НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ, СПОРТА И ЗДОРОВЬЯ ИМЕНИ П.Ф. ЛЕСГАФТА, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Контрольная работа по дисциплине : " Культурология" на тему «Ф.Арьес о смерти как культурологической проблеме» Дата ___________________________ Исследователь: Оценка_________________________ студентка 3курса 303 группы Подпись преподаватель___________ Кудряшова Анна Андреевна Ф.И.О_____________________ заочной формы обучения Санкт-Петербург 2016 ВВЕДЕНИЕ................................................................................................... 3 Глава 1. Сметь в средневековой Европе.......................................................5 Глава 2. Современные представления о смерти........................................ 9 Глава 3 Смерть, как культура современного общества............................13 Вывод................ .............................................................................................18 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ .....................................19 2 Введение. Представление о смерти оказывает огромное влияние на качество жизни человека и его мировоззрение. В мировой истории существует множество представленийо смерти: в 1)мифологические архаичных обществах, 2)мужественно- оптимистические в антично- римскую эпоху (Аристотель, Эпикур), трагическо-пессиместические в средневековье,3) пантеистические в Новое время (Спиноза, Гегель, Гете), 4) романтические (Шопенгауэр, Ницше) и этические (Л.Н. Толстой) в XIX веке. Проблема смерти в истории человеческого общества, не занимала ни одного из видных мест. До сравнительно недавнего времени. Молчаливо исходили из постулата, что смерть всегда есть смерть («Люди рождались, страдали и умирали...»), и обсуждать здесь, собственно, нечего. Теперь же это один из главных вопросов своренного общества, поиска смысла, оценки и феномена смерти. И потск ответов на эти вопросы сможет пролить свет на системы традиций и ценностей в обществе. Ф. Арьес выделяет 5 этапов отношения к смерти: 1-й этап, который представляет собой не этап эволюции, а скорее состояние, остающееся стабильным в широких слоях народа, начиная с архаических времен и вплоть до XIX века, если не до наших дней, он обозначает выражением «все умрем». Это состояние «прирученной смерти». Такая ее классификация вовсе не означает, что до того смерть была «дикой». Арьес хочет лишь подчеркнуть, что люди средневековья относились к смерти как к обыденному явлению, которое не внушало им особых страхов. Идея Страшного суда, выработанная, как пишет Арьес, интеллектуальной элитой и утвердившаяся в период между XI и XIII столетиями, ознаменовала 2-й этап эволюции отношения к смерти, который Арьес назвал «Смерть своя». Начиная с XII века, сцены 3 загробного суда изображались на западных порталах соборов, а затем, примерно с XV века, представление о суде над родом человеческим сменяется новым представлением – о суде индивидуальном, который происходит в момент кончины человека. 3-й этап эволюции восприятия смерти по Арьесу – «Смерть далекая и близкая» – характеризуется крахом механизмов защиты от природы. И к сексу, и к смерти возвращается их дикая, не укрощенная сущность. 4-й этап многовековой эволюции в переживании смерти – «Смерть твоя». Комплекс трагических эмоций, вызываемый уходом из жизни любимого человека супруга или супруги, ребенка, родителей, родственников, на взгляд Арьеса, новое явление, связанное с укреплением эмоциональных уз внутри семьи. С ослаблением веры в загробные кары меняется отношение к смерти. Наконец, в XX веке развивается страх перед смертью и самим ее упоминанием. «Смерть перевернутая» – так обозначает Арьес 5-ю стадию развития восприятия и переживания смерти европейцами и североамериканцами. 1 «Издавна смерти боялись и одновременно интересовались. Но всегда она оставалась загадочной и непонятной. Человек не может жить вечно. Смерть есть необходимое биологическое условие сменяемости индивидов, без которой человеческий род превратится в огромный, инертный монолит. Для стабильности любого общественного образования требуется четкое обозначение нравственных критериев, относящихся к явлению человеческой смерти. Это помогает держать общество в динамическом равновесии морали, не допуская выхода на поверхность агрессивных инстинктов, неконтролируемых самоубийств» .2 1 2 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992 Лаврин А. П. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993 4 массовых убийств и Глава 1. Сметь в средневековой Европе. В средневековой Европе процветало мнение о том, что смерть - это кара Всевышнего, за грех Адама и Евы. Смерть - это зло, несчастье, но оно преодолевается верой в Бога, верой в то, что Христос спасет мир, а праведников ждет жизнь в раю после смерти. Для средневековья отношение человека к смерти можно определить как "прирученную смерть". В мифах и романах средневековья, смерть представлена, как естественное завершение человеческой жизни на этой земле. Человек чувствовала приближающуюся кончину и готовился к ней. Организовывал церемонию, созывал ближайших родственников, друзей, детей. Ариес делает главный акцент на присутствие детей около умирающего, впоследствии детей будут всячески ограждать от всего, что связанно со смертью. Следственно и понятие "прирученная" смерть является не относительно древних языческих представлений, где бы она выступала в качестве "дикой" и враждебной, но именно относительно представлений современного человека. Еще одна черта "прирученной смерти" - жесткая отдаленность мира мертвых от мира живых, о чем свидетельствуют факты вынесения мест захоронения за черту средневекового города. В позднем средневековье представление о понятии смерти меняется. Смерть - одна из форм естественного взаимодействия природой, но отношение меняется. Смерть в человека с каждом человеке индивидуальна. Вместе с христианскими представлениями о жизни и смерти в Европейском средневековье существует представление о идеологической патриархальной сельской культуре. 5 Патриархальный слой - это совокупность заклинаний против смерти, предсказаний времени наступления кончины, заговоров о навлечении смерти на врага. Все это - наследие "магической смерти" эпохи патриархального общества. Что касается предсказаний смерти, например, то в Германии предвестником близкой кончины считается тень человека без головы на стене; в Шотландии в качестве предупреждения выступают сновидения, в которых фигурирует захоронение живого человека. В средневековье большую часть в фольклоре занимали предсказания смерти в образе животных: черный баран, курица, поющая петухом. Распространено множество гаданий: в Неаполе считали, что смерть предвещают определенные очертания кусочков воска, брошенных в воду; в Мадене гадали по кристалликам льда; в Бретани с той же целью бросали в фонтан куски хлеба с маслом . Процесс христианизации не вызывает полного разрушения магического мира дохристианских верований. Процесс взаимодействия и взаимовлияния этих типов сознания продолжает углубляться, приводя к радикальному изменению того и другого типа. Так, под воздействием традиционалистского образа смерти появляется новый образ в христианстве - страсти Христа. Через некоторое время изменяются представления многих святых мучеников. Загробную жизнь изображают, в виде рая и ада. В образе, рай, представляется очень скудном, но за то ад описывается, как изобилие все ужасов, испытанных человечеством за прошедшие века. Ариес называет структурирование представлений о загробной жизни "важнейшим утверждение феноменом в истории индивидуального ментальности", отражающим морального сознания. Жители раннего средневековья умирал во всей простоте. Человек позднего средневековья подвергался искушению умереть как неправедный скряга, надеявшийся унести свое добро с собой даже на тот свет. 6 Людей, очень сильно привязанных к своим богатствам, церковь предупреждала о попадании в чистилище. Но для них было адским проклятием лишиться своих сокровищ. Такие жители средневековья, неправедно наживший свое добро ,изображались с кошельком на шее вместо пятил. На картине Иеронима Босха в Национальной галерее в Вашингтоне, которая могла бы служить иллюстрацией к какому-либо трактату об "искусстве умирать", дьявол с явным трудом втаскивает на кровать умирающего тяжелый толстый мешок с золотыми монетами. Теперь больной сможет дотянуться до него в свой смертный миг и не забудет взять его с собой. Кому из нас, «сегодняшних» пришло бы в голову попытаться захватить с собой в загробный мир пакет акций, машину, бриллианты! Человек средневековья и в смерти не мог расстаться с нажитым добром: умирая, он хотел иметь его возле себя, ощупывать его, держаться за него.3 Никогда человек так не любил жизнь, как на исходе средневековья. В истории изобразительного искусства, выделяется направление натюрморта. Жители средневековой Европы старались запечатлеть дорогие сердцу вещи, придать им новую жизнь. Всячески старались противостоять мысли о её утрате. Этическую роль имел вопрос об отношении к смерти. Задолго до позднего средневековья возникла ситуация, когда противостояние трактовок смерти в европейской цивилизации достигло невероятного напряжения (борьба традиционного христианства иманихейства). Связь отношения к миру проявилась в этих верах таким образом: манихеи сочли материю, товарный мир, человеческую плоть злом, а Пустоту - благом, в отличие от христиан, утверждавших, что Божьи творения не могут быть носителями Извечного Мрака, не отрицавших 3 Федорова М.М. Образ смерти в западноевропейской культуре. //Человек. №5. М., 1991 7 значения радостей плотской жизни для человеческой души. "Самым простым выходом для манихеев было бы самоубийство, - пишет Л.Н. Гумилев, - но они ввели в свою доктрину учение о переселении душ. Это значит, что самоубийство приводит новое рождение, со всеми неприятностями. Поэтому для спасения душ предлагалось другое: изнурение плоти либо аскезой, либо неистовым разгулом, коллективным развратом, после чего ослабевшая материя должна выпустить душу из своих когтей. Только эта цель признавалась манихеями достойной, а что касается земных дел, то мораль, естественно, упразднялась. Ведь если материя - зло, то любое истребление ее - благо, будь то убийство, ложь, предательство... Все не имеет значения. По отношению к предметам материального мира было все позволено. То, что манихеи к концу XIV века исчезли с лица Земли, неудивительно, ибо они, собственно говоря, к этому стремились. Не перенося материальный мир, самоубийцы средневековья должны были ненавидеть и саму жизнь; следовательно, утверждать они должны были даже не смерть, "ибо смерть - только момент смены состояний, а антижизнь и антимир". 8 Глава 2. Современные представления о смерти. Революция в отношении к смерти, по Ариесу, наступает в начале XX века. Истоки ее в - определенном умонастроении, сформировавшемся еще в середине XIX века: окружающие щадят больного, скрывают от него тяжесть его состояния. Однако со временем стремление оградить последние мгновения, отпущенные человеку в этом мире, от напрасных мучений приобретает иную окраску: оградить от эмоционального шока не столько самого умирающего, сколько его близких. Так постепенно смерть становится постыдным, запрещенным предметом. Эта тенденция усиливается с середины XX века, что связано с изменением места умирания. Человек теперь уходит из жизни, как правило, не у себя дома, среди родных, но в больнице, встречает смерть один. Опять изменяется "главное действующее лицо" драмы: для XVIIXVIII веков Ариес констатирует переход инициативы от самого умирающего к его семье, сейчас же "хозяином смерти" становится врач, больничная команда. Смерть обезличивается, банализируется. Обряды в главных чертах сохраняются, но лишаются драматизма, слишком открытое выражение горя вызывает уже не сочувствие, а воспринимается как признак либо дурного воспитания, либо слабости, либо умственного сдвига. 4 Сегодняшнее отношение к смерти включает в себя следующие установки: 1. Терпимость. Смерть притерпелась, стала заурядным и обыденным явлением в играх политиков (Чечня), у криминалитета (заказные убийства) и "отморозков" (убить бабушку из-за того, что та не дала на дозу внуку-наркоману). Смерть, т.о., выходит на периферию сознания, делается незаметной, подсознательной, вытесненной. Причем это происходит не только в сознании выше названных "представителей" 4 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992. 9 человеческого рода, но и в обыденном сознании среднего обывателя. 2. Технологичность. Толерантно-личное отношение к смерти отодвигает на задний план собственную смерть как таковую, но выносит вперед вопросы технологии после-смертия: похороны, денежные траты на них, надгробия, памятники, некрологи и т.п. факторы престижа родственников. Эти технологии не утрачивают свое значение после похорон и поминок: надгробные камни, плиты, памятники изготавливают несколько месяцев, иногда даже лет. 3. Феномен бессмертия. "Вокруг умирают, умирают другие, но не я, до моей смерти еще Эта бессмертная установка далеко. Смерть находится в - выдумка подсознании фантастов". современного человека. Слова Фомы Аквинского: "Живем для других, а каждый умирает сам за себя персонально", все время отодвигаемый "на приобретают - потом". Видели зловещий Вы смысл, когда-нибудь, чтобы люди трезво размышляли о собственной смерти перед лицом смерти другого? Этого нет, потому, как нет осознания собственной смерти. 4. Театральность. Смерти нет как события, сопереживания. Как сказал Эпикур: "Пока мы есть, нет смерти, а когда есть смерть, то нет нас". Таким образом, смерть разыгрывается по литературным сценариям и обставляется согласно сценариям. Вследствие этого смерть предстает перед нами в виде спектакля в театре. Театральность смерти и саму жизнь делает 5. Игровой театральной. характер. Игры, в которые играют люди: бизнес, политика, машины, оружие, женщины, наркотики, деньги - все это работает на выигрыш-победу или самоубийство. Любая игра, направленная на победу любой ценой "репетирует" смерть. Т.е. либо выигрыш, как репетиция смерти, либо проигрыш, как "маленькая смерть", падение по социальной лестнице. Т.о. смерть человека становится ставкой 10 в его "игре". 6. Никто не равен перед лицом смерти. Неравенство в умирании обусловлено наличием капиталов - социальных, экономических политических. Смерть одинокого бомжа в теплотрассе и смерть первого президента России - разные смерти. Люди умирают в соответствии с теми капиталами и иерархией, какие имелись до смерти. Можно сказать, что в данное время толерантное отношение к смерти оборачивается не толерантным отношением к людям и их разнообразию (полисубъектности), нивелируется безличного до вследствие простого чего человек представителя агента деперсонализируется, общества массовой потребления, культуры. Нынешнее западное общество стыдится смерти, больше стыдится, чем страшится, и в большинстве случаев ведет себя так, будто смерти не существует. Это можно заметить, даже обратившись к поисковым машинам Интернета, которые дают на слово "death" в среднем в восемь раз меньше ссылок, чем на слово "life". Одним из немногочисленных исключений является популярность на Западе идей естественной смерти и "правильно" прожитого предшествующего периода. Нынче мы живем в обществе, которое отталкивает смерть, заставляя человека умирать в одиночестве. Между тем смерть - это то, что должно подготавливать нас, эмоционально и духовно, к видению мира в своей соответствующей перспективе. Умирающий человек становится, таким образом, центром необходимой и полезной драмы, важной частью изучения жизни. Больницы иногда помогают закрывать личность от живой связи с семейством и друзьями, делая более трудным окончание жизни изза отсутствия выражений любви. 11 Современный французский шансонье Жорж Брассанс спел: "Нынче и смерть - не та, сами мы все - не те, и некогда думать нам о долге и красоте". Современное представление о смерти определяется популярным словом конфиденциальность, ставшим еще более жестким, чем раньше. И поэтому рядом с этим идет желание уберечь умирающего от его собственных эмоций, до последнего момента скрывая от него его состояние. Врачи тоже приглашаются, а в некоторых странах даже обязуются, соучаствовать в этой любящей лжи. К счастью, сказанное выше относится к так называемой западной цивилизации, а некоторые другие культуры дают нам образцы иного культурного отношения к смерти. Смерть - простой переход в лучший мир: в счастливый дом, где мы вновь обретем наших исчезнувших близких, когда придет наш час, и откуда они, в свою очередь, являются навестить нас. Таким образом комфортность жизни на Западе просто проецируется и на мир загробный. К тому же каждый четвертый житель Центральной Европы верит в переселение душ. . Жители Центральной Европы сильно верят в реинкарнацию, словно хотят оставить за собой "шанс попробовать еще раз". Если люди такой легкостью меняем место жительства, профессию, супруга, то почему бы не считать, что и жизнь можно поменять на другую. С точки зрения христианских мыслителей (католических или православных) спасение возможно сразу для тела и души, отчего восточные доктрины о переселении душ не представляются чем-то необходимым. 12 Глава 3. Смерть, как культура современного общества. Естественно, каждый человек рождается и умирает. Физическое рождение и смерть есть «начало» и «конец», важнейшие в нашей жизни. Можно сказать, что жизнь есть преломление пространственно — временных «начал» и «концов» в своем динамическом взаимопроникновении и, наконец, преобразованных из энергетически дивергентных (противоположных, расходящихся) в единство животворящих и смертонесущих единиц мироустройства. Само же течение жизни в отдельные моменты отражает свою противоречивую сущность. Череда мелких выборов, являющихся так же энергетически заряженными полюсами «начала» и «конца», сменяются выборами важными, которые больше напоминают уже борьбу «жизни» и «смерти». Одним из таких ключевых самовыражений жизни является «любовь». Смерть: натура и культура. По этому поводу Э. Фромм пишет: «Самосознание, разум и воображение разрушают «гармонию», которая характеризует животное существование. С их появлением человек превратился в аномалию, в причуду вселенной. Оставаясь частью природы, подчиняясь ее физическим законами, не будучи способен изменить их, он, тем не менее, превзошел остальную природу. 5 Автор отстранен и в то же время причастен к ней; он бездомен, хотя и прикован к дому, общему со всеми другими созданиями, брошенный в этот мир в случайном месте и в случайное время, он принужден покинуть его тоже случайно. Осознавая себя, Фромм осознает свое бессилие и ограниченность своего существования. Он видит свой собственный конец: смерть. Никогда он не бывает свободен от дихотомии своего существования: он не может лишить себя своего сознания, даже если бы этого очень хотел. Он не может лишить себя своего тела, пока жив, — а его тело заставляет его хотеть жить». 5 Фромм Э. Искусство любви. СПб., 2001. С. 18. 13 Страх смерти. Кошмар смерти всегда преследовал людей. Он порождал разнохарактерные представления о трагичности жизни. Страх смерти имеет огромное значение во внутреннем опыте человека: он преследует человека как ничто другое, постоянно напоминает о себе неким «подземным грохотом», по выражению И. Ялома, словно дремлющий вулкан. Это темное, беспокоящее присутствие, притаившееся на краю сознания.6 Естественно, человек и боится не самой смерти Ф. Арьес, а «удобства смерти», за которые иной человек готов ухватиться слишком рьяно и преждевременно. «Смерть не имеет образа, говорит байроновский Люцифер, — но все, что носит вид земных существ, поглотит». Живого человека страшит сам процесс умиртвления. Поэтому он просит не легкой жизни, а легкой смерти. Многие говорили, что научиться жить хорошо — значит, научиться умирать хорошо, и наоборот, уметь хорошо умирать значит уметь хорошо жить. Сама смерть обращает человека к факту жизни в координатах начала-конца. Конечность человеческого существования неотвратимо ставит вопрос о смысле земного удела, о предназначенности жизни. Несомненно, проблема смерти относится к числу фундаментальных и наиболее пугающих проблем бытия. Всему на свете приходит конец — это одна из наиболее самоочевидных истин, так же как и то, что мы боимся этого конца, и, тем не менее, должны жить с сознанием его неизбежности и своего страха перед ним. Религиозный индивид, убежденный в существовании «рая», испытывает подсознательный страх перед роковой чертой. Ужас перед конечностью человеческого бытия вечен и неустраним. Это глубинный страх среди всех страхов. На знаменитом кладбище в Южной Калифорнии не дозволено употреблять слово «смерть». Никто не смеет называть мертвецов 6 Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М., 1999. С. 39—40 14 мертвецами. Это абсолютно исключено, ибо оскверняет обычай. Усопших по традиции называют «возлюбленными». Их тела бальзамируют, натирают благовониями, наряжают в модные одежды. Вечным «спутникам» и «подругам» косметическими средствами придается «здоровый» вид, «приятный» облик, делают радостные улыбки. Современная культура разрушила эти вековые установления. Память постепенно, но безжалостно вычеркивает усопшего, в суете повседневных забот его образ тускнеет. В результате ощущение полной и бессмысленной трагедии становится для человека невыносимым. Патриархальная культура принимает факт о смерти откровеннее, органичнее. В современном сознании нарушены привычные психологические механизмы, которые служили опорой человеку. Калифорнийское кладбище, — своеобразная эмблема мертвеца, и завет иной — забудь о смерти. Взаимозависимость жизни и смерти. Жизнь и смерть взаимосвязанные; они существуют одновременно, а не последовательно; смерть, непрерывно проникая в пределы жизни, оказывает огромное воздействие на человеческий опыт и поведение. Отрицание смерти на любом уровне есть отрицание собственной природы, ведущее к большему сужению поля сознания и опыта. Интеграция идеи смерти спасает человека: она действует отнюдь не как приговор, обрекающий на пожизненный ужас или на мрачный пессимизм, а скорее как стимул к переходу на другой, аутентичный уровень существования. Она увеличивает удовольствие от проживания жизни. Почти каждый человек в течение жизни сталкивается с ситуацией беспощадной, психологически непереносимой, когда защитные механизмы обнаруживают свое действие. Психологи столкнулись со многими явлениями, которые свидетельствуют о бессознательной автоматике поведения в таких условиях. Здесь и особое состояние «зачарованности смертью», навязчивое стремление к образам гибели и 15 разрушения, и потеря чувства собственного «я». Каждый прошедший через опыт катастрофы, пережил кризис личности. Он действовал автоматически, в состоянии полного психического омертвления. И каждый индивид, имевший близкую встречу со смертью испытал на себе ее влияние. Как правило, такая встреча становилась стимулом к радикальному личностному преобразованию. Встреча со смертью — драматическая трансформация — шанс личностного изменения. Осознание смерти. Человек осознает тот факт, о неотвратимой смерти. Уже в раннем возрасте ребенка глубоко поглощает вопрос смерти. Чтобы справиться с этим страхом, человек воздвигает защиты против сознавания смерти, основанные на отрицании и формирующие наш характер; если эти защиты дезадаптивны, они порождают клинические синдромы. Иными словами, психопатология есть результат неэффективных способов трансценденции смерти. Фундаментом здоровой и эффективной личностной стратегии может служить, по мнению философов и психологов экзистенциального направления, сознавание смерти. Многие мыслители приходили к заключению, что смерть — неотъемлемая часть жизни, и, постоянно принимая ее в расчет, мы обогащаем жизнь, а отнюдь не обкрадываем ее. Физическая смерть разрушает человека, но идея смерти спасает его. Забвение бытия. Забвение бытия означает жизнь в мире вещей, погружение в жизненную рутину. Человек капитулировал перед повседневностью, «снизился», поглотился «пустой болтовней», затерялся в «они». Осознавать бытие, значит непрерывно сознавать бытие — не только мимолетность бытия, но и ответственность за свое бытие. Лишь в онтологическом модуле опознавания человек соприкасается с собой как творением собственной самости и потому обладает властью изменить себя. 16 Обычно люди пребывают в первом модуле. Забвение бытия — это повседневный способ существования. М. Хайдеггер называет его «неаутентичным» — в нем мы не сознаем себя творцами собственной жизни и мира, мы «спасаемся бегством», «попадаем в ловушку» и становимся успокоенными; мы избегаем выбора, будучи «унесены в никтовость». Перейдя же во второй модус (сознавания бытия), мы существуем аутентично. Мы становимся полностью осознающими — сознающими себя одновременно как трансцендентное (детерминирующее) Эго и как эмпирическое (детерминированное) Эго; приемлющими свои возможности и ограничения; конфронтирующими с абсолютно.7 7 Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. 17 Вывод. Естественно, что каждое новорожденное существо, вступает в новое бытие радостным и чистым, готовым наслаждаться каждым мигом, воспринимая каждую минуту на сущей земле, как подарок свыше, но на самом деле здесь нет и не может быть никакого подарка. Существование каждого, только благодаря ценою старости и смерти существа отжившего, которое хотя и погибло, но содержало в себе неразрушимый зародыш, из коего и возникло это новое существо: оба они - одно существо. Каждый из нас рожден умереть. Так устроен мир. Не только это связанно с человеком, а со всем живым на этой планете. Но, умирая, всякое существо оставляет след. Именно так происходит развитие. Почему? Зачем? Каждый здравомыслящий человек хоть раз в жизни задавался этим вопросом. Но вот ответ на этот вопрос пока так и не найден. И наверное это, и останется самой главной загадкой человеческого мироздания. Нужно просто жить, творить добро, чтобы оставить тем, кто будет после нас хоть что-то хорошее. И тогда нас просто помянут добрым словом, скажут спасибо, или просто о нас подумают наши дети, внуки или правнуки. Да же несмотря на то, что мы этого не услышим . 18 Список используемой литературы 1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992. 2. Лаврин А. П. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993. 3. Федорова М.М. Образ смерти в западноевропейской культуре. /Человек.1991. 4. Фромм Э. Искусство любви. СПб., 2001. С. 18. 5. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М., 1999. С. 39—40. 6. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. 19
