Вопросы компенсации морального вреда
реклама
ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ Верховного Суда Чувашской Республики по гражданским делам за 4 квартал 2014 года Вопросы компенсации морального вреда ...................................................................................1 Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из договорных правоотношений .....3 Практика рассмотрения дел по спорам, вытекающим из кредитных правоотношений.........6 Практика рассмотрения трудовых и пенсионных споров .......................................................12 Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из жилищных правоотношений ...15 Рассмотрение споров, связанных с членством в потребительском кооперативе ..................22 Процессуальные вопросы ...........................................................................................................23 Вопросы компенсации морального вреда В соответствии с п. 2 ст. 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации только в случаях, предусмотренных законом. Пример 1. Л.К., действующая за себя и в интересах несовершеннолетних детей, обратилась в суд с иском к В.П. о вселении в квартиру, возложении обязанности не чинить препятствия в пользовании указанной квартирой, передать комплект ключей от входной двери, взыскании в свою пользу и в пользу каждого ребенка компенсации морального вреда по 20 000 рублей, взыскании расходов по оплате услуг представителя. Требования мотивированы тем, что решением суда от 09.07.2013 г. за ней признано право собственности на ½ доли в праве на квартиру, решением от 24.02.2014 г. определен порядок пользования спорной квартирой. Однако В.П. не исполняет решение суда: заменил входную дверь, установив три новых замка, ключи от которых ей не передал, препятствует их с детьми проживанию в квартире. Решением суда первой инстанции исковые требования Л.К. удовлетворены, в том числе постановлено взыскать с В.П. сумму компенсации морального вреда в пользу Л.К. в размере 10 000 руб., в пользу несовершеннолетних детей по 5 000 рублей каждому. Судебная коллегия отменила решение суда в части взыскания в пользу истцов компенсации морального вреда с отказом в удовлетворении указанных требований по следующим основаниям. Одним из способов защиты гражданских прав, предусмотренных ст. 12 Гражданского Кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), является компенсация причиненного морального вреда. Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права, либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 151 ГК РФ). Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, 1 неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), либо нарушающими имущественные права гражданина. В соответствии с п. 2 ст. 1099 ГК РФ моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом. Анализ приведенных правовых норм свидетельствует о том, что право на компенсацию морального вреда возникает при нарушении личных неимущественных прав гражданина или посягательстве на иные принадлежащие ему нематериальные блага. При нарушении имущественных прав гражданина такая компенсация может взыскиваться только в случаях, прямо предусмотренных законом. Вместе с тем, Жилищный кодекс Российской Федерации, а также другие федеральные законы, регулирующие жилищные отношения, не содержат норм, которые предусматривали бы возможность компенсации морального вреда в связи с нарушением имущественных прав гражданина в сфере указанных отношений. Как видно из материалов дела истец свои требования о компенсации морального вреда обуславливает имевшими, по его мнению, нарушениями имущественных прав, выразившимися в воспрепятствовании пользованием жилым помещением, в связи с чем выводы суда первой инстанции в части удовлетворения требований о взыскании компенсации морального вреда являются неправильными (33-3792/2014, Козловский районный суд Чувашской Республики). Пример 2. Е.О. и А.Н. обратились в суд с иском к В.А. о возмещении ущерба, причиненного заливом квартиры. В обоснование своих требований они указали, что являются собственниками квартиры № 41 в многоквартирном доме № 22. По вине В.А. из-за обрыва соединения между кран-фильтром и индивидуальным прибором учета, установленным на отводе стояка трубопровода системы холодного водоснабжения внутри квартиры, произошел залив квартиры истцов. В результате затопления истцам причинен материальный ущерб в виде стоимости затрат на восстановление и ремонт имущества, поврежденного в результате затопления квартиры. Со ссылкой на ст. 1064 ГК РФ истцы просили взыскать с ответчика в счет возмещения материального ущерба 82511 рублей, в счет компенсации морального вреда - 10000 рублей, расходы за услуги оценщика в размере 6000 рублей и уплаченную при подаче иска госпошлину - 2855, 33 руб. Решением суда первой инстанции исковые требования Е.О. и А.Н. удовлетворены частично, в том числе постановлено взыскать с В.А. в счет компенсации морального вреда 7000 рублей. Отменяя решение суда в части взыскания компенсации морального вреда, судебная коллегия отметила следующее. Согласно ст. 151 ГК РФ моральный вред подлежит денежной компенсации только в том случае, если он причинен нарушением личных неимущественных прав гражданина или иных принадлежащих ему от рождения нематериальных благ. Из содержания иска следует, что Е.О. и А.Н. вред причинен нарушением их имущественных прав. В таких случаях по смыслу закона моральный вред денежной компенсации не подлежит. Судебная коллегия отменила решение суда в части взыскания с В.А. в пользу Е.О. и А.Н. компенсации морального вреда в размере 7000 рублей, приняла в этой части новое решение, которым в удовлетворении требований о взыскании компенсации морального вреда отказала (Дело № 4379/2014, Козловский районный суд Чувашской Республики). 2 Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из договорных правоотношений Применение последствий недействительности сделок в виде восстановления задолженности по кредитному договору не восстанавливает срок действия поручительства после его прекращения и не влияет на течение сроков исковой давности. ОАО обратилось в суд с иском к А.А., Е.В. о взыскании задолженности по кредитному договору и обращении взыскания на заложенное имущество. Требования мотивированы тем, что в 2008 г. между ОАО и ЗАО был заключен кредитный договор. В обеспечение кредитного обязательства были заключены договоры залога, а также договоры поручительства с ответчиками. Решением Арбитражного суда ЧР в отношении ЗАО введено конкурсное производство. Согласно кредитному договору ненадлежащее исполнение обязательств является основанием для взыскания всей суммы кредита, причитающихся процентов и неустойки. Сумма долга составляет 1719683,06 руб. Решением суда требования ОАО к А.А., Е.В. о взыскании в солидарном порядке основного долга по кредитному договору в размере 1719683,06 руб., процентов по договору в размере 114 417,82 руб., обращении взыскания на заложенное имущество удовлетворены. Судом установлено, что 18 апреля 2008 г. между ОАО и ЗАО заключен кредитный договор, по условиям которого ЗАО был выдан кредит на сумму 3000000 рублей под 14% годовых сроком по 17 апреля 2009 г. Дополнительными соглашениями срок действия кредитного договора пролонгирован до 21 января 2010 г. В обеспечение исполнения обязательств ЗАО по кредитному договору были заключены договор залога основных средств, договор залога автотранспорта, договор поручительства между ОАО и А.А., договор поручительства между ОАО и Е.В.; договор поручительства между ОАО и Т.В. В соответствии с п.4.2 договоров поручительства срок действия договоров определен следующим образом: договор прекращает действие после выполнения Заемщиком всех своих обязательств по кредитному договору либо после выполнения Поручителем обязательств по кредитному договору. 21 сентября 2009 г. обязательства ЗАО по данному кредитному договору были полностью исполнены. Решением Арбитражного суда ЗАО признано банкротом и в отношении него введено конкурсное производство. Определением Арбитражного суда от 21 января 2013 года обязательство Заемщика по возврату кредита было восстановлено, в результате чего образовалась задолженность по основному долгу, по уплате процентов за пользование кредитом, пени, которая определена истцом в размере 1719683,06 руб. Разрешая заявленные исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что имеется задолженность заемщика ЗАО по кредитному договору в размере просроченного основного долга 1719683,06 руб. и процентов по договору - 114417,82 руб. Суд первой инстанции признал несостоятельными доводы представителя ответчиков о том, что срок исковой давности ОАО пропущен, и что поручительство прекратилось, сославшись в решении на то, что основное обязательство заемщика по кредитному договору было восстановлено решением Арбитражного суда ЧР, что повлекло за собой восстановление дополнительного обязательства поручителей по кредитному договору. Суд указал, что обеспеченное поручительством обязательство ЗАО не прекращено, поручительство является производным от основного кредитного обязательства, поэтому оснований для освобождения поручителей от исполнения обязательства перед кредитором не имеется, как и оснований для признания поручительства прекращенным. 3 Отменяя решение суда по апелляционной жалобе поручителя - Е.В. в части взыскания с нее задолженности, судебная коллегия указала, что при разрешении спора суд первой инстанции в должной мере не учел следующее. Основания прекращения поручительства определены в ст. 367 ГК РФ. Так, согласно п.1 ст.367 ГК РФ поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства, а также в случае изменения этого обязательства, влекущего увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия последнего. В силу п.4 ст.367 ГК РФ поручительство прекращается по истечении указанного в договоре поручительства срока, на который оно дано. Если такой срок не установлен, оно прекращается, если кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявит иска к поручителю. Когда срок исполнения основного обязательства не указан и не может быть определен или определен моментом востребования, поручительство прекращается, если кредитор не предъявит иска к поручителю в течение двух лет со дня заключения договора поручительства. Условие договора о действии поручительства до фактического исполнения обеспечиваемого обязательства не может рассматриваться как устанавливающее срок действия поручительства, поскольку не соответствует требованиям статьи 190 ГК РФ. В данном случае подлежит применению предложение второе пункта 4 статьи 367 ГК РФ. Данная позиция согласуется с позицией Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в п.3.2 «Обзора судебной практики по гражданским делам, связанных с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств», утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22.05.2013 г. Из данного Обзора следует, что через год после наступления срока исполнения соответствующей части обязательства прекращает действие договор поручительства в части возврата денежных средств за пределами годичного срока в силу пункта 4 статьи 367 ГК РФ. При разрешении данного спора суду первой инстанции следовало руководствоваться п.4 ст.367 ГК РФ и исходить из того, что срок исполнения обязательств поручителями в данном случае ограничен одним годом после наступления срока исполнения кредитного обязательства (21.01.2010 г.) и данный срок истек 21.01.2011 г. Как видно из материалов дела, иск Банком к поручителям был подан в суд лишь 15.01.2014 г., то есть кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявил иск к поручителям. Вывод суда о том, что срок предъявления истцом требований к поручителям не истек, поскольку обеспеченное поручителями обязательство не прекращено, сделан без учета положений пункта 4 статьи 367 ГК РФ, поэтому он не мог служить основанием для удовлетворения заявленных к поручителю требований, данный вывод суда основан на ошибочной оценке обстоятельств дела вследствие неправильного толкования норм права. Срок действия поручительства не является сроком исковой давности и на него положения главы 12 ГК РФ не распространяются, а потому у суда не имелось законных оснований для восстановления срока действия поручительства после его прекращения. Выводы суда, не применившего к возникшим правоотношениям срок исковой давности, также следует признать неправильным. По условиям кредитного договора предусматривался возврат кредита в соответствии с графиком платежей, последний платеж должен быть произведен Заемщиком 21.01.2010 г., следовательно, срок исполнения обязательства по полному возврату кредита сторонами установлен 21.01.2010 г. Статьей 196 ГК РФ установлено, что общий срок исковой давности составляет три года, начало течения которого определяется в соответствии со ст. 200 ГК РФ, которой 4 установлено, что по обязательствам с определенным сроком исполнения течение срока исковой давности начинается по окончании срока исполнения. С учетом окончания срока исполнения кредитных обязательств 21.01.2010 г. трехлетний срок исковой давности по данному кредитному договору истек 21.01.2013 г., на что обоснованно указывалось в суде первой инстанции и в апелляционной жалобе Е.В. В ходе рассмотрения дела ответчиками было заявлено об истечении срока исковой давности. По делу не было установлено предусмотренных главой 12 ГК РФ оснований для начала течения срока исковой давности с другой даты, а также для его перерыва, приостановления либо восстановления. Восстановление задолженности Заемщика перед ОАО, исходя из положений Закона о банкротстве, к таким обстоятельствам отнесено быть не может и не влияет на течение срока исковой давности. Проверяя решение суда в пределах доводов апелляционной жалобы Е.В., судебная коллегия пришла к выводу о том, что при таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось законных оснований для удовлетворения заявленных к поручителю Е.В. требований о взыскании задолженности по указанному кредитному договору. Судебная коллегия отменила решение суда в части взыскания с Е.В. в солидарном порядке в счет просроченного основного долга по кредитному договору 1 719 683,06 руб., процентов по договору - 114 417,82 руб., взыскания госпошлины, обращения взыскания на заложенное по договорам залога имущество, и приняла в указанной части новое решение об отказе в удовлетворении указанных требований (Дело № 334064/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). В том случае, когда наследство отсутствует либо наследники его не приняли, обязательство заемщика - наследодателя в силу п. 1 ст. 418 ГК РФ прекращается смертью должника, в связи с чем прекращается и поручительство. Банк обратился в суд с иском к Б.А. о взыскании задолженности по кредитному договору. Требования мотивированы тем, что в 2012 году между банком и Е.В. был заключен кредитный договор, в качестве обеспечения исполнения обязательств по кредитному договору заключен договор поручительства с Б.А. Заемщик Е.В. в 2013 году умер. Наследственное дело после его смерти не заводилось. Поскольку поручитель Б.А. обязался солидарно в полном объеме отвечать перед истцом за исполнение заемщиком своих обязательств по кредитному договору, истец просил взыскать с него основной долг, проценты за пользование кредитом, неустойку, а также понесенные расходы по уплате государственной пошлины. Удовлетворяя требование банка, суд первой инстанции указал, что обязательства, вытекающие из кредитного договора, не связаны неразрывно с личностью должника, банк может принять исполнение от любого лица. Поэтому такое обязательство смертью должника на основании п. 1 ст. 418 ГК РФ не прекращается. С таким выводом судебная коллегия не согласилась, поскольку он основан на неправильном толковании и применении норм материального права о переводе долга, поручительстве и прекращении обязательств. В соответствии со ст. 391 ГК РФ должник при своей жизни вправе перевести свой долг на другое лицо с согласия кредитора. При таком переводе долга ответственным перед кредитором должника становится новый должник. В случае смерти должника, не исполнившего кредитное обязательство, допускается перемена лиц в обязательстве. Согласно статьям 1112, 1175 ГК РФ имущественные права и обязанности входят в состав наследства. Наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя солидарно, причем каждый из них отвечает в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. В том случае, когда наследство отсутствует либо наследники его не приняли, обязательство заемщика прекращается в силу п. 1 ст. 418 названного Кодекса смертью должника. 5 В соответствии с п. 1 ст. 361 ГК РФ по договору поручительства поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части. Согласно ст. 363 ГК РФ при неисполнении или ненадлежащем исполнении должником обеспеченного поручительством обязательства поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно, если законом или договором поручительства не предусмотрена субсидиарная ответственность. Поручительство по своей правовой природе является способом обеспечения обязательств (статья 329 ГК РФ), зависимым от основного обязательством и следует его судьбе. В соответствии со ст. 367 ГК РФ поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства, а также в случае изменения этого обязательства, влекущего увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия последнего (пункт 1). Поручительство прекращается с переводом на другое лицо долга по обеспеченному поручительством обязательству, если поручитель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника (п. 2). Как было указано выше, заключенный 04 июля 2012 года между банком и Е.В. кредитный договор был обеспечен поручительством ответчика, который обязался отвечать за действия должника, а в случае перевода долга на другое лицо - за любого другого должника. Должник умер, не исполнив перед банком своих обязательств по возврату суммы долга с причитающимися процентами. Поскольку судом установлено и истцом не оспаривается, что по основаниям, предусмотренным законом, долг Е.В. на других лиц не переводился, то смертью должника прекращено обеспеченное поручительством кредитное обязательство Е.В. (ч. 1 ст. 418 ГК РФ). С прекращением указанного обязательства прекращено и поручительство Б.А. (ч. 1 ст. 367 ГК РФ) и предусмотренных законом оснований для удовлетворения заявленных банком требований не имелось. В данном случае возникшее из кредитного договора обязательство, действительно, не связано неразрывно с личностью должника, оно может быть исполнено его правопреемником либо иным другим лицом, давшим на это свое согласие. Однако судом первой инстанции не учтено, что долг Е.В. на других лиц не переводился ни при жизни должника, ни после его смерти, и правопреемников, за чьи действия могли бы отвечать поручители, судом не установлено. Судебная коллегия отменила решение суда и приняла по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований Банка отказала (Дело № 33-4731/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Практика рассмотрения дел по спорам, вытекающим из кредитных правоотношений Досрочное погашение кредита не может служить основанием для применения п.1 ст.958 ГК РФ и, соответственно, для применения последствий в виде возврата страхователю части страховой премии за неистекший период страхования, если иное не предусмотрено договором. С.В. обратился в суд с иском к Страховой компании о взыскании излишне уплаченной страховой премии в размере 39 117 руб., неустойки за нарушение прав потребителя в сумме 39 117 руб., компенсации морального вреда в размере 1 000 руб., штрафа в размере 39 617 руб. Исковые требования обоснованы тем, что на основании кредитного договора от 28 ноября 2013 года ОАО предоставило истцу кредит в сумме 350 000 руб. на срок 5 лет. В обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору и на период его действия 6 С.В. и Страховая компания заключили договор страхования от несчастного случая, С.В. оплачена страховая премия в размере 42 000 руб. Досрочно исполнив обязательства по кредитному договору, истец обратился к страховщику с заявлением об отказе от услуг страхования и возврате страховой премии за вычетом премии пропорционально времени, в течение которого договор страхования действовал, ответа на свое заявление не получил. Решением суда первой инстанции исковые требования С.В. удовлетворены частично, взыскана излишне уплаченная страховая премия в размере 38 518, 74 руб., неустойка за нарушение прав потребителя сумме в 13 000 руб., компенсация морального вреда в размере 1 000 руб., штраф в размере 26 259, 37 руб. Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции по следующим основаниям. Судом установлено, что 28 ноября 2013 года между С.В. и Страховой компанией заключен договор страхования от несчастного случая на срок по 28 ноября 2018 года на страховую сумму, равную размеру ссудной задолженности застрахованного лица по кредитному договору. Согласно условиям страхования, содержащимся в страховом полисе, размер страховой премии составляет 42 000 руб., выгодоприобретателем по договору страхования является ОАО. Истец оплатил страховую премию в полном объеме, а 23 апреля 2014 г. досрочно погасил кредитную задолженность. 29 апреля 2014 года С.В. обратился к ответчику с заявлением о намерении прекратить договор страхования и просил возвратить страховую премию за вычетом суммы пропорционально времени, в течение которого договор страхования действовал. Таким образом, между сторонами возник спор по поводу того, возвращается ли уплаченная страховая премия по договору страхования от несчастных случаев при досрочном погашении кредита банку. В соответствии с п. 1 ст. 958 ГК РФ договор страхования прекращается до наступления срока, на который он был заключен, если после его вступления в силу возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. К таким обстоятельствам, в частности, относятся: гибель застрахованного имущества по причинам иным, чем наступление страхового случая; прекращение в установленном порядке предпринимательской деятельности лицом, застраховавшим предпринимательский риск или риск гражданской ответственности, связанной с этой деятельностью. В силу п. 2 ст. 958 ГК РФ страхователь (выгодоприобретатель) вправе отказаться от договора страхования в любое время, если к моменту отказа возможность наступления страхового случая не отпала по обстоятельствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи. Согласно п. 3 ст. 958 ГК РФ при досрочном прекращении договора страхования по обстоятельствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, страховщик имеет право на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование. При досрочном отказе страхователя (выгодоприобретателя) от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату, если договором не предусмотрено иное. Удовлетворяя исковые требования С.В., суд исходил из того, что истец досрочно погасил кредитную задолженность, следовательно, к нему должны быть применены нормы п. 1 ст. 958 ГК РФ и последствия досрочного прекращения договора страхования в виде права на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование. Суд указал, что условие договора страхования о том, что оплаченная страховая премия не возвращается страхователю при прекращении договора страхования в случае досрочного погашения задолженности по кредиту, противоречит п.3 ст.958 ГК РФ и ст.32 Закона «О защите прав потребителей». Судебная коллегия пришла к выводу, что досрочное погашение кредита не может служить основанием для применения п. 1 ст. 958 ГК РФ и, соответственно, для применения последствий в виде возврата страхователю части страховой премии за 7 неистекший период страхования. В данном случае должны применяться нормы п. 2 ст. 958 ГК РФ и последствия, предусмотренные пунктом 3 указанной статьи, что при досрочном отказе страхователя (выгодоприобретателя) от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату, если договором не предусмотрено иное. Следовательно, заемщик, досрочно погасивший кредит, вправе отказаться от договора страхования, но не вправе требовать возврата уплаченной страховой премии, кроме случаев, если иное предусмотрено договором. Как следует из страхового полиса к публичной оферте о заключении договоров страхования от несчастного случая от 06.10.2013г. страховыми событиями (рисками) указаны инвалидность, наступившая в результате несчастного случая и смерть в результате несчастного случая или болезни, явившейся следствием несчастного случая. Существование страхового риска в связи с досрочным погашением кредита не прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай, в связи с чем п. 1 ст. 958 ГК РФ применен быть не может. Согласно п. 8.1 Правил страхования от несчастного случая, на условиях которых был заключен договор страхования, договор страхования может быть прекращен до наступления срока, на который он был заключен. Пункт 8.3 указанных Правил предусматривает, что страхователь вправе отказаться от договора страхования в любое время. Если иное не предусмотрено договором страхования, при досрочном отказе страхователя от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату, если причиной отказа не стали виновные действия страховщика. В этих же Правилах отмечено, что в случае досрочного полного исполнения обязательств по кредитному договору считается, что страховая сумма уменьшается каждый день пропорционально сроку действия договора страхования, в этом случае договор страхования не прекращается, а продолжает действовать до окончания срока его действия. Волеизъявление С.В. и согласие с условиями и Правилами страхования подтверждено путем проставления его подписи в страховом полисе и в судебном заседании не оспаривалось. Таким образом, условия договора страхования и Правила страхования граждан от несчастных случаев, которые являются неотъемлемой частью договора, не предусматривают возврат уплаченной страховой премии, что не противоречит требованиям действующего законодательства. Ни договором страхования, ни п. 3 ст. 958 ГК РФ не предусмотрено право при досрочном отказе страхователя от договора страхования на возврат части страховой премии. В случае неприемлемости условий, в том числе о заключении договора страхования, истец не был ограничен в своем волеизъявлении и был вправе не принимать на себя вышеуказанные обязательства. С учетом изложенного судебная коллегия отменила решение суда и вынесла новое решение, которым отказала в удовлетворении исковых требований С.В. к Страховой компании (Дело № 33-4706/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Включение в кредитный договор условия о взыскании комиссии за выдачу кредита незаконно, поскольку установление по кредитному договору дополнительных платежей, не предусмотренных действующим законодательством, является ущемлением прав истца как потребителя. Банк обратился в суд с иском к Ю.М. о взыскании задолженности по кредитному договору, обращении взыскания на заложенное имущество. Требования мотивированы тем, что по кредитному договору от 11 мая 2013 года ответчику представлены денежные средства в размере 478252,58 руб. на срок 60 месяцев. 8 Ответчик взятые на себя обязательства по плановому погашению задолженности не исполняет. В связи с этим истец просил взыскать с ответчика задолженность по кредитному договору в размере 588 739, 10 рублей, включая сумму основного долга, сумму просроченных процентов, сумму процентов на просроченный основной долг, расходы по уплате государственной пошлины, обратить взыскание на заложенное имущество – автомобиль, установив начальную продажную стоимость автомобиля в размере его залоговой стоимости. Решением суда первой инстанции исковые требования Банка удовлетворены. Рассматривая дело в апелляционном порядке по апелляционной жалобе ответчика, судебная коллегия пришла к выводу, что, удовлетворяя требование истца о досрочном взыскании с ответчика задолженности по кредитному договору, суд первой инстанции правильно исходил из того, что ответчик не исполнил обязательства по кредитному договору о возврате суммы кредита согласно графику, кредитным договором предусмотрено право банка требовать досрочного исполнения обязательств по договору. Вместе с тем доводы апелляционной жалобы о незаконности включения в кредитный договор условия о взыскании комиссии в размере 6000 руб. за выдачу кредита являются обоснованными. Положение Центрального банка Российской Федерации от 31 августа 1998 года № 54-П «О порядке предоставления кредитными организациями денежных средств и их возврата (погашения)» не регулирует распределение издержек между банком и заемщиком, которые необходимы для получения кредита. Из пункта 2 статьи 5 Федерального закона от 2 декабря 1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» следует, что размещение привлеченных банком денежных средств в виде кредитов осуществляется банковскими организациями от своего имени и за свой счет. Следовательно, установление по кредитному договору дополнительных платежей, не предусмотренных действующим законодательством, является ущемлением права истца как потребителя. Так как сумма комиссии без правовых оснований была включена истцом в сумму кредита, то взысканная в пользу истца сумма основного долга подлежит уменьшению на 6000 руб. Соответственно пересчету подлежат и проценты за пользование кредитом. Судебная коллегия изменила решение суда первой инстанции в части размера взысканных с ответчика сумм основного долга, процентов и размера государственной пошлины (Дело № 33-3570/2014, Урмарский районный суд Чувашской Республики). Условия кредитного договора в части возложения на заемщика обязанности по уплате комиссии за присоединение к программе страхования являются ничтожными. В.И. обратился в суд с иском к Банку о признании недействительными условий кредитного договора, взыскании денежных средств, уплаченных по кредитному договору от 15 ноября 2013 года в части подключения к «Программе страхования» в размере 177 486,38 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами, компенсации морального вреда, штрафа в размере 50% от суммы, присужденной судом, за несоблюдение в добровольном порядке требований потребителя, судебных расходов. Требования мотивированы тем, что 15 ноября 2013 года между сторонами заключен договор о предоставлении целевого потребительского кредита на приобретение автотранспортного средства в размере 1 396 048 рублей на срок 60 месяцев. Истцу был выдан кредит в размере 1 180 000 руб., денежные средства были перечислены на оплату транспортного средства. При этом банк взял комиссию за подключение к программе страхования в сумме 162 790 руб., что составляет 13,79% от суммы кредита. Таким образом, сумма кредита по договору составила 1 396 048 руб., на эту сумму начисляются 9 проценты по кредиту. В кредитном договоре не указано, согласно каким тарифным планам начислена комиссия за подключение к программе страхования в размере более 13,79% от суммы выданного кредита. Истец по состоянию на 26 марта 2014 года выплатил Банку 1 504 814 руб. Материалами дела подтверждается, что из суммы предоставленного В.И. кредита Банк удержал плату за подключение к программе страхования в размере 11,88 % от суммы кредита, предоставленного по кредитному договору, что составило 146 511 рублей, которая осталась в распоряжении Банка в качестве комиссии Банка за подключение к программе коллективного добровольного страхования, и компенсацию расходов страхователя на оплату страховых премий страховщику в размере 1,32 % от суммы кредита - 16 279 рублей, которая была перечислена в качестве страховой премии в страховую компанию по программе коллективного добровольного страхования. Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд исходил из того, что сторонами были согласованы все существенные условия договора, в котором четко выражен его предмет, а также воля сторон. Текст договора стороны подписали добровольно, с содержанием и правовыми последствиями данной сделки ознакомлены, представленные по делу доказательства подтверждают, что В.И. был ознакомлен с условиями оплаты услуги банка за подключение к программе добровольного коллективного страхования и стоимостью этой услуги, выразил согласие на подключение к ней, его право воспользоваться указанной услугой или отказаться от нее ничем не ограничивалось. Суд также указал, что данное условие кредитного договора по страхованию жизни и здоровья заемщика призвано обеспечить возвратность кредита, в связи с чем полностью отказал в удовлетворении заявленных исковых требований. Судебная коллегия пришла к выводу, что, разрешая заявленные исковые требования и оценивая оспариваемые условия кредитного договора, суд первой инстанции в целом пришел к правильному выводу о правомерности условий кредитного договора в той мере, в какой они позволяют обеспечить возвратность кредита путем страхования жизни и здоровья заемщика, и в связи с этим предусматривают компенсацию Банку Заемщиком расходов Банка (страхователя) на оплату страховых премий страховщику в размере 1,32 % от суммы кредита в размере 16279 руб., которая была перечислена в качестве страховой премии в Страховую компанию по программе коллективного добровольного страхования, и которая не подлежала возврату Заемщику, если отказ от участия в Программе страхования был заявлен после истечения 21 дня. В то же время суд первой инстанции в должной мере не исследовал условия вышеуказанного кредитного договора, предусматривающие кроме компенсации страховой премии также плату за подключение к программе страхования в размере 11,88 % от суммы кредита, предоставленного по кредитному договору, в размере 146 511 руб., которая остается в распоряжении Банка в качестве комиссии за подключение к программе коллективного добровольного страхования. В силу п. 1 ст. 10 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» исполнитель обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию об услугах, обеспечивающую возможность их правильного выбора. При этом, законодатель, защищая права потребителей, исходит из предположения об отсутствии у потребителя специальных познаний о свойствах и характеристиках оказываемой услуги. Из материалов дела следует, что из 162 790 руб., удержанных банком у заемщика, лишь 16 279 руб. перечислено в счет уплаты страхового взноса, а оставшаяся сумма в размере 146 511 руб. направлена на оплату банку комиссии за подключение к программе страхования. В ходе рассмотрения дела доказательства того, в чем именно и в каких действиях банка выражена данная услуга, и что эта услуга представляет для истца самостоятельную 10 потребительскую ценность и поэтому подлежит дополнительной оплате истцом, а также доказательства несения в связи с их оказанием Банком дополнительных расходов, которые обязан возместить истец, суду не были представлены. Учитывая вышеизложенное, судебная коллегия пришла к выводу, что комиссия за услугу подключения к программе страхования по своей правовой природе является ничем иным как дополнительной, но не предусмотренной каким-либо законом (нормой) и надлежащим образом не согласованной сторонами платой за пользование кредитом (скрытыми процентами). Об этом свидетельствует и порядок определения размера комиссии, который зависит от суммы кредита и периода, на который данный кредит предоставляется. О фактической природе спорной комиссии, как плате за пользование кредитом (скрытыми процентами), свидетельствует и то обстоятельство, что Банк, увеличивая сумму предоставляемого кредита на сумму комиссии за подключение к программе страхования, не устанавливает при этом в кредитном договоре возможность прекращения оказания услуги, за которую взимается данная комиссия, в случае досрочного исполнения заемщиком обязательств по возврату кредита. Из содержания кредитного договора следует, что даже при досрочном возврате фактически выданной ему суммы кредита, заемщик в любом случае производит погашение комиссии за подключение к программе страхования. Таким образом, спорная комиссия искусственно увеличивает размер задолженности и приобретает характер обязательной платы за пользование заемными денежными средствами. Из материалов дела следует, что сбор, обработка и техническая передача информации об истце являются обязанностями Банка, которые Банк взял на себя добровольно, заключив договор коллективного добровольного страхования, и на заемщиков не должна возлагаться обязанность по оплате этих действий Банка. Следовательно, условие кредитного договора об обязанности истца оплатить Банку плату за услугу подключения к программе страхования в размере 146 511 руб. является недействительным (ст. 168 ГК РФ, п. 1 ст. 16 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей»), так как фактически ответчиком истцу какие-либо возмездные услуги (банковские операции) в рамках подключения к программе страхования не предоставляются. Согласно ст. 29 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» процентные ставки по кредитам и комиссионное вознаграждение по операциям устанавливаются кредитной организацией по соглашению с клиентом. В соответствии со ст. 16 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными. В статье 5 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» предусмотрен перечень банковских операций, которые вправе осуществлять кредитная организация и взимать за это определенную плату, такая операция, как сбор, обработка и техническая передача информации в отношении заемщика, который является застрахованным лицом по договору страхования, заключенному банком и страховой организацией, в этом перечне не поименована. С учетом изложенного, а также правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для другой стороны, т.е. для банков, условия договора в части возложения на заемщика обязанности по уплате комиссии за присоединение к программе страхования являются ничтожными. Судебная коллегия отменила решение суда в части отказа в признании недействительным условия кредитного договора, предусматривающего оплату комиссии 11 Банка за подключение к Программе коллективного добровольного страхования помимо компенсации расходов Банка на оплату страховых взносов Страховщику, отказа в применении последствий недействительности сделки, отказа во взыскании 146511 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами, компенсации морального вреда, штрафа и приняла в указанной части новое решение, которым удовлетворила указанные требования (Дело № 33-4467/2014, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Практика рассмотрения трудовых и пенсионных споров Неистребование работодателем от работника письменного объяснения по факту совершения прогула может служить основанием для признания его увольнения незаконным только в том случае, если у работника были уважительные причины отсутствия на работе, о наличии которых он был лишен возможности сообщить работодателю до привлечения его к соответствующей дисциплинарной ответственности. И.П. обратилась в суд с иском к ООО о восстановлении на работе в должности генерального директора, взыскании причитающихся по трудовому законодательству выплат по день восстановления на работе, компенсации морального вреда. В обоснование заявленных требований она указала, что с 2008 года работала в ООО в должности генерального директора. Приказом от 24 марта 2014 года была уволена за прогул. Полагала увольнение незаконным, так как после произошедшего 03 марта 2014 года конфликта с единственным участником ООО - О.П., она обратилась в отдел полиции по факту нападения и ограбления, и с 04 марта по 06 марта находилась на больничном в связи с нанесением ей О.П. побоев. После 06 марта 2014 года она обратилась за медицинской помощью в лечебное учреждение другого города. Когда вернулась на работу, охранники не допустили ее на рабочее место, сославшись на приказ О.П. Удовлетворяя исковые требования о восстановлении И.П. на работе, суд исходил из нарушения администрацией процедуры увольнения, выразившегося в невыполнении требований ст. 193 ТК РФ о необходимости истребования от работника объяснений, поскольку, вызвав И.П. на работу для дачи объяснений по факту отсутствия на работе, работодатель на рабочее место, то есть к месту дачи объяснений, ее не допустил. Судебная коллегия нашла выводы суда ошибочными и отменила решение суда первой инстанции по следующим основаниям. Как следует из материалов дела, приказом единственного участника ООО О.П. от 24 марта 2014 года дни отсутствия И.П. на рабочем месте с 04 марта по 24 марта 2014 года признаны прогулами и к И.П. применено дисциплинарное взыскание в виде увольнения за нарушение условий трудового договора. Основанием для вынесения данного приказа послужили акты об отсутствии на рабочем месте И.П. с 04 марта по 24 марта 2014 года и докладная от 17 марта 2014 года. По приказу И.П. уволена с занимаемой должности за однократное грубое нарушение своих трудовых обязанностей – прогул (отсутствие на рабочем месте более четырех часов подряд) по подпункту «б» п. 6 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации (далее - ТК РФ). В соответствии с подпунктом «б» п. 6 ч. 1 ст. 81 ТК РФ трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае однократного грубого нарушения работником трудовых обязанностей, в том числе прогула, то есть отсутствия на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня (смены), независимо от его (ее) продолжительности, а также в случае отсутствия на рабочем месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение рабочего дня (смены). Разрешая спор по существу и исследуя вопрос о наличии нарушения истицей трудовой дисциплины, суд первой инстанции установил факт отсутствия И.П. на рабочем 12 месте без уважительных причин с 4 марта по 24 марта 2014 года. Установленные судом обстоятельства подтверждаются исследованными и приведенными в решении доказательствами и лицами, участвующими в деле, не оспаривались. Согласно ст. 193 ТК РФ до применения дисциплинарного взыскания работодатель должен затребовать от работника письменное объяснение. Если по истечении двух рабочих дней указанное объяснение работником не предоставлено, то составляется соответствующий акт. Непредоставление работником объяснения не является препятствием для применения дисциплинарного взыскания. Как следует из материалов дела, 19 марта 2014 года работодателем в адрес И.П. была направлена телеграмма с просьбой явиться в ООО для дачи объяснений по поводу отсутствия на рабочем месте с 4 марта 2014 года. Телеграмма получена истицей 19 марта в 16 часов 28 мин. Таким образом, работодателем И.П. было предложено дать объяснения. Дача письменных объяснений не предполагает обязательного написания объяснений на рабочем месте, а предполагает представление письменных объяснений работодателю. При таких обстоятельствах, довод суда о том, что не пропустив И.П. на свое рабочее место, работодатель не получил объяснение по своей вине, что влечет восстановление И.П. на работе, является несостоятельным. Из исследованных судом доказательств следует, что хотя 19 марта 2014 года И.П. и не была допущена на свое рабочее место, однако ей предлагалось написать объяснения по поводу отсутствия на работе. К моменту издания приказа об увольнении такое объяснение от И.П. не поступило. Факт непредставления письменных объяснений не оспаривает и сама И.П. Кроме того, по смыслу положений трудового законодательства, неистребование работодателем от работника письменного объяснения по факту отсутствия его на рабочем месте, то есть по факту совершения прогула, может служить основанием для признания его увольнения незаконным только в том случае, если у него были уважительные причины отсутствия на работе, о наличии которых он был лишен возможности сообщить работодателю до привлечения его к соответствующей дисциплинарной ответственности. Если уважительных причин отсутствия на работе у работника не было, сам факт нарушения процедуры истребования объяснений не может быть признан существенным нарушением работодателем порядка увольнения работника, влекущим признание увольнения незаконным. Как следует из представленных по делу доказательств, у истицы не было уважительных причин длительного отсутствия на рабочем месте, в связи с чем непредставление ею письменных объяснений по указанному факту не может служить основанием для признания ее увольнения незаконным, и, соответственно, для удовлетворения ее исковых требований. Судебная коллегия отменила решение суда и вынесла новое решение, которым в удовлетворении исковых требований отказала (Дело № 33-4711/2014, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). В случае если у истца возникло право на трудовую пенсию по старости в период рассмотрения дела судом, то суд не лишен возможности указать в решении о праве истца на такую пенсию на дату возникновения этого права. Е.М. обратилась в суд с иском к Управлению Пенсионного фонда о признании права на досрочную трудовую пенсию по старости в связи с лечебной и иной деятельностью по охране здоровья населения. Требования мотивированы тем, что решением пенсионного органа от 25 апреля 2014 года в назначении досрочной трудовой пенсии по старости в связи с лечебной и иной работой по охране здоровья населения истице было отказано ввиду отсутствия необходимого специального медицинского стажа. При этом периоды нахождения в 13 отпуске по беременности и родам, в отпуске по уходу за ребенком за время работы в должности медицинской сестры участковой районной больницы включены в специальный стаж работы в календарном исчислении, а периоды нахождения на курсах повышения не включены в специальный стаж работы. По подсчету ответчика её специальный стаж работы составляет 24 года 3 месяца при требуемой продолжительности стажа 25 лет в сельской местности и поселках городского типа. Истица просила включить периоды нахождения в отпусках по беременности и родам, в отпуске по уходу за ребенком в специальный стаж в льготном исчислении, то есть 1 год за 1 год и 3 месяца, периоды нахождения на курсах повышения квалификации календарно, и обязать Пенсионный фонд назначить досрочную трудовую пенсию по старости с момента возникновения права, то есть с 25 июня 2014 года. Решением суда первой инстанции требования истицы о включении в специальный стаж в льготном исчислении периодов нахождения в отпуске по беременности и родам и по уходу за ребенком, а также в календарном исчислении периодов нахождения на курсах повышения квалификации удовлетворены, однако в назначении пенсии с момента возникновения права отказано. Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении требований по следующим основаниям. Как следует из материалов дела, 18 апреля 2014 года Е.М. обратилась в УПФ с заявлением о назначении досрочной трудовой пенсии в соответствии с подпунктом 20 пункта 1 статьи 27 Федерального закона РФ «О трудовых пенсиях в РФ» с 25 апреля 2014 года, однако решением ответчика от 25 апреля 2014 года в досрочном назначении пенсии было отказано в связи с отсутствием специального стажа. В соответствии с частью 1 статьи 19 Федерального закона от 17.12.2001 г. № 173ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» трудовая пенсия назначается со дня обращения за указанной пенсией, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 4, но во всех случаях не ранее чем со дня возникновения права. Согласно разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации, изложенным в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 1 квартал 2006 года, в случае, если у истца возникло право на трудовую пенсию по старости в период рассмотрения дела судом, то суд не лишен возможности указать в решении о праве истца на такую пенсию на дату возникновения этого права. На основании вышеизложенных норм выводы суда о невозможности назначения Е.М. досрочной трудовой пенсии в рамках рассмотрения настоящего дела судебная коллегия нашла неверными. По подсчету ответчика на день обращения Е.М. в пенсионный орган ее специальный стаж составил 24 года 03 месяца 0 дней. Судом Е.М. включены в льготном исчислении периоды нахождения в отпуске по беременности и родам и период нахождения в отпуске по уходу за ребенком, что дополнительно к ее стажу составило 4 месяца 11 дней. Курсы повышения квалификации составляют 1 месяц 22 дня. Итого Е.М. решением суда включено 6 месяцев 3 дня. Таким образом, 18 апреля 2014 года на день обращения в Пенсионный фонд с заявлением о назначении досрочной трудовой пенсии специальный стаж Е.М. составил 24 года 9 месяцев 3 дня. Необходимый 25-летний стаж с учетом последующей работы имелся у истца с 15 июля 2014 года. Право на досрочную трудовую пенсию по старости в соответствии с подпунктом 20 пункта 1 статьи 27 Федерального закона РФ «О трудовых пенсиях в РФ» возникло в период рассмотрения дела. На основании изложенного судебная коллегия отменила решение суда в части отказа в удовлетворении исковых требований Е.М. о назначении досрочной трудовой пенсии с вынесением нового решения о назначении истице досрочной трудовой пенсии с момента возникновения такого права, то есть с 15 июля 2014 года (Дело № 33-4012/2014, Урмарский районный суд Чувашской Республики). 14 Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из жилищных правоотношений Предоставление жилого помещения по договору социального найма вне очереди в соответствии со ст. 57 Жилищного кодекса Российской Федерации возможно только в случае признания гражданина малоимущим и нуждающимся в жилом помещении. Пример 1. Д.В. обратился в суд с иском к администрации района и администрации сельского поселения о возложении на ответчиков обязанности предоставить ему вне очереди благоустроенное жилое помещение с учетом права на дополнительную жилую площадь, отвечающее установленным санитарно-техническим требованиям. Требования мотивированы тем, что 20 января 2009 года в результате пожара сгорел дом, где истец постоянно проживал, с 09 сентября 2013 года он состоит на учете граждан в качестве нуждающегося в жилых помещениях и имеющего право на государственную поддержку на строительство и (приобретение) жилых помещений. Также с 1999 года истец является инвалидом, а 12 февраля 2010 года ему установлена третья группа инвалидности бессрочно. Из медицинского заключения врачебной комиссии от 13 декабря 2013 года следует, что имеющееся у истца расстройство входит в Перечень заболеваний, дающих инвалидам право на дополнительную жилую площадь, утвержденный Постановлением Правительства РФ от 21 декабря 2004 года № 817. Иного жилья для проживания он не имеет. Разрешая спор, исходя из норм Жилищного кодекса Российской Федерации (далее – ЖК РФ), Постановления Правительства РФ от 21 декабря 2004 года № 817, суд пришел к выводу о том, что Д.В. имеет право на получение жилого помещения по договору социального найма во внеочередном порядке с учетом права на дополнительную площадь, и удовлетворил требования Д.В., предъявленные к администрации сельского поселения. Судебная коллегия не согласилась с указанными выводами суда ввиду следующего. Из материалов дела следует, что Д.В. зарегистрирован по адресу сгоревшего дома. Однако согласно данным Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Чувашской Республике данные о зарегистрированных правах на объект недвижимого имущества – вышеуказанный жилой дом отсутствуют. В соответствии со ст. 40 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на жилище. Малоимущим, иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами. Согласно ч. 2 ст. 49 ЖК РФ малоимущим гражданам, признанным по установленным названным Кодексом основаниям нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, жилые помещения муниципального жилищного фонда по договорам социального найма предоставляются в установленном указанным Кодексом порядке. Малоимущими гражданами в целях ЖК РФ являются граждане, если они признаны таковыми органом местного самоуправления в порядке, установленном законом соответствующего субъекта Российской Федерации, с учетом дохода, приходящегося на каждого члена семьи, и стоимости имущества, находящегося в собственности членов семьи и подлежащего налогообложению. В соответствии с ч.1 ст. 57 ЖК РФ жилые помещения по договору социального найма предоставляются гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, в порядке очередности исходя из времени принятия таких граждан на учет. 15 Вместе с тем в некоторых случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 57 ЖК РФ, в том числе в случае признания жилого помещения в установленном порядке непригодным для проживания и не подлежащим ремонту и реконструкции, законодатель предусмотрел возможность предоставления гражданам жилых помещений по договорам социального найма во внеочередном порядке. Однако при предоставлении гражданам жилых помещений по договору социального найма в соответствии с ч.2 ст. 57 ЖК РФ необходимо соблюдение общих требований жилищного законодательства применительно к предоставлению жилья по данному виду договора и подтверждения объективной нуждаемости в жилом помещении (ч.2 ст. 49 и ст. 52 ЖК РФ). По смыслу приведенных норм жилищного законодательства для предоставления жилого помещения по договору социального найма из муниципального жилищного фонда необходимо наличие совокупности юридических фактов, имеющих отношение к субъекту прав: подтверждение права пользования гражданином жилым помещением, пришедшим в негодность; признание гражданина нуждающимся в жилом помещении; признание гражданина малоимущим. Как следует из материалов дела, органом местного самоуправления решение о признании Д.В. малоимущим не принималось, вследствие чего у него не возникло право на внеочередное предоставление жилого помещения по договору социального найма. При этом распоряжение от 09 августа 2013 года сельского поселения о принятии истца на учет в качестве нуждающегося в жилом помещении ввиду отсутствия других доказательств не может служить доказательством признания Д.В. малоимущим в установленном законом порядке. Доводы о том, что истец как гражданин, лишившийся своего единственного жилья в результате пожара, относится к категории граждан, нуждающихся в жилище и которым жилое помещение предоставляется во внеочередном порядке, не основаны на нормах жилищного законодательства. Законом предусмотрена для случаев признания жилого помещения непригодным для проживания и не подлежащим ремонту и реконструкции возможность предоставления гражданам жилых помещений по договорам социального найма во внеочередном порядке (п. 1 ч.2 ст. 57 ЖК РФ) лишь при условии соблюдения общих требований жилищного законодательства применительно к предоставлению жилых помещений по договорам социального найма и подтверждения объективной нуждаемости в жилом помещении. При этом в силу ч. 2 ст. 49 ЖК РФ гражданин должен быть признан малоимущим органом местного самоуправления в порядке, установленном законом соответствующего субъекта Российской Федерации. При таких обстоятельствах судебная коллегия, исходя из того, что в соответствии с ч. 2 ст. 49, ч. 1 ст. 52, ч.1 ст. 57 ЖК РФ предоставление жилого помещения по договору социального найма вне очереди возможно только в случае признания гражданина малоимущим и нуждающимся в жилом помещении, а Д.В. не признан в установленном законом порядке малоимущим, пришла к выводу о том, что у него не возникло право на внеочередное предоставление жилого помещения по договору социального найма. Судебная коллегия отменила решение суда в части удовлетворения требования Д.В. и вынесла новое решение об отказе в удовлетворении требований (Дело № 333793/2014, Козловский районный суд Чувашской Республики). Пример 2. Н.Ф. обратилась с исковым заявлением в интересах Е.В. к сельскому поселению и к администрации района о возложении обязанности включить Е.В. в список нуждающихся в улучшении жилищных условий во внеочередном порядке и возложении обязанности предоставить ей благоустроенное жилое помещение вне очереди. Исковые требования мотивированы тем, что она является матерью и опекуном Е.В., инвалида первой группы бессрочно. Решением суда 1999 года Е.В. признана 16 недееспособной. В настоящее время они проживают в квартире, которая приватизирована на четверых человек, в том числе Е.В. Всего в квартире зарегистрировано восемь человек. В связи с тем, что её дочь страдает тяжелой формой заболевания, которое входит в перечень тяжелых форм хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире, Н.Ф. обратилась с заявлением в администрацию сельского поселения о включении дочери в список нуждающихся в улучшении жилищных условий во внеочередном порядке как инвалида первой группы. Однако письмом ей отказано в постановке дочери на учёт, поскольку её семья не является малоимущей. Удовлетворяя требования Н.Ф., суд исходил доказанности наличия у Е.В. права на предоставление жилого помещения по договору социального найма вне очереди в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 57 ЖК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 51 ЖК РФ. При этом суд исходил из достаточности для удовлетворения иска одного факта наличия у гражданина хронического заболевания, предусмотренного Перечнем тяжелых форм хронических заболеваний, утвержденным Постановлением Правительства РФ от 16 июня 2006 года № 378. Судебная коллегия не согласилась с данными выводами суда первой инстанции. В соответствии с ч. 1 ст. 57 ЖК РФ, вступившего в действие с 1 марта 2005 года, жилые помещения предоставляются гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, в порядке очередности исходя из времени принятия таких граждан на учет, за исключением установленных частью 2 настоящей статьи случаев. К числу граждан, которым жилые помещения предоставляются по договорам социального найма во внеочередном порядке пункт 3 части 2 ст. 57 ЖК РФ относит граждан, страдающих тяжелыми формами хронических заболеваний, указанных в предусмотренном пунктом 4 части 1 статьи 51 настоящего Кодекса перечне. Вместе с тем, исходя из ч. 1 ст. 57 ЖК РФ, для получения жилого помещения гражданину необходимо быть принятым на учет нуждающихся в жилье. В соответствии с положениями ЖК РФ состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях имеют право указанные в статье 49 названного Кодекса категории граждан, которые могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях. Согласно данной статье жилищного кодекса жилые помещения муниципального жилищного фонда по договорам социального найма предоставляются малоимущим гражданам, признанным по установленным данным Кодексом основаниям нуждающимися в жилых помещениях в предусмотренном им порядке; при этом к малоимущим относятся граждане, признанные таковыми органом местного самоуправления в порядке, установленном законом соответствующего субъекта Российской Федерации, с учетом дохода, приходящегося на каждого члена семьи, и стоимости подлежащего налогообложению имущества, находящегося в собственности членов семьи (часть 2). Жилые помещения жилищного фонда Российской Федерации или жилищного фонда субъекта Российской Федерации по договорам социального найма предоставляются иным определенным федеральным законом, указом Президента Российской Федерации или законом субъекта Российской Федерации категориям граждан, признанных по установленным указанным Кодексом и (или) федеральным законом, Указом Президента Российской Федерации или законом субъекта Российской Федерации основаниям нуждающимися в жилых помещениях; данные жилые помещения также предоставляются в предусмотренном названным Кодексом порядке, если иной порядок не предусмотрен указанным федеральным законом, указом Президента Российской Федерации или законом субъекта Российской Федерации (часть 3). Из изложенного следует, что для предоставления жилого помещения по договору социального найма из муниципального жилищного фонда необходимо признание гражданина малоимущим и нуждающимся в жилом помещении. А предоставление гражданам жилого помещения по договору социального найма из государственного 17 жилищного фонда (жилищного фонда Российской Федерации или жилищного фонда субъекта Российской Федерации) возможно лишь при наличии специального регулирования, устанавливающего право соответствующей категории граждан на обеспечение жильем из указанного жилищного фонда, при условии признания таких граждан нуждающимися в жилых помещениях и вне зависимости от их имущественного положения. Вместе с тем указанные в статье 17 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» граждане, встающие на учет на получение жилого помещения после 1 января 2005 года, к числу иных категорий граждан Законом Чувашской Республики от 17.10.2005 г. № 42 «О регулировании жилищных отношений в Чувашской Республике» и Федеральным законом не отнесены. Как следует из материалов дела, Е.В. и члены ее семьи на учет нуждающихся в жилье до 1 марта 2005 года не принимались, и на таком учете до указанной даты не состояли. Следовательно, к иной категории граждан Е.В. не отнесена, в связи с чем у суда отсутствовали основания для удовлетворения исковых требований по основаниям, установленным Федеральным законом «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» и Законом Чувашской Республики «О регулировании жилищных отношений в Чувашской Республике». Статья 28.2 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» устанавливает, что инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, вставшие на учет после 1 января 2005 года, обеспечиваются жилым помещением в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации. Таким образом, для внеочередного обеспечения граждан, указанных в п. 3 ч. 2 ст. 57 ЖК РФ, жилыми помещениями по договору социального найма из муниципального жилищного фонда необходимо наличие у гражданина хронических заболеваний, предусмотренных Перечнем заболеваний, и одновременно признание этого гражданина малоимущим и нуждающимся в жилом помещении. Поскольку ЖК РФ, действующий на момент обращения Н.Ф. в орган местного самоуправления не предусматривал и не предусматривает в настоящее время иного порядка обеспечения инвалидов жилыми помещениями по договору социального найма, то вопрос о признании Е.В. нуждающейся в жилье и предоставления ей жилья во внеочередном порядке подлежит разрешению по общим правилам жилищного законодательства - в соответствии с ч. 1 ст. 49 ЖК РФ, т.е. в случае признания ее органом местного самоуправления малоимущей в порядке, установленном законом соответствующего субъекта Российской Федерации (Законом Чувашской Республики «О регулировании жилищных отношений»). Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих постановлениях, реализация права на жилище может быть обусловлена определенными требованиями, закрепленными в актах жилищного законодательства (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 5 марта 2009 года N 376-О-П, от 3 ноября 2009 года N 1368-О-О, от 23 марта 2010 года N 331-О-О, от 12 апреля 2011 года № 551-О-О и др.). Такое законодательное регулирование, как указал Конституционный Суд РФ, согласуется со статьей 40 (часть 3) Конституции Российской Федерации, которая обязывает государство обеспечить дополнительные гарантии жилищных прав путем предоставления жилища бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами не любым, а только малоимущим и иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище. Исходя из изложенного, одним из обязательных условий предоставления жилья муниципального жилищного фонда во внеочередном порядке Е.В. необходимо наличие у нее статуса малоимущего. 18 Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции и вынесла новое решение, которым в удовлетворении требований Н.Ф отказала (Дело № 33-5009/2014, Чебоксарский районный суд Чувашской Республики). Обращаясь в суд с заявлением о признании решения общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме недействительным, государственная жилищная инспекция должна не только доказать нарушение порядка проведения собрания, но наличие условий, предусмотренных статьей 46 ЖК РФ и ст. 181.3, 181.4, 181.5 ГК РФ. Государственная жилищная инспекция Чувашской Республики (далее Госжилинспекция) обратилась в суд с иском к Л.В., Т.В., ООО УК о признании недействительным решения общего собрания собственников жилых помещений о выборе управляющей организации. В обоснование заявленных требований указано, что решением общего собрания собственников помещений дома, оформленного протоколом внеочередного собрания, проведенного в период с 05 по 26 декабря 2013 г., ООО УК выбрано управляющей организацией для управления указанным многоквартирным домом. На основании распоряжения руководителя Госжилинспекции в соответствии с ч. 4.2 ст. 20 ЖК РФ проведена внеплановая документарная проверка соблюдения обязательных требований к порядку принятия собственниками помещений в многоквартирном доме решения о выборе способа управления. В ходе проверки установлено, что собрание было проведено с нарушением требований, установленных ст.ст. 44 – 48 ЖК РФ, а именно: не соблюдена процедура проведения собрания, нарушен порядок принятия общим собранием собственников помещений решения о выборе способа управления многоквартирным домом и выборе управляющей организации с целью заключения с ней договора управления многоквартирным домом. Поскольку это привело к нарушениям прав и законных интересов собственников помещений, со ссылкой на ст. 20 ЖК РФ Госжилинспекция просила признать недействительным решение общего собрания собственников жилых помещений дома о выборе управляющей организации – ООО УК. Судом первой инстанции решение общего собрания собственников о выборе управляющей организации признано недействительным. Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям. Как следует из материалов дела, в период с 05 по 26 декабря 2013 года по инициативе А.А. в многоквартирном жилом доме проводилось внеочередное собрание собственников жилых помещений дома в форме заочного голосования. В повестку дня собрания были включены следующие вопросы: выбор способа управления многоквартирным домом; выбор управляющей компании ООО УК; рассмотрение проекта договора управления общим имуществом многоквартирного дома с ООО УК. Как следует из протокола общего собрания от 05/26 декабря 2013 года, подписанного председателем, секретарем собрания, членами счетной комиссии, собрание проведено при наличии кворума (3250,42 голосов из 4564,83 кв.м. - 71,2 % голосов), в голосовании по вопросу заключения договора с новой управляющей компанией приняло участие 97 собственников жилых помещений многоквартирного дома, из которых 84,0% высказались за заключение договора. По итогам голосования был выбран способ управления многоквартирным домом управление управляющей компанией ООО УК. Протокол общего собрания от 05/26 декабря 2013 года основным требованиям, предъявляемым законом к составлению протоколов, соответствует. В соответствии со ст. 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное. В связи с этим, принимая во внимание также положения статьи 56 ГПК РФ о распределении между сторонами бремени доказывания тех обстоятельств, на которые они 19 ссылаются в обоснование своих требований или возражений, именно истец, обращаясь в суд за защитой нарушенного права, обязан представить суду доказательства того, что данные, содержащиеся в оспариваемом протоколе общего собрания, не соответствуют действительности, и по делу имеются основания для признания принятого на собрании решения недействительным. Таких доказательств в объеме, достаточном для признания недействительным оспариваемого решения общего собрания, судебная коллегия не усмотрела. Обращаясь в суд с иском, Госжилинспекция указала на то, что не соблюдена процедура проведения собрания, нарушен порядок принятия решения общим собранием собственников и порядок утверждения условий договора управления и его заключения. При этом какой-либо расшифровки допущенных нарушений в иске не приводится. Между тем, закон связывает возможность судебного оспаривания решения общего собрания собственников помещений многоквартирного дома с наличием совокупности условий. Допущение каких-либо нарушений процедуры проведения собрания само по себе не влечет безусловной необходимости признания решения недействительным, при условии, что иные основания, предусмотренные законом, отсутствуют. Согласно ст. 181.3 ГК РФ решение собрания недействительно по основаниям, установленным настоящим Кодексом или иными законами, в силу признания его таковым судом (оспоримое решение) или независимо от такого признания (ничтожное решение). Недействительное решение собрания оспоримо, если из закона не следует, что решение ничтожно. В соответствии со ст. 181.4 ГК РФ решение собрания может быть признано судом недействительным при нарушении требований закона, в том числе в случае, если: 1) допущено существенное нарушение порядка созыва, подготовки и проведения собрания, влияющее на волеизъявление участников собрания; 2) у лица, выступавшего от имени участника собрания, отсутствовали полномочия; 3) допущено нарушение равенства прав участников собрания при его проведении; 4) допущено существенное нарушение правил составления протокола, в том числе правила о письменной форме протокола. Однако, поскольку законом предусмотрена оспоримость решения по основаниям, названным в данной статье, эти основания не являются безусловными для принятия судом решения о признании решения собрания недействительным. В данном случае оспорить решение можно лишь в случае нарушения прав конкретных участников общей долевой собственности на участие в голосовании и принятии решения. При этом следует доказать наличие факта нарушения этих субъективных прав. Об этом же говорится в пункте 3 этой же статьи ГК РФ, в соответствии с которым решение собрания вправе оспорить в суде участник соответствующего гражданскоправового сообщества, не принимавший участия в собрании или голосовавший против принятия оспариваемого решения. Участник собрания, голосовавший за принятие решения или воздержавшийся от голосования, вправе оспорить в суде решение собрания в случаях, если его волеизъявление при голосовании было нарушено. В развитие этой же правовой позиции в пункте 4 этой же статьи Закона указано, что решение собрания не может быть признано судом недействительным, если голосование лица, права которого затрагиваются оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие и решение собрания не влечет существенные неблагоприятные последствия для этого лица. Это же следует из детального анализа положений Жилищного кодекса РФ. Согласно ч. 6 ст. 46 ЖК РФ собственник помещения в многоквартирном доме вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием собственников помещений в данном доме с нарушением требований настоящего Кодекса, в случае, если он не принимал участия в этом собрании или голосовал против принятия такого решения и если 20 таким решением нарушены его права и законные интересы. Заявление о таком обжаловании может быть подано в суд в течение шести месяцев со дня, когда указанный собственник узнал или должен был узнать о принятом решении. Суд с учетом всех обстоятельств дела вправе оставить в силе обжалуемое решение, если голосование указанного собственника не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и принятое решение не повлекло за собой причинение убытков указанному собственнику. Из анализа приведенных правовых норм следует, что решение собственников помещений в многоквартирном доме может быть признано судом недействительным в случае нарушения порядка проведения собрания при одновременном наличии условий: - заявление о признании решения собрания собственников может быть подано собственником помещения, не принимавшим участия в собрании или голосовавшим против такого решения; - голосование такого собственника могло повлиять на результаты голосования; - при проведении собрания допущены нарушения порядка принятия решений и эти нарушения являются существенными; - решением собрания нарушены права и законные интересы собственника помещения, обжалующего решение собрания; - решение собственников повлекло за собой причинение убытков собственнику, обжалующему подобное решение. Представляется, что в равной степени данные положения закона должны применяться и при разрешении исков государственных органов, в данном случае – иска Государственной жилищной инспекции ЧР. Анализируя оспариваемое решение общего собрания, процедуру его принятия, сопоставляя их с требованиями закона, регламентирующего основания для признания таких решений недействительными, судебная коллегия пришла к выводу, что по делу достаточных совокупных данных, позволяющих признать решение собрания недействительным, не усматривается. В качестве нарушений, влекущих признание недействительным решение собрания, судом первой инстанции названы недоказанность соблюдения инициаторами порядка уведомления собственников о его проведении, отсутствие в сообщение о проведении собрания информации о порядке ознакомления с проектом договора управления, подлежащего заключению с ООО УК, нарушение порядка ознакомления с результатами голосования. Проверив данные выводы суда и исследовав материалы дела, судебная коллегия пришла к выводу, что нарушений при проведении собрания допущено не было. Суд первой инстанции в обосновании своих выводов сослался также на нарушение кворума, что, при доказанности этого обстоятельства, свидетельствовало бы о ничтожности решения (ст. 181.5 ГК РФ). Вместе с тем отсутствие кворума не предполагается, а должно быть доказано лицом, оспаривающим решение собрания. Таких доказательств по делу не имеется. Ссылка суда на отсутствие техпаспорта на жилой дом, без чего нельзя исчислить общую площадь помещений дома, также не может повлиять на суть разрешения спора. В деле имеются иные (хотя и косвенные) доказательства относительно площади помещений жилого дома, а именно, список, представленный прежней управляющей компанией, из которого видно, что общая площадь помещений многоквартирного дома составляет 4564,83 кв.м. Именно эти базовые цифры приняты на общем собрании при подсчете голосов. Поскольку в голосовании приняли участие собственники с общим количеством 3250,42 голоса, это дало основания полагать, что кворум при принятии решения имелся (71,2 % голосов). Ссылки суда на отсутствие сведений о количестве муниципальных квартир судебная коллегия признала не состоятельными, поскольку в деле имеются данные о 21 наличии в собственности муниципалитета лишь двух квартир в многоквартирном жилом доме. Таким образом, муниципалитет не мог повлиять на результаты голосования. Судебная коллегия отметила, что само муниципальное образование решения общего собрания не оспаривает, о нарушении своих прав не заявляет. В целом же названные судом обстоятельства свидетельствуют не об отсутствии кворума, как такового, а об отсутствии достаточных данных для проверки его наличия. Об этом суд первой инстанции прямо указал в решении, сославшись на то, что в деле не имеется достаточных данных, позволяющих признать достоверными итоговые результаты заочного голосования. Таким образом, признавая недействительным решение общего собрания, суд, по сути, обосновал свои выводы не доказательствами отсутствия кворума (как этот полагалось сделать исходя из требований и материального, и процессуального закона), а предположением, что решение собрания могло быть принято в отсутствие кворума. Изложенное само по себе позволяет судить о необоснованности судебного решения. Одновременно судебная коллегия отметила, что, оспаривая решение общего собрания, Госжилинспекция в своем исковом заявлении на отсутствие кворума и не ссылалась, а указывала лишь на общие нарушения процедуры принятия решения. При таких обстоятельствах суду следовало исходить из действительности принятого общим собранием решения, пока истцом не доказано иное. Поскольку истец не доказал отсутствие кворума и наличие существенных нарушений, повлиявших на волеизъявление собственников помещений, иск государственной жилищной инспекции не мог быть удовлетворен. Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении требований Госжилинспекции в полном объеме (Дело № 33-4602/2014, Алатырский районный суд Чувашской Республики). Рассмотрение споров, связанных с членством в потребительском кооперативе Действующим законодательством не предусмотрено принудительное взыскание членских взносов с лиц, не являющихся членами потребительского кооператива, так как это противоречит смыслу закона, в соответствии с которым объединение граждан в кооператив и нахождение в кооперативе является добровольным. Гаражный кооператив обратился в суд с иском к М.А. о взыскании членских взносов. Требования мотивированы тем, что ответчик с 17 сентября 2011 года является членом гаражного кооператива. В соответствии со списком и на момент утверждения Устава, ответчик была участником долевого строительства и в ее собственности находятся гаражные боксы №№ 145, 146, 147 и 148. Общим собранием собственников гаражных боксов в 2011 году было принято решение, в соответствии с которым собственники с каждого гаражного бокса должны оплачивать вступительный взнос, ежемесячные членские взносы, паевые взносы. М.А. взносы не уплатила, в связи с чем 26 февраля 2014 года ей были направлены расчет задолженности по взносам и претензия о погашении до 20 марта 2014 года задолженности по взносам по состоянию на 01 марта 2014 года за 4 гаражных бокса в сумме 75 624 рублей. Разрешая настоящий спор, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что ответчица является членом кооператива, и принял решение об удовлетворении заявленных к ней требований. 22 С таким выводом суда судебная коллегия не согласилась по следующим основаниям. В соответствии с частью 1 статьи 123.2 ГК РФ потребительским кооперативом признается добровольное объединение граждан и юридических лиц на основе членства с целью удовлетворения материальных и иных потребностей участников, осуществляемое путем объединения его членами имущественных паевых взносов. Деятельность кооператива регулируется Уставом. Из содержания пункта 5.1 Устава гаражного кооператива следует, что членами Кооператива являются лица, вступившие в Кооператив на основании их письменного заявления. Пунктом 3.3 Устава предусмотрено, что имущество Кооператива формируется, в том числе, за счет вступительных, паевых, членских, дополнительных и иных взносов членов Кооператива. Действительно из материалов дела усматривается, что М.А. является собственником гаражных боксов №№ 145, 146, 147 и 148. Вместе с тем материалами дела не подтверждено, что ответчик М.А. является членом кооператива, так как она не выразила своего волеизъявления о принятии ее в члены кооператива в письменном заявлении, при этом отсутствует решение уполномоченного органа о ее принятии в члены кооператива. Вывод в решении суда о том, что М.А., став собственником гаражных боксов, пользовалась услугами гаражного комплекса и внесена в список членов Кооператива, в связи с чем является его членом, неверен, поскольку указанные обстоятельства не влекут возникновения членства в Кооперативе. Таким образом, постанавливая решение и взыскивая с ответчика взносы, суд не учел, что решение собрания, которым установлена необходимость уплаты взносов, на ответчицу, не являющуюся членом Кооператива, не распространяется. Кроме того, действующим гражданским законодательством не предусмотрено принудительное взыскание членских взносов, так как это противоречит смыслу закона, в соответствии с которым объединение граждан в кооператив и нахождение в кооперативе является добровольным. Следовательно, М.А. не обязана уплачивать вступительные, членские и паевые взносы на основании решений Кооператива. Судебная коллегия отметила, что согласно ст. 249 ГК РФ каждый участник долевой собственности обязан соразмерно своей доле участвовать в уплате налогов, сборов и иных платежей по общему имуществу, а также в издержках по его содержанию и сохранению, следовательно, ответчик как собственница гаражных боксов должна нести расходы по содержанию общего имущества, но размер этих расходов подлежит определению в соответствии с положениями ст. ст. 249, 289, 290 ГК РФ пропорционально ее доле в общем имуществе гаражного комплекса. Таким образом, истец не лишен возможности заявить требования о взыскании с ответчика расходов по содержанию общего имущества при условии документального их подтверждения, но не членских взносов. Судебная коллегия отменила решение суда и приняла по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований Гаражного кооператива отказала (Дело № 33-3893/2014, Урмарский районный суд Чувашской Республики). Процессуальные вопросы Взыскание расходов по уплате госпошлины в солидарном порядке не предусмотрено законом, эти расходы должны быть взысканы с ответчиков в долевом соотношении. Банк обратился в суд с иском к А., М., С. о расторжении кредитного договора, взыскании долга по кредитному договору. Истец просил взыскать с ответчиков в 23 солидарном порядке просроченный основной долг, просроченные проценты за пользование кредитом, неустойку. Решением суда первой инстанции исковое заявление Банка удовлетворено. При этом, взыскав с ответчиков задолженность в пользу истца в солидарном порядке, суд также взыскал в солидарном порядке и расходы по уплате госпошлины. Изменяя решение суда в части взыскания с ответчиков расходов по уплате госпошлины, судебная коллегия отметила, что применительно к положениям статьи 322 ГК РФ солидарные обязательства возникают лишь в прямо предусмотренных законом случаях. Учитывая, что взыскание госпошлины в солидарном порядке не предусмотрено законом, расходы по уплате госпошлины должны быть взысканы с ответчиков в долевом соотношении – в равных долях с каждого ответчика (Дело № 33-4180/2014, МариинскоПосадский районный суд Чувашской Республики). Для уступки права взыскания задолженности по кредитному договору на основании решения суда и замены взыскателя на стадии исполнения решения суда не требуется наличия у правопреемника лицензии на осуществление банковской деятельности. ООО обратилось в суд с заявлением о замене взыскателя, указав, что 17 декабря 2013 года между ОАО Банк и ООО заключен договор уступки права требования, согласно которому Банк уступил последнему право взыскания задолженности должника Л.Е. по кредитному договору на основании вступившего в законную силу решения суда от 22 августа 2013 года. Отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции исходил из того, что материалы дела не содержат данных о том, что заявитель ООО является кредитной организацией и имеет лицензию на право осуществления банковской деятельности, а уступка права требования возврата кредита и уплаты процентов субъектам небанковской сферы противоречит банковскому законодательству, а также положениям Закона РФ «О защите прав потребителей». Судебная коллегия не согласилась с указанными выводами суда, поскольку при разрешении заявления судом первой инстанции не было учтено, что заявление о процессуальном правопреемстве было подано ООО на стадии исполнения решения суда относительно взысканной судом задолженности по кредитному договору. Статьей 1 Федерального закона от 02 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» определены условия и порядок принудительного исполнения судебных актов. Исходя из смысла закона лицами, участвующими в исполнительном производстве, являются взыскатель и должник, к которым относятся как гражданин, так и организация вне зависимости от ее правовой формы или лицензируемой деятельности. Поскольку кредитная задолженность с должника взыскана, между кредитной организацией и должником возникли иные правоотношения, регулируемые законодательством об исполнительном производстве. Уступка права требования взысканного судебным решением долга по кредитному договору в конкретном размере не относится к числу банковских операций, в связи с чем не требует лицензии на осуществление банковской деятельности в соответствии с Федеральным законом от 02 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности». Принимая во внимание, что при уступке права требования положение должника Л.Е. не ухудшилось, имеет место уступка требования взысканной решением суда задолженности, договор уступки права требования не оспорен (в том числе Л.Е.) и не признан незаконным, судебная коллегия пришла к выводу о том, что ООО вправе требовать замены взыскателя в порядке ст. 44 ГПК РФ. 24 Судебная коллегия отменила определение суда и разрешила вопрос по существу, удовлетворив заявление ООО о процессуальном правопреемстве, и произвела замену стороны (взыскателя) по гражданскому делу по иску ОАО к Л.Е. о расторжении кредитного договора и взыскании задолженности, заменив взыскателя ОАО Банк на правопреемника - ООО (Дело № 33-4158/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Заявление об установлении временного ограничения на выезд из Российской Федерации в отношении должника – индивидуального предпринимателя подлежит рассмотрению в суде общей юрисдикции. Инспекция Федеральной налоговой службы обратилась в суд с заявлением об установлении временного ограничения на выезд из Российской Федерации А.В. до исполнения обязательств по исполнительным производствам, возбужденным на основании постановлений о взыскании налога (сбора), а также пени за счет имущества налогоплательщика – организации, индивидуального предпринимателя от 6 марта 2014 года и от 6 августа 2014 года. В обоснование заявления указано, что А.В. является индивидуальным предпринимателем, по состоянию на 18 августа 2014 года имеет задолженность по налогам в размере 36 643,66 руб. В установленный для добровольного исполнения срок требования исполнительного документа должником не исполнены. Возвращая заявление налогового органа на основании пункта 2 части 1 статьи 135 ГПК РФ, судья исходил из того, что требование заявлено в отношении должника, являющегося индивидуальным предпринимателем, и направлено на исполнение исполнительного документа, принятого в связи с осуществлением должником предпринимательской деятельности, поэтому заявленный спор не относится к подсудности суда общей юрисдикции. Судебная коллегия отменила определение, которым заявление возвращено, по следующим основаниям. В соответствии со статьей 67 Федерального закона от 2 октября 2007 года № 229ФЗ «Об исполнительном производстве» при неисполнении должником-гражданином или должником, являющимся индивидуальным предпринимателем, в установленный для добровольного исполнения срок без уважительных причин требований, содержащихся в исполнительном документе, сумма задолженности по которому превышает десять тысяч рублей, или исполнительном документе неимущественного характера, выданных на основании судебного акта или являющихся судебным актом, судебный пристависполнитель вправе по заявлению взыскателя или собственной инициативе вынести постановление о временном ограничении на выезд должника из Российской Федерации (часть 1). Если исполнительный документ, сумма задолженности по которому превышает десять тысяч рублей, или исполнительный документ неимущественного характера выданы не на основании судебного акта или не являются судебным актом, то взыскатель или судебный пристав-исполнитель вправе обратиться в суд с заявлением об установлении для должника временного ограничения на выезд из Российской Федерации (часть 4). Таким образом, в судебном порядке временное ограничение выезда из Российской Федерации устанавливается в случае возбуждения исполнительного производства по исполнительным документам, которые не являются судебным актом или выданы не на основании судебного акта. К исполнительным документам относятся акты органов, осуществляющих контрольные функции, о взыскании денежных средств, а также акты других органов в случаях, предусмотренных федеральным законом (подпункты 5 и 8 части 1 статьи 12 Федерального закона «Об исполнительном производстве»). Суды рассматривают и разрешают дела, предусмотренные частями 1 и 2 статьи 22 ГПК РФ, за исключением экономических споров и других дел, отнесенных федеральным 25 конституционным законом и федеральным законом к ведению арбитражных судов (часть 3 статьи 22 ГПК РФ). Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, Федеральным законом «Об исполнительном производстве», а также иными федеральными законами рассмотрение заявления об установлении временного ограничения на выезд должника из Российской Федерации к компетенции арбитражного суда не отнесено. Согласно пункту 5 статьи 15 Федерального закона от 15 августа 1996 года № 114ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» право гражданина Российской Федерации на выезд из Российской Федерации может быть временно ограничено в случае, если он уклоняется от исполнения обязательств, наложенных на него судом, - до исполнения обязательств либо до достижения согласия сторонами. Право беспрепятственного выезда за пределы Российской Федерации, которым обладает гражданин, не связано каким-либо образом с наличием статуса индивидуального предпринимателя и экономическую составляющую не содержит, а является гарантированным Конституцией Российской Федерации правом человека на свободу передвижения. Заявленное налоговым органом требование о временном запрете на выезд из Российской Федерации связано, в первую очередь, со статусом гражданина Российской Федерации, а не со статусом должника и его экономической деятельностью, так как указанная мера касается ограничения конституционного права А.В. на свободу передвижения, установленного статьей 27 Конституции Российской Федерации, поэтому рассмотрение заявления налогового органа не относится к компетенции арбитражного суда. Данная позиция подтверждается Обзором судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2013 года, утвержденным Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 3 июля 2013 года. Учитывая изложенное, судебная коллегия пришла к выводу, что заявление налогового органа подлежит рассмотрению судом общей юрисдикции. Судебная коллегия отменила определение судьи, материал направила в суд первой инстанции для разрешения вопроса о принятии заявления (Дело № 33-4097/2014, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Иски о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов по спорам, возникающим из экологических правоотношений, направлены на защиту прав граждан на благоприятную окружающую среду, что определяет подведомственность этих дел судам общей юрисдикции. Межрайонный природоохранный прокурор в защиту экологических прав и интересов неопределенного круга лиц обратился в суд с иском к Общественной организации (ОО) о признании незаконными действий ОО по использованию акватории водного объекта, строительству и размещению на комплексе гидротехнических сооружений, размещению базы непосредственно на комплексе гидротехнических сооружений, возложении обязанности устранить нарушения. Требования мотивированы тем, что 29 октября 2009 года МБУ «Управление ЖКХ и благоустройства» на основании договора предоставило ОО во временное пользование участок берегоукрепительных сооружений правового берега р. Волга в г. Чебоксары протяженностью 200,0 погонных метров для организации спортивной базы. Деятельность ОО нарушает режим работы сооружений, предусмотренный проектными и нормативными документами, что является одной из причин аварий береговых защитных сооружений. Прекращая производство по делу, суд исходил из того, что сторонами спора являются юридические лица, в интересах которых предъявлен иск, спор возник по поводу 26 участка берегоукрепительных сооружений, на котором ответчиком осуществлено строительство спорных объектов, что свидетельствует об экономическом характере спора. Судебная коллегия не согласилась с выводами суда, поскольку по настоящему делу иск предъявлен межрайонным природоохранным прокурором не в защиту прав юридических лиц, вытекающих из заключенного договора о предоставлении участка во временное пользование, а в связи с нарушением ОО, по мнению межрайпрокурора, режима работы сооружений, предусмотренного проектными нормативными документами, которое может явиться причиной аварии на береговых защитных сооружениях. В соответствии с п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18.10.2012 № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» исковые дела с участием граждан, организаций, органов государственной власти и органов местного самоуправления о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов по спорам, возникающим из экологических правоотношений, направлены на защиту прав граждан на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и возмещение ущерба, причиненного их здоровью или имуществу экологическим правонарушением, гарантированных статьей 42 Конституции Российской Федерации, что определяет подведомственность этих дел судам общей юрисдикции (статья 126 Конституции РФ, пункт 1 части 1 статьи 22 ГПК РФ). Поскольку имущественные отношения участников гражданского (хозяйственного) оборота, возникающие в ходе осуществления этими лицами предпринимательской и иной экономической деятельности, предметом заявленных требований по делам данной категории не являются, указанные дела рассматриваются в судах общей юрисдикции независимо от субъектного состава участвующих в деле лиц. К таким делам относятся дела по искам о возмещении вреда окружающей среде, дела по искам об ограничении, приостановлении или прекращении деятельности, осуществляемой с нарушениями требований в области охраны окружающей среды и природопользования, в частности дела по искам о приостановлении размещения, проектирования, строительства, реконструкции, ввода в эксплуатацию, эксплуатации, консервации и ликвидации зданий, строений, сооружений и иных объектов, дела по заявлениям прокуроров в защиту прав и законных интересов неопределенного круга лиц и иные гражданские дела (статья 45 ГПК РФ, пункт 2 статьи 34 Федерального закона «Об охране окружающей среды»). Судебная коллегия отменила определение суда, дело направила в тот же суд для разрешения по существу (Дело № 33-4728/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Иски о возмещении вреда, причиненного увечьем, иным повреждением здоровья или в результате смерти кормильца, в том числе иски о компенсации морального вреда, могут быть предъявлены гражданином как по общему правилу территориальной подсудности, так и в суд по месту своего жительства или месту причинения вреда. Л.С., действуя в интересах своего несовершеннолетнего сына, обратилась в городской суд с иском к Я.Н. о компенсации морального вреда, причиненного смертью отца ребенка, погибшего в ДТП от виновных действий ответчика. В судебном заседании представителем ответчика заявлено ходатайство о передаче дела для рассмотрения по подсудности в районный суд по месту нахождения ответчика, со ссылкой на то, что истцом требование о возмещении вреда, причиненного смертью кормильца, не заявлено. Предъявление иска о компенсации морального вреда за 27 причинение нравственных страданий в порядке статей 151, 1101 ГК РФ производится по общему правилу подсудности по ст. 28 ГПК РФ. Передавая гражданское дело по подсудности, суд первой инстанции исходил из того, что данный спор неподсуден городскому суду и подлежит рассмотрению в районном суде по месту нахождения ответчика. Судебная коллегия нашла определение суда подлежащим отмене по следующим основаниям. Часть 5 ст. 29 ГПК РФ предусматривает право истца на выбор подсудности при предъявлении иска о возмещении вреда, причиненного увечьем, иным повреждением здоровья или в результате смерти кормильца. Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 от 26 января 2010 года «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» иски о возмещении вреда, причиненного увечьем, иным повреждением здоровья или в результате смерти кормильца, в том числе иски о компенсации морального вреда, могут быть предъявлены гражданином как по общему правилу территориальной подсудности - по месту жительства ответчика (по месту нахождения организации), так и в суд по месту своего жительства или месту причинения вреда. Как следует из текста искового заявления, истцом, действующим в интересах несовершеннолетнего сына, заявлено требование о взыскании компенсации морального вреда, причиненного в связи со смертью близкого родственника, в порядке ст. 151 ГК РФ. Отсутствие в иске требования о возмещении вреда, причиненного смертью кормильца, в данном случае не может признаваться достаточным основанием для выводов о нарушении правил подсудности. Судебная коллегия отменила определение суда, направила дело в городской суд для рассмотрения по существу (Дело № 33-4403/2014, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики). Не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства заявление судебного пристава-исполнителя о взыскании с должника расходов по совершению исполнительных действий. Управление ФССП обратилось в суд с заявлением об обращении взыскания на денежные средства должника – Фонда, находящиеся на счете в банке, в счет возмещения расходов по совершению исполнительных действий, Заявление мотивировано следующим. В рамках исполнительных производств, возбужденных в отношении Фонда, в связи с длительным неисполнением должником требований исполнительных документов суд изменил способ и прядок исполнения решения суда от 14 декабря 2009 года с предоставлением УФССП права самостоятельно исполнить требования исполнительных документов. Требования исполнительных документов исполнены за счет федерального бюджета, и расходы на их исполнение подлежат возмещению в соответствии со статьей 117 ФЗ «Об исполнительном производстве» за счет должника. Судом первой инстанции заявление удовлетворено. Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции и прекратила производство по делу по следующим основаниям. На основании п. 1 ч. 3 ст. 68 Федерального закона «Об исполнительном производстве» мерой принудительного исполнения является обращение взыскания на имущество должника, в том числе на денежные средства и ценные бумаги. Согласно ч. 3 ст. 69 Федерального закона «Об исполнительном производстве» взыскание на имущество должника по исполнительным документам обращается в первую очередь на его денежные средства в рублях и иностранной валюте и иные ценности, в том 28 числе находящиеся на счетах, во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях, за исключением денежных средств должника, находящихся на торговом и (или) клиринговом счетах. Исходя из ст. 69 вышеуказанного Федерального закона, обращение взыскания на имущество должника включает изъятие имущества и (или) его принудительную реализацию либо передачу взыскателю. В ч. 2 ст. 70 этого же Закона указано, что перечисление денежных средств со счетов должника производится на основании исполнительного документа или постановления судебного пристава-исполнителя без представления в банк или иную кредитную организацию взыскателем или судебным приставом-исполнителем расчетных документов. По смыслу указанных норм права судебный пристав-исполнитель самостоятельно решает вопрос об обращении взыскания на денежные средства должника и дополнительного решения суда не требуется. Исполнительные действия, которые вправе совершать судебный пристависполнитель, а также меры принудительного исполнения определены статьями 64, 68 ФЗ «Об исполнительном производстве». Полномочия судебного пристава-исполнителя определены статьями 12, 13 ФЗ «О судебных приставах». Приведенными правовыми актами не предусмотрено право судебного пристава-исполнителя на предъявление в суд заявления об обращении взыскания на денежные средства должника, находящиеся на счете в банке. Согласно положений статьи 116 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» расходами по совершению исполнительных действий являются денежные средства федерального бюджета, взыскателя и иных лиц, участвующих в исполнительном производстве, затраченные на организацию и проведение исполнительных действий и применение мер принудительного исполнения. К расходам по совершению исполнительных действий отнесены денежные средства, затраченные на вознаграждение за работу переводчиков, специалистов и иных лиц, привлеченных в установленном порядке к организации и проведению исполнительных действий, и компенсацию понесенных ими, а также понятыми расходов (п. 2 ч. 2). Взыскание с должника расходов по совершению исполнительных действий также регламентировано частью 3 статьи 117 Федерального закона «Об исполнительном производстве». Однако суд эти требования закона не учел и не принял их во внимание. В силу ч. 3 ст. 117 Закона N 229-ФЗ взыскание с должника расходов по совершению исполнительных действий, отнесение их на счет федерального бюджета в случаях, предусмотренных настоящим Федеральным законом, а также возмещение расходов лицу, которое их понесло, производятся на основании постановления судебного пристава-исполнителя, утвержденного старшим судебным приставом или его заместителем. Постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании с должника расходов по совершению исполнительных действий и исполнительского сбора, наложенного судебным приставом-исполнителем в процессе исполнения исполнительного документа, исполняются без возбуждения по ним отдельного исполнительного производства до окончания исполнительного производства, в ходе которого вынесены указанные постановления (ч. 15 ст. 30 Закона N 229-ФЗ). Таким образом, в силу прямого указания закона взыскание с должника расходов по совершению исполнительных действий и возмещение указанных расходов взыскателю производится в вышеуказанном порядке на основании постановления судебного приставаисполнителя. Учитывая изложенное, у судебного пристава-исполнителя отсутствует необходимость обращения с такими требованиями в суд. Суд первой инстанции, удовлетворяя заявление Управления ФССП по ЧР об обращении взыскания на денежные 29 средства должника, находящиеся на счете в банке, не принял во внимание вышеприведенные нормы права. В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии искового заявления в случае, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление предъявлено в защиту прав, свобод или законных интересов другого лица государственным органом, органом местного самоуправления, организацией или гражданином, которым настоящим Кодексом или другими федеральными законами не предоставлено такое право. Статьей 220 ГПК РФ предусмотрено, что суд прекращает производство по делу, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ. Судебная коллегия отменила решение суда и прекратила производство по делу (Дело № 33-3905/2014, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики). Определение суда об отказе во внесении исправлений в решение (определение) суда не подлежит самостоятельному обжалованию в суд апелляционной инстанции. Т.В. обратилась в суд с иском к Г.П. об истребовании имущества из незаконного владения, разделе совместно нажитого имущества. Г.П. обратился со встречным иском к Т.В. о разделе совместно нажитого имущества. Определением суда гражданское дело прекращено в части, в связи с поступлением от сторон отказа от исковых требований, связанных с разделом земельного участка. Представитель истца Т.В. обратился в суд с заявлением об исправлении описки в указанном определении суда, в котором в описательной части указаны исковые требования, не заявленные Т.В. Определением суда в удовлетворении ходатайства представителя истца отказано. На указанное определение истцом и ее представителем подана частная жалоба. Судебная коллегия оставила частную жалобу истца без рассмотрения по существу по следующим основаниям. Частями 1 и 3 статьи 331 ГПК РФ установлено, что определения суда первой инстанции могут быть обжалованы в суд апелляционной инстанции отдельно от решения суда сторонами и другими лицами, участвующими в деле, если это предусмотрено ГПК РФ, либо если определение суда исключает возможность дальнейшего движения дела. На остальные определения суда первой инстанции частные жалобы не подаются, но возражения относительно них могут быть включены в апелляционную жалобу. Исходя из указанных положений, определения, обжалование которых не предусмотрено ГПК РФ и которые не исключают возможность дальнейшего движения дела, не могут быть обжалованы отдельно от решения суда первой инстанции. На основании части 2 статьи 200 ГПК РФ суд может по своей инициативе или по заявлению лиц, участвующих в деле, исправить допущенные в решении суда описки или явные арифметические ошибки. Частью 3 статьи 200 ГПК РФ предусмотрена возможность подачи частной жалобы на определение суда о внесении исправлений в решение суда. Соответственно, определение суда об отказе во внесении исправлений в решение суда, не исключающее возможности дальнейшего движения дела, не подлежит самостоятельному обжалованию в суд апелляционной инстанции. В своем определении Конституционный Суд РФ от 24.09.2012 № 1715-О указал, что в силу части третьей статьи 331 ГПК РФ определение суда об отказе во внесении исправлений в решение суда не подлежит самостоятельному обжалованию в суд апелляционной инстанции, поскольку не исключает возможности дальнейшего движения дела. Отсутствие возможности обжаловать такое определение обусловлено тем, что при 30 его вынесении какое-либо новое решение, по-иному определяющее права и обязанности сторон, не принимается. Как следует из разъяснения, содержащегося в пункте 40 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.06.2012 № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции», если при рассмотрении дела в суде апелляционной инстанции будет установлено, что апелляционные жалоба, представление поданы на судебное постановление, не подлежащее обжалованию в порядке апелляционного производства, то суд апелляционной инстанции на основании части 4 статьи 1 и пункта 4 статьи 328 ГПК РФ выносит определение об оставлении апелляционных жалобы, представления без рассмотрения по существу. Поскольку ГПК РФ возможность обжалования определения об отказе в исправлении описки не предусмотрена, то у судебной коллегии не имелось оснований проверять законность и обоснованность обжалуемого определения в апелляционном порядке. Неправильное указание в определении на возможность его обжалования в апелляционном порядке вышеизложенные выводы не опровергает и основанием для рассмотрения по существу частной жалобы не является (Дело № 33-4165/2014, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики). Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации не предусмотрена возможность самостоятельного обжалования определения суда, которым отказано в продлении установленных судом сроков. Г.П. подал апелляционную жалобу на решение суда. Суд первой инстанции апелляционную жалобу Г.П. оставил без движения и предложил в срок до 2 сентября 2014 года включительно устранить недостатки подачи жалобы. 5 августа 2014 года в суд поступило заявление Г.П. с просьбой «восстановить и предоставить срок для устранения нарушений при подаче апелляционной жалобы на решение суда». Определением суда от 12 сентября 2014 года постановлено отказать в удовлетворении ходатайства Г.П. о восстановлении и предоставлении срока для устранения нарушений при подаче апелляционной жалобы на решение суда, также постановлено возвратить Г.П. апелляционную жалобу. В суд апелляционной инстанции материалы из гражданского дела поступили по частной жалобе Г.П., не согласившегося с определением городского суда от 12 сентября 2014 года в части отказа в удовлетворении его ходатайства. Судебная коллегия частную жалобу Г.П. оставила без рассмотрения по следующим основаниям. По смыслу статей 111, 112 ГПК РФ могут быть продлены только процессуальные сроки, назначенные судом (судьей), а восстановлены – процессуальные сроки, установленные федеральным законом. Признавая правильным такое толкование вышеуказанных норм применительно к вопросу о возможности восстановления пропущенного процессуального срока, предоставленного судьей, Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 21 марта 2013 года № 400-О указал, что нормы ГПК Российской Федерации не предусматривают возможность восстановления процессуального срока, предоставленного судьей для исправления недостатков заявления. Таким образом, с учетом приведенных норм процессуального закона и буквального понимания просьбы Г.П., изложенной в заявлении от 5 августа 2014 года в суд, судебная коллегия исходила из того, что Г.П. обратился в суд с заявлением о продлении установленного судьей срока на устранение недостатков апелляционной жалобы, и суд определением от 12 сентября 2014 года фактически отказал в удовлетворении такого 31 заявления Г.П., и именно в этой части определение обжаловано Г.П. в апелляционном порядке. В соответствии с ч. 1 ст. 331 ГПК РФ в суд апелляционной инстанции обжалуются те определения суда первой инстанции, возможность обжалования которых предусмотрена данным Кодексом, а также те, которые исключают возможность дальнейшего движения дела. Г.П. обжаловано определение суда, которым отказано в продлении срока для устранения недостатков апелляционной жалобы, тогда как ГПК РФ возможность самостоятельного обжалования такого определения не предусмотрена. Определение об отказе в продлении установленных судом сроков не исключает также возможности дальнейшего движения дела, поскольку не препятствует заинтересованному лицу в случае пропуска установленного федеральным законом срока подачи апелляционной жалобы ходатайствовать о его восстановлении. Применительно к разъяснениям, содержащимся в пункте 40 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции», судебная коллегия частную жалобу Г.П. оставила без рассмотрения по существу (Дело № 33-4306/2014, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики). 32
