В конце XIX – начале XX века господствующей в экономической
реклама
В.П. Бусыгин (Государственный университет – Высшая школа экономики) Возрождение эволюционной парадигмы? В 50-60 годы прошлого столетия вальрасианский вариант неоклассической экономической теории (парадигмы) для многих исследователей был фактически синонимом экономической теории как таковой. Лежащие в его основе предпосылки, хотя и признавались чрезмерным упрощением реального положения вещей, рассматривались адептами вальрасианской парадигмы как неизбежная цена, уплачиваемая за возможность получать глубокие аналитические результаты относительно экономического взаимодействия, которые, в свою очередь, рассматривались как хорошее "первое приближение". И тем не менее к 70-х годам XX столетия вальрасианская парадигма как исследовательская программа в целом была dead and buried, не в последнюю очередь, как нам представляется, из-за действия закона убывающей отдачи (от интеллектуальных вложений в эту программу). На ее смену приходят несколько исследовательских программ, в основе которых отказ от одного или нескольких предположений вальрасианской парадигмы. Многие из этих исследовательских программ остаются, в основном, в рамках неоклассической парадигмы, для других характерен более радикальный разрыв с базовыми посылками этой парадигмы. Заметен интерес и к различным вариантам эволюционных подходов к анализу социально-экономических взаимодействий. В докладе делаются попытки проследить, - возможное взаимное влияние неоклассической и эволюционной парадигм; - в какой степени некоторые из исследовательских программ в вальрасианской и поствальрасианской неоклассической парадигме могут опираться на элементы эволюционного подхода того или иного типа. Развитие экономики в первой половине прошлого века можно рассматривать как поиск должного компромисса между широтой (многообразием как обсуждаемых социальноэкономических феноменов, так и подходов к их анализу) и строгостью (методов такого анализа). Так, в течение первых десятилетий был достаточно широко распространены эволюционные подходы к анализу, эволюционные метафоры, раздавались призывы использовать «биологические, а не механические аналогии», придерживаться стандартов биологической науки и т.д. (см., подробнее, С.Боулс, Г.Гинтис, Р. Нельсон, С. Уинтер, Minski), подходы институциональной экономики. Но постепенно эти нестрогие подходы и приемы анализа широких (и не всегда четко очерченных) классов социальноэкономических взаимодействий уступили место неоклассическому подходу (варианту экономической теории) и прежде всего теории общего равновесия, формализованным методам анализа идеализированных конкурентных рынков. К середине XX века неоклассическая парадигма и, прежде всего, ее вальрасианский вариант становится господствующей в экономической теории. В 50-60 годах прошлого века эта парадигма достигает высокой степени завершенности, а общая теория экономического равновесия фактически оказывается для многих исследователей синонимом экономической теории в целом. Продуктивность исследований в рамках данной парадигмы (и тем самым, ее привлекательность) в значительной степени определилась характером лежащих в ее основе предпосылок1. Это, прежде всего, рациональность и симметричная информированность экономических агентов: альтернативные варианты выбора (действий, поведения) заданы априорно, и точно известны принимающему решение индивиду; действия предпринимаются на основе полной и аккуратной оценки всех последствий таких действий (насколько это возможно на основе имеющейся информации); оценка этих действий осуществляется на основе экзогенных предпочтений, определенных вне модели; социальные взаимодействия принимают формы контрактов (полных, достаточно простых типа наличных сделок или сделок спот). Формально индивидуальное поведение характеризуется как решение оптимизационной задачи экономическим агентом, который полностью (или также как и другие участники сделки) информирован. Институциональные условия представлены в крайне упрощенном виде (права собственности и институты представлены бюджетным ограничением; время представляется дисконтирующие множителем и не влияет на предпочтения индивида и т.д.). Возрастающая отдача от масштаба от любой деятельности или отсутствует, или игнорируется. Технологические характеристики производства, характеристики (да и само количество) товаров, четко определены и общеизвестны. «Чтобы преуспеть, создателям теории пришлось применять довольно экстремальные допущения, которые сильно ограничивают возможности применения ее результатов и уменьшают возможности ее использования для разработки экономической политики» (Т. Сэндлер), Экономические концепции для общественных наук, «Весь Мир» Москва, 2006)» 1 Другими ключевыми предпосылками являются полнота системы рынков, (иногда и совершенная конкуренция), отсутствие издержек сделок, совершенный инфорсмент прав собственности, условий контрактов. Субъект экономической деятельности при таком подходе – небольшая модификация Робинзона Крузо с заменой детерминирующей ситуацию выбора природы на цены, на которые (в условиях совершенной конкуренции экономические агенты не оказывают никого влияния, что предопределяет нестратегический характер их взаимодействий). Ситуация характеризуется малообъяснимой (и не объясняемой в ее рамках) дихотомией: одни блага (физические) являются редкими, другие блага (прежде всего общественные – институты (прежде всего рынки), информация) являются свободными (см. подробнее, Bowles, Stiglitz). Связь между понятиями о блага и экстерналий не была вполне ясной из-за того, что общественные блага отождествлялись с особыми благами, тогда как экстерналии определялись как побочные продукты решений (действий), предпринятых для обеспечения личной выгоды. Оставалось за рамками модели объяснение, почему одни рынки (рынки «обычных» благ) существуют, а другие (рынки экстерналий) – нет. Более того, явные и неявные (подразумеваемые) предположения теории (прежде всего, отсутствие издержек сделок и полная (симметричная) информированность) не позволяли ни понять, ни объяснить отсутствие таких рынков. Более того, в своей статье "Проблема социальных издержек» Р. Коуз обратил внимание на то, что в отсутствии трансакционных издержек все выгоды от обмена могут быть исчерпаны в рамках прямых переговоров заинтересованных сторон и при отсутствии организованных рынков. Итак, хотя теория общего экономического равновесия была первой цельной элегантной и с формально-логической точки зрения безупречной теорией функционирования системы взаимосвязанных рынков, за упрощенные предпосылки, лежащие в ее основе, пришлось заплатить очень высокую цену.2 Теория, как основа анализа многих актуальных проблем современности, прежде всего ситуаций, для которых характерны неполнота системы рынков, их несовершенство, отсутствие ключевых институтов, обуславливающих эффективность рынков, оказалась бесполезной3. См., например, утверждение Т. Сандлера (сноска 1) Представляется важным подчеркнуть мысль о том, вальрасианская парадигма никак не противоречила вере одних ее адептов в способность правительства обеспечить социальный оптимум без участия рынков и вере других достигнуть его без вмешательства правительства. По-видимому, одним из первых это понял Ф. Хайек. Точнее, он обнаружим неадекватность этой парадигмы для демонстрации несостоятельности различных моделей социализма, как «традиционных», так и «рыночных», и заложил основы альтернативной 2 3 Оценки этой парадигмы очень различны, даже у ее оппонентов. Одна из самых критичных – оценка Боулса и Г. Гинтиса: кружной путь, который проходить было вовсе необязательно (Боулс, Гинтис). И тем не менее теория общего экономического равновесия предложила стандарты (строгости) анализа социально-экономических феноменов, от которых трудно будет отступить даже адептам альтернативных подходов к анализу4. Так или иначе, к 70-х годам XX столетия на смену вальрасианской парадигмы приходят несколько исследовательских программ, в основе которых лежит отказ от одного или нескольких предположений вальрасианской парадигмы и «эндогенизация» экзогенных переменных (информированности агентов, предпочтений и т.д.). Многие из них остаются в рамках неоклассической парадигмы, для других характерен более радикальный разрыв с базовыми посылками этой парадигмы. Так, в 70-х годах XX в. формируется новая парадигма (неоклассической) экономической теории. В ее основе – две революции. Первая из них – «информационная революция», положившая начало информационной экономической теории, постулирующей асимметричную информированность экономических агентов — участников сделок5. Вторая (и связанная с первой) революция в метолах анализа социально-экономических взаимодействий, развитие теории игр, которая сделала возможной замену концепции рациональности «изолированного» индивида на концепцию рациональности индивида, стратегически взаимодействующего с другими (равновесие по Нэшу соответствующим (хотя и не столь проработатанной) модели функционирования рынков. ( см, С. Боулс, Г. Гинтис, стр 329, 330, Hayek). Это особенно очевидно из сравнения исследований «старых эволюционистов» и исследователей новой школы, прежде всего исследователей, работающих в области эволюционной теории игр. Здесь характерна исследовательская программа, кредо которой можно выразить следующими словами, принадлежащим Кену Винмору, которыми открываются публикации издательством Массачусетского технологического института (серии) работ по формальным основаниям эволюционного подхода (TheMITPress series on Economic Learning and Social Evolution) Так, предваряя публикации серии “ Economic Learning and Social Evolution” Кен Бинмор пишет, что эта серия «reflects the continuing interest in the dynamics of human interaction…We reject the outmoded notion that what happens away from equilibrium can safelly be ignored, but think it no longer adequate to speak in vague terms of bounded rationality and spontaneous order. We believe the time has come to put some beef on the table”. 4 Следует отметить, что исследователи, работавшие с рамках вальрасианской парадигмы вполне отдавали себе отчет о важности информированности экономических агентов. Однако, не имея инструментов анализа ситуаций с асимметричной информацией, они вынуждены были игнорировать соответствующие эффекты, надеясь , что ситуации симметричной информированности являются достаточно хорошим первым приближением к ситуациям а асимметричной, хотя бы для случаев «небольшой асимметрии». Исследования в рамках информационной экономической теории показали, что для такой надежды не было достаточных оснований. 5 образом специфицированной игры). Благодаря развитию теории игр оказалось возможным отказаться от таких посылок анализа, как совершенно конкурентные рынки, от представления институциональных условий взаимодействия экономических агентов представлены в крайне упрощенном виде, характерном для вальрасианской парадигмы. Стратегическое поведение экономических агентов стало рассматриваться в явном виде: они взаимодействуют друг с другом, а не «природой» или другим параметрически заданным окружением. Эти две революции сделали возможными попытки пересмотреть другие положения неоклассической парадигмы путем акцентирования неконтрактной природы большей части социальных взаимодействий, социальных и гетерогенных, учитывающих интересы других предпочтений (а значит, изменчивости этих предпочтений), опирающейся на различные варианты «ограниченной рациональности» растущей отдачи от масштаба, характеризующей различные социальные феномены. В рамках новой парадигмы нашли свое объяснение многие парадоксы старой парадигмы, например, почему акции, обеспечивающие лучшую диверсификацию рисков по сравнению с займами, играют более скромную роль в финансировании инвестиций, почему столь распространены «неэффективные» формы контрактных отношений как издольщина и т.д. Тем не менее, и новая неоклассическая парадигма не преодолела в полной мере указанной выше дихотомии благ; вне рамок анализа и объяснения становление и развитие институциональной структуры, правил экономической игры, на что собственно, и предъявляется заказ при анализа проблем экономического развития, реформирования экономик. Более того, новая неоклассическая парадигма оказалась основанной, как представляется, на еще более сильных предположениях относительно когнитивных возможностей индивида и поэтому – оказалась еще более благодатная цель для ее критиков как «неадекватной задаче исследования поведения экономических агентов в экономике как сложной системе» (См., например, Макашова). Отсюда внимание к вариантам эволюционных экономических теорий, возрождение интереса к неоавстрийской экономической школе, работам Мизеса, Хайека. А в этих работах – прежде всего, к деталям становления рынков и регулирующих их функционирование институтов, развитию экономического порядка и институциональной среды, соотношения спонтанности и сознательных, планируемых действий, анализу сравнительной эффективности альтернативных институтов, поддерживающих экономическую деятельность, междисциплинарный характер исследований. Однако, и особенно в отечественной литературе рассматривать эти альтернативные подходы как (во всем) конкурентные неоклассическому. Но всегда ли это так? Представляется, что исследования в разных парадигмах скорее комплементарны, чем конкурентны6. Поясним это утверждение. Представляется, что задачи экономического анализа условно можно разбить на две группы: - анализ работы существующих механизмов координации поведения субъектов; - анализ изменений таких механизмов. Как известно, исследования в рамках неоклассической парадигмы преуспели в решении задач первого типа. Более того, хотя последовательная позитивистская позиция («предпосылки теории не имеют значения, важно только то, насколько ее выводы соответствуют фактам») дает «основание» не интересоваться какими бы то ни было обоснования поведенческих предпосылок неоклассической парадигмы (гипотезы рационального поведения), наиболее серьезные исследователи в рамках неоклассической парадигмы рассматривали неоклассические модели как модели редуцированные, предполагая (надеясь), что эти лежащие в их основе поведенческие предпосылки могут получить строгое обоснование в рамках, в частности, эволюционного подхода (то, что называют «оборонительной» стратегией М. Фридмана, которая представлена в его известном эссе экономической теории, см. Боулс, Гинтис). Ряд исследователей воспринял такую «оборонительную» стратегию как «намек» на позитивную исследовательскую программу» (Р. Нельсон, С. Уинтер) и установил условия (правда, достаточно ограничительные), при которых эти предпосылки можно обосновать Так, следуя Уильямсону (Williamson) можно выделить четыре уровня социального анализа 1. социальная вложенность (embeddedness; религия, нормы, нравы, традиции, и т.д.), который является предметом социальной теории; 2. институциональная структура (формальные правила игры) – предмет позитивной политической теории/ экономики прав собственности); 3. структуры управления (Governance) – предмет трансакционной экономической теории; 4. распределение (аллокация) ресурсов - предмет неоклассической экономики, теории агентских отношений. И если эволюционные подходы могут рассматриваться как альтернативные (конкурентные) неоклассической парадигме на втором и третьем уровне анализа, четвертый уровень – это сфера применения методов неоклассического анализа (если конституирующим признаком этой парадигмы является гипотеза рационального поведения), а первый уровень – сфера эволюционной экономики. Здесь определение Хайеком (Хайек) предмета социальных исследований представляется особенно уместным: цель исследования – объяснять непреднамеренные, или непредумышленные результаты действий множества людей. Концепция рационального поведения при таком определении предмета исследований представляется с ним несовместимой. 6 на основе некоторого процесса эволюционного типа, тем самым сделав эти модели более обоснованными (надежными) инструментами анализа соответствующих ситуаций. Естественно ожидать, что эти условия выполняются в ситуациях достаточно стационарных, повторяющихся, которые и характерны для проблематики неоклассического анализа. Во многом положение с рациональностью при стратегическом взаимодействии представляется аналогичным. Так, обычная интерпретация действительно базируется на чрезвычайно сильных предположениях относительно когнитивных способностей индивидов, участвующих в стратегических взаимодействиях. Она исходит из того, что такая игра – модель некой ситуации, которая возникает только один раз; не предполагается, что игроки имеют какой-то опыт похожих стратегических взаимодействий какую-то информацию, кроме информации, представленной с в самой игре (правила функции выигрыша, структура информационных множеств и т.д.) (по крайней мере такой опыт и такая информация в явном виде не учитывается в формировании их ожиданий и поведения). Но вполне возможны и другие интерпретации игры, которые можно рассматривать как вариант «оборонительной» стратегии для концепции стратегической рациональности. Так, например, Осборн и Рубинштейн (Osborn, Rubinstein) при написании своего известного учебника по теории игр опирались на следующую интерпретацию игры, не «перегруженную» чрезмерными требованиями к когнитивным способностям игроков. «Игроки формируют свои ожидания относительно поведения других участников игры на основе информации о том, как ранее «разыгрывалась» эта игры или подобные ей игры». При этом последовательность таких игр («разыгрываний») можно моделировать на основе одной игры только в предположении, что между отдельными играми нет стратегической связи, которое, представляется несовместимым с предположением о рациональном поведении. Более того, как представляется в рамках такой интерпретации возможно (при известных условиях) дать эволюционное обоснование поведенческой концепции, на которой основана равновесие по Нэшу. Такого рода обоснование предоставляет концепция эволюционно стабильного равновесия. Такое равновесие представляющее исход процесса эволюционного типа (отбора успешных стратегий поведения). Это равновесие часто оказывается равновесием по Нэшу; предоставляя обоснование (эволюционного типа) для концепции равновесия по Нэшу. Более того, в случае когда равновесий по Нэшу в игре много (и поэтому концепция такого равновесия теряет свою прогнозную силу) идея эволюционно стабильного равновесия может представить программу усиления концепции равновесия, альтернативную традиционным (и имеющим тот недостаток, что предъявляет еще более сильные требования к когнитивным способностям индивидов). Однако это не всегда так: эволюционно стабильное равновесие может не быть (и в достаточно «типичных» для экономической теории ситуациях) равновесием по Нэшу. В этом случае две эти поведенческие концепции оказываются конкурентными и выбор между ними должен производиться на основе каких-то эмпирических исследований. Ниже мы покажем, однако, что прогноз исхода стратегических взаимодействий, который дает концепция эволюционно стабильного равновесия в рассматриваемых ситуациях, представляется неубедительным. Эволюционно стабильное равновесие модели рентоориентированного поведения Таллока не является равновесием по Нэшу7. v 0 размер (оценка) ренты всеми игроками (пока будем полагать, что рента для всех одинакова). Ожидаемый выигрыш игрока i : U i x1 , ..., x N xi n xi x j xi , i 1, ..., n , j i где v – оценка приза игроком i , xi – расходы (вклад, взнос) или уровень усилий игрока i . Если расходы всех игроков нулевые, то вероятность выиграть в борьбе за ренту для всех игроков одинакова, а ожидаемый выигрыш U i 0,..., 0 1 v. n Равновесие по Нэшу в этой игре – профиль стратегий (набор стратегий, по одной для каждого игрока) x1* , ...., x n* такой, что U i x1* , ..., xn* U i x1* , ..., xi*1 , xi , xi*1 , ...., xn* , для любого допустимого xi . Равновесие по Нэшу x1* , ..., xn* в этой модели находится как решения следующих задач: i 1, ..., n : U i x1* , ..., xi ,..., xN * xi xi max n xi x j i * j xi 0 На это обстоятельство первыми обратили внимание Hehenkamp B., Leininger W. Possajennikov. Ниже воспроизводится идея их рассуждений в трех типах игр и показывается, что (и почему) аналогичный результат следует ожидать в симметричных играх с конечным числом игроком и бесконечным числом стратегий 7 и имеет вид xi x* v n 1 , i 1,..., n . n2 Совокупные расходы на борьбу за ренту nx * v n 1 v , а значит в такой n постановке рента рассеивается не полностью. Эволюционно стабильное решение; определения эволюционно стабильного равновесия различаются в зависимости от деталей ситуации, но в данном контексте представляется оправданным такое определение: эволюционно стабильная стратегия (ESS) – это стратегия x ESS , при которой для каждого j выполнено соотношение U j x, x ESS , ..., x ESS U i x, x ESS , ..., x ESS для всех i j и всех допустимых x x ESS , где x стратегия «мутанта», U j ожидаемый выигрыш мутанта, U i ожидаемый выигрыш немутанта. x ESS , x ESS , ..., x ESS называют эволюционно стабильным равновесием. Эволюционно стабильная стратегия x ESS является решением задачи U1 x, x ESS , ..., x ESS U i x, x ESS , ..., x ESS max для всех i 2, ..., n . Простые вычисления x0 показывают, что эта стратегия имеет вид имеет вид x ESS v . и не совпадает с n вычисленной выше стратегией (равновесной по Нэшу). Заметим, что суммарные затраты популяции на борьбу за ренту не зависят от числа участников ( nx ESS v ), а рента полностью рассеивается. Эволюционно стабильное равновесие не является равновесием по Нэшу (в олигополии Курно) (В симметричном случае) прибыль фирмы i: i (y)=p(yi + y j )yi –c(yi); где p(Y ) -- обратная функция спроса на продукцию отрасли и i j c(y) – функция издержки фирмы (одинаковая для всех фирм). Равновесная по Нэшу стратегия y* (каждой фирмы) --решение задачи р′( Y*)+р(Y*)=с′( y*); где Y* –суммарный выпуск отрасли. Очевидно, что р(Y*) с′( y*) Как и выше, поскольку рост выпуска каждой фирмы не влияет «в первом приближении» на ее прибыль, но снижает прибыль каждого конкурента, равновесие по Нэшу не является эволюционно стабильным. Эволюционно стабильная стратегия (каждой фирмы) yESS является решением задачи P(yi+ y ESS ) yi – C(yi) - P(yi+ y ESS ) y kESS -C′( y kESS )→max j j i j i j Поэтому р(YESS) = с′( yESS) YESS совпадает с объемом выпуска «конкурентной» отрасли (когда как производители и потребители –«ценополучатели» и цена уравнивает спрос и предложение) Эволюционно стабильное равновесие в ситуации «Трагедия общины» в ситуации «Трагедия общины» Предположим, что каждый из m фермеров имеет свободный доступ к общественному пастбищу. Каждый из них выбирает размер своего стада коров yi 0 . , , m ) . Все коровы одинаковы, и одна корова дает литров молока, причем это ( i 1 количество зависит от размера всего стада Y i 1 yi , т.е. (Y ) . Если фермер имеет m yi коров, то он получает от них yi (Y ) литров молока. Пусть f (Y ) Y (Y ) -- зависимость общего надоя молока со всего стада (как функция от его размера). Предположим, что f (0) 0 , f (..) положительна и убывает. Убывание f (..) отражает падающую эффективность (истощение луга). Пусть цена молока равна p , стоимость одной коровы равна c , тогда индивидуальная прибыль i -го фермера при данных стратегиях y i (размере стада прочих фермеров) равна i ( yi , y i ) pyi ( yi y j ) cyi p i j yi yi y j f ( yi y j ) cyi i j i j Равновесие при свободном использовании луга—это равновесие по Нэшу соответствующей игры, т. е. набор стратегий yi , удовлетворяющих следующим условиям: yi arg max i ( yi , y i ) yi Если же вести выпас как единое предприятие, то оптимальным будет общий размер стада Yˆ , максимизирующий совокупную прибыль от выпаса Yˆ arg max f (Y ) cY Y Предположим, что m 1 , и равновесие ( yi ) и оптимальный размер стада Yˆ существуют. Тогда m Y y i Yˆ , i 1 т. е. свободный доступ к общинному пастбищу приводит к избыточному размеру стада. Действительно, условия первого порядка для внутреннего (в смысле yi 0 i ) равновесия по Нэшу имеют вид Y yi y p f (Y ) i f (Y ) c , 2 Y Y суммируя которые, получаем m 1 p f (Y ) f (Y ) mc . Y С другой стороны, условия первого порядка для оптимального размера общественного стада Yˆ (при Yˆ 0 ) имеет вид p f (Yˆ ) c . Преобразуя эти два соотношения, получаем f (Y ) m f (Yˆ ) f (Y ) (m 1) f (Y ) 0 . Y ˆ Поскольку f (..) убывает, то Y Y . Неоптимальность равновесия объясняется тем, что когда фермер максимизирует свою прибыль, он не учитывает своего влияния на прибыль других. Действительно, воспользовавшись тем, что при yi 0 i y f (Y ) p i f (Y ) 0 при i j , y j Y Y и, учитывая характеристику равновесия, i 0, yi получим, что в точке равновесия выполняется соотношение i yi j 1 y j m m j 1 j 0. Это означает, что фермер мог бы увеличить общую прибыль, сократив свое стадо и используя пастбище менее интенсивно. И наоборот, фермер мог бы, «немного» увеличив размер своего стада, снизить прибыль всех других фермеров. Заметим, что его прибыль при этом в первом приближении не изменилась бы. Т.е. здесь мы имеем тот же эффект, что и в двух других рассмотренных выше примерах. Таким образом, эволюционно стабильное равновесие и в этой игре не является равновесием по Нэшу. Нетрудно видеть, что в этом случае, однако, в отличие от приведенных выше примеров, эволюционно стабильная стратегия зависит от величины общины: p f (Y ESS ) m ( )c ESS Y m 1 Продемонстрированная эффект носит весьма общий характер и встречается в ситуациях загрязнения среды, совместного использования всех видов общих ресурсов (дорог, мест отдыха, . . . ) и др. И во всех этих ситуациях мы будем наблюдать расхождение между (одинаково привлекательными) двумя концепции равновесия. Список литературы Боулс, С и Г. Гинтис. Вальрасианская экономическая теория в ретроспективе. «Истоки», Москва, ИД ГУ ВШЭ, 2006, стр. 301-338 Макашова, Н. Эволюционные идеи в экономике: история и современность. «Истоки», Москва, ИД ГУ ВШЭ, 2006, стр. 6-10 Нельсон, Р. и С. Уинтер. Эволюционный подход в экономической науке. «Истоки», Москва, ИД ГУ ВШЭ, 2006, стр. 53-90 Сэндлер, Т. Экономические концепции для общественных наук, перевод с английского, «Весь Мир» Москва, 2006)» Хайек, Ф. Контрреволюция науки (Этюды о злоупотреблениях разумом). http://www.libertarium.ru/libertarium/contrrev. Bowls, S. Microeconomics (Behavier, Institution, and Evolution), Russell Sage Foundation, New York, Princeton University Press, Princeton and Oxford, 2004. C o a s e R. The Problem of Social Cost. -- "Journal of Law and Economics", 1960, v. 3, No. 1 Friedman, M. Essays in Positive Economics, University of Chicago Press, 1953 Hayek, F. The Use of Knowledge in Society. – “American economic Review”, 1945, September, vol. 35. Hehenkamp B., Leininger W. Possajennikov. Evolutionary rent-seeking // CESifo Working Paper No. 620. December 2001 Osborn, M., and A. Rubinstein. A Course in Game Theory/ The MIT Press. Stiglitz, J. "The Contributions of the Economics of Information to Twentieth Century Economics", Quarterly Journal of Economics, 115(4), November 2000, pp. 1441-78. Williamson, O.: "The New Institutional Economics: Taking Stock, Looking Ahead" Journal of Economic Literature, 38 (3), September 2000, 595-613.
