Система международного права
реклама
Д. И. ФЕЛЬДМАН СИСТЕМА МЕЖДУНА РОДНОГО ПРАВА ИЗДАТЕЛЬСТВО КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 1983 Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Казанского университета Научный редактор проф. В. В. Лазарев Данная монография является первой книгой в советской науке международного права по проблеме системы международного права. В ней показывается роль системного подхода в науке международного права, освещается история становления и развития системы международного права. Значительное место уделяется исследованию важнейших теоретических проблем, связанных с построением системы международного права и ее отраслей. В книге рассматривается связь между системой международного права и системой науки и преподавания международного права и сравнительным правоведением. Значительное место уделяется критике буржуазных концепций по вопросам системы международного. права. Книга рассчитана на научных работников, преподавателей, аспирантов юридических вузов, а также специалистов в области теории и практики международных отношений и международного права. Рецензенты: докт. юрид. наук, проф. А. П. Мовчан (Москва); докт. юрид. наук, проф. Л. А. Алексис (Тбилиси). 1207000000—013 d” ——————————7_яч 075(02)—83 " Издательство Казанского университета, 1983 г. ПРЕДИСЛОВИЕ Вопросы системы права относятся к наименее исследованным проблемам как в общей теории права, так и в отраслевых юридигских науках. Хотя система международного права является состоятельной, тем не менее общие категории “системы права” фундаментальной науке правоведения не могут не иметь известного значения и для науки международного права при исследовании понятия системы международного права, отрасли международного права и т. п. Категория системы права относится к разряду всеобщих абстрактных правовых определений, “которые фиксируют главные тороны и важнейшие формы проявления государственной воли господствующего класса..., которые после категории “сущность права” выступают как наиболее широкие по объему и глубокие по содержанию правовые категории” '. Как всеобщая правовая абстракция “система права” фиксирует прежде всего нормативную сторону права. “Эта правовая ьбстракция служит для выражения подразделений, связей, единства правовых норм, их внутренних взаимозависимостей и системы в целом” 2, что содействует успешному исследованию проблемы эфрективности правового регулирования. Отсюда ясно, почему “система права” несет большую методологическую нагрузку. Разумеется, о методологическом аспекте категории “система правa” можно говорить преимущественно имея в виду внутригосударственное право, поскольку разработка этой категории (как, впрочем, и других правовых категорий) проводилась и проводится до сих пор в общей теории права без учета международно-правовой проблематики. Между тем позитивные результаты в исследовании категории :система права” могут сыграть известную роль при разработке категории “система международного права” или хотя бы помочь осмыслить ее с учетом международно-правовой специфики. Обращаясь к содержанию общетеоретической категории “система права”, следует отметить, что юристы-теоретики исходят из философского понимания “системы”, которую определяют как целостное множество взаимосвязанных элементов”3. В философ:кой науке подчеркиваются интегративные качества, присущие Системному целому4. Эти качества обнаруживаются особенно [рко при изменении каких-то отдельных компонентов системы, которые неизбежно в целостной системе приводят к изменению и 3 других ее компонентов. Органическая связь частей (компонентов), составляющих систему, “выражается в такой взаимозависимости системообразующих компонентов, когда исключение или изменение одного из них может вызвать изменение других или даже повлечь разрушение всего системного целого”5. Интегративные свойства системы выражаются также в том, что ее качества не сводятся к качествам системообразующих частей: все системообразующие компоненты системного целого в отличие от суммативного целого обладают общим качеством, которое отсутствует у них вне системы. Интегративное качество — основа взаимосвязи в системе. Если частности, составляющие целое, “выступают как взаимодействующие и взаимообусловливающие друг друга моменты, то,—отмечает А. С. Воронихин,—налицо целостная системность. Если же целое есть арифметическая сумма частей (здесь он приводит цитату из Гегеля) “суть — самостоятельные единицы, которые равнодушно сохраняются друг подле друга в чисто механическом порядке”, то налицо формальная целостность суммативности” 6. Очень важно в понимании системы уметь различать случайные и закономерные связи (отношения) между компонентами системы: первые соответственно присущи суммативным целостностям, вторые — системным образованиям. Философы часто понятие “взаимодействие” определяют через отношение, хотя и не ставят при этом между ними знака равенства. Категория “отношение” фиксирует момент взаимодействия объектов, поскольку взаимодействие всегда есть отношение. Однако не всякое отношение есть, взаимодействие. Известно, что “стороны определенного системного целого влияют друг на друга, определяя характер и сущность этого целого”7. Проецируя эти положения на понимание системы права, можно отметить интегрированное качество, т. е. качество, которое приобретают компоненты в рамках той и иной системы, вне системы это качество автоматически утрачивают8. Следует также иметь в виду взаимодействие и взаимозависимость компонентов системы в силу устойчивых, закономерных связей между ними. Во взаимодействии компонентов системы проявляются характер и ценность системы в целом. Кроме этого можно указать на относительную самостоятельность существования системного целого 9. Что же касается самого определения системы права, то в литературе оно формулировалось весьма абстрактно. Так, например, по мнению Д. Н. Керимова, “система в праве — это объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью, автономностью функционирования” '°. Разумеется, сразу же возникает вопрос, что считать “правовой частью”, о которой идет речь в приведенном определении. Это, конечно же, связано с вопросом о том, что понимать под содержанием права, ибо философская трактовка категории “система” предполагает ее связь с 4 категорией “содержание”. В философской литературе пока что не достигнуто абсолютного единства в понимании категории “содержание”. Интересную трактовку этой категории дает Ю. Р. Захаров, по мнению которого содержание есть “развитая в конкретную целостность сущность объекта, его субстанциональная основа и состав”11. Если категория “содержание” предполагает конкретизацию сущности, то при определении содержания права следует обратиться к сущности права и ее объективизации. В общей теории права сущность права закреплена в категории “государственная воля” господствующего класса 12. Как известно, объективируется государственная воля вовне в нормах права. Следовательно, можно считать содержанием права нормы права. Именно правовые нормы прежде всего несут в себе заряд правовой энергии. Здесь уместно провести различие, очень спорных на первый взгляд, таких абстракций, как “правовая система” и “система права”. Некоторые авторы не видят между этими понятиями существенной разницы. Относительно часто, имея в виду систему права, использует термин “правовая система” Керимов Д. Н.13. На существенное различие между терминами “система права” и “правовая система” указывает С. С. Алексеев. Под правовой системой он понимает не только право в собственном смысле, но и другие поднормативные элементы, также проявляющие классовую сущность права и “заряженные юридической энергией” 14. С. С. Алексеев предлагает относить к правовой системе не только систему права, но и все другие правовые явления, особенно акты применения права. Система права предполагает лишь нормы права и их образования. Впрочем, и сам Д. Н. Керимов, подчас подменяя термин “система права” термином “правовая система”, подчеркивает, что первоначальной клеточкой правового организма является только норма права 15. Собственно из этого и исходят, давая развернутое определение системы права: “Система права—это обусловленное экономическим и политическим строем общества внутреннее объединение в согласованное, упорядоченное единое целое правовых норм и одновременно их подразделение на соответствующие отрасли, обладающие сами по себе относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования” 16. Разумеется, определение системы международного права отличается от определения системы внутригосударственного права и имеет некоторые особенности, поскольку само международное право должно рассматриваться как часть международной системы, “как подсистема этой системы” 17. Как верно заметил Г. И. Тункин, “основные элементы международной системы — государства являются, с одной стороны, частью международной системы, а с другой — существуют прежде всего вне ее” 18. И поскольку международное право — это особая система права, не следует автоматически переносить в международное право некоторые положения общей теории права 19. И прежде всего это касается самого понятия системы международного права, критериев разграничения отраслей права и многих других проблем. В предлагаемой 5 работе сделан акцент на то особенное, что отличает систему международного права от системы права отдельных государств, предпринята попытка применения системного подхода к исследованию категории “система международного права”, рассмотрена история становления и развития системы международного права, исследован комплекс общетеоретических вопросов понятия и построения системы международного права и, наконец, проведена связь между системой международного права и сравнительным правоведением. Исследуя эти вопросы, автор исходил из того, что в свете материалов XXVI съезда КПСС перед советской наукой международного права был поставлен ряд задач, среди которых одно из первых мест занимает научная разработка международно-правовых проблем, связанных с реализацией Программы мира на 80-е годы, проблемы борьбы за мир20. При перечислении круга этих задач в докладе “XXVI съезд и дальнейшее развитие советской науки международного права” на одно из первых мест были выдвинуты общие теоретические проблемы советской науки международного права, и особенно такие вопросы, как функционирование-международного права в международной системе, международная юридическая система, теоретические проблемы отдельных отраслей международного права и др.21. Не может быть никаких сомнений в том, что к этим же вопросам следует отнести и саму систему международного права и его науки, принимая во внимание и методологический, и юридический, и идеологический аспекты этой теоретически сложной и практически важной темы. Автор выражает глубокую благодарность профессорам Л. А. Алексидзе, А. П. Мовчану, ст. преподавателю Н. В. Афоничкиной за полезные и ценные советы и рекомендации при подготовке монографии к печати. ГЛАВА I РОЛЬ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА В ИЗУЧЕНИИ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА Применение системного подхода к исследованию системы современного международного права, пожалуй, наиболее перспективно по сравнению с другими актуальными проблемами советской науки международного права. И дело, разумеется, не в семантической близости терминов “система” и “системный подход” '. И дело, конечно же, не в известной моде увлечения системным подходом, и у нас, и на Западе, а “в достижениях современной 6 науки той роли, которую играет в ней “общая теория систем”, в самой популярности системного движения, которое “является одним из конкретных проявлений диалектической тенденции в современном познании” 2. Классифицируя сложные образования как органические и неорганические системы и имея в виду, что системный подход дает наибольший эффект при изучении первых, было бы неверным недооценивать применение понятий и категорий системного подхода при исследовании таких, к каким относится система права 3. Применение системного подхода в социальном познании означает исследование закономерностей развития общества как целостного организма, как системы4. Несмотря на то, что сам системный подход понимается поразному, все более выкристаллизовывается его рассмотрение, вопервых, как общенаучной, междисциплинарной методологической концепции, не выходящей за рамки специализированного знания, и, во-вторых, как философской методологии, составляющей часть марксистской диалектики. Применение системного подхода, с одной стороны, плодотворно для конкретных научных дисциплин, а с другой, происходит обогащение самого метода “обобщенными понятиями частных наук”5. О перспективах применения системного подхода в юридической науке неоднократно писали С. С. Алексеев, В. П. Казимирчук, Л. С. Явич и др.6. Юристы-международники применяют его при анализе важнейших теоретических и практических аспектов науки международного права. Так, по мнению Г. И. Тункина, одной из важнейших задач является разработка проблемы “функционирования международного права” как системного понятия, а также применение системного подхода в исследовании проблем такого функционирования7. В ряде работ советских юристов показаны возможности системного исследования при изучении отдельных институтов, отраслей и всей системы международного права. Нельзя, однако, не отметить, что системный подход признается не всеми в качестве самостоятельного метода исследования. Относя системный подход к числу общенаучных методов, отдельные философы (В. С. Тюхтин) стремились ограничить возможности его применения в некоторых науках. Была даже высказана мысль о том, что “тезис об универсальности системного подхода нуждается в весьма существенных уточнениях” 8. К сожалению, философы не уделяли должного внимания применению системного подхода в юридических науках, несмотря на ряд попыток с его помощью исследовать как традиционные, так и новые и новейшие направления в различных отраслях правоведения 9. Несмотря на очевидность специфичности применения системного подхода в общественных науках вообще и в отдельных юридических науках в частности, в последнее время встречается известное нигилистическое отношение к данному методу. Так, например, В. М. Сырых полагает, что “в юридической литературе вопрос о принципах системного анализа государственно-правовых явлений пока что не 7 исследован” 10. Отсутствие сколько-нибудь четких правил, принципов системно-структурного подхода в философской литературе (и, следовательно, в юридической) В. М. Сырых объясняет тем, что еще не создана теория систем, что в исследовании самого понятия “система” до сих пор не сложилось общепринятой позиции по ряду вопросов принципиального характера п. При этом В. М. Сырых цитирует работы некоторых авторов, считающих, что якобы системный подход продолжает выступать “развивающимся” и поэтому далеко не сложившимся конкретным методологическим направлением, которое совершенствует и уточняет понятия и принципы” 12. Общий вывод, к которому приходит В. М. Сырых, заключается в том, что системно-структурный подход “не является принципиально новым методом. Попытки отдельных ученых рассматривать его в качестве нового средства научного познания несостоятельны, потому что основываются на отождествлении системного подхода с теоретической функцией понятий теории систем” 13. Разумеется, с таким категорическим мнением В. М. Сырых согласиться нельзя. Представляя собой “конкретизацию и углубление диалектико-материалистического учения о взаимной связи и развитии предметов и явлений действительности”, системный подход, и это верно подметил В. Г. Афанасьев, дает новые знания, новые системные измерения, новые родовые параметры действительности 14. В этом его несомненная научная ценность. Более того, системные методы и средства решения научных и практических проблем “пережили время становления, приобрели методологический и прагматический вес и за последние годы весьма широкое распространение”15. Сказанное можно применить и к юридическим наукам, учитывая высокую степень интеграции общественных процессов, где, как никогда ранее, “все связано со всем” 16. Разумеется, в этих условиях, вместо принижения самостоятельности системного подхода, целесообразнее больше внимания уделить выявлению принципов и приемов его применения в каждой отраслевой юридической науке. Конечно же, не случайно В. М. Сырых, специально исследовавший метод правовой науки, был вынужден выделить четыре уровня системно-структурного анализа: 1) наиболее простые в структурном отношении явления (нормы права); 2) системные образования, где эти элементы выступают в качестве элементов правовых институтов; 3) системы, включающие в себя системные образования второго уровня (отрасли права); 4) в плане тотальной целостности (право в целом) 17. Последнему уровню В. М. Сырых придает особое значение. И объясняется это тем, что системный анализ достигает своей конечной цели лишь тогда, когда воссоздает в системе взаимосвязанных категорий и понятий исследуемый объект на уровне тотального целого, при помощи восхождения от абстрактного к конкретному 18. В. М. Сырых настолько импонирует метод восхождения от абстрактного к конкретному в праве, что он пред8 ставляет его как “единственно научный метод теоретического познания права и его отдельных отраслей как тотальных целостностей” 19. Однако это — явная гиперболизация данного метода и принижение других методов, включая системно-структурный подход при исследовании права. К тому же противоречиво звучит, с одной стороны, его утверждение, что “общая теория систем не может решить проблемы системы права”, а, с другой стороны, вывод, который делает В. М. Сырых при рассмотрении некоторых построений системы права в виде пирамиды иерархически взаимосвязанных отраслей, заявляя при этом, что такое понимание системы права с точки зрения систем “является безупречным” 20. Для всестороннего анализа системы права вообще, системы международного права в частности, для верного определения его отраслей, институтов и норм и взаимосвязи между ними немаловажную роль может сыграть системно-структурный подход. При этом, однако, заметим, что понятие системы международного права не идентично понятию структуры международного права. Вопрос о соотношении между системой и структурой и в теории международных отношений, и в общей теории права является одной из сложных и недостаточно исследованных проблем. В своей монографии “Системный подход и международные отношения” Э. А. Поздняков верно подметил, имея в виду зарубежные системные исследования, что во многих из них понятия “система” и “структура” применяются как одинаковые. Э. А. Поздняков как бы различает системный подход в исследовании международных отношений и так называемый морфологический подход. Применение последнего в соединении с использованием специальной системной терминологии не только бесперспективно в научном плане, но может даже нанести урон системному подходу, все более и более утверждающемуся в общественных науках, особенно при исследовании таких сложных объектов, какими являются системы. Повторение сегодня простых истин о том, что элементами, компонентами, частями межгосударственных отношений являются государства, союзы государств, коалиции, международные организации и т. д., и попытка выдать это за “достижение” системного подхода, за нечто принципиально новое “не только не продвигает Исследования межгосударственных отношений, но и ставит под сомнение научную ценность системного подхода, порождая при этом обоснованное подозрение в примитивности и научной бесплодности посылок и выводов, получаемых вследствие его применения”21. Применительно к международному праву об этом же писал И. И. Лукашук22. В работах по общей теории права также подчеркивалось, что понятие “структура права” в отличие от традиционного понятия “система права” — это не дань моде, а “изменение угла зрения, обусловленное философской разработкой теории систем” 23. Но дело не только в изменении “угла зрения”. Вопрос стоит значительно серьезнее, и это был вынужден признать С. С. Алексеев, утверждая, что системно-структурный подход позволяет раскрыть 9 важный аспект права как системы, высветить новые грани в традиционной проблематике, поставить новые вопросы, а тем самым не только придать качественно новые оттенки, но и охватить понятием “структуры права” различные виды и уровни структур, промежуточные образования и т. д.24. Структура международного права еще ждет своего исследования, хотя некоторые аспекты этой важной проблемы могут и сегодня быть затронуты с учетом достижений в исследовании структуры международных отношений и структуры права. Под структурой обычно понимают особый, присущий каждой системе способ связи элементов системы, возникающий закономерно в процессе функционирования и развития системы 25. По мнению С. С. Алексеева, структура представляет собой особый (инвариантный) аспект системы, выражающий упорядоченность элементов, их композицию, способ связи между ними, их внутреннюю организацию 26. Применяя системный подход в исследовании международных отношений, Э. А. Поздняков рисует следующую картину структурыинварианта системы межгосударственных отношений: собственно структура системы, охватывающая центросиловые отношения (общесистемный уровень) и узловые комплексы отношений (уровень узлов противоречий); структурная “надстройка”, включающая международные межгосударственные организации и учреждения, международно-правовые нормы, международно-политические и международно-правовые концепции, доктрины и пр.27. Деление структуры международных отношений на структуруинвариант и структуру вариантную может в известной мере быть применимо и при системно-структурном подходе к исследованию международного права. Если считать, что структура-инвариант есть “сосуд”, который каждая эпоха наполняет своим собственным содержанием28, а структура конкретно-исторического состояния системы является вариантной системой международных отношений, то и структура-инвариант международного права находится в аналогичном соотношении с его вариантной структурой конкретной исторической эпохи. При этом теоретики международных отношений включают международно-правовые нормы в структурную надстройку структуры-инварианта системы межгосударственных отношений, между тем совокупность международно-правовых норм представляет, в свою очередь, самостоятельную систему. Основные подразделения структуры международного права — это такие образования, которым присущи признаки элемента, которые отличаются цельностью, обладают способностью взаимодействия с другими явлениями, в результате чего образуют структуру более высокого уровня29. Так же как государства не властны менять структуру межгосударственных отношений, они не могут менять и структуру международного права по своему желанию, они могут действовать лишь в определенных, от их воли не зависящих, границах существующей структуры. 10 Тем не менее субъективные факторы вынуждают государства к изменению унаследованной от прошлых поколений вариантной структуры как международных отношений, так и международного права. Меняется содержание межгосударственных отношений, меняется вариантная структура, происходят структурные изменения и в международном праве. Жизнедеятельность системы, в том числе международной, подчинена определенным законам. Известную роль в функционировании международной системы играет международное право, которое само является многоплановым. Хотя концепция социальнонормативной структуры международного права и была подвергнута критике, сама критика была не очень убедительной 30. Но это уже проблема иного порядка. Возвращаясь к элементам структуры международного права, можно вслед за представителями общей теории права сказать, что главной структурой является структура, выражающая строение права, его дифференциацию на нормы, институты, отрасли31. Для выявления самой структуры необходимо рассмотреть “достаточно большое число вариантов, т. е. различных состояний и связей системы, ибо только таким путем можно установить в ней относительно устойчивое инвариантное содержание” 32. Разумеется, плодотворность системного исследования в науке вообще, в науке международного права в частности, достигается тогда, когда оно опирается на диалектический материализм. Всякое иное применение системного (системно-структурного) анализа приводит к антинаучным выводам и результатам. Примером этому может служить распространенное на Западе применение системного (структурно-функционального) подхода к науке международного права. Увлечение системным методом исследования сопровождается в буржуазной доктрине полной путаницей в самом понимании данного метода 33, специфики его применения в отдельных науках, в том числе юридических, а также его особенностей в науке международного права. Однако главное заключается в том, что буржуазные юристы игнорируют диалектико-материалистическое исследование правовой системы вообще, международно-правовой в частности. Рассматривая международное право как независимую правовую систему, одни буржуазные юристы трактуют эту независимость настолько широко, что доходят до отрицания связи между международным правом, с одной стороны, внешней политикой и дипломатией — с другой 34. Многие делают упор на стабильность такой системы международно-правового порядка, которая способствовала бы западным интересам (по существу — капиталистическим принципам) 35. Третьи пытаются при помощи системного подхода построить модели мирового порядка и наметить перспективы развития международного права в ракурсе, который соответствовал бы интересам создания таких моделей. Так, при обсуждении этого вопроса на Ежегодном собрании Американской Ассоциации международного права в апреле 1972 г. Ричард Фолк в 11 своем докладе уделил значительное место системному подходу и пришел к выводу о бесполезности связи между налаживанием отношении в мировом сообществе и соблюдением норм международного права. Р. Фолк прямо говорил, что “условием эффективности применения международных институтов является отречение от каких бы то ни было усилий в осуществлении идеалистического содержания международного права, заключающегося в Уставе ООН” 36. Иногда западными юристами строятся такие модели мира, которые явно пронизаны буржуазным мировоззрением, несмотря на прокламируемую их авторами “идеологическую трансцедентность” 37. Так, например, глобальные модели, предложенные Римским клубом в области экологии, игнорирующие такие важные элементы, как непрекращающийся рост военных расходов империалистических государств, их неоколониалистские устремления, борьбу сил прогресса и социализма против империализма за разрядку и социальный прогресс, хотя и были построены на основе применения системного подхода, на деле носили сугубо паллиативный характер и не обеспечивали действительно научный прогноз “глобального развития” 38. Не идут дальше формально юридических результатов различные варианты, предлагаемые буржуазными юристами в области применения системного подхода в праве вообще39. Системный анализ широко практикуется буржуазными юристами при исследовании нормотворческого процесса, порядка принятия властных и контролируемых решений в области внутригосударственного права. Известно, что системный подход в исследовании правовых явлений позволяет вскрыть внутреннее единство права, органическое взаимодействие частей, которые его составляют. Между тем американские юристы Г. Лоусвелл и М. Мак Дугал предлагают рассматривать элементы власти на фоне понимания социального процесса “как человеческого взаимодействия друг с другом и природой”40 и, разумеется, выхолащивают классовый элемент. Предлагаемая авторами классификация, содержащая восемь ценностных категорий, образующих систему, имеет лишь одну цель: обоснование построения мирового сообщества, соответствующего закономерностям развития капиталистического мира. Рассмотрение проблемы системы в международном праве с использованием достижений общей теории систем — важнейшая задача советской науки международного права. При этом важно подвергнуть убедительной критике применение системного метода исследования в буржуазной науке международного права, учитывая роль, которую играют проблемы методологии в идеологической борьбе41. Достаточно остановиться только на одной работе, специально посвященной идеологическому аспекту системного метода исследования, изданной группой юристов-международников Принстонского университета. В этой коллективной монографии есть специальный раздел, написанный Стенли Гофманом, который называется “Межнациональные системы и международное пра12 во”42. Наряду с абстрактными, на первый взгляд, невинными положениями, С. Гофман доходит до самых неприкрытых идеологических выпадов с позиций антикоммунизма и антисоветизма. С самого начала он утверждает, что “если теория должна быть в первую очередь связана с различными чертами систем в большей степени, чем с поисками порядка, то международное право становится наиболее полезным подходом к международной политике” 43. Далее он переходит к анализу влияния научно-технической революции на международное право и сводит это влияние в конечном счете к отрицанию суверенитета. Подходя к международному праву через историческую призму, С. Гофман предлагает различать два вида систем: устойчивые и революционные. Под устойчивой системой он понимает такую, в которой основы конфликта ограничены. “Какой бы ни была основная структура мира и состояние технологии конфликта, участники действуют таким образом, чтобы ограничить степень вреда, который они могут принести другому”. “В революционной системе эта умеренность исчезает”. С. Гофман ссылается в качестве примера устойчивой системы на систему, существовавшую до первой мировой войны. С другой стороны, С. Гофман всячески порицает революционные системы. По его мнению, в “революционной системе большая часть международного права заменена в значительной степени шаткой властью права политических рамок”. Касаясь современной системы международных отношений и международного права, С. Гофман извращает подлинную сущность организации Варшавского договора, неверно освещает роль других региональных международных организаций и приходит к общему неверному выводу, что “традиционная сущность суверенитета едва ли совместима с политическими условиями настоящего мира”. Объясняет это С. Гофман избитыми концепциями западных международников о роли сверхдержав в современной системе международных отношений. Некоторые буржуазные авторы настолько упрощенно понимают сам системный подход, что в конечном счете приходят к отрицанию значения этого метода исследования 44. Другие отождествляют системный подход с обыкновенной систематизацией и сводят все международное право или отдельные его отрасли к так называемому институционному праву45. Третьи формализуют общественные отношения и регулирующие их нормы, чем полностью выхолащивают социальный элемент в исследовании 46. Этим еще раз подчеркивается тот факт, что методологическое значение системного подхода нельзя рассматривать без анализа той идеологической нагрузки, которую общенаучный метод несет в современных исследованиях буржуазных юристов-международников и специалистов в области международных отношений. Системный подход в марксистской науке имеет прямое отношение к обеспечению правильной постановки научных проблем, и, судя по всему, наиболее очевидные успехи системного мышления связаны именно и прежде всего с новой постановкой проблем, а 13 роль этого подхода в решении поставленных проблем значительно скромнее47. Первые попытки применения системного подхода в советской юридической науке, в том числе в науке международного права, свидетельствуют о возможностях системного метода исследования, особенн в таких областях, международно-правовые аспекты экологии, международное экономическое право и др., а также сложных теоретических проблем системы международного права. ГЛАВА II ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И СТАНОВЛЕНИЕ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА К системе международного права применяются характерные черты движения общественных систем, в особенности нарастание темпов развития. Чрезвычайно медленными, поистине черепашьими темпами развивалась первобытнообщинная формация, быстрее шло развитие рабовладельческой и феодальной формаций, хотя и их история затянулась на тысячелетия. По сравнению с феодализмом гораздо быстрее развивается капитализм. Еще более ускорились темпы развития с переходом к социализму 1. Аналогичную картину наблюдаем мы и в истории развития международного права. Много столетий развивалось примитивное, в основном региональное, международное право рабовладельческого общества. Быстрее шел процесс развития международного права в эпоху феодализма. Значительное ускорение темпов развития связано с капитализмом, когда, примерно за три столетия, сложились многие институты и отрасли международного права, взаимосвязанные в системе “старого” дооктябрьского международного права. И, наконец, особенно быстрыми темпами отличается развитие международного права после Великой Октябрьской социалистической революции, положившей начало становлению и развитию системы нового современного международного права. С одной стороны, были отброшены некоторые старые институты (аннексии, контрибуции и др.); произошло качественное обновление некоторых прежних отраслей, наконец, возникли и успешно развиваются новые институты и отрасли международного права современного мира. Известно, что система международного права, как и всякое целое, исторически определена. Перефразируя слова В. Г. Афанасьева относительно целого применительно к системе международного права, можно сказать, что она не возникла “из ничего”, не появилась “ниоткуда””. Она продукт исторического развития2. 14 К. Маркс и Ф. Энгельс писали в свое время о том, что есть только одна единственная наука — наука истории. Это, конечно, не значит, что вся наука сводится только к истории, но, несомненно, означает, что всякое обращение с историей требует научного метода 3. Установить с предельной точностью, когда возникла система международного права, не представляется возможным. Любое общественное явление, такое, например, как возникновение международно-правовой - нормы, а тем более института или отрасли, всегда есть процесс, начало которого представляет собой не точку на числовой оси, но более или менее определенный отрезок. Лишь в начале XIX века наука от накапливания и внешней временной систематизации материала, в том числе и в области международного права, его системы, перешла к его более глубокому анализу и обобщению 4. Вопрос о возникновении международного права и периодизации его истории по-разному решается в буржуазной и марксистской международно-правовой науке. Социалистическая наука доказала, что история международного права является интегральной частью всеобщей истории государства и права и возникла вместе с появлением на международной арене первых государств. Многочисленные исторические памятники наглядно свидетельствуют о существовании международного права в глубокой древности. Несмотря на то, что оно было тогда примитивным, региональным, однако это было международное право. Методологически вообще несостоятельно противопоставлять историю международного права всеобщей истории государства и права и говорить о какой-то особой его периодизации. Марксистско-ленинская наука международного права кладет в основу периодизации международного права общественно-экономические формации, различая следующие исторические типы: международное право рабовладельческого общества, международное право феодального общества, буржуазное международное право и современное (новое) международное право, соответствующее периоду перехода от капиталистической к коммунистической общественно-экономической формации. Такая периодизация не признается буржуазными юристамимеждународниками, которые, отрицая классовую сущность государства и права, видят в истории международного права лишь постепенную эволюцию для того, чтобы обосновать вечность многих институтов и норм, которые возникли в дооктябрьскую эпоху, когда в мире существовали лишь эксплуататорские государства. Отсюда понятно, почему сам вопрос о делении международного права на “старое” и “новое” является одним из острых вопросов идеологической борьбы в международном праве5. Обозревая историю международного права в целом, следует заметить прогрессивность замены одного типа международного права другим, особенно замену старого международного права новым современным. 15 Древняя история, включая и древнейшую,—это эпоха господства первобытнообщинных и рабовладельческих производственных отношений. В ту седую древность еще не было единой системы международного права. Отношения между государствами исстари назывались международными6. Так же, как история становится всемирной лишь на своей поздней стадии, так и международное право, прежде чем стать всеобщим, универсальным, развивалось по отдельным регионам. Этот регионализм особенно был характерен для истории международного права с момента своего возникновения вплоть до крушения рабовладельческой Римской империи (конец V века н. э.). Такими основными регионами были: Двуречье и Египет; Индия и Китай; Древняя Греция и Древний Рим. В каждом из них развивались свои специфические международно-правовые институты, хотя им были присущи и некоторые общие черты и прежде всего их рабовладельческий характер. Особенно наглядно это видно на примере международного договора, заключенного между египетским фараоном Рамзесом II и царем хеттов Хаттушилем III в 1278 г. до н. э., предусматривавшего военный союз для подавления восстания рабов, выдачу беглых рабов и т. п. Институты международного права той эпохи отличались религиозной окраской и примитивностью. Нельзя в то же время не обратить внимания на удивительное сходство ряда институтов международного права, несмотря на значительную удаленность международных центров рабовладельческого общества друг от друга. Особенно это касается вопросов посольского права, законов и обычаев войны и международных договоров. Ряд институтов современного международного права родился в древние века. Вопервых, это международные договоры. Судя по всему, первый международный договор, дошедший до наших дней, был заключен в первой половине XXIII века до н. э. между аккадским царем Нарамсином и мелкими правителями Элима7. Практически в каждом из регионов возникали такие институты, которые, выдержав проверку временем, значительно трансформировавшись, впоследствии вошли в систему современного международного права. Так, гуманизм некоторых законов и обычаев войны, о которых говорится в индийском историческом памятнике — законах Ману, приписываемых мифическому прародителю людей Ману, нашел затем свое отражение в многочисленных конвенциях о законах и обычаях войны и о защите жертв войны. Неприкосновенность так называемых “путешествующих послов”, известная в первом тысячелетии до н. э. государствам Среднего Китая, трансформировалась впоследствии в известные институты современного дипломатического права. Институт покровительства иностранцам (проксения) Древней Греции стал прообразом современных консулов8. Религиозно-политические объединения древнегреческих государств (“амфиктионии”) стали прообразом будущих международных организаций. Смешанно-согласительные комиссии для рассмотрения споров между Римом и иностранны16 ми государствами во многом напоминают некоторые современные мирные способы разрешения споров между государствами. Уже в древности на общем фоне бесправия иностранцев был известен институт их покровительства. В законах Ману одной из обязанностей браминов признавалось оказание гостеприимства чужеземцам. В Африке у богосов, кумаллов и воллоголасов всякое лицо, не состоявшее в кровном родстве с этими туземными племенами и желавшее остаться среди них, выбирало для защиты туземного патрона. Особенно широкое распространение получило оказание покровительства иностранцам в Древней Греции и Древнем Риме. Там существовали специальные институты покровительства иностранцам, называемые соответственно проксенией и патронатом. Римское “право народов” оказало значительное влияние на последующее развитие международного права 9. В работах государственных деятелей, дипломатов, историков и юристов древнего мира, содержащих отдельные мнения по некоторым вопросам международного права, уже тогда были отчетливо выражены внешнеполитические позиции этих авторов как идеологических защитников рабовладельческого строя. По мнению Ульпиана, та часть римского права, которая называлась правом народов, составляла нормы, касающиеся войн, плена, рабства, постлиминия, мирных договоров, перемирия, священного долга запрещения оскорблять послов, а также запрещения браков с чужеродцами. “Правом же народов,— продолжает Ульпиан,—его называют потому, что этим правом пользуются все народы”. Римский юрист Помпоний подчеркивал, что “если ктолибо нанесет ущерб послу враждебной стороны, то это должно рассматриваться как нарушение права народов, ибо послы почитаются священными”. Фактически право народов в эпоху развитого общества Древнего Рима рассматривалось как естественное право, воплощенное в писаных законах и обычаях большинства народов мира 10. Известен тезис римских юристов о том, что “слово, данное даже врагу, должно соблюдаться”, что “договоры должны соблюдаться”. Последнее правило носило в практике заключения рабовладельческими государствами международных договоров обычно правовой характер и имело религиозную окраску11. Наконец, в период расцвета рабовладельческого строя (особенно в Древнем Риме) получили значительное распространение суждения (о “всемирном гражданстве”), направленные на реализацию гегемонистских устремлений рабовладельческой знати. Сенека развивает мысль о “государстве всего человеческого рода”. Цицерон, обосновывая идею о всемирно-исторической миссии Рима, доказывал правомерность войн, предпринятых империей ради господства и славы. Развитие международного права в средние века имело свои особенности по сравнению с Древним миром. Во-первых, возникли новые институты международного права, носившие явно выраженный феодальный характер (т. н. “береговое право”, репрессалии применительно к иностранцам и др.). Во-вторых, несколько 17 иными стали сами регионы — одни исчезли вовсе, другие появились, третьи видоизменились. Среди главных центров международной жизни той эпохи выделялись Западная Европа, Византия, Киевская, а затем Московская Русь, Юго-Западный Средиземноморский бассейн, Индия, Китай и государственные образования Американского континента. В-третьих, развивались прежние институты международного права и появились новые институты и ростки отраслей, особенно в области морского права, права войны, консульской юрисдикции .и др. В-четвертых, имелись известные особенности в развитии международного права в зависимости от тех основных этапов, которые прошел феодализм в своем развитии: период образования феодальных государств (V—IX вв.), период феодальной раздробленности (X—XII вв.), период образования крупных феодальных сословных монархий (XIII—XV вв.) и, наконец, период абсолютизма (XVI—XVIII вв.). Трудно согласиться с известным изречением бельгийского историка международного права Ф. Лорана, утверждавшего, что если раннее средневековье было ночью в истории человечества, то в истории международного права “то была звездная ночь”. На самом же деле эта эпоха характеризовалась господством “кулачного права” и религиозным фанатизмом. Вообще роль римскокатолической церкви, как крупного центра всей феодальной системы Западной Европы, в ее воздействии на международное право той эпохи трудно переоценить, так же как православной религии в Византии и на Руси, а мусульманской — среди арабских государств. Поскольку бесконечные частные войны наносили урон церковным интересам, особенно римско-католической церкви как самому крупному феодальному земельному собственнику в Западной Европе, то церковь стремилась содействовать разрешению споров между феодалами посредством арбитража. Некоторые вопросы международной жизни обсуждались на церковных Вселенских соборах в XII—XV веках, которые известный русский юрист-международник В. Грабарь рассматривал в качестве органов международного общения, называл прообразом современных международных конференций. Еще ранее на Карфагенском соборе 438 г. был подтвержден уже сложившийся принцип “договоры должны соблюдаться”. .В недрах феодального общества постоянно стали все более развиваться международные экономические отношения, что повлекло за собой возникновение норм и институтов в области международного морского права, правового положения иностранцев и консульского права. Консульствам были предоставлены обширные права в области судебной и административной юрисдикции, определенные возможности по оказанию помощи и покровительства гражданам своей страны, находящимся за рубежом. Нормы морского права нашли свое закрепление в Орлеанских свитках (XII в.), в известном сборнике “Консолато дель Маре” (конец XIII в.) и др. 18 Разумеется, в различных регионах на этапах средневековья развитие институтов международного права имело свою специфику. Об этом, например, свидетельствуют международно-правовые отношения Киевской Руси. Первые договоры Руси с греками содержали положения, которые шли значительно дальше общепринятых в тогдашней Европе (X в.) институтов и норм международного права. Так, они предусматривали более гуманный режим для иностранцев, отрицали “береговое право” и др.12. Наличие передовых институтов международного права в отношениях Киевской Руси с государствами Западной и Восточной Европы нашло свое отражение не только в договорах, но и в летописях, в которых, в частности, встречается указание на уважение к чужой территории: “межи собою в любви и мире живите... и чюжих не желайте, и на чюжиа пределы не прескакайте, но будите своими довольны” 13. На Руси считалось нормой соблюдение принципа неприкосновенности послов даже вражеских государств 14. В средние века вплоть до периода абсолютизма не существовало стройной системы научных знаний о правовом регулировании международных отношений. Но вместе с тем потребности развития межгосударственных связей даже в период господства натурального хозяйства расширили в определенной мере кругозор различных авторов, излагавших отдельные положения по вопросам международного права (богословов, теоретиков римского и канонического права, философов, историков). Сочинения богословов, особенно в период раннего средневековья, были от начала до конца пронизаны эгоистическими интересами католической церкви и имели целью теоретически обосновать и осуществить в политической практике идею о мировом (“вселенском”) господстве церковных кругов. Данные взгляды были впервые облечены в “юридическую” форму в трактате епископа Августина Блаженного (354—430 гг.) “О граде божьем” и, прежде всего, в его идее о необходимости установления права, общего для всех людей и всех государств. Истоки более поздних реакционных доктрин “естественного права” и, прежде всего, те их неотъемлемые черты, которые направлены на отрицание международного права, лежат в сочинениях “отцов церкви”. Характерно и то, что эти взгляды опираются, как и более поздние воззрения консервативного учения, на абстрактную идею “справедливости”, при этом игнорируется ее ярко выраженный классовый характер. Самое полное воплощение теория мирового господства католической церкви получила во взглядах Фомы Аквинского (1224—1274 гг.), который был решительным сторонником отрицания суверенных прав отдельных государств во имя осуществления идеалистически толкуемой “божественной идеи”. Данные воззрения и в современную эпоху служат классовым интересам не только церкви, но и светских реакционных кругов 15. В эпоху феодализма начинается разработка проектов установления “всеобщего мира”, предусматривающая определенные орга19 низационные формы в тех областях, где остро ощущалась необходимость сотрудничества государств. Самым известным был проект чешского короля Юрия Подебрада об организации мира и безопасности, предусматривавший создание союза европейских христианских государств для борьбы с турецкой агрессией 16. Наряду с этим данный проект был направлен на ограничение влияния папства и обеспечение “вечного мира” в Европе. С переходом к абсолютизму продолжается процесс образования новых институтов международного права и известной трансформации старых, закладываются основы таких международноправовых принципов и норм, которые отражали потребности развивающихся в недрах феодализма капиталистических отношений. Своего рода скачок в развитии международного права нашел свое проявление в знаменитом Вестфальском конгрессе, завершившем тридцатилетнюю войну (1618—1648 гг.). Не случайно некоторые западные юристы-международники даже само начало возникновения международного права связывают с этим конгрессом и его решениями. По мнению некоторых юристов, период с конца средневековья вплоть до Французской революции был решающим в деле формирования межгосударственного права 17. Что же касается самого Вестфальского трактата, то он является своего рода освящением нового межгосударственного европейского порядка 18. Подписанные после завершения конгресса Мюнстерский и Оснабрюкский трактаты касались прежде всего территориальных изменений в Европе, явившихся результатом тридцатилетней войны, предусматривая неприкосновенность границ, установленных в этих трактатах. Связанный с неприкосновенностью границ принцип политического равновесия в течение ряда столетий был одним из основных принципов международных отношений того времени. Подтвердив прежние постановления, согласно которым религия государя определяла религию его подданных, Вестфальский конгресс стремился ограничить религиозные войны, в частности, войны между католиками и протестантами. Признав за немецкими князьями право суверенитета, конгресс по сути дела впервые сформулировал декларативную доктрину признания. Однако, ограничивая право германских государств заключать договоры с негерманскими государствами, искусственно смешав государственно-правовые и международно-правовые элементы в построении империи, конгресс, по словам Пуффендорфа, создал нерегулируемое образование, подобное монстру 19. Постоянные дипломатические отношения между государствами, которые в Европе берут начало с этого времени, пожелание решать споры между государствами на международных конгрессах, утверждение независимости светской власти от власти духовной и равенства государств (“равный над равным не имеет власти”) — все это дает основание характеризовать Вестфальский конгресс как важный этап в становлении и развитии той системы международного права, которая просуществовала до 1917 года. 20 Одно из первых построений системы буржуазной доктрины международного права относится к XVII веку и связано прежде всего с работами Гуго Гроция — выдающегося голландского ученого, основателя прогрессивной для своего времени буржуазной юриспруденции 20. До Гроция лишь Альберико Джентили предпринял попытку выделить международное право в самостоятельную юридическую науку, однако по-настоящему сделал это только Гуго Гроций, потому что именно ему “удалось наиболее полно и ярко в момент появления на исторической арене буржуазии выразить ее точку зрения в вопросе о принципах построения международно-правовых отношений” 21. Среди огромного литературного наследия Г. Гроция (свыше 30 работ) выделяется его трактат “О праве добычи”, часть которого была напечатана в 1609 году под заглавием “Свободное море, или о праве, принадлежащем голландцам в области торговли с Индией”, и особенно знаменитый трактат “О праве войны и мира”, который вышел в свет в 1625 году. Формируя основные положения в области международного права, .навеянные Нидерландской революцией, книга Гроция о праве войны и мира носила явно антиклерикальный характер. И не случайно она была в 1627 году внесена в папский список запрещенных книг и находилась в нем до начала XX века. В первом систематическом изложении международного права Г. Гроция источником международного права считается основанное на социальном инстинкте и здравом смысле естественное право. Среди трех основных направлений, сложившихся в науке международного права в XVII—XVIII веках: естественно-правовом, позитивистском, гроцианском — проверку временем выдержало последнее. Значительный вклад в дело развития идей Гуго Гроция внес представитель данного направления швейцарец Ваттель. Его книга “Право народов” (1758 г.) не утратила своей значимости и в настоящее время 22. Прогрессивное влияние на развитие доктрины международного права оказали идеи французских просветителей XVIII века Монтескье и Руссо, особенно их взгляды на войну, на необходимость упорядочения военных действий и гуманизацию законов и обычаев войны. Международно-правовые принципы Французской революции, наряду с принципами нидерландской, английской и американской буржуазных революций, выражали интересы господствующих классов новой формации, пришедшей на смену феодализму. В “Декларации прав народов”, представленной в 1793 году Конвенту аббатом Грегуаром и состоящей из 21 статьи, предусматривалось, в частности, что “народы должны во время мира делать друг другу как можно больше добра и во время войны как можно меньше зла”; “все, что находится в неистощимом и безвредном пользовании, как море, принадлежит всем и не может стать собственностью какогото одного народа”; “договоры между народами являются священ21 ными и неприкосновенными”. Эти принципы, наряду с принципами народного суверенитета, невмешательства и такими институтами, как гражданство, плебисцит, комбатанты и др., составляли основы международного права пришедшей к власти буржуазии. Большое влияние на формирование и дальнейшее развитие буржуазного международного права оказали Венский (1814—1815), Парижский (1856), Берлинский (1878) конгрессы. Венский конгресс сыграл важную роль в утверждении в международном праве прогрессивных для того времени институтов. Так, он принял регламент, установивший единое деление на “классы” дипломатических агентов; принял “Декларацию держав об уничтожении торга неграми”; установил правила судоходства по меж дународным рекам; ввел институт постоянного нейтралитета др. В то же время Венский конгресс закрепил результаты передел Европы и колоний между победителями Наполеона. Там же был образован Священный союз, основным принципом деятельности ко торого был провозглашен принцип легитимизма, направленный про тив революционных и национально-освободительных движений и. Европе и на других континентах. Эта противоречивость решений Венского конгресса дала основание К. Марксу заметить, что конгресс представлял собой лишь одну из самым чудовищных фикций международного права, когда-либо известных в летописях человечества 23. Всю первую половину XIX века происходила борьба феодально абсолютистских и буржуазных начал в международном праве, и лишь к середине XIX века последние одерживают окончательную победу. Это нашло свое отражение в трактате Парижского конгресса 1856 года, особенно в разделах права морской войны: запреще ние каперства, кабинетной блокады, закрепление принципа “флаг покрывает груз”, что обеспечивало интересы нейтральных государств во время войны. Международно-правовое регулирование судоходства по Дунаю уже носило империалистический характер. С одной стороны, объявлялась полная свобода судоходства по Ду наю, а с другой, фактически полноправным хозяином в Дунайском бассейне становилась Европейская Дунайская комиссия, в которую входили преимущественно недунайские державы. Конгресс реко мендовал государствам, между которыми возникают серьезные раз ногласия, обращаться к посредничеству “дружественной державы” с целью избежать вооруженного столкновения; однако в то же вре мя практически решение международных проблем было передан в руки так называемого “европейского концерта”, в который были включены лишь великие европейские державы. Парижский трактч касался и реж.има черноморских проливов. Эти и ряд других постановлений были подтверждены на Берлинском конгрессе 187 года, который проходил в то время, когда капитализм перерасти в империализм и в области развития международного права особе: но явственно выявились две тенденции — колониалистская и мили таристская. Колониалистская направленность международного права выявилась на Берлинской конференции 1884—1885 гг., признавшей критерии правомерности аннексий “ничейных” земель. Пренебрежительное отношение к международному праву правящих кругов ведущих европейских держав особенно откровенно прозвучало в словах Бисмарка, заявившего после назначения его министром-президентом Пруссии, что великие вопросы времени (прежде всего вопросы войны и мира) решаются при помощи штыков24. Лицемерие дипломатии империалистических государств заключалось в том, что, готовясь к мировой войне, уделяя большое внимание разработке законов и обычаев войны, они назвали созванную для этой цели в 1899 году международную конференцию конференцией мира. Ни она, ни вторая Гаагская конференция 1907 года не решили стоявший в их повестке дня вопрос о разоружении. Было лишь высказано благое намерение об “ограничении расходов на военное дело, которыми в настоящее время обременен мир”. За исключением акта о мирном разрешении международных споров, все остальные конвенции были посвящены законам и обычаям войны. Предполагалось также созвать третью Гаагскую конференцию мира, однако этому помешала первая мировая война. В XIX веке сложилась буржуазная доктрина международного права, в которой на стыке двух столетий утвердилось позитивное направление, обосновывающее как классические буржуазные институты, так и те уродливые принципы и нормы, которые принес в международные отношения и международное право империализм — аннексии, контрибуции, тайные неравноправные договоры, преобладающую роль войны как средства разрешения споров и др. В дооктябрьской буржуазной доктрине международного права было широко распространено деление международного права на право войны и право мира. Такое деление появилось в XVII веке во времена Тридцатилетней войны и принадлежало Гуго Грецию, который справедливо считается создателем первой стройной системы международного права 25. Вопрос о системе международного права Гуго Гроций сводит к системе права вообще, высказывая при этом мысль о существовании так называемого естественного права. Отличая правила, вытекающие “из самой природы”, от правил, возникших “путем установления”, Г. Гроций полагал, что первые могут быть приведены в научную форму, иначе говоря, сведены в систему, в то время как для вторых это исключается. Он пишет по этому поводу, то. что “возникло путем установления, часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и лишено какой-либо научной системы (разрядка наша — Д. Ф.) 2в. Отличая от естественного права волеустановление, Г. Гроций, в свою очередь, делил это право на божественное и право человеческое; наконец, право человеческое Г. Гроций подразделял на право внутригосударственное, право народов (право, обязательную силу которому сообщает воля всех народов или многих из них), а также возни кает обязанность возмещения ущерба и то, что признается правомерным. В своих Пролегоменах к трем книгам о праве войны и мира Гуго Гроций специально не останавливается на вопросах системы, хотя и заметил, что при изложении материала стремился “соблюдать определенный порядок расположения излагаемого материала” 27. Если это замечание Г. Гроция считать системой, то следует сказать о том, что в своем капитальном труде Гроций эту систему не обосновывает. Сама работа Гуго Гроция построена по такой схеме: Пролегомены к трем книгам о праве войны и мира. Книга первая Глава Глава Глава I. Что есть война, что есть право? II. Может ли воина когда-либо быть справедливой? III. Деление войны на публичную и частную, изъяснение сущности верховной власти. Глава IV. О сопротивлении власти. Книга вторая Глава Глава Глава Глава I. О причинах войны и сначала о самозащите и защите имущества. II. О том, что людям принадлежит сообща. III. О первоначальном приобретении вещей, также о море и реках. IV. О предполагаемом оставлении и последующем занятии вещей, Глава что отлично от истечения времени и давности. V. О первоначальном приобретении права в отношении лиц, где сообщается о праве родителей, о браках, о сообществе, о праве на подданных и рабов. VI. О производном приобретении имущества путем человеческого Глава действия, а также об отчуждении верховной власти и государственной собственности. VII. О производном приобретении собственности по закону, где речь Глава идет о наследовании без завещания. Глава VIII. О приобретениях, обычно выводимых из права народов. Глава IX. Когда прекращаются власть и собственность. Глава X. Об обязанностях, возникающих из собственности. Глава XI. Об обещаниях. Гл а в а XII. О заговорах. Глава 1 лава XIII. О клятвах. Глава XIV. Об обещаниях, заговорах, клятвах тем, кто имеет верховную власть. Глава XV. О государственных договорах и торжественных обещаниях 1 лава XVI. О толковании. Глава XVII. Об ущербе, причиненном правонарушением, и о возникающем отсюда обязательстве. Глава XVIII. О праве посольств. Глава XIX. О праве погребения. Глава XX. О наказаниях. Глава XXI. О распространении наказаний. 1лава XXII. О несправедливых причинах войны. 1 л а в а XXIII. О причинах сомнительных. 1лава XXIV. Наставления о том, чтобы не предпринимались войны безрассудг vv-ir но> даже "о справедливым причинам. 1лава XXV. О причинах войны в интересах других. 1лава XXVI. О справедливых причинах ведения войны теми, кто находится под чужой властью. 24 Книга третья Гл ав а I. Гл а в а II. Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гла в а Гл а в а Гл а в Гл а ва а Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гл а в а Гла в Гл а ав а Гл а в а Гл а в а III. IV. V. VI. VII. VIII. IX. X. XI. XII. XIII. XIV. XV. ( XVI. ( XVII. iXVIII. XIX. XX. О том, что дозволено на войне, общие правила по естественному праву; тут же о хитростях и обмане. Каким образом в силу права народов производятся удержания из имуществ подданных по долгам государей; там же о репрессалиях. О войне справедливой, или торжественной, согласно праву народов; тут же об объявлении войны. О праве убийства врагов в торжественной воине и о другом насилии над личностью. Об уничтожении и ограблении имущества. О праве приобретения вещей, захваченных на войне. О праве на пленных. О верховной власти над побежденными. О постлиминии. Предостережение относительно действий в войне несправедливой. Ограничения права убивать в справедливой войне. Ограничения опустошений и тому подобного. Ограничения захвата вещей. Ограничения, касающиеся обращения с пленными. Ограничения, касающиеся приобретения власти. Ограничения, касающиеся того, что по праву народов не предусмотрено постлиминием. О нейтральных государствах. . О действиях частных лиц в публичной войне. О добросовестности между врагами. . О добросовестности государств при окончании войны, а также о Глава XXI Гл а в а XXII. Глава XXIII Глава XXIV Глава XXV. мирном договоре, о жребии, об условном сражении, о третейском суде, о сдаче на милость победителя, о заложниках, о залогах. О добросовестности в военное время, где речь идет о перемирии, о свободе передвижения, о выкупе пленных. О добросовестности подчиненных органов власти на войне. . О добросовестности частных лиц на войне. . О молчаливом соглашении относительно добросовестности. Заключение с увещаниями о соблюдении добросовестности и мира. Как видно, эта система охватывает в большей степени вопросы, связанные с войной, нежели с миром, да и сами книги называются “О праве войны и мира”. Разумеется, это было не случайным. Книга Гроция была написана во время Тринадцатилетней войны, которая велась с необычным ожесточением, была войной не только между государствами, но и между религиями и привела к опустошению ряда европейских стран. Заключенный в октябре 1648 года Вестфальский мирный договор, с одной стороны, опирался на принципы и институты международного права, обоснованные Гроцием в его знаменитом труде, а с другой, выдвинул новые принципы международных отношений и институты международного права, которые оказали огромное влияние на международные отношения и всю систему международного права, которая действовала в Европе вплоть до Французской буржуазной революции. От системы международного права, предложенной Гуго Гроцием, отличалась система Эмера де Ваттеля. Интересно заметить, что даже само название книги Ваттеля было иным: “Право народов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов” 28. Акцент снимается с права войны, о кото25 ром говорится не в первой книге, а лишь в третьей. В первых же двух книгах речь идет “О нации рассматриваемой в себе самой” (книга I)) и “О нации в ее отношениях с другими нациями” (книга II). И даже последняя (IV книга) говорит “О восстановлении мира и посольствах”, то есть касается главным образом принципов и норм международного права в мирное время (кроме первых трех глав): О мире и об отказе его подписать; О мирных договорах; Об исполнении мирных договоров29. Таким образом, уже Ваттель отходит от построения системы международного права на такой основе, где бы вопросы войны занимали доминирующее положение и где бы праву войны придавалась главенствующая роль. Деление международного права на право мира и право войны фактически сохраняется, но происходит перестановка мест. Однако, как это ни парадоксально, значительное большинство буржуазных юристов-международников, касаясь вопросов системы международного права, обращались все же к системе Греция, возможно, по той простой причине, что это была первая система построения международного права. При этом, ссылаясь на систему, предложенную Гроцием, не всегда проводили различие между системой международного права и системой его науки, сплошь и рядом отождествляя их, хотя между ними имеется существенное различие. По мнению В. Э. Грабаря, русской науке международного права принадлежит “несомненная заслуга в деле систематизации международного права: она наметила хорошо продуманную, строгую систему международного права”30. В своих наиболее интересных конструкциях системы русские юристы-международники стремились идти в ногу со своим временем, хотя разработка в дореволюционной доктрине вопросов системы международного права, конечно же, носила печать классовой ограниченности. Некоторые оригинальные построения системы международного права имели место в отдельных курсах международного права. Среди 'них выделялась конструкция Ф. Мартенса, который проводил четкое разграничение между системой межд' .ародного права и системой науки международного права. Само международное право Ф. Мартене делил на публичное право, имевшее своим предметом определение юридическими нормами непосредственных отношений государств друг к Другу в области международных оборотов, и частное — уголовное международное право, которое, по Мартенсу, определялось правосостоянием подданных в области международных отношений, вызванных частноправовыми интересами и необходимостью их уголовной охраны 31. Что же касается системы науки международного права, то, по мнению Ф. Мартенса, она должна удовлетворять двум главным требованиям: 1) обнимать всю область подлежащих ее изучению вопросов и 2) привести последние в известный порядок, проникнутый одной общей идеей. Подчеркивая тот факт, что предметом науки международного права является совокупность жизненных отношений, существующих между современными образованными государствами, Ф. Мартене считал, что система науки “должна 26 быть, очевидно, системой этих отношений, а не тех законов и начал, которые с течением времени выработались в международной жизни” 32. Общую и особенную часть науки международного права ф. Мартене рассматривал с точки зрения идеи международного общения, обосновывая основные черты системы. Интересные рассуждения о системе международного права развивал Н. Коркунов. Определяя науку международного права как учение о международной-охране прдва, Н. Коркунов предложил свою систему науки международного права. В общую часть им включается общее учение об особенностях природы международной охраны (1), учение о ее субъектах (2), об объектах (3), об органах (4), о нормах (5) и о средствах охраны этих норм (6). В особенную часть Н. Коркуновым включены: право иностранцев (1), право международного общения (2), право войны (3) 33. Анализируя эти и другие разновидности системы международного права, А. М. Горовцев в теоретическом исследовании “Сущность международного права и его система”, связывая построение системы международного права с учением об объекте международного права и констатируя неразработанность последнего, полагал, что в этом кроется корень того хронического несовершенства системы изложения международного права, которое нельзя не признать важнейшей причиной недостаточной научности этой дисциплины, в обычном ее теперешнем построении 34. Отмечая общие черты, характерные для учений русских юристов-международников о системе международного права, Д. Б. Левин выделяет следующие моменты: 1) отход от традиционного деления международного права на право мира и право войны; 2) включение в единую систему международного права как международного публичного, так и международного частного и международного уголовного права; 3) деление многими русскими юристами-международникамя науки международного права на части общую и особенную, “хотя то, что понимается под общей и особенной частью, у различных авторов далеко не одинаково” 35. Рассматривая эти моменты, Д. Б. Левин справедливо замечает, что наиболее ценной из этих особенностей является отход от традиционного деления международного права на право мира и право войны. Этот отход “обосновывается обычно тем, что международное право должно служить делу мира, а война — это лишь один из элементов международных отношений, который не может и не должен нанимать половину системы международного права”36, Следует также согласиться с Д. Б. Левиным, что построение системы международного права у каждого русского юриста-международника связано с его концепцией сущности международного права, что даже в рамках сходных или близких концепций “построение системы международного права оказывается различным” и что все эти системы трудно подвергнуть какой-либо классификации 37. Тем не менее, наряду с рассмотрением систем авторов, Д. Б. Левин вы- деляет “системы, близкие к классическим образцам” 38. Но дело не в этом. Думается, что, правильно подчеркивая тот вклад, который 27 внесла русская наука международного права в построение системы международного права, сам Д. Б. Левин не всегда проводит разграничение между системой международного права и системой его науки. (Это видно, в частности, на примере изложения системы, которую предложил М. Капустин). Вообще системы русских международников, “близкие к классическим образцам”, Д. Б. Левин не счел нужным разбирать и основное внимание уделил тем система1\1, “которые являются более оригинальными”. К таким Д. Б. Левин прежде всего относит систему Мартенса, полагая, однако, что ей “не хватает логической стройности”. Как уже отмечалось выше, этой системе присущи и другие недостатки. И главное, являясь системой международного права цивилизованных народов, она неизбежно несла заряд неравноправия, колониализма, дискриминации, то есть черты, присущие старому международному праву. Думается также, что критику системы международного права, предлагаемой Горовцевым, Д. Б. Левин .несколько сгустил, и дело не только в том, что она якобы малооригинальна, сколько в методологических изъянах. Однако о них Д. Б. Левин не говорит, впрочем, как не упоминает этот аспект, говоря об учении русских юристовмеждународников о системе международного права в целом 39. Но Д. Б. Левин, несомненно, прав, когда подчеркивает тот непреложный факт, что русская наука международного права в конце XIX— начале XX в. сделала большой шаг вперед в деле систематизации науки международного права, отойдя от его традиционного деления на право мира и право войны и отводя большое место в системе науки международного права вопросам, касающимся регламентации различных сфер международного сотрудничества государств 40. Таким образом, было бы явным упрощением считать, что основной каркас дореволюционной системы международного права сводился к гроциевской схеме деления международного права на право войны и мира41. Исследуя историю системы международного права, Владимир Оутрата в своем курсе подметил, что гроциевская схема, когда право войны превалировало в системе международного права, была господствующей до XIX века, но что с развитием экономических связей между государствами происходит процесс разграничения международного права на другие сферы и, начиная со второй половины XIX столетия, возрастает удельный вес и признание международного права мира 42. Дооктябрьские системы отличались известной калейдоскопичностью. Вопросам системы международного права в западной доктрине уделялось меньше внимания, нежели другим теоретическим проблемам науки международного права. Тем не менее в послевоенные годы появилось несколько работ, специально посвященных системе международного права. Среди них выделяется монография Вольфганга Фридмана “Изменяющаяся структура международного права” 43. По мнению В. Фридмана, так называемая “классическая система международного права” в современных условиях обросла 28 “многими новыми областями”. На этом основании В. Фридман предлагает реконструкцию международного права и излагает иную систему новых отраслей международного права. Критикуя эту систему, Г. И. Тункин справедливо заметил, что Фридман прошел мимо многих основных изменений в международном праве, в частности, мимо таких важнейших принципов международного права, как запрещение применения силы, самоопределение наций, мирного сосуществования, преступности агрессивной войны, ответственности индивидов за преступления против человечества и др.44. Когда В. Фридман дает перечень новых отраслей международного права, он проявляет тенденцию к сближению системы международного права с системой внутригосударственного права, и тем самым, по мнению Д.Б.Левина, неизбежно создается представление о том, что международное право в своем развитии идет по пути превращения в мировое государственное право 45. Ратуя за изменения в международном праве и подчеркивая процесс расширения сферы международного права, В. Фридман обосновывает международную публичную правосубъектность .монополистических корпораций и тем самым содействует усилению их позиций на международной арене46. Утверждая, что пока традиционная система международного права сохраняет не только свою действенность, но и универсальность, В. Фридман вслед за многими другими буржуазными юристами подчеркивает свою приверженность классической системе старого международного права 47. Большинство построений системы международного права, содержащейся в буржуазных курсах, было проанализировано и подвергнуто убедительной критике Д. Б. Левиным а его монографии “Актуальные проблемы теории международного права”. Из работ, посвященных системе международного права, которые Д. Б. Левин не рассматривает, можно упомянуть работу С. Гофмана, пытавшегося применить системный подход при исследовании сущности международного права. В своей работе “Международные системы и международное право” С. Гофман всячески оправдывает так называемые стабильные (устойчивые) нереволюционные системы в международных отношениях. В стабильных системах, по его мнению, можно различать три вида .международно-правовых норм: 1) право политического уровня; 2) право взаимности; 3) право сообщества. Один из главных недостатков международного права С. Гофман видит в отсутствии власти в международном праве 48. Характеризуя современное международное право, С. Гофман отмечает, что многое в нем, отражающее несуществующую систему (a dead system), устарело. Однако изменения в международной системе имеют известные последствия (как бы второго порядка) для международного права: некоторые из норм, которые сегодня должны быть обязательными, являются преждевременными, поскольку не соответствуют потребностям современного революционного мира. Все устремления С. Гофмана направлены на создание устойчивой нереволюционной системы 49. Таким образом, ход рассуждения С. Гофмана связан с такими изменениями в социальной 29. и нормативной структуре международного права, которые содействовали бы торжеству стабильных устойчивых систем. Классовая сущность подобных конструкций не вызывает никаких сомнений. Один из видных западноевропейских международников Шарль де Вишер назвал свою статью, посвященную вопросам системы международного права, “Метод и система международного права”, и это характерно, поскольку мало кто из буржуазных юристов относит проблемы системы международного права к методологическим проблемам. Заслуживает внимание критика Шарлем де Вишером формально-юридического метода. Это, однако, не мешает ему подвергнуть критике стремление некоторых международников попасть “под влияние опасных увлечений.системностью”. Шарль де Вишер пишет, что “сведение совокупности межгосударственных отношений к нормам, основание и система которых не зависит от их социального содержания, приводит к общей искаженной картине, которую обоснованно назвали “пангосударственным юридическим монизмом”5П. Шарль де Вишер утверждает, что современное международное право еще не достигло того уровня развития, чтобы вообще быть систематизированным, поскольку “на межгосударственных 'отношениях лежит печать несоответствия между нормами и реальностями международной жизни в их совокупности, а также отсутствуют солидарность и единообразие, что порой объясняется естественными отличиями, а иногда политико-индивидуалистическими действиями государственной власти”51. Подобный пессимистический взгляд на систему современного международного права вызван неудовлетворенностью основными тенденциями развития современного международного права, которые соответствуют другим закономерностям общественного развития, нежели те, на которые уповали идеологи буржуазной международно-правовой доктрины. Одни буржуазные юристы вообще считают преждевременным построение системы современного международного права; другие отождествляют систему международного права и его науки; третьи подходят к системе международного права через призму трансформации международного права в мировое право; четвертые в своих построениях системы стирают грань между системой международного права и внутригосударственного права и связывают это с отрицанием государственного суверенитета; пятые ратуют за увековечение “классической” системы старого международного права. Особо следует сказать о взглядах буржуазных юристов, считающих, что новая система международного права сложилась не в результате Октябрьской социалистической революции, а после второй мировой войны. Подобную точку зрения отстаивал А. Альварес в своей работе, посвященной новому международному праву, возник. новение которого он связывал с послевоенным периодом 52. Предложенная А. Альваресом система нового международного права представляет известный интерес, однако сама постановка вопроса о появлении новой системы международного права не после Октября, а после второй мировой войны не выдерживает критики. Дело в том, что каждая новая международно-правовая система, как справедли30 во заметил Р. Л. Бобров, не только характеризуется новым социально-классовым существом, но и представляет собой более высокую, чем в предшествующую эпоху, ступень в развитии международного права 53. Советские юристы-международники обоснованно утверждают, что изменения, происшедшие в международном праве в послеоктябрьский период, дают основание говорить о своевременном международном праве как о новом международном праве 54, и рубеж появления этого нового международного права связан с таким выдающимся событием в истории человечества, каким явился Великий Октябрь. Как совершенно верно отметил Р. Л. Бобров, в результате Великой Октябрьской социалистической революции создалось по существу новое международное право с новой системой (разрядка наша.—Д. Ф.) его основных начал (основных принципов). Ряд отраслей в новое международное право перешел из старого международного права, но и они претерпели существенные изменения (дипломатическое право, право международных договоров, морское право и ряд др.), поскольку социалистическое государство внесло в международное общение новые принципы и добивалось признания их международным сообществом. Наряду с этим, стали складываться новые институты и отрасли (право международной безопасности), органически связанные с борьбой СССР за мир и международную безопасность. Таким образом, прогрессивный вклад СССР в развитие международного права оказал неоценимое воздействие на систему международного права. Поскольку самым главным последствием Октября явилось возникновение и развитие мировой системы социализма, понятна историческая роль для развития международного права и его системы принципов и норм, складывающихся во взаимоотношениях социалистических государств. В результате развала колониальной системы империализма международное право пополнилось новыми принципами, нормами и институтами, и это также отразилось на системе международного права. В результате научно-технической революции появились не только отдельные институты, но и новые отрасли международного права и идет процесс становления все новых институтов и отраслей. Изменение в системе международного права вынуждены признать и некоторые буржуазные юристы-международники50. Но причины и суть этих изменений они излагают совершенно по-другому, а главное — это стремление обосновать преимущество стабильности, неизменяемости системы международного права. Пожалуй, наиболее откровенно эту тенденцию буржуазной доктрины сформулировал Д. Брайерли, который в своем курсе международного права утверждает: “Лучшая точка зрения состоит в том, что международноеправо фактически представляет собой систему обычного права, над которой была сооружена на протяжении двух поколений супраструктура “конвенционного” или правообразующего права, основным дефектом которого является то, что, как нас учит история права, 31 полагаться следует на систему обычного права” 56. Таким образом, здесь речь идет по существу о том, чтобы увековечить систему международного права, сложившуюся задолго до нашей эпохи, когда в мире господствовали исключительно эксплуататорские государства и международное право служило интересам капиталистических государств. Следовательно, и в вопросах становления и развития системы международного права продолжается острая идеологическая борьба. Пожалуй, наиболее откровенно позицию реакционного крыла буржуазной доктрины в вопросе по истории системы международного права сформулировал Г. Шварценбергер в своей работе “Международно-правовая история в сравнительной перспективе”, в которой он всю историю международного права рассматривает через призму пяти моделей, полагая, что с их помощью можно обосновать, почему международное право “так мало подвергается влиянию нарушения какого-либо частного международного квази-порядка”. Такими моделями он считает: 1) модель всемогущества; 2) модель права подвластности (jus strictum); 3) модель права справедливости (jus aequum); 4) океаническая модель и 5) унионистская модель. Подробно останавливаясь на каждой из них, Г. Шварценбергер. в частности, замечает, говоря о модели jus strictum, что она “пред полагает минимальную и в равной степени неизменяемую систему международного права”. Вот этот акцент на неизменяемости системы по сути дела пронизывает всю концепцию Шварценбергера, и в этом смысле она перекликается с рассмотренной выше конструкцией С. Гофмана. Г. Шварценбергер доходит даже до того, что доказывает, будто заключенный в 1278 году до нашей эры договор между египетским фараоном Рамзесом 11 и царем хеттов как бы предзнаменует собой модель международного права, которая чрезвычайно близка модели этого права в начале XX столетия. Иначе говоря, буржуазные юристы-международники хотели бы. не считаясь с коренными социальными преобразованиями в современном мире, с принципиальными изменениями в самом международном праве, отстоять тезис, согласно которому, как уже отмечалось, система международного права, сложившаяся веками в условиях господства эксплуататорских государств, сохраняется с небольшими изменениями и сегодня. Этим самым, с одной стороны, намечается тенденция увековечить те институты и отрасли международного права, которые и сегодня могут служить классовым интересам правящих кругов империалистических государств, а, с другой, создать заслон для появления таких новых институтов и отраслей, которые связаны с революционными освободительными силами современного мира. Таким образом, мы видим, что вопрос о системе международного права является не только теоретической проблемой, но вопросом, имеющим важное политическое, идеологическое значение 57. Вызывает удивление лишь тот факт, что некоторые западные юристы-международники вообще обходят вопрос о системе международного права, даже рассматривая такой важный вопрос курса 32 международного права, каким является проблема источников современного международного права. Так, например, Ш. Руссо в своем многотомном курсе международного публичного права большую часть первого тома посвящает источникам международного права, не касаясь вопроса о системе международного права вообще. Ни слова о понятии системы международного права нет и в солидном курсе профессора Парижского университета права, экономики и общественных наук Нгуен Кво Дина, где значительное место уделяется историческим и теоретическим проблемам международного права 58. Либо здесь прежняя тенденция отождествления системы международного права и системы его науки, либо сознательный уход от рассмотрения сложной теоретической проблемы, на которую современная западная наука международного права не готова дать ответ или не желает этого делать. На это обратил внимание Г. И. Тункин, который в своей работе “Международное право в международной системе” заметил, что вообще проблема системы современного международного права как нового исторического типа международного права исследована явно недостаточно, что же касается некоторых новых концепций по этой проблеме в работах юристов-международников капиталистических стран, то там существует путаница 59. Рассматривая ее причины, Г. И. Тункин приходит к выводу, что она заключается в тенденции наделить современные частные корпорации и физических лиц качеством субъектов международного права. Эти тенденции отражают интересы большого бизнеса, особенно мультимонополий, которые, по справедливому определению Р. Барбера, можно назвать “колонизаторами XX столетия”60. Отсюда концепции транснационального права и др. Отсюда известный нигилизм, проявляемый западной доктриной к существованию системы международного права как таковой. Критика этой доктрины обстоятельно дана Г. И. Тункиным 61. Отсюда отрицание и самого международного права, которое было характерно для целого течения в науке международного права в XIX и начале XX столетия и, к сожалению, не утратило своего реакционного значения и сегодня, поскольку и в наши дни встречаются представители так называемого нигилизма 62. Но даже в тех случаях, когда те или иные западные юристы и признают наличие системы современного международного права, они подходят к ее исследованию совершенно в ином ракурсе, нежели это имеет место в социалистической доктрине международного права 63. И дело не только в принципиально различном методологическом подходе к исследованию этой проблемы, но также и в самом понятии системы международного права и ее основных элементов.. В современной западной доктрине международного права мало кто использует достижения общей теории права в вопросе о системе, мало кто проводит разграничение между системой междуна родного права, системой науки международного права, системой преподавания международного права, редко где рассматривается понятие отрасли как важнейшего элемента системы и взаимосвя33 занность и размещение отраслей в определенном строго научно.у порядке. При этом парадокс заключается в том, что, рассматривая международное право в исторической перспективе, некоторые за. падные авторы прямо говорят о тех периодах, когда формировалась система межгосударственного права 64. В итоге складывается впечатление, что история возникновения системы международного права признается, рассматривается е; развитие, а затем данная система куда-то исчезает, и, выражаясь словами одного из гегельянцев, исследовавших гегелевское учение международного права, растворяется, словно Рейн в песке (Wie Rhein im Sande) 65. Разумеется, это не так. Система международного права не исчезла, не растворилась, она существует как объективная реальность, как целое, как конгломерат юридических наук в их взаимосвязи 66. Исследование системы и структуры современного международного права имеет не только историческое, но и важное теоретическое и практическое значение. Рассмотрение важнейших аспектов системы международного права играет немаловажную роль в деле совершенствования международного права, его кодификации, инкорпорации, восполнения пробелов и в многогранном процессе правоприменительной деятельности, в дальнейшем развитии науки международного права и его преподавания 67. могла не учитывать сложившиеся и складывающиеся отрасли современного международного права, являющиеся основными элементами его системы. Давно назрела необходимость по-новому рассмотреть ряд традиционных аспектов системы международного права, учитывая достижения общей теории права в исследовании системы права и те плодотворные возможности, которые может дать применение системно-структурного подхода при изучении международного права как сложного системного объекта. Несмотря на недостаточную разработанность этой важной теоретической проблемы, советские ученые всегда уделяли вопросам системы значительно больше внимания, чем это имело место на Западе. Уже в первые годы после окончания второй мировой войны профессора В. Н. Дурденевский, С. Б. Крылов, Ф. И. Кожевников в своих учебниках и учебных пособиях отмечали, что вопрос о системе “остается весьма сложным и спорным” '. Хотя за последние тридцать с лишним лет и появился ряд работ, в которых рассматривались проблемы системы международного права, однако фундаментального исследования нет до сих пор 2. В ряде монографий международное право продолжают считать отраслью права. Так, в интересной книге А. И. Полторака и Л. И. Савинского “Вооруженные конфликты и международное право” международное право называется обширной и сложной отраслью права, нормы которой регулируют единый комплекс качественно своеобразных общественных отношений. В состав этой отрасли, продолжают авторы, входят специфические группы правовых норм, каждая из которых распространяется на более узкие общественные отношения и составляет ее подотрасль (суботрасль) 3. Л. И. Полторак и Л. И. Савинский, как и многие другие юристы-международники, шли в этом вопросе за представителями общей теории права, которые не сразу согласились изменить свое отношение к международному праву как отрасли и признать концепцию, утвердившуюся в советской науке международного права, что право в целом подразделяется на две взаимосвязанные, но независимые друг от друга системы—систему внутреннего и систему международного права (Н. А. Ушаков) 4, что международное право теперь повсеместно признается не только самостоятельной системой, но системой своеобразной, отличной от национальной, правовой системой (Г. И. Тункин) 5. С. С. Алексеев в своей книге; специально посвященной системе права, отмечал, что под углом зрения своих системно-структурных характеристик “международное публичное право — такое социальное образование, которое занимает равное положение с любой национальной системой”6. Правда, особенность системы международного права такова, что многие конструкции, применимые в национальных системах права, либо вообще не срабатывают в системе международного права, либо имеют там ГЛАВА HI ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА § 1. Международное публичное право как самостоятельная система права Сложность исследования теории системы международного права заключается, во-первых, в том, что до сих пор нет общепризнанной системы международного права, входящего в качестве одного из элементов в международную юридическую систему. Во-вторых, обоснование построения системы международного права в какой-то мере связано с учетом систем права, существующих в основных субъектах международного права — в отдельных государствах, которые исключительно разнообразны, с учетом и различия их социальных систем, и специфики становления и развития, и известных традиций, играющих немаловажную роль в построении системы права того или иного государства. В-третьих, должен быть учтен многолетний опыт работы Комиссии международного права, которая и в начале своей работы и впоследствии, планируя кодификационный процесс, среди других условий не 34 3* 35 специфические особенности и требуют особого подхода по сравнению с системой национального права. Однако важно другое. Вместо прежнего представления о международном праве как об отрасли, в юридической науке сложилось мнение о нем как о системе7. В этих условиях трудно согласиться с точкой зрения В. И. Маргиева, стремящегося доказать, что “международное публичное право неправомерно считать самостоятельной системой”, что “оно является скорее отраслью международного права в широком смысле слова” 8. Прежде всего, следует заметить, что такой подход к международному праву не нов, он еще ранее был высказан, о чем будет идти речь ниже. Затем следует иметь в виду, что в современных условиях рассмотрение общетеоретических проблем системы международного права не может быть оторвано от концепции международной юридической системы, в создание которой именно советские юристы-международники внесли огромный вклад. Среди них выделяется построение международной юридической системы, предложенное Г. И. Тункиным. В своей интересной работе “Международное право в международной системе”, анализируя причины, которые повлекли образование международной юридической системы, Г. И. Тункин подчеркивает, что она состоит из международного права, рекомендаций международных организаций и международных договоренностей 9. Под международным правом Г. И. Тункин понимает именно международное публичное право. При этом Г. И. Тункин отмечает, что нормы международного права включают в полной мере обязательства государств, являющиеся результатом координации их воли. Они создают основу для всех остальных юридических феноменов в международной системе, в том числе юридический элемент в резолюциях-рекомендациях и международных договоренностях '°. Возрождая концепцию международного права в широком смысле слова, В. И. Маргиев ничего не говорит о том, в какой степени она связана с международной юридической системой, тем более, что он включает в свою конструкцию внутреннее право международных организаций и прежде всего международное частное право, которое, по его мнению, “образует самостоятельную отрасль системы международного права” ". Однако представляется, что вопрос о месте международного частного права не так однозначен. Проблема соотношения международного публичного и международного частного права давно дискутируется в нашей литературе. Так, в статье Л. А. Лунца “Развитие советской доктрины по международному частному праву” отстаивается так называемая “цивилистическая” концепция международного частного права 12. Суть этой концепции заключается в том, что поскольку международное частное право регулирует гражданско-правовые отношения с иностранным элементом, иначе говоря отношения гражданскоправового характера, то, следовательно, международное частное право входит в состав гражданского права, то есть внутрен36 него права, а наука международного частного права является одной из гражданско-правовых наук 13. На этой точке зрения стоят Л. А. Лунц, А. Б. Альтшуллер, И, А. Грингольц, С. А. Гуреев, В. П. Звеков, С. А. Лебедев, А. Л. Маковский, Г. К. Матвеев, В. С. Поздняков, М. Г. Розенберг, О. Н. Садиков, Е. Т. Усенко, М. М. Богуславский. Особенно ратует за отнесение международного частного права к цивилистическому циклу Г. К. Матвеев, опубликовавший целый ряд статей по данной проблеме, в которых он доказывает, что нормы международного частного права рассчитаны на гражданские (равно как семейные и процессуальные) правоотношения, осложненные иностранным элементом14. Г. К. Матвеев прямо пишет, что международное частное право — важная отрасль советского права 15. Эта “цивилистическая” концепция международного частного права ранее оспаривалась С. Б. Крыловым, В. И. Менжинским, а сравнительно недавно С. А. Малининым. С. Б. Крылов утверждал, что вопросы международного частного и международного публичного права относятся к одной отрасли права — международному праву в широком смысле слова 16. Несколько иначе эту же мысль формулирует и как бы развивает дальше С. А. Малинин, когда он пишет: “В системе международного права (в широком смысле слова), на мой взгляд, объективно существуют две основные самостоятельные отрасли права: 1) международное публичное право; 2) международное частное право” 17. Таким образом, если С. Б. Крылов считал, что международное публичное право и международное частное право являются как бы подотраслями одной отрасли права, то, по мнению С. А. Малинина, они являются самостоятельными отраслями права и входят в одну систему — систему международного права в широком смысле слова. При этом С. А. Малинин полагает, что каждая из названных им отраслей регулирует определенный вид международных отношений, что им свойственна качественная обособленность от других видов отношений и что каждая из этих отраслей имеет свой предмет регулирования и свой специфический метод правового регулирования. Однако эти аргументы не убедили представителей науки международного частного права, которые настаивают и теперь на “цивилистической концепции”, продолжают возражать против концепции “международного права в широком смысле слова”. Правда, они признают, что граница между международным частным правом и международным публичным правом не носит абсолютного характера, и отмечают единство исходных начал международного частного и международного публичного права 18. В этом, безусловно, есть известный резон, поскольку нормы международного публичного и международного частного права служат одной и той же цели — оформлению мирного сотрудничества в различных областях 19. специалисты в области международного частного права признают также наличие тесной связи между нормами и института37 ми международного публичного и международного частного пра ва. Отсюда и распространенный вывод о том, что международное частное право непосредственно примыкает к международному публичному праву20. Но все это не равнозначно включению в одну систему права. В настоящее время большинство “публичников” не разделяют концепцию международного права в широком смысле слова. В том же учебнике международного права под редакцией профессора Г. И. Тункина сказано: “Термин “международное право” в русском языке и в ряде других языков означает международное публичное право, от которого следует отличать международное частное право, регулирующее отношения гражданско-правового характера, возникающие в условиях международной жизни” 21. Оригинальную конструкцию соотношения международного публичного права и международного частного права предложил Р. А. Мюллерсон, который относит последнее к полисистемныы комплексам. По его мнению, международное частное право возникает в результате взаимодействия определенных частей национально-правовых систем между собой и с определенной частью международного публичного права при регулировании международных отношений невластного характера. “Однако,—пишет Р. А. Мюллерсон,—эти части, образующие в результате такого взаимодействия полисистемный комплекс, не исключаются из соответствующих национально-правовых систем или международного публичного права” 22. Иначе говоря, по мнению Р. А. Мюллерсона, особенность международного частного права как права заключается в том, что оно регулирует “особую группу общественных отношений, обладающих двойственным характером и не имеющих своей “собственной” системы права” 23. Как известно, проблема комплексных образований в структуре права не только продолжает оставаться дискуссионной, но. как подметил С. С. Алексеев, “порой она приобретает неоправданную существом самой проблемы полемическую остроту” 24. Да и само понятие комплексных образований, применительно к исследованию системы права, несколько отличается от тех конструкций полисистемных комплексов, которыми оперирует Р. А. Мюллерсон. Во всяком случае его идея, несомненно, заслуживает внимания и, возможно, открывает дорогу к оптимальному решению спорной проблемы о соотношении международного публичного и международного частного права. О самостоятельности системы международного публичного права идет речь не только в работах по общей теории международного права, но и в так называемых “отраслевых” исследованиях. Так, например, А. П. Мовчан во введении к книге “Международное воздушное право” прямо указывает, что “международное (публичное) право представляет собой особую систему права, отличную от национальных правовых систем различных государств” 25. Кстати, тот же А. П, Мовчан. справедливо подметил, 38 что “международное частное право не является “межгосударственным правом”, специально подчеркнул, что “в современном мире существуют только два вида систем права — международное право и национальные системы права”, и сделал общий вывод, согласно которому “международное частное право является частью национальных систем права различных государств” 26. Рассматривая вопросы морского права, С. А. Гуреев пишет, что “международное публичное право и международное частное право различаются принципиально по всем признакам (по предмету правового регулирования, по методу правового регулирования, по источникам и по субъектам регулируемых ими отношений)”27. Разумеется, в международном общении действия норм международного публичного и международного частного права соприкасаются и даже порой переплетаются. Однако это ни в коей мере не сказывается на самостоятельности системы международного публичного права. Таким образом, исходя из положений общей теории права, общей теории международного права и мнений “отраслевиков”, в настоящее время вопрос о самостоятельности системы международного публичного права не вызывает каких бы то ни было сомнений, § 2. Понятие системы международного права Несмотря на то, что в советском правоведении имели место три дискуссии по вопросам системы права (в 1938—1940 гг., в 1956—1958 гг. и 1981 г.), в ходе этих дискуссий проблемы системы международного права почти не поднимались. До настоящего времени в общей теории права не уделяется должного внимания исследованию этого вопроса, хотя и признается, что это не соответствует тому месту в жизни народов, которое международное право теперь заняло 28. Некоторые представители общей теории права, как и ряд юристов-международников, считают, что те положения, которые выработаны в общей теории права для определения важнейших параметров национальной системы права, целиком применимы и к праву международному. Так, например, С. С. Алексеев, в своей книге о структуре советского права говорит о том, что “в принципе к определению структуры международного публичного права следует подходить с тех же позиций, с каких освещается структура национальных правовых систем” 29. С. А. Малинин, останавливаясь на общетеоретических положениях системы внутригосударственного права, указывает, что эти “общетеоретические положения о системе права, о ее классификационных критериях полностью (выделено нами.—Д. Ф.) применимы и к области международного права” 30. Стремление перенести в область международного права те критерии, которые предлагаются для построения системы национального права, не перспективно. Во-первых, таких общепризнан39 ных критериев для системы национального права пока нет. Хотя ряд ученых и полагает, что предмет и метод регулирования являются наиболее приемлемыми параметрами для разграничения системы национального права на отрасли, однако это положение все еще остается дискуссионным в юридической науке. Во-вторых, международное право — своеобразное право, и попытки подхода к нему с мерками национального права, особенно в вопросах системы, вряд ли оправданы. Специфика международного права должна в этих случаях всегда учитываться 31. Разумеется, это вовсе не означает, что те или иные выводы общей теории права, включая научные результаты в области исследования системы права, не могут быть использованы в науке международного права. Однако их применение должно осуществляться с учетом специфики международного права. В этой связи с особой остротой стал вопрос об определении объективных критериев разграничения отраслей системы международного права. С. А. Малинин одним из первых обратил внимание на стихийность процесса конструирования все новых и новых отраслей и подчеркнул, что деление международного права на основные отрасли не может быть произвольным. Говоря о том, что в международном праве “конструируется” бесконечное число его отраслей, С. А. Малинин перечислил некоторые из них: международное морское право, международное воздушное право, дипломатическое и консульское право, договорное право, международное медицинское право, международное торговое право, международное метеорологическое право, космическое право, международное атомное право 32. Рассматривая вопрос о возникновении в современном международном праве новых отраслей, Г. И. Тункин специально выделяет право международной безопасности, упоминает право международных организаций, называет международное экономическое право, международное трудовое право33. Специалисты, занимающиеся международным космическим правом, называют среди сложившихся и складывающихся отраслей международного права такие: право спутниковой связи, международное право коммуникаций, право международной радиосвязи, право зарубежной массовой информации 34. Большая дискуссия разгорелась в советской доктрине о международном экономическом праве. Вначале В. М. Корецкий, затем Г. И. Тункин и Е. Т. Усенко высказали мысль о становлении новой отрасли международного права — международного экономического права35. Затем Г. М. Вельяминов выдвинул концепцию о сформировавшейся в современном международном праве новой отрасли — международном торговом праве36. Далее Г. Е. Бувайлик показал, что международное торговое право является частью международного экономического права, одновременно подчеркнув, что “говорить о международном экономическом праве как уже полностью сформировавшейся отрасли современного между40 народного публичного права, видимо, еще преждевременно”37. О. Н. Хлестов и И. П. Блищенко пишут как об отдельной отрасли о международном гуманитарном праве38. О. В. Богданов вначале говорил о быстро развивающейся новой отрасли современного международного права — праве разоружения. Продолжая эту мысль, О. В. Богданов убедительно показал, что в настоящее время “наличие целой системы конкретных международноправовых документов превращает комплекс принципов и норм по вопросам разоружения в определенную отрасль современного международного права”39. Правда, тут же О. В. Богданов оговаривается, подчеркивая, что “возможно, сейчас еще рано говорить об окончательном оформлении такой отрасли; правильнее сказать, что она находится в стадии активного формирования”40. В. А. Карташкин считает целесообразным выделение в системе современного международного права специальной отрасли — прав человека 41. Этот перечень можно было бы продолжить, но уже из приведенных фактов видна неравноценность “конструированных отраслей”. При этом если одни ученые доказывают со ссылкой на общую теорию права необходимость существования той или иной отрасли, то другие существование такой самостоятельной отрасли отрицают. Так, например, по мнению А. Н. Талалаева, право международных договоров — это одна из важнейших и наиболее древних отраслей международного права, которая занимает особое место в системе международного права, определяемое спецификой объекта регулирования, значением в современном международном праве, а также особенностями источников права международных договоров42. С. А. Малинин же, ссылаясь на метод правого регулирования, не относит право международных договоров к числу основных, самостоятельных отраслей международного права и считает его подотраслью международного публичного права 43. Из этого и ряда других примеров видно, насколько назрела необходимость в объективных критериях выделения отраслей системы международного права. Что же касается перечня старых и новых отраслей международного права и тенденции к конструированию все новых и новых отраслей, то совершенно очевидно, что данные отрасли не равнозначны друг другу. Одно дело право международной безопасности, Другое — право зарубежной информации. Одно дело право разоружения, другое — метеорологическое право. Кстати, чуть ли не аналогичная тенденция создания множества отраслей имела место и в работах, посвященных системе советского права. Во время дискуссии о системе советского права в одной из статей было высказано сомнение в целесообразности бесконечного создания новых отраслей и выражено опасение, что, следуя по пути “уточнения системы”, можно дойти “до трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного, бакалейно-гастрономического права” 44. Тенденции стихийного конструирования новых отраслей противостоит точка зрения, согласно которой в системе международного 41' права вовсе отрицаются всякие отрасли. Так, Л. Н. Галенская в своей статье, посвященной понятию международного уголовного права, писала буквально следующее: “Наличие единого способа правового регулирования при различных предметах регулирования не позволяет говорить о существовании отдельных отраслей международного права”45. Взамен деления на отрасли Л. Н. Галенская предложила делить международное право на материальное и процессуальное, которые, в свою очередь, могут быть разделены на ряд институтов. Однако те же аргументы, которые Л. Н. Галенская выдвигает против деления международного права на отрасли, “срабатывают” и против ее классификации, поскольку в общей теории права, в которой; в последнее время все больше внимания уделяется проблемам процессуальной формы правового регулирования, вопрос о возможностях применения юридической процессуальной формы в связи с построениями системы права ставится таким образом, что при выделении отраслей материального права решающее значение имеет предмет..., а., при выделении отраслей процессуального, права—метод правового регулирования . Следует заметить, .что идея деления международного права на материальное и процессуальное не получила признания в советской доктрине. Исключением является позиция, занятая Э. А. Пушминым, по мнению которого процессуальная форма пронизывает многие отрасли и институты современного международного права47. Однако те параметры, которые'выдвигаются в качестве разграничителя между так называемыми .процессуальными и материальными нормами, носят искусственный,характер48. Система международного права — результат влияния целого ряда факторов объективного и субъективного порядка, определяющих.развитие международных отношений и права их регулирующего. Что касается объективного характера системы международного права, то это. положение в советской науке международного права имеет широкое распространение 49. Этот вывод был сделан в связи со сложившейся в общей теории права концепцией, что право во всяком обществе представляет собой не случайную совокупность правил, устанавливаемых государством, а объективно обусловленную систему правовых норм, регулирующих различные сферы общественных отношений. В монографии, посвященной общим теоретическим проблемам системы советского права, С. С. Алексеев неоднократно подчеркивал, что “система права представляет собой объективную закономерность права данного государства”, что “система права имеет объективный характер.” 51. Однако, несмотря на то, что среди факторов объективного и субъективного порядка, влияющих на возникновение и развитие системы права, экономический фактор является, в конечном счете, решающим, в общей теории права стали все больше обращать внимание на то, что мировоззрение, политическая доктрина, цели, преследуемые обществом, “в значительной степени влияют на 42 построение системы права, определяют ее направленность” и что, связи с этим, “задача правовой науки при решении проблемы системы права состоит в том, чтобы не только раскрыть объективные условия, порождающие необходимость той или иной структуры права, но и определить принципы наиболее правильного построения этой структуры, выделения тех или иных отраслей или подотраслей права”52. Таким образом, подчеркивается не только роль объективных, но и субъективных факторов, порождающих систему права. Сказанное применимо и к сфере международных отношений (международные отношения — одна из разновидностей общественных отношений), под которыми понимают совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломатических, военных, научных, культурных и т. п. связей (общений, сношений) и обоюдных отношений между народами, между госу-. дарствами и системами государств, между основными социальными, экономическими и политическими силами и организациям”, которые действуют на международной арене53. Социология международных отношений исследует взаимосвязь объективных факторов и субъективной деятельности людей в динамике и статике международных отношений. Общие закономерности развития международных отношений в каждую конкретную эпоху сказываются и на развитии международного права, регулирующего эти отношения, и, разумеется, на его системе, являющейся сложным системным объектом 54. Так же как и при применении системного подхода при исследовании системы внутригосударственного права и системы национального законодательства, так и при применении системного подхода в ходе исследования системы международного права большое значение имеют многоплановость подхода к системе международного права, рассмотрение богатства и разнообразия связей между правовыми элементами и средой, а также разнообразия самих элементов 55. Как уже отмечалось, основными элементами так называемой горизонтальной структуры системы международного права считают институты и отрасли. Однако если определение института не вызывает споров (“под институтом следует понимать систему взаимосвязанных, взаимодополняемых по своему назначению норм, регулирующих относительно обособленную совокупность взаимосвязанных общественных отношений”), то определение отрасли и во внутригосударственном и международном праве оказалось делом нелегким, и до настоящего времени общепризнанных четких параметров отрасли практически нет. В общей теории права было замечено, что в отдельных юридических науках при решении вопроса об отрасли наметилось стремление доказать лишь одно: данная общность норм является основной и относится к категории главных отраслей. Более того, порой такого рода разработки “имеют цель обосновать заранее намеченное решение; они не приемлют иного варианта, и потому 43 научные обсуждения о характере отраслей превращаются в бесперспективные, затяжные споры, в результате которых происходит консервация полярных точек зрения”56. Такая картина объясняется множественностью системообразующих факторов и, прежде всего, спорами о том, какой из системообразующих факторов рассматривается в качестве главного 57. Ряд лет многие авторы рассматривали в качестве отраслей такие общности юридических норм, которые отличаются особым предметом и особенностями в методе регулирования58. Однако вопрос о методе регулирования как одном из главных системообразующих критериев был подвергнут критике не только некоторыми представителями общей теории права, но и специалистами отраслевых юридических наук. Так, в монографии В. Д. Сорокина, специально посвященной данной проблеме, прямо указывалось: “Мы не разделяем высказанных в литературе суждений... о том, что каждой отрасли советского права присущ свой особый, специфический метод правового регулирования. С нашей точки зрения, метод правового регулирования имеет многоотраслевой характер...” 59. Несмотря на спорность этого суждения, оно в значительной степени совпало с утверждением ряда советских юристовмеждународников о том, что “международное право в принципе знает один метод регулирования — соглашение между его субъектами” 60. Правда, Д. Б. Левин, обосновавший данную концепцию, говорит и об известных модификациях в методе международноправового регулирования, которые “нельзя оставлять в стороне, когда речь идет о систематизации норм и институтов международного права”61. С. С. Алексеев выделял и такие структурные признаки, как юридическая целостность группы норм, при которой данная группа норм выступает перед лицом всех других отраслей как “нерасчленяемое” целое, как способность взаимодействия данной группы норм с другими отраслями как элементами единой системы и юридическое своеобразие, которое С. С. Алексеев связывает прежде всего с методом правового регулирования 62. По мнению А. М. Васильева, отрасль права — это совокупность обособленных юридических норм и правовых институтов, которыми регулируется определенная область общественных отношений, обладающих качественным своеобразием . Рассматривая отрасль как подсистему, авторы монографии “Система советского законодательства”, характеризуя наиболее существенные элементы отрасли, полагают, что эти подсистемы внутренне более или менее тесно связаны, их составные части взаимно обслуживают и дополняют друг друга. При этом подчеркивается, что “главным системообразующим фактором, обеспечивающим выделение таких групп общественных отношений, служит достаточно тесное содержательное и целевое единство, при котором все виды отношений внутри данной подсистемы взаимно дополняют или обслуживают друг друга. Это содержательное един44 ство часто дополняется единством формы основной массы отношений, образующих ту или иную подсистему”64. Говоря об отрасли законодательства, сопоставляя ее с отраслью права, авторы этой же работы выделяют и такие критерии, как достаточно крупный объем нормативного материала, а также относительно самостоятельное и достаточно важное социально-экономическое и политическое значение подсистемы, предопределяемое, в свою очередь, масштабами и значением регулируемой сферы отношений65. Таким образом, в общей теории права существуют различные взгляды на системообразующие критерии, при этом все они сориентированы на систему внутригосударственного права. Тем не менее в советской науке международного права положения общей теории права при построении той или иной отрасли международного права не всегда учитывают эти моменты. Вот почему следует согласиться с Е. А. Шибаевой, когда она, отвечая на вопрос, можно ли критерии разграничения отраслей права, выработанные в общей теории права, полностью применить к межгосударственному праву, учитывая особый характер системы международного права, справедливо указывает, что определение внутренней структуры международного права требует особого подхода с учетом особенностей системы международного права 66. Наиболее распространенным критерием деления международного права на отрасли юристы-международники считают предмет правового регулирования, хотя и не рассматривают его единственным системообразующим фактором. И это понятно, поскольку в науке международного права, как и в общей теории права, давно стало очевидным, что если ограничиться лишь этим признаком, то “перед нами окажется необозримое множество отраслей” 67. В многочисленных работах, посвященных либо отдельным проблемам науки международного права, либо вопросам, связанным с институтами, существующими либо становящимися отраслями международного права, советские юристы-международники наряду с предметом правового регулирования предлагают те или иные дополнительные системообразующие критерии. Так, например, А. Н. Талалаев полагает, что право международных договоров как отрасль международного права “определяется спецификой объекта регулирования, его значением в современном международном праве, а также особенностями источников права международных договоров” 68. По мнению Ю. М. Колосова, “в силу присущих международному праву особенностей достаточно особого предмета регулирования, чтобы выделить соответствующую группу норм в особую отрасль правовой системы”69. Е. А. Шибаева, обосновывая правомерность признания за правом международных организаций качества самостоятельной отрасли системы международного права, обращает внимание не только на предмет и метод правового регулирования, спроецированные на международное право, но также на объем нормативного материала, и особенно критерий новых свойств (содержания) этого нор45 мативного материала и, наконец, специфичность юридических . ^ принуждения, осуществляемая государствами индивидуаль<т -ди коллективно, как средство защиты прав и обеспечения норм, необходимую для образования самостоятельной отрасли 7!), По мнению С. А. Малинина, наличие определенной группы между""лнения обязанностей 76,—то есть все то, что составляет основнародных отношений вовсе не означает, что эта группа может ис элементы и как бы раскрывает структуру метода правового нь дарования, характерно для любой отрасли международного составлять предмет регулирования самостоятельной отрасли пра1)у и даже'для любого его института. -Если же трактовать ва. Он полагает, что необходимо еще выявить, представляет л и данная группа отношений такую степень качественной обособлен'он правового регулирования по-другому и в число его элеменности, которая потребовала бы своего особого метода правового ^ включать правосубъектность, содержание правоотношений, регулирования 71. По мнению А. И. Иойрыша, вопросы выделения „^идические факты, юридические санкции и полагать, что они новых отраслей зависят от заинтересованности общества в выде'ждый раз, в зависимости от предмета регулирования, проявля•лении, развитии новой отрасли права, в совершенствовании пра.д^я по-разному, и утверждать, что именно эти элементы могут вового регулирования конкретной группы общественных отношеслужить основанием для классификации отраслей ^международний 72. Ю. М. Колосов, говоря об условиях образования самостояцдрд права, то мы придем к той же дискуссионной концепции, тельной отрасли международного права, также утверждал, что для согласно которой каждому предмету правового регулирования .образования данной группой норм подобной отрасли необходимо, соответствует свой особый метод. чтобы' она регламентировала весь комплекс политических, эконоОднако невозможно согласиться с тем, что каждой отрасли si мических, культурных, военных и других отношений между госумеждународного права присущ свой метод правового регулировадарствами в той или иной области, а также, чтобы эти отношения цця В этих условиях упор продолжают делать на модификации имели особенности по сравнению с отношениями в другой обединого метода и полагают, что международное право, уникальное ласти 73. ^ своему методу регулирования, допускает различные способы / Как видим, в выдвигаемых критериях недостатка нет. Почти регулирования сложной системы международных отношений. и все упоминают предмет правового регулирования. Некоторые выНесмотря на то, что это свидетельствует о развивающейся системе деляют обособленность или своего рода автономность группы международного права и даже о его способности соединить развзаимосвязанных международно-правовых норм. В ряде работ „ые элементы единого метода правового регулирования в целях оправдывается существование самостоятельной отрасли заинте- эффективного воздействия на межгосударственные отношения, ресованностью в этом международного сообщества. Упоминают более убедительной представляется точка зрения' И. И. Лукашутакже качественное своеобразие совокупности обособленных межка, который справедливо заметил, что методы, которыми регулйдународно-правовых норм и институтов, которыми регулируется руются общественные отношения во внутригосударственной систеопределенная область общественных отношений, а также особенме и в системе международно-правовой, настолько отличаются ности источников этих норм и институтов. В международно-прадруг от друга, что попытки распространить действие той или иной вовой литературе продолжают говорить и о методе правового системы права на принципиально отличные общественные отнорегулирования, сплошь и рядом наделяя его различными -специ- шения, которые не отвечают основным чертам данной системы J фическими особенностями. Так, например, по мнению В. А. Карправа,'не могут дать положительного результата 77. ташкина, особенность метода правового регулирования специальВ этих условиях правомерна постановка вопроса о том, должна ной отрасли — прав человека — заключается в специфике создали система международного права вообще делиться на отрасли, ния норм и их исполнения, в характере ответственности за или основным элементом этой системы могут быть другие компопреступное нарушение основных прав и свобод человека, в своеобценты. Если же деление на отрасли оправдано, то само понятие разии правового статуса индивидов74. Однако как и в общей отрасли должно носить несколько иной характер, нежели теории права, так и в науке международного- права, несмотря на конструкция отрасли во внутригосударственном праве. Можно различные модификации, которые связывают с методом правоводопустить, что некоторые черты, характерные для разделения го регулирования, все больше утверждается мнение о том, что международного права'на отрасли, совпадают с теми критериями, международное право в своей большей части признает один метод которые имеют место во внутригосударственном праве. Если регулирования и, следовательно, применить этот разграничитель последнее верно, тоГотраслью международного права можно было при определении отраслей оказывается невозможнымг75. бы считать совокупность согласованных юридических норм, регуСовершенно очевидно, что соглашение как способ установлепирующих более или менее автономно международные отношения ния прав и обязанностей субъектов; равноправие как способ осу- определенного вида, совокупность, характеризуемую соответствующествления взаимоотношений между субъектами; мирное разре- щим предметом правового регулирования, качественным своеобшение споров и невмешательство во внутренние дела государств разием, существование которой вызывается интересами междунакак образ действия, предоставленный субъектам; специфическая родного общения. Отрасль международного права включает 46 47 в себя правовые институты, то есть группы норм, регулирующие однородные отношения между государствами, тесно связанные друг с другом. Особое место в системе международного правд занимают основные принципы международного права и другие нормы jus cogens, которые составляют как бы основу всей систе. мы международного права, пронизывают остальные ее элементы. Как отмечал А. Н. Талалаев, благодаря основным принципам а может существовать единая система международного права, несмотря на многообразие по существу и по форме выражения его норм 8. Система международного права представляет собой исключительно сложную конструкцию, которая не строится по произволу ученых или юристов-практиков. Главным подразделением, как уже отмечалось, в настоящее время считается отрасль международного права. Как виды отраслей, так и порядок их расположения в системе, и взаимодействие между ними также определяются объективными и субъективными факторами. В исследовании этих сложных проблем перспективен системно-структурный подход. Заслуживают внимания определенные методологические приемы, которые были предложены И. И. Лукашуком, применившим системно-структурный подход при исследовании системы международно-правового регулирования и осуществившим анализ международного права в действии, в динамике его взаимодействия с системой международных отношений. К сожалению, И. И. Лукашук почти не останавливается на сложных вопросах системы самого международного права, хотя и он в качестве основного элемента системы международного права упоминает отрасли79. Впрочем перед ним стояла другая задача. Классификация отраслей в системе международного права пока мало изучена. В общей теории права имеет место деление отраслей на различные виды. Так, например, принято деление на основные и комплексные отрасли 80. Из числа основных отраслей выделяют профилирующие (традиционные) отрасли81. Остальные основные отрасли подразделяют на процессуальные и специальные. Различают также интегрированные комплексные отрасли, иначе называемые надотраслями или суперотраслями82. Полагают также, что группа отраслей законодательства (права) образует более широкую подсистему законодательства (права) и что элементы такой подсистемы “характеризуются генетическими, функциональными (целевыми), а в ряде случаев и структурными взаимосвязями входящих в них отраслей”, что зачастую существует прямое взаимодействие этих отраслей, которое выражается в разных конкретных формах83. Считают также, что профилирующие отрасли составляют основу правовой системы, остальные основные отрасли образуют второй слой системы, а комплексные отрасли образуют якобы своего рода вторичную структуру, которая наслаивается над структурой основных отраслей84. В советской науке международного права 48 понятие комплексной отрасли впервые предложил С. А. Малинин, который под комплексной отраслью понимал объединение норм, принадлежащих различным отраслям права85. Более того, он подчеркивал, что “выделение комплексных отраслей права выходит за рамки понятия системы права... и переходит в область научной систематизации права...” 86 При этом, вслед за Ю. К. Толстым, С. А. Малинин утверждал, что выделение комплексных отраслей права в научных, педагогических и практических целях “не только оправдано, но во многих случаях настоятельно диктуется жизнью” 87. Такой подход к понятию комплексной отрасли вызывает сомнение. Как уже отмечалось выше, С. А. Малинин говорил также и о таких видах, как основные (самостоятельные) отрасли. В большинстве же случаев советские юристы-международники какойлибо специальной классификации отраслей международного права не предлагают, то есть не выделяют основные отрасли и неосновные, процессуальные и материальные, надотрасли или суперотрасли. И в этом нет ничего удивительного, поскольку в советской теории международного права вообще нет тенденции, характерной для ряда работ буржуазных международников, к сближению системы международного права с системой внутригосударственного права88. Конечно, это отнюдь не означает, что в системе международного права все отрасли равнозначны и находятся как бы на одном уровне. Существуют давно сложившиеся отрасли, а есть только складывающиеся, есть общие, объединяющие институты международного права, которые обслуживают всю систему международных отношений (право международных договоров), и есть так называемые специальные отрасли, объединяющие институты международного права, регулирующие более или менее узкий (специальный) спектр международных отношений (международное космическое право). Можно наметить и другие виды отраслей. Следовательно, при этом можно заметить, что грани между отраслями международного права очень подвижны и сама динамичность современного международного права создает известные трудности в деле выявления реально существующих отраслей. Каждая отрасль включает в себя правовые институты, имеет свои принципы, иногда подотрасли. Между отраслями международного права существуют определенные связи (закон связи), взаимодействие. Системно-структурный подход требует исследования характера этих связей, а также тех процессов интеграции и дифференциации, которые характерны для системы современного международного права. Связи между отраслями международного права подчинены определенным законам, которые и выражают структуру современного международного права. Сложная диалектика взаимосвязи объективных и субъективных системообразующих факторов, присущая внутригосударственному праву89, приобретает еще более усложненный характер, когда 49' речь идет о праве международном. И верно заметил И. И. Лукашук, что проблемы взаимодействия различных отраслей международного права в едином целом пока разработаны недостаточна и что в этом плане особенно важное значение приобретает системный подход, при котором, международное право рассматривается во взаимосвязи и взаимодействии его элементов, как единый объект исследования 90. Важное значение имеет процесс функционирования и развития как системы международных отношений, так и системы международного права. Вопрос о функционировании международного права и его роли в международной жизни широко дискуссировался в буржуазной доктрине, которая,, как правило, давала одностороннюю характеристику этой роли. Так, например, в английской доктрине международное право рассматривалось в основном как средство разрешения международных споров. Критикуя этот традиционный подход буржуазных юристов-международников к самой сущности функционирования международного права, Г. И. Тункин в своем предисловии к курсу Я. Броунли указывал, что международная юридическая система, включающая все международно-правовые явления, основным компонентом которой является международное право, “функционирует постоянно как часть более широкой международной системы, которая также функционирует непрерывно. В этом процессе функционирования международное право выполняет стабилизирующую и созидательную функции”91. Стабилизирующая и созидательная функции— вот те основные черты,, которые характеризуют соотношение между системой международных отношений и системой международного права при рассмотрении структуры современного- международного права. Как отмечалось на XXVI съезде КПСС, процесс дальнейшего обострения общего кризиса капитализма продолжается92. Своеобразие нынешнего этапа этого кризиса состоит в том, что он протекает в обстановке, когда продолжается поступательный рост мирового революционного процесса и его составных частей: реального социализма; международного рабочего движения; национально-освободительного движения. Для современной эпохи главным противоречием и, следовательно, главной движущей силой в системе межгосударственных отношений является противоречие между мировой системой социализма и мировой системой капитализма. Именно в нем ключ тех процессов, которые происходят в современной международной жизни и, разумеется, в международном праве. В условиях борьбы и сотрудничества двух мировых социальна. систем все настойчивее прокладывает себе дорогу объективная закономерность общественного развития — тенденция к сближению народов мира. Проявление этой тенденции в международном праве находит свое отражение в процессах его интеграции как на универсальном, так и региональном уровнях. Интеграции противостоит процесс дифференциации. И это закономерно, 50 поскольку дифференциация и интеграция — понятия взаимодополняющие друг друга. Тенденция к интернационализации международной жизни породила универсальные международные организации, многочисленные многосторонние международные договоры, которые, несомненно, отражают структурные процессы интеграции, происходящие в современном международном праве. Наряду с этим на международной арене действуют и другие процессы, многие из которых связаны с научно-технической революцией и определяют тенденцию к дифференциации как на структурном уровне, так и на уровне самой системы современного международного права. Если процессы интеграционные привели к появлению таких основополагающих международно-правовых актов, как Устав ООН, то процессы дифференциации влекут за собой появление новых институтов и отраслей в современном международном праве (например, международно-правовая охрана окружающей среды). Поэтому дело не только в устойчивости (стабильности) или неустойчивости (нестабильности) системы международных отношений, как это считает Э. А. Поздняков 93. Вопрос должен ставиться значительно шире и связан с изменениями в системе международного права, обслуживающей систему международных отношений и являющейся в то же время ее надстройкой. Конечно, процессы дифференциации, происходящие в системе международного права, не бесконечны. Они имеют свои пределы, которые также обусловлены и объективными и субъективными факторами. Интеграционные процессы в настоящее время более интенсивно протекают на региональном уровне. Например, интеграционные процессы в рамках СЭВ влекут за собой новые правовые формы регулирования отношений между странами — членами СЭВ, а последние, в свою очередь, содействуют дальнейшей интеграции между этими странами. Можно указать на то, что правовые формы отношений СЭВ с социалистическими международными организациями создают самые широкие возможности для согласованного осуществления ими мероприятий по дальнейшему развитию социалистической экономической интеграции. Как отмечалось на XXVI съезде КПСС, “сама жизнь ставит задачу — дополнить координацию планов согласованием экономической политики в целом. В повестку дня ставятся и такие вопросы, как сближение структур хозяйственных механизмов, дальнейшее развитие прямых связей между министерствами, объединениями и предприятиями, участвующими в кооперации, создание совместных фирм, возможны и другие формы соединения наших усилий и ресурсов” 94. Процессы интеграции и дифференциации, непрерывно происходящие в системе межгосударственных отношений, отражаются и на системе международного права. Социальная неоднородность мира и современных международных отношений определяет социальную неоднородность и системы 51 международного права. Социальная ценность правовой системы находит свое отражение в способности “правильно отражать объективные закономерности общественных отношений и содействовать их дальнейшему совершенствованию”. Это применимо к любой правовой системе, в том числе к системе международного права. Поскольку социалистическая часть мира прилагает усилия, чтобы международное право сыграло важную роль в решении главной задачи — предотвращении новой мировой войны, обеспечении прочного мира, именно социалистические государства являются гарантами развития международного права по пути прогресса. Как отмечал Л. И. Брежнев, “социалистическая часть мира своим внутренним развитием и своим подходом к международным отношениям дает хороший пример того, какими путями лучше всего решать большие проблемы, встающие перед человечеством” 95. Среди этих путей немаловажная роль отводится применению современного международного права и его дальнейшему прогрессивному развитию. Естественно поэтому в системе современного международного права все более возрастает удельный вес принципов и норм международного права, которые применяются в отношениях между социалистическими странами. Говоря о социальной структуре современного международного права, Е. Т. Усенко совер,тценно верно заметил, что “отрасли международного права являются едиными для всей системы современного международного права и имеющие место попытки конструировать ту или иную “отрасль” международного права только в рамках какого-либо одного типа международных отношений представляются теоретически несостоятельными” 96. Удельный вес принципов и норм, применяемых социалистическими государствами, все более возрастает в системе международного права, и прежде всего это касается принципов социалистического интернационализма. “Однако эти принципы и нормы не образуют региональную международно-правовую систему”97. Лишь в перспективе формирующееся между социалистическими государствами международное право сможет сложиться как система социалистического международного права98. Пока же в общей системе современного международного права принципы социалистического интернационализма и соответствующие им нормы социалистических международных отношений занимают. по мнению Е. Т. Усенко, “место, аналогичное тому, которое занимают принципы мирного сосуществования” ". Не останавливаясь на месте социалистических международны правовых принципов и институтов в системе современного между народного права, заметим, что с точки зрения аксиологическ'" критериев за ними будущее всего международного права. Сове шенствование современного международного права идет под р шающим воздействием сил социализма и всей современной ант.: империалистической демократии100. Первостепенное значении имеет развитие тех отраслей и институтов в системе международ 52 ного права, которые связаны с предотвращением новой мировой войны, обеспечением прочного мира. В связи с этим удельный вес права'мира и международной безопасности среди всех отраслей системы международного права невозможно переоценить. Предложения' по обеспечению мира, выдвинутые на XXVI съезде КПСС, объединяет “одна единая цель, одно наше общее стремление _ сделать все возможное, чтобы вывести народы из-под угрозы ядерной войны, сохранить мир на земле” 1<н. § 3. Основные тенденции построения системы международного права Система международного права является, как уже неоднократно отмечалось, объективной категорией. Все ее элементы взаимосвязаны и взаимообусловлены и диалектически сочетают двустороннее единство объективного и субъективного моментов. Система международного права отличается от системы права любого государства — участника международного общения. Это различие проходит как по социальной природе, так и по нормативному содержанию102. Тем не менее во взаимоотношениях международного и (национального права часто одно .из них содержит нормы, подлежащие реализации IB сфере действия другого lu3. И поскольку типичным можно считать (и это верно подметил Г. В. Игнатенко) “совместное .применение в соответствующих ситуациях и международно-правовых и внутригосударственных правовых норм”104, системы международного публичного права и внутригосударственного права взаимосвязаны. Несмотря на самостоятельность и автономность относительно друг друга систем внутригосударственного и международного права, нормы этих систем, не превращаясь в “сиамских близ-. нецов”, “должны быть согласованы и 'сохранять способность к взаимодействию” 105. Разумеется, подобная согласованность и способность к взаимодействию распространяется иа указанные самостоятельные системы права в целом несколько иначе, нежели на нормы, являющиеся лишь одним из элементов данных систем. Касаясь, в частности, такого качества норм, каким является их иерархичность, Н. В. Миронов специально подчеркивает, что международное право иерархично по своей природе, “поскольку правовая система не может мыслиться без соподчинения норм, не утрачивая свойств системы как таковой” 106. Более того, Н. В. Миронов полагает, что с развитием международного права иерархическое начало в нем будет носить все более ярко выраженный характер и что в настоящее время “международное право является развитой системой норм, неодинаковых по своей обязывающей силе”. Не останавливаясь зда вопросах иерархии международно-правовых норм, заметим лишь, что проблема иерархии совершенно по-другому решается в отношении .институтов и отраслей системы международного права, нежели в национальном праве. Однако есть и некоторое сходство. По аналогии с основ- 53 ными элементами системы во внутригосударственном праве ' • в системе внутригосударственного законодательства элементы с г стемы международного права можно было бы изобразить концс-iiтрически примерно в таком виде: институт является более широкп.ч понятием по отношению к входящей в него норме; подотрасль или отрасль — более широким понятием по отношению к инс-i гтуту, наконец, система включает в себя все отрасли международного права. Особое место в системе занимают принципы между. народного права и прежде всего принципы юс когенс. Каждая отрасль и даже подотрасль может иметь свои, для нее характерные принципы. Кроме того, есть так называемые супраинституты, пронизывающие несколько подотраслей 'или отраслей, и различные модификации, перекрещивания и взаимодействия между самими отраслями. Иначе говоря, система современного международного права это сложный конгломерат различных элементов, регулирующих отношения между субъектами международного права. Поскольку отношения между самими '.элементами 'представляют структуру международного права, которое перекрещивается с правом внутригосударственным и сложной системой международных отношении, именно системный подход наиболее перспективен при исследовании как системы международного права, так и его структуры. Выше уже отмечалось, что зачастую система международного права отождествляется с системой науки 'международного права, а последняя с системой его преподавания. Особенно часто ставят знак равенства между системой международного права и его науки. Советская теория международного права проводит четкое разграничение между этими различными системами 108. Поскольку само международное право 1не имеет какой-либо общепризнанной, официальной 'системы, конечно, не удивительно, что различные ученые строят такую систему, руководствуясь своими критериями. В одних случаях подобные параметры являются просто произвольными, в других —опираются на конкретную юридическую концепцию, в третьих • определяются критериями, выработанными общей теорией права для системы внутригосударственного права, в четвертых вообще строят систему, не связывая ее с .выделением институтов и 'отраслей. Трудность в построении стройной системы, в известной степени, вызвана также отсутствием единых кодификационных актов is -большинстве международно-правовых отраслей, четких rpaHiin: между ними. Специфична и вся система источников международного права, существенно отличающаяся от источников любой национальной системы права, что тоже имеет свое значение. Нельзя сбрасывать со счетов 'и то, что система международного права не просто складывалась 'исторически в течение мнопг столетий и даже тысячелетий, но что она в своем развитии претерпела качественный окачок от системы “старого” международного права в систему “нового” современного международного права. 54 Эти 'и многие другие причины характеризуют специфику построения системы 'международного права и ее основного элемента — отраслей. Пробовать в этом деле применять категории внутригосударственного права можно, однако, лишь в известных пределах, всегда учитывая особенности самого международного права. В системе внутригосударственного права, помимо всего прочего каждой отрасли права корреспондируют одноименные отрасли законодательства, “независимо' от того, консолидированы ли соответствующие нормы в крупных нормативных актах или такая консолидация не достигнута” 109. К тому же само создание во внутригосударственном праве акта в виде кодекса, содержащего разнородные, хотя и обеспечивающие комплексное достижение поставленной законодателем цели нормы, отнюдь не означает появление новой отрасли права. И это обусловливает сравнительно ограниченный круг отраслей во внутригосударственном праве. Например, если говорить о системе советского права, то сейчас, бесспорно, признаются таиие отрасли, как государственное право, административное право, уголовное право, гражданское право, трудовое право, семейное право, земельное право, колхозное право, финансовое право, уголовно-процессуальное право, гражданско-процессуальное право. При этом (за исключением некоторых отраслей) можно говорить о таких отраслях законодательства, когда отрасль законодательства может быть, а соответствующей самостоятельной отрасли права нет вовсе. Совершенно другое дело международное право, которое является по своей сути координационным, результатом согласования воль государств, участвующих в международном общении. Здесь и специфика норм, и специфика процесса их образования и имплементации, здесь своеобразные институты и отрасли. Более того, возникновение новой отрасли в системе международного права порой имеет не только строго юридическое значение, но и другие аспекты. Так, говоря о складывающейся отрасли международного права — праве разоружения, О. В. Богданов говорит о значении такой новой отрасли и подчеркивает, что это свидетельствует “о том, что область разоружения представляет собой отраслевое направление международно-правового развития”110. Иначе говоря, признание права разоружения в качестве отрасли международного права имеет огромное политическое значение. ^ В этих условиях особую роль играют борьба СССР за разоружение II те предложения, которые были выдвинуты на XXVI съезде КПСС, касающиеся “и ракетно-ядерного оруж.ия, и обычных ти"ов оружия, и сухопутных 'войск, 'и морских и воздушных сил” 1П. О важном политическом факторе в деле становления новой отрасли международного права может идти речь и IB ряде других областей международного права. И дело, разумеется, не в наличии единого специального акта. Некоторые юристы-международни^и полагают, что отрасль международного права возникает лишь "тогда, когда “государства договариваются о формулировании ши55 рокого универсального международно-правового акта, содержащего основные принципы в данной области” 112. Как мы видим, в области разоружения пока нет такого единого акта, хотя отрасль складывается. Теория и международноправовая практика свидетельствуют о том, что вряд ли стоит переоценивать роль единого акта в формировании новых отраслей, несмотря на всю важность кодификационного процесса. И хотя по ряду причин кодификационные конвенции могут быть “уже круга обычных норм, существующих в данной отрасли международного права”113, это, как показывает международноправовая практика, не имеет принципиального значения, поскольку нормы международного обычного права продолжают регулировать вопросы, не предусмотренные в данной кодификационной конвенции. Важную роль в повседневной работе Комиссии международного права в деле кодификации отдельных .отраслей и институтов играет разработка ее перспективного плана и текущей работы. Для этой цели даже создана комиссия по планированию в качестве вспомогательного органа Комиссии международного права. С точки зрения построения системы международного права небезынтересны перечень тем и порядок их размещения, который предложен Генеральным Секретарем ООН в Обзоре, подводящем итоги работы Комиссии за четверть века и намечающем основные аспекты последующей деятельности Комиссии. Большинство этих тем совпадает с отраслями или институтами современного международного права. Вот их перечень: 1) статус государств в международном праве; 2) право международного мира и международной безопасности; 3) право экономического развития; 4) ответственность государства; 5) правопреемство государств и правительств; 6) дипломатическое и консульское право; 7) право международных договоров; 8) односторонние (акты) действия: 9) право международных водных ресурсов; 10) морское право: 11) воздушное право; 12) космическое право; 13) право окружающей среды; 14) право международных организаций; 15) международное право физических лиц; 16) право вооруженных конфликтов; 17) международное уголовное право. Разумеется, данный перечень тем и порядок их расположения специфичны с точки зрения кодификационной работы самой Комиссии. Однако заслуживает внимания существенное его отличие от большинства построений системы международного права в работах буржуазных юристов-международников 114. Значение Обзора в плане исследования системы международного права нельзя переоценивать, но 'нельзя и отрицать его роль с учетом того, что международное право не имеет какой-либо общепризнанной, официальной системы его норм и институтов 115. При всей значимости тех или иных построений системы международного права в трудах авторитетных юристов-международников либо в каких-либо внутригосударственных актах важность общепризнанной, официальной системы международного 56 права сохраняет свое непреходящее значение в правоприменительном процессе, в обеспечении эффективности международного права. Следовательно, необходимость в такой общепризнанной системе — это не самоцель, а важнейшее условие развития н укрепления современного международного права в соответствии с закономерностями общественного развития. Исследуя основные теоретические аспекты системы международного права, аргументируя основные критерии деления на отрасли, Д. Б. Левин выделяет следующие отрасли современного международного права: 1) правовое положение государств как субъектов международного права; 2) взаимоотношения государств по вопросам населения; 3) взаимоотношения государств по поводу государственной территории и пространств, не находящихся под суверенитетом государств; 4) международное морское право; 5) международное воздушное право; 6) международное космическое право; 7) право международных договоров; 8) дипломатическое и консульское право; 9) право международных организаций; 10) право международного сотрудничества по специальным вопросам; 11) право мирного разрешения споров; 12) право международной безопасности; 13) право вооруженного конфликта; 14) право международной ответственности 116. Д. Б. Левин выделил данные отрасли, исходя из общих критериев построения системы права, выработанных общей теорией государства и права, учитывая появление новых норм и институтов международного права и, наконец, опыт систематизации институтов международного права в советских учебниках и курсах международного права 117. Несмотря на известный научный интерес, который представляет данное построение системы, предложенное Д. Б. Левиным, следует заметить следующее. Прежде всего, нельзя не упомянуть о том, что общепризнанных критериев построения системы права в общей теории права нет до настоящего времени. Как уже отмечалось выше, существуют различные точки зрения, наметилась как бы тенденция выработки единых параметров, однако говорить о том, что они уже существуют, преждевременно. Во-вторых, в это построение не входят принципы. Между тем это одна из особенностей, отличающих систему международного права от системы права внутригосударственного. В-третьих, за последние годы сложился ряд отраслей, которые не вошли в предложенную систему. В-четвертых, сам порядок расположения упомянутых отраслей не основан на каком-то четком критерии. Что касается последнего, то, применяя системный подход и руководствуясь категорией инварианта, подобный порядок должен определяться социальной ценностью данной конкретной отрасли в системе международного права. Следовательно, не на последних местах, а в ряду первых отраслей должны быть помещены такие отрасли, как право международной безопасности, право мирного решения споров и др., то есть те отрасли, которые связаны с обеспечением мира, поскольку, как говорилось на XXVI 57 съезде КПСС, “отстоять мир — нет более важной задачи в международном плане для нашей партии, нашего народа, да и для всех народов планеты” 118. Что же касается построения системы науки международного права, то там, имея в виду саму особенность науки, ее методологический аспект, различные понятийные категории, могут быть несколько иные построения. Сейчас не оспаривается положение о том, что теоретическая деятельность может носить самостоятельный характер и быть специальным видом деятельности и что это не отрицает ее внутренней связи с процессом практической деятельности, даже когда речь идет о создании гносеологических конструкций 119. Применительно к разграничению между системой международного права и системой науки международного права различие между такими системами вполне оправданно. Другое дело, что пока нет официально признанной системы современного международного права, даже построение системы международного права, а не его науки может носить только доктринальный характер. Разумеется, круг отраслей международного права не может быть бесконечным, грань между сложившимися отраслями и складывающимися не всегда четкой, и в этом плане сама граница между широкими институтами и узкими отраслями может дать почву для критики, однако необходимость в построении самой системы международного права все же существует. И дело не в простом теоретизировании, не в абстрактных схемах, а в поисках оптимального приближения определения к той системе международного права, которая существует объективно. Разумеется, необходимо использовать те построения, которые уже предложены советскими юристами-международниками, внести в эти проекты те изменения, которые связаны с новейшими социальными преобразованиями современного мира, всегда имея в виду, что международное право регулирует международные отношения. А проблемы взаимосвязи международных отношений с мировым революционным процессом, с развитием производительных сил, всемирного хозяйства и международных экономических связей, с происходящей в мире научно-технической революцией и ее последствиями имеют прямой выход на развитие современного международного права и его системы. Следует помнить при этом, что именно государства являются основными субъектами международных отношений 120. Современные международные отношения — это прежде всего отношения переходной эпохи — от капитализма к победе социализма во всемирном масштабе. “В современных международных отношениях,— отмечалось в газете “Правда”,—диалектически сочетается борьба государств с различным строем ... с их взаимодействием, сотрудничеством — в целях обеспечения мира, развития взаимовыгодных экономических и научно-технических связей, решения ряда глобальных проблем” 121. 58 Состояние международных отношений в каждую конкретную эпоху проецируется на международное право. И если говорить о связи между международными отношениями, дипломатией отдельных государств и системой международного права, то следует иметь в виду, что ни один институт,ни одна отрасль в современном международном праве не может существовать или возникнуть, если она противоречит объективным закономерностям общественного развития. Как справедливо заметил Д. Б. Левин, даже крупным державам, как правило, не удается сохранить на длительное время нормы и институты международного права, переставшие соответствовать указанным закономерностям. Полностью обречены на неудачу попытки реакционной дипломатии ряда империалистических государств, нарушающих общепризнанные принципы международного права, противоречащие общественному прогрессу 122. И, наоборот, перспективны те отрасли, которые соответствуют объективным закономерностям общественного развития. Все это показывает, какой “пакет” факторов должен приниматься во внимание при конструировании системы международного права. И какой бы удачной или неудачной ни была построенная система, она, повторяем, пока будет носить сугубо доктринальный характер. Как же можно себе представить систему современного международного права? Многое здесь упирается в понятие отрасли международного права. Если под отраслью в системе международного права считать совокупность согласованных юридических норм, регулирующих более или менее автономно международные отношения определенного вида, совокупность, характеризуемую соответствующим предметом правового регулирования, качественным своеобразием, существование которой вызывается интересами международного общения, то можно было бы построить такую систему современного международного права. Основные принципы международного права. Принципы не образуют отрасль, поскольку они пронизывают все отрасли и институты современного международного права. То, что принципы являются важнейшим элементом системы международного права,—это одна из особенностей данной системы по сравнению с системами внутригосударственного права. Занимающие особое место в современной системе международного права его принципы целенаправлены на обеспечение генетического, функционального и структурного единства его элементов, достижение высокой степени их организации и действия в процессе нормативно-правового регулирования международных отношений. Такого рода подход к анализу принципов международного права как фактору эффективного и оптимального выполнения им своих целей и задач свидетельствует, что именно принципы, образуя особое нормативно-руководящее подразделение в его систе59 ме, являются ее правовым и аксиологическим инвариантом. С по следним связано непосредственно раскрытие необходимых для социального прогресса потенций международно-правового регулирования. При этом для системной организации принципов характерна в числе других признаков иерархичность построения и функционирования соответствующих звеньев. Выступая одновременно как обобщенно-интегративные и индивидуально-дифференцированные начала, принципы занимают в зависимости от своего назначения, целевой направленности различное место в системе. В соответствии с общесоциологическими и собственно юридическими закономерностями международного права его принципы подразделяются на универсальные и локальные; принципы общесистемные, включая основные принципы юс когенс, отраслевые (межотраслевые) и др. Исключительно важная роль отводится основным принципам международного права, пронизывающим содержание всех его компонентов. Тем самым достигается целесообразный и объективно необходимый процесс правового регулирования международных отношений. Все остальные принципы, независимо от их места в иерархии норм и сферы влияния, находятся под многоаспектным влиянием основных императивов международного сотрудничества. Среди последних (суверенное равенство, уважение государственного суверенитета, невмешательство во внутренние дела других государств, неприменение силы, мирное разрешение международных споров и др.) ведущее место занимает принцип мирного сосуществования, определяющий сущность, целевую направленность и содержание деятельности каждого из элементов системы. Говоря об основных принципах международного права, Д. Б. Левин совершенно справедливо считает их фундаментом всей системы норм, образующих международное право в каждую данную эпоху; и, по его мнению, основные принципы “занимают в этой системе столь же важное место, как, скажем, конституционные нормы в системе внутреннего права отдельного государства” 123. Возможно, данная аналогия и не совсем удачна, имея в виду и порядок формирования и весь процесс функционирования конституционного права, тем не менее сама тенденция выделения основных принципов в системе международного права заслуживает внимания, поскольку именно эти принципы “в большей степени, чем другие международно-правовые нормы. характеризуют главные, существенные черты данной конкретной системы международного права” 124. Право международной правосубъектности. Подобную отрасль Д. Б. Левин называет несколько по-другому—“правовое положение государств как субъектов международного права” 125. Думается, однако, что предлагаемое название более полно охватывает те институты, которые эта отрасль объединяет, и более точно характеризует саму сущность данной отрасли. 60 Дело в том, что круг субъектов международного права не ограничивается только государствами. Разумеется, государство является основным субъектом международного права, но помимо него существуют и другие субъекты и сводить весь комплекс институтов, связанных с международной правосубъектностью, лишь к правовому положению государств будет неточным. Однако, учитывая особую роль государства в системе международно-правового регулирования, совокупность принципов и норм,. связанных с государством как субъектом международного права, можно было бы объединить в подотрасль всей системы отрасли “Право международной правосубъектности”. Что касается правосубъектности международных организаций, то она входит в данную отрасль и в самостоятельную отрасль “Право международных организаций”. Право международной правосубъектности объединяет и такие институты, как признание и правопреемство. Право международных договоров — важнейшая отрасль современного международного права, о чем уже говорилось выше. Правда, может возникнуть вопрос: почему речь идет лишь о праве договоров, а не обо всех источниках международного права? Правомерна ли постановка вопроса о самостоятельной отрасли “Источники международного права”, в которую в качестве и отдельных подотраслей входили бы право международных договоров, резолюции международных организаций, акты международных конференций и др.? Что касается резолюций международных организаций, то они входят в качестве самостоятельного института в право международных организаций. Там, где речь идет об обычаях и актах международных конференций, нет сомнения в том, что как одни,. так и другие входят в соответствующие отрасли и подотрасли. А вот с международными договорами дело обстоит несколько иначе. Во-первых, следует иметь в виду, что существует точка зрения, согласно которой “международное право в принципе знает один метод регулирования — соглашение между его субъектами” 126. Конечно же, здесь прежде всего идет речь о международных договорах, материальные и процессуальные аспекты которых в настоящее время кодифицированы в таком едином акте, каким является Венская конвенция о праве международных договоров, в преамбуле которой, в частности, прямо говорится о праве договоров. То есть государства-участники данной конвенции официально признают эту отрасль международного права. Там же подчеркивается, что кодификация и прогрессивное развитие права договоров, “осуществленные в данной конвенции, будут способствовать достижению указанных в Уставе целей Организации Объединенных Наций, а именно поддержанию международного мира и безопасности, развитию дружественных отношений между народами и осуществлению их сотрудничества друг с другом” 127. 61 Классификационный ряд основных отраслей можно было бы продолжить в такой последовательности: 4) Право международной безопасности; 5) Международное гуманитарное право, включив сюда в качестве подотраслей права человека в международном праве и гуманитарное право в период вооруженных конфликтов; 6) Право международных организаций; 7) Международно-правовые средства разрешения международных споров; 8) Ответственность в международном праве; 9) Дипломатическое и консульское право; 10) Право международного сотрудничества в борьбе с преступностью; 11) Международное экономическое право; 12) Право взаимоотношения государств по поводу государственной территории и пространств, не находящихся под суверенитетом; 13) Международное морское право; 14) Международное воздушное право; 15) Международное космическое право; 16) Международно-правовая охрана окружающей среды; 17) Международное право в период вооруженных конфликтов. Большинство данных отраслей имеет подотрасли, и все они имеют институты. Институты объединяют соответствующие нормы. Система международного права органически связана с процессом нормотворчества. Системный подход позволяет эффективнее других методов исследования помочь науке международного права в установлении пробелов, которые имеются в системе международного права, и, следовательно, в их последующем восполнении. Последнее непосредственно.связано с кодификацией и прогрессивным развитием международного права. Совершенно очевидно, как отмечалось выше, что соотношение системы международного права с проблемой пробелов имеет свою специфику по сравнению с внутригосударственным правом. К тому же, учитывая всю сложность соотношения международного и внутригосударственного права, эта специфичность проецируется на всю сферу пробелов в праве отнюдь не однозначно. Системный подход при исследовании самой структуры международного права позволяет обнаружить отсутствие тех элементов или связей между ними, которые затрудняют нормальное действие международного права. В конечном счете это содействует установлению пробелов отрасли, подотрасли, института, принципа или нормы международного права. Тем самым само понимание пробелов в системе международного права до некоторой степени отличается от понимания пробелов в системе права внутригосударственного, где акцент чаще всего делается на пробел в законе. Бурное развитие научно-технической революции в последние десятилетия неумолимо продемонстрировало наличие пробелов целого ряда отраслей, таких, например, как космическое право, международно-правовой охраны окружающей среды и др. Интеграционные процессы в развитии международных экономических отношений и необходимость их правового регулирования со всей очевидностью выявили отсутствие специальной отрасли — международного экономического права 128. 62 Мощный вал социалистических и национально-освободительных революций, оказавший огромное влияние на развитие и регулирование международных политических отношений, со всей остротой выявил потребность в формировании такой отрасли международного права, как право международной безопасности. Кроме того, в системе международного права проблема пробелов имеет и такие грани, которые не встречаются в вопросах пробелов права внутригосударственного. Так, например, пробельность целого института на примере определения агрессии, понятие которой вырабатывалось более трех десятилетий, и отсутствие которого особенно ощущалось в функционировании международного права, свидетельствует об особой важности установления таких и подобных пробелов в международном праве. Весь процесс кодификации и прогрессивного развития международного права, многолетняя деятельность Комиссии международного права и других органов системы ООН в этой области повседневно связаны первоначально с установлением пробелов, а затем, и с проблемой их восполнения. Этот процесс тем более сложен, и здесь тоже имеется, по сравнению с правом внутригосударственным, специфика, поскольку сплошь и рядом касается замены договорными нормами норм обычных, встречающихся в последнем как исключение. Продолжающийся более тридцати лет кодификационный процесс в рамках ООН и за ее пределами еще далек от завершения, и даже те институты и отрасли, которые, казалось бы, давно сложились, не лишены целого ряда пробелов. Разумеется, они носят различный характер, своеобразен и генезис их возникновения, отнюдь не тождественно отношение государств противоположных социальных систем к этим пробелам, далеко не прост сам процесс установления пробелов в международном праве, и в этих условиях соответствующий юридический анализ имеет первостепенное значение для всего правоприменительного процесса, для оптимизации функционирования всей системы международного права. Ускорение общественного прогресса, научно-техническая революция оказывают непрерывное воздействие на международное право, на весь правоприменительный процесс, на эффективность международного права и на все аспекты его функционирования. В международно-правовой литературе подчеркивалось, что научно-техническая революция содействуют расширению сферы применения общепризнанных принципов международного права, возникновению и становлению новых международно-правовых принципов и норм, созданию новых отраслей международного права 129. В условиях ускорения общественного прогресса и усиления влияния на международное право научно-технической революции возлагается на кодификацию международного права важнейшая задача приведения международного права в соответствие с актуальными потребностями международных отношений, с объек63 тивными закономерностями общественного развития 130. Поскольку современное общее международное право представляет собой такую новую систему права, которая обладает внутренней согласованностью всех его принципов и норм 131, функционирование системы может быть нарушено при неурегулированности тех или иных общественных отношений и невосполнении пробелов в международном праве. Стабильность и устойчивость играют и в этом аспекте свою важнейшую роль. Кодификация международного права в рамках ООН — самый перспективный путь договорного оформления отраслей и институтов международного права. ГЛАВА IV МЕСТО НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В КЛАССИФИКАЦИОННОМ РЯДУ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК И СИСТЕМА НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА §1. О классификации юридических наук и месте в ней науки международного права Определение места науки международного права в системе юридических наук является одним из вопросов классификации наук вообще. А эта проблема, как известно, связана с одним из самых острых вопросов научного знания, поскольку до настоящего времени единой системы всего современного научного знания, как теоретического, так и практического, мы не имеем '. По мнению академика Б. М. Кедрова, особенно много внимания уделившего сложным вопросам классификации наук, требуется какой-то общий принцип для построения классификационной пирамиды наук. Он полагает, что “таким принципом, пронизывающим всю систему современного научного знания, может быть принцип возрастания субъективного момента при детерминирующей роли объективного момента” 2. Иначе говоря, общественные науки составляют следующий ,шаг от начального пункта нашего движения (т. е. от естественных наук) в сторону возрастания удельного веса субъективного момента в научном познании. Б. М. Кедров заключает, что общественные и естественные науки в их совокупности образуют класс фундаментальных наук и классифицируются по их предмету3. Нас, разумеется, прежде всего интересует место общественных наук вообще, юридических наук в особенности. Подразделяя общественные науки на ряд групп, Б. М. Кедров выделяет группу общественных наук, взаимосвязанных между собой “таким образом, как взаимосвязаны отдельные стороны внутренней структуры самого человеческого общества: экономический базис, политическая и идеологическая надстройка”4. Науки этой группы 64 Б. М. Кедров располагает в следующей последовательности: 1) наука об экономическом базисе—политическая экономия; 2) науки о политической и юридической надстройке — учение о государстве и праве, учение о партии; 3) науки об идеологической надстройке и о тех отдельных формах общественного сознания, которые входят в эту надстройку 5. Как мы видим, здесь юридическим наукам отводится четкое и конкретное место в общей классификации наук. Это тем более важно, что формальные немарксистские классификации юридические и политические науки обычно не выделяли в особые разделы знания: они либо переплетались с политической историей, либо включались в политическую географию при определении их места в общей системе наук6. Да и вообще, к сожалению, классификацией не только юридических, но и в целом общественных наук с позиций марксизма-ленинизма до середины XX столетня, как подметил Б. М. Кедров, почти никто не занимался 7. Различные виды классификации наук опираются на известное положение К. Маркса и Ф. Энгельса, высказанное ими в “Немецкой идеологии”: “Мы знаем только одну единственную науку, науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей. Однако обе эти стороны неразрывно связаны; до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга” 8. Хорошо известно, что в этом положении выражена идея историзма как главного методологического требования и общего принципа всех наук9. Вот почему академик Б. М. Кедров, разделяя все общественные науки на две основные группы, полагает, что одну из этих групп составляет история в общем или узком смысле слова (всемирная история человеческого общества), и называет эту группу историческими науками10. К Другой группе общественных наук Б. М. Кедров относит те науки, “предметом которых служит не все общество в целом, а только отдельные его структурные элементы или стороны” п. Эту группу Б. М. Кедров называет структурными науками. Кроме того, Б. М. Кедров выделяет группу стыковых наук. Далее предлагается подразделять исторические науки по двум главным признакам: хронологическому и национально-географическому; структурные науки — на две главные категории по признаку их отношения к базису и надстройкам. В первую подгруппу структурных наук Б. М. Кедров включает политическую экономию, учение о государстве и праве, юридические и политические науки (включая сюда и учение о партии). Ко второй подгруппе он относит все остальные структурные науки. Не останавливаясь на области стыковых общественных наук, на пограничных научных областях и связях с другими науками, отметим лишь, что, характеризуя первую подгруппу, Б. М. Кедров отделяет учение о государстве и праве от юридических и политических наук 12. В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзон полагают, что для всестороннего познания общественной жизни во всей ее сложности и многообразии необходимы три основные группы наук: а) общесоциологическая теория о развитии общества как единого целого — философская наука об обществе; б) познание истории общества в целом, но взятого как конкретный процесс развития стран, народов и государств — группа исторических наук; в) познание конкретных общественных явлений, представляющих различные стороны общественной жизни со специфическими особенностями и закономерностями, как “частей” общественного организма — группа конкретных общественных наук 13. Вероятно, к последним авторы и относят, в частности, науки юридические. Таким образом, если по первой классификации юридические науки следует называть структурными, то по второй — конкретными общественными. Специалисты в области теории государства и права предпочитают называть юридические науки структурными 14. Общую классификацию всех наук Б. М. Кедров в другой своей работе подразделяет на сферы: 1) философии в ее марксистском понимании как общей науки; 2) естествознания как частной науки или комплекса частных наук, изучающих природу и различные ее области; 3) общественных наук, изучающих развитие общества в целом или же различных его структурных элементов 15, т. е. сам термин “структурные науки” и в аспекте общей классификации всей системы наук, видимо, точнее характеризует этот вид общественных наук. Известно также, что философы делят все науки на фундаментальные и прикладные. Само понятие фундаментальности неоднозначно. В одной из своих работ Б. М. Кедров толкует фундаментальность в смысле теоретического знания, выступающего в качестве фундаментального по отношению к прикладному знанию, к практическому приложению в жизни полученных теоретических знаний. Развивая это положение, Б. М. Кедров утверждает, что в основе всякой классификации ответ на три основных вопроса: что познается? как познается? для чего, для каких целей познается? Науки, которые отвечают на первые два вопроса, относятся к основным фундаментальным наукам. Науки же, которые отвечают на третий вопрос, относятся, как правило, к прикладным наукам 16. Можно ли при такой классификации определить место той или иной науки в общей системе наук, а также в целом ряду, составляющем один из структурных элементов всей системы? На этот вопрос Б. М. Кедров не отвечает. Однако представляется, что нельзя все без исключения юридические науки включить в число фундаментальных или прикладных наук. Более того, среди юридических наук можно выделить и фундаментальные, и прикладные. Дело в том, что юридическая наука, как справедливо заметил М. С. Строгович,— это сложный комплекс научных дис66 циплин, в который входит и такая общественная наука, как общая теория государства и права, исследующая общие закономерности, общие признаки государства и права, и многочисленные конкретные отраслевые юридические науки, изучающие отдельные отрасли права 17. И среди отраслевых наук может быть проведено свое разграничение, при котором всегда можно прямо ответить на вопрос, к какому виду наук они относятся — к числу фундаментальных или прикладных. Небезынтересно отметить, что проблема принципов классификации юридических наук в не меньшей степени, чем теоретиков права, волновала специалистов в области отраслевых юридических наук. Ряд таких конструкций предлагался еще в дооктябрьских работах. Правда, к сожалению, в ряде случаев отождествление принципов классификации наук с принципами построения системы права осложняет определение позиции этих авторов по проблемам классификации юридических наук. Так, например, Н. Кареев, отмечая, что уже .“римские юристы разделяли право, научному познанию которого положили основание”, на право частное и публичное, говорит, что и его современники также делят всю область права на приватное (цивильное) и публичное право, и называет отрасли права, связанные с подобным разграничением 18. Правда, Н. Кареев говорит именно об отраслях права, а не видах юридических наук. Интересно, что и Н. М. Коркунов свои рассуждения о принципах классификации (и системы права и системы наук) дает в разделе, посвященном частному и публичному праву. При этом Н. М. Коркунов различает две формы классификации: системой и рядами. Классификация системой, говорит Н. М. Коркунов, получается путем сопоставления соподчиняющихся друг другу понятий. Подобная классификация может быть представлена графически, как разветвляющийся ствол. Другая форма связана с сопоставлением перекрещивающихся понятий по степени их взаимной близости. В этом случае, пишет Н. М. Коркунов, получается ряд представляющих последовательные звенья одной непрерывной цепи понятий. По мнению Н. М. Коркунова, именно такая классификация “в особенности применима к сопоставлению чередующихся время от времени явлений юридического быта” 19. По сути дела и здесь речь идет об отождествлении системы права и системы науки, и хронологический (исторический) принцип сочетается с традиционным координационным. Специальный раздел системе юридической науки посвятил в своих “Очерках юридической энциклопедии” Н. Ренненкампф. Аргументируя точку зрения, почему правоведение должно относиться к общественным наукам, Н. Ренненкампф в то же время подчеркивает, что “правоведение в обширном смысле обнимает как науки по преимуществу юридические (частного, уголовного и судебного права), так и науки государственные”20. 67 Излагая свою концепцию системы права, Н. Ренненкампф предлагает классификацию юридических наук, по сути дела отражающую систему права. Выглядит эта классификация следующим образом: 1. Наука права частного. 2. Наука права публичного, к которой относятся: А. Наука права государственного: а) наука государственного устройства и б) государственного управления, в) учение о праве церковном и праве военном. Б. Наука права финансового. В. Наука права полицейского: а) наука благочиния или полиции безопасности и б) полиции благоустройства. Г. Наука уголовного права. Д. Наука судебного права или судопроизводства: а) частного и б) уголовного. Е. Наука права межгосударственного. Ж. Юридическая энциклопедия, которая, “излагая все правоведение в его общих основаниях и органическом единстве, составляет начальную и вместе заключительную отрасль наук юридических” 21. Наконец, к числу особых самостоятельных наук правоведения Н. К. Ренненкампф относил также общее учение о государстве, политику, науку об обществе и философию права 22. Не останавливаясь сейчас на разборе данной системы юридических наук, на ее многочисленных недостатках, отметим лишь, что это одна из наиболее полных классификаций юридических наук, встречающихся в русской юридической литературе. Кроме того, приведенная классификация показывает, какой существенный переворот произошел в системе юридических наук за период почти в сто лет и что сохранилось, пусть по форме, в системе юридических наук до сего времени. В советской юридической науке исследование классификации юридических наук предпринималось прежде всего теоретиками государства и права. Значительное внимание этой важной теоретической проблеме уделяли также отдельные представители отраслевых юридических наук. Хотя этапы развития самого учения о классификации юридических наук имели свои особенности, тем не менее можно выделить основные направления в самом подходе к решению этого вопроса. В большинстве случаев само рассмотрение различных видов классификации юридических наук предпринималось теоретиками государства и права при изучении различных аспектов системы права. Это можно понять, хотя, как мы увидим ниже, проблема классификации юридических наук является самостоятельной методологической проблемой, и правильно поступают авторы ряда работ по теории государства и права, рассматривая ее в самостоятельных разделах23. Однако большинство авторов, повторяем, обращалось к этим проблемам при рассмотрении системы права как в курсах и учебниках по теории государства и права, так и в специальных работах, посвященных системе права. Так, например, А. Ф. Шебанов в своей работе “Система советского социалистического права” 68 после рассмотрения вопросов понятия системы социалистического права, соотношения системы советского права с правом международным говорит о соотношении советского социалистического права с системой правовых наук. Многочисленные отрасли советской правовой науки А. Ф. Шебанов делит на четыре группы: 1. Науки методологические и исторические по отношению к другим правовым наукам (марксистско-ленин.ская теория государства и права, а также история политических учений, история государства и права СССР, союзных республик, зарубежных стран). 2. Специальные правовые науки или отраслевые. По мнению А. Ф. Шебанова, предметом каждой специальной, отраслевой науки “являются не только нормы данной отрасли права, но и формы и методы ее воздействия на общественную жизнь”. 3. Науки, изучающие государство и право зарубежных стран, а также правовое регулирование международных отношений, государственное право стран народной демократии. 4. Криминалистика, судебная медицина, судебная психиатрия 24. В той или иной степени эта система воспроизводится в целом ряде учебников и курсов по теории государства и права, вышедших в свет за последние годы. Для сравнения можно, например, привести классификацию, о которой говорится в IV томе “Марксистско-ленинской общей теории государства и права”, где тоже упоминается четырехчленная классификация юридических наук: 1) науки методологические и исторические (теория государства и права, история политических учений); 2) отраслевые правовые науки (государственное право, административное, уголовное, гражданское и т. п.); 3) науки, изучающие государство и право зарубежных стран, а также правовое регулирование международных отношений; 4) прикладные правовые науки (например, криминалистика, судебная психиатрия и др.), имеющие важное вспомогательное значение при осуществлении правосудия25. Там же делается ссылка на то, что в некоторых случаях в качестве критерия классификации выдвигается цель познания, и исходя из этого правовые науки могут быть классифицированы по трем основным группам: науки теоретические, конкретно-правовые и прикладные26. Прежде всего отметим, что до настоящего времени нет единства мнения о тех критериях, которые должны быть положены в основу классификации юридических наук. Даже наиболее распространенная четырехчленная классификация далеко не бесспорна. Так, например, в литературе неоднократно критиковалось вычленение в третью группу наук, изучающих государство и право зарубежных стран, и наук, исследующих правовое регулирование международных отношений. Подчеркивалось, в частности, что выделение в одну классификационную группу науки международного права и наук, имеющих своим предметом право зарубежных государств, не имеет достаточных оснований, поскольку между- 69 народное право (а, следовательно, и наука международного права) отличается существенными особенностями от любого внутригосударственного права 27. По этой причине нельзя признать убедительным выделение этих наук в одну группу в пятичленной классификационной системе, которая была предложена еще в 1969 году: а) общетеоретические (теоретико-исторические); б) отраслевые; в) межотраслевые; г) науки, изучающие зарубежное государство и право и международное право; д) специальные прикладные науки28. Споры возникли и о круге прикладных юридических наук. Так, А. А. Тилле и Г. В. Швеков выступили против того, чтобы относить к категории юридических наук судебную медицину и судебную психиатрию, даже если относить их к числу прикладных наук29. Они выдвинули ряд возражений против специальной категории межотраслевых юридических наук. “Речь может идти,— пишут эти авторы,—только о признании или непризнании данной отрасли правовой науки (например, науки хозяйственного права.—Д. Ф.), но не о компромиссном отнесении таких наук к особой группе “межотраслевых наук” 30. Поскольку круг отраслевых юридических наук определяется системой права, а последняя представляет собой “обусловленную экономическим и социальным строем структуру права, выражающую согласованность и единство юридических норм данного государства и одновременно их разделение на соответствующие отрасли” 31, вполне правомерно утверждение об общепризнанных отраслях советского социалистического права, каждой из которых соответствует своя отраслевая юридическая наука. Однако верно и то, что даже “в том случае, когда отрасль правовой науки совпадает с той или иной отраслью права, система науки определенной отрасли права и система ее преподавания не могут и не должны отождествляться с системой отраслей права” 32. Что касается так называемых межотраслевых юридических наук, то трудно сказать, правильнее ли применять при классификации юридических наук сугубо юридические категории (ибо термин межотраслевые науки имеет однозначное содержание, связанное с отраслевыми юридическими науками) или термины, предлагаемые философами и применяемые в различных науках, в том числе и в юридических — стыковые, промежуточные, скрещенные, комплексные и тому подобные науки. Введение самостоятельного вида межотраслевых юридических наук, разумеется, не отражает тех аспектов дальнейшей дифференциации юридических наук, когда стык происходит не только между отдельными отраслевыми науками, но и между отраслевыми и неотраслевыми науками. Еще сложнее обстоит дело, когда возникает наука на стыке подотрасли неотраслевой науки, целого ряда подотраслей и даже институтов отраслевых и естественных наук. Достаточно упомянуть науки морского права, воздушного права, космического права, атомного права и т. п. Этим еще раз подтверждается положе70 ние, что отрасли правовой науки значительно более дифференцированы, чем отрасли права 33. Эта дифференцированность оправдана, поскольку она обеспечивает комплексный подход к исследованию, хотя порой и не укладывается в привычные рамки. Диалектика этого процесса заключается в том, что дифференциация наук (юридических, в частности) ведет к синтезу науки, чем и определяется исключительно важная, “иногда решающая роль промежуточных (связующих, стыковых) наук, которые выступают либо в форме переходных, либо перекрестных наук” 34. Значительную роль в образовании новых, существенном изменении имеющихся наук играет процесс так называемой стержнизации. В естественных науках роль такого стрежня, который пронизывает собой частные естественные науки, проникает в них, издавна играла математика. Сейчас такая роль все больше переходит к кибернетике, предметом которой служат процессы управления и самоуправления, что для науки государства и права имеет исключительно актуальное значение35. Правда, математическая юриспруденция еще ждет своей детальной разработки36. Но это уже другой вопрос, требующий самостоятельного исследования. Важно отметить лишь саму правомерность постановки вопроса о специальной науке — математической юриспруденции37. Этим еще раз подтверждается справедливость распространения общих категорий классификации наук на науки юридические. В такой же степени все более и более становится очевидным, что и в правоведении в основе классификации должны быть не только объективные процессы, но что необходимо также “учитывать известное влияние тех принципов, в которых отражается процесс познания объекта субъектом”38. Следовательно, проблема классификации юридических наук является интегральной частью не только общей теории государства и права, но и философии в целом. Когда развитие юридических наук приведет к “вычленению” в их системе специальной философской правовой науки, важнейшим ее разделом, бесспорно, будет раздел о классификации юридических наук. Перспективным представляется при исследовании всей проблемы классификации юридических наук применение системного подхода. Полагают, что логики и философы уже вступили в полосу переоценки многих традиционных вопросов с учетом идей и результатов системно-структурного анализа научных знаний39. По этим же стопам не могут не пойти и юристы при изучении систематизации юридических наук, поскольку “знание по своей природе системно”40. Нельзя не согласиться с Л. С. Явичем, что системный подход является немаловажной предпосылкой развития дальнейших направлений в юридической науке. Правда, по мнению Л. С. Явича, особенно важные результаты могут быть получены при применении данного подхода в юридических науках в исследовании не столько “традиционных вопросов юридической науки”, когда системный подход может дать хотя и важнее, но “все же дополнительные результаты”, сколько при исследовали вновь возникших актуальных проблем 41, Поскольку классификация 71 наук относится, несомненно, к традиционным вопросам, то, казалось бы, здесь не следует ожидать больших результатов от применения системного подхода. Однако, учитывая специфику применения системного подхода в исследовании общественных наук, правомерно поставить вопрос о возможности новых решений сложных проблем классификации юридических наук при помощи системного подхода. Рассмотрев понятие классификации наук вообще, юридических наук в частности, видим, что до настоящего времени нет единого мнения между представителями общей теории права о месте науки международного права в системе юридических наук. Между тем выделение этого места необходимо в силу диалектики дифференциации и интеграции научного знания вообще, в юриспруденции в частности. При этом следует иметь в виду, что история науки не знала и не знает ни одного этапа, когда бы процесс дифференциации или интеграции господствовал бы абсолютно 42. На это необходимо обратить внимание, поскольку при определении в классификационном ряду места науки международного права акцент все же делается на элемент дифференциации, а не интеграции. Разумеется, сама классификация наук подразумевает прежде всего их дифференциацию. Однако сбрасывать со счетов все возрастающее значение синтеза наук, в том числе и наук юридических, нельзя. Пока же картина довольно калейдоскопична. Одни (А. Ф. Шебанов), как отмечалось выше, называют науку международного права среди четырех основных групп, на кото рые делили многочисленные отрасли советской правовой науки: одна из этих групп: “науки, изучающие государства и право за рубежных стран, а также правовое регулирование международных отношений, государственное право стран народной демократии” 43. Другие, предложившие пятичленную классификационную систему юридических наук, выделяют “науки, изучающие зарубежное государство и право и международное право” 44. С. С. Алексеев делит юридические науки на три вида: (общетеоретические) теоретико-исторические науки; отраслевые и межотраслевые науки; специальные прикладные науки. Однако международное право он не относит ни к одному из указанных видов и считает. что науки международного права занимают особое место в си стеме юридических наук45. Пожалуй, подобная точка зрения является наиболее удачной, во всяком случае она предпочтительнее позиции Д. А. Керимова, который весь комплекс юридическил наук условно разделяет на 7 основных групп и к последней относит так называемый международно-правовой цикл — международное публичное право, международное частное право, кон сульское право и др.46. В целом получается необычная картина, когда, с одной сторо ны, международное публичное право признается самостоятельной 72 системой права, а наука, изучающая эту систему права, считается отраслевой (специальной) юридической наукой. Ю. Я. Баскин и Д. И. Фельдман, выделив в классификационном ряду юридических наук специальные, подразделили их на науки о внутригосударственном и международном праве. Одновременно, проецируя общую классификацию наук, предлагаемую некоторыми философами (теоретические и прикладные, промежуточные, скрещенные и комплексные), на науки юридические, они пришли к выводу, что науку международного права следует отнести к комплексным наукам47. Сложность определения места науки международного права в системе юридических наук обусловливается не только тем, что она исследует самостоятельную систему права, регулирующую международные отношения, но и теми глубинными явлениями, которые охватывают все науки, включая науки общественные48. Целесообразность применения при исследовании сложных вопросов системы науки международного права системного подхода не вызывает сомнений, о чем сказано в ряде работ49. Дело в том, что наука международного права, будучи системой относительно самостоятельной, обособленной, имеющей свой предмет, свои специфические методы познания в изучении своего предмета исследования, в то же время является подсистемой в отношении целостной системы науки права. Следует согласиться с И. И. Лукашуком, когда он подчеркивает значение системного подхода для исследования “проблемы взаимодействия различных отраслей международного права в едином целом”50. Известные результаты были достигнуты Г. В. Игнатенко, применившим системный подход при рассмотрении международно-правовой структуры 51. Несмотря на то, что система науки международного права в значительной степени связана с системой самого международного права, хотя и не является и не может быть полным отражением этой системы, необходимо проводить известное разграничение между соотношением системы права и системы науки во внутригосударственном праве и в праве международном. Дело в том, что каждой отрасли советского социалистического права соответствует своя отраслевая юридическая наука: государственному праву—наука государственного права, гражданскому праву—наука гражданского права и т. д. Говорить о том, что каждой отрасли международного права соответствует своя соответствующая наука, не приходится. И конечно же верно, что даже “в том случае, когда отрасль правовой науки совпадает с той или иной отраслью права, система науки определенной отрасли права и система ее преподавания не могут и не должны отождествляться с системой отраслей права” 52. В литературе отмечалось, что никакая система науки, а также система преподавания не совпадают с системой объекта, в данном случае с системой международного права. Будучи определяемы им, они всегда упрощают и огрубляют его53. Одним из при“ 73 меров системы науки международного права может считаться система шеститомного Курса международного права. Хотя курс в значительной мере отражает те объективные изменения, которые произошли в международном праве, однако с точки зрения стройности построения системы возникают некоторые сомнения, поскольку три тома из шести посвящены основным институтам и отраслям современного международного права, однако разграничения между ними не проведено и нет ясности, какие из них авторы считают отраслями, а какие — институтами. В известной степени это объясняется недостаточной разработанностью всего учения о системе международного права и его науки. § 2. Система науки международного права и его преподавания Система социалистической науки международного права существенно отличается от системы буржуазной науки международного права в силу принципиального различия тех методологических подходов, которые лежат в основе каждой из них. Система науки международного права, как отмечалось выше, сплошь и рядом не совпадает с системой преподавания международного права, и это естественно. Дело в том, что наука международного права, а тем более ее система охватывает всю доктрину международного права в целом. Другое дело система преподавания международного права: она в значительной степени зависит от того, в каком учебном заведении этот курс читается. Одна система преподавания будет, например, в юридических вузах, другая—в Институте международных отношений и Дипломатической академии, третья — в учебных заведениях внешнеторгового цикла, четвертая — в военных академиях, пятая — в вузах, связанных с морским флотом и т. п. Поэтому система преподавания международного права строится в известной мере проще, нежели система науки международного права, хотя в ряде случаев, особенно когда речь идет о системе преподавания международного права в юридических вузах страны, трудно проводить разграничение между системой науки и системой преподавания, поскольку в значительной степени, за исключением некоторых методических аспектов, они совпадают. Кроме того, многочисленные курсы международного права не всегда связаны с преподаванием, в то время как учебники международного права предназначены для преподавания, однако как те, так и другие могут быть пронизаны почти одной и той же системой. Выше уже давался обзор многочисленных построений курсов международного права, которые имели место в прошлом. В данном разделе работы речь будет идти преимущественно о современных курсах и учебниках, система которых отражает как систему науки международного права, так и систему его преподавания на. современном этапе. 74 Разумеется, большинство буржуазных курсов меньше всего построены по системе, которая исходила бы из ценностного инварианта либо другого строго научного критерия. К сожалению, в целом ряде случаев в этих работах отсутствуют специальные разделы о системе международного права и не объясняется система. Можно сослаться, например, на новейшие французские курсы международного права. Так, в коллективном курсе международного права, изданном в 1975 году, мы видим такую систему: Международное сообщество и его право Формирование международного права Применение международного права Субъекты международного права Государственная территория Пространства, изъятые из-под территориального суверенитета Пространства, подчиненные специальному международному режиму Международный статус человека и его объект Международная защита прав человека Международное право развития Запрещение применения силы в международных отношениях Международная ответственность Мирное разрешение международных споров54. Данная система носит более академический, нежели педагогический характер. В какой-то степени она явно эклектична. Обращает внимание то, что в этой системе совершенно не делается акцент на отрасли международного права. А те, которые упомянуты, хотя и важны, однако явно свидетельствуют о пробельности системы в целом. Но с точки зрения системы науки международного права, несомненно, заслуживают внимания такие разделы, как формирование международного права, применение международного права и ряд других, которые, как правило, отсутствовали в старых традиционных курсах и учебниках международного права, вышедших на Западе. Заслуживает внимания система капитального курса международного публичного права профессора парижского университета юридических, экономических и общественных наук Нгуен Квок Дина, который дает вначале как бы общую систему своего труда, а затем детальную55. Первая выглядит следующим образом: Общее введение История международного права Общие аспекты теории международного права Первая часть Источники международного права Договоры Неконвенционные источники 75 Часть вторая Международное сообщество Государства 1. Определение государства согласно международному праву 2. Компетенция государства 3. Возникновение и трансформация государства Международные организации и другие члены международного сообщества 1. Международные организации 2. Негосударственные образования 3. Индивидуумы Международное публичное достояние Море Международные проливы и каналы Воздушное и вневоздушное пространство Часть третья Международные отношения Общий механизм отношении между государствами 1. Дипломатические и консульские отношения 2. Международная ответственность государств Мирное урегулирование международных конфликтов 1. Политическое урегулирование 2. Юридическое урегулирование Средства принуждения и применение силы 1. Применение принуждения и силы между государствами 2. Борьба против применения силы в международных отношениях Эта система имеет ряд преимуществ перед некоторыми другими курсами международного права. Во-первых, она вообще не знает права войны или права вооруженных конфликтов, которому и ранее и все послевоенные годы уделяли столь большое внимание все курсы по международному праву буржуазных авторов. Во-вторых, она более, нежели классические курсы, отражает те изменения, которые произошли в международном праве за последние десятилетия, и специально выделяет подраздел о запрещении применения силы между государствами. Однако нельзя не отметить и ряд недостатков этой системы. Она также не содержит упоминания многих новых отраслей современного международного права, в частности международного экономического права, международно-правовой охраны окружающей среды. Практически объединяется в одну отрасль воздушное и космическое право, при этом последнее вообще не выделяется. Есть и ряд других недостатков. Но дело не только в системе, а в том содержании, которое вкладывается в ткань исследования. Так, например, в книге доказывается международная правосубъектность физических лиц, и в то же время автор совершенно уходит от вопроса о международной правосубъектности наций и народов, сражающихся за независимость и образование самостоятельной государственности 56. Разумеется, невозможно обстоятельно рассмотреть многочисленные системы курсов международного права и то содержание, которое вкладывается в каждый из них. Делая упор на рассмотрении систем, следует всегда помнить о той мировоззренче76 ской линии, которая пронизывает каждую из них, и тот методологический подход, который определяет содержание любого курса международного права, независимо от системы, хотя и сама система имеет свою методологическую направленность. Шарль Руссо в предисловии к своему многотомному курсу органически связывает систему курса международного права с теми преобразованиями, которые произошли в Парижском университете после реформы, и делит весь курс на четыре больших раздела, составляющих собственно основные параметры его системы: 1) источники международного права; 2) международное сообщество; 3) урегулирование международных конфликтов и поддержание мира; 4) война и нейтралитет57. Эта общая система многотомного курса Ш. Руссо охватывает практически все институты международного права. И хотя курс предназначен для преподавания международного права, фактически его система—это система науки международного права, какой она представляется одному из самых видных юристов-международников Франции. Во-первых, это самая полная система по сравнению со всеми другими французскими курсами. Но дело не только в полноте. Разумеется, подходя к исследованию отраслей и институтов международного права с буржуазных позиций, автор ставит ряд интересных проблем, которых порой не встретишь в современных западных курсах международного права. Так, например, рассматривая факторы, влияющие на развитие международного права, Ш. Руссо выделяет и исторический, и географический, и политический, и технический факторы. Говоря о природе международного права, Ш. Руссо исследует международное право через призму нормативного порядка; подходит к его рассмотрению как фактору общественной организации. Когда Ш. Руссо пишет о содержании международного права, то подходит к нему как праву позитивному, хотя и разграничивает при этом национальную и универсальную концепции. Подходя к рассмотрению самой системы современного международного права (обычно этого буржуазные юристы не делают), Ш. Руссо разграничивает волюнтаризм и объективизм в ее построении 58. Правда, постановка интересных аспектов в системе науки международного права не мешает Ш. Руссо делать и ряд выпадов против советской доктрины международного права, особенно в вопросах международной правосубъектности. Это является еще одной иллюстрацией к тому, что идеологическая борьба вторгается в святая святых теории международного права. Оригинальную систему Курса международного публичного права предложил профессор университета им. Рене Декарта (Париж V) Д. Ружье. Она состоит из обстоятельного введения и пяти частей. Введение состоит из таких разделов: 1) характер и части международного публичного права; 2) основа международного права; 3) соотношение внутреннего права с правом международным; 4) план. Далее следуют пять основных частей: I. Источники международного публичного права; II. Международный статут 77 государства. III. Международное всеобщее достояние. IV. Общая теория международных организаций. V. Международные конфликты и способы их решения. Не останавливаясь подробно на многочисленных вопросах, рассматриваемых в данном Курсе, отметим лишь некоторые проблемы, имеющие значение с точки зрения построения системы науки международного права. Так, например, Д. Ружье специально подчеркивает возникновение таких отраслей международного права, как международное экономическое право, и останавливается на основных институтах, объединяемых этой новой отраслью. С другой стороны, явным анахронизмом выглядит попытка Д. Ружье поднять на щит так называемое партикулярное международное право, когда он выделяет международное право трех регионов: американское, европейское и африканское. Это деление, которое практически отрицает существование универсального общедемократического международного права, не вяжется с концепцией самого Д. Ружье о соотношении между универсализмом и регионализмом в современном международном праве. И в данном случае мы наблюдаем вторжение идеологического аспекта в общетеоретические проблемы системы международного права 59. Несколько иначе проходила трансформация системы науки и преподавания международного права в ФРГ. В известном курсе Ф. Бербера, который вначале был издан в 1960 году, а затем с некоторыми изменениями в 1975 году, все международное право делится как бы на три основных раздела: 1) общее международное право мира; 2) право войны; 3) улаживание споров. Предотвращение войны. Интеграция 60. Следует заметить, что структура курса 1975 года почти не отличается от той, которая имела место в 1960 году, если не считать некоторые изменения глав. Легко заметить, что в принципе Ф. Бербер исходит из гроциевской системы международного права, когда его делили на право войны и право мира. Правда, он добавил один новый раздел явно эклектического характера, включив туда одновременно и мирное разрешение международных споров, в том числе и вопрос о международно-правовой ответственности, проблемы применения международного права, право предотвращения войны и вопросы международной интеграции. Однако нельзя не заметить, что если во времена Гроция система науки международного права отражала положение в международных отношениях, когда война являлась правомерным способом решения споров между государствами, то модификация этой системы в современных условиях никак не может быть оправдана, поскольку в действующем международном праве агрессия запрещена. Более интересную систему предложил западногерманский юрист-международник Зайдль-Гогенфельдерн. Она состоит из следующих разделов: 1. Основы, включающие понятие и историю международного права. 2. Источники международного права; в том числе односторонние международно-правовые сделки, междуна78 родное обычное право, общие правовые принципы, вспомогательные источники, пробелы в международном праве, соотношение международного и внутригосударственного права. 3. Субъекты международного права, объединяющие такие вопросы, как международная правоспособность, международно-правовая дееспособность, отдельные субъекты международного права. 4. Органы международно-правового общения. 5. Международно-правовые нормы относительно существенных признаков государства (государственная территория, народ государства, государственная власть). 6. Правовые позиции, гарантированные международным правом. 7. Международно-правовой деликт. 8. Невоенное улаживание споров. 9. Право войны и нейтралитета61. Данная система из всех ранее рассмотренных наиболее соответствует современному состоянию международного права, несмотря и на некоторую неполноту, и на ее несвязанность с отраслями международного права. Из современных английских курсов международного права, наиболее приближающихся к параметрам оптимального построения системы международного права, можно назвать курс Ш. Малкома, который делит международное право на 14 старых областей и несколько новых. К старым он относит: 1. Природу и развитие международного права; 2. Международное право современности; 3. Источники; 4. Международное право и внутригосударственное право; 5. Субъекты международного права; 6. Признание; 7. Территория; 8. Морское право; 9. Юрисдикция; 10. Ответственность государств и правопреемство государств; 11. Право договоров; 12. Разрешение споров мирными средствами; 13. Международное право и применение силы; 14. Институции. Новыми отраслями, по мнению Ш. Малкома, являются: Воздушное и космическое право; Международное право экономического развития; Международное право окружающей среды; Международное гуманитарное право62. К сожалению, Ш. Малком не проводит различия между отраслями и институтами международного права. Трудно понять, почему международное воздушное право относится к числу новых отраслей, когда оно существует уже более полувека. Непонятно, почему вообще отсутствуют такие общепризнанные отрасли, как, например, дипломатическое и консульское право, право международных организаций и ряд других. Во всяком случае, при кажущейся стройности данной системы она свидетельствует о несовершенности создания на Западе общепризнанной системы международного права. Что касается системы преподавания международного права, то, пожалуй, можно сослаться на систему преподавания международного права на юридическом факультете Мадридского университета, которая в большей степени, нежели в некоторых других западных университетах, опирается на систему науки международного права. Она состоит из восьми разделов, которые охватывают 66 лекций63. Разделы следующие: I. Введение и источники международного права; II. Международное сообщество и его 79 члены; III. Компетенция: ее условия и пределы; IV. Органы государств, регулирующие международные отношения; V. Международные организации; VI. Акты, предусматривающие международную ответственность; VII. Международные споры и мирные средства их разрешения; VIII. Право войны и нейтралитета. Особенно детально в данной программе разграничен отдел, посвященный международным организациям. Он содержит такие подразделы, как: А) Общие вопросы международных организаций; B) Международные организации универсального характера; C) Международные организации регионального характера. Разумеется, система преподавания сама по себе еще ничего не говорит об его уровне. Тем более, что неоднократно проводились совещания профессоров международного права стран Запада, на которых выдвигались требования изменить отношение к преподаванию международного права на юридических факультетах университетов, где сплошь и рядом оно явно недооценивается. И дело даже не только в том, на каком курсе — младшем или старшем — будет международное право преподаваться, дело, конечно, и не в количестве часов, отводимых на его изучение,— дело совершенно в другом. Речь идет о методологическом подходе при чтении курса международного права, важно, с каких позиций оно преподается. Не случайно на сессиях Генеральной Ассамблеи неоднократно принимались резолюции об изучении и преподавании международного права с тем, чтобы обеспечить такое формирование международного правосознания, которое опиралось бы на общепризнанные принципы международного права, служащего миру, международной безопасности и международному сотрудничеству. В этом смысле сама система преподавания международного права не может не нести идеологической нагрузки. И если в социалистических странах и система науки и система преподавания международного права служат подлинно гуманистическим целям, то иная картина во многих университетах капиталистического мира, где порой нигилистическое отношение к преподаванию международного права даже не скрывается. Система преподавания международного публичного права в СССР может быть условно подразделена на две категории; 1) система преподавания в юридических вузах; 2) система преподавания в неюридических вузах. Система преподавания международного права в юридических вузах складывалась постепенно и в настоящее время, на наш взгляд, является наиболее оптимальной. Оправдано деление Курса международного права на две части, где первая как бы содержит разделы общей части, а вторая—особенной. Общая часть объединяет (это методически целесообразно) общетеоретические темы и раздел, посвященный истории международного права, а также некоторые отрасли. Часть особенная вся строится по отраслям 64. 80 ЧАСТЬ 1. Тема 1. Понятие международного права. Тема 2. История международного права и его науки до Великой Октябрьской социалистической революции. Тема 3. Становление, сущность, источники и система современного международного права. Тема 4. Соотношение международного и внутригосударственного права. Тема 5. Субъекты современного международного права. Тема 6. Основные принципы международного права. Тема 7. Право международных договоров. Тема 8. Международные конференции, международные организации и международное право. Тема 9. Ответственность в международном праве. Тема 10. Международное право в отношениях между социалистическими государствами. ЧАСТЬ 2. Тема 11. Дипломатическое и консульское право. Тема 12. Право международной безопасности. Тема 13. Права человека и международное право. Тема 14. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. Тема 15. Международное экономическое право. Тема 16. Территория и другие пространства (общие вопросы). Тема 17. Международное морское право. Тема 18. Международное воздушное право. Тема 19. Международное космическое право. Тема 20. Международно-правовая охрана окружающей среды. Тема 21. Международно-правовые средства разрешения международных споров. Тема 22. Международное право в период воздушных конфликтов. Заключительная тема: Международное право и прогресс человечества. Несомненно, данная система имеет ряд преимуществ. Во-первых, она отличается известной стройностью и содержит перечень вопросов, которые в их определенной совокупности дают представление о науке международного права в той методологической последовательности, которая позволяет наиболее оптимально обучать международному праву студентов юридических факультетов институтов. В основе каждой темы второй части лежит та или иная отрасль современного международного права, которая вместе с отраслями первой части образует систему международного права. Разумеется, речь идет об отраслях, которые можно отнести к общепризнанным и соответствующим тем критериям отрасли международного права, о которых шла речь в третьей главе работы. Здесь, как уже отмечалось выше, влияют положения общей теории права относительно самого понятия отрасли права, а также концепция об объективности права. Право, как и его система, только в конечном счете детерминировано. На их развитие оказывают влияние различные системообразующие факторы. Этого не могут не видеть и сторонники точки зрения об объективности правовой системы65. Система науки международного права и его преподавания не может не отражать объективный элемент образования отраслей в праве вообще, в международном праве в частности. В этих условиях понятно, почему преподавание международного права на юридических факультетах университетов, преимущественно “отраслевое”. То обстоятельство, что ряд отраслей в программе рассматриваются в первой части, объясняется тем, что данные отрасли — право международных договоров, международные конференции, международные организации и международное право, ответственность в международном праве —являются как бы сквозными. 81 что же касается основных принципов международного права, то, как отмечалось выше, они занимают особое место в системе международного права, хотя это не исключает существования специфических принципов в каждой отдельной отрасли международного права. Преподавание международного права в неюридических вузах имеет особенности, связанные с характером тех учебных заведений, где оно преподается. Так, например, в тех военных академиях и институтах, где преподается международное право, значительно больше внимания отводится теме “Международное право и вооруженные конфликты”, имеется специальная глава “Правовой статус советских войск за границей” и т. п. И в то же время некоторые темы, которые имеются в программе для юридических вузов, здесь отсутствуют 66. Специфична система преподавания международного права в Институте международных отношений, Дипломатической академии, где нет ряда тем первой и второй части программы для юридических вузов, зато особое место уделяется дипломатическому и консульскому праву и т. п.67 И все же наличие различных систем преподавания международного права в неюридических вузах в строго научном плане, конечно же, уязвимо. Несмотря на то, что в зависимости от специфики вуза (военного, морского, дипломатического и т. п.) может быть сделан акцент на более глубокое и широкое изучение соответствующих отраслей международного права, а по отдельным, наиболее важным для данного неюридического вуза темам могут быть введены особые спецкурсы, тем не менее система преподавания самого курса международного права в целом должна строиться таким образом, чтобы общее представление о международном плане как таковом было дано оптимально. Следовательно, преподавание международного права не может не отражать те отрасли международного права, которые в определенной последовательности и взаимосвязанности образуют саму систему международного права. И в общей теории права, и в советской науке международного права все еще полемизируется вопрос о критериях подразделения правовых норм на отрасли. Как уже отмечалось в предшествующей главе, в целом устоялось мнение о том, что основным критерием подразделения норм на отрасли является предмет правового регулирования. По мнению А. В. Мицкевича, “под отраслями права имеют в виду однородные по предмету и юридическим особенностям (методу) регулирования общности правовых норм, относительно обособленные от других отраслей права”68. Сравнительно недавно термин “метод правового регулирования” было предложено заменить термином “юридический режим”, поскольку последний точнее отражает юридическую специфику той или иной отрасли права 69. В содержание понятия “юридический режим” С. С. Алексеев предлагает включить, помимо метода правового регулирования в его традиционном понимании, еще “принципы права, общие положения, 82 функции данного подразделения в правовой системе, механизм регулирования” 70. И до С. С. Алексеева теоретики права обращали внимание на то, что одна отрасль права отличается от другой особыми принципиальными положениями. Так, например, по мнению Д. А. Керимова, своеобразие каждой отрасли выражается “в виде выделения внутри каждой отрасли своей так называемой” общей части, “охватывающей общие черты содержания конкретных норм данной отрасли права” 71. Однако именно С. С. Алексеев первым в комплексе рассмотрел юридическое своеобразие каждой отрасли права, подчеркнув, что юридический режим следует считать непосредственным критерием при отграничении отраслей права. Представляется, что эти выводы теории права в известной степени могут быть использованы при определении отраслей в международном праве, а также при построении системы науки международного права и его преподавании. Отрасли международного права, которые были приведены выше в связи с анализом современной системы преподавания международного права, с одной стороны, соответствуют тем параметрам, которые общей теорией выдвигаются для отрасли системы внутригосударственного права. С другой стороны, они являются как бы общепризнанными в советской доктрине международного права. Тем не менее следует заметить, что ряд отраслей вызывает сомнения, но одновременно круг отраслей международного права некоторые ученые стремятся расширить. Так, например, Г. М. Вельяминов предлагает выделить в научной системе международного права отдельную отрасль—право социалистической экономической интеграции 72. Идея Г. М. Вельяминова заслуживает внимания. Однако трудно согласиться с тенденцией автора доказать необходимость создания подобной отрасли лишь практической задачей: “содействие” облегчению ориентации в сложном и обильном нормативном материале по регулированию социалистической интеграции” 73. Этот вывод вытекает из общей концепции Г. М. Вельяминова, что на современном этапе выделение тех или иных отраслей или подотраслей в международном праве носит в основном доктринальный характер и должно “служить прежде всего прикладным целям облегчения нахождения и пользования конкретными нормами права”. Разъясняя свою мысль, Г. М. Вельяминов подчеркивает, что выделение той или иной отрасли международного права прежде всего предопределяется (1) практическими потребностями удобства пользования конкретными сочетаниями норм в той или иной сфере взаимоотношений между субъектами права, (2) необходимостью облегчения нахождения этих конкретных норм в океане правовых норм 74. При этом Г. М. Вельяминов признает, что все это отнюдь не означает отказа от научного подхода к систематике, к задаче выявления объективных условий выделения соответствующих отраслей права75. Отсюда и общее заключение, что сложившаяся в настоящее время и более или менее признаваемая в международном праве система “есть по существу 83 результат труда ученых-юристов, начиная с Гуго Гроция и кончая (а вернее, продолжая) современными теоретиками международного права”76. Представляется, что, помимо прочего, здесь не проводится четкой грани между понятиями систематизации, систематики, инкорпорации, кодификации и системы. Между тем только само слово “система” одно из самых многозначных. Следует заметить, что в энциклопедических словарях и энциклопедиях само слово “система” трактуется по-разному; так, в одних из них говорится, что система (от греческого systema — целое, составленное из частей, соединение) — множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство (см.: Советская энциклопедия. М., 1979, с. 1225). В других под системой понимается совокупность логически связанных идей, рассматриваемых в их взаимных отношениях; теоретическая конструкция, формирующая знание в широкой области знаний (философской, научной) 77. Известно, например, что В. Н. Садовский дает типологический анализ около 40 различных определений понятия “система”78. Понятие система права, приведенное в предисловии, облегчает те общие классификационные трудности, с которыми сталкиваются юристы при построении системы международного права и его преподавании. К сожалению, при построении системы науки международного права наметилась та же тенденция, которая до сих пор характерна как для специалистов общей теории права, так и для представителей отраслевых юридических наук—своеобразное соревнование в деле формирования все новых и новых отраслей. Так, например, лишь в сфере регулирования международных торговоэкономических отношений предполагаются следующие отрасли: международное публичное экономическое и социальное право, международное экономическое право в различных вариантах, международное торговое право, международное хозяйственное право, международное гражданское публичное имущественное право и др.79 Польский юрист Ян Гилас еще выше поднимает уровень международного экономического права и рассматривает его в качестве самостоятельного звена наряду с международным публичным и международным частным правом 80. В ряде случаев систему науки международного права строят таким образом, чтобы почти каждой внутригосударственной отрасли права корреспондировала соответствующая отрасль в системе международного права. Доказывают, например, существование международного уголовного права, международного финансового права, международного трудового права и т. п. Исследуя вопрос о понятии отрасли современного международного права на примере международного трудового права, Л. X. Мингазов определяет отрасль международного права “как систему норм, которая связана внутренним единством и общей целью, регулирует специфическую область международных отношений, характеризуется своеобразием 84 методов регулирования и отличается другими специфическими юридическими свойствами”81. Это определение позволяет выделить ряд неосновных отраслей современного международного права, однако оно не ориентирует как бы на механическое продолжение отраслей внутригосударственного права, что обычно свойственно буржуазным юристам-международникам, максимально сближающим систему международного права и систему права внутригосударственного. Подобное сближение особенно устраивает тех буржуазных юристов-международников и политологов, которые ратуют за замену международного права мировым правом как бы с готовой системой. Парадоксальность подобной тенденции заключается в том, что, с одной стороны, система права суверенного государства становится своеобразной моделью для системы будущего мирового права, а, с другой, различные конструкции мирового права связаны с отрицанием суверенитета. Критикуя подобные концепции, Г. X. Шахназаров в своей книге “Грядущий миропорядок” подметил определенную взаимозависимость между “антисуверенитетской” начинкой мондиалистских концепций и состоянием международных отношений. Чем более реальные черты приобретала разрядка международной напряженности, тем явственнее шли на убыль “антисуверенитетские” настроения в западной политической литературе, и наоборот, как только процессы разрядки замедлялись, атаки на суверенитет усиливались82. Целый ряд отраслей как в системе международного права, так и в системе его науки связаны с научно-технической революцией. Так, по мнению А. И. Иойрыша, “под влиянием научно-технической революции сформировались новые современные отрасли общего международного права: международное воздушное право, международное морское право, международное космическое право и др.”83. Разумеется, международное морское право сложилось как самостоятельная отрасль задолго до начала научно-технической революции. Остальные, особенно такие как международное космическое право,— это действительно непосредственное порождение научно-технической революции. И конечно, это столь динамический процесс, что порой трудно определить, что чему предшествует — определенная совокупность норм, связанных с воздействием на весь строй, регулируемых правом общественных отношений, или само международное право может оказать определенное воздействие на вызванные научно-технической революцией общественные процессы. Совершенно справедливо было замечено, что иногда нормы международного права принимаются вслед за определенными достижениями научно-технической революции, а иногда одновременно с достижениями научно-технической революции, в некоторых же случаях они даже опережают определенное использование ее достижений, заранее регламентируя таковые84. Это в свою очередь влияет на процесс образования институтов и новых отраслей и воздействует на глубинные процессы форми85 рования системы международного права и системы науки международного права. И при всей динамичности развития системы международного права, а также системы науки международного права нельзя думать, что число таких новых отраслей может быть бесконечным. Ведь, в отличие от классификации, систематизация имеет закрытый, законченный (для определенного уровня познания) характер 85. И при определении системы науки международного права нельзя не помнить того, что существуют субъективные факторы системности, целостности86. Дальнейшее исследование таких проблем, как функционирование международного права в международной системе, международная юридическая система, общих и конкретных вопросов отдельных отраслей и институтов международного права перспективно и в плане построения международного права и его преподавания 87. ГЛАВА V СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ Сопоставляя сложившиеся и давно признанные отрасли в системе международного права между собой, а также с теми, которые находятся в стадии становления, можно заметить известное сходство отдельных принципов и институтов этих отраслей. Так, сравнивая концепцию “общего наследия человечества” в морском и космическом праве”, можно заметить то общее и особенное, что характерно для ее проявления в этих отраслях международного права, и это особенно удачно было показано Е. П. Каменецкой в ее сообщении на советско-французском симпозиуме в 1982 г. Аналогичные примеры могут быть приведены и при сравнении других отраслей международного права, что убедительно доказывает те большие возможности, которые открываются перед методом сравнительного правоведения в науке международного права. Между тем до последнего времени сама проблема “Международное право и сравнительное правоведение” мало исследовалась в международно-правовой доктрине. Больше внимания уделяли этому вопросу компаративисты, нежели юристы-международники. Однако только недавно получило признание перспективное методологическое направление применения сравнительного метода в науке международного права. В 1979 году на Х Конгрессе сравнительного правоведения в Будапеште работала специальная секция “Международное право и сравнительное правоведение”, на которую было представлено 10 национальных докладов, посвященных этой проблеме. Анализируя материалы работы этой секции, 'легко заметить теоретическую и практическую значимость применения сравнительного метода при исследовании актуальных проблем права международных договоров, права международных органи86 заций, других отраслей международного права, а также при рассмотрении сложнейших теоретических вопросов науки международного права и, прежде всего, проблемы системы международного права и его науки. Появившиеся в последние годы работы в области сравнительного правоведения подчеркивают большие возможности, которые открываются перед применением данного метода в международном праве вообще и при исследовании вопросов его системы в особенности. В последнее время данные вопросы приобретают особое значение в свете идеологической борьбы, которая охватывает как сферу международных отношений, так и регулирующее их международное право. О важности применения данного метода говорилось на Всесоюзной конференции, посвященной задачам дальнейшего развития юридической науки в свете новой Конституции СССР, конституций союзных и автономных республик, а также на Всесоюзном научно-координационном совещании “XXVI съезд КПСС и задачи дальнейшего развития юридической науки”. Как отмечалось в одном из докладов, благодаря сравнительно-правовым исследованиям “ученые разных стран, широкие круги читателей узнают о правовых системах современности, теории и практике органов юстиции”, а это в свою очередь “будет содействовать укреплению доверия между народами, упрочению международного правопорядка”'. О значении этого метода и необходимости его применения в международно-правовых исследованиях неоднократно говорилось в работах советских юристов” 2. Несмотря на то, что в настоящее время понятие сравнительного метода и понятие сравнительного правоведения употребляются как синонимы 3, применительно к науке международного права точнее говорить о сравнительном методе. Дело в том, что так называемое макросравнение (сопоставление различных правовых систем в целом) в международном праве имеет меньшее, во всяком случае иное значение, нежели при исследовании национального права, да и микросравнение (сопоставление компонентов различных правовых систем) имеет здесь свои особенности, о которых речь будет идти ниже. А главное заключается в том, что в международном праве имеются свои специфические задачи в использовании сравнительного метода, которые вообще не встречаются в традиционном сравнительном правоведении (сравнение региональных и универсальных международных договоров, резолюций многочисленных международных организаций и т.п.). Но в такой же мере, в какой неправильно было бы недооценивать (или вовсе отрицать) роль сравнительного метода в международном праве, было бы неверным и переоценивать его значение. Вряд ли можно согласиться, например, с А. А. Тилле и Г. В. Швековым, утверждающими, что “в международном праве преимущественное (разрядка наша.—Д. Ф.) значение имеет сравнительный метод”4. Трудно согласиться с тем, что этот метод в науке международного права важнее системного подхода, конкретно-социологических 87 Исследований, историко-правового и других общенаучных и частнонаучных методов. Все ведь зависит, в первую очередь, от предмета исследования. При рассмотрении теоретических аспектов системы международного права больший научный эффект может дать применение системного подхода, при изучении вопросов международного правосознания перспективнее конкретно-социологическое исследование, а при освещении ряда аспектов соотношения международного и внутригосударственного права полезные результаты могут быть получены благодаря применению сравнительного метода. Однако какое бы важное значение ни имел бы тот или иной специальный и частно-научный метод, все они в советской юридической науке пронизаны единым диалектико-материалистическим методом. Возражая против преувеличения удельного веса сравнительного метода в науке международного права, нельзя не согласиться с тем, что до настоящего времени в науке международного права этому методу все же уделялось очень мало внимания 5. Между тем именно теперь, когда международный правопорядок содействует мирному сосуществованию государств, укреплению мира и международной безопасности, а борьба СССР и всех прогрессивных сил играет решающую роль в нормальном функционировании современного международного права, исследование актуальных проблем науки международного права требует применения (помимо других методов) и сравнительного метода. В работе по методологии международного права, вышедшей в свет в 1971 году, отмечалось, что хотя “стихийное” применение метода сравнительного правового исследования в науке международного права уже давно имеет место, однако до настоящего времени не разработана стройная система приемов и средств применения этого метода, нет четкого разграничения между применением этого метода в науке международного права и в отраслевых юридических науках, а также нет полной ясности в том, какую специфическую роль этот метод должен играть6. Некоторые ответы на эти вопросы в известной мере содержатся в материалах Х Международного конгресса по сравнительному правоведению, участники которого обратили внимание на общие теоретические проблемы применения сравнительного метода в международном праве, на его роль при исследовании важнейших аспектов, связанных с источниками международного права и эффективностью применения его норм. Разумеется, обращалось внимание на различные результаты, которые дает применение сравнительного метода в международном праве, с одной стороны, и внутригосударственном, с другой. Так, по мнению профессора Будапештского университета Г. Харасти, само различие в применении данного метода при исследовании различных систем права является объективным. В то же время, если сравнение в праве внутригосударственном выходит за пределы национального позитивного права, то в международном праве данный метод применяется без учета национальной специфики. Г. Харасти также отмечал, что плодотворность применения сравнительного метода в международном праве по сравнению с правом внутригосударственным определяется специфичностью самих источников международного права, особенностью круга субъектов и различным характером санкций7. Несмотря на отсутствие обстоятельной разработки применения сравнительного метода в международном праве, внимание к этому вопросу все более возрастает как в социалистической науке права, так и в других странах. Если раньше возможность применения данного метода в международно-правовых исследованиях мало кем признавалась, то теперь наступила своеобразная “полоса признания”. Так, юридическая наука социалистических стран не делает исключения для международного права, говоря о применении сравнительного метода при исследовании правовой материи. По мнению Живко Сталева, для признания исследования сравнительно-правовым не имеет значения, сколько правовых систем оно охватывает. Более того, продолжает Живко Сталев, “в сравнительном плане могут .изучаться и различные региональные объединения государств или же различные региональные системы международно-правовых норм”8. Иоланд Эминеску говорит, что полезность сравнительного правоведения как метода неоспорима и “приобретает особое значение в контексте современной международной жизни, воплощения в жизнь принципа мирного сосуществования, развития международного сотрудничества и диверсификации права под воздействием научно-технической революции”9. По мнению Софьи Попеску, гибкость, широкая сфера приложения, разнообразие целей, для достижения которых он может быть использован, делают сравнительный метод применимым в почти всех сферах научных правовых исследований” 10. В советской доктрине В. А. Туманов утверждает, что применение сравнительного метода может дать много полезного и интересного при.изучении других аспектов права, помимо законодательства, и что “в ряде случаев возникает необходимость в сравнительном исследовании некоторых международно-правовых актов и национального права” 11. По мнению В. А. Туманова, “сравнительное правоведение играет весьма важную роль при различного рода международных актах унификации и гармонизации права” 12. Таким образом, в социалистической доктрине признается, что сравнительный метод может и должен найти применение в сфере международно-правовых исследований. В этой связи не может не вызвать удивления стремление некоторых буржуазных юристовмеждународников подать в неверном свете отношение к методу сравнительного правоведения, сложившееся в социалистической доктрине международного права. Так, например, В. Батлер утверждает, что в некоторых работах советских юристов-международннков, посвященных проблемам методологии науки и международного права, сравнительный метод якобы относится к числу “квазинаучных методов”13. Ничего общего с действительностью подобные суждения В. Батлера, разумеется, не имеют. Встречается, как отмечалось выше, даже некоторое преувеличение роли данного метода, но отнюдь не отрицание его научной значимости. 89 Учитывая то обстоятельство, что в западной компаративистика в настоящее время все же преобладает буржуазно-либеральная ориентация 14, многие из специалистов в этой области все более склоняются к необходимости применения метода сравнительного правоведения в международном праве. Так, известный западный компаративист Р. Давид, говоря о трех основных позициях, раскрывающих значение и выгоды сравнительного права, ссылается на его применение в международном праве, подчеркивая при этом, что “оно весьма значимо для взаимопонимания народов и создания лучших правовых форм отношений, складывающихся в международном общении” 15. Более того, Р. Давид утверждает, что именно “этот аспект сравнительного права стал, быть может, главным в нашу эпоху” 16. При этом Р. Давид имеет в виду прежде всего международное публичное право. Не касаясь причин, которые, по его мнению, обусловливают выдвижение на первое место применение метода сравнительного правоведения именно в международном праве, нельзя с ним не согласиться, что сравнительное право “в практическом плане ...стремится способствовать развитию международных отношений” 17. Вместе с тем нельзя не отметить и то, что единой стройной теории применения метода сравнительного правоведения пока еще нет, и она находится в стадии становления. Все еще остаются дискуссионными некоторые проблемы, от решения которых зависят рамки применения этого метода и сама его эффективность. Среди них одно из первых мест занимает вопрос о том, может ли сам метод сравнительного правоведения быть применен только при сравнении различных правовых систем или он имеет право на существование и в пределах одной правовой системы. Так, по мнению венгерского профессора Г. Харасти, “сравнительное право есть сравнение различных правовых систем” 18. Казалось бы, что при таком подходе трудно вообще говорить о применении метода сравнительного правоведения в международном праве. Думается, что не следует сужать возможности использования метода сравнительного правоведения, ограничивать его лишь междусистемным сравнением. Даже за пределами международного права не обязательно, чтобы сравнительное правоведение во что бы то ни стало сводилось к сравнению различных правовых систем. Так, например, вполне правомерна постановка вопроса о применении метода сравнительного правоведения при исследовании норм и институтов права в пределах одного и того же союзного государства. Разве не заслуживают внимания возможности применения данного метода при сопоставлении законодательства союзных республик в советской социалистической федерации? Вместе с тем не следует отвлекаться от специфики применения метода сравнительного правоведения в такой самостоятельной системе, какой является система международного права со всеми своими особенностями 19. Здесь нередко может иметь место ;стык между сравнением различных правовых систем и сравнением в пределах одной системы. Так, при исследовании процесса нормо90 образования, особенно когда речь идет о возникновении и установлении обычных международно-правовых норм, очевидна необходимость сочетания разных граней сравнения.. Возьмем, к примеру, случай возникновения обычных международно-правовых норм посредством законодательства ряда стран в сфере, затрагивающей институты или отрасли международного права, когда, например, ,в конституциях целого ряда государств содержатся статьи, в которых имеются сходные положения о заключении и ратификации международных договоров и о соотношении их с внутренним законодательством. Анализируя конституции некоторых независимых государств Африки—бывших французских колоний и обнаружив в них сходные положения, касающиеся важнейших аспектов международных договоров, А. Н. Талалаев справедливо заметил, что подобное параллельное законодательство “может постепенно вести к возникновению обычных международно-правовых норм”20. В ;данном случае метод сравнительного правоведения может быть применен и при сопоставлении различных правовых систем и в рамках одной системы (международного права) для установления обычной международно-правовой нормы в области права международных договоров. Если в прошлом сравнительное правоведение имело преимущественно дело с сопоставлением различных правовых систем, то впоследствии развитие сравнительного правоведения привело к тому, что, наряду с применением этого метода для сравнения различных правовых систем, его стали применять и в рамках одной правовой системы, тем более такой сложной и неоднородной, какой является система международного права. Хорошо известно, что источники международного права и, прежде всего, международные договоры — результат согласования воль по меньшей мере двух государств, и на них не может не сказываться воздействие различных правовых систем. Следовательно, даже применение международного договора может быть связано с необходимостью сравнения правовых систем двух и более государств. Кроме того, специфична не только сама система международного права, но и применение метода сравнительного правоведения в международном праве. В международном праве упор делается не на сопоставление норм, институтов, принципов права различных государств, а на сравнение источников международного права между собой, хотя это сравнение порой сочетается с внутригосударственными нормами отдельных стран. Известно также, что цель применения сравнительного метода в международном праве не столько связана с выявлением сходства или различия, сколько с универсальностью и эффективностью применения принципов, норм и институтов международного права. Не следует возводить непреодолимой стены между сравнительным методом в международном праве и этим же методом в праве внутригосударственном. Именно сочетание, взаимопроникновение может дать наиболее плодотворные научные д* 91 результаты в деле применения метода сравнительного правоведения в международном праве. В большинстве докладов, представленных на Х конгрессе сравнительного правоведения, посвященных применению этого метода в международном праве, не отрицается важность и значение роли сравнительного правоведения при сопоставлении других источников международного права, главное внимание уделяется международным договорам 21. И это понятно, если учесть, что международные договоры пронизывают всю систему современного международного права и играют неоценимую роль почти во всех его отраслях 22. Особенно убедительно раскрыла значение метода сравнительного правоведения в праве международных договоров Е. Озер23, которая, в частности, ссылается на договоры о правовой помощи между социалистическими государствами. Подобное может иметь место и при заключении договоров между государствами противоположных социальных систем 24. Примером этому являются консульские конвенции, а также договоры о сотрудничестве по правовым вопросам. Сравнение играет немаловажную роль при подготовке между народных договоров также и в том плане, что оно указывает и:тот круг вопросов, который возможен для соглашения. В докладе Е. Озер обращается внимание на то, что сравнение правовых по зиций государств на III конференции ООН по морскому праву позволило председателю конференции выработать единый сводный проект будущего договора, учитывающий позиции всех участников конференции, чем был сделан шаг вперед в ходе работы по согласованию соответствующих норм 25. Сравнение сплошь и рядом применяется в работе Комиссии международного права при подготовке проектов многосторонних договоров. И профессор Г. Харасти, и проф. Е. Озер отмечали плодотворность сравнения при подготовке проектов Конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров, а также концепции об ответственности государства и др. Так, например, при подготовке Конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров и в работе Комиссии международного права и на самой Конференции ООН по этому вопросу значительное внимание было уделено сравнению практики государств в данной области; тем более, что Генеральная Ассамблея ООН рекомендовала Комиссии осуществлять работу по правопреемству государств “с должным учетом точек зрения государств, достигших независимости после второй мировой войны”26, не упуская при этом .из виду соответствующей практики старых государств. При этом подчеркивалось, что внимание должно уделяться “в первую очередь более новой практике, ибо она отражает юридическую мысль современности, особенно тогда когда—как в случае правопреемства государств в отношении договоров — современная практика в силу своей интенсивности и широты имеет тенденцию превалировать над более ранними прецедентами” 27. Разумеется, дело не только в интенсивности и широте, но прежде всего в том, что вновь созданные государства на 92 современном этапе, под влиянием коренных изменений в соотношений сил на международной арене в пользу мира, демократии и социализма, решают вопросы правопреемства, исходя из принципа права наций на самоопределение и других общепризнанных принципов и норм современного международного права28. И дейсчвительно, метод сравнительного правоведения был широко применен на всех этапах принятия Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 года. Не в меньшей степени чем во время подготовки международных договоров сравнительное правоведение используется и при заключении международных договоров. В такой же мере, в какой применение права сходно с правотворчеством 29, в такой же степени и применение международных договоров имеет нечто общее с процессом их выработки. И на стадии заключения международных договоров и в сфере их применения метод сравнительного правоведения не только может быть, но и должен быть использован. Именно об этом пишут многие авторы, исследуя возможности, открывающиеся перед методом сравнительного правоведения в науке международного права30. Так, в частности, посредством применения данного метода в праве международных договоров можно выявить реализацию принципа универсальности при заключении, вступлении в силу и применении общих многосторонних договоров. Сравнивая ратификационные грамоты государств после подписания общих многосторонних договоров, можно судить об отношении конкретных участников общих многосторонних договоров к принципу универсальности общих многосторонних договоров, их отношении к дискриминационной “венской формуле” и т. д. Так, например, ратифицируя общие многосторонние договоры, содержащие данную формулу, Советский Союз всегда делает заявление о несовместимости дискриминационных ограничений с принципом суверенного равенства31. Следовательно, при сравнении ратификационных грамот СССР с ратификационными грамотами других государств-участников общих многосторонних договоров, нетрудно сделать вывод о соответствующей общепризнанным принципам международного права позиции СССР по сравнению с теми государствами, которые продолжают цепляться за архаичную консервативную дискриминационную формулу и тем самым нарушают принцип равноправия всех государств. Нельзя при этом не заметить, что в начале 70-х годов применение указанной формулы утрачивает свое былое значение и заключаемые ныне общие многосторонние договоры открыты для подписания 'и присоединения всех государств 32. Сравнительный метод исследования может содействовать выявлению эффективности международных договорных и иных международно-правовых норм, учитывая те критерии эффективности,. которые были предложены Г. В. Игнатенко, а именно: 1) своевременность разработки норм в соответствии с насущными потребностями межгосударственного сотрудничества; 2) степень воплощения в нормах интересов государств в процессе их согласо93 вания; 3) определенность и четкость нормативных положений; взаимосвязанность, взаимообусловленность правовых норм 33. Сравнение в данном случае может охватывать самые разнообразные нормы международного права — разные виды многосторонних и двухсторонних международных договоров, обычные нормы и всевозможные акты международных организаций, региональных и универсальных. Возможности применения сравнительного правоведения на примере ИКАО и МОТ наглядно продемонстрировали Н. Манкевич и Н. Валтикос в своих работах, специально посвященных роли сравнения в международных организациях 34. Широкий простор для применения метода сравнительного правоведения открывается, как уже отмечалось, в процессе толкования международных договоров. Особенно обстоятельно исследовал вопрос о применении сравнительного метода при толковании международных договоров Г. Харасти, четко охарактеризовав как его широкие возможности, так и известные границы35. В настоящее время наблюдается поворот в сторону самого широкого использования метода сравнительного правоведения в науке международного права, и перед социалистической доктриной стоит немаловажная задача разработки подлинно научных приемов его применения с тем, чтобы сравнительное правоведение в международном праве действительно служило его прогрессивному развитию в интересах мира, международной безопасности и равноправного сотрудничества между государствами. По мнению М. Анселя, сравнительное правоведение — это не какая-то особая наука, не отрасль науки права, а метод исследования, который может быть использован в любой отрасли права 36. Правда, тут же им ставится гипотетический вопрос: “Быть может, сравнительное право нередко выступает как искусство—искусство сближения, унификации, совершенствования существующих институтов”37. Разумеется, такая постановка вопроса имеет двоякий смысл. Если иметь в виду задачу, которую многие буржуазные компаративисты ставили перед сравнительным правоведением, то здесь налицо стремление при помощи сравнительного правоведения так унифицировать системы права отдельных государств, чтобы увековечить буржуазные правовые институты и категории во многих странах, несмотря на те коренные изменения в соотношении сил, которые произошли в современном мире. Если речь идет о том, чтобы унифицировать те институты и нормы внутригосударственного права, которые образовались в результате трансформации в национальное право правил, установленных международными договорами, то это, несомненно, перспективно и имеет практическое значение38. И все же трудно согласиться с точкой зрения, что сравнительное правоведение образует самостоятельную научную дисциплину только потому, что оно выходит за рамки нормативного содержания и юридической техники какой-то одной системы внутреннего права 39. Некоторые авторы справедливо указывают на то, что сравнительное правоведение важно не только на стадии разработки меж94 4) дународных конвенций, но и на стадии применения и толкования их. Так, например, в тех случаях, когда толкование международного договора предполагает ссылку на общие принципы права или когда речь идет о международно-правовом обычае, именно сравнительное правоведение может помочь установлению как одних, так и других. Выступая на Будапештском конгрессе сравнительного правоведения в 1979 г., Б. Дутуа говорил, что расплывчатое выражение о долге “судить” в рамках приемлемого времени, содержащееся в статье 5 Третьей Европейской конвенции по защите прав человека, невозможно понять без сопоставления различных понимании данного положения странами-участницами конвенции с учетом национального права40. Б. Дутуа справедливо заметил, что в некоторых случаях в самих международных конвенциях имеются указания о необходимости применения сравнительного правоведения. Оно же целесообразно особенно в тех случаях, когда тексты многосторонних соглашений составляются на различных языках. Так; тот же Б. Дутуа отмечает, что “в тех случаях, когда имеется разное понимание значения того или иного выражения или слова в разноязычных текстах, уяснение текста во многом будет зависеть от сравнения нескольких значений с тем, чтобы найти такое толкование, которое наиболее отвечало бы цели самой конвенции” 41. Однако нельзя не согласиться с В. И. Евинтовым, когда он пишет, что толкование текста на разных языках—“это не просто процесс сравнения: толкование—это выяснение единого смысла, единого и нераздельного документа”. Отмечая практику толкования многоязычных договоров международными судами н арбитражными органами, обнаруживая, конечно же, при помощи сравнения расхождения между разноязычными текстами международного договора, толкователь “учитывал все тексты, отыскивая единый смысл, содержащийся в них” 42. Применение метода сравнительного правоведения в международном праве имеет немаловажное значение в процессе установления пробелов в международном праве. Сравнение трансформированных норм, изданных в различных государствах, в силу требований международных договоров наглядно может показать, в системе права каких государств имеют место пробелы, восполнение которых немаловажно для развития международного сотрудничества. Сравнение международных договоров в какой-либо конкретной области, заключенных между одними государствами, с договорами, заключенными другими странами, показывает, существуют ли пробелы. Напрашиваются меры по установлению и восполнению пробелов и при сравнении резолюций различных международных региональных организаций. И это понятно, поскольку целевая природа процесса восполнения пробелов (разработка новой нормы и ее элементов, устранение причин, вызывающих пробельные ситуации и др.) отличается от процессов толкования норм международного права, их конкретизации. Это отвечает смыслу и содержанию 95 .ст. ст. 31, 32, 33 Венской конвенции по праву международных договоров 1969 г., посвященных вопросам толкования. Особенно важно подчеркнуть значение метода сравнительного правоведения при сравнении различных норм в той или иной отрасли системы международного права, когда при самом сравнении обнаруживается известная пробельность. В международноправовой практике известно, когда в результате такого сравнения Генеральная Ассамблея ООН не только констатирует наличие пробела в том или ином соглашении, но и рекомендует конкретные меры для его устранения. Применение сравнительного метода при сопоставлении однородных международных договоров может сыграть определенную роль в образовании известной модели договора в конкретной области. Так, анализируя заключенные Советским Союзом с зарубежными социалистическими странами договоры-о 'правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, можно выделить то общее, что характерно для всех этих договоров, и то особенное, что их отличает друг от друга. Обнаруженное общее может служить своеобразной моделью для последующих договоров о правовой помощи. Сопоставляя договоры о Правовой помощи, заключенные Советским Союзом с социалистическими государствами, с одной стороны, и договоры о правовой помощи с капиталистическими странами, с другой, .нельзя не заметить, что вторые затрагивают лишь сферу гражданских правоотношений. Исключение составляет лишь Договор между СССР и Финляндской Республикой от 11 августа 1978 года. Договоры о правовой помощи между социалистическими государствами имеют, в частности, главу, включающую статьи, которые регламентируют правовую помощь по уголовным делам. .Анализируя подобные главы в этих договорах, можно, например, выделить основные принципы выдачи преступников, разграничения между преступлением и административными проступками и др.4S Сравнительный метод, бесспорно, помогает теоретическому обоснованию принципиального отличия права социалистической интеграции от так называемого права “Общего рынка”, “которое имеет совершенно иное классовое и правовое значение и которое рекламируется буржуазной пропагандой и доктриной как якобы единственно возможное и образцовое для любой интеграции”44, на что справедливо обратил внимание Г. М. Вельяминов 45. Хотя западные компаративисты стремятся рядиться в тогу либерализма, однако, от него не остается ни следа, когда дело касается идеологических вопросов. Об этом красноречиво говорит работа В. Батлера, посвященная англо-американским исследованиям советских работ по международному праву. Считая, что-метод сравнительного исследования должен распространяться не только на сопоставление норм и институтов, но также и на сравнение различных доктрин в области международного права, Батлер верно отмечает, что “поскольку советская между96 народно-правовая доктрина и практика стали источником вдох новения и подражания для других социалистических стран, а. также стран развивающихся, постольку необходимо .рассматри вать советский подход к международному праву как альтернативную модель к той, которую западные державы постоянно надвязывали” 46. Однако далее мы имеем дело с совершенно иным подходом. Отмечая, что за период с 1919 по 1978 год американские политологи и юристы-международники опубликовали около 500 книг, монографий, диссертаций и статей по различным аспектам советского подхода к международному публичному праву, а также давая общую характеристику этим- многочисленным источникам, В. Батлер, разумеется, допускает .ряд идеологических выпадов против советской доктрины международного пр:а-ва. Он берет под защиту работы разного рода антикоммунистов и антисоветчиков в области международного права, типа :Кульского, Мак Винни, и других,, извращающих советскую доктрину международного права, и. всячески опорочивающих социалистическую международно-правовую практику. В. Батлер пытается приписать советским юристам-международникам взгляды, которые присущи так называемому “реалистическому” направлению в американской доктрине международного права, отрицающему сколько-нибудь существенную .грань между международным правом и международной политикой, более того осуждающему разрешениемеждународных вопросов на основе правовых критериев ". И тут же, противореча самому себе, В. Батлер пишет о какой-то элитарной роли советских юристов-международников в формировании советской внешней политики 48. Явно надуманным выглядит утверждение В. Батлера, что якобы советские юристы-международники отрицали, самостоятельную науку “международные отношения” 4d. Между тем хорошо известно, что XXVI съезд КПСС специально отметил успехи в развитии этой науки50. В. Батлер пытается найти расхождения у советских юристов-международников в целом ряде вопросов, в том числе и таких, как сущность мирного сосуществования, разрядка, права человека и т. п. Между тем хорошо известно, что и по этим проблемам советские юристы-международники занимают совершенно недвусмысленную единую позицию, опирающуюся на Программу мира и другие решения по внешнеполитическим вопросам XXIV—XXVI съездов КПСС. Надуманные, явно не опирающиеся на факты, якобы существующие разногласия между советскими юристами-международниками . по глобальным проблемам современной международной жизни В. Батлер выдает за “глубоко укоренившееся несогласие”, что, как хорошо известно тому же В. Батлеру, не имеет ничего общего с истиной. М. Мак Дугад в своей работе “Сравнительное изучение; права для политических целей: ценностный подход как инструмент демократического мирового порядка” утверждает, что при помощи метода .сравнительного правоведения можно обнаружить “универсальные,. существенные:, характеристики, которые принадлежат всем человеческим .обществам прошлого, настоящего и будущего”. 97: Правильно замечая, что в современном мире люди постоянно нуждаются в общих ценностях, которые превосходят границы национальных государств, Мак Дугал в то 'же время строит такую классификацию подобных ценностей, эклектичность которой сразу бросается в глаза. С одной стороны, речь идет действительно о ценностях, в которых заинтересованы все народы мира (мир, международное сотрудничество и др.), а с другой стороны. Мак Дугал включает такие категории, которые связаны с закономерностями развития капитализма, и стремится навязать их всему миру, хотя и облекает их, например, в такую всеобщую цель, как утверждение общих стандартов ответственности и честности, поклонение богу или богам 51. Речь по сути дела о прежних тенденциях, особенно явственно пронизывавших работы Мак Дугала, Лоусвела и других, стремившихся выдать принципы, цели и ценности капиталистического общества за цели и принципы всего мирового сообщества и таким образом обосновать незыблемость внешнеполитических и международно-правовых концепций капиталистических государств, обеспечить им всеобщность и проложить путь к мировому порядку, где бы взамен международного права применялось право мировое. Этим самым еще раз можно убедиться в том, что когда Мак Дугал говорит не только о возможности, но и о необходимости сравнительного изучения права, то он вкладывает в это определенный идеологический смысл52. До последнего времени использовались явно недостаточно широкие возможности метода сравнительного исследования для сравнения систем права различных государств, тех элементов данных систем, которые имеют выход на международное право. Учитывая то значение, которое в настоящее время придается новому направлению юриспруденции “Международное право и сравнительное правоведение”, можно надеяться, что в ближайшие годы появятся специальные исследования в этой области, которые имеют как важное теоретическое, так и практическое значение. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Прогрессивное развитие международного права — знамение времени. Оно регулирует международные отношения, концепцию системы которых выдвинул К. Маркс, когда более ста лет тому назад писал, что национальные государства сами в свою очередь находятся экономически “в рамках мирового рынка”, политически — “в рамках системы государств” (М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 22). Разумеется, в настоящее время и система международных отношений и система регулирующего их международного права чрезвычайно усложнились. И это закономерно в современную эпоху — эпоху революций социальных, национально-освободительных и научно-технической. И появление в системе международного права новых отраслей — это результат целого ряда социальных 98 факторов, а не только научно-технической революции, как об этом порой пишут отдельные авторы. Недостаточная разработанность теории системы международного права сказывается на научной разработке отдельных вопросов науки международного права, особенно при исследовании кодификации и прогрессивного развития международного права, источников международного права, правоприменительного процесса и эффективности международного права; на установлении и восполнении пробелов в международном праве, определении отраслей и институтов международного права и их места в единой системе современного международного права. Система международного права сложилась исторически. Одни отрасли и институты возникли много веков тому назад. Другие— сравнительно недавно, а есть и такие, которые находятся лишь в. стадии становления. История системы международного нрава — убедительное доказательство тех коренных изменений, которые произошли в мире в результате Великой Октябрьской социалистической революции. Прогрессивный вклад СССР в развитие международного права оказал неоценимое воздействие на всю систему международного права. Поскольку самым главным последствием Октября явились возникновение и развитие мировой системы социализма, отсюда понятна историческая роль для развития международного права и его системы принципов и норм, складывающихся во взаимоотношениях социалистических государств. В результате кризиса колониализма и научно-технической революции появились не только отдельные институты, но и новые отрасли международного права, и процесс становления таких отраслей международного права продолжается. Выводы общей теории права, включая научные результаты в области исследования системы права, имеют важное значение для науки международного права, однако их применение должно осуществляться с учетом специфики международного права. Задача науки международного права состоит в том, чтобы не только раскрыть особенности этой системы и объективные условия, порождающие систему международного права, но и определить путь наиболее правильного ее построения. Понятие системы международного права не идентично понятию структуры международного права. Под структурой обычно понимают особый, присущий каждой системе способ связи элементов системы, возникающий в процессе функционирования и развития системы. Связи и отношения между нормами, институтами и отраслями в процессе функционирования и развития международного права относятся к структуре международного права. Основным элементом системы являются отрасли международного права. Определяя основные системообразующие критерии при дифференциации международного права на отрасли, чаще всего выделяют предмет правового регулирования, автономность группы взаимосвязанных международно-правовых норм и институтов, заинтересованность международного общества в существовании 99 данной самостоятельной отрасли, качественное своеобразие совокупности обособленных международно-правовых норм и институтов, которыми регулируется определенная область общественных отношений. Отрасль международного права включает в себя правовые институты.—: группы норм, регулирующие однородные общественные отношения между государствами, тесно связанные друг с другом. Особое место в системе международного права занимают основные принципы международного права и другие нормы jus cogens, составляющие как бы основу всей системы международного права. Система международного права представляет собой исключительно сложную конструкцию, которая не строится по произволу ученых или юристов-практиков. Какая-либо специальная классификация отраслей (основные и неосновные, материальные и процессуальные, надотрасли и суперотрасли) в советской науке международного права отсутствует. В ней нет тенденции, характерной- для буржуазной доктрины, к сближению системы международного права с системой права внутригосударственного. В условиях борьбы и сотрудничества двух мировых социальных систем все настойчивее прокладывает себе дорогу объективная закономерность общественного развития—тенденция к сближению народов мира. В международном праве это находит свое отражение в процессах его интеграции как на универсальном, так и региональном уровнях. Противостоящий этому процесс дифференциации не случаен, поскольку дифференциация и интеграция взаимодополняют друг друга. Данные процессы имеют свое воздействие на систему международного права. Поскольку современное общее международное право представляет собой такую новую систему права, которая обладает внутренней согласованностью всех его принципов и норм, нормальное функционирование системы может быть нарушено при неурегулированности тех или.иных общественных отношений, невосполнении пробелов в .международном праве, недостаточной эффективности существующих норм. Социальная неоднородность мира и современных международных отношений определяет социальную неоднородность международного права. В системе современного международного права все более возрастает удельный вес принципов и норм, которые применяются социалистическими государствами во взаимоотношениях друг с другом. Эти принципы и нормы не образуют региональную международно-правовую систему. Лишь в перспективе формирующееся между социалистическими государствами международное право сможет сложиться в систему социалистического международного права. Дальнейшее прогрессивное развитие определяется воздействием сил социализма и всей современной антиимпериалистической демократии, играющих решающую роль в предотвращении новой мировой войны, обеспечении прочного мира и международной безопасности. 100 Система науки международного права не совпадает с системой международного права, хотя между ними имеется непосредственная связь. При исследовании системы науки международного права также представляется перспективным, применение системного подхода. В основе всей методологии советской науки международного, права лежат диалектический и исторический материализм, а также специальные методы исследования. Системный подход является одним из них. В системе советской науки международного права наметилась тенденция разграничения на общую и особенную часть. Она должна отразить новые элементы системы международного права и порядок их исследования. Соответствующая перестройка коснулась и системы преподавания международного права в юридических вузах страны. Неоценимое значение для исследования системы международного права имеет системный подход. Несмотря на активное “вхождение” данного подхода в исследование системы международных отношений, а также системы международного права, пока можно говорить лишь о самых первых скромных результатах в этой области. Обстоятельное, всестороннее и глубокое применение системного подхода и анализа автоматизированных систем — это завтрашний день науки международного права. Немаловажную роль в исследовании системы международного права играет сравнительный метод. Проблема “Международное право и сравнительное правоведение” перспективна вообще, применительно к рассмотрению ряда вопросов системы международного права в особенности. Теоретическая проблема—система международного права— имеет также идеологический аспект. Обстоятельная критика различных буржуазных концепций построения системы международного права и его науки дана в ряде работ советских юристов-международников. Многие буржуазные юристы отождествляют систему международного права и систему его науки; некоторые продолжают цепляться за старую систему деления международного права на право войны и мира; другие подходят к системе международного права через призму трансформации международного права в мировое право; ряд курсов и специальных работ, посвященных системе международного права, содержит такой калейдоскоп отраслей международного права, который порой вовсе стирает грань между системой международного и внутригосударственного права. Дальнейшее развенчание буржуазных конструкций системы международного права сохраняет свою актуальность. . Деление международного права на право войны и мира—это его вчера. Разветвленная система международного права, охватывающая многочисленные отрасли, важнейшие принципы и формирующиеся новые отрасли и институты, вызванные к жизни революционными процессами,— это его сегодня. Полностью освобожденная от обветшалых принципов, институтов и норм научно построенная стройная система международного права — это его 101 завтра. Но лишь при условии обеспечения всеобщего мира, укрепления и развития международного сотрудничества для достижения высоких целей, закрепленных в Уставе Организации Объединенных Наций, Хельсинском Заключительном Акте и в других исторических документах современной международной жизни. Завершая очерк, посвященный сложным теоретическим аспектам системы международного права, его науки и преподавания, следует заметить, что затронутые вопросы в той или иной степени связаны с большинством проблем советской науки международного права. Разумеется, решение многогранных сторон системы международного права — это задача целого коллектива специалистов общей теории права и общих проблем международного права. В данной монографии сделана попытка поставить такие вопросы и наметить возможную тенденцию их решения. Отрадно то, что в последние годы все больше и больше юристов-международников уделяют внимание проблемам системы международного права. К сожалению, этого нельзя сказать о специалистах общей теории права. Даже на заседании круглого стола, организованного редакцией журнала “Советское государство и право” в декабре 1981 года и специально посвященного вопросам системы права, почти не затрагивались проблемы системы международного права. За исключением Э. А. Пушмина, этого вопроса ни один из выступающих не рассматривал. Что же касается полемического выступления Э. А. Пушмина, то оно в большей степени касалось его прежней идеи о существовании международного процессуального права, нежели существа всей проблемы системы международного права в целом. Важной предпосылкой в методологическом подходе решения фундаментальных аспектов теории и практики системы международного права представляется создание комплексной работы по философии международного права. Капитальные исследования общей теории права по вопросам системы права плюс методологические труды в области науки международного права дадут ключ к построению стройной системы современного международного права. Важную роль в этом призваны сыграть “отраслевики”, фундаментальные разработки которых в отдельных областях международного права — залог верного решения многих общетеоретических вопросов системы международного права, его науки и преподавания. Что касается последнего, то здесь остается большой простор для коренного улучшения всего дела изучения и преподавания международного права не только в юридических вузах, но и вообще в системе гуманитарного образования в высшей школе, а может быть, не только в высшей. Многочисленные резолюции различных органов и организаций системы органов ООН требуют совершенствования преподавания международного права. И это естественно, если учесть роль преподавания данного предмета в деле формирования международного правосознания. В большинстве стран мира выпускники средних школ не полу102 чают элементарных представлений об Организации Объединенных Наций и других международных организациях, о морском, воздушном и космическом праве и многих других отраслях и институтах современного международного права. Между тем борьба за мир и безопасность народов, за ядерное разоружение, за предотвращение ядерной катастрофы, агрессии неумолимо требует знания тех принципов и норм отношений между государствами, которые применяются в современном мире. Все это будет содействовать расширению и углублению фронта борьбы за мир,— того движения, во главе которого стоят прогрессивные силы. Между тем четкой системы преподавания международного права, за исключением юридических и некоторых специальных вузов, нет. Построение такой системы — одна из важнейших задач советской науки международного права, как и науки международного права в других странах социалистического содружества. Роль международного права в современной международной жизни возрастает все более и более. О значении строгого соблюдения общепринятых принципов и норм международного права, заключенных договоров и соглашений убедительно сказано в Коммюнике заседания комитета министров иностранных дел государств-участников Варшавского договора, состоявшегося в октябре 1982 года. Там, кстати, подчеркивалось, что “все международные споры должны решаться только политическими средствами, в соответствии с принципами и нормами международного права” (см.: Известия, 1982, 23 окт.). Страны социалистического содружества всегда неуклонно соблюдали и соблюдают международное право. Это органически вытекает из самой сущности их общественного и государственного строя. ПРИМЕЧАНИЯ К предисловию ' Васильев А. М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права.—М.: Юридическая литература, 1976, с. 156. 2 Там же, с. 166. 3 См.: Захаров Ю. Р. Содержание и форма в системе: Автореф. дис. ... канд. философ, наук.—М., 1978, с. 15. 4 См.: Афанасьев В. Г. Системность и общество.—М.: Политиздат, 1980, с. 21. 5 Керимов Д. А. Философские проблемы права.—М.: Мысль, 1972, с. 280. 6 Воронихин А. С. Идея системности в свете ленинской концепции развития: Автореф. дис. ... канд. философ. наук.—М., 1974, с. 9—10. 7 Воронихин А. С. Цит. произв., с. 9—10. 8 См.: Афанасьев В. Г. Цит. произв., с. 23. 9 См.: Керимов Д. А. Цит. произв., с. 278—279. 10 Там же, с. 278. " Захаров Ю. Р. Цит. произв., с. 5. 12 См.: Васильев А. М. Цит. произв., с. Ill—116. 13 См.: Керимов Д. А. Цит. произв., с. 280, 281, 288. 103 17 Т у н к и н Г. И. XXV съезд КПСС и основные проблемы советской науки международного права.— Советский Ежегодник международного права 1976—М. Наука, 1978, с, 11. 18 Там же, с. 13. 19 См. там же, с. 20. 20 См. Материалы XXVI съезда КПСС.—М.: Политиздат, 1981, с. 26—30. 21 См. Тункин Г. И. XXVI съезд КПСС и дальнейшее развитие советской науки международного права: Тез. докл. на .XXV Ежегодном собрании Советской Ассоциации международного права.—М., 1981, с. 2. К главе I ' Правильно было замечено, что “само по себе употребление системных слов и понятий еще не дает системного, исследования”. См.: Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода.—М., 1973, с. 83. 2 Афанасьев В. Г. Системность и общество.—М.: Политиздат, 1980, с. 9. 3 См.: Система советского законодательства.—М.: Юрид. лит., 1980, с. 6. 4 См.: Кузьмин В. П. Системные основания и структуры в методологии К. Маркса.—В кн.: Системные исследования.—М., 1978, с. 27. 5 См.: Садовский В. И.: Принцип системности, системный подход и общая теория-систем.—В кн.: Системные исследования.-—М., 1978, с. 14; Урсул А. Д. Общенаучный статус и функции системного подхода.—Там же, с. 46.. 6 См.: Алексеев С. С. Структурна советского права.—М., 1975, с. 7; Керимов Д.А. Философские проблемы права.—М., 1972, с. 288; К а з имирчук В. П. Право и методы его изучения.—М., 1965, с. 15; Сырых В. М. Метод правовой науки (Основные элементы, структура).—М.:.,Юрид. лит., 1980, с. 122; Я в и ч Л. С. Общая теория права.—Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1976, с. 131. 7 См.: Фельдман Д. И., Курдюков Г. И., Лихачев.В. Н. О системном подходе в науке международного права.— Правоведение, 1980, № 6, с. 41; Маргиев В. И. О системе международного права.—Правоведение 1981, № 2, с. 75 и др. 8 Блауберг И. В., Юдин Э. .Г. Становление и сущность системного подхода.—М.: Наука, 1973, с. 144. 9 См.: Вицин С. Е. Моделирование в криминологии.—М.: Изд-во ВШ МВД СССР, 1973, с. 171; Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика. Общетеоретические проблемы.—М.: Юридическая литература, 1973, с. 160;.Дул о в А. В. Основы психологического анализа на предварительном следствии.— М.: Юридическая литература, 1973, с. 11—14; Ткаченко Ю. Г. Некоторые методологические проблемы теории правоотношений.—Труды ВЮЗИ, т 39. М., 1975, с. 7. 10 Сырых В. М. Метод правовой науки (Основные элементы, структура) — М.: Юридическая литература, 1980, с. 128. 11 Там же, с. 130. 12 Там же. 13 Там же, с. 134—135. 14 Афанасьев В. Г. Системность и общество, с. 14 15 Там же, с. 17. 16 Там же, с. 19. 17 См.: Сырых В. М. Цит. произв., с. 131—132 18 Там же, с. 132. 19 Там же, с. 135—149. 20 Там же, с. 127 Поздняков Э.А. Системный подход и международные отношения.— М.: Наука, 1976, с.55 21 104 22 См.: Лукашук И.'И. Международно-правовое регулирование международных отношений.—М.: Международные отношения, 1975, с. 73. 23 “Увлечение системным подходом как.модой способно нанести ущерб важному делу, скомпрометировать саму идею”.— См. там же, с. 73. 24 См.: Алексеев С. С. Структура советского права, с. 7. 20 См. там же, с. 8. 26 См. там же, с. 61. 27 См.: Поздняков Э. А. Указ. соч., с. 65. 28 См. там же, с. 66. 29 См. об этом подробно: Алексеев С. С. Структура советского права, с. 20—30. 30 См.: Коцев М.. Б. Структура та на съвременного международно права.— Правна мисъл, 1975, №. 2, с. 62. 31 См.: Алексеев С. С. Структура советского права, с. 23., Имея в виду систему внутригосударственного права, некоторые представители общей теории права выделяют следующие компоненты системы: норму права, институт права, подотрасль права, отрасль права. См.: Теория государства и права.—М.: Юридическая литература, 1977, с. 323. 32 Система советского законодательства.—:М.: Юридическая литература, .1980, с. 8. В этой работе подчеркивается, что сейчас наиболее практически значимой функциональной структурой законодательства является деление его на институты, подотрасли, отрасли, -объединение нормативных, актов и нормативных предписаний в более или менее устойчивые группы по определенным вопросам, Чаще всего они возглавляются кодификационным актом или несколькими такими актами. 33 См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права.—М.: Мысль 1972 с. 271—272. 34 Н off man St. International System, and International Law.—Princeton, 1967, p. 212—213. 35 К а р 1 a n and К a t z e n b a ch. The Political Foundation of International Law.— N. Y., 1961„ p. 30, . 36 Pal k R. Can . International Law ContribiiLe to World Order?—American society of International Law. Proceedin£;en of 66 Annuel meeting, April 27—29, 1977, р. 270. 37 См.: А с т а фье в : А, К. Системный подход и проблема регуляции природной среды,—Вопросы философии,: 1977, № 2, с. 80. 38 Там же, с. 40. 39 См., например: Mahmoud М. A. General system analysis of legal science. The Hague, 1973, p. 4—5. 40 Laswele Harold, Dougal М. Me. Jurisprudence in policy-orienten perspekTve.— Universuy of Florida-Law review. Vol XIX..1966—1967, no 3, p. 505—506. 41 См.: Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право.— М.: Международные отношения, 1967, гл. 1. 42 См.: Hoffman St. International System and International Law.—Princeton, 1967, p. 212—213. 43 Ibid., p. 214. 44 Stretton Н. The Political Sciences.—London, 1969, p. 219. 45 S с h e r m e r Н. Y. International institutional Law.—Leiden, 1972, p. 2—4. 46 С а 1 h о u n D. W. Science in an age of change.—N. Y., 1971, p. 44. 47 См.: Садовский В. Н. Принцип системности, системный подход и общая теория систем.—М.: Наука, 1978, с. 12. К главе II ' См.: Афанасьев В. Г. Системность и общество.—М.: Политиздат, 1980, с. 185. 2 См. там же, с. 66. 3 О применении историко-правового метода в международном праве см.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблема мето- 105 дологии Очерки методов исследования-М.: Международные отношения, 1971, с. 139—148. 4. См.там же, с.141 5 Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право.— М.: Международные отношения, 1967. 6 См.:- Материалы XXVI съезда КПСС.—М.: Политиздат, 1981. 7 См.: Талалаев А. Н. Право международных договоров.—М.: Международные отношения, 1980, с. 15. 8 См.: Левин Д. Б. История международного права.—М., 1962, с. М. 9 См. там же. См.: Алексидзе Л. А. Некоторые вопросы теории международного права—Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета, 1982, с. 113. 11 См.: Тиунов О. И. Принцип соблюдения международных тельств.—М.: Международные отношения, 1979, с. 7. 12 См.:Кожевников Ф. И Русское государство и международное право — М,, Госюриздат, 1947; БрайчевскийМ.Ю.0 первых договорах Руси с греками. СЕМП 1978—М.: Наука, 1980, с. 52. 13 Грабарь В Э Материалы к истории литературы международного права.-М.: Изд-во АН СССР, 1958, с. 15. 14 См.: Курс международного права.—М.: Наука, 1967, с. 4о. 15 См.- F reiser W. Macht und Norm in der Volkerrechtsgeschichte.—Hamburg, 1978, S. 208—231. 16 См : К о р е ц к и и В. М. Проект Юрия Подебрада об организации мира и безопасности.—Изв. АН СССР. Отделение экономики и права, 1946, № 5, с.382 - 396 17 CM./Nguyen Quo с D i n h. Droit international public.—Paris, 1975, p. 36—37. 18 Там же, с. 39 19 См.: Reintanz. Oeschichte des Volkerrecht.—Kalle, 1971, S. 35. 20 См.: Политические учения: история и современность. Домарксовские политические мыслители.—М., 1976, с. 284. 21 Желудков А. Гуго Гроций и его трактат “О праве воины и мира”.— В кн.: Гроций Г. О праве войны и мира.—М., 1956, с. 32. 22 См.: Ваттель Э. Право народов.— М., 1960. "Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 11, с. 54. 24 См.: Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. 1. М., 1940, с. 10, 11. 25 См.: Гроций Г. О праве войны и мира, т. 1.—М.: Юряздат, 1948, с. 6. Гроций не называет изложение международного права той эпохи системой, но подчеркивает, что до него “никто не излагал в целом и в последовательном порядке то право, которое определяет отношения между многими народами или их правителями”. 26 Гроций Г. О праве войны и мира. В 3-х книгах.— М.: Госюриздат, 1956, с. 10. 27 Там же, с 59. 28 Ваттель Э Право народов.— М.: Госюриздат, 1960. 29 См. там же, с. 273, 423, 599. 30 Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в России (1647—1917).—М., 1958, с. 391. 31 См.: Мартене Ф. Современное международное право цивилизованных народов, т. 1.—Спб., 1904, с. 21. 32 Там же, с. 182. 33 См.: Коркунов Н. Международное право.—Спб., 1886, с. 15—16. 34 См.: ГоровецА. М. Сущность международного права и его система.— Министерство юстиции, 1911, № 7. 35 Л. е в и н Д. Б. Наука международного права в России в конце XIX и начале XX вв. Общие вопросы теории международного права.—М.: Наука, 1982, с. 112. 36 Там же, с. 112. 37 Там же, с. 113. 38 Там же. 39 Там же, с. 111—112. 10 106 См. там же, с. 133. См.: Международное право.—М.: Юридическая литература, 1970, с. 61. 42 См.: Outrata V. Mezinarodni pravo verejne.—Orbis-Praha, 1960, s. 49. Как отмечалось выше, даже в системе Ваттеля заметно преобладание права мира над правом войны. 43 См.: Friedmann W. The Changing structure of International Law.— London, 1964. 44 См.: Т у н к и н Г. И. Идеологическая борьба и международное право.— М.: Международные отношения, 1967, с. 136. 45 См.: Л е в и н Д. Б. Указ. соч., с. 87. 46 Критику этой позиции В. Фридмана см. в работе: Б а с к и н Ю. Я.” Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии.—М.: Международные отношения, 1971, с. 74. 47 См.: Fried in annW. The Changing structure of International Law, p. 61. 18 H off man S. International Systems and International Law.—In: The International System.— Princenton, 1967, p. 2Э6. 49 Hoffman St. Ibid., p. 227. 50 V i s с h е г Ch. Methode et systeme en droit international.—Recueil deCours, 1973, t. 138,—Leyden, p. 76. 51 Ibid., p. 77. 52 A 1 v a re z A. Le Droit International Nouveau, son acceptation-son etude.— aris, 1960, p. 60. 53 См.: Бобров Р. Л. Основные проблемы теории международного права.—М.: Международные отношения, 1968, с. 5. 54 См.: Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право,. с. 122. 55 См.: Friedmann W. The Changing structure of International Law.— London, 1964, p. 61—65. 56 Brierly J. I. The Law of Nations.—Oxford, 1963, p. 71. 57 См.: Rousseau Ch. Droit international public, tome I.—Paris, 1970. 58 См.: Nguyen Quoc Dinh. Droit International public, 1975, p. 19—25. 28—113. 59 См.: Т u n k i n О. I. International Law in the international system, „Recueilfr des Cours". Volume IY—1975, p. 77. 60 См.: Tunkin Q. 1. Op. cit., p. 77. 61 См.: Tunkin G. I. Op. cit., p. 78. 62 См.: Фельдман Д. И., Ч е б ы ш е в С. Н. Международно-правовой нигилизм (генезис и современность): Советский Ежегодник международногоправа.—М.: Наука, 1980, с. 200. 63 Хотя работ о системе международного права и немного в советской доктрине, однако и в этих исследованиях, и в многочисленных курсах и учебниках иногда уже, иногда шире, однако, всегда рассматривается вопрос о системе в многих ее аспектах. 64 Об этом, в частности, говорится в уже упомянутом Курсе международного права. 65 См.: К a lie. Darstellung und Kritik der Heeelschen Rechtsphilosophie.— Berlin, 1845, S. 104—105. 66 См.: Tunkin 0. I. Op. cit., p. 79. 67 О значении анализа вопросов системы права, его отраслей и институтов удачно сказано в книге: Советское морское право / Под ред. Ф. М. Мешеры.—М.: Морской транспорт, 1980, с. 20. 40 41 К главе III 'Дурденевский В. Н., Крылов С. Б. Международное право: Учебное пособие, вып. 1.—М., 1946, с. 27; Кожевников Ф. И. Учебное пособие по международному публичному праву (Очерки).—М., 1947, с. 40. 2 При составлении библиографии советской литературы по международному праву оказалось невозможным даже выделить самостоятельный раздел “Система международного права и его науки” из-за отсутствия минимума специаль7* 107 ных работ по данному вопросу. См.: Международное право. Библиография. 1917—1972 гг.—М.: Юридическая литература, 1976, -с. 3—12. 3 Полторак А. И., Савинский Л. И. Вооруженные конфликты и -международное право.—М.: Наука, 1976, с. 79. В своей .монографии Д. Б. Левин международное право называет и отраслью, и системой. См.: Левин Д..&. -Актуальные проблемы теории международного права.—М.: Наука, -1974, с. 9, 10, 191, 245. 4 См.: Правовые вопросы деятельности СЭВ.—М., 1977, с. 56. ' 5 См.: Международное право.—М.: Юридическая литература, 1974, с. 4; См. также: Международное право.—Свердловск, 1974, с. 12. 6 Алексеев С. С. Структура советского права.—М.: Юридическая литература. 1975, с. 207. 7 Подчеркивая одну из характерных черт международного публичного пра ва, Л. С. Явич справедливо заметил, что “международная правовая системы не опосредствует вертикальных отношении, не регулирует отношения власти подчинения, и в этом одна из особенностей международного права” (Явич Л. С. Общая теория права.—Л., 1976, с. 131). Отдельные случаи, когда и сегодня международное право называют отраслью, а не самостоятельной системой, являются исключением из правила. См.: Очерки сравнительного права (Сборник).— М.: Прогресс, 1981, с. 15. 8 Маргиев В И. О системе международного права.— Правоведение, 1981. № 2, с. 77. 9 См.: Tunkin G. International Law in the International system, p. 60—61 10 См. TunkinG. Op. cit., p. 61. 11 См. Маргиев В. И. О системе международного права, с. 79. 12 См. Л у н ц Л. А. Развитие советской доктрины по международному частному праву.—Советское государство и право, 1977, № 12, с. 48; Матвеев Г. К. О преподавании международного частного права.— Правоведение, 1977, № 3, с. 85. 13 См.: Богуславский М. М. .Международное частное право.—М.: Международные отношения, 1974, с. 21. 14 См.: Матвеев Г. К. О преподавании международного частного права.—Правоведение, 1977, № 3, с. 85—86. 15 См.: Матвеев Г. К. Предмет, система и задачи дальнейшего развития международного частного права. “СЕМП 1978”.—М.: Наука, 1980, с. 284. 16 См.: Международное право.—М.: Юриздат, 1947, с. 30. 17 М а л и н и н С. А. Мирное использование атомной энергии. Международно-правовые вопросы.—М.: Международные отношения, 1971, с. 7. Теперь эту же мысль проводит в своей статье В. Pi. Маргиев. См.: Маргиев В. И. О системе международного права.—Правоведение, 1981, № 2, с. 77. 18 См.: Лун ц Л. А. Указ. соч., с. 49. 19 См.: Богуславский М. М. Указ. соч., с. 10. 20 См. там же. 21 Международное право.—М.: Юридическая литература, 1974, с. 4. 22 MionnepcoH P. А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права.— Советское государство и право, 1982. № 2, с. 86. 23 Там же, с. 88. 24 Алексеев С. С. Общая теория права, том 1, с. 257.—М.: Юридическая литература, с. 257. 25 Международное воздушное право, книга 1.—М.: Наука, 1980, с. 10. 26 Международное воздушное право, книга 1, с. 15. Вряд ли можно согласиться с критикой этого положения, которая содержится в рецензии Ю. М. Колосова, утверждающего, что “современное международное частное право является такой же самостоятельной системой права, как международное публичное право и внутригосударственное право” (См.: Советское государство и право, 1981, № 7, с. 148). Если пойти по пути, который предлагает Ю. М. Колосов, то может случиться так, что число самостоятельных систем права настолько возрастет, что само понятие “система права” потеряет свой первоначальный смысл. 27 Гуреев С. А. Международное морское право (понятие, становление 108 как отрасли).—Советский Ежегодник международного права, 1980.-.М.: Наука, 1982, с. 169—170. 28 См:: Я в и ч Л. С. Указ. соч., с. 131. ?9 Алексеев С. С. Указ. соч., с. 207. 30 М ал и н и н С. А. Указ. соч.,с. 6. 31 Г.И. Тункин прямо писал, что “попытки подхода к международному праву с мерками национального права являются научно несостоятельными, так как при этом не учитывается специфика исследуемого явления”. Тункин Г. И. Теория международного права.—М.: Международные отношения, 1970, с. 273. 32 См.: Малинин С. А. Указ. соч., с. 6—9; Игнатенко Г. В. Международное право и общественный прогресс.—М.: Международные отношения, 1972, с. 26. 33 См.: Тункин Г. И. Идеологическая борьбами международное право, с. 117. 34 Об этом подробно пишет Ю. М. Колосов. См.: Колосов Ю. М. Массовая информация и международное право.—М.: Международные отношения, 1974, с. 150—153. 35 См.: Корецкий В. М. Очерки международного хозяйственного права.— Харьков, 1928, с. 7—8; Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право, с. 117; Международное право.—М. Юридическая литература, 1974, с. 45; У с е н к о Е. Т. Международно-правовые проблемы социалистической интеграции.—В кн.: Советский Ежегодник международного права, 1970.—М.: Наука, 1972, с. 25. 36 См.: Вельяминов Г. М. Правовое регулирование международной торговли.—М.: Международные отношения, 1972, с. 235. 37 Б у в а и л и к Г. Е. Правовое регулирование международных экономиче.ских отношений.—Киев, 1977, с. 253—254. 38 См.: Хлестов О. Н., Блищенко И. П. Красный крест и международное гуманитарное право.—М.: Медицина, 1977, с. 4; См. также: Б л и щ е нк о И. П Прецеденты в международном праве.—М.: Международные отношения, 1977, с. 190. 39 Богданов О. В. О формировании права разоружения.—“СЕМП ,1979”.—М.: Наука, 1980, с. 127; 40 Б о г д а н о в О. В. Цит. произв., с. 127. 41 См.: Карташкин В. А. Права человека и мирное сосуществование: Автореф. дис. ...доктора юрид. наук.—М., 1977, с. 9. 42 См.: Талалаев А. Н. Международные договоры в современном мире.— М.: Международные отношения, 1973, с. 7—8. 43 См.: Малинин С.А. Указ. соч., с. 9. 44 Алексеев С. С. Общие теоретические проблемы системы советского права.—М.: Госюриздат, 1961, с. 15. 45 Галенская Л. Н. О понятии международного уголовного права.— В кн.: Советский Ежегодник международного права, 1969.—М.: Наука 1970, с. 256. 46 Советское государство и право, 1978, № 1, с. 150. 47 См.: ПушминЭ.А.0 процессуальной форме в международном праве.— В кн.: Актуальные проблемы юридического процесса в общенародном государстве.— Ярославль, 1980, с. 79. 48 П у ш м и н Э. А. Цит. произв., с .80. См. также: О процессуальных вопросах советского международного права.— Советское государство и право 1982, № 1,с. 107—112. 49 См.: Талалаев А. Н. Указ. соч., с. 7. Так, А. Н. Талалаев прямо отмечает, что “система международного права носит объективный характер”. Е. А. Шибаева подчеркивает, что “система права носит объективный характер. Объективный характер носит и система международного права”. См.: Шибаева Е. А. Право международных организаций как отрасль современного международного права.—Советское государство и право, 1978, №'1, с. 102. 50 См.: Мицкевич А. В. Советское социалистическое право, его основные принципы и система.—Советское государство и право, 1975, № 9, с. 131. 51 Алексеев С. С. Общие теоретические проблемы'системы советского права, с. 8-—9. 109 109 52 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право.—М.: Юридическая литература, 1973, с. 287—288. 53 См.: Ермоленко Д. В. Социология международных отношений (некоторые аспекты и вопросы социологических исследований).—М.: Международные отношения, 1977, с. 17; Губин В. Ф. Марксизм-ленинизм о международных отношениях как особом виде общественных отношений и международное право.—В кн.: Советский Ежегодник международного права, 1974.—М.: Наука 1976, с. 40. 54 Анализ основных закономерностей (законов) международных отношений см. в книге: Ермоленко Д. В. Указ. соч., с. 31—39. 55 См.: Поленина С. В. Теоретические проблемы системы советского законодательства.—М.: Наука, 1979, с. 202; Система советского законодательства.—М.: Юридическая литература, 1980, с. 20. 56 Алексеев С. С. Структура советского права, с. 199. 57 См.: Алексеев С. С. Об отраслях права.—Советское государство и право,1972, № 3,с. 11. 58 Там же, с. 10—11. 59 Сорокин В. Д. Метод правового регулирования. Теоретические проблемы.—М.: Юридическая литература, 1976, с. 118. 60 См.: Л е в и н Д. Б. Указ. соч., с. 91. 61 Там же, с. 91—92. 62 См.: Алексеев С. С. Об отраслях права, с. 12. 63 См.: Теория государства и права, с. 325. 64 Система советского законодательства.—М.: Юридическая литература. 1980, с. 22. 65 См. там же, с. 23. 66 См.: Шибаева Е. А. Право международных организаций как отрасль. современного международного права.—Советское государство и право, 1978, .№ 1, с. 105. 67 Алексеев С. С. Об отраслях права, с. 11. 68 Т а л а л а е в А. Н. Указ. соч., с. 8. 69 К о л о с о в Ю. М. Указ. соч., с. 152. 70 См.: Шибаева Е. А. Право международных организаций как отрасль современного международного права, с. 107. 71 См.: Малинин С.А. О правотворческой деятельности межгосударственных организаций.— В кн.: Советский Ежегодник международного права. 1971.—М.: Наука, 1973, с. 175. 72 См.: И о и р ы ш А. И. Атом и право.— М.: Международные отношения, 1969, с. 26 73 См. Колосов Ю. М. Указ. соч., с. 153. 74 См. Карташкин В. А. Указ. соч., с. 9. 75 См. Сорокин В. Д. Указ. соч., с. 118; Л е в и н Д. Б. Указ. соч.. с. 255. 76 См. МалининС.А. Указ. соч., с. 8. 77 См. Лукашук И.И. Указ. соч., с. 95. 78 См. ТалалаевА.Н. Указ. соч., с. 7. 79 См. ЛукашукИ.И. Указ. соч., с. 95. 80 См. Алексеев С. С. Об отраслях права, с. 14. 81 См. А л е к с е е в С. С. Структура советского права, с. 189. 82 См. там же, с. 196. 83 Система советского законодательства, с. 24. 84 См. А л е к с е е в С. С. Об отраслях права, с. 14. 85 См. М а л и н и н С. А. Мирное использование атомной энергии. Между. народно-правовые вопросы, с. 9. 86 М а л и н и н С. А. О правотворческой деятельности межгосударственных организаций, с. 176. 87 Там же. 88 См.: Алексеев С. С. Об отраслях права, с. 14. 89 См.: Алексеев С. С. Структура советского права, с. 221. 90 См. об этом: Ермоленко Д. В. Указ. соч., с. 38. 110 См.: Броунли Я. Международное право. Кн. 1.—М.: Прогресс, 1977, 91 92 См: Материалы XXVI съезда КПСС.-М.: Политиздат, 1981, с. 20. 93 См.: Поздняков Э. А. Указ. соч. с. 104. 94 Материалы XXVI съезда КПСС.-М.: Политиздат, 1981, с. 8_ 95 Брежнев Л. И. Октябрь и прогресс человечества—Правда, 1977, 3 ноября. 96 Усенко Е Т Принцип демократического мира—наиболее общая основа современного международного права—В кн.: Советский Ежегодник международного права. 1973.—М.: Наука, 1975, с. 34. 97 У с е н к о Е. Т. Принцип демократического мира — наиболее общая основа современного международного права, с. 37. 98 По мнению Д. Б. Левина, “такая система будет создана в более или менее законченном виде тогда, когда социализм победит в большинстве государств мира и вследствие этого социалистические международные отношения будут иметь преобладающий удельный вес во всем мире, когда социалистические международно-правовые принципы и институты получат дальнейшее, более полное и широкое развитие, охватывая одну отрасль за другой, и, наконец, когда они станут оказывать всевозрастающее влияние на международное право”. См.: Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права, с. 149—150. 99 У с е н к о Е. Т. Принцип демократического мира — основа международного права, с. 37; Е г о ж е. Международное право во взаимоотношениях социалистических государств.— В кн.: Советский Ежегодник международного права. 1966—1967.—М.: Наука, 1968, с. 44—56. Е. Т. Усенко замечает, что “международное право в своей наиболее общей части всегда было и по своей социальной функции не может не быть универсальным, поэтому и социалистическое международное право возникнет как универсальное, как право для всех государств мира” (с. 45). 100 См.: Бобров Р. Л. Развитие в новых условиях мирного сосуществования и общего международного права.— В кн.: Государство и право развитого социализма в СССР—Л., 1977, с. 406. 101 Материалы XXVI съезда КПСС.—М.: Политиздат, 1981, с. 30—31. 102 Т u n k i n G. La Nouvelle Constitution de U. R. S. S. et le Droit international, la politique de paix. Academic des sciences de Г U. R. S. S.—Moscou, 1979, p. 47—48. 103 См.: Мюллерсон Р. А. Конституция СССР и вопросы соотношения международного и национального права.—М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980, с. 31. Ю4 и г н а т е н к о Г. В. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью.— Свердловск: Изд-во Ур. ГУ, 1980, с. 42. '°5 Там же, с. 41, 106 М и р о н о в Н. В. Международное право: нормы и их юридическая сила.— М.: Юридическая литература, 1980, с. 74. 107 См.: Система советского законодательства, с. 24. 108 См.: Левин Д. Б. К вопросу о понятии и системе современного международного права.—Советское государство и право, 1947, с. 18—21; Его же. Актуальные проблемы теории международного права.— М.: Наука, 1974, с. 78— 103. Tunkin G. Law in the international system.—„Recuei! des Cours", Vol. IV 1975, p. 60—62. 109 Система советского законодательства, с. 54. 110 Богда нов О. В. О формировании права разоружения, с. 127. 111 Материалы XXVI съезда КПСС.—М.: Политиздат, 1981, с. 30. 112 Колосов Ю. М. Указ. соч., с. 152. 113 М о в ч а н А. П. Указ. соч., с. 82. См.: Survey of, International Law, A/CN. 4/245, 23 April, 1971. 114 Обстоятельный анализ и критика многочисленных построений систем международного права, которые содержатся в работах буржуазных юристовмеждународников, дан в монографии Д. Б. Левина “Актуальные проблемы теории международного права”, в которой значительная часть раздела о системе международного права посвящена разбору подобных конструкций. 111 111 115 См.: Л е в и н Д. Б. Указ. соч., с.94 См.: Левин Д. Б. Цит. произв., с. 94—102. 117 См. там же. 118 Материалы XXVI съезда КПСС.—М.: Политиздат, 1981, с. 31. 119 См.: Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношений.—М.: Юридическая литература, 1980, с. 26—27. . 120 См.: XXVI съезд КПСС и развитие науки о международных. отношениях.—Правда, 1981, 22 сент. 121 Там же. 122 См.: Левин Д. Б.. Международное право, внешняя-политика и дипломатия.—М.: Международные отношения, 1981, с. 39. 123 Там же, с. 40. 124 Там же. 125 Л е в и н Д. Б. Актуальные проблемы теории; международного права, с. 94. 126 Там же, с. 91. 127 Полный текст конвенции опубликован в “СЕМП 1977”.—М.- Наука, 1979, с. 396. 128 См.: Орнатский И. А. Экономическая дипломатия.—М.: Международные отношения, 1980. 129 См.: Л а з а р ев М. И. Технический прогресс и современное международное право.—М.: Госюриздат, 1963, с. 7—9; Мовч'ан'А. П. Кодификация и поогрессивное развитие международного права.— М.: Юридическая литература, 1972. с. 14. 130 См. там же, с. 88. 131 Там же, с. 24. 116 К главе IV ' См.: Кедров Б. М. Общие соображения о полной системе наук.—Актуальные проблемы логики и - методологии науки. Сборник научных трудов.Киев: Наукова Думка, 1980, с. 20. 2 Там же, с. 21. . 3 Там же, с. 22. В литературе ссылаются, порой, на классификацию наук по А. А. Ляпунову, который подразделяет все науки: 1) на комплекс точных наук; 2) на комплекс естественных наук; 3) на комплекс общественных наук. В третьем комплексе на последнем месте им поставлены науки юридические 4 Кедров Б. М. Классификация наук, т. II. От Ленина до наших дней— М.: Мысль, 1965, с. 471—472. 5 См. там же, с. 472. 6 См. там же, с. 526. 7 См. там же, с. 529. 8 М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 16. 9 См.: Федосеев П. Н., Францев Ю. П. О разработке методологических вопросов истории.—История и социология.—М.: Наука 1964 с 38 10 См.: История и социология, с 110 " Там же, с. 111. 12 См. там же, с. 115. 13 См.: Келле В. Ж., КовальзонМ.Я. К вопросу о классификации общественных наук.-В кн.: Методологические вопросы общественных наук. – М.,1966,с.49. См.:Недбайло П.Е. Введение в общую теорию государства и права. – Киев: Вища школа,1971,с.12 и др. П.Е.Недбайло при этом подчеркивает, что юридическая наука “вычленяет государство и право из всей системы общественных явлений и исследует их внутренние закономерности…”(с.13) Кедров Б.М. Классификация наук, т.1,с.502. при этом Б.М.Кедров замечает, что хотя фундамент марксистской классификации наук по-прежнему составляют различные основные формы движения материи, однако сейчас назрел вопрос о том, что одно представление о формах движения материи само по себе уже недостаточно для того, чтобы выразить хотя бы в главных чертах классификацию современных наук”(с.539) 112 16 Подобное разграничение Б. М. Кедров предложил в своей статье “Соотношение фундаментальных и прикладных наук”, в которой, в частности, отмечается недооценка многими авторами, занимающимися вопросами классификации научного знания, прикладных наук (см.: Вопросы философии, 1972, № 2, с. 50—52). 17 См.: Строгович М. С. Методологические вопросы юридической науки.—Вопросы философии, 1965, № 12, с 4. 18 См.: Kapeeв Н. Указатель социологической литературы.—С.-Петербург, 1897, с. 5; Его же. Общие основы социологии.—Петроград: Наука и школа, 1919, с. 85—86. 19 Коркунов Н. М. Лекция по общей теории права.—С.-Петербург, 1908, с. 354. 20 Ренненкампф Н. К. Очерки юридической энциклопедии.—Киев. 1880, с. 264—265. 21 Р а н н е н к а м п ф Н. К. Цит. произв., с. 266—267. 2? Там же, с 266—267. 23 Следует согласиться с П. Е. Недбайло, который, рассматривая два вида систем общетеоретической юридической науки, и в одном и в другом виде раздел о юридической науке выделяет в самостоятельный: в первом варианте— это раздел VIII “Юридическая наука”. Один из вопросов в разделе “Система юридических наук”. Во втором варианте—раздел VII “Юридическая наука”, и также один из вопросов посвящен системе юридических наук. См.: Недбайло П. Е. Введение в общую теорию государства и права.—Киев: Вища школа, 1971, с. 122, 129. 24 См.:. Ше б а н о.в А. Ф. Система советского социалистического права.— М.: Изд-во Московского ун-та, 1961, с. 39—40. 25 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право.—М.: Юридическая литература, 1973, с. 307. 26 Там же. См. об этом также: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия.—М.: Юридическая литература, 1970, с. 89. 27 См.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии. Очерки методов исследования.—М.: Международные отно шения, 1971, с. 3. .... 28 См.: Основы теории государства и права.—М., 1969, с. 377—378. 29 См.: Т.илле А. А., Швеков Г. В. Сравнительный метод в юридических дисциплинах.—М.: Высшая школа, 1973, с. 60. 30 Там же, с. 61. 31 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право.—М.: Юридическая литература, 1973, с. 287. 32 Там же, с. 306. 33 См.: Марксистско-ленинская общая теория государства .и'права, с. 306. 34 К ед р о в Б. М. О синтезе наук.—Вопросы философии, Г973, № 3, с. 89. 35 См.: Вопросы кибернетики и право.—М,: 1967; Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 285—28.6 и др. 36 См.: Ке ри м о в Д. А. Философские проблемы права, с. 287. 37 Там же. В своей работе “Логические основы современной науки” В. П. Копнин отмечает, что Ажберт Эйнштейн, Вернер Гейзенберг неоднократно юворили, что идея древних постигнуть сущность вещей посредством математики находит свое подтверждение в современной науке (см.: Диалектика и современное естествознание.—М.: Наука, 1970, с. 19). 38 Кедров Б. М. Методологические проблемы, естествознания (о теоретическом синтезе в современной науке).—В сб.: Диалектика и современное естествознание, с. 43. 39 См.: Манасян А. С. О системно-структурном подходе к анализу научных знании.—Вестник общественных наук, № 6 (313), июнь.—Ереван: Изд-во АН Армянской ССР; 1969, с. 28. 40 Там же, с;32. 41 См.: Я в и ч Л. С. Научно-техническая революция, право и юридическая наука.—Правоведение, 1973, №'5, с. 41.. 113 42 И. И. Наука как социальный институт.— Л.: Наука, См.: Л ей м а н 1971, с. 94—95. Система советского социалистического права.—М., 43 Ш е б а н о в А. Ф. 1961, с. 39. с. 377—378. 44 См.: Основы теории государства и права.— М., 1969, г. II.— Свердловск” 45 См : Алексеев С. С. Проблемы теории права, 1973, с. 372. —М.: Юридическая 46 К е р и м о в Д. А. Общая теория государства и права литература, 1977, с. 31. 47 См.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии. Очерки методов исследования, с. 6. 48 См.: Кедров Б. М. О синтезе наук.—Вопросы философии, 1973, №3, с. 76; См. также: Фельдман Д. И., Курдюков Г. И., Лазарев В. В. Теоретические проблемы методологии исследования государства и права.— Казань, 1975, с. 99 и ел. 49 Я в и ч Л. С. Научно-техническая революция, право и юридическая наука.—Правоведение, 1973, № 5, с. 41. 50 Л у к а ш у к И. И. Указ. соч., с. 68. 51 См.: Игнатенко Г. В. Международное право и общественный прогресс.— М.: Международные отношения, 1972, с. 25 и др. 52 Марксистско-ленинская общая теория государства и права, с. 287. 53 См.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии, с. 69. 54 См.: Collection Universite Nouvelle Droit International public.—Paris, 1975. 55 NguyenQuoc Dinh. Droit international public,— Paris, 1975. 56 Ibidem 57 Charles Rousseau. Droit international public, tome I.—Paris, 1970. 58 Ibidem. 59 Charles Rousseau. Droit international public, tome I.—Paris, 1970, p. 35. 60 Berber F. Lehrbuch des Volkerrechts, 1 Band.—Miinchen, 1975. 61 См.: Seide-Hohenveldern. Volkerrecht.—Koln, 1975, Inhalt. 62 См.: Malcolm Shaw. International Law.—London, 1977, p. I. 63 См.: Programa de derecho international publico, decima editim.—Madrid, 1976. Программа международного права Мадридского университета выгодно отличается от программ международного права других западных университетов, в частности, от той, по которой изучают международное право студенты юридического факультета Лондонского университета. Последняя состоит всего из девяти разделов и многие отрасли вообще не включает. Структура ее следующая: 1) Введение; 2) Основы международного права; 3) Структура международного порядка; 4) Субъекты международного права; 5) Объекты международного права; 6) Юрисдикция государства; 7) Право договоров; 8) Международная ответственность; 9) Право международных институтов. См.: University College London Faculty of Laws, Memorandum concerning theOptions avalable vor Part 11 of the L. L. B. Degree, p. 2—4. 64 См.: Программа курса “Международное право” для юридических факультетов университетов и юридических институтов.—М., 1980. 65 См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права.—М.: Мысль, с. 278. 66 См.: Арцибасов И. Н. Международное право.—М., 1980. 67 См.: Международное право, 4-е издание.—М.: Международные отношения, 1981. 68 М и ц к е в и ч А. В. Система законодательства советского общенародного государства Тезисы докладов Всесоюзного научно-координационного совещания “XXVI съезд КПСС и задачи дальнейшего развития юридической науки”.— М., 1981, с. 20. 69 См.: Алексеев С. С. Отрасли советского права: проблемы, исходныеположения.—Советское государство и право, 1979, № 9, с. 17—18. 70 Алексеев С. С. Цит. произв., с. 18. 71 Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 299. 72 См.: Вельяминов Г. М. Правовое регулирование социалистической 114 экономической интеграции: Автореф. дис. ... докт. юридических наук. М., 1980, с. 31. 73 Там же,с. 36. 74 См. там же. 75 Там же. 76 Там же. Впоследствии Г. М. Вельяминов сформулировал более стройную концепцию. См.: Вельяминов Г. М. Социальная интеграция и международное право.—М., Международные отношения, с. 18—20. 77 См.: Le Peril Robert. Dictionnaire alphabetique et analitique de la langue francaise.—Paris, 1979, p. 1734. 78 Садовский В. Н. Основание общей теории систем.—М., 1974, с. 92—102. 79 См.: Вельяминов Г. М. Указ. раб. 80 Gilas 1. Prawne problemy rynku misdrynarodowego.—Rarys problernatyki prawa pullirnego.—Torun, 1975, S. 173. 81 М и н г а з о в Л. X. К вопросу о понятии отрасли современного международного права (на примере международного трудового права). “СЕМП1976.—М.: Наука, 1978, с. 73. 82 См.: Шахназаров Г. X. Грядущий миропорядок.—М.: Изд-во политической литературы, 1981, с. 325—357. 83 И о и р ы ш А. И. Научно-технический прогресс и новые проблемы права.—М.: Международные отношения, 1981, с. 15. 84 См. там же, с. 16. 85 См.: К а г а н М. С. Классификация и систематизация. Типы в культуре.— Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1979, с. 8. 86 См.: Афанасьев В. Г. О целостных системах.—Вопросы философии, 1980, № 6, с. 78. 87 Т у н к и н Г. И. XXVI съезд КПСС и дальнейшее развитие советской науки международного права.—XXV Ежегодное собрание Советской Ассоциации международного права/Тезисы докладов.—М., 1982, с. 2. К главе V ' См.: Кудрявцев В. Н. Актуальные проблемы научных исследований в свете новой Конституции СССР.—Советское государство и право, 1978, № 9, с 193; Тезисы докладов Всесоюзного научно-координационного совещания XXVI съезд КПСС и задачи дальнейшего развития юридической науки. 19— 21 октября 1981 г.—М., 1981, с. 20—21. 2 См.: Левин Д. Б. Методология советской науки международного права—Советское государство и право, 1969, № 9, с. 65; Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии. Очерки методов исследования. М.: Международные отношения, 1971, с. 148—158; Т и лл е А. А., Ш в е к о в Г. В. Сравнительный метод в юридических дисциплинах. Издание 2-е.—М.: Высшая школа, 1978, с. 181—190; Туманов В. А. Вступительная статья к сборнику: Сравнительное правоведение. М.: Прогресс. 1978, с. 11; Туманов В. А. Вступительная статья к сборнику: Очерки сравнительного права.—М., Прогресс, 1981, с. 8 и др. 3 См.: Туманов В. А. Вступительная статья. Сравнительное правоведение. Сборник статей.—М.: Прогресс, 1978, с. 13. 4 Т и л л е А. А., Ш в е к о в Г. В. Сравнительный метод в юридических дисциплинах, с. 188. 5 Тилле А. А., Ш веко в Г. В. Цит. произв., с. 182. 6 См.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии.—М.: Международные отношения, 1971, с. 158. 7 Haraszti J. The comparative method in international Law, 10th International congress of comparative Law.— Budapest, 1978, p. 317. 8 См.: Сравнительное правоведение. Сборник статей.—М.: Прогресс, 1978, с. 19. 9 Там же, с. 199. 10 Там же, с. 210. 115 11 Туманов В. А. Сравнительное правоведение. Вступительная статья.— М.: Прогресс, 1978, с. 11. 12 Туманов В. А. 0черки сравнительного правоведения (Сборник). Вступительная статья.—М.: Прогресс, 1981, с. 8. 13 См.: Butler W. Б. Methodological innovations in soviet- international legal dctrine.— The Yearbook of affairs, 1978, о; 335. 14 См.: Вступительная, статья Туманова В. А. В сб.: Очерки сравнительного права. М.: Прогресс, 1981,с.8 15 Давид Р. Лучшее знание и совершенствование национального права.— Очерки сравнительного правоведения.—М:: Прогресс, 1981, с. 25. 16 Там же. 17 Там же, с. 34. 18 См.: Haraszti J. The comparative method in international Law, 10 th International congress of comparative L.W. Blidepes', 1978, p. 31-8. 19 См. подробно: Фельдман Д. И. О системе международного права.— Советский Ежегодник международного права. 1977.—М.: Наука, 1979, с. 101— 104. . 20 См.: Талалаев А. Н. Право международных- договоров, общие, вопросы,— М.: Международные отношения, 1980, с. 11. 21 См.: Droit Compare et droit international public, Rapport general par Bokor-srego -:.—Budapest, 1978, p. I. 22 См.: Талалаев А. Н. Право международных договоров. Общие вопро сы.—М.: Международные отношения, 1980, с. 9.. 23 О е se г с. Die Roile des Vegiehe im Vorbereitungspro^es internationaler Vertrage.— Berichte zum X. Internationulen Kongres fur Rechtsvergleichung.— Budapest, 1978, S. 191; 24 Как справедливо заметила Марышева М. Н., несмотря на то, что “спосо-бы регулирования тех или иных отношении в договорах социалистических стран со странами иного общественного строя не всегда совпадают, все же во многих вопросах намечается единый подход. Близость круга регулируемых вопросов и сходство способов регулирования позволяют подойти к указанным договорам как к единой системе, сопоставить (подч. мной.—Д. Ф.) соответствующие нормы и выявить возможные направления развития правового сотрудничества со странами иного общественного строя”. См.: Марышева Н. И. Договоры о правовой помощи между социалистическими странами и странами с иным общественным строем.—Советский Ежегодник международного права 1977—М- Наука 1979, с. 205. ' ' " -' 25 См.: Oeser E. Op. cit., S. 193. 26 См. Главу II Доклада Комиссии международного права о работе ее двадцать шестой сессии. Генеральная Ассамблея, Официальные отчеты двадцать девятая сессия. Дополнение № 10 (А) 9610 (Реу. I), р. 9. 27 Там же. 28 В л а с о в а Л. В. Правопреемство государств в отношении договоров — Минск: Изд-во БГУ, 1982, с. 39—59. 29 См.: Проблемы теории государства и права.—М.: Юридическая литерату30 В своеобразной упомянутой выше антологии сравнительного правоведения в международном праве, изданном в Нидерландах, большинство авторов указывает на область международных договоров как наиболее перспективную для применения метода сравнительного правоведения. См.: International Law iri Comparative Perspective, edited by Butler W.,' p. 35, 55, 75. 31 Талалаев А. Н. Право международных договоров, с. 106. 32 См.: И г н а т е н к о Г. В. Октябрьская социалистическая революция и международное право.—Советский Ежегодник международного права. 1977— М.: Наука, 1979, с. 27. 33 См.: Там же. 34 См.: Mankiewicz В. Н. Comparative Law and International C'vil Aviation Organisation. Valticos N. Comparative Law and International Labor Law.—International Law in comparative perspe:tive, 1£8"i, p. 269—292. 35 См.: Haraszti J. The Comparative method in international Law, 10 tli International congress of comparative Law.—Budapest, 1978, p. 316—318. 116 36 См.: АН сель М. Методологические проблемы сравнительного права.— Очерки сравнительного права.—М.: Прогресс, 1981, с. 39. 37 А н с е л ь М. Цит. произв., с. 44. 38 См.: АН сель М. Сравнительное право и унификация права.—Очерки сравнительного права.—М.: Прогресс, 1981, с. 193. 39 Там же, с. 195. 40 См.: Dutoit В. Comparative Law and Public Law.—International Law in Comparative Perspective, ly8.J, p. 75. 41 Dutoit В. Up. cit., p. 79. 42 Е в и н т о в В. Н. Многоязычные договоры в современном международном праве.—Киев: Наукова дун ка, 1У81, с. 21. 43 См.: Марышева Н. И. Договоры о правовой помощи между социалистическими странами н странами с иным общественным строем. “СЕМП 1977”.— М.: Наука, 1979, с, 205 и др. 44 Подобное сравнение применил Г. В. Игнатенко в своей интересной работе “Международное сотрудничество в борьбе с преступностью”, в которой наглядно продемонстрированы преимущества данного метода для уяснения содержания и методов действительного взаимодействия уголовного законодательства и международных договоров. См.: Игнатенко Г. В. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью.—Свердловск: Изд-во УрГУ, 1980, с. 50—51, 55 и др. 45 Очерки сравнительного права.—М.: Прогресс, 1981, с. 8. 46 Butler W. Anglo-American Research on Soviet Approches to Public International Law.—In: International Law in comparative Perspective, 1980, p. 169—190. 47 Butler W. Ibidem. 48 Критику этого направления см.: Левин Д. Б. Международное право, внешняя политика и дипломатия.—М.: Международные отношения, 1981, с. 121 и др. 49 См.: Butler W. E. Anglo-American Research on Sovie. Approches of Public International Law, p. I0!—226. 50 Материалы XXVI съезда КПСС. М.: Политиздат, 1981. 51 В ut le r W. К. Op. cit., p. 169—191. 52 См.: Dougal М. S. The Comparative Study of Law for Policy Purposes: Value clarification as an Instrument of Democratic World Order.—In: International Law in comparative Perspective, 198i), p. 169—19'). В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА В 1982 ГОДУ ВЫШЛИ СЛЕДУЮЩИЕ КНИГИ: Волков Б. С. Мотивы преступлении (Уголовно-правовое и социально-психологическое исследование). В работе раскрывается социально-психологическое содержание мотива, его место в структуре личности и ее поведения; дается характеристика наиболее распространенных мотивов совершения преступлений (мести, ревности, корысти и ДР.). Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. В книге рассматривается специфика трудовой деятельности правоприменителя, социальный и психологический механизм действия норм, регулирующих применение права; мотивация правоприменения и ее ценностные ориентиры. Правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение. Под ред. Лысова М. Д. В работе дается криминологическая характеристика преступлений, исследуются причины правонарушения несовершеннолетних, а также рассматривается профилактическая деятельность государственных органов и общественных организаций по предупреждению этих правонарушений. Рябов А. А. Охрана права государственной собственности. В работе анализируется содержание правового регулирования отношений <оциалистической собственности на природные ресурсы и их охрана в нашей <тране. ОГЛАВЛЕНИЕ Предисловие . . . . • . • • • • • • • ° Глава I. РОЛЬ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА В ИЗУЧЕНИИ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА ....... 6 Глава II. ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И СТАНОВЛЕНИЕ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА . .......... 14 Глава III. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА ... 34 § 1. Международное публичное право как самостоятельная система права . . . . . . . . . . . . . 34 § 2. Понятие системы международного права . . . . . . 39 § 3. Основные тенденции построения системы международного права . 53. Глава IV. МЕСТО НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В КЛАССИФИКАЦИОННОМ РЯДУ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК И СИСТЕМА НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА ... 64 § 1. О классификации юридических наук и месте в ней науки международного права . . . . . . . . . . . 64 § 2. Система науки международного права и его преподавания . Глава V. СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ ........ 86 Заключение Примечания . 74 98 102 ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ Напечатано 2 Давид Исаакович Фельдман СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА Редактор Ф. М. Абубакирова Техн. редактор Г. М. Семенова Корректор М. Р. Семенова Обложка художника Л. X. Муртазина ИБ № 611 Сдано в набор 22/VI-1982 г Подписано к печати 28/il-i983 г. Формат бумаги GOXOO'/ie Печ. л. 7,5. Уч.-изд. л. 8,99 Заказ У-416. Тираж 1880 экз. Цена 1 р. ю к. Издательство Казанского университета г. Казань, ул. Ленина, 2 19 сверху проф. Л. А. Алексис Следует читать проф. Л. А. Алексидзе
