«Страсть – это стихия»

реклама
13
25 октября, 2014, суббота
КУЛЬТУРА
«Страсть – это стихия»
Актёр Дмитрий Бозин не устаёт со сцены напоминать зрителям… о них самих
– Прошлой осенью Театр Романа Виктюка привозил в наш город премьеру спектакля «Несравненная», где вы играли уникальную оперную певицу
Флоренс Дженкинс. Тогда в одном из интервью Роман Григорьевич на вопрос, почему опять Дмитрий
Бозин играет женщину, ответил: «Бозин умеет чувствовать форму души того, кого он играет, и он способен постичь форму женской души». Вы не устали
от такого стопроцентного доверия Мастера? Не боитесь однажды его разочаровать?
ФОТО ВАЛЕРИЯ ШАРИФУЛИНА / ИТАР–ТАСС
28 октября на сцене театра-фестиваля «Балтийский дом» начинаются традиционные осенние
гастроли московского Театра Романа Виктюка.
Вновь на афише любимые зрителями хиты –
«Служанки» и «Саломея», а в ДК им. Ленсовета
1 ноября – премьера «В начале и в конце времён». Корреспондент «НВ» расспросил ведущего
артиста труппы, заслуженного артиста России
Дмитрия Бозина о предстоящих событиях.
Дмитрий
Бозин
уверен:
играет
на сцене
не он, а то
существо,
которого
ни он сам,
ни Роман
Виктюк
до конца
не знают.
А значит,
удивление
гарантировано. И
зрителям
тоже
– В формуле Романа Григорьевича нет ни очарования, ни восхваления. Он просто описывает
технику работы. Кто-то создаёт интересный персонаж при помощи совокупных внешних признаков, а я из тех, кто не включается в репетиционный процесс, пока не соприкоснётся с тем, что я
называю истоком существа. Для вас это звучит
излишне торжественно, я полагаю, но уж извините, так я это ощущаю. Это соприкосновение
мгновенно меняет ваш голос и пластику, и с этого
момента вы становитесь творцом и творением одновременно. А главное, это живой источник бесконечных импровизаций. И это единственное, что
ценит Виктюк. Он уникален ещё и тем, что восхищается, если сцену в уже играемом спектакле
актёры, не сговариваясь (это принципиально!),
перевернули с ног на голову. Таких режиссёров
на весь мир, может быть, пять. Разочарование,
как правило, следует за выяснением
«секретного ингредиента секретного супа». Но поскольку играю на
сцене не я, а то существо, которого
ни я, ни Виктюк до конца не знаем,
то вечное удивление гарантировано
Творческий союз с Романом Виктюком
и мне, и Виктюку, и, поверьте, зритевзорвал меня изнутри, дал место и время
лям тоже.
среди героев? Вообще, как вы реагируете на успехи
коллег?
для невероятного творчества с потрясаю-
– Опять «из Виктюка»: «В женской
щей, им собранной командой. Где бы я ни
душе есть такие заводи и глубины, в
которые она вообще никого не допуоказался теперь, я не могу не быть носискает. Можно о них догадываться, о
телем этого заряда. Роман Григорьевич
них писали и пишут, Набоков пытался
знает это. Я немало умею, но главный поток
постичь это через великую «Лолиту»,
во мне – это музыка и поэзия, как одно из
но в конечном итоге смог только прикоснуться и ужаснуться. Одарённый
её проявлений.
мужчина-актёр может туда нырнуть,
ощутить, вынырнуть и попытаться
об этом рассказать». Напомните нам, что за души у щества Саломеи и Соланж. Поверьте, я отличаю
ваших героинь в «Служанках» и «Саломее»? Чем их тех, кто говорит со мной из этой глубины.
души вам близки? И как эти дамы, которых вы игра– В одном из недавних интервью вы сказали: «Я исете больше 15 лет, не наскучили вам за это время?
пользую
себя, чтобы рассказывать истории других
– Если бы вы только знали, как давно я жду
именно такой формулировки – «Напомните нам»! людей, не свои. Это принципиально важный для
меня подход». Но всё-таки считается, что сыгранные
22 года я только этим и занимаюсь. На-по-ми-на-ю
роли меняют артиста как человека. Чему научили
сидящим в зале Саломеям, Соланжам, Марьонам вас ваши героини?
и Флоренсам, а также Воландам, Донам Жуанам,
Антониям, Маркизам де Садам и Рудольфам Нуреевым. Напоминаю им о них. И огорчаюсь, если,
глядя в их живые глаза, вижу, что они думают,
будто я в сотый раз втолковываю им себя. Или
Виктюка. Нет. Ужаснитесь. Насладитесь. Прикоснитесь – не к Саломее или Лолите, они лишь
метафоры, а к источнику своего существа. Столь
же бесконечного и нескучного, как источники су-
– Природной непостижимости женского естества. «Женщину не надо понимать. Её надо любить». Это неоспоримо.
– Театр Виктюка вместе с вами каждый год гастролирует в Петербурге. В этот раз в гастрольной афише
премьера – «В начале и в конце времён», горестная
пьеса-дебют о Чернобыле. Тема болезненная, острая,
трагическая. Не обидно, что вам не нашлось места
– За долгие годы это первая крупная роль Олега Исаева. А он очень большой артист и глубоко
уважаем всей труппой. И рядом с ним Людмила
Погорелова, Александр Дзюба и Игорь Неведров.
Это золотое сечение данного театра. Есть и дебют –
Александр Семёнов. Пьеса непростая. Режиссура
ещё сложнее. Я хочу, чтобы взаимочувствие зрителей помогло актёрам. Такие мастера могут, конечно, справиться и сами. Но я всё равно хочу, чтобы
им не пришлось этого делать в одиночку.
– Есть ли кто-то, у кого вы учитесь до сих пор?
– Фёдор Иванович Шаляпин.
– Вы так много знаете о театре – о его формах, методах работы, философии, – вас можно, как зрителя,
чем-то удивить? И какими в таком случае были самые сильные зрительские впечатления последнего
времени? Вы в зале можете получать удовольствие
от целого, не разбирая того, что перед вами, на «запчасти»?
– Нет. Не могу. Это происходит автоматически. Но я счастлив, когда мой авторазбор приводит меня к мысли: «Это непостижимо!» Так было
на спектаклях Джеймса Тьерри, японского театра
танца «Санкай Дзюку», всех балетах Иржи Килиана и Начо Дуато и... Короче, бывает такое.
– За последние годы вы часто уходите от Мастера
в свободное плавание, создаёте монопроекты. Вам
тесно в рамках гениальности Виктюка? Кстати, а
он не ревнует к вашей самостоятельной творческой
жизни? Он, вообще говоря, в какие-то моменты относится к вам как Создатель?
– Как любое существо, меня создали папа с мамой и чудо их любви. Все остальные – это не создатели, а влиятели, вдохновители и работодатели.
Творческий союз с Романом Виктюком взорвал
меня изнутри, дал место и время для невероятного
творчества с потрясающей, им собранной командой. Где бы я ни оказался теперь, я не могу не быть
носителем этого заряда. Роман Григорьевич знает
это. Я немало умею, но главный поток во мне – это
музыка и поэзия, как одно из её проявлений.
– Вот и нынче как раз в период гастролей театра
вы будете играть в концертном холл-клубе Phoenix
самостоятельную музыкально-поэтическую программу «И-НЕ-ЗА-ТЕ-ВАЙ!» с громким подзаголовком
– «Прыжок в стихию». Куда на глазах у зрителей будете порываться? Приоткройте завесу тайны хоть
чуть-чуть. Что будет на сцене?
– Я не стремился к громким заголовкам. Я только вновь и вновь на-по-ми-на-ю людям о том, что
страсть – это стихия. В страсти можно родиться и
жить, а можно ворваться в неё с разбегу и... выжить.
Или не выжить. Герои стихов Стинга, Блока и Бродского – рождённые. А герои Цветаевой и Рэя Чарльза – ворвавшиеся. Я ценю оба пути, но предпочитаю
рождённых изначально. Или, скорее, осознающих
своё рождение, а не испугавшихся, что их не пустят.
Об этом и поговорю с теми, кто придёт.
Беседовала Вера Николаева
иди и смотри
юбилей
Поднять настроение хотя бы на градус
«Понимание прошлого невозможно без сострадания»
Творческий вечер Александра Петрякова, художника и писателя, посвящённый его 70-летию, проводился в виде интермедии. Юбиляр, в очках и
при бороде, очень похожий на композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова, восседал
в кресле за столиком, а по левую руку от него (в
окружении картин юбиляра) на стульчиках сидели персонажи его книг: Нерон, Цезарь, Август, Степан Разин, Александр Колчак, Сальвадор Дали.
лово взял Цезарь. «Правитель» напомнил собравшимся о своих заслугах и посетовал, что историки как-то разошлись, приписав ему, воевавшему
лишь холодным оружием, аж… миллион жертв.
– Врут плутархи и светонии!.. – заметил он.
С места поднялся Нерон и величественно поднял
руку:
– Полностью согласен! Всё врут плутархи и светонии! Особенно Светоний. Какое пугало из меня,
великого артиста, сделал! И это враньё из столетия
в столетие повторяется: кровавый след в истории,
жестокость, оргии, травля христиан. Было, конечно,
а что, теперь нет разнузданного зверства? Александр
в своей обо мне книге верно подметил: проблема художника и власти в том и состоит, что правитель редко
бывает творцом…
Далее слово держали самозванец Степан Разин и адмирал Александр Колчак.
Кстати, за то время, что книга Александра Петрякова о ныне сверх всякой меры воспетом Верховном
правителе России пролежала в издательстве, был снят
и вышел на экраны фильм «Адмиралъ». Исполнитель
роли Колчака Константин Хабенский после прочтения книги Петрякова сказал автору:
– Если бы я познакомился с вашим произведением
до съёмок, я бы иначе сыграл Александра Васильевича…
На юбилейном ареопаге не появился Калигула, поскольку «посажен в небесный карцер». И Михаил Шемякин, ныне проживающий во Франции (о нём Петряков написал книгу «Михаил Шемякин. Зазеркалье
Мастера»). Михаил Михайлович откликнулся пространной телеграммой «Художнику, Писателю, Биографу, Историку и Философу» (всё с большой буквы.
– Прим. авт.). В ней он пожелал сил и здоровья для
осуществления планов.
«И да помоги тебе власть и деньги имущие, перестав
ссылаться на кризис, а поняв, наконец, что культура и
просветительство – наиважнейшие факторы для на-
С
Олег Купцов – по-своему – старался поднять настроение зрителю
Выставку художницы Марины Колдобской «Пестики и тычинки» в Музее современного искусства имени Сергея Дягилева
сменила выставка Олега Купцова «Новый
пантеизм» (пантеизм – учение, отождествляющее Бога и мир. – Прим. авт.). Таким
образом, IV Балтийская биеннале (Baltic
Biennale) продолжает набирать обороты.
о замыслу художника, прямоугольный
зал музея «округлён» двенадцатью матерчатыми экранами, и зритель, оказавшись в «замкнутом кругу», становится
вольным или невольным участником некой
мистерии. К участию в ней его «склоняют»
сочинённые Купцовым таинственные знаки,
отдалённо напоминающие петроглифы или,
скорее, даже иероглифы народа майя.
– Творчество Олега принадлежит к востребованным ныне художественным по-
П
искам, соединяющим современные формы
искусства с сакральными знаниями и загадочными структурами древних эпох, когда
наука, магия и искусство были неразделимы, – утверждает художник и искусствовед
Андрей Хлобыстин.
Купцов же на вернисаже, обращаясь к зрителям, сказал:
– Мне бы не хотелось раскрывать, что в
моих символах мною заключено. Символ –
вещь многоплановая. Надеюсь, что у каждого возникнут свои ассоциации. И если у вас
хотя бы на градус поднимется настроение, я
буду счастлив, потому что старался в свои
работы привнести чистоту и свет.
При этом он признался, что некий сакральный смысл видит уже в том, что «делал эту
выставку» ровно год: 12 месяцев – 12 работ…
Владимир Добротворский,
фото автора
ции, для России, – написал он. – Ибо, как говорил академик Дмитрий Лихачёв, «существование нации без
культуры – бессмысленно».
Александр Петряков объяснил своё пристрастие к
историческому жанру:
– Я пишу книги о прошлом, но понимание прошлого
невозможно без сочувствия и сострадания. Без этого
оно становится мёртвым. Оно не оживёт в нашем сознании, пока прах ушедших предков не будет полит
живой водой сочувствия и их поступки не найдут понимания. Это главное: отнестись к другому, как к самому себе. Восхвалять и проклинать можно лишь тогда,
когда станут ясны мотивы тех или иных деяний. Если
они послужили для блага и процветания и были в истоке честны и бескорыстны, то автору хочется быть
мысленно сопричастным. Но мы, к сожалению, знаем,
куда ведёт дорога благих намерений. Примеров в исторически обозримые времена сколько угодно.
Сейчас Александр Петряков заканчивает работу
над сценарием сериала о «судьбах широко известных
в светском мире середины ХIХ века женщин», имена
которых, как, впрочем, и сюжет, он посчитал нужным
не раскрывать.
Владимир Желтов
было дело
«Чтобы большевики на сцене
да чесались!»
Александр Петряков, художник, писатель:
– В начале 70-х Малый театр СССР в соответствии с указанием Минкульта объявил конкурс на
лучшую пьесу молодых авторов. Конкурс выиграл
я. Моя пьеса была поставлена, но, думаю, для галочки. Сыграли её только раз. К 60-летию советской
власти Малый театр, но уже наш, ленинградский,
брался поставить мою пьесу «Лондон – Брюссель».
Театр возглавлял Ефим Падве, пьеса ему понравилась, но постановку на корню зарубил главлит. Первые заседания II съезда РСДРП проходили в Брюсселе, на бывшем складе шерсти, где было полно
блох. В главлите возмутились: «Вы что, с ума сошли? Чтобы большевики на сцене да чесались!» Ну
а когда увидели, что одно из главных действующих
лиц – Троцкий, потребовали: «Никакого Троцкого!»
Погрешить против истины мы с Ефимом Михайловичем не могли…
Скачать