44 раздел ФИЛОЛОГИЯ УДК 802/809.1-52 К ВОПРОСУ О ПЕРЕВОДИМОСТИ © Л. Х. Нурыева Сибайский институт Башкирского государственного университета Россия, Республика Башкортостан, г. Сибай, ул. Горняков,12. Тел.: +7 (34775) 3 39 73. E-mail: arnuriev@mail.ru Переводимость является извечной проблемой лингвистов. Научный интерес к данной проблеме обусловливается возрастающей ролью перевода как средства международного обмена культурными и духовными ценностями. При оптимальном использовании ситуации переводимости сохраняются все основные черты содержательного и стилистического строения оригинала и достигается функциональное восполнение текстового инварианта в оригинале и переводе. Характер оригинала не нарушается. Ключевые слова: перевод, переводимость, компенсация, относительность, преобразование, лингвистические препятствия, семантические расхождения, семантические универсалии Перевод – одно из древнейших занятий человека. В основе его возникновения лежат различие в языках и стремление людей к общению. Переводимость являлась извечной проблемой лингвистов. Актуальна проблема переводимости и сегодня. Ещё в эпоху Возрождения великий Данте утверждал: «Пусть каждый знает, что ничто, заключённое в целях гармонии в музыкальные основы стиха, не может быть переведено с одного языка на другой без нарушения всей его гармонии и прелести» [1, С.36]. Скептическое отношение к переводу подтверждает и следующее высказывание Сервантеса: «…Перевод с одного языка на другой, – это всё равно, что фламандский ковёр с изнанки;…нет той гладкости и нет тех красок, которыми мы любуемся на лицевой стороне…» [1, С.36]. Многие переводоведы задаются вопросом: возможен ли вообще полноценный перевод? Такие сомнения возникали во все времена и не только по поводу поэзии. Большинством исследователей языка в качестве доминирующего признака перевода выдвигается верность и полнота передачи. А. В. Фёдоров утверждает: «Перевести – значит выразить верно и полно средствами одного языка то, что уже выражено ранее средствами другого языка» [1, С.15]. Такого же мнения придерживается и В. Г. Гак: «В задачу перевода …входит не только точное изложение содержания…, но и воссоздание средствами языка перевода всех особенностей стиля и формы сообщения» [2, С.9-21]. Именно эти требования верно и полно воссоздать единство содержания и формы породили, по мнению Р. К. Миньяра-Белоручева, проблему переводимости, которая, будучи сведена к таким требованиям, «во многих случаях действительно решается отрицательно, так как абсолютная переводимость предполагает совпадение большинства удвоенных компонентов коммуникации», под которыми имеются в виду источник, ситуация, помехи, речевое произведение, удвоенные за счёт исходного и переводного языков [3, С.30]. «…Если определять перевод как преобразование, при котором не происходит никакая потеря, – пишут И. И. Ревзин и В. Ю. Розенцвейг, – а передаётся всё своеобразие содержания и формы оригина- ла, то придётся признать, что такое преобразование принципиально неосуществимо…» [4, С.58-75]. Отношение языковедов к переводу четко выразил знаменитый немецкий лингвист и переводчик, один из основоположников сравнительного языкознания Вильгельм Гумбольдт в письме к немецкому писателю и переводчику Августу Шлегелю в 1796 году, выражая сомнение в самой возможности успешного перевода: «Всякий перевод представляется мне, безусловно, попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника. Нечто среднее между тем и другим не только трудно достижимо, но и просто невозможно». Подобные взгляды, получившие позднее название «теория непереводимости», разделялись многими лингвистами, в том числе и теми, которые сами много и весьма успешно выступали в роли переводчиков. Идеи Гумбольдта получили дальнейшее развитие в неогумбольдтианском направлении. Проблемой переводимости и непереводимости занимались В. Коллер и Л. Вейсгербер. Согласно Л. Вейсгерберу, каждый родной язык содержит «обязательный для данного языкового коллектива промежуточный мир» (Zwischenwelt), формирующий его картину мира. Сквозь промежуточный мир человек воспринимает действительность, что говорит о детерминирующей роли языка [5]. По мнению же В. Коллера, непереводимость обусловлена самой природой языка. «В самом деле, если исходить из того, что каждый конкретный язык содержит свою собственную картину мира, детерминирующую восприятие внеязыковой действительности его носителями, то непереводимость приобретает статус общеязыковедческой аксиомы. Перевод по своей сути транспонирует языковое содержание одного родного языка в языковое содержание другого, в то время как каждый из этих языков конституирует собственный духовный промежуточный мир, благодаря которому реальный мир человека становится доступным для понимания и коммуникации» [6, С.100]. Л. Вейсгербер не даёт чёткого ответа Вестник Башкирского университета. 2007. Т.12, №2 на вопрос о том, насколько решающим является влияние языка на мышление, но ясно, что в его концепции язык «присваивает себе» функции, которые отводятся мышлению [7, С.41-42]. У Б. Уорфа эта тенденция к отождествлению языка и мышления приобретает еще более ярко выраженный характер. Весьма популярна была к середине ХХ столетия среди американских лингвистов теория языковой относительности Б. Уорфа, постулировавшая несовместимость «картин мира», создаваемых различными языками, что являлось признанием принципиальной невозможности перевода. Уникальная, неповторимая структура, особенности грамматического строя и словарного состава каждого отдельного языка, отличающие его от других языков, - все то, что составляет своеобразие языка, его национальный «дух» предполагает принципиальную невозможность тождества двух текстов, написанных на разных языках. И поскольку считалось, что перевод должен исчерпывающим образом воспроизводить оригинал, перевод оказывался принципиально невозможным по чисто лингвистическим причинам, не говоря уже о невозможности воспроизвести неповторимое своеобразие творческой манеры выдающегося поэта или писателя. «Теория непереводимости» была одним из препятствий на пути лингвистического анализа перевода. Видный французский лингвист Ж. Мунэн [8] уделил особое внимание расхождениям семантических структур языков, специфике членения в каждом языке данных опыта, отражению в языке особенностей культуры и истории говорящего коллектива. Указывая на то, что данные контрастивной лингвистики свидетельствуют о несовпадении в разных языках не только означающих, но и означаемых, Ж. Мунэн убедительно показал, что перевод – это не простая подстановка слов одного языка вместо слов другого языка, что перевод всегда связан с определенными преобразованиями, зависящими от соотношения языков. Вместе с тем невозможность непосредственного переноса содержания текста из одного языка в другой не означает для Ж. Мунэна «принципиальной непереводимости». Он подчеркивает относительность понятий «переводимость» и «непереводимость». При переводе приходится преодолевать множество препятствий лингвистического и нелингвистического характера, и это удается сделать в большей или меньшей степени. Коммуникация с помощью перевода никогда не бывает абсолютной, но в то же время она возможна. О. Каде пишет, что любые тексты исходного языка могут замещаться текстами языка перевода при сохранении неизменным «рационального информационного содержания», под которым он подразумевает референтную (денотативную) функцию, которая представляет наименьшие препятствия для переводимости, в то время как передача коннотативных компонентов значения представляет значительную трудность [9, С.26]. Делая выводы из теории сторонников неогумбольдтианского направления, П. В. Чесноков отмечает, что философия неогумбольдтианства есть субъективно-идеалистическая философия позитивизма, которая основывается на метафизическом 45 преувеличении активности языка в процессе познания [10, С.25]. Сторонники теории лингвистической относительности приходят к выводам о наличии особого логического строя в мышлении носителей языков иного типа, и, по мнению П. Чеснокова, такое представление может сложиться только в результате «неразличения логических форм (логического строя мысли) и семантических форм (семантического строя) смыслового содержания, так как логический строй мысли один для всех людей, ибо он вытекает из природы человеческого познания, обусловлен потребностями познавательной деятельности человека. Поэтому никакие особенности строя языков не могут изменить его» [10, С.56]. На этом же основании делает заключение и А. Швейцер: именно эта общность логического строя мысли, общечеловеческий характер логических форм, а также наличие семантических универсалий являются той основой, на которой возникает принципиальная основа переводимости, и «более того, – продолжает автор, – семантические расхождения, действительно существующие между языками, не создают непреодолимого барьера для перевода» [6, С.101]. Чем больше укрепляются связи между народами, чем больше нивелируются различия в их практической деятельности и условиях жизни, тем большую роль начинает играть процесс преодоления семантических расхождений, который преодолевается в речи с помощью языкового и ситуативного контекстов. «Поскольку именно контекст приходит на помощь при преодолении семантических расхождений между единицами и формами исходного языка и языка перевода, снимающий неоднозначность языковой единицы» [6, С.110]. Идею абсолютной непереводимости А. Швейцер связывает с представлением о переводе как о чисто языковой операции, ведь переводимость имеет под собой прочную основу – общность логического строя мысли, наличие семантических универсалий, общность познавательных интересов. При оптимальном использовании ситуации переводимости сохраняются все основные черты содержательного и стилистического строения оригинала и достигается функциональное восполнение текстового инварианта в оригинале и переводе. Характер оригинала не нарушается. Ж. Мунэн формулирует динамическое или, как он его сам называет, диалектическое понимание переводимости, которое «отнюдь не является чем-то раз и навсегда данным и установленным, всегда находится в движении – вместе с развитием внеязыковой действительности, самих языков и контактов между ними» [1, С.161]. По утверждению Ж. Мунэна, теория не должна «капитулировать перед этим фактом», так как область «переводимого» постоянно расширяется. Степень переводимости находится в зависимости от того, что преобладает в тексте на иностранном языке, общечеловеческое или узконациональное. «Любая функционирующая культура объединяет в себе три группы признаков: а) характерные для всего человечества – общие, неспецифические; б) характерные для группы локальных культур – относительно специфические; в) характерные только для 46 раздел ФИЛОЛОГИЯ данной локальной культуры – абсолютно специфические [10, С.12]. Чем больше «общечеловеческого» в тексте на иностранном языке, тем «переводимее» текст, так как перевод зиждется на общечеловеческом в национальных культурах, на универсальных чертах человеческих языков. Ярким примером непереводимости или труднопереводимости являются пословицы в силу их метафоричности, образности, этнокультурной специфичности. Но, благодаря «общности среды обитания биологического типа, восприятию окружающего мира и психической организации у всех обитателей планеты и многим другим общим элементам, свойственным культурам разных народов» [11, С.34-37], очень многие пословицы самых различных народов семантически сходны между собой, а некоторые из них совпадают не только по содержанию, но и по своему внешнему оформлению. В исключительных случаях наблюдается почти полное совпадение как значения, так и языковой формы пословичных единиц. сительное понятие [6,С.10]. Отсутствие тождества не может служить доказательством невозможности перевода. Утрата каких-то элементов переводимого текста при переводе не означает, что этот текст «непереводим». Невозможность воспроизвести в переводе какую-то особенность оригинала – это лишь частное проявление общего принципа нетождественности содержания двух текстов на разных языках. Отсутствие тождественности отнюдь не мешает переводу выполнять те же коммуникативные функции, для выполнения которых был создан текст оригинала. О. Каде отмечает, что даже в одноязыковой коммуникации имеют место моменты «недопонимания» между отправителем и получателем, и если в двуязычной коммуникации обнаруживается зоны «неполной переводимости», то в этом нет ничего неожиданного. Эти моменты «пониженной переводимости» не дают основания для утверждения теории «невозможности перевода» [9,С.71-73]. Сторонники идеи непереводимости в качестве одного из аргументов выдвигают случаи невозможности воспроизвести отдельные элементы языка подлинника, представляющие отклонения от общей нормы языка, например, диалектизмы, имеющие ярко выраженную местную окраску. Но и здесь «речь идёт не об исключении из принципа переводимости, а лишь об ограничении его: перевод остаётся возможным, но только не в полном объёме» [1,С.169]. А. В. Фёдоров подчёркивает, что идея переводимости фактически никем не отрицается, имплицитно допускается, а многими авторитетными исследователями доказывается и эксплицитно [1]. Каждый высокоразвитый язык является средством достаточно могущественным для того, чтобы передать содержание, выраженное на другом языке в его единстве с формой. Eine Hand wäscht die andere. Рука pyкy моет. Ҡул Ҡулды йыуа. Eine Krähe hackt der andern die Augen nicht. Ворон ворону глаз не выклюет. Ҡарға куҠен Ҡарға сөҠөмай. Многие пословицы, имея в переводе существенные лексические, лексико-грамматические расхождения и различия в образности, тем не менее выражают одно и то же значение (имеют один и тот же смысл). Das Schaf blökt immer die gleiche Weise. Горбатого могила исправит. Ҡөкөрөнө Ҡəбер төҠəтə. Es ist nicht alle Tage Sonntag. Не всё коту масленица. Көн дə байрам, көн дə туй булмай. Rat nach Tat kommt zu spät. После драки кулаками не машут. Атын урлат7ас, а6барын бикл2тк2н. ТуйҠан һүң дөмбөр ҠаҠмайҠар. Das Vorhaben lohnt die Mühe nicht. Овчинка выделки не стоит. Биш тинлек Ҡуян, ун тинлек зыян Arbeit hat bittere Wurzel, aber süße Früchte. Хезмəттең тире əсе, емеше татлы. Ученья корень горек, а плод сладок. В. Коллер, говоря о переводимости и непереводимости, приводит такую формулировку: «Если в каждом языке все то, что подразумевается, может быть выражено, то в принципе, по-видимому, все то, что выражено на одном языке, можно перевести на другой» [7,С.152]. Таким образом, в ходе разработки лингвистической теории перевода была продемонстрирована некорректность «теории непереводимости». Переводимость представляет собой не абсолютное, а отно- ЛИТЕРАТУРА 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. Федоров А.В. Основы общей теории перевода [лингвистические проблемы]: Учеб. пособие. – 5-е изд. – СПб.: М.: ООО «Издательский Дом «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ», 2002. – 416 с. Гак В.Г. Языковые преобразования. – М., 1998. – 763 с. Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. – М.: Моск. Лицей, 1996.–208 с. Ревзин И.И. и Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. – М.: Высшая школа, 1964.-234 с. Weisgerber L. Die sprachliche Gestaltung der Welt. Düsseldorf: Schwann, 1962.455 s. Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. – М.: Наука, 1988. – 215 с. Koller, Werner: Grundprobleme der Übersetzungstheorie. Bern – München 1972. Mounin G. Les Problemes theoriques de la traduction. – Paris, 1963. Kade О. Die Sprachmittlung als gesellschaftliche Erscheinung und Gegenstand wissenschaftlicher Untersuchung. – Leipzig, 1980. Иванова С.В. Культурологический аспект языковых единиц: Издание Башкирского университета. Уфа, 2002. – 116 с. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода. Учебное пособие. – М.:ЧеРО,1999. – 136 с. Поступила в редакцию 28.02.2007 г
