Задание 00 - Школа № 91

Задание 1. На рисунке XVI века врач-индеец безбоязненно сидит
возле больного оспой соплеменника.
Что, по-вашему, могло придавать ему уверенности в том, что он
не заразится сам и не передаст оспу другим своим пациентам?
Несмотря на то, что в XVII–XVIII веках, как в городах, так и в
сельской местности, трудно было найти человека без следов оспы,
эпидемии постоянно возвращались. С чем это могло быть связано?
Задание 2. Императрица Екатерина II в письме к английскому посланнику сообщает:
«Ныне у нас два разговора только: первый о войне, а второй о прививании. Начиная от меня и
сына моего нет знатного дому, в котором не было бы по несколько привитых, а многие
жалеют, что имели натуральную оспу и не могут быть по моде».
Екатерина II издала особый указ, которым прививка натуральной оспы (вариоляция)
вводилась как обязательная санитарная мера. «Однако такой закон, насильственно
применяемый к неразвитой массе, без разъяснения его пользы, выполнение которого было
возложено на грубую полицию и неряшливых неучей-оспенников, прививавших оспенный яд
всем без разбору, вызвал большой ропот в крестьянском населении: на него смотрели как на
новую повинность, а в казацких поселениях дело доходило до бунтов, и народ роптал, говоря,
что его клеймят, как скот. Несчастные случаи, которые встречались при таких массовых
прививках, вселяли страх», – писал современник.
Какие «несчастные случаи» могли сформировать такое мнение народа о прививках?
Задание 3. Эдуард Дженнер описывал суть своего
открытия так: «Болезнь, являющаяся у домашних животных
в особенном виде, известная под именем коровьей оспы,
может быть прививаема человеку весьма легко и безопасно и
предохраняет на всю жизнь тех, которым она привита будет,
от оспенной заразы».
Считал ли Дженнер, судя по этой записи, «заразное
начало» болезни живым? Поясните свой ответ.
Задание 4. Расследуя случай массового заболевания оспой в одном из госпиталей,
Дженнер пришел к выводу: «Все зло произошло оттого, что врачи, достав настоящей коровьей
оспы, привили ее в своем госпитале нескольким лицам; но, не давши ей вполне созреть, они
на третий или на пятый день привили им натуральную оспу. Та и другая принялась, и поэтому
материя, которая образовалась в оспинах больных, уже не была чистой коровьей оспой».
Зачем врачи прививали «некоторым лицам» натуральную оспу?
О какой «материи» ведет речь Дженнер, и каким образом она стала источником
массового заражения пациентов госпиталя?
Задание 5. Морские суда, отправлявшиеся в XVII–XVIII веках в дальние страны –
Индию, Китай, Перу, на Канарские и Филиппинские острова, – часто принимали на борт
множество детей из сиротских приютов, которые должны были по приезде обосноваться в
новых поселениях. «По цепочке» от одного к другому, с руки на руку им во время долгого
плавания судовой врач прививал «коровью» оспу. Число детей рассчитывалось так, чтобы
последняя прививка могла быть сделана непосредственно перед высадкой пассажиров в
пункте назначения.
С какой целью делались прививки этим детям?
Что достигалось прививками «по цепочке»?
Задание 6.  Со времен первых эпидемий чумы врачи спорили о том, можно
заразиться чумой от больного или нет и если можно, то каким способом. Мнения
высказывались противоречивые. Распространенным мнением было, что любое прикосновение
к больным и их вещам опасно. Однако ухаживающие за больными чаще всего не заболевали.
Ясного ответа не было, поскольку даже надевание на себя одежды больного одежды далеко не
всегда приводило к заражению.
Трагически закончился эксперимент, проделанный в 1817 году австрийским врачом А.
Розенфельдом. Он был уверен, что снадобье, приготовленное из костного порошка, взятого из
останков умерших от чумы, при приеме внутрь полностью защищает от болезни. В одном из
госпиталей Константинополя Розенфельд заперся в палате с двадцатью больными чумой,
предварительно приняв свой препарат. Сначала все шло хорошо. Шесть недель, отведенные
для проведения эксперимента, заканчивались, и исследователь уже собирался покинуть
госпиталь, когда внезапно заболел бубонной формой чумы, от которой и скончался.
(По В.С.Ганину)
С какой целью люди надевали на себя одежду больных чумой?
На каком опыте мог быть основан опасный эксперимент врача Розенфельда?
Какие опасные особенности заражения и заболевания чумой показал этот
эксперимент?
Задание 7.  В один из октябрьских дней 1831 года девятилетний мальчик испуганно
выскочил из толпы, осаждавшей дверь кузницы небольшой деревушки в горах восточной
Франции. Среди взволнованного шушуканья людей, толпившихся у дверей кузницы, мальчик
услышал треск и шипение человеческого мяса, прижигаемого раскаленным железом, и это
страшное шипение сопровождалось громкими болезненными стонами. Жертвою был фермер
Николь. Он только что побывал в зубах у бешеного волка, который с диким воем и ядовитою
пеною у рта пронесся по улицам деревушки. Этот испуганно убегавший мальчик был Луи
Пастер, сын кожевника в Арбуа.
Все восемь жертв бешеного волка умерли в жестоких, потрясающих судорогах
водобоязни. Их крики и вопли не переставали звенеть в ушах этого робкого мальчика, и
железо, которым прижигали раны фермера Николя, выжгло глубокий след в его памяти.
(Поль де Крюи)
С какой целью людей, укушенных бешеным животным, приводили в кузницы?
Задание 8.  Ученым, стремившимся всеми способами ослабить невидимый яд
бешенства, стало уже казаться, что они взяли на себя совершенно непосильную задачу. Все
животные, которым они делали свою прививку, неизменно погибали. Но вот в один
прекрасный день перед этими «искателями во тьме» блеснул первый луч надежды. Одна из
собак, которой была сделана прививка от кролика, больного бешенством, некоторое время
выла и корчилась в судорогах, как и другие, а потом каким-то чудом выздоровела. Через
несколько недель они впрыснули в мозг этому первому из выздоровевших животных
сильнейшую дозу смертельного вещества. Ранка на голове быстро зажила. Пастер тревожно
ожидал появления первых грозных признаков болезни, но они не появлялись.
– Мы знаем, что если животное болело бешенством, то возврата болезни уже быть не
может. Теперь мы должны только найти способ, как ослабить этот яд, – сказал Пастер своим
ученикам, которые, понятно, с ним согласились, но в душе были искренне убеждены, что
такого способа не существует.
Наконец они нашли все-таки такой способ. Они вырезали из спинного мозга погибшего
кролика небольшой кусочек и затем высушивали его в продолжение четырнадцати дней в
стеклянной колбе. Этот сморщенный кусочек нервной ткани, который был когда-то
абсолютно смертельным, они впрыскивали в мозг здоровой собаки, и собака не заболевала.
– Этот яд или убит, или, в лучшем случае, слишком ослаблен, – сказал Пастер, –
Теперь мы попробуем высушивать ядовитое вещество так, чтобы нам удалось привить собаке
легкую форму бешенства.
В первый день собакам был введен яд, который высушивался в течение четырнадцати
дней; на второй день они получили такую же дозу тринадцатидневного яда; так продолжалось
до четырнадцатого дня, когда каждому животному был впрыснут однодневный яд, который,
несомненно, должен был убить любую собаку.
Несколько недель, стоивших им новых седых волос, они ждали появления признаков
бешенства у зараженных животных. Но эти признаки не наступили. Четырнадцать ужасных
грубых заражений не причинили собакам никакого вреда! Однако перенесут ли эти собаки
впрыскивание в мозг неослабленного яда бешенства, который убивает обыкновенную собаку
в ста случаях из ста? В один из дней четыре собаки - две вакцинированные и две не
получившие вакцину, - получили сильнейшую дозу яда. Пастер трепетал от страха. Если опыт
окажется неудачным, то, значит, все эти долгие годы труда пропали даром.
Через месяц Пастер и его помощники уже знали, что победа над бешенством у них в
руках. Со всех концов света стали приходить письма и телеграммы от отцов и матерей, в
ужасе ожидавших смерти своих искусанных бешеными собаками детей. Все они горячо
умоляли Пастера прислать свою вакцину для спасения обреченных на смерть человеческих
существ.
Убитая горем фрау Мейстер с громким плачем ворвалась к нему в лабораторию, ведя
за собой девятилетнего сына Иозефа, искусанного в четырнадцати местах бешеной собакой
два дня назад. Мальчик жалобно стонал и едва мог стоять на ногах.
В этот вечер, 6 июля 1885 года, было сделано первое
впрыскивание «ослабленного яда» бешенства человеку. День за
днем мальчик Мейстер получил все четырнадцать прививок,
заключавшихся в простом, легком уколе под кожу. Потом он
вернулся к себе домой в Эльзас и никогда не обнаруживал никаких
признаков ужасной болезни.
Укушенные страдальцы со всех концов света стали
стекаться в лабораторию Пастера. Из Смоленска, из далекой
России, прибыло девятнадцать крестьян, побывавших в зубах у бешеного волка двадцать дней
тому назад. Пятеро из них были настолько истерзаны, что не могли ходить, и их пришлось
поместить в больницу. Эти странные фигуры в меховых шапках явились в лабораторию,
повторяя одно слово: «Пастер, Пастер» – единственное французское слово, которое они знали.
Пастер взял на себя страшный риск: чтобы наверстать потерянное время и провести
четырнадцать прививок ускоренным темпом, он впрыскивал русским свою вакцину два раза в
день – утром и вечером.
Вакцина не спасла лишь трех из обреченных крестьян. Крестьяне вернулись в Россию,
где были встречены даже с некоторым страхом, как люди, спасенные каким-то высшим чудом
от неминуемой смерти.
(Поль де Крюи. «Охотники за микробами»)
Пастер был одним из известнейших «охотников за микробами». Но как тогда
понимать его слова о необходимости ослабить «яд бешенства»? Считал ли он возбудителя
бешенства живым?
Чем различались «четырнадцатидневный яд» и «однодневный» яд?
Зачем нужно было «ослаблять» яд?
Каков оказался итог эксперимента с четырьмя собаками?
Как понимать слова К.А.Тимирязева: «Пастер нашел прием так же
предохранительной, но не предшествующей, а последующей прививки»?
«Когда я был еще в детском саду, меня тяпнула за ногу такая же вот огромная серая
немецкая овчарка, и я потом целый месяц ходил на уколы. Помню, живого места на моем
животе не осталось», – жалуется герой повести А.Алексина «Необычайные похождения Севы
Котлова». Зачем Севе делали какие-то уколы целый месяц?
Почему прививку от бешенства до сих пор не делают как профилактическую всем
людям без исключения?
Задание 9.  «Вскоре после того, как я начал ходить в школу, я заболел
полиомиелитом, − рассказывает герой повести Алана Маршалла «Я умею прыгать через
лужи», − эпидемия из густонаселенных районов перекинулась в сельские местности, поражая
детей на уединенных фермах и в лесных поселках. В Туралле я был единственной жертвой
эпидемии, и на много миль вокруг люди говорили о моей болезни с ужасом. На протяжении
нескольких недель соседи старались побыстрей проехать мимо нашего дома и в то же время
настороженно, с каким-то особым интересом поглядывали на старую ограду, на
необъезженных двухлеток в загоне и на мой трехколесный велосипед, валявшийся возле
сарая. Они звали своих детей домой пораньше, кутали их потеплей и с тревогой
всматривались в их лица, стоило им кашлянуть или чихнуть.
– Болезнь поражает человека, как божья кара, – говорил мистер Картер, булочник,
который твердо верил в это.
Отец узнал об этом и, встретив на улице мистера Картера, стал ему объяснять, нервным
движением руки покручивая свои рыжеватые усы, как я умудрился подцепить болезнь:
– Говорят, что микроб попадает внутрь при вдохе: он носится по воздуху всюду. И
нельзя узнать заранее, где он появится. Он, наверно, как раз пролетал мимо носа моего
сынишки; тот вдохнул воздух – а тут все было кончено. Он упал как подкошенный. Если бы в
ту минуту, когда пролетал микроб, он сделал бы не вдох, а выдох, ничего бы не случилось.
Немного спустя он стоял у моей кровати и с тревогой спрашивал:
– Алан, у тебя болят ноги?
– Нет, – ответил я ему. – Они совсем как мертвые.
Вскоре после того как я заболел, мускулы на моих ногах стали ссыхаться, а моя спина,
прежде прямая и сильная, искривилась. Сухожилия начали стягиваться и затвердели, так что
мои ноги постепенно согнулись в коленях и уже не могли разгибаться…
…Старшая сестра и кое-кто из сиделок, вышедшие посмотреть мою первую прогулку
на костылях, столпились вокруг нас. Доктор взял меня под мышки и приподнял с кресла,
держа перед собой в вертикальном положении.
Старшая сестра, которой он передал костыли, поставила их мне под мышки, а он
опускал меня все ниже и ниже, пока я не навалился на них всей тяжестью.
С минуту я постоял в неуверенности, глядя куда-то вперед, – туда, где виднелась голая
полоска земли, затерявшаяся в траве. Я решил непременно добраться до нее и выжидал, не
зная, какие именно мышцы нужно призвать на помощь. Я чувствовал, что костыли впиваются
мне в тело, и понимал, что, если я хочу пойти, надо выдвинуть их вперед. Доктор отвел руки,
но был наготове, чтобы подхватить меня, если я начну падать. Я приподнял костыли и тяжело
выбросил их вперед; плечи мои подпрыгнули при внезапном толчке, когда всем весом я снова
налег на костыли. Затем я выбросил вперед свои ноги, – правая волочилась по земле,
поднимая пыль, словно сломанное крыло. Я остановился, тяжело дыша, не спуская глаз с
полоски земли перед собой.
Через несколько недель я уже мог ходить по саду».
Как понимали возникновение полиомиелита люди,
стремившиеся «кутать своих детей потеплей»?
Эпидемия полиомиелита, вспыхнувшая в 1955 году,
привела к решению о массовой вакцинации населения во
всем мире. Однако проводить ее начали лишь с 1958 года.
Что, по-вашему, могло послужить причиной некоторой
«задержки» этого необходимого мероприятия? В каком
году его следовало бы начинать?
Несмотря на то, что к 1966 году заболеваемость полиомиелитом
пошла на спад, в развитых странах поголовная вакцинация новорожденных
детей против полиомиелита является обязательной до сих пор. Зачем
делается эта прививка?
Кому, по-вашему, адресован современный лозунг: «Каждый случай
поражения ребенка полиомиелитом или другой эпидемической инфекцией,
ляжет тяжким камнем на вашу совесть»?