Развитие психоанализа в последние десятилетия
реклама
Развитие психоанализа в последние десятилетия Паоло Фонда, Этторе Йоган Сто лет тому назад Фрейд начал публиковать свои исследования в области психологии. В течение приблизительно сорока лет он наблюдал и лечил множество пациентов, написал значительное количество статей, научных работ и книг, которые стали основой новой науки – психоанализа. Фрейд натолкнулся на большое сопротивление. Мы считаем, что часть этого сопротивления близка тому, что до него пережили, например, Коперник, Дарвин и Маркс. Всех этих великих людей объедияет то, что они ранили примитивное, иллюзорное, нарциссическое представление о самом себе, за которое упрямо держится человек, считая себя центральным феноменом космоса и пытаясь удерживать себя и окружающую среду, и прежде всего - свои связи с Богом - под контролем своей воли. Человек тяжело воспринял то, что различные мыслители поставили его на край событий в космосе, включили в систематику всех живых существ, из которых он развился под воздей ствием социальных и экономических законов, а также - под влиянием бессознательного, от которого он с трудом и лишь частично освобождается. Кажется, что имеется еще одна нарциссическая рана, поскольку групповой психоанализ и психоаналитическая антропология в последнее время раскрывают, как сильно человек подвержен влиянию групповых психизмов и групповой культуры. В самом деле, именно посредством ознакомления со своей маргинальностью и обусловленностью человек сознательно совершенствует свое место и положение во времени, пространстве и во всем, что его окружает. Одна из ролей психоанализа, наверно, состоит именно в том, что с помощью прояснения человек пытается хотя бы частично освободиться от слишком тяжелых и тотальных последствий, которые отягощают тем, что ограничивают или даже зачеркивают его автономность в рассуждении и действии. Иными словами, психоанализ может побуждать человека к переходу от иллюзорной всемогущественности, через страха перед тотальным бессилием - к более реальному ощущению "нормальной силы". Кроме того, хочется еще напомнить, чем наука отличается от религий и от идеологий, воспринимающихся как религия. Для последних значимо то, что существует некий основной текст, Библия, Коран или какая-то другая книга, в которой уже все сказано, и содержание которой можно в более позднее время только объяснять, а интерпретация не может переходить границу исходного содержания. Что касается научных текстов, то они с самого начала претендуют лишь на то, что было открыто во время написания книги, а также - на объяснение исследованных феноменов на основе известных тогда теорий и гипотез. Позднее постоянно открываются новые данные, на основе которых первоначальные теории пополняются и изменяются. Так же происходит и в психоанализе. Фрейд сам хорошо понимал это и поэтому не писал какой-то всеобщий текст, который бы мог навсегда все объяснить. Во многих пунктах своей работы он встречается с неясными и необъясни мыми феноменами, объяснение которых оставляет другим исследователям. Он даже сам подчеркивает, что некоторые его гипотезы недостаточно совершенны, или что из-за недостатка существующих данных они не соответствуют или противоречат другим. Свои гипотезы он часто сам менял на основе новых взглядов и наблюдений. Он, конечно, составил теорию психоанализа, но таким образом, что психоанализ оставался открытым для дальнейшего развития. Поэтому сегодня не возникает вопроса о том, правильна или неправильна теория Фрейда, принимаем мы ее или нет, а (как и для любой науки) важно то, что мы учитываем наблюдения Фрейда, его исследования и объяснения; одна ко мы продолжаем наши наблюдения и выдвигаем новые, адекватные те кущему моменту гипотезы, сознавая, что и они никогда не будут окончательными. Каждый исследователь пытается сделать хотя бы один шаг на пути исследования психического аппарата человека. Изучение физики, конечно, не закончилось с Ньютоном, но его также и не совсем опровергли. Многое из его исследований все еще считается новым и действительным. Похожее происходит и с Фрейдом в психоанализе. Бесспорно, что Фрейд первым начал систематическое рассмотрение бессознательного и проследил в нем динамизм и детерминизм. При этом он использовал особый метод, который основан, главным обра зом, на рассмотрении простых ассоциаций; и особую экспериментальную ситуацию, которую до сих пор мы называем сеттинг (пациент лежит не кушетке , аналитик сидит за ним, длительность сеансов точно определена, исследуется каждый ассоциативный путь у пациен та и т.д.). Он вскоре добавил к этому еще открытие феномена переноса и использование его в исследовании внутреннего мира пациента. Фрейд пытался определять психоанализ в трех его направлениях: - как метод познания; - как теорию психической деятельности; - как метод терапии. Начальные расхождения с Юнгом и Адлером не принесли много результатов. О направлении Адлера вскоре забыли. Правда, Юнг написал много интересных текстов, которые до сих пор остаются стимулирующими, но из них в течение века не развилось очень богатой и оригинальной теории. Можно сказать, что сегодня, наверное, дистанция между психоаналитиками, которые принадлежат кругу Юнга, и теми, кто относится к кругу Фрейда, сократилось, и язык у них похож. Здесь мы хотим только напомнить о разделении школ, которые берут начало от Фрейда, но, как мы видим далее, отличаются от его теорий. Эти школы развиваются, по преимуществу, в рамках Международной Психоаналитической Ассоциации, которую основал Фрейд, и которая сегодня объединяет почти 10000 психоаналитиков, и является самой многочисленной и самой значительной ассоциацией психоаналитиков, в которой живо развивается психоаналитическая мысль. Насколько я знаю, в Италии, Европе и других странах мира лет 20-30 тому назад психоанализ был еще очень прочно основан на теоретической модели Фрейда и, следовательно, его классической технике. Положение постепенно изменялось. Начали появляться новые мысли, новые школы, новые теоретические модели, которые, конечно, также оказывали свое воздействие на изменнения терапевтической техники. Модель Фрейда Теоретическая модель деятельности человеческой психики Фрейда основывается на некоторых основных положениях. Согласно этой модели, психика имеет определенную структуру, а энергия для функционирования и управления этой структурой происходит из влечений. В начальной топической теории структура психики подразделена на бессознательное, предсознательное и сознательное. В более поздней структурной теории она подразделяется на три элемента: Ид, Эго и Суперэго. Поэтому модель Фрейда мы обычно определяем как теорию структуры-инстинков. Таким образом, в теории Фрейда психика подразделена на два значительных элемента: на структуру, которая управляет, располагает и организует всю психическую деятельность, и на влечения, которые являются единственым энергетическим и мотивационным источником психической жизни. Несмотря на частые переработки своей теории, Фрейд всегда оставался верным принципу, согласно которому влечения (посредники между психическим и соматическим) являются главными и единственными источниками энергии всякого психического события. Влечения стремятся к удовлетворению и действуют по принципу удовольствия. В рамках тогдашних научных познаний (в нейрофизиологической, механической, динамической и энергетической областях) Фрейд понимал влечения как некое возбуждение, энергетическую напряженность, которая накапливается и ищет разрядки, т.е. возвращения в состояние спокойствия психической структуры - гомеостаз. Принцип удовольствия реализуется именно путем процесса разрядки, которыйобычно связан с удовлетворением, получаемым от объекта. Прототип этой схемы мы находим в половых отношениях: возбуждение, увеличение потребности в разрядке, разрядка - оргазм, успокоение. Во всяком случае, существенный элемент в этой теории представляет влечение, а цель влечения это разрядка по принципу удовольствия. Объект - это лицо, которое в этом процессе участвует, но которое при всем этом играет относительную и вторичную роль. Несмотря на то, что многие сторонники традиции Фрейда поддержвают тезис, что в вышеупомянутой модели, вместе с более поздними теоретическими дополнениями, уже содержится весь последующий путь развития психоанализа, можно все же сказать, что у Фрейда объект, наверное, никогда не получал столь существенной роли, какую он получил в позднейших теориях, и что его место заняло влечение, которое, по мнению Фрейда, было важно само по себе. Эту начальную теоретическую схему Фрейда можно было использовать или принимать к сведению при терапевтической работе, особенно с неврозами. Что касается невроза, мы находим в нем очень организованную психическую структуру: действие влечений разворачивается уже на довольно зрелом уровне Эдипова конфликта, конечно, при наличии более ранних фаз полового созревания, - оральной, анальной и фаллической. Все остальные патологии, при которых нельзя в психоаналитическом процессе репродуцировать невроз переноса, невозможно принять к психоаналитическому обсуждению. Между прочим, эта теоретическая модель, в отличие от более современных, не уделяет много внимания комплексным процессам созревания человеческой психики в начальных фазах детского психического развития. Единственное эволюционное направление, которое излагал Фрейд, - это созревание полового и агрессивного влечения в разных фазах (оральной, анальной, фаллической и т.д.), а также образование эрогенных зон. Одна из существенных особенностей этой теоретической модели, которая опирается на теорию влечений, заключается в том, что деятельность человеческой психики основывается на принципе конфликта. Но основной конфликт у человека - это Эдипов конфликт. Разные компоненты психики постоянно находятся в конфликте между собой (например, конфликт эго и суперэго, сознания и бессознательного), и, таким образом, всегда присутствует динамическая напряженность между разными психическим компонентами (внутрипсихический конфликт). Теория объектных отношений Тот факт, что некоторые психоаналитики начали постепенно практически и теоретически заниматься все более сложными патологиями (включая психозы), что все глубже обсуждались нормальные и патологические процессы психологического развития ребенка (развивался детский психоанализ), и что психоанализ обогащался новыми научными достижениями из различных смежных направлений психологии, - все это привело к появлению новых теоретических концепций и терапевтических приемов. Вообще, можно сказать, что психоанализ за последние 50 лет начал постепенно переходить от традиционной модели структуры-влечения к модели объектных отношений. Теория объектных отношений включает очень широкий теоретический диапазон различных школ и направлений, имеющих один общий пункт: они приписывают отношению с объектом главную роль в человеческой психической жизни. В общем, в сложном спектре теории объектных отношений мы находим два направления. Первое из них пытается быть более верным наследию Фрейда и развивать теорию объектных отношений из предположений и гипотез Фрейда; таких, например, как влечения. Это направление понимает объектные отношения как дополнение, обогащение и раз витие теории структуры и влечений. Другое направление исходит из более радикальной позиции и понимает объектные отношения как нечто довольно отличное, новое и более трудно согласующееся с теорией структуры и влечений. Между этими двумя противоположными позициями мы находим много психоаналитиков, взгляды которых можно отнести к средним вариантам. Первых шаг на длинном пути развития теории объектных отношений сделала Мелани Кляйн. Она в своих работах 1920-1960 гг. создала основу английской школы по изучению объектных отношений. Несмотря на то, что мы еще не можем причислять Мелани Кляйн к настоящим представителям теории объектных отношений, можно подчеркнуть историческое значение ее работ и приписать ей роль соединительного звена между теорией структуры-инстинктов и теорией объектных отношений. Теория Мелани Кляйн тесно связана с традицией Фрейда. Для нее также влечения являются существенными элементами человеческой психики (она специально занималась исследованием агрессивности-уничтожения, и одна из немногих развивала концепцию инстинкта смерти Фрейда). По мнению Кляйн, во влечениях почти генетически включено представление об объекте, выражающееся у ребенка в очень ранних и примитивных бессознательных фантазиях. Фантазматическая деятельность, таким образом, уже с самого начала присутствует у ребенка. Первичные фантазии всегда находятся в отношении с неким объектом, основываясь на интенсивных импульсах влечения. У Мелани Кляйн и в ее школе объект, как правило, содержит следующую характеристику: влечения уже сами по себе содержат некое примитивное представление об отношении с объектом. Поскольку это психическое представление объекта в какой-то мере обусловлено генетически, то имеется в виду, в основном, внутренний объект. Отношение с таким объектом проделывает определенный путь развития ( от частичного до целого объекта, от шизоидно-параноидальной к депрессивной позиции), это происходит, конечно, с помощью отношения с реальным внешним объектом. Недостаточно понятно, какое значение имеет этот внешний объект для всего того, что касается отношения с внутренним объектом. По ее теории, в детском развитии очень рано начинаются интенсивные взаимодействия между внутренними и внешними объектами, особенно в форме проектив ных и интроективных идентификаций, которые представления внешнем объекте "субъективно" деформируют. Представление внешнего объекта, который позже интроецируется и становится внутренним объектом, в значительной степени деформировано проекцией субъекта. В теории Мелани Кляйн объект уже имеет другое значение, чем в теории Фрейда. У нее объект прежде всего предмет интроективных и проективных идентификаций, и с этим он получает другую роль и функцию. Существенное изменение теории произошло, когда шотландец В.Р.Д.Файрбейрн (1941, 1956) выдвинул утверждение, которое отличается от мышления Фрейда. Файрбейрн (как и позже его ученик Х.Гантрип) утверждает, что влечения стремятся не к удовольствию, а к объекту. В этом смысле, влечение является не только каким-то механическим, энергетическим элементом, который ищет удовольствия в разрядке, а прежде всего это некий импульс, который ищет сочеловека, лишь в отношении с которым психика может развиваться, действовать и обогащаться. Поэтому индивид постоянно зависит от некоего человеческого объекта, в отношении с которым он развивается от незрелых к более зрелым степеням зависимости. Половое влечение, с этой точки зрения, это ничто другое, как особая техника объектных отношений. Файрбейрн этим вычеркивает то расстояние, которое существовало в модели Фрейда между энергетической и структурной частью психики. По мнению Файрбейрна, нельзя разделять психику на инстинктивное, энергетическое происхождение (источник) и на структурную, организационную часть, потому что вся психика содержится и в мотивационной, и в организационной деятельностях. Дальнейший шаг вперед на пути разработки теории объектных отношений сделал англичанин Дональд Вудс Винникот, который еще больше подчеркнул важность объекта в развитии, росте и равновесии человеческой психики. Винникот подчеркивает неотделимость развития индивидуальной психики от объекта, когда говорит, что не может представить себе ребенка без матери. В этом утверждении содержится концепт, что, начиная с детства, человеческая психика может развиваться и укрепляться лишь в отношении субъект-объект. Винникот пришел к такому пониманию также потому, что в своей педиатрической практике много лет наблюдал богатое взаимодействие между ребенком и матерью, поэтому он стал более внимательным к динамике, которая происходила в этих отношениях. Другой теоретический вклад Винникота (и, наверное, подобное впервые произошло в чисто психоаналитичеком контексте) состоит в том, что объект важен не только как внутренний объект, который имеет специфические индивидуальные характеристики из-за специфического личного жизненного опыта (например, проективных и интроективных идентификаций), но важен также и как внешний объект, который играет важную роль при созревании. В этом же смысле важны такие концепты Винникота, как "мать-окружающая среда", "первичная забота матери" (о ребенке) или "достаточно хорошая мать" ( good enough mother). Уже сами эти концепты направляют нас к новому пониманию того, что объект играет очень важную и активную роль при созревании человеческой психики в качестве как внутреннего, так и внешнего объекта. Главным становится то, как первичный объект-мать входит в отношение с ребенком, как она умеет выполнять свои обязанности, и еще - достаточно ли она хороша, чтобы удовлетворить все нужды ребенка, и как все это способствует росту ребенка или затрудняет его. В этой теории уже не так важно влечение и его разрядка, при ко торых бы объект имел вторичное значение: важным становится объект, который может удовлетворять нужды ребенка. В теории объектных отношений Винникота закрепляется понятие self, который становится одним из существенных элементов современного психоанализа. В разных направлениях теории объектных отношений путь развития отношения субъект-объект осуществляется в направлении, в котором субъект (self субъекта) от примитивных симбиотических фаз, в которых преобладает недифференцированное слияние между субъектом и объектом, переходит к фазам обособления и достигает все более индивидуализированных состояний, в которых субъект уже отделен от объекта (например, так называемые сепарационные процессы). В теории Винникота мы встречаем новую концепцию функций объекта, когда говорим о холдинге. Объект-мать играет очень важную роль, т.к. она кормит ребенка-субъекта, держит его в телесном кон такте с собой; она приспосабливается к его ритмам и нуждам, защищает и приводит его к зрелым психическим процессам (как, например, символизация). Согласно теории Винникота, объект-мать имеет и функцию предоставления себя ребенку как основы для удовлетворения всех его нужд, в том числе, для создания иллюзий. Поэтому мать допускает и даже пробуждает у ребенка иллюзии, что он тот, который в своем всемогуществе творит объектмать, и что он соединен с матерью в какой-то всемогущей иллюзии цельности. Лишь с ее помощью ребенок может за щищаться от невыносимых ощущений бессилия, ощущений, которые могли бы расстроить его еще незрелую психику. Таким отношением мать также создает ребенку ощущение доверия к миру. Когда ребенок созревает и уже достаточно укрепил свою психику, матьобъект должна постепенно удалиться и все меньше быть в распоряжении иллюзий их общей всемогущей цельности. В этом процессе "психического отнятия от груди" ребенок все больше сознает, что мать-объект - это что-то отдельное от него, самостоятельное, и поэтому уже не что-то слитное с ним во всемогущей иллюзии цельности. Посредством такого холдинга мать выполняет много других функций: защищает ребенка, внушает ему чувство безопасности; она присутствует, не слишком удаляется, но и не слишком вмешивается. Винникот официально остался очень верен модели Фрейда, но так как у него было свое понимание Фрейда, он на самом деле от него удалился. Мы считаем, что теория Винникота, в рамках психоанализа объектных отношений, - самая сложная и артикулированная, потому что принимает во внимание объекты в их самой сложной роли (как внутренних и внешних объектов). Винникот и его последователи из английской школы объектных отношений сделали большой вклад в эту теорию. Для того, чтобы ребенок хорошо развивался и чтобы его жизненность (витальность) сохранялась на должном уровне, он нуждается в аффективнолибидинозной инвестиции от объекта. Ему нужно чувствовать, что он, ребенок, является в первую очередь объектом желаний со стороны матери и отца (этот аспект особенно подчекивает французская школа психоанализа). В связи с теорией объектных отношений, в которой очень важно отношение с внешним объектом, разные психоаналитики все более подчеркивают значение чувственного вклада объекта, который необходим для хорошего и здорового роста ребенка. В процессе развития становится все более важным взаимодействие субъект-объект, которое, конечно же, распространяется на внутренний и внешний миры. Объект со своим внутренним миром, как, например, с тяжелыми неосознанными проблемами, может очень сильно отягощать развитие ребенка или даже деструктивно затруднять его, препятствовать ему. Замечено, что тяжелые патологии очень часто развиваются в патологических семьях. Здесь имеется в виду, что депрессивные, пограничные или тем более психотические родители влияют на психическое развитие детей. В тяжелых семейных патологиях трудно себе представить, чтобы объекты-родители, особенно в начальных фазах развития, могли бы выполнять вторичную роль, как это может в какой-мере подразумевается (имплицитно) в начальной теории Фрейда. Объект активно присутствует и играет значительную роль при взаимодействии с субъектом. Особенный и оригинальный вклад, который своеобразно связан с теорией объектных отношений, сделал англичанин Вильфред Р.Байон. Здесь мы только напомним о его концепции "containment" (со-держание, контейнирование). С помощью имеющихся у него экспрессивных средств, ребенок запускает во внешний мир, в форме проективных идентификаций, некие ощущения, которые он еще не способен представить в своей незрелой психике. Мать понимает их, разбирается в них и дает им мыслимое представление в своем уме. Для этого она использует свою способность воображения. Чтобы сделать это и найти адекватный ответ, она обращается не только к своим познаниям, но и к тем впечатлениям, которые пробуждаются у нее благодаря сообщениям ребенка. Эти впечатления, связанные главным образом с ее опытом (чаще всего, детским) - находятся в разных зонах ее self. Таким образом, она может вернуть ребенку ответ, адекватный его нужде, которая производила начальную проекцию. Этим она предоставляет ребенку измененное изображение ощущений, возникающих у него и проектируемых в нее. Она трансформирует грубые психические элементы, не используемые для мышления, в элементы, которые можно представлять в воображении, фантазиях, снах и др. Поэтому их уже можно использовать и обрабатывать в процессе мышления. Эту циркуляцию психических элементов можно определить так: содержимое ребенка испускает немыслимые бета элементы, мать-контейнер вбирает, перерабатывает и возвращает их ребенку. Ребенок способен эти элементы в новой форме (альфа) мыслить и взаимодействовать с ними. В итоге - это схема, в которой мать дает взаймы ребенку свой аппарат для осмысления психических содержаний. Этот аппарат ребенок постепенно интериоризирует, становясь, таким образом, все более способным самостоятельно выполнять функцию "контейнирования". Отношение с объектами очень важно и во всей венгерской школе, начиная от Шандора Ференчи и до Микаэля Балинта, Франца Александера и Дж.Е.Геда, несмотря на то, что мы не можем отнести этих психоаналитиков к кругу теории объектных отношений в узком смысле этого слова. В Америке теория объектных отношений развивалась постепенно из традиции Фрейда, через психологию эго Хейнца Хартманна. Очень важные представители этого направления - Маргарет Малер, Эдит Якобсон и Отто Кернберг. Кернберг ввел в США элементы теории школы М.Кляйн. Маргарет Малер изучала процесс симбиоза между матерью и ребенком и процесс сепарации-индивидуации. В этом она выделила ранние фазы развития ребенка и сравнивала их с психотической патологией. Нужда (потребность) в объекте и одновременно - нужда в сепарации-индивидуации, становится у М.Малер одним из существенных мотивационных элементов человеческой психики. Мысль о важности отношений с объектами содержится также и в других направлениях психоанализа. Пример этому - "культуралисты" в Америке: Гарри Сток Салливен, Эрих Фромм и Карен Хорни. Они придерживались исследования более широких культурных отношений, которые мы включаем скорее в социологическое направление, стоящее несколько в стороне от психоаналитической концептуализации. Довольно новаторское американское направление "психологии self" Хайнца Когута и его сотрудников можно было бы причислить к теории объектных отношений. Когут сосредоточился на нарциссическом компоненте психического развития. В его теории очень важно присутствие и функция selfоъекта, который своим эмпатическим присутствием дает нарциссическое подтверждение и ощущение безопасности self-субъекту. По мнению Когута, мы находим в психике мотивационную силу, которая больше не основывается на влечениях. Психика в своем развитии стремится к интеграции и сцепленности своих конститутивных элементов, которые сначала еще очень неорганизованы и несвязны. Эмпатическое отношение к self-объекту - это главное средство, которое приводит self к сцепленности и интеграции. Это относится как к психическому развитию, так и к психоаналитической терапии. В Англии Джозеф Сандлер, типичный представитель традиции Фрейда, находит копромиссный переход к теории объектных отношений и изучает новую мотивационную силу в психике: по его мнению, субъекту нужен объект из-за потребности в безопасности. Только через объект можно построить свою личную безопасность, которая является условием (назовем это базисной безопасностью) для нормальной психической деятельности. Следует также подчеркнуть, что в теории объектных отношений часто появляется понятие дефицита психической функции или де фицита, который появляется из-за недостатка и ошибок в заботе о психическом развитии ребенка. В теории же Фрейда существенный компонент психики - конфликт, и вся патология основана на конфликтах. Уже в этом коротком изложении о разных теоретических направлениях мы можем узнать, что отдельные авторы выделяют новые мотивационные импульсы в человеческой психике, которые устраняют приматвлечений , которые в теории Фрейда были единственным мотивационным и энергетическим принципом. Все эти теоретические достижения показывают, что психика - очень сложная структура, которая, наверное, имеет несколько мотивационных импульсов, и что отношения субъект-объект, которые очень нужны для психического существования и развития - очень разнообразные и комплексные. Изменения в терапевтической психоаналитической технике Нам понятно, что такое теоретическое обновление принесло в психоанализ довольно много изменений и в клиническую область, и в терапевтическое отношение к пациенту. Несколько лет тому назад Роберт С. Валлерстайн в Inernational Journal of Psycho-Analysis написал, что психоаналитики отличаются между собой в теории, но в клинической области между ними большой разницы нет, потому что клиника всех обязует двигаться по сходно му пути. Но нам кажется, что теоретическая принадлежность имеет большие последствия также и в клинической терапевтической области, и что каждый идет по своему теоретическому и связанному с ним терапевтическому пути. Наверное правда, что принадлежащие к разным школам легче понимают друг друга, легче сравнивают свои подходы, легче понимают, в чем они отличаются, когда сталкиваются с клиническим материалом и когда обсуждают своих пациентов, чем когда пускаются в метапсихологические дискуссии. Начну с подхода Фрейда. Весь сеттинг и терапевтические интервенции психоаналитика (имеется в виду исключительно интерпретации) спланированы, исходя из общей теории и теории техники. Психоаналитик готов помочь пациенту в интроспективном путешествии вовнутрь психики, освещать ему, преодолевая защитные механизмы, неосознан ные конфликты, показать их ему и этим дать возможность найти самому новое, лучшее разрешение своим конфликтам. С этой инроспективной деятельностью пациент достигает новых, более зрелых решений, более адекватных систем, рассеивает и интегрирует в эго больше инстинктивной энергии и уменьшает твердость суперэго. Переносная и контрпереносная деятельность, несмотря на то, что это реальные феномены, в общем задуманы как прибавление к интроспективной деятельности познания. Эта деятельность может ускоряться или затрудняться (позитивный или негативный переносы). Фрейд утверждал, чтопсихоаналитик выполняет только анализ, т.е. помогает пациенту привнутреннем исследовании, а синтез впоследствии пациент выполняет самостоятельно. При таком психоаналитическом подходе психоаналитику необходимо специфическое обеспечение, т.е. психоаналитический сеттинг. Внешний сеттинг - это постоянное место, кушетка, на которой пациент лежит так, чтобы не видеть психоаналитика, высокая частота сеансов (от 3 до 5 в неделю). Это внешнее обеспечение ускоряет терапевтический процесс и неизменную регрессию, чтобы психоанализ мог принимать во внимание инфантильный аналитический материал. При этом психоаналитик должен сохранять свой внутренний психический сеттинг. Он должен быть нейтральным, соблюдать принцип абстиненции; быть для пациента “непрозрачным зеркалом”, глядя в которое пациент будет постепенно узнавать себя. В теоретической же модели объектных отношений практический подход психоаналитика несколько отличается. В терапевтическом отношении психоаналитик для пациента (в том числе и в переносе, "повторении" некоего прошлого, реального объекта) - это совсем новый объект. Он одновременно и фантазматический, и реальный. Но он всегда соучаствует в терапевтическом процессе и находится в интеракции с субъектом-пациентом. Психоаналитик тогда - уже не только нейтральное зеркало, а новый интерактивный объект, который должен, конечно же, принимать все проективные патологические содержания переноса , которые исходят из прошлых объектных отношений пациента, стараясь, однако, строить более зрелые и более здоровые объектные отношения. Отношение пациент-психоаналитик не разворачивается только на уровне переноса-контрпереноса, как об этом теоретизирует больше всего школа Кляйн, а имеет, кроме этих, еще и совершенно новые элементы. В терапевтической деятельности большое внимание обращается на то, как развивается отношение пациент-психоаналитик, и что в этой интеракции происходит (подчеркивается, прежде всего, "здесь и теперь" и меньше - "там и тогда"). В этом процессе пациент может выразить различные потребности в связи с объектом: ему может потребоваться холдинг, контейнирование, эмпатичность и уважение к своему психическому пространству, большая или меньшая аффективная включенность психоаналитика. Возможно, что ему нужно будет выразить любовь, агрессивность, другие чувства или содержания. Психоаналитик должен каким-то способом принимать все эти потребности (что не всегда легко соединить с принципом абстиненции) и стараться любым способом создавать и ускорять процессы созревания психики, которые в начальном развитии пациента были совсем лишены возможности действовать (здесь появляется концепт дефицита). На этом пути ("new beginning" Балинта) психоаналитик находит не только дефициты, но и конфликты, которые будут сопротивляться и вести себя как защиты от психического изменения и зрелости. Психоаналитик попытается пройти с пациентом от более первичных и примитивных психических реакций (таких как конкретное мышление, восприятие, примитивные чувства и др.) к более дифференцированным и интегрированным схемам психической деятельности, к более комплексным психическим процессам (способность к символизации, к различению ментальных представлений и реальности, способность одновременного испытания нескольких уровней реальности, более гармоничные отношения между внутренними объектами и др.). В таком сеттинге, который исходит из теории объектных отношений, мы становимся более внимательны не только к вербальной коммуникации, но и к невербальной (телесная коммуникация: жесты, мимика, движения), как пациента, так и психоаналитика. Психоаналитик выполняет при таком сеттинге намного больше работы и намного более вовлечен в интеракции лично. Он должен быть внимательным к большему количеству элементов, которые присутствуют в терапевтическом отношении между пациентом и ним. Он должен быть чувствительным, понимать очень примитивные и регрессивные аспекты психических механизмов, его абстиненция и нейтральность получают здесь совсем другое и новое значение. Интерпретация не является больше единственным терапевтическим инструментом, поскольку терапевтический процесс происходит не только в смысле интроспективного знакомства и опыта неосознанных содержаний. В терапии неврозов, где еще применяется начальная теоретическая модель Фрейда, психическая структура эго уже довольно "обжита". В более тяжелых патологиях мы имеем очень сильные дефициты в психической структуре эго. Здесь преобладают дефициты, а не конфликты. Очень часто интерпретации здесь невозможны и неуместны, а терапевтический процесс продолжается на более примитивном уровне. В очень регрессивных патологиях часто большую терапевтическую функцию имеет сам сеттинг, эмпатичность психоаналитика, психологический подход которого гарантирует холдинг и контейнирование, которые, в свою оче редь, гарантируют безопасное присутствие и доверие. В терапевтическом процессе более сложных патологий (серъезные патологии личности, пограничные состояния, психозы, депрессии, психосоматические заболевания) психоаналитик должен использовать в объектном отношении намного больше инструментов, чем одни интерпретации, и делать это в соотвествии с более или менее регрессивными аспектами или фазами пациента. Так, конкретные аспекты сеттинга, как, например, частота сеансов и использование кушетки, становятся в терапии тяжелых патологий более гибкими. Здесь речь уже не идет о различии между "золотом" психоанализа и "серебром" психотерапии, а о принятии во внимание приспособления психоаналитического сеттинга к нуждам серъезных патологий. Горацио Этчегоен, например, говорит, что нельзя использовать кушетку, которая сама по себе подчеркивает и стимулирует регрессию, когда как пациент уже находится в регрессивном состоянии, а цель психоаналитической терапии вытащить пациента из регрессии. Итальянский психоаналитик Серджио Борди говорит, что переход от традиционного психоанализа к психоанализу объектных отношений означает переход от герменевтического научного подхода к герменевтическому конструкционизму. Первое направление было сосредоточено на пациенте, на его интрапсихическом действии, на его внутреннем развитии. Второе в большей мере посвящено отношению между пациентом и психоаналитиком, его развитию, обогащению и росту. В настоящее время можно с удовлетворением констатировать, что, в отличие от времени нескольких десятилетий тому назад, в психоаналитических кругах намного больше открытости и эклектизма, что позволяет вести богатый диалог и преодолевать сильные, иногда даже сектанские конфликты между разными школами. Кажется, что в созвучии с закатом идеологии во всем обществе, у психоаналитиков также уменьшилось исключительное пристрастие к своим теоретичес ким метапсихологическим выборам. Сегодня на горизонте появляются все более новые теоретические течения, которые исходят из изучения соседних областей знания, из дальнейшего углубления изучения отношений между аналитиком и пациентом, и из исследования ребенка. Последнее показывает нам, что у ребенка при рождении намного больше психических способностей, чем мы до сих пор думали. Это заставляет нас критически проверять некоторые наши представления о психическом развитии и о психопатологии, связанной с начальными фазами психической жизни. Но этим мы будем за ниматься позже. Представление, которое существует у субъекта о самом себе.
