Кодекс профессиональной этики: мнение библиотекарей The

НАША ПРОФЕССИЯ
УДК 023
А. Ю. Кузьмина
Кодекс профессиональной этики: мнение библиотекарей
Результаты самостоятельного изучения слушателями Высших библиотечных курсов РГБ
Кодекса профессиональной этики российского библиотекаря и материалов дискуссии по
Кодексу.
В течение нескольких лет на страницах журнала «Научные и технические библиотеки» велась
продолжительная и очень острая дискуссия по поводу Кодекса профессиональной этики российского
библиотекаря. Начало дискуссии положили Ю. Н. Столяров [1] и Ю. П. Мелентьева [2]. Журнал ввел
специальную рубрику «Библиотечная этика», где публиковались отклики на эту дискуссию. С. А. Езова,
И. Г. Моргенштерн, А. В. Соколов, И. В. Лукашов, Е. Б. Виноградова, Г. М. Вихрева и другие активно
включились в обсуждение актуальных вопросов: какую роль играет Кодекс в регламентации
профессиональной деятельности библиотекарей, насколько он эффективен, стал ли он «достоянием
профессионального сознания каждого российского библиотекаря».Аналитический обзор различных позиций
представлен в статье «К десятилетию дискуссии о Кодексе профессиональной этики российского
библиотекаря» [3].
В дискуссии участвовали в основном теоретики. Но в решении подобных вопросов необходимо учитывать
мнение практиков – тех, для кого придуман Кодекс, кто должен его выполнять. С этой целью в декабре
2009 г. слушателям Высших библиотечных курсов Учебного центра послевузовского и дополнительного
профессионального образования Российской государственной библиотеки (а они и есть библиотекари–
практики), Ю. Н. Столяров дал задание самостоятельно изучить материалы дискуссии и высказать личное
отношение к Кодексу профессиональной этики.
Задание выполнили 20 человек – сотрудники московских библиотек с библиотечным стажем работы от
нескольких месяцев до нескольких десятилетий, с высшим непрофильным образованием, в возрасте от 35 до
55 лет.
Результаты показали: за 10 лет существования Кодекса профессиональной этики российского библиотекаря
он не стал «руководством к действию» для библиотекарей. Они не готовы выполнять его нормы, отношение
к нему по-прежнему остается неоднозначным. Чтобы не быть голословными, приведем некоторые примеры.
45 % опрошенных отметили наличие в Кодексе противоречий. Они заключаются, во-первых, в том, что
Кодекс профессиональной этики российского библиотекаря, по определению призванный отражать
моральные, нравственные нормы, «не содержит ни одной из них». Во-вторых, провозглашая отсутствие
цензуры, свободный, ничем не ограниченный доступ пользователей к информации (в том числе к
безнравственной, социально опасной), библиотекарь строит свои отношения с пользователем вроде бы на
основе уважения к личности, «но при всем уважении не несет ответственности за последствия
использования информации; при этом заботится о высоком общественном статусе своей профессии,
стремится показать социальную роль библиотеки».
Этими положениями Кодекс отрицает возможности библиотекаря содействовать просвещению, формировать
ценностные ориентации пользователя, способствовать его духовно-нравственному развитию, что закреплено
в других нормативно-правовых документах.
Так, в Федеральном законе «О библиотечном деле» библиотеки названы культурными, образовательными
учреждениями. Библиотеки как «основные объекты обеспечения информационной безопасности России в
сфере духовной жизни» рассматриваются в Доктрине информационной безопасности России (2000 г.). В
Манифесте ЮНЕСКО о публичных библиотеках они также представлены как активная сила в сфере
образования, культуры и информации, как существенный фактор в культивировании идей мира и духовности
в сознании людей. Важное следствие из этого: проблема воспитания, хотя и в разной мере, должна быть
значима для библиотек всех видов.
Библиотеки, организуя доступ к документам, хранящим эталоны человеческих ценностей, обеспечивающих
устойчивое развитие общества, его гуманистический характер, способствуют формированию системы
ценностей общества в целом и отдельной личности в частности. На каждом из направлений деятельности
библиотек – формировании фондов, создании библиографических ресурсов, обслуживании пользователей –
есть возможность внести значительный вклад в процессы сохранения традиционной культуры,
нравственных и эстетических ценностей, формирования личностных качеств, т.е. выполнять педагогическую
функцию.
На вопрос «Можно ли свести положения Кодекса к двум-трем нормам?» большинство опрошенных (65 %)
ответили утвердительно. Они выделили: уважение к личности, высокое качество обслуживания,
профессиональное совершенствование.
Каждый третий респондент на вопрос «Должен ли Кодекс дублировать статьи Закона о библиотечном деле?»
ответил отрицательно и предложил отказаться от норм, прописанных в законе, аргументируя это тем, что
«создавать документ, дублирующий ФЗ “О библиотечном деле”, которым руководствуются в работе
библиотекари, ни к чему»; «если идет дублирование, отпадает весь смысл создания документа». (10 %
отметили, что дублирование действительно присутствует, но никаких предложений не внесли.)
Респондентам было предложено сравнить разные кодексы: российский, американский, украинский.
Библиотекари отметили сходство российского и американского кодексов. Проще всего «оглянуться на соседей
и сделать как у них», говорят респонденты, «но здесь нужно быть очень осмотрительными». Американцы
обладают своей внутренней моралью, которая отличается от нашей. В статье Ю. Н. Столярова [1], приведена
интересная статистика несовпадения положений американского библиотечного кодекса с этическими
представлениями пользователей библиотек и реальной библиотечной практикой.
Значительно «ближе» библиотекарям оказался украинский кодекс. Особенно значимым они назвали наличие
положений, отражающих гуманистическую роль библиотечной профессии: «способствуем развитию
национальной культуры», «обеспечиваем сохранность и обогащение духовных ценностей народа».
Респонденты отметили, что украинский кодекс, в отличие от российского, дает чувство единства,
солидарности, вызывает гордость за профессию.
На вопрос о свободе доступа к информации 30 % опрошенных ответили, что в нашем обществе не существует
свободы информации, так как есть документы, этические нормы, её ограничивающие.
По мнению 40 % респондентов, разумные, обоснованные ограничения в библиотеках всё-таки должны быть,
так как «отсутствие ограничений, рамок ведет к анархии, вседозволенности», «моральной деградации».
Библиотеки же, по мнению библиотекарей-практиков, могут установить такие ограничения, исходя из своей
миссии. В этом случае обеспечить свободный доступ к информации будет проще, «не наступая себе на
горло». Однако было высказано мнение, что и негативная информация также помогает формировать
личность.
Вопрос «Готовы ли Вы лично, без принуждения, по зову сердца рассматривать свободный доступ к
информации как неотъемлемое право личности?» дал следующие результаты: утвердительно ответили 35 %
респондентов, отрицательно – только 10%; 45 %, т.е. практически каждый второй, выбрали ответ «частично».
Это означает, что одни нормы они принять готовы, а другие – нет. Иными словами, Кодекс может быть
охарактеризован в целом как документ половинчатый, неотшлифованный, далеко не объединяющий всех
библиотекарей и, в конечном счёте, нежизнеспособный.
Однако снять с себя моральную ответственность за последствия использования информации, полученной из
документа библиотечного фонда, готов только один библиотекарь из десяти. Вместе с тем почти половина
(45 %) ответили на этот вопрос отрицательно. 45 % дали ответ «частично», комментируя это, например, так:
«В случаях, попадающих под ограничения, я в ответственности за то, чтó выдаю и кому; в других – я не
отвечаю за последствия использованной информации».
25 % респондентов считают, что Кодекс в данном виде бессмыслен – «не вносит ничего нового в
деятельность библиотеки и библиотекаря».
8 % заявили, что Кодекс не нужен вообще, так как все его положения «существуют в законодательных актах
или являются общечеловеческими нормами». А большинство (75 %) утверждают, что Кодекс нуждается в
значительных изменениях. Поскольку библиотеки «создаются в целях защиты общества в целом, его
культурных и моральных ценностей, призваны снижать социальную напряженность», половина опрошенных
предложили расширить воспитательную, просветительную функции библиотеки, наиболее полно отразить в
Кодексе моральные, нравственные нормы самого библиотекаря. 40 % хотели бы видеть в Кодексе нормы,
отражающие специфику библиотечной профессии, направленные на развитие инновационных процессов в
библиотеке, сохраняющие традиции отечественного библиотечного дела.
В задании респондентам следовало сформулировать свое отношение к дискуссии Ю. Н. Столярова и
Ю. П. Мелентьевой. 10 % заняли нейтральную позицию, 10 % затруднились с ответом. 80 % отметили, что
статьи Ю. Н. Столярова представляются им более убедительными и мотивировали свою позицию:
Ю. Н. Столяров демонстрирует глубокое понимание проблемы, «приводит веские аргументы, доказывая свою
точку зрения», «призывает к диалогу», вызывает «живой отклик, неравнодушие»; «я буквально находила
ответы на все волнующие меня вопросы»; «в “Размышлениях…год спустя” прочитала, написанные рукой
Ю. Н. Столярова, свои собственные возражения Ю. П. Мелентьевой».
Ю. П. Мелентьева заложила основы Кодекса и, несмотря на многочисленную критику в его адрес, многие
библиотекари признали ее несомненный вклад. Но тем не менее в новой группе разработчиков Кодекса ее
нет. В настоящее время ведется работа над новой редакцией Кодекса профессиональной этики, для чего
создана рабочая группа, возглавляемая И. А. Трушиной [5].
В конце 2009 г. И. А. Трушина опубликовала результаты своего опроса библиотекарей по поводу Кодекса
профессиональной этики [4]. В целом ответы свидетельствуют о неудовлетворенности существующей
редакцией Кодекса. Наибольшее количество возражений вызывают положения о свободном,
неограниченном доступе пользователей к информации и недопущении цензуры, отсутствии ответственности
библиотекаря за последствия использования информации, полученной из библиотечного фонда.
Опрошенные называют различные мотивы невозможности реализации подобных положений – от отсутствия
необходимых материальных средств до абсолютной неэтичности положений Кодекса [4].
Критика Кодекса со стороны библиотекарей обусловлена тем, что они воспитаны на традициях
просветительства, которые предполагают «совсем иную роль библиотекаря, нежели просто посредника
между читателями и информацией» [Там же. С. 30].
Таким образом, исходя из результатов самостоятельной работы слушателей Высших библиотечных курсов и
опроса библиотекарей, проведенного И. А. Трушиной, можно сделать следующие выводы:
1. В данном виде Кодекс не приносит никакой практической пользы и поэтому нуждается в изменениях.
2. Необходимо отказаться от пунктов, дублирующих существующие документы.
3. Положения Кодекса должны:
l
l
l
быть более конкретными, отражать специфику библиотечной профессии;
сохранять традиции российского библиотечного дела, основанного на духовной, нравственной
культуре, идеях просветительства;
отражать ответственность библиотекаря за последствия использования предоставляемой им
информации.
4. Следует внести изменения в положение Кодекса о свободном доступе к информации.
Некоторые из этих предложений уже обсуждались на первом заседании группы разработчиков новой
редакции Кодекса профессиональной этики российского библиотекаря [5]. По результатам этой дискуссии
среди прочих было принято решение об изменении декларативного характера Кодекса на рекомендательный,
предполагающий большую степень ответственности за его исполнение. Признавая, наряду с
информационной, просветительскую роль библиотеки, участники заседания предложили выделить
специальный раздел, фиксирующий социальную миссию библиотеки, где будет подчеркнута значимость ее просветительской функции.
Хочется надеяться, что разработчики новой редакции Кодекса учтут все пожелания, рекомендации,
замечания, и новый Кодекс – понятный, логичный, ориентирующийся на национальные особенности
библиотечного дела Российской Федерации, сделанный «по совести», а не по зарубежным образцам, полно
охватывающий все аспекты библиотечного труда – найдет свое применение в практической деятельности
библиотекарей.
Список источников
1. Столяров Ю. Н. Размышления по поводу этического кодекса библиотекаря / Ю. Н. Столяров // Науч. и
техн. б-ки. – 2001. – №12. – С. 48–61.
2. Мелентьева Ю. П. Ответ оппоненту / Ю. П. Мелентьева // Там же. – С. 62–69.
3. Кузьмина А. Ю. К десятилетию дискуссии о Кодексе профессиональной этики российского библиотекаря /
А. Ю. Кузьмина // Там же. – 2010. – № 2. – С. 54–62.
4. Трушина И. А. Зачем нам нужен кодекс этики? К 10-летию «Кодекса профессиональной этики российского
библиотекаря» / И. А. Трушина // Библ. дело. – 2009. – № 22. –
С. 28–32.
5. Трушина И. А. «Кодекс» десять лет спустя / И. А. Трушина // Там же. – С. 33–34.