Издательство Российского Нового Университета Монография
реклама
Издательство Российского Нового Университета Монография Алексея Бирюкова СОВРЕМЕННЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ НАУЧНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В монографии на системной основе исследуются проблемы международных научно-технологических отношений. В этом смысле она является продолжением учебных изданий МГИМО МИД России. В исследовании рассматриваются влияние научно-технического прогресса на международные отношения, модель ускоренного общественного развития государства в эпоху глобализации, а так же темы глобальной конкурентоспособности и комплексной мощи государства, в которых научный, технологический, образовательный и инновационный компоненты играют особенную роль. Монографию предваряет предисловие специального представителя Президента России по вопросам международного сотрудничества в области информационной безопасности А.В. Крутских. Оглавление Бирюков Алексей Викторовичкандидат исторических наук, доцент, докторант МГИМО (У) МИД России. Более 35 лет находился на государственной службе. Был в долгосрочных командировках в загранпредставительствах СССР и России, в КНР, Канаде и Азербайджане. Работал в Министерствах иностранных дел, регионального развития, образования, природных ресурсов Российской Федерации 1. Феномен развития государства в системе международных отношений в эпоху глобализации 2. Научно-технический прогресс и международные отношения 3. Международная безопасность: новые вызовы, угрозы и риски 4. Национальная мощь в глобальном контексте 5. Национальная конкурентоспособность и глобальная конкуренция 6. Глобальный инновационный процесс 7. Глобальная академическая революция 8. Глобальная эколого-энергетическая трансформация 9. Глобальная транспортная инфраструктура 10. Международное соперничество и сотрудничество в космосе 11. Международная информационная безопасность в условиях глобальной информационной революции 12. Глобальное информационное общество и интернационализация Интернета 13. Международные правила охраны интеллектуальной собственности и защиты нематериальных активов 14. Этический императив международных научно-технологических отношений 15. Опыт Китая: уроки для России в ХХI веке По вопросам приобретения обращайтесь в Российский Новый Университет по e-mail diesa@rosnou.ru , тел. +7(495)223-48-45 «Заработал некий «дьявольский насос», который станет и дальше выкачивать из отсталых стран капиталы, ресурсы, таланты. Причем со все возрастающей интенсивностью» Никита Николаевич Моисеев «Мировое сообщество и судьба России» ВВЕДЕНИЕ Название монографии – современные международные научно-технологические отношения – предполагает рассмотрение международных отношений, во-первых, через призму научно-технического прогресса и, во-вторых, во временных рамках, обозначаемых емким словом глобализация. В отличие от международных отношений и международных экономических отношений, их финансовой, гуманитарной или экологической составляющей, о международных научно-технологических отношениях (МНТО) в России пока написано немного книг.1 Само понятие МНТО находится и в стадии осмысления, и практического (эмпирического) использования. Это объясняется тем обстоятельством, что в истории человечества научнотехнический прогресс (НТП), относительно недавно фактически занял лидирующие позиции, став определять темпы, направление и пределы развития государств современного мира. Именно с НТП эксперты связывают надежды на решение задач, обусловленных глобальными вызовами и угрозами, а также масштабными международными проблемами.2 Международные научно-технологические отношения являются частью системы международных отношений, однако эта часть оформляется именно в современных условиях, когда внутренняя и внешняя политика государства испытывают колоссальное воздействие международных дел, по существу становясь частью международного процесса. В ряде книг, раскрывающих сущность, структуру и закономерности функционирования международных отношений и мировой политики, рассматриваются важные аспекты МНТО.3 Технологический прогресс и современные международные отношения. Учебник / под общ.ред. А.В. Крутских. – М.: Просвещение, 2004, Инновационные направления современных международных отношений. Уч. пособие / Под ред. А.В. Крутских и А.В. Бирюкова. – М.: Аспект Пресс, 2010, Инновационное развитие: международный опыт и стратегия России. - М.: МГИМОУниверситет, 2009, Научно-технологическая составляющая современных международных отношений // Современные международные отношения и мировая политика / Под ред. А.В. Торкунова. – М.: РОССПЭН, 2004, НТР и мировая политика: учеб. пособие / под ред. А.В. Бирюкова и А.В. Крутских. – М.: МГИМО – Университет, 2010. 2 Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Становление интегрального экономического строя – глобальная трансформация XXI века. - М.: ИНЭС, 2008, Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Россия – 2050: стратегия инновационного прорыва. – 2-е изд., доп. - М.: ЗАО «Издательство «Экономика»», 2005, Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь разума. – М.: МНЭПУ, 1998, На пороге экономики знаний (мировая практика научно-инновационного развития). - М.: ИМЭМО РАН, 2004, Наука и высокие технологии России на рубеже третьего тысячелетия. - М.: Наука, 2001. 1 3 Метаморфозы мировой политики: коллективн. монография / под общ. ред. М.М. Лебедевой. – М.: МГИМО-Университет, 2012, Мировая политика. Уч. пособие / под ред. С.В. Кортунова. - М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007, Мировая экономика: прогноз до 2020 года В свою очередь, возрастание значимости международных факторов стало возможным только в эпоху глобализации, которой посвящены многочисленные труды отечественных и зарубежных исследователей.4 Вовсе не случайно, поэтому, в монографии сквозь призму научно-технического прогресса рассматриваются типы общественного развития государства в системе международных отношений, глобальные императивы и процессы, национальная конкурентоспособность и национальная мощь в глобальном контексте. Самостоятельные главы посвящены глобальной академической революции, глобальной технологической революции и глобальному технологическому трансферу, глобальной эколого-энергетической трансформации. Рассмотрены некоторые вопросы создания на новой технической основе глобальной транспортной инфраструктуры, освоения космоса, получения доступа с помощью новых технологий к уникальным природным ресурсам. Особое внимание автор уделил проблематике строительства глобального информационного общества, международной информационной безопасности, обусловленной возрастающим противоборством в виртуальном мире. Чрезвычайно важным представляется часть монографии, в которой освещаются вопросы охраны интеллектуальной собственности и защиты нематериальных активов, которые неимоверно актуализируются в эпоху глобализации. Наконец, в монографии предпринята попытка определить ряд шагов в эволюции феномена глобализации в сторону гуманистическиноосферной этики. Самостоятельная глава посвящена России в контексте международных научно-технологических отношений, в которой излагаются некоторые соображения, направленные на стимулирования НТП в нашей стране и ее оптимального включения в глобальный инновационный процесс. Учитывая успехи КНР на международной арене и принадлежность автора к клану китаеведов, в заключительной главе рассматриваются уроки Китая, которые были бы полезны России в XXI веке. Для удобства пользования монографией составлен глоссарий используемых терминов, а также перечень аббревиатур. При написании монографии я опирался на идеи, неоднократно обсуждавшиеся с коллегами, и в этой связи, прежде всего, выражаю признательность моему товарищу и единомышленнику послу по особым поручениям Крутских А.В., который любезно согласился отредактировать монографию. Вместе с А.В. Крутских были написаны книги, посвященные влиянию НТП на международные отношения, и читаются соответствующие курсы в МГИМОУниверситете и Международной академии бизнеса и управления. А в наших общих планах - существенно расширить сферу научно-преподавательской деятельности на направлении МНТО на базе ряда российских университетов. / Под ред. А.А. Дынкина. - М.: Магистр, 2007, Современные международные отношения. Под ред. Торкунова А.В. - М.: РОССПЭН, 2000, Современные международные отношения: Учебник / Под ред. А.В. Торкунова, А.В. Мальгина. – М.: Аспект Пресс, 2012, Современная мировая политика: Прикладной анализ / Отв. ред. А.Д. Богатуров. – М.: Аспект Пресс, 2009. Глобальные вызовы, угрозы и опасности современности. Приоритеты политики обеспечения национальной безопасности России / Под общ. Ред. А.В. Возженникова. – М.: Изд-во РАГС, 2008, Глобализация сопротивления: борьба в мире / Отв. ред. С. Амин и Ф. Утар: пер с англ. / Под ред. и с предисл. А.В. Бузгалина. Изд. 2-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009, Делягин М.Г. Мировой кризис. Общая теория глобализации – М., 2003, Дроздов Ю.И., Илларионов С.И. Россия и глобализация. – М.: Издательство «Артстиль-полиграфия», 2010, Колодко Гжегош В. Мир в движении. - М.: Магистр, 2009, Колодко Грежош В. Глобализация, трансформация, кризис – что дальше? Вводная глава Р.С. Гринберга. – М.: Магистр, 2012, Практика глобализации: игры и правила новой эпохи / Под ред. М.Г. Делягина. – М., 2000, Сорос Джордж. Глобализация. – М., 2002, Стиглиц Джозеф. Глобализация: тревожные тенденции. – М., 2003, Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. – 2-е изд. перераб. и доп. – М.: Проспект, 2013, Яковец Ю.В. Глобальные экономические трансформации XXI века / Ю.В. Яковец. – М.: Экономика, 2011, Якунин В.И., Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э., Кара-Мурза С.Г., Деева М.В., Сафронов Ю.А. Постиндустриализм. Опыт критического анализа. Монография. – М., Научный эксперт, 2012, Stiglitz J.F. Globalization and its Discontents. N.Y., 2002. и др. 4 ОПЫТ КИТАЯ: УРОКИ ДЛЯ РОССИИ В XXI ВЕКЕ В России достаточно интенсивно обсуждают тему китайского опыта и его творческого заимствования на российской почве5. Это не удивительно потому, то либеральную модель в России целостно реализовать не удалось. И, слава Богу, что не удалось. «Невидимая рука рынка» привела к видимым печальным результатам. А в условиях неолиберальной глобализации такая модель обрекает страну на статус вечно отстающего, не позволяет достичь позитивной бифуркации исторического значения, в которой Россия жизненно нуждается. Опыт быстроразвивающихся догоняющих стран, к которым относится и КНР, указывает, что их успехи базируются на целом ряде факторов, в числе которых отсутствуют «неолиберальные рецепты», «ловушки глобализации» и «ложно понимаемые основы постиндустриализма». Наоборот, успехи, как представляется, обусловлены именно грамотным сочетанием глобализации, опоры на национальную идентичность и собственные конкурентные преимущества, а также формирование промышленного ядра и наращивание интеллектуального потенциала, которые рассматриваются в качестве основы развития и являются предметом управления. В этой связи совершенно естественно, что в России обратили внимание на опыт Китая, восходящего гиганта, быстро развивающегося государства, добившегося в короткие сроки впечатляющих результатов. В России начали достаточно интенсивно обсуждать тему китайского опыта и его творческого заимствования на российской почве. В этом дискурсе принимали участие разные люди. Те, кто занимается Китаем профессионально и в силу этого хорошо понимает его историю и культуру и имеет ясное представление о том, чему следует учиться у этой страны. Те, кто воспринимает Китай в качестве «авторитарного государства», в котором доминирует социалистическая идеология, «обрекающая режим на диктатуру». И, наконец, те, кто подобно лидерам Запада опасается укрепления альянса России и Китая, но в отличие от западных деятелей феномен КНР их не интересует вовсе. Профессиональные китаеведы считают, что успех китайским реформам обеспечило соединение мировой практики с национальной спецификой. По их мнению, китайцы сосредоточили усилия на укреплении государственной власти и повышении эффективности управления, подчинили идеологию целям экономического развития, а также не спешили, действовали последовательно и системно, руководствуясь здравым смыслом. Они отмечают также позитивную роль роста качества рабочей силы, выгодного географического положения, наличие обширного внутреннего рынка и опоры на патриотически настроенную диаспору. По их мнению, при всех достоинствах китайских успехов мы имеем дело все-таки с моделью «догоняющего развития», которая позволила Китаю одержать, по оценке ООН, «беспрецедентную победу над нищетой в современной истории» и стать в XXI веке ведущей державой мира. Люди, которые скорее наслышаны о Китае и весьма поверхностно воспринимают практику преобразований этого общества, в основном принадлежат к категории либерально мыслящих интеллектуалов. К ним, как представляется уместно применить китайскую мудрость, несколько ее перефразировав - сидя на «либеральной лошади», «китайские цветы» не рассмотришь. Они считают, что китайский опыт не только бесполезен, но даже вреден См. интервью А.И. Денисова Вестнику McKeansy (№ 22, 2011) «Китайский путь: уроки для России», обзорную статью Всеволода Овчинникова «Шестидесятилетие КНР: уроки для России» (Российская газета. Специальный выпуск «Китай», № 5016 (192), выступление В.Л. Ларина «Россия и Китай: уроки прошлого, откровения настоящего, горизонты будущего» (доклад на международной конференции «Россия и Китай в современном мире» (Владивосток, 23.04.2003), интервью посла России С.С. Разова в связи с 60-летием дипломатических отношений с КНР (на сайте посольства РФ в КНР) 5 для России, поскольку ничего кроме социалистической идеи и «авторитарной модернизации» он якобы предложить не может. Одни критики Китая утверждали, что Россия, дескать, давно прошла этап развития, на котором сейчас находится Китай.6 Другие высказывают опасения, что «восточный крен» в сторону «непредсказуемого» Китая в отличие от ориентации на «предсказуемый» Европейский Союз опасен. Поскольку он не может не привести к формированию «отношений лошади и седока», в которых России отводится печальная участь лошади. Причем критиковали в основном сторонники демократического выбора России, либеральные реформаторы, активисты эпохи Ельцина, такие как, например, Отто Лацис или Владимир Рыжков.7 То, что люди, выдвигающие эти тезисы, не понимают Китай, его историческое место, к каким целям и за счет чего он мерной поступью движется вперед и стремительно наращивает совокупную мощь, совершенно очевидно. А что они смогли предложить России? Крадущееся развитие на базе сырьевой экономики, топтание на месте в научно-технологическом смысле и немыслимую прежде перспективу скатывания на обочину научно-технического прогресса, промышленный спад, духовную деградацию и «демократию без развития»? Хотелось бы услышать доказательные слова, что это – неуместная драматизация. Однако посмотрите на динамику международных индексов России, начиная с 1990 года, а потом на их динамику, фиксирующую развитие КНР. ВВП России неуклонно возрастает, однако этот рост нельзя считать интенсивным. Основные индексы развития8, даже со скидкой на возможный субъективизм, хотя ПРООН, ЮНИДО и ВОИС, организации системы ООН, пользующиеся безупречной репутацией, указывают на неблагополучные тенденции в России с точки зрения качества роста и подъем в качественном отношении Китая. Выдающиеся успехи Китая по существу поставили под сомнение объективность его критики с праволиберальных позиций. Давайте взглянем на современный Китай без идеологических шор и «измов». Прежде всего, Китай смотрит на себя в глобальном контексте, который играет важнейшую роль с точки зрения развития. В свое время, по инициативе Дэн Сяопина, в Китае был принят на вооружение политический курс «открытость значит развитие». Он был актуальным, поскольку при всех возможных издержках масштабного прихода в страну иностранного капитала вместе с ним поступали опыт организации современного бизнеса, относительно передовые технологии, уникальные квалификации, важные импульсы реформирования национальной системы высшего образования, банковской системы, формирования институциональной среды, необходимой для оптимального функционирования рыночной экономики.9 Однако обменивая в течение 20 лет рынок на технологии (шичан хуан цзишу), элита Китая, укрепив промышленное ядро и быстро превратив страну в «мировую фабрику», пришла к выводу, что необходимо повышать качество открытости. Источники иностранного капитала имеют собственные интересы, нередко вовсе несовместимые с национальными интересами страны - реципиента, которая не получала ожидаемые результаты, в частности, производства средств производства не обновлялись в ожидаемых масштабах и качестве. Отсюда был сделан вывод. В процессы глобализации научного и инновационного развития необходимо включаться на основе собственных комплексных долгосрочных прогнозов развития страны и стратегического моделирования экономики, реализовывать Видимо, имеется в виду отказ от социалистических идеалов и движение к капиталистической модели. Однако Китай никогда и не декларировал, что он строит капитализм. Как можно обогнать того, кто идет другим путем? (прим. Авт.) 7 Убедительную критику оценок китайского опыта российскими демократами дал О.А. Арин в своей книге «Россия в стратегическом капкане» (февраль, 1996 года) (прим. Авт.) 8 Речь идет, прежде всего, о Глобальном индексе конкурентоспособности ГЭФ, Индексе развития человеческого потенциала ПРООН, Глобальном инновационном индексе ВОИС, Индексе доверия прямых иностранных инвестиций F.T. Kerney, Индексе экономики знаний ВБ, Индексе цифровых возможностей МСЭ. Подробнее см. Капица Л.М. Индикаторы мирового развития. – М.: МГИМО (У) МИД России, 2008 (прим. Авт.) 9 см. Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Китай – Россия 2050: стратегия соразвития. – М.: Институт экономических стратегий. 2006, с. 310 6 идеи и разработки, нацеленные на создание качественно нового промышленного ядра, выращивать собственных лидеров на приоритетных направлениях, изменить сложившейся потребительский стиль взаимоотношений с зарубежными университетами, научными центрами и ТНК. Поэтому уже в 2007 году на XVII съезде КПК перед обществом была поставлена задача перехода к эндогенному инновационному развитию.10 То есть Китай помимо мировой фабрики ставит цель стать производителем мирового значения современных технологий. Разве этот опыт Китая не заставляет задуматься о последовательности его шагов и его промахах? Сначала осуществить индустриализацию страны в опоре на глобальный технологический трансфер, при этом ни на минуту не забывая о важности современной тяжелой промышленности и эндогенной основы научно-технологического потенциала, а затем сосредоточить усилия на инновационно-технологическом прогрессе. Опыт Китая, думается, убеждает нас в том, что эндогенная технологическая основа должна иметь некоторый приоритет с точки зрения развития национальной конкурентоспособности. Речь идет о приоритете в принципе. Это означает, что к приоритету эндогенных технологий чаще всего приходят через глобальный технологический трансфер. Однако тот, кто такую задачу не ставит, в конечном счете, становится полностью технологически зависимым с серьезными политическими последствиями.11 Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что речь не идет о протекционизме или даже изоляционизме, наряженном в эндогенные одежды. Открытость остается основой развития. Но это качественно новая открытость, которая является взвешенным ответом на угрозу технологической зависимости государства в системе современных международных отношений и в мировой политике. Заслуживает осмысления интегративная суть формулы «социализм с китайской спецификой». Новое руководство КПК и КНР придает этой концепции важное значение, считая, что она лежит в основе научного развития Китая на длительную перспективу, что именно на ее основе китайская цивилизация, а, следовательно, и китайская нация возродится во всем своем величии. Думается, что социализм с китайской спецификой позволяет сочетать цели социальной справедливости, свободы и равноправия с наиболее эффективными и гуманными средствами их достижения, долгосрочное планирование и прогнозирование с рыночной экономикой и укреплением индустриального потенциала. То есть «китайская специфика» заключена не только в национальных особенностях, обусловленных многотысячелетней историей китайской цивилизации, но и в строительстве социального государства на рыночной основе. А это, согласитесь, уже мировая тенденция. Конечно, «социализм с китайской спецификой» в КНР или «конфуцианский капитализм» на Тайване могли возникнуть только в обществе, в котором доминирует конфуцианская традиция. Постепенное движение от сяокан к датун, то есть от малого спокойствия к великой гармонии – это идеал, к которому стремятся и в Китае и на Тайване. Движение на грани «ускоренного прогресса» - философия развития, которую исповедует Коммунистическая партия Китая и Гоминьдан. Для них важна не идеологическая подоплека, а жизненность и результативность модели. Такому позитивному прагматизму можно только позавидовать. Социализм с китайской спецификой – это результат упорного труда общественной науки Китая, к которой элита страны очень внимательно прислушивается и реализует на практике предложения, исходящие от китайских обществоведов.12 В этом, кстати, кроется важнейший урок для России. С одной стороны, наука, предлагающая продуманные схемы, с другой стороны, власть, готовая реализовать эти предложения. Такой диалог помимо Иванова Н.И. Инновационная динамика мировой экономики. В сб. статей «Инновационное развитие: международное развитие и стратегия России. – М.: МГИМО-Университет, 2009, с. 21 11 См. Голиченко О.Г. Национальная инновационная система России: состояние и пути развития / О.Г. Голиченко; Отделение общественных наук РАН, Российский науч.-исслед. ин-т экономики, политики и права в науч.-технич. сфере. – М.: Наука, 2006 12 Американская элита, кстати сказать, тоже весьма внимательно относится к разработкам национальной общественной науки, которая систематически работает по заказам правительственных организаций (прим. Авт.) 10 национальной специфики затронул такие фундаментальные вопросы, как особенности формирования рыночной экономики в стране, концепция комплексной мощи государства, индустриализация нового типа, научный подход к развитию государства и общества. Если говорить коротко, успехи Китая в развитии в течение тридцати лет подряд в значительной степени заслуга обществоведов, которые смогли дать верный прогноз экономического и социального развития Китая в глобальном контексте и предложить контрмеры в связи с попытками торпедировать из-за рубежа рост национальной конкурентоспособности страны.13 Крупномасштабным проектом китайской науки стала концепция инклюзивного развития, которая, как представляется, воспринята и в России. Именно эта концепция проходила красной нитью в обмене мнениями лидеров государств на саммите БРИКС в г. Санья (КНР, о. Хайнань) в 2011 году. В центре инклюзивного развития стоит человек, поэтому приоритетными направлениями здесь являются все аспекты его жизни и деятельности, включая культуру, образование, здравоохранение, науку, трудоустройство, социальное обеспечение, творчество. В странах должны формироваться такие модели общественного развития, которые создавали бы социальную гармонию и стабильность, а экономический рост опирался бы главным образом на научно-технический прогресс, неуклонно повышали бы культурный уровень трудящихся, а характер управленческой работы был бы действительно инновационным. Трансформация модели экономического развития, содействие оптимизации и модернизации экономической структуры, обеспечение согласованного развития экономических и социальных сфер – все это предъявляет более высокие требования к культурному и образовательному уровню трудящихся.14 Можно сказать, что в инклюзивном развитии политическая и гуманитарная модернизация по своей значимости равноценна экономической и технологической трансформации, поскольку самым важным компонентом развития выступают адекватные человеческие ресурсы – члены гражданского общества.15 Как видим, концепция инклюзивного развития охватывает все аспекты общественного строительства, однако выделяет и приоритеты ускоренного движения. Прежде всего, на наш взгляд, заслуживает внимания подход Китая к созданию материальной базы развития и формированию адекватного человеческого капитала. Что касается материальной базы, то хотелось бы отметить, прежде всего, инвестиции в основной капитал. Они стабильно растут в течение тридцати лет. Главным индикатором эффективности инвестиций в основной капитал является предельный коэффициент капиталоотдачи. Он приближается в Китае к соответствующим показателям Южной Кореи и Тайваня и в три раза больше, чем в США. В результате в КНР получили бурное развитием автомобилестроение и станкостроение16, занимающие первое место в мире, а также машиностроение и приборостроение. Это, в свою очередь, обеспечивает постоянный рост производительности труда и капитала (9.5% в год). Итогом наращивания материальной базы является то, что народное хозяйство Китая стало всеобъемлющим, внутренний рынок насыщается товарами национального производства, а граждане постоянно наращивают потребительскую мощь. Увеличивается также экспортный потенциал страны, ставшей основным поставщиком товаров на глобальный рынок. См. Бирюков А.В. Научно-технический потенциал Китая в американских оценках. // Международные процессы. 2010, № 2 (23) Из выступления Ху Цзиньтао «Углубление обменов и сотрудничества, достижение инклюзивного развития» на 5-м министерском заседании АТЭС по вопросу развития человеческих ресурсов, 16 сентября 2010 года 15 См. Бирюков А.В. Инклюзивное развитие в контексте глобальных революций. // Экономические стратегии. 2011, № 12 (98), с. 8087 16 Механик Александр. Станок для нового уклада. // Эксперт № 30-31, 29 июля 11 августа 2013, с.44 13 14 Китай является также мировым лидером по привлечению прямых иностранных инвестиций, которые в 2012 году составили больше 111 млрд. долларов США, что почти на 4% ниже, чем в 2011 году. Однако сам порядок цифр ясно указывает на то, что ПИИ являются важным фактором наращивания материальной базы страны. Нельзя не отметить и финансовую политику Китая, которая стимулирует индустриализацию и промышленную экспансию. При этом финансовые резервы – самые крупные в мире, а ставки банковского процента позволяют наращивать национальные активы, поддерживать национальный высокотехнологичный бизнес и создать другие материальные предпосылки, обеспечивающие инновационный прорыв. В условиях кризиса и в обычные времена Китай занимается совершенствованием инфраструктуры, без которой не может успешно функционировать рыночная экономика. В этом смысле Китай напоминает США, которые собственное развитие на 100% обеспечивают инфраструктурой и логистикой. Современные морские порты, принимающие суда всех классов, скоростные железные дороги, по которым следуют поезда китайского производства, сеть великолепных шоссейных дорог – все это приметы китайской инфраструктуры. В Китае прекрасно понимают, что основным фактором развития является образованный человек, рассматривая образование в качестве «основы всего дела». Это обусловливает особенное внимание вопросам образования: модернизировать его согласно требованиям формирования обучающегося общества, внедрять систему образования в течение всей жизни, обеспечивать доступность образования для представителей разных слоев общества, гарантировать законное право граждан на получение образования, воспитывать высококвалифицированных специалистов, растить выдающихся и творческих людей. Следует, конечно же, отметить, что этот подход разделяет большинство успешных, состоявшихся стран. Если образование – основа модернизации, трансформации и реформы, то ему необходимо отдавать безусловный приоритет и держать его под постоянным политическим и общественным контролем. Китайцы совершенно справедливо исходят из того, что только адекватный человеческий капитал в состоянии принимать участие в инновационном прорыве. Думается, нам есть чему поучиться у Китая с точки зрения вплетения образовательного процесса в стратегию инновационного движения. В Китае с 1995 года идет акцентированное развитие под эгидой НТП.17 Именно в том году в Пекине прошло Всекитайское совещание по вопросам развития науки и техники, которое стало вехой в развитии этой страны, на котором было принято решение осуществлять «стратегию развития на основе прогресса науки, техники и образования». Главное содержание этой стратегии сводилось к следующему: Рассматривать образование как основу всего дела, Ставить науку, технику и образование во главу угла экономического и социального развития, Перевести экономическое строительство на рельсы "опоры на научно-технический прогресс и повышение комплексного качества людей". В 2007 году XVII съезд КПК подтвердил, что развитие в опоре на НТП является абсолютно правильным. Движение по инновационному пути было интенсифицировано. Одновременно весьма своевременно была поставлена задача вести дело к существенному сокращению зависимости Китая от иностранных технологий. Эти трансформации происходили с учетом реалий прогрессивного развития страны. XVIII съезд КПК, проходивший в Пекине в ноябре 2012 См. Бирюков А.В. К вопросу о развитии КНР на основе науки, образования и инноваций. Проблемы инновационной экономики. Вып. VII. Стратегия инновационного развития инновационной экономики. Сб. научных трудов/под ред. Р.М. Нижегородцева. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2008 17 года, подтвердил курс реформ и открытости и строительства социализма с китайской спецификой, начатый Дэн Сяопином. Более того, линия на укрепление эндогенного инновационно-технологического потенциала страны, стратегическое планирование и моделирование, формирование устойчивых основ развития Китая продолжена пятым поколением китайской элиты. Его представитель, Си Цзинпин, как и ожидалось, на съезде официально возглавил партию. Весной 2013 года он стал Председателем КНР. Поэтому решение задачи, сформулированной высшими руководящими органами правящей партии, автоматически ставится под жесткий контроль государственной власти и будет неуклонно выполняться всем обществом. По целому ряду показателей Китай будет только наращивать бурные темпы инвестирования в науку и технологии, совершенствование инновационной инфраструктуры, укрепление прочных основ развития на базе науки, образования и инноваций. Страна активно использует глобальный облачный технологический ресурс в таких областях как энергосбережение и защита окружающей среды, информационные технологии нового поколения, биотехнологии, производство современного оборудования, новая энергетика, производство новых материалов и обучающихся автомобилей на новых источниках энергии.18 В этой связи трудно не согласиться с мнением, что инновационный рывок Китая вполне может вывести его в число лидеров будущего мирового экономического порядка. На XVIII съезде КПК генеральный секретарь Ху Цзиньтао в своем последнем выступлении в данном качестве призвал «хладнокровно реагировать на бросаемые вызовы, удерживать инициативу, добиваться превосходства и завоевывать будущее». Перед Россией также стоит задача перейти на путь быстрого движения вперед на базе инноваций. «Если в России создание национальной инновационной системы и дальше пойдет «самотеком» в соответствии с взглядами рыночных фундаменталистов, страна может упустить исторический шанс модернизироваться и рискует оказаться зажатой в геополитические тиски между новыми технологическими гигантами Запада (США, ЕС), Юга (Индия) и Востока (Китай, Япония, Южная Корея)».19 Это мнение авторитетного российского ученого, на мой взгляд, прямо-таки призывает творчески и быстро учесть китайскую практику стратегии инновационного прорыва. На Западе любят подчеркнуть, что в Китае политическая демократизация и гуманитарная модернизация отстают от стремительного экономического роста, что государственное вмешательство в рыночные отношения неизбежно ведет к диктатуре, что в КНР правит авторитарный режим, возглавляемый коммунистической партией. 20 Поэтому США и другие авангардные развитые страны оказывают на Китай мягкий нажим по вопросам правового государства, прав человека, формирования системы разделения властей, укрепления местной демократии и т.д. При этом они опираются в первую очередь на собственный опыт, а их рассуждения – на логику, основанную на диалектическом восприятии жизни. Нажим с их стороны не может не быть мягким, потому что современный Китай имеет колоссальные социально-экономические достижения вопреки советам Запада, а курс КПК - общенародную поддержку. В этом контексте жесткие заявления с критикой Китая в данной области будут выглядеть в лучшем случае как непонимание китайской специфики, а в худшем как аморальные двойные стандарты. Китай участвует в дискурсе по поводу демократизации, политической трансформации, значения закона в жизни государства и его граждан. Подход Китая в этом вопросе, как представляется, заслуживает нашего внимания, поскольку он обусловлен здравым смыслом, зрелостью, а также спецификой политической культуры, традиционными ценностями и особенностями китайского менталитета. Прежде всего, противники западной критики Китая проводят Овчинников В.В. Технологии глобальной конкуренции. – М.: Институт экономических стратегий, международная Академия исследований будущего, 2012, с.188-189 19 Гринберг Р.С. Контуры глобального мира: обозначая будущее. Вводная глава к книге Гжегожа В. Колодко «Глобализация, трансформация, кризис – что дальше?». – М.: Магистр, 2012, с.22 20 См., например, Китай: что следует знать о новой сверхдержаве. – М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2007 18 четкую грань между либерализацией и демократизацией, напоминая, что страны Европы тоже ведь прежде чем стать демократичными, культивировали неприкосновенность частной собственности и другие либеральные ценности, чтобы нарастить экономический потенциал и повысить уровень жизни граждан, достаточные для политических преобразований. Поэтому удивительно, что отсталая в рыночном и экономическом смысле Финляндия, являясь провинцией Российской Империи, первой в Европе предоставила избирательное право женщинам. А с другой стороны Гонконг, известный своим богатством, так и не стал образцом демократии ни в период английского владычества, ни после его возвращения в лоно родины. Кроме того, демократизация без обеспечения законности и правопорядка на деле плохо сказывается на экономической динамике и, более того, может привнести хаос в общественную жизнь, что и продемонстрировал ряд стран, включая Россию.21 Поэтому Китай совершенно справедливо сосредоточивается на совершенствовании управления экономикой, планировании и прогнозировании, поддержании сбалансированной макроэкономики, формировании институциональной среды крайне важной для функционирования рыночной экономики, строительстве инфраструктуры. Особое внимание Китай уделяет социальной стабильности, повышению уровня доходов, образованию и социальной обеспеченности людей с тем, чтобы курс на модернизацию получил широкую общественную поддержку. Наконец, страна в максимальной степени опирается на т.н. «азиатские ценности». Речь идет, в частности, о холизме, конфуцианской этике, метафизике триединого и стратагемном мышлении. Именно они обусловливают жизнеспособность многих феноменов китайской общественной жизни. В этой связи посмотрим на КПК как руководящую общественную силу. Ей действительно нет альтернативы, что не стыкуется с нормами демократии. Однако в Китае эта партия, насчитывающая 82 млн. членов22, стала реальным коллективным разумом, который грамотно руководит огромной державой, проявляя осторожность и осмотрительность, придерживаясь принципов постепенности, последовательности и завершенности. Не случайно, в китайской политической практике, особенно в начале движения, был популярен подход «вброд через реку, нащупывая камни» (мочжэ шитоу го хэ). Компартия одобрила научно обоснованные стратегии развития на дальнюю и среднюю перспективу. Горизонт прогнозирования доходит до 50 лет. Не многие «фабрики мысли» рискуют делать такие долгосрочные прогнозы. Она поддерживает высокий динамизм и социальную ответственность политической элиты в китайском обществе. Лидеров Китая никогда не избирали западным демократическим образом. Они черпали свою легитимность из достижений страны и всегда были мотивированы контекстом. Являясь одновременно и руководителями КПК, они верят в правильную организацию процессов, хорошо адаптируются к переменам, умеют сообща анализировать информацию, чувствуют ответственность за происходящее в стране и знают, как вдохновлять население.23 В стране укрепился механизм смены поколений политической элиты, происходит постоянное обновление руководящих органов партии и избрание на съездах каждые 10 лет новых руководителей партии, государства и правительства. Дэн Сяопин24 - Цзян Цзэминь – Ху Цзиньтао – Си Цзинпин, каждый в связке с премьер-министрами - Ли Пэном, Чжу Жунцзи, Вэнь Цзябао, Ли Кэцяном,25 которые также являлись членами Политбюро партии. В принципе нельзя исключать, что националистически настроенные патриотические силы Китая могут создать новую альтернативную партию, однако это маловероятно. Скорее возможен вариант, когда в случае «объединения двух берегов», на политическом поле Китая вновь появится Гоминьдан, под руководством которого аграрный Тайвань превратился в «зеленый силиконовый остров». Следует, однако, подчеркнуть, что КПК трансформируется, принимает Там же, с. 19, введение к этой книге В.В. Попова, автора книги «Три капельки воды: заметки некитаиста о Китае». – М.: Дело, 2002 22 По данным XVIII съезда КПК (2012) 23 Нейсбит Д. Китайские мегатренды: 8 столпов нового общества / Джон и Дорис Нейсбит; пер. с англ. А. Лактионова. – М.: Астрель, 2012, с.48 24 Дэн Сяопин никогда не занимал главный партийный и государственный пост, но был фактическим лидером Китая все годы после второй реабилитации. В 80-е годы прошлого века формальными руководителями ЦК КПК были Ху Яобан и Чжао Цзыян. Они попали в опалу из-за совершенных ошибок, которые привели к социальным беспорядкам, и были сняты со всех постов по инициативе Дэн Сяопина (прим. Авт.) 25 Официальная информация о назначении Ли Кэцяна поступит только через несколько месяцев, то есть после заседания ВСНП, на котором такое назначение будет оформлено формально (прим. Авт.) 21 программные документы, ориентированные на успешное развитие и повышение уровня жизни граждан Китая, а также поправки в устав, связанные с социальным составом членов коммунистической партии. Все это расширяет социальную базу партии, которая отражает интересы по существу всех слоев общества. Одним словом, политическая элита Китая нацелена на социальную гармонию, достижение которой провозглашена целью нового руководства КПК и КНР. Между прочим, в соответствии с представлениями о циклическом характере истории время датун – великой гармонии – должно наступить в 2019 году, когда в стране еще должен быть у власти Си Цзинпин с соратниками (если исходить из 10-летнего цикла смены властных поколений).26 Представляется важным подчеркнуть также идею коллективного руководства, которая реализуется КПК. Генеральный секретарь партии, конечно, является своеобразным лицом и голосом партии. Однако решения в руководстве партии принимаются на заседаниях Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. На XVIII съезде КПК его состав был сокращен с 9 до 7 членов. Не будем разбирать причины такого сокращения. Подчеркнем лишь, что оперативность деятельности ПК возросла. Таким образом, если партия является коллективным разумом китайского общества, то постоянный комитет воплощает идею коллективного руководства. Люди поддерживают коммунистическую партию не потому, что она называется коммунистической, а вследствие ее достижений. Именно под руководством КПК Китай добился значительного прогресса в экономическом развитии, в короткие сроки одержал беспрецедентную победу над нищетой, поднял национальный дух на очень высокий уровень. Поэтому для китайцев КПК – это, прежде всего, народная партия, которая не испугалась инициировать и возглавила процесс эмансипации общества,27 чтобы все население ощутило перемены и содействовало будущему Китая. В этой связи, как, представляется, общественная эмансипация, механизмы управления обществом, обеспечение широкой социальной поддержки и нацеленность на социальную гармонию должны стать аспектами изучения китайского опыта. «Наиболее важный, наиболее шаткий и критически важный столп, на который опирается общество, - это баланс векторов «сверху» вниз» и «снизу вверх». Сохранение этого баланса обеспечивает процветание Китая, и оно же – ключ к пониманию политического самосознания китайцев».28 Очень важно, что эта мысль озвучена в книге выдающегося американского обществоведа и футуролога Джона Нейсбита, который ясно понимает отличие организации китайского общества от не китайского, например, американского общества. Поэтому вовсе не случайно его привлекла концепция вертикальной демократии, которая культивируется в КНР. Китайцы по-другому воспринимают свободу личности, ставя на первый план интересы общественного порядка и гармонии. По Конфуцию, только порядок способен обеспечить истинную свободу. В китайском мышлении порядок не угнетает, а определяет пространство для маневра. Китайский холизм основан на мировоззрении, которое предполагает всеобщую взаимосвязь и взаимозависимость. Каждый индивид, по мнению китайцев, есть часть целого. Личные достижения значат куда меньше, чем качество отношений с окружающими людьми. Прогресс понимается как общее дело, как взаимодействие властей и народа. При этом вклад народа постоянно возрастает. На XVII съезде КПК ее генеральный секретарь Ху Цзиньтао подчеркивал, что «мы обязаны расширять сознательное участие граждан в политической деятельности на всех уровнях и в каждой области». Верхи внимательно отслеживают настроения общества, быстро реагируют на инициативы снизу и вносят коррективы в политику. Поэтому можно сказать, что вертикальная демократия в Китае основана на взаимодействии инициатив «сверху вниз» и «снизу вверх». Цели устанавливаются «сверху», но вынашиваются «снизу» и во многих случаях проверяются на практике, прежде чем приступают к их осуществлению. Поэтому цели воспринимаются как руководство к действию, а не как оторванные от реальности фантазии политиков. Возникает система, основанная на доверии: правительство доверяет народу, а народ доверяет правительству.29 Именно эта система определяет Обратите внимание, что 2020 год обозначен на XVIII съезде как временной рубеж полного построения т.н. среднезажиточного общества (сяокан) 27 Дэн Сяопин начал трансформацию Китая с «освобождения сознания» (цзефан сысян) (прим. Авт.) 28 Нейсбит Д. Указ. Соч., с. 63 29 Там же, с. 95 26 политическую трансформацию и децентрализацию в Китае. Для России представляется важным смысл процесса – усиление влияния местного самоуправления и гражданской инициативы на местах, а также позитивное отношение к этому центральной власти. Чтобы понимать современный Китай и решения, которые могут оказаться неожиданными, например, неприятно удивлять, безусловно, следует знать о таких особенностях китайского мышления как понимание перемен в связке трех сил, склонность строить стратагемы и отношение к силе через призму этики и гуманизма. Метафизика триединого отражается, например, в китайском подходе к общественному строительству и дипломатии. Суть подхода состоит в том, что «единое неизменно раздваивается, но перемены следуют через сочетание не двух, а трех сил».30 Поэтому китайцы всегда ищут и находят в разных ситуациях эту третью силу и используют ее с выгодой для себя. Тем более, что в не китайском уме, как правило, третий лишний. Мы должны просто понимать эту фундаментальную особенность китайского мышления, не демонизируя его. Ведь многие рекомендации даосизма являются весьма рациональными. Например, в «Книге о Пути и Добродетели» сказано: «Планируй трудное, пока оно еще легкое. Делай великое, пока оно еще мало». А «Искусство войны», другой выдающийся даосский трактат, до сих пор сохраняет актуальность, хотя эта книга была написана еще до нашей эры. Потому что она – великолепное руководство по стратегии разрешения конфликтов любого уровня, наука неуязвимости и победы без военных действий. То же относиться и к склонности китайского ума к искусству стратагем (36 классических стратагем). Стратагемность - это черта национального характера, особенность национальной психологии. Она свидетельствует, что китайцы умеют стратегически мыслить, составлять долгосрочные планы, как на государственном, так и на личностном уровне. Они просчитывают ситуацию на достаточное количество ходов вперед и употребляют стратагемные ловушки для достижения успеха. Именно поэтому китайцы всегда берут тайм-аут после переговоров, молча, не спеша обдумывают содержание услышанных слов. Интеллектуальный заряд Китая в совокупности с успешной моделью развития позволяет ему наращивать «мягкую силу» и использовать ее в своей внешнеполитической стратегии. Некоторые российские эксперты, на наш взгляд, весьма обоснованно считают, что «к середине XXI века африканская элита будет говорить на китайском языке, который вполне может стать языком общения франкоязычной и англоязычной Африки».31 До сих пор речь шла о позитивном опыте КНР. Однако у страны имеется и негативный опыт, из которого также необходимо извлекать уроки. В первую очередь, это касается охраны окружающей среды. Это сейчас, когда страна подошла к последнему рубежу, когда загрязнение воздуха и воды достигли критического уровня, ставящего под угрозу не только общественную, но и биологическую жизнь людей, вопросы экологии получили в системе координат китайского общества и власти безусловный приоритет, что зафиксировали XVII и XVIII съезды КПК. Однако развитие Китая в XX веке по существу игнорировало ущерб, наносимый природе. В принципе такое невнимание противоречит традиционным ценностям китайской культуры и идее всеобщей взаимосвязи. Однако, видимо, успехи бурного роста «ослепили» на время китайскую политическую и деловую элиту. А вертикальная демократия находилась только в начале становления. Регулярные паузы, в которые происходило урегулирование экономики, не предусматривали энергичных комплексных мер, направленных на гармонизацию отношений с природой. Урок сводится к тому, чтобы не культивировать проблему, а потом решать ее изо всех сил, а организовывать свою деятельность таким образом, чтобы избегать проблем, а для этого решать головоломки. Именно так трактуется современное инновационное мышление. То же относится и к таким темным сторонам китайской реформы и китайской открытости, к которым можно отнести социальную напряженность, обусловленную колоссальным разрывом доходов, и коррумпированность чиновничества практически всех уровней. Эти проблемы серьезные, но все-таки решаемые. В Китае об этом всегда 30 31 Девятов А.П. Практическое китаеведение. – М.: Восточная книга, 2007, с.19 Завадский Марк. Китай теперь везде. / Эксперт, № 42 (824), 22-28.10.2012, с. 63 помнят и стремятся минимизировать негативные последствия этих явлений. На XVIII съезде КПК вопросы социальной несправедливости, чрезмерного расслоения, злоупотребления служебным положением обозначены в качестве неотложных и предложены меры по искоренению этих опасных социальных болячек. Особенно остро поставлена проблема коррумпированности чиновничества. Съезд призвал всех членов партии, а также всех членов общества «следить за тем, чтобы буква закона непреложно соблюдалась, потому что никому не позволено ставить себя над законом или пользоваться положением в корыстных целях».32 Члену ПК ПБ ЦК КПК Ван Цишаню, имеющему репутацию человека, который великолепно решает самые сложные задачи и поэтому прозванному в китайском руководстве «пожарником», вменено в обязанность лично заняться искоренением коррупции в КПК и КНР. Таким образом, России нельзя допускать изоляционизма, необходимо придерживаться правильно понимаемого глобального приоритета, включаться в мировые процессы в качестве субъекта развития, четко понимающего свои цели и интересы, а также цели и интересы других участников глобализации. Россия должна участвовать во всех глобальных революциях, идет ли речь о глобальном инновационном процессе, глобальном информационном обществе, глобальном технологическом трансфере, глобальной академической революции или глобализации минерально-сырьевой базы, добывающих и транспортных ресурсов. При этом необходимо иметь ясную стратегию участия страны в глобализации, особенно на ее неолиберальной стадии, чтобы преодолеть сырьевую направленность экономики и не приобрести статус интеллектуального придатка. Поэтому важен китайский опыт индустриализации и совершенствования промышленного ядра, включая машиностроение, станкостроение и приборостроение с использованием механизмов глобального технологического трансфера. Именно этот процесс создает прочную основу для модернизации общества и его инновационного прорыва. Слабым местом развития России является система управления в самом широком смысле слова. Речь идет в первую очередь о государственном уровне. Управление здесь с каждым годом усложняется. В этой связи китайская политическая элита опирается на рекомендации мощной национальной общественной науки, комплексное планирование, долгосрочное прогнозирование и стратегическое моделирование. Практика взаимодействия в Китае власти и науки, на наш взгляд, заслуживает внимания. Не менее важен китайский опыт подготовки кадрового резерва на всех уровнях властных полномочий и управления экономикой. Представляет интерес также китайская практика строительства оптимальной институциональной среды в обществе, начиная с решительной борьбы против коррупции и преодоления бюрократизма, а также участия государства в общественных процессах, реализации механизма государственно-частного партнерства в инновационной экономике, ориентированной на знания, прозрачности и качества деятельности государственных и публичных институтов. Активное включение России в пятый технологический уклад, а также вступление нашей страны в шестой технологический этап потребуют мобилизации всех сил общества по формированию возможностей развития на базе современных технологий. Как представляется, достижение этой цели даст стимулы к выявлению как уже накопленных, так и новых знаний. Эти знания трансформируются в объекты интеллектуальной собственности, а те, в свою очередь, становятся нематериальными активами, занимающими все более заметное, если не определяющее место, в национальной конкурентоспособности. Китайский опыт мобилизации материальных и духовных сил общества, впрочем, как и советский опыт в этой сфере, имеет непреходящее значение. Конечно, годы негативного отношения к накопленному предыдущими поколениями богатству, приведшие к сокращению национального промышленного и научно-технологического потенциала, нанесли серьезные раны национальной конкурентоспособности и комплексной мощи государства. Однако даже в условиях догоняющего 32 Из отчетного доклада XVIII съезду КПК генерального секретаря Ху Цзиньтао алгоритма России важно включаться в транснациональную инновационную структуру, развивать интеллектуальный капитал, создавая для этого соответствующую институциональную среду и атмосферу общественного уважения к творческому труду и его результатам, использовать глобальный технологический облачный ресурс. Именно так поступают в Китае. Особое внимание хотелось бы привлечь к китайскому опыту образовательных реформ. Он учит нас, что образование всегда должно находиться в центре государственной политики и общественного обсуждения с тем, чтобы не совершить ошибки в этой важнейшей сфере. Такие ошибки особенно дорого обходятся. Поэтому все трансформации на ниве образования следует делать с величайшей осторожностью, двигаясь шагами по неизведанной дороге и ускоряясь на опробованной трассе. В исторической памяти россиян сохранились воспоминания о том, что советская система образования была лучшей в мире. Это обстоятельство, наряду с уроками успешных стран в сфере образования, думается, позволит выбраться из нынешней сложной образовательной ситуации. Образованные люди в состоянии реализовать собственный творческий потенциал только в благоприятных условиях демократии. Китайский опыт, думается, помогает преодолеть шаблонное представление о демократии. Оказывается, что вариант вертикальной демократии может быть не только жизнеспособным, но и весьма эффективным столпом общественной жизни. Важнейшим компонентом инновационного прорыва является формирования национального общественного подъема, который сейчас наблюдается в Китае. Как в Китае организуется этот процесс, является жизненно важным вопросом китайского опыта, на который в России необходимо получить самый обстоятельный ответ. Одним словом, в китайском опыте внимательный наблюдатель может найти очень много полезного. И это позволит облегчить решение задач длительной и сложной индустриализации, организации инновационного прорыва и налаживания инклюзивного развития России.