Kokoshin

Политическая социология
© 2017 г.
А.А. КОКОШИН
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ОЦЕНКИ УГРОЗ
НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
КОКОШИН Андрей Афанасьевич – академик РАН, декан факультета мировой политики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, академик-секретарь Отделения
общественных наук РАН, Москва, Россия (decanat@fmp.msu.ru).
Аннотация. Национальная безопасность – одно из центральных понятий государственного управления России. В современных условиях она имеет значительное число измерений и поэтому должна рассматриваться в тесном взаимодействии с национальными
интересами, которые в свою очередь, производны от понятия государства-нации. Трактовка национальной безопасности в различных обществах отражается в характере государственных органов ее обеспечивающих. В статье определена роль прогноза угроз
национальной безопасности в процессе решения задач стратегического планирования.
Из них важнейшая – обеспечение полного соответствия выделяемых ресурсов сформулированным целям и приоритетам обеспечения национальной безопасности, включая
ее военную составляющую. Статья подготовлена с учетом практического опыта автора
в разработке прогнозов соответствующего профиля и их использования для подготовки
различных документов стратегического планирования.
Ключевые слова: угрозы национальной безопасности • внешние, внутренние
и трансграничные угрозы • соотношение анализа и прогноза • возможности и намерения при оценки угроз • стратегическое планирование
DOI: 10.7868/S0132162517110034
Оценка угроз национальной безопасности (НБ) – один из важнейших элементов стратегического прогнозирования и планирования. Это многоплановая проблема прикладных и фундаментальных исследований, поскольку анализ и прогнозирование угроз национальной безопасности – сложный процесс, опирающийся на методологические принципы,
приемы и достижения, прежде всего, социальных наук.
Национальная безопасность – одно из центральных понятий государственного
управления. С социологической точки зрения НБ можно рассматривать как определенную парадигму [Тощенко, 2016: 12–42]. Адекватное комплексное определение угроз – важнейшее условие эффективного оперативного и стратегического планирования в сфере
НБ. Его следует рассматривать совместно с понятием национальные интересы, которые
в свою очередь являются производной от понятия государства-нации.
НБ в современных условиях имеет все большее число измерений. Во многих странах
НБ все чаще “расщепляется” на продовольственную, энергетическую, экологическую, технологическую, информационную безопасность и пр. В большинстве случаев это оправдано, хотя значительно усложняет как оценку угроз НБ, так и процессы стратегического
прогнозирования и планирования.
Уровень НБ в разных странах в различные моменты может быть разным – как в мирное, так и в военное время. Состояние НБ – это определенный уровень стабильности,
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 15-37-11136.
20
Социологические исследования № 11, 2017
устраивающий элиты государства-нации, подавляющую часть населения страны;
это положение государства в сфере мировой политики, но в значительной мере в политико-военном измерении. НБ – это состояние, при котором обеспечивается защищенность страны от внешних и внутренних деструктивных воздействий [Опалев, Пирумов, 2010: 44]. Один из важнейших элементов НБ конкретной страны – обеспечение
условий, минимизирующих вероятность осуществления против нее агрессии. Политика НБ призвана создавать барьеры на пути агрессии, обеспечивать надежное сдерживание потенциального агрессора. Для многих государств это угроза применения
против них ядерного оружия и других видов оружия массового поражения. В этом
случае речь идет об опасности практически полного уничтожения соответствующего
социума, жертвах, исчисляемых десятками и сотнями миллионов человек (особенно
с учетом вторичных и третичных последствий ядерных взрывов). Вероятность реализации такой угроз в современных условиях многими считается маловероятной, однако ею нельзя пренебрегать. Соответственно, одно из важнейших средств обеспечения
НБ России – это достижение должного уровня стратегического ядерного сдерживания
и, соответственно, стратегической стабильности с полномасштабным учетом всех уроков истории [Савельев, 2015: 57–84]. Проблемой для многих государств является угроза получения террористическими организациями в свое распоряжение оружия массового уничтожения, а также угроза воздействия на объекты ядерной энергетики
или другие опасные объекты промышленности и критической инфраструктуры [Цырендоржиев, 2015: 49]. Политика НБ – это создание симметричных и асимметричных
проблем тому “оппоненту”, от которого исходят угрозы (вызовы) данному государству,
а также широкий спектр договорного взаимодействия с “оппонентом”.
Как и национальные интересы (НИ) понятие НБ в нашей стране стало употребляться сравнительно недавно. Это связано с тем, что в отечественной политической лексике
не использовалось понятие нация в трактовке, созвучной Хартии ООН. В Конституции РФ
1993 г. понятие НБ отсутствует. В ней говорится о “безопасности государства” (ч. 5 ст. 13,
ч. 3 ст. 55), “безопасности и целостности государства” (ч. 1 ст. 82), “государственной безопасности” (п. “д” ч. 1 ст. 114), “обеспечении обороны страны и безопасности государства” (п. “м” ст. 71). Другие виды безопасности в тексте Конституции РФ не присутствуют,
за исключением “экологической” (п. “д” ч. 1 ст. 72). Впервые термин НБ использован в Послании президента РФ Федеральному Собранию РФ 8 августа 1996 г. “О национальной
безопасности”. Категория НБ стала применяться в утверждаемых президентом РФ Концепции (первоначально), а затем в Стратегии национальной безопасности России до 2020 г.
(в 2009 г.). К настоящему времени в РФ сформировался целый корпус официальных документов и нормативных актов, в которых в разных сочетаниях и масштабах рассматриваются вопросы НБ. Среди них центральное место занимает “Стратегия национальной
безопасности Российской Федерации”1. К ним относятся также “Военная доктрина Российской Федерации”2, “Концепция внешней политики Российской Федерации”3, “Стратегия экономической безопасности до 2030 года”4, “Стратегия научно-технологического
1
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом президента РФ от 31 декабря 2015 года № 683 “О Стратегии национальной безопасности Российской
Федерации”. Сайт Российской газеты. URL: https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html.
(дата обращения: 12.05.2017).
2
Военная доктрина Российской Федерации. Утверждена Указом президента РФ 30 декабря
2014 г. // Российская газета – Федеральный выпуск № 6570 (298).
3
Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена президентом Российской Федерации В. В. Путиным 30 ноября 2016 г.). Сайт Министерства иностранных дел РФ. URL:
http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2542248. (дата обращения: 12.06.2017).
4
Стратегия экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года.
Утверждена Указом президента РФ от 13 мая 2017 г. № 208. Сайт президента РФ. URL: http://www.
kremlin.ru/acts/bank/41921 (дата обращения: 10.06.2017).
Кокошин А.А. Методологические вопросы оценки угроз...
21
развития Российской Федерации”5. К этим документам по ряду компонентов примыкает Федеральный закон (№ 172-ФЗ) “О стратегическом планировании в Российской
Федерации”6.
В подготовке этих документов важную роль сыграли многие отечественные ученые
и эксперты: политологи, социологи, экономисты, правоведы, специалисты по военным вопросам. Эти нормативные документы в ряде случаев нуждаются в своем развитии, уточнении и дополнении на основании соответствующей научно-исследовательской работы.
При подготовке и принятии решений в области НБ необходимо рассматривать все
возможные, в том числе наихудшие для РФ, варианты развития событий. Если говорить
о военном измерении НБ, то речь идет о соответствующих оценках политико-военной
и военно-стратегической обстановки. При этом необходимы регулярные прогностические оценки и переоценки вероятности тех или иных войн и вооруженных конфликтов,
ибо с ними связано распределение всегда ограниченных ресурсов в условиях изменения
экономического положения страны. Причем речь идет именно о политико-военном прогнозировании (исходя из признания примата политики по отношению к военной стратегии
и военному искусству в целом), а не о военно-политическом прогнозировании, как в подавляющем большинстве отечественных исследований и разработок.
Базовый метод прогнозирования в различных сферах – поиск и анализ тенденций, действие которых вероятно в будущем. Именно определение тенденций – основа для планирования и принятия решений [The Art of Forecasting and Future Planning, 2011]. Выделение таких тенденций – сложная интеллектуальная деятельность, требующая привлечения
ученых, экспертов высокого уровня на всех стадиях исследования. Оценка тенденций
(долгосрочных, среднесрочных, краткосрочных) – основа для разработки набора сценариев более высокого уровня, нежели выявление и анализ тенденций. Один из наиболее приемлемых методов прогнозирования угроз – разработка сценариев формирования
структуры международных отношений с разработкой разнообразных вариантов конфликтов [Кокошин, 2014].
Сценарный вариативный метод прогнозирования получил широкое распространение. Для ответа на вопрос: “Что будет, если…?” формулируется ряд сценарных гипотез
[Ксенофонтов, Громова, Ползиков, 2012: 5].
Все более важную роль при оценке угроз НБ играет научно-техническое прогнозирование – особенно выявление тех технологий, которые могут радикально нарушить стратегическую стабильность, повлиять на возможности России эффективно, убедительно осуществлять политику ядерного и неядерного сдерживания [Веселов, 2015: 23–56]. Важный
компонент научно-технического прогнозирования в интересах НБ – оценки состояния “человеческого капитала”. Измерение его качества – это весьма сложная задача, требующая
привлечения экспертов очень высокого уровня [Цырендоржиев, 2015: 45–72].
Есть необходимость ежегодного обновления таких долгосрочных и среднесрочных
прогнозов с учетом возникающих “шоков” – событий, которые с большим трудом поддаются предвидению и могут значительно деформировать прогнозные сценарии. И потому
нуждается в корректировке (ст. 23) Федерального закона “О стратегическом планировании в Российской Федерации”, касающаяся разработки “Стратегического прогноза Российской Федерации”.
Национальные интересы и национальная безопасность – это производные
от современной трактовки нации (государство-нация), которая интерпретируется не как этническая, а как категория политическая и социальная. Такое понимание нации восходит к Великой французской революции; при этом нация – результат
5
Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации. Утверждена указом
президента Российской Федерации от 01.12.2016 г. № 642. Сайт президента РФ. URL: http://www.
kremlin.ru/acts/bank/41449 (дата обращения – 10.05.2017).
6
Федеральный закон “О стратегическом планировании в Российской Федерации” от 28 июня
2014 г. № 172-ФЗ // Российская газета – Федеральный выпуск № 6418 (146).
22
Социологические исследования № 11, 2017
длительной трансформации образующих ее этносов. Степень осмысления в обществе
и в “политическом классе” национальных интересов, во многом зависит от длительности исторического существования той или иной нации [Кокошин, 2015: 5–19].
Национальные интересы – это осознанные значительной частью общества, и прежде всего подавляющей частью его “политического класса”, потребности государства-нации в самосохранении как культурной исторической общности, в обеспечении
стабильности ее общественных и государственных институтов и одновременно, в поступательном развитии социальной, экономической и научно-технической сфер.
В обобщенном виде национальные интересы – это обеспечение реального суверенитета страны, повышение ее субъектности в сфере мировой политики, обеспечение
национальной конкурентоспособности. Национальные интересы призваны обеспечивать оптимальное сочетание стабильности и развития социальных, политических, экономических и иных отношений. Они предполагают поддержание правопорядка в обществе и безопасность граждан, что прежде всего возложено на государство и его
соответствующие институты [Поздняков, 1994: 89–90].
В большинстве случаев современные нации включают в себя несколько, а иногда
десятки и сотни этнических общностей с разными языками и разными религиями [Тишков, 2001: 236].
Р. Арон справедливо обратил внимание: государственные лидеры мотивированы
создать впечатление, что в основе их действий лежит именно национальный интерес
(цит. по: [Цыганков, 2004: 292]). На деле ситуация намного сложнее. Наиболее адекватно национальные интересы определяются тогда, когда в процессе их формулирования
наряду с политиками участвуют представители академического сообщества, профессиональные дипломаты, профессиональные военные, представители бизнес-групп. Национальные интересы как концептуальное понятие не могут быть расписаны столь же
детально, как, например, цели и задачи внешней или экономической политики государства [Кокошин, 2015: 5–19].
Немаловажное значение имеет ранжирование национальных интересов по степени их важности, и последующая их конкретизация применительно к целям и задачам
внутренней и внешней политики, политики обеспечения обороноспособности и безопасности в целом. Такое определение целей и задач – одна из важнейших составляющих стратегического и оперативного планирования в политике.
Интересы “не являются фиксированными, постоянными величинами; интересы меняются в зависимости от изменений в самом субъекте, в окружающей его социальной среде, в его ценностях; в свою очередь эти изменения влекут за собой изменения в отношениях между различными субъектами” [Поздняков, 1994: 87]. В наиболее
обобщенном виде понятие национальные интересы в “Стратегии национальной безопасности Российской Федерации” определено как “объективно значимые потребности” как личности, так и общества и государства “в обеспечении их защищенности
и устойчивого развития”.
Политологический и социологический подход к национальным интересам предполагает, что и государство, и общество отнюдь не монолитны. В политическом спектре
подавляющего большинства современных стран имеются разные партии, общественные движения, отражающие интересы различных слоев общества, этнических и религиозных групп и т. п.
Все государства обладают аппаратом – бюрократиями с различными институционными интересами. Имеются различия в интересах (и в характере практической деятельности) между публичными политиками и государственным аппаратом, соответствующими бюрократиями [Кокошин, 2010: 90–94]. Для формирования устойчивых
представлений о национальных интересах требуется работа по преодолению конфликтных разночтений между ведомствами до такого уровня, чтобы это не наносило
серьезного ущерба практической деятельности государства во внешней и внутренней
политике, в том числе в разработке и реализации курса по обеспечению НБ страны.
Кокошин А.А. Методологические вопросы оценки угроз...
23
В “Стратегии национальной безопасности Российской Федерации” также устанавливается взаимосвязь между национальными интересами и стратегическими национальными приоритетами. На первом месте среди этих приоритетов “оборона страны”. Далее в этой “Стратегии” говорится о таких приоритетах, как “государственная
и общественная безопасность; повышение качества жизни российских граждан; экономический рост; наука, технологии и образование; здравоохранение; культура; экология живых систем и рациональное природопользование”. В их числе отмечается также
“стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство”.
* * *
У “мирового сообщества” имеется общий интерес в ограничении масштабов политико-военных конфликтов в той мере, чтобы они не приняли взаиморазрушающий характер. Это и проблемы предотвращения всеобщего финансово-экономического кризиса, деградации экологии, борьба с эпидемиями, с организованной преступностью,
распространением оружия массового поражения и др. Соответственно общие проблемы международной безопасности являются и проблемами НБ многих стран.
Весьма масштабна международная проблема терроризма и экстремизма, яркое
выражение которых такие образования, как “Исламское государство”, “Аль-Каида”,
“Джебхад Ан-Нусра”, “Исламское движение Туркестана” (все запрещены в РФ) и др.
В “Концепции внешней политики Российской Федерации” отмечается особая опасность исходящая от “Исламского государства”, возникновение которого усилило “глобальную террористическую угрозу”. В этом документе говорится: “качественно новый
характер глобальная террористическая угроза приобрела с появлением международной террористической организации “Исламское государство” и подобных ей объединений, поднявших насилие на невиданный уровень жестокости, претендующих на создание собственного государственного образования и усиливающих свое влияние
на территории от Атлантического побережья до Пакистана”7.
В “Концепции внешней политики РФ” также отмечается необходимость широкого международного сотрудничества в борьбе с глобальными вызовами и угрозами
с опорой на ООН. “Глобальные вызовы и угрозы требуют адекватного комплексного
ответа со стороны международного сообщества, консолидации его усилий при координирующей роли ООН и с учетом объективной взаимосвязи вопросов защиты прав
человека, обеспечения безопасности и устойчивого развития”8.
* * *
То или иное понимание НБ отражено в структуре и функциях органов соответствующих государств, в документах многих стран мира. На протяжении многих десятилетий
на Западе под НБ понималась прежде всего безопасность в ее политико-военном измерении. Это было особенно характерно для США, где в 1948 г. был принят специальный Закон о национальной безопасности. В соответствии с этим Законом был создан
Совет национальной безопасности (СНБ) во главе с Президентом США как консультативный орган при Президенте США. В него вошли вице-президент США, государственный секретарь, министр обороны, советник (помощник) президента по вопросам НБ.
(Представители законодательной власти США в СНБ не входят.)
В 2001 г. под непосредственным воздействием актов “мегатеррора” в США был создан Совет по внутренней безопасности (СВБ) во главе с Президентом США. Основной
7
Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена президентом РФ В. В. Путиным 30 ноября 2016 г.). Сайт Министерства иностранных дел РФ. URL: http://www.mid.ru/foreign_
policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2542248. (Дата обращения: 12.06.2017).
8
Там же.
24
Социологические исследования № 11, 2017
его состав схож с СНБ США. При президенте Б. Обаме, по ряду сведений, аппараты СНБ
и СВБ были объединены.
В 1998 г. был создан Совет национальной безопасности Индии – при премьер-министре А. Б. Ваджпаи. Первым советником премьера по НБ, организующим работу СНБ Индии, стал Б. Мишра, приезжавший в Россию знакомиться с опытом работы СБ РФ. Членами СНБ Индии, помимо советника по вопросам национальной безопасности, являются
его заместитель, министр финансов, министр обороны, министр иностранных дел, министр внутренних дел, заместитель председателя Комиссии по планированию Правительства Индии. Частью системы СНБ Индии является Группа стратегического планирования.
В послевоенный период возникла тенденция ко все более расширенной трактовке
понятия НБ. Эта тенденция нашла свое отражение при создании Совета безопасности Российской Федерации в 1992 г. В Конституции Российской Федерации (ст. 83, п. ж) говорится,
что “формирует и возглавляет Совет безопасности Российской Федерации” Президент РФ.
Функции Совета безопасности (СБ) РФ значительно шире прерогатив Совета безопасности
США. Это определяют Федеральный закон “О безопасности” и утвержденное Президентом РФ Положение о Совете безопасности РФ. В соответствии с этим законом (№ 390-ФЗ,
ред. от 05.10.2015) “Совет безопасности – это совещательный орган” (ст. 13, п. 1).
В КНР также активно используется понятие госбезопасность. В Китае в 2013 г. был
создан Центральный совет государственной безопасности (ЦСГБ). В его состав вошли несколько членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и членов Политбюро. В ЦСГБ
представлена как исполнительная, так и законодательная власть во главе с Председателем КНР, Генеральным секретарем ЦК КПК Си Цзиньпином.
Выступая на первом заседании этого органа 15.04.2014 г., глава ЦСГБ Си Цзиньпин говорил: о внешней и о внутренней безопасности, о “традиционной безопасности” и “нетрадиционной безопасности”, которые включали бы в себя политическую, территориальную, экономическую, культурную, научно-техническую и экономическую безопасность,
а также безопасность ресурсов, ядерной энергии и т. д. В этом перечне присутствовала и военная безопасность. Этот перечень проблем безопасности Китая во многом совпадает с тем, что присутствует в официальных документах России. В Китае существует
уже несколько десятилетий исключительно важный орган для обеспечения внутренней
и внешней безопасности – Центральный военный совет (ЦВС) КНР, а также Военный совет Центрального Совета КПК.
Центральный военный совет (ЦВС) – это орган высшего не только военного, но и общегосударственного управления, особенно на чрезвычайный период, в условиях повышенной угрозы внутриполитической стабильности КНР. По ряду оценок, ЦВС сложился
как своего рода “запасной орган” высшей власти в стране на случай кризисных ситуаций,
когда эффективная в бескризисной ситуации власть уже не срабатывает. Такие предложения – результат глубоко проработанного в Китае опыта распада СССР в последние годы
его существования.
* * *
Механизм определения угроз НБ должен позволить определять значимость каждой
угрозы для определенного времени с регулярным рассмотрением на высоком уровне
всего комплекса угроз. Угроза НБ в “Стратегии национальной безопасности” (2015) определяется как “совокупность условий и факторов, создающих прямую или косвенную возможность нанесения ущерба национальным интересам”9. Особое место в определении
9
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом президента РФ от 31 декабря 2015 года № 683 “О Стратегии национальной безопасности Российской
Федерации”. Сайт Российской газеты. URL: https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html
(дата обращения:12.05.2017).
Кокошин А.А. Методологические вопросы оценки угроз...
25
и прогнозировании угроз занимает то, что может нанести наиболее значимый ущерб национальным интересам страны.
При этом обеспечение НБ “включает в себя прежде всего оборону страны, а также все
виды безопасности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации и законодательством Российской Федерации, прежде всего государственную, общественную, информационную, экологическую, экономическую, транспортную, энергетическую безопасность”,
а также “безопасность личности”10. “Потребность в безопасности принадлежит к числу базисных мотивационных механизмов человеческой жизнедеятельности” [Подольская, Назаркина, 2016: 134].
В “Военной доктрине Российской Федерации особо выделяется военная угроза –
как “состояние межгосударственных или внутригосударственных отношений, характеризуемое реальной возможностью возникновения военного конфликта между противостоящими сторонами, высокой степенью готовности какого-либо государства (группы государств),
сепаратистских (террористических) организаций к применению военной силы (вооруженному насилию)”. Военная угроза трактуется как производная от военной опасности. В свою
очередь военная опасность определяется как “состояние межгосударственных или внутригосударственных отношений, характеризуемое совокупностью факторов, способных
при определенных условиях привести к возникновению военной угрозы”11.
В “Стратегии научно-технологического развития РФ” присутствует понятие “большие
вызовы”. Они определяются как “объективно требующая реакции со стороны государства
совокупность проблем, угроз и возможностей”; при этом сложность и масштаб этих больших вызовов “таковы, что они не могут быть решены, устранены или реализованы исключительно за счет увеличения ресурсов”12. Среди “наиболее значимых большими вызовами” обозначаются, в частности, “новые внешние угрозы национальной безопасности (в том
числе военные угрозы, угрозы утраты национальной и культурной идентичности российских граждан), обусловленные ростом международной конкуренции и конфликтности, глобальной и региональной нестабильностью, и усиление их взаимосвязи с внутренними угрозами национальной безопасности”13.
В этом документе на первом месте среди значимых “больших вызовов” находится “исчерпание возможностей экономического роста России, основанного на экстенсивной эксплуатации сырьевых ресурсов, на фоне формирования цифровой экономики и появления
ограниченной группы стран-лидеров, обладающих новыми производственными технологиями и ориентированных на использование возобновляемых ресурсов”14.
Определение угроз – одна из отправных точек в формировании политики по обеспечению НБ. В “Стратегии национальной безопасности Российской Федерации” вопрос обеспечения безопасности связан прежде всего с деятельностью органов государственной
власти, но и не только с ними. Обеспечение НБ определяется как “реализация органами государственной власти и органами местного самоуправления во взаимодействии с институтами гражданского общества политических, военных, организационных, социально-экономических, информационных, правовых и иных мер, направленных на противодействие угрозам
национальной безопасности и удовлетворение национальных интересов”15.
10
Там же.
Там же.
12
Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации. Утверждена Указом президента РФ от 01.12.2016 г. № 642. Сайт президента РФ. URL: http://www.kremlin.ru/acts/
bank/41449 (дата обращения: 10.05.2017).
13
Там же.
14
Там же.
15
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом президента РФ от 31 декабря 2015 года № 683 “О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации”. URL: https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html. (дата обращения:
12.05.2017).
11
26
Социологические исследования № 11, 2017
Различают следующие виды угроз: угрозы, требующие контрдействий (или упреждающих действий) (прежде всего по обеспечению стратегического сдерживания) с боевым или небоевым применением Вооруженных сил (ВС) РФ в различных масштабах, тех
или иных (асимметричных или симметричных) мер по нейтрализации этих угроз; угрозы,
требующие общегосударственных мер противодействия с участием того или иного состава несиловых и силовых ведомств; эти угрозы тоже должны учитываться при планировании со сравнительно вторичной ролью военной силы; по их удаленности во времени –
текущие (имеющиеся в настоящий момент), краткосрочные, среднесрочные (до 5 лет),
долгосрочные; по их привязке к определенным географическим районам, особенно применительно к тем или иным оперативно-стратегическим направлениям (зонам ответственности объединенных командований ВС РФ); по степени их воздействия на центральный
стратегический ядерный баланс (стратегическую стабильность) – возможности “обезоруживающего удара”, скачок в возможностях средств ПРО (в т.ч. датчиках РЛС и др.).
Низкие темпы роста экономики РФ и высокая степень зависимости от импорта технологий – значимые угрозы реальному суверенитету России, нашей конкурентоспособности. Они накладывают серьезные ограничения в ресурсах для парирования угроз. Отсюда
вытекает особая важность поставленных руководством России задач импортозамещения – с учетом реалий мирового научно-технологического развития и особенностей эволюции мировой политики. Комплексное междисциплинарное определение основных
компонентов “поля” соответствующих технологий, анализ и прогнозирование их роли
в контексте военно-стратегических проблем мировой политики – перманентная проблема для научных исследований. Особенно важно это применительно к отмеченным выше
проблемам надежного стратегического ядерного и неядерного сдерживания. Этот вопрос тесно связан с проблемами предотвращения разрушительных войн и вооруженных
конфликтов, с проблемами деэскалации конфликтов, меняющимся характером войн и вооруженных конфликтов [Буренок, Горгола, Викулов, 2015: 10–16; Кокошин, Балуевский, Потапов, 2015: 3–28].
Прогнозирование, как и анализ текущего положения дел (“диагностика”) применительно к угрозам НБ (особенно угроз военной безопасности) сводится в обобщенном
виде к двум важным компонентам: определению возможностей противника и определению намерений (что близко к определению его целей). Возможности той или иной страны изменяются сравнительно медленно – в периоды времени, измеряемые годами. Это
изменения в материальных ресурсах государства – экономических и научно-технических,
которые могут быть использованы для строительства вооруженных сил, служат материальной базой внешнеполитической деятельности для активной политики в мировом информационном пространстве [Кокошин, 2014: 20–21].
Соотнося намерения и возможности при оценке угроз НБ, отметим: одну и ту же военную мощь можно по-разному использовать в зависимости от конкретных политических
(политико-военных) и военно-стратегических планов и решений.
Применительно к военным угрозам анализ возможностей противника (и его партнеров) – это предметная оценка ресурсов, которые могут быть выделены на военные нужды, и то, как они распределяются и могут быть распределены по видам ВС и родам войск,
по задачам. К этому относится определение боевых возможностей противника, причем
не абстрактно, а применительно к тому или иному участнику конфликта на другой стороне. Это более сложная задача, нежели подсчет и анализ его основных компонентов вооруженных сил (а тем более просто подсчет). Еще более сложная задача – анализ оценок противником имеющихся у него ресурсов и его оценок наших ресурсов. Очевидно,
что она носит еще более чувствительный характер для тех, кто реально призван заниматься анализом и прогнозирование угроз НБ.
Анализ и прогноз намерений включает в себя и анализ оценки противником наших намерений (и намерений наших стратегических и тактических партнеров), у которых эта оценка может быть и ошибочной. Анализ намерений вероятного противника –
особо сложная задача, требующая не только рассмотрения больших массивов данных,
Кокошин А.А. Методологические вопросы оценки угроз...
27
но и их многомерного структурирования. С определением намерений тесно связан анализ
политико-военного и оперативно-стратегического мышления потенциального противника
(и наших стратегических партнеров), понимания его стратегической культуры. Для адекватного распознавания намерений необходимо знать: стереотипы мышления государственных руководителей; их политико-психологические особенности; механизмы принятия решений тех государственных и негосударственных акторов мировой политики,
от которых могут исходить угрозы НБ России. Это результат длительных наблюдений,
междисциплинарных научных исследований. Большую роль при этом играет анализ конкретно-исторических ситуаций (case-studies), часто весьма трудозатратных, требующий
высокой квалификации и привлечения весьма широкого круга источников и литературы. Угрозы необходимо рассматривать не статично, а как они могут трансформироваться
в динамике кризиса, в том числе выходящего из-под контроля вовлеченных сторон. Уроки различных конфликтных и кризисных ситуаций учат: угрозы безопасности – это не только результат запланированных действий; угрозы могут возникать и за счет спонтанных,
в т.ч. нерациональных действий другой стороны.
Опасна не только недооценка тех или иных угроз в рамках всего их спектра, но и их
переоценка. Переоценка одних угроз в ущерб другим в конечном итоге ведет к ошибкам
в планировании, в распределении ресурсов.
В реальных ситуациях принятие стратегических и оперативных решений едва ли не самый ценный ресурс – это ресурс времени высших руководителей государства. Комплексная оценка угроз НБ России, как компонент механизма принятия решений (включая стратегическое и оперативное планирование, специфическое принятие решений в кризисных
ситуациях), должна включать в себя оценку внешних, внутренних и трансграничных угроз,
угрозы военные и невоенные, оценку их соотношения и взаимосвязи. Оценка угроз НБ
должна совмещаться с четким определением целей проведения внешней политики и политики НБ в целом.
* * *
Одни только угрозы, даже ранжированные по степени их значимости и распределенные в пространстве и времени не единственная отправная точка для планирования.
Для эффективного стратегического планирования необходим интегрированный анализ
угроз, целей и ресурсных возможностей государства – субъекта планирования в контексте экономики и социальной сферы в целом. Планирование в сфере НБ – это не только распределение ресурсов по различным проектам; это и распределение ответственности между теми или иными силовыми или несиловыми структурами. Исключительно
важный аспект планирования – распределение усилий во времени с учетом прогнозов
возможного возникновения тех или иных кризисных ситуаций. Соответственно необходимо четко выделять угрозы существующие и те, которые могут возникнуть в тот или иной
период времени.
Одна из важнейших и одновременно наиболее сложных задач стратегического планирования – обеспечение полного соответствия выделяемых ресурсов определенным целям
и приоритетам НБ, включая ее военную составляющую. Эта задача может решаться только
за счет весьма значительных интеллектуальных ресурсов, отработанных методов “сквозного” планирования и программирования с многочисленными, но не чрезмерными элементами контроля.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Буренок В. М., Горгола Е. В., Викулов С. Ф. Национальная безопасность России в эпоху сетевых
войн. М.: Издательская группа “Граница”, 2015.
Веселов В. А. Трансформация параметров стратегической стабильности: роль технологического
фактора // Вестник Московского университета. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. Т. 7. № 3. 2015. С. 23–56.
28
Социологические исследования № 11, 2017
Кокошин А. А. Методологические проблемы прогнозирования в интересах национальной безопасности России. М.: ИВИ РАН, 2014.
Кокошин А. А. Национальные интересы, реальный суверенитет и национальная безопасность //
Вопросы философии. 2015. № 10. С. 5–19.
Кокошин А. А. О стратегическом планировании в политике. М.: УРСС, 2006.
Кокошин А. А. Политика как общественный феномен. Изд. 3-е, испр. и доп. М.: Книжный дом “ЛИБРОКОМ”, 2010.
Кокошин А. А., Балуевский Ю. Н., Потапов В. Я. Влияние новейших тенденций в развитии технологий и средств вооруженной борьбы на военное искусство // Вестник Московского университета. Сер. 25 Международные отношения и мировая политика. 2015. № 4. С. 3–23.
Ксенофонтов М. Ю., Громова Н. А., Ползиков Д. А. Актуальные задачи прогнозно-аналитических исследований по обоснованию приоритетов агропродовольственной политики // Проблемы
прогнозирования. 2012. № 2 (131). С. 3–24.
Опалев А. В., Пирумов В. С. Национальная безопасность. М.: “Оружие и технологии”, 2010.
Паршин С. А., Горбачев Ю. Е., Кожанов Ю. А. Кибервойны – реальная угроза национальной безопасности. М.: КРАСАНД, 2011.
Подольская Е. А., Назаркина В. Н. Социальная безопасность: сущность, угрозы и пути обеспечения // Социологические исследования. 2016. № 11. С. 133–139.
Поздняков Э. А. Нации. Национализм. Национальные интересы. М.: “Прогресс” – “Культура”, 1994.
Савельев А. Г. Стратегическая стабильность и ядерное сдерживание: уроки истории // Вестник
Московского университета. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. 2015.
Т. 7. № 3. С. 57–84.
Тишков В. А. Этнология и политика. М.: Наука, 2001.
Тощенко Ж. Т. Социология жизни: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2016.
Цырендоржиев С. Р. Основы методического подхода к оцениванию военной безопасности с учетом технологических факторов // Вестник Московского университета. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. 2015. Т. 7. № 4. С. 45–72.
Цыганков П. А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2004.
The Art of Forecasting and Future Planning // The Next Wave, The National Security Agency’s Review
of Emerging Technologies. Vol. 18. No. 4. 2011. URL: https://www.nsa.gov/resources/everyone/
digital-media-center/publications/the-next-wave/assets/files/TNW‑18-4.pdf (дата обращения:
14.06.2017).
Статья поступила:26.06.17. Принята к печати: 12.07.17.
METHODOLOGICAL ISSUES OF ASSESING NATIONAL SECURITY
KOKOSHIN A.A.
Lomonosov Moscow State University, Russian Academy of Sciences, Russia
Andrey A. KOKOSHIN, Academician of the Russian Academy of Sciences, Dean of the Faculty of World Politics, Lomonosov
Moscow State University, Academician-Secretary, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia (decanat@fmp.msu.ru).
Acknowledgements. The reported study was funded by RFBR according to the research project № 15–37-11136.
Abstract. The methodology for determining threats to national security is considered in the context of such
categories as national interests and national security. It is noted that national security is one of the central concepts in
public administration. This concept under modern conditions has a significant number of dimensions and therefore should
be considered in close interaction with the concept of national interests, which in turn are derived from the concept of the
nation-state. The interpretation of the concept of national security in various states is reflected in the shape of the state
bodies that are responsible for national security. The role of forecasting threats to national security in the decision-making
process in this area, including strategic planning, is defined. The tasks of strategic planning are identified, the most important
of which is to ensure full compliance of the allocated resources with certain goals and priorities for ensuring national security,
including its military component. The article is written considering author’s practical experience in developing forecasts of
the relevant profile and their use for the preparation of various strategic planning documents.
Keywords: threats to national security; external, internal and transboundary threats; correlation of analysis and
forecasting of opportunities and intentions in determining threats to national security, strategic planning.
REFERENCES
Burenok V., Gorgola E., Vikulov S. (2015) National Security in the Network Warfare Era. Moscow: Izdatel’skaya gruppa “Granitsa”. (In Russ.)
Veselov V. (2015) The Role of Technological Factor in Transforming Parameters of Strategic Stability. Vestnik moskovskogo
Universiteta. Ser. 25: mezhdunardnie otnoshenya i mirovaya politika [Herald of Moscow Universuty. Series 25: International relations and world politics]. No. 3: 23–56. (In Russ.)
Кокошин А.А. Методологические вопросы оценки угроз...
29
Kokoshin A. (2014) Methodological Problems of Forecasting in the Interests of National Security of Russia. Moscow: IVI RAN.
(In Russ.)
Kokoshin A. (2015) National interests, real sovereignty and national security. Voprosy filosofii [Russian Studies in Philosophy].
No. 10: 5–19. (In Russ.)
Kokoshin A. (2006) About Strategic Planning in Politics. Moscow: URSS. (In Russ.)
Kokoshin A. (2010) Politics as a Social Phenomenon. Moscow: Knizhnyy dom “LIBROKOM”. (In Russ.)
Kokoshin A., Baluevskii Y., Potapov V. (2015) The Impact of the Latest Trends in the Development of Technologies and Means
of Armed Struggle on the Military Art. Vestnik moskovskogo Universiteta. Ser. 25: mezhdunardnie otnoshenya i mirovaya politika [Herald of Moscow Universuty. Series 25: International relations and world politics]. No. 4: 3–23. (In Russ.)
Ksenofontov M. Y., Gromova N. A., Polzikov D. A. (2012) Forecast-analytical studies on the priorities of agrifood policy. Problemi prognozirovaniya [Studies on Russian Economic Development]. No. 2: 3–24. (In Russ.)
Opalev A., Pirumov V. (2010) National Security. Мoscow: “Oruzhie i tekhnologii”. (In Russ.)
Parshin S., Gorbachev U., Kozhanov U. (2011) Cyber Wars as a Real Threat to National Security. Мoscow: KRASAND. (In Russ.)
Podol’skaya E., Nazarkina V. (2016) Social security: essence, threats and how to provide. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological studies]. No. 11: 133–139. (In Russ.)
Pozdnyakov E. (1994) Nations. Nationalism. National Interests. Мoscow: “Progress” – “Kul’tura”. (In Russ.)
Savelyev A. (2015) Strategic Stability and Nuclear Deterrence: Lessons from History. Vestnik moskovskogo Universiteta. Ser.
25: mezhdunardnie otnoshenya i mirovaya politika. [Herald of Moscow Universuty. Series 25: International relations and
world politics]. No. 3: 57–84. (In Russ.)
Tishkov V. (2001) Ethnology and Politics. Мoscow: Nauka. (In Russ.)
Toshenko J. (2016) Sociology of Life: Monograph. Мoscow: UNITY-DANA. (In Russ.)
Tsyrendorzhiev S. (2015) Foundations of a Methodological Framework for Studying Technological Determinants of Military
Security. Vestnik moskovskogo Universiteta. Ser. 25: mezhdunardnie otnoshenya i mirovaya politika [Herald of Moscow
Universuty. Series 25: International relations and world politics]. No. 4: 45–72. (In Russ.)
Tsygankov P. (2004) Theory of International Relations. Moscow: Gardariki. (In Russ.)
The Art of Forecasting and Future Planning. (2011) The Next Wave, The National Security Agency’s Review of Emerging Technologies. Vol. 18. No. 4. URL: https://www.nsa.gov/resources/everyone/digital-media-center/publications/the-next-wave/
assets/files/TNW‑18–4.pdf (accessed: 14.06.2017).
Received: 26.06.17. Accepted: 12.07.17.