Сборник Россия в войнах

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
СТЕРЛИТАМАКСКИЙ ФИЛИАЛ
ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
«БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Россия в войнах и
локальных военных конфликтах
ХХ – начала ХХI в.
Сборник материалов
Всероссийской научно-практической конференции
Республика Башкортостан, г. Стерлитамак,
28 сентября 2018 г.
Стерлитамак 2018
УДК 94(47)(061.3)
ББК 63.3(2) я431
Р 76
Рецензенты:
кафедра истории Отечества и методики преподавания истории (Стерлитамакский филиал БашГУ); доктор философских наук, профессор Р.Б. Сабекия
(Стерлитамакский филиал БашГУ); кандидат исторических наук, доцент
С.Г. Басырова (Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского)
Ответственный редактор – доктор исторических наук, профессор
Д.П. Самородов (Стерлитамакский филиал БашГУ)
Заместитель ответственного редактора – кандидат педагогических наук,
доцент А.А. Богданова (Стерлитамакский филиал БашГУ)
Редакционная коллегия:
д.и.н., профессор А.И. Акманов (Башкирский государственный университет,
г. Уфа)
д.и.н., профессор А.С. Верещагин (Уфимский государственный нефтяной
технический университет)
к.и.н., доцент Р.И. Кантимирова (Стерлитамакский филиал БашГУ)
к.и.н., доцент Н.С. Мысляева (Стерлитамакский филиал БашГУ)
к.и.н., доцент О.С. Павлова (Стерлитамакский филиал БашГУ)
к.и.н., доцент Н.Л. Семенова (Стерлитамакский филиал БашГУ)
к.и.н., доцент И.И. Явнова (Стерлитамакский филиал БашГУ)
Р 76
Россия в войнах и локальных военных конфликтах
ХХ – начала ХХI в. : Сб. науч. трудов Всероссийской науч.практ. конференции, Республика Башкортостан, г. Стерлитамак, 28 сентября 2018 года / Отв. ред. Д.П. Самородов, зам.
отв. редактора А.А. Богданова. – Стерлитамак: Стерлитамакский филиал БашГУ, 2018. – 407 с.
Сборник включает материалы выступлений участников Всероссийской
научно-практической конференции, состоявшейся 28 сентября 2018 г. в
Стерлитамакском филиале БашГУ. Участниками конференции были рассмотрены актуальные методологические и источниковедческие аспекты изучения
войн и военных конфликтов ХХ – начала ХХI в., проблемы взаимоотношений
человека, общества и власти в эпоху военных катаклизмов, общие и специфические закономерности локальных военных конфликтов ХХ – начала ХХI в.
Издание представляет интерес для ученых, преподавателей, студентов.
© Коллектив авторов, 2018
© Стерлитамакский филиал БашГУ, 2018
2
ПРЕДИСЛОВИЕ
Ушедшее столетие оставило заметный след в истории
человечества: мировые войны, революции и крушение империй,
гигантские социальные эксперименты строительства тоталитарных
обществ, глобализация и её последствия и т.д. Одними из самых
значимых для отечественной истории ХХ века стали войны и военные
конфликты, втянувшие в кровавый водоворот исторического развития
миллионы жизней и оставившие неизгладимый рубец в судьбах многих
поколений.
Современный исторический контекст: многочисленные военные
противостояния в различных уголках планеты, неугасающий конфликт
на Ближнем Востоке требует от
историков более глубокого
осмысления причин и последствий этих событий. В условиях
агрессивной волны фальсификаций и извращений истории,
провокационных заявлений со стороны некоторых современных
западных политиков необходимы объективное осмысление причин,
опыта и уроков военных противостояний России в прошедшем и
нынешнем столетиях.
Работа
Всероссийской
научно-практической
конференции
«Россия в войнах и локальных военных конфликтах ХХ – начала
ХХI в.», организованная кафедрой истории Отечества и методики её
преподавания исторического факультета Стерлитамакского филиала
БашГУ состоялась 28 сентября 2018 г. и посвящена осмыслению
исторического опыта военной истории в изменившихся общественнополитических условиях, систематизации исследований по истории
ключевых событий военной истории с учетом введения в научный
оборот новых источников и новейшей историографии проблемы. В
связи с участившимися попытками пересмотра итогов мировых войн,
локальных военных
действий,
подмены
и
фальсификации
исторических фактов актуализируется изучение методологических и
историографических аспектов событий военной истории, рассмотрение проблемы человека, общества и власти в эпоху военных катаклизмов, общие и специфические закономерности локальных военных
конфликтов ХХ – начала ХХI в.
Привлечение к участию в конференции молодых ученых (преподавателей, аспирантов, магистрантов) продемонстрировало возросший интерес к изучению различных аспектов военной истории со стороны нового поколения исследователей. Выступления с докладами,
участие в дискуссиях, общение с учеными стали настоящей школой
формирования ученых современной России.
В сборник вошли статьи докторов исторических наук В.М. Марасановой (г. Ярославль), Д.П. Самородова (г. Стерлитамак), И.В. Упорова
3
(г. Краснодар),
докторов
философских
наук
В.П. Петрова
(г. Н. Новгород), Г.Р. Хайдаровой (г. Санкт-Петербург), докторов филологических наук
Л.А. Кофановой (г. Москва), В.Ю. Прокофьевой
(г. Санкт-Петербург), доктора психологических наук Р.М. Арпентьевой
(г. Калуга), доктора технических наук В.И. Левина (г. Пенза),
кандидатов исторических, философских, экономических, технических,
педагогических, социологических наук из городов Гродно, Горки, Могилев
республики
Беларусь,
городов
Барнаула,
Воронежа,
Екатеринбурга, Калуги, Москвы, Краснодара, Красноярска, Нижнего
Новгорода, Омска, Орска, Пензы, Петрозаводска, Ростова-на-Дону,
Санкт-Петербурга, Саратова, Твери, Уфы, Челябинска, Ярославля,
Стерлитамака, научных работников архивов и библиотек, аспирантов,
магистрантов, студентов Российского государственного гуманитарного
университета, Орского гуманитарно-технологического института
(филиала)
федерального
государственного
бюджетного
образовательного учреждения высшего образования «Оренбургский
государственный университет, Омского государственного технического
университета, Гродненского государственного университета имени
Янки Купалы, Могилевского государственного университета имени
А.А. Кулешова, Уральского Федерального университета имени первого
Президента России Б.Н. Ельцина, Ярославского государственного
университета имени П.Г. Демидова, Стерлитамакского филиала
Башкирского государственного университета.
Проведение конференции способствует развитию научного
сотрудничества с учеными Российской Федерации и стран Ближнего
зарубежья, установлению более тесных контактов, обсуждению и
обмену мнениями по наиболее актуальным вопросам ключевых событий военной истории ХХ–XXI в., всеобщий характер которых не может
не затрагивать всех и каждого.
Отв. ред. Д.П. Самородов, д.и.н., профессор,
зам. отв. ред. А.А. Богданова, к.п.н., доцент
4
УДК 94(481).082(047)
Великая Отечественная война в исторической памяти России
1
Андреева О. В.
г. Санкт-Петербург
Аннотация. В статье рассматривается Великая Отечественная война как духовный
феномен, концентрирующий в себе национальный культурный код России. Выясняются
причины актуализации этой проблемы в современных условиях. Анализируется отражение
феномена войны в историческом сознании современной молодежи. Образ войны раскрывается через призму духовной культуры, в которой аккумулирована историческая память
народа.
Ключевые слова: Вторая мировая война, Великая Отечественная война, национальный культурный код, историческая память, культура России, патриотизм, национальное
самосознание, духовная идентичность.
Историческая память, складывающаяся под воздействием разноплановых, противоречивых, а порой драматических событий, формирует национальное самосознание и духовную идентичность народа.
Вторая мировая война как коренное событие ХХвека до сих пор отражается в глубинных структурах человеческой памяти. Сохранение человечеством памяти о войне определяет облик современного мира и
служит гарантией его гуманистических ценностей.
Особое значение память о войне имеет для России, поскольку в
этом событии воплощается культурный код ее прошлого, настоящего и
будущего. Для нашего многострадального народа эта война стала
священной, Великой Отечественной, как составная часть Второй мировой войны. Историческая миссия России (СССР) состояла в том, что
в эти годы советский народ защитил не только себя, но и европейскую
цивилизацию от порабощения ее фашизмом.
Война, всегда являясь драматическим феноменом в истории,
нарушает естественный ход исторических процессов, изменяет судьбы
государств, народов, отдельных личностей, ломает сложившиеся
устойчивые стереотипы, представления и ценности. Оказывая мощное
воздействие на все сферы жизни, в том числе, духовные процессы,
война получает от них обратные импульсы. Поэтому ее конечный результат всегда непредсказуем [1, c. 119].
Вторая мировая война была развязана фашистской Германией
при попустительстве правящей элиты демократических государств –
Франции, Великобритании и США. Она имела целью передел мира и
уничтожение Советского Союза, который на тот момент олицетворял
собой самую передовую социальную систему. Война против советского народа и славянского мира велась особо жестокими, человеконенавистническими способами, приобретая с позиций гитлеровской пропа-
Андреева О.В., 2018
5
ганды характер борьбы за «жизненное пространство» и господство в
мире высшей «арийской расы».
Итоги войны оказались неожиданными для ее зачинщиков: победа Советского Союза, возглавившего антигитлеровскую коалицию;
разгром фашистского блока во главе с Германией; рост демократических настроений и коммунистических партий в мире; начавшийся распад колониальной системы. Поэтому ее исход до настоящего времени
вызывает желание правящей элиты ряда государств не столько переосмыслить, сколько «переписать» историю, особенно если коллективная память народа о войне повреждена «комплексом вины», «комплексом коллаборационизма» или другими тяжелыми травмами.
Стремление «переписать» историю Второй мировой войны в XXI
веке объясняется также коренными сдвигами в геополитике. Они стали
следствием распада СССР, мировой системы социализма и появления
объединенной Германии. Обновленный мир после краха «коммунистических режимов» и «империи зла» характеризуется ожесточенной
борьбой за центры влияния и мировые ресурсы. В сложившейся геополитической конфигурации Россия оказалась в окружении государств, которым уготована роль антироссийского «буфера» (страны
Балтии, Украина, Грузия). Национальная элита, пришедшая к власти в
этих государствах на волне «цветных» революций не без помощи европейских демократических государств, платит по счетам, рискуя оказаться разменной картой в их игре. Новый миропорядок, в котором
попираются нормы международного права, отрабатывается на судьбах народов в стратегически важных регионах (Балканы, Ближний Восток). Здесь мировые лидеры в лице США и НАТО используют различные средства «влияния» на суверенные государства: от поддержки
экстремизма, религиозного фанатизма и международного терроризма
до неприкрытой агрессии. Это актуализирует проблему изучения механизмов возникновения мировых войн и конфликтов.
Несмотря на кардинальные отличия исторических эпох, технологии подготовки войн во многом остаются прежними. На это указывает и
опыт наполеоновской пропагандистской кампании перед вторжением в
Россию, и патриотический угар накануне Первой мировой войны в
странах – участницах, и гитлеровская пропаганда. Неизменным остается стремление воинствующих кругов определить жертву; использовать провокацию; стравить народы пограничных государств; вывести
на поверхность нерешенные глубинные национальные комплексы;
деформировать коллективную историческую память.
Важнейшим объектом подобных манипуляций является молодежь, для которой Вторая мировая и Великая Отечественная война
становятся все более отдаленным историческим событием. В условиях естественной смены поколений молодежь лишена того личного кон6
такта, когда воспоминания их родных, переживших войну, создают в
памяти яркую, образно-эмоциональную и достоверную картину прошлого. Поэтому сохранение и передача памяти о войне является актуальной задачей России и современного мира.
Лишним подтверждением тому являются результаты ученых Российского института стратегических исследований (РИСИ), которые
проанализировали учебники истории постсоветских стран и бывших
стран-участниц Варшавского договора, а также сочинения, опросы и
рисунки школьников (визуальный образ войны). Ученые выявили три
модели отношения к прошлому. Первая приближается к традиционной
версии о войне (Казахстан, Узбекистан, Армения, Белоруссия, Приднестровье). Вторая (трансформированная версия) характерна для
России, Азербайджана, Молдавии и Таджикистана. В Восточной Европе – это Чехия, Словакия, Болгария, Сербия, Хорватия и Венгрия. Третья версия отличается радикальным пересмотром событий войны
(Латвия, Литва, Эстония, Украина, Грузия и Польша).
Что же пересматривается в событиях прошлого в третьей, наиболее радикальной, версии? Утверждается принцип равной ответственности Германии и Советского Союза за развязывание Второй мировой
войны. Негативную оценку в этой связи получает Пакт Молотова –
Риббентропа. Знак равенства ставится между тоталитарным режимом
в СССР и фашистским режимом. Соответственно, личность Сталина
сравнивается с личностью Гитлера. Рассматривая действия СССР
после 1944 г. как захватнические, учебники оправдывают коллаборационизм. Затушевывая решающую роль СССР в победе, Германию,
напротив, представляют жертвой войны [2, с. 13].
Особого внимания заслуживают украинские подходы к истории,
которые исследователи оценивают как «националистические, антисоветские и антироссийские». Здесь отказываются от понятия «Великая
Отечественная война» в пользу термина «Вторая мировая война»,
«германо-советская война» / Украина рассматривается как жертва в
борьбе за господство в мире двух тоталитарных систем – СССР и
Германии. При этом деятельность ОУН-УПА подается как национально-освободительное движение за создание независимого украинского
государства. Снимаются обвинения в военных преступлениях со стороны участников немецкой дивизии СС «Галичина». Утверждается, что
Украина внесла неоцененный вклад в разгром фашистской Германии и
понесла самые большие потери в войне. [2, с. 16].
Отходя от общеисторической панорамы военных событий, «новые» концепции учебников закладывают основы фрагментарного исторического знания. Они формируют «этноцентрический» взгляд на
войну, создают в восприятии школьников ее «национальный образ».
Поэтому в их сознании возникает представление о том, что даже на
7
территории СССР Россия, Украина и Белоруссия вели разрозненные
военные действия.
Что же касается стран Центральной и Восточной Европы, то
здесь, в духе политкорректности, с середины 1950-х гг., при изучении
прошлого избегают упоминаний о коллективной ответственности
народа, полагая, что это не способствует формированию общеевропейского сознания и идентичности. Неслучайно о решениях Нюрнбергского процесса школьники узнают только в странах-преемницах бывшей Югославии, и то, очевидно, в связи с Гаагским трибуналом и судом над руководителями бывшей СФРЮ [2, с. 20, 21].
Исследования показывают, что современное молодое поколение
не готово принять столь радикальные концепции военной истории. На
юге, востоке и даже в столице Украины взаимоотношения в модели
«учебник-ученик» выстраиваются по дисперсно-антагонистическому
типу, в отличие от консолидированного типа в России, Белоруссии и
Приднестровье. Однако, если российским, белорусским и приднестровским школьникам присуще чувство патриотизма и гордости за
Отечество, то сознание их украинских сверстников несет на себе отпечаток противоречивой ситуации в стране. Тем не менее, для молодежи
всех стран характерен экзистенциальный страх перед угрозой мировых войн и стремление избежать военных конфликтов [2, с. 17, 19].
Знакомство с материалами исследования создает ощущение, что
память о войне сознательно выбрана в качестве модели переформатирования исторической памяти народов. Умалчивание, искажение
или ложь в освещении событий такого масштаба, так или иначе, можно рассматривать как информационное оружие для подготовки новых
мировых конфликтов.
Заметим, что профессиональные подходы ничего общего не
имеют с «образом врага» – отработанными клише времен «холодной
войны». На это, в частности, указывают социологические опросы, проведенные Институтом комплексных исследований Российской Академии наук (ИКСИ РАН) в 1990-2000-е годы. Так, изучая Россию в контексте мирового сообщества, ученые показали изменения в отношениях между Россией и Германией. Несмотря на трагические страницы
истории, в современных условиях положительное отношение к Германии высказали 68,1% (2002) и, соответственно, 69% (1996) россиян.
Отрицательное отношение -14,9% (2002) и 11,5% (1996). Затруднились
в ответе – 17% (2002) и 19,5% (1996). При этом возрастной статус не
изменял общей картины. Люди старше 60 лет (60,3%) – выбрали в основном положительный ответ;22,2% – в основном отрицательный ответ; 17,5% – затруднились ответить [4, с. 44].
Болевыми точками во взаимоотношениях были названы: сложности с определением статуса Калининградской области (24% опрошен8
ных); память о войне (23,3%);нежелание Германии возвращать России
культурные ценности, вывезенные во время войны (21,3%). Более половины респондентов (50,9%) ответили положительно на вопрос: считаете ли Вы, что настало время для того, чтобы немецкий народ перестал испытывать чувство вины перед жертвами гитлеровской агрессии? За сохранение чувства вины высказались более 40% в возрастной группе старше 50 лет, а в группах от 18 до 40 лет такой ответ поддержали от 20% до 33% [4, с. 50, 54, 55].
Результаты опросов показывают, что за послевоенные годы Россия и Германия выработали наиболее приемлемую модель межкультурной коммуникации. Они отражают и тот факт, что народ России,
давая отпор агрессору, всегда проявлял духовную зрелость и милосердие к побежденному.
Сила государства – не только в военной мощи, но и в духовных
скрепах, в единении народа, в его исторической памяти. Победа во
Второй мировой и Великой Отечественной войне – это одна из неоспоримых ценностей. Это та вершина, вокруг которой все еще держится и воспроизводится культура патриотизма и строится патриотическое воспитание [3, с. 27].
Молодежь чтит подвиг предшествующих поколений. По данным
опросов, война вызывает у них чувство благодарности тем, кто отстоял свободу и независимость Родины (более 80% опрошенных); гордость за русский народ и народы СССР (73,8%); горечь от утраты
миллионов наших людей (72%). Только 4,4% указали на ненависть к
немцам и 0,7% – на безразличное отношение к событиям войны. Главной причиной победы более 84% считают массовый героизм народа.
По мнению молодежи, люди сражались за Родину (95,4%), за Сталина
(58,3%), за родных, близких, и свободу (44,8%).Однако на сознании
молодежи отразился хаос 1990-х гг., поэтому исторические знания
многих из них относительны. Среди выдающихся полководцев они
выделяют особенно Жукова, Рокоссовского и Конева. Однако каждый
5-й путает героев Гражданской и Великой Отечественной войны, а к
числу полководцев (от 10% до 20% опрошенных) причисляют тех, кто
воевал в Гражданскую войну, Первую мировую войну, Отечественную
войну 1812 г. и др. [5, с. 104, 105, 107].
Для формирования исторического сознания важен духовный опыт
поколений. Приобщаясь к его истокам, молодежь лучше понимает
свою страну, подвиг ее героев, мотивацию их поступков, учится различать добро и зло. Яркий образ войны запечатлен в уникальной коллекции советского киноискусства. Это фильмы: «Летят журавли» (реж.
М. Калатозов, 1957); «Баллада о солдате» (реж. Г. Чухрай, 1959);
«Иваново детство» (реж. А Тарковский, 1962); «Женя, Женечка и Катюша» (реж. В. Мотыль, 1967); «Белорусский вокзал» (реж.
9
А. Смирнов, 1971); «Семнадцать мгновений весны» (реж. Т. Лиознова,
1973); «Они сражались за Родину» (реж. С. Бондарчук, 1975); «Восхождение» (реж. Л. Шепитько, 1976).
Эти фильмы по-прежнему формируют ценностные ориентации
молодежи, которая, несмотря на критичность суждений, отдает предпочтение советским фильмам. Так, фильм «А зори здесь тихие» (реж.
С. Ростоцкий, 1972), по данным опросов, видели 76,5% респондентов,
а фильм «В бой идут одни старики» (реж. Л. Быков, 1973) – 82,2%.
Только 7% не видели ни одного из 13 наиболее известных фильмов о
войне советского кинематографа [6, с. 165].
Всеобъемлющий образ войны предстает и в художественной литературе. Это – К. Симонов («Живые и мертвые»), М. Шолохов
(«Судьба человека»), Б. Полевой («Повесть о настоящем человеке»),
А. Твардовский («Василий Теркин»), Б. Васильев («В списках не значился»), В. Богомолов («В августе сорок четвертого»), В. Быков («Дожить до рассвета»), Ю. Бондарев («Горячий снег»), В. Распутин («Живи и помни»), В. Некрасов («В окопах Сталинграда»).
Музыка, песни военных лет помогали пережить тяжелые испытания. В них звучали слова и мелодии, которые рождались из глубинынародного духа. Это – «Священная война», «В землянке», «В лесу
прифронтовом», «Жди меня», «Катюша», «Случайный вальс», «Темная ночь», «Вечер на рейде». Квинтэссенцией народного сопротивления стала 7-я симфония Д. Шостаковича.
Подвиг народа запечатлен в живописи, скульптуре, монументальных мемориальных комплексах: «Родина-мать зовет!» (Волгоград),
«Героическим защитникам Ленинграда» (Санкт-Петербург), «Героямпанфиловцам» (Дубосеково, Московская область), Могила Неизвестного солдата (Москва). Наша задача – сохранить великое наследие
Победы и сделать его незыблемым.
Список источников и литературы
1. Андреева О.В. Война как феномен духовной жизни (на примере Отечественной войны 1812 г. и первой мировой войны) // Межвузовская научная конференция «Россия в первой мировой войне: проблемы истории и историографии». Сборник докладов. Санкт-Петербург. 28 ноября 2014. Издательство
СПбГЭТУ «ЛЭТИ». 2015. С. 119–131.
2. Гузенкова Т.С. У каждого своя война? (К проблеме интерпретации истории Второй мировой войны в школьных учебниках стран СНГ и ЦВЕ) // "Расскажу вам о войне..." Вторая мировая и Великая Отечественная войныв учебниках и сознании школьников славянских стран / кол.авт.: Т. С. Гузенкова (отв.
ред.), М.: РИСИ, 2012. С. 7–21.
3. Гузенкова Т.С. Патриотизм, глобализация и национальное государство:
взаимодействие и противоречия // Патриотизм как идеология возрождения России: сб. и ст. и докл. / отв. ред. Т. С. Гузенкова; Рос.ин-т стратег. исслед. М.:
РИСИ, 2014. С. 15–28.
10
4. Россия и мировое сообщество: что изменилось за последние годы //
Социс. 2005. № 5. С. 2–71.
5. Стегний В.Н. Историческое сознание студента. // Власть. 2015. № 3.
С. 99-107.
6. Филоненко В.И., Штомпель Л.А., Штомпель О.М., Понеделков А.В. Интерпретация образа Великой Отечественной войны художественно-образными
средствами в восприятии современных студентов // Власть. 2015. № 8. С. 163168.
УДК 02(09)(571.51)
Деятельность библиотек в сибирском тылу:
Красноярский край
Андроненко О. А.
1
Жуковская Л. Н.
г. Красноярск
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы деятельности библиотек Красноярского края в годы Великой Отечественной войны. Дается характеристика состояния сети
библиотек края, особенности библиотечного обслуживания в военные годы, рассматривается организация просветительской и информационной работы. Авторы анализируют
деятельность Краевой научной библиотеки в военные годы, освещают состояние книжного
фонда библиотеки, взаимодействие библиотекарей c читателями, отмечают особую роль
библиотеки в духовной жизни Красноярского края.
Ключевые слова: библиотека, Красноярский край, книжный фонд, читатель, библиотечное обслуживание, Великая Отечественная война, просвещение
В годы Великой Отечественной войны Красноярский край был
надежным тылом, одной из опор нашей страны; он поставлял военную
технику, боеприпасы, продовольствие, лечил раненых. В тяжелейших
условиях в крае пришлось, по существу, заново формировать свою
военно-экономическую базу.
Библиотеки Красноярского края вписали свои страницы в
историю Великой Отечественной войны. Активно развиваясь в
предвоенные годы, библиотеки стремились ликвидировать культурную
отсталость жителей края, осуществляли политическое просвещение
масс. К 1940 г., через 6 лет после Всесоюзной библиотечной переписи,
число библиотекарей выросло в 3 раза, из них 70% работало в
сельских библиотеках. Заметно выросла библиотечная сеть,
увеличился книжный фонд, охват населения книгой, изменился
репертуар чтения. В 1941г. сеть в Красноярском крае состояла уже из
1162 массовых библиотек с общим фондом 1млн. 677 тыс. экз.
Начавшаяся в 1941 году Великая Отечественная война заставила
библиотеки перестроить свою работу соответственно задачам военного
времени: многие сотрудники библиотек были призваны в ряды РККА и
воевали на фронтах Великой Отечественной войны. «Трех подруг –
Андроненко О.А., Жуковская Л.Н., 2018
11
В.Э. Эрлих, А.Н. Стародубцевой и В.Д. Кубякиной – не было в библиотеке (краевой научной – примеч. авторов) в течение четырех лет: в первые
дни войны они ушли на фронт в качестве медицинских сестер» [11].
Значительная часть работников библиотек по решению крайкома
ВКП(б) «О привлечении населения к трудовой повинности» направлялись на предприятия, военные заводы, в колхозы, на лесозаготовки, а
те, кто оставался, продолжали в экстремальных условиях осуществлять непрерывное библиотечное обслуживание, книгоношество, сбор
книг для библиотек освобожденных территорий.
В период Великой отечественной войны произошло сокращение
сети массовых библиотек: в целом по краю с 1940 по 1945 гг. на 63%
[2], еще более поредел и кадровый состав. Многие библиотеки закрывались в связи с размещением на их площадях контор, общежитий;
оставшиеся часто размещались в сельсоветах, клубах, были слабо
оснащены необходимым оборудованием. Произошло слияние сети
некоторых сельских библиотек.
Резкие перемены в жизни общества сказались на состоянии
книжного фонда библиотек, снижении его количественного состава.
Среди читателей преобладающим контингентом стали женщины и
подростки; наблюдался рост рабочих и инженерно-технических работников. В это время была проведена реорганизация системы управления учреждениями культуры, в том числе и библиотеками в целях усиления государственного контроля и проведения в жизнь жестких партийно-политических установок.
На смену библиотекарям, ушедшим на фронт и другие работы,
приходили люди без специальной подготовки. И все же библиотеки
продолжали
осуществлять
воспитательную
и
политикопросветительную работу теперь уже соответственно задачам военного
времени. Большим спросом у населения пользовались боевые листки
с информацией с фронта, с производственных предприятий и полевых
станов. В годы войны возрос интерес читателей к оборонной книге.
В период весенних полевых работ и вовремя уборочной страды
библиотекари проводили лекции, беседы, политинформации,
организовывали выставки и просмотры сельскохозяйственной
литературы на полевых станах, на току, на фермах. Работники, в
основном женщины, не только обеспечивали полноценную работу в
библиотеках, но сами заготавливали и привозили дрова для их
отопления.
Читательские конференции, лекции, обзоры стали очень
популярными мероприятиями. В библиотеках увеличилось число
читателей-детей;
для
обслуживания
читателей-школьников
собиралась учебная литература.
12
В 1940-1945 гг. Красноярский край принял значительное количество переселенцев из республик, краев и областей страны. Библиотеки края активно участвовали в адаптации новых жителей: организовали их библиотечное обслуживание, приглашали на мероприятия библиотеки.
Не прерывал работу в годы войны Канский библиотечный
техникум. Из сохранившихся ранних сведений о его деятельности
известно, что в конце 1942 учебного года числилось 54 учащихся. Из
них дипломные проекты защитило 30 человек. Обучение было
платным, от платы освобождено 29 человек. А в ноябре 1942 г. в
техникуме обучалось 80 учащихся[ 3]. В 1944 г. было выпущено 20
библиотекарей, в 1945 г. – 21 [8].
Особую страницу в годы Великой Отечественной войны занимает
деятельность Государственной универсальной научной библиотеки
Красноярского края. В этот трудный для страны период краевая
библиотека находилась на переднем крае пропагандистской и
культурной работы, несла людям слова надежды, помогала укреплять
веру в победу.
Тяготы военных лет и сокращение кадров заметно усложнили режим и увеличили объем работы библиотекарей. Так, например, директор и заведующие отделами краевой библиотеки: «трудились в нетопленных неделями комнатах, с негнущимися пальцами. Работу нельзя
было прервать: число посетителей абонемента превышало в годы
войны шесть с половиной тысяч человек, в читальном зале нельзя
было найти свободного места» [11]. Несмотря на трудные условия
работы, библиотека в годы войны не закрывалась ни на один день, в
библиотеке были отменены очередные отпуска. Жесткая дисциплина
военного времени не допускала и минутных опозданий на работу.
Больше, чем в мирное время, ценились взаимопомощь и взаимовыручка.
Если в 1940 г. в краевой библиотеке работало 29 библиотекарей
[4], то после войны – в 1945 г. ее штат насчитывал 14 сотрудников [9,
с. 381]. В годы войны краевая библиотека продолжала осуществлять
методическую работу в форме методических писем, консультаций,
совещаний, семинаров, рабочих выездов на места.
В сложных условиях военного времени библиотека продолжала
выполнять все свои функции: обслуживала читателей, комплектовала
новую литературу, выписывала и пропагандировала книги, общесоюзные, краевые и районные периодические издания, такие как: «Правда», «Труд», «Известия», «Красноярский рабочий», «Красноярский
железнодорожник» и др. Приказ директора библиотеки обязывал весь
коллектив изучать военное дело.
13
Посещаемость библиотеки была на удивление высокой. Значительно изменился состав читателей. Если раньше библиотеку в основном посещали студенты, учащиеся школ, то в период войны читателями становятся рабочие фабрик, заводов и других предприятий
города. В холодных читальных залах работали инженеры, военные
специалисты, политработники, врачи госпиталей, учителя. В библиотеке не прекращалась работа по сохранности библиотечного фонда.
В условиях войны резко возросла роль печатного слова, которое
являлось оперативным и действенным средством информации. В библиотеке ежедневно обновлялись газетные материалы на специальных
досках «С фронтов Отечественной войны», регулярно проводились
коллективные слушания известий Совинформбюро, беседы о продвижении советских войск на фронтах войны, о трудовых подвигах в тылу.
В первые дни войны в газете «Красноярский рабочий» был опубликован призыв к женщинам-колхозницам «заменять трактористов, ушедших на фронт!», а спустя две недели газета сообщала, что в Березовке за руль трактора уже село 18 женщин, четыре женщины заменят
комбайнеров-мужчин. Библиотека систематически сообщала своим
читателям о таких примерах самоотверженного труда советских людей.
Библиотекари постоянно информировали читателей о последних
событиях в стране, о решениях партии и правительства, готовили рекомендательные списки литературы, помогали населению овладеть
военными знаниями, распространяли военно-оборонную литературу.
Училища и школы трудовых резервов края готовили в годы войны более 30 тысяч рабочих различных специальностей, и библиотека стремилась оказывать помощь учебным заведениям и населению в овладении новыми производственными профессиями. Для этих целей выпускались библиотечные плакаты «Кем быть», составлялись подборки
литературы, готовились выставки.
Регулярно проводились встречи с красноярскими писателями и
журналистами И. Ерошиным, К. Лисовским, И. Рождественским, Г. Суворовым, Н. Устиновичем. Проводились беседы, обзоры, отражающие
историю страны, храбрость и патриотизм советских людей. Экспонировались выставки литературы, посвященные истории российского
государства, биографии видных русских и советских полководцев, выдающихся ученых, творческих деятелей. В отделах были организованы вечера и читательские конференции на военно-патриотические
темы, такие, как «Н. Островский – патриот родины» и «Севастопольские рассказы А.Н. Толстого». Постоянно оформлялись также выставки новых книг и периодических изданий. Библиотекари изучали содержание газет и журналов, которое служило основанием для создания
тематических плакатов и альбомов газетных вырезок по различным
14
темам. [1, с. 111]. Эти альбомы оказали большую помощь докладчикам, агитаторам в их работе с населением.
Война поставила перед библиотекой новые, сложные задачи: появилась необходимость оказывать помощь инженерам и техникам заводов города в решении их профессиональных проблем. Особое значение приобрела справочно-библиографическая работа. Ее содержание было тесно связано с запросами предприятий и организаций края.
Центральное место занимала информация по военной технике и социально-экономическим вопросам. Библиотека составляла также рекомендательные списки по актуальным темам и к датам красного календаря.
К началу 1942 года в край прибыло 32 эвакуированных предприятия и вместе с ним 30 тысяч рабочих, которые направлялись в крупные
города края. Основную массу предприятий разместили в краевом центре. Работники краевой библиотеки не оставляли своим вниманием
эвакуированное население, оказавшееся на сибирской земле. Проводили громкие читки, беседы, направляли приезжим по месту жительства художественные и публицистические книги. В отделе иностранной
литературы библиотеки были организованы кружки по изучению
немецкого, французского, английского языков, слушателями которых
стали в основном женщины, прибывшие в Красноярск из населенных
пунктов, занятых врагом.
О напряженности работы тех лет свидетельствуют такие цифры:
в 1943 году в библиотеку записалось 3297 читателей, книговыдача
составила 32371 единиц хранения, посетили библиотеку 43843 человека [5].
В период Великой Отечественной войны проведение массовой
работы переместилось также за пределы библиотеки: в госпитали,
военкоматы, пункты всевобуча и т.д. Краевая библиотека ввела в
практику работы организацию передвижных книжно-иллюстративных
выставок. В период весеннего сева работники библиотеки вместе с
другими работниками учреждений культуры города выезжали в села
края с организацией выставок, проведением лекций. После проведения юбилейных мероприятий в библиотеке, выставки перевозились в
фойе кинотеатров, в парк культуры, в госпитали, в красные уголки
крупных заводов; там, где нельзя было их организовать, вывешивался
рекомендательный список литературы.
За годы войны фонды библиотек слабо пополнялись и физически
изнашивались. Библиотеки края стали активно пользоваться межбиблиотечным абонементом краевой библиотеки. В 1944 году более 80
библиотек получили из фондов краевой библиотеки свыше четырех
тысяч книг. В том числе 25 районным, 20 городским, 36 сельским и
заводским библиотекам было выдано 1803 экземпляра технической
15
литературы, 300 экземпляров литературы на иностранных языках. Методический отдел в этот год оказал помощь 19 районным, одной областной, 3 детским, 2 сельским, 6 городским библиотекам, в край
разослано 11 методических писем, в том числе отправлены письма
«Участие библиотек в уборке урожая», «Опыт работы библиотек в военное время». В последний год войны в библиотеке возросло количество читателей, их стало 5960 человек.
В годы Великой Отечественной войны Красноярский край был конечным пунктом медицинской эвакуации; «сотрудники библиотеки обслуживают призывные пункты, госпитали, создают для санитарных
поездов и воинских частей небольшие передвижки. Участвуют в движении по сбору теплых вещей и подарков для солдат Советской Армии. Отправляют библиотечки в районы страны, освобожденные от
фашистов. Перед работниками библиотеки стояла задача обеспечить
раненых литературой и оказать им моральную поддержку… За каждым
работником закрепляют от 1 до 5 палат, и в строго установленные дни
и часы работники библиотеки ходят «обслуживать» свои палаты: библиотекари проводят для раненых громкие читки, беседы, пишут письма» [10].
В подшефный санитарный поезд № 155 сотрудники библиотеки
передали более 230 книг, различные лозунги и плакаты. Библиотечки,
состоявшие из 120 и 210 книг, были подобраны для санитарных поездов № 66 и №152. Для нескольких госпиталей города Красноярска была организована передвижная библиотечка, в которую включили свыше 500 изданий.
Установилась большая дружба с районами страны, освобожденными от захватчиков. В 1943г. для них были скомплектованы и высланы библиотечки; как признание и оценку этой работы можно рассматривать снимок работников библиотеки, помещенной во многих газетах.
После этого в адрес библиотеки стали приходить письма с фронта, в
которых воины просили прислать книги, делились своими думами,
рассказывали о своих боевых делах.
В 1945 году за ударную работу директор библиотеки
Е.В. Ваховская награждена медалью «За доблестный труд в Великой
Отечественной войне 1941–1945 гг.», коллективу объявлена
благодарность, вручены вещевые подарки. После окончания войны в
5-летнем
плане
Красноярского
края
было
запланировано
строительство нового здания краевой библиотеки [6, с. 132-136].
Всплеск интереса жителей края к книге в годы войны был вызван
стремлением компенсировать интеллектуальные потери, понесенные
вследствие закрытия многих учреждений культуры. Деятельность библиотек свидетельствует об их особой роли в духовной жизни Красноярского края, выпавшей на военное время [7, с. 99-106].
16
Список источников и литературы
1. Время – газетной строкой. Красноярск, 1980. 256 с.
2. Государственный архив Красноярского края. Ф.1300, Оп.12с. Д.841.
Л.21.
3. Государственный архив Красноярского края. Ф.1300. Оп.1. Ед. хр. 4653.
Л.30.
4. Государственный архив Красноярского края. Ф.1300. Оп.1. Ед.хр.4640.
Л.7.
5. Жуковская Л.Н. Государственная универсальная научная библиотека
Красноярского края: исторический очерк, хроника событий Красноярск, 2009.
84 с.
6. Жуковская Л.Н. Государственная универсальная научная библиотека
Красноярского края в годы Великой Отечественной войны // Румянцевские
чтения – 2010: матер. междунар. науч. конф. М., 2010. Ч. 1. 299 с.
7. Жуковская Л.Н. Изучение истории региональной библиотеки как неотъемлемая часть освоения историко-культурного наследия Красноярского края //
Библиотека в контексте истории: матер. междунар. науч. конф. М.: Пашков дом,
2011. 348 с.
8. Книга приказов Канского библиотечного техникума. Приказ № 151 от
30.07.1944 г.; № 25 от 03.07.1945 г.
9. Красноярский край в истории Отечества. Кн. третья. 1941-1953 /
Краевой комитет по делам архивов, Управл. образов., КГПУ, ГАКК. Красноярск,
1996. 400 с.
10. Логунова
Л.А.
История
отдела
городского
абонемента
Государственной универсальной научной библиотеки Красноярского края: 3050-е годы // Библиотеки Красноярского края: страницы истории. Выпуск I,
Красноярск, 2008. С. 21-22.
11. Сибирский Н. Сокровищница знаний // Красноярский рабочий. 1948. 25
апр.
УДК 94(47) (091)
Башкирия и национальные движения
на территории России первой половины ХХ века
1
Арпентьева М.Р.
г. Калуга
Аннотация: Великая Октябрьская социалистическая революция, входившие в нее
национально-осободительные революции, прокатившиеся по землям Российской империи,
оставили огромный след в развитии народов бывшего СССР. Советская историография
исключила частные дефиниции таких революций, распространив понятие “Великая Октябрьская социалистическая революция” и “Гражданская война” на процессы во всех регионах. Однако, национально-освободительное и иные национальные движения в общей
смуте того времени все же выступают важной самостоятельной частью происходивших
тогда процессов, освободительного движения в целом.
Ключевые слова: история, Гражданская война, революция, национальное движение,
национализм.
Арпентьеа М.Р., 2018
17
Великая Октябрьская социалистическая революция, входившие в
нее национально-осободительные революции, прокатившиеся по землям Российской империи, оставили огромный след в развитии народов
бывшего СССР. Советская историография исключила частные дефиниции таких ревлоюций, распространив понятие «Великая Октябрьская социалистическая революция» и «Гражданская война» на процессы во всех регионах. Однако, национально-освободительное и
иные национальные движения в общей смуте того времени все же
выступают важной самостоятельной частью происходивших тогда
процессов, освободительного движения в целом.
Революционное движение в разных регионах Российской Империи эволюционировало от идей политической автономии и федерации
к осознанию собственной государственной независимости. Вместе с
тем, входя в состав революционного движения в империи в целом, она
не была свободна от всех проблем, с которыми столкнулись люди
иных регионов: «запылали все без исключения национальные регионы
империи. Даже самые традиционно мирные – Белоруссия, Молдавия,
Левобережная Украина, протестантская Балтия (Латвия и Эстония),
внутренние районы России с преимущественно татарским населением, башкиры и фино-угры. Не все они, естественно, жаждали государственной независимости, но все предъявляли требование автономии и
реального самоуправления. Однако, у некоторых автономия давно
была. Причём боролись за нее и за ее сохранение самыми различными способами. И мирными методами, например, через механизм парламентской и иной легальной деятельности: во всех составах Государственной думы были представлены политические партии и объединения практически всех более или менее крупных народов империи. И методами нелегальной борьбы – вплоть до вооружённой: пример – о повстанческое движение в Латвии в 1905-1907 годах, Среднеазиатское восстание 1916 года, действия «гайдуков» Г. Котовского в
Бесарабии» и многие другие восстания, раньше или позже жестко подавленные большевиками [9, c. 1]. Изначально национальноосвободительное движение было для большевиков очень важным: без
него они бы не смогли удержать власть. Но как только «дело было
сделано», национализм стал политическим ярлыком – поводом для
репрессий, лишающих национальные элиты возможности установления собственной власти и самостоятельности, уничтожающие национальные движения. После октября 2017 года и социалистические (как
на Украине или в Закавказье) и религиозные (как в Крыму, Казани или
в Средней Азии) движения стали оппозиционными. Борясь с национализмом «Москва» по старой доброй традиции, принятой в Российской
исперии на протяжении веков, боролась с нацционализмом, в том числе руками иных националистов, например, договариваясь о сотрудни18
честве с казахскими и ферганскими басмачами и с исламским фанатиком Узун-Ходжой на Северной Кавказе, или пытались опереться на
Кавказе на ингушей против осетин, используя осетино-ингушские противоречия. Превосходя по жестокости любые другие формирования,
красная Армия боролась с чуть менее жестокой армией С. Петлюры,
на которую обычно сваливают все эти преступления. Все националисты стали врагами: белорусы из Белорусской рады, молдаване из организации «Сфатул цэрий», карелы из Поросозерской республик,
крымские татары, создавшие под руководством Султан-Гирея Крымскую автономию, осетины, дравшиеся под началом братьев Г. и Л.
Бичераховых, кабардинцы, служившие у Б. Исмангулова, «автономисты» из Казани (сторонники Идель-Уральской республики / ВолгоУральского штата), кулацко-тойонские «мятежники» Якутии (якутская
родовая знать), до 1933 года полыхала «мандолада» – всеобщее (то
затухающее, то вспыхивающее вновь) антисоветское партизанское
движение угров – ханты, манси, селькупов и ненцев, потерявших свои
автономии из-за «революции», отдельные же сражения протекали до
1944 года, а сам народ, как и башкиры, подвергся наиболее жестокому
уничтожению [9]. Поэтому национально-освободительное движение в
СССР продолжалось, обреченное на подавление, ещё долго: крымские татары, Ингушетия и Хакасия сопротивлялись до 1925-1926 года,
в 1928 году третий раз восставала Якутия, в 1929 – Бурятия, в 1930
году – Казахстан, вплоть до 1932 года – Средняя Азия, Чечны – до
1938 года, а отдельные ее жители-партизаны – в горах – до 1976 года.
Также сложно проходила история колонизации Башкирии. Башкиры,
угры, чечены, казахи, евреи в Центре России и т.д. пострадали в этих
сражениях наиболее сильно: чем сильнее была воля к самостоятельности, тем жестче она подавлялась. Революция стала катастрофой и
для еврейского народа. Сопротивление подавлялось за счет жестоких
и многочисленных расправ, доходивших до 50-60 % представителей
того или иного народа. Кроме того, «для профилактики» устраивались
«голодоморы» и иные «зачистки» в сфере элиты народов, в том числе
– партийной элиты. На Украине даже сторонники большевиков, например, даже «боротьбисты» (коммунисты-националисты), были подвергнуты критике, а далее – вошли в список тех, кто погиб от «шальных
пуль» (В. Киквидзе, А. Железняк, Т. Черняк, В. Боженко и Н. Щорс) [9].
Сложна судьба казаков и их элиты, сражавшихся друг с другом, в том
числе – очень активно – на Кубани, Украине и т.д. раскол среди казаков привел к возникновению феномена так называемого «червонного
казачества», так например, называлась на Украине красная казачья
бригада под командованием В. Примакова. Были также Стальная дивизия Дм. Жлобы и легендарная Таманская армия на Кубани, др.
Судьба «червонных казаков» особенно трагична: все были истреблены
19
советской репрессивной машиной. Большая часть казачества уже к
середине 1918 года сделала выбор: «Коммунисты дюже свирепы», – а
большевики издали директиву о «процентнои истреблении» казаков: в
разных районах было уничтожено от 30 до 100 % населения. Речь,
т.о., об открытом геноциде казацкого этноса, сопоставивовм с турецкой резнёй армян в 1915-1923 годах или с Холокостом – уничтожением
евреев нацистами в 1939-1945 годы. Напротив, германские и австрийские военные, побывав в двадцатые годы ХХ века в России и на Украине как оккупанты по праву Брестского мира, заключенного В.И. Лениным, после его расторжения остались там в качестве... «красных».
Сама же Красная Армия успела перейти границы, вторгаясь на чужие
территории. В демократических, упрааляемых социалистами странах:
Грузии, Абхазии, Армении и Азербайджане – были устроены коммунистические путчи, для того, чтобы была возможность оказывать «интернациональную помощь». Везде, кроме Азербайджана они были неуспешными. В Бухарском эмирате этот путь тоже отчасти удался, но
позднее. В итогде «басмачество» запускалось как механизм противостояния несколько раз, вплоть до начала 1930 годов, сократив население Средней Азии наполовину. В ответ на несогласие Армении большевики привлекли лидера турецких националистов К.Ататюрка, расправлявшегося с турецкими коммунистами. Турецкие войска вторглись
в Армению, что дало возхможность провести «освободительную» акцию: капитулировавшая армянская армия была прогнана «маршем
смерти» до Азербайджана и там полностью уничтожена. Грузию захватили прямо: проводили акции типа «очищения от дворянства» и т.д., в
том числе при участии Л. Берии. После провозглашения независимости стран Балтии, Польши и даже Ирана, Афганистана и др. Красная
Армия вторгалась и туда, но прибалиты, поляки, иранцы и другие
народы отстояли свою независимость. Удались интервенции в Монголии и Китае, но монгольские революционеры после победы так называемой «народной революции» были уничтожены, а китайские – помогали уничтожать сражающихся против большевиков на своей и российской территории.
Теоретическое осмысление и практическое рассмотрение многих
исторически важных событий может быть существенно обогащено
применением сравнения вновь пересматриваемых архивов, традиционных моделей и «версий» исторических событий в разных историографических/исторических школах и исследований в рамках «устной
истории» [2]. Важность этого момента связана с тем, что, как пишет
Дм. В. Суворов, любое событие, например, «любая гражданская война
в истории человечества – это столкновение нескольких сил, у каждой
из которых есть своя правда. Отдавая монополию на истину какойлибо одной воевавшей стороне, мы неизбежно искажаем картину и
20
грешим против истории. Ведь до сих пор в России едва ли не в каждой
семье хранятся старинные фотографии дедов и прадедов ... Это и
есть наша совокупная история… подводных камней» в истории (этого
процесса – А.М.)… – хоть отбавляй… «бред разведок», по словам поэта Серебряного века М. Волошина, соревновался с «ужасом чрезвычаек»…» [9, c.1]. Более того, «жуткие реалии гражданских войн обрушиваются на нас те только из так называемого «ближнего зарубежья»,
но в последнее время – и с окраин самой России. Вспомните, наконец,
трагический октябрь 1993 года. Тогда нам всем показали, как гражданская война (во всех своих отвратительных подробностях) может стать
реальностью для каждого из нас» [9, c.1]. При этом меру абсурдности
всего происходившего хорошо показал Л.А. Юзефович, анализируя
опыт Гражданской войны и революций, составлявших ее значитедьную часть: «Установить точную численность войск … практически
невозможно. Сплошного фронта нет, всё постоянно движется, меняется, сотни людей по нескольку раз перебегают от красных к белым и
обратно. Дезертирствуют тоже сотнями: целые полки бесследно растворяются в степи. Мобилизации, которые пытается проводить каждая
из сторон, увеличивают не столько их собственные силы, сколько армию противника. Поскольку реквизиции проводили и белые, и красные,
врагом становился тот, кто делал это первым. Какое-то разделение по
имущественному признаку тоже не прослеживается: сплошь и рядом
богатые крестьяне объявляют себя сторонниками советской власти, а
бедные поддерживают …(меньшевиков – А.М.). Грабят и те, и другие,
поскольку обе стороны объявляют себя носителями высшей справедливости, понимаемой как имущественный передел. Часто красное или
трёхцветное знамя служило только поводом для сведения старых счётов... Обычно человек оказывался по ту или иную сторону фронта по
причинам просто житейским, не имеющим ничего общего с идеологией
обоих лагерей. Большинство просто не понимало, с кем и из-за чего
воюет. В те дни люди, ещё не догадываясь об этом, выбирали судьбу
на годы вперёд» [12]. При этом страдали не только жители Российском
империи, но и иностранцы: чехи, китайцы и иные «интернационалисты», волею судеб заброшенные в Россию того времени и составлявшие не менее 20-30% личного состава Красной Армии. «Белые»,
«красные», «зеленые» и даже «бесцветные», путались в желаниях и
метаниях попыток установить / спасти / поддержать себя, Россию, мир.
Утопические проекты создания новой цивилизации «справедливости»
и коммунизма перемежались с не менее утопическими проектами поддержания и спасения погибающей российской цивилизации из Европы
(революция была наиболее радикальной попыткой европеизации
страны), а умирающей европейской цивилизации – по принципу ex
oriente lux («свет с Востока») – с Востока (попытка востановления им21
перии Чингиз-Хана). При этом «любая гражданская война – это звёздный час полевых командиров…это вожаки, каждый из которых мог бы
подписаться под словами… «Я подчиняюсь только Аллаху!»… Они
могли быть абсолютно бесконтрольными … или формально входить в
ту или иную вооружённую структуру – неважно: в своих действиях они
оставались «вольными птицами», то есть занимались, по сути, узаконенным бандитизмом… действия этих … страшно компрометировали
ту воюющую сторону, флагом которой они прикрывались. Именно эти
полевые командиры творили самые страшные злодеяния той войны….», – пишет Дм. В. Суворов [9, c. 1]. Поэтому «окидывая непредвзятым взглядом реалии той гражданской войны, невольно задаёшь
себе еретический вопрос: а было ли оно, это противостояние, трактуемое в традиционном для советской историографии марксистском социально-классовом смысле? Не становимся ли мы жертвой этого
вульгарного противопоставления – по типу «низы не хотят – верхи не
могут»? Ведь если во всех без исключения враждующих лагерях были
представители всех социальных слоёв от знати до люмпенов, и если
схватка сводила лицом к лицу не только сыновей одной страны, но и,
как бы сказали марксисты, «братьев по классу» – как это понимать?
Или социальное расслоение России начала ХХ века было много сложнее, чем мы это себе представляем? Скажем, напрашивается мысль о
широком спектре разных интересов внутри одного социального слоя –
к примеру, региональные различия, местные традиции («локализм»,
как по научному обозначил это явление … А. Ахиезер), наконец – просто субъективные факторы» [9, c. 1].
Р. Коллингвуд отмечает: «Из всех вещей, воспринимаемых
историком, нет ни одной, которую бы он не смог в принципе
использовать в качестве свидетельства для суждения по какому-либо
вопросу, при условии, что он задает правильный вопрос. Обогащение
исторического знания осуществляется главным образом путем
отыскания способа того, как использовать в качестве свидетельства
для исторического доказательства тот или иной воспринимаемый
факт, который историки до сего времени считали бесполезным» [4,
c. 235]. Такими «бесполезными», неизученными, остаются многие
свидетельства Гражданской войны в Российской империи начала ХХ
века. Возможности и ограничения разных подходов к оценке и
реконструкции исторических событий могут быть сопоставлены и в
таком виде, исследования ученых могут значительно сузить круг
«нерешенных» вопросов: открывая двери субъективному, историк
может зафиксировать немало ценных знаний и представлений о
знаниях о событиях тех времен.
Гражданская война, особенно на периферии, была во многом далека для носителей устной истории того времени от таких шаблонов,
22
да и сейчас существует множество различных вариантов понимания
происходившего тогда. Опросы – интервью с очевидцами революций в
разных регионах бывшей Российской империи Гражданской войны и их
потомками помогают более полно представить себе палитру представлений, мнений и реакций жителей центра и периферии на события
того времени, а также сами события – в их феноменологической перспективе, в целом, картина этих революций и Гражданской войны хорошо схвачена М. Волошиным: в начале ХХ века «разгулялись по России бесы», создавая гораздо более неоднозначную, чем традиционная
схема «наши – не наши», картину «русской смуты» (А.И. Деникин). Как
пишет В. Суворов, нет выигравших в этой войне: «…проиграли все.
Проиграли белые, которых ждала смерть или эмиграция. Проиграли
крестьянские повстанцы, получившие вместо «вольных коммун» пулемёты ЧОНовских карателей или ГУЛАГ. Проиграли националисты, так
и не завоевавшие желанной независимости для своих «малых родин».
Но не выиграли и красные, ибо вместо Советской власти, за которую
они сражались, возникла (и их руками упрочилась!) монопартийная
диктатура. И «победители» в очень скором времени будут исчезать в
пасти этого ими же самими созданного чудовища… проиграла Россия,
ибо вместе с разрухой (по словам великого русского философа
Н. Бердяева, отбросившей страну в «допетровскую Русь»), доходящим
до людоедства голодом, жуткими людскими потерями (…до 25 миллионов человек …) – та война принесла стране… самое страшное – раскол общества на «своих» и «чужих». Раскол, до сих пор не изжитый»
[9, c. 1]. Наверное, лучше всего об этом сказал еще А.С. Пушкин: «Те,
кто хочет затевать у нас перевороты, либо не понимают сущности своего народа, либо уж совсем головорезы, кому чужая жизнь – копейка,
да и своя голова – полушка» [5] это – раскол в душе народа: как писал
Н. Бердяев, вслед за Ф.Достоевским, прийти «к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России,
жуткую ее противоречивость. Тогда русское самосознание освобождается от лживых и фальшивых идеализаций, от отталкивающего бахвальства, равно как и от бесхарактерного космополитического отрицания и иноземного рабства... Бездонная глубь и необъятная высь
сочетаются с какой-то низостью, неблагородством, отсутствием достоинства, рабством. Бесконечная любовь к людям, поистине Христова
любовь, сочетается с человеконенавистничеством и жестокостью.
Жажда абсолютной свободы во Христе (Великий Инквизитор) мирится
с рабьей покорностью. Не такова ли и сама Россия?» [1, c. 3-4].
Гражданская война начала ХХ века – как и любая подобная война
– стала «пересечением миллионов воль» (Ф. Энгельс), как пишет о.
Г. Флоровский, «Белое движение было попыткой пойти напролом, не
считаясь с жизнью, и здесь именно коренился его неизбежный
23
неуспех» [10, c. 132]. Но также шли и иные «цветные», в том числе
«красные», и их успех был временным. При этом, согласно данным
Ф. Вудса, большую роль играет личность и даже психологические
особенности лидера определяют не только направленность
исторических событий, но даже ментальный облик народа. Как писал
еще Н.Г. Чернышевский [11, c. 616], «Основное наше понятие,
упорнейшее наше предание – то, что мы во все вносим идею
произвола. Юридические формы и личные усилия для нас кажутся
бессильны и даже смешны, мы ждем всего, мы хотим все сделать
силою прихоти, бесконтрольного решения; на сознательное
содействие, на самопроизвольную готовность и способность других
мы не надеемся, мы не хотим вести дела этими способами; первое
условие успеха, даже в справедливых и добрых намерениях, для
каждого из нас то, чтобы другие беспрекословно и слепо повиновались
ему». Он сравнивал: «Каждый из нас маленький Наполеон или, лучше
сказать, Батый. Но если каждый из нас Батый, то что же происходит с
обществом, которое все состоит из Батыев? Каждый из них измеряет
силы другого, и, по зрелом соображении, в каждом кругу, в каждом
деле оказывается архи-Батый, которому простые Батыи повинуются
так же безусловно, как им, в свою очередь, повинуются баскаки, а
баскакам – простые татары, из которых каждый тоже держит себя
Батыем в покоренном ему кружке завоеванного племени, и, что всего
прелестнее, само это племя привыкло считать, что так тому делу и
следует быть и что иначе невозможно». Как и многие такие войны, она
закончилась, как писал, Л. Гумилёв, отчасти, «терпимостью на базе
усталости»: слишком много сил было потеряно, слишком много
уничтожено, чтобы двигаться дальше. Легче было бы простить и
покаяться, осознать сделанное. Но наступившая усталость
соединилась с кровавыми расправами во время и после революции:
Россия объединила некоторые черты европейской модели
«усталости» и геноцидальную, мстительную, модель азиатских
сообществ. Замерев на время, тлеющий очаг противостояния вновь
вспыхивал, – и так до полного уничтожения. Месть состояла в том,
чтобы наказать тех, кто не покорился сразу, а также уничтожить их
возможных потомков, базу, на которой могла бы возникнуть новая
оппозиция. «Братский народ» Украины, не имевшей автономии,
постигла всего лишь участь притеснений и «голодомора»: ее элита
легко заменялась на элиту «центра», а не нужное – уничтожалось в
хоте скрытно продолжавшегося долгие десятилетия террора, также,
как и в иных, сходных по модели отношений с «Кремлевскими
правителями» регионами. Произошедшее за время революции
«одичание масс» тесно связано с разрушением психики ее участников,
деградацией сообщества в целом: нормой стали насилие, вандализм и
24
убийства, они соединились с бесконечной усталостью народа
(«всеобщее разгильдяйство») от войн начала ХХ века, в результате
которой никто не хотел воевать и война шла в режиме «эшелонной
войны», перемежавшейся с массовыми побегами с линии фронта,
изменами и местными, локальными переворотами. Власть же вела
«политику
целенаправленной
эскалации
напряжённости,
преднамеренно ведущей к вооружённому противостоянию. То есть это
и есть политика сознательного разжигания гражданской войны…
нельзя обнаружить в то время ни одной социальной группы в России,
против которой новая власть не предприняла бы не просто
дискриминационных,
но
демонстративно
жестоких
мер…
Потребовались буквально считанные месяцы такой последовательно
проводимой политики, чтобы обиженными оказались абсолютно все...,
«эпоха выступила в образе Великой Обиды»... это война, где каждый
защищает только себя… где каждый – за себя и все – против всех» [9,
c. 1]. Цивилизационный срыв – так характеризуют революцию
исследователи: «цивилизация пасует перед оскалом внезапно
возродившегося варварства», – говорил А. Солженицын [6]. Этот
провал был необходим для того, чтобы удержаться у власти – в
условиях перманентного и абсолютного хаоса, согласно древнему
принципу «разделяй и властвуй». С этой же целью создавалась
система «свободного применения насилия» В. Ленина и И. Сталина:
своеобразная перманентная ситуация гражданской войны: террор и
ускоренное судопроизводство, военный деспотизм тотальная слежка,
военизированные методы ведения хозяйства («индустриализация»), и
экспроприационные меры по отношению к целым социальным группам
(«коллективизация»), создание концлагерей, начавшееся в будущей
РСФСР уже в 1919 году [9, c. 1]. Как отмечал В. Кантор, «Большевики
поставили на произвол и одолели его произволом ещё большим…
Модель произвола повторяется из раза в раз. … в России
революционеры, в том числе и революционные выходцы из народа,
столь же опирались на произвол, как и властные структуры, поэтому,
захватив власть, вчерашние радикалы, практически не меняя методов,
легко и быстро легитимизировались» [3, c. 33-43]. В итоге
«Коммунистическая Россия очень напоминает по состоянию
психологии допетровскую Русь» – писал Н. Бердяев [1]. Еще жёстче
писал об этом Вл. Солоухин: «Невозможно восстановить
уничтоженный генофонд народа, который только ещё приходил в
движение, только ещё начинал раскрывать свои резервы... Чем
больше будет проходить времени, тем больше будет сказываться на
отечественной культуре зияющая брешь... Геноцид (да ещё такой,
какой проводился в России несколько десятилетий) лишает народ
полнокровной жизни и духовного роста в будущем, особенно в
25
отдалённом» [7, c. 43, 8, c. 42]. Эта правда – правда, способная
привести народ к покаянию – еще слишком далека от многих потомков
выживших в той бойне, в том числе потомков тех, кто уничтожил и
награбил больше остальных, кто заложил основы культуры
бесконтрольного насилия в СССР и современной России.
А. Солженицын пишет о России, но, по сути, о всех народах и странах,
пострадавших от «Гражданской» войны: «...На Руси были
консерваторы, реформаторы, государственные деятели – их нет. На
Руси были священники, проповедники, самозванные домашние
богословы, еретики, раскольники – их нет. На Руси были писатели,
философы, историки, социологи, экономисты – их нет. Наконец, были
революционеры, конспираторы… бунтари – нет и их. Были
мастеровые …, крестьяне …, лихие казаки, вольные бродяги – никого,
никого их нет!» [6]. Остались их потомки – не знающие себя и своих
начал, потерявшие связь со своим родом. В. Кантор констатирует:
«Российская воля равнодушна к другому человеку, направлена только
на удовлетворение прихотей. Цепочка проста: отречение привело к
бесправию, которое укрепилось и перешло в рабство под влиянием
ига, рабство приучило к отсутствию законности, к произволу» [3]. При
этом «произвол не способен преодолеть рабство, он годится лишь на
то, чтоб создать его новые формы, ибо произвол не дает человеку
возможности к самодеятельному, самоорганизующемуся труду,
который требует выдержки и “высшей идеи”, чтобы стать основой
жизни. Произвол опирается на стихийные начала в человеке и в
обществе, а потому он враждебен цивилизации, строящейся не только
на стремлении к идеалу, но и на чувстве меры, внутренней
самоорганизации и самоограничении» [3, c. 1], гармонии
нравственности и законности и т.д.
Дм. Суворов пишет: «Во всей этой кровавой истории у Урала
особая судьба… край – место аборигенного проживания целого ряда
неславянских народов: татар, удмуртов, обских угров (ханты и манси)
и, конечно, башкир. И все они так или иначе оказались вовлечёнными
в этот страшный водоворот… в Башкирии, где история национальноосвободительного движения насчитывают более двух событий. Колонизация Башкирии – одна из самых трагических страниц в российской
истории, поразительно напоминающая самые мрачные страницы
освоения Дикого Запада в США» [21, c. 1]. Проблема была в свободолюбии народа: башкиры стали в самом прямом смысле слова "уральскими индейцами". Благодаря централизованной политике, начавшейся еще с Петра I. Неоднократно в XVIII веке они поднимались на борьбу против "белого царя": Петре, потопившем мятеж руками калмыков,
при Елизавете Петровне, под руководством Б. Алиева (Башкирская
война), руками татар-тептярей, в 1773 году параллельно с восстанием
26
Е. Пугачева началась освободительная война под предводительством
С. Юлаева, в результате которой пострадали и русские, и башкиры и
правительство вынуждено было изменить отношения с народом, в том
числе благодаря А.В. Суворову. Башкиры, разочарованные политикой
большевиков, приняли самое деятельное участие в гражданской
войне. Они сражались в рядах обеих враждующих сторон, но на территории Башкирии – только против большевиков, вплоть до социалистического правительства Башкирии. А. Солженицын писал: "В 19171921 годах от войны, подавлений и голода погибло свыше миллиона
башкир, или 58,7 % предреволюционного населения. Трагедия башкирского народа в революции большевиков – один из самых больших
(и самых неизвестных) геноцидов в мировой истории" [6]. Не менее
трагична, как отмечалось выше, история имевших автономию «соседей» и близкородственных – ханты и манси.
Так национально-освободительные движения помогли революции
и стали основой Гражданской войны, приведя к страшным потерям, в
том числе потому, что были использованы лишь для захвата и укрепления власти, а не для того, чтобы сделать жизнь народов счастлитвее.
Список источников и литературы
1. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Политиздат, 1990. С. 3-4.
2. Бутько В.Н. Устная история как новое направление в исторической
регионалистике // В мире научных открытий. 2010. № 4-3. С. 42-44
3. Кантор В. Между произволом и свободой. М.: РОССПЭН, 2007. 272 с.
С. 33-43; Слово\Word. 2005. – № 48/49. С.1. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/slovo/2005/48/ka1.html
4. Коллингвуд Р. Идея истории: Автобиография. М.: Политиздат, 1980.
С. 235.
5. Пушкин А.С. Капитанская дочка. // Электронная библиотека.
[Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/107/p.15/index.html
6. Солженицын А. В круге первом // Солженицын А. Собрания сочинений
в 30 т. Том 2. М.: Наука, 2006.
7. Солоухин Вл. Последняя ступень. М.: Издательство АО «Деловой
центр». 1995. 352 с.
8. Солоухин Вл. Читая Ленина. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1989.
9. Суворов Дм. Неизвестная гражданская война. Все против всех.
Екатеринбург: Самиздат, 2008. Оренбургское войсковое казачье общество.
11.12.2014.
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http://atamanovko.ru/historical/articles/2497/
10. Флоровский Г.В. О патриотизме праведном и греховном // Из
прошлого русской мысли. М.: АГРАФ, 1998. С. 132-165.
11. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. Т. VII. М.: Политиздат, 1950.
12. Юзефович Л.А. Самодержец пустыни (Феномен судьбы барона
Р.Ф. Унгерн-Штернберга). Москва: Эллис Лак, 1993.
27
УДК 947 (470.57)
1
Ахмадиева Н.В.
г. Уфа
Патриотизм крестьянства Башкирии в годы
Великой Отечественной войны
Аннотация: В статье изучается развитие патриотического движения в среде колхозного крестьянства Башкирии в годы Великой Отечественной войны. Отражен вклад колхозников республики в фонд обороны страны, включающий в себя огромные финансовые,
материальные средства, трудовой героизм советского народа. Массово-агитационная,
пропагандистская работа, применение жестких административных методов реализации
этих мероприятий сыграли значительную роль в сборе средств для фронта. Однако патриотизм, как понимание крайней необходимости жертв в ущерб личным интересам был массовым явлением. Он являлся неотъемлемой частью системы ценностей советского общества.
Ключевые слова: колхозное крестьянство, патриотическое движение, фонд обороны,
государственные займы, сбор одежды, денежные вклады.
Несмотря на сложность взаимоотношений крестьянства и советского государства, осуществлявшего жесткую антикрестьянскую политику, известие о начале войны потрясло колхозную деревню. Выдвинув на передний план общенациональные, государственные приоритеты – т.е. единственно верный путь, крестьянство направило усилия на
скорейшее достижение победы над нацистской Германией. В экстремальных условиях военных лет сельские труженики проявили высокий
уровень гражданской сознательности, поддержав общенародное движение по оказанию помощи фронту.
Колхозная деревня стала основным резервом пополнения фронта. Тысячи заявлений колхозников о добровольном зачислении в ряды
действующей армии – один из знаковых примеров проявления высокого уровня гражданственности. Патриотизм был основан на формировавшихся веками ментальных установках, напрямую связан с культурно-исторической памятью народа, для которого защита Отечества считалась одной из первостепенных задач. В Башкирии с первых дней
войны в каждом населенном пункте, в колхозах и совхозах проводились митинги и собрания, нацеленные на мобилизацию всех имевшихся ресурсов. 22-23 июня на предприятиях и в колхозах Нуримановского
района прошли митинги по поводу выступления Молотова о «вероломном нападении германских фашистов на Советский Союз». Люди
заявляли о своей готовности встать на защиту Родины. Колхозники
района приняли решение усилить трудовую дисциплину, бороться за
высокий урожай, помогать семьям колхозников, ушедших на фронт. В
Илишевском районе за первые 5 дней мобилизации поступило более
70 заявлений добровольцев с просьбой немедленно зачислить их в
Ахмадиева Н.В., 2018
28
ряды Красной Армии [1]. В Абзелиловском районе с просьбой о добровольном зачислении в ряды РККА подали заявление более 300 человек [2, с. 39-40]. В Аскинском районе к 27 июня 1941 г. в военный отдел
райкома и военкомат было подано 860 заявлений граждан с ходатайством об отправке на фронт, 259 заявлений подали беспартийные
колхозники и служащие района [3]. Конечно же, на митингах велась
активная агитация среди населения с призывом вступать в ряды Красной Армии. Однако для того, чтобы пропагандистские установки проникли в сознание больших групп людей и стали там устойчивыми, воздействие должно быть достаточно длительным и массированным, и
даже при этом условии эффект может проявиться через продолжительное время [4, с. 8]. Поэтому стремление советских граждан идти
добровольцами на фронт в первые же дни войны, было в большей
степени следствием их сознательного выбора, а не агитационнопропагандистского воздействия.
В одной из статей центральной республиканской газеты «Красная
Башкирия» за декабрь 1941 г. можно прочесть следующие строки: «За
годы сталинских пятилеток построен клуб на 350 человек, родильный
дом, фельдшерский пункт, парикмахерская, начальная и средняя школы. Все дети колхозников учатся. Нет неграмотных среди взрослых.
Многие колхозники овладели такими профессиями, о которых и мечтать не могли в проклятое царское время…». «Советская власть сделала все, чтобы мы жили счастливо… Она дала нам большие права,
золотыми буквами записанные в Сталинской Конституции. Изверг Гитлер со своей бандой хочет отнять у нас эти права, хочет отнять у нас
землю, свободу, право на образование. Он хочет вернуть власть помещиков и превратить нас в послушных рабов. Не бывать этому!».
Колхозники артели «Игенчеляр» вовремя рассчитались с государством
по хлебопоставкам, первыми подписались на государственный заем и
внесли много средств в фонд обороны. «Каждый из нас не пожалеет
жизни за колхоз, – заявляла колхозница Мавтуха Богданова, четыре
сына которой сражались с врагами» [5]. Колхозная деревня являлась
результатом драматичного процесса коллективизации, жизнь в колхозах никогда не была легкой. Однако крестьянство признавало позитивные достижения советского строя в деревне (доступное образование,
медицинское
обслуживание,
рост
профессиональноквалификационного уровня, культурные преобразования и др.) и было
готово встать на их защиту.
Основной формирования патриотического сознания крестьянства
являлись такие понятия как любовь к Родине, защита ее территорий
любой ценой, самоотверженный труд во благо Отчизны. Член партии
Муллагалиев из с. Старобалтачево Балтачевского района, участник
финской кампании, на митинге в июне 1941 г., сказал: «Мы всегда го29
товы встать на защиту Отчизны и разгромить врага на его же территории. Защитим свою Родину до последней капли крови. Я прошу сегодня же зачислить меня добровольцем в ряды Красной Армии» [6,
с. 20-21]. Член сельхозартели им. Кагановича А. Артемьев, провожая
своего второго сына на фронт, заявлял: «Я даю сыну наказ – бить
фашистских гадов беспощадно и возвратиться с полной победой, и я
уверен, что мои сыновья с честью оправдают почетный долг перед
родиной в защите любимой отчизны. Мы здесь, оставаясь в колхозе,
будем работать, как никогда, нашу Красную Армию будем снабжать
всем необходимым [7]. Естественно, не следует экстраполировать
патриотические чувства, свойственные части населения, на все общество. Тем не менее, их наличие в палитре общественных настроений
военных лет позволяет высоко оценивать гражданскую сознательность
крестьянства, выбравшего общечеловеческие ценности – право на
жизнь и свободу.
Инициированное государством, как часть мобилизационной политики, движение по сбору средств в фонд обороны, получило широкий
отклик. Трудящиеся республики принимали решение об отчислении в
фонд обороны части заработной платы, трудодней. Люди вносили
наличные деньги, облигации займов, драгоценности, средства, заработанные на воскресниках. В сборе средств огромную роль сыграла
хорошо организованная массово-агитационная работа, вся мощь пропагандистской системы государства, применение жестких административных методов реализации данных мероприятий. Крестьянству было
нелегко расставаться с деньгами, драгоценностями, продуктами, так
тяжело ими заработанными. Но понимание крайней необходимости
этих пожертвований в ущерб личным интересам – было массовым, а
не единичным явлением.
Война требовала колоссальных финансовых вложений. Поэтому
наряду с созданием фонда обороны в стране возникло движение за
сбор денежных средств на вооружение армии. В конце 1942 г. «по
инициативе» членов колхоза им. Ф. Ромащенко Уфимского района
начался сбор средств на строительство авиаэскадрильи «Башкирский
истребитель». Инициированное руководством страны движение нашло
широкий отклик у сельского населения республики. Селяне вносили в
фонд строительства эскадрильи очень значительные денежные суммы, показывая высокий уровень гражданственности. По 1–3 млн. руб.
внесли труженики Абзелиловского, Альшеевского, Аскинского, Балтачевского, Баймакского, Бижбулякского, Илишевского, Калтасинского,
Миякинского, Стерлитамакского, Татышлинского, Янаульского и др.
районов. Из 63 районов республики 48 районов внесли более 1 млн.
руб. каждый [8].
30
Показателем высочайшего уровня патриотизма стал вклад крупных денежных средств отдельными колхозниками. По 100 тыс. руб.
перечислили на счет Госбанка председатель колхоза «Игенчеляр»
Стерлитамакского района Хабирзян Богданов, председатель колхоза
«Просвет» Стерлитамакского района Нурмухамет Мирасов, председатель колхоза «Янги-аул» того же района Гумер Батыршин, председатель колхоза «Серп и молот» Абзелиловского района Кашин и др. [9]
Выражая патриотические чувства, член колхоза «Комбайн» Стерлитамакского района Гульниса Султанова заявляла: «Мне 61 год. Четырех сыновей послала я на фронт. А теперь с радостью отдаю свои
сбережения на постройку самолетов, чтобы поскорее победить врага.
Пусть внесенные мной деньги приблизят час победы» [10, с. 321]. Всего с 1941 по 1944 гг. на постройку эскадрильи самолетов «Башкирский
истребитель» было собрано 106 919 тыс. руб. [2, с. 343] Также вносились средства на постройку танковых колонн «Комсомолец Башкирии», «Пионер Башкирии», эскадрильи самолетов имени «25-летия
Башкирской АССР» и др.
В целом в Башкирскую республиканскую контору Госбанка поступило денег в фонд обороны в 1941–1943 гг. более 90 млн. руб., в фонд
РККА за 1942–1943 гг. – более 153 млн. руб., в фонд помощи районам,
освобожденным от немецких захватчиков 4860 тыс. руб. Всего за
1941–1943 гг. население республики внесло в фонд обороны около
250 млн. руб. денежных средств[11].
Огромные денежные средства от населения поступали через систему реализации облигаций займов и денежно-вещевых лотерей. В
течение 1941–1945 гг. в республике было реализовано облигаций госзаймов и билетов денежно-вещевых лотерей на сумму около 1,3 млрд.
руб. Всего за годы войны от населения Башкирии поступило по займам
и от добровольных взносов около 2 млрд. руб. [12, с. 428]. Отметим,
что в данном случае лозунг «Все для фронта, все для победы!» принимал мрачноватую окраску. Государство чрезвычайно жестко использовало имевшиеся рычаги управления для проведения этих мероприятий, выкачивая из населения, в том числе, из крестьянства колоссальные денежные средства.
Отметим, что для районов, колхозов и совхозов партийные органы устанавливали конкретные планы и объемы реализации подписки и
сдачи денег. В связи с выпуском 25 июля 1942 г. второй денежновещевой лотереи, отдел пропаганды и агитации Башобкома ВКП(б)
направил в отдел пропаганды и агитации Аскинского райкома ВКП(б)
информационное письмо, в котором предлагалось провести в районе
мероприятия для активизации участия населения в приобретении лотереи. Мероприятия включали в себя организацию докладов и бесед о
лотерее, ее значении и условиях. Районные газеты и местное радио31
вещание должно было освещать ход реализации лотереи [13]. Подобные рекомендации были разосланы по всем райкомам республики и
они ускорили процесс проведения этого важнейшего мероприятия военного времени. Нередко применялись «силовые» методы воздействия на население; колхозников вызывали в правления колхозов,
сельсоветы, угрозами заставляя сдавать последние деньги на приобретение билетов лотерей и облигаций займов. В случае отказа от подписки у крестьян могли забрать личный скот, наложить штрафы и т.п.
Немаловажным мероприятием по оказанию помощи фронту был
сбор теплой одежды для военнослужащих. В нем приняли участие все
районы республики. Для его активизации велась агитационнопропагандистская работа. Вопрос о сборе теплых вещей для Красной
Армии обсудили на заседании бюро Аскинского РК ВКП(б), собрали
руководителей учреждений профорганизаций и актива района, разъяснили значение и задачу данного мероприятия, командировали актив
в колхозы, создали комиссии: районную, в колхозах, предприятиях и
учреждениях. В результате на 25 сентября по Аскинскому району было
собрано безвозмездно: овчин 109 шт., носков шерстяных – 236 пар,
варежек и перчаток – 452 пары, валенок – 34 пары, полушубков – 5,
кож – 36 шт. Некоторые колхозы и колхозники из-за отсутствия теплых
вещей и материалов, сдавали мед, хлеб, мясо, деньги. Население к
сбору теплых вещей относилось с пониманием [14]. Районы не справлялись с плановыми заданиями по сбору у населения одежды из-за
товарного голода, нехватки одежды в деревне. Сдав последние вещи,
колхозники зачастую сами оставались полураздетыми. Несмотря на
имевшиеся сложности, за годы войны в республике было собрано
огромное количество теплой одежды для армии.
Башкирия оказала большую помощь в восстановлении народного
хозяйства освобожденных от оккупации районов. Башкирия оказала
большую помощь в восстановлении народного хозяйства освобожденных от оккупации районов. В Ворошиловградскую, Харьковскую, Сталинградскую, Ростовскую, Смоленскую и другие области посылались
тракторы, автомашины, стройматериалы, заводское оборудование,
мебель, промышленные товары, продовольствие. Сельское население
внесло большой вклад в общее дело, отправляя в эти районы сельхозтехнику, семена и посылая людей. Все население республики собрало в фонд помощи жителям освобожденных районов 4360 тыс. руб.
денежных средств [15].
Многочисленные факты трудового героизма, бескорыстного пожертвования колоссальных денежных, материальных средств во благо
страны являются неоспоримым свидетельством того, что патриотизм
советского крестьянства был не исключительным явлением, а закономерностью, неотъемлемой частью системы ценностей советского об32
щества. Агитационно-пропагандистская деятельность государства,
направленная на усиление социально-психологической мобилизации,
способствовала формированию необходимого идеологического климата в обществе. Все мероприятия, направленные на сбор денежных,
материальных, продовольственных ресурсов для фронта и освобожденных от оккупации районов, были инициированы правительством и
жестко им контролировались. Однако механизмы внутренней духовной
мобилизации общества имели главенствующее значение. Личное осознание необходимости огромных жертв ради достижения победы, а не
директивы правительства – явилось основой патриотизма советских
граждан.
Список источников и литературы
1. НА РБ. Ф. 122. Оп. 21. Д. 197. Л. 183.
2. Башкирия в годы Великой Отечественной войны. Сборник документов и
материалов. Уфа: Китап, 1995. 540 с.
3. НА РБ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 275. Л. 26.
4. Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны:
«коммуникация убеждения» и мобилизационные механизмы. М.: РОССПЭН,
2007. 806 с.
5. Красная Башкирия. 1941. 5 декабря.
6. Документы мужества и героизма. Башкирская АССР в период Великой
Отечественной войны. Сборник документов и материалов. Уфа: БКИ, 1980.
357 с.
7. НА РБ. Ф. 122. Оп. 21. Д. 120. Л. 78.
8. НА РБ. Ф. 122. Оп. 22. Д. 433. Л. 58.
9. НА РБ. Ф. 122. Оп. 23. Д. 46. Л. 2-4.
10. История Башкортостана. 1917 – 1990-е годы: В 2-х т. Т. 1: 1917–1945.
Уфа: Гилем, 2004. 396 с.
11. НА РБ. Ф. 122. Оп. 24. Д. 746. Л. 2.
12. Очерки по истории Башкирской АССР. Т. 2. (Советский период). Уфа:
БКИ, 1966. 643 с.
13. НА РБ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 291. Л. 1.
14. НА РБ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 242. Л. 16-17.
15. Ахмадиев Т.Х. Трудовые и ратные подвиги башкирского народа в годы
Великой Отечественной войны // Вопросы истории Башкирии. Вып. 2.
Советский период. Уфа, 1972. С. 86–93.
33
УДК 94(470.57)
Повседневная жизнь населения Уфимской губернии
в годы Первой мировой войны
1
Ахметов У.Р.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассмотрено влияние Первой мировой войны на повседневную
жизнь населения Уфимской губернии. Автор отмечает, что в период войны возник дефицит продуктов питания, началась инфляция, в Уфимскую и Оренбургскую губернии стекались эвакуированные, беженцы, что ухудшило экономическое положение региона.
Ключевые слова: Первая мировая война, Уфимская губерния, повседневная жизнь,
экономика.
19 июля 1914 г. Германия объявила войну России. В борьбе за
передел мира страны «центральной оси» (Германская, АвстроВенгерская и Турецкая империи) развязали Первую мировую войну.
Россия выступила на стороне Англии и Франции. В соответствии с указом Николая II, уфимскому губернатору, предписывалось» призвать на
действительную службу, согласно действующему мобилизационному
расписанию 1910 года, нижних чинов запаса и поставить в войска лошадей, повозки и упряжь от населения; во всех уездах губерний:..
Уфимской губернии…, Оренбургской губернии» [3, c. 10].
Царю была отправлена верноподданническая телеграмма. В
первую пятницу после объявления войны, 25 июля, духовенство «всех
мечетей города Уфы при громадном стечении мусульман совершило
торжественное молитвословие о даровании побед доблестному воинству». Мирная жизнь кончилась. Газеты заполнили указы военного
времени, начался призыв на действительную службу нижних чинов.
Уфимская губерния объявлялась в состоянии чрезвычайной
охраны, воспрещалась всякая антиправительственная деятельность,
митинги и пр. Особенно усиливался контроль в Уфе и Златоусте. Впоследствии губернатор своими указами продлевал состояние чрезвычайной охраны каждые полгода. В августе 1914 г. в России был введён «сухой закон».
В соответствии с обязательным постановлением Уфимского губернатора от 2 октября 1914 г., в связи с состоянием чрезвычайной
охраны, воспрещалась «продажа и отпуск спиртных напитков распивочно в местах продажи питей всех категорий и наименований, за исключением ресторанов 1-го разряда, клубов и общественных собраний» [2,c. 216].
Первая мировая война стала тяжелым испытанием для жителей
Башкирии. Ухудшилось снабжение продуктами питания, начался
рост цен, в Уфимскую и Оренбургскую губернии стекались эвакуи-
Ахметов У.Р., 2018
34
рованные, беженцы. В край начали поступать раненые, для них
силами Красного Креста были организованы военные госпитали.
Кроме того, Башкирия явилась одним из мест, куда направлялись
взятые в плен солдаты германской и австро-венгерской армий. К
чести местного руководства, как в Уфе, так и в Оренбурге оно
успешно решало проблемы, вызванные войной: собирало пожертвования в помощь фронту, занималось благотворительностью, пыталось облегчить участь попавших в плен российских воинов.
В условиях резко обострившегося экономического положения зимой 1915-1916 гг. местные власти прибегали к ограничительнозапретительным мерам. Уфимский губернатор П.П. Башилов, например, 15 января 1916 г. запретил «вывоз дров из города Уфы и входящих в его черту поселений». 18 марта губернская управа воспретила
вывоз из губернии всякого скота, а также мяса свыше 25 пуд. на человека. В массовом сознании все неудачи и просчёты отождествлялись с
личностью императора Николая II, царской семьёй, придворным окружением. Именно на них возлагалась ответственность за бедствия
народа. Отрицательно повлияла на авторитет самодержавия конфронтация двора с Думой. Интеллигентные слои общества, – докладывали в столицу уфимские власти, – считают, что «без помощи Государственной Думы» правительство не сможет решить все задачи.
«Работой Государственной Думы за последнее время население
очень довольно, – сообщали в декабре 1915 г. из Златоуста, и высказывает недоумение по поводу роспуска Думы» [1, c. 216].
В годы войны чрезвычайно низко упал престиж царя, династии
Романовых, самой монархической идеи. Исчезала патриархальная
вера в доброго патриархального монарха. Полицией возбуждались
многочисленные дела об оскорблении Его Императорского Величества. Житель д. Скворчиха Татьяновской волости Стерлитамакского
уезда Е. Устимов, при объявлении о реквизиции полушубков, ответил:
«что у него взяли двух сыновей на войну, да ещё будут грабить вещи,
разве это царь наш, это обиралыцик. Его самого убить надо». В
д. Старо-АраслановоБогадинской волости Белебеевского уезда крестьянин X. Сеигбурханов публично заявил: «царь солдат берёт, а земли не даёт. Его за это убить мало». В д. ШабызбашевоБайсаровской
волости Мензелинского уезда башкир Г. Набиуллин говорил, что «наш
царь с войной перебьёт весь народ, чем бить его – нужно застрелить
самого царя, тогда лучше будет» [1, c. 216].
Монархия в целом и августейшие особы стали объектом шуток,
издевательств и прямых оскорблений. В различных слоях общества
циркулировали гнусные слухи по поводу государыни и Гришки Распутина Распутинщина в огромной степени дискредитировала самодержавие.
35
Однако в условиях галопирующей инфляции и товарного голода
даже такой быстрый рост зарплаты не успевал за ценами на
потребительские и продовольственные товары. Кроме того бумажные
деньги уже не гарантировали доходы населения, в обстановке
дефицита главным становился доступ к реальным товарам. Жители
разбросанных среди уральских гор заводских посёлков сталкивались с
нехваткой основных продуктов питания, дров, мыла, спичек, керосина
и произволом торговцев. В январе 1916 г. отмечалось, что «рабочие
Катав-Ивановского
завода
переживают
острый
кризис
за
несвоевременным поступлением из Челябинска муки и овса.
Неполучение в ближайшем времени грозит нежелательными
последствиями
со
стороны
рабочего
населения
завода».
Управляющий Инзерскими заводами в ноябре 1915 г. сообщал
оренбургскому губернатору: «жители обратились ко мне с жалобой на
местных лавочников-торговцев, прося сделать распоряжение о
запрещении им скупки до базара хлеба и овса, привозимых на
продажу обывателями Белорецкого завода, Ломовки, Верхнеуральска
и др. местностей. Торговцы продукты покупают накануне с постоялых
дворов..., в виду чего жителям не удаётся ничего купить на базаре с
первых рук, а приходится ... перекупать у лавочников, конечно, по
удороженной цене» [1, c. 199].
Плохими оставались жилищные условия в рабочих посёлках, медицинское и пенсионное обслуживание. Первая мировая резко ухудшила материальное положение рабочего класса и средних городских
слоёв Башкортостана, не имевших собственного домашнего хозяйства, в наибольшей степени зависевших от уровня цен, ситуации на
продовольственном рынке. Крестьянство оказалось лишённым поставок основных промышленных товаров, в обстановке дефицита и непрерывной инфляции нарастала натурализация экономической жизни,
деньги вытеснялись прямым товарообменом. Зажиточные слои деревни, обладатели основных запасов зерна, были лишены всяких стимулов к реализации урожая, поставкам хлеба для государства.
Среди наиболее образованной части общества нарастало ощущение роковой развязки, угрозы всему государству. Правящие круги
не слышали голосов из народа. Самодержавие потеряло поддержку
практически всех слоёв общества.
Список источников и литературы
1. История Башкортостана во второй половине XIX – начале XX века. В
2 т.: Т. 2. Уфа: Уфимский полиграфкомбинат, 2007. 368 с.
2. Обязательное постановление уфимского губернатора для жителей
уфимской губернии об ограничении продажи спиртных напитков. 2 октября
1914 г. // Башкирия в годы Первой мировой войны. 1914-1918: Сборник
документов и материалов / сост. Р.Н. Рахимов. Уфа: Китап, 2014, c. 216-217.
36
3. Указ его императорского величества из Правительствующего Сената
уфимскому губернатору о начале мобилизации . 16 июля 1914 г. // Башкирия в
годы Первой мировой войны. 1914-1918: Сборник документов и материалов /
сост. Р.Н. Рахимов [и др.]. Уфа: Китап, 2014. С. 10-12.
УДК 65.9(2)
Экономический фактор военных побед Красной армии
1
Ашмаров И.А.
г. Воронеж
Аннотация: Целью статьи является выявление экономического фактора «коренного
перелома» в ходе Великой Отечественной войны. Проводится сопоставление боевых
потерь противников в ходе Сталинградской битвы. Автором формулируется концепция
экономической войны, которую наряду с идеологической войной фашистская Германия
вела против СССР.
Ключевые слова: военная экономика, военные потери, финансирование войны, перелом в войне, факторы победы в войне, экономический фактор победы, экономическая
война.
1943 год был по-своему уникальным годом в истории Великой
Отечественной войны, как, впрочем, и все прочие военные годы. Каждый из военных лет обладал собственной неповторимостью и своеобразием, как в военно-политическом, так и в социально-экономическом
отношении. Попытаемся показать уникальность 1943 года для военной
экономики СССР и фашистской Германии.
В отечественной историографии 1943 год, как правило, оценивается как блистательный год «коренного перелома в ходе войны» [1]. И
действительно, проведенные в 1943 году военные операции были и
стратегическими, и успешными для Красной армии, и фатальными для
немецкого вермахта. Тем не менее, есть мнение, и его придерживаются некоторые историки, что перелом в ходе войны произошёл гораздо
раньше, а именно в конце 1941 – в начале 1942 года в ходе Битвы за
Москву, происходившей с 30 сентября 1941 года по 30 марта 1942 года
[2]. Нельзя не признать, что Битва за Москву является одной из самых
масштабных битв за время войны по количеству участвовавших в ней
войск и по понесённым военным потерям.
Сначала военная операция «Уран» по окружению немецких
войск, затем операции «Малый Сатурн» и «Кольцо», в результате которых 6-я армия была деблокирована, отказалась от попыток выйти из
окружения и, наконец, разоружена 31 января – 2 февраля 1943 года.
Наступление зимы, наряду с сокращением запасов продовольствия и
медикаментов довершило конец и сдачу немецких войск в 1943 году.
Сталинградская битва закончилась официальной капитуляцией 6й немецкой армии. Немецкую общественность проинформировали об
Ашмаров И.А., 2018
37
этом «бедствии», и это было впервые, когда нацистское правительство признало свою неудачу в своих военных действиях. Безусловно,
знаменательной для хода всей войны стал срыв немецкой операции
«Цитадель» и проведение Курской стратегической оборонительной
операции (5–23 июля 1943 года) и последующего контрнаступления
Красной Армии. Эти победы, конечно, дались очень дорогой ценой, но
именно они помогли переломить ход всей войны, и после Курска стратегическая военная инициатива находилась уже в руках военного руководства Красной Армии.
Об этом же пишет и наша официальная историография: «победа
под Сталинградом и на Курской дуге надломила силу германской военной машины. Общие потери фашистского блока достигли 2 млн человек. Стратегическая инициатива полностью перешла в руки советского командования. Наступил коренной перелом в ходе войны» [1.
С. 198].
В чём же заключаются причины этого военного «коренного перелома»? По официальной версии – в том, что «было ускорено оснащение Красной армии новой боевой техникой. К её превосходству над
противником в танках, достигнутому ещё весной 1942 г., к концу года
добавилось преимущество в орудиях, миномётах и самолётах» [1.
С. 198].
По данным шведского военного историка Кристера Бергстрёма,
пользующегося международным статусом в качестве эксперта во второй мировой войне, в одной только Сталинградской битве СССР потерял 4 341 танк, уничтоженный или поврежденный, 15 728 артиллерийских орудий и 2776 боевых самолетов. Другая сторона, немцы потеряли 900 самолетов (в том числе 274 транспорта и 165 бомбардировщиков, используемых в качестве транспорта), 1500 танков и 6000 артиллерийских орудий [3].
Из сравнения этих данных видно, что гораздо большие потери
понесла не наступающая, а оборонительная, то есть советская сторона, что совсем не соответствует законам ведения войны.
Потери транспортных самолетов для Германии были особенно
серьезными, так как они разрушили возможности снабжения захваченной в окружение 6-й армии Паулюса. Разовое уничтожение 72 самолетов советскими танками на аэродроме в станице Тацинская означало
потерю около 10 процентов всего транспортного флота Люфтваффе.
Таким образом, большие потери военной техники и ресурсов в
ходе войны, усиление советской промышленности, которая по всем
статьям превзошла далеко не слабую в военном отношении промышленность Германии к 1943 году, способствовали новым успехам Красной армии, которая уже мало в чем уступала вермахту в военнотехническом отношении.
38
И в дальнейшем, в отличие от рассматриваемого нами 1943 года,
«характерной особенностью боевых действий Красной армии в 1944 г.
было то, что уже не предпринимались широкие наступления по всему
фронту, а последовательно проводились операции на разных участках. Тем самым достигались две цели: советская сторона обеспечивала максимально возможную концентрацию людских и материальных
ресурсов на направлении первоочередных ударов, а германская была
вынуждена метаться, перебрасывая уже скудные силы с одного района сверхпротяжённой линии фронта на другой, что окончательно лишало её какой-либо инициативы» [1. С. 199].
Как видно из таблицы 1, доля гражданских иностранных рабочих
и военнопленных в рабочей силе наиболее важных отраслей немецкой
промышленности в период 1942-1944 годов только постоянно возрастает. И Единственно только в сфере сельского хозяйства эта доля
снизилась, и то только в 1944 году из-за уменьшения захваченных
немцами оккупированных ими ранее территорий, в основном Советского Союза.
Таблица 1
Доля гражданских иностранных рабочих и военнопленных
в рабочей силе важных отраслей немецкой промышленности,
1942-1944 годы [4]
Строительство
Цветные металлы
Черные металлы и
сталь
Горная добыча
Машиностроение
Химикаты
Электротехника
Текстиль
Промышленность и
ремесло, всего
Сельское хозяйство
1942 год
47.0
17.4
15.4
1943 год
50.0
31.0
28.7
1944 год
52.1
37.6
33.0
14.0
15.1
15.4
13.9
7.1
14.8
25.0
29.4
26.3
19.3
12.3
25.0
32.8
32.0
30.2
23.5
13.0
28.8
53.0
58.1
51.4
Экспорт товаров в фашистскую Германию постоянно возрастал и
в 1943 году достиг своих максимальных размеров (67,1%), а равно и
импорт из Германии достиг своих максимальных значений (75%)
именно в 1943 году. Такие высокие значения по экспорту и импорту, то
есть внешней торговли в экономике фашистской Германии убедительно свидетельствуют о высоком развитии немецкой военной экономики,
39
которая активно торговала с другими европейскими странами к своей
пользе и выгоде, пополняя не только свой государственный и военный
бюджет, но и свою экономику необходимыми ей товарами и ресурсами, попутно весьма активно зарабатывая на импорте собственных
немецких товаров и услуг.
Таким образом, 1943 год был периодом дальнейшего наращивания и усиления военной мощи обеих военных держав, как фашистской
Германии, так и СССР. Германия была и оставалась сильным военным противником и была сильна также и в экономическом отношении,
так как использовала экономические ресурсы почти всей Европы и
оккупированной советской территории. Это, кстати говоря, неплохо
было описано в романе «Щит и меч»: Гитлер постоянно внимал «мудрым голосам… промышленников и проявил великолепные способности в области экономического мышления, начав наступление на Кавказ. А Кавказ – это нефть. И если генералитет не сумеет восстановить
потери в живой силе, понесенные в недавних боях, то, приказав войскам вермахта наступать в направлении Кавказа, фюрер сможет восполнить… экономические потери. Таким образом он вновь укрепит
свой престиж и восстановит доверие тех лиц, которые материально
обеспечили ему возможность стать тем, кем он стал» [6, с. 280-281].
Тем не менее, на фронте в 1943 году победы в крупнейших стратегических военных операциях были на стороне Красной Армии, что
было обусловлено духовным и моральным фактором народной войны,
экономическим фактором (ростом мощи военной экономики СССР),
военно-политическим фактором (появлением искусных и закаленных в
боях военачальников и многими другими моментами) [10].
В целом, можно прийти к такому заключению, что военная экономика СССР получила значительный импульс к своему росту именно в
1943 году и её роль в коренном переломе в ходе войны была одной из
наиболее значимых, особенно учитывая те огромные потери боевой
техники и ресурсов, которые понесла Красная Армия в ходе самых
жестоких и кровопролитных сражений, состоявшихся и завершившихся
в 1943 году в Сталинграде и под Курском. Исторические события битвы за Сталинград и Курск были освещены в многочисленных средствах массовой информации британского, американского, немецкого и
русского происхождения, поскольку их значение стало поворотным
моментом во второй мировой войне. А само понятие «Сталинград»
стало синонимом крупномасштабных городских сражений с большими
жертвами с обеих воюющих сторон.
Кроме того, фашистская Германия вела не только активные боевые действия против СССР, но и применила такую изощрённую форму
войны, как экономическая война, когда из нашей страны с оккупированных территорий, как будто из колонии, «выкачивались» всевозмож40
ные ресурсы, которые вообще возможно было вывезти. С оккупированной территории СССР вывозились и затем беспощадно эксплуатировались людские ресурсы в наиболее экономически активном (трудоспособном) возрасте (в первую очередь рабочая молодежь и даже
дети). Архив «Принудительный труд 1939-1945» сохраняет память о
более 20 миллионах человек, т.н. «восточных рабочих» вынужденно
трудившихся на фашистскую Германию [7].
Кроме того, немцы методично вывозили строительный лес, все
виды продовольствия (зерно, скот и т.д.), вывозилось оборудование с
советских заводов, металлы, уголь и другие полезные ископаемые, а
также культурные ценности и предметы искусства. Одним словом, всё
сколько-нибудь ценное имущество беспощадно вывозилось, и таким
образом происходило самое настоящее ограбление советской территории [8].
Экономическая война, которую целенаправленно вела против
СССР фашистская Германия, только усугубляла тяжёлую ситуацию в
нашей стране. А освобождавшая затем оккупированную территорию
Красная армия приходила на полностью разоренную землю с разрушенными зданиями и сооружениями, вывезенным имуществом и
людьми, а в тех случаях, где их невозможно было вывезти, всё это
сжигалось, взрывалось и уничтожалось, чтобы никому не доставалось
[9]. Такими крайне негуманными и жестокими для нашей страны были
методы ведения войны фашистской Германией.
Список источников и литературы
1. Левандовский А.А. История России, ХХ – начало XXI века: учеб. /
А.А. Левандовский, Ю.А. Щетинов, С.В. Мироненко; под ред. С.П. Карпова. М.:
Просвещение, 2013. – 384 с.
2. Мерцалова Л.А. Германский фашизм в новейшей историографии ФРГ.
Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1990. – 208 с.
3. Bergström, Christer. Jagdwaffe: The War in Russia. November 1942December 1943, 2004; Bergström, Christer. Stalingrad: The Air Battle, 2007; Bergström, Christer. Kursk: The Air Battle, 2008.
4. The Cambridge History of the Second World War. Volume 3: Total War:
Economy, Society and Culture / Edited by Michael Geyer, Adam Tooze. – Cambridge: Cambridge University Press, 2015.
5. Northern Europe. In J. Scherner & E. White (Eds.). Paying for Hitler's War:
The Consequences of Nazi Hegemony for Europe // Publications of the German
Historical Institute. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. Pp. 233-340.
6. Кожевников В.М. Щит и меч. [Электронный ресурс]. URL:
http://thelib.ru/books/kozhevnikov_vadim/schit_i_mech.html
7. Принудительный труд 1939-1945: Воспоминания и история. [Электронный ресурс]. URL: http://www.zwangsarbeit-archiv.de/ru/index.html
8. Что фашисты вывозили с оккупированной территории СССР // Рамблер. [Электронный ресурс]. URL: https://weekend.rambler.ru/items/40099331chto-fashisty-vyvozili-s-territorii-sssr/
41
9. Неизвестная война. Великая Отечественная. Фильмы 1-й – 7-й. / Берт
Ланкастер; Режиссеры: Р. Кармен, И. Гутман, Т. Семенов, В. Катанян, И. Григорьев, Л. Кристи, С. Пумпянская. Страна производства: СССР, США. Год производства: 1978.
10. Грунин О.А. Факторы экономической победы Советского Союза в Великой Отечественной войне // Проблемы современной экономики. 2010. С. 2225.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://cyberleninka.ru/article/n/faktoryekonomicheskoy-pobedy-sovetskogo-soyuza-v-velikoy-otechestvennoy-voyne
УДК 45+57
«Служение милосердию не знает границ…»: российская
эмигрантка Гали Баженова – организатор передвижного
военного госпиталя для солдат и офицеров в годы Второй
мировой войны
1
Баркова О.Н.
г. Москва
Аннотация: В центре внимания данной статьи – «персональная история» российской эмигрантки «первой послереволюционной волны», известной парижской манекенщицы, владелицы Дома моды «Эльмис» – Гали Баженовой, ставшей впоследствии графиней
Ирэн де Люара и национальной героиней Франции. Будучи активной участницей европейского Сопротивления, она организовала и руководила работой передвижного военного
госпиталя для солдат и офицеров в годы Второй мировой войны, существовавшего на
частные пожертвования граждан. Благодаря подвижнической и милосердной деятельности
Гали Баженовой – графини Ирэн де Люара были сохранены десятки жизней людей, сражавшихся с фашизмом в Европе. Особый акцент в статье делается на проблеме персонификации участников европейского Сопротивления из числа представителей российского
зарубежья «первой послереволюционной волны» в годы Второй мировой войны в вопросе
восстановления исторической памяти.
Ключевые слова: Вторая мировая война, российские эмигранты, европейское Сопротивление, Гали Баженова
Чем больше времени отделяет нас от героических событий истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., тем полнее и ярче
раскрывается всемирно-историческое значение великого подвига
нашего народа, который ценой неимоверных усилий освободил страны
Европы и Азии от немецко-фашистских захватчиков. Среди тех, кто с
первых дней начала войны с оружием в руках сражался с «новым порядком» в рядах европейского Сопротивления, были и представители
российского зарубежья «первой послереволюционной волны». Для
многих из них Вторая мировая война стала поистине Великой Отечественной войной, в которой решалась судьба их покинутой Родины.
Европейское антифашистское Сопротивление в годы Второй мировой
войны – это уникальный исторический опыт сотрудничества совершенно разнородных социальных и политических сил, выдвигавших на
первый план сугубо общечеловеческие ценности – свободу, независи-
Баркова О.Н., 2018
42
мость, гражданские права, достоинство каждой личности и др. Участники европейского Сопротивления боролись с общим врагом всего
человечества – нацизмом и фашизмом. Антифашистское Сопротивление в каждой из европейских стран в годы Второй мировой войны отличалось численностью его участников, национальным составом, методами и формами борьбы и др. В странах фашистского блока главной
целью участников Сопротивления было свержение фашизма, а в оккупированных европейских странах странах – освобождение от иностранной оккупации. Европейское Сопротивление в годы Второй мировой войны было представлено тремя основными видами антифашисткой деятельности – вооруженным сопротивлением, невооруженным
сопротивлением и нелегальными гражданскими актами сопротивления: от издания политических листовок до помощи английской и советской разведки и др.
Случилось так, что трагические страницы истории Второй Мировой войны ещё хранят имена многих неизвестных её героев, которые
рискуя собственной жизнью, сражались в рядах европейского Сопротивления. Такими были и россиянки, эмигрантки «первой послереволюционной волны»: Е.Ю. Кузьмина-Караваева («Мать Мария»),
В.А. Оболенская, Т.А. Волконская, М.А. Шифрова-Марутаева, А. Скрябина, С. Носович, А. П. Максимович, С.Б. Долгова, В. Кукарекая и др.
[3, с. 400–412]. К сожалению, о многих русских эмигрантах-участниках
европейского Сопротивления неизвестно ровным счетом ничего. В
подпольные боевые организации Сопротивления они вступали под
вымышленными иностранными именами (как того требовали правила
конспирации) или под псевдонимами, бесследно исчезнув потом в
немецких концлагерях и гестаповских застенках.
Одной из тех, кто в годы Второй мировой войны, став активным
участником Сопротивления, спас сотни жизней солдат и офицеров,
сражавшихся против фашизма в Европе, была российская эмигрантка,
известная манекенщица Франции – Гали Баженова. Как известно, участие в боевых действиях всегда сопряжено с возможными ранениями
и повышенным травматизмом. В этих условиях особую важность приобретает мастерство врачей, оперативность в оказании медицинских
услуг и максимальная близость расположения стационарных и передвижных военных госпиталей. Желание быть быть нужной людям, глубокая вера в идеалы милосердия и др. подсказали российской эмигрантки «первой послереволюционной волны» Гали Баженовой идею
создания передвижного военного госпиталя для солдат и офицеров.
Гали Баженова родилась в 1898 г. в Санкт-Петербурге в старинной кабардинской семье Хагундоковых (Хагондоковых). Настоящее
имя Гали Баженовой – Эльмисхан (Эльмесхан). Её отец Константин
Николаевич Хагундоков (1871–1958) был высокопоставленным офице43
ром царской армии, командиром 2-й бригады знаменитой Дикой дивизии, встретивший революционные события 1917 г. в России в должности генерал-губернатора Амурской области. Мать Гали Баженовой –
Елизавета Эмильевна, урождённая Бредова (1875–1948), происходила
из семьи полабских (прибалтийских) славян. В многодетной семье
Хугундоковых было восемь детей. Как и старшая сестра Нина – Гали
Баженова окончила Смольный институт, получив хорошее образование, соответствовавшие социальному статусу её семьи. Необычайный
патриотический подъем, охвативший широкие слои российского общества в годы Первой мировой войны 1914–1918 гг., привёл Гали Баженову на фронт, где она служила сестрой милосердия в госпитале.
Здесь же она познакомилась со своим будущем мужем, потомком известного рода – Николаем Баженовым. К сожалению, семейная жизнь
Гали Баженовой сложилась трагически: муж рано умер, оставив её с
маленьким сыном Николаем на руках. В 1922 г. семья её родителей
покидает Советскую Россию, эмигрировав сначала в Шанхай, а затем
в Париж. В это время именно Франция стала одной из 25 стран, принявших наиболее большое число русских беженцев «первой послереволюционной волны», которые предпочитали селиться преимущественно в Париже, обосновавшись в определённых кварталах. Первоначально – на юго-востоке города, в дешёвых отелях и скромных меблированных комнатах Латинского квартала, где проживало около 4
тыс. чел., составлявших порядка 10% эмигрантского социума. [2, с. 28]
Показательно, что в эти годы в столице модной индустрии Франции
практически не было ни одного Дома моды, в котором бы не работали
русские манекенщицы. Не стала исключением здесь и Гали Баженова.
По рекомендации князя Кутузова, она смогла найти работу у Коко Шанель. Гали Баженова очень быстро стала любимицей светского общества и ведущей манекенщицей Франции. Обладая прекрасными манерами и особым шармом, она умела красиво продемонстрировать любую модель одежды. Природная красота и грация делали Гали Баженову настоящей «светской манекенщицей». В те годы в профессии
манекенщицы существовала строгая иерархия. Манекенщицы делились на категории: работавшие постоянно – «манекен де кабин»; приглашённые специально для дефиле моды – «манекен ведет», т.е.
«звезды»; нанимаемые для поездок с показом моделей – «манекен
волант» и отличавшиеся красивой внешностью или редким титулом,
получавшие платья для выходов на светские рауты – «манекен монден», т.е. светские [2, с. 35]. Известно, что Гали Баженова будучи «манекеном» везде блистала своими нарядами, которые, возможно, ей
давали для рекламы» и в повседневной жизни. [4, с. 88]. Фотографии
Гали Баженовой не сходили со страниц таких модных журналов
1920-х гг., как Vogue и Femina. Пытаясь социально реализовать себя в
44
эмиграции не только в качестве манекенщицы, Гали Баженова некоторое время работала администратором в Доме моды «Поль Каре»,
принадлежавшим леди О.Н. Эджертон, урожденной княжне Лобановой-Ростовской [1, с. 141–146], основанном в Великобритании, но
имевшим свои филиалы во Франции. Женщина с сильным характером,
целеустремлённая и волевая, Гали Баженова смогла продемонстрировать прекрасные организаторские и менеджерские способности в
управлении модным предприятием. В результате чего, в 1929 г. в индустрии моды первой половины ХХ в. появляется новый эмигрантский
Дом моды «Эльмис», переименованный из Дома моды «Поль Каре»,
который леди Эджертон продала его новой хозяйке – Гали Баженовой. Дом моды «Эльмис» специализировался уже не только на пошиве
вечерних платьев с эффектной декоративной отделкой и вышивкой, но
и занимался реализацией модных духов и др. Манекенщицами в Доме
моды «Эльмис» работали известные модели-эмигрантки Шура Делания и Катюша Ионина (подруга юности Гали Баженовой). Огромную
помощь в управлении этим модным предприятием Гали Баженовой
оказывал один из её братьев – Георгий, крестник императора Николая II, рисовавший все варианты эскизов моделей одежды.
Тем не менее, в 1931 г. Дом моды «Эльмис» был продан его хозяйкой, в связи с экономическими трудностями, не выдержав огромной
конкуренции в индустрии пошива одежды Франции, другим российским
эмигрантам, супругам Ошмянским. Закрыв эту важную страницу своей
жизни, Гали Баженова успешно находит себя в декорирование квартир
и занятии дизайном жилых помещений.
В 1934 г. она вторично выходит замуж за графа Станислава (Станисласа) де Люара, сына маркиза де Люара, весьма состоятельного
землевладельца. В этом браке Гали Баженова становится графиней
Ирэн, меняя не только своё прежнее имя, но и принимает католичество.
В годы Второй мировой войны графиня Ирэн де Люара вступает в
ряды французского Сопротивления. Ее сын от первого брака – Николай Баженов героически сражается в числе военнослужащих американской армии генерала Кларка на фронтах Второй мировой войны.
Активная жизненная позиция, желание быть полезной стране, приютившей её в эмиграции, навыки служения сестрой милосердия в годы
Первой мировой войны, память о покинутой России и др. приводят
графиню де Люара в ряды участником европейского Сопротивления.
Она становится организатором и руководителем хирургического отделения передвижного военного госпиталя, существовавшего на частные
пожертвования граждан. В общей сложности в передвижном военном
госпитале графини Ирэн де Люара, работавшим как единый и отлаженный механизм, трудилось около двухсот человек, оперативно ле45
чивших раненых солдат и офицеров, воевавших против фашизма в
Северной Африке, Италии, Франции. Графиня Ирэн лично вместе с
солдатами американской армии участвовала в освобождении Италии.
Она была хорошо знакома с генералом де Голлем, из рук которого
позднее получила награду – орден Почетного легиона, утверждённый
ещё Наполеоном Бонапартом 19 мая 1802 г. по примеру рыцарских
орденов. Потеряв в годы Второй мировой войны своего единственного
сына, погибшего на фронте, графиня Ирэн де Люара позднее обосновалась в Алжире, где много занималась благотворительностью и милосердием.
Её не стало в 1985 г., отпевание и похороны графини Ирэн де
Люара были организованы по маршальскому разряду с высочайшими
почестями в церкви Сен-Луи. Они прошли в столице Франции – Париже, страны считавшей её своей национальной героиней: подобной
чести ранее ещё никогда не удостаивалась ни одной французская
женщина. Могила графини Ирэн де Люара находится на знаменитом
русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа рядом с местом, где похоронен её сын.
Имя французской гражданки, графини Ирэн де Люара – российской эмигрантки Гали Баженовой навсегда вписано в историю милосердия Второй мировой войны. Жизненный путь этой красивой, неординарной и яркой женщины русского зарубежья «первой послереволюционной волны» был подробно описан французской писательницей
Guillemette de Sairigne' в книге «La Circassienne», изданной в 2011 г.
Как и многие другие эмигрантки из России того времени, Гали Баженова так и не смогла до конца стать француженкой, оставаясь ментально
россиянкой, верившей в то, что она когда-нибудь сможет вернуться в
Россию. Она сохранила в себе и лучшее черты национального женского характера – великодушие и способность сострадать ближнему.
Случилось так, что история войн и военных конфликтов ХХ в. все
ещё упорно хранит от нас много неизвестных имён и подвигов россиян
во имя милосердия и добра. Значимое место в их числе занимает
«персональная история» нашей соотечественницы – российской эмигрантки и французской гражданки, графини Ирэн де Люара, урождённой Эльмисхан Хугундоковой – Гали Баженовой, спасшей сотни жизней солдат и офицеров в годы Второй мировой войны. Россиянка по
рождению, она стала одной из тех, кто годы тяжелых испытаний Второй мировой войны внёс свой посильный вклад в дело общей Победы
над фашизмом. Милосердие стало для неё не только призванием, но и
смыслом всей её жизни.
46
Список источников и литературы
1. Баркова О.Н. Антропология моды русского зарубежья ХХ в.: леди
О.Н. Эджертон и модная индустрия Великобритании 1920-х гг. // КЛИО. 2018,
№ 2(134). С. 141–146.
2. Баркова О.Н. Из истории русской женской эмиграции во Франции 1920–
1930-х гг. / От античности до современности: сб. статей. М.: Собрание. 2012.
536 с.
3. Баркова О.Н. Русские в Нидерландах в годы Второй Мировой войны: к
вопросу об участии в европейском Сопротивлении / Россия и Нидерланды в
XVII–XX вв.: новые источники и актуальные проблемы. М.: ИВИ РАН. 2014.
496 с.
4. Рогов Е. Скиталец поневоле. Часть 2. Сан-Франциско. 1970. 160 с.
УДК 349.2 (470.53) “1941/1945”
Факторы снижения количества трудовых преступлений
в период Великой Отечественной войны
1
Белоногов Ю.Г.
г. Пермь
Аннотация: В статье рассматриваются вопросы эволюции трудового законодательства и его правоприменительной практики в отношении нарушителей трудовой дисциплины накануне и в период Великой Отечественной войны. На основе изучения региональных
архивных материалов по-новому аргументируется историографический вывод о подчинении карательной политики в сфере трудовых правоотношений интересам военного производства. Применительно к периоду войны обращается внимание как на гибкую политику
властей (ужесточение наказания только в отношении наиболее опасных разновидностей
правонарушений и декриминализация некоторых других видов), так и на частое игнорирование карательных требований трудового законодательства хозяйственными руководителями в случае его противоречия интересам производства.
Ключевые слова: карательная политика, Указ от 26 июня 1940 г., трудовое дезертирство, прогул, Великая Отечественная война.
В современной историографии при оценке вклада трудового законодательства в победу в Великой Отечественной войне сложилось
несколько точек зрения. Часть исследователей традиционно проводит
прямую причинно-следственную часть между принятыми накануне и во
время войны законами, значительно ужесточившими наказания за
трудовые правонарушения, и победой в войне [например, см.: 1; 8].
Другая часть исследователей на основе изучения правоприменительной практики достаточно критически оценивает эффективность действовавшего карательного законодательства в деле снижения количества нарушений трудовой дисциплины [например, см.: 4; 6]. В связи с
этим представляет научный интерес анализ динамики карательной
политики и основных факторов ее изменений.
Белоногов Ю.Г., 2018
47
Проблема укрепления трудовой дисциплины актуализировалась
на рубеже 1920-х – 1930-х годов в условиях смены экономического
курса развития страны. Практика начавшейся форсированной индустриализации предусматривала усиление плановых начал в государственном регулировании экономики, а выполнение напряженных плановых заданий было возможно только при условии стабильного кадрового состава промышленных предприятий. В целях устранения несоответствия между масштабностью задач индустриализации и ограниченностью материальных ресурсов для их исполнения советское руководство неизбежно было вынуждено активизировать механизмы внеэкономического принуждения к интенсификации труда. На протяжении
1930-х годов это закономерно приводило к обратному эффекту – увеличению незапланированного «перетока» рабочей силы с одного
предприятия на другое и росту нарушений трудовой дисциплины среди трудящихся. После выхода совместного Постановления СНК СССР,
ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г. нарушения трудовой дисциплины (систематические опоздания менее 20 минут, прогул без уважительных причин, мелкие кражи на производстве и т.п.) стали одним из
очень немногих сохранившихся легальных оснований для получения
увольнения и поиска нового места работы с лучшими условиями труда
и социального обеспечения.
Анализ нормативно-правовых актов периода довоенных пятилеток показывает, что для повышения трудовой дисциплины и снижения
текучести кадров советское руководство использовало определенный
арсенал способов материального поощрения, морального побуждения
и принуждения, только изменяя приоритеты в структурном наборе методов. Причины стратегической ставки на криминализацию части трудовых правонарушений (прогул, самовольный уход с предприятия,
«покровительство» администрации предприятия нарушителям трудовой дисциплины) следует усматривать в слабой эффективности мер
по снижению текучести рабочей силы методами трудового права в
условиях обострившегося в СССР из-за подготовки к мировой войне
превышения спроса над предложением на рынке труда. Уголовная
(карательная) политика существенно видоизменила и дополнила существовавшие механизмы принуждения к труду.
Ставший ответом на низкую эффективность предшествующей
политики по снижению экономических издержек от текучести рабочей
силы и нарушений трудовой дисциплины, Указ Президиума
Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. заложил основу для
новой законодательной базы, более чем на полтора десятилетия
обеспечившей доминирование внеэкономического принуждения к
труду,
подкрепляемого
жесткими
карательными
санкциями.
Исследования, посвященные трудовым отношениям в СССР в период
48
Великой
Отечественной
войны,
однозначно
показывают
преемственность принципов, заложенных в Указе 1940 г. и трудовом
законодательстве
военной
поры
относительно
вопросов
производственной дисциплины. Специалисты отмечают дальнейшее
развитие механизма прямого государственного принуждения к труду
под страхом уголовной ответственности, ужесточение уголовных
санкций за определенные трудовые правонарушения [5, с. 56-57; 9,
с. 147; 10, с. 141]. В начальный период войны (в условиях потери
значительной территории СССР, эвакуации многих предприятий в
восточные регионы и их перестройки на военный лад) острая
проблема
закрепления
мобилизованной
рабочей
силы
на
предприятиях
военной
промышленности
и
необходимость
обеспечения нарастающего выпуска военной продукции потребовали
ужесточения уголовных санкций за те нарушения, которые
представляли наибольшую «опасность» для выполнения планов.
Данная тенденция проявилась, например, в принятии Указа
Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г., который
значительно увеличил срок тюремного наказания за самовольный
уход с предприятий военной промышленности с 3-4 месяцев до 5-8
лет.
Таблица 1
Количество осужденных в СССР за основные разновидности
трудовых преступлений, человек / удельный вес в %
[подсчитано по: 2, с. 111; 3, с. 63]
Год
1940
1941
1942
1943
1944
1945
Итого за
19401945 гг.
Осуждено на основании
Указа от 26
Указа от 26 Ст. 193-7 п.
июня 1940 г.
декабря
«г» УК
1941 г.
РСФСР
1.955.790
1.769.152
1.571.770 /
121.090 /
92,85%
7,15%
1.121.605 /
367.047 /
15.490 /
74,57%
24,4%
1,03%
1.060.804 /
275.966 /
35.042 /
77,33%
20,12%
2,55%
1.059.037 /
72.970 /
29.743 /
91,16%
6,28%
2,56%
8.538.158 /
836.893 /
80.275 /
90,3%
8,85%
0,85%
49
Итого
1.955.790
1.769.152
1.692.860
1.504.142
1.371.812
1.161.750
9.455.506
Однако это направление развития законодательства в период
войны не было единственным. Судя по данным из таблицы 1,
тенденцией
правоприменительной
практики
стало
снижение
количества осужденных за трудовые преступления (в таблице не
отражена статистика по осужденным за «покровительство»
нарушителям трудовой дисциплины, но их доля была крайне
незначительна).
Что повлияло на общее снижение карательной политики в отношении трудовых правонарушений? Обращение к региональным архивным материалам позволяет выделить несколько важных факторов.
Во-первых, уже накануне войны отчетливо проявлялась проблема снижения легитимности карательной политики в трудовом законодательстве. Подавляющая часть привлеченных к уголовной ответственности работников считала уголовное наказание слишком жестким
и неадекватным совершенному трудовому правонарушению. Так, в
политинформации Краснокамского горкома ВКП(б) от 7 июня 1941 г.
для Молотовского обкома ВКП(б) о ходе реализации Государственного
займа Третьей пятилетки секретарь горкома счел необходимым выделить «отдельные недочеты». Они сводились к тому, что привлеченные
к уголовной ответственности за нарушения трудовой дисциплины работники «до некоторой степени дезорганизующе влияют на незначительную часть честно работающих в ходе подписки на заем. Бывшие
нарушители труддисциплины подписываются в большинстве в пределах 2-х недельного заработка и ниже». Отмечались и «единичные»
случаи отказа от подписки на заем. Так, мастер жилищнокоммунального отдела фабрики «Гознак» Устинов, отбывавший по
месту работы полгода исправительно-трудовых работ с ежемесячным
вычетом из зарплаты 25%, от подписки на заем категорически отказался: «Из 700 рублей моей месячной зарплаты и так вычитают четвертую часть, а за что – я и сам не знаю. У меня семья, если я еще
подпишусь на заем, то мне будет не на что существовать». Составитель политинформации счел нужным отметить, что аналогичные высказывания «имеют место среди отсталых и недисциплинированных
рабочих на бумкомбинате, где с момента выхода в свет Указа от 26
июня 1940 г. осуждено за прогулы и опоздания 960 человек, из них
около 600 человек отбывают принудработы и сейчас. Фонд их зарплаты к общему фонду зарплаты всех рабочих КЦБК составляет до 12%.
Большинство из них высказывают недовольство своим отбыванием
принудработ» [7, д. 235, л. 109 об.].
В начальный период войны, в условиях тяжелых поражений
Красной Армии на фронте, органы власти для повышения управляемости населением вынуждены были проводить уже более гибкую политику в отношении нарушителей трудовой дисциплины. Это косвенно
50
подтверждается некоторым снижением общего количества осужденных в сравнении с довоенным периодом. По приводимым в докладе
Прокурора СССР В.М.Бочкова данным, за нарушения Указа от 26 июня
1940 г. на территории СССР было осуждено в первом полугодии
1941 г. 1.030.946 человек, во втором полугодии 1941 г. – уже 722.636
человек, а в первом полугодии 1942 г. – 661.691 [3, с. 65]. Правда, исследователи при анализе этих статданных отмечают сокращение территорий и населения СССР в начальный период войны и констатируют
рост числа осужденных в тыловых районах страны [4, с. 73-74]. Тем не
менее, наиболее высокие показатели по количеству осужденных приходится на довоенный период; в период войны по мере стабилизации
работы предприятий в тылу и роста успехов РККА на фронте количество осужденных за трудовые преступления значительно сокращается.
Материалы Пермского государственного архива новейшей истории также свидетельствуют о более гибкой политике местных партийных комитетов. В частности, летом – осенью 1941 г. с коммунистов,
призванных в ряды РККА, снимались наложенные ранее взыскания за
нарушения трудовой дисциплины до истечения положенного годового
срока; при наложении взысканий за нарушения трудовой дисциплины
местные парткомы избегали характерных для августа – октября 1940 г.
максимально жестких партийных наказаний.
Во-вторых, новации трудового законодательства, призванные помочь выполнить плановые показатели, стали в военный период в
определенной мере противоречить интересам производства. При
остром дефиците рабочей силы и росте плановых заданий своеобразным способом закрепления работников на предприятиях неизбежно
стало покровительственное отношение части хозяйственных руководителей (особенно на низовом уровне) к нарушителям трудовой дисциплины. Практика фактического саботажа (по крайней мере, Указа от
26 июня 1940 г.) имела много проявлений. В условиях войны хозяйственные руководители, не испытывая прежнего давления со стороны
парткомов и прокуратуры, стали менее рьяно подходить к передаче
дел в суд. На предприятиях «малозначительные» (по усмотрению руководства) нарушения подчас не замечались или квалифицировались
как дисциплинарные проступки, а не уголовные преступления (поэтому
дела на совершивших их трудящихся не передавались в судебные
органы); усилилась практика легализации прогулов за счет предоставления кратковременных отпусков без содержания или в счет отработанных сверхурочных часов. Невысокая дисциплина руководства
предприятий при исполнении вынесенных народными судами приговоров по постановлению СНК СССР от 18 октября 1942 г. о снижении
норм хлеба осужденным за прогулы также объяснялась прагматичными интересами производства: голодный и недовольный работник,
51
находящийся в результате наказания уже на грани физического выживания, имеет значительно меньше шансов выполнить производственный план.
В условиях дефицита рабочей силы трудовые дезертиры быстро
устраивались на новом месте работы. Относительная легкость трудоустройства объяснялась и тем, что хозяйственным руководителям в
условиях войны негласно предлагалось самостоятельно решать проблемы нехватки рабочей силы и выполнять государственные задания.
Поэтому руководящие работники ряда предприятий и колхозов, испытывая постоянную нехватку рабочих рук на производстве, даже под
угрозой уголовного преследования за «покровительство дезертирам»
зачастую сознательно шли на нарушения законодательства и принимали на работу без трудовых книжек, а иногда и вовсе без документов.
Проводимые же кампании по поиску и возвращению трудовых дезертиров не имели серьезного успеха [подробней см.: 6, с. 75-76].
В-третьих, фактором снижения количества осужденных работников стала декриминализация ряда трудовых правонарушений, свидетельствовавшая о некотором смягчении карательной политики. Самовольная подмена смены, вынужденный прогул, сон на рабочем месте
(при условии выполнения плана), – все это в судопроизводстве периода войны перестает считаться прогулом, подлежащему уголовному
преследованию. Постепенно в правоприменительной практике происходит локализация «опасных» для выполнения производственных
планов трудовых правонарушений. Карательные органы нацеливались
на борьбу, прежде всего, с дезертирами, которые в подавляющем
большинстве были мобилизованными или эвакуированными работниками.
Итак, в период войны происходит значительное снижение случаев привлечения работников к уголовной ответственности за нарушение трудовой дисциплины. На наш взгляд, это объясняется необходимостью проведения властями гибкой политики, которая бы в чрезвычайных условиях войны в большей степени удовлетворяла прагматичные интересы производства.
Список источников и литературы
1. Гогин А.А. К вопросу об ответственности за нарушения воинской и
трудовой дисциплины по советскому законодательству предвоенного периода //
Вектор науки ТГУ. Серия: Юридические науки. 2014. № 4 (19). С. 24–29.
2. Земсков В.Н. Организация рабочей силы и ужесточение трудового законодательства в годы Великой Отечественной Войны. // Международные отношения. – 2014. – № 1. – C. 104–114. DOI: 10.7256/2305-560X.2014.1.10353
3. Жирнов Е. «Осуждено за прогулы 40,7% рабочих» // КоммерсантъВласть. 2010. № 16. С. 58–70.
4. Кодинцев А.Я. Осуществление правовой политики советского государства органами юстиции при проведении компании по реализации Указа
52
Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года в военный и послевоенный период // Политика и Общество. 2008. № 5. С. 72 80.
5. Лушников А.М., Лушникова М.В. Правовое регулирование трудовых
отношений в годы Великой Отечественной войны (краткий историко-правовой
очерк) // История государства и права. 2015. № 9. С. 55–60.
6. Папков С.А. Карательное правосудие на трудовом фронте в СССР в
1941–1945 гг. // Вопросы истории. 2011. № 12. С. 72–80.
7. Пермский государственный архив новейшей истории. Ф. 1290. Оп. 1.
8. Рогалева Н.В. Уголовно-правовая политика советского государства в
годы Великой Отечественной войны // Вестник Кузбасского института. 2011.
№ 2. С. 4–8.
9. Серегина Л. В. Трудовое право в годы Великой Отечественной войны
// Журнал российского права. 2010. № 8. С. 139–148.
10. Черепанова Е.В. Уголовное право в годы Великой Отечественной
войны: основные тенденции развития // Журнал российского права. 2010. № 10.
С. 139–145.
УДК 316.485.6
Теория возникновения и развития военных конфликтов
1
Блохин В.Н.
г. Горки
Аннотация: Проблема предотвращения военных конфликтов является одной из
наиболее актуальных глобальных задач. Несмотря на огромный прогресс в построении
демократии, военные конфликты продолжают возникать в различных регионах планеты.
Теоретическое осмысление причин возникновения военных конфликтов, механизмов их
развития, должно внести вклад в предотвращение или минимизацию последствий данных
угроз.
Ключевые слова: военные конфликты, теория, возможности предотвращения, минимизация последствий.
Военные конфликты находятся в центре внимания многих учёных, политиков, средств массовой информации. Однако, не смотря на
очевидную практическую и социальную значимость, до сих пор не
предложена чёткая схема предотвращения и минимизации таких конфликтов.
Военный конфликт является достаточно обширным понятием, в
основе которого лежат противоречия, доходящие до столкновений
между двумя и более вооружёнными субъектами [Рисунок 1].
Блохин В.Н., 2018
53
Рис. 1. Структура военного конфликта
Под военным конфликтом в данной статье будет подразумеваться межгосударственной противостояние с применением насилия.
Большинство исследователей считают, что военный конфликт –
это высшая стадия социальной напряжённости и политических разногласий. В основе военных конфликтов могут лежать экономические,
политические, этно-религиозные и иные причины [1, с. 14].
Для предотвращения военных конфликтов необходим комплексный подход, включающий ряд принципов и условий:
1) выработка правил и норм взаимодействия стран в условиях
обострения двухсторонних отношений;
2) создание благоприятных условий для принятия государствами
общих норм поведения в условиях возникновения геополитических и
иных серьёзных противоречий;
3) утверждение способов и средств воздействия мирового сообщества на разрешение (арбитраж) межгосударственных конфликтов,
недопущение агрессии (в различных формах её проявления) по отношению к другим государствам;
4) согласование общей позиции по оказанию всесторонней поддержке странам-жертвам агрессии.
Особое значение для любого государства имеет сохранение и
развитие оборонного потенциала, стабильное финансирование армии,
недопущение в войсках неуставных отношений и коррупции, которые
деформируют всю оборонительную систему [Рисунок 2]. Отсутствие
должного внимания и государственного контроля над состоянием армии может приводить к фатальным последствиям, вызывает недоверие населения к верховной власти, дискредитирует национальные
идеи. В таких условиях могут возрастать коллаборационистские
настроения и откровенное пособничество врагам государства.
Механизм предотвращения военных конфликтов должен строится
на совместной деятельности государств, направленной на недопуще54
ние развития противоречий в нежелательном направлении. Антиконфликтный механизм может быть направлен на достижение компромиссов в сфере национальных интересов, заключение договоров по
сокращению или ограничению вооружённых сил, приверженность
международным правовым нормам. Это приводит к необходимости
объединения усилий стран в процессе построения бесконфликтных
отношений, формирования коллективной системы обеспечения безопасности [3, с. 32].
В ситуациях, когда то или иное государство нарушает сложившуюся систему безопасности, проводит деструктивную деятельность,
направленную на эскалацию ситуации, подрыв социальноэкономической и политической стабильности, необходим поиск эффективных средств сдерживания страны-агрессора. Изначально комплекс антиконфликтных мер должен включать политические, экономические, информационные усилия, позволяющие лучше понять позицию
страны-оппонента, выявить объединяющие интересы, ценности, а
также определить принципиально разные позиции.
Рис. 2. Государственные меры по предотвращению
военных конфликтов
В современном мире особую опасность представляют так называемые информационные и гибридные войны. Развертывание таких
конфликтов может приводить даже к более разрушительным последствиям, которые дестабилизируют внутреннюю ситуацию в стране,
препятствуют общественному единению и солидарности. В таких
условиях необходимы пропорциональные меры, акции возмездия,
способные остановить агрессивную политику противника. Важно повлиять на общественное мнение внутри государства-агрессора. В
55
условиях научно-технической революции, доступности компьютернокоммуникационных средств это задача вполне реализуема. Общественное мнение может достаточно быстро формироваться по средствам СМИ, а также изменяться под воздействием альтернативной
информации, грамотно представленной системы аргументации позиции страны, подвергшейся агрессии.
В настоящее время ведущую роль в недопущении конфликтов играют международные организации, особенно Организация Объёдинённых Наций. В задачи ООН, созданной в 1945 г., входит обеспечение мира и безопасности в глобальном масштабе. Однако эффективность ООН вызывает много критики, поскольку региональные конфликты возникают во многих точках планеты. В последние годы
обострились отношения между Россией и США. Политологи и СМИ всё
чаще называют сложившуюся ситуацию «новая холодная война». В
результате всё чаще звучат призывы к реформированию структуры
ООН, повышению эффективности Совета безопасности, члены которого слишком часто используют право вето. Однако предложить более
эффективную систему, чем та, которая была учреждена в 1945 г., до
сих пор не удалось.
ООН поддерживает развитие т.н. превентивной дипломатии, т.е.
мер, направленных на предупреждение противоречий между государствами, недопущение трансформации конфликтов в военные столкновения и ограничение их масштабов. Превентивная дипломатия нацелена на развитие переговорного процесса, создание демилитаризованных зон [2, с. 76].
Таким образом, приверженность стран мира принципам демократии, верховенства права, плюрализма мнений минимизирует риск возникновения вооруженных конфликтов. В ситуации, когда многие страны не смогли перейти к подлинной демократии, важную роль играет
качественная превентивная дипломатия, позволяющая оценить складывающуюся ситуацию, провести переговоры и выработать компромиссные решения. ООН и другие международные организации вносят
важный вклад обеспечение стабильности в мировом масштабе, однако
основой предотвращения конфликта должна быть убеждённость людей в недопустимости эскалации ситуации и перехода к таким крайностям. Мир и ценность человеческой жизни – это универсальные (глобальные) ценности, которые должны быть безусловным императивом
любого социума.
Список источников и литературы
1. Глухова А.В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 280 с.
2. Калмыков П. Теория и практика предотвращения военных конфликтов
современности // Власть. 2007. № 4. С. 75-77.
56
3. Слипченко В.И. Войны шестого поколения. Оружие и военное искусство будущего. М.: Вече, 2002. 384 с.
УДК 372.893
Гражданская война в России в новейшей учебной
литературе по истории в средней школе
1
Богданова А.А.
г. Стерлитамак
Аннотация: Статья посвящена анализу ключевого события 20-х гг. ХХ вв. – гражданской войне. На основе новейших проблемно-концептуальных документов исторического
образования рассмотрены отражение в учебной литературе основных предпосылок, хронологических рамок, хода событий, возможных альтернатив развития, итогов гражданской
войны.
Ключевые слова: гражданская война, ХХ век, преподавание истории, учебная литература
Исследование выполнено при финансовой поддержке
гранта СФ БашГУ В18-130
Великими потрясениями называют в России события, выпавшие
на её долю в начале ХХ в.: участие в Первой мировой войне, Великая
Российская революция, интервенция и гражданская война. Они оказали мощные и необратиые последствия как для России самой, так и для
нескольких поколений соотечественников.
Неоднозначным и противоречивым было отражение гражданской
войны и в исторической науке. События гражданской войны всегда
находились в центре внимания историков, как отечественных, так и
зарубежных. При этом освещение предпосылок, хронологических рамок, хода событий, возможных альтернатив развития, итогов гражданской войны имеет различные, иногда диаметрально противоположные
характеристики. Разброс мнений чрезвычайно широкий: народная,
"русская Смута", братоубийственная, кровопролитное противостояние
"красных" и "белых".
Указанный диаметрально противоположный разброс мнений по
поводу такого ключевого события требует обращения к концептуальным научно-методическим положениям, к которым безусловно относится историко-культурный стандарт. Историко-культурный стандарт,
принятый историческим сообществом, «содержит принципиальные
оценки ключевых событий прошлого» и перечень «рекомендуемых для
изучения тем, понятий и терминов, событий и персоналий», а также
перечень «трудных вопросов истории России». При этом авторы Историко-культурного стандарта определили в качестве спорных «причины,
последствия и оценка падения монархии в России, революции 1917 г.,
прихода к власти большевиков и их победы в Гражданской войне» [4].
Богданова А.А., 2018
57
В условиях перехода от концентрической структуры обучения к
линейной и внедрения историко-культурного стандарта в преподавании истории целесообразно обратиться к новейшим учебникам истории России XX-XXI вв., согласно новой периодизации, в 10 классе.
Обратимся к школьным учебникам и определим как трактуются наиболее важные вехи военного лихолетья 1918-1920 г. В историкокультурном стандарте события столетней давности именуются как
братоубийственная Гражданская война. А события, предвосхитившие
гражданскую войну события 1917 г.: свержение монархии, революция,
неразрывно связаны между собой, вытекают один из другого. Рассмотрим, как в новейших учебниках выделены причины гражданской
войны.
Остановимся на определении гражданской войны, данной в новейшей
учебной
литературе.
В
учебнике
М.М. Горинова,
А.А. Данилова, А.А. Морукова гражданская война определяется как
"вооруженный конфликт между гражданами одного государства, которое сопровождается разделением страны на две и более внутренне
организованные части, открыто борющиеся друг с другом с целью претворения в жизнь своей программы будущего устройства страны" [2,
c. 58].
В учебнике О.В. Волобуева, С.П. Карпачева, П.Н. Романова авторы не стали давать определения гражданской войне, ограничившись
определением её как новой Русской смуты, которая принимала различные формы, включая "восстания, вооруженные столкновения, широкомасштабные операции с участием регулярных армий, партизанские действия, террор" [1, c. 63]. Авторы отмечают в качестве особенностей гражданской войны её исключительно долгий, кровопролитный
характер, развертывание событий на огромной территории.
В объяснении причин начала гражданского противостояния авторы
сходны. Захват власти большевиками, разгон всенародно избранного
Учредительного Собрания, заключение Брестского мира, внедрение
социалистических начал в экономике, – таковы основные побудительные причины начала Гражданской войны. Но в учебнике О.В. Волобуева
освещение причин возникновения военного противостояния противоборствующих сторон шире. Выделены также антицерковная политика
большевиков, приведшая к краху идеалов и традиций российской истории, а также националная политика, в результате которой в разных частях страны появились самостоятельные государственные образования,
что шло в разрез с интересами тех, кто стоял на позициях едениной и
неделимой России. Авторы выделили также внешнеполитический фактор, ставший катализатором гражданской войны: военные события происходили на фоне Первой Мировой войны, интервенции и участии в
войне иностранных военных формирований.
58
Отдельно остановимся на периодизации войны, которую авторы
учебников видят неодинаково. Авторский коллектив учебного пособия
М.М. Горинова выделил в гражданской войне три четких этапа. Первый этап: весна-лето 1918 г. связан с началом перерастания борьбы
большевиков с политическими оппонентами в открытое военное противостояние. Второй этап, датируемый осенью 1918 г. – весной
1920 г., – период эскалации военного конфликта, вызванный введением продразверстки, организацией комбедов, разжиганием классовой
борьбы в деревне. И, наконец, третий период – вторая половина 1919
– осень 1920 г. – период военного поражения белых армий, когда
большевики смягчили свою позицию по отношению к среднему крестьянству, которое колебалось, но склонилось на сторону большевиков.
Авторский коллектив учебника О.В. Волобуева дает иную периодизацию событий и их обоснование. Первый период – весна-осень
1918 г. – начало широкомасштабных военных операций, в которых
основным противниками большевиков были социалисты и эсеры. Второй период – осень 1918 г. – осень 1919 г – связан с борьбой большевиков с белыми армиями. И, наконец, третий период – 1920 г. – 1922 г.
связан с борьбой большевиков с крестьянскими выступлениями, военные действия на Дальнем Востоке и в Средней Азии.
Особо остановимся на востании Чехословацкого корпуса, чьё
вмешательство в события гражданской войны воспринимались советской историографией как ключевые в развязывании военного конфликта. Авторы учебников упоминают об этом восстании, но в аспекте
противостояния военного корпуса с руководителем Реввоенсовета
Л.Д. Троцким.
В русле нашего исследования актуально обращение к личностям,
сыгравшим значительную роль в Победе в Великой Отечественной
войне. В историко-культурном стандарте перечень рекомендуемых для
изучения персоналий по данной теме. В перечень этих персоналий
вошли: Керенский А.Ф., Ленин В.И., Николай II, Родзянко М.В., Корнилов Л.Г., Дзержинский Ф.Э., Свердлов Я.М., Троцкий Л.Д., Деникин А.И., Колчак А.В., Врангель П.Н., Тухачевский М.Н., Буденный С.М., Фрунзе М.В., Чапаев В.И., Ворошилов К.Е., Котовский Г.И.,
Блюхер В.К., Малевич К.С., Мейерхольд В.Э., Маяковский В.В. [4]. Как
видим, большинство в этом перечне представители большевистского
лагеря и белого движения. Проведя контент-анализ учебников мы можем сделать следующие выводы. Большая часть из приведенных в
перечне имен упоминается в учебниках. Однако, авторы учебников
ограничились простым упоминанием, не раскрыв конкретного вклада
того или иного военначальника на том или ином этапе гражданской
войны. Это позволяет сделать вывод о том, что в новейших учебниках,
рекомендованных для изучения по Федеральному государственному
59
образовательному
стандарту,
не
реализован
культурноантропологический подход, при которм историческая реальность
должна изучаться через призму личностей, общественных институтов
и структур, посредством изучения "биографий выдающихся людей..,
через постижение перипетий «рядовых граждан», сквозь судьбы которых могут быть показаны социальные и политические процессы. Такой
подход позволит более адекватно отразить современное состояние
исторической науки" [4].
Обратим внимание и на те моменты, которые в школьном историческом контенте являются безусловно важными, но выпадающими из
содержания, а поэтому остающимися вне усвоения учащимися. Так взаимоотношениям Русской православной Церкви и власти в период революции посвящен подпункт в учебнике М.М. Горинова [2, c. 36-37], а в
учебнике О.В. Волобуева, С.П. Карпачева, П.Н. Романова освещена
культура и быт революционной эпохи [1, с. 78-85]. Особо выделим рассмотреный в учебнике М.М. Горинова контекст революции и Гражданской войны на национальных окраинах, где представлена богатая палитра отношений "центр-переферия" в революционные годы: возникновение национальных государств на окраинах, попытки строительства
Советской федерации, борьба с басмачеством и др. [2, c. 70-76].
Отдельно остановимся на отражении в учебниках итогов и результатов Гражданской войны, так как контрольно-измерительные задания к ЕГЭ по истории, в частности, задание 25, требует освещения и
"оценки влияния событий (явлений, процессов) данного периода на
дальнейшую историю России" [3]. Авторский коллектив и учебника
М.М. Горинова, и учебника О.В. Волобуева отразили итоги гражданской войны по-разному: первые сосредоточились на причинах поражения белых, вторые, наоборот, выделили факторы победы в гражданском противостоянии красных. Так, М.М. Горинов в числе причин неудач Белого движения указал отсутствие привлекательной программы,
неудачная аграрная политика, возрождение антисемитизма, отсутствие общепризнанного лидера, моральное разложение армии белых,
которые, по словам В.В. Шульгина, начали войну "почти святыми", а
закончили ей "почти бандитами". В свою очередь, О.В. Волобуев сосредоточил свое внимание на причинах победы большевиков: выдвижение злободневных лозунгов, переигрывающих противников в политической борьбе, умелая пропагандистская работа, фигура вождя с
непререкаемым авторитетом, центральное положение с её экономическим потенциалом.
Погружение учащихся в исторический контекст эпохи, связанный
с судьбоносными событиями событиями Гражданской войны, обеспечивают методические компоненты учебников. Разнообразные темы
проектной деятельности, представленные в большинстве учебных
60
пособий. Выполнение проектных работ расширяют опыт оценочных
суждений об исторических событиях, мотивах и результатах деятельности и поступках человека в годы войн и революций, способствуют
формированию ценностных ориентаций личности, адекватного и справедливого отношения к одному из главных событий нашей истории ХХ
века. Приведем перечень некоторых тем проектной деятельности,
представленных в анализируемых учебниках, посвященных Гражданской войне:
1. Крестьянское движение в Гражданской войне. 2. "Победители" и "побежденные в Граданской войне. 3. "Фотофакт": по страницам истории революции и гражданской войны в России [2, с. 88].
4. Правда и вымысел в фильмах и книгах о гражданской войне (на
примере конкретного произведения). 5. Гражданская война как величайшая народная трагедия. 6. Имена на обелиске (Сбор информации
об участниках революционных событий, увековечанных на памятнике). [1, с. 87].
В учебных пособиях достойно представлен и документальный
материал. Работа с источниками способствует погружению в контекст
эпохи, формированию ремесла историка. Подбор документов во многих пособиях способствует знакомству с разнообразными мнениями и
взглядами на революцию, её ход, значение. Приведем некоторые из
них: "Из первого послания патриарха Тихона 19 января 1918 г." [2,
с. 82]; "Из воспоминаний М.Д. Врангель [2, с. 87] и другие.
Показать Гражданскую войну во всей ее эмоциональнонасыщенной полноте помогает большой иллюстративный материал
учебника: плакаты, картины, выдержки из периодики, фотографии военной поры, портреты исторических деятелей. Во многих учебниках в
дополнительных разделах основного текста учебника дана характеристика целой галереи знаковых исторических деятелей эпохи. Выделим
в этой связи учебник М.М. Горинова, в котором исторические деятели
представлены в рубрике "Портрет на фоне эпохи".
Революционные и военные потрясения событий столетней давнсти являются переломными для дальнейшего развития страны и всего
мира. Соответственно, верное и правдивое освещение событий в
учебниках истории является необходимым условием воспитания
гражданственности и патриотизма, выработки ценностного отношения
к истории. В связи с этим отметим, что анализируемые учебники в целом соответствуют современному состоянию исторической науки, содержат новейшие историографические положения и соответствуют
принятому историко-культурному стандарту нового УМК по отечественной истории.
61
Список источников и литературы
1. Волобуев О.В., Карпачев С.П., Романов П.Н. История России начало
XX-начало XXI века. 10 класс. М.: Дрофа, 2015. 367 с.
2. Горинов М.М., Данилов А.А., Моруков А.А., и др. Под ред. Торкунова
А.В. История России. 10 класс. В 3-х частях. Ч.1. М.: Просвещение, 2015. 175 с.
3. Демонстрационный вариант контрольно-измерительных материалов
ЕГЭ 2017 г. URL: http://www.ege.edu.ru/ru/main/demovers/
4. Историко-культурный
стандарт
[Электронный
ресурс]
URL:
http://histrf.ru/biblioteka/book/istoriko-kulturnyi-standart
5. Шестаков В.А. Великая российская революция 1917 г. Дискуссионные
вопросы: пособие для учителей общеобразовательных организаций. М.: Просвещение, 2015. 64 с.
УДК 94(47).084.2
Русские особые бригады во Франции и Македонии в 1917 году:
по новым архивным материалам
1
Болтаевский А.А.
г. Москва
Аннотация: Революционные события 1917 г. отразились не только на Восточном
фронте. Противоречивая судьба русских особых бригад, оказавшихся волею союзнических
обязательств, во Франции и Македонии, во многом схожа с судьбой России в годы Первой
мировой войны. Продолжающиеся по сей день споры, как о роли нашей страны в этом
конфликте, в целом, так и о деятельности русских особых бригад, в частности, во многом
определяются идейно-теоретическими подходами авторов.
Ключевые слова: революция в России, русские особые бригады, противоречия,
борьба, чужбина, трудности, эмиграция.
Грандиозная по своим масштабам и геополитическим последствиям Вторая мировая во многом заслонила в нашей стране память о
Первой мировой. И хотя на Поклонной горе в Москве 1 августа 2014 г.
был торжественно открыт памятник героям второй Отечественной
войны (именно так она именовалась в России в 1914-1916 гг.), россияне и сегодня в неполной мере представляют как общие причины и
ход войны, так и отдельные ее эпизоды. В самом деле, если участие
АНЗАК (австралийский и новозеландский армейский корпус) в сражениях в Галлиполи и Египте стало предметом гордости австралийцев и
новозеландцев, фактором, который фактически привел к формирование двух указанных наций, то история Русского экспедиционного корпуса (РЭК), бойцы которого храбро сражались в 1916-1917 гг. на полях
Франции и Македонии и последующая судьба которых сложилась
крайне непросто известна в нашей стране во многом благодаря усилиям различных подвижников, как, например, Александра Миссонова,
потомка непосредственного участника РЭКа.
Болтаевский А.А., 2018
62
А ведь в разные годы внимание к данной теме проявляли такие известные политические деятели, как В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий,
Н.В. Валентинов (Вольский). Последний даже стал автором первой
научной работы по данной теме, основанной на документах Ставки Верховного главнокомандующего [3]. Среди работ советского периода по
истории русских бригад отметим труды их бывшего участника
Д.У. Лисовенко [7], а также известного балканиста Ю.А. Писарева [10].
Новый этап в изучении РЭК начинается с 1992 г., что нашло отражение
в диссертационных работах А.Ю. Павлова [9] и А.А. Болтаевского [1].
Источниковая база по истории РЭК достаточно обширна и представлена, в том числе, целым комплексом документов, как из отечественных, так и из зарубежных архивов, многие из которых все еще не
стали предметом должного изучения исследователей. Только на территории России неопубликованные источники сосредоточены в Архиве
внешней политике Российской империи (ф. 323 – Дипломатическая
канцелярия при Ставке и др.), Российском государственном архиве
социально-политической истории (ф. 159 – личный фонд Г.В. Чичерина), Российском государственном военно-историческом архиве
(ф. 2003 – Штаб Верховного Главнокомандующего; ф. 15229 – 4-я особая пехотная бригада и др.), Государственном архиве Российской Федерации (ф. Р-6399 – Штаб 2-й особой пехотной бригады) и т.д.
В данной работе мы не ставим задачу воспроизвести заново всю
историю русских бригад, наша задача заключается в том, чтобы осветить только некоторые малоизвестные страницы, в том числе на основе впервые вводимых в научный оборот документов из ГАРФ
(ф. Р-6163, ф. 10003).
Вопрос о посылке русских солдат на Западный фронт в той или
иной форме ставился союзниками по Антанте еще с лета 1914 г., при
этом как англичане, так и французы мечтали о том, что внезапное
прибытие богатырей «со снегом на сапогах» обратит в паническое
бегство противников. Предметом серьезных переговоров данный вопрос стал в ходе визитов в Петроград в конце 1915 г. французского
сенатора П. Думера и весной 1916 г. министров Французской республики А. Тома и Р. Вивиани. Несмотря на планируемые цифры в 100400 т. солдат, в итоге во Францию и Македонию были отправлены
свыше 40 тыс. человек. Финансирование и формирование особых бригад находилось на достаточно высоком уровне, обусловленном стремлением российских властей достойно выглядеть перед союзниками, в
то же время ряд организационных вопросов не был решен должным
образом. Но самое главное, далеко не все солдаты понимали, зачем
их отправляют в «чужую сторону». Один из бойцов так характеризовал
свои ощущения: «В душе никто из нас не понимал, зачем мы приехали
во Францию и для чего» [2, с. 24]. Здесь мы усматриваем не только
63
отсутствие «обратной связи» между рядовыми солдатами и их командирами, но и прямое пренебрежение к низшим чинам со стороны офицеров, не желавших подробно рассказывать о цели экспедиции. А
ведь для многих солдат это было действительно путешествие в другой
мир: они получили возможность увидеть людей с иными традициями и
взглядами, в конечном итоге, разнообразить свое представление об
окружающем мире. Особенно любопытным получился путь до Франции 1-й особой бригады: перевезенная по железной дороге из Москвы
в Далянь, она проследовала далее морским транспортом по маршруту
Далянь – Сайгон – Коломбо – Аден – Суэц – Марсель.
Впрочем, первые впечатления от чужбины были достаточно теплыми. Вот как описывал свои впечатления участник Русского экспедиционного корпуса И.К. Синявский: «Прибыли во Францию в порт Брест.
Нам была устроена торжественная встреча, встречал сам президент
Пуанкаре [президент Французской республики Р. Пуанкаре – автор],
Главнокомандующий генерал Фош [Ф. Фош, будущий герой наступления 1918 г. – автор] и другие. Среди Русского командования был и
наш атташе полковник Игнатьев [А.А. Игнатьев, подробнее о нем см.:
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Любое издание – автор].
Когда мы шли по городу, все улицы были устланы цветами, нам бросали цветы с балконов и французы кричали: «Виват, русские богатыри!» В городе нас поселили в хорошие казармы, дали обед с вином.
Мы были очень ослаблены штормом, болели и кушали мало. В плавании у нас умерло 5 человек» [6, с. 16]. Примечательно, что своеобразными талисманами у русских солдат стали животные, получившие понастоящему родные имена: медведь Мишка в 5-м особом пехотном
полку и козел Ваня в 4-м особом пехотном полку.
В то же время довольно скоро выявились различия в менталитете, да и в общем отношении офицерства к рядовым. В русской армии
все еще сохранялось наказание розгами, титулование офицеров и
многие другие архаичные черты феодального общества. Французы
смеялись над русскими солдатами, евшими гречневую кашу: «У нас
это только скотина ест». В ответ наши ответили: «А вот вы улиток едите, лягушек. У нас и скотина не станет такого есть…» [15, с. 219].
Часть русских бойцов, оказавшихся на лечении или на отдыхе в
Париже, пользовалась библиотечным фондом Тургеневской библиотеки. Ее история вкратце такова. В 1875 г. В Париже состоялось «Литературно-музыкальное утро» с участием И.С. Тургенева, Полины Виардо и др. Тургенев хотел, чтобы вырученные от продажи билетов средства были употреблены на основании русской читальни для студентов.
Среди прочего, поэт пожертвовал новой библиотеке книги, в том числе
со своими отметками на полях. В годы Второй мировой войны русские
эмигранты передали Тургеневской библиотеки своих архивы. Судьба
64
ее фондов сложилась печально: вывезенная А. Розенбергом в Германию, она оказалась уничтоженной. Мы же приведем письмо одного из
солдат особых бригад, датируемое мартом 1918 г. (орфография сохранена): «Многоуважаемая мадам Котляревская. В августе месяце
17-го я был в Париже в отпуске и имел счастье быть и получить книгу
от Вас в Тургеневской библиотеке. По некоторым, очень многим обстоятельствам, считаясь с положением Русского отряда здесь во
Франции, как политическими взглядами и др., я должен был не писать
Вам и, к очень большому сожалению, не получать тех новостей, которые, как и в 17 году, я ждал с нетерпением. Теперь же с 13 января 18 г.
по выезде отряда из Курно на работы, я в числе большинстве то же
поехал и до сего времени нахожусь в канцелярии 9/1 русской роты. Я
жажду точно так же, как и раньше, новостей и с извинениями разрешить обратиться к Вам и попросить о том, что бы Многоуважаемая
мадемуазель, как и раньше до 18 г., сообщала мне хотя бы краткие и
может быть милые до некоторой новости, каковые я ожидаю от Вас с
большим нетерпением» [5, д. 10, л. 10].
Февраль 1917 г., ознаменованный свержением самодержавия в
России, привел к началу острого конфликта внутри особых бригад. На
фоне распада прежнего государственного каркаса и кризиса старой
армии происходило резкое ослабление дисциплины. Так, один из приказов Н.А. Занкевича предупреждал: «Пользоваться казенными велосипедами можно только для поездок по делам службы, а не для прогулок» [4, д. 1, л. 773]. Другой приказ генерала Н.А. Занкевича от 25
июня / 8 июля 1917 г. констатировал: «Среди войск 1-й особой пехотной дивизии возник раскол: одна часть солдат высказалась за безусловное подчинение всем требованиям Временного правительства,
другая официально заявила мне, что согласна сражаться только на
русском фронте». В конечном итоге, это привело к братоубийственному конфликту в лагере Ля-Куртин, в ходе которого пострадало свыше
600 человек и ставший предтечей гражданской войны в России [4, д. 1,
л. 35] (В лагере Ля-Куртин, где летом – осенью 1917 г. произошло восстание русских солдат, осенью 1918 г. располагался госпиталь № 19
американских войск, в Курно – № 29, в Мэлли – № 13, в Лавале –
№ 119 [11, д. 90, л. 4 об]).
Фактически к осени 1917 г. русские бригады стали заложниками
Антанты. Один из приказов Н.А. Занкевича разъяснял: «В приказе русским войскам от 29 августа / 11 сентября сего года за № 64 было объявлено о том, что согласно последовавшему указанию Временного
правительства русские войска, находящиеся во Франции, подлежат
возвращению в Россию. Вновь об этом подтверждая, я тем не менее
считал нужным пояснить, что такое указание Временного правительства относится всецело к частям, находящимся на французском фрон65
те, т.е. к 1-й Особой пехотной дивизии, и ни в коем случае не касается
воинских чинов, входящих в состав наших частей Салоникской группы
войск, т.е. 2-й Особой пехотной дивизии с приданными к ней частями
артиллерии и инженерных войск» [4, л. 170]. А приказ № 144 от 18 ноября / 1 декабря 1917 г. генерала Н.А. Занкевича наглядно показывал
негативное отношение к русским солдатам прежде радушных французов: «Всем военнослужащим во Франции не посещать рестораны, театры в военной форме. Вообще советую носить вне службы, по возможности, штатское платье». Обратим внимание и на следующую
фразу из приказа: «Желающим разрешаю и на службе быть в штатском платье» [4, л. 358].
К весне 1918 г. русские силы, как во Франции, так и в Македонии,
оказались разделены на три категории: в первую из них вошли несколько сот добровольцев, которые продолжали сражались на Западном фронте вплоть до капитуляции Германии; вторую составили рабочие, вошедшие в трудовые отряды; наконец, третью составили лица,
требовавшие немедленного возвращения в Россию, которые оказались в концлагерях Северной Африки.
К сожалению, и в дальнейшем русские особые бригады использовались в качестве «пушечного мяса», как Белым движением, так и
большевистскими лидерами. Это происходило вопреки первоначальным заявлениям о том, что «всем эвакуируемым должна быть представлена свобода располагать собой и никакого давления на них в
деле вербовки в Добровольческую армию не должно быть оказываемо» [5, л. 171]. Секретный документ гласил: «что касается солдат, уже
зараженных большевизмом, то их можно было бы поместить в особом
концентрационном лагере, содержать их там в строгом режиме» в
окрестностях Феодосии [5, д. 10, л. 126]. Стремилась к использованию
для реализации своих интересов русских солдат и другая сторона.
Так, члены Революционного комитета Добруджи Е. Атанасов и
Г. Портнов докладывали в 1920 г., что в целях вооруженного восстания
«организуют русских пленных, прибывших из Франции и привлекают
их к работе» [10, д. 9, л. 198].
При этом большинство бойцов, в целом, симпатизировали именно советскому правительству. Об этом свидетельствуют и признание
представителя Омского правительства во Франции В.А. Маклакова:
«Возвращение солдат происходит постепенно, так как настроение в
общем антисоюзное и большевистское» [5, д. 10, л. 154]. Несмотря на
настойчивые требования советского правительства, возвращение русских особых бригад растянулось до 1923 г. И если уезжали они из
Франции и Македонии не с самыми теплыми воспоминаниями, то
встречали их на родной земле тепло и радостно. К.Г. Паустовский
свидетельствовал, что «вся Одесса повалила на портовые спуски при66
ветствовать русских солдат. Их обнимали, целовали, дарили цветы»
[13, с. 43].
Если в советский период историки героизировали солдат русских
особых бригад, усматривая в их выступлениях революционное сознание, то в постсоветский период действия участников РЭК склонны рассматривать в качестве мятежа. В реальности на поведение бойцов
РЭК сказались не только действия большевистских агитаторов, но и
сама череда событий, произошедших в течение 1917 года: от двоевластия, проникшего в армию и резко снизившего авторитет офицеров, до беспокойства за возможные аграрные преобразования на далекой родине. Все это вкупе с ухудшившимся отношением со стороны
Антанты, а в ряде случаев и местных жителей, привело к тем выступлениям, которые стали причиной расформирования РЭК.
Русский экспедиционный корпус в ходе войны претерпел точно
такие же изменения, как и вся Россия: вначале героически сражавшийся, в дальнейшем он стал одной из основ антивоенных выступлений на Салоникском фронте. По-разному сложилась судьба бойцов
бывших особых бригад. Но, думается, что патриотизм и чувство долга
по отношению к родине у большинства из них не угасли со временем,
а, напротив, обострялись в критических ситуациях. Исследователь
М.К. Чиняков приводит любопытный пример, когда один из таких солдат, оставшийся в эмиграции во Франции, узнав о нападении нацистской Германии на Советский Союз, сумел в военное время добраться
через пол-Европы к своей отчизне и пополнил ряды Красной Армии
[14, с. 172]. К сожалению, сегодня история Русского экспедиционного
корпуса лучше известна за пределами нашей страны, в первую очередь, во Франции, благодаря как усилиям русских эмигрантов, так и
неравнодушным французам. Неслучайно французский маршал Ф. Фош
как-то сказал: «Если Франция не была стерта с карты Европы, то этим
мы обязаны, прежде всего, России».
Список источников и литературы
1. Болтаевский А.А. Русские войска на Салоникском фронте в 19161918 гг. Дис. … канд. ист. наук. М., 2009. 184 с.
2. Вавилов А. Записки солдата Вавилова. М.–Л.: Госиздат, 1927. 68 с.
3. Валентинов Н.А. Русские войска во Франции и Македонии (По документам Ставки Верховного главнокомандующего) // Военно-исторический сборник.
Труды военно-исторической комиссии. Вып. IV. М., 1920. 86 с.
4. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 10003. Оп. 11.
5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 10003. Оп. 29.
6. Кикнадзе В.Г. Военная история в судьбах поколений и в современном
осмыслении. М.: Спутник+, 2011. 44 с.
7. Лисовенко Д.У. Их хотели лишить Родины. М.: Воениздат, 1960. 299 с.
67
8. Открытие фотодокументальной выставки «Исполнившие долг. Русские
воины во Франции и на Балканах» [Электронный ресурс]. URL:
http://www.bfrz.ru/?mod=news&id=2491 (дата обращения: 06.07.2018).
9. Павлов А.Ю. Русские войска во Франции и Македонии в период Первой
мировой войны. Дис. … канд.ист. наук. СПб., 1995. 137 с.
10. Писарев Ю.А. Русские войска на Салоникском фронте в 1916–1918 гг.
// Исторические записки. 1966. Т. 79. С. 106–139.
11. Российский государственный архив социально-политической истории.
Ф. 502. Оп. 1.
12. Российский государственный военный архив. Ф. 1378. Оп. 2.
13. Паустовский К.Г. Избранные произведения: в 2-х т. Т. 2. М.: Русская
книга, 1995. 560 с.
14. Чиняков М.К. Гражданская война: новый взгляд? Орел: Полиграфическая фирма «Картуш», 2010. 208 с.
15. Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. Т. 1. М.: Советский писатель, 1990.
640 с.
УДК 93/94
Добровольное участие населения в земско-статистических
исследованиях
1
Власова Н.Л.
г. Стерлитамак
Аннотация: При проведении статистических исследований привлекался как постоянный, так и временный персонал. Практика привлечения добровольных корреспондентов
из населения к местным исследованиям являлась распространенной и рассматривается в
статье. Работа добровольных корреспондентов стала ярким примером социально полезной деятельности.
Ключевые слова: земская статистика, добровольный корреспондент, текущая статистика, местные исследования, сбор материала.
Исследование выполнено при поддержке гранта
СФ БашГУ № В18-109
Земская статистика завоевала видную роль в жизнедеятельности
земских учреждений. Основным методом наблюдения при проведении
основных земских статистических работ являлся экспедиционный,
сущность которого заключалась в том, что земские статистики непосредственно выезжали на места и организовывали сбор сведений в
соответствии с программой исследования. Опрос местных жителей на
сходах значительно ускорял обследования и повышал достоверность
сведений, так как опрашиваемый получал возможность обдумать ответ во время опроса предыдущего домохозяина, а с другой стороны
публичный порядок опроса содержал в себе элементы контроля показаний каждого лица со стороны других. Экспедиционные исследования
проводились как постоянным, так и временным персоналом (агроно-
Власова Н.Л., 2018
68
мы, врачи, учителя, ветеринары и др.), привлекаемым для каждого
отдельного обследования.
Практика получения информации при участии добровольных корреспондентов являлась очень распространенной, интересной и заслуживает внимания. В докладе профессора Московского университета
Н.А. Каблукова 16 сентября 1899 г. на заседании комиссии по пересмотру программ по текущей статистике подчеркивалась, что важнейшим условием успешной организации текущей статистики является
принцип добровольности: «только благодаря этой добровольности и
отсутствию каких-либо принудительных мер при собирании сведений
русская земская статистика заняла то почетное место, которое за нею
признано обществом, правительством и наукой» [19, л. 9 об.].
При этом считалось, что наиболее ценными корреспондентами
являлись «рядовые крестьяне», а качество материалов напрямую зависело от их общего числа и равномерного распределения по территории [3, с. 172].
В сельском хозяйстве основным объектом наблюдения была
урожайность. Сведения об урожайности получались через сеть добровольных корреспондентов, которая в большинстве губерний состояла
из представителей земской интеллигенции – учителей, ветеринаров,
врачей, фельдшеров, агрономов, а также крестьян. Земские корреспонденты причислялись самими крестьянами к числу наиболее «уважаемых людей», являлись одними из самых осведомленных людей в
сельской местности. Крестьяне более охотно пользовались их советами и делились нужной информацией.
Сама особенность деятельности корреспондентов требовала
установления наиболее доверительных отношений с местными жителями. Поэтому сведения, собранные ими были более достоверны. В
Нижегородском губернском земстве в 1892 г. было задействовано 756
корреспондентов, через 10 лет их стало 1518, а в 1914 г. – 2065 добровольных корреспондентов. При этом в 1912 году крестьяне составляли 82% всего числа корреспондентов (в 1892 г. – 14%), священнослужители – 5%, волостные старшины и писари – 4%, землевладельцы 0,8%, управляющие 0,3%. Среди корреспондентов много было постоянных сотрудников – 234 человека в 1914 г. доставляли сведения в
течение 10 лет и более. Корреспонденты собирали и высылали материал по специальной программе. Заполненные бланки высылались в
земское статистическое бюро 3 раза в год – весной, летом и осенью.
Работой корреспондентов руководили уездные статистики [1, с. 94-95].
В первое время штат земских корреспондентов формировался
самими статистиками в ходе экспедиций и специальных командировок
по губернии. Широко практиковалась также переписка с земскими служащими (учителями, врачами, агрономами и т.п.) с просьбой найти
69
нужных (сведущих) людей для сбора текущего статистического материала. Временами к подбору добровольных корреспондентов подключались члены земских собраний и управ. После формирования основного состава корреспондентов, зачисление новых добровольцев осуществлялось статистическим отделением управы только в том случае,
если в данном селении, откуда предполагает должен был направлять
сведения, не было уже другого. Желающий стать корреспондентом
должен был направлять письма в адрес статистического отделения
земской управы с обоснованием своего желания [2, с. 130-131].
Земства использовали сеть корреспондентов также для распространения своих идей, через календари и другие печатные издания
предоставляли самую широкую информацию о собственной деятельности. В них размещали инструкции по заполнению, сбору материала,
полезные практические советы. Постоянным корреспондентам земство бесплатно свои статистические исследования, корреспонденты
получали и прочие земские издания. Важное значениев деле расширения сети корреспондентов имело и вознаграждение их труда.
Прочное основание и развитие имела сеть добровольных корреспондентов в Уфимской губернии. О ценности сведений, основанных
на сообщениях добровольных корреспондентов «как элемента более
надежного в даче достоверных сведений» подчеркивалось в докладе
уфимской управы при организации текущей статистики. При этом следует отметить, что земство уже обладало определенным составом
корреспондентов, оформившимся в течение двухлетнего существования текущей оценочной статистики.
Количество корреспондентов в губернии постоянно увеличивалось. В 1896 г. количество корреспондентов, доставивших сведения
составило в губернии 408 чел. [8, с. 2]., а в 1897 г. количество корреспондентов возросло до 1204 чел. [15, с. 610].
Связь между добровольными корреспондентами и статистическим отделением установилась не только в сфере доставки сведений,
но и получила развитие в способах агрономического воздействия земства на народное хозяйство. Развитию статистической агентуры способствовало вознаграждение корреспондентов книгами сельскохозяйственного содержания [16, с. 531]. С 1899 г. земством стала практиковаться небольшая плата за сбор сведений сельским писарям [5,
с. 149]. Это новшество оказало значительное влияние на полноту и
доброкачественность материала. Книги, распространяемые среди
населения, грамотной части крестьянства играли определенную положительную роль в деле распространения сельскохозяйственных знаний.
Земские статистики стали бесценными работниками во всей его
практической работе на пользу населения. Потребность в более де70
тальных сведениях о крестьянском хозяйстве наиболее остро ощущалась в годы неурожаев. В этих условиях необходимость сплошных
исследований с привлечением добровольных корреспондентов становилась настоятельной потребностью.
Так, в 1898 году состоялось специальное, единовременное экспедиционное исследование по выяснению продовольственных, кормовых и семенных нужд населения Мензелинского и Белебеевского уездов при участии статистического персонала с привлечением временных регистраторов, преимущественно из сельских учителей и студентов. Целью исследования стало определение степени распространения неурожая, и как следствие – определение нужды населения, а
также нужды в кормах для скота (Мензелинский уезд).
В каждом населенном пункте неурожайных местностей и в каждой общине (когда несколько общин составляли одно поселение) поля
осматривались на местах регистраторами при участии местных представителей и сельских властей. Затем созывались частные сходы с
максимальным привлечением наиболее сведущих и добросовестных
домохозяев с целью окончательного заполнения программы исследования. Предпринимались неоднократные поездки в разные волости,
отдельными сотрудниками бюро и материал проверялся путем вторичного опроса [9, с. 3-4]. Используемый прием гарантировал в достаточной степени объективность исследования (непосредственный
осмотр), и вместе с тем, давал возможность собрать достаточно точные сведения, так как в данном случае появлялась возможность контроля показаний на сходах. Крестьяне давали сведения не только о
собственном хозяйстве, но и о хозяйстве отсутствующих соседей. Значительное содействие земским статистикам оказывали земские
начальники Белебеевского и Мензелинского уездов.
Программа для сбора сведений о состоянии продовольственного
дела включала 15 пунктов, среди которых присутствовали вопросы о
состоянии снежного покрова и рабочей силы, отходничестве: «все ли
находят работу?»; нет ли случаев возвращения и почему?»; о развитии заболеваний в связи с недостатком продовольствия; о размерах
нищенства и др. Сообщений о положении продовольственного дела в
губернии было получено 1010 шт. [10, с. 410,372]. При этом степень
достоверности собранных сведений о продовольственной нужде свидетельствовала, о несомненной пользе данных, собранных не официальными способами, а путем беспристрастных показаний местных
жителей, согласившихся стать добровольными корреспондентами.
Расширение и улучшение существующей корреспондентской сети
в уездах Уфимской губернии являлось одной из основных задач земства. По мере расширения сферы статистических наблюдений, развивалась корреспондентская сеть, которую регулировали в территори71
альном отношении уездные статистики. Если материалы по текущей
статистике за 1896 г. поступили от 578 корреспондентов [11, с. 2.], к 16
августа 1906 г. их количество составило 2372 чел. [20, л. 136], на 1
февраля 1913 г. корреспондентов было 2731, а на 9 апреля 1913 г. их
число достигло 2980 [12, с. 4]. В социальном отношении, главным контингентом среди корреспондентов составляли крестьяне, учителя,
сельские и волостные должностные лица, духовенство, управляющие
и частные владельцы.
О популяризации значения участия добровольных корреспондентов в исследованиях говорит и тот факт, что Уфимское земство совместно с Вятским земством приняло участие в издании популярной
брошюры для добровольных корреспондентов. В брошюре излагались
задачи текущей статистики, разъяснялось отсутствие со стороны земства фискальных целей при сборе сведений. Подробно описывались
способы сбора и правила заполнения различных граф в рассылаемых
программах [17, с. 729].
По мнению Митрофана Павловича Красильникова, возглавлявшего статистическое отделение Уфимской управы с 1903 г., идеальной
сетью была бы такая, при которой на каждое селение приходится земский корреспондент. В Уфимской губернии их недостаток определялся
в 3 тыс. чел. [4, с. 15]. Препятствием стала поголовная безграмотность
населения. Наиболее предпочтительными корреспондентами являлись лица сельской интеллигенции – духовенство, народные учителя и
наиболее грамотные, сознательные крестьяне, понимающие значение
собираемых сведений.
Однако сбор сведений через добровольных корреспондентов
имел и ряд существенных недостатков. Незначительный по объемам
собранный материал не мог дать точных сведений о развитии той или
иной отрасли хозяйства (рыбоводство, птицеводство), но определял
общие тенденции ее развития. Корреспонденты из крестьян, дающие
сведения о своем хозяйстве относились к более зажиточному и культурному слою крестьянства, а значит и данные об урожае у них были
несколько выше, чем у рядовой крестьянской массы. Запаздывание
сведений являлось обычным недостатком способа сбора сведений
через добровольных корреспондентов при редкой сети почтовых
учреждений. Кроме этого, создание равномерной сети добровольных
корреспондентов по территории губернии при деревенской безграмотности являлось труднодостижимым. В Уфимской губернии из 181 волости 16 имели по 2 корреспондента, 61 – от 3 до 5 корреспондентов,
56 – от 6 до 10 корреспондентов, 48 – свыше 10 [6, с. 147].
Помимо этого недостатком корреспондентских данных являлась
их субъективность. В более сложных вопросах, «охватывающих совокупность нескольких действующих факторов, сведения корреспонден72
тов могли сжить лишь только иллюстрацией, но – ни в каком случае –
не основанием для каких-то решительных выводов» [7, с. 148]. Таким
образом, сообщения корреспондентов не давали количественного учета сложных явлений. Достоверность сведений корреспондентов, как
правило, выборочно и частично перепроверялась.
Производились единовременные обследования с привлечением
добровольных корреспондентов. Так, в 1903 г. по инициативе Стерлитамакского уездного земства земская управа произвела при помощи
сельских писарей перепись слепых среди сельского населения губернии. Однако при переписи не учитывались слепые, проживающие в
усадьбах помещиков и других частных владельцев [18, с. 1]. В «Обзоре»
за 1908 г. был помещен очерк, составленный на основе анкетного опроса о состоянии рыбоводства и рыболовства в Уфимской губернии. Число корреспондентов к этому времени достигало 3 тыс. чел. [13, с. 9].
Через добровольных корреспондентов производилось анкетное
исследование состояния птицеводства в губернии. Данные переписи
использовались в ходе организации и проведения в Уфе выставке
птицеводства. Аналогичным образом были собраны сведения об имеющихся в губернии археологических памятниках [14,с. 23].
Работа добровольных корреспондентов стала реальным, ярким
примером социально полезной деятельности в общественной жизни
страны. Основу корреспондентской сети составляли грамотные крестьяне, непосредственно занятые сельским хозяйством, экономически
состоятельные и постоянно проживающие в той или иной местности.
Состав корреспондентов позволял весьма эффективно собирать необходимые сведения местного значения, что использовалось в рамках
проведения масштабных статистических исследований, в частности
Всероссийских сельскохозяйственных переписи 1916 г. и сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. Благодаря их добросовестной работе издавались подробные исследования состояния крестьянских хозяйств в губернии. Собираемые добровольными корреспондентами сведения имели важное практическое значение для развития текущей земской статистики.
Список источников и литературы
1. Абрамов В.Ф., Живоздрова С.А. Земская статистика – национальное
достояние // Социологические исследования. 1996. № 2. С. 94-95.
2. Абрамов В.Ф. Земская корреспондентская сеть Московской губернии //
Социологические исследования. 1996. № 5. С. 130-131.
3. Андреев Я. Текущая земская статистика и добровольные корреспонденты // Земское дело. 1914. № 3. С. 172-176.
4. Красильников М.П. Об установлении наиболее правильной и
равномерной сети добровольных корреспондентов // VII совещание уездных
статистиков Уфимской губернии 26-29 апреля 1913 г. Уфа, 1913. 57 с.
73
5. Красильников М.П. Ежегодные подворные переписи площадей посевов
и скота в Уфимской губернии. // Труды императорского Вольного
экономического общества. Т.1, кн. 1 и 2. СПб, 1902. С. 147-154.
6. Красильников М.П. Ежегодные подворные переписи площадей посевов
и скота в Уфимской губернии. // Труды императорского Вольного
экономического общества. Т.1, кн. 1 и 2. СПб, 1902. С. 147-154.
7. Там же С. 148.
8. Обзор Уфимской губернии в сельскохозяйственном отношении.
Материалы по текущей сельскохозяйственной статистике за 1895-6 и 1896-7-ой
хозяйственные годы. Самара, 1898. Год 1. 633 с.
9. Обзор Уфимской губернии в сельскохозяйственном отношении за 189798 хозяйственный год. Уфа, 1899. Вып.1. 129 с.
10. Обзор Уфимской губернии в сельскохозяйственном отношении за
1897-98 хозяйственный год. Вып.2. (лето-осень) М, 1899. 587 с.
11. Отчет о деятельности Уфимской губернской земской управы в 1897 г.
Уфа, 1897. 16 с.
12. Отчет о деятельности статистического отдела за время с 1-го ноября
1912 г. по 1-е ноября 1913 г. Уфа, 1913. 22 с.
13. Отчет о деятельности статистического отделения Уфимской губернской
земской управы с 1 ноября 1907 г. по 1 ноября 1908 г. Уфа, 1908. 12 с.
14. Отчет о деятельности статистического отделения Уфимской губернской земской управы с 1 ноября 1909 г. по 1 ноября 1910 г. Уфа, 1910. 29 с.
15. Сборник постановлений Уфимского губернского земского собрания с
приложениями. XXIII очередное собрание 1897 г. Уфа, 1898. 883 с.
16. Сборник постановлений Уфимского губернского земского собрания с
приложениями. XXV очередное собрание 1899 г. Уфа, 1900. 525 с.
17. Сборник постановлений Уфимского губернского земского собрания с
приложениями. XXIX-й очередной сессии 1903 года. Уфа, 1904. 1197 с.
18. Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1905 год.
Год Х-й. Уфа, 1906. 775 с.
19. НА РБ (Национальный архив Республики Башкортостан) Ф. И-132.
Оп.1. Д. 659.
20. НА РБ Ф. И-132. Оп.1. Д. 664а.
УДК 94(47).083+355.231
Первая мировая война как фактор трансформации
социокультурного пространства военно-учебных заведений
Российской империи
1
Гребенкин А.Н.
г. Орел
Аннотация. Рассмотрено влияние событий Первой мировой войны на социокультурное пространство военно-учебных заведений Российской империи. Сделан вывод о
том, что, хотя уклад жизни кадетских корпусов остался прежним, настроения и поведение
массы воспитанников серьезно изменились, а усиление благотворительной роли кадетских
корпусов негативно отразилось на учебно-воспитательной работе. Военные училища фак-
Гребенкин А.Н., 2018
74
тически превратились в краткосрочные курсы по подготовке офицеров, а контингент лиц,
обучавшихся в них, сильно изменился.
Ключевые слова: Первая мировая война, Российская империя, военно-учебные заведения, кадетские корпуса, военные училища, социокультурное пространство.
Вторая Отечественная война, затронувшая все сферы жизни русского общества, не могла не отразиться на учебных заведениях, готовивших офицерские кадры. Кадетские корпуса и военные училища,
несмотря на их относительную изоляцию от действующей армии, всетаки не теряли с ней связи, а события, происходившие на фронте, так
или иначе касались практически всех, кто готовился со временем
вступить в армию в офицерском звании. Это привело к существенной
трансформации военно-культурных традиций подготовки русского
офицерского корпуса, которые складывались и реализовывались в
военной школе.
Кадетские корпуса в основной своей массе испытывали на себе
воздействие войны опосредованно. Лишь некоторые корпуса, располагавшиеся в опасной близости от линии фронта (Суворовский и Полоцкий), были эвакуированы в глубь территории страны. Внешне жизнь
кадет изменилась мало. Главной приметой военного времени было
откомандирование некоторых офицеров-воспитателей в действующую
армию. Какие-либо чтения и беседы, посвященные событиям на фронте, устраивались не во всех корпусах и носили инициативный, нерегулярный характер. Создание в корпусах музеев войны началось лишь в
конце 1916 г. и шло крайне медленно [11, л. 1-2]. Серьезные перемены
в жизни кадетских корпусов начались лишь в марте 1917 г., после падения монархии.
Однако настроение кадетской массы серьезно изменилось. Воспитанники глубоко переживали события, происходившие на Восточном
фронте. Так, кадеты Псковского корпуса начало войны «встретили
новым взрывом патриотических чувств. Корпусной журнал «Пскович»
регулярно публиковал материалы о боевых подвигах бывших сотрудников и воспитанников заведения, списки лиц, награжденных орденом
Св. Георгия IV степени и Георгиевским оружием» [1, с. 187]. Некоторые
кадеты, не довольствуясь чтением сводок и слежением по карте за
перемещением войск, принимали решение отправиться на театр военных действий. Сделать это легально было практически невозможно –
император, узнав о том, что кадеты 6-го класса стремятся поступить
на ускоренный курс военных училищ, чтобы получить чин прапорщика
и убыть на передовую, повелел разъяснить им, что «…их молодость,
неполное физическое развитие и отсутствие в данное время достаточной военной подготовки значительно умаляют пользу, которую они
могли бы принести на полях сражения; они могут даже явиться обузою
для армии» [4, с. 96] и что их долг – усердно учиться. Единственным
выходом являлось бегство на фронт. Как правило, беглецов задержи75
вали на железнодорожных станциях уже через несколько дней, но коекому удавалось оставаться в бегах продолжительное время. По мере
того, как война приобретала катастрофический для России характер,
кадеты становились все более возбужденными. В журнале заседания
Педагогического комитета Орловского-Бахтина кадетского корпуса за
2-ю четверть 1915/16 учебного года отмечалось «приподнятое нервное
настроение среди кадетской массы, благодаря чрезмерно затянувшейся тяжелой, небывалой доселе войне» [12, л. 25 об.].
Изменился и состав воспитанников. В самом начале войны исполняющий обязанности начальника Главного управления военноучебных заведений генерал-лейтенант Г.М. Яковлев в циркулярном
предписании от 18 сентября 1914 г. № 23459 отмечал: «…военные
обстоятельства побудили меня ходатайствовать о расширении приема
в эти заведения [кадетские корпуса – А.Г.] малолетних детей военнослужащих, привлеченных в действующую армию, и оказать самое широкое снисхождение неуспевавшим кадетам – детям таких же родителей» [3, с. 87]. Это привело к переполнению корпусов малоспособными, распущенными детьми, причинявшими своим дурным поведением
и слабыми успехами в учебе немало хлопот заведениям. Особенно
много проблемных воспитанников было в младших классах корпусов.
Руководители заведений и педагоги, после ряда безуспешных попыток
поставить учебно-воспитательную работу на должный уровень, были
вынуждены признать себя заложниками сложившейся ситуации: «Постепенное в течение последних трех лет увеличение числа кадет последней категории [совершенно неуспевающих – А.Г.] лишний раз
убеждает нас в том, что малолетние, поступающие в корпус, имеют
очень слабую домашнюю подготовку и принимаются в заведение только благодаря тяжелыми переживаемым вследствие войны временам»
[13, л. 42 об.].
Вынужденная эвакуация ряда кадетских корпусов и распределение их учащихся по другим корпусам привели к возникновению конфликтных ситуаций, обусловленных так называемыми «кадетскими
традициями», существовавшими в одних заведениях и отсутствовавшими в других. Так, строевая рота Полоцкого корпуса в конце 1914 г.
была размещена во Владикавказском корпусе, где почти сразу же
вступила в противостояние со строевой ротой этого корпуса. Полочане
резко отличались по своему менталитету от владикавказцев; кроме
того, они широко практиковали неуставные отношения («цук»), что во
Владикавказе не было принято. Ситуация очень быстро накалилась до
предела и грозила перерасти в массовые беспорядки. Весной начались драки, в которых полочане использовали кистени и перочинные
ножи. В конце апреля 1915 г. ссора между двумя кадетами едва не
переросла в массовую драку в столовой. Впоследствии один из кадет76
полочан, Н.А. Шавров, утверждал в своих мемуарах, что побоище
между «русскими» и «кабардинцами» действительно произошло:
«…начался бедлам-потасовка. Были пущены в ход: посуда, стаканы,
тарелки, стулья, скамейки и вообще все, что можно было метать, а
затем начался рукопашный бой» [5, с. 59]. Директор Владикавказского
корпуса полковник В.В. Троцкий-Сенютович в апреле 1915 г. был вынужден досрочно распустить полочан на каникулы. Вскоре отношения
между кадетами двух корпусов удалось нормализовать.
Примечательно, что вторая рота Полоцкого корпуса, размещенная сначала в 1-м Московском кадетском корпусе, а в 1916 г. переведенная в Одесский корпус, «сохранила свою самостоятельность и жила своей жизнью» [5, с. 15], не соприкасаясь с коренными кадетами
корпуса и не причиняя заведению, приютившему ее, никаких хлопот.
Суворовский кадетский корпус, эвакуированный в Москву, был разделен на две части: кадет младших классов, которые легче поддавались
воспитательскому влиянию, разместили в 1-м Московском корпусе, а
старшеклассников – в казармах Гренадерского саперного батальона,
находившихся в Сокольниках. Такой подход, несмотря на то, что казармы были тесны и плохо приспособлены для проведения учебных
занятий, вполне себя оправдал. Впрочем, кадеты-суворовцы, ввиду
молодости своей alma mater, не являлись носителями каких-либо дурных традиций и, в отличие от полочан, не были склонны к созданию
конфликтных ситуаций.
Военное время ознаменовалось ожесточенными столкновениями
кадет не только друг с другом, но и со сверстниками – учащимися
средних учебных заведений. Так, в феврале 1915 г. воспитанники Орловского-Бахтина кадетского корпуса в центре города, на Болховской
улице избили нескольких гимназистов-поляков, а затем, обратив противников в бегство, преследовали их до тех пор, пока не были остановлены офицером-воспитателем корпуса. Причиной драки было то,
что товарищ гимназистов, бывший студент-австриец, за несколько
дней до того оскорбил одного из кадет, прогуливавшегося по Болховской с девушкой. В августе 1915 г. кадеты Владикавказского корпуса
устроили в городском саду массовую драку с гимназистами, причем в
ход были пущены не только палки и кегли, но и кистени и обрезки водопроводных труб. Кадеты, численно превосходившие гимназистов,
окружили их, а затем загнали к пруду и сбросили в воду. Поводом для
столкновения послужила стычка нескольких нетрезвых воспитанников
корпуса с гимназистами, в результате которой кадеты оказались сильно избиты. Мстить за товарищей бросились более 60 человек, которые
«…шли цепью, сметали все на своем пути, ругались неприличными
словами» [7, л. 7]. Корпусное начальство в ходе разбирательства пришло к выводу, что драки кадет с гимназистами представляют собой
77
своеобразные «турниры» и начались давно, а столь ожесточенный
характер приняли потому, что их зачинщики долгое время оставались
безнаказанными. Некоторые столкновения возникали после футбольных матчей между кадетами и гимназистами. Сугубо «военной» причиной конфликтов стало то, что «…многие гимназисты сделались прапорщиками и стали подтягивать кадет за неотдание чести; сами же
прапорщики и одеваться не умеют, а туда же подтягивать, как говорят
кадеты» [7, л. 8].
Весьма оригинальную, но не лишенную оснований трактовку этого явления дал некто А. Поляцкий, опубликовавший в сентябре 1915 г.
во владикавказской газете «Терек» статью «В духоте». Поляцкий полагал, что нападения кадет на гимназистов – это выражение протеста
против поведения директоров и педагогов кадетских корпусов, погрязших в рутине и неспособных адекватно реагировать на духовные запросы своих подопечных, охваченных массовым патриотическим порывом: «Но изменилось ли что-нибудь в связи с этой повышенной
нервной жизнью, с острыми духовными запросами, в наших учебных
заведениях? Не продолжается ли там… все та же педагогическая
формалистика без всякой попытки живого участливого проникновения
во внутренний мир учащегося? И вот этот предоставленный самому
себе мир протестует и дает себя знать какой-то нелепой враждой к
учащимся другого учебного заведения, уличными драками и такими
уродливыми эксцессами, как происшедшее на днях побоище» [7, л. 2].
В 1916 г. кадеты строевой роты Полоцкого корпуса, находившиеся во Владикавказе, вновь оказались в центре конфликта. Начальство
Владикавказского корпуса начало борьбу с дурными традициями своих
гостей, в частности, с «цуком», а офицеры Полоцкого корпуса стали
активно им помогать. Самолюбие полочан было уязвлено, и сопротивление приняло крайне ожесточенную форму. Директор Владикавказского корпуса генерал-майор В.В. Троцкий-Сенютович обратил внимание на отчужденность кадет-полочан от их воспитателей, причины
которой, по его мнению, коренились в настороженном отношении
польско-белорусской среды ко всему русскому [8, л. 1-2]. Это едва не
привело к трагедии. Когда командир 1-й роты Полоцкого корпуса полковник А.Д. Шавров, застав в спальне в неурочное время кадета Лампсакова, спросил у него, что он там делает, воспитанник «вместо ответа
своему командиру роты выстрелил в него из револьвера и ранил полк.
Шаврова в пах навылет» [5, с. 57]. По счастливой случайности офицер
остался жив.
Военные училища были затронуты текущими событиями в гораздо большей степени, нежели кадетские корпуса. Срок обучения был
резко сокращен – фактически училища превратились в краткосрочные
курсы по подготовке офицеров. Существенно изменился и состав обу78
чавшихся. В октябре 1914 г. было принято решение о направлении на
ускоренный 4-месячный курс училищ студентов высших учебных заведений [2, с. 92]. Кроме того, в стенах училищ появились юнкера, уже
успевшие побывать на войне в качестве вольноопределяющихся. Их
количество в течение войны неуклонно росло. Так, в Елизаветградском кавалерийском училище в июне 1916 г. из 333 юнкеров 83 обладали боевым опытом, причем 23 из них являлись георгиевскими кавалерами [10, л. 2]. Юнкерская масса в целом «повзрослела»: ускоренный курс училищ проходили не только выпускники кадетских корпусов
и иных средних учебных заведений, но и люди зрелого возраста, некоторым из которых было более 40 лет. В Елизаветградском кавалерийском училище в 1916 г. количество юнкеров в возрасте более 21 года
(165 человек) почти равнялось количеству юнкеров в возрасте от 16 до
21 года (170 человек), а в Тверском кавалерийском училище в это же
время количество юнкеров младшего класса ускоренного курса в возрасте старше 21 года (37 человек) даже превышало количество юнкеров того же класса в возрасте от 16 до 21 года (31 человек) [10, л. 6].
Таким же это соотношение (86 против 64) было в Оренбургском казачьем училище. Преобладание в юнкерской массе взрослых людей,
зачастую имевших высшее образование, которые не были склонны к
устройству шалостей, оказало благотворное влияние на взаимоотношения между обучавшимися. Даже в Тверском училище, до войны
славившемся традицией жестокого притеснения старшими воспитанниками младших, изменение контингента юнкеров привело к тому, что
«…небольшой процент шестиклассников не имеет влияния на более
зрелую и образованную среду, почему «цукание» и в Тверском учили.
ще почти вывелось, хотя отдельные случаи бывали» [10, л. 6 об.]
Наконец, приметой военного времени стали регулярно проводившиеся и в кадетских корпусах, и в военных училищах благотворительные концерты, средства от продажи билетов на которые поступали в пользу инвалидов войны. Так, 29 ноября 1915 г. в зале Первого
кадетского корпуса был устроен большой концерт «в пользу состоящего под высочайшим покровительством Ея Императорского Величества
Государыни Императрицы Марии Федоровны первого убежища для
обучения ремеслам увечных воинов имени Св. Екатерины» [6, л. 3].
Широкое распространение благотворительных концертов привело к
отмене запрета на участие в них учащихся военно-учебных заведений.
Руководители корпусов и училищ, испрашивая разрешения руководства, акцентировали внимание на том, что «участие воспитанников
военно-учебных заведений в настоящее время в патриотических концертах имеет для них военно-воспитательное значение, так как дает
им возможность внести и свою долю в дело помощи нашему солдату»
[9, л. 2]. Однако кадеты и юнкера могли участвовать в благотворитель79
ных общедоступных платных спектаклях и концертах лишь при условии, чтобы программа носила исключительно патриотический характер, не содержала никаких комических номеров, а все собранные
средства поступали бы в пользу раненых воинов.
Таким образом, военная обстановка внесла существенные коррективы в социокультурное пространство российских военно-учебных
заведений. В первую очередь она затронула военные училища, которые вследствие сокращения сроков обучения и резкого изменения
контингента юнкеров уже мало походили на училища дореволюционного времени. В меньшей степени события, происходившие на фронте, коснулись кадетских корпусов. Однако общий патриотический
подъем, жадное впитывание известий с театра боевых действий, горячее желание лично принять участие в сражениях в корне изменили
настроение кадетской массы. Наплыв в корпуса слабо подготовленных
детей создал серьезные препятствия для осуществления планомерной учебно-воспитательной работы. Наконец, столкновение сторонников и противников неофициальных кадетских традиций, происшедшее
вследствие перемещения старших кадет-полочан во Владикавказский
кадетский корпус, и их последующее примирение стало первым шагом
к интеграции кадетских традиций, которая была осуществлена уже в
эмиграции.
Список источников и литературы
1. Михайлов А.А. Обаяние мундира. Псков, 2004. 288 с.
2. От Главного управления генерального штаба // Педагогический
сборник. 1914. № 11. Часть официальная. С. 92-93.
3. Педагогический сборник. 1914. № 10. Часть официальная. С. 87-88.
4. Педагогический сборник. 1914. № 11. Часть официальная. С. 95-96.
5. Полоцкий кадетский корпус. 1835-1982. Сан-Франциско: Глобус, 1982.
163 с.
6. Российский государственный военно-исторический архив (далее –
РГВИА). Ф. 725. Оп. 49. Д. 52.
7. РГВИА. Ф. 725. Оп. 49. Д. 884.
8. РГВИА. Ф. 725. Оп. 50. Д. 303.
9. РГВИА. Ф. 725. Оп. 50. Д. 442.
10. РГВИА. Ф. 725. Оп. 50. Д. 62.
11. РГВИА. Ф. 725. Оп. 51. Д. 241.
12. РГВИА. Ф. 725. Оп. 53. Д. 2594
13. РГВИА. Ф. 725. Оп. 53. Д. 2595.
80
УДК 316.35 (327.57)
Версии национального строительства в доктрине неоевразийства
1
Даркина А.В.
г. Воронеж
Аннотация: В статье рассмотрены вопросы конструирования русской национальной
идеи в доктрине неоевразийства. Показано, что суть неоевразийства сводится в принципиальной степени к определению роли России как «срединного» государства между Востоком и Западом, что должно задать импульс для практического воплощения данных идей в
политических эшелонах власти. Развивая мессианскую концепцию участия нашей страны в
мировой политике, А. Дугин подвергается существенной критике со стороны академического сообщества по причине идеалистичности и некоторой субъективности восприятия. Тем
не менеенеоевразийствонебезыинтересно с точки зрения исследования общественных
процессов на государственном и, возможно, планетарном уровне.
Ключевые слова: неоевразийство; национальная идея; А. Дугин; геополитика; либерализм; этатизм.
Поворот в сторону определения национальной идеи – явление,
свойственное постиндустриальной эпохе наравне с предшествующими. Россия, вставшая значительно позднее на путь смены векторов
развития по сравнению с западным миром, начала испытывать потребность в идеологическом обосновании собственного уникального
пути, начиная с прекращения опыта тоталитаризма и началом демократического транзита. Однако недостаток теоретической базы, вызванный многолетним табу на актуализацию знаний по вопросам общественного устройства, вызвал весьма гетерогенную картину понимания потенциала преобразований, в том числе с позиции идеологии.
Концепция неоевразийства, являющаяся преемницей взглядов известного историка XX века Л.Н. Гумилёва, предлагает альтернативные
версии видения как сценариев развития нашей страны, так и её места
в общепланетарном масштабе [9].
Проекты российской государственности в концепции Дугина скорее маргинальны, поскольку навеяны идеями антилиберализма и
крайнего этатизма. Идеология неолиберализма в восприятии автора
вступает в оппозицию по отношению к двум ведущим идеологиям XX
века, коммунизмом и фашизмом, что даёт некоторые основания полагать, что в качестве фундамента национальной идеи РФ она не может
быть пригодна: «…либерализм глубоко нигилистичен по своей сути.
…Любая цель, любое значение, любой смысл в либеральном или в
открытом обществе должны базироваться на индивидууме. Поэтому
враги открытого общества … очень конкретны. Его основными врагами
являются коммунизм и фашизм как идеологии … в центре которых
содержатся неиндивидуалистические понятия – “класс” в марксизме,
“раса” в национал-социализме и “национальное государство” в фашизме. Таким образом, источник конфликта либерализма с существуДаркина А.В., 2018
81
ющими альтернативами современности – фашизмом или коммунизмом – совершенно очевиден» [6, с.23].
В то же время либеральная идеология полезна в плане реализации «сверхзадачи» искоренения всех чуждых развитию личности идей.
На наш взгляд, А. Дугин стремится в этом случае быть предельно
объективным исследователем безотносительно своих личностных
предпочтений: «Либералы требуют освободить общество от фашизма
и коммунизма или любых их неявных комбинаций, чреватых неиндивидуалистическим тоталитаризмом. Будучи рассмотренной как часть
процесса ликвидации нелиберальных обществ, борьба либерализма
становится особенно значимой: она приобретает смысл из самого
факта существования идеологий, отрицающих индивидуума как высшую ценность общества» [6, с. 24].
Сентименты относительно «великой России» отсылают читателя
к моделям общественного устройства на монархических началах. Этатистские устремления А. Дугина нацелены на реставрацию имперского
строя, именно такая форма государственности, по его мнению, внушит
уважение к нам на мировой арене. Именно американский опыт задаёт
импульс для аналогичных идей на нашей почве. Тем не менее непродуманность данного сюжета – вего изначальной примордиальности, не
предполагающей вариантов для «манёвра». Представляется, что само
сопоставление американского и российского / советского опыта в части государственного строительства некорректно (СССР – государство-партия vs США – демократические принципы) и, следовательно,
утопично: воззрения космизма, вероятно, могли бы быть близки русскому идеалистичному, но отнюдь не прагматичному американскому
менталитету. Политические процессы для Дугина – суть отражениеидеологических догматов, и стремление «...строить империю – с нуля»
[7, с. 619] создаёт аллюзии, с одной стороны ненаучности его идей с
позиции академического мировоззрения, а, с другой, неприятия со
стороны обывателя по причине архаичности взглядов.
Построения А. Дугина вызывают у его критиков образы и мифологемы нацистской истории Германии, по их мнению, исследователь
чрезмерно увлекается идеологией разделения наций, что не может
добавлять очков в пользу его «популярности», что также сопряжено с
устаревшим с точки зрения академической науки примордиалистским
контентом его теории: «…Дугин позиционирует себя как противник
нацизма и фашизма, что в 2006 году не помешало ему публично хвалить Отто и ГрегораШтрассеров – немецких братьев, которые помогли
Гитлеру развить нацистскую партию в 1920-е годы» [10]. Не исключено, что оппоненты А. Дугина небезосновательно усматривают экстремистские тезисы в его доктрине [См. напр.: 1]. Неоднозначное восприятие мировой общественностью событий 2014 года, связанных с пе82
реформатированием российской государственности и последовавшей
реакции со стороны радикальных элементов на Украине позволило
А. Дугину отрефлексировать заданную тему, предположив, что демократические транзитные общества зачастую испытывают кризисные
тенденции, вызванные попытками элит использовать воинственную
риторику в целях накопления и реализации политических дивидендов:
«…все формы русофобии должны быть поставлены вне закона
…Русофобию необходимо истреблять на корню, давить в зародыше»
[5, С. 235-236].
Субъекты исторического процесса выявлены и обозначены автором с тех же позиций космизма, что однако пересекается с идеями
славянофильства / западничества в вопросах определения статуса
России. Цивилизационная доминанта, следовательно, выступает
квинтэссенцией рассуждений учёного; геополитическое срединное
положение нашей страны не оставляет ей выбора в международных
делах, что в известной степени указывает на её мессианский характер.
Данное обстоятельство потенциально является ещё одним доводом в
пользу оппонентов А. Дугина, усматривающих в неоевразийстве отголосок ныне запрещённых доктрин прошлого: «В нынешней внешнеполитической ситуации у России есть шанс вернуться в разряд великих
держав, но только за счет исполнения функции глобального геополитического посредничества. Мы … вполне можем быть глобальным
евразийским полюсом, весами, уравновешивающими цивилизационные противоположности – модернизм и традиции, технологическое
развитие и сохранение культурной самобытности, рывок в будущее и
верность истокам, взгляд на Восток и взгляд на Запад» [4, с. 110-111].
Подобные корреляции с образами России как спасителя не только
русской цивилизации, но и мира в целом, известны в научном дискурсе
модерной и постмодерной эпох и, как правило, не находили и не находят поддержки со стороны академических учёных и общественных
деятелей именно по причине своей «вселенскости» [См. напр.: 8].
В отношении вновь обретённых Россией территорий мнение исследователя склоняется к тому, что гипотетически Крым выступит воображаемым отечеством для тех российских элит, которые готовы
заявить о себе как о последовательных государственниках. Однако в
совокупности тезисы А. Дугина напоминают его противникам устаревшую доктрину имперского монархизма, что вполне допустимо, принимая во внимание риторику автора. Представляется, что разворачивание концепта «национальная идея» последователем доктрины неоевразийства позволит критикам смоделировать новые ментальные
поля для анализа.
Оценивая потенциал общественно-политической мысли А. Дугина, Н. Гвелесиани указывает на разносторонность личности филосо83
фа, при этом подчёркивая особенности отечественного менталитета,
который предположительно воспрепятствует корректной трактовке его
построений. Именно путаница в понятиях, усугубляющаяся националистическими аллюзиями, отвращает читателя от осознанного обращения к его учению: «Философию Александра Дугина необходимо
освоить каждому мыслящему человеку, особенно в нашей стране, так
как философ, обладающий к тому же колоссальной эрудицией и живой
образной речью, пробивает заторы в постперестроечном сознании,
дает прекрасный философский аппарат для осмысления и сведения
воедино ранее разрозненных вещей в нашей истории, а также прекрасный структурно-аналитический парадигмальный метод. Но осваивать Дугина надо непременно с молитвой, продираясь сквозь страшные воинственные глупости имперско-мессианского толка, то есть отделяя “фашизм” от фашизма» [2]. На наш взгляд, образность мышления и восприятия текущей ситуации, предельная эмоциональная
насыщенность утверждений, их постановка в качестве неопровержимых предоставляют шансы для иного по сравнению с оригиналом рассмотрения текстов А. Дугина.
Особенности теоретического конструирования и практического
воплощения национальной идеи волновали и будут волновать интеллектуалов вне зависимости от внешних обстоятельств и иных причин.
Развивая тезис о том, что «…евразийство в самом широком смысле –
это чистая философская, планетарная концепция революционного
толка, марксизм XXI века» [3, с. 327], идеолог неоевразийства А. Дугин
подтверждает притязания данной теории на надындивидуальность,
способность решать проблемы не только одного государства, но и всего человечества в целом. Идеализация любого воззрения самими авторами, однако, способна внести дисбаланс в его теоретическую часть
через отсутствие здравой критичности и, таким образом, состязательности. Именно по этой причине, по всей вероятности, концепция неоевразийства останется в «правовом поле» интеллектуалов в большей
мере публицистического толка, и идеи национального строительства
сохранятся в полемике политологического сегмента.
Список источников и литературы
1. Второй Рим глазами Третьего: Эволюция образа Византии в российском
общественном
сознании
[Электронный
ресурс].
URL:
http://polit.ru/article/2009/04/14/vizant/
2. Гвелесиани Н. «Ты духа жизни допроси!» (О философии Александра
Дугина) [Электронный ресурс]. URL: http://platona.net/publ/stati_po_filosofii/users/
ty_dukha_zhizni_doprosi_o_filosofii_aleksandra_dugina/1-1-0-341.
3. Дугин А.Г. Геополитика постмодерна. Времена новых империй. Очерки
геополитики XXI века. СПб: Амфора. ТИД Амфора, 2007. 382 с.
4. Дугин А.Г. Евразийский реванш России. М: Издательство «Алгоритм»,
2014. 526 с.
84
5. Дугин А.Г. Украина: моя война. Геополитический дневник. М: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2015. 512 с.
6. Дугин А.Г. Украинская трагедия и Россия. Новая формула Путина? М:
Издательство Алгоритм, 2014. 624 с.
7. Дугин А.Г. Четвёртый путь. Введение в Четвёртую Политическую Теорию. М: Академический проект, 2014. 683 с.
8. Кургинян С.Е. Роль Рериха в судьбе СССР и глобального устройства
мира – чудовищна // Суть времени, 14.08.2013 г. [Электронный ресурс]. URL:
https://rossaprimavera.ru/gazeta/list?page=7
9. Очирова Т. Геополитическая концепция евразийства [Электронный ресурс]. URL: http://ecsocman.hse.ru/data/999/742/1217/005Tatyana_Ochirova.pdf
10. The powerful neo-Nazi network destroying the European Union from within
[Электронныйресурс]. URL: https://medium.com/return-of-the-reich/the-powerfulneo-nazi-network-destroying-the-european-union-from-within4d3f4493fb71#.jo9vsy552
УДК 940
Российские армейцы и моряки-балтийцы в Великом княжестве
Финляндском накануне и в годы Первой мировой войны
1
Дубровская Е.Ю.
г. Петрозаводск
Аннотация. В статье рассмотрено влияние ”военного фактора” на жизнь населения
«своей» / «чужой» территории, какой воспринималась Финляндия в Российском
государстве в заключительный период финляндской автономии в составе Российского
империи. Настоящее исследование обращено к этой весьма острой проблеме, которую
долгое время отечественные историки обходили молчанием. Такой подход открывает
перспективы и для изучения истории повседневной жизни рядовых и офицеров в
экстремальных обстоятельствах Первой мировой войны.
Ключевые слова: Первая мировая война, Финляндия, российские военные,
повседневность, беллетристика
Финансовое обеспечение исследования осуществлялось из средств
федерального бюджета на выполнение государственного задания
КарНЦ РАН (0225-2018-0011)
История российских войск, дислоцированных в Финляндии в
заключительный период ее пребывания в составе Российского
государства, ведет отсчет событий почти от начала XIX столетия,
когда при Александре I Финляндия была завоевана у Швеции и
присоединена к Российской империи, получив во многом уникальный
статус автономного финляндского княжества. Первоначально войска
располагались в островной крепости Свеаборг, прикрывавшей
Гельсингфорс (Хельсинки) с моря. В первой половине XIX в. отсюда
началось «освоение» пространства новой финляндской столицы,
которая должна была, по мысли имперского правительства, заменить
прежнюю – г. Турку (Або) с его извечным «шведским духом». Рядом со
Дубровская Е.Ю., 2018
85
Свеаборгским портом на острове Скатудден (Катаянокка) появились
морские казармы [9, с. 18-116]. Под влиянием Петербурга
Гельсингфорс виделся его строителям и как морской порт России, и
как «военная столица» княжества, и как центр административного
управления. Идеал военной столицы, обусловливавший ее претензии
на олицетворение имперской власти в Финляндии, требовал, чтобы,
подобно Петербургу, «город строился, как полк на параде, по струнке»
[5, с. 208–220]. Оборона российской столицы и всего северо-запада
империи традиционно основывалась на использовании укреплений на
территории Финляндии. На Россию была ориентирована финляндская
экономика. Однако с конца XIX в. отношения между российскими
военными и местным населением стали охлаждаться. Отчасти это
объясняется возраставшим чувством национального самосознания
финнов. Рубеж веков оказался очень важным периодом в
финляндской истории, связанным с экономическим подъемом
Великого княжества, с укреплением его автономии и последовавшим
широкомасштабным
наступлением
имперских
властей
на
политические свободы и автономные привилегии финляндцев [3,
с. 373–458]. Другим обстоятельством, повлиявшим на изменение
отношений, явилось комплектование национальных вооруженных сил
на основе всесословной воинской повинности, проводившейся в
соответствии с военной реформой 1878 г. в Финляндии. Теперь
русская армия все больше воспринималась финнами как чужеродное
образование. Тем, что окончательно заставило «просвещенный класс»
Финляндии порвать отношения с российскими военными, была
проводившаяся в разных частях империи политика централизации,
которая в Великом княжестве неизменно воспринималась как
русификация [7, с. 186–231]. Конкретной реальностью периода
наступления имперской власти на автономные права Финляндии стал
роспуск финляндских национальных войск, и задачи защиты
территории княжества отныне должны были выполнять исключительно
российская армия и флот. [1; 15, р. 163–214].
В романе «Капитальный ремонт», посвященном судьбе
Балтийского флота во время Первой мировой войны, писательмаринист Леонид Соболев, один из последних выпускников Морского
кадетского корпуса, описывает финляндскую столицу, какой увидел ее,
прибыв сюда для прохождения службы накануне военных событий.
Правда, не в маскулинном воплощении, как обычно представлялась
приехавшим главная военно-морская база российского флота на
Балтике, а в женском облике, более соответствующем образу Хельсинки
– дочери Балтийского моря – в восприятии самих финнов.
«...Гельсингфорс стоял на граните своих набережных у тихой воды
рейдов аккуратно и чистенько, как белокурая крепкая фрёкен в
86
крахмальном переднике у кафельной плиты над тазом теплой воды:
чистый, неторопливый, хозяйственно-удобный город. Зеленые трамваи
катились, как игрушки. Витрины каждого магазинчика миниатюрносолидны, а на Эспланаде они размахивались во всю стену, и тогда
солидность их граничила с роскошью, и в них беспошлинные
иностранные товары. Бесшумность автомобилей равна молчаливости
их шоферов. Полицейские на перекрестках – черных сюртуках,
вежливы, неразговорчивы и подтянуты. Шведские и финские надписи на
вывесках, на трамваях, на табличках с названиями улиц, белокурые
проборы и локоны, розовые щечки молодых людей и девушек, марки и
пенни сдачи заставляли чувствовать себя в иностранном городе. Даже
часы – и те отличаются на двадцать минут от петербургского времени:
здесь время свое, не российское» [11, с. 9-10].
Такой виделась повседневная жизнь финляндской столицы
молодому флотскому офицеру, и таким утвердился в его
представлении образ «своего/чужого» города. В восприятии рядовых
военнослужащих ощущение отчужденности мира жителей Великого
княжества чувствовалось намного острее. Об этом свидетельствуют
впечатления поэта и прозаика, представителя русского магического
реализма С.А. Клычкова, во время Первой мировой служившего в
Гельсингфорсе. Настроения нижних чинов, его однополчан,
размещавшиеся в Абоских казармах в центре города, ярко переданы
на страницах вышедшего в 1925 г. романа «Сахарный немец»:
«Простояли мы так, почитай, два года в этой самой Хинляндии,
…пили, ели, никому за хлеб-соль спасибочка не говорили и хозяину в
пояс не кланялись: рад бы каждый от стола убежать, из лесной лужи
пить, березовое полено вместе с зайцами грызть» [4, с. 223]. Во
второй половине 1916 г. вместе со своей частью прапорщик Клычков
был переведен на Западный фронт. В романе отразились подробности
отъезда из прежнего места прохождения службы на транспортном
средстве, которое солдаты окрестили «корытом»: «Сидим мы в этом
корыте и день, и два, все депеши какой-то приемной дожидаемся…
Стоим так день, стоим так два: ни нам из корыта вылезть, ни самому
корыту от берега уйти, так и кажется из-за Гельсинка: стоит это корыто
у берега, а с берега нагнулась баба рябая – гору мы так прибрежную
прозвали, больно камениста да конопаста! – нагнулась баба рябая и в
засиненной крепкой синькой воде полощет наши штаны и рубахи,
готовит в поход и складает в корыто, колотит вальком на спине у
покатой скалы, с которой сбегает вниз мыльная пена». [4, с. 223].
Прибрежный ландшафт города вызывал у рядовых пехотинцев те же
ассоциации с образом женщины, склонившейся над тазом воды,
только «белокурая фрекен», увиденная флотским офицером,
87
представала глазам нижних чинов в более близком им образе
стирающей прачки.
Материалы, появлявшиеся в периодической печати весной 1917
– зимой 1918 гг., в сборниках документов, в мемуарной литературе,
позволяют судить об отношениях российских военных с гражданским
населением Финляндии, об изменениях, коснувшихся быта и нравов
[6, с.180–205]. Об этом же свидетельствуют их письма в редакции
русских газет различных направлений, издававшихся в этот период
[14]. Воспоминания, хранящиеся в Архиве фольклора Финского
Литературного Общества, дают возможность увидеть российских
военных глазами финляндцев, как правило, их младших
современников, правда, почти через полувековую толщу времени. Эти
воспоминания были собраны в 1966 г. в рамках правительственного
проекта в качестве коллекции документов о событиях Гражданской
войны 1918 г. в Финляндии.
Изучение многосторонних аспектов армейской и флотской
повседневности периода Первой мировой войны, особенностей
психологии российских военных, служивших в Финляндии, социальнонравственных норм и представлений рядовых и офицеров об этносахсоседях (финнах и шведах) позволяют представить ту реальность, в
которой в 1914–1918 гг. оказались тысячи в недавнем прошлом
гражданских людей, мобилизованных под ружье и служивших на
северо-западном рубеже воюющей империи [2, с. 57-68]. Учитывая
сложность и дискуссионность вопросов о структуре и содержании
понятия ”повседневность”, предполагающего аналитический подход к
истории меняющегося человека в его обыденных заботах [10, с. 35],
интересно обратиться к проблеме военного быта, поведения, нравов и
морали российских офицеров, солдат и матросов. Представляется
целесообразным рассмотреть эти вопросы не только применительно к
взаимоотношениям российских военнослужащих с населением
автономного в составе Российской империи Великого княжества
Финляндского, но и в той мере, как они возникали внутри самого
сообщества людей военных.
О непростых отношениях между служившими в Финляндии
армейцами и флотскими офицерами-балтийцами пишет и Леонид
Соболев, упомянув на страницах романа о неприязненных чувствах к
«флотской элите» некоего штабс-капитана, который «равно не любит
офицеров гвардейских полков и офицеров флота». Персонаж, от чьего
лица выражены эти чувства, не скрывает своей досады: «Они
одинаково блестящи, самоуверенны и обособлены. Гвардия Его
Величества, флот Его Величества!.. А армия – не Его Величества?
Армия, безмерная серая армия штабс-капитанов занумерованных
полков, армия, принимавшая на себя удары войн и восстаний, разве
88
она – не Его Величества? Откуда у них, у флотских, эта
самоуверенность, с которой они ходят по улицам финских городов, как
по дорожкам собственных имений? Они подлинно владеют этой
страной, порядок в которой поддерживают те же штабс-капитаны
гарнизонов Або, Торнео, Николайштадта и Свеаборга». Штабс-капитан
«побаивается мичманов и боится лейтенантов, хотя они ниже его
чином...» [11, с. 7]. А вот Финляндия, увиденная не глазами
оказавшегося в ней российского обывателя, не «скучной страной», а
такой, какой она открывалась взгляду, брошенному с капитанского
мостика: «В двенадцати часах езды от столицы Российской империи
стоит на голубом граните скал иностранный город, и время в нем – не
российское». Но на Гельсингфорс базируется флот, «в Свеаборге –
крепость, на Скатуддене – порт, в Мариинском дворце – генералгубернатор. Поэтому в Гельсингфорсе живут семьи флотских
офицеров, портовые чиновники, семьи гарнизона, врачи, чиновники
генерал-губернатора, торговцы, финансисты, преподаватели русской
гимназии.
В
слоеном
пироге
шведско-русско-финского
гельсингфорсского
общества
флотские
офицеры
вкраплены
блестящими цукатами в верхний, лучший слой; они – украшение, блеск
и вкус, и перед ними меркнут деньги шведских и русских финансистов,
тускнеет административное величие генерал-губернаторского двора.
Они – хозяева, и в этом им никто не откажет. Гельсингфорс – столица
флота» [11, с. 12-13].
С началом Первой мировой войны изменилось военностратегическое значение Великого княжества как по отношению к
Петрограду, так и ко всей Империи. Финляндия в годы войны стала
местом, где первоначально ожидали высадки германского десанта. Не
была исключена и вероятность сепаратистских выступлений внутри
самого Великого княжества. Опасность восстания порождалась
финляндской политикой имперской власти, военными тяготами,
прекращением созыва Сейма и т.п. [13, с. 734-739]. Взгляд
финляндцев на Россию как на источник всех бед способствовал росту
германофильства и развитию т.н. «активизма» – движения
приверженцев активной инициативы финской стороны в установлении
взаимоотношений с Германией для объединенных действий против
России [8, с. 45–46].
Помимо этих факторов, которые могли чрезвычайно осложнить
обстановку на северо-западной границе России в условиях военного
времени, несомненную угрозу представлял и возможный отказ Швеции
от своей политики нейтралитета в пользу поддержки Германии против
коалиции Держав Согласия. Десант германских войск в Финляндии, как
и присоединение Швеции к Германии в качестве ее военного
союзника, означали бы не только возникновение непосредственной
89
опасности для Петрограда, но и угрозу захвата железной дороги
Петроград–Торнио. Если бы сообщение по ней было прервано, то
Россия оказалась бы изолированной от западных держав еще более
протяженной тысячеверстной линией фронта. [12, с. 18-19].
Милитаризация внутренней жизни империи была связана с
централизацией внутреннего управления, вызвала конфронтацию
между гражданской и военной администрацией, содействовала
перенесению образа внешнего врага во внутренние межэтнические
отношения подданных империи, что наиболее ярко проявилось в
распространении германофобии. Качественно новый характер Первой
мировой войны разрушал традиции имперской политики и уклад
имперской жизни. Особенно неоднозначно сказалось влияние войны
на судьбах западных окраин государства в силу их стратегического
положения в зоне противоборства воюющих империй и культурной
инаковости, ставшей ведущим фактором в конструировании образа
врага в период войны. Архивные документы и опубликованные
материалы, современные исследования по истории российской армии
и флота в Финляндии позволяют по-новому взглянуть на круг
вопросов, связанных с восприятием рядовыми и офицерами жителей
Великого княжества – финнов и шведов, проследить за отношением
армейцев и флотских чинов к деталям быта и иным аспектам
гражданской жизни.
Список источников и литературы
1. Бажанов Д.А. Щит Петрограда: служебные будни российских
дредноутов в 1914–1917 гг. СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2007. 224 с.
2. Дубровская Е.Ю. Российские военнослужащие и население Финляндии
в годы Первой мировой войны. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2008. 128 с.
3. Клинге М. Имперская Финляндия: пер. с финск. СПб: Изд. дом «Коло»,
2005. 616 с.
4. Клычков С.А. «Я прожил жизнь свою, колдуя…»: Избранные сочинения.
М.: Водолей, 2016. 848 с.
5. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб: Искусство –
СПб, 2002. 765 с.
6. Назаренко К.Б. Балтийский флот в революции 1917–1918. М.: Эскимо,
М.: Яуза, СПб: Якорь, 2017. 448 с.
7. Новикова И.Н. Великое княжество Финляндское в годы Первой мировой
войны: от автономии к независимости // Война и общество в ХХ веке. В 3-х кн.
Кн.1. Война и общество накануне и в период Первой мировой войны. М.: Наука,
2008. С. 186–231.
8. Новикова И.Н. «Финская карта» в немецком пасьянсе: Германия и
проблема независимости Финляндии в годы Первой мировой войны. СПб: издво СПбГУ, 2002. 300 с.
9. Погребов С. Кому служила крепость Свеаборг? // Воспоминания о
Гельсингфорсе. Историко-литературный очерк. Helsinki: LiteraruS, 2011. С.108–116.
90
10. Пушкарева Н.Л. История повседневности: предмет и методы //
социальная история. М.: РОССПЭН, 2007. С.9 -54.
11. Соболев Л.С. Капитальный ремонт. Роман. СПб: ТОО «Санта», 1994.
480 с.
12. Соломещ И.М. Финляндская политика царизма в годы первой мировой
войны 1914 – февраль 1917 г). Петрозаводск: изд-во ПетрГУ. 1992. 90 с.
13. Юссила О. Великое княжество Финляндское 1809–1917: пер. с финск.
Хельсинки: Ruslania Books Oy, 2009. 842 с.
14. Kansallisarkisto (Национальный архив Финляндии). «Русские военные
бумаги». Д.11970.
15. Luntinen P. The Imperial Russian Army and Navy in Finland 1808–1918.
Helsinki: Finnish Historical Society, 1997. 486 p.
УДК 323.26
Роль органов внутренних дел по предупреждению
безнадзорности и беспризорности несовершеннолетних
в годы Великой Отечественной войны
1
Захарова О.А., Явнова И.И.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассматривается деятельность милиции по предупреждению
безнадзорности и беспризорности несовершеннолетних в условиях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. В условиях чрезвычайной ситуации органы внутренних дел были
вынуждены наряду с выполнением повседневных задач заниматься вопросами детской
преступности. В городах создавались детские комнаты при милиции. Авторами приведены
цифровые данные, которые отражают число эвакуированных беспризорных и безнадзорных детей на Южный Урал и другие регионы СССР.
Ключевые слова: органы внутренних дел, милиция, Великая Отечественная война,
эвакуация, детская беспризорность и безнадзорность.
Работа выполнена по гранту СФ БашГУ В18-25
Органы внутренних дел еще в 1930-е гг. уделяли значительное
внимание детям и подросткам в вопросе профилактики детской беспризорности и безнадзорности, чтобы в дальнейшем предупредить те
или иные преступления с участием несовершеннолетних. В годы Великой Отечественной войны эта проблема встала с новой остротой,
поскольку детская беспризорность и безнадзорность резко возросла,
что повлекло за собой рост и детской преступности. Число преступлений, совершенных несовершеннолетними в 1942 г., увеличилось по
сравнению с 1941 г. на 61 %, в 1943 г. – на 180,6 %, в 1944 г. – на
192,3 % [2, с. 228]. Несмотря на тяжелые военные условия советское
государство держало эту проблему под контролем.
С начала
р
е
войны работе
р
е
по борьбе
р
е
с беспризорностью
р
е
и
р
безнадзорностью
е
был придан
р
е
государственный статус.
р
е
Так, в
р
е конце
р
январе
е
1942 г. вышло
р
е
Постановление СНК
р
е
СССР «Об
р
е
устройстве
р
детей,
е
оставшихся без
р
е
родителей». В Постановление
р
е
четко
Захарова О.А., Явнова И.И., 2018
91
прописывалось,
р
е
что устройство
р
е
детей, оставшихся
р
е
без родителей,
р
е
и
р
проведение
е
мероприятий по предупреждению
р
е
детской безнадзорности
р
е
объявлялось «важнейшим
р
е
государственным делом»
р
е
[3].
В годы
р
е
войны была
р
е
значительно расширены
р
е
сеть детских
р
е
комнат
при милиции. В
е
р
р
е 1941
р
е
г. НКВД
р
е
СССР была
р
е
утверждена Инструкция
р
е
«О
р
работе
е
детских комнат
р
е
милиции», в соответствии
р
е
с которой
р
е
детские
р
комнаты
е
милиции организовывались
р
е
при городских,
р
е
районных и
р
линейных
е
отделениях милиции
р
е
для приема
р
е
детей на время,
р
е
необходимое для
р
е
выяснения причин
р
е
беспризорности и безнадзорности,
р
е
направления родителям,
р
е
лицам их заменяющих,
р
е
в соответствующие
р
е
детские учреждения.
р
е
Работники детских
р
е
комнат были
р
е
введены в штаты
р
е
отделений милиции,
р
е
при которых
р
е
дислоцировались детские
р
е
комнаты
р
[4,
е с. 165].
р
е
В 1942-1943 гг.
е
р
р
е милицией с помощью
р
е
общественности были
р
е
задержаны около
р
е
300 тыс.
р
е
беспризорных подростков,
р
е
которые были
р
е
трудоустроены и определены
р
е
на жительство
р
е
[2, с. 230-231].
р
е
В 1943
р
е
г. в
р
СССР
е
насчитывалось 745
р
е
детских комнат,
р
е
к концу
р
е
войны уже
р
е
более
р
тысячи.
е
Сотрудники милиции
р
е
принимали активное
р
е
участие в эвакуации
р
е
из
р
районов,
е
находившихся под
р
е
угрозой оккупации,
р
е
детей и детских
р
е
учреждений. Только
р
е
за вторую
р
е
половину 1941
р
е
г. – начало
р
е
1942 г. вывезено
р
е
976 детских
р
е
домов с 167223
р
е
воспитанниками. В январе
р
е
1941 г.
р
удельный
е
вес прибывших
р
е
беспризорных и безнадзорных
р
е
детей на
р
Южном
е
Урале составлял
р
е
5,56 % общесоюзного
р
е
уровня и 8,81
р
е
% по
р
отношению
е
к РСФСР.
р
е
В феврале
р
е
эти показатели
р
е
увеличились
р
соответственно
е
до 5,72
р
е
% и 9,49
р
е
%, в марте
р
е
– до 6,25
р
е
% и 9,92
р
е
%. В
р
апреле
е
движение беспризорных
р
е
несколько уменьшилось
р
е
и составило
р
е
5,13 % от показателей
р
е
по СССР
р
е
и 8,85
р
е
% от РСФСР,
р
е
в мае
р
е
существенно увеличилось
р
е
до 7,37
р
е
% и 12,36
р
е
%, в июне
р
е
– до 7,61
р
е
% от
р
показателей
е
по СССР
р
е
(данных по РСФСР
р
е
нет), в июле
р
е
– до 7,86
р
е
% от
р
СССР,
е
26,63 % от союзных
р
е
и автономных
р
е
республик, и 11,15
р
е
% от
р
РСФСР.
е
В августе
р
е
наблюдается некоторое
р
е
снижение (6,82
р
е
% от СССР,
р
е
23,57 % от союзных
р
е
и автономных
р
е
республик и 9,61
р
е
% от РСФСР),
р
е
ив
р
сентябре
е
– вновь
р
е
увеличение до 8,66
р
е
% от СССР
р
е
(других данные
р
е
нет)
р
[1,
е с. 18].
р
е
Особо стоит
р
е
сказать о защите
р
е
детей. В те годы
р
е
еще очень
р
е
многие
р
помнили
е
о беспризорниках
р
е
20-х годов,
р
е
и о маленьким
р
е
гражданах СССР
р
е
всячески заботились.
р
е
Только в 1942
р
е
году милиция
р
е
нашла и вернула
р
е
в
р
семью
е
около 10,5
р
е
тысяч потерявшихся
р
е
детей. Тысячи
р
е
сирот приняли
р
е
детдома.
Наличие
р
значительного
е
количества
р
беспризорных
е
и
р
безнадзорных
е
детей объясняется
р
е
еще и тем,
р
е
что не все
р
е
дети были
р
е
охвачены школьным
р
е
обучением. Невыполнение
р
е
плана охвата
р
е
детей
р
всевобучем
е
явилось одной
р
е
из причин
р
е
увеличения детской
р
е
беспризор92
ности и безнадзорности.
р
е
Больший же охват
р
е
детей школами
р
е
в
р
1945-1946
е
учебном году
р
е
снизил число
р
е
беспризорных и безнадзорных
р
е
[1, с. 19].
р
е
Если в
р
е 1944-45 учебном
р
е
году выпуск
р
е
учащихся школ
р
е
был на
р
10,3
е
% ниже
р
е
запланированного, а процент
р
е
отсева школьников
р
е
в
р
течение
е
года составил
р
е
12,2 %, то в 1945-46
р
е
учебном году
р
е
выпуск
р
превысил
е
плановые показатели
р
е
на 0,62
р
е
%, причем
р
е
процент отсева
р
е
снизился до 2,0
р
е %.
Государство уделяло
р
е
большое внимание
р
е
устройству детей
р
е
и
р
подростков
е
в трудовые
р
е
и учебные
р
е
заведения. Постановление
р
е
СНК
р
СССР
е
«О трудовом
р
е
устройстве подростков
р
е
старше четырнадцати
р
е
лет –
р
воспитанников
е
детских домов,
р
е
трудовых колоний
р
е
НКВД СССР
р
е
и детей,
р
е
оставшихся без
р
е
родителей», принятое
р
е
в 1943
р
е
г., обязывало
р
е
НКВД
р
СССР
е
и Наркомпрос
р
е
РСФСР направить
р
е
летом 1943
р
е
г. в ремесленные,
р
е
железнодорожные училища
р
е
и школы
р
е
ФЗО 36 тыс.
р
е
воспитанников
р
детских
е
домов и детей,
р
е
оставшихся без
р
е родителей, и 5 400
р
е воспитанников трудовых
р
е
колоний НКВД
р
е
СССР старше
р
е
14-летнего возраста
р
е
[1,
с. 20].
р
е
Таким образом,
р
е
в годы
р
е
войны органами
р
е
внутренних дел
р
е
проводилась активная
р
е
работа по борьбе
р
е
с несовершеннолетней
р
е
преступностью,
р
детской
е
безнадзорностью
и
р
беспризорностью.
е
Во
р
взаимодействии
е
с государственными
р
е
органами, партийными
р
е
и
р
общественными
е
организациями, р
е
хозяйственными и иными
р
е
предприятиями был
р
е
принят комплекс
р
е
мер по выявлению,
р
е
задержанию,
р
устройству
е
беспризорных и безнадзорных
р
е
детей. Большое
р
е
внимание
р
уделялось
е
школьному обучению
р
е
детей. р
е
Список источников и литературы
1. Емелин С.М. Органы внутренних дел в борьбе с детской беспризорностью
и безнадзорностью в годы Великой Отечественной войны (1941-1945) // Вестник
академии экономической безопасности МВД России. 2010. № 5. С. 17-24.
2. Мулукаев Р.С., Малыгин А.Я, Епифанов А.Е. История отечественных органов внутренних дел. М.: NOTA BENE Медиа Трейд Компания, 2005. 336 с.
3. Об устройстве детей, оставшихся без родителей: Постановление СНК
СССР от 23 января 1942 г. // СП СССР. 1942. № 2; Стрельцов С.Г некоторые
меры органов государственной власти по предупреждению преступности среди
несовершеннолетних в военный период (1941-1945) // Актуальные проблемы
борьбы с преступностью. В 3-х т. Т. 2. Нальчик, 2007. С. 243-245.
4. Тропин Д.Н. Создание подразделений по делам несовершеннолетних:
исторический аспект // История органов внутренних дел России. Выпуск 5.
Сборник научных трудов. М.: ВНИИ МВД России, 2002. Вып. 5. С. 163-167.
93
УДК 93(47)
Участие населения СССР в помощи фронту в годы
Великой Отечественной войны
1
Зинич М.С.
г. Москва
Аннотация: В статье рассмотрены патриотические движения в помощь Красной Армии в 1941–1945 гг. Показаны различные формы народных инициатив: создание Фонда
обороны, перечисление средств на вооружение, сбор теплого обмундирования и подарков
для воинов. Отмечены их роль в укреплении связей фронта и тыла; поддержка инициатив
«снизу» ЦК ВКП(б), государственными органами, профсоюзами. Приведены статистические данные о добровольных взносах, финансовой помощи фронту. Обращено внимание
на попытки некоторых авторов подвергнуть сомнению патриотические порывы советских
людей.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, патриотические акции, помощь
фронту
В период суровых военных испытаний 1940-х годов ХХ века воюющая Красная армия опиралась на помощь гражданского населения. К
патриотическим движениям в поддержку армии, наряду с другими,
относится создание Фонда обороны страны, свидетельствующее о
единстве фронта и тыла. Он складывался из добровольно вносимых
денежных средств, облигаций государственных займов, драгоценностей, продовольствия. 31 июля 1941 г. коллектив московского станкозавода «Красный пролетарий» через газету «Правда» обратился ко
всем рабочим, инженерно-техническим сотрудникам, деятелям науки и
искусства Советского Союза с призывом начать «ежемесячно до конца
войны производить отчисление однодневного заработка в фонд обороны страны…» В связи с поступающими в Наркомат финансов СССР,
ВЦСПС от предприятий, учреждений, профсоюзных организаций запросов о порядке передачи взносов в Фонд обороны в конце июля
1941 г. на места были разосланы специальные письма с разъяснениями. В них указывалось, что заявления рабочие и служащие должны
передавать в расчетную часть предприятия. Подписью каждого вносителя должно удостоверяться, в каком размере, в какие сроки, в течение какого времени он желает производить эти взносы из заработной
платы [17, л. 118].
Такого массового патриотического движения за создание Фонда
обороны, какое развернулось в годы Великой Отечественной войны,
страна прежде не знала. В Челябинском областном отделении Госбанка пришлось, например, установить круглосуточное дежурство для
приема взносов от населения – так велик был поток желающих внести
свой вклад в народную помощь фронту [16, л. 55]. Это движение охватило все регионы страны. От населения Башкирии за второе полуго-
Зинич М.С., 2018
94
дие 1941 г. поступило в Фонд обороны свыше 34 млн. руб. А за 1942–
1943 гг. более 250 млн. руб. [5, c. 426].
Всего по СССР за военные месяцы 1941 г. в Фонд обороны поступило 1 млрд. 787 млн. руб., за 1942 г. – 2 млрд. 455 млн. руб. По
состоянию на 1 января 1943 г. кроме денежных средств было сдано
12,6 кг платины, 110 кг золота, 9 тыс. 155 кг серебра, на 1 млн. 409
тыс. руб. других драгоценных предметов, на 9 млн. 290 тыс. руб. иностранной валюты, на 2 млрд. 439 млн. руб. облигаций. Помимо этих
взносов труженики тыла внесли в Фонд обороны сотни тысяч тонн
зерна, десятки тысяч тонн мяса, шерсти и других продуктов и сырья
[16, л. 3; 4, с. 201–202].
Об активности колхозного крестьянства можно судить и потому,
что только от тружеников села Горьковской области к концу ноября
1941 г. в Фонд обороны поступило более 268 т зерна, свыше 1600 ц
мяса, 250 тыс. л молока и около 117 тыс. штук яиц. Крестьянством
Башкирии к началу 1943 г. было собрано и сдано в Фонд обороны и
рабочим военно-промышленного комплекса 49 836 пудов мясопродуктов, 1729 пудов масла, много меда и овощей [1, c. 96].
В создание Фонда обороны внесла свой вклад интеллигенция
страны. Писатели и ученые, артисты и художники, учителя и врачи
перечисляли в Госбанк значительные суммы, в том числе авторские
гонорары и Государственные премии, различные ценности. Одним из
первых передал Государственную премию 100 тыс. рублей на дальнейшее укрепление мощи Красной Армии писатель М.А. Шолохов.
Однако имели место случаи нарушения принципа добровольности. Рабочие и служащие сообщали о высоких размерах удержаний из
зарплат в Фонд обороны, налоги и на другие мероприятия. Так на
предприятиях Москвы – типографии «Красный пролетарий» они составили 46 %–56 % месячной заработной платы, на фабрике «Трехгорная
мануфактура» – 64 %, на заводе «Красный богатырь» – до 51 % [17,
л. 37–39, 41–45]. При сборе средств на оборону страны был допущен
ряд злоупотреблений и беззакония руководителями районов, о чем
поступали сигналы с мест в высшие эшелоны власти. В частности, о
недостатках информировал секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Андреева прокурор В. Бочков 4 февраля 1942 г. [10, л. 2–3].
Почти одновременно с созданием Фонда обороны денежные
средства населения стали поступать на строительство танковых колонн и эскадрилий самолетов, катеров и бронепоездов.
Одним из первых с инициативой сбора средств на боевую технику
выступили комсомольцы Челябинского абразивного завода Наркомстанко-прома в грозные осенние дни 1941 г., когда бронированные
полчища вермахта рвались к Москве. Они предложили начать сбор
средств на танковую колонну имени Челябинского комсомола. Этот
95
почин имел всесоюзное значение. Уже на 25 декабря 1941 г. по данным 44 обкомов, крайкомов, ЦК комсомола союзных республик было
собрано на строительство танковой колонны имени ВЛКСМ 62 690 тыс.
руб. [12, л. 20].
К концу 1941 г. в Молотовской области на строительство танковой
колонны «Уральский комсомолец» было внесено 4356 тыс. рублей, на
танковую колонну «Комсомолец Алтая» 3600 тыс. рублей. Массовый
сбор средств проводился также на строительство танковых колонн
«Горьковский комсомолец», «Красноярский комсомолец», «Кировский
комсомолец», «Иркутский комсомолец», «Комсомолец Узбекистана»,
«Комсомолец Киргизии» и т.д. С такими же названиями были построены эскадрильи самолетов [13, л. 1; 14, л. 13; 7, с. 149–154].
Сознательность и патриотизм проявило крестьянство. Колхозники
Тамбовской, Новосибирской, Калининской, Куйбышевской, Горьковской, Рязанской областей собранные ими средства внесли на строительство танковых колонн [17, л. 29; 6]. Саратовский колхозник Ферапонт Головатый дважды внес по 100 тыс. руб. на постройку двух истребителей (декабрь 1942 г., май 1944 г.). В Башкирии, следуя примеру Ф. Головатого первым внес 100 тыс. руб. на строительство эскадрильи «Башкирский истребитель» председатель колхоза «Игенчеляр»
Стерлитамакского района Хабирзян Богданов. По 100 тыс. руб. внесли
также колхозники республики Нурмухамет Мирасов, Гумер Батыршин
[1, с. 96]. Через средства массовой информации советское общество,
бойцы на передовой узнавали о благородных поступках граждан своей
страны.
Народная забота о нуждах Красной Армии не обошла стороной и
Церковь. 30 декабря 1942 г. глава Русской Православной Церкви митрополит Сергий обратился к прихожанам с призывом о сооружении на
средства верующих общецерковной танковой колонны имени Дмитрия
Донского. Всего было собрано более 8 млн. рублей и большое количество золотых и серебряных вещей [2, с. 69–79].
В целом в военное лихолетье в Фонд обороны и на приобретение
боевой техники и вооружения поступило от населения свыше 17 млрд.
рублей наличными, 13 кг платины, 131 кг золота, 9519 кг серебра на
1,7 млрд. рублей драгоценностей. Эти средства были израсходованы
на постройку 2,5 тыс. боевых самолетов, несколько тысяч танков, 8
подводных лодок, 16 военных катеров и др. [3, с. 762].
В экстремальной ситуации, когда финансовое напряжение в
стране усилилось, важным источником пополнения государственного
бюджета стали дополнительные поступления денежных средств от
граждан по подписке на военные займы. За период войны было выпущено четыре государственных займа, каждый в двух выпусках на запланированную сумму 72 млрд. руб., не считая государственного зай96
ма третьей пятилетки, который был принят 2 июня 1941 г. Массовая
подписка трудящихся на государственные займы была одной из форм
помощи фронту. Токарь Калининского железнодорожного депо Андреев на митинге 16 апреля 1942 г. заявил: «Я подписываюсь на 150%
месячной заработной платы. Но срок рассрочки большой, а время не
терпит, фронт не ждет. Вношу сумму подписки наличными» [15, л. 15].
Подписка повсеместно прошла быстро.
Высокая сознательность, а также доверие граждан к проводимым
госкредитным операциям позволили мобилизовать за счет размещения четырех военных займов и четырех денежно-вещевых лотерей
военных лет в общей сложности свыше 90 млрд. рублей [8, с. 130].
Одними принудительными методами получить столь значительные средства было бы невозможно. «Предпринимаемые сегодня попытки подвергнуть сомнению патриотический порыв советских людей,
опорочить военные займы как якобы сугубо принудительную форму
мобилизации денежных средств исторически неверны. Подписка на
займ была, как правило, осмысленная гражданином, дополнительно
взятая на свои плечи финансовая ноша», – пишут авторы А.М. Батьковский и Н.Ю. Павлушов [9, с. 11]. Следует выделить и материальную
помощь трудящихся Красной Армии: сбор предметов обмундирования
и теплой одежды, подарков для бойцов и командиров воинских частей
и соединений. Народная инициатива была поддержана ЦК ВКП(б),
принявшего специальное постановление «О сборе среди населения
теплых вещей и белья для Красной Армии» (5 сентября 1941 г.).
Широкий размах это патриотическое движение получило в Российской Федерации. Например, за годы войны население Вологодской
области отправило фронтовикам 540 тыс. теплых вещей, Хабаровского края – 1500 тыс., Сталинградской области – 1200 тыс. теплых вещей
[4, с. 206–207]. За военный период в Башкирской республике было
собрано более 83 тыс. пар валенок, 21 тыс. полушубков, свыше 2 тыс.
ватных курток и брюк, 3 тыс. меховых жакетов, 35 тыс. шапок-ушанок,
более 17 тыс. пар белья, теплых свитеров и свыше 100 тыс. пар носков и чулок [5, с. 426–427].
В целом же за счет теплого обмундирования, собранного в военное время патриотами страны, можно было одеть, обуть несколько
миллионов бойцов. Это была довольно существенная материальная
помощь тыла фронту, свидетельство дружбы народов в период суровых испытаний.
Не менее массовым было и движение за сбор и отправку фронтовикам подарков, начатое в первые месяцы вооруженной борьбы, как
правило, к праздничным датам. В ноябре 1941 г. – мае 1942 г. на
фронт прибыло свыше 3,4 тыс. вагонов с коллективными и индивидуальными посылками. Подарки направлялись героическим защитникам
97
Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Одессы и других городов, за линию
фронта, в партизанские отряды и соединения [11, л. 19; 7, с. 205]. В
разгар ожесточенных сражений на берегах Волги героямсталинградцам от жителей Башкирии поступило 60 вагонов с подарками (мясные продукты, мед, сливочное масло, табак и много другой
продукции) [11, л. 19].
Многочисленные архивные документы подтверждают участие основной массы граждан страны в различных патриотических движениях
помощи фронту. Наиболее широким было направление за сбор
средств в Фонд обороны и на боевую технику и вооружение, возникшее по инициативе «снизу». В этом сказалось стремление народа спасти Отечество. Сильным побудительным мотивом становилось также
чувство опасности, нависшее над малой родиной, семьей.
Мировая история не знает другого такого примера, когда население страны в течение всех военных лет так активно участвовало в
добровольной и все возрастающей помощи действующей армии.
Список источников литературы
1. Башкирия за полвека. Под ред. З.Н. Нуриева. Уфа: Башкир. кн. изд-во,
1969. 196 с.
2. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. М.: Изд. Центр Института российской истории
РАН, 1999. 214 с.
3. Великая Отечественная война 1941–1945. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1985. 832 с.
4. Колесник А.Д. РСФСР в годы Великой Отечественной войны. М.:
Наука, 1982. 328 с.
5. Очерки по истории Башкирской АССР. Т. II (Советский период). Уфа:
Башкир. кн. изд-во, 1966. 643 с.
6. Патриотический почин тамбовских колхозников в годы Великой Отечественной войны. Сб. документов. Тамбов, 1961. 413 с.
7. Синицын А.М. Всенародная помощь фронту. 2-е изд. М.: Воениздат,
1985. 319 с.
8. Экономика Победы. Очерки. М.: Институт экономики РАН, 2010. 237 с.
9. Батьковский А.М., Павлушов Н.Ю. Военные займы России: миражи и
реалии // Военно-истор. журнал. 1977. № 6. С. 2–13.
10. Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 121. Д. 140.
11. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 142.
12. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 157.
13. РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2138.
14. РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2147.
15. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 7733. Оп. 27.
Д. 108.
16. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 28. Д. 100.
17. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 29. Д. 853.
18. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 29. Д. 855.
98
УДК 355/359
Оренбуржцы в боях на Западном фронте
Первой мировой войны
1
Злобин Ю.П.
г. Оренбург
Аннотация: В статье рассмотрено участие уроженцев Оренбургской губернии в боевых действиях на Западном фронте в 1916–1918 годах в составе русских экспедиционных
сил во Франции.
Ключевые слова: Первая мировая война, Западный фронт, русские Особые пехотные бригады и полки.
Первая мировая война, начавшись летом 1914 года, показала
несостоятельность расчетов Генеральных штабов воевавших государств на то, что она окажется кратковременной. Протяженность
фронтов, длительность боевых действий, применение в них многомиллионных армий потребовали от каждой страны-участницы войны
максимальной мобилизации людских и материальных ресурсов. Россия, вынужденная держать самый протяженный Восточный фронт,
призвала в свою армию 14,9 млн. человек. Но обеспечить ее в достаточном количестве вооружением и боеприпасами оказалась не в состоянии. Союзница России Франция, потеряв в начале войны часть
своей территории, призвала в войска значительный контингент квалифицированных рабочих. В результате в ее военной промышленности
возник дефицит рабочей силы. Для работы на военных заводах пришлось возвращать солдат с фронта.
В правительственных кругах Франции возникла идея заместить
своих военнослужащих, возвращаемых на промышленные предприятия,
солдатами и офицерами русской армии в обмен на французское вооружение и боеприпасы. В ноябре 1915 года в Петроград прибыл сенатор
Поль Думер. В начале войны он потерял на фронте 4-х своих сыновей и
был встречен с сочувствием императором Николаем II и начальником
штаба Верховного главнокомандующего генералом М.В. Алексеевым.
Сенатор предложил послать во Францию 400 тыс. русских солдат. В
ходе переговоров было решено отправить на Западный фронт в порядке опыта одну бригаду из 2-х пехотных полков [1, с. 40–45].
Штат 1-й Особой пехотной бригады, два полка которой формировались в Москве и в Самаре, насчитывал 8566 военнослужащих. Николай II потребовал, чтобы солдаты, отбираемые из новобранцев
прошедших ускоренную военную подготовку, красиво смотрелись в
строю. Для этого они должны иметь рост 176 сантиметров, безукоризненную славянскую внешность, быть православными и грамотными.
Злобин Ю.П., 2018
99
Офицеров было предписано подбирать со знанием французского языка, с безупречным послужным списком, наградами и боевым опытом.
Их выделили штабы Северного и Западного фронтов. 1-я Особая бригада была отправлена во Францию в феврале 1916 года сначала на
Дальний Восток, затем через Тихий и Индийский океаны в Средиземное море, в порт Марсель. Французы организовали теплый прием для
прибывших русских солдат и офицеров. Бригаду перевезли в военный
лагерь Майи в Шампани. Здесь ее личный состав прошел обучение
владению французским стрелковым оружием и был направлен на
фронт [2, с. 59–60, 156–161].
В апреле-июне 1916 года была сформирована 2-я Особая пехотная бригада, но уже из подразделений с фронтовым опытом, а не из
новобранцев запасных батальонов. Ее отправили морем из Архангельска вокруг Скандинавского полуострова с риском встречи с немецкими кораблями и подводными лодками. Эта бригада благополучно
прибыла во французские порты Брест и Нант в июле 1916 года. Затем
ее по железной дороге перевезли в Марсель, и далее морским транспортом – в Грецию на Македонский фронт [2, с. 50–52]. В результате
такого решения союзного командования Антанты был нарушен план
Генерального штаба России: создать из Особых пехотных бригад во
Франции отдельный Русский экспедиционный корпус.
В мае 1916 года в Россию прибыли новые французские переговорщики – заместитель военного министра Альбер Тома и бывший
премьер-министр Рене Вивиани. После встреч с М.В. Алексеевым и
Николаем II 11 мая 1916 года было подписано соглашение об отправке
союзникам еще 5 бригад по 10 тыс. военнослужащих. Вместо запрашиваемого 400-тысячного контингента российская сторона дала согласие на 7 бригад численностью в 70 тыс. человек, что было в 5,7
раза меньше, чем просили представители Франции [1, с. 45–48].
Выполняя условия соглашения, 21 мая 1916 года генерал
М.В. Алексеев издал приказ о формировании 3-й Особой пехотной
бригады. Управление бригады, 5-й Особый полк должны были формироваться в Екатеринбурге, а 6-й Особый полк – в Челябинске, уездном
городе Оренбургской губернии. Офицеров для бригады выделял ЮгоЗападный фронт, а рядовой состав – Казанский военный округ [3,
л. 161–162]. Этот приказ поставил штаб Юго-Западного фронта в
сложное положение, поскольку на следующий день 22 мая его армии
начали знаменитый Брусиловский прорыв. Поэтому вместо положенных по штату 167 офицеров, штаб фронта сумел выделить для формирования 3-й Особой бригады только 129 человек [2, с. 59].
Эту бригаду возглавил генерал-майор В.В. Марушевский, командиром 5-го Особого полка был назначен полковник В.Д. Нарбут, 6-го
Особого полка – полковник Г.И. Сименов. Служебные формуляры этих
100
офицеров свидетельствуют о том, что они полностью соответствовали
требованиям, выдвинутым Верховным главнокомандующим с точки
зрения возраста (42–44 года), боевого опыта, полученных наград, знания французского языка [4].
К началу формирования в июне 1916 года 6-го Особого полка в
Челябинске людские ресурсы Оренбургской губернии были основательно истрачены. В ходе 8 мобилизаций 1914 – первой половины
1916 годов в армию были отправлены из губернии все обученные военному делу запасные рядовые и унтер-офицеры, прошедшие срочную службу до войны [6, л. 3–107]. Перед полковником Г.И. Сименовым, прибывшим с группой офицеров в Челябинск, стояла задача подобрать рядовой состав, который соответствовал бы образцу, заданному Николаем II (рост, внешний вид, грамотность, религиозная принадлежность). Чтобы ее облегчить, штаб Казанского военного округа
распорядился провести в губернии досрочный 9-й призыв необученных ратников Государственного ополчения. По его итогам, в формировавшийся полк было зачислено 1748 новобранцев, русских, белорусов
и украинцев, в большинстве своем крестьян [7, л. 7–8]. Но они составил 53% от требуемого количества рядовых. Распоряжением штаба
округа на доукомплектование полка из запасных батальонов Казанской
и Уфимской губерний были направлены команды новобранцев. Из
Действующей армии вызвали солдат-фронтовиков. Но набирали их из
разных частей и боевой спайки друг с другом они не имели. В результате состав 6-го Особого полка получился смешанным: 9 рот новобранцев и 3 роты фронтовиков, по одной роте в каждом из 3-х батальонов. Только таким способом удалось довести полк до штатной численности в 3335 человек [2, с. 54; 5, с. 15].
В отличие от 1-й и 2-й Особых пехотных бригад солдат 3-й бригады сумели обучить владению поступившими из Франции винтовками и
пулеметами. 6 августа 1916 года формирование бригады численностью в 9500 человек завершилось, по железной дороге она была перевезена в Архангельск. Перед отправкой офицеры и солдаты получили новое обмундирование, на погонах которого были римские цифры V и VI, указывавшие номер Особого полка, но они выехали в путь
без оружия. Морской транспорт для перевозки 3-й бригады предоставила Англия. В середине сентября ее полки прибыли в порты СентНазер и Нант на западном побережье Франции. Бригаду направили в
военный лагерь Майи. Личный состав получил французские винтовки и
пулеметы, средства связи, противогазы и продолжил обучение владению ими. К бригаде были прикомандированы в качестве переводчиков
19 офицеров и 54 французских солдата, знавших русский язык [2,
с. 50–52, 58].
101
16 октября 1916 года полки 3-й бригады сменили на фронте 1-ю
бригаду, отправленную на отдых в лагерь Майи [8, с. 78]. На участке
фронта, вверенном 3-й бригаде, противоборствовавшие стороны не
предпринимали попыток решительно изменить ситуацию. Дело ограничивалось разведкой противника и отражением вражеских вылазок, производимых с той же целью. Боевое крещение 3-я Особая бригада получила 31 декабря 1916 года, когда успешно отразила атаку германцев,
предпринятую после артиллерийской подготовки. Потери бригады за
октябрь-декабрь 1916 года составили: 1 убитый и 3 раненых офицера,
67 убитых и умерших солдат и 404 раненых рядовых [9, л. 87–88].
31 января 1917 года 6-й Особый полк был подвергнут серьезному
испытанию – атаке удушливыми газами. С 16 часов на позиции 6-го
полка и соседнего 209-го французского полка пошли волны бесцветного газа, затем – облака хлора. «Газ был настолько густ и силен, – докладывал полковник Г.И. Сименов, – что дышать и в хорошо пригнанной маске было трудно, и все люди задыхались, особенно в первое
время» [2, с. 166]. Одновременно противник открыл ураганный огонь
из пулеметов и артиллерийских орудий. Ему ответили артиллерия и
пулеметы союзных войск. Началась эвакуация в тыл отравившихся
газом и раненых. Командир полка приказал раздать и надеть запасные
противогазы и быть готовыми к отражению атаки германцев. Под прикрытием газа и артиллерии они попытались атаковать, но, получив
отпор, отступили. Только в 22 часа офицерам и солдатам разрешили
снять противогазы. 6-й Особый полк оставался в боевой готовности до
11 часов утра следующего дня. Потери полка 31 января 1917 года составили 537 человек, в том числе убитыми и умершими от отравления
– 34 солдата, отравленными газом и эвакуированными в тыл – 185
человек (в том числе 3 офицера), ранеными и контуженными – 318
солдат. Получили легкие отравления, но остались в строю 12 офицеров, в числе которых были полковник Г.И. Сименов и 3 французских
офицера, прикомандированных к полку [2, с. 165–170].
Химическую войну против германцев вели и союзные войска, но
не всегда успешно. Предпринятая ответная газовая атака на немецкие
позиции 17 февраля 1917 года успехом не увенчалась: газовое облако
частично вернулось обратно. Пострадало 13 русских и 120 французских военнослужащих. Эти 120 человек входили в состав французской
газовой роты, приданной 3-й бригаде после событий 31 января. Свою
первую боевую службу 3-я бригада закончила 12 марта 1917 года, когда ее сменила 185-я французская территориальная бригада. Русские
полки вывели в тыл на левый берег реки Марны [2, с. 68].
В ноябре 1916 года на конференции делегаций стран Антанты в
Шантильи под Парижем было решено начать совместное наступление
против Германии на всех фронтах мировой войны. Главный удар
102
намечался на Западном фронте. С этой целью главнокомандующий
французской армией генерал Жозеф Жоффр был заменен героем
Вердена энергичным генералом Робертом Нивелем. Последний был
убеждённым сторонником стратегии решительного наступления. Оно
проходило с 9 апреля по 5 мая 1917 года и вошло в историю как
«наступление Нивеля» или «бойня Нивеля». В нем приняли участие
1-я и 2-я русские экспедиционные бригады [10, с. 59–64].
16 апреля 1917 года первыми в бой вступили 1-й и 3-й батальоны
6-го Особого полка, направленные на помощь 40-й французской пехотной дивизии, наступавшей в первой линии атаки. Они приняли участие в сражении за высоту 108. В 18 часов вечера эти батальоны пошли в атаку на высоту и, несмотря на сильный огонь неприятеля, ветер и снег, заняли ее. Ночью немцы выбили французов со всех занятых ими позиций, за исключением высоты 108, на которой цепко держались батальоны 6-го полка [10, с. 118–123].
В этот же день 2-й батальон 6-го полка, возглавляемый полковником Г.И. Сименовым, и 5-й Особый полк были направлены на помощь
37-й пехотной дивизии генерала Гарнье-Дюплесси. Потеряв связь с
проводниками в сильный снегопад, они заблудились и заняли отведенные им позиции только в середине дня 17 апреля. Атака 37-й дивизии из-за плохой погоды была перенесена на 19 апреля, что позволило противнику вечером 18 апреля предпринять контратаку. Нападение
немцев было отбито, но 5-й полк потерял 200 человек убитыми и ранеными. 19 апреля началось наступление 5-го полка, который при
поддержке 2-го батальона 6-го полка занял три линии немецких траншей, а после ожесточенного штыкового боя захватил высоту Мон
Спен. Но при дальнейшем наступлении 4 батальона русских столкнулись с превосходящими силами противника в количестве 3-х полков.
Батальоны попали под перекрестный огонь и вынуждены были отойти
на исходные позиции. 20 апреля ослабленную 3-ю Особую бригаду
вывели в тыл на левый берег реки Марны [8, с. 119–131]. На этом ее
участие в апрельском наступлении 1917 года завершилось.
Надежды главнокомандующего Р. Нивеля на прорыв германского
фронта не состоялись. При атаке противника плотными массами пехоты части союзников были встречены массированным огнем артиллерии, пулеметов и понесли тяжелые потери. Французы потеряли убитыми и ранеными 180 тыс. человек, англичане – 160 тыс. Потери германской армии были в 2,1 раза меньше – 163 тыс. Генерал Р. Нивель
был смещен со своего поста и заменен генералом Анри Петэном [11,
с. 338–339]. Следствием неудачной наступательной операции было
открытое возмущение во французской армии. Весной и летом 1917
года по войскам прокатилась волна массовых актов неповиновения.
103
Они охватили 16 из 36 корпусов – почти половину всех армейских соединений [12, с. 643].
Провал наступления в апреле 1917 года показал, что одного героизма и мужества солдат недостаточно для успешных боевых действий. Требовалась высокая слаженность и тесное взаимодействие
союзных войск. Потери 3-й Особой бригады оказались значительными.
В этом наступлении она потеряла убитыми, ранеными и пропавшими
без вести 34 офицера и 2034 солдата, или 22 % от штатной численности. В 6-м Особом полку были убиты 4 офицера и 13 ранены, 103 солдата и унтер-офицера убиты, 657 ранены и 125 пропали без вести.
Общие потери этого полка в «бойне Нивеля» составили 902 человека
или 26,5 % от штатной численности [8, с. 122–123].
Французское командование по достоинству оценило заслуги воинов 3-й Особой бригады. 29 апреля 1917 года вышел приказ № 270210
штаба VII-го корпуса, в котором отмечено мужество русских воинов:
«3-я русская Особая бригада, составленная из 5-го и 6-го полков, превосходно управляемая ее начальником генералом Марушевским, вела
себя блестящим образом под неприятельским огнем; получив задачу
атаковать неприятельский опорный пункт, особенно сильно укрепленный, она двинулась в атаку с большим мужеством, невзирая на смертельный огонь неприятеля». В приказе по V-ой армии № 174 от 1 мая
1917 года говорилось: «3-я русская Особая бригада в составе 5-го и 6го Особых пехотных полков, тщательно подготовленная своим командиром генералом Марушевским, показала блестящую выдержку в бою.
Получив приказание овладеть укрепленным пунктом, вышла в атаку с
большой доблестью, преодолев смертоносный огонь противника».
Этим приказом командующий армией генерал Мазель наградил 3-ю
бригаду Военными крестами с пальмой на знамена 5-го и 6-го Особых
полков [13, с. 20–21, 124].
Из-за больших потерь боевой дух в русских войсках стал
неуклонно снижаться. После апрельского наступления обе бригады
отвели в тыл на переформирование в военный городок Ля-Куртин у
города Лиможа. Решением Временного правительства генерал
М.В. Марушевский был отозван в Россию и занял пост начальника Генерального штаба. Приказом от 21 мая 1917 года 1-я и 3-я бригады
были сведены в 1-ю Особую пехотную дивизию под руководством генерала Н.А. Лохвицкого [14, л. 53]. Во время нахождения полков в лагере Ля-Куртин организации русских политэмигрантов, развернули
среди личного состава политическую агитацию, стали сеять антивоенные настроения. Русские солдаты, особенно раненые в боях, стали
настойчиво требовать возвращения на родину. Но из Петрограда прибыл приказ военного министра А.И. Гучкова о продолжении участия в
войне на Западном фронте. «Только победа даст нам возможность
104
бодро смотреть на грядущее...», – говорилось в приказе [15, с. 58–59].
Пацифистские настроения охватили 1-ю Особую бригаду, состоявшую
в основном из фабрично-заводских рабочих Москвы и Самары.
В июле 1917 года в лагере Ля-Куртин начался мятеж, продолжавшийся до середины сентября. Солдаты-мятежники 1-й бригады
отказались подчиняться приказам Временного правительства, распоряжениям офицеров и требовали возвращения в Россию. Их действиями руководил солдатский комитет 1-го Особого полка. Личный состав
полков 3-й бригады в мятеже участия не принял и был выведен в лагерь Фельтен в 25 км от Ля-Куртина. Мятеж был подавлен артиллерией русской 2-й Особой артиллерийской бригады, следовавшей через
Францию в Салоники на Македонский фронт. Погибли 9 солдат, 46
мятежников были ранены. Зачинщиков беспорядков поместили в военную тюрьму Бордо (92 человека) и на остров Иль-д’Экс (300 человек). Остальных отправили на военные работы в тылу, сформировав
из них 19 маршевых рот по 300-400 человек в каждой [15, с. 63–69].
16 ноября 1917 года премьер-министр Жорж Клемансо издал
приказ, по которому российские военнослужащие подлежали добровольной сортировке на три категории. Они получили право выбора
между: 1) службой во французской армии, 2) строительными работами
в тылу в составе рабочих рот, 3) принудительным трудом в Алжире в
качестве «недобровольных рабочих». После этого приказа 1-я Особая
пехотная дивизия и ее полки прекратили существование как воинские
подразделения [2, с. 116–117].
Личный состав 6-го Особого полка, поставленный перед таким
выбором, разделился на три группы. Одна группа солдат откликнулась
на призыв генерала Н.А. Лохвицкого и полковника Г.И. Сименова и
записалась в Русский добровольческий легион, формировавшийся для
отправки на фронт. Большинство солдат выбрали трудовую повинность в тылу, которая была наиболее привлекательной, но на деле
оказалась нелегкой. Третья группа решила дождаться окончания войны в североафриканских трудовых лагерях. Но там солдаты оказались
в положении военнопленных и трудились в условиях строгого режима
под надзором алжирских стрелков [9, с. 214–218].
Русский легион формировался с декабря 1917 года на военной
базе в городе Лаваль в составе 4-х батальонов. Решением президента
Франции Раймона Пуанкаре 11 апреля 1918 года он был внесен в
штатное расписание 1-й Марокканской дивизии. Но батальоны Легиона использовались французским командованием разрозненно. 1-й батальон капитана М.Ф. Лупанова, бывшего командира 12-й роты 6-го
Особого полка, раньше других завершил формирование. 7 марта 1918
года он отправился в расположение этой дивизии. 2-й батальон подполковника Иеске был включен в состав 178-й французской дивизии и
105
10 марта отбыл на фронт в Лотарингию. 3-й и 4-й батальоны полковников Балбашевского и Г.И. Сименова формировались последними, и
принять участия в боевых действиях не успели [2, с. 130–186].
Батальону Иеске достался относительно спокойный участок
фронта, а батальон М.Ф. Лупанова оказался на острие очередного
германского наступления. В апреле 1918 года он отличился в тяжелых
боях под Амьеном, где сдержал наступавших германцев. Небольшая
русская часть (400 человек) действовала блестяще, выполнив все поставленные перед ней задачи. Капитан М.Ф. Лупанов прямо на поле
боя был награжден орденом Почетного Легиона и Военным крестом с
пальмовой ветвью. Вместе с ним Военные кресты получили капитан
Иордан и поручик Мириманов, а также 4 унтер-офицера. Потери 1-го
батальона составили 96 человек убитыми и ранеными [8, с. 234–235].
В мае-июне 1918 года 1-й батальон Русского легиона принял участие в ликвидации прорыва противника под Суассоном. 27 мая внезапным ударом германские войска прорвали позиции французов. Атаке предшествовала интенсивная артиллерийская подготовка из 4000
орудий обычными и химическими снарядами. 1-я Марокканская дивизия контратаками останавливала наступавшего противника. 30 мая
отличились пулеметчики штабс-капитана В.Н. Разумова, прикрывавшие фланг 1-го батальона и 8-го полка зуавов и спасшие своих соратников от окружения [2, с. 210].
В июле 1918 года 1-й батальон был выведен в тыл на отдых, а в
августе пополнился подкреплением за счет 3-го и 4-го батальонов Легиона. В сентябре он был переброшен на автомобилях снова на фронт
и принял участие в прорыве укрепленной «Линии Гинденбурга», считавшейся неприступной. Очистив от неприятеля захваченные траншеи
у населенных пунктов Тернии и Сорни, батальон 3 дня удерживал их
под плотным артиллерийским и пулеметным огнем. В ходе рукопашных схваток в плен было захвачено 160 германцев. Потери оказались
незначительными – 9 убитых и 25 раненых, что свидетельствовало о
высокой воинской подготовке легионеров [8, с. 240–244]. Приказом
начальника Марокканской дивизии от 12 октября 1918 года были
награждены за отвагу французским Военным крестом 4 легионера из
состава 6-го Особого полка: подпоручик Павел Урвачев, подпрапорщик
Иван Рабченко, унтер-офицеры Степан Лешев и Петр Кутышев [2,
с. 190–195].
После перемирия на Западном фронте, заключенного 11 ноября
1918 года, 1-й батальон Русского легиона участвовал в оккупации германской территории союзными войсками у города Мангейма. 25 декабря 1918 года он был направлен вглубь Франции. На этом боевая
деятельность русских легионеров завершилась [8, с. 246–247]. По распоряжению военного министра Франции, Легион представлял русскую
106
армию на параде союзных войск в связи с завершением Первой мировой войны. Легионеры пронесли российский флаг под Триумфальной
аркой в Париже 14 июля 1919 года [2, с. 196].
Таким образом, солдаты 6-го Особого пехотного полка, состоявшего в большинстве своем из жителей Оренбургской губернии, проявили себя достойным образом на полях сражений во Франции. 6-й
полк и его военнослужащие неоднократно отмечались в приказах
французских военачальников с апреля 1917 года и по ноябрь 1918
года. С мая 1917 года на знамени полка находилась заслуженная
награда – французский Военный крест с пальмой. Несмотря на тяжелые потери, 6-й Особый полк сохранил верность присяге и союзным
обязательствам России в период событий в лагере Ля-Куртин. После
расформирования полка многие его военнослужащие добровольно
вошли в состав Русского легиона, в рядах которого умело и храбро
сражались до окончания Первой мировой войны.
Список источников и литературы
1. Чиняков М.К. Переговоры союзников с Россией об отправке русских
войск на Западный фронт и на Балканы (1914–1916 гг.) // Вопросы истории.
2005. № 11. С. 38–53.
2. Павлов А.Ю. «Русская одиссея» эпохи Первой мировой. Русские экспедиционные силы во Франции и на Балканах. М.: Вече, СПб.: Русская христианская гуманитарная академия, 2011. 224 с.
3. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА).
Ф. 2003. Оп. 2. Д. 249.
4. РГВИА. Ф. 400. Оп. 12. Д. 26975; Ф. 408. Оп. 1. Д. 6212; Ф. 409. Оп. 1.
Д. 4733.
5. Марков О.Д. Русская армия: 1914–1917 гг. СПб.: Галлея принт, 2001.
160 с.
6. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 188. Оп. 1.
Д. 362.
7. ГАОО. Ф. 189. Оп. 1. Д. 79.
8. Данилов Ю.Н. Русские войска на французском и македонском фронтах.
1916–1918. Париж, 1933. 247 с.
9. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1151.
10. Чиняков М.К. Русские войска в «бойне Нивеля». Апрель 1917 г. // Военно-исторический журнал. 2006. № 4. С. 59–64.
11. Агеев А.М., Вержховский Д.В. История первой мировой войны. М.:
Наука, 1975. 704 с.
12. Зайончковский А.М. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2000. 878 с.
13. Русские войска во Франции // Часовой. 1970. № 526(4).
14. РГВИА. Ф. 15234. Оп. 1. Д. 7.
15. Чиняков М.К. Мятеж в Ля-Куртин // Вопросы истории. 2004. № 3. С. 57–73.
107
УДК 94
Эль-Аламейн и Сталинград, к вопросу изучения Коренного
перелома в Великой Отечественной войне
1
Иванов А.М.
г. Смоленск
Аннотация: В данной статье поводится сравнительный анализ двух исторических
сражений времен Второй мировой войны – битвы при Эль-Аламейн (октябрь 1942 г.) и
Сталинградской (июль 1942 г.– февраль 1943 г.). И делается вывод, что в современной
отечественной учебной литературе мало внимание уделяется изучение как этих двух сражений, так и всей истории Великой отечественной войны в целом.
Ключевые слова: Антигитлеровская коалиция, Вторая мировая война, Восточный
фронт, Великая Отечественная война, коренной перелом.
Второй этап Великой Отечественной войны чаще всего называют
коренным переломом. В советских и российских энциклопедиях под
этим понятием понимается военные действия на Восточном фронте в
ноябре 1942 – декабре 1943 гг. разгром немецко-фашистских войск
под Сталинградом, на Курской дуге и освобождение Правобережной
Украины.
В апреле 1942 г. Ф. Рузвельт писал У. Черчиллю: «Ваш и мой
народы требуют создания второго фронта, чтобы снять бремя с русских. Наши народы не могут не видеть, что русские убивают больше
немцев, чем США и Англия вместе взятые». Но официальные обещания расходились с истинными намерениями. Черчилль телеграфировал Рузвельту: «Не упускать Северную Африку из поля зрения». Советскому Союзу объявили, что открытие второго фронта в Европе союзники вынуждены перенести на 1943 год. В английских и американских учебниках, принято ставить знак равенства между сражениями
около египетского селения Эль-Аламейн (октябрь 1942 г.) и Сталинградской битвой (июль 1942 г.– февраль 1943 г.). При чем сражение за
Эль-Аламейн чаще всего называют поворотным событием в военной
компании 1942-1943 гг. Так, в американских школах штата Нью-Йорк
историю изучают по большой и хорошо иллюстрированной книге «Мировая история – связь с сегодняшним днем» (1997 г.). Из этого издания учащиеся узнают, что поворотным пунктом во Второй мировой
войне была битва союзников с армией Э. Роммеля в африканской пустыне. На втором месте стоит высадка союзников на Сицилии (10
июля 1943 г. операция «Хаски» («Лайка») и в Италии (сентябрь 1943 г.)
и только потом – Сталинградская битва (с упоминанием «генерала
Зима»).
Естественно, такая несправедливость не может не вызывать
недовольство российских историков и педагогов. Попробуем разо-
Иванов А.М., 2018
108
браться в соотношении вооруженных сил противников и союзников в
важнейших сражениях 1942–1943 гг.
В бою при Эль-Аламейне итало-германский войска под командованием Э. Роммеля насчитывали 104 тыс. солдат, 489 танков, 1219
орудий и 675 самолетов против войск английского генерала Монтгомери численностью 230 тыс. человек, при поддержке 1440 танков, 2311
орудий и 1200 самолетов (почти трехкратное превосходство) командовавшего войсками союзников в Северной Африке 16, с. 188 .
17 июля 1942 г. началось наступление немецких войск на Сталинградском направление насчитывавших 270 тыс. человек, 3 тыс. орудий
и минометов, 1200 боевых самолетов. Ей первоначально противостояло 160 тыс. солдат и офицеров, 2 тыс. орудий, около 400 танков и 700
самолетов РККА. К началу контрнаступления под Сталинградом немцы
сосредоточили более 1 млн. человек, 10,3 тыс. орудий и минометов,
675 танков и штурмовых орудий, 1216 самолетов. Им противостояли
советские войска численностью 1,1 млн. солдат и офицеров, 15,5 тыс.
орудий и минометов, около 15 тыс. танков, 1350 самолетов 4, с. 10 .
Таким образом, советские войска в отличие от войск союзников под
Эль-Аламейне не имели численного превосходства.
При ликвидации Сталинградского котла и разгроме 6-й армии генерал-фельдмаршала Паулюса были разгромлены 22 дивизии противника и свыше 160 частей усиления и частей обслуживания, только
убитыми более 147 тыс., в плен сдалось более 90 тысяч солдат и
офицеров, в том числе и 24 генерала. Было захвачено 750 самолётов,
1550 танков, 6700 орудий, более 8000 пулемётов, 90000 винтовок 15,
с. 486 .
Еще более показательны другие цифры: под Сталинградом советские войска разгромили 6-ю и 4-ю танковые немецкие армии, 3-ю и
4-ю румынские и 8-ю итальянскую армии, которые потеряли свыше 800
тыс. человек, до 2 тыс. танков и штурмовых орудий, более 10 тыс.
орудий и минометов, около 3 тыс. самолетов. 11, с. 172 Общие потери вермахта составили около 1,5 млн. человек, что составляет 1/6
часть или 16 % всех вооруженных сил Германии. А при Эль-Аламейне
итало-германская армия потеряли 55 тыс. человек, 320 танков и 1 тыс.
орудий (при этом у них осталось только 7,5 тыс. человек и 20 танков)
16, с. 189 , что составляет всего лишь чуть более 1 % вооруженных
сил Германии воевавших на всех фронтах.
Нельзя сказать, что эти две битвы легко обошлись союзникам.
Так, советские войска за время боев с 17 июля 1942 г. по 2 февраля
1943 г. потеряли 478 тыс. убитыми, раненными 650 тыс. человек, 0,5
млн. шт. стрелкового оружия, свыше 4 тыс. танков, 15 тыс. орудий и
минометов, 3 тыс. самолетов 16, с. 173 . Войска союзников за время
боев при Эль-Аламейне понесли потери убитыми, раненными и про109
павшими без вести 13,5 тыс. солдат и офицеров, из строя было выведено 432 танка 10, с. 236 . Но в целом можно сделать вывод, что сражение и при Эль-Аламейне, и под Сталинградом послужили поворотным пунктом в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков. Только сражение союзников положило начало разгрому итало-германских
войск в Северной Африке и освобождению Европы, а Сталинградская
битва послужило поворотным пунктом войны на Восточном фронте.
Как пишет английский историк Д. Эриксон – «Победа под Сталинградом, работая как мощный реактор, воздействовала на все последующие события и на Восточном фронте и в целом» 6, с. 223 .
Разгром врага на Волге – крупнейшее военно-политическое событие второй мировой войны. Великая битва, закончившаяся окружением, разгромом и пленением отборной вражеской группировки, положила начало коренному перелому как в ходе Великой Отечественной,
так и всей второй мировой войне. Эта победа означает полный провал
военной доктрины немецко-фашистской армии. Наша стратегия, оперативное искусство и тактика выдержали суровую проверку. Советские
Вооружённые силы провели операцию, которая по своим результатам
и последствиям не имела себе равных в истории войн.
Но не только в этом состоит значение Сталинградской битвы.
Она подорвала веру гитлеровских солдат в победу, напугала союзников Гитлера – фашистских правителей Италии, Венгрии, Румынии
настолько, что они стали искать возможности отойти от фюрера. Победа фашистских войск под Сталинградом должна была быть сигналом для открытого выступления против Советского Союза Японии и
Турции. Поражение гитлеровцев заставило Японию и Турцию отказаться от своих планов.
Говоря о том, почему в европейских учебниках на первое место
выносятся события в Северной Африке, а уж за тем Сталинград, то в
этом виновато противостояние двух систем, которое началось сразу
же после окончания Второй Мировой войны.
Долгое время работы зарубежных историков оценивались как антисоветская и антисоциалистическая пропаганда, а они не теряя времени издавали подробную историю участия своих войск на полях Второй мировой войны. Так в США была издана 128-томная история боевых действий американской армии, в Великобритании – 92 тома описаний операций британских войск, в Германии вышел многотомник
«Германский рейх и Вторая мировая война» 5 .
В Советском Союзе неоднократно предпринимались попытки
написания специализированных работ по истории Великой Отечественной войны. Так в конце 1940-х гг. Академия наук СССР, республиканские академии начали собирать документы и военный свидетельства, но в начале 1950-х годов все работы были неожиданно пре110
рваны. В конце 1950-х – начале 1960-х гг. было издано 6-томное и 12томное исследование «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945» (М., 1965) 1 и «История второй мировой войны 1939-1945» в 12 томах 8 .
В 1970-е гг. выходят такие работы «Великая Отечественная война
Советского Союза. 1941-1945. Краткая история» (М., 1970) 9 ; «Советская военная энциклопедия» в 8-и томах (М., 1977) 14 ; «Советский
Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945» (М., 1977) 12 .
В начале 1980-х гг. предпринимается еще одна попытка написать
полноценную историю войны 1941-1945 гг., которую предполагалось
завершить к 50-летию Победы. Группа специалистов при Министерстве обороны СССР запланировала 10-томное издание, но главная
редакция "Воениздата" признала его антикоммунистическим и разогнала авторский коллектив. События 1989 г. в Прибалтике и Восточной Европе заставили некоторых историков по-иному взглянуть на
события, предшествовавшие началу войны, и на ее военнополитические итоги. Этому же способствовала публикация в России
работ по истории второй мировой войны, изданных на Западе и дошедших до российского читателя. В целом в советское время было
написано и издано более 20 тыс. книг и брошюр, посвященных Великой Отечественной войне, общим тиражом более 1 млрд. экземпляров.
В современной России каких-либо попыток написать полноценную историю Второй Мировой войны и Великой Отечественной войны
не предпринималось. Так в 1998–1999 гг. была издана «Великая Отечественная Война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки» в 4 книгах 3 .
По поручению президента Российской Федерации готовилось издание многотомного фундаментального труда «Великая Отечественная война 1941–1945 гг.». Его предполагалось выпустить в 2011–2015
годах, чтобы он стал шагом вперед в изучении исторического прошлого, но при его разработке необходимо принимать во внимание исторические труды, появившиеся за последние 10–20 лет.
И все. Да и что говорить, если в российских образовательных
программах и учебниках данной тематике отводится незначительное
количество времени. Так, например, для изучения курса «История государства и народов России» в учебнике Данилова А.А., Косулиной Л.Г.
в 9 кл. отводится 68 часов, из которых на изучение темы «Вторая Мировая и Великая Отечественная война» (1939–1945 гг.) дается 7 часов.
В учебнике для 11 кл. «Россия и мир XX век» Волобуева О.В. отводится для изучения войны 9 часов. А в других изданиях и того меньше. С
чего бы это российскими детям знать историю своей страны, если с
каждым годом сокращается количество часов по тем или иным предметом и не выходит полноценных всесторонних работ по Великой
111
Отечественной войне. Отсюда и массовые заблуждения, и точки зрения, навязанные нам западной исторической наукой, о том, что было
более важным и решающем в войне Сталинградская битва или сражение при Эль-Аламейне и что ставить на первое место.
Список источников и литературы
1. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945, Краткая
история», 1965 г. (1-е издание). Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС,
Отдел истории Великой Отечественной войны. Издательство: Воениздат МО
СССР, Москва.1965. 632 с.
2. Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. М.: Воениздат, 1984. 560 с.
3. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: Военно-исторические
очерки: 4 кн. / Гл. ред. Н.М. Раманичев. М.: Наука, 1998.
4. Всемирная история. Итоги второй мировой войны / А.Н. Бадак и др.
Мн, М., 2000. С. 10.
5. Германский рейх и Вторая мировая война. Военно-историческим исследовательским управлением бундесвера. ДойчеФерлагс-Анштальт. Штутгарт.
Тома 1–10. (DasDeutscheReichundderZweiteWeltkrieg. Herausgegebenvom
Militдrgeschichtlichen Vorschungsamt. DeutscheVerlags-Anstalt, Stuttgart. Bd. 1 –
1979; 768 S. Bd. 2 – 1979; 440 S. Bd. 3. – 1984; 734 S. Bd. 4. – 1983; 1172 S. Bd.
5/1 – 1988; 1062 S. Bd. 5/2 – 1988; 896 S. Bd. 6 – 1990; 1184 S. Bd. 7 – 2001; 832
S. Bd. 8 – 2007; 1320 S. Bd. 9/1 – 2004; 994 S. Bd. 9/2 – 2005; 1112 S. Bd. 10/1 –
2008; 948 S. Bd. 10/2 – 2008; 798 S.)
6. История военного искусства: Учебник для высших военных учебных
заведений / Под общ.ред. И.Х. Баграмяна. М., 1970. С. 223.
7. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–
1945 гг. (в 6 томах). М.: Воениздат, 1960–1965.
8. История Второй мировой войны 1939–1945 гг. в 12 томах. М.: Воениздат, 1973-1982.
9. Великая Отечественная война Советского Союза. 1941-1945 гг. Краткая история, М., 1970.
10. Лубченков Ю.Н. 100 великих сражений Второй мировой. М., 2005.
С. 236.
11. Новейшая история Отечества. XX век: Учеб. для студентов вузов. Т. 2.
/ Под. ред А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1998. С. 172.
12. Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. М.:
Наука, 1977. – 734 с.
13. Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. М.:
Наука, 1985. – 712 с.
14. Советская военная энциклопедия в 8-ми томах (под ред. Гречко А.А.).
М., Воениздат. 1976-1980. Том 1. А – Бюро военных комиссаров. 1976. 640 с.,
Том 2. Вавилон – Гражданская война в Северной Америке. 1976. 640 с., Том 3.
Гражданская война в США, 1861-65 – Йокота. 1977. 672 с., Том 4. К-22 – Линейный крейсер. 1977. 656 с., Том 5. Линия адаптивной радиосвязи – Объектовая
ПВО. 1978 688 с., Том 6. Объекты военные – Радиокомпас. 1978. 672 с., Том 7.
Радиоконтроль – Тачанка. 1979. 688 с., Том 8. Ташкент – Ячейка стрелковая.
1980. 688 с. 5344 с.
112
15. Шефов Н.А. Самые знаменитые войн ы и битвы России. М.,
2000. С. 486. Энциклопедия для детей. Дополнительный том. История XX
века. Зарубежные страны / Глав.ред. В.А. Володин. М., 2002. С. 188.
16. Энциклопедия для детей. Дополнительный том. История XX века. Зарубежные страны / Глав.ред. В.А. Володин. М., 2002. 476 с.
УДК 94
Военная операция России в Сирии: причины и задачи
1
Искендеров П.А.
г. Москва
Аннотация: Статья посвящена военной контртеррористической операции, осуществляемой Российской Федерацией в Сирийской Арабской Республике. Автор анализирует ее основные причины, динамику развития событий, а также перспективы урегулирования сирийского кризиса в контексте российских национально-государственных интересов. Основное внимание уделено многофакторности развития ситуации в Сирии и позиции
основных международных игроков в регионе. Делается вывод о важности операции в Сирии с точки зрения интересов борьбы с международным терроризмом, а также укрепления
российских позиций в ближневосточном регионе и в мире в целом.
Ключевые слова: Россия, Сирия, Ближний Восток, США, Турция, Иран, международный терроризм
Начатая 30 сентября 2015 года военная операция России в Сирии стала одним из знаковых событий международнойповестки второго десятилетия XXI века. В комментариях западных средств массовой
информации звучали самые различные и зачастую диаметрально противоположные оценки происходящего – от стремления Москвы «разменять» Сирию на Украину в плане обеспечения поддержки со стороны США и Европейского союза российской политики в отношении
Крыма иДонбасса до намерения России создать на сирийской территории собственные базы, берущие под контроль всю территорию
«Большого Ближнего Востока», в том числе нефтеносные поля Персидского залива. Однако подобные оценки отличаются как тенденциозностью, так и односторонностью.
В контексте рассмотрения действий России как стремления укрепить позиции страны в стратегически важном регионе и обеспечить
собственную безопасность перед лицом активизации действий международных террористических группировок (в том числе запрещенных в
России), просматриваются определенные аналогии с условиями ввода
советских войск в Афганистан в 1979 году. Именно контртеррористическую составляющую военно-воздушной операции России в Сирии и
стремление Москвы разгромить террористов вдали от российских рубежей имел в виду президент В.В. Путин, в своем интервью американским телеканалам CBS и PBS 27 сентября 2015 г.: «Более двух тысяч
боевиков, выходцев из бывшего Советского Союза, находятся на терИскендеров П.А., 2018
113
ритории Сирии. Есть угроза, что они к нам вернутся. Так чем ждать,
пока они к нам вернутся, лучше помочь Б. Асаду бороться с ними там,
на территории Сирии» [8].
Но если афганская операция, помимо идеологической составляющей, преследовала своей целью обеспечение безопасности южных
рубежей Советского Союза (иными словам, с самого начала носила
оборонительный характер), то в случае с Сирией можно говорить об
игре России «на опережение» – причем не только в ближневосточном
контексте. Указанная «игра» преследует в значительной степени прагматические цели, ибо именно «прагматический подход к отстаиванию
национальных интересов позволил России усилить свои внешнеполитические позиции практически на всех направлениях» [4, с. 4].
В этом плане справедливой представляется оценка, озвученная
российским исследователем академиком РАН А.М. Васильевым. Отвечая на вопрос о том, какие цели ставила перед собой Россия, «вмешиваясь в сирийские события», он указывает: «Главной была двуединая задача – ослабить экстремистские, террористические организации
ИГИЛ, ан-Нусра и их союзников и усилить, а фактически спасти законное сирийское правительство. Одновременно была поставлена цель
опробовать и продемонстрировать, хотя и в ограниченных масштабах,
возрожденную военную мощь страны. Третья задача, может быть, необъявленная, подразумевала в конкретных сирийских условиях «принудить» США и их союзников сотрудничать с Россией, для начала в
военно-тактической области. Наконец, хотя открыто это никогда не
высказывалось, найти точки более широкого сотрудничества с Западом, и доказать, что оно необходимо всем не только на Ближнем и
Среднем Востоке, но и в Европе, и во всем мире» [2, с. 611].
Более внимательного рассмотрения заслуживает «встроенность»
политики России на сирийском направлении в общую систему современного мироустройства. Вряд ли будет преувеличением отметить,
что в настоящее время в мире формируется «семиполюсная» структура мирового пространства, включающая в себя следующие компоненты: Россия, Бразилия с крупнейшими государствами экономического
блока МЕРКОСУР, США, Западная Европа, Индия, Китай, Япония.
Указанные геополитические полюсы представляют собой «несущие
конструкции нового мирового устройства», и в связи с этим «значимость других государств для России будет в конечном счете определяться их принадлежностью пространству «семиполюсного» мира» [6,
с. 88].
Как нетрудно убедиться, Ближний Восток в целом и Сирия в частности расположены в зоне пересечения интересов подавляющего
большинства вышеперечисленных мировых игроков. Ее значимость в
114
геополитических сценариях определяется следующими основными
факторами:
1. «Встроенность» Сирии в систему арабо-израильского
конфликта (в том числе через проблему Голанских высот), а также в
орбиту укрепления региональных военно-политических позиций Ирана
– что, в свою очередь, повышает ее значение в глобальных сценариях
США, России и Европейского союза, а также государств Совета
сотрудничества арабских государств Персидского залива. Последнее
относится в первую очередь к Саудовской Аравии и Катару, которые, в
свою очередь, находятся вконфликте друг с другом;
2. Расположение Сирии на пересечении широтных и
меридиональных транспортно-коммуникационных путей регионального
и надрегионального значения;
3. Близость
страны
к
крупнейшим
месторождениям
энергоресурсов (Персидский залив, Закавказье, Центральная Азия,
Восточное Средиземноморье), а также возможность использования
сирийской территории для трубопроводной транспортировки нефти и
газа на внешние рынки;
4. Доступ на Средиземное море и возможность обеспечения
сухопутного коридора с выходом в бассейн Персидского залива и
Индийского океана;
5. Сложная этно-конфессиональная структура населения Сирии,
в которой присутствуют элементы обеспечения интересов соседних
государств. Данное обстоятельство, в свою очередь, способно сделать
«сирийский трек» элементом как дестабилизации, так и нормализации
обстановки во всем регионе Ближнего Востока.
Не случайно растущее внимание к этому региону прослеживается
в истории международных отношений, начиная, по меньшей мере, с
XVII века, когда ведущие мировые державы, включая их деловые и
политические круги, «попытались наладить взаимовыгодные отношения с шейхами побережья Персидского залива». Значимость Ближнего
Востока вышла на новый уровень после его вовлечения в орбиту мировой энергетики и торговли. Как обоснованно подчеркивает в этой
связи российский исследователь А.С.Дербенев, «открытие нефтяных
залежей в регионе Персидского залива и расширение мировой торговли делало эти территории наиболее перспективными в борьбе за мировое лидерство ведущих западных держав» [3, с. 106].
Последние два года также наглядно продемонстрировали, что
именно Сирия и в более широком плане сирийское урегулирование
способны стать «полигонами» для отработки новых форматов и моделей двустороннего и многостороннего сотрудничества России с государствами региона. Это, в первую очередь, относится к «астанинскому» формату взаимодействия гарантов режима прекращения огня в
115
«зонах деэскалации» в Сирии – России, Турции и Ирана. Активная
роль России в Сирии перевела в новую плоскость российскоизраильские отношения. При посредничестве Иордании конструктивно
развивается взаимодействие военных ведомств Росси и США.
Значительно возросло влияние России и по обе стороны баррикад, появившихся в составе Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, члены которого также активны на сирийском направлении. Политическое и торгово-экономическое противостояние Катара с одной стороны и Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов с другой объективно заставляет обе стороны
искать поддержки на более широком пространстве. Подобная ситуация вместе с ростом влияния России врегионе привела, в частности, к
углублению взаимодействия России с Саудовской Аравией и Катаром
в сфере энергетики, став во многом ключевым фактором достижения и
обеспечения эффективной реализации соглашения об ограничении
мировой добычи нефти ОПЕК+.
Аналогичным образом активизация взаимодействия на сирийском
направлении России и Турции в значительной степени явилась катализатором двустороннего сотрудничества Москвы и Анкары в других
областях. Данное сотрудничество смогло преодолеть даже острый, но
кратковременный кризис, вызванный инцидентом со сбитым российским самолетом. Несмотря на наличие у России и Турции собственных
приоритетов и подходов в сирийском урегулировании (разногласия
касаются, в частности, курдской проблемы, проиранских формирований и судьбы Башара Асада), именно эти две страны (наряду с Ираном) реально обеспечивают стабилизацию военно-политической обстановки в Сирии и при этом расширяют границы двустороннего стратегического взаимодействия по более широкому перечню вопросов
глобальной повестки дня.
Судьба сирийской государственности и недопущение превращения этой страны в подобие охваченной хаосом Ливии также оказались
«на кону» в 2015 году – когда руководство России принимало решение
о начале операции российских воздушно-космических сил. В этой связи для анализа возможных вариантов развития ситуации полезно детализированное применение принципов ситуационной логики, предполагающей, в частности, выявление «многопричинности внешнеполитических событий и процессов» [5, с. 167].
Результатом подобного анализа выступает вывод о том, что без
военной поддержки со стороны России легитимное правительство Сирии было бы свергнуто в течение ближайших нескольких месяцев, а
страна оказалась бы расколотой на несколько этно-конфессиональных
элементов и превратилась в очаг международного терроризма глобального масштаба.
116
В настоящее время вероятность подобного сценария значительно снизилась вне зависимости от сроков и масштабов вывода российских вооруженных сил из Сирии. Следует также иметь в виду то обстоятельство, что согласно ряду оценок, фундаменталистский радикализм, «несомненно, еще будет играть немалую роль в структурировании мирополитических реалий. Но по мере «старения» мусульманского населения (неизбежного и при достаточно высоком демографическом росте) социальная опора радикальной идеологии будет постепенно размываться» [1, с. 73].
Военная операция России в Сирии в значительной мере позволила сохранить и даже укрепить взаимодействие Москвы и Вашингтона в
военно-технической и военно-политической сферах – особенно в
условиях общего кризисного состояния российско-американских отношений. Именно по сирийской проблематике военные ведомства двух
стран демонстрируют наиболее тесную и устойчивую координацию,
которая, в свою очередь, выступает моделью налаживания диалога по
другим ключевым темам международной повестки дня. Данное обстоятельство представляется особенно актуальным, учитывая необходимость восстановления диалога России и США по тематике международной безопасности и контроля над ядерными вооружениями, который был фактически заморожен еще прежней американской администрацией президента Барака Обамы.
Еще одним важным фактором участия России в военной операции в Сирии стала отработка превентивных моделей, которые при
необходимости могут быть задействованы в других районах мира – и в
том числе по периметру российских государственных границ. По оценке министра обороны Российской Федерации С.К. Шойгу, «такие кризисные ситуации, как в Сирии, могут быть спровоцированы в любой
стране, в том числе в постсоветских государствах Центральной Азии и
Закавказья. В этих условиях Россия будет вынуждена адекватно реагировать на потенциальную угрозу». Одновременно, по словам главы
российского оборонного ведомства, изучение опыта сирийской операции «позволит выработать предложения по дальнейшему строительству вооруженных сил» [7].
Подводя итоги рассмотрения вопроса, следует подчеркнуть, что
решение руководства России о начале военно-воздушной операции в
Сирии оказалось оправданным по всему комплексу связанных с ним
факторов и стоящих перед Россией задач. Указанная операция внесла
и продолжает вносить существенный вклад в борьбу с международным терроризмом, а также содействовала значительному укреплению
позиций и влияния Москвы как в ближневосточном регионе, так и в
мире в целом.
117
Список источников и литературы
1. Белокреницкий В.Я. «Конвергенция цивилизаций» и перспективы роста
исламского мира // Россия и мир: анатомия современных процессов. М., 2014.
2. Васильев А.М. От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем
Востоке. М., 2018.
3. Дербенев А.С. Становление внешней политики США в Аравийском
регионе // Вопросы истории. 2017. № 2.
4. Иванов И.С. Национальная безопасность Российской Федерации:
состояние, опыт, перспективы // Научные проблемы национальной
безопасности Российской Федерации. Выпуск 4. М., 2007.
5. Искендеров П.А. Проблемы применения принципов ситуационной
логики в изучении истории международных отношений // Проблемы
исторического познания. М., 1999.
6. Торкунов А.В. Россия в изменяющейся геометрии современного мира //
Научные проблемы национальной безопасности Российской Федерации.
Выпуск 4. М., 2007.
7. Министерство обороны Российской Федерации: Официальный сайт.
URL: http://function.mil.ru/news_page/person/more.htm?id=12089864@egNews
8. Президент
России:
Официальный
сайт.
URL:
http://special.kremlin.ru/events/president/news/50380
УДК 94(517.13)"1941/1945"
Труд и условия жизни детей в годы Великой
Отечественной войны (на примере Омской области)
1
Кабакова Н.В.
г. Омск
Аннотация: Рассматриваются повседневные практики периода Великой Отечественной войны – труд и условия жизни детей в Омской области. На основе изучения архивных материалов и воспоминаний о своем детстве очевидцев описываемых событий
исследуются трансформации, происходившие с детьми в глубоком тылу в годы экстремального времени (функции, поведение, отношение детей к происходившему, позиция
властей). Сделан вывод об активизации деятельности представителей юного поколения в
эпоху войны.
Ключевые слова: повседневность, дети, Великая Отечественная война, Омская область.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Министерства
Омской области № 17–11–55006 «Повседневная жизнь в Западной Сибири
накануне и во время Великой Отечественной войны(1939–1945 гг.)»
Экстремальные условия Великой Отечественной войны обусловили глубокие трансформации в жизни детей. Изменения охватили
разные сферы их существования, они были обусловлены суровыми
обстоятельствами, необходимостью сосредоточить усилия всех слоев
общества, в том числе и детей, для борьбы с врагом. В данной статье
будет рассмотрен вопрос об особенностях повседневных практик де-
Кабакова Н.В., 2018
118
тей, находившихся в глубоком тылу, на территории Омской области,
на основе рассмотрения условий их жизни и труда в период военного
времени.
Воздействие начавшейся войны оказалось яркой незабываемой
картиной, отложившейся в памяти детей, поскольку 22 июня 1941 г.
стал днем, разделившим их жизнь. Особенно наглядно детское восприятие гитлеровского нашествия диссонирует на фоне их воспоминаний о довоенном времени, всплывающем в сознании информантов,
которое всегда окрашено в светлые тона, демонстрируя со всей очевидностью непомерность испытания, обрушившееся на детей в пространстве войны. Подобное тревожное ощущение наступившей беды
прослеживается в рассказе о первом дне войны П.М. Полищука, закончившего летом 1941 г. девятый класс в школе № 20 г. Омска: «Лето
1941 выдалось знойным, мы после окончания занятий целыми днями
пропадали на Иртыше. Накупавшись и нагрев тело солнечными лучами, вечерами возвращались домой. В воскресное утро 22 июня 1941 г.
я вместе с товарищами снова собирался пляж, но осуществить свое
намерение не сумел. По улицам поползло страшное слово «война».
Как-то моментально изменился облик города. На улицах стало не так
уютно, как было раньше, началась суматоха. Все разговоры были
только о войне, о фашистах, напавших вероломно на нашу Родину.
Вскоре началась мобилизация в действующую армию. В первые дни
войны ушел на фронт мой отец, а я стал хозяином в доме. Нужно было
помогать матери, кормить семью. Начал работать. Об учебе, конечно,
думать было нечего, а ведь оставалось учиться один год, и это было
бы среднее образование. Проклятый фашист разрушил молодую мечту» [9, л. 2–2 об.]. Подобным образом были вынуждены поступить многие подростки в Омске. В силу различных причин, среди которых чаще
всего указывались бытовые и семейные обстоятельства, они досрочно
завершали или прекращали получение среднего образования. В отчетах местных органов власти в течение первого военного учебного года
отмечалась большая текучесть учеников, пик которой пришелся на
период с февраля по март 1942 г., когда из городских школ выбыли
1307 чел. [2, л. 55].
Характер Отечественной войны с первых дней обусловил стремление всех слоев советского общества, в том числе и детей, оказывать всю возможную помощь Родине для борьбы с врагом. Значимую
роль в налаживании общественно-полезного труда детей в условиях
военного времени сыграла традиция бескорыстной поддержки нуждающихся со стороны пионеров и школьников, стремительно развивавшаяся в СССР с 1940 г., после публикации мгновенно ставшей популярной книги А. Гайдара «Тимур и его команда». Омский обком комсомола отмечал, что с началом эвакуации тимуровцы в городе и области
119
организовали сбор одежды и игрушек для детей, прибывавших в Западную Сибирь из районов страны, подвергшихся угрозе оккупации.
Всего в Омской области действовало около тысячи тимуровских команд, которые наладили шефство над семьями мобилизованных в
Красную армию. Так, 23 пионера омской школы № 2 помогли своей
подруге-пятикласснице Марусе Клешниной в постройке дома, которую
начал ее отец, ушедший на фронт: законопатили стены, выгрузили
землю для настилки пола. Пионеры Любино-Малоросской школы вывезли, накололи и сложили дрова для семей красноармейцев. Тимуровцы Абатской школы водились с маленькими детьми, стирали белье, ходили в магазины за продуктами, что позволило в массовом порядке женщинам этого села выйти на колхозные работы. Организованный зимой 1942 г. пионерами и школьниками Омска и области сбор
инструментов и поиск запасных частей для сельскохозяйственной техники позволил отремонтировать сотни тракторов для весенней посевной кампании [1, л. 93, 115–116].
Помимо общественно-полезной деятельности, дети активно привлекались к сельскохозяйственному труду. Осенью 1941 г., в связи с
«исключительно тревожным положением» в ходе уборки урожая и
хлебосдачи, в сельских школах Омской области были до 1 октября
прерваны занятия, на поля отправлены школьники, включая учащихся
3 и 4 классов [3, л. 15]. В соответствии с постановлением СНК СССР и
ЦК ВКП (б) «О порядке мобилизации на сельскохозяйственные работы
в колхозы, совхозы и МТС трудоспособного населения городов и сельской местности» в 1942 г., в период с 1 мая по 1 июня, Омский обком
партии объявил о привлечении к весеннему севу лиц мужского и женского пола в возрасте от 14 лет. Отдельно оговаривалось участие в
полевых работах школьников 6–10-х классов, которых привлекали к
подобной деятельности во время летнего перерыва учебных занятий.
Направлять мальчиков и девочек требовалось раздельно, совместно с
учителями. Продолжительность рабочего дня устанавливалась для
них от 6 до 8 часов в зависимости от возраста и характера работы.
Подобный детский труд оплачивался в соответствии с существовавшими нормами и расценками [4, л. 9–10]. При этом подростки – члены
семей колхозников в возрасте 12–16 лет обязаны были отработать не
менее 50 трудодней в году. На плечи деревенских детей, привыкших к
труду независимо от возраста, легли дополнительные обязанности и в
семье. Вот как рассказывала о своем военном детстве З.А. Резекина:
«Мы жили в деревне Лисино Муромцевского района Омской области.
Когда началась война, мне было 8 лет, я пошла в первый класс. Нас
не бомбили, но папу забрали на фронт. Остались мама, я и сестренка.
Тяжело было без мужика в хозяйстве. Во время войны работали все –
мама в колхозе, а мы – дети, по дому. У нас были в войну корова, гуси,
120
куры, овцы, огород. Мы платили налог; молоко и яйца, овчину и всё
остальное сдавали государству, но и до войны мы это делали. Мама
уходила рано, на весь день. А на нас с сестренкой оставалась живность, еще корову нам требовалось подоить. После молоко цедили
через специальную тряпочку, относили на молоканку – идти приходилось километра полтора. К маминому приходу уже картошечка должна
быть начищена. Помню, как однажды мы сами накосили травы, привезли ее домой на телеге – мама аж заплакала! И так все дети в ту
пору работали» [11].
В воспоминаниях о военном детстве нам не встретились рассказы о праздниках, веселых детских играх. Невзгоды, выпавшие на долю
этого поколения, сделали мир детства старше, потребовали рано приобрести профессию, приобщиться к миру взрослых. Н.П. Гайдуков
пришел работать на завод, где трудились его родители, в 1942 г., когда ему исполнилось 14 лет. Приняли подростка учеником слесаря. Он
вспоминал: «Смена продолжалась 12 часов, было тяжело, часто не по
силам. Носил тяжелые штампы из цеха в цех, боясь уронить и разбить.
Недоедал и недосыпал. И вместе со всеми думал о нашей Победе» [8,
л. 95]. Будучи 15-летней девочкой стала работать на заводе, эвакуированном в Омск из Ленинграда, В.Д. Свинцова. В её описании собственного детского мира военного лихолетья также подчеркивается
глубокое осознание ответственности, присущее юному поколению экстремального времени: «В тяжелый, грозный, 1941 год я пошла работать со школьной скамьи ученицей шлифовщика. Самого завода еще
не было, только здание да упакованные станки. Мы, подростки, в холоде протирали оборудование от смазки, устанавливали его. После
пуска завода сутками работали у станков, иной раз тут же засыпали,
голодные и уставшие. Мы не считались ни с чем, так как знали, что
тем, кто на фронте, еще хуже. В цехах было холодно, мерзли руки,
работали в телогрейках. Многих девчат едва было видно и-за станков.
Отработав днем 12 часов, ночью шли разгружать баржи с дровами,
вагоны с картофелем, капустой, морковью. Ездили в колхозы. Но как
бы ни было трудно, мы не унывали. Жили одной дружной семьей: один
– за всех, и все – за одного» [10, л. 1–3].
Возросшая потребность предприятий в рабочей силе обусловила
необходимость проведения дополнительных призывов подростков для
обучения в школах ФЗО. Подобная мобилизация, проводимая осенью
1942 г. в Омской области, осуществлялась как в городе, так и в деревне. При этом городские и районные Советы, обязанные отправить с
15 октября до 15 ноября в школы ФЗО 3500 чел., получили право привлекать учащихся школ наркомпроса (за исключением десятиклассников), воспитанников детских домов. При отборе курсантов ФЗО выдвигался ряд условий, а именно – не допускать приема больных, физиче121
ски недоразвитых. С этой целью в пункты приема командировались
врачи, создавались медицинские комиссии. Перевозка молодежи к
месту учебы обеспечивалась эшелонами по заявкам областного
управления трудовых резервов. Призываемая колхозная молодежь и
воспитанники детских домов должны были полностью обеспечиваться
за счет областного отдела народного образования, остальные – родителями. В качестве необходимого обмундирования указывались 2 пары белья, верхняя одежда, ватное полупальто, брюки, гимнастерка,
портянки, полотенце и обувь. Помимо этого на время следования в
пути требовались продукты питания. На месте дислокации курсанты
получали полное государственное обеспечение, в том числе, белье и
постельные принадлежности; им должны были предоставить улучшенное питание. Однако, реалии зачастую не совпадали с обещаниями. Бытовые условия, в которых оказывались подростки, были плохо
приспособлены к нормальной жизни, что подтверждали директора
школ ФЗО: общежития «не подготовлены к зиме», бараки не оштукатурены, большая скученность курсантов (на 15 кв. м – 21 чел., на 19 кв. м
– 23 чел.), койки в три яруса, отсутствие дров, удаленность от завода и
столовой (от 3 км и более) и пр. Отсутствие белья, обуви и обмундирования, скудное питание, невозможность сходить в баню – всё это
нередко приводило к случаям дезертирств. Так, из привлеченных в декабре 1941 г. в школу ФЗО № 5 Омска 288 чел. отсеялось 77 чел., в декабре 1942 г. из 931 чел. принятых обучение не закончили 243 чел. [7,
л. 113–114]. Не случайно воспоминания о наборах в школы ФЗО приобретали негативный оттенок: «Стали молодежь забирать в ФЗО. Это была трагедия для деревни. Убегали! Моей тете, которую забрали, было
страшно начинать жизнь в городе, так она убежала оттуда» [11].
К набору учащихся в школы ФЗО было привлечено также областное управление НКВД, которому вменялось в обязанность «снимать с
поездов и вокзалов безнадзорную молодежь в возрасте, установленном для призываемых в школы ФЗО и направлять ее в призывные комиссии для зачисления в данные школы» [5, л. 9].
Но и в дальнейшем уже закончившие обучение зачастую не приступали к работе. Причиной тому, по мнению руководителей заводов,
становилась невозможность создать для подростков элементарных
жизненных условий. Вот как, к примеру, происходила мобилизация
молодежи из городов Омской области на заводе № 174 Наркомтанкпрома в 1942 г.
122
Таблица
Выполнение плана мобилизации молодежи для завода № 174
[6, л. 201]
Город
Подлежало
НаправПрибыло и
Приступимобилизалено на
зарегистрироло к рабоции
завод
вано
те
Омск
500
468
418
256
Ялуто50
49
49
40
ровск
Ишим
100
69
51
28
Тюмень
200
148
140
87
Тара
150
150
49
39
Всего
1000
841
707
450
Очевидно, что практически половина направленных на завод
№ 174 из пяти городов Омской области по разным причинам не приступила к работе. Тем не менее, на данном предприятии из 16 тыс.
тружеников 1850 чел. были несовершеннолетние дети, которым не
исполнилось 16 лет, что составляло около 12 % от общего количества
работников [7, л. 76]. О подобных проблемах докладывал заместитель
директора завода № 357, выпускавшего оптические приборы для боевых вооружений: «У нас молодых (до 25 лет) числится 1440 человек,
из них детей до 16 лет – 215 человек. Эти ребята живут в нечеловеческих условиях… Жуткая грязь, многие не имеют смены белья, все они
завшивели. Босые ходят! В общежитии отсутствуют столы, табуреты.
Ребята и девушки могли бы и сами вымыть полы, выстирать белье, но
у них нет ведер, тряпок. У них нет часов, радио. Они всю ночь бегают
узнавать – сколько времени, чтобы не проспать и не опоздать на работу. А ведь эти кадры обеспечивают выполнение госпрограммы, на
фронт работают, среди них немало стахановцев! Нам надо к ним относиться более чутко» [7, л. 116].
Структурируя опыт детской повседневности в глубоком тылу в годы Великой Отечественной войны подчеркнем, что в период экстремального времени дети становились энергичными участниками многих
событий. Реагируя на чрезвычайную обстановку, они приобретали
новые функции – становились хозяевами в доме, брали на себя ответственность за семью, которую ранее выполняли отцы и матери, осознавали необходимость оказания помощи тем, кто оказался без попечения. Вынужденным и осознанным решением для многих стал отказ
от продолжения учебы в школе, тысячи подростков устремились на
оборонные предприятия. Оторванные нередко при этом от дома, полностью сменившие жизненный ландшафт, не все из них выдерживали
обрушившиеся трудности. Осуществленная ревизия событий детской
123
повседневности периода Великой Отечественной войны со всей очевидностью свидетельствует о том, что подобные факты не являлись
исключительными. Имплантированные в сознание образы советских
детей, которые стоически сумели перенести все невзгоды военной
эпохи – это идеологическое клише. Действительность же многогранна,
поскольку активизировавшись в кризисной ситуации, ускорившей границы взросления, дети не могли не включать собственные различные
механизмы самосохранения и выживания, при том, что большинство
соответствовало общепринятым системам ценностей, следовало им.
Список источников и литературы
1. Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 4.
Оп. 1. Д. 1105.
2. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 1106.
3. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2656.
4. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3194.
5. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3273.
6. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3324.
7. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3379.
8. ГИАОО. Ф. 2656. Оп. 1. Д. 4.
9. ГИАОО. Ф. 2656. Оп. 1. Д. 5.
10. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 23.
11. Из воспоминаний З.А. Резекиной, 1933 г.р. (записано Н.В. Кабаковой).
УДК 355/359
Философия войны: к истории проблемы и термина
1
Канарев Г.В.
г. Санкт-Петербург
Аннотация: В статье представлена история становления термина «философия войны» в отечественном военно-научном контексте. Автором анализируются как интерпретации этого термина, так и формы его институциализации.
Ключевые слова: философия войны, проблемы войны и мира, военное управление.
Понятие «Философия войны» в историческом плане употреблялось многими авторами, начиная с XVIII в. Сегодня этот термин используется и для философского осмысления войны как реального социального явления, и как философская теория войны, как теоретический, познавательный конструкт с определенной структурой [6].
Можно выделить два аспекта рассмотрения концепта и термина
"философия войны":
1) Философия войны как интерпретация, понимание реального
социального явления, что предполагает в содержательном плане рассмотреть: ее природу (происхождение), сущность, т.е. главные качественные характеристики (связь, например с политикой и насилием) и
Канарев Г.В., 2018
124
смысл (ее цель, значение, и роль в истории человечества). Это сквозная тема для философии (военно-философская проблема);
2) Философия войны как направление научного, познавательного исследования данного феномена (явления), представленного в теоретической концептуальной, понятийной форме, как составная часть
военно-научного познания. Здесь философия войны представляется
как многомерная и многоаспектная философская теория войны, мировоззренческое и методологическое основание военной науки. В современных условиях важно сформировать у специалистов военной и
военно-политической сфер, у военных исследователей интерес к мировоззренческим и методологическим аспектам своей деятельности.
Мы остановимся преимущественно на втором ее аспекте.
В историческом плане понятие «Философия войны» употреблялось многими авторами. Но впервые его употребил английский военный теоретик и историк последней четверти XVIII в. Г. Ллойд в своем
капитальном труде «История семилетней войны», относя к нему все,
что связано с анализом морального фактора. «Философию войны»
он считал высшей и труднейшей частью военного искусства, ибо она
предполагает глубокое знание природы человека, источников его
страстей и должна разрабатывать для полководца способы воздействия на моральное, духовное состояние войск.
Крупным коллективным достижением отечественной военнотеоретической
мысли
середины
XIX
в.
стал
«Военноэнциклопедический лексикон». Он носил характер справочника, но в
его статьях излагались современные взгляды на события боевой практики и факты военной истории, отражавшие уровень военной теории
того времени. В пореформенной России последней трети XIX в. большой известностью пользовались труды генерала Генриха Антоновича
Леера (1829-1904). В них он стремился обобщить опыт войн XIX столетия, исследовать современную ему боевую практику, показать, какое
влияние на ведение войны и боя оказывали массовые армии, нарезное оружие, железные дороги, телеграф и другие средства. Леер доказывал наличие самостоятельной военной науки и ее объективных законов, но предмет военной науки сводил к теории военного искусства,
точнее – к стратегии, понимая ее в широком смысле (как «синтез, интеграцию всего военного дела, его обобщение, его философию»), и в
узком, прикладном значении (как учение «об операциях на ТВД»).
На рубеже XIX–XX вв. в России были осуществлены два военноэнциклопедических издания: «Энциклопедия военных и морских наук»
(под ред. Г.А. Леера) и «Военная энциклопедия», обобщившие сведения по различным отраслям теории и практики военного дела. В период, когда Г.А. Леер был начальником Николаевской Академии Генерального штаба, одной из основных учебных дисциплин в академии
125
была стратегия, лекции по которой читал сам начальник. В них он собственно и излагал свою трактовку философии войны, связанную с постулатом неотвратимости и предопределенности войн: «Война является в виде одного из средств, притом крайнего средства (ultima ratio
regis) для достижения государственных целей…Борьба лежит в основе
всего живущего. Все силы природы находятся в постоянной борьбе
между собою, стремясь к созданию нового и более совершенного путем разрушения старого и отжившего. Таков основной закон природы.
Человек, составляя часть ее, в своей деятельности, подчиняется тому
же закону. Вот почему войны всегда были и будут» [3, 306]. Леер употреблял и термин «философия военного дела», – более адекватный,
на наш взгляд, второму пониманию философии войны.
Ведущим специалистом в области военно-морской теории в России начала XX в. стал русский военный теоретик и историк профессор
Николаевской морской академии генерал Николай Лаврентьевич Кладо (1862-1919). Он впервые создал курс морской стратегии, который
читал слушателям академии в 1909-1910 гг. Кладо отстаивал органическую связь армии и флота: «…флот дает армии свободу действий, и
именно отсутствие флота обессиливает армию". В 1914 г. по распоряжению Главного морского штаба была издана книга Н.Л. Кладо «Этюды по стратегии». В ней автор раскрыл сущность и содержание морской стратегии, показал ее место среди других наук. Общую стратегию
он называл философией войны и подразделял ее на две части: теоретическую и прикладную. Теоретическая часть стратегии (общая для
армии и флота) включала исследование природы (сущности) войны,
различных элементов обстановки и средств войны. Она должна заканчиваться окончательной формулировкой принципов подготовки и ведения войны. Прикладная стратегия (раздельная для армии и флота)
имела задачей разработку планов подготовки государства к войне и
ведение войны, соответствующих обстановке.
Одним из первых авторов институционального подхода к изучению философии войны стал видный военный ученый Андрей Евгеньевич Снесарев. Назначенный в августе 1919 г. начальником Академии
Генерального штаба РККА, он разработал специальную программу по
философии войны и соответствующий ей курс лекций, который сам
читал слушателям академии в 1919-1921 гг. В дальнейшем на основе
этого курса он подготовил к изданию книгу «Философия войны». Центральная тема для него и в лекциях, и в книге – проблема «войны и
государства». Он специально подчеркивал, что дает общую картину,
новое освещение войны, а именно «освещение под углом государственным, т.е. основным направлением исследования войны он берет
геополитический подход, ибо государство – продукт и основной субъ-
126
ект геополитических процессов. Его вывод: при всех своих недостатках
«государство есть благо, а не зло».
Отсюда вытекает положение, что только государство должно и
имеет право легитимно решать проблемы войны. Но делать это оно
обязано не втайне от своих граждан, а выражая их интересы и волю.
Иначе военная политика государства может быть не понята и не принята к исполнению его гражданами. Государство и гражданское общество должно иметь совпадающее воззрение по вопросам войны. И
сегодня это крайне актуально. Также он писал: «Бремя войны не можетнестиодна только часть населения, т.е. военные, а должно нестивсе население и для этого… оно должно пройти не только ту стадию технического военного образования, которая неизбежна в случае
войны, оно должно понять и продумать ее духовную сторону, понять
ее неизбежность, важность, оценить ее государственный смысл, то
есть осмыслить философию войны». И эти тезисы получили практическое подтверждение в Великую Отечественную войну.
Философия войны должна включать, по мнению Снесарева, следующие проблемы: 1) существо войны; 2) основные идеи, с этим существом связанные; 3) пути к познаванию войны; 4) наука о войне в ее
целом и ее классификация. Отсюда разработанная им программа по
этой дисциплине была направлена на объемное исследование войны
как явления, идущего через всю историю человечества, что, по сути,
интегрируют выделенные нами 1-й и 2-й аспекты рассмотрения философии войны. Снесаревская программа ориентирует на изучение войны в исторической перспективе, выявление тенденций ее эволюции в
Новейшее время. Она предлагает исследовать войну с ряда позиций:
исторической, нравственной, государственной (геополитической) и
экономической.
В самих лекциях Снесарев дает в целом принципиально новое
видение проблемы философии войны и ее исследования. «Философия войны», по его убеждению,– это принципиально новая научная
дисциплина, возникающая на стыке философии и военной науки. В
этом отношении она подобна философии права, философии политики,
философии науки и техники, философии управления и профессиональной деятельности и другим областям философского и научного
знания.
Война – сложное общественное явление, над раскрытием природыи сущности которой бились лучшие умы многих поколений человечества. Трудно быть реалистом по отношению к войне. Нравственное сознание и чувства диктуют людям ее безоговорочное осуждение
и отрицание. В то же время эгоизм интересов и реальная или кажущаяся несправедливость настойчиво понуждают одобрять войну не только меньшинство, но часто и большинство народных масс. Ненависть к
127
войне и жажда войны часто уживаются в сознании и настроении одних
и тех же людей. Неоднозначное и противоречивое отношение к войне
– свидетельство неоднозначности и противоречивости самой войны.
Взяться за создание философии войны мог человек, который глубоко
знал и философию, и военную науку, и историю. Такими был Снесарев. Он исследует войну, ее содержание, характер и роль в жизнедеятельности людей на всех этапах истории человечества. Для него философское постижение войны – не предмет абстрактного рассуждения,
а именно средство выработки решений, ясных и проникновенных ответов на сложнейшие практические вопросы жизни.
Снесарев в своих лекциях рассматривает войны всех основных
эпох всемирной истории и дает им краткую, но глубокую характеристику. При этом он прослеживает эволюцию войн, не принимая на веру
выводы, которые до него возведены в ранг закономерностей. Факт
непрерывности войн для него еще не есть основание признать само
явление войны вечным законом истории. Это только свидетельство,
что война «может оказаться и вечным спутником человечества».
Впрочем, для избавления от войн, как он полагает, еще не все средства испробованы. В то же время он делает вывод, что «война не может внезапно под давлением каких-либо факторов, как бы они не были
сильны, покинуть нашу грешную землю».
Однако, для философии войны Снесарева характерно полное исключение как пацифистского, так и милитаристского пафоса, у него нет
ни розового оптимизма, ни мрачного пессимизма, «обнаучиванию» у
него подлежат только реальные факты, ибо наука не вправе выдавать
желаемое за действительное под давлением политики или общественного мнения, например. Заменять по их требованию свой вывод
о неопределенности будущего войны как явления выводом о неизбежности установления вечного мира или, наоборот, о бесконечной череде войн. Но в любом случае Снесарев предлагает учитывать конкретные реалии. Он делает три вывода, которые, без сомнения, обладают
философским значением:
1. По своему содержанию война стала всеохватывающим, всепроникающим и глубоко драматическим явлением в жизни народов, и
это явление не удастся искоренить в обозримой перспективе.
2. Войны свидетельствуют об опасных недостатках в организации
человеческих обществ и бессилии человеческого разума.
3. Решение вопроса о будущем («грядущем») войны как явления
– положительное или отрицательное остается пока вопросом веры, а
не научно доказанным фактом.
Снесарев не закончил исследование темы «Философия войны»
только курсом лекций, предназначенным для чтения слушателям возглавляемой им академии, хотя данный курс представляет собой ори128
гинальное военно-философское сочинение, изданное затем отдельной
книгой. Многие важные идеи и выводы содержатся в его других книгах,
статьях, рецензиях, черновых набросках, записках последующих лет, а
также в таких фундаментальных его трудах, как «Введение в военную
географию» и «Жизнь и труды Клаузевица». В сохранившихся набросках словаря по стратегии, который составлял Снесарев, он так изложил свою позицию: «Философия войны… есть научно переработанное
(проще обнаученное) военное миросозерцание. Иначе говоря, философия войны – наука о существе и смысле войны и о высших вопросах, с нею связанных. От других наук – стратегии, тактики и т.д. – философия войны отличается той коренной особенностью, что все
остальные военные науки по существу утилитарны и отвечают на вопрос: как воевать, а философия войны – наука чистая и пытается отвечать на вопрос: почему и зачем воюют».
Известный современный российский военный философ и историк
И.С. Даниленко в своих предисловиях к работам А.Е. Снесарева "Философия войны" и "Жизнь и труды Клаузевица" наряду с глубоким
анализом основных положений его философии войны дает такую
оценку самому их автору: "Если в начале XXI века мировая военнофилософская мысль в качестве первого западного (европейского)
классика выделяет Клаузевица, а в качестве первого восточного – китайца Сунь-Цзы, то уверен, что, когда будет изучено и по достоинству
оценено творческое наследие А.Е. Снесарева, такая почетная роль
среди военных философов Евразии будет отведена именно ему..." [2].
В философское осмысление войны заметный вклад внесли так
же представители военно-философской, военно-исторической и военно-теоретической мысли Русского Зарубежья. Сложившаяся главным
образом в 20-30 гг.) военная культура Русского Зарубежья выражалась
в организации военно-научной деятельности, военном образовании,
военно-периодической печати и собственно культурной деятельности.
Значительный военно-научный интереспредставляют издаваемые там
журналы. Судьбы и биографии изданий были разными. Многие издания в известной мере отражали особенности своих редакторовиздателей и держались часто благодаря их огромному духовному (да
и финансовому) напряжению своеобразному подвижничеству. В данном случае к числу таких людей можно отнести и редактора-издателя
журнала «Армия и флот» полковника Н.В. Колесникова, выпускавшего
журнал с 1925 по 1936 г. (всего вышло 48 томов). Наряду с глубокими
политическими обзорами и военно-научными работами на его страницах помещались материалы по воспитанию и обучению войск, философии, психологии. Сам издатель обладал широким кругозором, обширными познаниями и литературным дарованием (его перу принадлежат книги «Франция и Германия», «Святая Русь», «Диктатор», «Су129
воров», «Философия войны» и др.). На страницах журнала он неустанно вел борьбу не только за военную науку и образование, но и отстаивал аутентичность русской культуры, русскую духовность.
Сегодня значительную работу по поиску, обобщению, осмыслению и популяризации трудов представителей Русского Зарубежья ведет историко-аналитическое издание при Военном университете МО
РФ «Российский военный сборник» в сотрудничестве с общественным
объединением «Воин». В результате издан целый ряд трудов ярких
самобытных авторов из русской эмиграции. В данном случае можно
назвать сборник произведений, содержащих широкий, синтезирующий
взгляд на проблемы войны и армии, вышедший под общим названием
«Философия войны» [7], в котором первым представлен одноименный
труд Антона Антоновича Керсновского.
Военно-теоретические представления А.А. Керсновского, лежавшие в основе его исторических взглядов и суждений, были лаконично
изложены в отдельной работе под названием «Философия войны»,
которая в сокращенном варианте была напечатана на страницах
«Царского вестника» в 1932 г., а полностью опубликована отдельным
изданием в 1939-м в Белграде. «Философия войны» как яркий и колоритный образец военной мысли родилась в результате размышлений
над судьбами отечественной военной школы в XIX и начале XX века.
О многом в них свидетельствовал, в частности, характер восприятия
центральной фигуры «золотого века» русского военного искусствавторой половины XVIII в. – А.В. Суворова.
А.А. Керсновский приходит к убеждению, что преемственность
лучших достижений отечественного военного искусства не смогла
продлиться долее эпохи наполеоновских войн. А все дальнейшее развитие русской военной традиции, чем дальше, тем больше, шло под
сильнейшим французским и немецким влиянием. Национальное военное искусство все более утеснялось в своем положительном воздействии, а старавшаяся быть универсальной военная наука на отечественной почве так и не смогла эффективно обобщить и закрепить
былые достижения национального военного гения и, вообще, с неимоверным трудом доходила до практики, так и не сумев преодолеть схоластический характер. Военная мощь России после наполеоновских
войн вплоть до начала XX в., несмотря на отдельные славные страницы военной истории, внешний, количественный рост, имела тенденцию в отношении качества клониться к упадку. Но в воспитательном
отношении наша доктрина, отмечает автор, всегда выдвигала религиозное начало и национальную гордость. «Мы – русские, с нами Бог!» –
учил Суворов. Поэтому-то его наука и сделалась действительно
«Наукой побеждать». Для ее преподавания в военных училищах
надлежит, по мнению автора, учредить особую кафедру. Затем нашу
130
доктрину характеризует требование сознательного отношения к делу:
«каждый воин понимает свой маневр», т.е. необходимы и проявления
разумной частной инициативы снизу.
В аннотации современного издания "Философии войны"
А.А. Керсновского [4] подчеркивается что данная книга "представляет
собой универсальное осмысление понятия войны во всех ее измерениях: духовно-нравственном, морально-правовом, политическом, собственно военном, административном, материально-техническом", – с
чем нельзя не согласиться, что не исключает, однако, критического
отношения к некоторым аргументам автора.
В завершении можно отметить заметное оживление исследовательского интереса современных авторов к проблематике философии
войны, причем в плане ее конституирования в качестве самостоятельной философской теории войны и мировоззренческой и методологической основы общей теории войны и военной науки в целом [1;5;6].
Представляется целесообразным расширить тематику учебной дисциплины "Философия военного управления" (в рамках магистратуры и
адъюнктуры военных вузов) основными вопросами философии войны.
Список источников и литературы:
1. Владимиров А.И. Основы общей теории войны. Курс лекций. М., 2010.
2. Даниленко И.С.. Выдающийся военный теоретик и философ // Философия войны / Андрей Снесарев. М.: Ломоносовъ. 2013.
3. История и философия военной науки / Под общ. ред. Б.И. Каверина и
С.А. Тюшкевича. М.: Воениздат, 2007.
4. Керсновский А.А. Философия войны. М.: Издательство Московской
Патриархии, 2010.
5. Отюцкий Г.П. Философия войны: проблемы конституирования // Военная мысль. 2009. № 3.
6. Отюцкий Г.П. Философия войны: сущность, структура, функции // Военная мысль. 2010. № 10.
7. Философия войны. М.: Изд-во «Анкил-воин» / Российский военный
сборник. 1995.
УДК 94
Первая Русско – иранская война 1804 – 1813 гг.: геополитические
и стратегические причины возникновения конфликта
1
Кантимирова Р.И., Баева Э.Р.
г. Стерлитамак
Аннотация: Кавказ постоянно считался стратегически значимой территорией, к военно-политическому и экономическому участию которого тянулись всемирные государства.
Первая треть XIX столетия считается одной из уникальных вех этого соперничества. Оно
Кантимирова Р.И., Баева Э.Р., 2018
131
повлияло не только на дипломатический уровень взаимоотношений ведущих стран мира,
но превратилось в военное противостояние.
Ключевые слова: Российская империя, Персия, Грузия Ближний Восток, РусскоИранская война, Павел Дмитриевич Цицианов, Джеват-хан.
Работа выполнена при поддержке гранта СФ БашГУ № B 18-130
В ходе исторического развития Россия всегда вела активную
внешнюю политику. Границы государства меняли свои территориальные границы. По своим масштабам Россия считалась империей, могущество которой несравнимо ни с одной европейской страной. Российская империя всегда применяла себе определенную роль в европейском урегулировании. Однако она всегда придерживалась своей идеологии, не склоняясь к иной стороне. Исследователи обосновывали
такую направленность России погоней расширить свои пределы ее
мессианским призванием [5, с. 80].
С древнейших времен Кавказ считался важным для соседствующих с ним стран стратегическим и экономическим регионом. На протяжении столетий географическое расположение Закавказья считалось
плацдармом для захватнических войн. В результате которых территория распалась на большое количество незначительных владений [7,
с. 55–87].
Геополитическое стремление, стимулирующее Российское правительство установить свое влияние над Южным Кавказом легло на плечи министра финансов графа Д.А. Гурьева.
Обращаясь к истории середины XVIII века, известно, что часть
территорий Дагестана и Азербайджана были присоединены к России.
Однако это произошло на незначительный период, из-за нарушения
взаимоотношений России с Турцией. Русское правительство приняло
экстренное решение о возврате территорий. Во второй половине XVIII
века курс внешней политики России в Закавказье был перенаправлен
в связи с оказанием помощи и защиты Грузии от турецко-иранского
натиска [2, с. 48-49].
Общеизвестно, что 1783 г. явился годом подписания России и
Восточной Грузии договора, а именно – Георгиевского трактата. Суть
трактата заключалась во взаимной военной и политической помощи
указанных стран. Уже в 1795 г. в связи с вторжением иранских войск в
Закавказье, договор вступил в практическую силу, поддержка России
оказалась неизбежной [3, с. 326–328].
С нарастанием персидской опасности авторитет и роль России
возростал среди многочисленного населения Кавказа. Страх перед
шансом быть покоренными иранскими шахами и турецкими правителями заставлял прибегнуть к добровольному присоединению к Российским территориям. Исследователи освещавшие данный период,
весьма переоценили позиции кавказского населения по отношению к
России. Весьма слабо освещался тот момент, что на тот момент суще132
ствовали весомые расхождения в религиозном и идеологическом
стремлении народов Кавказа, в частности позиция тюркомусульманских народов [4, с. 371–385].
Активное стремление России на Кавказ налагалось экономическими, геополитическими и стратегическими мотивами. Интерес к черноморским портам и к ведению успешной экономической торговли,
требовало вовлечения Кавказа в состав России. Важная экономическая территория предполагала собой существенный источник сырья
для развиватия индустриализации России. Увеличение территории
России на Кавказе способствовало укреплению естественных южных
границ, давало возможность политического и стратегического влияния
на Турцию и Персию.
Однако, неизменным оставалось возмущение России к европейскому вмешательству в дела Закавказья. Так, например, Англия безпреград могла бы вмешиваться в дипломатию России. Немаловажным,
являлось и то, что каждая из стран в данной ситуации видела угрозу
своих позиций на Среднем и Ближнем Востоке [1, с. 315].
На рубеже веков Грузия была включена в состав России. Данные
действия повлекли за собой втягивание Петербурга в трудные дела
строптивого закавказского района. Итогом стало крайнее раздражение
Ирана, повлекшее образовалась коалиции Ирана и Великобритании.
Коалиция выдвинула требование о возврате Гянджи, но оно не было
исполнено. Так, напряженная ситуация 10 (22) июня привела к распаду
дипломатических взаимоотношений и к началу военного противостояния [2, с. 484]. Нарастание конфликтов неизбежно втянули Россию в
войну с Ираном.
Во второй половине XVIII века курс внешней политики России в
Закавказье был направлен в связи с оказанием помощи и защиты Грузии от турецко-иранского натиска. Губернатором в Астрахани и по совместительству начальником в Грузии становится князь Павел Дмитриевич Цицианов. Поручая ему этот ответственный, пост Александр I
приказал: "привести в ясность и систему запутанные дела края, и кротким, справедливым, но притом твердым поведением стараться приобрести доверенность к правительству не только Грузии, но и разных
соседствующих с нею владений" [4, с. 371–385]. В свою очередь, генерал-лейтенант П.Д. Цицианов став инспектором Кавказской линии и
главнокомандующим Грузии применял исключительные силовые принципы.
После включения Грузии в состав России и наделения ее правами управления, существовавших каки в прочих областях Российской
Империи, налаживание мира на Кавказе стало неизбежным моментом,
хотя и крайне нелегким. Присоединяя к себе Грузию, Россия открыто
показывала свою враждебность по отношению к Турции, Персии и к
133
горским народам. Незначительные независимые территории, опасаясь
роста и могущества русских на Кавказе, вступали в тайные и явные
переговоры с неприятелями России [6, с. 230].
Осознавая нарастающую угрозу со стороны Персии и Турции,
П.Д. Цицианов счёл необходимым обезопасить границы с востока и
юга. Курс защитнических мер был начат с ханства Ганжинского, которое уже было покорено графом Зубовым, но вывод русских войск с
территории, дал возможность Персии снова усилить позиции. [8, с. 32].
Уверенный в своих силах и ожидающий помощи персиян, ее правитель
считал себя защищенным. Никакой речи даже и не шло о мирном присоединении ханства к России, лишь ожесточенная борьба.
На что русское командование во главе с П.Д. Цициановым, переходит к действию. Укрепив отряд В.С. Гулякова, Цицианов стремительно направился к Ганже. Декабрь стал месяцем столкновения русского полка с войсками Джават-хана, повлекшее осаду Ганжи и дальнейшее ее бомбардирование. В данной местности опаснее всех был
сильный владетель ГянджиДжеват-хан, деспот вероломный и кровожадный. Покорившись в 1796 году Екатерине II, впоследствии он изменил русским, передался на сторону Персии и грабил тифлисскихкупцов. Павел Дмитриевич, вступил в его область, осадил Гянджу и взял
ее приступом (1804). Хан был убит во время штурма, дети его погибли
в сече или бежали. Народ присягнул на вечное подданство русскому
государю. Гянджа была переименована в Елизаветполь и со всем ханством присоединена к Грузии. Из-под стен Гянджи П.Д. Цицианов отрядил генерала Гулякова смирить непокорных лезгин, тревоживших
Кахетию. Храбрый Гуляков загнал их в горы, проник в самые неприступные ущелья и, хотя жизнью заплатил за свою отважность, при
всем том навел такой ужас на хищных обитателей Лезгистана, что они
прислали в Тифлис послов с просьбой о пощаде. Примеру их последовали хан Аварский и султан Элисуйский. Вскоре князья Мингрелии и
Абхазии покорились российскому государю; имеретинский царь Соломон также вступил в вечное подданство [4, с. 371–385].
Своими весьма своенравными и резкими действиями П.Д. Цицианов еще более озлобил Иран. Шах в резкой, даже грубой форме ставил ультиматум о выводе русских войск из азербайджанских ханств,
Грузии и Дагестана. Призыв увенчался отказом. Персия начала военную кампанию против России.
Русско-персидский конфликт навязал обременительное вооруженное десятилетие. Данный период был затруднителен для Российской империи, так как пришлось вести военные действия в значительной степени по всей территории своих европейских рубежей от Балтики до Каспийского моря.
134
Список источников и литературы
1. Балаян Б.П. Международные отношения Ирана в 1813-1828 годах.
Ереван. 1967. 315 с.
2. Бартольд В.В. Работы по исторической географии и истории Ирана.
Том 7. М.: Наука, 1971. 655 с.
3. Васильев Л.С. История востока. В 2 томах. Том 1. М.: Высшая школа,
2001. 307 с.
4. Всемирная история: Наполеоновские войны. Гражданская война в
США. М.: Харвест, 2001. 528 с.
5. Игамбердыев М.А. Иран в международных отношениях первой трети
XIX века. Самарканд: Государственный университет, 1961. 141 с.
6. Кузнецова Н. А. Иран в первой половине XIX века. М.: Наука, 1983.
265 с.
7. Сологуб В.А. Биография Генерала Котляревского – 3-е изд. СПб.
1901. 158 с.
8. Соханская Е.А. Биографический очерк генерала от инфантерии
Котляревского. СПб. 1879.
УДК 947.085(471.56)
Орск в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
1
Кашаева Е.А., Шебалин И.А.
г. Орск
Аннотация: В данной статье рассмотрен вклад города Орска в победу над врагом.
Показаны этапы политики руководства в промышленности, сельском хозяйстве и социальной сфере.
Ключевые слова: война, Орск, предприятия, заводы, народ.
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. – самая жестокая и
кровопролитная война в истории человечества, которая оставила
неизгладимый отпечаток на всемирной истории. Народы Советского
Союза самоотверженно защищали свой общий дом, свою Родину от
нападения фашистской Германии и ее союзников по фашистскому
блоку. Не остался в стороне город Оренбургской области – Орск, который почетно называется городом – тружеником, городом-бойцом.
Луначарский М.П. писал, что 22 июня 1941 года практически во
всех предприятиях и заведениях прошли митинги, посвященные борьбе с фашистами, орчане единодушно заявляли о своей преданности к
Родине, о решимости добиться победы над врагом [2, с. 30].
В первый месяц войны начинается активная деятельность местного городского Совета, который принимал очень важные решения по
обеспечению продовольствия, жилья и работы заводов. На Орском
мясокомбинате были построены дополнительные цеха – консервный и
колбасный. Несколько расширился завод имени Чкалова, в который
привозили и использовали американское оснащение. Уделяется вниКашаева Е.А., Шебалин И.А., 2018
135
мание эвакуационным госпиталям, так в июле уже было сформировано 3, а всего за время войны в Орске их было 7.
В Орск также вследствие эвакуации прибыли Запорожский завод металлоконструкций, разместившийся на территории Орского
металлозавода; КИМ № 20 (номерной завод из Кунцево Московской
области), наладивший вскоре выпуск гранат и минных взрывателей;
516 завод из Кольчугина. Кроме того, в Орске разместилась швейная
фабрика и мастерская из Днепропетровска, Гомельский мясокомбинат. В городе, по неполным данным, обосновалось 16 эвакуированных заводов и фабрик.
11 июля 1941 года городским Советом было принято решение об
открытии счета в Орском отделении Государственного банка для
средств на оборудование госпиталей и их расширение. Стоит отметить, что денежные средства уже были перечислены 13 июля 1941
года от воскресных работ, на которых добровольно трудились орчане.
Были выделены деньги на строительство макаронной фабрики для
производства мучных изделий.
Ввиду тяжелой экономической ситуации в сентябре 1941 года
«принимается решение № 436 «О введении продажи хлеба, сахара и
кондитерских изделий по продовольственным карточкам» [4, с. 65].
Население получало фиксированное количество продуктов, для того
чтобы не возникало перебоев с продовольствием. В помощь фронту в
Орске была организована работа по снабжению армии материалами,
одеждой, обувью.
1942 год для жителей Орска оказался тяжелым: наводнение принесло немало бед, в результате которого практически весь старый город
и многие поселки были затоплены. Урал разлился на значительной территории. Были разрушены железнодорожный мост, дамба, линии электропередач, смыты сотни жилых домов. Данные разрушения остановили
на длительное время работу Никелькомбината и некоторых предприятий. Рабочие восстанавливали железнодорожный мост, так как необходимо было открыть путь поездам, которые шли к фронту.
За годы войны Орский машиностроительный завод выпустил более тысячи деталей к установкам «Катюша» и ежегодно выпускал по
300 тысяч осколочных снарядов ОС-152, ОС-76.
На заводах работа проходила под лозунгом: «Все для фронта!
Все для победы!». За невыход на работу или за тунеядство могли посадить в тюрьму на 4 месяца. «Индустриальный Орск стал давать почти половину всей промышленной продукции области. В 1945 году
предприятия города выпустили столько различной продукции, сколько
в 1913 году давал весь Урал» [1, с. 63].
В Орске во время войны были большие трудности с жильем. В
данный период население выросло до 130 тысяч человек ввиду мас136
совой эвакуации, однако размещать людей было негде. Было принято
решение о строительстве жилых домов облегченного типа: саманные
дома, бараки, небольшие землянки. В школах размещали эвакуированных, а иногда даже и цехи оборонных заводов.
Необходимо отметить, что большой вклад в дело Победы внесли
школьники. В старших классах вводилось обучение для работы на
предприятиях и в сельском хозяйстве. Только в 1942 году на сельскохозяйственные работы было направлено более 1300 школьников, а в
1943 году – 1500 [5, с. 18].
Город Орск и вся страна понесла многочисленные жертвы: миллионы погибли и ранены, муки голода, тысячи разрушенных зданий,
городов и деревень. Но советский народ выстоял и победил. 22 тысячи горожан получили ордена и медали за самоотверженный труд в
период войны. И по долгу памяти мы не в праве забывать тяжелые и
страшные годы в истории нашей Родины.
Список источников и литературы
1. Альтов В.Г. Города Оренбургской области. Челябинск: Южно-Уральское
книжное издательство, 1974 г. 254 с.
2. Лукерченко М.П. Орск. Исторический очерк. Челябинск: ЮжноУральское книжное издательство, 1968 г. 161 с.
3. Рождественский Р.И. Избранное. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1997 г. 355 с.
4. Футорянский, Л.И. История Оренбуржья: учебное пособие. Оренбург:
Оренбургское книжное издательство, 1996. 351 с.
5. Футорянский, Л.И. Оренбуржье – Великой победе (к 50-летию Победы в
Великой Отечественной войне) пособие. Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 1994. 351 с.
УДК 355:930.25
Неточности академика И.И. Минца в брошюре «Великая
Отечественная война Советского Союза»:
мнение участника событий
1
Киселев М.Ю.
г. Москва
Аннотация: В статье представлена информация о заявлении бывшего командира пулеметной роты капитан Ф.П. Усикова, датируемая 12 марта 1947 г., по поводу неточностей,
допущенных в брошюре академика И.И. Минца «Великая Отечественная война Советского
Союза». Ф.П. Усиков оспаривал дату выхода воинской части Красной Армии на государственную границу с Восточной Пруссией и факт вывода на границу роты старшим лейтенантом
Василием Зайцевым. Заявитель приводил ряд фактов, подтверждающих, по его мнению,
вывод всего батальона на государственную границу капитаном Ф.П. Усиковым.
Ключевые слова: история, Великая Отечественная война, И.И. Минц, документ, архив, Российская академия наук.
Киселев М.Ю., 2018
137
Архив Российской академии наук (РАН) по праву считается одним
из крупнейших и старейших ведомственных архивохранилищ России
по истории отечественной науки и культуры XVIII-XXI вв. В собраниях
Архива РАН сохранились фонды личного происхождения выдающихся
ученых, фонды академических учреждений и организаций, периодических изданий и коллекции документов. В документальных комплексах
архива отложились документы по истории Великой Отечественной
войны советского народа 1941-1945 гг.
В Архиве РАН хранится фонд Минца Исаака Израилевича (18961991), историка, академика АН СССР. Среди документов фонда сохранилось заявление Ф.П. Усикова по поводу неточностей в брошюре
академика «Великая Отечественная война Советского Союза» [2]. 8
апреля 1947 г. главный редактор Государственного издательства политической литературы (Госполитиздата) Н. Тараканов направил на
имя И.И. Минца копию заявления капитана Ф.П. Усикова, оспаривавшего достоверность факта, освещенного в брошюре ученого. Заявление Ф.П. Усикова было направлено в Президиум Верховного Совета
СССР, Министерство вооруженных сил СССР и Министерство государственного контроля СССР [1, с. 1-5] и датируется 12 марта 1947 г.
На страницах 51-52 брошюры И.И. Минца указано, что «Красная
Армия вышла на государственную границу Советского Союза с Восточной Пруссией. В 7 часов 30 минут 17 июля 1944 г. старший лейтенант Василий Зайцев поднял Красное Знамя на берегу реки Шешупы,
отделявшей Советскую Литву от Восточной Пруссии». Ф.П. Усиков в
своем заявлении констатировал, что Красная Армия вышла на государственную границу в 6 часов 10 минут 17 августа 1944 г. Кроме того,
по утверждению автора заявления, «Василий Зайцев не выходил и
сам свою роту солдат не вывел на государственную границу, а вывел
не роту, а весь батальон командир пулеметной роты капитан Усиков».
Свое заявление автор подтверждал следующими сведениями:
«16 августа 1944 г. в 7 часов утра на нас пошли немецкие части в
контратаку, которая была отбита, было уничтожено до 30 немецких
танков. Наш 2-ой батальон состоял из трех стрелковых рот: четвертой,
пятой и шестой. В этом бою мы потеряли часть командиров и шестая
рота осталась без офицеров. В 16 часов 16 августа был отдан приказ
перейти в наступление. Нашему батальону придали 6 танков Т-34:
танкисты шли боевым порядком за пехотой 50-100 метров. Я получил
приказание через связного от командира батальона капитана Губкина
принять командование шестой ротой. Командиры шли за ротами. В 23
часа старший лейтенант Зайцев пошел доложить обстановку, что боеприпасы на исходе, а противник отступает с упорством и его силы превосходят наши. Но в 24 часа Зайцев не вернулся. Я отдал приказ по
ротам наступление приостановить и окопаться, от роты выделить по 5
138
человек за боеприпасами и по 3 человека доставить пищу и накормить
солдат. Я проверил оборону и готовность. От командира батальона
мне провели связь, я ему доложил обстановку. 17 августа в 3 часа ночи он по телефону передал мне «приказ перейти в наступление, справа и слева соседи наши полки». Я обошел оборону батальона и отдал
приказ перейти в наступление. Немцы стали отступать панически, теряя боевой порядок, а танки пошли боевым порядком за пехотой. В 6
часов 10 минут я дошел до реки Шешупы.
Отдал приказ окопаться, так как впереди река, а соседей ни справа, ни слева нет. Обстановка критическая, а связи с комбатом не
имею. Что делать дальше? Противник повел ураганный огонь, у меня
солдаты из строя выходят. У противника же на противоположном берегу маневрируют до 40 танков и бронемашин. Я нашел в землянке
литовца-крестьянина, он мне сказал, что это граница. Я отправил солдата в 6 часов 15 минут солдата, но он не вернулся. Я послал в 7 часов другого солдата с донесением, а Зайцев перехватил солдата с
донесением и передал комбату Губкину, что я вышел на государственную границу, а Губкин командиру полка подполковнику Водовозову. Я
жду ответа, что делать дальше. Но связные ко мне не пришли с донесением, в 7 часов 50 минут ко мне пришел старший лейтенант Зайцев
и спрашивает где моя рота? Я ему указал, где она расположена, его
через час вызвали в штаб батальона, по какому вопросу я не знаю.
Там его сфотографировали со знаменем. Об этом я узнал только на
другой день.
Почему командование батальона сделало так? Комбат знал, что
Зайцев еще 16 августа где-то отстал и боем он не руководил. Еще
раньше капитан Губкин предлагал, где попадутся хорошие трофеи, как
то часы, сапоги хромовые, вино, хорошая закуска – это доставлять
ему. Я ему по партийному ответил: « Я не командир трофейной команды, а командир пулеметной роты и мое дело командовать солдатами». Он мне сказал: «Чтобы ты был в боевых порядках, а около меня, чтобы я тебя не видел». Но в лице сборщика трофеев он нашел
послушного – это старшего лейтенанта Зайцева. Он ему доставал часы, вино, сапоги хромовые, и даже одни сапоги хромовые подарили
подполковнику Водовозову.
Почему старший лейтенант Зайцев отстал от своей роты 16 августа в 23 часа? Обстановка была очень сложная, так как противник был
перед нами гораздо сильнее и, если бы он перешел активно в контрнаступление, то нам бы никакими силами не вырваться. Он бы нас
смял, и живому остаться не было никаких предпосылок. Он (видимо
Зайцев) отстал, чтобы спасти свою шкуру живым. Я пошел в наступление и на что я рассчитывал? Я рассчитал, пока что ночь, а противник
наши силы не знает, то я смогу вести наступление до рассвета, а с
139
рассветом займу хорошую позицию для обороны. Во-вторых, я надеялся на солдат, что они любой приказ выполнят, так как я шел с ними
от Витебска. Солдаты говорили мне, пока ты с нами – умрем, но не
отступим. Положение было критическое, у танкистов не было бронебойных снарядов, а соседи продвигались медленно, а они могли бы
идти с нами в одну линию, правый сосед вышел на границу в 8 часов,
а левый продвинулся совсем незначительно. Мне попало центральное
направление – это город Ширвиндт и занял шоссейную дорогу, которая ведет в город. Но соседи мой успех не использовали, и перед ними противник от правого соседа войска отвел в город Ширвиндт. Если
бы я медленно наступал и не дошел бы до рассвета до границы и противник не остановился, его бы надо выбивать силами не меньше корпуса в полном составе. Если бы я этого не сделал, то меня бы капитан
Губкин обвинил, как за срыв операции, хотя он не передавал приказа о
выходе на государственную границу.
Кого они представили к награде? Старшего лейтенанта Зайцева,
комбата капитана Губкина, заместителя комбата по политической части старшего лейтенанта (фамилия отсутствует), парторга батальона капитана Коршун, заместителя комбата по строевой части капитана Поздеева и ряд красноармейцев, которых не было в наступательном бою. Где они были и как руководили боем? Комбат Губкин нас
потерял со своим штабом и не знал где наше местонахождение, а заместитель комбата капитан Поздеев еще во время 16 августа ушел в
тыл полка. Капитан Поздеев еще в июне месяце бросил тяжело раненого старшего адъютанта Филиппова и сказал, что он его похоронил, а
Филиппов прислал из госпиталя письмо 15 октября, что его Позднеев
бросил. И эти патриоты Родины, когда тяжело и тяжелая обстановка,
они укрывались от руководства. Но, как они друзья по выпивке, то они
себя и награждали.
Кто же проявил мужество и геройство в этом героическом наступлении 17 августа? Бессмертные герои все солдаты и офицеры, которые шли в цепи на превосходящего по силе противника. Моим помощником был на левом фланге командир 5-ой роты старший лейтенант
Батурин, но не был представлен к награде, так как его не уважал командир полка подполковник Водовозов. Я по этому поводу заявлял
командиру полка, чтобы он меня перевел в другой полк на любую
должность, хотя командиром взвода. Он мне ответил: «Я вас не переведу никуда, так как вы моя опора в полку и я на вас больше всех
надеюсь». В отношении кто командовал и руководил 16 и 17 августа,
то по этому поводу я запрошу 5-ю армейскую комиссию, которая уточнит эту операцию и кто ей руководил и тот будет достоин высокого
звания. Время шло, а комиссии не было. Командир дивизии генералмайор Городовиков организовал для офицеров трехдневный дом от140
дыха. Он собрал всех офицеров и сказал, кто и какие имеет претензии,
и я ему сказал об этом факте, об этой несправедливости при офицерах. Он мне ответил: «Создам комиссию и виновников накажу, а кто
достоин, того награжу, а из дивизии не переведу». Но комиссии обещанной так и не было. Только командира полка подполковника Водовозова перевели из дивизии. Корреспондент газеты «Правда» в августе месяце написал большую ложную статью, как капитан Губкин якобы разработал план операции и как Зайцев поднял Красное знамя на
границе, что было доведено до солдат. Я лично получил от него приказание, он мне сказал – наступай по направлению – а куда и до какого
рубежа, он не сказал. Я вел наступление вслепую, а по карте проверить не было света.
Об этой несправедливости я заявлять тогда не был намерен, о
том, что люди примазали чужую славу – героическую – часами, сапогами и вином. Да притом 17 октября 1944 г. я был тяжело ранен в правую руку и долгое время не владел пером. Я, как сын русского народа
и воспитанник пограничных войск, то я за славой не гнался. Наша цель
была едина, как бы скорее разбить немецко-фашистские орды и избавить человечество от рабства. Я считаю как политически и исторически факт неправильный. Его человечество будет изучать столетиями.
Но об этом факте знал не только наш полк, а знали в дивизии, и я уверен, что многие братья по оружию остались в живых, также будут читать и опровергать как историческую несправедливость. Я прошу, чтобы из литературы старшего лейтенанта Зайцева изъяли.
Я уверен, что Президиум Верховного Совета СССР, Министерство вооруженных сил СССР, Министерство Государственного контроля СССР и газета «Правда» об этом факте мне сообщат. Я даю
ручательство, что я вам сообщаю реальную справедливость, и уверен,
что правда будет за действительным патриотом нашей Родины, а не
за шкурниками, которые боялись смерти, получить геройство – это
они.
Жду Вашего ответа по адресу: Кемеровская область, станция
Имжорская (возможно Ижорская), Райком ВКП (б), парткабинет».
Представленная информация является еще одним небольшим
штрихом к огромной картине истории Великой Отечественной войны
1941-1945 гг. В то же время, для установления истинного состояния
боевых действий, факты, отраженные в заявлении Ф.П. Усикова, требуют тщательной проверки. Приведенные сведения позволят расширить историографическую базу по истории Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг. и могут быть использованы в образовательных и
исследовательских целях.
Список источников и литературы
1. Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 2019. Оп. 1. Д. 597.
141
2. Минц И.И. Великая Отечественная война Советского Союза. Серия: В
помощь слушателю политшколы. Магадан: Советская Колыма, 1947. 65 с.
УДК 94(470)”1941-1945”:002.2
Периодическая печать как источник изучения повседневной
жизни населения тылового города в годы
Великой Отечественной войны
1
Кладова Н.В.
г. Барнаул
Аннотация: В статье на примере газеты «Алтайская правда» анализируется
уровень информативности периодической печати как исторического источника для
реконструкции деятельности властных структур по организации повседневной жизни
населения тылового города.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, тыл, повседневная жизнь, газета
«Алтайская правда»
Война потребовала неимоверного напряжения всех сил
общества. Доминанта общественного настроения, общественного
сознания военных лет представляется несомненной – все для фронта,
все для победы. Большинство народа осознавало необходимость
сосредоточения всех сил для разгрома врага, что многократно
доказано реальным поведением людей, в котором находит
проявление их массовое сознание.
На властные структуры тыловых районов страны в такой ситуации возлагалась особая ответственность: организовать повседневную
жизнь тружеников тыла таким образом, чтобы они способны были к
максимальной трудовой деятельности. Зададимся вопросом: насколько эта проблема была осознана властными структурами в военный
период? С этой целью проанализируем их деятельность по организации бытового обслуживания. Источником для анализа послужили материалы периодической печати военных лет г. Барнаула Алтайского
края.
Неотъемлемой частью организации бытового обслуживания является обеспечение населения товарами массового спроса. Перед
войной многие предприятия местной промышленности, артели промкооперации г. Барнаула выпускали на рынок товары народного потребления в большом количестве и разнообразном ассортименте. Однако с первых дней войны положение коренным образом изменилось.
Товары широкого потребления стали быстро исчезать с рынка, поскольку вся промышленность страны была поставлена на военные
рельсы.
Кладова Н.В., 2018
142
Материалы, опубликованные в газете «Алтайская правда» в
1941-1945 гг. свидетельствуют о том, что местные органы власти осознавали необходимость наладить обеспечение населения товарами
ширпотреба.
Так, например, в январе 1942 г. райком партии железнодорожного района провел совещание руководителей предприятий по вопросу
производства ширпотреба. После того, как все выступавшие заявили о
богатых возможностях по выпуску таких товаров, райком партии предложил руководителям всех предприятий, ранее выпускавших ширпотреб, немедленно восстановить выпуск этой продукции для нужд
населения в довоенных объемах. Особое внимание при этом было
обращено на улучшение качества продукции, разнообразие его ассортимента. Кроме того, был утвержден план выпуска товаров ширпотреба [1].
Райком партии Центрального района также взял под свой контроль выпуск предприятиями товаров широкого потребления, вместе с
руководителями предприятий разработал план выпуска такой продукции. Так, например, артель «Алтайский скороход» должна была выпускать ежегодно 3 тысячи пар мужских, дамских и детских туфель, 5
тысяч пар детских ботиночек и 5 тысяч хозяйственных сумок. Артелям
«Первое августа», «Памяти Кирова» и «23 февраля» предписывалось
производить ежегодно около 6 тысяч штук детских платьев, юбок, рубашек и маек, 15 тысяч пар варежек, тысячи пар теплых носок, шапок,
пальто [2].
Если учесть, что население г. Барнаула к 1943 г. достигло 250
тыс. человек, то станет очевидной невозможность удовлетворить потребности населения в товарах при таких объемах его производства.
Проблема была еще и в том, что предприятия, как правило, даже эти
планы производства не выполняли.
На собрании городского партактива в феврале 1943 г. секретарь
горкома партии указал на плохую работу местной промышленности и
промкооперации. При этом он отметил, что «за год изготовлено только
по одной паре чулок и носок на каждого жителя, на 120 человек приходится один сделанный стул и на каждые 200 семей один стол… глины
у нас сколько угодно, но гончарное производство выполнило свой план
только на 25 %» [3].
О пренебрежительном отношении городских промкомбинатов к
производству ширпотреба свидетельствует и такой факт. В конце 1943
г. горпромкомбинат, имея хорошую мебельную фабрику, при плане
производства мебели на 248 тыс. руб., сдал торгующим организациям
мебели только на 8 тыс. руб. Причины срыва плана директор мебельной фабрики Ничков объяснил недостатком сырья, топлива и квалифицированных кадров [4].
143
Вероятнее всего, низкие показатели выпуска продукции широкого
потребления свидетельствуют о не заинтересованности руководителей предприятий в выпуске подобной продукции и о безнаказанности
за срыв плановых заданий. Например, выпуск мази для чистки обуви
не требовал особого сырья, но в продаже ее не было. Доводы о нехватке рабочих были также несостоятельны: предприятия промысловой кооперации были укомплектованы рабочими на 72 %, но регулярно
не выполняли план и наполовину [5].
На заседаниях и совещаниях разного уровня в 1942 г. руководители местной промышленности признавали свои ошибки. Но в результате ничего не менялось, и к концу 1942 г. план по выпуску товаров
ширпотреба был выполнен наполовину. Промкооперация края с заданием по выпуску деревянных ложек справилась на 37 %, план производства хозяйственного мыла был выполнен на 9 %. Плохо обстояло
дело с производством посуды, практически перестали производиться
топоры, лопаты и другие предметы обихода [6].
Однако есть любопытные примеры инициативности руководителей. Когда все машины фабрики индпошива были задействованы для
изготовления обмундирования, и фабрика имела все основания прекратить пошив одежды для населения, директор фабрики Карпешина
принесла из дома свою швейную машину. Ее примеру последовали
другие работницы, в результате чего выпуск швейной продукции для
населения не прекратился [7].
За выпуск товаров широкого потребления отвечали не только руководители артелей и предприятий, но не в меньшей степени несли
ответственность партийные и советские организации. Анализ источников позволяет сделать вывод о том, что партийные и советские органы
считали эту проблему второстепенной и недостаточно контролировали
процесс исполнения собственных решений и постановлений. В результате возникали иногда прямо-таки комические ситуации. Так,
например, промартель «Индустрия» за пять месяцев 1944 г. изготовила один столовый нож, да и тот – для выставки [8].
В годы войны предприятия бытового обслуживания были призваны облегчить тяжесть повседневной жизни горожан. Однако публикации в «Алтайской правде» писем возмущенных граждан свидетельствуют о неудовлетворительном состоянии сферы бытового обслуживания. На 10 тыс. жителей Барнаула приходилась одна мастерская по
ремонту обуви. Это приводило к тому, что обувь ремонтировалась
неделями, а люди не могли выйти на работу, учебу. На страницах «Алтайской правды» от 3 ноября 1943 г. повествуется о том, как «ученица
Аня Орлова сдала в ремонт обувь еще 13 октября, но до сего времени
ее не починили, и Орлова не выходит на работу».
144
В феврале 1943 г. на восьмой сессии Алтайского краевого совета
особо подчеркивалась неудовлетворительная работа предприятий
бытового обслуживания: бань, парикмахерских, прачечных, внутригородского транспорта. В связи со сложившейся обстановкой сессия
краевого совета обязала крайисполком и горисполкомы провести конкретные мероприятия по улучшению бытового обслуживания населения. Среди этих мероприятий значились следующие:
1. Организовать широкую сеть мастерских по бытовому обслуживанию (пошивочных, сапожных, часовых, по ремонту примусов, чайников, мебели;
2. Ввести книги жалоб во всех магазинах, столовых, банях и других предприятиях, обслуживающих населения, установить постоянный
контроль за принятием мер по жалобам трудящихся, записанным в
книге жалоб. Обязать краевого прокурора при обнаружении таких фактов производить тщательное их расследование и виновных привлекать к уголовной ответственности;
3. Значительно расширить в 1943 г. банно-прачечное хозяйство.
За счет нового строительства, переоборудования и приспособления
увеличить единовременную вместимость бань;
4. Улучшить работу торгующих организаций сети общественного
питания;
5. Расширить жилую площадь в городах не менее, чем на 300
тыс. кв. метров, закончить в 1943 г. все переходящее жилищное строительство, полностью использовать ассигнования на ремонт и восстановление жилого фонда [9].
Таким образом, решения сессии краевого совета свидетельствуют об осознании властью всей серьезности проблемы бытового обслуживания населения. Более того, в городе неоднократно проводились совещания различного уровня по вопросу улучшения бытового
обслуживания, на которых было сказано много хороших слов и дано
много обещаний. Но фактически ситуация не изменилась. Решения
органов советской власти игнорировались, а те в свою очередь не
могли осуществить контроль за их выполнением. В итоге к концу
1944 г. улучшения бытового обслуживания не произошло.
После того, как в большинстве предприятий бытового обслуживания исчезли книги жалоб, письма с жалобами посыпались в местную
прессу. Люди жалуются на недоброкачественность ремонта жестяных
изделий, на несоблюдение прейскуранта цен, на подмену материалов
заказчика, на потерю сделанных вещей. В качестве примера можно
привести работу сапожной мастерской № 3 артели «Алтайский скороход», в книгу жалоб которой заказчица Шильман записала: «Мною были сданы 28 февраля в ремонт две пары бот и галоши. Заведующая
Иванова велела придти 15 марта. Начиная с 15 марта и по сей день,
145
27 марта, я приходила, но боты не были отремонтированы. Вчера заведующая мастерской мне объявила, что галоши пропали, но они будут возвращены, возможно, в будущем году» [10].
Характерно то, что жалобы заказчиков оставались без ответа.
Кроме того, участились случаи, когда по необоснованным причинам
обувь в ремонт вообще не принималась.
Безответственное отношение к нуждам горожан проявлялось и в
работе парикмахерских. Мастера выходили на работу не по строгому
расписанию. В результате в парикмахерских в бесконечных очередях
люди томились с раннего утра [11].
Что касается бань, то к ноябрю 1944 г. еще не были выполнены
обязательства по постройке новой бани на 100 мест, по ремонту старых бань. Кроме того, в банях не хватало тазов. Например, «на всю
баню, что находилась на ул. Интернациональной, было всего 4 таза;
краны не исправны, всюду на стенах и на полу ужасающая липкая
грязь». Проживавшая в военные годы в г. Барнауле З.В. Бровкова рассказывает: «Во время войны в городе работало только три бани. Были
постоянные очереди, люди сидели по полдня, чтобы помыться».
Много неудобств доставлял и график работы предприятий бытового обслуживания: в воскресные дни все они были закрыты, а в будние работали до 18 часов.
Не лучше обстояли дела и в сфере организации общественного
питания. Постановлением Бюро крайкома и решением краевого совета
от 3 марта 1943 г. секретари горкомов, председатели исполкомов руководители торговых организаций, ОРСов обязывались «навести в
ближайшее время порядок в столовых, улучшить питание трудящихся
и впредь чутко относиться к жалобам населения, принимая немедленно меры к устранению недостатков в общественном питании» [12].
Руководство отделов рабочего снабжения серьезно отнеслось к
возложенным на него обязательствам. Так, например, к июлю 1943 г.
руководство отдела рабочего снабжения Н-ского завода собственными
силами расширило сеть столовых. Это дало возможность устранить
очереди, ускорить обслуживание. Кроме того, были отремонтированы
старые столовые, построены подсобные помещения [13].
В общественных столовых картина была совершенно иная. Корреспондентка Гусева Т. в статье, опубликованной в «Алтайской правде» от 21 июня 1944 г. под заголовком «Там, где нет заботы о нуждах
трудящихся», сообщает: «Два часа надо потратить на то, чтобы пообедать в столовой гостиницы «Алтай», так как не хватает тарелок.
Посетители вынуждены сидеть в очереди за тарелкой несколько часов».
Помимо этого, в столовых наблюдалось небрежное отношение
обслуживающего персонала к посетителям. Так, в книге жалоб столо146
вой № 1 можно было прочесть следующую запись, датированную 19
февраля 1944 г.: «Во время обеда мною было замечено, что посудомойка совершенно не моет ложки, а грязные перекладывает с одного
стола на другой» [14].
Характеристика тягот повседневной жизни барнаульцев, связанных с неудовлетворительной организацией бытового обслуживания в
городе, будет не полной без анализа ситуации, сложившейся к этому
времени в жилищном строительстве. С 1941 по 1943 г. население города выросло на 58 тыс. человек. Ясно, что проблема нового строительства и ремонта старого жилого фонда становилась неотложной.
Однако директора промышленных предприятий всячески уклонялись
от решения этой проблемы. Так, завод механических прессов и котельный завод по плану должны были в 1943 г. построить жилья объемом около 6,5 тыс. кв. м, но не построили ни метра [15].
Крайне медленно велось строительство жилья и в 1944 г. Между
тем, жилищная проблема в городе была крайне острой. Требовалось
жилье для эвакуированных граждан. Люди ютились в бараках, землянках, спали на двух-трехъярусных нарах. В 1945 г. на каждого жителя
г. Барнаула приходилось в среднем по 2,08 кв.м жилой площади. Нужны были помещения для детских садов, гражданских и военных учебных заведений, госпиталей, учреждений культуры, прибывших из прифронтовой зоны.
Таким образом, несложно заметить, что местная власть в должной мере не контролировала исполнение своих же решений по организации бытового обслуживания населения.
Однако ситуация была не столь уж негативно однозначной. Не
сумев наладить быт всех барнаульцев, крайком, горком ВКП(б), горисполком уделяли особое внимание отдельным категориям граждан, а
именно: инвалидам войны и семьям фронтовиков. Велся строгий учет
этих категорий граждан. Им предоставлялись различные льготы по
налогам, квартплате и т.п.
Решение восьмой сессии Алтайского краевого совета от 20 февраля 1943 г. обязало руководителей хозяйственных организаций, промышленных предприятий использовать все возможности для улучшения материально-бытового положения бывших фронтовиков и семей
военнослужащих. В «Алтайской правде» на протяжении всех военных
лет регулярно публиковалась информация о том, что сделано для
этой категории граждан: сообщалось о размерах выплаченных пособий, объемах заготовленного на зиму топлива, количестве изготовленных и распределенных промтоваров.
Кроме того, для семей военнослужащих выделялась земля под
индивидуальную обработку и семенной картофель для посадки. Семьи
военнослужащих прикреплялись к городским столовым. Бюро крайко147
ма постановлением от 3 марта 1943 г. обязало трест столовых открыть
в каждом районе города по одной столовой специально для обслуживания семей фронтовиков.
Для оказания материальной помощи семьям фронтовиков и инвалидам войны создавались местные общественные фонды. Так, с 15
октября по 15 ноября 1944 г. в городе проходил месячник помощи
этим категориям граждан. В период месячника специально созданная
для этого городская комиссия организовала сбор всевозможных пожертвований [16].
Нет особой необходимости лишний раз доказывать тот факт, что
жители г. Барнаула с честью вынесли все тяготы быта военного времени. Что же касается поведения в такой ситуации местных руководителей различного уровня, то оно оставляет двойственное впечатление. Местные управленцы реализуют неукоснительно только те решения, которые приняты центральной властью. Поскольку решения центральных органов касались исключительно инвалидов войны и семей
фронтовиков, этим категориям граждан местная власть также оказывает всяческую поддержку. Но по вопросу организации повседневной
жизни тылового города в целом местная власть, судя по всему, пребывала в твердой уверенности, что в дни войны не время обращать
внимание на «мелочи быта». Такая установка местных управленцев,
безусловно, осложнила и без того тяжелую повседневную жизнь жителей тылового города.
Анализируя информативные возможности периодики как исторического источника, мы помним о том, что главный вопрос критики источника заключается в установлении степени достоверности содержащихся в нем сведений, характера и направления его тенденциозности. В связи с этим, основная задача историка заключается в том, чтобы выявить тенденцию этих искажений. При решении этой задачи мы
исходим из общего источниковедческого правила, согласно которому
наиболее достоверны содержащиеся в документе сведения, противоречащие основному направлению его тенденциозности, а наименее
достоверны – совпадающие с ним.
Обратим внимание на то, что местная печать была партийным
изданием, и логично было бы усомниться в достоверности материалов, опубликованных на её страницах. Однако критические материалы
о деятельности властных структур, опубликованные в партийном органе, противоречат общей тенденции публикаций в этом издании. Это
позволяет утверждать, что материалы, опубликованные на страницах
«Алтайской правды», являются вполне репрезентативным источником
для реконструкции повседневной жизни тылового города.
Список источников и литературы
1. Алтайская правда. 1942. 9 августа.
148
2. Алтайская правда. 1942. 3 февраля.
3. Алтайская правда. 1942. 10 июля.
4. Алтайская правда. 1943. 3 декабря.
5. Алтайская правда. 1942. 3 июля.
6. Алтайская правда. 1942. 27 октября.
7. Алтайская правда. 1942. 3 июля.
8. Алтайская правда. 1944. 8 июля.
9. Алтайская правда. 1943. 6 марта.
10. Алтайская правда. 1944. 18 апреля.
11. Алтайская правда. 1944. 25 июня.
12. Алтайская правда. 1943. 19 марта.
13. Алтайская правда. 1943. 17 июля.
14. Алтайская правда. 1944. 18 апреля.
15. Алтайская правда. 1943. 18 декабря.
16. Алтайская правда. 1944. 18 ноября.
УДК 94(47) (091)
Внешнеполитическая стратегия Российской Федерации
по отношению к Косовскому конфликту в 1998-1999-х годах
1
Ковин Д.В.
г. Ярославль
Аннотация: Статья посвящена внешнеполитической позиции Российской Федерации по отношению к Косовской проблемев 1998-1999 годах. Автор анализирует политическую стратегию России и изменениееё отношения к Балканскому кризисув 1990-х годах. По
мнению автора, внешняя политика РФ в отношении Балканского кризиса претерпела эволюцию: отрешение от югославской проблемы в первой половине 1990-х годов сменилось
противодействиемвыходу Косова из Союзного государства Сербии и Черногории, что выразилось в существенной роли России в решении Косовской проблемы.
Ключевые слова: Внешняя политика, Россия, Югославский кризис, Югославские
войны, Косово, Сербия.
Распад Югославии, который еще именуют Югославским кризисом
– это общее название ряда событий 1991-2008 годов, в следствии коих
некогда единая Социалистическая Федеративная Республика Югославия распалась на семь государств. Распад сопровождался войнами
иэтническими чистками.
Мировому сообществу, в том числе и Российской Федерации,
пришлось вмешаться в разрешение данного кризиса. Проблема взаимодействия России с другими государствами по разрешению конфликтов в кризисных ситуациях в других странах является интересной и
актуальной.
Ковин Д.В., 2018
149
Тему распада Югославии поднимали в своих исследованиях
П.А. Бышков, Е.Ю. Гуськова, А.Г. Анашкина и другие. Гуськова Е.Ю. в
книге «История югославского кризиса» восстанавливает историю кризиса на Балканах, возникшего после распада Югославии, анализирует
его ход и причины, а также роль России в его разращении. Исследователь приходит к выводу, что внешняя политика России с начала 90-х
годов в отношении Балканской проблемы изменилась от бездействия к
участию в событиях на Балканах [5; с. 506-562].
П.А. Бышков в статье «Российский флаг на Балканах» анализирует ситуацию вокруг такого аспекта кризиса, как Косовская проблема
1998-1999 года, рассматривая взаимодействие натовского и российского руководства по её решению. Исследователь делает вывод, что
марш-бросок российских десантников на Приштину и занятие аэропорта Слатина резко поднял авторитет наших миротворцев в глазах НАТО
[2; с.47- 52].
А.Г. Анашкина в статье «Резолюция Совета безопасности ООН
1244 как возможная основа урегулирования косовского кризиса» анализирует многие имеющиеся в исследовательской литературе оценки
Резолюции 1244, которая была призвана разрешить косовскую проблему. Автор обосновывает свой взгляд на содержание данного документа и его роль в разрешении Югославского конфликта. По мнению
А.Г. Анашкиной, Резолюция могла стать основой разрешения ситуации
в Косово, однако это было бы возможно только при условии многополярности современного мира [1; с. 32-38].
В общем и целом, к сегодняшнему времени уже изучены причины
и ход распада Югославии. Однако одним из интересных вопросов на
сегодняшний день остаётся изменение отношения Российской Федерации к кризису во второй половине 90-х годов XX столетия. Поэтому
целью работы будет выяснение эволюции внешней политики Российской федерации в отношении распада Югославии годы в целоми косовской проблеме в частности.
Распад Югославии имел в своей основе целый ряд сложных и
взаимосвязанных причин, как внешних, так и внутренних. [5; с. 44]. В
ходе распада Югославии страны Запада, в конченом итоге, поддержали сепаратизм [10; с. 48-49] [8; с. 246-253].
Правительство Российской Федерации изначально предпочло не
вмешиваться в конфликт. Есть мнение, что президент Б.Н. Ельцин
дистанцировался от участия во внешней политике, и она была доверена А. Козыреву, известному своей западнической позицией. А. Козырев стремился к сотрудничеству со странами Запада, Россия вела
политику полного с ним соглашения [5; с. 515]. Как следствие, в 1995
году Россия признала Дейтонские соглашения. Они положили конец
гражданской войне в Республике Босния и Герцеговина 1992-1995 гг.,
150
отделившиеся области обособились [6]. Но, по сути, этот документ
узаконил распад Югославии.
9 января 1996 года министром иностранных дел РФ стал Евгений
Максимович Примаков [14]. Его часто называют автором «доктрины
Примакова» [9]. Она заключается в том, что ни одна страна не в состоянии решать глобальные проблемы в одиночку, внешняя политика
Российской Федерации и других государств должна быть переориентирована на создание «многополярного» мира [11; с. 3-13]. Это был
поворот во внешней политики РФ.
В 1998 году обострилась Косовская проблема. После Второй Мировой войны республики Косово и Метохия были присоединены к Югославии, чем были категорически недовольны албанцы, проживавшие в
Косово. Теперь же ситуация накалилась.
Албанские повстанцы пытались отделить Автономный край Косово и Метохии от Югославии. Поводом к столкновениям послужило
убийство сербом албанского юноши. Возмущенные албанцы устроили
беспорядки и теракт. В ответ сербские правоохранители задержали
подозреваемых в эскалации насилия. Страны Запада встали на сторону албанцев, обвинив власти Союзной Республики Югославии в нарушении прав человека и даже этнических чистках и геноциде [3; с. 226].
Любопытно, что позже ООН Комиссия по правам человека не нашла
никакого подтверждения таким воззваниям [5; с. 557-662].
В январе 1998 года в крае начала свою деятельность Армия
освобождения Косова. Эту организацию составляла радикально
настроеннаяи специально натренированная албанская молодёжь. Боевики занимались разбоем, устраивая нападения и засады на полицейских, нападали на сербские сёла, захватывали в заложники мирных
жителей [5; с. 670] [7].
До 28 февраля 1998 года силы югославской армии старались дистанцироваться от боевых действий, но, когда албанцы стали открыто
нападать на воинские части, провозгласив открытую борьбу, армия
решительно ударила по боевикам. В конечном итоге, к 29 сентября
югославам удалось почти полностью разгромить активные силы АОК
[5; с. 657-662].
НАТО встало на сторону албанцев, на протяжении всего 1998 года Запад пытался вынудить Белград его отказаться от сопротивления
албанцам [3; с. 210-237]. 23 сентября 1998 года Совет безопасности
ООН принял резолюцию под номером 1199, согласно которой стороны
должны были прекратить огонь [12]. Однако сделать этого так и не
удалось и 24 сентября НАТО приступил к планированию воздушного
удара. 13 октября Совет НАТО отдал приказ о начале операции в течение 96 часов. Югославские власти были вынуждены уступить, и 15
октября было заключено перемирие [3; с. 221].
151
Однако 15 января оно практически сошло на нет. Поводом стал
инцидент в Рачаке, когда в столкновении при неясных обстоятельствах погибло 45 албанцев. НАТО снова пригрозило авиаударами по
территории Союзной Республики Югославии.
Попытка мирно договориться состоялась в феврале в замке Рамбуйе, под Парижем. Они закончились практически ничем, поскольку
проект урегулирования конфликта был неприемлем для Югославии,
так как заключался в предоставлении Косово полной политической
автономии с выводом оттуда всех югославских войск. Это рассматривалось сербами как сдача Косово. 23 марта НАТО отдало приказ
начать военную операцию «Союзная сила», чтобы заставить Югославию принять проект [5; с. 665-674] [2; с. 8-10].
Несколько сотен боевых самолётов взяли курс на Белград. Первые бомбы упали вечером 24 марта, в 20:30 по белградскому времени.
Воздушная атака длилась несколько недель и нанесла Югославии
огромный ущерб [2; с. 8-10].
С самого начала Россия осудила эти бомбардировки как военную
агрессию и приостановила сотрудничество с НАТО. Российские военные, в свою очередь, были полны решимости остановить войну [7].
Москва решила действовать путём переговоров. 14 апреля
1999 г. В.С. Черномырдина возвели в должность специального представителя Президента Российской Федерации по урегулированию
конфликта в Югославии [15].
Первая встреча участников переговоров по урегулированию состоялась в Москве 27 апреля. До этого B.C. Черномырдин и
С. Милошевич договорились о возможности миротворческой миссии
на территории Югославии под эгидой ООН с обязательным участием
России, но американская сторона отвергла этот сценарий разрешения
конфликта. [7]30 апреля в Белграде была вторая встреча B.C. Черномырдина и С. Милошевича. Руководство Югославии считало возможным вести переговоры с тем условием, что Косово должно остаться в
составе Сербии, получив автономию.
После переговоров в Белграде российская делегация поехала на
дальнейшие переговоры в Бонне с М. Ахтисаари и С. Тэлботтом. Переговоры начались 1 июня 1999 г. и шли два дня. [Там же] Выработанный план урегулирования в Косово предусматривал прекращение
насилия и вывод из Косово всех сербских вооруженных сил. Вместо
них вводились международные силы обеспечения безопасности. АОК
разоружалась. Управления краем переходило в руки международной
администрации под эгидой ООН. Совбез ООН принял соответствующую резолюцию под номером 1244 [13]. Однако Российская Федерация, по сути, оставалась в стороне от ввода миротворцев, не получив
собственного сектора в Косово.
152
Члены российской делегации, вернувшись в Москву, провели
оценку сложившейся ситуации и пришли к выводу, что Россия не
должна бросать Югославию на произвол судьбы и остаться в стороне
от введения войск. В противном случае международный престиж будет
подорван окончательно. Действовать стоит решительно, в соответствии, однако, с резолюцией 1244 [7].
Так что Б.Н. Ельцину был представлен доклад. В докладе была
сделана оценка ситуации ипредложение: осуществить ввод российских миротворцев, чтобы вернуть Россию в процесс урегулирования
на Балканах. В итоге Президент дал добро на ввод войск [7].
Генштаб определил, что следует задействоватьвоздушнодесантные войска из бригады сил SFOR, базирующихся в Боснии. Целью для занятия определили международный аэропорт «Слатина».
Предполагалось, что через него основные силы НАТО прибудут в Косово. Уже в конце мая 1999 года спецназ ГРУ ГШ в конце мая 1999
года захватил аэропорт.
В регион миротворческие силы НАТО должны были войти 12
июня 1999 года. Но 10 июня года российским десантникам поступил
приказ подготовить механизированную колонну и отряд в 200 человек.
И в ночь с 11 на 12 июня 1999 года отряд на БТРах и грузовиках без
особых приключений пересёк границу. Во время прохождения территорий Сербии и Косова, местное население с радостью встречало
российских солдат. Примерно в 2 часа ночи десантники были в
Приштине. Миновав город, машины въехали на территорию аэропорта. Десантники в кратчайшие сроки захватили все помещения аэропорта «Слатина» и приготовились к дальнейшим событиям, доложив о
выполнении задачи [7].
Уже в 11 часов аэропорт окружили английские джипы и танки.
Британцы были в полной растерянности, не ожидав увидеть на аэродроме российских солдат [3; с. 231]. Но атаковать аэропорт британцы
не решились. Хотя командующий НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк
приказал британскому генералу Майклу Джексону захватить аэродром,
тот ответил, что не собирается начинать третью мировую войну [7].
По плану операции после захвата аэропорта «Слатина» на него в
скором времени должно было прибыть подкрепление. Однако Венгрия
и Болгария отказались предоставлять России воздушный коридор.
Десантники вынуждены были ждать.
В течение нескольких дней переговоры между Россией и НАТО
происходили в Хельсинки. В итоге стороны договорились, что российский контингент останется в Косове в районах, подконтрольных Германии, Франции и США. Аэропорт «Слатина» находился под контролем российских военных, но силы НАТО также мог его использовать. К
десантникам прибыло подкрепление [4; с. 51-52].
153
Генерал Л. Ивашов полагает, что марш-бросок на Приштину вернул Российскую Федерацию на международную арену, обозначив её
интересы [7].
Подводя итог, следует сказать, что внешняя политика Российской
Федерации по Югославскому кризису в 1990-е годы эволюционировала от безучастия и молчаливой поддержке распада страны в первой
половине десятилетия к активному вмешательству в урегулирование
конфликта и противодействию дальнейшему развалу Югославии во
второй половине десятилетия, что выразилось в участии России в
разрешении Косовского конфликта.
Список источников и литературы
1. Анашкина А.Г. Резолюция Совета безопасности ООН как возможная
основа урегулирования косовского кризиса // Вестник Российского университета
дружбы народов. Серия: Всеобщая история.2014. № 2. С. 32-38.
2. Антокольский А. НАТО против Югославии – бомбардировка гражданских объектов // Зарубежное военное обозрение. № 7 (640), 2000. C. 8-10.
3. Blair T. A Journey Book. / London, Random House, 2010. 624 Р.
4. Бышков П.А. «Российский флаг на Балканах» // Вестник Российского
университета дружбы народов. 2006. № 3. С. 47-52.
5. Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990–2000). М.: Русский
Национальный Фонд, 2001.
6. Дейтонские соглашения // Министерство иностранных дел Российской
Федерации
(официальный
сайт)
[Электронный
ресурс]
URL:
https://clck.ru/DMEUo
7. Ивашов Л. Г. Бросок на Приштину // jarki.ru [Электронный ресурс] URL:
https://clck.ru/DpVbL
8. Киясов А.С. Политика признания/непризнания. Американские интересы
на Балканах на начальном этапе югославского кризиса (1991–1992 гг.) // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. № 31. С. 246-253.
9. Лавров С.В. В недалеком будущем историки сформулируют такое понятие, как "доктрина Примакова" // TASS [Электронный ресурс] URL: https://itartass.com/politika/1537769
10. О будущем статусе России и других бывших республик» вместе с критериями признания новых государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза (Брюссель, Гаага) // Дипломатический вестник. 1992. № 1.
С. 48-49.
11. Примаков Е.М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы // Международная жизнь.1996. № 10. С. 3-13.
12.
Резолюция
1199.
//
Army.lv[Электронный
ресурс]
URL:
https://clck.ru/DpVbz
13. Резолюция Совета Безопасности ООН 1244 // Министерство иностранных дел Российской Федерации. [Электронный ресурс] URL:
https://clck.ru/DJvzz
14. Указ Президента России от 09.01.1996. // BestPravo.ru [Электронный
ресурс] URL: https://clck.ru/DpVc7
154
15. Указ Президента РФ от 14 апреля 1999. // Garant.ru[Электронный ресурс] URL: http://base.garant.ru/2559879/
УДК 94(470.56) «1941/1945»
Трудовой подвиг медногорцев в годы
Великой Отечественной войны
1
Коробецкий И. А.
г. Орск
Аннотация: В статье, на конкретных примерах, отражен трудовой подвиг советских
людей в сложнейших условиях Великой Отечественной войны, показан вклад жителей
небольшого провинциального городка на Урале в достижение Победы.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, трудовой подвиг, условия военного
времен, производство, эвакуация.
22 июня 1941 года – страшная дата в истории нашей страны. Но
горе и беда не только обожгли, но и сблизили людей, сделали
похожими на большую единую семью. Ведь в это непростое время
решалась их судьба, судьба их детей, будущее Отечества.
Сражаться с врагом пришлось не только на фронте, но и в тылу.
Лозунги «В тылу, как на фронте», «Всё для фронта, всё для Победы!»
стали императивами. Миллионы женщин, подростков, людей пожилого
возраста встали к станкам, освоили тракторы, комбайны, автомобили
взамен ушедших на фронт мужей, отцов, сыновей и братьев. Но за
этими абстрактными цифрами скрываются конкретные люди,
труженики – герои Великой Отечественной войны. Их имена, об их
трудовом подвиге нужно знать и помнить всегда. Этому и посвящена
данная статья.
Война пришла ко всем, добралась до всех уголков нашей
необъятной Родины. В воскресенье 22 июня 1941 года на
Медногорском медно-серном комбинате, на Блявинском руднике, на
всех производственных участках шла обычная трудовая смена. И
вдруг в полдень до самых дальних забоев рудника с необычайной
быстротой донеслось короткое и трагическое – «Война!».
В первый же день войны горняки Блявинского рудника приняли
резолюцию, в которой клятвенно заверяли, что все как один выступят
на защиту любимой Родины. Вот небольшой отрывок из данной резолюции: «Мы, трудящиеся Блявинского рудника, заверяем большевистскую партию, что мы все готовы не только выступить на защиту родного государства, но и умереть смертью храбрых в борьбе с кровожадным, зарвавшимся врагом. Мы будем неустанно крепить трудовую
дисциплину и дадим стране столько руды, сколько потребуется» [5,
с. 25].
Коробецкий И.А., 2018
155
В конце августа и в первые дни сентября 1941 года в Медногорск
стали прибывать первые группы эвакуированных из прифронтовых
районов Украины, Белоруссии, центральных областей России.
5 сентября пришёл эшелон с оборудованием трёх Днепропетровских предприятий лёгкой промышленности – фабрики головных уборов, швейной фабрики горпромкомбината и швейной мастерской. Прибыли сорок рабочих с семьями. На станции выгрузили три агрегата
для изготовления головных уборов, 200 швейных машин и почти на
миллион сырья и заготовок. На базе этих предприятий и была организована Медногорская швейная фабрика, которая впоследствии обслуживала нужды фронта.
В октябре 1941 года на подъездных путях медно-серного комбината стали выгружаться эшелоны с оборудованием эвакуированного
на Южный Урал Тульского оружейного завода. Этому старейшему
предприятию суждено было обосноваться в поселке Никитино города
Медногорска.
19 ноября специально для Тульского оружейного завода было организовано ремесленное училище № 7 с неслыханным для области
контингентом учащихся в 1200 человек. Училище разместили в нескольких бараках. Первые группы составили ребята, эвакуированные
из Тулы, Ленинграда, Мариуполя, Одессы, Полтавы, Смоленска, Ворошиловграда, Острогожска. Часть молодёжи была из Оренбургской
области. Учились по ускоренной программе. Возглавлял училище Виктор Алексеевич Костромин. Тяжелобольной, он все свои силы отдавал
делу, и позднее по заслугам был награждён боевым орденом Красной
Звезды.
Приходилось очень трудно, но несмотря ни на что уже в декабре
1941 г. завод стал давать фронту пехотные и снайперские самозарядные автоматические винтовки Токарева (СВТ – 40), а в марте 1942 г.
вышел на рубеж запланированного объёма их производства. Спустя
год на авиационные заводы пошли из Медногорска для установки на
истребителях, штурмовиках, бомбардировщиках созданные известными конструкторами – оружейниками Б.Г. Шпитальным и С.В. Владимировым скорострельные, крупнокалиберные крыльевые и моторные
пушки (ШВАК). Их поточное производство осваивалось под руководством Константина Николаевича Руднева. Только за 1943 год медногорцы выпустили 213 886 самозарядных автоматических винтовок и
3 950 пушек ШВАК, а в 1944 году – уже 12 тысяч пушек [2, л. 18].
За ратный трудовой подвиг коллективу предприятия за годы войны трижды присуждалось переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны, многократно – Красные знамёна Наркомата
вооружения, ЦК ВКП (б). В знак признания особых заслуг Красное зна-
156
мя Наркомата вооружения было передано коллективу завода на вечное хранение.
Так в рекордно короткие сроки, на медногорской земле появилось
новое предприятие, которое под свое крыло взял набиравший обороты
Медногорский медно-серный комбинат. Огромные трудности люди
испытывали с жильём. Приехавших размещали везде, где только было
можно: в поселках Никитино, Ракитянке, Рысаево, в самом городе, на
станции Блява и даже в Кувандыке. Население Медногорска за счёт
эвакуированных выросло тогда на пятнадцать тысяч человек [1, с. 108111].
Однако, все равно, кадровых рабочих на предприятиях города не
хватало. Большинство сражалась на фронтах Великой Отечественной
войны. Поэтому военное производство держалось, главным образом,
на трудовом энтузиазме по сути дела ещё мальчишек и девчонок.
Рабочие места мужчин, ушедших на фронт, занимали женщины.
Первым производственным участком, где состав работающих с удивительной быстротой сменился с мужского на женский, было воздуходувное хозяйство.
Круг обязанностей у новых работниц был очень широк: следить
за исправностью работы приборов на оборудовании, регулировать
подачу воздуха, кроме того, ни один ремонт конвертора, ни одно
выбивание «козла» из печи не обходились без их участия. Даже штыки
в конверторном переделе они помогали складировать. Не щадили
себя сёстры Андреевы, крановщица Анастасия и машинист
газодувных машин Елена, сёстры Поповы – Полина – машинист
газодувной, Анна – машинист компрессорной и многие другие. Тяжело,
со стоном поднимали они носилки с кирпичом для футеровки
конверторов и печей. И, не просто носили, а бегали с носилками, так
как сроки ремонтов плавильных агрегатов в условиях военного
времени были жёсткими и не обсуждались [6].
Самоотверженно трудились металлурги, химики, горняки медносерного комбината, Блявинского рудника и шахты, машиностроители
завода № 314 в тяжёлых условиях военного времени. «Досыта накормим фашистов горячим металлом!» – такой лозунг встречал рабочих у
проходной завода. «Каждая тонна руды – это снаряд в лагерь фашистов» – напоминал плакат у конторы Блявинского рудника. Эти нехитрые лозунги воодушевляли людей на труд, ведь каждый из них верил,
что именно его ратный подвиг на благо Родины, это в тоже время личный вклад в победу над врагом.
На предприятиях города тогда широко размахнулось соревнование молодёжных бригад за право называться фронтовыми (такое звание присваивалось тем коллективам, в которых все рабочие постоянно
и значительно перевыполняли сменные задания). Первой на комбина157
те его завоевала бригада Ивана Королевского, потом бригады Льва
Чернопятова, Марии Ламской, Оксаны Олейниковой, Ивана Аристархова и многих других. Эстафету подхватывали молодёжные бригады
рудника и Тульского оружейного завода. Только на комбинате таких
фронтовых бригад было 190. Самым лучшим бригадам присваивались
имена прославленных героев, завязывалась с ними и переписка.
Работали медногорцы с полной отдачей, невзирая на трудности:
голод, холод, отсутствие жилья. Продуктов, получаемых по карточкам,
не хватало. Буханка хлеба на рынке стоила тогда 200 рублей,
килограмм мёда – 500, спичечный коробок махорки – 25.
Недостаточное, неполноценное питание, нехватка витаминов привели
многих к истощению. А работа была тяжёлой, смена продолжалась 12
– 14 часов. Нередко люди падали в обморок, а иногда и умирали
прямо у станков.
Городская газета систематически публиковала такие советы: «Как
построить саманный дом», «Как топить печи домбаровским углём»,
«Как заготавливать верхушки картофеля», «Как сажать картофель
глазками», «Как из семян вырастить лук-репку», «…уберечься от
сыпного тифа», «…от септической ангины», «…от гриппа» и тому
подобное.
Но, несмотря на трудности и сложности, город продолжал жить и
рано утром гулкие гудки медно – серного и оружейного заводов звали к
новому рабочему дню. В метель и мороз, в дождь и слякоть вдоль
насыпи железных дорог шли сотни людей, чтобы успеть на смену. А
ведь многим из рабочих поселков ради ПОБЕДЫ приходилось
преодолевать пешком по 12–16 км., и ежедневно совершать свой
трудовой подвиг, о чем свидетельствуют документы военных лет: «В
конверторном переделе ценнейшее предложение молодого инженера
Павла Саблина дало возможность производить скоростные плавки»,
«Машинист паровоза Алексей Бусалаев провёл состав весом в 400
тонн при норме в 240 тонн», «Новаторская идея Михаила Васильевича
Милешина позволила сократить срок ремонта печей до 8–10 дней
вместо прежних 2–3 месяцев», «По 300–400 % нормы дают
стахановцы Гордей Дужик и Кирилл Тараненко».
Именно так, о героическом труде тыловиков в постоянной
рубрике «В тылу, как на фронте, будь Родине предан!» рассказывала
городская газета «Медногорский рабочий» [4]. Фамилия, имя, отчество
и несколько строк о самоотверженных делах человека. Но за этими
скупыми строками вставал коллективный подвиг тыла, ковавшего
оружие для фронта. Пройдут годы, но мы должны помнить их имена:
бурильщики Георгий Артемьевич Смирнов, Иван Фёдорович Родин,
Кирилл Филиппович Тараненко, Георгий Петрович Пугачёв, горновые
медно – серного комбината Александр Семёнович Рыбаков, Гавриил
158
Фёдорович Карагодин, Александр Васильевич Акатьев, загрузчик Фрол
Андреевич Астафьев, мастер смены Евлампий Петрович Васильев,
фрезеровщик оружейного завода Александр Васильевич Сазонов,
токарь Анна Васильевна Лосева, мотористка швейной фабрики
Афанасия Семёновна Черных и многие, многие другие [3].
В те трудные военные годы продолжилось соревнование
металлургов медно-серного и Южно – Уральского никелевого
комбинатов. На "Южуралникель" давно были перекрыты проектные
мощности, а оборонная промышленность и, прежде всего, танковая,
требовала всё больше и больше никеля. На помощь орским
никельщикам пришли медногорские металлурги, которые в сжатые
сроки освоили плавку никелевой руды и медно-никелевых материалов.
Технология их переработки была освоена под руководством инженера
Николая Вениаминовича Шипулина.
Одновременно с выпуском меди и серы в Медногорске стали
готовить полуфабрикат для Орского комбината, который доводил его
до чистого никеля [1, с. 144-145].
Именно так два предприятия, специализирующиеся на выпуске
совершенно разной продукции, помогали друг другу приближать день
Великой Победы, выполняя заказы Государственного Комитета
Обороны.
Говоря о жизни тылового города, хотелось бы отметить один немаловажный факт. В годы войны, несмотря на тяготы и лишения, в
цехах стали звучать песни. После тяжёлой рабочей смены труженики
спешили не домой, а на репетиции художественной самодеятельности. С песнями выливалась из души боль переживаний за тех, кто воюет, защищая Родину, за тех, кто получил похоронки.
В городском клубе имени Никитина, который располагался на
территории бывшего спортзала стадиона «Труд», активно работали
два оркестра: духовой и струнный, был свой драмкружок, ставивший
репертуар, который бы сделал честь хорошему театру: «Коварство и
любовь» Шиллера, «Любовь Яровая» Тренёва, пьесы Мольера.
Медногорцам повезло в том, что в город был эвакуирован из
украинского города Сумы театр имени Щепкина [1, с. 150]. Артисты
познакомили горожан с классическими произведениями украинской
драматургии, выступали в госпиталях – в школе № 1 и клубе горняков,
вместе с медногорцами участвовали в субботниках, сдавали деньги на
строительство танков, внося посильный вклад в скорейшее окончание
войны.
Известие о победе пришло в Медногорск утром 9 мая 1945 года.
Жители города встретили это долгожданное событие с неописуемой
словами радостью, со слезами на глазах. На всех предприятиях
города прошли торжественные митинги. 9 мая был объявлен
159
нерабочим днём, днём празднования Великой Победы, огромный
вклад в приближение которой внесли своим ратным подвигом жители
небольшого уральского городка. Вечная им слава и почёт!
Список источников и литературы
1. Альтов В.Г. Медногорск. Челябинск: Южно – Уральское книжное
издательство, 1989. 224 с.
2. Государственный архив Оренбургской области. Медногорский
филиал. Ф. 29. Оп. 12. Д. 37.
3. Материалы Медногорского городского историко-краеведческого музея.
4. Медногорский рабочий. 1941. 28 сентября; 1943. 25 апреля; 1944. 18
ноября; 1945. 3 мая.
5. Мозгунов А.М. Лицом к огню. Оренбург: Оренбургское книжное
издательство, 1962. 161 с.
6. Янина Л. Девчонки поры военной // Медногорский металлург. 2001. 17
июня.
УДК 94(100)(47)
СССР и США после Второй мировой войны:
провал попытки создания общемирового порядка
1
Косых Е.С.
г. Стерлитамак
Аннотация. В статье рассматривается попытка создания общемирового порядка в
первые послевоенные годы. Мировое сообщество, пережив самую кровопролитную за всю
историю войну и сумев объединить усилия в борьбе против фашизма, рассчитывало на
мир и процветание. СССР и США стремились закрепить свой успех, создав новую систему
международных и мирохозяйственных отношений. С этой целью на четырех конференциях
в 1944–1945 гг. были выработаны основы их послевоенного взаимодействия. Однако противоречия между великими державами были непреодолимы, и победа над фашизмом
вскоре обернулась расколом мира и угрозой новой мировой войны.
Ключевые слова: антигитлеровская коалиция, ялтинско-потсдамская система международных отношений, золотовалютный стандарт, бреттонвудская система, гегемонизм,
ООН, биполярная система, холодная война.
В середине 1990-х гг. возник переходный постбиполярный мировой порядок, который в настоящее время все отчетливее приобретает
черты однополярности. США и их союзники стремятся создать универсальное мировое общество, основанное на западных идеалах и ценностях. Запад пытается совершить коренную геополитическую трансформацию и изменить сами основы международного права [2, c. 191].
Послевоенный миропорядок принято называть ялтинскопотсдамским – по местам проведения двух важнейших международных конференций 1940-х годов. Меньшее внимание уделяется международной экономической конференции в Бреттон-Вудсе (США) в июле
1944 г. и конференции в Сан-Франциско (США) в апреле-июне 1945 г.
Косых Е.С., 2018
160
[5, c. 365] Все четыре конференции стали основой нового глобального
политического и экономического миропорядка.
Далеко не сразу великие державы пришли к идее всестороннего
сотрудничества. В 1943 г. советское руководство решило создать в
Европе своего рода «санитарный кордон» в целях стратегической обороны от враждебного Запада. Таким «санитарным кордоном» должны
были стать страны Восточной Европы и Германия. СССР был заинтересован в урегулировании отношений с Западом прежде всего в военно-политической сфере [3, c. 145]. В свою очередь, Соединенные Штаты, покончив с довоенным изоляционизмом, делали ставку на глобальное присутствие во всех точках земного шара. С этой целью создавались военные базы, которые могли гарантировать контроль над
коммуникациями. Роль мирового гегемона помогала поддерживать
монополия на ядерное оружие.
Новый международный порядок был закреплен на двух ключевых
конференциях 1945 года: в Ялте 4–11 февраля и в Потсдаме 17 июля –
2 августа. Руководители трех ведущих держав антигитлеровской коалиции – СССР, США и Великобритании – согласовали основные подходы
по важнейшим вопросам послевоенного мироустройства. Однако Великобритания после Второй мировой войны потеряла позицию одного из
лидеров капиталистического мира, и на мировой арене остались два
основных игрока – Советский Союз и Соединенные Штаты.
В Ялте лидеры «Большой тройки» договорились о совместной
политике по отношению к побежденной Германии и освобожденной
Европе. В отношении Германии было принято решение о разделении
страны и ее столицы – Берлина – на три зоны. Для осуществления
совместных действий предусматривалось создание Контрольного совета и межсоюзной комендатуры для Берлина. По предложению Рузвельта и Черчилля зона оккупации была предоставлена также Франции. По этому вопросу на уступки пошел Сталин. Союзники, в первую
очередь, Рузвельт, согласились с советским предложением о назначении суммы репарационных платежей с Германии – 20 млрд долл. – и
выделении СССР 50 % этой суммы. Был сформулирован принцип
«трех де»: демократизации, денацификации, декартелизации.
Обсуждая вопросы, связанные с малыми европейскими странами,
союзники де-факто согласились, что вся Восточная Европа остается в
сфере советского влияния. Со своей стороны, Сталин не оспаривал
западное влияние в Италии и Греции.
По итогам конференции была подписана «Декларация об освобожденной Европе». Главы государств договорились согласовывать
свою политику по разрешению демократическими способами политических и экономических проблем освобожденных стран в период
«временной нестабильности», создавать условия для развития демо161
кратии [1]. Однако эти договоренности не имели правовой базы, а
оставались только декларативными заверениями; некоторые из них
долгое время были секретными.
Ялтинская конференция стала кульминацией сотрудничества
трех великих держав – союзниц по антигитлеровской коалиции. Принципиальные решения, принятые в Ялте, легли в основу новой послевоенной
системы
международных
отношений
–
ЯлтинскоПотсдамской.
В отличие от Советского Союза США не меньшее внимание уделяли глобальным экономическим вопросам. По мнению ведущих американских политиков, необходимо было устранить экономические причины появления агрессивности тех или иных стран. Так, одной из причин Второй мировой войны было разорение Германии после Первой
мировой и невозможность хозяйственного восстановления Европы в
межвоенный период в результате экономического раскола, торговых
войн, замкнутости локальных рынков, нежелания и неумения политических и финансовых элит договариваться между собой в интересах
стабилизации мировой экономики [5, c. 366].
США, опираясь на мощную экономику и технологическое превосходство, стремились занять лидирующие позиции в новых международных институтах, создаваемых для стабилизации валют, смягчения
финансовых кризисов и стимулирования мировой торговли. В этих
целях были созданы Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР) и Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ).
МВФ восстановила золотой стандарт, привязав его к доллару.
Доллар США стал основной резервной валютой мира. МБРР предоставлял целевые кредиты развивающимся странам. ГАТТ содействовала либерализации мировой торговли, поэтапно снижая таможенные
тарифы. МБРР и МВФ стали институтами ООН. Создание БреттонВудской системы было успехом американской дипломатии и дипломатии ООН, а также одним из наиболее значимых в XX в. шагов к стабилизации мироэкономического развития [8, c. 86].
Первоначально советская сторона планировала участвовать в
МВФ, воспринимая это как повышение международного престижа
страны. Впоследствии отношение к участию в этой организации изменилось. Советское руководство понимало, что, находясь в меньшинстве, влиять на принятие решений оно не сможет и, кроме того, западный капитал получит возможность беспрепятственно проникать в советскую «санитарную зону» в Восточной Европе. Экономическую конкуренцию с Западом СССР выдержать не мог, что ставило под удар
его планы политического контроля [6, c. 86]. В конце 1945 г. СССР
162
уклонился от участия в Бреттон-Вудских соглашениях и не присоединился к ГАТТ [7, c. 78].
Основой мировой политики была провозглашена коллективная
дипломатия, механизмом которой должна была стать Организация
Объединенных Наций. 25 апреля 1945 г. в Сан-Францискооткрылась
учредительная конференция Объединенных Наций. ООН должна была
содействовать реализации права народов на демократический режим,
защите человечества от угрозы диктатуры, сотрудничеству всех стран
и народов в самых разных сферах. Совет Безопасности, в который на
постоянной основе вошли пять держав-победительниц, имевших право вето, должен был играть роль «мировых полицейских» [5, c. 402403]. Но ни «мировым правительством», ни «мировым полицейским»
ООН не стала, слишком острыми оказались противоречия между ведущими членами – США и СССР. Главной функцией ООН стало не
распространение демократии и справедливости, а предупреждение
вооруженного конфликта между двумя сверхдержавами [5, c. 20]. С
этой задачей ООН вполне успешно справилась.
Обе сверхдержавы стремились расширить и упрочить сферы
своего влияния. Ялтинско-Потсдамская система приобрела биполярный характер. Для сохранения такого международного порядка достаточно было согласованного мнения всего двух держав. Спорные вопросы решались посредством переговоров.
Советская и американская пропагандистские машины обыгрывали победу над Германией по-своему. В СССР ее трактовали как победу нового поколения советских людей, воспитанных на идеалах коммунизма. В США ее интерпретировали как торжество американских
ценностей свободы и демократии (идеалов Нового Света) над тоталитаризмом (порождением Света Старого). И та, и другая трактовки акцентировали негативные стороны нацизма. Привлекательность образа
СССР и США была сопоставимой, как и их было и культурноидеологическое влияние, которое они оказывали на европейские страны [4, c. 236].
Отношения между СССР и США быстро ухудшались, превращаясь из союзнических во враждебные, каждая сторона стремилась добиться перевеса над своим противником. Попытка наладить послевоенное сотрудничество провалилась. На смену ей пришла «холодная
война».
Список источников и литературы
1. Декларация об освобожденной Европе // Конференция руководителей
трех союзных держав – Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и
Великобритании
в
Крыму.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://ppt.ru/texts/index.phtml?id=17139
163
2. Косых
Е.С.
Фальсификация
истории
Второй
мировой:
информационная война и ревизия архитектуры послевоенного мира // Войны и
военные конфликты в истории России: к 70-летию Великой Победы: материалы
XIX Всероссийской научно-теоретической конференции. Москва, РУДН, 21–22
мая 2015 г. / отв. ред. В.М. Козьменко, В.В. Керов. М.: РУДН, 2015. С.188-194.
3. Крымская конференция руководителей трех союзных держав –
Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании (4–11
февраля 1945 г). Сборник документов. М.: Издательство политической
литературы, 1979. С. 75.
4. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М.:
Международные отношения, 2003. 536 с.
5. Нежинский Л.Н., Челышев И.А. О доктринальных основах советской
внешней политики в годы «холодной войны» // Советская внешняя политика в
годы «холодной войны» (1945-1985). Новое прочтение / Отв. ред.
Л.Н. Нежинский. М.: Прогресс,1995. С. 9-46.
6. Пономарев М.В. История стран Европы и Америки в Новейшее время.
М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. 416 с.
7. Системная история международных отношений в двух томах / под
ред. А.Д. Богатурова. Том второй. События 1945–2003 годов. М.: Культурная
революция, 2006. 720 с.
8. Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. В 3 т.
Т. 1. Становление «реального социализма» (1945-1965) / Гл. ред.
А.Д. Некипелов. М.: Наука, 2000. 488 с.
9. Шенаев В.Н. Особенности экономического развития Западной
Европы. М.: Наука, 1993. 93 с.
10. Экономическая история капиталистических стран: учеб пособие / под
ред. В. Чунтулова, В. Сарычева. М.: Высшая школа, 1985. 304 с.
УДК 355.41
Использование гуртов скота в Красной Армии на территории
Беларуси накануне Великой Отечественной войны
1
Кривчиков В.М.
г. Гродно
Аннотация: В статье рассмотрены исторические аспекты организации питания личного состава Вооруженных Сил в условиях боевых действий и при ограниченности поставок продовольствия. Показаны альтернативные способы обеспечения войск свежим мясом, такие как содержание гуртов скота, что было развито в годы Первой мировой войны и
просуществовало вплоть до окончания Великой Отечественной войны. Рассмотрено содержание гуртов скота на территории Беларуси в предвоенный период.
Ключевые слова: Красная Армия, гурты скота, мобилизационные запасы, продовольствие, Беларусь.
Организация продовольственного обеспечения войск в ходе боевых действий является важнейшей задачей тыла Вооруженных Сил.
Качественное питание невозможно без использования различных про-
Кривчиков В.М., 2018
164
дуктов. Рационы питания военнослужащих в боевых условиях состоят
из довольно широкого набора продуктов питания, состав которых и
количество на протяжении истории развития Вооруженных Сил неоднократно изменялись. Но всегда в них присутствовал один важный
продукт – мясо. Для военнослужащего это источник белков, энергии.
Но у него есть существенная проблема – мясо относится к продуктам
скоропортящимся, для его хранения нужны специальные условия. При
отсутствии соответствующих условий свежее мясо заменяют консервами мясными. Поэтому важно изучать альтернативные способы
обеспечения войск свежим мясом – например, содержание гуртов скота, что было развито в годы Первой мировой войны и просуществовало вплоть до окончания Великой Отечественной войны [2, с. 78].
Как и в предыдущие годы, в предвоенный период рассматривался
вопрос о замене мобилизационного фонда мяса живым скотом. Постановлением СНК СССР № 10сс от 14 февраля 1939 г. была принята
«Инструкция по образованию и содержанию живого скота в мобилизационном фонде». Мобилизационный фонд живого скот содержался в
общем стаде хозяйства в виде переходящего неснижаемого запаса.
Размер создаваемого мобилизационного фонда скота по каждому хозяйству не должен был превышать 35–40 % от взрослого поголовья
скота в данном хозяйстве. В мобилизационный фонд зачислялся крупный рогатый скот не ниже средней упитанности, в возрасте от 2-х лет и
старше, а также молодняк от 1,5 до 2 лет не ниже средней упитанности. В отдельных случаях, при невозможности образования мобилизационного фонда за счет КРС и молодняка от 1,5 лет и старше, допускалась закладка в него мелкого скота (овцы, свиньи) по согласованию
в каждом отдельном случае с Генеральным штабом РККА, но не более
20 % к общему размеру мобилизационного фонда в убойном весе. В
мобилизационный фонд зачислялся только здоровый скот. Директор
совхоза (скотобазы, откормочного пункта) нес личную ответственность
за количество и качество мобилизационного фонда живого скота и
обязан был по первому требованию Наркомата обороны поставить в
убойном весе количество скота, предусмотренное планом [6, лл. 199–
200]. По состоянию на 16 марта 1939 г. мобилизационный фонд живого
скота в интересах Белорусского Особого военного округа содержался:
в БССР 5 281 голова, в Смоленской области – 183 головы [4, лл. 15–
17]. После объединения Беларуси в 1939 г. часть мобилизационного
фонда живого скота была размещена и на западных территориях. Так,
например, Желудокскому райисполкому мобилизационный запас живого скота был определен в количестве 300 центнеров [1, лл. 10–11].
СНК СССР разрешил заменить на весенне-летний период 1941 г.
с 1 мая по 1 ноября 1941 г. – 15 650 т мяса мобилизационного фонда
на соответствующее количество живого скота на откорме и нагуле.
165
ЗапОВО должен был содержать 2224,5 т мобилизационного фонда
мяса. Из него 1 000 т (45 %) было заменено живым скотом. Районы
содержания скота были следующие: Украина, Смоленская обл. и Восточная Беларусь [5, лл. 55–56].
В конце 1930-х гг. в войсках Красной Армии на вооружении был
мясовзвод МВ-30. Он был предназначен для убоя, разделки и охлаждения 30 голов КРС в тыловом районе с одновременной первичной
переработкой всех субпродуктов. Мясовзвод мог производить в сутки
до 3,5 т мяса. Был и более мощный полевой мясокомбинат – ПМК. Он
был предназначен для убоя, разделки и охлаждения 150 туш КРС в
районе станции снабжения, при одновременной утилизации всех
субпродуктов на пищевые, кормовые и технические цели. Состав полевого мясокомбината ПМК был следующий: убойно-разделочный и
остывочный цеха на 2-х автоприцепах, холодильная установка на машине ЗИС-6 и прицепе; авторефрижераторы для охлаждения и подвоза мяса (5 машин ЗИС-6); цеха субпродуктов, колбасный, утилизационный для переработки субпродуктов (3 автоприцепа); паровой котел
на шасси автоприцепа для тепловой обработки субпродуктов. Всего
мясокомбинат состоял из 17-ти автомашин и 11-ти прицепов. Возможности мясокомбината были до 15 т охлажденного мяса.
На вооружении Красной Армии с 1939 г. был и довольно интересный агрегат – полевая засолочная установка. Она была предназначена для засола в шкурах туш КРС в тыловом районе в тех случаях, когда нормальный убой, перегон и транспортировка скота были невозможны. Производительность составляла 75 голов в одну смену при
штате 55 человек, или 150 голов в 2 смены при штате 150 человек.
Посол производился по специальному методу: животному без
оглушения вскрывалась сонная артерия, выпускалась кровь, после
чего через ту же артерию нагнетался крепкий рассол поваренной соли
до насыщения ею всех участков туши. Посол туши продолжался 30-40
минут. Немедленно после посола удалялись все внутренности. Посоленная таким образом туша могла храниться в обычных складских
помещениях свыше 1 года, как в шкуре, так и без шкуры. Мясо по вкусу
было немного солёнее солонины. Полевая засолочная установка базировалась на машине ЗИС-5 с прицепом [3, лл. 8–9].
Экономически решение о содержании гуртов скота взамен хранения мяса было оправдано – резко снижались затраты на содержание
мороженого мяса. Но история показала, что при отсутствии времени
на подготовку к ведению боевых действий, поставки мяса войскам
остались только на бумаге, что и получилось в начале Великой Отечественной войны.
166
Список источников и литературы
1. Документы о национализации промышленных предприятий и учреждений на территории Западных областей Белорусской ССР // Государственный
архив Гродненской области (ГАГО). Ф. 292. Оп. 1. Д. 1.
2. Кривчиков, В. М. Мобилизационная готовность гражданских организаций по материальному обеспечению войск Белорусского военного округа
(1924–1941 гг.) / В. М. Кривчиков // Ученые записки УО «ВГУ им. П.М. Машерова»: сб. науч. тр. – Витебск: ВГУ им. П.М. Машерова, 2012. Т. 13. С. 77–86.
3. Механизированные агрегаты продовольственной службы РККА // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). – Фонд Р-8418. Оп. 22.
Д. 562.
4. Об инструкции по образованию и содержанию живого скота в мобфонде // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). – Фонд Р-8418.
Оп. 23. Д. 270.
5. О разбронировании мобфондов продтоваров (бакалеи) // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Фонд Р-8006. Оп. 1. Д. 40.
6. Постановления Правительства по продовольственному снабжению //
Российский государственный военный архив (РГВА). Фонд 37861. Оп. 1. Д. 4.
УДК 930.1
Взгляд Н.А. Бердяева на особенности войн ХХ в.
1
Кунусбаева З.Г.
г. Стерлитамак
Аннотация: в статье анализируются воззрения выдающегося русского философа и
религиозного мыслителя Николая Александровича Бердяева на военные конфликты, даётся характеристика его взглядов на изменения характера войны в ходе первой половины ХХ
века.
Ключевые слова: мировые войны, человечество, природа войны, конфликт, трагедия.
Война является неотъемлемым спутником человека. На протяжении всей истории человечества оно вело войны по различным причинам – религиозным, политическим, экономическим… Поэтому многие
учёные, философы и просто мыслители уделяли войне большое влияние. В их числе был и Николай Александрович Бердяев, переживший
многочисленные локальные конфликты первой половины XX века, а
также обе мировые войны. Его размышления представляют большой
интерес как исторический источник, отражающий особенности менталитета человека, прожившего долгую жизнь, наполненную богатыми
историческими событиями.
Основное внимание в своих размышлениях о войне Н.А. Бердяев
уделял специфике первой мировой войны как первого крупнейшего
международного конфликта, в который были вовлечены все крупнейшие мировые державы. Не следует забывать тот факт, что Николай
Кунусбаева З.Г., 2018
167
Александрович был религиозным мыслителем и своё видение событий он рассматривал прежде всего именно через призму религиозного
символизма, который анализирует развитие любого исторического
события через связь эмпирического и метоисторического уровней бытия.
Первая мировая работа была воспринята Бердяевым сначала,
как и всей Россией, с большим патриотизмом. Он был настроен, что
война закончится несомненной победой русского оружия, и являлся
откровенным сторонником войны. Постепенно взгляды Бердяева на
ход войны меняются. Он считает, что европейская культура безрелигиозна, полностью секуляризирована, в результате чего она порождает постоянные конфликты и неурядицы. Война, по его мнению, является одним из Божьих судных дней. Впоследствии, накануне второй мировой войны, он сформулировал свою идею так: «Конечно, конец мира
есть и страшный суд, но суд как имманентное последствие путей зла,
а не как внешняя кара Бога» [1. С. 11]. При этом он не снимает ответственность с людей – он считает, что исторические процессы происходят исключительно в результате действий самих людей, а не Бога:
«Война происходит не только в окопах, она начинается в нас и продолжается в нас» [2. С. 166, 167].
Война, по мнению Н.А. Бердяева, это «великая проявительница и
изоблечительница», это «рефлексия на зло» [2. С. 39]. Он считал, что
война демонстрирует как положительные качества конкретных индивидуумов и народа в целом, так и отрицательные черты. Наряду с такими проявлениями, как патриотизм, героизм на благо Отчизны, война
демонстрирует и самые отвратительные черты – национализм, агрессию народа, крайнюю нетерпимость к другим народам. Разрушительный характер войны способствовал развитию самых крайних, непримиримых форм национализма. По мнению Н.А. Бердяева, именно европейская культура, отвергнувшая Бога, продемонстрировала наиболее жестокие примеры ненависти и самых низменных инстинктов человека. На свет вышел новый тип человека – «милитаризированный»,
который в корне отвергал и попирал все христианские ценности.
В начале второй мировой войны в своей статье «Война и эсхатология» Николай Александрович написал своё мнение о войне [3, с. 36].
Он считал войну событием, которое абсолютно лишено смысла, иррациональным и фатальным. Если в начале первой мировой войны Бердяев ещё был склонен как-то оправдывать войну, считая, что каждая
война имеет свою мораль, свои правила и нормы поведения, даже
свою особую нравственность, порог которой нельзя переходить, то
затем его взгляды постепенно меняются.
Уже спустя год после начала первой мировой войны он отмечал
изменение характера ведения войны. В своей статье «Современная
168
война и общество» он охарактеризовал современную войну как «буржуазную», лишённую всякого благородства, свойственного ранним
войнам. По его мнению, война стёрла все границы между понятиями
«фронт» и «тыл», то есть стала максимально общественной, войной
всего общества [1, с. 104]. Первоочередную роль стали играть такие
понятия, как превосходство противников в промышленности, технике,
моральном духе. Бердяев считал, что изменение характера войны
связано прежде всего с развитием капиталистических отношений. В
статьях Н.А. Бердяева мысли о войне занимают большое внимание.
Он отмечает, что важное внимание для использования в военных действиях стали играть новейшие открытия в области науки и техники.
Современная война стала использовать и применять такие достижения, как танки и авиация, автоматическое оружие и подводные лодки.
Особенности первой мировой войны дают Николаю Бердяеву возможность охарактеризовать её как «футуристическую» [2, с. 96]. Однако
это не означало, что война стала более прогрессивной. Наоборот,
развитие войны продемонстрировало, как считает Н.А. Бердяев, разрыв между развитием общества и его морали, ценностей и т.д. с материально-техническим прогрессом. Чем шире становились возможности
военной техники, тем больше духовные ценности уходили на второй
план. В результате подобной асинхронизации появились массовые
жертвы, невиданные ранее жестокости, геноцид мирного населения,
применение химического оружия и прочее, и прочее. Крайне отрицательную роль стала играть пропаганда. Создавая в обществе образ
врага, она способствовала проявлению жестокости и насилия. На второй план уходят такие понятия, как «военная этика», «военная доблесть» и т.д. Всё внимание уделяется главному лозунгу «УБЕЙ!». Перед самым началом второй мировой войны Николай Александрович
написал, что глупо искать воинскую доблесть у людей, которые истребляют мирное население химическим оружием. В конце концов он
отметил, что подобное развитие современной войны сотрёт само понятие «победителя» – его просто не окажется при постоянном наращивании гонки вооружения – останутся лишь проигравшие и побеждённые [4, c. 570]. И в этом он был прав! Сам Н.А. Бердяев видел
лишь один путь спасения от подобного сценария – это переосмысление нравственно-духовного развития современного общества.
Таким образом, историко-религиозные представления Бердяева о
войне, сформированные в общих чертах в годы Первой мировой войны, содержат в себе богатый материал, способствующий углубленному постижению войны как сложного социального феномена. Их дальнейшее изучение будет способствовать обогащению научных знаний
не только о творчестве этого выдающегося русского религиозного
мыслителя, но и о природе современной войны.
169
Список источников и литературы
1. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.:
Междунар. отношения, 1990. 336 с.
2. Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Изд-во МГУ, 1990. 256 с.
3. Бердяев Н.А. Футуризм на войне (Публицистика времен Первой мировой войны). М.: Канон+, 2004. 384 с.
4. Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря // Бердяев Н.А. Дух и реальность. М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2006. С. 567-671.
УДК 94(47) (091)
Представления Михаила Тухачевского
об основных особенностях будущей войны
1
Лебедев А.С.
г. Ярославль
Аннотация: В статье рассмотрены основные представления маршала М.Н. Тухачевского об основных особенностях будущих войн в 30-е годы. Проводится анализ его основных военно-теоретических положений и их сравнение с представлениями зарубежных
военных теоретиков о характере будущей войны. Сделан вывод о том, что Михаил Тухачевский внес большой вклад развитие не только советской, но и мировой военной науки. В
то же время ему были свойствены и ошибки в определении характеристик будущей войны.
Ключевые слова: военная наука, военная теория, оборона, наступление, танковые
войска.
Михаил Николаевич Тухачевский внес большой вклад в развитие
советской военной науки. На посту замнаркома по вооружениям он
внес большой вклад в развитие военно-промышленного комплекса
СССР и перевооружение Красной армии, повышение ее оснащенности, танками и авиацией. В то же время ему были свойственны и
ошибки: недооценка резервов, минометов (вместо них Тухачевский
предлагал развивать безоткатные орудия) и предпочтение легких танков. В дальнейшем Великая Отечественная война показала несостоятельность данных утверждений.
В данной статье мы разберем взгляды М.Н. Тухачевского на то,
как будет вестись война с широким применением танков, авиации и
артиллерии.
В своей статье Тухачевский дает анализ изменений в тактике и
вооружении, которые происходят в мире после Первой мировой войны. Особое внимание он уделяет развитию новых видов вооружений,
появившихся в годы Первой Мировой войны, а именно танков и самолетов. Тухачевский подчеркивает, что в годы ПМВ эти средства ведения боя были еще несовершенны, и поэтому играли подчиненную
роль. Танки могли лишь продавливать оборону, а самолеты лишь раЛебедев А.С., 2018
170
ботали как разведчики и дополнение артиллерии. Данные виды оружия в будущей войне будут играть главенствующие роли на театрах
военных действий.
После Первой мировой войны данные виды вооружений интенсивно развивались. Интенсивное развитие авиации способствовало
тому, что многие военные теоретики начинали переоценивать значение данного рода войск. Так, итальянский военный теоретик Джулио
Дуэ в своей книге «Господство в воздухе» утверждал, что создание
стратегических бомбардировщиков способно привести к победе. Авиация будет наносить удары по тыловым промышленным объектам, что
подорвет промышленность страны противника. Опыт Второй Мировой
войны показал, что выиграть войну исключительно с помощью авиации нельзя.
Нельзя не вспомнить также английского офицера, начальника
штаба танкового корпуса Джона Фуллера. Уже в годы Первой мировой
войны он разработал теорию танковой войны и испробовал отдельные ее положения в битве под Камбре в 1917 году. В этой битве танки
впервые были испробованы в качестве средства прорыва и развития
наступления. Использование танков помогло англичанам добиться
ограниченных успехов на первом этапе сражения. После войны Фуллер развил свои выкладке в трудах «Операции механизированных
армий» и «Реформация войны». Фуллер считал, что развитие танков
приведет к созданию профессиональной армии [5, с. 36]. Вполне возможно, что на войне станет главной не численность войск (как говорил
Наполеон больших батальонов) а подвижность войск. Подвижность
войск будет осуществляться за счет механизированных сил, которые
станут отдельным родом войск. Схожих взглядов придерживался и
Шарль де Голль.
М.Н. Тухачевский критиковал положение Дж. Фуллера о малых
армиях. По его мнению неверно ставить знак равенства между численность и мускульной. Появление и развитие принципиально новых
средств ведения войны приведет к развитию промышленности и увеличению численности пролетариата. Замена мускульной силы машиной не только не содействует уменьшению численности армии, но, как
раз наоборот, неизбежно влечет за собой рост ее массовости, так как
такой военно-технический прогресс является выражением роста производительных сил страны и выбрасываемой ею массы техники на
поля сражений [1, c. 61]. Необходимо при этом учесть, что танки и
авиация являются такими родами войск, которые требуют громадного
числа обслуживающих людей. Массовая армия вовсе не является и
синонимом неповоротливости. Наоборот, пути моторизации и применения самолета сделают эти возросшие массы много подвижнее ста-
171
рых армий и придадут большую решительность стратегическим действиям [4, с. 153].
Разногласия между Джоном Фуллером и советскими военными
теоретиками вскрылись и при планировании взаимодействия пехоты с
танковыми частями. Фуллер считал, что пехота должна действовать в
тех условиях, где затруднительно использование танковых войск. Если
пехотинцы могут подвергнуться атаке со стороны танков, то ее наличие даже вредно. Советские военные теоретики (Калиновский и Тухачевский) придерживались иной позиции. Калиновский писал, что пехота должна поддерживать танки во время наступления. Тухачевский в
«Новых вопросах войны» писал: «Сопровождение, проталкивание пехоты танками явится лишь одной из составных частей общей системы
нового вида глубокого боя. Танки в бою совместно со стрелковым соединением будут иметьдве основные задачи: 1. захват тыла и 2. сопровождение пехоты» [3, с. 186.]. В области артиллерии Тухачевский
отстаивал идею массированной артиллерийской подготовки, которая
нарушит фронтовые коммуникации противника, заставит залечь его на
дно окопов и деморализует. Уже на противника, залегшего на дно окопов, должны наступать танковые корпуса.
Во всех работах Тухачевского видна его концепция сокрушения,
по которой Красная армия должна стремиться к максимально быстрому разгрому противника. В этом отношении он расходился с теорией
истощения А. Свечина, по которой Красная армия должна была комбинировать оборону с контрударами, выматывать противника и только
после этого переходить в наступление. Тухачевский и другие военные
теоретики СССР (Триандафиллов, Шапошников) считали, что фактически эта концепция отдает предпочтение позиционной войне и пассивным действиям. Концепция сокрушения стала фактически официальной военной доктриной СССР.
Труды Джона Фуллера оказали определенное влияние на военные взгляды М.Н. Тухачевского. В то же время он развил и дополнил
взгляды Джона Фуллера. Наиболее полно его взгляды отразились в
статье «Новые вопросы войны».
Михаил Тухачевский подчеркивает, что уровень развития военной
техники прямо будет связан с уровнем развития производительных
сил. Военная и мирная промышленность будут неразрывно связаны.
Автомобильные и тракторные заводы в годы войны будут выпускать
танки. Особое внимание Тухачевский останавливает на развитии
авиации. По его мнению авиация скоро получит возможность наносить
бомбовые удары по глубокому тылу противника. Связано это будет с
новыми возможностями двигателей. Высоко он оценивает и перспективы реактивных двигателей. Большое значение будет иметь транспортная авиация. Она сможет высаживать и обеспечивать десанты в
172
глубоком тылу противника. Десанты могут парализовывать инфраструктуру противника. Огромную роль будут играть радары. В заключении Тухачевский призывает всемерно развивать авиационную промышленность, причем не только военную, но и гражданскую [3, с. 184].
Здесь стоит сказать, что военные учения 1930-х годов показали довольно слабую эффективность при решении стратегических задач и
плохую выучку десантных войск [2, с. 237].
В области морских вооружений Тухачевский считал наиболее
перспективными видами вооружения подводные лодки и торпедоносцы, осуществляющие пуск торпед с бреющего полета. Они смогут
свести на нет значение броненосцев и линкоров. Также опасными противниками линкоров могут стать торпедные катера, развивающие скорость около 50 и более узлов. Можно сделать вывод, что заместитель
наркома по вооружениям считал, что флот будет играть вспомогательную роль, а основные бои развернутся на суше [3, с. 188].
Следующий раздел посвящен танкам. Тухачевский прямо говорит, что уровень механизации войск будет зависеть от уровня развития промышленности. Новые танки смогут развивать удары в глубину
обороны противника. Танковые части должны будут наступать после
того, как пройдет артиллерийская подготовка. После прорыва обороны
танковые части должны будут расширить участок прорыва, перерезать
коммуникации в тылу врага. Выполнять эти задачи танковые войска
должны в тесном взаимодействии с пехотой и десантными частями.
Тухачевский всячески поддерживал появление воздушно-десантных
войск и считал, что они могут выполнять даже стратегические задачи.
Среди танков по его мнению будут артиллерийские и саперные танки,
которые будут расчищать минные поля. Также Тухачевский считал, что
понадобятся бронетранспортеры для прикрытия пехоты. Отдавал
предпочтение Тухачевский колесногусеничным танкам в силу их лучшей маневренности. Главным недостатком концепции использования
танковых войск на поле боя было то, что маршал предлагал во второй
и третьей линии наступления использовать фактически бронированные трактора. План по выпуску танков в военное время фактически
был привязан к производству тракторов в мирное. Это был один из
крупных просчетов М.Н. Тухачевского.
Большое внимание Тухачевский уделяет постановке обучения в
войсках. Тухачевский прямо говорит, что часто обучение выполняло
отрицательную роль в подготовке войск. Это происходило в том случае, если войска готовили к прошедшей войне. Сначала нужно обучать
отдельным дисциплинам, а потом уже сливать все воедино. Тухачевский критично оценивает подготовку специальных войск. Он прямо
пишет: «Специальные наши войска в своем техническом обучении, я
бы сказал, отстают от общевойсковой учебы» [3, с. 189]. Связано это
173
во многом со строевым одиночным обучением. Ученики не изучают
постройку моста в целом. Кто-то изучает забивание свай, кто-то –
устройство креплений. Здесь Тухачевский выступает за применение
индустриальных методов, когда все изучается в едином комплексе.
Лабораторное оборудование военно-учебных заведений и войсковых
частей очень ярко характеризует отсталость некоторых элементов
методики обучения. Вооружение и организация армии, а с ними вместе и формы боя изменяются в процессе войны. Автор доказывает это
утверждение на примере Первой мировой войны, когда офицеров приходилось переобучать каждый год. Все мерами нужно поощрять инициативность рядовых. Заканчивает главу Тухачевский призывом уделять большое внимание партийной и политической работе в армии [3,
с. 191].
Следующий раздел посвящен организации тыла. Автор правильно подметил, что механизация и перевооружение армии приведет к
масштабной перестройке тыловых служб. Тыл должен снабжать армию горючим и ремонтировать сломанную технику. Развитие техники
влечет за собой напряжение всех тыловых служб. Большое внимание
Тухачевский уделял автомобильному транспорту, считая, что он сможет играть наравне с железными дорогами стратегическую роль. Исходя из этого он выступал за широкое строительство автострад. Можно предположить, что в этом положении он исходил из неудачного
опыта Первой мировой войны, когда железные дороги не справлялись
с возложенными на них функциями. Большую роль сыграет автотранспорт в тех случаях, когда удары с воздуха парализуют железнодорожные линии. Воздушный транспорт – также важное средство доставки
транспортных грузов, способное диверсифицировать имеющиеся пути
сообщения. Огромную роль будет играть авиатранспорт при снабжении десантных группировок в тылу противника. Непосредственно на
поле боя Тухачевский предлагал возложить доставку грузов на танки
снабжения. Снабжение наступающих армий должно осуществляться с
помощью автотранспорта. Огромную роль будет играть дорожномостовая служба армии, а также ремонтные организации [3, с. 192].
Последняя глава посвящена управлению войсками на поле боя.
Тухачевский подчеркивает, что правильно в условиях боя навязать
свою волю противника, так как при отступлении противник будет вынужден постоянно оглядываться на действия атакующей стороны. Атакующая сторона должна находить те узлы обороны, которые повлекут
за собой крах всей обороны противника. Дальше Михаил Тухачевский
критикует обучение воинское в Российской империи, так как в ней мало уделялось изучению немецкого военного искусства. Бой в царской
армии изучался в статике, а не динамике, часто не изучались пути
развития наступления. План наступления должен быть продуман от
174
начала и до конца. Все наличные силы должны быть сконцентрированы на одной цели. Нельзя давать корпусу или дивизии двух целей.
Цель всегда должна быть одна и предельно ясная. Руководить военной операцией должен оперативный штаб. Внутри штаба должно быть
четкое разделение полномочий. Все штабы должны находиться в четком соподчинении. Во время подготовки обязательно должна соблюдаться скрытность. Не стоит пренебрегать также дезинформацией
противника [3, с. 198].
В заключение хочется сказать, что Михаил Тухачевский правильно подметил основные особенности будущей войны, а именно высокое
развитие военной техники и важность развития производительности
народного хозяйства. В то же время нужно сказать, что Тухачевский не
был единственным, кто смог наметить контуры будущей войны. Подобные ему идеи высказывал Триандафиллов («Размах операций современных армий»). Наряду с несомненными успехами в прогнозировании будущей войны были допущены и крупные просчеты в использовании танковых войск, резервов, соотношения обороны и наступления. Несмотря на это, Тухачевского можно назвать одним из ведущих
военных теоретиков 30-х годов в масштабе не только СССР, но и всей
Европы.
Список источников и литературы
1. Дороничев В.А. К вопросу о вкладе маршала Советского Союза
М.Н. Тухачевского в развитие мировой военной науки 20-30-х годов ХХ века //
Ретроспектива: всемирная история глазами молодых исследователей. 2005.
№ 1. С. 59–66.
2. Смирнов А.А. Воздушные десанты на Киевских маневрах 1935 г. и Белорусских маневрах 1936 г.: идея и воплощение // Пространство и время. 2015.
№ 1–2. С. 233–237.
3. Тухачевский М.Н. Новые вопросы войны // Избранные произведения.
Том 2. 1928–1937 гг. М.: Военное издательство Министерства обороны СССР,
1964. С. 180–199.
4. Тухачевский М.Н. Предисловие к книге Дж. Фуллера «Реформация войны» // Избранные произведения. Том 2. 1928–1937 гг. М.: Военное издательство
Министерства обороны СССР, 1964. С. 147–157.
5. Фуллер Дж. Ф.Ч. Операции механизированных сил / Дж. Ф.Ч. Фуллер.
М.: Военгиз, 1933. 168 с.
175
УДК 094(47)
Между двумя мировыми войнами:
альтернативная версия урока истории России
1
Левин В.И.
г. Пенза
Аннотация: В последние годы не затухают дискуссии о причинах начала II мировой
войны и роли пакта Риббентропа–Молотова. Высказываются противоположные точки зрения на эту роль – от полностью позитивной (пакт позволил СССР оттянуть начало войны)
до полностью негативной (пакт запустил II мировую войну). В статье изложена альтернативная версия темы «Оценка внешней политики СССР накануне II мировой войны». Эта
версия 1) признает сближение СССР и Германии накануне войны существенной причиной
начала этой войны; 2) рассматривает это сближение ретроспективно с окончания I мировой войны.
Ключевые слова: II мировая война, Пакт Риббентроп–Молотов, Великая Отечественная война, Сталин, Гитлер.
В исторической науке есть немало «трудных» вопросов, по которым специалистам десятилетиями не удается прийти к согласию и
которые раскалывают общество. В новой истории России наиболее
«трудным вопросом», по-видимому, является вопрос о причинах начала Второй мировой и Великой Отечественной войн. Традиционный
официальный ответ на этот вопрос хорошо известен (см. напр., [1, 2]):
пакт Риббентропа–Молотова был нужен, он позволил СССР оттянуть
начало войны и дать возможность стране лучше подготовиться к ней.
Этот ответ сохранился до настоящего времени и фигурирует в новейших «единых учебниках истории» (см., например, [3–5]).
Однако такой ответ давно не может удовлетворить читателя из-за
своей нелогичности. Ибо, во-первых, в сентябре 1939 года Германия
была абсолютно не готова к войне против СССР и потому необходимости оттянуть начало войны ни у кого не было. Во-вторых, отсрочить
войну, чтобы подготовиться к ней, имеет смысл лишь в том случае,
если подготовиться к ней лучше, чем твой противник. Однако хорошо
известно, что 22 июня 1941 г. Советский Союз оказался значительно
хуже подготовленным к войне, чем Германия. Именно этим объясняются катастрофические поражения Красной Армии в течение 1941 г.
Возникает вопрос: зачем же был нужен «пакт Риббентроп–Молотов» и
нужен ли был он вообще? Излагаемый ниже материал призван помочь
читателю дать свой собственный ответ на поставленный вопрос. При
подготовке статьи использованы публикации автора [6–9].
75 лет назад, 22 июня 1941 г., фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война. Эта война была частью II Мировой войны, начавшейся 2 годами ранее, 1 сентября 1939 г., нападением фашистской ГерЛевин В.И., 2018
176
мании на Польшу. II Мировая война была кровопролитнейшей из войн
– она унесла жизни 55 млн. человек, из которых 27 млн., т.е. половина,
приходится на долю Советского Союза. Мировое сообщество сделало
свои выводы из этой войны. Об этом свидетельствуют решения Нюрнбергского трибунала, создание ООН и других влиятельных международных организаций, построение многополярного мира и системы коллективной безопасности. Россия тоже должна сделать собственные выводы из своей части II Мировой войны. Здесь надо иметь в виду не только
Великую Отечественную войну, но и предшествующие исторические
события, которые привели к ней.
В 1919 году между державами-победительницами – США, Великобританией, Францией, Италией, Японией – и побежденной Германией
был подписан Версальский мирный договор, ознаменовавший окончание Первой Мировой войны. Согласно этому договору часть германских земель отошли к Франции, Бельгии, Польше и Чехословакии. Все
колонии Германии были отобраны и поделены между победителями.
Германия признала полную независимость Австрии, Чехословакии и
Польши. Кроме того, Германию обязали ограничить свои вооруженные
силы 100-тысячной сухопутной армией и отменить обязательную военную службу. На Германию также наложили огромные контрибуции в
пользу держав-победительниц. Все это привело к краху национальной
экономики и изоляции страны от мирового сообщества. Население
страны воспринимало произошедшее как акт национального унижения.
В сходном положении оказалась в этот период и Советская Россия. После окончания в 1920 году Гражданской войны страна лежала в
развалинах. Ждать помощи было неоткуда: США, Великобритания,
Франция и другие западные страны не признавали Советскую Россию.
Более того, они требовали, чтобы советское правительство признало
все долги царского и временного правительства и возвратило прежним
владельцам национализированные у них предприятия или возместило их
стоимость. При этих условиях две страны – Германия и Россия –
«нашли» друг друга и в 1922 году заключили взаимовыгодный Рапальский договор. Согласно этому договору, обе страны возобновляли дипломатические отношения, начинали активное экономическое сотрудничество, с взаимными правами наибольшего благоприятствования, и
взаимно отказывались от возмещения расходов и убытков, произошедших в период I Мировой войны. Более того, Германия отказалась от претензий на возмещение ее собственности, национализированной Советским правительством. Главной выгодой, извлеченной Советской Россией из Рапальского договора, был прорыв международной изоляции
России и демонстрация мировому сообществу пути, на котором можно
построить взаимовыгодное сотрудничество с нашей страной. Главной
же выгодой, полученной Германией от этого договора, помимо эконо177
мических выгод, стала возможность готовить свои высшие военные
кадры в советских военных училищах и академиях – в обход запретов
Версальского договора. Этим путем в 1920-е-начале 1930-х гг. в нашей
стране было подготовлено большое число высших офицеров Германской армии. В частности, в Липецком летном училище прошел подготовку Герман Геринг, будущий командующий Люфтваффе (военновоздушные силы) гитлеровской Германии, самолеты которого уже 22
июня 1941 года бомбили Брест, Минск, Киев, Одессу. А в Казанском
танковом училище прошел подготовку Гейнц Гудериан, будущий командующий танковой армией вермахта, дошедший со своими танками
в октябре 1941 года до стен Москвы. В наших военных училищах, как
видим, совсем неплохо учили!
После прихода к власти в Германии Гитлера в 1933 г. мир стал
быстро приближаться к новой войне. В этих условиях европейские страны, стремясь обеспечить свою безопасность, заключили множество
двусторонних пактов о ненападении со своими соседями. Пытался
заключить ряд таких договоров и Советский Союз. Однако эти попытки
закончились безрезультатно из-за резких разногласий с партнерами:
Англией, Францией и Польшей. В этот момент опять самым подходящим
для СССР партнером оказалась Германия. Обе страны были в это
время уже совершенно другими, чем в 1922 году, когда они подписывали Рапальский договор, чтобы просто выжить. Теперь у обеих стран
были амбициозные планы, которые – так получилось – хорошо стыковались друг с другом. Фашистская Германия готовилась к войне за мировое господство, имея при этом сравнительно небольшие вооруженные
силы. Поэтому ей было крайне необходимо нейтрализовать сильнейшую военную страну в Европе – Советский Союз, чтобы она не вмешивалась в эту войну и не мешала Германии завоевывать европейские страны поодиночке, одну за другой. В свою очередь, Советский
Союз был заинтересован в том, чтобы, используя ситуацию начавшегося в Европе передела (присоединение к Германии Рейнской области
в 1937 году, Австрии в марте 1938 года, Судет в сентябре 1938 года,
Чехословакии в марте 1939 года), вернуть себе бывшие территории
Российской империи, укрепившись в качестве мировой державы.
Первой благоприятную ситуацию распознала Германия, которая
летом 1939 года обратилась к Советскому Союзу с предложением заключить договор о ненападении. Переговоры по дипломатическим
каналам прошли успешно и завершились уже в августе. Для подписания итоговых документов в Москву 23 августа 1939 года прилетел министр иностранных дел фашистской Германии Иоахим фон Риббентроп. На аэродроме ему устроили торжественную встречу на высшем
уровне, в присутствии председателя Советского правительства и министра иностранных дел В.М. Молотова и других высших руководите178
лей страны – все в протокольной одежде. Риббентроп был в коричневом, по фашистской моде, кожаном пальто, с традиционным черным цилиндром. Красный Молотов и коричневый Риббентроп обменивались
приветствиями и пожимали друг другу руки.
Последующие переговоры прошли в тот же день в Кремле и завершились поздней ночью. В переговорах участвовали И.В. Сталин,
В.М. Молотов, М.И. Калинин, другие высшие руководители Советского
Союза, от Германии – И. Риббентроп и сопровождавшие его лица. В
процессе переговоров уточнялись все пункты итогового документа,
подготовленного заранее. Однако самые большие эмоции вызвало
уточнение пунктов секретного приложения к итоговому документу, в
котором определялись зоны территориальных интересов договаривающихся сторон. Сталин то и дело предлагал передать в зону советских интересов очередную территорию, отдававшуюся первоначально
Германии. В ответ Риббентроп, который не был уполномочен решать
такие вопросы, шел в соседнюю комнату, в которой заранее была
установлена прямая телефонная связь «Кремль – Рейхсканцелярия», и
докладывал о предложении Гитлеру. И тот немедленно соглашался!
Наконец, после очередного предложения Сталина Гитлер разозлился,
прервал доклад Риббентропа и прокричал ему: «Соглашайтесь на все и
обещайте им все, что они хотят!», после чего бросил телефонную
трубку. Уже тогда ничего из обещанного он не собирался выполнять.
К утру все документы были согласованы, отпечатаны и подписаны – со стороны Советского Союза В.М. Молотовым, со стороны Германии И. Риббентропом. Весь договор назывался «Договор о ненападении между СССР и Германией», однако в мире он утвердился под
названием «Пакт Риббентроп-Молотов». Пакт содержал обычные для
подобных документов обязательства обеих стран не нападать друг на
друга, оказывать содействие стране, подвергшейся нападению и
т.д. Но в нем отсутствовал пункт, обязательный для всех нормальных
пактов о ненападении: право каждой стороны выйти из пакта и начать
военные действия против другой стороны, если она совершит агрессию
против какой-либо из третьих стран, не участвующих в этом пакте. Отсутствие такого пункта тогда полностью исключило Советский Союз из
числа игроков, оказывающих влияние на европейскую политику. Гитлер добился тогда своей цели – путь к началу и успешной реализации
II Мировой войны был для него открыт. По воспоминаниям его библиографа, получив известие из Москвы о подписании советско-германского
пакта о ненападении, Гитлер пустился в пляс, приговаривая: «Теперь
весь мир у моих ног!». Остановить Гитлера с этой минуты было уже
невозможно. Дата начала войны была лишь вопросом дней. Ясен был
и общий план этой войны: сначала – захват Германией еще оставшихся свободными европейских стран, а в конце, когда вся Европа будет
179
уже завоевана, а германская армия будет полностью отмобилизована и
наберется военного опыта, – нападение на Советский Союз. В процессе
всех этих действий Советский Союз получал свою долю значительных
новых территорий в Европе. Точная граница, разделявшая «зоны интересов» СССР и фашистской Германии, была тогда прочерчена на карте,
входившей в состав «Секретного протокола» – приложения к «Пакту Риббентропа–Молотова». Согласно этому протоколу, в «зону интересов»
Советского Союза входили Бессарабия, Буковина, Восточная Польша
(так называемая Западная Украина и Западная Белоруссия), прибалтийские республики Литва, Латвия и Эстония, часть Финляндии, в «зону интересов» Германии – остальная, подавляющая часть Европы.
Война началась ровно через неделю после подписания «Пакта
Риббентропа–Молотова» и через день после его утверждения Верховным Советом Советского Союза, 1 сентября 1939 года, нападением
Германии на Польшу. Поляки, истекая кровью, отчаянно сопротивлялись, защищая родину, но силы были неравны, а исход войны предрешен. Советский Союз почему-то считал, что сия чаша минет его, и
аккуратно, даже радостно поддерживал действия Германии в рамках
заключенного пакта. 1 сентября Председатель правительства В.М. Молотов удовлетворил просьбу командующего Люфтваффе Германии по
использованию радиопередатчика в Минске для наведения немецких
бомбардировщиков на цели в Польше. Советская пресса развернула
массированную пропагандистскую кампанию по дискредитации польского государства, которое якобы даже вовсе «не имело права на существование». Весте с тем, Советский Союз, опасаясь негативной реакции в Европе, задерживал действия по присоединению польских территорий, отведенных ему пактом. И лишь 17 сентября 1939 года, когда
выяснилось, что из-за быстрого движения немецких войск можно
остаться без этих территорий, Советский Союз ввел свои войска в
Польшу, официально объяснив это необходимостью «взять под защиту
население Западной Украины и Западной Белоруссии». Немцы, будучи нашими партнерами по «Пакту Риббентропа–Молотова», возмутились: «От кого вы собираетесь защищать население отведенных
вам территорий?». И уже на следующий день – 18 сентября – в газете
«Правда» появилось официальное советско-германское заявление о
том, что «ввод Красной Армии на территорию Польши является частью совместного советско-германского плана по наведению порядка
на территориях бывшего польского государства». И все стало на свои
места.
Верность СССР положениям «Пакта Риббентропа-Молотова»,
огромная экономическая помощь фашистскому режиму (последний поезд с грузами руды, стратегических материалов и продовольствия
проследовал через Брест в направлении Германии примерно в 3.00
180
утра 22 июня 1941 года!) не помогли. И 22 июня 1941 года случилось
то, что должно было случиться: нападение Германии на Советский
Союз, война, 27 млн. погибших, разоренная страна. Так, может быть,
Советский Союз должен был проводить иную политику, чтобы избежать войны? Возможность такой политики существовала. Предположим, что, прежде чем заключать пакт о ненападении с гитлеровской
Германией, СССР внимательно проанализировал внешнюю политику
Германии хотя бы за два последних года. Он бы ясно увидел, что за
столь короткое время Германия ухитрилась 4 раза нарушить заключенные ею договоры: в 1937 году, в нарушение Версальского договора, она захватила Рейнскую область, принадлежавшую Франции; в
марте 1938 года аннексировала целую страну – Австрию; в сентябре,
нарушив Версальский договор, захватила Судеты, принадлежавшие
Чехословакии; а в марте 1939 года – и всю Чехословакию. Кроме того,
познакомившись с содержанием телефонных разговоров Риббентропа
с Гитлером, происходивших в процессе переговоров в Москве (эти
разговоры, безусловно, прослушивались), грамотные члены советского
руководства должны были прийти к однозначному выводу, что Гитлер,
легко раздавая чужие территории, и на этот раз не собирается выполнять взятые на себя обязательства. Из всего этого однозначно следовало, что Германия в 1939 году представляла собой абсолютно недоговороспособное государство, с которым нельзя было заключать никакие соглашения!
Почему же, несмотря ни на что, Советский Союз в 1939 г. пошел
на это соглашение, дав Германии карт-бланш на начало войны? Ответ
кажется очевидным – потому что, во-первых, все решения в нашей
стране принимались одним человеком – Сталиным. А мнения других,
более компетентных членов руководства, не принимались во внимание;
во-вторых, этот человек был слабым политиком; в-третьих, у этого человека был «пункт» – вернуть стране бывшие территории Российской империи, утерянные в период Октябрьского переворота 1917 года. И другой человек – Гитлер, несравненно более сильный политик, умело это
использовал. Важно также понимать, что и Сталин, и Гитлер строили
амбициозные экспансионистские планы и это сближало обоих руководителей. Здесь необходимо отметить, что летом 1939 года в Советском Союзе был вполне компетентный политик, который хорошо разбирался в тогдашней политике и понимал, что с фашистской Германией
нельзя заключать никаких соглашений. Этим человеком был министр
иностранных дел СССР Максим Максимович Литвинов. И если бы тогда Сталин последовал советам этого человека, весьма вероятно, что
II Мировой войны, Великой Отечественной войны и связанных с ними
огромных потерь не было бы. Однако он предпочел последовать советам из Германии, снял Литвинова с поста министра и направил послом
181
Советского Союза в США, откуда тот уже не мог оказывать никакого
влияния на советскую внешнюю политику, в частности, на сближение
страны с фашистской Германией. Но странам не прощаются плохо
усвоенные уроки истории, особенно страшные уроки. А этот урок так и
не был усвоен Россией и лично Сталиным. По словам его дочери Светланы Аллилуевой, Сталин, отмечая как-то День Победы в Великой
Отечественной войне, в сердцах сказал: «А жаль, что так получилось –
вместе с Германией мы были бы непобедимы!».
Список источников и литературы
1. Данилов А.А. История России. ХХ век. М.: Просвещение, 1995.
2. История отечества. ХХ век. М.: Дрофа, 1995.
3. Горинов М.М., Данилов А.А., Моруков М.Ю., Семененко И.С., Токарева А.Я.,
Хаустов В.Н., Хлевнюк О.В., Шестаков В.А. История России. 10 класс. В 2 частях.
М.: Просвещение, 2016.
4. Волобуев О.В., Карпачев С.П., Романов П.Н., История России: начало
ХХ – начало ХХI вв. М.: Дрофа, 2016.
5. Изюмский А.Б., Галий И.П. Плюсы и минусы «единого учебника» по истории // Alma mater (Вестник высшей школы). 2016. № 10. С. 101–107.
6. Левин В.И. Пакт «Риббентроп–Молотов» // Уроки истории. Великая Отечественная и 2-я Мировая война. История России и мира 20–21 веков. Материалы III Международной научно-практической конференции. СПб.: Изд-во
Политехнического ун-та, 2009.
7. Левин В.И. Можно ли было избежать II Мировой войны // Уроки истории.
Великая Отечественная и 2-я Мировая война. История России и мира 20–21 веков. Материалы Третьей Международной научно-практической конференции.
СПб.: Изд-во Политехнического ун-та, 2009.
8. Левин В.И. История вступления Советского Союза во II Мировую войну // Война. Народ. Победа. Сборник статей Международной научнопрактической конференции. Пенза: Изд-во Приволжского Дома знаний, 2010.
9. Левин В.И. Преподавание истории. Вступление СССР во II Мировую войну // Проблемы образования в современной России и на постсоветском пространстве. Сборник статей XV Международной научно-практической конференции. Пенза: Изд-во Приволжского Дома знаний, 2010.
УДК 94(57)
Вклад Киргизской ССР в Победу в Великой Отечественной войне
1
Лидер Н.В.
г. Омск
Аннотация: В статье автор раскрывает вклад Киргизской ССР в Победу
над Германией. Показана деятельность республики по превращению ее в одну
из важнейших военно-промышленных баз по снабжению фронта. Народ Киргизии самоотверженным трудом с честью выполнили долг перед Родиной. Для
самой Киргизской ССР война стала катализатором социально-экономического и
Лидер Н.В., 2018
182
социально-политического развития. Именно в эти годы складывается отраслевая специфика промышленности советской Киргизии.
Ключевые слова: Киргизская ССР, промышленность, топливноэнергетическая база, эвакуация, военная продукция, народ, титанический труд.
Одним из главных факторов победы СССР в Великой Отечественной войне является единство многонационального советского
народа. Сегодня очень сложные складываются отношения с бывшими
республиками СССР. Это сказывается на том, что темы нашего исторического сотрудничества понимаются все реже и реже. Между тем,
мы считаем, оно было выдающимся, СССР был могущественной державой мира. В нашем совместном прошлом было очень много событий, этапов, которыми сегодня надо гордиться и использовать для
налаживания отношений. Одним из таких событий является Великая
Отечественная война. В данной статье, мы стремились показать какой
важный вклад внесла маленькая республика Киргизия в общее большое дело Победы.
В условиях преодоления огромных трудностей, вызванных сложной военной обстановкой, в Киргизии с началом войны осуществлялась перестройка промышленности, транспорта и связи на военный
лад. Промышленные предприятия в кратчайшие сроки осваивали производство военной продукции. Расширилось производство стратегического сырья на Кадамджайском металлургическом комбинате. В короткий срок здесь был возведен и пущен в эксплуатацию новый цех элетролита, что позволило досрочно – к ноябрю 1941 г. – выполнить годовой план производства сурьмы.
Напряженно трудились шахтеры Киргизии. План добычи угля в
1941 г. на шахте № 3 (Сулюкта) был выполнен на 179,8 %, на шахте
«Джал» (Кызыл-Кия) – на 151,3 %, в штольне «Капитальная» (КокЯнгак) – на 126,8 %. Добыча твердого топлива в Киргизии к концу
1941 г. составила 1717,2 тыс. т, превысив уровень предвоенных лет [2,
с. 144].
Предприятия легкой промышленности республики переключились
на выпуск форменной одежды, снаряжения, армейской обуви, ремней,
солдатских котелков. Фрунзенская швейная фабрика № 1 уже 24 июня
1941 г. выпустила первую партию военного обмундирования, а за 4
месяца войны (июль-октябрь) изготовила и отправила в пункты назначения более 6800 шинелей и 46 тыс. пар нательного белья [5]. В целях
наращивания выпуска продукции для действующей армии было произведено коренное перераспределение рабочей силы, оборудования и
сырьевых ресурсов на Фрунзенском мясоконсервном комбинате. Это
позволило резко увеличить производство мясных консервов. К концу
года комбинат выдал 14,7 млн. банок этого продукта, или в 2 раза
больше, чем в 1940 г. 26 июня 1941 г. первую партию сухарей для
183
фронта выпустил Фрунзенский хлебокомбинат. К концу 1941 г. для
нужд армии было отгружено 2123 т сухарей [2, с. 144].
В июле-ноябре 1941 г. в восточные районы страны было перебазировано 2593 промышленных предприятий, в том числе 1523 крупных, из них 308 – в Среднюю Азию и Казахстан [1, с. 11]. С июля
1941 г. по декабрь 1942 г. в Киргизскую ССР прибыло оборудование 38
заводов, фабрик, мастерских из Харькова, Одессы, Курской, Московской, Воронежской областей [5]. Было решено сохранить самостоятельность заводов металлообрабатывающего и «Красный металлист»,
пенько-джутовой и трикотажной № 3 фабрик, спиртового и фармацевтического заводов; оборудование пяти обувных фабрик, вывезенное с
Украины и из Ростовской области, разместили в цехах Фрунзенской
обувной фабрики, которая превратилась в крупное предприятие легкой промышленности республики [1, с. 11]. На базе предприятий, которые прибыли лишь с частью оборудования, создавались совершенно
новые заводы и фабрики.
Объекты, сроки, очередность и конечные места эвакуации устанавливались Советом по эвакуации или Военным Советом фронтов,
которым предоставлялось право самостоятельно решать возникающие при этом вопросы. Ответственность за эвакуацию возлагалась на
наркоматы. Фактически заводы эвакуировали сами себя, а местные
партийно-советские органы помогали им. За каждым эвакуированным
заводом был прикреплен оперуполномоченный госбезопасности. Он
отвечал за погрузку и доставку оборудования к месту размещения.
Согласно принятому Положению об эвакуации, за людьми, работающими на заводах, сохранялась средняя заработная плата, выплачивались денежные средства для обустройства на новом месте. Перевозка
осуществлялась за счет государства. Работники предприятий оборонной промышленности и машиностроения считались мобилизованными
и эвакуировались организованно, т.е. уклониться они не могли [3].
Благодаря организаторской работе руководства республики и самоотверженному труду рабочих, инженеров, техников, ввод в строй
перебазированных предприятий осуществлялся в кратчайший срок.
Так, оборудование Бердянского (Украинская ССР) сельмашзавода
прибыло в г. Фрунзе в октябре 1941 г., в ноябре было установлено и
введено в действие 140 станков, а в конце декабря число их увеличилось до 305. В ноябре-декабре завод начал давать продукцию для
фронта. Монтаж оборудования и пуск трикотажной фабрики № 3 планировалось осуществить к 20 декабря 1941 г., но уже 17 декабря работало 40 машин. Восстановление швейной фабрики им. Осоавиахима,
перебазированной из Харькова, началось в середине декабря 1941 г.,
а 10 января 1942 г. она уже выпустила первую партию военного обмундирования. Оборудование шелкоткацкой фабрики, эвакуированной
184
из г. Павловский Посад Московской области, прибыло в середине января 1942 г. Размещенное в подсобных цехах Ошской шелкомотальной фабрики, предприятие в августе 1942 г. стало производить парашютный шелк [2, с. 145].
Укреплению и расширению военно-промышленной базы в республике способствовало также создание новых производственных
мощностей. Были введены в феврале 1942 г. свинцово-цинковый рудник «Ак-Тюз», в июне – Хайдарканский металлургический комбинат по
производству ртути. В том же году вступили в строй сахарный завод в
Ново-Троицке, Фрунзенская пенько-джутовая фабрика, Пржевальский
комбинат легкой промышленности, Джалал-Абадский витаминный завод.
Ценой титанических усилий народа к середине 1942 г. перевод
промышленности, как и всего народного хозяйства страны, на военный лад был завершен. Киргизская ССР как неотъемлемая часть многонационального государства превратилась в одну из его военнопромышленных баз. Нарастающими темпами поставлялись на фронт
минно-тральное вооружение, боеприпасы, военное снаряжение, а
оборонной промышленности – стратегическое сырье. Производство
ртути в 1942 г. увеличилось по сравнению с 1941 г. в 8,4 раза, сурьмы
– в 1,3 раза, выпуск кожаной обуви составил 221 тыс. пар, что намного
превышало уровень 1940 и 1941 гг., консервов мясных – 16,3 млн. банок против 7,3 млн. банок в 1940 г. [2, с. 148].
Развитие военной экономики республики было неразрывно связано с решением топливно-энергетической проблемы. В соответствии
с постановлением СНК СССР от 8 декабря 1941 г. об увеличении добычи угля в восточных районах страны на каменноугольных рудниках
Киргизии был установлен повышенный суточный план добычи топлива. С января 1942 по апрель 1944 г. в угольную промышленность республики мобилизовано более 10 тыс. новых рабочих и, кроме того, в
ряды горняков влилось 2,5 тыс. выпускников школ трудовых резервов.
В целях укрепления решающих участков кадрами парторганизация
рудника «Кызыл-Кия» направила в 1942 г. на подземные работы более
70 % коммунистов, а рудника «Кок-Янгак» – 81,4 % [2, с. 149].
Следует отметить, что из-за сокращения численности квалифицированных рабочих и изношенности горной техники добыча угля снизилась. В 1943 г. она была на 87,3 тыс. т и в 1944 г. на 290 тыс. т
меньше уровня 1940 г. И в 1945 г. предвоенные показатели угледобычи не были достигнуты. И все же, благодаря работе руководства республики и упорному труду горняков, добыча каменного угля в Киргизии
в 1941-1945 гг. составила 6922,5 тыс. т, что почти 1,5 млн. т больше,
чем было добыто за мирное (1936-1940 гг.) пятилетие [2, с. 149]. Это
дало возможность на всем протяжении войны бесперебойно снабжать
185
топливом оборонную промышленность и железнодорожный транспорт
республики, всей Средней Азии и Южного Казахстана.
В начале войны наблюдалось значительное отставание энергетических мощностей республики от запросов народного хозяйства.
Существующие электростанции были крайне слабы и не могли удовлетворить потребностей даже местных промышленных предприятий.
В этой связи огромное значение имело постановление СНК СССР от 6
июня 1942 г. о строительстве в Киргизской ССР на западной ветке
Большого Чуйского канала Лебединовской ГЭС. К концу 1942 г. сооружение ГЭС в основном завершилось, и в июне 1943 г. первая очередь
станции мощностью 4200 кВт.ч вошла в строй действующих. В том же
году были сданы в эксплуатацию тепловая электростанция в г. Фрунзе
и Ошская ГЭС. 14 ноября 1943 г. Государственный Комитет Обороны
принял постановление о строительстве Аламединской, второй очереди Лебединовской, Токмакской, Джалал-Абадской и Пржвальской ГЭС.
С вводом в строй этих объектов выработка электроэнергии в Киргизии
увеличилась с 51,6 млн. кВт.ч в 1940 г. до 77,3 млн. кВт.ч в 1945 г. [1,
с. 16].
Высокопроизводительно трудился коллектив сельмашзавода им.
М.В. Фрунзе. Налаженное здесь производство минно-трального вооружения в 1944 г. по сравнению с 1943 г. увеличилось на 57 %. С
июля по декабрь 1944 г. коллектив завода 6 раз завоевывал переходящее Красное знамя ЦК КП (б) Киргизии и Совнаркома республики [2,
с. 151]. В 1945 г. производство сельмашзаводом оборонной продукции
превысило уровень 1944 г. на 42 %.
Производство в Киргизии парашютного шелка в 1945 г. по сравнению с 1940 г. возросло в 3,2 раза, армейской обуви в 2, трикотажных
изделий – в 4, швейных – в 2,4, консервов мясных – в 2,5, макаронных
изделий – в 2,5 раза. Всего за годы войны было изготовлено 1355 тыс.
пар армейской обуви, 474 тыс. м шинельного сукна, 5,7 млн. швейных
и 2,9 млн. трикотажных изделий, 1646,3 тыс. мешков, 2566,5 т веревок,
более 500 т шпагата военного назначения, 821 тыс. пар носков и чулок, 94,4 млн. банок мясных консервов, 177 тыс. т сахара-песка, свыше
300 тыс. пудов сухарей. Только одна Фрунзенская шорно-седельная
фабрика поставила фронту 1,5 млн. предметов вещевого довольствия
– патронных сумок, кобур, седел, вьюков для минометчиков, ремней,
сбруи. Обмундирования, изготовленного на фабрике им. Осоавиахима,
хватило для экипировки 40 дивизий Красной Армии [2, с. 151-152].
Одним из решающих факторов, обеспечивавших постоянное увеличение промышленного производства, являлось повышение производительности труда. По сравнению с 1940 г. прирост производительности труда в 1944 г. по всей промышленности Киргизии составил
7,7 %, а в ведущих отраслях – металлообрабатывающей, машино186
строении, цветной металлургии, кожевенно-обувной, шелкоткацкой,
швейной, мясной (по производству консервов) – он достиг к концу войны 18,8 % [2, с. 151].
Большая работа проводилась с эвакуированным населением.
Для него выделялось жилье, продовольствие и денежные средства. С
лета 1941 г. и до конца декабря 1942 года в Киргизию было эвакуировано почти 140 тысяч человек, из них более шестнадцати тысяч прибыло из блокадного Ленинграда. Среди эвакуированных были сотни
детей [5].
Если до войны в Киргизии было всего 18 детских домов, а в них –
2657 воспитанников, то в военные годы их число значительно увеличилось. Только с ноября 1941 года по сентябрь 1942 года сюда из западных регионов России прибыл 41 эвакуированный детский дом и
3438 воспитанников. Часть из них разместили во вновь открытых детдомах, остальных приняли уже имеющиеся.
Только за первые шесть месяцев 1942 года, согласно документу
из фондов Государственного исторического музея Кыргызстана, из
прифронтовых районов СССР – от Ростова-на-Дону до Ленинградской
области – в республику привезли 1866 детей из семей и детдомов.
Многих из них приютили киргизские семьи, приняв как родных детей.
Например, жители Ошской области Иминахун Ахмедов и его жена
Майрамхан усыновили 15 детей разных национальностей. Они брали
самых маленьких, самых слабых [6].
Когда 8 мая 2012 года в Бишкеке открывали памятник блокадникам и помогавшим выжить детям блокады кыргызстанцам, выступавшие вспоминали, что во время войны Киргизия стала краем госпиталей и детских домов, во многих селах республики тогда размещали
детский сад или детдом из Ленинграда, или же медсанбат (всего в
годы войны в Киргизской ССР работали 25 госпиталей для раненых
бойцов). На церемонии открытия памятника рассказывали, что порой
местные жители снимали со своих детей одежду и обувь, отдавая их
детям блокадников.
Каждый, как мог, стремился внести свой, пусть и маленький,
вклад в общую Победу. Люди сдавали деньги на строительство танков
и самолетов. Всего за годы войны от жителей Киргизии в фонд обороны поступило более 189 млн. рублей деньгами и 964 млн. рублей облигациями. За счет пожертвований были построены несколько танков
«Советская Киргизия», на собранные деньги работников связи построен самолет «Связист Киргизии», школьники собрали деньги на танк
«Пионер Киргизии».
Вот выдержка из письма пионеров-школьников неполной средней
школы № 17 г. Фрунзе бойцам действующей армии: «Мы собираем
металлический лом, помня при этом, что каждая тонна лома – новые
187
снаряды и пули на головы фашистов. В дальнейшем мы будем собирать как можно больше лома, чтобы у Вас было больше снарядов и
пуль, чтобы Вы скорее победили фашистов, заклятых врагов не только
советских людей, но и детей трудящихся всего мира» [4, с. 17].
В зимние, самые тяжелые, месяцы блокады Ленинграда жители
Киргизии помогали городу-герою продуктами и теплыми вещами. В
1942 году менее чем за две недели было собрано и отправлено в Ленинград 48 вагонов продуктовой помощи, не говоря уже о теплой
одежде. В феврале 1942 года из Фрунзе в Ленинград отправился железнодорожный эшелон с подарками. Вот как писала об этом «Советская Киргизия»: «В составе эшелона 8 вагонов мяса, 2 вагона риса, 15
вагонов муки, 7 вагонов сушеных фруктов и 5 вагонов орехов» [6].
Для Киргизской ССР Великая Отечественная война стала катализатором социально-экономического и социально-политического развития. Именно в годы войны складывается отраслевая специфика промышленности Киргизии.
Рабочие, инженеры, служащие Киргизии, как и всей страны, самоотверженным трудом с честью выполнили патриотический долг перед Родиной, внесли достойный вклад в историческую Победу советского народа над нацистской Германией.
Список источников и литературы
1. Джунушалиева Г.Д. Экономика Киргизской ССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: автореферат дис. ... д-ра ист. наук. Бишкек,
2013. 24 с.
2. История Киргизской ССР: С древнейших времен до наших дней. В 5 т.
Ф.: Кыргызстан, 1990. Т. 4. 480 с.
3. Постановление СНК Киргизской ССР и ЦК КП(б) Киргизии о размещении эвакуируемых Наркомплегпрома СССР, РСФСР и УССР от 12 декабря
1941 г.
4. Эхо огненных лет. Письма киргизстанцев в годы Великой Отечественной войны. Фрунзе: «Кыргызстан», 1975. 252 с.
5. Токтогонов С. Киргизия в годы Великой Отечественной войны (19411945) [Электронный ресурс]. URL: http://www.kirghiz.ru/enc/istoriya_182/ kirgiziya_v_gody_248.html.
6. Шахназаров А. Киргизия в сороковые-роковые: большой вклад маленькой
республики.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://www.fergananews.com/articles/с7360.
188
УДК 908: 667
Химическая промышленность Ярославской губернии
в годы Первой мировой войны
1
Марасанова В.М.
г. Ярославль
Аннотация: В статье рассмотрены изменения в химической промышленности Ярославской губернии, происходившие в годы Первой мировой войны. Отмечено, что из-за
падения спроса, сырьевых и транспортных трудностей объем химического производства в
губернии сократился более чем на треть от уровня довоенного 1913 г. В результате на
химических предприятиях не отмечалось значительной протестной активности рабочих.
Ряд предприятий начал производство продукции для военных нужд. Спад в промышленности губернии по отдельным параметрам удалось преодолеть только к 1927 г.
Ключевые слова: Первая мировая война, химическая промышленность, Ярославская
губерния
В начале ХХ в. Ярославская губерния относилась к так называемым текстильным губерниям Российской империи. Однако от своих
ближайших соседей она отличалась более сложной отраслевой структурой промышленности. Если в Костромской и Владимирской губерниях текстильщики составляли до 90 % рабочих, то в Ярославской губернии «всего» около половины [3]. Среди наиболее быстро развивающихся в губернии выделялись предприятия, связанные с обслуживанием транспорта и переработкой поступающих грузов (железнодорожные, мукомольные), а также химические заводы, объединяющие довольно разнородные производства.
По данным фабричной инспекции, количество фабрик и заводов в
Ярославской губернии с 1867 по 1913 гг. увеличилось с 24 до 202, а
численность рабочих – с 4,7 тыс. до 39,2 тыс. соответственно, т.е. более чем в восемь раз. При этом фабричная инспекция учитывала
только предприятия, имеющие механический двигатель или не менее
15 рабочих, и не учитывала казенные и транспортные предприятия. С
их учетом на 1913 г. в Ярославской губернии действовало 321 предприятие (43,4 тыс. рабочих) [1; 4, с. 63].
Ведущие отрасли производства развивались за счет расширения
старых предприятий, сохранивших свои позиции в годы кризиса 1900–
1903 гг. и сменившей его длительной депрессии. В отличие от стран
Европы, где с 1904 г. уже начался новый восходящий цикл развития
экономики, сменившийся в конце 1907 г. новым кризисом, Россия не
могла выйти из экономической депрессии вплоть до конца 1909 г. Новый промышленный подъем обозначился в 1910 г., но его прервала
Первая мировая война, разразившаяся летом 1914 года.
В начале ХХ столетия химическая отрасль находилась на третьем месте в губернии, следуя за текстильной и пищевкусовой отрасляМарасанова В.М., 2018
189
ми. Наряду с текстильным, мукомольным и табачным производствами,
химическая отрасль губернии имела общероссийское значение. Химическое производство в Ярославской губернии представляли 22 предприятия с годовым объемом производства 2,7 млн. руб. (на 1899 г.) [6,
с. 255]. Доля химической отрасли в промышленности губернии составляла 8,5%, однако по темпам роста она значительно опережала другие отрасли. Химики вместе с металлистами достигли 17% в составе
ярославских рабочих, а к 1917 г. их доля выросла до 23%.
В число химических предприятий входили завод минеральных
о
смазочных масел Товарищества «В.И. Рагозин и К », созданный в
1879 г. в с. Константинове при участии Д.И. Менделеева. Почти половина рабочих отрасли была занята на спичечной фабрике акционерного общества «Наследников И.Н. Дунаева» в Ярославле (основана в
1881 г.). К крупным предприятиям губернии в 1912 г. добавился химический и маслобойный завод «Астра» – дочернее предприятие крупного петербургского завода, находящегося в руках немецкого капитала. В
результате в 1913 г. относительно новые для Ярославской губернии
спичечное и нефтехимическое производства сосредоточили до 60%
рабочих и валовой продукции отрасли.
Ярославские свинцово-белильные предприятия производили более половины всех белил в Российской империи, т.е. это производство
имело общероссийское значение и определяло рыночную специализацию губернии. Одновременно ярославские белила завоевали признание потребителей и считались лучшими в Российской империи.
Химическая промышленность тяготела к центрам с развитой текстильным производством, предъявлявшим спрос на её продукцию. Это
было характерно для Московской, Ярославской, Владимирской и
Тверской губерний. Практически все химические предприятия находились в Ярославле или рядом с ним. Вообще в начале ХХ века Ярославле были сосредоточены четверть фабрик и заводов губернии,
свыше 42% рабочих (1913 г. – 46%) и 47% валовой промышленной
продукции. В результате роста промышленности население города
выросло с 32 тыс. человек в 1861 г. до 72 тыс. в 1904 г., т.е. в 2,3 раза.
Владельцами химических предприятий являлись местные купеческие семьи Вахрамеевых (с 1904 г. написание фамилии изменилось
на Вахромеевы), Дунаевых, Сорокиных, Оловянишниковых. Сравниться с ними в губернии могли только текстильные магнаты Карзинкины,
владевшие Ярославской Большой мануфактурой и крупнейшие предприниматели Пастуховы. На свинцово-белильное производство приходилась примерно треть химической отрасли в губернии.
В начале ХХ столетия свинцово-белильные заводы Ярославля
потребляли до 500 тыс. пудов свинца и олова в год, т.е. это производство было довольно крупным по своим масштабам. Сырье для яро190
славских свинцово-белильных предприятий ввозилось из-за границы
через петербургский порт. Свинцово-белильные предприятия Ярославля не только работали на иностранном сырье, но и имели иностранное оборудование, прежде всего, двигатели.
В годы Первой мировой войны количество рабочих на промышленных предприятиях Ярославской губернии увеличилось за счет эвакуации ряда предприятий из западных районов, и этот рост был весьма существенным – с 35 до 43,5 тыс. человек, т.е. более чем на 24%.
Однако по объему валовой продукции столь же значительного увеличения не происходило, рост производства в стоимостном выражении
составил не более 10%, причем коснулся не всех отраслей, а только
тех, которые могли рассчитывать на военные заказы.
С каждым месяцем войны трудности с сырьем и сбытом готовой
продукции только нарастали, а политический и социальноэкономический кризис принимал системный характер. В военный период предприятия химической промышленности попали в особенно
тяжелое положение, поскольку практически полностью прекратились
зарубежные поставки свинца и олова. Из-за отсутствия сырья и спроса
мелкие свинцово-белильные предприятия закрылись, и только три
более крупных, принадлежавших Сорокиным, Вахромеевым и Оловянишниковым, смогли продолжить производство в сложных условиях
военного времени.
Как отмечалось в донесении старшего фабричного инспектора
управляющему Ярославским отделением Государственного банка в
мае 1915 г.: «Недостаток в сыром материале ощущался в производствах: механическом, канатном, оберточно-бумажном, фарфоровом,
гильзовом (вследствие затруднений по доставке материалов по железным дорогам внутри империи) и колокольном, свинцовобелильном, краско-терочном и лаковом (вследствие невозможности
получить материалы из-за границы – олово, свинец, краски и вывезти
часть их из Архангельска, где их застало объявление войны).
…Сократилась производительность вследствие недостатка сырья, частью вспомогательных материалов и топлива, железнодорожных затруднений по отправке товара, отсутствия спроса и главным
образом недостатка рабочих рук виду мобилизации почти во всех производствах, кроме льнопрядильного, льноткацкого, вигонепрядильного, механической обуви, мукомольного, паточного, цикорного и химического.
Главным образом сокращение коснулось производства свинцовых белил (от 10 до 90% по отдельным предприятиям), колокольного
(60%), канатного (57%), лесопильного (на 7 заводах, из числа 49-ти, от
45 до 75%) и механического (от 20 до 45%).
191
…Число рабочих, занятых в промышленных предприятиях Ярославской губернии, в общем уменьшилось приблизительно на 10–15%,
по отдельным же производствам сокращение дошло до 50%» [5,
с. 271].
Некоторые предприятия химической промышленности начали
выпуск продукции для военных нужд. Так, свинцово-белильный и маслобойный заводы Вахрамеева начал изготовлять гранаты французского образца силами трех рабочих. Комплекс предприятий акционерного
общества «Наследники Н.А. Вахрамеева» (свинцово-белильный завод
– 48 рабочих, лаковый – 66 и краскотерка – 19) поставлял армии свинцовые белила, лаки, эмалевые и масляные тертые краски. Спичечная
фабрика акционерного общества наследников Дунаева выпускала
«калибры для генерала Ванкова, токарные станки, лекаль и наборы»
(43 рабочих) [5, с. 387].
Начало Первой мировой войны вызвало в обществе патриотический подъем, и проблемы во взаимоотношениях рабочих и предпринимателей как бы отошли на второй план. Во второй половине 1914 г.
в Ярославской губернии практически не было стачек. Большая часть
населения надеялась на быстрое победное окончание войны. Но
быстрое ухудшение социально-экономической ситуации и неудачи на
фронтах снова давали поводы для роста оппозиционных настроений и
стачечного движения.
Среди химических и вообще всех предприятий губернии и города
«лидером» по протестным выступлениям стала спичечная фабрика
Дунаевых. В 1915 г. на фабрике работало 876 человек, а в 1916 г. –
942. В 1915 г. она бастовала трижды (19–20 ноября, 1 и 29 декабря), а
в 1916 г. тоже три раза – с 25 февраля до 2 марта, затем 16 и 22 августа. О настроении рабочих фабрики начальник Ярославского губернского жандармского управления 12 января 1917 г. писал следующее: к
«выступлениям склонны рабочие и других фабрик города Ярославля:
как-то: спичечной фабрики Дунаева, табачной Вахрамеева, – которые
говорят, что без крупных выступлений им ничего не добиться, что
необходимо или прекратить войну или урегулировать продовольственный вопрос» [5, с. 396].
23 апреля 1916 г. бастовал завод Оловянишниковых в дер. Волкуши (54 из 200 рабочих). Все требования забастовщиков были типичными для военного периода – о повышении заработной платы и сокращении рабочего времени. Неуклонный рост цен и инфляция «съедали» все прибавки, и хотя номинальная заработная плата рабочих
постоянно увеличивалась, реальная заработная плата (с учетом инфляции) только уменьшалась. На других химических предприятиях
стачек не происходило. В условиях свертывания химического производства любой факт протестного движения мог стать поводом для
192
увольнения и потери работы. Тем более что именно на этом заводе
был самый высокий процент пришлых рабочих в губернии – почти три
четверти. Следовательно, среди них оппозиционным партиям было
сложнее наладить пропаганду и организовать для совместных действий.
Особенно остро кризисные явления в промышленности начали
ощущаться в 1916 и особенно в начале 1917 года. К июлю 1917 г. 15%
предприятий губернии закрылись, выработка химической промышленности составляла не более 61% от уровня довоенного 1913 г. В результате на химических предприятиях не отмечалось значительной
протестной активности рабочих. Как видим, несмотря на то, что Ярославская губерния находилась в тылу, далеко от фронтов, влияние
войны проявилось и здесь. В химической отрасли закрылись все мелкие предприятия, но, тем не менее, нефтехимическое, спичечное и
красочное производства пережили и Первую мировую, и гражданскую
войну, и Ярославское восстание в июле 1918 г.
В 1917 году в истории страны начался новый период. 28 июня
1918 г. вышел Декрет СНК о национализации крупных предприятий,
который коснулся всех химических заводов Ярославля. К концу августа 1918 г. в Ярославской губернии было национализировано 67 из
241 предприятия (28%); на них работало 70% рабочих. В годы гражданской войны в ярославской промышленности продолжилось падение производства. На 1922 г. насчитывалось 171 промышленное предприятие и 17724 рабочих (1917 г. – 50 тыс.), численность занятых за 5
лет сократилась на 65%. Но это было далеко не так катастрофично,
как в других регионах страны, ведь по сравнению с 1913 г. промышленное производство в 1920 г. сократилось в 7 раз.
В начале 1920-х годов в химической промышленности Ярославской губернии сохранилось три основных производства – лакокрасочное, мыловаренное и спичечное. Выполнение производственной программы по тертым краскам – 59%, сухим белилам – 60%, медянке –
95%, сурику свинцовому – 20%, масляным краскам – 45%, краскам для
Госзнака – 124%. Причиной невыполнения программы является исключительно отсутствие достаточного количества сырья» [2, с. 186].
Предприятия не имели должного снабжения сырьем, топливом и
транспортом. Снабжение сырьем для промышленного производства по
всем отраслям подчас составляло не более 3-4% от потребности. Изза продовольственных трудностей ощущался недостаток рабочей силы. К 1927 г. численность действующих предприятий в губернии несколько уменьшилась, но зато количество рабочих выросло до 41254
человек [2, с. 191], почти достигнув довоенного уровня (без учета эвакуированных в годы Первой мировой войны предприятий). Следовательно, происходило укрупнение действующих фабрик и заводов. О
193
возвращении к некоторым параметрам довоенного 1913 г., например,
по численности рабочих можно было говорить не ранее 1927 г. Дальнейшие изменения в отраслевой структуре и динамике промышленного производства края были связаны с индустриализацией и ускоренным развитием машиностроения.
В настоящее время в Ярославской области продолжают действовать предприятия, история которых начиналась с химических заводов
Российской империи: ОАО Ярославский нефтеперерабатывающий
завод им. Д.И. Менделеева в п. Константиновском, ОАО «Русские
краски» (б. свинцово-белильный завод Вахромеевых), ПАО «Ярославский завод "Красный маяк"» (б. свинцово-белильный завод Сорокиных). И для них внимание к истории – часть большой работы по развитию культуры производства и корпоративной культуры на предприятии. Изучение химической промышленности в военный период позволило не только глубже рассмотреть историю отдельно взятых предприятий, но и полнее проанализировать промышленную жизнь крупных индустриальных центров страны, общероссийские и мировые экономические тенденции.
Список источников и литературы
1. Иерусалимский Ю.Ю., Передбогов А.И., Волков А.А. Ярославская губерния накануне и в годы Первой мировой войны // Современная наука: Актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. 2012. № 4-5.
С. 20-24.
2. История Ярославского края в ХХ столетии: хрестоматия / под ред.
В.М. Марасановой. Ярославль: ЯрГУ, 267 с.
3. Марасанова В.М. Промышленное развитие Ярославля и Рыбинска в
начале ХХ вв. // Историки. Формирование исторической школы в Ярославском
государственном университете. Ярославль, 2016. С. 115-123.
4. Мейерович М.Г. Фабрично-заводская промышленность Ярославской губернии в начале ХХ в. // Вестник Ярославского университета. 1972. Вып. 1.
С. 62-70.
5. Ярославль: История города в документах и материалах от первых упоминаний до 1917 г. / под ред. А.М. Пономарева. Ярославль: Верх.-Волж. кн. издво, 1990. 430 с.
6. Ярославский край в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона / под ред. А.М. Селиванова. Ярославль, 1996. 272 с.
194
УДК 94
Жизнь в Советском Союзе в годы Второй Мировой войны
1939-1945 гг. глазами швейцарцев:
на материале ежедневных швейцарских газет
1
Мундт Л. А.
г. Москва
Аннотация: В статье исследуется повседневная жизнь СССР в отражении немецкоязычных швейцарских газет в годы Второй Мировой войны 1941-1945 гг.. В исследовательские задачи входит изучение тех сведений жизни в Советском Союзе, которые попали в
швейцарские газеты, описание народов СССР, жизнь в больших городах и деревнях до
войны и во время ее, изменение динамики отношения к жизни в Советском Союзе и его
гражданам в свете военных событий.
Ключевые слова: Вторая мировая война, образ СССР, Швейцария, история повседневности, имагология, газеты
Поскольку Советский Союз в Швейцарии по ряду причин (территориальная отдаленность, коммунистическая идеология, повсеместный милитаризм) воспринимался как чуждый, зачастую враждебный
мир, в швейцарских газетах проявляется живой интерес к тому, как
живет эта огромная и далекая страна.
Данное исследование представляет собой слияние исторической
имагологии и истории повседневности. В нем изучена повседневная
жизнь в России в годы Второй мировой войны 1939-1945 гг. сквозь
призму швейцарской прессы. В статье затрагиваются области советской повседневности, интересовавшие швейцарцев, представление о
народах Советского Союза, городской и деревенской жизни, нашедшие свое отражение в прессе. Также исследовано изменение отношения к жизни в советской России в разные этапы войны.
В качестве источников использованы ежедневные немецкоязычные швейцарские газеты Tages-Anzeiger, Neue Zürcher Zeitung, выходившие в Цюрихе и имевшие широкое распространение. На сегодняшний момент доступ к ним можно получить в Цюрихской Центральной
Библиотеке. В обеих газетах проявляется высокий интерес к новостям
из СССР. Очевидно, новости о военных действиях, внешней политике
и экономике страны занимают центральное место в прессе, однако к
новостям культуры, истории и повседневной жизни в годы войны
СССР интерес также присутствует.
Место СССР как военной державы, как тяжеловеса в большой
политике были причинами, по которым в швейцарских газетах зачастую появляются сведения о советской России. Другой стала идеология коммунизма, чуждая Швейцарии, воспринимавшаяся в этой стране
как опасное явление и потому запрещенная в 1940 г.
Мундт Л.А., 2018
195
Начало войны и выступление СССР в качестве союзника Германии стало причиной ухудшения образа этой страны в Швейцарии. Эта
причина же и повлияла на образ советской повседневности в газете.
В это время с 16 апреля по 14 мая 1940 г. в газете Neue Zürcher
Zeitung появляется серия статей, озаглавленных общим названием
«Красная иллюзия», описывающих путешествия гражданки Швейцарии
Розы Марти в СССР. В них дано представление о том, как живет и работает советский народ, о советском досуге. Жизнь в СССР неизменно
подвергается критике: общественный транспорт, условия труда, социальное разделение. Швейцарская путешественница поражается тому,
что семья девушки Сони, с которой она знакомится в Москве, делит
кухню еще с семью семьями [13]. Немало путешественницу интересовало положение женщин в СССР, поскольку в этой стране женщины
одной из первых получили равные права с мужчинами и работали
наравне с ними: «Я быстро обратилась к русскому: «Вы женаты?» –
«Да и у меня двое детей.» – «Тогда ваша жена тоже работает, а дети
находятся в саду?» – «Упаси бог», отвечает он, «пока я муж своей жены, она не будет работать» [12]. Однако швейцарской путешественнице были доступны не все области жизни, так, например, когда она попросила посмотреть рабочее место простого советского гражданина,
ей в этом отказали, сославшись на недостаток времени. В целом
настроение статей довольно скептическое по отношению к советскому
правительству, но весьма положительно в отношении советского
гражданина.
До наступления немецкой армии на территорию СССР в июне
1941 г. интерес к советской повседневности и жизни на территории
СССР очень фрагментарен. С вступлением немецкой армии на территорию СССР интерес в швейцарской прессе к жизни в этой стране
возобновляется с новой силой.
Разрыв между богатыми и бедными подчеркивается в статье
«Петербург – Город революции», где говорится о том, что в СССР так
и не была устранена проблема бедности пролетариата. «На улицах
города жизнь снова пульсирует, она отражается многочисленными
маленькими машинками, роскошными автомобилями, в которых ездят
партийные деятели и другие представители элиты… в то время как
поток рабочего класса течет с фабрик в жилые кварталы»[6]. В статье
«Новая Москва» о советской столице[2], которая была опубликована
25 июня 1941 г., тон автора весьма позитивен, город описан живым и
процветающим. Люди, спешащие после работы за продуктами в
большие магазины, пользующиеся удобным общественным транспортом и линией метро. Конечно, коммунальные квартиры, «в которых
целые семьи должны делить одну комнату» все еще присутствуют в
городе, но в целом уровень жизни по сравнению с годами ранее за196
метно улучшился: «Можно заметить больше хорошо одетых девушек и
женщин»… Офицеры Красной Армии ведут себя «спокойно, сдержано
и скромно».
Деревенская жизнь в СССР отражена в статье «Весна в России»
[1], опубликованной в апреле 1942 г. в газете Neue Zürcher Zeitung, в
которой описывается, как с приходом весны русская деревня пробуждается от сна, молодежь берет в руки гармошки и начинает петь. В
статье не говорится об изменении жизни с приходом войны, что показывает неосведомленность швейцарцев в том, что на самом деле
происходило на территории СССР с 1941 по 1945 гг.
Жизнь отдельных народов в СССР также попадала в швейцарские газеты. Во время выступления СССР как агрессора в прессе обращается внимание на негласное разделение в СССР между привилегированным русским народом и национальными меньшинствами [3].
Тон статей меняется не сразу с началом вторжения Германии в СССР.
Так, например, в статье «Волжская республика» [5], опубликованной в сентябре 1941 г., говорится об истории и быте немцев Поволжья
и их трагической судьбе и депортации. При этом в статье несколько
раз акцентируется внимание читателя на таких качествах поволжских
фермеров как: усердие, чистоплотность, стремление к порядку. «Драконовские меры» по отношению к немцам Поволжья: депортация в
1941 г., считается результатом опасений советской власти, что они с
симпатией отнесутся к войскам Вермахта. Жизнь украинского народа
при советской власти считается изменившейся в лучшую сторону по
сравнению с жизнью в царской России. «Печальная и роскошная Украина» [10] разделена на две части, где одна пережила советскую индустриализацию, а города построены в американском стиле, а другая
напоминает западную Европу, там царит чистота и не редки венские
кофейни, но осталось лишь немного дворянских замков.
К 1942 г. тон статей меняется на положительный. В статье «Население России» говорится о том, что в этой стране проживают сто девяносто национальностей и народов, проводится сравнительный анализ
жизни в царской России и советской. Делаются положительные выводы
об уменьшении детской смертности, улучшении качества образования,
изменения отношения к национальным меньшинствам и о языковом
разнообразии на территории СССР. В статье также приводится статистика увеличения населения в городах и деревнях с 1914 по 1934 гг.
Большое внимание уделяется профессиям женщин в СССР. Говорится
о том, что около пятидесяти процентов врачей и учителей на территории СССР женщины [4]. Позже, в 1944 г. в газете снова печатается статья о врачах в России, где разбирается проблема здравоохранения в
Советском союзе. Социальная защищенность считается в газете TagesAnzeiger одним из преимуществ жизни в СССР [8].
197
Статья «Психология советской повседневности» [11], опубликованная в газете Tages-Anzeiger уже в конце войны раскрывает представления о ежедневной жизни в Советской России. В ней утверждается о том, что долгое время в Швейцарии имелись неправильные
представления об СССР и советских людях, вероятно, имеется ввиду
нацистская пропаганда, которая невзирая на усилия правительства
проникала на территорию Швейцарии. Большое внимание уделяется
образу советского офицера – образованного человека, интересующегося литературой, искусством и экономикой, а также вежливого по отношению к женщинам. Безбожный СССР привлекал внимание читателей Швейцарии. Религией в СССР считается идеология коммунизма.
Радио для советского человека становится заменой церкви, ежедневным ритуалом «Каждый день голос товарища Левитана… модуляцией
напоминает церковную мессу» [11]. Все сферы жизни в СССР имеют
военную направленность. В том числе спорт, которому посвящена отдельная статья в Tages-Anzeiger. Развитие спорта в СССР считается
одним из достижений социалистического правительства, Советский
союз считается страной с физически здоровым населением, страной, у
которой Швейцарии есть чему научиться [7].
Представления о советской повседневности являются одним из
ключевых элементов образа СССР за рубежом. Наличие специальных
статей, посвященных прессе и радио в СССР, ежедневной жизни
страны, народам СССР, спорту и духовной жизни говорит о том, что
швейцарцев интересовала жизнь в Советском союзе. При этом в газете Tages-Anzeiger проявляется гораздо больший интерес к жизни в
СССР, чем в Neue Zürcher Zeitung. Это обусловлено тематикой газет.
В первые этапы войны, когда Советский Союз выступал как
агрессор и имел негативный имидж в Швейцарии, жизнь при коммунизме неизменно описывалась в темных тонах: бездуховность, бедность простого человека, воспоминания о тяготах гражданской войны.
Наступление немецкой армии на территорию СССР стало причиной
пристального внимания Конфедерации к новостям из СССР. Пик интереса к новостям с территории Советского союза приходится на начало
Великой Отечественной войны, с осознанием неизбежной победы
СССР во Второй Мировой войне, тон статей в Швейцарии о советской
повседневной жизни становится положительным.
Можно заключить, что сведения о советской повседневности разрозненны. Военные будни, жизнь офицеров и простого народа в годы
войны стали объектом внимания этой нейтральной страны. Неожиданным выводом можно назвать наличие гендерного аспекта в публикациях, а именно высокий интерес в Швейцарии к положению женщин на
территории СССР. В этой патриархальной стране, где, например, женщины получили право голосовать лишь в 1971 г., с интересом наблюда198
ли за СССР, в котором женщины работали наравне с мужчинами, имели
профессии врачей и учителей, и отправлялись на фронт [9].
В целом в швейцарских газетах замечались как преимущества
(высокий уровень медицины, образования, индустриализация и развитие городов), так и недостатки (образ городской жизни неизменно связан социальным неравенством, фабриками и коммунальными квартирами, деревенской – с бесконечной зимой) жизни на территории
СССР.
Список источников и литературы
1. ad. Frühling in Russland / ad. // Neue Zürcher Zeitung. 1942. № 543. 5 April.
P. 4.
2. Editorial. Das neue Moskau / Editorial// Neue Zürcher Zeitung. 1941. № 977.
25 June. P. 2.
3. Editorial. Die russische Armee in Polen / Editorial// Neue Zürcher Zeitung.
1939. № 1659. 18 September. P. 1.
4. hn. Russlands Bevölkerung / hn. // Tages-Anzeiger. 1942. № 195. 21 August. P. 3.
5. J. Die Republik der Wolga-Deutschen / J. // Tages-Anzeiger. 1941. 6 Septem-ber. № 226. P. 3.
6. J. Petersburg die Stadt der Revolutionäre / J. // Tages-Anzeiger. 1941. №
213. 11 September. P. 3.
7. Si. Sport in Sowjetrussland / Si. // Tages-Anzeiger. – 1944. № 112. 13 May.
P. 3.
8. Up. Gesundheitsdienst und Arztberuf in Russland / up. // Tages-Anzeiger.
1944. № 114. 16 May. P. 2.
9. Up. Russische Soldatinnen / up. // Tages-Anzeiger. – 1941. № 197. 23 August. P. 5.
10. Von unserem osteuropäischen Korrespondenten. Die Ukraine und die
Ukrainer / Von unserem osteuropäischen Korrespondenten // Tages-Anzeiger. –
1941. № 193. 19 August. P. 4.
11. Von unserem osteuropäischen Korrespondenten. Psychologisches aus
dem sow-jetrussischen Alltag / Von unserem osteuropäischen Korrespondenten//
Tages-Anzeiger. – 1945. № 28. 2 February. P. 5.
12. Von Rosa Marti. Die Rote Illusion 5 / Von Rosa Marti // Neue Zürcher
Zeitung. 1940. №594. 21 April. P. 1.
13. Von Rosa Marti. Die Rote Illusion 6 / Von Rosa Marti // Neue Zürcher
Zeitung. 1940. №604. 22 April. P. 5.
199
УДК 94 (4):(930)
Брестский мирный договор 1918 года в оценках
современной отечественной историографии
1
Мухаметзянова Э.В.
Стерлитамак, СФ БашГУ
Аннотация: В статье рассмотрены основные направления современной отечественной историографии по проблеме заключения и последствиям Брестского мирного договора
1918 года. Автор прослеживает активизацию исследовательского интереса к данной проблеме, однако отмечает, в современной историографии отсутствует труд, глубоко исследующий данную проблему.
Ключевые слова: Брестский мир, Брестский договор, историография, В.И. Ленин,
Первая мировая война.
Статья написана при финансовой поддержке гранта СФ БашГУ В18-123
Заключение Брестского мирного договора 3 марта 1918 г. между
Советской Россией с одной стороны и Германией, Болгарией, Турцией, Австро-Венгрией, с другой стороны, стало важнейшим политическим событием, которое не только ознаменовало поражение России в
Первой мировой войне, но и стало фактором глубочайшего национального раскола страны, поставившего её на грань гражданской войны. В связи серьезными последствиями заключения Брестского мира:
отторжением территорий, началом гражданской войны, интервенцией
бывших союзников, данное событие получило неоднозначную оценку в
отечественной и зарубежной историографии.
Обстоятельства заключения Брестского договора заключались в
том, что изначально приход большевиков к власти в октябре 1917 года, сопровождался обещанием закончить войну, однако только к началу 1918 года в правительстве большевиков созрело понимание о
необходимости скорейшего окончания войны. Наиболее последовательным сторонником заключения мира с Германией был В.И. Ленин.
В то же время в партии большевиков были и противники. Так общеизвестны позиции Л.Д. Троцкого «ни мира, ни войны», и Н.И. Бухарина о
продолжении войнs и перерастания её в революционную.
С самого начала Брестский мир (3 марта 1918 г.), в результате
которого Советская Россия вышла из Первой мировой войны, стал
предметом ожесточенных споров. До сих пор выдвигаются различные
версии о причинах его заключения, даются неоднозначные трактовки
его политического значения.
В советской историографии доминирующей была ленинская концепция, нацеленная на перспективу победы мировой и социалистической революции и связанная с временной уступкой «мировому капитализму» – с подписанием Брестского мира. Вторая – точка зрения
Л.Д. Троцкого и его сторонников, известная формулой «ни мира, ни
Мухаметзянова Э.В., 2018
200
войны». Но была и третья, сущность которой сводилась к решительному неприятию подписания договора с Германией и ее союзницами,
поскольку подписание договора, по мнению сторонников такой точки
зрения, означало бы предательство по отношению к идеям революции
и к своему государству. Особую активность в отстаивании этой позиции проявляли представители левого крыла партии социалистовреволюционеров.
Развитие историографии проблемы подписания Брестского договора в 1990-е годы осуществлялось в русле поиска новых источников
и методологических подходов интерпретации данного события. Актуальным вопросом, который привлек внимание исследователей первой
половины 1990- х годов, стала проблема о внутрипартийных дискуссиях большевиков по вопросу заключения Брестского мира [8, 14]. В
научный оборот вводятся документы германской стороны [15], ставшие доступными после открытия «железного занавеса». Большой
научный интерес вызвало исследование американского историка русского происхождения Ю.Г. Фельштинского, который в 1993 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических
наук в Институте Российской истории РАН по теме «Крушение мировой революции Брестский мир. Октябрь 1917 г. – ноябрь 1918 г.»[25] В
данной работе была предпринята попытка доказать, что заключение
Брестского договора – это результат некомпетентности и неумелых
действий В.И. Ленина и его сторонников. Характеризуя позицию Ленина по заключению Брестского договора, автор приводит слова «…на
Брестском мире по не понятным никому причинам настаивал Ленин,
добившийся в конце концов его подписания». По мнению Ю.Г. Фельштинского, заключение Брестского договора было необходимо для Ленина, чтобы сохранить власть любой ценой, а в конечном итоге, «господствовать над международным коммунистическим движением» [25].
А.И. Рупасов и А.Н. Чистиков в своей статье проследили стратегические планы Германии и Антанты в отношении России [21]. Они
пришли к выводам, что после подписания Брестского договора странам Антанты пришлось предпринимать меры по сдерживанию Германии на российской территории. На данном этапе Советское правительство еще не имело достаточной силы, чтобы противостоять той
или иной стороне. Оно выбрало тактику лавирования, целью которой
было затруднить распространение влияния Германии или стран Антанты в России [21, с. 23].
В начале 2000-х годов вышла монография О.С. Поршневой, носящей междисциплинарный характер, отдельный параграф которой
посвящен последствиям заключения Брестского договора для исторического развития России. Автор отмечает, что следствием заключения
201
Брестского договора стало развертывание гражданской войны и интервенции [17].
В статье А.В. Игнатьева «Была ли альтернатива Бресту?» [6] на
основе объективного анализа военного потенциала России в 1917 году, делается вывод, что альтернативы Брестскому миру не было. В
качестве аргументов исследователь приводит факты, свидетельствующие о недоукомплектованности войск, как личным составом, так и
вооружением. Поставка на фронт орудий и снарядов уже в 1917 г. сократилась по сравнению с 1916 г. 60%, а авиационное снабжение
фронта упало осенью в 3,5-5 раз по сравнению с осенью предыдущего
года [6, с.145].
Во второй половине 2000-х годов происходит усиление исследовательского интереса к данной проблематике. Среди значимых работ следует назвать монографию И. Михутиной, которая отмечает, что подписание Брестского договора было выгодным для Украинской рады [11].
В последнее десятилетие появилось много публикаций исследователей по вышеназванной проблеме. В статье доктора политических
наук И. Максимычева анализируются последствия Брестского договора [10]. Автор отмечает, что даже после подписания Брестского договора Восточный фронт продолжал сдерживать Германию. Обстоятельства заключения Брестского договора показали всему миру, что
его ожидает в случае германской победы [10, с. 31]. В публикации приводятся данные материалов Баварского государственного исторического архива, свидетельствующие о том, что истоки немецкого нацизма и его агрессивной политики направленной на уничтожение России
следует искать задолго до поражения 1918 года [10, с. 32].
Ряд публикаций посвящены осмыслению влияния Брестского
мира на формирование мировоззрения российского общества в 1918
году [3], в том числе реакции отдельных категорий и слоев населения
[1, 20, 26] и политических сил [7, 9, 23] на последствия данного реализации данного договора.
Большинство публикаций носят аналитический характер, связаны
с осмыслением последствий Брестского мира для последующего
развития России, Германии влияния итогов Первой мировой войны на
геополитический расклад в Европе и на Востоке [2, 4, 5,12, 18].
Среди публикаций интерес представляет статья исследователя
А.А. Самогоняна [22], в которой рассматриваются малоизвестные аспекты заключения Брестского мира, связанные с позицией союзников
России по Антанте. Автор приводит ряд аргументов, опровергающих
тезис о так называемом Брест-Литовском предательстве России. Основным аргументом А.А. Самогоняна, является то, что большевики
были вынуждены заключить мирный договор с Германией в ситуации,
когда у России уже не было боеспособной армии, фактически уничто202
женной знаменитым Приказом № 1, изданным в дни Февральской революции и позже подтвержден приказом А.Ф. Керенского от 5 мая 1917
года.
В доказательство своей позиции историк приводит факт, что, когда глава советской делегации Л.Д. Троцкий отверг условия немецких
дипломатов и прервал переговоры, начинается наступление германских войск по всему фронту, остановить которое было некому. В своей
статье А.А. Самогонян приводит малоизвестные факты о попытке
В.И. Ленина установить контакты со странами Антанты. В частности, в
период подписания Брестского договора в России находился руководитель американского Красного Креста полковник Р. Робинс и уполномоченный английского военного кабинета Р.Х. Брюс Локкарт, которые
считали в сложившейся обстановке правильным является поддержка
России против Германии. Однако их послания, направленные правительствам Великобритании и США, остались без ответа [22, с. 95].
Таким образом, современный этап развития отечественной историографии по проблеме заключения, реализации и последствий
Брестского договора характеризуется наличием локальных публикаций преимущественно аналитического характера, в которых предпринята попытка объективно обосновать вынужденность заключения
Брестского договора большевиками и его значительного влияния на
последующее политическое, социально-экономическое, геополитическое положение России. В то же время следует солидаризироваться в
исследователем С.Н. Полтораком, который указал, что хотя Брестский
мир имел такое колоссальное значение для последующей судьбы
России и ряда других государств, до сих пор не написан комплексный
научный труд, который дал бы ответы на многочисленные вопросы,
связанные с историей Брестского мирного договора [16, с. 34].
Список источников и литературы
1. Бабинцев В.А., Галкина Ю.М. Декрет о мире и его последствия в
восприятии сотрудников французской военной миссии России // 1917 год в
России: социалистическая идея, революционная мифология и практика Сб.
науч. тр. Екатеринбург, 2016. С. 352-358.
2. Борисёнок Ю. На руинах "похабного мира" // Родина. 2018. № 3.
С. 101-105.
3. Борщукова Е.Д. Брестский мир и формирование нового
мировоззрения в российском обществе в 1918 году // Известия Российского
государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 115.
С. 16-22.
4. Булатов В. В. Об экономических последствиях Брест-литовского мира
// Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 3: Экономика.
Экология. 2011. № 2 (19). С. 34-39.
5. Григорьев А.Д Последствия Брестского мира для России //
Государство, общество и политика: история становления, современное
203
состояние, перспективы развития. Сб. науч. тр. по материалам II
Международной научно-практической конференции. 2018. С. 15-23.
6. Игнатьев А.В. // Была ли альтернатива Бресту? //Этот
противоречивый XX век. М: Изд-во Российская политическая энциклопедия
(РОССПЭН). 2001. С. 145-154.
7. Ильюхов А.А."Конфликт в благородном семействе": Брестский мир и
распад коалиции большевиков и левых эсеров в 1918 г. // Вестник
Университета (Государственный университет управления). 2013. № 20. С. 263269.
8. Каплуновская Е.И. Внутрипартийная дискуссия о Брестском мире.
источники, историография. Автореферат дис. ... кандидата исторических наук /
Харьков, 1990. 24 с.
9. Костяев Э.В Отношение А.Н. Потресова и его единомышленников к
Брестскому миру // Власть. 2014. № 5. С. 130-133.
10. Максимычев И. Брестский урок // Обозреватель – Observer. 2008.
Научно-аналитический журнал. № 4 (219). С. 28-34.
11. Михутина И. Украинский Бресткий мир. М., Европа, 2007. 288 с.
12. Мушинский В.О. Брестский мир //Преподавание истории и
обществознания в школе. 2016. № 6. С. 59-63.
13. Остапенко А.И. Брестский мир в свете идеи мировой революции //
Преподавание истории и обществознания в школе. 2018. № 4. С. 3-18.
14. Палеев А.В. Внутрипартийная борьба по вопросу о Брестском мире в
РСДРП(б) – РКП(б). автореферат дис. ... канд. ист.наук Нижний Новгород, 1997.
15. Петров Ю.А. Русский Вандербильт" и планы германской
экономической экспансии после Брестского мира. документы федерального
архива ФРГ // Отечественная история. 1993. № 5. С. 144-157.
16. Полторак С.Н. Брестский мирный договор 1918 г.: источники,
историография и перспективы исследования // Проблемы истории и
историографии. сборник докладов межвузовской научной конференции. 2015.
Т. 3. С.34-42.
17. Поршева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян
и солдат России в период Первой мировой войны (1914 – март 1918 г.).
Екатеринбург. Изд-во УрО РАН, 2000, с. 320.
18. Райкова В.А. Брест-литовский договор и его значение для завершения
Первой мировой войны в интерпретации Дж. Ф. Кеннана // Новейшая история
России. 2014. № 3 (11). С. 260-270.
19. Расколец В.В. Современники о проблеме войны и мира в Советской
России в 1917-1918 гг. // Национальные приоритеты России. 2016. № 1 (19).
С. 17-24.
20. Рукосуев Е.Ю. "Осуществление брестского договора... не может иметь
места" доклад совета съезда представителей промышленности и торговли
России. лето 1918 г // Исторический архив. 2016. № 3. С. 145-152.
21. Рупасов А.И. Чистиков А.Н. Шлюссштайн: о судьбе проекта оккупации
немецкими войсками Петрограда в 1918 г. // Вопросы истории 1993. № 6. С. 20-24.
22. Сагомонян А.А. Брестский мир: международно-политический аспект //
Вестник Московского государственного лингвистического университета. Серия:
Общественные науки. М: Изд-во Московский государственный лингвистический
университет. 2012. № 635. С. 93-97.
204
23. Селезнев Ф.А. Вопрос о сепаратном мире с Германией в контексте
борьбы российских элит (1914-1918 годы) Вестник Российского фонда
фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки. 2017.
№ 1 (86). С. 22-31.
24. Суряев В.Н. Германская пропаганда как средство принуждения
России к сепаратному миру (1915 – 1917 гг.) // Вестник Пермского университета.
Серия: История. 2016. № 1 (32). С. 113-121.
25. Фельштинский Ю.Г. Крушение мировой революции Брестский мир.
Октябрь 1917 г. – ноябрь 1918 г. : автореф. дис. ... доктора ист. наук : 07.00.02 /
Российская академия наук. Ин-т Российской истории. М., Изд-во: Российская
академия наук. Ин-т Российской истории. 1993. 39 с.
26. Шацилло М.К. Реакция представителей российских деловых кругов на
Брестский мир 1918 г // Вестник Российского университета дружбы народов.
Серия: История России. 2010. № 1. С. 105-117.
27. Шубин А.В. Брестский мир: народы и стратегии // Историческое
пространство. 2009. № 1. С. 45-68.
УДК 93/94
Эвакуация промышленных предприятий в Стерлитамак
и ее влияние на военный потенциал БАССР
1
Мысляева Н.С.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассматривается ключевое событие в годы Великой Отечественной войны – эвакуация промышленных предприятий в тыловые районы на примере
г. Стерлитамак Башкирской АССР. Центральные и местные партийно-хозяйственные органы принимали самые решительные меры по размещению и введению в строй эвакуированных предприятий. Острую проблему кадров решали посредством обучения в цехах.
Труженики Стерлитамака многое сделали для того, чтобы подготовить основу для решения задач, поставленных фронтом перед тылом, с честью блестяще решали их и тем
самым вписали не одну славную страницу в летопись Великой Победы.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, эвакуация, промышленность, Башкирская АССР, г. Стерлитамак
Исследование выполнено при финансовой поддержке
гранта СФ БашГУ В18-123
Великая Отечественная война стала величайшим испытанием
для народов Советского Союза, Страна столкнулась с противником,
сумевшим в кратчайшие сроки стереть с карты Европы государства с
многовековой историей. Победа над таким соперником требовала
привлечения максимальных усилий со стороны всего населения
СССР. Каждый регион, каждый город внес свой вклад в дело великой
Победы над фашистской Германией.
Война нарушила мирную жизнь Стерлитамака. В ночь с 22 на 23
июня 1941 г. состоялось заседание горкома ВКП (б) с повесткой дня
«О мобилизации». В решении бюро было отмечено: «В связи с прово-
Мысляева Н.С., 2018
205
димыми мероприятиями по мобилизации не ослаблять руководство
промышленностью, обеспечить выполнение и перевыполнение производственных заданий. Работу всех предприятий перевести на военный
лад» [3]. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета
СССР о мобилизации военнообязанных от 22 июня 1941 г., горвоенкомат начал немедленную мобилизацию личного состава и техники для
пополнения рядов Красной Армии. Через стол военкома в первые два
дня прошло 612 граждан, а в течение недели было призвано 2500 человек [2]. На 1.01.41 г. в городе проживало 46.431 человек, из них военнообязанных – 4017. В январе 1942 г. в РККА было призвано 3254
человека.
К началу войны в городе работало 2 предприятия союзного значения (мелькомбинат и кожзавод) и 13 – местного значения. В стадии
строительства находились механический, содовый и завод № 11 (ныне
завод строительных машин).
3 июля 1941 г. было получено распоряжение об эвакуации в
г. Стерлитамак Одесского станкостроительного завода им. В.И. Ленина. За период с 6 по 25 июля коллектив завода успел отправить 5
эшелонов с заводским имуществом и людьми. Первый эшелон прибыл
к месту назначения через неделю, второй – через три недели. В пути
состав подвергся бомбежке – было убито 3 человека и 1 тяжело ранен. Шестой эшелон, вышедший в конце июля с металлом и крановыми конструкциями, вернулся обратно: последняя железнодорожная
ветка была перерезана противником. Пятью эшелонами в 262 вагонах
из Одессы вывезли все заводское кузнечное, металлорежущее, сварочное оборудование. Последними на автомашинах выехали директор, главный инженер, главный бухгалтер и начальник транспортного
цеха. Вместе с ними находились драгметаллы и алмазы, особо важные документы, а также 460 тыс. рублей, полученных из Госбанка для
нужд предприятия. Последние вагоны прибыли в Стерлитамак 24 августа.
На разгрузку эшелонов были направлены комсомольцы города.
Комсомольцы железнодорожного узла станции Стерлитамак во главе
с Н. Лутошкиным оказали в этом деле большую помощь [5, с. 9]. Так,
например, 5 суток без смены работали плотники пункта техосмотра
станции Стерлитамак Стародубцев и Поликарпов [1, с. 46]. Паровозы
стерлитамакского депо стали работать без межпоездного ремонта, что
позволило увеличить объем перевозок. Вместо ушедших на фронт
кочегарами стали девушки, а ремонтировали паровозы подростки. В
рейсах бригады находились по 36-48 часов.
Активное участие в размещении рабочих по квартирам принимал
заведующий военным отделом горкома ВКП(б) К. Башин.
206
Пуск завода правительство определило на 8 сентября 1941 г, но
этот срок выдержать не удалось. Причиной этого было отсутствие техники для транспортировки оборудования в цеха. Работать приходилось под открытым небом. «Прибежишь утром на завод, – вспоминали
ветераны, – подойдешь к станку, а на нем лед». 11 октября 1941 г.
завод, получивший номер 39, начал выпускать продукцию. За октябрь
он изготовил 34 станка, в ноябре – 96. Но к декабрю предприятие поменяло профиль – перешло в распоряжение Наркомата танковой промышленности. Были созданы линии специальных станков для обработки снарядов, для холодной штамповки деталей гранаты, для обработки деталей танка модели Л-94 и др. В начале 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР завод был награжден орденом Ленина.
Завод был эвакуирован в город, где крупное промышленное производство практически отсутствовало. Это создавало особо острую
проблему кадров. Поэтому в сентябре на базе завода было создано
ремесленное училище (РУ-4), где основным методом подготовки стало
непосредственное обучение в цехах. До конца 1941 г. туда было
набрано 500 человек, в основном бывших старшеклассников школ
города, которые через два месяца должны были стать полноценными
рабочими.
В апреле 1940 г. нарком боеприпасов И.П. Сергеев утвердил задание на проектирование и строительство очередного завода по производству баллиститных порохов. Площадка для строительства завода (г. Стерлитамак) была утверждена 10 декабря 1940 г. Однако до
войны проектирование шло крайне медленно. Лишь летом 1941 г. постановлением ГКО была выделена строительная организация (ОСМЧ50) и назначен руководитель строительства В.А. Кучеренко. Строительство завода № 850 было начато в ноябре 1941 г. Оборудование
для него обеспечил Петровеньский завод Ворошиловоградской области.
В Стерлитамак поступило 137 единиц технологического оборудования, приехали 254 работника из 5145 производственников. Цех нитроглицериновых порохов был переброшен в Стерлитамак потому, что
БАССР, с развитой добычей нефти, имела хорошую сырьевую базу
для изготовления пороха. В начале войны в Уфе был изобретен качественно новый метод производства монотротолуола и началось его
производство. Кроме того, Стерлитамак имел железнодорожное сообщение с Уфой, а это решало проблему ежедневного вывоза продукции на фронт.
Приказом наркома боеприпасов был определен срок ввода первой очереди завода – февраль 1943 г. [4, с.76]. Строительство велось
207
в крайне тяжелых условиях – мороз зимами 1941/42 и 1942/43 гг. доходил до – 45-50°С.
Под руководством В.И. Буйновой при заводе были организованы
курсы по подготовке специалистов по всем фазам производства (кислотное хозяйство, нитрация глицерина, варка и отжим пороховой массы и др.). Обучение на курсах прошли более тысячи человек. В конце
1942 г. в Стерлитамак были направлены 18 выпускников Ивановского
химико-технологического института.
Первая технологическая линия была пущена в эксплуатацию 9
февраля 1943 г., то есть через 1 год и 3 месяца после начала строительства. Ко Дню Красной Армии – 23 февраля 1943 г. – была изготовлена и принята военпредом И.М. Буркановым первая партия зарядов к РС М-13. С июля 1943 г. завод начал перевыполнять план и к
концу года достиг проектной мощности. Всего за годы войны завод
выпустил 15 000 тонн баллиститных (в основном ракетных) порохов.
Кроме того, переработал в заряды 2 325 тонн порохов ОД.
В условиях осени 1941 г. был перебазирован из Баку завод
«Красный пролетарий» по ремонту нефтяного оборудования. Он разместился на территории МТС. В начале октября директору завода С.И.
Варламову сообщили, что предприятие должно быть перепрофилировано на изготовление сложных боеприпасов. 20 ноября началось
освоение станков, хотя крыши еще не были перекрыты. 2 декабря
1941 г. военпред на заводе А. Гасанов принял первую партию боеприпасов. Также для фронта здесь производился ремонт танковых и
авиационных моторов, в том числе и иностранных.
31 января 1943 г. по решению ГКО на полях колхоза «Красное
знамя» близ г. Стерлитамака началось ускоренное строительство завода № 11. 14 марта 1944 г. была проведена первая плавка чугуна.
Заводом был освоен выпуск корпусов авиационных бомб весом 25 и
50 кг.
В начале войны артель «Игла» была переоборудована в швейную
фабрику. Вывести ее на запланированные мощности помогло оборудование Московской швейной фабрики, эвакуированной в город. В ее
цехах производился пошив гимнастерок, кителей, брюк, полушубков,
шапок-ушанок и рукавиц для фронта. Кроме того, 14-15-летние девушки, работавшие на фабрике по 12-14 часов в сутки, стирали и чинили
обмундирование, поступавшее с передовой.
Обувная фабрика кожевенного комбината, эвакуированная из
Московской области, вошла в состав кожевенного завода. Ее продукцией стали сапоги, ремни и прочие предметы военной экипировки.
Труженики Стерлитамака многое сделали для того, чтобы подготовить основу для решения задач, поставленных фронтом перед ты-
208
лом, с честью блестяще решали их и тем самым вписали не одну
славную страницу в летопись Великой Победы.
Список источников и литературы
1. Башкирия в годы Великой Отечественной войны. Сборник документов и
материалов. / Составители: Т.Х. Ахмадиев, Г.Д. Иргалин, Н.П. Каменев,
Г.Р. Мухаметдинов. Уфа: Китап, 1995.
2. ГКУ РБ ЦАОО РБ. Ф. 122. Оп. 21. Д. 17. Л. 43.
3. ГКУ РБ ЦАОО РБ . Ф 788. Оп. 1. Д. 108. Л. 50.
4. Пороховая промышленность СССР в период Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг. / Г.К. Клименко, Л.В. Забелин, Л.А. Смирнов, Д.Д. Гребеник.
/ Под. ред. И.И. Вернидуба. М.: ЦНИНТИКПК, 1994.
5. Энергия действия. Очерки истории акционерного предприятия
«Стерлитамакский ордена Ленина Станкостроительный завод им. Ленина» / Отв.
ред. В.А. Попов. Стерлитамак, 1991.
УДК 930
Эвакуация детей из Ленинграда в Омск в годы Великой
Отечественной войны (по материалам газеты «Омская правда»)
1
Носова М. С.
г. Омск
Аннотация: В статье рассмотрены особенности эвакуации в Омскую область, отраженные в материалах «Омской Правды». Основной особенностью является большое количество эвакуированных детей из Ленинграда. Автор рассматривает как отражается в периодике данный вопрос, какие темя считаются актуальными.
Ключевые слова: вакуация, Ленинград, дети, Великая Отечественная война, периодика.
Ленинград – город Ленина, один из неофициальных столичных
городов Советского Союза. В Великую Отечественную войну стал
важнейшей целью немецкого наступательного плана. Уже в сентябре
1941 г. бои шли на ближних подступах к Ленинграду и мирное население подлежало эвакуации из города.
В исторической литературе принято основное деление эвакуации
Ленинграда в три этапа:
1-й этап эвакуации населения из Ленинграда продолжался с
29июня по 27 августа. Он характерен нежеланием населения уезжать
из города. В результате в городе сталось около 400 000 тысяч детей.
На том этапе (по данным фондов музея блокады Ленинграда) из города было вывезено 488 703 человека, из них 219 691 детей.
2-й этап эвакуации из Ленинграда осуществлялся с середины
сентября 1941 года до апреля 1942 года. Эвакуация проводилась тремя способами: эвакуация через Ладожское озеро водным транспортом
Носова М.С., 2018
209
до Новой Ладоги, а затем до ст. Волховстрой автотранспортом; эвакуация авиацией; эвакуация по ледовой дороге через Ладожское озеро.
В общей сложности за время второго этапа эвакуации – с сентября
1941 по апрель 1942 года – из города, в основном по «Дороге жизни»
через Ладожское озеро, были вывезены около 659 тысяч человек.
3-й этап эвакуации из Ленинграда проходил с мая по октябрь
1942 года, когда в тыл было отправлено еще 403 тыс. человек. После
очищения Ладожского озера от льда, с 27 мая 1942 г., начался третий
период эвакуации [1].
Во время Великой Отечественной войны, вОмскую областьбыло
эвакуировано из Ленинграда 32 детских дома и интерната – 3200 детей. Работники детских домов и интернатов успешно справлялись с
возложенной на них задачей по сохранению жизни и здоровья детей.
(Из справки облОНО за 1945 год) [8].
В Омской периодике первые сообщения об эвакуированных детях
появляются только с 25 октября 1941 года [7]. И за все годы войны в
газетных публикациях эта тема остается одной из самых многочисленных. Авторы публикаций поднимают не только обычные для эвакуированных проблемы – размещение, устройство детей для обучения и
поиск для эвакуированных учебников и теплых вещей, но и проблемы
медицинского характера. Например, одной из первых статей в газете
по теме эвакуированных является статья опубликованная осенью
1941 г., которая поднимает проблему, возникшую в связи с эвакуацией
– повысился риск эпидемий кори и дифтерии. Автор подробно инструктирует о необходимости прививаться от этих заболеваний.
Одна из самых первых статей про эвакуированных детей и потому должно быть самая подробная – «Эвакуированные дети дороги
нам, как свои родные»: состоит из трех разделов: «Крепкая дружба»,
«Как дома», «В родной семье» [3]. Автор статьи призывает жителей
внимательно относиться к приезжим детям. Детей приехавших из
прифронтовых районов страны, в том числе и из Ленинграда, взяли в
школы, обеспечили учебниками, организовали дополнительные уроки,
для тех, кто из-за переезда отстал от программы. Автор статьи был в
школе-интернате и беседовал с учениками и преподавателями – «Малыши чувствуют себя неплохо, и только порой жалеют, что «нет мамы».
В публикации от 22 января рассказывается о том, что в с. Шабальшино были эвакуированы 167 детей из Ленинграда. Администрация села делает все для того чтобы хорошо организовать их жизнь и
учебу.
В статье «Дети из прифронтовой полосы» автор рассказывает о
том, как он побывал в павлоградском интернате, куда эвакуированы
дети из Ленинграда. Автор побывала в интернате, и рассказывала о
210
том, как дети её встречали, показывали своё хозяйство, огород. Жители Павлоградки встречали детей очень радушно, из соседнего села им
недавно привезли 10 туш «жирных-прежирных» баранов, а местные
мастера всем сделали валенки. Интернат, по мнению автора статьи,
ничем не отличался от других тыловых интернатов. В бытовом плане,
все организованно было на должном уровне, но дети поздно начали
учебный год, и это сказывалось на учебном процессе [5].
Приведенные выше статьи рассказывали о положительных моментах пребывания в нашем городе, но встречались так же и статьи где
поднимались проблемы эвакуированных: часто дети не сразу по приезде устраивались на учебу. Например, в Ишиме детей приняли, обустроили, но учёбу для них не смогли своевременно организовать [4].
По решению ГКО и распоряжению Совнаркома РСФСР от 26 апреля 1945 года № 927-р все ленинградские детские учреждения с
июля 1945 года реэвакуировались в г. Ленинград.
Летом 1945 появлялись статьи, рассказывающие о возвращении
эвакуированных ребят обратно в родные места. «Спасибо Сибирякам», «Наша жизнь в Сибири», «Материнская забота»: целый ряд статей – о ребятах, возвращающихся обратно в Ленинград [6]. Ребята с
благодарностью рассказывали о своей жизни тылу, обещали помнить
своих друзей.
Благодаря систематической, добросовестной работе воспитателей дети интернатов и детских домов отличались в школах высокой
успеваемостью, глубокими знаниями и отличным поведением. Для
улучшения материально-бытовых условий воспитанников при каждом
детском учреждении своими силами было создано подсобное хозяйство. Уезжая в Ленинград, детские интернаты оставили местным детским домам посев зерновых и огородных культур в количестве 263 га,
лошадей – 42 головы, коров – 97, телят – 45 [8].
Одной из особенностей повседневной жизни Омска в годы Великой Отечественной войны является обилие эвакуированных из Ленинграда детей. В город эвакуировались не только детские дома и интернаты, но и заводы. В центральной областной газете «Омская правда»,
сообщения об эвакуированных из Ленинграда детях появлялись регулярно. В них поднимались самые насущные для того времени проблемы: недостаток еды, вещей, необходимость обучения эвакуированных
детей. Газетные публикации отражали имевшиеся проблемы приема
детей блокадного Ленинграда, влияя на общественные настроения и
побуждая омичей оказывать помощь эвакуированным детям.
Список источников и литературы
1. Букренева К.Г. Эвакуация населения из Ленинграда: этапы, условия,
численность // Историко-педагогические чтения. 2015. № 19-2. С. 107–114.
211
2. Крючкова И.М. Организация социальной помощи детям из блокадного
Ленинграда (к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945
годов) // Педагогика и психология как ресурс современного общества: сб.
матер.конф. 2015. С. 132–135.
3. Омская правда [Текст] : областная газета. Омск : [б. и.], 1942. № 6.
4. Омская правда [Текст] : областная газета. Омск : [б. и.], 1942. № 9.
5. Омская правда [Текст] : областная газета. Омск : [б. и.], 1942. № 57.
6. Омская правда [Текст] : областная газета. Омск : [б. и.], 1945. № 152.
7. Омская правда [Текст] : областная газета. Омск : [б. и.], 1941. № 252.
8. Слава и тебе, великий город, сливший воедино фронт и тыл!
[Электронный ресурс] : Исторический архив Омской области. URL:
http://www.iaoo.ru/note189.html#3
9. Снегирева Л.И. Реэвакуация детей и детских учреждений из ЗападноСибирского региона (1942–1945 годы) // Вестник новосибирского университета.
2016. Т.15, № 8. С. 157–169.
УДК 94(47).084.8
Западня в Шумейково: как погиб штаб
Юго-Западного фронта 20–22 сентября 1941 г.
1
Нуждин О.И.
г. Екатеринбург
Аннотация. В статье рассмотрены боевые действия, которые вели штабы ЮгоЗападного фронта и 5-й армии в сентябре 1941 года, будучи окруженными в районе ур.
Шумейково. Автор на основании советских и немецких документов реконструировал картину оборонительных боев 20–22 сентября, показал перемещения штабов с целью прорыва
из «кольца» и предоставил новую версию и датировку гибели командующего фронтом
генерала М.П. Кирпоноса, а также обстоятельства гибели или пленения ряда высокопоставленных командиров и комиссаров РККА.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, Юго-Западный фронт, 5-я армия,
Шумейково, генерал М.П. Кирпонос.
Обстоятельства, которые привели штаб Юго-Западного фронта в
урочище Шумейково, в общих чертах таковы. Прорвавшись в ночь на
20 сентября 1941 г. у с. Вороньки через боевые порядки немецкой 25-й
моторизованной дивизии колонна штаба и Военного совета фронта
двинулась в направлении на Лохвицу. Там комфронта генерал
М.П. Кирпонос рассчитывал соединиться с советскими войсками. Около 8.00 колонна достигла урочища Шумейково, расположенного неподалеку от хут. Дрюковщина. Следом прибылоуправление 5-й армии,
которое возглавлял ее командующий генерал-майор М.И. Потапов.
Все они разместились в урочище Шумейково в 1 км северо-восточнее
хут. Дрюковщина и на самом хуторе.
Командование 3-й танковой дивизии, действовавшей южнее
г. Лохвица, знало, что ночью крупные силы советских войск совершили
Нуждин О.И., 2018
212
прорыв. Теперь требовалось как можно скорее закрыть брешь, перехватить и уничтожить их. У противника уже имелись сведения, что в
районе Городище находится крупный штаб, но что это именно штаб
Юго-Западного фронта во главе с командующим, немцы даже не подозревали.
В это время «многие полковники, подполковники, майоры, капитаны, политработники разошлись по хатам и стали умываться, бриться, переодевать белье, чистить обмундирование…» [4, с. 192]. Такую
беспечность можно объяснить только тем, что, прорвавшись у с. Вороньки, они почувствовали себя в полной безопасности, как за линией
фронта.
Около 10.00 по берлинскому времени штаб немецкой 3-й танковой
дивизии получил сообщение от 39-го саперного батальона, который
заметил движение колонны из 80–90 машин в направлении от Величковщина на Дрюковщина. Однако серьезного внимания на сообщение
саперов никто не обратил: главной целью по-прежнему оставалась незакрытая брешь у с. Вороньки и Мелехи. Выполняя приказ по ее ликвидации, у урочища Шумейково появилась группа майора Франка.
Что же представляла собой эта группа? В ее состав входили
штаб и одна батарея 521-го противотанкового дивизиона, восемь бронемашин 1-го разведывательного батальона, 6-я батарея 75-го артполка, 1-я рота 3-го пехотного полка, взвод 3-й роты 39-го саперного
батальона и три танка 2-го батальона 6-го танкового полка. Иными
словами, пехотные силы противника были весьма незначительными и
недостаточными для штурма урочища. Однако в первый год войны
немцев такое не смущало. Заметив скопление советских войск, он решил их атаковать. О своем решении он даже никому не доложил.
Первая попытка штурмовать урочище Шумейково успехом не
увенчалась, однако немецким солдатам удалось взять хут. Дрюковщина. Здесь мало кто ожидал атаки, поэтому сопротивление оказалось
слабым. По данным противника, им удалось захватить шесть бронемашин, два орудия и пленных. Вскоре выяснилось, что среди них оказался начальник артиллерии 5-й армии генерал В.Н. Сотенский [14,
s. 124–125].
После того, как атака на урочище Шумейково была отбита, противник открыл по нему артиллерийско-минометный огонь. Он оказался
чрезвычайно губительным: в течение нескольких минут погибли
начальник политотдела бригадный комиссар Е.А. Кальченко, полковники Г.И. Бондарев и М.Д. Тихович, а также много других командиров и
политработников [1, c. 20; 2, л. 280; 3, л. 70]. Также среди убитых
называют начальника штаба 5-й армии генерала Д.С. Писаревского и
военкома штаба армии бригадного комиссара Д.Г. Каменева, но это,
по-видимому, ошибка. Есть основания полагать, что генерал погиб
213
несколько дней спустя, а комиссар попал в плен. Были ранены также
генералы Д.М. Добыкин и, возможно, М.П. Кирпонос, а также член Военного совета армии дивизионный комиссар Е.П. Рыков. Контратакой
пограничного полка противник был отброшен.
Около 13.00–14.00, т.е. спустя два часа с начала боя, прибыли
дополнительные силы немецкой пехоты из боевой группы фон Левински, и противник начал окружать урочище. Она включала в себя штаб
и 3-й батальон 6-го танкового полка, 1-й батальон 394-го пехотного
полка и батарею 521-го противотанкового дивизиона. Теперь противник получил ощутимое огневое преимущество над оборонявшимися. В
это время 33-й танковый полк немецкой 9-й танкового дивизии заставил отойти советские войска от с. Сенча в лес западнее с. Исковцы [6,
fr. 260], расположенные неподалеку от Шумейково. К 15.10 20 сентября у командования немецкой 3-й танковой дивизии сложилось впечатление, что в треугольнике Дрюковщина – Авдеевка – Исковцы скопились значительные силы, которые теперь требовалось уничтожить.
Оставаться в таких условиях на прежнем месте было неразумно и
граничило с самоубийством. Так как оставался незанятый противником
участок на северо-востоке, в сторону Авдеевки, можно было попытаться перебраться туда. Об этом прямо пишет генерал А.И. Данилов: «из
рощи оставался единственный выход на восток по лощине» [5, л. 24].
На уход командования «в другой лес» указывает в своем докладе
майор Банный, уточнив, что туда же ушли член Военного совета
М.А. Бурмистенко и дивизионный комиссар Е.П. Рыков [6, л. 70]. Генерал Д.М. Добыкин назвал предположительное время, когда произошло
названное перемещение – через полтора часа после немецкой атаки
[7, л. 281], т.е., примерно в 15.00.
Подполковник И.С. Глебов также относил переход командования
на новой место с отражением немецкой атаки. «Мы все отошли в
овраг. Меня на опушке рощи встретил фельдшер и стал перевязывать.
В это время мимо прошли генерал-полковник М.П. Кирпонос, члены
Военного совета Рыков, Бурмистенко и группа офицеров, в том числе
порученец Кирпоноса майор Гненный и порученец дивизионного комиссара Рыкова старший политрук Жадовский. Спросив меня, как я
себя чувствую, М.П. Кирпонос сказал, что они будут на другой стороне
оврага… После этого я уже не встречал ни членов Военного совета, ни
командующего фронтом». Если во время боя генерал М.П. Кирпонос
находился в юго-восточной части урочища, следовательно, противоположной стороной должна быть северо-западная, как раз у с. Авдеевка. Был жив и не ранен командующий 5-й армией генерал М.И. Потапов: около 14.00 его видел и с ним разговаривал майор А.В. Владимирский. Командарм потребовал «прикрыть отход Военного совета
ЮЗФ и 5 армии из этого леса» [1, c. 20].
214
Судя по всему, о переходе из урочища Шумейково в другое место
известили не всех, в частности, оказались неосведомленными генералы Д.М. Добыкин, В.И. Тупиков, А.И. Данилов, а также полковники
Д.Я. Мешков, Г.Г. Молдованов и С.А. Куренкова. Отдельной группой
передвигались генералы В.И. Тупиков и А.И. Данилов в сопровождении полковников Г.Г. Милованова и С.А. Куренкова. Оба генерала во
время обстрела немцами урочища находились вместе, а Военные советы и штабы фронта и 5-й армии располагались позади них метрах в
50-ти. По окончании обстрела генералы попытались найти вышестоящее командование, но «попытки найти кого-либо из Военного совета
ЮЗФ и 5 армии ни к чему не привели» [5, л. 24]. По пути им попались
генерал Д.М. Добыкин и полковник Д.Я. Мешков, и они двинулись вместе общей группой. Через некоторое время им встретился подполковник пограничных войск Шульженко, и доложил, что нужно идти «в другую рощу в направлении Авдеевка» и дал им сопровождающего –
красноармейца [2, л. 281].
Приведенные выше воспоминания позволяют сделать вывод, что
военные советы и штаба фронта и 5-й армии решили перебраться в
более безопасное место – в рощу южнее с. Авдеевка. Отсутствие упоминаний о генерале М.П. Кирпоносе дает право утверждать, что он
вместе со всеми покинул урочище Шумейково.
Группа генералов и полковников, сопровождаемая красноармейцем-проводником, вышла на северную опушку урочища, за которой на
расстоянии примерно одного километра находилось с. Авдеевка. Пробраться незамеченными противником у них не получилось, немцы заметили группу и открыли по ней пулеметный огонь. Во время перебежек по открытому пространству был убит генерал В.И. Тупиков, а полковник Д.Я. Мешков ранен и попал в плен.
К вечеру 20 сентября сопротивление в урочище Шумейково, в основном, прекратилось. Ночь была страшной. То и дело взлетали осветительные ракеты, слышалась пулеметная стрельба. Со всех сторон
раздавались «стоны раненых красноармейцев и командиров: “Спасите, спасите” или “добейте, добейте”... Немцы, видимо, умышленно
прекратили стрельбу ибо сразу же раздался громкий голос: “Русс сдавайсь, жить будешь, кушать будешь”». Затем вновь начался обстрел.
Через некоторое время снова наступила тишина. Кто-то закричал на
чистом русском языке: “Товарищи, выходите, немцы пленных не стреляют”. В другом конце рощи кто-то крикнул: “Я командир РабочеКрестьянской Красной армии, вел переговоры с немецким командованием, нам предлагают сдаться, обещая жизнь и свободу”» [4, c. 193–
194]. Совету последовали немногие. К полуночи немцы смогли пленить всего около 200 человек. Когда 21 сентября немцы вошли в лес,
215
они поразились не столько количеству убитых, сколько большому количеству застрелившихся.
С наступлением утра немцы силами 3-го батальона 6-го танкового полка и 3-го мотоциклетного батальона начали наступление на Шумейково и лес у с. Авдеевка. Их поддерживали огнем орудия 521-го
противотанкового дивизиона, а также танки 2-го батальона 6-го полка.
Атака не была для противника легкой прогулкой: ему пришлось драться за каждый метр пространства, отвоевывая его у яростно сопротивлявшихся воинов Юго-Западного фронта. Бой продолжался около пяти
часов, прежде чем сопротивление было подавлено.
При прочесывании леса солдаты 3-го мотоциклетного батальона
взяли в плен командующего 5-й армией генерала М.И. Потапов.
Немцы описали его как моложавого, подтянутого офицера с золотистыми звездочками и двумя маленькими танками в петлицах [14,
s. 125]. В документах 3-й танковой дивизии сохранилось краткое донесение командованию XXIV танкового корпуса за 21 сентября 1941 г.,
так отражающее произошедшее: «Доставлены: командующий 5-й русской армией, пленен 3-м мотоциклетным батальоном 21.9 южнее Авдеевки. Имя: Потапов, генерал-майор» [11, s. 17].
Уже к 10.45 предварительная зачистка была завершена. В плен
захвачены, по немецким данным, около 500 бойцов и командиров,
среди которых командующий 5-й армией, три полковника, и еще один
генерал, не названный по имени или должности. Немецкий доклад за
27 сентября 1941, а также списки военнопленных, захваченных 3-й
танковой дивизией, позволяют установить, что эти генералом был заместитель командира 62-й авиадивизии Г.И. Тхор [7, fr. 1299].
Однако ни среди пленных, ни среди погибших не оказалось командующего фронтом генерала М.П. Кирпоноса, хотя со слов пленных
им было известно, что он находился именно в этом районе. Один из
пленных – полковник А.И. Начкебия, – на допросе 21 сентября сказал,
что видел генерала М.П. Кирпоноса «вчера ночью», видимо, имея в
виду в ночь с 20 на 21 сентября, в лесу южнее с. Авдеевка. В это время в расположении штаба 5-й армии вместе с комфронта находились
еще пять генералов, и якобы, генерал М.П. Кирпонос в разговоре с
ними приказал ни при каких обстоятельствах в плен не попадать. Сам
он, по мнению полковника А.И. Начкебия, в случае опасности, предполагал застрелиться [13, s. 172].
Слова полковника еще раз подтверждают сделанное нами ранее
предположение, что генерал М.П. Кирпонос покинул урочище Шумейково и перебрался в лес под с. Авдеевка. В ночь на 21 сентября он
был еще жив и не имел серьезных ранений. А главное – был готов сам
и настраивал своих подчиненных на продолжение борьбы даже в ситуации, ставшей безнадежной.
216
Немцы настойчиво продолжали поиск командующего фронтом, в
первую очередь опрашивая пленных. Некий командир из штаба 289-й
дивизии, захваченный солдатами 14-й танковой дивизии, на допросе
заявил, что генерал М.П. Кирпонос намеревался вместе с четырьмя
генералами в ночь на 22 сентября перебраться через р. Сула у с. Ломаки. Их должна была прикрывать группа из 30 красноармейцев [9, fr.
380]. Эти показания еще раз подтверждают, что генерал М.П. Кирпонос 21 сентября еще был жив и искал возможность перебраться через
линию фронта. Однако сделать это ему не удалось.
Точных данных о времени месте гибели командующего фронтом
нет. По мнению немецкого исследователя В. Хаупта, генерал
М.П. Кирпонос с небольшой группой командиров и красноармейцев
продолжал вести бой до 22 сентября, и в этот день он был убит осколками разорвавшегося неподалеку от него снаряда [14, s. 143].
Только 24 сентября после очередного прочесывания поля боя
солдаты 3-й танковой дивизии обнаружили тела генералов М.П. Кирпоноса и Д.С. Писаревского. Они находились, как говорится в документе, в роще юго-восточнее Дрюковщины, в 12 километрах от г. Лохвица.
Труп генерала М.П. Кирпоноса имел пулевое ранение в грудь и еще
ранение в голову, не ясно, пулевое или осколочное. Не удовлетворившись найденными при погибших бумагами, немцы провели опознание. В нем приняли непосредственное участие майоры И.Н. Михеев и
Н.В. Евенко из штаба фронта, лично хорошо знавшие своего командующего. Они подтвердили правильность опознания [12, fr. 545].
Неподалеку немцы нашли и опознали тело генерала Д.С. Писаревского, с начала войны занимавшего должность начальника штаба
5-й армии. Но в немецком донесении сделана, на наш взгляд, примечательная заметка: «по данным XXIV танк. корп. в последнее время
являлся начальником штаба Юго-Западного фронта» [8, fr. 1315]. Если
она отражает реальность, то такое замещение могло произойти только
21 сентября, уже после гибели генерала В.И. Тупикова на подступах к
с. Авдеевка, и произвести назначение мог только командующий фронтом. Следовательно, мы имеем еще одно подтверждение, что 21 сентября и генерал М.П. Кирпонос, и генерал Д.С. Писаревский были еще
живы.
Немецкое описание событий позволяет сделать предположение,
что тела обнаружили в лесу или в районе хут. Дрюковщина, или южнее
с. Исковцы, но вечернее сообщение 2-й танковой группы за 24 сентября внезапно дает новый ориентир. В нем в качестве места обнаружения тела генерала М.П. Кирпоноса назван «район Жданы (южнее Лохвицы)» [10, л. 28 об.]. Вот и разберись, какое же место немцы имели в
виду. Тем не менее, очевидно, что командующим фронтом сражался
до последнего и предпочел смерть в бою – плену. И случилось это
217
одним – двумя днями позже общепринятой даты гибели командующего
фронтом, 20 сентября 1941 г.
Список источников и литературы
1. Владимирский А.В. Объяснительная записка об обстоятельствах окружения 5 армии Юго-Западного фронта в сентябре 1941 года и моего выхода из
окружения // Военно-исторический архив. 7 (79). 2006. С. 19–22.
2. Добыкин Д.М. Доклад Военному совету Юго-Западного фронта // ЦАМО
РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 103. Л. 280–282.
3. Доклад о событиях в период с 15 по 25.9.41 г. от пом. нач. разведотдела 5 армии майора Банного // ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 103. Л. 69–70.
4. О гибели командующего войсками Юго-Западного фронта Героя Советского союза генерал-полковника М.П. Кирпоноса и других генералов в сентябре
1941 г. на Полтавщине // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 192–195.
5. Объяснение генерал-майора Данилова о судьбе генерал-майоров Тупикова и Потапова // ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 649. Л. 24.
6. 3. Panzer-Division. Kriegstagebuch. 11.7.40–2.6.42 // NARA. T. 315. Roll
115. Fr. 3–453.
7. Ic, Anlage 3 zum Tätigkeitsbericht, angebende Meldungen // NARA. T. 315.
Roll 136. Fr. 1299.
8. Ic, Anlage 3 zum Tätigkeitsbericht, angebende Meldungen // NARA. T. 315.
Roll 136. Fr. 1315.
9. Ic-Meldung vom 21.9.41 // NARA. T. 315. Roll. 656. Fr. 380.
10. Abendmeldung Panzergruppe 2-Ic. 24.9.41 // ЦАМОРФ. Ф. 500. Оп.
12454. Д. 213. Л. 28 об.
11. An Generalkommando XXIV Pz. K. // BArch: Abteilung Militärarchiv. RH.
27-3-168. S. 17.
12. Feindnachrichtenblatt Nr. 44. Auffindung der Leiche des Generalobersten
Kirponos // NARA. T. 315. Roll 206. Fr. 545.
13. Generalkommando XXXXVIII. A.K. (mot.). Abteilung Ic. 21.9.1941.
Vernehmung // BArch: Abteilung Militärarchiv. RH. 21-1-473. S. 172.
14. Haupt W. Kiew. Die grosste Kesselschlacht der Geschichte. Friedberg:
Podzun-Pallas-Verlag GmbH, o.D. 160 s.
УДК 94(481).083
Мобилизация трудовых ресурсов в дорожном хозяйстве
Башкирской АССР в годы Великой Отечественной войны
(1941-1945 гг.)
1
Олейник Р.Р.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассматриваетсяистория мобилизации трудовых ресурсов в
дорожном хозяйстве Башкирской АССР в годы Великой Отечественной войны (19411945 гг.). Автором на основе архивных материалов определяются источники пополнения
трудовых ресурсов в дорожном хозяйстве. Приводятся данные о количестве подготовленных дорожных кадров. В силу нехватки квалифицированных рабочих и специалистов на
Олейник Р.Р., 2018
218
дорожных работах активное участие принимали колхозники, которые отрабатывали своитрудодни, на платной основе воинские части и бесплатно трудились «трудармейцы».
Ключевые слова: Великая Отечественная война,Башкирская АССР, дорожное хозяйство, трудодни, трудармейцы
Работа выполнена при поддержке гранта СФ БашГУ № 18-109
С началом Великой Отечественной войны на фронт были брошены все материальные и трудовые ресурсы Советского Союза. В свою
очередь средняя численность рабочих и служащих в народном хозяйстве страны уменьшилась с 31,8 млн. человек в первом полугодии
1941 г. до 22,8 млн. во втором полугодии и до 18,4 млн. в 1942 г. [2,
c. 105].Необходимо было рационально распределить оставшиеся трудовые ресурсы, изыскать новые, с тем чтобы в первую очередь обеспечить кадрами военную промышленность и связанные с ней отрасли.
В связи с чем в июне 1941 г. по решению Политбюро ЦК партии при
СНК СССР был образован Комитет по распределению рабочей силы.
Источниками пополнения новой рабочей силы на производствах стали:
женщины-домохозяйки, учащиеся старших классов, студенты, кадровые рабочие-пенсионеры [2, c. 106]. Государством были приняты ряд
других мер политического и организационного характера. Так, был
увеличен рабочий день, отменялись отпуска, вводились обязательные
сверхурочные работы, самовольный уход с предприятий приравнивался к дезертирству из армии.
В годы войны на Ураленачалось форсированное развитие черной
и цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности, машиностроения и энергетики. Среди восточных регионов серьезное место
отводилось Башкирской АССР[5, с. 96]. По дорогам нашей республики
перевозилась «кровь войны» – нефть. С заготовительных пунктов вывозился хлеб. Трудовые ресурсы республики постепенно истощались.
Так, в дорожном хозяйстве БАССР во второй половине 1942 г. большинство дорожных специалистов было призвано в ряды РККА. В июле
1943 г. почти все квалифицированные рабочие мастерских, шоферы и
трактористы были мобилизованы в РККА [3, д. 121, л. 212].
В условиях войны источниками пополнения квалифицированных
дорожных кадров стали различные курсы при ДЭУ и ремонтных мастерских. За счет местного бюджета было подготовлено 13 дорожных мастеров, 13 счетных работников, 25 дорожных ремонтеров. Курсы были
организованы при 287 Стерлитамакском ДЭУ, у которого имелась возможность организовать питание на базе подсобного хозяйства [3, д. 121,
л. 12 об.]. Шоферы и трактористы готовились при ремонтных мастерских. Всего вождению автомашин было обучено – 10 чел., тракторов – 4
чел. ДЭУ испытывали острый недостаток трактористов. Заработная
плата трактористов была низкой, и желающих получить эту профессию
было крайне мало. Частая смена кадров пагубно отражалась и на работе механизмов, и на расходовании горючего [3, д. 69, л. 45].
219
К концу войны дорожное хозяйство республики остро нуждалось в
квалифицированных рабочих кадрах и специалистах. Вместо 138 человек в штате числилось 99 человек [3, д. 121, л. 134 об.]. Все чаще
дороги ремонтировали старые дорожники и трудоспособные инвалиды
Великой Отечественной войны. В свою очередь дорожных работников
систематически отвлекали от своих прямых обязанностей для выполнения других хозяйственных работ по заданию райкомов ВКП(б) и райсоветов.
В апреле 1942 г. вышло Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б)
«О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней».
По трудучастию в основном работали колхозники и колхозницы от 14
до 16 лет. Данная возрастная категория не должна была привлекаться
на дорожные работы в порядке трудового участия, но это была вынужденная мера [3, д. 150, л. 102]. Несовершеннолетние труженики
выполняли тяжелую работу по вскирковке старого избитого покрытия
гравийных автогужевых дорог в процессе текущего ремонта деревянных мостов.
Помимо трудового участия населения применялся платный труд
воинских частей. Планом предусматривался ремонт 3-х ферменных
мостов. Фактически были восстановлены три фермы у моста через
р. Куганак по дороге Чкалов – Уфа. Работа производилась военносаперной частью [3, д. 150, л. 102 об.]. Всего воинскими частями в
1944 г. были выполнены следующие работы: а) по дороге Чкалов –
Уфа капитальный ремонт трех ферм деревянных мостов через р. Куганак на 252-ом км длиной 65,5 км (за плату); б) по той же дороге сборка временного моста через р. Уршак на 349-м км длиной 63,5 м (за
плату); в) по дороге Стерлитамак – Белорецк сборка временного моста
через р. Белая на 5-м км длиной 161 м (за плату) [3, д. 150, л. 99 об.].
В качестве бесплатного труда для ремонта дорог привлекали отряды «трудармейцев». Большую часть этих формирований составили
люди, считавшиеся неблагонадежными по социальному или национальному признаку: поволжские немцы, евреи, эстонцы, финны, румыны, венгры, итальянцы. Они использовались на стройках НКВД в различных отраслях народного хозяйства. В эти батальоны зачислялись
также военнообязанные, признанные негодными к строевой службе по
возрасту и состоянию здоровья. Им тоже пришлось испытать на себе
все тяготы «рабочих колонн», вместе с другими ковавших победу в
уральском тылу [1, с. 80]. Трудовая армия работала ударными темпами: заводы вводились в действие менее чем за год, порой даже за
несколько месяцев. На дорожных работах также использовался отряд
«трудармейцев» [4, д. 4, л. 229]. К сожалению, в архивах не отложились дела касаемо данного вопроса.
220
Таким образом, Великая Отечественная война потребовала значительного количества не только материальных ресурсов, но и трудовых. Основная масса трудоспособного мужского населения ушла на
фронт. Вся работа, все тяготы тыла легли на плечи женщин, детей,
стариков и инвалидов. Многочисленными приказами на производствах
был ужесточен трудовой порядок. В дорожном хозяйстве Башкирской
АССР не хватало квалифицированных рабочих и специалистов. Ремонтные работы на дорогах проводились методами трудового участия
населения, привлечением на платной основе воинских частей и силами трудовой армией.
Список источников и литературы
1. Аллагулова Е.М. Социальная структура и мобильность населения
Башкортостана в 1930-1950-е годы. Уфа: Вост. ун-т, 2008. 120 с.
2. Бобылев П.Н., Липицкий С.В. Великая Отечественная война: Вопросы и
ответы. М.: Издательство политической литературы, 1985. 432 с.
3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А-399. Оп. 1.
4. Национальный архив Республики Башкортостан (НА РБ). Ф. Р-786. Оп. 5.
5. Сулейманова Р.Н. «Заменим наших отцов и братьев!»: использование
детского труда в народном хозяйстве СССР в годы Великой Отечественной
войны: региональный аспект // Magistra Vitae: электронный журнал по
историческим наукам и археологии. 2016. № 1. С. 95-103.
УДК 94.47
Реформирование русской кавалерии в конце 1916 г. –
последняя реорганизация императорской конницы
1
Оськин М.В.
г. Тула
Аннотация: В статье рассмотрена проблематика плана реорганизации русской конницы накануне Февральской революции. В ходе Первой мировой войны 1914–1918 гг. роль
кавалерии как одного из основных родов войск неуклонно снижалась. Установление позиционного фронта вообще не предполагало участия конницы в боевых действиях в условиях окопной борьбы. Однако, громадное пространство театра военных действий на Восточном фронте позволяло русскому командованию рассчитывать на использование кавалерии
для развития прорыва на оперативную глубину после преодоления пехотой и артиллерией
неприятельской обороны. В преддверии весенней кампании 1917г., которая предполагалась императором Николаем II в качестве решающей, русское командование провело
реорганизацию армии и в том числе конницы. К сожалению, революция не позволила закончить реформу русских Вооруженных сил.
Ключевые слова: реформа конницы, кавалерийский корпус, генерал Келлер, стрелковый дивизион, пулемет системы Мадсена, горное скорострельное орудие.
В преддверии предполагавшегося весной 1917 г. решающего
наступления русской армии, зимой было предпринято реформирование войск, известное как «реформа Гурко» по имени врид Начальника
Оськин М.В., 2018
221
штаба Верховного главнокомандующего В.И. Гурко. «Реформа» оценивается неоднозначно, и прежде всего рассматривается реорганизация пехотных дивизий и артиллерии. Однако, в рамках реформирования определенные изменения произошли и в кавалерии, к чему русское командование шло с конца 1915 г.
Установление позиционной войны на Восточном фронте осенью
1915 г., помимо прочего, имело следствием существенное снижение
роли кавалерии. Переход военных действий в позиционную фазу
окончательно привел командование к мнению о падении значения
конницы в сражениях, что подтвердил и Брусиловский прорыв лета
1916 г., где не удалось надлежащим образом ввести в дело кавалерийские корпуса Юго-Западного фронта.
Основной причиной сложившегося положения вещей стала огневая слабость кавалерии как рода войск. Технические средства ведения боя русской кавалерии в начале войны – 12 конных орудий и 8
пулеметов на дивизию, что по огневой мощи не могло равняться даже
с одним пехотным полком. Конно-артиллерийский дивизион, придаваемый кавалерийской дивизии, имел в своем составе всего 2 батареи
по 6 легких орудий. Чтобы усилить огневую мощь конницы, в ходе войны кавалеристы вооружались ружьями-пулеметами датской системы
генерала Мадсена, имевшие немало недостатков [3, c. 251]. В боях эти
пулеметы показали свою ненадежность и поэтому, их вскоре заменили
на вьючные пулеметы системы Максима, принятой как в России, так и
в Германии. Во вьюках перевозились и сам пулемет и станок системы
полковника Соколова, который специально разработал его для кавалерии в 1910 г. [6, c. 116].
С сокращением численности кавалерийских соединений вообще,
в 1915 г. командование противоборствующих сторон постепенно приходит к идее усиления конницы пехотными подразделениями. В начале 1916 г. кавалерийским дивизиям придавались самокатные роты в
250 чел., но не на постоянной основе. Стрелковые дивизионы пока
носили временный характер и образовывались вследствие нехватки
конского состава, либо для усиления оборонительных порядков кавалерийских соединений.
Приказ Начальника штаба Верховного главнокомандующего
М.В. Алексеева от 5 марта 1916 г. предписывал сформировать при
каждом кавалерийском полку особый стрелковый (пеший) эскадрон. В
кавалерийской дивизии такие пешие эскадроны сводились в дивизионы, имевшие по пулеметной команде системы Кольта. Такие пулеметные команды, заранее не приписанные к какому-либо подразделению,
по прибытии на фронт, и должны были в том числе идти на вооружение конницы. В состав стрелковых дивизионов офицеров должны были
дать кавалерийские полки, а солдаты набирались: 1. из строевого со222
става кавалерийского полка, временно не имеющего лошадей, 2. из
запасных кавалерийских полков, 3. из запасных батальонов фронта.
Штат пешего эскадрона (дивизиона) – 4 офицера, 236 солдат, 15 нестроевых. Однако, в преддверии летнего наступления, когда конница
предполагалась для развития прорыва, данный проект был отставлен
в сторону, и стрелковые эскадроны были созданы не во всех дивизиях.
Победа Брусиловского прорыва и насыщение русской армии иностранными пулеметами, позволили Ставке Верховного командования
рассчитывать на усиление огневой мощи русской конницы. Телеграмма из Ставки в Главное управление Генерального штаба от 8 июля
предлагала «сформировать команды для 605 пехотных полков и 195
кавалерийских и казачьих» [5, Д. 1553. Л. 176].
По итогам сражений кампании 1916 г. осенью Ставкой было решено провести реформирование русской кавалерии, имея целью ее
огневое усиление и применение в позиционной борьбе. Для запроса
мнения высших кавалерийских начальником был избран генерал для
поручений при Верховном главнокомандующем Б.М. ПетровоСоловово, в своей деятельности опиравшийся на документ под
наименованием «К вопросу о сформировании пеших эскадронов при
кавалерийских полках». В этом документе указывалось, что на пути к
реорганизации конницы (усиление ее огневой мощи, приспособление к
пешему бою) серьезные коррективы вносят два фактора: «истощение
коневых средств России (особенно в отношении лошадей кавалерийского типа)» и «огромные затруднения в обеспечении фуражом (трудность приобретения и особенно подвоза)» [4, Д. 271. Л. 2 об.]. В качестве проблем ставилось обеспечение конницы пулеметами и артиллерией.
Одной из главных задач стал вопрос о формировании пеших эскадронов при кавалерийских полках, так как «придача крупным кавалерийским отрядам постоянных “подвижных пехотных” частей является мерой крайне желательной для успеха их боевой деятельности».
Однако, считалось, что такую пехоту нельзя организовывать из «временно безлошадных кавалеристов», так как люди выходят из строя
чаще, чем лошади. Тем более, что по мере пополнения лошадьми,
люди будут опять возвращаться в строй, следствием чего «явится
большая непрочность и неустойчивость самой организации пеших эскадронов». В результате, это будет «очень слабая в тактическом отношении пехота, да еще с постоянно меняющимся составом». Поэтому надо придать коннице постоянные пехотные подразделения – по
батальону на кавалерийскую дивизию, с пулеметами не менее двух на
роту. Передав эту информацию кавалерийским начальникам, ПетровоСоловово запрашивал их мнение и точку зрения о реорганизации конницы вообще [4, Д. 271. Л. 3–4].
223
Высказанные варианты решения проблемы весьма примечательны, так как показывают отношение к реформированию кавалерии собственно кавалеристов. Начальник Гвардейского кавалерийского корпуса Г. Хан Нахичеванский, в целом не отвергая идеи образования пеших частей в коннице, сделал упор на увеличение огневой мощи конницы посредством технических средств ведения боя. Хан считал, что
каждый эскадрон должен иметь по 2 ружья-пулемета Мадсена, а каждый стрелковый дивизион в кавалерийской дивизии – 8 пулеметов (по
2 на каждый стрелковый эскадрон). Число легких орудий в батарее
можно сократить до 4, но каждая дивизия должна получить одну
4-орудийную легкую гаубичную батарею – то есть, конноартиллерийский дивизион должен состоять из двух 4-орудийных конно-горных батарей и одной 4-орудийной гаубичной батареи [4, Д. 271.
Л. 9].
Командир 1-го кавалерийского корпуса В.А. Орановский полагал,
что ружья-пулеметы должны быть приданы эскадронам без образования из них особой пулеметной команды, «так как сложная и отнимающая много людей команда не окупает сравнительно слабого действия
ружей-пулеметов» [4, Д. 271. Л. 31]. Командир 4-го корпуса Я. Ф. фон
Гилленшмидт указал, что отдельные стрелковые дивизионы не нужны,
лучше иметь свои спешенные кавалерийские эскадроны для действий
в пехотном строю. В связи с тем, что «в кавалерии мы имеем избыток
офицеров», нужно увеличить число людей в эскадроне, чтобы выделять при спешивании хотя бы по 120 стрелков, так как треть чинов эскадрона в пешем бою будут коноводами [4, Д. 271. Л. 51–52]. Командир
5-го корпуса Л.Н. Вельяшев полагал, что стрелковые дивизионы не
нужны принципиально. В случае же их образования, конный состав и
часть солдат в таких стрелковых дивизионах должны быть из кавалеристов, тем более что «пополнение офицерами разрешается удачно
до настоящего времени, благодаря общему сверхкомплекту их в кавалерии» [4, Д. 271. Л. 54об.].
Наиболее пространное и аргументированное мнение представил
командир 3-го кавалерийского корпуса граф Ф.А. Келлер, известный
своим отрицательным отношением к «разбавлению» конницы пехотными подразделениями [1, c. 1057]. Келлер считал недопустимым
держать кавалерию в окопах, а также включать в состав дивизий пехотные части: «опыт со стрелковыми дивизионами в текущую войну
ярко подчеркнул, что приданная коннице пехотная часть в самую нужную минуту отсутствует, так как при передвижениях конных частей,
отстает на несколько переходов и при выполнении кавалерийских задач всегда опоздает». Реформа – это «нарушение организации кавалерии», ибо «все внимание и стремление конницы должно быть вперед, и оглядываться назад она не должна». Максимум, на что Келлер
224
мог согласиться – самокатные роты, которые на хорошей дороге «не
повлияют на подвижность конницы и не задержат ее» [4, Д. 271. Л. 49].
Все кавалерийские начальники просили заменить существующую
конную пушку в 110 пудов весом на более легкую систему либо на горное орудие в 75 пудов. Горное скорострельное орудие образца 1909г.
обладало более крутой траекторией, нежели настильный огонь полевых пушек [2, c. 96]. К началу войны в Российской империи имелось
685 батарей полевой легкой артиллерии (5 480 орудий) и всего 45 батарей легкой горной артиллерии (346 орудий). С началом войны в войска вернули горные орудия образца 1904г., что позволило довести их
число до полутысячи. Всего за войну было сформировано 368 легких,
138 гаубичных и лишь 35 горных полевых батарей (238 горных 76-мм
пушек). Конная артиллерия получила всего 42 батареи, в том числе 30
казачьих – горные пушки оказались незаменимыми для боев в горах, а
потому эту просьбу кавалеристов удовлетворить оказалось невозможным.
Из начальников кавалерийских дивизий наиболее обстоятельные
ответы прислали двое. Начальник 12-й дивизии барон К.-Г. Маннергейм напомнил, что стрелковые подразделения в 12-й дивизии появились одними из первых еще осенью 1915 г., и «лишь благодаря их
наличию дивизия, выполняя подолгу оборонительные задачи на широком фронте, имеет возможность уделять конскому составу и делу обучения некоторое внимание» [4, Д. 271. Л. 99]. В отличие от командиров
корпусов, Маннергейм, напротив, считал, что в ходе боев на владимир-волынском направлении, 12-й кавдивизии удавалось теснить противника даже и с тяжелой артиллерией лишь благодаря стрелковым
эскадронам, «и вырывать у австрийцев после упорных пеших боев
весьма важные и упорно обороняемые местные пункты и дефиле». А
что касается пехоты, то не следует ограничиваться одним стрелковым
батальоном на дивизию, и лучше иметь батальон на полк, так как придача «гаубичной батареи и такого количества пехоты значительно
увеличит самостоятельность конной дивизии и сделает ей по плечу
задачу самой не только развивать, но и подготовить себе успех, и позволит пролагать себе дорогу среди линий занятых и нерасстроенной
пехотой противника» [4, Д. 271. Л. 100].
Начальник Сводной кавалерийской дивизии князь Н.П. Вадбольский отметил, что в данный момент наблюдается предел перегрузки
кавалерии огневыми средствами, «все более и более превращая коня
из главного боевого оружия конницы в очень дорогой способ передвижения, требующий для обслуживания себя большого расхода людей и
средств». И потому стрелковый дивизион должен комплектоваться
«желательно из запасных полков конницы, но людьми специального
пехотного обучения». Обязательным условием Вадбольский ставил,
225
чтобы офицеры и унтер-офицеры должны быть из кавалерии, а рядовые из пехотных маршевых рот [4, Д. 271. Л. 101].
Существенной причиной реформы кавалерии стало увеличение
конского состава действующей армии в связи с ростом обозов и пулеметных команд в ситуации сокращения в стране количества пригодных
для конницы лошадей. В начале 1917 г. в ходе переписки между Ставкой и Управляющим Государственным коннозаводством, начальник
последнего П.А. Стахович разработал «Положение о Главном Инспекторе коневых сил армии». Стахович писал Алексееву: «по личным моим наблюдениям, почерпнутым при объезде нынешним летом и осенью многих губерний Европейской России и Сибири, страна – накануне
полного истощения своих конских сил, пригодных для армии». Дальнейшее изъятие лошадей из народного хозяйства страны означает
опасность для армии «лишиться совершенно источника комплектования лошадьми войсковых частей и обозов» [4, Д. 283. Л. 18].
Стахович предлагал, чтобы Главный Инспектор объединил в своих руках «надзор по военно-конским делам как на фронте, так и в тылу». Задачи новой структуры: «проверка численности, состояния, содержания и соответственности конского состава» в войсках и учреждениях; осмотр чинов конского состава, как лично так и через своих
представителей на фронте и в тылу; вынесение мер и предложений по
данному вопросу: на фронте – инспекторам конского состава армий
фронтов, а в военных округах – командующим военными округами;
«составление общего плана снабжения армии конским составом на
ближайшее полугодие, согласно требованиям армий, в сопоставлении
их с наличностью запаса коневых сил в стране»; «общее руководство
делами, касающимися обеспечения конским составом»; заключения по
вопросам о новых конских формированиях; «общее руководство распределениями избытка и негодных лошадей армии в населении».
Главный Инспектор наделялся правами командарма, «за исключением
права награждения за боевые подвиги и иные отличия». Органы инспектората: комитет по военно-конским делам, канцелярия, чины для
поручений. В состав канцелярии должны войти два представителя от
Военного министерства, и по одному от МВД, Министерства земледелия, Министерства финансов, Госконтроля, Главного управления Государственного коннозаводства. Уже после революции, в апреле
1917 г. Алексеевым было окончательно решено не создавать должности Главного Инспектора [4, Д. 283. Л. 14–15, 217].
В рамках «реформы Гурко», приказ Верховного главнокомандующего от 7 декабря 1916 г. предписывал при каждом кавалерийском
полку иметь уже не один, а два стрелковых эскадрона, а стрелковые
эскадроны кавалерийских дивизий свести в 6-эскадронные стрелковые
полки. При всех казачьих дивизиях требовалось сформировать по од226
ному 3-сотенному дивизиону. Приказ сообщал, что «громадная масса
нашей конницы не находит достаточного применения своих сил и ей
приходится работать в пешем строю». Отсюда делался вывод, что
сокращение конницы вольет кадры в понесшую большие потери пехоту и одновременно отдаст часть своего конского состава артиллерии.
Таким образом, в начале 1917 г., в рамках реорганизации русской
армии, командование образовало стрелковые части при кавалерийских дивизиях за счет самих этих дивизий. В итоге, общий процент
пехоты в армии увеличивался, а конницы – сокращался. Уже существовавшие стрелковые дивизионы развертывались в стрелковые полки при кавалерийских дивизиях, дабы усилить их возможности в предполагавшемся в ходе весеннего наступления прорыве австрогерманского фронта.
Список источников и литературы
1. Граф Келлер. М.: Посев, 2007. 1142 с.
2. Луцкий прорыв. Труды и материалы. М., 1924. 272 с.
3. Развитие тактики русской армии (XVIII в. – нач. XX в.). М.: Воениздат,
1957. 331 с.
4. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА).
Ф. 2003. Оп. 2.
5. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1.
6. Федосеев С.Л. Пулеметы русской армии в бою. М.: Яуза, 2008. 364 с.
УДК 433.908
К вопросу о социальной деятельности уфимского епархиального
духовенства в годы Первой мировой войны: по материалам
церковной периодической печати
1
Павлова О.С.
г. Стерлитамак
Аннотация. В статье рассмотрена деятельность уфимского епархиального духовенства под началом епископа Уфимского и Мензелинского Андрея по организации помощи
раненным солдатам, их семьям и беженцам в годы Первой мировой войны. Анализ материалов журнала «Уфимские епархиальные ведомости» показал, что усилиями епархиального духовенства был организован сбор средств на нужды фронта, открыты госпитали для
раненых солдат, прибывших в Уфимскую губернию, обеспечены жильем и всем необходимым семьи солдат и беженцев. Духовенство губернии приняло активное участие в пропаганде патриотических настроений в обществе.
Ключевые слова: духовенство, Уфимская епархия, Первая мировая война, Русская
Православная церковь, «Уфимские епархиальные ведомости», патриотизм.
Работа выполнена при поддержке гранта СФ БашГУ № В 18-123
Начало Первой мировой войны было ознаменовано ростом патриотических настроений в российском обществе. Этому активно спо-
Павлова О.С., 2018
227
собствовала позиция Русской Православной церкви, которая с первых
дней войны задействовала все свои ресурсы для оказания помощи
фронту, раненым и их семьям, беженцам. С самого начала войны в
общественном богослужении с особой силой зазвучала церковная
проповедь, призывавшая мобилизовать все силы для борьбы с врагом, которая всё чаще стала появляться на страницах церковной периодической печати [1, с. 188].
В августе 1914 года Св. Синод издал указ, в котором призывал
монастыри, церкви и их прихожан жертвовать «на врачевание раненых
и больных воинов», собирать средства в пользу Красного Креста и т.п.
[9, д. 57, л. 24-26]. Этот призыв нашёл живой отклик в деятельности
уфимского епархиального духовенства. Инициатива в организации
помощи фронту и тылу принадлежала Епископу Уфимскому и Мензелинскому Андрею (Ухтомскому). С начала войны он возглавил работу
церкви по организации мероприятий, призванных помочь военным, их
семьям и всем пострадавшим [2, с. 6].
Материал, свидетельствующий о конкретных мерах и направлении такой деятельности, нашёл отражение на страницах журнала
«Уфимские епархиальные ведомости». Их содержание во время войны приобрело ярко выраженную патриотическую направленность, обогатилось новыми рубриками и в целом стало рупором активной позиции Церкви и общества в организации помощи делу победы.
6 августа 1914 года епископ Андрей организовал собрание духовенства и церковных старост г. Уфы с целью обсудить вопросы подготовки помещений под госпитали для раненых и больных воинов и об
организации в приходах помощи семьям военных. По результатам заседания было решено отвести под госпиталь здания больницы Уфимского
благовещенского женского монастыря и больницы Уфимского мужского
духовного училища. Было принято решение об установлении ежемесячных взносов от духовенства г. Уфы [10, д. 89, л. 30-31].
В некоторых приходах губернии местные церковно-приходские
попечительства предложили свою помощь. Создание особых попечительных советов предлагалось оставить на усмотрение причтов и церковных старост, но с условием ежемесячной подробной отчётности и
тех, и других епархиальному начальству. Также решили учредить приют для малолетних детей военных, ушедших на службу. По предложению настоятеля Иоанн-Предтеченской церкви г. Уфы священника Виктора Нарциссова, помещением для приюта мог стать каменный дом,
принадлежащий названной церкви, при условии, что в нём будет произведён небольшой ремонт. В этом доме имелось четыре квартиры, в
которых могли разместиться 20 человек. Священник Крестовоздвиженской церкви о. Дмитрий Фесвитянинов предложил собранные им
2000 рублей на содержание приюта. Оборудование приюта и наблю228
дение за ним планировалось передать Братству Воскресения Христова [4, с. 291-292].
Духовенство епархии должно было содействовать организации в
своих приходах полевых работ, а в случае затруднения – обращаться
к участковым земским начальникам. Настоятели и настоятельницы
всех монастырей епархии также должны были организовать (трудами
братьев и сестёр обителей) обработку окрестных полей семьям ушедших на войну лиц. Предполагалось, что такая помощь со стороны духовенства и монастырей будет оказана всем нуждающимся без различия вероисповедания. Кроме того, настоятельницы всех монастырей
епархии должны были выяснить у местных земских управ, возможно
ли организовать для сестёр обителей краткосрочные курсы по уходу за
больными и ранеными. В случае удовлетворительного ответа, настоятельницам поручалось командировать для такого обучения до пяти
наиболее способных сестер от каждой обители. Также все женские
монастыри брали на себя обязательство принимать и в кратчайший
срок выполнять все заказы Красного Креста по шитью одежды [4,
с. 214-215].
За первые месяцы войны уфимским епархиальным духовенством
была проделана большая работа по оказанию помощи фронту. Согласно данным отчётов о деятельности Уфимской епархии, на конец
октября 1914 года указывалось, что все без исключения монастыри
епархии продолжают шить бельё для Красного Креста, земских и городских организаций, командируют сестёр для ухода за ранеными воинами в местных городских лазаретах. Некоторые из монастырей оказывают и материальную помощь семьям лиц, призванных в ряды
войск. Например, Алексеевский мужской монастырь Стерлитамакского
уезда «сложил с нескольких из указанных семейств долги как денежные, так и натурою – хлебом, зерном и овощами и в настоящее время
оказывает пособие сеном и соломой для прокорма скота». Покровским
женским монастырём Стерлитамакского уезда «выдано семьям запасных, по преимуществу инородческих, около 40 пуд. капусты, 100 пуд.
картофеля и 50 пуд. муки; отослано Красному Кресту 100 пар тёплых
чулок и 50 пар варежек; нуждающимся семьям обмолочен хлеб трудами сестёр и монастырской машиной, кроме того, некоторым крестьянкам дан приют в монастыре на полном содержании» [7, с. 486].
В отчётах о деятельности Уфимской епархии отмечалось, что все
благочинные епархии свидетельствуют о большой отзывчивости населения в оказании посильной помощи: «…Жертвуют и богатые, и бедные, приносят в условленный пункт, чаще к храму, кто что может:
деньги, одежду, хлеб, овощи, сено, солому и т.п., сюда же приходят и
нуждающиеся в помощи, тут же происходит раздача, без соблюдения
при этом каких-либо формальностей и без производства учёта по229
жертвованиям… Часто благотворители сами стараются скрыть свои
щедрые пожертвования от учёта и гласности. Нуждающихся в помощи,
своих поселян, все знают, поэтому никаких недоразумений из-за раздела пожертвований никогда не происходит». Пожертвования были
значительными, поэтому после раздачи, остатки, по желанию всех
жертвователей, направлялись в Красный Крест или в городские лазареты. Не поддаётся учёту безвозмездная трудовая помощь населения
нуждающимся семьям: по призыву пастырей церкви оказывалась помощь по устройство жилищ, обмолоту хлеба, заготовке дров и пр. [7,
с. 487].
Как было указано в отчёте, точные сведения о деятельности попечительских советов и приходских попечительств доставлялись «неаккуратно», несмотря на очевидную важность вопроса. Официальная
статистика ограничивается районами 5-6 благочиний. По г.Уфе в октябре 1914 года двенадцать попечительств оказали помощь 503 семействам на сумму 1537 руб. 34 коп. Помощь оказывалась как деньгами, так и бельём, обувью и пр. В остальных 109 городских и сельских
попечительствах и советах, было оказано пособие 809 семьям на сумму 1475 руб. 78 коп. [7, с. 487-488].
Некоторые попечительства и советы, помимо материальной помощи, участвовали в ремонте деревенских построек, снабжали учебными пособиями детей школьного возраста. Так, попечительный совет
г. Златоуста оказал пяти семьям лиц, служащих на заводах, помощь на
сумму 27 руб. Из церковных сбережений в пользу попечительств поступило 125 руб. Духовенство г. Стерлитамака отчисляло по 5% с каждого доходного рубля, в результате за октябрь 1914 года было собрано 40 руб. из этих средств [7, с. 488].
На страницах Уфимских епархиальных ведомостей было опубликовано обращение великой княгини Елизаветы Федоровны к епископу
Андрею. Под покровительством княгини действовал Комитет по оказанию благотворительной помощи семьям воинов, ушедших на войну. В
обращении отмечалось, что для осуществления возложенных на Комитет задач в каждом губернском и областном городе были организованы отделения Комитета, которые оказывают различную помощь
нуждающимся: организация приютов, яслей, дешёвых или бесплатных
квартир, устройство работ, выдача провианта, топлива, вещей и даже
назначение денежных пособий. Цель этого обращения – просьба о
материальной помощи Комитету со стороны паствы и духовенства
епархии. В свою очередь, епископ Андрей обратился к пастырям
Уфимской епархии с воззванием: «Усердно прошу духовенство всей
епархии исполнить желание Ея Императорского Высочества и всеми
средствами послужить этому святому делу с такою же любовью, как
отнесся к нему Уфимский епархиальный съезд» [4, с. 243].
230
На отправленную Уфимским губернатором П.П. Башиловым телеграмму императрице Марии Федоровне о пожертвовании епархиальным съездом духовенства в пользу Красного Креста 4 000 рублей, был
получен следующий ответ: «От души благодарю Епископа Андрея и
епархиальный съезд духовенства за щедрое пожертвование в пользу
наших раненых воинов и за выраженные чувства» [6, с. 282].
Для попечения о беженцах в каждом уезде Уфимской губернии
действовали Уездные Советы по делам о беженцах, в Уфе – Городской Совет по делам о беженцах. Они заведовали выдачей беженцам
пособий на квартиры и продовольствие, на снабжение их одеждой,
бельём и обувью. В помощь Советам в уездах были учреждены волостные и районные Комитеты и Попечительства. Для поляков, литовцев, латышей и евреев, были учреждены свои национальные комитеты, попечительства и уполномоченные [8, с. 561-562].
Также, по определению Уфимской Духовной Консистории, помимо организации местных попечительских советов по сбору пожертвований, местные священники должны были вести проповедническую
деятельность по объяснению значения переживаемых событий, возрождению патриотических чувств в народе [4, с. 212-213]. Так, 12 октября 1914 года в Уфе состоялось торжественное вручение ополченским дружинам знамён, пожалованных императором Николаем Павловичем в 1855 году в годовщину Крымской кампании [5, с. 378-379].
В целях пропаганды патриотических настроений в обществе, в
«Уфимских епархиальных ведомостях» появилась новая рубрика под
названием «Из газет» (с 1915 года она стала называться «С войны»),
на страницах которой приводились красноречивые факты проявленных русскими солдатами и офицерами мужества и героизма в тылу и
на поле брани. Эти очерки были напечатаны под заголовком «Из боевых встреч» [4, с. 374-375; 5, с. 382-384; 8, с. 229-233]. В 20-м номере
Ведомостей за октябрь 1914 года были опубликованы тексты гимнов
стран-союзниц России в Первой мировой войне [5, с. 380-382]. Также
появилась серия статей, свидетельствующих со слов очевидцев, об
уникальных примерах мужества православных священников, которые
словом веры вдохновляли солдат в самые тяжёлые моменты их жизни
(статьи «Крест на войне», «Родные звуки», «Спасти пришел…», «Атеист») [5, с. 383-387].
Отдельной тематической линией стали статьи, посвящённые героизму и мужеству священнослужителей: например, «Стойкость священника», «Православные пастыри», «Духовенство и война», «Героипастыри» [4, с. 374-375; 7, с. 490-492]. Данные факты способствовали
тому, что Св. Синод заявил о намерении собрать сведения о деятельности православных священников в годы войны и издать книгу с описанием их служения и подвигов.
231
Таким образом, изучение материалов «Уфимских епархиальных
ведомостей», издававшихся в годы войны позволило сделать вывод о
том, что духовенство Уфимской епархии оказало деятельное участие в
организации помощи раненым воинам и их семьям, беженцам и сиротам. Значительной была его роль и в воспитании патриотических
чувств и настроений в обществе.
Список источников и литературы
1. Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи: государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914–
1917). М.: РССПЭН, 2004. 392 с.
2. Зеленогорский М. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя
Ухтомского). М.: Терра, 1991. 334 с.
3. Уфимские епархиальные ведомости. 1914. № 17.
4. Уфимские епархиальные ведомости. 1914. № 19.
5. Уфимские епархиальные ведомости. 1914. № 20.
6. Уфимские епархиальные ведомости. 1914. № 22.
7. Уфимские епархиальные ведомости. 1914. № 23.
8. Уфимские епархиальные ведомости. 1916. № 17.
9. НА РБ (Национальный архив Республики Башкортостан) Ф. И-112. Оп.
1. Д. 57. Л. 24-26.
10. НА РБ Ф. И-112. Оп. 1. Д. 89. Л. 30-31.
УДК 140.8
О сущности войны, её законах и закономерностях
1
Петров В.П.
г. Нижний Новгород
Аннотация: В статье рассмотрены законы и закономерности войны, принципы военного искусства, раскрывается сущность такого явления как война, представлены проблемы
современности, имеющие военно-политический характер.
Ключевые слова: война, законы войны, закономерности войны, принципы военного
искусства
Война – явление, сущность которого обусловлена сложными причинно-следственными связями, отражающими глубинные политикоэкономические интересы государств, имеющих явные или скрытие
намерения достичь своих целей средствами вооружённого насилия.
По степени своего проявления эти связи обладают существенностью,
устойчивостью, необходимостью и повторяемостью, то есть являются
закономерными. Эта закономерность прослеживается во всех типах
войн: общемировых и локальных, а также их видах – войнах с применением обычного или ядерного оружия (в современную эпоху – ракетно-ядерного оружия). Войны ведутся на театрах военных действий и
по содержанию и форме подразделяются на сухопутные и морские,
Петров В.П., 2018
232
воздушные и космические, гражданские и партизанские, освободительные и захватнические. Разновидностью войны является терроризм, характеризуемый особой жестокостью по отношению к мирному
населению. Террористы не относятся к комбатантам, и в связи с этим
не подпадают под нормы международного права, действующего по
отношению к регулярным вооружённым силам. Основу террористических формирований составляют наёмники, деклассированные элементы, боевики, прошедшие специальную идеологическую обработку. В
основе действий террористических бандформирований лежат политико-экономические интересы и корыстные цели ряда держав, стремящихся к переделу мирового порядка и использующие для решения
своих задач территориальные, национальные, религиозные и иные
поводы. Все типы и виды войн имеют античеловеческую направленность, характеризующую их сущность и существование, проявляющиеся в системе внутренних и внешних связей, имеющих политикоэкономическую основу.
По оценкам специалистов история насчитывает лишь несколько
столетий, в течение которых люди могли спокойно жить и трудиться,
не опасаясь войны, вооружённого насилия, военной разрухи. Всё
остальное время – а это тысячи лет – народы, государства воевали.
Это относится и к России. В истории планеты были семилетние, тридцатилетние и даже столетние войны. На Земле произошло более 14,5
тысяч больших и малых войн, унёсших около 4 млрд. человеческих
жизней [1, с. 3]. В ХХ веке произошло две мировые войны, в обеих из
них принимала участие Россия. Вторая Мировая война для нашего
народа стала Великой Отечественной войной, являясь главным её
событием. Эта война в корне изменила жизнь сотен миллионов людей
на планете, унесла жизни более пятидесяти миллионов из них, включая около тридцати миллионов россиян, она сыграла ключевую роль в
создании новой геополитической структуры послевоенного периода.
Оценка событиям Второй Мировой войны была дана Международным
военным трибуналом, состоявшимся в Нюрнберге в побеждённой Германии (20.11.1945 – 1.10.1946 гг.). Однако окончание этой войны и её
катастрофические последствия для мира не способствовали полному
искоренению этого явления, она не стала последним рубежом и окончательным уроком для отдельных стран. США, а затем и их сателлиты
развернули новую волну военной истерии, преследуя откровенно имперские цели. Войны на планете продолжались, они приобрели локальный характер, хотя имели геополитические цели. Таковыми стали
– война на Корейском полуострове (1950-1953 гг.), война во Вьетнаме
(1964-1975 гг.), война в Афганистане (1979-1989 гг. с участием ВС
СССР и в 2001-2014 гг. с участием войск США и НАТО), война США и
233
НАТО против Союзной Республики Югославии (1999 г.), а также войны
ХХI столетия в Ираке, Ливии, Сирии, инициированные США.
Феномена подобного войне на планете, пожалуй, нет. Война требует тщательного подхода и изучения. Ей присущи собственные законы, то есть объективно существующие связи и отношения, имеющие
устойчивый, существенный, необходимый и регулярный характер.
Кроме того, существуют закономерности войны и вооружённой борьбы, а также принципы военного искусства, учёт которых позволяет
делать необходимые и своевременные выводы о сути актуальных и
потенциальных угроз и борьбы с ними. Отечественной наукой – военной, исторической – наработан достаточный материал, позволяющий
делать профессиональные выводы из системы отношений и связей,
предопределяющих развязывание и ведение различных типов и видов
войн. Мы с особой тщательностью относимся к существующим научным наработкам в этом плане, включая законы и закономерности войны и вооружённой борьбы, принципы военного искусства с экспликацией научных подходов на современный этап общемировой и региональной действительности, требующей учёта всего спектра военноисторических событий, включающих Великую Отечественную войну
советского народа с немецко-фашистскими агрессорами.
Рассматривать систему законов и закономерностей войны необходимо диалектически в единстве её генезиса, функционирования и
развития. Первый уровень – генезис – является базовым по отношению ко второму и третьему уровням – функционированию и развитию,
так как причинно-следственные связи происхождения войны являются
определяющими в её динамике.
Закон генезиса войны. Одним из первых теоретиков (XIX в.) объяснившим природу войны был немецкий мыслитель, военный теоретик
и историк, генерал-майор прусской армии барон Карл фон Клаузевиц.
В 1812-1814 годах находился на службе в русской армии в армейских
порядках генерал-фельдмаршала М.И. Кутузова и принимал участие в
боях под Смоленском и Бородином. В своей работе «О войне» Клаузевиц сформулировал положение о войне как продолжении политики
[2]. Политика есть отношение по поводу власти. Власть необходимо
завоевать, удержать и навязать (реализовать) для достижения поставленных целей. В системе политических отношений и связей это
положение Клаузевица имеет характер закона. Завоевание (удержание, навязывание) власти средствами вооружённой борьбы – цель
любой войны, какими бы идеологическими лозунгами, соответствующими политическому режиму, она не прикрывалась. Вторая мировая
война на практике показала достоверность этого теоретического положения. Советский Союз, вынесший главную тяжесть нацистского
нашествия, принял на себя всю мощь военного удара, целью которого
234
было порабощение нашей страны и достижение мирового господства
фашистской Германии.
Закон генезиса войны объективен, он является своеобразной
матрицей, которую можно использовать для оценки любой войны, а
также вооружённого конфликта в современную эпоху. В частности,
многостороннее гражданское военное противостояние в Сирии,
начавшееся весной 2011 года, а, по сути – локальная война, природа
которой лежит в захватнических политико-экономических интересах
США, ряда западных держав, Саудовской Аравии, Турции. Россия,
принимая участие в нанесении точечных ракетно-бомбовых ударов по
базам террористов по просьбе законного правительства Сирии, обеспечивает свою безопасность на Ближнем Востоке и способствует
обеспечению мира в этом регионе. В этой же плоскости целесообразно подходить к военным событиям на Донбассе. Новейшая история в
части осмысления генезиса войны – локальной, гражданской войны на
Украине – конкретизировала лишь главного субъекта этих отношений
– Соединённые Штаты Америки, инициировавшие государственный
переворот на Украине, и использующие её как плацдарм в Европе для
надуманных притязаний к России и нагнетания напряжённости в мире.
Ранее США также использовали военную силу в своих интересах,
нанеся ракетно-бомбовые удары по Белграду в Югославии, военную
интервенцию в Ираке и Ливия. Суть закона происхождения войны –
война есть продолжение политики средствами вооружённой
борьбы.
Законы функционирования и развития войны. Эти законы выражают зависимость хода войны и её результатов от ряда реальных
факторов, характеризующих совокупный потенциал государства (или
коалиции государств). В научном диапазоне этого подхода представляют интерес взгляды таких специалистов в области военного дела и
военной теории как М.В. Фрунзе, Б.М.Шапошников, П.Н. Трофименков,
С.А Тюшкевич, М.В. Попов. Подтверждением объективности законов
войны этого уровня была Великая Отечественная война и в целом
Вторая Мировая война. Мы систематизируем законы войны этого
уровня следующим образом:
 закон зависимости функционирования и развития войны от соотношения экономических потенциалов воюющих сторон;
 закон зависимости функционирования и развития войны от социальной и демографической структуры общества;
 закон зависимости функционирования и развития войны от соотношения научно-технических и технологических потенциалов противоборствующих сторон;
 закон зависимости функционирования и развития войны от соотношения военно-боевых потенциалов воюющих сторон;
235
 закон зависимости функционирования и развития войны от духовно-нравственных критериев личного состава вооружённых сил и в
целом общества;
 закон зависимости функционирования и развития войны от типа
политического режима противоборствующих сторон (коалиций).
К закономерностям функционирования и развития войны отнесём:
 закономерности, характеризующие особенности видовых войн;
 закономерности вооружённой борьбы;
 закономерности информационного (масс-медийного) направления деятельности государств, дипломатической работы, национального и географического положения стран.
Отдельно охарактеризуем закономерности вооружённой борьбы.
Они определяют динамику и характер боевых действий, которые
могут обеспечить либо победу, либо привести к поражению одной из
противоборствующих сторон, как в конкретной боевой операции или
сражении, так и в войне в целом. Закономерностями вооружённой
борьбы являются: зависимость способов вооружённой борьбы от сил и
средств её ведения; своевременное выявление целей и задач, стоящих перед вероятным противником; взаимодействие войск по месту,
времени и целям; зависимость боевых действий от соответствия характера управления целям, силам и средствам вооружённой борьбы;
зависимость исхода вооружённой борьбы от выбора направления
главного удара, сосредоточения сил с учётом применения обычных
видов вооружений, и их рассредоточения в случае применения ракетно-ядерного оружия.
Закономерности вооружённой борьбы подчинены законам войны
и соответствуют последним, но одновременно сохраняют свою самостоятельность и строгую логичность. Классифицировать закономерности вооружённой борьбы можно по ряду оснований. В частности, по
масштабам боевых действий: сражение, боевая операция, боестолкновение; по видам боевых действий: наступление, оборона; по месту
проведения боевых действий: в горах, в пустыне, на воде, в воздухе, в
космосе, на равнинной или холмистой, в болотистой или лесистой
местностях, в городской инфраструктуре; по применяемым видам и
родам войск: сухопутным, военно-морским, военно-воздушным, воздушно-космическим, воздушно-десантным, ракетным и т.п.
Закономерности вооружённой борьбы в соответствии с законами
войны отражены в принципах военного искусства, которые являются
обобщением опыта боевых действий и истории развития военного дела. Эти принципы сформировались достаточно давно, отражая суть
многих военных событий – войн, вооружённых столкновений, вооружённой борьбы. К ним относятся: активность и решительность прове236
дения боевых операций; скрытность движения (перемещения) войск,
их согласованное и тесное взаимодействие; смелый манёвр войсками,
силами, средствами, огнём; внезапность действий, применение
неожиданных для противника способов выполнения боевых задач;
заблаговременное создание резервов и их своевременное и умелое
использование; всестороннее обеспечение боевых действий и их непрерывное ведение; закрепление достигнутого успеха; твёрдое и непрерывное управление войсками; поддержание постоянной боевой
готовности войск для выполнения поставленных задач; учёт и умелое
использование морально-психологического фактора.
Война – сложное явление с предметной сущностью, отражающей
специфическую, но устойчивую систему общественных отношений,
учёт которых просто необходим. Поэтому в современных условиях
целесообразно постоянно оценивать характер возможных военных
угроз. Для этого необходимо учитывать исторический опыт Великой
Отечественной войны и опыт подготовки и ведения войн второй половины ХХ – начала ХХI столетий. Они имеют предметно выраженные
связи: политические, экономические, территориальные, информационные, логистические, проявление которых обусловлено деятельностью ряда государств, имеющих имперские устремления. Особую роль
при этом играют США, политическое руководство которых объявило
Россию своей главной угрозой. Государства военного блока НАТО,
возглавляемого США, развивают военную инфраструктуру, приближая
её к границам России: создана система военных баз в Европе, развёрнуты боевые порядки средств ПВО (оснащены ракетами средней и
малой дальности), осуществляется планомерная переброска войск и
тяжёлой техники.
Однако мировой порядок постепенно меняется, вектор развития
смещается в сторону от однополярного мира, строгой блоковой дисциплины к многополярному миру, направленному на равноправное, взаимовыгодное сотрудничество суверенных государств, как это предполагается структурой стран БРИКС: Бразилия, Россия, Индия, Китай,
Южная Африка. Это, несомненно, прогрессивный, хотя и длительный
процесс. Продвигаясь в этом направлении необходимо помнить о военных событиях истории: мировых и локальных войнах. Диалектика
общественной жизни предполагает учёт законов и закономерностей
войны, закономерностей вооружённой борьбы и принципов военного
искусства. Классические уроки Великой Отечественной войны, трагедии людей, потерявших своих родных и близких в ходе вооружённой
борьбы в современную эпоху, обязывает государства и народы решать возникающие проблемы мирным путём без применения вооружённого насилия, в строгом соответствии с международным правом. В
237
то же время, не забывая о поддержании необходимой обороноспособности.
Список источников и литературы
1. Жилин П.А. О войне и военной истории. М.: Наука, 1984. 544 с.
2. Клаузевиц К. О войне. М.: Госвоениздат, 1934; переиздание: М.:
Эксмо, 2007. Ч. 1.
УДК 947.085.5
Деятельность ОСОАВИАХИМ Сталинградской области
по организации ПВХО в годы Великой Отечественной войны
1
Платонов А.И.
г. Волгоград
Аннотация: В статье на основе архивных документов и мемуарной литературы
исследуется деятельность Сталинградской областной организации ОСОАВИАХИМ по
подготовке населения к противовоздушной и химической обороне в условиях военного
времени. Показана роль групп самозащиты в ходе ликвидации последствий воздушных
налетов немецко-фашистской авиации на Сталинград.
Ключевые слова: Сталинград, ОСОАВИАХИМ, противовоздушная оборона, противохимическая оборона, общественный инструктор, первичная организация, группа
самозащиты.
Второго июля 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР возложил на общество содействия обороне, авиационному и химическому
строительству (ОСОАВИАХИМ) всеобщее обязательное обучение
населения в возрасте от 16 до 60 лет по противовоздушной и химической обороне (ПВХО) и подготовку групп самозащиты в жилой системе.
Сталинградский областной совет ОСОАВИАХИМ по-боевому
приступил к выполнению государственной задачи. Всего в Сталинграде и области необходимо было обучить нормам ПВХО 1 295 580 человек [7. с. 23].
В кратчайшие сроки на базе первичных организаций ОСОАВИАХИМ промышленных предприятий, колхозов, совхозов, учебных
заведений были созданы многочисленные кружки ПВХО. На ежедневных занятиях, граждане изучали правила и способы защиты от воздушного и химического нападения, отрабатывали практические навыки
пользования противогазами, тушения зажигательных бомб, оказания
первой помощи раненым от воздушных бомбардировок и пораженным
от действия отравляющих веществ. По завершению обучения в обязательном порядке сдавались нормы комплекса «Готов к ПВХО».
За короткий срок, первичная организация ОСОАВИАХИМ при
Сталинградской швейной фабрике по нормам ПВХО подготовила всех
Платонов А.И., 2018
238
рабочих и служащих. Всего лишь за один месяц обучила навыкам
ПВХО всех колхозников первичная организация ОСОАВИАХИМ колхоза имени Калинина Кругловского района. Первичная организация домоуправления № 36 Сталинграда под руководством Семеновой, создала и обучила группу самозащиты и систематически ее совершенствовала [5. с. 82].
В сентябре 1941 годагазета «Сталинградская правда» сообщала:
«За последнее время в области несколько десятков тысяч человек
сдали нормы на значок ПВХО первой ступени. Свыше трех тысяч
имеют значки ПВХО второй ступени. Хорошо поставлена подготовка в
Ворошиловском (сельском) районе. Здесь обучено правилам противовоздушной обороны 2000 человек и обучается свыше 8000. В селе
Моисеевка и хуторе Нижние Коробки Ждановского района правила
местной противовоздушной обороны изучили 290 человек. Также образцово поставлена массовая учеба в Котельниковском районе…» [1].
В мобилизации населения на изучение ПВХО, значительное место отводилось пропагандистской и массово-разъяснительной работе.
Областной совет ОСОАВИАХИМ издавал специальные листовки,
публиковал статьи по ПВХО в газетах, организовывал выступления по
радио, направленные на ускоренное освоение населением правил
защиты от воздушного и химического нападения. При районных советах ОСОАВИАХИМ действовало 45 лекторских групп. В городском Доме обороны работало специальное лекторское бюро в составе 30 квалифицированных специалистов из числа штатных работников ОСОАВИАХИМ и общественных инструкторов ПВХО. Беседы и лекции проводились в учреждениях, на предприятиях, площадях, в парках культуры и отдыха, на водных и железнодорожных вокзалах.
По состоянию на декабрь 1941 года было прочитано свыше 190
лекций, на которых присутствовало около 60000 человек. Учитывая,
что в Сталинграде многие жители до места работы добирались в поездах пригородного сообщения, несколько лекторов были направлены
для проведения бесед непосредственно в поезда. В общей сложности
они побывали в 143 вагонах и привлекли к беседам около 7000 человек. Прочному усвоению населением элементов противовоздушной и
химической обороны способствовали и кинолектории с демонстрацией
специальных фильмов. Так, на площади Павших борцов в центре Сталинграда был установлен большой экран, где демонстрировались
фильмы о работе санитарного звена и групп самозащиты жилого сектора. Только лишь в течение одной недели было показано 29 фильмов, которые посмотрели 6200 человек [3, л. 12].
К работе по обучению населения ПВХО был привлечен большой
отряд общественных инструкторов. Их подготовку осуществляли 11
школ ПВХО, входивших в структуру областного совета ОСОАВИАХИМ.
239
Из них, 7 школ находились в Сталинграде, а 4 располагались на территории Астрахани, которая в то время входила в состав Сталинградской области. Учебные организации имели достаточную материальнотехническую базу, были укомплектованы кадрами, среди которых 75 %
штатных инструкторов окончили Центральную школу ПВХО СССР.
Каждая из школ в полном объеме справлялась с плановыми заданиями. К сентябрю 1941 года они подготовили для работы 6000 инструкторов-общественников [4, л. 9].
Общественные инструкторы ПВХО самоотверженно выполняли
обязанности. Так, в Ждановском районе 68 инструкторовобщественников, мобилизованных районным советом ОСОАВИАХИМ
сроком на 10 дней, обучили нормам ПВХО 8426 человек. За 15 дней,
32 общественных инструктора Молотовского районного совета ОСОАВИАХИМ подготовили по нормам «Готов к ПВХО» 5000 человек. Силами 200 инструкторов-общественников Ерманского района Сталинграда было обучено 21 622 человек и подготовлено 43 группы самозащитыжилого сектора. За один месяц по нормам ПВХО подготовила
100 человек общественный инструктор домоуправления № 1 Сталинграда Минаева, 190 человек обучила общественный инструктор из
села Моисеевка Ждановского района Селиванова, 350 человек подготовил общественный инструктор, рабочий Сверидов [4, л. 11].
К концу 1941 года ряд инструкторов-общественников имел на
своем счету тысячу и более человек, обученныхпо противовоздушной
и противохимической обороне. Общественный инструктор ПВХО Куликов из Молотовского районного совета ОСОАВИАХИМ подготовил по
нормам ПВХО 1500 человек, Филимонов из Урюпинского районного
совета ОСОАВИАХИМ обучил 1600 человек, Долганов из Руднянского
районного совета ОСОАВИАХИМ – 1700 человек. Под руководством
общественного инструктора Михайловского районного совета ОСОАВИАХИМ Бахрушиной нормы ПВХО освоили 1200 человек [4, л. 14].
К 1942 годус участием общественных инструкторов в 62 районах
Сталинградской области по нормам ПВХО было подготовлено 770 000
человек [5, с. 82].
Областной совет ОСОАВИАХИМ через свои школы ПВХО проводил значительную работу по подготовке начальствующего состава и
бойцов групп самозащиты жилого сектора.
Осенью 1941 годаобластная газета «Сталинградская правда» информировала: «Большинство созданных в Сталинграде групп самозащиты организационно оформлены. Сейчас в группах проводятся теоретические и практические занятия, бойцы звеньев сдают нормы по ПВХО
и ГСО, каждый боец прикрепляется к своему посту, организуется противопожарная оборона и т.д. Большое и полезное дело осуществил ОСОАВИАХИМ, проведя в каждом районе города десятидневные курсы по
240
подготовке начальников групп самозащиты и командиров звеньев. Курсанты получили не только нужные теоретические знания в объеме 80часовой программы, но и приобрели практические навыки» [2].
К январю 1942 года в группах самозащиты жилого сектора Сталинграда насчитывалось 12000 бойцов и 3000 командиров [6, с. 450].
Мужественно и стойко действовали бойцы групп самозащиты в
дни героической обороны Сталинграда. Под шквальным огнем и бомбежками они оказывали первую медицинскую помощь раненым солдатам, офицерам и гражданскому населению, выносили их на руках из
опасной зоны.
В дни массированных бомбардировок Сталинграда, в период с 23
августа по 5 сентября 1942 года группа самозащиты Ерманского района, возглавляемая общественным инструктором ПВХО Черновой мужественно отстаивала от пожаров жилые здания. Группа самозащиты
домоуправления № 45 под руководством Роговой организованно боролась с пожарами и оказала первую помощь около 150 пострадавшим, а затем, двое суток выносила раненых из очагов поражения и
переправляла на левый берег Волги. Группа самозащиты домоуправления № 30 под руководством Семеновой мужественно обслуживала
убежище и эвакуировала в безопасный район около 100 женщин и детей. В течение 5 суток непрерывно, группа самозащиты домоуправления № 4 под руководством Милруиной ликвидировала последствия
фашистской бомбардировки, обслуживала 6 убежищ, эвакуировала
более 100 чел. и уничтожила свыше 200 зажигательных авиабомб.
Образцы боевой работы демонстрировала группа самозащиты Южного поселка Сталинградского тракторного завода под руководством
Чеботаревой. Во время взрывов баков с горючим, бойцы группы отважно боролись с пожарами [3, л. 15].
Показателем эффективной работы Сталинградского областного
совета ОСОАВИАХИМ по подготовке населения к противовоздушной и
противохимической обороне стали проведенные в 1943 году, IX Всесоюзные соревнования ОСОАВИАХИМ по ПВХО. По Сталинграду и
области, в них участвовало 78 районных, свыше 3000 первичных организаций ОСОАВИАХИМ и более 350000 человек. За 6 месяцев было
организовано 6134 массовых лекции и докладов по ПВХО, на которых
присутствовало 227036 человек, 965 киносеансов с охватом 293984
человек. Проведено свыше 1000 походов в противогазах с участием
79215 человек. Для печатной пропаганды знаний ПВХО издано 8000
плакатов и лозунгов, опубликовано свыше 200 консультационных статей в районных и областных газетах [4, л. 65].
Киквидзенский районный совет ОСОАВИАХИМ охватил соревнованием всех членов общества и свыше 80 % населения района. Завершив подготовку граждан по ПВХО, организовал работу по усовер241
шенствованию навыков противохимической и противовоздушной обороны и переподготовил по дополнительной программе 77 % населения, сдавшего нормы ПВХО. По переподготовке инструкторов ПВХО
годовой план выполнил на 143,3 %. Тренировочными учениями по
ПВХО охватил 4600 человек, массовыми мероприятиями ПВХО свыше
6000 жителей района. Районный совет ОСОАВИАХИМ вырос на 17
первичных организаций и принял в члены оборонного общества 1402
человек [4, л. 68].
В Новоаннинском районном совете ОСОАВИАХИМ за время соревнований массовыми мероприятиями по ПВХО было охвачено свыше 8000 граждан.
Фроловский районный совет ОСОАВИАХИМ установленный план
переподготовки населения по ПВХО выполнил на 161 %. В подготовке
населения по противовоздушной и противохимической обороне постоянно работало 52 инструктора-общественника ПВХО.
Высоких показателей добились Клетский, Ждановский, Кумылженский, Руднянский, Даниловский, Наримановский районные советы
ОСОАВИАХИМ [4, л. 69].
Сталинградский областной совет ОСОАВИАХИМ стал победителем Всесоюзных соревнований по ПВХО и завоевал переходящее
Красное Знамя Центрального совета ОСОАВИАХИМ СССР.
За годы Великой Отечественной войны, сталинградскими осоавиахимовцами было подготовлено по нормам «Готов к ПВХО»
1088788 человек, переподготовлено по ПВХО 465190 человек, подготовлено 11667 и переподготовлено 5348 инструкторов ПВХО, обучено
483 группы самозащиты, 3490 человек начальствующего состава и
9690 бойцов групп самозащиты [2, л. 13].
Самоотверженный труд, вложенный ОСОАВИАХИМ в подготовку
населения к ПВХО, явился залогом сохранения многих человеческих
жизней в условиях налетов немецко-фашистской авиации на населенные пункты области и непосредственно на Сталинград.
Список источников и литературы
1. Газета «Сталинградская правда». 1941. 7 сентября.
2. Газета «Сталинградская правда». 1941. 23 сентября.
3. Государственный архив Волгоградской области (ГАВО). Ф.2129. Оп.1.
Д.3.
4. ГАВО. Ф.2129.Оп.3.Д.37.
5. Красавин, В.С. Подвиг Сталинграда / В.С. Красавин, А.М. Бородин,
И.М. Логинов. Волгоград, 1975. 189 с.
6. Сталинградская битва: энциклопедия. Июль 1942-февраль 1943 / под
ред. М.М. Загорулько. Волгоград, 2010. 751 с.
7. Ченакал, Д.Д. Военное небо Поволжья. ПВО Поволжья в годы Великой
Отечественной войны / Д.Д. Ченакал. Саратов, 1986. 182 с.
242
УДК 94
К истории Кипрского конфликта: попытки разрешения военными
и политическими средствами в 1960–1970-х гг.
1
Полунин Е.С., Князев А.В.
г. Воронеж
Аннотация: Статья посвящена анализу истории возникновения межэтнических противоречий на Кипре, особенностям вооруженных конфликтов на острове в 1960–1970-х гг.
и усилиям по примирению сторон в этот период.
Ключевые слова: Кипр, Греция, Турция, межэтнический конфликт, греки-киприоты,
турки-киприоты, Вооруженные силы ООН по поддержанию мира на Кипре.
В XXI веке, несмотря на все успехи глобализации, проблемы межэтнических противоречий и вызванных ими конфликтов не теряют
своей актуальности, причем не только для развивающихся, но и для
развитых государств мира. Для осмысления причин межэтнической
напряженности в разных точках планеты и поиска путей выхода из
соответствующих конфликтных ситуаций особый интерес может представлять история конфликта между греческим и турецким населением
острова Кипр. Несмотря на вовлеченность внешних игроков в лице
стран происхождения и мировых держав кипрский конфликт удалось
заморозить и предотвратить его перерастание в международный [1,
с. 48–49]. В данной статье предлагается посмотреть на историю межэтнического противостояния на острове Кипр с точки зрения попыток
разрешения конфликта силовыми и политическими методами.
Для понимания специфики кипрской проблемы для начала следует обратиться к комплексу породивших ее внутренних и внешнеполитических причин и обстоятельств. Корни противоречий между греческой и турецкой общинами Кипра уходят глубоко в историю, однако
события XX века привели к возникновению новых разногласий между
киприотами греческого и турецкого происхождения. Напряженность
между греками-киприотами и турками-киприотами возникла еще в период османского владычества на Кипре (XVI–XIX вв.). Для составляющих большинство населения греков Кипр – древний греческий остров,
а для турецкого меньшинства – сфера турецкого влияния в Восточном
Средиземноморье; первые опасаются соседней Турции, вторые – греческого засилья на острове. Греко-турецкие противоречия углубились
в годы колониального господства Великобритании над Кипром (1878–
1960). Английские власти сохранили на Кипре традиционные структуры управления и разделение населения на общины под руководством
этнархов (миллет-баши) [8, с. 241]. Опираясь вначале на грековкиприотов и поддерживая их привилегии и численное превосходство,
англичане при проявлении антиколониальных настроений угрожали
Полунин Е.С., Князев А.В., 2018
243
греческому населению обращением за помощью к Турции и передачей
ей части Кипра [13, с. 34]. На этом фоне с 1920-х гг. среди греческого
населения острова популярность набирают идеи национализма и энозиса (присоединения к Греции). Большинство участников национальноосвободительной борьбы 1940–1950-х гг. и православное духовенство
Кипра поддерживали идею воссоединения с Грецией [8, с. 243, 241]. В
противовес этому турки-киприоты в эти годы выступили против передачи острова Греции и за равенство прав турецкой и греческой общин
[3, с. 194–195].
Целью разразившегося в 1955–1959 гг. восстания киприотов было
не только освобождение от колониальной зависимости, но и присоединение Кипра к Греции в соответствии с идей объединения всех
греческих земель. Однако энозису помешала позиция Великобритании
и Турции: англичане препятствовали передаче острова Греции в страхе потерять свои кипрские военные базы [9, с. 183–186]; а турки поставили вопрос самоопределения Кипра в зависимость от равноправия
его этнических общин [8, с. 242–243]. Именно в этих условиях с
1950-х гг. начинаются не утихавшие до 1970-х гг. межобщинные столкновения [10, с. 95]. Под напором англичан и перед угрозой разделения
острова по требованию Турции греки-киприоты были вынуждены согласиться на создание в 1960 г. независимого от Греции кипрского государства, гарантами суверенитета и политической системы которого
по Цюрихско-Лондонским соглашениям 1959 г. выступили Греция, Турция и Великобритания [8, с. 244–250].
Кипрская конституция 1960 г. не примирила греческое и турецкое
население острова. За турками закреплялся пост вице-президента,
30 % мест в парламенте, 30–40 % армейских и полицейских должностей [10, с. 98]. Составлявшие лишь около 18 % населения страны
турки-киприоты были недовольны этими ограничениями и начали проводить собственную политику без учета мнения греческого большинства [13, с. 34; 1, с. 48]. Принятию государственных решений препятствовала то одна, то другая сторона, что сделало невозможным нормальное функционирование государственного аппарата [10, с. 98]. К
тому же отсутствовало единство между общинами и по внешнеполитическим приоритетам: многие представители греческого населения, в
том числе, президент Макариос симпатизировали СССР, а туркикиприоты ориентировались на западные страны и НАТО [12, с. 43].
С 1950-х по 1970-е гг. греческая и турецкие общины, в том числе,
прибегая к военной помощи покровительствующим им Греции и Турции, пытались при помощи насилия устранить существующие между
ними разногласия [10, с. 95; 1, с. 48], что только усиливало отчужденность между турецким и греческим населением острова. Межобщинные столкновения 1963–1964 гг. были связаны с попытками подавить
244
сопротивление турок-киприотов предложениям кипрского президента
Макариоса об отмене соглашений по квотам для турок. Вооруженные
формирования греков-киприотов при поддержке греческих военных
нападали на турецкие районы в Никосии, а также поселки туроккиприотов. Турция оказала помощь турецкой общине Кипра: самолеты
турецких ВВС совершали демонстративные полеты на низкой высоте
над островом, наносили удары по лагерям греческих боевиков; а корабли ВМФ Турции были переброшены к берегам острова. Анкара обратилась к странам-гарантам Цюрихско-Лондонских соглашений и к
Соединенным Штатам, чтобы те потребовали от греков-киприотов
остановить насилие [12, с. 43–44; 1, с. 48]. Однако столкновения продолжались, поэтому 2 июня 1964 г. Комитет национальной безопасности Турции решил приступить к военному вторжению на Кипр. Дальнейшего разрастания конфликта не допустили сверхдержавы. В письме турецкому премьеру от 5 июня 1964 г. Л. Джонсон подчеркнул, что в
случае вмешательства СССР для защиты греков-кипритов от военного
вторжения турецкой армии США не станут спасать Турцию. В свою
очередь, советское руководство отказало Макариосу в его просьбе
вмешаться в конфликт на греческой стороне. В итоге конфликтующие
стороны удалось усадить за стол переговоров [12, с. 47–48].
Импульсом к очередному обострению межобщинных противоречий на Кипре стал государственный переворот в Греции 21 апреля
1967 г., в результате которого к власти пришли «черные полковники»
во главе с Георгиосом Пападопулосом [7, с. 103]. Новое греческое
правительство приступило к подготовке присоединения Кипра к Греции, поддержав сторонников энозиса среди киприотов. В 1967 г. на
Кипре высадилось 20 тыс. греческих солдат, которые вместе с 15 тыс.
греков-киприотов начали бои против турецких сил самообороны. Под
давлением турецкой стороны (над позициями вооруженных формирований сторонников энозиса самолеты ВВС Турции выполняли полеты
на низкой высоте, а к берегам острова началась переброска турецкого
ВМФ.) в декабре 1967 г. греческие войска были вынуждены покинуть
Кипр. Однако 15 июля 1974 г. Афинам удалось организовать государственный переворот против неугодного ни Греции, ни Соединенным
Штатам просоветского и ориентированного на независимость острова
режима Макариоса [12, с. 48; 9, с. 188]. Новый президент Кипра ярый
сторонник энозиса Никос Сампсон приступил к подготовке присоединения к Греции. Ссылаясь на обязательства Турции гарантировать
независимость Кипра 19 июля турецкий премьер Мустафа Бюлент Эджевит приказал начать военную операцию на острове. К утру 20 июля
турецкие ВДС взяли под контроль населенные турками районы Кипра.
На этом этапе Москва поддержала действия турок в надежде на восстановление законного правительства Макариоса, симпатизировавше245
го СССР. Однако после второй операции 14 августа 1974 г., когда турки захватили около 40 % Кипра и обозначилась угроза закрепления
здесь военных сил НАТО, советское руководство потребовало вывести
турецкие войска и вынести вопрос урегулирования кипрского конфликта на рассмотрение международной конференции. 18 августа 1974 г.
огонь был прекращен [1, с. 48–49; 12, с. 49; 6].
С 1970-х гг. военную фазу развития конфликта на Кипре удалось
остановить [10, с. 90], что в значительной степени является результатом усилий международного сообщества по кипрскому урегулированию, в особенности, миротворческой миссии ООН [1, с. 51]. Первые
попытки мирным путем разрешить кризис 1963–1964 гг. предпринимались в рамках пятисторонней (страны-гаранты независимости Кипра и
представители его общин) Лондонской конференции в январе – феврале 1964 г. Однако примирить позиции сторон в Лондоне так и не
удалось: турки-киприоты выступали за сохранение ЦюрихскоЛондонских соглашений, за обязательное географическое разделение
общин и за турецкое военное присутствие; греческая община – за
предложения Макариоса об изменении конституции (самоуправление
для турок в религии, образовании и культуре) и за отправку на Кипр
наблюдателей ООН. Принятые четырьмя сторонами английские предложения о сохранении квот для турок и добровольном расселении
смешанных общин представители греков-киприотов отклонили [2].
Надеждам Великобритании и Турции на размещение на Кипре миротворческого контингента НАТО не суждено было сбыться, как и хотело
руководство греков-киприотов в качестве миротворцев выступила ООН
[12, с. 44]. 15 февраля 1964 г. после провала пятисторонних переговоров англичане и киприоты обратились к Организации объединенных
наций с просьбой принятия срочных мер для урегулирования ситуации
на Кипре. 4 марта Совбез ООН единогласно принял резолюцию № 186
об учреждении Вооруженных сил ООН по поддержанию мира на Кипре
(СООНК). В их состав вошли военнослужащие из Канады, Ирландии, и
Великобритании; а также добровольцы из числа находящихся в запасе
военных из Финляндии, Дании и Швеции. СООНК были представлены,
преимущественно, моторизованной пехотой и насчитывали не более
6,5 тыс. человек [5, с. 96; 12, с. 45–46; 4; 2, с. 236].
Как и Лондонская конференция 1964 г., встреча представителей
Великобритании, Греции, Турции и кипрских общин в Женеве в конце
июля – вначале августа 1974 г. не помогла разрешению очередного
конфликта на Кипре [11, с. 54]. Однако Совету безопасности ООН удалось усадить стороны за стол переговоров и добиться прекращения
огня с 16 августа 1974 г. [5, с. 96–97]. В соответствии с достигнутыми
соглашениями под контролем турок-киприотов оказалось 37 % территории острова в его северной части [10, с. 96], кроме того, в 1975 г.
246
прошел обмен населением между зонами [1, с. 50] (небольшие греческие и турецкие анклавы в турецкой и греческой зоне соответственно
все же сохранились [5, с. 97]). Успех миротворческой операции на Кипре после событий 1974 г. предопределило создание разделившей
стороны конфликта буферной зоны [10, с. 108]. Шириной в различных
районах от 20 м до 7 км она заняла около 3 % территории острова (в
том числе, ценные сельхозугодья). С наибольшим трудом безопасность поддерживается на самых узких участках буферной зоны, в особенности, в Никосии и ее окрестностях [5, с. 96–97]. И все же эффективность этой системы поддержания режима прекращения огня на
Кипре на лицо: с 1974 г. по 2007 г. вдоль буферной зоны погибло лишь
около 20 человек (в связи с чем численность миротворческого контингента сокращается – до 1200 к началу 1990-х гг. и до 900 в 2007 г.) [10,
с. 108–109]. Поэтому мандат на пребывание на Кипре миротворческих
сил ООН постоянно продлевался в ожидании политического урегулирования противоречий между общинами [5, с. 97].
Таким образом, история кипрского кризиса в 1960–1970-х гг. являет собой пример успешного пресечения насилия между двумя этническими группами в сложном конфликте, вызванном многолетними и
глубокими межэтническими противоречиями и отягощенном вовлеченностью этнически родственных или имеющих в регионе стратегические
интересы государств. Благодаря усилиям международного сообщества по кипрскому урегулированию удалось остановить вооруженную
борьбу между общинами Кипра, пресечь военное вмешательство соседних государств. Однако прекращение огня, как правило, не означает разрешение межэтнического конфликта, а лишь является важнейшим условием для примирения сторон в будущем.
Список источников и литературы
1. Абрамов Л.Г. Кипрское урегулирование в контексте современных подходов к европейской безопасности // Вестник РГГУ. Серия «Политология. История. Международные отношения. Зарубежное регионоведение. Востоковедение». 2010. 4(47). С. 43–61.
2. Биктимиров Б.Т. Роль Великобритании в создании сил ООН по поддержанию мира на Кипре // Ученые записки Казанского государственного университета. 2008. Т. 150. Кн. 7. С. 233–241.
3. Гридчин А.А. Характер конфликтов в сфере миротворческой деятельности международных организаций // Вестник ТГУ. Вып. 3(71). 2009. С. 193–198.
4. Жукова Н.М. Кипрское урегулирование: состояние и ближайшие перспективы // Восточная аналитика. 2012. № 3. С. 59–60.
5. Зверев П.Г., Зверева Е.А. Кипрский конфликт и вооруженные силы ООН
по поддержанию мира на Кипре: история и современность // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2014.
№ 2(36). С. 96–98.
247
6. Кайгусуз Дж. Развитие советско-турецких отношений в контексте кипрского конфликта // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского
государственного университета. 2016. № 4(40). [Электронный ресурс]. URL:
https://cyberleninka.ru/article/v/razvitie-sovetsko-turetskih-otnosheniy-v-kontekstekiprskogo-konflikta.
7. Мирошников С.Н. Второе расширение Европейского Союза: политика
versus экономика. Греция // Вестник КемГУ. 2013. № 2(54). Т. 3. С. 102–106.
8. Нестеров А.Г., Златоустова М.И. Британский проект урегулирования ситуации на Кипре в 1957–1958 годах: «план Макмиллана» // Научный диалог.
2017. Вып. 5. С. 240–253.
9. Прошин Д.В. Постконфликтные траектории террористических организаций в случае победы антиправительственных сил: предпосылки, параметры,
тенденции // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия История. Политология. 2015. № 19(216). С. 183–191.
10. Рощин С.А. Этнополитические конфликты на Кипре и в Грузии: сравнительный анализ // Актуальные проблемы Европы. 2009. № 3. С. 89–124.
11. Сафрастян Р. Турция и Кипрская проблема: эпизоды «большой игры»
// 21-й век. 2005. № 2. С. 54–66.
12. Смольняк И.В. Средиземноморский рубеж сдерживания: кипрская
проблема в американо-турецких отношениях, 1962–1978 гг. // Вестник Вятского
государственного университета. 2016. № 12. С. 42–53.
13. Старкин С.В. Кипрская проблема в контексте реализации стратегии
ЕС по урегулированию этноконфессиональных конфликтов // Общество: философия, история, культура. 2013. № 4. С. 33–36.
УДК 882.086
Женские образы России в русской поэзии периода
Великой Отечественной войны
1
Прокофьева В.Ю.
г. Санкт-Петербург
Аннотация: В статье анализируются женские образы России, частотные для поэзии
периода Великой Отечественной войны. Наиболее актуальным для метафоризации страны
в военной поэзии становится родственный код, актуализирующий основной женский образ
«Россия-мать», генетически восходящий к русскому фольклору и традициям русской литературы. Среди других женских образов военная поэзия воплощает следующие: «РоссияЯрославна», «Россия-сестра», «Россия-страдалица», «Россия-победительница» и – именно в женском варианте – «Россия-Христос».
Ключевые слова: русская поэзия, образ, Россия, Великая Отечественная война, родина-мать.
В нашей предыдущей статье [3] мы выявили образы России,
представленные поэзией Серебряного века, многие из которых стали
актуальны в последующие годы. Среди них – женские, архетипичные,
генетически связанные с русской концептуальной картиной мира, которые становятся востребованы поэзией в неспокойное для страны
время. Такой «переломной» эпохой стала Великая Отечественная
Прокофьева В.Ю., 2018
248
война, потребовавшая от поэзии новых смысловых векторов и уровней
философского осмысления происходящего, метафорических обобщений, помогающих выжить и пережить, остаться человеком в нечеловеческих условиях и ситуациях.
Поистине поэтическим мейнстримом в этих поисках оказалась
женская метафоризация страны. Исследователи отмечают [1, 6] особое значение не только для изобразительного искусства, но и для поэтических текстов времен Отечественной войны образа Родиныматери, давно утвердившийся в русской культуре и имеющий как
фольклорную, так и литературную традиции. Современный философ
О.В. Рябов, исследуя философию женственности и гендерных поисков
национальной идентичности России, называет этот образ историософемой и приходит к выводу о том, что «русские представляют свою
нацию как объединение не сограждан, но родственников, как одну
большую семью; Россию же они воспринимают как мать, а не как отца» [4, с. 116]. Эта же мысль развивается в известном словаре концептов русской культуры Ю.С. Степанова, где говорится о том, что концепт Россия-мать «смыкается с представлениями об особой русской
религиозности…с особым отношением к своей стране как к матери или
как к жене» [5, с. 513].
В военной поэзии образ матери-России представлен в патетической тональности, одическим слогом:
Чтоб,
как
встарь,
стояла
величаво
Мать Россия, наша жизнь и слава! (Д. Кедрин,1942).
Сама дефиниция образа часто включает устаревшую лексику, соотносимую с высокой, книжной сферой употребления – мати, матерь.
Наполнение образа высокими абстрактными смыслами подчеркивается на синтагматическом уровне эпитетами родная, милосердная, родимая, благодарная, прекрасная, и др., лексико-семантическими усилениями типа Россия! <...> Ты каждому – трижды мать (Д. Кедрин,
1942), лексическими повторами, авторской самоидентификацией я –
сын/мы – сыны России, а также включением в текст стихотворения
устаревших грамматических конструкций:
Слова старинные я повторял, скорбя:
Россия, мати! Свете мой безмерный,
Которой местью мстить мне за тебя?
(С. Наровчатов, 1941, курсив наш – В.П.)
Выделенная курсивом строка представляет собой цитату из произведения В. Тредиаковского 1728 года «Стихи похвальные России»,
вслед за С. Наровчатовым она часто используется не только в поэтическом дискурсе, но и в качестве заглавий в публицистике и даже в
научных текстах [см., напр.: 1]. В этом же стихотворении находим еще
249
один образ, утвердившийся в русской литературе со времен «Слова о
полку Игореве», – Ярославны, скорбящей по убитым русским воинам:
В своей печали древним песням равный,
Я сёла, словно летопись, листал
И в каждой бабе видел Ярославну,
Во всех ручьях Непрядву узнавал.
Образ любящей женщины, оплакивающей павших в битве, появлялся в русской поэзии Серебряного века (В. Брюсов, М. Цветаева), но
оказался чрезвычайно востребованным именно во время Великой
Отечественной войны: О. Берггольц в блокадном Ленинграде пишет
стихотворение «Я буду сегодня с тобой говорить», где Ярославна
прямо соотносится с Россией, а П. Антокольский создает в 1944 году
поэму «Ярославна», представляющую одновременно и образ верной
подруги, терзающейся незнанием о своем любимом, и – души народа.
Как видим, в этом образе России воплощается идея объединения
нации по родственному признаку: ведь генетически княжна Ярославна
– это жена, плачущая по мужу, но в поэзии военных лет это одновременно и мать, и страна, и душа...
Такое называние отчизны словами, обозначающими разнообразные родственные связи, предполагает не конкретное их установление,
но некий родственный код. Ю.В. Даренский, исследуя экзистенциальные архетипы в русской военной поэзии, предполагает, что общая беда – война – объединяет людей на сакральном уровне: «проходя через смерть в страшной войне, аморфный ранее народ, не единый по
своим качествам и убеждениям, осуществляет вхождение в сакральную общность людей Родины» [2, с. 100].
Эмоционально-физически образ матери в военной поэзии реализуется в двух ипостасях: Россия-страдалица, которой необходимо
перенести все испытания, и Россия-победительница, которая соберет
свои силы в лице своих сыновей-воинов и не позволит себя покорить.
Оба образа воплощаются в поэтическом тексте с использованием стилистически возвышенной лексики и риторического синтаксиса:
Советская Россия,
Родная наша мать!
Каким высоким словом
Мне подвиг твой назвать?
Какой великой славой
Венчать твои дела?
Какой измерить мерой –
Что ты перенесла? (М.Исаковский, 1944)
250
Образ России-страдалицы тесно сопряжен с образом Россиипобедительницы, образный переход может произойти даже в пределах одного стихотворения:
Земля отцовская, прости,
Страдалица родная…
И ты была в огне жива,
В войне права, Россия.
И силу вдруг нашла Москва
Ответить страшной силе. (А.Твардовский, 1943)
Если в традиции русской литературы принято было называть
Россию матерью (и мачехой!), женой, невестой и даже дочерью, то
Россия-сестра появляется именно в военной поэзии 1940-х годов в
очень ярком в своей образности, отсылающей к русской истории, мифологии, фольклору, стихотворении Иосифа Уткина «Сестра» (1943):
Когда, упав на поле боя –
И не в стихах, а наяву, –
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра, –
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мёртвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..
В этом стихотворении, кроме родственного кода в метафоризации
России, можно увидеть еще одну образно-лексическую ассоциацию:
склонившаяся над раненым солдатом на поле боя девушка – это не
столько сестра, сколько медсестра, сестра милосердия (страданья
моего сестра) – ведь этот сюжет запечатлелся в памяти каждого пережившего бои Великой Отечественной, отразился в изобразительном
искусстве и кинофильмах.
Наконец, нельзя не сказать еще об одном образе России, который в годы войны претерпел гендерные изменения – Россия-Христос.
Этот образ в каноническом варианте активно использовался поэтами
Серебряного века в годы Октябрьской революции 1917 года. В дальнейшем в силу идеологических причин поэзия ищет опосредованные
способы реализации этого образа, в основном через фразеологические отсылки. По всей видимости, в военные годы этот образ появился
через Россию-страдалицу, отсюда и женский его вариант, библейские
251
же аллюзии улавливаются в стихотворениях через фразеологизмы
терновый венец (а также написание местоимения с заглавной буквы):
Я люблю Тебя любовью новой,
Горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя в венце терновом,
С темной радугой над головой (О. Берггольц, 1941)
и нести крест:
В годину испытаний,
В боях с ордой громил,
Спасла ты, заслонила
От гибели весь мир.
Сурово и достойно
Несла свой тяжкий крест... (М. Исаковский, 1944).
Таковы женские образы России, представленные русской поэзией
времен Великой Отечественной войны. Ключевым среди них, безусловно, является Россия-мать – образ, семантический спектр которого сформирован русской культурой, фольклором, литературными
традициями предыдущих эпох. Родственный код, дополненный экзистенцией бытия и идеологической составляющей, реализовал очень
сильные поэтические образы родной страны, страдающей, но сильной,
способной защитить своих сыновей, защищающих её саму.
Список источников и литературы
1. Галимова Е. РОССИЯ МАТИ! СВЕТ МОЙ БЕЗМЕРНЫЙ!
Персонификация образа Руси – России в русской литературе XVIII-XXI веков //
Русское воскресение: православное обозрение [Электронный ресурс]. URL:
http://www.voskres.ru/literature/critics/galimova3.htm
2. Даренский В.Ю. Война как духовная инициация: экзистенциальные
архетипы в русской поэзии о Великой Отечественной войне // Вестник
Самарской гуманитарной академии. Серия «Философия. Филология». 2014.
№ ё1 (15). С. 90 – 110.
3. Прокофьева В.Ю. Русская поэзия периода революции 1917 года:
образы России // Великая Российская революция 1917 года: методология,
источники, историография. Сборник научных работ по результатам
всероссийской научной конференции. Стерлитамакский филиал БашГУ,
Стерлитамак, 2017. С. 326-331.
4. Рябов О.В. «Mother Russia»: гендерный аспект образа России в
западной историософии // Общественные науки и современность. 2000. № 4. с.
116-122.
5. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт
исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.
6. Черенкова Ю. В. Переломные точки России в русской поэзии ХХ века:
лексический аспект // Молодой ученый. 2011. №7. Т.1. С. 172-175. [Электронный
ресурс]. URL: https://moluch.ru/archive/30/3444/
252
УДК 94(47).084.8
Популяризация парашютного спорта в стране (творческая
деятельность генерал-лейтенанта И.И. Лисова)
1
Рафикова Р.Р.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассматривается творческая деятельность генераллейтенанта советских ВДВ Ивана Ивановича Лисова как способ популяризации данного
рода войск. Автором была поставлена цель показать, что чины, боевой опыт, тяжелая
жизнь и известность вовсе не исключают наличия творческих порывов и безмерной самоотверженной любви к своему делу. Когда профессия выбирает человека, а человек профессию – неизбежны и кардинальные изменения, которые превозносят плоды деятельности на качественно новый уровень.В результате проведенной работы был сделан вывод,
что именно такие люди, которым не чуждо простое и ироничное отношение к своему опасному, но вместе с тем и необходимому труду, делают большой вклад в популяризацию
парашютного спорта, в частности, и службы в армии, в целом.
Ключевые слова: парашют, ВДВ, десантники, Лисов И.И., девушки и парашютный
спорт, спорт в СССР.
Военная деятельность неразрывно связана с пропагандой,
наиболее яркую из которых можно выделить в истории ВДВ.
Изначально, в 30-е годы, данный род войск вызывал лишь дикий
страх у матерей, отпускавших своих сыновей в неведомые дали. В
модификацию технического оснащения и совершенствование алгоритмов поведение было вложено немало усилий как самого офицерского состава, так и рядовых солдат, душой и сердцем болевших за
свое дело. Немаловажную роль в этом процессе занимает и популяризация военной службы и парашютного спорта в стране в целом. Говоря о парашютах, нельзя не сказать об Иване Ивановиче Лисове, который совместно с Василием Филипповичем Маргеловым в своем знаменитом тандеме, подняли советский парашютный с «нуля» на мировой уровень.
Именно вопросам популяризации парашютного спорта и ВДВ в
стране посвящена данная статья.
«Талантливый человек – талантлив во всём» – эти слова с полной уверенностью можно отнести и к Лисову. Генерал-лейтенант Иван
Лисов – это имя для целой эпохи в истории Воздушно-десантных
войск, в которые он пришёл ещё на стадии их формирования. Кандидат исторических наук, автор многочисленных статей, книг и сценариев фильмов о крылатой пехоте, член Союза писателей и Союза журналистов СССР, он был потрясающим рассказчиком. Его природная
открытость и умение расположить к себе слушателей также сыграло в
этом не последнюю роль.
За свою захватывающую и богатую на события жизнь, И. И. Лисов
успел сделать для родного десанта столько всего: он всячески развиРафикова Р.Р., 2018
253
вал парашютный спорт, добился признания таланта и мощи советских
бойцов, издал огромное количество работ учебного и художественного
характера, где в ненавязчивой форме в каждой строке передает гордость за своих учеников и товарищей. Особое место в его творчестве
занимает участие в написании сценариев к короткометражным художественным фильмам с участием парашютистов. В данной работе
нами рассматриваются лишь три из них, в связи с их труднодоступностью [7].
«В небе только девушки» – это художественный короткометражный фильм 1967 года выпуска, съёмки которого происходили на высоте 4000 метров и в них принимали участие 20 спортсменок Центрального спортивного парашютного клуба ВДВ. Фильм снят по мотивам
русской народной сказки «Похищение Василисы Прекрасной». Всё
происходящее в полёте за бортом комментирует одна из парашютисток. Представление начинается с эстафеты, которая сменяется полётом акробаток. Девушки выполняют сложнейшие маневры, не уступая
своим коллегам-мужчинам в мастерстве. Во второй части фильма появляются скоморохи и непосредственно начинается сама сказка.
Здесь и кикиморы, и Василиса Прекрасная, и возлюбленный её – Иванушка, и Баба-Яга, и даже медведь.
Сложно представить, что всё это проделывают такие с виду хрупкие и миниатюрные девушки. Фильм еще раз показывает, насколько
важна и значима сила духа [2].
«С неба на землю и в бой». Фильм 1971-го года выпуска, представляет собой обычный агитационный фильм для подрастающего
поколения, однако интересен как документальными кадрами, так и уже
подзабытым стилем тех лет.
Из аннотации к фильму: «Какой мальчишка не мечтал носить голубой берет десантника? Воздушно-десантные войска всегда считались элитой вооруженных сил; бойцы занимаются специальной физической подготовкой, прекрасно владеют техникой рукопашного боя,
умеют водить любую технику, стреляют из всех типов оружия, прыгают
с парашютом, воюют в любых условиях. «С неба на землю в бой!» –
девиз воздушного десанта» [6].
Документальный фильм рассказывает о трудной, но почетной
службе в ВДВ СССР. Зрителей знакомят с буднями солдатновобранцев, перенимающих опыт старших поколений не только путём изучения теоретического материала, но и непосредственно в полевых условиях при полном снаряжении. Большое внимание уделяется физической подготовке ребят, овладению ими практическими навыками поведения в нестандартных условиях (выполнение сложных заданий), управлению танками, преодолению полосы препятствий и многое другое. Марш-бросок на десятки километров с полной боевой вы254
кладкой – солдаты с командиром бегут по лесу, затем сразу же вступают в бой с целью уничтожения крупного радиоцентра условного противника: десантники снимают часовых противника, вступают в рукопашную схватку, стреляют из проезжающей по лесу машины.
При всей своей занятости, у ребят есть и свободное время, которое они тратят по своему усмотрению: проводят его с семьями, друзьями, посвящают его дополнительным тренировкам или же проводят
его в мастерских, занимаясь резьбой по дереву, написанием картин и
т.д. [3].
Таким образом, авторы фильма показывают, насколько эти ребята похожи на своих ровесников, но при этом они совершенно другие:
они намного выносливее, обладают навыками приспособления и в
любую минуту готовы пожертвовать своими жизнями для выполнения
приказа.
Данный фильм составлен таким
образом, что невозможно
остаться равнодушным: умелый рассказчик – И.И. Лисов – выступивший в данном случае в роли сценариста, со знанием дела подчёркивает все аспекты службы десантников, что, безусловно, не может
остаться незамеченным и не привлечь внимание зрителя.
«Парашюты на деревьях» – фильм, состоящий из двух частей,
знакомит зрителей с героической деятельностью разведгруппы под
руководством капитана Крылатых на территории Восточной Пруссии в
1944 году [5].
«Каким нужно быть патриотом-десантником, чтобы, несмотря на
возраст, постоянно делить риск и опасность своей, ставшей пожизненной профессии, в одинаковой степени с молодым солдатом.
Солдат, сержантов и офицеров объединяет в крепкую боевую
семью не только парашют, перед которым все равны, но и одинаковые
условия походно-боевой жизни… Бывалые парашютисты считают
свою специальность рискованной, но нет для настоящего десантника
большего наказания, чем отстранение от прыжков. И сколько бы он ни
прыгал, ему всегда будет этого мало…
Десантник считает настоящим другом того, кто носит значок парашютиста, того, кто любит парашют. Молодой воин быстро поймёт,
что он должен считать за честь находиться в рядах «крылатой пехоты», которая обязана всегда быть готовой нанести первый удар по
врагу в чувствительном для него месте, там, где десантников меньше
всего ждут» [4]…
В этих строках, как нельзя лучше, отражены главные отличия воинов-десантников и то, каким Лисов хочет видеть своих воспитанников. Они – воплощение отваги, героизма и храбрости, вместе с тем,
это лучшие друзья друг для друга.
255
О работах Ивана Ивановича Лисова, безусловно, можно долго
рассуждать, но, тем не менее, неизменным остаётся тот факт, что все
они насквозь пропитаны любовью и гордостью за свое детище [3].
Список источников и литературы
1. 100 лет имиджмейкеру ВДВ (1 часть)… или Лисов Иван Иванович.
[Электронный ресурс]. URL:http://desants.livejournal.com/102834.html.
2. В
небе
только
девушки.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://youtu.be/eT-9IVBNslQ
3. ВДВ
сегодня.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://generalshpak.org/images/241-354.pdf
4. Лисов И.И. Десантники. М.: Воениздат, 1968. 320 с.
5. Парашюты
на
деревьях.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://www.youtube.com/watch?v=4qWkEdpU4SQ
6. С неба на землю и в бой. [Электронный ресурс]. URL:
https://youtu.be/fMiIalYSuV4
7. Самородов Д.П. Из забытого прошлого советского воздушного
десанта. Стерлитамак: Стерлитамакский филиал БашГУ, 2014. С. 9-16.
УДК 94(47) (091)
Великая война глазами полководца: письма генерала
А.А. Брусилова жене периода Первой мировой войны
1
Родионова Н. А.
г. Москва
Аннотация: В статье на основе анализа писем генерала А.А. Брусилова его второй
жене Н.В. Желиховской – Брусиловой периода Первой мировой войны (ГАРФ. Ф. 5972.
Брусиловы. Оп. 3. Д. 70.), полностью не опубликованных до сих пор, несмотря на высокую
степень их информативности, реконструируется драматургия принимаемых генералом
решений, рассматриваются его прогнозы о перспективах войны, о ее продолжительности,
прослеживается эволюция его взглядов от веры в неминуемую победу до её «желательности». Письма не только позволяют увидеть войну глазами её полководца, но и понять
психологию человека, переживающего бремя ответственности за судьбы людей, которых
он вынужден посылать на смерть, и ищущего нравственную опору в вере отцов и дедов.
Ключевые слова: генерал Брусилов, Первая мировая война.
Первая мировая война, которую современники называли Великой, а историки до сих пор считают «полуизвестной, полузабытой, почти не оставившей в нас исторической памяти» [6, с. 3], в последние
годы стала объектом пристального научного интереса историков.
Одним из аспектов изучения первой мировой войны через призму
антропологического подхода является активно разрабатываемая в
российской историографии проблема «Человек на войне» [1, 3, 8, 10].
В русле антропологически ориентированных исследований представляет интерес изучение ментальных установок «человека воююющего»,
что требует глубокого научного анализа эгодокументов. Источником
Родионова Н.А., 2018
256
изучения поставленной проблемы могут служить письма генерала
А.А. Брусилова, адресованные его второй жене Н.В. Желиховской –
Брусиловой в период Первой мировой войны. В 1934 г. незадолго до
смерти Н.В. Брусиловой в эмиграции (1938 г.) все письма генерала к
ней были переданы в Русский Заграничный исторический архив
(РЗИА) в Праге. После передачи РЗИА чехословацким правительством в дар русскому народу в 1945 г. материалы архива оказались в
Государственном архиве РФ [12]. Письма изданы с большими купюрами лишь недавно, несмотря на их информативность [11].
Переписка супругов Брусиловых продолжалась на протяжении 4
лет войны, прерываясь на короткие посещения Н.В. Брусиловой мужа
на передовой. Письма писались почти ежедневно; фактически, это
дневник, который полководец вел в течение 4-х лет войны. На его
страницах генерал ведет диалог с супругой, главное, – изливает душу,
что позволяет сделать вывод, что зачастую Брусилов писал больше
для себя, нежели для адресата. Жена выполняла роль исповедника и
психотерапевта, только ей он доверял и поверял свои сомнения, переживания, страдания, о которых никто не должен был догадываться,
а держать в себе было мучительно: «На душе бесконечно тяжело.
Мне жалко тебя беспокоить, но мне легче, когда выскажешь, а высказать могу лишь тебе, моей бесценной девочке» [12, л. 2526].«…душа наболела и очень тяжело на душе, и, в этом случае, писать тебе для меня облегчение» [12, л. 22].
Свой второй поздний брак генерал считал счастливым, жену любил, считал самым близким человеком, поэтому можно предположить
высокую степень искренности писем «хитрого лиса», как Брусилова
называли близко знавшие его люди. В условиях войны письма подвергались перлюстрации, в том числе и письма Главнокомандующего 8-ой
армией Юго-Запрадного фронта (в этой должности А.А. Брусилов
начал войну). Однако супругам удавалось обойти цензуру – в основном письма передавались с попутчиками, с надёжными людьми, с
адъютантами А.А. Брусилова. Одним из его адъютантов был полковник Р. Яхонтов, сводный брат Н.В. Брусиловой, всячески ею опекаемый. Многие письма Брусилов просил жену после прочтения уничтожить. «Пишу Тебе мои сокровенные мысли для Тебя одной и Лены, но
письмо это разорви, и о всем том, что пишу, никому не говори» [12,
л. 63-64].
Делая предложение Н.В. Брусиловой, 57-летний корпусный генерал выразил уверенность, что его военная карьера на этом не закончится, что он еще послужит Царю и Отечеству на более высоких
должностях воинской иерархии: «Мне предстоит во время этой войны сыграть благотворную для России роль вождя, каковы бы ни были мелкие козни и препятствия, и сказать себе, что недаром про257
жил и принес пользу России своей жизнью и службой» [12, л. 114].
Война, «необходимая и неизбежная», воспринималась профессиональным военным А.А. Брусиловым как вполне естественная сфера
человеческой деятельности, участие в которой ему, «всю жизнь
усердно изучавшему военное искусство», позволит «завершить его
военное и земное поприще, небесследно пройти по этой земле» [12,
л. 49].
Стремление генерала к самореализации не проиворечило традиционной сословной дворянской этике, предполагающей верноподданнический долг, служение Императору, полезность отечеству, личную
преданность царю [2, c. 333]. Жизнь подтвердила его веру в свое
предназначение. «Господь был милостив ко мне», – писал он жене, –
«и я счастлив, что мог послужить к концу моей жизни моему Царю и
моему Отечеству» [12, л. 50]. А.А. Брусилов сделал головокружительную карьеру в разразившейся мировой войне. Начиная войну
практически никому не известным генералом, Главнокомандующим 8ой армией Юго-западного фронта, он сделал карьерный рывок до командующего Юго-западным фронтом и Верховного Главнокомандующего русской армией (22. 05.1917 19. 07.1917). «Его изобилующая
победами карьера на первом же месте боевой службы быстро выдвинула генерала в первые ряды наиболее популярных личностей»
[4, c. 28], писал о Брусилове генерал Гурко. Стремясь к славе,
А.А. Брусилов прежде всего стоял на страже боевой чести и славы
России.
Человек на войне – это только часть бытия человека, но это экстремальное бытие, на грани жизни и смерти, практически неизбежно
способно трансформировать его личность целиком. [10, c. 153]. Пережитое делает человека старше. «Тяжкие дни пережил я, и если бы не
был уже седым, то, думаю, поседел бы от забот и внутреннего волнения, которое должен был тщательно скрывать» [12, л. 13-14].
Брусилов расматривал войну в контексте эсхатологического
столкновения славянства и германизма: «Теперь идёт святое дело:
борьба славянства за своё дальнейшее существование» [12, л. 14],
борьбу с врагами отечества он понимал как «святое дело, как борьбу
православных христиан, кладущих души свои за други своя, за славян
и величие России» [12, л. 63]. Пытаясь заглушить когнитивный диссонанс греховности войны, противоречащей религиозной заповеди «не
убий», свою роль в войне он определял как «священнодействие», а
совершаемым им «человеческим жертвоприношениям» придавал
сакральный смысл. «Война, где проливается человеческая кровь,
есть священнодействие во имя Государства, т.е. Царя и России, и
производить это жертвенное приношение должно только читыми
руками, чистыми помыслами и чистой совестью. А всё низменное,
258
личное должно быть отринуто как греховное и недостойное» [12,
л. 115]. Защита родины, «готовность положить живот свой за други
своя» считалась войной справедливой, участие в которой приближало
к святости. Слава и честь России для офицера не были некими абстрактными понятиями; участие в справедливой войне было актом
служения ближнему, обществу, своему народу [9, с. 53].
В молодости А.А. Брусилов заплатил обильную дань увлечению
теософией и оккультным знанием. Биографы Брусилова объясняют
его женитьбу на Н. Желиховской её близким родством с Ел.
Блаватской. Однако страдания, гибель людей и ужасы войны
возвращают его в лоно традиционного православия, характерного в
целом для национального самосознания и психологии русского народа
[8, с. 254]. Христианские ценности продолжали играть значительную
роль в мотивационной сфере русского офицерства и в начале ХХ века
Патриотизм и гуманизм носили в значительной мере религиозный характер [2, с.150].
Практически всем участникам войны свойственно усиление религиозных чувств, люди, травмированные войной, стремились найти
поддержку в религии. Психологическое напряжение, переживаемое
полководцем, связанное с отправкой людей на смерть, снимается
религиозными обрядами, молитвами, исповедью: «Постоянно молю
Господа нашего Иисуса Христа да дарует Он нам, Его православным
христианам, победу над врагом. Да будет во всем Его Воля» [12,
л. 5].
Генералитет в России отличался от европейского как связанный
не столько с нацией, сколько с правящей династией Романовых [1,
с. 159]. Присягу давали военные не государству, а династии. Восприятие Отечества было неразрывно и нераздельно связано с личностью
царя и самодержавным устройством России. Составляющей понятия
«патриотизм» была личная преданность царю: «Россия с её царём
мне родные, и за них не жалко и жизнь свою отдать» [12, л. 155], –
писал А.А. Брусилов жене. «Но ведь я присягал, и пока жив, буду верен присяге, да и люблю Россию с её царём во главе превыше всего»
[12, л. 100].
В условиях войны определяющее значение имели моральный дух
армии, формирование таких ценностей, как любовь к родине и царю,
патриотические чувства, убеждение в справедливом характере войны
и в победе. А.А. Брусилов характеризует морально-психологический
облик солдат и офицеров в первый год войны, доблестно и самоотверженно выполнявших свой воинский долг, стойко переносивших выпавшие на их долю тяготы и невзгоды: «Дух войск великолепный, все
воодушевлены твердой верой в свое правое, честное дело» [12, л. 5].
«Войска наши – одна прелесть, дерутся, как львы» [12, л. 10]. Это
259
позволило русской армии ценой огромных потерь удерживать обширный фронт, добиваясь значительных успехов. Дихотомия «свой –
чужой» прослеживается в демонизации врага и сакрализации роли
русского солдата, проливающего кровь за святое дело. «Австрийцы
удивительные мерзавцы. Ты не можешь себе представить, какие
подлые прокламации они подбрасывают нашим солдатам и какую
подлую махинацию выдумывают, чтобы поколебать их верность
Царю и Отечеству. […] Какая развратная сволочь! Вот уж действительно и про них и про германцев можно сказать, что это
настоящие варвары, дикари и свиньи [12, л. 45-43], в то время, как
«Наш солдат бесконечно стоек и твёрд, и дрались они отчаянно»
[12, л. 12], «выше русского солдата ничего быть не может и нельзя
его не любить» [12, л. 11-13]. Но наряду с этими высказываниями
встречается и взвешенная оценка боевых качеств противника: «Нами
уже взято за эти дни более 5 тысяч пленных. Попадаются и старики и дети, но дерутся хорошо, ибо славян против меня теперь нет,
всё мадьяры и немцы» [12, л. 21]. Позднее с началом военных неудач
состояние морального духа солдат, не понимавших, за что они воюют,
не осознававших причин, целей и смысла этой войны, беспокоило
А.А. Брусилова.
Стремление А.А. Брусилова к решительному сражению, пусть
даже способному повлечь лишние человеческие жертвы, объяснялось
стремлением решить судьбу всей кампании одним решающим сражением. Умело подготовленный, стремительно проведенный бой приводил к победе и был гораздо гуманнее многих месяцев осады или маневров. Выполняя свой долг, он старался минимизировать вред, снизить потери среди своих войск: «При пассивной обороне неминуемо
проигрывается кампания, только активные действия дают победу
и, в конце концов, при победе потери меньше, чем сидеть на месте
и отбиваться» [12, л. 124]. Сидение в окопах, в сосотоянии вечной
«тоски» и «скуки» в ожидании смертельной опасности было более
стрессогенным фактором, чем сражение, означавшее некоторую
определённость [1, с. 356].
Характерной чертой русской православной воинской этики было
отношение к служебному долгу не только как к определённому набору
обязанностей, но как к священному служению, закономерным результатом которого может быть смерть на поле боя [7, с. 186]. Брусилов не
боялся смерти: «Смерть телесная не страшна, а страшна смерть
духовная, погашение бессмертного духа, который дан нам Господом» [12, л. 56], твёрдо верил в посмертное воздаяние за доблестную
службу отечеству, но нести бремя ответственности за гибель вверенных ему людей было тяжело: «Только уж очень много потерь. Это
260
ужас, сколько гибнет народа» [12, л. 77]. «Не удивись, если после
войны увидишь седого как лунь старика» [12, л. 20].
Генерал Брусилов был убеждён в справедливом характере войны
и потому верил в неизбежность победы, иначе была бы поколеблена
онтологическая правомерность этого Бытия. «Борьба славянства за
свое дальнейшее существование – дело святое, А правда Божия
всегда торжествовала [12, л. 14]. Настроение А.А. Брусилова, его
морально-психологический облик не меняется, несмотря на неудачный
ход военных действий, обострение экономической ситуации в стране.
Слухи об измене в верхних эшелонах власти не приводят к разочарованию в официально декларируемых целях войны. «…Войска у нас
сильны и могущественны, и надежда победить врага – полная» [12,
л. 189]. По-прежнему нет ощущения ненужности и навязанности этой
войны России во имя чуждых стране и народу (думал ли он о нём?)
интересов. Однако милитаристская эйфория, избыточный оптимизм
начала войны и былая уверенность в победе сменяется в письмах
жене декларацией о необходимости победы и слабой надеждой на
благополучный исход войны: «А всё-таки нужно, во что бы то ни
стало, выиграть эту войну, иначе Россия пропадёт» [12, л. 192]. «Но
спасти Россию нужно. Без победы это почти невозможно, и с случае
поражения она может рассыпаться, ибо анархия в полном ходу» [12,
л. 195]. Индикатором начавшейся эрозии патриотической формулы
«За веру, Царя и Отечество» служат все более редкие упоминания
Царя в письмах.
Содержание писем А.А. Брусилова добавляет важные штрихи к
мировоззрению полководца, травмированного небывалыми масштабами потерь, трактовавшего войну как бойню, как массовое убийство,
но убеждённого в том, что оправданием этих жертв служит священная
война в защиту Отечества.
Список источников и литературы
1. Асташов А.Б. Русский фронт в 1914 – начале 1917 года: военный опыт
и современность. М.:Новый хронограф, 2014. 736 с.
2. Волков С.В. Русский офицерский корпус. М.: Центрполинраф, 2003. 412 с.
3. Гребёнкин Н.И. Долг и выбор. Русский офицер в годы первой мировой
войны. 1914-1918 гг. М.: АИРО – ХХI. 2015. 527 с.
4. Гурко В.И. Война и революция. Мемуары командующего западным
фронтом. 1914-1917. М.: Центрполинраф, 2007. 399 с.
5. Жильцов К.В. Социальный статус генерала в России в начале ХХ в. //
Вопросы истории. № 4. 2007. С. 156-160.
6. Китанина Т.М. Россия в Первой мировой войне. 1914-1917 гг.
Экономика и экономическая политика. Ч.1.: Экономическая политика царского
правительства в первые годы войны, 1914-середина 1916 г. СПб.: Изд-во
С.-Петерб. Ун-та, 2003. 144 с.
261
7. Попов А.В. военная интеллигенция России: генезис, формирование и
развитие ее духовно-нравственных ценностей (Х – начало ХIХ вв.) Иваново:
Изд-во Ивановский госуд. ун-т, 2007. 268 с.
8. Поршнева О.С. Ментальный облик и социальное поведение солдат
русской армии в условиях Первой мировой войны (1914 – февраль 1918) //
Военно-историческая антропология. Ежегодник. М.: РОССПЭН, 2002. с. 252257.
9. Поспеловский Д. Православная церковь в истории Руси, России и
СССР. М.: Библейско-Богословский Институт св. апостола Андрея,1996. 408 с.
10. Сенявская Е.С. Время и пространство в восприятии человека на
войне:экзистенциальный опыт участников боевых действий // Военноисторическая антропология. Ежегодник.М.: РОССПЭН, 2007. С. 152-161.
11. «Я не искал популярности и не ищу, думаю лишь об общем деле
России». Переписка генерала А.А. Брусилова с женой Н.В. Брусиловой. 19141917 гг. / Публ. Н.Родионова // Исторический архив. 2016. №№ 4-6. 2017. № 1.
12. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5972.
Брусиловы. Оп. 3. Д. 70. 201 л.
УДК 355.41:94(47)
Состояние мобилизационной готовности районов Белостокской
области накануне Великой Отечественной войны
1
Романчук С.Н.
г. Гродно
Аннотация: В данной статье рассмотрены проблемы состояния мобилизационной
готовности районов, ряда советских и хозяйственных организаций Белостокской области
накануне Великой Отечественной войны, которыеявились одной из причин неудач в первые месяцы боевых действий.
Ключевые слова: Белостокская область, мобилизационная готовность, планы, предприятия, район, организации, военкомат, облисполком.
Военным отделом обкома КП(б)Б совместно с областным военкоматом в марте и апреле месяца 1941 года была произведена проверка состояния мобилизационной готовности в ряде районов области
и в отдельных предприятиях и учреждениях города Белостока.
Проверкой было установлено, что в вопросах мобилизационной
работы в области дело обстояло крайне неудовлетворительно. Руководители советских и хозяйственных организаций этой работе не предавали должного значения, а во многих случаях совершенно ею не
занимались. Председатели райисполкомов и районных военкоматов
не обеспечили необходимого оперативного руководства в этом отношении. Кроме того, эта область работы выпала также из поля зрения
партийных органов, в результате чего, эта работа оказалась совершенно запущенной и не обеспечивала должной мобилизационной го-
Романчук С.Н., 2018
262
товности многих районов и ряда советских и хозяйственных организаций области [2, с. 300-301].
Так, например, в Цехановецком районе состояние мобилизационной готовности райисполкома и его отделов на момент проверки 7
марта 1941 года было совершенно неудовлетворительное. Председатель райисполкома и районный военком не обеспечили необходимого
оперативного руководства в этом отношении: ни один из отделов
райисполкома, а также другие районные организации в части их мобилизационной готовности не проверялись, следствием чего является
неподготовленность их в мобилизационном отношении. Также в
райисполкоме неудовлетворительно подготовлена работа по ведению
и хранению совершенно секретных и секретных документов.
В Скидельском районе ни в одном из отделов райисполкома не
составлен мобилизационный план. Мобилизационной работой фактически никто не занимается. Вся совершенно секретная и секретная
переписка находится лично у председателя райисполкома, которая
складывалась им в папки и где она лежала без всякого реагирования.
На многих документах не было резолюции председателя, не было указано кому надлежит выполнять данное указание, непосредственные
исполнители тех или иных директив и указаний, в лучшем случае расписались, а во многих случаях и этого не было. Вопросами мобилизационной готовности не занимались также и в районных хозяйственных
и торгующих организациях.
В Августовском, Кнышинском, Сопоцкинском, Соколковском и
других районах в отделах райисполкома вопросам мобилизационной
работы не занимались: не разрабатывались мобилизационные планы
и задания. Также мобилизационные планы и задания не разрабатывались хозяйственными и другими организациями района. Большинство
советских, хозяйственных и торговых организаций даже не оформляли
брони работников на мобилизационный период. Совершенно плохо
обстояли дела с учетом, хранением и содержанием совершенно секретной и секретной документацией, отчего государственная тайна не
обеспечивалась. Так, например, в Кнышинском и Сопоцкинском районах проверкой установлены случаи хранения руководителями отделов
райисполкома не зарегистрированных в хаотичном порядке совершенно секретной и секретной корреспонденции не только в обычных шкафах в помещениях учреждений, а также на квартирах.
Выявленные проверкой факты свидетельствовали о том, что вопросам мобилизационной работы уделялось очень мало времени со
стороны советских, хозяйственных и торговых организаций [2, с. 302306].
Областные и районные военкоматы совершенно недостаточно
занимались этими вопросами, не проверяли степень готовности совет263
ских, хозяйственных и других организаций в этом деле, не оказывали
им достаточной помощи и не требовали от них наведения должного
порядка в мобилизационной работе.
Совершенно неблагополучно обстояли дела с вопросами учета,
ведения и хранения совершенно секретной и секретной корреспонденции, вследствие чего не могла быть обеспечена сохранность государственной тайны, а органы государственной безопасности не уделяли этому особого внимания.
В ходе проведения проверки в ряде районов области была проделана работа по наведению порядка учета и хранения совершенно
секретной и секретной корреспонденции, состояния мобилизационных
планов организаций. Однако эта работа двигалась медленными темпами.
Учитывая, что вопросы состояния мобилизационной работы являются важнейшим вопросом мобилизационной готовности в целом
военный отдел обкома КП(б)Б считал необходимым, чтобы обкомы
партии дали специальные указания горкомам и райкомам партии по
вопросу увеличения их ответственности за состояние этой работы [3,
с. 26-28].
Выработанная система мер по улучшению мобилизационной готовности районов, ряда советских и хозяйственных организаций Белостокской области не была реализована, ее остановила война [1, с. 82].
Анализируя архивные документы складывается мнение, что партийное и гражданское руководство Белостокской области не поспевало за изменением обостряющейся обстановки. Также следует отметить, что низкий уровень состояния мобилизационной готовности районов, ряда советских и хозяйственных организаций Белостокской области накануне Великой Отечественной войны является одной из причин неудач в первые месяцы боевых действий [4, с. 84-85].
Список источников и литературы
1. Басюк І.А. Заходняя асобая ваенная акруга Заходні фронт напярэданні і
ў пачатковымперыядзеВялікайайчыннайвайны.: дыс. ... доктара. гіст. навук :
07.00.02 / І. А. Басюк; НАН Беларусі. Ін-т гісторыі. Мінск, 2004. 362 л.
2. Государственный архив общественных объединений Гродненской
области (ГАООГО). – Ф. 6195. Оп. 1. Д. 450. 400 л. Документы о состоянии
оборонно-массовой работы в Белостокской области.
3. Государственный архив общественных объединений Гродненской
области (ГАООГО). Ф. 6195. Оп. 1. Д. 454. 52 л. Постановления обкома и
райкомов КП(б)Б, облисполкома по оборонно-массовой работе.
4. Мобилизационная
готовность
гражданских
организаций
по
материальному обеспечению войск Белорусского военного округа (19241941 гг.) / В.М. Кривчиков // Ученые записки УО "ВГУ им. П.М. Машерова". Т. 13:
сборник научных трудов. Витебск : ВГУ им. П.М. Машерова, 2012. С. 77-86.
264
УДК 94(47)
Советские ВДВ в Афганской войне
(новейшая историография и источниковедческий аспект)
1
Самородов Д.П.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье в проблемно-хронологическом ракурсе рассматривается процесс зарождения и развития современной историографии истории участия советских частей ВДВ в Афганской войне. Показывается, что уже со второй половины 90-х гг. ХХ в. –
начале 2000-х гг. начинает формироваться собственно научное направление разработки
проблемы, которое до сих пор находится пока в начальной стадии развития. Большинство
книжных, статейных и прочих печатных трудов принадлежат к области историкопублицистической, мемуарной литературы и к жанру исторического очерка. Тем не менее,
многие книжные работы, не относящиеся к предметной области академического исследования, достойны внимания, ибо содержат элементы критического анализа и последовательно изложенного нарратива. Историческая ценность многих работ публицистического
порядка, как подчеркивается в статье, заключается в том, что их авторами являются сами
участники этого локального конфликта – офицеры, солдаты, представители командования
40-й армии. Историографический анализ литературы дополняется источниковедческим
аспектом.
Ключевые слова: ВДВ, Афганская война, десантники, историография, исследования,
345 ГОПДП, 103-я ВДД, ОКСВА, автор.
Статья написана при финансовой поддержке гранта СФ БашГУ В18-123
Война, Афганская война!
Кто в Небесах тебя задумал?
Владыки кармы иль бесовская Тьма –
Сценарий твой кто так продумал?
DimetaS
В 2019 г. мы отметим 30-летие окончания девятилетней Афганской войны, последней военной кампании Советского Союза. За три
десятилетия с момента, когда прогремели последние бои советскоафганской войны, в ментальном пространстве исторической, художественной литературы и академической науки сформировалась многомерная и разноплановая историография истории этого затяжного
международного конфликта. Причем если в 90-е гг. ХХ в. в первом
десятилетии XXI в. историческая литература по данной проблеме была представлена почти исключительно работами публицистического,
мемуарного, документального порядка [13; 14; 15; 21; 26], то со второй
половины «нулевых» годов XXI в. начинает четко прослеживаться
научно-популярное и историко-академическое направление, основанное на строгом научном подходе в анализе конкретных проблемных
граней. Важной вехой в развитии историографии истории Афганской
войны стала публикация капитального научного труда украинских историков А.А. Костыри и С.В. Червонопиского «Историография войны в
Афганистане» в 2005 г. в Киеве [20]. Теперь принято считать, что
Самородов Д.П., 2018
265
именно с изданием этого научного исследования в процессе развития
историографии Афганской войны начинается научный период, характеризуемый освещением разных аспектов этой военной истории на
методологическом базисе академической науки.
Можно утверждать, что уже с 90-х гг. ХХ в. в предметном поле
общей историографии Афганской войны начинает формироваться отдельное направление, связанное с изучением места и роли воздушнодесантных и десантно-штурмовых частей в боевой истории ОКСВА,
ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Как известно, собственно группировку ВДВ на афганской земле представляли 103-я (Витебская) гвардейская воздушно-десантная дивизия (317-й,
350-й, 357-й полки) и 345-й (Ферганский) гвардейский отдельный парашютно-десантный полк, а также 56-я гвардейская отдельная десантно-штурмовая бригада, сформированная в канун ввода войск в
ДРА на базе 351-го полка, расформированной в 1979 г. 105-й дивизии.
Примечательно, что авторами многих трудов по десантной истории,
связанной с Афганистаном, являлись ветераны той далекой войны,
высокопоставленные командиры, офицеры среднего звена, представители рядового состава, а также публицисты и в незначительной степени военные историки и академические специалисты.
Своеобразный вклад в разработку и освещение истории участия
ВДВ в Афганской войне внесли командующие ВДВ СССР и России
(Д. Сухоруков, В. Ачалов, Е. Подколзин, Г. Шпак, А. Колмаков,
В. Шаманов). Причем этот вклад выражался не только в публикации
мемуаров. Уже в 90-е гг. ХХ в. по инициативе и непосредственном участии командующих ВДВ, начиная с Евгения Подколзина, были опубликованы несколько крупных книжных работ по истории ВДВ, имевшие
характер в целом энциклопедических и справочных изданий.
В 2000 г. была опубликована мемуарная книга Д.С. Сухорукова
«Записки командующего-десантника» [43]. Приемник В.Ф. Маргелова
на посту командира ВДВ, Дмитрий Семенович Сухоруков руководил
советской крылатой гвардией 8 лет (1979-1987 гг.). В указанной книге
этот автор уделил особое внимание рассматриваемой нами проблеме.
В отдельном разделе «Афганистан» экс-командующий акцентирует
внимание на начальный период афганской войны, приводя неизвестные подробности ввода ВДВ в Афганистан.
В своей книге Д.С. Сухоруков приводит любопытный факт, свидетельствующий о неоднозначном отношении руководителей Оперативной группы МО СССР в Афганистане. Эта командная структура под
водительством маршала С.Л. Соколова осуществляла фактическое
руководство ОКСВА. Одним из помощников С.Л. Соколова был в
начале Афганской войны генерал-полковник В.А. Меримский, который
по-началу пристрастно оценивал действия десантников, сваливая на
266
них вину за неудачи в боевых действиях. Дмитрий Семенович в этой
связи утверждает следующее: «В январе 1980 года я впервые полетел
в Кабул. Прибыв в 103-ю воздушно-десантную дивизию, сразу же
представился маршалу С.Л. Соколову. Сергей Леонидович будучи
первым заместителем министра обороны, курировал воздушнодесантные войска…. В присутствии Соколова и Ахрамеева мне пришлось однажды выдержать серьезный «бой» с генерал-полковником
В.А. Меримским, работающим в составе группы Соколова. При проведении операций против душманов («духи» – называли их в наших войсках), в случаях, когда не было достигнуто большой результативности,
Меримский всегда винил десантников. Почему, он и сам не мог объяснить. Опаздывали выйти на какой-то рубеж мотострелки или танкисты,
все равно были виноваты десантники. На фактах доказывал ему обратное. Маршал Соколов, присутствуя при одном таком споре, согласился со мной и только после этого изменилось и отношение Меримского» [43, с. 119]. Недавно были опубликованы воспоминания
В.А. Меримского «Загадки Афганской войны» [28]. Увы, в мемуарах
генерала почти отсутствуют материалы, отражающие особую роль
ВДВ в последней войне Советского Союза. В главе «В погоне за львом
Панджера» автор, в частности, описывает умелые действия роты 345го полка под командованием капитана Н.В. Кравченко в битве за высоту 4631 [28, с. 308-309]. Как известно, за умелое командование ротой и
личное мужество Н.В. Кравченко было присвоено звание героя Советского Союза.
С именем Евгения Николаевича Подколзина связано появление
капитальной книги «ВДВ вчера, сегодня, завтра» [11], которая вышла в
свет еще в 1993 г. Закончив в 1958 г. Алма-Атинское военное училище,
Е.Н. Подколзин всю жизнь посвятил службе в ВДВ. С 1976 по 1980 гг.
он командовал 106-й ВДД, а с 1986 г. он являлся начальником штаба
ВДВ и первым заместителем командующего ВДВ. С августа 1991 г. по
10 декабря 1996 г. Е.Н. Подколзин командовал ВДВ СССР, СНГ и в
последствии России. Указанная книга создавалась при его непосредственном
участии.
Авторский
коллектив
под
руководством
Е.Н. Подколзина, по всей видимости, взял за основу знаменитую книгу
«Советские воздушно-десантные», написанную в 1980 г. В. Маргеловым, И. Лисовым, В. Ивониным и Я. Самойленко. Но в отличие от последней книга «ВДВ вчера, сегодня, завтра» выигрывает хотя бы тем,
что содержит разделы об участии ВДВ в локальных конфликтах, в т.ч.
и в Афганистане. В этом обстоятельном труде авторы описали место и
ответственную роль ВДВ в боевой истории ОКСВ. Надо заметить, что
авторство командующего тогда ВДВ генерала Е.Н. Подколзина в этом
книжном проекте не было формальным. Известно, что Евгений Николаевич был увлечен чтением исторической и мемуарной литературы;
267
его любимый автор – Валентин Пикуль. Малоизвестен тот факт, что по
заданию Совета ветеранов ВДВ Е.Н. Подколзин работал над книгой
воспоминаний о генерале В.Ф. Маргелове. Преждевременная смерть
его не позволила осуществить эту идею.
Свою лепту в разработку истории ВДВ внес и еще один экскомандующий крылатой гвардией генерал-полковник Владислав Алексеевич Ачалов. Закончив с отличием в 1966 г. Казанское танковое училище, он только в 1974 г. переходит на службу в десант получив
назначение на должность командира 243-го учебного самоходноартиллерийского полка 44-й учебной дивизии ВДВ в Гайжюнае. С 1978
по 1982 гг. он командовал 7-й ВДД (Каунас), а в начале 1989 г., когда
десантники выходили из Афганистана, В.А. Ачалов становится командующим ВДВ. Принято считать, что В.А. Ачалов был самым молодым в
истории СССР генералом; погоны генерал-майора он надел в 34 года.
С 2003 г. и до своей смерти в 2011 году генерал-полковник В.А. Ачалов
являлся главой «Союза десантников России», объединявшего ветеранов ВДВ.
В 2006 г. в издательстве «Ист-Фак» была напечатана мемуарная
работа В.А. Ачалова «Я скажу Вам правду» [6], в которой экскомандующий ВДВ рассказывает о себе, об основных этапах и особенностях военной службы на различных должностях в Вооруженных
Силах СССР. Центральное место в этой книге занимает раздел
«Служба в Воздушно-десантных войсках». Особенностью этой части
книги является то, что некоторые подразделы носят не мемуарный
характер, а имеют вид исторического очерка с аналитической составляющей. Примером тому является та часть книги, которую В.А. Ачалов
назвал «Афганистан: штурм с воздуха». Судя по изложенному материалу, видно, что автор специально изучал историю вопроса, работал с
печатными источниками и литературой, и не только.
В своей работе генерал-полковник В.А. Ачалов, весьма подробно
освещая историю вторжения ВДВ в Афганистан, приводит один почти
неизвестный в историографии факт. Действительно, даже специалисты по истории ВДВ, наверное, не осведомлены о том, что в момент
ввода частей и соединений ВДВ в Афганистан в конце декабря 1979 г.
Советское высшее командование на случай подстраховки приказало
привести в готовность для переброски в ДРА еще два соединения
крылатой гвардии, а именно – 106 (Тульскую) ВДД и 7-ю (Каунасскую)
ВДД. Владислав Алексеевич вспоминает: «Перед моим уходом в отпуск командующий ВДВ генерал-полковник Д.С. Сухоруков предупредил меня: «Дальше Москвы до Нового года не уезжай, можешь понадобиться в любой момент». И такой момент наступил в восемь часов
утра 25 декабря, когда поступила команда немедленно прибыть в
штаб ВДВ, форма одежды гражданская. В Москве меня встретил
268
начальник отдела кадров полковник И. Климов и проводил к командующему. В штабе ВДВ действовал Центр боевого управления, там уже
располагали информацией о катастрофе ИЛ-76. Обстановка была
сложная, командующий правильно решил подстраховаться на случай,
если для переброски в Афганистан потребуются еще одна-две дивизии. 7-я дивизия была приведена в повышенную боеготовность, в любой момент я мог вылететь в Кабул. Аналогично обстояло дело и с
106-й воздушно-десантной дивизией. Мое пребывание на ЦБУ закончилось после выхода передовых отрядов сухопутных войск к Кабулу и
их соединения с десантом» [6, с. 66].
Исторический очерк В.А. Ачалова содержит материал о безвозвратных потерях ВДВ в первые дни Афганской войны. Экскомандующий ВДВ с полным правом утверждает, что захват и блокирование основных объектов в Кабуле и Баграме нашими десантниками
были осуществлены с минимальными потерями. По данным автора,
десант потерял 46 человек. 37 воинов 103-й ВДД погибли в авиакатастрофе ИЛ-76 под Кабулом, 9 воинов 345-го ОГПДП – в ходе боестолкновений в Баграме и Тадж-Беке (три фамилии – А.С. Двойников,
В.В. Поворознюк, А.Ш. Калмаганбетов – написаны не точно) [6, с. 70].
В списке погибших, приводимом В.А. Ачаловым, числится и рядовой
артполка 103-й ВДД Р.З. Яхин, погибший от шальной пули в Баграме.
В.А. Ачалов приводит также и общие показатели потерь, которые понесли десантники в годы Афганской войны. По данным автора, «потери Воздушно-десантных войск (103-я ВДД и 345-й ОПДП) составили
1042 человека, 16 десантников пропали без вести» [6, с. 75]. Приведенный показатель, таким образом, не учитывает число безвозвратных потерь в 56-й ОДШБр., а ведь дэшэбэшники по праву тоже считали себя десантниками.
Размышляя над историческим опытом афганской войны генералполковник В.А. Ачалов, конечно, пытается дать оценку роли ВДВ в
боевой истории ОКСВА: «Первые же месяцы боевых действий показали, что необходим пересмотр методов подготовки солдат и сержантов,
направленных в Афган. Стало ясно, что их необходимо готовить в
специальных горных учебных центрах, расположенных в районах с
жарким климатом. В целом, по общему мнению, наиболее подготовленными к действиям в сложных горных условиях показали себя солдаты и сержанты частей ВДВ, спецназа и разведывательных подразделений мотострелковых частей и соединений» [6, с. 75].
В 2000 г. воздушно-десантным войскам России исполнилось 70
лет. Это событие ознаменовалось выходом в свет немалого числа
публикаций, статей и книг. Наиболее значимой книжной работой следует однозначно признать коллективный труд «Воздушно-десантные
войска России» [46], изданный весьма крупным тиражом – 15 тыс. эк269
земпляров. Этот добротно иллюстрированный фолиант был написан
тремя почтенными авторами, ветеранами ВДВ – Г.И. Шпаком,
В.А. Казанцевым и В.А. Кругловым. По всей видимости, авторам идеи
написать такую коллективную работу стал генерал-полковник Георгий
Иванович Шпак, который на тот момент являлся командующим ВДВ
Российской Федерации. Этот почти легендарный командир крылатой
гвардии начал службу в ВДВ с 1962 г., а в начале Афганской войны
командовал знаменитым «Полтинником» (350 ГПДП 103 ВДД), заслуженно снискав себе реноме уважаемого в ВДВ отца-командира.
Интересно отметить тот факт, что после ухода с поста командующего ВДВ, генерал Г.И. Шпак сосредоточился на научной работе и
защитил докторскую диссертацию по педагогике. Исторический образ
этого высокопоставленного боевого командира, конечно, заинтересовал современных историков. Известный историк ВДВ Борис Костин
(автор книги о В.Ф. Маргелове) посвятил ему отдельный книжный проект «Генерал Георгий Шпак» [19]. Еще один автор Владимир Алексеевич Круглов станет впоследствии признанным специалистом по истории ВДВ, автором отдельных книг, а также соавтором коллективных
проектов.
Книга «Воздушно-десантные войска России» была написана в
значительной степени на основе печатных и архивных документальных материалах (фонды архива Министерства обороны РФ, библиотечные фонды генштаба ВС РФ, а также фонды Центрального Музея
Вооруженных сил в Рязани). Несколько небольших разделов книги
посвящены участию советских ВДВ в локальных конфликтах. Один из
таких разделов называется «Участие ВДВ в боевых действиях в Афганистане». В этом историческом очерке основное внимание авторы
уделили вводу частей ВДВ в Афганистан в декабре 1979 г., а также
первым боестолкновениям.
Успешное осуществление десантниками операции «Байкал-79»
по захвату в Кабуле важных правительственных, административных,
военных и прочих объектов авторы резонно объясняют отличной подготовкой гвардейцев, действующих дерзко и решительно, в духе маргеловской доктрины. Конечно, важную роль сыграла внезапность: «При
выполнении первоначальных задач парашютно-десантные подразделения в полной мере использовали фактор внезапности и при общем
соотношении сил не в пользу десанта, в целом, успешно вели действия на первом этапе» [46, с. 51]. А соотношение сил в этой операции
было действительно не в пользу ВДВ. Сегодня мало кто знает, что
десантники (103-я ВДД, разведрота 345-го ОГПДП) и спецназ захватили столицу Афганистана г. Кабул, в котором проживало 1 миллион 293
тысячи человек. Численность же советских штурмовых сил, как известно, тогда насчитывала около 10 тысяч бойцов.
270
Сведущим специалистам по истории ВДВ рассматриваемый раздел книги «Воздушно-десантные войска России» может, очевидно,
показаться недостаточно полным и убедительным. К примеру, авторы
повествуют об эпизодах боевой истории 103-й ВДД и 345-м ОГПДП, но
ничего не говорят о 56-й ДЩБ. Конечно, де-юре части ДШБ были подчинены (в мирное время) не командованию ВДВ, а начальникам Военных округов. Но ведь воины 56-й ДШБ считали с законным основанием
десантниками и на дембель шли по закону в десантной форме, в голубом берете и в тельняшке. Также стоит вспомнить тот факт, что 56-я
гвардейская ДШБ была сформирована на основе 351-го гвардейского
полка 105-й (Ферганской) дивизии ВДВ, которая, к сожалению, как уже
отмечалось, было по глупости советского командования расформирована в канун ввода войск в ДРА. Поэтому-то и пришлось направить в
Афган 103-ю «лесную» ВДД из Белоруссии.
По мнению авторов, на втором этапе начального периода основными задачами частей и подразделений ВДВ являлись: оказание помощи правительству ДРА в охране и оборона важных объектов, уничтожение повстанческих формирований, а также прикрытие государственной границы. Конечно, десантники выполняли и другие специфические задачи. Необычный характер боевых действий повстанческих
формирований обусловливал применение нашими войсками особых
способов борьбы с душманами. Причем эти способы выходили за пределы традиционных шаблонов, предусмотренных Уставом Советской
Армии. Как правильно полагают авторы, наиболее эффективными
стали рейдовые действия, проникновение вглубь неприятельской территории. Какие именно рейдовые действия проводили наши десантники в Афганистане? Авторы книги перечисляют следующие основные
формы рейдовых операций: блокирование районов с последующим
уничтожением формирований оппозиции методом прочесывания; одновременное нанесение ударов по нескольким группировкам и проч.
Авторы книги в финальной части раздела отмечают, что за десять лет Афганской войны 17 отважных десантников стали Героями
Советского Союза, а более 24 тысяч крылатых пехотинцев за проявленное мужество и героизм были отмечены другими государственными наградами. Справедливости ради, наверное, следовало бы также
привести и такие показатели, как: общее число погибших и раненых
воинов десантников, а также число попавших в плен и пропавших без
вести. Авторы справедливо отмечают тот факт, что участие гвардейцев-десантников в Афганской войне «вновь подтвердило их высокую
боевую выучку, умение нестандартно и решительно действовать в
сложных ситуациях. Чувство взаимовыручки, необходимости выполнить поставленную задачу любыми средствами зачастую подводило
людей к той черте, за которой начинается подвиг…» [46, с. 56]. Подвиг
271
первого героя Советского Союза от ВДВ в той войне является подтверждением выше приведенной мыли. (В книге кратко описан подвиг
гвардии старшего сержанта Александра Мироненко, геройски погибшего в конце февраля 1980 г.), рассматриваемый очерк из книги «Воздушно-десантные войска России» было бы резонно дополнить материалом о первых жертвах ВДВ в начальный момент истории войны. К
сожалению, в этой книге (как и во многих подобных изданиях) не говорится об авиакатастрофе ИЛ-76 под Кабулом 25 декабря 1979 г., на
борту которого было 37 десантников с 350-го полка 103-й ВДД. Все они
погибли в воздухе, не вступив на афганскую землю. А ведь этим полком командовал Г.И. Шпак, один из авторов книги.
В конце рассматриваемого раздела книги Г.И. Шпака,
В.А. Казанцева, В.А. Круглова дается ответ на важнейший (и вечный)
вопрос в историографии Афганской войны, вопрос о целесообразности
ввода войск в ДРА в декабре 1979 г. Авторы ответственно заявляют:
«Сегодня на страницах газет и средствах массовой информации можно часто встретить размышления на тему ненужности войны в Афганистане, участия Советской Армии в других вооруженных конфликтах.
Для нас, людей в погонах вопрос стоит проще. Десантники выполняли
все поставленные задачи успешно. Проявив высокую выучку, мужество и героизм, крылатые пехотинцы подтвердили право называться
лучшими из лучших. Этот критерий оценки девальвации неподвластен» [46, с. 79].
Безусловно, участие десантников в Афганской войне является
отдельным направлением в историографии десантной истории. Специфика этого направления заключается в том, что авторами историкопублицистических и документальных трудов являются в основном ветераны Афганской войны, офицеры среднего и высшего звена. Вопрос
об участии десантников в необъявленной войне затрагивался в трудах
крупного военного историка А. Ляховского. В его книгах показана важная роль ВДВ в осуществлении операции "Байкал-79" [24], и не только.
Сегодня принято считать, что Александр Антонович Ляховский является по праву одним из крупнейших исследователей истории Афганской
войны. Об этом локальном конфликте он знал не понаслышке. В конце
войны А. Ляховский был включен в штаб Оперативной группы МО
СССР в Афганистане и знал реальную обстановку на театрах боевых
действий. В 1995 г. он публикует свою главную работу «Трагедия и
доблесть Афгана», которая вызвала резонанс среди военных историков и специалистов по афганистике. Автор впервые ввел в научный
оборот широкий многоплановый комплекс источникового материала
(материалы архивохранилищ РГВА, ЦХСД, ЦА МО РФ, материалы
личных бесед с ветеранами Афганской войны, документы из закрытых
личных архивов). Место и роль десантников в Афганской войне
272
А. Ляховский рассматривает в контексте общего описания основных
этапов боевой жизни 40-й армии на афганской земле. В книге автор
упоминает о пионерах Афганской войны, о воинах «ошского» батальона 111-го полка ВДВ, прибывших в Баграм в июле 1979 г., т.е. за несколько месяцев до ввода войск ОКСВА. При описании операции
«Байкал-79» А. Ляховский показал роль группировки ВДВ (103-я ВДД и
345-й полк) в захвате важнейших государственных и военных объектов
в Кабуле 27-28 декабря 1979 г., затрагивает автор и такой важный аспект, как проведение спецоперации «Агат» (неверно именуемой многими современными историками операцией «Шторм-333»). Однако
А. Ляховский уделяет явно недостаточное место роли «мусульманского» батальона и 9-й роты 345-го полка ВДВ, которые успешно подавив
внешнее кольцо обороны, дали возможность спецназу ворваться в
президентский дворец Тадж-Бек. Примечательно, что при описании
прославленной 5-й Панджерской операции в мае 1982 г. автор показал
роль подразделений ВДВ в осуществлении массового тактического
десантирования на господствующие высоты в Панджерском ущелье,
логове Ахмад шах Масуда; с вертолетов было высажено 20 советских
и афганских батальонов численностью более 4000 человек [24, с. 793].
Особое место в исследовании А. Ляховского отведено описанию знаменитой операции «Магистраль», благодаря которой в конце 1987 г.
была деблокирована дорога Гордез-Хост. По убеждению автора, успех
этой крупнейшей за годы войны операции, возглавленной командующим 40-й армии В. Громовым, был в значительной степени достигнут
благодаря героизму десантников, которых вообще «как правило, бросали на самые опасные и ответственные направления [24, с. 690]».
Надо признать, что боевой истории 56-й гвардейской отдельной десантно-штурмовой бригаде, дислоцированной в Гордезе, в книге
А. Ляховского уделено значительно меньше места, чем собственно
группировке ВДВ, сосредоточенной на востоке страны, в Баграме и
Кабуле. В своих поздних работах, к примеру, в книге о Масуде, действиям частей ВДВ А.Ляховский отводит определенное место.
Указанная проблематика привлекает и представителей академической историографии уже с начала 90-х гг. ХХ в. В 1997 Евгений Станиславович Козлов защитил в Москве кандидатскую диссертацию по
теме "Воздушные десанты в локальных войнах 50-90-х гг." (код специальности ВАК: 20.02.22) [17]. Таким образом, была заложена научная
основа изучения аспекта рассматриваемой проблемы.
Зарождению научного направления рассматриваемой проблемы
способствовало исследование В.В. Боброва «Южный рубеж: мифы и
реальность», опубликованное в виде книги в 2002 г. в Новосибирске.
Примечательно, что книга вышла под грифом Сибирского отделения
РАН, рецензентом выступил член-корреспондент РАН, д.и.н.
273
В.А. Ламин. В обстоятельном труде (456 стр.) В.В. Боброва, ветерана
Афганской войны, на примере 103-й (Витебской) дивизии ВДВ анализируются не столько военно-исторические, сколько социальнополитические, нравственные и вообще мировоззренческие проблемы.
Особое внимание автор уделил обоснованию своих методологических
установок и идеологического субстрата своего проекта. Вводная часть
книги В.В. Боброва удивляет своим форматом – 70 страниц, впечатляет и библиографический аппарат (138 наименований). Важнейший
вывод, обоснованный автором: «Ввод войск в Афган был не ошибкой,
как это пытаются представить авторы …, а необходимым в той обстановке шагом. Проблема заключается в другом: насколько эффективно
использовалось присутствие советских войск в ДРА в интересах безопасности южных рубежей Советского Союза» [7, с. 56].
Еще один высокопоставленный офицер, бывший начальник разведки ВДВ в 70-нач. 80-х гг., выдвиженец В.Ф. Маргелова полковник
А.В. Кукушкин внес свой вклад в разработку вопроса о вводе группировки ВДВ в Афганистан в декабре 1979 г. в 2004 г. им была опубликована отдельная книжная работа «Прыжок десантников в Афганистан»
[22, с. 3], написанная в жанре пространного исторического очерка. В
предисловии автор утверждает: «бросок десантников на юг, в Афганистан, есть блестящий образец современных аэромобильных операций
и достоин тщательного изучения и осмысления, особенно сейчас, когда идет реорганизация вооруженных сил, когда делается переоценка
видов и родов войск (в т.ч. ВДВ), определяется их значимость и место
в будущих обновленных вооруженных силах России». Действительно,
для того времени подобные мысли были особенно актуальны. В своей
работе А.В. Кукушкин освещает одну слабоизученную грань, а именно
роль т.н. Оперативной группы ВДВ, созданной 22 декабря 1979 г. (т.е.
за три дня до начала ввода войск в ДРА) и возглавляемой генераллейтенантом Н.Н. Гуськовым, заместителем командующего ВДВ
Д.С. Сухорукова. О деятельности оперативной группы ВДВ А.В Кукушкин знал не понаслышке, ибо являлся начальником штабом этой командной структуры, которая координировала ввод частей ВДВ посредством посадочного десанта в Кабуле и Баграме в конце декабря
1979 г., а также руководила первыми боестолкновениями 27-28 декабря. Как очевидец, автор достаточно подробно дает описание операции
по посадочному десантированию полков 103 ВДД и подразделений
345-го ГОПДП в период с 25 по 27 декабря 1979 г. и участие десантников в операции «Байкал-79» в Кабуле, в ходе которой ВДВ, по его данным, потеряли 47 человек включая воинов 350-го полка, погибших в
авиакатастрофе ИЛ-76 (б.н. 86036) под Кабулом. Первой роковой
ошибкой нашего руководства А.В. Кукушкин считает собственно ввод
войск в ДРА, второй ошибкой бывший начальник разведки ВДВ при274
знает роковое решение оставить советские войска в Афгане в начале
1980 г. после свержения Амина и водворения президента Б. Кармаля,
ставленника Кремля [22, с. 62].
Особенно плодотворно работал на этом поприще полковник Михаил Федорович Скрынников. Начав службу в ВДВ рядовым, он впоследствии окончил Рязанское училище ВДВ и совершил вполне
успешную карьеру офицера-десантника. В начальный период Афганской войны М.Ф. Скрынников был начальником разведки 103-й (Витебской) дивизии ВДВ, которая от самого начала до самого конца находилась в пекле необъявленной войны. С середины «нулевых» годов этот
автор начинает публиковать книжные труды, в которых в жанре исторической публицистики описывает конкретные действия разведподразделений 103-й ВДВ в Афганистане. В 2005 г. выходит его первая
книга «Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане» [40]. Цель книги, по определению автора, – «начать по крупицам
собирать и обобщать факты и события героического прошлого личного
состава ВДВ, в том числе и разведывательных подразделений….» [40,
с. 6]. Через несколько лет, в 2009 г., из-под пера М.Ф. Скрынникова
выходит еще одна работа – «Боевые тропы десанта» [38], в которой
автор представил подробный и профессиональный анализ боевой
работы разведподразделений десантников в Афгане, их подготовки и
боевого применения. В 2010 г. автор издал еще одну книгу «ВДВ. Как
выжить и победить в Афгане» [39], представляющую собой дополненный вариант предыдущей работы.
В активе разноплановой литературы, написанной представителями офицерского корпуса группировки ВДВ в Афгане в жанровых границах публицистики, мемуаров, исторического очерка, особое место
занимают труды Валерия Марченко, гвардии подполковника запаса,
кавалера двух орденов Красной Звезды и ордена Красного Знамени
Республики Афганистан. В огне Афганской войны В. Марченко оказался с самого начала, с 25 декабря 1979 г., командуя разведвзводом
отдельной (80-й) разведротой 103-й (Витебской) гвардейской воздушно-десантной дивизии. «Второй Афган» этот офицер-разведчик прошел в конце войны в качестве командира 3-го батальона 317-го полка
своей 103-й ВДД. Основной свой труд «Афган: Разведка ВДВ в действии» В. Марченко опубликовал в середине 2000-х годов [27]. На
страницах газеты «Красная Звезда» и в интернет-пространстве (в рамках совместного проекта и в сотрудничестве с администрацией сайта
«Отвага») журналистом А. Колотило были размещены избранные материалы указанной работы офицера-ветерана знаменитой Витебской
дивизии ВДВ. Ценность опубликованного в указанной книге исторического материала в том, что автор, участник событий, описывает самые
первые боевые операции 80-й роты, дивизионной и полковой разведки
275
на начальном этапе Афганской войны. А ведь этот аспект освещаемой
проблемы недостаточно изучен в исторической литературе, особенно
– в научной.
По утверждению В. Марченко, уже первые боевые выходы разведгрупп 80-й (дивизионной) роты 103-й ВДД с задачей ведения разведки мятежников выявили сразу их активную деятельность в кишлаках, прилегавших к столичному Кабулу. Обмениваясь информацией в
темное время суток методом подачи световых сигналов (лампами,
кострами, фонариками), мятежники владели сведениями о расположении подразделений 103-й ВДД, два полка которой дислоцировались
близ кабульского аэропорта. Приобретя первый боевой опыт, разведчики 80-й разведроты почти еженощно выходили к кишлаку Тарахейль.
«Морозными вечерами я уводил разведгруппу в тыл противника, где,
наблюдая за жилым массивом, изучал подходы для захвата сигнальщиков, курверов – связующих звеньев душманского подполья с мятежниками в горах. Уходил с группой на лыжах через боевое охранение в составе парашютно-десантного взвода, бойцы которого вгрызались в каменное плато у широкой долины. Под утро возвращались
назад» [27]. В своей работе В. Марченко касается и вопроса о первой
Кунарской операции под Барикотом 29 февраля 1980 г., когда мятежная часть спецназа афганских горных стрелков устроила засаду 3-у
батальону 317-го полка 103-й ВДД. Как известно, в той войне мы понесли первые крупные потери, в жестоком боестолкновении погибло
сразу 35 десантников, столько же было ранено. Через семь лет, во
«втором Афгане», В. Марченко будет командовать именно этим, третьим батальоном 317-го полка.
В 2009 г. историографический актив рассматриваемой проблемы
существенно обогатился. В свет вышла капитальная работа Романа
Викторовича Алехина «Воздушно-десантные войска: история российского десанта». Примечательно, что этот проект был выпущен в издательстве «Эксмо» в рубрике «Энциклопедия спецназа». Автор служил
в роте спецназа, участвовал в боевых действиях на Северном Кавказе, был контужен и ранен. Многие годы собирал источниковый материал, внимательно изучал опубликованную литературу (в библиографический аппарат входит более 60 наименований книг, 15 журнальных
изданий и проч.).
В указанной книге, заслуживающей особого внимания, приводится много новой фактологии и даются оригинальные, иногда неоднозначные оценки и суждения. Как военный, спецназовец, Р. Алехин,
владеющий основами теории боевого применения, верно отмечает,
что в декабре 1979 г. советские войска провели «уникальную операцию, сочетавшую в себе элементы воздушно-десантной операции,
специальной операции и войсковой операции» [4, с. 304]. Отдельный
276
раздел исследования Р. Алехин посвятил хронологии и специфике
Кабульской воздушно-десантной специальной операции. Особый акцент автор делает на действиях «мусульманского батальона», описывает структуру и историю создания «мусбата» – 154-го отдельного
отряда спецназначения, участвовавшего в овладении президетскимворцомТадж-Бек 27 декабря 1979 г. В книге излагается хронология
прибытия подразделений 345-го полка ВДВ и 103-й ВДД на аэродромы
Баграм и Кабул, упоминается факт авиакатастрофы лайнера ИЛ-76 с
десантниками 350-го полка Витебской дивизии. Автором приводится
любопытный и неизвестный в литературе факт, который, очевидно,
нуждается в проверке. По убеждению Р. Алехина, 24 декабря 2-й батальон 345-го полка в ходе короткого боя уничтожил все три зенитноартиллерийские батареи ПВО аэродрома, принадлежащих афганским
(правительственным) расчетам [4, с. 309]. Однако согласно общепринятым в историографии фактам, первые бои (в ходе общей операции
«Байкал-79») начались на третий день после начала ввода советских
войск, 27 декабря 1979 г. [4, с. 309].
Новизна подхода в освещении начального этапа Афганской войны заключается и в том, что Р. Алехин достойное место отводит и десантно-штурмовым подразделениям 56-й гвардейской ДШБ, бывшему
351-му полку 105-й ВДД. Историк справедливо пишет, что помимо Кабульской операции ВДВ в реальном деле были опробованы и десантно-штурмовые подразделения. По его мнению, 4-й батальон 56-й ДШБ
блестяще справился с задачей захвата и удержания перевала Саланг
до подхода главных пехотных сил. Высоко оценивает автор и действия
других батальонов в Шинданде и Кандагаре: «Это были самые первые
по-настоящему боевые десантно-штурмовые операции, которые
наглядно подтвердили теоретические разработки Генерального штаба.
Операции по захвату аэродромов Шинданд и Кандагар прошли более
чем успешно» [4, с. 315].
Излагая краткую хронологию такого проблемного среза как боевое применение частей ВДВ и ДШБ в Афганской войне, Р. Алехин приводит несколько неизвестных фактов относительно участия в боевых
действиях в Афганистане помимо постоянно находящейся группировки
ВДВ некоторых частей ВДВ, отправленных в Афган из СССР на короткое время под видом учений.
По убеждению автора книги, с 3 мая по 9 июня 1984 г. в Афганистане находился 328-й полк 104-й (Кировобадейской) дивизии ВДВ.
328-й ГПДП принимал участие в нескольких боевых операциях, затем
был возвращен в СССР к месту постоянной дислокации, в Азербайджан. Действительно, каковы были причины подобной акции? Сам
Р. Алехин отвечает на вопрос так: «Я более чем уверен, что это были
масштабные учения по проверке боевой готовности ВДВ, находящихся
277
в Советском Союзе, – при этом десантники вступили в реальное боевое столкновение с противником, чем не учения, «максимально приближенные к боевым»?» [4, с. 316]. Как уже указывалось, информация
о спецоперации 328-го полка в Афганистане появилась в документальном фолианте «Афган Воздушно-десантных войск» (авторысоставители Ф.А. Клинцевич, В.А. Круглов), изданном в 2014 г., т.е.
через пять лет после публикации книги Р. Алехина [16, с. 317]. В книге
Р. Алехина содержится еще одно подобное упоминание. В рамках
крупного учения в Афганистан прибыла 38-ая ДШБ (г. Брест) и приняла участие с подразделениями 56-ая ДШБ в операции «Гроза» на территории провинции Газни. Выполнив еще несколько операций, Брестская бригада убыла к месту постоянной дислокации через три месяца.
Резюмируя, автор признает, что в целом десантные части в Афганистане оправдали свое предназначение.
Отдавая дань серьезной и вдумчивой работе Р. Алехина в повествовании об истории ввода частей ВДВ, ДШБ и спецназа в многострадальный Афганистан и участии десантников в боевых операциях
за весь период «необъявленной» войны, следует указать на некоторые спорные места и неточности в рассматриваемом разделе его капитальной книги. Автор указывает, что 1 декабря 1979 г. в Баграм был
переброшен 1-й батальон 345-го ГОПДП [16, с. 307]. Между тем, общеизвестным является тот факт, что 1.12.1979 г. в Баграм по воздуху
была переброшена 9-я рота (3 батальон) 345-го полка ВДВ под командованием старшего лейтенанта В.А. Востротина. Разведрота, второй и
остатки 3-го батальона этого полка будут переброшены на авиабазу
Баграм во второй половине декабря 1979 г. Первый же батальон 345го полка бывшей 105-й дивизии ВДВ в «Афганистан так и не был отправлен и стал учебкой» ВДВ (387-ым учебным ПДП), выпускники которой отправились в Афганистан в разные части ВДВ и ДШБ. «Ошский» батальон 111-го полка 105-й ВДД, введенный в ДРА еще в июле
1979 г., с началом Афганской войны станет первым батальоном 345-го
ГОПДП.
Вызывает возражение и версия Р. Алехина относительно действий 9-й роты 345-го ГОПДП в операции «Агат», в штурме президентского дворца Тадж-Бек и устранении Х. Амина. Согласно этой версии,
9-я рота В. Востротинаатаковала дворец, который был уже захвачен
спецназом, отрядами «Зенит» и «Гром». В результате спецназовцы
уничтожили четырех десантников из «девятки». «Командование ВДВ
подстраховалось, – поясняет Р. Алехин, – если бы спецназ ГРУ и КГБ
был перебит на подступах к дворцу, ликвидацию Амина провела бы
9-я рота 345-го полка. Если бы охране Амина удалось бы отбить и атаку десантников, на дворец обрушился бы удар реактивных систем залпового огня «Град», которые уже были развернуты на аэродроме Ка278
була, а также бомбо-штурмовой удар фронтовой авиации. После этого
в дело вступили бы десантники 103-й дивизии. Но до этого дело не
дошло. Спецназ сделал свое дело» [4, с. 312].
Очевидно, дело было не совсем так. Известно, что 9-я рота старшего лейтенанта (а не капитана, как указано у Р. Алехина) Валерия
Востротина, согласно плану операции «Агат» (а не «Шторм 333», как
утверждает автор), была придана «мусбату» для того, чтобы нейтрализовать внешнее кольцо обороны дворца афганскими подразделениями, дав возможность группам «Зенит» и «Гром» овладеть самим
Тадж-Беком. В ходе операции рота, выполняя приказ, сумела блокировать 2-й батальон афганцев, а «мусбат» блокировал другие афганские части внешнего кольца обороны. И только выполнив задачу, «мусбат» и «девятка» бросились на помощь спецназу и общими усилиями
дворец был захвачен, Амин убит [33, с. 219].
Явную неточность Р. Алехин допускает и при освещении вопроса
о сроках вывода частей ВДВ из Афганистана в СССР. К примеру, историк пишет, что «в течение 21-24 января 1989 г. 103-я гвардия ВДД
была полностью выведена из Афгана» [4, с. 318]. Но общеизвестно,
что последними из Афгана уходили именно десантники 103-й ВДД и
345-го ГОПДП. Если точно, то с развернутыми знаменами государственную границу 317-й полк 103-й ВДД пересек 5 февраля, 357-й полк
и 1179-й артиллерийский полк – 7 февраля, 350-й полк – 12 февраля
1989 г. Таким образом, последним уходил в Союз именно 350-й
ГОПДП, знаменитый «Полтинник». Уже много лет в Москве 12 февраля ежегодно происходят встречи ветеранов этого полка. К 25-летию
вывода войск из Афганистана в газете «Красная звезда» вышла статья
Александра Колотило которая так и называлась «350-й гвардейский
уходил последним…».
Конечно, указанные неточности не снижают совокупной историографической значимости капитальной книги Романа Викторовича Алехина. Его исследовательский труд также достойно пополнил актив
разноплановой литературы по боевой истории десанта на афганской
земле, а сам автор приобрел реноме апологета десантно-штурмовых
частей, смело распространив на этот новый вид воздушного (вертолетного) десанта понятие ВДВ.
Следует отметить, что в исторической литературе и по сей день
вопросу об участии 56-й ДШБ в Афганской войне уделяется недостаточное внимание. Почему? Одна из причин заключается в том, что
десантно-штурмовые части де-юре не относились к ВДВ, эта новая
разновидность воздушного десанта, сформированного в виде ДШБ,
подчинялись не командиру ВДВ, а командиру военного округа. В капитальном сборнике мемуарных материалов «Афган воздушнодесантных войск», к примеру, содержатся воспоминания офицеров и
279
солдат, входивших в группировку ВДВ (103-я ВДД, 345-й ГОПДП).
Между тем, 56-я гвардейская ДШБ (бывший 351-й полк расформированной 105-й ВДД) также была элитной частью 40-й армии и доблестно сражалась на юге Афганистана. Специальных исследовательских
работ по истории этой десантной части и по сей день нет. История
56-й ДШБ получила некоторое отражение лишь в мемуарной и публицистической литературе. В 2015 г. в крупном книгоиздательстве «Эксмо» (покровительствующее авторам, пишущим по истории Афганской
войны) вышла в свет работа Артема Шейнина «Десантно-штурмовая
бригада. Непридуманный Афган» [45]. В аннотации к книге указывается, что в работе содержатся «непридуманные истории» бойца 56-й
ДШБ, воевавшего в Афганистане в 1984-1986 гг. «Это «окопная правда» последней войны СССР. Вся правда о жизни и смерти за речкой…
О том, как война вытаскивает все самое светлое и самое темное, что
есть в каждом из нас» [3]. Автор книги, окончивший учебку ВДВ в Фергане в 387-м УПДП (эта учебка показана в 1-й серии фильма
Ф. Бондарчука «9-я рота») был направлен в 56-ю ДШБ в 6-ю роту, дислоцированную в Гордезе. Являясь участником событий, А. Шейнин
приводит описание фактов боевого применения 56-й ДШБ в основном
на юге Афганистана, в частности, операции в Нарай-Алихейль в декабре 1984 г., в провинциях Логар-Бараки осенью 1985 г., декабрьской
операции 1985 г. в Кандагаре и проч. [45, с. 122-146].
Знаменитый 345-й гвардейский отдельный парашютно-десантный
полк, конечно, был также удостоен внимания со стороны исследователей Афганской войны. Большую роль в пополнении источникового материала сыграл одноименный сайт, а также ветеранские организации,
к примеру, «Клуб «Подвиг» 345 ГОПДП», которым руководит Александр Греблюк, подполковник запаса, начальник политотдела 345-го
ГОПДП (1986-1989 гг.), заместитель В.А. Востротина. В 2001 г. эта организация совместно с РСВА издала в Новосибирске документальную
книгу «Солдаты Афганистана» [42], в которую вошли воспоминания
ветеранов 345-го ГОПДП, очерки, книга Памяти, фотоматериалы. В
сборе материала большую помощь редакционной группе оказали сотрудники Центрального музея Вооруженных Сил. Этот книжный проект
содержит уникальный документальный материал, позволяющий проследить историю подвига 9-й роты в январе 1988 г. в битве за высоту
3234. К началу второго десятилетия ХХI в. был уже накоплен достаточный источниковый материал мемуарного порядка, чтобы приступить к написанию отдельного труда по истории 345-го ГОПДП. В
2012 г. в свет выходит «пилотный» тираж (без указания места и года
издания) книги «345-й гвардейский отдельный парашютно-десантный
полк. Афган. Начало» [18]. Авторами книги являются профессиональные военные – полковники Алексей Николаевич Королев и Василий
280
Кузьмич Храмов, который в начале Афганской войны командовал ротой в 345-й ГОПДП. Помимо опубликованного мемуарного материала
(И.Ю. Тухаринов «Секретный командир»; Д.С. Сухоруков «Записки
командующего-десантника» и проч.) авторы, проведя колоссальную
изыскательную работу, смогли привлечь огромный комплекс ранее не
опубликованных материалов, воспоминания офицеров и рядовых
345-го ГОПДП. В результате А.Н. Королеву и В.К. Храмову удалось
весьма и весьма подробно реконструировать историю ввода этой части ВДВ с территории СССР (гг. Фергана, Ош) на афганскую авиабазу
Баграм и участие в боевых операциях на начальном этапе Афганской
войны (1979‒ 1981 гг.). Большую честь авторам делает то, что они
смогли дать оригинальное описание участия этого полка в операциях
«Байкал-79» и «Агат» 27 декабря 1979 г. Более подробной истории
действий знаменитой 9-й роты под командованием В.А. Востротина в
операции «Агат» [18, с. 125-174] (захвате президентского дворца ТаджБек), изложенной этими авторами, в исторической литературе, очевидно, не было как до момента выхода указанной книги, так и до
настоящего времени.
Большую роль в сборе и систематизации ранее не опубликованных источников по истории частей ВДВ в Афганской войне играет Российский Союз ветеранов Афганистана и его лидер Франц Адамович
Клинцевич, служивший офицером в 345-ом ГОПДП в конце войны и
являвшегося руководителем спецотряда «Хамелеон».
В 2014 г. был опубликован капитальный сборник воспоминаний
ветеранов 103-й ВДД и 345-го ГОПДП под названием «Афган Воздушно-десантных войск» [16]. Авторами-составителями книги были ветераны 345-го ГОПДП – лидер РСВА Ф.А. Клинцевич и известный военный историк, специалист по истории ВДВ В. Круглов (офицер ВДВ,
служивший в Афганистане в 345-м полку) [16]. По утверждению
Ф.А. Клинцевича, «особенность книги – историческая достоверность и
абсолютная точность с точки зрения применения ВДВ в спецоперациях
в Афганистане. Не имеющие аналогов боевые операции, успешно реализованные советскими военнослужащими в Афганистане, вошли в
мировую практику ведения боевых действий» [16, с. 3].
С изданием этого уникального издания и некоторых других документальных книг появился более прочный источниковый фундамент
для изучения самых разных аспектов проблемы участия ВДВ в Афганской войне.
Некоторые ветераны-афганцы в своих книжных трудах причудливо сочетают мемуарный жанр с приемами документального повествования и историко-хронологического нарратива. В таких работах авторы
пытаются совместить свои личные воспоминания об участии в Афганской войне в составе частей ВДВ с аналитической составляющей в
281
форме исторического очерка. Примером такого творчества может служить книга Сергея Бояркина «Солдаты Афганской войны. Документальное свидетельство» [9]. В первой части своего труда С. Бояркин,
как хороший стилист, обстоятельно повествует о начальном этапе
своей службы (начало 1979 г.) в «учебке», в учебном подразделении
44-й учебной дивизии ВДВ в Гайжюнае, в Литве. Автору этих строк
(также служивший в Гайжюнае в 226 УПДП в начале 1982 г.) до боли
знакомы обстоятельства и атмосфера боевой службы и бытовой жизни
«курков» (т.е. курсантов), описанная С. Бояркиным. Для исследователя интерес представляет материал первого раздела книги, где автор
описывает обстоятельства боевой тревоги в ночь на 10 декабря
1971 г. в 317-ом полку 103-й ВДД в Витебске, выход его полка в район
ожидания в «темном» лесу, погрузка десанта и бронетехники на военном аэродроме и вылет в Чирчик, близ Ташкента, откуда, как известно,
некоторые части «Витебской» дивизии ВДВ и совершат свой прыжок в
Афганистан 25 декабря 1979 г. [9, с. 59-65].
Во второй части рассматриваемой работы изложен документальный материал, извлеченный из советской прессы, правительственной
газеты «Правда» и «Красная Звезда». Задействованные газетные источники позволили автору в ракурсе нормативно-законодательного
освещения (правительственных заявлений ТАСС, и не только) выстроить хронологическую канву истории принятия 12 декабря 1979 г.
решения «кремлевскими старцами» высшим правительственным руководством СССР об оказании интернациональной помощи ДРА и вводе
ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Материал
третьей части работы С. Бояркина изложен в форме исторического
очерка и посвящен собственно вводу советских войск в ДРА. Помимо
опубликованных источников и публицистической литературы (Д. Гай,
В. Снегирев, А. Ляховский и проч.) С. Бояркин использовал ранее не
опубликованный материал, полученный на основе личного опроса более ста человек, участников ввода войск ОКСВА [9, с. 96]. По признанию автора, из этих рассказов и строился общий хронологический
план перехода государственной границы советскими восками, маршруты перелетов воздушно-десантных сил, формирование 40-й армии и
осуществление государственного переворота в Кабуле в декабре
1979 г. Следует признать, что в подразделе, посвященном операции
«Агат» (ошибочно названной автором, как и некоторыми другими историками, операция «Шторм 333») совсем не говорится о действиях 9-й
(той самой) роты 345-го полка ВДВ, которая совместно с воинами «Мусбата» героически подавляла внешние кольца обороны президентского дворца Тадж-Бек, давая возможность спецназу групп «Гром» и «Зенит» ворваться внутрь президентской резиденции и выполнить приказ
– устранение президента Х. Амина.
282
В том же 2014 г. историографический актив пополнила еще одна
новая книжная работа – «Афганская война: взгляд через 35 лет» [37].
Автор книги В.Г. Серебряков – профессиональный десантник, проходил службу в Афганистане с 1986 по 1988 гг. в качестве командира
2-го батальона 345-го ГОПДП. Со своими десантниками не раз воевал
в Панджерском ущелье, логове знаменитого полевого командира Ахмад Шах Масуда. (О боевых действиях 345-го полка на Панджере
В.Г. Серебряков написал отдельную книгу «Афганистан, боевые действия в Панджере. ОГ «Анава»»). Достоинством этого книжного труда
является то, что автор, к примеру, описал последовательно процесс
ввода войск в ДРА и сделал акцент на рассмотрение воздушнодесантной операции и проведении операции «Байкал-79» по захвату
Кабула 27 декабря 1979 г., автор также последовательно проследил
хронологию вывода ОКСВА [37, с. 88-95].
На рубеже «нулевых» и «десятых» годов XXI в. историография по
истории ВДВ в Афганистане начинает пополняться отдельными книжными работами, в которых авторы обобщают боевой опыт десантников
в ходе необъявленной войны. У истоков этого направления были уже
упомянутые выше авторы, служившие в Афганистане и других «горячих точках» в офицерских званиях (А. Ляховский, М. Скрынников,
Р. Алехин и др.). Между тем, в указанное время к боевой истории ВДВ
на афганской земле начинают обращаться и профессиональные военные историки, представляющие военные академические учреждения.
Примером может служить плодотворное творчество Валентина Александровича Рунова, профессионального военного историка, кандидата
исторических наук, профессора. В 1972 г. В.А. Рунов закончил разведывательный факультет Киевского общевойскового командного училища, служил на Кубе, преподавал на кафедре истории военного искусства Военной академии им. М.В. Фрунзе. На данный момент Валентин Александрович полковник запаса, автор более 120 опубликованных работ. В 2010 г. он издал капитальный исследовательский труд
«Афганская война: боевые операции [31] объемом более 400 страниц
и с солидной библиографией (более 60-ти наименований). Основное
внимание автор уделяет анализу боевых операций, рейдов спецназа,
засад на вражеские караваны, практик прочесывания местности и
обеспечению прохождения колонн с воздушной поддержкой и другие
аспекты. Особенностью книжного труда В.А. Рунова является то, что
описание боевого применения советских войск в условиях горной войны дается применительно к основным родам войск ОКСВА. В аннотации утверждается, что книжный проект – суть «первая полная энциклопедия боевых операций Афганской войны» [31, с. 4]. Не слишком ли
самонадеянное утверждение? Представляется, что подобной ответственной оценки все-таки следовало бы удостоить книги корифея ис283
тории Афганской войны генерал-майора А. Ляховского, который начал
публиковать свои работы с начала 90-х гг. ХХ в.
Отдельный раздел указанной книги В.А. Рунова посвящен боевому применению ВДВ и ДШБ. По утверждению автора, сложный рельеф
местности и партизанский характер действий противника предопределили исключительно высокую роль воздушно-десантных и десантноштурмовых войск при решении различных задач вооруженной борьбы
в Афганистане [31]. В кратком описании проведения Кабульской воздушно-десантной операции приводится малоизвестный факт, согласно
которому, первоначальная высадка десанта (103-й ВДД и 345-го
ГОПДП) планировалась комбинированным способом. Предполагалось,
что усиленный парашютно-десантный батальон 350-го полка 103-й
ВДД десантируется на аэродром Кабула и, захватив взлетнопосадочные полосы командно-диспетчерских пунктов, нейтрализовав
охрану, обеспечит десантирование основных сил десанта посадочным
образом. Но поскольку охрана аэродрома была нейтрализована заблаговременно высадка полков ВДВ была проведена посадочным способом. Таким же способом на вертолетах МИ-8 подразделения 56-й
ДШБ были десантированы на аэродром Кундуза. Автор дает характеристику десантной бронетехники, подчеркивая, что пулеметное вооружение БМД-1 (боевая машина десанта), два курсовых и один спаренный с пушкой 2А28 «Гром», была особенно ценно при действиях десанта против легковооруженных групп противника.
Вызывает возражение оценка экипировки советских десантников,
которую В.А. Рунов характеризует как «емкую и удобную» [31, с. 261].
Очевидным является тот факт, что экипировка и снаряжение как раз
оставляла желать лучшего на начальном этапе необъявленной войны.
Известны многочисленные случаи когда наши солдаты снимали с
мертвых мятежников (и наемников) и отбирали у пленных т.н. «лифчики», нагрудные матерчатые патронтажи иностранного производства,
потому что отечественные подсумки были неудобны и непрактичны.
В.А. Руновым освещаются и такие аспекты, как сущность и специфика
т.н. тактических десантов, тактика наземных общевойсковых боевых
действий, которые вели десантники, а также боевые операции, характерные именно подразделениям ВДВ, например, засады, осуществленные десантниками в глубоком тылу врага с целью перехвата караванов с оружием, захват пленных, документов.
Определенным недочетом следует, очевидно, считать то обстоятельство, что почтенный автор, к примеру, при характеристике тактических десантов вовсе не приводит конкретный пример относительно
названий боевых операций и сроков их проведения. Было бы резонно
в данном случае вспомнить знаменитую пятую Панджерскую операцию, в которой в мае 1982 г. было задействовано несколько тысяч
284
бойцов из группировки ВДВ на востоке Афганистана. Также было бы
логично акцентировать особое внимание на последней крупной войсковой операции «Магистраль», успешно проведенной в конце 1987 г.,
а также осветить подвиг 9-й роты 345-го полка в начале 1988 г.
Резюмируя изложенный материал, В.А. Рунов с должным основанием констатирует: «В целом же опыт боевых действий в Афганистане
показал целесообразность применения воздушно-десантных и десантно-штурмовых войск для решения ряда специальных боевых задач,
большинство из которых не могли эффективно выполнить мотострелковые части и подразделения. Наиболее результативно действовали
десантники в составе тактических воздушных десантов, ведя засадные
действия, совершая налеты, выполняя задачи по блокированию противника и по охране своих колонн» [31, с. 279].
Оценивая же всесторонне книжный труд профессора В.А. Рунова,
следует признать, его глубокая аналитическая работа в целом соответствует названию и написана в профессиональном формате, адаптированном к широкой аудитории читателей. Исследование этого военного историка могло оказаться более убедительным, если бы к исследованию были привлечены труды историков, опубликованные в
«нулевые» годы XXI в. (М. Скрынников, В. Марченко и др.).
В 2010 г., юбилейный для гвардейцев-десантников год, было
опубликовано немало статей, а также несколько книг. Наиболее значительной книжной работой среди этих популярных изданий следует
считать книгу О.С. Смыслова «Генерал Маргелов» [41], опубликованную в издательстве «Вече» в рубрике «Великие исторические персоны». Автор книги, ветеран ВДВ Олег Сергеевич Смыслов привлек к
исследованию не только широкий круг опубликованных работ и источников, но и архивные документы Центрального Архива Министерства
Обороны (ЦАМО), Российского Государственного Военного Архива
(РГВА) и прочих архивохранилищ. В главе «Инспекция и Афганистан»
автор описывает обстоятельства ввода в ДРА частей ВДВ, а также
приводит новые факты об участии десантников в некоторых операциях
ОНСВ. В частности, рассматривается операция «Кольцо», которая в
результате не вполне продуманных действий нашего командования
оказалась малорезультативной. В указанном разделе книги
О.С. Смыслова приводится мнение генерала А. Лебедя, который откровенно, по-военному характеризовал эту операцию так: «Размах
операции «Кольцо» был рублевый, итог получился копеечный… Что
там мыслило вышестоящее командование – точно неизвестно, но ни о
чем серьезном, крупном было не слыхать, и мы занялись решением
мелких текущих вопросов, или, другими словами говоря, проведением
небольших (1-2 суток) тактических операций» [41, с. 305].
285
Не обошел автор и такого щекотливого вопроса, как отношение
экс-командующего ВДВ В.Ф. Маргелова к факту ввода войск в Афганистан и участие в операции «Байкал-79» советских десантников. Олег
Смыслов однозначно утверждает о негативном отношении Василия
Филипповича к советскому вторжению в ДРА, при этом подчеркивая
то, что В.Ф. Маргелов весьма высоко оценил действия гвардейцевдесантников в первые три дня войны (25-27 декабря 1979 г.). Вот как
О.С. Смыслов характеризует позицию В.Ф. Маргелова по этому вопросу: «Сам он говорил, что одной бы своей Ферганской дивизией за сутки
обеспечил бы взятие Кабула и выполнение последующих боевых задач, заняв горные перевалы, ведущие в Пакистан. Так же Василий
Филиппович высшим баллом оценивал проведение Кабульской операции. Он только до конца своих дней не одобрял ввод войск в Афганистан, далеко вперед предвидя серьезнейшие осложнения для государства в политическом и экономическом плане. Втягивание в непонятную
политическую авантюру было для Маргелова фактом слишком болезненным. Не для нее он создавал свои войска» [41, с. 303].
В работе О.С. Смыслова присутствует мысль, что советские части и соединения ВДВ в Афганистане использовались чаще всего как
мотострелковые. И это действительно было так. При этом автор указывает на тактическую специфику ВДВ в боевых действиях, проводимых ОКСВ на афганской земле. Вот как он, ссылаясь на неуказанный
источник, определяет ее суть: «Однако, анализируя характер проводимых ОКСВА операций, можно заметить, что они редко обходились
без применения воздушных десантов и десантно-штурмовых действий.
Воздушные десанты обычно высаживались с вертолетов на господствующие высоты и в районы пересечения коммуникаций. Их активные
действия в тылу в сочетании с ударами войск с фронта сковывали
маневр противника и создавали предпосылки для успешного завершения операций. Причем боевой опыт показал, что наибольший эффект
достигался при неоднократной высадке тактических воздушных десантов в рамках одной операции» [41, с. 306].
Подобная обоснованная мысль давно утвердилась в исторической литературе по Афганской войне. Об указанной специфике говорится и в исследовании Валентина Рунова «Афганская война: боевые
операции» (книга В. Рунова была опубликована раньше работы
О. Смыслова). В своей книге О. Смыслов приводит интересный цифровой материал, который позволяет, в частности, получить представление о безвозвратных потерях ВДВ в последней войне Советского
Союза. Согласно данным, приведенным в книге О.С. Смыслова, из
14453 погибших советских воинов (убитых, умерших от ран и болезней, погибших в катастрофах, в результате происшествий и несчастных случаев) – 2114 человек представители ВДВ [41, с. 307]. Автор, к
286
сожалению, не ссылается на источник, откуда была взята эта цифра.
Очевидно, этот показатель, скорее всего, завышен и значительно разнится с показателями боевых потерь ВДВ в Афгане, приводимый
В.А. Ачаловым и другими авторами. Как известно теперь, открыли этот
скорбный счет воины 350-го полка 103-й ВДД, погибшие в авиакатастрофе ИЛ-76 под Кабулом 25 декабря 1979 г., в первый день ввода
войск в ДРА. Последним погибшим воином-десантником был Игорь
Ляхович, сраженный шальной пулей в феврале 1989 г.
Представители западной историографии в наше время попрежнему проявляют определенный интерес к рассматриваемой проблеме [3]. В 2013 г. в издательстве «Астрель» вышла книга РодрикаБрейтвейта «Афган: русские на войне» [10]. На Западе книга английского дипломата, вышедшая в 2011 г., вызвала резонанс, ибо ее выводы
разнились с общепринятыми оценками Афганской войны. Журналист
агентства «Телеграф» отмечал: «Бывший английский посол в Москве с
шестидесятилетним опытом погружения в русскую культуру…явно
сочувствует «афганцам»…сражавшихся в тени их отцов, победивших
во Второй мировой войне…Брейтвейт развенчивает мифы, например
о том, что… война (в Афганистане) привела к развалу СССР» [10,
с. 495]. В контексте последовательного описания основных вех Афганской войны Брейтвейт касается вопроса и об участии ВДВ в боевой
жизни ОКСВА Книгу выгодно отличает то обстоятельство, что автор
обеспечивает многогранность освещения темы за счет особого акцента на изложение повседневной истории войны (разделы книги: «Жизнь
и смерть в провинции», «Солдатские будни», «Призывники», «Проблемы», «Повседневная жизнь»). К примеру, 345-й ГОПДП в книге
упоминается около 20 раз, 56-я ДШБ – 5 раз. В главе «Панджер» автор
рассматривает вопрос о специфической дислокации 2-го батальона
345-го полка, описывает Первую Панджерскую операцию в апреле
1980 г. [10, с. 267-276].
Об участии ВДВ в Афганской войне пишет еще один незаурядный
западный историк – Грегори Фейфер. Его книга «Большая игра: Война
СССР в Афганистане» [44] была опубликована в 2010 г. и имела успех
у европейских читателей. Согласно оценке «NewYorkTimes», «Большая игра» – лучшая книга из всех, написанных об истории этого конфликта» [44]. Этого автора не следует относить к категории кабинетных историков. Собирая источниковый материал, Фейфер интервьюировал многих ветеранов Афганской войны и представителей мятежников, моджахедов из Афганистана. Интересно отметить, что в организации интервью и личных бесед Фейферу помогал генерал Александр
Ляховский, корифей историографии Афганской войны. Побывал Фейфер и в самом Афганистане, посетив на джипе места боев и проведя
не одну беседу с бывшими повстанцами. Один их центральных персо287
нажей в его историческом повествовании – легендарный
В.А. Востротин, образ которого просвечивается на протяжении всей
работы, особенно в начале книги [44, с. 89-163], где Грегори Фейфер
довольно подробно описывает историю ввода войск и операцию
«Агат», первые бои 345-го ГОПДП на Афганской земле.
Автор этих строк, служивший в ВДВ в 1982-84 гг. (Гайжюнай, Хыров), сосредоточился на изучении истории ВДВ много лет назад. Сначала меня интересовал вопрос, связанный с участием частей и соединений ВДВ в Афганской войне. В 2011 г. была опубликована вторая
книга трилогии «Крылатая гвардия в кошмаре Афганской войны» [34],
в которой изложены основные вехи истории 103-й Витебской дивизии
ВДВ. Центральное место в работе занимает описание боевой истории
103-й ВДВ в Афганистане с 1979 по 1988 гг. В проект были включены
ранее не опубликованные воспоминания ветеранов этого соединения
Крылатой гвардии, письма погибших десантников, справочный материал. Через год вышла в свет третья книга указанной трилогии, посвященная истории 345-го гвардейского отдельного парашютнодесантного полка [35]. Автором была предпринята попытка как можно
подробнее осветить афганский период истории этого знаменитого
полка ВДВ, поэтому история участия воинов 345-го ГОПДП в боевых
действиях на афганской земле изложена отдельно по годам, т.е. с
1979 по 1989 гг. Отдельный раздел в книге занимает ранее не опубликованный мемуарный материал, который был получен в основном в
ходе личных бесед автора с ветеранами этого полка, проживающих в
Башкирии.
Помимо книжных проектов отдельные проблемные аспекты нами
были освещены в формате отдельных научных статей, опубликованных сначала в научных сборниках, а затем включенных в наши книги
по истории ВДВ, вышедшие в свет после 2013 г. – «Из забытого прошлого советского воздушного десанта», «Вожди и идеологи Крылатой
гвардии» [32]. В упомянутых статейных работах рассматриваются, к
примеру, также слабоизученные моменты, как: история ввода в Афганистан так называемого «ошского» батальона (2-го батальона 111-го
полка 105-й ВДД) в июне 1979 г. [36]; участие 9-й роты 345-го полка
ВДД в операции «Агат» 27 декабря 1979 г.; обстоятельства авиакатастрофы десантного лайнера ИЛ-76 (б. н. 86036) под Кабулом [36]; история битвы воинов 345-го полка за высоту 3234 в январе 1988 г. и
проч. Отдельное внимание уделено историческому образу Валерия
Востротина, героя Советского Союза, командовавшего 9-й ротой
345-го ГОПДП в начале войны и выводившего этот знаменитый полк из
Афганистана в конце войны уже в качестве полкового командира в
начале февраля 1989 г. В нашей книге «Вожди и идеологи Крылатой
гвардии» деятельности В. Востротина отведена отдельная глава
288
«Эксцеллент десантного братства» [32, с. 122-156], материал которой,
возможно, станет основой отдельного книжного научного проекта.
Вышеизложенный материал дает нам основание сделать следующее резюме. Следует признать, что в предметном пространстве общей историографии советско-афганской войны уже четко оформилось
особое направление, связанное с боевой историей частей и подразделений ВДВ и ДШБ, являвшимися элитным костяком 40-й армии и
участвовавших в большинстве ответственных операций на протяжении
всей девятилетней войны. Это историографическое направление характеризуется следующими специфическими чертами. Несмотря на
достаточно большое число опубликованных книжных и статейных трудов, число научных произведений, написанных с позиций академической науки и ее методологического субстрата на данный момент весьма немного. В силу многих причин, к сожалению, академическая наука
по-прежнему индифферентна к рассматриваемой проблематике, как и
вообще к десантной истории. Архивные дела Подольского архивохранилища (архива Министерства обороны) по-прежнему обделены вниманием военных историков. Значительное число публикаций по боевой истории группировки ВДВ написано участниками войны, знатными
и малоизвестными ветеранами Крылатой гвардии, а также публицистами и военными писателями. Следует признать, что относительно
всесторонне изучены также важные проблемные грани, как ввод частей ВДВ в Афганистан и участие десантников в операциях «Байкал79», «Магистраль» и некоторых Панджерских операциях; биографические описания видных командиров (В.А. Востротин, Г.И. Шпак) и проч.
Можно констатировать, что весьма слабо изучены или почти вообще
не освещены в исторической литературе следующие проблемные
направления: история отдельных частей, подразделений и соединений
ВДВ, прежде всего 56-й ДШБ, которая явно обойдена вниманием историков; боевая и бытовая жизнь десантников в ракурсе повседневной
истории; боевая, тактическая и идеологическая подготовка рядового
состава; подготовка солдатских кадров в учебном центре на базе
387-го полка ВДВ в Фергане; ментально-психологический настрой рядового и офицерского состава в период проведения боевых операций;
исследование отдельных и войсковых операций и рейдов, их административная оперативно-боевая организация, боевая выкладка, вооружение. Уже давно настало время более широкого привлечения к научным изысканиям профессиональных историков и специалистов из академических военных и гражданских заведений. Служители Клио, представители академической историографии должны повернуться лицом к
историческому прошлому давно закончившейся войны и пойти в архивы. В 2019 г. исполнится 40 лет с начала этой проклятой войны.
289
«Отдали мы Афгану братский долг –
Пришли на помощь погибающей стране.
И пусть оценит всемогущий Бог,
Кто правым был в той проклятой войне».
(Катрен, посвященный Д.П. Самородовым
ветерану-афганцу Раилю Гимадееву)
Список источников и литературы
1. Абдулаев Рашид. Время выбрало нас (история 154-го ооСпН ГРУ ГШ
ВС СССР) «мусульманского батальона» и хронология операции «Шторм-333» в
документах и воспоминаниях очевидцев. Ташкент, 2014.
2. Аблазов В.И. Афганистан. Четвертая война. Киев, 2002.
3. Алан П., Клей Д. Афганский капкан. Правда о советском вторжении.
М., 1999.
4. Алехин Р.В. Воздушно-десантные войска: история российского
десанта. М.: Эксмо, 2009. 416 с.
5. Антонов А. «Шторм-333». Как штурмовали дворец Амина // Родина.
1999. № 2. С. 48-53.
6. Ачалов В.А. Я скажу вам правду. М.: Ист-Фак, Регион, 2006. 336 с.
7. Бобров В.В. Южный рубеж: мифы и реальность. Новосибирск: СО
РАН, 2002. 498 с.
8. Богданов В. Афганская война, 1979-1989. М., 2005.
9. Бояркин
С.
Солдаты
афганской
войны
//
http://online.ru/biteka.ru/books/prosemilitary/ing/soldatyafgans
10. Брейвейт, Родрик. Афган: русские на войне. М.: АСТ: Corpus, 2013.
496 с.
11. ВДВ вчера, сегодня, завтра / колл. авт. под рук. Е.Н. Подколзина. М.,
1993.
12. ВДВ России-85 / Под ред. В.А. Шаманова // МonolithLigest № 29, 2005.
219 с.
13. Гареев М. Афганская страда. – М., 1999.
14. Григорьев С. Панджер в 1975-1990 годах глазами афганского
историка. СПб., 1997.
15. Громов Б. Ограниченный контингент. М., 1994.
16. Клинцевич Ф.А., Круглов В.А. Афган Воздушно-десантных войск. –
ОАО «Первая образцовая типография», филиал «Ульяновский дом печати»,
2014. 416 с.
17. Козлов Е.С. Воздушно-десантные войска в локальных конфликтах 5090-х гг.: Автореферат. М., 1996.
18. Королев А.Н., Храмов В.К. 345-й Гвардейский отдельный парашютнодесантный поле. Афган. Начало. Б.г., б.м. 549 с.
19. Костин Б.А. Генерал Георгий Шпак. СПб.: Клуб «Ода», 2005. 208 с.
20. Костыря А.А., Червонопиский С.В. Историография войны в
Афганистане (25 декабря 1979 г. – 15 февраля 1989 г.). Киев, 2005.
21. Кудрявцев А. Особенности боевых действий войск в Афгане. М., 1996.
22. Кукушкин А.В. Прыжок десантников в Афганистан.
М.: ЗАО
«московские учебники – С и Д. Пресс», 2004. 80 с.
23. Кучерова Л. КГБ в Афганистане. – М.: Яуза: Эксмо, 2009. 384 с.
24. Ляховский А. Трагедия и доблесть Афгана. М.: Эксмо, 2009. 1184 с.
290
25. Ляховский А., Некрасов В. Гражданин, политик, воин: памяти Ахмад
Шах Масуда. М., 2007.
26. Майоров А. Правда об афганской войне. М., 1996.
27. Марченко В. Афган: разведка ВДВ в действии. Минск, 2009. 165 с. //
http://otvege2004.ru/voyny/wars-south-asia/wars-efyhon/razvedka
28. Меримский В.А. Загадки Афганской войны. М.: Вече, 2013. 384 с.
29. Осиненко В. Привилегия десанта. М., 2009.
30. Рубцов Ю.В. Советский союз в «необъявленной» войне в
Афганистане (1979-1989 годы): осмысление прошлого // Новая и новейшая
история. 2009. 31. С. 48-70.
31. Рунов В.А. Афганская война: Боевые операции. М.: Яуза: Эксмо, 2010.
432с.
32. Самородов Д.П. Вожди и идеологи Крылатой гвардии. Монография.
Стерлитамак: Изд-во «Фобос», 2016. 169 с.
33. Самородов Д.П. Десантники В.Востротина в штурме президентского
дворца Тадж-Бек (к вопросу об участии 9-й роты 345-го полка ВДВ в операции
«Агат») // Научные чтения памяти проф. А.З. Асфандиярова «Социальноэкономическая и военная история Башкортостана (вторая половина XVI-XXI
вв.)». Материалы Всероссийской конференции. Уфа, 2017. С. 215-220.
34. Самородов Д.П. Крылатая гвардия в кошмаре Афганской войны. Книга
вторая (к 80-летию ВДВ и 65-летию 103-ей Витебской гвардейской ВДД). –
Стерлитамак: Изд-во «Фобос», 2011. 198 с.
35. Самородов Д.П. Крылатая гвардия в кошмаре Афганской войны. Книга
третья (ветеранам 345-г ГОПДП посвящается). Стерлитамак: Изд-во «Фобос»,
2012. – 208 с.
36. Самородов Д.П. Пионеры Афганской войны. «Ошский» батальон ВДВ
// Вестник БашГУ. 2012. Т.17. №1 (1); Он же. Первые жертвы советских ВДВ в
Афганской войне (к вопросу об авиакатастрофе десантного лайнера ИЛ-76 (б/н
86036) 25 декабря 1979 г. под Кабулом) // Россия под властью Романовых: к
400-летию воцарения: Сб. Всерос. науч.-практ. конф. Стерлитамак, СФ БашГУ.
2013. С. 135-147.
37. Серебряков В.Г. Афганская война: Взгляд через 35 лет. Рязань: ГУП
РО «Рязанская областная типография», 2014. 200 с.
38. Скрынников М.Ф. Боевые тропы десанта. М.: Яуза: Эксмо, 2009. 384 с.
39. Скрынников М.Ф. ВДВ. Как выжить и победить в Афгане. М.: Яуза,
Эксмо, 2010. – 384 с.
40. Скрынников М.Ф. Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные
операции в Афгане. М.: Яуза, Эксмо, 2005. 320 с.
41. Смыслов О.С. Генерал Маргелов. М.: Вече, 2010. 352 с.
42. Солдаты Афганистана. Новосибирск, 2001. 168 с.
43. Сухоруков Д.С. Записки командующего-десантника. М.: ОЛМА-пресс,
2000. 160 с.
44. Фейфер, Грегори. Большая игра: Война СССР в Афганистане. М.:
Эксмо, 2013. 336 с.
45. Шейнин А.Г. Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган.
М.: Яуза: Эксмо, 2015. 272 с.
46. Шпак Г.И., Казанцев В.А., Круглов В.А. Воздушно-десантные войска
России. – М.: Фонд развития местного самоуправления, 2000. 240 с.
291
УДК 94(470.56)
Хивинский поход 1839 г. в «Письмах» В.И. Даля
1
Семенова Н.Л.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассмотрен Хивинский поход 1839 г. под руководством оренбургского военного губернатора В.А. Перовского. В качестве основного источника использованы «Письма» родным и друзьям участника экспедиции В.И. Даля, служившего чиновником особых поручений при военном губернаторе. «Письма» представляют собой очень
важный и репрезентативный источник. Автор большое внимание уделил описанию погоды,
военного быта, маршрута передвижения войск. Кроме того, В.И. Далю удалось передать
«дух» похода, настроения, мнения его участников. Несмотря на неудачу Хивинский поход
1839 г. повлиял на политику хана. Были возвращены русские пленные, сократилось число
набегов на русские торговые караваны.
Ключевые слова: Оренбургский край, военный губернатор, Средняя Азия, караванная торговля, пограничная линия, казахская степь, Хива.
Работа выполнена при поддержке гранта СФ БашГУ № B 18-130
Военный губернатор В.А. Перовский, приехав в Оренбургский
край в 1833 г., организовал широкомасштабный сбор сведений о состоянии торговли со среднеазиатскими ханствами и о политическом
положении ханской степи. «Целесообразность этого, – писал
В. А. Перовский, – повышается еще и потому, что в Хиве и Бухаре появились двое англичан – путешественников, и привезли некоторые
бумажные изделия» [5, д. 777, л. 2].
Военный губернатор понимал, что Средняя Азия является важнейшим источником сырья и рынком сбыта товаров как для Англии, так
и для России. 13 августа 1833 г. он отправил комендантам крепостей
пограничной линии, в Уральскую войсковую канцелярию циркулярное
предписание собрать и доставить сведения о состоянии торговли.
Предписание содержало перечень вопросов, на которые следовало
дать ответ [2, д.10219, л. 6]. По караванной торговле вопросы касались
места и времени прибытия каравана, его состава, стоимости товаров,
их разновидностей. Требовалось также написать какие товары отправляются за границу. По меновой торговле вопросы касались сведений о том, представители каких родов, когда приезжают на мену,
сколько голов лошадей или другого скота пригоняют, какова стоимость
всего товара.
В сентябре 1833 г. В. А. Перовский представил на рассмотрение
военного министра свои конкретные предложения по укреплению позиций России в Средней Азии. Он считал полезным послать в Бухару
образованных молодых людей, которые бы смогли не только собрать
необходимые сведения, но и установить контакты. По мнению военного губернатора, большую пользу следовало ожидать не от официаль-
Семенова Н.Л., 2018
292
ных правительственных посольств, а от «любопытных путешественников»[5, д. 777, л. 27].
В 1834 г. в качестве такого «путешественника» был определен
переводчик П. И. Демезон [5, д. 777, л. 29]. Перед своим отъездом он
был снабжен подробной инструкцией военного губернатора о характере необходимых сведений. Ему предстояло выяснить состав и характер лиц, управляющих Бухарой, их отношение к России и торговле с
ней, степень развития бухарско-кокадских, хивинских и английских
торговых связей[2, д.10219, л. 6].Однако в пути товар был разграблен,
приказчики задержаны. После получения известия о грабеже каравана
В. А. Перовский послал в степь отряд казаков под командованием генерала Дренякина. Отряду удалось частично возвратить товар и захватить казахский скот, который был, затем продан, а деньги в размере 49 000 руб. пошли на возмещение убытков [6, д.11082, л. 309].
В июне 1836 г. В. А. Перовский командировал в степь отряд
уральских казаков под началом войскового старшины Осипова. Отряд
должен был наказать казахов Адайского рода, занимающихся грабежами караванов и пленением русских подданных. Однако цель не была достигнута: на своем пути казаки встречали только пустые аулы [6,
д.11082, л. 310].
К середине 30-х годов XIX в. значительно возрастает количество
русских пленных. Так, в течение одного 1836 г. было взято в плен кочевниками около 100человек русских подданных, угнаны 371 лошадь,
142 верблюда, 17 единиц рогатого и мелкого скота. В результате мероприятий, предпринимаемых местной администрацией, 23 человека
были освобождены из плена, удалось вернуть 209 голов лошадей, 4
головы верблюдов и 55 руб. деньгами [4, д.11377, л. 64-67]. Остальные
пленные были проданы и находились в Хиве.
В. А. Перовский решил ходатайствовать перед императором о
необходимости военного похода в Хиву. Сначала эта идея не встретила поддержки в столице. Однако к весне 1839 г. император дал согласие. Для подготовки похода был создан особый комитет в составе вице-канцлера, военного министра и военного губернатора В. А. Перовского. Решили подготовку похода производить под видом научной экспедиции к Аральскому морю. Вскоре приготовления России к походу
стали известны за рубежом. Англия выразила беспокойство по поводу
экспедиции. Император Николай 1 вынужден был лично проинформировать посла Великобритании о целях похода. Он объяснил, что России «приходится силою оружия укротить наглость хивинцев» [6,
д.5055, л. 1]. Действия России не вызвали серьезных возражений у
правительства Англии. Более того, она сама имела некоторые претензии к хивинскому хану, который поддерживал антианглийские настрое-
293
ния в Афганистане [6, д. 5055, л.2]. Таким образом, мировое общественное мнение было подготовлено к началу хивинского похода.
14 ноября 1839 г. В. А. Перовский объявил приказ по Отдельному
оренбургскому корпусу о начале похода. В приказе говорилось: «Хива
уже давно искушала силу терпения великой державы, и сама накликала на себя угрозу. Товарищи, нас ожидают стужи и бураны и трудности
дальнего степного пути. Россия в первый раз карает Хиву» [6, д.5055,
л. 1].
Хивинский поход начался 17 ноября 1839 г. Весь отряд насчитывал 5000 человек, которые были поделены на четыре команды. Первой командовал С. Циолковский, второй – командующий конноказачьей артиллерией полковник Кузминский, третьей – лейтенант
Толмачев, четвертой – наказной атаман Оренбургского казачьего войска генерал-майор Молостов [8, с. 20]. Передвигались на лошадях и
верблюдах.
Среди участников Хивинского похода был В.И. Даль, служивший
чиновником особых поручений при военном губернаторе. В. И. Даль
окончил Дерптский университет, до назначения в Оренбургскую губернию служил ординатором Санкт-Петербургского сухопутного госпиталя
[1, л. 1–1 об.]. Во время Хивинского похода Даль писал письма друзьям и родным, в которых делился с ними своими впечатлениями [7, с.
627]. Письма сохранились, были опубликованы в журнале «Русский
архив» в 1867 г., введены в научный оборот. Письма В.И. Даля представляют собой важный и репрезентативный источник, поскольку они
составлялись в ходе самого похода, их автор был непосредственным
участником и свидетелем событий. Кроме того, являясь чиновником
особых поручений при военном губернаторе, Даль был хорошо информирован о походе. Он сам замечает: «…я говорю откровенно, что
думаю, поэтому и верьте, что я вообще ничего от вас не скрываю. В.А.
позволил писать все, и письма эти почти то же, что дневник мой» [7,
с. 602].
«Письма» В.И. Даля отразили состав и настроения участников
похода, быт, погодные условия. Так, первые письма автораполны оптимизма. Он пишет, что «Холоду мы не боимся; говорим это не их хвастовства, а по опыту. Стеганые, из верблюжьей шерсти, куртки и архалуки, платье разного рода на лебяжьем пуху, верхнее платье из шкур
молодых жеребят, или оленьи; рукавицы и чулки козьего пуха» [7,
с. 627]. В письме от 21 декабря 1839 г.: «.. на Эмбе в укреплении
нашем Аты-Якши. Ура! 500 верст прошли; не успеем оглянуться, как
пройдем и еще столько, да полстолько, да еще одну версту – и пришли. Благодаря Бога, все удивительно благополучно».
После выхода войск в казахскую степь выпал глубокий снег,
начались сильные бураны и морозы. Не оправдались расчеты на то,
294
что за Эмбой климат мягче и морозов не будет. Вскоре выяснилось,
что одежда для солдат сшита из материала плохого качества, сапоги
лопались по швам. В пути началось массовое падение верблюдов.
В.И. Даль писал: «…верблюд – избалованное животное, которое требует не корму, не воды, а присмотру. Не хорошо навьючить, не выровнить тюки, пустить веревку через горб – значит, лишиться верблюда»
[7, с. 630]. У верблюдов были стерты до костей спины от вьюков, многие умирали с голоду, так как корм находился глубоко под снегом.
Часть обоза пришлось бросить по пути, начались проблемы с едой и
огнем. Люди заболели цингой. 1 января было «изготовлено 150 коек
для больных, которых будут подвешивать на верблюдах».
В январе 1840 г. стало понятно, что дальнейшее продвижение
войск будет непростым: «…Бог весть как протащимся с орудиями,
больными и ящиками. Дай Бог, чтобы мы могли сделать по 10 верст в
день» [7, с. 627].В.И. Даль подчеркивализменившееся настроение
В.А. Перовского: «…В.А. сегодня очень расстроен, не спал всю ночь и
много беспокоился». Даль предполагал, что люди из окружения военного губернатора, которые готовили поход, оказались неправы, убеждая Перовского, что «затруднений и препятствий быть не может».
Свою позицию он определил так: «…чтобы можно было кончить все
это дело и воротиться весной в Оренбург – этому я никогда не верил и
молчал, чтобы не быть зловещим петухом».
Среди участников похода В.И. Даль выделил уральских казаков и
башкир, которые оказались наиболее приготовлены к походной жизни.
Остальная часть отряда: «… походят на каких-то институток, не видавших от роду ничего и не умеющих заботиться ни о чем. … не умеют
разложить огня и сварить каши, не умеют сладить с камышом и кизяком, не умеют зарезать коровы, заколоть барана» [7, с. 627]. С большими потерями отряд В.А. Перовского достиг урочища Чукча-Куль.
Стало очевидно, что отряд дальше двигаться на сможет, хивинская
экспедиция провалилась. Военный губернатор отдал приказ повернуть
обратно. В.И. Даль писал: «Больных у нас всего 600 человек в укреплениях. Из 1500 казаков, включая туда и артиллерию, и дивизион 1-го
полка, убыло больными и мертвыми около 60 человек, из 2750 человек
пехоты слишком 600 человек» [7, с. 626].
По наблюдениям В.И. Даля, среди участников неудачного похода
определились три позиции: «Одни горюют, понимая всю важность неудачи при нынешних политических отношениях: удар на Хиву был бы
теперь, когда англичане заняли Кабул, очень вовремя и у места. Другие – человека два – не более соболезнуют по привязанности своей к
главному начальнику, о необыкновенных условиях края, о потере людей. Третий разряд, самый обильный – не могут скрыть негодования
своего на счет обманутой надежды своей на чин и крест. «Черт меня
295
понес, зачем я пошел!», эти восклицанья можно услышать частенько»
[7, с. 627].
Как отмечал Даль, руководители похода сами увидели ошибки в
его организации и определили уроки на будущее. Прежде всего, нужно
«ограничиться меньшим числом войска»; передвигаться «ходко, спешно до самого места», так как задержки в пути требуют увеличения продовольствия; подготовить базы со всем необходимым (например, Сарайчик); не использовать верблюдов как основных вьючных животных»
[7, с. 627].
Несмотря на неудачу, хивинский поход несколько повлиял на политику хана. Летом 1840 г. он прислал 400 человек, находящихся у
него в плену, издал закон, по которому его подданным запрещалось
грабить караваны и захватывать пленных на границах империи. В ответ на эти действия хивинский посол был допущен в Санкт-Петербург,
освобождены хивинские купцы и возвращен весь товар. В начале
40-х гг. XIX в. караванная торговля развивалась достаточно успешно.
Об этом свидетельствуют донесения оренбургской комиссии пограничных дел. В мае 1841 г. в Оренбург прибыл хивинский караван на
200 верблюдах, 10 июня 1841 г. – на 1238, а в июле – на 1500 верблюдах [6, д.5055, л. 1].
Таким образом, решение внешнеполитических вопросов занимало важное место в деятельности главных военных начальников Оренбургского края. В первой половине XIX в. значительно возросла их
роль в разработке основных направлений российской политики в этом
регионе и в выборе методов решения главных задач. В столице начинают более внимательно относиться к предложениям и проектам военных губернаторов, справедливо считая, что они могут лучше оценить ситуацию и защитить интересы России.
Список источников и литературы
1. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). ГАОО. Ф. 6.
Оп. 5. Д. 10651.
2. ГАОО. Ф.6. Оп. 2. Д. 10219/25.
3. ГАОО. Ф.6. Оп. 5. Д. 11082.
4. ГАОО. Ф. 6. Оп. 6. Д. 11377.
5. ГАОО. Ф.6. Оп. 7. Д.777.
6. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5055.
7. Даль В.И. Письма к друзьям из похода в Хиву // «Русский архив»,
1867. Кн. I. С. 402-431; 606-639.
8. Захарьин И.Н. (Якунин). Граф В.А. Перовский и его зимний поход в
Хиву. Спб., 1901. 423 с. С. 20.
9. Леонтьев М. В. Большая Игра. Британская империя против России и
СССР. М.: Астрель, Спб.: Астрель-Спб, 2012. – 347 с.
296
10. Сутеева К.А. Русские военные историки XIX века о причинах и
мотивах движения России на восток (в Среднюю Азию и Южный Казахстан):
http://web.archive.org/web/20081016103754/www.rustrana.ru/article. php?nid=23253
11. Терентьева
Н.В.
Советская
историография
англо-русского
соперничества в Средней Азии в первой половине XIX в. – Нижневартовск,
2003:
http://www.dissercat.com/content/sovetskaya-istoriografiya-anglo-russkogosopernichestva-v-srednei-azii-v-pervoi-polovine-xix#ixzz3EQLqlbxp
УДК 355.233
Малая пехотная лопатакак средство ведения рукопашного
Боя военнослужащими Красной Армии в годы
Великой Отечественной войны
1
Сластнев С.Б.
г. Екатеринбург
Аннотация: В статье дается описание малой пехотной лопаты, рассмотрены техника и тактика ее использования в рукопашном бою. Небольшой вес и компактность данного
шанцевого инструмента, простота, надежность его конструкции и техники владения им
стали причинами широкого применения малой лопаты в качестве оружия военнослужащими стрелковых частей и соединений Красной Армии.
Ключевые слова: боевая подготовка, Великая Отечественная война, Красная Армия,
малая пехотная лопата, рукопашный бой
Несмотря на то, что успехи Вооруженных Сил СССР в период
Великой Отечественной войны достигались за счет глубоких прорывов
танковых и моторизованных соединений в сочетании с массированными ударами артиллерии и авиации, основным и самым массовым родом войск Красной Армии продолжала оставаться пехота [2, с. 11].
Именно на нее возлагалась главная и самая трудная задача – уничтожение противника в ближнем бою [2, с. 11] огнем, гранатами, холодным оружием, подручными средствами и приемами боевых единоборств. Ближний бой, в котором противоборствующими сторонами
использовались штыки, стволы, приклады винтовок, карабинов, автоматов, а также подручные средства и приемы единоборств без оружия
становился рукопашным [11, с. 149].
Одним из подручных средств ведения рукопашного боя военнослужащими стрелковых частей и соединений Красной Армии в период
Великой Отечественной войны являлась малая пехотная лопата (малая лопата) – носимый шанцевый инструмент, предназначенный для
рытья военнослужащими одиночных окопов (стрелковых ячеек). Советская малая пехотная лопата состояла из стального, немного выгнутого лотка, передней и задней частей тяжа, обжимного кольца, деревянного черенка и двух стальных заклепок. Лотки малых лопат, использовавшихся военнослужащими Красной Армии, имели две формы
Сластнев С.Б., 2018
297
– тупую (четырехугольную) и острую или заостренную (пятиугольную).
Ширина лотка (любой формы) составляла в верхней их части – 144,5
мм., в нижней – 149. Длина лотка вместе с тяжем равнялась 368 мм.,
без тяжа – 190. Толщина лотка должна была составлять 2 – 2,5 мм.
Длина черенка была 355 мм., а его вес – около 170 г. Лоток лопаты
соединялся со вставленным в тяж черенком при помощи двух заклепок, одна из которых проходила через обжимное кольцо и тяж, а другая, верхняя, через концы тяжа. Длина лопаты с черенком составляла
517 мм. Вес лопаты с тупым лотком должен был составлять от 850 до
960 г., с острым – от 750 до 830 г. [7].
Малая пехотная лопата отличалась не только простотой и
надежностью конструкции, но и тем, что для уверенного ее использования в качестве оружия не требовалось продолжительного обучения,
т.к. техника владения данным подручным средством рукопашного боя
включала небольшое количество достаточно простых приемов. Во
второй половине 1930-х гг. – первой половине 1941 г. обучение советских военнослужащих технике боя малой лопатой проводилось в соответствии с утвержденным народным комиссаром обороны СССР 25
июня 1938 г. «Наставлением по подготовке к рукопашному бою РККА»
(НПРБ-38). Согласно ст. 39 главы III и ст. 86, 87 главы IV наставления
техника боя малой лопатой военнослужащего Красной Армии с противником вооруженным винтовкой со штыком включала следующие
приемы: положение к бою; отбив вправо – режущий удар по голове
или шее; отбив влево – режущий удар по голове, шее или кисти левой
руки; отбив вниз направо – режущий удар по голове; отбив вниз налево – режущий удар по голове или шее [8, с. 26, 135–140]. В соответствии со ст. 88 удары лопатой должны были отрабатываться военнослужащими на специальных чучелах и глиняных бабках, поставленных
на стойки высотой 140 –150 см. [8, с. 141] Согласно ст. 86 главы IV
наставления тактика бойца, вооруженного малой лопатой, заключалась в принятии им выжидательного положения для вызова атаки противника, которую необходимо было отбить ее и немедленно нанести
ответный удар [8, с. 135].
В связи с началом Великой Отечественной войны в 1941 г. было
издано «Руководство по подготовке к рукопашному бою Красной Армии» (РПРБ-41). Данное руководство регламентировало рукопашную
подготовку советских военнослужащих в условиях военного времени и
содержало следующие приемы боя малой лопатой: изготовка к бою;
отбив вниз направо – удар справа; отбив влево – удар слева; отбив
вправо – удар справа; отбив вниз налево – удар слева, сверху или
справа [9, с. 35–38]. Сравнительный анализ текста и рисунков НПРБ38 и РПРБ-41 показывает, что они содержали идентичную технику боя
малой лопатой, различия имеются лишь в наименовании приемов и
298
последовательности их описания [8, с. 135–140; 9, 35–38]. Следует
также отметить, что в отличие от НПРБ-38 в РПРБ-41 отсутствовали
рекомендации по тактике ведения боя малой лопатой. В соответствии
с п. 4 организационно-методических указаний по подготовке к рукопашному бою, являвшихся приложением № 1 к РПРБ-41, военнослужащие должны были отрабатывать удары и тычки лопатой на чучелах
или шарах тренировочных палок [9, с. 89].
Техника и тактика боя малой лопатой не исчерпывались их описаниями, содержащимися в НПРБ-38 и РПРБ-41. Так, например, в
1942 г. вышло пособие преподавателей военного факультета Государственного центрального института физической культуры Т.И. Климова
и П.Т. Шатрова «Рукопашный бой», предназначенное в основном бойцам народного ополчения. В нем даются отсутствующие в НПРБ-38 и
РПРБ-41 рекомендации о том, что бойцу необходимо стремиться
навязать противнику бой там, где удобно действовать коротким оружием и затруднительно длинным, используя для этого, например, закрытые окопы и повороты окопов с острыми выступами [6, с. 36]. Кроме того, в пособии имеется также отсутствующее в НПРБ-38 и РПРБ41 описание одного из элементов боя малой лопатой – тычка, представлявшего собой резкий без размаха удар по кратчайшей траектории в лицо или горло противника острием обращенного вогнутой стороной вверх лотка [6, с. 38].
Необходимо отметить, что Т.И. Климов и П.Т. Шатров в своей
статье, опубликованной в мае 1941 г. в журнале «Техника – молодежи», описали еще один не вошедший в НПРБ-38 и РПРБ-41 прием боя
малой лопатой – круговая защита – отбив вниз направо – удар. Его
целесообразно было применять если противник делал вид, что будет
колоть бойца в грудь, а в действительности хотел произвести укол в
нижнюю часть тела. В этом случае боец должен был сначала отбить
лопатой атакующее оружие, описывая по часовой стрелке овал, а затем делая резкое дугообразное движение вниз направо. После этого
требовалось захватить винтовку противника и нанести ему удар [5,
с. 16]. Следует также отметить, что за исключением работ Т.И. Климова и П.Т. Шатрова все остальные выявленные на сегодняшний день
отечественные пособия по подготовке к рукопашному бою периода
Великой Отечественной войны содержали только те элементы техники
и тактики действий малой лопатой, которые уже были описаны в
НПРБ-38 и РПРБ-41.
Таким образом, проведенный анализ изданных в 1930–40-е гг.
работ по подготовке к рукопашному бою, позволил выявить более или
менее полный комплекс приемов владения малой лопатой, который
могли использовать военнослужащие стрелковых частей и соединений
Красной Армии в военный период. Данный комплекс включает следу299
ющие приемы: изготовка к бою; отбив вниз направо – удар справа;
круговая защита – отбив вниз направо – удар; отбив вниз налево –
удар слева, сверху или справа; отбив вправо – удар справа; отбив
влево – удар слева или тычок [5, с. 16; 6, с. 38; 9, 35–38].
В годы Великой Отечественной войны обучение технике боя малой лопатой военнослужащих стрелковых частей и соединений, находившихся в составе Действующей армии осуществлялось спорадически – во время обороны; в перерывах между боями при подготовке к
наступательным операциям; при выводе стрелковых частей и соединений в тыл для доукомплектования и т.п. Помимо Действующей армии обучение бою малой лопатой более или менее регулярно проводилось в запасных и учебных стрелковых частях и соединениях, готовивших из призывников, военнообязанных старших возрастов, военнослужащих, прошедших лечение в госпиталях и т.п. пополнения для
фронта.
Анализ воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны
позволяет сделать вывод о том, что у солдат стрелковых частей и соединений Красной Армии малая пехотная лопата в военный период
оказалась одним из наиболее популярных средств ведения рукопашного боя. Подобный вывод подтверждается также результатами проведенного в середине 1940-х гг. опроса военнослужащих Красной Армии, принимавших непосредственное участие в атаках, завершавшихся рукопашными схватками. Согласно данным результатам 883 опрошенных применили в рукопашных боях 399 ударов штыком, 390 ударов прикладом и 119 уколов с отбивом оружия противника, в то время
как ударов ножом ими было применено 116; малой пехотной лопатой –
96; большой саперной лопатой – 53 [12, с. 49]. Таким образом, согласно итогами опроса малая лопата по частоте использования ее военнослужащими в качестве оружия в годы войны стояла на третьем месте
после винтовки со штыком и ножа.
Одна из причин широкого применения малой лопаты военнослужащими стрелковых частей и соединений Красной Армии заключалась
в том, что перед советской пехотой на всем протяжении войны ставились задачи обороны своих или прорыва неприятельских укрепленных
позиций, что очень часто сопровождалось рукопашными боями противоборствующих сторон в населенных пунктах и фортификационных
сооружениях (блиндажах, окопах, ходах сообщения и т.п.). В этих
условиях винтовки (а порой, и более короткие карабины) пригодные в
основном для штыкового боя на более или менее открытой местности,
из-за своих размеров зачастую становились для военнослужащих
практически бесполезными. Поэтому им для ведения рукопашного боя
в ограниченном пространстве были необходимы относительно компактные подручные средства, позволявшие поражать противника на
300
короткой дистанции. Одним из таких средств и являлась малая пехотная лопата, по поводу использования которой в ограниченном пространстве фортификационных сооружений участник войны А.И. Деревенец в своих воспоминаниях отмечал: «Рукопашный бой возможен в
окопах<…>но в окопах с неуклюжей винтовкой не развернешься. В
Отечественную в окопах дрались лопатками и автоматами» [10, с. 21].
Компактность и небольшой (по сравнению с винтовками, карабинами и
автоматами) вес позволял использовать малую лопату в рукопашном
бою не только военнослужащим-мужчинам, но и воевавшим на передовой женщинам. Так, во время одной из рукопашных схваток в окопе
противника, на писаря Л. Гайко, воевавшую в составе Уральского добровольческого танкового корпуса, напал вражеский солдат с карабином, но та сумела уклониться от атаки и сразить врага ударом лопаты
по голове [3, с. 59].
Активное использование советскими солдатами и офицерами
малых лопат объясняется также тем, что рукопашные схватки с противником на короткой дистанции, происходили не только при ведении
боевых действий в ограниченном пространстве укрепленных позиций и
населенных пунктов, но и при внезапном столкновении с противником.
Так, например, воевавший в составе Уральского добровольческого
танкового корпуса младший сержант Кожин, направляясь на передовую, неожиданно наткнулся на немца, который не успел отступить со
своей частью и скрывался в густой ржи. Спасло младшего сержанта
лишь то, что он держал в руке малую лопату, которой он и уничтожил
гитлеровца ударом по горлу [4].
Малые пехотные лопаты могли использоваться и в тех случаях,
когда применение военнослужащими огнестрельного оружия было
невозможно: при ведении боевых действий вблизи огнеопасных или
взрывчатых веществ; в горах, из-за опасности схода лавин; в пещерах,
шахтах, из-за вероятности обвалов; при утрате по каким-либо причинам винтовки, карабина, автомата; при отсутствии боеприпасов и др.
Даже оставшись волей обстоятельств без огнестрельного оружия военнослужащие Красной Армии, при условии наличия у них малой лопаты, могли найти выход из самых сложных ситуаций. Так, например, в
декабре 1941 г. при освобождении 375-й стрелковой дивизией деревни
Некрасово Калининской области у командира роты лейтенанта В.Г.
Объедкова в рукопашной схватке с фашистами разбилась винтовка.
Тогда он выхватил малую пехотную лопату и уничтожил одного за другим трех вражеских солдат ударами по голове [1, 26].
Подводя итоги всему вышесказанному, необходимо отметить, что
в годы Великой Отечественной войны одним из основных подручных
средств ведения рукопашного боя являлась малая пехотная лопата.
Благодаря простоте и надежности конструкции, небольшому весу и
301
компактности данный шанцевый инструмент широко применялся военнослужащими Красной Армии в рукопашных схватках, возникавших
в ограниченном пространстве укреплений, зданий, сооружений, а также в случаях внезапного столкновения с противником и в ситуациях,
когда применение в бою огнестрельного оружия по каким-либо причинам было невозможно. Активному использованию советскими военнослужащими малой лопаты в качестве оружия в немалой степени способствовало то, что техника владения данным подручным средством
рукопашного боя содержала минимальное количество относительно
несложных приемов и вследствие этого не требовала длительного
обучения.
Список источников и литературы
1. Айнутдинов С.Х. Священную клятву держали. Свердловск: СреднеУральское книжное издательство, 1982. 240 с.
2. Боевой устав пехоты Красной Армии. Часть 1 (боец, отделение, взвод,
рота). М: Воениздат, 1942. 272 с.
3. Дивизия черных ножей. 10-й гвардейский Уральско-Львовский
добровольческий танковый корпус. Екатеринбург, 2013. 144 с.
4. И один в поле – воин // Доброволец. 1943. № 278. 30 декабря.
5. Климов Т.И., Шатров П.Т. Рукопашный бой // Техника – молодежи.
1941. № 5. С. 14–19.
6. Климов Т.И., Шатров П.Т. Рукопашный бой. Сталинград:
Сталинградское областное книгоиздательство, 1942. 80 с.
7. Лопаты пехотные. Черенки для пехотных лопат. Основные размеры.
Описание
малой
пехотной
лопаты.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://vk.com/club100041006
8. Наставление по подготовке к рукопашному бою (НПРБ-38). М:
Воениздат, 1938. 232 с.
9. Руководство по подготовке к рукопашному бою Красной Армии. М:
Воениздат, 1938. 127 с.
10. Сквозь две войны, сквозь два архипелага…Воспоминания советских
военнопленных и остовцев / сост. М.П. Полян, Н.Л. Поболь. М: РОССПЭН,
2007. 351 с.
11. 100 вопросов – 100 ответов: Об армии, авиации, флоте / сост.
А.К. Шедченко. М: Молодая гвардия, 1986. 224 с.
12. Фельдман С. К вопросу о рукопашном бое // Военный вестник. 1947.
№ 7. С. 49, 50.
302
УДК 94(47).084.8
Оборона Прибалтики летом 1941 года и ее роль в кризисе
блицкрига на северо-западном направлении
1
Соловьев А.В.
г. Екатеринбург
Аннотация: В статье рассматривается оборонительная операция советских войск в
Прибалтике в конце июня – начале июля 1941 года. Основной целью работы является
выяснение ее роли в формировании предпосылок кризиса блицкрига на ленинградском
направлении. Основное внимание уделено задержкам в наступлении группы армий «Север», которые не дали ей реализовать планы окружения и разгрома советских войск в
Прибалтике. Также кратко рассмотрены последствия такого исхода боев.
Ключевые слова: 1941 год, Прибалтика, Северо-Западный фронт, группа армий
«Север», фактор времени
К июню 1941 г. на северо-западном стратегическом направлении
противоборствующие стороны сосредоточили следующие войсковые
группировки: Германия – Группу армий «Север» (ГА «Север»), СССР –
Северо-Западный Фронт (СЗФ).
ГА «Север» включала в себя 16-ю и 18-ю армии, 4-ю танковую
группу. В составе 16-й армии было 8 пд; в составе 18-й армии – 7 пд;
4-я ТГ включала в себя 41-й мк генерал-лейтенанта Рейнгардта (1-я и
6-я тд, 36-я мд, 269-я пд) и 56-й мк генерал-лейтенанта Э. фон Манштейна (8-я тд, 3-я мд, моторизованная дивизия СС "Мертвая голова").
Резерв ГА Север составляли 3 пд. Помимо этого, в ГА «Север» входили три охранные дивизии [3, c. 22-28].
По плану "Барбаросса" цель ГА Север и подчиненных ей объединений заключалась в уничтожении советских сил в Прибалтике и лишении советского флота баз путем захвата Ленинграда и Кронштадта.
Исходя из этой цели подчиненным ГА «Север» объединениям ставились задачи:
4-й танковой группе – прорвать фронт в районе дороги ТильзитШауляй, выйти к р. Западная Двина у Двинска и южнее, захватить
плацдарм на восточном берегу реки, далее "как можно быстрее" следовать в район Опочки, чтобы оттуда наступать в северном или северо-восточном направлении;
16-й армии – наступая вдоль дороги Эбенроде-Каунас следовать
за танковым корпусом, сильным правым флангом выйти к р. Западная
Двина у Двинска и южнее, затем быстро следовать за танковой группой в район Опочки;
18-й армии – прорваться вдоль дороги Тильзит-Рига, быстро
форсировать главными силами Западную Двину у Плявинаса, окружить советские войска юго-западнее Риги. Далее она продвигается в
район Псков-Остров, препятствуя отходу советских войск южнее и сеСоловьев А.В., 2018
303
вернее Чудского озера, очищает Эстонию во взаимодействии с танками [1, c. 99].
Общий замысел директивы, следовательно, заключался в уничтожении войск СЗФ на территории Прибалтики и недопущении их
отхода к Ленинграду, что отвечало общему замыслу операции: "Операции должны быть проведены таким образом, чтобы посредством
глубокого вклинения танковых войск была уничтожена вся масса русских войск, находящихся в Западной России" [1, c. 96].
Группировка СЗФ была представлена тремя армиями (8-й, 11-й, и
27-й). Они объединяли 19 стрелковых дивизий. Во фронтовом подчинении находились 2 танковые и 4 моторизованные дивизии, объединённых в два мехкорпуса, воздушно-десантный корпус в составе трех
бригад.
Следует отметить, что 6 из 19 сд были сформированы на базе
вооруженных сил бывших прибалтийских государств, считались ненадежными и долгое время в бой не вводились [8, л. 2-3]. Это, по сути,
не оставляло в распоряжении фронта крупных резервов.
Основной задачей СЗФ, как и других фронтов вдоль советской
западной границы являлось удержание линии госграницы, остановка
немецкого наступления, что давало возможность отмобилизовать войска внутренних округов [3, c. 20].
Хотя ГА «Север» имела незначительное общее превосходство в
силах, за счет концентрации своих войск и разрозненного положения
частей СЗФ она сумела добиться локального превосходства в силах
[8, л.3]. В то же время обращает на себя внимание различная историографическая оценка характерного для СЗФ глубоко эшелонированного
построения. Советская историография расценивает его сугубо отрицательно, как один из главных факторов, предопределивших разгром
войск округа по частям и невозможность выстроить плотную оборону
[2, c. 18]. Немецкая историография, оценивая эшелонирование советских войск, ставила под сомнение возможность быстрого окружения
советских войск в Прибалтике, как того требовал план "Барбаросса" [7,
c. 317].
Основной удар ГА Север нанесла на фронте 8-й советской армии, где плотным кулаком шла на Шауляй 4-я ТГ. Фронт советских
войск был быстро прорван. Для его восстановления командующий
фронтом генерал-полковник Кузнецов решил 23 июня нанести удара
подчиненными ему мехкорпусами (3-м и 12-м). Контрудар этот был
неудачен и привел к большим потерям, а также окружению и гибели
2-й тд. В то же время, окружение советских танкистов выполнялось
всеми силами 41-го мк до 26 июня [4, c. 26]. Это значительно упростило для советской 8-й армии задачу отхода на новый рубеж обороны.
Кроме того, это в принципе задерживало развитие наступления 41-го
304
мк к Западной Двине, что было его первичной целью по плану «Барбаросса».
На правом фланге 8-й армии немецкая 18-я полевая армия попыталась осуществить окружение советских частей западнее Риги. Для
этого был сформирован подвижной отряд из частей 1-го ак и подчиненных ему дивизий с задачей занять Бауск и Ригу и воспрепятствовать отходу 8-й армии [10, л. 22-28].
28 июня этому отряду удалось овладеть г. Бауск, отрезав советские войска от одного из мостов, но контратаки советских войск вынудили до утра отложить его дальнейшее продвижение на Ригу. Городские бои в Риге шли до 30 июня-1 июля 1941 г. 1-й ак продолжал подтягивать силы к плацдарму и стремился занять город. В то же время
продолжалась переправа отставших частей 8-й армии на восточный
берег р. Западная Двина. Потеряв большую часть тяжелого вооружения, они все-таки сумели соединиться с ее основными силами [9,
л. 33-34].
В это же время, пользуясь брешью, образовавшейся между 8-й и
11-й армиями СЗФ 56-й мк Манштейна 26 июня прорвался к Двинску и
захватил переправы через Западную Двину. 41-й мк, завершив разгром 2-й тд, к 28 июня прорвался к Западной Двине севернее Двинска
– у Екабпилса [3, c. 31-32].
Бои 26-30 июня не принесли значительных успехов ни одной из
сторон. Советские войска были представлены в районе Двинска воздушно-десантным корпусом и недоукомплектованным 21-м мехкорпусом, прибывшим из Московского военного округа, а в районе Екабпилса – переправлявшимися соединениями 8-й армии. При таком наряде
сил они не могли ликвидировать плацдармы. В то же время немцы не
могли накопить на них достаточно сил для прорыва ввиду сложностей
с наведением переправ взамен взорванных [3, c. 36-37, 39; 8, л. 20-22].
Тем не менее, советское командование понимало, что вскрытие
плацдармов – лишь вопрос времени. По мере подтягивания основных
сил 4-й танковой группы происходило их постепенное расширение.
Относительно дальнейших действий в советском командовании возникли разногласия. Для дальнейшей обороны предполагался отвод
соединений СЗФ на рубеж старой границы, где планировалось остановить противника. Но Ставка ВГК в приказе №0096 от 29 июня и разъяснениях к нему от 30 июня требовала удержания рубежа по Западной
Двине в течение нескольких дней для того, чтобы на рубеже старой
границы развернулись резервы – 41-й ск и 1-й мк [6, c. 30-31, 36].
Командующий СЗФ генерал-полковник Кузнецов в своем докладе
от 30 июня настаивал на немедленном начале отхода, указывая на
опасность окружения 8-й и 27-й армий в связи с тем, что крупные силы
противника могут выйти к укрепрайонам старой границы к 3 июля, а
305
возможно, и ранее, упредив развертывание на их рубеже резервов [5,
c. 355].
В целом, как отмечает А. В. Исаев, оба этих решения не позволяли радикально изменить обстановку. С одной стороны, попытка удержания рубежа при скором подтягивании немецкой пехоты привела бы к
тому, что советские войска были бысвязаны боем, а танковая группа
беспрепятственно могла устремиться к старой границе. С другой стороны, при отходе группировки СЗФ немецкие войска, пользуясь преимуществом в подвижности, также смогли бы отрезать ее от старой
границы [3, c. 190].
Руководствуясь своими соображениями, Кузнецов приказом по 8й А поставил ей задачу в ночь на 1 июля отходить на рубеж оз. Алауксто-Мадона, а 2 июля Гулбинэ – р. Ави-йыги. Предписывалось организовывать планомерный отход с использованием заграждений [5,
c. 82-83].
Но выполнить эти требования не удалось. ЖБД фронта фиксирует, что 8-я армия самовольно начала отход на рубеж СигулдаМадона [8, л. 14]. По сведениям ЖБД армии, отход произошел после
занятия Риги противником в ночь на 1 июля, поскольку армия не имела
уже возможности удерживать фронт, испытывала большой недостаток
боеприпасов, в том числе для крупнокалиберной артиллерии [9, л. 6971]. Началось вскрытие немцами плацдармов по всему фронту на Западной Двине.
Ставка требовала восстановления положения на Западной Двине
путем контрудара с привлечением сил 22-й армии Западного фронта,
недавно прибывшей из Уральского военного округа. Но выполнить
этот приказ войска СЗФ уже не смогли, продолжая отход. 2 июля 8-я А
закрепилась на рубеже Сигулда-Крусари, оставив в течение дня
Гулбенэ. В дальнейшем она отходила на север, в Эстонию. 27-я А отходила на Резекне [8, л. 17]. Сражение за Западную Двину завершилось.
Тем не менее, полностью окружить и разгромить группировку
СЗФ даже при относительно успешном для нее ходе боевых действий
ГА «Север» не смогла, тем самым не выполнив задачу, поставленную
перед ней планом «Барбаросса».
Следующим эпизод, рассматриваемый нами – бои на северозападном участке старой госграницы СССР – от Себежа и Опочки до
Пскова. Прорыв этого рубежа осуществлялся 4-й танковой группой в
период с 3-4 до 9 июля. В районе Пскова и Острова неподготовленность рубежа обороны в инженерном отношении, запаздывание с сосредоточением резервов привели к быстрому прорыву «Линии Сталина» на этом участке, окружению отдельных частей 41-го стрелкового
корпуса [8, л. 22-29]. В районе Себежа и Опочки достаточно упорное
306
сопротивление советских войск и пересечённая местность привели к
развороту 56-го мк южнее, на новгородское направление, что, в свою
очередь, привело к растягиванию фронта танковой группы [4, c. 45-47].
С точки зрения фактора времени прорыв старой северо-западной
границы СССР стоил 4-й танковой группе примерно 4-5 дней, что является существенной задержкой в развитии немецкого наступления на
Ленинград. Но после этого прорыва войскам ГА Север в целом удалось вырваться на оперативный простор, что позволило в дальнейшем
несколько наверстать упущенное время.
Подведем в целом итог развитию боевых действий на северозападном направлении с начала Великой Отечественной войны до
преодоления немцами рубежа по старой границе. Войскам СЗФ не
удалось удержаться ни на новой границе, ни на промежуточных рубежах. Это обуславливалось разрозненным построением войск фронта,
преимуществом противника в подвижности, которое не давало возможности подготовить промежуточные рубежи обороны. В то же время, несмотря на тяжелые потери в материальной части и личном составе, группировке СЗФ удалось избежать полного уничтожения, сохранить относительную боеспособность и потенциал для восстановления.
Группа армий «Север» достигла больших успехов, заняв большую часть Прибалтики и часть территории РСФСР, нанеся советским
войскам крупное поражение, сопряженное с большими потерями.
Средний темп ее продвижения составил примерно 26 км в сутки [2,
c. 62]. В то же время, главная задача, поставленная перед ней планом
"Барбаросса" – окружение и разгром советских войск в Прибалтике,
недопущение их отхода на Ленинград – была не выполнена. В целом
можно отметить характерное для северо-западного направления отсутствие крупных окружений советских войск, подобных, например,
Уманскому котлу.
Это имело большое значение, т. к. вместо предполагавшегося
ранее быстрого броска на Ленинград через пространство, незанятое
советскими войсками, группа армий «Север» была вынуждена вступать в новые бои. Это положение усугублялось тем, что в результате
осуществленного ГА «Север» поворота на восток, из Прибалтики на
территорию РСФСР, длина ее линии фронта при одном и том же
наряде сил значительно возросла. Это привело к ослаблению ее
ударных группировок. В конечном счете, это оказало существенное
влияние на кризис стратегии блицкрига как в рамках отдельного стратегического направления, так и в целом.
Советская сторона получила возможность создать новый рубеж
обороны на дальних подступах к Ленинграду и заполнить его войсками, в том числе отошедшими из Прибалтики.
307
Список сокращений
мк – механизированный (РККА) или моторизованный (Вермахт) корпус
мд – моторизованная дивизия
пд – пехотная дивизия
сд – стрелковая дивизия
тд – танковая дивизия
Список источников и литературы
1. Банкротство стратегии германского фашизма. В 2-х тт. Т. 2 Агрессия
против СССР/ под ред. полковника Дашичева В. И. М.: Наука, 1973.
2. Битва за Ленинград. 1941–1944 гг. / Под ред. С.Ф. Платонова. М.:
Воениздат, 1964.
3. Исаев А.В. Иной 1941: от границы до Ленинграда. м.: Яуза: Эксмо,
2011.
4. Лебедев Ю.М. Ленинградский блицкриг. М.: ЗАО «Центрполиграф»,
2011.
5. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск
34. М.: Воениздат, 1950.
6. Ставка ВГК: документы и материалы. 1941 год. Т. 16. М.: Терра, 1996.
7. Типпельскирх, К. фон. История Второй мировой войны. Блицкриг, М.:
Центрполиграф, 2011.
8. ЦАМО РФ. Ф. 221.Оп. 1351. Д. 201. [Электронный ресурс] \ Память
народа URL: pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=114814065 (дата обращения
06. 02. 2018)
9. ЦАМО РФ ф. 344, оп. 5554, д. 85. [Электронный ресурс] / Память
народа URL:pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=134863739 (дата обращения
01. 06. 2018)
10. ЦАМО РФ. Ф. 500, оп. 12174, д. 14. [Электронный ресурс] / Российскогерманский проект по оцифровке германских документов в архивах Российской
Федерации
URL:
http://wwii.germandocsinrussia.org/ru/nodes/3088-delo-14pechatnye-vyderzhki-iz-zhurnala-boevyh-deystviy-1-go-armeyskogo-korpusa-zaperiod-s-27-06-po-21-08-1941-g#page/20/mode/inspect/zoom/6 (дата обращения
21.05.2018)
УДК 94(47)(091)
Укрепление Темир-Хан-Шура в середине XIX века: основание,
население и повседневная жизнь
1
Суздальцева И.А.
г. Махачкала
Аннотация: В статье рассмотрены причины и обстоятельства строительства
укрепления Темир-Хан-Шура, имевшего важное военно-стратегическое и экономическое
значение. При нем был устроен форштадт для офицеров и семейных солдат, составивших основу населения. Поселение притягивало переселенцев из других регионов
России и Кавказа: торговцев, крестьян, мещан, отставных солдат. В середине XIX в.
оно разрослось и стало военно-административным центром края. После окончания
Суздальцева И.А., 2018
308
Кавказской войны Темир-Хан-Шура потеряла военное значение и в 1866 г. получила
статус города – столицы Дагестанской области.
Ключевые слова: Дагестанская область, Кавказская война, кумыкский аул, форштадт, слобода, торговцы, Андреевский военный собор, И.Р. Багратион.
Основание города Темир-Хан-Шура Дагестанской области (с
1922 г. Буйнакск) связано с событиями Кавказской войны, когда в
1832 г. в центре владений шамхала Тарковского на пересечении дорог, ведущих в горные районы Дагестана, было основано военное
укрепление. Оно было построено на месте небольшого кумыкского
аула и получило его название, которое по народному преданию связано с именем Тамерлана (Темир-Хана). В 1396 г. его войска останавливались на берегу местного озера, осушенного в 1854 г. По словам
И.С. Костемеревского, Тамерлан имел «постоянное свое становище в
том месте, где находился впоследствии аул» [10, с. 11], который получил название «Темир-Хан-Шура» – «Темирханов город» или «Ставка
хана Темира» [13]. Населенный пункт входил сначала в состав владения шамхала Тарковского, а затем – в особый удел его брата Баммата.
Дагестанский историк-краевед Булач Гаджиев начинает историю
военного укрепления Темир-Хан-Шура событиями 1822 года. В это
время в аулах, подчиненных шамхалу Тарковскому, происходили волнения, для усмирения которых с войсками прибыл генерал
П.Х. Граббе. Он разбил лагерь на левом берегу р. Шура-озень рядом с
аулом Темир-Хан-Шура и решил на некоторое время расположить
здесь отряд, контролирующий местное население. Вскоре российское
военное командование решило учредить в ауле постоянный пост с
гарнизоном. В 1831 г. главнокомандующий царскими войсками на Кавказе был назначен генерал от инфантерии барон Г.В. Розен, который с
8-ю батальонами пехоты, конницей и горной артиллерией двинулся в
карательную экспедицию вверх по р. Сулак. В начале октября его отряд прибыл в Темир-Хан-Шуру. Аул к этому времени представлял собой печальное зрелище – повсюду виднелись следы пожарищ и разрушений. Его жители в 1831 г. перешли на сторону Кази-муллы и
напали на кавалерийский отряд генерала С.В. Коханова, который в
ответ приказал сжечь запасы хлеба и вырубить сады горцев.
Г.В. Розен по достоинству оценил военно-стратегическое положение и
экономическое значение Теми-Хан-Шуры: через аул с гор на плоскость
и обратно постоянно шли войска и большинство торговых караванов.
Генерал
докладывал
военному
министру:
«Я
предписал
…расположить отряд …в Темир-Хан-Шуре, важность местоположения
коего объяснена. Отряд сей будет состоять из батальона Апшеронского, 10 рот Куринского пехотного и 2 батальонов 42-го Егерского полков
309
…» [5, с. 105]. Так началась история Темир-Хан-Шуры как военного
укрепления.
Укрепление Темир-Хан-Шура господствовало над богатой и плодородной равниной, простирающейся до Каспийского моря и бывшей
пастбищем для большинства местных горцев. По свидетельству современника, «местоположение Темир-Хан-Шуры превосходно и в военном и в живописном отношении. Она расположена на высоком бугре, выдавшемся среди ровной долины, который с одной стороны голым перпендикулярным утесом спускается к текущей мимо его из гор
небольшой речки Узени, а прочими сторонами скатывается постепенно в долину. На вершине этого бугра, высоко воздавшегося голою скалою, устроена батарея, повелевающая свей окрестностью, а пониже
вокруг нее устроено укрепление» [11, с. 9].
Строительство фортификационных сооружений в Темир-ХанШуре было поручено полковнику Ф.К. Клюги-фон-Клюгинау, командовавшему отрядом на севере Дагестана. Временное военное укрепление состояло из земляных валов, тянувшихся вдоль горы параллельно
р. Шура-озень. Первое время в укреплении Темир-Хан-Шура расположились две роты Кюринского полка. В 1834 г. укрепление было расширено и заняло место аула, жителей которого переселили в Халим-бекаул. По словам В.Г. Гаджиева, на месте «полуразвалившихся саклей
шамхальского аула» было «построено укрепление, обнесенное каменною стеной» [4, с. 263].
После завершения строительных работ план военного укрепления напоминал площадь параллелограмма, две стороны которого были обнесены земляными валами и глубокими рвами, а две другие –
оборонительными казармами и высокими каменными стенами. С трех
сторон были расположены ворота и еще двое ворот – на спуске к
р. Шура-озень. Для охраны их было построено 5 башен. В 1836 г. войска близ кавалерийской батареи (ее местоположение со временем
искаженно стали именовать «Кавалер-Батарея») построили двухэтажную сторожевую башню, а на всей площади скалы установили батарею пушек [3, с. 28].
В 1834 г. в Темир-Хан-Шуру перевели из Кубы Апшеронский пехотный полк – один из старейших в русской армии, основанный в
1700 г. Здесь же пребывал командующий войсками в Северном Дагестане. Со временем кроме Апшеронского полка в Темир-Хан-Шуре
разместились резервная и вторая батареи 19-й артиллерийской бригады, полковой штаб Донского казачьего полка и некоторые другие
части. Здесь хранилось знамя Дагестанского конно-иррегулярного полка, сформированного в 1852 г.
Кроме того, к стенам военного укрепления прибывали торговцы,
особенно кизлярские «армяне и несколько русских из торгового сосло310
вия, особенно астраханского, каковы купцы: Голиков, Азаров, Долгополов, братья Юдины и другие» [8, с. 11]. «Вскоре после прибытия значительного числа семейных солдат и стечения торгового сословия», –
по словам Е.И. Козубского, – властям пришлось «раздвинуть пространство под поселение пристройкой с южной стороны форштадта, в
котором тотчас появились домики семейных офицеров и солдат – турлучные и из сырого кирпича с плоскими земляными крышами» [9,
с. 141]. С 1834 г. по 1853 г. территория военного укрепления была
расширена в 6 раз.
По описанию историка-краеведа Булача Гаджиева, «крепость Темир-Хан-Шура … в окружности имела 3 версты 150 сажен. Она была
опоясана с трех сторон каменными стенами, а с четвертой, с северозапада, ее защищали скалы «Кавалер-Батареи». Высота стен не превышала двух метров, ширина – 70 сантиметров. Пять двухэтажных
каменных башен охраняли вход в крепость. Одна из них находилась к
востоку, метрах в 40-50 от высшей точки Кавалер-Батареи. Две другие
– у спуска к речке Шура-озень. Четвертая – приблизительно в середине восточной стены. И, наконец, пятая башня – на юге, на улице
Аварской... Не далее 50 метров от этих оборонительных сооружений
крепостные стены прерывались массивными воротами. Их было четыре...
Из сторожевых башен … можно было вести круговой обстрел. На
каждом этаже башен имелось по 16 бойниц... Кроме этого, на втором
этаже имелось по одной пушке у так называемых «командирских
окон». Башни были сложены из красного обожженного кирпича, по
форме напоминающего цилиндр окружностью 41 м.; толщина стен
составляла 1 м. 27 см., Выйти из башни можно было только в сторону
крепости через обитую железным листом дверь» [3, с. 29].
В 1842 г. в Темир-Хан-Шуре было открыто почтовое отделение [1,
с. 56]. В 1843 г. крепость выдержала 41-дневную осаду горцев под руководством Шамиля, в 1845 г. сюда прибыл наместник Кавказа граф
М.С. Воронцов, «давший новый толчок преуспеянию ее своими административными распоряжениями» [6, с. 29]. В 1847 г. командующим
войсками в Дагестане был назначен князь М.З. АргутинскийДолгорукий. С этого времени Темир-Хан-Шура стала центром военного
и гражданского управления в Дагестане.
Повседневная жизнь людей в Темир-Хан-Шуре не отличалась
разнообразием, но благодаря стараниям Ф.К. Клюги-фон-Клюгинау,
«кавказские воины, лишенные всяких общественных удовольствий», в
свободное от военных занятий время имели некоторые светские развлечения: «там были и собрания и балы, и вист, и бильярд, и даже
театр» [11, с. 18].
311
К концу 1840-х гг. поселение Темир-Хан-Шура разрослось и «сделалось административным центром обширного края» [8, с. 19]. Здесь
были построены русская и армянская церкви, католический костел [1,
с. 57]. В слободе стали активно селиться русские мещане, крестьяне и
отставные военнослужащие [12, с. 99]. Постепенно военное население
в Темир-Хан-Шуре перестало быть доминирующим. В 1850 г. крепость
посетил наследник престола, будущий император Александр II. Костемеровский И.С. писал, что «после этого счастливого события ТемирХан-Шура быстро начала … принимать вид благоустроенного города»
[6, с. 30]. Здесь появились улицы, каменные мостовые и площади, 2
фонтана и сад с аллеями для общественных гуляний; строились духаны, лавки и другие частные постройки; впервые было установлено 9
керосиновых фонарей для освещения улиц города.
В 1854 г. в Темир-Хан-Шуре был заложен фундамент Андреевского военного собора, который напоминал средневековый замок с курантами на большой колокольне. Он был построен по эскизу художникабаталиста Г.Г. Гагарина на средства Апшеронского полка силами его
нижних чинов и открыт весной 1861 г.
Интеллигентное общество Темир-Хан-Шуры, по признанию
А.П. Зиссермана, составляли члены штаба командующего войсками,
офицеры Апшеронского полка, несколько инженеров и артиллеристов,
да значительный медицинский персонал. Массу же – люди Апшеронского полка и других команд, женатые и остальные солдаты [7, с. 100].
Центром светской жизни стала резиденция князя И.Р. Багратиона
(родной
племянник
героя
Отечественной
войны
1812
г.
П.И. Багратиона), где устраивались вечера и ставились любительские
спектакли. По словам современника, «Капитан Апшеронского полка
Иван Багратион, – музыкант, певец, танцор, одним словом тип воспитанника школы гвардейских юнкеров или пажей и гвардейского кирасирского офицера 40-х годов, был избран режиссером и главным распорядителем любительского театра в Шуре; он же писал музыку для куплетного пения, он же обучал оркестр, он же направлял работы декораций,
распределял роли и прочее» [2]. Постоянно проживая в Темир-ХанШуре, лишь по временам посещая штаб полка в Дженгутае,
И.Р. Багратион из своей квартиры сделал центр для всего «шуринского»
общества; широкое гостеприимство и хлебосольство привлекали к нему
не только офицеров полка, но и всех мало-мальски знавших его [2].
К концу 50-х гг. XIX в. Темир-Хан-Шура имела 23 улицы, три из
них были замощены и имели узенькие тротуары. Шесть больших пустырей назывались площадями, две из них были покрыты каменной
мостовой. В 1858 г., по свидетельству И.С. Костемеровского, в ТемирХан-Шуре было 686 строений (152 казенных или общественных и 534
частных). Поселение было расширено и благоустроено. 29 ноября
312
1866 г. Темир-Хан-Шура получила статус города, который стал резиденцией военного губернатора Дагестанской области.
Во второй половине XIX в., после окончания военных действий на
Северном Кавказе, надобность в военно-оборонительных сооружениях
отпала. Военные сооружения вокруг Темир-Хан-Шуры стали разрушаться. Город расширялся, дома возводили за разваливающимися
крепостными стенами. К началу XX в. сохранилась только Аварская
башня, которую решили сохранить как исторический памятник. Башня
была единственным объектом, напоминающим о Кавказской войне.
Однако, в декабре 1959 г. ее снесли, а в 1968 г. взорвали и до основания разрушили Андреевский собор [3, с. 31, 40].
Таким образом, в 1830-х гг. близ кумыкского аула Темир-ХанШура было построено российское военное укрепление. Рядом с ним
был устроен форштадт для семейных солдат и офицеров. Выгодное
положение Темир-Хан-Шуры привлекало сюда приток переселенцев, в
том числе торгового населения, из России и других регионов Кавказа,
однако большинство ее населения в середине XIX в. составляли российские военные. После окончания Кавказской войны Темир-Хан-Шура
потеряла военное значение. В 1866 г. поселение, образованное при
укреплении, получило статус города, который стал столицей Дагестанской области.
Список источников и литературы
1. Абдулаева М.И., Далгат Э.М., Мансурова А.Г. Темир-Хан-Шура в XIX –
начала XX века: от военного укрепления до административного центра
Дагестанской области. // Вестник Дагестанского научного центра. 2013. № 48.
С. 56-61.
2. Багратион Иван Романович // Грузинское Генеалогическое Общество.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://nobility.pro/ru/statya/600-bagration-ivanromanovich
3. Гаджиев Б.И. Царские и шамилевские крепости в Дагестане.
Махачкала: Эпоха, 2006. 340 с.
4. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М.: Наука, 1965. 389 с.
5. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е гг. XIX в.: Сб.
документов / Под ред. В.Г. Гаджиева, Х.Х. Рамазанова. Махачкала:
Дагкнигоиздат, 1959. 785 с.
6. Егорова В.П. И.С. Костемеревский (1813-1891) – представитель
русской интеллигенции в Дагестане. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2000. 80 с.
7. Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867). М.: Кучково
поле, 2014. 576 с.
8. Козубский Е.И. Очерки истории Темир-Хан-Шуры // Сборник
материалов для описания местностей и племен Кавказа. Выпуск 19. Тифлис,
1894.
9. Козубский Е.И. Дагестанский сборник. Выпуск 2. Темир-Хан-Шура,
1904.
10. Костемеревский И.С. Темир-Хан-Шура // Кавказ. 1858. № 21.
313
11. Костенецкий Я.И. Записки об аварской экспедиции на Кавказе 1837
года. СПб.: Типография Э. Праца, 1851. 122 с.
12. Суздальцева И.А. Русское переселенческое движение на СевероВосточный Кавказ в конце XIX – начале XX вв. Дис. … канд. ист. наук.
Махачкала: ДНЦ РАН, 1997. 184 с.
13. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб.:
Брокгауз – Ефрон. 1890-1907. [Электронный ресурс]. URL: http://encdic.com/brokgause/Temir-han-shura-70193.html
УДК 94 (47).084.8
Алкоголь в повседневной жизни советских граждан
в годы Великой Отечественной войны
1
Суменкова М.В.
г. Пенза
Аннотация: В статье рассмотрены вопросы государственной алкогольной политики
СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945: цели, задачи, методы. Влияние
алкоголя на повседневную жизнь граждан, работников тыла, бойцов Красной Армии: социальные, культурные, медицинские, криминальные, психологические последствия. В научный оборот введены новые архивные документы имеющие шифр «совершенно секретно»,
в которых часть листов в делах пропущена с надписью «оставлены на спецхранение».
Ключевые слова: алкоголь, алкогольная политика, повседневность, спиртные
напитки, водка, спирт
В российской историографии нет единой концептуальной основы
в понимании повседневности. В связи с этим, повседневную жизнь
«простых» людей, в условиях чрезвычайных обстоятельств военного
времени, необходимо рассматривать через призму индивидуальных
переживаний и поступков, отражавшихся в массовом сознании и государственной политике, ставших переломными факторами Великой
Победы. Одним из таких неотъемлемых факторов Победы и повседневности, имеющим крайне диалектический характер, является алкоголь.
В годы Великой Отечественной войны спиртных напитков в свободной продаже в СССР практически не было, однако их потребление
росло и в тылу, и на фронте. Основными напитками были водка, спирт,
самогон. Конечно, такое страшное потрясение, как война, могло послужить благоприятной почвой для появления у части населения естественного желания отвлечься от горя и ужасов окружающей действительности, при этом, значительно, распространению пьянства способствовала и политика властей. Алкоголь стал надежным и постоянно
действующим стимулом к труду и обороне, помогавшим Сталину решать государственные проблемы. «Сталинские сто граммов» становятся мощным фактором массового сознания. Начало этой политике
Суменкова М.В., 2018
314
было положено в декабре 1939 г. Экономическое Совещание при Совнаркоме СССР «в связи с низкой температурой в Карелии и Заполярье
и в целях профилактики обморожений в частях Красной Армии» с 1
января 1940 г. установило дополнительный паек для участвующих в
боях бойцов и командиров – 100 г водки в день и 100 г сала через
день. Летчикам вместо водки полагался коньяк [8, с. 245]. По данным
начальника тыла Красной Армии А.В. Хрулева, за время боевых действий в войска было поставлено свыше 10 млн л водки и 88,8 тыс. л
коньяка [1, с. 8].
В 1942 г. Гитлер в изданной им директиве написал: «Необходимо
свести славян до языков жестов. Никакой гигиены, никаких прививок.
Только водка и табак!» [6, с. 156-157]. Весной 1944 г. Генерал Енеке,
отступая из Крыма, издал приказ об уничтожении всего имущества….
Чтобы не дать противнику использовать полуостров, как базу для
наступления…. При этом в приказе говорилось, что алкогольные
напитки не уничтожать, а оставить русским…. Когда они захватывают
такие трофеи, их наступление замедляется…[10, с. 494-495].
Во время Великой Отечественной войны норматив водки для
снабжения регулярной действующей армии был введен постановлением Государственного комитета обороны № 562 уже 22 августа
1941 г.: начиная с 1 сентября каждому бойцу и командиру передовой
линии действующей армии выдавалось в сутки по 100 г сорокаградусной водки. В мае 1942 г. постановлением ГКО № 1727 порядок выдачи
водочного довольствия был уточнен. Массовая ежедневная раздача
водки личному составу с 15 мая прекращалась, зато норма для бойцов
частей передовой линии, «имеющих успехи в боевых действиях», увеличивалась до 200 г на человека в день. Всем остальным на передовой наливали ставшие традиционными 100 г лишь в революционные и
общенародные праздники (причем таковыми признавались, к примеру,
Международный юношеский день, Всесоюзный день физкультурника и
др.) [7, с. 378]. Менее чем через месяц ГКО понизило норму для «имеющих успехи в боевых действиях», и теперь ежедневные 100 г полагались лишь военнослужащим передовых частей, которые ведут наступательные действия [9, с.6].
Постановление, окончательно определившее судьбу «ста граммов», было принято ГКО 12 ноября 1942 г. (№ 2507) [8, с. 246]. Заветные полстакана в сутки на человека разливались только в подразделениях, ведущих непосредственные боевые действия и находящихся
на передовой; в подразделениях, ведущих разведку; в артиллерийских
и минометных частях, поддерживающих пехоту и находящихся на огневых позициях; а также экипажам боевых самолетов по выполнении
ими боевой задачи. Тем, кто находился в полковых и дивизионных
резервах, служил в подразделениях обеспечения, производил работы
315
на передовых позициях, полагалось 50 г водки в сутки. Столько же по
указаниям врачей могли получить раненые бойцы, находившиеся в
учреждениях полковой санитарной службы. Всем без исключения выдавалось по 100 г в революционные и общенародные праздники. На
Закавказском фронте солдат мог получить вместо 100 г водки 200 г
крепленого или 300 г столового вина.
Все постановления, регламентирующие снабжение войск спиртным, подписывал лично председатель ГКО И.В. Сталин. Алкоголь становится важной составляющей военной политики: например, накануне
битвы под Москвой генерал Г. Жуков под угрозой отдачи под суд
нерадивых командиров и членов военных советов требовал «немедленно взять в свои руки дело снабжения частей… в особенности водкой и махоркой» [5, с.46]
Армия ежемесячно поглощала до 45 железнодорожных цистерн
спирта. К примеру, за апрель 1943 г. на всех фронтах было выпито
4450000 л водки. Пресловутые «сто грамм» привели к серьезной алкоголизации военнослужащих, и с одной стороны являлись катализатором героической Победы, с другой являлись первопричиной роста
преступности и социальной напряженности.
30 октября 1941 г. Сталин подписал «совершенно секретное» постановление ГКО № 856 «О торговле в г. Москве», в соответствии с
которым продажа водки и вина в столице формально не запрещалась,
а на деле прекращалась [8, с. 247]. Изъятие водки из свободной продажи диктовалось и нуждами фронта, и соображениями военного времени. Несмотря на это, водка в продаже имелась, о чем свидетельствует ее наличие в торговых точках. К примеру, 4 июня 1944 г. на
станцию Лазовая Юго-Западной железной дороги прибыл воинский
эшелон, в котором следовали офицеры и краснофлотцы. 8 краснофлотцев ворвались в помещение вокзального буфета и потребовали
водки. Получив отказ, учинили дебош и забрали в буфете 6 л водки и
избили прибывшего милиционера [2, л. 48].
Вместе с тем абсолютная партийно-государственная монополизация распределения спиртного позволяла использовать его и в качестве поощрения ударного труда в тылу. Постановление ГКО было перенесено исполнительными органами на все местные торговые сети и
на фоне общего дефицита товаров первой необходимости водка в
«стахановских наборах» (состоявших из мыла, соли, керосина и др.)
стала поистине божественным подарком. В первые два года войны
водка полагалась только тем, кто выполнял и перевыполнял особо
срочные и особо важные задания правительства [8, с. 248].
Вынужденная, «принудительная» алкоголизация населения
СССР, привела не только к стахановскому труду в тылу и бессмертным подвигам красноармейцев на фронте, но и к массовому болез316
ненному пристрастию к спиртным напиткам, называемому алкоголизм,
имеющему целый спектр негативных сопутствующих факторов: преступность, самогоноварение (в условиях голода), психические заболевания и др.
Довольно большой размах приобрело хищение спирта из военных эшелонов. К примеру, 11 сентября 1944 г. на станции Мичуринск
Юго-Восточной железной дороги стоял воинский эшелон, в котором
следовали военнослужащие первого Украинского фронта. Группа военнослужащих в целях хищения спирта из цистерн напала на часового
красноармейца 125 полка НКВД по охране ж/д, охранявшего спирт, и
пыталась его обезоружить. Охранник после предупредительных выстрелов, преследуемый нападавшими, отошел к гарнизону, в который
было брошено 2 гранаты. В результате нападавшие были задержаны,
следствие вел отдел контрразведки «Смерш»[2, л.292]. Так, за второе
полугодие 1943 г. и первый квартал 1944 г. только на станции Перово
Московско-Рязанской железной дороги было зарегистрировано 20 случаев крупных хищений водки и спирта из литерных эшелонов – украли
около 23 т [8, с. 248].
Несмотря на дефицит продуктов питания, самогон в стране был.
К примеру, 29 июня 1944 г. на станции Красноармейская ЮжноДонецкой железной дороги прибыл товарный поезд, в котором находилось 200 «мешочников». Оперативный заслон милиции, пытавшийся
снять мешочников, был обстрелян из автоматов группой краснофлотцев. Бойцы НКВД и работники милиции вынуждены были применить
оружие, в результате было убито 3 мешочника, задержано 6 мешочников и 3 краснофлотца. Следствием установлено, что в пути краснофлотцы занимались грабежами, брали у мешочников деньги, продукты
и самогон, обещая защитить их в пути от милиции[2, л.48]. И это несмотря но то, что подобные преступления карались по законам военного времени. К примеру, 10 сентября 1944 г. утром на товарную станцию Минск прибыл воинский эшелон с личным составом, следовавшим
на фронт. Эшелон остановился напротив Суражского рынка. Около 12
часов группа бойцов, сержантов и офицеров в пьяном состоянии пришла на рынок и стала чинить бесчинства, требуя у продавцов самогон,
водки и яйца. На замечания военного патруля отвечали руганью с избиением. В результате между пьяными военнослужащими и частями
патруля и войск НКВД произошла серьезная схватка. Торговцы разбежались, военнослужащие, похватав продукты, скрылись в эшелоне. На
подкрепление властям пришло 2 полка войск НКВД и стали обыскивать и снимать зачинщиков с эшелона, в ответ на эти действия весь
личный состав с криком «Братцы, наших забирают! Вперед на краснопогонников!!!» открыл стрельбу по войскам НКВД из пулеметнозенитной установки эшелона. К 15 часам порядок был восстановлен,
317
виновные задержаны. По результатам следствия была проведена
оперативным составом НКВД-НКГБ проверка третьего Белорусского
фронта и выявлено – 8957 подозрительных: из них агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника – 50 человек, ставленников и пособников немецких оккупантов – 123 человека,
изменщиков и предателей Родины – 21, полицейских – 13, бандитов –
97, 83 мародера, дезертиров – 233 и уклоняющихся ранее от призыва
в Красную Армию – 1308 человек. Большая часть из них по решению
лично Народного Комиссара Л. Берии приговорены к расстрелу[2, л.
330-333]. Существовала и другая форма наказания по случаю военного времени. Так, Зам. Командира авиаэскадрильи старший лейтенант
З. 13 ноября 1944 г. вечером, находясь в нетрезвом состоянии, спросил у проходившей гражданки К., как пройти на улицу М., она сказала,
что не знает, он нанес ее рукояткой пистолета ТТ удар по голове, его
пытался задержать заместитель главного технолога Наркомата танковой промышленности гр. Б., который был убит выстрелом в голову.
Следствием установлено, что гр. Б. был убит военнослужащим З.,
находящимся в состоянии сильного опьянения, из части характеризовался положительно: 199 боевых вылетов, 5 сбитых самолетов и 4
ордена. Учитывая все это, З. приговорили искупить вину боевой работой. Военный трибунал понизил его в звании до младшего лейтенанта
и направил в передовой истребительный авиационный полк на фронт
[3, л. 29]
По мере продвижения Красной Армии на запад особо срочных и
особо важных оборонно-производственных заданий становилось все
больше. Правительству пришлось ввести плановое обеспечение водкой успевающих рабочих и служащих; исключительное право разрешать выдачу поощрительных алкогольных фондов принадлежало
только ГКО и СНК СССР. Собственные поощрительно-рыночные фонды на водку имело даже Главное управление лагерей НКВД, назначением и распределением этих фондов ведал лично Сталин [8, с. 248].
К концу войны алкогольная стимуляция приобрела колоссальный
размах. На январь-март 1945 г. на поощрительные цели было отпущено водки и спирта в переводе на водочный эквивалент для 18 основных наркоматов (без наркомата обороны и НКВД) 1млн 300 тыс. декалитров водки [5, с. 47]. На предприятиях и стройках данных ведомств
трудилось тогда примерно 10 млн человек, то есть на каждого рабочего приходилось по 1,3 л водки в квартал. Однако, если из этого числа
вычесть работавших детей и подростков в возрасте до 18 лет и хотя
бы половину женщин (многие их них в годы войны пили наравне с
мужчинами), а также учесть принцип избранного распределения поощрительных фондов, то для оставшихся 2-3 миллионов стахановцев
318
норма получалась весьма солидной – примерно по бутылке водки в
неделю [8, с. 249].
Причем у населения действительно имелись серьезные запасы
алкоголя. К примеру, в декабре 1944 г. в Б-ком уезде Эстонской СССР
было арестовано 12 военнослужащих, которые, находясь в служебных
командировках, занимались грабежами населения. Так, они похитили у
жителей пригородных селений г. Риги 11 баранов, 45 л спирта и 8 бочек пива. За что всех предали военному трибуналу [3, л. 271]
Конечно, «сталинские сто граммов» в значительной степени были
мерой вынужденной, обусловленной экстремальной ситуацией, а люди, получавшие их, воевали и трудились во имя Победы, а не за паек.
После 9 мая 1945 г. все «алкогольные» постановления ГКО были отменены, однако последствия их оказались весьма тяжелыми. Бедствия, страдания, перенесенные людьми, утрата родных, нарушение
привычного уклада жизни, психического здоровья, раннее приобщение
к спиртному детей военного времени, увеличение числа пьющих женщин, наконец, просто привыкание мужского населения к алкоголю за 4
года, привели к тому, что в первые два послевоенных десятилетия
темпы роста потребления спиртных напитков были весьма высоки,
кроме того росла и кривая девиантных отклонений. Так, в 1949 г.
Народный суд 8 участка Пролетарского района г. Москвы, приговорил
гражданина Н., работавшего нагревальщиком на автозаводе им. Сталина к 6 месяцам исправительно-трудовых работ, с удержанием из
зарплаты 25%, за двухнедельный прогул, по причине пьянства. Московский городской суд, приговор отменил, так как имеется справка о
том, что гражданин Н. с 1946 г. состоит на психиатрическом учете с
диагнозом «невротическое расстройство – хронический алкоголизм» и
имеет боевые награды [4, л. 20-21].
Список источников и литературы
1. Аптекарь П. «Сто граммов» у линии Маннергейма // Аргументы и
факты. 1995. № 7. С. 8.
2. ГАРФ. Ф. Р – 9401. Оп. 2. Д. 66. 367 л.
3. ГАРФ. Ф. Р. – 9401. Оп. 2. Д. 68. 296 л.
4. ГАРФ. Ф. Р – 9492. Оп. 1. Д. 594. 167 л.
5. Кнышевский П. Выпьем за Сталина! // Новое время. 1993. № 23. С. 44-47.
6. Лошкарев В.В. К вопросу о борьбе с «алкогольной катастрофой» в
России // Материалы Третьих антинаркотических чтений профессорскопреподавательского состава, студентов и практических работников,
посвященных десятилетию действия Федерального закона «О наркотических
средствах и психотропных веществах». Самара: Изд-во СГЭУ, 2008. 329 с.
7. Романов П.В. Застольная история государства Российского. СПб.:
Кристалл: Сироткин, 2000. 575 с.
8. Такала И.Р. Веселье Руси. История алкогольной проблемы в России.
СПб.: Издательство «Журнал – Нева», 2002. 336 с.
319
9. Турченко С. Сталинский розлив // Труд № 7 (30 ноября). 2000. С. 6.
10. Широкорад А.Б. Битва за Черное море. М.: АСТ: Транзиткнига, 2005.
554 с.
УДК 355.48(47+57)
По следам Уральских лыжных батальонов (результаты
работы поисковой экспедиции)
1
Тапилин А.И.
г. Челябинск
Аннотация: В статье рассмотрены основные направления деятельности Челябинской региональной общественной организации «Поисковый отряд «Ориентир». Освещается работа экспедиции отряда «Ориентир» в Новгородской области, в ходе которой были
обнаружены и эксгумированы останки бойцов 248 ОЛБ, сформированного под Челябинском. Отмечается деятельность студентов ЮУМК в работе экспедиции.
Ключевые слова: поисковый отряд, поисковая экспедиция, отдельный лыжный батальон, «демянский котёл», санитарное захоронение, солдатский медальон, ЮжноУральский многопрофильный колледж.
В Челябинской области на протяжении нескольких последних лет
активно работает региональная общественная организация «Поисковый отряд «Ориентир». Данный отряд создан в 2010 году на базе
главного управления МЧС России по Челябинской области. В состав
поискового отряда входят представители разных возрастов и профессий. Это действующие и бывшие сотрудники МЧС России, Управления
федеральной службы судебных приставов по Челябинской области,
предприниматели и др. Основная цель отряда – розыск погибших и
пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны бойцов
Красной Армии, в том числе уральцев, на территории Новгородской и
Волгоградской областей. Кроме того, члены отряда проводят мероприятия, направленные на увековечивание памяти погибших и пропавших без вести воинов, пытаются найти родственников обнаруженных красноармейцев, активно привлекая к этой деятельности молодёжь.
Студенты Юридического комплекса Южно-Уральского многопрофильного колледжа (ЮУМК) г. Челябинска весной 2013 года познакомились с руководителями поискового отряда и включились в его работу. В тот период времени отряд «Ориентир» поставил задачу – поработать в районе города Старая Русса Новгородской области. Руководителей отряда заинтересовал вопрос об участии лыжных батальонов, в том числе Челябинского формирования, в боевых действиях в
данном районе в годы Великой Отечественной войны. Полковник
внутренней службы в отставке, заместитель председателя Совета
поискового отряда Сергей Анатольевич Кондратцев, в течение неТапилин А.И., 2018
320
скольких лет долго и старательно изучал архивные документы, связанные с этим вопросом. Проделанная работа и привела поисковиков
именно в район Старой Руссы. Остановимся на событиях, которые
происходили в этом районе в 1942–1943 годах в которых принимали
участие отдельные лыжные батальоны челябинского формирования.
В начале февраля 1942 года, в ходе зимнего наступления, советские войска Северо-Западного фронта окружили южнее Новгорода,
между озёрами Ильмень и Селигер, в районе посёлка Демянск, основные силы 2-го армейского корпуса 16-ой немецкой армии, входившей в
группу армий «Север». Образовался так называемый «демянский котёл» [7, с. 79]. В «котле» оказалось 6 вражеских дивизий, включая моторизованную дивизию СС «Тотенкопф» («Мёртвая голова») – всего
около 100 тысяч человек [3, c. 52]. Ударная группа из трёх вражеских
дивизий под командованием генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха 21 марта начинает наступление на внешнее кольцо советского окружения из района юго-западнее Старой Руссы. Одновременно немцы нанесли удар изнутри «котла». 21 апреля удалось частично деблокировать окружённую группировку, а 5 мая блокада была
окончательно снята. В результате образовался так называемый «Рамушевский коридор», по которому снабжались оборонявшиеся в районе Демянска части 2-го армейского корпуса Вермахта [3, с. 52].
На основании изучения архивных документов поисковики отряда
«Ориентир» установили, что в феврале-марте 1942 года в районе
Старой Руссы и прилегающей местности, на левом крыле 1-ой Ударной Армии Северо-Западного фронта, ожесточённые бои по удержанию и расширению внешнего кольца окружения «демянского котла»,
вели отдельные лыжные батальоны (ОЛБ). Эти батальоны были
сформированы из жителей Урала, Сибири и Поволжья. В связи с тем,
что в архивах нет точных данных о понесённых лыжными батальонами
потерях, можно предположить, что руководство батальонов и их штабы погибли в ходе боёв. Исходя из оперативных сводок 1-ой Ударной
Армии, из воспоминаний ветеранов, из рассказов местных жителей и
из проведённой проверки паспортов захоронений, поисковики сделали
вывод, что до настоящего времени не поднято и не захоронено ещё
множество погибших в тех боях воинов лыжных батальонов, в том
числе Челябинского формирования.
Самое парадоксальное состояло в том, что в донесениях о боевых потерях стрелковых дивизий и бригад значилось много жителей
Челябинской области, а в списках местных воинских захоронений фамилии южноуральцев практически отсутствовали. Этот пробел и хотели восполнить челябинские поисковики.
В период с 21 апреля по 11 мая 2013 года на территории Старорусского и Поддорского районов Новгородской области, где в годы
321
Великой Отечественной войны проходили упорные бои с участием
отдельных лыжных батальонов, в том числе Челябинского формирования, проводилась экспедиция поискового отряда «Ориентир». В работе экспедиции, как уже было отмечено, впервые приняли активное
участие студенты Юридического комплекса Южно-Уральского многопрофильного колледжа: Колпакова Анжелика, Садыкова Дарья, Щепёткина Анастасия, Парфёнов Кирилл и Скарлыгин Алексей. Экспедиция проходила под патронажем МЧС России и Главного управления
молодёжной политики Челябинской области. Я, как преподаватель,
вместе со студентами также участвовал в работе экспедиции.
24 апреля поисковая экспедиция, развернув полевой лагерь в деревне Кудрово Старорусского района, приступила к проведению разведки местности, с целью розыска останков погибших и пропавших без
вести красноармейцев. Несмотря на неблагоприятные погодные условия (низкие температуры, частые дожди), сильную заболоченность
района, члены поискового отряда упорно и настойчиво пытались обнаружить останки погибших бойцов. Выходы поисковых групп осуществлялись ежедневно. Параллельно была установлена мемориальная плита на воинском захоронении в деревне Кудрово, увековечивающая память о бойцах и командирах 248-го отдельного лыжного батальона Челябинского формирования, погибших и пропавших без вести
в боях за деревни Кудрово и Шапкино.
26 апреля отдельная группа поисковиков из отряда была направлена в деревню Переходы Поддорского района с целью проведения
поисковой разведки на местности, а также установки мемориальных
плит с именами бойцов и командиров Красной Армии, принимавших
участие в боях за этот населённый пункт. Согласно документам, 9
марта 1942 года в бой за деревню Переходы с ходу были брошены
бойцы 248 отдельного лыжного батальона, прибывшие накануне литерным эшелоном.
248 ОЛБ был сформирован из жителей Челябинской области, в
основном из горнозаводской зоны – городов Златоуста, Сатки, Миньяра, а также самого Челябинска. Из архивных документов известно, что
только в одном бою 9-го марта 1942 года этот батальон понёс безвозвратные потери в количестве 64 человек. В ходе кропотливой подготовительной работы поисковики отряда «Ориентир» не обнаружили сведений, сколько бойцов пропало без вести, сколько умерло от ран. На
воинском же захоронении в деревне Переходы, за которую шёл бой, в
то время были увековечены фамилии лишь 8 человек.
Бой за деревню Переходы 9 марта 1942 года, как и последующие
бои, носил исключительно упорный характер, так как решающего перевеса противоборствующие стороны не имели. Немецкие войска засели в домах, окапались на окраинах деревни. С разных направлений
322
населённый пункт штурмовали наши батальоны. Деревня Переходы,
как и близлежащие населённые пункты, несколько раз переходила из
рук в руки. В результате упорных боёв деревня фактически была полностью уничтожена, дома сожжены.
Итак, по имеющимся данным, 9 марта 1942 года в боях за деревню Переходы, погибло и пропало без вести 64 командира и бойца 248
отдельного лыжного батальона. Бойцов поискового отряда интересовал вопрос, где были похоронены погибшие красноармейцы и были ли
они похоронены вообще?
Жители деревни Переходы, на глазах которых поисковики отряда
«Ориентир» проводили разведку местности и установку мемориальных плит, отнеслись к поисковой деятельности с пониманием и вниманием. Те, что постарше вспоминали военное лихолетье, указав возможные места неучтённых захоронений. Поисковики отряда «Ориентир» начали внимательно их обследовать, и спустя несколько дней
работа увенчалась успехом. На окраине деревни удалось обнаружить
неучтённое захоронение, в котором находились останки красноармейцев.
Об обнаруженном захоронении была проинформирована администрация Поддорского муниципального района Новгородской области. 30 апреля бойцы поискового отряда «Ориентир» перебазировали
свой полевой лагерь в деревню Переходы. К исследованию неучтённого воинского захоронения приступил весь отряд. Необходимо пояснить, что обнаруженные останки находились на месте стоявшего здесь
во время войны дома. Это доказывали обнаруженные по периметру
большие валуны, служившие фундаментом. Сами останки располагались беспорядочно, имели следы воздействия огня, были перемешаны
с углями и кирпичами. Это говорило о том, что, скорее всего, во время
боя дом горел, а кирпичи – остатки рухнувшей печи. Удалось определить, что дом стоял именно на том направлении, с которого деревню
атаковал 248 отдельный лыжный батальон. Получалось, что в полуподвал этого сгоревшего дома солдаты и местные жители отнесли
погибших в ходе боя бойцов. Это было так называемое санитарное
захоронение, осуществлённое в целях соблюдения необходимых санитарно-гигиенических условий.
Дом, в полуподвал которого были отнесены погибшие бойцы, затем обрушился. Шли годы, десятилетия, а погибшие так и оставались
лежать в том месте забытые и не погребённые должным образом. Об
этом говорит характер найденных останков: обнаруженные воины лежали беспорядочно, в несколько слоёв. Поисковики использовали археологический способ подъёма останков, послойно. Весь грунт аккуратно просеивался. За время работ было поднято несколько десятков
323
кубометров земли. Постоянно поступала вода, которую приходилось
откачивать.
Студенты-поисковики ЮУМК вместе со всеми проводили кропотливую работу по извлечению (эксгумации) останков обнаруженных
военнослужащих, поиску документов и личных вещей, которые позволили бы идентифицировать личности обнаруженных бойцов. Продолжалась работа и с местными жителями.
Упорная, кропотливая работа поисковиков отряда «Ориентир»
увенчалась успехом. 3 мая на самом дне раскопа, один из непосредственных руководителей проекта, заместитель председателя Совета
отряда, Сергей Анатольевич Кондратцев, обнаружил медальон, который оказался единственной подобной находкой. Вечером в лагере
медальон вскрыли. Поисковики очень волновались. Будет ли заполнен
вкладыш? Удастся ли его прочитать? К всеобщей радости медальон
оказался заполнен, и содержание вложенного в него вкладыша читалось достаточно чётко. Медальон принадлежал красноармейцу Касяненко Владимиру Алексеевичу, 1922 года рождения. Уроженец
Одесской области, данный красноармеец, как указывалось во вкладыше, был мобилизован Саткинским районным военкоматом Челябинской области.
Сергей Анатольевич Кондратцев, долго изучающий архивные документы, указывает, что в донесении боевых потерь 1-ой Ударной Армии есть запись по этому бойцу. Там сказано, что «…пулемётчик
248-го отдельного лыжного батальона Касьяненко Владимир Алексеевич погиб 09.03.1942 года в бою за деревню Переходы…». Правда в
официальном документе в фамилии погибшего бойца есть мягкий
знак, а в медальонном вкладыше нет. Вполне вероятно, что парень
украинец при заполнении вкладыша мог мягкий знак просто пропустить.
Первоначально казалось, что в данном санитарном захоронении
находятся останки 7-10 бойцов, может быть, чуть больше. Тем не менее, за несколько дней кропотливой работы участники челябинского
поискового отряда «Ориентир» подняли на этом месте останки 58 погибших бойцов. Благодаря обнаруженному и прочитанному медальону
стало окончательно ясно, что найденные воины воевали именно в составе 248 отдельного лыжного батальона, сформированного в посёлке
Шершни под Челябинском.
Останки найденных красноармейцев участники поисковой экспедиции передали администрации Поддорского района Новгородской
области, которая 22 июня 2013 года организовала их погребение на
официальном воинском захоронении в деревне Переходы. На погребении присутствовали родственники погибших воинов 248 ОЛБ, которых смогли разыскать челябинские поисковики.
324
Студенты Юридического комплекса Южно-Уральского многопрофильного колледжа не только с огромным интересом и старанием
проводили поисковую работу, но также добросовестно выполняли многочисленные работы по обеспечению жизнедеятельности полевого
лагеря. Трудности их не пугали. Они ощутили на себе весь героизм,
трагедию и величие той эпохи, прикоснувшись к подвигу нашего народа и своих земляков – южноуральцев в Великой Отечественной войне.
Студенты ЮУМК, принявшие активное участие в 1-ой в их жизни поисковой экспедиции в Новгородскую область весной 2013 года, продолжили поисковую деятельность в составе Челябинской региональной
общественной организации «Поисковый отряд «Ориентир». В последующие годы к ним присоединились уже новые ребята из ЮУМК.
В завершении статьи хочется отметить, что в Челябинске с 1977
года ежегодно в День Защитника Отечества (ранее День Советской
Армии) среди детско-юношеских спортивных школ проводятся Всероссийские соревнования лыжников на приз Совета ветеранов Уральских
лыжных батальонов. Эти соревнования, по традиции, проводятся на
тех самых трассах, где в 1941 году уральские лыжники готовились к
участию в боевых действиях – в берёзовой роще за деревней Шершни
[2, с. 128]. В челябинской детско-юношеской спортивной школе Олимпийского резерва № 5 создан музей с экспозицией, посвящённой
Уральским лыжным батальонам. Многие экспонаты привезены в музей
челябинским поисковым отрядом «Ориентир» – это каски, фрагменты
снарядов, оружие времён Великой Отечественной войны. Участники
соревнований на приз Совета ветеранов Уральских лыжных батальонов, посещая музей, знакомятся с историей создания Уральских лыжных батальонов и с боевыми подвигами этих подразделений. Деятельность ЧРОО «Поисковый отряд «Ориентир» по изучению героической истории Великой Отечественной войны и Уральских лыжных батальонов успешно продолжается.
Список источников и литературы
1. Корзников А.И. Уральцев слава боевая. Свердловск: Сред. – Урал. кн.
изд-во, 1985. 240 с.: ил.
2. Пестерев Ю.Е. По следам «снежных призраков»: Докум.
Повествование. Челябинск; Златоуст: Издатель Татьяна Лурье, 2000. 156 с., ил.
3. Победа века. Челябинская область в Великой Отечественной войне.
Популярная военная энциклопедия / сост. А.П. Моисеев. Челябинск: Изд-во
«УРАЛ LTD», 2000. 528 с.: ил.
4. Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и
материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). М.: ТЕРРА, 1996. 448 с.: ил.
5. Тайны и уроки зимней войны. 1939–1940. СПб.: ООО «Издательство
Полигон», 2000. 544 с.: ил. (Военно-историческая библиотека).
6. Челябинская область: энциклопедия / гл. ред. К.Н. Бочкарёв.
Челябинск: Каменный пояс, 2008. Т. 3. 832 с.: ил.
325
7. Щербина Л. Прикоснувшись к войне. Казань: Центр инновационных
технологий, 2016. 152 с.: ил.
УДК 94(520).033.54
Материальные аспекты повседневности военнослужащих
Квантунской армии в период советско-японской войны 1945 г.
1
Тарасов С. В.
г. Тверь
Аннотация: В статье рассмотрены материальные аспекты японской военной повседневности в период войны против СССР в августе-сентябре 1945 года. Продемонстрированы и подробно рассмотрены все их основные виды, такие как официальные документы,
личные вещи, агитационные материалы, рацион питания, снаряжение амуниция, личное
вооружение, и военная техника. Также рассмотрено влияние, оказываемое данными аспектами на исследуемый процесс, и, какое именно значение они имели для военнослужащих Квантунской армии
Ключевые слова: Япония, Квантунская армия, советско-японская война, повседневность, Бусидо.
История советско-японской войны в настоящее время заслуживает всё большего изучения. Для этого необходимо исследовать вопрос
материальных аспектов повседневности солдат и офицеров Квантунской армии в период конфликта.
Главным из них являются официальные документы, которым
подчинялась казарменная жизнь. Они представлены такими образцами как Бусидо, рескрипт Мейдзи солдатам и морякам и воинский устав
Сендзюнкун больше известный как «памятка японского солдата». Они
регулировали все взаимоотношения и всегда в точности и буквально
исполнялись вследствие японского менталитета. Первый документ
являлся кодексом чести самурая, нормам которого беспрекословно
подчинялось всё японское общество, а два других представляли собой
его более краткие толкования применительно к современной на момент начала советско-японского конфликта императорской армии, и, в
основном, предназначенные для плохо знакомых, в основной своей
массе, с полным текстом первого документа солдат. Немаловажными
являлись и наставления для различных родов войск, где расписывалось как применять все постулаты основных документов на практике.
Данными постулатами являлись почитание родителей, беспрекословное подчинение вышестоящим по иерархии, и особенно самопожертвование. Два других декларировали примерно аналогичные качества
такие как преданность, честность, и простота межличностных отношений и быта [8. С. 69-80.] и особенно категорический запрет на сдачу в
плен, введённый в уставе Сендзюнкун [3].
Тарасов С.В., 2018
326
Из сферы личных предметов можно особо выделить дневники
солдат и письма, получаемые ими из дома. Манера ведения дневников насквозь пронизывала всю японскую культуру. Так как этим занимались в мирное время то естественно, что это перетекло и на армейскую службу. Все дневники военнослужащих имеют довольно однотипное содержание, преисполненное крайнего шовинизма, а также
патриотического и особенно военного фанатизма, а также стремления
как можно скорее погибнуть в бою, в первую очередь освободив себя
таким образом от тягот армейской службы, а вместе с тем получив
автоматическое посмертное обожествление с погребением в храме
бога войны Ясукуни. Такая ситуация связана также и с тем, что любые
намёки на неидеальное положение дел в армии или государстве –
«опасные мысли» жесточайше пресекались посредством репрессий
военной полиции кемпейтай, по праву считавшейся «японским гестапо». Для этого она располагала неограниченными полномочиями.
Пользуясь положением японского уголовного законодательства о превентивном аресте рядовой служащий кемпейтай мог без всякой причины арестовать любого высшего офицера [2. С. 505]. Доносы в полицию с радостью при любом удобном случае составляли и сами военнослужащие, имеющие глубоко традиционное и религиозное мышление, а соответственно считавшие всех диссидентов атеистами, не верующими в императора, имевшего статус живого бога. Армия в данном
случае является полным отражением общества и потому она была
полностью очищена от всякого инакомыслия. Письма также проходили
жесточайшую цензуру в кемпетай и доходили до адресатов лишь в
виде нескольких строчек самого общего содержания [13, Ф.294 Оп.
6980 Д. 84 Л. 244.].
Другие личные вещи представлены довольно широким набором.
Каждая из них несла в себе определённый контекст. К самым значимым для военнослужащего являлись личный японский флаг с автографами всех сослуживцев, максимально привязывающий его таким
образом к коллективу воинской части [8. С. 69-80.]. Также у солдат и
офицеров имелись различные амулеты, самый известный из которых
– «пояс тысячи стёжков», который изготовлялся родителями и всеми
родственниками военнослужащего. Согласно представлениям японцев, он оберегал владельца, и мог даже отбивать пули [6. С. 3.].
Что касается рациона питания то он преимущественно состоял из
рисовых блюд, однако ввиду отсутствия полевых кухонь его приходилось носить в котлах, а рис требовалось размачивать водой, и он не
всегда был готов к употреблению что создавало дополнительные
трудности в снабжении [7. С. 44]. Нередко в рацион включалось и человеческое мясо, причём как сырое в виде трупов вражеских солдат и
военнопленных, так и производимые промышленно консервы из него,
327
маскируемые под мясо китов [11. С. 158]. Важно отметить также что в
рацион официально включалось спиртное, которое также можно было
и без ограничений покупать в военторге. Это приводило к бесконтрольному пьянству солдат, особенно в выходные и праздничные дни,
а соответственно к бесконечным массовым дракам, даже между целыми подразделениями, и не менее крупномасштабному воровству в
гигантских размерах. Относительно последнего необходимо отметить
факт, что в случае поимки жестоко наказывался и вор, и жертва. Причём первый за то, что украл, а второй – за то, что плохо хранил [11,
Ф.294. Оп. 6980. Д. 84. Л. 243 об.], что есть этнопсихологический аспект глубоко коллективистского японского менталитета.
Немаловажную роль играли и пропагандистские материалы. В казармах развешивалось огромное количество лозунгов с патриотическими призывами, и благодарственными молитвами императору, а
также плакатов и картин, возвышавших императорской армии, и всячески максимально принижавших всех её противников, в том числе и
русских. Они развешивались в казармах повсюду. Можно привести
содержание некоторых плакатов: «Доведём священную войну до победного конца!», «Вознесём моления о неизменности военных удач!»,
«Да здравствует победа великой императорской армии!» «Воспитывай
в себе воинский дух, увидел врага – убей!», «Сто миллионов, встаньте,
как один!» [4. С. 19].
Оружие играло немаловажную роль. С особым почтением в императорской армии относились к холодному оружию ввиду господствовавшего в Японии его культа. Меч офицера, согласно традиции, являлся душой самурая, а соответственно требовал особо тщательного
ухода. Штык солдата также имел аналогичный статус [5]. Огнестрельное оружие хоть и имело традиционно более низкий статус, но обслуживалось не менее тщательно. Это было связано с тем, что оружие,
как и обмундирование, помечалось императорской печатью в виде
цветка хризантемы что создавало глубочайший сакральный смысл,
побуждая военнослужащих беречь переданную на почётное хранение
божественную собственность, и не покидать её ни при каких обстоятельствах, так как её предполагалось вернуть в первозданном виде [9].
В целом оружие являлось нелегальными копиями западных, и, чаще
всего, морально устаревших на момент начала советско-японского
конфликта образцов, а из-за истощения ресурсов империи к 1945 году,
оно было в дефиците и крайне низкого качества [6. С. 35.]. Но даже из
того, что имелось в их распоряжении, японские солдаты и офицеры
смогли выжать максимум, и показали крайне высокую боевую эффективность, даже в экстремальных условиях скоротечной войны.
Военная техника также важна. Она также в основной своей массе
являлась копией западных образцов и существенно уступала таковой
328
у противника, по большей части устарев уже даже морально к 1945
году. В особенности это касалось танков, построенных для поддержки
пехоты по стандартам 30-х годов, а соответственно имевших лёгкий
вес, мелкокалиберные орудия и слабую броню [11. Ф. 304. Оп.
110127с. Д. 1. Л. 294–296.]. В дополнение к этому большинство техники являлось неисправной на момент начала войны с СССР, ввиду того
что запчастей и топлива, вследствие истощения материальных ресурсов Японии, катастрофически не хватало [11. Ф. 282 Оп. 7164. Д. 1. Л.
163.]. По этой причине в боях против советских войск японскую бронетехнику и авиацию успели использовать в боях крайне ограниченно.
Наиболее массово, однако без особого успеха, самолёты удалось
применить во время боёв в Корее, а танки – во время отражения высадки советского десанта на остров Шумшу Курильской гряды. Неоднократно имели место и самоубийственные атаки пилотов-камикадзе,
но существенного урона противнику танковым и авиационным частям
Квантунской армии нанести не удалось, однако японцев, в силу этнопсихологии, это нисколько не смущало [1]. Это также было связано с
тем, что основной упор в тактике императорской армии делался на
пехоту, оружие массового поражения, в первую очередь химическое и
бактериологическое, а также отряды сухопутных смертников, действия
которых, впрочем, всячески старалась копировать и вся остальная
армия.
Итак, проанализировав материальные аспекты японской военной
повседневности можно сделать вывод о том, что они несли в себе ярко выраженный национальный колорит, и были насквозь пропитаны
традициями. Нормативные документы рацион был в целом довольно
неплохим, но включал в себя некоторые крайне экзотические блюда
поистине немыслимые для европейца. Дневники и письма отражают
абсолютную шаблонность и деиндивидуализированность мышления
японских военнослужащих, личность которых была полностью стёрта
особенностями культуры и менталитета в идеальном сочетании с пропагандистско-репрессивной машиной империи и драконовскими армейскими порядками. Лозунги и плакаты были переполнены агрессивным военно-патриотическим фанатизмом, окончательно и бесповоротно закрепляя его в сознании солдат и офицеров. Личные вещи выполняли в первую очередь либо привязочную, либо ритуальную роль.
Военная техника, оружие и обмундирования были глубоко сакрализированы как дар божественного императора, но были крайне устаревшими к началу советско-японской войны. Все эти аспекты гармонично
сочетались друг с другом, являясь важнейшими деталями уникальной
картины японской военной повседневности в период конфликта с
СССР.
329
Список источников и литературы
1. Августовская
буря
[электронный
ресурс]
URL:
http://pobeda.elar.ru/issues/manchzhurskaya-operatsiya/avgustovskaya-burya/ (дата
обращения: 12. 05. 2018).
2. Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 1 / Пер с итал. Л. Кориной. М.,
2003. 543 с.
3. Воинский
устав
Сендзюнкун.
[Электронный
ресурс].
URL:
http://www.tanken.com/senjinkun.html
4. Дзюмпей Г. Условия человеческого существования М., 1964. 710 с.
5. Дорогой солдат. 1944. Режиссёр: Х. Банг. [Электронный ресурс]. URL:
http://kinofilms.tv/film/byeong-jeongnim/39903
6. Иванов С.В. Солдат на фронте. № 10 – Пехота Японии 1937-1945 гг. М.,
2006. 56 с.
7. Идимов В. Япония и ее армия. М., 1934. 92 с.
8. Пронин А.О., Москвитин И. А. К вопросу об особенностях идеологического воспитания в вооружённых силах императорской Японии (1868-1945) //
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2011. Т. 10. вып. 4: Востоковедение.
С. 69-80.
9. Рассказы об оружии: японское огнестрельное оружие Второй Мировой
войны.
1999.
Режиссёр
неизвестен.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://www.youtube.com/watch?v=9n3D7IMoMhQ&t=1s
10. Хен Л. Ч. Военные преступления Японии: вчера и сегодня. Пхеньян,
1999. 180 с.
11. Центральный архив министерства обороны Российской Федерации
(ЦАМО РФ). Ф. 282 Оп. 7164., Ф. 304. Оп. 110127с., Ф.294. Оп. 6980.
УДК 94(470.22) «1917 – 1991»
Военные флотилии Онежского озера в период Гражданской
войны и военной интервенции в Россию
1
Титов С.М.
г. Петрозаводск
Аннотация: Статья посвящена анализу историографических представлений о боевых действиях на Онежском озере в годы Гражданской войны и военной интервенции. Она
позволяет полнее представить этапы изучения проблемы в отечественной исторической
науке, показывает наметившиеся в последние годы новые идеи и исследовательские подходы к разработке истории морских и воздушных сил, противоборствовавших на Онего в
1918–1919 гг. Впервые поставлен вопрос о необходимости комплексного изучения военных
действий красной, белогвардейской и английской онежских флотилий.
Ключевые слова: Гражданская война, иностранная интервенция, Онежское озеро,
военные флотилии
История боевых действий на Онежском озере неоднократно
привлекала внимание историков.
В годы Гражданской войны и
военной интервенции в Россию здесь дислоцировались объединения,
соединения и подразделения морских и воздушных сил обеих
Титов С.М., 2018
330
противоборствующих сторон: красная
Онежская
озерно-речная
флотилия, ее корабельные соединения и гидроавиаотряд, английские
флотилия и авиационные подразделения («Передовое крыло» и
дивизион Лумбуши), а также Онежская флотилия и Мурманский
дивизион Вооруженных сил Северной области.
Однако долгое время история военных действий на Онего
рассматривалась только с одной стороны – со стороны советской
Онежской флотилии. Практически неизвестной на протяжении многих
десятилетий оставалась история действовавших на Онежском озере
корабельных соединений интервентов и белогвардейцев. Сегодня
работ по этой теме еще мало, но определенные выводы по их
содержанию сделать уже можно. С одной стороны, в научный оборот
вводятся не известные ранее документы, позволяющие по-новому
взглянуть на то или иное событие военных действий на Онежском
озерном фронте. С другой, авторы, претендуя порой на
«концептуально новый подход» к изучению избранной темы, «с
точностью до наоборот» повторяют ошибки предшествующих лет.
Если раньше советские историки, часто по независящим от них
причинам, не располагали сведениями о деятельности белой
флотилии, то некоторые из их нынешних коллег, по причинам чисто
субъективным, имеют слабое представление по истории флотилии
красной. Следствием этого являются поверхностные и ошибочные
выводы и суждения, не подтверждающиеся архивными данными.
Среди источников по истории красной Онежской озерно-речной
флотилии особое внимание привлекает подготовленный и
опубликованный в конце 1919 – начале 1920 г. «Годовой отчет
деятельности Онежской флотилии с 1 декабря 1918 по 1 декабря
1919 г.» [5]. В нем помимо многочисленных статистических данных
содержатся подробные сведения по истории формирования и
комплектования флотилии, описание боевых действий и отдельных
боев, дается характеристика сил противника и приводятся отчеты
деятельности различных служб флотилии (отчеты по артиллерийской,
штурманской, авиационной, медицинской, политической части).
Надо признать, что в силу сложившихся обстоятельств работы
такого рода не подверглись радикальной идеологизации, и на
страницах опубликованных работ, авторами которых в большинстве
случаев
являлись
военные
моряки,
содержится
больше
профессионального анализа, нежели партийной пропаганды.
Оборотной стороной такого положения дел стала тематическая
узость этих сочинений, нацеленных в первую очередь на освещение
вопросов боевой деятельности флотилии. В итоге вне поля зрения
остались другие, важные для понимания сути происходивших событий,
темы.
331
В начале ХХ в. Онежское озеро являлось важной транспортной
артерией, игравшей существенную роль как в снабжении всего северозападного региона сырьем, топливом и продовольствием, так и для
обеспечения жизнедеятельности примыкавших к его берегам районов.
С военной точки зрения акватория Онежского озера была тем
плацдармом, с которого можно было оказывать поддержку
действующим на его побережье сухопутным войскам и осуществить
глубокий прорыв (или же, наоборот, воспрепятствовать этому
прорыву) как в сторону Петрограда (по р. Свирь и Ладожскому озеру),
так и в центральные губернии России (по каналам Мариинской водной
системы). Поэтому неудивительно, что решения о формировании
морских сил на Онежском озере принимались в армейских штабах еще
до того, как на его берегах начались боевые действия. Последующие
события подтвердили правильность этих решений, и результативность
операций наземных войск во многом зависела от положения дел на
озерном фронте. [18, с. 167].
В годы Первой мировой войны российская армия создала более
десятка различных флотилий и даже приступила к оснащению их
судами, специально разработанными для ведения речной войны. Что
касается флота, то его участие в этом деле выразилось в основном в
откомандировании во вновь создававшиеся флотилии офицеров и
матросов-специалистов, а также в передаче минно-артиллерийского
вооружения
и небольшого числа кораблей. После Октябрьской
революции полученный опыт (за неимением другого) было решено
взять за основу при создании Онежской флотилии. Однако очень
скоро выяснилось, что в условиях, сложившихся в России к лету 1918
г., выполнить принятое решение непросто. С одной стороны, возникли
проблемы производственного характера, ибо заводы не могли
построить нужное количество новых судов. А с другой, сразу же
появились серьезные организационные сложности. В итоге если
технические проблемы удалось решить за счет мобилизации
пароходов из водного транспорта, то решение вопросов
организационного плана затянулось на долгое время.
17 июня 1918 г. Военный Совет Северного участка отрядов
завесы и Петроградского района обороны издал приказ о назначении
военного моряка Д.И. Федотова начальником Онежской озерно-речной
флотилии. Вслед за этим был подготовлен еще ряд документов,
определявших основные принципы, на которых должна была
строиться флотилия. [19, л. 2–4]. Главным здесь стало то, что
флотилия – по сути своей организация военно-морская – в вопросах
снабжения оказалась в полной зависимости от баз и складов
сухопутных войск. А на них, как можно догадаться, ничего
332
необходимого для функционирования флотилии имущества не было,
и быть не могло.
Территориально-географические
рамки
изучения
истории
созданных на Онежском озере флотилий
Рабоче-крестьянского
Красного флота и флотилий белогвардейцев и интервентов
охватывают значительную часть Северо-западного и Северного
регионов России.
1. Город Петроград, где в июне 1918 г. началось формирование
советской Онежской флотилии, в ходе кампании 1919 г. проходили
ремонт и вооружались корабли и откуда поступали пополнения ее
личного и судового состава, где размещались Реввоенсовет и штаб
Морских сил Балтийского моря, в подчинении которым флотилия
находилась с августа 1919 г.
2. Свирский район. Город Лодейное Поле, в котором с августа по
октябрь 1918 г. размещался штаб Онежской флотилии, а с весны 1919
г. базировался дивизион заградителей и находилась промежуточная
база флотилии. Село Вознесенье, где в Карьяжском затоне с июня по
ноябрь 1919 г. действовала техническая база флотилии,
осуществлявшая ремонт и вооружение кораблей.
3. Город Петрозаводск. Здесь с октября 1918 по май 1920 г.
размещался штаб флотилии и была оборудована порт-база (главная
база) флотилии. С августа 1919 г. в пригороде Петрозаводска – с.
Соломенное – был дислоцирован гидроавиационный отряд флотилии.
4. Онежский район. Включал в себя значительную часть
акватории Онежского озера и прилегающих к ней берегов и с конца
мая по середину ноября 1919 г. являлся театром боевых действий.
Южная граница этого района проходила по линии Петрозаводск –
Шала (устье р. Водла), а крайней северной точкой была Большая Губа
Повенецкого залива.
5. Станция Медвежья Гора и деревня Лумбуши – места, где с
конца мая – начала июня 1919 г. находились базы белой и английской
флотилий и дислоцировались подразделения английской и
белогвардейской авиации.
6. Город Кемь и гавань Попова острова, где находилась база
Флотилии Северного Ледовитого океана и куда прибывали
предназначенные для отправки на Онежское озеро катера белой
флотилии.
7. Город Архангельск – столица созданной белогвардейцами
Северной области и база белой Северо-Двинской флотилии, из
состава которой на Онежское озеро в мае 1919 г. был передан
дивизион сторожевых катеров (истребителей).
333
8. Город и порт Мурманск – база Флотилии Северного
Ледовитого океана, основной центр материально-технического
снабжения белой флотилии Онежского озера.
В 1920-х – 1930-х гг. в Советской России и Советском Союзе
была проведена большая работа по изучению и обобщению опыта
Гражданской войны. Одним из ее направлений стал сбор материалов
по
боевой
деятельности
озерных
и
речных
флотилий.
Непосредственное участие в ней приняли моряки, служившие в
Онежской
флотилии:
бывший
командующий
флотилией
Э.С. Панцержанский [14], бывший начальник штаба Г.А. Степанов [4],
бывший командир канонерской лодки № 1 К.А. Безпальчев [2; 3],
бывший комиссар флотилии И.М. Лудри [11]. Одним из результатов
этой работы стал выход в свет в 1926 г. двух частей обстоятельного
исследования «Гражданская война. Боевые действия на морях,
речных и озерных системах», подготовленного историческим отделом
оперативного управления штаба РККФ. В первой части, посвященной
деятельности Балтийского флота в 1918–1919 гг., дается
исчерпывающая (и единственная в своем роде) информация о тех
условиях, в которых начиналось формирование красной Онежской
флотилии, и о первых месяцах ее существования [7]. Во второй части
этого издания содержатся сведения о боевых действиях флотилии на
Ладожском и Онежском озерах весной – осенью 1919 г. и подводятся
их основные итоги [8].
В 1939 г. была опубликована работа А.С. Пухова «Балтийский
флот в обороне Петрограда». Основное внимание в них уделено
действиям соединений, кораблей и береговых частей Балтфлота.
Говоря о боях на северных подступах к Петрограду, автор дает
краткую характеристику деятельности Онежской флотилии и отмечает
ее важную роль в разгроме противника. Однако, по его словам,
повсюду – в том числе и на Онежском озере, противником почему-то
были «белофинны», а не интервенты и русские белогвардейцы [15,
с. 79, 90–91, 128–129, 130–131].
После этого в освещении событий на Онежском озере наступает
долгая пауза. Среди причин – репрессии, которым подверглись многие
из бывших командиров Онежской флотилии, и Великая Отечественная
война, отодвинувшая все остальные темы на второй план.
Единственным монографическим исследованием проблемы стала
увидевшая свет в 1961 г. книга К.А. Морозова, где дается подробное
изложение истории красной Онежской флотилии от начала ее
формирования до конца существования. На страницах монографии
впервые появились имена участников событий, в том числе и тех, кто
подверглись репрессиям 1930-х – 1940-х гг. [13]. Почти в то же время
334
вышла работа Р.Н. Мордвинова, в которой кратко охарактеризованы
первые месяцы деятельности флотилии [12].
После этого – снова долгая пауза. И только в 2000-е гг. начали
появляться отдельные статьи и главы обобщающих работ, где так или
иначе освещены боевые действия на Онежском озере [6; 16; 17].
Некоторый сдвиг наметился в отношении исследований по истории
Онежской флотилии Северной области (белогвардейской), в которых
содержатся сведения и об английской флотилии Онежского озера [9;
10]. Тогда же публикуются первые работы по истории морских и
авиационных сил англичан и белогвардейцев, действовавших в 1919 г.
в районе Онежского озера [1; 20].
Однако следует отметить, что малоизученными или даже вовсе
неизученными остаются вопросы формирования флотилий и
комплектования их личного состава (в первую очередь, командного),
деятельность отдельных соединений красной Онежской военной
флотилии (дивизионов канонерских лодок, заградителей и сторожевых
судов, гидроавиационного отряда и т.д.), а также проблемы
налаживания взаимодействия морских и сухопутных сил в кампанию
1919 г.
Список источников и литературы
1. Барон
Н.
Столкновение
империй:
российско-британские
взаимоотношения во время интервенции союзников на севере России, 1918 –
1919 гг. // Труды Карельского научного центра РАН. Серия: Гуманитарные
науки. Вып.2. 2011. № 6. С. 90–96.
2. Беспальчев К.А. Опыт стратегического исследования боевой
деятельности Онежской флотилии // Морской сборник. 1927. № 11–12. С. 3-10.
3. Беспальчев К.А. Флот и берег в опыте Онежской флотилии (к 10-летию
начала боевых действий Онежской флотилии // Морской сборник. 1929. № 5.
С. 3–15.
4. Г.С. [Степанов Г.А.] Четыре года тому назад в Онежском озере //
Морской сборник. 1923. № 11.
5. Годовой отчет деятельности Онежской флотилии с 1 декабря 1918 года
по 1 декабря 1919 года. Петрозаводск: 2-я гослитотипография, 1920. 399 с.
6. Голдин В.И., Журавлев П.С., Соколова Ф.Х. Русский Север в
историческом пространстве российской гражданской войны. Архангельск:
«Солти», 2005. 352 с.
7. Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных
системах. Т. II (Северо-запад). Ч. 1. Балтийский флот 1918–1919 гг. Л.: Ист. отд.
Оперативного Упр. штаба рабоче-крестьянского красного флота), 1926.
8. Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных
системах. Т. II (Северо-запад). Ч. 2. Озерные и речные флотилии. Л.: Ист. отд.
Оперативного Упр. штаба рабоче-крестьянского красного флота), 1926. С. 1-53.
9. Дубровская Е.Ю. Озерный фронт в Карелии: Онежские военные
флотилии в период Гражданской войны (1918 – 1920 гг.) // Гражданская война в
335
России: региональные проблемы. Матер. науч.конф. 3-4 марта 2003 года.
Мурманск: изд-во МГПУ, 2004. С. 77–80.
10. Жалнин Д.Е. Онежская флотилия Северной области в 1918–1919 гг. //
Ученые записки Мурманского гос. пед. Университета. Исторические науки.
Вып. 9. Мурманск, 2009. С.19–34.
11. Лудри И.М. Критический очерк деятельности Онежской флотилии //
Морской сборник. 1933. № 2.
12. Мордвинов Р.Н. Курсом «Авроры». Формирование советского ВоенноМорского флота и начало его боевой деятельности (ноябрь 1917 – март
1919 гг.) М.: Воениздат, 1962. 400 с.
13. Морозов К.А. Онежская флотилия в годы войны и иностранной
интервенции (1918 – 1920). Петрозаводск: Госиздат КАССР, 1961. 126 с.
14. Панцержанский Э.С. Удары в спину Красного Питера // Красный
военный флот. М., Изд. Центр. комис. по проведению недели Красного флота,
1923, с. 207–230.
15. Пухов А.С. Балтийский флот в обороне Петрограда / под ред.
Н.А. Корнатовского. М.-Л.: Военмориздат НКВМФ СССР. 1939.
16. Титов С.М. Бои на Онежском озере в 1919 г. (по материалам фондов
НМРК) // Вестник Карельского краеведческого музея. Вып. 6. Петрозаводск:
Карельский научный центр РАН,2011. С. 80–84.
17. Титов С.М. Бой 3 августа 1919 г. на Онежском озере // Кортик: Флот.
История. Люди. 2011. № 12–13.
18. Титов С.М. Флотилия и дивизия. О боях на Ладожском и Онежском
озерах в 1919 г. // Север. 2013. № 9-10. С. 166–176.
19. Научный архив КарНЦ РАН. Ф.1. Оп.20. Д.190. Воспоминания В.Н.
Федотова.
20. Хайрулин М.А., Кондратьев В.И. Военлеты погибшей Империи.
Авиация в гражданской войне. М.: Эскимо, Яуза, 2008. 472 с.
УДК 930.2
Тыловая повседневность в годы Великой Отечественнй войны:
на материале эпистолярных источников
1
Торгашов А.В., Богданова А.А.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье раскрывается значение источников эпистолярного характера
для воссоздания многомерной картины жизни тылового населения в военный период
1941–1945 гг., приводятся примеры, характеризующие организацию труда, быта и досуга
людей в чрезвычайных военных обстоятельствах.
Ключевые слова: повседневность, тыл, Великая Отечественная война, письма,
Уралмашзавод.
Исследование выполнено при финансовой поддержке
гранта СФ БашГУ В18-33
С началом Великой Отечественной войны все промышленные
предприятия, находившиеся в советском тылу, перешли на выпуск
военной продукции для нужд фронта. Не исключением является и
Торгашов А.В., Богданова А.А., 2018
336
Уралмашзавод, который в довоенное время функционировал как завод индустриального машиностроения, а с началом военных действий,
стал одним из центров на Урале по выпуску боевым машин и брони
для танков.
В 1942 г. Государственный Комитет Обороны поручил Уралмашзаводу освоить в предельно сжатые сроки серийный выпуск танкового бронекорпуса. Рабочие промышленного предприятия были воодушевлены тем, что командование доверило им такое сложное и ответственное задание на благо Родины [1, с.110]. По воспоминаниям
директора Уралмашзавода Бориса Глебовича Музрукова, коллективу
рабочих стратегического предприятия удалось в течение месяца
наладить производство и вручить танкосборочному заводу первую
значительную партию новых бронекорпусов [2, с. 3]. Рабочие Уралмашзавода были воодушевлены первыми победами Красной Армии на
фронте, и поэтому не отступали перед трудностями, которые сложились во время выполнения правительственного заказа. На выполнение
данного заказа был направлен весь накопленный рабочими организационный и технический опыт, рационализаторская мысль, знания,
энергия и самоотверженный труд коллектива.
Труженикам тыла, удалось, прежде всего, приспособить и использовать на изготовлении бронетанковых корпусов почти все специальное оборудование. Заводские станки, не приспособленные для
производства бронекорпусов, были загружены новой работой, и при
этом, добились высокой производительности на предприятии [2, с. 3].
Также, рабочими было много возложено усилий для улучшения технологического процесса, упрощения конструкции бронекорпусов с целью
уменьшения его трудоемкости. Эта творческая работа по праву считается заслугой всего коллектива предприятия. В этой работе выдвинулись смелые, талантливые новаторы, обогатившие промышленную
практику ценными технологическими идеями. Так, к примеру, комсомолец, мастер расточного дела М. Попов применил элементарную
конструкцию резцов вместо тяжелых и малопроизводительных летающих суппортов, при этом сократив время на обработку корпуса более
чем в 4 раза [2, с. 3].
Рабочих долгое время сковывала работа на крупных продольнофрезерных станках. Благодаря предложению мастера Бакирова, фрезеровка бортов производилась одновременно у двух деталей двумя
вертикальными суппортами, что увеличивало производительность
труда более чем в 2 раза. Из месяца в месяц нарастали темпы изготовления бронекорпусов, систематически поднимались производительность труда и выявлялись все новые и новые резервы. Так постепенно, трудоемкость изготовления корпуса снижалась, и завод полу-
337
чал возможность на том же оборудовании выполнять все увеличивающиеся задания правительства [2, с. 3].
Не менее было плодотворно новаторство в горячих цехах. Сталевары повышали выплавку стали и увеличили ее по сравнению с
1941 годом на 35 процентов. В это время, на предприятии Уралмашзавода большое распространение получило движение скоростников.
Сталевары-скоростники орденоносцы – Ибрагим Валеев и Дмитрий
Сидоровский добились значительных результатов съема – 18,1 тонны
стали с квадратного метра пода печи [2, с. 4].
После этого, большинство сталеваров перешли на скоростной
метод производства. Рабочим и мастерам стали пришлось много потрудиться над освоением литой башни. Для ускорения цикла в литейных цехах на Уралмашзаводе, проделали интересное опытное исследование. Время, принятое для охлаждения форм, оказалось возможным сжать в 2 раза без какого-либо ущерба для охлаждения форм,
оказалось возможным сжать в 2 раза без какого-либо ущерба для качества башен. Рабочие-новаторы сократили время и на последующих
операциях. Рабочие-литейщики Уралмаша всемерно экономили металл. На каждой башне рабочие сберегали целую тонну жидкого металла без ущерба для бронестойкости танка [2, с. 4].
Кроме того, на Уралмашзаводе было установлено шефство над
новыми рабочими, и над теми, которые отставали в выполнении норм
производства. Шефы, то есть, опытные рабочие и мастера, передавали своим ученикам не только стахановский опыт, накопленный в довоенное и военное время, но и заботились также о моральном самочувствии новичков, об улучшении для них бытовых условий.
Коллектив предприятия провел также разработку технологии,
подготовку оборудования и всей оснастки производственного процесса, заготовку металла, обучение рабочих кадров и расстановку командного состава. Как только заканчивалась разработка технологии,
тут же выполнялись эскизы штампов, приспособлений и инструментов,
и они сразу же поступили в цеха для работы [2, с. 4].
Мастера завода включились в сборочные и сварочные работы.
Технологи и конструкторы были прикреплены к рабочим местам, бригадам и сами вели первые партии новых корпусов от момента их закладки и до выпуска. Несмотря на препятствия освоения нового бронекорпуса, завод досрочно выполнил июньскую программу, а также
закончил полугодовой план за десять дней до окончания срока. Особенно характерно то, что в июне рабочие Уралмашзавода решили задачу качества в производстве бронекорпусов, а именно, изменили
технологию сварки и термообработки, ввели новый производственный
процесс и добились того, что все корпуса изготовлены без единой
338
трещинки и отвечают самым высоким качественным требованиям [2,
с. 4].
В составе тружеников коллектива Уралмашзавода были женские
бригады электросварщиц. Александра Рогожкина, бригадир женской
бригады электросварщиц в письме повествует о том, что мужчинырабочие завода, в начале создания бригады электросварщиц, подтрунивали над женщинами. Женщины старались им отвечать с достоинством, но так или иначе в душе испытывали тревогу. Никто из состава
женской бригады не умел варить ответственные вертикальные и потолочные швы. Их приходилось варить над головой, и в процессе данной
работы расплавленный металл норовил падать вниз, а его нужно было
укладывать в шов [3, с. 7].
Чтобы выйти из сложившегося положения, в женскую бригаду
назначили одного мужчину. В совместной работе, основной задачей
девушек была сварка швов снаружи и внутри, а мужчина варил потолочные швы. За смену бригада варила четверть корпуса. Через некоторое время девушки попросили у руководства Уралмашзавода убрать
из бригады мужчину.
После этого, девушки постепенно довели выработку на производстве, сваривали корпус в одну смену [3, с. 7]. Из пяти девушек женской
бригады электросварщиц, три, в том числе и Александра Рогожкина
стали бригадирами. В цехе было три мужские бригады электросварщиков, двум из которых часто помогала женская бригада, а с третьей
бригадой Никитичева девушки соревновались в производстве. В некоторые дни, девушки сваривали корпус с четвертью за смену. На производстве это не удавалось ни одной мужской бригады [3, с. 7].
Слесари-сборщики Уралмашзавода приложили максимум усилий
в производстве бронекорпусов и боевых машин. Конструктор, подробно и обстоятельно по чертежам инструктировал слесарей-сборщиков
об устройстве боевой машины. После этого, бригадир слесарейсборщиков Илья Цыцарскин изучив все особенности боевой машины
совместно с опытными сборщиками Иваном Чевтаевым, Василием
Колуцковым и мастером Михаилом Барышниковым приступили к сборке [4, с. 5]. Бригада работала дружно, но с оглядкой. Перед установкой
каждой детали заглядывали в чертеж.
За годы войны, слесарям-сборщикам Уралмашзавода приходилось осваивать дополнительные специальности, а именно, сварщика и
рабочего на протяжном станке [6, с. 3]. Слесарям-сборщикам приходилось обрабатывать ту или иную деталь, которая совершенствовала
технологию на производстве. Эта черта, была общей для всего состава бригады. Мелкими усовершенствованиями, приспособлениями,
слесари-сборщики все время повышали свою работу [6, с. 3].
339
Отличившиеся труженики завода – мужчины и женщины, были
удостоены благодарности от руководства предприятия. Также особой
благодарности были удостоены взрослые дети, которые работали на
заводе крановщиками, мастерами печатного дела в заводской типографии, поварами, контролерами на технической приемке, а также
входили в состав членов заводского профсоюзного комитета [5, с. 3].
Таким образом, повседневность тружеников тыла промышленного предприятия Уралмашзавода во время Великой Отечественной
войны раскрывается в письмах, авторами которых были рабочие, то
есть участники жизни тыла.
Список источников и литературы
1. Гришина В.Г. Великая Отечественная война в письмах. М.: Политиздат,
1982. 351 с.
2. Музруков Б.Г. «Для танков» письмо директора дважды орденоносного
Уралмашзавода // Правда. 1942. № 42. 20 июля.
3. Письмо бригадира женской бригады электросварщиц Уралмашзавода
Александры Рогожкиной // Правда. 1942. № 10.
4. Письмо бригадира слесарей-сборщиков Уралмашзавода Ильи Цыцаркина // Правда. 1943. № 8. С. 5.
5. Письмо стахановки – токаря Ф. ШиринкинаУралмашзавода / Правда.
1942. № 5.
6. Письмо бригадира фронтовой бригады слесарей-сборщиков Н. Харбина
// Правда. 1945. № 2.
УДК 343
Влияние военного фактора на законотворческую деятельность
советской власти в сфере борьбы с преступностью в первую
половину Великой Отечественной войны (1941-1943 гг.)
Упоров И.В.
г. Краснодар
Аннотация: В статье рассматриваются особенности принятия, содержания и применения правовых актов, регулировавших сферу борьбы с преступностью в первую половину
военного времени в СССР (середина 1941 – середина 1943 гг.). Делается вывод о том, что
в условиях чрезвычайного положения в стране издавались соответствующие ему законы;
вместе с тем в правоприменительной практике имели место случаи несправедливого
осуждения красноармейцев за контрреволюционные преступления.
Ключевые слова: военный фактор, правотворческая функция, закон, преступность,
уголовное право, указ.
С началом Великой отечественной войны в СССР существенные
коррективы были внесены в законотворческую деятельность. При этом
военный фактор наибольшее значение имел, разумеется, в сфере
военного дела. Однако и во многих других областях социальноэкономической жизни военная составляющая оказывал сильное влияние, поскольку все ресурсы государства были направлены на решение
340
главнейшей задачи – нанесение эффективного удара немецкофашистским агрессорам, освобождение от оккупации занятых врагом
территорий и, в итоге, победоносное завершение войны. В этом контексте рассмотрим некоторые особенности законодательного регулирования в сфере борьбы с преступностью, акцентируя внимание на
преступлениях против государства, учитывая, что именно государство
как объект преступного посягательства подвергалось повышенной
опасности.
Здесь необходимо обратить внимание прежде всего на развитие
уголовного законодательства, нормами которого регулировались соответствующие составы государственных преступлений и наказания за
их совершение. И в этом смысле следует заметить, что в целом уголовное право военного времени рассматриваемого периода (первые
два года военного времени – с середины 1941 г. до середины 1943 гг.)
характеризовалось прежде всего тем, что это было законодательство
чрезвычайного военного времени. Поэтому некоторые нормы, изданные в начале Великой Отечественной войны, носили временный характер, действовали лишь на период войны (например, об уголовной
ответственности за распространение панических слухов [1]). Когда
вводилось военное положение, то на соответствующей территории
правосудие осуществлялось посредством военных трибуналов [2].
Далее, вводились законы с использованием принципа аналогии –
например, уход с военных предприятий приравнивался к дезертирству
и сурово карался – до восьми лет лишения свободы, опоздание на
любую работу влекло серьезные административные санкции [3; 4].
Еще одна характерная группа законов была связана с ответственностью гитлеровцев и их пособников за тяжкие преступления, совершенные на временно оккупированной территории СССР (о соответствующем законе речь пойдет ниже).
Если
вести
речь
о
методах
изменения
уголовного
законодательства во время Великой Отечественной войны, то следует
указать на следующие из них: «установление новых видов преступных
деяний, влекущих уголовную ответственность; криминализация
административных правонарушений и дисциплинарных проступков;
усиление мер уголовной репрессии (ужесточением санкций) по
имеющимся составам преступлений» [5, с. 39]. При этом большинство
изменений были введены Президиумом Верховного Совета СССР
либо Государственным комитетом по обороне (ГКО); немалая часть
была принята и вводилась ведомственными актами органов
исполнительной власти – Советом Народных Комиссаров,
Наркоматами обороны, юстиции, а также Прокуратурой СССР. Так,
Приказом Прокурора СССР от 28 января 1942 г. [6] был установлен
сокращенный 15-дневный срок для производства предварительного
341
расследования по многим категориям дел вместо закрепленного в УПК
РСФСР 1923 г. двухмесячного срока. А совершенно секретным
постановлением Государственного Комитета Обороны от 24 июня
1942 г. аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок 5 лет
подлежали
совершеннолетние
члены
семьи
осужденного
безотносительно к тому, какое отношение они имели к деянию, т.е.
чисто по формальному признаку. Членами семьи считались отец,
мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, «если они жили
совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к
моменту совершения преступления или к моменту мобилизации в
армию в связи с началом войны» [7, с. 376].
Характерным является и то обстоятельство, что правотворческую
функцию стал осуществлять и Верховный Суд СССР, предписывая
судам какие меры ответственности надлежит применять за новые составы преступлений, в том числе с использованием упомянутого выше
принципа аналогии. Так, постановлением Пленума Верховного Суда
СССР № 29/13/у от 14 июля 1941 г. [8] устанавливалось, что уклонение
от сдачи радиоприемников и радиопередающих устройств должно
квалифицироваться по аналогии с составом преступления, закрепленным в ст. 59.6 УК РСФСР (уклонение от уплаты налогов и невыполнение военных и других государственных обязанностей и повинностей).
А в постановлении от 24 декабря 1941 г., взяв на себя по существу
функцию законодателя, Верховный суд рекомендовал судам продажу
гражданами товаров по повышенной против государственной цене
наказывать как спекуляцию (ст. 16 и 107 УК РСФСР), когда не было
установлено скупки товаров с целью наживы (однако данная установка
высшей судебной инстанции не могла быть выполнена, так как в условиях военного времени бытовой товарообмен, то есть по устной договоренности, носил повсеместный характер; помимо этого, данная
установка Верховного Суда противоречила гражданскому законодательству, а именно положениям о сделках в виде купли-продаже гражданами личного имущества). Правотворческую функцию стала осуществлять и Ставка Верховного Главнокомандования, устанавливая
уголовную ответственность военнослужащих за новые деяния, которые она посчитала преступными.
Как видно, Верховный суд СССР, ГКО, Ставка Верховного
главнокомандования, ведомства устанавливали уголовно-правовые
нормы вразрез конституционным положениям, согласно которым
функцию законодательства должен был выполнять Верховный Совет
СССР и верховные советы республик. В результате такой практики
уголовное законодательство приобрело ряд негативных черт, в числе
которых
бессистемность
вводимых
законодательных
актов;
противоречия действующему законодательству и коллизиями между
342
новыми нормами; дублирование ряда составов преступлений,
предусмотренных в действующем на тот момент УК РСФСР (прежде
всего это касалось воинских преступлений); абстрактность и
нечеткость уголовно-правовых норм; несоразмерность наказаний
тяжести совершенных деяний. Далее, чрезвычайные законодательные
акты в области уголовной ответственности не закрепляли конкретного
состава преступления и называли лишь объект преступного
посягательства. Например, отмеченный выше Указ Президиума
Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. содержал всего одну
фразу – «Установить, что за распространение в военное время
ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения, виновные
караются по приговору военного трибунала тюремным заключением на
срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влечет
за собой по закону более тяжкого наказания» [1], что,
ввиду
размытости самого деяния (распространение ложных слухов), давало
основание для субъективного решения о виновности/невиновности
лица.
Иначе говоря, неполнота правового регулирования затрудняла
квалификацию соответствующих деяний, кроме того, во многих
законодательных актах военного времени как правило не указывались
признаки, определявшие виновность лица, обвиняемого в совершении
того или иного преступления, и часто получалось так, что виновный
подлежал ответственности независимо от того, чем была выражена
субъективная сторона преступления, и вообще вопрос виновности
регулировался очень поверхностно. Была реанимирована также
уголовная ответственность членов семей обвиняемых, в результате
чего репрессиям уголовного характера подлежали лица, не
совершавшие преступных деяний. В частности, согласно Приказу
Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 г. «Об
ответственности военнослужащих за сдачу в плен» семьи таких
военнослужащих подлежали аресту как «семьи нарушивших присягу
предавших свою родину дезертиров и лишению государственного
пособия и помощи» [9]). Тогда же было скорректировано и уголовнопроцессуальное
законодательство,
ограничивавшее
право
обвиняемых и подсудимых, что также происходило вопреки
действующим тогда конституционным нормам [5, с. 53-62].
К преступлениям против государства, являвшихся наиболее
тяжкими, в годы войны относились такие из них, как измена Родине
(ст. 58-1 УК РСФСР), шпионаж (ст. 58-6), пропаганду или агитацию,
содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской
власти (ст. 58-10). Эти составы были включены в действовавший во
время войны УК РСФСР 1926 г. [10] Однако правоприменительная
практика в годы войны была такой, что «наблюдались нарушения
343
общих принципов уголовного права. Так, несмотря на то, что
диспозиция ст. 58-10 УК РСФСР требовала обязательного наличия в
действиях субъекта призыва к свержению, подрыву или ослаблению
Советской
власти
либо
к
совершению
отдельного
контрреволюционного преступления, военнослужащих и гражданских
лиц привлекали к уголовной ответственности за разговоры, в которых
они, например, сравнивали условия жизни людей при царе и
Советской власти, характеристики оружия и техники – своих и врага,
снабжение
противостоящих
армий
продовольствием
и
обмундированием и т.д.» [11, с. 27]. В литературе отмечается, что
«каждое второе уголовное дело периода войны в отношении
военнослужащих рассматривалось военным трибуналом либо
внесудебным органом по п. «б» ст. 58-1 УК РСФСР, а в отношении
невоеннообязанных – по п. «а» названной статьи. Распространенность
этого вида преступления не являлась результатом наличия в Красной
Армии огромного числа изменников Родины, а была искусственно
завышена
следственными
и
судебными
органами
путем
необоснованного привлечения к уголовной ответственности рядовых,
командиров и граждан, не по своей воле оказавшихся в плену у
противника или оставшихся на оккупированной врагом территории»
[12, с. 17].
Во многих случаях такого рода, безусловно, имела место несправедливость советского правосудия, и это следует считать трагической страницей военной истории нашей страны. Вместе с тем были
факты и иного рода, когда справедливость, напротив, торжествовала.
Так, в апреле 1943 г. был принят чрезвычайный закон, карающий
«немецко-фашистских злодеев», которые признавались виновными в
преступлениях против гражданского населения и пленных красноармейцев, а также шпионов, изменников Родины из числа советских
граждан и их пособников [13]. Во вводной части этого закона, в частности, указывалось: «В освобожденных Красной Армией от немецкофашистских захватчиков городах и селах обнаружено множество фактов неслыханных зверств и чудовищных насилий, учиненных немецкими, итальянскими, румынскими, венгерскими, финскими фашистскими извергами, гитлеровскими агентами, а также шпионами и изменниками родины из числа советских граждан над мирным советским населением и пленными красноармейцами. Многие десятки тысяч ни в чем
неповинных женщин, детей и стариков, а также пленных красноармейцев зверски замучены, повешены, расстреляны, заживо сожжены по
приказам командиров воинских частей и частей жандармского корпуса
гитлеровской армии, начальников гестапо, бургомистров и военных
комендантов городов и сел, начальников лагерей для военнопленных
и других представителей фашистских властей» [13]. Вполне законо344
мерно, что и наказания были жесткими – смертная казнь через повешение, ссылка в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет. Причем,
повешение предписывалось «производить публично, при народе, а
тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней,
чтобы все знали, как караются и какое возмездие постигнет всякого,
кто совершает насилие и расправу над гражданским населением и кто
предает свою родину» [13].
Следует заметить, что к тому времени (середина 1943 г.) в
Великой Отечественной войне уже проявился перелом, и поэтому в
дальнейшем советский законодатель не только не обращался к
методу чрезвычайного законодательства, но и текущее уголовное
законодательство уже не имело тенденции усиления уголовных
наказаний. В целом, таким образом, как нам представляется,
уголовное
законодательство
в
первой
половине
Великой
Отечественной войны было адекватным тому положению, в котором
оказалась наша страна; вместе с тем правоприменительная практика
не всегда отвечала принципу справедливости, что, очевидно, можно
объяснить, но не оправдать особенностями военного времени..
Список источников и литературы
1. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 06.07. 1941 г. «Об
ответственности за распространение в военное время ложных слухов,
возбуждавших тревогу среди населения» // Ведомости Верховного Совета
СССР. 1941. № 32.
2. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22.06. 1941 г. «Об
утверждении Положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на
военном положении, и в районах военных действий» в местностях, » //
Ведомости Верховного Совета СССР. 1941. № 29.
3. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06. 1941 г. «О режиме
рабочего времени рабочих и служащих в военное время» // Ведомости
Верховного Совета СССР. 1941. № 30.
4. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.12.1941 г. "Об
ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности
за самовольный уход с предприятий" // Ведомости Верховного Совета СССР.
1942. № 2.
5. Бондаренко Д.В. Юридическая ответственность в военное время (на
опыте Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). М.: Информационнополиграфический центр, 2004.
6. Приказ Прокурора СССР от 28.01.1942 г. // Законодательные и
административно-правовые акты военного времени. С 22 июня 1941 г. по 22
марта 1942 г. M.: Юриздат, 1942. С. 76-81.
7. Романовская В.Б. Репрессивные оганы и общественное правосознание
в России ХХ века. Дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 1997.
8. Сборник Постановл. Пленума Верховного Суда СССР с 23.06. по 31.12.
1941 г. / Под ред. И.Т. Голякова. Чкалов: Юрид. изд. НКЮ СССР, 1942.
9. Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 – 1945 гг. В 5 т. М.: Терра,
1996 – 1998 гг.. Т. I. С. 142.
345
10. Уголовный кодекс РСФСР (с изм. и дополн. на 01.07. 1938 г. М.:
Юрид. изд. Наркомюста СССР, 1938.
11. Папков С.А. «Контрреволюционная преступность» и особенность ее
подавления в годы Великой Отечественной войны // Урал и Сибирь в
сталинской политике. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. С. 26-32.
12. Лысов В.А. Карательная политика Советского государства и
особенности судопроизводства по государственным преступлениям в период
Великой
Отечественной
войны
(1941-1945
гг.):
историко-правовое
исследование. Дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2008.
13. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19. 04. 1943 г. «О
мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и
истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для
шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников» //
[Электронный ресурс]. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»
УДК 355/359
Оценка и прогнозирование военно-политической обстановки
как важнейший фактор сдерживания и предотвращения
военных конфликтов
1
Фролов А.Е.
г. Санкт-Петербург
Аннотация: На основе анализа условии и факторов, формирующих в настоящее
время военно-политическую обстановку, рассматриваются проблемы обеспечения военной
безопасности России.
Ключевые слова: военно-политическая обстановка, военно-политические отношения, условия и факторы, определяющие обстановку, военно-политическое прогнозирование.
В системе обеспечения безопасности государства особое значение придается постоянному анализу военно-политических отношений
в мире, регионе. Это обусловлено тем, как отмечается в Военной доктрине РФ (2014), что основными военными угрозами для России являются «резкое обострение военно-политической обстановки (межгосударственных отношений) и создание условий для применения военной
силы» [1]
Сегодня без объективного анализа и оценки военно-политических
отношений и военно-политической обстановки в мире, источников новых опасностей и угроз невозможна разработка и реализация военной
политики и военной доктрины государства по обеспечению его военной безопасности. Поэтому основными задачами по сдерживанию и
предотвращению военных конфликтов, обеспечению военной безопасности, как сказано в Военной доктрине, является оценка и прогнозирование развития военно-политической обстановки на глобальном и
региональном уровне, а также состояние межгосударственных отноФролов А.Е., 2018
346
шений в военно-политической сфере. [1] На это положение обращено
внимание и в Основах государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года
(2017 г.) где подчеркивается, что основными задачами военно-морской
деятельности по предотвращению военных конфликтов и стратегическому сдерживанию является «непрерывная оценка и прогнозирование военно-политической обстановки в Мировом океане на глобальном и региональном уровне» [5]
Говоря о проблемах решения задач военной безопасности государства в зависимости их от состояния и характера
военнополитических отношений и военно-политической обстановки, на наш
взгляд, следует обратить внимание, прежде всего на понимание самих
этих понятий.
Военно-политические отношения – это система взаимодействий
между субъектами международных отношений по поводу военного
строительства и использования средств вооруженного насилия с целью реализации политических установок [2, с. 3].
Производной от военно-политических отношений является военно-политическая обстановка. Её следует рассматривать как совокупность условий и факторов, связанных с использованием военной силы
в политических целях, конкретную расстановку военно-политических
сил, характер их деятельности и состояние отношений между ними в
конкретный момент времени.
Военно-политические отношения и военно-политическая обстановка зависят от многих факторов и условий и прежде всего от характера самих международных отношений, а также понимания будущего
мироустройства планеты Земля.
Предотвращение военных кризисов и конфликтов – это прежде
всего деятельность субъектов международной политики по проведению комплекса мер экономического, политического, правового, идеологического, военного и другого характера в целях исключения применения военной силы из процесса достижения противоборствующими
сторонами своих целей.
Под механизмом предотвращения военного конфликта понимается целенаправленная деятельность одного или нескольких субъектов
направленная на сдерживание нежелательного развития обстановки,
создание условий для предотвращения конфликта на ранней стадии
его развития и способствующая установлению мира в регионе или
отдельном государстве. Это предполагает необходимость объединения усилий государств в процессе предотвращения военных конфликтов, создания системы коллективной безопасности, а также использования превентивной дипломатии.
347
Объединение усилий государств по предотвращению военных
конфликтов целесообразно осуществлять в направлении создания
эффективно функционирующих структур коллективной безопасности,
силами которых можно ограничивать, а в перспективе и полностью
исключить военное насилие из практики взаимоотношений между государствами.
Следует заметить, что существующая на сегодняшний день Организация Объединенных Наций не достаточно эффективно выполняет функцию предотвращения кризисов и военных конфликтов. Об этом
свидетельствует тот факт, что народы Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии, Сирии и других стран стали жертвами агрессивных военных
действий только за последние два десятилетия. С момента распада
Советского Союза и прекращения существования биполярной системы, США считают себя мировым лидером, а эффективность ООН значительно снизилась. Сегодня ООН как глобальный механизм предотвращения кризисов, может играть ключевую роль в зависимости от
позиции США по тому или иному конфликту.
Среди региональных организаций, которые имеют как правовую
основу, так и возможности для предупреждения кризисов и конфликтов, можно выделить Организацию по безопасности и сотрудничеству
в Европе (ОБСЕ). В последнее десятилетие всё большее значение
приобретает и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).
Однако следует признать, что возможность международного сообщества предотвращать военные конфликты всё ещё довольно ограничены. Эти ограничения вытекают как из наследия «холодной войны», ограничивающего многостороннюю деятельность ряда стран, так
и из позиции НАТО, США и других субъектов военно-политических
отношений относительно оценки причин, условий и факторов, способствующих напряженности военно-политической обстановки, возникновению кризисов и военных конфликтов.
Оценивая современную военно-политическую обстановку, рассмотрим совокупность тех условий и факторов, которые способствуют
обострению военно-политической обстановки, порождают новые военные опасности и угрозы.
В современной энциклопедической литературе, в том числе и военной под понятием «условия» понимаются обязательные обстоятельства, предпосылки, обусловливающие существования или осуществление чего-либо [3, с. 684]. Например, война с необходимостью
следует из определенных экономических, политических и других обстоятельств. Условием для создания ядерного оружия в 40-х годах ХХ
века явился соответствующий уровень развития экономики, достижения в области науки и техники в Германии, США и СССР. Однако эти
условия сами по себе не привели бы к появлению нового оружия. Но
348
агрессивная политика нацистской Германии, США, стремление к мировому господству явилось дополнительным и необходимым условием,
позволившим создать новый, особо разрушительный вид оружия.
Есть и субъективные условия. Они существуют в сознании человека в форме многообразных знаний, умений, убеждений, идей, ценностных установок, воплощающихся в его практической деятельности.
Так, распространение ядерного оружия в мире является следствием
политики лидеров ряда стран, которые видят наличии ядерного оружия как показатель могущества государства, претендующего на особую роль в мировом сообществе.
К условиям, способствующим обострению и напряженности военно-политической обстановки, возникновению войн и военных конфликтов в настоящее время можно отнести:
– разрушение биполярной системы и стремление США и их союзников к однополярному миру при ведущей роли Америки. Так, в обновленной Стратегии национальной безопасности США (2015,
2017 г.г.) говорится, что американское лидерство намного эффективнее международной системы безопасности и американская исключительность должна появляться во всех сферах международной жизни.
При этом на всех направлениях США должны лидировать с позиции
силы [4, с. 27; 5, с. 14];
– снижение возможностей поддержания глобальной и региональной стабильности при размещении в Европе, Азиатско-Тихоокеанском
регионе и на Ближнем Востоке компонентов системы противоракетной
обороны США, в условиях практической реализации концепции «глобального удара», развертывания стратегических неядерных систем высокоточного оружия, а также в случае размещения оружия в космосе;
– наращивание силового потенциала НАТО и наделение её глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, активизация военной деятельности стран блока, дальнейшее расширение альянса, приближение его военной инфраструктуры к
российским границам;
– увеличение числа стран – обладателей ядерного оружия распространения и использования химического оружия и т.п.;
– способность и готовность политических и военных лидеров
применить военную силу для разрешения внутренних и внешних противоречий и другие.
Характерными чертами упомянутых условий является то, что им
присущи взаимосвязь, взаимообусловленность переплетения объективного и субъективного.
Говоря о факторах, способствующих обострению военнополитической обстановки, возникновению военных конфликтов, следу-
349
ет уточнить само понятие «фактор», которое во многом сходно с понятием «условие», но ему не тождественно.
Фактор – движущая сила какого-либо процесса, явления, определяющего его характер.
К числу основных факторов, определяющих военно-политическую
обстановку в мире, можно отнести:
– кардинально новое изменение мироустройства. После развала
мировой биполярной системы в мире сложилась новая система международных, в том числе военно-политических отношений, новый облик регионального и мирового устройства;
– повышение уровня региональной нестабильности; распад одних
и появление других государств, обострение межнациональных, территориальных, политических, экономических, религиозных противоречий,
повышением вероятности их разрешения с применением военной силы;
– конкурентная борьба государств за передел сфер влияния, за
источники сырьевых ресурсов;
– нестабильность политических режимов и их стремление силовыми методами бороться за власть с оппозиционными силами;
– активизация деятельности воинствующего исламизма, международного терроризма и т.п.
Видение условий и факторов, влияющих на возникновение войн и
военных конфликтов в обозримой перспективе могут быть сформулированы на основе комплексной оценки геополитической и геостратегической обстановки в регионе и мире.
Поэтому, исследование процесса развития военно-политической
обстановки с политологической точки зрения прежде всего следует
начать с оценки геополитической обстановки в мире.
При оценке геополитической обстановки следует учитывать:
– противоречия, существующие как между ведущими странами
мира, странами НАТО, так и между странами, претендующими на лидерство в отдельных регионах мира;
– экономические возможности государств, их военнопромышленных комплексов влияющих на боевую мощь государств;
– реальные прогнозируемые военные опасности и угрозы национальной и военной безопасности страны, возможные тенденции их
развития и проблемы нейтрализации этих опасностей и угроз;
– международный терроризм, превратившийся в реальную угрозу
мировому сообществу, его истоки, пути и методы совместной борьбы
по его предупреждению и уничтожению;
– состояние и перспективы развития политической и военной составляющих НАТО, ОДКБ, ШОС и других военно-политических и экономических международных организаций, влияющих на военнополитические отношения в мире и другие факторы.
350
При оценке геостратегической обстановки необходимо прежде
всего учитывать тенденции мирового развития военно-политической и
военно-стратегической обстановки в мире и прежде всего глобализацию, при которых с одной стороны формируются всё более взаимосвязанный мир, а с другой стороны США пытаются закрепить за собой
роль единоличного лидера в мире.
На основе анализа вышеуказанных условий и факторов, которые
оказывают влияние на военно-политическую обстановку в мире, в
Стратегии национальной безопасности РФ (2015 г.), Военной доктрине
РФ (2014 г.), Морской доктрине РФ (2016 г.) и других документах были
определены источники и опасности национальной безопасности России, выработаны основные направления деятельности по обеспечению её военной безопасности.
И эти направления деятельности определены в Послании Президента РФ В. Путина Федеральному Собранию РФ (2018 г.). Прежде
всего, подъем экономического потенциала, совершенствование военной составляющей государства, повышение роли России в обеспечении международной безопасности и стабильности, борьба с новой
угрозой для мирового развития – международным терроризмом. [8]
Борьба с терроризмом связана не только с ИГИЛ, но и с сирийским фактором, происходящими внутриполитическими процессами в
Ираке, Ливии, Афганистане, на Украине, а также некоторых других
странах.
Следует отметить, что одной из ведущих тенденций международного терроризма является расширение его географии. Высокий уровень террористических вызовов отмечается в ряде стран Европы, Северной Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии. И сегодня
следует объективно оценить угрозу терроризма мировому сообществу.
Сегодня новым и весьма актуальным для мирового сообщества
стал вопрос оценки и прогнозирования роли международного терроризма в военно-политических отношениях, процесса выработки приемов, методов международного сотрудничества в борьбе с ним. На что
ещё раз было обращено внимание Президента РФ В. Путина, который
отметил: «…рассчитываю на объединение усилий США в борьбе с
реальной, не выдуманной угрозой – международным терроризмом.
Именно эту задачу решают в Сирии наши военнослужащие. Террористам нанесён ощутимый урон, армия и флот России убедительно доказали, что способны эффективно работать вдали от постоянных мест
дислокации» [7].
Постоянное отслеживание военно-политической обстановки, её
состояния и перспектив – процесс сложный и многоплановый. Оценка
и прогнозирование военно-политической обстановки должна быть одним из важнейших направлений работы субъектов принятия решений
351
по военно-политическим вопросам, а также органов военного управления, так как результаты этой работы позволят объективно оценивать
характер угроз военной безопасности страны и принимать превентивные меры по её обеспечению.
Список источников и литературы
1. Военная доктрина Российской Федерации. Российская газета, 2014,
30 декабря.
2. Долбунов Н.Н., Фролов А.Е. Политологические проблемы управленческой деятельности военных кадров. СПб.: ВМА, 2003. С. 60.
3. Ефремова Г.Ф. Современный толковый словарь русского языка. В
трех томах. М.: Астрем, 2006. Т. 3. С. 973.
4. Каргаполов А.В. Уроки военных конфликтов, перспективы развития
средств и способов их ведения. Вестник академии военных наук, 2015, № 2.
С. 26-36.
5. Маринин А. Новая стратегия национальной безопасности США. Зарубежное военное обозрение, 2018, г. 2. С. 12-16.
6. Основы государственной политики Российской Федерации в области
военно-морской деятельности на период до 2030 года. Указ Президента РФ
№ 327 от 20 июля 2017 г.
7. Путин В.В. Послание Федеральному Собранию РФ. Российская газета, 2016, 2 февраля.
8. Путин В.В. Послание Федеральному Собранию РФ. Российская газета, 2018, 2 марта.
УДК 130.2
Медиавойна и медиаполитика: проблема разграничения
Хайдарова Г.Р.
Санкт-Петербург
Аннотация: В статье проблематизируется классическая формула Клаузевица о соотношении войны и политики в современном мире господства медиатехнологий. Автором
представлены последствия размывания границы между политикой и войной.
Ключевые слова: медиарациональность, медиавойна, гибридная война, цифровой
разум, медиаполитика, воображение.
Статья написана в рамках исследовательского проекта,
поддержанного фондом РН: № 16-18-10162
«Новый тип рациональности в эпоху медиального поворота»
«Законы созревания книг в душах их авторов, быть может, не менее таинственны, нежели законы произрастания трюфелей на благоуханных перигорских равнинах», – пишет Бальзак в XIX веке. Но в XXI
веке, в мире господства медиатехнологий таинственность следовало
бы признать только за трюфелями. Подобным же образом обстоит, по
всей видимости, со знаменитой формулой Клаузевица о соотношении
войны и политики. В ситуации современной гибридной войны, включающей в себя все доступные направления воздействия, вовлекающей все возможные силы (не только политические субъекты352
государства, но и гетерогенных акторов), использующей все наличные
средства и способы (прямые и косвенные, симметричные и асимметричные, вооруженную борьбу регулярными силами наряду с иррегулярными формированиями), придется оставить только одно из двух:
политику, превратившуюся в войну, или войну, забывшую идеи Просвещения о главенстве политики. Об утрате с таким трудом учреждавшейся границы между этими понятиями свидетельствует уже сам
язык современных политиков, ставший языком стратегов: в нем преобладают «соперник» и «лидер», вместо «добрососедские отношения» и «мудрый правитель»; «защита безопасности» вместо «культурный обмен»; провозглашается в качестве нормы недоверие всем
вместо взаимности доброй воли. Но война, как и трюфели, попрежнему сохраняет свою иррациональную природу, тогда как рациональная, по замыслу Клаузевица, политика превращается в технологию, воинственную по своему существу, если вспомнить Хайдеггера
[6]. И музы умолкают, и право становится безголосым. Inter arma silent
leges.
Легкости в снятии классического разграничения между войной и
политикой, – представленного, на наш взгляд, наиболее емко в современном отечественном контексте академиком А.А.Кокошиным [4], –
способствовало массовое распространение таких терминов как «информационная война», «медиавойна», «кибервойна» и даже «информационное противоборство», не уравновешенное, соответственно,
учреждением таких терминов как «информационная политика», «медиаполитика», «правовое регулирование киберсферы», а также «согласование интересов», «формирование договоренностей», «контроль» в сфере информационно-технологического воздействия. Духи
войны, отозвавшись на свои имена, пришли в неистовство в новой
цифровой сфере, не будучи упреждены и стреножены здравым рассудком и политической волей. И вот уже неограниченная ничем медиавойна (информационная война и информационное противоборство) как разыгравшееся воображение (известно ведь, кого рождает
сон разума) дополняется в своей экспансии и экстраполяции другими
видами военных действий, ставшими совершенно естественным ее
продолжением: санкционная война, дипломатическая война, энергетическая и экономическая, консциентальная и демографическая и пр., –
ряд ничем не ограничен, если размываются границы между политикой
и войной. Всякая политика отныне уже становится войной, поскольку
погружена в дискурсивное поле «стратегического лидерства» и «борьбы суверенитетов».
То, чему искало меру и ограничительную рамку Просвещение в
лице Клаузевица, – война как неразумная стихия, – становится перверсивной реальностью в мире цифровых технологий. Что можно ска353
зать о современной гибридной войне, гидре и химере одновременно, –
асимметричной, бессубъектной, повсеместно иррегулярной, силами
статусно неопределенных ЧВК? В ней устрашает серая зона вседозволенности, неприкрытая «война всех против всех», усиленная скоростью, технологией, неограниченным манипулированием в медиасреде,
– устрашает не менее чем террористические силы, используемые экстремистскими организациями (акторами). И эта вседозволенность – не
продолжение политики («разумного управления благородного правителя»), это сама политика, явленная в бессилии разума. Неэффективным стало само различение между политикой и войной. У нас есть
только война в разных формах: символической, экономической, информационной и в том числе политической. Это одна из новых форм
войны – война политик, точнее медиаполитик, она характеризуется
постоянными переформатированиями и перекодированиями, переприсваиванием дискурсов и перехватом фейков. В глобальной цифровой
деревне понятие политического врага как фиксированной антагонистической фигуры теряет смысл, все становятся друг другу конкурентами и противниками.
В политике, согласно Карлу Шмиту, принципиальным является
суверенное решение, учреждающее порядок, определяющее врага,
объявляющее чрезвычайное положение [7]. Тогда как война, о чем
предупреждает вслед за Клаузевицем А.А. Кокошин, иррациональна:
«история войн учит, что «слепой природный инстинкт» действительно
играет огромную роль в ходе реальных военных действий. Нередко
они выходят из-под контроля не только высшего государственного
руководства, «политики», но и военного командования всех уровней.
Это характерно и для внешних, и для «внутренних» войн» [4]. Но политика иначе развертывает и реализует себя в контексте дигитализации
разума, она перестает быть традиционной политикой, становясь имиджевой, сценически батальной, потерявшим пределы баттлом, она
деконтекстуализируется, теряя связь с реальной жизнью на медиаарене.
Итак, когда политика перестала быть рассудком, под вопросом
оказалась ее рациональность, восторжествовала стихия войны,
поскольку разум более неспособен сдерживать природные силы
разрушения и умножение сил вооружения. Возможно, встречное
движение военной стратегии навстречу политике могло бы остановить
1
воинственность последней .
1
Кокошин как раз и пишет об «обратной связи военной стратегии, военных средств
реализации политики с самой политикой». «Проистекающие из формулы Клаузевица
взаимоотношения между государственным политическим руководством и военным
командованием и вооруженными силами в целом – это не просто «отношения между
всадником и лошадью»; это набор взаимных встречных обязательств, взаимная
354
2. Второй вопрос состоит в том, что стало с человеком как политическим животным, что с ним происходит не как с атомарным индивидом и не как с видом, а как с политическим существом, наделенным
политической волей и политическим правом, связанным с установлением справедливости? Возможен ли Zoon politikon в ситуации постправды? Одновременно встает необходимость медианализа как рефлексии нашего разума (критика цифрового разума), прежде всего в
способности цифрового разума к овладению и удержанию внутренней
стихии, в его способности к встрече с другим и в способности к солидаризации автономных воль. Автономность личности как условие
формирования политической культуры связана не с усвоенным кодом,
как гарантированным, детерминированным процессом развертывания
в человеке наперед заданного, но личность как лик и ипостась предполагает свободу, зазор, предоставляемый культурной практикой. Как
обстоит с этим в ситуации постправды, исключающей гарантированность и определенность ориентиров?
Проблема права на признание в ситуации постправды слишком
очевидна: есть ли еще у кого-то надежда быть оправданным? есть ли
еще надежда восстановить достоинство? когда уже нет границ между
фейком и другим фейком, и, как следствие, нет доверия. (Если вспомнить Гоббса, то одной из трех причин войны является недоверие [1]).
Ситуация постправды как раз и фиксирует отсутствие презумпции
честности, абсурдность претензии на справедливость, невозможность
доверия. Книги технологично пишутся, новости технологично производятся, медиасреда искусно заполняется духами медиавойны.
Отмеряя, фрагментируя и иерархизируя цифровой разум лишает
нас возможности стать самим себе мерой. Перед лицом аналогового
мира человек полагал меру в себе самом (вспомним Протагора). Перед лицом дигитализации же – человек погружается в пучины провалов между цифрами, которые именуются постистиной. Хотя моральный выбор совершается всегда вопреки господствующим понятиям и
стереотипам, вопреки объяснимым мотивам, – об иррациональности
ответственность друг перед другом при главенствующей роли политики… Принятие
решений в области обороны, в сфере военной стратегии, как отмечалось, уже давно не
просто отдача приказов на применение вооруженных сил в той или иной форме или в тех
или иных масштабах. Это и принятие решений по конкретным военно-экономическим и
военно-техническим вопросам, требующим весьма и весьма специальных знаний, опоры
на серьезные научные разработки. Особую важность представляют решения, касающиеся
ядерного оружия …. Непонимание этого может привести к весьма негативным явлениям в
таком серьезнейшем деле, как война. ….в условиях «уплотнения» всей системы
международных отношений, существования глобальных СМИ, освещающих войны и
вооруженные конфликты почти в реальном масштабе времени, действия, традиционно
считавшиеся сугубо тактическими, могут моментально превратиться в событие высшего
военного и политического уровня. [4].
355
1
морального действия пишет Т.Адорно . Однако иррациональное исчисление еще нужно обосновать.
Медиавойна же давно преуспела в борьбе за воображаемое (подобное подобным): визуальные образы, агитационное искусство владения словом и манипуляцию концептами. В этом смысле в медиасреде мы имеем дело с обезличенной конвергенцией всех жанров: «на
войне как на войне». Театром военных действий, на котором происходит столкновение символических сил, становится способность воображения, рационально непросчитываемая. А риск поражения в случае
имиджевых войн сводится при «полной безопасности» тела к полному
подчинению воли. Точность выбора образа и меткость его попадания в
цель символического капитала противника определяют победу над его
«духом».
Медиасреда как результат невидимой работы медиа, встроенных
в нас самих, определяется двумя полюсами: производство и потребление, но они одновременно соприсутствуют. Сегодняшний политический лидер и автор, и актор: актер на сцене в глобальной медиадеревне.
Если
воспользоваться
формулировкой
социолога
А.Ф. Филиппов, которую он использует для характеристики гоббсовского государства: «Авторы потеряли контроль над актером» [5], – то в
современном глобальном медиапространстве невозможно различать
актера и автора, все сливается в единый хор глобальной деревни.
В отличие от субъект-объектных отношений времен Клаузевица,
медиареальность игнорирует оппозиции классической рациональности
и, в первую очередь, четкость деления на субъективную и объективную реальность, на реальную часть и воображаемую, вымышленную.
Новые средства коммуникации порождают новую конфигурацию человека политического, отличительной чертой которого является трансграничность, а в пределе – присутствие одновременно и везде.
3. Государственное руководство тем не менее следует насколько
возможно четко отличать от военного командования. Введение этого
различения необходимо для того, чтобы в стихии медиавойны сохранить момент рационального обоснования и оправданного решения,
чтобы не дать возобладать духам войны и ненависти. Связывая войну
с политикой, Клаузевиц рационализирует войну. Конечно, он хочет
1 «Бывают ситуации столь невыносимые, что вы уже более не в состоянии содействовать
царящему злу. И вам все равно, что произойдет потом и была ли у вас возможность поступить как-то иначе», - говорит об абсурдной акции 20 июля 1944 один из ее участников.
Этот момент сопротивления, когда человек попадает в невыносимые условия и стремится
их изменить, невзирая на последствия своих действий и на условия, которые, если их
предварительно теоретически рассмотреть, окажутся совсем неблагоприятными, – этот
момент сопротивления и является тем пунктом, где следует искать иррациональность
морального действии, где этот иррациональный момент локализован. (Т.Адорно. Проблемы философии морали).
356
просвещенной войны, не безобразной резни с духами войны и жаждой
крови, не бесславных ублюдков, мстящих и фанатичных. Он санкционирует войну просвещенную, рациональную. Но кто такую видел?
Опора в деле разграничения войны и политики должна быть пересмотрена в правовом и даже идеологическом аспектах, в моральном
ключе, учитывая безграничную стихию цифровой формы разума.
Как ни странно, если вернуться к Гоббсу, называвшему три причины войны или к Канту, указывавшему в своем «Вечном мире» на то,
что «война дурна тем, что больше создает злых людей, чем уничтожает их» [2], – то уже сами причины войны не выдерживают оправдания.
Даже Ницше, хотя и прославляет воинственность, но не оправдывает
ее. Оправдание войны аморально. Вражда неизбежна по Гераклиту,
она может быть для некоторых даже привлекательна, но она не может
быть оправдана. Соединяя войну с политикой, Клаузевиц дьявольски
оправдывает ее.
Проблема сегодня уже давно не в фейках, их разоблачениях, – к
ситуации постправды мы уже привыкли, к переприсваиванию истины и
перекодированию событий, не говоря уже о форматировании новостной повестки и вместе с ней образа мышления и чувствования. Более
того, стирается различие между картинкой, словом, событием, – все
становится симулякром, пустым знаком для манипуляций, то есть для
производства нужного массового эффекта на потребительскую аудиторию. Стирание границы между войной и политикой выражается в
едином медиапространстве в неразличимости слова и дела. В тотальной медиасреде само Слово теряет свой особый сакральный характер, в том числе слово политика, чиновника (который прежде всего
должен исполнять функции в пределах полномочий). Например. что
происходит со Словом, с ценой высказывания, если уполномоченное
лицо-актор выступает с заявлениями в соцсетях. Казалось бы, выступает как частное лицо, но эффект политического жеста обеспечен.
Граница размывается, Слово становится просто оружием. В слова
никто не вдумываются, они равнозначны жесту, важен только мгновенный эффект. Тогда что происходит с особым (сакрализованным)
словом Документа, Устава. Присяги, обета, молитвы? теряется статус
уполномоченного ответственного лица вместе с утратой его права на
особое (сакральное, окончательное) Слово.
Итак, цифровая деревня находит выражение в том, что нет
больше локальной политики с множеством ее интересов и множеством
направлений, а есть единая мировая политика, нет частной арены, а
только единое общее пространство с тотальной сетевой мобилизацией. И тогда третий вопрос состоит в том, возможно ли вообще суверенное решение, если нет возможности принять решение о чрезвычайной ситуации: ни в смысле уникального политического решения (в
357
отсутствии четких акторов и в отсутствии рациональных оснований
войны), ни в смысле полномочного в ситуации глобального мира в медиавойне (всех против всех на единой территории цифровой деревни).
Гоббс пишет о правопорядке, заданном авторитетом: «Autoritas, non
veritas facit legem». Но в медиамире нет авторитета также как нет и
истины.
Клаузевиц подчеркивает истинную природу войны, которая является крайней степень насилия, и предупреждает, что не следует питать иллюзий: «Так и надо смотреть на войну; было бы бесполезно,
даже неразумно из-за отвращения к суровости ее стихии упускать из
виду ее природные свойства (кровопролитие и насилие). Если войны
цивилизованных народов гораздо менее жестоки и разрушительны,
чем войны диких народов, то это обусловливается как уровнем общественного состояния, на котором находятся воюющие государства, так
и их взаимными отношениями. Война исходит из этого общественного
состояния государств и их взаимоотношений, ими она обусловливается, ими она ограничивается и умеряется. Но все это не относится к
подлинной сути войны и притекает в войну извне. Введение принципа
ограничения и умеренности в философию самой войны представляет
полнейший абсурд» [3]. Именно принимая во внимание такую трактовку войны, сегодня следовало бы говорить о стирании границы между
войной и политикой, поскольку политика в ситуации медиасреды утрачивает способность «ограничивать и умерять» кровожадную стихию
войны, а, напротив, сама становится эскалацией и насилием, беспределом и стихией безмерного и без-образного. Заявления о повсеместной фейковости и ситуации постправды утверждают не просто
господство лжи и дезинформации, но исключают само представление
о доброй воле и об обязанности (хотя бы в качестве мотива, как у Канта сформулирован категорический императив, а также на первый
взгляд абсурдное «мнимое право лгать из человеколюбия») быть
честным вопреки голому расчету цифрового разума. Цивилизованность еще не гарантирует меньшей жестокости разрушительности,
большей гуманности войны. Только введение морального основания
может обеспечить условия возможности различать войну и политику. В
цифровом мире следовало бы для начала вспомнить хотя бы правила
fair play.
Список источников и литературы
1. Гоббс Т. Левиафан. М., 2016. 672 с.
2. Кант И. К вечному миру. М.: Московский рабочий, 1989.
3. Клаузевиц К. О войне. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2007. 864 с.
4. Кокошин А.А. Политико-военные и военно-стратегические проблемы
национальной безопасности России и международной безопасности. М., 2013.
261 с.
358
5. Филиппов А.Ф. Левиафан: между ужасом и признанием // Вестник Европы, 2016, 44-45.
6. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Время и бытие. М., 1993. С. 221-237.
7. Шмитт К. Левиафан и учение о государстве Томаса Гоббса. СПб.:
«Владимир Даль», 2006. 300 с.
УДК 94(476)«1943/1944»
«Свои» против «своих»: деятельность коллаборационистов на
территории Беларуси накануне операции «Багратион»
1
Холмов Д.В.
г. Могилев
Аннотация: В статье на основе наработок историографии, анализе различного рода
источников и литературыбыл произведен обзорный анализ феноменаколлаборационизмана территории Беларуси накануне операции «Багратион»; рассмотренана примере участия
в карательных операциях и образовании диверсионных отрядов деятельность коллаборационистов на территории Беларуси на завершающем этапе Великой Отечественной войны.
Ключевые слова: 1944 год, Fruhlingsfest, Айнзатцгруппа, Багратион, Беларусь, коллаборационизм, партизаны, Черный кот.
В последнее время все более актуальной для исследования становится тема коллаборационизма в годы войны. Ее поднимают в СМИ,
затрагивают историки, политики и публицисты. Не обошла данная
проблема и Беларусь, получившую прозвище «Партизанской страны».
Здесь еще сложнее становится найти грань между «предателемпреступником» и «борцом за национальный суверенитет». Местное
население на ее территории разделилось на тех, кто участвовал в
партизанском движении и тех, кто сотрудничал с оккупантами.
К концу 1943 года была освобождена значительная часть Беларуси. На оккупированной территории велась активная подпольная и партизанская борьба. В конце 1943 года партизаны, в количестве 372 тысяч
человек, контролировали 60 % территории Беларуси [7]. В таких условиях немецкое командование решило обезопасить свои тылы, ударить по
врагу, для чего активно привлекало коллаборационистов. Еще в сентябре 1943 года Главное управление имперской безопасности с целью создания антисоветского сопротивления начало проведение на оккупированных территориях операции «Любимая кошка», получившей в Беларуси название «Черный кот». Стоит сказать, что особый интерес к людям причастным к операции имело после войны ЦРУ [16].
Для подготовки диверсионных отрядов предназначался, например, лагерь в Колдычеве, на базе Барановичского филиала СД. В нем
готовили группы по 7-10 человек из уроженцев Беларуси, в том числе
и для Абверкоманды-202. По состоянию на март 1944 года на территории Беларуси находилось около 18 подобных лагерей, в которых
Холмов Д.В., 2018
359
обучался 1271 беларус, 831 украинец, 345 русских [8, с. 68]. В том же
месте находился иконцлагерь, получивший название – «Беларуский
Ясеновац»; предназначенный для партизан, евреев, поляков и цыган.
В период с 1942 по 1944 годы в нем было уничтожено свыше 22 тысяч
человек [1]. Стоит сказать, что немалую роль в образовании диверсионных групп сыграла и БЦР. Пример – деятельность «Специального
батальона «Дальвитц», состоявшего из военных, членов различного
рода политических и национальных организаций. Причем использовался он и после освобождения Беларуси, вплоть до конца 1950-х [17].
Важным явлением стало проведение противником плана «Цеппелин», по поддержке антисоветского сопротивления на оккупированной
территории. Участвовать в немна территории Беларуси должно было
около 35 тысяч человек [2, с. 21-22]. С марта 1944 года для борьбы с
наступающими советскими частями начали создаваться оборонительные деревни. Таковых было сначала 70, а затем было создано еще 50
[6, c. 143]. В том числе в Барановичском округе – 12, Глубокском – 10,
Ганцевичском – 2, Новогрудском – 2. Создавались они и недалеко от
Борисова, Червеня [15, c. 1041-1045]. К лету 1944 года таких деревень
было свыше 100, с населением под 20 тысяч человек. Районы их расположения очищались от нежелательных элементов, их население не
занималось с/х деятельностью, вооружалось и проживало на основе
частной собственности [18, c. 337-338].
Средством для борьбы с партизанским движением стали также и
карательные операции, к которым привлекали силы коллаборационистов: ягдкоманды, полицейские батальоны, ложные партизанские отряды, пропагандистские группы [18, с. 324]. Среди наиболее крупных
карательных операций, проводимых в Беларуси в 1944 году стали:
«Fruhlingsfest» и «Kormoran». В ходе их проведения противник вел
разведку дислокаций партизан, затем шло их окружение (блокада в
болотах) и уничтожение. Интересен в этой связи состав сил, брошенных против партизан. Для полноты картины хватит только одного примера – сил, участвовавших в операции «Fruhlingsfest»: три латгальских
строительных батальона и три полицейских батальона: 314-й, 315-й,
316-й, в марте в район прибыли 22-й и 25-й латышские батальоны [12,
с. 43-48], силы 6-й особойавиаполевой, 201-й охранной дивизий, 501го танкового полка, 12 полков СС и полиции, особого батальона СС
Дирлевангера, бригады Каминского [9], 26 полицейского полка, образованного в июле 1942 года в Норвегии, а в июне 1943 года переброшенного в Барановичи [14, с. 692]. В составе бригад РОНА находились: Айнзатцгруппа «Креан»: 722-й и 839-й батальоны, 330-й стрелковый батальоны, 350-я охранная танковая рота; Айнзатцгруппа «Каминский»: 1-й, 5-й полки и гвардейский батальон РОНА, батарея 122-мм
гаубиц, две батареи 76,2-мм орудий, батарея 45-мм противотанковых
360
пушек; Айнзатцгруппа «Ангальт»: 2-й и 24-й полицейские полки, 62-й
украинский батальон «шума»; Айнзатцгруппа «Редантц»: 26-й полицейский полк СС, 57-й батальон «шума», III батальон 31-го полицейского полка; Кампфгруппа «Йеккельн»: части 201-й охранной дивизии
[5], подразделение организации Тодта (ОТ) «Werra», казачьи сотни,
латышские полицаи: 5-й латышский пограничный полк СС (2700 чел.),
2-й «Лиепая» (22, 25, 313, 316 батальоны) и 3-й (217,318, 321 батальоны), части 15-й латышской дивизии СС, [12, с. 44], части БКА (2 батальона Ветвицкого), подразделения украинской полиции (62-й имени
Тараса Шевченко батальон «шума», 57-й батальон «шума»), подразделения белорусской «шума» [10].
В ходе операции противник уничтожил 7011 партизан, 6928 взял в
плен. В Германию было угнано 1009 мужчин, 1338 женщин и 701 ребенок [11, с. 532]. Чуть о других цифрах мы говорим, обращая внимание
на современные немецкие исследования: «11233 человека депортировано в качестве рабочей силы» [14, с. 743], Противник потерял убитыми 8,3 тысяч и ранеными около 12,9 тысяч солдат и офицеров [13].
Методы, которые использовали коллаборационисты в ходе данной
операций, ужасают: сжигались вместе с населением десятки деревень,
угонялось в Германию местное население, проводились публичные
казни. В целом, с осени 1943 по весну 1944 года против партизан и
местного населения в регионе было использовано свыше 370 тысяч
человек [3, с. 111]. По данным фонда «Историческая память», в 1944
году жертвами «националистического террора» в западных регионах
СССР стало 1076 человек, из них убито – 891 человек [4]. Однако эти
цифры на взгляд автора занижены и требуют тщательного изучения.
Но и они не столь малы и заставляют задуматься.
Даже на таких небольших примерах, мы видим, насколько пестрыми были силы, привлекаемые вражеским командованием к борьбе с
местным населением на территории Беларуси в конце войны. Столь
масштабное привлечения коллаборационистов объясняется рядом
объективных причин, главная из которых – нехватка сил для борьбы с
партизанами, и роль последних в конце войны в регионе.
Но каков же их мотив, мотив идти на зверства в борьбе против
своих же? Некоторыми правили идеи гражданской войны, ненависти к
большевикам из-за последствий коллективизации и репрессий, но не
всеми. Открытым остается вопрос: действительно ли все они были
«патриотами» и с кем все они вели борьбу не на жизнь, а на смерть; с
какой идеей в голове, с какой целью они сжигали деревни и убивали
мирное население, с целью создания «Независимой Беларуси»?! По
их поступкам, особенно в рассмотренный период, они были ближе к
предателям и бандитам, нежели к патриотам. Подняв оружие против
361
граждан страны, за которую они якобы сражались, они выступили против её граждан, против самой страны, показав свое истинное лицо.
Список источников и литературы
1. Борисов А.В. Сборник материалов Чрезвычайной Государственной
Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских
захватчиков и их сообщников // e-reading.by [Электронный ресурс]. Режим доступа :
http://www.e-reading.by/bookreader.php/1019465/Sbornik_materialov
_Chrezvychaynoy_ Gosudarstvennoy_Komissii_po_ustanovleniyu_i_rassledovaniyu
_zlodeyaniy_nemecko-fashistskih_zahvatchikov_i_ih_soobschnikov.html.
2. Валаханович И.А. Антисоветское подполье на территории Беларуси в
1944–1953 гг.: Белорус.гос. ун-т, 2002. 146 с.
3. Долготович, Б.Д. В одном строю – к единой цели: (Взаимодействие
Красной Армии и партизан Белоруссии, сент. 1943 – июль 1944) / Б.Д. Долготович; под ред. А.А. Филимонова. – Минск: Наука и техника, 1985. – 248 с.: ил.
4. Жертвы националистического террора в западных регионах СССР
[Электронный ресурс] // Фонд «Историческая память». – Режим доступа:
http://lists.historyfoundation.ru/stats.php.
5. Жуков, Д.А. 29- я гренадерская дивизия СС «Каминский» / Д.А. Жуков,
И.И. Ковтун // Рlam.ru: онлайн-библиотека [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.plam.ru/warhistory/29_ja_grenaderskaja_divizija_ss_kaminskii/index.php.
6. Козак, К.И. Германские и коллаборационистские потери на территории
Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941-1944): анализ и итоги. –
Минск: Логвинов И.П., 2012. – 373 с.
7. Литвин, А.М Операция «Багратион». Встречный удар. Белорусские
партизаны в битве за страну / А.М. Литвин // Беларуская думка [Электронный
ресурс].
–
2014.
–
№
7.
–
Режим
доступа
:http://beldumka.belta.by/isfiles/000167_70230.pdf.
8. Мазур, Л. Арганізацыя беларускагаанты савецкага падполля ў 19431944 гг. У дакументахнямецкіхархіваў / Л. Мазур // Беларус кірэзыстанс [Электронный ресурс]. 2009. № 2(7). С. 61–71.
9. Пинчук, М. Советские партизаны: мифы и реальность / М. Пинчук //
Онлайн библиотека «CoolLib.net» [Электронный ресурс]. Режим доступа
:http://coollib.com/b/337582/read.
10. Райков, С. Взгляд сквозь время. Полоцк-Лепель 1944 май / С. Райков
//
Проза.ру
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http://www.proza.ru/2017/02/26/155.
11. Русский архив: Великая Отечественная. Том 20 (9). Партизанское
движение в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Москва: ТЕРРА,
1997. 672 с.
12. Уничтожить как можно больше: Латвийские коллаборационистские
формирования на территории Белоруссии, 1941-1944 гг. Сборник документов /
Фонд «Историческая память»; Сост. А. Р. Дюков, В. В. Симиндей и др.; Сопр. ст.
А.М. Литвин. Москва, 2009. 360 с.
13. Фалецкий, В. В огненном кольце блокады / В. Фалецкий // Белорусская
военная газета [Электронный ресурс]. 2014. № 66. Режим доступа:
ttp://old.warmuseum.by/copy_smi_1222/~group=~year=2014~page=1~id=890.
362
14. Curilla, W. Die deutsche Ordnungspolizei und der Holocaust im Baltikum
und in Weißrußland 1941–1944 / W. Curilla. 2., durchges. Aufl., Paderborn, München[u.a.]: Schöningh, 2006. 1041 S.
15. Gerlach, Ch. Kalkulierte Morde. Die Wirtschafts – und Vernichtungspolitik
in WeiBruBland 1941 bis 1944 / Hamburg : Ch.Gerlach, 1999. 1232 S.
16. Liaison Mission toByelorussian Partisans [Электронныйресурс] // Central
Intelligence
Agency
(CIA).
–
Режим
доступа:
https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/KUSCHEL,%20FRANCIS_0007.pdf.
17. Project AEQUOR (Renewal) [Электронныйресурс] // Central Intelligence Agency
(CIA).
–
Режим
доступа:
https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/
AEQUOR%20%20%20VOL.%202_0048.pdf.
18. Quinkert, B. Propaganda und Terror in Weißrussland 1941 – 1944: die
deutsche «geistige» Kriegführung gegen Zivilbevölkerung und Partisanen / B. Quinkert. – Paderborn [etc.]: F. Schöningh, cop. 2009. 419 S.
УДК 94(47)+070
Периодическая печать о месте и роли женщины в годы
Великой Отечественной войны
1
Чайковский А.Е., Родина Н.А.
г. Нижний Новгород
Аннотация: В статье рассматривается работа СМИ по освещению деятельности
женщин на фронте и в тылу, их роли в разгроме врага. Раскрываются формы и методы
печати по определению места женщины в достижении победы в Великой Отечественной
войне. В качестве источников используются материалы, опубликованные в рассматриваемый период, в журналах «Работница» и «Смена». Цель публикации – изучение и распространение опыта печатных органов по патриотическому воспитанию граждан в сложный
период жизни общества.
Ключевые слова: Женщины, средства массовой информации, Великая Отечественная война, трудовые и боевые подвиги, периодическая печать, журналы.
Всё дальше уходят в историю годы Великой Отечественной войны. О ней написаны сотни томов учёных трудов, мемуаров, художественных произведений. Однако, такой аспект, как работа СМИ по
освещению деятельности на войне женщин, их роли в разгроме врага,
форм и методов освещения печатью места женщины в достижении
Победы нуждается в дальнейшем исследовании. Авторами делается
попытка в какой-то мере восполнить этот пробел.
Забывать эту героическую эпоху нельзя, тем более что появляется всё больше желающих, особенно среди наших «друзей» и «партнёров» на Западе и в США, исказить, принизить значение победы Советского народа над фашизмом.
Бесспорно, что в нашу победу огромный вклад внесли советские
женщины. Поэт А. Палей в 1942 году в журнале «Работница», ещё
Чайковский А.Е., Родина Н.А., 2018
363
задолго до окончания Великой Отечественной войны прекрасно выразил эту мысль:
«Любимая! Жена, сестра и мать!
Мы не забудем огненные годы,
Когда во имя чести и свободы
Ты с нами шла победу добывать [4, с. 2].
Доведение до населения страны информации о выдающихся подвигах и героическом труде советских людей на фронте и в тылу, пропаганда деятельности лучших из лучших, воспитание граждан страны
и, прежде всего молодёжи, на примерах передовиков легла на плечи
средств массовой информации.
«Коллективным пропагандистом, агитатором и организатором,
призванным довести до умов и сердец молодёжи великие истины о
необходимости защиты Отечества, о самопожертвовании во имя свободы страны и её независимости, была периодическая печать» [10,
с. 120].
Масса многотиражек, региональных и фронтовых газет играли в
деле пропаганды и патриотического воспитания значительную роль,
однако лидером была центральная пресса. Среди неё можно выделить журналы «Работница» и «Смена».
В том, что литературно-художественный и общественнополитический журнал Центрального Комитета ВЛКСМ огромное внимание уделял женской тематике, нет ничего удивительного. Тяготы
войны пали, прежде всего, на молодёжь, а на хрупкие девичьи плечи
легла и тяжесть фронтовой работы, и основной труд по материальному обеспечению армии. И уж, конечно, забота о сохранении жизни и
излечению раненых.
Поэтом сказано, что у «войны не женское лицо», однако это далеко не так. Героизма в действиях «прекрасной половины человечества» было ничуть не меньше, чем «сильной». Для юношей примеры
девичьей самоотверженности были особенно впечатляющи. Печать
это всегда это учитывала и пропагандировала.
В сентябрьской 1943 г. «Смене» весь разворот посвящён девушкам-воинам: 24 фотографии с короткими заметками об их подвигах.
Это герои Советского Союза Елизавета Чайкина, Наталья Ковшова,
Мария Поливанова, Любовь Шевцова, Ульяна Громова и другие.
Комментарии к этой публикации можно рассматривать как программное заявление «Смены» о характере освещения места и роли
женщины на войне.
Редакция отмечает: «Образы этих героинь вошли в нашу жизнь.
Они освещают нам путь. И вместе с тем мы чувствуем их близость, их
живую теплоту, особенности каждой из них – голос, походку. Мы знаем
их как своих добрых знакомых» [7, с. 20-21].
364
Безусловно, подвигам женщин в тылу и на фронте особое внимание уделял именно журнал ЦК ВКП(б) «Работница».
В феврале 1942 года читателей потрясла статья Павла Лидова
«Таня», посвящённая подвигу Зои Космодемьянской и страшное фото
казнённой девушки. [1, с. 8-9]
Эту тему редакция продолжала развивать, и в № 5 был опубликован текст выступления по всесоюзному радио матери Зои,
Л.Т. Космодемьянской, с обращением к сверстникам, друзьям и подругам её дочери, ко всей молодёжи с призывом: «Отомсти, молодёжь,
немецким зверям, которые мучили, терзали мою дочку!» [2, с. 2].
Подхватывает этот эмоциональный посыл «Письмо сыновьям»
Е.И. Ткачёвой из села Белый Раст Московской области, в котором она
рассказывает сыновьям-бойцам Красной Армии о бесчинствах врага в
родном селе. Когда немцев выбили из села, пишет она, – «…пошла на
огороды, нашла убитых отца вашего, брата Владимира и сестру Машу
и, обессилившая от слёз и горя, упала». Она призывает сыновей:
«Бейте извергов немецких без пощады. Проклятье и смерть им за
наше горе, за наши слёзы!..» [3, с. 8-9].
В марте 1942 года журнал вышел с рисунком художника М. БриБейна, запечатлевшим на обложке образ Героя Советского Союза Зои
Космодемьянской [2, обл.]. Следует отметить, что рисунки и фотографии женщин-бойцов и тружениц тыла публиковались на обложках этого издания постоянно.
В «Смене» также обложка неоднократно блистала женской красотой. Например, номер 9-10 за 1943 год открывает фотография красавицы-лётчицы Наташи Меклин, ушедшей на фронт со второго курса
МАИ и совершившей к этому времени 450 боевых вылетов. Значение
таких фотографий с обложки трудно переоценить: юноши восхищались прекрасным образом и размышляли о том, что если уж это смогла такая хрупкая девушка, то они уж точно совершат свой подвиг. Под
воздействием таких публикаций сотни тысяч комсомольцев рвались в
действующую армию. Девушки видели в таких девчонках замечательный пример для подражания [6, обл.].
Тема – женщина в тылу врага, женщина-партизанка также была
одной из ведущих в СМИ.
«Работница» рассказывает о разведчице Елене Ковальчук, много
раз ходившей за линию фронта, неоднократно раненой, награждённой
орденами, продолжающей свою героическую работу. А ведь до войны
она была простым парикмахером в Киеве [4, с. 2].
В «Смене», в подборке публикаций о партизанах Белоруссии
центральное место отведено действиям отряда, возглавляемого секретарём Дорушанского райкома комсомола Варварой Вырвич, разработке и осуществлении ей и её отрядом смелых операций. Не случай365
но за её поимку немцы предлагали 3 000 рейхсмарок, 5 пудов соли и
земельный надел в 25 гектаров. Журнал помещает фотографию листовки с этими обещаниями. Предателя не нашлось [9, с. 22].
В февральском номере «Работницы» опубликована подборка фотографий под заглавием «Женщины на фронте». Как ни странно, от
этих лиц веет не стальной волей, а добротой. Все без исключения героини снимков сияют очаровательными улыбками. Редакция нашла
ещё один важный ракурс изображения женщины на войне. Ощущение
тепла, мягкости, заботы. Этого так не хватало и в тылу, и на фронте [1,
с. 7].
Заменив мужчин, ушедших на фронт, женщины ударно трудились
в тылу под лозунгом: «Всё для фронта, всё для победы!». Они освоили
профессии ранее считавшиеся только мужскими. Печать пропагандировала их ударный труд, подчёркивая, что нет таких областей деятельности, которые были бы недоступны для советской женщины. Так,
«Работница», разместив на обложке номера фото забойщика (именно
забойщика) шахты имени Сталина А.Л. Леоновой подчёркивает, что
она «идёт в первых рядах соревнующихся» [5, обл.].
И в этом виде деятельности женщины вырастали до эффективных руководителей. Им посвящались произведения искусства. В этом
же номере публикуются стихи Лидии Карасёвой «Слава шахте «Зиминка»!», посвящённые горному инженеру М.П. Косогоровой, её
начальнику. Предприятие вышло победителем во Всесоюзном соцсоревновании и получило переходящее Красное знамя Государственного
комитета обороны. Шахте присвоено звание «Лучшая угольная шахта
Советского Союза» [5, с. 4].
На следующей странице помещена заметка о работнице трикотажной фабрики № 1 города Фрунзе, лидере стахановского движения,
работающей без брака на 22 машинах вместо 15 и регулярно перевыполняющей план. Корреспондент Мария Каганович в публикации
«Больше трикотажа фронту и тылу» приводит её в качестве примера
для всех женщин страны [5, с. 5].
Особую ненависть к захватчикам и желание отдать все силы на
разгром врага вызывали у читателей публикации о зверствах фашистов по отношению к женщинам и детям. В ноябре 1943 года «Смена»
публикует серию воспоминаний женщин об издевательствах над ними
захватчиков на оккупированной территории. Среди них заметки харьковчанок Валентины Сербиной «Как мы жили при немцах», Валентины
Славатинской «На немецкой каторге» и другие. Публикации проиллюстрированы фотографиями зверски убитых женщин и детей города
Макеевки [8, с. 6].
Такие же страшные снимки помещает и журнал «Работница» [2,
с. 8-9.]
366
Поразительно, насколько сегодня актуальны эти материалы, ибо
в этих же местах граждане ЛНР и ДНР сражаются с современными
фашистами, действующими в составе вооружённых сил Украины. Репортажи с мест об их зверствах во многом совпадают с событиями,
происходившими в этих же местах свыше семидесяти лет назад.
Для усиления эмоционального воздействия на читателя в процессе показа места и роли женщины на войне печать использовала
лучшие образцы изобразительного, монументального искусства и искусства кино.
Журнал «Смена» в рубрике «Герой нашего времени» в номере
восемнадцать за 1943 год под заголовком «Молодёжь в Советском
искусстве» представил скульптуру М. Манизера «Зоя», картину
П. Малькова «Партизанка», кадры из фильма «Фронтовые подруги»,
«Она защищает Родину», стихи Э. Багрицкого, М. Алигер и другие художественные произведения, посвящённые женщинам [7, с. 12-13].
Объём публикации не позволяет в полной мере осветить огромный воспитательный труд печати периода Великой Отечественной
войны, пропагандировавшей величайший труд и героизм советских
женщин, однако и на основании вышеизложенного можно сделать ряд
выводов:
в годы войны печать значительное место уделяла освещению
места и роли женщины в достижении победы над врагом;
учитывался фактор и специфика эмоционального воздействия
материалов на женскую аудиторию и женских образов на читателя;
использовались эпизоды, подчёркивающие варварское отношение захватчиков по отношению к женщинам и детям;
для усиления воздействия на читателя активно привлекались
произведения искусства;
опыт работы печати в военные годы сохранил свою актуальность и нуждается в изучении и распространении
Список источников и литературы
1. Работница, 1942, № 3
2. Работница, 1942, № 5
3. Работница, 1942, № 6
4. Работница, 1942, № 13
5. Работница, 1942, № 14
6. Смена, 1943, № 9-10
7. Смена, 1943, № 18
8. Смена, 1943, № 21-22
9. Смена, 1943, № 23-24
10. Чайковский А.Е. Использование периодической печатью литературного материала в работе с молодёжью в годы Великой Отечественной войны
(на примере журнала «Смена») // Начало Великой Отечественной войны: уроки
367
истории. Взгляд из ХХI века. Материалы Международной научно-практической
конференции с участием студентов. Нижний Новгород, МГУП: 2016. С. 120-123.
УДК 355.293
Военно-стратегическая операция «Анадырь»:
военные потери южных регионов СССР
1
Челпанова Д.Д.
г. Ростов-на-Дону
Аннотация: В статье анализируются военные безвозвратные потери, которые понесли участники военно-стратегической операции «Анадырь», призванные военными комиссариатами южных регионов СССР. Кроме того, автор пытается оценить число военных
санитарных потерь
Ключевые слова: военно-стратегическая операция «Анадырь», Карибский кризис,
военные потери, военные безвозвратные потери, военные санитарные потери, южные
регионы СССР
Статья подготовлена при финансовой поддержке РНФ проекта № 17-1801411 «Войны и население юга России в XVIII – начале XXI в.:
история, демография, антропология»
После Второй мировой войны советские военнослужащие
принимали активное участие в оказании военной и военно-технической
помощи дружественным странам, в том числе в ликвидации военных
конфликтов. Подразделения Советской Армии, Военно-морского
Флота, отдельные группы военнослужащих (советники и военные
специалисты) принимали непосредственное участие в боевых
действиях более чем в двух десятках вооруженных конфликтов и
локальных войн в Европе, Азии, Африке и на Ближнем Востоке и на
территориях бывшего СССР [1, c. 521].
В приложении к Федеральному закону «О ветеранах» от
12.01.1995 г. существует перечень государств, городов, территорий и
периодов ведения боевых действий с участием граждан Российской
Федерации [2]. Согласно этому перечню наши соотечественники
приняли участие в 53 войнах, боевых действиях, вооруженных
конфликтах на территориях разных стран в различные периоды их
возникновения. В период после Великой Отечественной войны вплоть
до распада СССР советские граждане приняли участие в 34 войнах и
боевых действиях на территориях Китая, Венгрии, Алжира, Египта,
Йемена,
Вьетнама,
Сирии,
Анголы,
Мозамбика,
Эфиопии,
Афганистана, Камбоджи, Бангладеш, Лаоса, Ливана в районах острова
Даманский и озера Жаланашколь.
В Федеральном законе «О ветеранах», в перечне государств,
городов, территорий и периодов ведения боевых действий с участием
граждан Российской Федерации отсутствуют сведения о Карибском
Челпанова Д.Д., 2018
368
кризисе (1962–1964 гг.). Таким образом, согласно действующему
законодательству РФ участники этих событий не приравнены к
участникам боевых действий [3, c. 18], а потому лишены ветеранских
льгот.
Военная и военно-техническая помощь Кубе со стороны СССР
началась оказываться с конца 1960 г. Карибский кризис возник в
результате ответной меры СССР на размещение американских ракет с
ядерными боеголовками на территории Турции и Италии, подлетное
время которых до Москвы составляло 10 минут [3, c. 11]. В мае 1962 г.
на заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение о
размещение советских ракет средней дальности на территории Кубы
[1, c. 527]. Был разработан план по скрытному перемещению войск и
военной техники на территорию Кубы. Операция получила кодовое
название «Анадырь». Для поддержки кубинского правительства во
главе с Фиделем Кастро, взявшего курс на построение социализма и
сотрудничество с Москвой, СССР оказал военную помощь, чтобы
оградить остров Свободы от прямого американского вторжения,
сохранить военно-стратегический баланс на глобальном уровне, таким
образом, предотвратив угрозу ядерной войны [3, c. 11]. В итоге на Кубе
была создана боеспособная группа советских войск численностью
около 43 тыс. человек [1, c. 527]. Учебно-боевая операция советских
войск на Кубе не обошлась без жертв: 69 человек погибло в
катастрофах, умерло от травм и болезней, в том числе 7 – офицеров,
12 – сержантов, 47 – солдат и 3 человека из числа гражданского
персонала [1, c. 528]. По воспоминаниям одного из очевидцев событий
на Кубе в период проведения операции, которая, как считается, не
сопровождалась боевыми действиями, все же были столкновения с
противником. Самолеты США забрасывали на территорию Кубы
бандформирования «контрас», которые вели обстрел позиций ПВО,
подрывали катера и осуществляли другие диверсии [3, c. 18]. За
проявленное мужество и воинскую доблесть 1001 человек были
награждены боевыми орденами, медалями [3, c. 181], из них 18 –
орденом «Ленина», 38 – орденом «Красного Знамени», 591 – орденом
«Красной Звезды», 1 – орденом «Знак Почета», 138 – медалью «За
отвагу», 205 – медалью «За боевые заслуги», 6 – медалью «За
трудовую доблесть», 4 – медалью «За трудовое отличие» [3, c. 347].
Кроме того, весь личный состав награжден грамотами Верховного
Совета СССР и знаками «Воину-интернационалисту» [3, c. 181].
Жители южных регионов не остались безучастными в этих
исторических событиях. По имеющимся данным, среди участников
военно-стратегической операции «Анадырь» было 103 жителя
Ростовской области (проживающие в настоящее время (на 2017 г.) в
городах и районах области), из них 49 – Ростова-на-Дону, 3 –
369
Таганрога, 4 – Новочеркасска, 2 – Шахт, 2 – Батайска, 1 – Донецка, 2 –
Новошахтинска, 1 – Каменска-Шахтинского, 3 – Азовского района, 2 –
Багаевского района, 4 – Белокалитвенского района, 1 – Боковского
района, 1 – Гуково, 1 – Неклиновского района, 1 – Октябрьского
района, 1 – Милютинского района, 2 – Морозовска, 5 – Егорлыкского
района, 1 – Красносулинского района, 1 – Матвеево-Курганского
района, 9 – Мясниковского района, 1 – Сальского района, 3 –
Семикаракорского района, 1 – Тацинского района, 2 – Целинского
района [3, c. 392–395.]. Военные потери были незначительны: среди
69 советских военнослужащих, погибших на Кубе, было 2 уроженца
Ростовской области, 2 – Ставропольского края, 2 – Волгоградской
области, 1 – Армянской ССР, 2 – Молдавской ССР, 4 –Украинской ССР
[14]. Таким образом, военные безвозвратные потери южных регионов
СССР в кубинском кризисе составили 18,8 % (13 чел.), в том числе
солдат, сержантов и старшин сверхсрочной службы – 1 чел.
(служащая СА, медсестра); солдат, сержантов и старшин срочной
службы – 11 чел. Их останки покоятся на братской могиле на
территории мемориального комплекса Эль-Чико на окраине Гаваны.
Данные о санитарных потерях не представлены ни Кривошеевым Г.Ф.,
ни Шевченко В. Однако число военных санитарных потерь можно
гипотетически просчитать, основываясь на том, что примерное
соотношение санитарных потерь к безвозвратным составляет 4:1, т.е.
на одного убитого приходится 4 раненых
военнослужащих. Таким
образом, можно гипотетически предположить, что число санитарных
потерь в ходе проведения военно-стратегической операции
«Анадырь» составило 276 военнослужащих СССР, в том числе 52
человека, вероятно призванных военными комиссариатами южных
регионов СССР.
Список источников и литературы
1. Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М.:
ОЛМА-ПРЕСС,
2001.
608
с.
URL:
http://lib.ru/MEMUARY/19391945/KRIWOSHEEW/poteri.txt#w11.htm
2. Федеральный закон от 12.01.1995 N 5-ФЗ (ред. от 07.03.2018) «О
ветеранах» (с изм. и доп., вступ. в силу с 18.03.2018) URL:
http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=LAW&n=292874&fld=13
4&dst=100324,0&rnd=0.8672868930924771#07354750111383372
3. Шевченко В. Непризнанные. Ростов н/Д: «Альтаир», 2017. 500 с.
370
УДК 37/ 39
ОБРАЗ ВОЙНЫ В ПРЕССЕ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
1
Черешнева Ю.Е., Мельников В.А., Коханова Л.А.
г. Москва
Аннотация: в статье рассмотрены понятие «образ войны» и специфика его формирования с помощью журналистики. На основании изученной литературы делаются выводы
о том, что иерархическая структура концепта «образ войны» образована базовыми узлами,
элементами структуры, между которыми осуществляется взаимосвязь. Выявлено, что
важными содержательными характеристиками образа войны выступают интеллектуальный
и эмоциональный компоненты. Пример освещения Крымской кампании 1853–1856 гг. в
прессе, ставший периодом возникновения военной журналистики, подтверждает теоретические выводы.
Ключевые слова: СМИ, журналистика, военная журналистика, образ войны, Крымская кампании 1853–1856 гг.
Следует признать, что журналистика внесла большой вклад в создание образов как мировых, так и локальных военных конфликтов,
которых немало в истории человечества. Это вызвано, прежде всего,
стремлением общества знать о том, что происходит на той или иной
войне. Сегодня эта тематика становится весьма актуальной в связи с
попытками переписать историю, изменить отношение к таким знаковым событиям в истории человечества как, например, Великая Отечественная война (1941-1945), то есть создать иной образ ее восприятия
как в нашей стране, так и за рубежом.
Пожалуй, красноречивее и убедительнее всего о растущей активности СМИ в освещении вооруженных конфликтов последних двух
десятилетий свидетельствуют данные о присутствии военных корреспондентов на театрах военных действий. Так, если в 1991 г. войну в
Персидском заливе освещали почти 1,5 тыс. журналистов, то в 1999 г.
фиксацией событий Косовского кризиса занималось около 3,8 тыс.
военных корреспондентов [2, c. 1]. Несколькими годами позже прессслужба Вооруженных сил США в Багдаде уже аккредитовала более 6
тыс. представителей СМИ разных стран [14, c. 25].
Сегодня профессия «военного журналиста» стала одной из самых востребованных, но и одновременно одной из самых опасных.
Они, находясь в «горячих точках» планеты, подвергают себя неминуемой опасности. Многие из них гибнут. Но без выполнения профессионального долга этих людей мир бы не знал истинного лика большой
или малой войны. Поэтому изучение образа войны, который журналисты создают общими усилиями, как правило, являясь представителями враждующих сторон, позволяет понять суть конфликта и определить позиции его участников. Для страны, отстаивающей свою территорию, свою национальную идентичность, созданный журналистами
Черешнева Ю.Е., Мельников В.А., Коханова Л.А., 2018
371
образ, способствует сплочению нации, формированию духовных,
нравственных ценностей, осознанию ценности жизни. Что касается
страны-агрессора, то для населения этих стран нужен другой образ,
скорее объясняющий государственными интересами то или иное
вторжение на чужую территорию.
Следует отметить, что важность создания образа действа власти
давно была отмечена исследователями. Об этом в своих трудах «История Флоренции», «Государь» писал еще Н. Макиавелли. Он утверждал, что для обоснования своих решений власти нужно осознанное
целенаправленное, в определенной степени манипулятивное влияние
на общество. Именно с помощью образа ей проще «достроить» в сознании населения статусность субъекта, важность происходящего
события, в том числе и военного конфликта. В трактате «Государь» Н.
Макиавелли обозначил один из принципов создания образа, который
можно сформулировать в тезисе «Не быть, а казаться»: «… нет необходимости обладать всеми добродетелями, но есть прямая необходи.
мость выглядеть обладающим ими»[7, c . 62], – писал он.
Позже, ученые разных эпох пытались внести свой вклад в разработку теорий формирования образа личности, власти, территории,
действия, в том числе и военного конфликта. Так, Г. Тард, Г. Лебон,
К. Юнг и другие представители этого направления брали за основу
поведенческие реакции людей, что позволяло выработать механизмов
управления ими. Д. Рисмен исследовал социальные характеры и
принципы формирования современного массового общества, в то
время как У. Липпман разрабатывал концепцию общественного мнения.
Особое место в этом ряду занимают ученые-семиотики
Ю. Лотман, Р. Барт, У. Эко, которые теоретически обосновали понятия
«миф», «знак» и «символ». Тем самым, по их мнению, «образ становится своеобразным языком культуры, представляет собой семантический текст, сумму коннотативных означаемых, задающих латентный
идеологический уровень дискурса» [1, c. 53].
Существенный вклад в разработку понятия «образ» и изучения
роли журналистики в его создании внесли современные отечественные ученые. Теоретические разработки Е. Б. Перелыгиной выделяют
символическую природу образа. Она рассматривает этот феномен как
«символический образ субъекта, создаваемый в процессе субъектсубъектного взаимодействия» [9, c. 23]. И.В. Варламова, суммируя
теоретические аспекты формирования образа, исследует в большей
степени роль журналистики в его формировании на примере Чувашской республики.
Для того, чтобы понять механизмы действия прессы, она структурирует характеристики образа и показывает, каким образом они ис372
пользуются в профессиональной деятельности журналиста. Исследователь пишет: «Приняв за установку, что предложенные формулировки не противоречат природе явления, а каждая по-своему дополняет
другую и, в сущности, все озвученные свойства имманентны природе
феномена, выделим из них характеристики» [1, c. 53]. Итак, по ее мнению, «образ:
представляет собой организованную в пространстве сознания
систему знаков, свернутое сообщение;
является инструментом коммуникации, опосредующим включение в систему социальных связей;
подвижен, пластичен и адаптивен, поскольку ориентируется на
ожидания аудитории;
акцентирует внимание на определенных качествах;
эмоционально заряжен;
целостно определен;
имеет манипулятивную природу, поскольку призван моделировать определенное поведение людей в отношении объекта имиджирования;
публичен, ориентирован на общественное сознание и ожидания
людей, предполагает создание желаемого мнения;
направлен на достижение преимуществ в конкурентной борьбе;
для более эффективного восприятия стереотипен, упрощен и
символичен;
формируется благодаря личным усилиям индивида или группы
индивидов, зачастую для выстраивания коммуникации с аудиторией
использует средства массовой информации» [1, c. 53].
Таким образом, можно констатировать, что иерархическая структура концепта любого образа, в нашем случае «образ войны» образована базовыми узлами, элементами структуры, между которыми осуществляется взаимосвязь. Выявлено, что важными «содержательными характеристиками образа войны выступают интеллектуальный и
эмоциональный компоненты» [11]. Интеллектуальные компоненты образа включают в себя рациональное, логическое осмысление явления.
«Эмоциональные компоненты отражают чувства и эмоциональное
отношение к войне» [6, c. 3].
В исследовании В.В. Серебрянникова были обнаружены общие,
универсальные, а также специфические психологические механизмы
формирования уже конкретно образа войны. Было показано, что закономерности формирования образа зависят от статуса субъекта восприятия. Так, автор считает, что чем ближе субъект восприятия находится к высшим звеньям управления, тем в большей мере структура
образа войны представлена интеллектуальными и рациональными
компонентами.
373
Ученый объясняет данный факт тем, что люди, включенные в
процесс управления, находятся ближе «к точкам пересечения информационных потоков», располагают большей информацией. В то время
как у лиц, не принимающих непосредственное участие в принятии решений, образ войны формируется под влиянием пропаганды [12, c. 1112]. Поэтому массовое общественное сознание в процессе формирования образа войны в большей мере ориентировано на закономерности «психологии толпы» и включает в основном эмоциональные компоненты [5, c. 85-94] .
По мнению многих специалистов, средства массовой информации
становятся нелетальным оружием в процессе ведения как реальной, так и
информационной войн [3], [4], [10] . В этом случае «общественные потребности в информации удовлетворяются СМИ в той степени и в том
объеме, которые характерны для конкретной отдельной страны во вполне
определенных исторических условиях» [8, c. 12].
Как показало изучение работ, исследующих роль СМИ в периоды
разных военных конфликтов в истории человечества, то авторы большинства из них склонны рассматривать их как серьезное информационное оружие. Причем применение его уже определилось как самостоятельное направление журналисткой деятельности. Прежде всего,
это направление в деятельности СМИ получило название «военная
журналистика».
Исследователь Доминиковски утверждает, что «именно военные
репортажи с мест сражений способствовали не только появлению новых СМИ, но и росту их тиражей» [13]. Таким событием этого периода,
способствующим качественному становлению военной журналистики,
формирующей образ войны, стала Крымская кампания 1853–1856 гг.
Во время ее проведения создан и первый цензурный прецедент.
Этот легко укладывается в перечисляемые И.В. Варламовой теоретические аспекты формирования образа войны – целенаправленную
подачу информации, выгодную той или иной противоборствующей
стороне. Так, например, английские газеты в своих отчетах после Синопского сражения писали о том, что русские добивали раненых турок, которые оказались в воде. Совершенно другую информацию давала российская печать, которая рассказывала о не менее жестоком
отношении к русским морякам. Тем самым из фиксированной информации в газете того периода следует, что мы имеем, пожалуй, первые
доказательства процесса создания образа войны журналистами противоборствующих держав.
Следует отметить, что силы были не равны не только на поле сражения, но и в подаче информации. Исследователи считают, что по масштабам театра военных действий и количеству войск, которые оказались
на полуострове в этот период, Крымскую войну можно вполне приравнять
374
к мировым войнам. Фактически Россия воевала в одиночку против объединивших свои усилия ведущих держав. Даже при потерпевшем поражении ей удалось сохранить главное – героический дух народа.
Роль только зарождающейся военной журналистики однозначно
велика. Одними из первых русских военных корреспондентов были
Николай Сокальский, Николай Берг и Аркадий Столыпин, которые
ежедневно присылали с поля боя свои сообщения. Здесь родились
«Севастопольские рассказы» Л.Н. Толстого как журнальные статьи. Им
противостояли с английской стороны корреспондент В.Х. Рассел, который писал о военных действиях на подступах к Севастополю журналист Роджер Фентон. Он прибыл в британские войска с передвижной
фотолабораторией с целью, по мнению исследователей, «показывать
скорректированную картину войны» [13].
Это противостояние можно отметить даже в определении военных действий. У русских журналистов – это оборона города, а у западных – осада Севастополя. Тем самым уже на уровне понятий осуществлялось воздействие на массовое сознание всего противостоящего сообщества, отдельных его слоев – в данном случае непосредственных участников военных действий. Также не остается забытым
индивидуальное воздействие – то есть, на лиц, от решения которых
зависит дальнейший исход противостояний.
К сожалению, в период Крымской войны русские журналисты не
имели в своем пользовании современных технических средств. Они
больше пользовались обычной почтой. В то время как у англичан на
тот момент уже были телефон и телеграф, с помощью которого уже
можно было формировать и визуальный образ войны. Именно здесь в
зоне военных действий появилась военная фотография, стало признанным агентство Рейтер. Но как бы то ни было, именно Крымская
как важно формирование образа войны в процессе противоборства
человеческих общностей, направленного на достижение своих целей
того или иного государства с помощью профессионально создаваемой
информации.
Безусловно, за время, прошедшее со времен Крымской кампании,
многое изменилось в мире. Но сохраняется роль журналистики в выстраивании видения военного конфликта, его образа каждой из противоборствующих сторон. Поэтому создаются разные картины мира
как в военное, так и в мирное время, это следует признать.
Но, какие бы задачи не стояли перед журналистами противоборствующих сторон, они стремятся максимально точно фиксировать
происходящее. В итоге суммарный взгляд на военный конфликт позволяет формировать объективный взгляд на него как событие истории,
тем самым избежать субъективных, фальсифицированных оценок и
375
каждому из нас выработать свое отношение к войне как разрушительному феномену в истории человечества.
Список источников и литературы
1. Варламова И.В. Формирование современного образа республики средствами массовой информации Чувашии: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2015.
2. Волковский Н. Л. Журналистика в информационных войнах: Исторические истоки и современные тенденции. Дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2003.
3. Грачев Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности:
состояние и возможности психологической защиты. М.: Изд-во РАГС, 1998.
4. Гриняев С.Н. Интеллектуальное противодействие информационному
оружию. М.: СИНТЕГ, 1999; Расторгуев С.П. Философия информационной
войны. М.: Вузовская книга, 2001.
5. Забелина Н.Ю. Бельгийские союзники в восприятии британцев во
время Первой мировой войны // Вестник МГУ. Секция «История». 2010. № 1.
С. 85-94.
6. Забелина Н.Ю. Враги и союзники в восприятии британцев в годы
Первой мировой войны: Автореф. дис. …канд. истор. наук. М., 2011.
7. Макиавелли Н. Государь. М.: АСТ Москва: Хранитель, 2007.
8. Михайлов С.А. Современная зарубежная журналистика: правила и
парадоксы. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2002.
9. Перелыгина Е.Б. Психология имиджа: учеб. пособие. М.: Аспект
Пресс, 2002.
10. Прокофьев В.Ф. Тайное оружие информационной войны. М., СИНТЕГ, 1999.
11. Сенявская Е.С. Образ войны как феномен общественного сознания.
{Электронный
ресурс}
Режим
доступа
–
https://www.ereading.by/chapter.php/1019663/11/Senyavskaya_Psihologiya_voyny_v_H_veke._Is
toricheskiy_opyt_Rossii.html
12. Серебрянников В.В. Социология войны. М., 1997.
13. Dominikowski. Massenmedien und Masenkrieg.1993
14. Foerstel H. N. Killing The Messenger: Journalists at Risk in Modern Warfare / Herbert N. Foerstel. Westport : Praeger, 2006. P. 2
УДК 94(47) (091)
Деятельность Американской администрации помощи
в 1921-1922 гг.
1
Шарипова Р.Р.
г. Стерлитамак
Аннотация: Статья посвящена рассмотрению деятельности Американской администрации помощи в советской республике во время голода 1921-1922 гг. Цель статьи –
проанализировать продовольственную помощь АРА. Особое внимание уделено обращению В.И. Ленина к международному пролетариату, а также телеграмме М. Горького «Ко
всем честным людям» нашедшие широкий отклик среди организаций и населения зарубежных стран. В статье на основе опубликованных источников приведены цифры продо-
Шарипова Р.Р., 2018
376
вольственной поддержки. Основная мысль статьи заключается в том, что продовольственная помощь АРА имела большое значение для жителей России.
Ключевые слова: голод, Американская администрация помощи (АРА), телеграмма,
соглашение, продовольственная помощь.
В 1921 г. в советской республике наступил голод, охвативший 22
губернии населением в 30 млн. человек. Голод 1921-1922 г. был обусловлен сочетанием комплекса объективных (природных) и субъективных (социальных) факторов, что повлияло на масштабы бедствия.
Объективной причиной стали неблагоприятные погодные условия весны 1921 г. К социальным причинам следует отнести разорение территорий в ходе гражданской войны, жесткую аграрную политику государства, а также реквизиции продовольствия в ходе продразверстки.
Советское правительство начало принимать меры к тому, чтобы
создать запасы хлеба, в том числе за счет закупок за границей. Внутренних средств, для самостоятельного преодоления голода не хватало. 6 августа 1921 г. в газете «Правда» было опубликовано обращение
В.И. Ленина к международному пролетариату. За границу 13 июля
1921 г. была передана телеграмма М. Горького «Ко всем честным людям». Обращение В.И. Ленина и телеграмма М.Горького нашли широкий отклик среди организаций и населения зарубежных стран [5, c. 4].
Наибольший клад в борьбу с голодом внесла Американская администрация помощи (АРА). Это формально негосударственная структура, возглавляемая Гербертом Гувером [4, c. 3].
23 июля 1921 г. глава АРА прислал на имя М. Горького телеграмму, в которой предлагал помощь голодающим, и одновременно требовал освободить всех американских граждан, арестовавших за антисоветскую деятельность. 25 июля 1921 г. М. Горький сообщил главе АРА,
что советское правительство согласно на выдвинутые условия. Переговоры с АРА начались 10 августа 1921 г. в Риге и 20 августа было
подписано соглашение [6, c. 49]. После подписания соглашения АРА в
короткий срок сформировала свой аппарат в Москве и 12 отделений
на переферии. Ее деятельность распространилась на Казанскую, Самарскую, Саратовскую, Симбрискую, Царицынскую, Уфимскую, Оренбургскую и Петроградскую губернии.
На пике своей деятельности (лето 1922 г.) АРА ежедневно обеспечивала продовольствием около 10,5 млн. взрослых и детей [3, c. 1].
В сентябре – октябре 1921 г. при содействии местных властей были
открыты первые столовые АРА в Поволжье и десятки тысяч голодающих детей стали получать пищу. В ноябре 1921 г. началась работа
первых детских столовых в Уфимской губернии, а в декабре и в Башкирской Республике (Малой Башкирии). Американские газеты приводят
конкретные цифры продовольственной поддержки, к 10 декабря
1921 г. продовольствие получали в Самарской губернии 185625 детей,
377
в Казанской – 157196, в Саратовской – 82100, и в Оренбургской – 7514
детей, на 15 декабря в 132 столовых накормлены 17732 ребенка [1,
c. 3]. В феврале 1922 г. ежедневно горячую пищу в столовых АРА получали 90349 взрослых и 109950 детей [2, c. 4].
30 декабря 1921 года в Лондоне нарком внешней торговли
Л.Б. Красин подписал соглашение с АРА о питании взрослого голодающего населения. Помощь со стороны АРА начала поступать в декабре 1921 г. – январе 1922 г. До конца 1922 г. усилиями АРА была оказана помощь более 10 миллионам человек, к ноябрю 1922 г. АРА организовала в Башкирской АССР 138 приютов, 46 столовых на 21570 человек, а в мае 1923 г. – 765 столовых на 118478 человек [4, c. 8].
Деятельность АРА была прекращена к лету 1923 г. В письме,
направленном Г. Гуверу М. Горьким можно проследить следующую
оценку деятельности АРА: «Ваша помощь будет вписана в историю
как уникальное, гигантское свершение, достойное величайшей славы,
и надолго останется в памяти миллионов русских, которых вы спасли
от смерти».
Вклад АРА измеряется не только количеством поставленного
продовольствия и другой материальной помощью, но и способствовало установлению первого дружественного «контакта» Советской России с капиталистическим миром.
Список источников и литературы
1. Аншакова Ю.Ю. Гуманитарная миссия АРА в Советской России:
начало взаимодействия // Известия Самарского научного центра Российской
академии наук. 2009. № 2.
2. Космачева Т.С. Государственные и общественные организации
России и зарубежья в борьбе с голодом 1921-1922 гг. на Южном Урале. Дис. …
канд ист. наук. Оренбург, 2009.
3. Рубенштейн Н.Л. Борьба Советской России с голодом 1921 г. и
капиталистические страны // История Запада. 1947. № 22.
4. Сборник документов по международной политике и международному
праву. Советско-американские отношения 1919-1933 гг. 1933. № 9.
УДК 930.1
Метаистоический подход к пониманию исторической сущности
войн и локальных военных конфликтов (к постановке проблемы)
1
Шварев А.Н.
г. Стерлитамак
Аннотация. В статье с позиции альтернативной историографии предпринята попытка рассмотреть причины и предпосылки зарождения локальных войн на территории России
с древнейших времен. В статье сквозь призму метаистории рассмотрены исследования
профессора Д.П. Самородова и других учёных, придерживающихся космофилософских
Шварев А.Н, 2018
378
позиций и принципов метаистории. Статья будет интересна специалистам, занимающимся
изучением военной истории и метаисторией, альтернативной историографией.
Ключевые слова: метаистория, война, Русь, историография, парадигма, конфликт,
немеханистическая, метаисторизм.
Исследование выполнено при финансовой поддержке
гранта СФ БашГУ В18-109
Я сделал все, что мог,
кто может, пусть сделает лучше.
Цицерон
История России – это постоянные кровопролитные войны, которые вывели ее на мировую арену, как грозного, так и великого противника. Начиная с древнейших времен на территории России, постоянно
происходили столкновения с соседями, что укрепляло государство и
способствовало успеху в дальнейших территориальных конфликтах.
Вызревание причин локальных войн в России мы наблюдаем еще со
времен дохристианской Руси. Можно провести аналогии событий дохристианской Руси с конфликтными ситуациями и войнами XX века.
Итак, причинами войн всегда являлись защита рубежей нашей родины
и отстаивание политических интересов страны. Еще во время складывания единого государства шли постоянные войны. Изначально враждовали между собой славянские племена. Далее с появлением городов происходило постепенное объединение благодаря локальным
конфликтам. Помимо этого мы рассмотрим, как происходило зарождение военного дела, которое напрямую связано с развитием российской
государственности.
В сознании русского народа очень сильны были языческие верования и традиции, пришедшие из глубины веков, которые отражали
национальный характер в формировании русского народа. Здесь мы
можем наблюдать сложение ментальности русских людей, которое
определяет такие качества как гуманизм, верность традициям, открытость души и любовь к родине. Язычество так же сыграло немалую
роль в сложении военного дела в тот период времени. В славянских
племенах профессия защитника являлась престижной, а покровителем воина был сам бог-громовержец – Перун, глава языческого пантеона [5, с. 10].
Военное дело на Руси развивалось достаточно активно. Славяне
строили сооружения с мощными стенами и прочными валами. Вели
долгую осаду, делали обходы и производили другие маневры во время ведения боя.
Древнерусское государство, в своей основе, являлось по своему
характеру военным. Возглавлялось оно князем, его основным оружием
являлась дружина. Сельская община являлась социальной базой
«вервь» или «мир», при нападении врага пополняла ополчение в войске князя. Здесь мы уже можем наблюдать начало расслоения воин379
ского сословия. Дружина делилась на старшую и младшую. Бояре были старшими дружинниками, они являлись начальниками военных отрядов. Младшая дружина занималась охраной князя и располагалась
на его подворье. Дружина на тот момент времени представляла собой
некое подобие регулярного войска, она была связана договором службы и верности с князем. Договор службы и верности давался на мече и
щите. Это был один из первых воинских ритуалов. С формированием
дружины на практике были закреплены различные формы ее деятельности [2, с. 41].
Обучение воинов начиналось с детства их родителями, т.е. отцами и дедами, которые своим примером и упражнениями давали сыновьям навыки и умения, а рассказы о воинских подвигах передавались
из уст в уста.
Далее стали привлекаться военные отряды наемников, прибывающие из Западной Европы. Это были чехи, венгры, варяги и кочевники
из Поволжья. Профессиональные наемные воины вполне могут сравниваться или сопоставляться с зарождением профессионального и
регулярного воинского сословия. Отряды наемных воинов были невелики по численности. Около тысячи варяжских воинов находились на
службе у киевского князя в IX-XI вв. Иноземцы оказывали существенное влияние на воинский уклад. Выходцы из Европы внедряли свои
рыцарские традиции в русском воинстве. Степняки, кочевники, печенеги приносили в русскую дружину тактику конного боя, а на вооружение
кривую саблю.
Военное искусство славян строилось не только на мастерстве
дружинников, но и на мужестве ополченцев, собиравшихся в полки на
родовых началах под руководством своих начальников. Они несли
большую ответственность за род, честь семьи.
Большое значение в русском войске имела символика. Так у дружины существовал свой стяг, который воины оберегали. «Поставить
стяг» означало готовность войска к бою, а «подрубание стяга» свидетельствовало о победе. В результате мы видим, что в Древней Руси
военная символика и воинские традиции имели большую объединяющую роль в формировании военно-этнической культуры [4, с. 145].
От древнейших ариев и киммерийцев до кровопролитных войн с Хазарским каганатом прослеживает Шамбаров. В. А. в своей работе «
Выбор веры. Войны языческой Руси» путь русского народа из глубин
тысячелетий к своему расцвету и формированию одного из самых
сильных государств Средневековья, Киевской Руси. Анты и гунны,
славяне и греки вышли на просторы Восточной Европы в жесткую битву за гегемонию.
Из всего вышеприведенного мы можем увидеть различные причины возникновения локальных войн. Здесь мы можем сравнить ситу380
ацию того времени, когда зарождалась государственность на Руси с
событиями сегодняшних дней. Для выживания России всегда приходилось вести локальные войны. В истории XX века произошло множество локальных военных конфликтов. Приведем только некоторые из
них: это война в Афганистане 1979-1989 гг., война в Чечне 19942000 гг., гражданская война в Корее 1950-1953 гг., Вторая Мировая и
Великая Отечественная войны 1939/1941-1945 гг., Советско-финская
война 1939-1940 гг. и т.д. Исследование профессора Б.Ц.Урланиса
«История военных потерь» дает нам представление о людских потерях, о статистике погибших и раненных, а также пострадавших в военные времена. Например, приводятся причины возникновения Второй мировой войны (1939-1945 гг.) и результаты ее окончания [8, с. 58].
Также хочу отметить знаменитый трактат «О войне», написанный
ещев начале XIX века Карл фон Клаузевицем, который приобретает
новое звучание. «Война есть продолжение политики другими, насильственными средствами» это определение обессмертило книгу данного автора и изданная в 1932 году, сразу стала классической [1]. Здесь
впервые в Европейской науке дано было определение сущности природы войны и принципов ее ведения, а также сформулирована стратегическая цель, без достижения которой любые боевые действия становятся бессмысленными.
В статье исследователя Петрова В.П. «О сущности войны, ее законах и закономерностях» – говорится, что война- явление, сущность
которого обусловлена сложными причинно-следственными связями,
отражающими глубинные политико-экономические интересы государств, имеющих явные или скрытые намерения достичь своих целей
средствами вооруженного насилия. Далее, статья Канарева Г.В. «Философия войны: к истории проблемы и термина» – дает нам представление о понятие философии войны в историческом плане, где употреблялось многими авторами, начиная с 18 века. В настоящее время
этот термин используется и для философского осмысления войны как
реального социального явления, и как философская теория войны, как
теоретический, познавательный конструкт с определенной структурой.
В работе кандидата исторических наук Кантимировой Р.И. и Баевой
Э.Р. под названием «Первая Русско-Иранская война 1804-1813 гг. Геополитические и стратегические причины возникновения конфликта»
говорится, что Кавказ постоянно считался стратегически значимой
территорией, к военно-политическому и экономическому участию которого тянулись всемирные государства. Первая треть столетия считается одной из уникальных всех этого соперничества. Оно повлияло
не только на уровень дипломатии отношений ведущих стран мира, но
превратилось в военное противостояние. «Теория возникновения и
развития военных конфликтов» – статья написанная Блохиным В.Н.
381
показывает нам, что проблема предотвращения военных конфликтов
является одной из наиболее актуальных глобальных задач. Несмотря
на огромный прогресс в построении демократии, военные конфликты
продолжают возникать в различных регионах планеты. Теоретическое
осмысление причин возникновения военных конфликтов, механизмов
их развития, должно внести вклад в предотвращение или минимизацию последствий данных угроз. Кандидат педагогических наук Богданова А.А. в своей работе «Гражданская война в России в новейшей
учебной литературе по истории в средней школе» дает анализ ключевого события 20-х гг. 20 вв. – гражданской войне. На основе новейших
проблемно-концептуальных документов исторического образования
рассмотрены отражение в учебной литературе основных предпосылок,
хронологических рамок, хода событий, возможных альтернатив развития, итогов гражданской войны.
На протяжении нескольких веков развития военной истории как
специфической области историографии профессиональные историки
пытались объяснить суть военных конфликтов с позиции почти исключительно материалистического,позитивистского мировидения, выделяя в качестве основных причин возникновения войн, такие факторы
как геополитика, экономика, дипломатия, религия и прочие. И в наши
дни в начале XXI века большинство военных историков предпочитают
трактовать историческую природу локальных войн в формате традиционной методологии и в фокусе принципа историзма в его материалистическом варианте. По-прежнему многие современные военные,
западные и отечественные историки при рассмотрении исторической
природы происхождения военных и локальных конфликтов находятся
под гипнотистическимобоянием идей Клаузевица, изложенных им в
трактате «О войне» [1]. Но, может быть, в наш XXI в. следует подходить к вопросам рассмотрения природы войны с иных, новых методологических позиций (космофилософских в своей основе)? Действительно в настоящий момент в предметных границах отечественной
историографии зарождается новое направление, представители которого склоны рассуждать о природе военных конфликтов с альтернативных позиций, т.е., в фокусе метаистории. В исследовании профессора Самородова Д.П. «Метаисторический стержень космофилософии
Рерихов. (взгляд на проблему в фокусе новейшей историографии)» –
рассматривается вопрос об развитие альтернативной историографии
в начале XXI века в научных и отчасти академических кругах такие
представители как профессор Чудинов В.А., Пензев А.К., Сидоров Г.А.,
которые стали трактовать исторический процесс с принципиально
иных методологических позиций, опираясь на «удлиненный» вариант
всемирно-исторической хронологии, где отправные точки возникновения разумных цивилизаций Земли не 8-10 тысяч лет назад от настоя382
щего времени, а десятки и сотни тысяч лет в глубь доисторических
веков и на новую «немеханистическую» научную картину мира, предполагающую метаисторическую направленность земной истории, присутствии «длани» Бога-Творца (Леопольд фон Ранке) в упорядочении
процессов, протекающей в нашей исторической реальности в линейном развертывании. «Историки-альтернативщики в своем стремлении
обновить методологический инструментарий и отказаться от линейной
концепции истории предпочитали использовать новую терминологию,
сопоставимую с религиозно-надконфессиональными подходами к пониманию исторического процесса». В этой связи для историков, философов и вообще представителей гуманитарных наук как никогда становится актуальным вопрос о переходе на методологические позиции
иной, немеханистической картины мира, обязательно предпологающей
метаисторическую детерминанту в объяснении логики законов исторического процесса [6]. В связи с формированием новой научной картиной мира, предполагающую картину на земле для нестандартно мыслящих историков становится актуальный метаисторический подход.
Примером такого новаторского творчества является зарождающая
научная метаисторическая школа под руководством профессора Самородова Д.П.(Стерлитамакский филиал БашГУ), которая представлена такими молодыми ученми как: кандидат исторических наук Туриянова О.Н., кандидат исторических наук Фатхитдинова Я.Ю., кандидат
философских наук Нафикова А.И., кандидат философских наук Асадуллин Э.Ф. В монографии под названием «Об актуальности метаисторического подхода к пониманию всемирной истории», вышедший
на базе данной научной школы, отражены статьи выше перечисленных ученых, в которых рассматривается гносеологическая суть метаисторического подхода к пониманию всемирной истории и предпринимается попытка обосновать принцип метаисторизма и немеханистической парадигмы научного мышления [3]. Современные концепции метаистории однозначно предполагают провинденциальную подоплеку
всех войн и военных конфликтов, которые сопровождали человечество с самых начальных времен. Вечная проблема противостояния в
истории Добра и Зла, Света и Тьмы, Войны и Мира в концептуальных
построениях метаисториков занимает центральное место. Именно
сегодня весьма актуальным и востребованным является Метаисторизм Даниила Андреева в предметном поле немеханистической науки.
В своей известной книге «Роза мира» «Светлый Рыцарь Русской метаистории» (по терминологии профессора Самородова Д.П.) при объяснении метаисторической подоплеки земной истории, к примеру, употребляет такие категории как Уицраоры – могущественные разумные
крайне хищные существа-демоны великодержавной государственности, играющие важнейшую и двойственную роль, которые подобно
383
гигантским спрутам тонкого материального бытия ментально контролируют крупные земные цивилизации, сражаются друг с другом, что
оборачивается на земном плане трех-мерной земли военным столкновением между цивилизациями [7]. Факт существования Уицраоров и
Родомыслов, и прочих высших негуманоидныхвысокоразумных сил
тонкого материального бытия, метафакт существования Первотворца
для современных военных историков, придерживающихся немеханистической духовной картины мира, уже становится вполне естественным и логичным для таких ученых с альтернативным мировидением.
Сегодня, в начале космического XXI века, по нашему глубокому убеждению, настало то время когда «ремесленную мастерскую» историков
(Марк Блок), методологические инструментарии историка необходимо
обновить, отказавшись от примитивного механистического (материального) мировидения и перейти на новые методологические позиции,
предполагающие неоднородную многомерную разумную вселенную в
чьи эволюционные процессы «вставлен» исторический процесс Земли
и скоррелирован с провиндециальными планами Первотворца. Можно
предположить, что историческое пребывание разных цивилизаций на
Земле является результатом запуска уникального эксперимента высокоразумных сил трансфизического мира, нацеленного на формирование богоугодного Человека облагороженного образа, обладающего
определенной долей свободой выбора и вольного к самостоятельному
решению вопроса о переходе к Свету или Тьме, к порядку или хаосу
как к обьективным полюсам Мироздания [9, с. 29-84]. С подобных космофилософских позиций, в ракурсе принципа метаисторизма (проф.
Самородов Д.П.) метаисторическая подоплека всех войн на земле
представляется достаточно очевидной. По нашему убеждению, дальнейшее развитие мировой немеханистической науки, новые открытия
квантовой физики и квантовой психологии (а значит и в области метаистории) будут способствовать подтверждению заявленных выше постулатов.
Список источников и литературы
1. К. фон Клаузевиц О войне. М., СПб.: ООО «Издательство АСТ», 2002.
558 с.
2. Костомаров Н.И. Славянская мифология. М.: Чарли. 1994. 768 с.
3. Об актуальности метаисторического подхода к пониманию всемирной
истории: монография / Д.П. Самородов, О.Н. Туриянова, Я.Ю. Фатхитдинова,
А.И. Нафикова, Э.Ф. Асадуллин. Стерлитамак: СФ БашГУ, 2014. 180 с.
4. Пашуто Т.В. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М.: Изд-во АН
СССР, 1950. 333 с.
5. Полное собрание русских летописей. Т.3. СПб.: Тип. Эдуарда Праца,
1889. Репринт изд. М.: Вече, 1998. 425 с.
384
6. Самородов Д.П. Метаисторический стержень космофилософии Рерихов. (взгляд на проблему в фокусе новейшей историографии) // Клио. 2018. № 6
(138). С. 13-20.
7. Самородов Д.П. Метаисторизм Даниила Леонидовича Андреева в
предметном поле немеханистической науки (исторический аспект проблемы) //
Клио 2017. № 9 (129). С. 20-25.
8. Урланис Б.Ц. История военных потерь. М.: Изд-во Полигон. АСТ 1998.
165 с.
9. Секлитова Л.А., Стрельнимкова Л.Л. Законы мироздания, или Основы
существования Божественной иерархии: В 2 т. М.: Амрита – Русь, 2006. Т. 2.
688 с.
УДК 94(47)(091)
Афганская война и её влияние на российское
музыкальное творчество 1980–1990-х гг.
1
Шебалин И.А., Тургимбаев Р.В.
г. Орск
Аннотация: В статье рассмотрено творческое явление как песенное творчество Афганской войны, обогатившее репертуар 1980–1990-х годов. Песенные сборники войны в
Афганистане несли в своей массе социальную и мемориальную функции.
Ключевые слова: война в Афганистане, культурное явление, песенные сборники,
блокнот-песенник, мемориальные песенники.
Война в Афганистане породила такое уникальное культурное явление, как песни непосредственных участников этой войны в условиях
советской цензуры, которой подвергалась вся информация о событиях
в Афганистане.
Так почти до конца войны творчество «афганцев» не могло пробиться к широкому слушателю, поскольку эти песни передавали друг
другу на магнитофонных лентах. Лишь к концу 1980-х годов афганские
песни зазвучали в эфире масс-медиа.
Целенаправленный поиск материала по теме «Афганская война и
её влияние на российскую музыку в 1980-х годов» привел к формированию коллекции, сформированной на базе УрФУ (Уральского Федерального университета им. Б.Н. Ельцина), в которую входит около двух
тысяч записей, так называемых «афганских» песен, хранящихся в
фольклорном архиве университета. Крометого, в процессе исследованияк теме привлечены пять опубликованных сборников, более десятка
дисков-гигантов, выпущенных в конце 80-хфирмой грамзаписи «Мелодия», а также несколько компакт-кассет.
Около двух тысяч записей упомянутой коллекции представляют
почти тысячупроизведений, очень неоднородных по своим качествам,
в том числе и по идейно-эстетическим. Большую часть из них предШебалин И.А., Тургимбаев Р.В., 2018
385
ставлена всего одной-двумя записями, но зато записи вариантов и
редакций примерно пятидесятипесен составляют около трети собранного материала [1; 2].
В процессе собирания «афганских» песен исследователямпришлось столкнуться не толькос традиционным устным способом передачи фольклорной информации, но и то, чтоочень часто собеседники,
бывшие воины-«афганцы», показывали рукописные блокнотыпесенники, которые, в свою очередь, представляли собой записные
книжки, которые помещались внагрудном кармане гимнастерки или
самодельные магнитные альбомы.
Несмотря на уникальность каждого такого документа, на основаниидоминантной функции песенники разделены на две группы.
К первой группе относятся рукописи с преобладающей социальной функцией. Внешними отличительными признаками этих рукописей
являются простота оформления и неупорядоченность содержания.
Данные песенные коллекции обычно составлялись солдатами срочной
службы, служившими всего первый год, которые жаждали достаточно
быстро адаптироваться в армейском коллективе, для чегоосваивался
характерный для данного социума песенный репертуар [1].
Произведения в таких сборниках как правило записывались в том
порядке, в каком составитель их услышал. На большинстве таких
сборниках-песен стояла фамилия составителя и владельца, однако в
подавляющем большинстве случаев авторы песен не упоминались.
Ко второй группе песенных сборников относятся произведения,
в которых доминирует мемориальная функция. Данная функция позволяет отразить отношение общества к героическому прошлому. Она
реализуется в оригинальной модификации характерных для воинской
культуры послевоенного времени так называемых «дембельских альбомах». Рукописи данной группы сборников отличает то, что в них использовалось специальное графическое и каллиграфическое оформление, такие как титульный лист с указанием имени владельца, а также нередко даты начала и завершения его воинской службы, аллегорические и бытовые рисунки, которые сделаны безымянными армейскими художниками. Примером данного сборника может служить блокнот-песенник бывшего «афганца» С. Ваулина. В нём следом за титульным листом идет изображение эмблемы десантных войск, а в тексте присутствует два рисунка: на одном из них изображена цепочка
солдат, которая идет в сторону горы. На нём горе художник придал
форму черепа, а у подножия ее написал «Афган». На другом рисунке
изображён скрывающийся за придорожным камнем моджахед, целящийся из гранатомета в приближающийся бензовоз.
Скорее всего, подобные рисунки являлись заменой традиционных
для «дембельских альбомов» фотографий, так как несанкционирован386
ная фотосъемка в условиях афганской войны была достаточно затруднена.
Текстовое содержание мемориальных песенников отличается
более строгим и целенаправленным отбором произведений, а также
претензией на упорядоченность расположения материала и достаточное большое разнообразие представленных в рукописи жанров.
Но, наряду с песнями, в сборниках могут быть помещены домашние адреса боевых друзей, расчеты месяцев, недель, дней службы в
Афганистане, солдатские афоризмы. Примером может быть такой
афоризм, как: «Десантник три минуты – орел и трое суток – осел» (то
есть за «тремя минутами» полета с парашютом следуют «трое суток»
марш броска с полной выкладкой). Стоит отметить, что имена авторов
песен здесь, как правило, не указываются [3; 5].
Проанализированные «письменные» типы хранения песен эпох
Афганской войны и передачи произведений современной народной
поэзии не отменяют одного из родовых признаков фольклора, который
состоит в его анонимности. При изучении темы выяснилось, что современные способы бытования самодеятельных песен не препятствуют вариативности, возникающей как при записывании, так и при
расшифровке некачественной копии. Однако такой до недавнего времени обязательный признак фольклора, как устность, современные
носители информации превращают в факультативный, хотя сам акт
исполнения по-прежнему остается устным. Тем не менее и здесь
намечаются весьма существенные перемены.
Общим недостатком неискушенных в версификаторском искусстве «бардов в шинелях» оказалось отсутствие подтекста, содержащего глубинныйплан произведения, благодаря которому стихи говорят не
только с разумом, но и с душой слушателя. Парадоксально, но в
безымянных переделках и перетекстовках подтекст был, но создавался он зачастую за счет внетекстовых средств, которые возникали в
восприятии слушателей от объдинения оригинального и переделанного текстов. Подтекст был и в лучших самобытных работах авторов исполнителей, которые чаще всего встречались в самодельных песенниках и магнитных альбомах, когда отбор осуществлял не штатный редактор, а «коллективное бессознательное» слушателей.
Достаточно яркими советскими и российским музыкальными произведениями об афганской войне являются:
1) «Наш Афган», «Афганский излом», «Серебристый самолёт»,
«Война не прогулка», «Границы»(музыкальная группа «Голубые
береты»).
2) «Кукушка», «Мы выходим на рассвете», «На Баграмской
дороге», «Кому нужна была эта война?» (музыкальная Группа
«Каскад»).
387
3) «Баллада об афганце» (Игорь Тальков) и др. [4; 7].
Необходимо также отметить, что рождение афганского популярного песенного музыкального творчества стало возможным благодаря
выходу сборников песен солдат, которые, прежде всего, связывают с
деятельностью музыкальной редакции «Радио Афганистана». Благодаря её усилиямв нашей стране и на пространстве СНГ образовались
первые профессиональные оркестры и возникло новое поколение афганских исполнителей. В среде слушателей была популярна «пуштунская» музыка (основана на фольклорной музыке пуштунов или афганцев – иранского народа, населяющего в основном юго-восток, юг и
юго-запад Афганистана и северо-запад Пакистана, основными отличительными характеристиками которого служат восточноиранский язык
пашто, традиции номадизма, кодекс чести Пуштунвалай и разветвлённая родоплеменная структура) с элементами таджикской лирики, а
также песни и мелодии из индийских и пакистанских кинолент [2; 5].
Помимо всего прочего, стоит отметить, что в Чечне в период первой и второй чеченских войн не было таких песен, как песенных произведений, созданных в период афганской войны. Не сложилось подобное песенное творчество, которое пела бы вся армия. Создавались
лишь локальные песни одного взвода, какой-либо роты, не ставшие
достоянием всей общественности.
Таким образом, «Афганская» песня обогатила общенародный песенный репертуар. Её можно считать своеобразным музыкальнокультурным феноменом эпохи «перестройки», когда атмосфера гласности и плюрализма раскрепостила гражданское сознание и подтолкнула творческий потенциал.
Список использованной литературы
1. Алимов Г. «Голубые береты»: Наши песни рождались в боях //
Известия. 1988. 27 февраля.
2. Белинский В.Г. Статьи о народной поэзии / Полн. собр. соч. В 13
томах. М., Изд-во АН СССР. Т. 5, 1954, с. 437.
3. Вессель Н.Х.Сборник солдатских, казацких и матросских песен // Вып.
1. 100 песен. Сост. СПб. 1875.
4. Мамчур Ю. Там, за песней, судьба...// Красная звезда. 1988. 1 января.
5. Тумилевич Ф. Песни казаков-некрасовцев. Ростов на Дону. 1947. № 32.
6. Стрельцова Н. Возвращение из Афганистана. М.: Молодая
гвардия,1990.
7. Ткаченко П. Поют «Голубые береты» // Советская культура, 1987, 24
сентября.
388
УДК 9(908)
Енисейская епархия Русской православной церкви
в годы гражданской войны
1
Шушканова Е.А.
г. Красноярск
Аннотация: Рассматривается положение Русской православной церкви в Енисейской епархии накануне и в годы гражданской войны. Делается заключение, что религиозная политика большевиков стала одним из сильных детонаторов гражданского военного
противостояния.
Ключевые слова: Енисейская епархия, православие, советская власть, гражданская
война.
Гражданская война ХХ века в России составляет список самых
трагических событий отечественной истории. О причинах перерастания революции 1917 г. в стадию гражданского военного противостояния написано достаточно: это роспуск Учредительного собрания и III
съезд Советов, которые прервали возможность относительно мирного
диалога различных политических сил; Брестский мир, воспринятый
большой частью населения, как преступление и предательство национальных интересов; радикальная линия новой власти в аграрном вопросе. Но не менее значимой причиной раскола в обществе, а также
ожесточенности и бескомпромиссности социального противостояния
явилась религиозная политика большевистского правительства, которая, на наш взгляд, недооценивается в историографии.
Нацеленность новой власти на коренное переустройство общественной системы не только в экономической и политической сферах,
но и в духовной жизни стала очевидной после издания декрета об отделении церкви от государства 20 января (2 февраля) 1918 г. Общий
смысл этого революционного закона заключался в провозглашении
России светским государством, что само по себе угрозы для церкви не
представляло. Более того, многие священники считали, что отделение
от государства пойдет только на пользу церковному организму. Проблема состояла в том, что, несмотря на официальное провозглашение
свободы совести, именно ее новая власть обеспечивать не собиралась. Напротив, она не скрывала своей подготовки к гонениям на Русскую православную церковь и другие религиозные конфессии. Представляет интерес то, как в регионах шла реализация декрета о церкви,
а также роль последнего в нарастании социального конфликта в течение октября 1917-1918 гг., а затем в апогее гражданской войны 19191920 гг. Ситуация вокруг Русской православной церкви в указанное
время является принципиально значимой для понимания природы
гражданской войны. Объектом исследования является Енисейская
Шушканова Е.А., 2018
389
епархия, которая территориально являлась второй по величине в России.
Когда информация об аресте Временного правительства и
приходе к власти большевиков в Петрограде стала известна в
Красноярске, в городе был сформирован военный штаб, который
отправил своих делегатов в воинские части. Благодаря этому в ночь
на 29 октября сторонники большевистского восстания в Петрограде
осуществили такое же восстание в Красноярске. Руководил им
прапорщик С.Г. Лазо: были заняты все государственные учреждения,
высшие
чиновники
арестованы,
установлен
контроль
над
государственным банком, телеграфом, губернской типографией. В тот
же день в Петроград была отправлена телеграмма о том, что в
Красноярске власть перешла к губернскому Совету рабочих и
солдатских депутатов.
С этого времени положение Русской православной церкви в
Енисейской губернии стало непредсказуемым и двойственным. С
одной стороны, ее правовое положение кардинально не изменилось, а
материальные и иные трудности, которые испытывали церковные
приходы,
возникли
ранее:
когда
власть
Святейшего
правительственного Синода была поэтапно упразднена и перешла
непосредственно в ведение епархиальных учреждений. Но с другой
стороны, Советы действовали по отношению к епархиальным властям
крайне бесцеремонно и враждебно. Например, в ночь с 17 на 18
января 1918 г. в архиерейский дом Красноярска неожиданно нагрянул
отряд красногвардейцев, численностью около 100 человек под
началом комиссара Фролова. Как описывала происшествие кадетская
газета «Свободная Сибирь», несмотря на поздний час, когда епископ
уже отдыхал, комиссар потребовал показать его спальню, да еще и «в
шутливой форме предположив, что там может находиться женщина»
[3]. Владыка Назарий оказался пленником: его не выпускали из дома,
не позволяли свободно говорить по телефону (комиссар потребовал
чтобы, епископ в телефонных разговорах ничего не упоминал о
происходящем в его покоях). В здание архиерейского дома вносили
ящики со снарядами и боевыми патронами. Так власти готовились к
возможному в те дни восстанию енисейского казачества в ответ на
ультиматум губернского исполкома о необходимости сдачи казаками
оружия в течение двух часов.
Тогда в Красноярске до открытого гражданского противостояния
дело не дошло: командир казачьего дивизиона А.А. Сотников принял
решение не вступать в борьбу с красногвардейцами и вывел свои
войска из Красноярска в село Торгашино. Только вечером следующего
дня архиерейский дом был освобожден от вооруженного отряда и
оружия. Примечательны два обстоятельства в этой истории: во390
первых, город был на грани открытого военного столкновения; вовторых, выбор красногвардейцами резиденции архиерея плацдармом
вооруженного конфликта недвусмысленно характеризовал отношение
новой власти к Церкви. Ведь это был не просто дом для епископа
(причем дом в центре города, двухэтажный, каменный и
представляющий собой архитектурную ценность), но официальный
центр управления всей епархией.
Пренебрежение Советов к церковным властям еще до начала
гражданской войны можно проиллюстрировать и другими фактами.
Так, после описанных событий в дом красноярского епископа Назария
были присланы комиссары для описи имущества. Власти настаивали,
чтобы оставить часть здания архиерею, но другую часть оборудовать
под детский приют. Поступил также приказ средства от аренды
доходных домов епархии передавать в Совет солдатских и рабочих
депутатов. На протест епископа новая власть заявила, что предметы
культа будут сохранены за церковью, но, так называемое, светское
имущество (капиталы, дома и земля) подлежат изъятию. Далее
начались события, которые говорили о том, что церкви объявлялась
война. В исполнении декрета об отделении церкви от государства
исполком г. Красноярска постановил ликвидировать православное
братство Св. Иннокентия, а его имущество изъять на том основании,
что
оно
признавалось
контрреволюционным.
Кроме
того,
обнаруженные в архиве материалы свидетельствуют, что уже в
апреле 1918 г. началась не только подготовка к муниципализации
архиерейского дома, но была составлена внушительная смета на
реконструкцию здания под детский дом [4, с. 188].
И хотя официально новая власть на тот период не выступала
против богослужения и исполнения церковных треб, но антицерковное
движение уже расширялось. И что примечательно: не только «сверху»,
но и «снизу». Главный печатный орган православной церкви в
губернии – «Енисейские епархиальные ведомости» писали, что в
некоторых селах сельские комитеты вводили запреты венчать браки, а
также крестить и отпевать. На местах было множество случаев грубого
обращения с церковнослужителями, а также фактов незаконной
реквизиции церковного имущества. Прихожане не бездействовали.
Например, 16 марта 1918 г. в кафедральном соборе Красноярска
состоялось общее собрание всех приходских советов для организации
охраны храмов. В это же самое время епископ Назарий обратился к
пастырям и всему клиру Енисейской епархии с призывом к единению
прихожан со своими пастырями. Владыка посоветовал приходским
священникам провести собрания прихожан и предложить всем, кто
желал бы остаться в лоне церкви, записаться в особой книге. Он
полагал, что хотя не все пожелают это сделать, выяснится, по крайней
391
мере, действительное положение дел в приходах. Предположения
владыки о том, что в новой обстановке не все сохранят связь с
приходом, основывались на новостях, приходящих из сельских
приходов. Во многих местах миряне отбирали у причтов сенокосные
луга и лесные угодья, – где-то половину, а где-то все. Были также
печальные примеры, когда прихожане отказывались содержать своих
батюшек и даже изгоняли их из приходов. Таким образом, в вопросе
веры и отношения к церкви общество раскалывалось. Росла духовная
разобщенность, делающая гражданскую войну неизбежной.
С началом гражданской войны, положение церкви стало крайне
напряженным
из-за
экстремистских
действий
противников
духовенства. В качестве примера приведем заголовки только одного
номера «Епархиальных ведомостей» за 1918 г. в разделе «Текущие
события»: «К ограблению патриаршей ризницы», «Секвестр
архиерейского дома в Томске», «Разгром монастыря», «К убийству
митрополита Владимира» и т.д. [1, 1918. № 10-11. с. 29-35].
Некоторая передышка в гонениях на церковь в Енисейской
епархии произошла с лета 1918 г., когда советская власть в Сибири
пала. 18 июня власть Советов была ликвидирована и в Красноярске.
Свидетельством оживления епархиальной жизни в этот период стало
появление в феврале 919 г. нового печатного органа, издателем
которого являлся совет кафедрального собора Красноярска. Своей
задачей газета считала укрепление в народе сознания великой идеи
всечеловечества и братства, что выразилось в названии издания –
«Общее дело». Но в уездах Енисейской губернии царила анархия.
Все больше стало случаев убийства священников. С приближением
Пасхи епископ Назарий выступил с обращением к православным
Енисейской епархии, в котором говорил о бесчинствах против
священнослужителей. «Я не считаю себя вправе посылать на место
убитых или изгнанных и ограбленных священников других пастырей,
подвергать их и их семьи мучениям и смерти от рук разбойников…» –
заключал владыка. И предупреждал, что если приходские советы не
обсудят меры к охранению храмов, то эти приходы будут немедленно
закрыты [1, 1919. № 4. с. 32].
Часть приходов с пониманием отнеслись к обращению
Преосвященного: село Нижне-Ингашское на приходском собрании 28
апреля 1919 г. постановило организовать охрану храма, а в случае
опасности бить в колокола и поднимать народ на его защиту;
Шарыповская церковь постановила создать боевую дружину для
охранения храма; село Михайловское решило увеличить церковный
совет до 24 человек для постоянного дежурства и пресечения
антирелигиозных действий. Кроме того приходы принимали решения о
материальной поддержке семей священников, пострадавших от
392
разбоев. Свидетельством некоторой стабилизации церковноприходской жизни стала поездка епископа по епархии в июне 1919 г.
Тем не менее, гражданская война продолжалась и достигла
крайней степени ожесточения. Газеты и красных и белых были полны
сообщений о бесчеловечном насилии и терроре. В Красноярск с
Енисейского фронта привозили убитых и раненых. Тех, кто отдал
жизнь в борьбе с Советами, отпевали и хоронили в ограде
кафедрального собора. Участие церкви в отпеваниях белогвардейцев
и казаков впоследствии стало еще одним поводом для расправ над
ней со стороны большевистской власти. Как известно, часть
духовенства действительно открыто поддерживала белых и
проклинала красных. Но официальная позиция Енисейской епархии
была миролюбивой, о чем, в частности, свидетельствует обращение
Назария «Верующей пастве церкви Енисейской» в сентябре 1919 г.
накануне Рождества Богородицы. В нем епископ отмечал, что уже пять
лет льется родная народная кровь и на это испытание нужно
смотреть, как на послание Всевышнего. Но русский народ всегда
спасала вера, а потому владыка призывал верить, каяться и возносить
горячие мольбы к Господу. Так, в своем обращении Назарий также
призвал паству принять участие в крестных ходах. [2, № 192. с. 2].
Таким образом, распространенная в советской историографии
оценка позиции церкви в гражданской войне, как однозначно
контрреволюционной и белогвардейской, не вполне соответствует
действительности. Еще одним доказательством этого служит
воззвание Енисейского епархиального братства Св. Иннокентия к
населению губернии в декабре 1919 г. В нем звучал призыв к
прекращению кровопролития. В своем обращении духовенство
убеждало народ в том, что нельзя строить жизнь государства и
общества по партийным программам, сеющим вражду и разлад. Жизнь
должна строиться на религиозно-нравственных принципах, –
указывалось в обращении. А потому Братство призывало в день
памяти Святого Иннокентия прийти к раке нетленных мощей святого и
помолиться о мире.
Тем не менее, нельзя не заметить, что развитие антицерковного
движения в уездах и волостях было бы невозможным без поддержки
его населением. Дух свободы, который распространялся по России
после революции 1917 г., коснулся и духовной сферы: многие с
упоением освобождалось от церковных заповедей и духовных
самоограничений.
Способы
ведения
гражданской
войны
свидетельствуют о страшном расчеловечевании общества, о падении
не только религиозности, но и элементарной морали.
В декабре 1919 – начале 1920 гг. на сибирской территории
советская власть вновь стала восстанавливаться. Действия
393
победителей в религиозном политике стали более решительными и
жесткими, а реализации декрета об отделении церкви от государства
вступила в активную фазу. Уже к августу 1920 г. было ликвидировано
4 духовных учебных заведений в Красноярском уезде, 13 религиозных
организаций в Красноярске, был национализирован свечной завод
епархии, отобрано 9.506.454 десятин монастырской и церковной
земли, взято только по Красноярску церковных домов – 64 и пр. и пр.
[4, с. 195]. К 1922 г. в сельской местности Енисейской губернии были
закрыты все церковно-приходские школы, изъяты метрические книги и
переданы в отделы ЗАГС, конфискована часть церковных капиталов в
приходах. В последующие годы пропаганда безбожия и давление на
церковь только нарастали.
Список источников и литературы
1. Енисейские епархиальные ведомости. Красноярск.
2. Енисейский вестник. Красноярск. 1919.
3. Свободная Сибирь. Красноярск. 24 января 1918 г.
4. Шушканова Е.А. Архиерейский дом Красноярска: вехи истории (XIX –
начало XXI веков). Красноярск. 2017.
УДК 94
Вооруженные конфликты в первом десятилетии XXI века
1
Явнова И.И.
г. Стерлитамак
Аннотация: В статье рассмотрены основные тенденции развития международных
отношений в начале XXI века. Показаны основные вооруженные конфликты – ближневосточный кризис, события в Косово и война в Южной Осетии. Автором проанализированы
основные события вооруженных конфликтов, показана роль и деятельность мировых держав в решении вопросов международной политики.
Ключевые слова: Ближний Восток, кризис, вооруженный конфликт, урегулирование,
Косово, Южная Осетия, политика.
Исследование выполнено при поддержке гранта СФ БашГУ В18-130
В первом девятилетии XXI века в мире произошли или продолжаются более двух десятков вооруженных столкновений, которые в
большинстве своем направлены на борьбу с международным терроризмом и против распространения оружия массового поражения. К их
числу относится ситуация, связанная с ядерными программами Ирана
и КНДР, а также вооруженные операции стран НАТО по смене режимов в различных регионах мира. Кроме того существуют так называемые традиционные конфликты, в основе которых лежат межнациональные, этнические и религиозные противоречия. К их числу отно-
Явнова И.И., 2018
394
сится ближневосточный кризис, события в Косово и война в Южной
Осетии.
Традиционно Ближний Восток считают «нервным узлом» мировой
политики. Противостояние в данном регионе не имеет себе равных по
ряду определенных причин. Прежде всего, столкновения в данном
регионе могут привести к разгоранию более масштабной войны с применением оружия массового поражения. Кроме того Ближний Восток
стал местом появления международного терроризма. Именно здесь
действуют ряд организаций, причисленных к террористическим. Не
последнюю роль играют нефтяные богатства данного региона, которые приковывают внимание развитых стран мира.
Под урегулированием ближневосточного конфликта понимают
решение ряда взаимосвязанных проблем. Это определение статуса
Палестинского государства, которое провозгласило свою независимость еще в 1988 году. В начале XXI в. многие вопросы оставались
открытыми. К их числу относились вопросы по фиксации границ в соответствии с резолюцией Совбеза ООН, признание прав палестинских
беженцев, а также судьба Иерусалима. Одним из аспектов арабоизраильского противостояния являлось требование Сирии вернуть ей
Голанские высоты. Кроме того большинство мусульманских стран вообще отказывались признать за Израилем право на существование.
При посредничестве США, России, Евросоюза, а также ООН удалось добиться ряда серьезных шагов в ближневосточном урегулировании. Однако среди главных игроков-посредников нет общего вектора
разрешения кризисной ситуации.
В качестве опоры своей региональной политики США выбрали
Израиль и наиболее умеренные мусульманские режимы, к числу которых были отнесены ОАЭ, Саудовская Аравия, Египет. Остальные
арабские страны рассматривались США не иначе как изгои, а это в
свою очередь повлекло за собой двойственность ближневосточного
курса страны [1].
Страны Евросоюза занимали более осторожную позицию по вопросам ближневосточного урегулирования. Этому способствовали
значительная зависимость стран Евросоюза от импорта нефти, а также наличие широких торговых связей со странами мусульманского
мира. Поэтому поддерживая политические меры США, Евросоюз не
всегда следовал выбранному курсу союзника.
Российская Федерация занимала уникальное положение среди
всех посредников, поскольку поддерживала весьма хорошие отношения со всеми политическими партнерами на международной арене.
Это в свою очередь дало ей возможность активизироваться в решении
вопроса по урегулированию ближневосточной проблемы. Однако в
395
реальности реализовать намеченные тенденции так и не удалось изза обострившихся внутрипалестинских и региональных противоречий.
Широкий международный резонанс вызвала конфликтная ситуация,
сложившаяся вокруг Косово. В марте 1999 г. югославские власти были
обвинены в этнической чистке косовских албанцев, в результате чего
без санкций ООН Североатлантический блок НАТО начал военные
действия против Белграда. Одновременно с этим страны Запада оказывали помощь Освободительной армии Косово. В результате военных
операций сербы были изгнаны, а югославские войска были выведены с
косовской территории, которая оказалась под ооновским управлением
по решению Совета Безопасности [2].
События в Косово отразили всю сложность конфликтов, в которых сочетались межнациональные противоречия и интересы великих
держав. Военные эксперты отметили стратегическую важность Косово.
Эта территория представляла собой природную равнину на Балканах,
где совершенно спокойно могут разместиться весьма крупные сухопутные соединения. И именно здесь США за весьма короткий срок
построили сою базу. Определённую роль сыграл и религиозный фактор. Североатлантический альянс выступил против христиан, поддержав мусульман, что естественно вызвало отклик в исламском мире.
В феврале 2008 г. косовские албанцы провозгласили независимость Республики Косово [2]. США и ряд стран Запада признали новое
государство. Россия, Китай, Индия и Сербия категорически отказались
это делать ввиду грубого нарушения международного права.
В общем и целом косовский кризис имел серьезные последствия.
Если говорить о правовом аспекте, то здесь возникло противоречие
между двумя принципами – территориальной целостности и национального самоопределения. В связи с эти случай с Косово был объявлен уникальным, без каких либо пояснений.
В августе того же года разразился конфликт между Грузией и
Южной Осетией, к которому подключилась и Российская Федерация.
Конфликт начал разгораться в начале 90-х годов XX века, когда
резко обострились межнациональные противоречия в Грузии, которая
отказала расширении прав автономии этническим меньшинствам. В
1992 г. в Южной Осетии состоялся референдум, который показал желание людей обрести независимость или присоединиться к Северной
Осетии, находившейся в составе Российской Федерации. По Дагомысскому соглашению была создана Смешанная контрольная комиссия, в
которую вошли представители Грузии, России, Южной и Северной
Осетии, а также объединённые силы по поддержанию мира в регионе.
Тем временем на южноосетинской и абхазской территориях быстрыми
темпами шёл процесс принятия российского гражданства. В результа-
396
те к 2008 г. более 80% взрослого населения республик стали гражданами РФ [3].
В создавшихся условиях грузинский президент М. Саакашвили
провозгласил курс на «восстановление территориальной целостности
Грузии». В его реализации курса он опирался на поддержку США и
западноевропейских государств, которые предоставляли значительные кредиты и обеспечивали оружием. 8 августа 2008 года Грузия
вторглась в Южную Осетию. Южноосетинские подразделения поддержала российская армия, которая взяла на себя миссию спасти население Южной Осетии, большая часть которого была гражданами Российской Федерации. Процесс мирного урегулирования конфликта завершился уже 16 августа [3]. Лидеры Российской Федерации, Грузии,
Южной Осетии и Абхазии подписали «План Медведева – Саркози»,
который предусматривал прекращение всех военных действий и начало международного обсуждения статуса Южной Осетии и Абхазии.
Российская Федерация признала их независимость [3].
Южноосетинская война имела неоднозначные международные
последствия. 19 августа 2008 г. была приостановлена деятельность
Совета Россия – НАТО, а действия Российской Федерации были подвергнуты официальному осуждению со стороны США, Евросоюза, Совета Европы, ОБСЕ и ПАСЕ. Однако вскоре Запад осознал, что конфронтация с Россией ни к чему хорошему не приведет и работа Совета Россия – НАТО была возобновлена в марте 2009 года.
Таким образом, южноосетинский кризис, как и многие кризисы
начала XXI века ещё раз обострили проблему взаимозависимости
принципов территориальной целостности и самоопределения, практика
которых показывает, что в мировой политике нет универсального решения разрешения этого противоречия.
Список источников и литературы
1. Ближний Восток во второй половине XX – начала XXI века. [Электронный ресурс]. URL: https://infopedia.su/13x537.html
2. Война в Косово. [Электронный ресурс].
URL:
http://2miristorii.ru/sobytiya-noveyshaya-istoriya/769-voyna-v-kosovo.html.
3. Вооруженный конфликт в Южной Осетии 2008 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.encyclopaedia-russia.ru/article.php?id=354.
397
Сведения об авторах
Андреева Ольга Владимировна, старший преподаватель,
Санкт-Петербургский электротехнический университет СПбГЭТУ
«ЛЭТИ» им. В.И. Ульянова (Ленина), г.Санкт-Петербург.
Андроненко Оксана Владимировна, аспирант, заместитель
директора, Государственная универсальная научная библиотека
Красноярского края, г. Красноярск.
Арпентьева Мариям Равильевна, доктор психологических наук,
доцент, Калужский государственный университет имени К.Э.
Циолковского.
Ахмадиева Наркас Вафиевна, кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Ордена Знак Почета Института истории,
языка и литературы ФГБНУ УФИЦ РАН, г.Уфа, Республика
Башкортостан.
Ахметов Урал Рамилевич, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Мухаметзянова Э.В., к.и.н.,
доцент.
Ашмаров Игорь Анатольевич, кандидат экономических наук,
доцент, профессор РАЕ, доцент, Воронежский государственный
институт искусств, г. Воронеж.
Баева Эльвира Рауатовна, студентка, Стерлитамакский филиал
Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Кантимирова Р.И., к.и.н.,
доцент.
Баркова Ольга Николаевна, кандидат исторических наук,
доцент, МГУ имени М.В. Ломоносова, Высшая школа (факультет) государственного аудита, г. Москва.
Белоногов Юрий Геннадьевич, кандидат политических наук,
доцент, Пермский национальный исследовательский политехнический
университет, г. Пермь.
Блохин Виктор Николаевич, старший преподаватель, магистр
истории,
Белорусская
государственная
сельскохозяйственная
академия, г. Горки, Республика Беларусь.
Богданова Альмира Абдулхаевна, кандидат педагогических
наук, доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Болтаевский Андрей Андреевич, кандидат исторических наук,
Российский университет кооперации, г. Москва.
Власова Наталья Леонидовна, кандидат исторических наук,
Стерлитамакский
филиал
Башкирского
государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
398
Гребенкин Алексей Николаевич, кандидат исторических наук,
доцент, Среднерусский институт управления – филиал Российской
академии народного хозяйства и государственной службы при
Президенте Российской Федерации, г. Орел.
Даркина Анна Владимировна, кандидат исторических наук,
Воронежский юридический техникум, г. Воронеж.
Дубровская Елена Юрьевна, кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института языка, литературы и истории
Карельского научного центра РАН, г. Петрозаводск.
Жуковская
Людмила
Николаевна,
доцент,
Сибирский
федеральный университет, г.Красноярск.
Захарова Ольга Андреевна, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Явнова И.И., к.и.н., доцент.
Зинич Маргарита Стефановна, кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института российской истории Российской
Академии наук, г. Москва.
Злобин Юрий Петрович, кандидат исторических наук, доцент,
Оренбургский государственный университет, г. Оренбург.
Иванов Александр Михайлович, кандидат исторических наук,
доцент,
Смоленский
филиал
Саратовской
государственной
юридической академии, г.Смоленск.
Искендеров Петр Ахмедович, кандидат исторических наук,
главный редактор журнала «Вопросы истории», г. Москва.
Кабакова Наталья Васильевна, кандидат исторических наук,
доцент,
Сибирский
государственный
автомобильно-дорожный
университет, г. Омск.
Канарев Геннадий Васильевич, кандидат философских наук,
профессор, Военно-морская академия им. Адмирала Флота Советского
Союза Н.Г. Кузнецова, г. Санкт-Петербург
Кантимирова Резида Ильгизаровна, кандидат исторических
наук, доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Кашаева Екатерина Андреевна, студентка, Орский гуманитарнотехнологический институт (филиал) федерального государственного
бюджетного образовательного учреждения высшего образования
«Оренбургский государственный университет», г.Орск. Науч. рук.: Шебалин И.А., к.и.н., доцент.
Киселев Михаил Юрьевич, кандидат исторических наук,
Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Архив
Российской академии наук, г.Москва.
Кладова Нина Васильевна, кандидат исторических наук, доцент,
Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул.
399
Князев Антон Валентинович, кандидат технических наук,
доцент, Военный учебно-научный центр Военно-воздушных сил
«Военно-воздушная академия им. проф. Н.Е. Жуковского и
Ю.А. Гагарина», г. Воронеж.
Ковин
Даниил
Викторович,
магистрант,
Ярославский
государственный университет имени П.Г. Демидова, г. Ярославль.
Науч. рук.: Иерусалимский Ю.Ю., д.и.н., профессор.
Коробецкий Игорь Анатольевич, кандидат исторических наук,
доцент, Орский гуманитарно-технологический институт (филиал)
федерального государственного бюджетного образовательного
учреждения высшего образования «Оренбургский государственный
университет», г.Орск.
Косых Елена Семеновна, кандидат исторических наук, доцент,
Стерлитамакский
филиал
Башкирского
государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Коханова Людмила Александровна, доктор филологических
наук, профессор, Московский государственный университет имени
М.В. Ломоносова, г. Москва.
Кривчиков Владислав Михайлович, кандидат исторических
наук, доцент, Гродненский государственный университет имени Янки
Купалы, г. Гродно, Республика Беларусь.
Кунусбаева Зальфия Гаязовна, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Самородов Д.П., д.и.н.,
профессор.
Лебедев Александр Сергеевич, магистрант, Ярославский
государственный университет имени П.Г. Демидова, г. Ярославль.
Науч. рук.: Александров Н.М., к.и.н., доцент.
Левин Виталий Ильич, доктор технических наук, профессор,
Пензенский государственный технологический университет, г.Пенза.
Лидер Наталья Владимировна, кандидат исторических наук,
доцент, Омский автобронетанковый инженерный институт, г.Омск.
Марасанова Виктория Михайловна, доктор исторических наук,
профессор,
Ярославский
государственный
университет
им.
П.Г. Демидова, Ярославль.
Мельников Владимир Анатольевич, старший преподаватель,
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г.
Москва.
Мундт
Лариса
Анатольевна,
аспирант,
Российский
государственный гуманитарный университет, г. Москва. Науч. рук.:
Киличенков А.А., д.и.н., профессор.
400
Мухаметзянова Эльвира Валерьевна, кандидат исторических
наук, доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Мысляева Наталья Степановна, кандидат исторических наук,
доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Носова Марина Сергеевна, аспирант, Омский государственный
технический университет, г. Омск. Науч. рук.: Сушко А.В., д.и.н.,
профессор.
Нуждин Олег Игоревич, кандидат исторических наук, доцент,
Уральский федеральный университет, г. Екатеринбург.
Оськин Максим Викторович, кандидат исторических наук,
доцент, Институт законоведения и управления Всероссийской
полицейской ассоциации, г. Тула.
Олейник Руфина Рушановна, аспирант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Самородов Д.П., д.и.н., проф.
Павлова Оксана Сергеевна, кандидат исторических наук,
доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Петров Вадим Петрович, доктор философских наук, профессор,
Нижегородский
государственный
архитектурно-строительный
университет, г. Нижний Новгород.
Платонов Александр Иванович, ведущий специалист по связям
с общественностью, Историко-этнографический и архитектурный
музей-заповедник «Старая Сарепта», г. Волгоград.
Полунин Евгений Сергеевич, кандидат исторических наук,
доцент, Военный учебно-научный центр Военно-воздушных сил
«Военно-воздушная академия им. проф. Н.Е. Жуковского и
Ю.А. Гагарина», г. Воронеж.
Прокофьева Виктория Юрьевна, доктор филологических наук,
профессор,Санкт-Петербургский государственный институт кино и
телевидения, г. Санкт-Петербург.
Рафикова Регина Римовна, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Мысляева Н.С., к.и.н., доцент.
Родина Наталья Александровна, кандидат психологических
наук, доцент, Национальный исследовательский Нижегородский
государственный университет им. Н.И. Лобачевского, г.Нижний Новгород.
Родионова Надежда Александровна, кандидат исторических
наук, доцент, Национальный исследовательский университет Высшая
школа экономики, г. Москва.
401
Романчук
Сергей
Николаевич,
аспирант,
Гродненский
государственный университет имени Янки Купалы, г. Гродно,
Республика Беларусь. Науч. рук.: Кривчиков В.М., к.и.н., доцент.
Самородов Дмитрий Петрович, доктор исторических наук,
профессор, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Семенова Наталия Леонидовна, кандидат исторических наук,
доцент, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
Сластнев Сергей Борисович, главный архивист отдела научносправочного аппарата и учета архивных документов, Центр документации
общественных
организаций
Свердловской
области,
г. Екатеринбург.
Соловьев Андрей Владимирович, магистрант, Уральский Федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, г. Екатеринбург. Науч. рук.: Величко Е.В., к.и.н., доцент.
Суздальцева Ирина Анатольевна, кандидат исторических наук,
доцент, Дагестанский государственный педагогический университет,
г. Махачкала.
Суменкова Мария Валерьевна, кандидат исторических наук,
доцент, Пензенский государственный технологический университет,
г. Пенза.
Тапилин Александр Иванович, преподаватель, ЮжноУральский многопрофильный колледж, г. Челябинск.
Тарасов Станислав Витальевич, кандидат исторических наук,
доцент, Тверской государственный университет, г. Тверь.
Торгашов
Алексей
Владимирович,
магистрант,
Стерлитамакский
филиал
Башкирского
государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан. Науч. рук.:
Богданова А.А., к.п.н., доцент.
Титов
Сергей
Михайлович,
заведующий
научноэкспозиционным отделом Национального музея Республики Карелия,
г. Петрозаводск, Республика Карелия.
Тургимбаев
Руслан
Владимирович,
студент,
Орский
гуманитарно-технологический институт (филиал) федерального
государственного бюджетного образовательного учреждения высшего
образования «Оренбургский государственный университет», г.Орск.
Науч. рук.: Шебалин И.А., к.и.н., доцент.
Упоров Иван Владимирович, доктор исторических наук,
кандидат юридических наук, профессор, Краснодарский университет
МВД России, г. Краснодар.
402
Фролов Анатолий Егорович, кандидат философских наук,
доцент, Военно-морская академия им. Адмирала Флота Советского
Союза Н.Г. Кузнецова, г. Санкт-Петербург.
Хайдарова Гульнара Равилевна, доктор философских наук,
доцент, Военно-морская академия им. Адмирала Флота Советского
Союза Н.Г. Кузнецова, г. Санкт-Петербург.
Холмов Дмитрий Вячеславович, магистрант, Могилевский
государственный университет имени А.А. Кулешова, г. Могилев,
Республика Беларусь. Науч. рук.: Бондаренко К.М., д.и.н., профессор.
Чайковский Александр Евгеньевич, кандидат исторических
наук, доцент, Национальный исследовательский Нижегородский
государственный университет им. Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород.
Челпанова Диана Дмитриевна, кандидат социологических наук,
старший научный сотрудник, Федеральный исследовательский центр
Южный научный центр Российской академии наук, г. Ростов-на-Дону.
Черешнева Юлия Евгеньевна, кандидат филологических наук,
доцент,
Московский
государственный
университет
имени
М.В. Ломоносова, г. Москва.
Шарипова Розали Римовна, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Кантимирова Р.Р., к.и.н., доцент.
Шварев Алексей Николаевич, магистрант, Стерлитамакский
филиал Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак,
Республика Башкортостан. Науч. рук.: Самородов Д.П., д.и.н., профессор.
Шебалин Игорь Анатольевич, кандидат исторических наук,
доцент, Орский гуманитарно-технологический институт (филиал)
федерального государственного бюджетного образовательного
учреждения высшего образования «Оренбургский государственный
университет», г. Орск.
Шушканова Елена Александровна, кандидат исторических наук,
доцент, Сибирский государственный университет науки и технологий
имени академика М.Ф. Решетнева, г. Красноярск.
Явнова Ирина Ивановна, кандидат исторических наук, доцент,
Стерлитамакский
филиал
Башкирского
государственного
университета, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан.
403
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ............................................................................... 3
Андреева О.В. Великая Отечественная война в
исторической памяти России .................................................................. 5
Андроненко О.В., Жуковская Л. Н. Деятельность
библиотек в сибирском тылу: Красноярский край .............................. 11
Арпентьева М.Р. Башкирия и национальные движения на
территории России первой половины ХХ века ................................... 17
Ахмадиева Н.В. Патриотизм крестьянства Башкирии в годы
Великой Отечественной войны ............................................................ 28
Ахметов У.Р. Повседневная жизнь населения Уфимской
губернии в годы Первой мировой войны .............................................. 34
Ашмаров И.А. Экономический фактор военных побед
Красной армии ....................................................................................... 37
Баркова О.Н. «Служение милосердию не знает границ…»:
российская эмигрантка Гали Баженова – организатор передвижного военного госпиталя для солдат и офицеров в годы Второй
мировой войны ....................................................................................... 42
Белоногов Ю.Г. Факторы снижения количества трудовых
преступлений в период Великой Отечественной войны ..................... 47
Блохин В.Н. Теория возникновения и развития военных
конфликтов ............................................................................................. 53
Богданова А.А. Гражданская война в России в
новейшей учебной литературе по истории в средней школе ............ 57
Болтаевский А.А. Русские особые бригады во Франции и
Македонии в 1917 году: по новым архивным материалам ................. 62
Власова Н.Л. Добровольное участие населения в
земско-статистических исследованиях ................................................ 68
Гребенкин А.Н. Первая мировая война как фактор
трансформации социокультурного пространства военно-учебных
заведений Российской империи ............................................................ 74
Даркина А.В. Версии национального строительства в
доктрине неоевразийства ...................................................................... 81
Дубровская Е.Ю. Российские армейцы и моряки-балтийцы
в Великом княжестве Финляндском накануне и в годы Первой
мировой войны ...................................................................................... 85
Захарова О.А., Явнова И.И. Роль органов внутренних дел
по предупреждению безнадзорности и беспризорности
несовершеннолетних в годы Великой Отечественной войны ............. 91
Зинич М.С. Участие населения СССР в помощи фронту в
годы Великой Отечественной войны ................................................... 94
Злобин Ю.П. Оренбуржцы в боях на Западном фронте
Первой мировой войны .......................................................................... 99
404
Иванов А.М. Эль-Аламейн и Сталинград, к вопросу
изучения Коренного перелома в Великой Отечественной войне ..... 108
Искендеров П.А. Военная операция России в Сирии:
причины и задачи ..................................................................................113
Кабакова Н.В. Труд и условия жизни детей в годы Великой
Отечественной войны (на примере Омской области) ....................... 118
Канарев Г.В. Философия войны: к истории проблемы и
термина ................................................................................................. 124
Кантимирова Р.И., Баева Э.Р. Первая русско-иранская
война 1804 – 1813 гг.: геополитические и стратегические
причины возникновения конфликта .................................................... 131
Кашаева Е.А., Шебалин И.А. Орск в годы Великой
Отечественной войны 1941 – 1945 гг.................................................. 135
Киселев М.Ю. Неточности академика И.И. Минца в
брошюре «Великая Отечественная война Советского Союза»:
мнение участника ................................................................................ 137
Кладова Н.В. Периодическая печать как источник изучения
повседневной жизни населения тылового города в годы
Великой Отечественной войны .......................................................... 142
Ковин Д.В. Внешнеполитическая стратегия Российской Федерации по отношению к Косовскому конфликту в 1998-1999-х
годах ..................................................................................................... 149
Коробецкий И.А. Трудовой подвиг медногорцев в годы
Великой Отечественной войны ........................................................... 155
Косых Е.С. СССР и США после Второй мировой войны:
провал попытки создания общемирового порядка ........................... 160
Кривчиков В.М. Использование гуртов скота в Красной
Армии на территории Беларуси накануне Великой
Отечественной войны .......................................................................... 164
Кунусбаева З. Г. Взгляд Н.А. Бердяева на особенности
войн ХХ в. ............................................................................................. 167
Лебедев А.С. Представления Михаила Тухачевского
об основных особенностях будущей войны ....................................... 170
Левин В.И. Между двумя мировыми войнами:
альтернативная версия урока истории России .................................. 176
Лидер Н.В. Вклад Киргизской ССР в Победу в Великой
Отечественной войне........................................................................... 182
Марасанова В.М. Химическая промышленность
Ярославской губернии в годы Первой мировой войны ..................... 189
Мундт Л.А. Жизнь в Советском Союзе в годы Второй
Мировой войны 1939-1945 гг. глазами швейцарцев: на материале
ежедневных швейцарских газет ......................................................... 195
Мухаметзянова Э.В. Брестский мирный договор 1918 года
в оценках современной отечественной историографии ................... 200
405
Мысляева Н.С. Эвакуация промышленных предприятий в
Стерлитамак и ее влияние на военный потенциал БАССР .............. 205
Носова М.С. Эвакуация детей из Ленинграда в Омск в годы
Великой Отечественной войны (по материалам газеты «Омская
правда») ................................................................................................ 209
Нуждин О.И. Западня в Шумейково: как погиб штаб
Юго-Западного фронта 20–22 сентября 1941 г.................................. 212
Олейник Р.Р. Мобилизация трудовых ресурсов в дорожном
хозяйстве Башкирской АССР в годы Великой Отечественной
войны (1941-1945 гг.) ........................................................................... 218
Оськин М.В. Реформирование русской кавалерии в конце
1916 г. – последняя реорганизация императорской конницы ........... 221
Павлова О.С. К вопросу о социальной деятельности
уфимского епархиального духовенства в годы Первой мировой
войны: по материалам церковной периодической печати ............... 227
Петров В.П. О сущности войны, её законах и
закономерностях .................................................................................. 232
Платонов А.И. Деятельность ОСОАВИАХИМ
Сталинградской области по организации ПВХО в годы Великой
Отечественной войны .......................................................................... 238
Полунин Е.С., Князев А.В. К истории Кипрского конфликта:
попытки разрешения военными и политическими средствами в
1960–1970-х гг. ..................................................................................... 243
Прокофьева В.Ю. Женские образы России в русской
поэзии периода Великой Отечественной войны ................................ 248
Рафикова Р.Р. Популяризация парашютного спорта в
стране (творческая деятельность генерал-лейтенанта
И.И. Лисова).......................................................................................... 253
Родионова Н.А. Великая война глазами полководца: письма
генерала А.А. Брусилова жене периода Первой мировой войны ........... 256
Романчук С.Н. Состояние мобилизационной готовности
районов Белостокской области накануне Великой Отечественной
войны .................................................................................................... 262
Самородов Д.П. Советские ВДВ в Афганской войне
(новейшая историография и источниковедческий аспект) ................ 265
Семенова Н.Л. Хивинский поход 1839 г. в «Письмах»
В.И. Даля............................................................................................... 292
Сластнев С.Б. Малая пехотная лопата как средство
ведения рукопашного боя военнослужащими Красной Армии в
годы Великой Отечественной войны .................................................. 297
Соловьев А.В. Оборона Прибалтики летом 1941 года и ее
роль в кризисе блицкрига на северо-западном направлении........... 303
Суздальцева И.А. Укрепление Темир-Хан-Шура в
середине XIX века: основание, население и повседневная жизнь .. 308
406
Суменкова М.В. Алкоголь в повседневной жизни советских
граждан в годы Великой Отечественной войны................................. 314
Тапилин А.И. По следам Уральских лыжных батальонов
(результаты работы поисковой экспедиции) ...................................... 320
Тарасов С.В. Материальные аспекты повседневности
военнослужащих Квантунской армии в период советско-японской
войны 1945 г. ......................................................................................... 326
Титов С.М. Военные флотилии Онежского озера в период
Гражданской войны и военной интервенции в Россию ..................... 330
Торгашов А.В., Богданова А.А. Тыловая повседневность в
годы Великой Отечественнй войны: на материале эпистолярных
источников ............................................................................................ 336
Упоров И.В. Влияние военного фактора на
законотворческую деятельность советской власти в сфере
борьбы с преступностью в первую половину Великой
Отечественной войны (1941-1943 гг.) ................................................. 340
Фролов А.Е. Оценка и прогнозирование военнополитической обстановки как важнейший фактор сдерживания
и предотвращения военных конфликтов ............................................ 346
Хайдарова Г.Р. Медиавойна и медиаполитика: проблема
разграничения ...................................................................................... 352
Холмов Д.В. «Свои» против «своих»: деятельность
коллаборационистов на территории Беларуси накануне
операции «Багратион» ......................................................................... 359
Чайковский А.Е., Родина Н.А. Периодическая печать
о месте и роли женщины в годы Великой Отечественной войны..... 363
Челпанова Д.Д. Военно-стратегическая операция
«Анадырь»: военные потери южных регионов СССР ........................ 368
Черешнева Ю.Е., Мельников В.А., Коханова Л.А.
Образ войны в прессе: исторический аспект ..................................... 371
Шарипова Р.Р. Деятельность Американской
администрации помощи в 1921-1922 гг. ............................................. 376
Шварев А.Н. Метаистоический подход к пониманию
исторической сущности войн и локальных военных конфликтов
(к постановке проблемы) ..................................................................... 378
Шебалин И. А., Тургимбаев Р.В. Афганская война и её
влияние на российское музыкальное творчество 1980–1990-х гг. ... 385
Шушканова Е.А. Енисейская епархия Русской
православной церкви в годы гражданской войны ............................. 389
Явнова И.И. Вооруженные конфликты в первом
десятилетии XXI века ........................................................................... 394
Сведения об авторах ................................................................ 398
407
Научное издание
Россия в войнах и локальных
военных конфликтах
ХХ – начала ХХI в.
Сборник материалов
Всероссийской научно-практической конференции
Республика Башкортостан, г. Стерлитамак,
28 сентября 2018 г.
Ответственный редактор – доктор исторических наук, профессор
Дмитрий Петрович Самородов (Стерлитамакский филиал БашГУ)
Зам. ответственного редактора – кандидат педагогических наук,
доцент Альмира Абдулхаевна Богданова (Стерлитамакский филиал
БашГУ)
Начальник управления по ВР и СО О.А. Шарипова
Заведующий РИС А.В. Кирилов
Компьютерная вёрстка Л.В. Леонтьева
Печатается в авторской редакции.
Авторы статей, редакционная коллегия несут ответственность
за достоверность материалов, изложенных в сборнике
Подписано в набор 11.09.2018 г.
Бумага офсетная.
Печать оперативная.
Гарнитура «Arial».
Тираж 300 (1-й завод – 4) экз.
Подписано в печать 19.09.2018 г.
Формат 60х841/16.
Уч.-изд.л. 23,6.
Усл.-печ.л. 23,7.
Заказ №
/18.
Редакционно-издательский сектор Стерлитамакского филиала БашГУ:
453103, Стерлитамак, пр. Ленина, 49.
408