Древняя Сибирь. Путеводитель по выставке «Культура и
реклама
-1http://kronk.narod.ru/library/1976-l-dspv.htm Древняя Сибирь. Путеводитель по выставке «Культура и искусство древнего населения Сибири. VII век до н.э. — XIII век н.э.». // [Эрмитаж] Л.: «Аврора», 1976. 136 с. Редактор М.Б. Щукин. На обложке: Бронзовая фигура лежащего оленя. Красноярский край Оглавление Введение. (М.Б. Щукин) — 3 Скифо-сакский период. — 15 [ Первая часть. — 17-62 ] [ Введение. — 17 ] Туэктинские курганы. VI-V века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 19 Пятый Пазырыкский курган. V-IV века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 24 Второй Башадарский курган. VI век до н.э. (Л.Л. Баркова) — 37 Первый — Четвёртый Пазырыкские курганы. V-IV века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 40 Убор коня. V-I века до н.э. Курган Шибе. (Л.Л. Баркова) — 59 Малые курганы Алтая. VII-I века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 60 [ Вторая часть. — 63-84 ] Курганы Тувы. V-III века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 63 -2Верхняя Обь. VII-I века до н.э. (Л.Л. Баркова) — 67 Тагарская культура. VII-I века до н.э. (М.П. Завитухина) — 71 Плиточные могилы Забайкалья. VII-III века до н.э. (М.П. Завитухина) — 82 Хуннский период. (М.П. Завитухина) — 85 [ Введение. — 85 ] Иволгинское городище и могильник — памятники осёдлых хунну. III-I века до н.э. — 89 Могильник Кокэль в Туве. I век до н.э. — II век н.э. — 95 Таштыкская культура на Енисее. I век до н. э. — V век н.э. — 98 Тюркский период. (М.П. Завитухина) — 113 [ Введение. — 115 ] Древнетюркские памятники Алтая. VI-X века. — 118 Древнетюркские памятники Тувы. VII-IX века. — 123 Енисейские кыргызы и население среднего Енисея. VIII-XIII века. — 125 Литература. — 132 [ Список иллюстраций. — 133-134 ] [ Введение.] (М.Б. Щукин) — 3-14 Для современного человека Сибирь — это мощные электростанции, многоводные искусственные моря, заводы-гиганты, тысячекилометровые линии электропередач, нефтепроводов и железных дорог. Это самоотверженный труд строителей БАМа, Братской ГЭС и многих других строек. Там, где недавно проходили лишь звериные тропы да располагались стойбища охотников-звероловов, со сказочной быстротой возникают новые современные города. Сибирь — страна огромных масштабов. Здесь всё громадно — реки, леса, горы. Грандиозны новостройки. Величественна и могуча природа. Материалы выставки «Древняя Сибирь» охватывают лишь часть этой страны — Южную Сибирь. Они рассказывают о древней истории и культуре Минусинской котловины, Алтая, Тувы, Забайкалья — районах, лежащих в самом сердце Азии. Южная Сибирь — это, с одной стороны, южная окраина огромного массива тайги и в то же время — северная окраина и часть Центральной Азии, страны степей, гор и пустынь. Зимой здесь тучи редко закрывают солнце, но очень холодно. Снега выпадает мало, и скот можно всю зиму держать на подножном корму. Лето жаркое и достаточно влажное. Степи и горные луга покрываются пышным зеленым ковром сочных трав. Не случайно (3/4) скот всегда был основным источником пищи и богатства населения Алтая, Тувы, Монголии, Бурятии и Минусинских степей. Чтобы содержать большие стада, их нужно было часто перегонять с места на место, с пастбища на пастбище, приходилось кочевать. А кочевой мир — мир особый, мир со специфическим образом жизни, со специфическими формами хозяйственной деятельности и социальной организации. -3- Постоянные перемещения населения и частые войны — явления, обычные для этого мира. Поэтому если взглянуть с высоты нашего XX века на историю Центральной Азии, то она может представиться в виде бурлящего котла. То в одной, то в другой части вздуваются могучие или кажущиеся могучими, а на деле часто эфемерные каганаты, ханства, так или иначе организованные военные союзы кочевников. Возвышается, жестоко подчиняя другие, то одно племя, то другое, то один род, то другой. Каганаты, ханства возникают и лопаются, чтобы тут же уступить место новым социальным образованиям. «Империя» хунну и «Великий Кангюй»; военный союз усуней, Великий тюркский каганат, соперничавший с Китаем, Ираном и Византией, один раз павший, снова возродившийся и снова павший; Уйгурский каганат, разбитый кыргызами Енисея; государство кыргызов, завоёванное, в свою очередь, монголами Чингиз-хана. Эта бурлящая смесь различных племён и народов временами выплескивается наружу, и тогда по степям Казахстана, Поволжья и Причерноморья вплоть до последних островков степи в Подунавье, на территории современной Румынии и Венгрии, прокатываются волны кочевников, увлекая в своём движении на запад и другие племена, сдвигая их со своих мест, перемешивая, подчиняя себе, но часто при этом теряя, точнее меняя, и свой язык, и облик культуры, и своё название, растворяясь в среде подчинённых народов. (4/5) Так, страшной волной прокатились в XIII в. монголы Чингиз-хана и Батыя, а перед ними кыпчаки-половцы и торки, немного раньше, в X в., печенеги, а ещё раньше проследовали авары, болгары, хазары и венгры. Своего рода ужасным девятым валом прокатилось через Европу в IV-V вв. и нашествие гуннов, вероятно, потомков центральноазиатских хунну. А до них было ещё несколько волн ираноязычных кочевников: аланы, две волны сарматов — роксоланы и языги. И, спускаясь дальше в глубины веков, мы можем найти следы подобных передвижений. Не все эти народы были выходцами непосредственно из Центральной Азии, как, скажем, монголы или, возможно, гунны, но во многих случаях их нашествия — в той или иной степени результат цепной реакции, начавшейся в центре Азии. Впрочем, Южная Сибирь — лишь окраина этого бурлящего мира, и население её далеко не всегда включалось непосредственно в события, происходившие в степях Монголии, Синьцзяна или Средней Азии, но тем не менее редко эти события проходили для народов Сибири абсолютно бесследно. Было бы, наверное, неправильно сводить весь исторический процесс к бесконечным войнам, передвижениям племен и народов, уничтожению одних и появлению новых. Все значительно сложнее. «Народы уходят, народы остаются» — так назвал известный американский исследователь Ричард Фрай одну из глав своей книги, посвящённой древнему Ирану. Эта формула применима и в нашем случае. В мире всегда и всюду переплетаются, взаимодействуют две тенденции. Постоянная изменчивость — всё течет, все меняется, старое гибнет, новое рождается. И некое постоянство, некий континуум — ничто не исчезает бесследно, в каждом последующем этапе развития сохраняется нечто от этапа предыдущего. (5/6/7) -4Карта археологических памятников Южной Сибири. 1. Батени. 2. Таштык. 3. Афанасьева гора. 4. Каменкаю 5. Тепсей. 6. Оглахты. 7. Большая речка. 8. Аржан. 9. Сростки. 10. Усть-Куюм. 11. Кудыргэ. 12. Пазырык. 13. Кокэль. 14. Саглы. 15. Туэкта. 16. Яконур. 17. Шибе. 18. Башадар. 19. Иволгинское городище. 20. Ноин-Ула. (Открыть карту в новом окне) (7/8) Жили в VII-I вв. до н.э. на Енисее люди так называемой тагарской культуры. Затем сюда начинает проникать новое население с юга, из степей Монголии. Постепенно происходит смешение местных жителей с пришельцами. Меняется физический облик людей. Меняются их верования (археологами зафиксировано изменение обряда погребений в это время). Меняется весь образ жизни. Существенны достижения технические (широко входит в употребление железо вместо бронзы). Формируется новая общность, образуется новая культура — таштыкская. Но целый ряд элементов тагарской культуры органически входит в неё. Тагарцы полностью не исчезли, они стали таштыкцами. Проходит ещё несколько веков, и население таштыкской культуры входит в состав сформировавшегося на Енисее государства кыргызов, вскоре широко раздвинувшего свои границы. Таштыкцы становятся кыргызами. И опять — в культуре кыргызов появляется много нового, но многое сохраняется и от старого, от таштыкской эпохи. И так повсеместно — не только в Сибири. В мире нет «чистых» народов. Каждый из них — результат длительного исторического процесса, в котором постоянно в той или иной степени переплетались две отмеченные выше тенденции. Новое и старое. Пришельцы и местные, бывшие в своё время тоже пришельцами и впитавшие в себя местные элементы. В основе -5культуры каждого народа всегда лежит не один корень, а несколько. Прослеживать и искать эти корни в глубинах веков увлекательное и трудное занятие. Историку и археологу здесь часто приходится сталкиваться с загадками, которые далеко не сразу поддаются решению. Немало таких загадок ставит нам и история Сибири, во многом ещё таинственная. Вот только один пример. Большая часть нашей выставки посвящена находкам из урочища Пазырык на Алтае. У посетителей (8/9) часто возникает естественный вопрос: «Какой же народ хоронил своих вождей с такой роскошью и мог создать такие великолепные произведения искусства?». Ответить на него, однако, не так просто. Попробуем кратко изложить все имеющиеся в нашем распоряжении данные. В V в. до н.э. о далёких восточных землях писал греческий историк Геродот, почерпнувший свои сведения от кочевников Северного Причерноморья — скифов, с которыми он встречался при посещении Ольвии (этот греческий город стоял на берегу Чёрного моря недалеко от современной Одессы). Геродот писал о каких-то длинноволосых исседонах, об одноглазых аримаспах, похищавших золото у стерегущих его грифов, о плешивых от рождения аргипеях. Последние якобы живут где-то за каменистой пустыней, у подножия высоких гор. Но что это за пустыня, какие горы имеются в виду — сказать трудно. У Геродота об этих отдалённых землях не было чёткого представления, он передаёт ряд сведений явно фантастического характера. Казалось бы, достаточно хорошо знать своих северных соседей должны были древние иранцы. В надписях и барельефах, прославляющих победы персидских царей, мы действительно находим упоминания о северных кочевниках саках. Саками персы называли и скифов Северного Причерноморья. Они знали даже три группы сакских племён, но разместить их на современной карте довольно трудно — слишком скупы сведения о них. У жителей Алтая определенно имелись какие-то контакты с Ираном — в Пазырыке найдены вещи, привезенные из Ирана, но это ещё не даёт нам основания применить какое-либо из наименований сакских племён к древним алтайцам. Подобная картина получается, если обратиться к сведениям китайских хроник. В них можно найти сообщения о северных и (9/10) северо-западных соседях Китая — загадочных голубоглазых динлинах, каких-то юэчжах, изгнанных затем с их земель хуннами, о каком-то народе сэ. К жителям Пазырыка попадали китайские вещи. Из шёлковых китайских тканей они делали чепраки для своих коней. Но проникал ли взгляд китайских хронистов в глубь степей, вплоть до Алтая или до Енисея? Или они говорят только о народах, живших в непосредственной близости от границы? Определённых указаний на это в хрониках нет. Какие же всё-таки из всех этих сообщений историк может использовать без особых опасений сделать ошибку? Лишь те, которые одновременны и совпадают в -6разных источниках. Персы знают саков, саками они называют и скифов. «Саки — одно из скифских племён», — записал и Геродот. В китайском сэ многие также находят созвучие с обоими именами. И мы можем констатировать с достаточно большой долей вероятности: во времена Геродота огромные пространства евразийских степей были заселены многочисленными и в какой-то мере, вероятно, родственными племенами кочевников. Судя по некоторым, дошедшим до нас, словам саков и скифов, их языки были близки иранскому. Возможно, и весь мир саков — скифов — сэ был ираноязычен. Это не означает, впрочем, что все кочевники от Дуная до Синьцзяна могли без труда понять друг друга. Русский не всегда поймёт поляка, хотя оба языка славянские. А что скажет нам обо всём этом археология? Поскольку сведения письменных источников туманны, то за археологией должно быть решающее слово. Тезис об относительном единстве всего кочевого мира она может, пожалуй, подтвердить. На Украине и в Монголии, на Алтае и в Казахстане находим мы вещи в так называемом зверином (10/11) стиле. Яркие образцы этого стиля можно увидеть и в Эрмитаже — в Особой кладовой, на выставках «Скифы Причерноморья» (залы 15-21) и «Древняя Сибирь» (залы 22-32). Сходство выявляется и в вооружении, и в сбруе коней. Оружие, сбруя, звериный стиль — так называемая скифская триада. Геродот хорошо знал лишь скифов Причерноморья. Он подробно описал некоторые их обычаи. А неожиданно яркие иллюстрации его описаниям дали находки из Пазырыка на Алтае. Но при относительном единстве этот огромный мир скифов — саков — сэ все же оказывается и достаточно разнообразен. Памятники Казахстана отличаются от алтайских, алтайские — от минусинских и забайкальских. Хорошо бы каждую группу памятников сопоставить с теми названиями племён, что упомянуты в письменных источниках. Но сделать это не просто. Сведения древних авторов об отдалённых землях слишком скупы, да и на современной археологической карте ещё много белых пятен. Сегодня мы ещё не можем безоговорочно указать погребения или поселения аргипеев, аримаспов, динлинов или юэчжей. Археологи поэтому предпочитают оперировать условными названиями типа «тагарская культура», «таштыкская культура», «культура плиточных могил» и т.д. Хотя язык, на котором говорили люди этих культур, остаётся неизвестным и мы не знаем, как они называли себя, — выяснить их происхождение, проследить их передвижения и их исторические судьбы в принципе возможно. На основании археологических находок можем мы делать и некоторые заключения об условиях жизни и хозяйственной деятельности древних народов, об их обычаях и верованиях. Обо всём этом и рассказывают материалы нашей выставки. Представленные на выставке памятники искусства позволяют в какой-то мере проникнуться и психологией древних обитателей (11/12) Сибири, ощутить их душевный настрой, ощутить бурный ритм эпохи постоянных войн, дальних и близких походов, переселений, борьбы за скот и за власть. Разве не -7передают дух этого времени изображения горных оленей, несущихся в бешеном галопе, с их изогнутыми, как бы перекрученными телами, фигуры яростно нападающих на них хищников с пружинистыми телами и сильными когтистыми лапами? А напряжённые, как бы застывшие в тревожном ожидании статные фигуры оленей и козлов на бронзовых изделиях тагарской культуры? Не отражают ли и они душевное состояние их создателей, живших, вероятно, в постоянной угрозе нападения со стороны воинственных соседей? Выставка «Культура и искусство древнего населения Сибири» — одна из самых молодых в Эрмитаже. Полностью она была открыта лишь в 1973 г. Материалы, представленные здесь, в основном, происходят из раскопок, проводившихся в последние годы. Подавляющая часть вещей выставки — не случайные находки и покупки у неизвестных лиц, к которым они неизвестно как и откуда попали, а добыта в ходе планомерных и скрупулёзных археологических исследований. Многие вещи попали сюда буквально из-под лопаты, точнее из-под ножа и кисти археолога. Так, непосредственно с поля были доставлены в 1969 г. в Эрмитаж уникальные находки на могильнике таштыкской культуры Оглахты, раскопанном Хакасской археологической экспедицией МГУ, возглавляемой Л.Р. Кызласовым. Оказалось, что таштыкцы не просто сжигали своих умерших сородичей — их пережжённые кости они помещали внутри сделанной в рост человека и одетой в меховую одежду куклы. Такие куклы были найдены в одном из склепов могильника. Богатейшие материалы различных эпох, особенно тагарской культуры, получил Эрмитаж от Красноярской археологической (12/13) экспедиции Академии наук СССР, которая с 1955 по 1970 г. под руководством М.П. Грязнова проводила изыскания на дне будущего Красноярского моря. Ценные материалы оказались в руках исследователей после раскопок в 19551962 гг. экспедицией Ленинградского университета во главе с А.В. Давыдовой Иволгинского комплекса — городища и могильника, принадлежавших оседлым хуннам Забайкалья. Раскопки не только показали яркую картину жизни этого поселения, но и внесли много нового в наши представления о характере взаимоотношений кочевников и осёдлого населения, как входивших, так и не входивших в состав хуннской державы. И конечно, украшением нашего собрания является коллекция вещей из Пазырыкских курганов. Раскопанные в 1947-1949 гг. С.И. Руденко, курганы дали находки, превосходящие, пожалуй, своей уникальностью всё, что открывала до сих пор лопата археолога, или, во всяком случае, стоящие в одном ряду с такими известными сокровищами, как гробница Тутанхамона, «сокровище Атрея» или курганы скифских царей в Причерноморье. До нас не дошли золотые изделия из Пазырыка. Грабители проникли туда раньше учёных. Но вещи из дерева, кожи, тканей сохранились здесь как нигде, благодаря вечной мерзлоте, дав нам в руки подлинные шедевры древнего искусства. Осмотр выставки «Культура и искусство древнего населения Сибири» следует начать с залов 22, 23, где представлены находки из самого раннего среди алтайских курганов скифского времени — Туэктинского (VI в. до н.э.). Лучше это сделать после знакомства с первой частью выставки — «Культура и искусство древнего населения территории СССР», материалы которой рассказывают, в частности, об археологических -8культурах Сибири предшествующего времени: афанасьевской, окуневской, карасукской (13/14) (залы 13, 14), а также о находках из синхронных алтайских скифских курганов Причерноморья (залы 15-21). В залы 22, 23 можно попасть и непосредственно из так называемого Кутузовского коридора (залы 24, 33), соединяющего все выставки отдела истории первобытной культуры. В Кутузовский коридор проходят или из Главного вестибюля музея, мимо Экскурсионного бюро, или спустившись из расположенных во втором этаже залов отдела истории русской культуры по одной из трёх лестниц: Церковной, Салтыковской или Октябрьской. Познакомившись с коллекцией из Туэкты, следует перейти в расположенные напротив залы 25, 26, где размещаются находки самого богатого из раскопанных на Алтае Пятого Пазырыкского кургана. Дверь в конце зала 26 ведет в вестибюль Салтыковского подъезда, пройдя который, посетитель попадает в анфиладу залов 2832. Здесь представлены находки из остальных четырёх курганов Пазырыка, материалы тагарской культуры, находки с Иволгинского городища, могильника Оглахты и т.д., вплоть до памятников XIII в., когда Южная Сибирь была завоёвана монголами Чингизхана. Скифо-сакский период. (Л.Л. Баркова, М.П. Завитухина) [ Введение ] ^ На широких степных просторах, от Карпат на западе до Енисея на востоке, в Горном Алтае, Туве и Монголии, в VII-V вв. до н.э. происходит переход от осёдлых пастушеско-земледельческих форм хозяйства к кочевому скотоводству. Это была важная историческая веха. Чем больше стадо, тем быстрее оно вытаптывает и поедает траву, тем чаще его приходится перегонять на новое пастбище. Почти круглый год с места на место передвигаются кочевники в поисках обильного подножного корма для скота. Разводят в основном овец, крупный рогатый скот и коней. Прирученный конь становится важнейшим средством передвижения. Скот — главное богатство кочевых племён. За стада, за лучшие пастбища между отдельными группами кочевников нередко возникают столкновения. Войны начинают играть значительную роль в жизни кочевых племён. Возрастает общественная роль военных предводителей, обогащавшихся за счёт добычи. Жизнь требует новой, более стройной организации, приспособленной к частым войнам. Сам по себе подвижный образ жизни, бесконечные походы за добычей, постоянные военные столкновения способствовали возникновению контактов между разными этническими группами. В результате этих контактов на огромном пространстве евразийских степей сложились культуры, с одной стороны, своеобразные (17/18) для отдельных территорий, с другой же — настолько сходные во многих отношениях, что при первоначальном знакомстве с ними создаётся впечатление, что -9они составляют культуру, единую для всех кочевников, живших в евразийских степях во второй половине первого тысячелетия до н.э. Так думали и древние авторы, которые называли их всех одним именем: греки — скифами, персы — саками. Все сказанное справедливо и для территории Южной Сибири. История почти не сохранила названий племенных групп, живших здесь в первом тысячелетии до н.э., но археологические раскопки доставили обильный материал, позволяющий выделить местные особенности каждой локальной группы. Древнее население Горного Алтая и Тувы в скифо-сакское время известно по археологическим памятникам, самым ярким из которых являются курганы в долине Пазырык. Это особая археологическая культура — пазырыкская. Самобытные черты её отчётливо выступают при сравнении с памятниками, оставленными людьми, жившими осёдло по берегам верхнего течения Оби. Это большереченская культура. А на северозападе Южной Сибири, в степях Минусинской котловины, на основе земледельческоскотоводческого хозяйства сложилась в это же время тагарская культура. В Забайкалье тогда же жили скотоводческие племена, оставившие нам свои погребальные сооружения, так называемые плиточные могилы. Разным археологическим культурам на территории Южной Сибири, очевидно, соответствовали разные группы населения, которые были неоднородны и в расовом отношении. Так, население Минусинской котловины относилось к европеоидному расовому типу, Забайкалья — монголоидному, а население Алтая и Тувы — к смешанному европеоидно-монголоидному расовому типу. (18/19) Среди древностей Южной Сибири скифо-сакского времени центральное место принадлежит богатейшей и уникальной коллекции, полученной в результате раскопок в Горном Алтае знаменитых Пазырыкских курганов. Континентальный климат Горного Алтая и особенности конструкций погребальных сооружений привели здесь к образованию под каменной насыпью курганов вечной мерзлоты, способствовавшей сохранности дерева, войлока, кожи, меха, шёлка и других недолговечных материалов, которые в обычных условиях в земле истлевают и исчезают бесследно. Устройство всех алтайских курганов было одинаковым: под насыпью, как правило, находился мощный настил из брёвен. В некоторых курганах число брёвен доходило до трёхсот. Настил перекрывал могильную яму площадью от 12 до 60 кв.м, внутри которой помещались один или два поставленных друг в друга бревенчатых сруба (погребальные камеры). В погребальную камеру помещали гроб-колоду с мумифицированным телом покойного вождя. Обычно за погребальной камерой, в северной части могильной ямы, хоронили верховых коней (от 5 до 22). Приблизительно в течение четырёх столетий древние алтайцы возводили такие грандиозные усыпальницы для своих вождей. Один из наиболее древних курганов пазырыкской культуры был раскопан на Алтае у с. Туэкта. - 10 Туэктинские курганы VI-V века до н.э. [Залы 22, 23] ^ Туэктинские курганы расположены на левом берегу р. Урсул у с. Туэкта. Раскопки здесь в 1954 г. проводил С.И. Руденко. Среди всех исследованных курганов на Алтае именно Первый (19/20) Туэктинский был самым большим: его диаметр 68 м, высота 4 м, а на сооружение насыпи ушло около 6000 куб.м камня. Внутри погребальной камеры этого кургана, у южной стенки, стоял большой саркофаг-колода, выдолбленный из целого ствола лиственницы длиной 4,25 м (постамент 6). Верхний край (борт) колоды был украшен вырезанными из берёсты изображениями тигров и орнаментом в виде запятых и треугольников. Помимо саркофага, в погребальной камере стоял большой деревянный стол, возможно, служивший погребальным ложем для тела умершего до момента изготовления саркофага (витрина 7). К сожалению, курган постигла участь всех алтайских курганов — он был ограблен ещё в древности. Проникнув в погребальную камеру, грабители похитили всё то, что представляло для них ценность, в первую очередь, очевидно, изделия из золота и серебра. С погребённого в саркофаге мужчины сняли даже одежду. По-видимому, она была расшита золотом. Сохранились лишь части штанов, сшитых из мелких прямоугольных кусочков кожи, прекрасно выделанной под замшу (витрина 3). Штаны украшены узкими полосками узорной кожи, покрытой сверху золотом, лишь мелкие (20/21) (21/22) Деревянный конский налобник с изображением грифонов. Первый Туэктинский курган. (Открыть в новом окне) кусочки которого остались в швах. В шагу они для прочности были обшиты мехом жеребёнка. Возле головы покойника находилась деревянная подушка с углублением для головы и продольным глубоким вырезом для причёски — косы — или какого-то украшения головного убора (постамент 1). Грифон. Деревянное украшение узды. Первый Туэктинский курган. (Открыть в новом окне) - 11 Большой интерес представляют находки предметов вооружения: обломки древков стрел, обломки меча и кинжала, щиты. Один щит изготовлен из куска кожи, в котором сделано около тысячи узких поперечных разрезов (витрина 3). В разрезы вставлено 56 палочек таким образом, что с лицевой и оборотной сторон получился одинаковый геометрический узор. Другой щит сделан (22/23) из целой деревянной пластины (витрина 3). Он покрыт резьбой, окрашен в жёлтые и красные тона. Сама резьба и окраска имитируют геометрический рисунок кожаного щита. Любопытны деревянные пластины, украшенные по центру узором. Очевидно, обе дощечки — верхняя (короткая) и нижняя (длинная) — были связаны между собой ремешками. Соединение пластинок было подвижным. Можно предполагать, что они привязывались ремешками к штанам и служили таким образом «поножами», прикрывающими бедро и голень. Рядом со срубом было погребено восемь верховых коней. Их сёдла, уздечки богато украшены резными деревянными бляхами, изображающими лосей, оленей, тигров, грифонов (витрина 5). Замечательным образцом такой резьбы по дереву является большая уздечная бляха, украшавшая лоб коня. В круглую форму бляхи умело вписаны две фигуры грифонов — фантастические птицы с хищными клювами, звериными ушами, гривами в виде стилизованных рогов оленя, могучими крыльями. Рельефные фигуры грифонов детально проработаны резьбой, передающей дугообразной линией сложенные крылья, а оперение па шее и груди — налегающими одна на другую чешуйками. Совершенная композиция и высокое мастерство исполнения ставят эту вещь в разряд первоклассных памятников алтайского искусства. Второй Туэктинский курган вдвое меньше Первого, его диаметр всего 32 м, а высота 2,6 м (витрина 8). Этот курган тоже ограбили в древности. Каменная насыпь оказалась разрушенной, вследствие чего под курганом был очень незначительный слой вечной мерзлоты. В могиле сохранились лишь истлевшие части саркофага — колоды с вырезанными на них изображениями оленей, обрывки одежд погребённой здесь женщины и деревянные украшения сбруи восьми верховых коней. (23/24) Пятый Пазырыкский курган V-IV века до н.э. [Залы 25, 25] ^ На Восточном Алтае, в долине Большого Улагана, окружённом со всех сторон труднопроходимыми горными склонами Чулышманского хребта, покрытыми лиственничными и кедровыми лесами, на высоте 1600 м над уровнем моря в урочище, называемом местными жителями Пазырык, находится древний могильник, состоящий из восьми курганов. Это и есть ставшие теперь знаменитыми Пазырыкские курганы. Одним из наиболее богатых оказался Пятый Пазырыкский курган, раскопанный С.И. Руденко в 1949 г. Каменная насыпь кургана была 4 м высотой, 42 м диаметром. Вырытая в грунте могильная яма, достигавшая в глубину 4 м, имела площадь 55 кв.м. Большую её часть занимала погребальная камера, состоявшая из двух бревенчатых срубов, поставленных один внутри другого. Внутренний сруб, площадью около 12 кв.м, высотою около 1,5 м, экспонируется на выставке (постамент 1). Он сложен из толстых брёвен лиственницы, на торцах их отчётливо видны следы рубки дерева маленьким бронзовым топориком с узким лезвием. Интересно, что на каждом бревне имеются - 12 специальные зарубки, обозначающие последовательность брёвен при сборке сруба — приём, обычно используемый и современными плотниками. Потолок погребальной камеры сверху был покрыт двумя большими берестяными полотнищами. Вдоль южной и северной стенок могильной ямы стояло по три массивных столба с пазами на верхних концах, в каждый из них вставлялись горизонтальные балки, протянутые поперёк камеры. Па них опирался мощный накат из брёвен, перекрытый сверху насыпью из огромных камней. Грабители сумели прорубить бревенчатый накат, двойной потолок погребальной камеры и почти полностью её опу(24/25) стошили, забрав прежде всего золотые вещи. Но и то, что сохранилось, представляет большой интерес для изучения культуры древних алтайцев. В срубе стоял огромный гроб-колода, длиной 5 м, из толстого ствола лиственницы (постамент 1). Наружная поверхность колоды гладко отёсана топором, внутренняя — выдолблена теслом. На обоих концах колоды имеется по паре боковых проушин, в которые продевались толстые верёвки, используемые для опускания гроба в могилу. В саркофаге лежали мумифицированные трупы мужчины и женщины, вероятно, вождя и его жены или наложницы, которая должна была сопровождать вождя в загробную жизнь (витрина 4). На мумии вождя хорошо видны зашитые конским волосом надрезы, через которые при бальзамировании извлекли мягкие ткани. По определению антропологов, вождь умер в возрасте 55 лет. Рост его был довольно высокий (176 см). По расовым признакам он может быть отнесён к южносибирской расе. Такой тип в настоящее время встречается среди казахов, киргизов. Стены сруба изнутри были затянуты ковром из белого войлока, украшенного цветными аппликациями, — от него сохранилось несколько кусков (витрина 25). На одном из них изображено фантастическое существо, стоящее на задних лапах, с львиным телом и человеческой головой. Его изящно изогнутое тело плотно облегает синяя «одежда», украшенная розетками. Голова со звериным ухом увенчана огромным стилизованным оленьим рогом. За спиной развеваются роскошные крылья из разноцветных перьев. На другом фрагменте изображена птица-феникс — образ, хорошо известный в искусстве Востока. Оба эти фрагмента составляют единую композицию, передающую борьбу фантастического человека-зверя с фениксом. (25/26) Войлочный чепрак. Деталь. Пятый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) В самом срубе сохранилось очень много вещей: часть деревянного столика; шкура барана, используемая в качестве подстилки для сидения; небольшая войлочная подушечка, набитая оленьим волосом, которая, вероятно, как и теперь, например, у казахов, предназначалась для того, чтобы брать горячие предметы (витрина 2). Здесь же найдены семена кориандра, одного из древнейших культурных растений, используемого как лекарство и как пряность и попавшего на Алтай с берегов далекого Индийского океана. Привлекает внимание музыкальный инструмент — небольшой - 13 барабан, сделанный из двух гнутых роговых пластин, скрепляющихся между собой нитью, продетой в ряд от(26/27) верстий. Мембрана натягивалась только с одной стороны. При ударе по ней можно было извлечь гулкий звук. Такие барабаны существуют и поныне в Тибете, Афганистане, Иране. На голове погребённой женщины сохранился интересный головной убор в виде «шапочки», вырезанной из целого бруска дерева. Сверху на «шапочке» вертикально укреплён жгут из конского волоса, с которым соединены две косы женщины, продетые в специальные отверстия, сделанные в двух возвышениях в виде «рожек» по обеим сторонам жгута. Вся конструкция обвита войлочной полоской. Таким образом головной убор укреплялся на голове женщины и вместе с причёской составлял единое целое. В северной части могилы, за пределами сруба, были уложены огромный войлочный ковер, колесница с четвёркой упряжных лошадей и, по-видимому, с ворсовым ковром и пятью верховыми конями с сёдлами и уздечками. Ремни конской сбруи украшены деревянными бляхами, на которых с большим искусством вырезаны изображения животных (витрина 6). Бляшки покрыты золотом или окрашены в красный цвет. У одного из верховых коней были кожаные нагривники и маска, закрывавшие всю голову. Оставлены лишь прорези для глаз, ноздрей и рта. Сверху маски, между ушами коня, помещавшимися в специальных футлярах, укреплена деревянная скульптурная голова оленя с большими ветвистыми рогами, сделанными из кожи. Очень красочны чепраки верховых коней (витрина 6). Три из них выполнены «мозаичным» шитьём (аппликацией) из разноцветного войлока. Узоры шитья разнообразны. Здесь можно встретить и розетки, и крестовидные фигуры, и орнамент в виде бегущей волны с опрокинутым гребнем и в виде турьего рога. Мозаика из комбинаций этих фигур многоцветным узором заполняет всю поверхность чепраков. (27/28) На изготовление двух других чепраков пошли импортные ткани, которые были нашиты на войлочную основу. Одна из них — богатая шёлковая китайская ткань типа чесучи (витрина 1). На ней по кремовому фону песочно-коричневыми нитками тамбурным швом вышит узор: развесистое дерево удун и сидящие на его ветвях изящные птицы-фениксы. Такие ткани очень высоко ценились не только на Алтае, но и в самом Китае, где их изготовляли лишь для очень богатых людей, в частности, для принцесс при выдаче их замуж. Другая ткань тёмно-фиолетового цвета привезена из Ирана (витрина 4). Она выполнена в технике гобелена и представляет собой образец тончайшей работы. Основной её рисунок — квадраты, внутри которых выткан узор в виде колонок, рядов треугольников и каплевидных фигур. Окаймляют чепрак кусочки такой же ткани, но с иным рисунком: в квадратах изображены женщины, стоящие в молитвенных позах перед курильницей. Седельный нагрудник того же конского убора, что и чепрак, обшит узкой полоской светло-коричневой ткани, на которой выткано пятнадцать фигур львов, мерной поступью следующих друг за другом. - 14 Традиция изготовления тканей и других предметов искусства с орнаментом в виде квадратов (с тем или иным рисунком внутри) была широко распространена в Передней Азии. Примерно такого же типа орнамент и на центральной части ковра, привезённого на Алтай, по-видимому, из Средней Азии или Ирана. Это древнейший из известных нам ворсовых ковров (витрина 5). Он невелик, площадь его 1,83х2,0 м. Тонкий узор ковра образован множеством мелких узелков (на одном квадратном дециметре навязано 3600 узелков, во всем ковре свыше 1250 тысяч). Центральное поле ковра занимает орнамент — лучистые розетки, заключённые в прямоугольную рамку. Вся геометрическая композиция (28/29) обрамлена пятью бордюрами с изображениями людей и животных. На первом — ряд повторяющихся изображений орлиного грифона. На втором — ряд идущих друг за другом пятнистых ланей с характерными широколопастными рогами. Третий бордюр состоит из лучистых розеток. На самой широкой, четвёртой, полосе — чередование фигур верховых и спешившихся всадников. И наконец — ряд квадратов с фигурами грифонов завершает всю композицию. Ковёр пролежал в земле более двух тысяч лет и несколько поблёк, но когда-то сочетание ярко-жёлтого, голубого, красного цветов создавало эффектную красочную гамму. Пазырыкский ворсовый ковёр — редкий образец древнего ткацкого ремесла Передней Азии. Об этих великолепных коврах писали древнегреческие авторы. Высокая стоимость ковров (29/30) Шёлковый чепрак с изображением Шерстяной ворсовый ковер. феникса и цветов. Деталь. Пятый Пазырыкский курган. Пятый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) (Открыть в новом окне) (30/31) делала их достоянием лишь немногих богатых людей. Ксенофонт, греческий писатель, сообщает, что, например, при персидском дворе по коврам имел право ходить только царь. Перед ложем Александра Македонского раскидывались длинноворсовые пурпурные ковры из тонкой шерсти. Известно также, что римский император Нерон, - 15 большой любитель роскоши, знаменитых персидских ковров, приобретение ковров целое состояние — почти 4 миллиона сестерциев. истратил на Но как выглядели великолепные переднеазиатские ковры? Об этом судить было весьма сложно. До находок на Алтае известны были только фрагменты древних узелковых ковров III-IV вв. н.э., обнаруженные при раскопках в Восточном Туркестане. Сохранившийся полностью узелковый ворсовый ковер V-IV вв. до н.э. из Пятого Пазырыкского кургана является в настоящее время древнейшим в мире и даёт представление о персидских коврах, столь знаменитых в древности. Не менее интересен, происходящий из этого же кургана, войлочный ковёр, вероятнее всего, местной работы (витрина 6). Это огромное полотнище около 30 кв.м, выполненное в технике цветной аппликации. На тонком белом войлоке двумя фризами располагается одна и та же повторяющаяся композиция. Всадник-воин подъезжает к богине, сидящей на троне и держащей в руках упруго извивающуюся ветвь. Разделяют и окаймляют каждый ряд фигур широкие бордюры растительного орнамента. Неподвижная, прямая восседает на троне богиня, полная величия и могущества. Её большая голова с крупными чертами лица покрыта убором в виде шапки, украшенной широкими треугольниками. Неторопливо приближается к трону богини всадник. Его лицо с лихо закрученными усами и шапкой кудрявых волос обращено к богине. На (31/32) Войлочный ковер с аппликацией. Деталь. Пятый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) нём короткая куртка, узкие штаны, мягкие сапоги и развевающийся за плечами плащ. Фигуры людей и коней несколько несоразмерны, но узорчатые яркие силуэты воспринимаются как орнаментальный мотив, а голубой, тёмнокрасный и розовый цвета составляют гармоничную красочную гамму. Этим ковром, по реконструкции М.П. Грязнова, были затянуты степы большого шатра, каркас (32/33) которого собирался из бревенчатой рамы с пазами и длинных шестов, найденных здесь же (витрина 11). Шатёр, по-видимому, покрывался четырьмя полотнищамиковрами. Один из них, украшенный изображениями богини и всадника, сохранился полностью; от второго, с фигурами феникса и антропоморфного чудовища, остались небольшие фрагменты; два других не сохранились совсем. Второй ковёр, с фениксом, частично был использован строителями гробницы для драпировки стен сруба. На верху шатра, вероятно, помещались четыре лебедя, фигурки которых сшиты из цветного войлока и отличаются удивительной пластичностью и мягкостью линий (витрина 9). Возможно, шатёр был сделан для временного помещения тела умершего вождя, сохранявшегося в нём до дня похорон. - 16 В Пятом Пазырыкском кургане и почти во всех остальных алтайских курганах найдены изделия из различных тканей, представляющих огромный интерес, так как ткани столь далёкого времени, как правило, не сохраняются. Обнаруженные в Пазырыкских курганах ткани выполнены как местными мастерами, так и иноземными китайскими и иранскими. Об этом можно судить по уже упомянутым чепракам, а также но многоцветной ткани с ритмическим узором, вытканным белыми, жёлтыми, красными, фиолетово-красными, синими нитками (витрина 14). Ритмичность узора достигалась тем, что продольные нити (основа) были толстые, из грубой некрашеной шерсти, а поперечные нити (уток), цветные, гораздо тоньше. Такую ткань называют уточным репсом. Она выглядит весьма эффектно, и поэтому понятно, что ею заинтересовались грабители, которые, не тронув полосы плотной красной ткани, выработанной, вероятно, местными мастерами, многоцветную ткань тщательно оборвали, оставив лишь небольшие лоскутки. (33/34) Войлочные лебеди. Пятый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) (34/35) Почти во всех курганах найдены совершенно одинаковые по структуре красные ткани местной работы, изготовленные из шерсти и пуха овцы. Основа и уток этой ткани соединены в саржевом двустороннем переплетении с диагональным рисунком. Из овечьей шерсти сделан и ковёр с петельчатым ворсом коричневого цвета. Переплетение нитей в этом ковре простое полотняное, нити утка, образуя ворс, выходили в виде петли. Повидимому, коврик мог служить в качестве подстилки или покрывала. Помимо тканей, часто встречаются искусно выполненные отдельные полосы плетёной шерстяной тесьмы, нередко с рисунком. Тесьма нашивалась па различные предметы, в частности, на обувь. Привлекают внимание небольшие кружевные чехольчики, которые надевались па косы, они сплетены из красных шерстяных ниток сложным красивым узором. Одна из самых впечатляющих находок Пятого Пазырыкского кургана — большая деревянная парадная колесница (витрина 12). Она сделана из берёзы. Высота её около трёх метров. Корпус состоит из двух рам, соединённых между собой резными столбиками и кожаными ремнями, образующими платформу, на которой возвышается балдахин — «беседка». Огромные колёса (диаметр 160 см) имеют по 34 спицы. Все спицы для закрепления в ступицах были обернуты берёстой и посажены на клей. Этим достигалась прочность колёс. Кроме того, они меньше подвергались рассыханию. Колёса надеты на оси, не имеющие поворотного устройства. На такой колеснице можно было ездить только по равнине. Для узких извилистых горных дорог она очень неудобна, поэтому делалась разборной и могла перевозиться вьючным способом. В разобранном виде её и поместили в могилу. В колесницу впрягалось две пары лошадей цугом, одна в дышло с ярмом, другая была пристяжной. Сбрую их составляли (35/36) - 17 Колесница. Пятый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) уздечки, которые украшались скромными круглыми бляхами, покрытыми тонким золотым листом, сохранившимся лишь частично (витрина 13). В мире известны случаи находок колесниц при раскопках, в том числе и более древних, но по сохранности колесница из Пятого Пазырыкского кургана уникальна. (36/37) Для перевозки тяжестей древние горноалтайцы пользовались телегами-волокушами, представлявшими собой массивные рамы из деревянных брусков, соединённых перекладинами с колёсами, грубо сделанными из обрубков толстого бревна (витрина 8). Второй Башадарский курган. VI век до н.э. [Зал 26] ^ На левом берегу р. Каракол, в 20 км от её впадения в р. Урсул, в урочище Башадар в 1950 г. С.И. Руденко были раскопаны еще два кургана пазырыкской культуры. На выставке представлены вещи из Второго Башадарского кургана (витрина 19). Высота его каменной насыпи около 2 м, диаметр 58 м, глубина могильной ямы 6 м. На дне могильной ямы находилась бревенчатая погребальная камера, задрапированная черным войлоком. Войлок сорвали грабители, он сохранился лишь под шляпками гвоздей, которыми был прибит к стенкам. В погребальной камере находилось 2 саркофага, в одном был погребен мужчина, в другом — женщина. Саркофаг с телом женщины особенно сильно пострадал от рук грабителей. Его извлекли на поверхность, перерубили на части и после опустошения сбросили обратно в погребальную камеру вместе с останками. Другой саркофаг сохранился сравнительно хорошо. Выдолбленный из кедра, трёхметровой длины, он уникален по художественной отделке. Его крышка и стенки покрыты искусной резьбой (витрина 15). Изображены лоси, бараны, кабан, тигры. Особенно выразительны фигуры тигров с оскаленными пастями, мощными когтистыми лапами, сильными хвостами, концы которых свёрнуты в кольцо. Прекрасно переданы характерные особенности разных (37/38) животных. В определении их трудно ошибиться. Но в то же время трактовка фигур орнаментальна. Ряды энергично прочерченных изогнутых линий и ритм вихревых завитков создают декоративный эффект, оживляя и насыщая динамикой всю композицию. Кроме саркофага, в камере сохранилось очень немного вещей: обрывки одежд из тканей и кожи, мужской кожаный сапог, голенище которого украшено маленькими квадратными кусочками разноцветного меха (витрина 19). В северной части могилы, как и в Пятом Пазырыкском кургане, между стенками ямы и срубом погребальной камеры было (38/39) - 18 - Резные изображения зверей на Орёл. Деревянное украшение седла. колоде. Деталь. Второй Башадарский курган. Второй Башадарский курган. (Открыть в новом окне) (Открыть в новом окне) захоронено четырнадцать верховых лошадей. Все они были убиты ударами боевого чекана. В отличие от Пазырыкских курганов, где узды и седла были сняты с лошадей, во Втором Башадарском кургане кони захоронены взнузданными и осёдланными. Ремни сбруи большей частью истлели, но от них сохранились различные украшения из дерева и подвески из просверленных клыков кабана. Один из коней был особенно богато украшен. На его голове красовалось навершие в виде козлиных рогов, вырезанных из дерева и покрытых снаружи тонкими листочками золота или серебра (39/40) (витрина 19). У основания рогов высверлены отверстия для прикрепления их к головному убору — вероятно маске, вроде той, что была найдена в Пятом Пазырыкском кургане. Уздечный убор и псалии (трензеля) отлиты из бронзы и сверху покрыты листовым золотом. Хвост коня обвивала золотая лента. Рядом с конём найдена деревянная рукоятка нагайки, на обоих концах и в середине которой вырезаны три волчьи головы, покрытые золотым листком. Седло этого коня также было украшено. На его передней и задней луках прикреплены деревянные, покрытые золотом накладки, изображающие орла — замечательное по своей выразительности произведение древнего мастера. Широко распахнутые крылья, распущенный хвост, сильные когтистые лапы и могучий клюв создают впечатляющий образ гордой птицы. Первый — Четвёртый Пазырыкские курганы V-IV века до н.э. [Зал 28] ^ В долине Пазырык в течение четырёх полевых сезонов раскопано восемь курганов (пять крупных и три малых). Материалы из пяти больших курганов экспонируются па выставке (вещи из малых — находятся в фондах музея). Самый богатый из них, Пятый курган, показан на выставке как единый комплекс. Материалы остальных четырёх подобраны по отдельным темам, чтобы дать возможность подробнее познакомиться с некоторыми сторонами быта, а также культурной и общественной жизнью древнего населения Горного Алтая. - 19 Орудия труда (витрина 1). В Пазырыкских курганах найдено очень немного инструментов. Тем не менее по следам, (40/41) оставшимся па различных предметах, можно составить достаточно полное представление о тех орудиях, которыми пользовались горноалтайцы. Для обработки дерева употреблялись бронзовые топоры, тёсла металлические и роговые долота. Следы топора на брёвнах и деревянных изделиях показывают, что это были маленькие лёгкие инструменты с дугообразным лезвием шириною в 45-56 мм, так называемые кельты. Работа кельтом была трудоёмкой. Чтобы разрубить бревно, его надрубали с нескольких сторон и затем переламывали. На это указывают пирамидальные концы брёвен со сломом в середине. Тесло представляет собой такой же кельт, только он насаживался на рукоять иным способом, и лезвие затачивалось асимметрично. Топорами и тёслами тесали плахи и доски, изготовляли огромные саркофаги-колоды. Долотом выдалбливались прямоугольные и круглые гнёзда в крышках столиков, отверстия в ярме и раме колесницы. Интересно долото из рога марала. Рабочий конец долота клиновидно заточен и в результате длительного употребления сильно сгладился и зашлифовался. Многие изделия из дерева, и в первую очередь художественные, вырезались металлическим ножом с прямым лезвием. В строительном деле при постройке погребальных камер и саркофагов-колод широко использовали лиственницу. Из кедра делались почти все художественные изделия. Из плотной древесины берёзы сделаны колесница, крышки столиков, некоторые сосуды. Роговой молоток, представленный в витрине, предназначался для обработки кожи, которая после обивки становилась мягкой и эластичной и шла на всевозможные изделия. Интерес представляют и землекопные орудия, свидетельствующие о примитивности техники земляных работ. Землю разрыхляли костяными мотыгами или деревянными кольями, которые забивали в (41/42) землю деревянными или роговыми колотушками. Выбрасывали землю деревянными лопатами. Таким способом, например, выкапывали котлованы для могил вождей. Одежда (витрина 2). В горноалтайских курганах найдена одежда, сшитая из меха, кожи, войлока, тканей. Несмотря на самую простую технологию, меха выделывались с большим искусством. Пушистые шкурки соболя, выдры, белки, горностая очищались от жира и мездры и тщательно разминались. Затем тонкими сухожилиями их сшивали мелкими аккуратными стежками. Меха шли на отделку и оторочку одежды. На одежду и обувь использовали кожи разнообразной выделки и качества. При обработке кожи мяли, скоблили и для придания эластичности отбивали молоточками. Вполне возможно, что при выделке кож применялись и органические вещества, в частности, молочные продукты. Шили кожу так же, как меха, сухожильными нитями. Древние алтайцы валяли войлоки различных сортов и качества из шерсти и пуха овец. Натуральный цвет войлока белый или чёрный, в зависимости от масти овец, но нередко войлок окрашивали. Наблюдающийся теперь желтоватый цвет является результатом долгого пребывания войлока во влажной земле. Войлок лучшего сорта тонкий, его толщина не превышает 2-3 мм. Именно из этого войлока шили кафтаны, чулки, носки, изготовляли ковры, седельные покрышки. - 20 - Судя по находкам, мужская одежда состояла из рубахи, вытканной из кендырного полотна (кендырь — волокнистое растение), штанов, сшитых из сотен тонко выделанных прямоугольных кусочков кожи. Поверх рубахи надевался войлочный кафтан, который туго стягивался в талии поясом, прошитым кручёной сухожильной нитью. Войлочные чулки и кожаные сапоги с длинными меховыми голенищами, прикрывавшими колени, надёжно защи(42/43) щали от суровой непогоды. Войлочная или кожаная островерхая танка, похожая на башлык, или шапка-ушанка из войлока, украшенная наверху кожаной прямоугольной башенкой в виде зубчатой коронки, напоминающей украшения головных уборов древнеперсидских царей, дополняла костюм мужчин. Образцы женской одежды почти не сохранились, и лишь во Втором Пазырыкском кургане найдена нарядная женская шубка, сшитая из прекрасно выделанного беличьего меха и отделанная кожей с резным узором. Шубка по краю опушена мехом соболя и выдры. Это накидка с узкими рукавами, которые, по-видимому, имели чисто декоративное назначение: они слишком узки, чтобы в них можно было продеть руки. Костюмы с такими рукавами известны по изображениям на барельефах дворца персидских царей в Персеполе. Шубка носилась с нагрудником, также отороченным мехом выдры и соболя. Здесь же были найдены пара женских войлочных носочков с фестончатым краем и две пары сапожек. Одна пара — из меха гепарда, с короткими голенищами, другая — кожаные полусапожки, украшенные аппликацией из красной кожи. Подошвы последних расшиты восемьюдесятью четырьмя кубиками золотисто-серебристого кристалла пирита. Поражаешься мастерству и умению, с какими в этих кристаллах высверлены миниатюрные, не более миллиметра отверстия, ведь твёрдость пирита большая — 6 баллов, он немного уступает алмазу, твёрдость которого — 10 баллов. В этой обуви, вероятно, ходили в помещении по застланным коврами полам. Женский головной убор отличался большей нарядностью и фантазией. Один из уборов сделан из меха и украшен диадемой, изображающей петушков, вырезанных из кожи. Другой — из дерева и составлял единое целое с причёской. (43/44) Свою одежду древние алтайцы украшали нарядной аппликацией, расшивали разноцветным бисером. Почти во всех курганах встречаются бисер и бусы из бирюзы и пирита. Бронзовые зеркала, роговые гребни, шейные гривны, браслеты, серьга из золота и серебра были широко распространены в быту. К сожалению, почти все изделия из благородных металлов похитили грабители. Археологи нередко находят мумифицированные трупы, у которых грабители отрубили головы, кисти рук и стопы ног, для того чтобы снять золотые украшения. Верховой конь (витрина 3). Постоянным спутником древнего алтайца и в жизни и в «загробном мире» был конь. Верховые кони, очевидно, высоко ценились в таком краю, как Горный Алтай, с его узкими речными долинами, с труднопроходимыми горными перевалами, где конь и до сего дня остаётся самым надёжным средством передвижения. - 21 Лошади, найденные в алтайских курганах, относились к двум породам. Одна представлена местными низкорослыми выносливыми лошадками типа современной монгольской, содержавшимися на подножном корму в течение круглого года и незаменимыми в условиях горного бездорожья. Другая порода — отличные стройные скакуны, лучшие из них были ростом в холке до 150 см и выше. Это кони типа современных ахал-текинских, вероятно, доставленные сюда из Средней Азии. Коней погребали в нарядных уборах, стремясь придать похоронному шествию большой эффект. Часть уборов, красивых, но непрочных, была изготовлена специально для похорон. Впервые в истории археологических раскопок погребённые кони и их снаряжение оказались в полной сохранности. Выставленный в центре витрины мумифицировавшийся в вечной мерзлоте труп коня происходит из Первого Пазырыкского кургана. (44/45) Конь в уборе. Реконструкция. Первый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) (45/46) Его убор отличался особой пышностью. Подстриженная грива была украшена войлочным нагривником с изображением петуха, хвост — чехлом из кожи, па седло накинута красная войлочная покрышка со свисающими полосками в виде фигур тигра. Морду коня закрывала кожаная маска, увенчанная огромными развесистыми рогами оленя, сделанными из кожи. Рога обтянуты тонкой цветной кожей с орнаментальными прорезями. В концы отростков рогов вставлены кисти из яркокрасного конского волоса. Носовую часть маски закрывает фигура тигра, распластавшегося в прыжке и как бы вцепившегося в голову оленя. Фигура вырезана из меха, окрашенного в ярко-синий цвет, и покрыта мелкими золотыми кружками, наклеенными сверху. Убор другого копя состоял из войлочной маски, нагривника и футляра для хвоста. На маске тоже изображена борьба двух зверей: фантастического крылатого грифона и тигра. Туловище грифона с подогнутыми задними лапами и спирально закрученным хвостом составляют нащёчные лопасти маски. Его голова с рогами антилопы, обрамленная высоко поднятыми, скульптурно выполненными резными крыльями, возвышается над головою лошади. Мощные передние лапы, раскинутые на лбу коня, вцепились в горло тигра, распластанная фигура которого закрывает всю переднюю часть морды лошади. Фигура тигра вырезана из золочёной кожи, а на её блестящей поверхности тёмной краской прорисованы глаза, уши, ноздри и полосатый рисунок шерсти. Сбруя коня состояла из уздечки с бронзовыми или железными удилами и деревянными псалиями (трензелями) и седла. На ремни уздечки прикреплялись бляшки, искусно вырезанные из дерева и покрытые сверху золотом или оловом. Древнеалтайские сёдла не похожи на современные, они без деревянной основы и представляют собой две сшитые с одной - 22 (46/47) Войлочная покрышка седла. Первый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) стороны мягкие кожаные подушки, которые набивались шерстью северного оленя, иногда травой; на спине коня их удерживал подпружный ремень. Устойчивость седла достигалась при помощи подхвостного и нагрудного ремней. Передняя и задняя луки седла несколько поднимались над средней частью подушки только благодаря более толстой набивке. Луки украшались деревянными или роговыми пластинками. Ни стремян, ни заменяющих их ременных петель здесь ещё нет. На седла набрасывались войлочные покрышки с аппликацией из тонкой кожи и цветного войлока, наиболее распространённым сюжетом которых была борьба хищника с травоядным животным. Под седла подстилались потники или нарядно оформленные чепраки. Интересно отметить, что в странах древнего Востока (47/48) и в античной Греции сёдла очень долго вообще не были известны. Впервые они появились, очевидно, у кочевников евразийских степей, проводивших в седле большую часть своей жизни. Искусство (витрина 4). Алтайские курганы дали много высокохудожественных произведений декоративно-прикладного искусства. Украшения конской сбруи, одежда, домашняя утварь выполнены в особой художественной манере — так называемом скифо-сибирском «зверином» стиле. Неудержимые в беге горные козлы и бараны, благородные олени, величественные лоси и нападающие на них хищники, а также фантастические существа, например, грифоны, заимствованные из искусства древних народов Передней Азии, — таковы основные образы алтайского искусства скифосакского времени. Имея в своём распоряжении несложные инструменты, самые простые орудия, мастера с большим искусством создавали вещи, до сих пор пленяющие красотой и виртуозностью исполнения. Из различных видов изобразительного искусства ранних кочевников Алтая можно назвать барельеф и круглую скульптуру, силуэтный рисунок и художественную аппликацию. Мастера использовали разнообразные материалы: золото, олово, серебро, бронзу, дерево, рог, кожу, мех, войлок, берёсту. Способы изготовления украшений также были различны: холодная чеканка, инкрустация золотом и серебром, окраска, резьба. В барельефной резьбе выполнено большинство блях, украшающих конскую упряжь, на всех этих бляхах преобладают изображения зверей. - 23 Художественным совершенством отличается узда из Первого Пазырыкского кургана. Она украшена ажурными бляхами из парных фигурок оленей, ветвистые рога которых, обрамляя композицию, придают бляхам законченные округлые очертания. (48/49) Особого внимания заслуживают псалии этой узды, оформленные в виде оленей, представленных в стремительном беге или прыжке. Вся фигура животного вытянута по горизонтали, передние ноги поджаты, задние сильно выброшены назад. Под ногами у оленя нет плоскости, и этим достигается ощущение большой динамичности. Вся фигура точно парит в воздухе. В такой же манере выполнены псалии другой узды в виде скачущего горного барана. Здесь древний мастер блестяще справляется со сложной задачей декоративноприкладного искусства: в форму псалия изображение вписано так, что вещь не утратила своей функции и не превратилась просто в украшение. Образец круглой скульптуры — миниатюрная фигурка оленя, вырезанная вместе с подставкой из одного куска дерева. Пропорции тела строго выдержаны, только ветвистые рога, вырезанные из толстой твёрдой кожи, увеличены в размере. Фигурка необычайно изящна. Особое очарование придают ей ажурные рога. Из дерева и кожи безвестный алтайский мастер, человек с огромным художественным чутьём и тонким вкусом, сумел создать произведение, которое без преувеличения может быть названо шедевром алтайского искусства. Другой великолепный образец художественной резьбы — навершие. Материал тот же — дерево и кожа, но круглая скульптура сочетается здесь с барельефом. Композиция навершия очень сложна: грифон держит в клюве скульптурную голову оленя. На шее грифона с обеих сторон в низком рельефе вырезана одна и та же сцена — гусь в лапах орлиного грифона. Чуть выше при ставлены скульптурные головки малых грифонов, которые как бы смотрят вниз на свои жертвы. Крупная голова грифона на длинной шее с мощным клювом, с большими зоркими глазами выполнена в двухстороннем рельефе в дереве, а вздыбившаяся грива и (49/50) Деревянный псалий в виде бегущего оленя. Первый Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) (50/51) торчащие уши — из толстой кожи. Головы грифонов были покрашены в красный и жёлтый цвета и покрыты золотом. Прошли века и, несмотря на то, что краски выцвели и потускнели, а золотые листочки не сохранились, навершие и сейчас выглядит очень эффектно. Назначение навершия неизвестно, но несомненно одно — данная композиция имеет свой особый смысл и не случайно мотив борьбы грифона с оленем и грифона с гусем передан дважды. По-видимому, эта композиция — условное изображение борьбы и олицетворение победы. - 24 Борьба зверей — главная тема искусства древних алтайцев, характерная для всего скифского мира. Сам быт ранних кочевников — бесконечные войны и набеги, победы и поражения — побуждал к созданию многочисленных сцен жестокой борьбы, прославляющих силу и беспощадность к врагу. В витрине 3 показана целая серия седельных покрышек с изображениями, выполненными аппликацией из цветной кожи и войлока. В них настойчиво повторяется один и тот же сюжет — победоносная борьба хищника, фантастического зверя или птицы с травоядным животным. Мощная и величавая красота диких животных полна напряженного драматического содержания. Фантастичность изображений здесь утончённо сочетается с реалистической передачей особенно характерных черт зверя. Искусство древних алтайцев отличается пестротой, красочностью. Это достигалось тем, что фигуры зверей вырезались из цветного материала, декорировались яркой эмалью и драгоценными камнями, если были сделаны из золота, как сибирские веши из Особой кладовой Эрмитажа, или украшались вставками листков золота, серебра и цветных кусков войлока и кожи; «кружки», «запятые», «скобочки» ярких цветов условно передают рельеф ребер и мускулатуры. (51/52) Мы сейчас можем воспринимать лишь эмоциональную, экспрессивную сторону искусства ранних кочевников Алтая, а для древних алтайцев за всеми бесчисленными изображениями зверей скрывался, безусловно, значительный и порой недоступный для нас смысл. По каким-то деталям изображения они, возможно, узнавали о принадлежности человека к тому или иному роду, о духах-покровителях, охранявших его в жизни, и злых силах, с которыми ему приходилось бороться. Образы зверей наделялись в этот период мифическими сверхъестественными свойствами, способностью покровительствовать людям. Арфа (витрина 8). У ранних кочевников Алтая была развита и музыкальная культура. Об этом свидетельствуют находки музыкальных инструментов, в частности, двух барабанов. Но особенно интересен музыкальный инструмент, корпус которого выдолблен из целого куска дерева. По своим очертаниям он напоминает стройную ладью. Открытые части корпуса затянуты двумя деками — мембранами из тонкой, хорошо выделанной кожи, окрашенной в красный цвет. В мембране сделаны круглые резонансные отверстия. На концах корпуса имеются проушины, возможно, для того, чтобы продеть ремень для подвешивания инструмента на плечо. К одной проушине привязан струнодержатель, от него к другому концу корпуса протянуты сухожильные струны. Судя по сохранившимся обрывкам, струн было не менее четырёх. Этот инструмент напоминает один из типов арф, изображённых на барельефах дворца Саргона II в Хорсабаде (VIII в. до н.э.). Арфа, найденная во Втором Пазырыкском кургане, — по-видимому, один из древнейших щипковых музыкальных инструментов, дошедших до наших дней. Обряды и обычаи (витрина 7). Алтайские курганы дают яркую картину погребального ритуала, а изучение богатейших (52/53) (53/54) - 25 - Татуировка с правой руки погребённого. Второй Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) материалов, полученных на раскопках, помогает многое понять в верованиях и обрядах древних алтайцев. Ранние кочевники Алтая, как и другие первобытные народы, верили в загробную жизнь. По их представлению, на «том свете» требовалось всё то, чем человек был окружён при жизни, и в потустороннем мире он должен был занять место, соответствующее его положению в среде соплеменников. Этим во многом определялось отношение к умершим и к самому обряду похорон, этим объясняется и обилие предметов, помещаемых в могилу, и сложность устройства могилы, которое требовало затраты огромного труда. Деревянный олень с кожаными рогами. Второй Пазырыкский курган. (Открыть в новом окне) Насколько можно судить по некоторым признакам, монументальные памятники усопшим были сооружены либо весной, либо осенью. Это объясняется тем, что (54/55) древние алтайцы-кочевники летом уводили свои стада в предгорные степи, а зимой возвращались в горные долины, наиболее пригодные для зимовки скота. Именно здесь и находились родовые кладбища. Но зимой такими примитивными орудиями труда, которыми обладали древние алтайцы, просто невозможно было в промёрзлой земле вырыть громадные котлованы под срубы. Приходилось ждать весны. Чтобы сохранить тело усопшего нетленным, трупы бальзамировали: черепа умерших трепанировали, извлекали мозг, удаляли внутренности и мышцы, а пустоты заполняли травами, нарубленными стеблями растений, разрезы сшивали конским волосом. Обычай бальзамирования в этот период, т.е. в середине первого тысячелетия до н.э., имел широкое распространение в Египте, Персии, Мидии, у причерноморских скифов. Знаменитый греческий историк Геродот описал его так: «Когда у скифов умирает царь, то там вырывают большую четырёхугольную яму. Приготовив яму, тело... покрывают - 26 воском, потом разрезают желудок покойного; затем очищают его и наполняют толчёным купером, благовониями и семенами сельдерея и аниса». В искусстве бальзамирования древние алтайцы достигли, вероятно, немалых успехов. Мумифицированное тело вождя из Второго Пазырыкского кургана даже сохранило свой естественный цвет, на нём осталась и искусно сделанная татуировка. На груди — фигура львиного грифона с птичьей головой на конце хвоста. На правой руке целая серия рисунков: кулан, фантастический крылатый зверь с кошачьим хвостом, горный баран, олень с птичьим клювом. Все фигуры полны экспрессии и движения. Здесь использованы приёмы, характерные для скифо-сибирского «звериного» стиля в целом и, в частности, поворот части тела изображаемого животного на 180 градусов — приём, создающий поразительный эффект стремительного движения. (55/56) Похороненный в кургане 2 татуированный знатный воин погиб насильственной смертью. Его череп пробит в трёх местах боевым чеканом, враги сняли с него скальп. Трудно сказать, какая трагедия развернулась здесь 2500 лет назад и каким путём соплеменникам удалось заполучить обратно тело вождя, но они это сделали и похоронили его со всеми почестями. Ещё одну сторону жизни племенной знати, а может быть и рядовых кочевников Алтая, раскрывает находка, которая могла бы остаться непонятой, если бы не сообщения Геродота. В углу погребальной камеры одного из алтайских курганов были найдены шесть выструганных палочек, поставленных над бронзовой курильницей, наполненной обожжёнными камнями и остатками обугленных семян конопли. На одной из палочек висел мешочек с семенами конопли. Геродот никогда не бывал на Алтае, но был знаком со скифами Северного Причерноморья, которые по образу жизни и уровню социального развития весьма близки древним алтайцам. Вот что он пишет: «После того, как они поставят три древка, наклонённые одно к другому, они покрывают их шерстяным войлоком и, создав круговую защиту как можно лучше, бросают раскаленные камни в посуду, поставленную внутри этого шатра... скифы, взяв семена конопли, подлезают под войлок и раскидывают затем семена поверх раскаленных на огне камней, брошенное курится и получается такой пар (дым), что никакая уж эллинская парильня не превзойдет этого. Скифы, восхищённые подобной парильней, ликуют. Это служит им вместо омовения, ибо они вовсе не моют тело водою». Ликование скифов станет вполне понятным, если учесть, что семена конопли обладают наркотическим действием. Относительно культа богов у горноалтайцев нам ничего не известно, но в их религиозных представлениях, вероятно, большое (56/57) место занимали элементы колдовства и магии. В курганах найдены пучки волос и ногти, зашитые в войлочные или кожаные лоскутки. Очевидно, как и многие другие пароды, древние алтайцы верили, что тот, чьи остриженные ногти и волосы попадут в руки недоброжелателей или врагов, может быть околдованным или подвергнуться действию злых сил. Поэтому их прятали или носили при себе. Хозяйство, быт, утварь (витрина 5). Главным занятием горноалтайцев было кочевое скотоводство. Районами кочевания были, в основном, высокогорные степи, - 27 богатые растительностью, служившей прекрасным кормом для скота. В степях Горного Алтая мало выпадает снега, поэтому скот здесь круглый год находился на выпасе. Разводили овец, крупный рогатый скот: коров, быков, яков чёрной масти. Большое значение в жизни древних алтайцев, несомненно, имела охота. Ценился пушной зверь — соболь, горностай, выдра, рысь. Охотились также па лося, марала, северного оленя, горного козла, кабана. Охота давала не только мясо, шкуру, мех, но и служила военно-спортивным занятием и имела огромное значение в деле военной подготовки племени. Переход к кочевому образу жизни изменил весь бытовой уклад племён. Передвижения с места на место стали обычным явлением. Люди переезжали верхом, тяжести перевозили на волокушах, в которые впрягались волы и лошади. Жилища делались лёгкими, простыми, разборными. Это были шалаши, крытые берёстой, войлоком или шкурами животных. Домашней утвари было немного, она была портативной и небьющейся. В быту широко использовали войлочные ковры, деревянные легкие разборные столики. Крышки их с невысокими бортиками представляли собой блюдо, на которое можно было (57/58) положить всевозможные яства, не боясь, что подлива будет стекать. Ножки столика (витрина 6) вырезаны в виде скульптурных фигур тигров, стоящих на задних лапах, а передними вытянутыми вверх лапами и мордой поддерживающих крышку. Была в быту берестяная и деревянная посуда. Найденные два сосуда вырезаны — один из целого ствола дерева, другой — из нароста лиственницы, оба со сферическим дном. Эти сосуды могли стоять только на подставках в виде войлочного кольца. Один из них можно было подвешивать. Вероятно, в таких сосудах держали молочные продукты. Широко использовались в быту изделия из кожи и меха. Это всевозможная утварь: сумки, сумочки, коробочки. Интересна большая кожаная сумка-фляга в виде плоской бутыли. По лицевой стороне она украшена ромбами из жёлтого и синего меха. Боковые и задняя стороны сшиты из узких полосок меха гепарда. В одной такой сумкефляге сохранился сыр (творог), приготовленный более 2000 лет тому назад. Изящна фляжка, сделанная из четырёх полос замши. Поверхность её украшена растительным узором из тонкой, превосходно выделанной кожи. Хотя фляжка сделана с плотными непроницаемыми швами, вряд ли она предназначалась для хранения жидкости. Вероятнее всего, в ней находились семена или корни лекарственных трав. Глиняная посуда, при наличии деревянной и кожаной, имела второстепенное значение. Но тем не менее керамику находят почти во всех курганах. Лепились сосуды без помощи гончарного круга, от руки. Обычно это кувшины с узким горлом. Такая форма сосудов практична в условиях кочевой жизни, так как содержимое не расплёскивается при перевозке. Хранили в них воду, кумыс или другие жидкости. (58/59) - 28 Убор коня. V-I века до н.э. Курган Шибе. [Зал 29] ^ Выставленные в витрине 2 конские уборы из Пазырыкских курганов дополняют наши представления об устройстве узды. Уздечка состояла из наносного, подбородочного, нащёчного, налобного и подшейного ремней, которые обычно сплошь покрывались деревянными резными подвесками. Подвески имеют в верхней части специальное трубкообразное утолщение, сквозь которое и продевался ремень. На подвесках-бляхах изображения разных животных — это фигурки горного барана, лебедей, стилизованные головки грифонов. Некоторые бляхи-подвески сложны по композиции: они представляют собой голову барана в пасти фантастического хищника. Вместе с уздами из Пазырыкских курганов демонстрируются конские украшения из кургана Шибе, раскопанного на берегу р. Урсул в 1927 г. М.П. Грязновым. По своему устройству этот курган примыкает к пазырыкской группе курганов. Предметы, найденные в нём, а особенно вещи из нетронутых грабителями четырнадцати конских захоронений, дают большой и интересный материал, дополняющий наши представления о культуре ранних кочевников более поздней поры, а именно II-I вв. до н.э. Впрочем, относительно датировки этого кургана у археологов нет единого мнения. Не исключено, что он синхронен с третьим и четвёртым пазырыкскими курганами. В кургане Шибе найдено множество золотых листков, вырезанных в виде спиралей, причудливых фигур. Все это части некогда сверкавших золотом изображений, украшавших кожаные чепраки, покрышки сёдел, нагривники, сбрую. (59/60) Интересны круглые уздечные бляхи, на которых изображены хищники кошачьей породы; очень выразительно переданы раздутые, как бы трепещущие ноздри животного. Особенно привлекательны уздечные украшения — скульптурные головки тигров; их пасти оскалены, окрашены в красный цвет, сами головы покрыты тонким золотым листком. Все эти предметы выполнены в скифо-сибирском «зверином» стиле. Курганы в Туэкте, Пазырыке, Башадаре, Шибе — это погребения людей, занимавших верхнюю ступеньку социальной лестницы общества древних кочевников, и найденные здесь вещи отражают условия жизни, вкусы и представления о жизни и смерти этой социальной прослойки — военных вождей, родовых старейшин, жрецов. А что мы знаем о жизни рядовых общинников? Некоторые представления об этом могут дать материалы из малых курганов Алтая. Малые курганы Алтая VII-I века до н.э. [Зал 29] ^ Выставленные в витрине 1 вещи происходят из малых курганов могильника Яконур Усть-Канского района, исследованных М.П. Грязновым в 1939 г.; из могильника Усть-Куюм Элюклинарского района, изученного в 1936 г. Г.П. Сосновским, и кроме того вещи случайного происхождения, собранные в начале XIX в. известным алтайским коллекционером, основателем Барнаульского музея П.К. Фроловым. По своему устройству курганы рядовых общинников напоминают большие алтайские курганы, но они меньше и беднее, диаметр их не более 7-10 м. Под плоской каменной насыпью, едва - 29 (60/61) возвышающейся над поверхностью земли, в отличие от больших алтайских курганов, не образовалась мерзлота, поэтому в них но сохранились изделия из войлока, кожи, дерева, ткани. Обычно под каменной насыпью находится четырёхугольная могильная яма, размерами 2x2 м или 3x2 м. На дне могилы размещается сруб, но, в отличие от больших курганов, он всего в один или два венца. Обряд погребения в малых и больших курганах схож. С умершим хоронили одного или двух осёдланных коней, убитых ударом боевого чекана. От сбруи сохранились лишь бронзовые или железные удила с костяными или бронзовыми псалиями. Особым интерес представляют костяные трёхдырчатые псалии, по форме очень ранние, не позднее VII в. до н.э. Погребение, где они были найдены, таким образом, лет на 100-150 раньше богатых захоронений в Туэкте и Пазырыке. Рядовые общинники также были воинами, и в их могилах находят оружие: бронзовые или железные кинжалы, перекрестия которых нередко оформлены изображением животных, выполненных в скифо-сибирском «зверином» стиле, небольшие по размеру бронзовые ножи, костяные и бронзовые стрелы. Встречается в курганах и глиняная посуда типа кринок пли горшков с высокой шейкой, часто украшенных налепным орнаментом. Интересны зеркала, которые находят как в женских, так и в мужских могилах. Зеркало — это не только утилитарный предмет, но и ритуальный. Существовало представление, что от зеркальной поверхности отражаются злые силы. Многие древние народы верили в магическое свойство этого предмета. Часто оборотная сторона зеркала или его ручка украшалась изображением зверя, что, вероятно, по понятиям древних, тоже увеличивало его волшебную силу. (61/62) Бронзовое зеркало с изображением оленей и козла. Алтай. Коллекция П.К. Фролова. (Открыть в новом окне) (62/63) Среди выставленных трёх зеркал особого внимания заслуживает одно. Найденное случайно и приобретённое П.К. Фроловым, оно представляет собой небольшой диск, зеркальная сторона которого отполирована до блеска. Оборотная же сторона с петелькой посередине украшена пятью лёгкими грациозными фигурками оленей и одной — горного козла. В лаконичной манере, но очень выразительно очерчены силуэты животных: гибкие шеи, ветвистые рога, округлые крупы и стройные ноги, как бы стоящие на «цыпочках». Такая манера исполнения, где реалистическая трактовка образов животных сочетается с условной передачей отдельных деталей, характерна для раннего скифо-сибирского искусства VIIVI вв. до н.э. Таким образом, материалы малых курганов существенно дополняют наши представления о яркой и самобытной культуре ранних кочевников Алтая. - 30 Курганы Тувы. V-III века до н.э. [Зал 29] ^ Тува расположена на восток от Горного Алтая (витрины 3, 4). С севера и востока её ограничивают Саянские горы, на юге протянулись степи Монголии. Для Тувы характерно чередование горных хребтов и степных котловин. Именно эти степные котловины и явились той областью, где очень рано возникло скотоводство. Тува, очевидно, была одним из мировых центров одомашнивания животных. Известно, что до недавнего времени здесь жили дикие лошади Пржевальского, а ныне водятся дикие яки и северные олени. В середине первого тысячелетия до н.э. ранние кочевники Тувы содержали огромные табуны лошадей. Это в основном (63/64) лошади монгольской породы: небольшие ростом, приспособленные к суровым климатическим условиям. Разводили крупный и мелкий рогатый скот. Большую роль в их жизни играли охота, рыболовство и земледелие. Могущественных вождей племенных объединении погребали в грандиозных усыпальницах типа больших Пазырыкских курганов па Алтае и огромного кургана Аржан в Туве, раскопки которого велись с 1971 по 1974 г. Большой материал, дающий возможность судить об обитателях Тувы в скифское время, получен при раскопках могильника Саглы-Бажи II, находящегося в югозападной части Тувы, на границе с Монголией, в долине Саглы на высоте 2000 м. Эта долина является одной из самых суровых в климатическом отношении зон Тувы, даже летом здесь сохраняются обширные по площади постоянные снежники. Вследствие этого могилы оказались промёрзшими до дна, благодаря чему сохранились некоторые вещи из органических материалов. Могильник Саглы-Бажи II не был потревожен грабителями. Это редчайший случай, так как большинство курганов Алтая, Тувы и Минусинской котловины было разграблено в древности. Могильник исследовался в 1960-1962 гг. ленинградским археологом А.Д. Грачом (Тувинская экспедиция Института этнографии АН СССР). Под курганной насыпью находилась деревянная камера-сруб, сложенная из толстых стволов лиственницы (витрина 3). Свободные пространства между брёвнами промазывались глиной — способ, которым, вероятно, пользовались древние строители и при постройке жилищ в суровых климатических условиях Тувы. Интересно, что в могильной яме обнаружены деревянные колотушки, колья, примитивные лопаты, т.е. такие же землекоп(64/65) ные орудия, которыми пользовались для рыхления земли и древние алтайцы (витрина 4). В каждой камере-срубе погребалось до восьми человек, умерших в разное время. Их последовательно подхоранивали в погребальные камеры через специальные ходышахты. - 31 Обычно погребённые лежали на левом боку с поджатыми ногами, в позе спящих. Под головы им подкладывали камни — «подушки». В ряде случаев такие «подушки» застилали травой или мхом (витрина 3). В погребения клали разнообразные вещи, необходимые в загробной жизни, и, прежде всего, оружие — массивные бронзовые кинжалы с бабочковидными или крыловидными эфесами. Кинжалы носили у пояса в деревянных составных ножнах, крытых кожей. Грозным боевым оружием был чекан, он насаживался на деревянную рукоять длиной до 70 см. На нижнюю часть рукояти надевался бронзовый вток. Чекан также носился у пояса в кожаном футляре. Кроме того, древние тувинцы были вооружены луком со стрелами, употреблявшимся как на войне, так и на охоте. Наконечники стрел отливались из бронзы. Они имели по три лопасти для большей устойчивости в полёте и прикреплялись к древку с помощью сухожильных ниток. Бронзовые и костяные стрелы хранились в берестяных колчанах. В могилах находят множество всевозможных бронзовых и роговых пряжек, пуговиц, а также амулетов из просверленных зубов животных: медведя, оленя, кабана, кабарги. В отличие от Алтайских курганов, в могильнике Саглы-Бажи II не обнаружено захоронений лошадей. Исключение составляет лишь один курган. В нём были погребены два коня, из которых один был взнуздан и при нём сохранились остатки узды — удила и псалии (витрина 4). (65/66) Роговая пластина в виде лежащей лошади. Тува. Могильник Саглы-Бажи II, курган 13. (Открыть в новом окне) Во всех могилах находят глиняную и деревянную посуду, в которой хранилась молочная и мясная пища. Большой интерес представляет находка прибора для добывания огня трением. Он состоит из деревянной планки, на поверхности которой остались округлые обугленные углубления от вращения сверла. Этот прибор — один из древнейших среди известных в Центральной Азии и в Южной Сибири. Дикие животные, сцены охоты — главный сюжет наскальных изображений — петроглифов Тувы. Эти изображения отличаются большой выразительностью и правдивостью. Они знакомят нас с художественной деятельностью и мировоззрением людей того отдалённого времени. (66/67) В курганах Саглы-Бажи II так же, как и в алтайских курганах, найдены произведения прикладного искусства древних обитателей Тувы. Это вещи повседневного обихода: оружие, конская узда, пряжки, зеркала, украшенные изображениями животных в скифо-сибирском «зверином» стиле. Привлекает внимание костяная пластина, па которой изображена лежащая лошадь с подогнутыми ногами и слегка опущенной головой. Поза лошади, наклон головы выражают предельное спокойствие. На двух других, одинаковых по форме, - 32 прямоугольных пластинках с выступами на концах изображены разные сюжеты. На одной — две лежащие друг за другом в одинаковой позе лошади; головы их опущены, крупы вывернуты. На другой — два барана, головы которых обращены в противоположные стороны. Все три пластинки выполнены в одной художественной манере: фигуры украшены врезанной линией, образующей на плече и бедре вихревые завитки, подчёркивающие мускулатуру. По сюжету, композиции, манере резьбы эти вещи очень близки к алтайскому искусству. Верхняя Обь. VII-I века до н.э. [Зал 30] ^ В то время, когда древние племена Горного Алтая перешли к кочевому быту, их соседи, населявшие лесную и лесостепную полосу, вели осёдлый образ жизни. Эти племена расселялись на обширной территории от гор Алтая до Томска (по Оби), а на востоке — до Кузнецкого Ала-Тау (витрина 2). Археологические памятники оседлых племён бассейна Верхней Оби резко отличаются от современных им горно-алтайских (67/68) и тувинских. М.П. Грязнов, изучавший в 1946-1949 гг. памятники около с. Большая Речка, выделяет их в особую группу, получившую наименование большереченской культуры (VII-I вв. до н.э.). Большереченская культура подразделяется на три хронологических этапа: большереченский (VII-VI вв. до н.э.), бийский (V-III вв. до н.э.) и берёзовский (II-I вв. до н.э.). В отличие от кочевников, о культуре которых мы знаем преимущественно по погребальным памятникам, большереченская культура осёдлых скотоводов и земледельцев изучена не только по могильникам, но и по остаткам поселений. Древний Большереченский поселок располагался на песчаных дюнах и состоял из полутора десятков просторных землянок по 13 м в ширину и около 15 м в длину. Землянка представляла собой котлован глубиной в 70-80 см, стенки которого, вероятно, укреплялись брёвнами. Крыша строилась в виде ступенчатого, сужающегося кверху сруба из сосновых брёвен. Сверху насыпали землю или покрывали дёрном. Большереченцы разводили лошадей, коров, овец, коз. Большое количество костей этих животных найдено при раскопках. Существенную роль в хозяйстве играло и мотыжное земледелие, о чём свидетельствуют находки зернотёрок, на которых перетирали зёрна злаков. Занимались большереченцы и охотой, и рыбной ловлей, имевшими, очевидно, подсобное значение. Хозяйство обитателей посёлка было замкнутым, натуральным. В каждой семье изготовляли всё необходимое. Из глины лепили плоскодонные горшки и корчаги, миниатюрные сосудики, украшали их орнаментом, состоящим из рядов крестиков, бугорков, ямок. Большереченцы, очевидно, умели изготовлять ткани из растительного волокна. На это указывают находки орудий для его обработки. В одной землянке обнаружена целая серия трепал, (68/69) - 33 сделанных из лопаток крупных животных и сохранивших следы длительного употребления. Ими трепали растительное волокно. Затем расчёсывали его узким, сделанным из ребра животного, гребешком с мелкими зубьями. Волокно пряли веретеном, а потом ткали на простейшем ткацком станке. Этим делом занимались женщины, мужчины обрабатывали кожу, мех, кость и рог, изготовляли орудия труда, а также украшения. Из меди и бронзы отливали и выковывали ножи, четырёхгранные шилья, нашивные бляшки. Своих цветных металлов у этих племён не было, они получали их в порядке обмена от соседних племён Западного Алтая и Минусинской котловины. Могильники большереченской культуры отличаются бедностью и сравнительно простым обрядом погребения. Умерших хоронили в небольших могилах, длиною 11,5 м, в скорченном положении на правом боку. В могилу клали очень немного вещей. В одной могиле были найдены бронзовые наконечники копий; в другой — костяные и бронзовые наконечники стрел; в третьей — нашли ожерелье, состоящее из медных трубочек-пронизок, бус из сердолика, белого камня и обломка бронзовой стрелы. Следующий — бийский этап (V-III вв. до н.э.), название его происходит от города Бийска, в черте которого производились раскопки. Хозяйство и образ жизни населения на бийском этапе такие же, как и на предыдущем, большереченском. Самым интересным исследованным памятником этого времени является литейная мастерская. В золе и углях очагов археологи нашли большое количество обломков глиняных форм для отливки бронзовых топоров, ножей и некоторых других предметов. По мнению М.П. Грязнова, в мастерской отливали примерно 30-40 разнообразных изделий. (69/70) Бронзу плавили в глиняных тиглях, прямо на костре. Для отливки каждого предмета делалась особая форма. Деревянную модель будущего изделия обмазывали глиной и обжигали на костре. Дерево выгорало, получалась полая форма. Когда она была готова, в неё вливали расплавленный металл. Чтобы извлечь готовое изделие из формы, её разбивали. Находка литейной мастерской представляет огромный интерес, так как обычно литейные формы попадаются в единичных экземплярах. Третий, последний, этап — берёзовский (II-I вв. до н.э.), названный так по с. Берёзовка Сросткинского района, где были произведены раскопки. Берёзовский этап мы лучше всего знаем по могильникам. В могильную яму, глубиною в 1,5-2 м, ставился низкий дощатый или бревенчатый сруб. Затем оставшееся пространство могилы заполнялось брёвнами, уложенными в несколько рядов. Умершего укладывали в могилу на спину в вытянутом положении. В ногах и у головы ставились глиняные сосуды с жидкой пищей. При похоронах резали барана и часть его туши — курдюк — клали в могилу. В этот период нередко с умершим мужчиной хоронили верхового коня с уздой и седлом, украшенными бляхами из бронзы, железа или кости. В появлении этого обряда можно усмотреть укрепление к концу первого тысячелетия до н.э. контактов между осёдлым населением лесостепей и кочевниками Алтая и Тувы, от которых оно, очевидно, заимствовало верховую езду и переняло ряд обычаев. - 34 - Население лесостепей предгорного Алтая было не единственным соседом древних кочевников Алтая и Тувы. Ниже, по течению Енисея, в степях Минусинской котловины, в VII-I вв. до н.э. жило осёдлое население. Оно было создателем культуры скифского типа — тагарской, хорошо изученной и сыгравшей немалую роль в истории народов Южной Сибири. (70/71) Тагарская культура. VII-I века до н.э. [Зал 30] [См. также отдельную брошюру.] ^ Минусинский край издавна называют музеем под открытым небом, богатым древними памятниками — курганами, выделяющимися на фоне горно-степного пейзажа по высоко стоящим камням, а также найденными на территории края многочисленными изделиями из бронзы. Значительная часть этих памятников принадлежала современникам скифов — племенам тагарской культуры, получившей своё название по месту раскопок на острове и озере Тагарском вблизи Минусинска. Племена тагарской культуры жили на Среднем Енисее в VII-I вв. до н.э. Они занимали также Ачинско-Мариинские лесостепные районы и распространялись на север — до современного Красноярска. Ни одна из древних сибирских культур археологически не представлена так полно, как тагарская. Здесь и многочисленные курганы и поселения, клады бронзовых изделий и литейные мастерские, случайные находки. С этой культурой связываются остатки ирригационных сооружений, места горных разработок, наскальные рисунки. Изучение и накопление материала по тагарской культуре ведется с начала XVIII в. Посланная Петром I экспедиция Д.Г. Мессершмидта впервые провела раскопки тагарских курганов на Енисее в 1722 г. и доставила в Кунсткамеру коллекцию археологических предметов. Кроме того, курганы часто разрывали кладоискатели («бугровщики»), добытые предметы попадали на рынки сибирских городов, а затем через коллекционеров — во многие музеи мира. Много бронзовых изделий было найдено случайно, при распашке полей и при других обстоятельствах. (71/72) Наиболее крупные исследования проведены в Советское время, прежде всего при сооружении Красноярской гидроэлектростанции. Советские законы предусматривают выделение ассигнований из средств строительства на раскопки и изучение археологических памятников, подлежащих затоплению. Тагарская культура существовала в течение семи веков. За это время она претерпевала изменения, которые нашли отражение в материальной культуре, обрядах и обычаях. Поэтому тагарская культура разделена на четыре хронологических периода (этапа). Они названы по характерным для каждого из них могильникам, раскопанным на территории Минусинской котловины: у Баинова улуса (баиновский этап, VII-VI вв. до н.э.), у Подгорного озера (подгорновский этап, VI-V вв. до н.э.), у Сарагашенского озера (сарагашенский этап, IV-III вв. до н.э.) и у с. Тесь (тесинский этап, II-I вв. до н.э.) - 35 (витрина 5). Последний часто называют переходным. Для него характерен ряд признаков, свойственных уже последующей, таштыкской, культуре. Несмотря на происходившие на всех этапах изменения типов погребальных сооружений и основных категорий вещей, можно проследить черты, общие для всей тагарской культуры. Такова, например, конструкция тагарских курганов. Это обычно четырёхугольная ограда, сооружённая из поставленных вертикально каменных плит. По углам ограды, а часто и по серединам сторон установлены более высокие камни. Земляная насыпь обычно невысокая, но имеются курганы до 10 м высотой. Они располагаются отдельными группами — от трёх-четырёх до нескольких сотен в одном могильнике. Погребения производились в каменных ящиках и срубах. Умерших клали на спину, головой на юго-запад или северо-восток, обычно по одному в могилу. В IVIII вв. до н.э. на сарагашенском этапе появились коллективные усыпальницы, в (72/73) Глиняные сосуды. Курганы у Подгорного озера и у с. Туран. (Открыть в новом окне) которых насчитывается до двухсот человек. Мужчин погребали с оружием: бронзовыми кинжалами, луком со стрелами, боевыми топорами-чеканами, топорами-кельтами, ножами; женщин — с бронзовыми и костяными ножами, шильями, зеркалами, бусами. Во всех могилах обычно находят бронзовые полусферические бляшки. Они украшали головной убор и одежду. Каждому погребённому ставили глиняную посуду с пищей: обычно по два сосуда. Это характерные баночные горшки чёрного цвета, без орнамента или украшенные по верхнему краю желобками, выпуклостями и резным геометрическим узором. Найдена красноглиняная (73/74) посуда разнообразных форм. У тагарских племён существовал обычай устраивать похоронные тризны, во время которых резали скот и умершего щедро снабжали мясной пищей — по нескольку кусков мяса от одного или двух животных. Об этом свидетельствуют кости коров и овец, реже лошадей и коз, обнаруживаемые в могилах. Благоприятные физико-географические условия Минусинской котловины способствовали развитию скотоводства и земледелия, с которыми сочетались охота и рыболовство. Естественные горно-степные пастбища позволяли держать большие стада скота. Крупный и мелкий рогатый скот занимал, по-видимому, одинаковое положение в стаде, где преобладали коровы и овцы. Лошадь не играла той исключительной роли, как у кочевых племён. На Енисее отсутствуют погребения с лошадьми, не было обычая класть в могилы принадлежности конской сбруи. Но в случайных находках содержится большое количество бронзовых удил, псалиев и других частей упряжи, свидетельствующих об использовании лошади для верховой езды. Скотоводство носило пастушеский характер с сезонными перекочёвками. При охране стад особая роль принадлежала собакам, и тагарцы с большим уважением относились к своим - 36 четвероногим помощникам — большим овчаркам пастушеского типа, которых они почитали полноправными членами коллектива. Их хоронили на одном кладбище с людьми, устраивали иногда для них отдельные могилы и также снабжали жертвенной пищей. Наряду со скотоводством значительную роль играло ручное мотыжное земледелие, что подтверждается находками бронзовых серпов, зернотёрок и ручных жерновов, наконечников мотыг. На одном из наскальных рисунков изображен мужчина-земледелец с мотыгой. Основной возделываемой культурой было просо. (74/75) Во многих районах котловины найдены остатки древних ирригационных сооружений. Тагарские оросительные каналы прослеживаются на расстоянии в несколько десятков километров. Иногда они пролегают в скальных породах. До нас дошли остатки древней «пашни», состоящей из грядок, сбитых мотыгой. Вода из каналов растекалась в бороздки между грядками. Служили каналы не только для полива посевов, но и для орошения лугов, а также для водопоя. Тагарцы успешно занимались охотой. В могилах встречены украшения и амулеты из зубов кабарги, волка, лисицы, орудия из кости и рога оленя и других диких животных, остатки меховых одежд, меховых и кожаных футляров для различных предметов. На скалах выбивали рисунки, изображающие лосей, хищников и сцены коллективной охоты. К образам диких животных часто обращались и в прикладном искусстве. В отличие от степных кочевников, тагарцы, в основном, вели оседлый образ жизни. На наскальных рисунках (писаницах), расположенных на склонах Боярского хребта, изображены тагарские дома. Это четырёхугольные срубы в восемь — десять венцов с четырёхскатной пирамидальной крышей (прорисовка над витриной 4). В таких невысоких и небольших по площади избах могла жить семья из пяти — семи человек. Раскопки поселения в урочище Гришкин Лог открыли другой тип жилища, вероятно, зимнего. Оно в виде полуземлянки площадью 25-30 кв.м со стенами, укреплёнными каменными плитами. На Боярских же писаницах имеются изображения юрт, которые свидетельствуют о зарождении кочевнического уклада жизни в конце тагарской эпохи. Система ведения хозяйства требовала объединения жителей многих поселков, их родовой сплочённости. Строительство оросительных каналов предполагало выполнение больших земляных (75/76) работ: сообща, очевидно, возделывали земельные участки и поддерживали ирригационную систему в порядке. Сооружение больших курганов — обработка плит, доставка их в степь за десятки километров и установка, возведение земляных насыпейпирамид — требовало совместного труда больших коллективов. Можно полагать, что общими были и военные заботы, защита территории и имущества от врагов. А эпоха была, судя по всему, отнюдь не мирная. Мужчины постоянно носили при себе оружие. Много предметов вооружения имеется как в могилах, так и среди случайных находок. Многие скелеты несут на себе следы насильственной смерти. - 37 В тагарскую эпоху Минусинская котловина была густо заселена. Количество только одних курганов сегодня исчисляется тысячами. Погребённые, как правило, обильно снабжены инвентарём и пищей. С V в. до н.э. появляются обособлен(76/77) Бронзовые ножи с изображениями Бонзовое навершие с фигурой горного кабана (Красноярский край) и лося козла. Красноярский край. Коллекция (курган у Подгорного озера). Г.Ф. Миллера. (Открыть в новом окне) (Открыть в новом окне) ные кладбища вождей племен и знати, подобные грандиозным Салбыкским курганам, — свидетельство социальной и имущественной дифференциации. Тагарская культура существовала в период, когда железо было уже хорошо известно в Передней Азии, Причерноморье — странах, с которыми носители тагарской культуры, если не прямо, то через своих соседей на Алтае, имели определённые контакты. Но тагарцы предпочитали бронзу. Хорошая бронза по своим качествам не уступает железу. А в условиях Минусинской котловины, богатой сырьём для изготовления бронзы, её производство обходилось дешевле. Дорогое железо вначале использовали для украшений. Иногда делали биметаллические кинжалы и ножи (клинок из железа, а рукоять из бронзы, и наоборот). Окончательно железо заменило бронзу лишь в самом конце тагарской культуры — во II в. до н.э., гораздо позже, чем (77/78) в странах Средиземноморья или в Центральной Европе. - 38 Технику бронзолитейного дела тагарские племена унаследовали ещё от людей предшествующей карасукской эпохи (XIII-VIII вв. до н.э.) и развили её (витрина 6). В музеях мира собрано около 40 000 бронзовых изделий тагарской эпохи, изделий для своего времени технически совершенных и высокохудожественных. В большинстве случаев их отливали в простых керамических двустворчатых формах. Такие формы находят при раскопках литейных мастерских. Для сложных изделий, типа удил, наверший и особенно котлов, изготовляли многосоставные формы (см. схему отливки котла в витрине). Для массовой отливки кельтов употребляли медные литейные формы. Свидетельством расцвета бронзолитейного дела могут служить клады и склады изделий, заготовленных литейщиками. Иногда они насчитывали по нескольку десятков изделий одного и того (78/79) Бронзовый кинжал с головами Бронзовый чекан с фигурой горного грифонов на навершии и фигурами волков на козла. Красноярский край. перекрестье. Красноярский край. (Открыть в новом окне) (Открыть в новом окне) же вида. Это позволяет предположить наличие специализированного производства. На бронзовых предметах (чаще всего серпах) имеются знаки мастера (тамги). Художественное творчество тагарских племён знакомит нас с верованиями и представлениями того времени, с излюбленными образами зверей и птиц (витрина 4). Изображения горного козла и барана, оленя и лося, кабана, волка, тигра, птиц, - 39 реальных и фантастических, служили украшением оружия, одежды, конской сбруи, предметов труда. Своеобразны тагарские бронзовые навершия с фигурами стоящих животных. Назначение наверший не совсем ясно — вероятно, это какие-то предметы культа. Скульптурные изображения на них отличаются особой выразительностью и завершенностью форм. Таково, например, бронзовое навершие в виде фигуры горного козла, стоящего на полусферической подставке. Козёл (7980) изображён сильным и величавым, в характерной для него позе настороженности и готовности к прыжку. Скульптура решена скупыми и лаконичными формами: крупная голова увенчана величественными рогами, шея и туловище не детализированы, плечо выделено треугольником, бёдра показаны округлыми, ноги схематизированы. Перед нами удивительно монументальное, одновременно реалистическое и декоративное произведение искусства, отражающее основные особенности тагарского художественного стиля. Тагарское искусство можно включить в круг так называемого скифо-сакского «звериного» стиля, свойственного всему миру евразийских степей, хотя оно и отличается, особенно на раннем этапе, несколько большей монументальностью. Начиная с V в. до н.э. на тагарском искусстве всё больше сказывается влияние скифского «звериного» стиля, выразившееся в появлении новых мотивов и изобразительных приёмов, в большей динамике. К этому времени относится серия бронзовых блях в виде фигуры оленя, нашивавшихся на одежду. Оленя изображали в традиционной позе с подогнутыми ногами и закинутыми за спину большими ветвистыми рогами. Появляются бронзовые пластины с изображением идущего тигра, иногда с головой барана в пасти, лежащего волка. Кинжалы украшали головами грифонов, переданных в манере, близкой алтайской. В конце тагарской эпохи были распространены бронзовые ажурные поясные бляхи с изображением яков в геральдической композиции и борющихся коней (витрина 6). Наши познания о тагарском искусстве дополняют наскальные рисунки, известные у местного населения под названием писаниц. Выбивая на скалах и курганных камнях изображения, тагарские мастера часто обращались к тем же художественным образам, что и в прикладном искусстве. В камне воспроизводили как от(80/81) дельные, так и групповые изображения животных, а также сцены охоты и гона зверей. На фрагменте скалы с Тепсея выбита фигура волка с характерным поджарым туловищем и оскаленной мордой (витрина 4, полик). С Оглахтинских гор происходит камень с изображением охотника в островерхом головном уборе, держащего в руках небольшой лук (постамент 3). Охотник направляет стрелу в убегающего от него зверя (лося?). Также необычны по сюжетам упоминавшиеся уже Боярские писаницы, где представлены картины жизни древнего посёлка и его обитателей (прорисовка над витриной 4). Тагарские племена явились создателями местного варианта искусства «звериного» стиля, родственного скифскому. Скифские черты прослеживаются также в предметах вооружения, конской сбруе, в бронзовых котлах. Однако тагарцы более, чем другие племена скифской эпохи, сохранили свою самобытность, которая обусловлена отмеченными выше особенностями хозяйства и образа жизни. Сохранению самобытности способствовала и природная изолированность Минусинской котловины от остального мира: с трёх сторон она окружена горами, а с севера — тайгой. - 40 Естественные преграды препятствовали массовому проникновению других племён на территорию котловины, но не мешали тагарцам вести торговлю с соседями. Тагарская культура — последний массив древнего европеоидного населения Евразии. Далее к востоку начинались районы, заселенные людьми монголоидного облика. Письменные источники не сохранили названий племён, обитавших в тагарское время в Минусинских степях. Окончательно не выяснена их этническая принадлежность. Можно предполагать, что тагарские племена были близки к ираноязычным племенам скифов и саков. (81/82) Плиточные могилы Забайкалья. VII-III века до н.э. [Зал 30] ^ В первом тысячелетии до н.э. в степных районах Забайкалья (Бурятская АССР, Читинская обл.) и в Монголии жили скотоводческие племена, оставившие после себя многочисленные погребальные сооружения в виде плиточных могил (витрина 1). Они расположены, как правило, группами по 5-10 или 15-20 могил по берегам рек, в долинах и местах выходов горных пород. Одни могилы едва заметны на поверхности, другие видны издалека, благодаря высоким камням, поставленным на них (фотография в витрине 1). Большинство погребений имеет одинаковое устройство. Вокруг неглубокой могильной ямы вертикально поставлены необработанные гранитные плиты, которые выступают над землёй в виде оградок. Иногда около могилы устанавливали каменные столбы или плиты (стелы), достигающие в высоту метра и более, нередко с выбитыми на них изображениями. Подобные камни с изображениями, называемые «оленными» (их боковые грани часто покрыты изображениями оленей и других животных), встречаются не только в Забайкалье, но и в Туве, Монголии и на Алтае. Есть среди них и антропоморфные стелы, на которых схематически намечена голова (глаза, шея), изображён пояс с оружием: кинжалом, топором, чеканом, луком. По-видимому, такие стелы были надгробными памятниками знатным воинам. Одну из стел, найденную в Туве, можно видеть в зале 29 (постамент 5). На гранях её высечены диск, три косые параллельные полосы, ниже показан пояс воина и подвешенный к нему кинжал. Если лица древних воинов на «оленных» камнях обычно изображены очень условно, вернее, вообще не показаны, то их воинские атрибуты — пояс, оружие — выполнены достаточно тща(82/83) тельно и точно соответствуют тем формам вещей, которые находят в «плиточных могилах» во время раскопок. На выставке представлены вещи из раскопок Г.П. Сосновского в Западном Забайкалье в 1928-1929 гг. Большинство их изготовлено из бронзы: кинжал, топор, наконечники стрел, нож, зеркало, загадочный п-образный предмет. Судя по изображению на «оленном» камне, его носили на поясе (витрина 1). Из кости делали наконечники стрел, проколки, шилья, игольники. Интересен костяной псалий, составляющий часть древней узды, которая употреблялась ещё без удил (рисунокреконструкция). В более поздних плиточных могилах находят бронзовые удила. Погребённым ставили пищу в глиняных сосудах и бронзовых котлах. - 41 Так же как их соседи тагарцы, жители Забайкалья пользовались преимущественно бронзой и имели развитое бронзолитейное производство. Основой для местной металлургии служило наличие медных, оловянных и других полиметаллических руд, которыми богаты Забайкальские горы. Вблизи месторождений были зафиксированы остатки древних горных разработок, так называемых «чудских ям», где находили инструменты для добычи и обработки руд. В то время как металлурги тагарской культуры использовали глиняные и медные формы, мастера Забайкалья отливали свои изделия в основном в каменных формах, добиваясь при этом высоких результатов, особенно в художественном оформлении кинжалов и ножей, украшенных изображениями зверей и орнаментальными мотивами. Ведущим занятием населения Забайкалья было скотоводство. Горно-степной ландшафт — открытые равнины, чередующиеся с холмами, с которых в зимнее время сдувался снег и обнажалась сухая растительность, — являлся благоприятным условием (83/84) содержания скота на подножном корму круглый год. В древности, так же как и в настоящее время, Забайкалье было одним из крупных скотоводческих районов. В плиточных могилах найдены в большом количестве кости овцы и лошади, в меньшем — коровы и козы. Лошадь, очевидно, широко использовалась населением Забайкалья, что подтверждается находками частей конской сбруи в виде удил и псалиев. В могилах находят также черепа коней. Несмотря на то, что по внешнему облику население Забайкалья отличалось от своих западных соседей европеоидов — оно относится к северной сибирской ветви большой монголоидной расы, в образе жизни, культуре и художественном творчестве тех и других много общего: тот же «звериный» стиль, те же бронзовые котлы, похожие предметы вооружения и конской сбруи. Хуннский период. [ Введение ] ^ Последние века до нашей эры и начало нашем эры — время больших перемен в истории древнего населения великого пояса степей Евразии, простирающихся от Монголии до Венгрии. В Причерноморье приходит в упадок культура скифов, которых все больше теснят их восточные соседи — сарматы. В Центральной Азии в этот период на исторической арене появляется новая сила — кочевники хунну (сюнну), возможные предки тех самых гуннов, которые спустя несколько веков наводили ужас на европейские народы. Союз племён, возглавленный хунну, оформился в степях Внутренней Монголии. Достоверные сведения о его возникновении относятся к III в. до н.э. Наивысшего могущества хунну достигли при шаньюе (вожде) Модэ (209-174 гг. до н.э.), создавшем мощную военную организацию. Хунну покорили многие соседние племена. В сферу их влияния попало население Забайкалья, Среднего Енисея, Тувы и некоторых районов - 42 Средней Азии. Китайцы для защиты от хунну завершили, начатое ещё в IV в. до н.э., строительство Великой Китайской стены. Десятиметровой ширины стены протянулись на расстояние до 4000 километров, но и это гигантское сооружение не спасало Ханьскую империю от вторжений хунну, неоднократно прорывавших пограничные укрепления и наводнявших районы Центрального Китая. (87/88) По письменным источникам, хунну представляются типичными кочевниками, основным богатством которых были огромные стада скота. Немаловажную роль в их жизни играла и война, так как от покорённых народов они получали дань зерном, мехами, тканями, кожами, предметами роскоши, рабами. Однако хуннская держава оказалась непрочным объединением. В I в. до н.э. период расцвета сменяется упадком, чему немало способствовали климатические перемены: ряд холодных снежных зим вызвал массовый падёж скота, от голода погибло, как сообщают китайские хроники, более половины народа. Трагические события подорвали военную мощь хунну, а именно на ней и держалась сила этой державы, созданной военными завоеваниями. Ослаблением хунну воспользовались покорённые народы, нанося им удар за ударом. Эти неблагоприятные обстоятельства, отягощённые междоусобной борьбой, сильно обострили социально-экономические противоречия в хуннском племенном союзе и способствовали ускорению процессов его разложения. В 48 г. до н.э. союз хунну распался на две орды — северную и южную. Южная — вскоре стала вассалом Китайской империи, а северная — ещё более столетия продолжала кочевать в степях Монголии и Забайкалья, но в 93 г. н.э. была разбита кочевниками сяньби, приняла их племенное название и исчезла с исторической арены. Не исключено, что какая-то часть хунну откочевала в это время на запад. Может быть, именно они послужили ядром, вокруг которого сформировался в IV в. н.э. военный союз различных племён, ставший известным под именем гуннов. Хунну оставили неизгладимый след в истории народов Центральной Азии. Они создали первое государственное объединение, которое послужило прообразом более поздних кочевых государств тюрок и монголов. Военная активность хунну привела (88/89) в движение многие другие народы. Одни отступали под их натиском и искали себе новые места поселения, другие включались в состав хуннского союза. Хунну явились создателями сложного лука, укреплённого роговыми накладками, что превращало его в грозное оружие. Им же принадлежит приоритет в изобретении железных боевых стрел со «свистунками» — костяными просверленными шариками, которые в полёте издавали устрашающий свист. История и культура хунну выявляются на основании изучения как письменных источников, так и, главным образом, путем исследования археологических материалов. От хунну остались разнообразные памятники, которые находятся на территории Монголии и Забайкалья. Это — курганные могильники, важнейший из которых открыт русским путешественником П.К. Козловым в 1924 г. в горах Ноин-ула. Его материалы показаны на выставке «Культура и искусство Монголии» (третий этаж, зал 367). Известны также и памятники осёдлых хунну — городища и неукреплённые поселения - 43 и относящиеся к ним грунтовые могильники. Одним из интереснейших памятников осёдлых хунну является Иволгинский комплекс в Забайкалье — городище и могильник. Иволгинское городище и могильник — памятники осёдлых хунну. III-I века до н.э. [Зал 31] ^ Иволгинское городище расположено в 16 км к югозападу от Улан-Удэ. Первые раскопки на нем произвёл в 1928 г. Г.П. Сосновский, который раскопал тогда три жилища. В 1949-1950 гг. В.П. Шилов и А.В. Давыдова открыли ещё 22 жилища. (89/90) Глиняные сосуды. Иволгинское городище. (крупно в новом окне) С 1955 по 1962 г. под руководством А.В. Давыдовой экспедиция Бурятского комплексного института исследовала юго-западную часть городища, вскрыв здесь около 6500 кв.м. Иволгинское поселение имеет площадь 7,5 га, окружено мощной системой земляных укреплений, состоящих из четырёх валов и трёх рвов. Вся территория городища была плотно застроена жилыми и хозяйственными постройками. Открыто 52 жилища полуземляночного типа, стены их сложены из сырцового кирпича и укреплены изнутри вертикальными деревянными столбами. (90/91) Крыша, двухскатная, из жердей и прутьев, сверху была покрыта, вероятно, дёрном (рисунок-реконструкция). Внутреннее устройство домов однотипно: в северовосточном углу на земляном полу находится печь, от которой вдоль северной и западной стен проложен дымоход, служивший также для обогрева жилища. Около дымоходов устраивались нары. Средние размеры построек 4х6 м. Одно большое жилище площадью 12х14 м принадлежало, возможно, правителю. Между жилищами размещены постройки хозяйственного назначения, в том числе подвалы для хранения продуктов (зерна, мяса, рыбы, корма для скота). В жилищах и за пределами их обнаружены ямы, заполненные зерном, просом, ячменём, пшеницей. Найдены орудия для сельскохозяйственных работ: железные сошники, наконечники лопат, серпы, костяные мотыги и каменные зернотёрки (витрина 2). Всё это говорит о том, что жители посёлка занимались земледелием. Занимались они и скотоводством. Кости животных составляют самую большую группу находок. Причем свыше 90 процентов их принадлежит домашним видам. Это овца, корова, лошадь, свинья, коза, верблюд, як и очень много собак. Лошади и крупный рогатый скот напоминают современные местные бурятские и монгольские - 44 породы, приспособленные к жизни в суровых условиях. Из молока приготовляли молочные продукты. Найденные на городище сосуды с отверстиями предназначались специально для изготовления сыра. Поскольку поселение расположено у реки, жители его, естественно, занимались и рыбной ловлей. Найдены кости и чешуя рыб, крючки, гарпуны и грузила рыболовных сетей. Но кроме того, и может быть в первую очередь, Иволгинское поселение было центром ремесленного производства: железоплавильного и железоделательного, металлургии бронзы, гончарного, (91/92) косторезного, кожевенного, ткачества. Особенно выразительны исследованные па городище остатки железоплавильной мастерской с сыродутным горном, обломками криц, шлаками. Из бронзы изготавливали наконечники стрел. Но в основном она использовалась для предметов украшения. Основную массу вещевых находок, как и обычно на поселениях осёдлых жителей, составляет глиняная посуда (постамент 3). Это горшки и котлы для приготовления пищи, миски, кувшины, громадные сосуды для хранения запасов. Все они серого, реже красного цвета, лощёные, украшены орнаментами в виде волнистых линий, налепных валиков. Для изготовления глиняной посуды использовали примитивный гончарный круг — поворотную подставку. Все материалы городища свидетельствуют об осёдлом образе жизни его обитателей. Основателями и жителями этого укреплённого поселения были, очевидно, те же хунну, но осевшие на землю, занявшиеся ремеслом и сельским хозяйством. Причина появления осёдлых поселений у кочевого парода, видимо, кроется в ограниченных возможностях кочевого скотоводческого хозяйства. Хунну постоянно испытывали острую нужду в сельскохозяйственных и ремесленных продуктах, что не могло быть покрыто за счёт дани с покорённых народов и торговым обменом. Это, очевидно, и привело к созданию собственных осёдлых поселений, одним из которых является замечательный памятник — Иволгинское городище. Оно просуществовало около столетия во II-I вв. до н.э. На рубеже нашей эры — в то время, когда хуннская держава переживала упадок, городище погибло, видимо, в результате военного набега. Во всех исследованных жилищах видны следы пожарищ. Жители бежали, оставив всё своё (92/93) Бронзовая пластина со сценой борьбы тигров с драконом. Иволгинский могильник. - 45 (крупно в новом окне) имущество. После этой катастрофы жизнь на поселении больше не возобновлялась. В Забайкалье известны два типа хуннских кладбищ: курганные могильники, характерные для кочевых хунну, и грунтовые могилы, оставленные осёдлым населением. Примером последних является Иволгинский могильник, где хоронили умерших жителей Иволгинского городища. Могильник расположен в 400 м к северу от городища, на невысоком песчаном всхолмлении. Его раскопки ведёт экспедиция ЛГУ, возглавляемая А.В. Давыдовой с 1956 г. по настоящее время. Исследовано свыше 200 могил. Умершие похоронены в (93/94) Деревянная фигурка идола. Кокэль. (крупно в новом окне) прямоугольных ямах, в деревянных гробах, они положены на спину в вытянутом положении, головой чаще всего на север, реже на восток. Значительную часть погребального инвентаря составляла глиняная посуда и мясная пища. Мужчин хоронили с оружием (лук со стрелами, ножи, кинжал); женщин — с орудиями труда. Остальные предметы, находимые в могилах, — украшения и части одежды, главным образом поясные наборы. В витрине 1 показаны вещи одного богатого женского погребения, не нарушенного грабителями. Среди них — набор украшений одежды и головного убора: подвески и бусы из минералов, каменные кольца, каменные имитации раковин каури. Особенно интересна пара бронзовых пластин со сценой борьбы тигров с драконом. То, что пластины были найдены на поясе погребённой женщины, положило конец многолетним спорам о назначении и функции подобных пластин из случайных находок. Это, очевидно, поясные пряжки. В могилу женщины были помещены также и орудия труда: железные нож и шило, какое-то орудие из лопатки барана. (94/95) Раскопки могильника дали возможность судить и о физическом облике иволгинцев. Они были представителями сибирской ветви большой монголоидной расы. Исключительный интерес Иволгинского комплекса — городища и могильника — состоит в том, что это единственный памятник хунну, исследованный так полно и всесторонне, благодаря чему получены обширные материалы для освещения культуры хунну и характера взаимоотношений кочевых и осёдлых племён. - 46 - Могильник Кокэль в Туве I век до н.э. — II век н.э. [Зал 31] ^ В конце первого тысячелетия до н.э. и в первые века н.э. население Тувы переживало те же политические события, что и соседние племена Саяно-Алтайского нагорья (витрина 7). Во II в. до н.э. Тува попала под политическое влияние хуннского племенного объединения. Археологические материалы свидетельствуют о вторжении на её территорию новых кочевых племён. Местное население частично было вытеснено ими, а оставшееся смешалось с пришельцами. В результате контакта представителей двух больших рас — европеоидной и монголоидной — образовалось новое население, отличающееся по физическому облику от того, которое жило здесь раньше. Изменения, происшедшие в это время в хозяйстве, быту, культуре, погребальных обычаях древнего населения Тувы, отчётливо выявляются на материалах обширного некрополя Кокэль. Могильник расположен в бассейне р. Хемчик у подножия горы Ишкин-Аразы. Его раскопки проводила Тувинская комплексная экспедиция Института этнографии АН СССР, возглавляемая (95/96) Л.П. Потаповым с 1959 по 1966 г. Исследовано около пятисот погребений, относящихся к хуннскому периоду. Погребальные сооружения различны: это курганыкладбища. Под насыпью такого кургана содержалось иногда свыше ста могил, каменные курганы с одной (индивидуальной или коллективной) могилой, грунтовые погребения и др. Происходят изменения в самом погребальном обряде: вместо погребений в срубах, характерных для предшествующего времени, теперь умерших хоронят в колодах или деревянных гробах, и не в скорченном положении, как прежде, а в вытянутом, головою преимущественно на северо-запад. Многообразие обрядов, вероятно, отражает сложный этнический состав населения Тувы. Об этом же свидетельствуют и находимые в погребениях антропоморфные деревянные фигурки — идолы. Они воспроизводят людей различного физического облика: и европеоидов, и монголоидов, и смешанных типов. Из могильника Кокэль происходит разнообразный и массовый материал. Хорошо сохранились сами погребения и находящийся в них инвентарь, в том числе изделия из дерева. Найдены огромные серии предметов вооружения, быта, украшения. В витрине представлены лишь отдельные образцы находок. Интересной деталью обряда этого времени является то, что в могилу клали не натуральные вещи, а их модели — уменьшенные копии предметов, употреблявшихся в быту. Умерших снабжали характерной для кочевников пищей — бараниной, ставили сосуды с жидкой пищей. «Кокельцам» приходилось жить, вероятно, в условиях постоянных военных столкновений. На черепах и многих костях мужских скелетов видны следы травм от наконечников стрел, от мечей. В могилах часто находят оружие или модели оружия — мечи в деревянных орнаментированных ножнах, наконечники копий, модели луков со стрелами. (96/97) Основным занятием населения было кочевое скотоводство с преобладанием мелкого рогатого скота. Из числа найденных в могилах костей животных 90 процентов принадлежало овце. Кочевое скотоводство сочеталось с земледелием, игравшим подсобную роль, охотой и собирательством. О кочевом образе жизни свидетельствует - 47 разнообразная деревянная посуда из могильника: блюда на четырёх ножках с бортиком по краю, кружки, ведёрки для доения овец и коров, черпаки, ложки. Бочонки для кумыса удлинённой формы с воронкообразным отверстием наверху были характерны для многих племён Южной Сибири. Почти все перечисленные формы деревянной посуды сохранились и в быту современных тувинцев. Помимо деревянной, в употреблении была различная глиняная посуда в виде горшков, ваз, кубков, кружек, а также металлическая. Из бронзы и железа изготовлены котелки, кубки. Интересны наборы женских инструментов, хранившиеся в специальных шкатулках или выдолбленных пеналах. Это модели инструментов для обработки кожи: железные нож, шило, щипчики, скребок. Тип скребка с железным лезвием и деревянной ручкой дожил до начала нашего столетия. Многие деревянные предметы украшены резьбой, сохранили следы раскраски красной и чёрной краской (см. рисунок бочонка). Материалы дают представление о богатом орнаментальном искусстве. Орнаментация оказалась такой же живучей, как и формы деревянной утвари. Элементы древнего орнамента прослеживаются на современных изделиях тувинцев. Между древним населением Тувы, жившим на рубеже и в первые века нашей эры, и современными тувинцами устанавливаются связи в культуре, быту. Именно тогда, в хуннское время, началось, вероятно, формирование наиболее ранних исторических предков тувинского народа. (97/98) Таштыкская культура на Енисее. I век до н.э. — V век н.э. [Зал 31] ^ В конце первого тысячелетия до н.э. Минусинская котловина, так же как Забайкалье и Тува, попала в политическую зависимость от хуннского племенного объединения. Хунны через своих наместников и с помощью местной аристократии взимали дань с местного населения. В это время в Минусинской котловине складывается новая культура — таштыкская. Название своё она получила по месту раскопок могильника на р. Таштык — левом притоке Енисея у с. Батени. Погребальный обряд и обычаи, материальная культура, хозяйственная деятельность и искусство таштыкцев имеют много общего с культурой предшествующей эпохи — тагарской. Однако, вероятно, в результате проникновения группы центральноазиатских племён в Минусинскую котловину здесь распространился новый погребальный обряд — трупосожжение, — неизвестный тагарскому обществу. Обычай сжигать умерших соплеменников и хоронить в могилах их пепел вначале сосуществовал со старым обрядом трупоположения, а с III в. н.э. он становится у енисейских племён господствующим. - 48 - Вновь прибывшие племена были, по-видимому, тюрко-язычными, а по своему физическому облику монголоидными. Происходит смешение местного европеоидного населения — носителей тагарской культуры — с монголоидными пришельцами. Однако просачивание монголоидных элементов в местную среду было медленным и постепенным. Для таштыкской культуры характерны два основных типа погребальных сооружений — грунтовые могилы и склепы (витрина 4). Первые из них представляют более раннюю стадию раз(98/99) вития этой культуры. На поверхности степи могилы выделяются сегодня небольшими углублениями. В прямоугольных ямах сооружали невысокие срубы из брёвен лиственницы, в которых погребали по нескольку человек. В них найдены глиняные сосуды в форме кубков, иногда с двумя ручками наверху, и гладкие баночные сосуды, миниатюрные бронзовые котелки, пряжки, костяные булавки и другие вещи. Одним из наиболее интересных памятников этого типа является могильник в горах Оглахты на левом берегу Енисея, обнаруженный случайно в 1902 г. местным пастухом. Раскопки, произведённые сибирским археологом А.В. Адриановым в 1903 г., дали необычные по сохранности предметы из дерева, меха, шелка. В 1969 г. московский археолог Л.Р. Кызласов открыл здесь уникальную гробницу, которая вместе со всем найденным в ней инвентарём экспонируется на выставке (витрины 5, 6, 9). В грунтовой яме стоял сруб из 10 брёвен лиственницы, обтёсанных маленьким топориком и соединённых на углах «в лапу». Он был перекрыт девятью поперечно уложенными лиственничными брёвнами, каждое из которых помечено счётными зарубками от одной до девяти. Пол камеры и весь сруб снаружи были укрыты несколькими слоями берёзовой коры, что превратило его в герметически закрытое помещение (витрина 9). Расположение могилы в сухом грунте на склоне горы, по которому воды стекали не задерживаясь, способствовало сохранению внутри сруба микроклимата, предохранившего от разрушения вещи органического происхождения — из дерева, кожи, тканей. В камере на полу вдоль длинных сторон сруба лежали останки мужчины и женщины, похороненных в зимней одежде, с гипсовыми раскрашенными масками на лицах. В ногах найдены кости ребёнка. Между погребёнными лежала кукла в рост человека, (99/100) вторая кукла помещалась под останками женщины. Под головы людей были подложены деревянные чурбаны, под головы кукол — кожаные подушки. На полу найдены глиняные сосуды, деревянные корытца, черпаки и мутовки, модели трёх уздечек с миниатюрными железными удилами и деревянными псалиями, меховой колчан, обшитый по краю импортной шелковой китайской тканью с иероглифами. В нем находились модель деревянного лука и пять древков стрел с раскрашенными чёрной и красной краской концами и с оперением (витрина 6). Наконечники со стрел были сняты, что вообще характерно для таштыкского погребального обряда. Найдены в могиле и остатки мясной пищи — кости коровы и овцы. - 49 Изготовление погребальных кукол является специфической особенностью ритуала таштыкских племён. Куклы сшиты из кожи и набиты травой, одеты в такие же, как и люди, меховые одежды. Внутри них зашиты пережжённые человеческие кости, собранные в мешочек. По-видимому, куклы должны были заменить сожжённого человека и сохранить его облик. «Лицо» одной из них было обшито красной тканью, по которой чёрной краской нанесён рисунок, аналогичный раскраске на гипсовой маске мужчины из этой же могилы, что позволяет предположительно отнести данную куклу к мужскому полу. Таким образом, в гробнице было похоронено пять человек: трое по обряду трупоположения, две куклы представляли сожжённых людей. Исключительный интерес Оглахтинской гробницы в том, что впервые для таштыкской эпохи найдена одежда людей и притом в полном комплекте. Мужчина и женщина были одеты одинаково, но лучше сохранилась одежда мужчины. Шапка, сшитая из целой шкурки соболя мехом внутрь, с удлинёнными ушками, плотно облегала голову, спускаясь на лоб и затылок мысками, (100/101) завязывалась под подбородком ремешками. Вероятно, специально для погребения, к ней спереди был пришит кусок шкурки, закрывавший лицо с маской. Были надеты две шубы — нательная, сшитая из овчины, мехом внутрь, и верхняя шуба, мехом наружу, — доходившие почти до колен. Рукава с манжетами заужены книзу. Стоячий воротник и борта шубы имели оторочку из меха собаки — лайки. Полы не запахивались, а завязывались ремешками встык. Под шубой был надет нагрудник, двусторонний, наборный, из беличьего меха. Под плечи мужчины была подложена миниатюрная меховая шубка, аналогичная взрослым шубам. Назначение её пока не выяснено. На руках — длинные меховые рукавицы, отороченные рыжеватым пушистым мехом. Штаны овчинные, длинные, заходящие за колено, напускные. Они завязывались у пояса пропущенными в петли ремешками с красной кожаной пряжкой, а также ремнями у ног в двух местах — под пах и под колено. Сапоги меховые, доходящие до колена, закреплены у щиколотки и по верху голенища ремешками. Другой тип погребальных памятников таштыкской культуры — склепы. Яркие примеры таких сооружений дал могильник у подножия Тепсея, на правом берегу Енисея, севернее Минусинска (витрина 4). Это подземные сооружения площадью 4050 кв.м с боковым входом. Наружные стены в виде массивного бревенчатого тына, внутри — сруб-клеть с бревенчатым потолком. Потолки и стены сруба были укрыты берёстой (витрина 4). В склепах найдены пепел сожженных людей и различные вещи. Вероятно, пепел умерших был зашит в куклы, подобные найденным в могильнике Оглахты. Заполнение склепов происходило постепенно, в течение длительного времени. Один из тепсейских склепов содержал останки более ста человек. Когда прекращали захоранивание в склеп, его поджигали. Горение под землёй при недостатке (101/102) кислорода было медленным, поэтому многие предметы не сгорели, а только обуглились, благодаря чему до нас дошли изделия из органических материалов и, в первую очередь, из дерева. Это разнообразная посуда: кубки, бочонки, корыта, донца и крышки, скульптурные фигурки оленей, баранов. Найдены здесь и обычные для таштыкской культуры бронзовые парные головки лошадей, пряжки от наборных поясов, фрагменты гипсовых масок, остатки конских уздечек. Обнаруженные в склепах кости животных — лошади, барана и косули (бараньи и лошадиные бабки и копыта в сочленении, бараньи лопатки) — не являются в данном случае остатками погребальной пищи, а относятся к культовым предметам. Они просверлены и на них процарапаны - 50 различные знаки. Функционирование склепов в Тепсее относится ко времени где-то между III и V вв. н.э. Около таштыкских кладбищ расположены поминальные сооружения в виде неглубоких ямок и стоящих рядом с ними высоких камней. В ямках были помещены поминальные приношения — несколько кусков мяса барана или коровы и один-два глиняных или деревянных сосуда (фотография в витрине 4). Важнейшим достижением таштыкской эпохи, по сравнению с тагарским временем, было полное освоение металлургии железа. Из бронзы продолжали делать только предметы украшения, все же остальные изделия были железными. В хозяйстве, как и у тагарцев, основными отраслями являлись земледелие и скотоводство. Земледелие, осуществлявшееся с применением искусственной системы орошения полей, получает дальнейшее развитие. Этому способствовали новые, более совершенные орудия, изготовленные из железа: топоры, наконечники мотыг, сошники, серпы. Почву обрабатывали мотыгами, но наряду с ними применяли древнейшее пашенное орудие — соху (примитивные сошники известны (102/103) среди случайных находок). Для размола зерна употребляли ручные мельницы с круглыми каменными жерновами. В это время в Минусинской котловине возделывали, по-видимому, все основные культурные злаковые растения, хотя пока найдены были только зёрна проса. Они в изобилии насыпаны под головы погребённых в Оглахтинском могильнике. Существенные изменения происходили в скотоводческом хозяйстве, которое из пастушеского становится полукочевым. Таштыкцы разводили лошадей, овец, коз, крупный рогатый скот, верблюдов. Погребальный обряд подтверждает особую роль овцеводства и коневодства. В могилы клали принадлежности верхового коня — узду, седло, нагайку. В соответствии с новыми верованиями в могилы часто помещали не сами предметы, а их уменьшенные копии, в частности, миниатюрные железные удила с деревянными псалиями. Нередко в могилах находят деревянные статуэтки домашних животных, чаще всего фигурки баранов. Бронзовые пластины с двумя конскими головками. Тепсей. (крупно в новом окне) О широком развитии охотничьего промысла достаточные свидетельства даёт одежда из Оглахтинской гробницы. Для пошива одежды, помимо меха домашних животных, овцы и козы, был использован мех зверей, добытых охотой. По предварительному определению, это горный козёл, северный олень, косуля, лисица, волк, соболь, белка, колонок, выдра. Особая роль у таштыкских племён принадлежала косуле. В склепах найдено много костей, особенно астрагалов косули. Именно на них чаще всего вырезали или процарапывали счётные и тамгообразные знаки и фигуры (витрина 4). Такие астрагалы - 51 со знаками или имели какое-то магическое значение, или служили для какой-то игры, не известной нам. Таштыкцы разводили домашнюю птицу, о чём позволяют судить находки скорлупы куриных яиц в погребениях. (103/104) Художественное творчество таштыкских племён многообразно: это прикладное искусство, продолжавшее традиции тагарского «звериного» стиля, деревянная пластика, искусство изготовления гипсовых погребальных масок, сложные многофигурные рисунки с анималистическими и батальными сценами, вырезанные на деревянных планках, и подобные же рисунки, выбитые на приенисейских скалах, а также крупномасштабные каменные изваяния людей и животных. В прикладном искусстве обычно изображали тех животных, которые играли большую роль в хозяйстве. Чаще, чем в предшествующую эпоху, таштыкские мастера обращались к образам домашних животных и птиц. Главное место уделялось лошади, которую воспроизводили в разных материалах и разными изобразительными средствами. Очень распространены были так называемые двуглавые коньки, парные головки лошадей, обращённые в разные стороны (витрина 4). Они обычно бронзовые, хотя имеются деревянные и костяные. Это плоские силуэтные изображения, вырезанные из тонкого бронзового листа, реже отлитые (104/105) Костяная булавка с двумя козликами. Могильник Новая Чёрная IV. (крупно в новом окне) из бронзы в плоских формах. Встречаются не только головки, но и целые фигурки коней. Служили они, повидимому, амулетами-оберегами. Появившись в тагарскую эпоху, эти фигурки становятся одним из распространённых предметов в таштыкской культуре и продолжают своё существование в последующее время в культуре енисейских кыргызов. Из бронзы отливали объёмные, полые внутри фигурки лежащих косуль с подогнутыми ногами, отделёнными от туловища прорезью. Возможно, эти изображения пришли на смену тагарским бляхам в виде лежащего оленя. В конце тагарской эпохи бытовали костяные булавки — украшение женской причёски. Их продолжали делать и в раннеташтыкское время, и не только из кости, но и из бронзы. Навершия бронзовых булавок любили украшать фигурками водоплавающей птицы и петуха. Примечательна костяная булавка, найденная в могильнике Новая Чёрная IV на Енисее в 1967 г. Булавка украшена ажурной геральдической композицией коленопреклоненных козлов. Фигурки объёмные, слегка уплощены. Они как бы зеркально повторяют друг друга. Козлы припали на передние ноги, соприкасаются лбами. Рога, касающиеся туловищ, украшены поперечными нарезками и разделены продольным желобком. Головы козлов решены условно — одним вытянутым овалом. Они стоят на округлой головке булавки, под которой - 52 вырезаны два фигурных ушка. Козлы, головка и ушки представляют единую композицию, исполненную тончайшей резьбой. Булавка сделана из целого куска кости, тщательно отполирована. Стилистическими особенностями она связывается с тагарским искусством «звериного» стиля. В таштыкскую эпоху возникает обычай делать деревянные скульптурные изображения домашних животных. Помещённые в могилу, они, очевидно, символизировали богатство умершего. (105/106) Таштыкские мастера вырезали фигурки лошадей, баранов, быков, оленей. Последних изображали с детально проработанными уздечками и сёдлами. Скульптуры окрашивали в красный цвет или оклеивали листовым золотом. Более крупные статуи делались обычно составными, сборными. Прекрасным образцом таштыкской объёмной пластики является фигура лежащего барана, найденная в склепе у горы Тепсей в 1970 г. Правдиво переданы поза отдыхающего животного с подобранными под себя ногами, его голова с закрученными рогами, пропорции туловища. Но моделировка фигуры предельно обобщена, что придаёт изображению монументальность. Кое-где сохранились остатки листового золота, которым скульптура была некогда покрыта. Большого успеха таштыкские мастера достигли в искусстве изображения человека, передаче его портретных черт. Это относится прежде всего к гипсовым погребальным маскам, обычай изготовления которых возник на Енисее в конце тагарской эпохи во II в. до н.э. и существовал в течение всей таштыкской. Раньше тагарские маски делались следующим образом: освобождённый от (106/107) мягких покровов череп умершего обмазывали глиной, затем эту глиняную голову покрывали слоем белого гипса и расписывали красной краской (зал 30, витрина 5). Раннеташтыкские маски делали уже непосредственно на голове умершего. Перед нанесением тонкого слоя гипса глаза и рот закрывали кусочками ткани. На голове же маска моделировалась. Чаще всего она закрывала переднюю половину головы и достаточно живо передавала черты покойного. Полностью сохранилась женская маска из могильника Оглахты (витрина 5). Мягко и пластично переданы объёмы лица. Веки закрыты, прочерченные щели глаз заполнены синевато-чёрной краской. Фон маски белый. Лоб, щеки, уши, губы, нос и ноздри окрашены в красный цвет. По краске на лбу и носу были прочерчены орнаменты в виде спиралей и линий, рисунок которых не симметричен. Под маской сохранились каштановые с проседью волосы. Череп в древности был трепанирован. Мужская маска, найденная в этой же могиле, изготовлена аналогично женской (витрина 9). Она тоже закрывала всю переднюю половину головы, но на темени имела прямоугольный вырез, в который пропущены заплетённые в косу каштановые волосы. Она отличается и раскраской. На общем красном фоне выделяются три поперечные клиновидные полосы чёрного цвета: одна над бровями, вторая, идущая от правого виска, пересекает нос, третья, начинаясь у левого уха, расщепляется под прорезью глаза на две, остриё нижней полосы снабжено тремя зубцами. Рисунок динамичен. Сочетание красного и чёрного цветов создавало тревожное впечатление. Нанесённые на лицевую маску в данной раскраске линии, возможно, имитировали боевые раны. - 53 - Маски дают дополнительные сведения о формировании нового населения на Среднем Енисее. Они передают европеоидный тип (107/108) людей с незначительной монголоидной примесью, что соответствует и антропологическому определению черепов. Художники при моделировании масок подчёркивали скуластость и подчас намеренно приподнимали концы прорези глаз, чтобы придать им характерную раскосость. Вопрос о назначении масок сложен и спорен. Существует гипотеза, что они закрывали лицо покойного для того, чтобы изолировать его от живых. Или, может быть, маска должна была запечатлеть облик умершего, облагородить его лицо. Обычай изготовления погребальных масок ни у кого из соседних племён в это время не известен. Он существовал на рубеже нашей эры лишь в Риме, а раньше — в Египте. Но едва ли здесь можно подозревать непосредственную связь. Важным художественно-историческим документом, позволяющим представить внешний облик, одежду и вооружение людей таштыкского общества и их противников, являются обнаруженные в 1968 г. в Тепсейском склепе обугленные деревянные планки с рисунками (витрина 8). На них представлены тематические композиции с изображениями людей, лошадей и других животных. Это новый памятник изобразительного искусства таштыкских племён на Енисее, не имеющий аналогий ни в культурах предшествующего времени, ни в современных им. Сохранилось семь планок: одна полностью и шесть во фрагментах. Полностью сохранившаяся планка была длиной 110 см и имела рукоять на одном конце. Держа планку за рукоять и переворачивая её, удобно было рассматривать изображения на обеих сторонах. Изображения вырезались остриём ножа тонкими линиями. Обычно на одной стороне — животные, переданные в различных позах, в движении: олени, медведь, волк, летящая птица; на другой стороне — сцены битв. Рисунок изображений контурный. Возможно, сверху (108/109) Фигура барана из обугленного дерева. Тепсей. (крупно в новом окне) они были раскрашены. Не совсем ясно, что означают рисунки, где целые группы людей показаны в столкновениях и борьбе. Может быть, это историко-эпические сюжеты или, может быть, здесь нашли отражение вполне реальные события того времени. Наиболее полно сохранились рисунки на планке с изображением батальных сцен на обеих сторонах (прорисовка над витриной 8). На одной стороне показаны в общем движении справа налево вооружённые всадники, ведущие в поводу двух коней. - 54 Их преследуют два других всадника, вооружённые сложными составными луками. Справа на планке изображены бегущие быки (109/110) Прорисовка изображений с обугленных деревянных планок. Тепсей. (крупно в новом окне) с ярмом на шеях, впряженные в повозку. Здесь воспроизведена, очевидно, сцена угона скота — событие, нередкое в жизни кочевых и пастушеских племён. На другой стороне планки помещена сложная батальная сцена, где изображено одиннадцать воинов. Центром композиции является лодка с двумя воинами, вооружёнными простыми луками. Они одеты в плоские шапочки, длинные шубы и облегающие ноги штаны, колчаны со стрелами подвешены у бёдер. Им приходится вести бой на две стороны. Один из воинов повернулся вправо, левая рука с луком отнесена назад, правой он достаёт стрелу из колчана. Расположенные вправо от него три фигуры экипированы и вооружены иначе, чем воины в лодке. Головных уборов нет, длинные волосы распущены. Их одеяние состоит из (110/111) облегающих кафтанов до колен. К поясу приторочены большие колчаны, сложные луки со спущенной тетивой. Все трое изображены, вероятно, в бегстве: у двух рассечена грудь и из спин торчат древки стрел с оперением. У всех троих одна рука согнута в локте и отведена назад, двое, вероятно, пытаются выдернуть из спины стрелу, третий — поддерживает колчан. Другой, изображённый в лодке, воин повёрнут влево. Он только что выстрелил в противника, но и сам поражён: из спины торчит стрела со сложным наконечником. Против него сражаются, по крайней мере, четыре противника. Они одеты в короткие кафтаны, облегающие торс. Волосы на голове завязаны в шишкообразный пучок, сзади прядь. Внешним обликом они сходны с воинами, нападающими на лодку справа. Родственны также орнаментация колчанов, сложные луки, но причёски у них разные. Первая фигура слева от воина в лодке изображена с вытянутыми вперед руками: в одной руке — лук, в другой — две стрелы с оперением и сложными наконечниками. Стрела, выпущенная воином из лодки, впилась ему в грудь по самое оперение. Его поза, вероятно, говорит о полученной смертельной ране. Два следующих воина слева приближаются к месту схватки в стремительном движении, прижав к груди руки. За спинами у них сложные луки с натянутой тетивой и колчаны. Четвёртый в этой группе воин тоже смертельно ранен. Три стрелы пронзили его поясницу, руки вскинуты вверх, лук выпадает из них. Две последние фигуры сохранились хуже. Но по оставшемуся - 55 рисунку можно думать, что пятый также принадлежит к нападающим, а шестой, очевидно, пустился в бегство. Реальные или легендарные события изображены здесь — можно лишь гадать. Ясно только, что речь идет о столкновении каких-то трёх племён или народов. Каких, сказать трудно. Но (111/112) вспомним, что с хуннами связано распространение в Сибири сложных составных луков и сложных наконечников стрел со свистунками. Впрочем, сложные луки ко времени захоронения в Тепсее где-то в III-V вв. н.э. были свойственны уже многим народам. Хуннский союз тогда уже перестал существовать, а в жизни таштыкских и соседних племён было немало других бурных военных столкновений. Их было немало на протяжении существования таштыкской культуры, и в последующее время, когда к середине VI в. н.э. складывается могучий Тюркский каганат, а население Минусинской котловины, где окончательно превозобладали тюркские элементы, начинают называть кыргызами. Тюркский период. (М.П. Завитухина) [ Введение ] ^ История древнего тюркоязычного населения Южной Сибири связана с политическими событиями, происходившими в восточной части Центральной Азии. Главенствующее положение здесь в VI в. заняли племена тюрков, обитавших в степях Монголии и распространивших свои кочевья на территорию Алтая и Тувы. В середине VI в. сложилось мощное объединение тюркских племён, получившее название Тюркского каганата, столица которого находилась в Центральной Монголии. Наивысшего могущества Тюркский каганат достиг в 70-е гг. VI в. Его владения простирались от Аму-Дарьи до Большого Хинганского хребта и от границ Китая до Байкала, включали всё Саяно-Алтайское нагорье (см. карту). В результате междоусобиц Тюркский каганат в 582 г. распался на Западный — с центром в Семиречье и Восточный — с центром в Монголии, а в 630 г. он совсем прекратил своё существование. Возродившийся в 682 г. Второй (восточный) тюркский каганат просуществовал до 745 г. — до начала господства в степях Центральной Азии другого могущественного племени — уйгуров. Уйгурский каганат включал и себя Туву и Монголию. В 840 г. уйгуры потерпели поражение от кыргызов, занявших господствующее положение среди кочевников. Кыргызы создали обширное государство и господствовали в Центральной Азии до X в. Затем под давлением других кочев- - 56 (115/116) ников их держава распалась и в XIII в. Южная Сибирь была завоёвана монголами. Древнетюркские государственные образования, возникавшие в Центральной Азии, были непрочными, временными. Они представляли собою политическое объединение племён. Образование подобных «империи» и их разрушение во многом зависело от внешних событий, от побед или поражений того или иного военачальника, от его удачливости и таланта. Племена, входившие в тюркские каганаты, в том числе и южносибирские, имели много общего в хозяйственном и культурном развитии. Их культура изучена по археологическим памятникам, главным образом курганам, но руническим надписям, сделанным самими тюрками, а также по китайским летописям. Хозяйственную основу тюркского государства составляло кочевое скотоводство. «Судьба тюрков целиком и полностью зависит от овец и лошадей», — говорит китайская летопись. Тюрки разводили также крупный рогатый скот, в том числе яков. Скотоводство было пастбищным в течение всего года, с незначительными заготовками корма на зиму. Часть древнетюркского населения занималась земледелием, продуктами своего труда они снабжали кочевников. Об этом свидетельствуют письменные данные и находки в могилах ручных мельниц, зёрен проса. Большое значение имела охота на зверя, в особенности пушной промысел. Меха были одной из статей торговли с другими странами. Судя по дошедшим до нас памятникам, особое развитие у тюрков получили кузнечное и ювелирное ремёсла. Созданные древними мастерами изделия являются прекрасными образцами прикладного искусства. Об искусстве каменотёсов и скульпторов рассказывают монументальные изваяния воинов, которые были (116/117) распространены по всей территории Тюркского каганата. Древние тюрки явились создателями рунической письменности, существовавшей с VII по XII в. Памятники рунического письма известны в Минусинской котловине, Туве и на Алтае. Это надписи на камнях и скалах, а также на бытовых предметах. Они содержат описание исторических событий, особенностей хозяйства, быта, социальных отношений. В надписях, увековечивавших знатных умерших, часто сообщается об их больших богатствах. Главным богатством был скот. На всех территориях, входивших в государство древних тюрков, существовал обычай погребения человека с конём; умерших мужчин и женщин сопровождал в загробный мир конь в полном снаряжении — с уздой, седлом со стременами. Мужчин погребали обычно с оружием, с поясами, украшенными металлическими бляхами. В могилы помещали серебряные сосуды, зеркала, бытовые вещи, предметы вооружения, сбруи и утварь — все это новых форм, неизвестных и предшествующее время. Древнетюркские погребения дают представление об имущественном положении погребённых. Одни люди были похоронены с большой роскошью, в одежде из дорогих тканей, с поясами, украшенными золотыми п серебряными бляхами, с сосудами из - 57 драгоценных металлов; их конь — в богатом убранстве. Других умерших сопровождали только конь или баран и немногие бытовые предметы. Имущественное неравенство древних тюрков сочеталось с неравенством социальным. С одной стороны феодалы — аристократы, являвшиеся собственниками земель, больших стад скота и табунов лошадей, с другой — находившиеся в подчинении у них рядовые общинники, мелкие скотоводы, которые были основными производителями и несли тяготы военных походов. (117/118) Особенностью древнетюркского классового общества является то, что развитие феодальных отношений происходило при кочевом образе жизни и при сохранении родовой организации. Эти отношения носили патриархально-феодальный характер. Древнетюркский период явился важным этапом в истории Южной Сибири. Он принёс с собой прогрессивные для того времени перемены, связанные с образованием классов и государства, изобретением письменности, сложением патриархальнофеодальных отношений. Племена, известные под общим именем «древние тюрки», входили в число предков современных алтайцев, тувинцев, хакасов и других тюркоязычных народностей СССР. Древнетюркские памятники Алтая VI-X века. [Зал 32] ^ Горный Алтай являлся одной из основных территорий расселения древних тюрков. Именно с Алтая вышли тюрки на широкую историческую арену, образовав в 552 г. Тюркский каганат. Материальная культура древних тюрков Алтая наиболее ярко представлена могильником и урочище Кудыргэ в Восточном Алтае, многие погребения которого относятся к VI-VII вв. Умерших хоронили в неглубоких ямах на земляном полу. В большинстве случаев вместе с человеком хоронили коня с уздой и седлом, иногда вместо коня клали только сбрую. Встречены погребения без коня и сбруи и, наоборот, захоронения одних только коней. Над могилами сооружали небольшие по размерам каменные курганы — выкладки. Различные виды захоронений этническом составе населения Алтая. (118/119) свидетельствуют, по-видимому, о разном Погребенных снабжали оружием и предметами конского снаряжения (витрина 2). В употреблении были сложные луки, меньше хуннских по размерам и с меньшим количеством роговых накладок, не столь дальнобойные, но более удобные для стрельбы на скаку; стрелы обычно с крупными железными трёхлопастными наконечниками и с костяными шариками — «свистунками». Стрелы хранили в берестяных колчанах. Воины носили панцири (кольчуги), шлемы, и, кроме лука, были вооружены копьем, длинным однолезвийным мечом или саблей и кинжалом. Одним из характерных предметов древнетюркского воина был пояс, украшенный бронзовыми, серебряными или золотыми бляхами, в зависимости от богатства и знатности. В кудыргинских погребениях знати иногда находят по два пояса. - 58 Распространённым орудием у тюрков был топор-тесло, доживший у алтайцев и тувинцев до XIX в., а также носимые у пояса железный нож, оселок и прибор для добывания огня. Украшения составляли стеклянные бусы, серьги, фигурные подвескиколты, покрытые золотым листом. Предметы убранства коня представлены уздами, украшенными бронзовыми и серебряными бляхами, и железными удилами с псалиями. В это время появляются сёдла с жёсткой основой. От них в могилах сохраняются роговые канты и накладки на переднюю и заднюю луки, металлические украшения ремней, подпружные пряжки. Непременной принадлежностью седла стали стремена, вошедшие в употребление с VII в. н.э. Использование стремян и жёсткого седла давало возможность тюркским воинам, привставая на стременах, более метко стрелять из лука на скаку и рубиться саблей, что и обеспечивало им преимущество в бою. Большой интерес представляет накладка на переднюю луку мужского седла из могильника Кудыргэ. Накладка состоит из (119/120) Костяные накладки на луку седла. Кудыргэ. (Открыть в новом окне) двух тонких роговых пластин, па поверхности которых выгравированы изображения животных и охотничьи сцены. На правом крыле представлен всадник па полном скаку, стреляющий в оленей (самца и самку) и медведя. За ним бежит собака. В противоположную от всадника сторону убегают две косули. На левом крыле — второй всадник также на полном скаку стреляет в кулана, горного барана и олениху; ниже кулана две рыбы. В центре изображены два огромных тигра, над ними лисица и заяц. (120/121) У всадников усатые лица с монголоидными чертами. Стилистически они близки изображениям на тюркских каменных изваяниях. Всадники одеты в рубаху, широкие шаровары, доходящие до щиколоток, и обувь с короткими голенищами. За спинами у них — длинные колчаны, в руках — натянутый лук со стрелами с ромбическими наконечниками. Лошади в уздах и сёдлах, но ещё без стремян. После нанесения рисунка накладка подгонялась по луке седла, поэтому изображения у края пластин оказались частично срезанными, а отверстия для прикрепления к основе седла повредили рисунок. Накладка интересна сложным композиционным решением сцены охоты. Правдиво переданы движения животных, рисунок отличается реалистичностью, свидетельствует о большой наблюдательности художника. Исключение составляют статичные фигуры тигров, поданные в позах, традиционных для искусства сасанидского Ирана. Эта композиция была, вероятно, иллюстрацией эпического сюжета о героической охоте. Не меньшую роль, чем косторезное, играли кузнечное и ювелирное ремёсла. Алтайские тюрки славились своими изделиями из железа. Центральноазиатская молва называла их «плавильщиками». Из железа ковали оружие и принадлежности сбруи, орудия труда. Из бронзы, серебра и золота изготовляли высокохудожественные - 59 изделия, украшенные сложным геометрическим и растительным орнаментом и изображениями зверей. Как и у большинства древних тюрков, у алтайских племён основными отраслями хозяйства были скотоводство и земледелие. Земледелие при этом было поливным. Для орошения пахотных земель использовали ирригационные сооружения. Для размола зерна применяли ручные вращающиеся мельницы. Тюркские каганаты пали, и дальнейшая политическая судьба населения Алтая точно не известна. Неясно, входило ли оно в (121/122) состав Уйгурского каганата и в состав государства кыргызов или нет. Но археологические памятники этого времени есть, они образуют определённое единство — так называемую сросткинскую культуру, которая получила свое название по могильнику у с. Сростки вблизи Бийска. Распространена она была в IX-X вв. не только на Алтае и в приалтайских степях, но и в равнинных районах Верхней Оби и в Восточном Казахстане. Курганы этого времени раскопаны у с. Большая Речка. В одном из них были похоронены двое мужчин с оружием, уздой и седлом. В трёх других могилах этого кургана погребены дети в возрасте семи лет. Один ребёнок был похоронен в одежде, которую украшали около пятидесяти блях, пряжечек, бубенчиков из бронзы и серебра. Здесь же найдены две раковины каури и две игральные кости — роговые кубики с точками на гранях от 1 до 6 (планшет в витрине справа). Интересны две бронзовые ажурные литые бляхи — медальоны, в центре которых изображены фигуры фантастических птиц в геральдической позе и элементы растительного орнамента. Подобная орнаментация характерна для изделий, изготовлявшихся кыргызскими мастерами. Особенностью курганов сросткинской культуры является сочетание обряда трупоположения с трупосожжением. Коня в могилу, как правило, не хоронили. Вместо него иногда клали только сбрую. Происходят изменения в инвентаре: появляются новые типы бляшек, пояса со своеобразными бляхами-оправами, новая конструкция узды, уздечные наборы, аналогичные кыргызским. Эти перемены вызваны, повидимому, влиянием кыргызов, создавших в VI-VII вв. могучее государство с центром в Минусинской котловине и позднее занявших господствующее положение в Центральной Азии. (122/123) Древнетюркские памятники Тувы VII-IX века. [Зал 32] ^ В Туве известны многочисленные и разнообразные памятники древнетюркской культуры: курганы, поминальные сооружения, каменные изваяния, наскальные изображения, рунические надписи. Население Тувы, входившее в состав Тюркского каганата, было родственно алтайским племенам. Древние тюрки Тувы своих умерших также хоронили по обряду трупоположения с конём, иногда только с конской сбруей. В Туве были распространены погребения — кенотафы; в них находится набор вещей, полагавшихся человеку в загробном мире, но останки человека отсутствуют. Как и на Алтае, с конем хоронили и мужчин, и женщин, и детей, обычно по одному человеку в могиле с одним - 60 конём. Коня помещали, как правило, рядом с человеком, но на ступеньку выше и головой в противоположную сторону (см. фотографию в витрине 1). Кони были взнузданы и заседланы. Ноги их спутаны. Возле ног коня две-три костяные застёжки от пут. Обычны железные удила с псалиями, стремена. В погребениях мужчин находят лук, помещавшийся справа, и берестяной колчан, подвешивавшийся к поясу с левой стороны с помощью специального железного крючка (витрина 1). В колчанах стрелы с железными наконечниками со «свистунками». Богатые кожаные пояса украшены золотыми бляхами. Остальные предметы также во многом сходны с алтайскими: железные топоры-тёсла, ножи, котлы. В могилах знати находят серебряные сосуды, импортные китайские зеркала времени династии Тан, бляхи из золота и серебра, украшавшие конскую сбрую. Фигурная форма блях передаёт очертания листка растения или цветка (витрина 1, планшет наверху). (123/124) Каменное изваяние воина. Тува. (Открыть в новом окне) В Туве, как и на Алтае, гончарное дело не получило развития. В быту была преимущественно деревянная, берестяная, кожаная и металлическая посуда. Рассмотренные экспонаты происходят из могильника Саглы, раскопанного в 1961 г. археологическим отрядом Тувинской комплексной экспедиции Института этнографии АН СССР, возглавлявшимся А.Д. Грачом. Этим же отрядом доставлены в Эрмитаж каменные изваяния. Их создатели — древние тюркские скульпторы — пытались запечатлеть облик современника — мужчины-воина. Обычно воины изображены стоящими в традиционной позе с сосудом в руке. Показаны их одежда, головной убор, серьги, пояс, украшенный бляшками, и носившиеся на нём булава, меч или кинжал, нож в ножнах, мешочек с огнивом (постаменты 3, 5, 6). Представленная статуя изображает древнетюркского воина. У него раскосые близко поставленные глаза, удлинённый нос. Маленький рот окаймляют закрученные усы. Он держит кубок в руке и оружие на поясе. Внизу изображена жанровая сценка: двое пирующих — у одного в руке кувшин, другой опустил руку в стоящий сосуд. (124/125) Подобные памятники создавались для знатных воинов, рядовым ставили каменные стелы. Изваяния устанавливали у каменных оградок, лицом на восток. Здесь совершались поминальные обряды и пиры. Каменные идолы также «пировали» — у каждого в правой руке кубок, а левая сжимает оружие. Перед лицом изваяния - 61 устанавливался обычно ещё ряд необработанных камней или грубо сделанных изваяний, «балбалов». Они указывали число убитых этим воином врагов. В Туве найдено свыше семидесяти рунических надписей, высеченных на погребальных камнях (стелах) и, иногда, на скалах. Образец древнетюркского рунического письма представлен на выставке (фотография у витрины 4). Текст надписи сохранился неполностью. Это надгробная эпитафия в честь воина Багыра. Последующие периоды истории Тувы, связанные с господством уйгуров (750840 гг.), а позднее — кыргызов, на нашей выставке не отражены. Енисейские кыргызы и население Среднего Енисея VIII-XIII века. [Зал 32] ^ В VI-VII вв. на Енисее сложилось объединение тюркоязычных племён, которое письменные источники называют именем «кыргыз». Исследователи считают их предками хакасов. Древние кыргызы создали своё государство с центром в Минусинской котловине, которое простиралось до Прибайкалья. Кыргызы были сильным народом, воевали с древними тюрками и уйгурами. В 840 г., победив уйгуров, они проникли в Центральную Азию и расширили границы своего государства. Памятники енисейских (125/126) кыргызов в IX-X вв. встречены в Туве, Горном Алтае и Восточном Казахстане. Господство кыргызов в Центральной Азии продолжалось, вероятно, до X в., когда под давлением других кочевых племён они вернулись к прежним границам своего государства с центром в Минусинской котловине, где и сохраняли свою самостоятельность вплоть до монгольского нашествия. Среди кыргызских древностей можно встретить вещи, которые были характерны ещё для таштыкской эпохи. Это — бронзовые амулеты в виде парных головок коней, деревянные фигурки баранов, оклеенные листовым золотом. Преемственность можно наблюдать и в погребальном ритуале — в устройстве кыргызских могил воспроизводится конструкция таштыкских склепов. С таштыкского времени распространён характерный для кыргызов обычай сжигания покойников. Многообразие обрядов погребения и форм надмогильных сооружений свидетельствует о сложной социальной и, вероятно, этнической структуре кыргызского общества. Представителей знатных родов кыргызы хоронили под большими курганами типа «чаатас» («камень войны») с каменными оградами и высокими стоящими камнями. Они напоминают старые курганы тагарской культуры. Здесь находят кучки пепла и пережжённых костей, многочисленные сосуды и вещи. В каждом «чаатасе» (несмотря на то, что это внушительное сооружение) погребалось не более трёх человек. Рядом с «чаатасами» располагаются небольшие каменные курганы, где все погребения совершены только по обряду трупоположения и все без вещей. Возможно, это захоронения представителей какой-то нижней социальной прослойки (слуги, рабы). Здесь же хоронили и детей, как ещё не ставших полноправными членами общества, достойными трупосожжения и «чаатаса». (126/127) - 62 - Кроме того, имеются каменные курганы рядового населения, где сочетается обряд трупосожжения и трупоположения. Инвентарь, однако, и могил с сожжением, и могил со скелетами абсолютно идентичен. Располагаются такие курганы, как правило, группами. Очевидно, это кладбище одного посёлка или кочевья. Интересная особенность кыргызских захоронений — тайники, устраиваемые в насыпи кургана или в слое погребенной почвы вблизи могил. В них находят конскую сбрую, пояса, золотую и серебряную посуду. Именно в тайниках были найдены все шедевры кыргызской торевтики. Основным инвентарём кыргызских погребений является глиняная посуда (витрина 4, слева). Наряду с грубыми лепными горшками, зачастую никак не украшенными, присутствуют в могилах оригинальные кыргызские вазы прекрасной выделки, изготовленные на гончарном круге. Это высокие яйцевидной формы сероглиняные сосуды с узким горлом, орнаментированные роликовым штампом. Назначение сосудов неясно. Возможно, в них хранилось вино. Летопись сообщает, что кыргызы «квасят вино из каши». Для этой цели и могли служить вазы из хорошо обработанной и обожжённой глины. Вооружение и принадлежности сбруи близки алтайским и тувинским. Но кыргызские предметы более четко выработанных форм, более декоративны. Кыргызское оружие славилось далеко за пределами их государства. Как повествует летопись, оно было настолько острым, что им можно было пронзить кожу носорога. Очень любили кыргызы украшать себя и сбрую своих коней различными по форме, орнаменту и технике исполнения бляхами. Чаще всего вся поверхность блях заполнялась растительным орнаментом, сложным переплетением побегов, листьев, бутонов. Распространён был и свойственный почти всему тюркскому миру (127/128) Серебряная накладка на луку седла. Часовенная гора. (Открыть в новом окне) орнамент «плетёнки». Его можно видеть на костяной оправе для кистей. Реже встречаются изображения животных, птиц или головы человека. Интересна пара фигурок бронзовых накладок с изображением коней (витрина 4). Широко применяли кыргызы и известный с глубокой древности циркульный орнамент. Примером его удачного применения может служить бронзовая чаша, найденная в могильнике у Афанасьевой горы в 1964 г. Вся внут(128/129) ренняя поверхность чаши разделена на пояса и украшена кружками разного диаметра, расположенными в различных сочетаниях, благодаря чему получился красивый геометрический узор. В этом же могильнике найдена серебряная чарка, принадлежавшая представителю кыргызской знати и являющаяся прекрасным образцом древнего ювелирного искусства. Миниатюрная (высота около 6 см) чаша из листового серебра изготовлена - 63 методом тиснения с применением чеканки и гравировки. Тулово её восьмигранное, ко дну припаян расширяющийся книзу поддон. От ручки сохранилась пластина, орнаментированная изображением бабочки или пчелы. На восьми гранях чаши в технике чеканки выполнены изображения птицы-феникс, лисицы, ланей, фантастического зверя (льва?). Изображения расположены на смежных гранях попарно в зеркальном отражении. Фон всюду обработан мелкими кружочками. На поддоне надпись на древнеуйгурском языке. Предварительный перевод её гласит: «Держа сверкающую чашу, я сполна (или: Я, Толыт) обрёл счастье». За пределами нашего обозрения осталась ещё одна область художественного ремесла — работы каменотёсов, скульпторов, которые создавали надгробные стелы, вырезали на скалах сложные по сюжетам рисунки, посвящённые войне или охоте. Большая точность требовалась от мастеров при вырезании на камнях рунических надписей. До нас дошло большое количество памятников енисейской письменности, являющейся важнейшим достижением культуры кыргызов. Надписи вырезали не только на камнях, но и на бытовых предметах, что свидетельствует о широком распространении грамотности. Кыргызы занимались в основном земледелием, скотоводством, охотой. В рунических надписях упоминаются «бесчисленные» (129/130) табуны и стада, принадлежавшие знати. Разводили лошадей, овец, коров, верблюдов. По сравнению с предшествующей таштыкской эпохой, произошли перемены в земледелии. Обработка земли теперь ведётся плугом или сохой. Продолжают осваиваться засушливые земли, совершенствуется система ирригационных сооружений. Появляются новые формы сельскохозяйственных орудий. На поселениях и в могилах находят сошники, серпы, оковки лемехов от плуга, косыгорбуши, большие каменные жернова от ручных мельниц. С XI в., когда государство кыргызов уже утратило все завоёванные ранее земли, утратило былое могущество, на территории Южной Сибири складывается новая своеобразная культура. Для неё характерны уже другие типы конской сбруи и погребального инвентаря, новые приёмы геометрической орнаментации предметов. Ярким проявлением этой культуры является её минусинский вариант, представленный на выставке могильниками у дер. Чёрная и в урочище Каменка. Это бронебойные наконечники стрел, сабли, удила с большими пластинчатыми псалиями, украшенными геометрическим орнаментом, стремена, детали седел, серебряные кубки на коническом поддоне. Многие железные вещи некогда были покрыты золотыми и серебряными листками, расплавившимися в огне погребального костра. Следующий этап этой культуры, в XIII в., представлен материалами могильника у Часовенной горы на территории современного Красноярска. С.А. Теплоуховым в 1927 г. раскопаны три могилы с одиночными погребениями и богатым сопровождающим инвентарём. Погребённые лежали в деревянных дощатых камерах в колодах. Найдены серебряные сосуды, золотые серьги, оружие (лук и колчан со стрелами, от которых сохранились железные наконечники с костяными «свистунками», роговые накладки (130/131) - 64 от лука и роговые обкладки колчана с циркульной орнаментацией). Интересен пояс, украшенный бляхами, вырезанными из мягкого камня. Найдены также орудия труда — тесло, молоточек чеканщика, нож, огниво. Замечательны массивные серебряные обкладки седла, украшенные растительным орнаментом. В этом могильнике наряду с вещами кыргызской традиции (т-образные бронзовые бляхитройники от сбруи, трёхпёрые наконечники стрел) — присутствуют вещи монгольского типа, такие как серебряные кубки, сёдла с высокими арочными обкладками лук. В начале второго тысячелетия н.э. в Южной Сибири ведутся постоянные военные действия, которые приобретают наиболее острый характер к началу XIII в. В результате завоевательных походов Чингиз-хана и его сына Джучи Южная Сибирь была покорена и в течение нескольких веков находилась под властью монгольских феодалов. Литература ^ Артамонов М.И. Сокровища саков. М., 1973. Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган. Л., 1950. Грязнов М.П. Древнее искусство Алтая. Л., 1958. История Сибири. Т. 1. Л., 1968. Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М., 1960. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960. Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани из оледенелых курганов Горного Алтая. М., 1968. Список иллюстраций. ^ Карта археологических памятников Южной Сибири. — 6-7 Навершие с изображением грифона с головой оленя в клюве. — 16 Грифон. Деревянное украшение узды. — 21 Деревянный конский налобник с изображением грифонов. — 22 Войлочный чепрак. Деталь. — 26 Шёлковый чепрак с изображением феникса и цветов. Деталь. — 29 Шерстяной ворсовый ковёр. — 30 Войлочный ковёр с аппликацией. Деталь. — 32 Войлочные лебеди. — 34 Колесница. — 36 Резные изображения зверей на колоде. Деталь. — 38 Орёл. Деревянное украшение седла. — 39 Конь в уборе. Реконструкция. — 45 Войлочная покрышка седла. — 47 Деревянный псалий в виде бегущего оленя. — 50 Деревянный олень с кожаными рогами. — 53 - 65 Татуировка с правой руки погребённого. — 54 Бронзовое зеркало с изображением оленей и козла. — 62 Роговая пластина в виде лежащей лошади. — 66 Глиняные сосуды. — 73 Бронзовые ножи с изображениями кабана и лося. — 76 Бронзовое навершие с фигурой горного козла. — 77 (133/134) Бронзовый кинжал с головами грифонов на навершии и фигурами волков на перекрестье. — 78 Бронзовый чекан с фигурой горного козла. — 79 Мумифицированная голова женщины с гипсовой маской. — 86 Глиняные сосуды. — 90 Бронзовая пластина со сценой борьбы тигров с драконом. — 93 Деревянная фигурка идола. — 94 Бронзовые пластины с двумя конскими головками. — 104 Костяная булавка с двумя козликами. — 106 Фигура барана из обугленного дерева. — 109 Прорисовка изображений с обугленных деревянных планок. — 110 Серебряная чарка. — 114 Костяные накладки на луку седла. — 120 Каменное изваяние воина. — 124 Серебряная накладка на луку седла. — 128
