Уголовное законодательство в современной России

Гилинский Я.И.
д.ю.н., профессор,
зав. кафедрой уголовного права
РГПУ им. А.И. Герцена
Уголовное законодательство в современной России:
критические заметки1
Уголовное законодательство – элемент (проявление) уголовной политики
государства. Уголовная политика государства является элементом
государственной политики и не может существенно отличаться от нее. В
Российской Федерации, по моему мнению, нет научно обоснованной, четко
сформулированной уголовной политики. Ее заменяют правовые акты ad hoc
и реальная политика, выявляемая в процессе анализа правоприменительной
деятельности2.
Любое государство существует не в изолированном пространстве. И
оценка уголовной политики и уголовного законодательства предполагает
представление о современном мире и тенденциях его изменения.
Человечество живет в совершенно новом мире постмодерна, в
совершенно новой реальности. Это плохо осознается (или совсем не
осознается) большинством населения нашего единого, но фрагментарного
мира. Хуже (и опаснее) того, - это не всегда понимается правителями,
властями (и не только российскими).
У нас, людей Нового мира постмодерна, есть неограниченные
возможности (за несколько часов переместиться в любую точку планеты;
поговорить по скайпу с приятелем, находящимся в Австралии или Японии;
молниеносно отреагировать на любую новость, высказавшись - «на весь мир»
1 Опубликовано в: Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XII научно-
практической конференции. М.: МГЮА, 2015. С.38-41.
2 Подробнее позиция автора отражена в: Гилинский Я.И. Уголовная политика Российской Федерации:
de jure и de facto // Уголовная политика и проблемы правоприменения. Сборник статей по материалам
международной научно-практической конференции 1 ноября 2013 года. СПб: РАП, 2013, с.32-36.
Q1
- в интернете) и неограниченные риски, вплоть до тотального
самоуничтожения - омницида… Общество постмодерна есть общество
возможностей и рисков (вспомним У. Бека).
Имеет место глобализация всего и вся - финансовых, транспортных,
миграционных, технологических потоков. Одновременно формируется (очень
медленно!) глобальное сознание, миропонимание. Понимание того, что
человечество едино, что это действительно единый род Homo Sapiens (боюсь,
что пока – subsapiens…), что любое деление людей по цвету кожи, разрезу
глаз, сексуальной ориентации, культурным особенностям – вторично перед
лицом возможных экологических, космических, техногенных катастроф.
Осуществляется и глобализация преступности и проявлений девиантности
(наркотизм, проституция и др.). Глобализация есть факт, не зависимо от
того, нравится нам это или нет. Попытки некоторых правителей
«затормозить» глобализацию бессмысленны. Более того, политика
изоляционизма, «особого пути» есть страшная ошибка.
Мы в России традиционно стремимся к «порядку», «стабильности», к
запретам «плохого» – где ничего нельзя запретить (в интернете!), и к
«усилению наказаний», как средству уменьшить «плохое», порождая, в
действительности, «худшее», ибо наказание еще никого никогда не исправило
и не перевоспитало. Неэффективность (более того, минусовая, отрицательная
эффективность) наказания хорошо известна. «Кризис наказания» вполне
осознан в эпоху постмодерна. В частности, «известны все недостатки
тюрьмы. Известно, что она опасна, если не бесполезна. И все же никто "не
видит" чем ее заменить. Она – отвратительное решение, без которого,
видимо, невозможно обойтись»3. Да, пока не обойтись. Но стремиться к
этому нужно. «Реализация уголовного закона может стать совершенно
непереносимой для общества, заблокировав иные социальные процессы…
Разумное снижение объема законного насилия может в большей степени
обеспечить интересы страны… Наказание – это очевидный расход и неявная
3
Фуко М. Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. С.339.
Q2
выгода… Следует учитывать хорошо известные свойства уголовного права,
состоящие в том, что оно является чрезвычайно затратным и весьма опасным
средством воздействия на социальные отношения»4.
При этом мы ничего не делаем для расширения Свободы – творчества,
инноваций, инакомыслия (и инакодействий), как средства удовлетворения
подлинно человеческой потребности в самоутверждении, самореализации и единственной альтернативы негативным девиациям, включая преступность.
К сожалению, в России законодательные новеллы и правоприменение
последних лет свидетельствуют о неблагоприятных тенденциях.
Сохраняется вера в могущество «усиления наказания», как средства
противодействия преступности. Дело доходит до анекдотических решений.
Так, Федеральным законом Российской Федерации от 5 мая 2014 г. № 130-ФЗ
«О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской
Федерации» при назначении наказаний по совокупности преступлений
максимальный срок лишения свободы увеличен с двадцати пяти до тридцати
лет, а по совокупности приговоров – с тридцати до тридцати пяти лет.
Очевидно, законодатель исходит из того, что гражданин, намереваясь
совершить повторно преступление, задумается: если мне грозит лишение
свободы до 30 лет, то я, пожалуй, воздержусь, а если «только» до 25, то я
совершу преступление… Абсурдность увеличения и без того колоссальных
сроков, предусмотренных ныне действующим УК РФ (напомню, что по УК
РСФСР 1926 г. максимальный срок лишения свободы был 10 лет, а по УК
РСФСР 1960 г. – 15 лет), очевидна.
Политика «усиления борьбы» тем более бессмысленна, что с начала века
уровень преступности и основных ее видов в России непрестанно снижается,
независимо от деятельности полиции и уголовной юстиции... Так, уровень
преступности снизился с 2700,7 в 2006 г. до 1539,6 в 2013 г., уровень убийств
с 22,5 в 2002 г. до 8,6 в 2013 г., уровень разбойных нападений с 44,8 в 2005 г.
4
Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен. Теоретико-инструментальный анализ. 2-е
изд. М.: Проспект, 2009. С. 9, 15, 18, 56, 68.
Q3
до 11,4 в 2013 г. и т.д. Более того, снижение уровня преступности и ее видов
происходит с конца 1990-х – начала 2000-х годов во всем мире. При этом в
большинстве цивилизованных стран (кроме США) в этот период происходила
неуклонная либерализация наказаний, замена лишения свободы иными
мерами наказания. Так может быть пора перестать возлагать надежды на
репрессии и их усиление?
Продолжается криминализация все новых деяний по принципу ad hoc.
Чем иначе объяснить, например, введение ст. 191.1 УК РФ «Приобретение,
хранение, перевозка, переработка в целях сбыта или сбыт заведомо незаконно
заготовленной древесины» (Федеральный закон от 21 июля 2014 г. №277ФЗ)? То же самое относится к дополнению УК РФ статьей 212.1.
«Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо
проведения собрания, митинга, демонстрации, ше ствия или
пикетирования» (Федеральный закон от 21 июля 2014 г. №258-ФЗ).
Уголовный кодекс РФ, бесконечно дополняемый все новыми составами
«преступлений», превращает каждого гражданина России в уголовного
преступника. Зачем нужно было криминализировать «оскорбление
религиозных чувств верующих»? Я – атеист, могу и в общественном месте
сказать, что никакого бога нет, это поповские выдумки. А верующие
оскорбятся.
И что – мне годик по ч.1 ст. 148 УК РФ? Тогда уже
справедливости ради надо криминализировать оскорбление чувств атеистов...
Сегодня во всем мире набирает тенденция либерализации
антинаркотической политики, легализуется потребление производных
каннабиса (Нидерланды, Чехия, ряд штатов США, Уругвай). Комиссия ООН
по противодействию наркотикам выступила с заявлением о необходимости
фактической легализации наркотиков во всем мире, так как карательные
методы доказали свою неэффективность и чрезмерную затратность5.
Соответствующее предложение будет вынесено на рассмотрение Генеральной
5
Автор этих строк давно выступает за пошаговую либерализацию антинаркотической политики,
легализацию производных каннабиса, немедленную легализацию заместительной терапии и т.п.
Q4
ассамблеи ООН. В России же «антинаркотические» составы деяний,
связанных с наркотиками, все размножаются (ст.ст. 228, 228.1, 228.2, 228.3,
228.4, 229, 229.1, 230, 231, 232, 233, 234 УК РФ), разрастается и их
наполняемость. Более того, предусматривается уголовная ответственность за
действия с аналогами наркотических средств и психотропных веществ.
Между тем любая аналогия недопустима в уголовном законе.
Бесконечное изменение уголовного законодательства; сложные
диспозиции составов преступления (кто из юристов легко справится с
пониманием и применением ст.ст. 185, 185.1, 185.2, 185.3, 185.4, 185.5, 185.6
УК РФ?); сомнительность однозначного понимания на практике
«экстремистской направленности» и «экстремистской деятельности» (ст.ст.
282.1, 282.2, 282.3 УК) – не могут не затруднять принятия судебных решений.
Как сказал о действующем УК судья Конституционного Суда Российской
Федерации профессор А.И. Бойцов, выступая на парламентских слушаниях
«Вопросы совершенствования уголовного законодательства Российской
Федерации: тенденции и перспективы» (24 июня 2014 г.): «бессистемные,
спонтанные, невероятно обильные изменения. Они действительно
превратили Уголовный кодекс в какое-то лоскутное одеяло»
Печальная изоляционистская политика российских властей не может не
сказываться отрицательно и на уголовной политике, и на законодательной
деятельности, и на правоприменении. Стремление идти по пути,
противоположному мировому развитию, является той ошибкой, которая хуже
преступления.
Q5