Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя Добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя вызывает споры в науке, особенно по вопросам его производного или первоначального характера и значения отчуждательной сделки. Некоторые считают его первоначальным, что отличает его от производного приобретения от управомоченного отчуждателя. Это приобретение может быть односторонним или двусторонним, и его связывают с действительной отчуждательной сделкой. Разные точки зрения на природу этого приобретения представлены в работах таких авторов, как К. Гельвиг, Гастон Карлин и Рудольф Зом. Саксонское право различается от гражданского: ссудополучатель получает как владение, так и собственность на ссуженную вещь. Авторы, такие как Цобелий и Факс, видят единственное объяснение этому в наделении коммодатария правом собственности. Они критикуют это, считая, что противоречит здравому смыслу. Регельсбергер и Мейер не находят объяснения добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя ни в праве собственности, ни в его легитимации. Г. Мейер предлагает избегать термина "легитимация". Давид Мевий также критикует связь принципа "Hand muss Hand wahren" с переносом права собственности. Христиан Вульф критикует объяснение приобретения на основе принципа "Н.m.Н.w.". Он подчеркивает добросовестность приобретателя и интересы оборота. Другие теории, такие как теория завладения Дельвинкура и теория квалифицированного завладения Карлина, рассматривают приобретение с разных сторон. Теория законной презумпции ограничивается аспектом судебной виндикации, а некоторые другие теории не раскрывают природу приобретения вообще. Добросовестное приобретение считается первоначальным и в большинстве случаев двусторонним. Попытки объяснить его как производное или одностороннее следует отвергнуть. II. Обоснование добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя Противники добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного лица подчеркивают риски и негативные последствия такого приобретения. Л. Петражицкий высказывает осторожность в предоставлении прав добросовестному приобретателю, опасаясь случайного лишения имущества у бывшего собственника. Он категорически возражает против распространения принципа "Н. w. Н." на безвозмездные сделки. П. Соколовский резко осуждает принцип защиты добросовестного приобретателя, утверждая, что такое законодательство поддерживает похищение имущества и подрывает правовые понятия. Антон Менгер выражает критику касательно обращения с частной собственностью, особенно в свете законов, которые обеспечивают защиту добросовестных приобретателей от собственников. Он обсуждает примеры из проекта Германского гражданского уложения, где нормы защищают добросовестных приобретателей за счет собственников, в результате чего собственность может быть передана новому приобретателю даже за счет неповинного или ничего не подозревающего собственника. Менгер делает вывод о превозмогании коммерческих интересов над правами собственности в таких нормах. Автор указывает на коммерческую ориентацию Германского гражданского уложения, подчеркивая превозмогание интересов купеческого класса над правами собственности. В дальнейшем он обсуждает нормы, которые, по его мнению, обеспечивают большую защиту добросовестных приобретателей, чем собственников, и сравнивает их с экспроприацией. А. Менгер, П. Соколовский и Л. Петражицкий критикуют принцип "Н. w. H." в свете сложившегося распределения имущества, выступая в защиту интересов собственников. Авторы, такие как Л. Петражицкий и Карл Биндинг, выступают против принципа добросовестного приобретения права собственности от несобственника. Биндинг рассматривает эту возможность как извращение правовой системы и возражает против ее применения в гражданском обороте. Он также сомневается в правомерности требования добросовестности только со стороны приобретателя, настаивая на распространении этого требования и на отчуждателе. Биндинг высказывает сомнения в целесообразности требования постоянных доказательств права собственности от продавцов в гражданском обороте. Он также критикует идею о добросовестности как единственном основании для приобретения права собственности от несобственника. По его мнению, это противоречие становится очевидным, когда старый собственник теряет право собственности, несмотря на свою добросовестность, в то время как новый приобретатель получает это право благодаря своей добросовестности. Так же Биндинг объясняет признание приобретения права собственности в современном законодательстве как необходимое пожертвование в интересах обеспечения стабильности правового оборота. Он подчеркивает, что фактическое владение не дает владельцу полного права распоряжения, а лишь легитимирует распорядительные акты добросовестного приобретателя. Согласно его толкованию, законодательство определяет действительность юридических сделок, не взирая на волю владельца. Биндинг также критикует интерпретацию понятия утраченных вещей и призывает к справедливому толкованию закона. Г. Гин, подобно Петражицкому и Биндингу, остро возражает против применения принципа "Н. w. Н." в сельских отношениях, признавая его лишь в торговом обороте. Эти возражения указывают на конфликт интересов между добросовестным приобретателем и бывшим собственником, однако важность защиты добросовестного приобретателя для гражданского оборота не следует недооценивать. Рассмотрение защиты владения как простой защиты права собственности учитывает возможное противодействие интересов собственника. Эти соображения применимы и к защите добросовестного приобретателя, и их разграничение представляет собой сложную задачу для законодательной политики. Некоторые ученые предлагают безусловную защиту добросовестного приобретателя, даже если это в ущерб прежнему собственнику. Антон Кобан, соглашаясь с осуждением Биндинга приобретения права собственности от доверенного лица, предлагает расширить эту защиту. Он считает, что приобретение права собственности от несобственника должно быть неограниченным, основываясь на теории доверия к внешнему фактическому составу. Для него, фактическое обладание вещью несобственником создает видимость собственности, что обеспечивает безопасность оборота. Таким образом, он предлагает допустить приобретение права собственности добросовестным приобретателем от любого владельца, не только от лица, которому вещь была вверена. Кобан критикует точку зрения Биндинга по вопросу добросовестности отчуждателя, указывая на редкость случаев, когда приобретение от мнимо управомоченного имело бы место. Он также не согласен с предложением Биндинга о возмещении разницы между ценой и действительной стоимостью вещи при приобретении от несобственника. Кобан предлагает, чтобы ущерб в таких случаях не делится между бывшим собственником, несобственником и добросовестным приобретателем. Его аргументы о внешней видимости права собственности при фактическом обладании несобственником обеспечивают защиту добросовестного приобретателя во всех случаях. Кобан указывает, что ограничение добросовестного приобретения только вверенными вещами основано на вине собственника, что не объяснимо с точки зрения принципа вины. Он считает, что оба предположения о вине собственника в случае кражи или потери не всегда справедливы. По его мнению, лучше не допускать приобретения от несобственника, чем ограничивать приобретение от доверенного лица. Он предлагает проводить принцип вины в каждом отдельном случае. Он также применяет теорию Унгера о «деятельности на собственный риск» к добросовестному приобретению, заключая, что собственник должен нести риск своих действий. Так же Кобан предлагает расширить правило добросовестного приобретения от несобственника на все случаи, когда вещь находится в фактическом обладании лица, от которого она приобретается. Он также предлагает это правило распространить на залог чужой вещи. Он усиливает требования к добросовестности приобретателя и предлагает сохранить обязанность возврата неосновательного обогащения в случаях безвозмездного приобретения. Елеонский указывает на непоследовательность современной системы движимой собственности и предполагает, что современные законодательства могут отказаться от виндикации похищенных вещей, считая их мало чем отличающимися от денежных знаков или бумаг на предъявителя. Трепицын считает, что различие между вещами, украденными и вышедшими из рук собственника против или без его воли, больше не имеет оправдания. Он утверждает, что сохранение этого различия непоследовательно и необосновано. Если защищать собственников в случае кражи, то по какой логике мы не защищаем их в случае присвоения или растраты? Трепицын считает, что воля собственника направлена на сохранение его вещей, независимо от того, как они оказались в чужих руках. Он приходит к выводу, что в случаях кражи и потери бывшему собственнику не должна предоставляться возможность возврата вещей от добросовестного приобретателя. Взгляды сторонников неограниченной защиты добросовестного приобретателя встретили сопротивление в современной науке гражданского права. Эртман отвергает предложение Кобана обобщить положение § 935II Герм. гр. уложения на все случаи добросовестного приобретения, указывая на серьезные правовые и политические возражения. В отношении денег и ценных бумаг на предъявителя есть специальные соображения, не допускающие виндикации от добросовестного приобретателя из-за их цели и непрерывного обращения. В случае вещей, проданных на публичных торгах, важна публичность акта. Эртман также указывает на упрек собственнику, который не предпринял мер после публичной продажи его вещи. Он не поддерживает радикальное предложение Кобана о полном недопущении виндикации от добросовестного приобретателя, независимо от обстоятельств. 1. Роль bonae fidei в области распределения состоит в предотвращении внезапного изменения установившегося распределения и минимизации ущерба для благосостояния. Нормы права в этой сфере направлены на смягчение неожиданных изменений и сохранение стабильности. 2. В области обращения хозяйственных благ bonae fidei способствует облегчению и ускорению движения полезностей и ценностей. Система норм bonae fidei в этой сфере обеспечивает уверенность в успешном осуществлении сделок, устраняя сомнения по стороне спроса. Таким образом, первая система норм бережно охраняет статус кво и благосостояние, тогда как вторая стимулирует деловое движение и мобилизацию хозяйственных благ. Автор подчеркивает важность обеспечения права как стабильности в имущественных отношениях, что облегчает его передачу и приобретение. Он указывает, что система права часто ориентируется на обеспечение оборота, даже за счёт интересов самого правообладателя. Автор рассматривает различные способы обеспечения оборота, включая доверие добросовестных сделок и защиту незнания вредоносных обстоятельств. Таким образом, он выделяет два аспекта обеспеченности права собственности: статический (его самого) и динамический (его оборотоспособность), находя точки соприкосновения между ними. Андрей Тур и Рене Демог выражают похожие идеи относительно защиты добросовестности в праве. Тур подчеркивает необходимость соблюдения установленных законом границ в защите доброй совести, учитывая компромисс между безопасностью оборота и обеспеченностью права. Демог также поддерживает эту концепцию, отмечая важность разумной видимости права, которая должна действовать наравне с самим правом. Он различает две концепции безопасности: статическую, которая поддерживает стабильность, и динамическую, которая способствует действию. Подобные идеи о противопоставлении статики и динамики также находят отражение в работах других философов, таких как Огюст Конт и Габриель Тард. Оба автора поднимают вопрос о том, какую безопасность предпочтительнее обеспечить: правообладателям или правоприобретателям. Современное законодательство, по мнению автора, отдает предпочтение интересам оборота перед интересами владельцев, что отмечается и Эренбергом. При анализе психологического содержания безопасности оборота, автор считает, что ее цель достигнута, если она достаточна для совершения законом предписанной сделки, но не должна превышать эту меру, учитывая другие ценности. Психология статической безопасности, которая стремится к созданию устойчивого положения прав, отличается от динамической, которая способствует действию. Однако обе безопасности тесно связаны: статическая является основой для динамической. Это сопоставление противоположностей также отмечено у Эренберга, который придает значение видимости права, опираясь на соображения безопасности оборота, и при этом учитывает прогрессивные и консервативные интересы. Представленные теории обсуждают защиту прав собственности с двух сторон: через предоставление собственнику виндикационного иска и ограничение виндикации для защиты добросовестного приобретателя. Первый подход обеспечивает статическую безопасность для собственника, а второй — динамическую для приобретателя. Однако собственник может стать приобретателем в будущем, и наоборот, что означает переплетение обеспеченности права и оборота. Противоречие между этими интересами не является непримиримым и находит компромисс в современном законодательстве. Понимание этого компромисса возможно лишь в динамическом изучении института, а не в каждом конкретном споре. Решение спора может быть в пользу одной из сторон или привести к частичному урегулированию, например, через возмездную виндикацию с возмещением приобретателю части его затрат на приобретение спорной вещи. Одной из распространенных теорий, объясняющих необходимость защиты права добросовестного приобретения собственности от неуполномоченного отчуждения, является теория публичности или теория видимости права. Эти концепции, выраженные разными авторами, объединяются в единую теорию. Например, еще в 1747 году Буржон указывал на владение как лучший показатель собственности, поскольку владельцы обычно являются собственниками. Принцип публичности пронизывал старейший проект Австрийского гражданского уложения, где указывалось, что неочевидные недостатки в праве не должны влиять на саму вещь. У Герберта Мейера этот принцип связан с теорией видимости права, где владение дает предположение о праве и считается легитимным до тех пор, пока его видимость не будет нарушена. Рене Демог подчеркивает, что разумная видимость права должна производить такой же эффект, что и само право, в отношениях с третьими лицами. Подобные мысли выражает и Раймонд Салейль, утверждая, что владение является видимостью права в глазах других людей и сравнивая его с записью в поземельной книге, которая делает право общедоступным. Такие идеи, по мнению Вельшпахера, направлены на обеспечение безопасности оборота и возвращают нас к примитивным формам права, где внешние признаки играли важную роль. Эти авторы также выделяют параллели с теорией доверия в юридических сделках, стремясь узаконить доверие к внешним фактам. В этом смысле высказывался и И.А. Покровский, указывая на значимость принципа доверия к внешним фактам для обеспечения прочности гражданского оборота. Он подчеркивал, что эта безопасность оборота в конечном итоге укрепляет ценность права собственности. Крюкман высказывает мысль о том, что защита владения предоставляется ради добросовестного владельца, но на практике этим пользуется даже недобросовестный. Он подчеркивает, что видимость права собственности имеет значение не только как сама по себе видимость, а потому, что она представляет собой само право собственности. Важно отметить, что для Крюкмана видимость права является важной частью правопорядка. Он признает, что видимость права не только важна для германского права, но и для любого другого права, так как она является неотъемлемой частью правопорядка. Это принцип поддерживался и в римском праве, где защищался институтами краткосрочной приобретательной давности и публициевым иском. Один из известных приверженцев теории видимости права - Эрнст Якоби, который в своих работах акцентировал внимание на применении этой теории к учению о ценных бумагах в контексте общего учения о волеизъявлениях. Исходя из этих рассуждений, Якоби формулирует принцип доверия к внешнему фактическому составу, который, хоть и неполон и не явно выделяется, но при этом, согласно "правилам жизни", создает видимость полноты. Это противостояние между правом и видимостью права. Последняя начинает действовать, когда фактические элементы, налицо, вместе образуют основание для предположения наличия всех элементов данного фактического состава. Это в свою очередь обосновывает доказательную презумпцию, которая, по мнению Якоби, представляет собой функцию видимости права в судебном процессе. Эти концепции из области теории юридической сделки, где рассматривается соотношение воли и ее выражения, Якоби также применяет в контексте теории юридического владения (Gewere) и его последствий. По мнению Якоби, выражение воли продолжает действовать, пока его не оспорят с соответствующим эффектом, а юридическое владение - пока к владельцу не предъявят иск собственником. Это и есть суть видимости права в общем понимании. Она порождает лишь фактическую доказательственную презумпцию, поскольку может возникнуть судебный спор. В определенных случаях эта презумпция может быть сделана непреложной, став юридической презумпцией. Это создает "действующую видимость права". Однако эта действующая видимость права возникает лишь благодаря особым нормам права, которые наделяют ее таким эффектом. Якоби и Фишер обсуждают роль видимости права в установлении юридического статуса. Якоби подчеркивает, что видимость права становится юридически значимой только за счет законодательных норм, которые поддерживают доверие к внешнему фактическому составу. Фишер, обращаясь к вопросам недвижимости и движимого имущества, отмечает, что часто сам собственник несет ответственность за расхождение между реальным положением дел и видимостью права. Третьи лица, основываясь на видимости права, могут приобретать права на имущество, но собственник рискует потерять его, если создаст ситуацию, способствующую заблуждению других лиц. Фишер не считает целесообразным оправдывать такие случаи на основе вины собственника. Фишер защищает немецкие юридические принципы "H.m.H.w" и "Wo du deinen Glauben gelassen hast, da musst du ihn wiederholen", утверждая, что они обеспечивают безопасность оборота движимым имуществом и освобождают собственников от необходимости доказывать свои права. Он также отмечает, что расширение защиты видимости права важно для обеспечения потребностей оборота. Подобно Якоби, Фишер признает доказательное значение видимости права и различает ее от неопровержимой презумпции, которая не требует опровержения. Мейер также связывает теорию публичности с учением о видимости права, подчеркивая их важность в германском гражданском праве. Он различает презумпцию и видимость права от фикции. Фикция - принятие несуществующего за существующее, неподдающееся опровержению. Презумпция и видимость права не основаны на признании лжи за правду. Презумпция считает сущее доказанным до опровержения, а видимость права опирается на опыт. Мейер поддерживает широкое применение доверия к видимости права, не ограничиваясь законом, и предлагает защиту до опровержения. Гирке критикует Мейеровский принцип, а Нэндруп придает видимости права высокое значение, сравнивая его с радием для естествознания. Нэндруп рассматривает правовые институты через призму видимости права, а не доказательств реального права. Он подчеркивает значение защиты иллюзий, отделяя ее от реальных правовых интересов. Однако он также признает, что интересы доверившегося видимости права должны быть учитываны. Вред, вызванный недостаточной осторожностью в создании видимости права, должен лечь на того, кто эту видимость создал. Эртман, напротив, не сводит защиту владения к видимости права, а считает владение обоснованным само по себе. Он подчеркивает важность сохранения стабильности в обществе через неприкосновенность имущественного положения. Эртман предпочитает узкое понимание видимости права, основанное на действующем законодательстве, а не на абстрактных правовых концепциях. Он поддерживает идею, что видимость права должна охватывать только те случаи, которые законодательство считает достойными защиты. Эннекцерус также придерживается ограничительного подхода к защите видимости права. Он указывает на значение искусственно создаваемой видимости, которая может служить доказательством права. Однако, если видимость не соответствует действительному праву, это обычно не имеет последствий, за исключением случаев, когда это необходимо для обеспечения безопасности права и оборота. Множество норм о защите видимости права предполагают обеспечение правопорядка, но их различные предпосылки и последствия делают невозможным сформулировать общий принцип. Например, автор считает ошибочным утверждение о том, что в германском праве всегда защищается видимость права, а не само действительное право. Он также высказывает сомнения относительно полезности и ценности такого подхода. В отношении ограничения применения теории видимости права случаями, указанными в законе, разделяются мнения различных авторов, таких как Эрнст Якоби, А. Тур, Павел Эртман. В советской юридической литературе М.М. Агарков отрицает теорию видимости права в ее целом, хотя признает, что она заслуживает внимания. Он считает, что такой подход приводит к парадоксальным выводам и несовместим с реальной жизнью и деловой практикой. Подытожив анализ концепции добросовестного приобретения права собственности от неуполномоченного отчуждателя, можно выделить следующие общие положения: 1. В современном праве и юридической науке существует широкое согласие в отношении отказа от римского принципа абсолютной виндикации, который запрещает прямое приобретение права собственности от неуполномоченного отчуждателя. Все более критически относятся к этому принципу, и лишь некоторые второстепенные законодательства продолжают его поддерживать. 2. Есть немного сторонников неограниченной защиты добросовестного приобретателя за счет интересов собственника. Однако их позиция игнорирует важность учета обеих сторон интересов, что требует компромиссного подхода. 3. Многие авторы стремятся к поиску компромисса между интересами собственника и добросовестного приобретателя. Они разграничивают статическую и динамическую безопасность собственника, а также обеспечивают интересы оборота. Это позволяет в значительной степени согласовать интересы обеих сторон и создать баланс в правовых отношениях. Теории, основанные на узаконении доверия к внешнему фактическому составу права, выделяются как наиболее успешные в объяснении приоритета добросовестного приобретателя. Современное право уделяет большое внимание внешнему фактическому составу, что поддерживает интересы гражданского и торгового оборота. В определенных случаях закон признает обоснованное доверие к внешним фактам, например, при приобретении от неуполномоченного отчуждателя. Однако это не означает автоматическое разрешение приобретения права собственности от неуполномоченного отчуждателя. Эти теории скорее предлагают объяснение и характеристику данного явления, а не его абсолютное обоснование. Важно понимать, что закон защищает доверие к внешнему фактическому составу из реальных интересов оборота и защиты собственности, но такие случаи должны рассматриваться как исключения и не должны распространяться по аналогии. Это гарантирует стабильность гражданских прав, включая право собственности. Все эти рассуждения подтверждают необходимость ограничения права собственника на предъявление виндикационного иска против третьего лица, которое добросовестно приобрело вещь. Также они подчеркивают значимость случаев, когда право собственности приобретается от лица, не имеющего на это права. Эти принципы, с выделенными в следующей главе ограничениями, в значительной степени применимы и к советскому праву. Социально-экономические основы добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя вызывают определенные вопросы и требуют дальнейшего изучения. Однако можно выделить следующие основные положения, которые могут служить материалом для более глубокого анализа. В антагонистическом классовом обществе защита добросовестного приобретателя, приобретающего вещь у несобственника, в первую очередь нацелена на поддержку интересов торгового оборота. Купцы, особенно заинтересованные в этой защите, сталкиваются с необходимостью обеспечить стабильность своих приобретений. С одной стороны, это касается их собственных покупок для перепродажи, а с другой стороны, влияет на их возможность продавать товары на более выгодных условиях. Таким образом, защита добросовестного приобретения от несобственника напрямую связана с интересами купечества и благополучием торгового оборота. В условиях феодализма и раннего капитализма эта защита в первую очередь служила интересам купечества и развитию торговли в целом. Это создавало благоприятные условия как для продавцов, так и для покупателей, включая тех, кто покупал товары для личного использования. В период развернутого капитализма, оптовые и розничные торговцы в основном приобретают товары напрямую у производителей, и их интересы мало связаны с защитой добросовестного приобретателя. Однако в других сферах торговли, таких как биржевая, ярмарочная, рыночная и комиссионная торговля, а также в сфере банковской деятельности, защита добросовестного приобретателя сохраняет свою значимость. Например, банки, занимающиеся покупкой и продажей ценных бумаг, и биржи, где осуществляется торговля этими ценными бумагами, требуют надежной защиты добросовестных приобретателей. Эта защита обеспечивает безопасность и стабильность оборота товаров и ценных бумаг, а также оказывает помощь неторговым приобретателям. В советском социалистическом гражданском праве защита интересов гражданского и торгового оборота не могла служить основанием для допущения добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя. Несмотря на то, что в период Новой экономической политики (НЭП) был разрешен частный торговый оборот, Ленин и партия на XI съезде заявили о завершении этого периода и о переходе к стимулированию частной предпринимательской деятельности. Поэтому в первые годы применения Гражданского Кодекса РСФСР основной упор делался не на содействии торговому обороту. Тем не менее, некоторые статьи Гражданского Кодекса, в том числе 60-я, все же выражали определенное внимание к торговому обороту, который был ключевым элементом в экономической стратегии партии, направленной на развитие экономического союза рабочих и крестьян, и укрепление промышленности и сельского хозяйства. в СССР хозяйственная деятельность регулируется государственным планом, направленным на увеличение общественного богатства и повышение уровня жизни трудящихся. Добросовестными приобретателями от неуправомоченных отчуждателей могут быть как граждане, так и государственные органы, кооперативы, профсоюзы и другие общественные организации. Государственные органы и кооперативы, а также другие организации, могут выступать как покупатели и продавцы. Защита их интересов в этом контексте может быть, как при продаже, так и при покупке товаров и услуг. Важно отметить, что основное обоснование для допущения добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя — это защита права собственности приобретателя, что имеет равное значение как для субъектов социалистической, так и для личной собственности. Пределы допустимости защиты добросовестного приобретателя – ответчика по виндикационному иску и добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. ПРЕДЕЛЫ Аргументы в пользу добросовестного приобретения распространяются на все случаи, когда кто-то приобретает право собственности от лица, не имеющего к этому праву полномочий, независимо от обстоятельств выбытия вещи из владения собственника и его статуса. Их убедительность не зависит от этих факторов. Однако эти аргументы не указывают на границы допустимости такого приобретения или не предлагают компромиссных решений, которые учитывали бы интересы всех сторон. Решение этого вопроса должно стремиться к минимизации ущерба как для бывшего собственника, которому отказано в восстановлении его прав, так и для добросовестного приобретателя, который может быть обязан вернуть вещь. Необходимо найти наиболее приемлемое решение, учитывая интересы всех сторон. Важно также обеспечить преимущественное положение социалистической собственности на средства производства как основы экономики СССР. Субъективное поведение как бывшего собственника, так и третьего приобретателя, играет важную роль в разрешении конфликта интересов. Бывший собственник может быть упрекнут в том, что доверил вещь лицу, не заслуживающему этого, что может привести к заблуждению третьего лица, основывающегося на владении отчуждателя как на признаке права собственности. Однако, если собственник лишается вещи по своей воле, но безупречно выбирает контрагента, ему следует нести риск своих действий. Точно так же, если собственник теряет вещь из-за своей неосторожности, он должен нести ответственность за свои действия. Учитывая эти факторы, приоритет отдается интересам добросовестного приобретателя только в случае, если он не мог знать об отсутствии у отчуждателя права на вещь. При различной трактовке утраты владения вещью собственника, важно выбрать наименьший ущерб при отрицательном решении по виндикационному иску. Когда собственник передает вещь по своей воле, он знает своего контрагента и его местонахождение, что позволяет ему добиваться возмещения вреда. Однако, если вещь утрачена или похищена без его воли, он чаще всего не знает, кто нарушил его права, что делает возмещение ущерба затруднительным. Учитывая субъективное поведение собственника и предлагая вариант наименьшего ущерба при отказе в удовлетворении виндикационного иска, можно сделать вывод, что собственнику, лишившемуся вещи без своей воли, следует предоставить право на истребование вещи у добросовестного приобретателя. В случае, когда собственник добровольно отдал вещь, ему не следует предоставлять право на истребование у добросовестного приобретателя, так как последний приобрел право собственности. Согласно советскому гражданскому праву, добросовестное приобретение права собственности на вещи, переданные из владения собственника по его воле, не распространяется на государственное имущество. Статья 60 ГК четко указывает, что государственные учреждения и предприятия имеют право требовать возврата любого имущества, незаконно отчужденного. Таким образом, в соответствии со статьей 183 ГК, государственное имущество не может быть приобретено в собственность добросовестным приобретателем от неуполномоченного отчуждателя. Это правило применяется только к государственной собственности, но есть основания распространить его на кооперативно-колхозную собственность. В каждом этапе развития общества внимание к праву собственности играет ключевую роль, отражая дух времени и особенности правовой системы. Уже в постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года подчеркивается священность общественной собственности как основы советского строя, что подчеркивает необходимость решительной борьбы с расхитителями общественного имущества. Согласно законам СССР, социалистическая система хозяйства определяется социалистической собственностью на средства производства. Такая собственность может быть государственной или кооперативноколхозной. Оба вида собственности считаются единым понятием социалистической собственности, что подтверждается законодательством, включая указ закона от 7 августа 1932 года и Сталинской Конституции. Закон 7 августа 1932 года приравнивает кооперативно-колхозную собственность к государственной с точки зрения уголовной защиты. То же самое подтверждается в Сталинской Конституции, которая обязывает граждан беречь и укреплять социалистическую собственность. Уголовный Кодекс РСФСР также не проводит различий между этими формами собственности. Следовательно, социалистическая собственность требует эффективной защиты. При этом, если государственный орган, кооперативное объединение или колхоз являются истцами в случае незаконного лишения имущества, интересы любого приобретателя должны уступить интересам истцов. Виндикационные иски в советском праве Право собственности играет важную роль в истории права, отражая экономические системы и социальные отношения. В эксплуататорском обществе частная собственность дает владельцам возможность эксплуатации других людей. В социалистическом обществе социалистическая собственность на средства производства заменяет частную, устраняя эксплуатацию. Защита права собственности имеет важное значение во всех правовых системах и охватывает различные области права: уголовное, административное и гражданское. Гражданское право направлено на восстановление нарушенного права собственности, устраняя любые нарушения. Уголовное право сосредоточено на карательных мерах в отношении правонарушителей, в то время как гражданское право сосредоточено на возврате потерпевшему собственнику его прав. Защита права собственности важна в любой правовой системе и направлена против всякого нарушителя. § 1. ПОНЯТИЕ ВИНДИКАЦИОННОГО ИСКА (активная и пассивная легитимация, объект) Гражданские кодексы СССР и других союзных республик предусматривают виндикационный иск, который позволяет собственнику, обнаружившему свою вещь в чужом незаконном владении, требовать её возврата. Иск может быть предъявлен против незаконного владельца собственником вещи. Он направлен на возврат вещи собственнику от незаконного владельца. Истцом по виндикационному иску является невладеющий собственник спорного имущества, такой как спорная вещь. В случае государственных учреждений и предприятий, единственным собственником которых является государство, иск может быть подан тем государственным органом, под чьим общим управлением находится соответствующее имущество. Прокурор также может подать иск по указанию статьи 2 ГПК РСФСР. Если идентифицировать владельца государственного имущества невозможно, решение об удовлетворении иска должно быть в пользу того государственного учреждения или предприятия, которому принадлежит имущество, или в пользу государственного учреждения, управляющего соответствующими имуществами. Ответчиком по виндикационному иску является только незаконный владелец вещи. Иск предъявляется именно к такому незаконному владельцу для возврата вещи собственнику. Если ответчик не владеет вещью, то иск о возврате в натуре не имеет смысла. В таком случае можно предъявить иск об убытках, но не в рамках виндикационного иска, так как последний направлен исключительно на возврат вещи. Решение суда в этом вопросе может быть отказом в удовлетворении иска или заменой его иском о возмещении убытков. Судебная практика, начиная с первых лет применения Гражданского Кодекса, четко определила вещный характер виндикационного иска. Это подтверждается решениями судов, в которых отмечается, что виндикационный иск направлен на возврат конкретной вещи, а не на возмещение убытков. В определении ГКК Верхсуда РСФСР по делу № 317271 указано, что статьи 59 и 60 ГК не применимы в случае отсутствия спорной вещи в распоряжении ответчиков. Вместо этого истцу предоставляется право истребования убытков, что свидетельствует о недобросовестном приобретении ими имущества. Ответчиком по виндикационному иску может быть только незаконный владелец спорной вещи. Однако, если владелец имеет законное право на владение (например, по договору аренды или реквизиции), вещь не может быть у него истребована. Гражданский кодекс учитывает это условие и предоставляет собственнику право истребовать свою вещь из чужого незаконного владения. Виндикационный иск может касаться любого имущества, так как возможны споры о владении им и о компетенции управления государственной социалистической собственностью. Примеры включают иски о возврате домов из незаконного владения, что подтверждается следующими определениями судов: а) Определение ГКК Верхсуда РСФСР по делу № 32708 1924 г. б) Определение ГК ВС РСФСР по кассационной жалобе Вдовина А.К. против решения Сталинградского губсуда по иску Шаброва В. к кассатору о расторжении сделки купли-продажи. в) Разъяснение пленума ВС РСФСР по протесту председателя Верхсуда на определение ГКК В. Суда от 19 апреля 1927 г. по делу Мосгубсуда. г) Определение ГКК В. Суда РСФСР по делу № 36476. д) Определение судебной коллегии по гражданским делам В. Суда СССР от 24 декабря 1940 г. по делу № 1161 1940 г. е) Определение судебной коллегии по гражданским делам ВС СССР от 17 апреля 1940 г. по делу № 433 1940 г. В советском праве отсутствует разделение на движимое и недвижимое имущество из-за исключительной собственности государства на землю. Таким образом, виндикационный иск может касаться изъятого из гражданского оборота имущества, включая споры между государственными органами. § 2. ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ ПРИОБРЕТАТЕЛЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НЕЗАКОННОГО ВЛАДЕЛЬЦА ПО ВИНДИКАЦИОННОМУ ИСКУ Законодательство устанавливает, что ответственность незаконного владельца перед собственником зависит от обстоятельств приобретения спорной вещи. Добросовестный приобретатель несет меньшую ответственность, если не знал и не должен был знать об отсутствии права у предыдущего владельца на отчуждение. В случае же недобросовестного приобретения, когда приобретатель знал или должен был знать об этом, его ответственность возрастает. Даже если приобретатель был недобросовестным из-за грубой небрежности или незнания, закон считает его таковым. Например, покупка ценной вещи за низкую цену при подозрительных обстоятельствах делает приобретателя недобросовестным, даже если он не знал о незаконном происхождении вещи. По мнению Г. Амфитеатрова, наш закон требует от приобретателя только грубо небрежного незнания о неуправомоченности отчуждателя, что отличается от немецкого законодательства. В социалистическом обороте общее правило добросовестность. Для добросовестности приобретателя достаточно предположения о праве отчуждения вещи у продавца, например, по договору комиссии. Покупка в комиссионном магазине или ломбарде считается добросовестной, если приобретатель не знал об отсутствии права собственности у коммитента или ломбарда. Однако приобретатель может ошибочно полагать, что продавец имеет право на отчуждение, например, при продаже уполномоченным лицом, но не соблюдается обязательство предъявления доверенности. При досрочном прекращении действия доверенности, добросовестные третьи лица, заключившие сделку, защищены законом, если не было опубликовано уведомление об отмене доверенности или уведомление не было передано им напрямую. При покупке у неуполномоченного лица, но управомоченного на отчуждение вещи согласно закону, приобретатель получает право собственности. Это подтверждается выводом Верховного Суда СССР о скоте, отчужденном во время эвакуации совхозов или колхозов. В случае, когда продажа скота была вызвана необходимостью охраны интересов владельца, приобретатель признается собственником. Добросовестное приобретение, предусмотренное нашим Гражданским Кодексом, требует лишь предположения о праве отчуждения у продавца. Не существует единого мнения о содержании добросовестности приобретателя в судебной и арбитражной практике, как показывает пример из протокола Верховного Суда РСФСР. В разъяснении пленума Верховного Суда РСФСР от 20 июня 1927 года по делу Московского губернского суда по иску МФО появился вопрос о добросовестности приобретателя в ситуации, когда дом, продаваемый Ермаковым, был описан финансовым агентом за налоги. При рассмотрении этого дела Гражданская Коллегия Верховного Суда РСФСР указала, что отсутствие запрета на дом и отсутствие злонамеренных действий со стороны приобретателя не дают оснований для признания сделки противозаконной. В другом решении по тому же делу Гражданская Коллегия Верховного Суда РСФСР подчеркнула, что не было доказано, что приобретатель знал о судимости продавца или о наложенном запрете на строение, которое он приобрел, что подтверждает презумпцию добросовестности приобретателя. Когда ответчиком по виндикационному иску является незаконный и недобросовестный приобретатель, собственник всегда имеет право на возврат вещи. В случае с добросовестным приобретателем интересы собственника сталкиваются с интересами такого приобретателя, и советское гражданское право ограничивает виндикационный иск в его пользу. Однако есть исключения, например, если вещь выбыла из владения собственника по его воле, как при передаче в ссуду или наем. Несмотря на ясность статьи 60 ГК, на практике много вопросов при ее истолковании. § 3. ВОПРОСЫ ДОКАЗЫВАНИЯДОБРОСОВЕСТНОСТИ ПРИОБРЕТАТЕЛЯ Необходимо прояснить, кому предоставляется льгота по первому предложению статьи 60 ГК. Однако примечание 1 к этой статье не дает ответа на вопрос, кто считается добросовестным приобретателем. В советском гражданском праве нельзя применять принцип распределения бремени доказывания, но следует учитывать презумпцию добросовестности или недобросовестности приобретателя. Суд, руководствуясь активным принципом, может предложить сторонам представить дополнительные доказательства, что подтверждается статьей 5 ГПК РСФСР. Таким образом, важно не столько кто представляет доказательства, сколько презумпция добросовестности или недобросовестности приобретателя. Если принять презумпцию добросовестности, то приобретатель считается добросовестным, пока не будет доказана его недобросовестность. В противном случае, если принять презумпцию недобросовестности, приобретатель считается недобросовестным, пока не будет доказана его добросовестность. В первом случае, последствия недоказанности лежат на истце, а во втором случае – на ответчике по виндикационному иску. Здесь речь идет о презумпции добросовестности приобретателя в советском гражданском праве, что предполагает, что приобретатель считается добросовестным, пока не будет доказана его недобросовестность. Это принципиальное положение основывается на уважении к чести граждан, установленном в советском законодательстве и закрепленном Сталинской Конституцией. Данное положение подтверждается аналогичной презумпцией в статье 98 ГК, касающейся заложенного имущества без знаков залога. Однако есть случаи, как в постановлении пленума Верховного Суда СССР от 22 апреля 1942 года, когда приобретатель не считается добросовестным, так как он должен был знать о том, что продавец не имел права отчуждать вещь. Следует отметить, что обычно факты, опровергающие добросовестность приобретателя, представляет истец по виндикационному иску. Однако подобные доказательства могут быть представлены и противоположной стороной или собраны по инициативе суда, который должен стремиться к установлению истины в ходе судебного процесса. § 4. ВРЕМЯ, КОГДА ТРЕБУЕТСЯ ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ ПРИОБРЕТАТЕЛЯ Важно понимать, что добросовестность приобретателя играет решающую роль на всех этапах процесса накопления права собственности на вещь. Это включает как момент заключения сделки по приобретению конкретной вещи, так и передачу самой вещи, которая может быть определена лишь общими признаками. Например, при отчуждении уже переданной или находящейся во владении приобретателя вещи, добросовестность приобретателя должна сохраняться до завершения этого процесса. Также важно отметить, что даже если приобретатель узнает о том, что вещь была приобретена у незаконного продавца, это не влияет на его права, если он уже стал законным владельцем вещи. Однако, если вещь была похищена у собственника, потеряна им или незаконно отчуждена государством, приобретатель не получает право собственности на эту вещь и должен вернуть её собственнику. До тех пор, пока добросовестность приобретателя сохраняется, он имеет право на плоды и доходы от вещи, находящейся в его владении. § 5. ПРИОБРЕТЕНИЕ «НЕ НЕПОСРЕДСТВЕННО У СОБСТВЕННИКА» Ограничения в виндикации, указанные в статье 60 ГК, применяются, если имущество было приобретено не у самого собственника. Однако если имущество приобретено напрямую у собственника, такие ограничения не применяются, и виндикационный иск бывшего собственника не имеет оснований. Если собственник лишился права распоряжения своим имуществом, например, из-за ареста на него или на имущество, то он также лишается права предъявлять виндикационный иск. Это потому, что он не нарушил своих прав, отчуждая вещь. Иск о возврате вещи может быть предъявлен только после признания договора недействительным. Если государственный орган выступает в качестве истца, то в случае недобросовестности приобретателя можно требовать возврата вещи в доход государства. Однако добросовестный приобретатель защищен от таких притязаний. Недобросовестному приобретателю также может быть предъявлен иск о возмещении убытков, но не к добросовестному приобретателю. § 6. ИМУЩЕСТВО, УТЕРЯННОЕ СОБСТВЕННИКОМ ИЛИ ПОХИЩЕННОЕ У НЕГО Собственник имеет право требовать свое имущество у добросовестного приобретателя лишь в случае, если это имущество было утеряно или похищено у него. Утеря вещи означает ее случайную потерю владения без намеренного передачи другому лицу. Это может включать случаи, когда вещь была оставлена где-то без намерения, например, на улице или в общественном месте. Другой сценарий - похищение вещи, что может быть квалифицировано как кража, грабеж или другие преступления по законам. Эти преступления характеризуются изъятием вещи из владения собственника против его воли. Однако не все виды преступлений, связанные с присвоением имущества, могут быть отнесены к понятию похищения. Столкнемся с различными точками зрения по этому вопросу. Некоторые считают, что понятие похищения включает в себя и растрату. Однако многие считают, что растрата и мошенничество не могут быть квалифицированы как похищение. Постановление пленума Верховного Суда СССР от 22 апреля 1942 года, описывая продажу скота совхозов и колхозов во время эвакуации, квалифицирует это как хищение скота. Однако, это не подпадает под определение похищения, как описано в статье 60 ГК. В определении ГКК Верхсуда РСФСР от 24 января 1925 года отмечается, что толкование статьи 60 ГК не должно подразумевать, что любое лишение собственника его имущества, даже по преступному действию, автоматически подпадает под понятие похищения. Следовательно, риск за растрату или мошенничество несет тот, кто доверил свое имущество, а не тот, кто добросовестно его приобрел. Выбытие вещи из владения собственника, независимо от его воли, характерно как для кражи, грабежа, разбоя, похищения, так и для потери. В случае кражи, грабежа или разбоя вещь попадает во владение другого лица изза преступной деятельности. При потере вещь также выбывает из владения собственника без его воли, но остается без владельца. Однако, если вещь была тайно присвоена кем-то после того, как была оброшена или оставлена собственником, это будет кражей, а не потерей. Таким образом, во всех этих случаях вещь выходит из владения собственника независимо от его желания. Возможно также выбытие вещи из владения собственника вопреки его воле по другим причинам, таким как самоуправство или вымогательство, но это не всегда подпадает под понятия утери или похищения. Например, в постановлении Верховного Суда СССР от 7 октября 1943 года рассматривался случай, когда воинская часть передала корову другому лицу в обмен на мясо, вместо того чтобы эвакуировать ее. В данном случае суд признал, что передача коровы была вызвана военными обстоятельствами, и потому собственник имел право требовать ее возврата у получателя, который считался добросовестным приобретателем. Пленум Верховного Суда СССР утверждает, что виндикация имущества, выбывшего из владения собственника без его воли, применима не только в случае утраты и похищения, но и в других ситуациях, например, при необходимой поклаже. Это подтверждается в различных определениях судебных коллегий по гражданским делам. В одном из определений признается, что отобрание коровы у собственника немецкими захватчиками даёт основание для виндикационного иска даже против добросовестного приобретателя. Однако, в другом случае судебная коллегия не признала права собственника на возврат пианино, проданного без его согласия, что привело к ограниченному пониманию этого права. Согласно ст. 60 ГК РСФСР, собственник имеет право истребовать имущество у лица, которое приобрело его добросовестно, только если оно было утеряно или похищено у него. Однако, в случае пианино, не было ни утери, ни хищения, следовательно, владелец не имеет права требовать его возврата у эвакогоспиталя. В другом случае по определению № 36/317 отмечается, что скот, перешедший в собственность государства через реквизицию или заготовки, не подлежит истребованию. Однако, в данном случае корова была отобрана Красной армией у немцев, и не являлась трофейным имуществом. Таким образом, корова, выбывшая из владения собственника без его воли, должна быть отобрана у добросовестного приобретателя. П.Е. Орловский указывает, что имущество, награбленное немецкими захватчиками и затем отобранное Красной армией у советских граждан, не следует считать трофейным. Это связано с отсутствием обобщающей оговорки в ст. 60 ГК, упоминающей иные способы выбытия имущества из владения собственника помимо его воли. Эти колебания в судебной практике подчеркивают необходимость введения такой оговорки в закон. Собственник не имеет права истребовать имущество у добросовестного приобретателя, если оно было передано в аренду, залог, поклажу и т.д., поскольку выбытие вещи из владения произошло по его воле. В таких случаях собственник должен был быть более осмотрителен при выборе лица, которому вверял свою собственность. Советское гражданское право не признает двойного владения, поэтому собственником считается только одно лицо, которое имеет фактическое господство над вещью. Отсюда следует, что если собственник не имеет непосредственного фактического господства над вещью, его право не рассматривается как нарушенное. Если имущество похищено у лица, которому собственник его вверил (наниматель, ссудополучатель, поклажеприниматель и т.д.), это не считается похищением у самого собственника. То же самое касается случаев, когда имущество утеряно таким лицом. В обоих случаях имущество не находилось во владении собственника в момент похищения или утери, поэтому не может считаться утерянным или похищенным у него. Следовательно, бывший собственник не имеет права требовать возврата своего имущества у добросовестного приобретателя. § 7. ВОЗМЕЗДНОСТЬ ПРИОБРЕТЕНИЯ Советское гражданское право неясно определяет, защищает ли оно только возмездного добросовестного приобретателя или также и безвозмездного от виндикационного иска собственника. В статье 60 ГК не уточняется это положение. Некоторые авторы предполагают, что закон не требует возмездности добросовестного приобретения, но это неоднозначно. Большинство законодательств предпочитает защищать только возмездного приобретателя. В подтверждение этого мнения можно привести статью 183 ГК, которая говорит о защите лишь возмездного добросовестного приобретателя. Отказ в защите добросовестного приобретателя дара кажется логичным, так как отобрание дара не приносит ему ущерба, в то время как покупателю в случае отобрания ущерб наносится. В целом, конфликт интересов собственника и добросовестного приобретателя должен разрешаться в пользу собственника, особенно в случае с покупателем, хотя статья 183 ГК отдает предпочтение добросовестному покупателю в некоторых случаях. Основной принцип "nemo dat quod non habet" действует без исключений. Наследник, принявший наследство, обязан вернуть собственникам вещи, которые не принадлежали наследодателю, даже если он не знал об этом. Статья 434 ГК говорит об ответственности наследников за долги наследства. С этого момента между потерпевшим собственником и нарушителем его прав создается правовая связь, подобная обязательству. Наследник также перенимает обязанности наследодателя, связанные с нарушением прав собственности. Не смотря на добросовестность органов государства, конфисцировавших имущество, собственник имеет право требовать его назад. § 8. НЕПРИМЕНИМОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ОРГАНАМ ОГРАНИЧЕНИЙ ВИНДИКАЦИИ К В статье 60 ГК указывается, что государственные учреждения и предприятия имеют право требовать обратно свое имущество, если оно было незаконно отчуждено. Это положение основывается на первостепенной значимости защиты общественной социалистической собственности, подчеркнутой Сталинской Конституцией. Каждому гражданину СССР возлагается обязанность заботиться о сохранности этой собственности, что является не только запретом на нарушение, но и активной заботой о ее укреплении и сохранении. В нашем праве особенное внимание уделяется защите государственной социалистической собственности. Государственным органам предоставляется широкое право виндикации, позволяющее им требовать обратно свое имущество, независимо от способа его незаконного отчуждения. Этот принцип абсолютной виндикации подтверждается не только законодательством, но и судебной практикой. Так, в одном из определений Судебной коллегии Верхсуда РСФСР подчеркивается право государства на изъятие имущества даже у добросовестных приобретателей, если оно было незаконно отчуждено. В другом случае прокурору было удовлетворено требование возврата коров в пользу государства, даже при наличии добросовестных приобретателей, поскольку продажа коров была противоречащей их целевому назначению и решению соответствующих органов. Такие широкие права виндикации государственных органов необходимы, учитывая их особую роль в предоставлении государственного имущества для использования различными лицами. Возможные нарушения этого доверия могут быть восстановлены благодаря такому расширенному праву виндикации. принятая позиция Верхсуда РСФСР в 1925 году, касающаяся виндикации государственной собственности, была основана на принципах советского права. Несмотря на то что аргументация этого решения не была слишком убедительной с точки зрения ссылок на конкретные нормы законодательства, оно вытекало из общих принципов советского права. Это решение имело важное значение для советского гражданского права и было рассмотрено как ценный вклад в его развитие. Конечно, данное положение следовало бы включить в Гражданский кодекс СССР. Таким образом, виндикация государственной собственности предоставлялась государственным органам независимо от добросовестности приобретателя и способа выбытия этого имущества из владения государственного органа. Кроме того, это право виндикации не подвергалось сроку исковой давности. Эти два преимущества значительно укрепляли защиту государственной социалистической собственности. Возникал вопрос о применении этих преимуществ к кооперативноколхозной собственности. До принятия закона от 7 августа 1932 года на этот вопрос отвечали отрицательно, поскольку Гражданский кодекс не упоминал о неограниченном праве виндикации для кооперативных организаций. В докладе о работе ГКК ВС за 1926 год отмечается, что толкование статьи 60 ГК, приоритезирующее интересы частного собственника на широком уровне, является неприемлемым. Также вызывает интерес определение ГКК Верхсуда РСФСР от 23 апреля 1924 года по делу № 31656, где было отклонено применение неограниченного права виндикации к Губкому ВКП(б). ГКК признала, что Губкому ВКП(б) предоставлено право требовать свои вещи от добросовестного приобретателя только в случае утраты или украдения имущества. Однако наше действующее право предоставляет достаточные основания для распространения неограниченной виндикации на кооперативно-колхозную собственность. Согласно Сталинской Конституции и другим законам, начиная с закона от 7 августа 1932 года, наша законодательная система стремится к равноправной защите обеих форм общественной собственности. Поэтому важно распространить привилегии защиты государственной собственности и на кооперативно-колхозную собственность. Однако, на мой взгляд, нет оснований для предоставления кооперативным организациям, колхозам и общественным организациям бессрочного виндикационного иска и освобождения их от действия исковой давности. Это может служить стимулом для быстрого осуществления виндикационного права. § 9. ВИНДИКАЦИОННЫЕ ИСКИ К ОТВЕТЧИКУ –ГОСУДАРСТВЕННОМУ ОРГАНУ В связи с изложенными положениями привилегированной защиты общественной социалистической собственности, в первую очередь – государственной, следует разрешить два вопроса: а) Имеет ли значение для ответственности по виндикационному иску то обстоятельство, что добросовестным приобретателем – ответчиком является государственный орган. б) Будет ли влиять на льготы госоргана по виндикационному иску (неограниченной – абсолютной виндикации и неприменения исковой давности) то обстоятельство, что ответчиком является тоже госорган, являющийся добровольным приобретателем. На эти вопросы наше законодательство дает основание для следующих ответов: а) Ответственность по виндикационному иску распространяется на равных основаниях на любого субъекта гражданского оборота – лицо физическое и юридическое, в том числе и на государственные органы б) На льготу неограниченной виндикации государственного органа – истца не влияет то обстоятельство, что ответчик – тоже государственный орган, хотя бы являющийся добросовестным приобретателем2 § 10. НЕОГРАНИЧЕННАЯ ЗАЩИТА ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ ДЕНЕЖНЫХ ЦЕННЫХ БУМАГ НА ПРЕДЪЯВИТЕЛЯ Неограниченная защита от виндикационного иска бывшего собственника предоставляется добросовестному приобретателю денежных ценных бумаг на предъявителя. Это правило было введено в ГК РСФСР 5 мая 1925 года в примечании 2 к статье 60. Согласно этому примечанию, государственные ценные бумаги на предъявителя и банковские билеты не могут быть истребованы у добросовестного приобретателя, даже если они были утеряны или похищены ранее или принадлежали государственному учреждению и были незаконно отчуждены. Это положение может показаться странным, но объясняется соображениями, выдвинутыми НКФ СССР в объяснительной записке к проекту нормы. Они указывают на необходимость защиты государственного кредита и интересов добросовестных держателей ценных бумаг. По их мнению, если добросовестный приобретатель бумаг не может быть уверен в законности их происхождения, это негативно отразится на государственном кредите. В настоящее время основным типом денежных ценных бумаг на предъявителя являются облигации государственных выигрышных и процентных займов. Помимо них существуют вкладные документы государственных трудовых сберегательных касс и чеки на предъявителя, но они имеют ограниченную обращаемость. В большинстве случаев добросовестным приобретателем таких ценных бумаг является государственный орган – сберегательная касса. Проверить законность их происхождения в этом случае затруднительно. В такой ситуации ограничение права виндикации способствует защите интересов государства и укреплению государственного кредита. Несмотря на это, встречаются возражения против неограниченной защиты добросовестных приобретателей ценных бумаг. В частности, Кобленц критикует предположение о том, что страх виндикации отпугивает людей от покупки облигаций государственных займов. Он также считает нелогичным, что бумаги на предъявителя не могут быть предметом сделок без усиленной защиты прав приобретателя. Несмотря на возражения, усиленная защита добросовестного приобретателя облигаций государственных займов является стимулом для их приобретения и обращения Кобленц отстаивает интересы добросовестных держателей ценных бумаг на предъявителя, призывая предпочесть защиту их динамических интересов над статическими интересами прежних собственников. Он подчеркивает, что примечание 2 к статье 60 ГК, которое защищает таких приобретателей, следует признать более предпочтительным. Примечание 2 к статье 60 ГК применяется только к определенным видам ценных бумаг на предъявителя, ограничиваясь обязательством платежа определенной денежной суммы и банковскими билетами. В таких случаях добросовестный приобретатель защищен от виндикационного иска бывшего собственника, даже если ценная бумага была потеряна или похищена у него. Хотя в редких случаях это может негативно сказаться на государственных органах, эти отрицательные последствия приходится принять ради общего положительного значения нормы в интересах государства. § 11. ВОЗВРАТ ИМУЩЕСТВА ГРАЖДАНАМ, ГОСУДАРСТВЕННЫМ ОРГАНАМ, КООПЕРАТИВНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ (в частности колхозам) И ОБЩЕСТВЕННЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ, ЗАХВАЧЕННОГО НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИМИ ОККУПАНТАМИ И ОТОБРАННОГО НАСТУПАЮЩЕЙ КРАСНОЙ АРМИЕЙ После освобождения от немецко-фашистских оккупантов возник вопрос о восстановлении прав на имущество, включая социалистическую (государственную и кооперативно-колхозную) и личную собственность, которые были преступно нарушены во время оккупации. Однако возникают спорные вопросы относительно применения ограничений виндикации в пользу добросовестных приобретателей, описанных в статье 60 ГК. Имущество, отобранное у врага, включая скот и другие вещи, возвращается собственникам по предъявлении удовлетворительных доказательств права собственности. В случае спора или недостаточных доказательств права собственности вопрос разрешается в судебном порядке или по указанию Правительства. Если у всех претендентов нет удовлетворительных доказательств права собственности, им отказывается, и спорное имущество включается в состав социалистической государственной собственности в соответствии с законом. Некоторое из имущества, незаконно отобранного у населения во время оккупации, может быть обнаружено у граждан или государственных органов, кооперативов и общественных организаций. Владельцы изъятого имущества, в большинстве случаев, осознают его неправомерное происхождение, и, следовательно, могут рассматриваться как недобросовестные приобретатели. Согласно статье 60 ГК, право собственников виндицировать такое имущество против недобросовестных приобретателей не вызывает сомнений, поскольку ограничения виндикации применимы лишь к добросовестным приобретателям. В случае принадлежности спорного имущества государству, оно может быть истребовано собственником вне зависимости от добросовестности приобретателя. Это также распространяется на кооперативно-колхозную собственность. Если спорное имущество принадлежит гражданам, они имеют право на виндикацию, если оно было похищено, утрачено или незаконно изъято из их владения. В случаях, когда собственники передавали свое имущество другим лицам на хранение или использование, их право на виндикацию ограничивается статьей 60 ГК. Однако добросовестность таких приобретателей зачастую вызывает сомнения, и если доказано их недобросовестное поведение, они могут потерять преимущества добросовестного приобретателя. Имущество, которое было отчуждено собственниками под давлением оккупантов, может быть оспорено согласно статье 32 ГК РСФСР и аналогичным статьям гражданских кодексов других союзных республик. В таких случаях суды применяют последствия недействительности согласно статье 149 ГК: потерпевшая сторона имеет право на возврат всего исполненного по договору, а другая сторона - на это право не претендует. Неосновательное обогащение потерпевшей стороны взыскивается в доход государства. Декларация объединенных правительств и Французского Национального Комитета о ликвидации методов лишения собственности, применяемых во время войны, подтверждает недействительность сделок, заключенных под давлением оккупантов. Прокурор вправе предъявить иск о признании таких сделок недействительными. Следует рассмотреть возможность принятия законодательной нормы, которая автоматически объявляет такие сделки недействительными. Эта декларация стала международной инициативой и получила поддержку многих стран. Поэтому поиск незаконно отчужденного имущества может быть проведен за пределами страны, где совершено нарушение. § 12. ВОЗВРАТ ДОХОДОВ И ВОЗМЕЩЕНИЕ НЕОБХОДИМЫХ ЗАТРАТ НА ВЕЩЬ ПРИУДОВЛЕТВОРЕНИИ ВИНДИКЦИОННОГО ИСКА. ЗНАЧЕНИЕ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ВЛАДЕЛЬЦА Статья 59 ГК регламентирует, что при удовлетворении виндикационного иска собственник вещи может требовать от недобросовестного владельца возвращения или возмещения всех доходов, полученных им во время владения вещью, а от добросовестного владельца - только доходы, полученные после уведомления о неправомерности владения. Таким образом, суд определяет, какие доходы и плоды должны быть возвращены или возмещены, основываясь на добросовестности или недобросовестности владельца. Добросовестным признается владелец до момента, когда он становится осведомленным о неправомерности владения. Недобросовестность владения может возникнуть в результате последующих обстоятельств. Кроме того, статья регулирует вопрос о возмещении затрат на имущество, указывая, что незаконный владелец должен возместить необходимые затраты собственнику, когда последний имеет право на доходы от имущества. Таким образом, недобросовестный владелец несет расходы самостоятельно в период, когда он получает доходы, а собственник возмещает затраты в тот период, когда имеет право на доходы. Собственнику важно заинтересовать незаконного владельца в производстве необходимых затрат на спорную вещь, чтобы обеспечить её сохранность. Поддерживать интерес добросовестного владельца можно, позволяя ему извлекать доходы от вещи. Однако статья 59 ГК не дает ясного ответа о судьбе не покрытых доходами затрат. Целесообразно дополнить закон о возмещении необходимых затрат владельца с учетом его права на доходы. Необходимыми затратами считаются те, которые необходимы для сохранности или нормального использования вещи. В законодательстве уточнений по этому вопросу не достаточно. Обязанность возмещения затрат в случае виндикационного иска обычно ограничивается только необходимыми расходами. Однако, если продавец вернул товар ненадлежащего качества, ему приходится возмещать и полезные затраты, что является исключением. Законный владелец, возвращающий товар по разрешению суда, может получить возмещение как необходимых, так и полезных затрат. Отличие между видами затрат определено высшей арбитражной комиссией. Так, в случае добросовестного приобретения плодов плодоприносящей вещи незаконным, но добросовестным владельцем, он сохраняет право на эти плоды и доходы. § 13. ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИДОБРОСОВЕСТНЫМ ПРИОБРЕТАТЕЛЕМ В определенных ситуациях действия отчуждателя могут быть считаны действительными в интересах добросовестного приобретателя. Это означает, что добросовестный покупатель может приобрести право собственности на вещь даже в случае, если продавец не имел права ее продавать. Этот механизм предусмотрен в статье 183 Гражданского кодекса. Например, когда должностное лицо продает не принадлежащую ему вещь на аукционе, это считается действительным приобретением вещи, если покупатель был добросовестен. Это противопоставляется ситуации, когда продавец не имел права на продажу вещи, но добросовестный покупатель все равно приобретает право собственности на нее, благодаря своей добросовестности. Хотя Г.Н. Амфитеатров признает, что второе предложение статьи 183 ГК является явным доказательством этого механизма приобретения, он предлагает более сложные аргументы для его обоснования. Он считает, что утрата права на виндикацию приводит к утрате права собственности, однако это мнение не всегда разделяется, поскольку лицо, потерявшее право на виндикацию из-за истечения срока иска, не теряет своего права собственности. Согласно статье 47 Гражданского кодекса, она применяется к вещным искам, включая виндикационные. Это означает, что даже если срок исковой давности истек, вещи остаются собственностью их владельца до тех пор, пока они находятся у него, так как в советском праве не существует понятия давности приобретения права собственности. Постановление пленума Верховного Суда РСФСР от 29 июня 1925 года, которое исходит из понятия бесхозяйности вещей при пропуске срока исковой давности для виндикационного иска, противоречит закону и не может быть основанием для судебного решения. Таким образом, утрата права на виндикацию не означает автоматической утраты права собственности. Отказ в виндикационном иске против добросовестного приобретателя не свидетельствует о том, что владелец утратил право собственности, ибо добросовестный приобретатель продолжает быть собственником вещи. Поэтому, хотя Г.Н. Амфитеатров приходит к выводу о праве собственности добросовестного приобретателя, начиная с его отрицания, его обоснование может быть усилено ссылкой на статью 183 ГК, которая подтверждает приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя. Для изучения фактического состава приобретения права собственности необходимо рассмотреть возмездную двустороннюю отчуждательную сделку, которая должна быть законной и действительной. Отчуждательная сделка сама по себе не является основанием для приобретения права собственности, но может быть одним из элементов фактического состава. По статье 66 Гражданского кодекса, право собственности на вещь переходит от отчуждателя к приобретателю по договору, а для вещей, определенных родовыми признаками, переходит с момента их передачи. Таким образом, не всегда передача вещи приобретателю является обязательным элементом приобретения права собственности. Передача требуется лишь для вещей, определенных родовыми признаками. Важно отметить, что в соответствии со статьей 67 ГК передача может осуществляться не только путем физической передачи вещей, но и различными косвенными способами, такими как вручение приобретателю или сдача на почту по его указанию. Г.Н. Амфитеатров видит основание приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя в правомерном владении приобретателя. Он считает, что само правомерное владение приобретателя может создать для него право собственности на вещь. Следующим элементом фактического состава является добросовестность приобретателя, что подтверждается статьями 183, 59, 60, примечанием 2 к статье 60 и статьей 60-а Гражданского кодекса. Добросовестность приобретателя не делает отчуждателя управомоченным на отчуждение вещи, если у него нет соответствующих правомочий. Это не устраняет органический порок сделки, но делает его несущественным в интересах приобретателя при наличии других необходимых элементов фактического состава. Относительно добросовестности приобретателя и времени, к которому она должна быть приурочена, было сказано выше. Другими элементами фактического состава являются: определенный порядок выбытия вещи из владения собственника (не похищена, не утеряна) и то, чтобы вещь не принадлежала государству. Второй элемент отпадает для вещей, определенных индивидуально, а два последних – для денежных ценных бумаг на предъявителя. Примечание 2 к статье 60 ГК устанавливает, что эти обстоятельства не препятствуют приобретению права собственности на денежные ценные бумаги на предъявителя. Для этого достаточно трех первых элементов фактического состава: действительной двусторонней отчуждательной сделки, передачи владения и добросовестности приобретения. При наличии всех элементов сложного фактического состава, требуемых законом, приобретатель становится собственником приобретенной вещи. Приобретение права собственности от лица, не управомоченного на его передачу, является первичным, не зависящим от права отчуждателя или бывшего собственника. Это двусторонне-сделочный процесс, включающий в себя договорную отчуждательную сделку. Таким образом, советское гражданское право четко определяет правовое положение вещи, приобретенной добросовестным приобретателем, которую нельзя виндицировать
