СЛУХИ О ВОЙНЕ И ВОЙНА СО СЛУХАМИ

СЛУХИ О ВОЙНЕ 1812 ГОДА И ВОЙНА СЛУХОВ
Хорошо известно, что практически любое общественно значимое
событие,
помимо
официальных
трактовок,
обрастает
различными
домыслами и слухами. Тем самым люди пытаются дать собственную
интерпретацию тому или иному явлению, сделать его более понятным для
обывательского
восприятия.
Особенно
часто
слухи
рождаются
в
обстановке отсутствия или недостаточности объективной информации,
когда сведения подаются властями крайне дозировано и не удовлетворяют
информационного интереса. Тем самым, особенно в кризисной ситуации,
слухи призваны компенсировать информационный вакуум. Немаловажным
является то обстоятельство, что помимо своей эмоциональной окраски,
содержательная сторона слухов отвечает настроениям, ожиданиям,
установкам, ценностным ориентациям аудитории в каждый конкретный
момент. Именно по этим причинам слухи в качестве источника
информации
обладают
привлекательностью
для
различных
слоёв
населения. Имманентным свойством слухов является способность к
резонансу, когда обеспечивается их передача от той микро-группы, в
которой
они
возникли,
в
более
широкие
сообщества.
Поэтому,
внедрившись в массовое сознание, слухи легко перетекают от одной
страты к другой. Так возникает особый коммуникативный канал
распространения неформальной информации. Анализ содержания и
процесса циркуляции слухов позволяет изучать различные аспекты
исторической психологии социума, лучше понять поведенческие реакции,
мотивацию поступков, эмоциональных проявлений как отдельно взятых
индивидов, так и целых общественных групп.
Однако такой специфический источник, как слухи, не часто
попадают в поле зрения исследователей. Вместе с тем мемуары
непосредственных очевидцев событий Отечественной войны 1812 г.,
частная переписка и даже официальные документы зафиксировали
немалое их количество. Это открывает возможности для того, чтобы
увидеть, что именно волновало русское общество в годину тяжких
испытаний. Плодотворность такого подхода хорошо показал в своей статье
С. Белоусов1.
Мрачные предчувствия тревожили и будоражили мысли людей ещё
задолго до непосредственного вторжения армии Наполеона в Россию.
Один из очевидцев вспоминал: «Тяжёл был для всех 1811 год; мы все
смутно предчувствовали, что готовится что-то ужасное и собирается гроза
над нами…»2. Впоследствии болтали о том, что «будто бы в 1811 году сам
Бонапарт, разумеется переодетый, приезжал в Москву и всё осматривал,
так что когда в 1812 году был в Москве, несколько раз проговаривался-де
своим: Это место мне знакомо, я его помню…»3. Впрочем, прославленный
генерал А.П. Ермолов свидетельствовал, что слухи о возможной войне с
Наполеоном не были такими уж «утвердительными», а потому многие
полагали, что обойдётся без неё. Но именно молва, «самих вихрей
быстрейшая» разнесла весть о переходе французами Немана, когда это
свершилось, опередив правительственное объявление о начале боевых
действий4.
Первые слухи, которые достигли районов, удалённых от основного
театра военных действий, оказались довольно паническими. Так в
Малороссии несколько офицеров в довольно высоких чинах, присланные
туда для формирования уланских полков, утверждали, что после перехода
через Неман Наполеон тотчас же занял Вильно, а главная штаб-квартира
русской армии чуть не была захвачена врасплох5. На пагубность такого
рода слухов совершенно верно указал участник московского народного
ополчения С.Н. Глинка: «Но если это [перетолкование газетных известий о
военных действиях – В.А.] вредно в войну обыкновенную, то в войну
исполинскую, в войну нашествия, разгул молвы, судящей по слуху, а не по
уму, свирепствует ещё сильнее. Напуганное, встревоженное воображение
всё переиначивало»6. Не лучше дело обстояло в действующей армии.
Негативная
психологическая
атмосфера
усугублялась
начавшимся
отступлением от границ вглубь страны. «И к чему иному отступление сие,
- писал высокопоставленный сановник, адмирал Александр Семёнович
Шишков, бывший в ту пору статс-секретарём Александра I, - весьма
похожее на бегство, могло служить, не к тому, чтобы слухами о нём
разливать повсюду страх и ужас?»7
Как правило, с помощью слухов люди, находясь в неоднозначной
ситуации, стараются создать разумную её интерпретацию. Поэтому, не
имея представления об общей картине хода вражеского нашествия, о
планах и замыслах командования, о целях и задачах конкретного марша
или боя, среди солдат и офицеров русской армии поползли слухи об
измене высшего руководства. Тем самым пытались объяснить длительную
ретираду и оставление обширной территории, отдаваемой неприятелю
практически без серьёзного сопротивления. Очень интересные наблюдения
о механизме распространения слухов в армейской среде передаёт в своих
мемуарах
Н.Е.
Митаревский,
бывший
тогда
подпоручиком
7-й
артиллерийской бригады 6-го пехотного корпуса. «Новости разносились с
быстротой неимоверной, - вспоминал он, - словно по телеграфу, особенно
новости под именем “секретных”. Если, бывало, кто из адъютантов или
ординарцев прослышит что-нибудь в главной квартире, то уж непременно
спешит сообщить по секрету своим приятелям; те, тоже по секрету,
сообщают дальше, - почему секретные новости разносились скорее
обыкновенных»8.
Нельзя упускать из виду, что очень часто в слухах желаемое
выдаётся за действительность. Например, во время Бородинского
сражения прозвучал слух, что был пленён французский маршал И. Мюрат.
Но потом выяснилось, что за него по ошибке приняли генерала Ш.
Бонами9. Нередко предположение об ожидаемом основывается на
внутреннем
убеждении,
где
причудливым
образом
переплетены
эмоциональные и иррациональные моменты. Победу над врагом жаждало
большинство населения России, но порой чаяния обретали фантастические
формы. Московский генерал-губернатор граф Ф.В. Ростопчин передавал:
«Город наполнился слухами о чудесных явлениях и о голосах
(слышанных) на кладбище, а также пророчествами, которые пускали в ход,
сопоставляя некоторые выражения или некоторые слова из Священного
Писания. Отыскали в Апокалипсисе пророчество о падении Наполеона и о
том, что северная страна, которую страна южная придёт покорять, будет
избавлена избранником Божьим, имя коему Михаил»10. Однажды у одной
из столичных церквей собралась огромная толпа, численностью около
тысячи человек. Они смотрели на охотничьего сокола, который сел на
венчающей купол крест и зацепился своими путами на ногах за его детали
так, что никак не мог распутаться. «Какой-то прохожий его заметил,
обратил на него внимание других, - и вот тысяча зевак остановилась тут,
чтобы насладиться зрелищем, которое, по объяснению самых учёных
между ними, предрекало торжество над неприятелем, потому что –
говорили они – сокол преобразует Наполеона, погибающего на кресте»11.
Поговаривали также о своеобразном «чудо-оружии», а именно о
сооружаемом на Воробьёвых горах огромном воздушном шаре, который
«поднявшись над войсками Наполеона, польёт огненный дождь, особенно
на артиллерию»12. То были весьма искажённые сведения о реальных
попытках
строительства
подмосковной
усадьбе
Ф.
Леппихом
Воронцово,
управляемого
которые
аэростата
каким-то
в
образом
просочились, несмотря на режим строжайшей секретности.
При определённых обстоятельствах слухи могут существенно влиять
на моральный настрой населения, подрывать боевой дух армии, что может
быть чревато поражением. Так, когда в ходе Бородинского сражения был
смертельно ранен любимый солдатами генерал П.И. Багратион: «В
мгновение пронёсся слух о его смерти, и войск не можно было удержать от
замешательства»13. Именно по этим причинам слухи отслеживаются, а
нередко намеренно продуцируются спецслужбами и активно используются
в качестве средства дезинформации в различных психологических
подрывных операциях.
Накануне войны, будучи французским послом в России, генерал А.
де Коленкур ежедневно собирал и старательно заносил в свой дневник
всевозможные слухи, касающиеся русской армии14. Одновременно
французские лазутчики осуществляли операции по дезинформации
русского командования. «Ложные слухи, которые искусно распустил
Наполеон, - полагал А.С. Норов - будто бы главные силы его
сосредотачиваются в Варшаве и что одновременно австрийская армия
направится на нас из Галиции, были причиною того, что мы разобщили
наши силы на три отдельные части…»15. После начала вторжения такие
приёмы продолжались использоваться для того, чтобы дезориентировать
россиян. 12 июля 1812 г.: «Во время происходившего молебствования в
Кремле, когда он по обыкновению был, ..., набит народом, вдруг
разнеслась молва, выдуманная неблагонамеренными людьми, будто
собрали в Кремль народ под предлогом молебствия для того, чтобы, как
Кремль наполнится любопытными, запереть все ворота и брать каждого
силою в солдаты. Едва эта молва промчалась, как чернь ринулась вон, и в
несколько минут Кремль опустел. Из Кремля разнеслось это по всей
Москве, и множество чёрного народа из неё разбежалось: так простой
народ, по невежеству своему, бывает легковерен»16. После занятия Москвы
французы: «…для поддержания своего самолюбия они беспрестанно
рассеивали слухи, что Владимир взят, что Петербург в осаде, что им
назначено зимовать в Москве, что их войско получило подкрепление, что
русские просят мира и проч. При тогдашних обстоятельствах немного
находилось прозорливых умов, которые бы видели в сих рассказах одну
ложь и бесстыдство. Для большего же подтверждения таких слухов
каждый день выезжали в Москву как бы новые полки конницы и
подходила пехота с триумфальною пышностью победителей, хотя после я
узнал, что это был один только обман для простого народу
и что
несколько полков, выехавши смиренно в одну заставу, объезжали полем к
другой и старались казаться прибывшими на помощь»17.
Подобно французам, русские военачальники тоже не пренебрегали
слухами. А.И. Михайловский-Данилевский отмечал, что некоторые наши
офицеры-партизаны успешно осуществляли разведку непосредственно в
лагере французов. Этому способствовало не только то, что они
переодевались во вражескую униформу и знали иностранные языки, но
также и то, что «из писем частных лиц известны им были мнения и
слухи»18.
Как
то
раз,
ещё
до
непосредственных
открытых
боестолкновений П.Х. Граббе, адъютант М.Б. Барклая-де-Толли, был
послан с поручением передать послание маршалу Л. Бертье. Но это было
благовидным прикрытием для осуществления разведывательной миссии.
Помимо прочего, Граббе должен был узнать о французских войсках и то,
«какие там носятся слухи и надежды»19. Довольно эффективно в качестве
специфического оружия использовал слухи фельдмаршал М.И. Кутузов.
Главнокомандующий старался как можно дольше задержать Наполеона в
сожженной Москве, для чего распускал слухи о слабости русской армии и
об общем желании мира20. В частности, когда в Тарутинский лагерь к
Кутузову прибыл граф Ж. Лористон с предложением от Наполеона
заключить перемирие, то на это Кутузов не пошёл, «…но под рукою
пущен был о нём слух по войскам»21.
Для предотвращения негативных и нежелательных волнений и
реакций масс осуществлялась профилактика и дезавуирование слухов.
Самым простым способом при этом являлась ставка на прямую
репрессию, выражавшуюся в изоляции зачинщиков представляющих
опасность слухов. 8 октября Кутузов велел арестовать гвардии капитана
Ефимовича за распространение слухов во Владимире о якобы заключении
перемирия с противником. Предписание на этот счёт гласило: «Дошло до
моего сведения, что проезжавший от меня во Владимир гвардии капитан
Ефимович разносит везде слухи, будто между нашею и неприятельскою
армиями сделано какое-то перемирие и что от того действии наши вовсе
остановлены»22.
По
прибытии
в
Петербург
выпущенного
из
оккупированной Москвы И.Я. Яковлева, посредством которого Наполеон
передал Александру I предложение о мире, его посадил под домашний
арест в собственном доме военный губернатор, дабы преждевременно не
разнеслись слухи о пожарах и грабежах в первопрестольной23. В
провинции тоже, ради поддержания в населении спокойствия и порядка,
«…земская полиция тщательно наблюдала, чтобы никакие пустые и
превратные толки о военных действиях, распускаемые злонамеренными
людьми, не могли распространяться в народе»24.
Подлинным виртуозом в борьбе со слухами проявил себя генералгубернатор Москвы Ростопчин. По его собственному свидетельству: «Время
от времени, полиция забирала кой-каких появлявшихся болтунов, но так как
я не желал оглашать подобные истории, то вместо того, чтобы предавать
суду этих людей, которые сами по себе не имели значения, я отсылал их в
дом умалишённых, где их подвергали последовательному лечению, т.е.
всякий день делали им холодные души, а по субботам заставляли глотать
микстуру»25. Но иногда он действовал более тонко. Когда Александр I
прибыл в Москву в самом начале Отечественной войны, то Ростопчин, дабы
предотвратить возможность задать императору неудобные вопросы со
стороны московского общества, поставил у дворца, где государь
присутствовал на встрече с представителями дворянства и купечества, две
повозки, запряжённые почтовыми лошадьми, с двумя полицейскими
офицерами, одетыми по-курьерски, и вбросил слух, что тех, кто будет
спрашивать, ждёт весьма далёкое путешествие. «Эти ответы и весть о
появлении повозок дошли до собрания, и фанфароны во всё продолжение
оного не промолвили ни слова и вели себя, как подобает благонравным
детям»26.
Активно прибегал Ростопчин к приёму переключения внимания.
«Средство состояло в том, - признавал он, - чтобы при каждом дурном
известии, возбуждать сомнение относительно его достоверности. Этим
ослаблялось дурное впечатление; а прежде, чем успевали собрать
доказательства, внимание опять поражалось каким-нибудь новым
событием, и снова публика начинала бегать за справками»27. В частности,
для того, чтобы прикрыть создание воздушного шара для бомбардировки
наполеоновских войск и скрыть место его создания был пущен слух, что в
тех зданиях, где его собирались изготавливать, будет фабрика для
приготовления
Ростопчин
новых
пушечных
предвосхитил
лафетов28.
современные
Примечательно,
рецепты
что
эффективного
противодействия слухам. Специалисты рекомендуют «не упоминать
публично о факте их существования, не отрицать содержание слуха, а
вытеснять его иной информацией на ту же тему. Если у людей
актуализирована потребность в информации на некоторую тему, им надо
просто предложить иные возможности её удовлетворения»29. Также
вбрасываемые агентами генерал-губернатора слухи применялись для
прикрытия противоборства с неприятельской разведкой. После того как
была схвачена наполеоновская шпионка некая мадам Обер-Шальи,
«пронырливая и превкрадчивая», чтобы
скрыть этот факт был
обнародован слух, «что у неё нашли фальшивую монету и будто бы за то
её и сослали»30. Данная сторона деятельности Ростопчина сегодня
незаслуженно забыта. Но она получила довольно высокую оценку у его
современников. «Лишь человек, подобный Ростопчину, - говорилось в
одном частном письме, - мог разумно управлять умами, находившимися в
брожении, и тем предупредить вредные и непоправимые поступки»31.
Таким образом, изучение содержания и механизма ретрансляции
слухов
в
рамках
своеобразных
коммуникативных
каналов
даёт
возможность увидеть новые стороны не только в очевидных проявлениях
исторических событий, но и помогает выявить их закулисную сторону,
лучше уяснить, как и почему реагировали действующие лица истории при
определённых обстоятельствах на происходящее вокруг.
Белоусов С. «Куда пятишься, Барклай проклятый!» // Родина. 2012. № 6.
Янькова Е.П. Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные
и собранные её внуком Д. Благово. Л.: Наука: Ленингр. отд-ние, 1989. С. 117.
3
Там же. С. 116.
4
Ермолов А.П. Записки // России двинулись сыны: Записки об Отечественной
войне 1812 года её участников и очевидцев. М.: Современник, 1988. С. 29.
5
Тысяча восемьсот двенадцатый год в «Записках» графа Ф.В. Ростопчина. //
Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников. 2-е изд. М., Гос. публ.
ист. б-ка России, 2011. С. 39.
6
Глинка С.Н. Из «Записок о 12-ом годе». // России двинулись сыны... С. 259.
7
Шишков А.С. Кто исчислит бедственные следствия… // России двинулись
сыны... С. 122.
8
Рассказы об Отечественной войне 1812 года Николая Евстафьевича
Митаревского. // Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников... С.
290.
9
Вяземский П.А. Воспоминание о 1812 годе. // России двинулись сыны... С. 444.
1
0
Тысяча восемьсот двенадцатый год в «Записках» графа Ф.В. Ростопчина. С. 69.
1
1
Там же. С. 82.
1
2
Глинка С.Н. Из «Записок о 12-ом годе». // России двинулись сыны... С. 260.
1
3
Ермолов А.П. Указ. соч. С. 67.
1
4
Ивченко Л.Л. Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года. М.: Мол.
гв., 2008. С. 258.
1
5
Норов А.С. Воспоминания. // России двинулись сыны... С. 336.
1
6
Маракуев М.И. Записки М.И. Маракуева. // 1812 год в воспоминаниях,
переписке и рассказах современников. М.: Воениздат, 2011. С. 21.
1
7
Маслов С.А. Записки С.А. Маслова. // 1812 год в воспоминаниях, переписке и
рассказах современников. С. 14.
1
8
Михайловский-Данилевский А.И. Два отрывка из истории 1812 года. // России
двинулись сыны... С. 506.
1
9
Граббе П.Х. 1812-й год. // России двинулись сыны... С. 385.
2
0
Крайдёнов В.Ф. 1812 год на старой Калужской дороге. М.: Русский вестник,
2011. С. 73.
2
1
Муравьёв А.Н. Что видел, чувствовал и слышал. // России двинулись сыны... С.
295.
2
2
Письмо М.И. Кутузова Б.А. Голицыну с предписанием об аресте капитана
Ефимовича за распространение слухов о заключении перемирия с противником от 8
октября 1812 г. // Кутузов М.И. Сборник документов. М.: Воениздат, 1954. Т. IV. Ч.2.
С.51.
2
3
Шишков А.С. Указ. соч. С. 156.
2
4
Ассонов В. 1812-й год в Калужской губернии. Калуга: Типография губернского
правления, 1911. С. 26.
2
5
Ростопчин Ф.В. Москва и двенадцатый год в записках графа Ф.В. Ростопчина.
// Пожар Москвы. М.: 1911. Ч. 2. С. 49.
2
6
Там же. С. 32-34.
2
7
Там же. С. 27.
2
8
Там же. С. 28.
2
9
Беседина Е.А. Слухи как историко-психологический источник: современное
состояние изучения проблемы. // Слухи как специфический историко-психологический
источник. СПб.: Полторак, 2010. С. 31.
3
0
Янькова Е.П. Указ. соч. С. 116.
1
2
Из переписки М.А. Волковой и В.И Ланской. // 1812 год в воспоминаниях,
переписке и рассказах современников. С. 62.
3
1