Автореферат - Кафедра истории России

На правах рукописи
Кипкеева Зарема Борисовна
Народы Северо-Западного и Центрального Кавказа:
миграции и расселение в период их вхождения в состав
Российской империи (60-е годы XVIII в. – 60-е годы XIX в.)
Специальность 07.00.02.- Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание учёной степени
доктора исторических наук
Ставрополь – 2007
Работа выполнена в Армавирском государственном педагогическом
университете
Научный консультант:
доктор исторических наук, профессор
Виноградов Виталий Борисович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Красовицкая Тамара Юсуфовна
доктор исторических наук, профессор
Судавцов Николай Дмитриевич
доктор исторических наук, профессор
Койчуев Аскер Дагирович
Ведущая организация: Кубанский государственный университет
Защита состоится «19» октября 2007 г. в 12 часов на заседании
диссертационного
совета
ДМ
212.256.03
в
Ставропольском
государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул.
Пушкина, 1, ауд. 416.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ставропольского
государственного университета.
Автореферат разослан
«
»
2007 г.
Учёный секретарь диссертационного совета,
доктор исторических наук,
профессор
И.А. Краснова
2
I. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. Исследование особенностей
вхождения Северного Кавказа в состав России сопровождается острыми
дискуссиями и неоднозначными оценками. В современном мире,
вследствие изменения геополитической ситуации на евразийском
пространстве, односторонний и предвзятый взгляд на исторические
события в период вхождения северокавказских народов в состав империи
ведёт к противостоянию стратегическим интересам России и всех
входящих в её состав народов. В связи с этим актуальной является
проблема
освещения
исторического
опыта,
составляющего
интеграционный потенциал нашего государства, для противостояния
этнической дестабилизации.
Объективный и непредвзятый подход к сложным и многоплановым
вопросам этно-политической и административной организации, военностратегических и социальных решений на Северном Кавказе в ходе
присоединения этих территорий к Российской империи особенно
актуально в настоящий период, когда народы региона подвергаются
активному этно-психологическому и религиозно-идеологическому
давлению ряда деструктивных националистических элементов и
радикальных исламистов.
События последних двух десятилетий на Северном Кавказе
актуализировали внимание научных кругов и широкой общественности к
межэтническим взаимоотношениям и политике правительства в регионе.
Усилился интерес исследователей и к миграционным процессам, изучение
которых нельзя признать удовлетворительным. Особенно это касается
военно-переселенческой деятельности российских властей в конце
Кавказской войны, которая далеко не сводима к проблеме
«мухаджирства» - вынужденной эмиграции значительной части местного
населения в пределы Османской империи.
Одной из острых проблем государства является сохранение
целостности и неприкосновенности как внешних, так и внутренних
межэтнических административных границ в связи с территориальными
притязаниями на так называемые «исконные» земли. Латентные и
открытые конфликты в многонациональном регионе находятся под
пристальным вниманием мировой общественности, и, главное,
используются в подрывной деятельности сторон, заинтересованных в
развале Российской Федерации.
Проблема «исконных» территорий тех или иных народов,
претендующих на пересмотр этнических и административных границ,
должным образом не исследована, что вольно или невольно позволяет
некоторым современным политикам и общественным деятелям озвучивать
концепции об исключительной жестокости экспансивной политики
3
Российской империи. Такой взгляд питает идеи сепаратизма и
межэтнической нетерпимости.
Между тем, объективный и скрупулёзный анализ хода исторических
событий позволяет обозначить не только негативные последствия,
неизбежные при присоединении новых территорий, но и акцентировать
внимание на позитивные результаты вхождения малочисленных народов в
состав могущественной империи.
Современные административно-этнические границы на Северном
Кавказе сложились, в основном, в результате военно-переселенческой и
землеустроительной деятельности российских властей, поэтому
освещение причин, условий и последствий всех массовых перемещений и
расселения народов должно содействовать осмыслению доминирующей
роли государства в формировании этнических территорий на Центральном
и Северо-Западном Кавказе.
Исследование опыта государственной политики Российской империи
по организации этнических образований для различных народов,
выявление её позитивных и негативных сторон, возможно, позволит в
будущем избежать в новой России повторения аналогичных просчётов,
приводивших к таким национальным трагедиям, как мухаджирство.
Вынужденная эмиграция имела особенно трагические последствия, и
некоторые исследователи этой темы усиленно внедряют в сознание
широкой общественности идею о геноциде адыгских народов со стороны
России. В связи с этим представляется необходимым цельный анализ
военно-переселенческой
деятельности
российских
властей,
предоставлявших горцам реальную альтернативу эмиграции, специально
выделив земли в пределах этнических территорий для закрепления
населения на постоянных местах жительства.
Объективная оценка исторических событий должна учитывать и
целенаправленную деятельность российских властей по урегулированию
межэтнических противоречий и адаптации народов Северного Кавказа к
единым законам империи.
Объектом исследования является военно-переселенческая и
административная деятельность Российской империи, обусловившая
формирование новых этнических границ и постоянных мест жительства
этнолокальных групп народов Центрального и Северо-Западного Кавказа.
Комплексному анализу подвергаются военно-административные
действия как российского правительства, так и кавказских властей и
военного командования, направленные на интеграцию новых территорий
и местных народов, постепенно входивших в состав России.
Предметом исследования определены внутренние (региональные) и
внешние
(трансграничные)
миграционные
процессы
части
северокавказских этносов: адыгов, абазин, ногайцев, кабардинцев и
карачаево-балкарцев, приводившие к существенным изменениям
этнической картины региона и в некоторых случаях к формированию
новых этнических образований с новыми этническими названиями. В
4
настоящее время исследуемые народы – это коренное население субъектов
Российской Федерации – Адыгеи и Карачаево-Черкесии.
В хронологические рамки исследования входит период с русскотурецкой войны 1768-1774 гг. до конца 60-х годов XIX в., обусловленный
активной военно-переселенческой деятельностью российских властей,
закончившейся, в основном, в пореформенный период образованием
новых этнических и административных границ на Центральном и СевероЗападном Кавказе.
Перемещения, обусловленные российским
фактором, в период
русско-турецкой войны 1736-1739 гг. рассматриваются для более полного
выяснения причин последующих событий. Миграционные процессы
продолжались на Северном Кавказе до начала XX в., однако они почти не
повлияли на этнолокализацию, сформировавшуюся в 60-е годы XIX в.,
поэтому оставлены вне рамок данного исследования.
Географические рамки исследования охватывают территории
расселения абазинских, адыгских, ногайских и карачаево-балкарских
этнолокальных групп, которые жили в различных местах СевероЗападного и Центрального Кавказа, но были объединены российскими
властями в единые административно-этнические границы в 60-е годы XIX
века. Подробнее рассмотрена территория Карачаево-Черкесии, так как
здесь сформировалось самое многонациональное население в регионе.
Научная разработанность темы. Специальных исследований,
посвящённых комплексному изучению всех массовых перемещений и
изменений границ этнических территорий народов Северо-Западного и
Центрального Кавказа, связанных с деятельностью российского
правительства, не существует, однако фрагментарное освещение
различных аспектов темы нашло место в широком круге кавказоведческой
литературы регионального и общероссийского уровня. Обзор
историографии в настоящей работе включает труды дореволюционных,
советских и современных авторов.
В период русско-турецкой войны 1768-1774 гг. и до начала XIX в. по
заданию правительства изучением и описанием Кавказа занимались
участники комплексных экспедиций Петербургской Академии наук: И.
Гюльденштедт, П. Паллас, Г-Ю. Клапрот, Я. Потоцкий и др. Их сведения
вписывались в этническую картину Северного Кавказа, которую рисовали
чиновники и военные, обслуживающие интересы царского правительства.
Вместе с тем, собственные наблюдения и фактический материал в
«путевых» заметках первых кавказоведов представляют несомненный
интерес для исследователей. Описания исследуемых нами народов
иностранными авторами, в том числе и названными академиками,
переизданы В.К. Гардановым в сборнике «Адыги, балкарцы и карачаевцы
в известиях европейских авторов ХIII-ХIХ вв.»1.
1
Гюльденштедт Иоганн Антон. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа//
Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХIII-ХIХ вв. – Нальчик, 1974. – С.203208; Клапрот Генрих–Юлиус. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.// Там же.
5
Важное место в региональной литературе занимают труды военных,
участников или очевидцев описываемых событий. Этнографическое
сочинение И. Дебу, служившего на Кавказе с 1810 г., содержит краткие
замечания о многих народах, более подробно о кабардинцах, описание
которых заимствовано из записок генерала П. С. Потёмкина и литературы,
но особый интерес представляют его достоверные сведения, как
очевидца2.
В 1823 г. была опубликована книга С. М. Броневского «Новейшие
географические и исторические известия о Кавказе», - первое в русской
литературе общее исследование о Кавказе и его народах. Несмотря на то,
что его источниками, в основном, являлись работы Гюльденштедта и
Палласа, собственные сведения, касающиеся 1810-1812 гг., содержат
конкретную информацию по расселению народов в этот период. Сам
исследователь указывал на поверхностное знание его предшественников
высокогорной части Северного Кавказа, отмечая, что верховья рек, где
жили независимые от России народы, «никогда не были исследованы
очевидцами, достойными вероятия»3.
Книга С. Броневского надолго стала главным источником сведений о
Северном Кавказе. Последующие авторы часто не только опирались на
них, но и просто списывали без ссылок и критического подхода, как,
например, офицер генерального штаба И. Бларамберг4. В 1833 г. он
представил свой труд в военное министерство, переработав с учётом
замечаний главнокомандующего на Кавказе И.Ф. Паскевича и дополнив
сведениями генштаба.
В 1846-1848 гг. известный очерк о народах Северного Кавказа
написал К.Ф. Сталь5, опираясь на информацию абадзеха Умара Берсеева,
сведения военных властей и свои наблюдения. Богатый фактический
материал по нашей теме касательно первой половины XIX в. содержится в
работах П. Зубова, И. Дельпоцо, Ф. Торнау, Д. Анучина и др.6
– С.235-280; Паллас Пётр Симон. Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского
государства в 1793-1794 гг.// Там же. – С.214-224; Потоцкий Ян. Путешествие в астраханские и
кавказские степи// Там же. – С.225-234.
2
Дебу Иосиф. О Кавказской линии и присоединённом к ней Черноморском войске// Русские авторы XIX
века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 1. – Нальчик, 2001. – С. 51-90.
3
Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. – Ч. 1-2. М., 1823.
4
Бларамберг Иоганн. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное
описание Кавказа. - Нальчик, 1999.
5
Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Русские авторы XIX века о народах
Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 1. – Нальчик, 2001.
6
Зубов П.А. Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель//
Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-западного Кавказа. Т. 2. – Нальчик, 2001;
Дельпоццо И.П. Записка о Большой и Малой Кабарде// Русские авторы XIX века о народах
Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 1. – Нальчик, 2001; Торнау Ф.Ф. Воспоминания
кавказского офицера. - Черкесск, 1994. Анучин Д.Г. Очерк горских народов Правого крыла
Кавказской линии// Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 2.
– Нальчик, 2001. – С.245-298; и др.
6
М.И. Венюков7 подробно описал население Северо-Западного
Кавказа, сохранил важную по нашей теме информацию по перемещениям
народов, так как в 1861-1863 годах находился в Закубанье, а также
использовал самые последние сведения из военных архивов.
Историки царского периода уделяли повышенное внимание военнополитической составляющей деятельности России на Кавказе. История
Кавказской войны в изложении В.А. Потто является одним из самых
содержательных произведений, сохранивших множество важнейших
фактов деятельности российских властей на Кавказе8.
Казачество играло важную роль в процессе освоения окраин страны.
В отличие от других категорий колонистов казаки не только участвовали в
решении хозяйственных задач, но и активно привлекались к обороне
границы, участию во внешних войнах и экспедициям против местных
народов. В 1900 г. В. Толстов изложил военные события, в которых
участвовал Хопёрский казачий полк9. В его хронике содержится ряд
ценных сведений по нашей теме, касающихся Верхней Кубани.
Исследования историков дореволюционного времени важны, прежде
всего, ценным фактическим материалом, позволяющим выявить
достоверную картину передвижений и расселения различных народов в
процессе покорения и включения их в состав империи.
Конкретным изложением военных событий и освещением
российской политики в регионе отличались труды Н.Ф. Дубровина, П.И.
Ковалевского, Р.А. Фадеева, П.П. Короленко, Ф.А. Щербины, И. Дроздова,
С. Эсадзе и др.10. Важные сведения о военно-административной
деятельности властей в мирное время, в том числе о массовых
перемещениях, оставили C.В. Ваганов, И.В. Бентковский, В.М. Сысоев,
В.Н. Кудашев11.
В их работах фрагментарно затрагивались колонизационнопереселенческие и административные аспекты российской политики на
Северном Кавказе, приводились разрозненные важные сведения. Однако
Венюков М.И. Очерк пространства между Кубанью и Белой// Ландшафт, этнографические и исторические
процессы на Северном Кавказе в XIX – начале XX века. - Нальчик, 2004.
8
Потто В.А. Кавказская война. В пяти томах. - Ставрополь, 1994.
9
Толстов. В.Г. История Хопёрского полка Кубанского казачьего войска.1696-1896.- Тифлис, 1901.
10
Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.6. СПб, 1888; Ковалевский П.И.
Кавказ. Т.2. История завоевания Кавказа. СП(б), 1915; Фадеев Р.А. Кавказская война. - М, 2003;
Короленко П.П. Записки о черкесах.// Русские авторы XIX века о народах Центрального и СевероЗападного Кавказа. Т. 2. - Нальчик, 2001; Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т.2. Екатеринодар, 1913; Дроздов И. Последняя борьба с горцами Западного Кавказа// Кавказский сборник.
Т. 2. - Тифлис, 1877; Эсадзе Семён. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны.
Исторический очерк Кавказско-горской войны в Закубанском крае и Черноморском побережье. –
Тифлис, 1914; и др.
11
Ваганов С.В. Обзор Кавказской линии. - Тифлис, 1867; Бентковский И.В.. Историко-статистическое
обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. Ч. 1. – Ставрополь,
1883; Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении// Сборник
материалов для описания местностей и племён Кавказа. Вып. 43.- Тифлис, 1913; Дьячков-Тарасов А.Н..
В горах Большого и Малого Карачая// Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа.
Вып. 28, Тифлис, 1900; Ваганов С.В. О Военно-Сухумской дороге. – Тифлис, 1898; Кудашев В.Н.
Исторические сведения о кабардинском народе. – Киев, 1913.
7
7
миграционные процессы и формирование новых этнических границ на
южных рубежах империи в трудах дореволюционных авторов не нашли
цельного освещения и анализа.
После Октябрьской революции история народов Северного Кавказа
не раз становилась предметом научных интересов отечественных
исследователей, которые внесли весомый вклад в исследование сложного
и драматического периода постепенного вхождения горцев в состав
России.
Достойное место в кавказоведении занимают известные учёные А.В.
Фадеев, В.П. Невская, М.О. Косвен, В.К. Гарданов, С.В. Чекменёв, В.Б.
Виноградов, С.К. Бушуев, М.В. Покровский, Л.И. Лавров, В.Н. Ратушняк
и др.12.
Советские историки ввели в научный оборот огромный пласт
архивных источников и глубоко исследовали историю народов Кавказа. К
сожалению, они не были свободны от определённых идеологических
установок, не позволявших объективно показывать позитивные аспекты
деятельности царских властей, успешно интегрировавших в состав России
Северный Кавказ.
Так как вопросы расселения и массовых внутренних перемещений в
регионе не были изучены, с трудностями в исторической локализации
некоторых народов столкнулась Н.Г. Волкова, выполнившая уникальный
исследовательский труд13. Указав, что этнические территории и границы
на Северном Кавказе, фиксируемые на определённом историческом этапе,
нередко через короткое время не соответствовали их прежнему
состоянию, автор оставила вне рамок исследования роль российских
властей в массовых перемещениях.
Следствием
проводимой
российскими
властями
политики
становились перемещения горских народов из одних районов проживания
в другие, с гор на равнины, для улучшения их жизнеобеспечения и
хозяйственной деятельности. В ряде случаев это был добровольный
процесс, но часто встречались и факты принуждения. Картина этого
расселения нашла отражение в трудах Н.Г. Волковой и Б.П. Берозова.
Предметом исследования Б.П. Берозова стала переселенческая
политика царского правительства, сопровождавшаяся земельным
Фадеев А.В. Из истории крестьянской колонизации Предкавказья в дореформенный период (1785-1861)//
Доклады и сообщения института истории. Вып. 9. – М, 1956.
Невская В.П. Присоединение Черкесии к
России и его социально-экономические последствия. - Черкесск, 1956; Смирнов Н.А. Политика России на
Кавказе в XVI – XIX веках. – М, 1958 Невская В.П. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX в.
(дореформенный период). – Черкесск, 1960; Фадеев А.В. Россия и Кавказа первой трети XIX в. М, 1960;
Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М, 1961; Гарданов В.К. Общественный строй адыгских
народов. – М., 1967; Чекменёв С.В. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце
XVIII в. – Пятигорск, 1967; Шацкий П.А. Русская колонизация территории Карачаево-Черкесии// История
горских и кочевых народов Северного Кавказа. Вып. 1. - Ставрополь, 1975; Виноградов В.Б. Истоки великой
дружбы. - Грозный, 1978; Ратушняк В.Н. Вхождение Северо-Западного Кавказа в состав России и его
капиталистическое развитие. – Краснодар, 1978; Бушуев С.К. Из истории русско-кабардинских отношений.
– Нальчик, 1986; Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII- первой половине XIX в. - Краснодар,
1989; и др.
13
Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. - М, 1974.
12
8
обеспечением огромной массы трудового народа, но он изучил только
историю Осетии14. Более широкое освещение нашли внешние миграции
местных народов и колонизация их земель в трудах О.Х. Лайпанова, С.А.
Чекменёва, Г.А. Дзидзария15. Авторы подчёркивали, что Кавказ в силу
своего географического положения оказался в центре русско-турецких и
русско-английских
противоречий,
что
привело
к
эскалации
напряжённости в регионе и массовым эмиграциям в Турцию.
Миграционные процессы были тесно связаны с административной
деятельностью властей в приграничных регионах, поэтому для нашей
темы интересны работы Н.Ю. Силаева, Н.С. Киняпиной и др.16.
Результаты военно-переселенческой деятельности российских властей
и формирование компактных мест расселения местных народов в
пределах этнических территорий осталось вне рамок научных
исследований советского периода.
В обобщающих фундаментальных трудах по истории народов
Северного Кавказа, часть которых вышла уже в постсоветский период,
роль российского фактора в перемещениях народов на Северо-Западном и
Центральном Кавказе освещена фрагментарно, без уточнения причин и
факторов изменений этнических территорий17.
Поэтому массовые переселения обуславливались исключительно
военной экспансией России и бегством местных народов с захваченных
территорий. Трансграничные миграции даже не увязывались с
изменениями пограничных линий по международным договорам и
добровольным выбором местными народами подданства или
покровительства между двумя могущественными империями: Российской
и Османской.
Современные авторы имеют более широкие возможности для
объективной реконструкции кавказской истории, вместе с тем различные
аспекты российско-кавказских взаимосвязей получили противоречивые
Берозов Б.П. Переселение осетин с гор на плоскость. – Орджоникидзе, 1980.
Лайпанов Х.О. К истории переселения горцев Северного Кавказа в Турцию//Труды КЧНИИ. Вып.5. –
Ставрополь, 1966; Чекменёв С.А. Переселение горцев в Турцию// Очерки истории Карачаево-Черкесии.
– Ставрополь, 1967; Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. –
Сухуми, 1982.
16
Силаев Н.Ю. Миграционная политика российского правительства на Северном Кавказе во второй
половине XIX в.: практика и результаты // Вестник Московского ун-та. Сер. 8. История. 2002, № 3.;
Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. Вторая
половина XVIII – 80-е годы XXв. М., 1984; Блиева З.Б. Административное устройство на Северном Кавказе
в начале XIX в// Вопросы истории России XIX – начала XX века. – Л., 1983.
17
Очерки истории Адыгеи. Т.1. – Майкоп, 1957; История Кабарды. - М.,1957; История КабардиноБалкарской АССР. С древнейших времён до Великой социалистической революции. Т.1. – М., 1967;
Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т.1. С древнейших времён до Великой Октябрьской
социалистической революции. – Ставрополь, 1967; Дон и степное Предкавказье. XVIII – первая
половина XIXв. - Ростов-на-Дону, 1977; Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. - Черкесск,
1978; История народов Северного Кавказа. Конец ХVIII в.-1917 г. – М, 1988; Калмыков И.Х., Керейтов
Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. – Черкесск, 1988; Абазины (историко-этнографический очерк). Черкесск, 1989; Очерки истории Кубани с древнейших времён по 1920г. - Краснодар, 1996; Земля
адыгов. - Майкоп, 1996; История Ставропольского края от древнейших времён до 1917 года. –
Ставрополь, 1996. Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. - Черкесск, 1998; Край наш
Ставрополье. Очерки истории. - Ставрополь, 1999.
14
15
9
оценки. Привлекательными для исследователей, как и ожидалось в период
наступившей гласности и отмены цензуры, стали самые трагические темы:
Кавказской войны и мухаджирства – вынужденной эмиграции
значительной части северокавказских народов в период присоединения
региона к России.
Административно-переселенческой политике правительства по
обустройству народов на Северном Кавказе должного внимания уделено
не было, и частью исследователей она априори рассматривается в русле
исключительно «великодержавной» и «колониальной». Тем не менее
мотивы внутренних переселений исследуемых нами народов в разной
степени находят отражение в исследованиях Ж.А. Калмыкова, В.Б.
Виноградова, Ю.В. Приймака, Т.В. Половинкиной, Р.Х. Гугова, Р.М.
Бегеулова и др18.
Так как предметом пристального изучения современных
исследователей стала концепция так называемой Кавказской войны, не
получившей однозначной оценки, изучение первой половины XIX в.
становится ещё более актуальным. Исследуемый период глубоко и
разносторонне исследован в трудах М.М. Блиева, Г.Н. Малаховой, В.В.
Дегоева, Я.А. Гордина, Ю.Ю. Клычникова, Б.В. Виноградова, В.А.
Матвеева и др.19. Исследователи подробно останавливаются на проблеме
колонизации региона, специфике управления казаками, крестьянами,
горскими и кочевыми народами. Показывается объективно положительное
значение включения этих мест в состав Российской империи.
Военно-переселенческая деятельность властей по укреплению и
колонизации российских рубежей освещается в работах В.А. Колесникова,
К.В. Скибы, Ю.В. Приймака и др.20. Ими подробно освещена миграция
донских казаков, черноморцев, однодворцев южнорусских губерний на
Северный Кавказ, их роли в создании линейных полков и экономическом
освоении региона.
Российскому фактору в миграциях и расселении местных народов в
связи с выбором ими подданства или покровительства могущественных
Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии. – Нальчик, 1995;
Виноградов В.Б. Средняя Кубань: земляки и соседи. - Армавир, 1995; Приймак Ю.В. К хронологии
Османского присутствия в Северо-Восточном Причерноморье (конец ХV – первая треть ХIХ вв.). Армавир, 1997; Половинкина Т.В. Черкесия - боль моя. Исторический очерк (древнейшее время-начало
XX в.). - Майкоп, 1999; Гугов Р.Х. Кабарда и Балкария в XVIII веке и их взаимоотношения с Россией. –
Нальчик, 1999; Бегеулов Р.М. Карачай в Кавказской войне XIX века. - Черкесск, 2002.
19
Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. – М., 1994; Гордин Я.А. Кавказ: земля и кровь. Россия в
Кавказской войне XIX века. – СПб, 2000; Малахова Г.Н. Становление и развитие российского
государственного управления на Северном Кавказе в конце XVIII - XIX вв. – Ростов-на-Дону, 2001;
Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827-1840 гг.). - Пятигорск, 2002.; Блиев
М.М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. – М., 2004; Виноградов Б.В.
Специфика российской политики на Северном Кавказе в 1783-1816гг. – Славянск-на-Кубани, 2005;
Матвеев В.А. Россия и Северный Кавказа: исторические особенности формирования государственного
единства. - Ростов-на-Дону, 2006.
20
Колесников В.А. Однодворцы-казаки. – СПб., 2000; Скиба К.В. Кубанская Линия XIX века в военнополитических событиях «Кавказской войны»// Вопросы северокавказской истории. Вып. 6. - Армавир, 2001;
Приймак Ю.В. Внешние границы Османской империи на Северо-Западном Кавказе в XVIII столетии//
Вопросы северокавказской истории. Вып. 10. – Армавир, 2005; и др.
18
10
держав посвящен ряд работ автора настоящего исследования 21. Народы,
получавшие российское подданство, в обязательном порядке водворялись
«позади» пограничных линий и брались под охрану войск. Такие
локальные перемещения вели к не меньшим изменениям этнической
картины региона, чем массовые миграции в Османскую империю.
Так как исследуемая нами тема внутренних перемещений и
формирования постоянной этнолокализации ещё должным образом не
отражена в историографии, то она зачастую просто умалчивается, а часть
исследователей возлагает вину за трагические последствия эмиграции
значительной части народов Северного Кавказа на Россию22.
Современные исследователи северокавказских диаспор в Турции,
Сирии, Иордании отмечают, что к неминуемой ассимиляции их ведёт
потеря
этнической
территории,
являющейся
важнейшим
23
этносоставляющим компонентом . Авторы рассматривают причины и
условия вынужденной эмиграции из пределов Российской империи,
альтернативному же перемещению горцев в этот период на указанные
властями места объективной оценки не даётся.
Анализ кавказоведческой литературы позволяет заключить, что
вопросы внутренних (региональных) переселений и формирования
этнических границ в период вхождения исследуемых ними народов в
состав России не получили специального научного исследования.
Целью данной работы является научное исследование российского
фактора в миграционных процессах на Северо-Западном и Центральном
Кавказе, в результате которых сложились современные этнические
территории коренных народов Карачаево-Черкесии и Адыгеи.
Российский фактор в перемещениях народов, а также в обозначении
административных границ был решающим в рассматриваемый период,
хотя и не единственным. Значительную роль в этом играли особенности
социально-экономического быта, кочевой и полукочевой образ жизни
местных народов и другие общественно-политические реалии. Однако эти
составляющие не являются целью нашего исследования, так как они не
отразились на формировании современной этнолокализации, и
Кипкеева З.Б. Российский фактор в миграциях и расселении закубанских аулов XIX века. – Армавир,
2002; Абазины Северного Кавказа: внутренние и внешние миграции в XVIII – XIX веках. – Ставрополь,
2005; Переселенческая политика Российской империи на Северо-Западном и Центральном Кавказе в
конце XVIII – первой половине XIX в.// Научная мысль Кавказа. - 2006, №4; Народы Северо-Западного
и Центрального Кавказа: миграции и расселение (60-е годы XVIII в. – 60-е годы XIX в.). – М., 2006.
22
Куадже Р.З. Некоторые вопросы колониальной экспансии царского самодержавия против Адыгеи
(Черкесии)// Черкесия в XIX в. - Майкоп, 1991; Касумов А.Х. Касумов Х.А. Геноцид адыгов. - Нальчик,
1992; Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию – последствие Кавказской войны. – Нальчик, 1994;
Чирг А.Ю. Черкесы в русско-османских отношениях второй половины XVIII в.// Россия и Черкесия
(вторая половина XVIIIв - XIXв.). – Майкоп, 1995; и др.
23
Кушхабиев А.В. Черкесская диаспора в арабских странах (ХIХ – ХХ вв.). - Нальчик, 1997; Кудаева С.Г.
Огнём и железом. Вынуждённое переселение адыгов в Османскую империю (20-70гг. XIX в.).- Майкоп,
1998; Кипкеева З.Б. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. - Ставрополь, 2000; Алиев Б.Р.
Северокавказская диаспора. История и современность. - Махачкала, 2001; и др.
21
11
затрагиваются только для более объективного отражения причин
массовых передвижений.
В соответствии с целью определены следующие основные задачи:
проанализировать отдельные этапы и характер завоеваний
Российской империи на Северном Кавказе;
систематизировать факты массовых перемещений народов
Северо-Западного и Центрального Кавказа;
определить зависимость миграционных процессов от выбора
покровительства
и
международно-правового
статуса
народов,
закреплённого в международных договорах;
сравнить миграционные процессы и действия российских
властей в мирное и военное время;
установить
обусловленность
массовых
перемещений
изменениями межгосударственных границ и подданством пограничных
народов.
рассмотреть мирные и военные способы возвращения беглых
российских подданных с территорий, неподвластных России;
выявить основные причины внешних и внутренних массовых
переселений народов, вошедших в состав Российской империи;
показать роль военно-административной и землеустроительной
деятельности правительства в компактном расселении народов СевероЗападного и Центрального Кавказа и образовании новых этнических
границ.
Методологической основой диссертационного исследования
является принцип историзма, позволяющий анализировать события и
явления в их становлении, развитии и органической связи с
порождающими их условиями. Автор строго придерживался принципа
объективности, позволяющий оценивать явления прошлого без личных
пристрастий. Эмпирическую базу исследования составляют факты и
сведения, построенные на основании критического анализа достоверных,
разноплановых исторических источников. Объективность анализа и
выводов обеспечивается применением проблемно-хронологического,
историко-сравнительного,
синхронного,
картографического
и
статистического научных методов.
В рассмотрении теоретико-методологических аспектов миграционных
процессов автор придерживался определения внешней (трансграничной)
миграции как совокупности перемещений через государственные
границы, устанавливаемые международными договорами, а внутренней
(региональной) – как массовых перемещений и переселений в пределах
этнической родины.
Кавказоведческая Школа В.Б. Виноградова консолидирует изучение
многомерного процесса вхождения северокавказцев в состав империи,
руководствуясь концепцией «российскости», как отражения сути и
специфики общего и конкретного «обретения родины» полиэтничным
населением региона в условиях преодоления мнимой несовместимости и
12
утверждения равноправного партнёрства в границах России24. Такой
подход принимается автором в качестве основы для реконструкции
длительного, порой трагического хода русско-кавказского сближения25.
Источниковая база диссертации состоит из материалов архивов г.
Москвы (РГВИА), г. Ставрополя (ГАСК), г. Краснодара (ГАКК), г.
Нальчика (ЦГА КБР), г. Владикавказа (ЦГА РСО-А), опубликованных
архивных документов, публикаций в периодических изданиях,
картографических материалов, фольклорных и полевых сведений.
Архивные материалы послужили в качестве документальной основы
для написания диссертации. Из документов РГВИА использованы
материалы, выявленные в фондах: ВУА (Военно-учёный архив), 38
(Главное управление генерального штаба), 52 (Канцелярия Г.А.
Потёмкина), 482 (Военные действия в Закавказье и на Северном Кавказе),
643 (Кубанское Казачье войско 1793-1918 гг.), 13454 (Штаб войск
Кавказкой линии и в Черномории), 14719 (Главный штаб Кавказской
армии), 414 (Статистические сведения о Российской империи), 14257
(Штаб войск Кубанской области).
В ГАСК выявлены документы с подробными сведениями о народах
Кавказской области, а затем Ставропольской губернии, в фондах: 22
(Главный смотритель меновых дворов и карантинов по Кавказской
линии), 68 (Ставропольское губернское правление (1847-1918), 70
(Управляющий гражданской частью в Ставропольской губернии,
командующий войсками по Кавказской линии и в Черномории (18421858), 79 (Общее управление Кавказской области (1822-1847), 87
(Кавказский гражданский губернатор (1803-1816), 101 (Канцелярия
Ставропольского губернатора (1848-1919), 128 (Кавказское губернское
правление (1770-1864), 249 (Управление главного пристава кочующих
народов (1800-1917), 407 (Калаусо-Джембойлукские ногайцы и
казыларские татары (1822-1861), 444 (Канцелярия гражданского
губернатора Кавказской области (1822-1847).
В ГАКК документы о военно-административной деятельности
российских властей на Правом крыле Кавказской линии и в Кубанской
области содержатся в фондах: 249 (Канцелярия наказного атамана
Черноморского казачьего войска), 252 (Войсковое управление Кубанского
казачьего войска), 449 (Кубанское областное правление), 454 (Канцелярия
начальника Кубанской области наказного атамана Кубанского казачьего
войска), 460 (Кубанский областной статистический комитет), 774
(Канцелярия Помощника Начальника Кубанской области по управлению
горцами (1868-1870).
Виноградов В.Б. Процесс осознания «российскости» в исторических судьбах Северного Кавказа
(исторический обзор)// Российский Северный Кавказ: факты, события, люди. – Москва-Армавир, 2006. – С.
4-23.
25
Кипкеева З.Б. Концепция «российскости» как основа для кавказоведческих исследований//
Кавказоведческая Школа В.Б. Виноградова: становление, современность, перспектива. Основная часть. –
Армавир, 2002. - С.35-38.
24
13
Документы, касающиеся вопросов расселения народов, выявлены в
фондах ЦГА РСО-А: 224 (Временные правила об управлении и
пользовании Карачаевскими общественными лесами), 262 (Дело по
исследованию сословного строя в горских племенах Кубанской области)
и ЦГА КБР: 16 (Управление начальника Центра Кавказской линии), 40
(Управление межевой частью Терской области).
В документах архивных фондов отражены военно-административные,
общественно-политические, культурно-просветительские мероприятия и
проекты, как по военному, так и по мирному привлечению народов
Северного Кавказа к вхождению в состав Российской империи. Архивные
материалы сохранили важные свидетельства и подробности о массовых
перемещениях в регионе, не получивших должного освещения в
литературе.
Недостаточно проанализированы опубликованные источники по
исследуемой нами теме. В дореволюционной историографии ценные
материалы опубликованы в таких изданиях, как в «Полное собрание
законов Российской империи» и «Акты, собранные Кавказскою
археографическою комиссией»26. В них собраны документы, анализ
которых позволяет объективно осветить миграционные процессы в
регионе, обусловленные политикой правительства по переносу и
усилению Кавказской линии в связи с изменениями военно-политической
ситуации в регионе.
Также нами использовались архивные сведения о народах Северного
Кавказа, широко представленные в работе известного русского историка
П.Г. Буткова27. В 1869 г. был издан в трёх томах его незавершённый труд
«Материалы для ранней истории Кавказа с 1722 по 1803 г.», занявший
видное место в кавказоведении и представляющий до сих пор
необходимое пособие для историков-кавказоведов, освещающее многие
аспекты российской политики, в том числе и военно-переселенческие.
Важнейшим источником по истории народов Северного Кавказа,
являются опубликованные в XX в. сборники документов их архивов
Москвы, Санкт-Петербурга, Тбилиси, Краснодара, Нальчика и др. и
представляющие несомненный интерес для исследователей28. В них
Полное собрание законов Российской империи с 1649 года Том XXII (1784-1788) СПб, 1830; Акты, собранные Кавказской Археографической Комиссией/ Под ред.
А.П. Берже. Т.1-12. - Тифлис, 1866-1904.
27
Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год.
Извлечения. - Нальчик,
2001.
28
Шамиль-ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. Сборник документальных
материалов. - Тбилиси, 1953; Кабардино-русские отношения в XVI –XVIII вв. Т.2. (Сборник
документов). - М., 1957; Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов
Карачаево-Черкесии: Сборник документов. - Ростов-на-Дону, 1985; Документальная история
образования многонационального государства Российского. В четырёх книгах. Книга первая. Россия и
26
Северный Кавказ в ХVI – ХIХ веках. - М., 1998; Черкесы и другие народы СевероЗападного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. 1763-1774гг. Сборник документов.
Т.1 - Нальчик, 1996; Проблемы Кавказской войны и выселения черкесов в пределы Османской империи
(20-70-е гг. XIX в.). Сборник архивных документов. – Нальчик, 2000; Трагические последствия
Кавказской войны для адыгов. Вторая половина XIX – начала XX в. Сборник документов и материалов.
14
отражены многие события и факты, подтверждающие российский фактор
в миграциях и расселениях народов исследуемого региона с конца XVIII в.
Кроме того, нами переведены и использованы некоторые
официальные документы и письма султана из опубликованного в Турции
сборника архивных материалов, освещающих участие Османской империи
в событиях на Северном Кавказе и в Крыму29.
Широкий спектр широко использованных источников позволяет
систематизировать и проанализировать причины и последствия всех
этапов
массовых
переселений,
приводивших
к
изменениям
этнолокализации местных народов и формированию современных
этнических границ.
Ценные сведения по исследуемой нами теме содержатся в
ведомственной и личной переписке, мемуарах, публиковавшихся в
периодических изданиях дореволюционного периода: Сборнике сведений
о кавказских горцах (ССКГ), Сборнике материалов для описания
местностей и племён Кавказа (СМОМПК), Известиях общества любителей
изучения Кубанской области (ИОЛИКО), Кавказском сборнике (КС),
Кубанском сборнике и др.30. При сопоставлении с письменными
сведениями, одним из источников для исследования являются картысхемы военного назначения, опубликованные в различных изданиях31.
Автором использованы также такие виды источников, как фольклор,
полевые, музейные и др. материалы, позволяющие существенно
дополнить сведения по исследуемой теме. Разные по происхождению
источники дают возможность перекрёстной проверки материалов, которые
критически использованы при исследовании научной проблемы.
Научная новизна диссертации состоит в том, что на основе
историографического опыта, новых методологических подходов,
широкого обобщения и мобилизации обширной источниковой базы
впервые комплексно анализируется феномен массовых переселений
Нальчик, 2000; Эмиграция северо-кавказских народов в Османскую империю (Сборник документов и
материалов). Книга 1. - Махачкала, 2000; и др.
29
Osmanli Devleti ile Kafkasya, Turistan ve Kirim hanliklari arasindaki muna sebetlere dair arsiv belgeleri
(1687-1908). Ankara, 1992. (T.S. Basbakanlik Devlet Arsivleri).
30
Гаврилов П.А. Извлечение из отчёта об осмотре казённых свободных земель нагорной полосы между
р. Тебердой и Лабой // ССКГ. Вып.4. - Тифлис, 1879; Солтан В. Военные действия в Кубанской области
с 1861г. по 1864г.// КС. Т. V. - Тифлис, 1880; Волконский Н.А. Кавказ в 1787-1799 годах. Из уцелевших
остатков Георгиевского архива// КС Т. XIV . – Тифлис, 1896; Из архива князей БековичейЧеркасских//КС. Т.XXX. - Тифлис, 1910. Статистические сведения о кавказских горцах, состоящих в
военно-народном управлении// ССКГ. Вып. 1. - Тифлис, 1868; Ваганов С.В. Значение охраннокарантинной линии по границе Кубанской области с Закавказьем// ИОЛИКО. Вып. 1.- Екатеринодар,
1899; Фелицын Е.Д. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792гг. КС. Т. XVIII. - Тифлис,
1902; Петрусевич Н.Г. Извлечение из отчёта об осмотре казённых свободных земель нагорной полосы
между р. Тебердой и Лабой // ССКГ. Вып. 4. - Тифлис, 1879; и др.
31
Карта Кавказа. С показанием политического состояния до 1801г.//АКАК Т.1. – Тифлис, 1866; Карта
Кавказской губернии (1806)/./ История адыгов в картах и иллюстрациях с древнейших времён до
наших дней. - Нальчик, 2000; Карачай во II половине XIX в./Невская В.П. Карачай в пореформенный
период. - Ставрополь, 1964; Селения «беглых» кабардинцев во второй половине XIX в./ Волкова Н.Г.
Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. - М, 1974; и др.
15
народов и российский фактор в создании современных этнических
территорий народов Карачаево-Черкесии и Адыгеи.
Впервые изучены и освещены более тридцати внутренних массовых
перемещений на приграничных территориях, связанных с изменениями
государственной границы и выбором подданства (покровительства)
местными народами.
Впервые освещена и реконструирована этно-политическая история
населения Северо-Западного и Центрального Кавказа в контексте
внутренних и внешних миграционных процессов в период их вхождения в
состав России. Изменения этнолокализации народов в регионе определены
в связи с историческими процессами, событиями и войнами Российской
империи в исследуемую эпоху.
Вскрыта непосредственная связь между массовыми перемещениями
местных народов и добровольным выбором ими подданства
могущественных империй. Подданные Российской империи переселялись
на российскую сторону русско-турецкой границы, устанавливаемой
международными договорами. Переход за пограничные линии считался
бегством российских подданных и рассматривался как измена.
Комплексный анализ деятельности российского командования
позволяет утверждать, что основными составляющими военных действий
на Северно-Западном и Центральном Кавказе были действия,
направленные на укрепление новых государственных границ и военных
рубежей России, невозможное без перемещения местных народов на
территории позади укреплённых линий.
Впервые выполненный комплексный анализ массовых миграций
позволяет сделать вывод, что компактное расселение аулов в результате
военно-переселенческой и реформаторской деятельности властей в
процессе интегрирования исследуемого региона в состав империи было
связано с обеспечением их земельными наделами, укрупнением
моноэтничных аулов и созданием военно-народных административных
образований.
На защиту выносятся следующие положения:
Учитывая объективное восприятие на межгосударственном уровне
правового статуса северокавказских народов, утверждается, что изменения
границ и массовые перемещения зависели от мирных договоров между
субъектами международного права.
До присоединения к России в 1783 г. Крымского ханства, вассала
Османской империи, миграции и перемещения народов происходили в
русле российско-крымских взаимоотношений, однако утверждались по
результатам русско-турецких войн и мирным договорам между двумя
империями. После 1783 г. с обустройством российско-османской границы
по р. Кубани связывается перемещение народов, принимавших российское
подданство.
Российская политика, направленная на этно-политическую
централизацию Кабарды до окончательного включения в состав России
16
всего Центрального и Северо-Западного Кавказа обуславливается, прежде
всего, с её российским статусом. Концепция Екатерины II по объявлению
соседних народов «данниками» кабардинских князей позволяла
переселять их на российскую сторону, как это произошло с абазинамиалтыкесеками, ногайцами-солтанаульцами и частью осетин.
Российские власти соблюдали международные договорённости по
разграничению территорий, и вторжения войск за черту Кавказской линии
происходили, в основном, в периоды русско-турецких войн. В мирное
время войска переходили границу только для поиска и наказания за набеги
беглых российских подданных.
Военно-переселенческая деятельность российских властей в
Закубанье после 1829 г. была направлена на формирование компактных
мест расселения местных народов, укрупнение аулов с постоянным
местоположением и введение гражданского управления, так как по
международному Адрианопольскому договору всё пространство от
Кубани до Чёрного моря официально вошло в состав России.
Сопротивление и набеги закубанских народов вынудили военное
командование продвигаться от Кубани до Чёрного моря постепенно,
перенося укреплённые линии на новые рубежи. Бегство местных народов
в горные укрытия вылилось в так называемую Кавказскую войну, однако
основной составляющей военных действий являлось принуждение к
выходу аулов на указанные места позади укреплённых линий, но не их
истребление.
Строительство укреплений в стратегически важных пунктах в период
Кавказской войны сопровождалось заселением казачьего населения на
закубанских землях, вместе с тем, российские власти способствовали
образованию постоянных, закреплённых на определённой территории
ногайских, адыгских и абазинских аулов. После окончательного
вытеснения Османской империи с Северо-Западного Кавказа российское
правительство использовало не только военные, но и мирные методы для
интеграции горских народов в орбиту своего влияния.
Миграция в Османскую империю происходила с согласия и при
помощи российских властей, но не была «геноцидом» адыгов.
Принуждение к выселению непримиримых обществ уменьшило число
жертв Кавказской войны и приблизило её конец в 1864 г., обеспечив
безопасность Черноморской границы на случай новой внешней войны.
Основной причиной трансграничных и внутренних переселений
западноадыгских народов была, таким образом, деятельность
правительства по укреплению государственной границы.
Бесспорным является факт предоставления местным народам
реальной альтернативы: перемещение на обширные места Прикубанской
плоскости в пределах этнической родины. В результате плохо
организованного переселения через Чёрное море и неготовности турецких
властей принять огромные массы переселенцев с Кавказа, адыгские
народы понесли трагические потери.
17
В настоящее время северокавказская диаспора находится на грани
ассимиляции из-за своей малочисленности и отсутствия собственной
административно-этнической организации. На Северном Кавказе эти
народы сохраняют свои территорию и административно-политические
статусы республик в составе России.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в
возможности использования её материалов и выводов при написании
общих и специальных трудов по истории России и Северного Кавказа,
разработке соответствующих учебных курсов в вузах региона.
Знание
исторического
опыта
военно-переселенческой
и
административно-политической
деятельности
правительства
по
интеграции новых территории и народов в состав России может быть
использовано для разработки миграционной и интегрирующей концепции
и конкретных мероприятий властных структур на современном этапе.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры
регионоведения и специальных исторических дисциплин АГПУ. По теме
диссертации опубликованы три монографии и ряд статей общим объёмом
более 60 печатных листов.
Основные положения исследования были изложены в докладах и
сообщениях на международных, всероссийских и региональных
конференциях. Результаты исследования использовались в материалах
лекций, прочитанных в вузах г. Ставрополя по курсам «Отечественная
история», «Миграционные процессы на Северном Кавказе», «Этнология»,
«История народов Северного Кавказа».
II. Основное содержание диссертации
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырёх глав,
заключения и списка использованных источников и литературы.
Во введении обоснована актуальность выбранной темы
исследования;
определены
объект
и
предмет
исследования;
проанализирована степень её научной разработанности; определены цель
и задачи, хронологические и территориальные рамки, методологическая
основа, источниковая база; раскрывается научная новизна и практическая
значимость исследования, подтверждается апробация темы.
Первая глава «Миграционные процессы в русле изменения
межгосударственных границ на Северо-Западном и Центральном
Кавказе во второй половине XVIII в.» состоит из четырёх параграфов.
В главе освещается российский фактор в миграционных процессах
исследуемого региона во второй половине XVIII в., когда многовековое
русско-татарское соперничество подошло к своему завершению, и перед
местными
народами
возникла
реальная
перспектива
выбора
покровительства более могущественной стороны.
18
На Северном Кавказе после русско-турецкой войны 1736-1739 гг.
граница между владениями России и Крымского ханства пролегала от
устья Дона по реке Калаусу через Маджары на р. Куме до устья Терека. На
российской стороне кочевали калмыки и караногайцы в прикаспийской
степи.
Основная масса бывшей Большой ногайской орды кочевала в
Северном Причерноморье, а части Кубанской орды занимали владения
Крымского ханства по обе стороны Кубани до устьев её левых притоков
Урупа, Малого и Большого Зеленчуков. На восточных границах ханства
были поселены также абазины-алтыкесеки, абазины-башильбаевцы и
адыги-бесленеевцы, так как ханы нуждались в оседлом населении для
содержания военно-стратегического пути в Кабарду, проходившего по
плоскостным участкам. Под властью Крыма находились и
западноадыгские народы между рекой Лабой и Чёрным морем.
Благодаря дипломатическим усилиям российского правительства по
Белградскому договору 1739 г. независимость от Крымского ханства
получила Кабарда, занимавшая предгорья Центрального Кавказа между
реками Тереком и Малкой. Кабардинские владельцы искали российского
покровительства ещё со времён Ивана Грозного. В 1763 г. для усиления
российского присутствия в регионе на Тереке была построена крепость
Моздок, что сразу же обернулось массовым бегством кабардинских
крестьян под защиту российских властей от произвола своих владельцев.
Чтобы сохранить подвластный народ, в 1767 г. князья Большой
Кабарды были вынуждены переселиться в верховья Кумы, во владения
Крымского ханства, и когда началась русско-турецкая война 1768-1774 гг.,
выступили в составе татарского войска. С этого периода в массовых
перемещениях народов, имевших определяющее значение для
формирования этнических границ на Северо-Западном и Центральном
Кавказе, главным стал российский фактор.
Участие российских сил в этих переселениях зависело от статуса того
или иного народа и международной границы, утверждённой в
официальных договорах. Так, в 1769 г., пользуясь военным временем,
российские войска вернули кабардинцев на р. Баксан. Кабарда вошла в
состав России, и по указу Екатерины II было создано Кабардинское
приставство с формальным включением в него водворённых российскими
войсками в Пятигорье абазин-алтыкесеков и ногайцев-солтанаульцев.
Расширяя территорию Кабарды, империя соответственно увеличивала
свою, поэтому после поражения в 1770 г. в верховьях Кумы крымского
войска, Пятигорье было объявлено «кабардинскими владениями».
Екатерина II велела расселять здесь различные кубанские народы под
видом «данников» кабардинских князей, в соответствии со своей
концепцией мирного их присоединения к России, надеясь, что «тогда
общее кабардинское имя уничтожит особенные оных народов, и они
потому учинятся подданными российскими, как и сами кабардинцы».
19
Массовые перемещения в военное время осуществлялись в военнополитических интересах Российской империи, меняя этническую картину
расселения
народов
и
давая
основание
для
изменения
межгосударственных границ. Таким образом, «мигрировали» не только
народы, но границы этнических территорий, причём существенно
увеличивая их благодаря покровительству российских властей и
предоставлением новых пастбищ на российской стороне.
В 1771 г. Екатерина II организовала переселение Буджакской,
Едисанской, Едишкульской и Джембойлукской орд с Северного
Причерноморья на правобережье Кубани. Ордынские ногайцы
переселились добровольно, как союзники России, в надежде основать
собственную независимую Ногайскую область под её протекторатом,
однако по результатам войны они остались подданными крымского хана.
В 1774 г. Кючук-Кайнарджийский договор между Российской и
Османской империями утвердил российско-крымскую границу на
Северном Кавказе по Азово-Моздокской линии: от устья Дона в юговосточном направлении до Моздока, включая Пятигорье и Кабарду.
Прикубанье осталось в составе Крымского ханства, но степи, занятые
ордынскими ногайцами, фактически составили «буферную» зону между
российскими и крымскими владениями. Хотя в 1777 г. началось
укрепление Азово-Моздокской границы, более выгодным в военностратегическом отношении являлось создание форпостов по р. Кубани, на
территории Крымского ханства. Россия усилила здесь свои позиции и
создала послушное правительство во главе с ханом Шагин-Гиреем.
Рассчитывая на пророссийскую ориентацию правобережных орд,
командующий Кубанским корпусом А.В. Суворов построил укрепления на
Кубани, что продемонстрировало неспособность хана обеспечить
территориальную целостность своего государства. Против него вспыхнуло
восстание, поддержанное Османской империей, но подавленное
российскими войсками. Бунтующие против Шагин-Гирея ордынские
ногайцы стали уходить с правобережья Кубани на запад. В период с 1776
по 1782 год бежало более 30 тыс. кибиток ордынцев: часть из них
мигрировала в Турцию, часть осела в Кубанской орде.
В 1783 г. Шагин-Гирей отрёкся от престола в пользу Екатерины II. По
Константинопольскому договору владения Крымского ханства от
левобережья Кубани до Чёрного моря отошли под юрисдикцию
Османской империи, а Крым и правобережье Кубани вошли в состав
России. Таким образом, Крымское ханство было разделено между двумя
империями. На Северном Кавказе российско-османской границей стала
Кубань по нижнему и среднему течению, поэтому переселения с
правобережья в Закубанье рассматривались как бегство российских
подданных, и для их возвращения направлялись войска. Так, в 1783 г. А.В.
Суворов насильно вернул беглых ордынских ногайцев на российскую
сторону, при этом не тронув ногайцев Кубанской орды, признанных
подданными Османской империи.
20
Укрепление кубанской границы зависело от массовости поселений на
российской стороне подданного населения, так как в безлюдных степях,
используемых только кочевниками, охранять новые рубежи только силами
переселённых сюда немногочисленных казаков было невозможно.
Основное население российской территории в регионе составляли кочевые
народы, но их было недостаточно для освоения всего края. Кроме того,
для безопасности Кубанской линии и предотвращения массового бегства
ногайцев с российской стороны, командование расселяло их дальше от
границы. С конца XVIII в. на Северном Кавказе актуальнейшей задачей
стало скорейшее заселение обширных степей, обезлюдивших после
массовых переселений ногайских орд.
Трансграничные перемещения ордынских ногайцев регулировались
российско-османскими договорами, по которым на левобережье Кубани
могли остаться только подданные Османской империи, а беглые с
российской стороны не могли получить её покровительства и защиты.
Кубанская граница от впадения в Кубань Урупа шла «сухим путём»
по предгорной полосе через верховья Кумы до Пятигорья, где соединялась
с Азово-Моздокской линией. Здесь главной пограничной крепостью стала
Константиногорская на р. Подкумок (возле совр. г. Пятигорска). Однако в
силу повышенной военной активности местных народов, выраженной в
набегах с целью захвата пленных и добычи, они не стали надёжным
пограничным населением.
Серьёзным противодействием для укрепления российской власти
среди новых подданных являлось отсутствие у них крупных населённых
пунктов, привязанных к одному месту. Аулы носили подвижный характер
и назывались по имени владельца, по воле которого кабардинцы и
абазины вели полукочевой образ жизни. А кочевые ногайцы из-за
особенностей хозяйственной жизни нуждались в передвижениях на
обширных пространствах по обе стороны Кубани. Поэтому командование
предпринимало действия по локализации аулов на определённых местах
для введения российского управления.
В Пятигорье началось постепенное взятие под контроль близлежащих
земель впереди линии и водворение на них под охраной войск российских
подданных ногайцев и абазин-алтыкесеков, но самовольное переселение
за Кубань запрещались. Трансграничные перемещения регулировались
российско-османскими договорами, однако ни одна из сторон не могла их
предотвратить из-за фактического отсутствия укреплённой и хорошо
охраняемой границы.
Российские власти старались заселить в степях от Кубани до
Пятигорья как можно больше подданного населения, чтобы поставить
заслон на путях сообщения турецкого Закубанья и российской Кабарды.
Кубанские ногайцы оказались в сложном положении, так как их кочевья
были разделены между двумя империями. И русские, и турки
использовали их в своих интересах, привлекая владельческую
аристократию – султанов из рода Гиреев. Многие добровольно
21
переходили на российскую службу, так как указом Екатерины II в 1784 г.
татарская знать была приравнена в правах к российскому дворянству.
Карачаево-балкарские княжеские владения в бассейне Верхней
Кубани и левых притоков Терека сохранили независимый статус, так как
никогда не входили в состав Крымского ханства, а разделу между
империями подлежали только народы, «издревле к Крымской области
принадлежавшие». В горных ущельях находили убежище «беглые» аулы,
так как во время русско-турецких войн Карачай и Балкария оставались
нейтральными сторонами. Российские войска входили на их территории
только для вывода беглых партий, принимавших участие во враждебных
военных действиях и грабительских набегах на российские поселения.
Перемещения народов на Северо-Западном и Центральном Кавказе до
1783 г. зависели от российско-крымских отношений, а после раздела
ханства
регулировались
российско-османскими
договорами,
закреплявшими границы и подданство северокавказских народов.
Во второй главе «Миграции народов после раздела Крымского
ханства между Российской и Османской империями (1783-1828 гг.)»,
состоящей из шести параграфов, рассмотрены переселения народов
Центрального и Северо-Западного Кавказа в мирное и военное время
после разграничения владений двух империй по Кубани.
Созданная в 1785 г. Кавказская область состояла из 6 уездов:
Екатериноградского,
Кизлярского,
Моздокского,
Георгиевского,
Александровского, Ставропольского. Значительная часть беглых
ордынцев находилась ещё в Закубанье, и командующий Кавказским
корпусом генерал-поручик П. С. Потёмкин вывел их на российскую
сторону для водворения в пустующих степях восточного Предкавказья,
Крыма и Таврической губернии. В 1785 г. части ордынских ногайцев
расселили между караногайцами в Кизлярской степи, однако смешения
родственных колен не произошло, в 1799 г. ордынцы переместились в
урочище Ачикулак Моздокского уезда, составив основу нынешнего
ногайского население Ставропольского края и Чечни.
Политика российских властей по этноцентрализации Кабарды
обернулась тем, что в 1786 г. из Пятигорья бежали абазины-алтыкесеки,
так как кабардинские владельцы требовали с них дань. В Закубанье они
осели в устье Малого Зеленчука у ногайцев, а когда началась русскотурецкая война (1787-1791), скрылись в Карачае, так как не могли
рассчитывать на защиты османских властей.
Пользуясь военным временем, российские войска перешли границу,
догнали беглецов в верховьях Малого Зеленчука и вернули в Пятигорье.
Аулы кубанских ногайцев за участие в антироссийском движении Шейха
Мансура были разрушены, часть жителей пыталась скрыться в верховьях
Большого Зеленчука, но русские отряды вывели их, как военнопленных,
на правобережье Кубани, где они получили кочевья в ставропольских
степях от Кумы до Егорлыка. Тогда же Пятигорские абазины и ногайцы
были выведены из ведения Кабардинского приставства в «особое
22
ведомство» военного командования. В результате оставшиеся в Закубанье
беглые партии абазин добровольно вернулись под российскую защиту.
Переселение одновременно значительной части закубанских ногайцев
на российскую сторону в период войны было формой их капитуляции как
воюющей стороны. Благодаря этим переселениям, российские власти
предотвратили соединение ногайцев с турецким войском, вторгнувшимся
на правобережье Верхней Кубани в 1790 г.
На месте сражения корпуса Батал-паши и российских войск был
поставлен самый верхний на Кубани пограничный редут, названный
Баталпашинским (совр. г. Черкесск). Так правобережье Кубани между
устьями её правых притоков Тохтамыша (совр. р. Абазинка) и Батмаклы
(совр. р. Овечка) отошло к российским пределам, и уже отсюда «сухая»
часть границы прошла на юго-восток до верховий Кумы.
Когда состоялся поход Батал-паши из Анапы, на Кубани оказать ему
военную помощь было просто некому. Российские войска разбили турок,
и никогда больше османское правительство не делало ставок на участие
северокавказских народов в рядах своих войск в войнах с Россией.
Владельцы закубанцев искали покровительства России, как более
могущественной стороны. Однако в мирное время только отдельные
владельцы могли перейти на русскую службу и со своими аулами
переселиться на правобережье, получив российское подданство.
По Ясскому договору 1791 г. граница по Кубанской линии
сохранилась, но ногайцы с правобережья переселялись в другие, более
отдалённые районы. В Кавказской области происходило смешивание
различных орд и родов в местах компактного расселения, и ногайцев чаще
стали называть по уездам, к которым они причислялись: кизлярские,
моздокские и бештовские.
В конце XVIII в. началось массовое переселение казачьего населения
на Кавказскую линию, и с появлением Черноморского казачьего войска,
Хопёрского, Волгского, Кубанского и Кавказского линейных полков
произошли новые административно-территориальные преобразования.
В 1797-1802 гг. территория Ставрополья, вошедшая в Астраханскую
губернию, заселялась различными народами, вошедшими в состав России,
однако захвата горских территорий не происходило. В стратегических
целях цепь российских укреплений по правому берегу Кубани и в районе
Пятигорья имела задачи защитить границу от вероятных вторжений и
подготовить плацдарм для дальнейшего продвижения к Чёрному морю.
В 1794 г. по указу Екатерины II для охраны границы насильно
переселили казаков с Дона. Основанные ими станицы Усть-Лабинская,
Кавказская, Прочноокопская, Григориополисская, Темнолесская и
Воровсколесская защищали от набегов горцев не только границу, но
собственные семьи, составив в 1796 г. Кубанский конный линейный полк.
Донские казаки соседствовали с ногайцами и абазинами Пятигорья, что
вело к сокращению их обширных кочевий.
23
Кардинальное изменение геополитической ситуации на южных
рубежах России изменили и её этнополитические приоритеты.
Кабардинское приставство потеряло свою актуальность, и власти больше
не пытались «смешивать» ногайцев, абазин и кабардинцев. В 1800 г. в
связи с учреждением приставств мусульманских народов от Кубани до
Каспийского моря, пятигорские ногайцы и абазины составили отдельное
Бештовское приставство и кочевали по рекам Куме, Калаусу и Янкулям.
Ногайцы обладали огромным количеством скота, который всегда был
целью набегов «хищнических» партий, поэтому защита казачьих постов
имела для них большое значение. Однако целенаправленная политика
властей предусматривала перевод ногайцев на оседлую жизнь, кочевья
постепенно изымались для земледельцев, что вело к земельным
конфликтам с казаками.
Чтобы привлечь приграничных ногайцев к кордонной службе, в 1803 г.
военным начальником Бештовского приставства назначили генералмайора Султана Менгли-Гирея, и они составили полк для охраны границы.
Так началось складываться боевое сотрудничество ногайцев и казаков на
«сухом» участке Кавказской линии, позади которой селились крестьяне из
внутренних губерний России.
На Верхней Кубани через Карачай сохранялись пути сообщения
российских и османских подданных, что затрудняло в мирное время
контроль над перемещениями аулов и «хищнических» партий.
Впереди границы не было постоянных селений, так как карачаевцы
занимались отгонным животноводством и использовали предгорья только
в хозяйственных нуждах. Чтобы иметь «буферное» население, вдоль
«сухой» линии власти водворили под охраной войск часть бештовских
ногайцев, переместив из Пятигорья на правые притоки Верхней Кубани
Батмаклы, Тохтамыш и Джегуту.
В 1804 г. в Кабарде вспыхнуло восстание против российского
судопроизводства, жёстко подавленное войсками, и некоторые
влиятельные князья бежали со своими аулами в Закубанье и увлекли из
Бештовского приставства часть ногайцев и абазин. Для предотвращения
бегства военные власти выдвинули предложение укрепить казачьими
постами верховья Кубани и закрыть пути сообщения с Закубаньем.
Командование было озабочено тем, что беглые партии кабардинцев,
абазин и ногайцев свободно торгуют захваченными русскими людьми и
похищенным скотом, пользуясь переправами через Верхнюю Кубань.
Однако правительство не разрешило устройство крепости в Карачае, так
как это было бы военным вторжением в мирное время. Войска переходили
границу только для поисков беглых российских подданных и вывода их на
прежние места.
В миграциях народов, не состоящих в подданстве Российской
империи, войска не принимали участие. Так, массовое переселение в
Карачай и последующее возвращение в верховья Баксана части
урусбиевского общества в 1793-1807 гг. осталось без внимания военных.
24
Однако эти события были связаны с общим усилением российской власти
в Кабарде и раскрывают особенности этнолокализации карачаевобалкарцев на Центральном Кавказе по обе стороны г. Эльбруса.
Миграции народов Пятигорья в период русско-турецкой войны
1806-1812 гг. совпали с эпидемией чумы 1804-1816 гг. В 1809-1810 гг. для
обеспечения карантинных мер абазин-алтыкесеков вытеснили из
Бештовского приставства в Закубанье. В конце войны их возвратили на
прежние места через посредство генерал-майора Менгли-Гирея, сына
кубанского сераскира, пользовавшегося в Закубанье авторитетом и
влиянием.
Кумские абазины и ногайцы, бежавшие за Кавказскую линию,
возвращались различными способами. В военный период за ними
направлялись войска для насильственного вывода с враждебной
территории, в мирное время возвращение беглецов происходило
привлечением их меновой торговлей, предоставлением пастбищ и
кочевий, разрешением мусульманского судопроизводства и т.д.
В 1811 г. проект о налаживании мирных отношений с местными
народами посредством «меновой торговли» не был осуществлён в полном
объёме, так как правительство было занято войной с наполеоновской
Францией. Кавказские власти предпринимали меры по введению у новых
российских подданных государственных повинностей или налогов,
переводили на оседлый образ жизни, отводили часть кочевий колонистамземледельцам, что являлось частью программы по интегрированию
местных народов в общее русло империи.
В 1813 г. из-за ограничений в кочевьях и конфликта Менгли-Гирея с
местными кавказскими властями значительная часть ногайцев,
выведенные из-за Кубани во время войны, бежала в Закубанье. Российские
власти не требовали их возвращения, так как по результатам последней
войны кубанские ногайцы остались подданными Османской империи.
В период командования на Кавказе генерала А.П. Ермолова (18171826
гг.)
массовые
перемещения
обуславливались
военнопереселенческой деятельностью властей по укреплению официальных
границ империи. Александр I дал разрешение перенести укрепления
центральной части Кавказской линии к границе с независимыми
народами, включив таким образом в систему постов и укреплений всю
Кабарду, как части российской территории.
Российская внешняя граница обозначалась чёткой территориальной
привязанностью крепостей, постов и станиц, населённых и охраняемых
казаками. Так как только устойчивый военно-административный контроль
над покорными народами делал их территории частью России, то перенос
системы укреплений в центральной части Кавказской линии к границе
между покорными и непокорными обществами являлся актуальной
задачей военного командования.
В связи с переносом российской границы в Закавказье после
Георгиевского трактата 1783 г. и присоединения в 1801 г. Восточной
25
Грузии к России, контроль над Центральным Кавказом стал более
настоятельным и «набеговая» практика горцев более не могла быть
терпима. Военно-переселенческие действия властей предполагали
перемещение горского населения на равнинные, хорошо контролируемые
места позади российских укреплений.
1817 г. по сложившейся в историографии традиции считается
началом Кавказской войны, так как перенос кордонных линий с Терека на
Сунжу и перемещения пограничных аулов на плоскость обернулось
вооружённым сопротивлением народов Чечни и горного Дагестана. Тем
не менее, в 1822 г. линия предгорных укреплений пролегла через Кабарду,
связав в центре Кавказской линии Пятигорье с Владикавказом.
С реки Малки кордонная линия передвинулась на восточные границы
кабардинских земель и закрыла выходы из горных ущелий по правым
притокам Терека: Баксана, Чегема, Нальчика, Черека и Уруха. Новая
линия получила название Кабардинской, обозначив границу между
кабардинцами и независимыми карачаевцами, балкарцами и дигорцами.
Жесткие военно-переселенческие действия войск повлекли за собой
изъятие части земель в предгорьях для устройства укреплений. Началось
сопротивление владельцев, не желавших перемещения на контролируемые
места. В результате военной экспедиции значительная часть населения
бежала в Закубанье, образовав там общество «беглых» кабардинцев.
При А.П. Ермолове усилилось массовое водворение на Кавказской
линии русского населения. В целях обеспечения безопасности
Минеральных вод границу с Карачаем усилили Кисловодским
укреплением, а из Пятигорья решительно удалили абазин за
пособничество и укрывательство «хищнических» партий. Так, в 1818 г.
был разрушен аул Трамова, а жители изгнаны в Кабарду. В 1821 г. из-под
Георгиевска на р. Малку был перемещён аул Бабукова, на р. Куме
уничтожены три аула, а жители бежали в Закубанье при помощи
вооружённых партий беглых кабардинских владельцев.
Степи от Пятигорья до Кубани, в основном, занимали ногайцы
Бештовского
приставства.
В
результате
административных
преобразований под управлением Султана Менгли-Гирея остались только
«бештаукумские» ногайцы, кочевавшие и жившие оседло по рекам Куме,
Сабле, Калаусу, Большому и Малому Янкулям. Тохтамышевские ногайцы,
водворённые по правобережью Кубани от устья Джегуты до Прочного
Окопа, составили отдельное приставство.
Выделив Менгли-Гирею в частную собственность 5000 десятин
земли, правительство поставило ногайцев перед выбором: жить на его
земле в качестве крепостных или же перейти на «казённые» земли в
качестве государственных крестьян. Так власти целенаправленно
переводили народы Пятигорья на казённые земли, привлекали к
государственным повинностям и военной службе.
Кисловодская линия охраняла пространство между Малкой и Кумой
от независимых горцев, «живущих по обеим сторонам Эльбруса».
26
Пастбищные земли карачаевцев и балкарцев вблизи Пятигорья и Кабарды
постепенно заселялись под охраной войск российскими подданными
кабардинцами, ногайцами и абазинами-алтыкесеками. Пограничные посты
поставили в верховьях Малки, Подкумка, Кумы и Тохтамыша, чтобы
контролировать перемещения подвижных аулов.
А.П. Ермолов стремился вывести войска в центре линии ближе к
владениям Османской империи и настаивал на их концентрации по
Кубани. Беглые российские подданные давали повод для перехода
границы в целях наказания за набеги, а закубанцы, дававших прокорм и
пристанище беглецам, становились жертвой военных экспедиций.
Ситуацию в 1822-1826 гг. можно назвать военной, но открытое завоевание
Западного Кавказа и официальное закрепление региона за Россией могло
произойти только по итогам войны с Османской империей.
Беглые кабардинцы от преследования войск переместились к
родственным бесленеевцам на левобережье Лабы и абадзехам на р. Белую,
а абазины-алтыкесеки и ногайцы в 1823 г. бежали в верховья Зеленчуков,
а частью за Лабу. Экспедиции в Закубанье против беглых кабардинцев,
бештовских ногайцев и абазин-алтыкесеков не вызывали никакой реакции
турецких властей. Только когда истреблению подверглись аулы ногайцевмансуровцев, подданных Османской империи, анапский паша выразил
протест, и российские войска вышли из Закубанья.
Горцы оставляли хозяйственные земли и перегоняли стада в
высокогорье, что неминуемо вело к катастрофическому недостатку
пастбищ и поиску путей сближения с империей. Кубанское ущелье выше
Каменного моста оставалось недоступным для войск из-за отсутствия
аробных дорог, по которым можно было бы вести артиллерию.
Российские войска не занимали территории выше ногайских кочевий, но
постепенно продвигали на карачаевские земли кумских ногайцев и абазин
из Пятигорья, разрешая пасти скот на правых притоках Верхней Кубани
под охраной войск.
Что касается военных экспедиций в верховья Зеленчуков, Урупа и
Лабы для вывода оттуда беглых кабардинцев и абазин, то они не вызывали
даже формальных протестов со стороны анапского паши, так как Карачай
не был османской территорией. Так, в июне 1823 г. насильно вывели с
верховья Малого Зеленчука аулы беглых абазин, в рапорте военных об
этом сражении впервые упоминаются среди убитых карачаевцы. Хотя
Карачай не был целью вторжения, но всё чаще стал фигурировать как
враждебная территория, в которой дают приют «хищническим» партиям.
В мирное время планы А.П. Ермолова по устройству укреплений у
выходов левых притоков Кубани из гор были не осуществимы, так как
нарушали международные соглашения и провоцировали Османскую
империю на объявление войны. Но она понимала слабость своих позиций
и не предпринимала ответных действий. Однако нахождение российских
войск в Закубанье вызывало международные осложнения, так как
27
европейские державы ревниво следили за растущим могуществом России
и готовились оказать поддержку Османской империи.
Правительство Николая I не разрешало нарушать мирных отношений
с Турцией и до поры решительно сдерживало порыв А. П. Ермолова
укрепиться на левобережье Кубани. Тогда он усилил Верхнекубанский
отрезок Кавказской линии, основав в 1825-1827 гг. из казаков Хопёрского
полка станицы Баталпашинскую, Беломечетскую, Барсуковскую,
Бекешевскую и Карантинную, закрывших северные границы Карачая.
Хотя в 1826 г. российские власти подтвердили независимый статус
Карачая, заключив «Договор о нейтралитете» и обещая не препятствовать
пасти скот на низменных местах, владетельные князья в том же году
приняли османское подданство, формально превратив независимое
княжество в турецкую губернию, а «сухой» отрезок Кубанской линии - в
часть российско-османской границы.
В 1827 г. кавказское командование планировало покорения Карачая в
целях присоединения к России всего пространства между Кабардой и
закубанскими владениями Османской империи. Однако правительство
запретило вторжение в мирное время на чужую территорию, так как
Россия вступила в войну с Персией и до её окончания сохраняла мирные
отношения с Турцией.
Полагая, что вхождению Карачая в состав империи мог бы
способствовать пример близкородственных соседей, новый командующий
Кавказской линией Г.А. Эмануель срочно привёл в российское подданство
приграничное к Кабардинской линии население. В феврале 1827 г.
добровольно дали присягу владетельные князья балкарского,
урусбиевского, чегемского, хуламского, безенгиевского и дигорского
обществ. Так горцы современной Балкарии и Дигории (часть Осетии)
добровольно вошли в состав России. Они не подвергались перемещениям
в связи с выбором российского подданства, так как к России была
присоединена вся их территория, и она не имела смежной границы с
владениями Османской империи.
Третья глава «Переселения закубанских народов в период их
вхождения в состав России (1828-1856 гг.)» состоит из пяти параграфов,
в которых рассмотрены перемещения народов Закубанья в период
официального присоединения Карачая и всего Северо-Западного Кавказа
к России.
Осенью 1828 г. войска генерала Г.А. Эмануеля вторглись в верховья
Кубани, так как началась русско-турецкая война (1828-1829), и российские
власти не могли оставить в тылу непокорённую территорию. Набеги
закубанцев на Кавказскую линию усилились, военные экспедиции не
приводили к их полному «замирению», а «хищнические партии» беглых
кабардинцев и абазин успевали скрыться в горных ущельях Карачая.
После сражения у подошвы Эльбруса Карачай был завоёван и вошёл в
состав России по договору, подписанному владетельными князьями.
28
Лишив закубанцев надёжных укрытий, войска начали экспедиции за
Кубань и перемещение покорных аулов на контролируемые места по
левобережью Кубани. Однако большая часть закубанских народов бежала
за Лабу, в том числе беглые российские подданные: кабардинцы и
абазины.
Между тем, по Адрианопольскому договору 1829 г. всё пространство
от Кубани до Чёрного моря вошло в состав России и стало зоной активной
военно-переселенческой деятельности военных властей. Усилия войск
были направлены на вывод беглых аулов из горных укрытий и водворение
на плоскости.
Возвращение беглых кабардинцев и абазин на свои места перестало
быть принципиальным, так как всё Закубанье стало российской
территорией. В 30-е годы систему укреплений перенесли на левые
притоки Кубани. Беглые аулы выводились из горных укрытий и
водворялись на Баталпашинском участке Кубанской линии, однако
удерживать их на местах было невозможно, так как, пользуясь
отсутствием кордонов по Лабе, они легко уходили на запад. Так, большая
часть лабинских жителей переместилась к реке Белой.
Ситуацию усложнила эпидемия холеры и голод в 1831-1833 гг.,
отразившиеся на обеспечении войск, поэтому новый командующий
войсками генерал А.А. Вельминов начал давление на карачаевцев с целью
заставить их содержать войска. В результате произошло массовое
переселение западных карачаевцев и укрывавшихся у них с 1824 г.
цебельдинцев (горных абхазцев) на южные склоны Главного Кавказского
хребта.
Возможности предотвратить массовые переселения закубанских
народов на запад у российских властей не было, так как новый военный
рубеж по Лабе и её истокам Большой и Малой Лабе не был укреплён и не
охранялся войсками. Военно-административные преобразования на
Кавказской
линии во второй половине 30-х годов XIX в. были
направлены на пресечение массового бегства закубанцев и объединение
их под общим управлением военного командования. С выходом войск на
западные границы Карачая создавался удобнейший тыл для создания
нового оборонительно-наступательного рубежа.
В 1837 г. Карачай перевели из ведения Кабардинской линии в ведение
Правого фланга Кавказской линии. Баталпашинский участок,
ограничиваясь р. Лабой от непокорных народов, был взят под контроль
войск, что делало водворение здесь казачьих укреплений и аулов более
прочным и эффективным.
Беглые кабардинцы и абазины-алтыкесеки не имели за Кубанью
постоянного местожительства и средств жизнеобеспечения, поэтому
военные власти занялись решительными действиями по их расселению. В
1837 г. состоялось водворение беглых кабардинцев между устьями Урупа
и Зеленчуков. Правительство предложило причислить их к казакам для
привлечения к службе, но А.А. Вельяминов опроверг нереальный проект.
29
В 1839 г. Николай I приказал начать колонизацию Закубанья с
востока, отделить с юга прикубанских ногайцев и укрепиться на Лабе. Для
разъединения покорных и непокорных народов систему укреплений
перенесли в 1840 г. на Новую линию. Перемещение казаков с
Баталпашинского участка Кубанской линии на Лабинскую повлекло за
собой новый массовый исход местного населения частью на р. Белую, а
частью в горные ущелья Западного Карачая. После устройства станиц
войска предприняли действия по возвращению аулов и водворению их
позади линии под жёсткий контроль.
Власти не могли заниматься вопросами управления и обустройства
народов, не закреплённых на определённых местах. Поэтому был принят
проект Вельяминова и Засса по колонизации пространства от Кубани до
Лабы, с последующим расселением аулов между казачьими укреплениями
и станицами. Устройство Лабинской линии являлось необходимым
условием для удержания закубанцев на постоянных местах. Аулы,
выводимые в ходе военных экспедиций из горных и лесных укрытий,
можно было удержать на плоскости, только расселив вблизи казачьих
станиц под военным надзором.
В 1837 г. Большой Карачай перевели из ведения Кабардинской линии
в ведение Кубанской линии и объединили с территорией Западного
Карачая. Географическое положение Карачая и военная целесообразность
оказались важнейшими факторами для общего с закубанцами военноадминистративного устройства в составе Баталпашинского участка
Кубанской линии. Для разъединения покорных закубанских народов:
ногайцев, бесленеевцев, башильбаевцев и беглых кабардинцев от
непокорных залабинских народов система укреплений и постов была
перенесена с Верхней Кубани на Лабинскую линию и поставлен заслон
бегству закубанцев на запад.
В 1848 г. закубанскому наибу Шамиля Магомет-Амину удалось
привлечь к себе с Лабинской линии бесленеевцев, башильбаевцев, беглых
кабардинцев и переселить за р. Белую, к непокорным западноадыгским
народам. Антироссийская деятельность Магомет-Амина стала серьёзным
препятствием для расселения горцев позади Лабинской линии. В 1851 г. к
нему бежала большая часть бесленеевцев, беглых кабардинцев и
башильбаевцев.
В 1852 г. приставство лабинских адыгов упразднили за отсутствием
жителей, и учредили приставство Нижнекубанских народов. Однако
между верховьями Кубани и Лабы не было опорных пунктов для войск ни аулов, привязанных к одному месту, ни казачьих станиц. Продвигаясь
к Чёрному морю, войскам приходилось переселять аулы на уже
укреплённые казаками линии и после этого переходить на новые рубежи.
Особенно интенсивным перемещениям подвергались адыги между Лабой
и Белой, но они носили, в основном, характер внутренних передвижений в
пределах их этнической территории. Продвижение к Чёрному морю
приостановила Крымская война (1853-1856).
30
В Крыму, основном театре военных действий, на стороне турок
выступили Англия и Франция. На Северном Кавказе горские народы так и
не объединились для общего выступления, и Османская империя не
решилась направить сюда войска. Войска Кавказской линии сохраняли
оборонительную позицию.
В 1855 г. Магомет-Амин с закубанским войском прорвался через
Лабинскую линию в Центр Кавказской линии с целью создания
операционной базы в труднодоступных ущельях Карачая и воссоединения
с Шамилём в Кабарде, но его войско было окружено в Большом Карачае и
разбито. Для Карачая это вторжение обернулось изъятием части западных
земель в казну. Власти намеревались соединить Кавказскую линию через
Клухорский перевал с Черноморским побережьем, но в связи с
присоединением к России всего Кавказа этот обременительный проект
осуществлён не был.
Успешный
прорыв
Магомет-Амина
с
войском
показал
недостаточность и слабость охраны Лабинской линии, особенно в
верховьях Лабы, поэтому местные жители за измену были удалены с
пограничных мест, назначенных для строительства новых укреплений и
казачьих станиц. За пособничество Магомет-Амину с Урупа за Лабинскую
линию изгнали бесленеевцев, башильбаевцев и беглых кабардинцев, и они
перешли в разряд непокорных народов.
Из-за постоянно менявшейся картины расселения закубанских
народов менялись и названия приставств. В 1855 г. упразднили
приставство закубанских народов, а вместо него создали приставство
карамурзинских и кипчакских ногайцев; в 1856 г. основали Тебердинское
приставство, но через год объединили с Карачаевским приставством; в
1857 г. приставство бесленеевцев и закубанских армян объединили с
приставством карамурзинских и кипчаковских ногайцев.
Стало очевидно, что без прочного водворения аулов под постоянным
военным надзором введение российского управления невозможно, и
первоочередной задачей властей стала колонизация края и строительство
казачьих станиц. Дальнейшее продвижение войск и колонизация
пространства между Лабой и Чёрным морем продолжились после
окончания Крымской войны.
Четвёртая глава «Характер миграций и расселения народов
Северо-Западного Кавказа с 1857 по 1868 гг.» состоит из шести
параграфов,
в
которых
анализируется
военно-переселенческая
деятельность российских властей после Крымской войны до
пореформенного периода.
Изолированность «демократических», т.е. не имеющих собственного
высшего сословия, западноадыгских обществ: абадзехов, шапсугов и
натухайцев предопределила их преимущественное вооружённое
противостояние с казачьим населением Прикубанья. Этим широко
пользовались Турция и Англия, вовлекая их в своё военное соперничество
с Россией. Однако, убедившись, что Крымская война не ослабила военный
31
потенциал России на Северо-Западном Кавказе и, осознавая
бессмысленность борьбы, горцы стали склоняться к массовому
переселению в пределы Османской империи, что значительно облегчало
колонизацию Северо-Западного Кавказа.
Стратегически важные места отводились под строительство станиц и
укреплений, начиная с устьев Лабы и вверх по ущельям Зеленчуков,
Урупа и Лабы. В 1858 г. Верхнекубанский округ состоял из
Баталпашинского участка Кубанской линии, Зеленчукской и
Кисловодской линий и двух приставств:
Карачаевского и
Тохтамышевского. Большая часть кубанских ногайцев входила в
Лабинский округ. При выходе на Малую Лабу войска столкнулись с
абазинами-шкарауа, которые подчинились начальнику Малолабинской
линии.
На пространстве от Верхней Кубани до Большой Лабы основались
станицы Хопёрского полка: Сторожевая (1858 г.), Исправная (1858 г.),
Зеленчукская (1859 г.), Кардоникская (1859 г.), Преградная (1860 г.),
Усть-Джегутинская (1861 г.) и Красногорская (1861 г.). Здесь важно
отметить, что при водворении казаков на территории современной
Карачаево-Черкесии войска не уничтожали аулы и не истребляли горцев.
В Западном Карачае значительных крупных поселений не было с конца
XVII в., эти земли использовались только в хозяйственных нуждах, под
сезонные пастбища и жили здесь во временных поселениях – стауатах и
кошах. Так как после раздела Крымского ханства между Российской и
Османской империями Карачай остался нейтральной территорией, то
здесь находили убежище и отдельные личности, и целые аулы соседних
народов, но постоянных селений они никогда не имели. Более того,
российские власти основали здесь первые селения абазин-алтыкесеков на
Кубани – Дударуковский (1834 г.), Лоовский (1839 г.) и беглых
кабардинцев на Малом Зеленчуке – Касаевский (1851 г.).
Казачьи станицы разделили Верхнекубанское приставство на две
части: карачаевцы оказались зажатыми в верховьях Кубани, а кочевые
ногайцы попали в эпицентр колонизации и переводились на оседлый
образ жизни. В 1857 г. кубанские ногайцы были увлечены родственными
ставропольскими ногайцами в эмиграцию. В 1861 г. с их уходом в
Османскую империю около 400 тыс. десятин между Кубанью и устьями
её притоков Урупа и Зеленчуков освободились для колонизации.
В 1857 г. российские войска выступили на Северо-Западном
Кавказе одновременно с трёх сторон: с востока, запада и центра от Кубани
к Кавказским горам. Главнокомандующий Кавказской армией
Барятинский рассматривал два основных способа завоевания края:
покорение местных жителей с оставлением их на занимаемых землях и
отнятие у них земель для водворения победителей. Первый способ решили
применять преимущественно к обществам, управляемым аристократией,
за которой власти старались «утверждать поземельное владение для
упрочения собственного нашего господства в крае»; а второй - к
32
«демократическим» обществам, «не имеющими ни власти, ни
общественного порядка, для покорения которых представляется
невозможным соглашение с целым народом».
В Карачае большая часть земель была объявлена «казённой», но
взамен карачаевцам сохранили право частной собственности на земли в
Большом Карачае, где находились крупные селения. Границы
карачаевских земель неуклонно сокращались, в середине XIX в. около 300
кошей оказались на арендованных землях. В 1859 г. восточная граница
была определена по Водораздельному хребту, и земли по рекам Эшкакон
и Кичи-Малкой перешли в ведении Левого крыла Кавказской линии. Из-за
изъятия пастбищ часть карачаевцев мигрировала в Османскую империю в
1859-1861 г. под предлогом хаджа, т.е. паломничества в Мекку.
В 1860 г. два территориальных района военных действий Кавказской
армии - Левое крыло (бассейн р. Терек) и Правое крыло (бассейн р.
Кубань) разделили на Ставропольскую губернию, Кубанскую, Терскую и
Дагестанскую области. Так была сформирована целостная система
военно-народного управления народами Северного Кавказа.
После окончания войны в Чечне в 1859 г. войска перебросили в
Закубанье, и из шести бригад Кавказского линейного казачьего войска и
Черноморского войска образовали Кубанское казачье войско под
командованием генерал-адъютанта Н.И. Евдокимова. Главным средством
для окончательного покорения Северо-Западного Кавказа стало заселение
казаками пространства между Лабой и Чёрным морем и расселение
местных народов «позади казачьих станиц», что без насильственных мер
оказалось невозможным. Особенно это касалось так называемых
«демократических» обществ, не имеющих сословной иерархии и
внутренней властной структуры, и из-за отсутствия владетельных князей
российским властям не с кем было вести переговоры.
Между Кубанью и Лабой обитали «аристократические» народы, и
владельцы, большей частью, покорились российской власти. Лабинская
линия была продолжена до самого горного хребта, а передовой рубеж
устраивался уже по р. Белой. Расселения народов на контролируемых
территориях продолжались, но теперь лучшие и стратегически важные
места отводились под строительство казачьих станиц и укреплений.
Стабильное водворение аулов могло осуществиться только после
возведения станиц, поэтому занятие левобережья Лабы сопровождалось
временным, на период строительства, изгнанием бесленеевцев, беглых
кабардинцев и абазин-шкарауа, препятствовавших заселению казаков.
Абазины-шкарауа укрылись в верховьях Зеленчуков, Урупа и Лабы, где
провели зиму 1861-1862 гг. Сразу же после прочного размещения казаков
их стали принуждать к возращению на равнины.
Однако большая часть бесленеевцев и абазин-шкарауа мигрировала в
Османскую империю, остальных вывели на равнины и для военноадминистративного надзора создали Новолабинское приставство. Так как
они продолжали уходить со своих мест, то в 1862 г. приставство
33
преобразовали в Лабинский военный округ, но уже в октябре войска
выполнили свою задачу по водворению горцев и были созданы
Верхнелабинское и Нижнелабинское приставства.
Выселение адыго-абхазских народов с территорий, прилегающих к
Чёрному морю, стало следствием стремления России прочно занять
побережье и ликвидировать плацдармы потенциальной иностранной
интервенции. Местные народы принимали военную помощь со стороны
Англии и Турции, организовывали набеги на укрепления Черноморской
береговой линии, выступали против России в годы Крымской войны,
поэтому в глазах российского правительства были совершенно
ненадёжным, угрожающим границе с тыла населением.
Массовому перемещению на Прикубанские равнины правительство
выдвинуло альтернативу - переселение в пределы Османской империи
наиболее непримиримых обществ. В 1861 г. Александр II разрешил
эмиграцию горцев, так как западноадыгские народы отказывались
добровольно переселяться на указанные места Прикубанской равнины.
Они пыталась укрыться в горах, но были выведены оттуда войсками в два
новых округа: Абадзехский и Шапсугский. Чтобы избежать обвинений в
изгнании народов, власти предоставляли горцам возможность мирной
жизни на указанных местах, оставляя на их усмотрение переселение «или
в Турцию, или на Кубань».
Несмотря на бравые рапорты и высказывания военного командования
о ходе успешных боевых действий российских войск с горцами, всё же
основной составляющей и целью этих действий оставалось принуждение
непокорных аулов к перемещению, прежде всего,
на открытые
пространства Кубанской равнины, а не истребление людей.
Разумеется, местные народы несли потери от военных действий, так
как оказывали вооружённое сопротивление продвижению войск и не
хотели выполнять условий властей. Однако основные жертвы Кавказской
войны погибли в ходе массового, плохо организованного переселения в
Османскую империю.
Для утверждения российской власти в Закубанье и укрепления
границы по восточному берегу Чёрного моря предусмотрено было
массовое выселение адыгов с побережья. Военное завоевание Кубанской
области осуществлялось методом колонизации завоёванных территорий
казаками и переселения покорённых народов на указываемые места
между казачьими станицами, чтобы они не были угрозой государственной
границе с тыла.
Насильственное переселение горцев на Прикубанскую равнину в
свою очередь также в немалой степени стимулировало миграцию в
Османскую империю, так как было сопряжено с трудностями адаптации к
новой жизни в соседстве с казаками, которые чувствовали себя
полновластными хозяевами. Трагический и многочисленный исход адыгоабхазских народов Северо-Западного Кавказа изменил демографическую и
этническую картину региона.
34
Численность всех переселенцев с Северного Кавказа в Османскую
империю в 1858 -1865 гг. точно определить невозможно. По различным
сведениям это от 250 до 500 тыс. человек. Из них большую часть
составили адыго-абхазские народы. Власти, не предполагая столь
массового исхода, отвели для них обширные земли в Закубанье: 463 тыс.
десятин между Кубанью и Лабой, 200 тыс. десятин между Лабой и Белой,
251 тыс. десятин между Белой и Адагумом, 100 тыс. десятин в
Натухайском округе. В 1863 г. на плоскость выселилось только около 50
тыс. человек. Западноадыгские народы расселились между Лабой и Белой,
где постепенно консолидировались в единый этнос - адыгейский.
На левом притоке Лабы р. Ходзь были расселены беглые кабардинцы,
бесленеевцы и абазины-шкарауа, но вскоре из-за отвода земель казачьим
станицам, их переселили частью на территорию современной Адыгеи,
частью - Карачаево-Черкесии. Только небольшая их часть осталась на
местах, сейчас входящих в состав Краснодарского края.
Верхнекубанское приставство к окончанию Кавказской войны
являлось прочным тылом, плотно заселённым русским населением.
Горское население составляли карачаевцы, ногайцы-тохтамышевцы и
часть абазин-тапанта. Между станицами были определены земли для
поселения покорных аулов: 400 тыс. десятин на левобережье Кубани от
Усть-Джегуты до устья Малого Зеленчука. Однако из-за массовой
миграции горцев в Турцию здесь водворили русские селения.
Основной причиной стремления горцев к эмиграции являлся
неопределённый и временный характер обеспечения земельными
наделами. Правительство понимало жизненную необходимость в прочной
оседлости и земельном обеспечении покорённых народов, и с этой целью
не раз учреждались особые комитеты и комиссии, писались различные
проекты, но военные обстоятельства и постоянные перемещения
населения не позволяли их осуществить.
Только закончив покорение и расселение горцев, власти приступили с
1863 г. к решительным мерам по устройству их «поземельного быта».
Решение земельного вопроса адыгских народов был связан с водворением
укрупнённых аулов на постоянные места, после чего предусматривалось
«наделение их землёю в количестве, могущем вполне обеспечить их
нужды и потребности».
Вошедшие в состав России народы интегрировались в общее правовое
поле империи, и, соответственно, их тоже касалась реформа 1861 г. по
отмене крепостного права, хотя для местных народов Кубанской области
её отложили до 1867-1868 годов. С потерей подвластных крестьян,
владельцы оставались без общинных земель, которыми привыкли
распоряжаться. Поэтому власти вознаграждали их землями в частную
собственность «на полном помещичьем праве». Местом окончательного
расселения «владельческих» аулов были назначены долины между
Зеленчуками
35
Владельцы ногайских, кабардинских, бесленеевских и абазинских
(алтыкесеков-тапанта) аулов не имели частной земельной собственности,
но феодальные права распространялись на подвластные аулы. Получив от
правительства земельные наделы за верную службу, князья переселяли на
них свои аулы. Так, в 1861 г. были переселены на Зеленчуки ногайцытохтамышевцы и абазины-тапанта с верховий Кумы. По просьбе жителей,
часть абазин переместилась на правобережье Верхней Кумы, образовав
аул Кумско-Лоовский (совр. с. Красный Восток КЧР). В Верхнекубанском
приставстве расселялись и наделялись земельными наделами
«аристократические» общества, что было обусловлено их большей
благонадёжностью, так как владельцы являлись социальной опорой
властей в своих аулах.
В 1863 г. началось перемещение на Малый Зеленчук бесленеевцев,
беглых кабардинцев, абазин-шкарауа, живших в Лабинском округе без
прочной «оседлости». После окончания военных действий власти
приступили к решению вопроса земельного обеспечения аулов. Так как с
отменой крепостной зависимости владельцы лишались феодальных прав,
то правительство «вознаграждало» их землями в частную собственность,
на которые они переселяли «владельческие» аулы. Перемещение на
Верхнюю Кубань продолжалось до отмены у всех горских народов
Кубанской области крепостного права в 1868 г.
Расселение в Верхнекубанском приставстве и наделение земельными
наделами так называемых «аристократических» обществ было
обусловлено, прежде всего, «благонадёжностью» владельцев, являвшихся
опорой российской власти в своих аулах. Кроме того, через брачные и
аталыческие связи они имели тесные связи как с ногайцами, так и с
карачаевцами, что значительно облегчало расселение и адаптацию на
территориях между ними.
Абазины-шкарауа после переселения в Верхнекубанское приставство
объединились в единый этнос с родственными абазинами-тапанта. Так же
в единый этнос слились беглые кабардинцы и бесленеевцы и после
Октябрьской революции стали официально называться «черкесами».
Ногайцы-тохтамышевцы, перемещенные на Зеленчуки, объединились в
общих этнических границах с кубанскими ногайцами.
К 1865 г. в Кубанской области осталось около 80 тыс. горцев в пяти
военно-народных округах:
Псекупском,
Лабинском,
Урупском,
Зеленчукском и Эльбрусском. При проведении крестьянской и земельной
реформ правительство преследовало цель наделения всех горцев землями
в общинное пользование, чтобы обеспечить освобождаемых от
крепостной зависимости крестьян.
В Эльбрусском округе это оказалось невозможным, так как
правительство сохранило частную собственность в Большом Карачае, а
зависимость большей части крестьянства здесь была поземельная.
Начальник округа Н.Г. Петрусевич добился выделения карачаевцам 40
тыс. десятин из кордонных земель взамен изъятых пастбищ на
36
Водораздельном хребте. Так часть земель Карачая была возвращена на
общинном праве пользования, и в долинах рек Теберды, Мары и Джегуты
в течение 1868-1882 гг. возникли новые селения.
Компактное расселение народов позволило правительству приступить
к проведению аграрных и административных преобразований в Кубанской
области. Военный контроль был снят и созданы уезды: Ейский,
Темрюкский, Екатеринодарский, Майкопский и Баталпашинский. Таким
образом, Эльбрусский, Зеленчукский и часть Урупского округа вновь
объединились в составе Баталпашинского уезда, в общих чертах которого
существует ныне Карачаево-Черкесия. В границах Екатеринодарского и
Майкопского уездов была создана впоследствии Адыгея.
Административно-переселенческая деятельность российских властей,
по разным причинам, сопровождалась внешними миграциями и
внутренними перемещениями местных нардов весь «имперский» период,
однако в 60-х годах XIX в. конфигурация ареалов их расселения, в
основном, сложилась.
В заключении подводятся итоги исследования.
Формирование этнических и административных границ в ареале
Северо-Западного и Центрального Кавказа происходили с конца XVIII в.
при непосредственном и решающем значении стратегических интересов
Российской
империи.
Военно-переселенческая
деятельность
правительства определялась внутренними и внешними факторами,
влиявшими на охрану новых границ империи и присоединение новых
территорий.
Массовые миграции местных народов, существенным образом
менявшие этническую картину региона, определялись их подданством,
степенью вовлечения в военные действия и государственной
принадлежностью территории. Анализ отдельных этапов и характера
освоения Северного Кавказа подтверждает, что укрепление российских
позиций в регионе определялось объективным восприятием на
межгосударственном уровне статуса тех или иных народов, и их
перемещения зависели от изменения границ по договорам между
субъектами международного права: Российской империей и Крымским
ханством до 1783 г., Российской и Османской империями с 1783 по 1829 г.
Кабардинское приставство, созданное в 1769 г., использовалось для
создания обширного тыла перед решающим натиском на Кубань, и этнополитическая централизация Кабарды обуславливалась её российским
подданством. Настойчивые попытки российских властей придать
независимым горским народам статус «данников» кабардинских князей
вытекал из концепции мирного присоединения их к России. В 1783 г.
Константинопольским мирным договором Российская и Османская
империи разделили между собой владения Крымского ханства, и на
Северо-Западном Кавказе утвердили границу по р. Кубани. Народы в
верховьях Кубани и левых притоков Терека остались независимыми, так
как никогда не были подданными крымских ханов.
37
На правобережье Кубани правительство размещало не только казачье
население, но и местные народы, принимавшие российское подданство. В
стратегических целях цепь укреплений по Нижней и Средней Кубани и в
районе Пятигорья имела задачи защитить новые владения от вероятных
вторжений из турецкого Закубанья и подготовить плацдарм для
дальнейшего продвижения к Чёрному морю. При этом захвата горских
земель в рассматриваемый период не происходило.
В начале XIX в. российские подданные кабардинцы, абазиныалтыкесеки и кумские ногайцы, бежавшие за Кавказскую линию,
возвращались на свои места различными способами. В период русскотурецких войн за ними направлялись войска для принудительного вывода,
в мирное время войскам запрещалось переходить границу, и возвращение
беглецов происходило привлечением их меновой
торговлей,
предоставлением пастбищ и кочевий, разрешением мусульманского
судопроизводства и т.д.
Бегства в пределы Османской империи в мирное время происходили
в результате военно-административных действий властей по укреплению
новых границ Российской империи и перемещению местных народов на
указанные места позади пограничной линии. В начале русско-турецкой
войны 1828-1829 гг. в состав России вошёл Карачай, а после войны по
Адрианопольскому договору Османская империя уступила России все
владения на Северо-Западном Кавказе, и народы от Кубани до Чёрного
моря перешли в российское подданство.
Военно-переселенческая
деятельность
войск
в
Закубанье
предусматривала насильственный вывод местных народов из горных
укрытий, формирование компактных мест расселения и введение
российского управления. Чтобы удержать закубанцев на плоскости и
закрыть путь к бегству на запад, на пространстве от Кубани до Лабы
началось водворение казачьих укреплений и станиц, под надзором
которых водворялись покорные аулы.
В 1840 г. военно-административные преобразования закончились
возведением Лабинской линии и колонизацией прилабинских равнин.
Местные жители препятствовали водворению казаков, и большая их часть
изгонялась на время строительства станиц за р. Лабу или в горные
укрытия. Так, бесленеевцы и абазины-шкарауа были изгнаны со своих
мест, и часть из них мигрировала в Турцию. Остальные, покорившись
российской власти, расселились позади Лабинской линии.
Необходимость занятия станицами стратегически важных мест в
Закубанье обуславливалась отсутствием крупных постоянных аулов,
подвижным характером поселений, которые легко снимались с места и
перемещались в неконтролируемые места. Лабинская линия разделяла
покорные и непокорные народы, и позволяла сконцентрировать войска
для дальнейшего продвижения к Чёрному морю.
После Крымской войной правительство было озабочено скорейшим
занятием и укреплением границы империи по восточному берегу Чёрного
38
моря на случай новой войны с Турцией и западными державами, которые
стремились использовать причерноморские народы для борьбы против
России. Главной составляющей военных экспедиций являлось
перемещение местных народов на указанные места, но не истребление
мирных аулов. Тем не менее, продвижение войск и колонизация
Закубанья, в силу преобладания военных методов в отношении к местным
народам, принято называть «Кавказской войной», конец которой
приурочен к победе в урочище Кбаада (Красная поляна) и окончанию
массовой эмиграции адыго-абазинских народов в 1864 г.
После окончания войны власти приступили к административным и
земельным реформам в Кубанской области, что стало возможным только
после окончательного водворения аулов на постоянные места, так как их
перемещения были серьёзнейшим фактором противодействия укреплению
российской власти. Главным условием прочного водворения на новых
местах стало обеспечение горцев земельными наделами, и в XIX в. эти
аулы приобрели значение оседлой общины. После окончания военнопереселенческих действий, администрация Кубанской области приступила
к созданию эффективной системы управления.
Окончательное расселение адыгских народов связано с трагическими
событиями конца Кавказской войны и массовым переселением в Турцию.
Оставшиеся на родине западные адыги: абадзехи, шапсуги, натухайцы,
бжедухи и др. были расселены между Лабой и Белой и в пореформенный
период наделение общинными землями окончательно закрепило их на
постоянных местах. В результате военно-переселенческой деятельности
российских властей они объединились в общих границах современной
Адыгеи и составили её титульный этнос.
Адыгейцы образовались в процессе внутренних (региональных)
перемещений разрозненных западноадыгских народов, предпринятых в
конце Кавказской войны российскими властями для надёжного
укрепления и колонизации славянским населением побережья Чёрного
моря. Основной причиной трансграничных и внутренних переселений
западноадыгских народов была, таким образом, деятельность
правительства по укреплению государственной границы по восточному
берегу Чёрного моря.
Административно-территориальное упорядочивание осуществлялось
мирными методами, опираясь на местные элиты, и военными, в случае
сопротивления российской власти. Границы новых этнических территорий
часто не совпадали с пределами ранее существовавших феодальных
владений или вольных обществ, так как определялись в зависимости от
локализации казачьего населения и возможностью военного контроля.
После 1861 г. перемещение «аристократических», т.е. имевших
высшее сословие, обществ ногайцев, беглых кабардинцев, бесленеевцев и
абазин в Верхнекубанское приставство было связано с наделением
высшего сословия земельными наделами в частную собственность. В
пореформенный период освобождённые от крепостной зависимости
39
крестьяне получили землю в общинное пользование, что окончательно
закрепило их на новых местах. Были созданы постоянные моноэтничные
селения в Верхнекубанском приставстве, что позволило объединиться
абазинам-тапанта и абазинам-шкарауа в единый абазинский этнос, а
бесленеевцам и беглым кабардинцам – в черкесский этнос. Так в 60-е годы
XIX в. перемещения адыгского и абазинского населения привели к
формированию современной этнолокализации на территории КарачаевоЧеркесии и Адыгеи.
После Кавказской войны продолжалось участие войск в перемещениях
народов на указанные места, поэтому в Кубанской области происходили
военно-гражданские административные преобразования. В 1865 г. горское
население, оставшееся в границах России, разделили на пять военнонародных округов, что облегчало проведение под военным надзором
административной, земельной и крестьянской реформ.
Образование адыгских и абазинских аулов в долинах Зеленчуков стало
возможным благодаря тому, что равнинные земли ногайцев освободились
после массовой миграции в Османскую империю в 1857-1861 гг., а
предгорные территории Западного Карачая были отведены в войсковую
собственность или в казну. В Большом Карачае, где были расположены
крупные селения карачаевцев, правительство сохранило исторически
сложившийся у них институт частной собственности на земли, что делало
невозможным обеспечение крестьянских масс землёй в пореформенный
период. Поэтому новые карачаевские селения были созданы на изъятых
ранее в казну землях в границах созданного в составе Кубанской области
Эльбрусского округа.
Во второй половине XIX в. на территории современной КарачаевоЧеркесии сформировались новые этнические границы компактного
расселения пяти различных народов. Последующее объединение
верхнекубанских казаков, карачаевцев, ногайцев, абазин и черкесов
диктовалось административной целесообразностью и естественными
географическими границами бассейна Верхней Кубани.
Комплексный анализ внутренних и внешних массовых миграций в
исследуемом регионе позволяет сделать вывод об определяющей и
доминирующей роли России в формировании современных этнических
территорий абазин, адыгейцев, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев,
ногайцев и черкесов, что способствовало их консолидации и созданию
национально-административных образований в составе России.
Переселение значительной части местного населения в конце
Кавказской войны в Османскую империю происходило с согласия и при
помощи российских властей, но не было «геноцидом адыгов».
Принуждение в некоторых случаях к выселению непримиримых обществ
уменьшило число жертв войны и приблизило её завершение. При этом
горцам были предоставлены альтернативные проекты: перемещение и
обустройство на Прикубанской плоскости в пределах этнической родины
или уход в Османскую империю.
40
Следствием трансграничной миграции народов региона стало
возникновение северокавказской диаспоры, находящейся из-за потери
этнической территории на грани ассимиляции. На Северном Кавказе в
составе России народы получили возможность сохранить этническую
территорию, культуру и самоидентификацию.
Список научных работ, опубликованных
по теме диссертации
I. Монографии
1.
Кипкеева З.Б. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. Ставрополь, 2000. – 184 с.
2.
Кипкеева З.Б. Абазины Северного Кавказа: внешние и внутренние
миграции в XVIII-XIX веках. - Ставрополь, 2005.- 152 с.
3.
Кипкеева З.Б. Народы Северо-Западного и Центрального Кавказа:
миграции и расселение (60-е годы XVIII в. – 60-е годы XIX в.). – Москва,
2006. – 350 с.
II. Издания, реферируемые ВАК РФ
4.
Кипкеева З.Б. Переселенческая политика Российской империи на
Северо-Западном и Центральном Кавказе в конце XVIII – первой половине
XIX в.// Научная мысль Кавказа. №4 – Ростов-на-Дону, 2006. - С. 117-127.
5.
Кипкеева З.Б. Конец Ногайской орды: миграции и расселение на
Северном Кавказе//Новый исторический вестник РГГУ. № 15. – Москва,
2007.– С. 5-15.
III. Брошюры и статьи
6.
Кипкеева З.Б. Российский фактор в миграциях и расселении
закубанских аулов XIX века. - Армавир, 2002. – 32 с.
7.
Кипкеева З.Б. Карачаевская этническая община в Турции//
Этнические проблемы современности. Вып. 3. - Ставрополь, 1998. – С. 61-67.
8.
Кипкеева З.Б. Расселение карачаевских мухаджиров в Турции:
современная ситуация// Проблемы археологии и истории Северного Кавказа.
- Ставрополь: СГУ, 1999. – С. 57-61.
9.
Кипкеева З.Б. О карачаево-балкарской диаспоре//Этнические
проблемы современности. Вып. 4. - Ставрополь: СГУ, 1999. – С. 111-119.
10.
Кипкеева З.Б. Культурно-бытовые обычаи как элемент этнического
самоопределения// Проблемы философии культуры. – Ставрополь: СГУ,
1999. – С. 56-65.
11.
Кипкеева З.Б. Горский менталитет//Этнонациональная ментальность
в художественной литературе. – Ставрополь: СГУ, 1999.- С. 168-172.
41
12.
Кипкеева З.Б. Особенности карачаево-балкарской диаспоры в Турции
// Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы
гуманизации межнациональных отношений. - Черкесск, 1999.- С. 292-297.
13.
Кипкеева З.Б. К вопросу о переселении карачаевцев и балкарцев в
Турцию в 1884-1887гг.// Из истории народов Северного Кавказа. Ставрополь: СГУ, 2000. – С. 113-123.
14.
Кипкеева З.Б. Земельная реформа как основная причина переселения
карачаевцев и балкарцев в Турцию//Политические и социальноэкономические проблемы истории Северного Кавказа в ХVIII-ХХ вв. –
Армавир, Ставрополь, 2000. – С. 3-14.
15.
Кипкеева З.Б. Основные причины мухаджирства 1884-1887 годов в
Карачае// Вопросы северокавказской истории. – Армавир, 2001.- С. 75-80.
16.
Кипкеева З.Б. Концепция «российскости» как основа для
кавказоведческих исследований// Кавказоведческая школа В.Б. Виноградова:
становление, современность, перспективы. – Армавир, 2002. – С. 35-39.
17.
Кипкеева З.Б. Аулы «беглых кабардинцев» на Зеленчукской
кордонной Линии// Из истории и культуры линейного казачества Северного
Кавказа. - Армавир, 2002. – С. 52-55.
18.
Кипкеева З.Б. Миграции ставропольских ногайцев в пределах
Кавказской линии в первой половине XIX в.// Современные миграционные
процессы на Северном Кавказе: проблемы интеграции и повышения уровня
толерантности. - Ставрополь: СГАУ, 2002. – С. 239-241.
19.
Кипкеева З.Б. Образование адыгских аулов на территории КарачаевоЧеркесии в XIX в.//Актуальные проблемы этносоциального развития
Северного Кавказа. - Ставрополь: СФ ЮРГИ, 2003. – С.43-50.
20.
Кипкеева З.Б. Переселение ногайцев-солтанаульцев из верховий р.
Кубани в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг.//Из истории и
культуры Линейного казачества Северного Кавказа. - Краснодар-Армавир,
2004. - С.35-38.
21.
Кипкеева З.Б. Миграционные процессы ногайцев на Ставрополье как
фактор российской политики конца XVIII-начала XIXвв.//Актуальные
проблемы развития социальных, экономических и правовых процессов на
современном этапе с учётом региональных особенностей. - Ставрополь, СФ
МГЭИ, 2004. – С. 36-39
22.
Кипкеева З.Б. Процессы деэтнизации и потери самоидентификации в
диаспорах мигрантов из Северного Кавказа//Этнические проблемы
современности. Выпуски 8, 9. – Ставрополь: СГУ, 2004. – С. 153-161.
23.
Кипкеева З.Б. Переселение горцев в Османскую империю и процессы
деэтнизации в диаспоре//Межвузовский сборник научно-практических
трудов. Вып. 4. - Ставрополь, 2005. – С. 143-149.
24.
Кипкеева З.Б. Элементы культурных традиций карачаево-балкарской
диаспоры (по материалам этнографической экспедиции 2004-2005гг. в
Турцию)//Научное обозрение. Вып. 23. – Махачкала, 2005. - С. 16-28.
42
25.
Кипкеева З.Б. «Сухой» отрезок Кубанской линии (1774-1828гг.)// Из
истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. – КраснодарАрмавир, 2006. – С.20-25.
26.
Кипкеева З.Б. Внутренние миграции народов Приэльбрусья в 50-60-х
годах XIX века// Вопросы Южнороссийской истории. Вып. 11. – Москва;
Армавир, 2006. – С.73-81.
27.
Кипкеева З.Б. К вопросу о массовых переселениях с приграничных
территорий Российской империи// Вопросы Южнороссийской истории. Вып.
12. – Москва; Армавир, 2006.- С.77-82.
28.
Кипкеева З.Б. Князья Дондуковы-Корсаковы и Атажукины: забытая
родня// Вопросы Южнороссийской истории. Вып. 13. - Москва; Армавир,
2007. - С. 78-84.
29.
Кипкеева З.Б. Две пограничные крепости на Верхней Кубани до 1783
г.//Историческое регионоведение Северного Кавказа – вузу и школе. –
Москва; Армавир, 2007. - С. 78-81
30.
Кипкеева З.Б. От Кубани до Пятигорья: российское пограничье в
1774-1828 гг.//История и культура народов Северного Кавказа. Сборник
научных трудов. Вып. 8. – Пятигорск, 2007. – С.52-58.
43