Народническая литература

Народническая литература.
Литературная ситуация 70-80-х гг такова, что наиболее читаемые – не
талантливые, а откликающиеся на злобу дня.
Истоки народнического движения связаны ещё с Герценом и
Чернышевским. Верили в общину – особую организацию русского
христианства, совместное владение землёй, отсутствие частной
собственности. Начало народничеству положили 2 крупных общественных
деятеля: Н. К. Михайловский («Что такое прогресс?»1869 г.) и П. Л. Лавров в
«Исторических письмах». Главная идея – не экономическая, а этическая,
идея долга интеллигенции перед народом: «надо платить долги». Народ
принёс всё материальное богатство, саму возможность заниматься
непроизводственной деятельностью, принёс потом и кровью, все удобства,
значит надо помочь народу в тех рамках, которые даёт реформа Александра
II через земства («аптечки и библиотечки»).
Почти сразу же возникают и не просветительские течения –
революционное народничество. Попытка создать справедливый
государственный строй, уничтожить угнетение: спровоцировать народный
бунт (анархизм, Бакунин, член 1-го Интернационала) или организовать
заговор, через группки людей (Ткачёв, эмигрант).
Пик пришёлся на 1874 г., хождения в народ. Тысячи студентов идут в
деревню: работать и просвещать или пропагандировать («Новь»). Народ не
понял этого движения, студентов сдавали в полицию – ок. 4000 человек; идут
массовые политические процессы: 193-х и т. д. Движение перерождается в
подпольную, законспирированную организацию. 1876 г. – «Земля и воля»,
которая распадается на 2 крыла: леберальое – «Чёрный передел» Плеханова и
террористическое – «Народная воля», где состоят Михайлов, Желябов,
Перовская, будущие эсэры. Вскоре – покушение Соловьёва, потом ещё 6. 1
III Игнатий Гришневицкий кидает бомбу в царя – началась новая эпоха.
Литература народников.
Пишут такие видные народники, как Глеб Иванович Успенский, Н. Н.
Златоврацкий, Ф. Д. Нефёдов, Николай Елпидифорович Петропавловский,
Засадимский, Эртель. Начинают деятельность в конце 60-х – начале 70-х гг..
Все они разночинцы, дети, внуки дьячков, крепостных, мелких чиновников.
Все начали с журналистики, газетной подёнщины, живут в жестокой
бедности. В ранней молодости это радикалы, испытавшие влияние
Чернышевского, продолжатели Слепцова, Решетникова, Н. Успенского.
Составляют узкий круг друзей.
Дядя Златоврацкого дружил с Добролюбовым. Засадимский близок
Шелгунову. Почти все побывали в ссылке. Петропавловский [Коронин] 12
лет просидел в Петропавловке. Они восприняли народную идеологию.
Конфликт не между радикальным человеком типа Базарова и отцами, а некий
вариант: между носителями патриархальных устоев русской деревни и
капиталистами – богатеями, живоглотами, кулаками, мироедами.
Златоврацкий, «Устои. История одной деревни.», 1878-83 гг. Написано в
жанре идиллии – общинной, а не отвлечённой. Но не интересуется как
обычно бытописательством (орудия труда, занятия и т. п.); акцент сделан на
моральной стороне, важны нравственные качества крестьян и их отношение к
происходящему; охват может быть до пределов области.
Позитивная ценность – сплочённость крестьян. Мосей Волк – воплощение
страсти к охоте, идеал. Он сумел заработать деньги в городе, который
ненавидит. Купил землю у разорившегося помещика. Любит берёзовую
рощу. Община не предполагает личной собственности, поэтому Волк отдаёт
миру имущество и организует коммуну в виде большой патриархальной
семьи: дочь, старик-мечтатель, все здоровые, крепкие, с чувством
собственного достоинства (то, чего не было, но чего так желали народники).
В романе описано совместное хозяйство на уровне семьи, где всё по
справедливости, жива вера в Бога, молитвы, благотворительность –
утопическая картина. Литература будто возвращается в XVIII век, во времена
Руссо. Крестьяне – чистые сердцем дети природы. Окрестные крестьяне им
завидуют.
«Сон счастливого мужика». Идиллия разрушается извне (как у Гоголя –
кошечка ушла за пределы идиллического хронотопа, набралась диких
нравов). Здесь – то же.
Внук Мосея – Пётр – послужил в Москве у купца, вренулся другим
человеком – расчетливым, сухоньким, сосредоточенным, деловитость его
съедает. Он требует раздела имущества. После раздела он скупил остальную
землю и сдает её в аренду. Начинается борьба корысти и хранителей устоев –
Мосея и др. против Петра Волка и его пособников. На стороне устоев –
просветители.
Финал оптимистический: устои победят, т. к. есть мистическая вера в
силу земли (тема развивается Г. Успенским, «Власть земли»).
«Крестьяне-присяжные». О сбившемся с пути крестьянине: ему надо
вернуться в деревню, к земле – у земли меньше греха.
В целом подобная литература похожа на деревенскую литературу XX века,
где также постулируется сила земли, которая исцеляет нравственные недуги,
устраняет разрушителей устоев. Но в XIX веке вера была основана ещё и на
экономических и социальных фактах, на вере в общину.
Община, мир, совместное владение землёй включает в себя круговую
поруку: крестьяне отвечают друг за друга при уплате податей, налогов. Если
среди них есть несостоятельные должники, весь мир платит за них
вскладчину. Налоги перекладываются на другие плечи, социалистический
принцип. Совместное владение – элементы демократии – вызывали
бесконечную полемику народников с Герценом и славянофилами.
Славянофилы были за русский коллективизм, потому что это залог нового
пути России, сохранившийся с незапамятных времён. Эта идея была
подхвачена Достоевским, Страховым, но в духовном аспекте: русский народ
как народ богоносец. Появляются метафоры корней, почвы, истоков, устоев.
Начинаются исследования либеральных историков (Милюков), приведшие к
выводу: община была и в первобытные времена, т. к. совместный труд
экономически выгоднее при низком уровне развития орудий производства. А
с появлением крепостного права она исчезла и возродилась уже
искусственно, при Екатерине II, чтобы обеспечить хорошие сборы
налогов.Это всего лишь экономический механизм. Но в то же время этот
институт используется крестьянами как защитный механизм, в случае
крайней бедности. Всё обусловлено исторически, физически, а не духовным
началом, соборностью и т. д.
Народники не принимали эту точку зрения, как и социалисты, начиная с
Герцена.
Однако либералы добились того, что в 1861 году было составлено
положение – статья 165 – о праве выхода из общины в согласии с миром или
с досрочной выплатой долга. Это неизбежно привело к распаду общины.
Закон действовал 32 года – за это время Россия успела стать
капиталистической страной, и произошло разорение крестьянства. В 1893
году правительство запретило выход из общины, но это не помогло.
Революция 1905 года, столыпинские реформы окончательно разрушили
общину.
В 80-е гг. народники вдруг обнаружили, что общины нет. Наумов в 1884
г., путешествуя по Сибири, отмечает: «.. нахожу лишь, что все тащат друг у
друга».
Появилась литература очеркового характера. Произошла эволюция
литературы от утопической к очерковой. Теперь важно лишь правдиво
описать жизнь: старина, правдивые наблюдения, беллетризированные
психологические очерки. Нет задачи изображать индивидуальность человека.
Герой должен быть типичным; может быть повествование вообще без героя –
фигурирует просто толпа, человек поднимается над массой лишь в ту
сторону, в какую хотят народники. Индивидуальность представлена лишь
как некое отступление от общего. Надо изобразить деградацию деревни.
Герои – бледные тени вместо людей: не работают, ходят с места на место.
Живут желанием урвать случай заработать какие-то деньги.
Другое настроение представлено в пропагандистской линии
народнической литературы 80-х гг. Её1 задача – дать нового положительного
героя, появляется всё больше романтиков, людей самоотверженных,
отказывающихся ото всех привилегий. Есть линия уставших людей,
чувствующих бессмысленность своего существования. Революционеров
почти не изображают из-за цензуры. Хотя это частый образ для СтепнякаКравчинского: «Андрей Кожухов», «Подпольная Россия» и др.
Писатели, пришедшие в 80-е гг., либо показывают объективный распад,
либо сосредотачиваются на определённой тематике: город, фобрики и заводы
(очерки Нефёдова о том, как село Иваново перерождается в город). Наумов
пишет об окраинах, золотоискателях, коренных народах Сибири; о тех, кто
был крестьянином, а стал кем-то другим.
Ещё одна тема – гибель дворянских гнёзд. Садимский «Что сеяли, то
пожали». Нет сочувствия помещику. Герой – новый буржуа, прибирающий
всё к рукам, оценивается негативно. Никто из писателей не пытается
раскрыть психологию нового хозяина жизни, исключительно внешний
взгляд.
Может быть, единственный вне этой тенденции – Мамин-Сибиряк,
«Приваловские миллионы», но его творчество не относится к основной
линии литературы.