Научно-организационная деятельность Императорской
реклама
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Санкт-Петербургский Институт истории На правах рукописи Басаргина Екатерина Юрьевна Научно-организационная деятельность Императорской Академии наук в 1889–1917 гг. Специальность 07.00.02 — Отечественная история АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Санкт-Петербург — 2009 1 Работа выполнена в Санкт-Петербургском Филиале Архива Российской Академии наук Официальные оппоненты: доктор филологических наук, академик РАН Стеблин-Каменский Иван Михайлович доктор исторических наук Каганович Борис Соломонович доктор исторических наук, профессор Алексеева Ирина Валерьевна Ведущая организация: Институт истории материальной культуры Российской Академии наук Защита диссертации состоится 23 июня 2009 г. в 14 час. 30 мин. на заседании Диссертационного совета Д. 002. 200. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при СанктПетербургском Институте истории Российской Академии наук по адресу: 197110, г. Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке СанктПетербургского Института истории РАН (г. Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7). Автореферат разослан „ “ ____________ 2009 г. Ученый секретарь диссертационного совета канд. ист. наук П. В. Крылов 2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования обусловлена возросшим научным интересом к одной из фундаментальных проблем отечественной истории — феномену академической науки. Академия наук — старейшая форма объединения ученых, в котором нашла свое организационное выражение наука. Становление и развитие отечественной Академии наук, формирование ее организационной структуры и научного состава неразрывно связаны с историей России. Своим исключительным положением в стране как научного коллектива, получившего поддержку государственной власти, Академия наук была обязана не в последнюю очередь своей научно-организационной деятельности по консолидации научных сил, сохранению духовных ценностей и разработке культурного наследия. Актуальность данной темы, помимо большой познавательной ценности, определяется той ролью, которую играет организация научных исследований в настоящее время. Современная научная политика и прогнозирование дальнейшего развития науки невозможны без познания ее внутренних закономерностей и связей с другими общественными явлениями. Для установления таких закономерностей и связей необходимо наблюдение за развитием науки на переломных этапах ее истории. Это относится не только к содержанию, но и к формам организации науки, достигшим в наше время большого разнообразия. В настоящее время очевидна необходимость использовать опыт прошлого, в первую очередь — многогранный опыт Академии наук как общероссийского центра науки и культуры в период ее наивысшего расцвета, который приходится на последнее десятилетие XIX и первое десятилетие XX в., когда экономическое развитие страны достигло высокого уровня и процветание государства в значительной степени стало зависеть от успехов научных исследований. Изучение истории Императорской Академии наук в один из ключевых периодов ее истории может дать многое для понимания процесса становления современной системы организации науки и ведущих тенденций ее развития, показывает значение академических традиций, многие из которых сохранились до сих пор. Особую актуальность эта тема приобретает в настоящее время в связи с обсуждаемыми и проводимыми реформами системы организации научной деятельности в нашей стране. Обращение к материалам по истории Академии наук дополняет собственную историю Академии наук и способствует пониманию роли высшего научного учреждения России в культурной и общественнополитической жизни России конца XIX – начала XX века и существенно расширяет наши представления о духовной жизни России этого периода. Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является научно-организационная деятельность Императорской Академии 3 наук в 1889–1917 гг. Предметом исследования служат цели, задачи, формы и содержание этой деятельности. Степень разработанности темы. История Академии наук в России неоднократно становилась предметом исследования. Современные историки много сделали для выявления основных закономерностей развития и организации академической науки, в том числе и в изучаемый период. Первая попытка создать обобщающий труд по истории Императорской Академии наук изучаемого периода была предпринята в 1910-е гг. и приурочена к двадцатипятилетнему юбилею деятельности вел. кн. Константина Константиновича в должности президента. Предполагалось, что этот труд будет состоять из трех частей: общего обзора жизни Академии в это время, исторических очерков ее научных учреждений и кратких биографических очерков действительных членов Академии, занимавших академические кресла в 1889–1914 гг., а также почетных академиков Разряда изящной словесности. Однако удалось опубликовать только «Материалы для биографического словаря действительных членов Императорской Академии наук» и первый из двух томов «Материалов для истории академических учреждений». Хотя юбилейные издания имеют скромное название «материалов» и носят описательный характер, они содержат множество сведений по различным аспектам организации академической науки. Обобщающий «Очерк деятельности Императорской Академии наук за время пребывания президентом ее великого князя Константина Константиновича (1889–1914)» Общее собрание поручило написать академику Владимиру Ивановичу Вернадскому (1863–1945), усиленно занимавшемуся в то время историей естествознания в России. Вернадский расширил рамки исследования и поставил перед собой задачу проследить историю Академии с момента ее возникновения вплоть до 1914 г. Несмотря на то, что Вернадский не завершил свой труд, это было первое изложение истории Академии наук на протяжении 150 лет ее истории, в котором раскрывался процесс ее развития как общемирового и национального научного центра и был дан глубокий анализ ее социальной жизни 1. В последующие годы деятельность Вернадского сыграла выдающуюся роль в становлении истории науки как самостоятельного направления историконаучных исследований. В 1921 г. Вернадский выступил инициатором создания Комиссии по истории знаний при Академии наук — первого в нашей стране научно-исследовательского центра, целью которого была разработка истории науки. В 1925 г. Академия наук отметила свое 200-летие. По условиям времени Академия наук не смогла представить к памятной дате исчерпывающий обзор своей деятельности за 200 лет и ограничилась изданием речи непременного секретаря С. Ф. Ольденбургом на 1 Вернадский В. И. Труды по истории науки. М., 2002. С. 321–366. 4 торжественном собрании Конференции Академии, в которой были подведены основные итоги ее деятельности за этот период, и серии 16 юбилейных брошюр, посвященных отдельным академическим учреждениям. Работы по изучению академической науки были продолжены созданным в 1932 г. на базе комиссии Институтом истории науки и техники во главе с Н. И. Бухариным. В 1938 г. институт был закрыт, но в том же году была создана Комиссия по истории Академии наук СССР под председательством академика С. И. Вавилова. Работы Сергея Ивановича Вавилова (1891–1951) по истории науки занимают видное место в историографии2. В них четко сформулирована зависимость достижений научного знания от организации исследований, осмыслены закономерности и тенденции развития академической науки. К июню 1941 г. комиссия подготовила первый том «Очерка истории Академии наук», в котором освещалась деятельность Академии в 1724– 1917 гг., но война приостановила дальнейшую работу. В 1944 г. было принято постановление СНК СССР о создании Института истории естествознания, в 1953 г. на базе института и Комиссии по истории техники был образован Институт истории естествознания и техники АН СССР в Москве и его Ленинградское отделение (ныне Санкт-Петербургский филиал). Комиссия по истории Академии наук вошла в состав отделения. В 1955 г. Президиум АН СССР упразднил комиссию, создав вместо нее при ЛО ИИЕТ АН СССР редакционную коллегию издания во главе с академиком К. В. Островитяновым, которая и завершила работу над изданием «История Академия наук СССР». Первые результаты работы Комиссии по истории Академии наук были опубликованы членом комиссии директором Архива АН СССР Г. А. Князевым в 1945 г. к 220-летию Академии наук в виде «Краткого очерка истории АН СССР». В 1957 г. в соавторстве с ученым секретарем комиссии А. В. Кольцовым было осуществлено второе издание книги а в 1964 г. — третье издание. В небольшой по объему (20 с.) главе о деятельности Академии наук в конце XIX – начале XX века авторы сумели поместить важнейшие сведения о переменах в ее личном составе, о пересмотре устава, о бедственном состоянии академических учреждений. Несмотря на краткость эта глава представляет собой компетентное изложение основных событий академической жизни, отвечающее требованиям фактической достоверности. «Краткий очерк» дал в руки исследователей ту канву, по которой на протяжении многих лет писалась история Академии наук как социального института. В последующие годы появился ряд работ, которые дополнили работу предшественников новыми фактами и оценками ее деятельности. Ограниченный объем этих изданий не 2 Вавилов С. И. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1953. 5 позволил авторам детально рассмотреть проблемы научно-организационной деятельности Академии наук. В 1958 г. увидел свет первый том «Истории Академии наук СССР», посвященный истории Академии наук XVIII в.; второй том, охватывающий период с 1803 по 1917 г., был издан в 1964 г. Этот фундаментальный труд является ценным вкладом в историческую науку. В предисловии к первому тому было отмечено, что авторы использовали в своей работе материалы, подготовленные сотрудниками Комиссии по истории АН СССР. Раздел «Академия наук с 1890-х годов по 1917 г.» (с. 455–659) открывается вводным очерком, автором которого был А. В. Кольцов; затем следуют статьи, посвященные отдельным наукам. В работе по подготовке данного раздела принимали участие А. Н. Кононов, А. В. Предтеченский, Б. Е. Райков, В. И. Смирнов, Т. В. Станюкович, Э. Д. Фролов, И. И. Шафрановский и другие. Авторы ставили своей основной задачей «показать тот ценный вклад, который был внесен Академией в отечественную и мировую науку»3. В книге показана не только научная, но и организационная и просветительская деятельность Академии наук и опровергается мнение о ее замкнутости, об отрыве ее деятельности от нужд государства. Авторы издания стремились увязать развитие академической науки с общим ходом социальноэкономической и политической жизни России. Авторами был обобщен огромный фактический материал и дан подробный обзор развития академической науки по отраслям знаний, а также характеристика деятельности выдающихся отечественных ученых, являвшихся членами Академии наук; причем к академическим ученым причисляются не только действительные члены, но также членыкорреспонденты и почетные члены. Таким образом, в интерпретации авторов понятие «академическая наука» становится едва ли не синонимом понятия «российская наука», ведь почти все именитые российские ученые удостаивались избрания в члены Академии. Едва ли такое расширительное понимание академической науки является оправданным, потому что только звание действительного члена было сопряжено с обязанностью участвовать в деятельности Академии и ее учреждений, на остальных членов почетное звание не налагало никаких обязательств. Структура книги и ограниченность ее объема не позволили авторам раскрыть в полной мере деятельность научных учреждений Академии, осветить должным образом вопросы финансирования, работу по изменению нормативных документов. На книге лежит несомненный отпечаток времени, сказавшийся как на выборе материала, так и на трактовке сюжетов, связанных с участием Академии наук в общественно-политической жизни страны. И все же она остается пока единственным обобщающим трудом по истории Академии наук. История Академии наук СССР в 3-х томах / Гл. ред. акад. К. В. Островитянов. Т. 2. 18031917. М.; Л., 1964. С. 5. 3 6 Деятельность Императорской Академии наук как общероссийского центра науки и культуры в изучаемый период рассмотрена в монографии автора диссертации «Императорская Академия наук на рубеже XIX–XX веков (Очерки истории)» (М., 2008). Во второй половине XX в. с углублением дифференциации научного знания в работах отечественных ученых по истории Академии наук стали преобладать исследования по отдельным научным дисциплинам. Большую историко-научную ценность имеют работы, посвященные развитию математики, физики, химии, биологии, геологии, гуманитарных наук. Однако научно-организационная деятельность не привлекала должного внимания историков естествознания и специально ими не изучалась. Современные историки много сделали для выявления основных закономерностей развития и организации отечественной науки вообще и академической науки как ее составляющей части. Изучению системы организации отечественной науки посвящены монографии Г. Е. Павловой и Е. В. Соболевой. Работы двух исследовательниц хронологически дополняют друг друга и дают общее представление об организации науки в России в XIX в. Изучению русской науки в пореформенный период как части транснационального, общеевропейского научного сообщества посвящены работы американских историков науки Л. Грэхэма и А. Вучинича. Становлению советской системы организации науки в первые послереволюционные годы посвящены обстоятельные работы вышеназванных авторов, а также М. С. Бастраковой, А. В. Кольцова, Б. И. Козлова, Н. Л. Кременцова. Для изучения научно-организационной деятельности Академии наук большое значение имеет анализ работ по истории отдельных академических учреждений: Библиотеки, Пулковской и Главной физической обсерваторий, Физического кабинета, Физиологической лаборатории, Севастопольской биологической станции, Зоологического музея, Музея антропологии и этнографии, Азиатского, Минералогического, Ботанического музеев, Архива Конференции, Типографии. Состояние учреждений Академии наук в 1889–1914 гг. нашло отражение в выше указанном коллективном труде по истории академических учреждений, изданном в 1917 г. Изучение истории подразделений Академии наук было продолжено в советский период и проводится в настоящее время. Наиболее подробно разработана история Библиотеки. В 1964 г. Библиотека отметила свое 250-летие, и к этой дате был приурочен выход в свет фундаментального труда — «Истории Библиотеки Академии наук СССР. 1714–1964» (М.; Л., 1964). Своего рода итогом многолетней работы сотрудников БАН над прошлым своего учреждения стал первый том «Летописи Библиотеки Академии наук» (СПб., 2004), основанной на широком круге источников. 7 Истории Николаевской Главной астрономической обсерватории в Пулково (Пулковской обсерватории) посвящены многочисленные публикации, вышедшие к ее 100-летию, 125-летию, 150-летию. Развитие Главной физической обсерватории отражено в монографии ее директора М. А. Рыкачева, посвященной первому 50-летию деятельности обсерватории, и в работе современного исследователя В. М. Пасецкого. Благодаря классической работе С. И. Вавилова известны основные вехи развития Физического кабинета. Краткий обзор деятельности биологических лабораторий содержится в брошюре, изданной в серии юбилейных изданий к 200-летию Академии наук. История Физиологической лаборатории хорошо разработана в связи с деятельностью И. П. Павлова и его научной школы, о чем свидетельствуют публикации Н. А. Подкопаева, К. А. Ланге, А. К. Федоровой-Грот, Д. Г. Квасова. Лаборатории по анатомии и физиологии растений посвящены работы Д. Н. Нелюбова и К. В. Манойленко. Для изучения просветительской деятельности Академии наук большое значение имеет анализ работ по истории академических музеев. История Зоологического музея нашла отражение в ряде изданий; развитию музея как центра исследований по систематике в контексте социальной истории посвящены исследования Н. В. Слепковой. Благодаря работам Т. В. Станюкович деятельность Музея по антропологии и этнографии вписана в общую историю этнографической науки и музейного дела страны. Историография Ботанического музея не отличается богатством работ. Нет общих работ по истории Минералогического музея в изучаемый период. Объясняется это, вероятно, тем, что в советское время некогда единый музей был разделен на ряд самостоятельных учреждений. Петербургские востоковеды с большим пиететом относятся к своим предшественникам из Азиатского музея. 150-летие учреждения было отмечено изданием двух фундаментальных коллективных монографий, характеризующих научные направления, которые разрабатывались в Азиатском музее и созданном на его основе Институте востоковедения. Пушкинский Дом имеет своих скрупулезных историков; основные этапы его становления и развития освещены в работах В. Н. Баскакова. Столетие учреждения было отмечено выходом в свет фундаментальной работы «Пушкинский Дом: материалы к истории. 1905–2005». Определенный интерес представляют работы обобщающего характера, посвященные музейным академическим собраниям. Ряд исследований Д. В. Юферова, Г. Н. Соколовского, В. И. Васильева посвящен вопросам организации издательского дела в Академии наук, роли академической книги в истории культуры России и тесно связанной с академическим книгоиздательством историей Типографии. История Архива Конференции представлена в небольшом количестве публикаций; этот досадный пробел в историографии частично восполняет сборник научных 8 статей «Академический архив в прошлом и настоящем» (СПб., 2008), подготовленный к 280-летию архива. В поле зрения исследователей находится деятельность некоторых академических комиссий: Полярной комиссии, Комиссии по изучению производительных сил России, Комиссии по изданию сборника «Русская наука». В работах, посвященных академическим учреждениям, исследуются основные этапы развития и функционирования того или иного подразделения, особенности устройства, затрагиваются проблемы распространения научных знаний. Эти материалы позволили подробнее рассмотреть в диссертации вопрос о влиянии организационных форм на эффективность научных исследований. Исследователи, целиком сосредоточившись на реконструкции истории одного конкретного учреждения, не ставили перед собой задачи сравнить его с другими, родственными академическими учреждениями. В этих работах даже не делается попытки провести сопоставительный анализ деятельности академических учреждений или выявить общие черты в их развитии. Таким образом, до сих пор академические учреждения изучались изолированно, без учета их взаимного влияния и связи. Немало важных сведений можно почерпнуть в книгах о жизни и деятельности выдающихся отечественных ученых. Научная биография дает богатый материал не только о творчестве ученых, но и об их гражданской позиции, а также о тех академических учреждениях, с которыми они были связаны. С 1960 г. в издательстве «Наука» выходит серия «Научнобиографическая литература». В этой серии появилось немало исследований об ученых рубежа XIX – XX в., тесно связанных с Императорской Академией наук. Отдельные биографии членов Академии наук опубликованы в различных отечественных издательствах, среди них выделяются своей монументальностью книги, посвященные жизни и творчеству историка античного мира академика М. И. Ростовцева. Заметным явлением в истории науки стал проект «Архивы русских византинистов», осуществленный под руководством чл.-корр. И. П. Медведева на рубеже нынешнего столетия; осязательным результатом проведенных архивных исследований явились три тома, в которых академическая наука изучаемого периода достойно представлена. Следует учитывать и многочисленные тематические сборники статей, посвященные биографиям деятелей отечественной, в том числе академической, науки. Важны и биографические словари по различным отраслям научного знания. Значительный вклад в изучение проблем социальной истории науки внесли издания, посвященные ученым, репрессированным в 1920–1930-е гг.; авторы этих публикаций ввели в научный оборот уникальные архивные документы, которые проливают новый свет на судьбу многих ученых, связанных с Академией наук. Особое значение имеют биографии руководителей Академии наук изучаемого периода, ее президента вел. кн. Константина Константиновича, 9 вице-президента П. В. Никитина и непременного секретаря С. Ф. Ольденбурга. Определенный интерес представляет книга В. С. Соболева «Августейший президент: Великий князь Константин Константинович во главе Императорской Академии наук. 18891915 годы» (СПб., 1993). В ней автор на основе новых архивных документов впервые показал многогранную организационную деятельность президента, в том числе в решении основного вопроса организации науки — улучшения ее финансирования, раскрыл роль Константина Константиновича в укреплении позиций Академии наук как общероссийского центра науки и культуры. Ценность работы увеличивается благодаря тому, что в ней в качестве приложения опубликовано 52 документа из фонда 6 в Санкт-Петербургском Филиале Архива РАН. Однако из поля зрения автора выпали материалы дневника Константина Константиновича, хранящегося в Государственном архиве Российской Федерации, что заметно обеднило источниковую базу исследования. Автор книги приписывает президенту личное активное участие едва ли не во всех академических делах, что, по-видимому, является преувеличением. Серьезным вкладом в историческую науку является опыт биографии, как скромно назвал свою монографию «Сергей Федорович Ольденбург» (СПб., 2006), посвященную ключевой фигуре в истории Академии наук первой трети XX в., ее автор Б. С. Каганович. В своем исследовании автор опирается на широкий круг опубликованных и архивных источников и составил убедительный психологический портрет Ольденбурга; одновременно он дает взвешенную характеристику деятельности Академии наук в конце XIX – первой трети XX века и объективно оценивает роль Ольденбурга как одного из ее руководителей. Характеристика деятельности Академии наук конца XIX – начала XX в. дана в книге «Вице-президент Императорской Академии наук П. В. Никитин: Из истории русской науки (1867–1916 гг.)» (СПб., 2004), написанной автором диссертации. Событиями, благотворно отразившимися на развитии исследований по истории Академии наук, были празднования ее юбилеев: в 1925 г. отметили 200-летие, в 1945 г. — 220-летие, в 1975 г. — 250-летие и в 1999 г. — 275летие со дня основания Академии наук. Среди юбилейных изданий заметное место занимают коллективный труд «Российская Академия наук: 275 лет служения России» (М., 1999) и материалы международной юбилейной конференции «Петербургская Академия наук в истории академий мира» (Т. 1–4. СПб., 1999). В них показан вклад академического сообщества в развитие отечественной и мировой науки, в формирование новых научных направлений, определяется место Академии наук в истории российского общества и государства. Для изучаемой темы определенный интерес представляют издания, посвященные истории организации науки в Петербурге—Петрограде— 10 Ленинграде, где вплоть до 1934 г. находилась основная часть ее учреждений. Полезные сведения на эту тему содержатся в третьем томе «Очерков истории Ленинграда» (М.; Л., 1956), в котором уделено внимание вопросам организации академической науки в 1895–1917 гг., а также в коллективном труде «Очерки истории организации науки в Ленинграде. 1703–1977 гг.» (Л., 1980). К 300-летию Петербурга была подготовлена большая коллективная работа «Академическая наука в Санкт-Петербурге в XVIII–XX веках: Исторические очерки» (СПб., 2003). В очерках раскрыта роль Академии наук в развитии фундаментальной науки, рассмотрены узловые проблемы организации и деятельности Академии наук как государственного научного учреждения, уделено внимание поискам новых форм организации академической науки в изучаемый период. Важным этапом осмысления истории Академии наук является выход в свет фундаментального издания «Летопись Российской академии наук. 1724– 1934». Из третьего и четвертого томов можно почерпнуть разнообразные сведения об академической жизни в конце XIX – начале XX в. Большой исследовательский интерес вызывают проблемы взаимоотношений научного сообщества и государства. Внимание исследователей привлекали такие важные аспекты истории Академии наук, как ее участие в общественно-политической жизни страны в конце XIX – начале XX в. Работы на эту тему, написанные в 1930–1980-е гг., имеют ярко выраженный тенденциозный характер. В настоящее время возрос интерес исследователей к общим проблемам кризисных явлений в российской (прежде всего академической) науке начала XX в., вызванных политическими катаклизмами, а также к деятельности Академии по сохранению национального культурного и научного наследия. Исследователи привлекают к изучению этих сюжетов дополнительные материалы и стараются дать новую интерпретацию уже известных источников. Современные историки разных стран усиленно разрабатывают проблему «Наука и Первая мировая война» и всесторонне анализируют влияние войны на формирование современной системы организации науки. Некоторые аспекты истории отечественной науки раскрываются в юбилейных сборниках, посвященных видным современным ученым. Проведенный историографический анализ показал, что отечественными и зарубежными исследователями проведена большая работа по накоплению, систематизации и изучению большого массива исторического материала, касающегося многообразной деятельности Императорской Академии наук в последней четверти XIX и в первые десятилетия XX в., которая рассматривается в неразрывной связи с историей страны. Труды выше названных авторов имеют значительную научную ценность и заложили прочную научную базу для дальнейшего изучения истории науки в России. Важным стимулом к появлению новых 11 исследований и обобщающих работ, в которых осмысливается опыт прошлого, стали юбилеи Академии наук и юбилеи ее учреждений. И все же, несмотря на значительные успехи отечественной историографии по истории Академии наук, приходится признать, что в исторической литературе отсутствуют научные труды, которые содержали бы целостное, обобщающее изложение истории развития научноорганизационных форм деятельности Академии наук как общероссийского центра науки и культуры в конце XIX – начале XX в. Поэтому требуется дальнейшее изучение ее истории и взвешенный обобщающий анализ ее деятельности по централизации теоретических и практических исследований, консолидации научных сил, сохранению духовного наследия нации в контексте российской государственности и культуры. Хронологические рамки исследования. Работа посвящена проблемам организационной деятельности Академии наук, ее отношений с государственной властью в период с 1889 по 1917 г. Конец XIX – начало XX века является временем бурного развития науки в целом и зарождения новых научных дисциплин. Для Академии наук это был сложный период. Именно в это время обновляется ее личный состав, проводится ряд преобразований, происходит рост сети академических учреждений, появляются новые формы международного сотрудничества. Интенсивное развитие Академии наук началось с назначением на должность президента вел. кн. Константина Константиновича в 1889 г., эта дата стала нижней хронологической границей исследования. Развитие Академии наук как ведущего исследовательского центра страны во многом зависело от изменений социально-политической и экономической обстановки в стране. Новой чертой академической жизни на рубеже XIXXX вв. стало участие в общественно-политической жизни страны. Большое влияние на деятельность Императорской Академии наук оказали революционные события 1905 г. и Первая мировая война. Верхней хронологической границей исследования стал 1917 г., когда в организации Императорской Академии наук произошли существенные изменения: Временное правительство переименовало ее в Российскую Академию наук, и Академия впервые избрала своего президента. Цель и задачи исследования: на основе существующей исследовательской традиции и обширного фактического материала, в том числе впервые вводимого в научный оборот, изучить научноорганизационную деятельность Императорской Академии наук как общероссийского центра науки и культуры в 1889–1917 гг. в связи с новыми политическими и социальными условиями, во всех важнейших проявлениях и аспектах. Направления проводившихся научных исследований охарактеризованы в работе лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания тенденций развития академических учреждений. 12 Поставленная цель определила конкретные задачи исследования: провести анализ государственных мероприятий в области академической науки, изучить проекты частичной реорганизации Императорской Академии наук в 1890–1917 гг. и выявить то новое, что появилось в ее организации в результате преобразований; проанализировать коллекционную деятельность Императорской Академии наук, проследить путь развития музеев как единого научно-просветительного комплекса; определить основные тенденции развития научно-организационных форм деятельности Императорской Академии наук в области естественных наук проанализировать их, исследовать вопрос о расширении сети академических научных учреждений; раскрыть роль Академии наук в сохранении духовных ценностей и разработке культурного наследия, оценить ее усилия по консолидации научных сил в области гуманитарных дисциплин; рассмотреть процесс интеграция Императорской Академии наук в европейское научное сообщество, исследовать ее взаимосвязь с теми русскими гуманитарными учреждениями за границей, которые она курировала; изучить характер взаимоотношений Академии наук и государства в условиях политического кризиса начала XX в.; осветить деятельность Академии наук в годы Первой мировой войны. Источниковую базу исследования составляет широкий круг как опубликованных материалов, так и, в особенности, архивных источников, характеризующих ее многостороннюю научно-организационную деятельность в 1889–1917 гг. В основу диссертационного исследования положены различные виды исторических источников: нормативные акты, делопроизводственная документация, официальная и научно-организационная переписка, академические издания, источники личного происхождения. Обширный комплекс законодательных источников характеризует государственную политику по организации науки в России в последней четверти XIX и первых десятилетиях XX в., структуру Академии наук, ее положение в государственной системе учреждений, формы научноорганизационной деятельности Академии наук и ее членов, а также их роль в консолидации научных сил страны и распространении просвещения. Важны такие справочные материалы, как собрание уставов Академии наук и списки персонального состава Академии наук. В 1908 г. Б. Л. Модзалевский составил список членов Академии наук. К 250-летию основания Академии наук было подготовлено новое издание «Академия наук СССР. Персональный состав» (Кн. 1–2. М., 1974), которое содержит сведения об ученых, удостоенных избрания в Академию наук на протяжении XVIII– 13 XX вв. Хотя справочник претендует на полноту, в предисловии специально оговорено, что в книге не приводятся сведения о почетных членах из числа высшей бюрократии. В этом справочнике все члены Академии наук разделены на следующие категории: действительные члены, членыкорреспонденты, почетные члены и иностранные члены. К действительным членам относятся адъюнкты, экстраординарные академики и ординарные академики. В категорию почетных членов попадают и почетные академики по Разряду изящной словесности ОРЯС. К членам-корреспондентам и почетным членам причислены только отечественные ученые, иностранные члены выделены в особую категорию, что не отвечает требованиям устава и реалиям академической жизни XIX – начала XX в. Разделение членов Академии наук на отечественных и иностранных произошло в советское время и зафиксировано в уставе 1958 г. Перенесение реалий советской академической жизни на прошлое объясняется идеологическими причинами, а именно, стремлением противопоставить отечественную науку западной. В 1999 г. персональный состав Академии наук был уточнен и дополнен в новом издании «Российская Академия наук. Персональный состав»4. Это издание увидело свет после того, как 22 марта 1990 г. было принято постановление Общего собрания АН СССР № 17. 1 «О восстановлении (посмертно) в членах Академии наук СССР ученых, необоснованно исключенных из Академии наук СССР». Впервые был обнародован полный, без каких бы то ни было купюр, список личного состава Академии наук. Однако в этом издании «иностранные члены» изучаемого периода также ошибочно выделены в особую категорию. Важнейшим источником по истории Императорской Академии наук служат ее издания. Здесь сосредоточено немало важных публикаций по различным вопросам академической науки, среди них извлечения из протоколов заседаний Академии, отчеты о присуждении наград и премий, отчеты об исполнении специальных поручений Академии и многое другое. Ряд библиографических трудов позволяет составить представление об издательской деятельности Академии наук в этот период. Важное значение для настоящего исследования имели годовые отчеты о деятельности Академии наук по Физико-математическому и Историкофилологическому отделениям (ФМО и ИФО), которые составлял непременный секретарь. В отчетах за 1889–1903 гг. заметно стремление представить деятельность Академии наук как совокупность результатов научных работ ее действительных членов, при этом минимум внимания уделено учреждениям, а теневые стороны академической жизни вовсе замалчивались. В 1904 г., когда непременным секретарем стал С. Ф. Ольденбург, положение изменилось: отчеты приобрели стройную структуру, в них нашли отражение не только научные успехи, но и 4 Российская Академия наук. 1724–1999. Персональный состав: В 3-х кн. М., 1999. 14 вопиющие недостатки организации академических учреждений, являвшиеся следствием хронической нехватки финансирования. Отчеты по Отделению русского языка и словесности составлялись отдельно от общеакадемического отчета членами отделения поочередно. В работе использованы мемуары и автобиографии ученых, связанных с Академией наук. В этих изданиях можно обнаружить данные об организационной деятельности некоторых академиков. Ценными сведениями о деятельности Академии наук насыщено эпистолярное наследие ученых. В последнее десятилетие возрос интерес к личности и творчеству вел. кн. Константина Константиновича, выразившийся в публикации как его стихотворений, так и отрывков из дневников и избранной переписки с деятелями русской культуры. Важным вкладом в изучение Академии наук являются сборники документов и материалов по истории ее учреждений. Помимо опубликованных источников в работе широко использованы архивные материалы. При разработке проблемы автором было выявлено и введено в научный оборот большое количество архивных материалов, отложившихся в девяти архивохранилищах. Архивные материалы, характеризующие государственную политику в отношении академической науки, сосредоточены в фондах Государственного совета и Министерства народного просвещения Российского государственного исторического архива (РГИА. Ф. 1152 и 733). Исследование истории Императорской Академии наук в конце XIX – начале XX века невозможно без изучения документов, сконцентрированных в Санкт-Петербургском Филиале Архива РАН (ПФА РАН). Для изучения организационной деятельности Академии важны документы, сосредоточившиеся в фондах Конференции (Ф. 1), Канцелярии Конференции (Ф. 2), Правления (Ф. 4) и Канцелярии Отделения русского языка и словесности (Ф. 9). Основными делопроизводственными источниками для изучения научно-организационной деятельности Академии наук стали протоколы заседаний Общего собрания и трех отделений Академии наук: Физикоматематического, Историко-филологического и Отделения русского языка и словесности и многочисленные приложения к протоколам (так называемые «протокольные бумаги») (Ф. 1, 9). В этих документах отражены почти все организационные мероприятия, а также наиболее важные события в деятельности различных академических учреждений, они содержат богатый материал о повседневной деятельности Академии. Протоколы печатались в 100 экземплярах на правах рукописи (протоколы заседаний ОРЯС — с 1905 г.), извлечения из протоколов публиковались в академических периодических изданиях. Большой массив делопроизводственных документов сосредоточен в фонде Канцелярии Конференции Академии наук (Ф. 2). Расположенный в хронологическом порядке и по тематическому принципу он позволяет 15 проанализировать важные аспекты организационной работы Академии наук, раскрыть цели и задачи инициатив ученых в области науки и просвещения. Ряд документов по финансовым и административно-хозяйственным вопросам находится в фонде Правления Академии наук. Для воссоздания научно-организационной деятельности Академии наук значительный интерес представляют документальные свидетельства о работе других академических учреждений: Библиотеки, музеев, комиссий, Главной астрономической обсерватории и др. Участие членов Академии в создании новых учреждений, в разнообразных мероприятиях в укреплении связей с отечественными и зарубежными учеными характеризуют многочисленные документальные материалы, дошедшие до нас в личных фондах ученых. Большую ценность имеет архив президента Академии наук вел. кн. Константина Константиновича, который он завещал Академии наук. Согласно его воле большая часть материалов, в том числе рукописи его стихотворений и переписка с деятелями культуры и науки, была передана в Пушкинский Дом и составила фонд 137, его обширная служебная переписка отложилась в фонде 6 в ПФА РАН. Свои дневники вел. кн. Константин Константинович завещал хранить в Рукописном отделении Библиотеки или в Архиве Академии наук без права читать их на протяжении 90 лет после его смерти. По прошествии этого срока разрешалось напечатать дневник. В 1929 г. воля великого князя была нарушена, его дневники были изъяты из Библиотеки и переданы в Центрархив (ныне ГАРФ), где они хранятся в фонде 660. Дневниковые записи отражают личную позицию президента по различным вопросам академической жизни, они дополняют официальные документы и порой дают им новое освещение. По некоторым частным вопросам организации академической науки привлекались материалы Рукописного отделения Института истории русской литературы (Пушкинский Дом) РАН; Архива востоковедов Института восточных рукописей РАН; Рукописного архива Института истории материальной культуры РАН; Архива внешней политики Российской империи, Центрального государственного исторического архива С.Петербурга; Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Таким образом, собранный автором обширный корпус источников, большинство из которых впервые вводится в научный оборот, всесторонне отражает различные аспекты научно-организационной деятельности Академии наук. Введение в научный оборот новых архивных материалов и новая интерпретация уже известных исторических документов дают возможность представить деятельность Императорской Академии наук в изучаемый период. Методологическую основу исследования составляют базовые принципы современной исторической науки, прежде всего принципы историзма и объективности. Принцип историзма предполагает изучение исторических событий в их взаимосвязи и развитии, а принцип 16 объективности ориентирует на всесторонний анализ и достоверную оценку исторических фактов. Методика исследования деятельности Академии наук, как и любых научных учреждений, предполагает признание двойственного характера науки как системы знаний и социального института и опирается на сложившееся в литературе понятие «организация науки», которое включает в себя такие основные компоненты, как управление и руководство наукой, финансирование научных исследований, сеть научных учреждений, информационное обеспечение науки, международные научные связи. Работа основана на традиционном методе исторического анализа комплекса архивных материалов: выявление и обработка архивных материалов, систематизация и анализ полученных результатов, выявление основных факторов, оказывавших влияние на организацию научной работы и программы деятельности академических учреждений, построение и создание на основе выявленных источников целостной картины научноорганизационной деятельности Академии наук в широком постоянно изменяющемся социально-политическом контексте. В работе используется также проблемно-хронологический метод, согласно которому описание событий и важнейших проблем происходит во временной последовательности; применение сравнительно-исторического метода дало возможность выявить основные закономерности развития организации академической науки и определить специфические черты этого развития; историко-генетический метод позволил выявить тенденции и конкретные причины, способствовавшие зарождению новых форм организации академической науки; культурно-антропологический метод, ставящий в центр истории личность, помог реконструировать этику отношений академических ученых; с помощью историко-биографического метода сделана попытка раскрыть роль президента Академии наук вел. кн. Константина Константиновича, вице-президента П. В. Никитина в истории Академии наук. Характеристика связи Академии наук с государственной властью и научным сообществом осуществлялась с помощью системного метода, позволившего выявить многообразие их формальных и неформальных, прямых и опосредованных взаимосвязей. Комплексный, междисциплинарный подход к проблемам научно-организационной деятельности Академии наук позволил рассмотреть эту деятельность в контексте исторических и культурно-просветительских процессов и способствовал целостному пониманию духовной жизни в России в конце XIX — начале XX в. Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые как в отечественной, так и в зарубежной литературе на основе большого собрания исторических источников предпринята попытка комплексного, углубленного изучения научно-организационной деятельности Императорской Академии наук, ее усилий по сохранению духовных 17 ценностей и разработке культурного наследия, а также способов участия в общественно-политической жизни России в конце XIX – начале XX века. До сих пор эта проблема не становилась объектом специального исследования. Императорская Академия наук рассматривается в работе не только как корпорация первоклассных ученых, но и как сложное научноисследовательское объединение, включавшее в себя музеи, лаборатории, обсерватории, многочисленные комиссии, которые развивались в тесном взаимодействии и были увязаны в единое целое. В работе впервые проанализированы основные этапы реорганизации Императорской Академии наук в 1889–1917 гг.; выявлено то новое, что появилось в ее организации в результате преобразований, раскрыта роль государства в развитии и финансировании академической науки, сделана попытка объективно и взвешенно оценить роль руководства Императорской Академии наук в обеспечении материальной и правовой базы ее научной деятельности. Преимущественное внимание автор обращает на изучение следующих аспектов научно-организационной деятельности Императорской Академии наук: координирование исследований по астрономии, метеорологии, сейсмологии; руководство межведомственными комиссиями в области естественных и точных наук; организацию целенаправленного пополнения академических коллекций; централизацию гуманитарных исследований. Принципиально новым является анализ тенденций развития научноорганизационных форм деятельности Императорской Академии наук в 1889– 1917 гг., изучение новых форм организации академической науки в области естественных и гуманитарных исследований, проектов научноисследовательских институтов. По-новому оценивается роль руководителя коллективных проектов и научного персонала академических учреждений. В исследовании освещены новые аспекты в международной деятельности Императорской Академии наук и показано, что представительство в крупных международных организациях и курирование русских институтов за границей стало новой важной функцией Академии наук. Проанализирован характер взаимоотношений Императорской Академии наук с властными структурами в условиях политического кризиса начала XX в.; изучена ее деятельность во время Первой мировой войны и показано, каким образом война оказала воздействие на систему организации академической науки. Значительная часть архивных документов, используемых в диссертации, впервые вводится в научный оборот. Они меняют историографическую картину проблемы и позволяют определить значение научно-организационной деятельности Императорской Академии наук для получения новых знаний о законах развития природы, общества и человека, для сохранения исторического и культурного наследия России. 18 Практическая значимость исследования. Большой фактический материал, обобщенный в диссертации, и основанные на нем выводы уже используются в научной работе: при написании монографий и статей по истории Академии наук и ее научных учреждений, при создании справочников по истории науки и образования в России. Результаты диссертационного исследования могут найти применение при подготовке учебных курсов по истории науки и культуры России. Теоретические выводы диссертации могут быть учтены при подготовке преобразований Российской академии наук, а также для формирования государственной политики в области науки. Апробация исследования. Положения и основные выводы предпринятого исследования докладывались на заседаниях ученого совета Санкт-Петербургского Филиала Архива РАН, Сектора истории Академии наук и научных учреждений, ученого совета, на годичных научных конференциях Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН, в университете г. Трир (Германия), а также на всероссийских и международных конференциях и симпозиумах. Основные положения диссертации изложены в двух монографиях и более чем в 30 публикациях (общий объем около 80 а. л.). Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, семи глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников, списка литературы, списка сокращений. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновываются актуальность и хронологические рамки, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационного сочинения, представлены историография проблемы и анализ источниковедческой базы исследования, а также указаны использованные в ходе работы научные методы, отмечаются научная новизна и практическая значимость исследования. Глава 1. «Развитие организации Императорской Академии наук в конце XIX – начале XX вв.» посвящена анализу организационной структуры Императорской Академии наук, ее финансового положения, главных направлений и форм ее реорганизации. В параграфе 1. 1. «Императорская Академии наук как государственный институт» дана характеристика внутренней структуры Императорской Академии наук, изменений в ее руководстве и личном составе на рубеже XIX – XX веков. Деятельность Академии наук в этот период регламентировалась уставом, утвержденным в 1836 г., согласно которому она являлась «первенствующим ученым сословием в Российской империи» и была призвана выполнять три главные задачи, состоящие в 19 научно-исследовательской работе, распространении просвещения и применении результатов своих исследований к практике. Академию наук составляли состоящие на государственной службе действительные члены (ординарные академики, экстраординарные академики и адъюнкты) и не получающие денежного вознаграждения почетные члены и члены-корреспонденты. Все действительные члены с 1841 г. распределялись по трем отделениям: физико-математическому (ФМО), русского языка и словесности (ОРЯС) и историко-филологическому (ИФО). Внутри ФМО и ИФО существовало распределение по специальностям, перечень которых и число закрепленных за каждой из них академиков было установлено уставом 1836 г. Такое положение дел к концу XIX в. почти не изменилось. Поэтому в Академии наук не были представлены такие отрасли знания, как юриспруденция, всеобщая история, сельскохозяйственные дисциплины, технические науки и др. В результате многие научные и прикладные направления получили развитие за пределами Академии наук: в университетах, ведомствах, научных обществах. Иными словами, строгая регламентация научных дисциплин, представленных в Академии наук, в изучаемый период сковывала ее развитие. Императорская Академия наук обладала теми общими чертами организации, которые были присущи другим академиям наук: пожизненное членство, избрание новых членов тайным голосованием, равенство членов при решении научных вопросов. Традиционной функцией Академии наук было присуждение наград за выдающиеся научные результаты. В изучаемый период число премий выросло и достигло к 1917 г. полусотни. Положение высшего эксперта в конкурсе научных работ укрепляло авторитет Академии наук и имело большое значение для установления связей с высшей школой. Изучаемый период характеризуется подъемом издательской деятельности, выразившийся в увеличении количества изданий и их объема. Начиная с 1896 г. стали выходить периодические издания академических учреждений; Академия наук основала новые научные журналы, организовала серийные издания, издавала лексикографические труды, собрания сочинений русских писателей, а также своих выдающихся членов. Руководство Академией наук осуществляли президент, вице-президент и непременный секретарь. В изучаемый период в ее руководстве произошли большие перемены. В 1889 г. впервые в истории Академии наук ее президентом стал член царской фамилии — вел. кн. Константин Константинович (18581915). После выхода в отставку непременного секретаря К. С. Веселовского в 1890 г. эту выборную должность занимали А. А. Штраух, с 1893 г. — Н. Ф. Дубровин и с 1904 по 1929 г. — С. Ф. Ольденбург. Выбор вице-президента был прерогативой президента, и когда в 1889 г. оставил свой пост В. Я. Буняковский, Константин Константинович сделал своим помощником Я. К. Грота, в 1893 г. его сменил Л. Н. Майков. В 1900 г. вице-президентом стал П. В. Никитин, который имел 20 большое влияние на ход академической жизни и пользовался авторитетом как у своих коллег, так и у президента. На протяжении десяти лет Академией наук довольно успешно управлял триумвират — вел. кн. Константин Константинович, П. В. Никитин и С. Ф. Ольденбург. Состав Академии наук пополнился многими учеными, чьи труды имели мировое признание. Большинство академиков до избрания в Академию наук были профессорами российских высших учебных заведений; к 1914 г. профессора составляли почти 90 % действительных членов. Важное отличие Императорской Академии наук от западноевропейских состояло в том, что на ее попечении оставалась целая сеть научных учреждений. В комплекс академических учреждений входили Физический кабинет, Химическая лаборатория, Физиологическая лаборатория, Библиотека, Архив Конференции, Типография, Книжный склад и ряд музеев, ведущих свое происхождение от петровской Кунсткамеры: Зоологический, Ботанический, Минералогический (с 1898 г. Геологический, с 1912 г. Геологический и минералогический музей имени Петра Великого), Азиатский, Музей по антропологии и этнографии, Нумизматический кабинет. Численность научного персонала в каждом из этих учреждений составляла, как правило, 1–2 человека. В состав Академии наук входила Главная физическая обсерватория, тесно примыкала к Академии Николаевская главная астрономическая обсерватория. В конце XIX— начале XX в. произошли крупные преобразования в структуре Академии наук. Расширилась сеть ее научных учреждений: были созданы Лаборатория по анатомии и физиологии растений, Особая зоологическая лаборатория, Пушкинский Дом, в ведение Академии наук перешла Севастопольская биологическая станция. Вместе с традиционными формами организации академической науки развивались новые — академические комиссии. Произошло расширение Отделения русского языка и словесности. В 1899 г. в его составе было учреждено новое структурное подразделение — Разряд изящной словесности и появилось новое звание — почетный академик, статус которого мало чем отличался от статуса почетного члена Академии наук. Произошедшие структурные изменения послужили толчком к пересмотру устава, во многих отношениях не отвечавшего реалиям академической жизни рубежа XIX–XX в. В параграфе 1. 2. «Решение вопроса о реформе Императорской Академии наук», под которой подразумевались пересмотр устава и расширение деятельности Академии наук, представлен анализ проектов нового устава, выявлены особенности деятельности комиссии по пересмотру устава, рассмотрены новые правила выборов в члены Академии наук. Работа по пересмотру устава 1836 г., начатая еще в 1850-е гг., возобновилась вскоре после назначения вел. кн. Константина Константиновича президентом Академии наук и усилилась с учреждением Разряда изящной словесности ОРЯС. В свою очередь обсуждения проектов 21 нового устава стали важным стимулом к проведению назревших преобразований. В результате работы специальной комиссии устав был сохранен в неприкосновенности. Часть недоразумений, возникавших из-за неясностей некоторых статей устава, удалось устранить при помощи мер, находящихся в компетенции самой Академии или министра народного просвещения. Например, вопрос об упорядочении выборов был решен в 1907 г. путем редакции некоторых параграфов правил порядка избрания в действительные члены Академии, утвержденных министром народного просвещения в 1849 г. Были определены правила выборов в почетные академики. На одном из этапов обсуждения нового устава была проведена реорганизация некоторых академических изданий. Во время обсуждения проектов нового устава вскрывалась главная причина бед Академии наук — хронический недостаток финансирования. Существенным результатом работы комиссии по пересмотру устава было утверждение новых штатов (бюджетов) ряда подразделений Академии наук. Некоторые пожелания, высказанные в ходе обсуждения проектов нового устава, были учтены в новых штатах. Например, в общеакадемическом штате 1912 г. были отменены различия степеней академического звания (ординарного, экстраординарного академика и адъюнкта). В том же 1912 г. Государственный совет выразил пожелание учредить в составе Академии наук отделение юридических и экономических наук. Академики признали предложенную реформу нецелесообразной, потому что она вызвала бы коренную ломку в организации ИФО, и в свою очередь предложили расширить рамки отделения введением в его состав новых академиков по экономике и праву. Это предложение должно было подвергнуться подробному рассмотрению, но Первая мировая война помешала этому. Большие перемены в академическую жизнь принесла с собой Февральская революция. Академия наук получила право избирать из своей среды президента и вице-президента Общим собранием из числа ординарных академиков сроком на пять лет. Временное правительство удовлетворило и ходатайство о наименовании Академии «Российской Академией наук». В параграфе 1. 3. показано, что «Финансирование государством академической науки» является одним из важнейших рычагов организации и управления наукой. Несмотря на увеличение расходов на просвещение в процентном отношении, составлявших от общегосударственного бюджета около 4 % в 1897 г. и 5,1 % в 1914 г., образование и наука финансировались по остаточному принципу. В конце 1880-х гг. Академия наук находилась в сложном финансовом положении. Скудость материальной помощи со стороны государства ощущали на себе все академические учреждения. Став президентом Академии наук, вел. кн. Константин Константинович постоянно заботился об укреплении ее материального положения, а правительство, желая его 22 поддержать, шло навстречу интересам Академии наук и удовлетворяло ее просьбы об увеличении финансирования. В 1893 г. были повышены оклады действительных членов Академии и служащих канцелярии и правления, возросли расходы на Библиотеку. В период с 1895 по 1899 гг. были введены новые штаты академических музеев, увеличившие бюджетные ассигнования на комплектование и содержание коллекций, оклады научного персонала. В 1903 г. был составлен проект штатов физического кабинета, лабораторий химической, физиологической, ботанической и зоологической. Но вследствие начавшейся русско-японской войны этот проект не получил дальнейшего движения. В лучшем положении находились Главная физическая обсерватория, Севастопольская биологическая станция и Николаевская главная астрономическая обсерватория, которые получили новые штаты соответственно в 1897, 1902, 1909 гг. Благодаря ходатайствам Константина Константиновича Академия наук получала единовременные и специальные ассигнования на ученые предприятия и издания. За 1890-е – начало 1900-х гг. эти ассигнования составили более 1 млн. рублей. Несмотря на единовременные вливания недостаток средств в Академии наук давал о себе знать все ощутимее и побудил ее в 1907 г. приступить к подготовке проекта новых штатов; в мае 1908 г. эта работа была окончена. Государственная Дума при рассмотрении сметы Министерства народного просвещения на 1909 г. обратила внимание на крайнюю скудость штатных средств Академии; Министерству народного просвещения было поручено позаботиться о составлении общего штата Академии наук, который отражал бы все ее потребности. В декабре 1908 г. было образовано Междуведомственное совещание для пересмотра штата Академии наук под председательством президента Академии наук. Новый штат Императорской Академии наук и положение о Типографии Академии были утверждены Государственной думой 5 июля 1912 г. Штат предусматривал усиление личного состава, увеличение расходов на ученые предприятия, удовлетворение потребностей научновспомогательных учреждений Академии, упорядочивал работу типографии. Число штатных единиц было определено в 153, из них 55 ординарных академиков, а бюджет Академии доведен до 1 007 159 руб. Подготовленный совместными усилиями академических ученых и правительства штат 1912 г. стал важной вехой в истории Императорской Академии наук: увеличились бюджетные ассигнования на развитие фундаментальной науки и получили силу закона некоторые важные нововведения, которые имели большое значение для дальнейшей академической жизни. Импульсом к подготовке новых штатов стало обсуждение проектов нового устава. 23 В Главе 2. «Коллекционная деятельность Императорской Академии наук» собран и проанализирован большой фактический материал по истории академических собраний в 1889–1917 гг., выявлены основные тенденции их развития, определены их роль в культурной жизни России и значение в развитии фундаментальных исследований. В параграфе 2. 1. «Общие тенденции развития академических коллекций» показано генетическое родство академических музеев, которые вели свое происхождение от коллекции Кунсткамеры, и выявлено то общее, что на рубеже XIX–XX вв. связывало их в единый научно-просветительный комплекс: стремление стать центральными учреждениями в своей области знания; общие интересы музейного дела; поиск новых способов преодоления финансовых затруднений. В 1895 г. Зоологический музей был возведен в ранг «центрального учреждения в Империи для познания животного царства, преимущественно России», его бюджет был обособлен в сметах расходов Министерства народного просвещения от бюджета Академии наук и превышал бюджеты других академических музеев. Музей по антропологии и этнографии и Геологический музей также стали добиваться статуса центральных учреждений в своей области знания. Директоры музеев сообща отстаивали интересы музейного дела и объединили свои усилия, образовав Комиссию директоров академических музеев, одним из результатов ее деятельности стало учреждение Попечительных советов при музеях Императорской Академии наук. Правом создать попечительный совет воспользовались Геологический музей и Музей антропологии и этнографии. В параграфе 2. 2. «Книжные и рукописные собрания» освещается деятельность академической Библиотеки, Азиатского музея, Архива Конференции, Пушкинского Дома, Книжного склада и Типографии по сохранению памятников духовной культуры. В отличие от других академических коллекций книжные и рукописные собрания не выставлялись для обозрения, они предназначались только для научной работы, поэтому главную заботу научного персонала составляла обработка и каталогизация поступавшего научного материала. Развитие книжных собраний и коллекций письменных памятников Академии наук проходило в условиях ограниченного государственного финансирования и острого дефицита помещений для их хранения. В таких условиях академические коллекции развивались прежде всего благодаря самоотверженности академиков-директоров (А. А. Куника и А. А. Шахматова, возглавлявших Русское отделение Библиотеки, К. К. Залемана, руководившего Иностранным отделением Библиотеки и Азиатским музеем, Н. А. Котляревского, фактического руководителя Пушкинского Дома), штатных сотрудников и их добровольных помощников, которые без устали трудились над составлением каталогов и описей, 24 занимались комплектованием фондов и книгообменом с отечественными и зарубежными учреждениями. Книжные и рукописные собрания интенсивно пополнялись. В Русском отделении Библиотеки было создано рукописное отделение, куда поступали рукописи и старопечатные книги из академических археографических экспедиций; коллекции автографов писателей XIX в., архив братьев Тургеневых, архивы и нелегальная литература всех партий и политических групп. Рукописи А. С. Пушкина составили особый Пушкинский отдел имени Л. Н. Майкова. Во время Первой мировой войны при Рукописном отделении был создан «Архив войны». В Азиатский музей поступили находки из экспедиции П. К. Козлова 1910 г., благодаря которым тангутский фонд музея имеет мировое значение; коллекция китайских рукописей, собранная С. Ф. Ольденбургом во время русско-туркестанской экспедиции 1914– 1915 гг., составила основу «Дуньхуанского фонда» и т. д. Крупным источниковедческим центром с богатыми коллекциями стал выросший в 1905 г. из Комиссии по постройке памятника Пушкину в Петербурге Пушкинский Дом, созданный для хранения реликвий Пушкина и других деятелей русской словесности. В Архиве Конференции, хранившем единственные в своем роде рукописные материалы по истории отечественной науки, сосредоточились работы по изучению истории Академии наук. Даже такое вспомогательное учреждение, как Книжный склад, по мере сил развивало научную деятельность, а Типография являлась своеобразным полиграфическим музеем. В параграфе 2. 3. «Академические музеи» показано, что с 1889 по 1917 г. академические музеи проделали большой путь развития от простых хранилищ предметов до центральных музеев России, коллекции которых приобретали все больший вес в развитии фундаментальных исследований и сегодня справедливо считаются национальным богатством. В истории академических коллекций наступил этап научной обработки накопленного конкретного знания и дальнейшего, систематического и целенаправленного сбора коллекционного материала, обеспечивающего планомерный научный рост каждого собрания. К традиционным направлениям деятельности музеев по сбору, каталогизации и описанию коллекций, прибавились новые — развитие издательской деятельности, устройство библиотек; непрерывное участие в научном исследовании России и сохранение памятников на вечные времена. Большое влияние на расширение задач музеев оказывали их руководители: Ф. Д. Плеске, В. В. Заленский и Н. В. Насонов — Зоологического музея; Ф. Б. Шмидт, Ф. Н. Чернышев и В. И. Вернадский — Минералогического музея (Геологического, Геологического и минералогического музея имени Петра Великого); С. И. Коржинский, И. П. Бородин — Ботанического музея; В. В. Радлов — Музея по антропологии и этнографии. Заметно возросла роль научного персонала; 25 строгими были требования к их квалификации; расширился круг их должностных обязанностей; они активно участвовали в комплектовании и хранении коллекций, экспонировании и пропаганде знаний, экспедиционной деятельности, проводили большие самостоятельные исследования, основанные на материале хранимых ими коллекций. Многие из них были удостоены избрания в члены Академии наук: А. А. Бялыницкий-Бируля, Н. М. Книпович, А. Е. Ферсман, В. Н. Сукачев, О. Э. Лемм, Л. Я. Штернберг, Э. К. Пекарский и другие. Количество поступавших коллекций в академические музеи росло год от года. Академические и внеакадемические экспедиции пополнили музеи богатыми материалами по естественной истории, а также культуре и быту народов, населяющих Россию и другие страны. Музеи завязывали обмен коллекциями с зарубежными музеями и коллекционерами. Самые разные круги образованного общества, рассматривая академические музеи как народное достояние, активно участвовали в их обогащении. Вел. кн. Николай Михайлович пожертвовал Зоологическому музею свою коллекцию бабочек; в академический музей поступили энтомологическая коллекция П. П. Семенова-Тян-Шанского, коллекции птиц Н. А. Северцева и М. А. Мензбира; большим событием стала находка трупа мамонта в обвале р. Берёзовой. В Геологический музей поступила коллекция позвоночных ископаемых из раскопок на Северной Двине, проведенных В. П. Амалицким, а коллекция минералов П. А. Кочубея поставила академический музей на уровень лучших музеев Европы и Америки. Собранные супругами А. М. и Л. А. Мервартами коллекции предметов материальной культуры и народного искусства легли в основу особого отдела по культурам Индии в Музее по антропологии и этнографии. Наиболее щедрые жертвователи и усердные собиратели удостаивались звания корреспондента музея или члена попечительного совета. Введение этих почетных званий содействовало установлению крепких связей с провинциальными учеными, любителями науки по всей стране. Академические коллекции, выставленные для обозрения, притягивали все более и более широкие круги посетителей. Музеи превратились в крупные научные центры: Зоологический и Ботанический музеи проводили фундаментальные исследования по систематике и предприняли сводные описания флоры и фауны страны; Минералогический музей организовал изучение радиоактивных минералов; вокруг Музея по антропологии и этнографии консолидировались научные силы в области изучения культуры всех народов и истории развития человека. Деятельность попечительного совета, созданного при Музее по антропологии и этнографии, показала перспективность сотрудничества музеев с представителями деловых кругов: музей получил дополнительные средства на покупку экспонатов, экспедиции для сбора материалов, был 26 надстроен третий этаж здания музея. Однако широкое привлечение частных капиталов в музеи, как показал опыт того же Музея антропологии и этнографии, имело и свои теневые стороны. Авторитет академических музеев был столь высок, что такие научные общества, как Минералогическое, Географическое, естествоиспытателей, передавали им свои собрания. Некоторые музеи за пределами Петербурга искали покровительства Академии наук и нередко находили в ней защитницу своих интересов. В 1903 г. Академия наук приняла под свой патронаж Кавказский музей в Тифлисе; в 1910 г. получила от А. А. Бахрушина в дар его Литературно-театральный музей в Москве; в 1913 г. в ведение Академии наук поступил Минусинский городской Мартьяновский музей. Глава 3 «Деятельность Физико-математического отделения по консолидации научных сил» посвящена анализу основных тенденций развития организационных форм академической науки в области точных и естественных наук по направлению к созданию центров коллективных исследований. В параграфе 3. 1. «Руководство центральными учреждениями Российской империи в области астрономии и геофизики» раскрыты характерные особенности деятельности Николаевской Главной астрономической обсерватории в Пулково и Главной физической обсерватории, а также созданной под контролем Академии наук Постоянной центральной сейсмической комиссии. В изучаемый период Николаевская Главная астрономическая обсерватория в Пулково имела административную самостоятельность, однако в научном отношении она находилась в подчинении Академии наук. Деятельность обсерватории с момента ее создания была тесно связана с нуждами страны: астрономические наблюдения были необходимы для составления навигационных таблиц, географических карт и топографических планов, издания календарей и пр. На рубеже XIX–XX вв. программа обсерватории значительно расширилась и включала в себя составление каталогов положений звезд, исследования в области астрофизики, составление фотографической карты неба, наблюдение солнечных затмений, преобразование службы времени. Обсерватории принадлежала большая роль в подготовке геодезистов и топографов в России. Ради объединения научных сил страны директор обсерватории в 1890–1895 гг. академик Ф. А. Бредихин организовал Русское астрономическое общество и возглавил его. В 1895– 1916 гг., когда директором был академик О. А. Баклунд, усилилось участие Пулковской обсерватории в международных проектах. В это время обсерватория обогатилась новыми отделениями на юге России, в Николаеве и Симеизе. Главная Физическая обсерватория в изучаемый период входила в состав Академии наук и координировала в государственном масштабе работу метеорологической сети, организованной академиком Г. И. Вильдом, 27 директором обсерватории в 1868–1895 гг. При его преемнике М. А. Рыкачеве, возглавлявшем обсерваторию с 1896 по 1913 г., продолжились работы для получения надежных данных о климатических условиях страны, необходимых для развития морского, речного и железнодорожного транспорта, сельского хозяйства и переселенческого дела. Расширились наблюдения над солнечной радиацией и аэрологические наблюдения. С помощью специальных комиссий Главная физическая обсерватория объединяла работы разных учреждений по изучению водного режима рек и причин наводнений, исследованию верхних слоев атмосферы. В обсерватории сосредоточились работы по земному магнетизму; начала свою деятельность Магнитная комиссия, главной задачей которой было объединить работы разных ведомств для производства генеральной магнитной съемки страны. Наиболее успешной была деятельность созданной в 1900 г. Постоянной центральной сейсмической комиссии, которая находилась под руководством Академии наук и являлась центральным учреждением, выполнявшим функцию координатора сейсмической службы в масштабах государства. Председателем комиссии был О. А. Баклунд, а главным действующим лицом — академик Б. Б. Голицын, который в 1913 г. стал директором Главной физической обсерватории и возглавил все исследования по геофизике, проводившиеся Академией наук. В 1912 г. Главная физическая обсерватория получила тот же статус, что и Пулковская обсерватория: она вышла из состава Академии наук, но сохранила с ней научную связь. Таким образом, обсерватории являлись крупными научными центрами с широкой тематикой работ и разветвленной сетью специальных подразделений. В изучаемый период были созданы необходимые предпосылки для их преобразования в полноценные научноисследовательские институты. В научных предприятиях, требовавших объединения усилий специалистов разных ведомств, возросла роль комиссий. В параграфе 3. 2 «Тенденции развития академических лабораторий» показано, каким образом шло приспособление к новым потребностям науки традиционных форм организации исследований в Физико-математическом отделении. В начале XX в. организация экспериментальных исследований в Академии наук не соответствовала уровню развития науки, требовавшему больших финансовых вложений, постоянного обновления технической базы, коллективной работы специалистов. Поэтому старейшие в стране Химическая лаборатория и Физический кабинет не были в состоянии предпринимать дорогостоящие исследования. Развитие Физического кабинета оживилось только с приходом в 1893 г. нового директора Б. Б. Голицына, который преобразовал ее в лабораторию. В поисках новых 28 возможностей развития кабинета Голицын направил его деятельность в русло новой, только еще зарождавшейся научной дисциплины — сейсмологии, которая получила в это время большую финансовую поддержку со стороны государства. На протяжении почти 15 лет Физический кабинет в основном обслуживал научные потребности Постоянной центральной сейсмической комиссии. Сконцентрировав усилия всего персонала кабинета на решении одной крупной научной задачи, имевшей большое практическое значение, Голицын достиг выдающихся результатов и поднял авторитет Академии в области геофизики. Объединение вокруг научного руководителя сотрудников разных академических учреждений для выполнение конкретной задачи стало новым явлением организации академической науки. Экспериментальные исследования в биологии проводились в Физиологической лаборатории, Особой зоологической лаборатории, Лаборатории физиологии растений и на Севастопольской биологической станции. Когда директором Физиологической лаборатории был Ф. В. Овсянников, исследования проводились в основном силами самого директора и его лаборанта. Тематика научных работ лаборатории отличалась пестротой, и физиологические исследования соседствовали с гистологическими и общебиологическими. После того как в 1907 г. лабораторию возглавил И. П. Павлов, она получила четкую специализацию: все научные силы были устремлены на детальную разработку и дальнейшее накопление экспериментального материала в области физиологии коры головного мозга, и каждый работник был исполнителем общего плана. Исследования в области экспериментальной физиологии и биохимии растений проводил А. С. Фаминцын в созданной в 1890 г. для его личных занятий Лаборатории по анатомии и физиологии растений. Под его влиянием здесь возникли новые научные направления, которые впоследствии сформировались в самостоятельные разделы физиологии растений. Созданная в 1893 г. Особая зоологическая лаборатория была первым российским центром экспериментальных зоологических исследований, однако в силу объективных причин она не могла расширить рамки своей научной деятельности в той мере, в какой этого требовал возобладавший в зоологии экспериментальный метод. Новой оригинальной формой учреждения была Севастопольская исследовательская станция. После того как в 1892 г. станция стала академической, она развилась в комплексный естественнонаучный центр, который вел систематическое изучение биологии моря и занимался подготовкой молодых специалистов, попутно здесь решались и практические вопросы, связанные с использованием морских ресурсов. Рост академических лабораторий был медленным, в начале XX столетия они сохраняли патриархальный уклад и оставались мастерской академика, где он имел помощников для своей научной работы. Директоруакадемику постоянно приходилось соразмерять планы исследований со 29 скромными материальными возможностями своей лаборатории. Между тем год от года росло число желающих поработать под руководством видных ученых в академических лабораториях. Имея в виду новые потребности научного знания, Академия наук выдвинула идею создания современных научно-исследовательских институтов. Первые шаги в этом направлении были сделаны не в последнюю очередь ради спасения академических лабораторий, находившихся к началу XX в. в сложном положении. Коренная реорганизация физической, химической и минералогической лабораторий должна была осуществиться в Ломоносовском институте. Согласно проекту институт представлял собой комплексное научно-исследовательское учреждение с тремя отделами — химическим, физическим и минералогическим. По аналогии с Ломоносовским институтом предполагалось создать Биологический институт, который должен был объединить и дать новый стимул для развития всех академических биологических лабораторий. Первая мировая война помешала осуществлению этих проектов. Глава 4. «Развитие гуманитарных исследований» посвящена анализу направлений исследований, проводившихся в Историкофилологическом отделении и Отделении русского языка и словесности. В параграфе 4. 1. «Историко-филологическое отделение» дана характеристика основных направлений исследований и деятельности по изданию трудов предшественников и коллег. Круг исторических и филологических проблем, которые разрабатывало Историко-филологическое отделение, и тематика трудов членов отделения определялись в наибольшей степени теми научными задачами, которые стояли перед отечественной и европейской гуманитарной наукой: проблемы общего и сравнительного языкознания, история, язык, фольклор и этнография восточных народов, преимущественно входивших в состав Российской империи, политическое и экономическое состояние России, начальный период истории русского государства. В разряде историко-политических наук большое развитие получили вспомогательные исторические дисциплины. На первый план была поставлена организация крупных научных предприятий по изданию письменных источников по русской истории: «Сборника грамот Коллегии экономии», «Памятников русского законодательства 1649–1832 гг.» и «Материалов для истории русского законодательства», «Собрания бумаг, сочинений и писем М. М. Сперанского». А. С. Лаппо-Данилевский, который взял на себя роль координатора, привлек к осуществлению этих проектов своих коллег и учеников. Публикация «Сборника грамот Коллегии экономии» и «Правил» его издания открыла новый этап развития отечественной археографии и вывела ее на общеевропейский уровень. Частью общего плана издания материалов по русской истории были научные изыскания, которые с 1903 г. проводил ученый корреспондент ИФО в Риме 30 Е. Ф. Шмурло. Многое из того, что было задумано, не было выполнено в полном объеме. Остался неосуществленным и проект издания политикоэкономического словаря, задуманный академиками Н. Х. Бунге, К. С. Веселовским, И. И. Янжулом. Одним из главных направлений исследований отделения было византиноведение, неразрывно связанное с изучением русской истории. Большое влияние на его развитие имели труды А. А. Куника, В. Г. Васильевского, Ф. И. Успенского. Разнообразна была деятельность представителей классической филологии, А. К. Наука, П. В. Никитина, В. К. Ернштедта, В. В. Латышева. По мере развития их творчества византийские сюжеты получали все большее преобладание над классическими. Решающую роль в объединении отечественных византинистов и в формировании византиноведения как самостоятельной научной дисциплины сыграло создание в 1894 г. журнала «Византийский временник», целиком посвященного проблемам истории и культуры Византии. Разряд восточной словесности был одним из самых многочисленных в Академии, что объяснялось как разветвленностью знаний о Востоке, так и исключительным значением востоковедения для России, громадную часть населения которой составляли представители многих восточных народностей. Членами разряда были санскритолог О. Н. фон Бётлингк, тюрколог В. В. Радлов, арабист В. Р. Розен, иранисты К. Г. Залеман и В. В. Бартольд, семитолог П. К. Коковцов, китаист В. П. Васильев, индолог С. Ф. Ольденбург, кавказовед Н. Я. Марр. Члены отделения внесли важный вклад в изучение вновь найденных письменных памятников: В. В. Радлов издал и перевел тюркские рунические надписи, К. Г. Залеман издал и исследовал некоторые иранские тексты, найденные в Китайском Туркестане. Разряд курировал несколько серийных изданий, среди них международную серию «Bibliotheca Buddhica» под редакцией С. Ф. Ольденбурга, серии «Bibliotheca Armeno-Georgica» и «Материалы по яфетическому языкознанию» под редакцией Н. Я. Марра, серию «Образцы народной словесности монгольских племен», явившуюся результатом деятельности Комиссии по изданию монгольских книг, а также журнал «Христианский Восток». Члены отделения считали своим нравственным долгом завершать начатые и по разным причинам не доведенные до публикации издания своих предшественников. Исключительно благородное отношение к посмертным трудам своих товарищей по Академии проявили П. В. Никитин и А. С. Лаппо-Данилевский. Комиссия по изданию сочинений академика В. Г. Васильевского приступила к изданию собрания всех его трудов, полагая, что таким изданием Академия могла оказать услугу русской исторической науке и достойно почтить память ученого. С приходом в 31 отделение целой когорты византинистов оживилась работа Порфирьевской комиссии, созданной для издания наследия Порфирия Успенского, опыт которой был использован Комиссией для заведования капиталом имени профессора К. К. Гёрца, взявшейся издать его труды. Все эти издания были данью научной благодарности предшественникам и коллегам, одновременно они делали большую честь ученым, обнародовавшим оставленное им наследство. В параграфе 4. 2. «Отделение русского языка и словесности» показано, что основу деятельности отделении составляли исследования, обнимавшие русское языкознание, отечественную словесность и историю, просвещение в России, все отрасли славистики; раскрыта роль отделения в расширении контактов с внеакадемической научной средой. В отделении были организованы специальные серийные издания: «Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности», «Исследования по русскому языку», «Памятники старославянского языка», «Памятники древнерусской литературы», обогатившие русистику и славяноведение многими источниками русской и славянской письменной культуры и исследованиями о них. Главными направлениями исследований в области языкознания были изучение истории русского языка на основе применения сравнительноисторического метода, исследование проблемы образования диалектов русского языка, построение грамматики русского языка, лексикографические работы. Существенный вклад в отечественное языкознание внесли труды Я. К. Грота, Ф. И. Буслаева, Ф. Ф. Фортунатова, А. А. Шахматова, А. И. Соболевского. Отделение занималось подготовкой «Словаря русского языка», его редакторами были Я. К. Грот и А. А. Шахматов, при последнем программа академического словаря и состав участников значительно расширились. Одной из насущных потребностей отечественной науки было составление диалектологической карты русского языка. Решением этой задачи занималась организованная в 1903 г. Московская диалектологическая комиссия под председательством Ф. Е. Корша. Вместе с научным изучением русского языка в отделении на протяжении многих лет шло обсуждение практического вопроса о правописании. Комиссия по вопросу о русском правописании подготовила реформу орфографии, которая была принята Временным правительством и стала обязательной после Октябрьской революции. В изучаемый период шел поиск новых форм организации исследований в области славяноведения. Крупным предприятием стало предложенное И. В. Ягичем издание «Энциклопедии по славянской филологии» с участием отечественных и зарубежных ученых. В 1910-е гг. отделение инициировало проект создания «Союза славянских академий и ученых обществ». 32 Многие члены отделения занимались изучением русской словесности. История литературы как самодовлеющая наука со своими специальными задачами в отечественной науке началась с А. Н. Веселовского. Вопросы новой русской литературы разрабатывались на основе материалов архива братьев Тургеневых. В конце 1890-х гг. отделение приступило к подготовке серийного научного издания древнерусских сочинений с привлечением всего сохранившегося рукописного материала. В 1908 г. выполнение этой задачи было возложено на Комиссию по изданию памятников древнерусской литературы под председательством В. М. Истрина. К ней примыкала созданная в 1915 г. Комиссия по составлению толковой библиографии по древнерусской литературе под руководством В. Н. Перетца. Силами сотрудников комиссий были выполнены первые научные издания некоторых важных памятников древнерусской литературы, составлена уникальная картотека по древнерусской литературе, а в советское время написаны капитальные труды по истории древнерусской словесности. Особое место среди работ отделения занимает издание сочинений А. С. Пушкина. Первый том вышел в свет под редакцией Л. Н. Майкова в 1899 г. к столетнему юбилею поэта. В дальнейшем общее руководство изданием осуществляла Комиссия по изданию сочинений А. С. Пушкина. В толковании приемов издания было много неясного; тома собрания сочинений выходили с перерывами в несколько лет, и издание осталось незавершенным. Кроме научных изданий отделение включило в круг своих изданий «Академическую библиотеку русских писателей» — популярную библиотеку крупнейших русских писателей. Огромными по тем временам тиражами, доходившими до 20 000 экземпляров, были изданы собрания сочинений А. В. Кольцова, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, Е. А. Баратынского. Темы исследований в области русской истории, археографии, истории просвещения в России перекликалась с теми работами, которые проводились в Историко-филологическом отделении. Отделение играло роль объединяющего центра в работах как его членов, так и входившего в него Разряда изящной словесности и нескольких сформированных при отделении комиссий, а также многих «сторонних» ученых, примыкавших к отделению для совместной с ним работы. Глава 5. «Формы международной деятельности Императорской Академии наук на рубеже XIX–XX веков» посвящена анализу характера международных научных связей, выявлению организационных форм интернационализации научных исследований, характеристике новых функций Академии наук — представительства в международных объединениях академий, создания и курирования отечественных гуманитарных учреждений за границей. В параграфе 5. 1. «Участие в международных организациях и проектах» дана характеристика новых видов международной деятельности Императорской Академии наук, которые присоединились к прежним формам 33 научных контактов, осуществлявшихся в форме личного общения и переписки ученых, обмена книгами и журналами, участия в конкурсах, избрания зарубежных ученых в почетные члены и члены-корреспонденты. Важной формой международного сотрудничества стали международные конгрессы по различным областям знания, и роль академиков Императорской Академии наук в их работе становилась все более значительной. Интернационализация научных исследований выразилась в создании международных научных обществ и осуществлении учеными разных стран совместных проектов. Императорская Академия наук не осталась в стороне от этих процессов и активно включилась в работу международных объединений, таких, как Международный магнитный комитет, Международная воздухоплавательная комиссия, Международная сейсмологическая ассоциация, Международная комиссия по сотрудничеству в области исследований Солнца, Международный союз для изучения Средней и Восточной Азии и др. Совместно с Шведской Академией наук Императорская Академия наук произвела градусное измерение на островах Шпицбергена; по приглашению Королевского общества в Лондоне она приняла участие в работе над полным справочником естественнонаучной литературы — «Международного каталога научной литературы» и др. Академия наук оказывала содействие русским ученым в поездках на международные исследовательские станции, например, в Бёйтензоргский (ныне Богорский) ботанический сад на о. Ява. В 1899 г. была создана Международная ассоциация академий для осуществления научных предприятий, представляющих общий интерес. Ассоциация приняла под свое покровительство целый ряд крупных научных проектов в области естественных и гуманитарных наук. Российское правительство оценило значение научных связей для укрепления международного престижа страны и взяло на себя расходы по участию Академии наук в работах ассоциации. Создание и успешная деятельность Международной ассоциации академий подтолкнули к объединению славянские академии, которые задумали создать свой особый союз. Правда, область их сотрудничества ограничивалась одним славяноведением, что вызвало серьезные нарекания специалистов. Предполагаемая организация Союза славянских академий была аналогична структуре Международной ассоциации академий. Однако Балканские и Первая мировая войны не позволили Союзу развернуть свою деятельность. Создание Международной ассоциации академий и Союза славянских академий стало свидетельством своего рода «глобализации» научного труда, выразившейся в объединении усилий не только отдельных ученых, но и целых научных учреждений разных стран. В этих международных организациях каждая академия представляла науку своей страны. Это 34 повысило значение Императорской Академии наук и ее вес в системе научных учреждений России. В параграфе 5. 2. «Курирование Императорской Академии наук отечественных гуманитарных учреждений за границей» на большом фактическом материале показано, что на рубеже XIX–XX веков получила развитие новая сторона организационной деятельности Академия наук — создание и курирование отечественных гуманитарных учреждений за рубежом. При участии Академии наук был основан Русский археологический институт в Константинополе — единственное русское научное гуманитарное учреждение за границей. Институт поддерживал постоянные связи с Академией наук, а с избранием директора института Ф. И. Успенского академиком контакты института с Академией наук стали еще более тесными. За двадцать лет своей деятельности (1894–1914 гг.) институт выполнил комплексную программу изучения наиболее выдающихся исторических, художественных и письменных памятников Константинополя, Малой Азии, Афона, Палестины и Сирии. Институт утвердил свой приоритет в изучении древней истории славян. Благодаря работам Института в Болгарии, Македонии и Сербии окреп его международный авторитет, расширились научные контакты со славянскими учеными, что позволило директору в 1911 г. организовать при институте Особое Славянское отделение, однако оно не успело развернуть свою работу в полную силу. При выборе приоритетного направления исследований не последнюю роль сыграли задачи русской политики на Востоке, а также то обстоятельство, что институт именно в этой области не имел конкуренции со стороны европейских и местных ученых. Занятия классической археологией, напротив, не вошли в число главных тем Русского археологического института в Константинополе, что привело к фактическому отказу института открыть в Афинах свой филиал. В России остро ощущалась потребность в создании подобного учреждения в крупнейшем международном центре археологической деятельности. Академия наук приняла участие в обсуждении проекта создания Русского археологического института в Афинах. Этот проект был подготовлен в Классическом отделении Имп. Русского археологического общества, но не был осуществлен. В отличие от проекта института в Афинах план создания института в Риме был частично реализован в 1903 г. учреждением должности ученого корреспондента Историко-филологического отделения Академии наук в Риме. Ученым корреспондентом в Риме был избран Е. Ф. Шмурло, который посвятил себя архивным поискам и занятиям археографией. Руководила его научными работами Постоянная историческая комиссия ИФО. Новая надежда на осуществление старых планов Академии наук появилась в 1919 г., когда после вынужденного перерыва мало-помалу 35 начали восстанавливаться международные связи. Однако предложенный Академией наук план организации за рубежом широкой сети институтов принадлежал, скорее, к области научной фантастики. Глава 6. «Организационные формы общественной деятельности Академии наук на рубеже XIXXX вв.» характеризует новые аспекты просветительской деятельности Академии наук. В параграфе 6. 1. «Участие Академии наук в общественнополитической жизни страны» показано, что в период общественных потрясений, который наступил в стране в 1900-е гг., плодотворным оказалось последовательное соблюдение принципа невмешательства Академии наук в политику как научной корпорации при полной свободе политической и общественной деятельности ее членов как частных лиц. Студенческие волнения в Петербургском университете в 1899 и 1901 гг. и принятые против них полицейские меры вызвали резонанс и в Академии наук. 17 академиков подписали «Записку о нуждах просвещения в России», широко известную под названием «Записка 342-х ученых». Попытка президента вел. кн. Константина Константиновича регламентировать гражданские выступления академиков вне стен Академии наук встретила дружный отпор с их стороны. В 1911 г. Академия наук выступила против задуманной министром народного просвещения Л. А. Кассо реформы института профессорских стипендиатов. Этот проект затрагивал самые основы просвещения в России. Вполне законным волеизъявлением академиков стали выборы выборщиков в Государственный совет, во время которых в полной мере проявилось их размежевание по политическим партиям. Одним из способов выражения недовольства правительством были протесты против размещения полицейских и воинских частей во дворах и зданиях Академии. В параграфе 6. 2. «Комиссии по вопросам печати» освещается деятельность Академии наук, направленная на освобождение печатного слова от разного рода запретов, ее участие в подготовке законов о печати. Пункт 8 высочайшего указа от 12 декабря 1904 г. о «предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» предписывал поставить печатное слово в точно определенные законом пределы. Каковы будут эти пределы? Ответ на этот вопрос был далеко не безразличен для Академии наук. Поэтому академики представили на усмотрение Особого совещания для составления нового устава о печати под председательством чл.-корр. Академии наук Д. Ф. Кобеко свое заключение о нуждах печати как главного органа всякой научной и просветительной деятельности. Особое совещание признало целесообразным учесть его в своей работе. Комитет министров своим постановлением от 28 и 31 декабря 1904 г. пытался навязать Академии участие в просмотре книг, предназначенных цензурой к запрещению, мотивируя это необходимостью отделить научно ценные книги от «вредных» книг политического содержания. Академия наук 36 в двукратных постановлениях категорически отказалась от цензурных обязанностей, выполнение которых противоречило предназначению и духу научного учреждения. Поручение правительства отменил Манифест 17 октября, который дал печати полную свободу и свел на нет работу Особого совещания. Пересмотр законодательства о печати и пункт 6 указа от 12 декабря 1904 г. побудил Комитет министров принять постановление об отмене ограничительных мер по изданию Св. Писания на украинском языке. Академия наук, назначенная экспертом в этом вопросе, выступила за отмену всех мер, стесняющих свободу печатания всех книг на украинском языке. Академия наук оказывала помощь деятелям печати в качестве уполномоченного правительства по распределению средств государственного фонда поддержки нуждающихся литераторов. Академия наук, как высшее научное учреждение страны, занимала принципиальную позицию по вопросу о свободе печати в России и в пределах своей компетенции принимала участие в судьбе просвещения в России. Глава 7. «Научно-организационная деятельность Императорской Академии наук в условиях политического кризиса 1914–1917 гг.» посвящена анализу деятельности Академии наук в годы Первой мировой войны, ее инициатив по охране культурных ценностей, позиции в деле об исключении из ее рядов подданных воюющих с Россией держав, подготовленных реформ и проектов. В параграфе 7. 1. «Участие Императорской Академии наук в укреплении оборонной мощи России и в сохранении памятников истории и культуры» показано, что Первая мировая война оказала сильное воздействие на систему организации академической науки. В России, как и в большинстве воюющих стран, возросла заинтересованность государства в результатах научных исследований. Академия наук активно включилась в общую работу и создала несколько комиссий по организации коллективных исследований, важных в экономическом и военном отношении, ставших базой для будущих исследовательских институтов: Комиссию по изучению естественных производительных сил России, Комиссию по изучению озера Байкал, Комиссию по изучению племенного состава населения России и сопредельных стран. В исследовательской работе доминирующее положение занял прикладной аспект: изучение производительных сил страны, под которыми понимались не только ресурсы природы, но и человек. В Академии наук был устроен лазарет для раненых и больных воинов. На основе конкретного материала в диссертации показана работа Комиссии по вопросу об охране исторических памятников и научных коллекций в районе военных действий, которая направила уполномоченных Академии наук на Западный и Кавказский фронт. Важное значение имела историко-археологическая экспедиция в Трапезунд (Трабзон, Турция) в 37 1916–1917 гг. под руководством Ф. И. Успенского: она наметила план систематического изучения памятников города и приняла меры по спасению рукописных и книжных собраний, исторических и художественных ценностей. Одним из результатов проведенной работы по охране памятников в районе озера Ван стало давно планируемое Н. Я. Марром учреждение Кавказского историко-археологического института. Обстоятельства военного времени дали академическим ученым возможность принять участие в обсуждении фантастических планов восстановления по окончании войны Православной империи на развалинах Османской державы. Частью этого грандиозного замысла был проект Русского археологического института в Иерусалиме. В параграфе 7. 2. «Исключение из Императорской Академии наук «подданных враждебных России государств» и укрепление связей с союзниками» показано, что в условиях вынужденной научной изоляции распалось европейское научное сообщество, полноправными членами которого были российские академики. Германию, Россию и другие европейские страны охватил патриотический подъем, сопровождавшийся всплесками шовинизма. В России антинемецкую волну подстегнуло одиозное обращение 93 немецких ученых «К культурному миру», которое защищало нападение Германии на Бельгию и содержало несправедливые обвинения против России и русской науки. Среди подписей были имена 9 почетных членов и членов-корреспондентов Императорской Академии наук. Шовинизм в России подогревался и принятым 31 октября 1914 г. решением Совета министров «Об исключении подданных воюющих с Россией держав из состава союзов, обществ и других подобных частных, общественных и правительственных организаций и установлений». В течение продолжительного времени Академия наук по этическим соображениям игнорировала это постановление, но в 1916 г. под нажимом правительства ей пришлось принять решение об исключении из числа своих почетных членов и членов-корреспондентов подданных воюющих с Россией государств. Однако отсутствие списка исключенных и указания их общего числа свидетельствует о том, что Академия наук бойкотировала требование правительства. Исключение едва ли было легитимным еще и потому, что академические звания давались пожизненно, и нормативные акты того времени не предусматривали процедуры исключения членов Академии наук. Академия предпринимала попытки восстановить прерванные в начале войны связи с союзными странами и создала Комиссию для установления более тесного научного общения с Англией, Францией и другими союзными странами. Комиссия наметила программу сотрудничества, обсуждались планы создания многотомного труда по истории и культуре России на английском языке под редакцией А. С. Лаппо-Данилевского. Основанная в военное время комиссия «Наука в России» поставила перед собой задачу 38 всестороннего учета научных сил страны, но эта программа была выполнена уже в советское время. В параграфе 7. 3 «1917 год» освещена деятельность Академии наук в период двух революций. На гребне Февральской революции Академия получила автономию. Первые в истории Академии наук выборы президента и вице-президента состоялись 15 мая 1917 г. президентом единогласно был избран А. П. Карпинский, временное исполнение обязанностей вицепрезидента было возложено на И. П. Бородина. Императорская Академия наук была переименована в Российскую Академию наук. Министерство народного просвещения Временного правительства, в состав которого входили члены Академии наук, поставило на очередь вопрос о создании по всей России сети исследовательских институтов, которые могли бы содействовать подъему естественных производительных сил страны. В 1917 г. при Комиссии по изучению естественных производительных сил России возникло несколько институтов. После Октябрьской революции советская власть узаконила подготовленную Академией наук реформу орфографии своими декретами 23 декабря 1917 г. и 10 октября 1918 г. о введении нового правописания. В начале 1918 г. была проведена календарная реформа. И в этом вопросе Академия наук сказала свое веское слово. Академическая Комиссия по введению в России нового стиля начала работу в канун XX в., однако консерватизм властей помешал провести преобразования. Новая же власть ввела календарную реформу декретом СНК РСФСР от 24 января 1918 г., составленным при участии представителей Академии наук. Страна и Академия наук начали жизнь «по новому стилю». В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы диссертации и даются рекомендации для дальнейшего изучения темы. Основные выводы работы. В изучаемый период влияние Императорской Академии наук в научном мире и российском обществе определялось в первую очередь тем, что в ней были сосредоточены крупнейшие ученые силы страны, ее интеллектуальная элита. Императорская Академия наук входила в единое европейское академическое пространство, и в некоторых областях знания ученые Академии наук занимали ведущее положение; выражением признания их авторитета являлось избрание на руководящие посты в международных организациях. По мере развития Академии наук при сохранении первенствующей роли действительных членов возрастало значение академических учреждений. Одним из аспектов научно-организационной деятельности Академии наук было согласования устава с реалиями конца XIX – начала XX в. К 1917 г. без ломки устава были проведены важные преобразования: провозглашен принцип равенства всех действительных членов Академии, 39 приведен в соответствие с практикой порядок выборов; расширено число специальностей; Академия была переименована в Российскую Академию наук. Главные устои академической жизни были сохранены в неприкосновенности. Важнейшим компонентом организации академической науки являлось финансирование. Обсуждение проектов нового устава стимулировало подготовку новых штатов, увеличивших бюджетные ассигнования на академическую науку. Большое содействие проведению преобразований оказал президент вел. кн. Константин Константинович, который заботился об укреплении материального положения Академии наук и использовал свои связи в высших правительственных кругах на благо Академии. Несмотря на частные улучшения вплоть до 1912 г. Академия наук испытывала острый дефицит денежных средств. Трудности с финансированием усугублялись слабым притоком материальных средств из частных источников. В недрах академической науки зародились те формы организации науки, которые обеспечивали эффективность научных исследований в последующее время. Изучаемый период характеризуется переходом от прежних методов индивидуального исследования к коллективным формам работы, возросшей ролью руководителя крупных коллективных проектов и научного персонала академических учреждений. Николаевская главная астрономическая (Пулковская) и Главная физическая обсерватории превратились в крупные центры коллективных работ с солидным по тем временам штатом научных сотрудников и бюджетом. Музеи переросли рамки академических учреждений и могли стать общегосударственными учреждениями — полноправными научными институтами с достойным материальным обеспечением. Стремительное развитие естествознания побудило Академию наук разработать проекты создания двух научно-исследовательских институтов на базе своих лабораторий. Новым явлением организации академической науки стало сближение сопредельных наук и объединение вокруг академика-руководителя сотрудников академических учреждений и других ведомств для выполнения сообща конкретных научных задач. Для их разработки больше всего подходили комиссии, которые позволяли соединять задачи исследовательской и научно-организационной работы, осуществлять координационные функции. Постепенно комиссии становились одной из наиболее жизненных форм научной организации внутри Академии в области как естественных, так и гуманитарных наук. Роль Императорской Академии наук как «первенствующего» научного учреждения в этот период возросла благодаря тому, что она стала центром многих научных предприятий в масштабах страны. Руководство такими стратегически важными для страны научными направлениями, как астрономия и геофизика, укрепляло положение Академии наук в научном 40 сообществе. Коллекционная деятельность академических музеев приобрела значительную культурную роль в жизни России. Усилилась экспедиционная деятельность, расширились программа и состав участников академических экспедиций. Многочисленные периодические и серийные издания, выходившие под эгидой Императорской Академии наук, содействовали консолидации научных сил страны. О возросшем авторитете Императорской Академии наук свидетельствует тот факт, что отдельные ведомства и частные лица передавали ей свои учреждения: в ведение Академии наук перешли Севастопольская биологическая станция, Кавказский, Бахрушинский и Минусинский музеи, возникли отделения Пулковской обсерватории в Николаеве и Симеизе. Высокий профессионализм научных сотрудников обсерваторий, лабораторий, музеев оказывал влияние на расширение задач этих учреждений. Усиление роли научного персонала в развитии Академии наук нашло отражение в Уставе 1927 г., в котором сказано, что АН СССРР состоит из действительных членов (академиков), почетных членов, членовкорреспондентов и ученого персонала, работающего в ученых учреждениях АН СССР. Императорская Академия наук находилась в тесной связи с мировой научной работой. Интернационализация научных исследований выразилась в создании Международной ассоциации академий и Союза славянских академий. Представительство в крупных международных организациях стало новой важной функцией Академии наук. При участии Академии наук Россия создала свое первое гуманитарное учреждение за рубежом — Русский археологический институт в Константинополе. Успешная деятельность института позволила зародиться широким замыслам создания целой сети научно-исследовательских институтов за границей, которые были лишь частично реализованы учреждением должности ученого корреспондента ИФО в Риме. Анализ взаимодействия науки и власти приводит к выводу о том, что в период политического и общественного затишья покровительство Академии со стороны императорского дома, несомненно, служило ее процветанию. В тех случаях, когда вел. кн. Константин Константинович считал себя вправе навязывать академикам сотрудничество с правительством или одергивал их за политическую активность за пределами Академии наук, он получал справедливый отпор со стороны академического сообщества. В период общественных потрясений куда более плодотворным оказалось последовательное соблюдение принципа невмешательства Академии наук в политику при полной свободе политической и общественной деятельности ее членов как частных лиц. В просветительской деятельности ИАН появились новые аспекты — деятельность, направленная на освобождение печати от разного рода 41 запретов, помощь деятелям печати в качестве уполномоченного правительства по распределению средств государственного фонда поддержки нуждающихся литераторов. Сильное воздействие на организацию академической науки оказала Первая мировая война. Достойную позицию АН заняла в вопросе об исключении из ее рядов «подданных враждебных России государств» во время Первой мировой войны. Большая научно-организационная работа проводилась по охране исторических памятников и научных коллекций в районах военных действий. Опыт мобилизации интеллектуальных сил, приобретенный Академией наук во время Первой мировой войны, был использован ею во время Великой Отечественной войны. Для дальнейшего изучения проблемы можно сформулировать следующие рекомендации. В настоящее время слабым звеном в историографии Академии наук остается вторая треть XIX в. Необходимо продолжить изучение многих аспектов научно-организационной деятельности Академии наук. Так, детальной проработки требует вопрос о становлении и развитии академических музеев как самостоятельных учреждений; особое внимание следует уделить институту членовкорреспондентов и почетных членов. Необходимо провести углубленный сопоставительный анализ положения академической, университетской и ведомственной науки в различные исторические периоды. Для выявления общей картины развития европейской академической науки следует рассмотреть взаимодействие Императорской Академии наук с аналогичными учреждениями в Западной Европе. Список основных работ, опубликованных по теме диссертации: Монографии: 1. Вице-президент Императорской Академии наук П. В. Никитин: Из истории русской науки (1867–1916 гг.). – СПб.: Изд-во «Нестор-История» СПбИИ РАН, 2004. – 467 с., ил. (авторский текст 18 а. л.); 2. Императорская Академия наук на рубеже XIX–XX веков (Очерки истории) / Отв. ред. чл.-корр. И. П. Медведев, Б. И. Козлов. – М.: Индрик, 2008. – 656 с., ил. (авторский текст 35 а. л.). Публикации в ведущих рецензируемых научных определенных ВАК Министерства образования и науки РФ: журналах, 3. Историко-археологическая экспедиция в Трапезунд (1916 г.) // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1991. Т. 23. – С. 295–306 (0, 8 а. л.); 42 4. Архивные фонды Русского археологического института в Константинополе (РАИК) // Византийский временник. – М., 1994. – Т. 55. – Ч. 1. – С. 33–37 (0, 5 а. л.); 5. Летопись Академии наук: 1827–1876 // Вопросы истории естествознания и техники. – 2000. – № 3. – С. 97–137 (в соавторстве) (1, 5 а. л.); 6. Из истории Императорской Академии наук: академик Петр Васильевич Никитин и великий князь Константин Константинович // Вопросы истории естествознания и техники. – 2003. – № 3. – С. 46–65 (1, 4 а. л.); 7. Petr Nikitin, the Disciple of August Nauck // Hyperboreus: Studia Classica. – Petropoli, 2004. – Vol. 10. – Fasc. 1–2. – P. 115–121 (0, 7 а. л.); 8. К истории проекта Палестинского комитета // Вспомогательные исторические дисциплины. – СПб., 2007. – Т. 30. – С. 434–439 (0, 5 а. л.); 9. Проекты создания русских археологических институтов за рубежом // Вестник древней истории. – 2008. – № 4. – С. 205–213 (0, 8 а. л.). Статьи в прочих изданиях: 10. А. А. Васильев и Русский археологический институт в Константинополе // Российские ученые и инженеры в эмиграции / Под ред. В. П. Борисова. – М., 1993. – С. 127–135 (0, 7 а. л.); 11. Деятельность Русского археологического института в Константинополе // Российское византиноведение. Итоги и перспективы (Международная конференция, посвященная 100-летию «Византийского временника» и 10-летию Русского археологического института в Константинополе). – М., 1994. – С. 18–22 (0. 2 а. л.); 12. Ф. И. Успенский: обзор личного фонда // Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Под ред. И. П. Медведева. – СПб., 1995. – С. 45–57 (1 а. л.); 13. Русский археологический институт в Константинополе: архивные фонды // Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Под ред. И. П. Медведева. – СПб., 1995. – С. 62–92 (3 а. л.); 14. Петербургская Академия наук и Международная ассоциация академий // Петербургская Академия наук в истории академий мира. К 275летию Академии наук. Материалы Международной конференции. – СПб., 1999. – Т. 2. – С. 171–180 (0, 6 а. л.); 15. Ф. И. Шмит: обзор личного фонда // Рукописное наследие русских византинистов / Под ред. чл.-корр. РАН И. П. Медведева. – СПб., 1999. – С. 478–496 (1, 8 а. л.); 16. Русский археологический институт в Константинополе и Восточный вопрос // История древней церкви в научных традициях XX века. – СПб., 2000. – С. 39–41 (0, 1 а. л.); 43 17. Международная деятельность Императорской Академии наук в XIX– начале XX в. // Академическая наука в Санкт-Петербурге в XVIII–XX веках. Исторические очерки / Отв. ред. акад. РАН Ж. И. Алфёров. – СПб., 2003. – С. 300–316 (1 а. л.). Рец.: Вопросы истории естествознания и техники. 2005. № 3. С. 171–173. 18. Памяти ученого. Анатолий Васильевич Кольцов (18. 06. 1927 – 15. 10. 2000) // Русская наука в биографических очерках / Отв. ред. Э. И. Колчинский, И. П. Медведев. – СПб., 2003. – С. 3–7. (в соавторстве) (0. 5 а. л.); 19. 1893–1899 // Летопись Российской Академии наук. В 4-х т. – Т. 3: 1861–1900 / Гл. ред. акад. Ю. С. Осипов, отв. ред. М. Ф. Хартанович. – СПб.: Наука, 2003. – С. 505–608. (в соавторстве) (6 а. л.). Рец.: Вестник РАН. 2004. № 2. С. 167–178. 20. Археологический институт им. Н. П. Кондакова (Seminarium Kondakovianum) // Мир русской византинистики: Материалы архивов СанктПетербурга / Под ред. чл.-корр. РАН И. П. Медведева. – СПб., 2004. – С. 766– 811 (5 а. л.); 21. К истории премии А. С. Пушкина // Сб.: Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН. Годичная научная конференция, 2005. – М., 2005. – С. 98–99 (0, 1 а. л.); 22. Лауреаты премии имени А.С. Пушкина // Культура и интеллигенция меняющихся регионов России: XX век. Интеллектуальные диалоги: XXI век. Россия ― Сибирь ― Казахстан: Материалы VI Всерос. науч. и науч.-практ. конф. с международным участием (Омск, 3–5 октября 2006 г.) / Отв. ред. В. Г. Рыженко. Ч. 1. Омск, 2006. С. 150–152 (0, 1 а. л.); 23. Академические премии и развитие отечественной науки во второй половине XIX ― начале ХХ вв. // История идей и история общества. Тезисы IV Всероссийской научной конференции. Нижневартовск, 20 апреля 2006 г. – Нижневартовск, 2006. – С. 117–119 (в соавторстве) (0, 1 а. л.); 24. К истории одного проекта академического Устава // Сб.: Институт истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова. Годичная научная конференция, 2006. – М., 2006. – C. 630–632 (0, 1 а. л.); 25. О проекте создания Центрального публичного музея // Наука и техника: вопросы истории и теории. Тезисы XXVII годичной конф. СПб отделения национального Комитета по истории и философии науки и техники РАН. – СПб, 2006. – С.78–79 (0, 1 а. л.); 26. Академия наук в пространстве поощрения ученых (XIX — начало XX века): Препринт. – СПб., 2007. – 84 с. (в соавторстве) (4 а. л.); 27. Проект академического издания Русского экономического словаря // Сб.: Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН. Годичная научная конференция, 2007. – М., 2008. – С. 590–591 (0, 2 а. л.); 28. Участие Императорской Академии наук в общественнополитической жизни страны на рубеже XIXXX вв. // Институционализация 44 отношений государства и науки в истории России / Под общей редакцией Б. И. Козлова. – Вып. 2. – М., 2008. – С. 18–59 (2 а. л.); 29. К вопросу об исключении из Императорской Академии наук «подданных враждебных России государств» // Институционализация отношений государства и науки в истории России / Под общей редакцией Б. И. Козлова. – Вып. 2. – М., 2008. – С. 60–91 (1, 5 а. л.); 30. Архив Конференции и Книжный склад на рубеже XIX–XX вв. // Академический архив в прошлом и настоящем: Сборник научных статей к 280-летию Архива Российской Академии наук / Отв. ред. И. В. Тункина. – СПб.: Нестор-История, 2008. – С. 128–136 (0, 5 а. л.); 31. Геологический музей Императорской Академии наук в начале XX в. // Музейные ценности в современном обществе: Материалы Международной научной конференции, посвященной 130-летию Омского государственного историко-краеведческого музея. – Омск, 2008. – С. 156–157 (0, 1 а. л.); 32. Геологический музей в системе музеев Императорской Академии наук // История наук о Земле: исследования, этапы развития, проблемы: Материалы Международной научной конференции (Москва, 25–27 ноября 2008 г.). Сборник. – М.: ИИЕТ РАН, 2008. – С. 134 (0, 1 а. л.); 33. Проект создания Соединенного геологического и Минералогического музея имени Петра Великого Императорской Академии наук // Наука и техника: Вопросы истории и теории. – СПб., 2008. – Вып. 24. С. 77–78 (0, 1 а. л.); 34. К биографии Р. Х. Лёпера // История и практика археологических исследований: Материалы Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР, профессора А. А. Спицына (Санкт-Петербург, 26–30 ноября 2008 г. / Отв. ред. Е. Н. Носов, И. Л. Тихонов. – СПб.: Издательский Дом СПб ГУ, 2008. – С. 228–231 (0, 3 а. л.). 45
