Гражданский колокольчик Гайдук Мужская Рука "Для вашей безопасности и безопасности других регулярно проверяйте, в порядке ли ваш колокольчик. Давайте бороться с преступностью вместе. Это сообщение от Министерства.” Близнецы радостно сбежали по лестнице и поздоровались с папой, который потягивал кофе, стоя перед телевизором. - Папа, мы пошли! До встречи! - До вечера, дети, поторопитесь! Жан Пьер обернулся. Колокольчики не забыли? Но они уже были на улице. Чисто формальный вопрос, во всяком случае, их было слышно. Сначала им, как и всем детям, приходилось напоминать об этом. Но они довольно быстро привыкли к этому. Жан-Пьер улыбнулся, вспомнив церемонию с маленьким колокольчиком, когда он начал ходить в детский сад. Его дети не могли бы гордиться больше, если бы получили ордена. Наконец-то они были похожи на папу! Как и все взрослые. Было несколько более неудобных друзей, которые выразили свое недовольство. В частности, эта маленькая девочка, которая упрямо отказывалась от шнурка, которое учитель и полицейский хотели надеть ей на шею. Но вскоре все было исправлено. В этом возрасте достаточно нескольких хорошо сделанных телепередач, чтобы преодолеть самое упорное сопротивление. Через пять лет после этой трогательной церемонии колокольчик стал таким же привычным повседневным аксессуаром, как зубная щетка или пара носков. В детстве и юности люди надевали шнурок, выходя из дома, так же естественно, как пристегивали ремни безопасности, садясь в машину. С тем же облегчением, с которым можно сказать себе, что, конечно, несчастный случай всегда может произойти, но что колокольчик, как и ремень, таки является серьезной защитой против неожиданностей. Жан-Пьер направился в ванную, предусмотрительно включив несколько лампочек. Он уже привык к перемене настроения, которая случалась с ним каждый раз, когда он оказывался один в своем доме. Это “неизвестность", которая изменила даже состав воздуха внутри. Это была просто тишина. Чертова тишина. Подсознательно, как можно не думать о тигре, который вот-вот набросится на свою добычу? О гаде, притаившемся в углу с ножом в руке? Возможно, это было по-детски, но тишина пугала его, вот и все, и только фоновый шум телевизора мог смягчить это беспокойство. Он включил кран водосмесителя и немного расслабился. Будучи безымянным винтиком в колоссальном Министерстве Воды, он иногда с гордостью думал о том, что имеет пусть и небольшую, но все же долю в ежедневном чуде - воде, поступающей по команде в миллионы домов. Что касается его нетерпимости к тишине, то, в конце концов, это было массовое явление, которому Министерство, как был уверен Жан-Пьер, скоро найдет решение. В то же время он, как мог, следовал советам выздоровевших больных депрессией, которые регулярно выступали на телевизионных шоу. “Прежде всего, как только появились первые признаки, проверьте звукоизоляцию своего дома.” Так, его сосед Мартинес, благодаря вмешательству - оплаченному - специализированной компании обнаружил, что его дом в четыре раза больше подвержен воздействию шума, чем того требуют стандарты. Он пригласил Жан-Пьера, разумеется, с колокольчиком, посмотреть на изменения. Мартинесу пришлось выбирать фоновый шум из обширного репертуара. В большинстве комнат он выбрал звуковую атмосферу, близкую к атмосфере кольцевой дороги. Безопасная ставка. Единственной эксцентричностью была ванная комната, для которой этот добрый человек выбрал фон под названием “большой ажиотаж в торговом центре”. Жан-Пьер поздравил его. Второй важной рекомендацией из телевизора было мысленное упражнение чтобы показать ощущение плохого в перспективе. Это называлось “Стакан наполовину полон”. Не выносите тишины? Вспомните, как это было раньше. Вы действительно хотите, чтобы вас похитили за выкуп на улице? “Нет!" - кричали зрители. Вы хотите быть изнасилованной? Нет! Чтобы террористы перерезали вам горло? Нет! Это не было чудодейственным решением, но работало довольно хорошо. Жан Пьер вышел из душа, размышляя о статистике предыдущего дня. После введения всеобщего гражданского колокольчика преступность сократилась вдвое. В три раза меньше было уличных грабежей, в десять раз меньше ограблений, а вероятность похищения детей была в 25 раз ниже. Что касается актов варварства, пыток и тому подобного, то они практически исчезли. Жан-Пьер всегда задавался вопросом, когда мысленно воспроизводил эти цифры, как ему и его сверстникам удавалось выживать в беззаконном мире до времен гражданского колокольчика. Он повесил его на шею и посмотрел на свое отражение в зеркале. Это был обычный колокольчик. Намного лучше больших колоколов, которые предупреждали о приближении кого нибудь подозрительного. Он носил его довольно высоко, под подбородком, как галстук-бабочку. Это заставляло его немного извернуться, потому что шнурок нужно было завязать сзади за шеей. Но не было ничего более безвкусного, по его мнению, да и по мнению многих людей, чем эти длинные шнурки, которые было легко надеть, но которые заставляли колокольчик шататься весь день справа налево, как пара мужских яиц. Колокольчик нельзя было выбрать. Он выдавался каждому, Министерством, в соответствии с заслугами. Сами члены Министерства имели самые маленькие колокольчики, простые колокольчики, что было в порядке вещей. Чем прямее ты мог идти, чем выше поднимался в иерархии, тем меньший вес имел твой колокольчик. С другой стороны, Жан-Пьер слышал о преступниках, которых так тяжело навешивали, что они уже не могли передвигаться самостоятельно. Один телевизионный комик сравнил колокольчик с нашей совестью. Это была хорошая мысль. Иногда по вечерам, несмотря ни на что, Жан-Пьер в виноватом настроении замечал, что уже очень долго - 11 лет - носит один и тот же колокольчик, хотя, казалось бы, все идет как по маслу. Если колокольчик нельзя было выбрать, то шнурок - совсем другое дело. На первых порах было принято быть скромным. Носить предмет, которое раньше ассоциировался с коровами, все равно было как-то неловко. Но как только этот рубеж был преодолен, дизайнеры и компании устроили настоящий праздник. Теперь в специализированных магазинах можно было найти сотни различных вариантов. В игру включились не только величайшие кутюрье, но и звезды шоу-бизнеса. Жан-Пьер делал вид, что презирает эти новинки. Вместо того чтобы купить шнурок с гвоздями или из змеиной кожи, за которое пришлось бы проливать кровь, он выбрал модель из красного бархата, элегантную и не бросающуюся в глаза. Снаружи была зима. Жан-Пьер услышал звон приближающегося соседа Мартинеса - тоже колокольчик среднего размера, только немного ниже его собственного - когда тот запирал свою дверь. - Привет, Мартинес. Уже встал? Он никогда не понимал, чем его сосед занимается целыми днями. Что он знал, так это то, что он поздно встает. И что когда он выходил раньше, это было потому, что он хотел поговорить. Он жил один, был старше Жан-Пьера и не принимал гостей. Мартинес волновался не только как все остальные: больше чем ограбления, он боялся новостей. Люди в округе избегали его. - Вчера они говорили о том, чтобы снова ходить на четвереньках. Жан Пьер нахмурился. - В другой раз, Мартинес, мне нужно идти... - Они говорят, что мы будем в большей безопасности, из-за шальных пуль и всего такого. - Ну что ты, Мартинес, о чем ты говоришь? Можно ли представить всех нас на руках и коленях на улице? Он резко прервался и сел в автобус. Бедный чувак... Мартинес, конечно, ничего нового не совершил, он просто ошибся, приняв голословные заявления за чистую монету. На экранах телевизоров политики и редакторы иногда бросали такие бомбы. Жан Пьер вынужден был признать, что, например, эта история о четвереньках потрясла его и в первый раз. Он был тем более доволен, что надел свой старый добрый колокольчик - испытанное и проверенное средство против неуверенности. Конечно, ничего из того, что было сказано на телевидении, не было импровизацией. Но он предпочитал думать об этом как о своего рода опросе общественного мнения. Министерство бросало в пруд камешек, чтобы наблюдать за кругами на воде. Это было простое упражнение по внутренней охране порядка. - На четвереньках, Господи Боже... Ношение колокольчика в то время тоже не пошло легко. Страна была глубоко разделена. Семьи тоже, Жан-Пьер может подтвердить. С одной стороны, были сторонники колокольчиков прямо сразу, те, кому "нечего скрывать", а с другой - противники, которые осуждали “свободоубийственную” меру и хотели дать карт-бланш извращенцам всех мастей, насильникам, психопатам, террористам или уклоненцам. Возможно, Министерству следовало бы более решительно пресечь их действия. Драгоценное время было потеряно в демократической болтовне. В итоге было принято решение сделать вход на стадионы, в рестораны, музеи и другие места, открытые для публики только для тех, на ком колокольчик. Затем, поскольку этого было недостаточно, гражданские права непокорных были отменены до тех пор, пока их не принудили подчиниться закону. Тогда... Жан-Пьер вышел на оживленной площади, которая звенела всеми колокольчиками, чтобы пересесть в другой автобус. Офисы Министерства Воды располагались в одном из деловых районов за городом. Он стоял, прислонившись к окну, и пытался удержать равновесие. Поездка была еще долгой, поэтому у него было время оглядеть других пассажиров, все эти заметные колокольчики, которые одни несли небрежно, другие - гордо. В сером утреннем свете они выглядели неважно, но все они были добропорядочными гражданами. Посмотрите, даже этот полусонный парень, прямо у него под носом, с небритым лицом, не прочищенными уголками глаз и колокольчиком размером с кулак. В старом мире он, вероятно, как говорится, заставил бы какую-нибудь девушку, с которой познакомился в коридоре метро, заплатить за его посредственность. Это было тогда. Сегодня этот человек был обезврежен. Его колокольчик выдавал его приближение, он больше не мог застать врасплох. Общество, благодаря своей изобретательности, отвадило этого преступника от преступлений, которые он должен был совершить. Она превратила этого мерзавца в безобидное существо. Жан-Пьер поймал боковой взгляд маленькой женщины, стоявшей в двух метрах от него. Казалось, она крепче сжимает свою маленькую сумку. Жан-Пьер приложил руку к шее и все понял. Он тут же выпустил свой колокольчик, который запутался в складках его шарфа и издавал лишь приглушенный звук. Это было строго запрещено. С первого года посещения детского сада детей учили носить свои колокольчики поверх любой одежды. Правило "всегда быть услышанным" было известно и принято всеми, как и суровое наказание за небрежность. Каждому гражданину было разрешено только два предупреждения без штрафа. При третьем вас вызывали в участок в течение 24 часов, где офицер официально фиксировал изменение статуса колокольчика. Сам Жан-Пьер в настоящее время носит на шее 190 грамм. Он все еще смутно надеялся перейти на 170 до того, как ему исполнится пятьдесят, что позволило бы ему до конца жизни мечтать о заветном колокольчике в 150. Это даст ему право, например, посетить престижный матч на стадионе. После 150 грамм жизнь стала бы совсем другой. Маленькая леди почувствовала заметное облегчение от того, что он поправил свой шнурок - “С вами я снова чувствую себя в безопасности”, - казалось, выражала ее поза, - “и я благодарю вас. Однако вы понимаете, что я должна сообщить властям об этом неподобающем поведении. Вы бы сделали то же самое.” И действительно, она сошла на следующей остановке. Жан-Пьер нахмурился. Это было его второе предупреждение, так что ему придется быть бдительным в своем поведении в течение следующих двух месяцев, пока не истечет срок давности, если он не хочет но- сить с собой колокольчик в 210 грамм - такой же, как у Мартинеса. В противном случае - прощайте большие матчи... Сейчас автобус ехал по окраине города. Жан-Пьер отвернулся к окну, чтобы скрыть свое раздражение. Он винил только себя, но это было болезненное чувство, которое, вероятно, погрузит его в депрессию на какую то часть дня. Он попытался взять себя в руки. Всегда мыслите позитивно, стакан наполовину полон. На предыдущей неделе Департамент статистики Министерства опубликовал, что было для него очень кстати, самые последние данные о преступности. Все было представлено по возрастным группам. Таким образом, каждый может с первого взгляда узнать, каким рискам он подвергается в своей повседневной жизни. Для 40-50-летних людей этого исследования было достаточно, чтобы успокоить самых тревожных. Жан-Пьер держал в уме две фигуры. Если в течение нескольких лет он все еще был относительно подвержен риску быть изнасилованным (0,08 на тысячу, против 0,006 в возрасте старше 50 лет), то, с другой стороны, он входил в возрастную группу, наиболее защищенную от намеренных наездов автомобилями (0,002 на тысячу). Он глубоко вздохнул, выпустил пар из окна и стал наблюдать за прохожими на тротуаре. Его шея незаметно расслабилась, как и плечи. Думайте позитивно, вот что. Администрация знала его дело и заботилась о нем. Это было гораздо важнее, чем футбольный матч... Автобус остановился на светофоре, двигатель на холостом ходу. На другой стороне перекрестка, на следующей остановке, дюжина граждан ждала на тесной платформе. Жан-Пьер машинально наблюдал за ними, когда что-то привлекло его внимание. Что-то неопределенное, больше похожее на чувство. Осмотрев скромную толпу, он убедился, что здесь что-то не так. Свет был еще красным, машины проезжали мимо автобуса по перпендикулярной улице. Но теперь его мысли занимала небольшая группа, ожидающая на следующей остановке. Он коротко обернулся. Остальные пассажиры не двигались, каждый был занят своими мыслями, кроме троих, которые, прихрамывая, готовились к выходу. Жан-Пьер понял, в чем дело. Он возобновил осмотр небольшой группы на платформе. В этот час в дальних пригородах автобусы больше пустые, чем полные. То, что такая большая группа собиралась на посадку, было необычно. Необычным был и общий вид этих людей. То, что они были тепло одеты, само по себе не вызывало тревоги холодным январским утром. Но то, как они были расположены на платформе, если присмотреться, не было случайностью. Одни стояли спиной к автобусу, другие, казалось, заглядывали через плечи первых. Все в полной неподвижности. Жан-Пьер почувствовал, как его внутренности завязываются узлом. Только сейчас он понял, что никаких колокольчиков не было видно. Загорелся зеленый свет, и автобус тронулся с места. За пределами своего поля зрения Жан-Пьер почувствовал движение. Другие, более мелкие группы быстро сходились на следующей остановке. Автобус пересек перекресток и теперь начал съезжать вправо. В этом не было нужды. - Не останавливайся! - крикнул Жан-Пьер водителю, который с изумлением смотрел в зеркало заднего вида. Остальные пассажиры смотрели на него круглыми глазами. - Набирайте скорость! Скорее! Через пять секунд ситуация стала ясна всем. Сначала автобус вильнул влево, опрокинув половину сидящих пассажиров. В то же время группа на платформе раскрылась, как бутон цветка. Те, кто еще мог видеть, видели замаскированную фигуру, направляющую автомат на автомобиль. Шины с правой стороны лопнули, автобус рухнул, и пассажиры, которые еще не были на полу, с испуганным криком бросились лицом вниз. Окна разлетались вдребезги. Безжалостный стрекот автомата. Треск осколков стекла, словно извергнутых с неба на бархат, нержавеющую сталь, линолеум, волосы. Крики ужаса. Как и все вокруг, Жан-Пьер использовал голову и локти, чтобы вырыть себе убежище в массе людей, сгрудившихся на полу. Но все уже было кончено. Автомат замолчал так же внезапно, как и начал плеваться, и это было как палец к губам. Пассажиры автобуса, оказавшиеся в ловушке, замолчали. Вся улица погрузилась в тишину. Кто-то схватился за косяк выпотрошенной двери спереди, и пневматическое шипение возвестило об открытии. Нога приземлилась на первую ступеньку, что вызвало коллективный стон сзади. - Пожалуйста, не надо... Это был голос водителя, находящегося где-то в пределах досягаемости террориста. Жан-Пьер заглянул между плечом своего соседа и сиденьем. Он мог видеть только пару ботинок и конец пистолета, все еще дымящийся, направленный в голову бедняги. Он надеялся, что безумец нажмет на курок. Пусть он насытится свей жертвой и убирается! Полиция будет здесь в любой момент, всех убить не успеют. Но пистолет исчез, а спортивная сумка лежала на земле, скрывая бледное лицо чиновника, по которому теперь было видно, что он плачет. Две руки широко раскрыли мешок. Женские руки. Теперь подходили еще люди. Улица оживала. Несколько криков, машина на скорости уезжает. Далекий звук сирены. Одна из двух рук засунула колокольчик водителя в сумку, затем взяла колокольчик первого пассажира. Теперь на борту было четыре человека, и их сбор продолжался до центрального прохода. Ноги переступали через тела или отталкивали их в сторону, руки грабили. Ни слова. Со стороны раздетых пассажиров едва слышны приглушенные рыдания. Они были там. До сих пор скрытая сиденьями, главная женщина внезапно появилась на открытом месте, с ружьем, перекинутым через плечо, и сумкой в руке. Напряженная, яростная. Она наклонилась над неподвижным телом соседки Жан-Пьера и стала рыться под воротником, но та вдруг схватилась обеими руками за свой колокольчик и закричала. Жан Пьер увидел, как взгляд террористки мгновенно помрачнел, словно небо, готовое взорваться. Удар прикладом ружья усыпил непокорную тетку. Женщина положила ружье обратно на плечо и повернулась к ЖанПьеру. Сирены были все ближе. В ее глазах он уловил краткий миг колебания. Но вид пулемета и неудачный опыт его соседки, которая теперь неподвижно лежала рядом с ним, отбили у него охоту оказывать какое-либо сопротивление. Он лег на спину и поднял руки, дрожащие, в знак покорности. - Все нормально, - заикаясь, проговорил он. Все нормально это... У нее были темные глаза, это все, что он успел заметить. Молодая, еще тридцати нет. Она сорвала колокольчик, даже не ответив на его взгляд, затем выпрямилась и вышла вместе с остальными. ----------------------------------Как и каждое утро в течение последнего месяца, Жан-Пьер услышал, как его сосед зазвенел в его сторону, когда он поднял руку чтобы открыть дверь. Мартинес больше не пытался спорить, и это было хорошо. Но новость о нападении явно взволновала его, и он стоял, молчаливый и благоговейный, как будто в поведении ЖанПьера во время нападения было что-то героическое. Жан Пьер почувствовал, как его новый 250-граммовый колокольчик отягощает его, словно желая напомнить ему, что во всем этом злоключении не было ничего славного. Ненужная предосторожность, воспоминания были горькими. Его старый колокольчик теперь использовался как паспорт для той девушки и ее дружков. Несомненно, чтобы получить продукты из магазинов. Одному Богу было известно, на что живет этот сброд, и где они прячутся, если уж на то пошло. Кто знает? Возможно, это даже позволит им совершать другие подобные ограбления... Жан-Пьер положил ключ в карман пиджака и уперся двумя руками в тротуар. Он повернулся, кивнул Мартинесу и на четвереньках заковылял к ближайшей автобусной остановке. КОНЕЦ
