МОДЕРН В РУССКОЙ АРХИТЕКТУРЕ НАЧАЛА XX в. Поколение конца XIX - начала XX вв. назвало свое время «Серебряным веком», вероятно, продолжая античную традицию цикличности в определении пространства истории: век золотой, серебряный, железный, бронзовый. Все повторяется, и все ново. Неумолимое движение по спирали поглощает человечество круговоротом изменений. Модное сменяется актуальным, актуальное - модным. Открытия рождаются временем, а новое - это лишь хорошо забытое старое. Модерн, будучи не любим большинством, тем не менее, превратился в законченный, целостный стиль, и по сей день поражающий воображение редкой смелостью выразительных средств. Он стал символом нового века, возрождавшего отчасти старые ценности. Архитектура как неотъемлемая часть нашей жизни зачастую невероятно меняет наше понимание окружающего мира. Малейшие изменения, как новые постройки или снос старых зданий, влекут за собой не только преображение пространства, но и переосмысление места человека внутри изменившегося мира. На рубеже веков, сначала в Европе, а затем в России, повсеместно начинает звучать слово «modern», обозначившее новые тенденции в застройке городов и в архитектуре и давшее имя новому стилю. «Модерн» - значит «современный», а основатели и идейные вдохновители модерна попытались придать ему еще и значение своевременного явления и стиля. Новый стиль воплощал в себе переосмысленное европейское искусство, эстетическое обобщение опыта человечества, синтез различных исторических традиций, наложенных на идею прогресса и целесообразности. Он пытался преодолеть разделение, противоречия между рациональностью и изяществом, красотой и пользой. Своевременность стиля была очевидной: эпоха пароходов и паровозов, автомобилей и самолетов, радио и телефонов, многомиллионных городов требовала реализации всех технических достижений человечества. Общедоступное, комфортное, дешевое таково было социальное требование, обращенное к архитектуре, продиктованное развивающейся урбанизацией и намечающейся перенаселенностью городов. Архитектура начинает восприниматься не только как новое направление в искусстве и стиль, но претендует на звание «архитектуры всенародного пользования». Индустриализация и модернизация, обновив все сферы человеческой жизни, изменили людей в целом. Уходил XIX в., а вместе с ним - эмоциональная уверенность в завтрашнем дне. Будущее казалось так же эфемерно и непредсказуемо, как прошлое. Безусловными родоначальниками и законодателями модерна являлись архитекторы Бельгии, Австрии и Германии, идеи которых, как и многие иные достижения Европы, проникли в Россию. Модерн, по мысли его теоретиков, должен был выразить духовное содержание эпохи с помощью синтеза искусств, нетрадиционных форм и приемов, современных материалов и конструкций. В России модерн пережил три периода: ранний, зрелый (рациональный) и поздний, различие между которыми обусловлено идейными приоритетами и степенью выраженности стиля. Такая периодизация была предложена Д. Сарабьяновым, с оговоркой, что с ней можно согласиться, можно проигнорировать. Ранний модерн стал воплощением фантастических идей о городе-мечте и настойчивым поиском большого стиля. Этот период характеризуется стремлением индивидуально выделиться и неповторимо себя проявить, причем широкое понимание архитектуры и стиля располагало к этому. Архитектура начинает воспринимается не только как искусство строить и украшать здания, но и как средство организации микромиров «изнутри наружу». Здесь вещь выступает компонентом системы, нерасторжимым элементом среды, хотя сам микромир может быть абсолютно чужд окружающей его действительности, замкнут на себе, самобытен. Стиль (даже архитектурный) понимается как стиль жизни. В период раннего модерна (1880 - 1890 гг.) приоритетным типом зданий становятся особняки, внешняя и внутренняя форма которых неповторимы и символичны. Символичность декора и интерьера особняков позволяла отстраниться от обыденности жизненного круговорота и вместе с тем реализоваться мечте об искусстве ради искусства. Дом Игумнова на Большой Якиманке (архитектор Н. Позднеев), дом А. Морозова на Воздвиженке (архитектор В. Мазырин), дом Л. Листа в Глазковском переулке, дом Миндовского на Поварской улице (архитектор Л. Кекушев), дом З. Морозовой на Спиридоновке, дом Рябушинского на Малой Никитской (архитектор Ф. Шехтель) - все они были воплощением этих идей и чаяний. Но особняки-замки, создаваемые по заказу «миллионщиков», не вполне способствовали широкому развитию стиля. Так, в период раннего модерна удалось решить проблему эстетизации быта, оставив запросы социума без должного внимания. Зрелый этап (1890 - 1900 гг.) - это период саморефлексии модерна и попытка разрешения глобальных противоречий между элитарностью и массовостью. «Субъективное - это неконструктивная ересь», как говорил А. Бенуа, и такого рода утверждения не могли не возыметь реакции. От субъективного освобождаются через обращение к обществу, требующему удобных и больших помещений, в меру красивых и практичных. Начинается массовая застройка городов, появляются железнодорожные вокзалы, крытые торговые галереи, кинотеатры, музеи, доходные дома, призаводские общежития. Все творческие силы брошены на это. Но формирование стиля так и не было завершено, модерн же продолжил свое развитие по пути упрощения. В 1902 г. блестящий архитектор Ф. Шехтель начинает реконструкцию Ярославского вокзала, построенного еще в XIX в. Столичный вокзал поистине был «воротами Москвы», как называли его современники, от него шел путь на север России. Переделка вокзала была связана с расширением железнодорожного сообщения с Архангельском и его следствием - градостроительной необходимостью реконструкции в центре города значимого сооружения Поздний модерн (1900 - 1917 гг.) запомнился отходом от «стильной чепухи»[2]. В этот период строятся здания общественного значения: вокзалы, типографии, банковские комплексы, доходные дома. Их особенной чертой становятся габариты: мощные 5 – 7-этажные строения с минимальным и простым декором. Сарабьянов считает, что в этот период идет подготовка к конструктивизму. Здания освобождаются от декора, а определяющую роль в качестве материала начинают играть стекло и металл. Однако встречаются и особняки, но романтико-мистические мотивы и настроения здесь предельно сдержанны. Ослабление эмоциональности, экспрессивности и отчасти упрощение модерна в поздние периоды было связано с некоторой исчерпанностью символического раннего модерна. Он оказался, в отличие от зрелого, менее приспособленным к решению социальных проблем, неконтактным с обществом. Ранний модерн, как отмечают исследователи-искусствоведы, «обладал внутренней индивидуальной нацеленностью, несовместимой с классическими принципами градостроительства»[3]. Несколькими яркими примерами позднего, предконструктивистского периода являются: банк Рябушинского в Москве (1903 г.), типография «Утро России» на Страстном бульваре (1907 г.). Русский модерн обладает некоторыми особыми чертами, выделяющими его из массы прочих стилей. Модернисты, стремящиеся активизировать и переосмыслить опыт русской культуры, в частности в изобразительном искусстве, нашли «второе дыхание» архитектуры. Зодчие начинают воспринимать здание как холст, на котором значимы мельчайшие детали, включая детали внутреннего интерьера, которые гармонично вписываются в общую концепцию. существование двух идейных течений: петербургского (Э. Виррих, М., Лялевич, Ф. Лидваль, С. Бржозовский, М., Гейслер и другие) и московского (Ф. Шервуд, А. Эрихсон, Р. Клейн, Л. Кекушев, В. Мазырин, В. Васнецов, Ф. Шехтель и другие). Различие двух направлений состояло в форме и способе воплощения идей: для Москвы были характерны широта и радикальность самовыражения, для Петербурга - сдержанность чувств, что называется «северный модерн». Москва и Петербург ярко воплотили в себе концептуальные принципы нового стиля, поэтому необходимо сказать несколько слов о восприятии модерна в столицах. Новая архитектура поставила и проблему ее массового восприятия. Новая архитектура поставила и проблему ее массового восприятия. Андрей Белый (писатель) так назвал Петербург: «бесконечность проспекта, возведенная в энную степень», а вдобавок «городом-решеткой». План города нарушен не был, модернисты застраивали его в духе «модерна-классицизма». Тем не менее, некоторые замечали: «Старый Петербург исчезает с ужасной быстротой, и на наших глазах некоторые местности изменяются до неузнаваемости, но эта смена - закон истории и жизни». Планировка Москвы первоначально обуславливалась оборонительными нуждами, а логика строительства подчинялась идее доступности торговых обменов. Как только отпала необходимость в крепких оборонительных сооружениях, тут же проявилась алогичность градостроительной концепции. Москва «обрастала» зданиями, и этот установившийся порядок вещей никто менять не собирался. «Новая Москва работала широко, торопливо, не любила доделывать до конца; покрывалась небоскребами, передовыми театрами, музеями… Она продолжала безответственно жить, и почти на всех ее созданиях лежал отпечаток милого, претенциозного безвкусия», - писал Г.П. Федотов в своих «Трех столицах». В Москве вообще всегда удивительно удавалось сосуществовать разным эпохам, культурам, стилям, а модерн оказывался способен доказать свою целесообразность во всем этом хаотическом единстве. Возводимые особняки менее всего отвечали массовым требованиям и менее всего вписывались в городской контекст, своим существованием усиливая ощущение хаоса и дисгармонии. Москвой была усвоена лишь внешняя логика законов нового стиля, не сопровождавшаяся общей пространственной законченностью. Модерн до неузнаваемости изменил столицы. Модерн оказался крайне противоречивым явлением, а его отчаянными поклонниками была узкая элитарная группа единомышленников, сумевших поделиться своим эмоционально-чувственным восприятием мира с современниками, пусть даже и не понявшими их до конца. Тем не менее, модерн воздвиг себе памятник в веках, превратившись в Большой стиль.
