Василевич Г.А. Законодательство и судебная практика о
реклама
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА О МАТЕРИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: СТРЕМЛЕНИЕ К ГАРМОНИИ (Юрист, 2002, № 8) Законодательство о материальной ответственности работника за причиненный нанимателю ущерб наиболее крупные корректировки претерпело в связи с внесением Законом от 15 декабря 1992 г. изменений и дополнений в Кодекс законов о труде. Затем оно было несколько усовершенствовано в Трудовом кодексе (ТК), вступившем в силу с 1 января 2. года. В частности, в ТК появились нормы о праве работника на возмещение морального вреда в случаях увольнения без законного основания или с нарушением установленного порядка увольнения либо незаконного перевода на другую работу (ст. 246 ТК) и др. В последние годы законодательство о материальной ответственности работника за причиненный нанимателю ущерб остается в основном стабильным. На его единообразное исполнение нацелена судебная практика, формируемая актами Пленума Верховного Суда Республики Беларусь. Среди них можно назвать не только в целом хорошо подготовленное постановление от 26 марта 2002 г. № 2 “О применении судами законодательства о материальной ответственности работников за ущерб, причиненный нанимателю при исполнении трудовых обязанностей”, но и постановления от 28 сентября 2000 г. № “О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда”, от 29 марта 2001 г. № 2 “О некоторых вопросах применения судами законодательства о труде”. Анализ указанных постановлений Пленума Верховного Суда показывает, что они являются более совершенными по сравнению с ранее действовавшими редакциями, кроме того в них учтено около десятка предложений и замечаний автора, высказанных им в статьях и книгах, изданных много лет тому назад. (Назову лишь некоторые: “Ответственность сторон трудового договора за причинение ущерба” (Минск, 1989), “Ответственность работника и нанимателя за причиненный ущерб” (Минск, 2001), “Комментарий к Трудовому кодексу Республики Беларусь” (Минск, 2001) и др.) Безусловно, это вызывает удовлетворение. Вместе с тем ни законодательство, ни практика его применения, ни взгляды на их развитие не могут стоять на месте: они должны совершенствоваться для того, чтобы все споры разрешались с учетом закрепленного в Конституции принципа верховенства права, а ошибки законодателя и судов при их обнаружении быстро устранялись. Суды не могут “отклоняться” от норм закона: их задача закон исполнять, а если есть сомнения в его конституционности (или этот факт очевиден), то следует вносить предложения в Конституционный Суд либо орган, принявший сомнительный с точки зрения Конституции акт, для упорядочения правовых отношений с учетом иерархии правовых актов. И еще одно общее замечание, прежде чем перейдем к анализу отдельных аспектов судебной практики. Речь идет об источниках правового регулирования общественных отношений. В романо-германской системе права, к которой принадлежит и белорусское право, в качестве таковых рассматриваются нормативные правовые акты. Белорусские ученые и практики обычно отрицают роль судебных прецедентов как правовых регуляторов общественных отношений. Несколько лет назад автором высказывалась идея о том, что и в нашей правовой системе должно быть место судебным прецедентам. Конечно, в соответствии со сложившимися правовыми традициями они играют вторичную, вспомогательную по отношению к закону роль, однако отвергать правообразующее их значение нельзя. Итак, обратимся к постановлению Пленума Верховного Совета от 26 марта 2002 г. № 2 “О применении судами законодательства о материальной ответственности работников за ущерб, причиненный нанимателю при исполнении трудовых обязанностей” В трудовом праве должна действовать по общему правилу презумпция невиновности работника. Обязанность доказать факт причинения вреда, а также наличие других условий материальной ответственности лежит на нанимателе. Изъятия из этого принципа должны быть объективно обусловлены и базироваться на нормах Конституции. Например, в части пятой ст. 400 ТК закреплена обязанность работников, несущих полную материальную ответственность на основании ст. 404 названного Кодекса, доказывать отсутствие своей вины в причинении вреда, что, на наш взгляд, является явной ошибкой законодателя. Можно согласиться с тем, что это должны делать лица, получившие ценности под сохранность на основании специального письменного договора, по разовой доверенности или другим разовым документам, что обусловлено характером их трудовой деятельности. (При этом следует иметь в виду, что обстоятельства, на которые ссылаются эти работники, подлежат обязательной проверке судом.) Но это недопустимо по отношению к тем, кто несет ответственность по другим основаниям, например, предусмотренным в пунктах 3 – 6 ст. 404 ТК. Пленум Верховного Суда сделал позитивный шаг, когда в пункте 2 вышеназванного постановления указал, что “в отдельных случаях невиновность в причинении ущерба должны доказывать сами работники, в том числе при возложении полной материальной ответственности по основаниям, предусмотренным п.п. 1, 2, 4, 6 ст. 404 ТК”, т.е. он, по крайней мере, изъял такие основания полной материальной ответственности, которые обусловлены причинением ущерба в связи с совершением преступления и ущербом, причиненным недостачей, умышленным уничтожением или умышленной порчей предметов, выданных нанимателем работнику в пользование для осуществления трудового процесса. Обязанность доказывания наличия других условий материальной ответственности, согласно названному пункту постановления, в этих случаях возлагается также на нанимателя. Вместе с тем, с одной стороны, Пленум Верховного Суда явно отступил от норм закона (см. часть пятую ст. 400 ТК) и в то же время решил данный вопрос половинчато, когда сохранил обязанность работника доказывать отсутствие своей вины при привлечении его к ответственности по пунктам 4 – 6 ст. 404 ТК. Как отмечено нами в “Комментарии к Трудовому кодексу Республики Беларусь”, факт нахождения работника в нетрезвом состоянии, причинения ущерба не при исполнении трудовых обязанностей должен доказывать наниматель. Косвенно признал это и Пленум, указав в пунктах 21 и 22 постановления на обязанность нанимателя представить суду доказательства нахождения работника в нетрезвом состоянии или причинения ущерба не при исполнении работником трудовых обязанностей. В этой связи Пленуму необходимо устранить противоречия между пунктом 2 и пунктами 21, 22 постановления, а для законодателя самое главное – внести соответствующие изменения в Трудовой кодекс. Как указано, в пункте 4 постановления Пленума Верховного Суда от 26 марта 2002 г. № 2 в связи с отсутствием в законодательстве о труде порядка определения размера ущерба, причиненного работником при исполнении трудовых обязанностей, судам следует размер ущерба исчислять применительно к Порядку определения размеров и возмещения причиненного государству ущерба в случаях хищения, недостачи денежных средств и товарно-материальных ценностей, реализации оборудования, материалов, готовой продукции, оказания услуг по заниженным ценам, а также в иных случаях нарушения финансовой дисциплины, утвержденному приказом Министерства юстиции и Министерства финансов от 26 июля 1999 г. № 161/196. Совершенно правильный подход: пробелы в текущем законодательстве могут быть восполнены, если руководствоваться аналогией права или закона. К этому, кстати, обязывает и Закон “О нормативных правовых актах Республики Беларусь” (см. ст. 72). Вместе с тем, хотелось бы пожелать такой же настойчивости при разрешении других конфликтных ситуаций. Например, Конституционный Суд уже неоднократно обращал внимание на неконституционность судебной практики, в соответствии с которой осужденным, на которых наложено взыскание администрацией исправительных учреждений, суды отказывают в рассмотрении их жалоб по той причине, что в Уголовно-исполнительном кодексе право на судебную защиту не предусмотрено (хотя здесь должна непосредственно применяться ст. 60 Конституции). Суды могли бы сами сформировать собственную практику, применив аналогию закона. Следует также иметь в виду, что даже если будут внесены дополнения в процессуальное законодательство, без которых суды якобы не в состоянии исполнить конституционную норму, то следует иметь в виду, что все равно право на судебную защиту у этих лиц существует с 30 марта 1994 г. В ст. 245 ТК предусмотрено возложение материальной ответственности на должностное лицо, виновное в незаконном увольнении, переводе, перемещении, изменении существенных условий труда, отстранении от работы. Иными статьями Кодекса предусмотрена материальная ответственность нанимателя за задержку исполнения решения суда о восстановлении на работе, на прежнем рабочем месте, прежних существенных условий труда, а также в возмещение морального вреда. Совершенно справедливо в части первой пункта 12 постановления Пленума от 26 марта 2002 г. предусмотрено, что должностные лица, по вине которых произведены выплаты работникам, за указанные незаконные решения несут материальную ответственность за указанные незаконные решения в порядке регресса, если иное не предусмотрено коллективными договорами, соглашениями. В пункте 12 постановления предусмотрена материальная ответственность должностных лиц, в компетенцию которых входит издание приказов по названным вопросам на основании ст. 245 ТК, а других должностных лиц, не наделенных такими полномочиями, – в силу ст. 402 ТК. Прежде чем выскажем несколько замечаний, в том числе и в адрес законодателя, приведем немного статистических данных. В 2001 году рассмотрено 1095 дел о восстановлении на работе с вынесением решений ( в 2000 г. – 859). При этом удовлетворено 44% исков (в 2000 г. – 46%). В пользу восстановленного на работе за вынужденный прогул выплачено 91 млн. 530 тыс. руб. ( в 2000 г. – 43 млн. 266 тыс. руб.), из них только 9% суммы взыскано с должностных лиц в возмещение ущерба за незаконное увольнение ( в 2000 г. – 5,6%). Возникает вопрос: почему не вся сумма взыскана за счет конкретных должностных лиц? Можно, конечно, предположить, что изъятия из закрепленного в ст. 245 ТК правила установлены коллективными договорами (допустимость такого подхода автор отмечал в ряде своих публикаций и эта идея сейчас зафиксирована в части первой пункта 12 постановления Пленума). Однако общение с практическими работниками (юрисконсультами, работниками кадровых служб) показывает, что в коллективных договорах такие положения обычно не предусматриваются. Тогда что дает судам основание для неисполнения требований статьи 245 ТК? Может быть, положения ст. 409 ТК, на которую есть ссылки в постановлении Пленума, согласно которой суд может с учетом степени вины, конкретных обстоятельств и материального положения работника уменьшить размер ущерба, подлежащего возмещению? Возможно, в 91% случаев, когда должностные лица, виновные в незаконном увольнении, незаконном переводе и др., освобождались от материальной ответственности, решающее значение имели “степень вины, конкретные обстоятельства, материальное положение работника”. Хорошо, если в решениях судов имелись солидные обоснования. Однако, полагаю, что и над должностными лицами не должен висеть дамоклов меч, они могут находиться в определенной зависимости от судов только тогда, когда очевидна их вина в незаконности увольнения, перевода, перемещения, изменения существенных условий труда, отстранения от работы. Полагаем, что вообще правомерно этих лиц привлекать к материальной ответственности в случае, если решения приняты с явным нарушением закона. Именно такая норма содержалась ранее в ст. 219 КЗоТ, в развитие данной нормы постановлением Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 17 июня 1994 г. № 5 (в настоящее время утратило силу) разъяснялось, в каких конкретных ситуациях увольнение рассматривается как произведенное с явным нарушением закона (см. п. 50). Полагаем, что в ст. 245 ТК следует восстановить ранее существовавшее правило. Не секрет, что “незаконность” увольнения, перевода и т.п. выявляется после многократных судебных разбирательств в различных судебных инстанциях. Это может быть обусловлено, в частности, противоречивостью законодательства о труде, что привело к принятию незаконного решения руководителем (должностным лицом). Восстановление прежнего порядка защитило бы права указанных лиц, способствовало бы формированию единообразной судебной практики, укрепило бы в целом правовую законность (конституционность) в трудовых отношениях. Если сохранится действующая редакция ст. 245 ТК, то следовало бы, на наш взгляд, ограничить пределы материальной ответственности должностного лица с учетом времени от даты увольнения и до вступления судебного постановления в силу. Последующие пересмотры дела в порядке надзора не должны влиять на размер материальной ответственности должностного лица. Что же касается предусмотренной в части второй пункта 12 постановления Пленума Верховного Суда от 26 марта 2002 г. № 2 материальной ответственности других должностных лиц, не наделенных полномочиями на издание приказов по названным вопросам, то они могут нести материальную ответственность только в случаях, если их непосредственным действием (бездействием) причинен нанимателю ущерб. Например, ненадлежащая с правовой стороны подготовка документов юрисконсультом или работником кадровой службы, повлекшая признание приказа незаконным, может дать основание для привлечения к дисциплинарной, но не материальной ответственности. В Трудовом кодексе, да и в постановлении Пленума Верховного Суда от 26 марта 2002 г. № 2 можно было указать, что если речь идет об организациях, основанных на государственной форме собственности, то снизить размер взыскиваемого ущерба может только суд (ст. 409 ТК). На наш взгляд, этот подход следовало бы закрепить в пункте 13 указанного постановления. В нем сейчас установлено, что если при рассмотрении иска о возложении на работника материальной ответственности в ограниченном размере будут установлены обстоятельства, с которыми закон связывает наступление материальной ответственности в полном размере, суд в соответствии с частью второй ст. 298 ГПК может обязать ответчика возместить ущерб в полном размере. Однако частный собственник может умышленно и не ставить вопрос о полном возмещении ущерба. На наш взгляд, это – его право. В пункте 10 рассматриваемого постановления разъяснено применение сроков исковой давности для привлечения к материальной ответственности. Причем опять же есть ссылка на применение закона по аналогии. На наш взгляд, в этом пункте можно было бы указать, что пропуск годичного срока на обращение в суд по той причине, что работник добровольно возмещал ущерб (дал на это согласие), является безусловным основанием для его восстановления. Принятое 26 марта 2002 г. постановление Пленума Верховного Суда является более совершенным по сравнению с ранее действовавшим, учитывающим накопленный опыт в данной области. Однако это не означает, что оно является идеальным, как, впрочем (и прежде всего), нормы Трудового кодекса. Поэтому высказываемые здесь предложения направлены на совершенствование законодательства и, как следствие этого, судебной практики. Тем более, что в настоящее время готовится проект закона о внесении изменений и дополнений в Трудовой кодекс. В нем должны быть устранены выявленные недостатки, что потребует корректировки и судебной практики.
