Продвижение и защита интересов группы
реклама
Савич, Е.В. Продвижение и защита интересов группы: опыт дискурс-анализа / Е.В. Савич // Социальная власть языка : сб. науч. тр. / Воронеж. межрегион. ин-т, Воронеж. гос. ун-т, фак-т романо-герм. Филологии ; редкол. : Л.И. Гришаева [и др.]. – Воронеж : Воронежский гос. ун-т, 2001. – С. 214–220. Савич Е. В. Продвижение и защита интересов группы: опыт дискурс-анализа Профессиональный дискурс = идеологический дискурс. Сам термин «профессиональный дискурс» уже указывает на то, что речь идет о профессионально ориентированном содержании, реализованном в профессионально созданной форме. Такая эмфаза на обоих значениях слова «профессиональный» (1) относящийся к какойлибо профессии; 2) свойственный специалисту своего дела) сделана нами не случайно. Профессионализм (в любом его значении) подразумевает специфичность, значимость и качество, а значит, и содержание, и форма профессионального дискурса обладают этими характеристиками: профессионально обусловленное содержание говорит о специфичности цели текстового сообщения, а профессионально подобранная форма, в свою очередь, — об исключительности способа выражения этой цели. Особенность цели профессионального дискурса позволяет нам говорить о его идеологичности. Наличие цели как таковой предполагает субъекта (профессионала), интересам которого и подчинен текст, и в силу такой субъективности (=необъективности) этот текст уже не может быть признан «невинным». Присутствие же специфичной, значимой цели означает субъективность в ее стремлении главенствовать. А властные интенции и социальная борьба за доминирующие значения в тексте и есть ни что иное, как идеология. Популяризация этой идеологии в дискурсе означает существование механизмов и форм манипуляции сознанием, выраженных посредством вербальных репрезентаций, интерпретируют реальность. Другими воспроизводится специальными которые словами, речевыми определенным идеология практиками (в образом формируется и профессиональных дискурсиях) посредством специального (профессионального) языка. Язык профессионального идеологического дискурса. Таким образом, разговор о языке профессионального дискурса переходит в размышления о взаимодействии языка и идеологии. Тойн ван Дейк, определяя идеологию как систему верований, лежащих в основе всех видов социального познания групп, выделяет три типа взаимодействия языка и идеологии в зависимости от характера верований, продвигаемых идеологамипрофессионалами: 1 1 тип. В случае общих идеологий базовые верования, имея абстрактный (самый общий) характер, формулируются такими же общими, свободными от контекста, порождающими и безусловными предложениями. 2 тип. В дискурсе групповых идеологий (верования более «низкого» уровня — частные, ситуативные), отражающем группы и их характеристики, выбор пропозиций ограничен прагматически и контекстуально: процессом обучения идеологии или пропагандистской работы среди представителей определенной социальной группы. 3 тип. В процессе репрезентации особых (конкретных) верований, они, в силу своей личностности, принимают форму ментальных моделей. А значит, пропозиции, посредством которых они передаются, значимы лишь в рамках конкретных событий (например, в рассказах о себе, в новостях или редакционных материалах).1 Дискурс лоббирования как самостоятельный жанр профессионального идеологического дискурса. Эффективное использование языка в идеологическом (а значит, и профессиональном) дискурсе может быть продемонстрировано на примере кампании лоббирования. Под коммуникативной канвой такой кампании понимается сумма дискурсных направленных практик на профессионального продвижение и защиту лобби (субъекта интересов лоббирования), целевой группы на государственном уровне. Пример кампании лоббирования представляется нам наиболее приемлемым для исследования языка профессионального дискурса, так как именно дискурс лоббирования включает в себя все три типа взаимодействия языка и идеологии. Однако, прежде, чем перейти к анализу конкретного случая вербализации идеологии, обрисуем более четко сам феномен лоббирования и определим жанровые особенности его дискурса. В самом общем виде лоббирование — это процесс влияния на власть, в первую очередь законодательную. Его существование обусловлено общественной стратификацией. В силу несовпадающей специфики своей деятельности различные социальные группы — профессиональные, этнические, конфессиональные, возрастные и т.д. — обладают своими интересами, которые в процессе возрастания роли группы в жизни общества приобретают все более выраженный политический характер. Таким 1 Т. ван Дейк. Язык и идеология: к вопросу о построении теории взаимодействия// Методология исследований политического дискурса. Вып. 2/ Сост. и общ. ред. И.Ф. Ухвановой -Шмыговой. — Мн.: БГУ, 2000. — С. 50-63 2 образом, желая выразить и отстоять свои самые общие требования в отношении государства, группа идет на диалог с ним, то есть начинает лоббировать свои интересы. Управление же процессом лоббирования предполагает умение формулировать интересы, чем и занимается профессиональный лобби. Считается, что лоббирование обязательно связано с закулисными интригами, черными PR-технологиями, и обычные люди не просто не в состоянии повлиять на законотворческий процесс, но и, в принципе, никак не вовлечены в него. В действительности же это не так. Дело в том, что ни один профессиональный лобби, ни при каких условиях не возьмется за продвижение заведомо непопулярной в массах идеи, а значит, его задача — «воспитать» сторонников лоббируемых интересов, создать желаемое общественное мнение. И чаще всего «защитники» интересов используют в этих целях СМИ. Таким образом, все мы становимся непосредственными участниками процесса лоббирования уже хотя бы потому, что покупаем и читаем газеты, смотрим и слушаем телевидение и радио. Наша неспособность идентифицировать информационную кампанию лоббирования как таковую и способствует созданию образа лоббирования как процесса загадочного, срытого от общества и поэтому нечестного. И этой нашей неспособностью мы обязаны профессиональному коммуникатору (лобби) и его профессионально организованному дискурсу. Исходя из того, что заявленной целью дискурса лоббирования является манипуляция общественным мнением, можно предположить, что жанровые характеристики дискурса лоббирования и пропаганды одинаковы. И часто эти две коммуникативные практики (пропаганда и лоббирование) принимаются за одно и то же явление. Однако, определяя принадлежность текста к конкретному жанровому виду, следует исходить из анализа закодированных в ней коммуникативных целей и задач, а также общей структурно-смысловой модели текста.2 Сравнив же тексты пропаганды и лоббирования, можно увидеть, что: Во-первых: закодированная в текстах цель пропагандистских кампаний — популяризировать определенную идею в массах. То есть целевой аудиторией пропагандистской кампании лоббирования является широкая общественность. А цель кампании лоббирования — воздействовать в желаемом направлении на законодательную власть путем демонстрации популярности лоббируемых интересов. То есть, при заявлении целевой аудитории, в качестве которой выступает общество, 2 Т. В. Мальцевич. Проблема классификации жанровых видов публицистической статьи// Язык и социум: Материалы IV Междунар. науч. конф., 1-2 дек. 2000г., Минск, В двух частях. — Мн.: БГУ, 2001. — Ч I, с. 202-206 3 истинной целевой аудиторией кампании лоббирования является государство (в лице законодателей). Во-вторых: такая разница в установке автора на адресата и в коммуникативных целях кампаний диктует и различия в композиционно-логической структуре текстов. По Дж. Брауну существует три этапа воздействия пропагандистского сообщения3: 1. Этап привлечения внимания и возбуждения интереса. 2. Этап эмоциональной стимуляции. 3. Этап демонстрации того, как следование совету коммуникатора может способствовать снятию напряжения. Таким образом, мы видим, что в случае пропаганды влияние на целевую аудиторию происходит путем манипуляции лишь на эмоциональном уровне. Специфика лоббирования (и состава целевой общество, и аудитории государство) информационной предполагает кампании различные виды коммуникации, а именно: переход от эмоциональной формы (коммуникация на уровне индивида, общества) к чисто рациональной (коммуникация на уровне государства). С учетом этой специфики этапы воздействия сообщения кампании лоббирования можно представить следующим образом: 1. Этап привлечения широкой общественности (путем эмоциональной стимуляции) и демонстрации широкой поддержки лоббируемых интересов. 2. Этап сужения заявленной аудитории и вовлечения истинной целевой аудитории в диалог (переход к эмоционально-рациональной форме). 3. Этап формулирования конкретных требований к государству (в рациональной форме). Итак, самый общий жанровый анализ показывает, что дискурс лоббирования, обладая особенными характеристиками, является отдельным самостоятельным жанром воздействующего идеологического дискурса. И теперь мы можем перейти к непосредственному рассмотрению особенностей языковой реализации идеологии на конкретном примере информационной кампании лоббирования. Вербализация идеологии в информационной кампании лоббирования. Нами была проанализироана информационная кампания лоббирования, проведенная на страницах белорусской молодежной газеты «Знамя Юности» в рубрике «Миры молодежной политики» с 23 января по 28 апреля 2001 года. В центре нашего внимания находился 3 тот дискурсный репертуар, благодаря которому осуществляется Charles U. Larson. Persuasion: Reception and Responsibility. Wadsworth Publishing Company. 1995. P. 374. 4 продвижение интересов молодежных организаций (то есть, продвигается необходимая им идеология), ставшее целью данной кампании. Ранее нами говорилось, что информационную кампанию лоббирования можно разделить на три этапа, каждый из которых характеризуется свойственной только ему аудиторией и формой воздействия на нее. Из этого может следовать, что каждый этап кампании представлен разными типами взаимодействия языка и идеологии. Для подтверждения этого предположения рассмотрим подробнее каждый из этапов анализируемой информационной кампании лоббирования. Первый этап. Так как целью начального этапа кампании является демонстрация широкой поддержки лоббируемых интересов, то для обеспечения «широты» профессиональному коммуникатору выгодно не исключать из потенциальной аудитории своих сообщений ни одну из возможных категорий читателей. Автор текстов кампании, которую мы рассматриваем, защищает интересы молодежных организаций, соответственно, широкими массами, предположительно заинтересованными в реализации их интересов, в данном случае могут выступать все те, кто считает себя молодым. Молодость же сама по себе не знает ограничений: ни возрастных (поскольку душевная молодость не поддается старению), ни профессиональных, ни гендерных, ни каких бы то ни было других. Главное не вводить эти ограничения искусственно. И в текстах первого этапа анализируемой кампании границы аудитории стерты: «Я и ты — мы можем оказаться очень разными по своим занятиям, привычкам и вкусам. Но мы — .. молодежь...» Заявляя такую абстрактную аудиторию, автор вынужден вводить самые общие, базовые верования для продвижения своей идеологии. И делает он это, используя общие, безусловные пропозиции: «… загадочное явление под названием «молодежная политика» имеет какое-то отношение и ко мне, и к тебе», «… каждый молодой человек в Беларуси в праве подвести эти итоги [молодежной политики] для себя лично», «… для большинства молодых людей в Беларуси (и не только в Беларуси) молодежная политика — это как воздух…». Обилие разговорной лексики в статьях этого этапа (улепетнуть, подстерегать, студотряды и др.), вопросительно-восклицательные предложения («Ну что, ты не улепетнул еще на соседнюю полосу и мужественно продолжаешь чтение?», «… немедленно закрой глаза и переверни страницу — и ты сбережешь свое безмятежное настроение на весь оставшийся день!» и т.д.), вводные конструкции (впрочем, наконец, может, конечно, с одной стороны), прямая речь («… разведут руками и скажут: «Ты, конечно, замечательный и интересный, но…»», «… задаться вопросами: участвую ли я 5 в реализации молодежной политики в моей стране?…») и риторические вопросы («Так, может, и не стоит самому участвовать в реализации этой самой молодежной политики? и т.д.») обеспечивают тот эмоциональный фон, который соответствует форме выражения интересов любого индивида в его повседневной деятельности, и, таким образом, подходит для коммуникации с самой общей аудиторией. Второй этап. На этом этапе отношения между автором и адресатом приобретают совершенно новый характер из-за того, что трансформируется сам адресат. Так как «устрашающая» демонстрация плотных рядов сторонников уже имела место на первом этапе, адресанту больше не нужно продолжать поддерживать иллюзию массовой поддержки на последующих этапах. Вместе с тем, возникает необходимость постепенного введения настоящей аудитории в тексты. Таким образом, аудитория кампании теперь состоит из истинно целевой, но пока скрываемой (государство), и из «завербованной» на начальном этапе части молодежи, которая теперь неразрывно ассоциируется с молодежными организациями и их интересами. То есть, адресатом текстов становится группа более «низкого» уровня по сравнению с адресатом первого этапа. Теперь мы имеем дело с продвижением групповой идеологии (частных, ситуативных верований) и наблюдаем взаимодействие языка и идеологии второго типа (по Т. ван Деку), когда выбор пропозиций ограничен контекстуально. В нашем случае таким ограничивающим контекстом является работа среди представителей определенной социальной группы и, соответственно, фокус семантического внимания неизбежно смещается на характеристики этой группы. Так, идеологические пропозиции этого этапа преобразованы в личное мнение говорящего (автора) как представителя группы: «У меня нет сомнений, что и я, и ты, и многие другие молодые люди в нашей стране заинтересованы в том, чтобы результаты этих решений соответствовали нашим интересам», «… я не сомневаюсь, что у многих из нас есть желание и способности поучаствовать в этом процессе на всех его этапах: при подготовке, принятии и реализации решений органов власти ….», «… с моей (да и не только с моей) точки зрения, государство должно обеспечить реальное (а не декларативное) участие молодых людей в подготовке, принятии решений в области молодежной политики». Трансформация адресата в более «серьезного» ознаменовалась переходом от эмоциональной формы выражения идей (хотя она все еще присутствует в виде некоторых разговорных выражений: «…будут терзать смутные сомнения», «здорово!», «друг-читатель») к рациональной (появляется официальная лексика (департамент, государственные структуры, сейм, Министерство культуры и др.) и ссылки на 6 официальные данные). Общий текстовый фон можно охарактеризовать теперь как эмоционально-рациональный. Можно сказать, что второй этап кампании является переходным и укоренение частных верований в группе подготавливает ее к восприятию особых верований третьего этапа. Третий этап. Тексты этого этапа уже не содержат эмоциональной лексики. Официальный язык, доминирующий в них, исключает случайную аудиторию из числа читателей. Идеологически подготовленный на втором этапе адресат, который теперь воспринимает себя членом группы и активным борцом за продвижение интересов своей группы на государственном уровне, теперь «обрабатывается» адресантом на предмет усвоения особых верований. Эти верования — мнения о конкретных людях, событиях, обстоятельствах и т.д., репрезентируются в текстах в форме ментальных моделей, которые не просто конкретны, но и личностны. Идеологические пропозиции на данном этапе приобретают значение лишь в контексте. Так, говоря о студенческих волнениях в Париже во времена президентства де Голя, автор представляет следующие ментальные модели (опять же выраженные от лица автора как представителя группы): «Лично у меня уважение вызывают лишь те участники уличных акций, которых приводит туда гражданская позиция», «Решения, способные исправить ситуацию, принимаются не на митингах, шествиях или пикетах, а в органах государственной власти и управления, на выборах или референдумах», «…радикализм — это роскошь, которую белорусская молодежь, в отличие от западноевропейской, не может себе позволить». И далее, в рамках обсуждения исследовательской программы международной организации Civicos, осуществляемой в Беларуси, России и Украине, автор, наконец, подводит аудиторию к идее, что «есть реальная база для объединения усилий практически всех заинтересованных организаций — и негосударственных, и государственных — для решения проблем молодежного подсектора нашего общества» и выдвигает требование к государству (открывая тем целенаправленно самым свою оказывать истинную поддержку аудиторию): молодежным «Государство организациям, должно чтобы стимулировать их к работе с широкими кругами белорусской молодежи». Таким образом мы видим, что на протяжении всей кампании лоббирования используются все три типа (по Т. ван Дейку) взаимодействия языка и идеологии. Форма вербализации идеологических пропозиций проходит все стадии развития: от общих, свободных от контекста, предложений к конкретным, зависящим от контекста и 7 включающим в свое семантическое поле характеристики конкретной группы, пропозициям. 8
