Вместо послесловия

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
А.М. Елизаров, М.Г. Храмченков
В этом году исполнилось не только 75 лет НИИММ, но и 15 лет с того момента, как НИИММ возглавил первый из авторов настоящего текста, призвавший к себе в заместители второго. Именно этот дуэт «рулил» Институтом и в
«лихие» 1990-е годы, и в «стабильные» нулевые. А случилось в эти годы многое,
о чем необходимо сказать сейчас, во время очередного подкатившего юбилея в
эпоху рецидива перманентного российского смутокризиса.
Когда-то великий Р. Фейнман бросил шутливо: «Весь мир в бокале вина!». В
том смысле, что в обыденных вещах, если к ним внимательно приглядеться,
можно увидеть много интересного и поучительного. Вот и в истории последних
15-ти лет деятельности НИИММ можно, если только внимательно к ней отнестись, увидеть многое, о чем сейчас говорят президенты и премьеры, ректора и
министры.
Итак, вернемся в 1994 год. Осенью уходит с поста директора А.В. Костерин,
доверив бразды правления своему заму – А.М.Елизарову. Ученым секретарем
НИИММ был М.Г. Храмченков.
Ушел А.В. Костерин не просто так. Именно осенью 1994-го тогдашний проректор по науке Б.Н. Соломонов организовал издание приказа о переводе университетской науки на неполное финансирование. Тогда все гадали, когда же
начнется ожидавшееся «обрезание», так что сигнал поняли правильно и директора, и мэнээсы. А.В. Костерин не струсил, нет. Просто, несмотря на гренадерский внешний вид, здоровье начало пошаливать, да и административных идей,
как быть дальше, что говорить и обещать людям, – не было. А тут зам «кипит»
энергией, проекты «рожает», ученый секретарь то же. Вот Костерин и ушел со
спокойным сердцем. А мы действительно «кипели». Просто нам повезло оказаться в нужное время в нужном месте и, главное, проявить чутье на новое. А
новым тогда был нарождающийся в России интернет. А.М. Елизаров был руководителем первых телекоммуникационных проектов, вылившихся, в конечном
итоге, в «Центр Интернет» КГУ.
Люди долго помнят добро, которое сделали другим, и быстро забывают добро, которое другие сделали им самим. А помнить стоило бы. Помнить, например,
о том, что на деньги телекоммуникационных проектов (на «накладные») жил какое-то время весь Институт. Жил в то самое время, когда так понравившееся
начальству «обрезание» научной ставки привело к приснопамятным 0,25 и даже
0,1 ставки! Да, люди стали уходить из Института, да, уходили лучшие программисты, но НИИММ сумел выжить, «нащупав» брод в мутной воде безразличия и
демагогии, заливавшей и страну, и науку. Институту и здесь немножко повезло.
123
НИИММ. К 75-ЛЕТИЮ
Получив при А.В. Костерине статус юридического лица, НИИММ смог консолидировать в своем распоряжении накладные расходы по хоздоговорам и
грантам, для выполнения которых в Институте создавались привлекательные
условия по сравнению с университетским НИЧ (меньший объем накладных расходов, регулярная «модернизация» вычислительной техники, оперативность
АУПа и др.). Из накладных по хоздоговорам и грантам Институт в течение почти десятилетия компенсировал своим сотрудникам потерю бюджетного финансирования университетской науки до полной ставки.
Появился азарт создавать перспективные группы, деятельность которых способствует росту накладных расходов. Так в институте появились новые лаборатории – моделирования разработки нефтяных месторождений и технологии баз
данных, работавшие по принципу самоокупаемости. Эти лаборатории привлекали большие объемы хоздоговорных средств, выплачивали зарплату своим сотрудникам (подчас очень даже значительную), создавали новые рабочие места в
НИИММ и оставляли Институту накладные расходы. Казалось бы, красота! Но
только, как море хорошо смотрится с берега, так и нииммовская идиллия была
хороша со стороны, особенно со стороны начальства. Красота, как известно,
требует жертв, и вот некоторые из них.
Во-первых, получать бесперебойное хоздоговорное финансирование можно в
кино, мечтах и других виртуальных материях. С каждым годом х/д и гранты получать становится все труднее, поскольку все-таки деньги дают за новое. А все
новое со временем становится, известно чем.
Во-вторых, работы выполняются в коллективах, состоящих из живых людей.
С их стремлением устроиться лучше, с их характерами, семьями и пр. и др. Это
делает длительное существование стабильного состава коллектива проблемным.
В-третьих, как говаривала одна королевская особа, у нас, чтобы оставаться на
месте, нужно быстро бежать, а чтобы двигаться вперед, нужно бежать еще быстрее. Это в том смысле, что требования к создаваемой в НИИММ продукции (это
в основном компьютерные программы) постоянно растут, и чтобы соответствовать этим растущим требованиям, нужно действительно постоянно бежать, а это
трудно. В-четвертых, университетское начальство поняло, что наука худо-бедно
научилась спасать себя сама, и решило: «Хватит»! В смысле, хватит ждать, бычок уже большой, пора ужинать! И отрезало половину институтских накладных
себе на тарелку. Под предлогом, конечно, больших затрат, связанных с удовольствием иметь науку в университете. Были и в-пятых, и в-шестых, и так далее. Не
будем утомлять читателя. Итог: НИИММ все-таки «пробежал» дистанцию от
1994 до 2009 гг., правда, это оказался бег с препятствиями как объективного, так
и субъективного свойства. По ходу забега был сделан ряд наблюдений. Вот некоторые из них.
124
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
О потере больших команд. С 1992 г. значительная часть механиков НИИММ
приняла участие в создании АСГМ – автоматизированной системы гидромониторинга Юго-Востока Татарстана. Не знаем по сию пору, что заставило власти
выделить деньги на эту программу. Понятно, экология в нефтедобывающих районах РТ неважная, особенно в части наличия кондиционных источников питьевой воды. Засоление действующих источников подземных вод т.н. попутными
водами, извлекаемыми вместе с нефтью, носит массовый характер. Ну и что?
Живут же люди в зоне озера Карачай, тащат на огороды отработавшие ступени
ракет на Алтае, дышат пыльным смогом мегаполисов, хотя известно, что очищение глубоких отделов легких происходит не за дни, а за месяцы. В общем, вдруг
дали денег. Заработали – забегали службы главного гидрогеолога Татарского
геолого-разведочного управления А.М. Медведева. Сейчас не верится, но это же
был 1992-й! Тогда и не в такое еще верили.
Итак, гидрогеологи стали искать математиков-механиков, чтобы те помогли
им с расчетами, фильтрацией, геоэкологией, прогнозами и т. д. и т. п. Хочется
подчеркнуть, что в те годы НИИММ располагал научным коллективом, способным взяться за задачу, так сказать, целиком, с нуля. Понятно, что работали тогда
на том уровне требований, что был в 1992-м году. Но работали, сдавали отчеты,
вникали, и так целых два года. За это время существенно вырос уровень требований к создаваемым программам, потребовалось участие гидрогеологов, имеющих опыт выполнения аналогичных работ. Такие нашлись и, слава богу, ими
оказались наши друзья-коллеги из Санкт-Петербурга (Горный институт) под командой одного из лучших гидрогеологов страны академика В.А. Мироненко. С
этого момента началось постепенное сокращение нашего участия в общих работах, причем это было совершенно естественно: не может научно-исследовательский институт математики и механики работать как гидрогеологическая
партия. Тогда нам был преподнесен первый «рыночный» урок – деньги достаются тем, кто выполняет всю работу целиком, а выполнить всю работу, по всей цепочке – очень трудно в рамках университетских структур.
Параллельно начался еще один процесс. В крупных организациях, банках
стал появляться интернет, шла интенсивная информатизация, появились локальные сети, резко выросла потребность в квалифицированных программистах и,
вместе с этим, резко выросла зарплата, которую там могли предложить. Для нас
это означало начавшийся уход лучших, «сливок» программистского сообщества
и, тем самым, еще более значительное ослабление наших «конкурентных» преимуществ. Многими это воспринималось как знак, веление времени. Можно
называть то время «шоковой терапией», «жизнью по средствам», «победой сильнейших», «свободой выбора», но для российской науки эти годы навсегда останутся временем погрома. Это через пятнадцать лет вспомнят про инновации, про
нано- и прочие технологии, про деградацию образования, дискредитацию самого
занятия наукой, в общем, «многое вспомнят былое, далекое». А тогда с упоени125
НИИММ. К 75-ЛЕТИЮ
ем, с горящими глазами большие и маленькие чиновники гвоздили по головам,
«эффективно» менеджеровали, рационально использовали средства. Тонете? Ну
и тоните дальше! Только скорее! Это из тех лет идет один из устойчивых «мифов» уже современной эпохи, что в науке должны остаться только самые эффективные, грантоносные статееписцы.
Какая красота (для государства)! Человек почти не зависит (финансово) от
бюджета, да еще статьи (естественно, в лу-ччч-ших) журналах «печет», как блины. А подумать, что это будет на x % имитация, на y % – правильная организация и только на z % – потогонная эксплуатация, причем, x+y+z = 100, не хотелось ни тогда, ни сегодня. Этот миф и поныне гуляет в головах разного рода
«эффективных менеджеров» от науки. Его уже открыто именуют научным социал-дарвинизмом. В том смысле, что упомянутый дарвинизм в жизни, конечно,
плох, но вот в науке, в образовании – безусловно, хорош. И как-то неудобно и
некому сказать трубадурам-дарвинистам, что вся это грантово-рейтинговотендерная идеология в нашей стране требует, если уж честно говорить, главным
образом, правильного оформления документации. В результате этой деятельности появляются только правильно оформленные документы, и все. И это понимание уже начинает проникать на столы начальства, в прессу, аналитику. Научные и образовательные учреждения страны стали выдавать «на-гора» статей, патентов, диссертаций в разы больше, чем раньше. А толку? Где новые открытия?
Не имитация, не рейтинги, а реальные достижения? Пока только взрываются
субмарины, не летят ракеты, разрушаются турбины ГЭС, и все это на фоне постоянно растущих рейтингов. Забыли, похоже, что работы Сахарова, Зельдовича,
Келдыша, Королева очень часто дальше стола тов. Берии не уходили. Он им рейтинг и замерял. И ничего, ракеты летали, а бомбы взрывались. Ныне же научное
сообщество оказалось искушенным опасной штукой – не быть, а слыть. Слова
про гамбургский счет воспринимаются как идиотизм. Всех все более увлекает не
то, что сделано, а то, где опубликовано. Великолепно, «физики» и «лирики»
наконец-то поймут друг-друга, просто замеряя друг-другу рейтинг! Некоторые
рано «просекающие» такие «фишки» деятели от науки быстро сообразили, что
им дает подобное положение вещей. Теперь из их широких штанин извлекается
не «серпастый-молоткастый», а ни больше, ни меньше – резюме, в котором подробненько про рейтинг, список важнейших трудов, гранты – награды – приглашенные доклады, ну и так далее. Экстерьер, так сказать. А спросить таких деятелей, в каком из реальных проектов они участвуют (участвовали), ответ в большинстве случаев будет один – ни в каком. Некогда им, и незачем. Они другое
«куют». Поэтому число статей, «престижных» конференций с их участием, патентов, обзоров и прочее, и тому подобное, растет как на дрожжах, а число новых самолетов, ракет, электростанций, лекарств, открытых месторождений,
научных институтов, да просто «откачанных» скорой помощью людей сжимается, как шагреневая кожа. Но деятели не лыком шиты, и никого (ничего) не боят126
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
ся. Мало денег, говорят! Дайте их нам (только им, конечно), и все будет! Денег
им и давали, и дают, да толку-то! Ну, «напекут» они еще десяток статей про то
же самое, попутешествуют-пображничают с такими же на далеких конференциях. И вся эта «виртуальная» вакханалия идет на фоне продолжающегося погрома
реально работавших, но задохнувшихся вместе с наукоемкой промышленностью
научных структур. А старающееся «объективно взглянуть на вещи» всевозможное начальство воспринимает все это с удовлетворением, как ласкающие движения невидимой руки рынка.
И еще – не надо думать, что во всем, как и всегда на Руси, виновата власть.
Нет, это не так. Если бы единственной проблемой устойчивого развития была
злокозненность власти, это было бы даже не полбеды, а гораздо меньше. В том
все и дело, что многие ошибочные решения власти (а кто у нас без греха?) удивительно резонируют с самоощущением народа, с его предрассудками, привычками, наклонностями.
В нашем случае то же самое. Примененный тогдашней университетской властью принцип «преподавательские деньги только для ППС, научные деньги –
для всех», выбивший из-под университетской науки последний табурет стабильности, был с плохо скрываемым удовлетворением принят большинством преподавательского сообщества университета. Никто не сказал: «Коллеги, что мы делаем? Давайте дадим университетской науке хотя бы то, что формально является
научным финансированием». Так и появились в университете свои «сытые», которые, естественно, голодных не разумеют. Увы. Именно в то время в НИИММ
закрылись отделы (а вместе с ними – целые научные направления) теории фильтрации и газовой динамики, а остальные были основательно (подчас – почти до
основания) прорежены.
Нельзя, конечно, сказать, что все тогда было только плохо, провально, катастрофично. Нет, жизнь – действительно игра, время от времени приходит и хорошая карта. Так, в 1996 году, формально при создании сети EM-NET, благодаря
случаю, костеринскому гипнозу, каким-то неуловимым симпатиям, началась
наша многолетняя дружба с математиками г. Сарова (кто-то знает его как Арзамас-16). Они тогда тоже не в красных пиджаках ходили. Не жили, выживали. И
одним из средств выживания были гранты Международного научнотехнического центра, организации, благоразумно и предусмотрительно учрежденной США и ЕС сотоварищи для того, чтобы в Иране, КНДР, Ираке и других
подобных странах не завелись шибко грамотные физики-ядерщики славянской
внешности. Вот один из подобных грантов и удалось получить командам из
НИИММ и ВНИИЭФ (г. Саров).
И, знаете, неплохо пошло. Началось все с создания пакета программ по гидрогеоэкологии. Потом подключились сотрудники В.А. Мироненко, позднее –
коллеги-гидрогеологи из МГУ. На созданных программах стали рассчитывать
нефтяные задачи, сейчас готовимся считать медицинские, в общем, созданный
127
НИИММ. К 75-ЛЕТИЮ
общими усилиями компьютерный «ребенок был резов, но мил». Сейчас этот ребенок подрос, получил имя «НИМФА», недавно его показывали президенту РФ
как одно из направлений по созданию прикладного ПО для суперкомпьютеров,
разрабатываемых в Сарове в рамках общефедеральной перспективной программы. Только, опять же, участвуем мы, нииммовцы, в этих работах все больше как
эксперты, консультанты, поставщики идей, придумывальщики новых задач. Заменить саровскую «армию» программистов, обойтись без нее мы не можем. Это
говорится к тому, чтобы еще раз подчеркнуть – подлинно большой проект ни
НИИММу (уже давно), ни, как нам кажется, любой группе из КГУ самостоятельно не потянуть, значит, мы всегда будем зависеть от кооперации, командной
игры, чувства локтя. Или решать вопросы выживания, так сказать, в индивидуальном порядке, периодически отправляясь в сытые западные страны на заработки, а то и навсегда (если удается) покидая уже «эту страну». Время «больших
коллективов» в КГУ (и далеко не только в КГУ), реализующих большие проекты, и идущих за ними больших денег закончилось, не успев по-хорошему даже
начаться.
С улыбкой вспоминается недоумение чиновников из разных венчурных
структур, вопрошавших: «Вот есть немалые деньги, что же вы не предлагаете
проекты под них?» Ответ прост: в «наших полках» не осталось «рядовых». А
кадрированными частями многого не навоюешь. Давно известно. Они красиво,
конечно, идут со знаменами, в погонах, под барабанный бой, с сигареткой в углу
рта. Но только до ближайшего пулемета, который даже в женских руках является неплохим учителем стратегии, в том числе, стратегии научного управления.
Когда был нужен закон о малых предприятиях. Хочется сказать несколько
слов о недавно «не бескровно» принятом законе о малых предприятиях при вузах и НИИ, особенно с учетом того, о чем шла речь выше. Как мы мечтали о
чем-то таком 15 лет назад! Тогда еще были университетские спецы, которые
«собаку съели» на совместной работе с промышленностью. Они «сидели на х/д»,
так сказать. Нет, они не умерли и 100 %-но не эмигрировали. Они, как и все, выживали. Их, руками тогдашних проректоров, «выжимали» из КГУ. И успешно
справились с задачей. Выжали досуха. Заработает ли новый закон? Превратится
ли Сахара в цветущий сад, если ее снова начнут поливать? Тем более, что воды
для полива не дали в надежде, что, мол, пить захотят – сами найдут. Просто
начальство решило: да пусть открывают, пусть поливают, может, что и вырастет.
О пользе «жировых отложений». При советской власти университет, как живой организм, будто догадываясь о предстоящей перестроечной голодухе,
«отрастил» солидный научный жирок. В том же НИИММ на регулярной основе,
без спешки росли доктора наук, уходившие, по мере надобности, на кафедры
мехмата и факультета ВМК. Состояние оставалось квазиравновесным, скорость
«ухода» совпадала со скоростью производства новых. Но вот настали новые,
дивные времена. Не то чтобы цветущие кусты перестали плодоносить, просто с
128
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
какого-то момента перестали подвозить рассаду. А скорость ухода осталась
прежней, и даже подросла – стрессы, они никого не щадят. Сейчас в НИИММ,
как в деревне Кибальчиша, пара – тройка резвых пацанов. Да вот только придет
ли им на помощь могучая Красная Армия? Университет же очень даже скоро
рискует оказаться в положении анорексичной топ-модели. Со стороны смотрится красиво, легко пройдет по подиуму, только вот больше 10 кг сумку поднять
не сможет. Не для того нужны топ-модели, чтобы тяжести поднимать. Да и
наукой заниматься.
Наука и экономическая целесообразность. В настоящее время наша власть в
отношениях с наукой ведет себя, как эдакий лолитоман, увлекшийся молоденькой девчушкой по имени «экономическая целесообразность». Откуда эта страсть
– понятно. Толк от науки неочевидный, устроена она сложно, павловские схемы
«корм – лампочка – слюна» не работают. Попытки применения рецептов имени
Александра Великого (отрубить чего-нибудь, понимаешь) ситуацию заметно
ухудшают. Опора на фаворитов, обещающих что-нибудь революционненькое,
оборачиваются конфузом, как, например, с геологоразведкой или «Булавой».
Власть в этой ситуации начинает нервничать. Ведь она, положа руку на сердце
или что у нее там, собиралась спокойно «пилить бабло» экономического роста, а
тут вот ответственность, кризис, явно не до проблем этой науки, «доктор сказал
резать». Искушение, одним словом. Известная ситуация: «и хочется, и колется».
Понятно, что ответственностью хочется поделиться. С объективными данными,
например. То есть это не власть, а вот «объективная информация», в смысле рейтинг там, гранты – патенты – награды плюс участие в зарубежных конференциях. В общем, нужна «объективная» система оценки отдельного ученого, научного коллектива, института и прочее. Конечно же, такая, как там, на нем, на любимом и ненавистном Западе. Запад, заметим попутно, вообще давно играет
«фрустрирующую» роль по отношению к любой «молодой российской власти»,
прямо-таки типичная фрейдовская «зависть к пенису», и чтоб непременно больше ихнего. И главное, самой думать не надо. И критику легко отметить. Вы что,
самые умные? А что строем не ходите? Не видите, как там у супостата заведено?
Весь в инновациях, как пустырь в конопле!
Интересно, что эта позиция явно напоминает пресловутое чапаевское наступание на грабли, правда, грабли каждый раз не одни и те же. Разве во «времена
научного коммунизма» не пытались судить о научных трудах по тому, сколько
раз автор поминал «классиков», решения последнего съезда, цитаты из вождя,
чтобы порадовать последнего, так сказать, популизмом. И чем все кончилось?
Когда жирный петух клюнул, повыпускали всех, кого не успели угробить за излишний профессионализм и нелюбовь к цитатам, попыхтели трубочкой, сказали:
«делайте, что хотите, думайте, как хотите, но чтобы бомба была, а ракета летала».
129
НИИММ. К 75-ЛЕТИЮ
Речь здесь, конечно, не о том, чтобы обратно за колючку, а о том, как опасно
доверяться мифам. Мифам о том, что все можно «объективно» взвесить, измерить. Что о науке можно судить по «объективным» параметрам (ссылки и цитаты из классиков, килограммо-метры написанных статей «из списка ВАК», полученные гранто-патенты и т. д.), не вникая в детали.
Но приходит время (время жареного петуха, или сокращенно – ВЖП), и становится не до статейных километров и патентов. В это время власть ясно начинает понимать, что во все придется вникать самой. Не ссылаться на недостаток
образования (юристы, мол, мы, не местные, по-вашему не понимаем), на то, что
надо там саммит и олимпиаду провести, а самому принимать трудные (чтоб их
принять, надо трудиться, вникать, очень много самому изучать и много думать)
решения, очень часто вопреки чувствам, как бы ни нравился раньше усатый
маршал, худенький агроном, способный решить все проблемы початок, дорогой
товарищ Хоннекер, Раиса Максимовна, охранник-гвардеец и премьер-гарвардец,
приятель-олигарх и тусовка на Селигере. И даже в личном блоге от забот этих не
спрячешься. Иначе вместо науки явится другая женщина, с косой (кто подумал
про Ю. Тимошенко – не прав).
Авторы, конечно, не хотят, чтобы их поняли «пафосно». Они ничего не
имеют против любых вариантов наукометрических исследований. Грустно, когда обсуждение и решение реальных проблем науки и образования в масштабах
и страны, и нашего университета заменяются имитацией и разрыванием тельняшек. А ведь таких проблем множество. Это и создание (или возрождение) системы аттестации научных кадров, основанное на восстановлении (легко сказать!)
растоптанных за годы реформ юридических и экономических прав научных коллективов, а также гарантий (хорошо бы, государственных!) исполнения итогов
аттестации. Это и преклонный возраст ведущих сотрудников многих лабораторий и кафедр, когда нужно разрабатывать и предлагать меры, устраивающие и
«стариков», и идущих им на смену, а не дожидаться естественного хода событий. Это и создание хоть каких-то гарантий для вузовских ученых не оказаться в
конце каждого года на улице, и анализ механизмов стимулирования труда ученых и преподавателей на Западе, а не истерическое передергивание фактов, и,
наконец, достойные зарплаты ученых и преподавателей, а не то, что сейчас так
называется.
Нельзя требовать сопоставимой результативности труда при несопоставимой мере вознаграждения. Попытки бездумного и бессистемного использования материальных стимулов труда ученых и преподавателей, а также неуемная
министерская страсть безостановочного реформирования всего и вся, как показал весь опыт горбачевской перестройки, не только безуспешны, но и губительны. Отечественная наука ждет сейчас от государства гарантий государственного
отношения к проблемам науки, серьезного отношения, а не сигнала об очередной кампании. Если власть не понимает, что переживаемый нами момент явля130
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
ется переломным, что наука не выдержит дальнейших «фокусов» с научным
бюджетом, если и дальше все сведется к душеприятной болтовне и судорожной
отчетности, к «надо» и «должны», то время будет упущено окончательно. Разуверившиеся в способностях государства быть государством ученые, и молодые,
и «старики», будут решать свои проблемы без апелляции к этому государству,
тем более не способному хоть что-то решить. Это отношение и сейчас широко
распространено, но скоро рискует вообще превратиться в норму. И тогда призывы к инновациям и прочим суперкомпьютерам будут вызывать хохот, даже если
сейчас из вежливости пока и не смеются.
Как ни печально, сейчас нет ни открытой, конструктивной и уважительной
дискуссии по названным проблемам, ни даже попыток ее восстановления. Перефразируя классика, «верхи» не слышат, «низы», что естественно в такой ситуации, ничего не хотят. Подобная взаимная глухота не означает настоящей тишины. Просто страшный скрип износившейся социальной и материальной инфраструктуры нашего общества недоступен нашему слуху. А ведь известно, что
процесс пошел, и давно. И страшные аварии и трагедии последнего времени
только подтверждают этот факт.
Периодически сваливающийся на нас нефтегазовый оптимизм и стимулируемые желанием «элиты» пристроить своих чад на Запад реформы образования
реальных проблем страны решить не могут. Реальный ступор администрации и
попытка подсмотреть решение в чужой тетрадке к итоговому успеху, как нам
хорошо известно, не приведет. Противно слепое копирование чужого уклада, и
не потому, что жаль отрубленную бороду. Отторжение вызывают экстатические
попытки очередного поспешного сотворения кумира, объявлений о самой последней панацее, эксклюзивная информированность группы вышестоящих товарищей и их не терпящие возражений решения, а также сомнительное удовольствие лицезреть очередного Великого Инквизитора, как всегда, лучше тебя знающего, как нужно жить и работать.
131
Научно-исследовательский институт математики и механики
им. Н.Г. Чеботарева Казанского государственного университета
(к 75-летию)
Редактирование и оригинал-макет авторские
Подписано в печать 24.09.09
Бумага офсетная. Формат 60х84 1/16. Гарнитура «Таймс».
Тираж 300 экз., объем – 132 с.
Заказ
. Печать ризографическая
Казанский государственный университет
420008, Казань, ул. Профессора Нужина, 1/37
Отпечатано с готового оригинала-макета
132