РУССКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ КОД И ПРОБЛЕМА ЛЕКСИЧЕСКОГО
реклама
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 13 (267). Филология. Искусствоведение. Вып. 65. С. 18–22. Г. К. Валеев, К. С. Шестакова РУССКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ КОД И ПРОБЛЕМА ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗАИМСТВОВАНИЯ В ЯЗЫКЕ В качестве основного критерия лексического заимствования выдвигается принцип культурной ориентации этноса. Данный критерий особенно действенен в письменный период языка. Культурная ориентация русского народа формируется с принятием христианства, возникновением и развитием письменности. Русский культурный код диктует языку возможность лексических заимствований только из парадигмы языков народов, исповедующих христианство. Выбор «культурных» народов исторически детерминирован и динамичен. Все другие заимствования несут оттенок «чужести» и постоянно ревизуются. Ключевые слова: заимствованная лексика, критерии заимствования, устные и письменные заимствования, русский культурный код. Словарный состав языка в отличие от дру� гих его уровней – открытая структура, поэто� му количество составляющих его лексических элементов определить крайне сложно. В самом объемном законченном семнадцатитомном «Словаре современного русского литератур� ного языка» (М.: АН СССР, 1950–1965) содер� жится 120480 слов. В «Толковом словаре рус� ского языка» (под редакцией Д. Н. Ушакова. М., 1957–1965) 82159 слов. Однотомный «Тол� ковый словарь русского языка» (2-е изд., испр. и доп.) С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (М.: Азъ, 1995) содержит 72500 слов и 7500 фразе� ологических выражений. Все перечисленные словари в разной степени претендуют на отра� жение «всего лексического богатства русско� го литературного языка с грамматической его характеристикой, преимущественно от эпо� хи Пушкина до наших дней». Популярность этих лексиконов объясняется их нормативно� стью, предписывающей всем пользующимся русским языком кодифицированную норму в произношении, слово- и формообразовании и написании. Это толковые словари с дозирован� ными минимальными историческими и этимо� логическими справками. До сих пор, к сожалению, единственным полным законченным диалектным словарем русского языка является «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (2-е изд., 1880–1882), содержащий свыше 200 ты� сяч слов. «Словарь языка Пушкина» (М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1956–1961), который включает 21197 слов, также в един� ственном числе представляет полный словарь языка русских писателей. По «Картотеке сло� варя языка В. И. Ленина», хранящейся в Ин� ституте русского языка имени В. В. Виногра� дова, в «Словаре языка В. И. Ленина» может быть около 38 тысяч слов [7]. Однако изданные ортологические словари, как и диалектные, профессиональные, тер� минологические, просторечные, жаргонные и другие, не могут отразить даже небольшой части функционирующих в живом языке слов, не говоря уже о существовавших в языке ранее словах, многие из которых ушли в небытие, не попав на страницы письменных источников. Конечно, абсолютное большинство слов в языке неизвестно конкретному носителю язы� ка, независимо от того является ли он обычным школьником или выдающейся личностью, как Пушкин или Ленин, так как ему в жизни они никогда не понадобятся. Словарное ядро язы� ка составляют общепонятные, общеупотреби� тельные слова, восходящие к общеславянско� му лексическому фонду. Н. М. Шанский пи� шет, что в четырехтомном «Словаре русского языка» Академии наук свыше 90 тысяч слов, из них общеславянских не более 2 тысяч. Од� нако они в повседневном общении составляют не менее ¼ всех слов [6. С. 30]. Интересно, что Т. Лер-Сплавинский, посчитав число «прас� лавянских слов» польского языка, сохранив� шихся без существенных изменений, пришел к сходным выводам. Он определил, что их число немного превышает 1700 [2. С. 64]. На любом хронологическом срезе языка имеется исконная лексика, сложившаяся на основе генетически родственных корней и аф� фиксов, и освоенные иноязычные, по А. Шлей� херу – Lehnwörter, и неосвоенные иностранные слова – Fremdwörter. Традиционно проблема количества и пропорционального соотноше� Русский культурный код... ния исконной и заимствованной лексики как для современного состояния, так и для любого хронологического среза решается чисто ме� ханически: культурно-исторические предпо� сылки русско-иноязычных связей в различных сферах материальных отношений; источники заимствований; характеристика текстов с точ� ки зрения их культурологической значимости; языковая интерпретация заимствованной лек� сики. При таком традиционном взгляде на про� блему лексического заимствования изначально упускается важнейший фактор исследования: первый по значимости компонент – целевая установка субъекта, носителя языка, в который заимствуется слово, то есть является ли заим� ствованное слово не только востребованным, но и желанным. Обычно пишут как о непре� ложном факте, что неизвестные реалии прихо� дят со своими названиями и непременно ссы� лаются на ставшие хрестоматийными слова Пушкина: Но панталоны, фрак, жилет, Всех этих слов на русском нет; А вижу я, винюсь пред вами, Что уж и так мой бедный слог Пестреть гораздо б меньше мог Иноплеменными словами, Хоть и заглядывал я встарь В Академический Словарь («Евгений Онегин», гл. 1). Однако не все так просто: в блистательный для дворянства екатерининский век, когда все копировалось с французского королевского двора, преображается даже провинциальная помещичья усадьба. Вот как описывает та� лантливый мемуарист Г. И. Добрынин обста� новку помещичьего дома: «Вместо подсвечни� ков – шандалы; вместо занавесок – гардины; вместо зеркал и паникадил – люстра; вместо утвари – мебель; вместо приборов – куверты; вместо хорошего и превосходного – тре биен и сюперб. Везде вместо размера – симметрия, вместо серебра – апплике и слуг зовут ляке» [1. С. 164]. Надо заметить, для всей обстановки дома были уже названия. Несмотря на это, за� меняются не только исконно русские слова, но и старые заимствования (паникадило, прибор). Почти все новые слова вошли в состав русско� го литературного языка и закрепились в нем. Для сравнения приведем разговор город� ничего уездного города Калинова с именитым 19 купцом Павлином Павлинычем Курослеповым и его женой Матреной Харитоновной: Градобоев. (о турках) Уж тут его руками бери, сейчас аман кричит. Курослепов. Не любит! Что ж это он аман кричит, зачем? Градобоев. По-нашему сказать, по-русски: пардон. Матрена. Ты вот говоришь: пардон, а я слы� шала, что у них такие есть, которые совсем беспардонные. Градобоев. Слышала ты звон, да не знаешь, где он. Курослепов. …Ну, вот мы с тобой теперича, после стражения турецкого, и выпить можем. (А. Н. Островский. Горячее сердце. Дейст. 2, явл. 4). Замечательно, что Градобоев турецкое аман передает «по-русски» не словом пощада, а французским пардон. Две цитаты разделяет пятьдесят лет российской жизни. За это время ориентация на французские традиции и быт прошла из дворянской в мещанскую купече� скую среду. Это говорит о сознательном куль� турном выборе новых ориентиров всем обще� ством, а не только социальной элитой. Формирование культурных ориентиров происходит в период консолидации удельных территорий в единое торгово-экономическое и политическое образование, в котором кри� сталлизуется единый психологический склад у разноплеменных групп, что способствует вы� работке общего самоназвания – этнонима. Фор� мирующийся этнос стоит перед выбором еди� ной идеологической системы вместо языческих верований родо-племенных групп, которые не способствуют консолидации этноса. Обычный выбор – монотеистическая вера, религия. По� этому формирование народа как этнического объединения, нации совершенно не совпадает с выбором его культурной ориентации. Россия возникла и развивается уже тысячу лет как многонациональное государство. «Го� сударство, в котором постоянно шел процесс взаимного привыкания, взаимного проникно� вения, смешивания народов на семейном, на дружеском, на служебном уровне сотен этно� сов, живущих на своей земле и рядом с русски� ми… Стержень, скрепляющий ткань такой уни� кальной цивилизации – русский народ, русская культура». Президент России В. В. Путин в своей в статье «Россия: национальный вопрос» оста� новился на нескольких кризисных периодах в 20 истории России, когда единство российского народа подвергалось сильнейшим испытаниям. Испытания начинаются обычно с внутреннего кризиса и усугубляются внешнеполитическими факторами. 4 ноября В. В. Путин назвал Днем рождения гражданской нации, когда ровно 400 лет назад – в 1612 году русский народ сумел подняться над внутренней враждой и распрями. Тогда понятия «русский», «русский народ» только формировались, и входили в новый эт� нос не только славянские племена, но и огром� ное число других племен и народностей. До сих пор на территории бывшей Московской Руси XVII века проживают многочисленные угро-финские народы и этнические группы: мокша и эрзя не только в Мордовии, но и по всему Среднему и отчасти Верхнему Повол� жью, к слову эрзя восходят названия городов Рязань и Арзамас. Ряд русскоязычных жите� лей Костромской и Ярославской областей до сих пор считает себя потомками легендарных мерян. Их ностальгию по древним обычаям художественно выразил режиссер Алексей Федорченко в фильме «Овсянки» 2010 года. Название народа мурома сохраняется в назва� нии города Мурома и в имени Ильи Муром� ца. Корела доныне обитает не только в Каре� лии и Карельском перешейке, но и компактно проживает в двух районах Тверской области. Древняя весь (совр. вепсы) дисперсно живут на обширной территории от Белоозера до СанктПетербурга, к ним ряд исследователей относят названия Вологда (Valgeda) и Волга. В Подмо� сковье, в Бронницах и на западной городской черте современной Москвы, проживало бал� тийское племя голядь (галинды). Этот пере� чень современных и исчезнувших балтийских и финно-угорских народов можно продолжать долго, только по берегу Финского залива жили древнефинские племена: сумь (суоми), емь (эстонцы), они же чудь, водь, ижора, норова. По всей Северо-Восточной Руси мы обнару� живаем финно-угорскую гидронимию: Волга, Сухона, Вытегра, Вычегда, Устьюг, Егона, Молога, Москва, Кострома. Многочисленные черные речки, в т. ч. там, где смертельно ра� нили Пушкина, являются кальками с финских языков – Мста, Мстоя, Мстой, то есть обозна� чают речки, питающиеся грунтовыми водами. Похоронный обряд у всех народов тради� ционно является самым консервативным и архаичным. Славянское племя кривичей, по� селившееся на восток от Полоцка, Пскова, Смоленска до Твери, хоронило умерших в Г. К. Валеев, К. С. Шестакова длинных курганах, нехарактерных для славян и, вероятно, унаследованных от балтов. Неда� ром латыши и литовцы до сих пор называют всех русских по старым своим соседям krievs «русский». В вятичских захоронениях Москвы и Подмосковья археологи находят семилопаст� ные височные кольца и мужские и женские шейные гривны, несвойственные славянам, но обнаруживающие полную аналогию в леттолатгальских погребениях. Итак, на Северо-Западе Руси складывается угро-финско-балто-славянское сообщество, которое в качестве койне избирает восточнос� лавянские говоры, легшие затем в основу вели� корусского языка. В русских говорах достаточно много остатков балтийских и финно-угорских элементов. Осо� бенно ярко это проявляется почти в повсемест� ном северно-русском цоканье // чоканье, или, как его называет В. И. Даль, чваканье, то есть неразличении ц и ч: курича, улича, черква, чолковый или, наоборот, целовек, цесть, сцытать. Дзеканье, характерное не только для белорусов, было известно под влиянием балтов и в Подмо� сковье, в Боровичах: за дзéрево циной сойдземси, тсяни тсяпун тсебе! (сейчас встречается в просторечии и у коренных москвичей). Характерное и единственное живое фонетическое явление в современном русском литературном языке в области гласных, развившееся под влиянием языка московских приказов в течение XIV–XVI веков из узко локального в общерусское явление, – аканье, которое не имеет на славянском материале приемлемого объяснения. Аканье – сильнейшее сокращение до нуля в зависимости от ударения всех безударных гласных, например: под литературное произношение [д_м_хόт] мож� но записать: домоход «любитель ходить по гостям», дамоход «сердцеед, бабник», думаход «кандидат в депутаты думы» и дымоход. Аканье, по работам финно-угроведа В. И. Лыткина, хорошо объясняется на почве древнемордовского языка. Г���������������� оворя лингвисти� ческим языком, аканье – яркий финно-угор� ский субстрат русского языка. Определенно и откровенно о происхожде� нии русского народа высказался К. Д. Ушин� ский в знаменитой серии лекций, прочитанных им в течение 1847–48 годов в Ярославском юридическом лицее. Приведем его слова из четвертой лекции, прочитанной 18 февраля 1848 года: «Твердая светлая природа славя� нина, грустная и покорная природа финна, Русский культурный код... отголоски грозного скандинавского обычая и приволье жизни степей – все это слилось в самобытное нечто в характере этого созданно� го империей народа. Принадлежа к племени славянскому по языку и светлой части своего характера, этот срединный, связующий Рос� сию народ соединил в себе и много финского и татарского, подчинив его славянскому эле� менту. На запад, на восток, на север и на юг простирает он свою народность, везде находя себе отзыв. Он захватывает и связывает своим собственным характером все народности, все окраины народностей России» [5. С. 115]. Таким образом, русский этнос издревле не только в языковом и культурном отношении обогащал соседние народы, но и генетически, культурно и в языковом отношении впитывал в себя балтийские, финно-угорские, тюркские, иранские, древнескандинавские, готские эле� менты и формировался как межкультурная цивилизация. Центральная идеологема статьи В. В. Путина «Россия: национальный вопрос» хорошо подытоживает все сказанное: «Само� определение русского народа – это полиэт� ническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром». Проанализируем следующий вопрос: если русский народ формируется из многочислен� ных народов и народностей Восточно-Евро� пейской равнины, то как собирается и форми� руется его лексический запас. С древнейших времен до наших дней уст� ным путем от народов-соседей в русский язык приходят сотни тысяч заимствований, касаю� щихся всех сторон жизни человека: бытовая, материальная, административная, политиче� ская, военная и религиозная лексика. Они ста� новятся фактами диалектной и региональной лексики, а в литературный язык могут попасть только как уже русские разговорные, просто� речные или диалектные слова, которые, по словам М. В. Ломоносова, «в такое приходят обыкновение, как будто сперва в российском родились». Поэтому их очень сложно извлечь из словарного состава русского языка, каждая попытка неславянского их толкования вызыва� ет бурю протестов. Поэтому А. С. Пушкин в начале XIX�������������������������������� ����������������������������������� века, когда русская филологиче� ская наука стояла в самом начале своего разви� тия, а сам поэт только закладывал основы рус� ского литературного языка, на слова иностран� ного автора о влиянии «ржавчины» татарской лексики на русский язык мог закономерно написать: «Чуждый язык распространяется не 21 саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие новые понятия, требо� вавшие новых слов, могло принести нам кочу� ющее племя варваров, не имевших ни словес� ности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в тече� ние двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому богу, прокли� нали грозных властителей. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык» [4. С. 20–21]. Когда сейчас иные авторы повторяют пушкинские слова о прими� тивности языка народов, соседствующих с рус� скими, приходится лишь сожалеть о косности самих авторов. Приведем в качестве примера ряд «культурных» слов тюркского происхож� дения, который во времена Пушкина не вызы� вал сомнений в своем русском происхождении: алмаз, алый, артель, барабан, бахрома, баран, барс, барсук, безалаберный, бергамот, бирюза, бисер, богатырь, болван, боярин, булат, бурав, бурка, бурый, взбалмошный, вор, вурдалак, вьюк, деньги, десть «мера бумаги», диван, есаул, жесть, жемчуг, жесть, изумруд, изюм, изъян, кабала, кабан, кабачок, кадык, казак, казна, караул, колбаса, кочан, курага, каланча, капкан, карандаш, карман, каторга, кашемир, кинжал, киоск, кирпич, кобура, ковер, кумач, куртка, курган, карий, лошадь, маяк, набат, набекрень, нашатырь, нефть, палач, палас, печать, сановник, сапог, сарай, сафьян, севрюга, сераль, софа, стакан, сундук, товар, товарищ, табун, таракан, таможня, терем, товар, товарищ, тормоз, тюфяк «пушка», тулуп, тюрьма, улан, упырь, хозяин, хорунжий, чердак, чугун, чулан, чулок, чокаться, шалаш, шатер, шашлык, штаны, шершавый. С принятием христианства для внедрения новых ориентиров духовной жизни в древне� русское общество начинается обучение книж� ному учению. Эту инициативу «Повесть вре� менных лет» приписывает Владимиру Святос� лавичу: «нача поимати у нарочитой чади дети, и даяти нача на учение книжное». Книжное обучение кладет начало литературному языку, противопоставив его разговорной речи. При Ярославе Владимировиче в 1037 году в библи� отеке-скриптории при Софии Киевской начи� нается перевод книг на русский язык с грече� ских, латинских и древнееврейских оригиналов. Причем просвещенное русское общество (кня� жеская, зарождающаяся боярская социальная верхушка, духовенство) репрезентирует себя 22 частью византийско-римского мира. Поэтому переводятся и переписываются наряду с церков� но-богослужебными книгами не только истори� ческие хронографы и хроники Иоанна Малалы, Георгия Амартола, Иоанна Зонары, воинские повести «Девгениево деяние», «Александрия» Псевдо-Калисфена, «История Иудейской вой� ны» Иосифа Флавия, «Повесть об Акире Прему� дром»; «Повесть о Варламе и Иоасафе»; книги путешествий, «Козьма Индикоплав», энцикло� педии («Пчелы», «Шестодневы»); византийские каноны и номоканоны, не нашедшие никакого отражения в уже устоявшейся судебной прак� тике Древней Руси, но и противоречащие духу христианства философские трактаты Платона, Аристотеля, греческая мифология, апокрифы о царе Соломоне («Сказание о Соломоне и Китов� расе», «О судах Соломона») и др. Русская христианская апологетика была четко и однозначно провозглашена в 1051 году первым русским митрополитом Иларио� ном в знаменитом «Слове о законе и благода� ти»: «Хвалит же похвальными гласы римьскаа страна Петра и Паула има же вѢроваша в Ии� суса Христа сына божиа Асиа и Эфес и Пафм Иоанна Богословьца Индиа Фому Египет Мар� ка вся страны и грады и людие чтут и славят коегождо их учителя иже научиша я право� славней вѢрѢ похвалим же и мы по силѢ нашей малыими похвалами… великаага кагана нашеа земли володимера внука старааго Игоря… иже в своа лета владычествующе… не в худѢ бо и невѢдомѢ земли владычьствоваша но в руськѢ аже вѢдома и слышима есть всѢми четырьми конци земли» [3. С. 25]. Таким образом, русский народ – полиэт� ническая цивилизация, сформировавшаяся на восточноевропейских равнинах, а избранное в качестве основы русского культурного кода православное христианство в дальнейшем определило культурно-историческое развитие русского народа, в том числе и приоритеты в лексических заимствованиях. Хотя слово ориентация происходит от французского orientation, обозначающего определение своего места по отношению к востоку, русский культурный код ориентирован на запад. В дальнейшем в за� висимости от экстралингвистических факторов приоритеты внутри христианской культурной парадигмы хронологически корректируются и перераспределяются: X–XV века – греческо-латинские лексиче� ские заимствования (язык-посредник – болгар� ский); Г. К. Валеев, К. С. Шестакова XVI–XVII века – польские заимствования (посредники: украинский и белорусский языки); XVIII–XIX века – последовательно голланд� ские, немецкие, французские заимствования; XX век – английские заимствования; 2-я половина XX–XXI век – англо-амери� канские (интернациональные) заимствования. В русской истории X–XV века были ознаме� нованы теснейшими контактами с разными тюр� коязычными народами: печенегами, половца� ми, татарами, Северо-Восточная Русь в течение двух с половиной веков была данником Золотой Орды, а XVII–XVIII века были наполнены тор� говыми, политическими, военными событиями с одной из сильнейших держав мира – Осман� ской империей. Однако многочисленные тюрк� ские слова, которыми изобиловали документы и, судя по историческим источникам, неофициаль� ным документам и художественной литературе, пестрел разговор русских, частично попали с названиями артефактов в устную речь, а затем, отшлифовавшись, как камни в горной реке, как произведения народного творчества проникли в литературный язык. Такова судьба ничтожного числа бытующих в русской речи тюркизмов. Аб� солютное большинство их исчезло из русского обихода, лишь некоторые обнаруживаются в до� кументальной литературе в составе историзмов и экзотической лексики. Тюркизмы практически не встречаются в составе отвлеченной лексики русского языка, они единичны среди русских глаголов и прилагательных, весьма редки в со� ставе «культурных» слов. Русской культурный код этот пласт лексики открывает только для ев� ропейских заимствований. Список литературы 1. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX вв. М. : Высш. шк., 1982. С. 164. 2. Лер-Сплавинский, Т. Польский язык. М., 1954. 3. Молдован, А. И. Слово о законе и благо� дати Илариона. Киев, 1984. 4. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч. : в 10 т. Т. 7. Л., 1978. 5. Ушинский, К. Д. Собр. соч. : в 11 т. Т. 1. М., 1948. 6. Шанский, Н. М. Современный русский язык. Ч. 1. Лексика. Фразеология. Фонети� ка. Графика. Орфография / Н. М. Шанский, В. В. Иванов. М., 1987. 7. http://russkiyyazik.ru/396/
