Осколки &quot

«Вести», 30 марта 2006
Осколки «большого взрыва»
Дов Конторер
Результаты выборов в Кнессет XVII созыва соблазнительно определить как Судный
день израильских социологических опросов. Успех Кадимы (29 мандатов) оказался
существенно меньшим того, на что рассчитывали сторонники этой партии, изучая
предвыборную цифирь Мины Цемах, Ави Дгани, Камиля Фукса, Ицхака Каца и пр.
Крах Ликуда (12 мандатов) превзошел самые мрачные предсказания социологов. И,
наконец, список пенсионеров, ставший главным сюрпризом выборов. После
многократных попыток пробиться в Кнессет, неизменно завершавшихся в минувшие
годы полным провалом, пенсионеры добились феноменального результата – семи
мандатов. При этом их с очень большим трудом заметили неделю назад в двух
опросах, пообещавших подопечным Рафи Эйтана скромные шансы перескочить
электоральный барьер.
Прочие результаты, включая планку в 20 мандатов для Аводы, огромный успех НДИ
(11), скромное выступление объединенного списка Ихуд леуми и МАФДАЛа (9),
незначительный прирост политического веса у ультраортодоксальных партий (ШАС
– 12, Яхдут ха-Тора - 6), полное исчезновение Шинуя и его производных, возможное
падение МЕРЕЦа (5), примерные достижения арабов (9 мандатов) и твердые нулевые
шансы у двух десятков микроскопических списков разной направленности, были
более или менее точно предсказаны израильскими социологами.
Достаточно ли очевидного фиаско с пенсионерами и очень неточных прогнозов,
данных Кадиме и Ликуду, для того, чтобы в самом деле считать прошедшие выборы
провальными для израильской системы изучения общественного мнения? Такой
вывод хоть и напрашивается, не будет вполне корректным.
Здесь нужно сразу же отмести бытующее в определенных кругах мнение о
намеренной тенденциозности предвыборных опросов. Собственная репутация и, как
следствие, возможность получения в будущем более престижных и дорогих заказов
важнее любому исследовательскому бюро, чем политические пристрастия его
владельцев, экспертов и рядовых сотрудников. Все, кто работает в области изучения
общественного мнения, заинтересованы в том, чтобы дать в преддверии выборов как
можно более точный прогноз.
Политические пристрастия социологов сказываются в других ситуациях. Например,
в формулировках вопросов, которые предлагаются гражданам при попытке выяснить
отношению общества к тем или иным проблемам, возможным решениям
правительства, международным инициативам и т.п. В этих случаях опросы
общественного мнения действительно бывают подчинены задачам манипулятивного
свойства, но перед выборами критерии профессионального успеха слишком ясны.
Они попросту не оставляют места для преднамеренных манипуляций.
Но в Израиле, как известно, существуют объективные сложности с составлением
репрезентативной выборки, необходимой для проведения точных социологических
исследований. Эти сложности обусловлены многими факторами, включая
значительную разнородность израильского общества и, что еще важнее, известную
нерасположенность определенных групп населения к искреннему сотрудничеству с
организаторами опросов. Далее, даже и при возможности составить максимально
строгую выборку, социологам приходится принимать во внимание следующие
моменты.
Это, во-первых, неизбежная статистическая погрешность в 3,5-4 процента. Вовторых, тот факт, что волеизъявление избирателей фиксируется в определенный
момент, за тот или иной срок до голосования, в течение которого они могут изменить
свои намерения под влиянием каких-то людей и/или событий. Именно по этой
причине стандартная формулировка ответа всегда начинается так: «Если бы выборы
проводились сегодня, я бы проголосовал за партию Х». В-третьих, существуют
принципиальные трудности в связи с необходимостью прогнозировать поведение
тех, кто до последнего момента относит себя к «неопределившимся» (ясно, что их
голоса не могут быть просто распределены в пропорции, отражающей намерения
тех, кто уже сделал свой выбор). В-четвертых, очень непросто установить заранее,
каким будет в данном случае уровень активности избирателей.
Социологи, даже и прилагая максимум усилий к тому, чтобы выполнить свою задачу
наилучшим образом, знают, что некоторые закономерности им приходится просто
учитывать. Например, одним партиям опросы общественного мнения, как правило,
льстят, а другим, напротив, дают заниженные предвыборные прогнозы. Связанную с
этим типологическую зависимость проще учесть, когда речь идет о старых, давно
существующих партиях, которые участвуют в выборах на протяжении многих лет.
Выборы в Кнессет XVII созыва проводились при участии новой крупной партии, в
отношении которой у исследователей не могло быть накопленного за годы
статистического материала. Но не только сама Кадима создавала подобную
сложность. Своим появлением эта партия взломала традиционную схему давних
электоральных привязанностей, усложнив тем самым возможность уточняющего
прогноза «по закономерностям» для Аводы, Ликуда и некоторых других списков.
Наконец, было ясно, что уровень участия в выборах окажется на этот раз рекордно
низким за всю историю Израиля, что и подтвердилось в действительности: 63,2%
проголосовавших (по сравнению с 68,5% в 2003 году, что также было рекордом
низкой активности на выборах в Кнессет). В точности предсказать влияние данного
фактора на достижения различных партий было непросто. С одной стороны, низкая
явка избирателей повышает шансы малых, «идеологических» партий, опирающихся
на дисциплинированный электорат, но, с другой стороны, «идеологическая» часть
правого, национально-религиозного лагеря демонстрировала в этот раз небывало
высокий уровень отказа от участия в выборах. Трудно винить социологов в том, что
они не смогли правильным образом соотнести все эти данные.
В том, что касается Кадимы и Ликуда, ошибка прогнозов не так велика, чтобы делать
на ее основании далекоидущие выводы. Кадима стабильно теряла рейтинг с
последней декады января, когда почти совпали по времени такие события, как
победа ХАМАСа на выборах в палестинский парламент и антипоселенческий
погром, учиненный Ольмертом в Амоне. Верно, что за пять дней до выборов Кадиме
сулили не менее 33 мандатов, но при этом практически все опросы зафиксировали
устойчивую тенденцию к снижению ее популярности, и именно этот момент следует
оценить как важнейший.
То же самое можно сказать о прогнозах Ликуду. Было ясно, что эта партия идет
навстречу тяжелому поражению. Про одиннадцать мандатов никто не говорил, но, по
крайней мере, половина авторитетных опросов предвещала Ликуду 14 депутатских
мест в новом составе Кнессета (другая половина была щедрее - вплоть до двадцати
мандатов у Ицхака Каца неделю назад). А в самые последние дни перед выборами
никто уже и не сомневался в том, что 15 мандатов станут в создавшейся ситуации
крупным достижением для Ликуда.
Труднее объяснить, как могла не отразиться в опросах растущая популярность
пенсионеров. Им сулили не больше, чем списку Але ярок, ратующему за
легализацию марихуаны. Этот список тоже фигурировал у ряда исследователей как
имеющий определенные шансы преодолеть электоральный барьер. Но в итоге Але
ярок набрал 1% голосов (вдвое ниже барьера), а ведомые Рафи Эйтаном пенсионеры
уверенно прошли в Кнессет с семью мандатами.
В данной связи говорят, что голосование за пенсионеров стало главной протестной
опцией состоявшихся выборов. Многие из тех, кто вообще не думал участвовать в
голосовании или собирался проголосовать «против всех» белым бюллетенем, в конце
концов решили заявить о себе, поддержав безвредный и симпатичный список Рафи
Эйтана. До какого-то момента казалось, что опцию протестного голосования могут
разыграть в свою пользу «зеленые» или Але ярок, но в последний момент удача
улыбнулась пенсионерам. Это объяснение было бы удовлетворительным, если бы
список пенсионеров получил на выборах три, максимум - четыре мандата. Но как
было можно проглядеть вызревающий потенциал в полтора старых МЕРЕЦа,
остается загадкой. В Тель-Авиве, к примеру, за пенсионеров проголосовал почти
каждый десятый.
Принципиальных вопросов относительно ожидавшегося – и случившегося – провала
заведомо бесперспективных правых списков, вроде «Объединенного национального
фронта» (Барух Марзель) и партии Херут (Михаэль Кляйнер), у здравомыслящего
человека быть не может. То, что их помпезное участие в выборах приведет к
бесплодной растрате голосов национально-религиозного лагеря, было в высшей
степени очевидно. С публикацией окончательных результатов голосования станет
ясно, скольких мандатов лишились правые партии из-за того, что Марзель и Кляйнер
не смогли отказать себе в удовольствии покрасоваться в предвыборных телероликах.
Общей, разгромной для правых, картины состоявшихся выборов своевременное
здравомыслие этих «политиков» изменить не могло, но соотношение сил между
будущей коалицией и оппозицией могло бы оказаться иным. Это, конечно, мелочь,
но именно из таких мелочей складывается в иных ситуациях немудреная арифметика
политического влияния.
Наблюдаемый триумф НДИ напоминает ликование сторонников Цомета в 1992 году,
на фоне общего разгрома национального лагеря. Чем это завершилось тогда, хорошо
известно. Принципиально иных ожиданий в связи с сегодняшним успехом НДИ у
правых быть, к сожалению, не может.
Но если Авигдор Либерман в самом деле является триумфатором, то попытки Амира
Переца изобразить из себя победителя с двадцатью мандатами Аводы выглядят
просто нелепо. Партия труда и собственный профсоюзный список Переца (Ам эхад)
вместе получили в 2003 году 22 мандата. Теперешние двадцать было бы естественно
расценить как поражение, если бы не гарантированное участие Аводы в будущей
коалиции Ольмерта.
поздравления.
Только это и
позволяет
сегодня
Перецу принимать
Никакой социально-этнической революции Партия труда не произвела. В городах
развития за нее проголосовали 13,5% избирателей – всего на один процент больше,
чем в 2003 году, когда во главе Аводы стоял Амрам Мицна. Не Перец, а успех
пенсионеров в сочетании с усилением ШАСа и сравнительно невысоким результатом
самой Кадимы навязывают Ольмерту «социальную повестку дня». Сообразуясь с
обычной логикой политических оценок, лидерство Переца следовало бы признать
безуспешным, но на фоне краха в Ликуде этот факт останется незамеченным. Да и
хватка Переца такова, что к попыткам поставить вопрос о переизбрании партийного
лидера она никого в Аводе не располагает.
Сравнение с провалом Биньямина Нетаниягу играет на руку Амиру Перецу, но такое
сравнение не совсем справедливо. Нетаниягу принял Ликуд, расколотый Ариэлем
Шароном, находившийся в состоянии глубокого кризиса и боровшийся за свое
выживание. Добился он, прямо скажем, немногого, но никто из его конкурентов в
партии не смог бы в таких условиях набрать и десятка мандатов. Об этом полезно
помнить, наблюдая за сегодняшними маневрами гг. Шалома, Ливнат, Наве и Каца.
Что же до Амира Переца, то ему Авода досталась в нормальном виде. Последующий
уход Шимона Переса, Хаима Рамона и Далии Ицик в Кадиму явился для Партии
труда несомненным ударом, но все же - не такой сокрушительной силы, как
произведенное Шароном опустошение в Ликуде. С Эхудом Бараком, самым
талантливым из руководителей Аводы, Перец не договорился по собственной вине.
Компенсировать его капризы и промахи должно было удвоение и утроение числа
голосов, отданных за Аводу в городах развития. Этого не произошло. И, тем не
менее, общий итог состоявшихся выборов позволяет Перецу выбраться сухим из
воды. Чужая беда помогла.