Загрузил kapitanovala

ОБЛОМОВ» как ХЮГГЕ-роман - копия

реклама
mirsoglasnomne
«ОБЛОМОВ» КАК ХЮГГЕ-РОМАН
ХАЙП? НЕТ. АВТОРЕФЛЕКСИЯ
• Памятный разговор с моим институтским
преподавателем («Всю землю занесло снегом»)
Мстислав Добужинский.
Домик в Петербурге, 1905
ХЮГГЕ КАК ПОВОД ДЛЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ
К ДАВНЕМУ РАЗГОВОРУ: ночь, кухня, стол,
лампа, книга, мама, тетя, разговор
ОБЛАДАЮЩИЕ СВОЙСТВАМИ ХЮГГЕ
• «Хюгге» – от норвежского слова:
«благополучие, благосостояние».
!!! ОДНАКО хюгге заключается не столько
в вещах, сколько в атмосфере и ощущениях.
• В близости тех, кого мы любим.
• В чувстве дома.
• В ощущении покоя и безмятежности,
 когда мы защищены от тревог мира и можем
позволить себе расслабиться,
 когда можно бесконечно обсуждать все великие
и малые явления жизни, или просто уютно молчать
вместе, или даже тихо сидеть в одиночестве с чашкой чая.
«Раздумье наслаждения» – по И. А. Гончарову.
•
«
«НОВОЕ ЗРЕНИЕ»
• О «новом зрении» как неотъемлемом признаке
подлинного искусства и настоящего художника
говорили теоретики первой
литературоведческой школы в России –
формалисты.
• Увидеть мир по-новому – очищенным /от
привычного автоматизма восприятия/ взглядом.
• Но если формалисты рифмуют проблему
«нового зрения» с проблемой запечатления в
слове зрительного образа, соотношения
словесного и репрезентативного искусства, то в
моем случае «новое зрение» – это метафора,
акцентирующая внимание на свежести,
незатертости восприятия.
«НОВОЕ ЗРЕНИЕ»
«Обломов» – хюгге-роман?
«Ты идешь к письменному
столу и садишься, и
пишешь первое
предложение своего
исследования. Без
опасений, решительно! –
сказал я себе», геройрассказчик, писатель
Рудольф, вот уже десять лет
работающий над книгой о
композиторе Мендельсоне .
Томас Бернхард. «Бетон»,
1982.
Это, конечно, очень хюгге-роман, но иногда – очень
необходимый (Анастасия Завозова, переводчик)
«Другой класс» по конструкции – очень
пристойная беллетристика, которую над просто
крепкой беллетристикой слегка возвышает
тончайшая повествовательная магия
Харрис. Убери эту магию –
и останется просто симпатичный со
всех сторон романчик-хорошист. Но
Харрис умеет как-то вот
буквально вмешать в текст
волшебной пыли, которая, конечно,
с одной стороны, работает как
пресловутый клетчатый плед – все
эти запахи осени, дым костров,
ароматы печали и
карамелизованных яблок, а, с
другой, – эта магия, вот такая вот
понятная и квадратная, у Харрис
каждый раз срабатывает.
МАГИЯ РОДНОЙ ЗЕМЛИ
• «Несколько дней из жизни Обломова».
Режиссер Никита Михалков, 1979.
МАГИЯ РОДНОЙ ЗЕМЛИ
Несомненно, мысли о России протянулись в роман
«Обломов» из записок «Фрегат Паллада».
Русский корабль («маленький русский мир с четырьмястами
обитателей»), по мысли Валентина Недзвецкого, явил
Гончарову Россию в миниатюре, бороздящую просторы
мирового океана в поисках «нормы» человеческого
(всемирного) жизнеустройства.
• Но главное, во «Фрегате Паллада» уже
проговаривается то, что станет
смыслообразующим в будущем романе
«Обломов»: и его центральная оппозиция
«покой–движение», связанная с двумя главными
героями – Обломовым и Штольцем,
и понимание «нормы» жизни
как соположенности личных устремлений и
общественных потребностей, определившее
замысел романа «Обломов»в целом.
МАГИЯ РОДНОГО ДОМА
АПОЛОГИЯ ОБЛОМОВКИ
• Хюгге-атмосфера
 В близости тех, кого мы любим.
 В чувстве дома.
 В ощущении покоя и безмятежности, когда мы
защищены от тревог мира.
ХЮГГЕ: в ощущении покоя и безмятежности,
когда мы защищены от тревог мира
• Мир, взрастивший Илью Ильича:
«благословенный уголок земли»;
маленькое, укромное пространство, заботливо
оберегаемое ласковыми объятиями неба «от
всяких невзгод»;
любимое у солнца, нехотя расстающегося
осенней порой с «мирным уголком»;
баюкаемое журчаньем резвого ручья и
отвечающее взаимностью – улыбающимися
пейзажами – всему природному миру.
Обломовская идиллия
• Гончаров создает идиллическое
пространство, характеризующееся как
«полнота счастья в ограничении»
(Жан Поль)
o Иначе, некий замкнутый мир, свободный
во всех своих проявлениях, независимый
от тех сил, которые царят за его пределами
и пребывающий в абсолютном счастье.
o Отсюда сердце «так и просится спрятаться
в этот мир и жить никому не ведомым
счастьем».
ЗДЕСЬ
могут найти Пристанище
сердца́, познавшие бури другой
жизни, не идиллической,
обрести возможность
освободиться от страданий,
возвратившись к своим
истокам.
Идиллическое счастье:
в неведении мира, что
находится за границей
«уголка", и сопряжено
исключительно с началом
жизни человека – ЖИЗНЬЮ
ДИТЯТИ.
Вернуться в детство
!!! Обращение Гончарова в
воссоздании идиллии к приему сна
как символическому жесту
отграничения, обозначения
дистанции: то, что является во сне
– это прошлое, изжитая пора; к
ней можно вернуться лишь
идеально – во сне или воспоминаниях.
Таким образом, по Ю. В. Манну,
сон Обломова, возвращающий его
к началу жизни, символизирует
неосуществимость этого «начала»
в настоящем, что, несомненно,
придает и повествованию, и
мироощущению героя
драматический характер.
ОБЛОМОВКА: обладающая свойствами хюгге
• ощущение покоя и безмятежности
мотивы тишины, покоя, сна
- «Как все тихо, все сонно… в деревеньках,
составляющих этот уголок».
- «Та же глубокая тишина и мир лежат и на полях…»
- «Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют и в
нравах людей в том краю.
ОБЛОМОВКА: обладающая свойствами хюгге
• Исходя из главного в хюгге – максимально
использовать…обычные дни, например,
для «наслаждения успокаивающими вещами».
Изо дня в день душа обломовцев «мирно, без
помехи утопала в мягком теле».
«МИРОК ДЛЯ ТЕЛА» (Е. А. Краснощекова)
• «Забота о пище была первая и главная
забота в Обломовке».
• «Главною заботою была кухня и обед. Об обеде
совещались целым домом... Всякий предлагал
свое блюдо, всякий совет принимался в
соображение, обсуживался обстоятельно и
потом принимался или отвергался по
окончательному приговору хозяйки»
«МИРОК ДЛЯ ТЕЛА»
• Вот уже где любили поесть! Индейки,
гуси, котлеты, пироги, рубцы – это только
малая часть того, что готовилось и
съедалось в Обломовке.
• Все заботы, тонкий расчет и недюжинная
смекалка были направлены в
единственное русло: угодить,
удовлетворить всему многообразию
гастрономических пристрастий «всего
штата и свиты дома Обломовых».
«МИРОК ДЛЯ ТЕЛА»
• В описании Обломовки воплощается
фламандская картина сверхизобилия,
своеобразного торжества телесного начала:
«Какие телята утучнялись там к годовым
праздникам! Какие запасы были там
варений, солений, печений! Какие меды,
какие квасы варились, какие пироги
пеклись в Обломовке!»; «По полям и по
деревне бродят только в обилии коровы
жующие, овцы блеющие и куры
кудахтающие».
Фламандское неугасимое жизнелюбие
• Ощущение радостей земного бытия,
сфокусировавшихся для обломовцев в
наслаждении, сопряженном с потреблением
вкусной и здоровой пищи, являющейся одним из
слагаемых идиллического обломовского бытия.
• В мире идиллии, по замечанию исследователя
Ильи Виницкого, наиболее любимыми являлись
кофе, сливки, молоко, мед, хлеб.
Эти идиллические продукты были также любимыми
у обломовцев; особенно популярным был хлеб и все
мучное вообще (блины, булочки, крендельки,
печенья, сухарики, пироги).
ЕДА КАК ХЮГГЕ-МОТИВ
• Именно на уровне мотива "еды"
проявляется существо
обломовского мира – радость
жизни, наслаждение ею.
• Тем самым мотив "еды" и его
реализация в романе переводят
действие романа с бытового
уровня на бытийный.
Гончаровская хюгге-позиция
• Осознание всей степени ограниченности
обломовской идиллии. Однако автор не пишет на
нее сатиру. Больше того, он не может скрыть своей
очарованности «благословенным уголком».
 звезды «приветливо и дружески» мигающие с неба,
 солнце, «с ясной улыбкой любви» освещающее и
согревающее этот мирок,
 поле с рожью-огнем,
 «утро великолепное»,
 материнская ласка – первое, с чего начинается день
проснувшегося ребенка…
ДОМ-КОКОН, МИР-КОКОН
ЧЕЛОВЕК ИЗ ДЕТСТВА
• Дом-кокон, мир-кокон
чистое, светлое и доброе начало в Илье Ильиче,
по преимуществу обусловили драму его судьбы.
Основание этой драмы:
взрослый Обломов – «человек из детства».
Неизбывная тоска об обломовском «уголке»,
где прошли его детские годы.
Илья Ильич не только не стремится изжить ее в
себе, но считает мир своего детства
соответствующим воображаемой им «норме»
человеческой жизни.
ОЧЕНЬ НЕОБХОДИМЫЙ РОМАН
• Течение обычных дней Илюши:
отражение максимального хюгге.
Какой восторг «лазать на голубятню», «взбираться
по крутой лестнице на сеновал», «подняться по
соблазнительным ступеням висячей галереи»,
«затрагивать козла», но главное, «с замиранием
подбираться к оврагу, самому страшному месту в
околотке», где «предполагались и разбойники, и
волки и разные другие существа». И «он уже
прибегал к краю», «зажмуривал глаза, хотел
заглянуть…», но «ни жив, ни мертв» мчался назад к
няне.
ОЧЕНЬ НЕОБХОДИМЫЙ РОМАН
Хранительницы
дома-кокона
мира-кокона
Как хорошо, сидя подле няни в прохладном
уголке, наблюдать бегущие длинные тени «от
дома, от деревьев, голубятни и галереи».
Какое счастье глядеть в окно, откуда «лилась в
комнату прохлада и запах сирени», а рядом
маменька… И взрослый Обломов не мог сдержать
слез, едва увидел ее, «давно умершую», «и во сне
затрепетал от радости, от жаркой любви к ней…»
Мечта о хюгге-доме
• Чтобы время «текло… тихо, день за днем».
Обломов живет мечтой о жизни в имении, построенном по
его плану, который должен был возвратить прежнюю
Обломовку с ее главными составляющими.
Мысленный план Ильи Ильича предполагал «райское,
желанное житье» на фоне «вечного лета», «вечного
веселья, сладкой еды да сладкой лени». Будут «желтеть
поля», заходящее солнце – «румянить гладкий, как зеркало,
пруд», «с полей восходить пар».
Но главное в этой мечте – дом с окнами, выходящими в
сад, и семейное счастье в нем: жена, «малютки», как когдато в Обломовке – запахи цветов и утреннего чая,
приготовление обеда («ножи так и стучат… крошат
зелень… светывают пирожки, сбивают сливки») и гости,
вместе с хозяевами образующие «маленькую колонию
друзей», их встречи за обедом, за танцами, «ноты, книги,
рояль».
Дом, из которого не уезжают
• Для Обломова дом – это «покойно устроенный»
«угол», из которого не уезжают.
• Когда он берется перечислять людей разных
занятий – «управляющих, приказчиков, купцов,
чиновников, праздных путешественников»,
которые не сидят на месте, то логика его
рассуждений очень проста: эти люди вечно в пути,
потому что у них нет дома («мало ли… у которых
нет угла? Пусть ездят себе»).
Но если у человека есть дом, то он должен жить в
нем.
Живите в доме
Стало быть, разъезжающий Штольц,
который «выучил Европу как свое
имение», не имеет дома?
В обломовском понимании, да.
Хотя дом у Штольца, безусловно,
имеется.
[Вспомним, что говорит он отцу
накануне отъезда в Петербург, когда
тот предлагает сыну в случае
надобности обратиться за советами
к владельцу четырехэтажного дома
Рейнгольду: «…я пойду к нему, когда
у меня будет четырехэтажный дом, а
теперь обойдусь без него», – «и в
самом деле нажил дом и деньги».]
ДВОЕ
Штольцу, живущему
«с ежеминутным, никогда
не дремлющим контролем
издержанного времени, труда, сил
души и сердца», трудно понять
друга-мечтателя, предпочитающего
проводить жизнь в праздности, лежа
на диване. Тем более что сам он
«боится всякой мечты»
и предпочитает ей «простой, то
есть прямой, настоящий взгляд
на жизнь».
ХЮГГЕ-ВЫБОР ОБЛОМОВА
Обломову же, чтобы принять
позицию друга, недостаточен
такой простой ответ Штольца:
смысл труда – в труде.
Ему важно понять смысл труда,
равно как и смысл движения,
чтобы сделать их сутью своей
жизни.
Обломова неотступно тревожит вопрос и о
смысле самой жизни. Разве можно ее
исчерпать трудом? По Штольцу получается,
что да, можно. «Так когда же жить?» – с
досадой спрашивает наивный большой
ребенок у своего мудрого друга.
Что нужно сделать, чтобы, будучи
окруженным большим внешним
миром, суметь сохранить себя,
свою душу?
Крымский текст: В ХЮГГЕ-ДОМЕ, ХЮГГЕ-МИРЕ
Жизнь на южном берегу Крыма.
Тихий уголок на морском берегу.
Здесь равновелики быт и дух,
каждый предмет в этом доме
подобран с любовью: «…среди
разновековой мебели, картин, среди
не имеющих ни для кого значения,
но отмеченных для них обоих
счастливым часом, памятной
минутой мелочей, в океане книг и
нот веяло теплой жизнью»…
!!! Однако осознание невозможности
спрятаться от жизни вызывает слезы
у Ольги, тоску и горечь – у Андрея.
ХЮГГЕ: необходимый фактор бытия
• Как и во «Сне Обломова», в «крымском тексте»
отражена мысль Гончарова о вечной неосуществимости
надежд человека на достижение желанной гармонии с
миром и проистекающей из этого внутренней гармонии.
• Тем не менее, «часто, отрываясь от дел или из светской
толпы, с вечера, с бала» он «ехал посидеть на широком
диване Обломова», с тем, чтобы «в ленивой беседе
отвести и успокоить встревоженную или усталую
душу». И это было всякий раз как возвращение в
детство, в котором родители Обломова любили
немецкого мальчика, и маленький Андрей баловал
Илюшу, «то подсказывая ему уроки, то делая за него
переводы»; это было всякий раз возвращением в
«утраченный рай», о котором, получается, тоскует не
только мечтательный Обломов, но и деятельный
Штольц.
ХЮГГЕ-ВЫВОД: ДВА В ОДНОМ
• То, что эти два героя привязаны друг к другу,
испытывают взаимное душевное влечение,
говорит о многом: деловая хватка Штольца
все-таки нужна только в соединении с
обломовской сердечностью. Гончаров недаром
говорил о «норме». Поэтому в качестве
дополнения к энергии Штольца он предлагает
необъятную любовь Обломова. Воистину
гончаровский вариант Санчо Пансы и
Дон Кихота.
КИХОТ И САНЧО
«У МЕНЯ НЕТ ОБЩЕГО ИНТЕРЕСА»
Скачать