Материалы Отрадненских историко
реклама
Отрадненское районное общество историков-архивистов во имя святого преподобного Нестора Летописца Отрадненские историко-краеведческие чтения Выпуск II Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне (1914 – 1918 гг.)» Ответственный редактор С.Н. Малахов, Составитель С.Г. Немченко Армавир – Отрадная 2014 Отрадненские историко-краеведческие чтения УДК 94 (470) «1914-1918» ББК 63.3 (2Рос-4Кра) О 80 Научное издание Редколлегия: Малахов С.Н. – кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей и отечественной истории Армавирской государственной педагогической академии (отв. редактор) Немченко С.Г. – краевед, председатель Отрадненского районного общества историков-архивистов (составитель) Плотникова В.А. – начальник Архивного отдела Администрации муниципального образования «Отрадненский район» Рецензенты: Голованова С.А. – доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей и отечественной истории Армавирской государственной педагогической академии Лоба В.Е. – кандидат юридических наук, начальник Управления научно-ииследовательской деятельностью Армавирской государственной педагогической академии Малахова А.С. – кандидат исторических наук, специалист отдела магистратуры Армавирской государственной педагогической академии Отрадненские историко-краеведческие чтения. Вып. II. Материалы Межрегиональной научно-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне (1914 – 1918 гг.)» [Текст] / отв. ред. С.Н. Малахов: сост. С.Г. Немченко. – Армавир: Издатель Шурыгин В.Е., 2014. – 178 с., илл. Во втором выпуске «Отрадненских историко-краеведческих чтений» публикуются статьи, заметки, эссе, архивные материалы, посвященные 100-летию со дня начала Первой мировой войны. Все представленные материалы поступили в редколлегию Чтений в рамках заочной историко-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне» и отражают различные аспекты участия населения Северного Кавказа в событиях 1914 – 1918 гг. В работах показывается ратное содружество и совместное участие кубанских казаков и горцев Северного Кавказа в боевых действиях на фронтах Первой мировой, помощь тыла фронту, проблемы повседневной и культурной жизни населения Северного Кавказа, динамика общественных настроений в годы войны. Впервые публикуются архивные сведения о казаках Приурупья, получивших Георгиевские награды в годы Великой войны, новые материалы о военном служении Православного духовенства. Ряд статей посвящен вопросам источниковедения истории Первой мировой войны. В двух эссе писателей Гария Немченко и Ивана Подсвирова представлены размышления о прошлом и настоящем межнациональных и культурных взаимоотношений народов Северного Кавказа. Издание представляет интерес для историков, краеведов, учителей кубановедения, студентов, учащихся и всех, кто интересуется историей Великой войны, историческим прошлым Кубани, Адыгеи и Карачаево-Черкесии. На первой странице обложки – казак станицы Передовой Шаповалов Иван Васильевич (1895-1993) – полный Георгиевский кавалер, участник Первой мировой войны. Фото А.Н. Жигайлова. Издание осуществлено за счёт средств авторов, при финансовой поддержке администрации станицы Отрадной, Отрадненского районного казачьего общества, пожертвований Отрадненского благочиния, целевых взносов членов Отрадненского районного общества историков-архивистов и личных средств казака станицы Отрадной Немченко С.Г. ISBN 978-5-91153-101-0 © Авторы статей, 2014. © Оформление. Издатель Шурыгин В.Е., 2014. 2 Отрадненские историко-краеведческие чтения Содержание Предисловие………………………………………………………………..........................…..5 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне Громов В.П. Участие кубанских казаков в Первой мировой войне (1914 – 1918 гг.)…..................7 Лукаш С.Н. Российскость: боевое содружество казаков и черкесов в годы Первой мировой войны…………………………………………………………………....…10 Казанков В.И. Сарыкамыш – забытый подвиг казаков…………………………….....................…12 Денисова Н.Н. Адыги и казаки на фронтах Первой мировой войны……………..................…….17 Слободенюк В.В. Участие кубанских казаков в боевых действиях на Западном фронте русской армии в 1915 году………………………………………………...…24 Подсвирова Л.Ф. Военные дороги потомков Л.Н. Толстого в 1914 – 1918 гг……........................27 Матвеев О.В. Жизнь и войны полковника Березлева…………………………….....................…..31 Дзыба В.А. Черкесский полк Кавказской туземной конной дивизии в годы Первой мировой войны…………………………………………………………........………34 Пылков О.С. Русский экспедиционный корпус в Великой войне ……………......................…….40 Хорольская Н.Н. Журналы военных действий конных полков и пластунских батальонов Кубанского казачьего войска как источник по истории Первой мировой войны…………………………………………………………...…….49 Засухин Р.В. Формирование «психологии войны» в период Первой мировой как одна из причин Гражданской войны в России……………………………………………..…..51 Радичко Л.В. Первая мировая война в историографии и учебниках истории………................…53 Корсакова Н.А. Екатеринодарка Наталия Вячеславовна Корсакова. Страницы биографии…………………………………………………………………………………58 II. Война и повседневная жизнь российского общества Корниенко Т.А. Отражение событий Первой мировой войны в общественном сознании населения Северного Кавказа……………………………........………61 Самовтор С.В. События Первой мировой войны и топонимика Кубани……………...............…70 Русанов К.В. Материалы к ранней истории Тузлянской грязелечебницы Кубанского казачьего войска ………………………………………………………………..………72 Айбазов А.И. Движение солидарности на Северном Кавказе в годы Первой мировой войны……………………………………………………………............…76 Корсакова Н.А. Благотворительная деятельность в Кубанской области в годы Первой мировой войны……………………………………………………………........……77 Карданова А.Х., Соловьева Н.Г. Баталпашинский отдел в годы Первой мировой войны…………………………………………………............................…79 Якубов В.В. В тылу Великой войны. К истории общественной жизни в станице Лабинской в 1914 – 1917 гг………………………………………………....................…83 III. Военное служение Православного духовенства Бабич А.В., Галич А.М. «За Веру, Царя и Отечество!»: Служение Православного духовенства в период Первой мировой войны……………….............91 Казанков В.И. Иконка из походного казачьего сундука……………………..........................…….99 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой войны Чумаченко В.К. Поэма Ф.А. Щербины «Петро-кубанец» как поэтическое подведение итогов Первой мировой войны………………………………...….103 Чумаченко В.К. Из истории кубанской литературы времен Великой войны……..................….106 3 Отрадненские историко-краеведческие чтения Берендюков Б.Н. Патриотическая информационная пропаганда в начале Первой мировой войны……………………………………………...............……………117 Темиров С.Г. Письма в редакцию как один из источников по истории Первой мировой войны………………………………………………..........…………119 Петрова Н.Н. Первая мировая война: события и проблемы на страницах кубанских газет……………………………………………………………....………122 Емыкова Н.Х. Российская печать о черкесах-участниках Первой мировой войны….................127 Лаврикова О.А. Источники по истории Первой мировой войны в фондах Архивного отдела администрации г. Армавира……………………………..…………135 V. Казачий архив Пурас Л.М. Документы Государственного архива Краснодарского края как источник для изучения истории Первой мировой войны…………………………........……139 Шкуро В.И. Герои-отрадненцы………………………………………………………................….141 «Их имена достойны памяти…». Казаки Приурупья, представленные к Георгиевским наградам в годы Великой войны.............................................142 VI. Слово писателя Немченко Г.Л. Казачья лезгинка, или Кавказская братина…………………..........................…..153 Подсвиров И.Г. Заметки о русских подвижниках. Учитель словесности: истинный и придуманный………………………………………………………..........................…164 Список сокращений.......................................... .............................. ................ 175 Сведения об авторах.......................... .............. ................... .................. ...........164 4 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Предисловие Сборник статей второго выпуска «Отрадненских историко-краеведческих чтений» посвящён 100-летию со дня начала Великой войны 1914 – 1918 гг. Эта война, ставшая трагическим прологом ХХ века и всей современной истории, была фактически забыта в силу идеологических и политических причин в советской историографии, вычеркнута из социальной памяти народов нашей страны. Однако патриотические силы, государственные и общественные организации нашего Отечества предприняли значительные усилия накануне столетней годовщины Великой войны, чтобы отдать должное памяти наших предков, отстаивавших независимость, честь и достоинство России в Первой мировой войне. В Ратной палате Царского села вновь открыт Музей Великой войны, закрытый в 1919 г. большевиками, во многих музеях прошли выставки, посвящённые военным событиям тех лет, вновь созданы памятники павшим или отреставрированы заброшенные мемориальные кладбища, открыт монументальный памятник участникам Первой мировой на Поклонной горе в Москве, во многих российских университетах прошли научные конференции по проблемам истории Первой мировой войны, изданы и готовятся к публикации десятки сотен научных работ и архивных документов, но процесс восстановления исторической памяти не происходит сиюминутно, требует длительной работы, накопления и передачи информации новым поколениям наших сограждан. Сборник, составленный по материалам заочной конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне», проведённой Отрадненской районной организацией Краснодарского отделения Российского общества историков-архивистов, собственно и нацелен на то, чтобы в компактном виде предоставить заинтересованному читателю информацию о Первой мировой и участии в ней кубанских казаков и горцев Северного Кавказа в «региональном» аспекте. В первом разделе, название которого полностью соответствует заявленной теме конференции, в статьях В.П. Громова, С.Н. Лукаша, В.И. Казанкова, Н.Н. Денисовой, В.В. Слободенюка, В.А. Дзыба, основное внимание уделяется изучению различных аспектов участия казаков Кубанского казачьего войска и народов Западного Кавказа в боевых действиях на Западном и Закавказском фронтах. Источниковедческие возможности журналов военных действий конных полков и пластунских батальонов ККВ анализирует Н.Н. Хорольская. Обстоятельный материал о судьбе Русского экспедиционного корпуса представил в своей работе О.С. Пылков. О том, как сложились человеческие и военные судьбы отдельных участников войны, происходивших из различных социальных слоев, увлекательно и в то же время документально в своих статьях повествуют О.В. Матвеев и Л.Ф. Подсвирова. Некоторые социально-психологические аспекты Первой мировой войны, приведшие к развязыванию Гражданской войны в России, рассматривает Р.В. Засухин. В статье Л.В. Радичко прослеживается эволюция оценок и характеристик этой войны, дававшихся на протяжении нескольких десятилетий в научной и учебной литературе советского периода. Новые штрихи к биографии Н.В. Назаренко сообщает в своем очерке Н.А. Корсакова. Во втором разделе «Война и повседневная жизнь российского общества» рассматриваются различные вопросы экономической, социальной и культурной жизни населения тыловых регионов России. Динамика общественных и патриотических настроений населения Кубани и Ставрополья в 1914 – 1917 гг., формы их проявления изучаются в статьях Т.А. Корниенко, А.И. Айбазова, В.В. Якубова. Статья С.В. Самовтора, посвящённая топонимическим «новациям» на Кубани в годы Первой мировой войны, позволяет рассматривать процесс переименования населенных пунктов как явление идеологического порядка, возникшее именно в тот период, на волне патриотических настроений, но имевшее продолжение в годы Гражданской войны и последующие – при советской власти. Материалы по истории медицинских учреждений довоенного и военного периодов можно найти в работах К.В. Русанова и В.В. Якубова. Разновекторное влияние войны на развитие экономики и общественной 5 Отрадненские историко-краеведческие чтения жизни Баталпашинского отдела Кубанского казачьего войска показано в статье А.Х. Кардановой и Н.Г. Соловьевой. Вопросы организации благотворительной помощи фронтовикам и их семьям, деятельность лазаретов по уходу за ранеными в Кубанской области рассматривает Н.А. Корсакова. В третьем разделе, посвящённом военному служению православного духовенства, содержится уникальный архивный материал в статье А.В. Бабича и А.М. Галича о судьбах полковых священников, разделивших все тяготы военного времени с казаками-кубанцами на фронтах Первой мировой. В сообщении В.И. Казанкова рассказывается о православных традициях казаков и их семей в годы войны на примере истории одной иконки из музея в ст. Бесскорбной. Малоизученным вопросам кубанской литературы и газетного дела посвящён четвертый раздел сборника. Здесь следует отметить две обстоятельные статьи В.К. Чумаченко: «Из истории кубанской литературы времен Великой войны» и «Поэма Ф.А. Щербины «Петро-кубанец» как поэтическое подведение итогов Первой мировой войны». Информативные возможности кубанских газет военного времени, как своеобразного исторического источника, требующего особых исследовательских методик, рассматриваются в работах С.Г. Темирова, Н.Н. Петровой, О.А. Лавриковой. В заметке Б.Н. Берендюкова рассказывается о некоторых формах патриотической пропаганды в годы Великой войны. Статья Н.Х. Емыковой посвящена теме отражения в российской прессе образа воина-черкеса – участника Великой войны и защитника Отечества. В пятом разделе «Казачий архив» публикуется статья Л.М. Пурас «Документы Государственного архива Краснодарского края как источник для изучения истории Первой мировой войны», которая может стать своеобразным путеводителем для продолжения дальнейших архивных изысканий по истории участия казаков-кубанцев и горцев Северного Кавказа в событиях Великой войны. Небольшая заметка В.И. Шкуро «Герои-отрадненцы» рассказывает о награждённых Георгиевскими наградами казаках станицы Отрадной, или проживавших некоторое время в ней, с момен- та её основания в 1857 г. Кроме того, В.И. Шкуро подготовил на основе сохранившихся редких документов в ГАКК постаничные списки (с учетом современных административных границ Отрадненского района) казаков – участников великой войны, удостоенных различных наград, связанных с именем св. Георгия Победоносца. Эти архивные справки будут представлять несомненный интерес не только для краеведов, историков, учителей, но и для прямых потомков героев-казаков. В шестом разделе «Слово писателя» публикуются эссе двух московских прозаиков, потомственных казаков, теснейшим образом, родовыми корнями, связанных со своей малой родиной: Гария Леонтьевича Немченко – уроженца станицы Отрадной и Ивана Григорьевича Подсвирова – уроженца станицы Кардоникской. В эссе «Казачья лезгинка, или Кавказская братина» Г.Л. Немченко размышляет о Родине, судьбах казаков, казачества, исторических этапах вхождения народов Северного Кавказа в мир Русский цивилизации, взаимопроникновении культур. Свои «Заметки о русских подвижниках» И.Г. Подсвиров посвящает непростой судьбе С.Д. Мастепанова – учёного-самоучки, отдавшего всю свою жизнь собиранию пословиц и поговорок народов мира, изучению речи казаков Приурупья, составлению паремиологической библиографии. Очередное издание «Отрадненских историко-краеведческих чтений», несомненно, будет представлять интерес для историков, краеведов, учителей кубановедения, студентов, учащихся и всех тех, кто желает познакомиться более подробно с историей Первой мировой войны, богатым историческим и культурным прошлым народов Кубани, Адыгеи и КарачаевоЧеркесии начала ХХ века. С.Н. Малахов, С.Г. Немченко 6 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции I. КАЗАКИ И ГОРЦЫ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ Георгиевских наград (Георгиевских Крестов, Георгиевских медалей, Георгиевского оружия), более 28 тысяч казаков погибло на полях сражений. Казачьи дивизии и бригады принимали участие во всех крупных операциях на Восточно-Европейском и Кавказском театрах военных действий. Особую роль в военных действиях русской армии играли пластунские батальоны, которые посылались на самые опасные участки фронта. На полях сражений кубанские казаки показали пример отваги и героизма. Война, которую в России называли Великой, оказалась самой забытой. В европейских государствах чествовали ветеранов той войны, у нас же имена героев той войны были преданы забвению, а могилы их утрачены и заброшены. А ведь в годы войны имена героев-кубанцев были известны всей Кубани. Ими гордились в станицах и во всем кубанском казачьем войске. Казачество Кубани внесло весомый вклад в достижение побед русской армии, проявив образец верного служения Отечеству. В целях увековечения памяти и отражения заслуг российских воинов в годы Первой мировой войны Президент России В. В. Путин утвердил День памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне 1914 – 1918 годов – 1 августа. Соответствующие поправки в федеральный закон «О днях воинской славы и памятных датах России» были внесены Государственной Думой 18 декабря 2012 года, а Совет Федерации одобрил их 26 декабря 2012 года. Законодательное Собрание Краснодарского края 22 октября 2013 года приняло постановление «О плане подготовки и проведении мероприятий по увековечиванию памяти и заслуг кубанцев, участвовавших в первой мировой войне 1914 – 1918гг. Глава администрации Краснодарского края А. Н. Ткачев, председатель Законодательного Собрания В.А. Бекетов, депутаты кубанского парламента поддержали предложение о установке в Краснодаре памятника казакам и горцам-героям Первой мировой войны. Уже 1 августа, в день объявления войны, Кубань провожала на фронт первых В.П. Громов УЧАСТИЕ КУБАНСКИХ КАЗАКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ (1914 – 1918 гг.) Первая мировая война 1914 – 1918 годов была событием огромного значения, по своим масштабам и последствиям она не имела себе равных во всей предыдущей истории человечества. Война длилась 4 года, охватив 38 государств. В военных действиях участвовали многомиллионные армии, оснащенные новейшими для того времени средствами и вооружением. Общее число мобилизованных достигло 73 миллионов человек. Поистине неисчислимые бедствия принесла война народным массам: 10 миллионов убитых (столько же погибло во всех европейских войнах за тысячу лет) и 20 миллионов раненых. Таков ее кровавый итог. Война оказала большое влияние на весь ход всемирной истории. В результате Первой мировой войны распались четыре империи: Российская, Османская, АвстроВенгерская и Германская. По оценкам экспертов, в данной войне погибло более 10 миллионов солдат и мирных жителей, около 20 миллионов человек было ранено. В годы Первой мировой войны около 4 миллионов солдат и 77 тысяч офицеров были убиты и ранены, 2,3 миллиона пропали без вести. В Первую мировую войну была проведена полная мобилизация кубанского казачества. В то время на Кубани в каждой семье кто-то был на фронте. Поэтому война затронула всех кубанцев. Помимо казаков в армию были призваны иногородние, проживавшие на Кубани. Добровольцами на фронт пошли горцы Кубанской области. Они воевали в составе сформированной из горцев Северного Кавказа туземной (Дикой) дивизии. Командиром этого прославленного соединения, не знавшего поражений, был брат императора Николая II – Михаил Александрович Романов. Кубанское казачье войско мобилизовало на фронт 114 032 казаков всех очередей, подлежащих призыву. За годы войны 30720 казаков и офицеров были удостоены 7 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне мобилизованных, состоящих, в основном, из казаков 2 Полтавского и 2 Кубанского полков. Казаков, отправлявшихся на фронт напутствовал наказной атаман кубанского казачьего войска М. П. Бабич: «Обращаюсь к Вам, господа офицеры, молодые казаки, вспомните Ваших славных предков, сложивших головы за Веру, Царя и Святую Русь под Севастополем и на Шипке и докажите, что Вы достойные потомки, да будут батальоны святыми, а старые знамена путеводной звездой к так привычной казакам боевой славе. При этом считаю необходимым напомнить: Вам придется не стоять в пределах своего государства, а вступать во вражескую страну, мирных жителей не обижать, ничего чужого не присваивать, требую твердо помнить завет нашего непобедимого Суворова: «С бабами и стариками не воевать, а при столкновении с врагом всемерно уничтожать… Смею надеяться, что господа офицеры явят во всех отношениях собою достойный пример своим подчиненным. Уверен, что все казаки отлично справятся с поставленной перед ними задачей». Кубанские казаки принимают активное участие в военных операциях в Польше, Восточной Пруссии и в Карпатах, но большая часть сражалась на Кавказском театре военных действий. Являясь прекрасными наездниками и мастерами шашечного боя, кубанские казаки были достойной силой в русской кавалерии. Неоднократно от их действий, несмотря на то, что им часто отводилась второстепенная роль в армии, зависел исход битвы. 4 августа под Городком значительные силы австрийской армии обрушиваются на авангард генерала Брусилова, состоящий из пехоты, казаков и легкой артиллерии. План неприятеля был ясен: смять стремительной атакой передовые части русских, затем броситься в центр и уничтожить артиллерию. Наступление австрийской пехоты было отбито. В бой вступили лучшие части, цвет австро-венгерской армии – венгерская гвардия. Сомкнутыми рядами венгерская конница понеслась на русскую пехоту. Казалось, еще миг, и они достигнут русской пехоты. Вдруг навстречу венграм лихо вылетели казаки. Два часа длилось сражение. Свист шашек смешался со стонами раненых, ржанием и топотом коней. Венгры сражались остервенело, не уступали им и казаки. От блестящей венгерской дивизии не осталось ни одного человека. Незначительные потери понесли и казаки. План разгрома армии Брусилова не удался. Австрийцы отступили. И в этом успехе была и заслуга казаков, которые применили способ стрельбы с лошади, чем усилили панику в стане противника. Только в августе 1914 года по всем частям кубанского казачьего войска было представлено к наградам около 500 казаков. Высоко действия кубанцев оценивает и противник. Немцы и австрийцы говорили о казаках: «Это не люди, а дьяволы на лошадях. Во время боя казак подобен колдуну, и драться с ним одно наказание. Лучше сразиться с 10 русскими солдатами, чем с одним этим чертом». Особенностью кубанских казаков, кроме ловкости в бою, четкого исполнения приказов, было еще уважительное отношение к старшим и к своим командирам, многих из которых казаки любили и готовы были с ними пойти на любое дело. Казачьи разъезды хорошо узнали и немцы. Разъезд из 10 казаков наткнулся на немецкий эскадрон. Избегая рукопашной схватки, немцы спешились и открыли огонь. Казаки, джигитуя на скаку, сползли под брюхо своих лошадей. Создалось впечатление мчавшихся без всадников лошадей. Немцы решили, что они перебили всех казаков и, пораженные своей ловкостью, бросив оружие, кинулись ловить добычу – казачьих лошадей. Каково же было удивление немцев, когда «убитые» казаки вдруг воскресли и очутились вновь в седлах. Удалые кубанцы изрубили весь эскадрон. В октябре 2 Кубанский и 2 Хоперский казачьи полки были направлены в тыл австро-венгерским войскам, выбили их из укреплений и преследовали десять верст. Кубанцы захватили два орудия, две походные кухни и 300 пленных. Одним из первых Георгиевских кавалеров среди женщин стала кубанская казачка Анна Матвеева. «Являлась сестрой милосердия Елизаветинского госпиталя, только лишь за один бой она вынесла около 30 раненых, за что была награждена медалью на Георгиевской ленте.» В начале войны, после гибели супруга Михаила, Елена Чоба за свой счет приобрела полное казачье обмундирование и в октябре 1914 года под именем Михаила Чобы 8 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции отправилась на фронт. С детства она увлекалась джигитовкой, отличалась мужеством и удалью. Уже через год Елена Чоба имела две Георгиевские медали (2-й и 3-й степеней) и Георгиевский крест. Последнюю награду Е. Чоба получила за спасение двух русских батарей, которые она вывела без потерь из неприятельского окружения. Уже с первых дней Первой мировой войны кубанские казачьи пластунские бригады находились в боевом соприкосновении с турками на Кавказском фронте. Здесь отличились 1-я Кубанская казачья пластунская бригада генерала М.А. Пржевальского и 2-я Кубанская казачья пластунская генерала И. Е. Гулыги. Кубанские пластунские бригады успешно развивали продвижение вглубь Турции. Были заняты турецкая крепость Баязет, Каракалис, Алашкерт, Сарыкамыш, Карс. Оставляя небольшие гарнизоны, в декабре 1914 года турки предприняли наступление во фланг русских войск и двумя корпусами наступали на Сарыкамыш, Карс и Тифлис. Турецкий генерал Энверпаша, совершив глубокий обход русских войск двумя корпусами, отрезал русских от Карса и хотел их уничтожить. 11 декабря турки были уже на подступах к Сарыкамышу. Положение было критическим. Оказавшийся в городе полковник Н. Букретов взял на себя оборону города. Он с небольшим гарнизоном отражал превосходящие силы противника. На выручку защитников Сарыкамыша были направлены пять батальонов 1-й Кубанской казачьей пластунской бригады. Казаки-пластуны, продвигаясь форсированным маршем в глубоком снегу, при 30 градусах мороза, в течение 20 часов спешили на выручку Сарыкамыша, обложенного турками со всех сторон. Совершив многокилометровый марш, пластуны прорвались в Сарыкамыш. Теперь уже оборону Сарыкамыша возглавил генерал М.А. Пржевальский. С 16 по 25 декабря 1914 года шли ожесточенные бои под Сарыкамышем. Подошедшая 2-я Кубанская казачья пластунская бригада генерала Н.Н. Баратова ударила в тыл туркам. Турецкая армия была полностью разбита казакамипластунами. Подвиги кубанских пластунов прогремели по всему миру. Приказом Верховного Главнокомандующего трем пластунским батальонам бы- ли пожалованы вечные шефы: 3-й Кубанский пластунский батальон стал именоваться «3-й Кубанский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича батальон», 4-й Кубанский пластунский батальон – «4-й Кубанский пластунский Его Императорского Высочества великого князя Георгия Михайловича батальон», 6-й Кубанский пластунский батальон – «6-й Кубанский пластунский Его Императорского Величества батальон». Успешно зарекомендовавшие себя кубанские пластунские части весной 1915 года были переброшены в Галицию. И здесь нанесли серьезное поражение австрийским войскам и немецким соединениям, отбросив их за границы России. В это время на Кавказе пластунские бригады генерала М.А. Пржевальского и И.Е. Гулыги вели бои с турками. Но затем спешно были отведены к Карсу. Там формировался 5-й Кавказский стрелковый корпус, командиром которого был назначен генерал М.А. Пржевальский. Из Карса по железной дороге был переброшен в Севастополь. В Севастополе пластуны тренировались посадке на морские суда, так как были предназначены для морского десанта в Константинополе. В апреле 1915 года в Севастополь прибыл Император Николай II, пожелавший напутствовать пластунов перед отправкой в десант. Между тем на Юго-Восточном фронте произошли большие изменения. Немецкие войска перешли в наступление, нанося поражение русской армии. Здесь уже было не до десанта. Положение изменилось, когда летом 1916 года войска под командованием генерала А.А. Брусилова перешли в наступление. С 22 мая по 4 июня 1916 года армией А.А. Брусилова было взято в плен 3350 офицеров, 169134 солдата, 98 орудий, 550 пулеметов, 190 минометов. На Юго-Западном фронте инициатива наступления переходит к русским войскам, которые смогут сохранить ее на несколько месяцев. В успехах Брусиловского наступления есть вклад и кубанских казаков. Еще в феврале 1916 года на черноморском побережье Турции русские войска, в состав которых входило три пластунских батальона, заняли город Ризе. Тем самым была создана благоприятная обстановка для захвата опорного пункта турок – Трапезунда. Командование решает послать для уси- 9 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне ления Приморского отряда 1-ю и 2-ю Кубанские пластунские бригады. 26 мая 1916 года эти пластунские соединения под прикрытием Черноморского флота высадились в Ризе. Это была одна из крупнейших десантных операций в годы Первой Мировой войны. Русские войска заняли Трапезунд и Эрзерум и углубились более чем на 300 км. во внутренние районы Турции. Весной 1916 года по всей Кавказской армии разнеслась весть о беспримерном героическом рейде 1-й сотни Уманского полка кубанского казачьего войска под командованием сотника Василия Гамалия, проведенном по безводным пескам Месопотамии с целью соединения с союзными английскими войсками. Свыше 600 километров преодолели казаки, пройдя через пустыни и горные ущелья в тылу турецких войск, отражая нападения и преследования противника. Несмотря на зной, страдая от недостатка воды, сталкиваясь с противником, казаки выполнили приказ командования, не потеряв ни одного человека. Англичане были поражены рейдом казаков. За этот рейд Василий Гамалий был награжден высшей наградой Англии – Военным Крестом. Все 107 казаков сотни были награждены Георгиевскими Крестами. Император Николай II прислал телеграмму с благодарностью и поздравлением участникам похода. Приказом по Кавказскому корпусу 1-й сотне Уманского полка было присвоено наименование «Георгиевская сотня». Такого не было в русской армии ни раньше, ни позже. На Кавказском фронте в годы Первой мировой войны полковым священником Кавказского полка Кубанского казачьего войска Константином Образцовым была написана песня «Ты, Кубань, ты наша Родина» – образец исповеди казаков в любви к родной Кубани и готовности пожертвовать жизнью за свою Родину. Сейчас эта песня является гимном Краснодарского края. Сыны Кубани покрыли себя славой не только на полях сражений, но и в воздухе. Целый ряд побед одержал известный летчик – кубанский казак, есаул Вячеслав Матвеевич Ткачев. По его инициативе во время войны в Луцке была сформирована первая русская авиационная группа из 20 аэропланов, которая осуществляла разве- дывательные полеты и одержала ряд воздушных побед над немецкой авиацией. Участвуя в военных операциях в Галиции и Пруссии, Карпатах и Турции, кубанцы показывали превосходство своей военной организации, чему в первую очередь способствовала верность старым традициям: сохранение и передача из поколения в поколение боевого опыта и мастерства, привычка к дисциплине и четкому исполнению приказов командиров, великолепное владение шашкой и управление конем, военная хитрость и ловкость. Быстрая реакция, прекрасная маскировка и верная оценка ситуации часто помогали кубанским казакам выполнять сложные и ответственные задания, которые для других воинских формирований бывали порой просто не под силу. В то время, когда в армейских частях снижались дисциплина и боеспособность русской армии, только казачьи части попрежнему рвались в бой. Казачьи части проявили прекрасную боеспособность, надежность и были влиятельной силой в русской армии. И хотя командование русской армии отводило казакам второстепенную роль, кубанцы смогли проявить себя блестяще в ходе Первой мировой войны, внося своими действиями решающее значение в ход той или иной военной операции. История казачества Кубани дает много уроков нынешнему поколению казаков, тому, кто желает стать достойным гражданином Отечества и верно служить ему не за страх, а за совесть. С.Н. Лукаш РОССИЙСКОСТЬ: БОЕВОЕ СОДРУЖЕСТВО КАЗАКОВ И ЧЕРКЕСОВ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Кавказоведческая научно-педагогическая школа академика В.Б. Виноградова давно отстаивает идеи, связанные с цивилизованным единством российского государства. Здесь следует, прежде всего, выделить концепцию «российскости» [1]. Концепция базируется на постулатах существования наряду с официальной «имперской» Россией другой России – всегда готовой к взаимодействию с регионами, бережно хранящей 10 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции свое главное богатство – многонациональный состав. Российскость обеспечивается долговременной тенденцией к равноправному историческому партнёрству народов под эгидой России, их интеграцией в российское культурно-историческое пространство, в социальной, культурной, политической и иных сферах. Символично и то, что идея «российскости» оценивается некоторыми учеными как кросснаучная парадигма. Президент Академии истории и политологии Л.И. Кузеванов подчеркивает: «Думается, что понятие «российскость», выработанное школой В.Б. Виноградова, имеет комплексное значение и может войти в систему понятий ряда наук и, прежде всего, российской педагогики. Воспитание «российскости» – важнейшая задача всех уровней российской школы, всех социальных институтов общества, и её реализация поможет воспитать гражданина XXI века, во многом будет содействовать укреплению стабильности российской цивилизации» [7]. Поле «российскости» – богатейшее и благодатнейшее пространство для исторического, философского, этнопсихологического, педагогического понимания российской цивилизации, и оно ждет своего осмысления в дискурсе этих наук. Концепция «российскости» является одним из методологических оснований при изучении интеграции различных народов в состав России [4.54]. В культурно-интеграционной парадигме изучения феномена казачества концепция «российскости» разрабатывается представителями школы В.Б. Виноградова уже не один год [6]. Казачество выступает в этих исследованиях неким природным интегратором «российскости», органично включая в российскую культурную традицию через своё пассионарное движение на Юг и Восток культуры вновь присоединяемых к державе народов. По мнению одного из представителей данной школы, Н.Н. Великой: «Российскость можно рассматривать и как важнейшую составную часть самосознания, приобретение и утверждение которого происходило на основе общей государственности, признания России своим Отечеством, интеграционных процессов, выработки общих культурных черт и др.» [4.55]. В.Б. Виноградов, уточняя понятие «российскости», пишет: «Наличие различных доктрин, взглядов, поступков, намере- ний, действий, оценок (в том числе и оппозиционных логике державных властей), большая разница, огромный разброс подходов в рамках русской национальной идеи неизбежно сплачивали не только собственно русских (в их наиболее творческой части), но и «националов», предоставляя им право и возможность широкого выбора альтернатив в реализации своего мироощущения, «примыкании» к разным оттенкам спектра взглядов и действий внутри российской государственности» [2]. Культура России, причем в большей степени социальная культура, служила тем мостом внутренней интеграции, который все прочнее связывал народы России в единое союзное культурное пространство. Принципиально важным является то, что в сложении интеграционного вектора «российскости» удавалось избежать отчужденности культур друг от друга при сохранении этнокультурной идентичности. Эта тенденция свойственна не только казачеству, но и северокавказским народам. Н.Н. Великая приводит меткое замечание Ф.Ф. Нестерова о том, что «Вестминстерский дворец никогда не видел в своих стенах посольства, прибывшего с просьбой о включении своей страны во владения британской короны, в то время как для палат Московского Кремля такие сцены были привычным явлением» [4.49]. Концепция «российскости» сегодня противостоит центробежным тенденциям «растаскивания» культурноисторических завоеваний в сфере социального единства России по национальным квартирам. «Отнюдь не вина современной объективной отечественной науки, что «упертые» децентрализаторы великой державы в ее минувших и сегодняшней ипостаси (Империя, Советский Союз, Российская Федерация) вкупе с зарубежными ненавистниками нашей Родины позиционируют себя вне закономерного хода исторической консолидации», – отмечает В.Б. Виноградов [3]. Примечательно, что в казачьей культуре парадигма российскости, развивавшаяся на протяжении XVIII – XIX столетий, получила свой дополнительный импульс в годы Первой Мировой войны. Об этом свидетельствуют факты, представленные краснодарским краеведом А.Д. Вершигорой. Автор отмечает, что поскольку на горцев Северного Кавказа не распространялась воинская повинность, то на фронт черкесы, абазины, абхазы, карачаевцы уходили как 11 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне добровольцы-волонтеры. Из них в сентябре-октябре 1914 года в Армавире был сформирован Черкесский конный полк. Хотя горцы и были прирожденными воинамивсадниками и отлично владели шашкой, но имели «своеобразное» понятие о дисциплине. Для координации действий и преданию боеспособности горской кавалерии в каждую сотню было направлено 15-20 казаков-линейцев на должности урядников и приказных. Казаки из Баталпашинского, Лабинского, Майкопского отделов ККВ выступали не только младшими командирами, но и учителями горцев. Учили по принципу «делай как я». Черкесский полк под предводительством кубанских казаков блестяще проявил себя в «деле» под Перемышлью, в Брусиловском прорыве, в Приднестровье и других сражениях Первой Мировой. Казаки пользовались заслуженным авторитетом среди всадников-горцев. А.Д. Вершигора отмечает: «Служба казаков в Черкесском полку была очень непростой. Кроме личной храбрости и боевой подготовки требовались педагогические навыки и в какой-то мере дипломатические способности. И большинство линейцев таким требованиям соответствовало» [5]. В.И. Казанков САРЫКАМЫШ – ЗАБЫТЫЙ ПОДВИГ КАЗАКОВ В этом году во всем мире отмечается 100-летняя годовщина с начала Первой мировой войны. Эту войну современники называли Великой войной, в России её называли «Второй Отечественной», в народе «германской». В СССР Вторая Отечественная, усилиями большевистской пропаганды, превратилась в массовом сознании в позорную «империалистическую». Далеко не каждый россиянин теперь может назвать дату начала Первой мировой или перечислить ее ключевые события. Вспомнят разве что генерала А.А. Брусилова с его знаменитым «прорывом», да и то, наверное, потому, что этот царский генерал перешел на службу к большевикам. Дело в том, что начиная с Ленина, многие представители Советского правительства, по сути, осознанно действовали в пользу Германии… Находясь уже на пороге победы, столько для этой победы сделавшая и не раз спасавшая своих союзников, Россия получает «революционный» удар в спину – поистине одна из самых трагических насмешек истории. Политические события 1917 года перечеркнули все заслуги русского воинства. Брестский договор вообще вычеркнул Россию из числа творцов послевоенного устройства мира. Россия не только лишилась плодов победы, но и исчезла как государство. До недавнего времени и на Западе Россию также не упоминали как участницу этой войны, не упоминали и миллионы русских солдат и офицеров, положивших жизни во имя союзнического долга. Первые шаги к восстановлению исторической памяти за столько лет сделала и Россия, 27 июня 2012г. Президент РФ Владимир Путин, общаясь с членами Совета Федерации, также выразил мнение, что Россия проиграла Первую мировую войну из-за национального предательства большевиков и «замалчивание» войны 1914- 1918 годов было сознательной политикой советского правительства. Путин призвал отдать дань памяти ее героям: «Люди, которые отдали жизни за интересы России, не должны быть забыты». Соответствующие поправки в закон «О днях воинской славы и памятных датах России» были внесены и депута- Примечания: 1. Виноградов В.Б. Процесс осознания «российскости» в исторических судьбах Северного Кавказа (историографический обзор) // Российский Северный Кавказ: факты, события, люди / под ред. С.Л. Дударева. М.; Армавир, 2006. 2. Виноградов В.Б. «Российскость» как парадигма Северокавказского историко-культурного единства в составе России // «Российскость» в истории Северного Кавказа. Армавир, 2002. – С. 4. 3. Виноградов В.Б. К оценке историографии русскокавказского единства на рубеже двух тысячелетий // Современные аспекты российского кавказоведения. М.; Армавир, 2007. – С. 40. 4. См.: Великая Н.Н. О преемственности в развитии отечественной исторической науки // Вопросы Южнороссийской истории. М.; Армавир, 2008. – С. 48-55. 5. Вершигора А.Д. Линейные казаки в Черкесском конном полку // Линейцы средней Кубани в 300-летней истории Кубанского казачьего войска. Материалы научнопросветительской конференции. Армавир, 1996. – С. 63. 6. Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы I – VIII Международных Кубанско-Терских конференций / под ред. В.Б. Виноградова и С.Н. Лукаша. Армавир; Краснодар, 1998 – 2012. 7. Кузеванов Л.И. Неклассическая концепция истории // Российский исторический журнал. 1996. – № 3. – С. 11. 12 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции тами Госдумы. В России появилась новая памятная дата – 1 августа, День памяти русских солдат, погибших в Первой мировой войне. Есть решение Высшего бюро партии «Единая Россия» о восстановлении «Русского Некрополя» в Белграде. Участие кубанских казаков в Первой мировой войне – до сих пор малоизученная страница в героической истории нашей малой Родины. Казачьи силы на Кавказском фронте составляли тогда ровно половину всей Кавказской армии, и первый удар противника приняли на себя именно они. В ходе военных действий кубанские казачьи части на всех фронтах обнаружили наибольшую степень надежности и мобильности, а сами казаки высокий боевой дух и отменную воинскую выучку. Успешно участвуя в многочисленных боевых операциях и ни разу не потерпев скольконибудь крупного поражения, казаки решали довольно значительные боевые задачи, ставившиеся перед ними. Они использовались русским командованием на самых опасных участках и поэтому состав, например, некоторых кубанских полков за годы войны сменился три раза. Стоит также вспомнить и о помощи кубанских казаков армянскому народу – спасении анатолийских армян от поголовного уничтожения. У «забытой войны» по-прежнему остаются и забытые сражения. Не многие вспомнят практически вычеркнутое из нашей истории такое блистательное и беспримерное событие, как Сарыкамышская оборонительная операция [1], которая завершилась убедительной победой русского оружия – полным поражением 3-й турецкой армии генерала Энвер-паши, наступавшей на российское Закавказье и перенесением русскими войсками боевых действий на территорию Турции. Сарыкамыш – конечная железнодорожная станция и передовая база русской армии в приграничной полосе Закавказья, сейчас это Турция. Все силы России тогда были отвлечены тяжелыми боями на Западном фронте, Россия не придавала большого значения войне с Турцией, в Кавказскую армию не только не посылали подкреплений, но и даже периодически забирали из нее наиболее боеспособные части, заменяя их второочередными формированиями. Даже в снарядах и патронах Кавказская армия была строго лимитирована, ближайшей её зада- чей ставилась активная оборона на занятых рубежах. Энвер-паша, пользуясь своим превосходством в силах, предполагал с помощью обходного маневра окружить у Сарыкамыша главные силы русской армии и уничтожить их, затем вторгнуться в пределы России, поднять против России всё мусульманское население Кавказа, Поволжья и Средней Азии. План операции был составлен немцами в «шлиффеновском духе»: из трех турецких корпусов один должен был атаковать русских в лоб, сковывая их, а два других совершали глубокий обход. Турки тогда были сильным и опасным врагом, их войска, обученные и хорошо вооружённые Германией, отбили все атаки высадившихся на Галлиполийском полуострове англо-французских войск, вынудив их, в конце концов, вернуться на корабли. Турецкая армия в отличие, например, от австро-вегерской, обладала высоким боевым духом, солдаты зачастую предпочитали смерть плену. Но планам «турецкого Наполеона» сбыться не удалось. Примерно в течение трёх недель, в декабре 1914 года, 15 русских батальонов (чуть больше 50 тыс.) буквально вдребезги разбивают турецкую группировку (до 121 батальона, около 22 эскадронов, 263 орудия, плюс курдские отряды) – от 90-тысячной 3-й турецкой армии уцелела едва седьмая часть – 12400 человек,15 тыс. попали в плен, все остальные погибли. В качестве трофеев воинамкавказцам досталось только одних орудий более 70 единиц. Победа далась Кавказской армии дорогой ценой, хотя и гораздо меньшими потерями. Она лишилась около 20 тысяч убитыми, ранеными и обмороженными [2]. Разгром 3-й турецкой армии в Сарыкамышской операции имел важные последствия, определив неблагоприятный для турок исход всей кампании 1915 года, и облегчив действия английских войск в Ираке и зоне Суэцкого канала. Успешная для русской Кавказской армии Сарыкамышская операция породила у англичан беспокойство. В Лондоне всерьёз поняли, что их враг №1 не германский кайзер, а русский император, самый страшный для Альбиона кошмар уже почти свершился. Ещё один удар и Россия войдёт в Царьград (Стамбул) – колыбель Православия и будет господствовать в Средиземном море... Поэтому осенью 13 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне 1915 г. англичане ликвидируют свой Галлиполийский фронт, а турки, силы, освободившиеся на этом участке, перебросят на Кавказский фронт – вот так помогали нам союзники. Уступая противнику по численности в два раза, оказавшаяся в критическом положении Кавказкая армия с триумфом выиграла это сражение только благодаря выдержке, рассудительности и хладнокровию русских офицеров, героизму прежде всего именно казаков. Генералы Н.Н. Юденич, Г. Э. Берхман, Н.А. Букретов, М.А. Пржевальский, И.Е. Гулыга, князь Н.Н. Баратов, Н.М. Истомин проявили исключительное умение управлять войсками в сложных для них условиях и одержали победу по-суворовски – не числом, а умением. Сарыкамышскую операцию теперь изучают почти во всех военных академиях мира как пример грамотно построенной оборонительной операции в тяжелейших горных и зимних условиях. О характере боёв в тот период и важности вклада кубанских казаков и особенно пластунов 6-го Кубанского пластунского батальона, где служило большинство наших земляков, в общую победу, говорит поистине «звездопад» Георгиевских крестов и медалей, которыми военное руководство наделило пластунов. С 19 октября 1914 года, со дня объявления войны Турцией, по март 1915 года, 6-й ЕИВ КПБ участвовал во всех боях по турецкому фронту. За это время Георгиевские кресты получили: 4-й степени – 357, 3-й ст. – 98, 2-й ст. – 29, 1-й ст. – 5 пластунов. Георгиевские медали «За храбрость» получили: 4-й ст. – 80, 3-й ст. – 13, 2-й ст. – 2 пластуна. Медаль «За усердие» – 25 пластунов. По меркам Русской армии во все времена, это запредельная цифра для такого небольшого хронологического периода [3]. Наши земляки не посрамили чести своих станиц, бывших тогда Лабинского и Баталпашинского отделов, о чем свидетельствуют Приказы по Кубанскому казачьему войску, послужные списки и наградные документы. Собирать это теперь приходится буквально по крупицам. К сожалению, пока нам известно всего лишь несколько имён, награждённых тогда Георгиевскими крестами, из той огромной части наших станичников, что участвовали в Сарыкамышском сражении. Все они незаслуженно за- бытые герои, которые верой и правдой служили Отечеству и которыми мы вправе сейчас гордиться[4]. Приказный Котляров Иван, ст. Урупская, 4ст. №103856 Подхорунжий Михаил Щепихин, ст. Урупская, 4ст. №103544 Казак Пётр Чекалин, ст. Безскорбная, 4ст. №153476 Мл. урядник Андрей Орлов, ст. Урупская, 4ст. №176903 Приказный Андрей Дьяков, ст. Урупская, 4ст. №176897 Приказный Георгий Долматов, ст. Урупская, 4ст. №176895 Казак Казьма Лысов, ст. Прочноокопская, 4ст. №176896 Казак Александр Дурняткин, ст. Урупская, 4ст. №176910 Казак Дементий Овчинников, ст. Прочноокопская, 4ст. №152224 Казак Иосиф Серенко, ст. Урупская, 4ст. №152228 Казак Даниил Карачун, ст. Прочноокопская, 4ст. №152234 Казак Иван Ласкин, ст. Прочноокопская, 4ст. №152239 Казак Парфентий Вихлянцев, ст. Прочноокопская, 4ст. № 152251 Казак Родион Выходцев, ст. Безскорбная, 4ст. №152267(посмертно) Казак Василий Моцак, ст. Безскорбная, 4ст. №152284 Казак Ефрем (Герасим) Гриценко, ст. Безскорбная, 4ст. №152285 Казак Стефан Максимченко, ст. Урупская, 4ст. №152252 Казак Николай Лимарёв, ст. Урупская, 4ст. №152238 Мл. урядник Савелий Мацков, ст. Урупская, 3ст. №10583 Ст. урядник Пётр Третьяков, ст. Урупская, 3ст. №10615 Приказный Гавриил Буквич, ст. Безскорбная, 4ст. №211512 Ст. урядник Дмитрий Колесников, ст. Урупская, 4ст. №211598 Казак Игнат Бичук, ст. Безскорбная, 4ст. №296573 Ст. урядник Андрей Воронин, ст. Урупская, Георг. медаль 4 ст. №102126 Казак Иосиф Клычёв, ст. Урупская, Георг. медаль 4 ст. №151975 Приказный Прокофий Малахов, 14 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ст. Подгорная, 4ст. №103670 Подхорунжий Максим Колядин, ст. Подгорная, 4ст. №103538 Мл. урядник Фёдор Каун, ст. Попутная, 4ст. №103878 Ст. урядник Фёдор Киянов, ст. Попутная, 4ст. №103673 Казак Михаил Хвостов, ст. Безстрашная, 4 ст.№103841 Ст. урядник Антон Мирошниченко, ст. Спокойная, 4 ст.№103830 Приказный Иван Белашов, ст. Надёжная, 4 ст.№103754 Приказный Захар Ватулин, ст. Отрадная, 4 ст. №103700 Ст. урядник Иван Ревин, ст. Отрадная, 4 ст. №153470 Приказный Василий Доронин, ст. Передовая, 4 ст. №211708 Приказный Гавриил Проскуряк, ст. Передовая. 4 ст. №211719 Приказный Трофим Ерыгин, ст. Передовая, 4 ст. №211715 Мл. урядник Иван Калугин, ст. Передовая, 4 ст. №211565 Ст. урядник Антон Коротыч, ст. Спокойная, 4 ст.№211518 Мл. урядник Григорий Потоманов, ст. Спокойная, 4 ст. №211668 Казак Степан Яковенко, ст. Удобная, 4 ст.№153481 Казак Павел Смаглюк, ст. Удобная, 4 ст. №153490 Казак Панкрат Ляшенко, ст. Спокойная, 4 ст. №153496 Казак Тихон Моисиженко, ст. Надёжная, Георг. медаль №2176968 Казак Гавриил Никитченко, ст. Спокойная, Георг. медаль 4 ст. №175794 Казак Иван Макаревский, ст. Спокойная, Георг. медаль 3 ст. №13348 Казак Агапий Жерлицин, ст. Спокойная, Георг. медаль 4 ст. №175801 Ст. урядник Антон Коротич, ст. Спокойная, Георг. медаль 4 ст. №102111 Казак Василий Половинка, ст. Передовая, Георг. медаль 4 ст.№175796 Казак Григорий Борщёв, ст. Попутная, Георг. медаль 4 ст.№175792 Казак Василий Иванченко, ст. Безстрашная, Георг. медаль №175789 Казак Иван Ищенко, ст. Подгорная, Георг. медаль №176892 Казак Яков Сериков, ст. Попутная, Георг. медаль №176904 Казак Иван Якименко, ст. Удобная, Георг. медаль №176911 Казак Иван Макаревский, ст. Спокойная, 4 ст. №176890 Приказный Иван Целуйко, ст. Попутная, 4ст. №211661 Ст. урядник Антон Мирошниченко, ст. Спокойная, 3 ст. №10577 Мл. урядник Стефан Лавриненко, ст. Передовая, 4 ст. №152218 Мл. урядник Зиновий Коновалов, ст. Безстрашная, 4 ст. №152219 Казак Иван Куц, ст. Удобная, 3 ст. №10602 Казак Сергей Лагошин, ст. Удобная, 4 ст. №152223 Казак Иван Чуприков, ст. Удобная, 4 ст. №152237 Казак Василий Пузыч, ст. Удобная, 4 ст. №152254 Казак Андрей Терещенко, ст. Удобная, 4ст. №152283 Казак Пётр Онищенко, ст. Удобная, 4 ст. №152290 Казак Карп Толмачёв, ст. Удобная, 4 ст. №152292 Приказный Емельян Казлитин, ст. Отрадная, 4 ст. №152310 Приказный Тимофей Овсянников, ст. Отрадная, 4 ст. №152311 Приказный Яков Булгаков, ст. Отрадная, 4 ст. №152302 Казак Фёдор Субачёв, ст. Отрадная, 4 ст. №152391 Приказный Дмитрий Возжов, ст. Отрадная, 4 ст. №152270 Мл. урядник Прокофий Малахов, ст. Подгорная, 3ст. №10581 Мл. урядник Иван Зосимов, ст. Подгорная, 3ст. №10602 Казак Ефрем Тарасов, ст. Подгорная, 4ст. №152240 Казак Пётр Коренев, ст. Подгорная, 4ст. №152247 Подхорунжий Максим Колядин, ст. Подгорная, 3ст. №10555 Мл. урядник Онуфрий Кизилов, ст. Отрадная, 4 ст. №211565 и 3 ст.№28308 Мл. урядник Лазарь Мельников, ст. Отрадная, 4 ст. №152419 и 3 ст.№28411 Казак Герасим Торохтеев, ст. Отрадная, 4 ст. №211572 и 3 ст. №28541 Казак Семён Глушенко, ст. Надёжная, 4 ст. №2211667 Казак Иван Зосимов, 15 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне ст. Подгорная, 4 ст. №211617 Мл. урядник Яков Дорофеев, ст. Надёжная, 4 ст. №152329 Казак Григорий Неприн, ст. Надёжная, 4 ст. №152274 Казак Алексей Духнов, ст. Надёжная, 4 ст. №152278 Казак Николай Мельников, ст. Надёжная, 4 ст. №152279 Памятника 20 тысячам русских, погибшим в этом сражении, как не было, так и нет, Россия о них забыла в 1917-м и не помнит до сих пор. Ежегодно, в день подписания перемирия (11 ноября 1918 года) во многих государствах мира поминают погибших солдат. Во всём мире, кроме России. В этом списке есть и мой дед, Мирошниченко Антон Германович, это второй его крест, полученный за два неполных месяца. В ночном штыковом бою получит ранение, откажется от госпитализации. Советская власть оценит эти подвиги Усольлагом, где в 1940 году он сгинет под Соликамском. Георгиевские награды вручались исключительно за конкретные боевые подвиги и отличия, не «автоматом», как 70 лет убеждали нас. Это награды за декабрь месяц 1914 года – за неравные ночные бои, за «молчаливые» штыковые атаки, за взятие, в гору, сразу трёх полос турецких укреплений, за контратаки при 30-градусном морозе по пояс в снегу, за суточные 80километровые марши в горных условиях, за то, что не дрогнули, когда в сотне оставалось всего по 30 человек (пластунская сотня – 208 пластунов) … Это истинные сыны своего Отечества, они честно исполнили свой долг перед своими станицами и Родиной и навсегда останутся в памяти её настоящих потомков. Большинство этих наград вручал пластунам тогда лично сам Николай II и Главнокомандующий – Великий князь Николай Николаевич. За проявленное мужество и доблесть на Кавказском фронте 6-й пластунский батальон с 5.03.1915 года приказом №139, получает шефство от Государя Императора Николая II. С этого момента батальон получает название – 6-й Кубанский пластунский батальон Его Императорского Величества, с этого момента на погонах пластунов появляется вензель Николая II. На въезде в Сарыкамыш возведен монумент турецким солдатам, погибшим тогда под Сарыкамышем. Примечательно, что на монументе нет ни слова о том, с кем конкретно воевали турецкие войска. Просто: воевали, герои, мужественно пали..., но с кем воевали и почему – не пишут. Император Николай II вручает Георгиевские награды казакам 6-го ЕИВ Кубанского пластунского батальона Ошибки рано или поздно надо исправлять. Президент России на встрече 12.09.2012 г., в Краснодаре с представителями общественности по вопросам патриотического воспитания молодёжи всем напомнил, что будущее страны мы должны строить только на прочном фундаменте патриотизма. По словам главы государства, вопрос стоит остро: чтобы не растерять себя как нацию, не утратить свою самобытность, не допустить ослабления государства и его распада, мы можем и должны строить нашу жизнь на нравственных основах и определённых ценностях. В их числе Президентом упомянуты уважение к своей истории и традициям, духовному наследию наших предков. Мы должны, наконец, покончить с отречением от своего славного прошлого. Давайте вспомним, в конце концов, что мы ведём свою родословную не только от октября семнадцатого года. Ратный подвиг воинов времен Первой мировой войны достоин такой же памяти и такого же почитания, и должен служить для нас таким же примером и нравственным ориентиром, как и подвиги воинов Красной Армии, отстоявших Родину и спасших мир в 1941 – 1945 гг. Память, к сожалению, не бывает вечной, если её не хранить бережно, передавая от поколения к поколению, поэтому 16 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции эта работа также ещё является попыткой сохранения памяти, напоминания нашему молодому поколению о своих корнях и истоках и о героическом подвиге наших дедов и прадедов. щенные новейшими для того времени средствами и вооружением. Непосредственным поводом для войны послужило Сараевское убийство (28 июня 1914 г.) австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда сербским студентом Гаврилой Принципом, а причиной – экономические, политические и международные противоречия между великими державами – Германией, Австро-Венгрией, Францией, Великобританией, Россией, приведшие к противостоянию двух блоков – Антанты (Российская империя, Великобритания и Франция) и Четверного Союза (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария). Как отмечал президент США (1913 – 1921) Томас Вудро Вильсон, «все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу» [5]. Россия оказалась мало готовой к тотальной мировой войне, в которой ей пришлось участвовать буквально через десять лет после проигранной русско-японской войны. На фронтах Первой мировой широко применялись новая боевая техника и современные средства ведения боя, но продолжала использоваться и конница. Самой многочисленной в мире конницей к 1914 г. обладала Россия. Ее рост происходил за счет увеличения числа казачьих и туземных конных подразделений. Кубанская область представляла собой регион, в котором имели место обе эти составляющие – и казаки, имевшие богатый военный опыт, и черкесы, умелые наездники, издревле славившиеся своим воинским мастерством. Боевое казачье-горское содружество прошло испытание русско-турецкой и русско-японской войнами. В тяжелые военные периоды российской истории на второй план отходили исторические обиды и противостояние, что не дало возможности противникам России в Первой мировой войне реализовать планы отторжения Северного Кавказа от России. «…С самого начала боевых действий в столицах государств Четверного союза сделали ставку на поддержку движения за независимость нерусских народов… Российской империи». В частности, выдвигалась «инициатива организации восстания черкесов на оккупированном русскими Се- Примечания: 1. См.: Корсун Н. Г. Сарыкамышская операция. М.: Воениздат НКО СССР, 1937. 2. Мартиросян Д. Г. Сарыкамышская операция (12 – 24 декабря 1914 г.) // Военно-исторические исследования в Поволжье. Выпуск 7. Саратов, 2006. 3. Приказы по ККВ. 1915 – 1916 гг. // ГАКК. Библиотека.инв.№№ 9157, 9158. 4. ГАКК. Ф. 396 – 445. Оп. 1. Д. 10836,10858. Оп. 2. Д. 726, 924; Ф. 434. Оп. 2. Д. 3. Н.Н. Денисова АДЫГИ И КАЗАКИ НА ФРОНТАХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 1 августа 2014 г. – скорбная для России дата. Сто лет назад, 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. 22 октября 1914 г. Россия вступила в войну с союзницей Германии – Османской империей, напавшей на «прибрежные города и суда Черноморского флота». Официальные российские круги в ответ на заверения Николая II, не заключать мира ««пока последний неприятельский воин не уйдет с земли Нашей» [1], поспешили назвать войну «Отечественной», впоследствии – «Второй Отечественной», «Великой Отечественной», «Большой», «Германской», «Империалистической». Народ предпочел именовать ее – «Великой» [2]. Отмечая трагические итоги войны, позже ее назовут «Российской Голгофой» [3], а современные исследователи – «Полузабытой войной» [4]. В мировую историю эта война вошла как Первая мировая (это название утвердилось в 1939 г.), на что были все основания. Длившаяся более 4-х лет (c 28 июля 1914 г. – по 11 ноября 1918 г.) она, по масштабам и последствиям, не имела себе равных во всей предыдущей истории человечества. В военный водоворот были втянуты 38 государств (из 59 в тот период существовавших) и многомиллионные армии (общее число мобилизованных – 73 млн. человек), осна- 17 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне верном Кавказе» и формирования в Турции Черкесского легиона для участия в боевых действиях против русских войск на Кавказском фронте [6]. И одно, и другое не возымело успеха. В начале войны областной кадий на приеме у начальника Кубанской области заявил, что «все черкесы останутся верны России, хотя Турция как мусульманская страна близка … по вере. И если надо, весь черкесский народ поднимется и пойдет на турок» [7]. В ряде мечетей, также как в православных храмах, совершались молебны о «ниспослании победы русскому оружию [8]. Мировая война потребовала всестороннего напряжения физических, нравственных и духовных сил населения всей России, в том числе кубанцев – казаков, горцев, иногородних. С первых дней в области начались мобилизация и формирование специализированных горско-казачьих воинских подразделений. Казаки призывались на службу, горцы шли на добровольной основе, однако, «под присмотром» атаманов отделов и областного начальства. Мобилизационные мероприятия проходили весьма активно. С учетом соотношения общей численности населения и количества призванных в армию, процент мобилизованных среди казачества, было выше, чем в среднем по стране [9]. Все казаки Кубани в возрасте от 22 до 35 лет, в результате полной мобилизации, были отправлены на фронт в действующую армию. В каждой кубанской семье кто-то был на фронте. Сотни казачьих семейств отправили на фронт двух, трех, четырех, пятерых своих сыновей. Кубанское казачье войско выставило 37 конных полков, 2 гвардейские сотни, Отдельную казачью дивизию, 24 пластунских батальона, отдельный пластунский дивизион, 51 сотню, 6 батарей. Всего в боевых действиях приняло участие по разным источникам от 90 до 110 тысяч казаков. Казачество, тем самым, явилось «видной и многочисленной силой» на фронтах Первой мировой войны [10]. В период формирования Кавказской конной туземной дивизии число добровольцев также нередко превосходило штатные потребности полков, так что приходилось некоторым из них отказывать. Высоко оценивая активность, воинские доблесть и мастерство кавказских народов, уже неделю спустя после начала войны наместник Кавказа И.И. ВоронцовДашков предложил российскому императору «мобилизовать воинственные кавказские народы». Высочайшее «добро» поступило незамедлительно. 5 сентября (23 августа по старому стилю) была сформирована Кавказская туземная конная дивизия, в которую вошли и черкесы. История ее формирования и участия в военных действиях – одна из самых поучительных страниц во взаимоотношениях России и Кавказа. Первым командиром дивизии, не знавшей впоследствии поражений, стал брат царя Великий Князь Михаил Александрович. Это назначение явилось неординарным и глубоко символичным, как знак признания высокого воинского достоинства и мужества горцев. «…Организация этой дивизии встречена с живейшей радостью среди горского населения Кавказа», – писал Султан Довлет-Гирей 20 января 1915 г. в своем докладе Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу. Уникальность Кавказской туземной дивизии состояла в том, что в ее рядах (около 7 тыс. человек) сражались представители всех народов Кавказа, которые назывались не солдатами (т.к. они не несли воинской повинности), а всадниками. В нее вступали наиболее храбрые, физически и нравственно готовые к тяготам войны, подвигу и самопожертвованию люди. За подбором всадников в горские подразделения следили штаб Кубанского казачьего войска и атаманы отделов Кубанской области. В одном из писем атамана Майкопского отдела в адрес аульных старшин отмечалось: «…Внушаю аульным старшинам следить, чтобы в число всадников, зачисляемых на службу охотниками, не попадали бы лица, состоящие под судом и следствием, такие лица … будут исключаться из частей немедленно, и вся вина в отношении неправильно зачисляемых… будет всецело ложиться на аульных старшин» [11]. О внимании адыгского общества к набору всадников свидетельствует тот факт, что на сборный пункт их организованно сопровождали старейшины и представители аулов. Адыги направляли в горские подразделения своих лучших сынов, составивших славу не только своего народа, но и России в целом. Для удобства командования и управления Кавказская дивизия делилась на три 18 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции бригады. Черкесский полк, скомплектованный из горцев Кубанской области, вошел в третью бригаду. Командиром полка был назначен (23 августа 1914 г.) подполковник князь Александр Чавчавадзе, сын героя войн с Турцией генерала Захария Чавчавадзе. Данное назначение, по свидетельству современников, вызвало чувство глубокого удовлетворения горцев, как и то, что «офицерский состав дивизии состоял из родовитых русских и кавказцев». Муллой полка стал Мишуест Набоков из аула Адамий, «прекрасный конник, заботливый и ответственный человек» [12]. Командный состав Черкесского полка, как и в целом Кавказской дивизии и казачьих подразделений был изначально многонационален. Горцы служили в казачьих войсках, казаки – в рядах дивизии и Черкесском полку как его части. Эта традиция, рожденная самой жизнью, оправдала себя в периоды русско-турецкой и русскояпонской войн [13] и как закономерность ярко проявилась в годы Первой мировой войны. Российская власть вкладывала в этот процесс и определенный политический смысл. Как отмечал последний командир Кавказской дивизии П.А. Половцев, «цель … была не только боевая, но и политическая, … показать неразрывную связь Кавказа с Россией привлечением в общерусское дело кавказских народностей». Эту связь кавказцы не нарушили. В истории Кавказской дивизии не отмечено, практически, ни единого случая, даже единоличного – дезертирства [14]. Большую роль в организации горских воинских подразделений, в том числе Черкесского полка, играли сотники, назначаемые из казаков, офицеров регулярных войск и самих горцев, что изначально предполагало боевое содружество как народов, так и различных типов войск. Так, командиром 1-й сотни Черкесского полка, состоявшей из всадников аулов Екатеринодарского отдела, стал штабс-ротмистр Сергей Лихачев из казаков станицы Костромской. 2-ю сотню, Майкопскую, возглавил штаб-ротмистр Келеч Султан-Гирей, потомок крымских ханов, получивший военное образование в Петербурге. Дворянин Черниговской губернии, служивший в казачьем полку, штаб-ротмистр Евгений Озаровский командовал 3-ей сотней. Командиром 4-й сотни, Абхазской, был назначен штабротмистр Генрих Бьерквист, уроженец Финляндии, служивший в Закавказье в 5-м полевом жандармском дивизионе. В течение войны командиры сотен Черкесского полка неоднократно менялись, за исключением Султан-Гирея, который считался среди не только адыгов, но и казаков «cамым авторитетным офицером-кавалеристом». Он оставался командиром 2-й сотни практически до конца военных действий полка. Уже будучи в эмиграции, он тепло вспоминал обо всех своих сослуживцах – казаках и адыгах [15]. Свой значительный след в истории Кубанского казачьего войска, оставил черкес С.Г. Улагай, прошедший прекрасную воинскую школу в регулярных и казачьих войсках и не менее прекрасно знакомый с воинским опытом адыгов. Исторические источники донесли до современности характеристику С.Г. Улагая: «Службе предан, требователен и настойчив… Отлично знает и любит строевое дело. Физически здоров, воспитанный, развитой и с хорошими способностями. В нравственном отношении безупречен…. К казакам строг, но справедлив, с товарищами живет в большом согласии. Лихой наездник, всему может научить нижних чинов не только рассказом, но и личным примером». Позже генерал Врангель, сам блистательный кавалерист, так характеризовал его: «До болезненности самолюбивый, честный и благородный, громадной доблести и с большим военным чутьем, обожаем среди своих офицеров и казаков. Отлично разбирается в обстановке, умеет проявить вовремя личный почин и находчивость. Обладает, несомненно, талантом крупного кавалерийского начальника» [16]. Именно такого масштаба командиры своим собственным примером поддерживали и развивали боевое содружество казаков и горцев. Большую роль в реализации этого процесса играли и урядники, непосредственно соприкасавшиеся с основной массой всадников и набиравшиеся в сотни (за исключением Абхазской) Черкесского полка из числа казаков станиц тех отделов, которые комплектовали эти сотни. Предпочтение отдавалось прошедшим службу в строевых частях, участвовавшим в военных операциях и имеющим награды. По положению, половину штатного числа урядников Кавказской дивизии должны были составлять казаки. Но только Черкесскому 19 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне полку из всей Дикой дивизии удалось качественно выполнить данное требование, что позволило великому князю Михаилу Александровичу доложить генералу А.А. Брусилову, что «лучших строевых урядников имеет именно Черкесский полк [17]. Должность урядника, как известно, имелась только в казачьих частях. Введение ее в структуру Горской дивизии преследовало, в том числе цель, согласование деятельности горских и казачьих подразделений, и на этой основе «формирование содружества горцев и русских при защите общей Родины». Урядники из числа кубанских казаков явились связующим звеном не только между офицерами и всадниками, но и между горцами и казачеством, что было весьма важно. Командный состав Черкесского полка активно пополнялся адыгами, прежде всего из семей, ранее служивших России. В их числе прапорщик Довлетмирза Бжегаков, уроженец аула Новобжегокай, предки которого «в четырех коленах верой и правдой служили Отечеству»; младший офицер Мурза Бек Индрисович Лоов, георгиевский кавалер (1904 г.), активно участвовавший в формировании Черкесского полка; Иосиф Хасанович Лакербай, участник русскотурецкой войны (1877 – 1878 гг.), отец которого «передал своим детям и внукам дружеские чувства к России». Произведены в прапорщики: Ажигоев Пшемаф (Пшимаф), из егерухаевских узденей (13.06.1917 г.); Беданоков (Биданоков) Махмуд Алхазович, из западных адыгов (24.09.1917 г.). Прапорщиком в запасной сотне Черкесского полка служил Чесобий Шумаф уроженец аула Ассоколай Екатеринодарского отдела и др.[18] В целом, в рассматриваемый период, в Кубанском казачьем войске служило немало адыгов [19]. «Ввиду убыли всадников» в Черкесском полку формировались и так называемые запасные сотни. По этому поводу Наказной атаман Кубанского казачьего войска через атаманов отделов обратился к горцам «не пожелает ли кто из них поступить на службу в сотню-охотников на условиях, изложенных в Циркуляре … от 9 августа 1914 г. за № 7711» [20]. Адыги с готовностью откликнулись на этот призыв, сформировав из жителей Майкопского, Екатеринодарского, Лабинского отделов, аулов Хакуриновского, Мамхегского, Еге- рухаевского, Блечепсинского, Ходзскаго, Ульского Кошехабльского, Темиргоевского, Хатажукаевского, Пшизовского, Джерокаевского, Хачемзиевского [21] и др. три запасные черкесские сотни. 23 декабря 1914 г. «на военную службу охотниками [были приняты] и жители Майкопа: Наринов, Чертенко, Коленов, Ларчев, Юхманович, Кучин, Муринов, Сапрыкин, Теслик, Литвиненко, Теслик, Близняк, Лаврентьев, Волков, Дорогобид, Литвиненко, Мыздриков, Амягин, Дорохов, Гузь, Коростылев, Луганский, Петрушин, Солодовников, Завгородний, Мухортов, Ефремов, Зеленский, Завгородний и Скрыжаченко [22]. Согласно Положению по формированию горских полков, они имели общее с другими воинскими частями предназначение, на них распространялись общие требования к строевым частям регулярных войск. Но были в их организации и службе и свои особенности. К всадникам запрещалось применять телесные наказания, им разрешалось обращение к генералам и офицерам на «ты». Горцев зачисляли на службу со своим конем, седлом и снаряжением к нему, холодным оружием, форменной одеждой. За все выплачивалось 150 рублей – примерная стоимость лошади средних достоинств. Кроме того, всадникам и приказным (ефрейторам) выплачивалось в год 240 (по другим данным 300) рублей. Вопросы обмундирования и снаряжения, а также приобретения строевых лошадей решались атаманами соответствующих отделов. «Не найдете ли возможным, – писал командир Черкесского полка атаманам – в кратчайшие сроки предложить аульным обществам, из которых сформирован Черкесский конный полк, изготовить дома по теплому бешмету (кафтан), стеганный, ватный, цвета стального. Приготовленные бешметы должны быть зашиты в какую-нибудь материю с надписью «для всадника» такой-то сотни…» [23]. Хорошим качеством изготавливаемых папах, ноговиц и башлыков славились майкопские мастера [24]. Установка власти на добровольность комплектования и пополнения горских военных соединений делали ее зависимыми от комплекса социально-экономических, политических, демографических факторов на местах. Но как свидетельствуют историче- 20 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ские факты, местные власти неплохо поддерживали своих земляков, как горцев [25], так и казаков. Пример тому события осени 1916 г., когда русская армия была измотана и утомлена войной, а голод в войсках стал хроническим, из казачьих и горских полков поступали донесения, что они сохраняют высокую боеспособность, добротно вооружены и обмундированы, имеют хороших лошадей. Но не только власти, но и гражданское общество Кубанской области стремилось помогать воинам и их семьям [26]. Его усилиями оказывалась помощь детям, чьи отцы погибли на фронте, собирались сведения «о числе детей нижних чинов (вдовцов), ушедших из города [Майкопа] в строевые части по случаю военного времени», и решался вопрос «о способе призрения тех детей». С этой целью «Обществом пособия бедным» были открыты «ясли» … при одном из городских [Майкопских] начальных училищ, в каковом приюте количество детей, кормильцы коих призваны на войну, достигало 44» [27]. Участие в военных действиях «Кавказской конной туземной дивизии» началось с октября 1914 г. Черкесский полк выступил на фронт 1 (14) декабря 1914 г. Боевой путь горцев и казаков Кубанской области пролег по Галиции, Румынии, Финляндии, Восточной Пруссии, Германии, Австро-Венгрии, Турции. Они участвовали практически во всех крупных военных операциях. Золотыми буквами в историю кубанцев вписана Сарыкамышская операция, в которой казаки проявили исключительную боевую устойчивость, заплатив, однако, дорогую цену за нее: более 20 тысяч убитых, раненых и больных и более 6 тысяч обмороженных [28]. Вместе с тем, эта битва очередной раз продемонстрировала неугасающий патриотический дух казачества и их отменную воинскую выучку. «Тактика, – говорили пластуны, – у нас простая: в нас стреляют – мы идем вперед; подошли – враг отступает…». Турки называли казаков «шайтанами в юбках» (черкесках). Знаменитый генерал Гулыга приказывал врачам: «Раненого пластуна не переворачивать без толку – входных пулевых ран в спину у пластуна не может быть!» [29]. Черкесский полк в лице своих офицеров, всадников, казаков и русских унтеров также стойко переносил тяготы и лишения войны. Так было в первых боях на реке Сан в Карпатах в зиму 1914–1915 гг., когда Великий Князь Михаил Александрович отметил их как «блестящие конные дела, которые составляют одну из лучших страниц истории нашей конницы»; в наступлении на Станислав в феврале 1915 г., когда Ингушский и Черкесский полки впервые с начала войны в конном строю взяли укрепленное село Цу-Бабин; в сложнейших оборонительно-наступательных боях на Пруте и Днестре в мае 1915 г.; в конных атаках во время Брусиловского прорыва в 1916 г.; в тяжёлой выжидатель-ной обороне в Румынии в 1916 – 1917 гг.; в прорыве австрийских позиций под Станиславом в июне 1917 г. и в прикрытии массового отступления русских войск в июле 1917 г. Адыги оставались верными своей древней традиции «быть в военных действиях всякий раз в передовом полку» [30]. Они «решительно отказывались уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем». По этой же причине в обоз «никто из них идти не соглашался, считая обозную службу унизительной…» [31]. В ходе военных действий для успешного решения той или иной операции формировались временные отряды в составе Черкесского и казачьего полков[32]. За воинские подвиги на фронтах Первой мировой войны казаки и горцы награждались Георгиевскими орденами и медалями, Георгиевским штандартом (Черкесский полк), серебряным и золотым оружием. В первых боях отличились всадники Черкесского полка: Леон Дудов, Узденов Шамай, Асланбек Шарданов, Пшимаф Ажигоев, Павел Петрик, Бахчери Лешев, Максим Сафронов, Хурай Мамий, Махмуд Беданоков. Первым Георгиевским кавалером еще в августе 1914 г. стал подхорунжий Савенко, получивший эту награду за бой под Ровно. За проявленную смелость в Карпатах, на Днестре полным Георгиевским кавалером стал всадник Черкесского полка прапорщик шапсуг Шхалахов Рамазан Алиевич. Полному Георгиевскому кавалеру, согласно положению, обязаны были отдавать честь офицеры и генералы. Одним из первых такой чести удостоился вахмистр Черкесского полка Максим Сафронов, казак 21 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне станицы Рязанской (ныне Белореченского района Краснодарского края). Полными Георгиевскими кавалерами стали позже Мусса Джарим из аула Ассоколай, Учужук Почешхов из Хатажукая, Закерим Хамуков из аула Касаевского и др. В 1914 г. Георгиевский орден был вручен одному из самых известных казаков Майкопского отдела В.М. Ткачеву. Великий Князь Михаил Александрович писал по этому поводу: «Он первым из наших доблестных орлов получил это высшее отличие. Душевно радуюсь сообщить об этом славному Кубанскому казачьему войску, сыны которого не только на земле, но и воздухе покрывают себя неувядаемой славой» [33]. В конце 1915 г. на каждую сотню Черкесского полка выдали по одному экземпляру серебряных часов для вручения храбрейшему всаднику. В первой сотне эта награда была вручена Джандару Хуако, во второй – Султан-Байзет-Гирею, в третьей – Асланбеку Кулову, в четвёртой – Торбаю Хумажиру. За участие в Брусиловском прорыве Георгиевскими медалями были награждены урядники Ахмед Жиков, Зачерий Абадзе, Ереджиб Ячиков. В бою отличились командиры разъездов старший урядник Иван Тураев, казак из станицы Тульской, и младший урядник Хачук Шегушев. Оба были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени. За годы Первой мировой войны полными Георгиевскими кавалерами также стали (из Черкесского полка): вахмистр Яков Самойлов и младший урядник Байзет Султан-Гирей. 10 декабря 1916 г. при взятии первой сотней позиции у деревни Сальчей отличились Карбеч Кушу, Махмуд Блягоз, Махмуд Паранук. Спустя три дня здесь же проявили воинскую доблесть Юсуф Болетов, Ибрагим Ешуков, Хусейн Хотов, получив за этот бой Георгиевские медали. Приказом от 17 декабря 1916 г. полковой мулла Мишеост Набоков за отличие в делах против неприятеля был произведен в прапорщики. В один день приказом по 8-й армии от 2 сентября 1917 г. № 2855 были награждены Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» офицеры-прапорщики Черкесского конного полка Агиров Магомет-Рауф, Ажегоев Пшемаф Челеметович (имевший Георгиевские кресты 2-й, 3-й и 4-й степеней) и полный кавалер 4-х степеней Георгиевского креста Султан Байзет-Гирей Шаханович. В разное время представлялись к награждению Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» князь Федор Николаевич Бекович-Черкасский, Султан Крым-Гирей Селетович, Султан-Гирей Келеч Шаханович и Барасби Саляхович Мамышев, которые взамен этого получили другие награды. В 1917 г., когда разложение воинских частей на фронте достигло апогея, Кавказская конная дивизия сохранила дисциплину и воинский дух. Ее воины обратилась с воззванием к солдатам и офицерам российской армии: «Наш долг – теперь же дать немцу почувствовать наши народные силы… Наши братья по оружию, наши боевые товарищи! Кавказская конная дивизия шлет вам свой клич: сплотимся нерушимой стеной в одну могучую силу, установим у себя порядок и справедливую дисциплину и будем готовы… идти в наступление на врага…». В этот сложный для российской армии период казаки и горцы выполнили роль «кавалерийской завесы» при отступлении российских войск. Героическое участие в Первой мировой войне кубанцев – казаков и горцев подтверждают следующие данные. Количество пленных, взятых Кавказской конной туземной дивизией за годы войны, в 4 раза превысило ее собственный численный состав. Около 3500 всадников дивизии и 30720 кубанских казаков и офицеров были удостоены Георгиевских крестов и Георгиевских медалей «За храбрость». Все офицеры дивизии удостоены боевых орденов. Почти каждый третий кубанец [имеется в виду казак] имел боевую награду [34]. Одной из главных составляющих успехов явилось содружество горцев и казаков, которое имело место быть не только на полях сражений. Оно реализовывалось и в военном быту через взаимное уважение к образу жизни, традициям, обычаям разных народов. Необходимо отметить также и усилия государства и военного командования в этом направлении. В ряду подобных примеров стоят особые отношения всадников Кавказской конной дивизии и офицерского корпуса, исключение телесных наказаний горцев, попытки в знак уважения к иной 22 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции религии изменить дизайн наградных орденов и медалей и т.п. Межконфессиональный и в целом культурный диалог были весьма заметным явлением в горско-казачьей среде. Например, в обязанности адъютанта входило подсчитывание, сколько за столом офицерского собрания находится мусульман и сколько христиан. Если мусульман было больше, то все, согласно мусульманскому обычаю, оставались в папахах; если больше христиан – все снимали головные уборы по обычаю христиан. До самых последних дней, до знаменитого похода на «красный» Петроград между всадниками и офицерами царило взаимное уважение. Высшей оценкой царившего в дивизии духа явились слова генерала Корнилова, после осмотра Кавказской дивизии в г. Заблотове 12 ноября 1917 г., сказавшего начдиву князю Багратиону: «Я, наконец, дышал военным воздухом!». Если на календаре был мусульманский праздник, то несение караула и другие военные обязанности несли, в основном, православные и наоборот. Достаточно зримо было культурное взаимовлияние. Тогда в каждом полку (горском и казачьем) был оркестр зурначей. А лезгинка являлась общим танцем [35]. Примеры боевого братства, культурного взаимовлияния казаков и горцев в годы Первой мировой войны можно продолжить. Горско-казачье содружество не было случайностью. И казаки, и горцы были не просто прекрасными воинами, которые, как отмечал Султан Крым-Гирей, совместно делали «славную боевую работу». И одним, и другим были присущи высокие нравственные качества, без которых воинское мастерство не имеет смысла. «Дружное единение», продемонстрированное казаками и адыгами на фронтах Первой мировой войны, вселяло уверенность, что «они и впредь… будут защищать Россию от внешнего врага». Память о боевом единении народов в годы Первой мировой войны, когда все служили одному Отечеству – России, может и должна стать символом, сближающим народы Северного Кавказа в «единое целое безотносительно к административным, этнонациональным и иным границам». Первая мировая война принесла неисчислимые бедствия для всех ее участников, она в значительной мере повлияла на даль- нейший ход истории. Невозвратные людские потери составили 10 млн. чел., 20 млн. были ранены, 2,3 млн. пропали без вести, 3,5 млн. остались инвалидами. Кубанские казачьи части понесли следующие потери: 25933 человек убито и ранено, 2504 – пропало безвести и попало в плен. Большие потери понесла и Кавказская дивизия. Гибли не только люди, разрушались целые империи – Российская, Османская, АвстроВенгерская, Германская. Национальной трагедией завершилась война для России, которая «проиграла проигравшей» Германии, вскоре капитулировавшей перед Антантой. Трагедия состояла и в том, что с победой советской власти многие герои Первой мировой войны будут репрессированы и покинут Родину, которую они так беззаветно защищали, а сама война на долгие годы по надуманным идеологическим соображениям так и останется полузабытой. Восстанавливая историческую справедливость, Указом Президента РФ В.В. Путина 1 августа утвержден как «День памяти русских воинов, погибших в Первой Мировой войне 1914 – 1918 годов». Соответствующие поправки были внесены в Федеральный закон «О днях воинской славы и памятных датах России». Данный Указ нашел поддержку на местах. В октябре 2013 г. Законодательное собрание Краснодарского края приняло решение об увековечивании заслуг кубанцев в годы Первой мировой войны. В Краснодаре планируется установить памятник казакам и горцам – героям Первой мировой войны. Это станет серьезным вкладом в дело сохранения и утверждения межнационального мира и согласия не только на Кубани, но и на всем Северном Кавказе. 12 марта 2014 г. депутаты ГоссоветаХасэ Республики Адыгея, внеся изменения в законодательство о праздничных и памятных днях, учредили День памяти о боевом содружестве горцев Адыгеи и казаков Кубани в годы Первой мировой войны, который будет отмечаться 5 сентября (23 августа по старому стилю), т.к. в этот день в 1914 г. была сформирована Кавказская туземная конная дивизии, в состав которой вошел, наряду с другими горскими частями, и Черкесский конный полк. Установление этой памятной даты станет данью уважения потомков к ратной славе старших поколе- 23 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне 14. Арсеньев А. «Кавказская Конная Туземная Дивизия» [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://aulassoki.ucoz.ru/load/13-1-0-208 15. ГАКК. Ф. 574. Оп. 1. Д. 2077. Л. 1. 16. Софронов И. Черкес на русской службе [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://klinkazak.ru/kazachya-slava/cherkes-na-russkoj-sluzhbe.html 17. Вершигора А.Черкесский полк в Первую мировую войну // Литературная Адыгея. 1998. № 1. С. 83. 18. См.: Вершигора А. Горские офицеры и полные георгиевские кавалеры Кубанского казачьего войска и территории Кубанской области на службе России (конец XVIII – начало XX в.) [ Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.slavakubani.ru/content/detail.php?ID=2562 19. Там же 20. НАРА. Ф.8. Оп. 1. Д. 66. Л. 1. 21. Там же. Л. 3, 12. 22. НАРА. Ф.1. Оп.1. Д. 446. Л. 36. 23. НАРА. Ф.8. Оп. 1. Д. 66. Л. 10, 12. 24. НАРА. Ф. 1/15 с. Оп. 1. Д. 492. Л. 9. 25. Емыкова Н.Х. «Геройство майкопцев-черкесов» – письмо из прошлого // Вопросы казачьей истории и культуры. Вып. 9. Майкоп, 2013. С. 112. 26. НАРА. Оп. 1. Ф. 1. Д. 492.Л. 288. 27. НАРА. Ф. 1.Оп. 1. Д. 444. Л. 1. 28. Елисеев Ф.И. Казаки на Кавказском фронте 1914–1917. Записки полковника Кубанского казачьего войска в тринадцати брошюрах-тетрадях [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://read24.ru/fb2/fedor-eliseev-kazaki-nakavkazskom-fronte-19141917/ 29. Там же. 30. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI – 30- годы XVII века). М., 1963. С. 216. 31. Сухов И. «Дикая дивизия» без мифов [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://republic.com.ua/article/25354-DikaYa-diviziYa-bezmifov.html 32. Вершигора А. Черкесский полк в Первую мировую войну // Литературная Адыгея. 1998. № 1. С. 91. 33. Цит. по: Затолокин В.П. Выдающиеся личности в истории Кубанского казачества // Вопросы казачьей истории и культуры. Вып. 6. Майкоп, 2011. С. 75. 34. См.: Акоева Н.Б. Фронтовая повседневность казаков-кубанцев в годы Первой мировой войны // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: история, политология, экономика, информатика. Вып. 11. Т. 9. 2009. 35. Громов В.П. У казаков и горцев общая история, скрепленная кровью [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/blog/vovaknut/1253790-echo/ ний, послужит приумножению патриотических традиций многонационального населения Адыгеи, интересам и целям дальнейшего сближения, взаимопонимания, сотрудничества и взаимопомощи народов, проживающих в республике. Данные шаги парламентариев, в определенном смысле, являются ответом на потребность гражданского общества в восстановлении и сохранении народной памяти о героических страницах российской истории, о том бесценном историческом опыте боевого содружества адыгов и казаков, который не утратил своей актуальности и в современный период, в том числе в деле патриотического воспитания молодежи. Кубанские и адыгские историки и краеведы проделали значительную работу по возвращению имен участников Первой мировой войны нашим современникам, по установлению мемориальных памятных знаков в честь павших героев. Примечания: 1. Бурдун В.Н., Махров А. М. Участие Кубанского казачества в Первой мировой войне в отечественной историографии 1-ой трети XX века [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/uchastiekubanskogo-kazachestva-v-pervoy-mirovoy-voyne-votechestvennoy-istoriografii-1-oy-treti-xx-veka 2. Там же. 3. Емельянов Л.Г. Казаки на персидском фронте (1915 – 1918 гг.). М., 2007. С. 304. 4. Бурдун В.Н., Махров А. М. Участие Кубанского казачества в Первой мировой войне в отечественной историографии 1-ой трети XX века [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/uchastiekubanskogo-kazachestva-v-pervoy-mirovoy-voyne-votechestvennoy-istoriografii-1-oy-treti-xx-veka 5. Первая мировая война [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.encyclopaediarussia.ru/article.php?id=223 6. Мамулиа Г. Российский геноцид народов Северного Кавказа в документах кавказского национальноосвободительного движения в годы Первой мировой войны (1914 – 1918). 7. Вершигора А. Черкесский полк в первую мировую войну // Литературная Адыгея. 1998. № 1. С. 82. 8. Кубанские областные ведомости. 1914. 2 августа. № 168. С.2. 9. Россия в Мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). С.22. 10. Елисеев Ф. Казаки на Кавказском фронте 1914– 1917. Записки полковника Кубанского казачьего войска в тринадцати брошюрах-тетрадях [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://read24.ru/fb2/fedor-eliseev-kazaki-nakavkazskom-fronte-19141917/ 11. НАРА. Ф.8. Оп. 1. Д. 66. Л.12. 12. Вершигора А. Горские офицеры и полные георгиевские кавалеры Кубанского казачьего войска и территории Кубанской области на службе России (конец XVIII – начало XX в.) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.slavakubani.ru/content/detail.php?ID=2562 13. Там же. В.В. Слободенюк УЧАСТИЕ КУБАНСКИХ КАЗАКОВ В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ РУССКОЙ АРМИИ В 1915 ГОДУ В 2014 г. исполняется сто лет со дня начала Первой мировой войны. Первая мировая война была событием огромного значения. По своим масштабам и последствиям она не имела себе равных во всей предшествующей истории человечества. Война длилась более 4-х лет, охватив 38 государств, где проживало свыше 1,5 млрд. че- 24 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ловек, или три четверти населения земного шара. На ее фронтах сражались солдаты и казаки. Кубанские казаки принимали активное участие в делах против неприятеля на Восточноевропейском театре боевых действий в течение всего периода войны: с 1914 по 1917 год. На Восточноевропейском театре военных действий в 1915 г. наблюдалось сочетание элементов позиционной и манёвренной войны. 19 января 1915 г. дивизион правой колонны (2-я, 3-я и 6-я сотни) 2-го Полтавского полка были отправлены в конный набег на сел. Красное, но из-за условий местности и глубокого снега, казаки отправились в пешем строю и встретили на своем пути две роты противника, которые пытались обойти правый фланг русских войск. Метким огнем казаки остановили противника и сдерживали его до прихода пехоты. 20 января 1915 г. на всем фронте Стрийского отряда шли бои, в которых принимали участие сотни 2-го Полтавского полка. Правофланговый дивизион у сел. Аннаберг вел оборону этого селения, совместно с пехотой, выслал разъезды на фланги. К вечеру дивизион перешел в сел. Сраву. На левом фланге 1-я и 5-я сотни полка вели разведку, при этом разведчики 1-й сотни с высоты 1288 заметили, что рота противника идет в обход сел. Синечева. Открыв огонь, разведчики заставили противника поспешно отойти к сел. Пришлоп [1]. К началу февраля наступление на Мунчакском направлении было остановлено. Новый удар противник наносил из района Ужгорода. А.А. Брусилов перебросил сюда бригаду XXII-го армейского корпуса и конную группу генерал-майора Крымова, в состав которой входили части I-й и II-й Кубанских казачьих дивизий. 9 февраля казаки 2-го Запорожского и 2-го Кубанского казачьих полков в пешем строю сдерживали натиск противника у с. Струтень-Вышний. Несмотря на сильный артиллерийский огонь, казаки не покинули занимаемых позиций. К вечеру на их усиление подошел батальон 127-го пехотного Путивльского полка и четыре сотни 2-го Полтавского казачьего полка. Противник, не знавший о подходе подкрепления, перешел в решительное наступление. Но встреченный огнем пехоты и пулеметов 2-го Кубанского казачьего полка смешался и вынужден был отойти. Ночью сотни 2-го Запорожского казачьего полка, понесшие большие потери, были сняты с занимаемых позиций [2]. 27 февраля 1915 г. бригада I-й Кубанской казачьей дивизии и бригада терцев, подчиненных генералу П.А. Стаховичу, с двумя батареями заняли исходное положение, сменив пехоту южнее сел. Езержаны. 28-го целый день шел бой, завершившийся взятием сотнями сел. Хоцимерж, но находившаяся слева пехота не смогла продвинуться вперед. На рассвете, 1 марта, австрийцы отбросили выдвинувшиеся вперед сотни на их прежние позиции у сел. Езержаны. 1 марта 1915 г. Кубанской и Терской бригадам было приказано произвести разведку и прочно обеспечивать правый фланг кавалерийского корпуса, ведущего наступление. Это наступление не осуществилось, так как перед фронтом корпуса оказалась укрепленная позиция неприятельской пехоты, которая потом сама перешла в наступление [3]. 19 апреля 1915 г. немецкие войска перешли в наступление на Юго-Западном фронте с целью окружить и уничтожить IIIю армию генерала Радко-Дмитриева, а затем наступать на Перемышль и Львов. Противнику удалось прорвать оборону армии и вынудить ее отойти. В прорыв, образовавшийся между армейскими корпусами, командующий армией бросил крупные силы конницы. Посредственно проявили себя II-я Сводно-Казачья, III-я Донская и III-я Кавказская казачьи дивизии во время Горлицкого прорыва немецких войск в апреле 1915 г. на Юго-Западном фронте. В упорных боях полки этих дивизий не смогли выполнить поставленных им задач и отступили. Эта неудача объясняется целым рядом причин, в том числе и изменившимися условиями боя, резко сузившими возможности кавалерии. 21 мая 1915 г. германские войска заняли Перемышль, 9 июня 1915 г. – Львов и вынудили русские войска, потерявшие более 500 тысяч человек, оставить Галицию. Но и в этих тяжелейших для конницы условиях кубанские казаки умудрялись совершать иногда удивительные конные атаки. 23 августа 1915 г. 2 сотни 1-го Екатеринодарского полка, предводимые войсковым старшиной Ягодкиным, подъесаулом Мудрым и прапорщиком Лебедевым, атаковали в конном строю три ряда окопов противни- 25 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне ка, «изрубили, рассеяли и забрали много пленных» [4]. 14 мая 1915 г. в составе частей, участвовавших во взятии укрепленных Сенявских позиций, был и 3-й Хоперский полк. Полк, под командованием войскового старшины А.М. Труфанова, своими слаженными действиями обеспечил и облегчил пехотному полку быструю атаку, которая привела к успешному взятию австрийских позиций [5]. С 19 мая пластуны вели бои на реке Сан. В течение десяти дней они сдерживали натиск немецкого «тарана». Но русским войскам не удалось удержаться на занимаемом рубеже. 21 мая 1915 г. они оставили Перемышль. В конце мая 1915 г. кубанские пластунские бригады были сведены в сводную пластунскую дивизию под командованием генерал-майора И.Е Гулыги. Дивизия вошла в состав IX-й армии, и была включена в состав Хотинской группировки войск под командованием генерал-лейтенанта графа Ф.А. Келлера (III конный и XXXII армейский корпуса). Войска Келлера к этому времени были сильно потеснены противником. С 27 мая 1915 г. началась переброска дивизии в Каменец-Подольский. Уже 1 июня стали прибывать эшелоны I-й Кубанской пластунской бригады, а 2 июня – эшелоны II-й Кубанской пластунской бригады. Отсюда, на подводах их перебрасывали под Хотин, где они сразу вступали в бой. С приходом только одной бригады пластунов положение на левом фланге IX-й армии стало более устойчивым. Пластуны в первый же день отбросили противника на 15 верст. К 3 июня пластуны оттеснили противника верст на 23 – 25 от Хотина и заняли западную опушку леса впереди дер. Шиловцы. Во время одной из атак сотня пластунов, ворвавшись в первую линию австрийских окопов у сел. Ржавницы, штыковым ударом выбила противника из занимаемых позиций и заняла неприятельские окопы [6]. Весной 1915 г. в Галицию с Кавказа были переброшены 1-я и 2-я пластунские бригады. 3 мая 1915 г. пластуны перешли границу Австро-Венгрии у Радзивилова и с 5 по 12 мая уже участвовали в боях с прусской гвардией. Пластунам даже удалось выбить немцев из дер. Бобровка. Особенно тяжелыми были оборонительные бои в июне 1915 г. В одном из приказов за 1915 г. сообщалось, что «подъесаул 3-го Кубанского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича батальона Иван Герасименко был награжден орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени за то, что в бою с австрийцами в ночь с 7 по 8 июня 1915 г. при взятии батальоном укрепленной позиции противника у мебельной фабрики у дер. Громешты, командуя сотней, первым собственноручно прорезал проволочные заграждения и под губительным огнем первым же прорвался в его окопы, увлекая за собой своих подчиненных, и был убит, запечатав своею кровью содеянный им подвиг». С 1 июля 1915 г. по распоряжению командующего IV-й армии I-я и II-я Кубанские пластунские бригады были временно соединены в сводную Кубанскую пластунскую дивизию под командованием генерала Краснопевцева. Пластунская дивизия срочно была двинута на Хотин и вошла в состав III-го кавалерийского корпуса. Кубанские пластуны успешно выполнили поставленную перед ними задачу. Австрийские части были оттеснены за границы империи. Сводная Кубанская пластунская дивизия 1 сентября 1915 г. была расформирована. До октября 1915 г. II-я Кубанская пластунская бригада вела бои с австрийскими частями в составе III-го кавалерийского корпуса IX-й армии, а затем в составе 2-го кавалерийского корпуса была переброшена на правый берег Днестра и вошла в состав II-го армейского корпуса [7]. Кампания 1915 г. была тяжелой для русской армии. Сотни тысяч солдат и офицеров были убиты, ранены и взяты в плен. Русская армия оставила обширные территории: Галицию, Буковину, Польшу, часть Прибалтики, Белоруссии. Однако выполнить главную задачу разгрома русской армии и вывода России из войны австрийцам и германцам не удалось. Российская армия, хотя и понесла тяжёлые потери, избежала окружения и сохранила боеспособность. Несмотря на то, что вследствие революционных событий и Гражданской войны Россия проиграла войну, не дойдя совсем немного до ее окончания, в памяти навсегда останутся подвиги ее героев, в частности кубанских казаков. Кубанские казаки, не раз прославившие себя на поле боя, про- 26 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции явили доблесть и отвагу в этой страшной войне. внутренние распри. Младшая дочь Льва Николаевича Толстого, Александра Львовна, вспоминала: «Русские люди различных партий, толков, направлений объединились в одном горячем порыве любви к Родине и преданности монарху, возглавляющему Россию». Примечания: * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод. пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. С.213-217. 1. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 10849. Л. 3 об. 2. Бурмагин А.Г., Бузун Ю.Г. Кубанское казачество на рубеже веков (1860-1917 гг.) // К 150-летию образования Кубанского казачьего войска. Краснодар, 2010. С. 366 – 367. 3. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 41. Л. 15. 4. Матвеев О.В., Фролов Б.Е. В вечное сохранение и напоминание славных имен (к 100-летию пожалования Вечных шефов первоочередным полкам Кубанского казачьего войска). Краснодар, 2005. С. 109 – 110. 5. Приказы по Кубанскому казачьему войску за 1915 г. 6. Стрелянов (Калабухов) П.Н., Киреев Ф.С., Каргагузов С.В. Кубанские, терские и уральские казаки в наступлении Юго-Западного фронта 1916г. М.,2007.С.52–61. 7. Матвеев О.В., Фролов Б.Е. Страницы военной истории кубанского казачества: к 310-летию служения кубанского казачества Российскому государству. Краснодар, 2007. С. 362 – 363. А.Л.Толстая с сослуживцами на Кавказском фронте. 1916 г. Л.Ф. Подсвирова ВОЕННЫЕ ДОРОГИ ПОТОМКОВ Л.Н. ТОЛСТОГО В 1914 – 1918 гг. 1-го августа 2014 г. исполнилось 100 лет со дня начала Первой мировой войны — драматического события в истории XX века, оказавшего огромное влияние на ход мировой истории. Участники тех трагических и роковых событий назвали её «Великой». Долгое время эта война была забытой в нашей стране. Объяснение простое: многие герои и участники в Гражданскую войну оказались на противоборствующих сторонах. Побеждённые навсегда покинули Россию, унеся её образ в сердце, и стали называться «белоэмигрантами». Только в конце 90-х годов XX века новое поколение россиян с достаточной полнотой узнало о трагических и славных страницах Первой мировой войны, к сожалению, закончившейся развалом Российской империи. На ратных полях Первой мировой войны практически участвовало всё население России, в том числе представители рода и семья Толстых. В Царском Манифесте 19 июля 1914 г. содержался призыв защитить русскую землю всем народом, чтобы в грозный час испытания были забыты все А.Л.Толстая в санитарном отряде Западного фронта. 1916 г. Позднее в своей книге «Дочь» Александра Толстая писала: «Первая мировая война для многих разразилась неожиданно, хотя думающие и читающие газеты люди знали о милитаристских настроениях Германии, о боязни Германии великой и сильной в то время России, о вражде Австрии к Венгрии и Сербии, о ненависти к австрийцам сербов, которые не могли им простить Боснию и Герцеговину. <…> Это знали все русские люди, но никому не хотелось верить в грядущую опасность. У каждого народа есть своя утешительная фраза, к ней прибегают, когда не хотят думать, волноваться и беспокоиться, – «Ничего... образуется...». Так говорят русские, утешая себя этой любимой поговоркой. <…> Я принадлежала к числу людей, не вникавших в политические события. Кое-что слышала, по- 27 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне читывала газеты, и политические настроения проходили мимо меня, не задевая. Поэтому меня как громом поразило, когда 1 августа 1914 года была объявлена война». Представители семьи великого писателя добровольно ушли на защиту своего Отечества, и в первых рядах его дети Александра Львовна, Илья и Михаил Львовичи, внуки и племянники. Л.Н. Толстой в художественных произведениях и публицистике всегда отрицал войну как явление, противное самой человеческой природе. Он осуждал правителей, развязывающих войны, от которых страдали народы, но в жизни никогда не был сторонним наблюдателем и доктринёром, горячо переживая за судьбу рядовых солдат и мирного населения страны. В молодости Толстой был участником двух войн: Кавказской и Крымской. Храбрый офицер, патриот, военный писатель — таким он предстаёт со страниц своих книг и очерков. Дочь Александру, как наиболее близкую по духу к нему из всей семьи, он сделал своей наследницей. После смерти отца она выполнила все его заветы. Летом 1914 г. Александра Львовна, так же, как отец, ненавидя войну, всё же не осталась в стороне от общей беды: «Родина в опасности!.. Я не могла сидеть дома, я должна была участвовать в общей беде. Я решила идти сестрой милосердия на фронт…», — писала она. Её близкие, мать и старшая сестра Татьяна, говорили ей, что она идёт против убеждений своего отца. Ответ был поистине «толстовский» — не убивать, а спасать тысячи и тысячи раненых солдат, возвращать их к жизни. Разве подобное осудил бы отец? Осенью 1914 года, окончив курсы сестер милосердия, А.Л. Толстая отправилась на театр военных действий. В санитарных отрядах, поездах, госпиталях под обстрелами и газовыми атаками сотни людей спасла со своими сослуживцами дочь Л.Н. Толстого. Зимой 1915 г. Александра Львовна служила в санитарном пункте в городе Игдырь на Турецком фронте. В кровопролитных сражениях принимали участие казачьи полки. В лазарет привозили тяжело раненных казаков. Многие из них, выздоровев, на всю жизнь запомнили добрую, скромную «сестру Александру». Казачий есаул в знак благодарности и ува- жения подарил ей своего кабардинца. Этот конь не раз спасал ей жизнь. Александра Львовна Толстая прошла по военным дорогам Северо-Западного, Кавказского и Западного фронтов, не гнушаясь никакой тяжёлой работы и поддерживая ближних своим оптимизмом. За эти годы она увидела войну во всей её неприглядной жестокости и несправедливости, узнала истинную цену боевой дружбы и преданности. Заслуги А.Л. Толстой были отмечены тремя Георгиевскими медалями. О том, что пришлось ей испытать, мы узнаём из её писем, присланных с войны. Письмо к Т.Л.Сухотиной-Толстой от 27 июня 1916 года: «… Немцы открыли ураганный огонь. Снаряды летели через нас со свистом, рвались тут же, сыпались осколки. <…> Затем кто-то крикнул: газы! Всё заволокло какимто едким туманом, – бросились надевать маски. Стали кашлять, ело глаза, трудно было дышать. В 4 часа утра всё затихло. Я помчалась в госпиталь (за 6 вёрст). Многие наши отравились, но никто не обращал внимания. Запрягли транспорт и помчались опять на позиции за больными. От газов погибло около 2000. Собирали их возле окопов, на дорогах…, везде. Многие задыхались, хрипели, прося помощи – и тут же умирали. Весь день работали. Больные лежали не только в палатах, но и во дворе – всё было заполнено. Следующую ночь бои. – И так работали 4 дня без сна, без отдыха. Я не могла без умиления смотреть на самоотверженную работу врачей, фельдшериц, сестёр…» Залесье. Письмо к С.А.Толстой от 3 июля1916 года: «… Третьего дня днём было выпущено <…> 28 тяжёлых снарядов. Шрапнели рвались над нашими головами, осыпая нас осколками. Я отдала приказание нести всех больных в блиндаж, что немедленно же было исполнено. Слава Богу, никого не ранило, пробило лишь нашу аптеку. Очень было страшно, но весь персонал был на высоте, никто не думал о себе, и все помогали переносить раненых…» [Минск]. Письмо к Т.Л.СухотинойТолстой от 10 декабря 1916 года: «… Живут и больные, и мы в землянках, халупах и шатрах. Я не живу нигде – и везде. Появляюсь то тут, то там, стараюсь поддерживать настроение, навести порядок, 28 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции подбодрить команду и изредка сестёр. В одной из летучек живу в землянке, где не могу выпрямиться во весь рост, сначала было сыро, а теперь обсохло и стало даже уютно. <…> Здесь я не дочь своего отца, а уполномоченный Главного Комитета – и всё, что было дорого и близко, жило где-то глубоко в душе…» г. Узблотье-Комара, База III Передового Отряда Всероссийского Земского Союза. Письмо к Т.Л.Сухотиной-Толстой от 31 мая 1917 года: «… Всё больше и больше чувствую и знаю, что только во внутренней, духовной жизни надо искать спасения и для себя, и для людей. Думаю, что после всех ужасов войны и революции люди будут искать спасения там, где нужно, то есть в Боге…» Участниками мировой войны, как сказано выше, были сыновья писателя Илья и Михаил, внуки Михаил и Андрей, также жена Ильи Львовича Софья Николаевна Толстая-Философова, племянники А.А. Берс, О.И. Денисенко и Д.А. Кузминский. Старший сын Илья Львович Толстой работал в «Красном Кресте», затем отправился на Западный фронт военкором газеты «Русское слово». Обладая писательским даром, он рассказывал о героической и обыденной жизни фронтовиков. Героями его репортажей были солдаты и офицеры. Одна из первых его корреспонденций посвящена Кавказской Конной дивизии, командиром которой был Великий князь Михаил Александрович Романов. Заметка, опубликованная в журнале «День печати», а затем в газете «Терские ведомости», называлась «Алые башлыки». В ней сообщалось о том, что 26 ноября Кавказская конная дивизия через Львов начала «проходное выдвижение» в юго-западном направлении к городу Самбору. «Первое мое знакомство с Кавказской туземной конной дивизией, – писал Толстой, – произошло во Львове, когда командир корпуса производил её смотр. Это было в самом центре города, против лучшего отеля, в 12 часов дня, когда улицы были запружены народом, и когда жизнь большого города кипела в полном разгаре. Полки проходили в конном строю, в походном порядке, один за одним, один красивее другого, и весь город в продолже- ние целого часа любовался и дивился невиданным дотоле зрелищем… А.Л.Толстая с неразлучной гитарой во время короткого отдыха на фронте. 1914 г. Турецкий фронт. Александра Львовна Толстая на «горячем» кабардинце, подаренном ей казаками. 1916 г. Под скрипучий напев зурначей, наигрывающих на дудочках свои народные воинственные песни, мимо нас проходили нарядные типичные всадники в красивых черкесках, в блестящем золотом и серебром оружии, в ярко-алых башлыках, на нервных, точёных лошадях, гибкие, смуглые, полные гордости и национального достоинства. Что ни лицо, то тип; что ни выражение – выражение своё, личное; что ни взгляд – мощь и отвага…» Восхищённый кавказскими всадниками, влившимися добровольцами в ряды российской армии, Илья Львович вспомнил и трагические страницы истории взаимоотношений России и Кавказа: «60 лет тому назад эти люди упорно с нами воевали, а теперь они настолько слились с Россией, что сами добровольно пришли сюда для того, чтобы общими усилиями сломить упорство нашего, теперь уже общего, опасного и сильного врага. 29 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне Как тогда Кавказ боролся и всё приносил в жертву своей независимости, так теперь он выслал к нам лучших своих представителей для того, чтобы вместе с нами стать на защиту независимости не только нашей Родины, но тем самым и всей Европы от губительного нашествия новых варваров… Весь состав дивизии – вольные всадники, вооружённые своим оружием, сидящие на своих конях, добровольно и сознательно записавшиеся в ряды войск…» Далее Илья Львович Толстой говорит в статье о том, что после того, как он увидел всадников и офицеров кавказских полков на улицах Львова, его «потянуло» к этим «интересным, сильным людям» и ему удалось познакомиться с офицерами и всадниками. «С тех пор я полтора месяца провёл в ближайшем соприкосновении с этими частями и не только полюбил весь их состав, начиная с высшего и до последнего рядового, но и научился глубоко его уважать. Я видел людей и в походе, и на стоянках, и в боях». Илья Львович, с любовью рассказывая о Кавказской конной дивизии, в условиях войны не мог назвать имён знакомых ему офицеров, как не мог сказать и о том, что в середине декабря 1914 года его родной брат, прапорщик Михаил Толстой, будет зачислен на службу во 2-й Дагестанский полк… [1]. Жена И.Л. Толстого Софья Николаевна помогала А.Л. Толстой в работе по организации школ-столовых на Западном фронте. Внук Толстого Андрей Ильич ушёл добровольцем на фронт в июле 1914 г., храбро сражался в Кавказской конной дивизии под командованием Хана Нахичеванского. Михаил Ильич Толстой служил в Ингерманландском пехотном полку, в первые месяцы войны попал в плен, где провёл около трёх лет. Славный боевой путь прошёл по дорогам войны младший сын Л.Н. Толстого — Михаил. Он воевал в составе легендарной Кавказской конной дивизии 2-го Дагестанского полка под командованием генерал-майора Д.П. Багратиона. Его боевым товарищем был потомок героя повести «Хаджи-Мурат» Арцохан Хаджи-Мурат. Михаил Львович — участник многих сражений; начав свой военный путь прапорщиком, закончил его поручиком. С 1914 по 1915 год был награждён пятью боевыми орденами Российской империи: Святого Станислава 2-й и 3-й степени, Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степени. Наградной лист в 1915 г. на него составит генерал-майор Д.П. Багратион: «В период боёв с 10 сентября по 30 октября, находясь в моём распоряжении, неоднократно выполнял ответственные поручения. 10 сентября во время наступления двух рот Старооскольцев и 4-х сотен Кабардинцев и Дагестанцев на деревни Доброполье и Петликовце-Нове и конной атаки этих сотен, находясь под действительным ружейным и артиллерийским огнём противника, корнет граф Толстой передавал приказания в боевую линию, чем способствовал успеху боя. 27 – 29 сентября, находясь на наблюдательном пункте, неоднократно был посылаем для передачи важных приказаний, а 29 сентября под ураганным артиллерийским огнём отправился в передовые окопы, где связался со мною телефоном, оставаясь во всё время боя, докладывал о ходе его и тем ориентировал меня, способствуя успеху на участке дер. Михалполе». Следует отметить, что свой пятый орден – Святой Анны 2-й степени с мечами М.Л. Толстой получил в 1916 г. за участие в Брусиловском наступлении. 11 октября 1917 года поручика Толстого по приказу генерала Половцева прикомандировали к штабу 1-й Кавказской туземной конной дивизии. Вместе с боевыми товарищамикавказцами Илья Львович отправился на Северный Кавказ в Пятигорск. А в 1918 году он вынужден был с семьёй бежать из России во Францию. Эмигрировал и его кузен по матери поручик Татарского и Ингушского полков А.А. Берс. Первая мировая война неузнаваемо изменила мир. Революция и Гражданская война в России стали её страшным эпилогом. Коренным образом изменились и судьбы Толстых. Большинство из них уже никогда не вернулись в тот мир, из которого шагнули в войну. Им предстояла совсем другая жизнь, и лишь немые свидетели тех грозных лет – документы, дневники, письма и фотографии – стали своеобразной летописью войны. Сегодня, через сто лет, напоминают о том времени, когда Толстые были на Великой войне. В Государственном музее Л.Н. Толстого в августе 2014 года открылась выставка «Военные дороги Толстых. 1914 – 30 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции 1917 гг.» Научный консультант проекта – директор ГМТ, Заслуженный работник культуры РФ Н.А. Калинина, автор выставки – заведующая рукописными фондами ГМТ С.Д. Новикова. Литературно-художественная экспозиция вызвала большой интерес посетителей, так как на ней впервые были представлены уникальные материалы из личных архивов Толстых, хранящихся в фондах ГМТ. Георгий Михайлович служил в элитном гвардейском подразделении – в Собственном Его Императорского Величества конвое. Сохранился Приказ по Кубанскому казачьему войску № 167 от 8 июня 1891 г., в котором говорится, что урядник ЛейбГвардии 1-й Кубанской сотни Березлев Егор «уволен в 3-ю очередь строевых полков войска с награждением знаком за службу в конвое» [3]. Помимо Ивана, в семье Георгия Михайловича Березлева было ещё 2 сына Александр и Григорий. Оба они стали офицерами и активно участвовали в Первой мировой войне. Старший, Александр Георгиевич, родился 20 октября 1887 г. Он окончил Майкопское реальное училище, затем, 28 августа 1908 г. пошёл на военную службу нижним чином, поступил в Алексеевское военное училище. Окончив военное училище по 1-му разряду, 6 августа 1910 г. получил чин хорунжего, а 5 октября 1913 г. стал сотником. В 1916 г. он уже есаул, старший офицер пластунской батареи. Временно командовал 5-й батареей 31-й артиллерийской бригады. Имел награды: в 1915 г. орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Св. Владимира 4й ст. с мечами и бантом, Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, Георгиевское оружие, Св. Станислава 2-й ст. с мечами, Св. Анны 2-й ст. с мечами. Участвовал в Гражданской войне на стороне белых, был женат [4. Л.1016–1016 об.]. О Григории известно только то, что в 2 июня 1912 г. он был призван на службу в Собственный Его Императорского Величества конвой [5], а 17 мая 1917 г. хорунжий 1-го Линейного полка Григорий Березлев удостоился ордена Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» [6. Л. 107]. В книге В.Г. Науменко «Великое предательство» среди офицеров 1-й казачьей дивизии, которую сформировали немцы в конце марта 1943 г., упоминается командир 2-й сотни 1го Донского полка есаул Березлев [7. Л. 13]. Возможно, это и есть Григорий Георгиевич, сделавший в эмиграции нелёгкий выбор в пользу казачьих войск Вермахта… В послужном списке Ивана Георгиевича Березлева говорится, что он происходит «из казачьих детей Майкопского отдела станицы Ханской» [2. Л. 3]. Он окончил Ханское 2-х классное училище. На службу вступил казаком в 1-й Линейный генерала Вельяминова полк 17 декабря 1911 г., а 30 Примечания: 1. Опрышко О.Л. Кавказская конная дивизия. 1914 – 1917: Возвращение из забвения. Нальчик: «Эль-Фа», 2007, с. 59, 60. О.В. Матвеев ЖИЗНЬ И ВОЙНЫ ПОЛКОВНИКА БЕРЕЗЛЕВА В реконструкции исторического прошлого и духовного наследия кубанских станиц в основе должен стоять человек, его личность, воля, осознанные или неосознанные решения, нелёгкий выбор между долгом, традициями и потребностями эпохи. При таком подходе локальная история становится не абстрактной и умозрительной, а конкретной и персонифицированной. Только так в историческую память станичников вернутся имена, чьи полные драматизма судьбы будут служить уроком для нынешних поколений. В статье предпринята попытка обратиться к противоречивой и трагической фигуре одного из уроженцев станицы Ханской, активного участника Первой мировой войны, кавалера ордена Св. Георгия и ряда других наград Ивана Георгиевича Березлева. Наряду с Филимоновыми, Малыхиными, Чевозаровыми, Порпуловыми, Нихотиными, Столяровыми, Пашковыми, семья Березлевых прибыла в Ханскую в 1862 г. из станицы Александровской Лабинской укреплённой линии в числе первых переселенцев. По мнению местного краеведа Захара Власенко, Березлевы относились к числу зажиточных фамилий в Ханской [1]. 21 июля 1893 г. в семье Георгия Михайловича Березлева родился сын Иван [2. Л. 3]. 31 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне января 1914 г. был пожалован чином младшего урядника. С началом войны 1-й Линейный генерала Вельяминова полк Кубанского казачьего войска в гуще боёв: знаменитое сражение под Городком 4 августа 1914 г., где две сотни линейцев разгромили 3 эскадрона венгерских гусар, блистательный захват австрийской батареи у деревни Джирин 10 августа, действия казаков полка осенью 1914 и в течение всего 1915 гг. в качестве дивизионной конницы, прикрытие ими флангов пехотных подразделений, наблюдение за противником, разведка [8.193-201]. 29 августа 1914 г. Иван Георгиевич был ранен под селом Малая Вишневка в правую ногу [2. Л. 3 об.]. Упоминается он в списке раненых и в приказе по войску в конце 1917 г. [9]. В приказе по Кубанскому казачьему войску в конце 1915 г. был отмечен младший урядник 1-го Линейного полка Иван Березлев станицы Ханской, который был награждён Георгиевской медалью 4-й степени № 249837 [10]. Медаль была вручена «за проявленные им в бою с австрийцами подвиги, мужество и храбрость» [11. Л. 128]. 12 сентября 1914 г., И.Г. Березлев, «будучи в вылазке <…> у с. Волошанки с четырьмя казаками с целью разведать в лесу расположение окопов, дальность их от нашего расположения и месторасположение пулемётов <…>, при возвращении встретил неприятельскую заставу, открыл по ней огонь, трёх убил, остальных обратил в бегство. Возвратившись, своевременно доложил результат разведки» [11. Л. 128]. За этот подвиг Иван Георгиевич 30 июля 1916 г. был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени № 249837. Награда нашла героя, когда он уже был в офицерском чине и воевал во 2-м Линейном полку. В приказе по Кубанскому казачьему войску 26 февраля 1915 г. Иван Георгиевич Березлев встретился среди списка тех, казаков, которые были утверждены в правах по образованию второго разряда [12]. Это было необходимо для того, чтобы поступить во 2-ю Тифлисскую школу прапорщиков: большие потери среди офицерского состава способствовали тому, что опытные боевые унтер-офицеры направлялись на краткосрочную учёбу. Окончив 1 августа 1915 г. школу, прапорщик Березлев получил назначение младшим офицеров во 2-й Ли- нейный полк Кубанского казачьего войска [2. Л. 3]. 8 апреля 1916 г. он был удостоен чина хорунжего. 2-й Линейный полк действовал в составе XII корпуса, при этом 2-я и 3-я сотни состояли при штабе 9-й армии [13.82]. Линейцы придавались посотенно частям XII корпуса для ведения разведки, обеспечения оперативной связи между штабами и подчинёнными частями, действовали всем полком в преследовании противника. Успешные действия Юго-Западного фронта летом 1916 г. способствовали разгрому австрийской армии и вступлению Румынии в войну на стороне Антанты [14. 397]. Казаки несли тяжёлую ношу в этих событиях, выручая русского солдата и добывая славу в атаках впереди пехоты [13.4]. За участие в этих боях хорунжий И.Г. Березлев был награждён орденом Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом [13.160]. В начале 1917 г. 2-й Линейный полк был переброшен на Кавказский фронт и вошёл в состав Кубанской Отдельной казачьей бригады Отдельного Кавказского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова, действовавшего в Персии [15.176]. К 1917 г. Кавказская армия была сильно измотана. Фронт начал разваливаться под влиянием революционной агитации. Но англичане потребовали оказать давление в Персии на противника. 17 февраля 1917 г. экспедиционный корпус Баратова перешёл в наступление и овладел Хамаданом. К 25 февраля русские войска заняли большую территорию в районе Керманшаха [14.411]. По видимому, за участие в этом наступлении Иван Георгиевич был удостоен ордена Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом [2. Л. 3 об]. 13 июня 1917 г. ему был пожалован чин сотника [2. Л. 3]. До 22 июня 1917 г. наступление развивалось успешно. Но противнику удалось перебросить свежие резервы и создать численное преимущество. Завязались упорные бои, в которых корпус Баратова понёс большие потери. Практически отрезанный от Родины, в условиях революционной анархии, корпус был полностью лишён всякого снабжения. К тому же часть подразделений была выделена в распоряжение английского командования, что оскорбляло казаков. Сотник И.Г. Березлев с 18 июня 1917 г по 25 января 1918 г. командовал 6-й сотней 2-го Линейного полка [2. Л. 3]. 32 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции К этому времени Иван Георгиевич уже был женат. Его супругой стала дочь мещанина Любовь Андреевна Медовская. 26 ноября 1918 г. в семье Березлевых появился сын Георгий, названный так, повидимому, в честь трагически погибшего отца... Прибыв в составе полка в начале 1918 г. в Кубанскую область, Иван Георгиевич вступил в организацию «Спасение Кубани». 21 мая 1918 г. он прибыл на службу в штаб Грузинского Передового отряда, а затем сформировал Кубанский Партизанский отряд особого назначения, которым командовал с 13 июля по 23 августа. С 23 августа по 27 сентября И.Г. Березлева командовал конной сотней в отряде генерала А.А. Геймана, а с 27 сентября 1918 г. по 20 января 1919 г. был командиром 2-й сотни 2-го Лабинского полка. 20 января 1919 г. казаки станицы Ханской избрали сотника Березлева своим атаманом. В Приговоре общественного сбора ст. Ханской № 98 от 21 июля 1919 г. говорилось: «Во время господства большевистской власти на Кубани, когда, казалось, кубанское казачество отживало свои последние дни и должно было навсегда проститься со своим бытом, укладом жизни и историческим прошлым, у нас на Кубани вообще и в нашей станице в частности нашлись такие люди, которые подняли на защиту славного имени казака, его права и быта, попранных насильниками и разрушителями законности и государственного порядка – большевиками. В числе таких героических имён мы и наши потомки никогда не забудем нашего уважаемого сотника Ивана Георгиевича Березлева, ныне нашего станичного Атамана. Он первый из среды казаков станицы Ханской вступил 8-го мая 1918 года в активную борьбу с большевистской властью в гор. Майкопе, когда там были сформированы большевиками два конных полка: Урупский и Воздвиженский для борьбы якобы с Грузинами. Его усилием и других г.г. офицеров полки эти были подготовлены к восстанию для свержения Советской власти. Когда же восстание окончилось неудачей, он в тот же момент с оружием в руках, захватив 8 человек верных сынов Кубани, перевалил Кавказский хребет и прибыл в гор. Сухум. Отсюда он двинулся по Черноморскому побережью, перенося всякие лишения и невзгоды и с героическим усилием продвигаясь вперёд. Когда же был взят Туапсе, то имя Березлева стало наводить на всех большевиков панику, паника эта усугублялась ещё тем, что ими же был жестоко казнён в воротах Майкопской тюрьмы 3-го июля 1918 года отец Березлева – Георгий Михайлович Березлев. В воображении большевиков сотник Березлев был каким-то легендарным богатырём, который косит противника и направо и налево. Наконец, 4-го сентября 1918 года, ровно через 4 месяца после ухода его из Майкопа, он прибыл в свою родную станицу со славою победителя, блестяще исполнив свой долг перед родной Кубанью. Сознавая великодушевность порыва и доблестные подвиги нашего уважаемого станичного атамана сотника Березлева, проявленные им для спасения Кубани, мы единогласно постановили: выразить ему от нашего казачьего сердца за все труды, понесённые им для спасения Кубани, благодарность и просить высшее начальство о производстве его в следующий офицерский чин» [2. Л. 5–5 об]. Этот приговор, вероятно, не лишён некоторой идеализации, но, так или иначе, демонстрирует отношение ханских станичников к своему последнему атаману. В послужном списке офицера имеется следующая запись: «Как выслуживший чин подъесаула до 1 января 1919 г. имеет право на производство из сотников в есаулы со старшинством с 1 января 1919 г.» [2. Л. 4]. О дальнейшей судьбе И.Г. Березлева мы можем судить пока лишь по отдельным фрагментам эмигрантских воспоминаний; необходимы дальнейшие разыскания в архивохранилищах России и Сербии. После наступления Красной Армии на Кубани он, по-видимому, с частями белых переправился в Крым, где продолжал сражаться в Русской Армии генерала П.Н. Врангеля, выслужил чин полковника. В ноябре 1920 г., очевидно, эвакуировался вместе с войсками и, после продолжительного пребывания на о. Лемнос, прибыл в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, где возглавил Ужицкую казачью группу [16]. Жизнь казаков-эмигрантов в г. Ужице была связана с проведением в его окрестностях широкомасштабных строительных работ: шести трасс шоссейных дорог, узкоколейной железной дороги, гидроэлектростанции, водо- 33 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне 7. Науменко В.Г. Великое предательство / Стрелянов (Калабухов) П.Н. Как погибали казаки / Научн. ред., предисл., коммент., им. ук., подбор илл. П.Н. Стрелянова (Калабухова). М., 2009. 8. Матвеев О.В., Фролов Б.Е. «В вечное сохранение и напоминание славных имён…» (к 100-летию пожалования Вечных шефов первоочередным полкам Кубанского казачьего войска). Краснодар, 2005. 9. Приказ по Кубанскому казачьему войску. № 915 от 17.12.1915. 10. Приказ по Кубанскому казачьему войску № 642 от 16.09.1915. 11. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 11101. 12. Приказ по Кубанскому казачьему войску № 120 от 26.02.1915. 13. Стрелянов (Калабухов) П.Н., Киреев Ф.С., Картагузов С.В. Кубанские, терские и уральские казаки в наступлении Юго-Западного фронта 1916 года / Под общ. ред. П.Н. Стрелянова (Калабухова). М., 2007. 14. Бурмагин А.Г., Бузун Ю.Г. Кубанское казачество на рубеже веков (1860–1917 гг.). К 150 летию образования Кубанского казачьего войска. Краснодар, 2010. 15. Стрелянов П.Н. (Калабухов) П.Н. Казаки в Персии. 1909–1918 гг. М., 2007. 16. Казачьи поселения в Сербии в первой половине ХХ века // http://rockufa.ru/forum/index.php?topic= 10785. 875#.U2pcS4F_vJI. 17. Арсеньев А. Жизнь русских эмигрантов в Сербии // http://magazines.russ.ru/nj/2010/259/aa18.html. 18. Тимофеев Н. Трагедия казачества // http://read24 .ru/fb2/nikolay-timofeev-tragediya-kazachestva-voyna-i-sudbyi-4/. провода в городке Чаетина, строительстве зданий биржи, моста на р. Дрина в городе Байна-Башта, административных зданий и областной больнице в Ужице, реконструкции монастырского комплекса Рача [17]. С началом Второй мировой войны он, вероятно, служил в Русском охранном корпусе на Балканах. Затем, по-видимому, оказался в Казачьем Стане и в числе других казачьих офицеров был выдан английским командованием органам СМЕРШ в Лиенце 29 мая 1945 г. И.Г. Березлев был осужден по статье 58-3 к 10 годам лишения свободы, содержался в Кривощековском отделении Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний УМВД по Новосибирской области [18]. Возможно, кто-то из бывших осужденных или родственники, проживающие в станице Ханской, в курсе, как закончился жизненный путь Ивана Георгиевича, поэтому буду признателен за любую информацию о нём. В основе трагического выбора И.Г. Березлева и тысяч других казаков, связавших свою судьбу Третьим Рейхом и Вермахтом, лежала горькая память о братоубийственной Гражданской войне, расколовшей страну и казачество, обида за казнь отца, непонимание того, что политические режимы приходят и уходят, а Родина одна… Историк не прокурор, его задача не судить, а понять и объяснить мотивы поступков исторического персонажа. Несомненно одно: в прошлом нашей страны, Кубани, станицы Ханской необходимы и равнозначны все его векторы и действующие противоречивые персонажи, память о которых сама по себе является непреходящей ценностью. Поэтому яркая и неоднозначная личность казачьего офицера, героя Первой мировой войны, Ивана Георгиевича Березлева – важное достояние родной старины, все следы которой мы обязаны восстанавливать и беречь. В.А. Дзыба ЧЕРКЕССКИЙ ПОЛК КАВКАЗСКОЙ ТУЗЕМНОЙ КОННОЙ ДИВИЗИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Дзыба Мустафу и абазинам-героям, покрывшим славой свои имена на полях сражений Первой мировой войны, посвящается. 23 августа 1914 г., из горцев Западного и Восточного Кавказа, начала формироваться Кавказская туземная конная дивизия трехбригадного состава, из шести полков. Дивизии были приданы передовой перевязочный отряд, 22-й передовой санитарный отряд, 2-й конно-подрывной отряд, пулеметный отряд Балтийского флота, команда связи при штабе дивизии, автомобильный и мотоциклетный отряды. Император Николай II назначил начальником дивизии младшего брата, генерал-майора Романова М.А. В первую бригаду вошли Кабардинский и Дагестанский полки; во вторую – Чеченский и Татарский; в третью – Черкесский и Ингушский полки. Черкесский конный полк сформирован из 4-х сотен: 1-я – из черкесов Екатеринодарского отдела, 2-я – из черкесов Май- Примечания: 1. Власенко З. Полтора века станицы Ханской // http://www.slavakubani.ru/content/detail.php?ID=3683. 2. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 396. Оп. 5. Д. 860. 3. Приказ по Кубанскому казачьему войску № 167 от 08.06.1891. 4. ГАКК. Ф. 396. Оп. 5. Д. 338. 5. Приказ по Кубанскому казачьему войску № 176 от 02.06.1912. 6. ГАКК. Ф. 396. Оп. 5. Д. 30. 34 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции копского отдела, 3-я – из абазин, черкесов, ногайцев и карачаевцев Баталпашинского отдела, 4-я – из абхазов Сухумского отдела, и частично, из причерноморских адыгов. Командиром полка назначен подполковник, князь Чавчавадзе А.З., командиром 3-й сотни – ротмистр Озаровский Е.И., а офицерами сотни – поручик Марданов Л.В., сотник Максимович С.В. и прапорщик, князь Лоов Мурза-Бек. В сотню младшими офицерами были назначены и абазины: поручик Абуков Пшимаф и прапорщик Лиев Барасби, а также юнкер Лоов Басарби, урядник Шуков Джамалдин, всадники Айсанов Крым, Лоов Магомет-Гирей, Лиев Мухаджир, Хаупшев Магомет. В Дударуковском ауле 13 сентября 1914 года в присутствии руководства Баталпашинского отдела и горской знати кадии Гонов Исса и Хачиров Джафар привели сотню к присяге, после чего, под командованием прапорщика Лоова М.-Б., сотня прибыла 17 сентября в военный лагерь, расположенный под Армавиром. Пройдя курс подготовки, всадники получили огнестрельное оружие: трехлинейную винтовку, револьвер казачьего образца, запас патронов, а также единую форму одежды – серые черкески, черные бешметы, рыжие папахи и красные башлыки, погоны красного цвета, с литерами «ЧР» («Черкесский полк»). Полки дивизии 6 октября железнодорожным эшелоном прибыли в г. Проскуров Подольской губернии, где предстояло завершить боевую подготовку. В первый бой, с австрийской пехотой, 3-я сотня вступила 8 декабря 1914 г. За геройство, проявленное в декабрьских боях, Георгиевскими крестами награждены абазин, урядник Айсанов Крым; черкесы, юнкеры Шарданов Асланбек и Хапачев Зачерей. За самоотверженные действия и героизм в февральских боях у с.Цу-Бабино и г. Станислава, в Черкесском полку к Георгиевским крестам был представлен 51 всадник, в т.ч. абазины: корнет Лафишев Ибрагим и прапорщик Лиев Барасби, и к Георгиевским медалям–32 военнослужащих. По сложившейся в Армии традиции, за отдельные периоды боев, на сотню полагалось до 5, а всего на полк – не более 20-ти крестов и медалей. Командиры других воинских частей, не встречавшие ранее такого массового героизма, чтобы отметить всех героев, выделили Черкесскому полку предназначенные для их частей медали и кресты: командир 11-го армейского корпуса выделил 20 наград, командир 2-го кавалерийского корпуса – 24, командующий 8-й армии – 40, и таким образом, на каждую сотню Черкесского полка приходилось уже по 21-й медали, и по 5 крестов, чего в российской Армии до этого времени не было. О февральских боях Крымшамхалов М.-Г., всадник 3-й сотни Черкесского полка, написал своему дяде, полковнику Агирову Канамату, который опубликовал статью в «Кубанских областных ведомостях»: «…Полк наш принужден был выбить врага из деревни Бабино…Мы пошли в атаку, несмотря на страшный орудийный и ружейный огонь. Австрийцы не выдержали такого напора, и, бросив свое вооружение, бежали… Начальник дивизии, Романов М.А., благодарил нас и обещал наградить полк Георгиевским знаменем… В тот день, и всегда, наши черкесы идут на врага с большой храбростью. В коноводах никто не хочет оставаться…. Лошадей бросали на пленных австрийцев, а сами шли в атаку, не зная страха…» [1]. Участник этих боев, корнет 3-й сотни Черкесского полка Жуков И. П., писал: «…Наконец, мы дождались…, нас передвинули на равнину…, и тут наши горцы показали, что они действительные сыны своих предков и удалого Кавказа. 15 февраля 1915г. наш полк первый раз пошел в атаку в конном строю. Да, это была атака! …Горцы неслись на своих конях, как ураган, враг бросился из ... окопов в хаты, но и тут горцы, спешившись, с кинжалами в руках, находили врага. Атака эта названа… безумной, небывалой в военной истории, но красивой, не поддающейся описанию…» [2]. В одном из весенних боев 1916 г., на реке Днестр, всадники дивизии пленили унтер-офицера австро-венгерской армии, Иосипа Броз Тито, будущего руководителя Югославии, который написал о своем пленении: «…На том участке фронта, где находился мой батальон, русские были остановлены…, но соседний батальон не устоял. Здесь был осуществлен прорыв черкесской конницы, их «дикой дивизии». 35 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне Черкесы окружили нас, спешились, и с пиками в руках атаковали с тыла наши окопы… Мы даже не заметили, как они появились и ринулись прямо в наши окопы. Один из них, с двухметровой пикой, кинулся на меня, однако я отразил нападение штыком. Вдруг я почувствовал страшный удар в спину. Обернувшись, увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные, черные глаза под густыми бровями…» [3]. В декабре 1914 г., для восстановления штатной численности погибшего воинского состава 3-й сотни Черкесского полка, в Баталпашинском отделе была сформирована 1-я запасная конная сотня из абазин, черкесов, карачаевцев и ногайцев. Штабс-ротмистр Газданов М.А. был командирован с фронта, из Черкесского полка, для комплектования этой запасной сотни, трехмесячного обучения, экипировки и доставления в действующую Армию. В соответствие с «Именным списком нижним чинам Черкесской запасной конной сотни Баталпашинского отдела» [4], в марте 1915 г., в 3-ю сотню Черкесского полка, на действующий фронт, прибыли 53 всадника и урядника, в т.ч., абазины: герой русскояпонской войны, урядник Дзыба Мустаф из Кувинского аула; Дахов Салех и Шавтыков Каплан из Бибердовского аула; Тлисов Айса и Адзинов Ираджиб из Шах-Гиреевского аула, Лоов Хамит-Бей и Пазов Исхак из Лоовско-Кумского аула, Гедугов Ислам, Каблахов Джамальбий и Хачуков Мыза из Дударуковского аула, Гумжачев Хасанбий и Джанчеров Мурат из ЛоовскоЗеленчукского аула, Кишмахов АбдулГазиз и Кенжев Давлет из ЛоовскоКубанского аула… Вновь прибывшие на фронт в составе запасной сотни абазины рвались на передовую, чтобы принять участие в боевых действиях и показать свои мужество и храбрость. Так, 30 марта 1915 г. командир только что прибывшей на фронт Черкесской запасной сотни, штабс-ротмистр Газданов М.А., под напором абазин, пишет рапорт командиру Черкесского конного полка, полковнику Чавчавадзе А.З., что прибывшие всадники запасной сотни, Каблахов Джамальбий и Лоов Хамит-Бей, сын полного Георгиевского кавалера, прапорщика Лоова М.К., просятся досрочно, в порядке исключения, на передовую, и он, как командир запасной сотни, рекомендует их, как наиболее подготовленных, направить на неделю на передовую. Однако командир полка 31 марта рассмотрел рапорт и написал: «… успеют еще повоевать…» [5]. Абазин Агиров М.-Г. в октябре 1915 г., в 17-летнем возрасте, являясь выпускником Владикавказского кадетского корпуса, используя связи отца, известного во всей Черкессии своим мужеством и храбростью, полковника Агирова Канамата, оказался на фронте, в Кавказской туземной конной дивизии, и командир 2-й сотни Черкесского полка, штабс-ротмистр Клыч Шаханович Султан-Гирей, представил командиру полка, полковнику Чавчавадзе А.З., рапорт: «…Прошу зачислить в полк всадником«охотником» из вольноопределяющихся 1го разряда, кадета 7-го класса Владикавказского кадетского корпуса, Магомет-Рауфа Агирова, без расходов от казны…», он был зачислен во 2-ю сотню Черкесского конного полка, и, несмотря на возраст, показал себя отважным воином и настоящим командиром. Приказом от 2 сентября 1917 г. командующего 8-й Армии, Агиров М.-Р. был награжден золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» за бой 26.06.1917 г. у станции Циенжув на ЮгоЗападном фронте, когда он был «…направлен … в разведку со своим взводом в 15 всадников, и под действительным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника вошел с ним в непосредственное соприкосновение, произвел рекогносцировку местности, установил силы врага и его намерения, потеряв одного убитым и трех ранеными…, чем содействовал общему успеху атаковать противника в лесу, выйти в тыл… и тем самым выручить… попавшую в окружение… 19-ю пехотную дивизию…», указано в наградном листе. В соответствие с «Именным списком нижним чинам и всадникам 2-й Черкесской запасной конной сотни Баталпашинского отдела», в августе 1915 г. в Черкесский полк прибыли 148 всадника, из них в 3-ю сотню зачислены абазины Абитов Мурзабек, Аргунов Абдул-Кадыр, Губжоков Каспот, Балов Джамбот, Джандаров Амерби, Лафишев Умар, Лоов Аслан-Мурза, Лоов Магомет-Гирей, Лиев Асхат, Лиев Айда, Лаурсанов Мурза-Бек, Кагов Адиль-Гирей, 36 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Камбиев Идрис, Коков Али, Озов Айса, Хачуков Узеир, Цикисов Хамит… [6]. Из Армавира в Черкесский полк, на действующий фронт, 8 марта1916 г. прибыла следующая запасная сотня 3-й очереди, в составе 112 всадников, из них 27 были зачислены в 3-ю сотню, третью часть их составляли абазины. Принимавшему участие в операции «Брусиловский прорыв» в составе 41-го Армейского корпуса Черкесскому полку, 31 мая 1916 г. было приказано захватить село и железнодорожную станцию Окно. Во время конной атаки, первыми в село, во главе с штабс-ротмистром, итальянским маркизом Делли Альбицци Г.Ф., ворвались урядник 3-й сотни Дзыба Мустаф, всадники Лоов Магомет-Гирей, ставший впоследствии поручиком и командиром Отдельной Абазинской сотни 3-го Черкесского коннного полка в белогвардейском движении, и урядники Бжегаков Алджирей и Ачмиз Исхак, захватившие трофеи: эшелон с каменным углем, интендантские склады, несколько пулеметов, и пленили 157 австрийцев и венгров… И далее, как сказано в приказе о награждении, «…увидев взводного офицера и двух всадников, окруженных неприятелем, бросились и изрубили всех врагов, чем спасли жизнь своего офицера…» За эти подвиги, приказом по 41-му Армейскому корпусу, Дзыба Мустаф, Лоов Магомет-Гирей, Бжегаков Алджирей и Ачмиз Исхак были награждены Георгиевскими крестами. 15 сентября 1916 г., по приказу по 41му Армейскому корпусу, награждены двести всадников дивизии, проявивших с 15 по 30 июля 1916 г. выдающееся мужество и храбрость в боях за деревни Езераны, Грушка, Хриниовцы, Пшеничники; городаТлумач и Станислав, причем, 108 из них – Георгиевскими крестами, 92 – золотыми и серебряными медалями «За храбрость». Георгиевским крестом 2-й степени награждены и два абазина – ст.урядник Айсанов Крым и мл.урядник Каблахов Джамальбий, ставший за год войны полным Георгиевским кавалером. Подводя итоги июньских боев, Багратион Д.П. указал в приказе: «…Считаю особенно приятным… объявить благодарность всем чинам дивизии за высоко честное отношение к долгу службы в ночном бою 29.06.1916 г. под г. Калушем, в центре которого части других войск, под воздействием…вина, пришли в расстройство, и вместо боя с врагом, постыдно занимались грабежом, насилием женщин и пьянством… Высокоразвитое чувство долга службы перед Отечеством в частях Кавказской дивизии и воинская дисциплина, присущая сынам Кавказа и их боевым соратникам по дивизии, русским кадровым офицерам и пулеметчикам, и донским казакам 8-го дивизиона, нашли справедливую оценку в благодарности, выраженной командиром корпуса 12-й Армии, генерал-лейтенантом Черемисовым В.А., который сказал мне: «…Я был спокоен за оборону г. Калуша, когда получил донесение, что кавказцы его защищают…» В марте 1917 г., после отдыха, дивизия была переведена в г. Бендеры, а через 10 дней передислоцирована в с. Хреновка, около города Каменец-Подольск, где 18 марта приняла присягу на верность Временному правительству. В начале июня дивизия включена в состав 8-й Армии, а 12 июня, юговосточнее г. Коломыя, состоялся смотр дивизии вновь назначенным командующим 8й Армии генерал-лейтенантом Л.Г. Корниловым. Потрясенный боевым духом, внешним видом всадников и конским составом, Корнилов заявил: «…Орлы Кавказа! Я не ожидал, но я счастлив видеть Вас в таком изумительном порядке. В Вас сохранился еще тот дух, который начинают терять наши войска… Когда вернетесь к себе на Кавказ, передайте от меня поклон Вашим отцам, что сумели воспитать и вдохнуть в Вас ту внутреннюю дисциплину, что предохраняет Вас от развала. Сейчас я зову Вас на ратный подвиг и убежден, что славная история Вашей дивизии обогатится еще многими страницами…». Багратиону Д.П. командарм Корнилов Л.Г. заявил: «…Я, наконец, дышал военным воздухом!..» С 18 июня дивизия вступила в боевые действия в районе д. Блудники. Всадники 3й сотни Черкесского полка, в том числе Хачуков Узеир, награжденный за этот бой золотой медалью с надписью «За храбрость», 27 июня первыми переправились через реку Ломницу и атаковали д. Блудники. Несмотря на ураганный огонь противника и понесенные при переправе потери, сотня вне- 37 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне запностью и удалью лихого налета произведя панику, достигла удара холодным оружием и, работая пикой и шашкой, истребляя холодным оружием сопротивлявшихся и бегущих, сбила две цепи противника, и, принудив преобладаюшего численностью противника к бегству, захватила д. Блудники и около 60 единиц стрелкового оружия, пулеметы, взято было в плен 50 спешенных венгерских гусар. Командир 56-й пехотной дивизии, с которой в этих боях взаимодействовал Черкесский полк, в приказе отмечал: «…Героями дня справедливо признать… всадников 3-й (Баталпашинской) сотни…, которые с отменной отвагой атаковали перед самой темнотой через р. Ломнице противника в д.Блудники… От лица службы благодарю доблестных всадников 3-й сотни Черкесского полка…» Полки 1-й бригады Кавказской дивизии и сотни Черкесского полка, 4-го июля, совместно с батальоном Юхновского полка, «…блестяще атаковали наступающего неприятеля и спасли положение 47-й пехотной дивизии…» Генерал-майор Каменский С.Н., командир 47-й пехотной дивизии, прислал Багратиону Д.П. благодарственное письмо: «…Приношу Вашему сиятельству, штабу и всем чинам доблестной дивизии благодарность…за отличную боевую работу 4 и 5 июля 1916г., которой я восхищен и от души завидовал…Могу высказать только сожаление, зачем так скоро прекратилась наша совместная боевая работа… Да хранит Вас и Вашу дивизию Бог и да покроет всех Вас неувядаемой славой в предстоящих боях...» По этому поводу Багратион Д.П. получил теле грамму начальника штаба ЮгоЗападного фронта, генерал-лейтенанта Духонина Н.Н.: «…За…выдающуюся храбрость во время атаки 4-го июля…, Главнокомандующий жалует на каждую сотню, принимавшую участие в атаке, по десять Георгиевских крестов…» Опять же небывалый до этого случая факт награждения такого количества военнослужащих за один бой. К сожалению, наградные приказы по этому бою в архивах не сохранились. 8-го июля командующим ЮгоЗападным фронтом назначен генераллейтенант Корнилов Л.Г., который должен был остановить отступление русских войск. По его приказу боеспособная Кавказская дивизия была направлена на помощь 11-й Армии. Дивизия находилась в пути 9 дней, «…совершая его среди панически отступавших, дезорганизованных пехотных передовых и тыловых частей. В этом хаотическом отступлении ярко проявилось значение дисциплины в полках Кавказской дивизии, стройное движение которой вносило успокоение в панические элементы нестроевых и обозов, к которым примыкали дезертиры пехоты 12-го Армейского корпуса, с позиций», – писал Д.П. Багратион. Урядник Черкесского конного полка Кавказской Туземной конной дивизии (Дикая дивизия) Дзыба Мустаф Исламович. Фотография снята весной 1915г. в Армавире, перед отправкой на фронт На ночевке дивизии в г. Нижневе, где находился штаб 33-го Армейского корпуса, к Багратиону обратился комендант штаба с просьбой дать ему три сотни горцев «…для охраны штаба от возможного нападения дезертировавшего с позиции пехотного полка…». «Я ответил ему, – укажет в приказе Багратион, – что одно присутствие здесь кавказцев обуздает преступное намерение дезертиров, а если понадобится, то сотни явятся по тревоге. Моя уверенность в чисто военной репутации доблестных пол- 38 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ков дивизии оправдалась, и дезертировавший пехотный полк преступной воли не проявил». Корнилов Л.Г. готовил поход верных ему войск на Петроград, по его приказу, с 10.08.1917 г., от станции Гречаны у г. Проскурово в Карпатах, отходили эшелоны с полками Кавказской дивизии, в Псковскую губернию, на станцию Новосокольники, и далее – на станцию Дно. Ночью, 29 августа, эшелоны с Черкесским и Ингушским полками, прибыли на станцию Вырица, до Петрограда оставалось 60 километров, но впереди железнодорожные пути были разобраны. Утром 29 августа командир Черкесского полка, полковник Султан Крым-Гирей, принял прибывшую из Петрограда делегацию членов Всероссийского мусульманского Совета в составе: председателя исполкома Всероссийского Совета (милли-Шуро) осетина Цаликова Ахмеда, адыгейца Намитокова Айтека, аварца Муххамад-Захида Шамиля (внук имама Шамиля), представителя грузин Мачабели, и Кушбека, которые просили кавказцев не идти на Петроград, разрешать внутренние раздоры русских. Полковник Султан Крым-Гирей заверил, что свой полк в Петроград не поведет, с этим решением согласились командиры других полков и начальник дивизии Д.П. Багратион. Новый командир кавказцев, генераллейтенант Половцев П.А., 13.09.1917 г. издал приказ: «…Через несколько дней мы все уйдем на Кавказ… По Кавказу и по геройской службе Вашей на войне знаю ваш характер: рыцарски благородный, заступник обиженного, гордый своей честью, таков облик представителей Кавказа, в командование которыми я с гордостью вступил… Вы должны помнить, что на Вас будут смотреть, как на образец истинных воинов… Слава о ваших боевых подвигах отметила Вас среди народа. По Вас будут учиться дисциплине и порядку. Зная Ваш нрав и самолюбие, уверен, что Вы явите пример этой дисциплины, покажете себя достойными Вашего боевого прошлого» [7]. В первых числах октября 1917 г. 3-я (Баталпашинская) сотня прибыла в Баталпашинск, и еще некоторое время функционировала, как воинское подразделение, проводились учения и маневры. Всего в Первой мировой войне сражались более 40 абазинских воинов, в т.ч. 11 офицеров, 7 младших офицеров и свыше 20 всадников: поручики Абуков Пшимаф, Агиров Магомет-Рауф, Трамов Шахим; подпоручик Егибоков Аслан-Мурза; прапорщики Аджиев Камбулат, Айсанов Крым, Лиев Барасби, Лоов Мурза-Бек, Цикисов Хан-Гирей; корнет Лафишев Ибрагим; урядники Абуков Атажуко, Лафишев Ахмет, Дзыба Мустаф, Шуков Джамалдин; юнкеры Каблахов Джамальбий, Лиев Мухаджир; всадники Адзинов Ираджиб, Дармилов Джамиль, Дахов Салех, Заурумов Шерембий, Лаурсанов Мурза-Бек, Лоов Магомет-Гирей, Лоов Хамит-Бей, Озов Айса, Пазов Исхак, Псху Амербий, Тамбиев Бекмурза, Тлисов Айса, Шавтыков Каплан, Хаупшев Магомет, Хачуков Узеир, Хачуков Миза, Хачуков Султан-Гирей… За выдающиеся подвиги орденом «Святой Анны» с надписью «За храбрость» 3-й и 4-й степеней, орденом «Святого Станислава» 2-й и 3-й степеней с мечами, для мусульман установленного, и орденом «Святого Владимира» 4-й степени с мечами и бантом, награжден подпоручик Егибоков Аслан-Мурза; штабс-ротмистр Лафишев Ибрагим – офицерским Георгиевским крестом с лавровой ветвью и тремя Георгиевскими крестами; поручик Агиров МагометРауф – высшей российской наградой: золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость». Георгиевскими крестами награждены: юнкер Каблахов Джемальбий – четырьмя крестами, и он стал полным Георгиевским кавалером; прапорщик Лиев Барасби – тремя крестами; прапорщик Айсанов Крым – двумя крестами; одним крестом награждены поручик Абуков Пшимаф, прапорщик Аджиев Камбулат, урядники Лафишев Ахмет, Дзыба Мустаф, Шуков Джамалдин, юнкер Лоов Басарби; всадники Лоов Магомет-Гирей и Хаупшев Магомет… Примечания 1. Кубанские областные ведомости [Екатеринодар]. 1916. - № 22. 2. Кубанский край. 1916. - №71. 3. Новая и новейшая история. 1987. №4. С. 110. 4. Российский государственный военноисторический архив (РГВИА), Ф. 3644. Оп.1. Д.8. Л.394. 5. Там же. Л. 250. 6. Там же. Л.1094. 7. Брешко-Брешковский Н.Н. Дикая дивизия. М., 1991. 39 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне цию 3-х или 4-х корпусов. Их отправку Англия бралась осуществить в недельный срок. Однако, данный проект оказался неосуществим ввиду «полной невозможности… спешного выделения из состава Действующей Армии стольких войск в период величайшего их напряжения на фронте» [5]. Подобная просьба неоднократно повторялась союзными послами в Петербурге. Осенью 1915 г. военная промышленность Франции из-за нехватки рабочей силы оказалась в столь тяжелом положении, что для работы на заводах пришлось возвращать солдат с фронта из поредевших частей французской армии. Возникшую проблему французские власти попытались решить «выписав людей из России», которая представлялась им как «неиссякаемый источник пополнений» [6.605]. Тогда же Франция направила в Петроград крупного французского политического деятеля, председателя военной комиссии французского сената Поля Думера, помощника по гражданской части военного губернатора Парижа ген. Галлиени. Союзники по Антанте, в лице президента французской республики Пуанкаре, надеялись на посылку во Францию русских солдат и даже рабочих. Думер имел поручение получить согласие русского правительства на отправку во Францию 300 тыс. русских солдат, в обмен на вооружение (в частности винтовок – О.П.), в котором очень нуждалась армия России. Несмотря на то, что император Николая II и ген. Алексеев были против такого шага, Думеру удалось добиться согласия на формирование 4-х бригад двухполкового состава (общая численность личного состава: 750 офицеров и 45 000 унтер-офицеров и солдат). По настоянию Парижа, в порядке частичной компенсации за французские поставки России тяжелого вооружения, в качестве опыта, в 1916 г. был сформирована 1-я бригада Русского экспедиционного корпуса. Последующие бригады корпуса формировались в более спокойном режиме и с большим учётом боевых требований. При этом военный атташе во Франции генераллейтенант граф А.А. Игнатьев отмечал, что перспектива «платить за снаряды кровью наших солдат» вызывала у русских офицеров негодование. Однако, стесненное в средствах царское правительство было вынуждено пойти на отправку за границу О.С. Пылков РУССКИЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ «Если Франция и не была стерта с карты Европы, то в первую очередь благодаря мужеству Русских солдат» Маршал Фош В военной истории России можно обнаружить множество выдающиеся подвигов, проявлений мужества и доблести русских солдат. Они совершались как на территории России, так и далеко за её пределами. Одним из таких сюжетов стала история Русского экспедиционного корпуса, сыгравшего немаловажную роль в «Великой войне». Великая война, названная корреспондентом «Таймс» полковником Чарльзом Репингтоном (10 сентября 1918 г.) «Первая мировая война», началась в августе 1914 г. C первых её месяцев западные союзники по Антанте пытались использовать Российскую империю как резервуар людской силы, стремясь привлечь русские войска (на начало конфликта более 5 млн. чел.) к участию в действиях на Западном фронте. Победоносное вторжение германской армии во Францию, через Бельгию, создало опасность для обойденных с севера французских вооруженных сил и Парижа. В этой ситуации, просчеты французских политиков кровью и своими жизнями были вынуждены оплачивать русские солдаты. Для спасения Франции, на 14-й день мобилизации, Россия двинула в Восточную Пруссию 2-ю армию генерала А.В. Самсонова. Германский генеральный штаб, для успешного отражения русского наступления в Восточной Пруссии, снял со своего западного фронта два полевых корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Это позволило французам выиграть сражение на р. Марне, получившее наименование во Франции «Чуда на Марне». Однако, для русской армии, недостаточно подготовленное наступление закончилось катастрофой и гибелью двух корпусов [11.368 – 369]. Критическое положение на французском фронте заставило лондонское правительство, через своего посла в Петербурге сэра Джорджа Бьюкенена, активизировать переговоры с российским министром иностранных дел С.Д. Сазоновым о возможности отправки через Архангельск во Фран- 40 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции свыше 40 тысяч русских солдат. Несмотря на то, что посылка русских войск во Францию оказалась «политической ошибкой», совершенной «парижскими политиканами, которые, не продумывая достаточно вопросов, принимают упрощенные решения за гениальные», появление русских солдат на Западном фронте имело «большое моральное значение, поднимая дух союзников и являясь неприятным сюрпризом для немцев» [6.607]. Состав отправляемых «особых» двухполковых бригад (каждая ничем, за исключением 1-й, не отличались от обыкновенных русских бригад – О.П.) включал: 180 офицеров и около 10 000 нижних чинов. Полки состояли из трех батальонов, с тремя пулеметными ротами (по 12 пулеметов в каждой), командой связи и нестроевой ротой при каждом полку. Запасные батальоны формировались в составе 6-ти рот. Личный состав 1-й бригады (вместе с запасным батальоном) по штатам был определен: 1 генерал, 180 штаб- и обер-офицеров, около 9 – 10 тыс. нижних чинов. На каждую роту имелось по одной походной кухне. Бригада была прекрасно обмундирована (двойной комплект обмундирования и сапог), а вооружение и остальное имущество части должны были получить во Франции. Особые пехотные полки, в отличие от остальных полков Российской Армии, носили на погонах римские цифры от I до VIII. Таблица. Русский экспедиционный корпус [4.886 – 887] № бригады 1 2 3 4 Артиллерийская бригада и инженерносапёрный батальон Начальник Георгиевский кавалер ген.-майор Н.А. Лохвицкий ген.-майор М.К. Дитерихс ген.-майор В.В. Марушевский ген.-майор М.Н. Леонтьев Командиры полков 1-го особого полка полковник М. Нечволодов 2-го особого полка полковник П. Дьяконов Место дислокации Франция фронт в Шампани 3-го особого полка полковник Тарбеев, 4-го особого полка полковник Александров Салоникский фронт в Македонии 5-го особого полка полковник Нарбут, 6-го особого полка полковник Симонов Франция фронт в Шампани 7-го особого полка полковник Мочульский, 8-го особого полка полковник Грундштрем Салоникский фронт в Македонии генерал-майор И.Т. Беляев Франция Главным затруднением для отправки целых войсковых соединений был недостаток офицеров, особенно среднего звена, что являлось «вечным злом в русской армии». Большие потери в офицерском составе в первые месяцы войны (потери офицеров убитыми, ранеными, пропавшими без вести составили за 1914 – 1917 гг. 71 298 человек) и запоздалые меры по подготовке прапорщиков создали угрозу боеспособности русской пехоты, ситуацию при которой «казармы ломились от запасных батальонов, а обучить и вести в бой этих солдат было некому» [2.33; 6.606]. Первая русская бригада комплектовалась добровольцами разных полков, людьми грамотными и физически крепкими (личный состав, вместе с запасным батальоном, по штатам: 1 генерал, 180 штаб- и обер-офицеров и около 9 000 нижних чинов). Из-за «опасения подводных лодок» первая особая бригада совершила путь от Москвы через Сибирь и Дальний Восток (из порта Дайрен или китайский порт Далянь – российский порт Дальний, захваченный японцами во время русско-японской войны 1904 – 1905 гг.), через Индийский океан, Суэцкий канал и Средиземное море (плавание по морю длилось 55 суток). Первоначально солдат вез «старый торговый грузовой пароход «Гималаи» (вместо 2400 чел., размещено 2500 чел.), прозванный солдатами «утюжок» (в его трюме солдаты сильно мерзли, страдали от «морской болезни», а затем невыносимой жары – О.П.), судно «Лятуш-Тревиль» (вместо 1600 чел., посажено около 1800 человек), пароходе «Сантай» (вместо 2400 человек, размещено око- 41 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне ло 2600 человек), а также русские суда «Тамбов» и «Ярославль» (рассчитанные на 700 – 750 человек, они приняли около 2000 человек). Из-за нехватки мест, было принято решение разместить оставшихся людей (около 1700 чел.) на пяти «переполненных судах, использовав даже угольные ямы». В Сайгонском порту к каравану добавился французский пароход «Лютеция», на который пересадили 1350 человек (вместо 550 чел., положенных по норме) [8.24 – 25]. нимали на себя такого количества людей, вызывали недовольство у солдат. Торговые представители пароходной компании «Мессажеро», на первое место ставили свои коммерческие выгоды, остальное их мало интересовало. Контракт, заключенный морским министерством Франции с пароходной компанией «Мессажеро», которой принадлежали эти суда, предусматривал, что маршрут следования транспортов зависит от пароходной компании, а также то, что транспорты в пути могут принимать все частные грузы. Поэтому владельцы транспортов дали указание как можно сильнее уплотнить русских солдат, чтобы оставить для грузов больше места [8.25]. Маршруты движения Экспедиционного корпуса Русской армии Смотр на площади Республики в Марселе, русские войска были тепло встречены жителями города [10] 20 апреля 1916 г. первая русская бригада, ехавшая на французский фронт окольным путем через Маньчжурию, высадилась в Марселе, где ее встречали музыка, пламенные речи о воинском братстве, цветы и поцелуи. Во время движения колонны русских войск по центральной улице Марселя Каннебьер перед «каждым батальоном, каждой ротой … несли букеты». Весь путь наших войск «оглашался восторженными кликами». Марсельцы встречали русских солдат «с открытым сердцем, выражая свой бурный восторг в приветствиях, в воздушных поцелуях. То и дело было слышно: «Ке Прибытие солдат первой бригады экспедиционного корпуса во Францию [7] С первых дней плавания личный состав бригады оказался в тяжелых условиях. В бригаде начались болезни. В результате одному лишь 1-му полку пришлось оставить много больных в береговых госпиталях союзных стран. Трудные условия и сведения о том, что пароходы никогда не при- 42 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции бель сольда Рюсь!» [6.613]. Так же тепло встретили и третью бригаду, прибывшую из Архангельска (она высадилась в ЛаПаллисе). Огромный фурор среди французов производил сопровождавший одну из рот полка медвежонок Мишка (в действительности медвежонку присвоили кличку «Земляк»), приобретенный в Сибири (в Екатеринбурге за 8 руб.) во время следования эшелонов во Владивосток (по другим данным Мишка являлся талисманом 3-й бригады – О.П.). Мишка стал всеобщим любимцем и проделал с полком всю кампанию на Французском фронте. Солдаты охотно с ним играли, боролись и внимательно кормили и чистили его. Находясь все время в строю он был известен и французскому начальству, вплоть до генерала Гуро, командующего 1V-й Армией. В одном из боев, превратившись уже во взрослого медведя, Мишка был слегка отравлен неприятельскими газами, но благодаря заботам чинов полка быстро оправился и был зачислен на особый паек. После войны Мишка попал в зоопарк, где и окончил свою долгую, богатую приключениями жизнь. гада (смешанный состав, в котором «рядом с безусыми новобранцами и бравыми кадровыми унтерами попадалось много бородачей») прибыла в Брест и Ля-Паллис в сентябре-октябре 1916 г. В отличие от третьей – в ней были новобранцы из резервных полков. Её также как и вторую отправили в Македонию, но не из Марселя, а через военно-морскую базу Тулон. В Салоники бригада прибыла на пароходе «Лютеция» 10 – 20 октября 1916 г. В 1917 г. северным путём во Францию прибыла особая артиллерийская бригада генерал-майора И.Т. Беляева и инженерно-сапёрный батальон. В итоге общая численность Русского экспедиционного корпуса достигла 50 тысяч человек. Вся эта сила не имела единого русского командования и находилась в оперативном подчинении французскому генштабу, который и решил использовать 1-ю и 3-ю бригады на Западном, а 2-ю и 4-ю – на Салоникском фронтах. Генерал Н.А. Лохвицкий и солдаты первой бригады Русского экспедиционного корпуса [10] Полковой талисман медведь Мишка Вторая, третья и четвертая бригады, по налаженному англичанами морскому пути, были отправлены из Архангельска через Северное море в северные французские порты Брест и Нант. Так, в июле 1916 г., 2-я бригада прибыла в северные французские порты. Затем, по железной дороге, она была доставлена в Марсель, а оттуда морем – в Македонию, на Салоникский фронт в распоряжение ген. Сарайля. В августе в Сент-Назере и Нанте высадилась 3-я бригада, в составе которой было много Георгиевских кавалеров, успевших повоевать на других фронтах. 4-я бри- Первая бригада в военном лагере Майи [10] Первая бригада была размещена в военном лагере Майи (в 150 км на восток от Парижа), наиболее близкий к фронту и к большой дороге из Шалона в Париж. Здесь производились военные смотры и освоение новой пехотной тактики, созданной на За- 43 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне падном фронте под «давлением небывалого роста техники» [6.614]. По требованию французов солдатам делали обязательные прививки против тифа и столбняка, от которых они «болели по нескольку дней». Военнослужащим выплачивали жалование (солдат получал заграничные повышенные оклады – двенадцать рублей, младший унтер-офицер – пятнадцать, старший унтерофицер – восемнадцать, а за каждый Георгиевский крест еще по три рубля дополнительно; на русском фронте – семьдесят пять копеек в месяц в переводе на франки получалось неплохо – рядовой получал тридцать два франка пятьдесят сантимов [9.215]. Для реорганизации была принята французская смешанная организационная система (четыре стрелковые роты – батальон, три батальона – полк). тогда молодой солдат Родион Малиновский, будущий министр обороны СССР, маршал Советского Союза. Общение с французами велось через переводчиков, штатских людей, которых «война одела в военные мундиры» [6.609]. Солдаты второй бригады экспедиционного корпуса на Салоникском фронте Обрив, два русских часовых в прифронтовой траншее [10] До 16 октября 1916 г. 1-й особой бригадой был занят участок фронта перед Обривом. На Западном фронте господствовали позиционные бои. Высшее командование постоянно требовало свежих сведений о противнике. Боевые поиски и разведки («кудемены» – короткие удары), были постоянным явлением и держали противника в нервном напряжении, вызывая с его стороны многочисленные контратаки и с немалыми потерями. За четыре месяца русская бригада стяжала себе прочную боевую репутацию. После вооружения (пятизарядные винтовки «Ле-Бель» калибра 8 мм образца 1907 – 1915 гг., пулеметы «гочкиса», стальные каски с русским гербом, ручные гранаты и др.) по стандартам французской пехотной бригады и непродолжительной боевой подготовки в лагере Майи 1-я и 3-я бригады были направлены в северовосточную провинцию Шампань [1.70]. Вместе с 4-й армией генерала Гуро они вошли в состав Центрального фронта, во главе с генералом Петэном. Последний воспринимал русских как «дикарей, обнаруживая то, что сделало его впоследствии единомышленником нацизма» [6.617]. Воевала 1-я бригада в 1916 г. в составе 10-го армейского корпуса 4-й армии на небольшом участке фронта, к северу от Шалона, в районе города Mourmelon-leGrand. А на отдых она располагалась в Шампани. В этой самой бригаде служил, Солдаты быстро освоились с жизнью во французских окопах, которые были «комфортабельнее наших». Привыкли к замене чая, кофе и водки - коньяком. Большой интерес вызывали камуфлированные 44 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции посты для наблюдений: «пень, заменяемый в одну ночь точной копией из стали, бугорок, незаметно обращавшийся в современный дзот». Досуг был связан с игрой на гармони и в карты. Осенью корпус принял активное участие в завершающей стадии сражения под Верденом (с февраля по декабрь 1916 г.), вошедшего в анналы мировой военной истории под названием «Верденская мясорубка» (в ней участвовало 65 французских и 50 немецких дивизий, общие потери составили около миллиона человек). 5-я германская армия пыталась прорвать фронт французских войск, но встретила упорное сопротивление – в значительной степени благодаря стойкости русских, которых после победы под Верденом Париж чествовал как героев. Часть экспедиционного корпуса на кораблях по Средиземному морю была переброшена на Балканы, где, пройдя Албанию и Македонию, стала лагерем у озера Балатон. Особенностью Македонского театра военных действий были тяжелые климатические и топографические условия голой скалистой местности, а также то, что Союзная Армия состояла из войсковых частей, принадлежавших пяти различным государствам (в состав Македонской Армии входили: французы, русские, англичане, итальянцы и сербы, а со стороны противника: германцы, австрийцы, турки и болгары), что весьма затрудняло командование. На международной конференции в Шантильи (15 ноября 1916 г.) было решено перейти на всех фронтах в общее наступление с применением максимум сил и технических средств. В наступлении (длилось до конца апреля 1917 г.) были задействованы и русские войска. Однако, уже в январе 1917 г., во время применённой немцами газовой атаки (в ответ на французскую газовую атаку), 3-я бригада понесла большие потери: 300 человек погибло и столько же пропало без вести. В феврале в России произошла Февральская революция и отрешение императора Николая II от престола. На этом фоне солдат корпуса вернули с Балкан во Францию. Спустя некоторое время революционный резонанс докатился до частей экспедиционного корпуса. В рядах военнослужащих корпуса наступила всеобщая растерянность, которой с выгодой для себя восполь- зовались многочисленные агитаторы, доступно объяснявшие ход событий в своих листовках и газетах (например, газета «Русский солдат-гражданин во Франции») [9.239]. Русские офицеры не знали, как реагировать на создание «солдатских комитетов» (ротные, батальонные, полковые, бригадный комитеты). В рядах корпуса появились «озлобленные, готовые на все» солдаты, а в офицерской среде «распущенность» (причинами брожений в умах солдат были сведения о революции и отречении императора в России, недополучаемое жалование, само отношение офицеров к подчиненным, боявшихся «возмездия за свою свирепость по отношению к солдатам, так что в некоторых ротах не оказалось ни одного офицера») [6.629]. А французское командование и главнокомандующий генерал Нивель столкнулись с новой головной болью в лице плохо управляемого иностранного вооружённого формирования на своей территории. На Западном фронте апрельское наступление войск Антанты и Энское сражение, обернулось страшным поражением союзников. Русский контингент, в составе 6-й французской армии, был брошен генералом Нивелем в пекло боёв. Храбрость русских воинов и «блестящие» атаки русских батальонов вызывали восхищение французов. Однако, потери русских войск (в частности, войск ген. Марушевского) при этом были очень внушительными. В результате 1-я и 3-я «особые» бригады потеряли 5183 человека, из которых 70 офицеров (французы потеряли около 120 тыс.). Часть погибших русских воинов (1029 воинов экспедиционного корпуса) была захоронена на русском военном кладбище в 200 км от Парижа у г. Мурмелон. Русские особые бригады, в секторе VII корпуса, обеспечили главный и единственный успех в грандиозном Энском сражении. После «бойни Нивеля» сопряженной с бесплодными потерями, которые объяснялись «бесталанностью высшего военного руководства», вспыхнули революционные выступления в ряде французских пехотных и артиллерийских полков (беспорядки были подавлены «жестоким расстрелом французских солдат» – О.П.) [9.252]. Обида русских солдат на отсутствовие в тяжелые моменты офицеров и на главкома переросла в откровенную злость ко всем 45 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне французам. Солдаты себя чувствовали «пушечным мясом, обмененным на оружие». Брожение и напряжённость в солдатской среде стала выливаться в митинги с требованиями возвращения домой [6.639]. се и навести в нем порядок. Как отмечал Игнатьев, по солдатам корпуса иностранцы «судили… о падении дисциплины в русской армии, а неизбежные революционные эксцессы представили на долгие годы хороший материал для антисоветской пропаганды» [6.604]. После серьёзных потерь особые пехотные бригады были отведены на отдых в далекий от фронта военный лагерь ЛаКуртин близ Лиможа, а затем расформированы. В мае четыре поредевшие бригады слили в две дивизии (по одной на Францию и Македонию). Первая особая дивизия, под командованием генерал-майора Н. А. Лохвицкого, была размещена в лагере Ла-Куртин. Однако, в дивизии произошел раскол на два враждебных лагеря. Одни были готовы продолжать служить и подчиняться приказам Временного правительства («курновцы», по названию военного лагеря «Курно»), другие требовали немедленной отправки на родину («куртинцы»). В качестве представителя Временного правительства в Ла-Куртин был направлен генерал-майор М.И. Занкевич. В осложняющейся обстановке комдив генерал Занкевич принял решение отделить группу лояльных властям подразделений от «бунтарей» и перебросить её в район Бордо. Из числа добровольцев артиллерийской бригады генерал-майора И.Т.Беляева, а также лояльной части 1-й дивизии был сформирован ударный отряд, получивший название «батальон смерти». В Ла-Куртине же остались преимущественно военнослужащие из бывшей 1-й бригады, требовавшие возвращения домой и отказывавшиеся повиноваться приказам российских и французских властей. В этой связи генерал-майор М.И. Занкевич издал приказ о добровольной сдаче властям и объявил ультиматум, срок которого истёк к утру 16 сентября. В 10 часов утра артиллерия открыла по лагерю огонь. За пять дней противостояний по лагерю было произведено более 500 артиллерийских выстрелов. Мятеж был подавлен силами русских частей (Куртин держался 5 суток) при участии французской жандармерии. Более 8000 человек сдались (по официальным данным, число захваченных солдат 1-й бригады и отдельных отрядов 3-й бригады в Куртине составило 8515 человек). Различные источ- Русские воины погибшие в ходе апрельского наступления у Шмен-де-Дам Весь июнь месяц продолжалась энергичная переписка начальника французского генерального штаба генерала Фоша с различными ведомствами о необходимости начать отправку русских бригад в Россию не позднее 15 августа 1917 года. Англичане и отказались от перевозки бригад, мотивируя это отсутствием необходимого тоннажа. Русские также не нашли транспорта. Временное правительство России, чтобы избавиться от своих злополучных бригад, предложило французам перебросить их в Салоники. Оно полагало, что русские войска еще могли бы быть использованы на этом изолированном театре военных действий. Французы же не могли навести порядок в собственных войсках, поэтому старались поскорее избавиться от русских, охваченных глубокими революционными настроениями. Сами русские выставляли требование о возвращении на Родин, где они были готовы идти на фронт. Русское офицерство тоже терзали «внутренние сомнения и думы». Офицеры «беспокоились за свое будущее и старались как-то пристроиться на французскую службу». Большинство из них стремилось остаться в армии, а некоторые «не прочь были устроиться на гражданской работе». Но мало кто из них разделял солдатские убеждения, которые «сводились, главным образом, к тому, чтобы скорее кончать с чуждой народу войной и скорее отправиться домой, в Россию» [9.348]. Союзники не знали, как обуздать революционные настроения в русском корпу- 46 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ники называют число погибших более 200 и 400 раненных. После выхода Российской империи (по причине революции и переворота) из «Великой войны», русские, в глазах французской общественности, из союзников превратились в предателей и изменников. По распоряжению французского правительства были расформированы полки особых пехотных бригад и из них были составлены военно-рабочие роты для работ в тылу, в качестве «дармовой рабочей силы» (около 11 тыс. человек). Отказавшиеся от этого были отправлены в Африку на каторжные работы, а «зачинщики посажены во французскую военную крепость» [6.653]. Последних французы заточили в темные и сырые казематы острова Экс («Иль д'Экс», расположенный в проливе Антиош Бискайского залива, туда ссылали дезертиров французской армии). Здесь, а также в закрытых баржах, поставленных на якорь у самого берега, под усиленной охраной, держали голодных и изнуренных «куртинцев» [9.330, 334]. В этот драматический момент генерал Лохвицкий обратился к оставшимся верными присяге и долгу офицерам и солдатам с призывом сформировать боеспособную войсковую единицу для эффективного противостояния германским войскам на Западном фронте [3]. В январе 1918 г. были созданы русские военные базы в Лавале (Франция) и Салониках (Балканский фронт). В апреле 1918 г. из волонтёров особых полков, согласившихся воевать за Францию дальше, было сформировано подразделение Русский Легион (Légion russe) из 4-х батальонов, вошедшее в состав «Марокканской ударной дивизии» (лучшей во Франции) французского Иностранного легиона. Его командующим стал начальник штаба полковник французской службы генерал Лохвицкий, а одним из основателей штабс-капитан В. Васильев. Французы переводили в легион русских добровольцев Французского иностранного легиона и солдат из рабочих рот. Численность легиона составляла около 2 тыс. человек. Уже весной 1918 г. Русский Легион сражался под Парижем и отличился в тяжелых боях под Амьеном. А в мае принял участие в ликвидации прорыва противника под Суассоном. В критический момент боя под Суассоном, когда казалось, что уже все потеряно, в контратаку был брошен последний резерв – Русский Легион. Это сражение стоил жизни 85% личного состава и почти всех офицеров Легиона. Тогда говорили, что русские спасли столицу Франции. После сражения французская пресса впервые употребила название «Русский Легион Чести». В дальнейшем Русский Легион принял участие в прорыве укрепленной линии Гинденбурга, прошел Лотарингию, Эльзас, Саар и вошел в Германию. Ему было поручено оккупировать немецкий город Вормс, а бело-сине-красный флаг стал развеваться на Рейне. За жертвенность, смелость и отвагу Русский Легион был представлен к награде французским главнокомандующим и получил на знамя «Военный Крест» и «Фуражер». За проявленные мужество и отвагу многие русские офицеры были награждены французскими орденами. Так, генерал Лохвицкий и капитан Лупанов стали кавалерами Ордена Почетного Легиона. За блестящие победы подразделение стало именоваться Легионом чести, а его личный состав – почетными легионерами. В начале 1919 г. большую часть солдат легиона отправили в расположении Вооруженных сил Юга России (ВСЮР). Оставшиеся в живых легионеры составили основу 1-го Кавказского стрелкового полка и участвовали во взятии Царицына, наступлении на Саратов. Многие представители легиона, сражавшиеся в Белой Армии, впоследствии вернулись во Францию уже эмигрантами. Также в 1918 году часть русских офицеров и солдат экспедиционного корпуса польского происхождения сражалась с немцами и большевиками в составе польской «Голубой армии». В 1920 г. в Бизерту (Тунис) пришла Русская эскадра (Черноморский флот). Некоторые из прибывших на кораблях военнослужащих продолжили службу во Французском иностранном легионе, участвовали в Рифской войне и Сирийской компании 1925 – 1926 гг. [12]. Иная судьба ожидала тех военнослужащих, кто стремился в Россию, к своим семьям. Требование русских солдат об отправки их в Россию было отклонено французским командованием. Вместо этого после подавления мятежа в Ла-Куртине и разоружения часть мятежников (около 2 тыс. чел.) с декабря 1917 по январь 1918 гг. 47 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне отправили на принудительные каторжные работы в лагеря Северной Африки, сначала в Тунис, а затем в Алжир (всего около 4900 чел.). В Африку отправляли также солдат и офицеров с Салоникского фронта. Например, капитан Ряхов, командовавший впоследствии ротой в Легионе, побывал в африканском концлагере за то, что поддерживал солдат на Салоникском фронте. Изнуренных голодом, ослабленных болезнями, морально подавленных русских солдат из «глубоких и сырых, темных и грязных трюмов французских военных … отправляли в места каторжных работ» [8.267 – 268]. Первую группу «куртинских солдат» (1700 человек) из Алжирского порта отправили в город Медеа и разместили в казармах «концентрационного лагеря, обнесенного тремя рядами проволочных заграждений». За общение с местным населением, проявлявшим интерес к русским и их рассказам о революции в России, французские власти, в качестве наказания, заставили русских солдат совершить 412-километровый пеший переход от города Медеа до города Лагауат. Изнурительный переход надорвал и физические и моральные силы военнослужащих, чем воспользовались французские вербовщики иностранного легиона. С «африканцами» обращались, как с обычными арестантами, установили для них строгий тюремный режим, «полуголодный паек, полную изоляцию от остального лагеря» [9.359, 390]. Из казарм и бараков, предназначенных для размещения русских солдат, было вынесено все, вплоть до коек, матрацев, столов и скамеек, чтобы никто не мог соорудить себе хотя бы примитивной койки. Суточное довольствие заключенных состояло из четверти литра черного кофе, небольшой кружки бульона и 250 граммов хлеба. Провинившихся отправляли в «дисциплинарные батальоны», которые именовали «голодающим батальоном» или «батальоном смерти», где люди обрекались на медленную смерть. Например, под палящим солнцем пустыни они были вынуждены прокладывать железные дороги [6.674]. В лагере Афровиль русских солдат заставляли ходить два раза в день по 18 километров в горы рубить лес и переносить его на себе в лагерь. Из-за суровых условий жаркого пустынного климата, протестных голодовок (в том числе и сухих - без воды; например, в лагере Суракассе русские солдаты перенес- ли более 20 голодовок), свирепствовавших болезней, многие русские «чудо-богатыри» и «герои Вердена», там сложили свои головы. В 1919 г. оставшиеся в живых были репатриированы в Одессу. В тоже время Россия, по дипломатическим каналам и через Красный крест, продолжала требовать от Франции возвращения русских солдат. Наконец за ними прибыл пароход. Пускали туда строго по спискам, отсеивая активистов, солдатских депутатов. В Севастополе, куда прибыло судно, «белые» намеривались использовать их в борьбе против «красных». Однако, солдаты, долгое время оторванные от России, отказались сражаться, тем более что в любом случае им пришлось бы убивать своих – русских. От расстрела деникинцами, солдат спасли местные женщины с малыми детьми на руках, которые выстраивались перед ружьями расстрельной команды. Впоследствии, спасенные разбегались кто куда. Таким образом, участие Русского экспедиционного корпуса в Первой мировой войне, на полях Шампани во Франции и в диких горах Македонии, является одной из славных страниц истории Русского оружия. Далеко за пределами своего Отечества русские особые полки покрыли себя неувядаемой боевой славой. Жертва, принесённая ими на алтарь победы и спасения Франции в этой войне была велика. Могилы многих тысяч русских воинов навсегда остались разбросаны по всей Франции и Македонии. Среди них и самое крупное военное русское кладбище около Мурмелона (Марна). Однако, храбрость и мужество русских солдат, проявленное в Европе, долгие годы оставалось безвестным и забытым на Родине, впрочем, как и сама Великая война. Примечания: 1. Андрей Корляков, Жерар Горохов. Альбом Русский Экспедиционный Корпус во Франции и в Салониках, 1916 – 1918. Париж, 2003. 2. Бескровный Л.Т. Армия и флот России в начале ХХ века. Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986. 3. Великое безмолвие. Старые фотографии, [электронный ресурс], режим доступа: // http://www.voskres. ru/school/tokarev.htm#_ftnref1 4. Григоров А.И., Григоров А.А., Махалин А.В., Юшков В.Л. Рязанская Книга Памяти Великой войны 1914-1918 годов. Том I. [электронный ресурс], режим доступа: // http://library.ryazan.su/Grigorov/RMBGW_v.I_001006_Predislovie.pdf 48 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции 5. Данилов Ю.Н. Русские отряды на французском и македонском фронтах. 1916—1918. Париж, 1933, [электронный ресурс], режим доступа: //https://archive.org/details/ russkieotriadyna00dani 6. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986. 7. История в фотографиях. Из жизни Экспедиционного корпуса Российской армии, [электронный ресурс], режим доступа: //http://foto-history.livejournal.com/ 2291437. html 8. Лисовенко Д.У. Их хотели лишить Родины. М., 1960. 9. Малиновский Р.Я. Солдаты России. М., 1969. 10. Русский Экспедиционный Корпус во Франции. Апрель-Сентябрь 1916 года, [электронный ресурс], режим доступа: //http://humus.livejournal.com/2222404.html 11. Соколов Б.В. 100 великих войн. М., 2001. 12. Чернецов В.М. Белогвардейцы на службе во Французском иностранном легионе. Русские легионеры в Рифской и Сирийской кампании 1925–1926 гг., [электронный ресурс], режим доступа: // http://chernecov-vm. livejournal.com/5908.html продолжительности, состава части, расхода боеприпасов и т.д. Все отданные приказы и полученные донесения заносились в этот документ в виде приложений. Вел журнал военных действий командир части или под его непосредственным руководством, полковой адъютант или специально назначенный офицер. В Государственном архиве Краснодарского края имеются на хранении журналы военных действий ряда частей Кубанского казачьего войска, принимавших участие в Первой мировой войне. Копии этих журналов передавались в Войсковой штаб ККВ. Сохранилась ведомость копиям журналов о ходе военных действий, получаемых из строевых частей Кубанского казачьего войска и переданных Войсковому архивариусу войсковому старшине И.И. Кияшко [ГАКК. Ф. 670. Оп.1. Д. 41. Л. 28]. Некоторые из них сохранились в фонде самого Войскового штаба (Ф. 396), а также в Ф. 670 «Коллекции документов по истории Кубанского казачьего войска». В основном это журналы военных действий льготных частей: 2-го Уманского, 2-го Запорожского, 2-го Таманского, 2-го Линейного, 2-го Полтавского, 3-го Лабинского, 3-го Линейного, 3-го Кубанского полков, 16-го и 19-го Кубанских пластунских батальонов. Из первоочередных частей Кубанского казачьего войска представлен только журнал 4-го пластунского батальона. Имеется также журнал военных действий 1-й Кубанской казачьей дивизии за июль 1914 – февраль 1915гг. Сохранность журналов различна. Хронологически они охватывают период 1914 – 1916 гг.; только журнал военных действий 2-го Запорожского полка доходит до 28 февраля 1917 года [ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 43. Л. 189]. Журналы военных действий 2-го Черноморского полка за 1916 год и 3-й сотни 13-го Кубанского пластунского батальона за 1914 – 1915 годы отложились также непосредственно в фондах штаба этого полка и батальона [ГАКК. Ф. 446. Оп.1. Д. 14; Ф. 445. Оп. 1. Д. 10, Д. 75]. Большинство хранящихся в ГАКК журналов военных действий, как и полагалось, начинаются с первого дня мобилизации, т.е. с 18 июля 1914 года. Из записей первых дней войны можно составить представление о сложностях мобилизации. Так, в журнале 3-го Лабинского полка отмечался Н.А. Хорольская ЖУРНАЛЫ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ КОННЫХ ПОЛКОВ И ПЛАСТУНСКИХ БАТАЛЬОНОВ КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ История Первой мировой войны в последние два десятилетия постепенно выходит из категории «забытых войн». Столетие начала войны, отмечаемое в 2014 году, дало новый толчок всестороннему изучению этой темы, в т.ч. и ее военным аспектам. В связи с этим возникает необходимость расширения источниковой базы исследований по данной проблематике, введения в научный оборот малоизученных исторических источников. К таким источникам, в частности, относятся журналы военных действий различных частей и соединений российской императорской армии. В «Военной энциклопедии» издательства И.Д. Сытина, вышедшей незадолго до начала Первой мировой войны, содержится следующее определение журнала военных действий: «…Перечень в последовательном порядке всех военных событий, относящихся до данных войсковых частей, военных учреждений или управлений». Ведение журнала начиналось с первого дня мобилизации и велось до окончания боевых действий; в него вносились подробные сведения о мобилизации, передвижении в места дислокации, разведывательные данные о противнике, основные моменты боя, с указанием его 49 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне настолько «громадный некомплект» офицерского состава для формирования полка, что офицерские должности и даже должности сотенных командиров замещались вахмистрами и урядниками. Это обстоятельство серьезно затруднило погрузку полка в эшелоны и дальнейшее следование его в Кутаис, куда полк был назначен для несения службы в тылу [ГАКК. Ф. 670. Оп.1. Д. 40. Л. 19 – 20]. О замещении офицерских должностей вахмистрами в период мобилизации содержатся сведения и в журнале 2-го Уманского полка [ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д.42. Л. 1об.]. В свою очередь, первоочередной 4-й пластунский батальон, находившийся на начало войны в Баку «для содействия гражданским властям», откомандировал в распоряжение войскового начальства ККВ 9 обер-офицеров на сформирование батальонов 2-й и 3-й очереди [ГАКК. Ф. 670. Оп.1. Д.46. Л. 13]. В частности, о прибытии на формирование батальона офицера из 4-го батальона упоминается в журнале военных действий 16-го пластунского батальона [ГАКК. Ф.670. Оп. 1. Д.40. Л. 171об.]. Большинство журналов написано скупым, «официальным» языком. На этом фоне резко выделяется журнал военных действий 2-го Полтавского полка. Начинается он почти как былинное сказание: «…Встревожил трезвон мирную жизнь казаков, замелькали по станице красные флаги и фонари. Каждый казак бросил свое дело и спешит в станичное правление. В станичном правлении объявили, что АвстроВенгрия и Германия объявили России войну… Собрался казак с своим обмундированием, зачистил коня, осмотрел вьюк, седло и оружие – сложил все на гарбу, привязал сзади на коня и поехал в Славянскую. К 4 часам вечера стали подъезжать к Славянской целые обозы с казацкими вещами. Съезжаются все на место лагерей и образовалась целая ярмарка…» [Ф.396. Оп. 1. Д. 10848. Л. 1]. Кубанские казаки воевали как на европейском театре войны, так и на Кавказе. Сохранившиеся журналы позволяют представить картину военных действий на Кавказском фронте. Например, зимой 1914 – 1915 гг. казаки 4-го пластунского батальона приняли участие в знаменитой Сарыкамышской оборонительной операции. В составе 1-й Кубанской пластунской бригады им пришлось совершить многокилометровый марш-бросок по заснеженным горным дорогам. 22 декабря 1914 г. во время контрнаступления русской армии пластуны вместе с солдатами 154-го Дербентского пехотного полка наткнулись на штаб IX турецкого корпуса. Из журнала военных действий батальона следует, что совместно с дербентцами пластуны окружили турок. Противник «выкинул белый флаг и сдался. Было захвачено в плен: командир корпуса, с начальником штаба и всем штабом, около 7000 аскеров, вьючный обоз и много другой военной добычи. Кроме того, при наступлении баталионом захвачено 4 горных орудия, и 4 пулемета и масса патронных лент к ним» [Ф. 670. Оп.1. Д. 46. Л.23 – 23об.]. В каких тяжелых условиях приходилось воевать, свидетельствует журнал военных действий 13-го пластунского батальона, воевавшего под Ардаганом. С конца ноября 1914 года батальон «… вел борьбу не только с противником, но и с сильными морозами, доходящими до 35 градусов и снежными вьюгами. Борьба с природой была гораздо труднее, чем с противником, т.к. людям приходилось взбираться по отвесным скалам на вершины гор по глубокому снегу, находясь под открытым небом сутками без пищи» [ГАКК. Ф.670. Оп.1. Д.40. Л. 158]. Интересно, что в журнале военных действий этого батальона содержится неожиданная для такого рода документов запись песни «Бои под Ардаганом», посвященная кубанским пластунам: … Эх! вы турки, оборванцы И зачем вам наступать? Ведь покажут вам Кубанцы, Вам придется удирать! Государь наш Царь Великий Сказал слово: «Пластуны! Не дадим врагу России, Перебьем его полки» [ГАКК.Ф.670.Оп.1.Д.40.Л.162]. Очень подробное описание боевой жизни 3-го Лабинского полка дает его журнал военных действий. Вел журнал сам командир полка полковник Щелоков. Полк был назначен в армейский резерв, но казакам постоянно приходилось, нести как полицейско-разведывательную службу, так и 50 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции участвовать в боевых действиях. Так, в Турецкой Армении они несли службу по охране мирных курдов-езидов от нападений враждебных России курдских племен [ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 40. Л. 19 – 45]. Журналы военных действий содержат также сведения о штатном составе частей, в какие воинские соединения они входили, в них содержатся списки награжденных, раненых, убитых и умерших от ран, взятых в плен (с указанием из какой станицы или хутора, где и когда убит или умер от ран, когда и где взят в плен), статистические сведения о взятых трофеях и пленных и т.д. В целом эти документы позволяют составить более целостное представление о военных действиях не только в масштабах фронтов и крупных соединений, но и на уровне отдельных частей. Для написания истории этих частей они являются ценнейшим источником. силу Русской армии [1.474–484]. К началу 1918 г. армия фактически потеряла свою боеспособность и перестала быть армией в полном смысле этого слова. Большую роль в деле развала Русской армии сыграл печально известный Приказ №1, изданный Петроградским советом 1 (14) марта 1917 г., т.е. ещё до отречения Николая II. После обнародования документа развал армии было уже не остановить. Было покончено с элементарной дисциплиной, строгой иерархией и беспрекословным подчинением приказам, т.е. тем, без чего армия не может существовать. Кроме того, одним из последствий Приказа стало то, что между солдатами и офицерами разверзлась пропасть, основанная на взаимной вражде и ненависти. Ситуацию усугубил Брест-Литовский мирный договор, подписанный большевиками 3 марта 1918 г. и ознаменовавший поражение и выход России из Первой мировой войны на унизительных для страны условиях. Важным аспектом в процессе эскалации насилия в российском обществе стал тот факт, что война милитаризировала сознание населения. Около 20 млн. мужчин (свыше 10,8 % населения России) прошли через кровавые бои, грязные окопы и солдатские казармы Первой мировой войны. В целом около половины жителей Российской империи в той или иной степени стали жертвами войны. Впоследствии, в разразившейся Гражданской войне примерно треть красноармейцев принимала участие в Первой Мировой. Основой Добровольческой армии были также участники Великой войны» [2.122]. Замечательный русский социолог и культуролог Питирим Сорокин писал о духовных последствиях войны: «Война – это аппарат... прививающий и укрепляющий переживания и рефлексы злобы, ненависти, разрушения, неуважения к жизни, свободе, правам и достоянию личности» [3.137]. У людей всё глубже закладывалась мысль, что все проблемы можно решить путём насилия, используя в качестве наиболее весомых аргументов язык штыка и пули. Е.С. Сенявская, говоря об особенностях Первой Мировой, отмечает, что война «загнала в окопы слишком много мужчин – добрую половину во всех цивилизованных странах. И цивилизация стала расползаться, Примечание * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод. пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. – С.257-261. Р.В. Засухин ФОРМИРОВАНИЕ «ПСИХОЛОГИИ ВОЙНЫ» В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ КАК ОДНА ИЗ ПРИЧИН ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ Почти во всех странах-участницах Первая Мировая война обернулась резким усилением революционного движения, а в странах с утраченным авторитетом власти и с наиболее сильными противоречиями внутри общества (Россия, Германия, Австро-Венгрия) – привела к революциям. В России пламя Первой Мировой переросло в пожар не менее страшной Гражданской войны. В ходе боевых действий к осени 1917 г. вооруженные силы России потеряли свыше 60% личного состава, т.е. больше, чем побежденные через год Германия и Австро-Венгрия, был выбит практически весь кадровый состав и военнообязанные 1 и 2 очереди, составлявшие основную ударную 51 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне как старая кожа змеи, и вылезла жестокость. Жестокость вошла в искусство, даже в религию… Жестокость надула паруса идеологий классовой и расовой борьбы…» [4.46]. Перемена в сознании воюющего человека нашла своё отражение и в художественной литературе. В трилогии А.Н. Толстого «Хождение по мукам» Аркадий Жадов, переживший ужасы Первой Мировой рассуждает: «Миллиард людей находится в состоянии военного действия, пятьдесят миллионов мужчин дерутся на фронтах. Они организованы и вооружены. Пока они представляют собою два враждебных коллектива. Но им ничто не мешает в один прекрасный день прекратить стрельбу и соединиться. …Война должна кончиться бунтом, революцией, мировым пожаром. Штыки обратятся внутрь страны» [5.198]. Перерастание войны межгосударственной в гражданскую ощущалось всем российским обществом. Писатель М.М. Пришвин записал в дневнике 21 мая 1917 года: «По городам и селам успех имеет только проповедь захвата внутри страны и вместе с тем отказ от захвата чужих земель. Первое дает народу землю, второе дает мир и возвращение работников. Все это очень понятно: в начале войны народ представлял себе врага-немца вне государства. После ряда поражений он почувствовал, что враг народа – внутренний немец. И первый из них, царь, был свергнут. За царем свергли старых правителей, а теперь свергают всех собственников земли. Но земля неразрывно связана с капиталом. Свергают капиталистов – внутренних немцев» [Кара-Мурза С.Г. Гражданская война 1918-1921 гг. – урок для XXI века. URL: http://www.karamurza.ru/books/war/civil_war_content.htm]. Последствия Первой Мировой войны были таковы, что нормальные человеческие отношения, основанные на моральнонравственных и культурно-правовых нормах под воздействием распространившейся на всё общество «окопно-фронтовой» психологии сменились культом насилия и принуждения. Универсальным средством решения всех вопросов стал «язык штыка и пули». Как отмечает историк О.М. Морозова: «Проникновение военных знаний в толщу народных масс не могло не повлиять на устойчивость всей традиционной социаль- ной структуры, <…> за годы войны сложился слой людей, «новых» военных, который стал связывать с армией и, соответственно, с войной своё будущее» [2.123 – 124]. Начавшаяся война между соотечественниками ещё более усугубила атмосферу вражды и ненависти, царившую в стране. Особой жестокостью и непримиримостью отличалась война на Юге России, в частности, в Северокавказском регионе. Атаман Всевеликого Войска Донского, писатель и публицист П.Н. Краснов в своём военно-психологическом исследовании «Душа армии» приводит воспоминания белогвардейского поручика: «Я три года провел на той, большой войне и чувствовал себя все-таки человеком. По крайней мере, ни разу не забыл, что я человек. А тут забыл... Иногда колешь штыком, на минуту остановишься и задумаешься: человек я или зверюга? Образ человеческий теряем... Не судите нас... На большой войне мы штыковые схватки наперечет помним. Одна, две, три и достаточно... Годы о них рассказывать. Только и помним их, а остальное на той войне было такое серое, обыкновенное: сидим и постреливаем; убиваем или нет, — не знаем, не видим. А знаете, что здесь происходит? Здесь ад. Здесь то, от чего можно умереть, увидевши раз. …Разве можно уцелеть в этой войне?..» [Краснов П.Н. Душа армии. URL: http://www.voskr es.ru /army/library/armysoul.htm]. Чем сильнее раскручивался маховик братоубийственной войны, тем актуальнее становился этот вопрос для людей, оказавшихся между жерновами разбушевавшейся стихии. Одной из важных причин зарождения этой стихии была Первая мировая война, которая не только создала предпосылки для революции, но и выплеснула в массы психологию бойца, человека смотревшего в лицо смерти, готового убивать и самому быть убитым. Примечания: 1. Степанов А.И. Общие демографические потери населения России в период Первой мировой войны // Первая мировая война: пролог ХХ века. М., 1998. 2. Морозова О.М. Антропология гражданской войны. Ростов н/Д, 2012. 3. Цит. по: Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Насилие: социо-политический анализ. М., 2000. 4. Cенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке: исторический опыт России. М., 1999. 5. Толстой А. Хождение по мукам. М., 1959. 52 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ли ни военной, ни экономической помощи. Можно с уверенностью сказать, что Россия сделала всё от нее зависящее, чтобы нанести жестокий удар по германскому милитаризму и не дать ему распространиться на всю Европу. Известные русские военачальники: генералы А.А. Брусилов, М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов, адмиралы Н.О. Эссен, А.В. Колчак и другие внесли немалый вклад в развитие теории и практики мирового военного искусства, а солдаты и офицеры российской армии показали высокие образцы героизма на полях сражений [1]. Однако исследование Первой мировой войны не было сильной стороной отечественной историографии, не носило систематического характера. Не было в исторической литературе и точного названия войны: в дореволюционной литературе – «Вторая Отечественная», «Великая война»; с 1918 года – «мировая империалистическая», а с 1941 года – «Первая мировая война». Необходимо подчеркнуть, что советские историки, как правило, привязывали войну к последующей революции 1917 года, указывая на нее как на предпосылку, свидетельствующую о глубине назревших империалистических противоречий. В «Советской исторической энциклопедии» Первая мировая война оценивалась как «империалистическая несправедливая война». При этом приводилась оценка, данная В.И. Лениным: «Война 1914 – 1918 гг. – это война между двумя группами разбойнических великих держав из-за дележа колоний, из-за порабощения других наций, из-за выгод и привилегий на мировом рынке» [2]. В вузовском учебнике истории 1956 года отмечалось, что Первая мировая война была вызвана обострением противоречий империализма: «… в результате неравномерности капиталистического развития обострилась борьба за рынки сбыта и приложения капиталов. Но мир был уже разделен и новый передел мира был возможен только посредством войны» [3]. После создания в 1991 году Ассоциации историков по проблемам Первой мировой войны, наметились новые подходы к изучению данного явления. На первый план при изучении внешней политики стали выдвигаться геополитические интересы государства. В соответствии с этим стали поновому оцениваться и творцы этой полити- Л.В. Радичко ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ИСТОРИОГРАФИИИ И УЧЕБНИКАХ ИСТОРИИ (ПРОБЛЕМЫ, УМОЛЧАНИЯ, ФАЛЬСИФИКАЦИИ) Бурный конец XX века и начало нового тысячелетия заставили более пристально взглянуть на век минувший. Благодаря качественным переменам в духовной, политической и социально-экономической жизни, произошедшим с человечеством, стало возможно объективно проследить всю цепь эпохальных событий прошлого века и выявить их причинно-следственные связи. В этой связи очевидно, что Первая мировая война является одним из ключевых событий мировой истории XX века. Она определила мировую эволюцию всего последующего исторического процесса, вплоть до нашего времени. Именно Первая мировая война, после которой изменилось соотношение сил в мире, явилась предпосылкой к началу Второй мировой войны, последствия которой продолжают сказываться до сих пор. Многие ученые солидарны в том, что исторические перемены конца XX – начала XXI века, происходившие в мире, прямо или косвенно связаны с двумя мировыми войнами. Первая мировая война впервые поставила в начале XX века в центр глобальных процессов открытую и циничную борьбу за мировое лидерство, за колонии и энергоресурсы, за военное превосходство. До сих пор в мире преобладает военно-силовое мышление. Ведущие страны и, прежде всего США, пытаются решать дипломатические вопросы военными средствами, из-за чего мир балансирует на грани катастрофы. Роль России в Первой мировой войне огромна. Именно русские солдаты и офицеры спасли Париж в 1914 году, когда по просьбе союзников начали преждевременное, а потому плохо подготовленное наступление в Восточной Пруссии. А в 1916 году наша армия бросилась в знаменитый Брусиловский прорыв после усиленных просьб итальянцев, терпевших в Альпах одно поражение за другим от войск АвстроВенгрии. Когда же наступил час союзников России по Антанте платить по векселям, они умыли руки и русские так и не получи- 53 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне ки, деятельность которых была направлена на защиту геополитических интересов России. В связи с тем, что в последнее время большое внимание уделяется изучению модернизационных процессов, войны (мировые и локальные) рассматриваются как одна из форм реализации этого процесса. Модернизация экономики пореформенной России на рубеже XIX – XX веков способствовала ее вовлеченности в единую мировую народно-хозяйственную систему. Однако при этом она привела к расслоению крестьянского социума, разрушению традиционных устоев жизни, идеологической и политической дезинтеграции российского общества. Данные процессы были ускорены Первой мировой войной, которая способствовала разрушению изжившей себя самодержавной формы правления в России. В этой связи данную войну можно рассматривать как специфическую форму модернизации по отношению к российскому обществу указанного периода. К разряду новых методологических подходов относится и альтернативный взгляд на русскую историю. Данную идею некоторые исследователи применяют к начальному периоду Первой мировой войны. Они отмечают, что в советской историографии не было принято упоминать о патриотическом подъеме начала войны. В этих условиях от Николая II требовалось сделать простые и естественные шаги навстречу общественности. Однако этого сделано не было, хотя общественность вплоть до февраля 1917 года не отрицала возможность соглашения с властью, предлагая различные компромиссные варианты [4]. В советской историографии вне поля зрения исследователей оставалась также социально-психологическая сторона проблемы, связанная с изучением войны как социального явления. А между тем сущность причин, по которым Россия до окончания Первой мировой войны вышла из нее, утратив способность к продолжению боевых действий, лежит именно в области анализа ее «живой силы» – психологического состояния солдат на фронте и гражданского населения в тылу. Очевидным было разложение морального духа и дисциплины русской армии под воздействием причин политического и социального характера: пропа- ганда большевиков («революционное пораженчество»), экономический кризис, нехватка продовольствия и т.д. Россия оказалась пораженной без решительной победы ее врагов над российской армией на театре военных действий. Империя, занимавшая 1/6 часть суши земного шара с населением 167 млн. человек, начала разлагаться изнутри; это разложение передалось армии, а развал армии, в свою очередь, привел к развалу государства [5]. Как известно, Первая мировая война завершилась подписанием грабительского для Германии Версальского мирного договора. Ограбление страны (Германия отдавала 1/8 часть территории, платила громадную контрибуцию – 132 млрд. золотых марок и т.д.) и чувство национального унижения породили германский реваншизм, воплотившийся в фашизм, развязавший самую кровопролитную в истории человечества Вторую мировую войну (1939 – 1945 гг.) [6]. В этой связи необходимо вспомнить оценку условий Версальского мира 1918 года, данную главнокомандующим войсками Антанты французским маршалом Фердинандом Фошем, которая оказалась пророческой: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет» [7]. Сегодня считается аксиомой, что Вторая мировая война является продолжением Первой и она была вызвана нерешенными проблемами, с которыми не смогли справиться творцы версальского миропорядка. Что касается исторической судьбы России в случае ее неучастия в Первой мировой войне, то она могла бы быть совершенно иной – ведь война ускорила процесс разрушения основ ее государственного устройства. Как известно, об этом не раз писал и В.И. Ленин, признававший, что в мирных условиях прежняя Россия могла бы «прожить годы, а то и десятилетия» [8]. Если говорить о народной памяти, то необходимо признать, что Первая мировая война была надолго оттеснена в сознании русского народа событиями революции 1917 года и Гражданской войны 1918 – 1920 годов. «Забытая война» мало освещалась в советской историографии и к концу XX века обросла всякого рода мифами и небылицами, а то и преднамеренными искажениями, вызванными конъюнктурными политическими соображениями. Рассмотрим отражение ключевых со- 54 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции бытий Первой мировой войны как в советских, так и в постсоветских учебных пособиях по истории. Как известно, к числу таковых относилась битва на Марне (5 – 9 сентября 1914 г.), в результате которой удалось предотвратить падение Парижа и сорвать блицкриг, предусмотренный «планом Шлиффена». В соответствии с этим планом в ходе молниеносной войны в короткие сроки должна была быть разгромлена Франция, после чего планировалось перебросить войска против России. Затем планировалось уничтожение флота Англии и высадка на Британские острова. Общеизвестно, что срыв данного плана явился результатом проведения Россией Восточно-Прусской операции 1914 года. Германия была вынуждена перебрасывать войска с Парижского направления против России и тем самым рассредотачивать свои силы. С этого момента Германия должна была воевать на два фронта, что и явилось в будущем главной причиной ее поражения. Заслуга России в срыве блицкрига и спасении Парижа в 1914 году признается как в советской, так и в постсоветской историографии. В седьмом томе «Всемирной истории» сказано, что «ценой огромных потерь (около 250 тыс. русских солдат и офицеров) русское командование оттянуло на Восток германские войска, предназначенные для ударов на Западе» [9]. «Франция была спасена кровью русских солдат» – так оценивается результат сражения на Марне в «пособии для учителей» 1956 года [10]. Что касается учебника истории для средних школ изданного в постсоветские годы (1995), (которые характеризовались сближением России с бывшими противниками по «холодной войне», странами Запада и США), то здесь только вскользь сказано о том, что «переброска немецких войск с Западного на Восточный фронт ослабила немецкие позиции во Франции и это позволило французам выиграть битву на Марне в сентябре 1914 г.» [11]. Однако заслуга России в срыве блицкрига и спасении Франции в данном учебном пособии не подчеркивается. Думается, что в этом проявилась тенденция к ослаблению патриотизма в постперестроечном российском обществе 1990-х годов, переживавшем период деидеологизации. Следующим значимым моментом для хода событий Первой мировой войны явилось так называемое «Bеликое отступление» русских войск в 1915 году, в ходе которого Россия потеряла территорию Польши, часть Прибалтики, Западной Белоруссии и Украины, а также понесла колоссальную убыль в живой силе (850 тыс. убитыми и 900 тыс. пленными). Как известно, после этого Николай II сместил с поста главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и сам встал во главе русских войск, что было трагической ошибкой, так как способностей для военного руководства на таком уровне он не имел. Причиной отступления во всех источниках называют концентрацию основных вооруженных сил Германии и АвстроВенгрии и их переброску на Восточный фронт с целью разгрома России. Однако при этом даются разные оценки действиям союзников России по Антанте, которые не спешили прийти к ней на помощь в критический для нее момент. «Всемирная история» об этом умалчивает, однако подчеркивает, что отступление русской армии в 1915 году «явилось крупным поражением царизма, обнаружившее все пороки военной организации и экономическую отсталость страны» [12]. Ничего не сказано о предательской позиции союзников России по Антанте и в уже названном учебнике «Мир в XX веке» для 11 классов и в ряде других учебных пособий. В учебнике Н.В. Загладина «История России XX век» для 9 классов, изданном в 2007 году, даже признается «ограниченная помощь» союзников, которая состояла в «поставке вооружения и боеприпасов» в порты Мурманска и Архангельска. Далее указывается, что эти боеприпасы «из-за трудностей транспортировки попадали на фронт с большим опозданием» [13]. Вряд ли боеприпасы, с опозданием прибывающие на фронт, можно считать действенной помощью России в 1915 году, когда против нее было сосредоточено более 50% вооруженных сил австро-германского военного блока. Известно, что русские войска испытывали острую нехватку вооружений и боеприпасов. Была даже установлена дневная норма расходов снарядов из расчета 1-2 выстрела на орудие. Как отмечает генерал А.А. Брусилов, командовавший в тот период 8-й армией, «отсутствие огне- 55 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне стрельных припасов имело громаднейшее влияние на самочувствие войск. Солдаты вполне справедливо говорили, что при почти полностью молчащей нашей артиллерии и редкой ружейной стрельбе неприятельский огонь выбивает их в чрезмерно большом количестве, и они обрекаются на напрасную смерть, причем исключается возможность победить врага, так как бороться голыми руками нет возможности. Ясно, что при такой обстановке недалеко до упадка духа» [14]. Как видим, одной из причин морального разложения русской армии явилась неспособность военного руководства организовать и вооружить войска, что оказало значительное воздействие на дальнейший ход событий войны. Опустив оценку сражения германских и французских войск под Верденом с февраля по декабрь 1916 года, которое одинаково во всех учебных пособиях именуется «Верденской мясорубкой» (вследствие того, что за год с обеих сторон здесь погибло более 1 млн. солдат) перейдем, пожалуй, к самому значимому успеху русских войск в Первой мировой войне – «Брусиловскому прорыву». «Брусиловский прорыв» – это наступательная операция Юго-Западного фронта 4 – 7 июня 1916 года силами четырех армий под командованием генерала А.А. Брусилова в районе Южной Галиции и Буковины, которая привела к прорыву обороны австро-венгерских войск, что позволило отодвинуть линию Юго-Западного фронта на запад на 150 км. Русские войска взяли в плен около 9 тысяч офицеров и свыше 400 тысяч солдат и заняли 25 тыс. кв. км. территории Австро-Венгрии [15]. Значение прорыва: Австро-Венгрия была вынуждена остановить наступление на итальянском фронте, что спасло Италию от разгрома. Германия была вынуждена ослабить натиск на крепость Верден и в районе р. Соммы. Румыния приняла решение в августе 1916 г. вступить в войну на стороне Антанты. Однако, к сожалению, успех ЮгоЗападного фронта не дал решающих стратегических результатов, так как не был поддержан наступательными операциями других фронтов. И после подхода резервов противника война вновь приобрела затяжной позиционный характер. Этот последний значимый успех русской армии в Первой мировой войне как правило, отмечался во всех справочных и учебных пособиях советского и постсоветского периода, однако в разной степени. В уже указанной нами «Всемирной истории» почти не упоминается имя генерала Брусилова, чей полководческий талант позволил сделать планируемый второстепенный отвлекающий маневр в сражение, имеющее стратегическое значение для всей войны. Здесь действия армий Брусилова именуются просто «наступлением русских войск», без акцента на его руководящую роль в наступлении [16]. В учебнике Н.В. Загладина «История России и мира в XX веке» для 11 класса 2007 года «Брусиловскому прорыву» посвящена всего одна строчка: «В ходе операции, вошедшей в историю как «Брусиловский прорыв», армия Австро-Венгрии понесла сокрушительное поражение; германское командование было вынуждено прекратить атаки на Верден и прийти на помощь союзнику» [17]. Аналогичная по краткости характеристика знаменитого наступления содержится в другом учебном издании 2010 года: «Войска под командованием генерала А.А. Брусилова разгромили четыре армии противника и освободили Луцк, Черновцы и ряд других городов. Только экстренная помощь Германии спасла Австро-Венгрию от полного краха» [18]. Думается, что можно было бы уделить больше внимания героическим страницам русской истории и лично прославленному генералу Брусилову, который, являясь патриотом своей Отчизны и желая служить ей при любой власти, остался в России после революции 1917 года, помогая созданию Красной Армии. Завершая данный обзор, хочется вернуться к приведенным в начале статьи историческим формулировкам, определяющим название изучаемой войны. Думается, что дореволюционные историки поспешили назвать ее Второй Отечественной на волне патриотического подъема 1914 года, не предполагая столь бесславного ее завершения в условиях морального разложения русской армии. Отечественная война (по определению) – это справедливая освободительная война, в которой народ с оружием в руках отстаивает независимость своего Отечества [19]. При этом цели войны – освобождение своей страны – просты и по- 56 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции нятны каждому солдату. О том, что русские солдаты не понимали целей войны 1914 – 1918 гг. свидетельствует уже упомянутый здесь генерал А.А. Брусилов: «Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц был кем-то убит, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы – не знал почти никто; что такое славяне – тоже было темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу царя» [20]. Для сравнения с данным мнением солдат Первой мировой приведем цитату из «Василия Теркина», где приведен собирательный образ солдата Великой Отечественной: «… ясно все до точки. Надо, братцы, немца бить, не давать отсрочки» [21]. Думается, что солдату Великой Отечественной войны, как и солдату Отечественной войны 1812 года было совершенно ясно, за что он воюет – ведь враг был на родной земле, разорял города и села, убивал родных и близких. «Ребята, не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой!» – говорит русский солдат в произведении М.Ю. Лермонтова «Бородино». «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» – говорит политрук Василий Клочков, один из 28ми панфиловцев, защищавших Волоколамское шоссе в 1941 году. В период как той, так и другой Отечественной войны народ с оружием в руках защищал свое Отечество (речь идет о партизанском движении), чего не было в период Первой мировой войны, ввиду того, что линия фронта проходила на границах Российской империи и противник не оккупировал русскую территорию. После Февральской революции 1917 года были неоднократные случаи братания немецких и русских солдат на Восточном фронте, чего никогда не было в период Великой Отечественной войны, когда шла «война народная, священная война» против «насильников, грабителей, мучителей людей». Думается, что лучшим определением для Первой мировой войны будет определение «Великая война». Великая – потому что предопределила великие потрясения во всем мире: рухнули четыре империи (Рос- сийская, Османская, Германская, АвстроВенгерская), изменилось соотношение сил в мире, возникли предпосылки для еще более грандиозного военного столкновения – Второй мировой войны, принесшей колоссальные человеческие жертвы (около 70 млн. человек) и долгосрочные последствия в виде «холодной войны» и доминирования США во всем мире. Распад СССР, трагедия Югославии, падение коммунистических режимов в странах Восточной Европы, обострение глобальных проблем, рост международного терроризма – все это долгосрочные последствия той «Великой войны» 1914 – 1918 гг., которая в начале XX века определила мировую эволюцию всего последующего времени. Глубокие сдвиги в социальноэкономическом и политическом развитии многих стран (в том числе и России), происходящие в последнее время, имеют своим истоком события ушедшего XX века, импульсом к возникновению которых является Первая мировая война. Примечания: 1. Шацилло В. Первая мировая война 1914 – 1918 гг. Факты. Документы. М., 2003. – С. 5. 2. Советская историческая энциклопедия. М., 1967. Т. Х. – С. 969. 3. Луцкий Е.А. История СССР 1861 – 1917. Пособие для учителей. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1956. – С. 317. 4. Рыжкова Н.В. Россия в Первой мировой войне: проблемы изучения» // Великая Отечественная война в контексте истории XX века. Материалы научно-практической конференции. Краснодар: Кубанькино, 2005. – С. 239 – 240. 5. Там же. – С. 241. 6. Сороко-Цюпа О.С., Смирнов В.П., Строганов А.И. Мир в XX веке. Учебник для общеобразовательных учебных заведений. 11 класс. М.: Дрофа, С. 109. 7. Цит по: Шацилло В. Указ. соч. С. 4. 8. Там же. – С. 4. 9. Всемирная история. М.: Издательство социальноэкономической литературы, 1960.Т.VII. – С. 521. 10. Луцкий Е.А. Указ. соч. – С. 322. 11. Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России. XX век. Учебная книга для 9 класса общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1995. – С. 62. 12. Всемирная история. Т. VII. – С. 525. 13. Загладин Н.В., Минаков С.Т., Козленко С.И., Петров Ю.А. История России. XX век. Учебник для 9 класса общеобразовательных учреждений. М.: Русское слово, 2007. – С. 57. 14. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2013. – С. 158. 15. Георгиева Н.Г., Георгиев В.А., Орлов А.С. Исторический словарь. 2-е издание. М., 2012. – С. 54. 16. Всемирная история. Т. VII. – С. 533. 17. Загладин Н.В. История России и мира в XX веке. 11 класс. М.: Русское слово, 2007. – С. 87. 18. Улунян А.А., Сергеев Е.Ю. Всеобщая история. 57 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне Новейшая история. Учебник для общеобразовательных учреждений. 11 класс. М.: Просвещение, 2010. – С. 26. 19. Георгиева Н.Г., Георгиев В.А., Орлов А.С. Исторический словарь. – С. 164. 20. Брусилов А.А. Указ. соч. – С. 74. 21. Твардовский А.Т. Василий Теркин. Книга про бойца. М.: «Детская литература», 1988. – С. 33. В каюте, которая им была предоставлена на пароходе, находились и ящики с кубанскими войсковыми регалиями. Наталия Вячеславовна по этому поводу всегда шутила о том, что она уже с пелёнок была связана с регалиями и их спасением. В Сербии семья Науменко проживала в небольшом городке Кралево. Науменко работал инженером на аэродроме. Русская эмиграция считала Сербию своей второй родиной, она спасла русских беженцев, дала им возможность жить свободно, иметь работу и содержать семьи. Свою дочь генерал Науменко воспитал в уважении к сербскому народу, его традициям [2]. Семья Науменко мечтала остаться в Сербии, все знали сербский язык. Наталия Вячеслововна окончила сербскую гимназию, хотя могла учиться в русском женском институте в г. Белграде. В своём выпускном сочинении на тему «Любовь и обязанности к своей Родине», первую часть она посвятила Сербии: «Мы, русские, – писала дочь атамана кубанских казаков, – любим Сербию, она для меня Родина. Сербия приняла нас и дала нам свою страну для жизни» [3]. Во второй части сочинения, посвящённой России, Наталия Вячеславовна написала: «Но у меня есть Россия. Любовь к России, к своей земле и к своему отечеству стоит сразу после любви к своей матери». До конца своих дней Наталия Вячеславовна сохранила любовь свою и своих родителей к России. По её воспоминаниям воспитание в семье не было строгим, родители всегда шли навстречу её желаниям. Она любила рисовать, и это всячески поддерживали. В юности она принимала активное участие в спортивных соревнованиях на велосипеде, училась летать на аэроплане, участвовала в конных скачках. Обязательным в её воспитании было изучение русской классической литературы и иностранных языков. Она свободно владела английским, немецким, французским и сербским языками. В апреле 1944 года Наталия Вячеславовна выходит замуж за донского казака Николая Назаренко (1910 – 1992). Их венчали в русской православной церкви в Белграде. В это период кубанскому атаману и казакам предстояло покинуть Европу и перевезти казачьи регалии. В 1944 – 1949 гг. Н.А. Корсакова ЕКАТЕРИНОДАРКА НАТАЛИЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА НАЗАРЕНКО. СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ Наталия Вячеславовна Назаренко родилась в г. Екатеринодаре 31 августа 1919 года в известной кубанской дворянской семье генерала Русской императорской армии В.Г.Науменко (1883 – 1979). Казачий род Науменко восходил еще к временам Запорожской Сечи. Их прадед прибыл в Черноморию в 1792 году и поселился в курене Петровском на Тамани. О родословной Наталия Вячеславовна написала в своем очерке «О роде Науменок», опубликованном в Краснодаре в 2000 году [1]. Её мама, Нина Михайловна Кончина (1890 – 1969), дочь доктора 1-го Полтавского полка М.Н.Кончина (1860 – 1923), он и его супруга были из дворян Харьковской губернии. В августе 1918 года полковник В.Г.Науменко, командир Корниловского конного полка, освободил г. Екатеринодар от большевиков. В этот период Белой армией была освобождена большая часть Кубанской области. Город Екатеринодар в 1918 – 1919 гг. становиться центром Белого движения. В краевом правительстве В.Г. Науменко занимался военными вопросами. Семья Науменко снимала квартиру их трёх комнат в доме Акулова по улице Красной, на втором этаже. Крестили свою дочь в Воскресенской церкви. Крёстными родителями стали генерал Андрей Шкуро и супруга атамана Филимонова Екатерина. В эмиграции в Сербии эти семьи сохраняли дружественные отношения. Детство и юность Наталии Вячеславовны прошли вдали от России. Семья Науменко – супруга, дочь и родители супруги покинули Россию на пароходе «Константин» 28 февраля 1920 года из г. Новороссийска. 58 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции семья Науменко организует хранение регалий в Баварии и перевоз коллекции в США [4]. После окончания Второй мировой войны русская эмиграция перемещается в Южную и Северную Америку, Австралию, Канаду, благодаря помощи Толстовского фонда [5]. Эта благотворительная деятельность была организована дочерью Л.Н. Толстого Александрой. После переезда в США в августе 1949 года Н.В.Назаренко проживала с родителями в пригороде Нью-Йорка, где построили небольшой дом. Более десяти лет Наталия Вячеславовна посвятила деятельности в Толстовском фонде. Толстовский фонд имел в Нью-Йорке свою территорию, так называемую Толстовскую ферму, где располагались здания для Дома престарелых, выставочный зал, библиотека. Здесь несколько раз в год проходили собрания и балы русской эмиграции, отмечались православные праздники, исторические даты, здесь находили приют нуждающиеся. Наталия Вячеславовна состояла во многих Дамских комитетах, которые занимались организацией деятельности Толстовского фонда. Большую известность в эмиграции она получила как талантливая художница. На Толстовской ферме ею была оформлена картинная галерея на темы русских народных сказок. Наталия Вячеславовна написала иконы для русской православной церкви в г. Наяке и русского монастыря Новое Дивеево под Нью-Йорком. Иконы «Воскресение Господне», «Св. Иоанн Кронштадский», которые были написаны Н.В. Науменко, до сих пор там находятся. Престижные художественные салоны заказывали ей написать «что-нибудь русское». Семья Науменко и Назаренко вдали от Родины принадлежала к элите русской эмиграции. В конце XX века Наталии Вячеславовне посчастливилось не только побывать на исторической Родине, но и организовать возвращение кубанских казачьих регалий. В ноябре 1998 года она, по приглашению главы администрации Краснодарского края Н.И.Кондратенко и кубанского казачества, посетила г. Краснодар, где выступила с обращением начать возвращение регалий [6]. Первая большая встреча с кубанской интеллигенцией прошла в зале Краснодарского музея-заповедника. Когда присутствующим представили кубанскую казачку, которая в 79 лет прибыла на Родину, то зал разразился бурными аплодисментами. Перед нами была красивая, стройна дама в белых сапожках на высоких каблуках, в папахе и костюме типа казачьей черкески, которые она сшила сама для этой поездки. В её возраст просто не верилось. Для меня всегда в памяти остаются показанный ею пример дружеской поддержки. До её визита я больше года с нею переписывалась. Когда она прилетела в Краснодар, то уже в аэропорту спросила у встречающих, кто из них Наталия Александровна, но меня «забыли» пригласить. Наталия Вячеславовна сразу же попросила, чтобы я присутствовала на всех встречах. На следующее утро за мною приехали даже домой. В 2000 году Наталия Вячеславовна официально пригласила меня посетить её в Нью-Йорке для передачи архива атамана Науменко. Но вместо меня к поездке стали готовить других. Узнав об этом, Наталия Вячеславовна позвонила и сказала, что она примет кубанских гостей только со мною. «Что у вас за правила, – сказала она, – я приглашаю одних, а вы посылаете других». Так я впервые полетела в Нью-Йорк. Меня ещё никто и никогда так не поддерживал. Если бы все русские так поддерживали друг друга, то очень много можно было сделать полезного для общества. Возвращение регалий затянулось на десять лет. Зная хорошо ситуацию в русской среде в США, Наталия Вячеславовна сразу предложила возвращать регалии с помощью адвоката и суда. Но тогда это предложение было не принято. Кубанская эмиграция в США разделилась на два лагеря – сторонники возвращения регалий и противники. Между ними шла борьба, которая вылилась в судебные разбирательства. Наталия Вячеславовна создала крепкую группу сторонников и боролась за возвращение регалий многочисленными письмами, обращениями в Министерство культуры России, губернатору Краснодарского края, Президенту России. Её убедительное письмо американскому адвокату и суду штата Нью-Джерси в 59 I. Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой Мировой войне августе 2006 года сыграло главную роль в положительном решении возвращения исторических памятников в Россию. В общении, переписке Наталия Вячеславовна всегда поражала меткостью суждений, юмором, дружелюбностью и самоиронией. Чего стоит её меткое выражение о кубанском войске в США: «Комбинация из трёх пальцев». В 90 лет она имела прекрасную память, её воспоминания, рассказы всегда были живыми, красочными и доходили до самого сердца. Умерла Наталия Вячеславовна на 92ом году жизни, 3 апреля 2012 года в русском православном монастыре Новое Дивеево в штате Нью-Йорк [7]. Коллекция казачьих регалий обрела новую жизнь в экспозиции Краснодарского музея-заповедника [8]. Во многом это заслуга Наталии Вячеславовны Назаренко, которая благодаря своей любви к России, нашла в себе силы последнее десятилетие своей жизни посвятить заветам и памяти своего отца и всех кубанцев, которые мечтали вернуть регалии на Родину. Примечания: 1. Назаренко Н.В. О роде Науменко // Родная Кубань. 2000. № 4. С. 49 – 57. 2. Назаренко Н.В. В Сербии // Родная Кубань. 2012. – С. 135 – 139. 3. Назаренко Н.В. Воспоминания о жизни кубанских казаков в Сербии. Руко-пись. Архив автора. 4. Науменко В.Г., Назаренко Н.В. Пути-дороги казачьих регалий. Краснодар, 2005. – С. 25 – 128. 5. Корсакова Н.А. Толстовский фонд и его роль в перемещении казачества из Европы в США после окончания Второй Мировой войны // Третьи кубанские литературноисторические чтения. Краснодар, 2001. – С. 247 – 250. 6. Дочь атамана на родине предков //Вольная Кубань. 1998. 27 ноября. 7. Памяти Наталии Вячеславовны Назаренко // Родная Кубань. 2012. – № 2. – С. 125, 126. 8. Корсакова Н.А., Фролов Б.Е. Регалии и реликвии Кубанского казачьего войска. Краснодар, 2011. – С. 43 – 46. 60 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции II. ВОЙНА И ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В этих условиях указ об объявлении всеобщей мобилизации от 18 июля 1914 года выглядел привычным средством восстановления единства в обществе, исправления нравственности, возрождения лучших качеств национального самосознания. В начале войны наблюдается рост патриотических настроений, формы выражения которых были весьма разнообразны: торжественные молебны, шествия с портретами Государя, поздравительные письма и телеграммы. Во многих городах Кубани, Ставрополья, Черноморской губернии прошли манифестации в поддержку войны. В Ставрополе 18 июля «около 21 часов вечера находившаяся в роще группа людей с пением национального гимна явилась в Коммерческий клуб и потребовала исполнение оркестром национального гимна, по исполнении которого манифестанты в количестве 100 человек направились в Семейное собрание, где так же был неоднократно исполнен гимн». Взяв в Семейном собрании герб Государя императора и флаги, манифестанты направились с пением гимна к дому губернатора. Среди манифестантов преобладали подростки, преимущественно учащиеся. Временами раздавались возгласы «Долой Австрию! Да здравствует Сербия!» [2.1]. Начало войны называли временем священного единения, что подтверждают настроения, присущие большей части населения России. «Одухотворенное святостью долга и царского призыва население Медвеженского уезда не замедлило поставить от мирных полей и нив под ратные знамена многие тысячи своих сынов. Тревоги за них тонут в тревоге за землю родную, за будущность ее, неразъединимые в сознании и в сердце народном с царем-батюшкой. И, оставшиеся у своих домашних очагов, все мы, от мала до велика объятые тем же священным кличем царя к народу, не можем знать иных забот во время столь грозной брани, как готовность положить душу свою за царя и Родину…» - говорилось в решении земского собрания Медвеженского уезда Ставропольской губернии [3.3]. На крестьянских сходах губернии выражалась готовность стать под штыки на защиту Родины, «отдать жизнь и имущество к изгнанию Т.А. Корниенко ОТРАЖЕНИЕ СОБЫТИЙ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА (1914 – 1916 ГГ.) Первая мировая война оказала значительное влияние на общественное сознание и социальное поведение населения Кубани, Черноморской и Ставропольской губерний. Вступление России в военный конфликт для многих людей стало неожиданным известием. Сообщения о мобилизации поступили в регион 18 июля (по старому стилю) 1914 г. Утром было объявлено о призыве нижних чинов запаса и поставке в армию лошадей. Все станичные и волостные правления начали работу по мобилизации населения. Во многих населённых пунктах о войне узнавали именно в день мобилизации. Это был разгар уборки хлебов, и почти все сельское население работало на жатве. Если в городе обыватель мог следить за событиями по газетам, выходившим ежедневно, то население станиц было лишено такой возможности: была страда. «Всколыхнулось все, затревожилось... Еще так недавно деревня ничего не знала о войне. Деревня газеты не читала, и о войне никто не намекал. А тут мобилизация. И мобилизация огромная. Весть о войне пришла неожиданно, врасплох и всех она тревожила: не знали причин войны. Но скоро все узнали. Сведения о войне как-то быстро распространялись среди населения. Идут на войну бородатые люди, идут безропотно. Войну принимают как что-то неизбежное. Чувствуется подъем духа. До войны мало чем интересовались в деревне, газет не читали. Теперь нарасхват берут листки, жадно ища в них новых сведений о войне. Собираются толпами: говорят, читают, делают всевозможные предположения и загадки…» - описывают царившие настроения современники [1.2]. Известие о начале мобилизации в провинциальном обществе было встречено с оптимизмом и радостным возбуждением. 61 II. Война и повседневная жизнь российского общества общего врага». Призывы не быть в стороне от грозных событий высказала и Православная церковь. В храмах и церквях многих городов и селений проходили молебны «о даровании победы русскому воинству», священники произносили патриотические проповеди. Казаки не могли оставаться в стороне от происходящих событий. Ф.И. Елисеев в своих воспоминаниях приводит описание царивших настроений: «Все мы радовались, совершенно не предполагая жестокого и несправедливого конца этой войны, революции, потом и гражданской войны и гибели православного нашего государства» [4]. На фронтах Первой мировой войны казачьи полки в составе своих дивизий, и пехотных соединений. Казаки несли службу в конвоях командующими фронтами, армиями, корпусами. Так называемые особые сотни выполняли специальные задания в армии и в тылу. Из казаков конных частей создавались партизанские отряды. Только в первые месяцы войны к наградам было представлено более 500 кубанских казаков. Всего за время войны к наградам было представлено свыше 30200 казаков [5]. Н. Мельников, современник событий войны, отмечает: «Казаки подобно их древним предкам сумели в ХХ веке выделить себя как особенно лихую, беззаветно удалую единицу, воюющую с легендарным воодушевлением и приемами отдаленных веков. Недаром имя казака окружено ореолом отваги и непобедимости, недаром его имя наводит трепет на врагов. Казаки и при современных чудовищных пушках, пулеметах и аэропланах все-таки являются не заменимым средством наносить неожиданные удары, захватывать, окружать и добивать врага» [6.4]. В общественном сознании доминировало убеждение, что нынешняя война освободительная, что Германия виновна в развязывании конфликта, а Россия лишь защищает собственную территорию, поэтому неслучайны проводимые аналогии с Отечественной войной 1812 года. Было распространено мнение, что боевые действия не продлятся более двух – трех месяцев и Россия «утрет нос Вильгельму-захватчику, поэтому многие мобилизованные были уверены, «что им-то и воевать не придется, пока доедем до границы, а немец поганый уже мира просит» [7.3]. В первые дни войны для населения описываемого региона, как и повсеместно для всей страны, был характерен легкомыс- ленный оптимизм, лишь немногие пытались разобраться в вопросе: кто же виноват в развязывании вооруженного конфликта, взбудоражившего Европу? Свидетельством этого служат записи в дневнике ставропольского мещанина Никиты Окунева за 1914 год: «Кто истинный зачинщик войны четырнадцатого года? Одни историки будут винить в этом сербов, другие австрийцев, третьи русских, четвертые германцев. В их руках будут недоступные простому смертному документальные доказательства, но я, ничтожный современник этих великих событий, виню в войне «четырех». Народ сербский давно уже скомпрометировал себя домашними цареубийцами и, вероятно, позапачкал свои руки в крови непричастной к политике супруги. Но Австрия могла бы удовлетвориться коротким ответом Сербии на свой драконовский ультиматум» [8]. В конце июля 1914 г. началась мобилизация запасных нижних чинов. «Коротки сборы новобранцев. Увязаны котомки, выслушаны напутствия родных. Как росинки, катятся из глаз стариков – родителей или молодой солдатки слезы расставания, тоски, - вспоминает участник войны А.А. Стурлевич, - проводы ратников не похожи на проводы новобранцев в мирное время. Теперь не пьянствуют до зари рекруты, не куражатся они на сельской улице, не слышно знакомого мотива песни «Последний нынешний денек / Гуляю с вами я друзья» [КГМЗ.Ф.3.Д.4.Л.6]. Война воспринималась как страшное стихийное бедствие, бороться с которым было бессильно. И это чувство страха, отчаяния, безнадежности еще долго владело десятками миллионов людей, парализуя их волю к активному протесту против военной катастрофы. Мобилизация вырвала из многих семей отцов, сыновей, мужей, поэтому война в основном была принята как трагедия. «Спокойно принята в с. Донское (Ставропольская губерния – Т.К.) весть о мобилизации. В день объявления наскоро сделаны необходимые распоряжения и приготовлено должное количество лошадей. На следующий день рано утром все село собралось около правления... Началось прощание, и воздух огласился криками и стонами. Вот мать, не дождавшись прощания, падает в обморок. Здесь жена, остающаяся одна с четырьмя детьми, в изнеможении падает к мужу на грудь. Там отец прощает- 62 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ся с единственным грудным сыном. Мобилизованные тронулись в путь. Уже начали срываться подводы с отъезжавшими, но толпа не расходилась. Не стихали стоны и крики» [9.2]. Патриотический подъем наблюдался в крупных городах со стороны части интеллигенции, казачества, рабочих и студенчества, многие горожане записывались на фронт добровольцами. Рост патриотических настроений осенью 1914 г. был связан с посещением региона императором Николаем II, который совершал инспекторскую поездку по Кавказу. Население встречало его с восторгом и воодушевлением. Так, например, отзывались о посещении императором столицы Кубани местные газеты: «Императорский поезд прибыл в Екатеринодар в 1 час дня… На вокзале Николая II встречали наказной атаман Кубанского казачьего войска М.П. Бабыч, депутаты от сословий. Приняв хлеб-соль, и поблагодарив за выраженные чувства любви и преданности, государь император отбыл в открытом экипаже, при колокольном перезвоне всех церквей, в Александро-Невский Собор… На всем пути следования государя густая масса народа и войска восторженно приветствовала его» [10.1 – 2]. Большое впечатление на жителей Черноморской губернии, оказала бомбардировка Новороссийска 16 октября неприятельскими крейсерами «Бреслау» и «Берком». В донесении жандармского управления Новороссийска сообщалось о факте обстрела: «Выпущено было около 250 снарядов, была разрушена станция радиотелеграфа, затем огонь перенесли на баки с керосином, отчего по всему городу распространился густой едкий дым. Осколком снаряда были убиты мужчина и ребенок» [РГИА.Ф.1276.Оп.17.Д.457.Л.2]. Для населения города бомбардировка была тяжелым психологическим шоком. Из города началось паническое бегство жителей, которое продолжалось до глубокой ночи и в последующие дни. Обстрел мирного города и гибель неповинных людей преломились в общественном сознании населения региона, вызвав страх, боязнь за собственную жизнь, заставив переосмыслить привычные ценности о мире, войне, добре и зле. Исследование регионального материала позволяет сделать вывод, что всплеск патриотических настроений сопровождался усилением националистических и шовинистских требований: в ряде городов и населенных пунктов были зафиксированы немецкие погромы. Спешно переименовываются многие немецкие поселения. В приказах по Кубанской области и Черноморской губернии «О выселке неблагополучных лиц» часто встречаются наряду с революционными агитаторами и фамилии немецких колонистов, уличённых в распространении ложной информации или противоправительственной, шпионской деятельности. Показательным в этом отношении было дело Браймсона, заведующего ставропольским отделением «Зингер». Он, судя по жандармскому донесению, в апреле 1915 года утверждал в разговоре со своими рабочими, «что война скоро окончиться победой Германии из-за того, что русские солдаты и работать то хорошо не умеют, не то, что воевать, а только исправно пьют» [ГАСК.Ф.101.Оп.4.Д.3682.Л.1–4]. Нередко среди населения отчетливо выражались настроения недовольства как немцами, живущими в регионе, так и действиями местных властей. В документах 3го отделения Департамента полиции «Заявления и выписки из газет» помещена вырезка из газеты «Кубанской области», где автор одной из заметок сетует на недостаточное внимание к проблеме взаимоотношения в военное время русских и немцев: «С самого начала образования Черноморской губернии, остряки назвали ее опереточной…, где пришлые и враждебные чужестранцы чувствуют себя великолепно. Так, например, владелец гастрономного магазина немец Баугели в переполненной публикой кофейне не так давно громогласно заявил: «Подождите, придет время, мы еще вам покажем. Наш Вильгельм знает, что делает». По требованию возмущенной публики приставом полицейского участка был составлен протокол, все ожидали, что Баугели постигнет заслуженная кара, но, увы! Протокол был передан по месту жительства на благоусмотрение начальствующего лица. И о столь серьезном деле ни слуху, ни духу» [ГАРФ.Ф.102.3-е делопроизводство. Оп.113.Д.10.Л.154]. Негативное отношение населения и властей к немецким поселенцам можно объяснить стремлением уничтожить так называемого «внутреннего врага» и решить, таким образом, земельный вопрос. В сек- 63 II. Война и повседневная жизнь российского общества ретном циркуляре 4-го отделения Департамента полиции, направленном губернаторам и начальникам областей, говорилось, что в некоторых местностях юга России «среди крестьян возобновилась агитация о насильственном отбирании земель, принадлежащих иностранным подданным и русским подданным немецкого происхождения, удельному ведомству, монастырям и церквам для беззвозмездной передачи этих угодий крестьянам, в особенности солдатам и их семьям, по окончании войны в размере 12 дес. каждому». Местным властям было предписано принять меры к пресечению подобной агитации, в случае проявления их в пределах региона, так как «агитаторы стараются вооружить народ против иностранцев и помещиков, убеждая в необходимости удаления всех из пределов Кавказа» [ГАСК. Ф.101.Оп.4. Д. 74. Л.277]. Ход боевых действий осенью-зимой 1914 года показал несбыточность чаяний населения о быстром завершении войны. Поэтому ее восприятие от легкомысленного скоротечного события изменяется в сторону ситуаций тоски, безысходности и в некотором роде апатии. Война пропитывает все поры общественного организма, но на первый план выступают внутриполитические, социальные проблемы. На общем ходе повседневной жизни тыла война до начала 1915 г. отражалась сравнительно мало. Однако когда к концу года стало ясно, что война затягивается, легкомысленный оптимизм, присущий обывателям в первые недели войны стал сменяться усталостью от военных действий. На 1915 год жители региона возлагали большие надежды. Многие верили, что враг будет сокрушен и мир опять воцарится. В местной периодической печати публиковались вселяющие надежду строки: «Пятнадцатый, пятнадцатый / Великий год войны / Родился, чтоб сражаться, ты / За счастие страны. / Родился со славой / Всем дорог и хорош / Стезёю величавою / Ты в вечность потечёшь / Ты в воинство нетленного / Незыблемый солдат! / Ты года вдохновенного Двенадцатого брат [11.13]. Но настроение к лету существенно изменяется. «Далеко от политических баталий, от грохота орудийной борьбы, – пишет в 1915 г. И. Мазуркевич в «Кавказском журнале», - стонов и предсмертных криков, где еще не вступила нога врагов, царила мучительная тоска. Во мраке напряженного ожидания победы, в слезных молитвах за родных, умерших на фронтах, протекали старые одинокие будни жизни земных обывателей. В городах была удушливая тоской тоска, среди огромных улиц с яркими вывесками «Похоронное бюро» и выставленными на полу черными гробами. Почему-то они в эти дни больше бросались в глаза и боль от этих дум, которые пробуждали от сна, была острее, мучительнее, чем прежде!» [12.34]. Эволюция общественного настроения от патриотизма в сторону сентиментальности не была оторвана от событий самой войны и разочарования, охватившего затем российское общество: «Единственным проблеском среди тоскливого дня с думами о войне, о будущем своих близких были вечер, отдых, развлечения, театры …. Но и это не давало ощущения радости, не освобождало от размышлений: в биографах – тяжелые болезненные драмы, нет здорового смеха, нет того, чего ищет душа, забвения от тяжелых дум горестных дней жизни» [13.9]. Однако патриотические настроения не исчезли, они переместились в другие сферы, основной из которых была благотворительность. Свидетельством тому, что война в новом году все еще оставалась первостепенной темой, служит творчество современников: «Развернув газету / Утром перед чаем / О войне по свету новости читаем. / И на службе – рожам / Порождая споры, / Про войну с экстазом / Только разговоры. / Даже в спальне жинка / Перед сном грядущим / Душит в споре звонко / Немцев проклятущих / И проснувшись рано, - Только солнце в раме – Крики мальчуганов / Слышишь – «Телеграммы» [14.9]. Ритм жизни обывателей сравнивался с поступательными движениями колеса, которое скрепляет центральная ось – война и связанные с ней проблемы. Население региона чутко прислушивалось к известиям с театра военных действий, живо интересовалось информацией, содержащейся в газетах и других источниках. Доступными для многих каналами информации были печатные органы, письма родных с фронта, а также рассказы солдатотпускников, раненых, инвалидов, находящихся на лечении в госпиталях или вернувшихся с военных позиций. Именно этим источникам информации население верило 64 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции больше всего. В письмах с фронта солдаты жаловались на плохую одежду и пищу, холод, нехватку оружия, боеприпасов, грубое обращение офицеров. В 1914 г. весточки с фронта содержали оптимистические настроения о скорейшей победе – «дела у нас идут успешно, Германию мы бьем, так что она не управляется доставлять войска против нас. Её войско напивается пьяными, и идут на нас как свиньи, а мы в это время бьем их из ружей и пулеметов и думаем, что скоро с ним разделаемся», - писал один из солдат родным в Ставрополь [СГКМ. Ф.48–Р.Д.27.Л.14]. Однако в последующее время наиболее распространенными выступают жалобы на отсутствие вестей из дома, отступление или ведение позиционной войны, болезни и голод, отсутствие средств и продовольствия на линии фронта: «Дорогой папаша! Я вам послал письма, из всего видно, что вы не получали. Здесь сало очень дорого и нет и я вас опредупреждаю здесь сало 18 руб. и 20 руб. При получении вышлете сколько возможно, у меня денег осталось 7 руб. Мы очень плохо питаемся они мне потребуются а здесь взять негде. Пожалуйста, пришлите, сколько можете» [СГКМ.Ф.48–Р. Д.27. Л.18 –18 об.]. Увеличивается поток казённых писем, в которых сообщалось о смерти призванных в армию. Население начинает проклинать войну, однако ход боевых действий не позволяет людям надеяться на скорейшее ее завершение. С открытием военного театра действий против Турции в госпиталях региона возросло число раненых. Например, только в Ставропольскую губернию в июне поступило 2327 человек на лечение, в июле – 3454, в августе – 2454 [15.2]. В рассказах солдат о войне реальные обстоятельства и факты зачастую преувеличивались и получали искаженное изображение. Слухи, как вид коммуникации, распространялись в годы войны стихийно, но предпочитали «свою» публику, которая приспосабливала достоверность слухов к своему опыту и ожиданиям. На Юге России наиболее распространенными были слухи, что после победы России все захваченные земли у противника царь раздаст крестьянам и иногородним, а наделы казаков существенно возрастут [РГВИА.Ф. 1308.Оп.1.Д.21721. Л.6]. Слухи, как каналы коммуникации, достигая определенной степени интенсивности, порождают страх, фобии, дискомфорт- ное состояние. Они могут превратиться в массовые действия, в неповиновение власти, в погромы и массовые движения. Как отмечалось в донесении помощнику начальника Терского областного жандармского управления, «первые погромы на почве дороговизны возникли из-за того, что бабы-солдатки, распустившие слухи, что Кавказским наместником разрешено громить в течение 3 дней лавки и магазины, собрались большой толпой, среди которой было несколько хулиганов, ездили по селам, и, разграбив лавки, увозили награбленное» [ГАСК.Ф. 1008, оп.1, д.273, л.1 –4]. Особенно страшными были слухи о предательстве, измене в правительстве и высшем военном командовании. Разговоры об измене и «непотребстве» в окружении царя деформировали нравственный авторитет монархии [16]. Негативно преломлялись в общественном сознании компании о расследовании шпиономании, которые широко печатались в газетах. Это производило впечатление, что предательство и измена были присущи властным верхам, что вызывало самые невероятные и страшные слухи, подрывавшие доверие к правящей монаршей чете. Создавалась иллюзия продажности власти на всех ее эшелонах. В циркулярах наместника на Кавказе в департамент полиции МВД указывалось, что в последние месяцы 1916 г. увеличилось число уголовных дел, возбужденных за оскорбление императора и членов императорской семьи. В качестве примера можно привести случай, произошедший в с. Дербетовского Благодарненского уезда К., где запасной чин, крестьянин отпущенный на волю для поправления здоровья, имеющий бакалейную лавку, 15 марта 1915 г.на вопросы приходивших к нему покупателей о ходе военных действий, отвечал: «Я был во многих военных госпиталях, все они переполнены ранеными без рук, без ног и все это происходит потому, что большинство командующих частями иностранцы… На вопрос слушателей: «А разве Царь-Батюшка об этом не ведает?» К. ответил: «Это вы почитаете царя – Батюшку, а он такой же враг, как и Вильгельм. Сколько пролил солдатской кровушки, а сам много городов и крепостей немчурам сдал!» [ГАСК.Ф.1008. Оп.1. Д.321.Л.6]. Жандармские рапорты и донесения фиксируют приверженность идее «почетно- 65 II. Война и повседневная жизнь российского общества го» мира как наилучшего для России исхода войны. В 1916 г. Кубанские ведомости писали об абсурдности распространившихся в г. Екатеринодаре слухов: «В последнее время в городе «ходят» бессмысленные слухи о том, что на днях будет либо объявлен мир с Турцией, либо будет обнародована какая-то небывалая мобилизация, либо произойдут на почве дороговизны беспорядки... Каждый день рождаются слухи, что зазвонит ночью колокол, и это будет значить заключение мира» [ГАКК.Ф.584.Оп. 1.Д.1278.Л.1]. В местной печати публикуются пессимистичные произведения авторов, в которых видна усталость населения от войны и вызванных ею проблем, ставших неотъемлемой частью повседневности региона: «Знаю, что и год грядущий / Счастья нам не принесет / Много раз в туманной дали / Мы торжественно встречали с упоеньем Новый год. / Все ж я рад, что год промчался, / В бездне вечности седой / С Новым годом! Прочь тревогу, / Год прошел, и слава Богу, / Ближе к цели роковой» [17.11]. Апофеозом проявления усталости от войны может служить выступление женщин в городе Пятигорске, которые в ноябре 1916 г. избили городского урядника, требуя наладить продовольственный вопрос и вернуть им мужей с фронта [ГАСК.Ф.101.Оп. 5.Д.588.Л.45-57]. Кроме этого, 1916 г. принёс в повседневную жизнь населения Северного Кавказа новые элементы. В городах стал ощущаться недостаток товаров первой необходимости. Привычной картиной стали длинные очереди за продуктами питания, одеждой, обувью, керосином и др. С одной стороны, сложившаяся ситуация была связана с кризисом, который охватил экономическую сферу жизни российского общества. С другой – неурожаем в регионе. «В Ставропольской губернии влияние жаркой и засушливой июльской погоды отразилось весьма сильно как на сборе яровых, так и на сборе озимых. Урожай озимых получили только более или менее удовлетворительный. Яровые хлеба – неудачный, а также проса – плохой. В Кубанской области сбор озимых хлебов, пострадавших довольно значительно от запала во время засушливой и жаркой погоды получили в общем по области, урожай только близкий к среднему» отмечалось в статистическом сборнике «1916 год в сельскохозяйственном отношении» [18]. «Подводя итоги урожая, надо учитывать, отмечается в газете «Северокавказский край» за 1916 г. – что предстоящая зима и весна мало несёт обывателям нашей губернии. Запасами хлебов могут похвастаться лишь домохозяева средней зажиточности, у остальных слоёв населения запасов этих не было, и в силу недобора хлебов быть не может. Растёт тревога перед повышением цен на хлеб и перед твёрдыми ценами. О ценах на привозимые предметы потребления говорить не приходится. С понижением качества этих предметов цены взвинчиваются до непосильности для рядовых потребителей» [19.4]. Так, например, в Армавире, нередкой картиной были «длинные очереди за нормированной буханкой хлеба» или отсутствие его по нескольку дней, что очень беспокоило население [20.3]. Некоторая часть общества видела причину ухудшения положения в регионе в спекуляции и бессилии администрации, другая – в сфере экономического и социального положения страны. Как и повсеместно, в регионе отмечается резкое повышение цен на предметы первой необходимости и продукты питания. «Дороговизна жизни приняла такие размеры, что о ней кричат повсюду – на всех углах и перекрестках, - писала газета «Кубанский курьер», – становится тяжело жить, круг замыкается все больше и больше» [21.3]. Сложившейся ситуацией были обеспокоены и местные власти. «Везде цены на продукты потребления выросли от 100 до 250%, - описывал сложившуюся ситуацию Ставропольскому губернатору в июне 1916 года управляющий казенной палатой, везде в губернии на рынках ощущается большой недостаток во всех привозных товарах, особенно в сахаре и спичках» [ГАСК.Ф. 101.Оп.5.Д.3545.Л.2 – 2 об.]. Колебания и изменения цен на продукты питания и товары первой необходимости были весьма существенными. Многие товары даже при повышении цен на них в 2 – 3 раза становились дефицитными. Журналист «Северокавказского края» К. Сарский описывал ставшие обыденностью явления: «В субботу, утром 10 декабря наблюдалась на Нижнем базаре (г. Ставро- 66 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции поль) невесёлая картина нашей тыловой жизни. Ещё на рассвете, а базар уже был загружен толпой обывателей, состоявших из женщин, стариков, и пр. Все пришли за мясом. Где отпускалось мясо образовалось несколько рядов хвостов, которые образовали несколько базарных кварталов. Патрули с ружьями довершали картину. В это время одна из барышников шепчет остальным: «Привоза нет, смело повышай цену». Мгновенно цена меняется. «И мы ещё надеемся побить врагов», - промолвил один старик, снял шапку и перекрестился» [22.4]. Ощущался недостаток продовольствия и топлива. В Армавире, как можно судить по объявлениям в местной печати, в 1916 – начале 1917 г. выдавали необходимые продукты (сахар, муку) по карточкам. В целях снабжения города топливом открывались запасные склады и продавали дрова. «Но дрова, надо заметить, отпускались по карточкам не свыше 30 пудов на семью. Кроме того, очередь за ними надо было занимать еще с вечера» [23.3]. Местные власти пытались разрешить напряжённую обстановку с продуктами и продовольственными товарами введением так называемых «твёрдых цен» – такс. В июле 1916 года после ряда погромов издано обязательное постановление Временного генерал-губернатора Кубанской области и Черноморской губернии: «Так как повышение цен на товары создаётся главным образом участием скупщиков, перекупщиков, комиссионеров, спекулянтов, всевозможного рода элементов. Отныне запрещено какое-либо посредничество между производителем и покупателями, за исключением лиц, имеющих собственные торговые заведения, ларьки, хлебные конторы» [РГВИА. Ф.1308.Оп.1.Д.21721.Л.11]. Однако нарушение обмена между городом и селом в годы войны, практически привело к тому, что таксы стали систематически нарушаться и к лету 1916 года их уровень достигает в рамках Северного Кавказа критической отметки. Ещё весной 1915 г. министр внутренних дел разослал губернаторам и градоначальникам письмо по поводу ухудшавшегося продовольственного положения и происходивших на этой почве массовых выступлений населения. В нем говорилось, что вызванные военным временем затруднения в доставке по железной дороге массовых грузов, повлекли за собой во многих местностях империи уменьшение рыночных запасов хлеба, мяса и других предметов первой необходимости, а этим обстоятельством не преминули воспользоваться спекулянты, начавшие искусственно повышать и без того высокие цены на эти предметы. «Явление это, – говорилось далее, - особенно тяжело отразилось на беднейших классах населения, недовольство коих уже стало проявляться в некоторых местностях в виде попыток к устройству уличных беспорядков и погромов торговых помещений купцов, подозреваемых в умышленном повышении цен» [ГАСК.Ф.125.Оп.1.Д.189.Л.34]. Выступления на почве дороговизны захватили многие города и поселки в самых различных регионах страны. На территории Северного Кавказа и Дона, по данным Ю. Кирьянова, в 1914 и 1915 г. нет выступлений, зато в 1916 г. их регистрируется 2 в мае и 134 – в июне [24]. Причинами недовольства и возмущения простого населения, рабочих в городах были отсутствие в продаже предметов первой необходимости или резкое взвинчивание цен на них. Чаще всего недовольство горожан было вызвано отсутствием предметов питания: картофеля, хлеба, муки, сахара, овощей, фруктов, мяса, кур, яиц, рыбы, «бакалейных товаров», сахара, муки и т.п. Выступления же крестьян обычно вызывались отсутствием «мануфактурных товаров», обуви, мыла, из продовольственных продуктов – сахара, а также нежеланием продавать на рынке по таксированным ценам продукты сельского хозяйства (зерно, яйца и др.), в то время как предметы промышленного производства им приходилось приобретать по свободным, нетаксированным ценам. В большей части выступлений основной контингент участников на Северном Кавказе составляли женщины-казачки, жены рабочих. Первые выступления крестьян и казаков на почве дороговизны в Кубанской области начались 31 мая 1916 г. в станице Павловской, а затем охватили все отделы области. Всего на Кубани они затронули 84 станицы и города. Так, например, в хуторе Тихорецком Кавказского отдела 6 июня 1916 г. «толпа женщин и мужчин до 10 тысяч человек, преимущественно работающих в депо и железнодорожных мастерских станции Тихорецкой, на почве дороговизны разных товаров и неимения в продаже саха- 67 II. Война и повседневная жизнь российского общества ра произвела погром четырнадцати торговых заведений, разграбив находившиеся в них товары» [РГВИА.Ф.1308.Оп.1.Д. 21721. Л.6]. Первые погромы в Ставропольской губернии были зафиксированы в Изобильненском и Медвеженском уездах Ставропольской губернии. Инициаторами погрома были, как указывалось в том же донесении, «бабы-солдатки, которые распустили слухи, что Кавказским наместником разрешено громить в течение 3 дней лавки и магазины. Собравшись большой толпой, среди которой было как всегда несколько хулиганов, ездили по селам, и разграбив лавки, увозили награбленное» [ГАСК.Ф.1008.Оп.1.Д. 366.Л.43; СГИМ.Ф.48-Р.Д.2.Л.3]. В жандармских донесениях подчеркивалось, что «это делалось женщинами-солдатками на почве экономических отношений с торговцами» [ГАСК.Ф.1008.Оп.1.Д.366.Л.42]. Волна выступлений не обошла и крупные города региона. 14 июня в Екатеринодаре произошел погром лавок и магазинов. Поводом к беспорядкам в городе стало необоснованное повышение цен на сахар. Поднялась волна недовольства. Возмущенные произволом торговцев женщины начали громить находившиеся на базаре лавки, а затем направилась в центр города, по пути уничтожая товары в магазинах. Полицией не было принято энергичных мер, направленных на подавление погромов, но не удалось обойтись без человеческих жертв: была застрелена женщина. На городском совещании, собравшемся на обсуждение произошедших беспорядков, на предложение «энергичного воздействия на толпу» П.И. Косякин, временный генералгубернатор Кубанской области и Черноморской губернии, ответил, что не может в сложившейся обстановке поднять оружие против толпы, «пусть его судит Бог и Царь, пусть с него снимут эполеты, но он выйдет из суда со спокойной совестью, что не пролил крови». На совещании было решено ограничиться объявлениями и обращениями к населению. 15 июня, когда в город вернулся наказной атаман М.П. Бабыч, начавшая собираться толпа была разогнана, и беспорядки больше не повторились [25]. 21 июня на осадном положении был объявлен и Ставрополь [ГАСК.Ф.1008.Оп.1. Д.369.Л.9]. В городах и селах губернии были произведены аресты. В Ставрополь стали доставлять арестованных женщин, у не- которых из них на руках были грудные дети. В губернской тюрьме оказались 438 арестованных. Как сообщалось начальнику Терского областного жандармского управления, в Ставрополе «снова упорно говорят о готовящемся нападении на губернскую тюрьму с целью освободить содержащихся там за участие в бывших беспорядках женщин и мужчин. Нижние чины 112 запасного батальона решили между собой, что защищать тюрьму от нападения они не будут» [ГАСК.Ф.1008.Оп.1.Д.369.Л.9]. Опасаясь дальнейшего роста недовольства, наместник на Кавказе распорядился освободить наименее виновных. Поскольку положение в городе оставалось напряженным, а 112-й запасной батальон отказался подавлять беспорядки, начальник гарнизона обратился к командующему войсками Кавказского округа с просьбой вывести батальон из города и заменить его надежной воинской частью. Погромы магазинов и торговых лавок происходили и в Терской области [ГАСК. Ф.1008.Оп.1.Д.261.Оп.1.Д.363.Л.12 – 12об]. В ходе таких выступлений становилось очевидным, что тыловые солдаты и даже казаки в столкновениях с женщинамисолдатками, требовавшими хлеба насущного и других предметов первой необходимости, «дрогнули»: солдаты заявили, что стрелять в «своих жен» они не будут. В отдельных случаях эти заявления реализовались. О сочувствии солдат населению, принимавшему участие в «продовольственных выступлениях» в 1916 г., неповиновении распоряжениям высших офицеров говорится в документах о событиях на ст. Тихорецкой Кубанской области и г. Ставрополе [РГВИА.Ф.1308.Оп.1.Д.21721.Л.14; ГАСК. Ф.1008.Оп.1.Д.332.Л.9]. Нехватка предметов первой необходимости и рост цен на них, углубление продовольственного кризиса уже осенью 1916 г. стали оказывать непосредственное воздействие на рост антиправительственных настроений. Кроме того, в регионе приобрели размах столкновения крестьян с местными властями. Выступления против реквизиций хлеба из хлебозапасных магазинов по твердым ценам, а также рабочего скота, повозок, овса и т. п. сопровождались стычками с земскими служащими и полицией. На Северном Кавказе недовольство правительственной политикой вызывали 68 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции реквизиции скота и продразверстка зерна. Многие крестьянские подворья отказывались отдавать скот на нужды армии. Например, в селе Надежда Ставропольской губернии в марте 1915 г. крестьяне противодействовали земскому начальству и исправнику в связи с реквизицией крупного рогатого скота. В село были командированы «60 конно-полицейских стражников из Ставропольского губернского резерва и столько же казаков Донской сотни для насильственного угона на продажу в г. Ставрополь скота, принадлежащего трем крестьянам, которые из упрямства не желают платить земские налоги» [ГАСК.Ф. 1008.Оп.1.Д.327.Л.34]. Как показывают материалы архивных документов помощника Терского областного жандармского управления, для 1915 – 1916 гг. были характерны выступления против земских организаций. Крестьяне Ставропольской губернии отказывались от уплаты платежей. В селах Михайловском, Старомарьевском, Татарке, Надежде Ставропольского уезда, несмотря на все усилия начальства, долги и платежи земству оказались неоплаченными. Губернатор Б. Янушевич на сходах разъяснял крестьянам «всю нелепость их упорства» и предупреждал о печальных последствиях их поведения» [ГАСК. Ф. 101. Оп. 4, Д. 3604. Л.13]. Но это не помогало, и отказы от уплаты земских окладных сборов становятся повсеместным явлением. Властям и крестьянам приходилось все чаще применять силу, как это было в с. Александрия, с. Калиновском, где крестьяне оказывали сопротивление земскому начальнику при взыскании недоимок, а полиция подавляла недовольство населения с помощью оружия [ГАСК. Ф.101.Оп.5.Д.547.Л.123]. В условиях обострившейся обстановки в регионе наблюдался рост оппозиционных, антиправительственные настроений. В отчете Кубанского областного жандармского управления, направленного в Совет министров говорилось: «Как среди интеллигенции, так и равно и рабочего класса почти в открытую ведутся разговоры о том, что после окончания войны, а может быть и раньше, произойдет революционное движение, в котором примут участие и войсковые части, в достаточной мере для того уже подготовленные, и это движение выльется в более острую форму, чем это было в 1905 г.» [ГАККФ.584.Оп.1.Д.405.Л.32]. Основной причиной роста социально-психологической напряженности на Северном Кавказе местные власти называли военные неудачи российской армии, большие людские потери. Таким образом, в 1915 гг. происходит трансформация общественного настроения жителей региона. Патриотические чувства, присущие начальному периоду войны, сменяются ростом недоверия к правительству и самодержавию. Это изменение во взглядах было вызвано не только неудачным ходом военных действий, но и целым рядом социально-психологических причин. Изменяются внутриполитические ориентиры. Если в первые месяцы войны гнев и возмущения были направлены на внешнего врага – Германию и Австрию, виновных в развязывании конфликта, то с лета 1915 года фиксируется его трансформация во врага внутреннего, под которым понимается и правительство, и местные власти, и те слои населения, которые в минимальной степени были затронуты экономическими проблемами, обострившимися во время войны [26]. Происходит активизация деятельности различных слоев населения, выразившаяся в разнообразных формах социального протеста – стачках, забастовках, крестьянских и казачьих погромах, выступлениях против земств. Примечания: 1. Северокавказский край. 1914. 2 августа. 2. Северокавказский край. 1914. 26 июля. 3. Северокавказский край. 1914. 28 июля. 4. Елисеев Ф.И. Казаки на Кавказском фронте 1914 – 1917. М., 2000. [Электронный ресурс]. – Режим доступа. – https://lib.rus.ec/b/347849/read 5. Куценко А.И. Кубанское казачество. Краснодар, 1993.С.7. 6. Мельников Н. Ратные подвиги казаков // Новое время. 1915. 23 августа. – С.4. 7. Северокавказское слово. – 1914. 13 августа. 8. Цит. по: Беликов Г.А., Кругов А.И. Ставропольский край в истории России на рубеже XIX – XX вв. Часть 1. Ставрополь, 1995. – С.128. 9. Северокавказский край. – 1914. 26 ноября. 10. Кубанские ведомости. – 1914. 16 августа. 11. Северокавказский край. – 1914. 23 декабря. 12. Кавказский журнал. Отклики Первой мировой войны. – 1915, №1. 13. Кавказский журнал. Отклики Первой мировой войны. – 1915, №3. 14. Кубанская копейка. – 1915. 21 марта. 15. Перекропов А.И. Краткий отчет о деятельности Ставропольского госпиталя для больных и раненых воинов с 1 ноября 1914 – 1 января 1917. Ставрополь, 1917. 16. Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат в период Первой мировой войны (1914 – 1918 гг.). Екатеринбург, 2000. – С. 134. 69 II. Война и повседневная жизнь российского общества 17. Кавказское слово. – 1915. 27 декабря. 18. 1916 г. в сельскохозяйственном отношении. Пг.,1915.С.19. 19. Северокавказский край. – 1916. 4 октября. 20. Отклики Кавказа. – 1916. 3 сентября. 21. Кубанский курьер. 1916. 6 марта. С. 3. 22. Северокавказский край. 1916. 26 февраля. С. 4. 23. Отклики Кавказа. – 1916. 26 декабря. С.3. 24. Кирьянов Ю.И. Массовые выступления на почве дороговизны в России (1914 – февраль 1917) // Отечественная история. – 1993, №3. – С.5. 25. Цит. по: Екатеринодар – Краснодар: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях. Материалы к летописи. Краснодар, 1993. – С.318. 26. Вартумян А.А., Корниенко Т.А. Политическая культура Юга России в период Первой мировой войны. М.,2009. – С.154. Воодушевленные патриотическим порывом, жители хутора Новоалексеевского Лабинского отдела в октябре 1916 года возбудили ходатайство о переименовании хутора в станицу Брусиловскую в честь «доблестного нашего полководца Его Превосходительства Генерал-Адъютанта А.А. Брусилова» [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.1061.Л.2 – 2об.]. Однако бурная деятельность генералмайора А.И. Кияшко (бывшего начальника Войскового штаба Кубанского казачьего войска) по переименованию населенных пунктов в Забайкальском казачьем войске подтолкнула Военный Совет ввиду военного времени запретить переименования в казачьих войсках, за исключением случаев переименования в честь лиц императорской фамилии [ГАКК. Ф.318.Оп.6.Д.1061.Л.8]. Несколько месяцев велась переписка по этому вопросу, пока в апреле 1917 года и. д. («исправляющий должность») начальника штаба Кавказского военного округа на театре военных действий не сообщил, что «вопрос о переименовании населенных пунктов в честь лиц императорской фамилии сам собой отпадает, в виду совершившихся событий» [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.1061. Л.9об.]. Под «совершившимися событиями» подразумевалась Февральская революция в России и низложение династии Романовых. Таким образом, за вновь образованной станицей осталось прежнее название хутора – станица Новоалексеевская. Ввиду тех же самых «обстоятельств военного времени» было запрещено также и жителям хутора Синюха переименовать свой хутор в хутор Лиманский, в честь своего земляка войскового старшины Григория Ермолаевича Лиманского – старшего помощника атамана Лабинского отдела [ГАКК.Ф.449.Оп.5.Д.221.Л.3–3об., 8,11–11 об.]. В 1916 году общество хутора Гущинского Лабинского отдела ходатайствовало перед Кубанским областным правлением о переименовании хутора в станицу с названием Николае-Романовская «в честь Августейшего Войскового Наказного Атамана Кавказских казачьих войск Великого Князя Николая Николаевича». Общее присутствие Кубанского областного правления, принимая во внимание согласие великого князя Николая Николаевича на наименование новой станицы его именем, постановило «признать своевременным переименовать С.В. Самовтор СОБЫТИЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ТОПОНИМИКА КУБАНИ Первая мировая война оказала значительное влияние на все стороны российской жизни. Эта война внесла свои коррективы и в топонимию Кубани. В этот сложный для страны период, под впечатлением великих побед и горьких поражений, все слои кубанского общества испытывали небывалый патриотический подъем, нашедший свое отражение в названиях станиц и хуторов. В июне 1915 года сбор выборных станицы Прусской Майкопского отдела, приняв во внимание, что станица названа так в честь принца Альберта Прусского, бывавшего в этих краях во время Кавказской войны [1], и что «Прусское королевство входит в состав Германской империи, которая объявила нам войну», постановил: «признать такое явление нежелательным и просить Атамана Майкопского отдела возбудить ходатайство присвоить станице Прусской другое название, наименовав ее «Романовской» в память 300 летнего Царствования Дома Романовых» [ГАКК.Ф.318. Оп.1.Д.46.Л.44 – 44 об.]. Однако, поскольку в Кубанской области уже имелось казачье поселение с таким названием, – хутор Романовский, – Кубанское областное правление отклонило это ходатайство и предписало станичному сбору подыскать другое название. На сей раз в основу нового названия станичный сбор положил особенности местности: так как в окрестностях станицы «ни реки, ни речушки не имеется», станица Прусская была переименована в станицу Безводную [ГАКК. Ф.318.Оп.1.Д.46.Л.44 об. – 45, 52]. 70 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции хутор Гущинский в станицу, с введением в ней станичного общественного управления на общем основании» [2]. В июле 1916 года газета «Кубанская мысль» писала, что за последнее время перед главным штабом казачьего отдела был возбужден целый ряд ходатайств о переименовании станиц, поселков, урочищ и выселков в пределах казачьих областей, носящих «инородческие названия» [3]. Военный совет, обсудив этот вопрос, отклонил эти ходатайства на следующих основаниях: «Переименования станиц, поселков, выселков и урочищ, а в особенности массовое переименование, – хотя бы в целях установления русских наименований, взамен местных и инородческих, представляет следующие неудобства: а) вносит большую путаницу в картографию, заставляя слишком часто изменять карты, б) приводит в действительности к тому, что на практике приходится зачастую знать и старые и новые наименования станиц, так как новые наименования прививаются по истечении продолжительного времени» [4]. Далее, Военный Совет указывал, что при возбуждении ходатайств о переименовании в казачьих войсках следует руководствоваться общими указаниями военного совета по журналам 19 октября 1896 года, 26 ноября 1915 года и 11 февраля 1916 года, где отмечалось, что «новые наименования должны быть связаны с жизнью войска, а не избираемы произвольно. Ввиду же обстоятельств военного времени возбуждение таких ходатайств следует признать не своевременным». Далее подчеркивалось, что «ходатайство о наименовании казачьих поселений в честь генералов, занимающих высокие военные должности и пользующихся известностью не требуют особого пояснения и мотивировки, при наименовании же казачьих поселений в честь лиц, пользующихся общественной известностью, такового рода мотивировка необходима» [5]. Характерным явлением в кубанской топонимии периода Первой мировой войны было массовое преобразование хуторов в станицы, связанное с демографическими процессами (увеличение количества населения в хуторах) и административнотерриториальными преобразованиями (повышение статуса этих хуторов). Журналы общего присутствия Кубанского областного правления фиксируют в это время многочисленные примеры преобразований хуторов в станицы (с переименованием новой станицы или сохранением прежнего, «хуторского» названия). Так, хутор Сасыкский Ейского отдела преобразован в станицу Атаманскую – журнал № 546 от 23 августа 1914 года (исполнено 25 августа 1914 года № 67707). Станица названа Атаманской ввиду того обстоятельства, что «как в далеком прошлом, так и ныне казачье население управлялось атаманами, начиная с высшего Августейшего Атамана всех казачьих войск и кончая низшим – хуторским атаманом» [ГАКК. Ф.318.Оп.6.Д.46. Л.20 – 21]; хутор Каменномостский Майкопского отдела преобразован в станицу Каменномостскую – журнал № 599 от 26 августа 1914 года (исполнено 31 августа 1914 года № 69025) [ГАКК.Ф.318.Оп.6. Д.46. Л.14 – 15]; хутор Новосуворовский Екатеринодарского отдела преобразован в станицу Новосуворовскую – журнал № 485 от 20 сентября 1914 года (исполнено 23 сентября 1914 года № 74775) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.66–66об.]; хутор Александро-Невский Кавказского отдела преобразован в станицу АлександроНевскую – журнал № 839 от 31 октября 1914 года (исполнено 1 ноября 1914 года № 85200) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л. 8–8 об.]; хутор Николаевский Кавказского отдела был преобразован в станицу Новоромановскую, а хутор Новобекешевский того же отдела преобразован в станицу Новобекешевскую – оба переименования журнальным постановлением № 478 от 17 ноября 1914 года (исполнено 19 ноября 1914 года № 89679) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.5–6, 11–11 об.]; хутор Ловлин Кавказского отдела преобразован в станицу Ловлинскую – журнал № 141 от 8 декабря 1914 года (исполнено 9 декабря 1914 года № 94549) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.26]; хутор Нижнеегорлыкский Лабинского отдела преобразован в станицу Новокавказскую – журнал № 635 от 17 января 1915 года (исполнено 19 января 1915 года № 4616) [ГАКК.Ф.318.Оп. 6.Д.46.Л.17– 17 об.]; хутор Веселый Ейского отдела преобразован в станицу Новопетровскую (расположен на дополнительном юртовом участке станицы Петровской) – журнал № 184 от 10 февраля 1915 года (исполнено 11 февраля 1915 года № 10727) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.63–63 об.]; хутор 71 II. Война и повседневная жизнь российского общества Старокорсунский Ейского отдела преобразован в станицу Плосскую (назван по р. Плосской) – журнал № 182 от 10 февраля 1915 года (исполнено 11 февраля 1915 года № 10728) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.29–30]; хутор Балковский Кавказского отдела преобразован в станицу Балковскую – журнал № 424 от 14 февраля 1915 года (исполнено 15 февраля 1915 года № 12570) [ГАКК. Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.23–24]; хутор Бабычевский Ейского отдела преобразован в станицу Бабычевскую – журнал № 425 от 14 февраля 1915 года (исполнено 17 февраля 1915 года № 12569) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л. 54–55]; хутор Новопашковский Ейского отдела преобразован в станицу Новопашковскую – журнал № 609 от 21 февраля 1915 года (исполнено 23 февраля 1915 года № 14359) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.38 – 38 об.]; хутор Кугоейский Ейского отдела преобразован в станицу Кугоейскую, а хутор Александровский того же отдела преобразован в станицу Александровскую – оба журнал № 281 от 10 апреля 1915 года (исполнено 13 апреля 1915 года № 27129) [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л. 57 – 57 об., 69]; хутор Русский Лабинского отдела преобразован в станицу Филимоновскую (в честь атамана отдела полковника А.П. Филимонова, впоследствии – генерал-лейтенанта, войскового атамана Кубанского казачьего войска) – журнал № 372 от 18 сентября 1915 года [ГАКК.Ф.318.Оп.6.Д.46.Л.60–61 об.]. Таким образом, можно с уверенностью заключить, что топонимия Кубани периода Первой мировой войны складывалась под воздействием целого комплекса факторов как внутреннего, так и внешнего характера и представляет собой своеобразный слепок конкретных процессов и явлений, происходивших как в истории Кубани, так и в целом в истории Российской империи. К.В.Русанов МАТЕРИАЛЫ К РАННЕЙ ИСТОРИИ ТУЗЛЯНСКОЙ ГРЯЗЕЛЕЧЕБНИЦЫ КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА Тузлянская войсковая грязелечебница, учрежденная в начале ХХ в., нередко упоминается журналистами, пишущими о прошлом Тамани. Однако в ее ранней истории остается немало неясностей. Так, автор публикации [1], ссылаясь на статью П.П.Орлова «Описание торжеств в станице Таманской по поводу открытия 5 октября 1911 года памятника, сооруженного Кубанским казачьим войском первым запорожцам <...>» (Екатеринодар, 1912), утверждает, что грязелечебница была открыта в 1911 г. Но в очерке [2] цитируется брошюра В.Соколова «Тамань в прошлом и настоящем» (Керчь, 1914), согласно которой временную Тузлянскую грязелечебницу построили уже к 1908 г. по инициативе некоего доктора Сакуна. Наконец, известный кубанский писатель В.И.Лихоносов в романе «Наш маленький Париж» говорит о том, что Тузлянская грязлечебница была открыта летом 1909 г., когда праздновалось 200летие Полтавской битвы. Расхождения в датах и отсутствие сведений о том, кем был вышеупомянутый доктор Сакун, побудили нас обратиться к отчетам начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска, публиковавшимся в «Кубанских сборниках», к «Кубанским календарям», а также к столичным источникам: приказам по военному ведомству и справочнику «Российский медицинский список». Предыстория Тузлянской грязелечебницы началась с принятого 30.11.1906 г. решения Военного совета усилить медицинскую часть Кубанского казачьего войска учреждением 12 врачебных участков; 3.01.1907 г. Государь Высочайше утвердил это решение [3]. Каждый участок должен был иметь участкового врача, фельдшерицу-акушерку и фельдшера, а также приемный покой на 6 кроватей. На наем и содержание зданий и прислуги, покупку медикаментов, лечение и содержание больных каждому участку отпускали по 2200 руб. в год, а на первоначальное оборудование – единовременно 1200 руб. Примечания: * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод. пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. С.202-205. 1. Матвеев О.В. Прусский принц в Кавказской войне // Древности Кубани. Краснодар, 1998. Вып. 6. – С. 33 – 37. 2. Кубанская мысль. – 1916. № 147, 3 июля. 3. Кубанская мысль. – 1916. № 154, 12 июля. 4. Там же. 5. Там же. 72 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Во исполнение этого решения в 1907 г. учредили врачебный участок №6 с войсковым приемным покоем в станице Таманской. Кроме 6 штатных мест, он имел еще 2 (позже 3) благотворительные кровати. Из отчета [4] видно, что при Таманском войсковом покое и открылась в 1909 г. Тузлянская грязелечебница на 24 места – 14 мужских и 10 женских (Виктор Лихоносов был прав!) В отчете за 1908 г. она еще не упоминалась, да тогда было не до нее: Темрюкский отдел в том году посетила холера, в станице Таманской построили холерный барак на 10 человек, и т. д. Вновь открытая грязелечебница располагалась в 8 верстах к западу от станицы Таманской, у Тузлянских грязевых озер. Для нее на войсковой счет были выстроены 3 здания: одно большое для больных, с комнатами для врача и сестры милосердия; другое – для служб и помещения фельдшеров, и третье – у грязевых озер, с ванными комнатами, потельней и отделением для подогревания рапы. При этом здании имелись дворики для нагревания грязи и принятия грунтовых ванн. Подробное описание устройства грязелечебницы, технологий лечения, контингентов больных и др. показателей требует отдельной публикации; ниже для общего представления о предмете представлены лишь некоторые сведения. Первый лечебный сезон на Тузле был открыт 5-го июля 1909 г. и закрыт 1-го сентября. За это время в стационаре Тузлянской грязелечебницы пролечились 82 человека, а еще 30 – амбулаторно (всего – 112). На ее содержание в 1909 г. было израсходовано 1104 руб. 82 коп. – меньше, чем на приемный покой; очевидно, что затраты на строительство трех зданий в эту сумму не вошли. Для ухода за больными в Тузлянскую грязелечебницу были командированы на этот период два медицинских фельдшера и сестра милосердия. Из отчета не видно, чтобы в грязелечебницу командировался лекарь; вероятно, ее работой в сезон 1909 г. руководил участковый врач Таманского войскового покоя. Имена медиков, занимавших эту должность, в отчетах не названы, но их нетрудно восстановить. Евгений Николаевич Сакун родился в 1871 г.; в 1891 – 1896 гг. он учился на стипендию Кубанского казачьего войска на медицинском факультете Харьковского университета. Первые пять лет службы Сакун состоял младшим врачом 5-го Кубанского пластунского батальона. В 1901 г. его перевели на такую же должность в 1-ю Кубанскую казачью батарею, а в 1904 г. – в Кавказскую гренадерскую артиллерийскую бригаду. Наконец, приказом от 18.09.1907 г. надворный советник Е.Н. Сакун был назначен участковым врачом в станицу Таманскую Темрюкского отдела Кубанской области [5]. По официальным данным, он проработал здесь до середины сезона 1910 г.: 22го июня Сакун был перемещен с повышением – на должность старшего врача Апшеронской больницы Кубанского казачьего войска [6]. А вместо него на 6-й врачебный участок Кубанской области 27.11.1910 г. назначили младшего врача 153-го пехотного Бакинского полка надворного советника Альбрехта [7]. Николай Васильевич Альбрехт родился в 1875 г., звание лекаря получил в 1902 г. и служил на Украине – младшим врачом 12й артиллерийской бригады, 4-й Донской казачьей батареи. Затем его переместили на юг – младшим врачом Кавказского гренадерского артиллерийского парка. В 1910 г. Альбрехт осел на Тамани, где был участковым врачом до самой революции. В персонал Таманского приемного покоя входили также фельдшерица-акушерка Клавдия Филаретовна Музалева и фельдшер Владимир Христофорович Светличный. Подчеркнем: ни Н.В. Альбрехт, ни Е.Н. Сакун не были старшими врачами Тузлянской грязелечебницы. Сакун руководил Апшеронской больницей до 5.08.1913 г., когда его назначили старшим врачом Баталпашинской войсковой больницы; в этой должности он и числился до революции. Но фактически Е.Н. Сакун был прикомандирован к Военно-медицинской академии для усовершенствования в хирургии [8]; ему надлежало в течение 1913/1914 и 1914/1915 учебных гг. исполнять в Петербурге обязанности ординатора клиники, сдавать экзамены и готовить диссертацию на степень доктора медицины. Но вернемся в 1910 г., принесший ряд и других перемен. Во-первых, Темрюкский отдел переименовали в Таманский. Далее, согласно отчету за этот год [9], 8-го мая Кубанское областное правление постановило открыть грязелечебницу на Тузлянских 73 II. Война и повседневная жизнь российского общества соленых озерах как отделение Таманского войскового приемного покоя с расширением последнего до 60 кроватей (40 кроватей – для нижних чинов, 20 – для офицерских чинов). Были ассигнованы средства на оборудование 20 офицерских кроватей и 16 кроватей для нижних чинов (в дополнение к 24 уже существовавшим), и расширенная Тузлянская грязелечебница приняла больных 28-го мая 1910 г. Закрылась она 23-го августа, пролечив 188 пациентов, из них 160 в стационаре и 28 – амбулаторно. В сезон в грязелечебнице работали: 1) врач, «заведующий грязелечебницей в медицинском и хозяйственном отношении» (эта должность впервые упомянута в 1910 г.); 2) классный фельдшер для заведования хозяйством; 3) медицинский фельдшер для ухода за больными; 4) две сестры милосердия. Имелась и вольнонаемная прислуга (около 15 человек). Расходы на грязелечебницу за 1910 г. значительно увеличились и составили 6383 руб. 01 коп. Наконец, в том же году Тузлянская войсковая грязелечебница впервые удостоилась упоминания в петербургских источниках. 16.07.1910 г. Военно-санитарный ученый комитет рассмотрел проекты штата, Положения о грязелечебнице и Правил пользования ею [10], которые, за исключением отдельных моментов, уже были реализованы таманцами de facto. В частности, Ученый комитет «признал желательным поручить заведование грязелечебницей командируемому для того врачу, состоящему на службе в области <...>, с поручением ему же обязанностей коменданта лечебницы и с придачей ему для заведывания хозяйством классного фельдшера». Столичная бюрократия работала неспешно: лишь 18.10.1911 г. было Высочайше утверждено решение Военного совета от 22.09.1911 г. [11] об учреждении Тузлянской войсковой грязелечебницы Кубанского казачьего войска «согласно прилагаемого штата и Положения о ней». Войску были разрешены (по сути – задним числом) единовременный расход в размере 3620 руб. на оборудование помещений грязелечебницы необходимым инвентарем и на расширение отделения для приготовления ванн, и ежегодный расход на содержание грязелечебницы в сумме 6218 руб. из общего войскового капитала. Этими документами подтверждалось, что для заведования грязелечебницей во время лечебного сезона за месяц до начала последнего по выбору областного врача должен командироваться один из врачей, состоящих на службе в области, и по возможности не менее как на 2-3 сезона. В помощь заведующему грязелечебницей распоряжением областного врача на время сезона (продолжительностью в 4 месяца) командировались 2 фельдшера – один из них классный, и 1 сестра милосердия Кубанской общины Красного Креста. Заведование хозяйственной частью Тузлянской грязелечебницы поручалось классному фельдшеру, на обязанность которого возлагалось: а) ответственное заведование имуществом грязелечебницы и наблюдение за его целостью и исправлением; б) заведование продовольствием больных и прислуги; в) наем прислуги (по указанию и с разрешения врача), расчет с нею, наблюдение за исправным исполнением обязанностей и поведением; г) ведение письмоводства (канцелярии), приходнорасходных денежных и материальных книг. Классный фельдшер, заведующий хозяйством, был единственным штатным сотрудником Тузлянской грязелечебницы, находившимся на службе круглый год – с окладом содержания в 369 руб. 60 коп. жалованья и 96 руб. столовых. Ему полагались, кроме того, 50 руб. в год на наем прислуги лично для себя, 50 руб. – на разъезды по хозяйственным надобностям, и взамен провианта – еще 60 руб. Также круглогодично здания и имущество охраняли 2 вольнонаемных сторожа. Роль военного коменданта с врачазаведующего столичные чиновники сняли, решив, что проще командировать в грязелечебницу на сезон распоряжением начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска одного из штаб-офицеров или есаулов, состоящих на льготе. Сезонные командировки врачей и офицеров не отражались в столичных приказах по военному ведомству, но, несомненно, фиксировались Кубанским областным правлением. В его архивах и надо искать ответ на вопрос, кто временно заведовал Тузлянской грязелечебницей – участковый врач из ближайшей станицы Таманской, кто-то из врачей станицы Славянской 74 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции (где находились управление отдела и войсковая больница), или областной врач командировал сюда Е.Н. Сакуна из станицы Апшеронской Майкопского отдела? Место станицы Таманской и войскового приемного покоя в жизни грязелечебницы было, согласно штату и Положению 1911 г., довольно скромным: «Необходимые для пользования больных медикаменты, аптечные и перевязочные предметы отпускаются стационарным больным бесплатно из Таманского войскового приемного покоя <...>. Надзор за порядком и благочинием, когда того потребует заведующий грязелечебницей, возлагается на полицию станицы Таманской (приставов)». Фактически Тузлянскую грязелечебницу в военном ведомстве числили теперь не отделением Таманского войскового покоя, а самостоятельным заведением – почти войсковой больницей. Что и подчеркивалось фразой Положения 1911 г.: «По внутреннему управлению, по довольствию больных и прислуги и стирке белья грязелечебница руководствуется всеми правилами и законоположениями для войсковых больниц Кубанского казачьего войска». Пока в Петербурге утверждались Государем руководящие документы, на Тузле прошел третий сезон, которому предшествовал ряд преобразований. Согласно отчету за 1911 г. [12], в Тузлянской грязелечебнице было устроено новое здание для офицерской столовой, библиотеки, гостиной и трех комнат с кухней для заведующего врача. К служебному корпусу сделали пристройку для помещения кухни, мужской и женской прислуги, а вблизи кухни – ледник. Прежнее помещение кухни переделали в перевязочную. В 1911 г. лечебный сезон в Тузлянской грязелечебнице начался 1-го июня и продолжался до 26-го августа. Общее количество пролеченных больных выросло до 278 (237 – в стационаре, 41 – амбулаторно). Зато денег на содержание грязелечебницы в 1911 г. было израсходовано меньше – 4531 руб. 22 коп. В последующие годы число больных, прошедших лечение на Тузле, превысило 300 человек. Свидетельством большого значения, придаваемого развитию грязелечебницы, стало принятое в 1913 г. решение сократить штат Екатеринодарской войско- вой больницы ради экономии 2100 руб. в год, дабы их «обратить на увеличение содержания Тузлянской грязелечебницы <...>, с каковою целью на содержание оной отпускать ежегодно 8318 руб. <...>» [13]. В 1913 г. был принят и новый штат, который почти не отличался от штата 1911 г. Лишь заведующему хозяйством были добавлены квартирные деньги (140 руб. в год) и фуражные деньги на одну лошадь. Грязелечебнице дополнительно выделялись деньги на содержание в сезон пары лошадей и пары волов. Она продолжала успешно работать. Так, по данным отчета [14], за сезон 1914 г. в Тузлянской грязелечебнице пролечились 340 больных (на 5 меньше, чем в 1913 г., – из-за мобилизации): 256 – в стационаре, 84 – амбулаторно. Сезон начался 15-го мая, окончился 25-го августа; на содержание грязелечебницы в 1914 г. было израсходовано 7168 руб. 99 коп. С 1914 г. имя классного фельдшера, заведовавшего хозяйством Тузлянской войсковой грязелечебницы, стало упоминаться в «Кубанских календарях»: эту должность занимал губернский секретарь Филипп Иванович Баранник, а затем – губернский секретарь Николай Иосифович Колесников. Но против должности заведующего грязелечебницей в справочниках стоял прочерк или слово «вакансия». Вероятно, осознание ненормальности ситуации, когда за работу крупной лечебницы отвечают временные люди, подтолкнуло начальство к новому решению: после окончания лечебного сезона 1915 г. был издан приказ [15] об учреждении в станице Таманской одноименной войсковой больницы на 25 мест. Таманский же приемный покой надлежало переместить в другую станицу по усмотрению войскового начальства. В штате Таманской войсковой больницы значились: старший врач (годовой оклад жалованья 1344 руб. плюс столовых 420 руб.), младший ординатор (1080 + 360 руб.), заведующий хозяйством (480 + 480 руб.), старший медицинский фельдшер, по одному младшему медицинскому и аптечному фельдшеру (360 руб.), сестра милосердия (180 руб.), писарь высшего оклада (72 руб.). При этом на старшего врача вновь учреждаемой Таманской больницы возлагалось заведование Тузлянской грязелечеб- 75 II. Война и повседневная жизнь российского общества ницей, а заведующий хозяйством последней – классный фельдшер – вне лечебного сезона исполнял обязанности старшего медицинского фельдшера Таманской больницы. Младший же ординатор Таманской больницы во время лечебного сезона грязелечебницы замещал старшего врача, а в остальное время года, в случае надобности, мог быть командирован в одну из войсковых больниц Кубанского войска. Правда, ни следов реальной деятельности Таманской войсковой больницы, ни приказов о назначении в нее старшего врача и младшего ординатора мы пока не нашли. Поиск этих сведений – задача продолжающегося исследования. А.И. Айбазов ДВИЖЕНИЕ СОЛИДАРНОСТИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Участие горцев Кавказа в движении помощи армии и тылу в годы Первой мировой войны (1914 – 1918), вопрос не получивший достойного освещения в научной литературе. Вместе с тем, даже беглый осмотр источников этого периода показывает высокую ценность изучения данного вопроса. Первая мировая войны оказала серьезнейшее влияние на характер этнических контактов русского и кавказского населения, способствовало его сближению. Безусловно, изучение истории этого вопроса имеет не только академический интерес, но и таит в себе значительный потенциал в деле гармонизации современных межэтнических отношений и контактов. Как известно, в годы войны, на Кавказе широкий размах получило движение по сбору средств и подарков для нужд действующей армии: сообщения о подобных фактах поступали из аулов всего Кавказа, от современной Адыгеи до ущелий Кабардино-Балкарии и далее на восток [1]. Широкий отклик оно получило и в сердцах жителей Карачая. Так, например, уже вскоре с началом войны, с воззванием к соплеменникам, с призывом принять участие в сборах для поддержки фронту выступали представители зарождавшейся карачаевской интеллигенции [2]. Карачаевское общество, как таковое, старалось оказать посильную помощь жертвам войны. По сообщению М. И. Недбаевского и А. М. Белоусова, карачаевцы не только согласились участвовать в строительстве здравницы для раненых и ветеранов войны, но выделили, несмотря на крайний земельный голод, участок под его строительство [3]. Посильный вклад в помощь фронту внесли и рядовые карачаевцы, о чем красноречиво свидетельствует заметка известного в Карачае педагога И. Байрамукова. Обращаясь к редактору газеты «Кубанские областные ведомости», он пишет: «Покорнейше прошу Вас не отказать поместить в редактируемой Вами газете отчет о собранных деньгах среди учеников Учкуланскаго 2-класснаго училища и другими лицами, пожертвовавшими на нужды Примечания: 1. Чуприна Е. 100 лет со дня установки на постаменте // Интернет-ресурс http://www.orbitataman.ru /modules.php ?name=News&file=article&sid=1073, 1087. 2. Коса Тузла и Царская Грязелечебница // Интернет-ресурс http://www.taman-more.ru/foto-ocherk/18-kosatyzla1.html. 3. Приказ по военному ведомству 1907 г. №36 // Военно-медицинский журнал (ВМЖ). 1907. Т.CCXVIII, апрель. С.92 – 94. 4. О состоянии войска и области за 1909 г. Извлечение из отчета начальника области и наказного атамана Кубанского казачьего войска под ред. Д.М. Мартыненко // Кубанский сборник на 1911 г. Изд. Кубанского областного статистического комитета под ред. Л.Т. Соколова.- Т. XVI. Екатеринодар, 1911. С. 109 – 110. 5. Перемены в личном составе военно-медицинской части // ВМЖ. 1907. Т. CCXХ, ноябрь. 6. Перемены в личном составе военно-медицинской части // ВМЖ. 1910. Т. CCXXVIII, август. 7. Перемены в личном составе военно-медицинской части // ВМЖ. 1911. Т. CCXXX, январь. 8. Перемены в личном составе военно-медицинской части // ВМЖ. 1913. Т. CCXXXVIII, октябрь. 9. О состоянии войска и области за 1910 г. Извлечение из отчета начальника области и наказного атамана Кубанского казачьего войска под ред. Н.М.Каплина // Кубанский сборник на 1912 г. Труды Кубанского областного статистического комитета под ред. Л.Т.Соколова. Т. XVII. Екатеринодар, 1912. С.135 – 138. 10. Известия о заседаниях Военно-санитарного ученого комитета // ВМЖ. 1910. Т. CCXXIX, октябрь. С.361, 362. 11. Приказ по военному ведомству 1911 г. №528 // ВМЖ. 1912. Т. CCXXXIII, февраль. С. 46 – 52. 12. О состоянии войска и области за 1911 г. Извлечение из отчета начальника области и наказного атамана Кубанского казачьего войска под ред. А.С. Селевко // Кубанский сборник на 1913 г. Труды Кубанского областного статистического комитета под ред. Л.Т. Соколова. Т. XVIII. Екатеринодар, 1913. С.125 – 129. 13. Приказ по военному ведомству 1913 г. №216 // ВМЖ. 1913. Т. CCXXXVIII, сентябрь. С.475 – 477. 14. О состоянии войска и области за 1914 г. Извлечение из отчета начальника области и наказного атамана Кубанского казачьего войска под ред. А.С.Селевко // Кубанский сборник на 1916 г. Труды Кубанского областного статистического комитета под ред. Л.Т.Соколова. Т. XХI. Екатеринодар, 1916. С.147 –151. 15. Приказ по Военному ведомству 1915 г. №555 // ВМЖ. 1915. Т. CCXLIV, ноябрь. С. 446 – 450. 76 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции раненых воинов. Ученики отнеслись весьма сочувственно к моему призыву помочь борцам- воинам и с радостью несли посильную лепту, даже дети сироты. Они осыпали меня медными и серебряными монетами. Многие из учеников, передавая свою лепту, выражали сожаление, говоря: «У мамы денег мало, а папа на кошу». Всех денег собрано 53 руб. 60 коп., каковая сумма сдана по расписке за №441 г. инспектору народных училищ 5 района. Радуясь сочувственным и сознательным отношением своих учеников в деле помощи воинам, я через посредство уважаемого печатного органа «Кубанских Областных Ведомостей» выражаю искреннюю благодарность всем вышеупомянутым лицам, принявшим сердечное участие в святом деле для всех сынов России. Спасибо, дети питомцы, за щедрую вашу лепту! Спасибо и вам, добрые родители, наделившие детей своих лептою на нужды защитников отечества на поле брани» [4]. Не менее интересна другая заметка того времени, о сдаче скота жителями аула Джегутинского, предоставляем ее в полном виде: «В настоящее время приступлено во всех отделах области к реквизии (так в тексте. – Авт.) скота, предназначаемаго для продовольствия армий. В Баталпашинском отделе реквизия началась первоначально в экономиях и у скотопромышленников. Вторым пунктом, где реквизия уже прошла, был аул Джегутинский, населенный горцами-карачаевцами. При сдаче скота некоторые владельцы пожелали уступить свой скот для армии бесплатно. Так как по формальным условиям нельзя было этого сделать, то пожертвованный скот был оплачен приемной комиссией и деньги самими владельцами переданы на организуемый в Баталпашинске приют для сирот воинов. Кроме этих пожертвований в ауле Джегутинском очень щедро пополнялась кружка «Красного Креста». Особенная щедрость должна быть отмечена со стороны пожертвовавшаго на приют 100 рублей деньгами, затем им же пожертвованы бык и два стога сена. Кроме того, во все время реквизии в ауле Джегутинском этот житель безвозмездно работал на приемке скота, являясь самым добросовестнейшим рабочим. Большое спасибо скажут питомцы-сироты организуемого приюта за великодушные жертвы туземцам-карачаевцам, а их патриотиче- ские чувства послужат примером для других» [5]. Настоящим сообщением автор, конечно же, не привел, по объективным причинам, и малой части зафиксированных исторических фактов по озвученной выше проблеме. Вследствие этого хотелось бы выразить надежду, что вопрос этот дождется своего дальнейшего изучения и станет предметом более глубокого научного исследования. Важность и актуальность этого представляется нам безусловной. Примечания: 1. Кубанские областные ведомости (КОВ).1914. №182, 21 августа. С. 2; КОВ. 1915. №43, 25 февраля. – С. 1. 2. Карачаевец. Нужно проснуться! // Отклики Кавказа [Армавир].1914. №262, 23 ноября. – С. 4. 3. Недбаевский М. И., Белоусов А. М. Письмо в редакцию // Отклики Кавказа [Армавир].1916.№119,29мая.– С.3. 4.. Байрамуков И. Письма в редакцию // КОВ. 1915. №23, 29 января. – С. 2. 5. Атманских. ст. Баталпашинская // Отклики Кавказа [Армавир]. 1916. №109, 17 мая. – С. 3. Н.А. Корсакова БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Современники назвали Первую мировую войну «Великой войной» или «Второй Отечественной». Эта война была навязана России, несмотря на все усилия российского правительства разрешить конфликт Австро-Венгерский империи и Сербии мирным путем [1]. Русский народ, все слои общества встали на защиту интересов России и Сербии. Огромные жертвы, которые понесла Россия в этой войне, на протяжении столетия не были оценены, и зачастую при юбилейных торжествах европейских держав не произносилось даже имя России. «Видит Господь, что не ради воинственных замыслов или суетной мирской славы подняли мы оружие – говорилось в Манифесте императора Николая II от 26 июля 1914 года – но ограждая достоинство и безопасность Богом хранимой Нашей империи, боремся за правое дело…[2]. Огромный вклад в достижение побед русской армии внесли кубанцы, проявив образцы мужества и самоотверженного служения Отечеству. Кубанцы в составе 77 II. Война и повседневная жизнь российского общества казачьих дивизий и бригад принимали участие во всех крупных операциях на Восточно-Европейском и Кавказском театре военных действий. для фронта и госпиталей; пасхальные и рождественские подарки, пятикопеечные сборы с театральных билетов; однокопеечные – с трамвайных билетов; «день служащего» – с целью сбора однодневного заработка на нужды воина [3]. Большую известность на всем Кавказе приобрела благотворительная деятельность екатеринодарского женского кафе «Чашка чая», возглавляемого супругой наказного атамана С.И. Бабыч (1871 – 1964). Торжественное открытие кафе состоялось 8 сентября 1915 г. на углу улиц Красной и Екатерининской. Дамы и девицы местного общества работали в качестве хозяек в этом благотворительном учреждении, а выручка шла инвалидам, вдовам и сиротам войны. В те годы кафе с таким же названием были в Тифлисе, Владикавказе, Новочеркасске [4]. На средства семьи Бабыч в 1916 г. в Екатеринодаре было построено здание водолечебницы при больнице Кубанской общины сестер милосердия (архитектор А.А. Козлов). Деятельность Кубанской общины сестер милосердия сыграла огромную роль в помощи организации ухода за ранеными и была очень высоко оценена как общественностью Кубанской области, так и самим императором Николаем II. Об этом в своих воспоминаниях писала София Иосифовна Бабыч, проживая в эмиграции, в Англии. В переписке с Ф.И. Елисеевым София Иосифовна писала о том, как в октябре 1914 г. император Николай II, следуя на Кавказский фронт, посетил Кубанскую общину сестер милосердия и «пришел в восторг от состояния и работы лазарета общины на 50 кроватей, что выразил мне словами на прощание, и эти слова по сие время звучат в моем сердце. В этом лазарете ни один раненый, отравленный на фронте газами, не погиб, вышел здоровым» [5]. Община сестер милосердия объединила женщин известных кубанских семей, создала прекрасную школу сестер милосердия, которые прошли обучение по уходу за ранеными в Швеции и в лучших медицинских учреждениях России. В июне 1916 г. кубанским благотворительницам были пожалованы высочайшие награды – «За труды по обществу Красного Креста при обстоятельствах военного времени». Золотыми шейными медалями на Андреевской ленте были награждены – София Иосифовна Ба- Сестры милосердия Кубанской общины. 1914 г. Патриотический подъем в годы Первой мировой войны охватил все слои российского общества, и это особенно ярко выразилось в благотворительной деятельности. В августе 1914 г. в Кубанской области были созданы Комитеты помощи. Свою деятельность они проводили по оказанию материальной помощи и сборе средств семьям, в которых погибли воины. Комитетам удавалось организовать в городах, промышленных предприятиях, в среде предпринимателей сборы 2 – 3% от ежегодного заработка. Было более 80 благотворительных обществ на Кубани, действовавших в начале ХХ в., многие из них оказывали помощь воинам на фронте, раненым и семьям воинов. Среди них: Алексеевский и Романовский комитеты, Кубанское общество братской помощи искалеченным воинам, Екатеринодарское женское благотворительное общество, Екатеринодарское русское общество, Кубанское общество Красного Креста, Кубанская община сестер милосердия. Свой вклад в благотворительность внесли и национальные общества: армянское, эллинское, римско-католическое, лютеранское, черкесское и другие. К началу 1915 г. от кубанских благотворительных обществ в пользу раненых поступили пожертвования на сумму 100 тыс. руб. В 1914 – 1917 гг. кубанские благотворительницы ежемесячно организовывали кампании по сбору пожертвований и различные благотворительные вечера, концерты, спектакли по сбору средств для армии; «кружечные» сборы, «недели белья» 78 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции быч, сестра-настоятельница Дарья Денишева, заместительница председательницы общины, супруга помощника наказного атамана Лебедева Вера Ивановна, супруга генерала Любовь Глинская, супруга есаула Александра Майгур, Зинаида Дон-Дудина. В ноябре 1916 г. на имя кубанского атамана пришло письмо от казаков 3-го Кубанского пластунского батальона, в котором они писали: «Сердечно благодарим дам-тружениц по Красному Кресту, за их труд сердцем проникнутый…». На фронт женщины посылали: табак, сухари, кисеты, вязаные носки, белье, открытки и письма. Известны и другие имена кубанских женщин-благотворительниц, которые помогали воинам – Хлебникова Раиса Гавриловна, Белоус Вера Яковлевна, Дикая Елена Федоровна, Мачнева Полина Ивановна, Холявко Екатерина Ивановна, Дарья Денишева и др. [6]. В казачьих областях России в 1914 г. было создано благотворительное общество «Во имя иконы Божией матери «Утоли моя печали» под покровительством императрицы Александры Федоровны. Целью деятельности этого общества была материальная помощь семьям, у которых мужчины погибли на фронте, устройстве их детей в пансионаты и учебные заведения. Такое общество было и в г. Екатеринодаре. Современники оставили воспоминания об участии сестер милосердия непосредственно на фронте. Казак 1-го Кавказского полка Ф. И Елисеев (1892 – 1987) в своих очерках, изданных в основном в 1960 – 1970-е годы в США, пишет о том, как эти девушки из благородных семей, только что окончившие гимназии и Мариинские институты, переживали суровые трудности войны. Зимой 1915 года кубанские сестры милосердия вместе с графиней Александрой Львовной Толстой (1884 – 1979), которая участвовала в Первой мировой войне в качестве сестры милосердия и была награждена двумя Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени, устроили для казаков в крепости Кара-Китс благотворительный вечер с подарками и танцами. И, как пишет Елисеев в своем очерке «Один зимний день»: «…Александра Львовна была первым светильником для нас в гористой полудикой природе турецкого фронта». На Западном фронте прославилась сестра милосердия Кубанской общины Матвеева, ставшая Георгиевским кавалером за спасение сотен раненых, вынесенных ею с поля боя. Помимо спасения раненых и оказания медицинской помощи, сестры милосердия организовывали на фронте солдатские бани, на средства, полученные от благотворительности. Одни из первых памятников героям Великой войны были посвящены сестрам милосердия. Примечания: * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод. пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. – С.218-221. 1. Великая война в образах и картинках. М., 1915. 2. Великая борьба народов. М., 1914 – 1915. – С. 25 3. См.: Кубанский край. 1914. 31 августа; Кубанские областные ведомости. – 1915. 7 ноября. 4. Кубанские областные ведомости. 1915. 10 сентября. 5. Биографический энциклопедический словарь. Краснодар, 2005. – С. 24, 25 6. Список сестер милосердия Российского Общества Красного креста, назначенных для ухода за раненными и больными воинами в лечебные учреждения Красного креста и Военного ведомства. Петроград, 1915. – С. 222 – 229. А.Х. Карданова, Н.Г.Соловьева БАТАЛПАШИНСКИЙ ОТДЕЛ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 19 июля (1 августа по н.ст.) 1914 года началась Первая мировая война. Задолго до начала войны были образованы два военнополитических блока, противостоящих друг другу: Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и Антанта – союз Англии, Франции, России. По своему характеру мировая война 1914–1918 годов была захватнической, империалистической. Это была война за передел уже поделенного мира, за получение выгодных рынков сбыта своих товаров, за выгодные инвестиции, за источники дешевого сырья для получения сверхприбылей. Одновременно с этим агрессивно настроенные страны определяли войну как эффективное средство для подавления растущего революционного движения. Германия, вступая в войну, планировала захватить значительную часть России, Украину, Польшу, Прибалтику и Кавказ. 79 II. Война и повседневная жизнь российского общества Особую заинтересованность ведущие капиталистические державы не скрывали по отношению к Кавказу. Его богатства вызывали неподдельный интерес у английских, американских, французских и германских капиталистов. Накануне войны немецкие монополии стремились вытеснить из кономики Кавказа, в первую очередь из нефтедобывающей Бакинской промышленности, англо-французский капитал. Для осуществления своих захватнических планов на Кавказе Германия использовала султанскую Турцию, которая превратилась к этому времени в финансового и военного вассала германского империализма [1]. Турция, собиравшаяся выступить в войне на стороне Германии, имела свои планы по отношению к Кавказу. Она проводила пропаганду пантюркизма и панисламизма, стремясь поднять мусульман Кавказа против России. Германия в этом поддерживала Турцию, выдавая себя за защитника интересов мусульманских народов. Накануне Первой мировой войны Кавказ был наводнен германскими и турецкими агентами, которыми руководил германский консул в Тифлисе Шулленбург. Они проводили антирусскую деятельность во многих районах Закавказья и Северного Кавказа. Царская Россия, как и другие капиталистические станы, преследовала в войне также захватнические цели. Российские капиталисты рассчитывали на раздел Турции, на захват черноморских проливов и Галиции. Увеличить свои капиталы они рассчитывали через военные поставки в ходе военных действий. К тому же царское правительство России преследовала и ещё одну цель – подавить революционное движение в стране и укрепить свои внутриполитические позиции. Данный план нашел широкую поддержку среди господствующих слоев населения России и Кавказа. 28 июля 1914 года Николай II телеграфировал наместнику Кавказа Воронцову-Дашкову: «Дошедшие до меня из разных мест Кавказа выражения верноподданнических чувств, готовности дружно встать на защиту России, а также ассигновании сумм на помощь раненым, меня глубоко тронули. Поручаю Вам, граф, передать всем обратившимся через Вас сословиям, общественным учреждениям, группам населения и народностям мою ис- креннюю благодарность за преданность мне и Родине» [2]. Началась мобилизация в армию военнообязанных мужчин, создавались новые части. В станицах и сёлах почти не осталось мужского населения, способного вести хозяйство, прокормить семью. Активное участие в начавшихся военных действиях принимали казаки и горцы Кавказа. В 1914 году император Николай II принял решение о формировании регулярных конных полков из мусульман Кавказа. Два месяца проходила вербовка всадников в Кавказскую туземную конную дивизию, прозванную «Дикой дивизией». К октябрю закончилось формирование «туземных полков». Дивизия состояла из трех бригад и шести четырехсотенных полков – Кабардинского, 2-го Дагестанского (I бригада), Татарского (из азербайджанцев), Чеченского и Ингушского (III бригада). Командиром дивизии был назначен брат царя – великий князь Михаил Романов. Командиры бригад, полков и сотен были в основном выходцами из русских и грузинских княжеско-дворянских фамилий. Среди офицеров было немало представителей горской знати, а также иностранцы. Черкесским конным полком, состоявшим из абхазов, абазин, адыгейцев, карачаевцев, ногайцев и черкесов, командовал подполковник князь Александр Чавчавадзе, старшими офицерами полка были подполковники Цулукидзе, Плотников, Султан КрымГирей, Цешковский, Озаровский, Султан Клыч-Гирей, Бъерквист, штабс-ротмистры – Бучкиев, Мардалов, Альбицци и др. [3] В ноябре 1914 года «Дикая дивизия» прибыла на Юго-Западный фронт. Она воевала в Галиции и на Карпатах в составе 8-й, а затем 9-й армии. Почти три года дивизия находилась на фронте и участвовала во многих сражениях. Несмотря на героизм солдат и успехи отдельных частей и соединений, царская армия терпела поражение. Причиной этому была технико-экономическая отсталость страны, бездарность большинства высшего командования и отсутствие помощи со стороны союзников. Кавказская туземная конная дивизия, как и другие соединения русских войск, несла на фронте большие потери. В первой половине 1916 года в дивизионном лазарете побывало свыше трёх тысяч воинов [4]. Формирование запасных сотен с 80 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции каждым годом становилось все труднее. К 1917 году количество добровольцев в «Дикую дивизию» резко сократилось. Под влиянием большевистской агитации и ухудшения жизни горцы стремились избавиться от участия в войне, от военных повинностей. Годы войны тяжело сказались на сельском хозяйстве страны. Много скота, хлеба и животноводческих продуктов уходило на нужды войны. Производство продуктов земледелия и животноводства на территории современной КарачаевоЧеркесии, как и по всей стране, ежегодно сокращалось. Уборка урожая 1914 года проходила с большими проблемами. Самостоятельно её завершили лишь 14% хозяйств, треть их – при помощи наёмных работников, а более 41% хозяйств пользовались помощью родственников, соседей и сельских обществ. Из-за нехватки молотилок и повышения платы за обмолот большинство хозяйств переходило на молотьбу дополнительным способом – катками, цепами, топтанием скотом и т.д. [ГАСК.Ф.311.Оп.1.Д.512. Л.14.] То есть обработка сельскохозяйственной продукции возвращалась к малоэффективным методам, регрессирующим общее экономическое развитие страны. Вследствие недостатка рабочей силы, рабочего скота и сельскохозяйственного инвентаря посевная площадь в Баталпашинском отделе в годы войны значительно сократилась, а урожайность снизилась. Площадь посевов в отделе в 1914 году составляла 256413, а в 1915 году – 226743 десятины [5]. Тяжелым для сельского хозяйства Баталпашинского отдела оказался 1916 год. Из-за нехватки посевного материала 35 – 40 % посевной площади оказалась незасеянной [6]. Шло снижение посевных площадей под широко используемые культуры. В 1914 году под озимую пшеницу было занято 83221 десятина; под просо – 12201; под кукурузу – 16926; а в 1917 году соответственно – 62413, 7667 и 15393 десятин. С засеянной площади было собрано в 1914 году озимой пшеницы – 3928 тысяч; проса – 854 тысячи; кукурузы – 1394600 пудов; в 1917 году соответственно – 3158100, 216300 и 948200 пудов [7]. Следует отметить, что сокращение посевной площади в годы войны шло глав- ным образом за счёт уменьшения крестьянских посевов, а посевы помещиков почти не сокращались. Более того, крупные хозяйства во время войны значительно укрепились. Так, крестьянские посевные площади сократились по сравнению с 1913 годом в 1915 году на 10%, а в 1916 году – уже на 22%. «Сокращение же помещичьей посевной площади, – говорилось в журнале «Кавказское хозяйство», – шло гораздо слабее и сравнительно с 1913 годом выражалось: в 1915 году – на 2%, в 1916 году – на 6%». Такое положение официально объяснялось тем, что недостаток рабочих рук в помещичьих хозяйствах компенсировался трудом военнопленных, беженцев и использованием механических приспособлений [8]. Одновременно с земледелием шёл упадок и в животноводстве. Во всём Баталпашинском отделе насчитывалось лишь 933667 голов скота, в том числе лошадей – 74063; крупного рогатого скота – 247925; овец и коз – 564387; свиней – 44994 головы [9]. Если в 1913 году количество всего скота в Баталпашинском отделе составляло 1075600 голов, то в 1916 году оно упало до 815900 голов [10]. Такое резкое сокращение количества скота в отделе происходило изза его оттока из Карачая. Б.М.Городецкий в 1915 году отмечал: «Карачаевский скот пользуется на Кавказе заслуженной славой; лошади охотно приобретаются для нужд Терского и Кубанского казачьих войск, а овцы отличаются хорошим качеством руна и нежным вкусным мясом… В последнее время скотоводство в Карачае упало против прежнего…» [11]. В годы Первой мировой войны слаборазвитая промышленность Баталпашинского отдела пережила тяжёлый кризис. Если к началу войны в отделе насчитывалось 97 промышленных предприятий кустарного характера производства с годовым доходом в 2968 тысяч рублей, то к концу войны их число значительно сократилось [12]. Большинство мукомольных, маслобойных, кирпичных и другие предприятий приостановили свою деятельность. Сократилось производство продукции: на кожевенном заводе – на 30%; Невинномысском чугунолитейном заводе – на 50%; маслобойном заводе Меснянкина – на 67%. 81 II. Война и повседневная жизнь российского общества Предприятия, работавшие на оборону, уменьшили также выпуск своей продукции. Хумаринские угольные шахты пришли в упадок. Серебросвинцовый рудник «Эльбрус», продукция которого имела важное оборонное значение, несмотря на поддержку правительства, не выполняло военные заказы. В начале Первой мировой войны были заключёны контракты с Военным и Морским министерствами на ежемесячную поставку свинца – 12 тысяч и цинка 18 тысяч пудов [13]. Однако из-за нехватки квалифицированных рабочих и недостаточности денежных средств рудник не выполнил договорных обязательств. В связи с этим в 1916 году встал вопрос о передаче рудника государству, но правительственная комиссия из Петрограда не поддержала это предложение. В октябре 1916 года владелица рудника «Эльбрус» В.Романова вынуждена была продать его вместе с обогатительной фабрикой и свинцово-плавильным заводом московским капиталистам Кузнецову и Ганшину. Но им также не удалось увеличить производство свинца и цинка. В годы Первой мировой войны была предпринята попытка осуществить ряд экономических проектов. Планировалось построить железную дорогу от станции Невинномысской до курорта Теберда. Эта дорога имела бы как военное, так и экономическое значение для Российской империи. Наместник Кавказа просил министра путей сообщения «оказать содействие к скорейшему строительству железной дороги на Теберду, ввиду особого значения курорта Теберда как лечебного места для больных воинов, а равно в целях развития эксплуатации находящихся в долинах полезных ископаемых и лесов». Общество Владикавказской железной дороги начало строительство Тебердинской ветки в 1915 году и вело его до 1917 года, но завершить строительство до конца не получилось. Попытки помещика Николенко построить гидроэлектростанции на Кубани (у Индыша) и Теберде закончились также неудачей. Общий упадок экономики не мешал господствующим слоям населения наживаться за счёт войны. Зачастую они сосредоточивали в своих руках большие земельные участки и огромное количество скота. Арендуя большие земельные участки, крупные частники дробили их и мелкими участками сдавали их крестьянам в аренду по спекулятивным ценам. В годы Первой мировой войны по сравнению с довоенными арендные цены на землю поднялись в 10 – 20 раз, доходя до 20 – 30 рублей за десятину. В годы войны крайне ухудшилось положение трудового народа Баталпашинского отдела. На большинстве предприятий рабочий день длился 10 – 12 часов. Продолжительный рабочий день и тяжёлые условия труда приводили не только к переутомлению, но зачастую вели к серьёзным травмам и заболеваниям. В особенно тяжелом положении находились рабочие-горняки рудника «Эльбрус». На нём работало около 400 рабочих, в основном русские и карачаевцы. Трудили на руднике и военнопленные: немцы, австрийцы, венгры и турки. Специальная комиссия, проверявшая в августе 1916 года условие работы на руднике «Эльбрус», признала, что условия труда, режим на нём неимоверно тяжелы. «Фактическим и полновластным хозяином предприятия является инженер Кох, а ближайшим помощником его – вольноопределяющийся Вридарский. Грубость и жестокость этих лиц по отношению к рабочим создали совершенно невыносимую для последних атмосферу. Брань самыми отборными площадными словами, угрозы заряженным револьвером, иногда кулачные расправы и даже лишение свободы были на рудниках и заводе явлениями обыденными. По распоряжению Вридарского на руднике были даже изготовлены кандалы для неповинующихся рабочих. Рабочих увольняли без всякого предупреждения и буквально выгоняли за ворота завода, не стесняясь временем дня и ночи, не считаясь ни с погодой, ни с их семейным положением, ни с тем, что вблизи завода совершенно нет ни частных жилых построек, ни средств передвижения. Многие рабочие сами бежали с рудников и завода, спасаясь от насилий над ними…» Помощник наместника Кавказа Орлов в своём докладе отмечал, что «Правительственная комиссия также пришла к заключению, что в отношении рабочих на руднике «Эльбрус», режим следует признать довольно суровым» [14]. Не лучшие условия труда были и у сельскохозяйственных рабочих, батраков и бедняков, работавших в хозяйствах зажиточных крестьян и помещиков. Их рабочий 82 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции день был ненормированным. Они получали за свой труд мизерную плату, которая не хватала даже на пропитание. В результате хозяйственной разрухи в годы войны цены на предметы первой необходимости стали расти, а заработная плата трудового народа снижалась. Незначительное увеличение номинального заработка не могло компенсировать резкого повышения цен на сельскохозяйственные продукты, на предметы широкого потребления. В 1915 году из-за нехватки хлеба и других продуктов продовольствия население Кубани ощущало голод. А в 1916 году их материальное положение ещё больше ухудшилось, так как цены на хлеб возросли в два раза, на мясо – в 6 раз и т.д. Участие России в Первой мировой войне катастрофически подорвало её экономику. Начавшийся в первый год войны упадок сельского хозяйства и промышленности в Баталпашинском отделе продолжался в течение всего периода военных действий. Неудачи на фронте, хозяйственная разруха, резкое ухудшение положения народа способствовала нарастанию революционных настроений, направленных против царского самодержавия и зажиточных слоев, поддерживающих его. В.В.Якубов В ТЫЛУ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ. К ИСТОРИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ В СТАНИЦЕ ЛАБИНСКОЙ В 1914 – 1917 ГГ. В августе исполняется вековой юбилей начала Великой войны. Что известно нам о ней, о предках, вынесших на своих плечах тяжелые испытания? Откровенно – ничего, или почти ничего. Участие России в событиях 1914 — 1918 гг., её победы и неудачи за советский период почти стерлись из народного сознания. Коренные изменения, последовавшие вслед за революцией, настолько затуманили народную память, что привычные для своего времени названия воспринимаются сейчас как открытия: «Вторая Отечественная», «Европейская», «Германская», «Великая» ... Кажется, из каких далей звучат они? Совсем недавно отечественные учебники истории предлагали только Первую мировую, империалистическую, захватническую. В школе её «осваивали» за три часа, а в прессе только недавно стали называть «забытой». В связи с исторической датой, изначально, предпринимались попытки розыска военных «изюминок» в семейных коллекциях. Но всякий раз, предпринимая в этом направлении поиски, приходилось больше разочаровываться. Разыскания, как правило, затягивались надолго, без гарантии на какие-то результаты. В итоге, с большим сожалением пришлось признать: о лабинцах, участниках боевых действий 1914 – 1918 гг. давно нет и помину. Даже напрягая память, потомки не в силах были воспроизвести рассказы стариков: «Что Вы! О последней войне не вспоминают, а о той, первой, и подавно забыли». В лучшем случае: «...дед, или прадед был на империалистической», или погиб «на германской». Говорят без подробностей, где и кем служил предок не знают, нередко – без имени-отчества. За ушедшее столетие в домашних архивах не сохранилось фотографий, писем и наград. Конечно, с оговоркой, за редчайшим, единичным исключением. Собственно, в результате встреч и бесед открывалась другая, неисследованная сторона станичной жизни – тыловая. О боевом пути трех Лабинских полков худо-бедно известно и краеведам и лю- Примечания: 1. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.30. – С. 247. 2. Очерки истории Карачаево-Черкесии. С древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции. Черкесск, 1967. Т.1. – С. 530. 3. Там же. – С. 531. 4. Там же. – С. 532. 5. Кавказский календарь на 1916 год. Тифлис, 1915.С.60. 6. Статистико-экономические материалы по обследованию Кубанского края. Екатеринодар, 1918.Т.IV.Вып.1.–С.9 –12. 7. Кавказский календарь на 1917 год. Тифлис, 1916. – С. 252. 8. Кавказское хозяйство [Тифлис]. – 1917. №15 –16. 9. Кавказский календарь на 1917 год. Тифлис, 1916. – С. 269 – 270. 10. Мартынов М. Производительные силы Карачаево-Черкесской автономной области. Кисловодск, 1926 – С.34. 11. Городецкий Б.М. Очерки по кубановедению // Кубанская школа. [Екатеринодар]. – 1915. №5. – С.303. 12. Отчет начальника Кубанской области. Екатеринодар, 1915. – С. 344. 13. Очерки истории Карачаево-Черкесии. С древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции. Черкесск, 1967. Т.1. – С.533. 14. Там же. – С. 537. 83 II. Война и повседневная жизнь российского общества бителям военной старины, а о запасных лабинских сотнях нигде доселе почти не писалось; по сути – это заново открываемый эпизод станичной ратной истории. В период с 1914 по 1917 г., когда Лабинские полки 2й и 3-й очереди находились в действующей армии, на фронт, для их пополнения, отправлялись запасные пешие и конные сотни. Для таковых станица являлась центром регулярного формирования. По большей части, в запасные сотни направлялись казаки младших возрастов, что не были на действительной службе или не прослужили на ней полного срока; также – казаки старшего возраста строевого разряда, которые остались «лишними» при формировании второи третьеочередных полков; также казаки из запасного разряда. Командировались в запасные сотни и новопоставленные офицеры из военно-учебных заведений, поскольку сразу по окончании учебы направлять их в действующую армию было преждевременно, им необходимо было набраться некоторого опыта в тыловой части. Кроме того, в запасные сотни попадали казаки, состояние здоровья которых после ранения или болезни, или по выходе из войсковой больницы, – требовало некоторой реабилитации перед отправкой обратно на фронт. В конце Великой войны было принято решение о переформировании запасных сотен – их объединили в гораздо меньшее количество запасных полков. В апреле-мае 1917 г. такие запасные полки были сформированы. Две Лабинские запасные сотни вошли в состав 2-го Кубанского запасного полка. Штаб-квартира полка находилась в Армавире. Как уже отметили, в доступных для неискушенного читателя источниках объем информации о тыловой жизни станицы Лабинской в период с 1914 по 1918 год минимален. Но, несмотря на этот факт, и наслоившиеся поисковые неудачи «по военной линии», оставалась уверенность, что эпохальное историческое событие не обошло станицу стороной. Где-то и что-то и из «штатских дел» Великой войны определенно должно сохраниться. Воскресить в год юбилея коль не ратные, так тыловые картины жизни местного общества представлялось добрым делом. В этом месте отдельно хотелось бы сказать о потомках коренных лабинцев, а также заинтересованных специалистах и любителях истории, которые ока- зали поддержку, среди основных: С.В. Бойденко (Москва), С.Н. Ктиторов (Армавир), В.И Овечкин (Лабинск) и др. Всем – большое спасибо! По мере накопления материала удалось узнать, что в 1914 – 1917 гг. вклад станичников в приближение победы сосредоточился на нескольких направлениях. Главным делом «лабинского тыла» можно считать оказание медицинской помощи раненым воинам. Оценить масштабы лечебной работы, осуществлявшейся на базе Войсковой казачьей больницы, пока не представляется возможным. Вместе с тем, как дополнение к войсковым больничным кроватям в Лабинской были развернуты два «общественных» медицинских учреждения – госпиталь и лазарет, выполнявшие аналогичные лечебнореабилитационные функции. Подготовка младшего медицинского персонала: фельдшеров, сестер и братьев милосердия осуществлялась при Войсковой больнице. Важная инициатива военных лет – сбор денежных пожертвований, продовольствия и предметов повседневной необходимости. Из станицы они обычно направлялись в адрес Красного Креста и епархиальных благотворительных структур. Особая категория попечения – духовная поддержка воинов и их семей. На этом поприще примерно проявили себя многие священники. Содействие беженцам и переселенцам, выполнение местной промышленностью заказов военного времени также были составляющей частью тыловой жизни. Станица отозвалась на исторические события деятельно, в едином порыве. Мужское население – казачье и иногороднее, уходило на фронт. В душе лабинского обывателя соревновались два чувства: тревога и небывалый верноподданнический подъем. На патриотической волне в Лабинской произошла мобилизация всех общественных сил. К примеру, местное «интеллигентное общество» наконец-то объединилось и, как отмечали газетные наблюдатели: «лабинцы поняли, что «в единении — сила!». Идея о личном вкладе в приближение победы владела «общественными» умами. В первые месяцы войны в станице был создан «Комитет по призрению семейств лиц призванных на войну». О его составе в прессе объявлялось следующее: «Комитет образовался из влиятельных лиц, 84 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции как-то: учителей министерских и церковноприходских школ, торговцев, некоторых бывших должностных лиц и интеллигенции» [1]. Целью своей работы Комитет определил оказание «моральной и материальной» помощи нуждающимся семьям военнослужащих. Также Комитет занимался раздачей казенных пайков. Важно иметь ввиду, что материальное вспомоществование от Комитета выдавалось нуждающимся как дополнение к казенному пособию. За морально-нравственной стороной дела присматривали представители духовенства и уважаемые люди «от местного общества». Служители алтаря систематически производили обследование семейного и материального положения опекаемых, участвовали в сборах пожертвований, а нередко и сами организовывали целевые сборы на нужды армии, в пользу семейств воинов и различных станичных благотворительных комитетов. Через прессу заинтересованными общественниками не раз отмечалось, что деятельность свою «призренческий комитет» вел результативно, с большой личной отдачей участников. Как указывалось, со времени создания «делопроизводством Комитета заведует умело диакон А. Иванов» [2]. К сожалению, пока не удалось установить точной даты закрытия эффективной общественной организации. Теперь только дотошному историку известно, что в соответствии с Законом от 25 июня 1912 г. «О призрении нижних воинских чинов и их семейств» в период Великой войны, за счет Государственного казначейства, семьям защитников родины выплачивалось «призрение» (т.е. пособие). Согласно правительственному определению, помощь могли получать законные жены и дети нижних чинов, находившихся на действительной службе в мобилизованных частях армии и флота, в государственном ополчении или в военных дружинах. Право на «призрение» давало возможность иметь ежемесячно казённое продовольственное пособие деньгами из расчёта стоимости по месту проживания «призреваемого» 1 пуда 28 фунтов муки, 10 ф. крупы, 4 ф. соли и 1 ф. постного масла. Детям до 5 лет паёк полагался в половину взрослой нормы. По оценке Ставропольских епархиальных ведомостей, за 1915 г. родные и близкие военнослужащих «благодаря казенному пособию, не несут лишений» [3]. Следует отме- тить, что стоимость «кормовой нормы» (т.е. казенного пайка) находилась в прямой зависимости от изменения цен на продовольствие. В период испытаний такой способ поддержки семей бойцов был крайне необходим и демонстрировал высокую степень гуманности государственных институтов. При Лабинской войсковой больнице, в 1915 – 1917 годах, регулярно проходили обучение фельдшерскому делу казаки из нижних чинов. Сотенно-фельдшерских учеников обычно набирали в количестве от 10 до 15 человек на курс, по 3 человека от каждой запасной сотни, а именно: из Лабинских и Хоперских запасных сотен (пешей и конной), 1-й, 2-й и 6-й Кубанских запасных пеших сотен, а также со льготы. По окончании курса «новые» сотенномедицинские фельдшеры шли на пополнение убыли в строевых частях Кубанского войска. Наказный атаман в приказах рекомендовал выбирать фельдшерских учеников «непременно хорошо грамотных, развитых и хорошего поведения», «преимущественно из числа желающих посвятить себя этому делу» [4]. Тенденция начала XX в., а в военные годы она усилилась, – пробуждение женской инициативы. Мужских рук, во многих до того чисто мужских профессиях, катастрофически не хватало, поэтому дамы повсеместно принимали их обязанности на свои плечи. К примеру, движение сестер милосердия, охватившее страну, получило распространение и в Лабинской. Трагические и трогательные эпизоды жизни местного дамского общества связаны со временем существования в станице тыловых госпиталей. Госпиталь №22 Российского общества Красного Креста, работал в ст. Лабинской приблизительно с 1914 г., и до осени 1916 г. Собственные деньги на поддержку госпиталя щедро жертвовали местные доброделатели разного достатка, что для описываемого времени было не в диковинку. Известный способ помощи госпиталю придумало «интеллигентное общество». Арендуя помещения, используя «доморощенные таланты», с первых месяцев войны организаторы начали проводить благотворительные концерты. Сборы от представлений направлялись на повседневные расходы госпиталя и лазарета, а иногда и личные нужды пациентов. Нередко общественные 85 II. Война и повседневная жизнь российского общества активисты делали и целевые выступления. Например, для приобретения дополнительных медикаментов, медицинских инструментов или госпитального инвентаря. Одно из многих мероприятий военных лет, подготовленных «своими силами», описывал корреспондент армавирской газеты «Отклики Кавказа» в статье «Спектакль в пользу лазарета»: «... местными любителями была поставлена в пользу лабинского лазарета для раненых пьеса на малороссийском языке «Майьска ничь, або утопленныця». Сбор получился приличный. Пьеса и дивертисмент прошли блестяще. В начале хором, под управлением И. В. Козлова, были исполнены русский и английский гимны. Недурно пел хор в дивертисменте <...>. Фойе театра было украшено национальными флагами - русскими и дружественных нам стран. Развешены были портреты правителей упомянутых держав, командующих и героев» [5]. Благодаря личной инициативе «простых и не простых лабинцев» в трудные годы госпитальные страдальцы нашли в станице и домашнее тепло, и неусыпную заботу, и сочувственное участие. Другое известное лечебное учреждение называлось «Лабинский Лазарет №73/1 Всероссийского Земского Союза». Содержался он как на средства Всероссийского Земства, так и на вклады имущих лабинцев. Известно, что Земский Союз в ту пору был влиятельной общественно-политической организацией, созданной с целью помощи правительству в налаживании снабжения армии и для оказания медицинской помощи раненым и увечным воинам. Достоверной даты открытия и закрытия Земского госпиталя установить не удалось но, проанализировав сохранившиеся документальные источники (госпитальные бланки, солдатские письма и фотографии), было установлено, что с первых месяцев 1915-го, и до ноябрядекабря 1916 года госпиталь эффективно исполнял свои функции. В дальнейшем он с частью врачебного и сестринского персонала перебрался в г. Армавир, где влился в местный земский госпиталь. Позднее, вероятно, в ходе следующей реорганизации переместился в г. Владикавказ. В результате поражения Белого движения врачи и служащие госпиталя, выходцы из станицы Лабинской, рассеялись по стране и за рубежом. В родную станицу вернулись единицы. От Лабинской и до Владикавказа сестрами при обоих госпиталях служили девицы из достойных семей: Ржецкая, Томсон, Лавренова и другие. Приведенные фамилии сохранились в солдатской переписке. Упоминаются в письмах еще «милосердные сестрички», санитарки и сиделки: Анастасия, Шура, Дуня, Нюра, Маша – добрые ангелы 73-го госпиталя: к сожалению, названные только по именам. Адресованные в госпиталя и лазареты станицы Лабинской «солдатские приветы» полны трогательной благодарности: благословения и земные поклоны можно найти в них через каждую строчку. Добрыми словами поминали бывшие пациенты и лазаретногоспитальных служащих: «дядю Ивана, Ванюшку, Антона-повара». Как можно заключить из солдатских писем, обязанности медсестер и сиделок выполнялись в госпитале не формально. Женщины-служащие были для больных матерями и сестрами: знали по именам членов семьи солдата и даже ближайших родственников; неграмотным и инвалидам собственноручно писали письма. Отвлекали мысли от страданий рассказами из жизни, чтением книг и газет, настольными играми, чтением стихов, забавляли маленькими постановками собственной придумки. «Ходячим» солдатам лазаретные сестры помогали посетить «живые картины» в станичных биографах (кинотеатрах), или «сделать фотографическую карточку домой» – провожая калечных до портретного ателье. В ту пору среди выздоравливающих получили широкое распространение групповые снимки «на память» с «любимыми» сиделками и сестрами. Выезжая из Лабинской к месту службы или домой пациенты поддерживали переписку с «сестричками»: просили пересылать письма, советовались по лечебным и житейским делам, интересовались жизнью лазарета. Перелистывая сохранившиеся документы, легко почувствовать, что пациенты и служащие лазарета ощущали себя дружной единой семьей, так естественны и открыты их послания. В ходе исследования был сделан предварительный вывод, что оба медицинских учреждения – госпиталь и лазарет, в первое время своего существования, обслуживали одни станичные доктора и медсестры, но размещались лечебницы в разных помещениях. 86 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Совершенно неожиданно довелось узнать, как отозвались тогда на всеобщий патриотический порыв хутора прилабинской округи. Процитируем воспоминание жительницы х. Пальченкина – Февроньи Елизаровны Овечкиной 1902 г.р. (хутор существовал на юрте ст. Костромской). Сохранил бабушкин рассказ В. И. Овечкин: «В «империалистическую», раненых салдат на дварах разбирали и выхаживали. Раз в ниделю обходил фельшар. У нас дома было трое увечных. А када ани стали двигаться, стали памагать па хозяйству. Патом ушли на фронт. Еще, на хутаре сабирали пажертвования. Атдельна были казенные закупки, а то, - пажертвовани: хлебом, табаком, сахаром, скотом..., Зерна, кажется, по 1.5 пуда са двара давали, на пажертвования». Сборы денежных средств в пользу Красного Креста в станице были привычным делом еще с довоенного времени. Они проводились повсеместно: в присутственных местах, в магазинах и конторах, даже среди военных и духовенства. Газетная хроника октября 1914 г. давала такую статистику о кружечных сборах в первые месяцы Великой войны по станицам современного Лабинского района: «Кружечный сбор, произведенный 28 сентября дал следующие результаты: В ст. Вознесенской 644 руб. 46 коп., хут. Ереминском 54 руб. 30 коп., ст. Упорной 264 руб. 65 коп., ст. Ахметовской 105 руб. 33 коп., Отважной 151 руб. 52 коп., ст. Каладжинской 98 руб. 45 коп, ст. Зассовской 167 руб. 85 коп., ст. Владимирской 271 руб. 70 коп., ст. Лабинской 472 руб. 87 коп., ст. Чамлыкской 336 руб. 86 коп....» [6]. Замалчиваемая советской пропагандой деятельность духовенства в годы Великой войны вспоминается теперь особо и с благодарностью. Священники станичных церквей с самого начала войны охотно приняли участие в общественных попечительствах, самое известное из которых «Комитет по призрению ...». Внимание, своевременно сказанное теплое слово, «копеечка вдове или сиротке» отогревали самые замерзшие души. В церквях усиленно производились пожертвования в пользу Красного Креста, на больных и раненых воинов; с церковной кафедры «отцы» настойчиво и усердно проповедовали слово Божие применительно к переживаемым событиям; в двух станичных приходах совершались моления «о даровании победы беззаветнохраброму воинству». Перечисление форм и методов служения духовенства в военный период было многоразлично и могло бы занять не одну страницу. В 1915 г., Ставропольские Епархиальные ведомости без излишних, а скорее даже неуместных похвал, кратко, оценили работу местного причта: «в текущем году (причт. – Авт.) вносит свою посильную помощь попечительствуемым им лицам и нравственно, и материально» [7]. Добрую память в народе оставили о себе «батюшки» Николаевской церкви о. Н. Веселов, о. К. Руденко, и дьякон А. Иванов. В 13-м Благочинническом округе Ставропольской епархии станица Лабинская была административным центром, и в течение многих лет традиционно производила денежные сборы в церковные благотворительные фонды. Местное духовенство активно участвовало в богоугодных делах до войны, а с началом Великой войны открылись новые направления для приложения сил и средств. К примеру, в отчете «Ставропольского Епархиального Комитета помощи больным и раненым воинам» отложились сведения о сборах пожертвований на оборудование и содержание епархиального госпиталя за первые месяцы 1914 г.: «с 1-го по 28 сентября от благочинного 13 округа протоиерея Карпа Руденко 733 руб. 10 коп.». Отметим, самый большой взнос среди благочиний Кубанской области. В октябре того же года: «от причтов 13 благочиния 104 руб. на содержание Госпиталя, от Благочинного 13 округа на нужды Красного Креста 297 руб. 67 коп.» [8]. Церковные отчеты по-канцелярски сухо, но скрупулёзно фиксировали примеры пожертвований от лабинских причтов. В 1915 г., «разновременно» в епархиальный склад при Архиерейском доме, а оттуда «отосланных в склад Ея Величества в г. Тифлисе, полотенец 6 шт., холста 8 кусков» [9]. И далее, в декабре 1915, начале 1916-го в «Ставропольский Епархиальный Комитет по содержанию госпиталя на 100 кроватей для больных и раненых воинов», «поступило от благочинного 13 округа Кубанской обл. 106 руб., и за январь 106 руб.» [10]. Без преувеличения исключительно проявил себя в годы войны второштатный священник Николаевской церкви Николай Васильевич Веселов. В «Епархиальных ведомостях» его 87 II. Война и повседневная жизнь российского общества деятельность была почтена даже большой статьей: «Ставропольское епархиальное духовенство и Вторая Отечественная война». В течение 1914 – 1917 гг. для пополнения Лабинских полков из гарнизона станицы отправлялись т.н. маршевые команды. К работе с личным составом команд как раз и был причастен уважаемый пастырь. Начальник гарнизона сообщал о его деятельности: «... могу сказать, что священник отец Николай Веселов исполняет свой долг не как чиновник, исполняющий свои обязанности, а как истинный патриот, исполняющий свой долг не по назначению, а по призванию, и как пастырь, всеми силами, насколько может, старается принести пользу дорогому Отечеству» [11]. И далее в статье пояснялось: «Несмотря ни на какое время и ни на какую погоду, ни одна маршевая команда не уходила на поле брани без духовной пищи, т. е. того религиозного подъема воинов, когда, помолясь Богу, воины весело шли исполнять свой священный долг — защищать веру, Царя и отечество. Такому религиозному подъему маршевые команды обязаны священнику Николаевской церкви станицы Лабинской отцу Николаю Веселову, который по первому зову является исполнять свой долг: служил напутственные молебны, кропил Святою водою провожаемых воинов, их лошадей и оружие; всегда говорил уходящим воинам напутственные религиозные речи; внушал им: что значит воин, его долг и обязанности перед родиной...» [12]. Большой печатный рассказ полон красок и деталей, которые невозможно поместить полностью. Два приведенных фрагмента ярко характеризуют священника, масштабы и характер его деятельности. В личном деле о. Николая Веселова из епархиального архива сохранился поощрительный отклик церковного начальства: «Резолюцией Его Высокопреосвященства, последовавшей на Рапорт Начальника Гарнизона станицы Лабинской, от 4-го февраля 1916 г. за №831, преподано 6 марта сего года архипастырское благословение за религиозный подъем воинов» [13]. По мере продвижения боевых действий беженцы начинали наводнять поселения внутренних территорий России. Примерно с весны 1915 года транспорты из занятых неприятелем районов прибывали на Кубань, в том числе в станицу Лабинскую. Из западных губерний империи: Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Каменец-Подольской, Могилевской, Минской, из Люблинской губернии Царства Польского – разными путями, но чаще по железной дорогое, через Армавир, попадали переселенцы и беженцы в станицу. Сентябрьская газетная хроника 1915 года отчитывалась: «Из числа прибывших в Армавир беженцев 218 человек 9 сентября оправлены по АрмавирТуапсинской железной дороге в станицы Курганную, Родниковскую и Лабинскую» [14]. Представить масштабы «беженскопереселенческого» наплыва на станицу можно, если посмотреть статистику. В конце 1914 – начале1915 года население станицы, по сведениям газетных источников и «Кубанского календаря» можно оценивать примерно в 40 – 45 тыс. жителей [15;16]. Ко времени окончания Великой и началу Гражданской войны (1918 г.), за счет беженцев и переселенцев, по докладам казачьих офицеров, число постоянно проживавших в станице лиц перевалило далеко за 50 тыс. [17]. Таким образом, рост станичного народонаселения за два-три года, увеличился примерно на 10 – 15 тыс. Этот факт легко подтверждается, если пролистать Метрические книги церквей за военные годы. Только в 1915 г. новыми станичниками стали семьи: Варецких, Голдфайн, Слезак, Боц, Прокопчук, Голенчук, Олещена, Булат, Качмазюк, Сукристовых, Матрук, Кухарских, Миколаени и др. Некоторые прижились в Лабинской, теперь их потомки считают себя коренными жителями. Если говорить о материальной стороне жизни переселенцев, справедливо заметить: при всей незавидности их положения люди не испытывали сверхъестественных лишений. Понятно, что было нелегко но, назначенное от государства казенное «беженское» пособие в размере около 19 рублей «на душу» в месяц позволяло достаточно сносно, даже весьма прилично существовать в станице. Уполномоченные лица занимались распределением и обустройством переселенцев на новых местах. Например, в 1916 г. для сведения атаманов отделов и полицмейстеров Начальник Ку- 88 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции банской области выпустил особый Циркуляр. Поименованным в нём лицам предлагалось активно «способствовать в обустройстве несчастных». Армавирская газетная хроника цитировала выдержку из циркуляра атамана М.П. Бабыча: «Старший инспектор обывательского комитета губерний Царства Польского Вацлав Митрофанович Гарчинский командирован в пределы вверенной мне области для оказания помощи беженцам из губерний Царства Польского, группирования их в партии и подыскания им труда и найма для них помещений. Ввиду этого, предлагаю вам оказать Гарчинскому всемерное содействие по осуществлению возложенных на него задач» [18]. Среди беженцев, получивших место и кров в станице Лабинской, были всякие люди. Одни оставили о себе добрую память, другие не прижились. Интересно остановиться на любопытной историю из жизни женской гимназии периода Великой войны. В 1916 году скандалы гремели в ней с большой силой и огорчали местное «образованное общество». Суть проблемы в следующем: некая г-жа Варецкая, «беженка из Вильны», на тот момент исполняла обязанности гимназической начальницы и составила о себе «особенную» репутацию. О бурной деятельности госпожи начальницы в статье «Нелепости в Лабинской женской гимназии» рассказывал учитель Н. Прокофьев. Описывая порядки воспитания, устроенные «беженкой», Прокофьев писал, что разносы, крики, мстительность, попытки ставить классных дам в положение: «Я, или вы!» для начальницы были делом обычным. Стиль общения разгневанной «беженки» с местными классными наставницами выражался в резких фразах: «Как вы смеете критиковать мои распоряжения?!»; «С кем вы говорите?!»; «Как вы со мной здороваетесь?!»; «Как вы смеете со мной так разговаривать?!». Далее описывается совсем немыслимый, по представлениям педагогов тех времен, прием: «Она придумала новый способ разноса. При детях!» Автор статьи вопрошает и сетует, что жизнь гимназии превращена в абсурд: «Содействует ли она (Варецкая) воспитанию, третируя и унижая классных наставниц с шумом и криком при детях?» В конце Прокофьев приводит убийственную для самолюбия лабинцев фразу обласканной вниманием общества беженки: «Призванная управлять и владеть женской гимназией, она, говорят, как-то обмолвилась следующей фразой: «Я уйду из Лабинской, и далее: «Я здесь, в гимназии, камня на камне не оставлю!» Автор в сердцах восклицает: «Бедная гимназия!» [19]. Отрицательный пример, когда таким неблагородным способом выражалась «благодарность» обществу приютившей её станице, к счастью, был единичным. В годы Великой войны некоторым предприятиям станицы помогали удержаться на плаву заказы Военно-промышленного комитета. Комитеты существовали в России с 1914 по 1917 г. и создавались с целью мобилизации промышленности для военных нужд. Военное положение почти не отразилось на сельхозперерабатывающем направлении производства. Отрасль прошла военное время без потерь, однако затруднения, связанные с поставками заграничных сельхозмашин, несколько затормозили его эффективность. Процессы стагнации задели некоторые местные заводы. К примеру, в результате падения спроса на товар почти свернуло деятельность производство по изготовлению кирпича. В Лабинской наблюдалось торможение массового общественного и частного строительства. На трех (из 11-и довоенного периода) кирпичных заводах станицы ощущалась острая нехватка рабочих рук, по причине оттока большого числа трудоспособного населения в действующую армию. Прослеживалась тенденция на замену мужских рабочих рук на женские. Подростки и военнопленные также стали принимать участие в производственном процессе. С учетом текущих потребностей фронта в некоторых отраслях промышленности наблюдалась коррекция в специализации. К примеру, в 1914 г. экспортноориентированное поташное производство потеряло германские рынки и переживало спад. К 1917 г. Лабинский поташный завод, входивший в Общество Кавказских химических заводов (ОКАХИЗа), перестроил деятельность на изготовление марганца из местного сырья. Перманганат калия, препарат с антисептическими свойствами, использовался для промывания ран и был крайне необходим для работы госпиталей. В журнале «Русский Военнопленный» за 1917 год можно найти показательный 89 II. Война и повседневная жизнь российского общества пример одновременно коммерческой активности местного бизнеса и гуманного его внимания к нуждам военнопленных: «В Центральном Комитете (по делам военнопленных. – Авт.) имеется предложение галетной и сухарной фабрики в ст. Лабинской, которая могла бы теперь же приступить к заготовке запасов сухарей для проходящих эшелонов военнопленных» [20]. Известен факт, что во многие поселения Кубанской области приходили поезда не только с беженцами, но и военнопленными, до окончания войны работавшими в хозяйствах кубанцев. Несмотря на значительный прирост жителей, что приводило к дополнительным нагрузкам на станичную инфраструктуру, она поступательно развивалась. К примеру, на вторую половину 1914 г. приходился этап активного строительства Лабинской мужской гимназии, крупнейшего общественного здания станицы; до середины 1915 г. там проводилась кладка кирпичных стен. На удивление, именно в военное время настоящий бум переживала местная сфера услуг и развлечений. Театр и несколько «биографов» ежевечерне привлекали зрителей на свои представления, предлагая вначале сеанса как актуальную пикантность – военную хронику. Анализировать социальные потрясения, возмущавшие обывательскую жизнь того периода, не входит в задачи настоящей статьи. Но один эпизод, к слову, вспоминался старожилами всегда, когда, как говорили, «цены в магазинах подняли на копейку – полкопейки». Во вторник, 20 июня 1916 года, у станичного Правления собрались женщинысолдатки и направились взламывать магазины по Красной улице. Погрому и грабежу подверглись крупные торговые заведения: мануфактурный «Братьев Сеферовых», галантерейный «Наследников П.А.Тюриной», обувной Е.Ф.Титовского, ювелирный М.С. Герштейна и др. По отчетам станичных административных властей всего в тот день пострадали тринадцать фирм. Показательно, что в списке, казалось бы, «актуально разгромленных» бакалейных, мануфактурных, обувных, железоскобяных магазинов, оказались фирмы, торгующие товаром далеко не первой необходимости, например, – ювелирный и табачный. Как описывали очевидцы, по улицам станицы были разбросаны награбленные и потерянные впопыхах вещи. Однако казачье и «благородное» население, в большинстве, не поддержало разбой и беззаконие. «Не смей приносить домой чужого. Это ворованное!» – так говорили своим пронырливым детям в тот день многие коренные станичники. «Копеечный бунт» удалось усмирить силами полиции и казаков. Местные священники внесли положительный вклад в дело усмирения и устыжения бунтующих. Всю неделю «на службе» в церкви звучали обличительные проповеди для тех, кто поддался эмоциям и принял участие в массовом воровстве. Среди специалистов принято считать, что выступления 1915 – 1916 гг. в станицах Кубани, как и лабинские волнения, явились, в основном, следствием небольшого по объёму урожая; их официально и громко называли народным «голодным бунтом», а старожилы же всегда рассказывали о «грабиловке за копейку». Кровавая политическая мясорубка первой половины XX века так закрутила свое колесо, что стёртыми из памяти оказались целые исторические пласты: к примеру, почти всё, что в станицах района и в городе Лабинске имело отношение к Великой войне. С недавнего времени заметно пробуждение к изучению этого периода истории, восстанавливаются в памяти имена, факты, героические эпизоды. Есть надежда, что и после юбилея внимание к теме не угаснет. Примечания: 1. Ставропольские Епархиальные Ведомости. 1915. №36. 2. Там же. 3. Там же. 4. ГАКК. Библиотека. Приказы по Кубанскому казачьему войску за 1917 г. №336. 5. Отклики Кавказа. 1914. №232. 6. Отклики Кавказа. 1914. №236. 7. Ставропольские Епархиальные Ведомости. 1915. №36. 8. Там же. - 1914. №40. 9. Там же. - 1915. №16. 10. Там же. - 1916. №2. 11. Там же. - 1917. №2. 12. Там же. 13. ГАСК. Ф.135. Оп.72. Д. 1265. 14. Отклики Кавказа. 1915. №200. 15. Отклики Кавказа. 1914. №42. 16. Кубанский календарь за 1916 г. 17. Кубанец. 1922. №5. 18. Отклики Кавказа. 1916. №74. 19. Там же. 20. Русский Военнопленный. 1917. 90 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции III. ВОЕННОЕ СЛУЖЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОГО ДУХОВЕНСТВА лизирует Четвероевангелие но и знаменует собой меч духовный, который есть Слово Божие. Об этом сказано в послании апостола Павла к Ефесянам (6:10–17). «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его… Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие». Набедренник в виде плата, как пишет сотрудник Исторического музея С.С. Левин, – явление русское, в греческой церкви таких набедренников не было. Как награду его ввел в середине XVIII века московский архиепископ Платон. Набедренник носится на правом бедре, и при награждении им читаются стихи псалма (Пс. 44:4–5), как и при посвящении в рыцари: «Препояшь Себя по бедру мечом Твоим, Сильный, славою Твоею и красотою Твоею, и в сем украшении Твоем поспеши, воссядь на колесницу ради истины и кротости и правды, и десница Твоя покажет Тебе дивные дела» [1]. Именно это, духовно-рыцарское служение, и было явлено русским православным духовенством во время многочисленных сражений, которые вела Российская империя на протяжении своей многовековой истории. В нашей статье речь пойдет о периоде Первой мировой войны 1914 – 1918 гг. Великая война, юбилей которой мы отмечаем в этом году, явилась не только суровым испытанием для русского и других народов, населявших в то время необъятную Российскую империю, но и выявлением всего лучшего, светлого и героического, что до того времени находилось под спудом будничной мирной жизни, со всеми ее коллизиями и проблемами. В этой войне, наряду с солдатом, воином, защитником Отечества, идущим на врага со штыком наперевес, проявило себя и православное духовенство, как некогда русские иноки – Пересвет и Ослябя, подавшие пример высокой доблести и самопожертвования. Именно они, «скромные рядовые деятели, подвизающиеся на ниве духовной», А.В. Бабич, А.М. Галич «ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВО!» СЛУЖЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОГО ДУХОВЕНСТВА В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Одним из важнейших направлений исследования истории Великой войны (1914 – 1918) является изучение ряда аспектов, связанных с проявлением патриотизма в среде Русской Императорской армии, включая различные ее слои: командный состав и офицерство, духовенство (полковые священники) и нижние чины. Главнейшими аспектами проявления патриотизма в ходе этой напряженной и кровопролитнейшей войны были – доблесть, беззаветная храбрость, самопожертвование и милосердие, то есть именно то, что выражается в православной формуле, высказанной Иоанном Богословом: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». В связи с этим, тщательное изучение данной темы открывает перед нами грандиозную картину лучших человеческих качеств, проявленных сынами России, которые складываются в величественную эпическую книгу, книгу Великой войны, дающую нам пример беззаветной любви к своему Отечеству, Православной вере и Государю. В настоящей статье речь пойдет о полковых священниках и их служении в действующих частях Русской Армии. Прежде чем перейти к изложению материала, следует обратить внимание на то, что служение православного духовенства в дореволюционной России имело общие точки соприкосновения со служением воинским. Нередко происходило так, что священник и офицер (командир подразделения – полка, батальона и т.д.), в одном ряду шли в атаку, вдохновляя своим примером солдат, ибо защита Отечества и Государя в то время была неотделима и от защиты православной веры, ведь со словами: «За Веру, Царя и Отечество» шли в бой, побеждали и умирали. Поэтому глубоко символичен тот факт, что первой наградой священникам за их усердное продолжительное служение церкви является набедренник – продолговатый прямоугольный плат, который не только симво- 91 III. Военное служение православного духовенства вышли на поля сражений, как «добрые пастыри», дабы не только рассеивать страх перед лицом страданий и смерти, провожать в последний путь павших героев, выносить из огня и утешать пастырским словом страждущих, но порою, с крестом в руках, вести в атаку полки и поднимать боевой дух армии! Это духовное служение православного священства, требующее сверхчеловеческих сил и подлинного смирения, нашло яркое отражение не только в документальных источниках, но и в кубанских газетах времен Великой войны, где мы находим прекрасный материал о многочисленных подвигах самопожертвования, милосердия и доблести православных пастырей, в том числе и кубанцев, несущих свой нелегкий крест на одной из самых кровопролитных глобальных войн ХХ века. Эта тема и будет раскрываться в данной статье. В газете «Кубанский край» от 8 июля 1915 г. дается яркий коллективный образ военного духовенства Российской империи, принявшего самое непосредственное участие в Первой мировой войне. Приведем некоторые цитаты из этой статьи. «Из рассказов очевидцев, – сообщает нам автор, – из солдатских писем, из отзывов начальствующих лиц, из многочисленных сообщений печати, из длинных списков священников убитых, раненых, пропавших без вести, числящихся в плену, мы знаем, какую высокую энергию и силу духа проявила эта скромная, незаметная рать». И затем в статье приводится свидетельство одного из представителей русской интеллигенции, профессора Малахова, свидетельство весьма показательное для того времени: «…откуда взялись такие богатые сокровища духа? Почти не верится, что это и есть то самое бедное, забитое, приниженное духовенство, к которому наше образованное общество привыкло относиться свысока как к людям невежественным, корыстолюбивым и бесполезным» [2]. И ведь действительно, «образованное общество того времени» считало Россию страной в некотором роде отсталой от стран Запада, продвигавшихся вперед в духе прогресса и освобождения личности от всевозможных комплексов, накладываемых «общественными заблуждениями» и «религиозными предрассудками». Многие из них, кстати, люди весьма образованные и интеллигентные, видели прогресс России в том, чтобы заменить отсталые государственные формы, во- площенные в духе «Самодержавия, Православия и Народности», более прогрессивными – Западными. Увы, тогда еще многие не знали и не понимали, к чему приведет это упорное стремление облагодетельствовать свой народ, дав ему мощный толчок к развитию путем решительного отказа от тысячелетнего опыта русской государственности, базировавшегося на том самом Самодержавии, Православии и Народности, которые составляли удивительную симфонию, в течение столетий созидавшую непостижимую западному уму евразийскую империю, которую не смогли покорить ни Карл XII, ни Наполеон, ни новый натиск Европы на Восток, начавшийся в 1914 году. Надо сказать, что именно православное духовенство являлось духовной основой Российской империи, незаменимой частью той удивительной симфонии созидания, которая проявила себя через жертвенность и милосердие не только в той, ныне забытой войне, но и в последующий за ней период кровавых смут и потрясений, обрушившихся на Россию… Но вернемся к теме нашего исследования. «С крестом в руках, – свидетельствует боевой генерал, – священники храбро идут впереди своего полка, а по окончании сражения помогают перевязывать раненых». «В этих словах, – отмечает автор статьи, – … заключается верная общая характеристика деятельности духовенства на поле сражения в эту войну. Если прежде оно старалось принести духовное утешение воинам, находясь в тылу, около раненых и умирающих, то теперь оно перешло в передовые окопы и здесь ободряет и благословляет воинов, направляющихся в бой. Именно этим переселением духовенства из тыловых учреждений в передовые цепи и вообще в сферу огня и объясняется значительная убыль убитыми, ранеными, пропавшими без вести в сравнительно немногочисленной рати священников на войне. Деля с солдатом ужас войны, священник делает такую государственную работу, которой не в состоянии выполнить за него никто другой, и равной которой нет. Как не велико в современной войне значение техники, но силу армии составляет все же дух войска. Поднять этот дух до высоты самопожертвования, рассеять страх перед страданием и смертью при глубоко религиозной нату- 92 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ре русского солдата – трудно без духовного отца и пастыря» [3]. После небольшой преамбулы, раскрывающей общие черты православного духовенства, проявленные в ходе войны, обратимся к конкретным примерам. В газете «Кубанский край» за ноябрь 1914 г. протопресвитер военного и морского духовенства протоиерей о. Георгий (Шавельский), сообщает о священнике о. Парфении Холодном, который взял в плен отряд австрийцев. «За одним из полков, – начинается повествование, – следовали полковой священник о. Парфений Холодный, младший врач, подпоручик и капельмейстер Пеклер. Когда лазаретные линейки взобрались на высоты, они были замечены неприятелем, открывшим по ним артиллерийский огонь. Всего было выпущено около пятнадцати снарядов. Один снаряд, к счастью не разорвавшийся, попал под экипаж, в котором ехал священник. Выезжая в деревню Саринки-Дольны, на мосту, к которому вела извилистая густо обсаженная деревьями дорога, обоз неожиданно был окружен 23 вооруженными солдатами-австрийцами, выбежавшими из-под моста. Ни о. [Парфений] Холодный, ни его спутники не растерялись. Осенив себя крестным знамением, с иконой Нерукотворенного Спаса (благословение Государя Императора полку), о. Парфений выступил вперед. За ним шли подпоручик с обнаженной шашкой, капельмейстер с револьвером и врач. Подошедши к австрийцам, о. Парфений обратился к ним с речью: «Не стоит нам проливать кровь: мы и вы – славяне. Сдавайтесь лучше нам! Не сдадитесь – погибнете, так как нас здесь много. Если же сдадитесь, я обещаю вам полную безопасность». [Дело в том, что] между австрийцами оказались русины, понимавшие русскую речь. Поговорив между собой, они положили оружие. Тогда священник Холодный приказал им разрядить ружья и положить их в экипаж, что они беспрекословно исполнили. Построив их в ряды, священник с капельмейстером повели их к полку. И пленные, и их вооружение были доставлены и сданы в полк» [4]. Этот случай, между прочим, не первый, и не единственный, подчеркивает в целом доброжелательное отношение к русской армии славянского населения Австро- Венгерской империи, и одновременно открывает нам пастырский подвиг священника, который, рискуя собственной жизнью и безопасностью, не только предотвратил кровопролитие, но, фактически, пресек братоубийство, поскольку, как известно, русские и русины имеют общие славянские корни. В декабрьском номере газеты за 1914 г. повествуется об о. Михаиле, бывшем артиллерийском офицере, окончившем Михайловское училище (к сожалению фамилия его не указана), который «самоотверженно возложив на себя епитрахиль и имея на груди дароносицу со Св. Дарами, все время находился на передовых позициях под жестоким шрапнельным огнем. Здесь он лично перевязывал раненых, а также напутствовал и причащал тяжело раненых. Ночью сам подбирал убитых и хоронил их по христианскому обряду. В другом сражении о. Михаил был контужен, но, несмотря на это, лично вынес изпод огня тяжело раненого, и доставил его на перевязочный пункт, а затем вернулся на передовые позиции, продолжая исполнять свой пастырский долг. В следующем бою о. Михаил все время находился при своей части. С наступлением темноты обходил окопы передовых частей на дистанции не более 400 шагов от неприятеля, перевязывая раненых и погребая убитых, при этом, все время, находясь, под обстрелом пулеметов. Последний подвиг отца Михаила состоял в том, что, войдя со штабом полка в назначенное помещение, он увидел там только что упавший, но не разорвавшийся неприятельский снаряд и, рискуя жизнью, поднял его с земли, донес до реки, куда его и бросил» [5]. Здесь перед нами чередой проходят подвиги самопожертвования и милосердия, проявленные священником о. Михаилом на поле брани, и основанные на абсолютном его презрении к смерти, и смиренном забвении собственного «я», что является одним из важнейших качеств христианина. В этом же номере газеты говорится и о полковом священнике (имя и фамилия не указаны), доставленным в г. Тифлис вместе с ранеными. Этот доблестный батюшка «бывший вместе с полком в 11 сражениях и отправлявший свои обязанности под градом шрапнели и пуль... оставался невредим, пока не пришлось оставить любимый полк по случайным обстоятельствам: во время сра- 93 III. Военное служение православного духовенства жения священник ехал верхом, чтобы напутствовать умирающего солдата. Приходилось пробираться по крутым горам: узкие тропинки, голые камни, скалы. В одном месте лошадь оступилась и полетела через голову, священник – через нее, и покатился в пропасть, причем получил при этом тяжелые ушибы» [6]. В январе 1915 г. газета «Кубанский край» сообщает о целом ряде иереев, принимавших участие в боях и получивших боевые награды: «Священник пехотного полка Николай Дубняков во время арьергардных боев с 31 августа по 2 сентября, собрал повозки обоза 1 разряда, лишившегося своего начальника, ободрил обозных нижних чинов и довел обоз в порядке до полка, несмотря на то, что близ о. Дубнякова разорвалась брошенная с немецкого аэроплана бомба, а по обозу все время стреляла неприятельская артиллерия. По Высочайшему повелению священник Дубняков награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте из кабинета Его Императорского Величества [7]. Священник пехотного полка Димитрий Мистеров под сильным артиллерийским и пехотным огнем разыскивал убитых офицеров и нижних чинов и предавал погребению. В бою под Гумбиненом, под сильным огнем противника обходил раненых и умирающих, ободрял их, и своим пастырским словом принес им много душевного утешения. Награжден тоже золотым крестом на Георгиевской ленте. Священник пехотного полка, благочинный пехотной дивизии Николай Поспехов, во время боя 7 августа, находясь в первом отряде перевязочного пункта, одно время даже под шрапнельным огнем противника, неустанно и самоотверженно напутствовал тяжело раненых и воодушевлял легко раненых продолжать бой. Награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами. Пехотного полка священник Василий Нименский, несмотря на преклонный возраст (66 лет), все время следует с полком, бодро перенося все тяготы войны и, подавая пример другим в исполнении своего долга. При всяком удобном случае ведет беседы с нижними чинами, ободряя их и наставляя в исполнении присяги. Перед боем выходит к раненым со св. крестом и благословляет воинов. Награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами. Священник пехотного полка, протоиерей Стефан Рожковский, во время боев 4 и 7 августа, находясь в перевязочном пункте, куда долетали неприятельские снаряды тяжелой артиллерии, ободрял нижних чинов и показывал пример храбрости. Награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами. Пехотного полка священник Александр Крючков, в бою 4 августа был на перевязочном пункте, под артиллерийским огнем, где проявил храбрость и мужество. Награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами. Священник пехотного полка, благочинный пехотной дивизии, протоиерей Николай Игнатович, находясь во время боя 4 и 7 августа под Сталупененом, безотлучно на перевязочном пункте, под огнем противника, не только исполнял все требы, но самоотверженно помогал работе санитарного персонала и соблюдению полного порядка. Награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами. Священник пехотного полка Андрей Аркадьев самоотверженно и бесстрастно на поле сражения 7 августа, почти не отставая от цепей, ободрял личным примером бойцов, перевязывал раненых и напутствовал умирающих. Награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами. Священник Владимир Концевич в бою 6 августа у деревни Омелишкен, на передовых позициях, под сильным огнем неприятеля, напутствовал раненых и умирающих. Награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами» [8]. В сентябрьском номере газеты, под заголовком «Герой-монах» публикуется, возможно, самим полковым командиром, материал о старце-иеромонахе Евтихии Тулупове, насельнике Площанской пустыни [9], совершившем выдающийся подвиг, достойный самой высокой награды: «О подвиге этого скромного старцаиеромонаха… можно говорить лишь с чувством восхищения и преклонения пред доблестью отца Евтихия, который в исключительно тяжелую минуту повел рядом с командиром полка своих солдат в атаку, с одним св. крестом в руках. Смертью своей отец Евтихий запечатлел этот подвиг беззаветного мужества… Сколько раз о. Евтихий подвергал свою жизнь опасности! Не было дня, чтобы он не посещал окопы и не беседовал с солдатами, которым эти беседы простого русского и 94 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции самобытного человека были понятны и дороги. И ходил в окопы о. Евтихий не только в сравнительно спокойное время, но и в моменты ожесточенных боев не забывал сходить и благословить своих солдат, причастить тяжело раненого и похоронить убитого… Упорные бои, кровопролитные и непрерывные. Немцы, видимо, задались целью окружить наши полки… Их отбрасывали сегодня, а наутро они опять оказывались перед нами… Мы отступали медленно, методично, шаг за шагом подавались с боем назад, чтобы парировать эти удары противника, прорвавшегося между нашими группами. Уже целую неделю полки отходили, ведя непрерывные бои… Приходилось отбрасывать наседавшего на наш хвост противника и расчищать себе дорогу дальше… Уже семь дней и ночей не спали люди, утомленные боями и беспрерывными маршами. Уже семь дней кухни были пусты и люди питались одним горохом, который собирали тут же на полях. В одинаковом положении были и солдаты, и командир полка, и командующий дивизией, деливший с солдатами все невзгоды и лишения боевой жизни. 9 июля только что отбили атаки немцев, наседавших на правый фланг, как обнаружился глубокий обход слева… Выяснились значительные силы пехоты и кавалерии противника, стремившегося отрезать нам путь отхода… Наши части задерживали, насколько хватало сил, врага, но на месте отброшенной цепи противника показывалась новая цепь, вместо рассеянного эскадрона появлялся свежий… К полудню бой достиг своего апогея. Уже в бой были введены все резервы и напрягали последние свои силы, чтобы противостоять втрое сильнейшему противнику и дать возможность отойти остальным частям корпуса. В решительный момент боя командир полка собрал последние шесть своих рот и повел их в контратаку. Это был красивейший, незабываемый момент. Чувствовалось, что настал кризис боя, когда рассыпанные цепью роты начали свое решительное движение. И в эту минуту впереди рот, рядом с командиром полка, как из-под земли, выросла фигура полкового батюшки Евтихия Тулупова… В епитрахили, с крестом в руках, о. Евтихий шел впереди цепи и старался поспеть за командиром полка, широким шагом мерявшем поле. В этих раздувавшихся на ветре светлых кудрях, во всей маленькой фигуре согбенного старца-монаха, высоко над головой поднимавшего св. крест, было столько красоты, величия и героизма… Впереди показалась неприятельская цепь. Раздался первый залп. И пролилась первая кровь – батюшка был ранен в ногу. Но рана не охладила его порыва. Наскоро перевязавшись, он снова вышел впереди цепей и пошел, хромая, опять рядом с командиром полка. Потом – беспорядочный ружейный огонь, треск нескольких пулеметов и дружный удар в штыки… В штыковой схватке некогда было разбираться, кто ранен, кто убит. И когда уже немцы отхлынули назад, оставив на поле груды тел, и наши, утомленные боем, окончили преследование разбитого врага, тогда только хватились, где батюшка. Тело отца Евтихия разыскали на поле – тело с грудью, пронзенной целым снопом пулеметных пуль… Ночью отца Евтихия хоронили. Трогательны похороны героя. Безлунной ночью в глухом лесу, где мягко шумели верхушки сосен, собрался полк, утомленные боем солдаты, еще пахнувшие пороховым дымом. Безмолвно ждали, когда выроют могилу. И ночную тишь нарушили лишь шум леса, да стук лопат… В печальном молчании расходились солдаты… За нынешнюю войну о. Евтихий Тулупов был награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и представлен к награждению наперсным крестом на георгиевской ленте и за подвиг 9 июля к ордену св. Георгия 4-й степени» [10]. В заключительной части статьи хотелось бы рассказать и о наших земляках, кубанцах: «Его Императорскому Величеству благоугодно было Всемилостивейше пожаловать священнику … Кубанского пластунского батальона Анатолию Лебедеву золотой наперсный крест на Георгиевской ленте из 95 III. Военное служение православного духовенства Кабинета Его Императорского Величества и сопричислить его к ордену Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом» (пожалован 17 апреля 1915 г.). Награда эта была необычна, так как бант является исключительно офицерской наградой [11]. Государь Император, по всеподданнейшему докладу, согласно определению Святейшего Синода, в 10-й день июня сего года, в Царском Селе, Всемилостивейше соизволил, за отличия во время военных действий, на сопричисление к ордену Св. Анны 4-й степени с мечами – священника Полтавского полка Кубанского казачьего войска Димитрия Вардиева и 3-й степени с мечами Уманского бригадира Головатого полка Кубанского казачьего войска Иллариона Окроперидзе; 3-й степени без мечей – священника Кубанского пластунского батальона Федора Цветкова» [12]. О протоиерее о. Димитрии Вардиеве следует рассказать более подробно. В должности протоиерея о. Димитрий находился с 9 августа 1915 г. имел награды: скуфью – награжден 7 декабря 1902 г.; камилавку – награжден 6 мая 1906 г.; Синодальный наперсный крест – награжден 6 мая 1910 г.; Св. Анны 3-й степени – награжден 3 февраля 1913 г. За текущую кампанию о. Димитрий имел следующие награды: Св. Анны 2 ст. с мечами – награжден 10 июля 1915 г. за бой у сел. Деер 16 ноября 1914 г.; сан протоиерея – награжден 9 августа 1915 г. «за все труды и невзгоды, понесенные с начала боевых операций и за бой 18 февраля 1915 г. у гор. Дильмана; Св. Владимира 4 ст. с мечами – награжден 11 мая 1916 г. за бой 15 и 16 ноября 1915 г. у сел. Варкунис. 23 марта 1916 г. представлен к Золотому наперсному кресту на Георгиевской ленте. В представлении начальника Скуджбулагского отряда отмечалось: «В бою 30 июля 1916 г. под Саклизаме усердно заботился о быстрой эвакуации из боя раненых и о погребении убитых. Под огнем исполнял свой пастырский долг. В четырехдневном кровопролитном бою 6, 7, 8, 9 августа исполнял обязанности отрядного священника, все время находясь в боевой линии под орудийным и ружейно-пулеметным огнем турок. Самоотверженно выходил в цепи стрелков, заботясь о раненых, которых невозможно было вынести из-за сильного неприятельского огня (потери одного Скуджбулагского отряда достигли 441 чел.), усиленно хлопотал, чтобы ни один раненый не остался без помощи, неоднократно рискуя своей жизнью на совершенно открытой местности под пулями и снарядами, невзирая на страдания больной ноги, мешавшей ему двигаться. 8 и 9 августа находился под непрерывным огнем на вершине горы № 694, и первым обнаружил у турок начало волнений, не выдержавших, что мы их охватываем подковой с трех сторон. Когда показались отступающие колонны, и я начал общую атаку, о. Д. Вардиев быстро сойдя с высоты № 694, сел на коня и поскакал впереди спускавшейся нашей батареи с несколькими казаками прямо к селению Дрийка, за которым виднелись покрытые частями турецкого заслона холмы Гирда-сур и Гирда-чирик, очутился в самом тылу турецких батальонов, продолжавших огневой бой на высотах Асхаба и Панибаро…, и в то же время под беспорядочным огнем турецких резервов, спешивших к перевалу ШейханГерюси. Турецкие части начали встречаться с нашими обходившими их со всех сторон. Пули летали по всем направлениям. О. Д. Вардиев, благодаря своему вниманию и острому зрению, вовремя предупредил несколько случаев стрельбы по своим, заскакав далеко вперед. Помогал мне, как простой ординарец, передавал мои распоряжения, ободрял войска, останавливал и удерживал возбужденных солдат и казаков от ненужных жестокостей над пленными врагами, которые сдавались целыми ротами и батальонами. В этом тяжелом, но славном деле, священник Вардиев проявил необыкновенное мужество, доблесть, беззаветное стремление не только помочь своим раненым, но и облегчить участь беззащитных врагов. Был первым и главным заступником и ходатаем за убитых горем, усталых пленных и восставал против всякого притеснения их. Явил самый высокий пример самоотверженного и доброго пастыря, воина без страха и упрека…». Кроме этого, 14 августа 1916 г. о. Димитрий был представлен к ордену Св. Владимира 3-й степени с мечами за то, что 30 июля 1916 г. в бою у сел. Мархоз, «находясь в сфере действительного огня, выполнял свои пастырские обязанности и хоронил убитых» [13]. 96 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Священник 19-го Кубанского пластунского батальона о. Василий Поспехов «за отлично-усердную и ревностную службу» резолюцией Его Высокопреосвященства Экзарха Грузии от 31 декабря 1916 года за № 1914 награжден камилавкой» [14]. Священник 8-го Кубанского пластунского батальона о. Сергий Тихомиров приказом Кавказской армии от 27.01.1917 г. № 25 награжден орденом Св. Анны 3-й ст. с мечами [15]. Священник 1-го Таманского полка о. Михаил Троицкий (из потомственных почетных граждан Войска Донского, род. 30.10.1882 г.), образование получил в Новочеркасской мужской гимназии и Нижегородской духовной семинарии, с 29.07.1914 года – в сане иерея, участвовал в войне с Германией с 1914 г. по 1918 г. Позднее о. Михаил находился в составе полка Добровольческой Армии с 07.01.1919 г. Награды: золотой наперсный крест на Георгиевской ленте, орден Св. Анны 3-й ст. с мечами, Св. Анны 2-й ст. с мечами и бантом, Св. Князя Владимира 4-й ст. с мечами и бантом, набедренник, скуфья и камилавка [16]. Священник 1-го Екатеринодарского полка о. Димитрий Феденко, награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами 24.03.1916 г.; «Государь Император по всеподданнейшему докладу Синодального оберпрокурора, согласно определения Святейшего Синода в 14-й день Октября 1916 г., в Царской ставке, Всемилостивейше соизволил за отлично-усердную службу и особые труды во время военных действий на пожалование золотого наперсного креста из кабинета Его Императорского Величества на Георгиевской ленте и на объявление Высочайшего благоволения»); приказом по ведомству протопресвитера военного и морского духовенства от 25.12.1916 г. № 75, за отлично-усердную службу на поле брани и труды, понесенные по обстоятельствам военного времени… награжден камилавкой [17]. Священник №-ского пехотного полка о. Александр (Павлович) Холмогоров был смертельно ранен 6 января 1917 г. «в день Богоявления Господня, обходя с крестом и окропляя святой водой защитников передовой линии окопов» [18]. Отец Александр Язловский – священник 9-го Кубанского пластунского батальона, до войны священствовал в Борчалинском уезде. Убит 26 января 1916 г. во время под- бора трупов на позиции. Погребен 7 февраля 1916 в гор. Тифлисе [19]. Ястребов Иоанн Петрович (ст. Полтавская), священник 10-го Кубанского пластунского батальона, «идя все время с крестом в руках впереди цепи, был убит артиллерийским снарядом турецкой батареи во время боя с турками 15.06.1916 г.». Кроме этого в документах за предыдущие годы имеются сведения о том, что о. Иоанн Ястребов 4 января 1915 г. представлялся к награждению орденом Св. Анны 3-й степени с бантом за то, что «10 и 11 декабря 1914 г. при наступлении бригады на турецкие позиции у сел. Копенат и Хосроверак под огнем противника напутствовал смертельно раненых казаков и давал утешение раненым»; 22 октября 1915 г. о. Иоанн был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами. 6 января 1915г. он был представлен к награждению орденом Св. Анны 2 ст. с мечами за то, что «с 22 по 30 декабря 1914 г. при наступлении бригады на сел. Дивик, Чермук, […], Гамас и Задраком, под огнем противника, утешал и напутствовал раненых, и, оставаясь с командой рабочих, хоронил убитых казаков», однако на это представление 22 мая 1915 г. из штаба 2-й Кубанской пластунской бригады командующему 10 Кубанским пластунским батальоном пришло сообщение о том, что «ходатайство … о награждении священника … о. Иоанна Ястребова орденом Св. Анны 2 ст. с мечами – отклонено». 18 июня 1915 г. о. Иоанн был представлен к награждению золотым наперсным крестом на Анненской ленте за то, что «в боях 8 июня 1915 г. при наступлении у сел. Баламутовка под шрапнельным огнем, помогал врачу перевязывать раненых, исповедовал и приобщал Св. Таин тяжело раненых и при помощи некоторых из местных жителей с церковником подбирал убитых и хоронил их там же», кроме того представлялся к награждению орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами и бантом (дата представления не указана) [20]. И, в заключении, еще один интересный факт. В партизанском отряде Л.Ф. Бичерахова служил священник Богомолов [21], который «за оказанные боевые отличия, за проявленное беспримерные мужество и доблесть, стойкость и храбрость» награжден орденом 97 III. Военное служение православного духовенства 8. Кубанский край. 1915. 17 января, № 1497-13. 9. Площанская Богородицкая Казанская пустынь (Площанская пустынь) — православный мужской монастырь, расположенный в Брасовском районе Брянской области. 10. Кубанский край. 1915. 6 сентября, № 1681-196. 11. Кубанский казачий вестник. 1915. 5 июля, № 27. 12. Кубанский край. 1915. 8 июля, № 1632-147. 13. ГАКК. Ф. 436. Оп. 1. Д. 554. Л. 392об. -393. 14. Государственный архив Краснодарского края (далее ГАКК). Ф. 396. Оп. 5. Д. 65. Л. 33 – 35об.; Д. 66. Л. 170. 15. ГАКК. Ф. 444. Оп. 2. Д. 24. Л. 56. 16. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 269. Л. 10об. -11. 17. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 11111.Л. 2; Ф. 396. Оп. 5. Д. 27. Л. 12, 61об.; Ф. 396. Оп. 5. Д. 27. Л. 118об. 18. Кубанский казачий вестник. 1917. 12 марта, № 11. 19. ГАКК Ф. 396. Оп. 1. Д. 11197. Л. 94, 11об.; Кубанская мысль. 1916. 9 февраля, № 115-117. 20. ГАКК. Ф. 396. Оп.1. Д. 11173. Л. 104об.; Ф. 444. Оп. 1. Д. 14. Л. 67 – 68об., 141; 237 – 237об., 302 – 302об.; Д. 89. Л. 15; Д. 9. Л. 107, 108; Д. 25. Л. 78; Д. 70. Л. 110-110об., 164, 264об.; Оп. 2. Д. 5. Л. 57об., 80, 361. 21. Бичерахов Лазарь Федорович (1882 – 22.06.1952). Полковник (1917). Генерал-майор Великобритании (09.1918). Окончил 1-е реальное училище в Петербурге и Алексеевское военное училище в Москве. Участник Первой Мировой войны: в 1-м Горско-Моздокском полку (1914 — 1915). В Кавказской армии на Иранском фронте — командир Терского казачьего отряда; подъесаул; 1915 — 1918. Отошел (06.1918) к Энзели (ныне Иран), где заключил (27.06.1918) с англичанами (генерал Л. Денстервиль) договор о совместных действиях на Кавказе. Десантировал (01.07.1918) свой отряд в станице Алят (в 35 км от Баку) и объявил о согласии сотрудничать с правительством (СНК) бакинской Коммуны (большевики) и одновременно с правительством Азербайджанской буржуазной Республики (образована 27.05.1918) во главе с мусаватистами. Открыл (30.07.1918) фронт приближающимся к Баку турецким войскам, уведя свой отряд в Дагестан, где захватил Дербент и Петровск-Порт (Махачкалу) при поддержке англичан. Бакинское правительство запросило (01.08.1918) англичан о помощи: англичане высадили 04.08.1918 десант в Баку. Одновременно турецкие войска продолжали наступать на Баку, и туркам штурмом удалось 14.08.1918 овладеть городом. Англичане бежали в Петровск-Порт (ныне Дербент) к Бичерахову, а позже вместе с отрядом Бичерахова вернулись в Энзели (Иран). Тем временем генерал Бичерахов, установив контакт с Деникиным и Колчаком, прочно обосновался (09.1918) со своими войсками в Петровск-Порте. 11.1918 вернулся в Баку вместе со своими войсками, где в 1919 г. англичане расформировали части Бичерахова. Перешел на службу в войска Западно-Каспийского района Дагестана ВСЮР генерала Деникина 02.1919. В 1920 г. эмигрировал в Великобританию. В эмиграции с 1919 г.: Великобритания, Германия (с 1928 г.). Умер в Ульме, в Германии. Следует отметить, что партизанский отряд Лазаря Бичерахова оставался и после переворота 1917 года чуть ли не единственной воинской частью, не признавшей переворот и продолжавшей воевать, как и прежде, награждая своих бойцов воинским наградами Императорской России, в том числе и солдатскими Георгиевскими крестами // dic.academic.ru › dic.nsf/bse/69606/Бичераховы. 22. Приказ Главнокомандующего войсками и флотом Кавказа Л. Бичерахова № 324 от 14.12.1918 г. св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и орденом св. Анны 2-й ст. с мечами [22]. К награждению, на наш взгляд, имеется весьма важное разъяснение самого Л. Бичерахова, «как единственного, – по его словам, – и по преемству представителя здесь на Кавказе Российских Военных Властей, … чинов армии и флота Кавказа …», который свои приказы о награждении предварял следующими словами: «В то время, когда все фронты Великой Российской армии против внешнего врага перестали существовать, когда ей и стране был навязан позорный Брестский мир, здесь, на Кавказе, доблестные сыны России верные своему долгу перед Родиной и союзническими обязательствами, одни, до конца, плечом к плечу с братьями по оружию – нашими союзниками, защищали Российскую территорию от турко-немцев…». Итак, на наш взгляд, представленные материалы достаточно ярко открывают перед нами необыкновенные качества русского православного духовенства, выказывавшего в годы Великой войны 1914 – 1918 гг. не только примеры смирения и милосердия, но также мужества и поистине рыцарской храбрости, ведь они не только перевязывали раненых, ободряли упавших духом и отпевали погибших, но, в одном ряду с полковыми командирами, они еще и храбро поднимали в атаку русских воинов, как в свое время вдохновляли на борьбу с врагом беззаветные монахи Пересвет и Ослябя, посланные на битву с Мамаем, Великим Игуменом Земли Русской Сергием Радонежским, который и ныне светит нам, как незаходимая звезда Русского Православия… Примечания: 1. Ионина Н. 100 Великих наград. Награды Русской Православной Церкви. М., 2000. 2. Кубанский край. 1915. 8 июля, № 1632-147. Статья «Военное духовенство». 3. Там же. 4. Кубанский край. 1915. 13 ноября, № 1450-257. 5. Кубанский край. 1915. 13 декабря, № 1474-279. 6. Там же. 7. Наперсный крест на Георгиевской ленте был учрежден специальным указом императора Павла I в 1790 году. Кабинет Его Императорского Величества иногда награждал наперсным крестом на Георгиевской ленте полковых священников за героизм, проявленный в период боевых действий, например, священник Полоцкого пехотного полка Т.Е. Куцынский за героизм, проявленный при штурме Измаила в 1790 году, получил осыпанный бриллиантами наперсный крест на Георгиевской ленте, 500 рублей единовременно и ежегодную пенсию в 300 рублей // Ионина Н. 100 Великих наград. Награды Русской Православной Церкви. 98 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции брошенный на свалку, истлевший сундук оказался с «секретом». На внутренней стороне, крышки с «горбиком», сработанной когда-то из благородного ясеня, под оклеенной, видимо уже в советское время, вырезками из «Огонька» и «Крестьянки», обнаружилась икона! Напечатанная в хромолитографии Е.И. Фесенко в Одессе, небольшая [2] бумажная открытка-икона датировалась 1916 годом. Кампания 1916 года была выиграна Россией, не за горами была и полная победа. В обозримой перспективе Россия становилась как минимум третьим государством в мире. Но история не знает сослагательного наклонения, 17-й всё это перечеркнёт, власть Временного правительства упустит победу и не предотвратит другую, кровавую войну – всех кого не приняла земля, кто спасся от снарядов и пуль в Первой мировой, ждала междоусобица Гражданской войны, беззаконие, репрессии, расказачивание… Но это будет потом, а тогда, в 16-м, впереди ещё долгих полтора года войны, тяжёлая, кровавая война с проклятым «германцем» и турками была в самом разгаре. В.И. Казанков ИКОНА ИЗ ПОХОДНОГО КАЗАЧЬЕГО СУНДУКА Целое столетие отделяет нас от Первой мировой войны, в боевые действия которой войны было вовлечено 38 из существовавших в то время 59 независимых государств [1]. Объявление Австро-Венгрией войны Сербии и безусловная поддержка этого шага Германией определили позицию России – кто же ещё поможет братьямславянам?! Вторая Отечественная война, как её называли тогда в России, стала решающим и трагическим событием, круто изменив историческую судьбу нашего Отечества. Это последний бой Императорской России. Бой далеко не равный, и который закончился для России двумя революциями и социальными потрясениями. Захват власти большевиками в ноябре 1917 г. не только перечеркнул роль и усилия России в этой войне, не только лишила русского солдата заслуженной победы, низводя его до положения проигравшей стороны, но и сформировал однобокий подход, оправдывающий антироссийскую деятельность большевиков. Военная служба для казака, часть его жизни: торжественные станичные проводы, недолгое пребывание в «Урупских лагерях» [3] и Армавирский вокзал, откуда под пронзительный, хватающий за душу марш В далёких 70-х, уже прошлого теперь века, мне в руки случайно попал настоящий походный казачий сундук. Бесхозный, вы- 99 III. Военное служение православного духовенства «Прощание славянки» бесконечные воинские эшелоны увозили вновь призванных казаков на фронт. Служба бесскорбенцев это – легендарный 1-й Лабинский генерала Засса полк, 3-я Кубанская батарея и знаменитый Его Императорского Величества 6-й пластунский батальон [4]. Где побывала и что повидала эта икона можно только предполагать – Эрзерум, Карс, Трапезунд, Алашкерт, озеро Ван, поля Галиции и Буковины, Восточная Пруссия и Прикарпатье, Румыния и Персия, а может исток и самого Тигра или библейские Арарат и Евфрат. Во все времена существования Русской Православной Церкви ее важнейшей миссией было служение национальным интересам России, Церковь никогда не стояла в стороне от событий, переживаемых Отечеством. Православие освещает весь жизненный путь человека, более того – никогда не покидало своих чад во время войн, когда особенно важны были понимание и доброе напутствие. С момента начала войны Святейшим синодом устанавливались особые ежедневные молитвы с богослужением за государя, сражающееся воинство и раненных воинов. Такие бумажные иконкиоткрытки, после напутственного молебна, церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» станицы Бесскорбной дарила каждому казаку, уходящему на фронт, благословляя его отдать священный долг. Икона свидетельствует: святые отцы станицы Бесскорбной в трудную военную годину неразлучно находились со своими христианскими чадами, а также насколько тогда деятельность казачьего духовенства была пропитана духом патриотизма и любви к Родине. Дарились ещё Евангелие и молитвословы. Во все времена, Вера была одним из краеугольных камней казачьих традиций, давая казаку достойно сражаться, весь её смысл укладывался в три неразрывных, связанных Православием символа: за Веру, Царя и Отечество. Важнейшим направлением в деятельности священнослужителей всегда были укрепление и распространение боевых традиций русского воинства. Молодое казачье поколение знало своих героев и воспитывалось исключительно на их подвигах, традиция хранить списки погибших при защите Отечества казаков под сводами станичного храма существовала на Кубани вплоть до октября 1917 г. Белого мрамора мемориальные плиты с золотыми буквами имен казаков отдавших свою жизнь за святое дело – спасение родной земли хранились и в нашей станичной церкви. Горька судьба этих героев, не дождались они ни юбилейных медалей, ни музеев, ни вечных огней, ни цветов в день Победы. Самозваной большевистской власти, героизм и мужество за которые казаки получали Георгиевские кресты, защищая наше Отечество, были не нужны, было сделано всё возможное, чтобы геройские подвиги наших земляков были забыты, зачёркнуты, стёрты из станичной памяти [5]. Подвиг, как известно, это не только мужественный поступок, осуществляемый в трудных, опасных условиях, но и терпеливое, не бросающегося в глаза, будничное несение жизненного креста. Неустанные духовно-нравственные старания станичных православных батюшек в годы Первой мировой войны обширны и значительны и сегодня не вызывает сомнений, главное подтверждение этому – части Кубанского казачьего войска были боеспособны и готовы на массовый героизм до самого конца войны. Стороны их деятельности разнообразны и заслуживают исследований. О священнике Василии Тимофеевском пока известно совсем немного. Священников с такой фамилией в разное время на Кубани было несколько. Известно, что Василий Тимофеевский был членом Ставропольского церковного Андреевско-Владимирского братства, которое занималось религиозно-нравственным просвещением православного населения Северного Кавказа. Безусловно, за свою службу и труды В. Тимофеевский заслужил того, чтобы его достойное имя навсегда было вписано в казачью историю станицы Бесскорбной и историю Православной Церкви. Печатная икона на бумаге есть удивительное явление в русской истории, которым можно искренне восхищаться! Такие иконы были очень распространены в кубанских станицах, их можно тогда было купить в церковных лавках и в иконных лавках, были они и у торговцев на многочисленных ярмарках и рынках. Ими постоянно пользовались. В походном сундуке уходившего на военную службу казака, кроме личных вещей, узелка с родимой землёй, обязательно была икона. Дешевые и доступные иконы раскупались охотно, покупались не только для своего дома, но и дарились родственни- 100 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции кам, друзьям, соседям. Печатных (бумажных) икон в те времена производилось не так уж и мало, а цель была проста: необходимо было восполнить дефицит востребованных и недорогих религиозных сюжетов, охотно раскупающихся прихожанами храмов и паломниками. В безбожное советские времена, иконы, напечатанные на бумаге, заменяли писаные образы, так как их легче возможно было скрыть во время обысков и уничтожения. Бумажные иконы выпускались и в частных типографиях и в монастырских, были они различными по исполнению, качеству, цветности и технологии изготовления. Существовало две основные технологии производства печатной иконы: литография и хромолитография. Часто цветные печатные иконы ошибочно называют литографиями. Литография – это одноцветная печать, производимая путем оттиска матрицы на бумаге или картоне. Хромолитография – печать цветная, и сам способ получения такого изображения трудоёмок и многоэтапен, но дает огромное преимущество, благодаря яркости изображений и огромному тиражу и главное они стоили небольших денег. Даже сегодня можно удивляться красоте и сложности старинной печатной иконы. Имеют они и определённую ценность, выпущенные изначально большими тиражами, до наших дней вполне могло дойти и сохраниться не более нескольких экземпляров, а то и вовсе – единственном, как в нашем случае! Среди производителей бумажных икон, особо выделяется хромолитография Ефима Ивановича Фесенко, располагавшиеся в Одессе, основанная им в 1883 году. Для своего времени Е.И. Фесенко был выдающимся деятелем просвещения. Он один из первых в стране практикует массовое издание недорогих книг и брошюр для тех, кто жаждал чтения, но не мог позволить себе на это больших затрат. Особенностью работы типографии Е.И. Фесенко стало печатание икон, на Всемирной Миланской выставке в 1897 году за представленные литографии Е.И.Фесенко был присужден первый приз [6]. Иконы печатались массовыми тиражами и расходились во все уголки не только Российской империи, но и всего Православного мира. Их и сейчас можно найти в домах верующих, в монастырских кельях и приходских храмах. Его книги и иконы распространялись в Сербии, Болга- рии, на Кавказе, в Средней Азии, на Синае, в Иерусалиме, в Греции, на Афоне и даже в Ватикане. После установления в стране советской власти все предприятия Е.И. Фесенко были национализированы. Они живы и по сей день и сегодня это называется Одесская городская типография [7]. Примечателен и гриф: «дозволено цензурой». К тому военному времени он абсолютно никакого отношения не имеет. В дореволюционное время в печатном деле использовался гриф «дозволено цензурой», он выставлялся на все издания, в том числе и совершенно православные. Дело в том, что успех печатной продукции и дальнейшая коммерциализация её производства «вело к угасанию исконного иконописного промысла» [8], и в конце XIX века общество начинает выражать обеспокоенность о судьбе исконного «рукописного производства» – святых образов. Озаботился и сам император, в 1901 году Николай II издает особый указ, дающий возможность создать «Комитет попечительства о русской иконе» под руководством графа С.Д. Шереметьева. Позднее, указ Священного Синода и вовсе запретил печатать иконы при монастырях и храмах, также запрещалось и производство икон на жести, усилилась церковная цензура за качеством выпускаемых печатных икон [9]. Мощный поток «машинных» икон способствовал также проникновению в православную иконографию католических и протестантских мотивов. Однако, индустрия печатных икон приобрела неуправляемый характер и никакие указы и решения уже не действовали, печатная и жестяная икона продолжала выпускаться до самой революции. В 90-х эта икона была подарена местному музею. К сожалению, в открытом доступе Вы её не найдёте! При всей нынешней «политкорректности» ещё чувствуется идеологическое деление на «своих» и «чужих». Из давней и недавней истории выбираются только те факты, которые роднят казачество с большевиками. Известно, что «фальсификация» – это не только и не столько сочинение новых фактов, сколько замалчивание уже существующих. Вот такая получается история с иконой из казачьего сундука! 101 III. Военное служение православного духовенства Примечания: . История Первой мировой войны: в 2-х тт. М., 1975. 2. Размер иконки 10х14 см. 3. В месте формирования казачьих полков в годы войны, в том числе и знаменитого Черкесского полка, сегодня находится п.Дивное, близ Армавира. После Гражданской здесь был концлагерь для казаков и расскулаченных. В войну, в 1942 году, место формирования первого штрафбата (Постановление №004 Военного совета Северо-Кавказского фронта от 31 июля 1942 г.), потом – лагерь для военнопленных немцев, румын и венгров. 4. Это первоочередные полки, служили бесскорбенцы также и в полках второй и третьей очереди, определённая часть служила также в сводных полках и отдельных сотнях создаваемых на время войны. 5. Скорбященская церковь ст. Бесскорбной также разделила судьбы своих прихожан в трагические годы XX века, закрывали её неоднократно, богослужения прекратили перед самой войной, и, несмотря на сопротивление прихожан, после войны она была окончательно закрыта. В 1950-х, содрав купола, колокольню, приспособили под кинотеатр «им. Ленинского комсомола». В таком виде церковь простояла до средины 70-х, и в 1975 г., уже израненная, полуразрушенная всё же была варварски уничтожена. На месте разорённой церкви и погоста построили дом культуры, котельную, танцплощадку и общественный туалет…, а бывший дом псаломщика приспособлен под станичный Сельсовет (в настоящее время – Администрация). 6. См.: http://www.odessa.ua/ru/45886. 7. Там же. 8. Стародубцев О.В. Церковное искусство. М.: 2007. 9. В действительности запреты были и раньше. Ещё XVII веке, в досинодальный период, патриарх Московский Иоаки́м писал: «Многие торговые люди покупают листы на бумаге печатные немецкие, а продают немцы еретики, лютеры и кальвины, по своему их проклятому мнению и неправо наподобие лиц своея страны и в одеждах своих странных немецких, а не с древних подлинников, которые обретаются у православных. И они еретики икон не почитают, и ради бумажных листов иконное почитание презирается». После этого последовал указ «совершенно запретить как печатание священных изображений на бумаге, так и продажу их, и тем более употребление их в церквах и домах вместо икон» (См.: Покровский Н. Очерки памятников христианской иконографии и искусства СПб., 1900. С. 370). 102 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции IV. КУБАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И ПРЕССА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ верный Вестник» за 1889 год [2]. Стихотворение «Жду, дождаться не могу я…» подписано довольно прозрачным псевдонимом Федор Андреев, который Федор Андреевич использовал и при напечатании в этом же журнале и своих научный статей. В. К. Чумаченко ПОЭМА Ф.А. ЩЕРБИНЫ «ПЕТРО-КУБАНЕЦ» КАК ПОЭТИЧЕСКОЕ ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Готовя к печати Собрание сочинений Ф.А. Щербины, автор сообщения писал в предисловии к первому тому: «Бытует мнение, что кубанская земля не дала России гениев, сопоставимых с величием Пушкина или Шолохова. Но, думается, определяя значимость того или иного уголка нашей большой Отчизны, не следует делать акцент лишь на произраставших там литературных дарованиях. Суть дела не в сфере проявления талантов, а в масштабности обобщающей фигуры, в ее способности исчерпывающе полно выразить породившую его культуру. Где-то эта миссия выпала на долю выдающихся художников слова, у нас же она по праву досталась всемирно признанному ученому, знатоку народной жизни, казачьему историку Федору Андреевичу Щербине. В своих многочисленных научных трудах, публицистических и художественных произведениях ученый-гуманист оставил нам образ Кубани, который не вылепишь из простой суммы исторических фактов. Вобрав в себя грандиозный массив народных и книжных знаний, он выдал нам их квинтэссенцию, сконцентрированную в изысканных научных формулировках и ярких художественных образах» [1]. В этом развернутом тезисе о значении для Кубани творческой личности знаменитого кубанца, как видим, упомянуто и его поэтическое наследие, малоизвестное современному читателю. И это несправедливо, так как Федором Андреевичем было написано весьма знаковое произведение о Второй Отечественной войне, как называли Первую мировую, или «империалистическую» войну сами современники. О том, что известный кубанский ученый, статистик и историк Ф.А. Щербина всю сознательную жизнь писал стихи, исследователям его наследия хорошо известно. Самую первую его поэтическую публикацию нам удалось выявить в журнале «Се- Ф.А. Щербина Однако широко к поэзии Щербина обратился только в годы Первой мировой войны, революции и Гражданской войны, когда математические формулы были не в силах выразить накал человеческих страстей, которые охватили тогда родную Кубань. Писать стихи знаток русской жизни и казачьей истории продолжил и в эмиграции [3]. В лирических излияниях этой поры ощущается тяготение к философским размышлениям о природе, человеке и научном познании мира, преобладают мотивы эпического осмысления в большой жанровой форме ключевых моментов в истории казачества, его привлекают такие яркие личности казачьих предводителей, как герой «персидского бунта» Федор Дикун (поэма «Черноморцы») и прославленный украинский гетман (поэма «Богдан Хмельницкий»). Оба эти произведения писались в основном в пригородном поезде Прага–Подебрады, где в небольшом чешском курортном городке работала Украинская господарская (т.е. хозяйственная. – В.Ч.) академия. В ней профессора с нетерпением ожидали многочисленные земляки, студенты-кубанцы, пристроенные им же в это учебное заведение 103 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны для получения среднего технического образования. Вероятно, они и были первыми слушателями поэтических строк, сочиненных под стук вагонных колес [4]. Героическая поэма «Петро-Кубанец» была опубликована на исходе зимы, 11 февраля 1918 года, в газете «Вольная Кубань» [5]. За два дня до этого из Ростова в Ледяной поход уже выступила Добровольческая армия Юга России. В Екатеринодаре к ее обозу присоединилось кубанское правительство, различные учреждения республики Кубанский край, сотни беженцев. Гдето среди них затерялась и «линейка» с профессором Щербиной, найти которую в эвакуирующемся городе довелось с большим трудом. Тех, кто не смог уйти, ждали полгода красного террора с социализацией девушек, бессудными расстрелами буржуазии и интеллигенции на печально знаменитом Голодном острове, бесконечные реквизиции и самоуправство комиссарских кожанок. Но поэма «Петро-кубанец» пока не об этом. В ней зафиксировано приближение конца Первой мировой войны (Россия вышла из нее через месяц), так что эпическое произведение Ф.А. Щербины волейневолей оказалось ее поэтическим итогом. Так оно, видимо, и задумывалось. Поэма была опубликована в газете только наполовину. Следующий номер «Вольной Кубани» вышел уже после освобождения Екатеринодара от красных. Важно отметить, что произведение написано на черноморском диалекте украинского языка, более понятном тогда станичной казачьей «массе», чем литературный русский язык. Сам автор так объяснял позднее свое неожиданное обращение к «козацькой мове» в письме к выдающемуся российскому книговеду Н. Рубакину: «Да, я, Щербина, украинец, и «українській мові» (языку) начал учиться на 69 году своей жизни. Как-то вспомнилась мне в этом возрасте моя мать и те ласковые материнские слова на украинском языке, которые ласкали меня в детстве и такими же ласкающими были и для 69-летнего ребенка. Точно меня обухом по голове кто треснул. Я – украинец – и не говорю и не пишу на материнском языке? И я начал писать и говорить поукраински» [6]. Для наших современников из небытия поэму попытался вернуть альманах «Ку- бань» [7]. Среди псевдо-патриотического словесоплетения, характерного для всего комментария, встречаются отдельные мысли, с которыми невозможно не согласиться. Ну хотя бы о том, что «кубанская самобытность зародилась в недрах трудовой и духовной жизнедеятельности наших славных предков и до сих пор несет в себе то высшее нравственное начало, которое приметит любой, чей разум не полонен самодовольной предвзятостью». Трудно поспорить и с сентенцией, что «Ф. Щербина подошел к трагической распре смутного времени настолько сведуще, что остается только удивляться его прозорливости, глубине осознания им внутренних истоков того разлада, который подтолкнул пойти сына на отца, брата на брата…» [8]. Вот краткое содержание поэмы. В цветущей кубанской станице живет вдовица Мария, одна растит сына, зарабатывая на жизнь выпечкой на продажу ароматных белых паляниц (хлебов). Ее Иван вырастает богатырем на радость любимой девушки Гали, ну а парубки за силу и справедливость выбирают его своим «парубочим отаманом». Грянула война, и сын, как подобает казаку, обняв на прощание мать, уходит в боевой поход. Тоскует, чувствуя лихую беду Мария. Черной вещуньей бьется к ней в окно безымянная птица. Но казаки, возвращаясь в родную станицу, говорят, что скоро придет и он, а отстал от них потому, что сдает на склады казенное имущество и оружие. Но не суждено Ивану вернуться к родному очагу. По дороге домой он присоединяется на отдых к солдатам, разбившим табор возле придорожного сада. Здесь он становится свидетелем сцены, как дикая орава хищно и безжалостно набрасывается на деревья. Они не трясут яблоки и груши, а жадно ломают ветки, стараясь унести с собой побольше фруктов. Иван, живущий согласно с природой, заступается за деревья и становится жертвой разнузданных мародеров. Они убили молодого казака, надругались над трупом, украли из его ранца нехитрое имущество «от сорочки и до ложки»: Тіла навіть не прикрили, Наче то була здохляка, На стовп напис причепили: «Здесь лежит солдат-собака». 104 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Однополчане по суровому вороньему граю находят тело убитого, хоронят его в саду, возле которого тот нашел свою смерть. И вот она, заветная мысль, которой поэт подводит печальный итог кровавой междоусобице: Там без пушек і без грому Наших гостями признали. Галичани – наші браття, Одного ми з ними роду, Чорноморцям треба взяться, Щоб їх вирвать на свободу. А команда вся стояла У козачої могили, І тоска за душу брала Що в війні так гинуть сили. Приведенная выше мысль, свидетельствуя о растущем в Федоре Андреевиче украинофильстве, оказалась вовсе незамеченной публикатором. Он прочел щербиновскую поэму исключительно как выражение созидательного российского «соборного» духа, увидев лишь, что в ней «запечатлены живые казачьи характеры, близкие стихиям русской исторической жизни». И тут мы обращаемся к жанровой природе поэмы. Трудно более ошибочно трактовать ее как реалистическое произведение с «живыми» характерами. Напротив, перед нами скорее народный лубок, так популярный в годы Первой мировой войны в живописи и поэзии, стремящийся к обобщению, гиперболизации героев, идеализации жизненных коллизий, яркости и выпуклости вершинных моментов в развитии сюжета. Станица не названа по имени, но она напоминает «земной рай», а героев зовут Иван, Мария и Ганна – распространеннейшие на Кубани имена. Герой погибает не в бою, а защищая дерево, которое в данном контексте символизирует изобильное древо жизни. На кубанскую републикацию поэмы Ф.А. Щербины критически откликнулся молодой исследователь из Украины Т. Мазурик. Его возмутила явно неумелая текстологическая работа, проделанная кубанским коллегой. Поэма, написанная на украинском языке, была и напечатана в «Вольной Кубани» на нем же. В «Кубани» она вышла в неузнаваемом виде. Было видно, что публикатор, совершая грубые ошибки при воспроизведении текста, совершено не знает языка кубанских аборигенов, не чувствует его красоты и выразительности звучания, порой не понимает элементарного смысла. Сравним хотя бы способ передачи первого четверостишия поэмы. В газете «Вольная Кубань»: Да, итогом войны становится большое человеческое горе. Печальную весть приносит в станицу перехожий казак-калека. Бедная мать не выносит такого известия и теряет рассудок: І все ходе по станиці, Стара Мар’я, сиротина, Не пече вже паляниці, А шукає Петра-сина [9]. В нехитром повествовании хочется выделить два важных акцента. Во-первых, в поэме автор предстает вовсе не как урапатриот. Напротив, он ярко выраженный пацифист. Описывая молодецкий казачий наскок на группу зазевавшихся немцев, автор отдает должное не только казацкой удали, но и доблести противника. Убив одних и захватив в плен других немцев, казаки тут же «з ними стали вже якшаться». А вот как он пишет о погибших: Козаки і німці вкупі В землю рядом полягали, Хоч в одній були халупі, Та цього вони не знали. Там порядки так творились, Щоб всі люди без остатку В домовинах помірились, Мов то діти рідні в батька. Во-вторых, обращают на себя внимание украинофильские строфы поэмы. Ведь на Западном фронте боевые события происходят в том числе на землях АвстроВенгрии, населенных украинцами. И автор не забывает сказать, что кубанские казаки пришли в Галычину как освободители братского славянского народа: На Кубані, у станицях, Любо, легко всім живеться, Всі їдять там паляниці Хліб там білий лиш печеться. … в Галичині, як дома, Наші штабом вже стояли, 105 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны В альманахе «Кубань»: В.К. Чумаченко На Кубани, у станицах, Любо, легко всем живется. Все едят там паляници, Хлеб там белый лишь печется… ИЗ ИСТОРИИ КУБАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ВРЕМЕН ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ По страницам «Кубанского казачьего вестника» [1914–1918 гг.] и «Сборника славы кубанцев» [1916 г.] «Неизвестно, с какой целью делалось это издевательство над прекрасной украинской поэмой», – восклицает Т. Мазурик, оценивая наивную попытку начинающего публикатора передать украинское произведение русской графикой [10]. Стремясь исправить досадное недоразумение, он подготовил (также в сокращении) поэтический текст Щербины в украинской транскрипции. Он был опубликован в небольшой брошюре, посвященной украинской культуре [11]. К сожалению, составители и издатели школьной хрестоматии «Литература Кубани» [12], выдержавшей два издания, положили в основу воспроизведения поэмы Щербины не выправленный украинским специалистом текст, а неудобоваримый словесный конгломерат, увидевший свет на страницах «Кубани». Так что знаменитая поэма «кубанского рапсода», пылясь на полках Государственного архива Краснодарского края (фонд 764), все еще ожидает своего адекватного прочтения и научной публикации. Общеизвестно, что из-за специфической позиции партии большевиков во главе с В.И. Лениным по отношению к Первой мировой войне, память о ней вытравливалась из сознания народов СССР путем замалчивания, сведения к минимуму информации о её причинах, основных этапах и итогах. Духовный опыт освоения правды об этой войне оказался также на долгие десятилетия невостребованным. И все же он сохранился, благодаря тому, что многие яркие художественные свидетельства были накоплены уже в ходе самой войны. Это был народный лубок, стихи от неумелых до профессиональных, поэмы, публицистика, рассказы и повести, создававшиеся современниками, свидетелями тех кровавых событий, оперативно публиковавшиеся как в периодике, так и отдельными книгами (тон задавали В. Брюсов, Ф. Крюков, А. Толстой, В. Маяковский и др.). По окончании боевых действий сразу несколько крупных отечественных литераторов (М. Горький, А. Толстой, К. Федин, М. Шолохов) засели за написание произведений крупной формы – романов и эпопей, в которых мировое противостояние рассматривалось всё же чаще всего как часть более глобальных исторических процессов, каковыми представлялись революция, гибель Российской империи, Гражданская война и утверждения в стране авторитарного режима Сталина. Сегодня этот ранее невостребованный опыт активно осваивается исследователями: защищены первые диссертации, издана хрестоматия наиболее примечательных художественных текстов, сборники воспоминаний непосредственных участников событий (особенно много републикаций из эмигрантской прессы), впервые предаются гласности многочисленные документы, позволяющие по-новому взглянуть на события столетней давности. Общие художественные тенденции времени не могли не затронуть и кубанских литераторов, которые и в это грозовое вре- Примечания: 1. Чумаченко ВК. От научного редактора // Щербина Ф. А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 9. 2. Щербина Ф. А. «Жду, дождаться не могу я, как погаснет шумный день…» // Северный Вестник. 1889. № 6. Отд. 1. С. . 3. Чумаченко В. К. О неизвестном сборнике стихов Ф. Щербины // Федор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа в исторической перспективе / Сб. материалов VII научно-практической конференции. Краснодар, 2007. С. 16–23. 4. Щербина Ф. А. Стихи / Публ. В.К. Чумаченко // Федор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа в исторической перспективе / Сб. материалов VII научно-практической конференции. Краснодар, 2007. С.217–228. 5. Щербина Ф. Петро-кубанець // Вольная Кубань. 1918. 11 февр. № 30. С. 3. 6. Переписка Ф.А. Щербины с Н.А. Рубакиным / Предисл. и коммент. и публ. В.К. Чумаченко // Первые кубанские литер.-исторические чтения.Краснодар, 1999.С.31. 7. Канашкин А. Поэтическое слово Ф. Щербины // Кубань. 1989. № 9. С. 93. 8. Там же. 9. Щербина Федор. Петро-кубанец: героическая поэма // Кубань. 1989. № 9. С. 94–97. 10. Мазур Тиміш. Федір Щербина як поет // Тернистий шлях. 1992. 26 червня. 11. Малиновий Клин: збірник. Тернопіль: «Збруч», 1993. С. 32–45. 12. Литература Кубани. Хрестоматия (5–11 классы). Краснодар, 1995. С. 225–232. 106 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции мя не давали угаснуть небольшому костерку местной казачьей литературной традиции. Это хорошо видно на примере журнала «Кубанский казачий вестник» (1914–1918 г.) и родившегося в его недрах «Сборника славы кубанцев» (1916 г.). Конечно, материалы о войне регулярно публиковали все кубанские газеты той поры. Но все же бесспорным лидером разработки темы первой мировой войны с самого ее начала стал еженедельный журнал «Кубанский казачий вестник», выходивший в 1914–1917 годах в Екатеринодаре. Вначале его редактировал Е.М. Орел, а потом И.И. Борец, который и придал изданию его неповторимое, запоминающееся лицо. «Вестник» был продолжением «Кубанского казачьего листка», который, в свою очередь, являлся приложением к местному официозу – «Кубанским областным ведомостям». У этой газеты были разные по качеству выпускаемой продукции периоды существования, но именно этот отрезок ее биографии в изданиях по истории печати совершенно справедливо именовался «ультраправым» [1]. Этой же характеристике отвечало и ее приложение. Так вот И.И. Борцу удалось уйти от первоначального формата издания, расширив его тематику до проблем, волновавших широкие слои России, а не только казачью Кубань, и даже его правый радикализм имел свою физиономию, нашедшую отклик среди определенной части читателей. Познакомимся с ним поближе. Иван Иванович Борец родился в 1883 году в деревне Новоселовка Воскресенской волости Александровского уезда Екатеринославской губернии. Ему удалось окончить ремесленную школу и выдержать экзамен на звание народного учителя. Вакантное место нашлось в Армавире, куда он и переезжает в 1906 году. Обложка еженедельного журнала «Кубанский казачий вестник». Рисунок художника Р.И. Колесникова. 1913 г. Священник 1-го Кубанского казачьего полка Константин Образцов Возможно, его трудоустройству посодействовал известный кубанский педагог А.А. Левицкий, работавший инспектором народных училищ Кубанской области. Бла- Многие особенности журнала, как его недостатки, так и достоинства (а были и такие), объясняются личностью редактора. 107 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны годаря его заботе и помощи многие украинские педагоги, искавшие свободных вакансий, влились в учебный корпус казачьего края. Для многих Кубань стала второй родиной. Можно вспомнить в связи с этим писателя Ф. Капельгородского, начинающего тогда революционера С. Петлюру и других. Не добившись больших успехов в Армавире, И.И. Борец перебирается во Владикавказ, административный центр Терского казачьего войска, где преподавание пытается совмещать с работой в редакциях сразу двух газет: «Казбек» и «Терек», где в числе ведущих авторов числился, между прочим, С. Костриков (будущий Киров). Издателем названных газет был Сергей Казаров, имевший также свой печатный орган (газету «Кубанский край») в Екатеринодаре. Лишившись работы во владикавказских изданиях (причин мы не знаем), Борец сотрудничает с екатеринодарским их аналогом, а затем подает в 1910 году прошение об открытии в столице Кубанской области собственной газеты с трафаретным в газетном мире названием «Кубанская молва». Разрешение было получено, но необходимых на открытие нового дела средств найти не удалось. Поэтому в 1914 году Иван Иванович становится одним из постоянных авторов «Кубанского казачьего вестника», а с 1915 года – его редактором. Еженедельник, с изображенным на обложке казаком, летящим через горы и реки (художник Роман Колесников), быстро стал популярным, потому что в нем, как говорится, было что почитать. Журнал щедро печатал полемические статьи, богатством жанров и тематики отличался литературный раздел, открывший кубанцам множество новых литературных имен из числа местной творческой интеллигенции. Причем популярность его еще больше возросла с началом Первой мировой войны, которая пробудила в душах многих фронтовиков тягу к творчеству, к постоянному неформальному общению с редакций любимого журнала. В 1916 году И.И. Борец задумал издать трехтомник «Сборник славы кубанцев», из которых в 1916 году вышел только первый том, вобравший в себя, по задумке издателя, лучшие произведения кубанских литераторов, воспевающие героизм русских воинов на фронтах «второй Великой Отечественной войны». По существу, речь идет о лучшем и избранном, публиковавшемся на протяжении предшествующих лет на страницах «Кубанского казачьего вестника» [2]. Сборник вполне обоснованно структурирован на 7 разделов, названия которых говорят сами за себя: «Выступление», «На полях кровавых битв», «Царь и кубанцы», «Отклики боевых подвигов», «Пластуны», «Крестным путем, «На досуге» плюс рубрики «Вместо предисловия» и «Послесловие». В 2010 году эта книга была переиздана краснодарским книжным издательством «Традиция». К сожалению, сам факт переиздания не стал побудительным толчком к изучению этого литературного и исторического феномена. Во «Введении» к ней профессор В.Н. Ратушняк не говорит ни одного слова о судьбах авторов, чьи произведения представлены в сборнике, почему господствовали в этот период те или иные жанры, какой отклик в читающей публике имели данные публикации. Особенно много присылалось лирических, передающих тоску по родине, воспоминания об оставленной семье и, конечно же, пафосных стихов одического типа, воспевающих героические подвиги фронтовых товарищей, призывавших мобилизоваться и победить врага. Часть авторов выказывала недюжинные способности. Первые публикации в «Кубанском казачьем вестнике» не стали для них последними. Назовем некоторых из них поименно и расскажем об их творчестве военного периода чуть подробнее. Знакомство начнем с поэтических опытов подлинного таланта из народа, казака станицы Ахтанизовской Ивана Приймы (1891–1966), некоторые стихи которого стали популярными на Кубани народными песнями. Прийму призвали на действительную службу еще до начала войны. Вскоре его командировали в Асхабадский военный лазарет на годичные фельдшерские курсы. А в августе 1914 их перебросили на два с половиной года на турецкий фронт. Службу он проходил в штабе бригады, а потом и дивизии. Во время боевого затишья находилось свободное время для занятий самообразованием. Изучал географию, историю, грамматику, литературу, теорию словесности. Упражняясь в грамматике, все чаще начал сочинять рассказы, а потом и стихи. Молодой, благородно мыслящий казак ока- 108 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции зался наделенным острым взором, возвышенной душой и неравнодушным сердцем, способным и воспринять, и пережить, и передать свою взволнованность читателю. Свои литературные пробы начал посылать в Екатеринодар, в «Кубанский казачий вестник». В нем с 1915 по 1917 год было напечатано восемь прозаических рассказов и 27 стихотворений, посланных Приймой с фронта. ге. После октябрьского переворота дивизию расформировали, а казаки вернулись домой. Иван Яковлевич поступил на службу станичным фельдшером. В газете «Вольная Кубань» появляются новые стихотворные публикации И. Приймы на «злободневные» темы: «Воронье» (о налетевшем в Екатеринодар столичном воронье) и «Мой проект» (о земельной реформе на Кубани). Стихотворение «До победного конца», высмеивавшее одноименный осваговский призыв, было напечатано в темрюкской типографии подпольно тиражом 50 экземпляров: Наши прадеды и деды были славными вдвойне: Воевали до победы, умирали на войне. Вот и нас Деникин тоже вздумал повернуть На широкий и великий, на победный, славный путь. Никого не оставляет, гонит сына и отца И сражаться заставляет до победного конца. До победного конца – это значит, без конца, Это значит – укокошат и сыночка и отца. Жаль мне бедного отца, – до победного конца Не дожил он, и не знал он смысла вредного словца. Смысл же этого словца – «до победного конца»– Изведут нас генералы до последнего глупца... Не баран я, не овца, не хочу играть глупца И войны держать не буду до победного конца. За буржуя, за купца, да за пана-подлеца Воевать я не желаю до победного конца! Их автор к тому времени уже был мобилизован на воинскую службу деникинской властью. 16 месяцев прослужил он в Темрюкском гарнизоне и вновь вернулся домой, избежав печальной участи эмигранта. После советизации станицы Ахтанизовской Прийма выделился из отцовской семьи и занялся сельским хозяйством, но не смог принять насильственного характера коллективизации, обрушившегося на родную станицу в конце 20-х – начале 30-х гг. Бросил землю и пошел преподавать в школу колхозной молодежи. Вел русский и украинский языки и обе славянские литературы, продолжая заниматься самообразованием. В декабре 1932 г. вторично женился (первая горячо любимая жена умерла в 1931) и переехал в Ростов, где на «Сельмаше» работали его сыновья, Константин и Виктор. В декабре 1933 записался заочником на биологический факультет Ростовского пединститута. На протяжении четы- Иван Яковлевич Прийма (в возрасте 24 лет) Особый резонанс вызвало стихотворное послание И. Приймы «Казачкам» и отклик на него В. Добренко. Навеяно оно известиями о бабьих бунтах, прокатившихся по Кубани в 1916 г. Редактор журнала Иван Иванович Борец, уверовавший в талант открытого им казачьего поэта и желая издать его стихи отдельной книжечкой, объявил на нее подписку. Но, едучи в 1917 г. из Карса в отпуск домой, начинающий поэт посетил редактора и отговорил его от такой затеи. Свои поэтические опыты он оценивал весьма сурово, стихи признавал корявыми и вообще: «не надо летать вороне в высокие хоромы!» В мае 1917 г. 5-ю Кавказскую дивизию перебросили с Турецкого фронта в Финляндию. И. Прийма побывал в столице, где посетил Зимний дворец и Эрмитаж, накупив политических брошюр, газет, книг, потом запоем изучал их в Выбор- 109 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны рех студенческих лет служил секретарем на «Сельмаше», статистиком в Ростовском горземотделе, библиотекарем в пединституте. Жена учительствовала в начальных классах. Когда глава семьи получил заветный диплом, семья переехала на работу в пригородное село Койсуг, где окончательно бросили якорь. Преподавал ботанику, зоологию, анатомию человека, основы дарвинизма, психологию, логику и химию. В годы войны был мобилизован в строительный отряд, двигавшийся вслед за наступающим фронтом по территории Воронежской области и Белоруссии. Вконец истощенного тяжелым физическим трудом его отправили в глубокий тыл на восстановление сахарного завода в Полтавской области. В августе 1944 вернулся по болезни домой. В 1957 г., дослужившись до пенсии, еще какое-то время читал лекции по линии общества «Знание» [3]. Незадолго до смерти Иван Федорович переписал начисто и все свои стихотворения – их набралось 120. В краткой автобиографии, написанной менее чем за год до смерти, Прийма писал: «Что касается моих стихотворений, то они весьма несовершенны и устарели по своему содержанию. Если некоторые из них и печатались в «Кубанском казачьем вестнике», то это потому, что они тогда были своевременны и, так сказать, злободневны. А теперь они, пожалуй, никакого интереса не представляют». Но в 1966-м, в год его смерти, в Краснодаре вышел подготовленный И. Вараввой сборник «Песни казаков Кубани», и в нем оказались две народные песни на стихи И. Приймы: «За горы сонцэ закотылось», записанная в Краснодаре от писателястарожила К.Ф. Катаенко и «Три ручья», записанная в станице Каневской от казака Горба. Это ли не подлинное народное признание: войти в человеческую память двумя своими песнями, ставшими народными! [4]. В июне 1959 г. исполнил мечту всей своей жизни: съездил в Канев поклониться праху Т.Г. Шевченко. Потом засел упорядочивать свои дневники и записки, составившие в итоге рукопись «Моих воспоминаний». Переплетенные в два увесистых большого формата тома, они составили в общей сложности 940 страниц и охватывают события с 1912 по 1966 год. Писались, правда, уже не для печати, а для детей, каждому из которых отец перед смертью вручил размноженные на простой печатной машинке именные тома. Много ли ты, читатель, знаешь отцов, оставивших своим потомкам такую богатую казачью летопись? Воспоминания увлекают не только живостью изложения, неординарной личностью автора, встающей за каждой прочитанной строкой, но и еще одним бесспорным достоинством – предельным документализмом. Это не удивительно, ведь писались они на основе подробнейших дневников, записных книжечек, писем и семейных документов, тщательно сберегавшихся в семье. А поскольку писались мемуары не для печати, то есть в них и еще одно примечательное качество – честность и предельная искренность, адресованная самым близким и дорогим людям, перед которыми не станешь лгать. Особенно интересен первый том воспоминаний, написанный непосредственно по дневникам, которые вел Прийма в годы Первой мировой войны. Они полны витальной энергией, ярко и зримо передают лирическое мироощущение автора, не испугавшегося ни бытовых невзгод, ни ужасов мирового кровавого побоища, оставшегося верным присяге [5]. Еще одно поэтическое имя, взлелеянное на страницах «Кубанского казачьего вестника», не затерявшееся впотьмах истории: И.Г. Чередниченко. Чередниченко И.Г. 110 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Родился Иван Григорьевич Чередниченко 20 сентября 1898 г. в станице Калужской Кубанской области (ныне Абинский района Краснодарского края) в семье бедного казака-хлебороба. Небольшой земельный надел в малоплодородном Закубанье не мог обеспечить материальные потребности семьи, и отец уходил в поисках сезонной работу на нефтепромыслы, а мать – на табачные плантации к грекам-табаководам. Приходилось подрабатывать мальчикомподенщиком и юному Ивану. И все же детство осталось в памяти как счастливая, незабываемая пора жизни. Они, эти годы, поэтически описаны в дошедшем до нас рукописном фрагменте воспоминаний поэта: «В детстве своем я любил забираться в уединенные места и мечтать. Это и теперь свойственно моему характеру, хотя и не в такой сильной степени. Я и теперь люблю забраться куданибудь в уединенное место, скрыться от людей и там дать волю своим мыслям. Но теперь у меня нет той фантазии, какая была в детстве. Тогда я бредил о славе, я представлял себе, как я со временем выдвинусь, прославлю себя военным подвигом, мое имя будет известно всему народу. На школьной скамье я уже писал стихотворения, и моим идеалом стал – сделаться поэтом. Я даже смастерил себе книжонку и озаглавил ее: «Стихотворения И.Г. Чередниченко». Усердно записывал в нее все, что придет мне в голову. Эту книжку и теперь люблю пересматривать, и тогда мне кажется, что это писал другой мальчик, а не я, его желания, его мысли вовсе не мои мысли» [6]. «Заглянем» и мы в эту книжечку, благодаря немногим сохранившимся из нее стихам: классе. Его первый учитель по фамилии Завьянов полюбил мальчика за талантливость. Позднее он поручал ему заниматься с учениками младшего класса вместо себя. Тогда Иван, важно усаживаясь за учительский стол, воображал себя настоящим педагогом и строгим голосом задавал ученикам вопросы. Вскоре уже всерьез он начал мечтать о педагогической стезе. «Конечно, – писал в конце жизни Иван Григорьевич, – я не мог тогда рассуждать о том, какую важную роль ведет народный учитель в жизни целого государства. Я не мог тогда рассуждать на эту тему, но все же учительская должность казалась мне высшим счастьем. Я подрос, и в 15 лет оканчивал двуклассное училище. Я уже мог судить о науке здраво и осмысленно. Мне казалось мало тех знаний, каких я приобрел в двуклассном училище, они не удовлетворили меня. Успехи в науках ободряли меня еще больше и разжигали мое желание продолжать свое образование. Учитель также советовал мне не оставлять незаконченное свое образование. Вместе с тем мне хотелось сделаться полезным своему отечеству и родному русскому народу. Нива народная привлекала меня и звала на святой труд народного учителя. Я признался учителю об этом. Но меня пугало одно: отец, при нашей бедности, мог не согласиться исполнить мое желание, и тогда надежда моя бы рухнула. Как узнал я из программы на поступление, в 1-й Кубанской учительской семинарии за первый год обучения следовало платить 210 рублей. Где отец мог взять эти деньги?» [Там же]. Наконец, в 1915 году отец согласился, чтобы сын оставил работу и поступил в семинарию. Его приняли благодаря тому, что отец был георгиевским кавалером, отличившимся в русско-японскую войну. Но на третьем году учебы деньги в семье закончились, пришлось учебу на время оставить и идти работать. И только впоследствии, начав учительствовать, Чередниченко экстерном выдержал экзамен на звание учителя двухклассного училища и сделался полноправным педагогом [7]. В годы учебы он продолжает писать стихи, а вскоре и долгожданный дебют в «Кубанском казачьем вестнике». Нам удалось выявить на его страницах два лирических стихотворения молодого автора: «У садочку» и «Провожання». Но вначале они Місяцю, місяцю! В небі ти сяєш, Сонну земельку всю ніч доглядаєш... Чом же недолі людської не бачиш, Чом же зі мною за щастям не плачеш?.. Глянь: он під тином, у вбогім селі Плачуть од голоду діти малі... Просять шматочка малі сиротята... Доля сирітська! О будь ти проклята! Місяцю, місяцю, з чистого неба Правду скажи мені: – Так воно треба?.. Знания в школе давались Чередниченко легко. Он считался первым учеником в 111 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны были опубликованы в журнале «Кубанский казачий вестник» в № 33 от 16 августа 1915 г. на страницах 5-6 и 9 соответственно. Оба стихотворения полностью отвечали социальному заказу печатного издания И. Борца. Приведем стихотворение «У садочку» в орфографии сборника: Може свою Марусыну Ты посли забудеш?» «– Прысягаюсь, моя мыла, Пока жывый буду, Шо я свою Марусыну Зроду не забуду!..» II. Умчавсь козакъ въ край далекый. З нимцями воюе. А в станици Марусына Бидная горюе. Вона ж своего козаченька Зъ вiйны дожыдае, А видъ його, молодого Висточкы немае. Одна вона, сыротына, Серед темных ночокъ, Одынока, несчастлыва, Выходе въ садочокъ. И там дивка молодая (Одын Богъ це баче) Сыдыть сумна, невесела, Зытхае та плаче. Звыла кары очинята, В небо зазырае; Там мисяцъ старосенькый Тихо выплывае. Друга пора дивчыноньки Отоди згадалась, Ота пора, як дивчына З козакомъ прощалась… Отут воны вдвох сыдылы… Отут вин прощався… Цей же самый мисяць блидный Нымы любовався… Ту годыну, ту хвылыну Дивчина згадала… Чорнобрыва Марусына Впала, зарыдала… «Боже правый, Боже мылый, Я тебе прохаю: Верны ж мини козаченька З далекого краю!..» Мисяцъ блидный, старесенькый Вже не любовався; Вынъ за хмароньку сумную Тыхо заховався… [8] I. Месяц выйшов з-за хмароньки, На нич поглядае. А нич тыха, як та хмара, Землю обнимае. Обняла вона, старенька, Мырным сном станычку. Блидный мисяць освичуе И садок и ричку. Мисяць блидный, вже старенькый Все на свити знае. И за каждую былынку Старый заглядае. Знать такый-то вин вродывся, – Хоче все вин знаты. И заглянув старесенькый В садок биля хаты. И заглянув мисяченко Тай залюбовався: Козак бравый, молоденькый З дывкою прощався. «Ой не плачь же, не вбывайся, Рыбонько Маруся! Я ж пиду та повоюю, До тебе вернуся. Нам тоди, моя голубко, Свит впять стане раем… Як в станыцю я вернуся, Свадьбоньку згуляем!.. А ты ж, моя дивчинонька, Ягодка степова, Не заплакуй карых очей Та бувай здорова». Плаче дивка чернобрыва, Лыченько палае… Козак бравый, молоденькый Iи пригортае. И цилуе, и мылуе Винъ свою дивчину… Нехай серденько пограе Въ останню годыну!.. Дівчинонька вродливая Рученькы сжимае, Молодому козакови В вичи заглядае... «Мий ты сокил молоденькый. Чи ты ж мене любышь? Второе стихотворение «Провожання» – эмоциональный, да и сюжетный скол с первого. Только в первом стихотворении влюбленная девушка провожает парня на войну, а во втором с сыном прощается любящая мать. Логично, что в первом свиде- 112 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции телем расставания является «месяц», друг влюбленных, а во втором «сонечко», ибо расставание с матерью – это, как правило, публичное действо: влияние на автора и народных песен, вдоволь слышанных им в родной станице. Постепенно в стихах И. Чередниченко все явственнее звучат социальные мотивы. По-новому осмысливается им и мировая война: Чого сонечко сокрылось И чого не грае? Чого маты зажурилась? – Сына провожае. Гей, полинув вітер буйний За гори Карпати, На чужині молодого Козака шукати. Сяло сонце у блакиті, А тепер не сяє: Бився козак з ворогами, Тепер умирає. Провожае у дорогу, Сама, бидна, плаче… Чуе серденько трывогу, Хоч биды й не баче!.. Провожа його – де люти Грохотять гарматы, Де вси жалости забути, Де нимецки каты. В конце апреля 1917 г. его охватывают настроения, которых не избежали тогда даже самые проницательные современники: Скажи, чого сонце сховалось у хмарах, Від чого блакить не ясна? Скажи: чого зимня година панує, Чи скоро настане весна? Туда його выряжае, Де вийна кривава… Там же його пиджыдае Люта смерть, хоч слава… Среди новых стихов поэта еще не было «таких, что звали бы к борьбе за лучшую долю, к свержению существующего строя», но было «какое-то неосознанное, неясное, но горячее чувство: вот-вот должно что-то случиться, должны быть какие-то перемены, ибо так дальше жить нельзя!», – восклицает рецензент его так и неопубликованной книги С. Тельник, сравнивая поэтические опыты кубанца с поисками таких же молодых тогда П. Тычину, Чумака, Блакитного и Рыльского и приводя в качестве доказательства такие строки: «Не плач, мамо, не журися: Я жывый вернуся!.. Попереду ж з ворогамы Лыцарем побьюся!.. Ты ж, матусю, будь покийна И забудь трывогу, Лучше каждый день молыся Ты ж за мене Богу!» Попрощавсь козак удалый, На кони помчався… Одын витер безприютный Вслид за ним погнався… Де недоля людська не панує, Там, де кожний живе почуттям святим І лихо насправді не чує. Стоит маты, стоить ненька, Услид поглядае, Рукавом из глаз старенькых Слезы вытирае. Или: Тільки пісню скінчив – мрії всі золоті Розлетілись, покинули душу... З безнадійністю, з горем в своєму житті Долі злій я коритися мушу [9]. Тепер хмары ходять в неби, Чи буде ж годына?.. Чи дождеться бидна мате Назад свого сына? Подобные настроения однозначно привели И. Г. Чередниченко в стан «красных». Дальнейшая судьба литератора складывалась вполне удачно, хотя были и происки врагов, и козни недоброжелателей, и равнодушие книжных издателей. И все же прожил он «нормальную» по советским Стихи, слабые по технике исполнения, слащавые и мелодраматичные по содержанию написаны рукой 18-летнего юноши, едва ли читавшего тогда что-либо из украинской литературы, помимо «Кобзаря» Т. Г. Шевченко. Совершенно очевидно 113 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны меркам жизнь. Сын бедного казака смог получить высшее образование, стать известным ученым, доктором филологических наук, профессором [10]. Его лично не коснулись жернова сталинских репрессий. И все же он тоже не смог реализовать себя в полной мере, ибо мечтал быть поэтом, всю жизнь писал стихи, но из них была опубликована лишь небольшая горсть. Талантливого кубанца не стало 16 сентября 1968 г. [11] Он ушел из жизни непонятый и неоцененный земляками [12]. Некоторые из авторов, открытых И.И. Борцем, сделали во время второй Великой Отечественной войны заметную общественно-политическую карьеру. Это предопределило их выбор одной из противоборствующих сторон в годы Гражданской войны. Так, например, в эмиграции оказался Федор Тихонович Аспидов, представленный в «Сборнике славы кубанцев» стихотворениями «О чем шумит Кубань» (1915), «Павшим воинам» и очерком «Памяти сотника 2-го Куб. полка Н.В. Тюляева» (1916). Сведения о нем удалось собрать самые скудные. Родился он в 1888 или 1890 году в станице Темнолесской. В 1911– 1912 г. Ф. Аспидов очень часто публиковал лирические стихи в «Кубанских областных ведомостях». Потом его имя исчезает со страниц этой газеты, очевидно, потому что юноша поступает в ПетровскоРазумовскую сельскохозяйственную академию в Москве, на время оторвался от родного края. В 1918 году он возвращается на Кубань, где в октябре избирается земляками членом Кубанской краевой и Кубанской законодательной Рад. Вскоре он становится и членом Верховного круга Дона, Кубани, Терека, а в декабре 1919 года утверждается товарищем председателя (т. е. заместителем председателя) этого авторитетного общеказачьего органа. С 1921 года он живет в Праге, состоит членом правления Общеказачьего сельскохозяйственного союза, секретарем Общества кавказоведения, председателем студенческого союза. На Кубани из-за бурных событий Гражданской войны он, вероятно, не успел создать семьи и нашел себе подходящую девушку уже в эмиграции. Ее звали Божена, что наводит на мысль о ее чешском происхождении. Трудно сказать, любил ли ее поэт по-настоящему, ибо многие казаки-эмигранты женились тогда из-за проблем натурализации в чужой стране. Так или иначе, но супруга пережила своего мужа на год (умерла в 1938-м), и покоятся они на Пражском городском кладбище в одной могиле. В «Сборнике славы кубанцев» представлено тремя стихотворениями: «О чем шумит Кубань», «Павшим воинам» и «Памяти сотника 2-го Кубанского пока Н.В. Тюляева». Они безыскусны, лишены всяческих украшательств, изысканных метафор, затейливой речевой игры, характерных для деятелей уходящего «серебряного» века. Но была в них какая-то внутренняя правда, созвучная народной песне, понятной и легко ложащейся на душу простого казака: Вечная память вам, павшие в битве, Вечная память вам, жертвы войны, Мы помянем вас в горячей молитве, Вы – наша гордость, вы – славы сыны. Грудью своею вы Русь защищали, Долг перед родиной свято несли, Пулей сраженные в битве вы пали, В серых шинелях вы в землю легли. Рядышком мы положили вас, родные, Холмик землицы насыпали там… Спите спокойно, орлы боевые, Царство Небесное вечное вам! «Павшим воинам» В эмиграции Ф.Т. Аспидов продолжил заниматься литературным творчеством, развивая далее темы Первой мировой и гражданской войн, иногда перепечатывая и лучшие из ранее написанных стихов. В 1922 – 1924 гг. в Праге выходил журнал «Казачья лава». Он был органом центрального комитета Союза возрождения казачества. В четвертом номере журнала (последнем, так как их вышло всего четыре) произошла смена редактора. На смену Б.Н. Уланову пришла редколлегия Ф.Т. Аспидов, Е.К. Васильчиков и Г.Ф. Фальчиков. Уланов при этом остался только издателем. Очевидно, и в предыдущих трех номерах Ф. Аспидов тоже активно печатался. Несколько его стихов нам удалось обнаружить в белградском журнале «Кавказский казак» (орган Кубанской канцелярии): 1932 г. – № 12 – «С новым годом» (с. 1-2) и «О чем шумит Кубань» (с. 7– 8); 1933 г. – №3 – «Христос Воскрес!»; №4 – «Тоска по родине». Любопытная деталь – везде под стихами стоит место написания: Чужбина. Стихи 114 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции опубликованы под псевдонимом Ф. Недрёманный. На смерть казачьего поэта откликнулись некрологами пражский журнал «Казакия», парижские «Последние новости» и нью-йоркское «Новое русское слово». Похороны состоялись 10 июня 1937 года на Ольшанском кладбище, значит, умер он одним или двумя днями ранее. Обращаем на это внимание будущих биографов, так как во всех имеющихся некрологах дата смерти указано неточно [13]. Нельзя не сказать и о самом известном ныне на Кубани участнике «Сборника славы кубанцев» – авторе кубанского гимна «Ой, Кубань, ты наша родина» священнике отце Константине Образцове. Гимн был впервые опубликован 15 июля в 28-м номере «Кубанского казачьего вестника» за 1915 год под несколько непривычным для непосвященных в историю текста названием «Ты Кубань ли, наша родина». Вскоре перепечатан в восьмистраничном сборнике стихов отца Константина и «Сборнике славы кубанцев», а потом еще раз переиздан в газете «Вольная Кубань» (14 декабря 1917 года). История этой песни посвящено два специальных научно-публицистических исследования. Одно опубликовал в Париже в 1930 году однополчанин автора полковник Ф.И. Елисеев – «История войскового гимна Кубанского казачьего войска» (еще раз брошюра переиздана в 1950 году в НьюЙорке) и развернутая статья воскового священника современного Кубанского казачьего войска отца Сергия (Овчинникова) «Войсковой гимн как памятник гласного исповедания народной души», также неоднократно переизданная в наши дни. В этих двух работах предпринимается попытка понять, почему этот незамысловатый текст, к тому же имеющий конкретного адресата, смог стать обобщенным молитвенновосторженным выражением простой и загадочной казачьей души, а сегодня и всей Кубани: Твои верные сыны… О Тебе здесь вспоминаючи, Песни дружно мы поём, Про твои станицы вольные, Про родной Отцовский дом. О тебе здесь вспоминаючи Как о Матери Родной, На врага, на бусурманина Мы идем на смертный бой. О Тебе здесь вспоминаючи, За тебя ль не постоять, За твою ли славу старую, Жизнь свою ли не отдать. Мы как дань свою покорную, От прославленных Знамен, Шлем тебе, Кубань родимая До сырой земли поклон. Дореволюционный период жизни отца Константина (1887–1917) хорошо известен по его автобиографии, написанной специально для «Кубанского казачьего вестника». Его дед и отец получили духовное образование. Родился Константин Николаевич в городе Ржеве, где его отец служил на железной дороге. Когда семья перебралась в Тифлис, пришло время определяться с учебой и будущему автору гимна. Окончив городское училище, он выбрал местную духовную семинарию. Потом была Санкт-Петербургская духовная академия, Учеба на юридическом факультете Юрьевского (Тартусского) университета, переживание по поводу смерти юной супруги и первенца Коли, ставшие причиной его возвращения в лоно православной церкви на самом трудном поприще – в качестве полкового священника. Он был назначен в 1-й Кавказский полк, который после объявления войны был передислоцирован в Персию, на границу с Турцией, где и проходила его дальнейшая пастырская служба. Его стихи, помимо «Кубанского казачьего вестника» печатались в журналах и газетах «Паломник», «Кормчий», «Утешение наставление в православной вере христианской», «Почаевский листок», «Божия нива», «Мирный труд», «Епархиальные ведомости» и других. Готовился к печати и новый сборник стихов «Благовест сердца», выйти из печати которому помещала война. Ты Кубань, Ты – наша Родина, Вековой наш богатырь, Многоводная, раздольная, Разлилась Ты вдаль и вширь… Из далеких стран полуденных, Из турецкой стороны, Бьём тебе челом, родимая, 115 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны Жизнь Константина Образцова оборвалась, по одним сведениям, в тифлисской ЧК в 1917 году, по другим, – он скончался примерно тогда же в Екатеринодаре, в доме полковницы Камянской от сыпного тифа. В 1998 году трудами краснодарского краеведа В.П. Бардадыма и с его предисловием была издана книжечка избранных сочинений отца Константина под общим названием «Ты Кубань, ты наша родина…». Она вобрала в себя его стихи, песни и письма [14]. Равноправным автором сборника является и сам И.И. Борец, разместивший свои очерки в большинстве его отделов, хотя из-за плохого зрения он не был призван на фронт. Не обладая собственными впечатлениями о пребывании на фронте, он публикует собственные материалы по рассказам очевидцев или, не имеющие прямого отношения к войне, но близкие по духу и способные вдохновить казаков на подвиг и самоотверженную службу отечеству. Таковые его статьи: «Пребывание Государя Императора в Екатеринодаре», «Свадьба казака», «У кубанцев», «Приезд в Екатеринодар Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича». Очевидно, внимание к казакам, проявляемое членами августейшей семьи, считалось серьезным фактором воспитания в них глубокого патриотического чувства. Судьба издателя примечательной книги сложилась трагически. В советское время Борец служил псаломщиком русской православной церкви в станице Медведовской, но уже в конце 20-х годов числился благовестником краснодарской баптистской общины. Приговоренный в 1931 г. за «антисоветскую агитацию» к 10 годам лагерей, этот не лишенный искры журналистского таланта человек навсегда исчез в чреве ГУЛАГа [15]. Многие судьбы авторов «Кубанского казачьего вестника» для нас остаются на сегодняшний день полной загадкой. Кто скрывается за псевдонимами «Пашковец», «Ставрополец», «Кубанец», «Пластун», криптонимами А. Б-в А. П-ов, Н.Ф.К., Е.М., Г. Як-ко, мы, очевидно, уже не узнаем никогда. Но стоит, наверное, потрудиться, покорпеть над формулярными списками и воспоминаниями участников боев на Кавказском фронте (того же, например, Ф.И. Елисеева), чтобы установить хотя бы отрывочные сведения о самодеятельных литера- торах авторах, подписавшихся более-менее «прозрачно»: сотник М. Зенченко, прапорщик Сорокин или хотя бы полными именами: Д.Е. Манило, В.И. Зализняк, Якив Бабенко, И.С. Шамалов, Василий Кандыбин, А. Заводовский, Н. Бабиев, М. Козел, Ф. Фролов, А. Опомах, И.Г. Стародубцев, П.М. Мурай, Я. Фоменко, Г. Каратыш, Петр Пащенко и другими. Затронутая нами тема дает широкий простор для дальнейшей работы историков, архивистов, краеведов и энтузиастов литературного краеведения. Примечания: 1. Городецкий Б.М. Периодика КубанскоЧерноморского края. 1863–1925. Краснодар, 1927. С. 97. 2. Бардадым В. П. Журналист Иван Борец // Бардадым В. П. Литературный мир Кубани. Краснодар, 1999. С. 172. 3. Чумаченко В.К. Казачье созвездие Прийм // Родная Кубань. 1999. № 1. С. 62–66. 4. В архиве автора хранится два неопубликованных машинописных сборника стихов И. Приймы: «Стихотворения» (без даты, копия из архива краеведа В.Н. Орла) и «Двадцать два пшеничных зерна» (оригинал с дарственной надписью знаменитому кубанскому краеведу Ивану Петровичу Обабко и его дочери Людмиле Алексеевне, помеченный 1965 годом). 5. Нам удалось опубликовать два больших фрагмента из первого тома «Воспоминаний» И.Я. Приймы. См.: Прийма И. Мои воспоминания // Родная Кубань. 1999. № 1. С. 66 – 91; Прийма И. На службе казачьей // Культурная жизнь Юга России. 2002. № 1. С. 50–60; № 2. С. 48–62. 6. Автобиография проф. Чередниченко Ивана Григорьевича // Личный архив В. К. Чумаченко. 7. Чередниченко И. Г. Как я поступил в семинарию // Личный архив В. К. Чумаченко. 8. Чередниченко І. У садочку // Сборник славы кубанцев (Кубанцы в Великую войну 1914–15–16 годов). Екатеринодар, 1916. С. 20–21. 9. Донець Григорій. Рецензия на рукопись: Іван Чередниченко. Пісня з-над Кубані. Поезії // Личный архив В. К. Чумаченко. 10. Список научных трудов профессора, доктора филологических наук Чередниченко Ивана Григорьевича // Личный архив В. К. Чумаченко. 11. Карпенко Ю. О. Чередниченко І. Г. // Українська мова. Енциклопедія. Київ, 2000. С. 726. 12. Чумаченко В. К. Неизданный поэтический сборник И. Чередниченко «Пісня з-над Кубані» // Четвертые Кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2003. С. 67–83. 13. Казакия. 1937. № 5. С. 32; Новое русское слово. 1937. 27 июля; Последние новости. 1937. 11 июля. 14. Образцов К. «Ты. Кубань, ты наша родина…» Стихи, песни, письма. Краснодар: Советская Кубань, 1998 – 112 с. 15. Электронный ресурс. Режим доступа: http://kubanmemo.ru/bookmemo/ persona.php?id=54441 116 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции стран Европы к начавшейся Мировой войне: Б.Н. Берендюков ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ ПРОПАГАНДА В НАЧАЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ История мировых войн не знает таких быстрых сроков вовлечения соседних государств в военные действия друг против друга, как история Первой мировой войны. В течение одной недели после объявления Австро-Венгрией войны соседней Сербии 15 июля 1914 года, уже 19 июля Германия, союзница Австро-Венгрии, объявляет войну России, 21 июля – Франции и Бельгии, а 22 июля Англия объявляет войну Германии. Поддержание патриотического духа как на фронте среди солдат, так и у населения тыла стало насущной задачей для воюющих государств. С первых дней объявления войны российские средства массовой информации были направлены на укрепление патриотических чувств у русского воина, его уверенности в ближайшей победе над врагом. Основными источниками информационных сообщений являлись центральные и губернские газеты и журналы, а также многочисленные открытки, листовки и прокламации в виде обращений и воззваний к народу со стороны руководителей политических партий, различных народных комитетов и т.д. Одной из первых российских открыток, посвящённых Великой войне 1914 – 1918 гг. является открытка, изданная в Санкт-Петербурге Фотопечатней А.И. Центнера «День объявления войны ГОСУДАРЁМ ИМПЕРАТОРОМ 20 июля 1914 г. в Зимнем Дворце». На ней изображена Дворцовая площадь перед Зимним Дворцом заполненная народом, пришедшим поддержать манифест Государя Императора об объявлении войны Германии. Привлекает внимание также открытка «Карта Европы в лицах в начале войны» издана в Москве издательством «DIXI» с литографии С. Мухарского (см. рис.). На карте художник в гротескной форме изобразил границы европейских государств на период начала войны. При этом на открытке приведён стихотворный текст, отражающий политическое отношение «Немка – старая вояка тычет в шею австрияка, / но косится австрияк боязливо на кулак. / Хоть размером с пятачок, крепок сербский кулачок. /Черногорцы, бросив жён, лезут тоже на рожон. / Только хитренький болгарин, / австрияку благодарен за подачки, да за взятки, / выгод ждёт от новой схватки. / А Румыния с улыбкой извивается как рыбка, / дескать: - «я – нейтралитет, воевать охоты нет!». / И с Албанца взятки-гладки, – не воюют ведь ребятки! / Только Турция для слуха подняла свиное ухо, / не скрывая вражий пыл. Ну, да кто-ж её не бил. / Вот Италия с букетом хвастает нейтралитетом, / рядом с ней медведь швейцарский кроткие зажмурил глазки, / говорит: «Пускай – война, моё дело сторона!» / Тоже думает голландка, и датчанин, и испанка, / и Норвегия, и швед, все твердят – «нейтралитет»! / Только Англия не ждёт, гонит в море пароход. / Гневно Франция взирает и на свободу выпускает / молодых своих орлят, пусть-ка немца угостят! / Храброй Бельгии венок положили мы у ног. / А на всю эту картину смотрит славный наш детина, / храбрый русский молодец, зубоскал и удалец. / Добродушен он покуда, разозлится – будет худо. / Немка! Парня не дразни, поскорее – улизни, / а не то его клыки разорвут тебя в клоки!» Большое количество патриотических открыток выпустило старейшее, основанное в 1802 году, «Императорское Человеколюбивое Общество в пользу раненых воинов и семейств нижних чинов», а также созданные в начале войны «Скобелевский комитет попечения о раненых», «Московский губернский комитет всероссийского земского 117 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны союза помощи больным и раненым воинам» и другие. На них изображались победоносные сражения русской армии, героические подвиги русского воина. Деньги от продажи открыток поступали в фонд помощи семьям погибших воинов, а также больным, раненым и увечным воинам. Особое место в патриотической пропаганде отводилось издаваемым многочисленными общественными комитетами прокламационным обращениям и воззваниям к народу и армии. Для примера, рассмотрим два обращения «Комитета народных изданий», отпечатанных в Петрограде типографией «Сельского вестника» с пометкой «Для бесплатного распространения». Прокламация «Великая война», рассматривая вековые взаимоотношения между Россией и Германией и причины начала войны, призывает русский народ к вере в победу в этой священной войне. В тексте прокламации отмечается, что много лет Германия считает, что немцы – избранный народ, что они с мечём в руках возвеличат своё имя над всеми народами вселенной, покорив и унизив их, отняв их землю. Заслуживает внимания нестандартный подход к изложению причин развязывания Германией войны против России. В обращении говорится, что, пользуясь поражением России в японской войне, Германия вынудила Россию заключить невыгодный для русского народа договор, и с тех пор немцы питались русским хлебом и мясом по дешёвой цене, используя накапливаемый капитал на усиление своей военной мощи. Но приблизился срок истечения этого договора, а по новому договору русские хотят получить для себя более выгодные условия в торговых отношениях, это и явилось одной из причин почему немцы поторопились напасть на Россию. Ещё более важная причина войны для авторов прокламации заключается в том, что Россия скорее, чем этого хотели немцы, оправилась после войны с Японией. Поправила своё хозяйство, стала больше получать от земли и торговли, казне удалось скопить деньги, и Государственная Дума весной 1914 года выделила 500 миллионов рублей на вооружение армии и флота. В тексте подчёркивается, что немцы пошли на Россию с лёгким сердцем, смотря на неё как на покорную свою добычу, как на беззащитную свою жертву. Но они же- стоко ошиблись в своём расчёте. Думали воевать только с Россией, а восстановили против себя весь мир. Против всех – немцам не выстоять. Заканчивается «Обращение» словами: «Что и говорить, – война будет нелёгкая, беспощадная. Многие герои погибнут, но ещё гораздо большее их число вернётся с поля сражения домой сильными и бодрыми и перерождёнными духом. Ибо великое счастье – сразиться за свою родину и отстоять её. / Ополчимся на врага, – как сказал НАШ ГОСУДАРЬ, – с железом в руках, с крестом в сердце. Помните братья, русские люди, за нами, за спиной нашей – родина; впереди, перед нами – победа! – и всюду, в труде и в сражениях, – с нами Бог!» В другой прокламации, «Как немцы обращаются с русскими пленными», говорится, что немцы не только злы по природе, но и всем их особым воспитанием натасканы на злобу. Каждому немцу с детства внушают, что, кроме немцев, никто не заслуживает имени человек. И вот теперь на войне они проявляют свою звериную сущность, вымещая всю свою злобу на тех несчастных, кто во время битвы попадает к ним в плен. Если русские, пленив немецких солдат, хоть и смотрят на них, как на бывших врагов, однако обращаются с ними почеловечески: кормят их не хуже, чем своих солдат, раненых и больных лечат, над пленными не издеваются, помня твёрдо, что взяли их на поле битвы, когда они исполняли свой долг. Совесть русского воина не дозволяет быть ему злодеем. С теми же несчастными русскими воинами, которые попадают в плен к немцам, обращение истинно злодейское. Их морят голодом, держат в грязи и холоде, бьют, увечат и при малейшем случае варварски убивают. Приводятся рассказы бежавших из немецкого плена или освобождённых русскими войсками, как русских, так и воинов союзнических государств о чудовищных издевательствах над пленными. Некоторым пленным разрешалось отправлять письма на родину, но при этом письма проверялись цезурой, требовалось, чтобы пленные сообщали, что им в плену живётся недурно, их кормят хорошо и обращаются ласково. 118 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции В конце «Обращения» говорится: «Не люди, а звери! Всё это, конечно, потом зачтётся немцам, но глубоко прав тот француз, который, вырвавшись из немецкого плена, сказал своим товарищам – в тысячу раз лучше умереть на поле битвы, сражаясь за родину, чем попасть в плен к этим людям без сердца, без совести!» Такая информационная агитация на фронте давала на первом этапе войны положительные результаты, патриотическое воодушевление русской армии помогло одерживать победы над армией Германии и армиями её союзников. Начиная с 1916 года, аналогичную тактику информационной борьбы использовали оппозиционные партии (большевиков и другие), поддерживающие лозунг «Долой войну!» с прямо противоположной целью, – для подрыва морального, патриотического духа русского солдата, что в определенной мере способствовало поражению России в Первой мировой войне. только та часть, которая касается писем в редакцию. Это довольно яркий пример опубликованных источников, раскрывающий чаяния и настроения кубанцев, как на фронтах Первой мировой войны, так и в тылу. В период войны на Кубани выходило множество газет и журналов, наиболее крупные из них «Кубанские областные ведомости», «Кубанский край», «Листок войны» и «Кубанский казачий вестник» хранятся в Государственном архиве Краснодарского края. На страницах этих изданий публиковались письма казаков, духовенства, офицеров действующей армии и обществ, организованных для оказания помощи военным. Нельзя утверждать, что письма публиковались в прессе без редакторской правки и оттенка идеологических взглядов издателей. Тем не менее, характер и содержание текстов позволяет представить читателю фронтовые картины, взгляды фронтовиков на войну, на события в тылу, которые менялись на протяжении всего периода военных действий. С началом войны казачьи отряды приняли участие в сражениях на различных театрах боевых действий, на разных фронтах. Цель данной статьи ввести в научный оборот малоизвестные документы, публиковавшиеся на страницах кубанской периодической печати. Обратить взгляд читателя на другое, отличное от официальных сообщений и циркуляров, восприятие событий Великой войны. Характерной особенностью практически всех публикаций того времени явилось желание редакторов поднять боевой дух в действующих частях, на примере боевых подвигов. В тылу – повысить патриотический настрой населения. Первые письма в редакциях газет и журналов появляются в октябре 1914 года. Екатеринодарцы, призванные на фронт информируют земляков о том что «Все мы живы и здоровы, шлем всем родным, знакомым и дорогому городу свой привет. Интересуясь жизнью родного города, просим убедительно не отказать высылкой нам ежедневно одного номера «Кубанского края» На что редакция сообщала, что свежие номера высылаются регулярно [1]. Из тыла на фронт посылали не только печатные издания, но и всякие «приятные мело- С.Г. Темиров ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ КАК ОДИН ИЗ ИСТОЧНИКОВ ПО ИСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ По материалам кубанской периодической печати Наряду со многими опубликованными и неопубликованными источниками по истории Первой мировой войны важное место занимают периодические издания региональной прессы. К сожалению, некоторые материалы до сих пор остаются не исследованными. В документальных фондах Государственного архива Краснодарского края хранится ряд изданий, представляющий интерес по данной проблематике. Круг публикаций по вопросам Первой мировой войны в региональных изданиях очень широк и многообразен, он затрагивает множество тем и касается различных аспектов. Формат настоящей публикации не позволяет привлечь большой комплекс документов и раздвинуть временные рамки на весь период Великой войны. Автором данной статьи рассматривается лишь начальный период войны, т.е. с августа 1914 по первую треть 1915 года и 119 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны чи». Этому подтверждение – письмо, в котором казаки благодарили отправителей за бумагу и табак [2]. В первых письмах в редакцию явно прослеживается моральная поддержка станичниками и горожанами боевых частей кубанцев в первые месяцы войны. С началом боевых действий характер писем несколько меняется. От мирной риторики, наполненной ожиданиями, происходит переход к захватывающему описанию боевых сражений. Командиры боевых частей рассказывали о первых столкновениях с неприятелем и переживаниях казаков. Вот как описывается командиром кубанской казачьей сотни одно из первых сражений на Южном фронте: «После томительного ожидания 18 октября в 1 час ночи, наш отряд, двинулся на турецкую границу. По дороге генерал поздравил нас с началом военных действий. Шли всю ночь… Генерал перекрестил нас и пустил в бой. В 11 час. 44 мин. раздался первый выстрел с нашей стороны, на что турки ответили сейчас же частым ружейным огнем… Засвистели пули. Наши орлы ринулись вперед, и несмотря на убийственный огонь, выбили турок с первой позиции. Затем началось наступление по всему фронту, заговорила наша артиллерия… Меня и моих казаков Бог хранит, нет ни убитых, ни раненых в моей сотне. Не могу писать подробно, нет времени … Баязет сдался. Все в тылу поражаются, что мы так успешно продвигаемся вперед, но смелым Бог владеет! За два дня взято 4 пленных турецких офицера и 300 человек пехоты и конницы…» [3]. В первых сражениях появились и первые герои. Так, казака станицы НовоБаканской Иосифа Кириллова Лазько за подвиги в Галиции наградили Георгиевским крестом. Сам же герой говорил не столько о совершенном подвиге, сколько о своем коне, с которым он горя не знал [4]. В это время в тылу повсеместно готовились встречать раненых. В Екатеринодаре и в станицах Кубанской области организовывались лазареты. В одном из писем в редакцию газеты «Кубанский край», председатель комитета по устройству лазарета в станице Динской, Мащенко, писал следующее: «Динской комитет … приносит глубокую благодарность всем жителям ст. Динской, горячо откликнувшихся в деле оборудования лазарета, благодаря чему в настоящее время в лазарете имеется полный комплект кроватей с бельем …». Далее он говорил о пожертвовании вещей и денег не только жителями станицы, но и Покровским женским монастырем для поддержания «героев нашей армии», а с прибытием раненых обещал дополнительно осуществить поставку продуктов питания [5]. Патриотический настрой овладел всеми ячейками русского общества от простых казаков до атаманов и духовенства. Ярким примером этому служит письмо в редакцию бывшего настоятеля Екатерининской церкви г. Екатеринодара священника Арсения Белановского. Он писал, что за 25 летний период службы, он узнал «… какая сила, мощь заключается в духовном единении пастыря с пасомыми. … Я и моя семья, когда пришлось переживать тяжелую годину испытаний, узнали на что, на какую жертву, способно русское сердце!» В заключение он говорил: «Да хранит Вас, родные мои, Господь, и заступничество святой Екатерины и поддержит Ваши силы на дружную работу нашей родине, переживающей тяжкие испытания борьбы с врагами Славянства и церкви православной …» [6]. Под Рождество 1915 года в казачьи военные части с Кубани доставлялись поздравления и подарки от станичников. Например, депутатом от общества станицы Екатериновской вахмистром Яковом Макаренко на фронт были доставлены посылки. В ответ казаки ответили посыльному приветствием и пообещали подвигами, достойными предков запорожцев защитить Родину от врага [7]. В 1915 году содержание публикуемых писем меняется в сторону более подробного описания военных баталий. Приводятся примеры состояния воинских подразделений на фронтах, поведение противника, тяготы и невзгоды полевых условий. На страницах газет и журналов появляются подборки писем о состоянии армии и казачьих подразделениях, искусстве ведения боя. Одним из таких примеров служит описание казачьим офицером сражения с немцами на Австрийском фронте: «Показывается спешенный взвод казаков под командой хор. Степанова. Люди с большим трудом идут на гору. Они часто останавливаются снимают папахи и фуражки, стирают пот … Ох эти горы! … Через каждый десяток шагов приходится делать привалы. 120 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Вот и хатки. Не успели занять позицию, как по нас был открыт пулеметный огонь. Казаки бросились за хатки. Не теряя наблюдения, мы выждали, когда пулеметы смолкли, и при прицеле сначала 8, потом 10 – 12 дали несколько залпов по спешенным кавалеристам и пулеметам. Поднялся ад. Пули чокались по деревьям, пробивали крыши, стены, залетали в потолок. Мы припали к земле. Тучи пуль носились над нашими головами. <…> Положение было опасное. Оголенная высота была под двойным огнем …» [8]. Из описания сражения следует, что в военной операции были задействованы в основном казачьи части. Сложность ситуации отягощалась непогодой вызванной морозом, снегом и распутицей. Автор статьи говорит о взаимовыручке, находчивости и курьезах, которые приключались с военными: «…Ой, меня убили! … Самого убили! – причитал [солдат Лежнев], – Ты не убит, – ранен! Успокойся. <…> Опирайся на меня, пойдем!» – говорил ему офицер. Когда ранили самого автора рассказа, то казаки уже его просили: «Вас убьют, – уходите вашескородие! <…>. Двое из них подбежали ко мне, взяли под руки и повели» [9]. В начале 1915 года военные действия велись с переменным успехом. Были случаи захвата пленных, как с одной, так и с другой стороны. Казаки были смелыми воинами и применяли военные хитрости даже в самых безнадежных ситуациях. Вот как описывает свое пленение и мародёрство австрийских солдат один из кубанских казаков во время конной разведки на неприятельской стороне: «…Разведчики сотни полка – 4 человека <…> были окружены неприятелем <…>. Казаки порешили во чтобы то ни стало – добраться до своих, во время хитрого проезда через лес, наткнулись на лежащих в засаде австрийцев, вот здесь-то нужно бежать. Бросились врассыпную под градом пуль, казаки стали убегать прямо через цепи неприятеля, обороняясь то винтовкой то шашкой. Наконец, в минуту одного казака не стало; он жив – лежит боком, отстреливается, раненая его лошадь навалилась ему на ноги и он лежит под лошадью, но все-таки, не забывая долг службы, отстреливается до тех пор, пока не стало патронов; делать нечего, видимая беда, думает казак, я убил несколько человек – теперь и меня убьют. Казак свалился. Под лошадью лужа крови, в которой пришлось лежать казаку. Лежит, едва бьется; тут с яростью набросились на него австрияки, говорят что-то попольски, ругают «казак, казак!». – Далее оттащили его к лесу и бросили, видимо подумали, что он мертв, так как он был весь в крови своей лошади. <…> Cын Кубани, желает перехитрить противника... Темнеет. Приходит [австрийская] санитарная комиссия, казак едва дышит, не открывает глаз, поговорили что-то санитары, сняли сапоги, шашку, кинжал, и взяли в кармане кошелек с деньгами, усмехнулись и пошли. Винтовка была взята возле лошади». После наступления ночи, казак раздетый и замерзший добрался до окопов русской армии, где его накормили и обогрели, а за тем направили в расположение казачьей сотни. «Вот так сыны Кубани служат своей родине и Царю» – потом говорили его товарищи-казаки и офицеры» [10]. Таких примеров на страницах печати встречается немало. Уже с самого начала 1915 года раненые казаки стали поступать в станичные и городские лазареты Кубанской области. Как правило, больные в них были окружены заботой и любовью. В подтверждение этому служит благодарность, опубликованная в одном из номеров «Кубанского казачьего вестника»: «Мы раненые и больные были отправлены 24-го января из Екатеринодара на излечение в лазарет станицы Крымской. По приезде на вокзал, мы были встречены ласковым приветом военного врача и тысячной толпой станичников. С вокзала нас проводили на извозчиках в лазарет, помещение под лазаретом очень богатое, а относительно пищи лучше быть ничего не может, мы здесь чувствуем себя гораздо лучше здоровьем» [11]. Таким образом, можно отметить, что во время боевых действий на фронтах Первой мировой войны, в тылу собирались пожертвования, строились лазареты, оказывалась помощь в лечении раненых, на фронт отправлялись посылки с продуктами, инвентарем и одеждой. Военные тяготы захлестнули всю Кубанскую область. Со страниц периодической печати перед нами раскрываются типичные картины, характерные для военного времени. Приведенные отрывки из периодических изданий последней четверти 1914 и первой трети 1915 года показывают повы- 121 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны шенный интерес общества к проблемам Первой мировой войны. При всей специфичности писем в редакции газет и журналов прослеживается народный взгляд на войну, не всегда совпадающий с точкой зрения официальных документов. Все публикации рассматриваемого периода отличает высокий эмоциональный накал и чувство патриотизма, так свойственные русскому народу. та для жителей ее предметом первой необходимости? Чем больше всего интересуются? Чего станичники требуют от газеты? С доверием ли относятся к ней? Чтобы ответить на первые два вопроса, достаточно посмотреть, что делается на вокзалах железных дорог и пристанях Кубани, куда приходят из Екатеринодара поезда или пароходы со свежими газетами. Бывают случаи, что бедных газетчиков чуть с ног не сбивают, с боя берут, ждут на берегу прихода парохода до глубокой ночи. Среди ожидающих – учителя, священники, торговцы и рядовые казаки. Правда, теперь время исключительное – война, спрос на газету повышенный, потому что интересуются больше происходящим на театре военных действий и поэтому судить о том, насколько газета для станицы стала необходимой чрезвычайно. Конечно, до войны спрос был значительно ниже. Но он был. В станицу небогатую и маленькую тысяч в 5-6, с почти исключительно казачьим населением, поступало 20–30 экземпляров газет и журналов. Каждый экземпляр обычно прочитывают 10–20 человек. Читают, обычно, целыми компаниями, а если есть что-нибудь интересное для жителей данной местности, то читают до тех пор, пока утратится вся возможность что-нибудь разобрать. Главным образом, в газете нуждается иногородное население, которое в культурном отношении стоит гораздо выше казачьего. Явление это признается как той, так и другой стороной. Жители станиц, как и жители городов, интересуются, прежде всего, тем, что происходит на полях сражений. Затем, очень интересуются земельным вопросом, статьями о кооперации, с большим вниманием, читают о земстве и силятся разъяснять себе, «что оно за штука такая» и что было бы, если бы его ввели. В общем, в глазах станичников наибольшую ценность в газете имеет тот материал, каким можно руководствоваться, так или иначе, утилизировать. Читают в большинстве случаев всю газету от заголовка и до надписи редактора, даже и объявления прочитывают. Требуют, чтобы газета была кратка (мало отнимала времени), дешева, серьезна, понятна и сообщала обо всем. Станица, а особенно казаки, относятся к печатному слову с полным доверием. Но если газета их хоть раз обманет, даст неверное сведение, Примечания: * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод.пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. С.221-226. 1. Письмо в редакцию //Кубанский край. 1914. 11 ноября. № 230. С. 3. 2. Письма с войны //Кубанский край. 1914. 29 ноября. № 244. С. 3. 3. Первый бой с турками //Кубанский край. 1914. 26 ноября. № 266. С. 3. 4. Гранаты не дают писать //Кубанский край. 1914. 26 ноября. № 266. С.3. 5. Письма в редакцию //Кубанский край. 1914. 7 ноября. № 252. С. 4. 6. Открытое письмо прихожанам Екатеринодарской церкви г. Екатеринодара //Кубанский край. 1914. 19 ноября. № 262. С. 3. 7. Подарки кубанцам // Кубанский казачий вестник. 1915. 11 января. № 2. С. 1. 8. На войне (из писем офицера) // Кубанский казачий вестник. 1915. 1 января. № 1. С. 7. 9. На войне (из писем офицера) // Кубанский казачий вестник. 1915. 1 января. № 1. С. 8. 10. Как я был в плену. Письмо кубанца // Кубанский казачий вестник. 1915. 8 февраля. № 6. С. 7 – 8. 11. Благодарность // Кубанский казачий вестник. 1915. 22 февраля. № 8. С. 10. Н.Н. Петрова ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА: СОБЫТИЯ И ПРОБЛЕМЫ НА СТРАНИЦАХ КУБАНСКИХ ГАЗЕТ В самом начале стоит подчеркнуть роль, значение печатного слова для кубанского жителя в годы Первой мировой войны. Чтобы почувствовать атмосферу того времени, предлагаем познакомиться с небольшой заметкой «Газета в станице», опубликованной в большой прогрессивной ежедневной газете «Кубанская мысль» [1]. Автор, под псевдонимом «Н. Украинец», ставит ряд вопросов и дает читателям ответы: «Выросла ли кубанская станица до потребности в газете? Является ли газе- 122 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции такой газеты избегают: «Брехлыва!» говорят. С наибольшим вниманием читают те номера газеты, в которой уделено внимание данной местности. Бывают, что статьи настолько понравятся, тогда человек заварит в рамку и хранит, как нечто ценное. Н. Украинец» [2]. ящее время ряд вопросов, связанных с журналистикой времен империалистической войны, на Кубани рассматривали И. Д. Золотарева [6], Н. Н. Петрова [7], Е.В. Филиппов [8], С.Ю. Яковлев [9]. Но в целом, российские и кубанские исследователи-журналисты к проблемам прессы этого периода обращаются крайне редко. Повсеместно обращаются к газетам того времени историки, психологи, социологи, т.к. именно пресса помогает всмотреться в события и явления тех дней: журналистика, в отличие от литературы и беллетризованной публицистики, имеет документальную природу. Факты, события, имевшие место в жизни, лежат в основе журналистских сообщений, и у исследователей, занимающихся изучением проблем прошлого, не ослабевает интерес к прессе, как источнику достоверных фактов. Другой вопрос – соблюдение принципа правдивости и субъективная интерпретация факта. Осмысление и подача одного и того же события прессой противоположных партийных станов может быть неожиданной или прямо противоположной. В сфере журналистики в 1914 – 1917 гг. происходило немало интересных явлений. В масштабах страны в то время крупный лагерь составляла правительственная пресса – «Ведомости», «Вестники» – губернские, областные, полицейские. Царское правительство, считаясь с внешнеполитическими и военными событиями, с настроениями в обществе, в отношении прессы занимало позицию лавирования, изо всех сил стараясь направить ее по желаемому руслу. Правительство и командование проявляло инициативу в формировании через печать патриотических и монархических настроений. Перед прессой ставилась задача: заботиться о победе русского оружия. И «патриотический угар» охватил всю российскую, и кубанскую в том числе, журналистику. Весной 1915 г. характеристику публицистической пропаганде первоначального периода Первой мировой войны давал А.М. Горький: «…Никогда еще словоблудие на Руси не разливалось столь широким потоком, как разлилось оно в начале войны… Хвастовство в стихах и в прозе оглушило, словно московский колокольномедный звон. И как всегда, в моменты катастрофы громче всех кричали жулики». Он обращается к представителям прессы: Кубанская пресса в годы Первой мировой («Неизвестной», «Империалистической») войны – практически не изученный период в истории кубанской журналистики. Внимание местных историков журналистики (К.В.Зверев, К.М. Мартыненко) было приковано исключительно к большевистской прессе («Прикубанские степи», «Прикубанская правда»), ее организаторам, руководителям и активным авторам (Митрофан Седин, Прасковья Вишнякова, Михаил Бармин, Михаил Власов, Зоя Зинкевич, Михаил Корякин). Безусловно, настало время искоренять «белые пятна», изучать все отряды кубанской прессы, идеократию изданий, их публицистическую физиономию, жанровые достоинства и недостатки. Исследователям начинают воссоздавать общую картину происходивших процессов внутри кубанской печати 1914 – 1918гг.: психологические и социальные аспекты взаимодействия печати и читателей, изменения в содержании отдельных изданий, литературное и организаторское мастерство наиболее сведущих, активных и публицистически ярких журналистов и редакторов. В истории страны, в истории российской печати, этот период занимает исключительное значение: это был канун буржуазно-демократической и социалистической революций. В конце своем война превратилась в национальную катастрофу, в результате которой прекратила свое существование тысячелетняя Россия. Немаловажная роль в происходивших событиях принадлежала печати. В.И. Ленин, анализируя причины победы большевиков в октябре 1917 г., отмечал значение партийной прессы: «Мы победили в России, и притом с такою легкостью, потому что подготовили нашу революцию во время империалистической войны». Проблемам российской прессы в советское время были посвящены серьезные монографии А. Ф. Бережного [3], В. С. Дякина [4], А. З. Окорокова [5] и др. В насто- 123 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны «…Будет умнее и человечнее перестать столь усердно заниматься критикой чужих дураков, но обратить внимание на своих доморощенных» [10]. Известный историк, московский профессор Е.С. Сенявская подчеркивает, что периодическая печать, в т.ч. фронтовые и армейские газеты, листовки, адресованные солдатам, в то время отражали официальную точку зрения и носили явно пропагандистский характер, печать изображала врага в образе зверя, чудовища, дикаря, варвара [11]. Пресса, по мнению другого исследователя, Г.А. Котвицкой, в 1914 – 1915 гг., формируя патриотические настроения, учитывала как националистические идеи и присущие русскому народу этнические стереотипы, … так и социально-психологические факторы – представление врага в карикатурном и отвратительном виде [12]. Мы со своей стороны находим подтверждение тому в многочисленных публикациях тех же правительственных «Кубанских областных ведомостях»: «Вести о войне. Истязатели» (№ 3, 1915); «Вести изза границы. Крик ужаса» (№ 133, 1915); «Бабы спасли» (№ 139, 1915) и т.п. Пример публикации призывного рода в рубрике «Вести с войны». Одна из заметок начинается таким диалогом: «– Будем немца бить? – Будем! – А говорят его много? – Вот потому-то ребята, надо его бить…» [13]. Первая мировая война дала толчок к развитию и расцвету прессы самых разных политических окрасок. В столицах под разными предлогами закрывались сотни изданий. В то же время в провинции 1915 – 1916 гг. было открыто более 300 новых газет и более 500 журналов (см. «Библиография периодических изданий России. 1901 – 1916»). Все общественно-политические партии имели свои легальные издания: Союз русского народа, Союз 17 октября (октябристы), прогрессисты (националлибералы), кадеты (конституционные демократы), меньшевики, эсеры. Только большевики в начале войны остались без периодических изданий. Правительство разгромило легальную большевистскую печать. Накануне войны они в своих изданиях выступали против ее подготовки, против пропаганды войны буржуазной прессой, призывали способствовать поражению царского правительства в войне. Одновременно В.И. Ленин признавал «законность, про- грессивность и необходимость гражданских войн». За границей продолжала выходить газета «Социал-демократ», в России, в качестве политической пропаганды, большевики использовали нелегальную печать – листовки и прокламации. В 1914 году кубанцам широко была известна листовка «Манифест новороссийских большевиков» с ленинской оценкой войны, как империалистической, грабительской. В январе 1915 г. в Екатеринодаре, Армавире, Геленджике, Тихорецке и других населенных пунктах появилась прокламация «Война и пролетариат». Свержение существующего строя – единственный путь выхода из войны, – говорилось в прокламации. На Кубани, несмотря на экономические трудности военного времени, в 1914 – 1917гг. издавалось около 50-ти изданий самого разного направления. Львиную долю составляли отраслевые издания, издания кооперативов и промышленников, бульварная пресса: «Бюллетень Екатеринодарской биржи». (Екатеринодар, 1909 – 1917), «Новороссийская жизнь» (Новороссийск, 1916), «Ейский листок» (Ейск, 1909 – 1917), «Голос Кубани» (Армавир, 1914), «Кубанская копейка» (Екатеринодар, 1914), «Кубанская областная сельскохозяйственная опытная станция» (Екатеринодар, 1915 – 1923), «Кубанская школа» (Екатеринодар, 1914 – 1918) и др. [7]. Но уже с самого начала войны на первый план выходили такие, название которых демонстрировало определяемое войной содержание: «Листок войны» (Екатеринодар, 1914 – 1918); «Кубанский казачий вестник» (Екатеринодар, 1914 – 1917); «Военный вестник» (Екатеринодар, 1914–1916); «Телеграммы» (Ейск, 1915 – 1916); «Черноморский листок войны: Хроника военных событий» (Новороссийск, 1915 – 1916); «Солдат и рабочий» (Сочи, 1917) и др. «Листок войны» вышел 16 августа 1914 года и вскоре стал одним из самых популярных у кубанцев изданий, о чем свидетельствует его тираж – 24 тысячи экземпляров. «Хроника военных событий» – таков подзаголовок логотипа, таков и характер издания – в информационных жанрах широко была представлены фронтовые вести, события по краю и городу. Оперативные и качественные материалы соответствовали духу времени, своевременно отвечали на злобу дня. В этом заслуга ее твор- 124 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ческого ядра – журналистов и общественных деятелей: кадета Николая Рындина (псевд. «Дон Кихот»), эсера Николая Аркадьева (псевд. «А. Монгол»), меньшевика Ивана Гольмана (псевд. «Старый Нил», в 1917 году возвратившегося из ссылки). Журналист, редактор, общественный деятель Николай Михайлович Рындин был интересной и яркой фигурой не только в общественно-политической жизни, но и в кубанской журналистике начала ХХ века. У Николая Дмитриевича Аркадьева также был большой опыт сотрудничества в кубанских и столичных изданиях («Русское слово», «Новое время»). Издателем «Листка войны» в начальном периоде было товарищество «Ал. Кожевников», а с конца 1916 г. издание газеты перешло к Ивану Николаевичу Дицману, крупному предпринимателю и видному общественному деятелю Кубани, депутату Екатеринодарской гордумы. Не удивительно, что разнопартийный состав сотрудников «Листка войны» влиял не только на тон публикаций, но и вовлекал газету в демократическое русло. В годы Первой мировой войны, в конце 1915г., родилась легальная пролетарская печать Кубани. Первенцем был шестнадцатистраничный журнал «Прикубанские степи» (редактор М.К. Седин). Тема полыхавшей войны была представлена уже в первом номере. В очерке Пирогова «Потомки запорожцев» повествовалось о подвигах кубанцев на германском фронте. Из номера в номер «Прикубанские степи» подавали тему войны. В 4-м номере была опубликована заметка, одобрявшая поступок Карла Либкнехта, голосовавшего в Германском рейхстаге против военных кредитов, а в 12-м – о том, что он приговорен за свои антивоенные выступления к тюремному заключению. В целях самосохранения журнал открыто не пропагандировал ленинские идеи, но ему удавалось показывать, что промышленники и торговцы, в отличие от рабочих, ничуть не пострадали от войны, наоборот, получают колоссальные барыши. Однако начиная со второй половины 1915 года, подобное звучание проблем войны и экономических бедствий характерно и для других кубанских изданий, даже для правительственных «Кубанских ведомостей». Еще в июле 1914 г. была ужесточена военная цензура: для редакторов и издате- лей предназначался цензорский «Перечень», пункты которого запрещали писать о содержании писем и телеграмм, потерях в личном и материальном составе армии и флота, о волнениях среди жителей. Цензура зорко следила и за каждым конкретным изданием. На Кубани в порядке бдительности подвергался сомнению не только редактируемый Митрофаном Сединым журнал «Прикубанские степи» (Екатеринодар, 1915 – 1916), но даже такие издания, как «Отклики Кавказа» (Армавир, 1909 – 1917) и «Кубанский курьер» (Екатеринодар, 1908 – 1917). Эти издания департаментом полиции подозревались в пропаганде социалдемократических идей, хотя ничего похожего в них, в общем-то, не было. Из-за жестких цензурных правил недолго продержались такие бульварные газеты издателя И.Ф. Бойко, как «Кубанская копейка» (1914) и «Голос Кубани» (1915). Обе были закрыты за «ложные сообщения о военных действиях» [14]. Действительно, военная информация максимально ограничивалась и фильтровалась. Но это объяснимо: в условиях военного времени законодательство страны предусматривало суровые наказания за «государственную измену», под которую подводили и так называемое «оскорбление в печати войска, воинской чести». Еще за два года до войны правительство утвердило «Положение о военных корреспондентах в военное время». Отбор военных корреспондентов был невероятно строгим. А.С. Серафимович (Попов) в своих воспоминаниях подтверждает этот факт: его кандидатура от газеты «Русские ведомости» была отвергнута как политически неблагонадежная [15]. «Кубанский казачий вестник» (ККВ) (1914 – 1917) – еженедельный военнообщественный и литературный журнал. Это издание, преобразованное из газеты «Кубанский казачий листок», вначале выходило как приложение к «Кубанским областным ведомостям», и самостоятельно – с 1912 г.), «Кубанский казачий вестник» издавался в Екатеринодаре с января 1914 года. С 1916 года у «ККВ» появился подзаголовок «Военно-церковно-общественный и литературный журнал». Пописку редакция проводила не только в станицах и хуторах, но в первую очередь на всех фронтах, где воевали кубанские казаки. К сожалению, в 125 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны фондах Госархива Краснодарского края (ГАКК) сохранились лишь отдельные номера за 1914 – 1915гг. В 20-м номере за 18 мая 1914г. помечено: «Четвертый год издания», 8 марта 1915г. – «Пятый год издания». Адрес редакции: ул. Карасунская, 95, в 1914 г. – Медведовская, 101. Формат А 4, тираж не указывался. Печатался в типографии «Заря». Объем от 16 до 26 страниц. Титульные листы-обложки на такой же газетной, только цветной (синей, сиреневой) бумаге с изображением казака в черкеске и папахе на летящем боевом коне. Редакторами последовательно значатся Е.М. Орел, Е.С. Орлов, И.И. Борец. Среди постоянных авторов издания – К. Живило, В. Шамрай, А. Дульцев, Н. Розанов, Ив. Труба, священник Закавказского фронта К. Образцов. В неполностью сохранившихся номерах только за 1915 год материалы о. Константина Образцова опубликованы в четырех номерах: 28, 29 36, 50. Именно в № 28 впервые кубанцы на всех фронтах прочитали его стихи с турецких позиций «Ой, Кубань, ты наша родина!..», ставшие народной песней, а потом и гимном Кубани… И.И. Борец в объявлении о подписке на 1915 год пишет: «… Журнал будет выходить по прежней программе. Освещая вопросы политики, экономики, религиозные, военные, сельскохозяйственные, журнал ставит своей задачей, прежде всего, освещение казачьих нужд. … Казачество прославило свое имя в борьбе с врагами Отчизны, но военные обязанности естественно отвлекают …от хозяйственных… вопросов, …казак постепенно побеждается у порога своего дома экономическими силами, …кто сочувствует этому, того приглашаем идти к нам и поддерживать нас…» Поэтому в последующее время, наравне с материалами с Западного и Закавказского фронтов о военных событиях, наградными рубриками, патриотическими стихами и зарисовками, на страницах «ККВ» есть немало публикаций, посвященных экономике, сельскому хозяйству (рубрика «Сельскохозяйственный отдел»), Обществу взаимного кредита, который «может служить всем классам населения». Заслуживает внимания рубрика «Письма с позиций», в которых прямо адресуются благодарности командования казачих подразделений в конкретные станицы – Гиагинскую, Келермесскую, Ти- флисскую. Содержание такого плана: «Атаману станицы Петропавловской. Ваших уважающих вас станичников и защитников родины и своего Отечества, ныне находящихся на театрах войны против австрийца. Из далекой Галичины, Карпатских гор посылаем привет и поздравления… благодарим за внимание, посылки и письма… Отчитываемся, что 18 станичников за геройство награждены Георгиевскими орденами и 12 медалями за храбрость… Ваши сыны Кубани – Головко, Губа, Гайдар, Мартоясь, Середа, Кошемь, Фоменко, Мягкий…» [16]. Редактор И.И. Борец, откликался на эти послания: «С такою же охотой и готовностью пишите Ваши трогательные письма, ваши статьи и чудесные стихотворения. Все это просматривается с вниманием и печатается в случае годности с большим удовольствием» [17]. Редактор И.И. Борец, судя по его собственным разножанровым публикациям (критические корреспонденции, очерки и даже фельетоны), обличительному тону материалов, был энергичный, напористый, не робкого десятка человек, оправдывавший и фамилию, и название издания. Критика его и других авторов направлена против спекулянтов, казнокрадов, развивающегося пьянства в станицах: «... Нищие просто осаждают станицы и хутора. Особенно в глуши надзора за ними или почти или вовсе никакого. Тунеядцев между ними добрая половина, не меньше и воришек, а станичная и хуторская власть почти бездействует… Площадная ругань и пьянство – обычное явление… просто хоть караул кричи» [18]. «Кубанский казачий вестник», по мнению Б.М. Городецкого, в партийном смысле был правым изданием: «…журнал примитивно, на церковно-приходском уровне, толковал о высоких целях войны» [14]. Но спустя столетие, четко всплывает заслуга этого и других местных изданий! Она состоит в том, что газеты и журналы края оставили нам подлинную летопись подвигов кубанских казаков на фронтах Великой, но доселе неизвестной войны. В результате правительственных мер, а также по инициативе самих журналистов, кубанская печать, как и вся легальная печать России, была превращена в мощное и острое идеологическое оружие правительства и командования. 126 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции дару аулов, 2–я Майкопская, - из черкесов Майкопского и Лабинского отделов, а 3–я сотня, Баталпашинская, была смешанной – в нее, кроме черкесов, входили абазины, карачаевцы, ногайцы, проживавшие в Баталпашинском отделе (ныне Республика Карачаево-Черкесия) и, наконец, 4-я, Абхазская, сотня состояла из абхазов. Также в Кабардинский полк, сформированный в Терской области, кроме адыгов (кабардинцев) вошли и балкарцы. С первых дней Первой мировой войны практически во всех газетах, от крупных центральных до самых маленьких городских изданий, публиковалась информация о военных действиях. Газеты имели своих корреспондентов на театре военных действий Юго-Западного фронта, освещали военную жизнь, ежедневно помещали статьи, фельетоны, обзоры печати, последние сообщения Петербургского телеграфного агентства и «Военного вестника». Под общим названием «Телеграммы Петроградского Телеграфного агентства» в каждом номере помещалась различная информация о ходе боев под рубриками: «На русском театре военных действий», «Обзоры военных действий», «Армейские вестники», «Наши потери» и пр. Наряду с этим, с самого начала войны в различных газетах стали появляться публикации о Кавказской конной дивизии, о ее полках и геройстве его всадников. Эти очерки, под заголовками: «Горцы», «Горцы на войне», «Кавказцы», «Дикая дивизия», «Туземцы» и пр., печатались в центральных газетах, а затем перепечатывались в местных изданиях с небольшими сокращениями. Безусловно, в условиях военного времени все эти материалы проходили строгую военную цензуру и были рекомендованы к публикации в изданиях всех уровней. Как считают исследователи, освещение данного вопроса – действия кавказцев на войне, было частью пропагандистской кампании, «имевшей целью формирование положительного общественного мнения в России» [1.230]. Тем не менее, в настоящее время эти газетные публикации являются очень важным источником для понимания многих аспектов военной действительности, воссоздающим дух времени, который сложно найти в архивных материалах. Большая часть газетных публикаций тех лет, касающихся Кавказской конной Примечания: 1. Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года / Сост. Б.А. Трехбратов. Краснодар: Эдви, 1997. С. 375. 2. Кубанская мысль. 1916. № 16. 21 января. С. 3. 3. Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы 1-й мировой войны. Ленинград, 1975. 4. Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы 1-й мировой войны. (1914 – 1917). Л., 1967. 5. Окороков А.З. Октябрь и крах русской буржуазной прессы. М., 1970 6. Золотарева И.Д. Роль интеллигенции в организации патриотического воспитания на Кубани в годы Первой мировой войны (1914 – 1918) // Российское общество и войны ХХ века: материалы науч.-практ.конф. Краснодар: Кубанькино, 2004. 7. Петрова Н.Н. Периодические издания Кубани досоветского периода (с 1863г.) // Кубанская журналистика: страницы прошлого и настоящего. Учеб.пособие. Краснодар: Просвещение-Юг, 2011. С. 20 – 25. 8. Филиппов Е.В. Екатеринодар в годы Первой мировой войны // Российское общество и войны ХХ века: материалы науч.-практ. конф. Краснодар: Кубанькино, 2004. 9. Яковлев С.Ю. Кубанское казачество на фронтах Первой мировой войны // Вопросы истории Поурупья. Вып. 1. Материалы краевой науч.-практ.конф, посвященной 50летию открытия и изучения Ильичевского городища. Отрадная -Армавир: Изд. Шурыгин В.Е., 2012. 10. Горький М. Статьи 1915 – 1916 гг. [Б.м.]: Парус, 1916. С. 203 – 204. 11. Сенявская Е.С. Образ врага в сознании участников 1-й мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3. С. 142. 12. Котвицкая Г.А. Формирование образа врага в российской публицистике периода Первой мировой войны // Российское общество и войны ХХ века: материалы науч.практ. конф. Краснодар: Кубанькино, 2004. 13. Кубанские областные ведомости. 1914. № 282, 30 декабря. 14. Городецкий Б.М. Периодика Кубано-Черноморского края. Краснодар, 1927. С. 53. 15. Серафимович А.С. Собр. сочинений: В 10 т. М.,1948. Т.2. С. 443. 16. Кубанский казачий вестник. 1915. № 10. 17. Кубанский казачий вестник. 1916. № 47. 18. Кубанский казачий вестник. 1915. № 21. Н.Х Емыкова РОССИЙСКАЯ ПЕЧАТЬ О ЧЕРКЕСАХ – УЧАСТНИКАХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В состав Кавказской туземной конной дивизии, образованной 23 августа 1914 г. по высочайшему указу императора Николая II, вошли 6 полков: Кабардинский, Чеченский, 2-й Дагестанский, Ингушский, Черкесский и Татарский. В двух из них – Черкесском и Кабардинском, черкесы (адыги) составляли основной костяк. Так, из четырех сотен Черкесского полка две состояли только из адыгов, проживавших в Кубанской области: 1-я, Екатеринодарская – из черкесовдобровольцев близлежащих к г. Екатерино- 127 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны дивизии, исследованы и использованы при написании ее истории, в общем, и отдельных полков в частности [2]. Вместе с тем, вне поля зрения историков остаются еще материалы периодической печати тех лет, способные добавить интересную информацию для воссоздания более полной картины интересующей нас темы. В основном это касается малоизученной до сих пор истории Черкесского полка. Данное обстоятельство и побудило нас обратиться к этой теме. Итак, из огромного числа газетных материалов, посвященных тому, как воевали кавказцы на фронтах Первой мировой войны, в данной статье мы рассмотрим лишь те, которые непосредственно касаются черкесов Черкесского полка. Отобранный нами материал, расположенный в хронологическом порядке, поможет не только дополнить новыми деталями и эпизодами боевой путь Черкесского полка, но и лучше представить себе, как отражение нашел в российской периодический печати времен Первой мировой войны образ воина-черкеса. В самом начале войны, в дни формирования Черкесского полка, газета «Кавказ» за 13 сентября 1914 года сообщала о смотре в Екатеринодаре «сотни добровольцевчеркесов, снаряженных близлежащими аулами», который устроил 1-й сотне атаман Екатеринодарского отдела полковник Павел Никифорович Камянский. В небольшой заметке содержится важная информация: «Атаман отдела поздравил черкесов за бравый и боевой вид. Черкесы дружно отвечали: «Берекет берсин» (покорно благодарю). Все черкесы приведены муллой-кадием к присяге и отслужили молебен о даровании победы русскому воинству» [3]. Здесь необходимо уточнить, что горцев зачисляли на службу со своим конем, седлом и снаряжением к нему, холодным оружием – кинжал и шашка, а также оформленной одеждой. Всадники-добровольцы были одеты в черкески с нашитыми на них морскими погонами. Так, черкесы были в светлых серо-коричневых черкесках, в черных папахах с белыми башлыками. На погонах у них была вышита шифровка из двух букв - «Чр», обозначающих Черкесский полк. А кабардинцы были одеты в черные черкески, в черные шапки с синими верхами и с синими башлыками, на погонах у них было вышито «Кб». В сентябре 1914 года завершилось формирование дивизии кавказских горцев, а в октябре эшелоны повезли ее полки на Украину, в Подольскую губернию, откуда в скором времени они вступили в боевые действия на Юго-Западном — австрийском фронте. Пребывание «Дикой дивизии» на территории Украины и участие ее в боевых действиях против австро-венгерских войск нашло свое отражение во многих выпусках периодической печати того времени. В газетных публикациях времен Первой мировой войны всех представителей народов Кавказа чаще всего называли «горцами» или «кавказцами», но вместе с тем, нередко указывалась и национальность – ингуш, кабардинец, чеченец, черкес, осетин, абхаз и т. д. Авторы очерков, посвященных кавказским всадникам, кроме общих характеристик, присущих всем горцам, отмечали отличительные черты каждого представителя народов Кавказа, как в поведении, так и во внешнем виде. К примеру, интересную информацию, касающуюся внешнего вида и характера воинов-кавказцев, мы находим в очерке «Алые башлыки» писателя и журналиста, графа Ильи Львовича Толстого, где он описывал свои впечатления от увиденного им 26 ноября 1914 г. во Львове смотре Кавказской туземной конной дивизии. Очерк «Алые башлыки» И.Л. Толстого был впервые опубликован в начале 1915 г. в московских журналах «День Печати» и «Голос Москвы», а затем перепечатан во многих местных изданиях, в том числе в газетах «Прикарпатская Русь», «Кубанские областные ведомости» и «Терские ведомости». «Полки проходили один за другим, один краше другого, и весь город в продолжение целого часа любовался и дивился невиданным дотоле зрелищем. Всадники были одеты в красивые черкески с яркокрасными башлыками, с отделанным золотом и серебром оружием. Все гибкие, стройные, самобытные, полные гордости и национального достоинства. Под скрипучий напев зурначей, наигрывающих на своих дудочках свои народные воинственные песни, мимо нас проходили нарядные, типичные всадники в красивых черкесках, в блестящем золотом и серебром оружии, в ярко-алых башлыках, на нервных, точеных лошадях, гибкие, смуглые, полные гордости и национального достоинства. Что ни лицо, 128 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции то тип; что ни выражение - выражение свое, личное; что ни взгляд - мощь и отвага...». Восхищенный кавказскими всадниками, влившимися добровольцами в ряды российской армии, Илья Львович Толстой вспоминал и трагические страницы истории взаимоотношений России и Кавказа: «60 лет тому назад эти люди упорно с нами воевали, а теперь они настолько слились с Россией, что сами добровольно пришли сюда для того, чтобы общими усилиями сломить упорство нашего, теперь уже общего, опасного и сильного врага. Как тогда Кавказ боролся и все приносил в жертву своей независимости, так теперь он выслал к нам лучших своих представителей для того, чтобы вместе с нами стать на защиту независимости не только нашей родины, но тем самым и всей Европы от губительного нашествия новых варваров...». Илья Толстой делился своими впечатлениями о кавказцах и разрушал некоторые стереотипы, связанные с их устрашающим видом: «…я полтора месяца провел в ближайшем соприкосновении с этими частями и не только полюбил весь их состав, начиная с высшего и до последнего рядового, но и научился глубоко его уважать. Я видел людей в походе, и на стоянках, и в боях. Их называли «дикими», потому что на них надеты страшные мохнатые папахи, потому что они завязывают на голове башлыки, как чалмы, и потому что многие из них… – абреки, земляки знаменитого Зелимхана… Я жил целый месяц в халупе в центре расположения «диких полков», – рассказывал Толстой, … – я видел их выполняющими самые трудные и сложные военные поручения; и я видел и в боях, дисциплинированных, безумно отважных и непоколебимых. Много у меня от этого времени осталось впечатлений, самых интересных, которые я берегу в своей душе, как ценные воспоминания и как дорогой психологический материал» [4]. Очерк И.Л. Толстого «Алые башлыки» был одним из первых в русской периодической печати 1914 – 1917 гг., открывавших тему кавказцев на войне. Он задавал тон в ее освещении, расставлял некоторые акценты. После торжественного смотрашествия Кавказской конной дивизии через Львов, в конце ноября 1914 г. закончилось сосредоточение дивизии, окончательное ее формирование и обучение всадников. Отсюда кавказские полки, в том числе и Черкесский полк, выступили на фронт, проходивший в Карпатских горах. О первых днях присутствия горцев-добровольцев на войне сообщалось регулярно на страницах местных газет, издававшихся в Киеве и Львове. Так, в газете «Львовское военное слово» за 7 февраля 1915 г. был опубликован очерк А. Е. Котомкина «Горцы», где со ссылкой на письма, полученные от своего родственника – офицера с австрийского фронта военных действий, описывались интересные подробности фронтовой жизни горцев, в частности черкесов. Данный материал также неоднократно перепечатывался многими изданиями, среди которых были и «Кубанские областные ведомости», где в номере за 26 февраля 1915 г., он был опубликован в сокращенном варианте под заголовком «Горцы на войне». «… Правду сказать, – писал автор, – набрались мы с ними в первое время хлопот. Люди, не понимающие техники современной войны, но готовые каждую минуту ринуться на врага, в десятки раз превышающие его численностью, эти люди заставляют каждый момент беспокоиться за целостность их голов. Слово «нельзя» для них незнакомо, не существует, и стоит многих усилий отговорить их от той или иной явно опасной выходки, но зато, – какая же это дикая стихийная красота – «кавказец в работе». Это вихрь, грозный, беспощадный ураган, сметающий на своем пути все живое. Искать живых после «дела» горцев – напрасный труд. Их вы не найдете. Удар горцев поразительно меток, промаха не бывает. Страшно смотреть, когда они мчатся на врагов бешеным галопом. Характерные, восточные, сильно подвижные лица принимают какое-то сатанинское выражение. Глаза горят словно уголья. Рот искривлен в злобной гримасе, а сквозь зубы несется кошмарный вой – «ы…ы…ы…». Далее автор очерка А.Е. Котомкин обращает внимание на тактику горцев в конной атаке, их умелые действия с холодным оружием: «И скачут они не тесной колонной, а редкой цепью, что исключает возможность наибольшего попадания в них пулями. Низко склонившись к луке седла, они почти сливаются с лошадью: и лошадь и всадник представляют из себя одно целое. До остроты бритвы отточенные (у многих – 129 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны из дамасской стали) клинки описывают точно пропеллер круги в воздухе и кажутся бесчисленными молниями. Сабельный удар поразительно силен». В очерке отмечаются и способность горцев к разведывательным и диверсионным операциям в горных условиях: «Как разведчики горцы незаменимы, особенно в Карпатах. Их невзыскательные к корму лошади до такой степени резвы и выносливы, что диву даешься, где кроется их сила. Ловкий, осторожный и зоркий горец в разведке творит невероятное. Много было случаев, что он не только разузнавал расположение противника, но еще умудрялся притащить на седле «снятого» им с поста часового, и при этом обязательно с полным вооружением, – оружия, какого бы то ни было горец не бросит…». Автор писем с фронта приводит несколько эпизодов, из которых некоторые могут, по его мнению, показаться маловероятными, но для тех, подчеркивает он, кто лично не знает «сынов Кавказа». Один из таких случаев, происходивших ежедневно в декабре 1914 г. при наступлении в Карпатах, в очерке «Горцы» описан так: «…командир второй роты №… полка повел своих людей на австрийский окоп, расположенных в 700-800 шагах. Не успели наши пробежать и половины пути, как вдруг заметили, что справа, от вдали видневшегося леса, наискось пересекая лощину, прямо на австрийский окоп бешеным галопом мчится какая-то фантастическая фигура. «Что это такое?» Все были озадачены, и даже на некоторое время притихла перестрелка. Человека не было видно. Казалось, что мчится взбесившаяся лошадь с огромными черными крыльями. Однако бинокль вскоре позволил выяснить, в чем дело. Это был не кентавр, а какой-то горец с широко развевавшейся буркой, прямо-таки лежавший на своей лошади. Австрийцы, также пораженные диковинным зрелищем – атакой одного лишь всадника, прекратили стрельбу и словно оцепенели. Наши же, сообразив, в чем дело, тем временем успели далеко пробежать вперед. Наконец, враги опомнились и снова открыли ураганный пулеметный и ружейный огонь. Горец уже был близко, когда вдруг его лошадь опрокинулась через голову, далеко выбросив из седла отважного всадника. Несколько мгновений он был неподвижен, но затем вскочил на ноги и уже без бурки, припадая к земле, рванулся вперед. Наши уже были близко, но австрийцы не стали их ждать и пустились наутек. Однако в стороне остались два австрийца, возившиеся около пулемета. К ним-то и направился горец. Один австриец бросился было на него со штыком, но сверкнула сабля, и штык отлетел в сторону. Не успел горец замахнуться вторично, как на него спереди и сзади набросились австрийцы. «Погиб!» - подумали наши, и ошиблись. Нападавший спереди австриец вдруг взметнул руками и повалился в окоп, задушенный горцем. Другого же горец быстро, с ловкостью борца перекинул через голову и в следующее мгновение австриец был у него в руках. Пригнув к земле, рассерженный горец усердно награждал его шлепками точно провинившегося шалуна. Солдаты так и покатывались от смеха при виде этой картины. Наконец, горец приподнял австрийца за шиворот, поставил на ноги и толкнул к пулемету. Минуту спустя австриец, напрягая все усилия, тащил нам свой пулемет. Когда мы поравнялись, ротный нарочито строгим тоном спросил горца: – Как ты смел скакать сюда? – Наши там стоял, - указал он в лес. – Видел, бежишь и стрэляешь и мы поскакал. – Тебя наказать бы следовало. Вот и лошадь твою напрасно убили. – Зачем наказат? Наказат не надо! А лошадь жалко… Хъароший лошад был. Постоял немного, пока солдаты рассматривали интересную фигуру горца, а затем обратился к ротному: – Бэри, гаспадин, эта машинка и этот чаловэк. Мэнэ он нэ нада, а мы пойдем другой лошад искать. – Погоди же, как тебя звать? – А тебэ зачем? – Если спрашиваю, значит надо. Горец постоял в нерешительности, а затем ответил: – Салим Ачах, гаспадин. Только мэнэ наказыват не нада». Далее в очерке написано, что упомянутый Салим Ачах, награжден орденом Св. Георгия IV степени, «ибо благодаря вызванному им замешательству наши почти без потерь далеко продвинулись вперед» [5]. 130 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции В очерке не сказано, кто был по национальности этот бесстрашный одинокий всадник Салим Ачах, но судя по шапсугской фамилии, мы можем вполне уверенно предположить, что это черкес-доброволец из Екатеринодарской сотни Черкесского полка. А.Е. Котомкин приводит еще один примечательный эпизод, связанный с черкесами, в котором ярко отражено их полное пренебрежение к опасности и к смерти. «Наши войска, – писал он, – стояли верстах в двух от леса, где еще находились австрийцы. Однажды ночью мы заметили, что на опушке леса зажглись костры и, что около них происходило какое-то движение. Послали солдат узнать, в чем дело. Посланные возвращаются и не могут произнести ни одного слова от смеха. – Что? В чем дело? – Они там пляшут… – Кто такие «они»? – Да черкесы. Поют и пляшут! Что за дьявольщина? Взбеленились они что ли? – рассердился подполковник. – Прикажите им погасить огни и убраться из леса. Перестреляют же всех, как перепелок. Туда вместе с солдатами пошли некоторые офицеры. И действительно, глазам их представилась довольно необычная картина. Около костров сидели горцы и, похлопывая в такт руками, тянули какой-то восточный мотив, а два других отплясывали». Но кто мог допустить мысль о столь своеобразной лезгинке в горах Карпат? – Вы зачем огонь развели? – набросился на горцев поручик. – А тэбэ какой дело? – огрызнулся горец постарше, не разбираясь в форме. – Командир приказал потушить огонь. Надо, чтобы было темно, здесь австрийцы. Если заметят, перестреляют вас всех. – Пусть стреляют… Они будут стрелят, мы будэм его резат. И многих усилий стоило уговорить горцев погасить огонь и уйти из леса. Сделали они это с крайним неудовольствием». Автор отзывается о горцах вообще, и черкесах в частности, с большим восторгом, особо отмечая их способы ведения боя: «Их пребывание в армии очень ценно, в особенности, когда эти лихие наездникидобровольцы успели приучиться к дисциплине. Особенная страсть горцев – к рукопашным схваткам. Обычно горцы образуют в рядах противника «просеки», затем поворачиваются лицом на обе стороны «просеки» и начинают беспощадно уничтожать врага. Фехтование доведено у них до совершенства, и состязаться с ними в этом искусстве венгры не могут. Брать пленных горцы не любят. Они заставляют врага биться до последних сил с оружием в руках, рискуя при этом и своей жизнью. Несмотря на непрерывные участия в боях, потери горцев весьма незначительны, в особенности ничтожны потери у них при кавалерийских атаках, когда горцы неминуемо выходят победителями. Австрийские солдаты безумно боятся встреч с черкесами и всегда спешат скрыться при одном лишь признаке появления откуда-либо горцев» [5]. 14 февраля 1915 г. было начато наступление по рубежу р. Ломница в направлении г. Станиславова (ныне ИваноФранковск). На следующий день, 15 февраля, разгорелся бой за село Цу-Бабин. В атаку на хорошо оборудованные австрийские окопы, пушки и пулеметы пошла Майкопская сотня Черкесского полка под командованием штабс-ротмистра Султана КлычГирея. Бой был стремительный и ожесточенный. В результате этой короткой схватки из окопов показались австрийские солдаты с поднятыми руками. Героев в этом бою было много, много было и потерь. Это событие и его последствия были подробно освещены в разных изданиях и воспоминаниях. Например, в газете «Майкопское эхо» за 11 апреля 1915 г. под заголовком «Геройство майкопцев-черкесов» была помещена небольшая заметка. В ней приводится письмо командира Майкопской сотни Черкесского полка Султана КлычГирея, присланное на имя атамана Майкопского отдела полковника П.П. Лагунова: «Позвольте, дорогой Петр Павлович, выразить Вам сердечную благодарность за людей и лошадей, которые Вы мне прислали на пополнение – все пришло в прекрасном состоянии. Не могу Вас не поздравить с успехами Вашей сотни, которой я имею счастье командовать. Можно сказать без исключения во всех делах полка наша сотня сыграла первенствующую роль. Масса хороших дел вышла на долю полка, но вот 15го февраля наш полк, имея во главе нашу славную сотню, произвел конную атаку. Говорят все, что история русской конницы до сих пор еще не имела такой 131 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны лихой бешеной атаки. Полк Черкесский этой бесподобной атакой покрыл себя неувядаемой славой, а вместе с ним и народ черкесский может гордиться своими сынами, здесь находящимися, которые блестяще поддержали добрую славу своих дедов. На следующий день начальник дивизии сердечно благодарил прославленный наш полк, весь народ черкесский и со слезами присутствовал на похоронах славных героев. Я шел в атаку в лоб на пулеметы и потому, к горю моему, потерял больше всех. Если Вас не затруднит, передайте нашим старикам мою сердечную благодарность за их молитвы за меня и мою неустрашимую сотню, которая с честью поддерживает добрую славу доблестного народа – адыге» [6]. В этом же номере газеты «Майкопское эхо» был опубликован список потерь Майкопской сотни в том бою 15 февраля, где перечислены имена 19 погибших всадников и 6 раненых. Об этих же событиях 14 – 17 февраля 1915 года, где особенно отличились сотни Черкесского и Ингушского полков, сообщали многие центральные и местные издания. Почти во всех публикациях тех дней неоднократно повторялась одна и та же фраза из переданной Петроградским телеграфным агентством официальной телеграммы из Ставки, в которой речь шла о «кавказских горцах» в связи с их боевыми делами в рядах Кавказской конной дивизии: «горцы решительно отказываются уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем: никто не должен получить право утверждать, что горец сражается за его спиной». Необходимо отметить, что в этих сообщениях подмечена одна очень важная черта характера воина-черкеса – идти в наступление в первых рядах. Как свидетельствуют адыгские героические предания и песни, эту древнюю традицию – атаковать первыми врага, возглавлять наступление, черкесы считали своей особой привилегией, унаследованной от своих предков, заслуживших ее еще много сотен лет назад благодаря своей необычайной храбрости. Данный факт, связанный с тактикой ведения боя черкесами, также зафиксирован во многих русских источниках, начиная еще с ХVI в., со времен Ивана Грозного [7.55]. Все приведенные примеры являются свидетельством не только бесстрашия кавказских всадников, в том числе и черкесов, но свидетельством продолжения традиции описания образа воина-кавказца, воиначеркеса, сложившейся в русской литературе, публицистике и историографии ХIX в. Большей частью этот образ был романтизирован и поэтизирован. К примеру, известный историк Кавказской войны В.А. Потто писал: «Черкес весь был поэтическое создание войны» [8.88]. С этими словами перекликаются и характеристики в некоторых публикациях. Так, в очерке Де-Пассана «Дикая дивизия», опубликованном в газете «Юго-Западный край» за 27 марта 1915 г., издававшейся в г. Виннице Подольской губернии, отмечается, что отряды, сформированные из черкесов, чеченцев и других кавказских народностей творят на фронте чудеса храбрости. «Эти истинные «дети природы» сохранили понятия о мужестве и военной доблести в самой первобытной простоте. Война – это, по их мнению, рукопашный бой, честный открытый бой, когда враги сходятся грудь с грудью и меряются силой. Они хотят сводить счеты в рыцарском поединке. Современные способы войны приводят их в негодование. Стрелять на расстоянии, не видя врага, косить пулеметами колонну за колонной, сидеть в окопах – это не для них. Они – «поэты войны» и им необходимо «упоение боем» [9]. Далее приводится описание эпизода с черкесом, ведущим пленных австрийцев, и о его «находчивости Шерлока Холмса» при разоблачении неприятельского лазутчика». Издание «Новое Время» в очерке «Кавказцы» писало в апреле 1915 года: «В победном шествии на С. участвовала и Кавказская дивизия. «Природным всадникам» пришлось вместе с пехотными войсками «спешенной конницей» под градом пуль и снарядов «постепенно рассыпным строем, перебежками отнимать у неприятеля пядь за пядью землю. Горцы ходили на окопы — в штыки, вернее, в кинжалы, несли сильные потери, но дух их не упал даже в этой совсем необычной для них обстановке». Командование австро-венгерскими войсками, понимая, что г. Станиславова, к которому подходили значительные силы российской армии — пехоты и конницы, удержать не удастся, вывело свои главные силы из города, оставив там значительный 132 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции гарнизон. И тогда произошло удивительное событие, участниками которого стали всадники и офицеры Черкесского и Ингушского полков 3-й бригады Кавказской конной дивизии. «Для выяснения количества оставшихся в городе австрийцев посланы два конных разъезда горцев, – продолжает рассказ корреспондент газеты «Новое Время». – Видимо, австрийцы заметили их, но ничем не выдали своего присутствия, подпустили эту кучку людей к самому городу. Горцы предположили, что он совсем оставлен неприятелем, спокойно вошли на мост и затем в город. Здесь их встретили залпами с разных сторон. Вместо того чтобы отступить на мост, горячие кавказцы опять прибегли к своему самому необычному оружию, и на улицах закипел кинжальный бой. Плохо ли стреляли австрийцы, или их обуял страх при виде горцев, но и на этот раз последние победили, не потеряв ни одного человека, кроме нескольких раненых. Перестрелку услышали ближайшие четыре сотни и бросились на помощь своим…». Очерк «Кавказцы» заканчивался словами о том, что «в составе дивизии есть уже немало храбрецов, награжденных Георгием. Георгия горцы называют «Джигитом» и очень чтут его…» [10]. И действительно, святой Георгий Победоносец, изображение которого помещалось на лицевой стороне Георгиевского креста – он восседал на коне и копьем поражал дракона, символизировавшего врага, – у черкесов ассоциировался с адыгским покровителем воинов и наездников – Аушеджем, имя которого, как залог бесстрашия и храбрости, охраняло их. Имя Аушеджа-кана (покровителя) часто упоминается в героических песнях и напутственных хохах (благопожеланиях), посвященных воинам. Местные кубанские газеты публиковали очерки о наиболее отличившихся воинах-черкесах, кавалерах Георгиевских крестов. Так, в кубанской газете «Военный листок» за 7 сентября 1916 г. рассказывалось о прапорщике Довлетмирзе Бжегакове, предки которого в четырех коленах верой и правдой служили Отечеству. Он родился в 1879 г. в ауле Новобжегокай, ныне Тахтамукайского района. Окончил горское училище, в 1904 г. добровольцем поступил на службу в Терско-Кубанский конный полк. Отменно сражался в Манчжурии, был награжден Знаком отличия Военного ордена 4-й степени, повышен в чине до урядника, юнкера, уже после окончания войны стал прапорщиком. Во время Первой мировой войны служил в Екатеринодарской сотне Черкесского полка, где на его счету было много героических дел [11]. В газете «Армейский вестник», издававшейся при штабе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, опубликованы несколько очерков о ратных подвигах кавказцев и, в частности, адыгов. В номере за 27 января 1917 г. был помещен очерк В. Днепровского «Туземцы», который рассказывает о лихой атаке ингушских и черкесских сотен на германской позиции в одной из деревень Галиции. Автор подчеркивает, что он опирается на истории, записанные штабными офицерами. «Готовилась пехотная атака на деревню. Командиры-туземцы захотели разделить с пехотой будущий успех и решили помогать ей. Вихрем полетела по холмистому полю сотня ингушей, а за ней вторая и третья. Видели две сотни черкесов, как летели в атаку ингуши, никто не подавал им команды, сами черкесы вскочили на коней, рассыпались в лаву и тоже пошли в атаку. Проскакали ингуши передние цепи нашей пехоты, залегшей в трехстах шагах перед неприятелем, под метким вихрем пулеметного и ружейного огня. Поднялась пехота, восхищённые дерзкой атакой кавказцев, крикнули «Ура!» … «Ура!» уже в честь кавказцев и пошли за ингушами и черкесами. Разом вскочили сотни в деревню и начали бой на улицах. Упорно не сдавались германские роты, трещали пулеметы на крышах халуп, стреляли ружья из окон… Спешились всадники и пошли по халупам, быстро кончился бой за деревню, немногие попали в плен, все были изрублены и переколоты. Кончили работу в деревне, вскочили на коней и понеслись на Северо-Запад». Далее автор очерка «Туземцы» В. Днепровский сообщал, что ингуши, уничтожив расчет тяжелой батареи, «захватили пять орудий», но «не осрамились и черкесы», которые также «захватили одно орудие». На основе всех этих эпизодов, связанных с ингушами и черкесами, В. Днепровский делал выводы о характере кавказцев: «Много навредили кавказцы германцам и 133 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны австрийцам; знают о них везде и трепещут при одном виде белой или черной бараньей шапки. Есть у германцев и австрийцев много личных счетов с храбрыми кавказцами, не пощадят они их, если попадется ктонибудь из них к ним, истопчут ногами они пленных кавказцев и ногами сломают их белые кости… Вся беда для германцев только в том и заключается, что не попадают к ним в плен кавказцы, - нечего им делать ни в Германии, ни в Австрии, не рождены они для черной работы и кроме шашки и кинжала рука их никогда не держала другого орудия, не мела улиц, не знала службы на пользу другого человека и никому, кроме царя, не желают подчиняться свободные кавказцы…» [12]. В феврале 1917 г. в Петрограде произошла революция. 2 марта 1917 года император Николай II отрекся от престола, передав «наследие» своему брату Михаилу Александровичу, бывшему командиру Кавказской конной дивизии, но и он 3 марта отказался от престола, обратившись к народам России с Манифестом. Власть в Петрограде и стране взяло на себя Временное правительство. Эти события внесли в ряды воюющих на фронте общую растерянность, многие в армии поддержали революционные настроения. Как вспоминают многие участники тех событий, после Февральской революции в Кавказской конной дивизии сохранялась стабильная обстановка. Кавказцы не поддались пораженческой пропаганде и псевдореволюционной демагогии. В эти дни в ряде революционных российских газет была развернута кампания нападок на офицеров и всадников Кавказской конной дивизии. Их обвиняли в том, что они участвовали в подавлении революционных протестов в Петрограде. В связи с этим, на страницах газеты «Кубанский курьер» за 24 марта 1917 г. появилась публикация, опровергающая эти обвинения. В ней с письмом в редакцию выступил юрист Пшемахо Тамашевич Коцев: «В первые дни великой русской революции вместе с известиями о падении старого режима и о событиях на улицах Петрограда в обществе стали циркулировать слухи, а затем в некоторых газетах появились заметки о том, что будто некоторые части Кавказской туземной кавалерийской дивизии (так называемой «Дикой») были истребованы с фронта для подавления революционного выступления, и они стреляли в народ, причем, будто и сами были расстреляны другими войсковыми частями, перешедшими на сторону Исполнительного Комитета Государственной Думы. Подобные слухи, естественно, взволновали горское население, и представители последнего приняли все меры к тому, чтобы получить самые достоверные известия об участии и роли их единоплеменников – частей так называемой «Дикой Дивизии» – в событиях на улицах Петрограда. По полученным самым точным и достоверным сведениям оказалось, что ни одна из частей Кавказской туземной кавалерийской дивизии в Петрограде в революционные дни не была, и ни один воин названной дивизии в революционный народ не стрелял. Вся эта дивизия с первых дней войны и по настоящее время находится на своем боевом посту на позициях Западного фронта и наравне с другими сынами Великой России защищает общую родину от внешнего врага» [13]. Первая мировая война продолжалась. Российская периодическая печать, несмотря ни на что, продолжала публиковать материалы о кавказцах на войне, о том, как они до последнего оставались верны долгу. Так, в начале июня 1917 г., когда до начала нового наступления войск Юго-Западного фронта оставались считанные дни, Кавказская конная дивизия, вошедшая в состав 8-й армии под командованием генерал-лейтенанта Лавра Георгиевича Корнилова, перебрасывалась воинскими эшелонами в Галицию. 12 июня 1917 г. на железнодорожной станции Заблотов состоялся смотр Кавказской конной дивизии командующим 8-й армией генералом Корниловым. Свидетельства о том памятном в истории дивизии событии запечатлели многие издания, в том числе, журнал «Донская волна» и газета «Терский вестник». Обе статьи: «Корнилов и горцы» в журнале «Донская волна», вышедшем летом 1917 года в Ростове-на-Дону и «Смотр Кавказской туземной (дикой) дивизии», опубликованная 11 июля 1917 года газетой «Терский вестник», в лучших традициях русской журналистики освещали это торжественное событие. Дивизия выстроилась на пустыре около железнодорожной станции «четырехугольником»: с трех сторон – Чеченский, Ингушский, Кабардинский, 2-й Дагестанский, Черкесский и Татарский полки. С четвертой стороны стали входившие в со- 134 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции став дивизии артиллеристы 8-го Донского казачьего дивизиона и пулеметчики отряда Балтийского флота. Выстроенные части представляли из себя красивую картину… Ровно в четыре часа пополудни командарм на коне «въехал в четырехугольник» и стал объезжать выстроившиеся части, «здоровается с ними и заговаривает с двумя-тремя всадниками каждого полка». Затем, остановившись посредине дивизионного «четырехугольника», Лавр Георгиевич Корнилов произнес следующую речь: «Орлы Кавказа! Я не ожидал, но я счастлив видеть вас в таком изумительном порядке. В вас сохранился еще тот дух, который начинают терять наши войска. Когда вернетесь к себе на Кавказ, передайте от меня поклон и большое спасибо вашим отцам, что сумели воспитать и вдохнуть в вас ту внутреннюю дисциплину, что предохраняет вас от развала. Сейчас я зову вас на ратный подвиг и убежден, что славная история вашей дивизии обогатится еще многими страницами. Еще раз спасибо вам, славные горцы, за службу!» Площадь оглашается ответными, одобрительными и приветственными криками нескольких тысяч человек на многих языках народов Кавказа и русском, затем раздается мощное «ура!». При этом шесть полковых «хоров» заиграли революционную «Марсельезу». И вот началось прохождение частей Кавказской конной дивизии церемониальным маршем перед командующим армией генералом Корниловым. «Стройно, полк за полком, под звуки музыки прошли кавказцы, за ними загрохотали пушки, а за этими последними прошли пулеметчики...». Смотр закончился традиционной «кавказской лезгинкой под звуки зурны…» [14]. В данной статье мы привели лишь некоторые публикации российской периодической печати 1914 – 1917 гг., касающиеся участия воинов-черкесов в Первой мировой войне. Мы убеждены в том, что любая, даже самая маленькая, информация о черкесах-добровольцах и их участии в событиях, связанных с Первой мировой войной, является бесценным источником для исследователя, чтобы представить себе более выпукло и ярко события столетней давности. Несмотря на кажущийся несколько преувеличенно восторженный тон этих очерков, они доносят до нас отпечаток того времени, рассказывают нам о доблести и храбрости черкесов на фронтах Первой мировой войны, об их отношении к жизни и смерти, чести и бесчестию, а также о том, как эти рыцари и воины уходящей эпохи до конца были верны своему долгу и присяге. Примечания: 1. Дзагалов С. А. Воины-кавказцы в Украинской периодической печати 1914-1918 гг. // Исторический вестник. Вып. V. Нальчик, 2007. 2. Опрышко О. Л. Кавказская конная дивизия. 19141917. Возвращение из небытия. Нальчик, 1999 г.; его же. Бывают странные сближения. Нальчик, 1993; Вершигора А. Черкесский полк в Первую мировую войну // Литературная Адыгея. 1998. №№ 1, 2; Дзагалов С. А. Воины-кавказцы в Украинской периодической печати 1914 – 1918 гг. // Исторический вестник. Вып. V. Нальчик, 2007. 3. Кавказ. 1914. 13 сент. 4. Прикарпатская Русь. 1915. 21 янв.; Кубанские областные ведомости. 1915. 28 февр. 5. Котомкин А. Е. Горцы // Львовское военное слово. 1915. 7 февр. 6. Майкопское эхо. 1915. 11 апр. 7. Емыкова Н. Х. Западные адыги в русских источниках ХV – XVII вв. // Значение славянской письменности и культуры в укреплении российской государственности и межцивилизационного диалога. Материалы 6-х научных чтений. Майкоп, 2013. 8. Утверждение русского владычества на Кавказе / Под ред. В. А. Потто. Т. 3. Ч. 2. Тифлис, 1904. 9. Юго-Западный край. 1915. 27 марта. 10. Новое Время. 1915. 10 апр. 11. Военный листок. 1916. 7 сент. 12. Армейский вестник. 1917. 27 янв. 13. Кубанский курьер. 1917. 24 марта. 14. Терский вестник. 1917. 11 июля. О.А. Лаврикова ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В ФОНДАХ АРХИВНОГО ОТДЕЛА АДМИНИСТРАЦИИ ГОРОДА АРМАВИРА В Архивном отделе Администрации муниципального образования город Армавир хранится небольшая часть источников по истории Первой мировой войны. События мировой войны прослеживаются в документах архивных фондов: «Коллекции метрических книг церквей города Армавира», «Армавирская городская управа», «Коллекция документов и материалов по истории города Армавира и близлежащих населенных пунктов» и некоторых других. Особенно обширный материал о событиях Первой мировой войны содержится в периодической печати – газете «Отклики 135 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны Кавказа», издававшейся с 1914 года. К сожалению, до нашего времени сохранились подшивки газет только за 1916 – 1917 годы. В газетных публикациях широко отражены вести с фронтов войны, свидетельства мужества и отваги русского народа, тяготы населения в военные годы. Основной задачей Ставки на рубеже 1915 – 1916 годов было пополнение обескровленной долгими оборонительными сражениями армии и преодоление «снарядного голода». Если в октябре 1915 года строевой состав армии составлял 870 тысяч человек, то в феврале 1916 года – один миллион 800 тысяч. Значительно улучшилось и боевое снабжение русских войск. Так, выпуск винтовок по сравнению с 1914 годом увеличился с 55 до 110 тысяч в месяц, пулеметов – в шесть раз, снарядов малых калибров в девять раз (с 70 до 665 тысяч), снарядов калибра 76,2 миллиметра – в шестнадцать раз (с 100 тысяч до одного миллиона 600 тысяч). В газете «Отклики Кавказа» говорится о непосредственной помощи тыла русской армии: «Чамлыкское ремесленное училище Лабинского отдела приняло от Армавирского военно-промышленного комитета заказ на выделку для нужд армии 40 тысяч подков на сумму 11500 рублей. Большая часть заказа выполнена. Военнопромышленным комитетом будет произведен осмотр и прием подков» [1]. К 1916 году в России встали под ружье 15 миллионов мужчин, сотни тысяч из них ушли добровольцами на фронт. Третий год войны, 1916-й, стал для Российской империи годом тяжелых сражений. В метрических книгах церквей города Армавира имеются сведения о погибших в годы Первой мировой войны: рядового 19го Турпешинского полка села Керяхул Авксентия Ткикавича Очкогана, умершего от огнестрельного ранения в голову [2]. В армавирской газете «Отклики Кавказа» имеются сведения о смертельно раненом в бою сотнике Ионе Заскольно при обороне Сарыкамыша с 16 на 17 декабря 1914 года [3]. Особенно следует отметить мужество и отвагу русских войск при Брусиловском прорыве 22 мая 1916 года. Наши войска атаковали австрийцев по всему фронту от Пинска до границы Румынии. После горячего боя артиллерии и бурной атаки пехоты Брусилов произвел натиск на трех направлениях и сразу вбил в неприятельское расположение стальные клинья. Первый период операции закончился. Он принес множество пленных, страшные потери в войсках неприятеля и, главное, вырвал у него инициативу. Неприятельская печать даже признала то, что русские солдаты храбры. Занятие Буковины и переход за Стоход завершили второй период операций Брусилова, который, играя на психологии неприятельских штабов, непосредственно решил большую задачу: сдвинул весь фронт Пинск – Румынская граница, при этом уничтожил почти половину неприятельской армии [4]. Датская газета «Политекен» писала об успехах генерала Брусилова как о блестящем, талантливом руководителе, о совершенствовании им французского способа атаки. Русская артиллерия открывала орудийный огонь, потом прекращала его на некоторое время, затем снова начинала засыпать снарядами австрийские позиции. Таким образом, русские вводили в заблуждение своих врагов и не давали возможности определить время атаки. В июле 1916 года Великая война вступила в решающую стадию. Борьба ведется одновременно на многих фронтах, хотя непосредственное взаимодействие всех союзников в силу географического положения было невозможно. Однако союзникам косвенным путем удалось осуществить тесное военное единство, благодаря полной согласованности своих наступательных действий. Раньше германцы могли применять наполеоновский метод: поражать каждого врага по одиночке. Теперь это стало невозможным, так как общее наступление союзников связывает германские силы на всех фронтах. Наступило время решительной борьбы, которая может принести решительные результаты. Так, по сводкам с Западного фронта на 2 июля 1916 года, в районе западнее Стрипы, австрийцы и германцы вели яростные контратаки, число взятых здесь русскими пленных и трофеев увеличилось до 3200 нижних чинов германцев и австрийцев, двух орудий, девятнадцати пулеметов и одного бомбомета. В это же время на Кавказском фронте, к западу от Эрзерумского района, наше наступление развивается весьма успешно, 136 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции целый ряд укрепленных турецких позиций перешли в наши руки, видны были отступающие небольшие колонны неприятеля, наши части энергично атаковали турок, пытающихся задержаться на случайных позициях. В районе ущелья Массат-Дере нашей батареей взорван большой турецкий склад боеприпасов. Одна из наших доблестных туркестанских частей, отбив тринадцать яростных контратак противника, перешла в наступление и значительно продвинулась вперед. В газетах сообщается о героях Кубани, которым утверждены пожалования за отличия в делах против неприятеля. Так, прапорщик армейской пехоты, состоящий в Кубанском пехотном полку, Тимофей Жемчужник, был отмечен за то, что он личным примером неустрашимости повел за собой в атаку роту бойцов и после трехчасового штыкового боя 20 июня 1916 года в с. Садзавка, разбил и отбросил германовенгерцев, нанеся им огромные потери. Другим героем Кубани был подъесаул линейного генерала Вельяминова полка Кубанского казачьего войска Фрол Посвин. Будучи в чине хорунжего 2 сентября 1915 года, командуя отрядом в 60 человек, устроил засаду на дороге из деревни Вулька в деревню Деревоконь, и когда в расположение засады втянулся эскадрон третьего гусарского гонведнаго полка, лично во главе конной части бросился в атаку. По сведениям из Штаба Верховного Главнокомандующего (сеть Петроградского телефонного агентства), Государь Император объявил Высочайшее благоволение за отлично-усердную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны с 30 июля 1915 года состоящему на службе по Кубанскому казачьему войску, старшему помощнику начальника Кубанской области Косякину, присвоив ему звание генерал-майора. Производятся в чины хорунжих Лабинского полка: Георгий Солодский, Александр Трубачев и Александр Котылевский и третьей Кубанской батареи Борис Захарьин в сотники. Приказом командующего Кавказской армией, за отличия, оказанные в делах против турок, были награждены орденами: Святой Анны 2-ой степени с мечами Кавказского полка Кубанского казачьего войска есаул Леонид Лытиков; Святой Анны 3ей степени с мечами и бантом Кубанского казачьего войска подъесаул Акинф Ерохин; Святой Анны 4-ой степени с надписью «За храбрость» Кубанского Пластунского батальона прапорщик Сергей Колесников [5]. Экономика России не была подготовлена к ведению затяжной войны. Война тяжелым бременем легла на плечи народа, шире стал применяться труд женщин, подростков и малолетних. Продолжительность рабочего дня доходила до 12 – 15 часов. Катастрофический рост цен на все без исключения промышленные и продовольственные товары, прежде всего на предметы первой необходимости объяснялся расстройством транспорта, спекуляцией, повышением прямых и косвенных налогов, введением карточной системы. Война отняла от земледелия миллионы рабочих рук и в то же время потребовала от этих миллионов создать больше пищевых продуктов, чем они потребляли до войны. Превозмогая все тяготы войны, население жертвует трудовую копейку на помощь фронту. Так, согласно постановления общего собрания второго Армавирского общества от 27 марта 1916 года на ассигнованные 600 рублей куплено для пасхальных подарков воинам 500 кисетов с чаем, сахаром, карамелью, табаком, папиросами, нитками, иголками, бумагой и конвертами. На рождественские подарки защитникам Родины в комиссию по устройству сбора поступило через дамский комитет Армавирского отделения Армянского благотворительного общества на Кавказе по подписным листам 5166 рублей 40 копеек. Чины Армавирского железнодорожного жандармского отделения ежемесячно жертвуют из получаемого ими жалования: на содержание лазарета или другого лечебного заведения имени чинов корпуса – для жандармов 2%, в пользу больных или раненых воинов 1%, а всего 3 %. Несмотря на незначительную часть источников по истории Первой мировой войны, хранящуюся в Архивном отделе администрации города Армавира, вполне можно представить ужасы войны, которые выпали на долю жителей нашей страны. В окопах Великой войны гибли наши деды и прадеды. Война вошла в каждый дом, в каждую семью. Мы должны помнить всех, кто не жалел жизни ради победы на фронте и в тылу, отдать должное мужеству и стой- 137 IV. Кубанская литература и пресса в годы Великой Войны кости русского солдата и русского офицера, отстаивавших свою Родину. Примечания: 1.Отклики Кавказа.1916. 24 марта. 2.См: Архивный отдел администрации муниципального образования город Армавир Ф.55. Оп.1. Д.24. Л. 341 – 342. 3.Отклики Кавказа. 1916. 16 ноября. 4.Отклики Кавказа. 1916. 3 июля. 5.Отклики Кавказа. 1916. 29 марта. 138 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции V. КАЗАЧИЙ АРХИВ Тем не менее, на ее фронтах сражались более 100 тысяч кубанских казаков в составе различных воинских подразделений. Они принимали участие в боевых действиях как на Кавказском, так и Восточноевропейском театрах военных действий. Кубанцы внесли весомый вклад во славу русского оружия на полях сражений в Галиции и в Карпатах, у стен Сарыкамыша и Эрзерума. Более 30 тысяч кубанских казаков в годы Первой мировой войны были удостоены Георгиевских наград – высших боевых наград Российской империи. Их подвиги и имена незаслуженно забыты и неизвестны нынешним поколениям. Достойным вкладом в сохранение памяти о героических событиях того времени, на наш взгляд, станет издание сборника архивных документов об участии кубанцев в Первой мировой войне. В Государственном архиве Краснодарского края хранится значительное количество фондов и дел, содержащих сведения об участии кубанцев в Первой мировой войне. Однако состав сохранившихся документов не отражает всю полноту и разносторонность событий военных лет. Наиболее информативными и информационноёмкими являются фонды, содержащие документы, созданные в те годы. Такие документы отложились в частично сохранившихся фондах станичных правлений; - фонде № 318 «Первое и второе казачьи отделения Кубанского казачьего войска штаба Кавказского военного округа»; - фонде № 332 «Лейб-гвардии Черноморский казачий дивизион Черноморского (и Кубанского) казачьего войска (Царского конвоя); - фонде № 396 «Войсковой штаб Кубанского казачьего войска»; - фонде № 449 «Кубанское областное правление»; - фонде 454 «Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска»; - в фондах полков, батальонов, дивизий Кубанского казачьего войска и др. Патриотический порыв в годы войны с самого ее начала захватил все слои Л.М. Пурас ДОКУМЕНТЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В сегодняшней России интерес к архивам и хранящимся в них документальным богатствам то внезапно разгорается, когда в костер конъюнктурных политических схваток вдруг подбрасывают «сенсационные» факты из обнаруженных документов, то угасает. Очень медленно общество осознает простую и ясную истину, что информация, хранящаяся в архивохранилищах и содержащаяся в архивных документах, столь же многозначна и порой трудна для понимания, как и отдельная человеческая личность или многоязыкое сообщество людей. Архивы – это и есть сама «живая жизнь», только остановленная, зафиксированная во времени и пространстве. Архивы со своими документальными богатствами требуют к себе такого же уважительного отношения, как и все другие феномены человеческой культуры. Насильственное ограничение изначально присущей архивным документам свободы, приводят общество на грань духовного обнищания, способствует мифологизированию событий. Чтобы наша история не «погрязла» в мифах, архивисты стараются, как можно полнее, пополнять Архивный фонд России подлинными документами, которые публикуют в сборниках и других видах изданий. Юбилей 100-летия начала Первой мировой войны 1914 – 1918 гг. вызвал значительный интерес к изучению незаслуженно забытых событий того времени. Несмотря на то, что современники называли эту войну «Великой» и «Отечественной», события тех лет до сих пор не нашли широкого освещения в отечественных научных исследованиях. Именно поэтому Первая мировая война нынешними российскими историками называется «Неизвестной» войной. Тема участия кубанских казаков в Первой мировой войне также мало изучена. 139 V. Казачий архив российского общества. Промышленные предприятия помогали фронту своей продукцией. Уже в начале войны на местах были образованы комиссии и отделения по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. В архивных делах отложились циркуляры, отчеты станичных комиссий, прошения об оказании помощи, наградные списки служащих, отчетные ведомости о расходовании средств, собранных на благотворительную помощь. На местах члены благотворительных комиссий организовывали дополнительное питание для детей воинов, нанимали работников для посева и уборки урожая хлебов в помощь женам ушедших на фронт казаков, открывали мастерские пошива одежды, выдавали пособия беднейшим семьям и др. При работе над сборником документов специалистами крайгосархива проведена кропотливая исследовательская работа по выявлению новой или ранее малоизвестной информации. Среди множества интересных документов тех лет выделяются манифесты императора Николая II об объявлении войны Германии 20 июля 1914 г., Австро-Венгрии 26 июля 1914 г., Турции 20 октября 1914 г. и Болгарии 6 октября 1915 г.; Акт императора Николая II о признании «за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть» в пользу брата великого князя Михаила Александровича, подписанный 2 марта 1917 г., в 15 часов в Ставке в г. Пскове [ГАКК. Ф. 449. Оп. 9. Д. 25]; Акт с призывом ко всем гражданам «Державы Российской подчиниться Временному Правительству», подписанный великим князем Михаилом Александровичем 3 марта 1917 года в Петрограде; документы об увольнении М.П. Бабыча от должности начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска и награждении его мундиром и пенсией [ГАКК. Ф. 449. Оп. 9. Д. 49]; протоколы и постановления съездов станичных и хуторских атаманов, приговоры жителей станичных сходов об обсуждении политической ситуации в стране и отношении к этому населения в июле-ноябре 1917 года [ГАКК. Ф. 449. Оп. 9. Д. 241, 248, 1353]. Об участии кубанцев в боевых операциях можно судить по послужным спискам казаков, отложившимся в фонде № 396 «Войсковой штаб Кубанского казачьего войска», а также по публикациям в «Кубанских областных ведомостях», «Кубанском крае», «Листке войны». Особый интерес представляют сохранившиеся журналы военных действий некоторых полков, представляющие хроники событий того времени. В этих журналах зафиксированы описания не только боевых сражений и подвиги казаков, но и повседневный быт, настроения и даже описания погоды. В приказах по воинским формированиям и по Кубанскому казачьему войску содержится информация о мобилизации, формировании воинских подразделений, скупке и вывозе из Кубанской области лошадей на фронт, о заготовке продовольствия, фуража, предметов для нужд действующей армии, помощи семьям мобилизованных на фронт казаков в уборке урожая и отказе от выдачи пособий, награждении Георгиевскими крестами за отличие в разных сражениях, о назначении священников в воинские подразделения и многие другие сведения. Сборник документов введет в научный оборот ранее не издававшиеся документы и позволит сохранить подлинники архивных документов от их физического разрушения. Кроме того, опубликованные документы облегчат исследователям их прочтение и станут более доступны для работы с ними. Архивные документы об участии кубанцев в Первой мировой войне и о жизни Кубани в этот исторический период имеют огромное познавательное значение, историческую ценность, являются подлинными источниками сведений о людях с непростыми судьбами. Публикации архивных документов того времени важны нынешним поколениям, пробуждают интерес к изучению истории своей малой родины, открывают новые страницы истории, ранее не доступные широкому кругу кубанцев. Драматическая история нашего государства заставляет внимательно изучать архивные документы, не упуская из виду ни одной сколько-нибудь значащей детали, 140 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции чтобы разобраться с происходившим и происходящим течением жизни. Как хочется, чтобы молодое поколение помнило слова великого А.С. Пушкина: «… Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал». награждён Георгиевским оружием – Золотой шашкой с надписью «За храбрость». Родился он 9 марта 1852 года в семье оберофицера, получившего личное дворянство. Службу начал казаком 1 декабря 1868 года. Служил в Конвойной команде Главнокомандующего Кавказской армией. Во время посещения Тифлиса Императором Александром II и наследником Цесаревичем, будущим Императором Александром III, А.П. Логвинов был награждён 25 сентября 1871 года золотыми часами. После окончания Ставропольского казачьего юнкерского училища 15 июня 1874 года он служил хорунжим в Екатеринодарском полку. 12 сентября 1876 года переведён в Лейб-гвардии 2-ю Кубанскую казачью сотню Собственного Его Императорского Величества конвоя. С началом Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. А.П. Логвинов прибыл в действующую Дунайскую армию, где казаки охраняли Главную квартиру и императора Александра II, изредка принимая участие в сражениях. Здесь он получил чин поручика и удостоен ордена Святой Анны 4 ст. с надписью «За храбрость». 26 декабря 1879 года «Высочайше награжден шашкой с именной надписью на клинке и в серебряной оправе в память Турецкой войны 1877 – 1878 гг.» На Кубань Алексей Петрович Логвинов вернулся 1 мая 1897 года в чине полковника в свой Екатеринодарский полк. Вместе с полком с 7 по 22 августа 1899 года находился в Астраханской области, где проходила чумная эпидемия. 4 декабря того же года он был назначен командиром 1-го Хопёрского полка. На Дальний Восток А.П. Логвинов прибыл, командуя 1-й Бригадой Сводной Кавказской казачьей дивизией и уже здесь, приказом генерал-лейтенанта Павла Ивановича Мищенко, командовавшего Сводным казачьим отрядом Манчжурской армии, назначен командующим Сводной Урало-Забайкальской Казачьей дивизии. (Кстати, Мищенко И.И. был казаком нашей Абинской станицы). Во время Первой мировой войны генерал-лейтенант Логвинов А.П. командовал Казвинским отрядом русских войск в Персии, а затем был начальником войск Восточного района в Персии. Умер 8 октября 1916 года. Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени получил Примечания: * Статья впервые опубликована в сборнике: Первая мировая война: Великая и неизвестная. Материалы международной научно-просветительской конференции, 23-24 мая 2014 г.: метод. пособие / отв. ред. В.П. Громов Краснодар, 2014. С.187-191. В.И. Шку ьро ГЕРОИ-ОТРАДНЕНЦЫ Как-то по весне, в читальном зале Государственного архива Краснодарского края подошёл ко мне наш председатель секции историков-архивистов Сергей Владимирович Самовтор и передал просьбу его отрадненского коллеги Сергея Гурьевича Немченко помочь в сборе сведений об отрадненцах, награждённых в период «Великой войны» 1914 – 1918 гг., Георгиевскими наградами. Мне тогда было некогда, и я ничего определенного не обещал, но оба Сергея оказались настойчивыми, если не сказать настырными, и в конце-концов я отложил все свои дела и что было в моих силах, сделал для них обещанное – собрал максимально возможные, по материалам ГАКК, сведения о воинах-отрадненцах, удостоенных Георгиевских наград. Получилось 8 справок, которые позволят потомкам героев и жителям Отрадненского района узнать имена своих героев-станичников. Надеюсь, что такое благородное намерение в дальнейшем сподвигнет и других отрадненцев вспомнить славу незаслуженно забытых героев, которые всегда были в почёте у своих земляков. Хотелось бы заметить, что герои были не только во время Первой мировой войны, но удостаивались Георгиевских наград и ранее… Вот имена некоторых из них. 15 июня 1905 года командир Сводной Урало-Сибирской казачьей дивизии, генерал-майор Алексей Петрович Логвинов был 141 V. Казачий архив полковник Александр Казимирович Пузыревский во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. Он сражался рядом с казаками на Балканах. 27 февраля 1878 года полковник Пузыревский показал образцы мужества и храбрости «…под Горным Дубняком (участвовали в сражении только гвардейские части, в том числе и Царский конвой), в блокаде Плевны, в штурме Телишской и Правецкой укреплённых позиций, в переходе через Балканы, в Тишкиссенском сражении, в походах на Филипполь и Адрианополь». В документах Войскового штаба Кубанского казачьего войска, в списке штаб и обер-офицеров станицы Отрадной, составленном в 1901 году, отмечается, что Пузыревский А.К. награжден орденом Св. Георгия 4-й степени «За рекогносцировку Умурганского перевала в Великих Балканах и за участие в штурме Шипкинских редутов в 1878 году января 24». Кстати, до января 1878 на Шипке, в числе других частей, держал оборону и 7-й Кубанский пластунский батальон. 11 сентября 1899 года в приказе № 85 Кубанскому казачьему войску было объявлено: «Начальник штаба Варнавского военного округа генерал-лейтенант Пузыревский, с Высочайшего соизволения, воспоследовавшего 25 июля сего года, зачисляется с семейством в войсковое сословие Кубанского казачьего войска, по станице ОТРАДНОЙ Баталпашинского отдела». 10 мая 1904 года член Государственного Совета, генерал от инфантерии умер в городе Варшаве. Следует отметить, что во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг., в так называемом «Баязетском сидении», отличились и получили Георгиевские кресты казаки станицы Отрадной: Урядники Даниил Анистратович Белоусов, Анфим Мартынович Мельников, Сергей Иванович Старцев и казак Фрол Щёкин. Тогда же Георгиевскими кавалерами стали урядник Корней Лукьянович Чайкин, приказный Фёдор Варфоломеевич Захаров, казаки Пётр Прохорович Возжов и Иван Давыдович Мещеряков. Это те казаки, которые были живы ещё в 1901 году. Тогда, кстати, были живы Георгиевские кавалеры: Пётр Михеевич Ильгов, ставший Георгиевским кавалером в 1856 году, Фаддей Алексеевич Молчанов – в 1858 году и Прокофий Власьевич Липовский – в 1861 году. Как видим на этом примере, история наших станиц наполнена именами тех, кто совершал не раз во имя Отчизны героические подвиги. Пришло время восстановить память о казачьих подвигах, и работы здесь непочатый край. Будем надеяться, что ревнители истории своей малой родины расскажут правду о жизни и подвигах своих соотечественников. Примечания: 1. При написании работы были использованы нижеследующие архивные материалы и литература: Шабанев В.М. Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. М., 2004. С. 353; Португальский Р.М., Рунов В.А. Военная элита Российской Империи. М., 2009. С. 469; Стрелянов-Кулабухов П.Н. Казаки в Персии, 1909 – 1918. М., 2007. С. 387; Приказы Кубанскому казачьему войску 1878, 1899, 1906, 1915, 1916 гг.; Газета «Кубанские областные ведомости». 1906. 14 июня, № 128; ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 8063. Л. 159 об; Д. 8999. Л. 448об. Оп. 2. Д. 976. ИХ ИМЕНА ДОСТОЙНЫ ПАМЯТИ… КАЗАКИ ПРИУРУПЬЯ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ К ГЕОРГИЕВСКИМ НАГРАДАМ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ В преддверии 100-летия Великой войны председатель Отрадненского (местного) отделения Российского общества историков-архивистов во имя св. преподобного Нестора Летописца С.Г. Немченко обратился в Государственный архив Краснодарского края с просьбой помочь установить имена Георгиевских кавалеров, уроженцев Приурупских станиц, удостоенных этого почетного звания в годы Первой мировой войны. Руководитель КГУ «Крайгосархив» С.Г. Темиров в ответном письме любезно сообщил: «Уважаемый Сергей Гариевич! По вашему запросу сотрудниками государственного архива Краснодарскогокрая проведено выявление сведений о казаках Отрадненского района станиц Удобной, Отрадной, Бесстрашной, Передовой, Надёжной, Подгорной, Попутной и Спокойной, награжденных в период I Мировой войны Георгиевскими наградами. Представляя Вам эти материалы, мы надеемся, что они станут основой для дальнейших исследований и изданий по истории Отрад- 142 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ненского района с целью увековечивания памяти об участии кубанцев на фронтах Великой войны 1914 – 1918 годов. Предлагаем Вам и членам Отрадненского отделения РОИА продолжить самостоятельное исследование по выявлению сведений о казаках-героях в войнах периода первой четверти ХХ века. С уважением, Руководитель КГУ «Крайгосархив» – С.Г. Темиров» 9. Ватулин Захар – 4-й степени № 103100 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 10. Гречкин Дмитрий – 4-й степени № 214260 – приказный 1-го Хопёрского полка. 11. Гречухин Иван – 4-й степени № 473816 – фельдфебель 3-го Хопёрского полка. 12. Гусев Захар – 4-й степени № 214278 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 13. Деревянко Андрей – 4-й степени № 88750 – приказный 1-го Хопёрского полка. 14. Дьяченко Герасим – 4-й степени № 142743 – прапорщик 1-го Хопёрского полка. 15. Еланский Фёдор – 4-й степени № 474031 – казак 3-го Хопёрского полка. 16. Жуков Гавриил – 4-й степени № 214273 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 17. Жуков Иван – 3-й степени № 36291 – старший урядник 2-го Хопёрского полка. 18. Карцев Иван – 4-й степени № 109428 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 19. Карцев Пётр – 4-й степени № 109457 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 20. Кизилов Онуфрий – 4-й степени № 211563 и 3-й степени № 28305 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 21. Ковинский Андрей – 4-й степени № 142734 – приказный 1-го Хопёрского полка. 22. Ковлитин Емельян – 4-й степени № 152310 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 23. Конов Демьян – 4-й степени №109401 – приказный 12-го Кубанского пластунского батальона. 24. Костин Павел – 3-й степени № 50281 – приказный 3-го Хопёрского полка. 25. Крылов Арсентий – 4-й степени № 33604 – прапорщик 3-го Хопёрского полка. 26. Мельников Михаил – 4-й степени № 88744 – вахмистр 1-го Хопёрского полка. 27. Мельников Моисей Семёнович – 4-й степени № 88744, 3-й степени № 88319, 2-й степени № 5818 и 1-й степени № 3596 – подхоружжий 1-го Хопёрского полка. К письму Станислава Григорьевича Темирова были приложены 8 архивных справок со сведениями об уроженцах станиц Отрадненского района, удостоенных Георгиевских наград в период с 1914 по 1918 год. Для удобства использования сведений о награжденных в справочной и краеведческой работе, списки публикуются по станицам, в полном соответствии с содержанием архивных справок. Справки к публикации подготовил Заслуженный работник Архивной службы Кубани В.И. Шкуро. Архивная справка №1 В архивных документах периода Первой мировой войны (1914 – 1918 гг.) КГУ «Крайгосархив» имеются сведения о следующих уроженцах станицы Отрадной, получивших Георгиевские награды: Георгиевские кресты: 1. Апанасенко Николай – 4-й степени № 473823 – казак 2-го Хопёрского полка. 2. Аулов Афанасий – 4-й степени № 464386 – старший урядник12-го Кубанского пластунского батальона. 3. Байдин Василий – 4-й степени № 442546 – казак 2-го Хопёрского полка. 4. Басов Севостьян - 3-й степени № 50281 – приказный 3-го Хопёрского полка. 5. Белоусов Пётр – 4-й степени № 109249 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 6. Булгаков Яков – 4-й степени № 152302 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 7. Васильев Лаврентий – 4-й степени № 189462 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 8. Винюков Тимофей – 4-й степени № 473814 – казак 3-го Хопёрского полка. 143 V. Казачий архив 28. Мельников Лазарь – 4-й степени № 152315 и 3-й степени № 28411 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона 29. Нечаев Архип – 4-й степени № 109430 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 30. Овсянников Тимофей – 4-й степени № 152311 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 31. Посевин Карп – 4-й степени № 151956 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 32. Правоторов Василий – 3-й степени № 36223 – приказный 2-го Хопёрского полка. 33. Ревин Иван – 4-й степени № 153470 – старший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 34. Соловьев Антон – 4-й степени № 142735 – приказный 1-го Хопёрского полка. 35. Сотников Сафрон – 4-й степени № 474028 – приказный 3-го Хопёрского полка. 36. Спесильцев Устин – 4-й степени № 473812 и 3-й степени № 109004 – фельдфебель 2-го Хопёрского полка. 37. Старцев Константин – 4-й степени № 442543 – казак 2-го Хопёрского полка. 38. Ушаков Александр – 4-й степени № 142740 – приказный 1-го Хопёрского полка. 39. Фостов Пётр – 4-й степени № 473821 – казак 1-го Хопёрского полка. 40. Цуркин Пантелей – 4-й степени № 105860 – приказный 1-го Хопёрского полка. 41. Шевченко Яков – 4-й степени № 473881 – казак 3-го Хопёрского полка. 42. Шопин Митрофан – 3-й степени № 28341 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. 43. Шушурин Иван – 4-й степени № 425173 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 4. Гречкин Дмитрий – 4-й степени №93684 – приказный 1-го Хопёрского полка. 5. Жуков Гавриил – 4-й степени № 7522 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 6. Жуков Георгий – 4-й степени № 450430 – приказный 3-го Хопёрского полка. 7. Захаров Устин – 4-й степени № 760087 – пластунской бригады (18-й Кубанский пластунский батальон). 8. Казаченко Яков – 4-й степени № 415055 – казак 2-го Хопёрского полка. 9. Конорезов Михаил - 4-й степени № 384118 казак Кубанского (Варшавского) казачьего дивизиона. 10. Коровин Афанасий – 4-й степени № 332476 – казак 3-го Хопёрского полка. 11. Малюков Пётр – 4-й степени № 450412 – казак 3-го Хопёрского полка. 12. Матвиенко Иван – 4 степени № 166661 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 13. Мельников Моисей Семёнович – 4-й степени № 293697 – подхоружий 1-го Хопёрского полка. 14. Посевин Тимофей – 3-й степени № 37745 – пластун 2-й Кубанской пластунской бригады (12-го Кубанского пластунского батальона). 15. Проскурин Аким – 4-й степени № 415054 – казак 2-го Хопёрского полка. 16. Орехов Тимофей – 4-й степени № 84351 – казак 1-го Хопёрского полка. 17. Фисенко Даниил – 4-й степени № 415056 – 2-й Хопёрский полк. 18. Шопин Митрофан – 4-й степени № 65314 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. Основания: ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.10826.Л.101-102; Георгиевский архив. Выпуск 2. Екатеринбург,2002. С.44; Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 и 1916 гг. (ГАКК. Библиотека, инв. № 9157,9158) Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: 1. Алфёров Андрей – 4-й степени № 84349 – казак 1-го Хопёрского полка. 2. Беляев Лука – 4-й степени № 93685 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. 3. Берденеев Андрей – 4-й степени № 220429 – казак 1-го Хопёрского полка. Архивная справка №2. В архивных документах периода Первой мировой войны (1914-1918 гг.) КГУ «Крайгосархив» имеются сведения о сле- 144 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции дующих уроженцах станицы Бесстрашной, награжденных Георгиевскими наградами: 2. Благодаров Аким – 3-й степени № 36214 – казак 2-го Хопёрского полка. 3. Гетьманов Павел – 3-й степени № 36229 – казак 2-го Хопёрского полка. 4. Горленко Яков – 4-й степени № 442579 – приказный 2-го Хопёрского полка. 5. Грядунов Макар – 4-й степени № 442571 – казак 2-го Хопёрского полка. 6. Добренко Семён – 4-й степени № 473853 – казак 3-го Хопёрского полка. 7. Зайцев Феофан – 3-й степени № 36216 – казак 2-го Хопёрского полка. 8. Завгородний Николай – 4-й степени № 473839 – приказный 3-го Хопёрского полка. 9. Коротин Андрей – 4-й степени № 211518 – старший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 10. Корсун Василий – 4-й степени № 214254 – приказный 1-го Хопёрского полка. 11. Костюков Матвей – 4-й степени № 442569 – приказный 2-го Хопёрского полка. 12. Кравченко Венедикт – 4-й степени № 142739 – приказный 1-го Хопёрского полка. 13. Кравченко Иван – 4-й степени № 105505 и 3-й степни № 11844 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 14. Ланев Кондрат – 4-й степени № 473853 – казак 3-го Хопёрского полка. 15. Ломтев Иван – 4-й степени № 373660 – трубач Кубанского (Варшавского гвардейского) дивизиона. 16. Ломтев Севостьян – 4-й степни № 88721 – приказный 1-го Хопёрского полка. 17. Люлюк Яков – 4-й степени № 214261 – приказный 1-го Хопёрского полка. 18. Ляшенко Панкрат – 4-й степени № 153496 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 19. Мирошниченко Антон – 4-й степени № 103830 и 3-й степени № 10577 – старший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 20. Михайлец Пётр – 4-й степени № 109359 – приказный 12-го Кубанского пластунского батальона. 21. Мирошниченко Арсений – 3-й степени № 50279 – приказный 3-го Хопёрского полка. 22. Мишнев Пётр – 4-й степени № 473849 – приказный 3-го Хопёрского полка. Георгиевскими крестами: 1. Бережницкий Василий – 4-й степени № 283274 – нестроевой старшего разряда 2-го Лабинского полка. 2. Земляный Андрей – 4-й степени № 192590 – казак 2-го Лабинского полка. 3. Коновалов Зиновий – 4-й степени № 152251 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 4. Кулешов Ермолай – 4-й степени № 283719 – казак 2-го Лабинского полка. 5. Таноров Сергей – 4-й степени № 152255 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 6. Хвостов Михаил – 4-й степени № 103841 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 7. Храпивский Фёдор – 4-й степени № 283266 – младший урядник 2-го Лабинского полка. 8. Шуствалёв Лазарь – 4-й степени № 283718 – казак 2-го Лабинского полка. Георгиевскими медалями с надписью «За храбрость»: 1. Брунько Фёдор – 4-й степени № 90407 – медицинский фельдшер 2-го Лабинского полка. 2. Иванченко Василий – 4 й степени № 175789 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 3. Товчигречка Иван – 4-й степени № 90406 – казак 2-го Лабинского полка. Основание: Приказы Кубанскому казачьему войску за 1915 год (ГАКК. Библиотека,инв. № 9156) Архивная справка №3 В архивных документах КГУ «Крайгосархив» имеются сведения о следующих уроженцах станицы Спокойной, получивших Георгиевские награды в период Первой мировой войны. Георгиевские кресты: 1. Баранов Сергей – 3-й степени № 36215 – казак 3-го Хопёрского полка. 145 V. Казачий архив 23. Мудрый Иосиф – 4-й степени № 142748 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 24. Науменко Иван – 4-й степени № 88740 – приказный 1-го Хопёрского полка. 25. Патаманов Григорий – 4-й степени № 211668 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 26. Трибурт Афанасий – 4-й степени № 442563 – приказный 12-го Кубанского пластунского батальона. 27. Фёдоров Леонтий – 4-й степени № 425025 – фельдфебель 12-го Кубанского пластунского батальона. 28. Фенько Михаил – 4-й степени № 214254 – приказный 1-го Хопёрского полка. 29. Чебаков Климентий – 4-й степени № 142752 – приказный 1-го Хопёрского полка. 30. Юшко Григорий – 4-й степени № 442569 – казак 2-го Хопёрского полка. 13. Мирошниченко Марк – 4-й степени № 84348 – казак 1-го Хопёрского полка. 14. Мудрый Иосиф – 4-й степени № 84356 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 15. Никитченко Гавриил – 4-й степени № 175794 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 16. Рязанов Павел – 4-й степени № 84354 – приказный 1-го Хопёрского полка. 17. Топольский Яков – 4-й степени № 220423 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. 18. Топорков Максим – 4-й степени № 364454 – младший урядник 3-го Хопёрского полка. 19. Хищенко Пётр – 4-й степени № 450669 – казак 3-го Хопёрского полка. Основание: Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 и 1916 годов (ГАКК. Библиотека, инв.№ 9156 и 9182) Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: Архивная справка №4 1. Бендус Пётр – 4-й степени № 450414 – казак 3-го Хопёрского полка. 2. Дмитриенко Василий – 4-й степени № 362057 – младший урядник 3-го Лабинского полка. 3. Жерлицын Александр – 3-й степени № 37279 – казак 3-го Хопёрского полка. 4. Жерлицын Антон – 4-й степени № 175801 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 5. Звонарёв Иван – 4-й степени № 362472 – казак 3-го Хопёрского полка. 6. Корсун Василий – 4-й степени № 166656 – приказный 1-го Хопёрского полка. 7. Коротыч Антон – 4-й степени № 102111 – старший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 8. Левченко Семён – 2-й степени № 450418 – казак 3-го Хопёрского полка. 9. Люлюк Яков – 4-й степени № 166649 – приказный 1-го Хопёрского полка. 10. Макаревский Иван – 3-й степени № 13348 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 11. Макаревский Прокофий – 4-й степени № 93673 – казак 1-го Хопёрского полка. 12. Мартынов Дмитрий – 4-й степени № 362068 – младший урядник 3-го Лабинского полка. В архивных документах периода Первой мировой войны (1914-1918 гг.) имеются сведения о следующих уроженцах станицы Попутной, получивших Георгиевские награды: Георгиевское оружие (Золотые шашки с надписью «За храбрость»): 1. Васьков Георгий Андреевич – подъесаул 3-го Кубанского пластунского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича батальона. Награжден 9 ноября 1916 года. 2. Даньшин Тихон Алексеевич – подъесаул 1-го Екатеринодарского кошевого атамана Чепеги полка. Награжден 9 марта 1915 года. Георгиевские кресты: 1. Бабыч Михаил – 4-й степени № 283291 – казак 2-го Лабинского полка. 2. Богданов Алексей – 4-й степени № 296085 – казак 2-го Лабинского полка. 3. Бугримов Максим – 4-й степени № 464430 – младший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 146 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции 4. Выдра Никита – 4-й степени № 100125 – вахмистр 2-го Лабинского полка. 5. Дубровин Василий – 4-й степени № 296092 – 2-й Лабинский полк. 6. Евсеев Иван – 4-й степени № 922573 – приказный 3-го Лабинского полка. 7. Звонарёв Иван – 4-й степени № 425480 – 4-я Кубанская пластунская бригада. 8. Иванушко Григорий – 4-й степени № 922374 – казак 3-го Лабинского полка. 9. Каун Фёдор – 4-й степени № 103878 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 10. Киянов Фёдор – 4-й степени № 103673 – старший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 11. Козликин Дмитрий – 4-й степени № 142725 и 2-й степени № 3596 – прапорщик 1-го Хопёрского полка. 12. Козликин Иван – 4-й степени № 104629 – казак 3-го Лабинского полка. 13. Семченко Григорий – 4-й степени № 109248 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 14. Солодовников Трифон – 4-й степени № 283287 – казак 2-го Лабинского полка. 15. Усиков Фёдор – 4-й степени № 100126 – старший урядник 2-го Лабинского полка. 16. Целуйко Иван – 4-й степени № 211661 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 7. Соболев Алексей – 4-й степени № 90428 – урядник 2-го Лабинского полка. 8. Сурядный Георгий – 4-й степени № 296052 – казак 2-го Лабинского полка. Основание: ГААК. Ф.396. Оп.1. Д.10816. Л.136,341,403,475; Оп.2. Д.348. Л.7; Оп.5. Д.269. Л.53 – 54; Ф.436. Оп.3. Д.21. Л.112; Приказы кубанскому казачьему войску 1915 – 1916 гг. (ГАКК. Библиотека, инв. № 9156-9118, 9182) Архивная справка №5 В архивных документах периода Первой мировой войны (1914 – 1918 гг.) ГКУ «Крайгосархив» имеются сведения о следующих уроженцах станицы Подгорной, получивших Георгиевские награды: Георгиевские кресты: 1. Варлавин Еремей – 4-й степени № 109361 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 2. Жевалюк Максим – 3-й степени № 10752 – приказный 28-й Кубанской особой конной сотни. 3. Жермужа Иван – 4-й степени № 425172 – младший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 4. Золотов Иван – 3-й степени № 10602 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 5. Зосимов Иван – 4-й степени № 211617 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 6. Ищенко Иван – 4-й степени № 176892 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 7. Колядин Максим – 3-й степени № 10555 – подхорунжий 6-го Кубанского пластунского батальона. 8. Коневец Козьма – 4-й степени № 221161 – приказный 2-го Лабинского полка. 9. Коренев Пётр – 4-й степени № 152247 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 10. Мелехов Прокофий – 4-й степени № 152277 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 11. Павлов Георгий – 4-й степени № 283277 – приказный 2-го Лабинского полка. Георгиевская медаль с надписью «За храбрость»: 1. Борщёв Григорий – 4-й степени № 175792 – 6-й Кубанский пластунский батальон. 2. Комиссаренко Михаил – 4-й степени № 90426 – приказный 2-го Лабинского полка. 3. Маховский Моисей – 4-й степени № 296062 – приказный 2-го Лабинского полка. 4. Оленец Дмитрий – 4-й степени №90427 – урядник 2-го Лабинского полка. 5. Сериков Яков – 4-й степени № 176904 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 6. Козликин Дмитрий – 4-й степени № 166654 и 3-й степени № 138 – прапорщик 1го Хопёрского полка. 147 V. Казачий архив 12. Плиско Георгий – 4-й степени № 212631 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 13. Родионов Кирилл – 3-й степени № 28187 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 14. Сменов Герман – 4-й степени № 283710 – казак 2-го Лабинского полка. 15. Тарасов Григорий – 4-й степени № 187150 и повторно № 220880 – 28-я Кубанская особая конная сотня. 16. Тарасов Ефрем – 4-й степени № 15220 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 17. Чаплыгин Арсений – 4-й степени № 107086 и повторно № 220917 – 28-я Кубанская особая конная сотня. 18. Шаульский Алексей – 4-й степени № 294430 – старший урядник 3-го Лабинского полка. 19. Шевченко Фаддей – 4-й степени № 294426 – казак 3-го Лабинского полка. дующих уроженцах станицы Надёжной, получивших Георгиевские награды: Георгиевские кресты: 1. Бабченко Филипп – 4-й степени № 212594 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 2. Белашев Илья – 4-й степени № 103754 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 3. Гладков Даниил – 4-й степени № 109455 – приказный Кубанского пластунского батальона. 4. Глотов Пётр – 4-й степени № 283702 – казак 2-го Лабинского полка. 5. Глущенко Семён – 4-й степени № 211667 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 6. Дорофеев Яков – 4-й степени № 152329 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 7. Духнов Алексей – 4- степени № 152278 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 8. Калабухов – 4-й степени № 94196 – приказный 2-го Лабинского полка. 9. Костарнов – 4-й степени № 283703 – казак 2-го Лабинского полка. 10. Нагаев Алексей Иванович – 4-й степени № 104291, 3-й степени № 10865, 2й степени № 27340, 1-й степени пока не установлен – подхоружий 1-го Лабинского генерала Засса полка. 11. Неженый Григорий – 4-й степени № 152274 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 12. Приймаков Кондрат – 4-й степени № 283288 – казак 2-го Лабинского полка. 13. Славков Антон – 4-й степени № 425166 – фельдфебель – пластун 2-го Лабинского полка. 14. Сычёв Григорий – 3-й степени № 15216 – урядник 2-го Лабинского полка. Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: 1. Безгодко Никита – 4-й степени № 296061 – приказный 2-го Лабинского полка. 2. Комиссаров Иван – 4-й степени № 296060 – приказный 2-го Лабинского полка. 3. Лесной Марк – 4-й степени № 363367 и повторно № 363762 – приказный 19-го Кубанского пластунского батальона. 4. Ляшко Дмитрий – 4-й степени № 296068 – приказный 2-го Лабинского полка. 5. Плотников Михаил – 4-й степени № 439919 – приказный 2-го Лабинского полка. 6. Цымбалов Мефодий – 4-й степени № 194162 – младший урядник 2-го Лабинского полка. 7. Чаплыгин Алексей – 4-й степени № 90418 – приказный 2-го Лабинского полка. 8. Шустиков Лазарь – 4-й степени № 90421 – казак 2-го Лабинского полка. Основания: Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 – 1916 гг. (ГАКК. Библиотека, инв.№ 9156, 9182) Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: 1. Воронин Пётр – 4-й степени № 43388 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 2. Глущенко Алексей – 4-й степени № 90400 – казак 2-го Лабинского полка. 3. Дергачёв Сидор – 4-й степени № 90401 – казак 2-го Лабинского полка. Архивная справка №6 В архивных документах периода Первой мировой войны (1914 – 1918 гг.) КГУ «Крайгосархив» имеются сведения о сле- 148 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции 4. Долженко Андрей – 4-й степени № 296066 – приказный 2-го Лабинского полка. 5. Жерелиев Иван – 4-й степени № 90402 – казак 2-го Лабинского полка. 6. Коваленко Иван – 4-й степени № 296076 – казак 2-го Лабинского полка. 7. Ковнер Пантелеймон – 4-й степени № 296073 – казак 2-го Лабинского полка. 8. Конилов Сергей – 4-й степени № 363545 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 9. Макаренко Павел – 4-й степени № 296072 – казак 2-го Лабинского полка. 10. Михальцев Николай – 4-й степени № 363505 – младший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 11. Мицик Алексей – 4-й степени № 296071 – казак 2-го Лабинского полка. 12. Максименко Тихон – 4-й степени № 176968 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 13. Нагаев Алексей Иванович – 4-й степени № 140221 – подхоружий 1-го Лабинского полка. 14. Неделька Георгий – 4-й степени № 296067 – приказный 2-го Лабинского полка. 15. Омельченко Мефодий – 4-й степени № 363712 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 16. Приймаков Алексей – 4-й степени № 296080 – казак 2-го Лабинского полка. 17. Саньков Григорий – 4-й степени № 90404 – казак 2-го Лабинского полка. 2. Боронец Никита – 4-й степени № 109412 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 3. Власюк Александр – 4-й степени № 442568 – казак 2-го Хопёрского полка. 4. Гаврилец Пётр – 4-й степени № 109452 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 5. Доронин Василий – 4-й степени № 211708 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона 6. Ерыгин Трофим – 4-й степени № 211565 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 7. Казьменко Гавриил Михайлович – 4-й степени № 214427, 3-й степени № 10903, 2-й степени № 27409 и 1-й степени № 17641 – вахмистр 1-го Хопёрского полка. 8. Калугин Иван – 4-й степени № 211719 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 9. Кандауров Николай – 2-й степени № 12809 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 10. Красников Степан – 2-й степени № 23458 – вахмистр 2-го Хопёрского полка. 11. Кухлев Михаил – 4-й степени № 214430 – приказный 1-го Хопёрского полка. 12. Лавриненко Дмитрий – 4-й степени № 109459 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 13. Лавриненко Стефан – 4-й степени № 152218 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского батальона. 14. Лелека Михаил – 4-й степени № 109404 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 15. Мирошниченко Николай – 4-й степени № 212609 и 3-й степени № 20502 – фельдфебель 12-го Кубанского пластунского батальона. 16. Мищенко Алексей – 4-й степени № 442565 – казак 2-го Хопёрского полка. 17. Монойленко Иван – 4-й степени № 29298 и 3-й степени № 28368 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 18. Никулин Стефан – 4-й степени № 152221 – младший урядник 6-го Кубанского пластунского полка. 19. Ногарёв Иван – 4-й степени № 442567 – казак 2-го Хопёрского полка. 20. Подзолкин Иван – 3-й степени № 137 – казак 1-го Хоперского полка. 21. Попов Василий – 4-й степени № 214456 – приказный 1-го Хопёрского полка. Основание: ГАКК. Ф.436. Оп.1. Д..588. Л.2 – 4; Оп.2. Д.8. Л.93; Д.20. Л.38,41; Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 года (ГАКК. Библиотека,инв. №9156) Архивная справка №7 В архивных документах периода Первой мировой войны (1914-1918 гг.) ГКУ «Крайгосархив» имеются сведения о следующих уроженцах станицы Передовой, получивших Георгиевские награды: Георгиевские кресты: 1. Буклов Николай – 4-й степени № 109434 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 149 V. Казачий архив 22. Прокурин Гавриил – 4-й степени № 211719 – приказный 6-го Кубанского пластунского батальона. 23. Сафронов Гавриил – 4-й степени № 225165, 3-й степени (пока не выявлено), 2-й степени (не выявлено) и 1-й степени № 6889 – подхоружий 2-го Хопёрского полка. 24. Серкин Михаил – 4-й степени № 442573 – старший урядник 2-го Хопёрского полка. 25. Тонорков Григорий – 4-й степени № 473854 – казак 3-го Хопёрского полка. 26. Тульнев Стефан – 4-й степени № 109449 и 3-й степени № 11848 – приказный 12-го Кубанского пластунского полка. 27. Черноусов Александр 4-й степени № 473838 – приказный 3-го Хопёрского полка. 28. Шатохин Иван – 4-й степени № 214354 – приказный 1-го Хопёрского полка. 29. Шатохин Михаил – 4-й степени № 442566 – казак 2-го Хопёрского полка. 30. Шевченко Василий – 4-й степени № 442564 – старший урядник 2-го Хопёрского полка. 12. Половинка Василий – 4-й степени № 175796 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 13. Попов Василий – 4-й степени № 84331 – приказный 1-го Хопёрского полка. 14. Сафронов Гавриил – 4-й степени № 194278 – подхорунжий 2-го Хопёрского полка. 15. Тульнев Гавриил – 4-й степени № 84327 – приказный 1-го Хопёрского полка. 16. Ющенко Михаил – 4-й степени № 60494 – казак 1-го Хопёрского полка. 17. Ямпольский Иван – 4-й степени № 93678 – приказный 1-го Хопёрского полка. Основание: ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.10826. Л.102; Георгиевский архив. Вып. 2. Екатеринбург, 2002. С. 28; Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 года (ГАКК. Библиотека,инв. №9156), 1916 года (№9164 и 9171) Архивная справка №8 В архивных документах ГКУ «Крайгосархив» имеются сведения о следующих уроженцах станицы Удобной, получивших Георгиевские награды в период Первой мировой войны: Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: 1. Безкровный Андрей – 4-й степени № 450671 – приказный 3-го Хопёрского полка. 2. Бондарь Семён – 4-й степени № 220434 – казак 1-го Хопёрского полка. 3. Волонко Пётр – 4-й степени № 7519 – казак 1-го Хопёрского полка. 4. Гончаров Алексей – 4-й степени № 166645 – казак 1-го Хопёрского полка. 5. Губский Гавриил – 4-й степени № 93663 – казак 1-го Хопёрского полка. 6. Гуренко Гавриил – 4-й степени № 220433 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. 7. Ерёменко Дмитрий – 4-й степени № 166642 – казак 1-го Хопёрского полка. 8. Звонарёв Григорий – 4-й степени №93655 – казак 1-го Хопёрского полка. 9. Монойленко Иван – 4-й степени № 7520 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 10. Непратасов Иван – 4-й степени № 220426 – казак 1-го Хопёрского полка. 11. Подзолкин Иван – 4-й степени № 166657 и 3-й степени № 137 – казак 1-го Хопёрского полка. Георгиевские кресты: 1. Алтухов Иван – 4-й степени № 442574 – приказный 2-го Хопёрского полка. 2. Богачёв Трофим – 4-й степени № 214322 – приказный 1-го Хопёрского полка. 3. Бондаренко Карп – 4-й степени № 214456 – приказный 1-го Хопёрского полка. 4. Ветков Антон – 4-й степени № 474039 и 3-й степени № 50283 – казак 3-го Хопёрского полка. 5. Гаврилец Пётр – 4-й степени № 109457 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 6. Гапонов Ефим – 4-й степени № 473839 – казак 3-го Хопёрского полка. 7. Глушко Сергей – 4-й степени № 473826 – старший урядник 3-го Хопёрского полка. 8. Гордиенко Пантелеймон – 3-й степени № 32283 – казак 3-го Хопёрского полка. 9. Гуров Алексей – 4-й степени № 473838 – старший урядник 3-го Хопёрского полка. 150 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции 10. Дубинкин Мирон – 4-й степени № 7510 и 3-й степени № 214469 – младший урядник 1-го Хопёрского полка. 11. Жидяев Захарий – 4-й степени № 474835 – вахмистр 2-го Хопёрского полка. 12. Жуков Иван – 4-й степени № 473836 – трубач 3-го Хопёрского полка. 13. Карачун Даниил – 4-й степени № 102234 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 14. Кияшко Ефим – 4-й степени (не найдено), 3-й степени № 28528. 2-й степени № 6482 и 1-й степени № 1013 – фельдфебель 12-го Кубанского пластунского батальона. 15. Козыков Иван – 4-й степени № 425169 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 16. Кульков Сергей – 4-й степени № 109469 – старший урядник 12-го Кубанского пластунского батальона. 17. Кунин Ефим – 3-й степени № 50274 – приказный 3-го Хопёрского полка. 18. Кунин Яков – 4-й степени № 214405 – приказный 1-го Хопёрского полка. 19. Куц Иван Григорьевич – 3-й степени № 10596 и повторно № 10602, 2-й степени № 2233 и 1-й степени № 958 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 20. Кущенко Иван – 4-й степени № 88720 – приказный 1-го Хопёрского полка. 21. Лагошин Сергей – 4-й степени № 152223 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 22. Мацко Василий – 4-й степени № 425081 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 23. Немцов Емельян – 4-й степени № 166643 – казак 1-го Хопёрского полка. 24. Онищенко Пётр – 4-й степени № 152290 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 25. Пазыч Василий – 4-й степени № 152254 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 26. Пелипенко Митрофан – 4-й степени № 425080 – пластун 12-го Кубанского пластунского батальона. 27. Пинтус Лука – 4-й степени № 88917 – приказный Кубанского пластунского батальона. 28. Погорельский Илья – 4-й степени № 84333 и повторно № 88723 – старший урядник 1-го Хопёрского полка. 29. Погорельский Павел – 4-й степени № 84329 – приказный 1-го Хопёрского полка. 30. Селивра Николай – 4-й степени № 7544 – казак 1-го Хопёрского полка. 31. Смаглюк Павел – 4-й степени № 153490 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 32. Субочев Василий – 3-й степени № 50213 – приказный 3-го Хопёрского полка. 33. Терещенко Андрей – 4-й степени № 152283 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 34. Тимонов Василий – 4-й степени № 7509 – казак 1-го Хопёрского полка. 35. Тимонов Яков – 4-й степени № 29279 – казак 1-го Хопёрского полка. 36. Титоренко Василий – 4-й степени № 93692 – приказный 1-го Хопёрского полка. 37. Толмачёв Карп – 4-й степени № 152299 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 38. Хавер Мирон – 4-й степени № 142714 – приказный 1-го Хопёрского полка. 39. Харьковский Иван – 4-й степени № 442549 – казак 2-го Хопёрского полка. 40. Фисенко Дмитрий – 4-й степени № 220428 – казак 1-го Хопёрского полка. 41. Чуприков Иван – 4-й степени № 152152237 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 42. Яковенко Степан – 4-й степени № 153348 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. Георгиевские медали с надписью «За храбрость»: 1. Аксёнов Иван – 4-й степени № 137441 – казак 3-го Хопёрского полка. 2. Алтухов Никита – 4-й степени № 450415 – приказный 3-го Хопёрского полка. 3. Варуха Захарий – 4-й степени № 450678 – казак 3-го Хопёрского полка. 4. Владимиров Владимир – 4-й степени № 450429 – младший урядник 3-го Хопёрского полка. 5. Гаврилец Георгий – 4-й степени № 131677 – казак 3-го Хопёрского полка. 151 V. Казачий архив 6. Глушко Сергей – 4-й степени № 450675 – старший урядник 3-го Хопёрского полка. 7. Дрига Фёдор – 4-й степени № 450672 – казак 3-го Хопёрского полка. 8. Жидяев Захарий – 4-й степени № 450670 – приказный 3-го Хопёрского полка. 9. Кузнецов Ефим – 3-й степени № 62187 – вахмистр 3-го Хопёрского полка. 10. Кунин Гавриил – 4-й степени № 450422 – казак 3-го Хопёрского полка. 11. Леменкин Пётр – 4-й степени № 415068 – казак 2-го Хопёрского полка. 12. Лукьяненко Захарий – 4-й степени № 450674 – казак 3-го Хопёрского полка. 13. Мащенко Николай – 4-й степени № 85316 – казак 1-го Хопёрского полка. 14. Михайленко Пётр – 4-й степени № 450428 – приказный 3-го Хопёрского полка. 15. Панюков Трофим – 4-й степени № 202597 – санитар 12-го Кубанского пластунского батальона. 16. Полуянов Иван – 4-й степени № 202315 – санитар 12-го Кубанского пластунского батальона. 17. Сухин Тихон – 4-й степени № 450427– казак 3-го Хопёрского полка. 18. Якименко Иван – 4-й степени № 176911 – пластун 6-го Кубанского пластунского батальона. 19. Якименко Степан – 4-й степени № 450419– казак 3-го Хопёрского полка. Основание: ГАКК. Ф. 369. Оп. 1.Д. 10552. Л.. 7об.; Д. 10676, Л.. 22 об., 27;Д. 11127. Л. 6; Приказы Кубанскому казачьему войску 1915 и 1916 гг. (ГАКК, Библиотека, инв. №№ 9155, 9158). 152 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции VI. СЛОВО ПИСАТЕЛЯ ливой доле, которой заждались не одни кубанцы – все казаки? Г.Л. Немченко КАЗАЧЬЯ ЛЕЗГИНКА, ИЛИ КАВКАЗСКАЯ БРАТИНА 2 Трудным делом, очень трудным, оно оказалось, – найти в Отрадной и окрестных станицах удалых всадников! Кто-то упал с коня и «выбыл из строя» ещё по дороге в районный центр, другого, «добавившего» уже здесь, так и не смогли потом разбудить к началу репетиции. Затем для выдержавших экзамен добровольцев искали черкески: в конце- концов на период съёмок пришлось подзанять у руководителя Кубанского казачьего хора Виктора Захарченко. Теперь я часто с горькой усмешкой думаю: неужели довольно обычная с виду, хоть весьма, весьма симпатичная, Сильвия на самом-то деле – ясновидящая с хорошеньким опытом? Или провидицей, пусть и редко это случается, её сделало высокое творческое вдохновение? В фильме есть сцена, когда к станичному дому культуры, в зале которого идёт «торжественное собрание», а на самом деле творится «суд неправедный», подъезжает вместительный автобус, и из него один за другим высыпает длинная цепочка артистов с приподнятыми в руке висящими на гардеробных плечиках черкесками. После собрания должен состояться концерт, а пока в нарочито замедленном проходе по станичной площади, черкески на манер огородного пугала пошевеливают под ветром обвисшими полами и пустыми рукавами… Через несколько «перестроечных» лет я позвоню Сильвии Александровне в Киев, скажу сперва ей, а потом и мужу её, нынешнему профессору киноискусства Евгению Филиппову, бывшему тогда главным оператором фильма: дорогие мои!.. Да вы ведь показали символическую картину будущего возрождения казачества: есть форма, а суть, за редким исключением, выхолощена! У вас оно тоже так?! В Украине? Я знал, что говорю: в течение нескольких лет, начиная с 90-го, не по своему горячему желанию мне пришлось побывать и в роли первого атамана Московского землячества казаков, и – пред-седателя оргкомитета по созыву первого Большого круга 1 Летом 1987-го года в родной моей станице Отрадной на Кубани режиссер Киевской студии имени Довженко Сильвия Сергейчикова снимала кинофильм «Брат, найди брата» – по моей повести одноименного названия, по сценарию, который куда в большей степени, нежели я, почти автоматически ставший соавтором, сочинил мой старый друг и соратник Анатолий Галиев, известный кинодраматург. Одну из студий в наших среднеазиатских республиках, где по его работам постоянно ставили фильмы, записные остряки из «киношников» так и звали в ту пору: «Галиеввуд». Как раз по причине неуёмной творческой плодовитости приехать на съёмку «Брата…» Анатолий Сергеевич не смог, зато я взял отпуск попродолжительней и, конечно же, оказался «героем дня» у своих гостеприимных станичников… Чего для полного счастья, казалось бы, не хватало? А не хватало самого главного. Повесть была о том, как станицу в предгорной глубинке губит самоуправство зажравшихся хозяйственников, как спиваются, не доискавшись правды, истинные казаки-труженики… Чуть ли не в первый день, пройдясь по нашему, на всю Кубань знаменитому, старинному парку из вековой японской софоры, и увидев на скамейках глубоким сном спящих посреди бела дня станичников, Сильвия Александровна восклицала почти в восторге: «Какие типажи!.. С алкоголиками всё ясно: актёров из Киева звать не будем». Но вот что касается природных казаков… Тем более что в мечтах-сновидениях главного героя фильма, двенадцатилетнего мальчика, являлись и полузабытые героические предки, и возникали жестокие сцены братоубийственной Гражданской войны. Но только ли мальчик, взращённый соавторами-земляками, мечтал о справед- 153 VI. Слово писателя казаков России, и – заместителя атамана Союза казаков России по культуре и внешним связям. После картины «Брат, найди брата» в том же 1987-ом и в два-три последующих года в Отрадной были сняты ещё и три документальных фильма о казаках, теперь уже силами Северо-Кавказской студии кинохроники: «Хранитель», «Где Ложкин прячет золото», «Казачий круг». Все, разумеется, тоже о «дворянах Земли», как именовал казаков бывший «Председатель Земного Шара» бунтующий поэт Велимир Хлебников. Не повторился ли в моей судьбе известный сюжет о Каменном госте, о почившем Командоре и ожившей его статуе? «Ты звал меня – вложи персты в мою десницу». Крепка и холодна, холодна окаменевшая десница, несколько веков шашкой оберегавшая Россию! И слегка теплеет, сдаётся мне, и будто готова опять налиться животворящею силой, когда к горним вершинам – нынешней обители настоящего, без скороспелой подделки, «дворянства земли», поднимается соединяющая нас с прошлым казачья песня: тоже непременно настоящая, идущая из сокровенных глубин переживающего свой трагический час русского народа. Но то и дорого, что именно он вдруг взялся с жаром рассказывать: – Стал «Казачий круг» слушать, и холодок вдруг по затылку – своё!.. Наша лабинская родня, когда тут начали раскулачивать да целыми станицами заносить на «черные доски», скрылась в Абхазии в горах – долго не было! А когда вернулись уже в семидесятых, как раз эти-то песни и запели. Мы от них уже и отвыкли, а тут – как будто какое сопротивление, ярость, протест, открытый вызов… Сам сперва твоих казаков дослушал, потом через день-два тётю свою позвал, единственная осталась в живых из наших старых «абхазцев». Включил, а она: ой, а откуда ж они «у своей Москве старинные песни знають»? Вот за это, с такими трудами, с таким тщанием, с таким бескорыстием, с такой верностью народному творчеству добытое знание, я и благодарен вам, братцы! Может, тут самое время сказать за это благодарное слово и «Братине» Юрия Чиркова, в далёком от Кавказа Питере поющей настоящие – боевые и грозные – «линейные» песни: «Спасибо, Юрий Ефимович, и тебе, и славным твоим коллегам-певцам!» 4 Написал я о «Братине» в «Казаках и пигмеях» предельно коротко, сказал похвальное слово как бы походя, а потом не раз и не два возвращался мысленно к этим строчкам чуть ли не со стыдом: разве лишь этого достойны питерские подвижники?! Когда полтора десятка лет назад впервые услышал их, испытал то же самое, что и лабинский мой друг Надточиев с его «абхазскою» тётушкой: ну, откуда вдруг?!.. От кого узнали? Как почти напрочь забытое припомнили? При всём моём давнем почитании «Казачьего круга», при всей братской к нему любви, должен как на духу сказать, что поют они всё больше донские, старые запорожские песни да песни потомков их – черноморских казаков. Редко-редко услышишь те, что ещё недавно, уже без мужских затухающих голосов, «крычали» совсем пожилые бабушки из предгорных кубанских станиц – на «линии». А ведь самые большие испытания на Кавказе выпали как раз на долю «линейцев» да тех, кто издавна жил ещё дальше, в самой глубине Чёрных гор, в отрогах льдом и снегом сияющего 3 В прошлом году в Сибири, в Кемерово, вышла моя книга «Дух черемши», в которой напечатан многостраничный очерк «Казаки и пигмеи, или Подвиг Геннадия Заволокина». Как раз об этом: о подлинно народном искусстве и затопившей Родину массовой культуре, в том числе до предела разухабистой, якобы, казачьей. В очерке есть прямое обращение к старым товарищам, к соратникам из хорошо известного столичного ансамбля «Казачий круг»: «Собрание ваших песен, братцы – может, против авторского права, простите! – постоянно переписываю и раздаю близким людям… И вот на днях приезжают из Лабинска двое таких: концертмейстер санатория «Лаба» Юрий Куприн и скульптор Николай Надточиев. Юрию Сергеевичу работа на сцене, куда деваться, потихонечку сообщает черты профессионального «сахара медовича», зато наш общий товарищ как был казачура-казачурой: осанка, жест, взгляд!.. 154 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Главного Хребта: казаков гребенских да терских. Бесконечно благодарен «Казачьему кругу» за участие в «моих» кубанских документальных фильмах: пробовал отдариться в последующих своих текстах. Но сердцу, взращённому в предгорьях вроде родного, Отрадненского, всё мало и мало знакомых с младенчества мотивов и постоянно живущих в подсознании прикровенных слов, в давнем детстве услышанных от ушедших теперь в мир иной старших… Или они имеют это удивительное свойство, слова и музыка?.. В зрелом возрасте, в дни «поздней осени», как именуют преклонные годы соседи-черкесы, всё чаще, всё настойчивей возвращаться? Куда в большей степени сказанное относится к именитому теперь дальше некуда Кубанскому казачьему хору. В ту непростую пору искреннего ожидания лучших времён, когда Захарченко ещё не был заслуженным-перезаслуженным, я позволял себе хоть в Краснодаре, хоть в Москве дружески выкрикнуть почти из серёдки зала: «Линейненького, Гаврилыч, – линейненького!» Ну, разобраться. Репертуар коллектива, которому недавно перевалило за полтораста лет, достаточно чётко определяют три составляющие: чисто украинская, черноморская казачья и адыгейская. Дань кунакам-черкесам. А эта самая многострадальная «линия»? У яицких, уральских казаков порубежье так и звалось: «Горькая линия». Но была ли она слаще здесь, на юге России? Тем более нынче, когда по многим причинам на Северном Кавказе набирает силы русский исход. ской формой, но взаимное влияние лишь начиналось, соседи ещё только притирались друг к дружке. В говоре моих земляков появилось непривычное русскому уху буквенное сочетание «джь». Говоря по-своему, черкесы у нас «джьергочут», вода в ручейке «джьурит», а если ты ловкость проявил, показал себя джигитом – «дал джёгу». Обращённая к Отрадной окраина станицы Надёжной называется Дьжюджюла. Почему так?.. Не потому ли, что с карачаевского это так и переводится: край. Ещё не осознавая влияния предков, живших в абазинском ауле неподалёку от нашей Отрадной, в начале непростых девяностых я перевёл большой роман адыгейца Юнуса Чуяко «Сказание о Железном Волке», и только потом уже осознал, откуда во мне это миротворческое понимание горских традиций и обычаев. Из наших мест моя жена вывезла рецепт тузлука, чесночной приправы к мясу, и регулярно снабжает многодетную семью младшего сына, живущего теперь много севернее Москвы, адыгейской солью собственного приготовления. Сам я в Москве редкую неделю не варю калмыцкого чая, которым в далёком детстве угощала в станице ещё прабабушка. Старые друзья, которые надо мной поначалу потешались, нынче, прежде чем заехать в гости, по телефону интересуются: а «калмыцкий» твой будет?.. Не убеждён, по кавказским ли это правилам, но над текстом «Казачьей лезгинки» просиживаю за компьютером в отдельно стоящем на подворье у старшего сына домике, который он так и зовёт: «кунацкая». Всё это как бы внешние приметы выпавшего на долю предков вынужденного «братания шашкой». А ещё сохранившийся, слава Богу, среди части земляков железный характер, выкованный в горниле боевого противостояния? Отточеный на оселке соперничества в мирные дни? Не отсюда ли пошли более ритмичные, прямо-таки ждущие сопровождения кавказского бубна – доули и дудки-зурны, песни линейцев? Не отсюда ли танцевальный порыв, так ярко выраженный во вездесущей на Кавказе лезгинке? Даже исторически точный, трудолюбивый «Казачий круг» изображает знаковый этот танец в некоем как бы чисто символическом виде. 5 Два века назад первыми в Кубанском войске надели черкеску, одежду до этого чужую, пешие черноморские пластуны. Надели не затем, чтобы «причечениться»: принарядиться. Нужно было, чтобы казачьих разведчиков, по сути тогдашний «спецназ», горцы сразу не могли отличить от своих. Никуда не деться – с этого начиналось. На линии, в годы долгой Кавказской войны, принявшей на себя главные сложности проживания рядом с горцами, черкеска постепенно сделалась повседневной воин- 155 VI. Слово писателя В «Братине» её самозабвенно, истово пляшут. Может быть, она-то, впервые увиденная в мужском казачьем ансамбле, прежде всего и коснулась сердца? Тоже обретённая русскими на Кавказе. Ставшая потом у линейцев своей в каждом казачьем дворе – какой праздник без этого зажигательного, со стремительной переменой движений и жестов танца! слава Богу, фермер, уже много лет снабжающий насельников Свято-Данилова монастыря в Москве сухими смесями ягод собственного производства и собственного же рецепта козьим сыром. Давний ученик на всю Россию известного краснодарского «рукопашника» Алексея Алексеевича Кадочникова, теперь он, бывает, сам устраивает спортивные сборы в предгорной глубинке: вместе с отрадненским священником отцом Андреем, тоже мастером рукопашного боя, с двумятремя армавирскими друзьями-спецназовцами, которые также теперь были гостями на свадьбе. Концовку «казачьей лезгинки» Владимир Алексеевич, отец невесты, Юлии, выдал в подобающем темпе: ну, вихрь и вихрь!.. Однако, когда чуть ли не тут же подошёл к нам, стоящим рядом с явно довольным Алексеем Герасимовичем, дыхание было, как говорится, что у рёбенка… 6 Повторюсь: эти строки пишутся на Кубани, тоже в моей Отрадной, а за неделю до этого вместе с семьёй живущего здесь старшего сына пришлось побывать на казачьей свадьбе в соседней станице, в достаточно своенравной, с особым характером Спокойной – у старых добрых знакомцев, у друзей сына, у Волошиных. – Не видел ты, папа, как Володя вчера плясал лезгинку! – чуть не с завистью вздохнул наш Сергей, когда обнялись с отцом невесты. – Лезгинка и нынче будет, и завтра, – буднично успокоил Волошин. – Говорил тебе, гуляем три дня. По-старинному. А где ж как не тут молодёжи танцевать научиться? Вслед за женихом и невестой в круг выходили потом и старый, и малый. Алексей Герасимович, отец Владимира, дедушка невесты, изъездивший ближние и дальние окрестные места на трудягах-грузовиках, исходивший с охотничьим ружьецом, негромко мне пояснял: «Так абазины пляшут… А это карачаи». Помощник тамады объявил, наконец, в микрофон: «Казачья лезгинка!» Алексей Герасимович, с которым давненько не встречались, сказал не без гордости: «Ну, теперь сын выйдет!..» Спроси меня – пожалуй, внятно и не отвечу: чем же отличалась эта «казачья» лезгинка от предыдущих горских, которые выплясывала в основном молодёжь?.. Была в ней, пожалуй, некая основательность, что ли, неторопливая обстоятельность, как бы заявлявшая сразу и о несомненном чувстве достоинства у танцора, и о давней его уверенности в своём мастерстве… Или говорю так ещё и потому, что давно знаю и старшего Волошина, и его сына? Владимиру давно за сорок. Тоже труженик, каких теперь поискать. Удачливый, 7 И долго я, постоянно живущий нынче в столице, размышлял потом, под родным кубанским небушком, и о той набившей оскомину лезгинке, «понаехавших» с Кавказа, которой злобное телевидение не только терроризирует сбитых с толку москвичей, но и всю бескрайнюю Россию прямотаки «науськивает» на горцев: следите за ними в оба глаза, следите, не отрываясь!.. Ну, да, невольно всякий раз думаешь, да: не оглядываясь, как в «чеченскую войну» было, на своих, на якобы родных кровососов. Всё продолжающих безудержный «прихватизационный» грабёж, совмещённый с уже привычной ду-риловкой насчет «социального государства», якобы набирающего силу «среднего класса» и всеобщего повышения уровня жизни – тоже, разумеется, усреднённого. И размышлял о набирающих уже беспредельного, уже открытого хамства профессиональных разъединителях, в два счёта способных замутить даже самый прозрачный горный ручей. Да если бы эти бешеные деньги, которые с двух сторон сюда сыплются и заклятыми зарубежными друзьями и доморощенными властными либералами пустить бы на общее народное благо! Или для нового, без которого уже не обойтись, «замирения Кавказа» хватило бы и собственных средств: лишь бы не разво- 156 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции ровывали, не тратили на дурацкие проекты, не имеющие ничего общего с традициями истинного добрососедства, выживавшего тут даже в самые тяжкие времена. Вложили бы в производства, создали бы рабочие места для истосковавшихся по честному труду рук. Неужели так-таки вернёмся к ушедшим было в прошлое укорам старого джигита к подрастающей молоди: «Бездельники! Хотите добывать хлеб потом, а не кровью?!» «Раз судьба связала русских и горцев, то требуется выработать «модус вивэнди» – формулу жизни, взаимные отношения, приличествующие двум бывшим достойным врагам, – писал известный черкесский просветитель Сафербий Сиюхов в статье «Не меч, но мир», опубликованной в 1913 году в Санкт-Петербурге в издании «Заря Дагестана», – … современники неповинны в том, что сделали их отцы и деды. Следует стремиться смягчить печальное наследие веков, надо жизнь налаживать по-новому, и чем это труднее, тем сильнее и настойчивее необходимо работать». Не для нас ли, нынешних, всё припоминающих былые обиды, а то и безжалостно ковыряющих старые, зажившие было раны, это написано? А тогда они и в самом деле вместе работали на общее дело. И как работали!.. дивизия. 1914 – 1917». Перехвативший его у старого друга, тоже южанина, а теперь москвича, дал потом своим детям, чтущим себя кубанцами: с наказом не только ни в коем случае «не зачитать» – вернуть мне в кратчайший срок. Тот редкий в последнее время случай, когда книга тут же стала настольной. – Ходит слух, что Кадыров отозвался о ней: вот что всем сегодня надо читать! – подзадорил меня как всегда почему-то хорошо осведомленный (преимущество «лиц кавказской национальности»?) московский мой друг, когда я стал уговаривать его потерпеть с возвратом «Кавказской конной дивизии». – И, знаешь, что ещё сказал Рамазан? Сказал, что её обязательно нужно переиздать. И это я тоже передал своим сыновьям: бываете в книжных магазинах – следите за новыми изданиями на Кавказе. Вдруг – правда?! Повезло нам со старшим, который увлёкся теперь архивным делом: в Армавире его соратник Сергей Малахов, учёныйисторик, протянул нам взятый из книжного ряда объёмистый том со всадниками на глянцевой суперобложке: – Это должно быть вам интересно… «Кавказская конная дивизия»! Я буквально выхватил у него из рук новенькое издание: – Это Чечня, Чечня переиздала! – Нальчик, – бесстрастно поправил Малахов. – Я уже поглядел. Да, это стояло внизу на титульном листе: «Нальчик. ООО «Печатный двор». Но над именем автора было крупно набрано: «Архивное управление правительства Чеченской Республики». Казалось бы: такая уж радость? Но у меня теперь это чуть ли не восторг вызвало: выходит, правда? – Всё-таки Чечня! – показал Малахову. – Вот же, вот! – А, да! – суховато согласился Сергей Николаевич. И тут же добавил уже с теплом в голосе. – Это делает честь Кадырову: один из немногих лидеров, который национально мыслит и на деле о своём народе заботится. Или – не только о своём? 8 Первую мировую войну русское белое офицерство именовало Великой войной. Мне она представляется Великой ещё и потому, что она явила истинное величие наших горцев. Тоже, если хотите, с большой буквы: Величие! В черкесском кодексе чести, в «Адыге хабзе», есть верные на все времена слова о том, что «милосердие выше храбрости». Это же высоконравственное правило записано либо закреплено в устной тысячелетней традиции у остальных насельников, поседевшего от горьких дум о нас обо всех белоглавого Кавказа. Но только ли высокогорью это присуще, и не касается веками обитающих на русской низменности? Повторим благодарное слово живущему в Кабардино-Балкарии писателюисторику Олегу Опрышко, несколько лет назад выпустившему в Нальчике обширный и кропотливый труд «Кавказская конная 9 Конечно, это надо читать! 157 VI. Слово писателя Может быть, начнёте прямо сейчас, со вступления, которое почти целиком перепечатываю: оно того стоит. «Эта книга рассказывает о сынах Кавказа, прославивших себя на полях сражений Первой мировой войны в 1914 – 1917 годах. В то время из добровольцев Кабарды и Балкарии, Адыгеи и Черкесии, Карачая и Абхазии, Ингушетии, Чечни и Дагестана, «татарских провинций» в Закавказье и азербайджанцев были сформированы шесть конных полков, объединенных в дивизию с официальным наименованием «Кавказская туземная конная дивизия». Как сама дивизия, так и входившие в её состав полки – Кабардинский, 2-ой Дагестанский, Чеченский, Татарский, Черкесский и Ингушский – стали гордостью российской армии. Это было поистине уникальное воинское соединение по своей организации, многонациональному составу всадников и офицеров, по царившему между ними духу воинского братства, солидарности и взаимовыручки, что в наше сложное время должно служить для всех нас непреходящим уроком взаимопонимания, человечности и уважения друг к другу. Много лет спустя после Первой мировой войны, находясь в эмиграции во Франции, бывший офицер Кабардинского конного полка Алексей Алексеевич Арсеньев в очерке «Кавказская туземная конная дивизия», опубликованном в 1958 году парижским эмигрантским журналом «Военноисторический вестник» писал: «Начавшаяся в июле 1914 года Первая мировая война вызвала появление в составе Императорской Российской конницы новой боевой единицы, и притом – территориального характера: Кавказской туземной конной дивизии, именовавшейся в военном обиходе «Дикой»; она вскоре же прославилась своими боевыми действиями в такой степени, что некоторые полки её, в том числе родной полк пи-шущего эти страницы Кабардинский кон-ный… имели право получить Георгиев-ские штандарты, чем были бы сравнены в своем достоинстве со славными и ста-рейшими полками. Помешала этому… Февральская революция 1917 года». Позволю себе снова процитировать как бы уже обоих авторов, тем более, что трудно более сжато, но точно и ярко обозначить заявленное мною, третьим в этой цепочке, действительное Величие Горцев. «Целый ряд народов и народностей в Империи Российской были свободны от воинской повинности, – писал в своем очерке А.А. Арсеньев. – В то же время представители этих народов, желавшие вступить в военную службу, пользовались полными правами к этому и достигли даже высоких постов; примерами – генерал Маннергейм – финн, генерал Мехмандаров – кавказский татарин, генерал Хагондоков – кабардинец и бесконечное число других, преданно и доблестно служивших России… И – странное дело! Поставленные судьбой в необходимость покориться России и узнать Ее, люди и народы, дотоле бывшие Ее врагами, – переставали быть ими! Последний Имам Чечни и Дагестана – Шамиль – вел в продолжение десятилетий ожесточенную войну с Россией. Взятый в 1859 году в плен (в знак уважения к его доблести ему было оставлено его оружие) он был отвезен в г. Калугу, где содержался со всей своей семьей, окруженный почетом… Жизнь свою он окончил в Мекке, куда ему – полувековому вождю кровавой борьбы, – было разрешено ехать на поклонение… Младший сын Шамиля в 1861 году был назначен в Конвой Государя Александра II, где и служил до 1876 года, когда был произведен в чин полковника, а в 1885 году был произведен в чин генерал-майора с зачислением в запас по Гвардейской кавалерии. Последний владетельный князь Карачая – Шамхалов – вел упорную борьбу с Россией еще в 70–80 годах: я видел ущелье, где происходило последнее сражение. Его сын, с которым мне пришлось познакомиться в 1914 году, – князь Мурзакул Крымшамхалов – был в русско-японской войне командиром полка и кавалером ордена Св. Георгия. Большинство горцев славной «Дикой дивизии» были внуками, или даже – сыновьями бывших врагов России. На войну они пошли за Нее, по своей доброй воле, будучи никем и ничем не принуждаемы; в истории «Дикой дивизии» – нет ни единого случая даже единоличного дезертирства!» А это уже не только о «Дикой дивизии», которую только предстоит нам достойно прославить уже в наше неспокойное время, – обо всех мусульманах, участво- 158 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции вавших в Великой войне. Из книги «белого» казачьего генерала Петра Николаевича Краснова «Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской армии»: «Император Вильгельм собрал всех пленных мусульман в отдельный лагерь и, заигрывая с ними, построил им прекрасную каменную мечеть. Я не помню, кто именно был приглашен в этот лагерь, кому хотели продемонстрировать нелюбовь мусульман к русскому «игу» и их довольство в германском плену, но дело кончилось для германцев плачевно. По окончании осмотра образцово содержанного лагеря и мечети на плацу было собрано несколько сотен русских солдат-мусульман. «А теперь вы спойте нам свою молитву» – сказало осматривающее лицо. Вышли вперед муллы. Пошептались с солдатами. Встрепенулись солдатские массы, подравнялись, и тысячеголосый хор под немецким небом, у стен только что отстроенной мечети дружно грянул «Боже, Царя храни!» Надо ли комментировать это межплеменное и межконфессиональное согласие, имевшее место в годы Величия Горцев?.. Когда взаимное милосердие, великодушие, добрососедство, куначество, личные симпатии, выборочная дружба сплавились в несокрушимое, казалось бы, общенародное единство России. Не исключено, кто-то подумает: тут, мол, особый случай. Тут – война! Так ведь она уже давно идёт!.. Необъявленная Третья мировая. Где-то поиезуитски тонкая, а где-то – под широко известным лозунгом главного приватизатора общего нашего национального Достояния: «Больше наглости!» А четвёртой может и не быть: из-за нынешнего тотального разложения державного Духа. Ничего себе, скажу я вам, развлеченьице! Рассказ о недавней фольклорной экспедиции питерской «Братины» по местам былой гребенской да терской славы… И если в полной мере осознавать, что именно здесь проходит сегодня главный нерв современной жизни казачества, то напряжение его, обычно глазу невидимое, принимает здесь, в Чечне, выразительные и как бы овеществленные формы… 2013 год, ноябрь 11 2014 год, сентябрь … Почему мне пришлось указать дату написания первых десяти кратких глав этого очень непростого для меня сочинения, а над следующим, одиннадцатым, отрывком поставить уже иной год?.. Чем объяснить столь долгий перерыв в работе, которую надо было закончить даже не вчера – позавчера?! В долгом размышлении остановило предчувствие долгожданных и все-таки неожиданных перемен?.. Предчувствие было противоречивым и тягостным. По времени оно совпало с юбилеем Лермонтова, и у меня, редко пишущего стихи, вдруг вылился на бумагу цикл, посвященный сокровенному знатоку Кавказа и глубокому русскому печальнику. Вот самый короткий и самый, пожалуй, скорбный стих. Лермонтовского «злого чечена», что «ползет на берег, и в зубах кинжал», конечно же, помните. Это стало эпиграфом. А вот он сам: От добрейшего чечена Злой казак бежал из плена. «Есть ещё там кто?» – спросили. Он ответил: «Вся Россия!» 10 С год, пожалуй, назад я пришёл в Центр фольклора в Москве и был предупредительно встречен Александром Никитиным, хроникером-оператором: Валерий Порвин просит, мол, извинить его за вынужденное опоздание. Дал мне наказ до его прихода развлечь вас документальным фильмом. Включил аппаратуру, и с экрана бросилось название: «Казачья братина Кавказа. Фильм 1. – Чечня». Выплывшие из глубин подсознания строки самого смутили: да что это?!.. Как может русский человек, тем более – считающий себя казаком, отбить такой поклон в сторону ещё недавних врагов? Опять напрашиваешься, укорял себя, на обвинение в прямой русофобии… более, более того! Уж не предательство ли – четыре эти строки? 159 VI. Слово писателя В дальней дали тяжкого пути самоосуждения забрезжило, наконец: да это ведь – о сильно изменившихся обстоятельствах, в какие попала страна после жестокой Второй Кавказской войны, в которую втянули её те самые «чуждые силы»… вспомни-ка, что писал о них в «Вольном горце»! И я нашел в недавней своей повести это размышление над пушкинскими словами о «чуждых силах». В главе «Сон Пегаса в богатом стойле»: «Но что же это за силы, которые Кавказ «тяготят»?.. Какими были тогда? Как изменились нынче? И разберется ли, наконец, во всем этом Родина? Или же она никак не может дать себе отчета пока даже в том, что за «чуждые силы» вот уже столько-то лет «тяготят» ее самое, и это, может быть, больнее всего остального ранит где лаской, а где кровавою таской взятый ею некогда под опеку гордый Кавказ?» Любопытное, подумал, получается дело! А что, если в стык с этой не очень длинной цитацией собственного текста поставить уже иную, чуть подлинней? Из горького эссе об ушедшем теперь в мир иной старом товарище, кабардинском писателе Эльберде Мальбахове: «Дружище Элик». Речь идёт о презентации в Нальчике в 2008 году, составленного мной сборника рассказов горских писателей «Война длиной в жизнь», только что выпущенного «Фондом социально-экономических и интеллектуальных программ» Сергея Филатова. Не мне одному тогда казалось, что эта акция – искренняя попытка бывшего главы ельцинской администрации не только покаяться за все, что натворил на Северном Кавказе «всенародно-избранный», но и помочь восстановлению единого с остальной Россией духовного пространства, взорванного недавним гулом орудий. «Уже произнесено было словосочетание «кавказский Нюрнберг», который давно ждет и московских умельцев и здешних, из доморощенных выскочек, политиков, – читаем в не столь давнем эссе. – Уже бросивший срочные дела в другом городе и примчавшийся, чтобы поговорить с Филатовым, известный в этих краях крупный предприниматель Валерий Хатажуков в деталях рассказал, что видел и что слышал во время последней встречи Дудаева с Черномырдиным, когда боевой, прошедший Афганистан, генерал бесстрашно сказал якобы: у меня, мол, нет выбора. Вы обещаете сохранить мне жизнь, но если соглашусь принять ее от вас, меня чуть ли не тут же лишат ее те, кто приехал со мной и в приемной ждет теперь результатов нашей встречи… Безжалостная «коробочка», выражаясь хоккейным либо футбольным термином, в смертельной для генерала, ставшего заложником трагических обстоятельств, игре? – Говорю это не для того, чтобы вы возненавидели Америку, – вы и без того ее ненавидите, – располагающим тоном начал Филатов, решивший, видимо, хоть слегка приоткрыть тяжелую дверь в большую политику. – Но с Чечней все решили слова Клинтона, сказанные Ельцину в разговоре по телефону: мол, что вы там возитесь с этой крошечной республикой, кончайте с ней – а мы на это закроем глаза…» Снова невольно думается: всякий из нас пишет всю жизнь одну и ту же книгу?.. О чем бы речь ни шла, – все одну. Шестилетним мальчишкой я пережил на Северном Кавказе сначала страхи немецкой оккупации, а потом не сравнимую ни с чем, так и не потерявшую первозданности, радость: «Наши пришли!» И стержнем моего творчества, я это твердо знаю, стали вольная воля и людское братство. То самое, что кубанские соседичеркесы называют: «адыгагэ». Человечность. Но вот, опять с Запада, попервах тихим сапом, всё под сладкие речи о цивилизованном обществе и высоких демократических ценностях, покатила на нас черная, безжалостная волна сатанинского расчеловечивания… 12 Но о чем я собирался сказать, когда начал рассказывать о фильме «Казачья братина Кавказа»? Увидал на экране знакомых питерцев, сподвижников Юры Чиркова, поющих в Чечне в знакомой мне грозненской церкви Михаила Архангела, и в сердце толкнулась застарелая боль: как это непросто там даётся! Даже при действенном благорасположении чеченской нынешней власти. 160 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции …С группой московских собратьев и двумя десятками горских писателей мы были в Грозном на заседании «Круглого стола», организованного редакцией «Дружбы народов». Может быть, тут не место? Но не могу не сказать благодарных слов главному редактору журнала Александру Эбаноидзе, талантливому писателю, Мужественному Грузину… В непростое наше время, не только умирившему в себе национальную боль за горькую вражду между нашими странами, но и принявшему на свои рамена тяжелейший крест запутанных, трудно решаемых творческих проблем между искусно разделенными в России на непримиримые лагери вчерашними соратниками… исполать тебе, Саша! Дорогой Александр Луарсабович. Исполать: прежде всего ты, крепкий, каких нынче мало по всему белому свету, двуязычный прозаик единого на просторах России крутого «дружбонародного» замеса. Как сверкал родными тебе южными красками написанный чуть не в молодости знаменитый твой роман «Свадьба в Имеретии», так русским духом напоен рожденный уже в зрелые годы, накануне 70-летнего юбилея, в Москве, роман «Предчувствие октября». Может быть, оно уже сбылось? Твое предчувствие. Говоря пушкинскими словами, «октябрь уж наступил»? В нашей непредсказуемой, разноплеменной и разноликой Империи… …Так вот, перед чеченским «Круглым столом» я отправился в СаввиноСторожевский монастырь под Звенигородом: издревле признанный духовный оплот русской государственности. К духовнику монастыря иеромонаху Феофилу, давно окормлявшему и нас с женой, и семьи двух наших сыновей с их детьми. Сказал батюшке, что приехал за благословением на дальнюю поездку, и отец Феофил категорично ответил вдруг: нет, не дам! Пришлось удивиться: – Да почему, батюшка? – Да потому что дам тебе послушание: в Грозном первым делом побудешь на службе. И благословение возьмешь у тамошнего настоятеля. Когда объяснил, по какой причине вынужден опоздать к началу первого засе- дания «Круглого стола», отвезти меня в церковь и возле нее обождать вызвался поэт Леча Ясаев. До этого были знакомы только по телефону: как один из руководителей Союза писателей, помогал найти авторов для сборника прозы. После поездки в церковь стали друзьями: уверен, это наше общее мнение. Но каким сиротством наполнена была просторная, будто стерильно чистая после недавней подновы церковь! У входа в нее и чуть поодаль дежурили солдатики с «калашниковыми» на плече. Прихожан внутри было до обидного мало. Десяток пожилых женщин и только двое мужчин чуть помоложе них, оба явно гражданские, но в камуфляже. Стояла особенная, сторожкая тишина и скорее всего поэтому в просторной и гулкой середине голос батюшки казался чрезвычайно громким и строгим. Рядом с ним не появлялся ни диакон, ни алтарники: попросту не было?.. Мою обстоятельно высказанную просьбу передала священнику продавщица иконной лавки. Он наказал, чтобы я подошел поближе к амвону: осенит крестом издали. И в этом тоже сквозило ощущение не то что тайны – как бы даже некоего запрета. А в кадрах фильма о фольклорной экспедиции питерская «Братина» так в церкви Михаила Архангела распелась, что никакого отчуждения далекого и небезопасного Грозного от «северной столицы» не чувствовалось... В том и сила старинной песни: не только подпитывает несгибаемым духом предков. Оберегает и защищает. Нам тогда за «Круглым столом», горцам и москвичам, достаточно быстро удалось найти общий язык, но в поездках по Республике сопровождало нас не только это вновь обретенное единство: сопровождал еще и микроавтобус с автоматчиками. Тут же готовыми рвануть в голову цепочки легковых автомобилей, первым из которых тоже была машина с охранниками… Излишняя предосторожность? Хозяевам лучше знать. Но это невольное сравнение между положением взятых под административное крыло писателей и путешествующих по Чечне на свой страх и риск собирателей старинных песен, конечно же, о многом заставило задуматься… И вовсе не о возмож- 161 VI. Слово писателя ной жертвенности их предприятия, нет. Больше – о высоком его благородстве. И я радовался за своих любимцев, когда видел их потом в кадре с пожилыми женщинами-казачками, вместе с которыми они пели в удивительном, знаковом для русского и чеченского народов, музее Льва Николаевича Толстого в станице СтароГладковской… И радовался, когда в другой станице – в Шелковской, в импровизированный круг неожиданно вышли двое пареньков-чеченцев: поддержать казачью лезгинку… и не только, естественно! Не только поддержать. Заодно чему-то, конечно же, чего не хватает все-таки и соседям-терцам, и этим русским из Питера, – подучить?! побывать в гостях у вернув-шегося на родину писателя-«белоэмигранта»! Но выпал мне и ещё шанс… В Бельгии, в одинокой своей квартире в Брюсселе, томится ломанныйпереломанный, с черной повязкой на глазу и с непременной тростью, с которыми выходит на улицу, гражданин Франции Мишель Антон Идванофф, бывший каскадер и лошадник… Сын кубанского казака из станицы Упорной и уроженки почти тех же мест, черкешенки, Михаил Антонович Жданов. Друг Миша. Для наших детей – Антонович. Разыскавший меня в ту пору, когда в 1990ом меня «кликнули» первым московским атаманом… Сколько с ним было говоренопереговорено! В том числе о его почти феерической карьере в «Иностранном легионе». – Сколько я его помню, у батьки под кроватью всегда стоял чемодан с казачьей формой: черкеска, папаха, пояс с кинжалом. Все надеялся, что в Россию помчится, как по тревоге: чтобы ничего не забыть. Но однажды вдруг позвал меня: поручаю это тебе!.. Папа, спрашиваю: я что-то должен сделать? Да, он говорит: пришла пора кровью благодарить Францию за то, что приютила русских после гражданской войны. Там у нас плохо дела – ты поедешь, сынок, в Алжир!.. Но перед этим они хорошо позанимались со мной: батька и мой аталикосетин, сын самого генерала Мистулова Эльмурзы Асланбековича… о, это была военная академия! В легион я пришел, как «грязный русский», а через пару месяцев офицеры совещались в моей палатке: что ты скажешь, Мишель?.. Будем наступать или еще денек обождем? Можно себе представить, какая то жестокая была «академия»!.. Но ведь и Россия наша – опять на краю. С полным на то правом можно сказать, что первая мировая названа была Великой Войной в определенном смысле еще и по интуиции: практически она ведь так и не прекращалась. На время лишь затихала, велась иными средствами. А потом разгоралась вновь. Отечественная война 1941 – 1945 годов была лишь продолжением Великой Войны, должным обескровить две са- 13 Но что была эта маленькая радость по сравнению с той огромной, которая накатила вдруг, когда в военной хронике из пылающей, словно птица Феникс, возрождающейся в огне Новороссии, увидал среди ополченцев молодого красавца-богатыря со стриженой по-особому, на чеченский манер, бородкой… вот оно! – чуть было не закричал. Вот оно вам, «дикие гуси» с Запада! Уж эти-то ребятишки не только смогут вас ощипать – свернут шею. Сразу оговорюсь: к «Иностранному легиону» отношусь не только с почтительным уважением – с пылкой, чуть не с мальчишеской любовью. Ну, так вышло. Еще в то время, когда отец прятал от меня книги, которые, на его взгляд, читать мне по разным причинам было рано, из-под замыкавшегося на ключ футляра маминой швейной машинки я все-таки добыл растрепанную, без конца и начала, книгу о «белом» русском офицере, которого после Гражданской войны судьба забросила в Африку… Через десятки лет, когда уже распался Союз, я вдруг кинулся: а что, если это был изданный за рубежом томик Ладинского?., который приходил к нам потом в издательство «Советский писатель», когда мне выпало несколько лет заведовать редакцией русской прозы? Место было бойкое, а я все ещё оставался неиспорченным Сибирским Работником… да гори оно все огнём! – сожалел потом. Как можно было не воспользоваться таким подарком судьбы – не 162 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции мых к тому времени боеспособных армии мира. Россия опять чудом выжила. И опять нам навязывают кровопролитие самое иезуитское. И заглавие фильма «Брат, найди брата!» вновь обретает символический смысл: найдем ли?! Но теперь уже яснее ясного стало, откуда ноги растут. Те самые «чуждые силы», о которых иной раз приходилось только догадываться, явили из-за мировых кулис свой с виду благообразный, для многих неожиданный лик… Спрашиваешь себя: и это они столько лет разыгрывали перед нами комедию с «общечеловеческими ценностями»?.. О которых наши предки знали в каждом селе или в каждом ауле ничуть не хуже оксфордских умников. И кто их бросился, эти «ценности», первым делом теперь защищать? Вовсе не те, кто обязан за что-либо «благодарить кровью». Те, кому за чужую кровь платят! Почему в таком случае настоящие джигиты должны сидеть дома, если на полях их названных братьев появились «дикие гуси», выщипывающие окрашенную багрецом банковскую «зелень» и клювом кладущую ее себе в карман?! Потому-то я и готов был вскрикнуть от гордости, когда увидал на экране телевизора красавца-богатыря со стриженой поособому, на чеченский манер бородкой. От гордости и от ощущения вспыхнувшего с новой силой полузабытого было кавказского братства: тут славный Чеченский полк из нашей Туземной конной – из знаменитой «Дикой дивизии» – уже тут! Под пылающим Луганском. Под стонущим от боли Донецком… Как человек, профессией которого является писать либо произносить слова так, чтобы они «как кошка опускались на все четыре лапы», тут же принялся перебирать варианты будущей стихотворной строки: да, ополченцы… ополчеченцы!.. Спасибо вам, незнакомые горские парни! Нынче не может быть лучшего утешения страдающему сердцу. Берегите себя! Спасибо. 14 В мае этого года в Москве, в Славянском фонде, отмечали шестидесятилетие Владимира Скунцева, стоявшего у истоков мужского хора «Казачий Круг». Вел вечер Николай Трифилов, «работающий шашкой» певец и чтец, актер театра драмы имени Станиславского, постоянный конферансье похожих казачьих мероприятий. Как бывший батька-атаман я рядом с Колей сидел за отдельным столиком – ему как бы ассистировал. Когда настал мой черед говорить «торжественное слово» в честь именинника, позволил себе рассказать такую историю: в те дни она прямо-таки распирала меня – это ли не сюжет? Более того: сюжет пушкинский. Давно дружу с Владимиром Ивановичем Семеновым, одним не из само-званных – из признаваемых потомков Арины Родионовны Яковлевой, пушкинской няни. Достаточно хорошо знаком и с женой его, и с дочкой Наташей, с которой у нас есть общие дела. Наталья Владимировна удачливый историк-поисковик. Как посмеивается отец, «наград у нее не меньше, чем у Брежнева». С её помощью узнаю о судьбах кубанцев, в роковом сорок первом воевавших в казачьих частях под Москвой. Заодно о чем только не поговоришь, и однажды, как раз перед именинами Скунцева, Наташа рассказала мне такую историю. Есть у нее коллега чуть помоложе, которой приходится и помогать делом, и словом поддерживать. Эта коллега и говорит: хочу, мол, радостью поделиться, Наташа. Помнишь, рассказывала, какой у меня трудный десятый класс? И то им не так, и это – не этак… Учебник, и в самом деле, дурацкий, но причем Президент? А они проходят мимо портрета с таким лицом, как будто перед этим поели кислого! Я прямотаки боялась: как бы чего не вышло!.. Но когда Крым присоединили, захожу в класс, а самый вредный, заводила-то, стоит на моем столе и рукавом пыль с портрета стирает! Не исключено, что человек я излишне впечатлительный… Но как литератору – без этого? И я рассказал эту историю на скунцевском вечере, а потом говорю юбиляру: 163 VI. Слово писателя понимаешь, Володя?.. Путин Крым присоединил. Слава ему. Но это ты, ты столько лет этот русский подвиг готовил: подвижничеством своим не давал умереть в русской душе вольной казачьей песне! Несколько раз – туда-сюда, и нет страны. Нет родины. А вдруг это – «Новороссийская» тёрка?! Но с упрямством романтичного мальчика, рукавом кургузого пиджачка смахивающего в своем классе пыль с портрета вождя, все продолжаешь надеяться… Или тут все-таки иное? В осеннем моем возрасте. Иное. Что определяется уже зрелой душой: делай, что должно. И – будь, что будет. 15 И это тоже – и моя вера. И – мое кредо. Что уж говорить о тех, кто коллективными усилиями, артельным духом, которого всем нам нынче так на родине не хватает… приятием народной соборности, терпеньем и пониманьем другого, не похожего на тебя, сделал больше чем я, одиночка?! И, прежде всего, это касается строгой, прямо-таки академически выверенной питерской «Братины». И – главы её Юрия Чиркова. Юрия Ефимовича. Юры. Так же, как всех и каждого, всех-всех, кто, независимо от того, песня это или прозаический текст, определил целью жизни не новомодное кривляние и патологический ор, но искренний голос и сокровенное слово. И.Г. Подсвиров ЗАМЕТКИ О РУССКИХ ПОДВИЖНИКАХ. УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ: ИСТИННЫЙ И ПРИДУМАННЫЙ О словаре казачьего говора С.Д. Мастепанова и документальном очерке о нём С.Н.Малахова и С.Г. Немченко «В поисках пословиц…» «Отрадненское районное общество историков-архивистов во имя святого преподобного Нестора Летописца», возглавляемое сыном известного на Кубани и в России писателя Гария Немченко, предприняло и осуществило уникальный труд, побудивший меня взяться за эти заметки. В 2013 году на свои личные и семейные сбережения в прибавку со скромными средствами С.В.Мозуляки, жителя села Петровское, Сергей Гариевич Немченко выпустил в свет «Словарь говора казачьего населения станицы Отрадной Краснодарского края». Фактически это словарь верхнекубанского диалекта, шире – кубанского говора. Словарь, собиравшийся в течение многих лет уроженцем Отрадной Сергеем Даниловичем Мастепановым. Автор не успел привести его в окончательный вид и явить народу из-за перегруженности иными, на его взгляд, не менее важными делами. Одновременно с этой работой, сразу ставшей раритетом, Сергей Немченко выпустил и биографическую книгу в соавторстве с кандидатом исторических наук, доцентом С.Н.Малаховым «В поисках пословиц. Жизнь и век Сергея Даниловича Мастепанова», сразу вызвавшую большой ин- 16 И ещё. Это можно было б назвать: беседа с внутренним голосом. Который вдруг говорит: а помнишь?.. Когда почти тридцать лет назад начались все эти перемены, вас позвали в сугубо серьёзную инстанцию: новоиспеченных руководителей всех этих только что начавших шевелиться общественных движений, диаспор, землячеств, о которых до этого мало что слыхать было… И показали один любопытный фильм. Об этих самых переменах как раз. И там были такие кадры, сделанные кинематографическим приемом «тудаобратно» … как это еще иначе назвать? Помнишь, революционные солдаты с винтовками сперва решительно маршировали вперед, потом вдруг замерли и задним ходом, спиной также твердо замаршировали обратно. И снова потом – вперед. И так и раз, и другой, и третий… Тогда ты подумал, что это, мол, русский маятник… Но, может, то была терка? Не только для русских. Для России. 164 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции терес научной общественности, краеведов, историков и читателей страны. разрушения, злобы и человеконенавистничества. Мастепанов – фигура сугубо русская, вечно живая и символическая. Фигура, олицетворяющая противоречивость, стойкость и несломленность русского (и казачьего) характера. Надорвавшись, он ушёл из жизни в 2002 году. Но он – с нами. Это нашло яркое подтверждение в разнообразных собирательских усилиях, в словаре казачьего говора и в повествовании – исследовании С.Н. Малахова и С.Г. Немченко. В биографической книге с достаточной полнотой показан образ правдоискателя в разных исторических условиях – в годы молодости, мучений в «Ухтпечлаге» и последующей ссылке, в моменты обрушившейся на него славы во время «перестройки» и наконец, в период утратившегося интереса к нему, наступившей старости, потерь родных и близких... Надо отдать должное авторам очерка: не нагнетая страстей и не становясь на чьюлибо сторону, никого огульно не осуждая, они стремятся обнажить суть ушедшей эпохи. На многочисленных примерах, архивных документах, свидетельствах очевидцев и участников событий исследователи приближают нас к искомой истине, оценивают те или иные явления, выявляя правду минувшего. Задача неимоверно трудная, подчас неразрешимая. В стремлении к объективности, хотя бы относительной, нужен особый дар, чуткая интуиция биографов, соблюдение меры в оценках и выводах. И с этим, на мой взгляд, авторы справились, обеспечив успех книге «В поисках пословиц…» Сергей Данилович Мастепанов в процессе творческой одержимости находился не только в поисках пословиц и речений, архивных и археологических артефактов. В бесконечном познании и самообразовании (советская власть не дала возможности закончить среднюю школу и поступить в институт иностранных языков) он искал и упорно совершенствовал самого себя. Накапливал горы картотек и книг. Позднее он признается: «Для меня книга, прежде всего, источник знаний и средство умственного развития. Не получив в детском и юношеском возрасте даже начального образования, я всячески стремился восполнить этот пробел чтением книг. И я страстно любил книги. Как только я смог самостоятель- С.Д. Мастепанов Книги вышли в Армавире – Отрадной благодаря одобрению Армавирской государственной педагогической академии и содействию издателя В.Е. Шурыгина. Они – единое целое. Знакомясь с ними, испытываешь чувство благодарности ко всей творческой группе. Перечислю имена тех, кто горячо откликнулся на призыв Сергея Гариевича отдать дань памяти С.Д. Мастепанову и принять участие в подготовке и выпуске указанных изданий к 100-летию со дня его рождения. Это сотрудники академии: кандидат юридических наук В.Е. Лоба и доценты кандидат исторических наук А.С. Малахова, кандидат филологических наук С.А. Малахова, ответственный редактор «Словаря», кандидат филологических наук В.М. Пелих. Все они участники бескорыстного соборного дела. В нынешние дни тёмные силы люто ополчились против всего, чем жили, живут и будут жить русские и россияне, вообще все честные люди. Битва за умы и души не прекращается, о чём с ужасающей наглядностью свидетельствуют трагические события на Украине. Поэтому необходимо знать и поддерживать имена подвижников в любом деле – живут они в Отрадной, Краснодаре, Новороссии, Ростове, Минске, Санкт-Петербурге, Москве либо в других селениях и городах. Каждый из них на своём месте противостоит дьявольскому духу 165 VI. Слово писателя но зарабатывать, я большую часть своего заработка тратил на книги. Книги помогли мне, в прошлом малограмотному, стать учёным. Я могу повторить, что всему хорошему в моей жизни я обязан книгам». У него никогда не было сносной квартиры. Ютился в комнатушках и буквально потонул в книгах. Потонул, но остался верен призванию. Трудился за десятки организаций культуры и научно исследовательских учреждений, по ходу корректируя нравственное и философское отношение к окружающим и к миру в целом. Фанатизм? Да. Провинциальная наивность? Возможно. Чудачество? Как сказать… С какого ракурса на это взглянуть – со стороны замшелого обывательского невежества (и в среде учёных!) или интеллектуального сочувствия, любви единомышленников. На тернистом пути сочувствующих современников, увы, встречалось меньше, чем бы хотелось, но это не останавливало энтузиаста. Психологическая доверительность к персонажу ощущается на многих страницах научной, невероятно увлекательной книги. Авторы исследования оговариваются, что их работа могла бы не состояться, «если бы «мастепановская тема» не актуализировалась в устных консультациях русского писателя Гария Леонтьевича Немченко и краеведческих публикациях Петра Ивановича Ткаченко (г. Москва)». С этим утверждением трудно не согласиться. И всё же настала пора расставить кое-какие акценты. В этом году общественность отметила 50-летие литературной деятельности Гария Немченко. Ему даже собирались поставить в Майкопе памятник (при жизни!) за неустанную пропаганду литератур народов Кавказа и русской классической литературы. Разумеется, сыну писателя Гария Леонтьевича Немченко, на самом деле – Гурия Леонтьевича, неудобно было особо выделять и хвалить в книге отца. Сергей Гариевич, точнее, Сергей Гуриевич, поскромничал неспроста. С паспортной записи имя «Гарий» давно прикипело к отцу, стало знаковым в литературе. Назови его правильно, казачьим именем «Гурий» вроде бы поздним числом вознести родителя в знатный потомственный ряд кубанского казачества. Поэтому я вынужден предупредить читателей: в истории казачества немало случалось (и случается) несообразностей и мистификаций, так что не стоит удив- ляться. Восстановим и здесь справедливость. Дальше я буду называть отца и сына их настоящими именем и отчеством, за исключением цитат, ссылок на них других публикаторов. *** Несомненно, Гурию Леонтьевичу принадлежит пальма первенства в том, что рукопись казачьего словаря С.Д. Мастепанова не была окончательно распылена и растащена по фрагментам, уворована в научных инстанциях, куда он отсылал верхнекубанские речения и пословицы, записи школьников-краеведов. В ожидании заветного часа, когда с казака Сергея Даниловича будет снят негласный запрет на печатание статей, писатель Немченко бережно и в строгой секретности хранил рукопись в первозданном виде. Ещё задолго до появления в 1987 году на экранах Северной Осетии и Центрального телевидения короткометражного фильма «Хранитель» по своему сценарию Гурий Леонтьевич настоятельно советовал мне познакомиться с Сергеем Даниловичем. В его словах звучал тактичный укор: «Что ж ты, живёшь по соседству, часто бываешь в Кардонике и до сих пор не удосужишься навестить Мастепанова, съездить в Красногорскую и на Хумаринское городище». Каюсь: в журналистской суете всё недосуг было, главное откладывалось на потом. Тогда я читал запоем произведения Виктора Астафьева, Виктора Лихоносова, Валентина Распутина, Евгения Носова, Расула Гамзатова, Давида Кугультдинова, Фазиля Искандера, других писателей. Откровенно говоря, не догадывался о масштабности занятий сельского краеведа. А он, оказывается, ещё в середине 50-х годов, накопив горы пословиц, бился как рыба об лёд в настойчивом упорстве напечатать их гденибудь. И вдруг в 1956 году откликнулся сотрудник Тувинского научно-исследовательского Института языка, литературы и истории А.К. Калзан, попросивший высказать читательское мнение о первом выпуске «Тувинских народных пословиц и поговорок». Обрадованный Сергей Данилович сочиняет рецензию, которую публикуют в январе 1957 года в Туве и даже присылают гонорар – около ста рублей. Сколько на них можно купить книг! 166 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции Глубокий, жёсткий аналитик Мастепанов вычислил уязвимые бреши в официальной «системе» и понял, что недоступные учреждения нужно брать хладнокровным измором. Он приступает к методичной бомбардировке республиканских и областных издательств пословицами и поговорками и вынуждает их печатать хотя бы краткие обзоры местного фольклора. В выпусках финского журнала «Proverbium» за 1967 – 1973 годы публикуются библиографические обзоры о пословицах и поговорках народов Северного Кавказа. «Наивный» упрямец составляет сборник «Народная мудрость» с пословицами и поговорками народов мира и просит Гослитиздат напечатать его. Отказ не останавливает Сергея Даниловича. Он продолжает рассылать сборник и свои труды в столичные журналы, издательства страны, в НИИ языка, литературы и истории. Повсюду та же реакция. Глухая непробиваемая стена. На родине также двери издательств закрыты. В 1967 году С.Д. Мастепанов передаёт в Ленинградское отделение Института языкознания АН СССР шесть тетрадей словаря говора казачьего населения станицы Отрадной и получает вежливый ответ: дескать, благодарим за поступившие материалы, они пополнят картотеку «диалектных слов». Наученный горьким опытом, сельский учитель предварительно сделал копии тетрадей и отдал их Гурию Леонтьевичу. Не поступи он осмотрительно, «Словарь» бы исчез навсегда, как исчезли полноценные работы с болгарскими, шведскими, норвежскими пословицами, напечатанные фрагментами и в соавторстве с людьми, которых Сергей Данилович в глаза не видел. Теперь, после выхода «Словаря» и биографической книги, своеобразной энциклопедии трагической и вдохновенной казачьей жизни, всё минувшее живо всплыло в памяти. Признаюсь: в биографии С.Д. Мастепанова меня особенно трогают страницы его начальной жизни в нашей станице, в карачаевском ауле Кызыл Октябрь (бывшем хуторе Троцком), находящемся в трёх-четырёх километрах к востоку от Кардоникской, и в станице Красногорской; если идти мимо горы Дженгур, она в пяти километрах к северо-востоку. Не могу без волнения думать, что Сергей Данилович ходил по знакомым мне с детства буграм и дорогам, дышал одним воздухом с моими земляками и родственниками. Несравненный Гурий Леонтьевич понял раньше меня и других литераторов могучую натуру несгибаемого казакалишенца, на правах друга позволил П.И. Ткаченко частично воспользоваться «Словарём» в публикациях о Мастепанове. А сам со своей обычной щедрой благотворительностью предпочёл оставаться в тени. *** В 30-е годы любимая советская власть, как уже отмечалось, не разрешила Сергею Даниловичу получить среднее, тем более высшее образование. Во-первых – шибко умный казак. Во-вторых – участник и свидетель восстания казаков в станице Урупской. И самое главное, что обходили молчанием историки, – на обширной территории Верхней Кубани в 20-е годы полыхало крупное антибольшевистское восстание, переросшее в тридцатитысячную армию сопротивления. Я уверен, об этом знал во всех подробностях дотошливый Сергей Данилович. Восстание охватило пожаром зеленчукские, урупские и кубанские станицы, распространилось до Майкопа, Главного Кавказского хребта и Чёрного моря (об этом рассказано в моей книге «Первые и последние». Пятигорск, 2011, с. 387-490). В Кардоникской находился штаб повстанцев, а в селе Хасаут-Греческое тыловые части и госпиталь. Со всех отделов Кубанского казачьего войска в верховья Кубани стекались верные присяге императору полки. Сидевшие в Кремле «интернационалисты» не на шутку перепугались, стали засылать на Кавказ тайных агентов, спешно бросать на подавление казаков регулярные войска, иностранные танки и аэропланы. Но терпели одно поражение за другим. Во время отпуска в Баталпашинскую и верхнекубанские станицы прибыл генерал-лейтенант А.Г. Шкуро. Ознакомившись с обстановкой, он письменно предлагал Главнокомандующему Добрармией А.И. Деникину, во избежание русского кровопролития, дать ему разрешение совершить молниеносный партизанский рейд на Москву. Внезапным налётом он хотел обезглавить верхушку незваных правителей и прекратить Гражданскую войну. Окружение Деникина, среди которого были масоны, 167 VI. Слово писателя воспрепятствовало намерению Шкуро. «Лихого батьку» отстранили от дел и отозвали на другой фронт. Пишу об этом, чтобы ещё раз подчеркнуть: в 20-е годы на Северном Кавказе бушевало народное восстание, о чём при большевиках не смели говорить вслух. Осуществись замысел Андрея Григорьевича Шкуро, неизвестно, куда бы качнулся маятник истории. Может быть, не случилось потом насильственной коллективизации, репрессий, Мировой и Великой Отечественной войн?.. Нет, не могли осмелиться душеприказчики допустить Мастепанова учиться в институте иностранных языков. Что ему позволили, так поступить на заочные курсы немецкого языка, которые он закончил в 1951 году. Ненадёжный кулацкий элемент. Отец Даниил Пимонович – донской потомственный казак с польским происхождением. Мать, Евфросиния Николаевна, родом из Ливенского уезда Орловской губернии, крестьянка. Юной девочкой выйдя за Даниила, хопёрского казака из зажиточной семьи, сделалась по духу упрямой казачкой. Оставшись вдовой с четырьмя детьми, наотрез отказалась вступать в колхоз, и семью записали в единоличники. В 1933 году в обильном хлебном краю начался голод. Полвека спустя Сергей Данилович вспоминал: «… у всех единоличников были изъяты все сельскохозяйственные продукты, даже всё выгребали из чашек и кружек, свозили на «глубинные пункты» и ссыпали под открытым небом. <…> Награбленное зерно … всё сгнило. Только на Отрадненском глубинном пункте полностью сгнило, по официальным сведениям, 60 000 тонн зерна, а народ поголовно умирал с голоду, стал развиваться каннибализм». А ведь до сих пор яйцеголовые «мудрецы» утверждают, будто не было геноцида казачества! Авторы приводят эту цитату без комментариев, и тем сильнее она потрясает своей, казалось бы, бесстрастной информативностью. Вообще этот приём, неоднократно используемый в книге, действует на воображение неотразимо. Перед нами факты действительной истории, рассказываемой через призму повествования о человеке, привыкшем говорить правду, чего бы это ему ни стоило. Убежавшую от голода семью Мастепанова приютили карачаевцы в Кызыл Ок- тябре, и там она спаслась. Не будем произносить возвышенных слов о дружбе народов. Вот она, эта дружба, в обыкновенных житейских обстоятельствах. Когда карачаевцев выслали в Казахстан, кардоникские женщины, бывая в опустевшем ауле, рыдали о них, как о родственниках. В войну моей родной тётке Марие Богомазовой на базаре в Микоян-Шахаре незнакомая женщина, осетинка, попросила воспитать трёхлетнюю дочь и ушла незамеченной. Позже открылось: при выселении карачаевцев осетинка в порыве сострадания приняла с рук у несчастной матери крохотную малютку. Чтобы местные «органы» не дознались, она передала её на базаре русской сердобольной женщине. Зарегистрированная в стансовете как Лида Богомазова, девочка стала одновременно дочерью карачаевки, осетинки и казачки. Взрослой разрывалась сердцем между ними, когда в горах объявилась родная по крови мать… Мастепанов преподавал немецкий язык в Кызыл Октябре, потом в Кардоникской средней школе, где с июля по ноябрь 1935 года становится директором. В нашей станице Сергей Данилович, мечтавший поехать в Индию за пословицами всех народов, увлекается… эсперанто, искусственным языком «мировой революции», придуманным для удобного общения евреев разных стран. Не подозревая опасности, фанатичный языковед создаёт в школе кружок эсперантистов. Переехав в Красногорскую, затем в Усть-Джегутинскую, завязывает активные связи с любителями нового языка из США, Японии и Англии. Между прочим, из Лондона его приглашала на конгресс эсперантистов не какая-нибудь мелкая сошка, а сама «английская принцесса» (Правда, она оказалась подставной провокаторшей). Сельского учителя уведомляют, что он является «членом ЦК Союза эсперантистов Советских Республик» и «членом Интернационала пролетарских эсперантистов». Возвышение небывалое – и вдруг арест, бетонная одиночка в Черкесской тюрьме усиленного режима. В той самой тюрьме над кручей, где капающей на темя ледяной водой пытали одного из руководителей восстания в Кардоникской хорунжего Я.Д. Нагубного. Якова Демьяновича расстреляли, казнь Сергею Даниловичу заменили тюремной каторгой. Хотя обвинение 168 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции явно тянуло на вышку: «шпионаж», «контрреволюционная деятельность». Удачливый казак. Ему всегда везло. Прокурор Усть-Джегутинского района Кубанов не подписал санкцию на арест, и отсутствие этой бумаги в деле послужило поводом для пересмотра приговора «верховной тройкой». Учтя незрелые лета подследственного, грозные прокураторы смилостивились. «После этого, – вспоминал учитель, – меня кто-то ударил по затылку, я потерял сознание и упал, пришёл в сознание только в камере». томия псевдодемократических «преобразований», «гласности», лукавой борьбы за «права человека» в угоду заинтересованных кланов, избранных государств и в ущерб стран-«изгоев», отдельной самобытной личности, не вписывающейся в «систему». Ещё в 50-е годы учитель Мастепанов из села Петровское регулярно совершал походы по туристическим маршрутам с учениками, делясь с ними богатейшим опытом и знаниями. С 1958 года в станице Красногорской работал созданный им в средней школе краеведческий и лингвистический кружок. Под руководством Сергея Даниловича ученики с увлечением записывали по памяти местных жителей и своих родственников пословицы, поговорки, речения, сказки, народные песни, частушки, детские игры-прибаутки, гадания и суеверия предков, толкования снов, другие фольклорные и этнографические материалы с неповторимым отрадненским колоритом. Наиболее существенные записи школьников разного возраста присовокуплены к «Словарю» С.Д. Мастепанова, органично дополняя и обогащая лексику разнообразием фразеологии и звучания. Члены кружка совершали также путешествия по территории Краснодарского и Ставропольского краёв, Карачаево-Черкесской автономной области, ища археологические древности, памятники старины. После Отрадной, не имея постоянного места жительства, учитель мотался по населённым пунктам «малой родины». Проживал, где придётся – в станице Красногорской, Усть-Джегуте, на Хумаре в хуторе Малокурганный (Шахта №6), неподалёку от города Карачаевска и осетинского села Коста-Хетагурово. Ютился по чуланам и углам, в тесных хибарах, заваленных книгами и картотеками. Бесполезное занятие – разбираться, где, в какой период он жил. Везде и нигде. Авторы исследования преподносят уникальные факты, из которых каждый может делать собственные умозаключения. Вместе с учителем часто бродил очарованным странником по ущельям и скалистым балкам краевед из Черкесска Дмитрий Иванович Суздальцев, фотографируя и записывая всё, что ему представлялось архиважным для истории. Сначала он старательно вёл альбомы в общих тетрадях в клеточку, наклеивая снимки и снабжая их *** С горечью сознаю, чего я лишился в молодости, не поговорив с Мастепановым. По жизненному опыту, уровню философского и нравственного мироощущения, колоссальной работоспособности он нисколько не уступал знаменитым учёным и литераторам, в энциклопедических познаниях превосходил многих. Публикации провинциального издательства возвращают русской культуре и науке благородный образ подвижника. С.Н. Малахов и С.Г. Немченко совершенно справедливо пишут, что Сергея Даниловича вначале подвело «незнание того, как живёт и действует академическая научная система в нашей стране, со времени Петра Великого «сидящая» на полном гособеспечении и финансировании, рассчитанном только на «своих» учёных, а не на самоучек из «народного ополчения науки, с которыми часто заигрывала власть». Добавлю: и продолжает заигрывать. Не так-то легко перестроить систему, влить в закупоренные сосуды живую кровь. Актуальность биографического очерка состоит и в том, что в нём документальными свидетельствами опровергаются спекулятивные вымыслы и фантомы вокруг имени Мастепанова в период перестройки и либерального «свободомыслия». В скрупулёзном исследовании «В поисках пословиц…» рельефно вырисовывается политическая и социальная атмосфера советского, ельцинского, также европейского и международного общества. Отрадненский трудяга-казак с откровенной генетической непосредственностью, «святой наивностью» общался в переписке со всем миром – видными чиновниками, научными светилами. На фактах из его жизни раскрывается ана- 169 VI. Слово писателя краткими аннотациями, потом приспособился выпускать самодельные литературнохудожественные «альманахи». Причём, изготовлял их в нескольких экземплярах и рассылал знакомым, не обходя вниманием Москву, Ленинград, Краснодар, Ставрополь, Ростов и прочие средоточия умов. Так пенсионер Суздальцев в узких интеллектуальных кругах стал довольно заметной личностью. С ним тесно сотрудничали редакции газет, краеведческие музеи Черкесска и Ставрополя, известный историк В.П. Невская, археологи Т.М. Минаева, Е.П. Алексеева. Последней он помог при защите докторской диссертации, снабдив её необходимыми чертежами, подробными картами «Пещерного городка», скальных катакомб древней Хумары, окрестностей «башни Тамары» … Сергей Данилович тоже снабжал бесценными данными по археологии Минаеву и Алексееву. Многие его сообщения были включены в их монографии. По справке-рекомендации доктора исторических наук В.П. Невской «Учительская газета» от 6 января 1970 года поместила заметку Дмитрия Ивановича о Мастепанове «Своя тропа». И это стало событием. Вокруг имени репрессированного эсперантиста была прорвана периферийная блокада. Из сельского «чудаковатого» учителя он превращается в «большого учёного-языковеда». Хвалебные статьи о нём публикуются залпом в русскоязычной, карачаевской, черкесской, ногайской и абазинской газетах. В московских издательствах несколько раз переиздаётся книга Б.И. Анина «Учитель в моей жизни». Один из учеников сельского учителя, В.В. Шевченко, опубликует в 80-90-х годах благодарные статьи о Мастепанове. Редакции газет и журналов начинают охоту за любыми воспоминаниями о «сельском феномене». чёл в «Учительской газете» заметку Суздальцева о Сергее Даниловиче. Действительно, с той поры все газеты страны, центральные и местные, словно соревнуясь между собой, спешили поведать о необыкновенном «народном учителе», новоявленном «лесковском Левше» на Ставрополье. При этом сочинялись и всякие небылицы. Вал конъюнктурных публикаций о земляке генсека М.С. Горбачёва нарастал… В очерке упоминается редактор «Ленинского знамени» С.В. Костин, в 70-е годы открывший широкий доступ на страницы газеты корреспонденциям о Мастепанове. И тут надо внести поправку. У читателей может создаться впечатление о прогрессивном редакторе, каким Костин не был. Недавний «сельхозник» (зав. отделом сельского хозяйства газеты), он откровенно недолюбливал «фрондирующую интеллигенцию», в том числе и Мастепанова, находившегося в опале. До Костина редактором газеты был А.Л. Попутько, член бюро обкома КПСС. Выходец из украинских «низов», он всячески благоволил Суздальцеву и Мастепанову, активно печатавшимся в газете. При Костине положение изменилось к худшему. Любую заметку Дмитрия Ивановича об археологических изысканиях Сергея Даниловича он сокращал, резал по живому. Мне приходилось пробивать их буквально с боем через ответственного секретаря В. Свирина, ставшего впоследствии редактором отдела информации центральной газеты «Советская культура». Однако в семидесятые годы, почуяв в воздухе иное настроение, Костин сменил недоброжелательство на показную «сердечную» любовь к Сергею Даниловичу. К тому времени я уволился из редакции и узнал об этом из очерка. Признаюсь, посмеялся от души… Всё-таки Сергей Васильевич одумался, потрафил бедному страдальцу. И на том спасибо. Но странно: именно при Костине, любившем обывательские слухи, произошёл разрыв между Суздальцевым и Мастепановым. Выдвигаются разные версии случившегося. Одна из них: Дмитрий Иванович обвинил Сергея Даниловича в высокомерии, а Сергей Данилович сказал Дмитрию Ивановичу о бесполезности «альманахов». Почти гоголевская ситуация. Сомневаюсь, что исключительно принципиальный во взглядах, неколебимый в дружеских привя- *** В 1965 – 1967 годах я работал в Черкесске в той самой областной русскоязычной газете – поочерёдно заведующим отделом культуры и заведующим отделом информации. Ко мне часто заходил Дмитрий Иванович Суздальцев, о котором рассказывается в главе «Газетная слава». Мы печатали его краткие сообщения об археологических поисках учителя Мастепанова. Уже после моего увольнения из редакции я про- 170 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции занностях, С.Д. Мастепанов мог по такому ничтожному поводу зачеркнуть свои отношения с Д.И. Суздальцевым. Тут кроется более веская причина… тащил в гору. В результате во многих республиках и государствах вышли академические, энциклопедические и другие издания, подготовленные учителем словесности... Чаще всего в оскоплённом виде или в соавторстве. Приведу краткий список: библиографические обзоры паремий Украины, Белоруссии, Узбекистана, Норвегии, Дании, Финляндии, Чечено-Ингушетии, Дона, Кубани, Адыгеи, Калмыкии, КарачаевоЧеркесии, Кабардино-Балкарии... Титаническая работа! *** В обстоятельном биографическом очерке, если всерьёз задуматься, исподволь вскрываются тайные пружины и разнообразные причины замалчивания, возвышения и падения самобытной личности. Тайное – чаще всего закамуфлировано оправдательными доводами, и не видимо постороннему взгляду. Но оно роковым образом влияет на судьбы, поведение людей, целых коллективов, в конечном итоге – на атмосферу в социуме. С.Н. Малахов и С.Г. Немченко блестяще справились с основной творческой задачей. …Шуму было много, хотя ни в Хельсинки, ни в Нью-Йорке, ни в ООН Сергей Данилович не показался на высоких трибунах у микрофона. Дарил зарубежным партнёрам, коллегам бесценные фолианты, тратился на почтовые отправления до копейки. Когда же потребовалось несколько долларов для официальной регистрации на конгрессе, возникло непреодолимое препятствие. А где, скажите на милость, было взять «зелёные»? Свободное хождение валюты среди населения запрещено... А на Западе и в Америке так: “дружба дружбой, а табачок врозь», иронично замечают биографы. Но что для увлечённого пассионария мелочные неувязки?! Не унывающий «самородок», «Прометей», «любитель старины» давно погрузился в безбрежный океан всемирной паремиологии. Прежние работы логично привели его к глобальному искушению – библиографии всех фольклорных изданий, существующих на земном шаре. Упомянутая наука известна издревле, со времён Аристотеля. У паремиологии есть ещё отрасль – паремиография. Мастепанов сознательно не делал между ними смыслового различия в сравнительном изучении паремий (речений, пословиц, поговорок, притч, афоризмов и т.п.) в языках и культурах народов. Биографы С.Н. Малахов и С.Г. Немченко констатируют: «труд неподъёмный». Сергей Данилович, словно былинный богатырь Микула Селянинович, взвалил непомерный груз на плечи и без страха по- *** Представляю себе, каково было Гурию Леонтьевичу Немченко в конце 80-х и в 90-е годы читать выдумки о Мастепанове, сталкиваться с искажениями, мистификациями в освещении образа талантливого земляка. С лёгкого пера Гурия Леонтьевича словцо «хранитель» превратилось в навязчивое клише. Учителя из Отрадной принялись повсюду именовать не иначе как «хранитель», «хранитель мудрости», «хранитель памяти», «хранитель сокровищ». Писали наперебой, что «учёного-языковеда с международной известностью» приглашают в Хельсинки на конгресс и даже в ООН выступить с докладом. Некоторые газеты помещали броские заголовки, например: «Помилованный», «Мастепанов поможет президенту», «Мастепанов выручит Буша». С головой погрузившись в работу, Сергей Данилович, казалось, не обращал внимания на шумиху вокруг себя. С 1990 года акцент публикаций смещается в сторону гулаговского прошлого знаменитого зэка. Несмотря на восемьдесят лет, по приглашению он отправляется в Ухту, в прошлом посёлок Чибью, чтобы встретиться с оставшимися в живых узниками «Ухтпечлага». Вознесённый в сопредседатели Ухто-Печорского историкопросветительского общества «Мемориал», участвует в различных мероприятиях, посещает места своего заключения, заброшенные бараки и трассы. В сборниках «В недрах Ухтпечлага», в периодической местной и центральной прессе печатаются о нём материалы как об «узнике совести», в невыносимых условиях не утратившем достоинство, интерес к науке, неистребимую жажду знаний. Его постоянный собеседник В. Булычёв в публикации «Этот удивительный Мастепанов» 171 VI. Слово писателя вскользь заметил, что Сергей Данилович «поощрительно» и в то же время «снисходительно» относится к дифирамбам о себе, «как бы говоря: «Ну, ну, пишите, а главного во мне вы так и не поняли». Существенная обмолвка. Организаций, подобных ухтинскому «Мемориалу», тогда появилось достаточно и в столице, и в регионах. Критические стрелы в основном обращались против диктата партии и чиновничества. Страшась повторения террора, вдохновители мероприятий усиленно проповедовали идею либерализации, раскрепощения и свободу слова. Намерения благие. Жаль, трагедия простого народа, тем более казачества, в период репрессий занимала их умы в меньшей степени. Сергей Данилович с его поразительной интуицией почувствовал «двойственность» либералов, оттого и возразил иносказательно: «…главного во мне вы так и не поняли». То есть, его личная драма – микроскопическая частица драмы русского народа и казачества, в этом секрет непонятого «главного». Парадокс, однако, в том, что о «главном» зарубежные устроители хорошо осведомлены, но не хотят сказать о нём по-настоящему, в полный голос. После смерти супруги Надежды Ивановны, похороненной в станице Кардоникской, 83-летний затворник пишет в 1996 году ухтинскому соратнику А.И.Галкину, что он готов выслать ему «обещанные воспоминания» для нового сборника. И признаётся: «Всю зиму страшно мёрзну в своём холодном жилье, а летом заготавливаю «тепло» для будущей зимы […] 10 лет сталинских лагерей и 10 последующих лет судьбы затравленного волка, “врага народа” (короче, жизнь в аду с 1937 по 1957 год) и под конец – одиночество всеми забытого дряхлого старика, который когда-то всем был нужен, а теперь – никому! Как старая вещь: износилась – выбросили!» Многоопытный казачина немного хитрит в общении с либеральными соратниками. Да, они и впрямь запамятовали о нём: иная настала «конъюнктура» и угасла к нему пламенная «демократическая» любовь. Но не забыт отрадненский учитель неугомонным земляком Гурием Леонтьевичем, который частенько навещает старика в «келье», храня как зеницу ока рукопись «Словаря», его письма к себе и воспоминания. Помнит о Мастепанове и Пётр Ивано- вич Ткаченко, публикуя обширные статьи о Сергее Даниловиче. В 90-е годы, воодушевлённый популярностью Мастепанова, Гурий Леонтьевич предложил сценарий для нового кинофильма с условным названием «Казачий круг». Всё шло прекрасно, фильм вроде бы утвердили. Немченко побуждал Сергея Даниловича написать к фильму воспоминания о себе и трагедии урупского казачества: «…чтобы правда и только правда!» Сергей Данилович, битый серый волк, усомнился в практическом осуществлении задуманного содержания, также и в реальности возрождения казачества. Ибо знал: нельзя вступить дважды в одну и ту же реку… В беседе с корреспондентом В. Булычёвым, вспомнив о намерении Гурия Леонтьевича снять новый фильм, Сергей Данилович обронит: «Не «Казачий круг», а «Недобитые» – надо было бы поименовать эту ленту. Я сейчас работаю над статьей «Правда и вымысел о казачестве». И коли позволят, скажу об этом в фильме, если таковой состоится». Предчувствия не обманули мудрого «волка». Он как в воду глядел: фильм отклонили. Гурий Леонтьевич не пал духом. Он тоже, как и Сергей Данилович, стойкий казак-трудяга из породы неисправимых мечтателей. Верил и продолжает верить в чудо возрождения казачества. Этой неистребимой верой, как светом солнца, напоены его книги «Дух черемши» и «Газыри», где фигурирует и близкий его сердцу учитель словесности. По мысли писателя, Мастепанов остаётся «хранителем старых обычаев, таких корневых понятий, как доброта и правда, хранителем непобедимого в бесконечном своём терпении народного духа. И сколько их в самых разных концах нашей большой Отчизны: бессребреников, до последнего дыхания оправдывающих звание своё: Учитель». И взывает Гурий Леонтьевич к нашей совести: «Знаем ли мы их?.. Ищем ли их? Поймём ли?» Сергей Данилович всё же учёл совет младшего друга – написал воспоминания о своей жизни. Удивительные, трогательные воспоминания Учителя, не потерявшего человеческого достоинства, веры в призвание. Это ли не ответная благодарность писателю-романтику! 172 Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции В книге цитируется отрывок из этих воспоминаний, свидетельствующий о писательском даре, образности и пластичности языка Мастепанова: «Как-то нас осенью повели на работы в карьер через убранное капустное поле. Конечно же, как всегда, мы были чудовищно голодны. А в бороздах кое-где соблазнительно белели капустные листья. Шли мы колонной по двое, и вот сосед сзади, из новеньких, выскочил из колонны. Он успел сделать два-три шага, не больше. Я даже явственно услышал, как хрустнул капустный лист в его сжатой ладони. Следом прозвучал выстрел. Пуля попала в затылок, и бедняга ткнулся лицом в борозду. Вот тебе и вся цена человеческой жизни. Тогда я страшно позавидовал тем бездомным псам, которые хоть вечно голодны, но могут постоять за себя и свободно передвигаться, куда им вздумается». Не выскакивай из общего ряда сгоряча, не ко времени. Терпи и жди своего часа – завет Учителя. Не такой уж он наивный – Сергей Данилович Мастепанов. Он философ, невероятный упрямец, всю жизнь собиравший жемчужины народной мудрости. Не удержусь и вычленю из научной биографии написанные им строки, в которых глубина и ясность ума согласуются с точностью отдельных характеристик и суждений: «Кто о людях без причины плохого мнения, тот сам определённо плохой человек»; «Например, сибиряки очень резки, но прямы и бесхитростны. Белорусы хитры, любят прикидываться «глупенькими», «тёмными», «недопонимающими», но сами себе на уме, очень упрямы и переубедить их очень трудно. Москвичи очень эгоистичны, с жёлчью, не имеют, как говорится, человеческой души». А вот ироничная азербайджанская пословица в его записи: «Где азербайджанец, там не нужно волка, где русский, там не нужно ишака, где армянин, там не нужно чёрта». Есть такие изречения и пословицы, которые бы не мешало знать наизусть нынешним «вождям» и учёным-политологам. …Смотрю на снимок в книге: похожий на профессора Сергей Данилович сидит в своём тесном «кабинете». Седой, строгий, в очках. В простой клетчатой ру- бахе с белыми пуговицами. Весь углубленный в себя, он держит в руках стопку картотек. Портрет на фоне стеллажа, к которому вплотную придвинута спинка железной кровати. Рядом, возле перегородки, словно ангел-хранитель, стоит Надежда Ивановна. Скорбное лицо русской женщины в неизменном халате. Слегка склонившись и скрестив на поясе натруженные руки, она смотрит нам прямо в душу. Удивительная фотография! Символ всего их жития… Надежда Ивановна оберегала Сергея Даниловича, сдувала с него пылинки, с христианским смирением вынося его затворничество, терпя всякие лишения. Меня очень трогает, что они похоронены рядом в Кардоникской. Когда-то здесь, в станичном юрте, на хуторе Троцком – в Кызыл Октябре, семья спаслась от голода. На этой земле сочла найти последний приют и Евфросиния Николаевна, мать Сергея Даниловича. *** Предприняв попытку воссоздать основные вехи биографии С.Д. Мастепанова в контексте событий XX века, С.Н. Малахов и С.Г. Немченко создали образ подвижника и образ минувшей эпохи, трагической и поучительной, заслуживающей внимания наших современников. Реалии прошлого в характерных чертах, как это ни прискорбно, повторяются на Земле и в XXI веке. Сергей Гуриевич Немченко убеждён: без правдивого освещения роли русских и казачества в межнациональных отношениях на Кавказе нельзя понять историю России, минувшую и нынешнюю, определить верные ориентиры на будущее. Верхняя Кубань и Кубань в целом, где зарождались и бушевали гневные смерчи раздора, дают ключ к объективному изучению отечественного прошлого и настоящего. Районное общество историковархивистов, положив доброе начало, продолжает научно-исследовательскую и книгоиздательскую деятельность. Издана новая книга С.Н. Малахова и С.Г. Немченко «Сохранение памяти» о П.М. Галушко, председателе Отрадненского районного краеведческого бюро. Пётр Митрофанович открыл в 1957 году краеведческий музей в станице, он же привлёк к его работе Сергея Даниловича. Единомышленники и духовные наследники Учителя задумали осуществить 173 VI. Слово писателя перспективные проекты: переиздать его «Словарь» с дополненными комментариями и объяснениями слов, с приложением записей школьников; собрать и подготовить к печати рассказы, дневники, воспоминания участников Гражданской и Великой Отечественной войн, авторитетных людей Отрадной и края; издать историко-литературные произведения, переписку с Учителем и воспоминания о нём Гурия Леонтьевича Немченко. Предстоит кропотливая работа над содержанием научно выверенных книг, в том числе над «Словарём» С.Д. Мастепанова. Например, слово «окотиться» – привести ягнёнка (об овце) в авторской транскрипции звучит как «акатица». В Кардоникской, где у жителей было много родственников из Отрадной, оно произносится иначе: «акатитца». Существующие оттенки и различия обогащают кубанский говор. Или: слово «смущаться», истолкованное как «издеваться», правильно вызвало сомнение у редактора. Наверное, по этой причине оно не было включено в основной ряд словаря. Думаю, произошла элементарная описка переписчика. У нас в Кардонике старики говорили: «снущаться» или «знущаться», что означает «издеваться». Намекнув на кропотливую работу, я имел в виду тщательную лингвистическую редактуру и толкования, требующие немалых усилий и времени. 3 сентября 2014г. 174 Список сокращений СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ АГПА – Армавирская государственная педагогическая академия АОАА – Архивный отдел Администрации г. Армавира ВМЖ – Военно-медицинский журнал ГАКК – Государственный Краснодарского края архив ГАСК – Государственный Ставропольского края архив ГМТ – Государственный музей Л.Н. Толстого (г. Москва) КГИАМЗ – Краснодарский государственный историко-археологический музейзаповедник им. Е.Д. Фелицына ККВ – Кубанское казачье войско КОВ – Кубанские областные ведомости КубГУ – Кубанский государственный университет КЧИГИ – Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований НАРА – Национальный архив Республики Адыгея НИИ – Научно- исследовательский институт РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив 175 Сведения об авторах СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Айбазов Аслан Исламович – юрист (г. Санкт-Петербург) Бабич Александр Владимирович – главный специалист отдела информационно-поисковых технологий и использования архивных документов ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Берендюков Борис Николаевич – краевед, подъесаул ККВ, член правления Лабинского отдела ККВ, член совета Краснодарского краевого общественного фонда культуры кубанского казачества «Линеец» (г. Армавир) Галич Александр Михайлович – главный специалист отдела информационно-поисковых технологий и использования архивных документов ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Громов Владимир Прокофьевич – кандидат историческихнаук, доцент КубГУ, депутат Законодательного собрания Краснодарского края (г. Краснодар). Денисова Наталья Николаевна – зав. отделом славяно-адыгских культурных связей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им.Т.М.Керашева, кандидат исторических наук (г. Майкоп). Дзыба Валерий Алиевич – полковник милиции в отставке, историк-краевед (г. Москва) Емыкова Нуржан Хаджибиевна – старший научный сотрудник отдела славяно-адыгских культурных связей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева (г. Майкоп) Засухин Роман Валерьевич, кандидат исторических наук, заведующий отделом новой и новейшей истории МБУК «Армавирский краеведческий музей» (г. Армавир) Казанков Владимир Иванович – казак ст. Бесскорбной, краевед, член Отрадненского районного общества историков-архивистов во имя святого преподобного Нестора Летописца (ст. Бесскорбная) Карданова Ася Хусиновна – кандидат исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела истории и археологии КЧИГИ (г. Черкесск) Корниенко Татьяна Анатольевна – кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора (по научной работе) филиала ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет» в г. Армавире (г. Армавир) Корсакова Наталия Александровна – старший научный сотрудник КГИАМЗ им. Е.Д. Фелицына (г. Краснодар) Лаврикова Ольга Александровна – специалист 2-ой категории Архивного отдела администрации муниципального образования город Армавир (г. Армавир) Лукаш Сергей Николаевич – доктор педагогических наук, профессор АГПА, директор Краснодарского краевого общественного фонда культуры кубанского казачества «Линеец» (г. Армавир) Малахов Сергей Николаевич – кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей и отечественной истории АГПА (г. Армавир) Матвеев Олег Владимирович – доктор исторических наук, профессор кафедры дореволюционной отечественной истории КубГУ, главный научный сотрудник НИЦ традиционной культуры Государственного научно-творческого учреждения «Кубанский казачий хор» (г. Краснодар) Немченко Гарий Леонтьевич – известный русский писатель, публицист, переводчик, общественный деятель, член Союза писателей с 1964 г., Лауреат премии ВЦСПС и Союза писателей СССР, литературных премий имени Николая Островского, «Казачий златоуст», «Образ», имени Пушкина, Заслуженный работник культуры Республики Адыгея, автор более 50 книг прозы (г. Москва) Немченко Сергей Гариевич – краевед, председатель Отрадненской районной организации историков-архивистов во имя святого преподобного Нестора Летописца (ст. Отрадная) Петрова Нианила Николаевна – кандидат филологических наук, профессор кафедры журналистики и издательского дела Кубанского социальноэкономического института (г. Краснодар) 176 Список сокращений Подсвиров Иван Григорьевич – известный русский писатель, лауреат Пушкинской и Чеховской литературных премий, премии им. В.И.Вернадского, членкорреспондент Международной Академии информатизации (г. Москва). Подсвирова Любовь Фёдоровна – зав. отделом Государственного музея Л.Н. Толстого (г. Москва), Заслуженный работник культуры Российской Федерации Пурас Людмила Михайловна – заместитель руководителя ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Пылков Олег Сергеевич – кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры философии, культурологии и социально-гуманитарных дисциплин АГПА (г. Армавир) Радичко Любовь Викторовна – учитель истории и обществознания МБОУСОШ №16 ст. Отрадной, член Отрадненского районного общества историковархивистов во имя святого преподобного Нестора Летописца (ст. Спокойная) Русанов Константин Викторович – краевед (г. Харьков, Украина) Самовтор Сергей Владимирович – кандидат исторических наук, главный специалист ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (город Краснодар), член Российского общества историковархивистов, член Русского географического общества (г. Краснодар) Слободенюк Виктор Викторович – ведущий специалист отдела научносправочного аппарата и методической работы ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Соловьева Наталья Георгиевна – кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник отдела истории и археологии КЧИГИ (г. Черкесск) Темиров Станислав Григорьевич – руководитель ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Хорольская Наталья Аркадьевна – начальник отдела научно-справочного аппарата и методической работы ГКУКК «Государственный архив Краснодарского края» (г. Краснодар) Чумаченко Виктор Кириллович – кандидат филологических наук, профессор, эксперт по культуре Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева (Южный филиал, г. Краснодар) Шкуро Владимир Ильич – Заслуженный работник Архивной службы Кубани (г. Краснодар) Якубов Виталий Васильевич – научный сотрудник Лабинского музея истории и краеведения им. Ф.И. Моисеенко (г. Лабинск) 177 Сведения об авторах Отрадненские историко-краеведческие чтения Выпуск II Материалы межрегиональной научно-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне (1914 – 1918 гг.)» Ответственный редактор С.Н. Малахов, Составитель С.Г. Немченко Издательско-полиграфическое предприятие: ИП Шурыгин Виталий Евгеньевич г. Армавир, ул. Каспарова, 7. Тел.: (86137) 7-56-96, (928) 2954-928. Подписано в печать: 28.11.2014 г. Формат 60х90/8. Гарнитура Times. Бумага офсетная. Тираж 250 экз. Печать трафаретная цифровая. Усл.печ.л. 21,9. Уч.изд.л. 22,3. 178
