Одиннадцать минут тишины За окном машины проносились расцвеченные неоном улицы, словно бы живые и стремящиеся вперед. Нигде так хорошо не ощущаешь пульс города, как в такси, у которого только одна установка – «как можно дальше, пожалуйста». Я облизал пересохшие губы, и мне показалось, на губах еще остался вкус ее поцелуя, смешанного с кровью. Рита Суонн всегда казалась женщиной шикарной. Даже если она появлялась на экране в роли проститутки, она оставалась женщиной шикарной. Талантливая актриса, недоступная стерва. Всегда блестящая и улыбающаяся. Кутаясь в меха, она бросала кокетливые взгляды из-под полуопущенных ресниц. Взгляды, которые обещали все, но не давали ничего. Как я был удивлен, встретив Риту Суонн в баре. Даже не сразу узнал ее: никаких мехов и полных флирта взглядов. Она не улыбалась, и даже экранные ресницы оказались всего лишь накладными. Сидя в баре ближе к полуночи, она была похожа на обычную грустную девчонку, давно и прочно потерявшуюся в этом городе. Но она все равно оставалась шикарной. Черт, какой шикарной она была! - Вы – Рита? Рита Суонн? Она посмотрела на меня взглядом, в котором было столько усталости, что мне сразу стало понятно, что она здесь делает. - Сегодня автографов не будет. Я присел рядом с ней на высокий барный стул и пожал плечами: - Всего лишь хотел сказать, что в такое время одинокой девушке может быть опасно гулять по городу. - Закажу такси. - Да и сидеть в баре с незнакомцами может быть опасным. Рита с недоумением посмотрела на меня, а потом рассмеялась, чем и меня заставила улыбнуться. Ее смех был искренним, заразительным и совершенно идентичным тому, что я так часто слышал с экранов. Мы сидели долго. И она рассказывала о своей усталости, а я – о себе. Я признался, что частенько ходил в кино на последний сеанс, чтобы в пустом зале смотреть на ее лицо на экране. А она призналась, что над этим лицом ежедневно работают визажисты, и для экрана не остается ничего настоящего. Она была пьяна, когда мы вышли из бара. Пьяна настолько, что сама начала расстегивать мои джинсы, когда я поцеловал ее. Поэтому я не посадил ее в подошедшее такси. Мы сели туда вместе и отправились в «Парадиз Пэлас», самый шикарный отель города, где никого не интересовали твои документы, лишь бы было вдоволь наличности, чтобы заплатить за ночь. У меня деньги были. Ровно на одну ночь, но я знал, этого хватит. Она была прекрасна. Настолько естественная без одежды, насколько я только мог представить. Она смеялась, пытаясь справиться с одеждой, и просила шампанского, а я ушел в ванную, чтобы хоть немного справиться с собой. Холодная вода вернула меня к реальности. Реальности белоснежного кафеля и резных изящных кранов, малюсеньких пузырьков с шампунями и хрустящих полотенец, еще пахнущих чистотой. И Риты Суонн, которая ждала меня в постели. Когда я вернулся, она уже спала. Поэтому первый раз я взял ее именно такой, полубессознательной и не понимающей, что происходит. Но потом она очнулась. О да! В постели эта крошка была неутомима так же, как в моих фантазиях. - Я так устала от происходящего, - шептала она потом, и ее дыхание пахло алкоголем. – Мне бы хотелось чего-то… настоящего. Опасности. Страсти. - Кажется, страсти было достаточно. Она рассмеялась. - Страсти никогда не бывает достаточно! Рита сама предложила поиграть с ножом. С изящным выскакивающим лезвием, которое она достала из сумочки. Ей нравилось, когда ее кожи касался нож, она постанывала и просила не останавливаться. Она пришла в восторг, когда на бледной коже показалась тонкая полоса с выступившими капельками крови. - Он острый? – я с недоумением уставился на лезвие. Рита притянула мою руку обратно: - Не останавливайся, прошу тебя, продолжай… И я продолжал, пока она стонала от возбуждения. И крепко сжимал нож, пока был в ней, чувствовал себя внутри нее. И неоновые огни города сквозь окно ложились на потные тела, как тысячи лет назад отблески пламени на наших предков. Я наслаждался ею, как никогда за этот вечер. Как никогда раньше другой женщиной. Рита действительно была особенной, и я хотел слиться с ней в единое целое, впечатать ее в кровать и проникнуть в самую глубину, в самое естество. Добраться до ее души.. Пока не получилось именно так. Закрыв глаза, я еще долго не двигался, пытаясь восстановить дыхание, осознать этот миг. Пока не вспомнил про нож и не открыл глаз. Не увидел собственных рук, испачканных в крови, ее широко распахнутых застывших глаз и хлюпающих простыней. Что же я сделал? Нож отлетел в сторону, а я буквально скатился с кровати, в ужасе смотря на Риту. Безжизненное лицо, исполосованное тело и обилие крови не оставляли сомнений, что она полностью и безоговорочно мертва. Будто героиня одного из ее первых фильмов, погибшая от рук незадачливого любовника. От моих собственных рук. Я пытался успокоиться. И курил одну за одной, сидя на кровати спиной к ней. Боясь посмотреть на разметавшиеся светлые волосы, испачканные в крови, и вдыхая свежий запах крови. Не знаю, успела ли она понять, что происходит. Не знаю, когда крики страсти превратились в вопли боли. Я позволил себе одиннадцать минут. Одиннадцать минут между живой Ритой, пьяно смеющейся в моей постели, и мертвой Ритой, которую я поцеловал на прощанье в застывшие губы. Я не знал, что делать, но ответ подсказал все тот же фильм. В нем любовник поджигает дом, уничтожая и тело, и улики. С помощью зажигалки и алкоголя я поджег кровать. Пусть станет погребальным ложем. Пусть смерть Риты Суонн озарится также эффектно, как ее жизнь. И пока такси мерно двигалось по улицам Мирквуда, я думал о Рите, о ее улыбке и теле. О крови, застывшей на губах и медленно стекающей на пол. Кап-кап. О пожаре, который сейчас разгорался где-то позади меня. Одиннадцать минут тишины. Клочок пространства, застывший между вчера и завтра. Что-то тише шепота, что-то ярче солнца. Мое маленькое желание, исполнившееся с твоим последним стоном. Одиннадцать минут тишины. Твой персональный сгусток вечности. Выдернутый из реальности, сплавленный с твоими снами. Я отгоню бабочек, садящихся на твои застывшие губы, прикоснусь к твоему телу, пока ты спишь, наслаждаясь тишиной. И вечно буду слушать твой крик, когда иссякнут одиннадцать минут тишины.