evristicheskie vozmojnosti
реклама
ЭВРИСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ТЕОРИИ ГЕНДЕРА В ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ Досанова Гулим Мендыгалиевна, PhD докторант специальности “Социология” Евразийский национальный университет им. Л.Н.Гумилева (Астана, Казахстан) В 1990-е г.г. значительно увеличилось число исследований, посвященных гендерной проблематике, улучшилось также и качество теоретизирования на эту тему. В рамках корпуса гендерного знания были предложены критические, рефлективные подходы практически ко всем областям социальной теории, расширилась также тематика исследований, возникли новые ракурсы. Изменился подход к соотношению между социальными знаниями и социальными практиками. Обзор ключевых теоретических направлений и важнейших научных проблем позволяет утверждать о признании социального характера гендера. Отныне гендер рассматривается как нечто значительно большее, чем индивидуальная особенность человека, связанная с биологическими различиями в строении женского и мужского тела - практически всеми авторами признается, что гендер обозначает сложную и в высшей степени значимую сферу социальной практики. Каков, однако, характер этой сферы практики? В 1970-80-е г.г. было предложено множество способов ее осмысления. Все эти подходы можно условно объединить в две большие группы. Во-первых, это теория «половых ролей», изначально связанная со структурным функционализмом. Теория ролей объясняет гендерные паттерны с помощью социальных ожиданий, которыми определяется подобающее поведение для женщин и мужчин. Феминистские авторы уделяли особенно много внимания демонстрации иррациональности и репрессивности этих паттернов и в этой области достигли значительных успехов. Однако поло-ролевой подход имеет очевидные интеллектуальные недостатки: теория, основанная на «ожиданиях» или нормах, не оставляет пространства для таких аспектов социальных отношений, как власть, насилие и материальное неравенство, и не может предложить стратегий для изменения существующего положения. Во-вторых, этот объединяющий множество разных теорий категориальный подход, опирающийся на представление о мужчинах и женщинах как об объективных категориях. Его основные положения сводятся к следующему. Во-первых, противоположные интересы в сфере половой политики в значительной степени отождествляются с конкретными категориями людей. В качестве характерного примера можно привести присутствующее в радикальном феминизме представление о мужчинах как о «естественных врагах женщин». Вовторых, единицей анализа и аргументации в этой теории всегда является категория, а не процессы, конституирующие эту категорию. В-третьих, социальный порядок как целое описывается в терминах нескольких – обычно двух – главных категорий, связанных друг с другом отношениями власти и конфликтом интересов. Одной из версий категориального подхода является биологический эссенциализм, однако и многие направления радикального феминизма подходят под это же определение. Категориальный подход с гораздо большей готовностью, чем полоролевой, обращается к вопросам власти, но неизменно упрощает сложную картину властных взаимоотношений, в частности, часто допускает этноцентричные обощения по поводу мужчин и женщин, игнорируя наличие глобальных структур эксплуатации. Современное развитие феминистской теории предложило две основные альтернативы вышеописанным подходам: постструктуралистскую и материалистическую. Центральными темами постструктуралистской и постмодернистской гендерной теории, в отличие от категориального подхода, является как раз сложность, неоднозначность и текучесть гендерных различий. На практике это означает восприятие гендера как преимущественно дискурсивного феномена. Отвергая и биологические объяснения, и представления о психологической природе гендерной идентичности, авторы, работающие в этой традиции, считают, что гендер конструируется в рамках определенных определенных властных дискурсов. Этот подход тесно связан с работами французского философа М.Фуко (1). Другим направлением современной гендерной теории является материалистический феминизм. Генетически он связан с марксистским и социалистическим феминизмом, однако имеет ряд существенных отличий. Марксистский материализм бы таковым в силу материалистического взгляда на историю, на взаимоотношения труда и капитала. При этом марксистское представление о труде было достаточно абстрактным, он рассматривался преимущественно в экономических терминах. Материалистический феминизм главное внимание уделяет телесности как основе всех социальных отношений, распространяя марксистский концепт материального на физический мир разделенных по полу тел. В центре внимания материалистического феминизма находятся материальные интересы и материальные практики. В рамках этого подхода гендер понимается как выражение взаимоотношений между сферами производства и воспроизводства. Слабым местом материалистического феминизма, однако, является его евроцентризм: основным предметом анализа являются страны классического капитализма, при этом игнорируется специфика гендерных порядков посткоммунистических стран и стран Третьего мира. Одним из актуальных направлении современной гендерной теории является корпус работ «третьей волны» феминизма, включающий в себя теорию социального конструирования гендера. Главный тезис теории социального конструирования гендера состоит в том, что статус мужчины и женщины, а также кажущееся естественным различие между мужским и женским не имеет биологического происхождения, а, скорее является способом интерпретации биологического, легитимного в данном обществе. Таким образом, можно говорить о том, что теория социального конструирования гендера критически переосмыслила и инкорпорировала три ведущие социологические теории – теорию социального конструирования, теорию символического интеракционизма и этнометодологическую теорию. Основная идея теории социального конструирования заключается в том, что восприятие социальных проблем зависит от восприятия мира. Существующие в обществе проблемы возникают не в силу «объективных» обстоятельств, а потому что разные социальные группы имеют различные интересы. Превращение данных интересов в конфликтные и появление конфликтных ситуаций выступают свидетельством социальной неудовлетворенности определенных групп. Происходит смещение фокуса научного анализа с реальных, «объективно существующих» объектов и действий на символические значения. Политическая значимость теории социального конструирования гендера заключается в том, что посредством нее было поставлено под сомнение существование объективного знания. Развитие данного подхода позволило изменить перспективу социального познания: общественно значимые феномены и явления стало возможным рассматривать в качестве выражений интересов отдельных групп социума. Классики теории социального конструирования П.Бергер и Т.Лукман в своем анализе социализации делают акцент на деятельностный характер усвоения индивидами ролей (2). Данное положение было экстраполировано феминистскими исследователями на изучение гендерных ролей. Способность к созданию новых гендерных правил и отношений, в первую очередь, в ходе микровзаимодействий, делает данную теорию принципиально отличной от теории социализации, разработанной в рамках структурного функционализма. Другое существенное положение теории социального конструирования гендера состоит в том, что гендерные отношения конструируются как отношения неравенства, дискриминации, где доминирующие позиции занимают мужчины. Этнометодологические исследования можно считать вторым образующим основанием теории социального конструирования гендера, в рамках которых стало возможным рассмотрение не только гендера, но и пола в качестве социального конструкта. Концептуализация исследования гендерных отношений Г.Гарфинкелем представлена анализом случая Агнес. Рассмотрение данной истории смены половой идентичности дает понимание о том, что социальный порядок, основанный на различии мужского и женского, определенным образом гендерно сконструирован (3). По мнению американских феминистских исследователей К.Уэста и Д.Зиммермана важными и на сегодняшний день недостаточно разработанными являются различия между полом, категорией пола и гендером (4). Пол для них – это «определенность, основанная на использовании социально принятых биологических критериев для классификации индивидов как мужчин и женщин». Иной, по мнению авторов, представляется категория пола. Она является социально сконструированной. «Отнесение к категории по признаку пола достигается через использование критериев принадлежности к полу, но в обыденной жизни категоризация усиливается и поддерживается социально заданными идентификационными проявлениями, которые свидетельствуют о принадлежности к той или иной категории по признаку пола». Категоризация по признаку пола может совпадать или не совпадать с биологическим полом индивида, но сама по себе процедура по приписыванию принадлежности к определенному полу и помещение в категорию «мужчина» или «женщина» для человеческих взаимоотношений на повседневном уровне носит атрибутивный характер. Таким образом, исследователи приходят к выводу о том, что приписывание пола (или категоризация принадлежности по полу) является базовой практикой повседневного взаимодействия; она становится нерефлексируемым фоном для коммуникации во всех социальных сферах, избавиться от нее невозможно. Категоризация по полу предстает неотъемлемым атрибутом социального взаимодействия. В случае затруднения в отнесении индивида в категорию по полу возникает сбой коммуникативного процесса. Принадлежность к категории по признаку пола и гендер не являются одним и тем же. «Гендер является деятельностью по организации ситуативного поведения в свете нормативных представлений об аттитюдах и действиях, соответствующих категории принадлежности по полу». Таким образом, гендер является конструктом, всегда соотносящимся с конкретным культурным контекстом. Третьей составляющей теории социального конструирования гендера является символический интеракционизм Ирвина Гоффмана. В фокусе исследовательского внимания И.Гоффмана находится конституирование социального порядка через процессы взаимодействия, происходящие на микроуровне. Рассмотрение категории гендера в данной теоретической перспективе позволяет говорить о том, что гендер представляет собой одновременно и результат, и источник социального взаимодействия индивидов. Гоффман считает гендер базовым отношением социального порядка: «Каждое физическое пространство, каждая комната, помещение для социальных собраний обеспечивают необходимые основания, способы проявления, которые могут быть использованы в гендерном дисплее и подтверждать гендерную идентичность» (5, 21). Для того чтобы показать, как конструируется социальный порядок в каждой конкретной ситуации межличностного общения, И.Гоффман вводит понятие «гендерный дисплей»: если гендер можно определить как культурно установленный коррелят пола (вследствие биологии или научения), то гендерный дисплей относится к конвенциональным изображениям этих коррелятов». Иными словами, гендерный дисплей представляет собой совокупность формальных конвенциональных актов взаимодействия. Дисплей выполняет функцию «информатора», является основным механизмом создания гендера на уровне межличностной коммуникации. Гендерный дисплей имеет ряд структурных особенностей. Вопервых, он носит диалогический характер, т.е. строится по принципу «утверждение-ответ». Дисплей представляет собой конвенциональные модели поведения, в рамках которых наличие или отсутствие симметрии может выступать причиной возникновения как отношений господства, так и взаимного уважения (равенства). Во-вторых, дисплей либо активизируется в начале и конце действия, но остается «нейтральным» во время него, либо предваряет начало более значимой деятельности, т.к. является вписанным в контекст более важной практики. Таким образом, дисплей играет важную роль именно при переключении видов деятельности. В-третьих, гендерный дисплей выполняет функцию идентификации. Она заключается в том, чтобы вначале коммуникативного процесса давать информацию о партнере по взаимодействию, что позволяет идентифицировать его определенным образом и соответствующую форму коммуникации. В-четвертых, Гофман отмечает многозначность и многоадресность гендерного дисплея. Иными словами, информация, «закодированная» в дисплее, обладает несколькими социальными смыслами, воплощающими определенные иерархии. Идентификационная система, по Гофману, есть идентификация и типизация по полу, которая представляет собой, во-первых, узнавание того, «кто» попал в поле внимания, т.е. помещение в категорию; вовторых, она содержит способы, которыми маркируется объект вниманиянаименования. В повседневной практике для этого используется сложившаяся система имен, фамилий, титулов и т.д. Наименование происходит как в письменных, так и непосредственных, речевых обращениях к адресату. И.Гоффман ссылается на лингвистические формы наименования по фамилии, указывающие на пол индивида, которые существуют во многих европейских языках. Уэст и Зиммерман критически переосмыслили и развили подход к рассмотрению понятия «гендерный дисплей». Они не согласны с трактовкой И.Гоффманом дисплея только как переключающего механизма, который «включается» в конце или в начале деятельности, но не присутствует в ней самой. Недооценка воздействия гендерного дисплея на все виды человеческой деятельности вытесняет гендер на периферию процесса межличностного взаимодействия. Таким образом, теория социального конструирования гендера позволяет рассмотреть динамическое измерение гендерных отношений на микроуровне и дает представление о том, как происходит повседневное «делание гендера». Однако с тем же данная теория не способна объяснить существование и воспроизводство гендерной асимметрии на институциональном и социетальном уровнях. Одной из теорий современного гендерного мейнстрима, т.е. ведущих и наиболее влиятельных социологических теории, является теория «местоположения» («standpoint theory»). Этот термин был предложен Сандрой Хардинг в 1987г. в работе «Феминизм и методология», объединившей под ним несколько вариантов феминистской эпистемиологии, основанных на признании преимущества женского способа познания перед другими. С.Хардинг пишет о том, что если феминистские исследования ставившие своей целью подорвать мужское господство в теории, будут неукоснительно придерживаться принятых этических объективистских норм, то женские способы понимания мира неизменно окажутся маргинализированными. С Хардинг полагает, что знание, полученное с «местоположения» женщины, отличается по форме и содержанию от объективистской формы социологического сознания, которому женщины известны только через отношений власти, «сверху», по отношению к которому они всегда являются объектами, или «другими» (6). Другие авторы связывают основания женского познания с подчиненной социальной позицией женщин, которая способствует выработке у них «критического сознания». Таким сознанием обладают все субъекты, вытесненные в маргинальную позицию. Феминистка Одри Лорд считает, что институционализированное отрицание отличий является абсолютной необходимостью для капиталистической экономики. В обществах, основанных на этой экономике, люди программируются на то, чтобы реагировать на отличия лишь тремя способами: игнорировать их, копировать, если эти отличия принадлежат доминирующей группе, или уничтожать их, если они принадлежат подчиненной группе. Э.Гроз и Л.Ирригарэ считают источником женского знания само женское тело, которое может производить знание, отличное от маскулинного (6). Такая трактовка познания имеет очевидные эссенциалистские коннотации и отличается релятивизмом. Более критический подход к теории женского опыта как источника феминистского знания был сформулирован в рамках представлений о позиционированном знании. Большинство теоретиков считает это знание неизменно присущим женскому жизненному опыту, но скорее сознательно выбранной социальной и политической позицией, что отражает разнообразие позиции разных социальных групп, а также возможность воспринять чужую точку зрения. Так, позиционирование знания не означает отрицание объективности. Таким образом, основное положение теории социальной конструкции реальности заключается в том, что индивид усваивает культурные образцы в процессе социализации, продолжающейся в течение всей жизни. Период первичной социализации связан в основном с бессознательными и пассивными механизмами усвоения культуры, в то время как вторичная социализация предполагает большую включенность когнитивных механизмов и возможность творческого преобразования среды. Литература: 1. Фуко М. История сексуальности. Т.3. Киев, 1998. – 256с. 2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. — М., 1995. — 323 с. 3. Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. Englewood Cliffs, N.J.: PrenticeHall, 1967. 4. Уэст К., Зиммерман Д. Создание гендера / Пер. с англ. Е. Здравомысловой // Гендерные тетради: Труды Санкт-Петербургского филиала Института социологии РАН. Вып. 1. СПб., 1997. 5. Goffman E. Gender display // Studies in the Antropology of Visual Communication. 1976. No. 3. P. 69-77. 6. Tuttle L. Encyclopedia of feminism. New York: Arrow Books,1986.
