«Особый русский путь», или эволюция становле ния новой

СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
ловеческий фактор, который должен отражать взаимосвязанность окружающего мира и принцип
«здесь и сейчас», согласно которому, хорошо может и должно быть человеку там, где он есть, а
все изменения действительности следует начинать с изменения отношения к окружающему
миру, то есть с самого себя.
Что касается различных препятствий на пути
самореализации человека, которых в нашей стране более чем предостаточно, то они на самом
деле лишь ускоряют процесс развития личности
и общества. Поэтому вполне обоснованны утверждения тех, кто считает, что возрождение всего
Человечества начнется с России.
Литература
1. Мишин Г.К. О методологических предпосылках преодоле
ния кризиса российской уголовной политики // Уголовное
право в XXI веке: Материалы Международной научной кон
ференции на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ло
моносова 31 мая1 июня 2001 г. – М.: ЛексЭст, 2002. –
С.189.
2 . См.: Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психо
логия преступника и расследования преступлений. – М.:
Юристъ, 1996. – С.162.
3 . См.: Ратинов А.Р. Некоторые итоги и перспективы психо
логоправовых исследований / Всесоюзный институт по
изучению причин и разработке мер предупреждения пре
ступности // Вопросы борьбы с преступностью. – №20. –
М .:
Ю р ид и ческ ая
литература. – 1974. – С.110.
4 . Плутарх. Моралии: Сочинение. – М.: ЗАО Издво «Экс
моПресс»; Харьков: Издво «Фолио», 1999. – С.665.
«Особый русский путь», или эволюция становле
ния новой культуры землепользования в России
О.М. Баранова, к.ф.н., Оренбургский ГАУ
Словосочетание «особый русский путь» обычно вызывает ассоциацию со славянофилами и эстетикой кафтанов и ковшей в интерьере сдержанного и политкорректного европейского стиля. Оно
является и своеобразной «меткой», сигналом насторожиться, точкой, с которой начинается тестирование человека на предмет выяснения его
политической позиции, а иногда и профессиональной адекватности. Что за этим стоит: историческая компетентность, социальная осторожность,
политический реализм или экзотические формы
национализма? Сегодня, после распада СССР,
Россия вновь находится на геополитическом перекрестке. Это сопровождается расцветом геополитического мышления в России и заставляет
переосмысливать догмы раннего западничества.
Идея «особого русского пути» появляется
впервые у князя М. Щербатова и Н. Карамзина,
поднявших на щит русскую традицию, хотя и несколько по-разному: первый – с позиции традиционализма, второй – с позиции русского торизма,
для которого было характерно примирение новшеств со стариной. Едва ли можно говорить о том,
что их позиция имела сколько-нибудь значительный резонанс. Их произведения долгое время оставались практически забытыми. Более актуальной оказалась связь славянофилов с немецкими
романтиками и П. Чаадаевым. Идея ценности
традиции и необходимости формирования индивидуального исторического облика была заимствована славянофилами из западных источников
и произведений П. Чаадаева.
П. Чаадаев воспринимал Россию, как страну,
оказавшуюся в своеобразном цивилизационном
«коридоре» между Западом и Востоком. Именно
111
«коридоре», «проеме», а не «нише», поскольку
Россия не может, по его мнению, претендовать
на особое место в мире и на то, чтобы считаться
страной «исключительной культуры», заслуживающей бережного отношения. Попадание России
в «зазор» между двумя мировыми цивилизациями не имеет ничего общего с самоопределением, это просто результат стечения неблаго-приятных исторических обстоятельств. «Дело в том,
что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежали ни к одной из известных семей человеческого рода, ни к Западу, ни к
Востоку и не имели традиций ни того, ни другого.
Мы стояли как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось»[1]. Но каковы причины того, что Россия оказалась в странном положении – страны,
не создавшей собственной культуры и обреченной перебирать идеи, которые иностранный ум
вынашивал на протяжении веков? Чаадаев полагал, что отпадение России от Европы вызвано церковным расколом и татарским нашествием. Крайняя нестабильность современного политического и общественного развития России объясняется тем, что она не пережила вместе с Европой
исторического становления. Она примеряет на
себя западные идеи, но отбрасывает их, потому
что возникшие на чужой почве, ценные или бесполезные, они одинаково непонятны для нее. Увлечение Европой носит здесь исключительно внешний поверхностный характер. Он уповает на «законы мирового развития», которые при условии
бережного отношения к местным особенностям
и обычаям и постепенного формирования собственной традиции обеспечат прогрессивное развитие России. «Если мы хотим, подобно другим
цивилизованным народам, иметь свое лицо, не-
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
обходимо как-то повторить у себя все воспитание человеческого рода»[2]. Но что «значить обрести свое лицо», вырваться из плоского застоя?
Можно ли в неблагоприятных условиях полагаться
на дорогую для сердца консерватора логику «естественного развития» и предполагать, что на
русской почве само по себе возникнет что-нибудь
стоящее? Мыслитель считает, что прогресс возможен в обществе, проникнутом духом христианства, в большой семье христианских народов.
Именно здесь находятся элементы устойчивого
и истинного прогресса. Россия должна стремиться стать христианской в европейском смысле
слова страной. Частью европейского сообщества
она станет, если только воспользуется плодами
христианства и окажется способной вырастить
собственную культурную и политическую традицию.
Для современного социокультурного развития
России характерна тенденция не изоляции от евразийского географического пространства, а сохранения и упрочения в нем своего культурного,
политического и экономического присутствия.
Вместо обращения «вовнутрь» в целях разрешения сугубо домашних проблем, одной из которых
и является проблема культуры землепользования,
значительная часть российской политической и
интеллектуальной элиты рассматривает проблемы, связанные с более широкими вопросами политико-экономической организации постсоветского пространства. Российское большинство склоняется к мысли, что большинство внутренних проблем и конфликтов на ее периферии являются геополитическими по своей природе и, следовательно, могут быть решены только на основе объединяющего геополитического видения, а не индивидуально, по мере их возникновения.
В настоящее время можно говорить о пяти
школах постсоветского пространственного мышления, отличающихся своими интеллектуальными предпосылками и взглядом на мир: западники, геоэкономисты, внешнеполитическая школа,
экспансионисты, цивилизационщики.
Для западников Россия – страна европейс
кая, следующая западной модели развития.
Если она и должна обладать особой силой в
Евразии, то это должна быть сила примера в
достижении стандартов либеральной демок
ратии, способная «…заставить перейти на но
вые пути, а не двигаться в направлении свое
го собственного порабощения и порабощения
всех соседних народов»[3], – писал еще в XIX
в. Чаадаев.
Геоэкономисты анализируют Россию как
находящуюся «на перекрестке» экономичес
ких и культурных влияний в регионе. Они уве
ряют, что если России удастся воспользовать
ся своим положением «перекрестка Евразии»
и сформировать рабочую концепцию транс
112
национального развития с привлечением го
сударств, частного сектора и при участии вне
шних стран, это даст политическую стабиль
ность и мир. В книге С. Рогова «Евразийская
стратегия для России» предлагается постро
ить «коммуникационный мост», проходящий
по территории России и связывающий юж
ную, западную и восточную оконечности Ев
разии за счет наземных, морских и электрон
ных видов транспорта, что вдвое сократит
длину связывающих Европу и Азию коммуни
каций, и это выгодно для всех участвующих
сторон»[4].
Внешнеполитическая школа настаивает на
необходимости стабилизации Евразии. Чтобы
быть эффективной в осуществлении этой миссии,
Россия должна остаться великой державой. Поддержание такого статуса планируется за счет как
политики военно-политического балансирования,
так и развертывания «проектов геоэкономического свойства»[5]. По мнению «стабилизаторов»,
предпочтение не должно отдаваться странам Европы или Азии. А вместо этого следует развивать «разновекторную» внешнюю политику, подчиненную национальным интересам России и ее
центрально-евразийскому положению.
Для «экспансионистов» Россия – культурно антизападное государство и империя, стремящаяся к постоянному приращению территорий.
Единственно правильное направление развития
для страны – это увеличение власти за счет территориальной экспансии. Надо противопоставить
Европу – Америке. В перспективе для оказания
сопротивления влиянию «Атлантизма»[6]
необходимо выстроить геополитическую ось союзников России – Германии, Ирана и Японии. Эти
идеи слишком опасные и экстравагантные, но они
находят поддержку у радикально настроенных военных и националистически ориентированных политических групп.
«Цивилизационщики» близки к коммунистической части политического спектра и склонны представлять Россию в качестве социально
самодостаточного и культурно антизападного образования, вынужденного выживать во враждебно настроенном мире. Ее цели – выживание и поддержание цивилизационной самодостаточности, а
не экспансии. Территория важна, но не менее важно наличие характерного для сверхдержавы ядерного и экономического могущества. Они ратуют
за близкие отношения с Китаем, Индией и другими государствами евразийского региона. Не
склонны к территориальной экспансии, особенно
в европейском направлении, поскольку Европа для
Гумилева представляет собой чуждый «суперэтнос» «отрицательной комплиментарности», не подлежащий смешению с Россией»[7].
Таким образом, Россия, сосредотачиваясь на
внутреннем политико-экономическом, новом обу-
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
стройстве, важнейшим параметром которого является чисто русский земельный вопрос, не должна удерживаться от урегулирования этнических,
политических и экономических конфликтов на
своих границах. Теории, предложенные пятью
школами российского геополитического мышления, нуждаются в немалой просветительской и
разъяснительной работе. Правильно поставить
вопросы – это уже немало и со временем должно
приблизить нас к нахождению адекватных ответов на дилеммы развития России.
Литература
1. Чаадаев П.Я. Философические письма // ПСС. – М., 1991.
– Т.1. – С.323.
2 . Чаадаев П.Я. Философические письма // ПСС. – М., 1991.
– С.329–330.
3 . Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные
письма. – М., 1991. – Т.1. – С.569.
4 . Рогов С. Евразийская стратегия для России. – М .: ИС
КАН, 1998.
5 . Кочетов Э.Г. Геоэкономика. – М.: ВЕК, 1999.
6 . Цыганков А.П. Несостоявшийся диалог с Фукуямой // Воп
росы философии. – 2002. – №8.
7 . Гумилев Л. От Руси к России. – М.: Политиздат, 1990.
Формирование экологической культуры
студентовбиоэкологов
Л.С. Инякина, к.ф.н., Оренбургский ГАУ
Общемировые, глобальные проблемы – это
проблемы защиты окружающей среды и здоровья человека. В связи с этим все более актуальным становится развитие экологического мышления, формирование эколого-нравственной культуры экологического мышления. Эта задача должна решаться в системе образования и воспитания. Экологическое образование призвано развивать внутреннее чувство ответственности и долга по отношению ко всему живому, так как сохранение среды обитания и здоровья человека является одной из самых важных категорий в системе ценностей общества. Особенно актуальны
задачи формирования современного экологического мышления у будущих специалистов сельского хозяйства. В настоящее время в России требуются специалисты, обладающие высоким уровнем подготовки не только по своей специальности, но и коммуникативной языковой компетенцией, достаточной для общения с профессионалами, говорящими на других языках и воспитанными в других культурах. Проблема экологического воспитания студентов сельскохозяйственных
вузов может решаться средствами иностранного
языка, поскольку традиционно сложившиеся невысокие требования к уровню знаний иностранных языков студентов неязыковых вузов в настоящее время меняются коренным образом. Перед
преподавателем иностранного языка стоит цель
– обучить студента владению языком специальности, который станет для него инструментом
решения других, неязыковых задач в его профессиональной деятельности. Студент хочет знать
свой предмет, извлекая информацию из любых доступных ему источников. Такими источниками
становятся аутентичные тексты, статьи, книги по
специальности на иностранных языках. Преподаватель иностранного языка обучает студента про113
дуктивной деятельности: найти нужную информацию, сообщить о результатах поиска, сравнить
взгляды на проблему разных авторов, представить собственную точку зрения, высказаться в
дискуссии, развить тезис, написать реферат, аннотацию и т.п. Выполняя продуктивные задания,
студент приобретает в конечном счете навыки и
знания, столь необходимые ему не только при использовании иностранного языка, но и в гораздо
более важных для него ситуациях профессионального общения на родном языке.
Изучение иностранного языка становится все
более неотделимо от одновременного ознакомления с культурой страны изучаемого языка.
Язык и культура являются основными кодами, с
помощью которых осуществляется общение между людьми. Овладение иностранным языком как
средством общения возможно и необходимо при
условии соизучения языка и культуры[1]. Современный процесс образования рассматривает обучение иностранному языку как диалог двух культур в рамках межкультурного общения. Межкультурная компетенция предполагает не просто общение на иностранном языке, а способность понимания другой культуры. Наряду с этим результатом овладения межкультурным иноязычным
общением как интегрированным процессом должна стать активная и свободная жизнеспособная
личность, являющаяся реальным субъектом своего собственного профессионального развития,
личность, способная и готовая к межкультурному общению.
В условиях отсутствия социально-культурного общения, то есть когда обучение иностранному языку в неязыковых вузах происходит в основном вне страны изучаемого языка, знакомство
с культурой, профессиональным социумом носителя иностранного языка возможно лишь с помощью учебных пособий, которые отражают ту действительность, в которой живет и действует пред-