ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИИ: ВОПРОСЫ

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2011. № 2
Г.К. Варданянц, докт. соц. наук, доц., зам. декана социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова по науке*
Д.В. Бондарь, соискатель социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова**
ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИИ:
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ
В статье проводится анализ организованной преступности, выполняющей в современном российском обществе функцию “персонификации общественного зла”. На основе анализа основных подходов формулируются рабочие определения организованной преступности и социального контроля
организованной преступности. Обосновывается основной приоритет социального контроля организованной преступности на современном этапе, в
частности нейтрализация влияния организованной преступности на общество и государство.
Ключевые слова: социология девиантности, социология преступности,
организованная преступность, социальный контроль, социальный контроль
организованной преступности.
The article analyzes organized crime, the “personification of social evil” in modern Russian society. Formulated general definition of organized crime and social
control of organized crime, based on the main approaches. Substantiates the main
priority of social control of organized crime at the present stage, in particular, the
neutralization of the influence of organized crime on the state’s decisions and functioning.
Key words: sociology of deviance, sociology of crime, organized crime, social
control, social control of organized crime.
Проблемное поле
Социологи, юристы и криминологи имеют различные позиции
относительно того, что представляет собой организованная преступность. Однако ни у кого из них не возникает сомнений в том,
что этот вид преступности представляет особую опасность для общественной системы и должен быть выделен в качестве самостоятельного как в теоретических, так и в практических целях.
Как отмечают В.И. Добреньков и А.И. Кравченко, организованная преступность “заслуживает особого внимания хотя бы уже
потому, что это самый разрушительный тип социальных деформаций в мирные времена. Организованная преступность — бандформирования, теневая экономика, мафия и коррупция — поражают все
*
Варданянц Григорий Карлович, e-mail: vgk@socio.msu.ru
Бондарь Денис Владимирович, e-mail: nauka@socio.msu.ru
**
169
сферы общественной жизни, все институты общества, его структуру”. И далее: “В своем предельном виде, когда она охватывает от
30 до 50% ткани общества, организованная преступность превращается в параллельно функционирующую систему власти, управляющую обществом и развращающую все население страны. Именно такие опасные масштабы она приняла в России 1990-х гг.”1
Уровень развития и тенденции распространения организованной
преступности в нашей стране поставили ее в один ряд с самыми
серьезными проблемами современной российской действительности. Актуальность обозначенной проблемы подтверждена Концепцией национальной безопасности Российской Федерации, называющей в числе угроз безопасности страны угрозу криминализации
общественных отношений, роста организованной преступности и
коррупции, борьба с которыми “имеет не только правовой, но
и политический характер”2.
По словам Генерального Прокурора России Ю.Я. Чайки, организованная преступность “становится тревожной реальностью повседневной жизни. Неотъемлемой частью организованной преступности стала коррупция. Казалось бы, организованной группе
сложнее скрыть свою противоправную деятельность, чем отдельному преступнику. Но она и не скрывает эту деятельность, она
блокирует реакцию государства с помощью коррумпированных
чиновников различного ранга”3.
Организованность современной российской преступности является ее существенной характеристикой, которая значительно по
сравнению с профессиональной преступностью усиливает ее общественную опасность. В России социальная среда профессиональной преступности сформировалась еще в XIX в., однако качества,
преобразовавшие ее из профессиональной в организованную, ядро
которой уже составляют не отдельные преступные группировки,
но организованные преступные сообщества, способные влиять на
выработку и принятие государственных решений, организованная
преступность приобрела к концу XX в.
Можно согласиться с мнением, что организованная преступность в нашей стране выполняет сегодня социальную функцию
персонификации общественного зла4. В связи с этим встает во1 См.: Добреньков В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология: В 15 т. Т.
VI. Социальные деформации. М., 2005.
2 Указ Президента РФ от 17.12.1997 № 1300 (ред. от 10.01.2000) “Об утверждении Концепции национальной безопасности Российской Федерации” // Российская газета. 1997. 26 декабря. № 247.
3 См.: Чайка Ю. Организованную преступность прикрывают коррумпированные
чиновники // Российская газета. Федеральный выпуск. 2011. 12 января. № 5378 (2).
4 См.: Хлыстов А.Н. Организованная преступность как социальное явление //
Вестн. Самар. юр. ин-та: Межвуз. сб. науч. статей. Самара, 2007. С. 253.
170
прос разработки теоретико-методологических основ социального
контроля организованной преступности в Российской Федерации
на современном этапе.
Категориальный аппарат
Организованная преступность представляет собой многофакторный социальный феномен, отличающийся множеством внутренних составляющих и взаимосвязей между ними, а также многообразием проявлений в социальной реальности. Разработка понятия
“организованная преступность” имеет значение как в интересах
развития теоретических основ социологии права и социологии
преступности, уголовного права и криминологии, так и в интересах повышения эффективности социально-правовой и уголовной
политики государства в области общей и специальной превенции.
В литературе не раз отмечалось, что понятие организованной преступности является собирательным, интегральным, требующим
прежде всего определения содержания его составляющих. В настоящее время в науке существует множество определений данного
феномена.
Одна из основателей российской криминологической школы
профессор Н.Ф. Кузнецова характеризовала преступность как “относительно массовое исторически изменчивое социальное, имеющее уголовно-правовой характер, явление классового общества,
слагающееся из всей совокупности преступлений, совершаемых в
соответствующем государстве в определенный период времени”5.
Сообразуясь с принципами аналогии можно сказать, что организованная преступность — это социальное явление, слагающееся из
всей совокупности преступлений, совершаемых в соответствующем
государстве в определенный период времени организованными
группами преступников.
Действительно, организованную преступность В.И. Третьяков
называет самостоятельным видом преступности, представляющим
собой “совокупность всех преступлений, совершенных за определенный период независимо от места их совершения организованными группами и преступными сообществами, и совокупность входящих в них лиц, а также сам процесс совершаемости данных
преступлений в виде систематической, способной к самовоспроизводству криминальной деятельности, осуществляемой во всех сферах
жизнедеятельности общества, приносящей финансовую прибыль,
в том числе и от легализации криминальных доходов, обеспеченной собственными средствами защиты от социального контроля,
включая коррупционные связи с представителями органов госу5
Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969. С. 173.
171
дарственной власти и местного самоуправления вплоть до проникновения во властные структуры” (выделено авторами. — Г.В., Д.Б.)6.
Авторы фундаментального криминологического исследования
“Основы борьбы с организованной преступностью” саму “организованную преступность” определяют как “сложные уголовные
виды деятельности, осуществляемые в широких масштабах организациями и другими группами, имеющими внутреннюю структуру,
которые получают финансовую прибыль и приобретают власть путем создания и эксплуатации незаконных формирований и услуг”
(выделено авторами. — Г.В., Д.Б.)7.
Организованная преступная деятельность, по мнению С.В. Лобанова, является “сознательной, систематической, осуществляемой
в широких масштабах организованными сообществами, сплоченными
преступной идеологией, имеющими внутреннюю структуру соответственно поставленным целям, специфическую систему управления и обеспечения безопасности”8. Понятие “организованная
преступность” стало синонимом системы криминальных сообществ, считает С.В. Зуев9.
По утверждению В.И. Шульги, составными элементами организованной преступности являются организованные преступные формирования и организованная преступная деятельность10. В свою
очередь А.В. Корнилов и Х.П. Пашаев считают, что организованность проявляется в организованных преступлениях, организованной преступной деятельности, организованных преступных формированиях, организованной преступности11.
А.И. Пономарев и Н.А. Лопашенко, подчеркивают, что для организованной преступности наиболее характерно наличие более
или менее сложной организованной структуры с распределением
ролей и типовыми программами деятельности; определенные элементы дисциплины, ответственности и средства для их обеспечения;
система обеспечения безопасности, включающая конспирацию,
подавление социального контроля, в том числе через коррумпиро6 Третьяков В.И. Организованная преступность в России: понятие, признаки //
Российский следователь. 2008. № 7. С. 31—32.
7 Коннов А.И., Куликов В.И., Овчинский А.С. и др. Основы борьбы с организованной преступностью. М., 1996. С. 8.
8 Лобанов С.В. Борьба с организованной преступностью: зарубежный опыт //
Вестн. Владимир. ун-та. 2010. № 1(14). С. 185—189.
9 Зуев С.В. Противодействие организованной преступности: стратегии и средства // Вестн. ЮУрГ ун-та. 2006. № 5. С. 140—144.
10 Шульга В.И. Организованная преступность и зарубежный опыт государственно-правового контроля над ней // Организованная преступность: проблемы
борьбы и предупреждения / Отв. ред. А.Н. Тарбагаев. Красноярск, 2001. С. 11.
11 Корнилов А.В., Пашаев Х.П. Понятие и сущность организованной преступности // Вестн. НГУ. Сер. Право. 2007. Т. 3, вып. 1. С. 144—150.
172
ванные связи в правоохранительных органах, нередко собственная
разведка и контрразведка и др.12
Существуют и радикальные мнения. Так, у Н.А. Подольного
вызывает сомнения корректность самого понятия “организованная преступность”, поскольку, во-первых, преступность не имеет
субъекта в реальной действительности, а является социальным
конструктом. Во-вторых, организованность, с точки зрения общей
теории организации, — неотъемлемое свойство всех биологических
и социальных систем, а потому “неорганизованной преступности”
не существует. В-третьих, в современных российских условиях,
когда деятельность любой публичной или частной институции неизбежно связана с нарушениями уголовного закона, понятие “организованная преступность” оказывается синонимом понятий
“общество”, “государство”, “социальная действительность”, “социальное явление”13.
Таким образом, при всем многообразии определений организованной преступности в отечественной социологии и криминологии, очевидно, акцент в большинстве случаев делается на организованности преступной деятельности, реже — на ее характере.
Интересна зарубежная трактовка понятия “организованная
преступность”. Так, американский криминолог Д.Ф. Шели характеризует ее тремя видами деятельности: снабжением запрещенными
товарами, предоставлением незаконных услуг и проникновением
в легальный бизнес14.
Известный немецкий ученый Г.Й. Шнайдер выделяет семь отличительных признаков организованной преступности: 1) она удовлетворяет потребности населения в нелегальных товарах (например, в
наркотиках) и услугах (например, проституция); 2) преступные
действия совершаются исходя из соображений малого риска и
крупной выручки; 3) для координации преступной деятельности
организуются группы, которые строятся на иерархии статусов и
ролей; 4) все участники организованных сообществ являются профессионалами; 5) любой преступный синдикат находится в строго
централизованном подчинении у небольшой планирующей группы; 6) наряду с этой иерархической структурой организованная
преступность предполагает наличие внутрикорпоративных правил, например неписаный закон требует от каждого члена синдиката безусловной лояльности; 7) наличие и развитие возможностей
12
См.: Пономарев А.И. Организованная преступность: особенности противодействия на федеральном и региональном уровнях / Под ред. Н.А. Лопашенко.
М., 2010. С. 56—57.
13 Подольный Н.А. Организованная преступность как институт общества. Следует ли с ним бороться? // Следователь. Федеральное издание. 2004. № 12. С. 51.
14 Криминология / Под ред. Д.Ф. Шели. СПб., 2003. С. 321.
173
по нейтрализации государственного уголовного преследования; его
“отключение” достигается путем систематического подкупа властей15.
Социологический подход к исследуемому явлению, как видится,
диктует следующие приоритеты: изучение механизма функционирования организованной преступности как устойчивого социально-коммуникативного пространства, выявление ключевых паттернов преступной субкультуры, степень интеграции криминальной
субкультуры в массовую культуру, эффективные способы нейтрализации этих процессов и др.
На основе рассмотренных подходов видится следующее рабочее определение организованной преступности: организованная
преступность — это социально-коммуникативное пространство, имеющее устойчивый характер, субкультурные ценностные ориентации,
паттерны криминального поведения, иерархию статусов, внутреннюю систему социализации и социального контроля. Она является
буфером коммуникативного обмена между обществом, формирующим спрос на запрещенный товар и услуги, и конкретными лицами и их группами, стремящимися удовлетворить этот спрос путем действий, запрещенных уголовным кодексом под угрозой
наказания. И наоборот, организованная преступность является буфером коммуникативного обмена между криминальным сообществами и отдельными лицами, предъявляющими спрос на получение нелегальным путем легальных товаров и услуг, и обществом,
формирующим предложение за счет несовершенства социальноправового механизма уголовной политики государства, неэффективности системы социального контроля организованной преступности.
Социальный контроль
Главной целью социального контроля традиционно выступает
сохранение целостности общественной связи, интегрированности,
солидарности16. Функции социального контроля сводятся к созданию универсальных ценностей и норм, обеспечению их трансляции и усвоения индивидами, создание и поддержание механизмов
стимулирования конформного и минимизации нежелательного
поведения. Перед новым поколением встает проблема выполнения
существующих правил, и для его включения в институциональный
порядок в ходе социализации требуется введение санкций. Если
социализация прошла успешно, то применение принудительных
мер не требуется.
В свое время Т. Парсонс определял социальный контроль как
“процесс мотивации, который стремится противодействовать тен15 См.: Шнайдер Г.Й. Криминология / Под ред. Л.О. Иванова. М., 1994. С. 49—50.
16 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии.
М., 2007. С. 107.
174
денции к отклонению от выполнения ролевых ожиданий актора”17. Современная российская традиция понимает социальный
контроль так же как механизм самоорганизации (саморегуляции)
и самосохранения общества путем установления и поддержания в
данном обществе нормативного порядка, устранения или нейтрализации или минимизации нормонарушающего (девиантного) поведения с помощью использования властных полномочий, который включает такие понятия, как социальные нормы, санкции,
власть18.
М. Вебер различал формы контроля по психологическому признаку (в зависимости от основания веры субъектов в законность
существующей власти): легальный (формально-рациональный),
традиционный и харизматический19. Формально-рациональный
контроль покоится на подчинении институтам, существующему
порядку вещей, в частности законам. Традиционное господство
подпитывается верой в святость древних традиций, патриархальными, патерналистскими установками. Харизматическая власть
апеллирует к эмоциям и инстинктам управляемых, не слишком
полагаясь на их рациональность.
Трактовку возможности контроля над социальной жизнью Е.П. Тавокин довольно удачно сужает до двух принципиально отличных
подходов. Первый признает ведущую роль механизмов самоорганизации, саморегуляции социальной реальности. Его сторонники
провозглашают либерализм в экономике и политике, признают
существование объективного (а не только позитивного, созданного
законодателем) права20. Второй подход к возможностям социального контроля является более традиционным. Он предполагает, что
люди должны поступать так, как написано в законах и предусмотрено другими социальными нормами, при этом без сильного
властного начала социальная жизнь разрушается21. Условно их
можно обозначить как превентивный и санкционный подход.
Подобной позиции придерживается и Г.И. Козырев. В зависимости от целей и условий, возникающих в процессе социального
развития, степень гибкости социального контроля и его механизмы
изменяются, что рассматривается как предпосылки социального
17
Парсонс Т. Система современных обществ. М., 2007. С. 309.
18 См.: Кравченко А.И. Социология. М., 2010. С. 221; Афанасьев В.С., Гилинский Я.И.
Социология девиантного (отклоняющегося) поведения. СПб., 2003. С. 42; Гилинский Я.И. Девиантность, преступность, социальный контроль. СПб., 2004. С. 109;
Рябко А.И. Социальный контроль и его правовые формы (вопросы теории): Дисс. …
канд. юрид. наук. М., 1995. С. 36.
19 См.: Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 89.
20 См.: Тавокин Е.П. Управление. Социальное управление. Социология управления. М., 2010. С. 211.
21 Там же. С. 213.
175
прогресса. При рассмотрении вопроса об осуществлении социального контроля он выделяет позитивные (поощрение, премирование и т.п.) и негативные (наказание, ущемление каких-либо прав
и т.п.) санкции.
Санкции социального контроля в зависимости от их характера
Г.И. Козырев разделяет на формальные и неформальные. Санкции
формального социального контроля регламентированы и осуществляются главным образом государственными учреждениями, общественными организациями и т.п. Неформальный социальный
контроль представляет собой совокупность спонтанных реакций
(одобрение или ирония, восторг или отказ от контактов, физическое воздействие и т.п.) участников какого-либо процесса, выражающих взаимную оценку поведения друг друга. С одной стороны, чрезмерно жесткий социальный контроль может привести к
социальному застою и деградации. С другой же стороны, слабый
социальный контроль ведет к росту антисоциальных настроений
в обществе22.
Приведем определение Ю.Д. Блувштейна, М.И. Зырина, В.В. Романова: “Профилактика преступлений — это особый вид социального управления, призванный обеспечить безопасность правоохраняемых ценностей. Профилактика заключается в разработке
и осуществлении системы целенаправленных мер по выявлению и
устранению причин преступлений, условий, способствующих их
совершению, а также оказанию предупредительного воздействия
на лиц, склонных к противоправному поведению”23.
В.С. Устиновым разработано так называемое “дерево целей”
системы профилактического воздействия на преступность. Среди
перечисленных им задач можно особо выделить следующие: выбор
некриминогенных средств решения любых общественных проблем;
устранение обстоятельств, тормозящих решение общесоциальных
задач; учет целей профилактики в ходе предупредительного воздействия на непреступное отклоняющееся поведение24.
В.С. Устинов классифицирует традиционные методы профилактики с учетом многообразных подходов, существующих среди
криминологов: убеждение, использование общественного мнения,
самовоспитание, принуждение, оказание помощи, воздействие на
окружающую среду, поощрение, организация деятельности, контроль. Он подробно рассматривает такой метод, как организация
деятельности. Под этим термином понимается “процесс влияния
22
См.: Козырев Г.И. Социальное действие, взаимодействие, поведение и социальный контроль // Социологические исследования. 2005. № 8. С. 128.
23 Блувштейн Ю.Д., Зырин М.И., Романов В.В. Профилактика преступлений.
Минск, 1986. С. 26.
24 См.: Устинов В.С. Методы предупредительного воздействия на преступность. Горький, 1989. С. 41.
176
через потребности и интересы субъектов, побуждающие их действовать добровольно в определенном направлении”25.
В рамках криминологической концепции превенции преступлений Г.Г. Смирнов выделяет три уровня социального контроля.
Первый уровень предполагает общесоциальные меры превенции.
На втором уровне профилактика осуществляется применительно к
видам преступлений, типам преступного поведения, сферам общественной жизни, социальным группам, территориальным общностям, отраслям экономики. На следующем уровне планируется
профилактика индивидуального преступного поведения и реадаптация правонарушителей26.
А.И. Долгова предупреждение преступности рассматривает как
часть деятельности по устранению причин, ее порождающих, как
одну из задач системы социального контроля. Чтобы давать ощутимые результаты, эта деятельность должна быть ориентирована
на пресечение: формирования и функционирования криминогенных процессов; связи между этими процессами и формированием
личности; связей между личностями и ситуацией совершения преступления27.
Предупреждение (превенция) преступности И.И. Ивановым понимается как влияние общества, институтов социального контроля
на факторы преступности, ведущее к уменьшению преступности
и/или к желательному изменению ее структуры и на предотвращение потенциальных преступлений. При этом система профилактических мер состоит из четырех взаимосвязанных компонентов: социальная, криминологическая, виктимологическая и правовая
профилактика28.
Я.И. Гилинский в содержание (социального) контроля над преступностью включает: 1) криминализацию деяний; 2) установление
санкций за конкретные преступления; 3) формирование институтов, призванных осуществлять формальный социальный контроль за
преступностью; 4) определение порядка их деятельности; 5) деятельность этих институтов по выявлению, регистрации преступлений,
разоблачению лиц, их совершивших, назначению и обеспечению
исполнения наказаний; 6) деятельность социальных институтов,
частных лиц по осуществлению неформального контроля; 7) деятельность многочисленных институтов, должностных лиц, обще25
Там же.
См.: Смирнов Г.Г. Организационные, тактические и методические основы
предупреждения преступности // Криминологические и уголовно-правовые вопросы борьбы с преступностью. М., 2008. С. 8.
27 См.: Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003. С. 378.
28 См.: Иванов И.И. Предупреждение преступлений (межотраслевые основы).
СПб., 2006. С. 62—64.
26
177
ственных организаций по профилактике (предупреждению) преступлений29.
Другие авторы, известные российские правоведы А.И. Алексеев,
С.И. Герасимов, А.Я. Сухарев, из “социально-правового контроля
над преступностью” выделяют “криминологическую профилактику
(превенцию)”30, т.е. рассматривают профилактику преступлений
как вид контроля. В то же время, определяя основные методы общей профилактики (превенции) преступлений, авторы указывают
в их числе: 1) выявление и анализ причин, условий, ситуаций преступлений; 2) разработку и осуществление мероприятий в отношении их; 3) инициирование мер заинтересованных в этом органов;
4) правовую пропаганду, правовое воспитание и правовое просвещение граждан; 5) изучение и формирование общественного мнения; 6) консультирование населения.
Таким образом, рабочее определение социального контроля можно сформулировать так: это свойство социальной системы, призванное
обеспечивать необходимый уровень солидарности при оптимальном
уровне социальных девиаций. В общем виде к социальному контролю
над преступностью могут быть отнесены наказание как “специфический вид принудительного воздействия государства на граждан”31
и уголовная превенция (профилактика) как “особый вид социального управления, призванный обеспечить безопасность правоохраняемых ценностей и заключающийся в разработке и осуществлении системы целенаправленных мер по выявлению и устранению
причин преступлений, условий, способствующих их совершению,
а также оказанию предупредительного воздействия на лиц, склонных к противоправному поведению”32.
Основными концепциями социального контроля, сложившимися на сегодняшний день, стали функционалистская, социофрейдистская, дискреционная, интегративная, институциональная33.
Для функционалистов (М. Бантон, Г. Пеккер, Д. Тернер, Е. Эльбиниас) главная задача контроля состоит в усилении государственноправовых институтов. Центр усилий перемещается в сферу деятельности административных учреждений.
Социофрейдисты (К. Меннингер, А. Эренцвейг, Е. Уилсон) предлагают предоставить психиатрам принимать решения по уголовным
делам, в первую очередь в отношении насильственных преступле29 См.: Гилинский Я.И. Криминология. Теория, история, эмпирическая база,
социальный контроль. СПб., 2002. С. 308.
30 Алексеев А.И., Герасимов С.И., Сухарев А.Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М., 2001. С. 1.
31 См.: Шестаков Д.А. Криминология. СПб., 2006. С. 318; Уголовное право:
В 3 т. Т. 1. Общая часть / Под ред. А.Э. Жалинского. М., 2010. С. 367.
32 Блувштейн Ю.Д., Зырин М.И., Романов В.В. Указ. соч. С. 26.
33 См.: Харитонов А.Н. Государственный контроль над преступностью: теоретические и правовые проблемы. Омск, 1997. С. 64—68.
178
ний. Вместо культивирования угрозы наказания рекомендуется
создавать новые ориентиры поведения. В качестве основных методов контроля выступают предупреждение и убеждение.
Дискреционная модель (Г. Гилмор, О. Холмс, Б. Кардозо, Г. Пеккер, Л. Форер) ставит во главу угла судей как субъектов контроля.
Предлагается расширить возможность судейского усмотрения.
Одна из задач, как ее видят сторонники данной модели — оперативно реагировать на требования жизни.
Сторонники интегративного подхода (Г. Бредемейер, Л. Мейхью,
С. Эммис, Н. Уокер) считают наиболее перспективным устранение
потенциальных источников, факторов преступности. Противовесом в данном случае выступает налаживание продуктивного социального сотрудничества.
Институциональная модель (или новая криминология, В. Чемблисс,
Г. Пепински, Я. Тейлор, П. Уолтон, Дж. Янг) признает банкротство
теорий наказания, возмездия, надежд на судебную систему. Основными формами контроля должны стать семья, религиозные нормы, обычаи.
В последнее десятилетие в большинстве экономически развитых
стран в вопросах социального контроля преступности доминирующими стали представления о “кризисе наказания”, кризисе уголовной политики и уголовной юстиции, кризисе государственного
и полицейского контроля34. Одиннадцатая рекомендация Национальной комиссии США по уголовной юстиции предлагает «изменить повестку дня уголовной политики от “войны” к “миру”», советует “уменьшить надежды на тюремное заключение и обратить
больше внимания на общественное исправление”35.
Как следствие в результате принятия решения о неэффективности репрессивной уголовной юстиции в развитых зарубежных
странах теория и практика пошли по пути:
— полной отмены смертной казни (Западная Европа, Канада,
Австралия);
— минимального (“в крайнем случае”) применения лишения
свободы (в Японии — 3,5% от всех осужденных за уголовные преступления);
— минимального срока лишения свободы, если таковое неизбежно (в Швеции 80% всех осужденных к лишению свободы приговариваются на срок до 6 месяцев);
— внедрения разнообразных программ реадаптации, ресоциализации, коррекции по отношению к осужденным, находящимся
в пенитенциарных учреждениях;
34 См.: Аминов Д.И., Жариков Ю.С., Ревин В.П. Предупреждение преступлений:
отечественный и зарубежный опыт (криминологическое и уголовно-правовое исследование). М., 2010. С. 109—112.
35 Гилинский Я.И. Девиантность, преступность, социальный контроль. С. 34.
179
— приоритета уголовной превенции (профилактики) перед наказанием;
— широкого использования негосударственных, волонтерских,
благотворительных обществ и программ помощи лицам, имеющим проблемы с алкоголем, наркотиками, а также заключенным и
лицам, освободившимся из мест лишения свободы36.
В сложившейся в современной России ситуации, когда организованная преступность во многом несет ответственность за беспрецедентные показатели коррупционности российского государства, говорить о либерализации уголовной политики равносильно
подписанию приговора истории российской цивилизации.
Масштабы социальной девиации
По данным доклада “Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года” Национального разведывательного совета США,
ежегодный доход преступных организаций составляет (долл. США):
100—300 млрд — от торговли наркотиками; 10—12 млрд — от затопления токсичных и других опасных отходов; 9—10 млрд — от хищений автотранспорта (в США и странах ЕС); 7 млрд — от перемещения через границы незаконных мигрантов; 1—2 млрд — от
нарушения прав на интеллектуальную собственность37.
При этом С.В. Лобанов приводит данные, что вред от использования организованной преступностью в своей деятельности коррупционной составляющей оценивается в 500 млрд долл. США, что
составляет около 1% мирового валового национального продукта38.
По данным А.С. Куликова39, за последние 30 лет количество преступлений, совершаемых в составе преступных групп в различных
странах, увеличилось в 4 раза, в том числе на территории быв.
СССР и в США — в 8 раз, в Великобритании и Швеции — в 7 раз,
во Франции — в 6 раз, в Германии — в 4 раза, в Японии — в 2 раза.
Развивающиеся страны тратят до 14% валового внутреннего продукта на борьбу с преступностью, развитые страны — 5%. При этом
данный показатель имеет стойкую тенденцию к увеличению.
Эти негативные тенденции большинство исследователей связывают с быстрым развитием коммуникативных технологий и транспортных сетей, расширением международной экономической деятельности и разрушением межгосударственных границ в том виде,
36
См.: Аминов Д.И., Жариков Ю.С., Ревин В.П. Указ. соч. С. 147—162.
Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года: Мат-лы Национального разведывательного совета США. Екатеринбург, 2002.
38 См.: Лобанов С.В. Указ. соч. С. 185—189.
39 См.: Куликов А.С. Мы должны объединиться в борьбе с транснациональной
преступностью и терроризмом // Право и безопасность. 2002. № 1(2).
37
180
к которым человечество успело привыкнуть. Можно утверждать,
что организованная преступность активно опирается на процессы
глобализации, которые способствуют формированию не только всемирных рынков, но международной организованной преступности.
Современные преступные организации ориентированы на масштабную и системную криминальную деятельность. В круг интересов криминального мира попадают целые сектора экономики.
Только в 2008 г. в Российской Федерации было зарегистрировано40
36601 человек, совершивших преступления в составе организованных групп или преступных сообществ; естественный прирост этой
категории лиц составил 5,1%. При этом абсолютное большинство
из их числа (34939 человек) совершили тяжкие, а 5,7% — особо
тяжкие преступления. Значительная доля из них имеет корыстнонасильственный характер.
По сведениям МВД России41, на территории Российской Федерации действуют свыше 450 организованных преступных формирований, из них — 76 этнических, 289 межрегиональных и 8 международных. В результате проведенной органами внутренних дел
оперативно-профилактической работы в 2008 г. было выявлено и
поставлено на оперативный учет свыше 11 тыс. участников организованных преступных объединений, в том числе более 700 лидеров, почти 3900 активных участников, а также около 500 “авторитетов” преступной среды, из которых 118 — так называемые “воры
в законе”.
Исследование динамики преступности 60—90-х гг. ХХ в. позволило А.И. Долговой42 выявить тенденции, соответствующие четырем основным историческим периодам. Так, в первый (советский)
период (с середины 1960-х до первой половины 1980-х гг.) шло
прогрессивное нарастание размеров преступности. Каждые пять
лет размер прироста средних коэффициентов преступности почти
удваивался. В целом показатели преступности свидетельствовали
о том, что кризис общества нарастал, усиливалась организованность преступности.
Во второй период (период перестройки: с середины 1980-х до
начала 1990-х гг., в особенности с 1988 г.) зарегистрированная и
фактическая преступность стали интенсивно нарастать. Процессы
криминализации общества стали выходить из-под контроля государства. Криминалистические исследования приводили к выводу
о том, что уголовная статистика на рубеже 80—90-х гг. ХХ в. все
40 См.: Иванцов С.В. Обеспечение органами внутренних дел системного подхода
в изучении и предупреждении организованной преступности / Под ред. С.Я. Лебедева. М., 2009. С. 7—8.
41 Там же. С. 9—10.
42 См.: Долгова А.И. Указ. соч. С. 115—116.
181
менее точно отражала реальное положение дел, а круг деяний,
признаваемых преступными, все в меньшей мере совпадал с теми
фактически совершавшимися преступлениями, которые по своей
общественной опасности не уступали запрещенным уголовным
законом.
Третий период (период активных реформ: с 1991 по 1999 гг.),
характеризуется активным вовлечением населения в преступную
деятельность и резким нарастанием зарегистрированной преступности (в особенности в период 1991—1993 гг.). Происходит структурная перестройка преступности, нарастает ее организованность.
В период 1994—1997 гг. на фоне некоторой стабилизации зарегистрированной преступности, что связывается с изменением уголовного законодательства и принятием нового Уголовного кодекса
РФ, ослабляется процесс и разрушается система социального контроля над многими тяжкими преступлениями, включая заказные
убийства, экономические и должностные преступления и иные.
Указывается, что уголовная статистика не отражала адекватно
фактические процессы структурной перестройки организованной
преступности. Криминальная активность населения за пять лет
реформ возросла вдвое. Коррупция и терроризм, которые отражались в уголовной статистике, как правило, в незначительных проявлениях, проявили себя в невиданных доселе масштабах.
Наконец, четвертый (новейший) период (конец 90-х — конец
2000-х гг.) характеризуется усугублением криминальной ситуации
в России на фоне увеличения числа ранее не совершавшихся или
редко совершавшихся преступлений43.
Действительно, факты прямого участия сотрудников правоохранительных структур в ОПГ еще недавно были вопиющим исключением, теперь же они устанавливаются регулярно. Более того,
некоторые коррумпированные чиновники и сотрудники правоохранительных органов получают взятки с той же систематичностью, что и собственную зарплату44.
Когда правоохранительные органы — социальный институт, отвечающий за обеспечение внутренней устойчивости и соблюдение
баланса интересов в обществе, — оказываются на содержании
групп, интересы которых зачастую противоречат интересам общества и государства, это создает предпосылки глубочайшего по своей
сути конфликта, грозящего фундаментальными социальными бифуркациями.
Системная коррупция, незаконная приватизация и рейдерство,
террористическая угроза, рэкет, поток сильнодействующих наркотиков из Афганистана и стран Юго-Восточной Азии, нелегальная
43
44
182
Там же. С. 116—117.
См.: Антонян Ю.М. Криминология. М., 2004.
торговля оружием, нелегальный экспорт цветных металлов, леса,
нефти и нефтепродуктов, контрабанда предметов искусства, торговля контрафактными и фальсифицированными продуктами
массового спроса, финансово-банковские махинации, фальшивомонетничество, угон автотранспорта, нелегальная миграция, нелегальный вывоз женщин и детей для вовлечения в проституцию,
нелегальный вывоз молодых людей для использования их в качестве доноров внутренних органов; организация незаконного игорного бизнеса — вот общая характеристика деятельности организованных преступных сообществ в современной России45.
Криминализация общественных отношений российского общества, происходившая в период активной фазы непродуманных
и, что очевидно, преждевременных и губительных реформ (1991—
1996), привела к “инкультурации” преступного мира России и как
результат — к столкновению криминальной субкультуры с традиционной культурой российского (советского) общества. Можно
утверждать, что противостояние вошло в заключительную фазу,
трансформировалось в решающий социальный конфликт, где, с
одной стороны, — интересы конкретных преступных групп и сообществ, а с другой — интересы терпящих бедствие российского
общества и российского государства. Степень криминализации
общественных отношений в современной России требует неотлагательных, целенаправленных и скоординированных усилий всех
социальных институтов общества, и прежде всего государства, в
формировании архитектуры эффективной системы социального
контроля над организованной преступностью. Эффективность модели социального контроля зависит не только от соотношения наказания и уголовной превенции, но во многом от того, насколько
сам процесс осуществления социального контроля будет независим от влияния организованной преступности. Залог успешности
реформы — нейтрализация этого влияния.
В заключение необходимо сказать следующее. Председатель
Конституционного суда России В.Д. Зорькин в своем интервью
“Российской газете” отмечает: «Увы, с каждым днем становится
все очевиднее, что сращивание власти и криминала по модели, которую сейчас называют “кущевской”, — не уникально... А теперь
45 См.: Шатров И.В. Расследование преступлений, совершаемых должностными лицами в сфере приватизации государственной и муниципальной собственности: Дисс. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. С. 8; Куликов А.В. Транснациональная организованная преступность в России: понятие и тенденции // Вестн.
Калининградск. юр. ин-та МВД России. 2008. № 1(15). С. 32—38; Карагодин В.Н.,
Пермяков М.В., Половка В.В. Раскрытие отдельных видов преступлений, совершаемых организованными преступными группами. Екатеринбург, 2007. С. 9—10; Фомичев С.А. Контрабанда культурных ценностей: Дисс. … канд. юрид. наук. М.,
2006. С. 5; и др.
183
давайте представим себе ситуацию, в которой прецеденты этого
рода начинают превращаться в норму. Я не утверждаю, что такая
ситуация уже оформилась. Но что будет в случае, если она оформится? Всем — и профессиональным экспертам, и рядовым гражданам — очевидно, что в этом случае наше государство превратится
из криминализованного в криминальное. Допустить такое превращение мы не имеем права. Если произойдет нечто подобное, все
наши мечты о справедливом, здоровом, демократическом, правовом обществе будут похоронены… Декриминализация социальной, экономической и политической жизни — сейчас главная
наша задача в защите прав и свобод граждан, в утверждении конституционного правопорядка»46.
Можно выделять огромные средства на борьбу с наркотрафиком, однако пока есть устойчивый спрос, будет и предложение.
Можно бороться с угонами автотранспорта, но пока есть возможность сбыта похищенного автотранспорта, будут и угоны. Можно
бороться с заказными убийствами, но пока нет смертной казни за
умышленное корыстное убийство, будут, к сожалению, и убийства.
Общество создает спрос на запретные услуги и товары; организованная преступность — формирует предложение.
Власти Ирана и Индонезии процедуру смертной казни торговцев наркотиками превращают в публичное мероприятие. Голландское общество искренне верит в то, что легализацией легких наркотиков правительство страны уберегло молодежь от потребления
тяжелых и сильнодействующих наркотиков. Правительство Германии, легализовав занятия проституцией, добилось изъятия из ежегодного криминального оборота более 10 млрд евро. Примеров
может быть достаточно, чтобы понять, что один из аспектов социального контроля организованной преступности сводится к ликвидации или же нейтрализации спроса на нелегальные товары и
услуги или же к его удовлетворению легальными способами. Другим аспектом социального контроля организованной преступности является нейтрализация криминального спроса на легальные
товары и услуги, а также ликвидация криминального предложения
нелегальных товаров и услуг.
В настоящее время сложилось несколько наиболее влиятельных центров транснациональной организованной преступности,
стремящихся к контролю преступного бизнеса далеко за пределами своих регионов: американская мафия, колумбийские и мексиканские наркокартели, китайские триады, японские якудза, в значительной мере выполняющие функции системообразующего
46 Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин о борьбе с организованной преступностью // Российская газета. Федеральный выпуск. 2010. 10 декабря. № 5359 (280).
184
элемента системы организованной преступности в США и Европе47. К сожалению, становление “социального зла” налицо. Бороться с ним призывами к совести не имеет смысла. Единственная
эффективная мера борьбы с организованной преступностью сегодня — нейтрализация влияния криминальных сообществ на принимаемые государственные решения и осуществляемые государством
функции. Тогда система социального контроля организованной
преступности со временем может довести показатели последней
до минимального уровня.
Очевидно, что сегодня необходимо объединение усилий всех
социальных институтов российского общества для борьбы с организованной преступностью, с криминальным миром России, во
многом виновном в беспрецедентных показателях деморализации
российского общества и беспрецедентно высоком уровне коррупционности российского государства.
Как справедливо отмечает П.Н. Лебедев, эффективность мер
социального контроля зависит не только и не столько от формально созданных граничных рамок, внутри которых действует объект
контроля, но в большей степени от интерпретации этих норм в
процессе социализации48. Нейтрализация влияния криминального
мира на общество и государство — вот приоритет социального
контроля на современном этапе.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алексеев А.И., Герасимов С.И., Сухарев А.Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М., 2001.
Аминов Д.И., Жариков Ю.С., Ревин В.П. Предупреждение преступлений:
отечественный и зарубежный опыт (криминологическое и уголовно-правовое исследование). М., 2010.
Гилинский Я.И. Девиантность, преступность, социальный контроль.
СПб., 2004.
Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года: Материалы
Национального разведывательного совета США. Екатеринбург, 2002.
Добреньков В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология: В 15 т.
Т. VI. Социальные деформации. М., 2005.
Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003.
Зуев С.В. Противодействие организованной преступности: стратегии и
средства // Вестн. ЮУрГ ун-та. 2006. № 5.
Иванцов С.В. Обеспечение органами внутренних дел системного подхода в изучении и предупреждении организованной преступности / Под
ред. С.Я. Лебедева. М., 2009.
47 См.: Третьяков В.И. Транснациональная организованная преступность и ее
криминальные стратегии на рубеже XX—XXI вв. // Вестн. Санкт-Петербург. ун-та.
2005. № 3(27). С. 235—240.
48 См.: Лебедев П.Н. Социальное управление. СПб., 2002. С. 29.
185
Карагодин В.Н., Пермяков М.В., Половка В.В. Раскрытие отдельных видов
преступлений, совершаемых организованными преступными группами.
Екатеринбург, 2007.
Козырев Г.И. Социальное действие, взаимодействие, поведение и социальный контроль // Социологические исследования. 2005. № 8.
Коннов А.И., Куликов В.И., Овчинский А.С. и др. Основы борьбы с организованной преступностью. М., 1996.
Корнилов А.В., Пашаев Х.П. Понятие и сущность организованной преступности // Вестн. НГ ун-та. Сер. Право. 2007. Т. 3, вып. 1.
Куликов А.В. Транснациональная организованная преступность в России: понятие и тенденции // Вестн. Калининградск. юр. ин-та МВД России.
2008. № 1(15).
Лобанов С.В. Борьба с организованной преступностью: зарубежный
опыт // Вестн. Владимир. ун-та. 2010. № 1 (14).
Пономарев А.И. Организованная преступность: особенности противодействия на федеральном и региональном уровнях / Под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2010.
Смирнов Г.Г. Организационные, тактические и методические основы
предупреждения преступности // Криминологические и уголовно-правовые вопросы борьбы с преступностью. М., 2008.
Третьяков В.И. Транснациональная организованная преступность и ее
криминальные стратегии на рубеже XX—XXI вв. // Вестн. Санкт-Петербург. ун-та. 2005. № 3(27).
Харитонов А.Н. Государственный контроль над преступностью: Теоретические и правовые проблемы. Омск, 1997.
Хлыстов А.Н. Организованная преступность как социальное явление //
Вестн. Самар. юр. ин-та: Межвуз. сб. науч. статей. Самара, 2007.
Шульга В.И. Организованная преступность и зарубежный опыт
государственно-правового контроля над ней // Организованная преступность: проблемы борьбы и предупреждения / Отв. ред. А.Н. Тарбагаев.
Красноярск, 2001.