Кризизис воспроизводства населения

Автандил Сулаберидзе,
доктор экономических наук,
профессор, директор института
демографии и социологии
государственного университета Ильи
Вано Шуштакашвили,
доктор экономики,
зам. директора института
демографии и социологии
государственного университета Ильи
Межтиповой демографический переход в Грузии на фоне
посткоммунистических стран
Аннотация: В данной статье рассматривается межтиповый демографический переход
Грузии от современного к новейшему типу воспроизводства населения в сравнении с
посткоммунистическими странами; определен уровень демографического развития Грузии и
посткоммунистических стран в переходном этапе. Проанализированы модернизация семьи,
кризис рождаемости, смертности и воспроизводства населения. Рассмотрены как
фундаментальные, так и специфические факторы, воздействующие на модернизацию семьи и
развитие демографических процссов в переходном периоде. Примечательно, что несмотря на
разный уровень и темпы изменения демографических показателей в Грузии и других
посткоммунистических странах отмечен схожий тренд развития.
К тому же, из-за неполного учета демографических явлений, анализ демографического
развития Грузии будет рассмотрен как по официальным, так и по оценочным показателям [1].
Дело в том, что уровень неполного учета демографических явлений в Грузии, по оценкам
зарубежных и грузинских экспертов – высок. Например, по официальным данным, население
Грузии к 1 январю 2012 года составляло 4497,6, а по оценочным данным 3776,7 тысяч
человек. Разница между ними довольно существенна – 720,9 тысяч человек. К тому же,
численность населения Грузии по официальным данным каждый год повышается, но по
оценке – она снижается. То же можно сказать и об учете демографических событий, что
влияет на разницу в демографических показателях. Например, в Грузии в 2011 году, из-за
неполного учета рожденных, официальный показатель рождаемости составил 12,9, а по
оценке – 16,0‰; соответственно смертность – 11,1 и 14,1‰; брачность – 6,9 и 8,2‰;
разводимость – 1,3 и 1,5‰ [1]. К сожалению, недостоверность статистики в некоторой
степени, имеет место и в других посткоммунистических странах. Поэтому, для сравнения
демографических показателей посткоммунистических стран использовали данные второго
пересмотра международного фонда населения ООН.
Предпосылки демографического перехода
В посткоммунистических странах на демографический переход существенно повлияли
с одной стороны фундаментальные факторы демографического развития, а с другой –
реформы, проведеные в этих странах в переходный на рыночную экономикупериод. Вместе с
этим, реформы, в отличие от стран Восточной Европы и Балтии, в Грузии и в странах СНГ
протекали по сходным сценариям. Они предполагали пройти пропущенную эпоху
ускоренными темпами и из-за допущенных в процессе реформы ошибок они оказались перед
множеством политических и социально-экономических проблем. Естественно, все это
оказало значительное влияние на эволюционную форму демографического перехода в
каждой из стран. Из сказанного следует, что в странах Восточной Европы и Балтии
демографический переход носил эволюционный характер; а в странах СНГ в 1990-2000 годы
приобрел
революционный характер, а с 2000 года – эволюционный. На процесс
демографического перехода также повлияли специфические факторы локального характера
(традиции, религия, культурные ценности и т.д.), которые в каждой стране различаются
происхождением, продолжительностью, силой воздействия, социально-демографическим
поведением и др.
В отличие от других стран СНГ, в Молдове, Грузии и Азербайджане, из-за нарушениея
территориальной целостности и насильственной миграции, появился неизвестный до этого
социальный слой – беженцы. К, и без того трудному, социально-экономическому положению
прибавилось новое – проблемы беженцев, что также можно считать факторами локального
характера. Одним из катализаторов демографического перехода можно считать
сопутствующую проводимым реформам, переход с социалистического хозяйства на
рыночную экономику, модернизацию функций семьи. Т.е. переход от потребительской
(family sovetiсus) к производящей семье (family economicus) и вместе с этим от авторитарной
к либерально-демократической семье (family libеrty-democraticus). Формирование нового типа
семьи
существенно
определяет
устойчивость
внутрисемейных
традиционных,
экономических, психологических, национальных, культурных и других локальных факторов,
что отражается на промежуточном типе семьи.
Исходя из Советского образа жизни, социальная справедливость в семье
воспринималась как равное обеспечение каждого члена общества и уровня жизни каждой
семьи. Она имела твердые социальные гарантии занятости и минимальный доход, что
обеспечивало нормальный уровень жизни семьи. В переходный период семья предстала с
новым содержанием рыночной экономики и новыми либерально-демократическими
ценностями: создание равных стартовых условий труда для благополучия каждого члена
общества. Естественно, это отражается на поведении членов семьи и на процессе перехода от
Family soveticus к Family economicus через промежуточную Family transformaticus. В Family
transformaticus, исходя из новых реалий рыночной экономики, демографическое сознание
перешло на задний план. Это обусловило формирование характерного для новейшего типа
воспроизводства
населения
демографического
поведения,
что
в
отдельных
посткоммунистических странах происходит в соответствии с уровнем их демографического
развития.
Модернизация семьи
В 1970-ых годахв Западной Европе на фоне роста индивидуализма и либеральнодемографических ценностей было высказано мнение о наступлении кризиса семьи, который
был назван вторым демографическим переходом (Ван Де Каа). В соответствии с которым
происходит переход от традиционной семьи к демографически-плюраллистической модели,
для которой характерно повышение возраста первой брачности и снижение рождаемости до
критического уровня. Из-за роста нерегистрированных брачных связей и распространения
альтернативных форм семьи повышается рождаемость в незарегистрированных браках.
Ожидаемые в семье итоги «второго демографического перехода» в Западеной Европе,
изначально, были восприняты негативно, поскольку в этом усмотрели опасность не только
утраты традиционных ценностей семьи, но и стало под вопрос существование семьи как
института.
Если рассмотреть указанные признаки на примере посткоммунистических стран, «в
скрытой форме», они отмечались в конце 1970-ых годов в странах Восточной Европы, Балтии
и Европейской части СНГ и в начале 1980-ых годов в меньшей степени – в Грузии. Это
указывает на то, что кризис семьи, в скрытой форме, в некоторых бывших республиках
Советского Союза, начался еще в советский период, а после развала Советского Союза, в
большинстве независимых государств, можно сказать обострился. Если до 1990-ых годов
формирование и величину семьи в основном определял рост молодых семей и нуклеаризация,
то с 1990 годов обстановка изменилась и, на фоне резкого сокращения рождаемости,
ситуация существенно изменилась. Например, в Грузии среднее число членов семьи в 19892000 годах уменьшилось от 4,1 до 3,5 членов. Если бы это снижение произошло за счет роста
молодых семей и нуклеаризации, мы имели бы прогрессивное явление, но произошло
противоположное. В соответствии с переписью населения Грузии 2002 года, численность
одиноких почти уравнилась с семьями с двумя и тремя членами, а число семей с шестью и
более членами – в 2-3 раза превысили их. Отмеченное, в 1990-ые годы, кроме усугубления
социально-экономического кризиса и приостановления государственного домостроительства,
определило рост разведенных, вдов/вдовцов, образование беженцев, высокие эмиграционные
процессы и большое число безбрачных в возрасте 30 лет и старше (16,0%).
Одним из признаков модернизации семьи в Грузии является рост среднего возраста
вступления в первый брак, который с 1990-2011 гг. для женщин возрос с 23,7 до 26,0 лет, а
для мужчин – с 27,0 до 29,5 лет. Следует отметить, что в 1990-2003 гг. число браков
уменьшилось, а с 2004 года оно, по данным официальной статистики, выросло с 2,9% до
6,9‰, а по оценочным показателям – с 3,2 до 8,2 ‰, т.е. увеличилось в 2,5 раза.
Если «старение» брачности воспримем как кризис семьи, то в Грузии оно началось
раньше не только в посткоммунистических, но и в странах Западной Европы. Традиционно
грузинские женщины не спешили замуж в раннем возрасте и старались собрать приданное. В
70-ых годах прошлого века средний возраст грузинских женщин при первой брачности
превышал аналогичный показатель в Центральной и Восточной Европе.
Обследования, проводимые среди студентов, показывают, что в настоящее время в
Грузии молодые с большой ответственностью относятся к созданию семьи. Большая часть
стремится к материальной независимости и с этой же целью старается получить образование,
сделать карьеру, создать устойчивый экономический фундамент и после этого создать семью
и иметь детей. Бракам в раннем возрасте противятся и родители. Все это отражается на
возрасте вступающих в брак.
Одной из особенностей «демографической конвергенции» в Западной Европе можно
считать рождение женщиной первого ребенка в возрасте 25 и старше. В 2000-2011 годах
средний возраст женщин при рождении первого ребенка варьировал на уровне 24-25 лет,
второго – 26-27 лет, третьего – 27-30 лет. Рост интергенетического интервала при рождении
второго и третьего по очередности ребенка указывает на потребность в третьем ребенке, но
из-за воздействия на рождаемость внешних факторов рождение переносится на «лучшие
времена». По сравнению с Грузией в странах Европейской части СНГ и ВосточноЕвропейских посткоммунистических странах, этот показатель вырос быстрее и почти
уравнился с такими же показателями Западной Европы.
В отличие от стран Южного Кавказа и Центральной Азии, в остальных
посткоммунистических странах, причиной кризиса семьи является высокий уровень
разводимости. В Грузии, также, как в остальных странах Южного Кавказа и Центральной
Азии, уровень разводимости, в последние годы, несмотря на тенденцию повышения, по
сравнению с другими посткоммунистическими странами, все равно низкий. Например, в
2000-2011 гг. несмотря на рост (в 2 раза) – разводимость все-таки остается низкой. В Грузии
индекс разводимости среди мужчин составил 0,16, а среди женщин – 0,15. К тому же средний
возраст разводимости мужчин в 2011 году составил 39,3, а женщин – 36,1 год. Средняя
продолжительность брака среди разведенных составила 11-12 лет и по сравнению с 1990-ми
годами выросла. Примечательно, что до 24,4 ‰ повысился индекс разводимости среди
находившихся в браке более 20 лет.
Одним из характерных признаков «второго демографического перехода» является
наличие альтернативной формы семьи и рост рождаемости в нерегистрированном браке. Они,
по мнению экспертов, в отличие от стран Южного Кавказа и Центральной Азии, более
распространены в других посткоммунистических странах. Поскольку не производится учет
альтернативных форм семьи, трудно установить реальность.
В Грузии, как и в других христианских государствах, многие новобрачные
предпочитают церковный брак (венчание) гражданской регистрации. Некоторые прибегают к
обеим формам, а некоторые – ни к одной из них и сожительствуют. Все это искусственно
повышает показатель внебрачной рождаемости, который в Грузии в 1990-2011 гг. вырос с
18,2% до 33,6%. Если рассмотрим этот показатель 2006 года, он составляет 54,4%, т.е.
каждый второй ребенок в Грузии рождается вне брака (см. рис.1). В такой традиционной
семье, как грузинская, этот показатель превосходит самую нереальную фантазию.
Аналогичное можно сказать о странах Южного Кавказа и Центральной Азии. В этом
отношении неправильная методика рассчета внебрачной рождаемости искажает реальную
картину и в других посткоммунистических странах.
По нашему мнению, при отсутствии учета сожительств, из структуры внебрачных
рождений надо исключить рожденных по заявлению обоих родителей и показателем
внебрачной рождаемости следует считать только рожденных зарегистрированых по
заявлению матери. В 2011 году, в Грузии, их число составило 2,8%, тогда как в 2004 году тот
же показатель равен 6,0%. По нашим оценкам в Грузии он должен быть в пределах 5-8%,
аналогично характерному странам Южной Европы (Греция – 4%, Италия – 14%), который во
многом отстает от показателей Западной Европы.
Диаграмма 1. Внебрачная рождаемость по Грузии (1989-2011 гг.), %
60.0
%
50.0
40.0
30.0
20.0
10.0
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
0.0
Интересно, что в 2010 году, в соответствии с демо-социологическим обследованием,
проведенным среди студентов Тбилиси, совершенно оправданной внебрачную рождаемость
считают 12,1%; для увеличения численности нации поддерживает 17,1%; а 21,0% считает
оправданной только среди незамужних – в 35 лет и старше – 30,0%; морально
неоправданным внебрачную рождаемость – 42,8%. С этой точки зрения, юноши
поддерживают более либеральную позицию, чем девушки. Данное обследование указывает
на начало «демографической конвергенции» Грузии с Западной Европой.
Кризис рождаемости
Неблагоприятные тенденции рождаемости в посткоммунистических странах вызывали
озабоченность еще с середины 1970-ых годов. В России коэффициент суммарной
рождаемости впервые опустился ниже уровня простого воспроизводства населения, в конце
1970-ых годов (1,94), хотя после 1980-ых годов, он, как и в Украине, Беларуси, Литве и
Латвии остановился на грани простого воспроизводства. С 1990-ых годов простое
воспроизводство сменилось суженным воспроизводством в России, Украине, Беларуси,
Литве, Латвии и Эстонии, а с 1995 года он утвердился и в Грузии, Армении и Молдове и
продолжается по сей день.
Диаграмма 2. Коэффициенты суммарной рождаемости посткоммунистических стран
2.50
2.00
1.50
1.00
0.50
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
0.00
Грузия
Болгария
Венгрия
Польша
Румыния
Словакия
Словения
Чехия
Эстония
Латвия
Литва
8.00
7.00
6.00
5.00
4.00
3.00
2.00
1.00
0.00
Грузия
Беларусь
Молдова
Российская федерация
Украина
Казахстан
Киргизия
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
3.00
В отличие от них в странах Восточной Европы коэффициент суммарной рождаемости,
указывающий на депопуляцию, был зафиксирован в Венгрии в 1980-1985 годах, а с 1985 года
этого уровня достигли во всех Восточно Европейских странах, кроме Румынии и Польши.
Что касается стран Центральной Азии, для них все еще характерно репродуктивное
поведение современного типа и высокий уровень расширенного воспроизводства населения.
Надо отметить резкое понижение рождаемости в Азербайджане, а с 2005 года
стабилизацию на уровне простого воспроизводства населения. В отличие от него, в Армении
значительно быстрыми темпами произошло уменьшение рождаемости и с 1995 года, как и в
Грузии рождаемость не удовлетворяет простого воспроизводства населения.
Как показывает анализ, несмотря на то, что до 1990-ых годов, в
посткоммунистических странах отмечалось значительное различие в уровне рождаемости. С
1990-ых годов он в разных посткоммунистических странах снижается разными темпами и в
разное время. Вместе с тем общий уровень рождаемости на довольно низком уровне
воспроизводства населения. Тренд понижения рождаемости указывает на закономерность его
снижения во всех странах. Можно сказать, что с 1970-ых годов в посткоммунистических
странах Европейской части и с 1980 года – в Грузии, снижение рождаемости в разной
степени определяло закономерные фундаментальные демографические факторы –
внутрисемейное регулирование деторождения. Существенную роль в этом сыграло
распространение «детоцентризма». В результате воздействия обоих факторов потенциал
естественной рождаемости реализовался неполностью. В 1990-ых годах катализатором
высоких темпов его снижения явились, проводимые сложные политические и экономические
реформы, что в основном определило падение рождаемости до критического уровня. В этом
аспекте примечательно, что переход Homo soveticusв Homo economicus формировался через
промежуточную стадию – Homo transformaticus, что соответственно изменило
демографическое поведение личности и семьи.
По сравнению со странами Восточной Европы и Балтии, в странах Европейской части
СНГ увеличилось число легальных искусственных абортов, правда до 1980-ых годов он итак
был высок, но с 1990 года их число уменьшилось. Следует отметить, что в отличие от них
этот показатель очень низкий в Азербайджане и странах Центральной Азии, что на наш
взгляд с одной стороны обусловлено религией, а с другой неполным учетом абортов. Можно
допустить, что при переходе к низкому уровню рождаемости, в этих странах лучше должны
быть осознаны методы планирования семьи, чем это было в Советский период.
Исследования, проводимые в Грузии показывают, что в конце 1990-ых годов суммарный
коэффициент абортов равнялся 3,7, в 2002-2005 гг. – 3,1, а в 2010 – 1,6, т.е. тенденция
характеризуется резким снижением. По сравнению с этим,официальный суммарный
коэффициент регистрированныхабортовбыл более низким. Соответственно в 1990 гг. – 0,6,в
2002-2005 гг. – 0,6 и в 2010 г. – 0,8, что указывает на существование нелегальных абортов и
их неполный учет в Грузии.
В странах Южного Кавказа и Центральной Азии привлекает внимание высокий
уровень вторичного соотношения полов, что в Советский период было в пределах нормы –
105 мальчиков на 100 девочек. После развала Советского Союза, как показывают данные,
повысилось вторичное соотношение полов в этих регионах: в Азербайджане в 2008 году на
100 девочек приходилось 117 мальчиков, а в Армении – 115. В Грузии нарушение вторичного
соотношения полов отмечается после 1990 года, тогда на 100 девочек оно составило 107
мальчиков. С 1995-2005 гг. оно было стабильно и составляло 111 мальчиков. Вызывает
сомнения этот показатель 2008 года, который резко поднялся до 128 (почти на уровне Китая),
поскольку на следующий год, впервые на протяжении последних 20 лет, зафисировано
нормальное вторичное соотношение полов – 104 мальчика на 100 девочек.В 2011 году
уровень вторичного соотношения половснова повысился и составил 109 мальчиковна 100
девочек.По мнению профессора Г. Цуладзе, которое мы разделяем, такие большие колебания
этого показателя в 2007-2009 годах свидетельствует о неточном учете не только
рождаемости, но и смертности и миграции.В последние, 2010-2011 годы, невиданный рост
рождаемости – результат улучшения статистического учета. Т.е. в предыдущие годы был
значительный недоучет демографических событий. О нарушении вторичного соотношения
полов существует и другое мнение, чтооно вызвано искусственными абортами из-за ребенка
нежелательного пола, выявленными ранней диагностикой. Это мнение не подтверждается
обследованиямирепродуктивного здоровья в процессе изучения аборта, проведенными в
Грузии в 2005-2010 годах [2, 3].
Диаграмма 3. Вторичное соотношение полов в Грузии, 1989-2012 гг.
1.400
Официальная статистика
1.200
1.000
0.800
0.600
0.400
0.200
1970
1975
1980
1985
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
0.000
Также интересно отметить рост рождаемости в 2007-2011 годах в Грузии и изменение
ее структуры. В частности, в общей численности, из-за уменьшения доли первых детей,
соответственно увеличилась доля рождений второго, третьего и последующей очередности. В
результате чего, в общей численности рожденных доля третьего и последующей очередности
детей составляет от 10,9% до 15,0%. Мы считаем что это – результат исправления учета
рожденных в последние годы. В повышении доли третьего и последующих детей особую
роль сыграло крещение Каталикосом-Патриархом всея Грузии Илии II каждого третьего и
последующих детей, что является беспрецедентным явлением в христианском мире.
Трудно определить на какой срок продлится влияние призыва Патриарха Илии в
переходный период новейшего типа воспроизводства населения, но это очень интересный
прецедент и факт требует изучения.
В связи с этим коэффициент суммарной рождаемости в 2007-2011 годах, по
оценочным данным, вырос от 1,672 (официально –1,450) до 2,377 (1,689). А в 2010 году был
зафиксирован самый высокий показатель 2,322 (1,830) после 1992 года.
На наш взгляд, в последние годы повышение рождаемости в Грузии вызвано
особенностями межтипового переходного периода, которому, по нашему мнению, характерно
в разное время временное отклонение от тенденций демографических событий, что
выражается резкими изменениями тенденций рождаемости и смертности. Об этом, к
примеру, свидетельствует резкое падение коэффициентов суммарной рождаемости в
Армении и Азербайджане в 1990-2000-ых годах. Если наше мнение верно, такие изменения
демографических показателей можно ожидать и в других странах демографического
переходного периода.
С этой точки зрения, в соответствии со вторым пересмотром материалов фонда
населения ООН, с 2015-2050 гг. уровень рождаемости, несмотря на то, что не обеспечивает
простое воспроизводство населения, по сравнению с нынешним показателем, будет чуть
выше. Если по прогнозам ООН, с 2015 года для стран Центральной Азии характерно
снижение рождаемости, то для Европейской части посткоммунистических стран ожидается
незначительное повышение рождаемости, но ниже простого воспроизводства населения. По
этим прогнозам намечается стабилизация воспроизводства населения с 2020 года в
Узбекистане и Туркмении.
Кризис смертности
Демографический кризис посткоммунистических стран во многом предопределил рост
смертности и стагнацию ожидаемой продолжительности жизни на низком уровне, хотя он
существенно различается в отдельных странах.
По сравнению со странами СНГ, в странах Балтии и Восточной Европы, за последние
20 лет, наблюдается уменьшение смертности и повышение ожидаемой продолжительности
жизни, но они по этим показателям еще далеки от стран Западной Европы, в особенности от
Скандинавских стран. Примечательно, что разница в ожидаемой продолжительности жизни
мужчин и женщин составляет 7-8 лет – что более низкий показатель, по сравнению со
странами Европейской части СНГ. Аналогичное положение в странах Балтии, где эта разница
в ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женшин более 10 лет. Отсюда следует, что
в странах Балтии кризис смертности среди мужчин более острый, чем среди женщин. Если
продолжительность жизни женщин в странах Балтии на уровне Восточной Европы, то по
сравнению со странами СНГ – они выше. Это не может быть сказано об ожидаемой
продолжительности жизни мужчин, поскольку он в странах Балтии более низкий, чем в
странах Восточной Европы – особеннов Литве (диаграмма 4).
Что касается стран Центральной Азии и Южного Кавказа, по причине неточного учета
демографических событий, трудно делать правильные выводы. С этой точки зрения Грузия –
не исключение. Показатели продолжительности жизни официальной статистики Грузии, как
женщин так и мужчин превышают данные стран Европейской части СНГ, и в некоторой
степени, они приближаются к странам Восточной Европы, что по нашему мнению
сомнительно.Это вызвано неполным учетом умерших, мигрантов и численности фактического
Диаграмма 4. Ожидаемая продолжительность жизни в посткоммунистических странах
женщины
Грузия
90.0
Грузия
90.0
85.0
Болгария
85.0
Беларусь
80.0
Венгрия
80.0
Молдова
75.0
Российская
федерация
Украина
Польша
75.0
Румыния
Словакия
65.0
Словения
65.0
60.0
Чехия
60.0
Эстония
55.0
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
55.0
Казахстан
Киргизия
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
70.0
70.0
Латвия
Литва
Таджикистан
Туркмения
мужчины
Грузия
Болгария
85.0
Беларусь
Венгрия
80.0
Молдова
Польша
75.0
Румыния
Словакия
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
Грузия
90.0
Словени
я
Чехия
Эстония
65.0
Российская
федерация
Украина
60.0
Казахстан
70.0
55.0
1970-1975
1975-1980
1980-1985
1985-1990
1990-1995
1995-2000
2000-2005
2005-2010
2010-2015
2015-2020
2020-2025
2025-2030
2030-2035
2035-2040
2040-2045
2045-2050
90.0
85.0
80.0
75.0
70.0
65.0
60.0
55.0
Киргизия
Таджикистан
Туркмения
Узбекистан
населения Грузии. Из-за этого оценочные показатели смертности и продолжительности
жизни существенно отличаются от официальной статистики. Об этом свидетельствует
приведенная ниже диаграмма, которая показывает разницу в продолжительности жизни
официальных и оценочных данных. Как видно из диаграмы 5, разница в продолжительности
жизни для обоих полов зафиксирована в 1970-1975 гг., после чего, до 2003 года, они были
схожи. А с 2003 года до нынешнего времени отмечается относительно большая разница в
пределах, среди женщин – 3 года, среди мужчин – 4, что искажает реальный показатель
продолжительности жизни в Грузии. Это последствие недоучета смертности по половозрастному признаку. Недоучет умерших особенно наблюдается среди мужчин в возрастной
группе 25-29 лет, среди женщин – в 20-24 летнем возрасте. Аналогичная разница отмечается
среди новорожденных. Только в 2011 году, по данным Грузстата, младенческая смертность
составила 12,1‰, а оценочная – 19,8‰.
90.0
85.0
80.0
75.0
70.0
65.0
60.0
55.0
Мужчины
Женщины
Официальная статистика
Оценочные показатели (Г. Цуладзе)
1970
1989
1991
1993
1995
1997
1999
2001
2003
2005
2007
2009
2011
1970
1989
1991
1993
1995
1997
1999
2001
2003
2005
2007
2009
2011
лет
Диаграмма 5. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в Грузии по
данным оценки и официальной статистики
На фоне длительного кризиса смертности фактически не изменились основные
причины смертности, отличается только их величина, что является результатом неполного
учета смертности. Например, в 2010 году в общей численностиумерших 80,6% приходилось
на 2 класса причин смертности: на заболевания системы кровообращения (67,3%) и
новообразования (13,3%). А в 2011 году эти данные выглядели так из 76,1% соответственно –
60,1% и 16,0%. Из-за неполного учета в 2010 году почти 50% умерших приходилось на те
заболевания, которые не классифицируются в других рубриках (XVIII класс), который
существенно превышал смертность от заболеваний системы кровообращения и
новообразований [2, 3]. Это, с одной стороны, подтверждает неправильную диагностику при
смерти, а с другой – неправильный учет.
Из динамики продолжительности жизни населения посткоммунистических стран
можно заключить, что в отличие от Грузии и стран СНГ, страны Восточной Европы и Балтии
более или менее справились с кризисом и в них отмечается рост продолжительности жизни.
Вместе с этим, исходя из поло-возрастных коэффициентов смертности, страны Европейской
части СНГ и Грузия от стран Восточной Европы и Балтии отличаются структурой
смертности. В последних странах частота смертности выше в более старшем возрасте, чем в
трудоспособном, чего не скажешь о Грузии и странах СНГ. В Грузии, например, смертность
мужчин в трудоспособном возрасте в 2,8 раза превышает смертность женщин, что и
отражается в разнице продолжительности жизни мужчин и женщин, которая по
официальным данным в 2011 году составила 8,4 года, а по оценочным – 9,4 года. В Грузии
из-за низкого уровня социальной защиты и здравоохранения трудно предсказать преодоление
кризиса смертности.
Кризизис воспроизводства населения
Фиксирование нето коэфициента воспроизводства населения на уровне ниже 1
указывает на кризизис воспроизводства населения, который в 1960-1990-ые годы впервые
был отмечен в Росси и Украине. Затем, в 1970-1980-ые годы – в Беларуси, Латвии и Эстонии,
далее в начале 1980-ых – в Литве и в конце 1980-ых – в Грузии (1989 г.). В этом отношении
страны Восточной Европы еще с конца 1960-ых годов оказались на грани суженного
воспроизводства населения и с 1970-ых годов большинство из них перешло рубеж простого
воспроизводства. Следует отметить, что в 1995-2005 годах в Казахстане был отмечен
кризизис воспроизводства населения, но в последующие годы он не проявляется. Что
касается Азербайджана и Армении, начатый во второй половине 1990 года, кризис
продолжается.
На межтиповом переходном этапе, при условии суженного воспроизводства
населения, естественный прирост населения в Грузии в 1990-1997 гг. был в пределах 1,0‰, а
в 1998-2008 гг. отмечался нулевой прирост населения, затем, с 2008 года из-за резкого
повышения рождаемости, несмотря на рост смертности, естественный прирост составил
3,7‰, но к 2011 году снова упал до 1,9‰. Нулевой уровень естественного прироста
населения в эти годы определили особенности поло-возрастной структуры населения,
несмотря на то, что показатель старения повышается, и, к 2011 году, по данным официальной
статистики, был равен 13,8%, а оценочный показатель составил 15,8%.
В Гузии, в соответствии с нето коэфициентом воспроизводства населения, режим
суженного воспроизводства начался не с 1989 года, а с 1992-го и продлился до 2009 года,
после чего кризис остановился, на что повлиял рост рождаемости по призыву Патриарха. В
2009 году нето коэфициент воспроизводства составил 1,096, в 2010 – 1,098, а в 2011 – 1,062,
т.е. опять характеризуется снижением и, возможно, что в ближейшее время, снова окажется
ниже уровня простого воспроизводства. Дело в том, что в 2020 году женщин в
репродуктивном возрасте станет на 20-25% меньше, чем нынешних. Вместе с этим, учитывая
снижение потребности в третьем ребенке в семье, простое воспроизводство населения
ставится под вопрос.
Литература:
1. Demographic Yearbook of Georgia. 2011, G.Tsuladze, N.Maglaperidze, A.Vadachkoria.
Editor: A. Sulaberidze.
2. Демографическая ситуация в Грузии. Мониторинг 2011 г. Г.Цуладзе. (на груз. яз.)
3. Демографическое развитие Грузии: вчера, сегодня, завтра. А.Сулаберидзе, Г.Цуладзе,
А.Маглаперидзе, Г.Мамардашвили. 2008 г. (на груз. яз.)
4. Рассуждения о грузинской семье и демографии. А.Сулаберидзе. 2007 г. (на груз. яз.)
5. Депопуляция в странах с переходной экономиой (специфика Грузии). А.Сулаберидзе. ж.
Социологические исследования Российской Академии наук. №11-01. 2001 г.