КОГДА «J-КРИВАЯ» НЕ РАБОТАЕТ, ИЛИ ЗАЧЕМ «ЦАРЮ ГОРЫ» ХОРОШИЕ ИНСТИТУТЫ? А.Мельвиль Предлагаемый доклад основывается на ряде материалов, полученных в ходе осуществления проекта ЦФИ 2012 г. «Государственная состоятельность как предпосылка демократии?». В частности, в докладе используются сформированные в рамках проекта новые эмпирические базы данных и предлагаемый новый индекс государственной состоятельности (state capacity). Основная исследовательская проблема заключается в том, какова зависимость между государственной состоятельностью и результатами режимных трансформаций, в частности, в посткоммунистических странах? В литературе существует несколько альтернативных подходов в отношении обозначенной выше проблемы: (а) «Stateness First!» – т.е. государственность как предпосылка демократии (Linz and Stepan 1996; Fukuama 2007; Mansfield and Snyder 2007; Moller and Skaaning 2011); (б) “Substitutes, not Complements” – т.е. взаимосвязи нет (Hanson 2010); (в) “Democratization without a State” (Tansey 2007; Scheuerman 2009) – маргинальная позиция; и (г) “Democratization Backwards” – т.е. возможность одновременной демократизации и строительства новых государственных институтов, ведущих к росту state capacity (Rose and Shin 2001; Bratton and Chang 2006; Fortin 2011; Carbone and Memoli 2012). Распространенным (и эмпирически аргументированным на выборке large N) тезисом в существующей литературе по данной проблематике является т. наз. «J-кривая»: государственная состоятельность выше при авторитарных режимах, чем при транзитных или гибридных, но выше всего – при консолидированных демократиях (Back and Hadenius 2008; Charron and Lapuente 2010; Fortin 2011). Осуществленная в рамках проекта эмпирическая проверка гипотезы о «J-кривой» на small N выборке 28 посткоммунистических стран показывает, что в данном случае она, как минимум, частично не работает: авторитарные постсоветские режимы – как, например, в Узбекистане, Белоруссии, Казахстане и др. (в отличие от, скажем, Саудовской Аравии, Катара или Сингапура) – демонстрируют низкие уровни государственной состоятельности, ниже, чем у гибридных или транзитных режимов. Этот новый, эмпирически полученный вывод, оспаривающий широко распространенное в современной литературе положение в логике «J-кривой», основывается, в частности, на сравнительном анализе диаграмм рассеяния (полученных совместно с Д.Стукалом), с использованием агрегированного индекса FH и Polity IV и специально разработанного в рамках проекта 1 нового индекса state capacity, используемого в качестве proxy для измерения нами уровней государственной состоятельности посткоммунистических стран. Разработанный в ходе реализации данного проекта ЦФИ новый индекс state capacity учитывает, в отличие от ряда других современных исследований, посвященных аналогичной проблематике, сочетание двух важных компонент в понимании государственной состоятельности: (а) ресурсы и (б) качество институтов. С учетом задачи минимизации missing data применительно к исследуемой выборке 28 посткоммунистических стран, в этот новый индекс заложены три переменные: (а) GDP/cap. (по данным WB) – как совокупный показатель имеющихся ресурсов; а также (б) CIM, Contract intensive money (по данным IMF) и (в) Physical integrity index (по данным CIRI) – эти две последних переменных рассматриваются как показатели качества институтов. Полученные результаты, прежде всего в части взаимосвязи типов политических режимов и качества институтов, проверяются и, на наш взгляд, аргументировано подтверждаются с использованием того же агрегированного индекса FH и Polity IV и четырех (из пяти – за исключением показателя, относящегося к уровню демократии) соответствующих индексов WGI. На основании проведенного эмпирического анализа формулируется и обосновывается вывод о том, что распространенное в литературе положение о «J-кривой» представляет собой недостаточно обоснованное обобщение, как минимум, применительно к посткоммунистическим автократиям. Далее предлагается возможное объяснение выявленных расхождений во взаимосвязях между разными типами авторитарных режимов и качеством институтов. В предлагаемом объяснении, основывающемся на результатах эмпирического анализа, но выходящем за его рамки, формулируется новая, пусть условная, модель «Царя горы», построенная по аналогии с «кривой Гаусса», где одна ось отражает уровни политической и экономической ренты, извлекаемой посткоммунистическими лидерамимонополистами, которые устанавливают минимальные пределы конкуренции, а другая ось – условное время протекания трансформационных процессов. Дополнительно в предлагаемую модель вводится «кривая страхов», которая, опять-таки условно, «выше» предлагаемой кривой «Царя горы» и отражает опасения монополистов политической и экономической власти в ситуации гипотетического возврата к реальной конкуренции. Уровни политической конкуренции в ходе президентских и парламентских выборов последних посткоммунистических циклов, понимаемые как возможные индикаторы политической ренты, рассчитаны по модифицированной модели Т.Ванханена. (Вместе с тем, пока что не решенной в рамках данного исследования проблемой является операционализация и измерение экономической ренты, гарантией которой в 2 рассматриваемых условиях является рента политическая. Эта проблема будет решаться в ходе дальнейших запланированных исследований). Один из выводов, сформулированных в докладе и полученных на основе сочетания методов качественного и количественного сравнительного анализа, заключается в том, что в условиях как постокоммунистических консолидированных автократий, так и «зависших» транзитов, элиты-победители не имеют достаточных стимулов и мотивов для улучшения качества институтов и формирования демократических практик. Созданные ими «плохие» (коррумпированные, непрозрачные, неэффективные и неподотчетные) институты для них как раз являются «хорошими» и вполне выполняют те функции, для которых они и были созданы. Тем самым, они закрепляют «институциональную ловушку» (В.Гельман) и используются для «захвата государства» (state capture), в том числе силового (В.Волков), и дальнейшего закрепления «большого», но «слабого» государства (Н.Петров). Сохранение политической и экономической ренты, а не гарантии собственности и конкуренции становятся для «Царя горы» главным побудительным мотивом для препятствия реформам (или их имитации) и сохранения статус-кво. Возникает вопрос: что и почему может побудить «Царя горы» начать реформы и формирование хороших институтов (что в случае даже постепенного движения в направлении к раскрытию пространств политической и экономической конкуренции может – или будет – грозить им утратой монополии и статуса)? В предлагаемом докладе на основе сравнительного анализа исторического казусов сформулированы и рассматриваются варианты четырех влияющих факторов – «сверху» (раскол в элитах), «снизу» (давление массовой оппозиции), «сбоку» (подъем альтернативных элит) и «извне» (влияние внешней глобализированной среды) – и дается предварительная оценка их вероятности. 3