3-я статья

Статья 3. О старчестве и о его влиянии на женское монашество в России в
пореформенный период.
Автор: Татьяна Вениаминовна Руденская, аспирантка Государственной
академии славянской культуры, г. Москва
Апостол Павел в I Послании к Коринфянам называет три служения в Церкви:
апостольское, пророческое и учительское.
Непосредственно за апостолами стоят пророки. Их служение состоит, главным
образом, в назидании, увещании и утешении. Через пророков открывается воля Божия,
а потому авторитет их безграничен.
Пророческое служение – особый благодатный дар, дар Духа Святого (харизма).
Пророк обладает особым духовным зрением – прозорливостью. Для него как бы
раздвигаются границы пространства и времени, своим духовным взором он видит не
только совершающиеся события, но и грядущие, видит их духовный смысл, видит
душу человека, его прошлое и будущее.
Служения, перечисленные апостолом Павлом, сохранялись в Церкви во все
времена. Пророческое служение ярче всего проявилось в монашеском старчестве.
Представляя собой прямое продолжение пророческого служения, старчество
появляется в IV веке, вместе с возникновением монашества, как руководящее в нем
начало.
Старец – это монах, исполненный Духа Святого и ставший для других
наставником, направляющим к духовному совершенству. Возможность стать старцем
не зависит от должности или взятого на себя послушания, а зависит только от
духовного облика человека, преображенного Благодатью. В монастыре старец обычно
не имеет ни власти, не входит в управление монастырем. Он не избирается никем,
только лишь его духовный навык, молитвенный образ жизни делают его старцем.
Старец невольно притягивает к себе всякую душу, ищущую Бога, так как в нем самом
ощущается присутствие Божие.
Если древнее старчество – институт монашеской культуры, в основе которой
лежит исихастская традиция, то феномен русского старчества заключается в сочетании
строгого подвижничества, пребывания на высших ступенях духовной лествицы, с
активным выходом в мир. Старчество в культурологических рамках – это передача
жизненных и духовных установок. Если в древности это была связь старец – ученик, то
в русском старчестве – это передача опыта всем желающим. Общее у древних и
русских старцев – это совершенная самоотреченная любовь. Старец выполняет в
обществе определенную социокультурную роль. Он имеет огромный авторитет,
личную харизму.
Традиция старчества в России берет начало от Преподобного Сергия
Радонежского. Эта традиция имеет два начала – созерцательности и
благотворительности. Но в последующем эти начала разделяются. Нил Сорский
отстаивает позицию нестяжательности, созерцательности, но при этом теряется связь с
жизнью человека. Иосиф Волоцкий, наоборот, отдает приоритет благотворительности,
но в ущерб духовному деланию. Идеи Иосифа Волоцкого отражены в постановлениях
церковного Стоглавого собора 1551 года и, таким образом, установка на обрядность
восторжествовала. Поражение нестяжателей означало падение древнего русского
старчества. Профессор Г.П.Федотов, приводя статистику канонизации святых в своем
труде «Святые древней Руси», отмечает, что к середине XVI века канонизация святых
на Руси прекратилась. «Русское старчество, оторвавшись от византийского начала –
исихазма, разложилось на две ветви, и одна ветвь – духовная, вскоре забылась почти на
два столетия».
Совершенно неожиданно старчество начинает возрождаться к концу XVIII
века, когда, казалось бы, обстановка в обществе совершенно к этому не располагала.
Религиозная реформа Петра I, секуляризация церковных земель Екатерины II — все это
вело к уничтожению монастырей. Ответом монахов было: бегство в леса –
Новгородские, Тверские, Вологодские, Брянские, Жиздринские (на стыке Орловской,
Калужской и Смоленской областей); бегство на Афон и в Молдовлахию и создание
женских общин, возникающих в основном при церковных приходах, многие из
которых впоследствии были преобразованы в женские монастыри.
В пореформенный период в женском монашестве произошли значительные
перемены. В начале XX века историк Л.И. Денисов в своем исследовании
«Православные монастыри России» пишет: «Мужские монастыри, несмотря на их
численное преобладание, вымирают, – тогда как женские монастыри, несмотря на их
сравнительную с мужскими монастырями малочисленность, прогрессируют».
Автор понимает, что это явление связано с каким-то более глубоким
процессом, начавшимся в общественной жизни XIX века: «Где кроются причины этого
крайне интересного социального явления, – пишет он, – с каких пор оно началось, как
конструируется, какими силами движется, какими обстоятельствами сопровождается,
что оно собою означает и к чему приведет в будущем, все это такие вопросы, которые
могут стать предметом особого исследования».
К сожалению, после книги Л.И. Денисова не последовало особых
исследований. Только в 1952 году за рубежом на немецком языке был опубликован
фундаментальный труд И.К. Смолича о русском монашестве. В 1997 году эта книга
была издана в нашей стране в переводе. Вслед за Денисовым Смолич подметил ту
особую роль, которую в это время стали играть женские монастыри и постарался дать
объяснение этому явлению: «История русских женских обителей знает много случаев
самого сурового подвижничества, – писал он, – но в большинстве монастырей жизнь
протекала в обстановке умеренной аскезы, главное внимание уделялось служению
миру, а не отречению от него».
Таким образом, главную причину быстрого развития и укрепления женских
обителей Смолич видит в более тесной связи с народом. Особое внимание автор
уделяет монашескому старчеству: «Сама суть старчества привела к тому, что
постепенно восстановлено было духовное родство между монашеством и народом».
Смолич утверждает, что «ученое монашество и происходивший из его среды
епископат, по сути оказались вне истории русского монашества».
«В монашестве, – пишет автор, – обозначились две тенденции: „синодальное
монашество“, которое не стремится к древнему аскетическому преданию, и старчество,
создающее вокруг себя религиозную атмосферу, которая оказывала интенсивное
воздействие на мир».
Святого старца Серафима Саровского можно назвать уникальным «учителем
женского монашества». По его благословению в Нижегородской губернии было
создано 10 женских обителей. Многие сейчас упрекают монастыри в том, что труд в
них перевешивает духовное делание. Все обители преподобного старца Серафима были
трудовыми общинами. Он делал упор именно на труд. Ради этого он даже ослабил
молитвенное правило, по сравнению с уставами других монастырей. Так было и в
«мельничной общине» в Дивеево. Так он поучал и ардатовских сестер: «Ни власяницы,
ни поста не надо, живи с сестрами, как они, так и ты. Только досыта ничего не вкушай,
оставляй место Святому Духу. Место, на котором стоит обитель Ваша, исполнено
благодати, и потому можно спасти душу, следуя только предписаниям монастырского
устава и не принимая на себя излишних подвигов, превышающих силы». При этом
имелись в виду труды не только на мельнице, на огороде, в поле – по благословению
преподобного во многих монастырях были устроены богадельни, сиротские дома.
Сестры занимались живописью, шитьем, вышивкой, много внимания уделялось
клиросному пению. Физический труд по устроению обители был очень тяжелым, но
какое великое духовное утешение получали они после этого тяжелого труда…
Этот опыт очень актуален в наши дни. Большинство обителей устраиваются
сейчас на пустом месте. И тут тяжелый физический труд неизбежен. Но очень важно и
может служить утешением то, что преподобный Серафим все труды, предпринимаемые
для устройства обители, называл службой Божией Матери, выражением любви и
почитания Той, Кто была первой монахиней.
Поэтому, в случае крайней физической усталости, он благословил даже
сократить молитвенное правило до чтения тропаря «Богородице, Дево радуйся»
трижды, трижды молитву «Отче наш» и один раз Символ веры.
Главное, в чем наставлял преподобный Серафим сестер – в евангельской
любви друг к другу: «Нрав твой да будет кроток, уста молчаливы, сердце смиренно, дух
умилен. Смущенного, унывающего старайся ободрять словом любви».
Преподобный Серафим часто повторял поучение, которое относится не только
к монахиням, но и ко всем христианам: «Все старайтесь иметь радостный дух, а не
печальный».
Непреходящее значение имеют поучения преподобного Серафима
настоятельницам обителей: «Матушка, чтобы твои подчиненные были добры и
послушны, ты сама наперед смири себя, и подавай собою добрый пример незлобия.
Видя твою жизнь и твои подчиненные будут охотно ей подражать».
В XIX веке возродилась Оптина пустынь и ее боговдохновенные старцы стали
духовными руководителями той части русской интеллигенции, которая искала Бога.
Стараниями Оптинского старца о. Амвросия была устроена женская обитель в
Шамордино, в 12 верстах от Оптиной, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и
школа для девочек, богадельня для старух и больница.
Вторая половина XIX – начало XX века – период наивысшего расцвета русской
культуры. Это время подъема женского движения, осмысление идей христианства. К
сожалению, этому процессу не суждено было полностью развиться, он был прерван на
70 лет советской власти.
Сейчас мы живем в очень сложное время, когда кризисные явления охватили
не только экономику, но главное – кризис духовности. В мире почти не осталось места
истинному, возвышенному. Погоня за удовольствиями, за материальными благами
заполняет всю человеческую жизнь. Не сопротивляться этому процессу – означает
перестать быть человеком, образом Божиим. Бог всегда вмешивается, чтобы спасти нас.
Даже если сейчас в мире больше зла, чем добра, Бог не уничтожит мир, если в нем
найдется некоторое количество праведников, которые молятся за все человечество.
Главное сейчас – возносить молитвы к Богу за весь наш мир. В этой связи роль
монастырей в наше время огромна. Православные монастыри, уничтоженные в
советское время, повсюду возрождаются. Этот процесс еще в самом начале, но он идет.
Это вселяет оптимизм и надежду.