Баженова Р.К. ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ МУСУЛЬМАНСКОГО ВОСТОКА Признание "западного происхождения" проблемы отчуждения является общепринятым. История европейского искусства, фило софии дает действительные основания для подобного мнения. В философии проблема отчуждения впервые была поставлена Г.Гегелем, который рассматривал отчуждение в качестве различных стадий перевоплощения абсолютной идеи. Л.Фейербах расширил сферу приложения данной категории, использовав ее для объяс нения идеи бога. Марксизм дал анализ социальных сторон отчуждения, связав его с существованием человека в системе общественных отношений. Продолжая рассуждения Ф.Достоевского, Фромм подошел к отчуждению с позиции несвободы, а экзистенциализм переместил проблему в плоскость психологии. Глубоко вникла в содержание проблемы мировая литература." Ф.Достоевс кий, А.Чехов, русские символисты, Е.Замятин, Ремарк, Э.Хемингуэй, Д.Оруэлл, А.Солженицын дополнили усилия философов в освоении темы отчуждения. В конце концов западная культура подвела итог, который сумел удачно выразить В.Ходасевич: "И в этой жизни мне дороже (Всех гармонических красот) Дрожь, пробежавшая по коже (Иль ужаса холодный пот/ Иль сон, где некогда единый /Взрываясь, разлетаюсь я, как грязь, разбрызганная шиной /Пo чуждым сферам бытия". На первый взгляд может показаться, что мусульманская культура отнеслась равнодушно к теме отчуждения или просто не обнаружила подобного явления в жизни. Но это вовсе не так. Предварительный анализ показывает, что Востоку не свойственно такое качество, как трагизм в осознании подвластности человека чуждым, неконтролируемым внешним силам введу укорененности идеи предопределения и отчасти идеи иджтихада, а поскольку острота постановки вопроса отсутствовала, то и сама проблема как бы ушла на периферию сознания. Под влиянием религиозно-этического исламского идеала и древнебедуинской традиции воспевания сильной, полагающейся только на себя личности уже в средневековом искусстве Востока - 122 - сложилось представление о прямой зависимости судьбы человека от его этических установок и поступков. Оно фиксируется в многочисленных изречениях типа: "Умерен будь, иль будет жить невмочь", "Иль сам ты совершенным будь, иль будь средь совершенных" (Хайям, Саади). В поэзии мы не найдем указаний на то, что человеческие действия вызывают к жизни чуждые, могущест венные силы, подавляющие людей. Красной нитью через литературу Востока проходит мысль о самоценности,достаточности,разума мудрых или хитрых действий, умеренного образа жизни, а также личного противостояния глупости, алчности, силе. Неустроенность личного бытия преодолевается через обращение к природе или путем взвешенного анализа вины самого индивида. Аналогичный подход обнаруживается и у татарских просветителей. Мир в со знании мусульман способен восстановить гармонию и порядок. Даже в самой трудной ситуации он не вобпринимается как нагромождение алогизмов, равнодушия, бессмысленного и холодного зла. Но и в этой завершенно-кольцевой, равновесной художест венной системе прячется понимание и осмысление отчуждения личности. Порой это понимание вырывается из строго очерченных границ, к примеру, у поэтов-суфиев, пытавшихся через соединение дозволенного и запретного продемонстрировать оппозицион ность и свою индивидуальность. Подобное умонастроение выразилось в "поэзии вина (хамрийат), в двух направлениях в искусстве - гедонистическом и аскетически-обличительном. Мотивы отчуждения легко читаются не только у Аль-Мутанабби, Абу-Нуваса, Омара Хайяма, но и Мухамедьяра, Г.Тукая и других татарских поэтов. Уникальность феномена восточного художественного образа состоит в оригинальном сочетании противоположностей, в немыслимом их соединении, когда приходится сглаживать разнонаправленность, непохожесть сторон. Мы сталкиваемся с обоюдной, частичной нивелировкой во имя достижения общей гармонии в иску сстве мугама, где сочетаются канон и импровизация исполнителя, в арабском орнаменте, соединяющем точность геометрического узора и неповторимость, прихотливость линий, в Коранических сказаниях, тае повествуется не о терпеливых невозмутимых му чениках, по удачному выражению М.Пиотровского, а о страсто - 123 - терпцах, в современной татарской драматургии 70-80 гг., где социалистический реализм согласуется с традиционными воззре ниями на семью как на умму в миниатюре. В произведениях, ставших классическими, результатом рационального поиска безличнопрекрасного в природе, окружающем мире становится приобрете ние особой изысканности. Но за внешней целостностью, изыском, равновесием художественной модели мира зачастую прячется "скрытый смысл" - осознание отчуждения, "вечный", "ходячий" сюжет единой мировой культуры.