1
Оглавление
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА им. В. В. ВИНОГРАДОВА
СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК
СИСТЕМА—НОРМА—УЗУС
Ответственный редактор
Л. П. Крысин
ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР
МОСКВА
2010
3
ɍȾɄ 811.161.1
ȻȻɄ 81.2Ɋɭɫ
Ʉ 45
ɂɫɫɥɟɞɨɜɚɧɢɟ ɜɵɩɨɥɧɟɧɨ ɩɪɢ ɮɢɧɚɧɫɨɜɨɣ ɩɨɞɞɟɪɠɤɟ
Ɋɨɫɫɢɣɫɤɨɝɨ ɝɭɦɚɧɢɬɚɪɧɨɝɨ ɧɚɭɱɧɨɝɨ ɮɨɧɞɚ (ɊȽɇɎ)
ɩɪɨɟɤɬ ʋ 09-04-16099
Ⱥ ɜ ɬ ɨ ɪ ɵ ɦ ɨ ɧ ɨ ɝ ɪ ɚ ɮ ɢ ɢ:
Ɇ. ə. Ƚɥɨɜɢɧɫɤɚɹ, ȿ. ɂ. Ƚɨɥɚɧɨɜɚ, Ɉ. ɉ. ȿɪɦɚɤɨɜɚ, ȿ. Ⱥ. Ɂɟɦɫɤɚɹ,
ȿ. ȼ. Ʉɚɤɨɪɢɧɚ, Ʌ. ɉ. Ʉɪɵɫɢɧ, ɋ. Ɇ. Ʉɭɡɶɦɢɧɚ, Ɋ. ɂ. Ɋɨɡɢɧɚ, ȼ. Ɂ. ɋɚɧɧɢɤɨɜ
Ɉɬɜɟɬɫɬɜɟɧɧɵɣ ɪɟɞɚɤɬɨɪ Ʌ. ɉ. Ʉɪɵɫɢɧ
Ɍɟɯɧɢɱɟɫɤɚɹ ɩɨɞɝɨɬɨɜɤɚ ɬɟɤɫɬɚ ɤ ɩɟɱɚɬɢ ȿ. Ⱥ. ɇɢɤɢɲɢɧɨɣ
Ɋ ɟ ɰ ɟ ɧ ɡ ɟ ɧ ɬ ɵ:
ɞɨɤɬɨɪ ɮɢɥɨɥɨɝɢɱɟɫɤɢɯ ɧɚɭɤ, ɩɪɨɮɟɫɫɨɪ ɆȽɅɍ Ƚ. ɇ. ɂɜɚɧɨɜɚ-Ʌɭɤɶɹɧɨɜɚ;
ɞɨɤɬɨɪ ɮɢɥɨɥɨɝɢɱɟɫɤɢɯ ɧɚɭɤ, ɩɪɨɮɟɫɫɨɪ ɊȽȽɍ Ɇ. Ⱥ. Ʉɪɨɧɝɚɭɡ
Ʉ 45
ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɵɣ ɪɭɫɫɤɢɣ ɹɡɵɤ: ɋɢɫɬɟɦɚ — ɧɨɪɦɚ — ɭɡɭɫ / ɂɧ-ɬ ɪɭɫ. ɹɡ. ɢɦ.
ȼ. ȼ. ȼɢɧɨɝɪɚɞɨɜɚ ɊȺɇ. — Ɇ.: əɡɵɤɢ ɫɥɚɜɹɧɫɤɢɯ ɤɭɥɶɬɭɪ, 2010. — 480 ɫ.—
(Studia philologica).
ISSN 1726-135ɏ
ISBN 978-5-9551-0424-9
Ɇɨɧɨɝɪɚɮɢɹ ɩɪɨɞɨɥɠɚɟɬ ɰɢɤɥ ɪɚɛɨɬ, ɜɵɩɨɥɧɟɧɧɵɯ ɜ Ɉɬɞɟɥɟ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɝɨ ɪɭɫɫɤɨɝɨ
ɹɡɵɤɚ ɂɧɫɬɢɬɭɬɚ ɪɭɫɫɤɨɝɨ ɹɡɵɤɚ ɢɦ. ȼ. ȼ. ȼɢɧɨɝɪɚɞɨɜɚ ɊȺɇ ɢ ɩɨɫɜɹɳɟɧɧɵɯ ɢɫɫɥɟɞɨɜɚɧɢɸ ɩɪɨɰɟɫɫɨɜ, ɤɨɬɨɪɵɟ ɩɪɨɢɫɯɨɞɹɬ ɜ ɪɭɫɫɤɨɦ ɹɡɵɤɟ ɜɬɨɪɨɣ ɩɨɥɨɜɢɧɵ ɏɏ — ɧɚɱɚɥɚ
ɏɏI ɜ.
ɋɢɫɬɟɦɚ ɹɡɵɤɚ ɜ ɞɚɧɧɨɣ ɪɚɛɨɬɟ ɩɨɧɢɦɚɟɬɫɹ ɤɚɤ ɫɨɜɨɤɭɩɧɨɫɬɶ ɜɨɡɦɨɠɧɵɯ ɫɩɨɫɨɛɨɜ ɢ
ɫɪɟɞɫɬɜ ɜɵɪɚɠɟɧɢɹ, ɤɨɬɨɪɵɦɢ ɨɛɥɚɞɚɟɬ ɤɚɠɞɵɣ ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɣ ɹɡɵɤ, ɚ ɧɨɪɦɚ — ɤɚɤ ɫɨɜɨɤɭɩɧɨɫɬɶ ɩɪɚɜɢɥ ɨɬɛɨɪɚ ɬɚɤɢɯ ɫɩɨɫɨɛɨɜ ɢ ɫɪɟɞɫɬɜ ɜɵɪɚɠɟɧɢɹ (ɜɨɡɦɨɠɧɵɯ ɜ ɫɢɫɬɟɦɟ
ɞɚɧɧɨɝɨ ɹɡɵɤɚ), ɤɨɬɨɪɵɟ ɩɪɢɧɹɬɵ ɜ ɞɚɧɧɨɦ ɨɛɳɟɫɬɜɟ ɜ ɞɚɧɧɨɟ ɜɪɟɦɹ ɢ ɤɨɬɨɪɵɟ ɩɪɢɡɧɚɸɬɫɹ ɛɨɥɶɲɢɧɫɬɜɨɦ ɝɨɜɨɪɹɳɢɯ ɧɚɢɛɨɥɟɟ ɩɪɢɝɨɞɧɵɦɢ ɞɥɹ ɢɫɩɨɥɶɡɨɜɚɧɢɹ ɜ ɬɨɣ ɢɥɢ ɢɧɨɣ
ɤɨɦɦɭɧɢɤɚɬɢɜɧɨɣ ɫɢɬɭɚɰɢɢ. ɇɨɪɦɚ ɪɟɚɥɢɡɭɟɬ ɞɚɥɟɤɨ ɧɟ ɜɫɟ ɢɡ ɬɟɯ ɜɨɡɦɨɠɧɨɫɬɟɣ, ɤɨɬɨɪɵɦɢ ɨɛɥɚɞɚɟɬ ɫɢɫɬɟɦɚ ɹɡɵɤɚ. Ɇɟɠɞɭ ɫɢɫɬɟɦɨɣ ɢ ɧɨɪɦɨɣ ɧɚɯɨɞɢɬɫɹ ɭɡɭɫ — ɢɫɩɨɥɶɡɨɜɚɧɢɟ ɹɡɵɤɚ ɜ ɪɚɡɧɵɯ ɫɮɟɪɚɯ ɱɟɥɨɜɟɱɟɫɤɨɣ ɞɟɹɬɟɥɶɧɨɫɬɢ, ɪɟɱɟɜɚɹ ɩɪɚɤɬɢɤɚ.
Ɇɨɧɨɝɪɚɮɢɹ ɫɨɫɬɨɢɬ ɢɡ ɜɜɟɞɟɧɢɹ ɢ ɲɟɫɬɢ ɱɚɫɬɟɣ. ȼɨ ɜɜɟɞɟɧɢɢ ɨɩɪɟɞɟɥɹɸɬɫɹ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɨɧɹɬɢɹ, ɢɫɩɨɥɶɡɭɟɦɵɟ ɜ ɪɚɛɨɬɟ. ɉɟɪɜɚɹ ɱɚɫɬɶ ɩɨɫɜɹɳɟɧɚ ɹɜɥɟɧɢɹɦ ɮɨɧɟɬɢɤɢ ɢ ɨɪɮɨɷɩɢɢ, ɚ ɬɚɤɠɟ ɫɨɨɬɧɨɲɟɧɢɸ ɞɟɣɫɬɜɭɸɳɢɯ ɨɪɮɨɝɪɚɮɢɱɟɫɤɢɯ ɩɪɚɜɢɥ ɢ ɩɢɫɶɦɟɧɧɨɣ
ɩɪɚɤɬɢɤɢ. ȼɨ ɜɬɨɪɨɣ ɱɚɫɬɢ ɢɡɭɱɚɸɬɫɹ ɩɪɨɰɟɫɫɵ, ɯɚɪɚɤɬɟɪɧɵɟ ɞɥɹ ɥɟɤɫɢɤɢ ɢ ɥɟɤɫɢɱɟɫɤɨɣ
ɫɟɦɚɧɬɢɤɢ. ȼ ɬɪɟɬɶɟɣ ɱɚɫɬɢ ɢɫɫɥɟɞɭɟɬɫɹ ɪɹɞ ɝɪɚɦɦɚɬɢɱɟɫɤɢɯ ɹɜɥɟɧɢɣ, ɫɜɹɡɚɧɧɵɯ ɝɥɚɜɧɵɦ ɨɛɪɚɡɨɦ ɫ ɩɨɬɟɧɰɢɚɥɶɧɨɫɬɶɸ — ɬɨ ɟɫɬɶ ɪɚɫɩɪɨɫɬɪɚɧɟɧɢɟɦ ɜ ɭɡɭɫɟ ɬɚɤɢɯ ɹɡɵɤɨɜɵɯ
ɮɚɤɬɨɜ, ɤɨɬɨɪɵɟ ɨɬɪɚɠɚɸɬ ɜɨɡɦɨɠɧɨɫɬɢ ɫɢɫɬɟɦɵ, ɧɨ ɧɟ «ɨɫɜɹɳɟɧɵ» ɬɪɚɞɢɰɢɨɧɧɨɣ
ɧɨɪɦɨɣ. ɋɨɨɬɧɨɲɟɧɢɸ ɫɢɫɬɟɦɵ, ɧɨɪɦɵ ɢ ɭɡɭɫɚ ɜ ɫɥɨɜɨɨɛɪɚɡɨɜɚɧɢɢ ɩɨɫɜɹɳɟɧɚ ɱɟɬɜɟɪɬɚɹ ɱɚɫɬɶ. ȼ ɩɹɬɨɣ ɨɩɢɫɵɜɚɸɬɫɹ ɹɡɵɤɨɜɵɟ ɹɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɛɥɸɞɚɟɦɵɟ ɜ ɫɮɟɪɚɯ ɩɭɛɥɢɱɧɨɝɨ
ɨɛɳɟɧɢɹ — ɜ ɪɚɞɢɨ- ɢ ɬɟɥɟɷɮɢɪɟ ɢ ɜ ɂɧɬɟɪɧɟɬɟ. ɒɟɫɬɚɹ ɱɚɫɬɶ ɫɨɞɟɪɠɢɬ ɨɩɢɫɚɧɢɟ ɦɟɯɚɧɢɡɦɨɜ ɫɨɡɧɚɬɟɥɶɧɨɝɨ ɧɚɪɭɲɟɧɢɹ ɝɨɜɨɪɹɳɢɦɢ ɹɡɵɤɨɜɨɣ ɧɨɪɦɵ, ɱɬɨ ɩɨɥɭɱɚɟɬ ɨɬɪɚɠɟɧɢɟ
ɜ ɢɪɨɧɢɱɟɫɤɨɦ ɢɫɩɨɥɶɡɨɜɚɧɢɢ ɹɡɵɤɨɜɵɯ ɫɪɟɞɫɬɜ ɢ ɜ ɹɡɵɤɨɜɨɣ ɢɝɪɟ. ȼ ɡɚɤɥɸɱɟɧɢɢ ɩɨɞɜɨɞɹɬɫɹ ɢɬɨɝɢ ɢɫɫɥɟɞɨɜɚɧɢɹ.
Ɇɚɬɟɪɢɚɥɨɦ ɢɫɫɥɟɞɨɜɚɧɢɹ ɩɨɫɥɭɠɢɥɢ ɬɟɤɫɬɵ ɩɢɫɶɦɟɧɧɨɣ ɢ ɭɫɬɧɨɣ ɪɭɫɫɤɨɣ ɪɟɱɢ
ɩɪɟɢɦɭɳɟɫɬɜɟɧɧɨ ɤɨɧɰɚ ɏɏ — ɧɚɱɚɥɚ ɏɏI ɜ. ɜɨ ɜɫɟɯ ɟɟ ɮɭɧɤɰɢɨɧɚɥɶɧɵɯ ɢ ɠɚɧɪɨɜɨɫɬɢɥɢɫɬɢɱɟɫɤɢɯ ɪɚɡɧɨɜɢɞɧɨɫɬɹɯ.
Ʉɧɢɝɚ ɚɞɪɟɫɨɜɚɧɚ ɫɩɟɰɢɚɥɢɫɬɚɦ ɜ ɨɛɥɚɫɬɢ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɝɨ ɪɭɫɫɤɨɝɨ ɹɡɵɤɚ, ɚɫɩɢɪɚɧɬɚɦ
ɢ ɫɬɭɞɟɧɬɚɦ ɮɢɥɨɥɨɝɢɱɟɫɤɢɯ ɮɚɤɭɥɶɬɟɬɨɜ, ɚ ɬɚɤɠɟ ɜɫɟɦ ɬɟɦ, ɤɨɝɨ ɢɧɬɟɪɟɫɭɸɬ ɩɪɨɰɟɫɫɵ,
ɩɪɨɢɫɯɨɞɹɳɢɟ ɜ ɪɭɫɫɤɨɦ ɹɡɵɤɟ ɧɚɲɢɯ ɞɧɟɣ.
ISBN 978-5-9551-0424-9
ȻȻɄ 81.2Ɋɭɫ
© Ⱥɜɬɨɪɵ, 2010 ɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝɝ
© əɡɵɤɢ ɫɥɚɜɹɧɫɤɢɯ ɤɭɥɶɬɭɪ, ɨɪɢɝɢɧɚɥ-ɦɚɤɟɬ, 2010
Электронная версия данного издания является собственностью издательства,
и ее распространение без согласия издательства запрещается.
Оглавление
Введение
Проблема соотношения языковой системы,
нормы и узуса (Л. П. Крысин) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
9
25
Часть I
Система, норма и узус в фонетике и письме
(С. М. Кузьмина)
Глава 1. Нормативная фонетика
и современная произносительная практика. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Соотношение нормы и узуса в фонетике (на материале
устной информационно-публицистической речи в СМИ). . . . . . . .
Проблемы кодификации орфоэпической нормы. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Языковые антиномии и их реализация
в современных социальных условиях . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 2. Нормы орфографии и современная письменная практика. . .
Система в письме. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Норма в письме. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Взаимодействие нормы и узуса. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Проблемы кодификации письма. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
31
31
32
40
43
44
45
47
47
48
52
58
66
Часть II
Изменения в лексике и лексической семантике
в их соотношении с системой, нормой
и речевой практикой
Глава 1. Слово в словаре
и в современной речевой практике (О. П. Ермакова). . . . . . . . . . . . .
71
4
Оглавление
Семантические изменения в лексике . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Расширение лексического значения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Процесс метонимизации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Процесс стяжения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лексические нормы и модные слова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Норма и лексико-семантические анахронизмы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 2. Семантическая деривация
в аспекте нормы (Р. И. Розина). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Один день из жизни сленга. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метонимия в литературном языке и в сленге . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метонимические значения глаголов звучания
в литературном языке и в сленге. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метонимические значения глаголов движения. . . . . . . . . . . . . . . . .
Наехать. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Новые значения глагола идти. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Идти в функции связки. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метонимия в поэзии: И. Бродский. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Модели поэтической метонимии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 3. Формирование оценочных значений
у безоценочных слов (М. Я. Гловинская) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Прилагательные со значением конфликта мнений
(неоднозначный и спорный). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глаголы заявлять и объявлять . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 4. Проблемы представления
новых лексических явлений в нормативных словарях
(на примере иноязычных неологизмов) (Л. П. Крысин). . . . . . . . . . .
Вторичные заимствования и их описание
в толковом словаре. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
76
76
77
79
82
89
92
93
96
96
97
102
103
111
111
116
120
124
127
137
140
140
140
143
148
150
151
161
166
Оглавление
5
Часть III
Системные, нормативные и узуальные явления
в морфологии и синтаксисе
Глава 1. Потенциальные глагольные формы (М. Я. Гловинская). . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Видовые корреляты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Критерии потенциальноcти видового коррелята. . . . . . . . . . . . . . . .
Выводы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Действительные причастия будущего времени in statu nascendi. . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
171
171
171
171
189
193
197
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
(Л. П. Крысин). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
200
203
Часть IV
Системные, нормативные и узуальные явления
в словообразовании
Глава 1. Литературная норма и неузуальное словообразование
(Е. А. Земская). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Несколько замечаний о языковой норме. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Об основных тенденциях в словообразовании рубежа XX —
начала XXI в.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Перераспределение роли и места в системе языка
разных способов словообразования. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Расцвет префиксации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Иноязычные приставки. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Русские приставки. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Активность морфем иноязычного происхождения.
Появление в русском языке новых заимствованных аффиксов. . .
Слова-гибриды. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Имена существительные. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Прилагательные. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глаголы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Иноязычные глаголы с русскими приставками. . . . . . . . . . .
Суффиксация. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отвлеченные существительные . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
207
207
210
211
212
212
213
220
221
222
223
223
224
224
224
224
6
Оглавление
Имена лиц. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Семантическое словообразование . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Наименования лиц женского пола . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Модификационные категории диминутива и аугментатива . . . .
Названия неодушевленных предметов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Словообразовательные игры с языком. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Игра в два алфавита как явление
неузуального словообразования. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Список сокращений. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
233
238
239
242
243
245
246
247
249
250
Глава 2. Иноязычные неологизмы
и их словообразовательные возможности
(Л. П. Крысин). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
254
259
Глава 3. «Точки роста» в системе современного словообразования:
аналитические прилагательные
и их место в системе и норме (Е. И. Голанова). . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
261
270
Часть V
Взаимодействие системных возможностей языка,
литературной нормы и узуса
в публичных сферах общения
Глава 1. Язык интернет-коммуникации (Е. В. Какорина). . . . . . . . . . . .
Интернет-коммуникация (ИК)
как новый тип речевого общения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лингвистический статус интернет-коммуникации. . . . . . . . . . . . . . . . .
Компьютерный жаргон
как одна из составляющих языка ИК. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Языковые игры в интернет-общении. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Другие составляющие языка ИК. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Языки» интернет-сообществ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ключевые семантические области. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Аббревиатуры и акронимы
как неологизмы интернет-коммуникации . . . . . . . . . . . . . . . . . .
273
273
276
277
282
284
287
291
294
Оглавление
Отталкивание от литературной нормы
(жаргон «падонкафф» и стиль «превед!»). . . . . . . . . . . . . . . . . .
Двуязычность и двуалфавитность письма в текстах ИК. . . . . . . . . . . .
Расширение возможностей языка или игра в бисер? . . . . . . . . . . . .
Двуязычность и двуалфавитность письма. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Рунглиш». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Двуалфавитность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дополнительные знаки и символы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Регистр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Буквы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Цифры. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дополнительные знаки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Смайлы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
История смайлов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Русские смайлы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Смайл как культурный знак
и символ интернет-сообщества . . . . . . . . . . . . . .
Языковой образ ИК. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метафоры Интернета. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Метафоры, раскрывающие внутреннюю форму слов
WWW, Интернет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лексические обозначения передвижения пользователей
по Сети . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лексические обозначения места в Сети. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Вещи» в Интернете и их лексические обозначения. . . . . . . . .
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 2. Публичная речь. Современное словоупотребление:
соотношение литературной нормы и узуса
(на материале дискурсивных слов) (Е. И. Голанова). . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дискурсивная лексика в контексте публичной речи. . . . . . . . . . . . . . . .
Функционирование дискурсивных слов
в публичном диалоге . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Функционирование дискурсивных слов
в публичном монологе. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Приложение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
7
295
300
300
301
304
304
306
306
306
307
307
309
309
311
313
314
314
314
321
327
336
337
338
341
341
343
344
359
364
364
373
8
Оглавление
Часть VI
Сознательные нарушения говорящими
языковой нормы
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме
и к узусу (О. П. Ермакова). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Языковая норма и типы иронии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Некоторые особенности иронии в прессе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лексические средства выражения иронии в прессе . . . . . . . . . . . . . . . .
Языковые механизмы текстовой иронии в прессе. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Самоирония в разных сферах языка
конца XX и начала XXI века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Замечания об «околоиронических» явлениях
и функции кавычек. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
379
379
387
393
398
400
405
407
408
Глава 2. Языковая игра (В. З. Санников). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вводные замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
I. Языковая игра в соотношении с системой языка,
нормой и узусом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
II. Что дает языковая игра говорящему?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
III. Что дает языковая игра для развития языка?. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
III. a . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
III. б . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
414
428
450
450
459
465
Заключение (Л. П. Крысин) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Summary. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Список сокращений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
469
473
476
410
410
Введение
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ СИСТЕМЫ,
НОРМЫ И УЗУСА
(Л. П. Крысин)
В монографии «Русский язык и советское общество» (1968) Михаил Викторович Панов сформулировал теорию антиномий 1 — присущих языку постоянно действующих противоречий, благодаря которым совершается его развитие. Основные антиномии: говорящего и слушающего, узуса и возможностей
языковой системы, кода и текста, антиномия, обусловленная асимметричностью языкового знака, антиномия двух функций языка — информационной и
экспрессивной (см. [РЯиСО, кн. 1: 24 и след.]). Механизмы действия антиномий были убедительно продемонстрированы в указанной работе на материале развития русского языка первой половины ХХ века; сама теория получила
признание у большинства лингвистов, занимающихся проблемами языковой
эволюции.
К теме нашего исследования имеет прямое отношение главным образом
антиномия узуса и возможностей языковой системы. Вот как иллюстрирует
действие этой антиномии М. В. Панов:
«Узус ограничивает использование языковых единиц и их сочетаний; живые потребности речевого употребления заставляют постоянно прорывать
цепь этих ограничений, используя возможности, заложенные в языковой системе. Например, узус запрещает сказать победю, или побежу, или побежду.
Можно использовать оборот я буду победителем, я одержу победу, победа за
мной; но они слишком книжны, не годятся для непринужденной бытовой речи
1
Хотя понятие антиномии использовалось в лингвистике и ранее (напр., в работах
Л. Ельмслева), М. В. Панов рассматривает разные антиномии в их взаимосвязи и формулирует ряд положений о природе антиномий, об их реализации в ходе языковой эволюции, о
влиянии на эту реализацию социальных факторов и т. п., что в совокупности можно несомненно считать т е о р и е й антиномий.
10
Введение
(и могут в ней употребляться только шутливо). Потребности языкового общения и запрещают, и одновременно заставляют использовать эти формы (ведь
строгое исполнение языковых запретов отвечает определенной потребности
общения)» [РЯиСО, кн. 1: 25].
Термин «узус» употреблён здесь практически как синоним термина «норма», на это указывают такие характеристики, содержащиеся в привёденной
цитате: узус ограничивает, цепь ограничений (накладываемых узусом), узус
запрещает, исполнение языковых запретов (диктуемых узусом); как известно,
ограничения и запреты — это функции языковой нормы. По-видимому, такая
синонимия послужила причиной того, что в работах других исследователей,
развивавших теорию М. В. Панова, эта антиномия иногда называется антиномией системы и нормы (см., например [Крысин 1968; 1989: 22; Беликов, Крысин 2001: 105, 106—107]) 2.
Насколько оправданно употребление терминов «узус» и «норма» как синонимов? Не обозначают ли они нечто хотя и близкое, но всё же существенно
различающееся?
Прежде чем ответить на эти вопросы, рассмотрим понимание языковой
нормы в современной лингвистике.
Термин н о р м а часто используется в двух смыслах — широком и узком.
В широком смысле под нормой подразумевают традиционно и стихийно
сложившиеся способы речи, отличающие данный языковой идиом от других
языковых идиомов. В этом понимании норма близка к понятию у з у с а, т. е.
общепринятых, устоявшихся способов использования данного языка. Так,
можно говорить о норме применительно к территориальному диалекту: например, нормальным для севернорусских диалектов является оканье, а для южнорусских — аканье. По-своему нормативен и любой из социальных или профессиональных жаргонов: например, то, что используется в торговом арго, будет
отвергнуто как чуждое теми, кто владеет жаргоном плотников; устоявшиеся
способы использования языковых средств существуют в армейском жаргоне и
жаргоне музыкантов-«лабухов», и носители каждого из двух этих жаргонов с
лёгкостью отличат чужое от своего, «нормального», и т. д.
В узком смысле норма — это результат целенаправленной к о д и ф и к а ц и и языка. Такое понимание нормы неразрывно связано с понятием литературного языка, который иначе называют нормированным, или кодифицированным 3. Территориальный диалект, городское просторечие, социальные и
2
Заметим, что в лингвистической литературе встречается и терминологическая синонимия иного рода: языковая система понимается как «естественная норма» [Апресян 1993: 9].
3
В западной лингвистической традиции принят термин «стандарт»; из отечественных
языковедов этот термин предпочитал употреблять Е. Д. Поливанов (см., например [Поливанов 1968]). Некоторые современные исследователи считают, что термин стандарт, или
Введение
11
профессиональные жаргоны не подвергаются кодификации, и поэтому к ним
не применимо понятие нормы в узком смысле этого термина 4.
Получается, что применительно к некодифицированным сферам языка мы
можем употреблять термины «узус» и «норма» безразлично: то, как принято
говорить, скажем, на данном диалекте, — это языковой обычай, узус, но это и
диалектная норма, отличающая его от других диалектов 5. Однако относительно
кодифицированной подсистемы, каковою является литературный язык, такое
безразличие в использовании терминов «узус» и «норма» явно не оправданно:
одно дело, как предписывают употреблять языковые средства словари и грамматики (норма), и другое — как в повседневном речевом общении следуют
этим предписаниям носители литературного языка (узус, речевая практика).
Несовпадение нормативных прескрипций и речевой практики более или менее
очевидно, и современная устная и письменная речь предоставляет нам массу
примеров такого несовпадения.
Из сказанного следует, что применительно к литературному языку полезно различать (в рамках рассматриваемой антиномии) три сущности: систему,
норму и узус. При этом в понятии нормы надо иметь в виду два указанных
выше смысла — широкий и узкий: 1) норма как результат традиции, как многолетний обычай использовать языковые единицы и их сочетания и 2) норма как
результат кодификации, как совокупность предписаний, касающихся употребления языковых единиц.
Из возможностей, содержащихся в системе языка, литературная норма отбирает такие, которые в наибольшей степени удовлетворяют потребностям речевой коммуникации. Норма в первую очередь — это в ы б о р (из множества
стандартный язык, более точно соответствует сущности того, что принято называть литературным языком (см., например [Шайкевич 2005: 220], а также [Живов 2005], где термину
литературный язык предпочитается термин языковой стандарт).
4
Одним из первых в лингвистической науке двоякое понимание нормы (дескриптивное — то, как говорят, как принято говорить в данном обществе, и прескриптивное —
как надо, как правильно говорить) выдвинул уругвайский лингвист Э. Косериу: в широком
смысле «норма соответствует не тому, что “можно сказать”, а тому, что уже “сказано” и
что по традиции “говорится” в рассматриваемом обществе» (см. [Косериу 1963: 175]), а в
узком смысле норма — результат целенаправленной деятельности общества по отбору и
фиксации определённых языковых средств в качестве образцовых, рекомендуемых к употреблению. Близкое к этому понимание нормы можно найти и в работах представителей
Пражского лингвистического кружка (например, Б. Гавранка, А. Едлички).
5
Говоря о том, что не только литературный язык, но и местные и социальные диалекты
имеют свою норму, то есть комплекс традиционно употребляемых средств («узус определяет норму народного языка»), Б. Гавранек обращал внимание на то, что «отклонения от этого
комплекса воспринимаются [носителями данного диалекта. — Л. К.] как нечто ненормальное, как отступление от нормы» [Гавранек 1967: 339, 340].
Введение
12
системных возможностей — таких, которые оптимальны для тех или иных
условий общения) и лишь во вторую очередь — з а п р е т, ограничение использования тех или иных языковых средств (как «разрешённых» системой, так и
находящихся за ее пределами). Запрет (того или иного способа произношения,
той или иной формы слова, синтаксической конструкции и т. п.) — лишь следствие выбора: выбрав одну из разрешённых системой возможностей, носитель
языка бракует другие как не соответствующие коммуникативной задаче.
Литературная норма объединяет в себе и языковую традицию, и кодификацию, во многом основывающуюся на этой традиции. Тем самым литературная
норма противопоставлена, с одной стороны, системе (не всё, что допускает
языковая система, одобрено нормой), а с другой — речевой практике: в речевой практике вполне обычны бóльшие или меньшие отклонения как от традиционной нормы, так и от тех нормативных предписаний, которые содержатся в
грамматиках и словарях.
Примеры несовпадения системных возможностей, нормативных предписаний и речевой практики многочисленны и разнообразны.
Так, фонетическая система русского языка допускает сочетания мягких
задненёбных согласных с последующим /о/: [к’о], [г’о], [х’о]. Литературная
же норма отвергает словоформы типа берегёт, жгёт (хотя в речевой практике литературно говорящих людей эти формы встречаются 6), словоформы со
звуко­сочетанием [к’о] единичны: ткёшь, ткёт, ткём, ткёте, а слова с [х’о] в
русском литературном языке не встречаются. Тем не менее эти звукосочетания
«фонетически закономерны», и «можно уверенно ожидать, что какое-нибудь
заимствование типа гёла 7 или необычное имя собственное с этим сочетанием (Хёлин) будет произноситься людьми, владеющими русским литературным
языком, без звуковых замен и без артикуляционных запинок: они сохранят
именно такой свой облик, с [г’о] и [х’о], даже если войдут в число общеупотребительных, частой в бытовой речи слов» [Панов 1967: 79—80].
Языковое творчество детей и некоторых писателей также может служить
свидетельством того, что возможности системы языка значительно шире того,
что разрешает литературная норма и что закреплено в узусе.
В знаменитой книге Корнея Чуковского «От двух до пяти» приведены
многочисленные факты «незаконных» (а на самом деле вполне допускаемых
системой русского языка) детских формо- и словообразований типа задаПо данным массового обследования носителей русского литературного языка в 60-х гг.
ХХ в., приблизительно пятая часть опрошенных сочла допустимым употребление форм волокёт и жгёт [РЯДМО: 215 и след.].
7
Ср. слова гёрлс, гёрлскаут, гёрлфренд, заимствованные русским языком в самом конце
ХХ в. и уже зафиксированные словарями (см., например [Захаренко, Комарова, Нечаева
2003: 152; Крысин 2005: 192; Русский орфографический словарь 2005]).
6
Введение
13
ду, спрятаю, пивнул, откуснул, всколькером, рукти (по образцу слова ногти:
«на ногах ногти, а на руках рукти»), окошный дом, зубовный врач, пугательные сказки и т. п. [Чуковский 1990: 105 и след.]. Один из персонажей романа А. Солженицына «В круге первом», Илларион Герасимович, «не слабел, а,
наоборот, сильнел от такой жизни». Разумеется, система языка не ставит под
запрет образование глагола сильнеть от прилагательного сильный, поскольку
словообразовательная модель производства глаголов со сходной семантикой
(‘приобретать свойство, обозначенное прилагательным, в большей степени’)
от других прилагательных, имеющих в своём составе суффикс ­н-, существует: ср. полный — полнеть, умный — умнеть, ясный — яснеть и под. Однако
ни в нормативных словарях, ни в речевой практике большинства говорящих
по-русски глагола сильнеть нет. Заметим, что А. И. Солженицын вполне осознанно и целенаправленно расширяет русский словарь, вводя в него слова, отчасти забытые, отчасти стоящие на периферии языка, отчасти придуманные им
самим, но образованные в большинстве случаев в соответствии с системными
закономерностями русского языка: выкоренить (искоренить, истребить), головотряс (недуг), думчивый (требующий призадуматься), изломистый, крохота́
(мелюзга, мелкота), лють (сильный мороз, стужа; ср.: «Ой, лють там сегодня
будет, двадцать семь с ветерком, ни укрыва, ни грева!» — «Один день Ивана
Денисовича»), неують, скородельный, сличка (сравнение), хрусткий (жёсткий,
твёрдый и ломкий), чашничать (бражничать, пировать) и под. [Солженицын
1990].
В разные периоды развития языка литературная норма имеет качественно
разные отношения с речевой практикой.
В эпохи демократизации языка тенденции, действующие в узусе, преодолевают сопротивление традиционной нормы, и в литературном языке появляются элементы, которые до того времени норма не принимала, квалифицируя
их как чуждые нормативному языку. Например, характерное для современной
речевой практики распространение флексии ­á (-я́) в именительном падеже
множественного числа на всё более широкий круг существительных мужского
рода (инспектора, прожектора, сектора, цеха, слесаря, токаря и под.) означает, с одной стороны, что конфликт между системой и нормой разрешается в
пользу системы, а с другой, что постоянно изменяющийся, пополняемый новшествами узус, живая речевая практика оказывает давление на традиционную
норму, и для некоторых групп существительных образование форм на ­á (-я́)
оказывается в пределах кодифицированной нормы (и, значит, конфликт между
нормой и узусом разрешается в пользу узуса).
Форма родительного падежа множественного числа носок (несколько пар
носок), недавно разрешенная современными кодификаторами грамматической
нормы наряду с традиционно-нормативной носков (см. [Еськова 1994: 191;
Введение
14
Орфоэпический словарь 1997: 304]), — несомненная уступка просторечному
узусу, из которого форма родительного падежа множественного числа с нулевой флексией (носок), ранее оценивавшаяся как бесспорно неправильная, распространилась и в среду говорящих литературно. Влиянием просторечной и
профессионально-технической среды объясняются и многие другие варианты,
допускаемые современной русской литературной нормой: дóговор, договорá,
договорóв (наряду с традиционными договóр, договóры, договóров) [Еськова
1994: 88; Орфоэпический словарь 1997: 126], переговоры по разоружению (наряду с переговоры о разоружении), радиовещание на заграницу (то есть радиовещание для слушателей, живущих заграницей), война на уничтожение (вместо традиционной конструкции война с целью уничтожения), поделиться о
впечатлениях (вместо поделиться впечатлениями) 8 и т. п.
Речевая практика может способствовать не только проникновению в нормированный язык новых для литературного языка единиц, но и укреплению в
нём новых моделей — словообразовательных, синтаксических и других. Например, многочисленные лексические заимствования из других языков, главным образом из английского, расширившие нормативный русский словарь в
конце ХХ века, способствуют и тому, что активизируются структурно новые
типы слов. Таковы, например, некоторые словосочетания с так называемыми
аналитическими прилагательными — типа бизнес-план. Надо сказать, что образование подобных словосочетаний — явление не новое для русского языка,
их массовое возникновение (на основе сокращений типа парт-, проф, сови т. п.) относится ещё к 20-м годам ХХ в.; грамматические свойства аналитических прилагательных достаточно хорошо изучены (см. в первую очередь
работы М. В. Панова, который предложил и сам термин «аналитические прилагательные» — [Панов 1956; 1971]). В большинстве случаев аналитическое
прилагательное представляет собой неизменяемую единицу (аудио-, био-, видео-, гидро-, кардио-, космо-, нарко-, шоу- и под.), и препозитивное присоединение её к знаменательному слову — явление вполне естественное, аналогичное тому, как присоединяются к определяемым словам обычные, изменяемые
определения-прилагательные. Однако когда в качестве аналитического прилагательного выступают слова, которые могут существовать и в виде склоняемых существительных (бизнес, Интернет), то речь может идти не только об
образовании словосочетаний с аналитическими прилагательными (бизнесплан, интернет-карта), но и о более традиционных для системы русского синтаксиса генитивных словосочетаниях (план бизнеса, карта Интернета) или о
предложно-падежных конструкциях (план по бизнесу, карта для Интернета);
Об источниках и нормативном статусе этих и других подобных конструкций см. [Ицкович 1982; Синтаксис и норма 1974; Гловинская 1996; Крысин 2000; 2004].
8
Введение
15
кроме того, вполне в духе языка употребить и относительное прилагательное,
образованное от такого существительного (бизнесный план, интернетная карта), но ни современная речевая практика, ни тем более литературная норма не
воспользовались возможностью образования таких прилагательных.
Под иноязычным влиянием появляются конструкции, не характерные для
русского синтаксиса. Например, деепричастные заголовочные конструкции
типа Подводя итоги, достаточно частотные в прессе начиная со второй половины ХХ века, появились под влиянием соответствующих конструкций английского языка — ср. англ. summing up (именно так было переведено на русский
язык название автобиографической книги Соммерсета Моэма «The summing up»). Сюда можно отнести также появление форм множественного числа
у существительных, которые традиционная норма предписывает употреблять
преимущественно в единственном: гонка вооружений (ср. англ. arms race),
мирные инициативы (ср. англ. peace initiatives) и нек. др. Профессиональнотехнический язык стал источником таких конструкций, как проверка ёмкостей
на герметичность, бурение скважин на воду, сфера военно-делового языка —
конструкций приказ на наступление, задание на поход и под. (см. [РЯиСО,
кн. 3: 251 и след.; Золотова 1974]).
Ещё более показательно давление узуса на норму в области орфографии.
Например, возврат в написании ряда слов, относящихся к религиозной сфере,
к старой, дореволюционной норме — с прописной буквы (вместо положен­
ного, согласно «Своду правил орфографии и пунктуации» 1956 года, написания их с буквы строчной): Бог, Богородица, Рождество, Пасха, Сретенье, Библия и др. — произошел первоначально в письменной практике конца
ХХ века, а уж затем это было утверждено в качестве обязательной орфографической нормы (подробнее об этом см. во вступительной статье «Правила употребления прописных букв» к словарю [Лопатин, Чельцова, Нечаева
1999: 12—34]; о других случаях соотношения традиционной орфографической нормы и узуальных новшеств, а также о возможности сосуществования
орфографических вариантов см. в статье [Кузьмина 2004] и в части 1 настоящей монографии).
В периоды укрепления языковых традиций — что, несомненно, связано с
определённой социальной, политической и культурной стабилизацией общества — фильтрующая сеть нормативной кодификации становится более частой, и тогда ненормативное, но при этом достаточно широко представленное в
узусе с бóльшим трудом попадает в литературный язык. Например, в 30-е годы
ХХ в., когда формировался «советский языковой стандарт», который дожил
«до падения советского режима» [Живов 2005: 199], литературная норма отвергает имперфективные глагольные формы, образуемые от двувидовых глаголов: атаковывать, использовывать, мобилизовывать, организовывать и под.,
16
Введение
хотя в 20-е годы ХХ в. они были весьма употребительны не только в просторечии, но и в литературной речи и имели определённые социальные перспективы укрепиться в нормативном языке. Академик С. П. Обнорский даже написал специальную статью, посвящённую глаголу использовывать [Обнорский
1935], в которой выражал крайнее беспокойство по поводу распространения
этой просторечной формы в речи литературно говорящих людей. Беспокойство
оказалось напрасным, никто из владеющих литературной нормой не скажет
сейчас: *Надо использовывать такую возможность. Но другие, сходные формы можно и услышать, и увидеть напечатанными: таковы, например, организовывать и мобилизовывать 9 (см. об этом также [Мучник 1961; РЯиСО, кн. 3,
§ 68; Горбачевич 1971: 222—223]).
Взаимоотношения языковой нормы и речевого узуса не всегда антиномичны, то есть не всегда имеют форму конфликта, разрешаемого непременно в
пользу какой-то одной из сторон. Вариативность, сосуществование, с одной
стороны, языковых средств, освящённых традицией и закреплённых в норме
путём её кодификации, и, с другой, языковых средств новых, идущих из речевой практики, также представляет собой форму взаимоотношений нормы и
узуса. Несмотря на то, что литературная норма, как это давно признано её исследователями, строга и консервативна 10, она допускает совместное функционирование в а р и а н т о в одной и той же языковой единицы.
Варьирование языковых единиц в пределах нормы имеет несколько типов:
1) с в о б о д н о е: вариативное произношение твёрдого или мягкого согласного
перед [э] (ударным или безударным) в некоторых иноязычных словах (пре[т’э́]
нзия — пре[тэ́]нзия, [сэ́]ссия — [c’э́]ссия, [дэ]зодорáнт — [д’э]зодорáнт и т. п.);
вариативность ударения в словах одновременно (на третьем или на четвёртом
слоге), угля́ и у́гля; вариативность некоторых падежных форм и личных форм
глагола (в мозгу и в мозге, чтят и чтут);
2) с е м а н т и ч е с к и о б у с л о в л е н н о е: варьирование форм родительного падежа и партитива (чая — чаю, сахара — сахару, коньяка — коньяку и т. п.),
форм предложного и местного падежей: ((лежать) в снегу — в снеге (мало
живописности), на самом краю — на переднем крае, в круге света — в своем
кругу и т. п.), форм множ. числа в зависимости от значения слова (тормоза́ (механизм) — то́рмозы (в работе), учителя́ (в школе) — учи́тели (о главах учений,
научных или социальных теорий), сыновья (в семье) — сыны (сыны Отечества) и др.);
9
В Национальном корпусе русского языка (ruscorpora.ru) найдено 355 контекстов для
словоформы организовывать, 8 — для словоформы мобилизовывать, 4 — для атаковывать и ни одного — для словоформы использовывать.
10
Ср. известное высказывание А. М. Пешковского: «Нормой признаётся то, что было, и
отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет» [Пешковский 1959: 55].
Введение
17
3) с т и л и с т и ч е с к и о б у с л о в л е н н о е: тракторы, инспекторы,
прожекторы (книжн.) — трактора́, инспектора́, прожектора́ (нейтр. или
разг.) 11, в отпуске (книжн. или нейтр.) — в отпуску (разг.), тропою (устар.) —
тропой;
4) п р о ф е с с и о н а л ь н о о б у с л о в л е н н о е: ко́мпас — компа́с (в речи
моряков), лоску́т — ло́скут (остатки в некоторых видах производства, например, в ткацком), се́йнеры — сейнера́, разбивка — разбиение (второе — в научной речи, при общем для обоих слов значении ‘распределение чего-л. по
группам, классам’);
5) с о ц и а л ь н о о б у с л о в л е н н о е: по среда́м (главным образом, в речи
интеллигенции старшего поколения) — по сре́дам (в речи молодого и среднего поколений независимо от социальной принадлежности), е́[ж’:]у, дро́[ж’:]и
(в речи интеллигенции, преимущественно московской, старшего поколения) —
е́[ж:]у, дро́[ж:]и (в речи других групп носителей современного литературного
языка), ш[ы]ги́, ж[ы]ра́ (в речи москвичей старшего поколения) — ш[а]ги́,
ж[а]ра́ (в речи других групп носителей современного литературного языка)
и др.;
6) т е р р и т о р и а л ь н о о б у с л о в л е н н о е. Этот тип варьирования литературной нормы признаётся далеко не всеми исследователями: например,
Ф. П. Филин отстаивал единство и неварьируемость русского литературного
языка на всей территории его распространения (см. [Филин 1981]). Однако
языковая действительность расходится с этой точкой зрения на литературную
норму. Исследования последних десятилетий убедительно показали, что русский литературный язык существует в определенных локальных вариантах,
характеризующих главным образом фонетику, акцентуацию, интонацию, а
также словоизменение и лексику (единицы других сфер языка подвержены варьированию в меньшей степени). Так, для речи интеллигенции таких городов,
как Вологда, Пермь, Красноярск, Тобольск и нек. др., характерна меньшая, чем
в «столичной» норме, редукция гласных в неударных (особенно в заударных)
слогах; в речи носителей литературного языка, живущих в городах к югу от
Москвы, встречается [γ] фрикативный на месте [г] взрывного; у носителей литературного языка, живущих в Москве и Санкт-Петербурге, наблюдаются различия в использовании наименований одних и тех же объектов, а также некоторые акцентные особенности, и т. п. (см. об этом, например, в работах [Беликов
2004; 2006; Григорьева 1980; Ерофеева 1979; Жильцова 1987; Игнаткина 1982;
Парикова 1966; РЯДМО; Чуркина 1969]).
Самым «слабым звеном» среди этих шести групп вариантов, допускаемых
литературной нормой, является первая группа: свободная вариативность по11
В «Орфоэпическом словаре» эти формы даны без стилистических помет.
Введение
18
стоянно испытывает давление со стороны нормы, которая в принципе неохотно допускает функционально не оправданную дублетность языковых единиц
(ср. основанное на этом свойстве нормы определение М. В. Пановым понятия литературного языка — в [Панов 1966]). Срок существования ничем не
обусловленных вариантов в литературном языке относительно короток: такие
варианты постоянно «растаскиваются» в другие группы, где вариативность
определяется теми или иными условиями. Например, акцентная вариативность слова творог имеет отчетливо выраженную тенденцию перейти в другой
тип варьирования — социально обусловленный: творо́г предпочитают говорить преимущественно представители интеллигенции старшего поколения, а
тво́рог — вариант более молодой и социально слабо маркированный; похожая
тенденция в распределении акцентных вариантов слова щавель (ударение на
первом слоге — более молодое и, возможно, ещё просторечное, но широкоупотребительное 12, а щаве́ль отмечается преимущественно в речи интеллигенции
старшего поколения).
В целом сосуществующие в литературном языке варианты функционально и коммуникативно подвижны: их использование зависит от сферы и стиля
общения, от социальной и профессиональной принадлежности говорящего, от
его коммуникативных намерений (например, говорит ли он всерьез или хочет
пошутить) и способности переключаться с одной манеры речевого общения на
иную (например, с профессиональной речи на общелитературный язык) и от
некоторых других факторов (см. об этом, в частности, в работе [Современный
русский язык 2003]).
В процессе обновления нормы определённое значение имеет распространённость, частота того или иного новшества в речевой практике, хотя роль этого фактора нельзя преувеличивать: распространённой, массовой может быть
и явная ошибка (ср., например, произношение типа инциндент, беспрецендентный, весьма часто встречающееся даже в публичной речи, в частности, у
журналистов) 13. А. Б. Шапиро полвека назад справедливо заметил: «Даже если
В «Орфоэпическом словаре» оно даётся как неправильное.
Вполне осознавая условность самого понятия языковой ошибки, заметим: то, что в
одну эпоху кажется недопустимой неправильностью, в другую может получить статус
нормативного факта (ср., например, негативную оценку А. Н. Гречем — в первой трети
ХIХ в. — формы колени вместо единственно правильной, по его мнению, формы колена,
неприятие представителями культурных слоев России в начале ХХ в. глагола выглядеть
как «незаконной» кальки с немецкого глагола aussehen или употребления наречия обязательно вместо непременно и т. п.; многочисленные явления такого рода описаны в работе
[Горбачевич 1971]), однако всё же некоторые факты речи можно квалифицировать как несомненные и «вневременные» неправильности — например, в том случае, когда их форма
искажает иноязычный прототип (как это происходит при произношении слов инцидент и
беспрецедентный с вставкой в них лишнего звука [н]).
12
13
Введение
19
девяносто процентов будут говорить докýмент, это не может стать литературной нормой».
Однако в случае не столь контрастных отличий вновь появляющегося языкового
факта от традиционно используемой языковой единицы новое может приобретать
широкое распространение и получать признание у большинства говорящих, и обе
формы — старая и новая — могут длительное время сосуществовать в пределах литературной нормы. Современные словари и справочники дают обильные примеры
вариативных произносительных и акцентных норм: творóг — твóрог, по средáм —
по срéдам, ракýрс — рáкурс, стáртер — стартёр, бýло[шн]ая — бýло[чн]ая,
[дэ]зодорáнт — [д’э]зодорáнт, пре[т’э́]нзия — пре[тэ́]нзия, [сэ́]ссия — [c’э́]ссия 14;
о редком явлении надо говорить фенóмен (ударение феномéн не рекомендуется),
а применительно к обладающему исключительными, редкими качествами человеку можно употреблять и ту и другую акцентную форму [Орфоэпический словарь
1997: 599] (хотя в живой речи произношение этого слова с ударением на втором
слоге, по-видимому, большая редкость) и т. п.
Постепенно один из вариантов вытесняет своего конкурента: например,
ударение на первом слоге в слове творог и в дательном падеже множественного числа слова среда (по срéдам) сейчас является статистически преобладающим среди носителей русского литературного языка, так же как и произношение бýло[чн]ая (традиционное старомосковское произношение этого слова со
звукосочетанием [шн] характерно главным образом для речи москвичей; см. об
этом более подробно [РЯДМО: гл. 2]), акцентная форма рáкурс — по сравнению с ныне устаревшей (но до сравнительно недавнего времени единственно
правильной 15) формой ракýрс и нек. др. 16
14
Следует обратить внимание на такое свойство литературной нормы, как её избирательность, особенно в сфере произношения, где многие орфоэпические правила лексикализованы: казалось бы, в одинаковых или в очень сходных фонетических позициях одни
слова допускают одно произношение, а другие — иное. Например, сейчас уже почти никто
не придерживается старомосковской нормы при произношении слова шаги ([шы]гú), но
в словоформе лошадей звукосочетание [шы] статистически преобладает над звукосочетанием [ша]; слова темп, тент надо произносить с твердым [т], а при слове тенор «Орфо­
эпический словарь», напротив, даёт запретительную помету «не: тэнор», и большинство
говорящих по-русски с этим запретом, несомненно, согласится (так же как и с запретом
произносить твёрдый согласный перед «е» в словах музей, шинель, пионер).
15
В словаре-справочнике «Русское литературное произношение и ударение» под ред.
Р. И. Аванесова и С. И. Ожегова, изданном в 1960-м году, рядом с рекомендуемой акцентной формой ракýрс стоит запретительная помета «не: рáкурс». Ср. с современным «Орфоэпическим словарем русского языка» (М., 1997), где значится: «рáкурс и доп[устимо]
устар[евающее] ракýрс».
16
В ряде случаев рекомендации кодификаторов анахронистичны: например, современный «Орфоэпический словарь» дает в качестве о с н о в н ы х акцентных форм варианты
20
Введение
В обновлении нормы, в её изменении под влиянием речевой практики важна также социальная и культурная среда, в которой то или иное новшество получает распространение. В общем случае: чем выше «общественный вес» той
или иной социальной группы, её престиж в обществе, её культурный уровень,
тем легче инициируемые ею языковые новшества получают распространение
в других группах носителей языка (ср. понятия социального статуса, социального престижа и престижной языковой формы, используемые У. Лабовом при
объяснении им фонетических изменений, — см. [Labov 1972; Лабов 1975: 225;
1975а: 323]). Однако обратное не всегда верно: то, что рождается в непрестижной, социально низкой и малокультурной среде, может, конечно, сохраняться
в этой среде, не выходя за её пределы, но может — и нередко! — проникать в
речь других социальных групп, в том числе и в речевую практику носителей
литературного языка. Ср. замечание А. Д. Швейцера, основанное на анализе
инновационных процессов в английском литературном языке и в английских
диалектах: несмотря на сопротивляемость кодифицированного языка новшествам, идущим из субстандартных источников, «существует и противоположный путь распространения инноваций — “снизу вверх”, т. е. из субстандартных
разновидностей языка в литературный язык. В результате этого процесса происходит сублимация субстандартных языковых форм и их закрепление в узусе,
санкционируемом нормами литературного языка» [Швейцер 1996: 74] 17.
Сходные процессы наблюдаются и в русском языке.
Так, традиционно «законодателем мод» в области русского литературного произношения и словоупотребления считается интеллигенция, призванная
кéта и лóсось, тогда как в речевой практике явно преобладают формы с ударением на втором слоге: кетá и лосóсь.
17
На множественность и разнородность факторов, обусловливающих укрепление в
литературном языке одного из вариантов и вытеснение другого (других), обращают внимание многие исследователи (см. об этом, в частности, [Горбачевич 1971; 1978; Семенюк
1990], статьи в сборниках [Социальная и функциональная дифференциация 1977; Литературный язык 1994; Языковая норма 1996] и др.). Ср. также: «Выбор того или иного
варианта в качестве стандартного [т. е. принадлежащего литературному языку. — Л. К.]
может быть обусловлен рядом разнородных факторов (принадлежностью этого варианта к диалекту определённой престижной территории, предпочтением этого варианта в
речи элитных социальных групп, предполагаемой древностью этого варианта и т. д.) ⟨…⟩
Стоит, однако же, заметить, что стандартизация обычно не уничтожает вариативность в
пределах самого стандартного (литературного) языка: одни варианты подвергаются нормализации, тогда как другие оставляются без внимания и продолжают существовать в
языковом стандарте. Решение вопроса о том, что требует нормализации [точнее: кодификации. — Л. К.], а что нет, также зависит от разнородных факторов и нередко основывается на предубеждениях и лингвистическом кругозоре нормализаторов [= кодификаторов. — Л. К.]» [Живов 2005: 178].
Введение
21
быть основным носителем речевой культуры данного общества. Однако произносительные, грамматические и лексические образцы, принятые в социальных
группах с высоким уровнем общей и речевой культуры, не всегда имеют преимущество (при вхождении в общий речевой оборот) перед образцами, привычными для социальной среды с более низким уровнем культуры. Например,
известно, что слово двурушник вошло в литературный язык из нищенского арго
(первоначально так называли нищего, который собирал милостыню двумя руками), животрепещущий — из речи торговцев рыбой, мелкотравчатый — из
языка охотников, скоропалительный — из языка военных, топорный — из профессионального языка плотников (первоначально так говорили о плотничьей
работе, в отличие от работы столярной, более тонкой и тщательной) — см. об
этом в работах [Виноградов 1982; 1994; Сорокин 1965: 497—498].
В современном литературном языке получают распространение факты,
идущие из некодифицированных языковых сфер — главным образом, из просторечия и жаргонов, и традиционно-нормативные единицы постепенно вытесняются новыми. Например, традиционные обусловливать, сосредоточивать 18
вытесняются новыми обуславливать, сосредотачивать; наряду с нормативным морщить появляется новое (по-видимому, просторечное) смарщивать —
как форма несовершенного вида к сморщить; жаргонные слова беспредел, тусовка, разборка, откат мелькают в речи тех, кого общество привыкло считать
образцовыми носителями литературной нормы; многие не замечают, что можно указывать о чём, договориться по чему (удалось договориться с Украиной
по газу, договорились по кандидатуре губернатора (см. об этом [Гловинская
1996]) вместо традиционно правильных конструкций указывать что и указывать на что, договориться о чём.
В подобных случаях узус пренебрегает нормативными рекомендациями и
запретами, и речевая практика приходит в противоречие с языковой традицией
и с предписаниями кодификаторов.
Особого разговора заслуживают с о з н а т е л ь н ы е отклонения от нормы, которые, в частности, могут опираться на нереализованные возможности
языковой системы или использовать нетрадиционные, не характерные для литературного языка средства. Намеренное нарушение нормы обычно делается
с определённой целью — иронии, насмешки, языковой игры. В этом случае
перед нами не ошибка, не узуальное новшество, вступающее в противоречие с
принятой нормой, а речевой приём, свидетельствующий о свободе, с которой
человек использует язык, сознательно — с целью пошутить, обыграть значение или форму слова, скаламбурить и т. д. — игнорируя нормативные установВ работе [Янко-Триницкая 1982: 207—208] эти глагольные формы (с сохранением корневой фонемы |о|) даются как единственно возможные в литературном языке.
18
Введение
22
ки. Одним из распространенных приёмов языковой игры является стилистически контрастное использование разного рода расхожих штампов — газетных
клише, оборотов какого-либо профессионального языка, канцеляризмов и т. п.:
Каждый год он вёл борьбу за урожай на этой неказистой грядке (из газетного
очерка); По достижении пятидесяти лет я оставил большой секс и перешёл
на тренерскую работу (М. Жванецкий). Сознательное обыгрывание фразеологизмов, намеренное отклонение от их нормативного употребления — также
один из приёмов языковой игры: Он съел в этом деле не одну собаку; Они жили
на широкую, но босую ногу; (быть) между Сциллой и харизмой; пиар во время
чумы 19 (примеры из современной печати).
Итак, языковая норма имеет разную природу в кодифицированных и некодифицированных подсистемах языка. В некодифицированных она равна
узусу — традиционно употребляемым языковым единицам и способам сочетания их друг с другом. В кодифицированных подсистемах, и прежде всего в
литературном языке 20, норма объединяет в себе традицию и целенаправленную
кодификацию. Норма как совокупность традиционно используемых языковых
средств и правил их сочетания противопоставлена с и с т е м е языка (как комплексу возможностей, из которых норма реализует лишь некоторые), а норма
как результат целенаправленной кодификации может входить в противоречие с
р е ч е в о й п р а к т и к о й, в которой наблюдается как следование кодификационным предписаниям, так и нарушение их. Языковая деятельность носителя литературного языка протекает в постоянном (но при этом обычно не осознаваемом)
согласовании речевых действий с возможностями системы, с тем, что предписывают словари и грамматики данного языка, и с общепринятыми в данное время
средствами и способами его использования (речевой практикой, узусом).
* * *
В настоящей монографии взаимоотношения системы, нормы и узуса рассматриваются на разных уровнях языковой структуры.
Книга состоит из шести частей.
В первой части речь идёт о фонетических явлениях и об орфографии,
и автор этой части С. М. Кузьмина сосредоточивает своё внимание на ноО разнообразных приёмах языковой игры, в которой сознательное нарушение норм
играет важнейшую роль, см. [Земская, Китайгородская, Розанова 1983; Норман 1987; Гридина 1996; Санников 2002; 2003], а также в части VI настоящей монографии. Многочисленные случаи трансформации стереотипных, нормативных значений слов при их ироническом употреблении рассматриваются в книге [Ермакова 2005].
20
Помимо литературного языка к кодифицированным подсистемам могут быть отнесены, например, специальные подъязыки науки.
19
Введение
23
вых фонетических и орфоэпических явлениях в речи носителей русского
языка и особенно в речи радио- и телеведущих (глава 1), а также на соотношении правил русской орфографии и современной письменной практики
(глава 2).
Во второй части анализу подвергаются процессы, происходящие в лексике
и лексической семантике. Здесь рассматриваются семантические изменения
ряда слов и лексических групп — расширение значения, стяжение, метонимизация, мода на слова — и отражение всех этих изменений в словарях (глава 1,
автор — О. П. Ермакова), процессы семантической деривации в литературном
языке, в сленге и в поэтической речи (глава 2, автор — Р. И. Розина), формирование оценочных значений у прежде нейтральных, безоценочных слов
(глава 3, автор — М. Я. Гловинская), а также проблемы лексикографического
представления новых лексико-семантических явлений в нормативных словарях (глава 4, автор — Л. П. Крысин).
Авторы третьей части обращают внимание на некоторые новые явления в
морфологии и синтаксисе: в главе 1 (автор — М. Я. Гловинская) исследуются
потенциальные глагольные формы совершенного и несовершенного вида и
действительные причастия совершенного вида будущего времени (типа *напишущий, *увидящий) в их отношении к системе языка и к норме; в главе 2-й
(автор — Л. П. Крысин) описывается одно, но весьма распространенное в современной речи отклонение от синтаксической нормы — общее управляемое
при разноуправляющих предикатах (типа *организвать и руководить оркестром).
В четвёртой части рассматриваются активные процессы в словообразовании (в их соотношении с системой и нормой): так называемое неузуальное
словообразование (глава 1, автор — Е. А. Земская), иноязычные неологизмы и
их словообразовательные возможности (глава 2, автор — Л. П. Крысин), аналитические прилагательные (типа аудио-, бизнес-, Интернет-, VIP-), которые
можно интерпретировать как своего рода «точки роста» в системе русского
словообразования (глава 3, автор — Е. И. Голанова).
Пятая часть отличается от всех предыдущих тем, что здесь внимание авторов сосредоточено на речевой практике в определенных сферах общения —
а именно на языке Интернета и его весьма многочисленных и разнообразных
особенностях (глава 1, автор — Е. В. Какорина) и на публичной речи в радио- и
телевизионном эфире (глава 2, автор — Е. И. Голанова).
Завершает книгу шестая часть, в которой рассматриваются сознательные
нарушения говорящими языковой системы и литературной нормы; эти нарушения особенно рельефно проявляются в ироническом использовании языковых средств (глава 1, автор — О. П. Ермакова) и в языковой игре (глава 2,
автор — В. З. Санников).
24
Введение
Материал для исследования черпался из разных по стилю и жанру текстов, относящихся преимущественно к концу ХХ — началу ХХI вв., и из
устно-разговорной речи того же периода. При этом среди письменных источников преобладает публицистика в её различных жанровых разновидностях и научно-популярная литература. Такой акцент при выборе источников
исследуемого материала кажется нам вполне оправданным. Ещё в середине
ХХ века А. В. Исаченко проницательно заметил: «В настоящее время... господствующими жанрами литературного языка, так или иначе затрагивающими быт (а следовательно, и язык) каждого гражданина, являются жанры
публицистические: язык газеты, радиовещания, язык техники и науки. Следовательно, для современных литературных языков могут быть в высшей
степени показательными именно те лексические элементы, которые непосредственно отражают наиболее активные проявления современной жизни»
[Исаченко 1958: 336].
Развитие языков различного строя, и прежде всего славянских, во второй
половине ХХ века полностью подтверждает это наблюдение выдающегося ученого. Безусловно, мнение А. В. Исаченко о приоритете публицистических жанров может быть отнесено не только к лексике, о которой он писал в
цитируемой работе, но и к другим сферам языка. Наша монография, а также
предшествующие исследования, посвящённые развитию русского языка второй половины ХХ — начала ХХI вв., свидетельствуют о том, что язык средств
массовой информации, а также публицистика в её многообразных жанровых
разновидностях, научная и научно-популярная литература наиболее чутко реагируют на те новшества, которые появляются в повседневной речи и получают
распространение в среде носителей языка.
Из текстов художественной литературы внимание авторов монографии
привлекали не только произведения, получившие всеобщее признание как
образцовые — и по изобразительным свойствам, и по языку, но и так называемая массовая литература: как показывают наблюдения, в языке «средней»,
отнюдь не классической литературы скорее и более непосредственно проявляются новые тенденции в развитии языка, поскольку здесь используются
языковые элементы, относящиеся к самым разным сферам — от литературной речи до просторечия и жаргонов, и в целом тексты таких произведений
ближе к повседневным формам общения, чем тексты произведений классических.
Важнейшим источником наблюдений авторов данной работы была также
устно-разговорная, спонтанная речь, которая во многих случаях является показателем определённых точек роста в языковом развитии, в преодолении системных «запретов» и в обновлении языковой нормы.
Введение
25
Литература
Апресян 1993 — Апресян Ю. Д. Лексикографическая концепция Нового большого
англо-русского словаря // Новый большой англо-русский словарь. Т. 1 /
Под общ. рук. Э. М. Медниковой, Ю. Д. Апресяна. М., 1993. С. 6—17.
Беликов 2004 — Беликов В. И. Сравнение Петербурга с Москвой и другие со­ображения по социальной лексикографии // Русский язык сегодня. 3. Проблемы русской лексикографии / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2004. С. 23—38.
Беликов 2006 — Беликов В. И. Русское языковое пространство и технический
прогресс // Русский язык сегодня. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред.
Л. П. Крысин. М., 2006. С. 62—76.
Беликов, Крысин 2001 — Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. М.,
2001.
Виноградов 1982 — Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного
языка ХVII—ХIХ веков. 3-е изд. М., 1982.
Виноградов 1994 — Виноградов В. В. История слов. М., 1994.
Гавранек 1967 — Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура // Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. / Сост., ред. и предисл. Н. А. Кондрашова. М., 1967. С. 338—377.
Гловинская 1996 — Гловинская М. Я. Активные процессы в грамматике // Русский язык конца ХХ столетия (1985—1995) / Под ред. Е. А. Земской. М., 1996.
С. 237—304.
Горбачевич 1971 — Горбачевич К. С. Изменение норм русского литературного
языка. Л., 1971.
Горбачевич 1978 — Горбачевич К. С. Вариантность слова и языковая норма. Л., 1978.
Григорьева 1980 — Григорьева Т. М. О социолингвистической обусловленности
произносительной нормы в условиях диалектного окружения (на мат­-ле ассимилятивного смягчения согласных в современном русском языке): Автореф.
дис. … канд. филол. наук. М., 1980.
Гридина 1996 — Гридина Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.
Ермакова 2005 — Ермакова О. П. Ирония и ее роль в жизни языка. Калуга, 2005.
Ерофеева 1979 — Ерофеева Т. И. Локальная окрашенность литературной разговорной речи. Пермь, 1979.
Еськова 1994 — Еськова Н. А. Краткий словарь трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение. М., 1994 (6-е изд.: М., 2005).
Живов 2005 — Живов В. М. Язык и революция. Размышления над старой книгой
А. М. Селищева «Язык революционной эпохи» и над процессами, которые
Селищев не успел описать // Отечественные записки. 2005. № 2. С. 175—200.
Жильцова 1987 — Жильцова Т. П. Социолингвистическое исследование локальных
особенностей русского литературного произношения (предударный вокализм в
речи жителей г. Красноярска): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Томск, 1987.
26
Введение
Захаренко, Комарова, Нечаева 2003 — Захаренко Н. Н., Комарова Л. Н., Нечаева И. В. Новый словарь иностранных слов. М., 2003.
Земская, Китайгородская, Розанова 1983 — Земская Е. А., Китайгородская М. В.,
Розанова Н. Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология Лексика. Жест. М., 1983. С. 172—214.
Золотова 1974 — Золотова Г. А. О характере нормы в синтаксисе // Синтаксис и
норма / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1974. С. 145—175.
Игнаткина 1982 — Игнаткина Л. В. Территориальное варьирование русского литературного произношения (на мат-ле гласных в речи информантов городов
Вологды и Перми): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1982.
Исаченко 1958 — Исаченко А. В. К вопросу о структурной типологии словарного
состава славянских языков // Slavia. 1958. № 3.
Ицкович 1982 — Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. М., 1982.
Косериу 1963 — Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. Вып. 3. М., 1963. С. 143—343.
Крысин 1968 — Крысин Л. П. К соотношению системы языка и его нормы // Русский язык в школе. 1968. № 2. С. 8—11.
Крысин 1989 — Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.
Крысин 2000 — Крысин Л. П. Социолингвистическая интерпретация речевых «неправильностей» // Культурно-речевая ситуация в современной России: вопросы теории и образовательных технологий. Тезисы докл. Всероссийской научнометодич. конф. / Отв. ред. И. Т. Вепрева. Екатеринбург, 2000. С. 105—107.
Крысин 2004 — Крысин Л. П. Социальная маркированность языковых единиц //
Крысин Л. П. Русское слово, свое и чужое. Исследования по современному
русскому языку и социолингвистике. М., 2004. С. 486—509.
Крысин 2005 — Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. 6-е изд. М.,
2005.
Кузьмина 2004 — Кузьмина С. М. Норма в орфоэпических и орфографических
словарях // Русский язык сегодня. 3. Проблемы русской лексикографии / Отв.
ред. Л. П. Крысин. М., 2004. С. 165—171.
Лабов 1975 — Лабов У. О механизме языковых изменений // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. М., 1975. С. 199—228.
Лабов 1975а — Лабов У. Отражение социальных процессов в языковых структурах // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. М., 1975. С. 320—335.
Литературный язык 1994 — Литературный язык и культурная традиция / Отв.
ред. Н. Н. Семенюк, В. Я. Порхомовский. М., 1994.
Лопатин, Чельцова, Нечаева 1999 — Лопатин В. В., Чельцова Л. К., Нечаева И. В.
Орфографический словарь русского языка. Прописная или строчная? М., 1999.
Мучник 1961 — Мучник И. П. Двувидовые глаголы в русском языке // Вопросы
культуры речи. Вып. 3. М., 1961. С. 93—115.
Норман 1987 — Норманн Б. Ю. Язык: знакомый незнакомец. Минск, 1987.
Введение
27
Обнорский 1935 — Обнорский С. П. Глагол использовать — использовывать в
современном русском языке // Язык и мышление. Т. 3—4. М., 1935. С. 161—168.
Орфоэпический словарь 1997 — Орфоэпический словарь русского языка. Произношение. Ударение. Грамматические формы / Под ред. Р. И. Аванесова. [Авторы: С. Н. Борунова, В. Л. Воронцова, Н. А. Еськова]. 6-е изд. М., 1997.
Панов 1956 — Панов М. В. О слове как единице языка // Учен. зап. МГПИ. М.,
1956. т. 51. С. 129—165.
Панов 1966 — Панов М. В. Русский язык // Языки народов СССР. Т. I. М., 1966.
С. 55—122.
Панов 1967 — Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.
Панов 1971 — Панов М. В. Об аналитических прилагательных // Фонетика. Фонология. Грамматика. К 70-летию А. А. Реформатского. М., 1971. С. 240—253.
Парикова 1966 — Парикова Н. Б. О южнорусском варианте литературной речи //
Развитие фонетики современного русского языка. М., 1966. С. 125—135.
Пешковский 1959 — Пешковский А. М. Объективная и нормативная точка зрения
на язык // Пешковский А. М. Избранные труды. М., 1959. С. 50—61.
Поливанов 1968 — Поливанов Е. Д. О фонетических признаках социальногрупповых диалектов и, в частности, русского стандартного языка // Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968. С. 206—224.
Русский орфографический словарь 2005 — Русский орфографический словарь.
2-е изд., испр. и доп. / Под ред. В. В. Лопатина. М., 2005.
РЯДМО — Русский язык по данным массового обследования. Опыт социальнолингвистического изучения / Под ред. Л. П. Крысина. М., 1974.
РЯиСО — Русский язык и советское общество. Социолого-лингвистическое исследование. Кн. 1—4 / Под ред. М. В. Панова. М., 1968.
Санников 2002 — Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-е изд.,
испр. и доп. М., 2002.
Санников 2003 — Санников В. З. Введение. О комическом, о языковой шутке,
о каламбуре // Санников В. З. Русская языковая шутка. От Пушкина до наших
дней. М., 2003. С. 3—92.
Семенюк 1990 — Семенюк Н. Н. Норма // Лингвистический энциклопедический
словарь. М., 1990. С. 337—338.
Синтаксис и норма 1974 — Синтаксис и норма / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1974.
Современный русский язык 2003 — Современный русский язык: социальная и
функциональная дифференциация / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2003.
Солженицын 1990 — Солженицын А. И. Русский словарь языкового расширения.
М., 1990.
Сорокин 1965 — Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30—90-­е годы ХIХ века. М., 1965.
Социальная и функциональная дифференциация 1977 — Социальная и функциональная дифференциация литературных языков / Отв. ред. М. М. Гухман. М.,
1977.
28
Введение
Филин 1981 — Филин Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.,
1981.
Чуковский 1990 — Чуковский К. От двух до пяти // Чуковский К. Сочинения:
В 2 т. Т. I. М., 1990.
Чуркина 1969 — Чуркина К. И. Эволюция произносительных норм в речи интеллигенции г. Красноярска: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Новосибирск,
1969.
Шайкевич 2005 — Шайкевич А. Я. Введение в лингвистику. 2-е изд. М., 2005.
Швейцер 1996 — Швейцер А. Д. Роль инновационных и реликтовых элементов в
формировании норм кодифицированного литературного языка // Языковая
норма. Типология нормализационных процессов / Отв. ред. В. Я. Порхомовский, Н. Н. Семенюк. М., 1996. С. 68—78.
Языковая норма 1996 — Языковая норма. Типология нормализационных процессов / Отв. ред. В. Я. Порхомовский, Н. Н. Семенюк. М., 1996.
Янко-Триницкая 1982 — Янко-Триницкая Н. А. Русская морфология. М., 1982.
Labov 1972 — Labov W. The social motivation of a sound change // Labov W. Sociolinguistic Patterns. Philadelphia, 1972. P. 1—42.
Часть I
СИСТЕМА, НОРМА И УЗУС
В ФОНЕТИКЕ И ПИСЬМЕ
(С. М. Кузьмина)
Глава 1. Нормативная фонетика
и современная произносительная практика
Публичная речь — не то, что болтовня на кухне;
нужны, конечно, не котурны, но особая дистанция,
отстояние от бытовой речи,
нужна особая культура говорения.
М. В. Панов
Вводные замечания
Соотношение системы, нормы и узуса в языке имеет сложный характер и
не является чем-то постоянным. Во-первых, это соотношение существенно различно в разные периоды исторического развития (об этом мы будем говорить
ниже). Во-вторых, соотношение системы, нормы и узуса даже в один период
истории языка имеет в каждом языковом ярусе свои специфические особенности.
При изучении фонетического яруса языка, в отличие от других языковых
ярусов, разграничение системы и нормы как продукта кодификаторской деятельности проявляется более резко, чем в других сферах языка, следствием
чего является наличие двух терминов — «фонетика» и «орфоэпия» (ср. отсутствие соответствующих пар в других ярусах).
При разграничении понятий «фонетика» и «орфоэпия» мы опираемся на
положения Московской фонологической школы (МФШ): фонетика является
областью системных отношений языковых единиц — фонем и звуков; орфоэпия — практическая фонетика, фонетика в нормативной реализации.
Р. И. Аванесов различает такие ряды произносительных фактов: с одной
стороны, звуковое оформление слов, определяемое фонетической системой,
фонетическими условиями [Аванесов 1972], а с другой, звуковое оформление отдельных слов и отдельных грамматических форм, определяющееся,
как он подчеркивает, не фонетической системой языка. Так, звуковое оформление отдельных слов определяется «принадлежностью слова к тому или
иному стилю» или «к определенному слою лексики» (пос[т’э]ль и па[стэ]ль,
32
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
па[т’э]нт и [тэ]нт). Звуковое оформление отдельных грамматических форм
также не определяется фонетической системой языка, например, твердое
или мягкое произношение звука [с] в частице ся, сь [Аванесов 1972: 10] или
твердое-мягкое произношение заднеязычных [г], [к], [х] в конце основы прилагательного и глагола (строгий, кроткий, ветхий; подпрыгивать, сталкивать, встряхивать).
Произносительные факты именно двух последних разрядов, то есть не
определяемые фонетической системой языка, а действующие для отдельных
слов или форм слова, описываются Р. И. Аванесовым как орфоэпические явления.
М. В. Панов в фонетическом ярусе языка выделяет два вида нормативных
предписаний: фонетические законы, устанавливаемые языком, и орфоэпические правила, устанавливаемые людьми [Панов 1979].
Орфоэпия всегда имеет дело с существующими в речевой практике вариантами, из которых в результате кодификаторской деятельности выбирается один
или допускается два или более. С помощью вариантов язык нащупывает дорогу в будущее. Так, утрачивая фонетическую обусловленность, то есть обусловленность фонетической системой, варианты обретают стилистическую нагрузку, в том числе функционально-стилистическую, то есть могут распределяться
по типам речи. Поэтому А. А. Реформатский называет орфо­эпию фонетической стилистикой или стилистической фонетикой. Ср. шутку М. В. Панова: в
нейтральном стиле произносится ф[анэ]ма, в высоком ф[онэ]ма, в разговорном
ф[ан’]ема, а в просторечии ф[а]нёма.
Кроме внутрисистемных орфоэпических вариантов, то есть вариантов, дозволенных системой данного языка, в речевой практике существуют и варианты — «пришельцы» из других языковых систем. Поэтому одна из целей орфо­
эпических правил — оградить литературный язык от иносистемных влияний.
Так, в 20—30-е гг. ХХ в. было актуально защитить русский литературный язык
от украинизмов и диалектизмов. Сейчас же, как увидим, — от проникновения
фонетических вариантов из одной функциональной разновидности литературного языка в другую, то есть от смешения в пределах литературного языка
функциональных разновидностей.
Соотношение нормы и узуса в фонетике
(на материале устной информационно-публицистической речи в СМИ)
1. В монографии «Русский язык и советское общество» [М., 1968] (дальше
РЯиСО), в томе, посвященном фонетике современного русского литературного
языка, на основе изучения массового материала были рассмотрены отношения между системой, нормой и узусом в русской фонетике 20—60-х гг. ХХ в.,
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
33
прослежены тенденции ее развития и изучено взаимодействие внутриязыковых и социальных факторов, влияющих на изменения в ней. Эта монография
послужила стимулом для развертывания работ в области социолингвистики
(см. [Крысин 1990]) и заложила основы новой школы — Московской школы
функциональной социолингвистики [Земская, Крысин 1998]. Она имеет большое значение еще и потому, что дает возможность с единых теоретических позиций (и на основании определенной методики) описывать состояние русского
языка на последующих этапах его развития и проследить на разных синхронных срезах дальнейшую эволюцию русского языка, в том числе фонетики.
Важной задачей исследователей русского языка на современном этапе является, опираясь на теорию антиномий как внутренних стимулов развития
языка, разработанную М. В. Пановым в этой монографии, а также на другие
работы М. В. Панова и его школы, исследовать взаимодействие внутренних и
внешних (социальных) факторов в эволюции фонетики в новой общественной
ситуации, сложившейся в России начиная с середины 80-х гг. ХХ в.
В настоящей главе ставится более скромная задача — рассмотреть взаимодействие нормы и узуса в фонетике постсоветского времени, зафиксировать
спровоцированные новыми социальными условиями изменения в русской фонетике, проследить языковые и социальные факторы, подтачивающие, разрушающие норму, влияющие на ее неустойчивость.
Объектом исследования послужила устная информационно-публицисти­
ческая речь, представленная в средствах массовой информации. Эта разновидность специальной речи была взята для изучения потому, что именно в
ней наиболее ярко проявляются изменения, связанные с резкими сдвигами в
общественно-политической ситуации. Кроме того, радио и телевидение, по
выражению М. В. Панова, — «главные собеседники нашего современника»
и влияние их на речь населения очень велико. И, наконец, информационнопублицистическая речь по самому своему положению, по экстралингвисти­
ческим характеристикам должна представлять (и до недавнего времени
представляла собой) строгую, стилистически нейтральную разновидность литературного произношения, воплощение литературной нормы.
Интересно сопоставить основные фонетические особенности информа­
ционно-публицистической речи «доперестроечного» периода, исследованные
на материале информационных программ «в исполнении» радио- и теледикторов [Кузьмина 1996], с наблюдениями над фонетикой современных радио- и
телеведущих.
2. Какие черты были присущи фонетике устной информационно-публи­
цистической речи предшествующего периода?
— Строго выдержанная монологичность речи дикторов, ориентированной
на сообщение, но не на общение. Это определяло ограниченный набор комму-
34
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
никативных заданий и соответственно не отличающийся разнообразием синтаксис, что, в свою очередь, сказывалось на суперсегментных фонетических
характеристиках данного вида речи.
— Суперсегментная фонетика дикторской речи характеризовалась следующими чертами: 1) ограниченным набором интонационных конструкций,
2) стабильным средним темпом произнесения, 3) отсутствием пауз колебания
и психологических пауз, 4) наличием так называемых дикторских пауз. К этим
чертам, отмеченным Г. Н. Ивановой-Лукьяновой [1989], следует добавить также ровность тона, отсутствие его резких перепадов, ровную громкость, связанную с ровной интенсивностью голоса. Старейший диктор радио Н. Толстова
считала, что диктор должен быть скуп на интонационные раскраски и ни в
коем случае не должен имитировать разговорную речь.
Перечисленные суперсегментные характеристики способствовали реализации нейтральной, «идеальной» ритмической модели слова, выражаемой
формулой Потебни (12311) и, соответственно, нормативному распределению
безударных гласных в пределах фонетического слова. Условий для сверхредукции гласных, для эллипсиса целых звуковых сегментов, столь характерных для
так называемой непринужденной разговорной речи (РР), в речи дикторов не
было. И хотя и в этой речевой сфере встречались некоторые явления, присущие
фонетике разговорной речи, все же их было несоизмеримо меньше, чем в какой
бы то ни было другой разновидности специальной речи, и они были ограничены практически лишь заударными позициями.
В речи СМИ различались два жанра: речь информирующая, то есть
речь дикторов, и так называемая аналитическая — речь журналистовкомментаторов [Иванова-Лукьянова 1989]. Реализация фонемы ⟨у⟩ звуком
[ъ] в дикторской речи была возможна лишь в заударной части слова, и то
встречалась она не часто. При объявлении погоды допустимо было восемь
град[ъ]сов, но абсолютно исключено восемь гра[тс]ов, то есть «пропажа звуков» (по выражению А. А. Реформатского), весьма обычная в РР и свободно
проникающая в недикторскую теле- и радиоречь. Журналист, ведущий передачу, объявляя в заключение погоду, мог сказать: два[ц]восьмого октября
преиму[ш’снъ] осадки. У радио- и теледикторов такая степень компрессии
речи была исключена.
Редукция гласных и согласных до нуля была возможна у дикторов, но
главным образом в заударной позиции (ср., напр., [п’ьтнацт’и] (при сохранении количества слогов), и то преимущественно в тех аффиксах, фонемный
состав которых вследствие их высокой частотности легко «восстанавливается» при восприятии. Примеры: относи[тн]ая влажность, обстоя[тн]ый
разговор, машинострои[тн]ый завод, прави[тств]енная комиссия. В речи же
журналистов-комментаторов было больше «вольностей», ср.: [д’иптáтъ] (де-
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
35
путата) СССР — с утратой целого слога; [кр’иьса] (кризиса); [с:ал’н]ым (социальным) проблемам; сове[c]ких дипломатов; за[пън:ъ]-европейского. Возможно также выпадение предударных гласных в далеких от ударения слогах:
выступили с [ин’]циативой.
Экспрессивная функция в этой языковой разновидности играла подчиненную роль, экспрессия в ней звучала не часто, в особо торжественных случаях.
Это особенно заметно, когда речь дикторов дается в непосредственном соседстве с речью журналистов-комментаторов. Так, в речи дикторов невозможно
экспрессивное продление звука, тогда как в речи комментаторов не только
возможно, но и естественно, поскольку комментатор озвучивает собственную
речь. ср.: «Национальные чувства очень тонкие, и воздействовать на них надо
[о:]чень осторожно».
3. В современной речи как радио-, так и телеведущих почти по всем рассмотренным параметрам можно отметить противоположные характеристики.
Наблюдения над информационно-публицистической речью СМИ дали следующие результаты.
В связи с процессами, происходящими под влиянием новых социальных условий — усиление диалогичности общения, усиление личностного,
индивидуального начала ([Панов 1988]), строго выдержанная монологическая речь дикторов, ориентированная на сообщение, стала занимать гораздо
меньшее место в информационно-публицистических жанрах СМИ. Усиление диалогического начала определяет разнообразие коммуникативных заданий и синтаксических конструкций, характерных для разговорной речи.
В эфире представлены постоянные диалоги с репортерами, которые, в свою
очередь, ведут диалоги с интервьюируемыми. Происходит явный поворот от
сообщения, «вещания» в полном смысле этого слова к общению, от монолога — к диалогу. Несомненна «разгерметизация» стерильных условий вещания, и это привело к более широкому проникновению в эту разновидность
публичной речи разговорной речи («улица заговорила» и здесь).
Как уже было сказано, еще недавно информационно-публицистический
стиль русского языка, воплощенный в речи радио- и теледикторов, представлял строгую разновидность литературного произношения и был близок к эталону литературной речи. Однако стремление радио и телевидения приблизить
язык «к жизни» привело к отказу от дикторов-профессионалов. Теперь ведущие, как и журналисты-комментаторы, сами озвучивают свой текст, нередко и
не подозревая о существовании орфоэпических, а тем более интонационных
норм. В результате фонетика публичной речи, и прежде всего суперсегментная, как увидим, стала испытывать сильнейшее влияние разговорной стихии с
ее сверхредукцией гласных, эллипсисом целых звуковых сегментов и другими
яркими чертами, свойственными непринужденной разговорной речи.
36
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Ускоренно пошло и вытеснение традиционных, так называемых старомосковских орфоэпических вариантов, начавшееся по-большевистски насильственно еще раньше, с началом перестройки, когда в порядке «приближения
к жизни» от дикторов, владеющих традиционной орфоэпической нормой, стали требовать отказаться от нее: говорить не [даж’:и́] (дожди), а [дажд’и́], не
[дош:’], а [дошт’] (дождь), не расстал[съ], расстал[с’а] и др. (по свидетельству самих радиодикторов).
Даже в такой сверхконсервативной области фонетики, как интонация, заметны отступления от литературной нормы: вместо ровного тона в речи дикторов — ничем не оправданные резкие его перепады (не исключающие при этом
общего монотона), что создает впечатление «базарной» речи; необоснованное
акцентное выделение отдельных слов, — прихотливый, не отвечающий нормам русской речи интонационный «узор» предложения.
Иллюстрацию сказанного начнем именно с суперсегментной фонетики,
поскольку многие черты сегментной фонетики определяются новшествами в
области интонации.
4. Одна из ярких черт, нашего времени, характеризующая суперсегментную фонетику СМИ, — убыстренный, иногда даже сверхбыстрый темп, скороговорка (вместо среднего темпа речи дикторов), как бы установка на максимум слов в минимум времени. Это связано с общим увеличением темпа жизни,
с усилением личностного, индивидуального начала, а также с усилением экспрессивной функции языка. В. С. Елистратов в статье о современных СМИ
считает «установкой времени максимум эмоций и смысла в минимальный отрезок времени» [Елистратов 2004]. Антиномия говорящий — слушающий со
всей очевидностью решается сейчас в пользу говорящего, именно он диктует
свои законы, не всегда считаясь с интересами слушателя (подробнее см. об
этом ниже).
В суперсегментной фонетике особенно ощущается торжество непрофессионализма речи СМИ. Стремление к индивидуализации интонации, связанное с усилением личностного начала, зачастую воспринимается слушающим как неуместное, чуждое таким строгим жанрам публичной речи, как
информационно-публицистический. Очень велика угроза стремительного размывания информационно-публицистической разновидности языка.
5. Еще одна характерная интонационная инновация — перенос фразового
ударения с конца на начало синтагмы, необоснованное выделение первого слова синтагмы, заключающееся в резком высоком тональном переходе, всплеске
интонации на очень высоких тонах. В терминах теории интонации Е. А. Брызгуновой это ИК-2 с высоким восходящим началом [Брызгунова 1984]. При
этом если в словаре имеется предударный слог, то происходит сдвиг тонального акцента на него. В приводимых ниже примерах этот сдвиг условно обо-
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
37
значается знаком двойного ударения ˝. Почему можно говорить о необоснованности такого выделения? Потому что по интонационным нормам русского
литературного языка фразовое ударение падает на последнее слово синтагмы,
за исключением тех случаев, когда необходимо выделить слово по семантическим или коммуникативным соображениям (так наз. логическое ударение).
Примеры такого необоснованного выделения в речи радио- и телеведущих:
˝
˝
[а]бъё́
м ледовой массы равняется…; Им вдвоем / [да]ста́
точно тесно
˝
(корр. об условиях жизни ТВ-1); ...составляет / [па]чти́
пять тысяч человек;
и с тех пор / [в'и˝ э]ла́ за ним слежку (ТВ, 1); Первый тур голосования / прошёл
˝ льно спокойно (ТВ).
[да]во́
Примеры необоснованного выделения прилагательного в группе прилагательное + существительное:
И щас он / в п[р’и˝ э]мо́м эфире; По мнению глáвного врача…; И сегодня /
˝
˝
[ра]сси́
йские ученые заявили, что…; В случае начала [бъ]евы́
х действий…;
˝
Его подробности в нáшем репортаже; Просто хотят выразить / [сва]ё
недовольство (ТВ); Задержанные уже дали / пéрвые показания; заслужен˝
нского линый работник / [ф’и˝ э]зи́ческой культуры; Состояние [па]лести́
˝
дера не изменилось; / прервал свой тур по [ла]ти́нской Америке (репортер
˝
РТР, Вести); На Б[л’и]жнем
Востоке (без противопоставления Дальнему);
˝ оружённых сил; [и]талья́
˝
нские ученые открыли…; Нашего лόндонского
[ва]
корреспондента (до этого речь шла именно о Лондоне); Наш специáльный
корреспондент.
Стоит обратить внимание на то, что сейчас ведущие и телекомментаторы
так называемых новостных программ только с таким выделением прилагательного и произносят словосочетание собственный корреспондент; другими словами, в узусе информационно-публицистической разновидности специальной
речи победило неправильное произношение, но от этого оно не перестало быть
безграмотным.
Иногда ударением необоснованно выделяется предлог или даже приставка,
приходящиеся на начало синтагмы:
˝ общественных началах
Выполняет свои обязанности (тон вверх) / [на]
˝
˝ режиссер(ТВ-1); …будет поставлена / [пат] сомнение; Все это время / [за]
˝
ским пультом была…; [пъ]дде́рживала — с тем же интонационным рисунком.
Интонационное выделение первых слов синтагмы во всех этих случаях
не обусловлено их местом во фразовой структуре. Не оправдано оно и желанием сделать на них логический акцент — выделить слово по смысловым
или коммуникативным соображениям. Случайное акцентирование отдельных
слов, обоснованное разве что желанием «поиграть» голосом, неоправданное
38
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
выделение ударением каждого слова во фразе — все это считалось самой
элементарной интонационной ошибкой и объяснялось безграмотностью, отсутствием речевой культуры. К. С. Станиславский предостерегал актеров от
грубейшей ошибки акцентного выделения прилагательного (разумеется, если
оно семантически не нагружено (не несет на себе так называемого логического ударения, не связано с коммуникативной необходимостью выделения
слова. Теперь же эта ошибка очень распространена в СМИ, а под их влиянием
и в речи молодежи.
Те́му продолжит / [c’т’и˝ э]па́н (с резким повышением) Кравченко (Эхо Москвы); И благодарю режиссера / [св’и˝ э]тла́ну Ростовцеву (Эхо Москвы); Ре˝
˝
портаж / [ан]то́
на Верницкого; Репортаж / [а]лекса́
ндра Рогаткина; Из Па˝ ма Глускера; О премьере / [jи˝ э]ле́на Курляндцева (ТВС).
рижа репортаж / [ва]ди́
Напомним, что все рассмотренные случаи взяты из публичной по своим
экстралингвистическим характеристикам речи, речи теле- и радиоведущих.
Можно сказать, что ударение на первом слове (непервой синтагмы) стало интонационным шаблоном информационной речи СМИ.
Просодическое выделение первых слов синтагмы в разговорной речи отмечала Н. Н. Розанова [Розанова 1996]. Т. М. Николаева на материале устной
научной речи предлагает различную интерпретацию семантики акцентного
выделения [Николаева 1982], однако ни одно из ее толкований семантики выделения начала первой синтагмы не подходит к рассмотренному случаю, не
дает коммуникативного «оправдания» рассмотренному нами переносу ударения. Н. Д. Светозарова справедливо пишет о том, что необоснованный перенос
ударения в спонтанной речи на первый член определительного словосочетания
создает «эффект ложного контраста»: Следующая остановка — Московский
вокзал (притом, что в Петербурге на этой линии нет другого вокзала) [Светозарова 1993: 192]. Распространению этой «новой модели акцентуации», по ее
мнению, «способствует расширение сфер применения убеждающей, активной
спонтанной устной речи с обилием в ней выделений, сопоставлений, подчеркиваний» [там же: 197]. Т. о. и она связывает эту просодическую тенденцию с
влиянием стихии разговорной речи.
6. На сегментном уровне в области вариантов, связанных с факторами суперсегментной фонетики, зависящих от них, следствием убыстрения темпа
речи является экспансия в СМИ фонетики РР, о чем уже была речь, и прежде
всего таких явлений, как сверхредукция гласных, упрощение групп согласных
и другие яркие черты РР, неуместные в условиях публичной коммуникации.
Примеры:
[къстцыо]нный (конституционный); [пръкъратуры] (прокуратуры); [c’одн’ь]
и даже [c’он’] (сегодня) при объявлении погоды; в Маскве в пер плавине сёдньшньво дня; и мн. др. Сейчас в городе плю[шш]естнадцать; !Два чека погибли (Эхо
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
39
Москвы, муж.); [късцон]ный суд (кассационный); му[ска]льная (музыкальная)
тема; северо-[ас’т’]инской республики; Краткий вы[пск] (выпуск) новостей;
вы[пск]а (выпуска); [смст]оятельного использования (Эхо Москвы).
Вместе с тем следует отметить характерное для звучащих СМИ замедление
темпа и растягивание конца фразы, а также начала и конца синтагмы. Это сопровождается вставкой «лишних», паразитических гласных.
1) Вставка гласного [а] (часто сопровождается гортанным приступом)
в начале слова, начинающегося с согласного звука (то есть стремление к
неприкрытым слогам): влажность / девяноста а:дин / [а]працент; через
пятнадцать [а]лет (полновесное открытое [а] с гортанным приступом);
[а]рост цен; трудятся… на летних / [а]каникулах; на поиски временной
/ [а]работы (Эхо Москвы, жен.).
2) Вставка гласного [ъ] в конце слова после твердых согласных и [ь]
или [и] после мягких согласных (то есть стремление к открытым слогам в конце слова, своего рода восстановление редуцированных!): Об
основны[х[ъ] темах[ъ] (начало программы новостей). В шестнадца[т’и]
часоф[э] у нас будет[э]… (далее следует перечень передач) (муж.). Ну а
дальше вас[ъ] с новостями будет[ъ] знакоми[т’ь]… Сейчас тридца[т’ь]
мину[тъ]. Через пятнадца[т’и] минутъ]. Среди сильнейши[хъ]. Ведут
поис[къ] сбежавших. Тридца[т’и] четыре. Было много / телефонных[ъ]
звонков.
7. Описанные отклонения от норм литературной интонации в большой мере
явились результатом устранения института радио- и теледикторов, то есть отказа от людей, профессионально владеющих публичной речью. Сам этот отказ
объясняется тем, что жанр дикторской речи стал оцениваться как олицетворение идеологии советского времени, восприниматься как принадлежность официоза, как сухой и бездушный, временами нарочито-пафосный, искусственновосторженный. Однако в результате такого отталкивания от ложного пафоса
речи дикторов дозастойных и застойных времен получился перехлест: новый
штамп, шаблон, при этом эстетическая сторона речи ведущих отступила на
зад­ний план.
Итак, устранение с радио и телевидения профессиональной дикторской
речи способствовало снижению культуры звучащей публичной речи СМИ.
Между тем влияние этой речи на формирование речевых навыков говорящих и на устойчивость этих навыков, как говорилось выше, несомненно,
велико.
Описанные интонационные новации требуют введения интонации в нормативное русло. Даже если окажется, что за этими тенденциями будущее русского
языка, важно искать пути противодействия вульгаризации речи, ее интонаци-
40
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
онного рисунка, ориентировать ведущих, журналистов на лучшие образцы, на
эстетическую сторону речи. Необходимо противодействие этому разрушительному процессу в интонации. В условиях господствующего сейчас пренебрежительного отношения к норме общество заинтересовано в сохранении эталона
нейтрального стиля литературного произношения. Именно на это должна быть
направлена языковая политика в области звучащей речи.
Стирание различий между разными видами речи, размывание граней между ними обедняет русский язык. Ведь именно наличие функционально обусловленных разновидностей речи является признаком высокоразвитого литературного языка [Степанов 1988].
Проблемы кодификации орфоэпической нормы
8. В сегментной фонетике в области собственно орфоэпических вариантов, то есть вариантов, не связанных с факторами суперсегментной фонетики,
не зависящих от них, следует отметить продолжение отмеченного в РЯиСО
движения в том направлении, в котором оно идет уже последние три века: система гласных упрощается, система согласных усложняется. Так, продолжает
отступать ассимилятивное смягчение согласных (из последних исследований
этого явления см. работы Л. Л. Касаткина, напр. [Касаткин 2003]). Новые социальные условия, может быть, несколько ускорили этот процесс, однако он и
раньше шел довольно интенсивно.
В связи с этим особую актуальность приобретают вопросы кодификации
орфоэпических вариантов. Одним из проявлений неблагополучия в этой области является то, что разные орфоэпические словари дают разные рекомендации. Это объясняется разными исходными установками их авторов, разным
пониманием нормы.
Например, цель словаря М. В. Зарвы «Русское словесное ударение» [Зарва
2001] — устранение разнобоя в речи. Для достижения этой цели автору понадобилось избавиться от вариантов: в словаре принципиально дается один
акцентный вариант. Такой подход не может удовлетворить ни лингвиста, ни
обычного носителя языка, поскольку выбор лишь одного из вариантов произношения может означать во многих случаях насилие над языком. При этом
многие решения представляются сомнительными. Н. А. Еськова в рецензии
на этот словарь убедительно показала произвольность выбора одного из сосуществующих равноправных вариантов. Так, предписывается говорить инспекторы, прожекторы, тракторы, но кителя, кузова, ястреба. Автор рецензии
справедливо пишет: «Рекомендуя в качестве единственно правильного вариант
тракторы, -ов, словарь навязывает языку самого конца ХХ века норму едва ли
не его первой четверти» [Еськова 2004].
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
41
Норма в орфоэпии, в отличие от орфографии, представляет собой шкалу:
она допускает варианты. Именно такое понимание нормы отражено в «Орфоэпическом словаре русского языка» под ред. Р. И. Аванесова, где разработана
детальная система нормативных помет. В «Словаре трудностей русского произношения» [Каленчук, Касаткина 1997] также отражаются варианты, причем
этот словарь фиксирует более продвинутую стадию эволюции нормы. Так, в
словаре под ред. Р. И. Аванесова мягкие и твердые варианты [ж’:] и [ж:] (например, в словах визжать, поезжай) оцениваются как равноправные, но все
же мягкий вариант признается более предпочтительным, чем твердый, тогда
как в «Словаре трудностей произношения» [ж’:] и [ж:] даются уже как полностью равноправные варианты.
Другая причина разницы в рекомендациях орфоэпических словарей заключается в том, что авторы при выработке и уточнении рекомендаций руководствуются разными критериями выбора одного из вариантов. Чаще всего полагаются
на распространенность варианта. Между тем распространенность — далеко не
главный критерий оценки произносительных вариантов. По словам М. В. Панова, ошибка не перестает быть ошибкой, даже если она очень распространена.
Не случайно при оценке орфоэпических вариантов критерию распространенности М. В. Панов приписывает меньший условный индекс (в соответствии с
его значимостью в иерархии критериев), чем критерию соответствия традиции
литературного языка [Панов 1971]. Исходя из культурно-исторического подхода
к нормированию в литературном языке, он ставит на первое место традицию.
При выработке рекомендаций необходима ориентация на живую традицию,
на традиционные, но при этом живые варианты, к чему, исходя из культурноисторического подхода к нормированию в области орфоэпии, призывал
М. В. Панов. «Задача разумного орфоэпического воздействия на язык, — не
торопиться принять, узаконить, рекомендовать произносительное новшество.
В орфоэпии прогрессивен традиционализм. Только человек, выключенный из
культуры, может радоваться тому, что орфоэпические нормы быстро меняются
⟨…⟩ Так, при выборе вариантов [ж:] — [ж’:] (ви[ж:]ать — ви[ж’:]ать) прав
будет орфоэпист, указав на существование обеих норм в современном русском
языке; не надо торопиться убить норму, которая делает живыми поэтические
тексты прошлого» [Панов 1979: 200].
Распространено мнение, что традиционные, так называемые старомосковские нормы произношения безнадежно устарели, стали анахронизмом. Приведем два примера, показывающие, что это не так.
(1) По телевидению идет современный зарубежный фильм, и дублер при
озвучивании (озвучании — как говорят работники кино) речи молодых героев использует старомосковские варианты литературного произношения, такие
как твердое [с] в возвратной частице (остал[съ], собирали[с]), твердые задне-
42
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
небные в конце основы прилагательных и глаголов (стро[гъ]й, ти[хъ]й), так
называемое ассимилятивное смягчение согласных. И это не единичные примеры. Видимо, к дублированию привлекаются немолодые актеры, прошедшие
хорошую школу сценической речи, и их произношение воспринимается как
совершенно естественное.
(2) Ежедневно москвичи могут слышать, мужской голос, объявляющий
остановки в метро (на Сокольнической линии): [д’]вери закрываются, [с’]ледующая станция «Воро[б’j]ёвы горы», Про[с’п’]ект Вернадского. В троллейбусе женский голос сообщает о постановлении по поводу ограниченного срока
действия проездных талонов, принятом в [д’]ве тысячи втором году. То, что
для объявления остановок или для звуковой рекламы на транспорте все чаще
прибегают к дикторам и артистам, — новый, отрадный факт, показывающий,
что дело не так безнадежно.
И с телеэкрана не так уж редко можно услышать речь не ведущих, в которой сохраняются традиционные орфоэпические варианты. И вне экрана мы их
слышим, например: [път’т’]вердил, до о[т’j]езда, т’вердый, и[з’]вините. Это и
есть живые традиционные варианты.
Приведенные примеры подтверждают, что объявлять традиционную московскую норму произношения безнадежно устаревшей преждевременно.
Дело не в числе людей, использующих ее, а в том, что она жива. Эту норму
слышат, воспринимают говорящие; даже если они не отдают себе отчета в ее
редкостности, они ее пассивные носители.
К тому же, к счастью, сценическая речь до сих пор в какой-то степени сохраняет традиционные варианты. Между тем преподаватели сценической речи
в растерянности от состояния речи студентов. Они ищут ответ на вопрос: каким орфоэпическим нормам следует учить будущих артистов, и ждут ответа
от языковедов. По нашему мнению, студенты театральных училищ должны
знать традиционную норму и уметь ею пользоваться хотя бы в качестве художественной краски.
Мы видим, что в наше время вновь становится актуальным, казалось бы,
решенный вопрос о соотношении нормативной точки зрения и объективного
подхода к языковым фактам, о нормативном и объективном подходе к языку
(о чем писал еще А. М. Пешковский). Описательно-констатирующий, равнодушный подход при изучении современного состояния произносительной стороны литературного языка недостаточен и даже неуместен. Вспомним мнение
А. М. Пешковского: для л и т е р а т у р н о г о н а р е ч и я нормативный подход
«есть е д и н с т в е н н о - ж и з н е н н о е отношение, а выведенный из объективной точки зрения квиетизм был бы смертным приговором литературному
наречию» [Пешковский 1959: 54]. В самом деле, нормы как результат кодификации — это, несомненно, узда для языка, но она оправдана самим статусом
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
43
литературного языка, назначение которого — п р е о д о л е н и е языковых различий между говорящими по-русски.
Языковые антиномии
и их реализация в современных социальных условиях
9. Как же разрешаются под влиянием новых социальных факторов основные языковые антиномии, эти внутренние стимулы спонтанного развития
языка?
Антиномия нормы и узуса. Это один из важнейших стимулов языковой эволюции. Разрабатывая теорию языковых антиномий, М. В. Панов писал о социальной отзывчивости этой антиномии: «...в одних общественных условиях
как правило побеждает норма, регламентация, а новшества узакониваются с
огромным трудом; в других норма легко уступает речевому буйству (и иногда расшатывается под влиянием слишком нерегламентированного употребления)» [РЯиСО, 1: 25].
В конце ХХ — начале ХХI вв. сложилась именно такая ситуация, когда норма
расшатывается под влиянием нерегламентированного употребления. О состоянии
орфоэпии после Октябрьской революции М. В. Панов пишет: «Если до революции русский литературный язык — это большое озеро (с проточной водой — пополняемое из народной речи), то теперь он — море. …Не стал бы он Сивашским
морем. Опасность “осивашивания” до сих пор велика» [Панов 1990: 17].
Сейчас, к сожалению, не менее опасная, чем в начале века, ситуация, грозящая самому существованию литературного языка. Она характеризуется пренебрежительным (если не сказать презрительным) отношением к норме. «Нормализаторы сегодня не в моде», — справедливо говорит В. Г. Костомаров. Норма,
по сути, игнорируется, а это означает размывание границ литературного языка,
разрушение языка культуры. Между тем наличие функционально обусловленных разновидностей речи является признаком высокоразвитого литературного
языка, и поэтому, несомненно, проявляющаяся тенденция к фонетическому нивелированию этих разновидностей не должна поощряться.
В языковой ситуации конца ХХ — начала ХХI вв. много общего с послереволюционной ситуацией. Тогда жаловались на оскудение языка советской
России (прежде всего в газетах). Сейчас скорее можно жаловаться на пестроту,
разнузданность, неразборчивость в выборе языковых средств.
Другие антиномии также не безразличны к действию социальных факторов.
Антиномия говорящего и слушающего разрешалась в языке 20—60-х гг. в
пользу слушающего. «Огромное значение публичных речевых жанров в русском языке советской эпохи определило особую значимость «установки на
44
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
слушателя» для многих языковых преобразований нашего времени» [РЯиСО,
1: 28]. «Развитие фонетики «в пользу слушателя — характерная особенность
новейшей истории русского языка» [РЯиСО, 4: 9].
Сейчас идет противоположный процесс: антиномия «говорящий — слушающий» в СМИ в наше время, начиная с перестройки, разрешается в фонетике в пользу говорящего, именно он диктует свои законы, мало считаясь с
интересами слушателя, не затрудняет себя заботой о слушающем, а тем более
о разных категориях слушающих. Победила установка на говорящего в эфире,
на демонстрацию его индивидуальности. Исчезла установка на разные условия, обстоятельства протекания речи, что обедняет речь СМИ и тоже означает
оскудение языка. Это подтверждают наши наблюдения над суперсегментной
фонетикой.
Антиномия информационной и экспрессивной функций языка.
М. В. Панов характеризует ее также «как противоречие между стремлением к
регулярности единиц и, с другой стороны, к их экспрессивной выделенности».
В фонетике на протяжении трех веков, XVIII—XX, он отмечает «волно­
образную смену установки на экспрессию и установки на норму»: период укрепления норм неизбежно сменяется периодом экспрессии. Так случилось и в
конце ХХ — начале XXI вв. От стилистической диеты, которая, по выражению
М. В. Панова [1988: 4], характеризовала язык печати в 20—60-е гг. (и не только
печати, но и всего информационно-публицистического стиля речи), произошел
резкий переход, можно сказать, к неумеренному обжорству. Это характеризует
и язык звучащих, устных СМИ. Произносительный стиль языка большинства
ведущих радио и ТВ никак нельзя назвать нейтральным стилем. Это речь, насыщенная экспрессией (или подчас квазиэкспрессией). Появились радиостанции, специально рассчитанные на молодежную речь. Но и речь СМИ, предназначенная, казалось бы, для всех, для каждого, стала другой. Информационная
функция перестала быть главной в речи СМИ. В фонетике остро ощущается
явный перекос, дисбаланс языковых функций, трансформация нейтрального
стиля, даже его свободной разновидности.
Таким образом, антиномия информационной и экспрессивной функций
языка разрешается в пользу экспрессивной, как и во все переломные периоды
общественной жизни [РЯиСО, 1: 27], Эта антиномия, как видим, действует в
том же направлении, что и антиномия нормы и узуса.
3аключение
Периоды социальной неустойчивости всегда характеризуются речевой
вседозволенностью, расшатыванием языковых норм, в том числе и произносительных. Хотя фонетика — более консервативная область языка, чем лек-
Глава 1. Нормативная фонетика и современная произносительная практитка
45
сика и морфология, менее проницаемая для «внешних» влияний, но все же и
она отозвалась на зов нынешнего «свободно-разгульного» (по определению
Вл. Новикова), или «агрессивно-динамичного» [Елистратов 2004], времени.
Раскованность как общий вектор развития русского языка с середины 80-х гг.
ХХ в. коснулась и фонетики, и заметнее всего — суперсегментной. Размывание границ литературного языка в наше время, в частности, проявляется в том,
что сокращаются области применения строгой произносительной нормы, происходит вытеснение кодифицированного литературного языка из разных сфер
его бытования разговорной или даже жаргонной речью.
Литература
Аванесов 1972 — Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. М., 1972.
Брызгунова 1984 — Брызгунова Е. А. Эмоционально-стилистические различия
русской звучащей речи. М., 1984.
Елистратов 2004 — Елистратов В. С. «Тест», «клип» и «прецедент» (СМИ
и мы) // Вопросы русского языкознания. Вып. XI. Аспекты изучения звучащей
речи: Сб. науч. ст. к юбилею Е. А. Брызгуновой. М., 2004.
Еськова 2004 — Еськова Н. А. [Рец. на:] Зарва М. В. Русское словесное ударение.
Словарь. Около 50 000 слов // Русский язык в научном освещении. 2004.
№ 1 (7).
Земская, Крысин 1998 — Земская Е. А., Крысин Л. П. Московская школа функциональной социолингвистики. Итоги и перспективы исследований. М., 1998.
Зарва 2001 — Зарва М. В. Русское словесное ударение. Словарь. Около 50 000 слов.
М., 2001.
Иванова-Лукьянова 1989 — Иванова-Лукьянова Г. Н. Суперсегментная фонетика в функционально-стилистическом аспекте // Грамматические исследования.
Функционально-стилистический аспект. М., 1989.
Каленчук, Касаткина 1997 — Каленчук М. Л., Касаткина Р. Ф. Словарь трудностей русского произношения. М., 1997.
Касаткин 2003 — Касаткин Л. Л. Факторы, определяющие течение фонетического процесса — изменения СС > СС’ в современном русском языке // Русский язык в научном освещении. 2003. № 2 (6).
Крысин 1990 — Крысин Л. П. М. В. Панов — социолингвист // Язык: система и
подсистемы. К 70-летию М. В. Панова. М., 1990.
Кузьмина 1996 — Кузьмина С. М. Cостояние и задачи исследования русской фонетики в функционально-стилистическом аспекте // Русский язык в его функционировании. Уровни языка. М., 1996.
Николаева 1982 — Николаева Т. М. Семантика акцентного выделения. М., 1982.
Панов 1971 — Панов М. В. О русской орфоэпии // Русский язык в национальной
школе. 1971. № 3.
46
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Панов 1979 — Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.
Панов 1988 — Панов М. В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики //
Язык современной публицистики. Учеб. пос. М., 1988.
Панов 1990 — Панов М. В. История русского литературного произношения. М., 1990.
Пешковский 1959 — Пешковский А. М. Объективная и нормативная точка зрения
на язык // Избранные труды. М., 1959.
Розанова 1996 — Розанова Н. Н. Фонетика разговорной речи. Взаимодействие
сегментных и суперсегментных единиц // Русский язык в его функционировании. Уровни языка. М., 1996.
РЯиСО 1968 — Русский язык и советское общество. Социолого-лингвистическое
исследование. Т. 1—4 / Отв. ред. М. В. Панов. М., 1968.
Светозарова 1993 — Светозарова Н. Д. Акцентно-ритмические инновации в русской спонтанной речи // Проблемы фонетики. I. М., 1993.
Степанов 1988 — Степанов Г. В. Особенности языковой вариативности // Язык.
Литература. Поэтика. М., 1988.
Глава 2. Нормы орфографии
и современная письменная практика
Орфография — не произвольный «костюм» языка,
а именно система норм письменной речи
как особой формы языка
(А. А. Реформатский)
Система в письме
Письмо — вторичная система, представляющая собой отражение языковой
системы. Система письма определяется способом фиксации языка — характером отношений между единицами языка и единицами письма, а именно тем, какие единицы языка передаются начертательными знаками. Это определяет тип
письма. Принято различать два основных типа письма — логографическое (его
называют также иероглифическим и идеографическим) и фонографическое.
(СК: При логографическом письме мельчайшими начертательными знаками
передаются з н а к о в ы е единицы языка — слова, морфемы; непосредственной же связи с передачей устной, звучащей речи нет. При фонографическом
письме начертательными знаками передаются н е з н а к о в ы е единицы языка — единицы его звуковой системы (слоговое и собственно фонографическое
письмо). Таким образом, в фонографическом письме весь язык передается через фонетику.
Известно, что русское письмо, как и все современные европейские системы письма — собственно фонографическое, хотя в нем используются элементы иероглифического письма — графические знаки других систем: цифры,
+ (плюс), — (минус), =, §, % и др. Есть в нем и элементы слогового письма:
буквы я, ю, ё, е обозначают в определенных условиях (а именно в начале слова
и после гласных) сочетание фонем и передают слоги: [jа, jу, jо, jэ].
Описание орфографии существенно зависит от того, на какую фонологическую теорию опирается исследователь, от его лингвистического мировоззрения (по выражению Р. И. Аванесова). Именно в силу разного содержания,
вкладываемого в понятие фонемы, представители Московской фонологической
48
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
школы (МФШ) и Ленинградской фонологической школы (ЛФШ) по-разному
отвечают на вопрос, какие единицы звуковой системы передаются на письме
буквами, и, соответственно, по-разному формулируют главный принцип русской орфографии. ЛФШ называет его морфологическим, поскольку русское
письмо обеспечивает единообразную передачу морфем, МФШ — как фонематический (его называют также фонемным и фонологическим), поскольку на
письме не передаются позиционные изменения звуков: фонема обозначается
по звуку в сильной позиции. Передавая фонемы, а не звуки, фонематическое
письмо и осуществляет единство в написании морфем. В данной работе мы
опираемся на теорию МФШ, которая, по нашему убеждению, дает более адекватное описание русской фонетики и письма.
Норма в письме
1. По отношению к литературному языку можно говорить о двух видах
норм — о норме, обусловленной системой языка (системной норме), и о норме как продукте кодификаторской деятельности. Нормы письма принадлежат
литературному языку. Они не просто продукт кодификации, но официально
утвержденный документ, имеющий статус закона.
А. М. Пешковский пишет о литературной норме как о некотором сознательно ощущаемом литературно-языковом идеале. Он называет основные черты
этого литературно-языкового идеала. «Первой и самой замечательной чертой
является его поразительный консерватизм, равного которому мы не встречаем
ни в какой другой области духа. Из всех идеалов это единственный, который
лежит целиком позади. ⟨…⟩ Нормой признается то, что было, и отчасти то, что
есть, но отнюдь не то, что будет» [Пешковский 1959: 54—55]. Это в полной
мере и даже наибольшей степени относится к письменной норме, поскольку
письменная норма с необходимостью «запаздывает» за развитием языка.
Как бы ни относиться к изменениям в письме, даже при резко отрицательном к ним отношении нельзя не признать, что они неизбежны: их требуют постепенно накапливающиеся в языке изменения. Вся история письма это
подтверждает. В то же время даже при весьма благосклонном отношении к
изменениям в орфографии нельзя не признать, что они крайне нежелательны:
всякое изменение разрушает навык письма, лишает процесс письма автоматизма и болезненно воспринимается пишущими. Об этом также говорит вся
история русского письма. Другими словами: изменений в письме не должно
быть и в то же время они не могут не быть, орфография не должна меняться и
не может не меняться. Такой парадокс лежит в основе эволюции письма.
Нормы как результат кодификации — это, несомненно, узда для языка, но
она оправдана самим статусом литературного языка, назначение которого —
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
49
п р е о д о л е н и е языковых различий между говорящими по-русски как в пространстве, так и во времени.
2. Орфография и орфоэпия имеют разные возможности нормирования.
К орфоэпическим нормам как к нормам языка, в отличие от орфографических
норм, неприменимы понятия усовершенствование, упорядочение, упрощение
и, разумеется, реформа. Орфоэпическая норма представляет собой шкалу допустимых вариантов, орфографическая же норма русского языка «одномерна»,
она как правило предписывает один вариант.
Правила орфоэпии более «деликатны», это добровольно принимаемые говорящими нормы, они существуют для желающих их знать и исполнять. Они
не столько требуют, сколько советуют (и этим ближе к этикету), тогда как орфографические правила именно требуют, настаивают, запрещают. Соответственно разная и ответственность за нарушение орфоэпических и орфографических
норм. За несоблюдение правил орфоэпии не предусмотрены меры пресечения,
нет карающего органа, не лишают права получать образование. Орфографические же нормы, как уже было сказано, закреплены в официальном своде, имеющем статус закона. А законы обязательны к исполнению. Отсюда — жестокие
меры против их несоблюдения. Нарушение орфоэпических норм — не вопрос
живота и смерти. В орфографии же близко к этому: есть репрессивная система
оценок письменных текстов, возможность наказывать за неисполнение, а значит, есть и возможность произвола «карающего органа» со ссылкой на букву
закона, возможность злоупотребления властью на выпускных экзаменах в школе и особенно при поступлении в вуз.
4. Однако в строении, в структуре норм орфоэпии и орфографии можно
отметить своеобразный изоморфизм или по крайней мере параллелизм отношений. Это и неудивительно, поскольку письмо отражает язык через фонетику.
В области фонетики, как уже было сказано (см. главу Фонетика), выделяются
два разряда правил в зависимости от того, какими условиями определяется выбор звука. Так, в правилах фонетики Р. И. Аванесов выделяет, с одной стороны,
звуковое оформление слов, определяемое фонетической системой, — фонетические нормы, а с другой, звуковое оформление отдельных слов и отдельных
грамматических форм, не определяющееся фонетической системой языка, —
область орфоэпии [Аванесов 1972]. М. В. Панов говорит о фонетических законах и орфоэпических правилах [Панов 1979: 196].
Точно так же и в орфографии при буквенной передаче звуковых единиц
различаются два разряда правил (правила двух типов), также определяемых
условиями выбора буквы: с одной стороны, правила написания букв, не требующие обращения к смыслу передаваемых на письме слов или морфем (правила графики), и, с другой, правила написания букв, требующие информации о
морфемах, их типах или о конкретных словах (правила орфографии).
50
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Разделение правил передачи на письме звуковой стороны языка на графику
и орфографию восходит к Бодуэну де Куртенэ [1912], который в своей книге
«Об отношении русского письма к русскому языку» выделил в учении о письме три раздела: алфавит, графику, орфографию, и это разделение прочно вошло в лингвистику, хотя, как увидим, основания, положенные им в основу разграничения этих понятий, до сих пор толкуются по-разному. Графику Бодуэн
определяет как «связь писанно-зрительных элементов (графем) с элементами
только произносительно-слуховыми, в отвлечении от ассоциаций с представлениями морфологическими и семасиологическими». Орфография же, или
правописание в тесном смысле этого слова, — это «связь писанно-зрительных
представлений не только с представлениями произносительно-слуховыми, но
тоже с представлениями морфологическими и семасиологическими» [Бодуэн
де Куртенэ 1912: 41].
Если отвлечься от психологического характера терминов, которыми Бодуэн
де Куртенэ определяет графику и орфографию, то можно понять, что в основе
разграничения графики и орфографии у него лежит характер условий, от которых зависит выбор буквы, а именно то, определяется ли выбор буквы обращением к «координатам мышления», то есть информацией о значимых единицах
языка — морфемах, о значении слов (орфография), или происходит без такого
обращения (графика).
Представители ЛФШ несколько модифицировали определение графики и
орфографии, данное Бодуэном, и изменили основу противопоставления этих
двух понятий. Так, в интерпретации Л. В. Щербы графика — это «способы изображения фонем совершенно независимо от того, как пишутся те или
иные конкретные слова», а орфография — это «способ написания конкретных слов» [Щерба 1953: 135]. Таким образом, вместо указания на характер
условий выбора буквы, положенный Бодуэном де Куртенэ в основу разделения графики и орфографии, Л. В. Щерба вводит зависимость от написания
«тех или иных конкретных слов», при этом неясно, во всех ли конкретных
словах фонемы передаются по правилам орфографии или только в некоторых, и в каких именно.
Этот сдвиг становится источником противоречий в понимании соотношения графики и орфографии сторонниками ЛФШ. С одной стороны, считается,
что понятие графики шире понятия орфографии, так как графика дает набор
всех возможностей, всех соответствий между фонемами-звукотипами и буквами, тогда как орфография выбирает из этих возможностей лишь некоторые, а
другие запрещает. Однако, с другой стороны, оказывается, что понятие орфографии шире понятия графики, ведь все буквенные соответствия используются для написания конкретных слов. Отсюда вытекают и другие противоречия.
Так, считается, что по правилам графики передаются ударные гласные, а без-
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
51
ударные — по правилам орфографии, однако утверждается, что по правилам
графики передается и безударное [а], но только буквой а; буквой же о оно передается по правилам орфографии [Щерба 1953]. Это утверждение непонятно,
так как безударные звуки (как и вообще звуки слабых позиций) бывают только
в «конкретных словах», написание же конкретных слов обслуживается правилами орфографии. И наконец, с одной стороны, утверждается, что «орфография не может выходить за пределы тех возможностей, которые предоставляются графикой» [Гвоздев 1963: 43], с другой, считают, что «орфографические
правила могут находиться в отдельных случаях и в полном противоречии с
правилами графики» [Щерба 1953: 135].
Следствием отсутствия четкого критерия разграничения графики и орфографии является затруднение в отнесении некоторых написаний к той или иной
категории. Так, В. Ф. Иванова вынуждена квалифицировать правило написания
и после букв ш и ж как «орфографическое и даже с уклоном в графическое»
[Иванова 1976: 223].
Понятно, что орфографические правила двух указанных разрядов для
пере­дачи звукового состава слов нужны только для фонологических систем с
непараллельными, пересекающимися чередованиями звуков, или, по типологии фонологических систем М. В. Панова, для языков преимущественно парадигматических. Не случайно в разделе «Русская графика» Бодуэн говорит о
передаче фонем в «привилегированном» положении, в положении самом благоприятном для фонем, то есть, по терминологии МФШ, — в сильной позиции, когда все фонемы различаются и потому нет проблем с отнесением звука
к фонеме. В разделе же «Русское правописание (орфография)» он говорит о
передаче фонем в зависимом положении, то есть в слабых позициях. В этом
случае для выбора нужной буквы есть необходимость сначала идентифицировать звук с фонемой (возвести его к фонеме) и только после этого применять
правило графики.
Правила графики можно назвать правилами синтагматики, это правила говорящие о написании букв в зависимости от того, с какими звуковыми единицами сочетается передаваемый на письме звук, от контекста — буквенного или
звукового окружения, а правила орфографии — это правила парадигматики,
так как выбор буквы в этих правилах определяется тем, с какими звуками чередуется передаваемый звук.
Итак, выбор буквы для звука в слабой позиции у пишущего осуществляется в два этапа: определение фонемы и выбор буквы для нее.
Обучение же грамоте, напротив, обычно начинается с изучения правил
графики, которые знакомят с так наз. основными значениями букв. Правила
орфографии оказываются при этом вторым этапом овладения правописанием,
обучающийся постигает их уже после освоения правил графики.
52
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Взаимодействие нормы и узуса
1. Антиномия нормы и узуса как один из важнейших внутренних стимулов
саморазвития языка лежит также и в основе эволюции письма. Эта эволюция
определяется двумя параллельно идущими процессами: свободным, стихийным развитием и сознательным строительством на научной основе [Панов
1965]. Диахронически узус, речевая практика (в том числе и орфографическая) предшествует устанавливаемой кодификаторами норме, служит основанием для нормирования, строительства письма на научной основе. Постепенно стихия узуса расшатывает норму, а иногда и рвет узду, налагаемую на нее
нормой. Тем самым узус служит опытным полем для проверки эффективности действующего правила, подсказывает направление коррекции орфографической нормы. В письменном узусе возникают варианты. До поры до времени
они квалифицируются как ошибки, как отклонение от нормы. Однако систематическое расхождение между рекомендациями правил и орфографической
практикой служит сигналом бездействия нормы, тогда приходится констатировать победу узуса над нормой и, следовательно, признать и необходимость
ее уточнения или пересмотра. Такая ситуация сложилась, например, в области
слитных-дефисных написаний сложных прилагательных (подробнее об этом
см. ниже).
2. Рассмотрим типы взаимодействия нормы и узуса в современной орфографии и проиллюстрируем их примерами. Русское правописание регламентируется сводом «Правил русской орфографии и пунктуации», принятым в
1956 г. Именно этот свод, а не всевозможные, зачастую противоречащие друг
другу справочники и руководства, является в данной области законом, своего
рода конституцией. Поэтому в оценке письменной нормы мы будем опираться
на этот свод.
— Узус в отсутствие нормы. В действующем своде правил некоторые явления остались не охваченными правилами. Так, отсутствует правило употребления буквы й. Тем не менее в узусе наблюдается высокая степень устойчивости
в написании этой буквы, за исключением разве что таких периферийных явлений, относящихся к лексическим подсистемам и регламентируемым орфографическим словарем, как написания йа, йя, йу, йю, йи, йо, йе в заимствованных
словах, в том числе собственных именах.
Не регламентировано также написание безударной гласной перед -ть в
основе инфинитива (обессилеть — обездолить, жадничать — наскучить, лаять — драить); между тем от выбора этой буквы зависит определение типа
спряжения глагола и, соответственно, правописание гласных в личных формах
глагола. Такое правило было сформулировано при разработке проекта новой
редакции свода правил (о проекте см. ниже).
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
53
Нет правила слитного или дефисного написания сложных существительных, образованных от собственных имен, пишущихся через дефис: типа йошкаролинцы, ореховозуевцы, ньюйоркцы. Именно практика письма подсказала
кодификаторам, работающим над новой редакцией свода, дать правило слитного написания таких производных имен.
— Узус в согласии с нормой. Показателем такого мирного сосуществования служит отсутствие ошибок у грамотных (прежде всего в печати). Это
означает, что нормы написания усвоены пишущими и правило не нуждается
в корректировке. Исследователи дают высокую оценку русской орфографии:
передача звуковой стороны языка основана на едином принципе и в целом соответствует интересам как говорящих, так и пишущих [Панов 1964; Аванесов
1978: 225]. Орфография отвечает современному состоянию русского языка,
хотя, разумеется, в орфографии, складывающейся веками, неизбежно отдается дань и традиционным написаниям. Таким образом, в целом узус в русском
письме благополучно согласуется нормой — действующими правилами. Это
касается правил, основанных на общем, фонематическом принципе буквенной
передачи звукового состава слов, в частности, написания гласных и согласных
в позиции нейтрализации.
— Узус против нормы. Наибольший интерес для исследователя представляют зоны неустойчивости в русской орфографии, случаи противоборства нормы
и узуса, когда норма испытывает сопротивление языкового материала, когда правило преимущественно или в каких-то своих частях находится во власти узуса.
Выразительной иллюстрацией таких отношений служит слитное-дефис­ное
написание сложных прилагательных. Здесь сложилась особенно сложная ситуация: вызывающее бездействие правила проявляется не только в его регулярном несоблюдении в орфографической практике, но и в разноречивости рекомендаций разных словарей и пособий по правописанию. Этот раздел правил в
наибольшей степени нуждается в упорядочении рекомендаций и в приведении
их в соответствие с орфографической практикой. Заметная активизация сложных прилагательных в современном языке делает это особенно актуальным.
Впервые эта область орфографии подверглась кодификации лишь в середине ХХ века в своде «Правил русской орфографии и пунктуации», вышедшем в 1956 г. На основании наблюдений над узусом — орфографиче­ской практикой — были установлены правила, в основу которых был положен так называемый семантико-синтаксический принцип, заключающийся в том, что написание сложных прилагательных определяется характером
отношений компонентов, входящих в их состав 1. При сочинительной связи
Точнее говорить не об отношении компонентов внутри сложного слова, а об отношении слов в словосочетании, соотносимом с данным сложным прилагательным, моти1
54
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
(равноправии компонентов) прилагательное пишется через дефис: рабочекрестьянский, беспроцентно-выигрышный, звуко-буквенный, выпукловогнутый, садово-огородный, мясо-молочный, англо-японский; при подчинительной связи (неравноправии компонентов) — слитно: железнодорожный,
народнохозяйственный, естественнонаучный, рельсопрокатный, металлорежущий.
Однако узус сразу же начинает сбрасывать эту узду, наложенную на
нее кодификаторами. Уже в момент выработки и принятия свода 1956 года
правила слитного-дефисного написания прилагательных стали нарушаться. В Орфографическом словаре, изданном в том же 1956 году и призванном иллюстрировать новый свод, были даны написания, нарушающие правила, например: жилищно-кооперативный (при: жилищный кооператив),
народно-поэтический, парашютно-десантный (при: парашютный десант),
сравнительно-исторический (при: сравнительная история), уголовно-про­
цессуальный (при: уголовный процесс), кислородно-сварочный, удельновечевой и др. Справочники пытались «восстановить справедливость», давая
эти слова, противоречащие правилам, в слитном написании. Второе издание
орфографического словаря (1963 г.) вышло с исправленными по сравнению
с первым изданием написаниями, соответствовавшими правилам. И все-таки
победил узус — в этих и многих других словах вопреки правилу закрепилось
дефисное написание.
Наблюдения над орфографическим узусом показали, что семантикосинтаксический принцип, положенный в основу этого раздела русской орфографии, испытывает разрушающее действие тенденции, которую обнаружили
и описали Б. З. Букчина и Л. П. Калакуцкая [Букчина, Калакуцкая 1974]. Было
установлено, что вопреки правилу, требующему слитного написания, многие
из сложных прилагательных с подчинительными отношениями компонентов
устойчиво пишутся через дефис, если они имеют в первой части суффикс,
например: народно-поэтический, парашютно-десантный, сравнительноисто­рический, уголовно-процессуальный, бетонно-растворный, авторскоправовой, государственно-монополистический и многие другие. В то же время сложные прилагательные с сочинительными отношениями компонентов,
не имеющие суффикса в первой части, вопреки правилу зачастую пишутся
слитно, например, буровзрывной, рельсобалочный, торфоперегнойный, нефтегазовый.
Усмотрев в проявлении этой тенденции действие нового — формальнограмматического принципа, определяющего слитное-дефисное написание
вирующим его. Именно это мы и будем иметь в виду, говоря об отношении компонентов
сложных прилагательных.
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
55
сложных прилагательных, Б. З. Букчина и Л. П. Калакуцкая в соответствии с
этим принципом сформулировали новое правило и в словаре «Слитно или раздельно. Опыт словаря-справочника» (1-е изд. 1972 г) дали в новом написании
ряд сложных прилагательных. Впрочем, формально-грамматический принцип
был проведен в словаре не вполне последовательно: слова цельнооформленный, холодноштамповочный, холоднопрессованный, холоднопрокатный, ложноклассический и некоторые другие даются в соответствии с прежними правилами в слитном написании, несмотря на наличие суффикса.
Между тем академический «Орфографический словарь русского языка»
(ОС), естественно, продолжал ориентироваться на действующие правила,
хотя тоже не вполне последовательно. Поскольку многие слова на практике уже «уклонились» от следования правилу, то на его соблюдении настаивать было бессмысленно. Поэтому авторы ОС пошли на частичное сближение этого словаря с рекомендациями словаря-справочника «Слитно или
раздельно» (С-Р) и тем самым взяли курс на постепенное внесение изменений в написание сложных прилагательных, то есть фиксировали фактически уже сложившиеся, хотя и противоречащие правилу написания, например: древесно-стружечный, минно-заградительный, первобытно-общинный,
условно-рефлекторный и т. д.
В результате сложилась крайне трудная, почти критическая для пишущих
и для кодификаторов ситуация. Два основных авторитетных словаря — академический орфографический и словарь-справочник «Слитно или раздельно» дают в некоторых случаях взаимоисключающие рекомендации. При этом
ОС дает (хотя и непоследовательно) вариант, соответствующий правилам
1956 года, а С­Р, ориентируясь на формально-грамматический принцип, рекомендует, впрочем, также не вполне последовательно, вариант, наиболее соответствующий орфографической практике, например: водноэнергетический,
горноартиллерийский (ОС), водно-энергетический, горно-артиллерийский
(С-Р).
Преодоление этих противоречий остается важной задачей. А поскольку
движение вспять уже невозможно — нет смысла настаивать на соблюдении
нынешнего бездействующего правила — его следует изменить и подвести под
него написание некоторого числа сложных прилагательных, по-разному пишущихся в разных словарях. Именно такая задача стояла перед авторами проекта
новой редакции свода правил русского правописания, подготовленного в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН. Одной из главных целей
проекта было именно снятие противоречий между правилами и орфографической практикой, исправление в первую очередь регулярно нарушаемых правил
(подробнее о проекте новой редакции свода правил русского правописания см.
[Кузьмина, Лопатин 1996; Кузьмина 2002; Лопатин 2002]). Направление изме-
56
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
нения правила слитного-дефисного написания сложных прилагательных подсказывается указанной тенденцией, она и была учтена при формулировании
нового правила.
Однако отказ от фактора сочинительной-подчинительной связи компонентов и ориентация на наличие-отсутствие суффикса в первой части, к сожалению, не дает простого правила и связана с новыми трудностями — с введением новых факторов, определяющих написание, с дроблением правил, а это не
упрощает их и не облегчает пишущему пользование ими. Полностью отказаться от учета характера отношения между частями сложного прилагательного не
удается, он скрыто присутствует в формулировках правил. Орфографическая
норма явно продолжает испытывать сопротивление узуса.
Борьба нормы и узуса, расхождение нормы и практики письма, проявляющееся в неустойчивости соблюдения орфографического правила грамотными,
наблюдается, хотя и не с такой силой, и других областях орфографии. Приведем несколько примеров.
— Содержит непоследовательность, а значит, провоцирует разнобой в узусе
правило написания и/ы после приставок: пишется предынфарктный (поскольку приставка «своя», русская), но постинфарктный (поскольку приставка «чужая», иноязычная). Вот примеры отклонения от правила («в обе стороны») из
современной печати: метынформационный диалог; предистория (многократно); предиюньский; надиндивидуальные. Интересно написание транс-изомеры
(пишущий прибег к дефису, возможно, чтобы избежать ошибки при выборе
между ы и и или чтобы не писать ы). В Госдуме возник вопрос, как писать:
предынвестиционный или прединвестиционный.
Нарушением действующего правила грамотные пишущие как бы отказываются признать в этих препозитивных элементах иноязычного происхождения
приставки и даже, может быть, оценивают эти элементы как аналитические
прилагательные (см. Р. И. Аванесов об особом, более чем «предложном» статусе сверх; об аналитических прилагательных см. [Панов 1971]). До принятия
свода правил 1956 г., особенно в начале ХХ в. нередко встречались дефисные
или раздельные написания приставок с прилагательными, например: в истории
до-татарского периода, во мраке до исторических времен, до-гражданская
азбука, до-исторической серии веков; к этому до-бонаровскому периоду относятся (М., 1937); без-удельные князья; пра-славянский язык, пра­славянская
древность. К счастью, эта неустойчивость полностью преодолена благодаря
принятию свода-1956.
Еще одна возможная причина «неподатливости» нормы — пишущие отмечают исключительность правописной ситуации: на стыке приставки с корнем
(или с другой приставкой), начинающимся с гласного, обычно сохраняется та
же буква, что начинает корень без приставки. Пишущие стремятся сохранить
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
57
графический облик корня. Действительно, мена букв (в соответствии со слоговым принципом русской графики) в парах а-я, о-е, у-ю, и-ы происходит в конце
основы, на стыках в конце, а не в начале слов — на стыках корня и суффикса
(пятак — синяк, … мишутка (минутка!) — малютка, глупышка — трусишка, гусиный — гусыня); основы и окончания (стола — коня, столу — коню,
столом — конем). На стыке же приставки и корня — только в паре и-ы, и то в
ограниченных случаях (искать — сыск, розыск, подытожить, предыдущий)
требуется мена букв и — ы. Буква э в начале корня не имеет пары, всегда сохраняется (буква е в начале корня передает сочетание [j + гласный э]): предэкзаменационный, переэкзаменовка, сверхэнергично.
— Правило слитного-дефисного написания сложных существительных иноязычного происхождения обречено на несоблюдение, так как в своде-1956 фактически действует «списочное право»: пишем беф-брезе, ленд-лиз, люля-кебаб,
ноу-хау, папье-маше, но бефстроганов, ландвер, мейстерзингер, метрдотель,
нотабене, портшез, прейскурант и т. п. Эта область написаний (орфографии)
всецело находится во власти узуса, поэтому здесь особенно актуально выявить
факторы, стихийно определяющие слитное-дефисное оформление огромного
числа вновь появляющихся слов. Эти факторы многообразны (см. [Нечаева
2005]), и кодификаторам пока не представляется возможным сформулировать
разумное и удобное для пишущих правило, не прибегая при этом к изменению
написаний большого числа иноязычных слов, входивших в русский язык в разное время.
— В действующих правилах собственные имена Алка, Кирилка, Анка, Инка
и др. не внесены в число исключений из правила написания двух согласных перед суффиксом). Однако орфографическая практика убеждает в необходимости
уточнения правила: подобные слова устойчиво пишутся с одним согласным.
— В правилах написания прописной буквы ничего не говорится о том,
как писать слова бог, Богородица, Рождество и др. Из этого можно заключить, что эти слова следует писать со строчной буквы. В доперестроечном
узусе так и было принято. Узус чутко среагировал на экстралингвистические
факторы — изменения в общественной жизни России, в идеологической ориентации общества — и восстановил дореволюционное написание. С началом
же перестройки в узусе закрепилось написание подобных слов с прописной
буквы. Задача кодификаторов — узаконить такие написания, признать их
нормой. И это было учтено в проекте новой редакции свода правил, где и в
соответствии с орфографической практикой предлагается узаконить написания с прописной буквы слов Бог, Господь, Богородица, названий религиозных праздников (Рождество), хотя оговаривается, что в выражениях междометного характера типа ей-богу, боже мой, не бог весть что и др. слово бог
пишется со строчной буквы.
58
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Проблемы кодификации письма
1. Важной составляющей отношений между системой, нормой и узусом
является кодификация — создание и коррекция письменных норм.
Кодификаторская (нормализаторская) деятельность в области письма, как
и в области языка, включает, во-первых, установление норм там, где их нет,
и, во­-вторых, уточнение или изменение действующих норм в процессе развития языка. В условиях сложившегося русского литературного языка, то есть в
условиях существования норм, актуально именно уточнение, коррекция существующих норм.
2. Возможны ли научные основы правописания и его кодификации?
Многие видные языковеды прошлого отвечали на этот вопрос отрицательно.
Так, А. А. Шахматов был убежден, что «установленного в науке правописа­ния нет и не может быть». Д. Н. Ушаков также подчеркивал, условность
письменного обличья — орфографии: в самом языке нет оснований для
оценки того или иного написания как правильного или неправильного. «Никакой наукой нельзя доказать, что писать следует так, а не иначе» [Ушаков
1928: 155].
Однако известно, что тип письма зависит от типа языка, а основной принцип орфографии от типа фонетической системы языка. И это позволяет ставить
вопрос о степени адекватности отражения письмом языка и о возможности научного подхода к кодификаторской деятельности.
Современная наука о письме признает не только возможность, но и необходимость такого подхода, в частности научной обоснованности выбора
одного из возможных вариантов написания. Ученик Д. Н. Ушакова А. А. Реформатский в работе 1937 г. протестует против господствующего неверного,
по его мнению, «убеждения, что выбор того или иного способа написания
есть чистая условность, так как все письмо в целом есть только внешний “костюм” языка. Орфографические правила должны отражать языковые отношения и быть удобным и гибким выразительным средством наряду с другими
языковыми приемами ⟨...⟩ Орфография — не произвольный “костюм” языка,
а именно система норм письменной речи как особой формы языка» [Обзор
1965: 324].
Любопытно, что, скептически относясь к научным основам письменных
норм, А. А. Шахматов считает: «Весьма естественно, однако, стремиться
как к большему однообразию в правописании, так к согласованию его с живым произношением или с историческим развитием языка» (см. [Чернышев
1947: 170]). Таким образом, А. А. Шахматов намечает два критерия оценки
орфографии, два требования, в соответствии с которыми следует строить кодификаторскую деятельность, — единообразие и согласование с живым языком
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
59
или с его историей — и тем самым дает координаты языковой политики в области орфографии.
3. Эти координаты уточнялись в дальнейшем. Развитие теории русской орфографии показывает, что с XVIII века идет поиск оснований «доброй орфографии», критериев ее оценки (об этапах развития теории письма (см. [Кузьмина 2003]).
При разработке проекта изменений русской орфографии орфографической
комиссией начала ХХ в. Ф. Ф. Фортунатов «следовал своему принципу: нельзя
языку (в том числе письменному) навязывать его прошлое: письмо должно отвечать своему синхронно данному статусу» [Панов 1995: 21]. С появлением
фонологии происходит скачок в развитии теории письма и его кодификации.
Функциональный подход позволил подвести теоретическую базу под решение
вопросов теории алфавита, принципов орфографии. Теория письма Бодуэна де
Куртенэ дает ключ к усовершенствованию орфографии, служит научной базой
для оценки действующих правил и путей ее усовершенствования. В работах
МФШ был сформулирован фонематический принцип русской орфографии
и доказано, что только этот принцип может быть проведен последовательно
[Аванесов, Сидоров 1970]. Тем самым был дан теоретический ориентир кодификаторской деятельности в области русской орфографии и заложены основы
этой деятельности.
4. Работа в конце XX — начале XXI вв. Институте русского языка
им. В. В. Виноградова РАН над проектом новой, дополненной редакции свода «Правил орфографии и пунктуации» (см. [Свод 2000]) и его обсуждение
показали недостаточную разработанность многих вопросов теории эволюции письменной нормы, общих принципов внесения изменений в орфографию.
Нет единого понимания того, что такое реформа орфографии, какие изменения в письме можно считать существенными, а какие лишь упорядочением,
уточнением действующих норм, Так, нет точного представления о том, реформу ли предлагала орфографическая комиссия 60-х гг. ХХ в.; даже по поводу
реформы начала ХХ века были расхождения во мнениях о степени значительности предлагаемых ею изменений. В то же время общество любые изменения
в орфографии, даже самые незначительные, воспринимает как реформу, притом в силу низкого уровня лингвистической культуры — как реформу языка.
Так, выход в свет первого общеобязательного свода правил в 1956 г. многие
ошибочно называют реформой, хотя тогда была проведена лишь унификация:
из нескольких бытующих в практике написаний закреплялось одно; к тому же
таких изменений оказалось немного.
Предстоит тщательное изучение результатов работы над проектом новой
редакции свода правил русской орфографии и пунктуации. Осмысление опыта
60
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
многолетней работы поможет избежать ошибок при последующих попытках
коррекции действующих правил. Остались вопросы, требующие дальнейшей
разработки теории эволюции письменной нормы. Должны быть сформулированы важнейшие принципы кодификаторской деятельности.
5. Самым приоритетным, самым сильным общим принципом, по всей видимости, следует признать парадоксальный на первый взгляд принцип невнесения изменений: менять написание следует в самом крайнем случае, лишь
тогда, когда нельзя не менять, когда это «зло необходимое», по выражению
Е. Д. Поливанова. В иерархии критериев оценки конкурирующих вариантов
этому критерию в силу приоритета устойчивости орфографии должен быть
присвоен самый высокий индекс.
Другой важный общий принцип, по нашему мнению, заключается в недостаточности рационалистического подхода: безукоризненность теоретического
обоснования новшества в правописании необходима, однако недостаточна для
внесения его в список предлагаемых изменений. Этот принцип, как и принцип
невнесения изменений, определяется особым историко-культурным положением письма в обществе.
Одним из надежных (а может быть, и главным) критериев необходимости
внесения орфографических изменений, является конфликт нормы и узуса, проявляющийся в бездействии правила, в регулярном несоблюдении его в практике письма и печати.
6. Наблюдения над кодификацией русской орфографии в ХХ веке, а также
опыт работы над проектом новой редакции свода правил позволяют извлечь
некоторые предварительные уроки.
— Необходима разработка стратегии и тактики проведения орфографических изменений. Р. И. Аванесов справедливо писал: «Любая попытка кодификации орфографии должна иметь свой стратегический план, на почве которого
только и могут решаться частные тактические задачи. ⟨…⟩ Такого стратегического плана, так сказать, плана дальнего прицела, общей теоретической основы не было у составителей проекта реформы орфографии, который в основных
своих частях был проведен в 1917 и 1918 гг., ни у многочисленных комиссий,
работавших с тридцатых годов до нашего времени» [Аванесов 1978: 223].
К сожалению, это может быть отнесено и к работе орфографической комиссии
конца XX — начала XXI вв.
В нормализаторской деятельности в области орфографии, как, может быть,
ни в какой другой области языка, стратегия и тактика изменений играет громадную роль. Здесь много нерешенных вопросов. Так, неясно, должны ли изменения в письме происходить скачками, взрывами после того, как изменения
в языке достигнут критической массы (и какой срок нужен для выжидания,
созревания изменений?) или они должны вноситься постепенно. Вопрос о
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
61
целесообразности постепенного внесения изменений нуждается в специальном обсуждении. В области слитного-дефисного написания сложных прилагательных тактика постепенного внесения в изменений в орфографический
словарь себя не оправдала. Она была направлена на дальнейшее расшатывание
семантико-синтаксического принципа, однако не привела к победе формальнограмматического принципа, но лишь усилила орфографический разнобой (подробнее об этом см. выше).
— Научный подход к кодификации требует выявления по возможности всех
факторов, влияющих на предпочтение говорящими (пишущими) одного из орфографических вариантов: изучение этих факторов дает основание лингвиступрактику строить или корректировать правило. Однако с практической точки
зрения не все обнаруженные факторы можно использовать при формулировании правила в качестве критерия выбора орфографического варианта.
Например, разделение слов на освоенные и неосвоенные — вполне реальный фактор, определяющий в орфографической практике выбор слитного или
дефисного написания сложных существительных. Однако этот фактор нельзя
использовать как условие выбора написания, на нем нельзя строить правило
написания сложных существительных. Это относится и к другим факторам,
влияющим на орфографическую практику. Так, при изучении того, какие факторы влияют на предпочтение в узусе слитного-дефисного написания сложных прилагательных, оказалось, что это не только наличие суффикса в первой
основе и сочинительный или подчинительный характер отношений основ, но и
другие факторы, такие, например, как длина суффикса в первой основе прилагательного, число слогов в этой основе, обязательность дополнительного ударения, устойчивость словосочетаний, с которыми соотносится сложное слово,
и другие. Невозможно строить правило с учетом всех этих факторов, оно получилось бы слишком громоздкое, сложное и оказалось бы крайне неудобным
для пишущих.
— Не следует стремиться к дифференциальным написаниям. Фетишизация
дифференцировочного принципа русской орфографии не оправданна, и вообще сомнительно, что такой принцип действует в русском письме.
— Не следует предлагать единичных (дразнящих общество) изменений
вроде предлагавшихся в первоначальном варианте проекта написаний через
дефис друг-друга, свинья-свиньей).
— В отношении общества к нормализаторской деятельности в области орфографии большую роль играют факторы экстралингвистические: социальные,
политические, культурные, психологические. В то время как в орфоэпии коррекция норм проходит спокойно, не вызывая бурной реакции общества, любая
попытка корректировки орфографии, даже внесение в орфографические рекомендации минимальных изменений, наталкивается на ожесточенное сопротив-
62
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
ление общества, которое предпочитает пусть нелогичное, но привычное написание, расценивается как посягательство на язык и на культуру [Кузьмина 1999].
Такая реакция отчасти связана с разной степенью обязательности орфоэпических и орфографических норм, но в большей мере она объясняется социальными и психологическими причинами, а также дефицитом в обществе языковой и
лингвистической культуры, что проявляется в непонимании отношений между
языком и письмом, в неправомерном отождествлении этих понятий.
— Вместо «всенародного обсуждения» проектов упорядочения орфографии, к чему призывают журналисты, берущие на себя роль выразителей общественного мнения, необходима работа по «просвещению» общества, по повышению его языковой и лингвистической культуры.
7. Остановимся на одном из актуальных с точки зрения кодификации орфографии вопросе, требующем дальнейшего изучения. Это вопрос о вариативности, факультативности написаний. Бóльшая строгость орфографических норм
по сравнению с орфоэпическими естественна: правописание должно быть единообразным — это главное требование, предъявляемое к орфографии. И все же
вопрос о возможности «умягчения нравов» орфографических норм нуждается
в специальном рассмотрении и обосновании.
Языковые нормы, как известно, не исключают наличия вариантов во всех
ярусах языка. Так, норма в орфоэпии представляет собой шкалу: она допускает
варианты.
Орфографические же нормы русского языка представляют в этом отношении исключение — они очень жесткие. Это объясняется традицией и отчасти
социальными причинами: презумпция советского общества, где все запрещено, даже то, что разрешено, была такой: орфография не должна иметь вариантов, должна быть предельно авторитарной.
Между тем крайняя жесткость орфографических правил имеет много недостатков. Как и в орфоэпии, закрепление одного из орфографических вариантов
в ряде случаев также может стать насилием над языком (покажем это ниже).
Есть недостатки и экстралингвистического характера: на излишней жесткости
орфографии, в частности, основана репрессивная система оценок письменных
текстов, связанная с злоупотреблением властью в школе и особенно при поступлении в вуз. Это большое социальное зло.
По нашему мнению, целесообразно пересмотреть статус орфографических
правил и сделать их более гибкими, узаконив в строго определенных случаях
варианты.
Кодификаторы прошлых лет не исключали возможности двояких написаний. А. А. Шахматов был против законодательного закрепления норм,
Д. Н. Ушаков в «Толковом словаре русского языка» приводит довольно много
орфографических вариантов. Вариативные написания предусматривались про-
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
63
ектом свода правил 1936 года. В проекте правил, разработанном орфографической комиссией 1963—1964 гг., также предлагались некоторые факультативные написания, в частности, слитного-раздельного написания отрицания не с
прилагательными, а также наречных единиц типа вбегах и в бегах, вдиковинку
и в диковинку [Еськова 1964: 97, Панов 1964: 119].
Многие члены орфографической комиссии конца ХХ — начала XXI вв.,
обсуждавшей проект переработанной редакции свода «Правил орфографии
и пунктуации», ссылаясь именно на «орфографический террор», высказывали пожелания сделать правила менее жесткими и в ряде случаев допустить
вариативность написаний. В отзывах на проект во время его обсуждения
также была поддержана эта идея. Однако ввиду недостаточной неразработанности теории этого вопроса пожелания остались практически нереализованными.
Главный довод в пользу допущения вариативности — наличие в языке переходных, промежуточных, трудноразграничиваемых явлений, допускающих разную трактовку. Можно привести множество примеров из всех
языковых ярусов на размытость границ между разными языковыми единицами: между производным и непроизводным словом, между словом и морфемой, между словом и словосочетанием, между именами собственными и
нарицательными, термином и нетермином, причастием и прилагательным и
т. д. Так, А. М. Пешковский, говоря о переходе причастий в прилагательные,
приводит примеры, когда слово «может быть, на 2/3 уже не причастие», а
также примеры «еле зарождающихся наречий», когда трудно разграничить
падежную форму существительного и наречие [Пешковский 1928: 170].
Между тем на разграничении всех этих единиц строятся многие орфографические правила, и во всех этих случаях орфография требует принятия однозначного решения: от степени выделимости морфем зависит определение
фонемного состава слова и, соответственно, выбор буквы; от разграничения страдательных причастий и прилагательных зависит, по действующим
правилам, написание в них одного или двух н, от разграничения наречий
и предложно-падежных сочетаний зависит слитное-раздельное написание
этих единиц.
Ввиду наличия в языке явлений, имеющих двойной статус, при выборе
одного из написаний кодификаторам неизбежно приходится принимать достаточно условное решение. Даже среди авторов и редакторов проекта новой
редакции свода правил подчас не было единодушия в предпочтении одной
из возможных интерпретаций и, соответственно, в выборе одного из вариантов написаний. Не разумнее ли вместо принятия условного решения допустить в некоторых случаях вариативные написания? Тем более что принятие
условного решения именно в силу условности ведет к неизбежности ошибок.
64
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Есть случаи, когда найти идеальное орфографическое решение, нельзя, например, для слитного-раздельного написания наречий. Именно в таких случаях и можно (даже необходимо) допустить варианты. Итак, «факультативность
написаний допустима, если она отражает подвижность, переходный характер
языковых явлений» [Обзор 1965: 331].
Разумеется, вариативность написаний допустима не во всех случаях.
При буквенной передаче корней слов орфография имеет право быть категоричной и не допускать вариантов: недопустимость вариативности при передаче звукового состава корней диктуется тем, что единый (в пределах фонематического принципа) облик корня способствует запоминанию его написания:
пишущий привыкает воспроизводить его в одном и том же буквенном оформлении. Больше оснований для допущения вариативности в области слитныхдефисных-раздельных написаний, а также при выборе прописной или строчной буквы. Рассмотрим несколько таких случаев.
Трудная ситуация, как известно, сложилась с правилами слитного-раздель­
ного написания наречий. Здесь многие правила фактически сводятся к перечислению списков слов, одни из которых следует писать слитно, другие раздельно.
Круг слитно пишущихся наречий может быть значительно расширен, прежде
всего за счет тех наречий, в которых следующее после предлога-приставки мнимое существительное или прилагательное не существует в современном языке,
например, предложить писать слитно пишущиеся по действующим правилам
раздельно наречия на изготовку, на излёте (ср. навылет), на особицу, на ощупь,
на подхвате, на попятную (ср. нормативное написание напропалую, врассыпную), на потребу, на прожиток, на пропой, на рожон и т. п.
Однако, замена в раздельных написаний слитными в ряде случаев была бы
в какой-то мере насилием над языком, ведь, несомненно, имеется много промежуточных случаев между существительным с предлогом и наречием. Так,
сильноуправляемый глагол в сбить с панталыку провоцирует понимание этого сочетания как предлог + уникальное управляемое существительное. Такому
пониманию способствуют и некоторые контексты, (ср. сбить с толку, сбить
с пути). Контекст может оживлять в предлоге-приставке «предложность», например, на слух и на ощупь.
Поэтому кажется целесообразным рекомендовать в некоторых случаях (например, вдобавок, вконец, вногу, внаем, вохотку, втупик), как это предлагает
М. В. Панов, слитное написание, указав на его предпочтительность, и вместе с
тем допустить раздельное написание, введя формулировки типа «допустимо»,
«возможно также», «не является ошибкой» [Панов 1964: 119].
— В первоначальном варианте упомянутого выше проекта новой редакции свода правил предлагалось писать через дефис конструкции типа свиньясвиньей, чудак-чудаком, честь-честью. Такое написание было распространено
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
65
до принятия свода 1956 г. Однако кажется более предпочтительным, не меняя
действующее правило, допустить и раздельное написание с формулировкой
«допустимо», «не является ошибкой». Это не потребует от пишущих необходимости переучиваться.
— В том же варианте проекта было предложено также снять исключение
из правила написания через дефис однословных приложений: то есть независимо от того, следует ли приложение за определяемым словом или предшествует ему, писать его через дефис, например, старик-отец, красавица-дочка,
красавица-Маша, резвушка-Маша. Наблюдения за орфографической практикой показывают, что в печати нередко встречаются такие написания. Однако и
здесь можно было бы допустить и раздельное написание — дать волю пишущему оценить эти конструкции по-разному. Вообще пишущий должен иметь
право на передачу языковых тонкостей и различий.
— Особенно широка шкала градаций, переходов от собственных имен к
нарицательным. В употреблении прописной-строчной букв для обозначения
обобщенных названий людей по чертам характера или поведения, связываемых с историческими лицами, мифологическими или литературными персонажами; можно было бы, учитывая наблюдения над языковой практикой, предлагать предпочтительный вариант, но допускать двоякое написание, например:
Обломовы и обломовы, Герострат и герострат.
Введение вариативных написаний означает разбиение орфографических
норм на строгие, обязательные к исполнению, и не строгие, допускающие отклонение от строгого стандарта.
Должны быть разработаны возможности практического осуществления вариативности написаний. Например, в словаре может фиксироваться одно написание, а в правиле разрабатывается перечень случаев, когда отступление от
написания, даваемого в словаре, не должно расцениваться как ошибка. Такое
допущение означает, что в печати не будет вариантов: корректоры обязаны выдерживать желательный вариант, однако допустимый вариант не является ошибкой, например, при проверке выпускных школьных или абитуриентских работ.
Другая возможность: в словаре даются два варианта с пометой о предпочтительности одного из них и допустимости другого, как это делается, например, в орфоэпических словарях. Этот вариант несколько утяжелит подачу
слов в орфографическом словаре. Вопрос о том, какой из двух вариантов более
предпочтителен, требует дополнительного изучения.
Разумеется, должен быть четко очерчен круг явлений, где можно свободно
выбирать написание в соответствии с собственной интерпретацией.
Подобные случаи особенно упорного противоборства нормы и узуса (действующего правила и орфографической практики) должны быть объявлены зоной свободного выбора написания.
66
Часть I. Система, норма и узус в фонетике и письме
Литература
Аванесов 1972 — Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. М., 1972.
Аванесов 1974 — Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика.
М., 1974.
Аванесов 1978 — Аванесов Р. И. Заметки по теории русской орфографии // Восточнославянское и общее языкознание. М., 1978. С. 220—229.
Аванесов, Сидоров 1970 — Аванесов Р. И., Сидоров В. Н. Реформа орфографии в
связи с проблемой письменного языка // Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. М., 1970.
Бодуэн де Куртенэ 1912 — Бодуэн де Куртенэ И. А. Об отношении русского
письма к русскому языку. СПб., 1912.
Букчина, Калакуцкая 1974 — Букчина Б. З., Калакуцкая Л. П. Сложные слова. М.,
1974.
Гвоздев 1963 — Гвоздев А. Н. Основы Руссой орфографии // Гвоздев А. Н. Избранные работы по орфографии и фонетике. М., 1963.
Еськова 1964 —Еськова Н. А. О слитном и раздельном написании не // Вопросы
русской орфографии. М., 1964.
Иванова 1976 — Иванова В. Ф. Современный русский язык. Графика и орфография. 2-е изд. М., 1976.
Кузьмина 1999 — Кузьмина С. М. Общество и орфография // Язык. Культура.
Гуманитарное знание. Научное наследие Г. О. Винокура и современность. М.,
1999.
Кузьмина 2002 — Кузьмина С. М. Реформа или новая редакция? (о новой редакции свода правил русской орфографии) // Отечественные записки. 2002. № 1.
С. 171—176.
Кузьмина 2003 — Кузьмина С. М. Проблемы нормирования орфографии и орфоэпии в условиях современной языковой ситуации // Русистика на пороге
ХХ века: проблемы и перспективы. Материалы международной научной конференции (Москва, 8—10 июня 2002 г.). М., 2003.
Кузьмина, Лопатин 1996 — Кузьмина С. М., Лопатин В. В. Принципы и задачи
«Свода правил русского правописания (новая редакция)» // Русистика сегодня.
1996. № 1. С. 88—102.
Лопатин 2002 — Лопатин В. В. Новая редакция правил русского правописания:
реальности и мифология // Общественные науки и современность. 2002. № 3.
Нечаева 2005 — Нечаев И. В. Мотивированность иноязычных заимствований:
орфографический аспект проблемы // Русск. яз. в науч. освещении. 2005.
№ 1(9).
Обзор 1965 — Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии
(ХVIII—XX вв.). М., 1965.
Панов 1964 — Панов М. В. И все-таки она хорошая. Рассказ о русской орфографии, ее достоинствах и недостатках. М., 1964.
Глава 2. Нормы орфогрфаии и современная письменная практика
67
Панов 1965 — Панов М. В. Принципы русской графики и орфографии. Историческая справка // Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии (ХVIII—XX вв.). М., 1965. С. 15—21.
Панов 1971 — Панов М. В. О русской орфоэпии // Русский язык в национальной
школе. 1971. № 3.
Панов 1974 — Панов М. В. О культурно-историческом подходе к орфографии //
Исследование по славянской филологии. М., 1974.
Панов 1977 — Панов М. В. О двух типах фонетических систем // Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л., 1977.
Панов 1979 — Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.
Панов 1995 — Панов М. В. Московская лингвистическая школа. 100 лет // Новое
в русистике. 1995. № 3. С. 5—37.
Пешковский 1928 — Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении.
3-е изд. М.; Л., 1928.
Пешковский 1959 — Пешковский А. М. Объективная и нормативная точка зрения
на язык // Избранные труды. М., 1959.
Свод 2000 — Свод правил русского правописания. Орфография. Пунктуация.
Проект. М., 2000.
Ушаков 1928 — Ушаков Д. Н. Русская орфоэпия и ее задачи // Русская речь. Новая
серия. Вып. 3. Л., 1928.
Чернышев 1947 — Чернышев В. И. Ф. Ф. Фортунатов и А. А. Шахматов — реформаторы русского правописания (по материалам архива Академии наук
СССР и личным воспоминаниям) // Академик А. А. Шахматов. М.; Л., 1947.
Щерба 1953 — Щерба Л. В. Фонетика французского языка. М., 1953.
Часть II
ИЗМЕНЕНИЯ В ЛЕКСИКЕ
И ЛЕКСИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКЕ
В ИХ СООТНОШЕНИИ С СИСТЕМОЙ, НОРМОЙ
И РЕЧЕВОЙ ПРАКТИКОЙ
Глава 1. Слово в словаре и в современной речевой практике
(О. П. Ермакова)
Лексика представляет собой такой уровень языка, в котором нормы наименее точны и наиболее подвижны, понятие системы применимо к лексике с некоторой долей условности. Не раз высказывалось мнение, что по отношению к
лексике можно говорить о системных отношениях внутри таких категорий, как
семантические группы, синонимы, антонимы, но трудно утверждать, что лексика представляет такую же строго организованную систему, как фонетика, где
изменение одного элемента влечет за собой изменение всей организации, соотношения всех ее элементов, тем более что и сам состав литературного языка не
имеет твердо установленных границ: «Словарный состав языка не только находится в непрестанном движении, но по существу и не очерчен в каждый момент
существования языка с достаточной определенностью» [Шмелев 1973: 20].
Известно, что к нарушениям норм в лексике относят прежде всего употребление в литературном языке лексических и семантических единиц, свойственных просторечию и другим видам так называемого субстандарта.
Несоблюдение норм грамматики, в частности морфологии, как известно,
сразу выдает «просторечника», обнаруживает недостаточно грамотную речь,
даже если это касается, к примеру, лишь образования форм от одного глагола,
потому что за этим стоит целый класс форм и категорий. При каком отклонении от «списка» литературных слов речь может считаться нелитературной или
просто неграмотной?
И здесь прежде всего надо отметить неоднородность самой нелитературной лексики.
Словари, сопровождая слова и значения пометой прост., тем самым дают
понять, что употребление этих слов без особых эстетических и коммуникативных установок нарушает литературность, грамотность речи.
Но любопытно, что, как это ни странно, менее всего являются нарушением
норм литературного языка бранные и грубые слова (разумеется, я не имею в
виду нецензурную лексику, мат, но ее и нет в словарях, кроме некоторых специализированных словарей).
72
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Так, несомненно, сильным сигналом нелитературности речи является употребление глагола играться в значении ‘предаваться игре, играть с кем-то или
чем-то’: Мальчик играется с собакой и т. п. Ср. также использование обращений женщина и мужчина. Аналогично употребляя глагол занять (о деньгах)
в значении ‘дать взаймы’, человек обнаруживает недостаточную литературность речи, но называя кого-то кретином, подонком, сволочью, стервой, говорящий грубо нарушает этические нормы, то есть поведенческие, что совсем не свидетельствует о его недостаточной грамотности (в широком смысле
слова), в том числе в области лексики, о том, что он не владеет литературным
языком.
Этот же человек, возможно, никогда не обратится к незнакомым словами
женщина или мужчина, не употребит глагол играться в нелитературном значении, не назовет кружку бокалом, но не исключено, что помимо названных
грубых слов, он скажет в непринужденной речи фигня, хреново, надраться
и др.
Между тем толковые словари помету груб. чаще всего сочетают с пометой
прост.
Не все словари выводят грубые слова за пределы литературного языка. Известно, правда, что разные словари вкладывают различное содержание в пометы разг. и прост. Так, «Словарь русского языка» под ред. А. П. Евгеньевой
[МАС] (2-е изд.) относит к нелитературной лексике только слова с пометой
груб., прост., в то время как помета прост. указывает, что «слово (или значение) из-за грубости содержания или резкости выражаемой оценки стоит на
грани литературного языка и употребляется в сниженном стиле, в обиходной
бытовой речи» [МАС. Т. 1. 1981. С. 9].
В понимании просторечия нам ближе позиция, отраженная в «Толковом
словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (2-е изд., 1994).
В нем помета прост. «означает, что слово свойственно нелитературной городской разговорной речи» (с. 7). Это не значит, что в каждом случае помета
прост. в этом словаре точно и объективно отражает маркированность слова
или значения (судя по опросам некоторых лингвистов, это не всегда так), но
в данном случае мы не ставим целью это анализировать. Выражу только одно
сомнение. Часто помета бран. не сопровождается в словарях пометой груб. На
мой взгляд, это не может не совмещаться, разве что в единичных случаях.
А среди слов, отмеченных как бранные, немало имеющих помету разг.
Приведу лишь некоторые из них — оценочные характеристики лиц из «Толкового словаря русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой [1994]: идиот,
кретин, дура, дурак, паразит, подонок, болван, хам (презр. и бран.) — (поскольку у последнего нет указания на сферу употребления, надо думать, что
оно нейтральное), оно же в [МАС] отмечено как разг., груб.
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
73
В «Большом словаре русской разговорной речи» В. В. Химика [2004] с пометами груб. и разг. (второй могло бы и не быть, если это словарь разговорной речи)
приводятся слова: дебил (как груб. и разг.-сниж.), кувалда, придурок, тварь и др.
Категоричнее других в этом отношении «Словарь современного русского
литературного языка» (в 17 т.): слова с пометой груб. в нем, как правило, имеют
и помету прост.
Таким образом, судя по словарным предписаниям к употреблению, грубые
слова совсем не обязательно нарушают нормы литературного языка, а — повторю — прежде всего нормы этические.
Безусловно, люди, к сожалению, часто грубят друг другу. Не приходится отрицать, что хамство свойственно нашему обществу на разных уровнях (я отвлекаюсь в данном случае от того, что хамить можно, и не используя оскорбительных выражений). Так называемая массовая художественная литература ярко
отражает современную манеру общения людей. Вот лишь некоторые примеры.
— Ну, довыпендривалась! — нервно крикнул дядька. — Застряли
[в лифте. — О. Е.].
— Вы первый начали! — возмутилась я. — Следовало спокойно отправляться на нужный этаж.
— Хотел воспитание продемонстрировать. Кто же знал, что ты истеричка.
— Идиот! — рявкнула я.
— Дура!
— Болван!
— Кретинка!
Обменявшись любезностями, мы замолчали (Д. Донцова, Билет на
ковер-вертолет);
— Все вы мужчины сволочи и придурки, — всхлипывала она (Устинова, Гений пустого места); Ты все врешь, сука, — произнес Хохлов на
ровной ноте (Устинова, Гений пустого места) [говорят интеллигентные,
весьма образованные люди];
— А ты чего, спать, что ль в полвосьмого ложишься?! Как в голландском городе бюргеров?!
— Мить, ты чего?
— И двор ни хрена не чищен!... Машину некуда поставить, твою
мать... (Устинова, Гений пустого места). [это говорится другу];
— ...Твои расчеты — говно, — заявил Кузя.
— Значит, мои расчеты — говно?! — начал Хохлов. — И как это понимать?! Тебе чего, деньги не нужны, ученый хренов?! ... А я тебе, кретину, за исследование этих самых труб пятьдесят тысяч долларов заплатил...
(Устинова, Гений пустого места). [собеседники не только сотрудники, но и
старые друзья, образованные люди].
74
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Но если она украла какую-нибудь раритетную фигню, ты тоже ее не
опознаешь на вид. Я однажды в антикварном магазине видел чашку с
блюдцем, которые стоили больше, чем моя квартира. А на вид старое дерьмо (Куликова, Блондинка за левым углом) [говорит компьютерный гений].
Наблюдения показывают, что это типично для общения людей не только в
России. Приведу примеры из романа И. Хмелевской «Все красное». Все время
разговаривают близкие друзья, образованные люди. При этом регулярно употребляются выражения Ошалела? Спятила? Что за кретинский помысл! Идиотка! и др.
Не следует думать, что это огрубление текста переводчиком, именно так
все в польском оригинале.
А какие нормы нарушаются употреблением грубых слов в авторской речи, но
для оценки не лица, а предмета? Ср. Большой квадратный ящик был наполовину
заполнен игрушечным дерьмом китайского производства (Устинова, Подруга
особого назначения, авторская речь). Это уже не сфера этики. При существовавшем в прежнее время этикете (может быть, существующим и сейчас, но не в
каждой социальной группе) не полагалось употреблять грубые слова при детях
и дамах. Нарушение этикета считалось проявлением невоспитанности, дурного
тона, то есть опять-таки поведенческих норм. Но в тексте Устиновой этого нет.
В данном случае скорее неоправданное злоупотребление грубостью оценки
(ведь достаточно было бы сказать дрянью) и нарушение эстетической нормы.
Несомненно, грубые слова не украшают речь, но я не согласилась бы с тем,
что использование эвфемизмов для некоторых реалий, в частности название
уборной, всегда является «этическим компонентом хорошей речи» [Богданова,
Кочеткова 2001: 201], как и с тем, что «в интеллигентной среде часто возникают условные эвфемизмы типа маленький домик, кабинет задумчивости,
изба-читальня, разовая комнатка и др.» [там же]. Такие эвфемизмы встречаются, но по моим многолетним наблюдениям, интеллигентные люди их не
употребляют из-за налета мещанского жеманства, безвкусицы, присущих этим
выражениям. Традиционно употребляют слово уборная, позднее и реже туалет. А в последние годы, как раз в речи интеллигентной части (не всей конечно) распространилось слово сортир, а у некоторых представителей старшего
поколения встречается устарелое ватер-клозет.
...воспользуюсь в конторе туалетом, наверное он тут бесплатный. Денег нет совсем, даже десяти рублей, которые потребуют за пользование
сортиром (Д. Донцова, Британец китайского производства); Для меня в
поезде важнее всего сортир (говорит доктор филологических наук); В отеле: Меняю номер с телевизором на ватер-клозет (номер с ватер-клозетом)
[высокообразованный доктор филологических наук].
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
75
Ранее уже высказывалась мысль, что граница между литературной и нелитературной лексикой не определяется в первую очередь грубостью последней
[Ермакова 1984: 130—131].
Но и среди не грубых собственно просторечных слов, так называемых лексических ошибок есть самые разные случаи.
Не раз высказывалось утверждение, что номинативное просторечие (в отличие от грубого оценочного) уходит из русского языка. Думаю, это относится
в большей мере к так называемому старшему просторечию, отдельные слова
которого носят характер неких экзотизмов, используемых в сценической речи
как средство характеризации, языковой игры и т. п.: куды, ейный, евонный, откеда, милок, кровиночка, сильничать (‘насиловать’), в заду (‘сзади’), передок
и др. [Крысин 1989: 55—78].
Но многие слова из старого просторечия употребляются не вполне грамотными людьми среднего и молодого возраста. Такие, как блудить (‘блуждать’),
под низом, насилком, квиток, загулять (о женщине, изменяющей мужу), мужик (‘муж’), хозяйка (‘жена’) и др. Более поздние — фотка, получка, навалом,
горячее (‘первое блюдо — суп, щи и т. п’), закрывать — ‘законсервировать’
(я сегодня тридцать банок закрыла), разжарить картошку — ‘обжарить ранее
сваренную картошку’, вольная (вода) — ‘вода в доме, которую не надо носить
из колонки’, без понятия (предикатив ‘не знаю’ обычно — «я»), без разницы —
‘безразлично’ и т. д.
Каждое из этих слов (и значений) режет слух носителям литературного
языка.
Многие из них в толковых словарях имеют помету прост., а некоторые слова и значения не зафиксированы словарями, но широко распространены.
Не отмечены, например, в [Сл. Ож.-Шв.] слова фотка (словарь Химика
дает с пометой разг.-сниж.), вольная (в приведенном значении), разжарить,
занять (‘дать взаймы’), играться и др.
Однако не всегда отклонение от нормативного употребления значения слова можно рассматривать как показатель неграмотности говорящего, поскольку
нельзя с уверенностью утверждать, что мы не имеем дело с изменением значения слова, появлением нового, которое через какое-то время станет общепринятым.
Известно, что почти все ошибки нередко объясняются потребностью заполнить лакуны (мужчина, женщина как обращение) или отражают более последовательную реализацию системных отношений (подобно выравниванию
основы) в словообразовании или семантике. Так, приболеть явно аналогично
по образованию и значению прихворнуть. Но первое имеет помету просторечное, а второе — разговорное [Сл. Ож.-Шв.]. Разжарить — ср. разогреть (но
путем обжаривания). А такие региональные просторечные употребления, как
76
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
булка в значении ‘любой белый хлеб’ или батон для обозначения штуки белого
или черного хлеба находят объяснение в семантических процессах, свойственных и литературному языку [Еремин 2001: 81—85].
Рассмотрим некоторые из этих процессов.
Семантические изменения в лексике
Р а с ш и р е н и е л е кс и ч е с ко го з н ач е н и я
Булка в значении ‘любой белый хлеб’ отражает процесс гиперонимизации
гипонимов, наблюдающийся в литературной разговорной речи: суп как любое
первое блюдо [Капанадзе 1973: 459], свитер как гипероним для джемпера и
пуловера (а сейчас и водолазки); железки — ‘разные металлические изделия’
и т. д. Батон колбасы уже давно отмечено в просторечии и разговорной речи,
а теперь еще встречается и батон хлеба. В словаре у слова батон зафиксированы два значения: 1. Белый хлеб продолговатой формы. 2. Пищевое изделие
округлой и удлиненной формы шоколадный батон.
Появление сочетания батон колбасы вполне закономерно и по языковым
и по неязыковым причинам. Так называют только единицу вареной толстой
(‘округлой и удлиненной формы’) колбасы, тонкую копченую называют палкой, другого названия для обозначения целой колбасной единицы в языке нет,
а изменение формы изделия обусловило утрату слова круг (ср. головка сахара,
сыра). Что касается сочетания батон хлеба, то по отношению к белому хлебу,
это избыточность, но черный хлеб сейчас тоже нередко имеет форму батона.
Некоторые примеры.
Надежда, повинуясь ее приказанию, отрезала себе ломоть свежей
«булки», так в Питере почему-то испокон веку называют белый батон...
(Устинова, Отель последней надежды).
В некоторых регионах России нам встретилось и употребление булочка
черного.
Перед ним на столе громоздилась сковородка с жареной картошкой и
лежал батон колбасы; Из кабины выскочила девица с батоном хлеба в
руках (Д. Донцова, Старуха Кристи отдыхает); В долг они брали не на батон хлеба, а на покупку дачи, машины, квартиры (Д. Донцова, Компот из
запретного плода); — Дайте мне, пожалуйста, батон белого, молоко и две
упаковки хлопьев, — наконец решила она; — Знамо дело, — кивнула продавщица, выбрав из целой кучи хлебных батонов именно тот, у которого
была разорвана упаковка (Куликова, Неземное тело); Я вышла пораньше,
чтобы успеть горячее по дороге съесть. Суп, Глашечка, это всему голова.
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
77
Не хлеб или там мясо, а именно суп (Куликова, Рецепт дорогого удовольствия).
Как бы ни объяснять причины употребления слова шокировать в значениях 1) ‘удивить’ 2) ‘испугать’, 3) ‘потрясти’, источником таких употреблений
является смутное представление об истинном значении этого слова: ‘привести в смущение (вызвать чувство неловкости) нарушением правил приличия’.
Так употреблялось оно в 30-е годы XX в. и в последующие десятилетия, хотя
особенно активным не было. Употреблялось оно преимущественно в интеллигентской среде. Ср.: Некоторые страницы этой книги меня шокировали; Все
были шокированы непристойностью его анекдотов.
Трудно сказать, в какое время оно активизировалось со значениями, не совпадающими с литературным, хотя значения эти недалеко отходят от первоначального. Ср.: Когда я узнала, сколько ей [певице] лет, я была шокирована (‘удивлена, что лет так много’) (о слове шокировать см. [Левонтина 2006:
206—207]).
Некоторые примеры из массовой литературы: — Но учти, это опасно. Женя
решила, что рыдания прекратятся, если Иру чем-нибудь шокировать. Меня
даже один раз хотели убить. Тебе надо познакомиться с одним типом, — не
боясь шокировать ее, сказала Женя (Г. Куликова, Красивым жить не запретишь); — Лиза, ваша прямолинейность иногда просто шокирует (Г. Куликова, Пенсне для слепой курицы).
Последнее употребление близко к первоначальному.
Но встречается в литературе того же уровня и употребление, соответствующее словарному, например: Расторгнутым браком нынче никого не удивить и
не шокировать (Д. Донцова, Британец китайского производства).
Недоосвоенность сравнительно недавно заимствованных слов приводит к
употреблению слова имидж в значении — ‘внешний облик’ и просто ‘прическа’: Она как в тридцать лет забрала волосы в косу, так и сохраняет этот
имидж до сих пор (устная речь).
Употребление это, конечно, не соответствует норме. Но нет никакой гарантии, что это не намечающееся в недрах устной речи расширение значения —
процесс, очень характерный для языка нашего времени.
Можно ли считать, что семантическая структура этих слов расширилась,
или следует осуждать новые значения как нелитературные, не совсем ясно.
Процесс метонимизации
Не очень современное выражение вернуться к родным пенатам сейчас
употребляется довольно часто, но в виде вернуться в родные пенаты, где слово пенаты понимается как ‘дом, жилище’. Еще недавно такое употребление
78
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
воспринималось как явная неграмотность (хотя известно, что дача И. Репина
носила название «Пенаты»). Но словари, изданные в 80-х годах и позже уже
отмечают такое значение у слова пенаты как «узаконенное». Ср. тексты: Когда
еще муженек возвратиться в родные пенаты (Успенская, Черный фотограф);
Задыхаясь от жары, я поплелась в родные пенаты (Донцова, Британец китайского производства); Как объяснить ему, что в родных пенатах никто не
даст мне спокойно подумать (Донцова, Три мешка хитростей).
Но что имел в виду автор, когда писал: Хорошо, если «ответственные»
местные [власти. — О. Е.] немножко сочувствуют пенатам (В. Лихоносов,
Прощай, Тамань? // Наш современник, 2004, с. 6)?
В пределах литературного языка заметна тенденция метонимического переноса признака (у прилагательных) с деятельности, ситуации на лицо:
публичные выступления (или частые появления на публике по роду занятий,
должности и т. п.) — публичный человек; успешная работа (выступление) —
успешный человек (политик, бизнесмен и т. п.); креативные способности (творящие, творческие) — креативный человек. Этот тип метонимии прилагательных подробно проанализирован М. В. Сандаковой, в том числе слово успешный
[Сандакова 2004: 160—161], изменение значения у слова успешный отмечено
также И. Левонтиной [Левонтина 2006: 199—200], ею же отмечено и аналогичное изменение у слова эффективный — эффективные меры — эффективный
человек. Ср.: «Клуб успешного человека», «Фаворит — журнал для успешных
людей» и т. д. (эти два примеры из статьи И. Левонтиной).
Ср. также: Я не публичный человек, на все эти ток-шоу не хожу (TV Культура, 4.12.06, говорит режиссер); — Я публичная фигура, и мне приходится с
этим считаться [говорит министр печати] (Устинова, Большое зло и мелкие
пакости); Жена губернатора по обычаю всех русских «публичных» жен (жен
публичных людей) на передний план не лезла (Устинова, Первое правило королевы); Так сложилось, что наиболее креативные артисты все равно собираются в Юрмале и стремятся показать на «Новой волне» нечто особенное, а
не просто отбарабанить номер (АиФ, № 48, 2006).
Близко к этому и изменение значения у слова престижный. Возможно в
связи с общим расширением сочетаемости в ненормативной устной речи —
престижный район, машина, юбка и т. п. Но перенос — престижная работа
(должность и т. п.) — престижная личность (Он весьма преуспевающая и престижная личность, устная речь) явно соответствует рассматриваемой модели
метонимии.
Приведенные слова содержат оценку. Наблюдения показывают, что этого
нередко оказывается достаточным, чтобы признак (с оценкой) был применен
к человеку. Ср. еще весьма распространенное употребление — звездная пара
(семья и т. п.).
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
79
...Все тот же юморист Галкин поведал, как вся их звездная шайка-лейка
ходила слушать Баскова в оперу; «Давайте все вместе споем: “Из полей доносится «налей» ”!» — призвал Лев Лещенко, и звездная братия слилась в
творческом экстазе (МК, 17.10.06).
М. А. Гловинская отметила появление у слов спорный и неоднозначный
оценочных смысловых компонентов, не фиксируемых словарями [Гловинская
2006: 36]. Хотя в текстах, приведенных М. Я. Гловинской, выражаемые этими словами отрицательные оценки относятся не к лицам, в устной речи одно
из них употребляется в сочетании со словами человек, личность, например: С
ним не стоит быть откровенным, он человек весьма неоднозначный. Можно
предположить, что в дальнейшем это употребление в речи закрепится.
Таким образом, словарно закрепленные значения некоторых прилагательных и границы их лексической сочетаемости в настоящее время изменяются
под воздействием метонимических сдвигов. И эти сдвиги становятся нормой.
Но не приходится удивляться тому, что употребления публичный человек,
публичная жена, эффективный человек воспринимаются носителями литературного языка как отклонения от нормы. Традиционным было лишь сочетание
*публичная женщина, и, естественно, это порождает коннотации у современного сочетания слов. Никогда не говорили и не писали прежде звездная пара
или успешный человек.
Процесс стяжения
Трудно точно определить, в какой среде возникли недавние эвфемизмы,
отнюдь не украшающие речь: мужское достоинство или просто достоинство для обозначения полового признака мужчины, отношения в значении
‘интимные отношения’ (механизм образования в обоих случаях — стяжение
или включение определяющего в определяемое, подобно более раннему сейчас мало употребительному — в положении из в интересном положении) или
давно распространенным в разговорной речи — температура ‘высокая температура’, давление ‘повышенное давление’, характер ‘сильный характер’ и др.
Ср. следующие примеры: А почему я не могу к ней пойти, может, у нас
с ней отношения? (Куликова, Брюнетка в клетку); ...Вдруг Сузи специально
спряталась, чтобы проверить, как я буду вести себя без нее? Увидит, что ты
пришла вечером, и решит, что у нас отношения (Куликова, Рецепт дорогого
удовольствия).
С позиций носителя литературного языка оба эвфемизма представляются
уродливыми и, конечно, ненормативными. Поэтому приходится удивляться, что
в телесериале «Каменская» героиня, о которой автор пишет, что она выросла
в интеллигентной семье, знает шесть языков, спрашивает сотрудницу мужа:
80
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
«У нее [секретарши. — О. Е.] что, с моим мужем отношения?». Но и эти явно
нелитературные выражения отражают (и как бы продолжают) процесс, свойственный литературной разговорной речи. И уже стало разговорным употребление слова ориентация в значении ‘сексуальная ориентация’. Ср.: Должна тебя
огорчить, подруга: если так пойдет дальше, любовный простой у тебя затянется лет на пять [обоих могут посадить]. Если, конечно, ты не решишь полюбить меня, к примеру. — Я тебя всю жизнь люблю, — заверила Ленка. — Но
у меня же нормальная ориентация (Т. Полякова, Одна но пагубная страсть).
Когда одну из журналисток (она много пишет о сексе) спросили, какая у
нее ориентация, она ответила: «Разумеется, нормальная», — хотя спрашивающий имел в виду — отношение к политическим партиям (TV);
— Сам Лейтер холост. Женат не был, детей нет.
— Ориентация? — Таиров оживился. — У этих «голубых» ребят вечно какие-то истории... (Куликова, Неземное тело).
Таким образом, многие современные отклонения от литературной нормы
в области лексики представляют собой реализацию общеязыковых семантических процессов, но, по сравнению с литературным языком, — на другом материале (пока!).
Конечно, это касается не всех лексических и семантических единиц просторечия. Но и эти случаи еще раз показывают, насколько зыбки границы между
литературной и нелитературной лексикой, насколько нормы в лексике отличаются от норм других уровней языка.
Несколько слов в защиту жаргона.
К нарушениям норм литературной речи традиционно относят употребление и жаргонных слов или значений. В защиту жаргона не раз писали. Я не
выскажу новой мысли, заметив, что язык сам отбирает и оставляет из потока
слов то, что ему нужно. И если слово прижилось для употребления в определенных ситуациях, то вскоре окажется несущественным то, откуда оно пришло. Сейчас мало кто вспоминает, что слово беспредел пришло из блатного
языка, как и слово сдать (кого-то). См., однако, упоминание об этом в недавней статье М. О. Чудаковой. Она пишет: «После 1991 года язык публичной
сферы не больно улучшился... Играющим потоком вливался в публичную речь
скудный, но энергичный язык “новых русских”, он блатной: крыша, разборка,
наехать, сдать, — да так и застрял в ней до сего дня, подпитываемый свободой выражения нынешнего президента, на удивление охотно обращающегося к
уголовному жаргону. Застрял, непосредственным образом затормозив [курсив
автора. — О. Е.] общественное размышление. Потому что блатной глагол “сдал
Гайдара”, “сдал Чубайса” ни в малой мере не описывал драматических событий ельцинского правления» [Чудакова 2006: 160].
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
81
Но эти слова уже усвоены независимо от их оценки филологами [Ермакова,
Земская, Розина 1999]. И замечу, что в определенных случаях эта криминальная
аура делает слово очень уместным и выразительным. Вот примеры таких слов
в статье очень серьезной, написанной вполне хорошим литературным языком
по поводу убийства Анны Политковской и Дмитрия Холодова.
Убийцы Холодова спят спокойно. Они в системе. Их не сдадут, это не
в интересах государства.
Обозреватель Анна Политковская в своих “вредных” статьях писала,
что Чечней правят беспредельщики.
...Остается единственная “политическая цель” — испортить убийством
[А. Политковской] Путину день рождения. Но не слишком ли это круто
даже для олигархов? (Юлия Калинина, МК, 17.10.06).
Замечания о языковой игре средствами языка.
Разумеется, в современной непринужденной речи немало случаев намеренного нарушения нормы, на что указывает Л. П. Крысин [Крысин 2006: 83].
Примеров языковой игры в лексике немало. Но это особая тема (см. [Захарова
2006: 153]), здесь отмечу только игровое осмысление фразеологизма выйти
(выходить) замуж как движения ходить (неоднонаправленного и многократного): Никакая «новая» женщина замуж за него не пойдет, а Аришка своя
и замуж никогда не ходила; Мне только двадцать восемь, а я только один
раз замуж сходила (Устинова, Гений пустого места); Тебе уже восемнадцать
лет? Пора-пора замуж сходить, по крайней мере первый раз (устная речь).
Ср. в анекдоте:
— Мама, я замуж выхожу.
— А когда вернешься?
Думаю, к случаям языковой игры можно отнести и употребление просторечного слова приперлась в одном тексте по отношению к летучей мыши [МАС]
определяет как прост.-груб., [Сл. Ож.-Шв.] — как прост. неодобр.). В одном
романе Т. Устиновой приводится рассказ интеллигентной женщины о летучей
мыши, которая, по предположению, принадлежала японке, жившей в отеле, и
потерялась. Служащие отеля решили ее поймать и тем обрадовать японку, но
чуть не довели ее до обморока: Оказалось, что по-японски «летучая мышь» и
«зонтик» пишется одинаково. Японка потеряла зонтик, а мышь приперлась на
окно с какого-то склада или из Исакия. И не была она никакой редкой породы,
самая обыкновенная летучая мышь (Устинова, Отель последней надежды).
Комический эффект создается словом приперлась, поскольку содержит компоненты — наглость названного посетителя, намеренность, неожиданность,
нежелательность и др. Все это в применении к мыши усиливает нелепость и
комизм ситуации.
82
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Лексические нормы и модные слова
«Мода — это зеркало истории». Сия фраза принадлежит не Кристиану Диору, Коко
Шанель или прочим мэтрам высокого искусства кройки и шитья. Эту мудрость изрек
Людовик XIV
АиФ, № 48, 2006
Модные слова в определенной степени тоже относятся к «нарушителям» нормы: пока они модные, их нельзя считать нормативными, а с приобретением статуса общераспространенного слова они утрачивают свою «модную индивидуальность».
Изучение модных слов началось недавно. Дать точно определение модному слову не просто. Лингвисты, занимающиеся этим явлением, выделяют
показатели модности слова, спроецировав на язык признаки модных объектов
вообще: «Модное слово должно быть актуальным, высокочастотным, употребительным, оно стремится обладать яркостью формальной стороны знака, для
него характерно игровое начало, проявляющееся в эстетике, обновления формы [Вепрева, Мустайоки 2006: 25].
На мой взгляд, признаки, выделенные авторами, в целом отражают сущность явления, хотя некоторые, возможно, требуют уточнений. Всегда ли присуще модному слову игровое начало?
1. Если считать модными словами приведенные в статье И. Т. Вепревой
[Вепрева 2007: 25] слова тендер (‘конкурсы поставщиков’), минимализм, реструктуризация и др., то игровое начало у них совсем не очевидно.
2. Употребительность и высокая частотность модного слова, думается,
требует уточнения — это совсем не всегда общеупотребительность. Подобно тому, как различается в одежде молодежная и немолодежная мода, мода в
спортивной одежде в отличие от другой, модные слова часто бывают таковыми
лишь в определенной сфере — возрастной, профессиональной и др., хотя есть,
безусловно, и общеупотребительные модные слова.
Модные слова были во все эпохи. В языке XIX в. мы встречаем их прежде
всего в текстах художественной литературы. Ср. у Пушкина:
На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал
...Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась...
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
83
После романа Тургенева «Отцы и дети» некоторое время было модным
слово нигилист.
Новые общественные течения породили в середине XIX в. целую группу
модных слов:
Тут все подняли крик,
Словно дернул их бес,
Угрожают Потоку бедою;
Слышно: почва, гуманность,
Коммуна, прогресс,
И что кто-то заеден средою.
(А. К. Толстой, Песнь о Потоке-богатыре)
Ср. также у Салтыкова-Щедрина:
...явилась на свет целая система обвинений, против которых предполагаются невозможными никакие возражения. Таковы, например, обвинения
в нигилизме, в коммунизме, в демократизме, в безверии и т. п. Обвинения,
при известных условиях и при общей сбивчивости понятий об истинном
смысле их, очень веские (С.-Щедрин, Письма из провинции).
Конечно, свидетельств художественной литературы недостаточно, но можно все же предполагать, что в XIX веке не отмечалось такого потока модных
слов, который характерен для нашего времени.
В послереволюционные годы XX в. в русском языке появилось большое
количество новых слов, которые часть которых можно отнести к модным. Одним из них было новое обращение товарищ, которое сейчас квалифицируется
как немодное.
Модные слова, что естественно, характерны для более молодой части общества и, как всякое модное явление, вначале вызывают отталкивание, неприятие
другой его частью.
И. Т. Вепрева пишет: «Для современной России характерна усиленная тенденция обновления, и мода обеспечивает возможность разрыва с ближайшим
прошлым» [Вепрева 2006: 33].
Надо заметить, что разные типы модных слов, как правило, вызывают неодинаковую реакцию в обществе и не всегда создают ситуацию «разрыва с ближайшим прошлым».
Когда в 50-х годах XX века в среде журналистов, актеров, деятелей театра и кино появилось слов волнительно, оно у многих вызывало раздражение,
писали, что оно «неправильное», лишнее, поскольку есть слово волнующе,
хотя и образования типа волнующе (вопрошающе, беспокояще и т. п.) были в
свое время осуждены критикой как незаконные. Но никаких более серьезных
последствий для общества ни волнующе, ни волнительно не создали, а волни-
84
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
тельно через какое-то время просто «сошло со сцены». Нельзя сказать, чтобы
слово волнительно (в этой или в полной форме) совсем не встречается. Ср.,
например: Подружка слушала его открыв рот, и уже шмыгала носом в особенно волнительных местах повествования (Т. Полякова, Одна, но пагубная
страсть). Но модным оно уже давно не является.
Отвечая на вопрос: почему модное слово часто воспринимается носителями языка негативно И. Т. Вепрева пишет: «На наш взгляд, основной причиной
отрицательного отношения к модному слову является специфика содержательной стороны модного знака. С одной стороны, превышение порога частотности модного слова за относительно короткий отрезок времени приводит к
расширению сочетаемостных свойств слова и, как следствие — к изменению
значения, к расширению его семантического объема. С другой стороны, новизна модной единицы говорит о семантической неусвоенности значения слова
(зачастую слова-термина) носителями языка, что также сказывается на особенностях его функционирования» [Вепрева 2006: 26].
Не отрицая справедливости утверждения И. Т. Вепревой, хотела бы высказать по этому вопросу некоторые соображения. На мой взгляд, негативное
отношение к модному слову чаще всего обусловливается его непонятностью:
все непонятное людей раздражает.
Если модное слово конкурирует с привычным, привычное всегда «милее».
Кроме того, все, что не соответствует сложившимся нормам, при своем появлении вызывает отрицательную реакцию.
Напомню, что, когда во второй половине XIX в. стали появляться наречия на
-о (-е) от окачествленных действительных причастий настоящего времени типа
вопрошающий, они вызвали резкое осуждение со стороны блюстителей чистоты
языка. В конце 70-х годов И. Николич писал:
«Вопрошающе взглянула; вызывающе поддакивала; любяще говорил, торжествующе сказала она. Сколько могу припомнить, в произведениях нашей
прежней литературы из эпохи карамзинской и пушкинской подобных наречий,
произведенных от причастий настоящего времени, или хотя бы просто славянских причастий, мне встречать не приходилось. Это нововведение стало
особенно часто утверждаться в сочинениях последних годов, и попадается нередко у одного из очень известных писателей, нововведение, признаться, крайне нежелательное для привлечения других к подражанию и для применения в
грамматике» [Николич 1877: 18].
Разумеется, в отдельных случаях бывают и другие причины: чужая аура, отрицательные коннотации и т. д., нелепость и претенциозность образования для
русской почвы. Что же касается недоосвоенности слова носителями языка, то это
скорее порождает нарушение нормативного употребления слова (ср. шокировать,
имидж и др.), но не обязательно вызывает отрицательное отношение к нему.
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
85
Аргументом против модного слова чаще всего является возможность обозначить явление известным и привычным наименованием: «Зачем говорить
брифинг, когда можно сказать конференция», «Зачем употреблять слово риэлтор (или брокер, дилер и т. п.) когда было для этого раньше слово маклер». Ср.
также — рейтинг — популярность.
Но никто не мог назвать модным слово компьютер и выражать какое-то
отношение именно к слову. Так же, как нельзя назвать немодным слово примус, поскольку неактуальной стала сама реалия. Это относится ко всем историзмам.
С этой точки зрения, я бы не отнесла к модным словам новые заимствования, которые называют явления, прежде не имевшие места в российской действительности, — маркетинг, холдинг, римейк, хотя их употребление в СМИ
и сопровождается словом модный. Это новые слова, называющие новые явления, но вряд ли модные слова.
Начинает входить в моду слово клерк. Ср. толкование этого слова в словаре: ‘В некоторых странах: конторский служащий’ [Сл. Ож.-Шв.].
Из банков и страховых компаний сюда слетались на бизнес-ленч мелкие
и среднего калибра клерки (Куликова, Блондинка за левым углом). Можно
предполагать, что через какое-то время слово утвердится и будет нормативным.
Подавляющее большинство носителей языка отрицательно реагируют
на слово, неоправданно вытесняющее ряд других, давно занимающих свое
место в системе языка. Таким, по-моему, в настоящее время является слово
проект. Его часто используют вместо слова тема (проект №...) как официальное обозначение темы научного исследования, вместо названия спектакля, фильма и т. д., даже по отношению к артисту, певцу с его программой
и т. д.
— Я не ощущал себя артистом в этом проекте, — говорит артист Г. Куценко (ТV «Культура». Программа «Ночной полет» — 6.12.2006); Раньше
их называли «певец» или «певица». Теперь употребляют модное словечко
«проект». Каждый год на нашей эстраде появляются десятки новых «проектов» (МК-Урал, 2000, янв. Пример Вепревой); 15 команд-участниц спецпроекта (чемпионы разных лет) сгруппировались по географическому
принципу (АиФ, № 48, 2006); Владимир Владимирович в своей небольшой
речи поблагодарил всех участников, заметив: Одно из главных достоинств
КВН в том, что «это исключительно российский интеллектуальный проект» и «...не просто молодежная игра, а целое молодежное движение!»
(АиФ, № 48, 2006).
Разные исследователи включают в состав модных слова, различные по
сфере употребления, социальному статусу, по семантике и коммуникативной
86
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
функции. Единого «списка» модных слов, как уже говорилось, не существует,
поскольку помимо других причин, мода изменчива.
И. Т. Вепрева среди модных слов, выделяемых на основе «метаязыковых
высказываний» типа «как сейчас модно называть», «выражаясь модным словом» и т. п., отмечает интерактив, тендер, любер, римейк, вербатив, маркетинг, лаунж, хай-тек и такие слова, как имидж, презентация, маркетинг, холдинг и др.
В. Новиков включил в свой словарь, кроме уже явно распространенных
заимствований — менталитет, имидж, кайф, супер, пиар, харизма, гламур,
много жаргонизмов, распространенных в разговорной речи и в публицистике, — голубой, круто, тачка, тусовка, фишка, понт, прикол, прибамбасы и др.
(они уже отмечены словарями), а также таких, которые, как правило, не свойственны носителям литературного языка — бабло, голимый, шняга, конкретно,
досвидос, емеля и др.
Это, на мой взгляд, свидетельствует о том, что говорить о модном слове
можно по отношению к определенной языковой сфере, определенной социальной среде, в том числе профессиональной и т. п.
Ясно, что большинство слов, приводимых И. Т. Вепревой, относятся к сфере бизнеса, политики, экономики и отмечены как модные в средствах массовой
информации. Часть слов из «Словаря» Новикова, на мой взгляд, уже вошли в
устную литературную речь и публицистику и не воспринимаются как модные.
В модных словах, очевидно, должен быть элемент новизны, который уже совсем не ощущается, например, в слове прикол. Ср.: А тем, кто воспринимает
телеящик как развлечение, только того и надо — они никого не ассоциируют с
какими-то партиями. Им прикол нужен (Н. Иванова, Лютые патриоты // Знамя, 2006, 7, с. 170).
Что касается жаргона (который тоже не однослоен), то в нем мода на те
или иные слова сменяется быстро, особенно в жаргоне молодежном, и точные
характеристики с позиций моды здесь дать трудно 1.
Слова гламур, гламурный в настоящее время одно из самых модных еще
недавно было непонятно многим носителям литературного языка. Так стали
называть глянцевые блестящие журналы, рассказывающие о красивой жизни.
Со значением — ‘красивый, блестящий’ оно сейчас и употребляется, но как и
ультрамодная одежда, по мнению блюстителей хорошего тона, употребление
слова гламурный не свидетельствует о хорошей речи.
1
Любопытно наблюдение Д. Донцовой о смене наименований в жаргоне (молодежном).
Она отмечает, что «вместо чувак, чувиха, предки, фарцовщик, хрусты говорят перец, герла,
шнурки, бабло. Испарилось и словечко клевый. Уж не знаю почему, но Машкины сверстники говорят шоколадный» (Донцова, Компот из запретного плода).
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
87
Неизвестно, что там в Америке, а у нас помойка — центр жизни.
Может быть, и не совсем привычной, и не совсем гламурной, но жизни
(Устинова, Отель последней надежны); Таких помещают в каком-нибудь
пошлом гламурном журнале (Устинова, Саквояж со святым будущим); Отравление — гламурный жанр убийства (TV Глеб Павловский об отравлении Литвиненко).
Очевидно, есть группа модных слов, свойственных представителям разных социальных групп — пересечься, грузить, зашкалить, отдыхает, мало
не покажется, схвачено, элита, эксклюзив. Приведу лишь некоторые примеры.
Сейчас и по наблюдениям, и по опросам людей разных поколений, носителей литературного языка, употребление в разговорной речи слова пересечься
(с кем) в значении ‘встретиться’ стало очень частотным. Ср.: Ну и где мы с
вами пересечемся? Мы с ним два раза пересекались на митингах; Живем в
одном районе, а ни разу не пересекались (устная речь). Слово в этом значении
отмечено только в Словаре В. В. Химика. Он же приводит ряд примеров из
газет АиФ, «Коммерсантъ», «Известия».
Глагол зашкаливать ‘превышать норму или какой-то большой размер (вес,
длину, высоту и т. п.)’: Что давление стало зашкаливать? (говорит врач);
Рост Ани зашкалил за метр восемьдесят (Донцова, Билет на ковер-вертолет);
Ее вес зашкалил за сто килограммов (устная речь); Им важна высекающая
градус эмоция, градус схватки. А градус, конечно, зашкаливает (Н. Иванова,
Лютые патриоты // Знамя, 2006, 7, с. 170).
Отдыхает в значении ‘затмевает какой-то эталон в той или иной сфере’.
Шутливое выражение только в форме настоящего времени или в инфинитиве
с модальным глаголом может: Ее муж такой ревнивый! Отелло отдыхает!
(устная речь); Бюст резко увеличился [за счет поролона. — О.Е.] О, — самое
то, Памела Андерсон отдыхает (Донцова, Три мешка хитростей); Ср.: название романа Д. Донцовой — Агата Кристи отдыхает.
Поскольку существует понятие «модное слово», должно быть и противоположное — «немодное». Очевидно, к немодным словам относятся те, которые, по
нашим сведениям, были модными в более раннюю эпоху. Подобно тому, как мы
говорили: «Это было модно в годы молодости моей бабушки» (шляпки, фасоны
платьев, обувь и т. д.), мы можем сказать: «Сейчас уже не модно говорить мировой, мирово, это было модно в 30—40-е годы». Чаще всего среди модных слов отмечают оценочные слова (со знаком плюс), интенсификаторы и утвердительные
слова: мировой (30—40-е годы), колоссальный (50-е), классный, крутой, клевый
(80-е и дальше), суперский, супер, здоровский (молодежное); точно, железно,
законно (50—60-е годы), и предикативы, выражающие безразличие по отношению к ситуации: до лампочки, до фонаря, по барабану, сугубо фиолетово,
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
88
параллельно. Немодными, как и модными, могут оказаться слова разных типов,
в частности оценки лиц и со знаком + и со знаком – , даже просто бранные слова. Ср., например, целый арсенал грубых бранных слов и выражений в ругани
некой «царевны» в балладе А. К. Толстого, некоторые из которых сейчас почти
не используются:
В окне показалась царевна.
На Потока накинулась гневно:
— Шарамыжник, болван, неученый холоп,
Чтоб тебя в турий рог искривило.
Поросенок, теленок, свинья, эфиоп,
Чертов сын, неумытое рыло!
Кабы только не этот мой девичий стыд,
Что иного словца мне сказать не велит,
Я тебя, прощелыгу, нахала,
И не так бы еще обругала!
(Песнь о Потоке-богатыре)
Разумеется, немодными могут быть этикетные слова и выражения, характерные для прошлых эпох. Ср.:
ми:
Он встал, схватил Милку за локоть и вытолкнул в коридор со слова-
— До свиданья, более никогда не приходите сюда. Вам отказано от
дома.
Аркадий, постоянно выступающий в суде и регулярно читающий речи
великих юристов прошлых лет Плевако, Кони и иже с ними, иногда начинает говорить словно персонаж из девятнадцатого века. «Вам отказано
от дома».
— Пошла на фиг! — заорала Зайка, бросаясь за Милкой.
— Вали отсюда, — подхватила Машка.
...Вот это по-нашему! А то — «Вам отказано от дома» (Донцова, Стилист для снежного человека).
В зависимости от того, в какой языковой среде и, следовательно, социальной группе употреблялось слово, оно может свою «немодность» проявлять
по-разному. Так, глагол ухаживать ‘оказывать внимание женщине, добиваясь
расположения’ по определению словаря Ож.-Шв., очевидно, в настоящее время
отдает старомодностью, вызывает ассоциации с эпохой прошлого и дворянской
средой. Ср.: Мое моральное падение беспокоит всю семью. Не столько ваше
падение, сколько Настя. Вы ведь ее... за ней ухаживаете. «Ухаживаете». Так
могла сказать только Соня (Устинова, Хроника гнусных времен). Это совсем
не значит, что слово ухаживать воспринимается как немодное в любой среде.
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
89
А модные в речи молодежи (в разное время) жаргонные слова сила, мирово,
колоссально, железно, которые теперь не употребляются, старомодными назвать нельзя.
Итак, модные слова, как правило, противостоят норме. Антагонизм, вызываемый модными словами, обычно происходит с позиций нормы.
Узус определяет приемлемость определенного круга слов, которые, закрепившись в языке, приобретают соответствие норме за счет утраты признаков
модного слова.
Норма и лексико-семантические анахронизмы
Остановимся на одном явлении, которое, на наш взгляд, имеет отношение
к норме в лексике.
Известно, что любое художественное произведение, изображающее несовременную автору эпоху, требует соблюдения законов исторической стилизации в области языка. Это в первую очередь относится к речи героев. Автор
может себе позволить (с разными целями) использовать выражения, отнюдь
не характерные для изображаемого им времени. Но его герои на это не имеют
права. В противном случае автор не только нарушает законы художественного
творчества, но и искажает нормы литературного языка соответствующей эпохи, создавая у неискушенного читателя ложное представление о том, «как говорили».
В настоящее время анахронизм проявляется в неоправданном осовременивании языка XIX в. и первой половины (или трети) XX в. Так в телевизионных постановках про 30—40-е годы приходится слышать, как герои
говорят крутой, оторваться, по полной программе, мало не покажется и
т. п. — жаргонизмы нашего времени. Ни в 30-е, ни в 40-е годы так не говорили.
Приведу примеры из произведений Б. Акунина, который нередко грешит
перенесением чисто современных слов и выражений в XIX в.
Это, например, выражение снять с дистанции, новый (или удачный) старт
(в переносных значениях), хунта в значении ‘шайка’, держать за кого-нибудь
(за дурака и т. п.) или не держать за человека и т. п., конфронтация в значении
‘ссора’, ‘столкновение’, и особенно режет глаз слово натуралка в значении
‘женщина, не склонная к однополой любви, не лесбиянка’.
Ср.: — Ах, Варвара Андреевна, вся моя жизнь скачки с барьерами...
Только судья без конца снимает меня с дистанции и возвращает к старту. Начинал кавалергардом, отличился в войне с поляками, но попал в
глупую историю с паненкой — и назад, на старт. ...Прозябаю в нахлебниках и жду нового старта (Б. Акунин, Турецкий гамбит); Варя пожела-
90
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
ла ему удачного старта (Б. Акунин, Турецкий гамбит); Контры с оберпрокурором у владыки были давние, но доселе прямой конфронтации
все же не достигали (Б. Акунин, Пелагия и красный петух); Малейшая
с его стороны оплошность — и все. На покой, в Ниццу. А тогда, Эраст
Петрович, вся его московская хунта рассыплется (Б. Акунин, Смерть
Ахиллеса);
— Спит! Ей-богу, дрыхнет, как сурок. В прицел видно. И зло прибавила. — Не держат нас за мужчин (Б. Акунин, Пелагия и красный
петух);
— И никаких женщин, — лукаво улыбнулся собеседник. — Из вас, натуралок, все равно не получится такой женщины, какая может получиться
из мужчины [говорит гей] (Б. Акунин, Пелагия и красный петух).
В 20-х годах XX века в печати впервые появилась оппозиция: натуралы
(гетеросексуалы) — ненатуралы, в которой слово натуралы называет совокупность людей — и мужчин, и женщин. Ср.: ...наш отечественный режиссер снял большую сцену, в которой мужчины-натуралы в ролях геев весьма
откровенно изображают не только поцелуй, но довольно долгую любовную
игру (Время, 10.02.03). Натуралка в значении ‘нелесбиянка’ отмечено только в
«Большом словаре русского жаргона» В. И. Мокиенко и Т. Г. Никитиной [Мокиенко, Никитина 2000]. Слово натуралка Б. Акунин вводит в речь героев и в
другом значении — ‘не подделка’.
Подошла ближе — действительно женщина. Издалека видно, что не ряженка (‘не мужчина, нарядившийся в женскую одежду’), а натуралка (Б. Акунин,
Пелагия и красный петух).
Значение ‘нечто натуральное, неискусственное’ распространилось в современном просторечии: колбаса в натуралке (в натуральной оболочке), но пока
и в современной речи не отмечено это слово по отношению к лицу. А главное,
что и слово, и его значения для XIX в. явный анахронизм.
Анахронизмом является также употребление (в речи героя) слова фигурант в значении, которого не было у этого слова в XIX веке: — Вы фигурант
в деле! — попытался втолковать сумасшедшему Бердический. — Вы главный
подозреваемый (Б. Акунин, Пелагия и красный петух).
Уже отмечалось, что слово фигурант до нашего времени (конца XX века)
имело значения: 1. Танцовщик в групповых балетных выступлениях; 2. То же,
что статист. Впервые значение ‘тот, кто проходит по какому-то уголовному
делу в качестве обвиняемого, подозреваемого или свидетеля’ отмечено в «Толковом словаре иноязычных слов» Л. П. Крысиным ([Крысин 2000], см. также
[Хан-Пира 2002]).
Ироническая метафора компот о сильном яде искусственного приготовления из разных ингредиентов — тоже перенесение совсем недавнего тропа (не
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
91
обязательно иронического) в более раннюю эпоху. Слово компот как и салат
продолжает реализацию модели, наметившейся в разговорной речи словом винегрет. Но ни один словарь, фиксирующий лексику XIX в., этого значения не
отмечает, как, впрочем, и словари XX в.
— Вы хотите сказать, профессор, что это состав [яд. — О. Е.] искусственного приготовления?
— Вне всякого сомнения, — сказал профессор. — В природе этакого
компота не существует (Б. Акунин, Пелагия и красный петух).
Ср. современное употребление: Ему тут генеральная прокуратура, представитель президента и прочий компот только мешать станет (Устинова,
Первое правило королевы).
Другое дело, когда слова, выражения более позднего времени используются автором специально как определенная аллюзия. Таково употребление героем Акунина солженицынского выражения обустроить Россию (в словарях
глагол обустроить отмечается только в значении ‘оборудовать, подготовить к
эксплуатации’ и имеет помету спец. — см., например [Сл. Ож.-Шв.]). И весь
последующий контекст почти откровенно выражает авторское ироническое отношение к одному из «пророков» нашего времени: Наш прокурор уверен, что
ему одному ведомо, как нужно обустраивать и спасать отечество. Такие
сейчас времена настали, что мода на пророков прошла (Б. Акунин, Пелагия и
красный петух).
Попутно замечу (это уже не в связи с анахронизмами), что весьма странным является употребление образованными героями Б. Акунина просторечного глагола играться в значении ‘играть’, ‘предаваться игре’. Ср.: Я тем ей и
дорог был, что она со мной, как с огнем игралась [говорит граф. (Б. Акунин,
Азазель)]; Зря, что ли, он на вас из-за елки рычал? Игрался, как кошка с мышью [говорит столичный прокурор] (Б. Акунин, Пелагия).
Менее сильным сигналом не вполне литературной речи является выражение отбить телеграмму в речи самого автора: Митрофанский отбил телеграмму отцу архимандриту (Пелагия и красный петух).
Эти факты, на мой взгляд, тем более огорчительны, что Б. Акунин — человек образованный, считается хорошим стилизатором и вполне литературно
пишущим автором.
Ср., например, высказывание Л. П. Быкова и Н. А. Купиной:
«С учетом культурно-речевой компетенции и языкового вкуса автора текста
можно выделить условно три “слоя” массовой литературы. Первый соответствует высокому уровню языковой компетенции автора, граничит с литературной беллетристикой (Б. Акунин)» [Быков, Купина 2006: 29].
92
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Заключение
Специфика лексики как уровня языка, обусловленная в первую очередь ее
непосредственной обращенностью к внеязыковой действительности, проявляется в особом характере взаимоотношения нормы и речевого узуса.
Нормы в лексике значительно более неопределенны, чем нормы грамматики, временами границы нормативного и ненормативного употребления слов
размыты и подвижны.
В языке нашего времени эти особенности лексики проявляются очень ярко:
за короткий срок нормализуется то, что еще недавно было за пределами литературной речи. Совершенно ясно, что то, что называют демократизацией языка, имеет в первую очередь отношение к лексике.
1. Известно, что соблюдение норм в лексике требует употребления только литературных слов и их значений. Нарушение — использование лексических единиц, свойственных другим нелитературным типам речи, и прежде
всего — слов и значений, которые кодификаторы в словарях относят к просторечию. В категорию просторечных слов, как правило, словари «отправляют» слова грубые (по оценке словаря), хотя и не всегда включают туда
бранные.
Нарушение словарных предписаний различается, во-первых, по степени
обнаруженной говорящим нелитературности, неграмотности речи. В данном
случае мы не имеем в виду количество отклонений от нормативного употребления, хотя оно, конечно, имеет значение.
Но степень инородности по отношению к литературному языку будет различной у таких единиц, как обращения «женщина», «мужчина» или «дорогуша» — с одной стороны, и «не подскажете ли, как пройти...», «пригласите к
телефону» — с другой стороны. Первые носителю литературного языка режут
слух и выдают просторечника, вторые, хотя и отклоняются от нормативного
употребления, такой силы сигнала нелитературной речи не имеют. Такой вывод мы сделали на основании опроса филологов и, конечно, собственного восприятия.
Сигналы нелитературности разной силы различаются и у единиц других
уровней. Так, ненормативные ударения свекла, хозяева, одной стороны, и августовский, обеспечение, с другой, по степени удаленности от литературной
речи не совпадают.
Это различие не фиксируется словарями, но, по нашим наблюдения, присутствует в сознании носителей языка, хотя подобное разграничение не лишено вмешательства вкуса индивидуального или группового, но это неизбежно.
Отнесение грубых слов к просторечию уравнивает нелитературное употребление бокал по отношению к кружке, квиток ‘квитанция’, хозяин ‘муж’
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
93
или мужик ‘муж’ и кретин, хам, гад и подобное, хотя употребление бранных
грубых слов нарушает этические нормы, то есть характеризует поведение человека, но отнюдь не обнаруживает его недостаточную грамотность.
Однако здесь есть и другая сторона. Относя грубые слова к просторечию,
мы как бы утверждаем, что для человека не вполне овладевшего нормами литературного языка, вполне естественно и характерно употребление грубых слов,
а носителю литературного языка это несвойственно. Но тут есть разные вещи.
Безусловно, есть лексика, которая носителями просторечия отнюдь не ощущается как грубая, «нехорошая». Это, например, названия некоторых частей тела,
не принятые в литературном языке — титьки (или сиськи), жопа и др.
И дело не только в том, что и эти, и другие «не слишком изящные» слова в
разных ситуациях употребляют весьма образованные носители литературного
языка (слово жопа Вл. Новиков помещает в списке модных слов) [Новиков
2005].
Но многие представители старшего поколения (особенно женщины и преимущественно люди религиозные), хотя и являются носителями просторечия,
избегают грубых бранных слов (не только мата) и даже черт как ругательство
осуждают.
Итак, лексические нормы, по данным словарей, представляют собой смешение чисто языковых и поведенческих норм.
2. Понятие модного слова требует утончения. Модные слова не составляют
«единого списка», они могут быть ограничены социальными и возрастными
группами, в то же время в устной речи из разных языковых сфер выделяется
значительное количество общеупотребительных модных слов.
Модным не является всякое активно употребляемое новое слово, если оно
обозначает новую реалию, никогда не имевшую другого наименования. Ср.:
биодобавки, компьютер, принтер, ксерокопия и т. п. Модным может быть переназвание: ср. кастинг — ‘отбор’ и подобные слова — модные в определенной
среде.
Литература
БАС — Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. М., 1991—
1993.
Богданова, Кочеткова 2001 — Богданова В. А., Кочеткова Т. В. Взаимодействие
этических и коммуникативных норм // Хорошая речь. Саратов, 2001.
Быков, Купина 2006 — Быков Л. П., Купина Н. А. Лингвистический натурализм
текстов массовой литературы как проблема ортологии // Русский язык сегодня. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2006. С. 104—
111.
94
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Вепрева 2006 — Вепрева И. Т. Мода и норма в современной культурно-речевой
ситуации // Русский язык сегодня. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред.
Л. П. Крысин. М., 2006. С. 111—119.
Вепрева 2006 — Вепрева И. Т. Семантическая опустошенность модных слов //
Семантика языковых единиц разных уровней. Калуга, 2006.
Вепрева, Мустайоки 2006 — Вепрева И. Т., Мустайоки А. Какое оно, модное слово: к вопросу о параметрах языковой моды // Русский язык за рубежом. 2006.
№ 3.
Гловинская 2006 — Гловинская М. Я. Неконвенциональная оценка у безоценочных слов — система или узус? // Проблемы языковой нормы. Тезисы докл.
междунар. конф. Седьмые Шмелевские чтения. М., 2006.
Еремин 2001 — Еремин А. Н. Проблемы лексической семантики русского просторечия. Калуга, 2001.
Ермакова 1984 — Ермакова О. П. Номинации в просторечии // Городское просторечие. Проблемы изучения. М., 1984.
Ермакова, Земская, Розина 1999 — Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И.
Слова, с которыми мы встречались. Толковый словарь русского общего жаргона. М., 1999.
Захарова 2006 — Захарова М. Языковая игра как факт современного этапа развития русского литературного языка // Знамя. 2006. № 5.
Иванова 2006 — Иванова Н. Лютые патриоты // Знамя. 2006. № 7.
Капанадзе 1973 — Капанадзе Л. А. Номинации // Русская разговорная речь. М.,
1973.
Крысин 1989 — Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.
Крысин 2000 — Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 2000.
Крысин 2006 — Крысин Л. П. Литературная норма и речевая практика // Проблемы языковой нормы. Тезисы докл. междунар. конф. Седьмые Шмелевские
чтения. М., 2006.
Левонтина 2006 — Левонтина И. Шум словаря // Знамя. 2006. № 8.
МАС — Словарь русского языка. Т. 1—4 / Под ред. А. П. Евгеньева. М., 1981—
1984.
Мокиенко, Никитина 2000 — Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь
русского жаргона. СПб., 2000.
Николич 1877 — Николич И. Т. Неправильности в выражениях, допускаемые
в современной печати // Филологические записки. Вып. 1. 1877.
Новиков 2005 — Новиков Вл. Словарь модных слов. М., 2005.
РЯ 1996 — Русский язык конца XX столетия (1985—1995). М., 1996.
Сандакова 2004 — Сандакова М. В. Метонимия прилагательного в русском языке. Киров, 2004.
Сл. Ож.-Шв. — Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка.
М., 1994.
Глава 1. Слово в словаре и современной речевой практике
95
Сл. Уш. —Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. М.; Л.,
1934—1940.
Хан-Пира 2002 — Хан-Пира Эр. Фигурант и персоналия в языке и речи // Русский язык сегодня. 2 / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2002.
Химик 2004 — Химик В. В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной
речи. СПб., 2004.
Чудакова 2006 — Чудакова М. О. Был август или только еще будет // Знамя. 2006.
№ 8.
Шмелев 1973 — Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.,
1973.
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
(Р. И. Розина)
Вводные замечания
Норма редко эксплицитно обсуждается в работах лингвистов, занимающихся семантикой, а если все-таки речь о нормативном аспекте семантики
заходит, норма интерпретируется часто как ограничения на модели управления — см., например [Bartsch 1984; Hanks 2004]. На самом деле представление
о норме лежит в основе многих семантических исследований. Что такое, например, ограничения на сочетаемость слова или же на семантическую деривацию, как не нормативные ограничения?
Между тем, в практике лексикографии, в отличие от теоретической семантики, последовательно и эксплицитно противопоставляются не только нормативные и ненормативные слова, но и значения слов. Те значения, которые
признаются ненормативными, либо исключаются из словарей, либо получают
специальные пометы разг., прост., жарг. и др.
Так, значение ‘сильно ударить’ слов врезать и вмазать отмечено в МАС
пометой прост., значение накрыть ‘поймать, захватить врасплох кого-то на
месте преступления’ помечено в МАС как разг., относительно новое значение
слова намылиться ‘собраться сделать что-то’ помечено в «Толковом словаре
русского языка конца ХХ в. Языковые изменения» под ред. Скляревской как
жарг. и т. п. В отношении этих значений всегда возникает вопрос: что, собственно, заставляет считать их ненормативными? О лексических ошибках, в
частности об употреблении слов в «неправильном значении», речь идет и в
литературе — см. обзор «социально-оценочных реакций» на новые значения
слов в [Грановская 1977; 2003], отрицательную оценку недавно распространившегося значения слова вызов в [Сиротинина 2006а] и потери положительной коннотации словом изумление [Сиротинина 2006б].
В данной главе будут рассмотрены различные случаи ненормативности
производных значений с целью исследовать ряд параметров, по которым, помимо модели управления, значения, находящиеся за пределами литературной
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
97
нормы, могут отличаться от литературных. В частности, нас будут интересовать литературные и сленговые производные метонимические значения 1.
Один день из жизни сленга
Прежде чем перейти к анализу примеров, интересно посмотреть, насколько
изменилась (или не изменилась) современная социолингвистическая ситуация
в России с точки зрения употребления сленга.
Совсем недавно — всего несколько лет назад — практически в каждой газете можно было найти примеры использования сленга, причем часть сленговых слов и значений была новой. Я провела эксперимент: проанализировала несколько газет, вышедших в один и тот же день, 17 ноября 2005 г. Меня
интересовало, насколько часто в них встречается сленг и как распределяются
единицы сленга, образованные различными способами. Результаты анализа
приведены в таблице 2:
Новая газета
аська
бардак
блин
врубить
врубиться
держать за
жлобство
заказать (2)
заказной
зачистка
киллер
Московский
комсомолец
Известия
Коммерсант
Комсомольская
правда
беспредел
борт (арм.)
вертушка (арм.)
Горбушка
долбить (стрелять)
(арм.)
железо
черный
копатель
(крим.?)
зачищать
1
Одним из источников иллюстративных примеров служил Национальный корпус русского языка (адрес в Интернете: ruscorpora.ru).
2
Заливкой выделены те слова, которые встречаются больше чем один раз.
98
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Продолжение таблицы
кинуть (2)
комп
конкретно
контора
креативить
крутой (2)
ламмер
мент (2)
мочилово
мочить
наезд
не светит
откосить
отмазываться
пиар (2)
продвинутый
прокол
Пролет
(в пролете)
психушка
развлекуха
раскрученность
раскрученный
классный
крутой
мочить в сортире
мочить
самолетостроение
навороты
напряженка (2)
нарезать (задачу)
(арм.)
откат
облом
отламывать
(комедию)
отмывание
оттянуться
попасть под
раздачу
придурошный
попсовый
пролет
(в пролете)
психушка
разборка
раскручивать
распил (бюджетных
денег)
раскручивать
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
рулить
светить (2)
сдать
совок
стрелялка
тусовка (4)
99
Продолжение таблицы
сдать
снять (девочку)
стучать
толкнуть речь
фанат
фуфло
халява
тусовка
универ
фанатеть
цеплять
‘трогать’
чехи ‘чеченцы’
(арм.)
Хит (2)
Обращает на себя внимание, прежде всего, небольшое число новых сленговых слов. В конце 80-х — начале 90-х гг. количество новых слов, буквально вбрасывавшихся в язык такими газетами, как «Московский комсомолец» и
«Комсомольская правда», доходило иногда до 10 на один номер. Между тем в
рассматриваемых газетах нам встретилось всего 4 — мочилово, нарезать (задачу), отламывать (комедию), распил (бюджетных денег). При этом одно из
них, мочилово, образовано от очень широко употребительного слова мочить с
помощью не менее известного суффикса ­ов-, оформлено по среднему роду —
так же, как слова махалово, обдиралово, давно зафиксированные в словарях
жаргона (см., например, [Юганов, Юганова 1997]), и не воспринимается как
новое.
Интересная особенность современного употребления сленга — использование р а з н ы х сленговых слов разными газетами. Очень небольшое число
слов совпадает (они выделены заливкой). К этому общему словарю относятся такие слова, как крутой, мочить, пролет (в пролете), психушка, раскручивать, сдать и тусовка. Кажется, что это свидетельство очень хорошей освоенности сленга как журналистами, так и читателями газет. В конце
80-х — начале 90-х, т. е. в период бурного пополнения сленга, общий словарь разных газет был гораздо шире: повторение одних и тех же сленговых
слов, подхватывание «модных» словечек способствовало их закреплению в
языке.
100
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Еще одна очень важная особенность современной социолингвистической
ситуации — понижение частотности сленговых слов в языке прессы. Стало
возможным существование газеты, в которой сленг практически не употребляется, — это газета «Коммерсант». Слово беспредел, которое в ней встретилось,
можно считать уже перешедшим в литературный язык, так как оно давно используется в совершенно нейтральных контекстах, официальными лицами и в
ситуациях официального общения, например:
— Еще весной 2000 года мы распространили заявление, что власть все
более явно склоняется к авторитаризму,— заявил из Лондона представитель Подмосковья Хамид Дельмаев. — Наша позиция — последовательно
бороться с беспределом власти (Либеральная Россия провела съезд по всем
правилам // Коммерсантъ-Daily, 2003);
По мнению Г. Райкова, «криминальная обстановка и нравственный
беспредел в России» не позволяют говорить о полной отмене смертной казни в стране (цитата на радио «Эхо Москвы», 05.04.2006);
Потому что мы до сих пор сохраняем бедность, потому что у нас до сих
пор массовая коррупция, потому что у нас до сих пор продолжающийся,
растущий беспредел чиновно-бюрократической массы (Г. Гудков, член комитета Государственной Думы по безопасности на радио, «Эхо Москвы»,
03.04.2006).
Изменилось соотношение газет с точки зрения количества употребленных в них сленговых слов. В 80-е гг. на первом месте стоял «Московский
комсомолец» — тогда в каждом номере газеты количество сленговых слов
достигало 4—5 десятков. В данном номере значительно меньше — 21 слово.
В остальных газетах количество сленга также уменьшилось по сравнению с
80-ми годами.
Частотность же сленговых слов в «Новой газете» (41 слово) сопоставима
с той, какая была в «Московском комсомольце» в 80-е годы. Как кажется, этому факту можно дать интерпретацию. Высокая частотность сленга в прессе
80-х — начала 90-х была связана с модой. Новые сленговые слова и значения
возникали буквально на глазах, и их использование было признаком причастности к новым социальным процессам. Сейчас сленг относительно стабилизировался — об этом свидетельствует уменьшение частотности новых слов, о
которой шла речь выше. Высокая частотность сленга в «Новой газете» связана
с ее характером: «Новая газета» занимает резко оппозиционную позицию по
отношению к российскому правительству.
По газетам видно и изменение источников пополнения сленга. Если в период 80—90-х гг. сленг в основном приходил из криминальных сфер и в меньшей степени пополнялся из жаргона компьютерщиков и армейского жаргона,
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
101
то газеты за 17.11.05 свидетельствуют об уменьшившейся роли криминальных
арго в пополнении сленга. Слова нарезать ‘сформулировать’ (задачу), долбить
‘стрелять’, чехи ‘чеченцы’ — из армейского жаргона; слово ламмер ‘человек,
считающий себя освоившим компьютер, но в действительности являющийся
в этой сфере профаном’ — из жаргона компьютерщиков; ироническое слово
креативить — из жаргона творческой интеллигенции.
Наш материал позволяет говорить о более высокой употребительности
сленговых лексем, образованных от лексем литературного языка с помощью
семантической деривации, по сравнению с лексемами, образованными другими способами. В составе сленга таких лексем примерно половина. Употребительность же сленговых лексем, образованных с помощью семантической деривации, выше, чем их относительное количество: в текстах отобранных нами
газет на 29 сленговых лексем, образованных по словообразовательным моделям, приходится 37 лексем, полученных с помощью семантической деривации.
Интересно, что заимствованных слов в этих текстах всего 4, при том что доля
заимствований в составе сленга довольно высока.
Основной способ семантической деривации сленга — метафорический
перенос, например: отмывать (руки от грязи — деньги); разводить (вино водой — мэра на постройку новой станции метро), завал ‘обрушение здания’ —
‘полная неудача’, ср. игру слов, основанную на данной метафоре в следующем
примере:
С состоянием старых домов в России — полный завал (заголовок);
В понедельник в четыре утра в Выборге обрушилась фронтальная часть
одного из домов. В час, когда у людей самый сладкий и крепкий сон, их
разбудил грохот падающих кирпичей, проваливающихся в бездну полов,
и крушащихся стен. На момент подписания этого номера завалы четырех­
этажного дома спасатели разбирали вручную... (Московский комсомолец,
10.10.2006).
Различия моделей метафорического переноса в рамках литературного языка и при образовании сленга были подробно рассмотрены нами в книге [Розина
2005]. В частности было показано, что при образовании сленга используется то
направление метафорического переноса, которое в литературном языке является периферийным; кроме того, в случаях совпадения направления переноса
обнаруживались частные различия моделей.
Метонимический перенос при образовании сленга встречается намного
реже, но тем не менее заслуживает внимания. Можно предположить, что так
же, как в случае метафорического переноса, модели, которые используются
при деривации сленговых значений, отличаются от тех, которые действуют в
рамках литературного языка.
102
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Метонимия в литературном языке и в сленге
О метонимии в литературном языке написано очень много. Ю. Д. Апресян описал десятки моделей регулярной метонимии глаголов и существительных в «Лексической семантике» [Апресян 1995]; различные модели метонимии были описаны Е. Л. Гинзбургом [Гинзбург 1985]; анализу метонимии
как сдвига фокуса внимания посвящены работы Е. В. Падучевой [Падучева
2004]. Значительно меньше написано о метонимии за пределами литературной нормы.
М. Л. Гаспаров [Гаспаров 1997] предложил свести все известные модели
метонимии в четыре типа, которые могут быть двунаправленными, и показал,
что они различаются частотностью употребления:
1) абстрактное — конкретное, например «скольким вдруг из-за декретов
Нерчинск кандалами раззвенится в кресле?» 3 (декреты вместо государственная власть) 4; реже конкретное — абстрактное, например,
«под витринами, живот подведя, плелась безработица» вместо безработные;
2) внутреннее — внешнее, например «чтобы шествия и мавзолеи не залили б приторным елеем ленинскую простоту» (шествия и мавзолеи вместо культ личности); реже внешнее — внутреннее, например
«и вывесил слово — расчет» вместо объявление со словом;
3) причина — следствие, например «в снегах Россиии, в бреду Патагонии
(вместо в жаре, доводящей до бреда); реже следствие — причина, например «не каждый удар сотрешь со щеки» вместо след пощечины;
4) свойство — носитель, например «мне — бильярд, отращиваю глаз»
вместо зрение; реже носитель — свойство, например «небесам в распахнутую синь» вместо в синие небеса.
В работе [Mendosa Ibanez, Perez Hernandez 2001] рассматриваются семантические ограничения на способность слова развивать метонимические значения. В центре внимания авторов этой статьи метонимические переходы категориальных значений глагола — т. е. таких значений, как ‘действие’, ‘состояние’,
‘процесс’ и др. В частности, рассматривается модель метонимии ‘действие —
результат’, т. е. обозначение действия по его результату, которая иллюстрируется следующими примерами:
Все примеры приведены М. Л. Гаспаровым из поэзии В. В. Маяковского.
В формулах метонимии М. Л. Гаспаров выносит на первое место категорию выражаемого смысла, а на второе — категорию выражающего его имени. Чаще встречается другая
нотация, где первый член формулы — категория обозначающего, а второй — обозначаемое,
например ‘вид краски’ — картина, каузируемая посредством такой краски (акварель, масло,
пастель)’ [Апресян 1995: 203]. В своем анализе в дальнейшем мы будем придерживаться
последней системы записи.
3
4
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
103
Be happy, John! ‘Будь счастлив, Джон!’
Be quiet, children! ‘Будьте спокойны, дети!’
*Be tall, John! ‘Будь высоким, Джон!’
Авторы статьи приходят к выводу о том, что образование значения по этой
модели возможно только у тех слов, которые имеют семантический признак
‘контроль’, а значит, в конечном счете, описывают действия.
Развитие корпусной лингвистики и создание больших корпусов текстов
(ср., например, Национальный корпус русского языка, который содержит свыше 100 миллионов словоупотреблений) позволило поставить вопрос о том, различаются ли разные речевые жанры и функциональные стили с точки зрения
того, какие модели метонимии в них используются. В недавно опубликованной
статье было показано, что одна и та же модель метонимии характеризуется
разной частотностью в разговорной и публичной речи [Markett, Nissim 2003].
Представляется, что эта работа открывает новое, очень перспективное направление в исследовании метонимии.
Ниже делается попытка рассмотреть различные причины, заставляю­щие признать некоторые метонимические значения слов ненормативными.
Материал исследования — различные группы слов русского литературного
языка, имеющие литературные и сленговые метонимические значения; метонимический перенос в русских говорах; метонимия в поэтической речи.
В первом разделе будут рассмотрены глаголы звучания, которые регулярно образуют метонимические значения в рамках литературного языка и
иногда в сленге. Во втором разделе будут рассмотрены метонимические
значения некоторых глаголов движения. Последний, третий раздел главы
посвящен анализу нормативного аспекта метонимии в поэзии Иосифа Бродского.
М е т о н и м и ч е с к и е з н а ч е н и я гл а г о л о в з в у ч а н и я
в литературном языке и в сленге5
Глаголы звучания образуют производные метонимические значения как в
русском литературном языке, так и в сленге.
В русском литературном языке для глаголов звучания характерны метонимические значения, образованные по следующим моделям:
‘издавать звук, характерный для перемещения — перемещаться, издавая этот
звук’, например:
При образовании сленговых значений слов, в своих основных значениях принадлежащих литературному языку, метонимический перенос используется гораздо реже,
чем метафорический, но и он заслуживает внимания.
5
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
104
(1)
а.
Машина тарахтела, пошли повороты; оглянувшись, я увидел внизу
еловый лес и понял, что мы успели подняться довольно высоко (Борис
Хазанов, Путешествие, 2001) 6;
б.
…когда [он] направляется к ней [к квартире], загоняет в секретный
гараж на задворках какого-то завода свой джип «Лендровер», а оттуда тарахтит на «Ниве» (Е. Белкина, От любви до ненависти,
2003).
‘Издавать звук, сопутствующий какой-либо деятельности — заниматься деятельностью, которой сопутствует данный звук’, например:
(2)
а.
Его машинка стучала громко, но сейчас ее стук не был слышен, потому
что музыка и пение звучали еще громче (В. Войнович, Монументальная
пропаганда // Знамя, 2000, № 2—3);
б.
…еще один шариковый стерженек израсходовал, то от руки пишу, то
на машинке стучу… (В. Соловьев, Три еврея, или Утешение в слезах.
Роман с эпиграфами (1975—1998)).
Ср. также:
(2)
в.
Гореев закуривал трубку, выпускал несколько густых клубов и начинал
вещать, а я тарахтела на компьютере (Ольга Сульчинская, Я умру с
телефонной трубкой в руке // Октябрь, 2003, № 6).
‘Издавать звук — информировать с помощью этого звука’, например:
(3)
а.
Только не надо кричать (если, конечно, вы не потерялись), стучать
палкой по деревьям или горланить песни (Олег Тихомиров, Летние
страницы // Мурзилка, 2000, № 6);
б.
Машина ломается, он стучит в ближайшую дверь (Андрей Гусев,
Кино, видео // «Биржа плюс свой дом» (Н. Новгород), 2002.08.12).
Способ образования производного метонимического значения у глаголов
звучания в литературном языке — сдвиг коммуникативного акцента в толковании [Падучева 1998]. Так, в толковании значения глагола стучать в примере Его машинка стучала громко (2а) акцентированный, ассертивный компонент — ‘Х издавал звук’, а деятельность Y-а — это инференция, или вывод:
Х издавал звук
Y воздействовал на Х-а
⟨ассерция⟩
⟨вывод⟩
6
Там, где это возможно, мы даем полное указание на источник примеров, поскольку для
характеристики лексемы важны жанр и время создания текста, в котором она встретилась
[Шайкевич 2006].
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
105
При этом актанты глагола (или участники ситуации, которую он описывает)
характеризуются следующим образом:
участник
Х
Y
Семантическая роль
Источник звука
Агенс
Способ выражения
Субъект
Не выражен
Тематический класс
Инструмент
человек
При образовании производного значения стучать ‘печатать’ в примере [я] на
машинке стучу (2б) акцент сдвигается на вывод, а ассерция становится следствием:
Y действовал: печатал, воздействуя на Х-а
Х издавал звук ⟨ассерция⟩
⟨следствие⟩
Участники ситуации при этом сохраняются, но меняется их способ выражения: Агенс становится Субъектом, а Источник звука понижает свой ранг и
становится периферийным участником, выраженным творительным падежом.
участник
Y
Х
Семантическая роль
Агенс
Источник звука –
Инструмент – Место
Способ выражения
Субъект
Тематический класс
человек
На + предл. падеж
предмет
В некоторых случаях, несмотря на изменение статусов компонентов толкования, глагол остается в классе глаголов звучания, например:
(3)
а.
б.
Плащ громко шуршал, а дождик тихонько шумел. — Ох, Витька,
Витька... обормот ты мой!.. — Дядя взял Витьку в охапку и понес
(Василий Шукшин, Племянник главбуха, 1958).
Мы поднимались по колодцу винтовой лестницы, она шуршала плащом,
подбирая его повыше, и мне хотелось идти так очень долго, длить этот
момент, смаковать (Денис Гуцко, Осенний человек, 2001).
Еще один пример:
(4)
а.
б.
Мужчины, прихлебывая кофе, просматривали за столом газеты, —
только страницы шелестели (Елена и Валерий Гордеевы, Не все мы
умрем, 2002).
Фадеев шелестел страницами, читал стихи заново, искал то, что нашел
Жданов, и не мог найти (Григорий Фукс, Двое в барабане // Звезда, № 9,
2003) 7.
Е. В. Падучева считает, что в таких случаях у глагола появляется значение ‘эффект, сопутствующий деятельности’ [Падучева 2004: 409].
7
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
106
Между тем, хотя глагол остается в тематическом классе глаголов звучания, его
диатеза 8 меняется: участник Источник звука (плащ), имевший ранг Субъекта
в основном значении, в производном значении понижается до периферийной
позиции и выражается творительным падежом (шуршала плащом), а позицию
Субъекта глагола в производном значении теперь занимает Агенс, не имевший
выражения в мотивирующем значении, ср.:
а) Х шуршал
участник
Х
Семантическая роль
Источник звука
Способ выражения
Субъект
Y
Каузатор
Не выражен
Тематический класс
предмет
Природная сила /
человек
б) Y шуршал Х-ом
участник
Y
Х
Семантическая роль
Агенс
Пациенс – источник
звука
Способ выражения
Субъект
Тематический класс
человек
Твор. падеж
предмет
Мена диатезы не проходит полностью бесследно для значения глагола. Анализ
толкований мотивирующего и производного значений позволяет увидеть, что
в производном значении появляется пресуппозиция ‘Субъект действовал’, например:
а. Х шелестел
Х издавал звук Y воздействовал на Х-а
⟨ассерция⟩
⟨вывод⟩
б. Y шелестел Х-ом
Y делал нечто Х издавал звук ⟨пресуппозиция⟩
⟨ассерция⟩
Ч т о о б щ е г о у всех рассмотренных метонимических значений глаголов
звучания?
Прежде всего, то, что деятельность или процесс, которые являются причиной звука в ситуации, описываемой исходным значением, и которые имели
статус инференции, или вывода, в его толковании, — те же, что деятельность
или процесс, которые составляют ассерцию производного значения.
Во-вторых, то, что соответственные участники ситуации, которую описывает исходное значение, и ситуации, которую описывает производное значеДиатеза, по Мельчуку—Холодовичу, — соотношение семантических ролей и синтаксического выражения актантов глагола [Мельчук, Холодович 1970].
8
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
107
ние, кореферентны: Х в исходном значении имеет тот же денотат, что и в производном (например, плащ шуршал — она шуршала плащом; колеса [телеги]
тарахтели — телега тарахтела и т. п.).
В то же время производные значения, образованные от глаголов звучания
по разным моделям, р а з л и ч а ю т с я моделями управления:
— для значения движения характерен участник Транспортное средство, который выражен творительным падежом с предлогом на (тарахтел на «Ниве»).
Если этот участник занимает позицию субъекта предложения, место периферийного участника, выраженного предложным падежом с предлогом, получает
участник Путь, ср.:
(5)
Зимней, неспешной жизнью жила деревня — прошли, громко скрипя
валенками, возвращающиеся с фермы доярки; по-зимнему четко прогрохотал
по улице трактор «Беларусь», волоча сани с навозом; от дома к дому позаячьи проскакал простоволосый мальчишка с калачом в руке; потом прошел
заспанным шагом клубный киномеханик (В. Липатов, Деревенский детектив /
Три зимних дня (1967—1968)) 9;
— для значения деятельности характерен участник Инструмент, который также выражен творительным падежом с предлогом на (стучал на компьютере);
— для информационного значения характерен участник Адресат, выраженный дательным падежом (постучал е й в окно);
— наконец, для значения эффекта, сопровождающего деятельность, характерен участник Инструмент, выраженный творительным падежом (шуршала
плащом).
Совсем по-иному обстоит дело со сленговыми производными значениями
глаголов звучания. В сленге у глаголов звучания также возникают производные
значения деятельности шуршать ‘действовать’, гудеть ‘пить’, стучать ‘доносить’, например:
(6)
Должен ли школьник «шуршать» быстрее? [заглавие]. Новый учитель
математики моего внука в классе на уроке только что по «фене не ботает».
Во всяком случае, фразы типа: «Долго врубаетесь», «Пипл, пора на перемену
выруливать», «Шуршим шустрее», «Неужто еще не въехал» или «Звонокто уже звонил» сыпятся из него не переставая (АиФ, 21.02.2001, письмо
читательницы);
(7)
У них дедушка умер, и они сами говорили, что уже неделю гудят (показания
свидетельницы в суде, март 2005).
9
Этот пример интересен еще и тем, что в нем глагол прогрохотать употреблен в качестве однородного члена в ряду глаголов движения, так что никакого сомнения в том, что в
данном предложении он также является глаголом движения, нет.
108
(8)
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Все за всеми следят, все на всех стучат, а начальник совершенно ни при
чем (Юлия Латынина, На зоне «Белый дом» // «Еженедельный журнал»,
2003.04.14).
Однако связь между сленговым и мотивирующим его литературным значением — совсем иная, чем между мотивирующим и производным значением
в литературном языке. Рассмотрим глагол шуршать. Сленговое шуршать в
примере (6) описывает какую-то неопределенную деятельность. В следующем
примере этот глагол синонимичен глаголу работать также в очень обобщенном значении ‘действовать с целью добиться чего-то’:
(9)
…студенчество — единственная категория, которой надо бы шуршать и
шуршать на свое будущее, подтянув ремень (Столица, 1993, № 3).
Ср.:
(10)
Мы должны переболеть и с завтрашней игры начать работать на победу
(С. Козин, «Бархатная революция» в «Ак барсе» // Вечерняя Казань,
2003.01.14).
Сленговое значение глагола шуршать связано с мотивирующим его литературным значением лишь самой общей идеей о том, что, когда человек действует,
он производит какой-то шум, — в то время как в литературном языке в ситуациях, описываемых основным и производным значением глаголов звучания,
присутствует о д и н и т о т же шум.
Представление о том, что, когда человек действует, он производит шум
«вообще», возникло на основе ситуаций, которые описываются такими предложениями, как Она шуршала плащом / Девушки шуршали травой / гравием
(когда шли), Отец шуршал страницами газеты (когда читал) / Красавицы
шуршали веерами (обмахиваясь) / Продавец шуршал бумажками (считая
деньги). Можно предположить поэтому, что сленговое значение глагола шуршать образовано не непосредственно от основного значения этого глагола,
а от промежуточного значения ‘эффекта, сопутствующего деятельности’
(см. анализ примеров (3)—(4)). При этом изменилась модель управления глагола: если при переходе от значения издавания звука к значению деятельности, сопровождающейся этим звуком, все участники ситуации сохранялись и
соответственные участники были кореферентны, то при образовании сленгового значения участник Инструмент уходит из ситуации — в ней остается
один Агенс.
Рассматриваемое значение глагола шуршать было бы уникальным, если
бы в русском языке не было еще одного глагола с таким же соотношением значений. Это разговорный глагол шебуршать ‘суетиться, осуществлять какие-то
действия’, например:
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
(11)
а.
109
— Не шебуршись, — испугался Кутя. — Что, Воробей со вчера не
появлялся?.. (С. Каледин, Записки гробокопателя (1987—1999)).
У этого глагола есть также значение ‘протестовать’ (говоря что-то), ср.:
(11)
б.
— Если кто в газете начнет шебуршиться, Гриша, скажи, мои парни
вразумят (Л. Корнешов, Газета, 2000);
в.
— Не шебуршись, знаешь ли... (В. Скворцов, Каникулы вне закона,
2001).
Глагол шебуршиться (шебаршиться), равно как и синонимичный ему глагол шебаршить, в своем основном значении описывает издавание звука, каузированное естественной силой или действиями человека, ср.:
шебаршить Прост. Шуршать, шелестеть. Облаком взметнул песок, с хрустом
шебаршит щебень. Шишков, Угрюм-река. Мелкий осенний дождик шебаршил по дощатой крыше, то затихая, то усиливаясь. Яшин, Сирота (МАС).
В производном значении шебаршить — это ‘возиться ’, ‘копошиться ’
(МАС), т. е. ‘осуществлять какие-то физические действия, производя шорох,
шум’, ср.: Кто-то, говорю, округ дров шебаршил, а я его долбанул (Гл. Успенский); И тут Катя впервые обратила внимание на печь. Там кто-то шебаршил, трогал занавеску, и она колыхалась (Марков, МАС). Иными словами,
здесь глагол выступает в уже знакомом нам значении эффекта деятельности.
Помимо этого, один из примеров, приведенных в МАСе, свидетельствует о
том, что у глагола шебаршиться есть еще одно значение ‘делать что-то вообще, суетиться’: Как будет война, так и на войну пойдем. А пока войны нет,
так и шебаршиться нечего (Лавренев, Враги).
В словаре В. И. Даля глагол шебаршить помещен в словарную статью диалектного глагола шабандать (шавандать) как один из его вариантов наряду с глаголом
шабарча(и)ть. Вместе эти глаголы образуют следующую систему значений:
Значение
‘производить звук’: ‘шуршать’, ‘шелестеть’
‘делать что-то, производя звук’: ‘шарить, искать чего
в потьмах’ 10; ‘рыться в чем-то с шорохом’; ‘есть,
хлебать нехотя, как сытый, или когда еда не по нутру’
‘делать что-то вообще’, ‘производить лишние
действия’: ‘суетиться, хлопотать о пустяках’
‘говорить’: ‘ворчать, брюзжать’, ‘пустословить,
молоть вздор’
10
Глагол
шабарча(и)ть
шаб(в)андать
шабарча(и)ть
шебаршить
шебаршить
шебаршить
По возможности сохранялись формулировки В. И. Даля.
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
110
Таким образом, диалектные глаголы образуют систему значений, аналогичную значениям глагола шуршать, тем самым демонстрируя, что деривационное отношение ‘производить звук, делая что-то’ — ‘делать что-то вообще’ /
‘говорить’ регулярно. Однако, в диалектах — некодифицированной области
бытования языка — все значения имеют одинаковый статус, в то время как
у глагола шуршать, в своем основном значении принадлежащего литературному языку, значения ‘действовать вообще’ и ‘говорить, высказываться’ признаются ненормативными.
Предположение о том, что действие или деятельность, которую описывает
сленговое значение, связана с той, которую описывает глагол звучания в исходном значении, правда очень косвенно, подтверждает глагол стучать. Так,
деятельность, которую описывает сленговое значение стучать — ‘доносить’,
связана со звуком, который описывает глагол стучать в исходном значении,
может быть, лишь представлением о том, что доносчик стучит в дверь начальника перед тем, как заняться своим делом.
Особенность глагола гудеть — в том, что в системе его значений отсутствует значение ‘делать что-то, производя звук х’, ср.:
гудеть
1.
2.
Издавать длительный протяжный низкий звук, гул 11. Гудит мотор,
стучит, хлопает ремнем старый насос, еще покойником Фомичом
слаженный в старые годы (Борис Екимов, Сосед, 2001); Все ждали
Юрия Лужкова, и скопившаяся у только что отреставрированного
особняка толпа нетерпеливо гудела (О. Шехобалов, Открыт
Московский продовольственный центр // Коммерсантъ-Daily,
1996.01.27).
Издавать протяжные низкие звуки с помощью особого
приспособления. Мы шли сквозь метель, нам сердито гудели в
спину поезда, сугробы щекотали нам подмышки... (Г. Касьяникова.
Когда впереди нет пути // «Аргументы и факты / Москва»,
2001.03.07).
О том, каким литературным значением мотивировано сленговое значение
глагола гудеть, можно лишь строить предположения. Не исключено, что в
основе связи между литературным и сленговым значением гудеть лежит
представление о том, что долгое питье в компании сопровождается таким же
гулом, который производит группа людей, ср. следующий пример: Писатели
гудели вроде бы одобрительно, но уныло (В. Попов. Грибники ходят с ножами, 1997).
При образовании сленгового значения меняется модель управления глагола: он теряет валентность на наречие, см. пример (7).
11
Толкования значений даны по МАС.
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
111
Итак, производные метонимические сленговые значения глаголов звука
связаны с мотивирующими их литературными значениями значительно менее
прозрачно, чем производные метонимические значения в рамках литературного языка. При образовании сленговых метонимических значений модель управления глагола меняется в сторону упрощения: сокращается число участников
ситуации. Между тем при образовании метонимических значений в литературном языке количество участников сохраняется и соответственные участники
кореферентны.
М е т о н и м и ч е с к и е з н а ч е н и я гл а г о л о в д в и ж е н и я
Наехать
В современном русском языке глагол наехать ‘совершить агрессивные
действия по отношению к кому-то’ и образованное от него существительное
наезд ‘агрессивные действия, организованное преследование кого-либо’, ‘нападение с угрозами’ широко употребляются в сленговых значениях, например:
(1)
Многие бывшие олигархи, впрочем, не верят, что на «молодого кремлёвского
волка» наехали всерьёз (Абрамович равноудалился // Коммерсантъ-Власть,
№ 32, 2000).
(2)
Лидер КПРФ опасается нового дефолта из-за наезда на ЮКОС (А. Егоров,
Зюганов не ожидал от Кремля «такого варварства» // Независимая газета,
2003.05.14).
Слово наезд начало употребляться в современном сленговом значении в конце
80 — начале 90-х гг. 12 В 1991—1992 гг. встречаются лишь спорадические употребления. Их количество резко возрастает в 1995 г., который, по-видимому, и
стоит считать годом полного освоения слова:
Источник
Независимая
газета
Известия
КоммерсантЪ
МК
Радио Эхо Москвы
Количество употреблений по годам
1991 1992 1993 1994 1995
1
2
1
2
2
2
3
9
1
8
6
17
7
2003
2004
2005
56
76
Точную дату назвать трудно из-за отсутствия электронных архивов прессы до 1990-го
года.
12
112
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Возникает вопрос, почему сленговое значение не появилось в этот же период
у очень близких по семантике словам наехать и наезду глаголов налететь и
наскочить и существительных налет, набег и наскок.
Сейчас сленговое значение существительного наезд так же, как значение глагола наехать ‘совершить агрессивные действия по отношению к человеку, напасть с угрозами’, воспринимается как метафорическое, мотивированное литературным значением глагола наехать ‘натолкнуться во время езды’, например:
(3)
Вертя руль одной рукой, он круто повернул и наехал на актрису, грязной
шиной выпачкал ей юбку, отчего та испуганно вскрикнула (М. Булгаков,
Театральный роман).
Но исторически это не так. В одном из своих докладов А. А. Зализняк рассказал, что слова наезд и наехать встречаются в новгородских грамотах в значении, очень близком современному. Впоследствии он посоветовал мне обратиться к словарям древнерусского языка. Примеры использования слова наезд
есть в Ипатьевской летописи, т. е. в XII в.:
(4)
Друзии полци стояху недвижими, стерегучи внезапного наезда отъ ляховъ
(ИП. Летопись 6789) (Срезневский) — ‘Другие полки стояли неподвижно,
остерегаясь (боясь) внезапного наезда поляков’.
Слово наезд часто употребляется в качестве одного из однородных членов
в конструкции перечисления, в конструкции с однородными членами, включающей такие слова, как грабеж, разбой и татьба, т. е. воровство, ср.:
(5)
А где учинится розбои или наезд или татба исъ твои отчины (Дог. Гр. Ив. Феод.
Ряз. 1433 г.) (Срезневск.) — ‘А где случится разбой или наезд или воровство
из твоей вотчины’; А кто на комъ поищет наезда или грабежа (Новг. Судн. гр.,
цит. по Срезневск.) — ‘А кто кого обвинит в наезде или грабеже’.
Тем самым становится понятно, что различались виды посягательства на чужую собственность: слово наезд обозначало нападение на коне, в то время как
грабеж, разбой или воровство предполагали, что нападавший был пешим.
В Ипатьевской летописи встречается также и глагол наездити ‘наезжать’,
например:
(6)
Вячьслав же, Изяслав и Ростислав то видевшее, оже идутъ от них прочь, …
и тако начаша наезжати в задъ полковъ, стрелятися с ними и почаша у них
возы отнимати (Ипатьевская летопись, 1151).
В словаре Срезневского это значение глагола наезжати определяется как
‘нападать на кого-то верхом на коне, наезжать’. Это значение глагола наезжать
было актуально еще для В. И. Даля, ср.:
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
113
НАЕЗЖАТЬ, наехать. Нападать наездом, набегом. …Наезд неприятеля, набег, налет, внезапное нападение конников на чужие пределы.
В МАСе значение глагола наезжать ‘нападать, наступать (о коннице) ’ и
существительного наезд ‘набег, нападение конных войск’ получило помету
устар.
Наряду со словами наезд и наезжати в древнерусских памятниках встречаются также слова наездка (то же, что наезд) и наездщик ‘тот, кто грабит и
разбойничает наездами’, синонимичное современному налетчик. Естественно, что в новгородском диалекте все эти слова были совершенно нейтральны.
На заре перестройки, когда рэкетиры приезжали на своих машинах к мелким лавочникам и угрозами заставляли их платить дань, эти значения слов наезжать и наезд возродились — с той только разницей, что вместо коня теперь
использовался автомобиль:
(7)
Все это время, что функционировал шкатулочный бизнес в Англии под
прикрытием КСП, он ждал наезда рэкета (С. Каледин, Записки гробокопателя
(1987—1999));
(8)
Среди деревень, которые подвергались моим наездам, оборачивавшимся
мешками картофеля и овсеца, возами сена, свежей убоинкой, — деревень,
один вид которых говорил о скудости обихода, выделялась одна,
выглядевшая, несмотря на поборы, менее опустошенной и пришибленной,
поживее и посытнее остальных (О. Волков, Из воспоминаний старого
тенишевца, 1988).
Впоследствии на основе этого значения возникло метонимическое — ‘совершать агрессивные действия по отношению к другому человеку, угрожать’,
уже не включавшее идею перемещения на транспортном средстве.
В русском литературном языке нет больше слов, которые образовывали бы
производные значения по модели ‘перемещаясь на транспортном средстве, совершить действие — совершить данное действие’, и именно этим объясняется
сленговый характер рассматриваемых значений слов наезд и наехать.
Близкие сленговым значениям слова наехать и производным от него значения слов другого гнезда — налетать, налет, налетчик — возникли в результате переноса другого типа, метафорического: налететь значит ‘напасть как
коршун на цыплят’.
Другое близкое слову наезд в этом значении слово, набег, в современных
текстах используется либо в своем прямом значении ‘внезапное нападение,
кратковременное вторжение и опустошение какой-либо территории’, например:
(9)
Всего два века прошло — а все то же: опять в Оренбурге озабочены
набегами из степи и угоном скота... (И. Прусс, Размышления у книжной
114
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
полки: Ландшафт в пространстве и пространство без ландшафта // Знание
— сила, 2003);
(10)
На захват своих земель стада слонов отвечали набегами на сельскохо­
зяйственные плантации (В. А. Ярхо, Ушастое сверхоружие // Биология,
2003.10.08);
либо метафорически, например:
(11)
Продолжается набег восточных кинематографий (А. Плахов, На экранах
мира гладиаторы, драконы и тигры // «Аргументы и факты / Москва»,
2001.01.03).
Рассмотренные примеры позволяют предположить, что метонимические значения глаголов движения и производных от них существительных ненормативны, а метафорические принадлежат литературному языку. Попытаемся доказать
это, найдя еще примеры метонимического переноса от глаголов движения.
Как уже говорилось, в литературном языке нет ни одного примера образования метонимического значения у глагола, описывающего перемещение с
помощью транспортного средства. Кроме значений слов наехать и наезд, нет
других метонимических значений глаголов движения и в сленге. Но в новгородском диалекте был глагол движения, который использовался наряду с прямым и в метонимическом значении, — это глагол поехать. В грамоте № 955 он
имеет значение ‘выйти замуж’:
(12)
Коси великее, поехать бы ей за Сновида 13.
Это значение слова поехать было связано со свадебным поездом — кортежем из нескольких подвод, который приезжал к дому невесты. В то же время,
по свидетельству А. А. Зализняка, в вологодском диалекте существовало слово
уехать в том же значении. Ни поехать, ни уехать в этом значении не вошло
в русский литературный язык — как кажется, не только потому, что устарела
реалия, но в силу ненормативности модели метонимического переноса.
Можно привести еще несколько примеров того, что метонимические значения глаголов движения остаются за пределами литературного языка.
Слово волочиться стало использоваться в значении ‘ухаживать’, как считает
В. В. Виноградов, в начале XIX в. в армейском жаргоне [Виноградов 1999: 869].
Хотя это слово устарело, оно сохранило свой разговорный характер, так и не войдя в литературный язык. МАС отмечает только два значения слова волочиться:
1. тащиться, тянуться, не отрываясь от поверхности чего-то (о предмете).
2. за кем. Разг. устар. Ухаживать (за женщиной) без серьезных намерений.
13
Из лекции А. А. Зализняка 4 октября 2005 г.
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
115
При таком описании значение ‘ухаживать’ представляется метафорическим
(получено с помощью замены таксономического класса субъекта мотивирующего значения по модели ‘предмет — человек’).
Между тем [АОС] 14 отмечает целый ряд значений слова волокчись, соответствующего литературному волочиться, и деривация значения ‘ухаживать’ выглядит по-другому. Исходное значение волокчись — то же, что у литературного
волочиться: ‘тащиться, тянуться, касаясь поверхности чего-л.’. Такую щюку
поймал, идет он, а хвост по земле волокецца. Однако производное значение
за номером 3 в МАСе отсутствует: За кем-чем и без доп. ‘Постоянно ходить,
нетоступно следовать за кем-л.’. Скажут, нать за рибятами волокчись, а я
маленькая, не поспеваю.
Это метафорическое значение (глагол изменил свой субъект с предмета
на человека), и оно служит связующим звеном между исходным значением и
значением 9, соответствующим литературному ‘ухаживать’: 9. Ухаживать, оказывать усиленное внимание кому-н.: Прошлый гот фсе девценки на йейо обиделись, ребята за ней гонились, фсё ребята волокуцца. Способ образования
этого значения — метонимический перенос по модели ‘движение, сопутствующее действию — действие’.
Неясно, имеет ли значение ‘ухаживать’ глагола волочиться диалектное
происхождение, или же оно развилось в литературном языке независимо, но
теперь понятно, что его деривация также должна включать два шага, а не один:
метафорический перенос и метонимический. И именно последний шаг позволяет объяснить, почему это значение так и осталось за пределами литературного языка.
Еще один пример — жаргонное и диалектное значения глагола бегать.
В школьном жаргоне бегать за кем-то — ‘проявлять интерес к кому-то, влюбленность’ (обычно без ответного чувства). В диалекте бегать имеет то же
значение ‘ухаживать за кем-то, оказывать кому-н. знаки внимания, добиваться
чьего-н. расположения’, например:
(13)
Бегала за ним, как бегала, охти!
Понятно, что и здесь переход от основного значения бегать ‘ходить, передвигаться, ступая ногами’ должен быть опосредован звеном ‘неотступно следовать
за кем-то’ и что значение ‘ухаживать’ — метонимический перенос по той же
модели, что и волокчись. И эти значения бегать остаются за пределами литературного языка.
Последний пример — ходить за кем-то в значении ‘присматривать, ухаживать’:
14
Сопоставить сленг с материалом словарей говоров мне посоветовал Ю. Д. Апресян.
116
(14)
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
А для того, чтобы в конце XX века попробовать убедить нас, что свинарка
лучше знает, как ходить за свиньей, чем все советские и партийные органы,
включая Политбюро! (М. Мишин, Нормальный ход, 1988).
Это метонимическое значение глагола ходить образовано все по той же модели, и хотя в МАСе оно не снабжено никакой пометой, интуитивно оно воспринимается как просторечное.
Помимо того, что, как кажется, рассмотренные примеры доказывают ненормативность метонимических производных значений глаголов движения,
они позволяют по-другому взглянуть на проблему системности. Выше мы
утверждали, что в литературном языке метонимические переносы регулярны,
а в сленге нет. Но более широкая перспектива, охватывающая сленг наряду с
диалектами и просторечием, позволяет увидеть, что ненормативные метонимические переносы так же регулярны, как нормативные, — просто эта регулярность обнаруживается не в одной ненормативной подсистеме языка, а сразу
во всех.
Новые значения глагола идти
В последние годы все чаще встречаются такие употребления глагола идти,
которые интуитивно воспринимаются как разговорные, например:
(1)
У любой вещи, которая жила долгую жизнь, — у книги, автора, картины —
идут такие разные названия (Эхо Москвы, интервью с научным сотрудником
Третьяковской галереи, 15.04.2006);
(2)
Если уж идет измена с одной стороны, они обязательно разойдутся (Эхо
Москвы, 20.05.2006);
(3)
— А тут у нас идет суффикс -ation.
— Что значит «идет»?
— Ну, употребляется (ответ студентки на экзамене 15, апрель 2006);
(4)
А эти костюмчики у вас идут только 22-го размера? (покупательница —
продавщице, декабрь 2006);
(5)
— Что вы сейчас делаете на английском?
— Читаем тексты, делаем упражнения. А в понедельник у нас идет
контрольная (разговор с ученицей 10-го класса, октябрь 2004);
(6)
— «Языковая» жирная, наверное?
— Нет, она не жирная. Она просто идет с языком. Это докторская с языком
(Разговор с продавщицей гастрономического отдела, декабрь 2006);
Студентке был предложено выделить из списка (creation, reiteration, occupation, imagination и т. п.) группы слов, образованных с помощью суффиксов –ion, и –tion.
15
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
(7)
Рано или поздно сустав не выдерживает, разрушается, и тогда идет
ограниченность движения (Эхо Москвы, 18.05.2006);
(8)
— Возьмите Макс-Фактор 2000 калорий?
— А что значит 2000 калорий?
— 2000 калорий это идет увеличение объема и удлинение (разговор с
продавщицей парфюмерного отдела о туши для ресниц, сентябрь 2006);
(9)
—У вас есть комбинезон на зиму?
— Есть. Но он идет не как комбинезон, а штанишки отдельно, курточ­
ка отдельно (Разговор с продавщицей в магазине детской одежды,
27.07.2006);
(10)
Ты подумай, дали машину с тяжелым рулем, а теперь идут с гидроусили­
телем! (водитель «Скорой», ноябрь 2006);
(11)
— А отчего это бывает? — Ну, какие идут причины? Это сквозняки,
переохладился, или некоторые владельцы кормят сухим кормом и добавляют
витамины… (разговор в зоомагазине, декабрь 2006);
117
В примерах (1)—(6) и (11) глагол идти синонимичен глаголам иметься или
быть, т. е. является бытийным глаголом 16. При этом в примерах (1), (3) и (6) он
имеет значение устойчивого состояния, в примерах (2) и (4) — временного 17,
в примере (5) — наступления временного состояния в будущем, а в примере
(11) — узуальное значение, ср.:
(1′)
У любой вещи, которая жила долгую жизнь, — у книги, автора, картины —
есть / имеются такие разные названия;
(2′)
Если уж имеется / происходит измена с одной стороны, они обязательно
разойдутся;
(3′)
А тут у нас (есть) суффикс a­ tion;
(4′)
А эти костюмчики у вас имеются только 22-го размера? (покупательница —
продавщице, декабрь 2006);
(5′)
— Что вы сейчас делаете на английском?
— Читаем тексты, делаем упражнения. А в понедельник у нас будет
контрольная;
(6′)
В ней просто имеется / есть язык;
(11′) Ну, какие бывают причины?
16
О бытийном значении см. [Арутюнова, Ширяев 1983]; о классе бытийных глаголов —
[Падучева 2004: 425—440].
17
Возможно, что в примере (2) идти выступает в значении узуального состояния: в течение какого-то периода регулярно имеет место состояние измены одного супруга другому.
118
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
В примере (7) идти описывает наступление состояния, ср.:
(7′)
Рано или поздно сустав не выдерживает, разрушается, и тогда наступает
ограниченность движения.
В примерах (8) и (9) идти — пустой глагол, выступающий в функции связки, которая легко может быть опущена, ср.:
(8′)
2000 калорий — это увеличение объема и удлинение.
(9′)
Но он — не комбинезон, а штанишки отдельно, курточка отдельно.
В примере (10) глагол идти синонимичен глаголу поступать, ср.:
(10′) Ты подумай, дали машину с тяжелым рулем, а теперь поступают с
гидроусилителем! (водитель «Скорой», ноябрь 2006).
В словарях Даля, Ушакова, СОШ, МАС, «Толковом словаре русского языка
конца ХХ века (Языковые изменения)» под ред. Г. Н. Скляревской примеры подобных употреблений глагола идти отсутствуют. Значение глагола идти в примере (10) очень близко значению ‘доставляться откуда-либо, куда-либо’: Чай
идет с Кавказа (МАС), но все же между ними есть существенное различие:
в примере (11) в фокусе не перемещение Объекта из одной точки в другую, а
характер перемещаемого Объекта.
Между тем в Национальном корпусе русского языка примеров, подобных
рассматриваемым, довольно много. Их источники — почти исключительно записи неподготовленной речи в неофициальной обстановке, сделанные не ранее
2000 г. Таким образом, подтверждается наше наблюдение о том, что такие употребления идти характерны для разговорной речи последних лет. Приведем
примеры из Национального корпуса, сгруппировав их в соответствии с уже
намеченным разделением значений.
идти ‘иметься’
Это значение реализовано в следующих примерах:
У нас сейчас идет большое количество наркомании. Посмотрите криминальную сводку (Беседа с социологом на общественно-политические
темы, Новосибирск (2001.05.29) // ФОМ);
И вот дошкольную ступень / хотя пытались наоборот вроде как повысить / говорили / надо вроде как с четырех / с пяти во всем мире / значит /
вроде как есть / а у нас сейчас идет тенденция / что ребенок до шести
лет будет просто выброшен практически на улицу (Беседа с социологом
на общественно-политические темы, Санкт-Петербург (2003.08.12) //
ФОМ);
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
Не / немножко не так. Я бы сказал здесь несколько иначе. Россия кроме
как христианская страна / является еще и мусульманской. У нас большое
количество идет мусульман. У нас мусульмане не фундаменталисты. Т. е.
нормальные люди / которые исповедуют Коран и свою религию вполне
нормального явления (Беседа с социологом на общественно-политические
темы, Москва (2001.10.30) // ФОМ);
Поскольку у нас идет всё больше и больше нарушение конституции (Беседа с социологом на общественно-политические темы, Самара
(2003.04.24) // ФОМ);
Нет / отдаленная тоже должна быть перспектива / что ждет наших детей / наше потомство / и вообще / останется ли Россия на плаву / или где
она будет? Перспектива на год у нас уже идет десятки лет / а дальнейшего нет (Беседа с социологом на общественно-политические темы, СанктПетербург (2003.05.06) // ФОМ);
Она выражается именно в том, на мой взгляд, что сейчас идёт попытка
свести всё налогообложение в единый документ (Беседа Н. Болтянской с
О. Дмитриевой в прямом эфире «Эха Москвы» (2003.04.06));
Мне кажется / что среди населения / негласное идёт недоверие к Касьянову / как к человеку (Беседа с социологом на общественно-политические
темы, Самара(2004.03.02) // ФОМ);
Я считаю / что он правильно сделал / но видимо идёт зажим / откудато / с какой-то стороны (Беседа с социологом на общественно-политические
темы, Самара(2004.01.20) // ФОМ);
Вы понимаете / здесь идёт расклад / если хочет человек небытия
остаться политиком / он без сомнения уходит с политической арены / не
заявляет о себе (Беседа с социологом на общественно-политические темы,
Самара (2004.02.03) // ФОМ);
Идут большие разногласия внутри (Беседа с социологом на обще­
ственно-политические темы, Самара (2001.06.13) // ФОМ);
Сильная психологическая защита идёт (Форум «Гуманитарные практики» (2000—2004));
К примеру, пирожное «Гнездышко» у нас идет с творожным кремом
(Поселок с лицом на восток // Биробиджанер Штерн, 2004.12.07);
Первый тип, как правило, состоит из проволочного каркаса, закрепленного в свинцовой огрузке; второй — пластиковая емкость с дырочками, через которые постепенно выползают личинки, привлекая рыбу к
насадке, — такие кормушки идут с дополнительным плоским грузилом
(А. Горяйнов. Лучший отдых — это рыбалка // Homes & Gardens, № 8,
2002).
119
120
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Для глагола идти в бытийном значении характерна сочетаемость с абстрактными существительными (тенденция, попытка, расклад, трактов­
ка, наркомания) и с квантификаторами (большое количество), которые явля­ются их синтаксическими Субъектами. Второй участник ситуации, выраженный наречием (там, здесь) или предложным словосочетанием (у нас,
среди населения и т. п.), — Место, ср.: У нас идет нарушение конституции.
Реже встречаются примеры сочетаний идти с конкретными существительными. В этом случае второй участник ситуации, выраженный конструкцией с
предлогом с, — часть Субъекта, одновременно являющаяся его признаком, ср.:
Эта колбаса идет с языком.
Идти в функции связки
Реклама у нас, например, идет именно специализацией, которую обеспечивает институт (Выбери меня! // Рекламный мир, 2003.03.31);
Вот если взять с территории Рязанской области все / что мы отдаем
на федеральный уровень / то 35 процентов у нас — это идут акцизы на
автомобильный бензин (Парламентские слушания «О проекте программы
развития бюджетного федерализма в Российской Федерации на период до
2005 года», Москва (2001.05.31);
А второй пункт идёт как восприятие какой национальности, в какой
он состоит (Беседа М. Ганапольского с Е. Лаховой в прямом эфире «Эха
Москвы» (2003.05.09));
КС принял решение и дал отпор этим силам, мы сказали: нет, референдум — это святое, так же, как и выборы, ведь в Конституции они идут как
равноценные формы непосредственной демократии (А. Закатнова. КПРФ:
снова в суд // Российская газета, 2003);
Борьба за такое глобальное влияние в мире / это идет постоянно (Беседа с социологом на общественно-политические темы, Новосибирск
(2003.08.19) // ФОМ);
Вообще / прямо / девчушки молодые. Что их туда сподвигнуло на
это / на смерть? Во-первых / это идет обработка. Обрабатывают (Беседа
с социологом на общественно-политические темы, Самара (2003.06.10) //
ФОМ).
Для идти в функции связки характерно употребление в просторечной конструкции с анафорическим подлежащим это, ср.: Борьба… это идет постоянно — и с союзом как, ср. Выборы… они идут как равноценные формы демократии.
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
121
Помимо этих примеров в корпусе встречается просто неверное использование идти, например, идет вопрос о — в результате контаминации двух словосочетаний возникает вопрос и идет речь о, ср.:
Мне / кажется / здесь у нас вопрос о чём идёт / что вот как в 30-е годы
ты пионер и я пионер / всё / это значит одноклассовые (Беседа с социологом на общественно-политические темы, Самара (2001.01.24) // ФОМ);
Давно уже идет вопрос о дороге с Дальнего Востока на Большую землю, но до сих пор нет ее (Прямая линия с президентом России Владимиром
Путиным http://www.president-line.ru).
В словосочетании идут шаги (где слово шаги употребляется в переносном
значении) глагол идти используется вместо делаться / предприниматься, например:
У нас сейчас идут уже как бы шаги к тому / чтобы у нас армия становилась профессиональной (Беседа с социологом на общественнополитические темы, Москва (2003.05.20) // ФОМ).
Глагол идти используется в функции сказуемого при словах утраты и доходы, например:
Если говорить о возрастных категориях / то / к сожалению / утраты
идут не только за счет пожилых людей / больных людей / но умирают здоровые / молодые люди. (Круглый стол «Демографическая катастрофа в
России и проблемы ее преодоления», Москва (2003));
И эти страны / так же как и мы / на протяжении длительного времени задумывались / как снизить эту зависимость / как сделать так / чтобы
во времена / когда конъюнктура хорошая / цены высокие и идут большие
доходы / не проедать полностью все эти деньги / потому что это заканчивается жесточайшим кризисом / когда цены падают (Беседа в программе
«Времена» о росте цен на нефть, Первый канал ТВ, Москва, 2004.10.13).
Между тем в русском литературном языке, по данным Национального корпуса, существительное утрата вообще не выступает в функции подлежащего,
а слово доходы сочетается с глаголом расти.
В дальнейшем мы не будем рассматривать ошибочные употребления идти,
но все примеры, вместе взятые, позволяют говорить об определенной экспансии глагола идти в современном русском языке. Нас интересует, на основе
какого значения глагола идти у него появилось новое разговорное бытийное
значение и значение связки.
МАС отмечает у глагола идти 27 значений, которые можно объединить в
следующие группы:
122
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
а) д в и ж е н и е: перемещаться в пространстве (Спой мне песню, как девица
за водой по утру шла (Пушкин)); направляться куда-либо с какой-то
целью (Идти гулять); распространяться (От железной печки идет легкое
тепло (Куприн)); приближаться, появляться (Поезд идет); лить, падать
(Дождь идет); доставляться откуда-то куда-то (Чай идет с Кавказа);
продаваться, покупаться (Костяная пуговица не идет, предпочитают
металлическую (Вс. Иванов)) 18; поступать (Идут проценты).
б) р а з в и т и е в о в р е м е н и: развиваться в каком-либо направлении (Исто­
рия идет к лучшему; идти на убыль); протекать, проходить (Так день за
днем идет в уединеньи (Пушкин)); длиться (Идет 2006 год); происходить,
совершаться (Идут экзамены);
в) и з м е н е н и е с о с т о я н и я: приступать к работе, деятельности, стано­
виться кем-то (Идти учиться; идти добровольцем); вступать в брак
(идти замуж); соглашаться на что-л. (идти на уговоры); подвергаться
воздействию (идти в ремонт; идти на растопку); расти (Картофель
идет в ботву).
За пределами этих групп осталось несколько отдельных значений состояния,
в частности
г) р а с п о л о ж е н и е в п р о с т р а н с т в е: простираться, пролегать в какомлибо направлении (Дорога шла вниз по реке);
д) ф у н к ц и о н и р о в а н и е: Часы идут точно.
е) с о о т в е т с т в и е: Ей идет эта кофточка.
Наиболее подходящий кандидат на роль мотивирующего для новых разговорных значений идти — значение ‘доставляться откуда-либо куда-либо’. Толкование этого значения включает следствие ‘Х будет находиться в Месте’, ср.:
(11)
Чай идет из Китая.
Х идет из Y-а в Z.
до МН 19 Х был в Y-е до МН Х-а не было в Z-е в Х перемещается из Y-а по направлению к Z-у Х будет находиться в Z-е ⟨презумпция⟩
⟨презумпция⟩
⟨ассерция⟩
⟨следствие⟩
Следствие может повышаться до ранга ассерции, и таким образом возникает бытийное значение. При этом может изменяться Субъект глагола: вместо
конкретного существительного он становится абстрактным, ср.:
18
Глаголы купли — продажи могут рассматриваться как подкласс глаголов движения,
так как являются глаголами п е р е д а ч и собственности
19
МН — момент наблюдения
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
(12)
123
Там идёт трактовка / т. е. вешание лапши угодной существующему строю /
тем кто у руля власти / это провод президентской (Беседа с социологом на
общественно-политические темы, Самара (2001.02.13) // ФОМ).
Субъект мотивирующего значения идти может иметь какой-либо дополнительный признак. Тогда в толковании присутствует еще один компонент — атрибутив, например:
(13)
В «отдыхальне» подали чай, на который просили обратить особенное
внимание. Это толченый чай, самого высокого сорта: он родится на
одной горе, о которой подробно говорит Кемпфер. Часть этого чая идет
собственно для употребления двора сиогуна и микадо, а часть, пониже
сорт, для высших лиц (Гончаров, Фрегат «Паллада»).
Х сорта S идет из Y-а для Z-а
Х перемещается из Y-а по направлению к Z-у
Х имеет свойство S Х будет находиться у Z-а ⟨ассерция⟩
⟨атрибутив⟩
⟨следствие⟩
При образовании бытийного значения атрибутив сохраняется, например:
У нас идет чай высокого сорта.
У Z-а идет Х сорта S.
Х находится / имеется у Z-а
Х имеет свойство S ⟨ассерция⟩
⟨атрибутив⟩
Атрибутив может быть выражен предложным словосочетанием, как в уже приводившемся выше примере Пирожное «гнездышко» у нас идет с творожным
кремом.
Экспансия глагола идти и в частности его участившееся употребление
в бытийном значении — тенденция, которая спорадически проявлялась и
раньше. Помимо примеров последних лет в Национальном корпусе русского
языка есть один пример употребления идти в бытийном значении в тексте
XIX века:
(14)
…когда вышедший вслед за ним Степан Аркадьич, увидав его на лестнице,
подозвал к себе и спросил, как он в школе проводит время между классами,
Сережа, вне присутствия отца, разговорился с ним. — У нас теперь идет
железная дорога, — сказал он, отвечая на его вопрос. — Это, видите ли, вот
как: двое садятся на лавку. Это пассажиры. А один становится стоя на лавку
же. И все запрягаются (Л. Н. Толстой, Анна Каренина).
Значение связки развивается, по-видимому, в результате полного выветривания значения идти. В русском языке есть, как минимум, один глагол,
124
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
демонстрирующий такую же связь между основным и производным значением. Это глагол являться. В своем основном значении это глагол движения,
ср.:
являться 1. несов. к явиться
явиться 1. ‘прибыть, прийти куда-то’ (МАС), например: Он сам явился в прокуратуру, где перед ним были вынуждены извиниться (Леонид Беррес, Прокуратура похоронила дело Кукуры // Известия, 2003.02.12) 20.
На основе этого значения у глагола являться возникло значение связки 2. ‘быть
кем-л., чем-л., представлять собой кого-л., что-л.’, например: Руководителем
фонда является Роман Ковш, которого многие сотрудники рынков почему-то
считают родственником мэра (Сергей Николаев, Следы Гамлета привели к
теще мэра // «Богатей» (Саратов), 2003.05.15).
Глагол явиться, между тем, реализует другое семантическое соотношение,
присутствующее в семантической структуре идти, — возникновение бытийного (сейчас устаревшего) значения на основе значения движения, ср. Через
час явилась возможность ехать (Лермонтов, Бэла) (МАС). Таким образом,
вместе взятые, эти два глагола реализуют все три значения, которые есть у
идти, — значение движения, бытийное значение и значение связки.
В свете этого развитие разговорных значений идти представляется вполне
закономерным, и поэтому у них есть шанс в будущем войти в русский литературный язык.
Метонимия в по эзии: И. Бродский
Еще одна область, в которой могут иметь место отступления от нормы, — язык поэзии. Ниже мы рассмотрим метонимию в поэзии И. Бродского. Нас интересуют два вопроса: какие именно из возможных моделей
метонимии использует Бродский и как соотносится в его поэзии «живая»,
авторская метонимия и стертая, языковая. Все наблюдения сделаны на основании сплошного анализа текста сборников стихотворений Бродского «Назидание» (СПб: Смарт, 1990) и «Часть речи» (М.: Художественная литература, 1990).
Высокочастотное использование метонимического переноса в поэзии Бродского отмечают многие исследователи, ср., например [Полухина 1995а; Семенов 2004]. Отдельные примеры использования метонимии Бродским рассматривались различными исследователями. Л. Барнетт [Burnett 1990] отмечает,
что для Бродского характерна связь глаза с существованием, а темноты — со
Там, где это возможно, мы иллюстрируем толкования, данные в МАС, более современными примерами из Национального корпуса русского языка.
20
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
125
смертью (Вещи и люди нас / окружают. И те, / и эти терзают глаз. / Лучше жить
в темноте 21).
Л. Лосев указывает на метонимическую функцию Москвы у Бродского: она
символизирует определенную политическую систему и философию [Loseff
1990: 42]. В. Семенов показывает, что метонимия может использоваться Бродским и как принцип развертывания текста (см. [Семенов 2004]). Так, «метонимическая композиция», как В. Семенов называет этот прием, лежит в основе
стихотворения «Большая элегия Джону Донну». Его текст буквально следует за воображаемым движением взгляда автора от постели, на которой лежит
уснувший Джон Донн 22, по комнате — по стенам, полу, висящим на стене картинам, потом к двери, потом по мебели, стоящей в этой или, возможно, уже в
соседней комнате, ср.:
Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
Уснули стены, пол, постель, картины,
уснули стол, ковры, засовы, крюк,
весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
Особенно ярко скольжение с предмета на смежный с ним предмет, извне
наружу, демонстрируют строчки, описывающие движение взгляда из внутреннего пространства дома к окну и через него на улицу:
Уснуло всё. Окно. И снег в окне.
Соседней крыши белый скат. Как скатерть
Ее конек.
Пространство, охваченное взглядом, все расширяется, и вот уже это весь
город (Спят мыши, люди. Лондон крепко спит), затем вся Англия (Весь остров
спит, объятый сном одним. ⟨…⟩ Простор английский тих), вся земля (Уснуло
все. Спят реки, горы, лес. / Спят звери, птицы, мертвый мир, живое) и, наконец, вся вселенная (Геенна спит, и Рай прекрасный спит).
С точки зрения В. Семенова, в этом стихотворении использован тот же принцип наращивания, что в английском детском стихотворении «Дом, который построил Джек». Добавим, что этот принцип кочует от одного произведения к
21
Здесь, конечно, скрыт еще один метонимический перенос, который не замечен Барнеттом: глаз у Бродского — метонимическое обозначение зрения, и поэтому на деле имеет
место ассоциация существования со зрением — с видением, а смерти — с незрячестью.
22
Я не могу согласиться с принятой точкой зрения, согласно которой в этом стихотворении речь идет о смерти Джона Донна (см., например работу [Федотов 2005]). Такой интерпретации противоречат строки
…Но ждут еще конца
Два-три стиха…
126
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
другому, и еще более очевидным образом, но в двух перспективах — обратной и прямой — он использован в другом детском английском стихотворениизагадке 23.
В. Полухина считает, что особенность использования тропов Бродским —
их постоянное наложение или столкновение друг с другом. Метафора у Бродского «нередко ометонимичена (воздух входит в комнату квадратом), а метонимия метафоризирована (кожа спины благодарна коже / спинки кресла за чувство
прохлады )» [Полухина 1995а: 11]. Одно и то же слово у Бродского может быть
полифункциональным, например в строках И от Цезаря далеко / и от вьюги
(Письма римскому другу) вьюга — метафора придворной жизни в противовес
провинции и одновременно — метонимия севера (столицы) в противовес югу
(провинции). Помимо этого, вьюга — знак того, что все сказанное относится
не к античному Риму, а к современной России.
В то же время В. Полухина отмечает, что наложение тропов встречается у
самых разных поэтов и поэтому не может считаться тем признаком, который
определяет индивидуальные особенности Бродского. Вслед за К. Брук-Роуз
[Brook-Rose 1958] она считает, что анализ моделей тропов не может дать ключа
к своеобразию того или иного поэта и систематизирует тропы, которые использовал И. Бродский, по их синтаксической функции в предложении [Полухина
1995б]. К тропам В. Полухина относит л ю б у ю трансформацию значения
слова, таким образом включая в число тропов не только метафору, синекдоху,
литоту и прозопопею, но и генерализацию (расширение) значения слова.
Безусловно, синтаксис тропов может быть характеристикой идиостиля по­
эта — но только тогда, когда есть контекст для сравнения, т. е. когда исследован
синтаксис тропов у других поэтов. Иначе непонятно, к каким именно выводам
23
This is the key of the kingdom.
In that kingdom is a city,
In that city there is a street,
In that street there winds a lane,
In that lane there is a yard,
In that yard there is a house,
In that house there is a room,
In that room there is a bed,
On that bed there is a basket,
A basket of flowers.
Вот ключ от королевства.
В этом королевстве есть город,
В этом городе есть улица,
Вдоль этой улицы вьется тропинка,
Эта тропинка ведет ко двору,
В этом дворе есть дом,
В этом доме есть комната,
В этой комнате есть кровать,
На этой кровати есть корзина,
Корзина цветов.
Flowers in the basket,
Basket on the bed,
Bed in the chamber,
Chamber in the house,
House in the weedy yard…
Цветы в корзине,
Корзина на кровати,
Кровать в горнице,
Горница в доме,
Дом в заросшем дворе…
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
127
позволяет прийти словарь, составленный В. Полухиной, — к выводам, касающимся синтаксических особенностей употребления тропов И. Бродским или
же касающимся синтаксических характеристик тропов вообще.
Между тем контекст для изучения роли различных моделей метонимии в
языке поэта есть. Начало исследованиям роли метонимии в поэзии было положено Р. Якобсоном, противопоставившим Маяковского и Пастернака как
поэтов метафорического и метонимического [Якобсон 1987]. М. Л. Гаспаров
подверг проверке утверждение Якобсона, сделанное на основе интуиции, сопоставив частотность метонимических переносов и их типы в поэзии Маяковского и Пастернака [Гаспаров 1997]. Результат оказался неожиданным:
нельзя говорить, что Пастернак вообще «метонимичнее» Маяковского, потому что у Пастернака больше метонимических переносов, чем в «Облаке в
штанах», но меньше, чем в поэме «Владимир Ильич Ленин». В то же время
М. Л. Гаспарову удалось обнаружить у Пастернака группу метонимических
переносов, которых нет у Маяковского. Это метонимия, в основе которой
лежит «одновременность — мимолетная смежность во времени» [Гаспаров
1997: 408], например сквозь дождик сеялся хорал. Впоследствии А. К. Жолковский на большом количестве примеров доказал, что совмещение смежных
сущностей — излюбленный прием Пастернака, пронизывающий всю его поэзию, ср. И дым над изголовьем Бежит за пассажиркою по лестницам витым
(пассажирка на верхней полке — дым паровоза невдалеке от вагона — дым
над мостом, когда паровоз проезжает станцию) [Жолковский 1978, Жолковский 2004].
Модели по этиче ской метонимии
Рассмотрим модели метонимии, встречающиеся в стихотворениях И. Бродского, сгруппировав их в соответствии с типами, предложенными М. Л. Гаспаровым (см. выше).
1. конкретное — абстрактное. Этот тип метонимии представлен несколькими
моделями.
а. х а р а к т е р и с т и к а (п а р а м е т р) — я в л е н и е, к о т о р о е о н х а р а к т е р и з у е т, например выговор вместо речь:
блуждает выговор еврейский
по желтой лестнице печальной...
(Рождественский романс).
б. а т р и б у т — я в л е н и е, д л я к о т о р о г о о н х а р а к т е р е н, например
трон и корона вместо власть, топор вместо казнь, лавр вместо слава:
128
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Лишь у тех, кто зонты производит, есть
в этом климате шансы захвата трона.
(Темза в Челси).
в. а в т о р — е г о т е о р и я, например Лобачевский вместо геометрия Ло­
бачевского (или законы, открытые Лобачевским):
И не то, чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
Но раздвинутый мир должен где-то сужаться
(Конец прекрасной эпохи).
г. и н с т р у м е н т — п а р а м е т р, к о т о р ы й о н х а р а к т е р и з у е т, например термометр вместо температура, циферблат часов вместо времени:
Полночь. Сойка кричит
человеческим голосом и обвиняет природу
в преступленьях термометра против нуля.
(Литовский ноктюрн Томасу Венцлова);
Ты за утрату
Горазд всё это отомщеньм счесть,
Моим приспособленьем к циферблату...
(Разговор с небожителем).
Как отмечает М. Л. Гаспаров, обратно направленная модель метонимии абстрактное — конкретное встречается реже. Между тем в поэзии Бродского она
представлена следующими случаями:
а. р о д о в о й т е р м и н — к о н к р е т н ы й п р е д м е т, например часть женщины в помаде вместо рот:
Часть женщины в помаде
в слух запускает длинные слова...
(Литовский дивертисмент).
Часто в функции родового термина выступает именно дескрипция, как в приведенном выше примере, ср.:
Я не воздвиг уходящей к тучам
каменной вещи для их острастки.
(Римские элегии).
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
129
Это аллюзия на 30-ю оду из III книги Горация 24, и имеется в виду, естественно,
памятник.
Родовую дескрипцию Бродский предпочитает конкретному имени собственному: — вместо США он говорит о северной части мира, названию Рим
предпочитает принятую дескрипцию вечный город:
В северной части мира я отыскал приют...
(Прилив).
В недрах вечного города от светила,
навязавшего царям их незрячесть...
(Римские элегии).
Летчик, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму, называется пилотом
одного снаряда, причем в этом случае сочетаются два родовых термина: родовая дескрипция вместо личного имени и слово снаряд вместо атомная бомба:
Как сказал, половину лица в тени
пряча, пилот одного снаряда...
(Что касается звезд).
Солнце Бродский, как правило, называет светилом:
Так родится эклога. Взамен светила
Загорается лампа...
(Эклога 4-я (Зимняя)).
Ноябрь. Светило, поднявшееся натощак,
Замирает на банках с содой в стекле аптеки.
(Темза в Челси).
б. о б р а з — и з о б р а ж е н и е:
Твой образ будет, знаю наперед, в жару и при морозе-ломоносе / не уменьшаться, но наоборот в неповторимой перспективе Росси
2. внешнее — внутреннее. Этот тип представлен также несколькими моделями.
а. к о н т е й н е р — е г о с о д е р ж и м о е. Нужно сразу отметить, что эта
модель метонимии, чрезвычайно частотная в русском литературном языке, у
Воздвиг я памятник вечнее меди прочной
И зданий царственных превыше пирамид
(перевод А. А. Фета).
24
130
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Бродского представлена только одним примером, и при этом совершенно необычным, ботинки вместо ноги 25:
переставляешь на площадях ботинки
от фонтана к фонтану, от церкви к церкви...
(Римские элегии).
б. с п о с о б о б о з н а ч е н и я — о з н а ч а е м о е, например цифры вместо
даты, петит вместо текст:
От великих вещей остаются слова языка, свобода
в очертаньях деревьев, цепкие цифры года...
(Колыбельная Трескового мыса).
Здесь на земле
где хуже мыши
глодал петит родного словаря...
(Разговор с Небожителем).
в. ф о р м а — в е щ ь э т о й ф о р м ы, например пунцовый круг вместо солнце:
Потерявший изнанку пунцовый круг
Замирает поверх черепичных кровель...
(Литовский дивертисмент).
Таких «простых» случаев замены обозначения предмета на обозначение его
формы у Бродского, однако, немного. Гораздо чаще эта модель метонимического переноса осложнена одним из типов метафорического переноса — метафорой замещения или метафорой сравнения (генитивной метафорой) 26. Сочетание метонимии с метафорой замещения иллюстрирует следующий пример,
в котором слово люстра заменено метафорическим обозначением ее формы
(метонимия), остров:
Пыльное красное дерево частной квартиры в Риме.
Под потолком — пыльный хрустальный остров.
(Римские элегии).
В НКРЯ не встречается.
О классификации типов метафоры см. [Левин 1998; Гаспаров 1997: 400]. В случае
метафоры замещения субстратный образ опущен и лишь подразумевается при метафорическом, например голос первого паровика вместо гудок; при метафоре сравнения субстратный образ вспомогателен при метафорическом, например призрак коммунизма.
25
26
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
131
Пример сочетания метонимии с генитивной метафорой —
Бронзовый осьминог
люстры в трельяже, заросшем ряской,
лижет набрякший слезами, лаской,
грязными снами сырой станок.
(Лагуна).
В этом примере обозначение предмета (люстра) также заменено на его
форму, которая названа метафорически (осьминог), но сам предмет при этом
упоминается в тексте.
С некоторой натяжкой к типу внешнее — внутреннее можно отнести и пример
употребления слова бровь вместо глаз: …дело рук, как правило, цепкой бровью
[вместо глазом] / муху жизни в своих прицелах молодежи (Келомякки).
У Бродского представлен и обратно направленный тип метонимии внутреннее — внешнее, пусть значительно меньшим числом примеров. Его реализуют
две модели.
а. с о д е р ж и м о е в м е с т о к о н т е й н е р а — почта вместо машина с почтой, молоко вместо бутылки с молоком:
Брезжит рассвет, проезжает почта.
(Темза в Челси).
в городе, где, как ни темней кирпич,
молоко будет вечно белеть на дверной ступеньке...
(Темза в Челси).
б. м ы с л е н н о е п р е д с т а в л е н и е в м е с т о е г о р е а л ь н о г о п р о о б р а з а, например образ вместо изображения:
Твой образ будет, знаю наперед, в жару и при морозе-ломоносе
не уменьшаться, но наоборот в неповторимой перспективе Росси.
3. следствие — причина. Этот тип у Бродского не представлен. Между тем менее частотный, по данным М. Л. Гаспарова, тип метонимии причина — следствие реализуется несколькими моделями.
а. и с т о ч н и к з в у к а — з в у к, например хор вместо пение, певец вместо
голос, рояль вместо звуки рояля, чайник вместо шум чайника:
Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
⟨…⟩
132
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице...
(Рождественский романс).
из распахнутых окон бьет прекрасный рояль
Раковина ушная в них различит ⟨…⟩
чайник, кипящий на керосинке...
(Я родился и вырос…).
порой послышится то детский плач,
то взвизгнет Лемешев из-под плохой иголки.
(Песчаные холмы, поросшие сосной…).
б. и с т о ч н и к с в е т а — с в е т: зрачок о Фонтанку слепя [вместо свет,
отражаемый Фонтанкой] (Стихи в апреле); старых лампочек тусклый накал
[вместо свет] (Конец прекрасной эпохи).
4 . свойство — носитель. Эта тип переноса у Бродского представлен целым
рядом примеров, например выговор вместо речь, басы вместо голоса:
Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной...
(Рождественский романс).
Темза катится к морю, разбухшая словно вена,
И буксиры в Челси дерут басы.
(Темза в Челси).
Частная модель, реализующая этот тип метонимии, — э т о з в у к, з а п о л н я ю щ и й п р о с т р а н с т в о — п р о с т р а н с т в о: И не в уличный гул [вместо
улица] / он, дверь отворивши руками, шагнул (Сретенье).
К этому же типу метонимии принадлежит модель переноса ц в е т —
п р е д м е т э т о г о ц в е т а:
Между низких ветвей лошадиный сверкнет изумруд...
(Ты поскачешь во мраке…).
Так ходики, оставив в стороне
от жизни два кошачьих изумруда,
молчат...
(Зимняя почта).
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
133
Группа примеров, реализующих модель ц в е т — п р е д м е т э т о г о
ц в е т а особенно интересна, так как цвет, метонимически замещающий имя
предмета (в данном случае глаза), также обозначается метонимически по модели ц в е т — п р е д м е т э т о г о ц в е т а, относящейся к типу свойство —
носитель. Таким образом, имеет место цепочка переходов ‘глаза — цвет глаз
(зеленый) — камень этого цвета (изумруд)’.
Обратно направленный тип переноса носитель — свойство представлен у
Бродского такими примерами, как Север вместо холод, полночь вместо полночный ветер:
Север крошит металл, но щадит стекло.
Полночь швыряет листву и ветви на
Кровлю.
(1972 год).
У Бродского встречается еще один тип метонимического переноса, характерный и для Пастернака. М. Л. Гаспаров не отводит этому типу переноса отдельного места в своей классификации, так как обычно он сопутствует другим
типам метонимии. Это замена движения наблюдателя на движение воспринимаемого предмета:
Плывет… ночной кораблик негасимый
из Александровского сада...
(Рождественский романс).
На самом деле человек движется мимо Александровского сада. На этом
типе метонимии построено все стихотворение: на улице висит афиша, а людям,
которые идут по улице, кажется, что она плывет над ними:
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.
Отходит от платформы поезд, а кажется, что плывет в глазах холодный вечер.
Кроме метонимии у Бродского, так же как у Пастернака, часто используется близкий к метонимии тип переноса — синекдоха, т. е. замена целого на
часть: Сердце скачет, как белка, в хворосте ребер [вместо в грудной клетке]
(1972 год); Раковина ушная [вместо ухо] в них различит не рокот, / но хлопки полотна, ставень, ладоней (Я родился и вырос…); Темно-синее утро в заиндевевшей раме [вместо в окне] / напоминает улицу с горящими фонарями
134
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
(Темно-синее утро…); Я торчу на стальной пружине (вместо на диване); зрачок о Фонтанку слепя [вместо глаз] (Стихи в апреле).
Синекдоха представлена также рядом примеров замены человека на его орган: глаз, засоренный горизонтом, плачет (Одиссей Телемаку); мозг уже сбивается, считая войны (Одиссей Телемаку); горло поет о возрасте (1972 год).
Эти примеры представляют особый интерес. Дело в том, что в обычном языковом употреблении ситуации, в которых на самом деле действующим является
какой-то орган человека, описываются метонимически — активность органа
«затушевывается», и на первое место выдвигается человек. Иными словами, в
обыденном языке, хотя слезы льются из глаз, плачет ч е л о в е к, хотя звук льется из горла, поет ч е л о в е к или п е в е ц и т. п. Это естественно — активные
органы только исполнители того, что хочет сделать человек. В НКРЯ — 41 контекст, в котором одновременно встречаются слова глаза и плакать. При этом
глаза Субъект плакать только в двух примерах, ср.:
И еще одно: даже когда они плакали — эти глаза смеялись (Марина
Цветаева);
Они липли к бровям, наскоро превращаясь в щекочущую влагу, заполнявшую глазные впадины, и Алексею казалось, что это плачут глаза одни,
без него... (Константин Воробьев).
В трех примерах глаза занимают периферийную позицию Инструмента (плакать глазами), ср.:
Надо принять на себя ответственность за буйство пьяного солдата, за
темную волю народную, за смерти неправедные, за грядущий голод, за слезы детей, за дикий вопль всей равнины русской, которая лежит под небом
распростертая, нищая, раскинула бессильные руки свои, плачет слепыми
глазами, шепчет имена убитых, имена обреченных смерти своих детей
(Елизавета Скобцова (Кузьмина-Караваева)).
В девяти случаях глагол плакать выступает в форме причастия — определения
к слову глаза, ср.:
И человек, в чьей голове произошло всё это дело, глядя на дифференциальные уравнения и на куски фотографической бумаги, подтверждавшие порождённую им истину, всхлипывал и вытирал плачущие счастливые
глаза... (Василий Гроссман);
Щель готова закрыться, свет из мира так тонок, так узок, ей приходится напрягать большие плачущие глаза (Галина Щербакова);
Он плакал не глазами — он плакал плечами (Евгений Евтушенко);
Из второго глаза ее, как у амазонки, текут слезы, потому что есть такая — только мне известная легенда, что амазонки, выжигавшие себе для
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
135
удобства пускания стрел на полном скаку одну грудь, по-бабьи плакали не
тем глазом, который приходился над выжженной для ратных дел грудью, а
другим — вторым (Асар Эппель).
Таким образом, в 27 случаях из 41 субъект глагола плакать — человек (не говоря о тех примерах, где слово глаза вообще не встречается). Бродский как бы
восстанавливает органы в правах, выдвигая их на первое место, и с этой точки
зрения синекдоха Бродского — антиметонимия.
Другой случай антиметонимии представлен таким примером, как Дабы не
зажмуривать ей век [вместо глаз], / я прикрывал ладонью их (Шесть лет спустя). Веки — не часть глаза, а орган, смежный с глазом, ср.: Веки Подвижные
складки кожи, прикрывающие глаза (МАС). В русском языке ситуация, в которой человек зажмуривает веки, чтобы прикрыть глаза, описывается метонимически как зажмурить глаза, ср.: Русский возница имеет доброе чутье вместо
глаз; от этого случается, что он, зажмуря глаза, качает иногда во весь дух и
всегда куда-нибудь да приезжает (Гоголь); Он обнял её, и она зажмурила глаза, они оба знали школьный рассказ: кто целуется с открытыми глазами, тот
не любит (Гроссман) =. Примеров, в котором слово веки было бы субъектом
глагола зажмурить, в Национальном корпусе русского языка не встречается
вообще. У Бродского на первый план и здесь выступает активный орган, но на
фоне принятого употребления прямое, не метонимическое описание ситуации
воспринимается как особый тип переноса.
Пример такого же рода — Потому что каблук оставляет следы — зима.
Хотя в реальности действительно следы на снегу оставляют лапы животных или обувь человека, эта ситуация в русском языке традиционно описывается с помощью метонимической замены части на целое: лап зверя — на зверя,
обуви человека — на человека, ср. примеры из НКРЯ:
Найдя ночной след соболя, собака пошла по нему, благо в хвойном лесу
перемещаться ей было значительно легче, чем на открытых местах (Верные друзья // Лесное хозяйство, № 5, 2004);
Следы человека или нескольких, ушедших в потемках на работу, часа
полтора назад были (Асар Эппель, Сидящие во тьме на венских стульях,
1993).
Бродский заменяет метонимическое описание прямым.
Еще один тип метонимического переноса у Бродского чисто авторский,
индивидуальный. Он основан на «смежности» звучания, например смех / снег,
скат / скатерть:
В Русском национальном корпусе 21 пример употребления слова зажмурить, среди
которых нет ни одного примера, в котором его Субъектом было бы слово веки.
27
136
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Уснуло все. Окно. И снег в окне.
Соседней крыши белый скат. Как скатерть
ее конек.
(Большая элегия Джону Донну).
Подведем некоторые итоги.
Итак, в поэзии Бродского представлены все существующие типы метонимического переноса, кроме типа следствие — причина. При этом у Бродского шире представлены типы, обратно направленные тем, которые имеют
бóльшую распространенность в русском литературном языке. Используя высокочастотные типы метонимии, Бродский индивидуализирует их, осложняя
их метафорой или еще одним шагом метонимического переноса. Кроме того,
Бродский использует особый тип переноса — антиметонимию: в тех случаях,
когда в литературном языке принято метонимическое обозначение предмета
или ситуации, Бродский выбирает прямой, неметонимический способ описания. На фоне стертой языковой метонимии прямое описание неожиданно оказывается более образным.
Рассмотрим теперь лексическое наполнение отдельных моделей метонимии у Бродского.
1. Блуждает выговор еврейский по желтой лестнице печальной. По данным
Национального корпуса русского языка слово выговор вообще не употребляется метонимически.
2. Плывет в тоске необъяснимой / пчелиный хор сомнамбул, пьяниц. По данным Национального корпуса русского языка слово хор имеет такое же значение
‘голоса, звучание хора’, как у Бродского, во многих примерах, ср.:
В моих ушах звучал незримый, многоголосый хор, которым я, как ни
странно, дирижировала (И. Грекова);
…я слышу в хоре негодования нотки зависти (А. Макаревич);
Из кедровника доносится нарастающий хор, в него вливаются голоса
шеренг (Слипенчук).
Между тем примеров, в которых слово хор в этом значении сочеталось бы
с глаголом плыть, в Национальном корпусе нет. Результат этого словосочетания — неоднозначность. Из строки Плывет в тоске необъяснимой пчелиный
хор сомнамбул, пьяниц не сразу становится понятно, что речь идет о звуках.
Вначале возникает образ поющих и движущихся хористов. Это же относится
и к строке Плывет в тоске необъяснимой / певец печальный по столице. Слово певец в метонимическом значении ‘голос’ используется достаточно часто,
ср.: Успех этого фестиваля подтвердил, что московская публика не только
не забыла тех, кто когда-то начинал свой творческий путь у нас, а теперь
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
137
завоевал мировое признание, но и продолжает следить за их успехами, хотя и
слишком редко слышит этих певцов у себя на родине (И. Архипова). Но в сочетании с глаголом плыть слово певец не встречается ни в прямом, ни в переносном значении. Результат этого словосочетания — образ движущегося над
столицей поющего человека.
3. Раковина ушная в них различит ⟨…⟩ чайник [вместо шум чайника], кипящий на керосинке (Я родился и вырос…). Словосочетание ушная раковина
вообще не встречается в текстах, представленных в Национальном корпусе
русского языка. Слово чайник не встречается в значении шум чайника.
Таким образом, особенности метонимии в поэзии Бродского не только в
том, что он использует менее распространенные модели, но и в том, что он
применяет их к таким словам, которые в русском литературном языке метонимических значений не имеют. Если же слово используется в метонимическом
значении, существующем в русском литературном языке, И. Бродский отступает от принятой сочетаемости слова.
Список сокращений
Згл — заголовок
КП — «Комсомольская правда»
МК — «Московский комсомолец»
НКРЯ — Национальный корпус русского языка
СОШ — Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.,
1994.
Стол. — «Столица»
Литература
Апресян 1995 — Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995.
АОС — Архангельский диалектный словарь. М., 1980—2005.
Арутюнова, Ширяев 1983 — Арутюнова Н. Д., Ширяев Е. Н. Русское предложение. Бытийный тип. М., 1983.
Виноградов 1999 — Виноградов В. В. История слов. М., 1999.
Гаспаров 1997 — Гаспаров М. Л. Идиостиль Маяковского: попытка измерения //
Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 2. О стихах. М., 1997. С. 383—410.
Гинзбург 1985 — Гинзбург Е. Л. Конструкции полисемии в русском языке: таксономия и метонимия. М., 1985.
Грановская 1977 — Грановская Л. М. Из истории русской лексики конца ХIХ —
начала ХХ в. (изменения в нормах и система оценок) // Литературная норма и
просторечие. М., 1977.
138
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Грановская 2003 — Грановская Л. М. Русский литературный язык в конце ХIХ и
ХХ веков. Очерки. М., 2003.
Жолковский 1978 — Жолковский А. К. Место окна в поэтическом мире Пастернака // Russian Literature. Vol. 6. 1978. № 1.
Жолковский 2004 — Жолковский А. К. Из записок по поэзии грамматики: о переносных залогах Пастернака // Критика и семиотика. Вып. 7. Новосибирск, 2004.
Левин 1998 — Левин Ю. И. Структура русской метафоры // Левин Ю. И. Избранные труды. М., 1998. С. 457—464.
Мельчук, Холодович 1970 — Мельчук И. А., Холодович А. А. К теории грамматического залога (определение, исчисление) // Народы Азии и Африки. М., 1970.
Падучева 1998 — Падучева Е. В. Парадигма регулярной многозначности глаголов
звука // Вопр. языкознания. 1998. № 5.
Падучева 2004 — Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М.,
2004.
Полухина 1995а — Полухина В. Опыт Словаря тропов Бродского (на материале
сборника «Часть речи»). Сообщение на конф., посвящ. творчеству Иосифа
Бродского 24 мая 1995 г. // Митин журнал. Вып. 52. 1995. № 5.
Полухина 1995б — Полухина В. Словарь тропов Бродского. Тарту, 1995.
Розина 2005 — Розина Р. И. Семантическое развитие слова в русском литературном языке и современном сленге. М., 2005.
Семенов 2004 — Семенов В. Иосиф Бродский в северной ссылке: Поэтика автобиографизма. Тарту, 2004. (Ruthenia, 2004).
Сиротинина 2006а — Сиротинина О. Б. Узуальная норма и ее роль в развитии
языка // Русский язык сегодня. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред.
Л. П. Крысин. М., 2006. С. 490—499.
Сиротинина 2006б — Сиротинина О. Б. Что происходит с русским языком? //
Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2006.
Федотов 2005 — Федотов О. Поэт и бессмертие: элегии «на смерть поэта» в лирике И. Бродского // Иосиф Бродский: стратегии чтения. Мат-лы междунар.
науч. конф. 2—4 сентября 2004 года в Москве. М., 2005.
Шайкевич 2006 — Шайкевич А. Я. Лексикографическое представление русских
синонимов (к выходу в свет 2-го изд. «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка под общ. Рук. Ю. Д. Апресяна) // Изв. РАН. Сер. лит. и
яз. Т. 65. 2006. № 4. С. 18—24.
Юганов, Юганова 1997 — Юганов И., Юганова Ф. Словарь русского сленга:
Сленговые слова 60-х — 90-х годов. М., 1997.
Якобсон 1987 — Якобсон Р. Язык прозы поэта Пастернака // Якобсон Р. Работы
по поэтике. М., 1987.
Bartsch 1984 — Bartsch R. Norms, tolerance, lexical change, and context-dependence
of meaning // Journal of pragmatics. Vol. 8. 1984. P. 367—393.
Brook-Rose 1958 — Brook-Rose Ch. A grammar of metaphor. L. 1958.
Глава 2. Семантическая деривация в аспекте нормы
139
Burnett 1990 — The Complicity of the Real: Affinities in the Poetics of Brodsky and
Mandelshtam // Brodsky’s Poetics and Aesthetics. London, 1990.
Hanks 2004 — Hanks P. The syntagmatics of metaphor and idiom // International journal of lexicography. Vol. 17. Oxford, 2004. № 3. P. 245—274.
Jakobson 1973 — Jakobson R. Notes marginales sur la prose du poète Pasternak //
Jakobson R. Questions de poétique. Paris: Seuil, 1973.
Loseff 1990 — Loseff L. Poetics/Politics // Brodsky’s Poetics and Aesthetics. London,
1990.
Markett, Nissim 2003 — Markett K., Nissim M. Corpus-based metonymy analysis //
Metaphor and symbol. Vol. 18. 2003. № 3.
Mendosa Ibáñez, Perez Hernandes 2001 — Mendosa Ibáñez F. H. R. de, Pérez Hernándes L. Metonymy and the grammar: Motivation, constraints and interaction //
Language and communication. Vol. 21. 2001.
Глава 3. Формирование оценочных значений
у безоценочных слов
(М. Я. Гловинская)
Вводные замечания
Глава посвящена прагматически возникающим оценочным компонентам
при употреблении некоторых слов, в лексическое значение которых оценка в
существующих толковых словарях не включается. Этой проблематике посвящены статьи [Гловинская 2005; 2006а; 2006б; 2008].
Подобные оценочные компоненты возникают на базе семантики этих прототипически безоценочных слов в определенных прагматических условиях.
При этом оценка может быть общей (слово сигнализирует о наличии у говорящего отрицательной оценки какого-то факта) или истинностной (слово сигнализирует об оценке чужого высказывания или вообще текста как ложного).
В разделе будут рассмотрены две небольшие группы таких слов.
В первую входят прилагательные неоднозначный и спорный, в меньшей
мере — дискуссионный и амбивалентный, во вторую — глаголы заявлять и
объявлять.
Прилагательные со значением конфликта мнений
(неоднозначный и спорный)
Начнем с неоднозначный и спорный. В своих обычных словарных значениях эти лексемы просто указывают на наличие разных, может быть противоположных, точек зрения, мнений, оценок. Ср.: Хорошо или плохо новое решение — вопрос спорный; Наиболее спорные вопросы выносились на общее
собрание; Реакция критиков на премьеру была неоднозначной — одни хвалили,
другие ругали; У меня к этому отношение неоднозначное — я вижу здесь и
плюсы, и минусы.
Сами по себе эти слова не выражают оценки: спорный — это такой, о
котором спорят или могут спорить, неоднозначный — значит ‘неодинаковый,
Глава 3. Формирование оценочных значений у безоценочных слов
141
разный’. Ни одна из сторон не выделяется в качестве правой, предпочтительной.
Однако в последние десятилетия эти слова стали употребляться в значении
‘плохой, неправильный, отрицательно оцениваемый субъектом (который иногда совпадает с говорящим)’.
Неоднозначный
Это прилагательное (как и соответствующее наречие) стало широко употребляться в оценочном смысле в начале перестройки и гласности (см. об этом
в статье [Левонтина 1995]). В статье И. Б. Левонтиной приводится яркий пример тех лет: Это решение было воспринято неоднозначно — все шахты забастовали [там же: 94]. Однако автор поторопился похоронить это слово, закрепив его употребление только за тем временем. Оно продолжало и продолжает
употребляться. Ср.: Можно, конечно, сослаться на то, что у нашего театра
нет опыта общения со сложной драматургией Славомира Мрожека, да и отношение к польскому драматургу, живущему во Франции, было до недавнего
времени, мягко говоря, неоднозначным (Уппсальский корпус).
Речь идет здесь не о разнообразии мнений по отношению к данному автору,
а об отрицательном отношении к нему со стороны официальных властей и запрет на его произведения в советское время.
Давайте не будем выставлять себя на посмешище с этим законом. Реакция будет неоднозначной и в стране, и за рубежом (радио «Эхо Москвы»,
24.01.2006).
Раз «на посмешище», значит — «не с одной стороны, с другой стороны», не
разные мнения, а однозначно отрицательная реакция.
Пример на наречие: О планах его строительства [спортивного комплекса]
Дейч объявил подчиненным в марте. Однако, эта инициатива была встречена
ими, мягко говоря, неоднозначно. Электронная почта ⟨...⟩, по которой работники Лэнгли могут анонимно посылать руководству свои жалобы, отзывы
и предложения, наполнилась гневными посланиями (ИТАР-ТАСС Экспресс,
1996, вып. 31).
Правда, представление о другом — положительном — мнении может не
исчезать полностью, а уходить в пресуппозицию, не обязательно актуальную
для данной ситуации, а возможную в принципе.
Спорный
— Ваше отношение к введению единого дня голосования по всем регионам? — Спорная новация. Во-первых, это лазейка для продления сроков полномочий ⟨…⟩. Во-вторых, людей может оттолкнуть тот факт,
что в один день проводится сразу несколько выборов ⟨…⟩. В целом закон
продолжает те антидемократические тенденции, которые начались от-
142
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
меной выборов губернаторов (Новая газета, 02.06—05.06.2005, интервью
с Вл. Рыжковым).
Очевидно, что в этом случае новация является для Рыжкова как раз бесспорно плохой, никаких плюсов он в ней не усматривает.
Скачок к такому употреблению происходит через промежуточный вариант,
где появляется фигура субъекта мнения (говорящего) — ‘Такой, против чего субъект (говорящий) имеет возражения; сомнительный для него, не бесспорный’:
Помню, я читал насчет взаимной тяги антиподов. По-моему, есть в
этой теории что-то сомнительное. Или, как минимум, спорное (С. Довлатов, Чемодан);
Гуревич был слишком осторожен в прогнозах. Чуть ли не все его политические обзоры заканчивались словами: «Будущее покажет». Наконец
я ему сказал: — Будь чуточку нахальнее. Выскажи какую-нибудь спорную
политическую гипотезу. Ошибайся, черт возьми, но будь смелее (C. Довлатов, Ремесло).
Слова с близким значением дискуссионный и амбивалентный в обычном
употреблении тоже указывают на различие мнений, взглядов, ощущений; ср.:
Наиболее дискуссионным оказался новый проект жилищного кодекса; Самые
яркие чувства, по Фрейду, — чувства амбивалентные, соединяющие противоположные эмоции («Петербургский Час пик», 2003.09.03).
Дискуссионный и амбивалентный тоже способны к оценочным употреблениям, хотя и в меньшей степени. Ср.: Отдельные небольшие разночтения в переводах вашего сына и Глинки, о которых вы говорите, весьма дискуссионны
и в любом случае не так серьезны, чтобы заниматься заменой одного перевода
на другой (В. Лебедев, О скоропалительном возвращении Господа на землю,
или Попадание великого Бога в «переплёт» // «Лебедь (Бостон)», 2003.06.30).
Автор здесь выражает сомнение вообще в существовании разночтений, т. е.
в истинности слов адресата. По-моему, достоверность его статистики дискуссионна («Газета», 2002.04.16).
Очевидно, что имеется в виду недостоверность статистики, а не то, что на
этот счет могут быть разные мнения.
[Речь идет о психологическом эксперименте с детьми] Дети научились
слышать друг друга, вступать в диалог, сохраняя свою индивидуальную позицию ⟨…⟩ Нужно отметить, что воспитатели амбивалентно отнеслись к
этой ситуации. Оказалось, что участие в разрешении детских конфликтов
выступает для них существенной содержательной стороной собственной
профессиональной деятельности. Ее отсутствие вызвало у них переживание недостаточной загруженности (Вопросы психологии, 2003.12.23).
Глава 3. Формирование оценочных значений у безоценочных слов
143
И здесь имеется в виду не различие мнений, а одинаково отрицательное
отношение.
Замечу, что у слова двойственный, синонимом которого является слово амбивалентный, таких оценочных употреблений не отмечено; возможно, из-за
яркой внутренней формы трудно увести в тень идею второй стороны.
Фактически все эти слова используются как эвфемизмы вместо слов плохой; неверный, неправильный. Недаром они часто сопровождаются метаязыковым вводным оборотом «мягко говоря». Прагматическая потребность в них
диктуется, в частности, максимой вежливости Лича [Leech 1983]. Это связано
с тем, что на шкале интенсивности оценки они менее категоричны, чем слова
типа плохой, неправильный, что связано с наличием упомянутой пресуппозиции.
Отчасти к этой группе примыкают слова сложный и по-разному, тоже выражающие негативную характеристику 1: У меня к нему сложное отношение;
У ребенка сложный характер, т. е. плохой, и – Как поживаете? – По-разному,
т. е. плохо. Однако в этих случаях, хотя на первый план и выдвигается отрицательный компонент, в то же время сохраняется и основное лексическое значение. Мы не скажем сложное отношение, если мы видим в человеке одни недостатки, или сложный характер (в отличие от плохой), если человек просто груб,
примитивен, орет на окружающих или если ребенок ленивый, пассивный, не
хочет учиться. Сложный предполагает какие-то нестандартные свойства и их
проявления, которые делают общение с субъектом сложным для других людей,
а не просто неприятным. По-разному в этом употреблении, в отличие от плохо,
нельзя употребить, если все беспросветно плохо. Оно предполагает какие-то
чередования, полосы в жизни, состоянии здоровья и под., хотя в фокусе высказывания скорее находится что-то плохое.
Глаголы заявлять и объявлять
Перейду к двум «информационным» глаголам — заявлять и объявлять.
В огромном большинстве случаев, в своих обычных словарных значениях,
глаголы заявлять и объявлять оценочно совершенно нейтральны и не содержат никакого указания на неистинность слов субъекта. Ср.: Хозяин ⟨…⟩ твердо
заявил, что тело должно быть вывезено сегодня же на рассвете (И. Бунин,
Господин из Сан-Франциско); В этот момент ⟨…⟩ милейший голос объявил,
что самолет Стокгольм — Симферополь заходит на посадку (В. Аксенов,
Остров Крым).
1
Мое внимание к этим словам привлекла А. А. Зализняк в личной беседе.
144
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Однако в двух следующих примерах содержится отрицательная оценка
слов субъекта речевых актов (РА) заявлять и объявлять со стороны говорящего.
Пример из разговорной речи: Слышишь, она заявляет, что в этот вечер
не была в театре. В отличие от той же фразы с глаголом сказать, которую мы
поймем скорее в чисто информативном смысле (Слышишь, она говорит, что
не была в театре), фраза с заявить содержит указание или намек на то, что
говорящий (автор всего высказывания) в чем-то не одобряет субъекта речевого
действия заявлять. Скорее всего, он сомневается в истинности слов субъекта
(как говорили некоторые информанты, которым предъявлялась эта фраза: «Она
врет»). Во всяком случае, какие-то аспекты данного речевого акта ему неприятны. То же самое обнаруживается в другом примере:
Когда о. Михаил Дударев пришел в редакцию «Восхода» с требованием опубликовать его ответ на клевету против РПАЦ, главный редактор
Белявцева заявила, что «единственная законная церковь в России» — это
Московская патриархия, ведь ее поддерживает президент Путин (МН,
3—9 июня 2005, А. Солдатов).
И здесь очевидно, что автор никак не разделяет абсурдного мнения редактора.
Аналогичные употребления встречаются и у глагола объявлять. Их можно
встретить в научном типе речи:
Конструкция А. Т. Фоменко терпит крах: чтобы её спасти, ему приходится объявлять летопись фальсифицированной (как в случае с Иваном
Грозным) (А. А. Зализняк, Лингвистика по А. Т. Фоменко (2000));
Генетика объявлялась ложным учением, а исповедующие ее — еретиками (Б. Васильев, Оглянись на середине);
Фантомное слово, которое Раля Михайловна объявила архаизмом. На
самом деле здесь нужно видеть другое слово (Диссертант на защите докторской диссертации в Институте славяноведения РАН, 10 октября 2006 г.).
Объявляет здесь, в отличие от нейтрального пишет, является сигналом как
минимум несогласия автора со словами субъекта. Тем самым здесь тоже имеет место отрицательная истинностная характеристика слов субъекта РА объявлять.
Приведем еще пример. В книге [Шмид 2003] имеются ссылки на работу
[Падучева 1996]. В случае согласия с ней В. Шмид пишет Как показала Е. Падучева..., а в полемическом контексте употребляет глагол объявлять: В научной
литературе мы нередко сталкиваемся не только со смешением имплицитного
и фиктивного читателя, но и с полным отказом от такого разделения ⟨…⟩.
Глава 3. Формирование оценочных значений у безоценочных слов
145
Ссылаясь на М. Тулана, Е. Падучева объявляет, что в таком дублировании
нет необходимости (В. Шмид, Нарратология. М. 2003, с. 98).
Возникновению оценочного употребления способствуют определенные
семантические и прагматические факторы. Оно базируется на следующих семантических компонентах значения этих слов (я опираюсь на свое описание
семантики этих глаголов в Новом объяснительном словаре синонимов [Гловинская 2004]).
Оба глагола часто обозначают сообщение, ориентированное на многих
адресатов. Даже если реально субъект обращается к одному человеку, он преподносит свое сообщение так, как если бы оно предназначалось для более
широкой аудитории. Ср. нормальность заявить ⟨объявить⟩ о чем-то во всеуслышание ⟨открыто, громогласно⟩ и сомнительность ??заявить ⟨объявить⟩
о чем-то по секрету ⟨тайно⟩. Ср. также: Потешные театры. Они расцветают вблизи дворов настоящих, больших империй. Начинают обычно со скандала. Объявляют на весь мир, что их хотят выгнать, лишить помещения. Так
мир узнает об их существовании (С. Юрский, Четырнадцать глав о короле //
Октябрь, № 5, 2001); А ведь десять лет тому назад, в двадцатые годы, тогда
профессора вот это самое «долой право!» заявили прямо с высоты университетских кафедр (Ю. Домбровский, Факультет ненужных вещей).
Заявлять и объявлять часто вводят информацию о самом субъекте — о
его намерениях, о неизвестных фактах из его жизни. Он заявил, что будет
управлять страной по законам своей бабки Екатерины (С. Сыров, Страницы
истории); Ирочка вчера объявила, что выходит замуж.
Оба глагола часто предполагают субъекта, облеченного полномочиями,
специальным статусом, чтобы заявлять и объявлять. На вечернем заседании
глава делегации вновь заявил ⟨объявил⟩, что дальнейшие переговоры возможны только при условии вывода войск из зоны конфликта. Поэтому слова такого
субъекта звучат особенно веско.
Кроме того, существуют некоторые официальные ситуации (например, судебное заседание), где заявлять что-то (в отличие от объявлять), может любой участник, независимо от своего статуса. Например, заявлять нечто могут
и судья, и прокурор, и адвокат, и подсудимый, и свидетели. Объявлять в этой
ситуации что-либо может только судья.
Оба эти РА выполняются особым тоном: поскольку они ориентированы
на многих или как бы многих адресатов, они произносятся более отчетливо и
громко, чем, например, просто сказать.
При этом объявить тяготеет к обозначению объективных фактов, а заявить — к обозначению позиции субъекта. Ср.:
Зал замер — Восемнадцать тысяч долларов и колье в сорок тысяч золотом, — торжественно объявил артист, — хранил Сергей Герардович
146
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
в городе Харькове в квартире своей любовницы (М. Булгаков, Мастер и
Маргарита); — Я еще одного артиста подобрала! — объявила утром тетя
Тося (В. Астафьев, Курица — не птица);
Представляете, мальчики, мама мне заявила: или в медицинский, или
к станку (В. Аксенов, Звездный билет); Мой дом — моя крепость, — заявил он камердинеру — захочу спалю (А. Битов, Преподаватель симметрии);
Тогда он заявил Марье Степановне: — Если они не прекратят эти безобразия, Марья Степановна, я уеду за границу (М. Булгаков, Роковые яйца).
В связи с этим высказывание Министр объявил о создании в Москве нового экспериментального театра под руководством Анатолия Васильева (Уппсальский корпус) мы поймем как сообщение о совершившемся факте, о том,
что театр уже создан, а то же высказывание с глаголом заявить скорее как сообщение о намерении создать театр.
Правда, в случае, когда адресатом является вышестоящее официальное
лицо, которое в ответ на сделанное сообщение должно принять соответствующие меры, заявить также может относиться к фактам: В полицию пришел бледный трепещущий человечек и заявил, что его хозяина убили.
Еще одним отличием объявлять от заявлять, является то, что объявлять
отражает часто ситуацию, когда от субъекта кто-то ожидает его сообщения; ср.
естественность Наконец он объявил о своем решении при странности Наконец
он заявил о своем решении.
Теперь посмотрим, почему же говорящий выбирает именно эти глаголы
для введения слов субъекта, с которыми он не согласен, и что же есть в этих
глаголах такого, что позволяет нам ощутить его недовольство?
Рассмотренные выше особенности значения заявлять и объявлять создают
впечатление некоторой дистанции между субъектом и адресатом РА. Это проявляется по-разному у этих глаголов и приводит к несколько разным эффектам
при их оценочном употреблении.
У заявить главным оказывается его типичное использование для обозначения позиции субъекта. Позиция обычно занимается в противовес чьей-то
другой позиции, которая может быть эксплицитно и не выражена; но этот глагол отражает противостояние сторон. В первом примере с заявлять неофициальный, домашний характер диалога сужает возможность употребления этого
глагола (никто не уполномочен делать заявлений и объявлений). Глагол вводит здесь сообщение о факте (не была в театре), в то время как понимается
в соответствии со своим типичным употреблением как сообщение о занятой
субъектом позиции. Если говорящий представляет чьи-то слова не просто как
информацию, а как занятую субъектом позицию, то он обычно имеет в виду и
другую сторону.
Глава 3. Формирование оценочных значений у безоценочных слов
147
Поскольку этой другой стороной (адресатом того, кто заявил) является
здесь сам говорящий, то позиция субъекта противопоставлена его собственному представлению о ситуации, которое ои считает истинным. Отсюда вытекает
оценка слов субъекта как неистинных.
Однако несовпадение позиций — недостаточное условие для возникновения данного прагматического эффекта. Необходимо личное эмоциональное небезразличие говорящего (автора) либо его эмпатия к адресату. Ср. примеры, где
неистинность слов субъекта РА очевидна для читателя, однако глагол заявить
в данном случае не указывает на истинностную оценку этих слов говорящим
вследствие «бесстрастной» передачи РА:
Набожная, а откровеннее сказать — суеверная Анфиса так напрямик
и заявила очень расстроенной Анне Францевне, что это колдовство и что
она прекрасно знает, кто утащил и жильца и милиционера, только к ночи
не хочет говорить (М. Булгаков, Мастер и Маргарита);
Как-то раз и я встретил человека, заявившего, что и вся Россия — не
более чем мой комплекс (А. Битов, Ясность бессмертия (воспоминания непредставленного)).
Приведу еще несколько примеров оценочного употребления заявлять:
А мой внук заявил мне на прощание, что солидные профессии пусть
приобретают мещане (В. Аксенов, Звездный билет);
Как возможно, что интеллигентный академик Р. публично заявляет,
что сталинские репрессии были оправданны, а невинные пострадали, поскольку «лес рубят — щепки летят»? (Новый мир, 1999, №1);
Он, разумеется, экуменист, заявляет, что конфессиональные перегородки «до неба не доходят», а разницу между Православием и Католичеством видит в области не догматической, а этнографической (М. Ардов, Архив НГ).
Говорящий может совпадать или быть солидарным не только с адресатом, как
в вышеприведенных случаях, но и с субъектом. Проверим, возникает ли какойнибудь прагматический шлейф в этом случае — когда фоном является позиция,
не близкая говорящему, а заявлять вводит слова субъекта, не противоречащие
его мнению. Например, Она решительно заявила, что цена эта неслыханная и
чтобы больше зелененькой я бы не смел ему давать (М. Агеев, Роман с кокаином). Можно было бы ожидать, что глагол будет здесь симметрично намекать на
какое-то положительное отношение говорящего к словам субъекта, но этого нет:
его употребление совершенно нейтрально с этой точки зрения.
Видимо, в данном случае проявляется известная ассиметричность языка
при выражении положительных и отрицательных оценок. Сообщение, в ис-
148
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
тинности, правильности которого говорящий не сомневается, воспринимается
языком как норма и его истинность никак специально не маркируется.
Перейдем к глаголу объявлять.
Приведу еще пример, когда объявлять сигнализирует о неистинности слов
субъекта: В № 4 альманаха «Черновик» (1990) он, помнится, объявил, что наскальные рисунки — «это не рисунки» (НМ, 9, 1998).
Напомню, что в анализируемом оценочном значении употребление объявлять ограничивается научными текстами. Между тем, для ввода научных
тезисов обычно используются другие глаголы: доказывает, показывает, демонстрирует, обосновывает, устанавливает и под., указывающие на наличие
ментальных или экспериментальных операций, которые подтверждают тезис,
делают его убедительным или неопровержимым.
Нейтральные пишет или говорит тоже не исключают такого понимания,
особенно когда подчиненная пропозиция оформляется как валентность темы,
а не содержания; ср. В своей статье он пишет о том, что глагол «гарцевать»
пришел в русский язык из венгерского через польский.
В отличие от них глагол объявить в соответствии со своим основным употреблением (сообщение о факте) предполагает только провозглашение тезиса, притом
поданного именно как сообщение о факте. Поэтому применительно к научным
тезисам объявлять вносит коннотации голословности, нескромности, безапелляционности, сближаясь с глаголами вещать, изрекать. Это усиливается упомянутыми выше употреблениями объявлять в ситуации, когда многие ждут информации (По радио объявили о приземлении самолета) и особым «внушительным»
тоном данного РА, с помощью которого охватывается много адресатов (как если
бы субъект воображал, что многие жадно ловят его слова). Употребляя этот глагол,
говорящий в целом создает впечатление неистинности слов субъекта РА.
Поэтому применительно к бесспорно установленным и признанным научным законам и фактам этот глагол не применяется. Странно звучало бы ?Пьер
Кюри объявил, что магнитная восприимчивость зависит от температуры.
Выводы
Итак, оценочные смысловые наращения у глаголов передачи информации
заявлять и объявлять возникают при определенных языковых и прагматических условиях. Перечислим их:
это лексико-семантические факторы: наращения опираются на определенные компоненты значения именно этих глаголов;
текстовые условия: определенное содержание подчиненной пропозиции
для объявлять — такой тезис, который необходимо доказывать, обосновывать,
а не просто объявлять;
Глава 3. Формирование оценочных значений у безоценочных слов
149
прагматические факторы: небезразличное отношение говорящего к данному РА для заявлять;
ситуация общения: такой статус говорящего или такой речевой жанр, которые не требуют, чтобы говорящий делал заявления и объявления (разговорная,
неофициальная речь для заявлять и научный тип речи для объявлять).
Нельзя не вспомнить в этой связи, что в других языках, как известно, для
выражения идеи дистанцированности от чужих слов используются не только
лексические, но и морфологические средства. Таковы болгарский и другие языки Балкано-Западно-азиатского ареала и еще некоторые [Куцаров 1984: 76—79].
Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что семантика связанных с этим
грамматических категорий достаточно разнообразна: слабое, несвидетельское
знание; сомнение говорящего в истинности передаваемой им чужой речи; несогласие с ней и другие разнообразные модальные оттенки [Васева 2005: 21—50;
Ницолова 2003]. По-видимому, семантика подобных форм не всегда очевидна,
так как иногда интерпретации разных лингвистов противоречат друг другу.
Так, например, в немецком языке при непрямой передаче чужой речи (т. н.
косвенной речи) в придаточном предложении употребляется конъюнктив. При
этом значение сослагательного наклонения в данном случае трактуется разными авторами по-разному. Это отмечается, например, в грамматике [Hentschel,
Weydt 1990: 108]: «Конъюктив в непрямой речи, по мнению некоторых авторов,
должен быть употреблен в разговорной речи тогда, когда говорящий отчетливо
дистанцируется от приводимого высказывания: Er hat gesagt, daß er die Grippe
hätte. Sie hat behauptet, das sie euch gestern begegnet sei. В противоположность
этому Helbig / Buscha указывают, что связь между дистанцированностью от последующего высказывания и употреблением конъюнктива недоказуема».
В русском языке, как известно, морфологических средств выражения дистан­
цированности от чужих слов и недоверия к ним не существует. Обычно эти идеи выражаются лексически; ср., например, специальные частицы будто, будто бы, якобы, мол, дескать в контексте речеактных (РА)-глаголов или РА-существительных.
Проанализированные в этом разделе слова выражают истинностную и общую
оценку тоже лексически, но в менее прямой и очевидной форме, имплицитно и к
тому же при существенной поддержке прагматических факторов.
В какой мере можно считать эти значения уже сформировавшимися у названных слов? Относятся ли они только к узусу или их можно считать уже
вошедшими в систему? Основным критерием при решении этого вопроса является количество и качество текстов, в которых встречаются анализируемые
слова в оценочном употреблении. В этом отношении имеют преимущество
глаголы заявлять и объявлять. Хотя оба они в оценочном употреблении ограничены жанрово (заявлять — разговорной речью или ее имитацией в художественных произведениях, а объявлять — научными текстами), тем не менее
150
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
они встречаются в доброкачественных текстах. В отличие от них, прилагательные спорный, неоднозначный и пр. встречаются в основном в политическом
дискурсе, который трудно признать образцовым. Поэтому в настоящее время
можно только констатировать, что у глаголов заявлять и объявлять оценочное
значение сформировано в большей мере, чем у прилагательных.
Литература
Васева 2005 — Васева И. Преизказване. Чужда (неавторска) реч. София, 2005.
Гловинская 2004 — Гловинская М. Я. Словарная статья синонимического ряда
сообщать 1… // Ю. Д. Апресян и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общ. рук. Ю. Д. Апресяна. 2-е изд., исправл. и
дополн. Москва; Вена, 2004.
Гловинская 2005 — Гловинская М. Я. Неконвенциональная оценка в русских
речевых актах // Болгарская русистика. 2005. № 3—4. С. 14—21.
Гловинская 2006а — Гловинская М. Я. Эксплицитное и имплицитное в семантике русских речевых актов // Семантико-дискурсивные исследования языка:
эксплицитность / имплицитность выражения смыслов. Мат-лы Междунар.
науч. конф. 15—17 сентября 2005 г. Калининград, 2006. С. 137—147.
Гловинская 2006б — Гловинская М. Я. Неконвенциональная оценка у безоценочных слов — система или узус? // Проблемы языковой нормы. Тезисы докл.
междунар. конф. Седьмые Шмелевские чтения. М., 2006. С. 36—40.
Гловинская 2008 — Гловинская М. Я. Семантические и прагматические факторы как источник оценки у безоценочных слов // Динамические модели: Слово. Предложение. Текст. Сб. к юбилею Е. В. Падучевой. М., 2008. С. 226—237.
Куцаров 1984 — Куцаров И. Преизказването в българския език. София, 1984.
Левонтина 1995 — Левонтина И. Б. Слова-свидетели // Мова тоталитарного
суспỉльства. Киỉв, 1995. С. 93—1993.
Ницолова 2003 — Ницолова Р. Семантическая гиперкатегория «характеристика говорящим сообщаемой информации» и ее связь с временем и лицом глагола // Грамматические категории: иерархии. Связи, взаимодействие. Мат-лы
междун. науч. конф. Санкт-Петербург 22—24 сентября 2003 г. СПб., 2003.
С. 108—112.
Падучева 1996 — Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.
Шмид 2003 — В. Шмид. Нарратология. М., 2003.
Hentschel, Weydt 1990 — Hentschel E., Weydt H. Handbuch der deutshcen Grammatik. Berlin; New York, 1990.
Leech 1983 — Leech G. H. Principles of Pragmatics. London; NewYork, 1983.
Глава 4. Проблемы представления
новых лексических явлений в нормативных словарях
(на примере иноязычных неологизмов)
(Л. П. Крысин)
Интенсификация процесса заимствования в русском языке конца ХХ — начала ХХI вв. давно находится в поле внимания русистов. Высказываются различные мнения относительно количества и качества заимствуемых слов, особенностей их освоения, их уместности в речи, их взаимоотношений с исконной
и ранее заимствованной лексикой, относительно оценки говорящими новых
иноязычных слов и т. д. (см., например, [Тимофеева 1992; Костомаров 1994;
1996; Брейтер 1997; Крысин 1996; 2002] и мн. др.). Меньшее освещение получают вопросы, связанные с фиксацией иноязычных неологизмов в словарях.
Одними из первых (среди разного типа нормативных словарей) новую лексику фиксируют словари орфографические (см., например, «Русский орфографический словарь», под ред. В. В. Лопатина. М., 1999). И это понятно: нередко
свежее заимствование имеет неустоявшееся правописание, допускает орфографические варианты (примеры общеизвестны: дистрибьютер — дистрибьютор — дистрибутер — дистрибутор, ремейк — римейк, риэлтор — риелтор —
риэлтер — риелтер, сэконд-хэнд — секонд-хенд, мини-маркет — минимаркет,
масс-медиа — массмедиа и т. п.; см. об этом более подробно [Нечаева 2004;
2005]), и речевая практика настоятельно требует, чтобы лингвисты нормализовали прежде всего орфографический облик слова.
Некоторое число иноязычных неологизмов попадает в словари орфоэпические — по сходным причинам: носителю языка надо сообщить, как надо
произносить то или иное новое, но при этом достаточно употребительное заимствование (ср., например, вариативность произношения согласного перед
[э] в словах типа андеграунд, бассет, браузер, дезодорант, дианетика, лейбл,
рейтинг, ретро, сервер, степлер, терминал и др.). Надо сказать, однако, что в
основном и наиболее авторитетном словаре-справочнике по произношению —
«Орфоэпическом словаре русского языка», который регулярно переиздаётся,
152
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
отсутствуют многие иноязычные заимствования, содержащие звукосочетания,
нуждающиеся в кодификации. В частности, здесь нет многих слов с начальными де-, дез-, ре-, которые в одних словах произносятся с мягким согласным
(ревю, ремейк), в других — с твёрдым (деидеологизация, декомпрессия, делимитация), а в третьих допускается и то, и другое.
Но не меньше трудностей у говорящих вызывают и значения иноязычных
неологизмов, условия их употребления, сочетаемость с другими словами в составе предложения и т. п., и здесь помощь носителям языка призваны оказывать словари толковые. Вполне естественно, что среди разного рода толковых
словарей наиболее оперативны в регистрации новых заимствований словари
иностранных слов. Поскольку, однако, такой словарь призван сообщать пользователю информацию не только о написании слова, но и о его значении, происхождении, давать рекомендации, касающиеся его правильного произношения, приводить примеры употребления слова в речи, ссылаться на близкие по
значению лексемы и т. п., лексикографическая обработка слова в словаре иностранных слов — дело гораздо более трудоёмкое, чем в орфографическом словаре. Составитель словаря иностранных слов сталкивается с рядом проблем,
сопровождающих лексикографическую обработку иноязычного слова. Некоторым из них и посвящен данный раздел книги 1.
Типовая словарная статья в современных толковых словарях содержит несколько видов информации о слове, составляющих своего рода з о н ы, в каждой из которых пользователь словаря находит сведения только одного вида.
Таковы, например, зоны толкования, грамматических форм, грамматических
характеристик, произносительных рекомендаций, стилистических помет, лексической сочетаемости слова, текстовых иллюстраций его употребления и т. д.
Зонный принцип организации словарной статьи позволяет представить сведения о слове в систематическом и при этом структурированном виде, благодаря
чему не только легче усвоить эти сведения, но и увидеть сходства и различия
слов в семантике, грамматических характеристиках, в сочетаемости с другими
словами и иных свойствах 2.
До сравнительно недавнего времени словари иностранных слов выпадали
из общего процесса развития современной лексикографии, для которого характерно, с одной стороны, чёткое разграничение филологических и энциклопеПри изложении этих проблем я опираюсь на опыт создания «Толкового словаря иноязычных слов» (М.: Русский язык; Дрофа, 1998; 6-е изд. М.: ЭКСМО, 2005).
2
Сам термин «зона» применительно к словарю и составляющим его словарным статьям
и зонный принцип организации лексикографических сведений о слове подробно обсуждается в работах Ю. Д. Апресяна (см., например, [Апресян 1995: 340—342]); в данной статье
мы следуем именно этим представлениям о способах и средствах лексикографической обработки слова в словарях толкового типа.
1
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
153
дических словарей, а с другой, тенденция к объединению в одном лексикографическом издании информации как о лингвистических свойствах слова, так и
о называемой им реалии. Словари иностранных слов, по существу, являлись
фрагментами энциклопедий: в них сообщались сведения о предметах, понятиях, процессах, свойствах, а лингвистическая информация ограничивалась
фиксацией правильного орфографического облика слова, места ударения в нём
и справкой о его происхождении. «Толковый словарь иноязычных слов», вышедший в 1998 году, явился первым словарем ф и л о л о г и ч е с к о г о типа 3, в
котором на первом плане находится информация о свойствах с л о в а, а сведения энциклопедического характера играют подчинённую роль (подробнее об
этом можно прочесть во вступительной статье к этому словарю).
1. Первая проблема, с которой имел дело составитель упомянутого словаря, — проблема с л о в н и к а. Естественно, она возникает при создании любого
лесикографического труда, но у авторов словарей иностранных слов эта проблема имеет некую специфику — необходимо решать вопрос о включении в
словарь новой, недавно заимствованной лексики, а это связано с определением
её нормативного статуса: вошло ли данное слово в широкое употребление, или
же появление его в речи случайно? известно ли оно всем или, по крайней мере,
многим носителям языка, или же мы имеем дело с заимствованием, которое
обращается в узком кругу говорящих, ограниченном профессионально, социально или как-либо иначе (а если это так, то надо ли фиксировать в словарях
общего типа профессиональные термины, жаргонные слова и т. п.)? каковы
шансы данного слова остаться в языке, вступив в семантические, узуальные и
стилистические отношения с уже существующими словами и послужив основой для образования производных? и т. д.
Отвечая на эти вопросы, составитель словаря вырабатывает некие критерии, позволяющие решить, какие слова-неологизмы заслуживают быть включёнными в словарь, а какие могут быть (хотя бы на некоторое время) оставлены
за его пределами. Эти критерии различны по своей природе; можно выделить по крайней мере три их типа: собственно языковые, коммуникативные и
социально-психологические.
Одними из первых в отечественной лексикографической практике принципиальное отличие филологических словарей от энциклопедических декларировали составители «Толкового словаря русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова. В предисловии к этому словарю
Д. Н. Ушаков писал: «…словарь языка... не должен давать и не дает ни анализа, ни даже
полного описания предметов и явлений; он “толкует” значение слова или различные его
значения, если их несколько, и указывает случаи употребления слов, снабжая свои объяснения там, где нужно, примерами, в значительной степени взятыми из литературы. Новый
“Толковый словарь” есть словарь филологический, и к нему нельзя предъявлять тех требований, которым должны удовлетворять энциклопедические словари».
3
154
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
1.1. К с о б с т в е н н о я з ы к о в ы м критериям относятся, например, такие:
— необходимость разграничить содержательно близкие, но все же различающиеся понятия; ср., например, ряды слов типа дорога — шоссе — автострада — автобан — хайвей; переделка — римейк; исключительный — эксклюзивный и под.; это часто бывает связано с тенденцией к специализации
понятий — в той или иной сфере, для тех или иных целей; ср., например, пары
типа предупредительный — превентивный, убийца — киллер, представление —
презентация и под., эвфемистические, вуалирующие замены, например, в области анатомии, физиологии, медицины (педикулёз вместо вшивость, канцер
вместо рак, анус вместо задний проход и т. п.);
— тенденция к соответствию нерасчленённости, цельности обозначаемого понятия — нерасчленённости обозначающего: если объект наименования
представляет собой одно целое (или, по крайней мере, он как целое мыслится
носителями языка), то говорящие стремятся обозначить его одним словом, а не
словосочетанием или же заменить описательное наименование однословным;
так появились в русском языке слова типа компьютер (заменившее прежнее
электронно-вычислительная машина), электорат (по-русски: совокупность
избирателей), хайджекер (по-русски: угонщик самолетов), овертайм (порусски: дополнительное время) и мн. др.;
— наличие в заимствующем языке сложившихся систем терминов, обслуживающих ту или иную тематическую область, профессиональную среду и
т. п. и более или менее единых по источнику заимствования этих терминов:
если такие системы есть, то вхождение в язык и укрепление в узусе новых
заимствований, относящихся к той же сфере и взятых из того же источника,
облегчается; наглядный пример — система обозначений, обращающаяся в вычислительной технике: эта сфера обрастает все новыми иноязычными (английскими по происхождению) номинациями, в том числе и мало оправданными
с точки зрения коммуникативных потребностей, ср., например, замену слова
пользователь термином юзер (англ. user) в профессиональном языке программистов.
Отбирая иноязычную лексику при формировании словника, составитель
словаря учитывает и такой немаловажный фактор, как принадлежность слова к
ядру или же, напротив, к периферии языковой системы. Ядро — это наиболее
употребительные слова, принадлежащие литературному языку. В большей или
меньшей степени удалены от ядра слова специальные, стилистически сниженные, просторечные, жаргонные, обсценные 4. Естественно, в первую очередь
Подробное рассмотрение проблем, связанных с соотношением ядра и периферии, применительно к двуязычному словарю, см. в работе [Апресян 1993].
4
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
155
в словаре фиксируется лексика ядерная, но и лексика периферийная также
должна попадать в словарь, только при этом необходимо рассматривать разного рода факторы, которые характеризуют то или иное слово: какую реалию
оно обозначает, насколько употребительно, какова его стилистическая окраска,
какова та социальная или профессиональная среда, в которой это слово чаще
всего обращается, и т. д. Не может быть общего решения относительно целого слоя иноязычной лексики (например, терминологической или жаргонной):
решение принимается относительно каждого конкретного слова.
1.2. К к о м м у н и к а т и в н ы м критериям надо отнести прежде всего потребность в наименовании новой вещи, нового понятия. Если такая потребность настоятельна и иноязычное слово хорошо ее удовлетворяет, то оно имеет
шансы остаться в заимствующем языке и часто укореняется, даёт производные,
вступает в разнообразные отношения с другими словами и т. д.; ср., например,
такие заимствования, появившиеся в русском языке в конце ХХ века: гамбургер, грант, скейтборд, телефакс, хоспис, эвтаназия и мн. др.
Можно усомниться, является ли этот критерий чисто коммуникативным —
ведь в потребности как-то обозначить новую вещь, новое понятие сказываются и языковые, и социальные факторы: в языке надо найти соответствующие
номинативные средства, а сама новая номинация должна получить одобрение
большинства носителей данного языка. Это, несомненно, так. Но коммуникативный фактор, как кажется, играет ведущую роль: именно речевая коммуникация, общение людей невозможно без называния объектов общения.
Ещё одним условием, способствующим освоению иноязычного слова в
языке-реципиенте, является коммуникативная актуальность того понятия, которое обозначается этим словом. Например, многие понятия, относящиеся к
таким сферам деятельности, как политика, экономика, средства массовой информации, спорт и нек. др., весьма актуальны в повседневной коммуникации
не только специалистов, работающих в соответствующей сфере, но и в общении обычных носителей языка. Нередко эти понятия имеют иноязычные обозначения: саммит, ваучер, дефолт, инвестиция, спонсор, шоу, пиар, армрестлинг, фристайл и т. п.
Менее специализированные сферы и бытовая жизнь общества также могут характеризоваться коммуникативной актуализацией тех или иных понятий.
Очевидно, что если определенное понятие затрагивает жизненно важные интересы людей, то и обозначающее его слово становится употребительным. Например, в современном российском обществе актуальны темы, связанные с разного рода уголовными преступлениями и нарушениями общественной морали:
взяточничеством, убийствами, проституцией, наркоманией и т. п. Обсуждение
этих тем не обходится, в частности, без употребления слов иноязычного происхождения (наряду с ними широко используются и жаргонизмы): коррупция,
156
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
коррупционер, киллер, путана, наркотик, наркоман, наркомания, наркокурьер,
трафик (путь, по которому переправляются наркотики) и др. Иноязычные
неологизмы, которые обозначают коммуникативно актуальные понятия, естественно, должны рассматриваться как реальные или потенциальные элементы
лексической системы заимствующего языка и, следовательно, как возможные
единицы словника словаря иностранных слов.
1.3. Среди с о ц и а л ь н о - п с и х о л о г и ч е с к и х критериев, учёт которых
необходим при рассмотрении шансов иноязычного неологизма на вхождение
в язык, интерес представляет такой фактор, как п р е с т и ж н о с т ь и н о я з ы ч н о г о с л о в а по сравнению с исконным или ранее заимствованным и
обрусевшим. Как кажется, этот фактор оказывает определённое влияние на
активизацию употребления таких слов, как презентация (вместо представление), хотя здесь имеется и некая семантическая причина: презентация — это
т о р ж е с т в е н н о е представление чего-либо (фильма, книги и т. п.); эксклюзивный (вместо исключительный), которое, правда, легче укладывается в некоторые контексты, чем его русский синоним (ср. эксклюзивное интервью при
сомнительности оборота исключительное интервью), и это обстоятельство,
по-видимому, влияет на живучесть иноязычного слова; консалтинг — в контекстах типа «Фирма осуществляет консалтинг» — вместо более обычного,
русифицированного, хотя и образованного от той же иноязычной основы слова
консультирование, и нек. др.
Бо́льшая социальная престижность иноязычного слова по сравнению с
исконным вызывает иногда явление, которое может быть названо п о в ы ш е н и е в р а н г е: слово, которое в языке-источнике именует обычный объект,
в заимствующем языке прилагается к объекту, в том или ином смысле более
значительному, более престижному и т. д. Так, французское слово boutique значит ‘лавочка, небольшой магазин’; будучи заимствовано русским языком, оно
приобретает значение ‘магазин модной одежды’; примерно то же происходит
с английским словом shop: в русском языке название шоп приложимо не ко
всякому магазину, а лишь к такому, который торгует престижными товарами
(обыкновенный продмаг шопом никто не назовет); слаксы — это не просто
‘широкие брюки’ (как в английском), а ‘м о д н ы е широкие брюки особого
покроя’. Английское hospice ‘приют, богадельня’ превращается в хоспис — дорогостоящую больницу для безнадёжных больных с максимумом комфортных
условий, облегчающих процесс умирания. Итальянское puttana ‘шлюха, потаскуха’ даёт в русском путану — ‘в а л ю т н у ю проститутку’ и т. д.
Такое «повышение в ранге» может способствовать укреплению слова в заимствующем языке.
2. Ещё одна группа проблем, которые должен решать составитель словаря
иностранных слов, касается видов информации о словах, включаемых в сло-
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
157
варь. Поскольку словарная статья организуется по отмеченному выше зонному
принципу, то эти проблемы нагляднее всего обсудить в соответствии с зонами
словарной статьи.
2.1. Первая из них — «вход» в словарную статью, то есть само заголовочное слово. Обычно оно даётся в своей исходной форме: склоняемое существительное — в именительном падеже единственного числа, прилагательное — в
форме единственного числа и мужского рода, глагол — в форме инфинитива и
т. д. — и отмечается знаком ударения. Какие неясности возникают здесь?
2.1.1. Во-первых, они могут касаться орфографического облика слова. Чаще
всего составитель словаря иностранных слов следует за орфографическими
словарями, в которых даётся нормативное написание слова. Однако в тех случаях, когда неологизм еще не зафиксирован орфографическим словарем, приходится принимать самостоятельное решение по поводу написания этого нео­
логизма. Кроме того, бывают случаи, когда автор словаря иностранных слов
корректирует рекомендации составителей словарей орфографических.
Проиллюстрируем сказанное двумя примерами.
В современном русском языке увеличивается число иноязычных слов, которые, помимо своего употребления в качестве самостоятельной лексемы, выступают как словообразующие элементы — в виде первой части сложных слов
типа бизнес-класс, секс-услуги и под. Написание большей части таких слов
кодифицировано, а именно дана рекомендация об их дефисном написании
(см., например, «Русский орфографический словарь» под ред. В. В. Лопатина.
2-е изд. М., 2005). Некоторые же случаи требуют кодификации, поскольку они
не вполне аналогичны только что приведённым словам. Это касается тех сложных образований с участием иноязычных элементов, в которых первая часть
не употребляется в качестве самостоятельного слова: как писать — грин-карта
или гринкарта, ньюс-рум или ньюсрум, веб-сайт или вебсайт, масс-медиа или
массмедиа? Следуя в целом той орфографической форме, которую имеет соответствующее слово в языке-доноре, составитель словаря всё же учитывает и
речевую практику носителей языка-реципиента и, кроме того, существующую
в этом языке орфографическую традицию написания сложных слов.
Второй пример касается написания слова гексаген. В «Толковом словаре
иноязычных слов» это слово даётся именно в таком написании — с «а» во втором слоге, в отличие от последних изданий «Орфографического словаря русского языка» и «Русского орфографического словаря» (1995), где рекомендуется писать это слово с «о»: гексоген. Аргументация в пользу первого написания
такая.
В русском языке давно утвердилась греческая по происхождению морфема гекса- (от греч. hex ‘шесть’, в сложных словах hexa… ‘шести…’), вычленяемая в таких терминах, как гексахлоран и гексахорд. Эта морфема входит
158
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
в ряд аналогичных морфем, соответствующих именам других числительных
древнегреческого языка: тетра- ‘четырёх…’ (ср. тетралогия, тетрациклин,
тетраэдр, тетрагональный), пента- ‘пяти…’ (ср. пентагон, пентаграмма,
пентаметр, пентатлон, пентахорд), гепта- ‘семи…’ (ср. гептахорд, гептатоника), окта- ‘восьми…’ (ср. октаэдр, октаподы). Все эти морфемы, как
видим, пишутся с буквой ­а в финальной части. Откуда же гексОген?
«Словарная» история этого термина, по-видимому, такова.
Первоначально он был зафиксирован в «Политехническом словаре», и
авторы этого словаря ошибочно интерпретировали гласный во втором слоге
термина как соединительный (как в русских сложных словах типа пароход).
Составители «Орфографического словаря» (а затем и «Русского орфографического словаря») просто перенесли термин из «Политехнического словаря»,
сохранив его написание, так как излишне доверились специалистам в области взрывчатых веществ. А когда журналистам понадобилось использовать на
страницах газет этот до недавних пор совершенно не знакомый им химический
термин, они сверились с орфографическими словарями как непререкаемыми
авторитетами по части написания всех слов, употребляющихся в русском языке, и безо всяких колебаний стали писать и печатать гексоген.
2.1.2. Во-вторых, в иноязычном слове, которое служит входом в соответствующую словарную статью, должно быть указано нормативное ударение.
Поскольку словники словарей иностранных слов обычно не совпадают со словниками словарей орфоэпических, дающих рекомендации относительно норм
ударения, у составителя словаря иностранных слов могут возникать вопросы
по поводу акцентуации тех или иных иноязычных лексем (в особенности новых, недавно заимствованных и ещё не зафиксированных другими словарями),
и решать эти вопросы он должен самостоятельно.
Основным критерием здесь служит произношение слова в языке-источнике:
как правило, в заимствовании должно сохраняться то же место ударения, что
и в слове-прототипе: докумéнт — в соответствии с латинским documentum,
партéр — в соответствии с французским parterre, паблúсити — в соответствии с английским publicity, сúлос — в соответстви с испанским silos и т. п.
(в процессе употребления слова в языке могут случаться и отклонения от этого
правила, но речь сейчас не о них, так как нас интересуют прежде всего ино­
язычные неологизмы, которые ещё не имеют традиции употребления в языкереципиенте). Тем не менее при словарной фиксации иноязычных неологизмов
могут возникать вариативные или даже неправильные рекомендации относительно ударения в слове.
Акцентная вариантность может объясняться тем, что в качестве источника
заимствования с равной вероятностью можно назвать два языка, в которых соответствующее слово имеет разное место ударения. Таково, например, слово
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
159
тандем: оно могло быть заимствовано и из французского языка, где tandem
имеет ударение на втором слоге, и из английского, где tandem произносят с
ударением на первом слоге. В соответствии с неединственностью источника
заимствования и в русских словарях слово тандем дается с вариативным ударением: тандéм и тáндем (иное дело, что в русском языке один из акцентных
вариантов — с ударением на втором слоге — делается более употребительным).
Пример ошибочной акцентной рекомендации: указание «Толковым словарём иноязычных слов» места ударения в слове гастарбайтер — на третьем
слоге, тогда как в соответствии с оригиналом ударным в этом этимологически
сложном слове должен быть второй слог: гастáрбайтер. Зная это, автор словаря, тем не менее, руководствовался наиболее частотным произношением этого
слова в современной речевой практике именно в форме гастарбáйтер. Однако
более правильным решением в данном случае было бы указание вариативного
ударения (что и сделано в 6-м издании этого словаря).
3. В зоне произношения «Толковый словарь иноязычных слов» даёт рекомендации относительно фонетического облика того или иного заимствования.
Эти рекомендации касаются лишь таких сторон его произношения, которые
специфичны для фонетики иноязычных слов. Главным образом они касаются произношения твёрдого или мягкого согласного перед фонемой ⟨э⟩ в таких
словах, как агрессор, крем, тезисы, претензия, тенденция, несесер и под., сохранения [о] в неударной позиции в словах типа болеро, боа и под., запрета на
произношение «лишнего» согласного в словах типа инцидент, компрометировать, прецедент и немногих других явлений. Некоторые из этих рекомендаций
актуальны и для новых заимствований, фиксируемых словарями иностранных
слов: ср. произношение таких сравнительно недавно заимствованных слов,
как бойфренд, брейн-ринг, бренд, дефолт, клипмейкер, плеймейкер, ньюсмейкер, ньюсрум, ноутбук, попкорн, римейк, секонд-хенд, сервер, фитнес, хот-дог
и др.
4. В зоне грамматических форм сообщается примерно та же информация,
которая даётся в толковых словарях: флексия родительного падежа склоняемых
существительных, родовые окончания; указываются также вариативные формы — например, варианты форм именительного множественного некоторых
существительных мужского рода: инспéкторы, ов и инспектора́, óв; скрéперы,
ов и проф. скреперá, óв и т. п.
5. В зоне грамматических характеристик обсуждаемый словарь в основном
следует за толковыми словарями, но есть и некоторые отличия. В частности,
впервые в практике составления толковых словарей при существительных (как
склоняемых, так и несклоняемых) последовательно указываются помета одуш.
и «сдвоенная» одуш. и неодуш., которые ориентируют пользователя словаря
160
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
на правильное употребление соответствующего слова в винительном падеже.
В большинстве случаев такое употребление не вызывает трудностей, но для
ряда слов, в особенности для более или менее малоупотребительных терминов
и для несклоняемых существительных, эта помета нетривиальна: ср., например, слово анчоус, которое может употребляться и как одушевленное, и как
неодушевлённое существительное (ловить анчоусов, но есть анчоусы), слова
типа леди, рефери, которые должны согласовываться в винительном падеже
с прилагательными-определениями так же, как согласуются определения со
склоняемыми существительными: пригласили двух леди (ср.: пригласили двух
дам); На ринге мы увидели известного рефери (ср.: …известного судью).
6. Сведения об этимологии иноязычного слова занимают отдельную зону.
Неологизмы последних лет попадают в русский язык почти исключительно из
одного источника — из английского языка в его американском варианте, поэтому особых трудностей с этимологизацией неологизмов не возникает. Трудности могут появляться в тех случаях, когда английский язык играет роль языкапосредника: он питает русский язык не собственным лексическим материалом,
а словами, взятыми из других языков. Например, слово бутик попало в русский язык не прямо из французского (ср. франц. boutique ‘небольшой магазин,
лавка’), а через посредство английского, где оно в процессе освоения было
«повышено в ранге» и обозначает магазин по торговле модными товарами.
7. В зоне стилистических помет особую роль играют пометы, указывающие на сферу преимущественного употребления данной лексической единицы. Это касается главным образом специальных терминов. Среди неологизмов
доля терминов достаточно высока, поэтому пометы типа мед., инф. (термин
информатики), полит., спорт., эк. (термин экономики) и др. весьма частотны:
они сопровождают подачу в словаре, например, таких сравнительно недавно
заимствованных терминов, как бодибилдинг, брокер, валеология, дайвинг, дефолт, дисплей, дотировать, инвестиция, могул, провайдер, саммит, сканер,
фристайл и т. п.
8. Одной из самых важных зон словарной статьи в «Толковом словаре иноязычных слов» (как это следует и из самого названия словаря) является зона
толкований. Принципиально она мало чем отличается от зоны толкований в
обычных толковых словарях, однако доля энциклопедических сведений о реалии, называемой данным словом, здесь больше, чем в толковом словаре общего типа. Это объясняется спецификой описываемого лексического материала:
иноязычное слово в большинстве случаев менее известно пользователю языка,
чем исконно русское, поэтому оно требует пояснений не только с точки зрения
собственно смысла, но и с точки зрения той внеязыковой действительности,
фрагмент которой слово обозначает. В особенности это относится к малознакомым словам-неологизмам. Так, например, толкования слов блокбастер, боди-
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
161
арт, диоксин, Интернет, мультимедиа, прайм-тайм, толлинг, Уотергейт и
мн. др., помимо собственно семантической информации, содержат и некоторые сведения энциклопедического характера (о природе самого объекта или
понятия, о сфере его распространения или применения, принципе действия
и т. п.).
9. Зона иллюстраций — в виде словосочетаний, речений — особенно актуальна для лексикографического представления неологизмов, поскольку у носителей языка трудности могут возникать как раз при употреблении иноязычного
неологизма в тексте, при его соединении с другими словами в составе предложения.
10. Наконец, финальная зона словарной статьи в «Толковом словаре иноязычных слов» содержит семантические аналоги данного слова, то есть слова,
близкие (но не синонимичные) по смыслу. Например, группу аналогов составляют все иноязычные названия спортивных игр с мячом (баскетбол, волейбол,
гандбол, поло, пушбол, регби, футбол), съездов и собраний (конгресс, конференция, семинар, симпозиум, форум), разного рода вложений капитала (дотация, инвестиция, кредит, субвенция, субсидия) и т. п. Иноязычный неологизм,
попадая в русский язык, нередко «встраивается» в такую группу аналогов, обнаруживая определённую общность с ними в семантике: ср., например, сравнительно недавно заимствованные экономические термины дилер, дистрибьютор, трейдер, которые вместе с другими терминами образуют группу аналогов
(брокер, джоббер, дилер, дистрибьютор, маклер, риелтор, трейдер). Словарная статья каждого из этих слов содержит в зоне аналогов все остальные слова,
относящиеся к данной группе.
11. В заключение следует сказать, что в процессе заимствования новых
иноязычных слов и специальных терминов происходит перестройка семантических отношений (синонимических, антонимических, конверсных и др.)
между существующими в языке обозначениями, с одной стороны, и словаминеофитами, с другой. Словарь, фиксирующий заимствования, должен, естественно, реагировать на все эти изменения и представлять их в виде определённой информации в той или иной зоне словарной статьи иноязычного слова.
Вторичные заимствования и их описание в толковом словаре
В современном русском языке наблюдается процесс вторичного заимствования иноязычных слов: наряду с ранее заимствованным и ассимилированным
в языке словом появляется слово, по форме совпадающее с ранее заимствованным, но имеющее иное значение, вплоть до полной омонимии.
Вот примеры иноязычных слов, вторично заимствованных русским языком
в конце ХХ века.
162
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
Наряду со словом пилот в значении ‘специалист, управляющий летательным аппаратом’ [СОШ-1997: 518], заимствованным из французского языка,
вероятно, в самом начале ХХ века, в конце ХХ в. появилось пилот в значении ‘спортсмен, управляющий высокоскоростным спортивным транспортным
средством (гоночным автомобилем, бобом — в бобслее, картом — в картинге
и т. п.)’ — в соответствии с тем же значением слова pilote во французском языке, где это значение появилось раньше, чем в русском. Ср.: «pilote — 4. водитель (автомашины и т. п.)» [НФРС: 820]; в словаре [Petit Robert 1973: 1305]
приводится также пример locomotive-pilote, то есть ‘ведущий гонщик’ (в автомобильных, велосипедных и т. п. соревнованиях).
Новейшим заимствованием является также слово пилот в значении ‘пробный выпуск печатного издания’, употребительное главным образом в профессиональной среде журналистов. Это значение слова появилось под влиянием англ. pilot, которое среди своих многочисленных значений имеет и такое:
«7. разг. 1) пробное мероприятие; мероприятие, проводимое в виде опыта
2) пробная, экспериментальная постановка (пьесы, оперы, балета и т. п.)
3) пробный показ спектакля в провинции (до показа в столице, крупном городе) 4) = pilot film [пробная серия многосерийного фильма]» [НБАРС, т. 2: 689].
Ср. также пилотный в новом значении ‘пробный’: пилотный проект, пилотное исcледование, пилотный выпуск журнала и т. п. — это значение у русского
прилагательного появилось также под влиянием английского языка, где прилагательное pilot имеет, в частности, значение ‘пробный, экспериментальный’
(это значение реализуется, например, в уже приведённом сочетании pilot film, а
также в словосочетаниях pilot ballon ‘пробный шар’, pilot plant ‘опытная, экспериментальная установка’, pilot study ‘пробное, экспериментальное исследование’ и под. — см. [НБАРС, т. 2: 689, 690]).
Новым для русского языка является употребление слова формат в значении ‘характер, вид, форма’ (Встреча глав европейских государств прошла в
обновлённом формате; Новый формат передачи телевизионных новостей) —
под влиянием англ. format в том же значении; ср.: «3. характер, форма, вид: the
format of a conference план, “сценарий” конференции…, 4. форма записи или
представления информации» [НБАРС, т. 1: 805]; ранее, в конце ХVIII — начале
ХIХ вв. (см. [Современный словарь… 2000: 827]), это слово было заимствовано из немецкого языка в значении ‘вид, размер печатного издания, тетради,
листа’.
Термин директория в информатике обозначает справочник файлов со ссылками на расположение их для поиска операционной системой компьютера; термин заимствован из английского, где directory также является (в одном из значений) компьютерным термином; ср. ранее заимствованное русским языком из
французского Директория (фр. Directoire) — первоначально для обозначения
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
163
коллегиального органа исполнительной власти во Французской республике
в 1795—1799 гг., а затем и для именования некоторых контрреволюционных
правительств во время Гражданской войны 1917—1922 гг. в России и на Украине; и в том, и в другом случае заимствования восходят к средневековой латыни,
где directorium значило ‘управление, руководство’.
Слово конференция известно в русском языке примерно с конца ХVIII в. в
значении ‘совещание представителей каких-либо общественных, профессиональных и т. п. групп по тем или иным вопросам’. В конце ХХ в. оно начинает
употребляться в специализированном «спортивном» значении ‘спортивный
союз, спортивная ассоциация’ (Хоккейная команда из западной конференции),
несомненно, под влиянием англ. conference, которое в американском варианте
английского языка имеет как раз такое значение (наряду с другими). Возможно иноязычное влияние также в возникновении спортивного термина легионер
‘игрок в составе футбольной, хоккейной и т. п. команды, приглашённый из команды другой страны’ — по-видимому, как «незаконное» производное от leage
‘лига’ (поскольку в словах лига и легионер этимологически, семантически и
фонетически разные корни 5), но возникло это производное значение у русского слова легионер, а не у англ. legionary, которое таким значением не обладает.
(Подробнее о влиянии семантики иноязычных слов на семантику слов русского языка — исконных и заимствованных — и о возникновении семантических
кáлек см. [Крысин 2002].)
Критерии, которые позволяют квалифицировать то или иное слово именно
как вторичное заимствование, а не как естественное семантическое развитие
ранее заимствованного слова, преимущественно узуальные и экстралингвистические. Например, необходимо принимать во внимание, в какой сфере деятельности впервые появилось новое употребление уже известного слова, в какой
стране и в каком языке, в какое время и т. д. Однако не может быть сброшено со
счетов и собственно лингвистическое соображение: насколько органичным выглядит то или иное значение как результат семантического саморазвития слова,
появления в нем вторичных смыслов. Если объяснить возникновение нового
значения как результат семантического развития слова затруднительно (как в
приведенных выше примерах), то необходимы поиски источников, в том числе
иных языков, которые могли повлиять на появление слова с таким значением.
Решению вопроса о том, чтó перед нами — вторичное заимствование или
ещё одно, естественно развившееся новое значение ранее заимствованного иноязычного слова, помогает тот факт, что у формально одного и того же
5
Ср.: «Легионер… — нем. Legionär < лат. legiōnārius ‘принадлежащий к легиону’ < legio
(legiōnis) ‘легион’; Лига… — фр. ligue < лат. ligāre ‘связывать, соединять’» [Крысин 2003:
387, 392].
164
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
слова в его разных значениях нередко разные источники заимствования (может быть и один, общий язык-источник, но время заимствования — разное:
см. выше пример со словом пилот). Так, слово монстр наряду с традиционным
отрицательно-оценочным значением ‘чудовище, урод’ (в этом значении слово
заимствовано из французского языка) в последнее время приобрело значение
положительно-оценочное ‘нечто чрезвычайно значительное, выдающееся’
(напр., монстры кинобизнеса) — несомненное влияние семантики английского
слова monster: ср. «monster — 3. что-л. громадное. ~ ship громадный / огромный
корабль…» [НБАРС, т. 2: 470]; в американском сленге слово monster употребительно также в значении ‘наркотик, действующий на центральную нервную
систему’ (см. [АРСАС 1994: 301; Chapman 1975: 282]).
Иногда на различие в языках — источниках заимствования указывают те
или иные (обычно небольшие) расхождения в фонетическом облике первоначально и вторично заимствованных слов. Так, наряду со старым заимствованием транспарант, пришедшим из французского языка (фр. transparent
‘прозрачный’), по-видимому, в середине ХIХ в. (см. [Современный словарь…
2000: 750]), и производным от него прилагательным транспарантный, в конце ХХ в. появляется слово транспарентный, которое в словарях описывается
следующим образом: «Транспарентный [англ. transparent прозрачный, явный,
очевидный] — полит., дипл. О политической позиции, концепции и т. п.: не
содержащий секретов и недомолвок, “прозрачный” для других» [Крысин 2003:
854]; см. также фиксацию слова транспарентность в [Захаренко, Комарова,
Нечаева 2003: 651] в значении ‘отсутствие секретности, доступность любой
информации’, без каких-либо ограничивающих стилистических помет. При
этом и ранее заимствованное, и новые слова восходят к одному источнику —
латинскому языку, где trāns означает ‘сквозь, через’, а pārēre — ‘появляться’
(в [Современный словарь… 2000: 751] в качестве второй части этимона указано латинское причастие paratus ‘подготовленный, готовый’, производное
от глагола parare ‘подготовить, готовить’, что, по-видимому, маловероятно,
так как делает затруднительным установление семантической связи и слова
транспарант, и нового заимствования транспарентный, и их французского и
английского прототипов с латинским источником).
После рассмотрения этих примеров зададимся вопросом: как описывать в
толковом словаре вторичные лексические заимствования при условии их полного формального совпадения с ранее заимствованными словами — как омонимы или как значения многозначного слова?
Как кажется, необходимо различать лингвистическую квалификацию того
или иного слова (либо как вторично заимствованного, либо как приобретшего
новое значение в русском языке), с одной стороны, и практику подачи подобных фактов в толковом словаре, с другой.
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
165
Для выяснения языковой сущности нового лексико-семантического явления, несомненно, важно понимать, в каких случаях мы имеем дело с процессом саморазвития языка, а в каких — с иноязычным влиянием. В первом
случае мы должны констатировать появление нового значения у ранее заимствованного слова; во втором, когда связь между традиционным и новым
значениями трудно объяснить действием механизмов возникновения полисемии, а соответствие нового заимствования определенному иноязычному
прототипу, напротив, очевидна, — речь должна идти о вторичном заимствовании.
При словарном же описании «двойного» лексического заимствования действуют те же принципы, что и при подаче всех прочих слов: если в толковании
разных смыслов одного слова имеются общие семантические компоненты, то
эти смыслы должны интерпретироваться как разные значения многозначного
слова; если общих семантических компонентов нет, то соответствующие смыслы должны описываться как омонимичные (и, следовательно, одно и то же по
форме слово необходимо давать в толковом словаре в виде омонимов).
Обратимся к приведённым выше примерам.
Два значения слова пилот: 1) ‘специалист, управляющий летательным
аппаратом’ и 2) ‘спортсмен, управляющий высокоскоростным транспортным
средством’ в толковом словаре скорее всего должны описываться в рамках
одной словарной статьи, поскольку у этих значений есть общие семантические
компоненты: ‘лицо’, ‘управлять’, ‘транспортное средство’. Слово же пилот в
значении ‘пробный выпуск печатного издания’ должно составить отдельную
словарную статью, поскольку в его значении нет ни одного компонента, который совпадал бы или пересекался с семантическими компонентами слова
пилот в его личных значениях. Прилагательное пилотный также должно описываться в разных словарных статьях, то есть как пилотный¹ и пилотный²,
поскольку первое имеет значение ‘относящийся к пилоту, пилотам’ (при обозначении этим словом лица), а второе — ‘пробный’ (полное несовпадение значений, их омонимия).
Разные значения слова формат могут быть описаны в одной словарной
статье, так как семантические компоненты ‘вид, форма’ являются общими для
разных значений этого слова (ср. формат бумажного листа и формат телевизионной передачи).
Слово конференция естественнее описывать в виде двух словарных статей,
поскольку смыслы ‘совещание представителей каких-либо общественных,
профессиональных и т. п. групп по тем или иным вопросам’ и ‘спортивный
союз, спортивная ассоциация’, не имея общих семантических компонентов,
явным образом омонимичны. То же самое касается и слова монстр: два смысла — ‘чудовище, урод’ и ‘нечто чрезвычайно значительное, выдающееся’ — не
166
Часть II. Изменения в лексике и лексической семантике
имеют общих семантических компонентов, и, следовательно, перед нами —
два омонима, словарное описание которых должно даваться в виде двух разных словарных статей. В значениях слов директория¹ и Директория² также нет
ничего общего, и словари совершенно обоснованно дают эти слова как омонимы: см., например [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003: 205; Крысин 2003: 234,
850] 6.
Литература
Апресян 1993 — Апресян Ю. Д. Лексикографическая концепция нового большого англо-русского словаря // Новый большой англо-русский словарь. Т. 1 /
Под общ. рук. Э. М. Медниковой, Ю. Д. Апресяна. М., 1993.
Апресян 1995 — Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
АРСАС 1994 — Англо-русский словарь американского сленга / Пер. и сост. Т. Ротенберг, В. Иванова. М., 1994.
Брейтер 1997 — Брейтер М. А. Англицизмы в русском языке. М., 1997.
Захаренко, Комарова, Нечаева 2003 — Захаренко Е. Н., Комарова Л. Н., Нечаева И. В. Новый словарь иностранных слов. М., 2003 (3-е изд. М., 2008).
Костомаров 1994 — Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над
речевой практикой масс-медиа. М., 1994.
Костомаров 1996 — Костомаров В. Г. Русский язык в иноязычном потопе // Русский язык за рубежом. М., 1996. № 2.
Крысин 1996 — Крысин Л. П. Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни // Русский язык конца ХХ столетия (1985—1995) / Отв.
ред. Е. А. Земская. М., 1996.
Крысин 2002 — Крысин Л. П. Лексическое заимствование и калькирование в русском язык последних десятилетий // Вопр. языкознания. 2002. № 6.
Крысин 2003 — Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. 5-е изд. М.,
2003.
НБАРС — Новый большой англо-русский словарь / Под ред. Э. М. Медниковой
(1-й том) и Ю. Д. Апресяна. Т. 1—3. М., 1993—1994.
Нечаева 2004 — Нечаева И. В. Правописание иноязычных слов в свете действующих правил орфографии // Русск. яз. в школе. 2004. № 5.
Нечаева 2005 — Нечаева И. В. Мотивированность иноязычных заимствований:
орфографический аспект проблемы // Русск. яз. в науч. освещении. 2005.
№ 1(9).
НФРС — Гак В. Г., Ганшина К. А. Новый французско-русский словарь. М., 1994.
6
Автор благодарит М. А. Осипову за сообщение ряда примеров, свидетельствующих о
процессе вторичного лексического заимствования, актуальном для современного этапа развития русского языка.
Глава 4. Проблемы представления новых лексических явлений
167
Современный словарь… 2000 — Баш Л. М., Боброва А. В., Вячеслова Г. П., Кимягарова Р. С., Сендровиц Е. М. Современный словарь иностранных слов. Толкование. Словоупотребление. Словообразование. Этимология. М., 2000.
СОШ 1997 — С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка.
4-е изд. М., 1997.
Тимофеева 1992 — Тимофеева Г. Г. Английские заимствования в русском языке
(фонетико-орфографический аспект): Автореф. дис. … докт. наук. СПб., 1992.
Petit Robert 1973 — Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue française,
par Paul Robert. Paris, 1973.
Chapman 1975 — New Dictionary of American Slang / Еd. by R. Chapman. New
York, etc., 1975.
Часть III
СИСТЕМНЫЕ, НОРМАТИВНЫЕ
И УЗУАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ
В МОРФОЛОГИИ И СИНТАКСИСЕ
Глава 1. Потенциальные глагольные формы
(М. Я. Гловинская)
Вводные замечания
Данная глава состоит из двух разделов. Первый раздел посвящен потенциальным видовым глагольным формам, второй — причастиям совершенного
вида будущего времени.
В первом разделе речь идет о возможностях системы, не реализованных
в узусе в полной мере; во втором, напротив, предметом рассмотрения служат
явления, распространенные в узусе, и обсуждается вопрос, в какой мере их
можно считать уже вошедшими в систему (о принятых в данной монографии
понятиях «система» и «узус» см. во Введении). Если в первом случае речь идет
о потенциях, заложенных в самой системе, то во втором — об узусном явлении, которое может еще только претендовать на вхождение в систему.
Таким образом, слово «потенциальный» используется применительно к
этим случаям в двух разных смыслах: во-первых, это кандидат на вхождение
в узус (из системы) и, во-вторых, кандидат на вхождение в систему (из узуса).
Обычно в литературе термин «потенциальный» используется только в первом
смысле 1.
Видовые корреляты 2
Критерии потенциальности видового коррелята
Предметом изучения не является потенциальное слово целиком. Мы не рассматриваем такие случаи, когда обе видовые формы равно потенциальны (например, отпя́ливать — отпя́лить, выпя́ливать — выпялить, разма́нивать —
1
О потенциальных словах и их критериях см. [Винокур 1943; Земская 1973: 217—226;
1992: 180—200].
2
Материалы данного раздела частично опубликованы в [Гловинская 2008].
172
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
размани́ть, расщебенивать — расщебенить). Рассматриваются только случаи,
когда форма одного из видов реальна, а другого вида — потенциальна. Например, сболтнуть (лишнее) — сбалтывать: потенциальный НЕСОВ; погребать — погрести: потенциальный СОВ.
Естественно, встает вопрос о критериях потенциального видового коррелята.
Два первых критерия у него такие же, как у потенциального слова вообще.
Они таковы:
1) Выводимость по продуктивным правилам системы.
Выводимость по продуктивным правилам создает возможность создания
такого количества потенциальных слов, что все они не могут быть помещены в
словарь, что является характерной чертой самого класса потенциальных слов.
Основой для неограниченного образования потенциальных слов может
быть только язык с хорошей системой словопроизводства. Ср., например, немецкий язык, где сложные слова образуются достаточно свободно и поэтому
можно построить разнообразные потенциальные композиты; английский, где
ситуация сходна с немецким, с той разницей, что элементы сложных номинаций пишутся раздельно. Ср. немецкое Donau + dampf + Schiff + s + fahrt +
gesellschaft + kapitän + patent + en + mappe ‘папка для капитанской лицензии
Дунайского пароходства’ (пример из [Мельчук 1997: 237]) и английское zero +
insertion + force + connector ‘соединитель с малой силой вставки’ (пример из
[ЭТАП-2 1989: 15]).
Для русского словообразования в качестве высокопродуктивной модели, не
имеющей ограничений, называется сочетаемость существительных с префиксами анти-, сверх-, супер- [Земская 1992: 181] 3.
Можно привести и случаи, ранее не упоминавшиеся в связи с проблемой
продуктивности и потенциальных слов. Бесконечное количество потенциальных слов способен дать словообразовательный тип сложных прилагательных,
образованных с участием числительных, где последние выступают «в качестве
компонентов, предшествующих опорному, в сложениях с подчинительным отношением основ» [ Грамматика 80, т. 1: 320], например, тысяча стотридцатипятиэтажный, двух- (трех- и т. д.)осный вагон. Такие прилагательные образуются по следующему правилу: к количественному числительному в родительном
падеже присоединяется прилагательное, образованное от существительного 4.
Видимо, это некоторое преувеличение: существуют ограничения, например, на сочетаемость приставки анти- с предметными существительными; ср. странность ?антистол,
?
антикрупа.
4
В связи с бесконечным количеством таких образований возникает вопрос об их представлении в словаре — какие помещать, а какие нет. Формальные механизмы конечного
представления этого бесконечного массива лексики были разработаны в рамках лингвистического процессора ЭТАП-3.
3
Глава 1. Потенциальные формы и значения
173
В то же время, даже если число потенциальных слов теоретически может
быть бесконечным, реализуются из этого ряда далеко не все: дело решает прагматическая востребованность. Например, хотя с языковой точки зрения возможно обозначение любых долей типа (одна) вторая, третья, четвертая, пятая...,
десятая, сотая, тысячная, (две) третьих, пятых и т. п., однако такие, как (одна)
семьдесят девятая, (одна) девяносто первая и пр., в словаре не указываются.
Что касается видовой системы, то в ней, конечно, нет абсолютной, не знающей ограничений продуктивности: в видообразовании существуют и формальные, и семантические условия реализации той или иной морфемы, так что потенциальной формой в строгом смысле можно назвать только такую, которая
не нарушает этих ограничений.
Из критерия выводимости следует, что потенциальный видовой коррелят
не должен быть корневым словом, он всегда является производной единицей.
В этом состоит одно из его отличий от р е д к о г о с л о в а, не маркированного
по этому признаку
2) Отсутствие в узусе.
Об отсутствии потенциальной формы в узусе можно говорить как при ее
полном отсутствии в текстах, так и в случае единичного присутствия. Разница
между этими двумя ситуациями принципиальной не является, так как существо потенциальности и состоит в возможности создания нужной формы в любой момент, так сказать, для одноразового употребления.
Кроме того, эти единичные употребления часто встречаются в не вполне
нейтральных стилистически текстах: иронических, стилизованных под архаику, просторечии и т. д. Иногда они сопровождаются рефлексивными замечаниями автора; ср. пример из [Ремчукова 2004: 130]: Она любит мужчин, но
людей она не любит, она не умеет их «полюблять». Чье это слово? Не помню,
кого-то знаменитого (И. Муравьева, Дневник Натальи).
Впрочем, в разговорной речи возникновение потенциальных форм большей частью связано не со стилистическим заданием, а с коммуникативной
потребностью: благодаря потенциальной форме говорящий создает для себя
возможность употребить более простую синтаксическую конструкцию и точнее выразить нужный смысл; ср. Да он теперь все время растрагивается и
плачет VS. Да он теперь все время бывает растроган и плачет. Если в первом
случае речь идет о частом возникновении данного состояния, то вторая фраза
указывает на постоянное пребывание в этом состоянии..
Другой пример: Ночью туда [к аэродрому] не подпускают, кто подойдет ближе чем на сто шагов, того застреливают (Д. Шостакович, Письмо
И. И. Соллертинскому 7 августа 1929 г.).
Эту мысль невозможно выразить иначе более естественным образом (нормативное в того стреляют потеряло бы идею результативности, содержащую-
174
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
ся в приставке). Если же употребить здесь форму СОВ: Кто подойдет ближе
чем на сто шагов, того застрелят, то опять смысл изменился бы. Форма НЕСОВ застреливают употреблена в узуальном значении и тем самым содержит
указание на реально встретившиеся неоднократные случаи убийства, а фраза
с формой СОВ является формулировкой некоторого правила, запрещающего
подходить к аэродрому и содержащего угрозу. При этом, может быть, вообще
еще никого не убили.
В 90-е годы появились частые заказные убийства, когда человека убивали
из огнестрельного оружия, т. е. застреливали. Казалось бы, вот прекрасный
случай (если так можно выразиться о данной ситуации) для перевода слова
из потенциального в ранг нормативного. Для этого возникла коммуникативная
потребность. Но язык не всегда оправдывает наши ожидания. В данном случае
он решает возникшую задачу иначе: нужное значение он развивает у глагола
расстрелять - расстреливать, а застреливать по-прежнему остается потенциальным словом 5. Расстрелять кого-то означало либо ‘убить сразу многих
из огнестрельного оружия’ (расстрелять мирную демонстрацию рабочих),
либо ‘казнить’, т. е убить человека по приговору, решению, приказу. Теперь оно
стало употребляться еще и в значении ‘застрелить человека’, а в форме НЕСОВ расстреливать выражает тот смысл, который должен был бы выражать
глагол застреливать. Например,
Милиционер расстрелял безбилетника в московском метро (www.newsru.
com/russia/03aug2004/metro.html); Чеченским милиционерам приказано расстреливать на месте всех, кто носит маску (epop.ru/news/919/) [если встретит такого на улице].
Вообще, коммуникативная потребность в выражении какого-то смысла
способствует употреблению нужной единицы в речи, но не обязательно влечет за собой ее нормализацию 6.
У глаголов с этим же корнем и инфинитивом на -ить, но другими приставками форма
НЕСОВ вполне употребительна; ср. отстрелить – отстреливать, подстрелить – подстреливать, пристрелить – пристреливать, прострелить – простреливать.
6
Это можно подтвердить примером из другой области. В русском языке отсутствует
регулярный механизм преобразования непереходного глагола в переходный каузативный.
Есть отдельные пары типа есть - кормить; пить – поить; стоять – ставить; лежать –
класть и нек. др. (где второй глагол – каузатив) и пары типа глагол на ~ся – переходный
каузативный глагол (типа чашка разбилась – разбить чашку ). Однако отсутствует продуктивное правило образования каузатива, подобное английскому to dance – и ‘танцевать’, и
‘делать так, чтобы кто-то танцевал’, to fly ‘лететь’ и ‘заставлять лететь’. Такие образования
в русском языке встречаются в детской речи (а дети очень чутко ощущают возможности,
заложенные в системе). Почти все дети говорят Я лопнул шарик. Мне встретилось такое
образование и в просторечии: нянька говорила, передавая матери ребенка лет двух в парке (прошу прощения за сниженный пример): Я его попысала. Кстати, распространенность
5
Глава 1. Потенциальные формы и значения
175
3) «Странность» для носителя языка.
Если первые два критерия у видовых коррелятов совпадают со словообразовательными, то их третий критерий является специфическим. Это — «странность» для носителей языка. Данный критерий отличает видовую (и возможно,
вообще грамматическую) потенциальность от словообразовательной (какиенибудь суперцена или рейганизм с самого начала не казались странными словами). Потенциальный же видовой коррелят воспринимается носителем языка
как странное слово. Это отмечали все исследователи видовой потенциальности. Ср. «не звучит» [Черткова 1996: 104], «искусственность глагола» [Чанг
1999: 11], «системное ненормативное видообразование» [Ремчукова 2004: 124],
«нестандартность» [Там же: 137].
Тем не менее, несмотря на странность и отсутствие в узусе, многие потенциальные видовые корреляты, в отличие от потенциального словообразования,
помещаются в словарях как реальные формы, без каких бы то ни было помет.
Ср., например, в БАС: Перемежить см. Перемежать. Примеров на перемежить нет ни в самом словаре, ни в корпусе текстов. В ААЗ дается глагол сбалтывать ‘говорить лишнее’ как регулярная пара к сболтнуть. Между тем этот
глагол отсутствует во всех словарях, и его нет в корпусе текстов; подавляющим
большинством наших информантов (8 из 10) он был оценен как «странный».
Более того, если в толковом словаре принята установка на подачу в качестве заглавной формы всегда формы только одного вида, то составителям приходится давать в качестве заглавной в некоторых случаях именно потенциальную форму. Особенно часто это бывает с глаголами НЕСОВ, образованными
вторичной имперфективацией. На это обращено внимание в [Апресян 1997],
где речь идет о БАС, в котором в качестве представляющей формы всегда дается глагол НЕСОВ: «Поскольку форму СВ ущипнуть в словарь помещать нельзя, представляющей формой является форма НСВ ущипывать, хотя ни одного
примера составители словаря на эту форму предъявить не могут: все примеры на реальное использование глагола ущипнуть именно на форму СВ» [Там
же: 10]. Ср. там же комментарии по поводу глагольных форм заслеживать
(пол), издерживать, услеживать (за кем-либо), которые даны в БАС в качестве
заглавных.
таких образований в просторечии совершенно не изучена. Встречаются они в шутливой
речи в качестве языковой игры; ср. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Американский профессор М. Эпштейн приводит несколько примеров из Интернета. Вот наиболее
удачный: Улыбнуть или сердце обогреть можно и двумя словами [Эпштейн 2007]. Но нет
никаких признаков формирования такого механизма в речи литературно говорящих, хотя
потребность в выражении каузативного смысла не всегда может удовлетвориться имеющимися средствами.
176
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Результаты эксперимента: свойства потенциальных видовых коррелятов.
В работе ставятся следующие вопросы:
1) Все ли потенциальные видовые формы одинаково странны, или одни
воспринимаются как более странные, а другие – как менее?
2) Все ли носители языка оценивают их одинаково, или для одних носителей какая-то форма будет странной, а для других – нормальной?
3) Происходят ли в массиве потенциальных видовых форм подспудные
процессы, в результате которых некоторые из них становятся менее странными и приближаются к тому, чтобы войти в узус из системы, а другие, наоборот,
удаляются от узуса?
Для предварительного ответа был проведен маленький эксперимент с литературным текстом. Шести студентам РГГУ было предложено несколько фраз
из произведений А. И. Солженицына «В круге первом» и «Архипелаг ГУЛАГ».
Я воспользовалась подборкой примеров, содержащейся в работе [Петрухина
2000: 100], где активное использование потенциальных имперфективов отмечается как характерная черта литературного стиля этого писателя. Приведем
эти фразы:
Бабку знали, кажется, все московские народовольцы, потому что она
приючала их у себя и помогала чем умела.
За посадкой изредка протягивались поезда, прошумливали, а будто
беззвучно, только дымок в движении.
Во время войны в лагерях расстреливали мало (если не говорить о тех
республиках, где перестреливали сотни и сотни в покидаемых тюрьмах).
Был у нас на двоих денщик ⟨...⟩, которого я так и сяк озабочивал и понукал следить за моею персоной ⟨...⟩.
Бывший семинарист возненавиживает этих болтунов больше, чем
губернаторов и полицейских.
Сравнением двух зданий владимирского централа — царского и советского, Марченко вещественно объясняет нам, почему не состаивается
аналогия с царским периодом русской истории: царское здание сухое и теплое, советское — сырое и холодное.
И еще пример из того же автора, приводимый в [Ремчукова 2004: 141]:
Но даже в самые жуткие годы, к ранней пятилетке, уже стали «революционные идеалисты» очунаться.
Единственное слово, которое всеми шестью нашими информантами оценивается как «нормальное», «почти нормальное», «приемлемое», «в принципе нормально, но я бы не употребила» — перестреливать. Этот глагол есть в БАС.
Глагол озабочивать пять человек оценили как «странно», «неприемлемо»,
«плохо», «не очень хорошо», одна — «мне кажется, что этот глагол сейчас не
Глава 1. Потенциальные формы и значения
177
употребляется, но для меня приемлемо». Этот глагол отмечен в МАС, БТС и
СОШ.
Глагол прошумливать пять человек оценили как «странный», одна — «я бы
так не сказала, но в данном контексте, как авторское выражение, мне нравится». В словарях не отмечено.
Остальные глаголы оцениваются единодушно как «невозможно!», «неприемлемо», «странно», «плохо». Особенно странными представляются, конечно, глаголы приючать и очунаться, хотя оба они отмечены в Словаре В. И. Даля. По их
поводу информанты говорили, что трудно понять даже, что имеется в виду.
Впрочем, скорее всего, для Даля слово прỉючать тоже потенциальное. Ни
одного примера на эту форму нет, только на прỉютить; нет также ссылок на
говоры, где оно было бы распространено. Тем не менее сам он использует его в
толковании слов (потенциальных же?) прỉючатель, прỉютитель, -ница: «приючающий кого-либо». В XIX веке это слово должно было выглядеть менее странным, чем сейчас, из-за большей продуктивности модели на ~а [Авилова 1964].
Зато материалы Даля проливают свет на форму очунаться: в говорах есть
глагол очунуться, от которого образуется регулярный НЕСОВ очунаться.
Помимо этого, для более полного ответа был проведен другой эксперимент.
Для него были составлены специальные фразы, содержащие потенциальные
видовые формы. Материал для них отбирался в основном из словарей Уш,
БАС, МАС, ААЗ следующим образом 7:
1) форма есть в словарях, но мне она представляется странной, например,
заслеживать (пол), издерживать и др.);
2) формы нет в словарях, но мне она кажется допустимой, например, довоевывать;
3) форма есть в одних словарях, но отсутствует в других, например, изрубцовывать (есть в МАС и БАС, нет у ААЗ);
4) форма оценивается как потенциальная в работах других авторов, но мне
кажется нормальной, например, выпаливать.
Фразы, составленные для теста:
Они сознали свое превосходство.
Сами погребут покойного.
Покойника погребли в тот же день.
В качестве основных словарей привлекались Уш, БАС, МАС, ААЗ. Однотомники
СОШ и БТС привлекались эпизодически, главным образом, в случаях, если они включали
глагольную форму в отличие от остальных словарей. Проверка в текстах проводилась по
электронному корпусу текстов Сектора теоретической семантики ИРЯ РАН (объем корпуса — 34 миллиона словоупотреблений). Случаи использования примеров из Национального корпуса русского языка оговаривались в тексте.
7
178
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Покойника нужно погрести как можно скорее.
Она сердилась, когда ребята заслеживали пол.
Не услеживаешь всех соотношений лиц и степеней родства.
К смерти ее уготавливать?
Он никогда не сбалтывал ничего лишнего.
Он перещипывал всех встречных девок.
Он всегда ущипывал горничную за щечку.
Доктор каждый раз напутывал что-то в рецепте.
Когда он издерживал все деньги, тетка давала ему опять.
Всадник выскакал вперед.
Он льстит, хлопочет, всем услуживает.
Последние месяцы войны он довоевывал на юге Германии.
При встрече она всегда перецеловывала всех своих племянников.
За малейшую провинность хан изрубцовывал плетью своих слуг.
Все, чего он коснется, омертвевает.
Деревья замшели, начали омертвевать.
Рыбу очищают от чешуи и плавников, распластовывают вдоль хребта на две половинки.
Он постоянно застукивал жену с каким-нибудь новым любовником.
При обыске истыкивали штыками все подушки.
Щели плотно утыкивали паклей.
Каждый раз пчелы изжаливали лошадь до полусмерти.
Свежие срезы нужно сразу засмаливать.
Каждую зиму лыжи нужно подсмаливать.
Пока он пересмаливал лыжи, стемнело.
Это каждый раз опечаливало ее не на шутку.
Я задавливаю нарастающую жалость к нему.
Таких нужно просто застреливать.
Почему у нас так часто стали вешаться и застреливаться?
Мы каждый день залепливали глиной дырки в углах, но мыши опять появлялись 8.
Уличные скульпторы у вас на глазах в пять минут вылепливают бюст.
Грибы нужно хорошо промариновывать.
Каждый раз он наполосовывал кучу бумаги.
Каждый вечер забегал, наспех накарябывал несколько строчек, оставлял ей и убегал.
Для кролика надо было нащипывать каждый день мешок травы.
Во время игры он всю ее исщипывал исподтишка.
Он нагуливался до того, что придя домой, падал от усталости.
Каждый раз она выпаливает какое-то возражение.
8
В анкету была включена еще контрольная фраза с реальной формой НЕСОВ залеплять:
Мы каждый день залепляли глиной дырки в углах, но мыши опять появлялись. В таблице
она не учитывается.
Глава 1. Потенциальные формы и значения
179
Экспериментальные фразы были предложены для оценки 11-ти студентам
РГГУ в возрасте 20-21 года. Студенты оценивали их по шкале «нормально» —
«странно», сопровождая по желанию собственным комментарием.
Результаты разбились на три группы (замечу, что ответы студентов не всегда совпадают с моими оценками):
1) преобладающая оценка — «нормально» (всего 4 слова, примеры: перецеловывать, вылепливать, услуживать);
2) преобладающая оценка — «странно» (18 слов, примеры: истыкивать,
издерживать, ущипывать);
3) разброс оценок (18 слов, примеры: довоевывать, омертвевать, застукивать).
Приведу вначале результаты в табличной форме, а затем прокомментирую их.
Результаты эксперимента: разная степень готовности войти в узус
1-я группа
Перецеловывали
Вылепливают
Услуживает
Застреливаться
2-я группа
Погрести СОВ
Выскакал СОВ
Сознали СОВ
задавливать
Истыкивали
Издерживал
Наполосовывал
Утыкивали
Заслеживали
Уготавливать
Перещипывал
Ущипывал
Изжаливали
Промариновывать
не услеживаешь
Сбалтывал
Напутывал
Распластовывают
«нормально»
«странно»
10
8
8
8
1
3
3
3
0
1
1
0
0
0
0
1
1
1
1
1
1
2
2
2
2
2
11
10
10
11
11
11
11
10
10
10
10
10
10
9
9
9
9
9
180
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
3-я группа
Погребут СОВ
Погребли СОВ
Изрубцовывал
Засмаливать
Подсмаливать
Нагуливался
застреливаться
Довоевывал
Омертвевает
Застреливать
Застукивал
Пересмаливал
Опечаливало
Нащипывать
Исщипывал
Залепливали
Омертвевать
Накарябывал
Выпаливает
5
4
7
7
7
7
7
6
6
6
5
5
5
5
5
4
4
4
4
6
7
4
4
4
4
4
5
5
5
6
6
6
6
6
7
7
7
7
Первая группа ответов (оценка «нормально»)
1) При встрече она всегда перецеловывала всех своих племянников — 10 ответов «нормально» (из них 1 — «хорошо»); 1 «странно» («немного странно»).
Этот глагол отсутствует в МАС, БАС, Уш, ААЗ. Его нет в корпусе текстов.
2) Уличные скульпторы у вас на глазах в пять минут вылепливают бюст —
8 ответов «нормально»; 3 «странно» (из них 1 «но приемлемо»). Глагол есть в
БАС с пометой «в просторечии» и в ААЗ; отсутствует в МАС и Уш. Примеры в
текстах единичны, но они ясно указывают как раз на непросторечный характер
глагола:
Гиперреальные образы и модели уже не являются слепками или подобиями реальности, они сами ее вылепливают (О. Николаева, Современная
культура и Православие); Ему хотелось сделать ей что-нибудь приятное,
чтобы потом она пришла к нему и чтобы он увидел, как благодарность высекает ее лицо и вылепливает ее улыбку (Марсель Пруст, По направлению
к Свану).
3) Он льстит, хлопочет, всем услуживает — 8 ответов «нормально»
(из них 1 — «хорошо»); 3 «странно» (из них 1 — «невозможно», 1 — «только
Глава 1. Потенциальные формы и значения
181
в стилистически окрашенной речи»). Глагол есть в БАС, МАС, ААЗ. В первых двух с пометой «устар.». В БАС и ААЗ он подается как парный НЕСОВ к
услужить, в МАС как отдельный непарный глагол НЕСОВ. Примеры преимущественно XIX века, современные единичны. Несколько примеров из корпуса
текстов:
Он достал какой-то чугунок, даже чашку, вскипятил воду, заварил
чаю — одним словом, услуживал с необыкновенным усердием (Ф. М. Достоевский, Записки из мертвого дома); Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки
(Л. Н. Толстой, Война и мир); Мальчик отдан был услуживать в галантерейный магазин, но оттуда сбежал в Барсуки и нанялся к кузнецам Молчановым (А. Солженицын, Архипелаг ГУЛАГ); Унижений не прощу, когда
улыбался, льстил, хлопотал, услуживал, задницы лизал — а иначе не пробиться (М. Веллер, Положение во гроб).
Итак, современные студенты наиболее единодушно назвали «нормальным»
глагол перецеловывать, отсутствующий во всех словарях и текстах.
Это значит, что перецеловывать приблизился к норме, поскольку эти
4 словаря являют собой один синхронный срез, а современные студенты —
другой.
Вторая группа ответов (оценка «странно»)
СОВ:
1) Покойника нужно погрести как можно скорее — единогласно назван
странным (из них 1 «неприемлемо»). Есть без помет в БАС, МАС, Уш, ААЗ.
Это значит, что он отдалился от нормы, став архаизмом. Следовало бы также дать помету «высок.».
В Корпусе текстов встретился один современный, при этом стилизованный,
пример: Василий Михайлович снял с пояса шпагу, возложив ее на грудь мертвеца, потом скомкал шарф генеральский, тканный золотом, отдал убитому: —
Погрести его с отданием почестей офицерских! (В. Пикуль, Фаворит).
2) Всадник выскакал вперед — 1 ответ — «нормально»; 10 — «странно».
Глагол есть в БАС, МАС, Уш, ААЗ, нигде не снабжен пометой «устар.». Между
тем примеры в корпусе текстов исключительно из языка XIX века:
Едва успели они выскакать в одни ворота, как русские вторглись в другие (А. А. Бестужев-Марлинский, Аммалат-Бек); На этот звук сейчас же изза недалекого угла выскакала верхом на маленьком бодром коньке гулевая
солдатка Веретеница и протяжно заунывно аукнула (Н. С. Лесков, На ножах); Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь,
выскакал вперед солдат, где было просторно (Л. Н. Толстой, Война и мир).
182
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Ср. более поздний (первая половина ХХ в.) пример из МАС: Из рощи выскакал на иноходце татарин с бельмом на глазу (К. Федин).
Выскакать не соотносится в этом значении (по отношению к верховой
езде) с формой НЕСОВ выскакивать. Он является непарным глаголом СОВ
и был включен для проверки того, как оцениваются архаизмы. Как видим,
они воспринимаются как «странные» слова, т. е. так же, как и потенциальные
формы.
3) Они сознали свое превосходство — 1 ответ — «нормально»; 10 — «странно» (из них 1 — «неприемлемо», 1 — «невозможно»). Глагол дается в БАС,
МАС, Уш, ААЗ как член пары сознавать — сознать без пометы «устар.». Немногочисленные примеры в словарях и корпусе текстов относятся к XIX веку,
за исключением цитаты из Е. Тарле. Ср.:
И я сам очень скоро потом сознал всю невозможность моей мечты
(Ф. М. Достоевский, Бесы); Он сознал ясно, что миновал страшную опасность (Ф. М. Достоевский, Вечный муж); Впервые он ясно сознал свое
разъединение с сыном; он предчувствовал, что с каждым днем оно будет
становиться все больше и больше (И. С. Тургенев, Отцы и дети); С первой
минуты, когда я сознал себя, я почувствовал, что я уже гасну! (И. А. Гончаров, Обломов); Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился (Л. Н. Толстой, Война
и мир); Всё это делало положение Наполеона совсем безнадежным, и он
это сознал сразу, удаляясь от ватерлооского поля, на котором кончилось его
кровавое поприще (Е. Тарле, Наполеон).
Таким образом, как «странные» оцениваются современными студентами
потенциальные формы СОВ, которые есть во всех словарях. Тем самым следует признать, что они отдалились от нормы, став архаизмами.
НЕСОВ:
Что касается НЕСОВ, то «странными» все или почти все информанты называли как отсутствующие, так и зафиксированные в словарях формы, при
этом и между словарями наблюдаются расхождения.
Приведем вначале формы, которые даются в словарях.
При обыске истыкивали штыками все подушки — 0 «нормально»;
11 «странно» (из них 1 «невозможно»). Глагол есть в БАС, МАС, ААЗ. В словарях и текстах примеров на НЕСОВ нет.
Щели плотно утыкивали паклей — 0 «нормально»; 11 «странно» (из них 1 «невозможно»). Глагол есть в МАС (как пара к утыкать), в БАС (как непарный НЕСОВ) без примеров, у ААЗ. В корпусе текстов примеров не встретилось.
Когда он издерживал все деньги, тетка давала ему опять — 0 «нормально», 11 «странно» (из них — 1 «неприемлемо», 1 «невозможно»). Глагол есть в
Глава 1. Потенциальные формы и значения
183
БАС, МАС, ААЗ без пометы устар. В корпусе встречаются только архаичные
и стилизованные употребления:
Двухмесячное пребывание корпуса маршала Виктора вокруг города,
гарнизон, пятнадцать тысяч больных и раненых и проходившие команды издерживали в сутки по шестьдесят тысяч рационов (Д. В. Давыдов,
Дневник партизанских действий 1812 года); [Товарищи] на его деньги помогали ему издерживать время (В. П. Титов, Уединенный домик на Васильевском); Казна не издерживала ни копейки на археологические поиски
(О. И. Сенковский, Превращение голов в книги и книг в головы); На это
вы издерживаете рубль с копейками, и вы приехали так же удобно, как и
за тринадцать рублей (Н. С. Лесков, На ножах); Я и тогда уже видела, что
многим обязана вам, когда вы уверяли, что издерживаете на меня только
запасные деньги свои, которые, как говорили, у вас в ломбарде на всякий
случай лежали (Ф. М. Достоевский, Бедные люди); Посольский курьер
примчался с ответом: «Г-жа Волань таковою считается, и немало он издерживает ей на подарки» (В. Пикуль, Фаворит).
Она сердилась, когда ребята заслеживали пол — 1 «нормально»; 10 «странно» 9. Глагол есть в БАС, МАС, ААЗ. МАС дает и форму НЕСОВ СТРАД этого
глагола заслеживаться что можно было бы назвать 2-й ступенью потенциальности, поскольку сам пассив у многих глаголов является потенциальной
формой. При этом БАС дает ее даже в качестве отдельной словарной статьи
(со спорной пометой разг. — пол заслеживается). В словарях и текстах примеров нет.
К смерти ее уготавливать? — 1 «нормально»; 10 «странно» (из них 1 «просторечно», 1 «неприемлемо», 1 «невозможно»). Глагол есть в БАС без пометы,
с отсылкой к толкованию уготовлять, которое дается с пометой устар. В Уш
имеет помету Книжн. Ритор. В МАС и ААЗ пометы не имеет.
В текстах примеры единичны: Бовуар описывает различные «пограничные ситуации», в которых женщина переживает уготавливаемое ей состояние «быть вещью» (НМ, 1998, № 9); — К смерти ее уготавливать? —
спросил Вяземский (В. Пикуль, Фаворит). В последнем случае имеет место
стилизация.
Он всегда ущипывал горничную за щечку — 1 «нормально»; 10 «странно»
(из них 1 «возможно», 1 «невозможно», 1 «просторечно»). Есть в БАС (с пометой редк.), МАС (только в значении ‘отщипнуть кусочек’), Уш с пометой
простореч., ААЗ. В словарях и текстах примеры только на форму СОВ ущипнуть.
Для сравнения приведем оценку формы СОВ этого глагола заследить: Заследили
всю комнату — 7 «нормально» (из них 1 «хорошо»); 4 «странно».
9
184
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Он перещипывал всех встречных девок — 1 «нормально»; 10 «странно»
(из них 1 «просторечно», 2 «невозможно»). Есть в БАС, МАС, ААЗ. В корпусе текстов встретился единственный не вполне понятный пример: Я остался
один-одинехонек: скучать по утрам, созерцая на стеклах якутскую морозную флору, зевать по вечерам, перещипывая Гете (А. Бестужев-Марлинский,
Письмо к доктору Эрману).
Не услеживаешь всех соотношений лиц и степеней родства — 2 «нормально»; 9 «странно» (из них 1 «невозможно», 1 «архаично», 1 «странно, но
возможно»). Есть в БАС, МАС, Уш, ААЗ. Отсутствует в СОШ. В текстах всего
один пример: Читателю уже кажется закрайней эта похожесть приёмов,
типов, сцен, нагромождение перекрещенных судеб, по которым надо и память напрягать, не услеживаешь всех соотношений лиц и степеней родства
(А. Солженицын, Феликс Светов — «Отверзи ми двери»).
Приведем формы, отсутствующие в словарях.
Каждый раз он наполосовывал кучу бумаги — 0 «нормально»; 11 «странно» (из них — 1 «невозможно», 1 «неприемлемо», 1 «плохо»). Глагол отсутствует в Уш, БАС, МАС, ААЗ, в текстах.
Грибы нужно хорошо промариновывать — 2 «нормально»; 9 «странно»
(из них 1 «приемлемо»). Формы НЕСОВ нет ни в одном словаре, в корпусе
текстов ее также не обнаружено. У глаголов с этим же корнем, но другими
приставками форма НЕСОВ вполне употребительна; ср. замариновывать, намариновывать.
Рыбу очищают от чешуи и плавников, распластовывают вдоль хребта
на две половинки — 2 «нормально» (из них 1 «хорошо»); 9 «странно» (из них
1 «невозможно»). Форма отсутствует во всех словарях; при этом в ААЗ есть
пара напластовать — напластовывать. В корпусе текстов распластовывать
также не встретилось.
ют.
Приведем формы, которые в одних словарях есть, а в других отсутству-
Я задавливаю нарастающую жалость к нему — 0 «нормально»;
11 «странно». Глагол отсутствует в БАС, МАС; есть в Уш и ААЗ как пара к
задавить (в Уш с пометой «редко»). Примеры в корпусе текстов немногочисленны:
И тогда, чтобы этого не произошло, чтобы я сама не рассоплилась и
не простила его, я сознательно распаляю в себе злобную обиду и задавливаю нарастающую жалость к нему: — Ты же ничтожество! Бездарность!
(В. Кунин, Русские на Мариенплац); Мы ж хоромы твои подкопаем, завалится халупа, тебя с ребятишками задавит на хер. — Ну и пущай задавливает (В. Астафьев, Веселый солдат).
Глава 1. Потенциальные формы и значения
185
Каждый раз пчелы изжаливали лошадь до полусмерти — 1 «нормально»;
10 «странно» (из них 1 «очень странно»). В БАС и МАС нет, в Уш и ААЗ есть;
в текстах ни одного примера, как, впрочем, и на форму СОВ (видимо, очень
редкое слово).
Доктор каждый раз напутывал что-то в рецепте — 2 «нормально»;
9 «странно» (из них 1 «архаично»; 1 «невозможно»). Есть в Уш, ААЗ; в БАС
и МАС только в значении ‘наматывая, спутать (нитки)’. В текстах в значении
‘ошибиться’ не отмечено.
Он никогда не сбалтывал ничего лишнего — 2 «нормально» (из них 1 «хорошо»); 8 «странно» (из них 1 «невозможно»). Есть в ААЗ: 1сбалтывать (сказать лишнее) — сболтнуть. Отсутствует в БАС, МАС, Уш и текстах.
Деревья замшели, начали омертвевать — 4 «нормально»; 7 «странно», (из
них 1 «невозможно»). Глагол в БАС и МАС дается как пара к омертветь и отсутствует в Уш и ААЗ, где есть только СОВ омертветь. В текстах встретился
всего один пример: Деревья тоже почувствовали слабину хозяйской руки —
замшели, начали омертвевать то одной, то другой ветвью, а вскоре умерла
целая яблоня (В. Солоухин, Дом и сад). См. также пример из БАС: Все, чего он
коснется, омертвевает (Вересаев, Да здравствует весь мир!).
Итак, наибольшие расхождения между словарями и информантами (слово есть во всех словарях, но информантам режет слух) отмечены для слов
задавливать, истыкивать, утыкивать, издерживать, уготавливать, заслеживать (пол), ущипывать, перещипывать, услеживать. Согласуются свидетельства информантов и словарей (отсутствуют в словарях, информантам
режет слух) у слов наполосовывать, промариновывать, распластовывать.
Частичные расхождения и в то же время частичные совпадения ответов информантов и словарей (в некоторых словарях есть, в некоторых нет; информантам режет слух) отмечены у слов изжаливать, напутывать, омертвевать, сбалтывать (в последнем случае расхождение только с ААЗ, где глагол
дается как пара к СОВ).
Третья группа ответов (разброс оценок)
Не исключено, что при увеличении выборки часть глаголов из третьей
группы может переместиться в первую и вторую группы. В эту группу, как и в
первые две, также входят формы как отмеченные в словарях, так и отсутствующие в них.
СОВ:
Сами погребут покойного — 5 ответов «нормально»; 6 «странно» (из них 1 «неприемлемо», 1 «смешно»). Примеры из текстов:
186
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
— Погребут его и без нас! — сказал Тарас, — будут у него плакальщики и утешницы! (Н. В. Гоголь, Тарас Бульба); Явились в барак посланные
Крюковым люди, объявили, что сами погребут покойного, и увезли гроб
(МАС, Саянов).
Покойника погребли в тот же день — 4 «нормально»; 7 «странно» (из них
1 «неприемлемо», 1 «смешно»). Примеры из текстов:
Новогородцы погребли Мстислава в гробнице Владимира Ярославича, строителя Софийской церкви (Н. М. Карамзин, История государства
Российского); Доктора погребли, и уже никто не говорил о насильственной
смерти (БАС, Чехов); Может быть, в еще более древние времена под ним
скифы погребли своего вождя вместе с конем и любимой женой (А. Толстой, Хождение по мукам).
Ср. форму погрести, оказавшуюся в первой группе.
НЕСОВ:
Формы, которые е ст ь во вс ех сл о вар я х :
Свежие срезы нужно сразу засмаливать — 7 ответов «нормально» (из
них 1 «приемлемо», 1 «возможно»); 4 «странно» (из них 1 «плохо»). Отмечено в БАС, МАС, Уш, ААЗ. Примеров в словарях нет. В текстах встретился один пример в переносном значении: Почему ты такой добродушныйто, Андрей? Для чего же ты тогда в партию вступал? Дизелистом-то
без партии можно засмаливать — на здоровье (В. Шукшин, Любавины).
Таких нужно просто застреливать — 6 ответов «нормально»;
5 «странно» (из них 1 «просторечно», 1 «неприемлемо»). Есть в БАС, МАС,
Уш, ААЗ. Единственный пример приведен в БАС: Я в жизнь свою воробья
не застреливал (Писемский). В корпусе текстов не отмечено. В Русском
национальном корпусе встретилось два примера:
К тому же во все продолжение лета мне случалось находить старых маток и даже иногда застреливать (С. Т. Аксаков, Записки ружейного охотника Оренбургской губернии); Иногда Бицер застреливал десятка два-три
пленных в день (Анатолий Кузнецов, Бабий яр).
Почему у нас так часто стали вешаться и застреливаться — 7 ответов «нормально»; 4 «странно» (из них 1 «просторечно»). Отмечено в БАС,
МАС, Уш, ААЗ. В БАС содержится единственный пример: Меня особенно
поразила сцена, где молодой писатель, Альфонсо Зензега, застреливается
из пистолета (Чехов, Жены артистов). В корпусе текстов примеры только
из Достоевского:
Глава 1. Потенциальные формы и значения
187
Я слыхивал об этом, но никогда не видывал в натуре, как человек нарочно застреливается из-за того, чтоб его похвалили, или со злости, что
его не хвалят за это (Ф. М. Достоевский, Идиот); Посмотрите, господа,
посмотрите, как у нас застреливаются молодые люди: о, без малейших
гамлетовских вопросов о том: «Что будет там?» (Ф. М. Достоевский, Братья Карамазовы).
Ф ормы, которые от сут с т вуют во вс ех сл о вар я х :
Где-то он сейчас в Германии довоевывает — 6 ответов «нормально»
(из них 1 «хорошо», 1 «иронически», 1 «немного архаично»); 5 «странно»
(из них 1 «просторечно», 1 «только если иронический оттенок»). Довоевывать отсутствует в БАС, МАС, Уш 10, ААЗ11. Отмечено в БТС. В текстах есть
единичные примеры:
Да когда-нибудь кто-нибудь подсчитает и те многомесячные многовагонные продовольственные поставки по Брестскому миру — из России,
лишившейся языка протеста, и даже из областей будущего голода — в кайзеровскую Германию, довоевывающую на Западе (А. Солженицын, Архипелаг ГУЛАГ); Остались только забытые дети, брошенные где-то под
Фивами, со смутным представлением, что мир до них был другим, довоевывающие войну, начатую семь поколений назад полузабытыми предками,
из загадочных побуждений и с потерявшейся в веках целью (А. Асриян,
Поход Эпигонов).
Каждый вечер забегал, наспех накарябывал несколько строчек,
оставлял ей и убегал — 4 ответа «нормально»; 7 «странно» (из них 1
«невозможно», 1 «неприемлемо»). В словарях отсутствует, в корпусе текстов нет.
Мы каждый день залепливали глиной дырки в углах, но мыши опять
появлялись — 4 ответа «нормально» (из них 1 «хорошо»); 7 «странно».
В словарях и корпусе текстов отсутствует. В Русском национальном корпусе всего три примера, два из литературы XIX века:
Поднялась метель; ветер так и рвал, и крутил, ⟨…⟩ а снег хлопьями так глаза и залепливал (О. М. Сомов, Сказка о Никите Вдовиниче
(1825—1833)); Я когда сидел в углу за дверями, то часто, от нечего делать, вертел в стене дыру гвоздем, ⟨...⟩ я осторожно наставлял на дыру
ухо и слушал; если за стенкой было тихо, я залепливал дыру бумажкой
(Ф. М. Решетников, Между людьми (1864)); Он залепливал дырочкиноры воском, заливал смолой, замазывал дегтем (А. Битов, Глухая улица).
10
11
В Уш есть довоевываться, которое отсутствует в МАС и БАС.
Во всех словарях есть такие слова, как завоевывать, отвоевывать.
188
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Каждый раз она выпаливает какое-то возражение — 4 ответов «нормально»; 7 «странно». Глагол отмечен в БАС, МАС, Уш с пометой разг., в ААЗ.
В корпусе текстов обнаружилось много примеров. Приведем некоторые:
Но Петенька, нимало не смущаясь, выпаливает как из пушки: — Вы!!
(М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлевы); Monsieur Nabokoff? — бодро выпаливала она, хотя уж много лет прошло со времени Первой Думы
(В. Набоков, Другие берега); — Боб, я женился, — выпаливаю ему в лицо
(В. Аксенов, Звездный билет); — У него малярия началась! — выпаливает
Зина, стараясь опередить меня и первой рассказать новость (Ф. Искандер,
Сандро из Чегема); Выпаливаю всю историю в нарастающей экспрессии
(А. Твардовский, Рабочие тетради 60-х годов); В погоне за эффектом он
выпаливает всё, что кажется ему сенсационным (В. Пелевин, Реконструктор); Жизнь есть существование белковых тел, — натренированно выпаливал Антон (А. Чудаков, Ложится мгла на старые ступени).
Ф орм ы , которые в од н и х с лова рях е сть, а в д ру г и х от су т ству ют:
За малейшую провинность хан изрубцовывал плетью своих слуг —
7 ответов «нормально»; 4 «странно» (из них 1 «странно, но приемлемо»).
Глагол есть в МАС и БАС без примеров. В ААЗ и текстах нет.
Всё, чего он коснется, омертвевает — 6 ответов «нормально»; 5 «странно» (2 из них «приемлемо», 1 «невозможно»). Ср. выше омертвевать во
второй группе.
Он постоянно застукивал жену с каким-нибудь новым любовником — 6 ответов «нормально» (из них 1 «хорошо»); 6 «странно» (из них 1 «невозможно»).
Этой словоформы нет ни в БАС, ни в МАС. Отмечена в ААЗ, СОШ как пара к
застукать. Примеры в корпусе текстов единичны:
Брак вскоре распался, потому что Блювштейн постоянно застукивал
жену то с каким-то бароном, то с графом, а то и просто с приглянувшимся
нищим офицериком, с которого и взять-то было нечего, что особо раздражало супруга (А. Константинов, Бандитский Петербург); А если нас застукивал Макс, мы знали: этот не выдаст (Ю. Буйда, Живем всего два раза).
Пока он пересмаливал лыжи, стемнело — 6 ответов «нормально»; 5 «странно» (из них 1 «некрасиво», 1 «неприемлемо»)», 1 «не знаю»). Отмечено в БАС,
Уш с пометой спец., ААЗ. В корпусе текстов не встретилось.
Каждую зиму лыжи нужно подсмаливать — 7 ответов «нормально»
(из них 1 «приемлемо», 1 «возможно»); 4 «странно»; 1 «не знаю». Глагол есть
в БАС, ААЗ; отсутствует в МАС (нет и подсмолить). В корпусе текстов примеров не обнаружено.
Это каждый раз опечаливало ее не на шутку — 5 «нормально»; 6 «странно» (из них 1 «неприемлемо»). Отмечен в БАС, МАС, ААЗ. В текстах отсут-
Глава 1. Потенциальные формы и значения
189
ствует. Единственный пример приведен в БАС: Гораций почти никогда не опечаливает души разительным изображением порока (Жуковский).
Для кролика надо было нащипывать каждый день мешок травы — 5 ответов «нормально»; 6 «странно». Слово отмечено как форма НЕСОВ в БАС,
МАС, ААЗ. В БАС и МАС дается также форма СТРАД НЕСОВ — нащипываться, 2-я ступень потенциальности. Примеры в БАС и текстах только на значение ‘защемлять’, хотя и в разных подзначениях:
Один первокурсник нащипывает себе руку (БАС — Помяловский);
Она слегка нащипывает себе щеки, чтобы они казались румяными (БАС —
Салтыков-Щедрин); — Ах, так я теперь тебе домработница? Домработница? — вскрикивала Наташа, нащипывая ухо борову (М. Булгаков, Мастер
и Маргарита); Вета ложилась на скользкий диван, носом в угол, щекой на
подушку, когда она нащипывала Боккерини и Скарлатти (А. Кузнецова,
Рассказы).
Во время игры он всю ее исщипывал исподтишка — 5 ответов «нормально»; 6 «странно». Форма отмечена в БАС, МАС, ААЗ. В корпусе текстов не
обнаружена.
Он нагуливался до того, что, придя домой, падал от усталости — 7 ответов «нормально» (из них 1 «возможно»); 4 «странно». Глагол отмечен в БАС,
МАС, Уш (с пометой разг.) как пара к СОВ нагуляться. В ААЗ и текстах отсутствует.
В сущности, это слово функционирует не как потенциальное, но, тем не менее, часть информантов оценивает его как странное.
Выводы
Итак, сформулируем некоторые выводы.
Первый вывод. Природа потенциальности.
В результате эксперимента обнаружилось интересное свойство потенциальных форм, а именно ЗЫБКОСТЬ их оценки у одного и того же носителя
языка. Конкретный носитель может по-разному оценивать один и тот же глагол в разных контекстах или в разное время (с интервалом буквально в несколько дней). Некоторые информанты прямо говорили об этом. Об этом же
свидетельствуют и ответы типа «Я не знаю». Особенно часто это касалось
промежуточной группы, что указывает на ее переходный неустоявшийся характер.
Сама природа потенциальности такова, что носитель языка не может иметь
вполне устоявшихся оценок. Как только становится возможной вполне устоявшаяся положительная оценка, это значит, что форма перестала быть потен-
190
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
циальной и стала реальным элементом нормативного узуса. Для оставшейся
массы потенциальных слов, независимо от того, имеют ли они разброс оценок
или оцениваются единодушно отрицательно, остается вероятность того, что
они со временем могут войти в узус.
Второй вывод. Скрытые процессы внутри виртуального массива потенциальных форм.
Частично мы могли убедиться в том, что такие процессы существуют, сопоставляя данные словарей и ответы молодых информантов.
Вначале казалось, что есть очень простой способ установить, имеют ли место диахронические изменения в продвижении потенциальных слов в сторону
нормативного узуса. Для этого надо сравнить данные словарей (которые составлялись несколько десятилетий назад) с нынешними ответами их авторов
на вопросы анкеты. Так, например, имеется первое издание Грамматического
словаря ААЗ 1977 г. Есть сам А. А. Зализняк 2005 года. Если он ответит на вопросы анкеты, то можно будет сравнить результаты: все ли, что сейчас он оценит как нормальное, попало в Словарь в 77-м году? Или напротив, оценивается
ли как нормальное сейчас то, что было помещено в Словарь?
Оказалось, однако, что дело гораздо сложнее. И по материалам самого словаря, и по ответам Андрея Анатольевича на анкету, и просто из личной беседы
стало ясно, что для него безусловный приоритет имели соображения системности, а не его оценка как носителя языка.
Судя по обильному включению потенциальных форм в три остальных
словаря, для их авторов тоже на первом месте были системные соображения.
Тем не менее все-таки какие-то выводы можно сделать и в этом случае.
Возьмем слово довоевывать. Оно интересно тем, что отсутствует в Уш, БАС,
МАС, ААЗ. Однако форма довоевывать есть в более позднем БТС. Фраза Последние месяцы войны он довоевывал в Германии в эксперименте относится к
промежуточной группе (для меня она совершенно нормальна). А. А. Зализняк,
который эту форму не включал в свой Словарь, теперь оценивает ее как нормальную. Комментируя свои ответы, он формулирует понимание нормальности для подобных случаев: «Но это нормальные в том смысле, что их форма
меня ничем не шокирует, но я вполне ощущаю неупотребительность слова и,
следовательно, эффект «языковой смелости», когда я пускаю их в ход. Я вполне
могу ожидать, например, что слушатель обратит внимание на то, как свободно
я в этой точке обошелся с русским языком».
Таким образом, результаты эксперимента показывают, что потенциальные
формы переживают какие-то подспудные процессы, связанные с приближением к норме и отдалением от нее. В настоящее время собираются ответы на
Глава 1. Потенциальные формы и значения
191
анкету у людей старшего поколения для более эксплицитного и широкого сопоставления результатов.
Какие факторы способствуют продвижению к норме? Продвижение к нормативности у потенциальных форм может быть связано с общей активностью
видообразовательной модели, например, продуктивностью вторичной имперфективации. Свободное образование глаголов при помощи суффиксов –ва,
-ыва наращивало активность на протяжении всего XIX века. В [Авилова 1964:
29—34] приводятся обильные примеры таких «одноразовых» употреблений,
многие из которых даже не отмечены словарями (перетревоживаться, выраживаться, задежуривать, распращиваться, оплешивливать и т. д.). В то же
время некоторые из них оказались устойчивыми и остались в узусе (уславливаться, захваливать, раздавливать, разжалобливать).
В последние десятилетия можно также говорить о повышении активности
вторичной имперфективации. Об этом свидетельствуют многие факты.
1) Поведение двувидовых глаголов – они продолжают дифференцироваться по виду не только с помощью приставок (ср. спрогнозировать), но и
с помощью вторичной имперфективации. Ср. новообразования аккредитовывать, демобилизовывать, легализовывать, нормализовывать, нейтрализовывать.
2) Активное употребление этих форм в современной литературе и разговорной речи. Большой материал приводится в содержательной книге [Ремчукова 2005], где, в частности, обращается внимание на повторяемость некоторых
потенциальных имперфективов (приходится первой разлюблять, никогда не
разлюбливается без боли, влюблялась и разлюбливала и т. д).
3) Огромное количество этих форм в языке современной поэзии. В статье
[Зубова 2008], специально посвященной категории вида в поэтических экспериментах, приводится множество выразительных примеров с необычными
вторичными имперфективами; ср. А белизна с голубизной / не сжаливались
надо мной (Л. Лосев); Шмель сладостно гудит внутри цветка / и взрёвывает,
как бомбардировщик (В. Строчков); Нашли, мне карманы проверивая, / четыре
грецких ореха (В. Соснора) и т. д.
4) Об этом же говорит и широкое употребление этих форм в Интернете. Вот
некоторые примеры из [Zaliznjak Anna 2009] (наиболее режущие слух): зачерствевать, заиндевевать, научиваться, пересыпать (с кем-то).
Конечно, сейчас неизвестно, какие из порождаемых ныне форм войдут в
нормативный узус. Причины, по которым одни лексемы оказываются ближе
к норме, а другие дальше, иногда понятны (например, большее морфонологическое удобство при отсутствии чередований и, наоборот, неудобство при
наличии), а иногда остаются загадкой.
192
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Третий вывод. Полнота — неполнота парадигмы потенциального видового коррелята.
Для потенциальных видовых форм характерно, что не все члены одной парадигмы одинаково продвигаются к норме. В экспериментальные фразы были
включены три формы глагола погрести: погребли – погребут – погрести. Они
были оценены информантами по-разному. Форма инфинитива единогласно
была признана «странной». Личные формы оказались ближе к норме: оба попали в промежуточную группу.
В то же время неравномерность продвижения разных членов парадигмы к
норме не является обязательной. Включенные в тексты формы омертвевать и
омертвевают показывают примерно одинаковое распределение оценок, хотя и
с легким сдвигом тоже в пользу личной формы: омертвевает — 4 ответа «нормально», 6 «странно» (но из них 2 с добавкой «приемлемо», 1 «невозможно»);
омертвевать — 4 «нормально»; 7 «странно» (из них 1 «невозможно»).
Способствует ли нормативность осколков парадигмы продвижению к нормативности ее остальных частей? Как будто бы должна способствовать. Этот
вопрос можно рассмотреть и на другом материале.
Как отмечается во всех грамматиках, в русском языке есть императив поезжай при отсутствии инфинитива поезжать. Поезжай входит в «чужую»
парадигму ― глагола ехать, поскольку формы ехай и едь лежат за пределами
литературной нормы. В [Грамматика 60] говорится, что поезжай образовано
от «неупотребительного» глагола поезжать (с. 495). В [Еськова 1983: 696-697]
употребляет более сильную формулировку: «как бы от несуществующего глагола поезжать». Этот глагол кажется очень странным, хотя он существует в
говорах. Вряд ли даже его можно считать потенциальным, поскольку он не
соответствует продуктивной модели. Неоднократная проверка на присутствие
поезжать в Интернете результатов не давала до самого последнего времени
(конец 2009), когда попалось несколько примеров, правда, в не слишком образцовых текстах 12. Если трём очаровательным молодым леди едущим в магазин нижнего белья, разрешается поезжать под кирпичь...то куда должны ехать три мужика, чтобы иметь точно такое же право? otvet.mail.ru/
question/28440332/; А если все таки решите встретиться, то советую поезжать в Иваново, девок там до фига www.pickupclub.org/topic1723.html; Тот
сказал, что Москва помочь не в силах. И посоветовал поезжать на заводизготовитель vipvolga.narod.ru/stalingrad/rodina_mat.html.
Другой пример. Хорошо известно, что есть причастия фашиствующий и
хулиганствующий при отсутствии реальных глаголов фашиствовать и хулиПри воспроизведении примеров из Интернета сохраняется авторская орфография и
пунктуация.
12
Глава 1. Потенциальные формы и значения
193
ганствовать (правда, в некоторые словари эти глаголы включены, естественно, без примеров). Между этими глаголами ощущается различие в странности.
Если фашиствовать еще можно представить в тексте; ср. в Интернете Правительство Литвы продолжает фашиствовать gaybelarus.by/…/pravitelstvolitvy-prodolzhaet-fashistvovat.html, то хулиганствовать кажется гораздо более
странной формой (хотя в Интернете тоже встретился пример Отлично хулиганствуете, продолжайте в том же духе (2009).
Так что отчетливых свидетельств того, что нормативные обломки парадигмы помогают продвижению к норме и остальных ее членов, — нет.
Важно, что неравномерность в парадигме у потенциальных словах согласуется с аналогичной ситуацией в реальных словах, когда новые, развивающиеся процессы охватывают не всю парадигму сразу, а вначале отдельные ее
члены.
Действительные причастия будущего времени
in statu nascendi
Эта форма отсутствует в грамматической системе русского языка (нарушавший — нарушивший – нарушающий, при невозможности *нарушащий). Вместо
причастий будущего времени в системе зияет пустая клетка.
Тем не менее примеры таких причастий спорадически появлялись на протяжении веков в русских текстах, начиная с летописей, причем эти причастия
неизменно рассматривались грамматистами как исключения, лежащие за пределами литературной нормы, хотя они часто встречались в авторитетных источниках; ср.:
Это и есть обоснованный покой, не выдумающий ничего (М. М. Бахтин,
доклад «Проблема обоснованного покоя» (dustyattic.ru/culture/mmbahtin_ab);
Подспудный, почти сказочный сюжет Довлатова ― поиски настоящего
Пушкина, откроющего тайну, которая поможет герою стать самим собой
(А. Генис, О Довлатове); Но теперь гляжу в Интернет и уже не горю / стыдобою, злобой на рот, не прошепчущий «да» (Н. Горбаневская, И снова я слышу
нет…) 13.
Критерий оценки этих форм такой же, как у потенциальных видовых
форм, – странность или приемлемость-неприемлемость для носителей языка.
13
Большое количество литературных примеров таких причастий, а также материалов из
Интернета (где они употребляются в массовом масштабе) и из языка mass-media было опубликовано в работах [Эпштейн 2003 и 2003а], а также [Гловинская 2006 и 2008а: 209—216].
В последних двух работах вопрос о причастиях БУД рассматривается весьма подробно,
и поэтому здесь мы ограничиваемся минимумом сведений.
194
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
При этом необходимо помнить, что говорящий может сам образовывать такие
формы, но если ему предъявить их, он часто оценивает их как неправильные, и не потому, что он знает правило, а потому, что эти формы режут ему
слух. Такая ситуация в принципе соответствует определенному этапу в развитии языковых процессов, в частности, в становлении новых грамматических
форм.
Поскольку этот участок языка бурно развивается, постараемся охарактеризовать его динамику.
Особенно свободно такие формы употребляются в Интернете, тексты которого не стеснены редакторским контролем 14. Ср.:
Семейный бюджет: 10 черт характера, сделающих вас богатым («Финансы » RB 15.02.2008 ) www.rb.ru/…/; Можно в выходные запустить фильтр
сделающий ваш мобильный недоступным для работы (symbian.net.ua/index.
php?); Требуется человек сделающий контрольную по правоведению (74.ru/
forum/theme.php?);
В то же время это может сделать любой другой работающий гражданин,
пожелающий пополнить лицевой счет неработающего гражданина (opfr.
natm.ru/newsite/forum/); Каждый специалист, пожелающий высказаться, будет с радостью приглашен к участию (www.callcentreworld.ru); Если найдётся доброхот, пожелающий мне ответить, вот мой адрес (arcto.ru/FORUMS/
messages);
Сервер может остановить любой злонамеренный взломщик, вздумающий
установить 1000000 подключений (gazette.linux.ru.net/);
Этим лидером станет человек, придумающий как преодолеть раздвоение сознания от октября 93-го (www.vedomosti.ru/newspaper/opinions/2008/10/03/);
Буду весьма признательна придумающему яркое и лаконичное название (club.
foto.ua/gallery/photos);
Весь секрет фокусов в том, что «отгадчик» знает и умеет использовать особые свойства чисел, а задумающий этих свойств не знает. Математический
интерес каждого фокуса и заключается в разоблачении его теоретических
основ (udivit.matem.narod.ru);
Существование этих людей я не ставлю под сомнение, так как вижу достаточно четкое их описание, что для человека, выдумающего нечто новое, несвойственно (http://www.forum.filosofia.ru);
Напомним, что при воспроизведении примеров из Интернета сохраняется авторская
орфография и пунктуация.
14
Глава 1. Потенциальные формы и значения
195
Правда, что у суфиев есть притча о лишающей разума воде? ... человек, ее
выпьющий, лишится разума (umma.islam.ru/phpBB2/viewtopic.php?); Никогда
не считаю грешниками или преступниками людей, выпьющих рюмку-другую
(censor.net.ua);
TOEFL – наиболее распространенный тест, проверящий хорошое владение
английским (www.vera.spb.ru/educat/usa/usa_un.php);
Оставшись без своего стержня, команда растерялась. Так же как и ее тренер, никак не отыщущий среди своих подопечных достойную замену Травину
(lyakhov.kz/football/07/review).
Несмотря на многочисленность примеров причастий СОВ БУД в текстах,
они появляются еще недостаточно регулярно, чтобы можно было уверенно судить о факторах, способствующих или препятствующих их возникновению.
Тем не менее, можно осторожно сформулировать некоторые гипотезы.
Создается впечатление, что наиболее употребительны и в меньшей мере
режут слух причастия, образованные от глаголов «первого ряда», обозначающих физические или ментальные действия и переход в состояния, притом стилистически нейтральных.
Разумеется, в принципе возможны и другие типы, в том числе образованные от «книжных» глаголов; ср.:
Только не случилось бы, что наше общество возьмет да самоорганизуется
на основании не цивилизованного права, а воровского закона, однажды окончательно и бесповоротно возобладающего в России над законом легальным (М.
Леонтьев, Государство и рынок, НМ, 1994, №12);
Если всё известно в таких подробностях (на секунду представим это
правдой) то не найдутся ли люди, воспрепятствующие этому (MarketGid
2009-08-19); Знали, что утром немцы должны предпринять танковую атаку
воспрепятствующую нашему наступлению (centralsector.narod.ru/arch); Тогда
разгон этой демонстрации повлечёт за собой уголовную ответственность
лица, воспрепятствующего митингу (grani-tv.ru/entries/109/comments/2563).
В приведенных случаях благоприятствующую роль играет употребление
этих причастий в роли прилагательных. Оно возникает по аналогии с нормативными причастиями НЕСОВ от этих корней с другими приставками или от
бесприставочных основ, тоже употребляющимися в роли прилагательных.
Возобладающий вместо преобладающий:
У детей стали возобладающими — сплоченность, солидарность, сопереживание (region.uu.ru/engine); В то же время декабрьский 2004 года опрос
показал, что эти настроения не стали возобладающими в обществе и пока
носят флуктуационный характер (www.rags.ru/akadem/all/34-2005).
196
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Воспрепятствующий вместо препятствующий:
Постоянство скорости света наблюдается в результате ⟨…⟩ проницаемости пространства, воспрепятствующей фотону покрывать за этот минимальный такт времени расстояние больше чем Lmax (07/07/2009).
Воспоследующий вместо последующий:
На следующий же день после памятного разговора мне прислали записку,
что со мною хочет встретиться господин Л. Воспоследующий разговор почти точь-в-точь воспроизвёл нашу с Вами беседу (popadin.narod.ru); А утро и
воспоследующий день получились хорошие, неспешные и благостные (veelaaien.livejournal).
Что касается формального образования причастий БУД, то оно облегчается
наличием бесприставочного производящего глагола НЕСОВ, имеющего причастие НАСТ. Тогда причастие БУД может быть образовано прибавлением приставки к этому причастию НАСТ; ср. делающий — сделающий, переделающий
и т. д., кроющий — покроющий, перекроющий, откроющий, закроющий и т. д.,
несущий — принесущий, занесущий и т. д., теряющий — потеряющий, затеряющий и т. д.
Но процесс развития касается не только расширения употребительности
этих форм.
Меняется их оценка как лежащих за пределами литературной нормы. Это
касается в первую очередь отдельных лексем. Например, сумеющий в целом
ряде примеров кажется нормальным: Федос имел ⟨…⟩ вид лихого, бывалого
матроса, сумеющего найтись при всяких обстоятельствах (К. М. Станюкович, Нянька (1895); Все же чувствуется подлинный поэт, поэт Божией Милостью, настоящий, «всамделишный» сумеющий сбросить с себя с годами налет дешеваго позерства и манерничания (П. Каценельсон, Поплавский Борис
Юлианович); Мужчина, сумеющий обнять мыслью это богатое содержание,
обогатится сам (С. Кьеркегор, Дневник обольстителя).
Ср. также такие формы, как напечатающий, опоздающий, опубликующий,
преодолеющий, покроющий, которые отмечались как нормальные в работе
[Эпштейн 2003], но тогда воспринимались многими носителями языка, в частности, автором этих строк, как недопустимые. Сейчас некоторым они уже не
режут ухо.
Кроме того, отмечен необычный механизм распространения инновации. Среди носителей литературного языка встретились такие, которые воспринимают
эту форму как регулярную и образуют ее от любых глаголов как нормативную
(люди с высшим образованием, с прекрасным литературным языком). Обычно
«лидерами процесса» являются отдельные лексемы (как сделающие в случае
причастий), а в этой ситуации в качестве «лидеров процесса» выступают отдельные языковые личности, в наибольшей мере проницаемые для инноваций.
Глава 1. Потенциальные формы и значения
197
Нельзя, тем не менее, не признать, что хотя в течение столетий причастия
БУД пытаются пробиться в систему, постепенно расширяя сферу своего употребления, эта категория все еще находится за пределами литературной нормы
и тем самым за пределами грамматической системы русского языка.
Причина, очевидно, кроется в очень узкой сфере их возможного функционирования. Коммуникативная потребность в создании причастий СОВ БУД в
принципе сужена из-за способности причастий ПРОШ и НАСТ употребляться
вместо ПРИЧ БУД в некоторых таксисных контекстах, т. е. при относительном употреблении времен 15. Например, Любой нарушивший ⟨нарушающий⟩
это правило будет оштрафован. Поэтому нет потребности в *нарушащий.
О способности причастий ПРОШ и НАСТ отрываться от своего абсолютного
временнóго значения см., например, [Виноградов 1947: 272—287]. Кроме того,
эти причастия могут быть заменены придаточным предложением: Любой, кто
нарушит это правило, будет оштрафован.
Таким образом, в области вида происходит реализация системной модели в
узусе, между тем как в области причастий, наоборот, узусные формы стремятся к нормализации и тем самым к продвижению в систему.
Литература
Авилова 1964 — Авилова Н. С. Развитие видовых соотношений глагола // Очерки
по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Глагол, наречие, предлоги, союзы. М., 1964.
Апресян 1995 — Апресян Ю. Д. Трактовка избыточных аспектуальных парадигм
в толковом словаре // Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное
описание языка и системная лексикография. М., 1995.
Апресян 1997 — Апресян Ю. Д. Лексикографическая трактовка вида: нетривиальные случаи // Труды аспектологического семинара филол. фак-та МГУ им.
М. В. Ломоносова. Т. 2. М., 1997.
Буслаев 1863 — Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. СПб.,
1863.
Виноградов 1947 — Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение
о слове. М.; Л., 1947.
Винокур 1943 — Винокур Г. О. Маяковский — новатор языка. М., 1943.
Термин «таксис» подразумевает временнýю локализацию (одновременность,
предшествование, следование) одного описываемого факта по отношению к другому
описываемому факту, безотносительно к моменту речи. Относительно момента речи
характеризуется этот другой факт [Якобсон 1972: 101; Маслов 1984: 7—8; Храковский
2001: 137].
15
198
Часть III. Системные, нормативные и узуальные явления в морфологии
Гловинская 2006 — Действительные причастия будущего времени в русском языке
in statu nascendi // Od fonemu do tekstu. Prace dedykowane Profesorowi Romanowi
Laskowskiemu. Wydawnictwo LEXIS. Kraków, 2006. S. 177—184.
Гловинская 2008 — Потенциальный видовой коррелят: жизнь и судьба // Aspekte,
Kategorien und Kontakte slavischer Sprachen. Festschrifte für Volkmar Lehmann
zum 65. Geburstag / Verlag Dr. Kovač. Hamburg, 2008. S. 186—198.
Гловинская 2008а — Активные процессы в грамматике // Современный русский
язык. Активные процессы на рубеже ХХ—ХХI веков / Отв. ред Л. П. Крысин.
М., 2008. С. 187—270.
Грамматика 60 — Грамматика русского языка. Т. 1. Фонетика и морфология. М., 1960.
Грамматика 80 — Русская грамматика. Т. 1—2. М., 1980.
Еськова 1983 — Еськова Н. А. Сведения о грамматических формах // Орфоэпический словарь русского языка. М., 1983.
Земская 1973 — Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование.
М., 1973.
Земская 1992 — Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992.
Зубова 2008 — Зубова Л. В. Категория вида в поэтических экспериментах // Humaniora: Lingua russica. Труды по русской и славянской филологии. Лингвистика XI. Язык в функционально-прагматическом аспекте. Тарту, 2008.
С. 74—107.
Маслов 1984 — Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.
Мельчук 1997 — Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. 1. М.; Вена, 1997.
Петрухина 2000 — Петрухина Е. В. Аспектуальные категории глагола в русском
языке в сопоставлении с чешским, словацким, польским и болгарским языками. М., 2000.
Ремчукова 2004 — Ремчукова Е. Н. «Потенциальная имперфективация» в разных
типах современной русской речи // Труды аспектологического семинара
филол. фак-та МГУ им. М. В. Ломоносова. Т. 4. М., 2004. С. 124—145.
Ремчукова 2005 — Ремчукова Е. Н. Креативный потенциал русской грамматики.
М., 2005.
Храковский 2001 — Храковский В. С. Таксис (история вопроса, определение и типология форм) // Functional grammar. Aspect and aspectuality. Tense and temporality. Essays in honour of A. Bondarko. München, 2001. S. 133—142.
Чанг 1999 — Чанг П.-Ч. Лексикографические проблемы представления видовой парности в современном русском языке: Дис. ... канд. филол. наук. М., 1999.
Черткова 1996 — Черткова М. Ю. Грамматическая категория вида в современном
русском языке. М., 1996.
Эпштейн 2003 — Эпштейн М. Дар слова. Вып. 15. Проективный словарь русского
языка // Русский журнал / Круг чтения (www.russ.ru/krug/20030225_dar-pr.html).
Эпштейн 2003а — Эпштейн М. Дар слова. Вып. 16. Проективный словарь русского языка. Страдательные причастия будущего времени // Русский журнал /
Круг чтения (www.russ.ru/krug/20030217_dar-pr.html).
Глава 1. Потенциальные формы и значения
199
Эпштейн 2007 — Эпштейн М. О творческом потенциале русского языка. Грамматика переходности и транзитивное общество // Знамя. 2007. № 3.
Этап-2 1989 —Апресян Ю. Д., Богуславский И. М., Иомдин Л. Л., Лазурский А. В.,
Перцов Н. Н., Санников В. З., Цинман Л. Л. Лингвистическое обеспечение системы ЭТАП-2. М., 1989.
Якобсон 1972 — Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.
Zaliznjak Anna 2009 — Zaliznjak Anna. Functional types of aspectual triplets in Contemporary Russian // The Slavic Cognitive Linguistic Conference (SCLC-2009).
(Prague, 2009, 15—17 October.) Book of Abstracts. P. 93—95.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
(Л. П. Крысин)
Синтаксис — как часть грамматики языка — составляет наиболее
устойчивый фрагмент языковой системы. Те изменения, которые происходят в синтаксисе, касаются главным образом взаимодействия различных
функционально-стилистических сфер использования языковых средств:
конструкции, свойственные устно-разговорной речи, нередко проникают в
книжные стили языка; профессионально или социально ограниченные синтаксические особенности построения высказывания могут осваиваться более
широким кругом говорящих; синтаксические клише, принятые в кодифицированной разновидности литературного языка, нередко попадают в повсе­
дневную речевую практику и т. д.
Для развития русского синтаксиса второй половины ХХ — начала ХХ вв.
особенно характерно влияние разговорной речи на остальные разновидности
литературного языка (см. об этом, в частности, [Шведова 1964; 1966; Развитие
синтаксиса… 1966; Золотова 1974; РЯиСО, кн. 3; РРР-1973: гл. IV; Винокур
1980; Золотова и др. 1998] и др.). Нередко результаты такого влияния оцениваются как нарушение традиционной синтаксической нормы, но в них можно
видеть и зарождение неких новых тенденций в построении высказывания.
В данной главе мы рассмотрим лишь одну, но достаточно характерную
разновидность подобных отклонений от нормативного синтаксиса — на фоне
других новшеств построения высказываний в литературном тексте.
В современной речевой практике наблюдаются многочисленные и разно­
образные случаи отклонения от традиционной синтаксической нормы. Это,
например, так называемое согласование по смыслу — согласование сказуемого по модели множественного числа с подлежащим, выраженным существительными большинство, множество, ряд, часть, а также существительными,
обозначающими различные множества, — молодежь, правительство, армия
и т. п. (большинство солдат обеспечены… — вместо: …обеспечено, ряд примеров свидетельствуют… — вместо: …свидетельствует, часть студентов
не сдали зачет — вместо: не сдала; см. об этом, в частности, [Розенталь 1971;
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
201
1986; Розенталь, Теленкова 1987; Mullen 1967]); замена падежного управления
предложно-падежным (указывать о чем — вместо: указывать что, факты о
чем — вместо факты чего, пункт по прокату видеотехники — вместо: пункт
проката видеотехники, опыт в работе — вместо: опыт работы, уделять
время на что — вместо: уделять время чему, ср.: уделять время на создание
пунктов питания и т. п.; см. об этом, в частности [Золотова 1974; Гловинская
1996]); замена одного типа предложно-падежного управления другим (соревнования по бегу — вместо: соревнования в беге, погрузка топлива на Финляндию — вместо: погрузка топлива для Финляндии и т. п.; см. об этом [Шведова
1964; 1966; Золотова 1974; РЯиСО, кн. 3]); замена управляемого существительного управляемым глагольным инфинитивом (бесполезность уговаривать —
вместо: бесполезность уговоров, подстрекать развертывать борьбу — вместо: подстрекать к развертыванию борьбы и т. п.; см. [Ицкович 1974; 1982]);
употребление некоторых переходных глаголов без прямого дополнения (переживать — вместо: переживать что, осознать — вместо: осознать что; см.
[Чурилова 1974]; ср.: Многие заключенные осознали и могут теперь претендовать на досрочное освобождение — из газет 1990-х годов) и др.
Одно из часто встречающихся в современной устной и письменной речи синтаксических явлений — постановка общего управляемого имени или именной
группы при двух (обычно) или нескольких (реже) разноуправляющих предикатах — глаголах или отглагольных существительных, образующих сочинительную конструкцию. Например: организовать и руководить оркестром — при
нормативном: организовать оркестр (вин. п.) и руководить им (твор. п.).
Это несомненное нарушение синтаксической нормы обращает на себя внимание вследствие его чрезвычайной распространённости — главным образом
в устно-разговорной разновидности литературного языка и в языке средств
массовой информации.
На первый взгляд кажется, что эту синтаксическую неправильность следует
трактовать как результат «давления семантики на синтаксис» [Апресян 1967:
27—29], когда «слова одного семантического класса стремятся объединиться
одним типом связи с подчиненным (управляемым) словом» [Панов 1962: 73]:
близкие по значению глаголы или отглагольные имена существительные приобретают и общую падежную или предложно-падежную форму управляемой
именной группы.
Сама семантическая близость может при этом иметь разные пределы: от
синонимии или квазисинонимии предикатов — членов сочинительной конструкции до их тематической общности. Ср.:
обвинять и осуждать соседей за бесконечные скандалы — при нормативном: обвинять соседей в бесконечных скандалах (предл. пад.) и
осуждать их за эти скандалы (вин. пад.);
202
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
контролировать и спрашивать с подчиненных своевременное выполнение плана — при нормативном: контролировать подчиненных
(вин. пад.) и спрашивать с них (род. пад.) своевременное выполнение
плана;
прием и собеседование с абитуриентами — по вторникам с 10-ти до
13­ти — при нормативном: прием абитуриентов (род. пад.) и собеседование с ними (твор. пад.);
Организован штаб по профилактике и борьбе с птичьим гриппом
(Эхо Москвы, 09.03.06) — при нормативном: …штаб по профилактике
птичьего гриппа (род. пад.) и борьбе с ним (твор. пад.);
Мы сами будем беречь и заботиться о детях (Новая газета, 2006,
№ 33) — при нормативном: беречь детей (вин. пад.), заботиться о детях (предл. пад.);
Я не припомню ни одного ленинградского композитора, который тогда, в конце 50-х — начале 60-х, интересовался бы и знал творчество
Окуджавы (И. Шварц, Мы были как братья // Встречи в зале ожидания.
Воспоминания о Булате. Нижний Новгород, 2004, с. 24) — при нормативном: интересовался бы творчеством (твор. пад.), знал творчество (вин.
пад.), и т. п.
Однако наблюдения показывают, что подобные отклонения от синтаксической нормы могут происходить и при существенных семантических различиях
сочиняемых предикатов и даже при принадлежности их к разным тематическим классам лексики. Ср. следующие примеры из современных средств массовой информации:
Необходимо отмечать и реагировать на недостатки в работе (Радио
«Россия», февраль 2004 г.) — при нормативном: отмечать недостатки в работе и реагировать на них; заметим, что, помимо существенной разницы в
значениях глаголов отмечать и реагировать, у этих действий могут быть разные субъекты: отмечают недостатки одни, а реагируют на них другие;
…в принятом Федеральным собранием законе свобода людей образовывать и участвовать в деятельности НПО [= неправительственных организаций] под запрет не ставится… (С. Лавров [министр иностр. дел]. Новые
известия, 18.01.06) — ср.: образовывать НПО и участвовать в их деятельности; …они или входили, или были причастны к преступной группировке
(НТВ, 14.07.2005) — ср.: или входили в преступную группировку, или были
причастны к ней; Кто-то напал и ударил по голове ее сына Павла… (ТВ, 1-й
канал, 14.11.06) — ср. нормативное: напал на сына и ударил его по голове.
При этом говорящих в радио- или телеэфире и пишущих в газете не останавливает то обстоятельство, что сочиняемые предикаты могут быть и по
смыслу, и по синтаксическим свойствам весьма неоднородны, и в результате
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
203
общая управляемая именная группа оказывается при таких парах предикатов,
первый из которых требует выражения при себе семантического субъекта в
форме подлежащего (то есть в виде существительного в и м е н и т е л ь н о м
падеже), а второй — в форме дополнения, то есть в виде к о с в е н н о г о падежа существительного или в виде предложно-падежного словосочетания. Ср.
следующие примеры:
…почему в Москве разразился и кто виноват в энергетическом кризисе (ТВЦ, 30.05.2005); ср.: разразился энергетический кризис (им. пад.) и
(быть) виноватым в энергетическом кризисе (предл. пад.);
…взят под стражу и предъявлено обвинение еще одному офицеру из
танкового училища в Челябинске (ТВ, конец января 2006 г.); ср.: еще один
офицер (им. пад.) взят под стражу и предъявлено обвинение еще одному
офицеру (дат. пад.);
Были арестованы и предъявлены обвинения еще двум подозреваемым
(Радио «Россия», февраль 2006); ср.: были арестованы два подозреваемых
(им. пад.) и предъявлены обвинения двум подозреваемым (дат. пад.).
Во всех без исключения случаях унификация управления происходит под
влиянием правого члена группы сочиняемых разноуправляющих предикатов:
форма управляемой именной группы диктуется синтаксическими свойствами
этого члена сочинительной конструкции: Олег Лундстрем организовал и руководил оркестром, но не: …организовал и руководил оркестр; арест и предъявление обвинений подозреваемому, но не: арест и предъявление обвинений
подозреваемого.
Литература
Апресян 1967 — Апресян Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики
русского глагола. М., 1967 (Ч. I, В: Синтаксис и семантика).
Винокур 1980 — Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования
языковых единиц. М., 1980.
Гловинская 1996 — Гловинская М. Я. Активные процессы в грамматике (на материале инноваций и массовых языковых ошибок) // Русский язык конца ХХ столетия (1985—1995) / Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1996. С. 237—304.
Золотова 1974 — Золотова Г. А. О характере нормы в синтаксисе // Синтаксис
и норма / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1974. С. 145—175.
Золотова и др. 1998 — Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.
Ицкович 1974 — Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. 1—3 // Синтаксис
и норма. Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1974. С. 43—106.
Ицкович 1982 — Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. М., 1982.
204
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Панов 1962 — Панов М. В. Синтаксис // Русский язык и советское общество.
Алма-Ата, 1962.
Развитие синтаксиса… 1966 — Развитие синтаксиса современного русского языка / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1966.
Розенталь 1971 — Розенталь Д. Э. Практическая стилистика русского языка. М.,
1971.
Розенталь 1986 — Розенталь Д. Э. Управление в русском языке. Словарь-справочник. 2-е изд. М., 1986.
Розенталь, Теленкова 1987 — Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь трудностей русского языка. 6-е изд. М., 1987.
РРР-1973 — Русская разговорная речь / Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1973.
РЯиСО — Русский язык и советское общество. Кн. 3. Морфология и синтаксис
современного русского литературного языка / Отв. ред. М. В. Панов. М.,
1968.
Чурилова 1974 — Чурилова Н. Н. Из наблюдений над конструкциями с отсутствующим прямым дополнением // Синтаксис и норма / Отв. ред. Г. А. Золотова.
М., 1974. С. 196—203.
Шведова 1964 — Шведова Н. Ю. О некоторых активных процессах в современном русском синтаксисе (наблюдения над языком газет) // Вопр. языкознания.
1964. № 2.
Шведова 1966 — Шведова Н. Ю. Активные процессы в современном русском
синтаксисе. М., 1966.
Mullen 1967 — Mullen J. Agreement of the Verb-predicate with Collective Subject.
Cambridge, 1967.
Часть IV
СИСТЕМНЫЕ, НОРМАТИВНЫЕ
И УЗУАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В СЛОВООБРАЗОВАНИИ
Глава 1. Литературная норма и неузуальное словообразование
(Е. А. Земская)
Вводные замечания
В числе наиболее важных регуляторов функционирования языка обычно
называют три: система, норма, узус. Все они связаны друг с другом, взаимообусловлены в той или иной степени. Эти понятия часто обсуждаются в литературе, при этом разные ученые дают им разные истолкования.
В этой работе мы исходим из того понимания системы, которое было предложено Ф. де Соссюром. Основное свойство системы языка состоит в том, что
все элементы языка взаимообусловлены и взаимосвязаны. Наличие множественного числа предполагает наличие единственного числа, а если в языке
есть и двойственное число (как, например, в санскрите, древнерусском или современном словенском), то это приводит к особому, иному строению и функционированию категории числа в языке. Если в языке есть лишь одна форма
числа, то, следовательно, в нем нет категории числа. В финском языке, например, — в отличие от русского, — отсутствует категория рода существительных.
Система — понятие более строгое, чем норма. Она регулирует построение и употребление тех или иных языковых форм. Приведу примеры из сферы
словообразования: существительные со значением «производитель действия»
с суффиксом -тель образуются только от основ глаголов (учитель, писатель,
производитель, вычислитель, составитель), но невозможно: стол + тель,
дом + тель, дерево + тель и т. д. Система устанавливает з а к о н ы языка. Например, в русской фонетике в конце слова не могут быть звонкие согласные: на
лугу, но [лук], без ноги, но пять [нок] и т. д. Лишь заимствованные слова могут
иметь звонкий согласный в исходе слова. И это противоречит нормам русской
фонетики.
Понятие у з у с (от лат. usus — обычай) играет важную роль в языке. Под
узуальными понимают такие единицы (слова, словоформы, конструкции, звуки), которые являются общепринятыми в речевом употреблении. Узуальным
208
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
единицам противопоставлены неузуальные. В словообразовании различают
два класса неузуальных слов: о к к а з и о н а л ь н ы е (созданные с нарушением
норм словообразования) и п о т е н ц и а л ь н ы е, произведенные по образцам
продуктивных типов словообразования. В производстве последних нет нарушений норм языка, но они необычны тем, что совсем не употребительны (сугубо индивидуальны) или очень мало употребительны. Их не включают в словари и грамматики. О разграничении окказиональных и потенциальных слов
см. подробнее [Земская 1992: 180—190].
Слова окказиональные образуются с нарушением норм словообразования.
Например, пушкинский окказионализм наречие кюхельбеккерно (от фамилии
Кюхельбеккер). По нормам русского словообразования наречия от имен лиц
(и — шире — от основ существительных) не производятся. Активно создавал
такие слова Хлебников. От узуального полюбовники дается погубовники (в норме базовое слово — глагол, у поэта — существительное губы; семантические
ассоциации слов любить и губы оправдывают этот окказионализм, хотя норма
языка нарушена). В ряду отглагольных слов отсвет, отцвет находим отволос:
Я отволос грядущей смерти (пример М. В. Панова); Парка прядет нить жизни и от волос отделяет одну прядь. В слове отволос корень — субстантивный,
а приставка — глагольная (обозначает отделение).
Окказиональные слова, т. е. слова, нарушающие нормы языка, как правило,
остаются индивидуальными. Узус их не приемлет. Они не отвечают нормам
литературного языка.
Вопрос о том, имеют ли неузуальные слова свою специфическую норму,
обсуждается в литературе. Однако до сих пор его нельзя считать решенным.
Какой смысл имеет применение понятия «норма» к словам неузуальным?
Неузуальные слова отличаются только частотностью употребления. Слово,
имеющее очень низкую частотность, иными словами, редкое, не имеет никакой особой специфической неузуальной нормы. Оно произносится как обычное литературное слово.
О. Б. Сиротинина назвала свой доклад на Седьмых шмелевских чтениях
«Узуальная норма и ее роль в развитии языка» (см. [Сиротинина 2006]). Понятие
узуальная норма, по нашему мнению, лишнее. Ведь узус определяется только
частотой и общепринятостью словоупотребления. Если слово приобрело высокую частотность, оно попадает в словари и грамматики и становится членом литературного языка. Его нормативность ничем не отличается от обычной нормы
литературного языка. Очевидно, существуют градации частотности, т. е. слова,
которые имеют очень широкую или, напротив, очень узкую употребительность.
Частотность вторых мала. Они еще только делают шаг к тому, чтобы перестать
быть неузуальными. Они получают шанс стать словами литературного языка и
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
209
носителями литературной нормы. В таком случае можно будет говорить: бывшее
неузуальное слово стало узуальным, приобрело нормативность.
Итак, разграничивать нормативность литературную и узуальную, по нашему мнению, нет оснований, ибо различие между ними заключается только в
частоте употребления, а не в каких-либо иных лингвистических чертах.
* * *
Одна из задач этой главы состоит в том, чтобы охарактеризовать изменения
в системе современного словообразования, выявить новые явления, показать
специфику неузуального словообразования, функции неузуальных слов в современном языке, в речи носителей литературного языка.
Материалы извлекались из различных источников: устная речь — кодифицированная и разговорная, ТВ и радио, газеты, современная художественная
литература, «толстые» и глянцевые журналы, Интернет, словари. Специально
обследовалась серия словарей: Новое в русской лексике. Словарные материалы. 1990. СПб., 2004 (далее — Сл. 90); Новые слова и значения. Словарьсправочник по материалам прессы и литературы 1980-х годов. СПб., 1997 (далее — Сл. 80).
Изучались преимущественно имена существительные. Этот выбор был
сделан не случайно. Имена существительные — самая богатая в словообразовательном отношении часть речи; ее функции наиболее разнообразны, она
обладает наибольшим набором способов словообразования.
Среди функций неузуального словообразования наиболее резко выделяются
две: 1) номинативная (серьезная) — неузуальное слово заполняет лакуны в системе языка, называет нечто, не имеющее общепринятого, распространенного
наименования; и 2) игровая, рассчитанная на создание комического эффекта.
Комическими принято называть вызывающие смех явления жизни, факты языка или образы искусства. В языке комическое реализуется как языковая игра, в которой говорящий намеренно отходит от норм языка, обращая
бóльшее внимание на форму речи, чем на само сообщение, — см. подробнее в
конце данной главы; специально языковой игре посвящена глава 2 шестой части нашей книги; см. также [Земская 1959; Земская, Китайгородская, Розанова
1983; Санников 2002; 2005; Норман 2004].
Языковая игра обнаруживается в разных сферах языка: в устной речи, в
языке газет, электронных СМИ и, конечно, в художественной литературе. Языковая игра — это реализация поэтической функции языка (по Якобсону —
см. [Якобсон 1975: 202]).
Многие неузуальные существительные служат для выполнения номинативной функции — являются серьезными названиями того, что появляется в
210
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
обществе, требует наименования в жизни отдельных людей и социума. Сюда
входят и отвлеченные понятия, и существительные конкретных значений.
Рассмотрим изменения, происходящие в системе словообразования конца
XX — начала XXI вв.
Несколько замечаний о языковой норме
Характеризуя активные процессы языка, необходимо уделить особое внимание понятию норма. Каково отношение к норме в речевом поведении нашего
современника? В период острых общественных потрясений норма колеблется,
расшатывается, меняется характер ее действия. Уже в начале периода перестройки М. В. Панов заметил: «В 30—60-е годы господствовало такое отношение к литературному языку: норма — это запрет. Норма категорически отделяет пригодное от недопустимого. Теперь отношение изменилось: норма — это
выбор. Она советует взять из языка наиболее пригодное в данном контексте»
[Панов 1988: 27]. Таким образом, М. В. Панов признает более широкое действие нормы. С этим утверждением нельзя не согласиться.
Характерной особенностью современного дискурса является функциональный динамизм, а именно, перемещение элементов разного рода (слов, фразеологизмов, сочетаний, высказываний и т. д.) из периферийных сфер языка в
центр системы. Ослабление внешней цензуры и самоцензуры способствует
раскрепощению языка, отказу от стандартных, навязываемых советской идеологией форм выражения (ср. [Какорина 1996]), или к их осмеянию, травестированию, см. [Земская 1996; Русский язык 1996: 21—24; Купина 1999]. Язык
приобретает черты раскованности, живет полнокровной жизнью. Расширяются рамки публичной речи, к ней приобщаются новые слои населения.
Главное, что отличает язык нашего времени от языка последних десятилетий XX в. — раскованность, раскрепощенность, пришедшая на смену безликости и стандарта.
В последние десятилетия XX в. особенно резко изменились условия функционирования языка. Это касается, прежде всего, устной публичной речи, роль
которой резко возросла. В языке периодической печати, радио и телевидения
обнаруживаются наиболее значительные изменения. Язык художественной литературы как средоточие инноваций уходит на второй план.
Меняется соотношение употребительности элементов разговорного и кодифицированного языка. Резко возрастает число коллоквиализмов в публичной речи, языке прессы, ТВ и радио.
Особенности функционирования языка конца XX — начала XXI вв. служат,
по Р. Якобсону, реализации поэтической функции языка [Якобсон 1975]. Цитаты, инкрустации разного рода обостряют диалогичность дискурса, усилива-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
211
ют игровой оттенок, служат созданию подтекста, см. [Лотман 1992: 155—156;
Земская 1988].
Расширились рамки публичной речи. К ней (телевидение, радио, митинги,
собрания) приобщились новые слои населения. Кроме того, и это главное, изменился сам характер речи: люди теперь не читают по бумажке написанное
заранее, а говорят неподготовленно. М. С. Горбачев стал нашим первым не
читающим, а говорящим лидером (см. [Капанадзе 2005]).
Об основных тенденциях в словообразовании
рубежа XX — начала XXI в.
Начало XXI в. ознаменовано выходом в свет ряда трудов, посвященных
исследованию лексики и словообразования славянских языков — чешского,
польского, русского, словацкого, словенского и др. См., например: Neologizmy
v dnešní češtine / Pod vedením O. Martincové. Praha, 2005; Lubaś Wł., Ohnheiser I., Topolińska Z. Języki słowiańskie w perspektywie ekolingwistycznej. Opole,
2003; Komparacja wspólczeshych języków słowiańskich. 1. Słowotwórstwo. Nominacja / Red. naukowy I. Ohnheiser. Opole, 2003; Waszakowa Kr. Afiksy, afiksoidy
czy człony złozeń (O aktiwnych obcych czastkax słowotworczych) // Семантика и
прагматика языковых единиц / Отв. ред. А. Н. Еремин. Калуга, 2004. C. 101—
112; Processy innowacyjne w językach słowiańskich, Prace Slawistychne, 114 / Red.
naykowa Z. Rudnik-Karwatowa. Warszawa, 2003; Współczesna polska i słoweńska
sytuacja językowa. Sodobni jezikovnu položaj na Poliskem in v Sloveniji / Red.
S. Gaida, A. Vidovič Muha. Opole, 2003; Nowe Słownictwo polskie. Mat. z prasy
lat 1993—2000. T. I—II. Kraków, 2004; Waszakowa Kr. Przejawy internalizacji w
slowotwórstwie Wspólczesnej polszczyzny. Warshawa, 2005; Zemskaja E. Analytische und agglutinative Tendenzen im Russischen // Die europäischen Sprachen auf
dem Wege zum analytischen Sprachtyp / Hrsg. von Uwe Hinrichs unter Mitarbeit
von Uwe Büttner. 2004. Wiesbaden: Herrassowitz Verlag, 2004. S. 285—292; Земская Е. А. Язык как деятельность. Морфема. Слово. Речь. М., 2004.
Очевидно, что произвести тщательное сопоставление данных разных славянских языков, описанных в этих и других исследованиях, с фактами русского
языка в краткой работе невозможно. Здесь можно лишь отметить значительное
сходство между основными процессами, происходящими в разных славянских
языках.
Чтобы избежать атомарности рассмотрения материала, представляется рациональным использовать понятие тенденция, т. е. изучать те общие процессы,
которые определяют развитие языка. Сошлемся на рабочее определение понятия «тенденция», предложенное Карлом Гутшмидтом: «Тенденции определяют направленность языковых процессов или изменений, протекающих под
212
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
формой укрепления инноваций или устранения устаревших языковых единиц,
конструкций, норм. Тенденция — понятие синхронного подхода к языку, отражающее его динамику, движения, происходящие в нем в определенный отрезок времени» [Гутшмидт 1998: 17].
Каковы же те тенденции, которые действуют в разных славянских языках?
Перераспределение роли и места в системе языка
разных способов словообразования
Одно из самых значительных изменений в системе славянского (в том числе и русского) словообразования — перераспределение роли и функций разных способов словообразования.
Для изучаемого периода характерен рост активности некоторых способов
словообразования, занимавших ранее периферийное положение в системе языка. При сохранении высокой активности суффиксации возрастает роль префиксации, словосложения, сложно-сокращенного способа, аббревиации,
а также производство составных наименований, что приводит к увеличению
количества многоморфемных слов в русском языке.
Эти активизирующиеся способы словообразования, как правило, не имеют
чередований на границе морфем, а образуются по способу агглютинации (см.,
например, [Гутшмидт 1998; Земская 2004]). К таким, например, способам словообразования как аббревиация, трудно применимо понятие узуса и нормы,
так как число соответствующих единиц быстро увеличивается, и некоторые из
них употребляются крайне редко, по мере необходимости. Часто они требуют
расшифровки. Приведу лишь один пример. Газета «Коммерсантъ» (24.03.06)
публикует статью, в которой встречаем аббревиатуру МГП. Опрос показал, что
это слово неизвестно 95 % информантов. Естественно, что газета вынуждена
дать расшифровку: «Магазин горящих путевок». Вывод: это слово неузуально,
но для пишущего оно удобно своей краткостью.
Расцвет префиксации
Для конца XX — начала XXI вв. характерен расцвет префиксации, как именной, так и глагольной (см. [Русский язык 1996]). Наблюдается тенденция к распределению действия приставок: иноязычные приставки тяготеют к сочетанию
с именами (существительными и прилагательными), русские — к сочетанию с
глаголами. Этот процесс отмечают разные ученые. Он происходит во многих
славянских языках (см., например [Gutschmidt 2003: 63—76; Waszakowa 1994]).
Рассматриваемый процесс играет большую роль в перестройке системы
языка: он способствует росту агглютинативности, так как на границе мор-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
213
фем нет чередований; приставки отличаются моносемантичностью, они не
столь «расплывчаты» и многообразны по значению, как суффиксы; они активизируют процесс интернационализации языка, ибо значительная часть приставок — это заимствования. K. Gutschmidt предлагает видеть в росте префиксации совокупность тенденций системно-структурных, типологических
и литературно-языковых [Гутшмидт 1998: 17—18]. Характерно название его
статьи 2003 года: «Словообразовательные новации (преморфемные дериваты. Выделено нами. — Е. З.) в славянских языках с точки зрения когнитивной
лингвистики» [Gutschmidt 2003].
Начнем с рассмотрения иноязычных приставок.
Иноязычные приставки
Лидерами в этой группе являются приставки анти- и супер-. Разные приставки ведут активную жизнь в разных сферах языка. Если анти- и супер- живут во всех областях языка (научная речь, литературный язык, пресса разных
жанров, жаргон и т. д.), то целый ряд приставок тяготеет к некоторым определенным сферам — научная речь (история, политика, искусствоведение, точные
науки и т. д.), публицистика — и лишь отдельные слова с этими приставками
становятся достоянием обыденной речи.
антиЭта приставка имеет значение отрицания (= не), а также направленности
против того, что называет базовое слово. Приставка легко сочетается с основами русскими и иноязычными, как с существительными, так и с прилагательными. Сочетания с существительными: антисмысл, антисовет, антитекст,
антитехника, антиречь, антидиалог, антирынок, антипамятник, антитрадиция, антипремия, анти«Тройка», антирейтинг, антикомфорт, антиповедение, антибахтинизм, «АнтиГарриПоттер» (В России вышла книга «АнтиГарриПоттер», КП, 24.12.—01.01.2005); антиаксеновисты.
Целый ряд медицинских препаратов и хозяйственных средств содержит
приставку анти-, сочетаясь с русскими основами и создавая слова-гибриды:
антихрап — средство от храпа, антиполицай — освежитель дыхания; антижир — средство для мытья посуды, антиржавчина — средство от ржавчины:
антизагар, антивирус, антиспам, антистресс.
Сочетания с прилагательными не менее многочисленны. Приведу лишь некоторые примеры из газет начала XXI в.: антиналоговая декларация, антитабачная конвенция, антимонопольная декларация. Производные с приставкой анти- могут выступать в комплексе с различными суффиксами, чаще всего
с суффиксом -ин, порождая названия средств, направленных против того, что
214
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
называет базовая основа: антикомарин (средство от комаров), антигрустин
(= антидепрессант), антивирусник, антиспамщик.
Интересное слово этой структуры было в ходу во время Второй мировой
войны: антибомбин. Так шутливо называли водку: она помогала на фронте не
бояться бомбежки. Об этом пишет В. Гроссман в романе «Жизнь и судьба».
суперВысокая активность приставки супер- объясняется потребностями общества в тех значениях, которые она выражает: 1) высокая оценка (= очень, сверх),
повышенная экспрессивность и эмоциональность; 2) наименование явлений,
связанных с научно-техническим прогрессом.
Приставка супер- отличается от других иноязычных приставок тем, что
она широко и свободно употребляется во всех сферах языка — от книжноофициального, научного до жаргона и просторечия. Сл. 90 помещает более
20 новых существительных и прилагательных с супер-. Примерами второго
значения этой приставки могут быть такие существительные, помещенные в
(Сл. 90): супертрактор, супертяжеловоз, суперчасы, суперэлемент, суперотель, суперпротивоядие, суперпушка, суперкоординатор, суперконгломерат,
супертоннель.
Значение высокой оценки приставка супер- обнаруживает главным образом в прилагательных: супербогатый, супермодная прическа, суперудобный
матрас, супернадежный, суперпрофессиональная няня, суперклиент, суперчелка, супердом, супераншлаг, суперсредство от всех болезней, супершпион,
коляска супернавороченная, суперидея, суперактивная супружница; очень
часто используется сочетание суперкласс (Иномарка просто суперкласс). Употребительны и наречия: суперуспешно, супермодно.
Приставка супер- может сочетаться с элементом мега-, обозначающим ‘громадный’, ‘очень большой’: Он, видите ли, мега-стар [звезда], а она просто
суперстар. Из газет: Развод супер- и мега-звезды отечественного экрана.
Синонимизируется с приставкой супер- приставка гипер-, на наших глазах
приобретающая активность. Она встречается часто, преимущественно в сочетании гипермаркет в афишах, рекламах, объявлениях. Гипермаркет бóльше,
чем супермаркет, грандиознее, мощнее.
Слово гипер может употребляться и изолированно: Всё «гипер» на рынке
рано или поздно оказывается нежизнеспособным (Газ., 16.11.2004).
Супер- чаще, чем другие приставки, употребляется изолированно. Сл. Х.
так характеризует эту единицу: «неизм., в знач. междометия, в функции сказуемого. Жарг. Замечательно, здорово, великолепно. Эмоциональная оценка чеголибо, вызывающего восторг, восхищение, ⟨…⟩ “Где ты такую сумку оторвал?
Супер!”».
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
215
Наши наблюдения показывают широкое употребление одиночного супер в
речи молодежи, подростков — в значении высокой похвалы: Ты — супер!; Вы
молодой! Очень! Вы — супер! (из речи молодой женщины мужчине средних
лет). Интересно, что этот мужчина, отвечая ей, начинает употреблять такое же
супер! и замечает: «Что же я перешел на сленг подростков?».
Отметим, что приставка супер- продолжает активизироваться в наши дни.
Она соединяется с суффиксами -ски и -ск(ий), выступая в функции наречия и
прилагательного. Подобное употребление свойственно речи молодежи и подростков и обладает большой частотностью. Несомненно, что такие слова являются принадлежностью жаргона. Как экспрессивная краска они проникают в
язык современной литературы, преимущественно детективов. Несколько примеров: Луис фотограф суперский (Яковлева, Опасные тихони); (из речи продавщицы): — Вот тáк идет, — щебетала она ⟨…⟩ Невероятно прикольно,
суперски, отпадно смотритесь (Д. Донцова, Букет прекрасных дам); — Суперски, — взвигнула продавщица, — с таким фрэндом я бы хоть куда пошла…
(там же).
Из устной речи: Суперские прокладки! Американские; Приходи ко мне завтра! Суперски повеселимся!; Суперская телка; Тачка у нее суперская; Фотка
получилась суперская!; Суперский мужик!; Ну и бабец! Суперский!
Отметим, что слова суперски, суперский, несмотря на их широкую употребительность, не зафиксированы в известных современных словах. Словарь
В. В. Химика помещает одно слово, в котором супер сочетается с суффиксом
-н- и выступает как прилагательное: суперная бабца (пример из Б. Акунина).
Можно предположить, что суффикс -ски получил предпочтение перед -нпотому, что наречия на -ски более продуктивны в выражении оценочных, экспрессивных значений. Кроме того, прямое влияние и поддержку оказывают
широко распространенные жаргонно-молодежные здóровски и здóровский. Эти
слова зафиксированы в Сл. Х. с пометой жарг., подростковое. Примечателен
пример, который помещает В. В. Химик: Ты знаешь, я тебе всегда завидовал,
что ты врач, что ты так здóровски… — даже устаревшее гимназическое
словечко употребил — так здóровски своим делом занимаешься (В. Аксенов,
Московская сага). В. В. Химик толкует здóровски словом классно. Укажу, что
слова здóровски и здóровский в других словарях не отмечены.
Какой можно сделать вывод? На рубеже XX–XXI вв. единица супер из словообразовательного префикса превратилась в самостоятельное слово, выступающее как наречие, междометие, а также в функции сказуемого. Основное его
значение — показатель высокой степени чего-либо. Следующий шаг: супер- получает способность сочетаться с суффиксом наречий -ски и прилагательных
­ск- (с изменением по роду и падежам). Используя тот динамический подход к
описанию развития семантики слова, о котором пишет Е. В. Падучева [Падучева
216
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
2004: 15], выстроим такую динамическую цепочку: 30-е годы XX в. — приставка супер- (super) лат. происхождения, выражающая высокую оценку (синоним
русск. сверх-). В дальнейшем супер- превращается в самостоятельное слово, употребляясь в жаргоне молодежи и подростков как междометие, наречие, а также
в функции сказуемого. На этом динамика развития супер не закончилась. Став
самостоятельным словом, супер начало соединяться с суффиксом -ски/-ский, порождая наречия суперски и прилагательные суперский (-ая, -ое).
В качестве доказательства того, что перед нами явление живое и развивающееся, приведу фразу, записанную 18 августа 2005 г. в Абхазии, прозвучавшую
из уст русского парня-москвича, приехавшего под Сухуми на отдых. Купаясь в
горной речке Беслетке, он сказал: «Эта река наисупершее, что может быть!»
Подчеркну уникальность и выразительность этого образования. Оно содержит
приставку наи-, основу супер, преобразованную в форму суперлатива, и склоняется как обычное прилагательное.
Приставка супер- развивает в современном языке еще одно новое значение:
она может обозначать нечто достойное внимания (не дорогое, не ценное, не
великолепное), выгодное: Суперцены! Суперпредложение! Суперскидка! Эти
слова пишутся в рекламах, объявлениях и т. п.
Рассмотрим менее продуктивные иноязычные приставки: пост-, де-, ре-,
контр-.
постНачнем с приставки пост-. Ее активность в современной русской речи заметно возрастает. Если Сл. 80 помещает всего 5 производных (постмодерн,
постмодернизм, постмодернистский, постпозитивистский, постядерный),
то в Сл. 90 находим уже 24 слова с пост-. Основная их часть относится к области истории, именуя какие-либо события, связанные с тем или иным историческим местом или лицом (поствашингтонский, постмальтийский, посткронштадский, постсевастопольский, постялтинский, постзалповой (имеется в
виду залп крейсера «Аврора»), постперестроечный, постсоветский, постсоциалистический, постцензурный, постдиктаторский, постленинский, постхрущевский). Сочетания пост- с существительными не столь многочисленны:
постбольшевизм, постперестройка, постсезанизм.
Вот несколько сочетаний, включающих прилагательное с приставкой пост-,
из статьи А. Эткинда «Столетняя революция: юбилей начала и начало конца»
(ОЗ, 2004, № 5): постреволюционная ситуация, постреволюционные консенсусы, постреволюционная эпоха, «постреволюционный» диагноз, постсоветское пространство, посттравматическое время, постмодернистская
культура, постсовременность. Из других источников: постфутурист, постблоковский, постиракский.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
217
де- (дез-)
Слова с де- (дез-) именуют процессы уничтожения того, что имело место в
прошлом (см. [Русский язык 1996: 112—113]).
Эта приставка обнаруживает почти равную активность в 80–90-е годы XX в.
Сл. 80 дает 19 производных с приставкой де-, Сл. 90 — помещает 17 слов с де-.
Необходимо отметить, что если в середине XX в. распределение морфов деи дез- определялось фонетической структурой основы (дез- выступало перед
гласными, а де- — перед согласными), то в конце XX в. — начале XXI в. морф
дез- утрачивает свое место. Среди многих отмеченных слов находим лишь
4 производных с дез-: дезинтоксикация, дезалкоголизация (Сл. 80); дезактивация, дезинтоксикация (Сл. 90). Основную массу слов с де- составляют глаголы на -изировать и существительные на -изация. Примеры из газет и научной
речи: деприватизация, деинфляция, деноменклатуризация; декарнавализация,
депсихологизация, десоветизация, десталинизация, денацификация. Несколько цитат: Сингапур демистифицировал Россию (Коммерсантъ, 21.03.06); Власти часто обвиняют журналистов, что те «дестабилизируют» обстановку
(Коммерсантъ, 18.05.2006). Среди слов с приставкой де- нередки неузуальные:
Ирак обречен на десаддамизацию (НГ, 28.03.2003); В этом городе необходима
дегадюкизация (из газет, от гадюка — название змеи).
Добавлю цитату из «Новейшего философского словаря» (2-е изд. Минск,
2001, с. 719). В статье «Ортега-и-Гассет» А. А. Грацианов дает в одном контексте два глагола с приставкой де- — один узуальный, другой — созданный по
его образцу — индивидуальный: «В то время, как тигр не может детигрироваться, человек живет в постоянной опасности дегуманизироваться». Производное от слова тигр — свидетельство словообразовательной активности
приставки де- при создании неузуальных слов.
контрПриставка контр- несколько уступает в активности де-. Она обозначает
нечто, направленное против того, что называет базовая основа, сближаясь по
семантике с де- (ср. деполитизация и контрполитизация, демилитаризация и
контрмилитаризация). В отличие от де-, она сочетается преимущественно с
существительными и прилагательными. Сл. 90 и Сл. 80 помещают одинаковое
количество слов с контр- — 9. Сл. 80: контржалоба, контрпозиция, контртенденция, контрвыход (спорт.); Сл. 90: контрдонос, контрриск, контрмитинг,
контрнаблюдение, контррезолюция, контрстатья, контрусловие, контрцитата, контрэскалация. Вот еще несколько примеров из газет: контрлозунг,
контрмарш, контрманифестация, контрреформа, контраргументы, контрдемонстрация. Приставка контр- (в отличие от де-) может присоединяться к
именам лиц: контрдемонстрант, контрпропагандист, контррегулятор.
218
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
реСлова с приставкой ре- обозначают повторность действия, «возврат».
Приставка ре- менее продуктивна, чем де-. Вероятно, это связано с ее семантикой. В наше время действует более сильное стремление к уничтожению
чего-то из прошлого, чем к возврату. Сл. 80 помещает 7 слов с ре-: реактивизировать, реанимировать, регуманизация, рефинансировать, реэкспозиция,
реампутация, реконструктивировать. Сл. 90 дает всего 5 слов с ре-: реанимания, реанимашка (медицинский автомобиль), рецентрализация, рекапитализация, реклассизация. Отметим два момента. Некоторые слова в этих словарях
повторяются (реаниманция, реанимировать). Идея возврата, повторности действия в приведенных словах с приставкой ре- не всегда связана с возвращением к прошлому, утратой нового. Чаще она выражает иной смысл: исправление
чего-то несделанного или сделанного плохо, идею поправки, повторности с целью исправления (рефинансировать, реклассифицировать, регуманизировать,
реактивизировать, реконструировать…). Приведем некоторые примеры из
газет и устной речи: реэмигрант, реэмиграция, реинкарнация прошлого; Отказавшись от попытки реинтерпретации 7 ноября… в тяжелом 2004 году,
российские законодатели заменили революционный праздник националистическим [Эткинд 2004]; Репатриация чебурашки (заголовок — Коммерсантъ,
30.01.2006).
псевдоПриставка псевдо- в изучаемый период обладает продуктивностью. Она
сочетается с существительными и прилагательными. Эта приставка сближается с квази-, но между ними есть различие. Псевдо- включает компонент
‘лживость’, тогда как квази- обозначает ‘почти’, ‘недоведение до необходимого предела’. Псевдо- более продуктивна, чем квази-. Она может употребляться и самостоятельно, вне сочетания с базовым словом. Ср. пример из
устной речи: Это не музыка, а какое-то псевдо (2004 г.). Сл. 80 дает 24 слова
с псевдо-, а Сл. 90 — 15. Можно предположить, что это различие не отражает
уменьшение активности псевдо-, а связано со случайностью в отборе материала. Приведем некоторые словарные материалы. Сл. 80: псевдодемократия,
псевдодемократ, псевдоболельщик, псевдодеятельность, псевдотворчество,
псевдопоэзия. Сл. 90: псевдовыборы, псевдожертва, псевдодраматизм, псевдоновость, псевдоучет.
Из газет: псевдолибералы (Время, 11.06.2003); псевдонародные припевки
(Коммерсантъ, 07.12.2005); нередки слова с псевдо- в художественной литературе. Особое пристрастие к ним испытывает В. Аксенов: псевдоготические
башни, псевдофилософ, псевдоюнец; — Эге, батенька, — с псевдоленинской
интонацией псевдошутил Бутлеров.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
219
Основная сфера обитания слов с псевдо- — научная речь. Так, в исследовании А. Г. Козинцева «Смех» находим слова псевдооскорбления, псевдомотивировки, псевдоагрессия, псевдообъяснения. В. Беликов создает индивидуализм
псевдослово, с целью эвфемизации. Он пишет: «В “Одном дне Ивана Денисовича” трижды встречаются псевдослова, которые собственного лексического
значения не имеют» (В. Беликов. Национальная идея и культура речи // ОЗ,
2005, № 2, с. 65).
проПриставка про- (латинского происхождения) занимает особое положение среди других иноязычных приставок. Она обозначает ‘являющийся
сторонником, действующий в интересах кого-либо’ и сочетается с именами
прилагательными и существительными — именами лиц или собирательными (названиями народов, сообществ и т. п.). Сочетание с глаголами ей противопоказано.
В первой половине XIX в. она обнаруживает очень слабую активность. Так,
в Сл. Уш. помещено лишь три слова с про-: прояпонский, профашистский, прогерманский. Эта приставка вводит означаемое в поле отрицательной оценки.
Она была привязана к словам, обозначающим нечто плохое.
Постепенно приставка про- утрачивает связь с явлениями, негативно оцениваемыми официальной идеологией, продуктивность ее возрастает. Так, если
в Сл. 70 при слове прокоммунистический дается пояснение «в терминологии
антикоммунизма», то уже в 80-х годах положение меняется. В период перестройки и постперестройки про- начинает сочетаться со словами, обозначающими нечто положительное или нейтральное: проельцинский, пропрезидентский, просоветский, проправительственный и т. п.
Происходит деидеологизация производных с приставкой про-, она приобретает продуктивность. Сл. 80 дает 6 слов с про- (среди них есть и пропентагоновский, и просоветский), а Сл. 90 — 13 слов. У этих слов нет единой оценки
(прокоммунизм соседствует с прокапиталистический; в Сл. 90 находим прорумынский, пророссийский, просирийский, прорабовладельческий и др.).
Есть мнение, что приставка про- не сочетается с именами существительными. Однако в Сл. 90 (с. 40) находим: Оголтелый антикоммунизм мне не только
чужд, но и отвратителен, так же как твердолобый, зазнавшийся прокоммунизм, доходивший до инквизиторских расправ не только с инакомыслящими,
но даже с мыслящими коммунистически (Е. Евтушенко, Предпочитаю быть в
партии народа, АиФ, № 32, с. 5).
Вот еще несколько примеров из прессы и устной речи 2005 г.: Прокремлевское движение готовится выживать в экстремальных условиях (Коммерсантъ, 11.06.05); Так вы в общем прозападный политик или пророссийский? —
220
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Я однозначно проукраинский (Коммерсантъ, 30.09.05); Любые прозападные
настроения ⟨…⟩ разрушительны (Знамя, 2005); проамериканские силы; У них
прорусские настроения.
Итак, рост префиксации имеет значение не только для изменения семантики отдельных слов. Он влияет и на общую структуру языка. Морфемный шов
на границе приставки и основы более прозрачен и чист, чем на границе основы
и суффикса. Это способствует более четкому членению слова и, следовательно,
росту агглютинативности и аналитизма, см. [Земская 1996; Гутшмидт 1998;
Zemskaja 2004].
Необходимо отметить, что приставки более тяготеют к самостоятельному
употреблению, чем суффиксы. Выше уже говорилось о супер. Могут как отдельные слова использоваться псевдо, вице, экс: «Олигарх с приставкой “экс”».
У Ходорковского закончились деньги? (заголовок. — МК, 17.03.2006); Он же
не премьер, а вице! (из устн. речи; 2005); Это не сок, а псевдо. Я пить не буду
(из устн. речи, 2006).
Русские приставки
Русские приставки сочетаются и с глагольными, и с именными основами.
Соединение русских приставок с русскими глаголами подробно и хорошо изучено (см., например [Земская 1973; Кронгауз 1998] и др.). Среди новых явлений можно отметить активизацию приставки про- в профессиональной речи
медиков со значением завершения какого-либо процесса (приема лекарства,
окончания лечения): Вам надо пропить эти капли до конца; Прокапайте весь
пузырек; А вы антибиотики ей уже прокололи? и под.
Сочетание русских приставок с именами менее активны. Приименные приставки не совпадают с приглагольными. Они образуют особый структурный и
семантический класс. Рассмотрим некоторые из них. По значению приименные приставки отличаются от приглагольных. Они обозначают интенсивность,
большую степень чего-либо (сверх-, наи-, пре-), отсутствие или недостаток
чего-либо (без-, недо-), местонахождение по отношению к тому, что называет
базовая основа (пред-, при-, над-, около-, меж-, между-), совместность (со-),
неистинность, ложность (лже-). Значения, типичные для приглагольных приставок (направление действия), им не свойственны. В именах существительных проявляют активность такие приставки:
со- — сочетается с русскими и в последнее время особенно широко с заимствованными основами, с именами лиц и с существительными отвлеченных
значений: сопредседатель, соруководитель, сооппонент, совладельцы, сопродюсор, соинвестор, сокамерник; шутл. сопляжник; Сл. 90 помещает слова:
сорешение, сопричина, сопроцессор, соустройство, соучреждение (см. также
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
221
ниже, в главе 2 интерпретацию приставки со- как аналитического элемента,
обладающего лексическим значением);
сверх- — сочетается с существительными разной семантики: сверхидея (Коммерсантъ, 27.01.06); сверхвитамины (В. Аксенов); из устн. речи: Все писатели
сволочи, а я сверхсволочь; Перед сверхпрезидентом всегда встает проблема
ухода (Коммерсантъ, 2006). Однако более активно приставка сверх- присоединяется к именам прилагательным: сверхтайная жизнь (НГ, 12.04.94); сверхпопулярная звезда (о танцовщице; Коммерсантъ, 07.12.2005); сверхсекретный чекист; стабильность сверхпрезидентских режимов (Коммерсантъ, 2005);
лже- — лжеподарок (из устн. речи), лжевежливость или скорее лжевоспитанность (из устн. речи); лжепобедитель, лжесвидетельство, лженаука;
недо- — недочеловек (из устн. речи), недожилище; Моя недожизнь [Чуковская 1997, т. I: 19];
около- — околодиссидентство (Знамя, 1994);
пред- — Все их любимые предигры пришли ему на ум (В. Аксенов).
Чаще, однако, русские приставки действуют в приставочно-суффиксальной
модели, формируя прилагательные. Значительная часть таких слов — неузуальные, индивидуальные; нередко они имеют шутливый характер:
без- — обозначает отсутствие того, что называет базовая основа: беспилотный зонд, бесцелевой кредит, бесшляпная прогулка;
до- — дочеловеческая стадия;
обез- — эта приставка обычно образует окказиональные неузуальные слова:
Прошло уже несколько обезноренных недель (то есть недель без Норы — В. Аксенов); Германия обезмужчинила Россию (из научн. доклада, 18.08.2005).
около- — околовластная элита (Коммерсантъ, 16.05.2005); околокинематографические пришельцы (Изв., 19.05.2001);
пред- — предчеловеческая пора [Козинцев 2002: 32]; предакмеистические черты поэзии Комаровского (Топоров, КЛЭ, т. 9);
при- — крутой принаучный пиар (Звезда, 2003, № 10).
А к т и в н о с т ь мо р ф е м и н оя з ы ч н о го п р о и схож д е н и я .
Появление в русском языке
новых заимствованных аффиксов
Среди морфем, проявляющих активность в языке нашего времени большую
роль играют аффиксы иноязычного происхождения: и суффиксы, и префиксы
-изациj(а), -изм, -ист, супер-, гипер-, контр-, псевдо- и др. Не является ли это
свидетельством интернационализации языков, а в более широком смысле —
проявлением процесса глобализации? (см. [KWJS; Zemskaja 1997; Mustonen
1997; Гутшмидт 1998]).
222
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Производство слов с иноязычными аффиксами вызывает вопрос: с чем мы
имеем дело — с заимствованиями или со словопроизводством на русской почве? Ср., например, слова типа тэтчеризм, эразмизм, эразмисты. Что это —
заимствования или русские новообразования? Этот вопрос обсуждают многие
лингвисты, и ответ не всегда бывает однозначен. Л. П. Крысин пишет: «…во
многих случаях, решая вопрос о том, каков статус того или иного слова: является ли оно результатом словообразовательных процессов в русском языке или же
целиком заимствовано из какого-либо другого языка — мы можем делать лишь
вероятностные, а не категорические утверждения» [Крысин 2004: 71].
Слова-гибриды
Рост заимствований в русском языке активизирует процесс увеличения
числа слов, состоящих из русских и иноязычных морфем. Их принято называть
словами-гибридами. О них более подробно см. в работе [Земская 2002]. Отметим сразу, что слова-гибриды упоминаются и в некоторых других разделах
данной главы. Здесь необходимо рассмотреть лишь некоторые виды этих слов,
чтобы показать их типические классы и особенности.
В наше время слова-гибриды имеются среди слов разных частей речи.
Для начала рассмотрю одно из самых активных заимствованных слов, которое служит базой для производства слов разных частей речи. Это существительное пиар (из англ. PR → пиар — ‘общественные связи’). Слово пиар
порождает и имена лиц (пиарщик — специалист по общественным связям),
и глаголы без приставок и с приставками, переходные и непереходные, с -ся
и без -ся. Препозитивный компонент пиар — аналитическое прилагательное, легко сочетающееся с разными существительными (пиар-акция, пиаркампания и т. п.).
Слово пиар обнаруживает особую активность, так как его семантика важна
для общества. Общественные связи пронизывают современный социум. Кроме
того, оно удобно своим строением — краткость, окончание на сонорный [p],
который легко сочетается с разными последующими звуками при производстве новых слов.
Приведем примеры:
Совет федерации учится пиару (Изв., 18.10.2002); «Пиарить не себя, а
Россию» — управляющий директор экономического форума Сергей Коршунов (Газ., 5.04.05); Наша газета пиарит его во время предвыборной компании (Т. Устинова, 2006); Садовников бодро-весело начинает пиариться
в нашей газете (Т. Устинова, 2006); В итоге пропиарили английские и американские войска, которые за 20 дней смогли захватить такую мощную
страну (Газ., 15.04.03); Любой средненький американский боевичок вроде
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
223
«Три икса» или словно сошедшая с конвейера мелодрама вроде «Тома и
Томаса» имеют куда более приличные кассовые сборы, чем любая наша
картина, даже отпиаренная чуть ли не на государственном уровне (НГ,
1.10.2002); Такие нацпроекты вполне удобно пиарить по телеку (Коммерсантъ, 30.01.06); Американские пиарщики подсчитывают стоимость президентских выборов (Изв., 3.11.2003); пиар-отдел, пиар-служба; А ты в
пиар-отдел давай и спроси про билеты (устн. речь).
Имена существительные
В производстве гибридов-существительных активно работает суффикс
­к(а).
Рассмотрим некоторые примеры. Английская аббревиатура SMS (эсэмэс)
обычно употребляется в сочетании с русским суффиксом -ка: эсэмэска. Слово
высоко частотно, особенно в речи молодежи, но не только. Оно употребляется
активно потому, что эсэмэска обходится дешевле, чем разговор по мобильному телефону. Примеры из устной речи: Пришли эсэмэску, хоть два слова!; Он
прислал эсэмэску: «Восхитительно!»; Миша экономит. Написал два слова:
Все о’кей; Я всегда путаюсь с эсэмэсками: пока наберешь, десять раз ошибешься.
В вагонах метро мелькает реклама: эсэмэска — Валентинка! (выпущена ко
дню святого Валентина).
Слово ти-шот (из англ. t-shirt = майка) также легко присоединяет суффикс
-ка: …жаль, что никто не перенес на тишотки картинки Антона Шнейдера
(Коммерсантъ, 02.08.2003); Боевой дух можно поддержать: надень тишотку
Che Burashka (там же).
Отвлеченные существительные с суффиксом ­ость: ad-hoc-овость, haj­
течность (иногда и в кириллическом написании: адхоковость, хайтечность).
Слова-гибриды могут строиться по образцу заимствований, напоминающих их по структуре и семантике. Так родилось слово окнариум, ср. аквариум. Окнариум — название студий, изготовляющих окна разных видов и другие
окноподобные предметы из стекла (двери, лоджии и т. п.) (ЭкстраМ. Север,
7.01.2005, с. 12).
Прилагательные
Легко образуются гибридные прилагательные: хай-течный: хай-течная
программа, хай-течная продукция [(от англ. hi-teck — сокращение словосочетания high tecknology), из ТВ передачи (окт. 2002)]; мультибрендовый: Я продаю свои вещи в мультибрендовых бутиках (Газ. 17.10.02).
224
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Глаголы
В устной разновидности литературного языка функционируют глаголы на
-ить от иноязычных основ, называющих орудия, механизмы. Они могут быть
с приставками и без них: ксерокс — ксерить, отксерить; факс — факсить,
факсануть.
Иноязычные глаголы с русскими приставками
Активный класс слов-гибридов составляют глаголы с иноязычными основами, присоединяющие русские приставки с количественно-временными значениями: от- (окончание действия), пере- (‘еще раз’, ‘снова’), с-, про- со значением результата и др.
Префиксация таких глаголов способствует их включению в видовую систему русского языка, так как нередко они лишены видового значения. Слова с
вторичным суффиксом -ыва- типа *использовывать противоречат нормам литературного языка, тогда как присоединение приставок дает глаголу обычную
нормальную форму сов. вида. Приведем примеры:
от-: отреставрировать, отксерокопировать, отсканировать, отрепетировать, отрекламировать, отрефлексировать и др.;
пере-: перефинансировать, перепрофилировать, перемасштабировать;
про-: протестировать, прокомментировать, проафишировать, прооппонировать, пролоббировать, проинвестировать, прогарантировать, простартовать.
Подобные глаголы чаще всего употребляются в языке газет и производ­
ственно-технических текстах: Фосфор перепрофилируют на метизы (Коммерсантъ, 21.03.06). Часты они и в литературе о спорте.
Приведем примеры игрового использования подобных глаголов: Скай
Эдвардс приятненьким голоском намяукала, а Пол и Росс надиджеили,
напродюсировали и наиграли на гитарке бодреньких электронненьких
самбочек, румбочек и прочей карибщины, и народ пищал от восторга (из газет).
Суффиксация
Отвлеченные существительные
В сфере имен существительных — наиболее богатого в словообразовательном и семантическом отношении класса слов — самую высокую активность
проявляют отвлеченные существительные.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
225
Они именуют процессы и признаки разного рода, связанные с жизнью социума. Рассмотрим основные словообразовательные разряды таких существительных.
-изация
Этот суффикс — один из наиболее продуктивных в русском языке рубежа
XX—XXI веков среди суффиксов отвлеченных существительных.
Начнем со слова монетизация, которое в начале XXI в. очень быстро приобрело высокую частоту употребления, вызванную социальными процессами
в обществе: замену льгот денежными выплатами назвали словом монетизация.
Широко употребительно сочетание монетизация льгот. Слово монетизация свободно употребляется и без дополнения, так как смысл его не нуждается в пояснении. Оно встречается в языке газет, радио и ТВ, в обычной разговорной речи.
Вот пример из газеты, передающей речь президента: Владимир Путин позвал в Кремль руководителей Совета Федерации, чтобы обсудить планы палаты на будущее. ⟨…⟩ На этом комплименты закончились. Путин перешел к монетизации льгот. «Исполнение закона о монетизации льгот ни федеральные,
ни региональные власти не обеспечили», — признал Владимир Путин (Газ.,
04.02.2005).
А вот пример из устной речи. Разговор двух москвичей, научных сотрудников: — Что-то нам зарплату задерживают. Говорят: нет финансирования. — Может / из-за монетизации // Все деньги ушли // (янв. 2005). Можно
предположить, что это существительное скоро войдет в язык, утратив свою
неузуальность.
Отметим, что это слово ни своей семантикой, ни структурой не вызывает
симпатии наших современников. Оно породило малопристойный каламбурный вариант: монетизадница, которое употребляется в устной речи, а журнал
«Русский Newsweek» (16—22 мая 2005, с. 56) пишет: Простым людям оно не
нравится. Так и говорят — устроили монетизадницу какую-то.
Однако не все слова на -изация являются узуальными номинациями. Вот
несколько новых слов, которые еще не приняты узусом: универсетизация всей
страны (Изв., 24.06.2003); плюс наркотизация всей страны (заголовок, Газ.,
16.12.2004); …все традиционные конфессии напуганы планами по «православизации» школы (Газ., 05.12.2002); исламизация, диаспоризация; бандитизация всей страны (Изв., 25.06.1994); МХАТизация театра (Изв., 24.04.2004);
капитализация отечественного фондового рынка (Газ., 09.11.2004).
Газета «Коммерсантъ» употребляет как серьезные номинации слова туалетизация, фонтанизация и талонизация. Едва ли перечисленные слова могут
функционировать в качестве деловых номинаций: их семантика (в особенности
у слова туалет) мешает их использованию в функции официального названия.
226
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Лозунги, содержащие слова на -изация, -фикация выражают важный социальный смысл. Ср. по контрасту лозунг 1920-х годов: электрификация всей страны. Слова туалетизация и фонтанизация не отвечают требованиям социальной коммуникации. Они нарушают законы узуса тем сильнее, что эти слова не
содержат элемента игры, шутки. Они употреблены всерьез, а лишь шутливость
могла бы быть оправданием их включения в литературный текст. Приведем
примеры: Программа фонтанизации города (Коммерсантъ, 25.04.1998); Планы оптимальной туалетизации столицы (Коммерсантъ, 13.03.1998); талонизация населения (Коммерсантъ, 28.04.2000). Чиновники, журналисты, лишенные чувства языка, творят подобные слова всерьез, пытаясь внедрить их
в язык, нарушая тем самым законы серьезной социальной коммуникации. Неприятию этих слов способствует и прагматический фактор — контраст между
книжной структурой слова и объектом речи, а также отсутствие функции экспрессивной, выразительной.
Иное дело шутливое, игровое словечко, рожденное в газете «Комсомольская правда», — дегадюкизация. Газета публикует лозунг Даешь дегадюкизацию всей страны! (от названия змеи — гадюка; Комс. пр. 06.08.1991).
Активизация слов на -изация возникает в 1970-е годы XX века. Она порождает два новых явления, влияющих на изменения в нормах русского языка. Слова на -изация производятся от именных основ, в том числе русских:
рублевизация, зарплатизация, гайдаризация, долларизация экономики; и даже
от словосочетаний: процесс «третьемиризации» страны (НГ, 12.09.1991);
чернобылизация (ЛГ, 15.01.1995).
М. В. Панов указывал, что подобные типы слов «принципиально важны
для современной русской словообразовательной системы. Несомненно, новые
существительные с суфф. ⟨…⟩ -изация обозначают процесс (представленный
предметно, т. е. субстантивированный). Как правило, существительные, обозначающие процесс, — это отглагольные существительные (в синхронном
понимании этого термина); следовательно, и новые слова с указанными суффиксами надо считать отглагольными. Но их своеобразие в том, что они п р о и з в о д я т с я (выделено автором. — Е. З.) не от глаголов; более того, многие
из них вообще не соотносятся с глаголом. Благодаря появлению указанных образований, под влиянием “социального заказа” на них впервые в русском языке
появилась г р у п п а (выделено автором. — Е. З.), особый класс процессуальных существительных, не соотносительных с глаголами. Эта черта в русском
языке обладает резкой и неожиданной новизной» [РЯиСО, кн. 2: 104]. Ведь
очевидно, что в русском языке нет глаголов «рублевизировать», «долларизировать», «зарплатизировать» и под.
Таким образом, под влиянием требований действительности происходят
изменения в норме языка. Действительность нуждается в новых отвлеченных
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
227
существительных для номинации происходящего, поэтому и м е н н ы е основы, совмещающие значение процессуальности с номинативностью, расширяют число новообразований на -изация.
Негативность отрицательных наименований на -изация усиливается поясняющими их прилагательными. Ср. заголовок в газете: «Ползучая сталинизация». Подзаголовок раскрывает смысл статьи: Популярность “вождя всех
народов” в последние годы неуклонно растет. Фигура Сталина прочно занимает место в народном пантеоне жестоких, но успешных лидеров наряду с
Петром I и Иваном Грозным (Коммерсантъ, 01.03.2006).
-изм
Высокопродуктивен в изучаемый период суффикс -изм. Он порождает
существительные с общим значением признака, обозначающие направления
искусств, общественные течения, свойства и т. п. Активен этот суффикс и в
производстве отвлеченных существительных от имен собственных. Приведем
примеры слов, возникших в недавнее время: гайдаризм, тэтчеризм, рейганизм,
берлусконизм (Газета, 24.01.02), ельцинизм, путинизм (Моск. нов., 4—10 марта
2005).
Неологизм бушизм представляет большой интерес для изучения семантики
производных слов на -изм. Журналист В. Гиндоман в статье «Обыкновенный
“бушизм” (президент США предложил выбросить Арафата на свалку)» (Газета, 11.11.2004) дает такое пояснение: «Употребление Бушем англ. слова dump,
которое в разговорном языке обозначает еще и “выбросить на свалку”, объясняется ⟨…⟩ тем особым складом ума 43-го главы Белого дома, который уже
подарил изумленному миру целую коллекцию словесных перлов, названных
им “бушизмами”».
Перед нами типично окказиональное слово, в котором нарушена заложенная в языке связь между семантикой производного слова и базовой основой.
Другие слова на -изм, произведенные от имен собственных, подобной семантики не имеют. Слово или выражение, созданное человеком, чье имя является
базовой основой, не называют виды слов определенной семантики. Слово бушизм (вероятно, заимствование) можно сравнить с неузуальным словом, которое было порождено на русской почве от имени современного деятеля Черномырдина. Он нередко строит свою речь так, что возникают странные афоризмы
или каламбуры. Это привело к возникновению словечка черномырдизмы. Известно также слово лебедизмы, которым называют афористичные высказывания генерала и известного политического деятеля Александра Лебедя.
Для уяснения семантической необычности слова бушизм следует его сравнить с другими словами на -изм, произведенными от имен лиц собственных:
ср., с одной стороны марксизм, ленинизм, пушкинизм и под., с другой — произ-
228
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
водные от названий народов, национальностей (англицизм, германизм, галлицизм, русизм и т. п.).
Все такие слова узуальны. Их базовые основы именуют или отдельного
человека, или совокупность лиц. Их семантика резко отличается от семантики
слова бушизм. В слове бушизм мы встречаемся с явным нарушением законов
словообразования.
Слова на -изм создаются не только от имен современных деятелей, но и
от имен деятелей далекого прошлого, таково существительное эразмизм (от
имени: Эразм Роттердамский). Слово это не отмечено ни в одном из известных
словарей. Его следует считать неузуальным, хотя оно ни в чем не нарушает
законов словообразования. В нем нет и тени языковой игры, это серьезная номинация: Заканчивается золотая пора испанского Возрождения. Начинается
его долгая осень. Эразмизм разгромлен (М. Делибес. Еретик / Пер. Е. Лысенко,
С. Пискуновой. М.: Махаон, 2003, с. 9). Очевидно, что слово эразмизм — перевод или калька с испанского, но оно вполне могло бы быть образовано и в русском языке (по типу слов ленинизм и подобных). Таким образом, перед нами
неузуальное существительное, произведенное под влиянием чужого языка и
вместе с тем вполне отвечающее нормам русского языка. Никаких нарушений
в систему языка оно не вносит, выполняет строгую номинативную функцию. С
ним соседствуют производные эразмисты, эразмистский.
Суффикс -изм порождает производные также от названий течений, группировок: В Питере была классная тусовка продвинутого интеллектуального
хиппизма… (Газета, 9.12.2004); сексизм (ТВ); мачо — мачизм (из разг. языка).
В начале XXI в. в книжной речи употребляется слово активизм (по значению близкое существительному активность): «В современной памяти разнообразные пути политического активизма, испробованные в начале XX в.,
компрометируются не революциями 1905 или 1917 гг., но террором 1930-х и
стагнацией 1970-х…; Отвращение к советскому режиму переводится в отвращение к русским революциям, а дальше в отношение к социальному активизму любого типа» [ Эткинд 2004].
-щина, -овщина
В русском языке функционирует еще один суффикс, с помощью которого
от существительных образуются другие существительные со значением отвлеченного признака: -щина/-овщина. Наиболее активны в качестве базовых основ
имена лиц собственных. Производные обычно имеют негативную окраску: они
характеризуют признак, связанный с данным лицом, как отрицательный.
Производные от имен лиц с суфф. -щина/-овщина свободно возникают на
всем изучаемом периоде времени. Критики Булгакова изобрели словечко булгаковщина. Сам Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» вкладывает в уста
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
229
журналистов-критиков термин-клеймо пилатчина. Можно вспомнить и такие
старые слова как пугачёвщина. Слова на -щина/-овщина получают оценку в зависимости от социальной ситуации в стране и в зависимости от политической
ориентации субъекта речи. В. В. Виноградов писал: «В той мере, в какой слово
содержит в себе указание на предмет, необходимо для понимания языка знать
обозначаемые словами предметы, знать весь круг соответствующей материальной культуры. Одно и то же русское слово как указание на предмет включает в себя разное содержание в речи разных социальных и культурных групп»
[Виноградов 1947: 13].
Л. Чуковская в «Записках об Анне Ахматовой» пишет: Если бы ждановщина была отправлена туда, куда ей и дорога — туда же, куда ежовщина и
бериевщина [Чуковская 1997, т. II: 222; 10 авг. 1956 г.]; Ждановщина в литературе — это то же, что ежовщина и бериевщина в правосудии. Почему бы
не отказаться от этого позора? От сталинщины во всех видах? [Чуковская
1997, т. III: 390—391]. У Л. Чуковской встречается и слово николаевщина [Там
же, т. II: 577].
В конце XX в. круг негативных характеристик слов типа сталинщина (ср.
более нейтральное сталинизм) расширяется: брежневщина, гайдаровщина,
алиевщина, хасбулатовщина. Отмечено и словечко шариковщина (от имени
Шариков — персонаж повести Булгакова «Собачье сердце»). К недавним словам этого типа относится слово киркоровщина (из передачи ТВ 2004 г.).
Среди производных от имен нарицательных отметим слово диссидентщина, образованное не от имени лица, а от социального наименования диссидент: Извечная российская диссидентщина, — пишет В. Аксенов [Аксенов
1999: 266].
Подчеркнем еще раз, что подавляющее большинство слов на ­щина / ­овщина
имеет негативную окраску, они называют отрицательный признак, приписываемый говорящим объекту речи. Эти слова созданы для порицания отрицательных явлений, рожденных в социуме.
В связи со сказанным интересно привести мнение читательницы «Огонька», которая сравнивает слова на -изм и на -щина/-овщина: «И сейчас, читая о
разоблачениях преступлений того периода, задаю себе вопрос: почему этот чудовищный феномен называют сталинизмом? Когда я читаю слова “марксизм”
или “ленинизм”, всё ясно. Но мурашки по коже, когда читаю “сталинизм”. Такого слова не должно быть — это нонсенс и издевательство. Всё, что тогда
было, — это сталинщина, как ежовщина и бериевщина. Я всё ждала, что ктото обратит на это внимание, и только потому, что этого не произошло, написала
вам» (Л. С. Шевкова-Осипович, Ростов-на-Дону (Огонек, 1988, № 36)).
Рассмотрим более подробно слово дедовщина. Оно сравнительно молодое. В Сл. Уш., БАС, Сл. Скл. его нет. СОЖ характеризует его как жаргонное.
230
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Сл. Х. дает этому слову сложную помету неодобр. (жарг.) разг., сниж. и такое
толкование: «Оскорбительное, деспотичное отношение заканчивающих срочную службу солдат к новичкам; неуставные отношения» (с. 135).
Наличие официального термина «неуставные отношения» указывает, что
слово дедовщина не является наименованием, принятым в литературном языке. Наряду со словом дедовщина функционирует и солдатское словечко деды́.
Приведем несколько примеров из газет, которые ярко показывают жизнь этих
слов: Ефрейтора избили за сок и водку, которые он не купил дедам (Коммерсантъ, 22.02.06); Челябинские деды пойдут под суд по старшинству (Коммерсантъ, згл., 07.02.06); згл. «Неуставные отношения». Общественная палата
привлекла правозащитников дедовщиной (Коммерсантъ, 07.02.06); С дедовщиной надо кончать (там же); Митинг против дедовщины (Коммерсантъ,
30.01.06).
Число примеров легко было бы увеличить. Важно подчеркнуть социальный
фактор: положение в армии привело к тому, что слово дедовщина используется
в почти каждой газете, причем его иногда пишут латиницей dedovshchina. Под
рубрикой «Права человека» «Коммерсантъ» печатает статью «Совет Европы
беспокоит dedovshchina» (15.03.06).
Отметим, что явление, именуемое в русском языке словом дедовщина, есть
и в других странах, например, во Франции и Германии.
М. А. Кронгауз удачно использует слово дедовщина в статье «Трудновоспитуемые» [2004: 264]. Сопоставляя русское и французское воспитание, он
пишет о глубоком различии России и Франции, однако указывает и некоторые
сходства. Так, поступив в Эколь нормаль, новички проходят «испытание унижением», напоминающее нашу дедовщину. «Для этого существует специальное слово bizutage [от bizut или bizuth — новичок], которое французы периодически порываются перевести на русский язык как “дедовщина”» [Кронгауз
2004: 264].
М. А. Кронгауз размышляет: «Этот период ⟨…⟩ отчасти напоминает нашу
армейскую службу. ⟨…⟩ Эколь нормаль относится не только к системе образования, но и к системе воспитания французской элиты ⟨…⟩ Понятно, что через
эту систему успешно проходят далеко не все. Кто-то срывается на подготовительных курсах, кто-то на конкурсе, кто-то не может преодолеть “дедовщину”…» [Кронгауз 2004: 265—266]. Bizutage существует и в армии, и в закрытых школах.
Аналогичное явление наблюдается и в Германии. Студенты-старшекурс­
ники заставляют новичков исполнять роль слуг. Это явление называется немецким словом penalism. Отмечая этот факт в романе «Марбург» (Новый мир,
2005, № 10—11), С. Есин указывает, что для характеристики этого явления и
перевода немецкого слова подходит русское дедовщина. Характеризуя исто-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
231
рию нравов немецкого студенчества, С. Есин пишет: «А “пенализм” в восемнадцатом веке! Да это же наша родная армейская дедовщина! Что такое
“пенал”, объяснять не надо: первокурсник, который усердно посещает и записывает лекции, свое перышко аккуратно складывает в пенал. Бурши старших
курсов, “шористы” (scheren — стричь), держали малолеток в повиновении
целый год, заставляя сдавать за себя экзамены, развозить пьяных по домам,
чистить сапоги» [Есин 2005: 47—48].
Эти факты не только очень показательны для лексики, но и знаменательны
в социальном и культурно-историческом отношении. Когда жаргонное и любое
другое нелитературное слово выражает значение, отсутствующее в литературном языке, оно получает шанс войти в литературный язык и стать нормативным,
и даже использоваться в других языках. Таким образом, некоторые неузуальные
слова (большей частью жаргонные и просторечные) могут просачиваться, постепенно входить в литературный язык (см. об этом [Земская 2006]).
-ость
Категорию отвлеченности обслуживает целый ряд и других суффиксов.
Суффикс -ость имеет широкую сочетаемость и сферу действия. Он соединяется с именами прилагательными (качественными и несколько реже относительными), давая большое количество производных. Приведем несколько примеров новых слов: прохладная кондиционированность салона (Т. Устинова);
гневливость (Знамя, 2005); сплошность (скорее всего, индивидуальное).
Суфф. -ость расширяет свою сочетаемость, присоединяясь к прилагательным на -ский. Это явление можно считать сравнительно новым: студенческость, русскость, женскость, немецкость и под.
Среди существительных на -ость представляет интерес слово манежность, производное от манеж в переносном значении (эвфемизм своего
рода). Так именуют разгром молодых художников в «Манеже», произведенный Хрущевым. И само слово манежность, и производные от него приобрели переносный смысл. Л. Чуковская пишет: «Мой “Реквием” не успеет,
если манежность перекинется в литературу» [Чуковская 1997, т. II: 571];
речь идет о публикации ее произведения, так как после истории в манеже
цензура станет строже.
-ство
Производящими для слов на -ство являются, как правило, имена лиц. Они
обозначают свойство того, что называет базовая основа.
Существительные на -ство не проявляют особой активности в изучаемый
период. Приведем лишь некоторые примеры. В особую группу выделяются
слова, базовые основы которых именуют возрастные категории. Узуальные
232
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
слова младенчество, старчество, детство, юношество послужили примером
для неузуальных вундеркиндство (Л. Чуковская), тинэйджерство. Можно отметить также шутливые словечки веселенчество, развлеченчество, настроенчество.
Производные на -ство могут рождаться от имен лиц разной структуры: целитель — целительство (ср. узуальное: учитель — учительство). Слово целительство, не будучи узуальным, встречается в газетах: разработать критерии для добровольной сертификации граждан, занимающихся целительством
(Коммерсантъ, 27.01.06).
Сл. 90 отмечает повторничество (от повторник — человек, осужденный
на повторный срок), пройдошество.
Особняком по своей семантике стоит слово компьютерство, базирующееся не на имени лица, а на наименовании предмета: компьютер. Среди многочисленных производных от слова компьютер (компьютерщик, компьютерный, компьютеризация, компьютеризировать и др.), словари этого слова не
помещают.
-ние
Суфф. -ние дает производные от глагольных основ: отехничивание, осивушивание, оконьячивание. Эти слова шутливые, игровые.
К серьезным номинациям, хоть и неузуальным, относятся: «оразговаривание» литературной речи ([Гутшмидт 1998: 19]; ср. коллоквиализация); «объязычивание» христианства (Развилка родной истории, 2005, с. 181); онаучивание [Скляревская 2004].
-каВ производных от глаголов используется также суффикс -ка: растаможка
(Сл. Х. дает с пометой разг. дел.); распальцовка (жест, принятый в полууголвной среде; Сл. Х. не помещает это слово).
Отметим, что слова такой структуры (универбаты), содержащие приставку, суфф. -ка и семантическое ядро, лишенное уточнителей, часто способны
выражать разные значения. Так, наружка это не только вид рекламы, но и милицейский термин (= наружное наблюдение, тайная слежка). Разные значения
способны выражать и слова подснежник (цветок; труп, найденный после того,
как стаял снег; автомашина, оставленная на зимовку под снегом); отказник (от
ребенка, от службы в армии, от участия в переписи); см. об этом более подробно [Ермакова 2003; Земская 1992].
-атина
Отвлеченные значения выражают и существительные с суффиксом -’атина (знаком ’ отмечена мягкость согласного, который предшествует суффиксу):
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
233
бредятина, жеребятина (= громкий смех над шутками низкого пошиба), кагебятина. Они имеют уничижительное, презрительное значение; относятся
преимущественно к жаргону.
Имена лиц
В производстве имен лиц русский язык обладает богатым арсеналом аффиксальных средств. За лидерство борются суффиксы -ник и -щик. Они производят наименования лиц по социальному положению в обществе, характеру
профессиональных занятий и т. п.
-ник
Вот группы лиц, о которых чаще всего пишут в СМИ: бюджетники и
льготники, платники и бесплатники.
Главная беда — льготники (Моск. нов. № 1—2, 2005). Правительство
элементарно просчиталось с числом льготников: Первоначально говорили о
12 миллионах федеральных льготников и 14 миллионах региональных (Моск.
нов. № 1—2, 2005); Из устной речи: Как вы живете? — Да как? У нас вся семья бюджетники (2004).
Студентов делят на платников и бесплатников. Служащих в армии по контракту называют контрактники. Дебаты по поводу создания альтернативной
военной службы породили слово альтернативник (отмечено в Сл. 90). Широко употребляется слово одномандатник (делегат, избранный по одномандатному округу).
Существительные с суфф. -ник именуют лиц по профессии: трикотажники, шинники, майкопечатники (операторы прессов, штампующих рисунки на
майках и рубашках — пример В. Аксенова); по предмету торговли: сосисочник,
арбузник; разновидности воров: барсеточник, форточник (ср. узуальное карманник); по болезни: шейник, спинальник, инсультник (ср. узуальные сердечник, желудочник).
Реже слова на -ник обозначают взгляды, мировоззрение человека. Такое
значение не отличается активностью. Приведем два примера. Из газеты «Известия»: Почему вы решили поставить в МХТ непопулярную сейчас «деревенскую прозу»? Олег Табаков: По любви! Я очень люблю и эту прозу, и этого
писателя. И проза эта не деревенская. Достаточно поверхностное понятие
«деревенщик» не имеет отношения к Валентину Распутину. Александр Исаевич Солженицын называл его «нравственник» (19.01.2006). Из устной речи: Я
вот тоже по своим взглядам инвариантник.
Вот еще несколько индивидуальных слов с -ник. Это — не шутки, но серь­
езные номинации: «Одноязычники» не чувствуют опасности для своей карье-
234
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
ры. А ведь незнание языков мешает им получить хорошую должность (из частного письма, 2004 г.). Пишущий имеет в виду лиц, не знающих никакого языка,
кроме родного.
Не является узуальным слово «белокепочники»: Стычку спровоцировали «белокепочники», проправительственные спортсмены-ополченцы (Моск.
нов., 2005, № 12).
-щик/чик
Суффикс -щик также высокопродуктивен в производстве имен лиц. Чаще
всего это названия лиц по роду деятельности, профессии. Целый ряд слов на
-щик на наших глазах (на протяжении последних двух-трех десятилетий) превратился из неузуальных в узуальные: компьютерщик, оборонщик, авиационщик, информационщик (Газ., март 2003), кавеэнщик (ТВ), пиарщик, страховщик, рекламщик, детективщик и др. Среди имен лиц есть такие, семантика
которых содержит перенос по ассоциации: дальнобойщик (водитель автомобиля, совершающего дальние поездки). Немногие слова именуют человека по
болезни: диабетчик, радикулитчик.
Параллельщик. Некоторые слова с суфф. -щик возникают на наших глазах.
Таково параллельщик (в словарях не отмечено). Это слово содержит семантику,
связанную с ядром слова параллель, параллельный, которая может модифицироваться по мере необходимости. Существительное параллельщик связано с
сочетанием параллельное кино (Коммерсантъ, 01.02.2005). В 80-е гг. в эпоху
журнала «Синефантом» много писали об этом явлении. В наши дни пишут о
режиссерах-«параллельщиках». Вероятно, это слово может порождать разные
смысловые ассоциации, вступать в разные контексты (ср. семантику слов времянка, отказник и др. под.).
Дольщик. Слово отмечено в БАС с пометой «устар. и обл. Лицо, имеющее
долю, участвующее в каком-либо деле, участник» (254). В наше время слово
дольщик живет, сохраняя то же ядро значения. Основным значением сейчас
является ‘лицо, принимающее долевое участие в строительстве многоквартирного жилого дома’: В Санкт-Петербурге дольщики собрались у памятника
Грибоедову с плакатами: «Мошенников от строительства и их покровителей — к ответу» и «Москва решает проблемы обманутых дольщиков» (Коммерсантъ, 30.01.2006). Обманутые дольщики рассчитывали на сверхприбыли
(Метро, 26.05.2006).
-льщик
Не менее активен отглагольный суффикс -льщик, называющий лицо по
актуальному действию. Сфера использования имен лиц на -льщик — разговорная речь и нестрогая профессиональная речь: выступальщик (рецензент),
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
235
посещальщик (ср. посетитель), раздевальщик (гардеробщик) и др. под. Иллюстрации: Много у тебя посещальщиков было? Не устал? (из разговоров
в больнице); — Это что за девица? — Моя защищальщица (поясняет аспирантка); Ты плохой вытиральщик. Вся посуда мокрая (из разговоров дома на
кухне); Он хороший распознавальщик (то есть хорошо распознает голоса на
магнитофонных записях; из речи языковеда-фонетиста). Подробнее этот класс
слов рассматривается в [РРР-73].
-тель
Отглагольные имена лиц с суфф. -тель продуктивны на протяжении ряда
веков. Они могут обозначать и имя лица, и имя действующего предмета. По
направлению к нашему времени значение лица ослабевало, уступая значению
механизма. В современном языке значение лица продуктивно лишь в сфере РЯ,
где эти слова нередко имеют шутливый характер. В устной речи неузуальные
имена лиц на -тель конкурируют с именами на -льщик. Вот некоторые примеры: вычёркиватель, вспоминатель (о мемуаристе), выбиватель (ковра), разноситель (писем; о почтальоне), чинитель (кранов) и т. п. Ср. вспоминальщик,
выбивальщик, чинильщик, разносильщик и др. См. также примеры в [РРР-73;
РРР-81].
Имена лиц на -тель чаще функционируют как узуальные в книжном языке
(избавитель, отрицатель, прерыватель, отменитель). Многие из них тяготеют к официально-деловой сфере: отправитель, получатель, доноситель, завещатель. Слово дознаватель (заметим, что оно образовано от, по-видимому,
несуществующего глагола *дознавать) является официальным юридическим
термином: Дознаватель милиции отобрала жилье у детей (из газет).
-овик
Среди суффиксов лица особое положение занимает -овик/-евик, имеющий
налет официальности, казенности, профессиональности: налоговики, вахтовики и др. Этот суффикс используется преимущественно после основ на заднеязычные, вытесняя из этой позиции продуктивные аффиксы -ник/-щик, так как
соединение суффиксов -ник/-щик с этими основами создавало бы затруднения
на морфемном шве, требуя чередования перед согласными.
Суффикс -овик, начинающийся гласным, свободно присоединяется к основам на заднеязычные (типа налог) и сочетания с заднеязычными (типа вахта),
а также к односложным основам.
Слова на заднеязычные перед суффиксами -ник, -чик требовали бы чередования (наложник), что осложняло бы семантические отношения. У слов с
суфф. -овик морфемный шов чист и прозрачен: Налоговики советуют (згл.
Мир за неделю. 18—25.12.1999); Оценка наполняемости казны у налоговиков
236
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
и милиции не совпадает (Сегодня, 24.04.1997); Я не хочу уезжать с Севера, но
говорят, что вы всех выселите, а работать будут только вахтовики (Изв.,
окт. 2000).
Добавлю еще три новообразования: войсковик (военный, но не штабной
работник; нередко преподаватель в военном училище; (БАС, Сл. Х. — не
дают этого слова), языковик (в значении: ‘преподаватель языка’). Из речи
директора школы: Где я найду сейчас языковика? (Д. Донцова. Брильянты…). В этом значении используется слово язычник, но его употреблению
мешает узуальный омоним язычник — не христианин. Отмечу, что Сл. Уш.
дает как 2-ое значение слова язычник с пометой (в просторечии) — «тот, кто
знает много языков». По нашим наблюдениям, это употребление не является
узуальным.
По своей семантике особняком в этой группе стоит слово теневик. Теневик связан со словом тень в метафорическом смысле ‘находящийся в тени,
занимающийся тайной, незаконной деятельностью’ — это значение появилось, возможно, под влиянием англ. shadow ‘теневой, не стоящий у власти’
и таких английских словосочетаний, как shadow cabinet ‘теневой кабинет
министров’, shadow economy ‘теневая экономика’ и под.; подробнее об этом
см. [Крысин 2004: 223]). Слово теневик в БАС отсутствует; зафиксировано
в Сл. Х. с пометой «“неодобр. разг. дел.”: представитель нелегального (неофициального) бизнеса, теневой экономики. У теневиков прибыли большие».
Вот пример из газеты «Коммерсантъ»: Теневик погиб по дороге к храму (згл.,
17.10.05).
Среди слов с рассматриваемым суффиксом имеется неузуальное оползневик (в словарях не отмечено). Они обозначает лиц по месту жительства — в
опасной местности, их жилью грозит оползень. Вот пример: Оползневикам
дают квартиры в первую очередь (Изв., 21.10.1994).
-енец
К «молодым» суффиксам относится суфф. -енец. Соответствующие производные немногочисленны и стоят особняком среди прочих имен лиц. Суффикс
-енец — книжный, имеет налет казенности, канцелярита.
Слова на -енец соотносительны с отглагольными существительными на
­-ение. Они обозначают лиц «по принадлежности к какому-л. учреждению, по
роду общественной деятельности, по действию, являющемуся лозунгом или
характерным признаком» [Виноградов 1947: 100]. По всем данным эти слова
вошли в употребление после революции 1917 г.: просвещенец, выдвиженец,
лишенец, назначенец, отопленец (специалист по отоплению), невозвращенец.
По материалам В. В. Виноградова, к дореволюционным относятся только слова переселенец, выведенец (= выведенный), см. [Там же]. Слово беженец не
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
237
связано с основами на -ение. В. В. Виноградов считает его заимствованием
времен первой мировой войны из чешского или болгарского.
В наши дни слова на -енец малопродуктивны и обычно используются как
средства шутки и иронии, а не как серьезные номинации. Из новообразований
рубежа XX—XXI веков укажем два.
«Несомненцы» (згл. Газ., 15.01.02) — это слово связано с английским No
Doubt (‘Нет сомнений’ — название калифорнийской рок-группы). Слово рождено под явным влиянием английского языка. Возможно, что его следует считать калькой. А. Помещиков, журналист, употребивший это слово, использует
его (кроме заголовка) лишь один раз: «За вдохновением несомненцы отправляются на Ямайку, где записывают первый сингл нового альбома ⟨…⟩».
На русской почве в конце 2004 г. родилось слово обещанец. Оно аршинными буквами украшало рекламный лист одного из депутатов Думы. В рекламе
говорилось, что депутат дал избирателям округа десять обещаний и ни одного
не выполнил. Ироничность и едкость придуманного имени не вызывает сомнений.
-овец, -анец, -инец
Суффикс -ец (нередко с интерфиксами -ов-, -ан-, -ин-) порождает названия
лиц от имен собственных (людей, учреждений, обществ, географических названий и т. п.). Таких слов множество: американец, кубинец, динамовец и под.
В наши дни группа таких слов увеличивается. Многие не включают интерфикса: путинец, гайдаровец, лимоновец, норд-остовец, пентагоновец и др. Сл. 90
дает слова андроповец и аифовец (от сокращенного названия газеты «Аргументы и факты» — АиФ).
-ист
Слова с заимствованным суффиксом -ист многочисленны в русском языке
(марксист, футболист, теннисист и т. п.).
На рубеже веков суфф. -ист сохраняет свои позиции, создавая наименования спортсменов, игроков (бобслеист, покерист), лиц по профессии (двигателист, ср.: Глушко был прекрасным двигателистом (Изв., 12.04.2005)),
по объекту деятельности (рекламист; ср. менее употребительное книжное рекламщик) и по характеру деятельности (уклонист — тот, кто уклоняется от
уплаты налогов; см.: Коммерсантъ, 22.11.05), по взглядам (мачист, сексист):
Уинтерс [актриса] вернулась с полным ледяной воды ведерком, «которое вылила на голову сексисту» (Коммерсантъ, 16.01.2006).
По образцу слов типа пушкинист создаются индивидуальные неузуальные
слова: Он пастерначист до мозга костей… (Л. Чуковская — о молодом поэте — см. [Чуковская 1997, т. III: 76]).
238
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Семантическое словообразование
В особую группу выделим имена лиц, которые получают специфическое
значение не с помощью суффиксов и приставок, а путем изменений значения
уже существующих слов. Среди имен лиц есть группа слов, семантика которых
основана на переносе, чаще всего метафорическом. Начнем со слова, которое
имеет характер финансового термина.
Молчун
Это слово в переносном специальном значении не отмечено словарями, но
нередко встречаются в газетах и в радиоэфире. Так называют лиц, которые не
передают свои накопления в государственные фонды. Вот несколько примеров
из газеты (Коммерсантъ, 09.02.2006): Сейчас более 90 % застрахованных лиц
остались «молчунами» (не выбрали себе УК) [=управляющих компаний]. —
Как вы относитесь к идее передать часть средств «молчунов» в управление
частными УК? — Среди изменений в законе рассматривается «изменение
порядка инвестирования средств “молчунов”»⟨…⟩ Ему [Внешэкономбанку
СССР] достались средства большинства россиян — так называемых «молчунов». ⟨…⟩ госструктуры решились перейти на революционный шаг — законодательно разрешить передачу части средств “молчунов” в доверительное
управление частным управляющим компаниям.
Деньги «молчунов» — это деньги, которые передаются в доверительное
управление Пенсионным фондом РФ и по существу являются собственностью
Российской Федерации. ⟨…⟩ Мы считаем, что они [частные УК] смогут эффективно управлять пенсионными деньгами «молчунов», имея менее консервативные портфели, чем госкомпания (Коммерсантъ, 09.02.2006).
Это слово неоднократно звучало и по радио «Эхо Москвы» в 2006 г.
Меценат
Переносное употребление отмечено и у слова меценат: ‘стукач’, ‘доносчик’ [Чуковская 1997, т. I: 61]. Следует заметить, что и слово стукач (‘доносчик’) также относится к разряду метафор, однако переносный характер этого
значения за давностью времени стерся. Можно предположить, что это значение слова меценат не было широко распространено, а употреблялось скорее в
узком кругу интеллигенции.
Приведем еще два специальных термина из жаргона журналистов, базирующиеся на метафорических переносах. Журналист объясняет неспециалисту:
«Джинса» — это заказные материалы, не реклама, а, как бы это сказать,
имиджевые статейки [оплаченные материалы] (Т. Устинова, Развод и девичья
фамилия, 2003, с. 109); «Паркет» — это протокольные репортажи, — скороговоркой выпалила Кира (Т. Устинова, там же, с. 126).
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
239
В устно-разговорной речи постоянно рождаются слова-метафоры. Вот пример из частного письма: …только что у меня в Ганновере был небольшой концерт («квартирник») — человек тридцать (май 2006).
Метафорические переносы нередко могут иметь насмешливый, издевательский характер. К ним можно отнести слово швабра, употребленное, чтобы
уязвить худую, некрасивую женщину: А эта твоя швабра с тобой едет, да?
(Т. Устинова, Саквояж).
Наименования лиц женского пола
Общеизвестно, что наименования лиц женского пола, соотносительные с
мужскими, в русском языке образуются не столь регулярно, как в других славянских языках (напр. в польском, чешском, словацком). Если, напр. в чешском, слова profesorká, doktorká и под. — нейтральны, то русские профессорша, докторша и под. имеют сниженный характер.
Приведем цитату из письма писателя Л. Пантелеева к Л. Чуковской от
29 марта 1981 г. Он пишет по поводу «Записок об Анне Ахматовой»: Врач сказала — плохо, согласен. Но намного ли лучше докторша — cлово, которым Вы
часто пользуетесь. Как ни ставь это слово, какими эпитетами ни снабжай,
насмешливый иронический, неуважительный оттенок не исчезает (Знамя,
2005, № 8, с. 183).
О нелитературности женских коррелятов, о лексических и словообразовательных ограничениях при их образовании, специфических сферах их функционирования см. [РЯиСО, кн. 2: 191—213; Земская 2006а: 148—149]). Нейтральными в литературном языке являются далеко не все имена лиц женского
пола, даже те, которые образованы с помощью суффиксов -ка (типа румынка,
пионерка), -ница (производные от слов мужского рода на -тель — учительница
и под.) и -щица/-чица, в том случае если их мужские корреляты — слова литературные: компьютерщица, гардеробщица.
Отрицательное отношение к именованиям женского рода свойственно многим носителям литературного языка: вспомним, например, что наши великие
поэты Ахматова и Цветаева не хотели, чтобы их называли словом женского
рода поэтесса. Они считали себя поэтами. Нежелание носить именования
женского рода свойственно и женщинам других национальностей. Сошлюсь
на статью [Гудайе 1993: 60], в которой рассказывается о таком факте: «Как, например, интерпретировать языковое поведение женщины-лейтенанта, la lieutenante, которая сама запрещает называть себя так и предпочитает, чтобы к ней
обращались “M-me le lieutenant”?»
Состав слов мужского рода, имеющих женские корреляты, ограничен
структурно (например, основы односложные, с исходом на заднеязычные: хи-
240
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
рург, шеф, мэр), а также семантически и «социально»: производных женского
рода не имеют имена лиц, занимающих высокую ступень на социальной лестнице (типа академик, президент).
В начале XXI в., как показывают исследования, положение меняется. Число
женских коррелятов, в том числе с суффиксами -ша, -иха и др., возрастает [Нещименко 2003]. Наши наблюдения подтверждают это мнение — см. [Земская 2003].
Нет сомнений, что на активизацию женских коррелятов влияет изменение в
социальной действительности, например, увеличение числа женщин, занимающих высокие посты. Сошлюсь на статью в «Известиях» (19.01.2006) под заголовком «Леди наступают». Газета отводит целую страницу рассказам о том,
что происходит в мире, называя это словами «исторический прорыв». «В конце
прошлого — начале нынешнего года одна дама за другой стали выигрывать
выборы [в президенты]». И далее следует повествование о восьми женских
судьбах. В связи с этим возникают чисто лингвистические проблемы: как называть женщин, получивших высокий пост? Ранее существовали лишь наименования мужского рода. Женщина Ангела Маркель стала канцлером Германии.
Немецкое слово Kanzler — это о мужчине. Официальный сайт главы кабинета пришлось переименовывать — отныне он называется не Bundeskanzler, а
Bundeskanzlerin («канцелерша») (Изв., 16.01.2006).
Еще некоторые примеры из языка начала XXI века.
Вот новые книжные названия профессий: аудиальщица, визуальщица. Производные от разговорных слов на -щик, -льщик сохраняют окраску слов мужского
рода. Из устной речи: Мы должны быть толкальщицами; Она раздевальщица.
Однако не все такие слова нравятся говорящим. Л. Пантелеев критикует
Л. Чуковскую: А что это за слово вешальщица (женщина-палач, что ли?).
Чем хуже устоявшегося гардеробщица? (Л. Пантелеев, письмо Л. Чуковской
от 29.03.81; цит. по журналу «Знамя», 2005 , № 8, с. 183).
-ка
В производстве имен лица женского пола наиболее активен суффикс ­-ка.
Ср.: Шахидка мстила за брата (згл. Изв., 28.08.04); Шахидку с «Рижской» до
сих пор не опознали (згл. Газ., 7.09.04); истеричка-кокаинистка (Коммерсантъ,
23.08.05); буянка, следопытка, наркоманка, лауреатка, новгородка, русичка,
феминистка (разг.), диджейка.
Целые серии женских коррелятов употребляются в современных «дамских» детективах: пьянчужка, самозванка, клиентка (Д. Донцова).
Не менее активен суфф. -ша.
Стриптизерша (Газ., 15.05.05); риэлтерша, регистраторша, продюссерша; порнорэперша, киллерша, гангстерша; завкафша — от зав. кафедрой, за-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
241
влитша; (из газет); лифтерша, литераторша. Заметим, что основная часть
подобных наименований произведена от заимствований. Среди производных с
суфф. -ша преобладают основы на -р. Финского президента-женщину называют в газетах президентша.
Богатство женских производных на -ша демонстрирует И. Онхайзер —
см. [Ohnheiser 2006]. Сравнивая данные чешского и русского языков, она показывает очень высокую активность наименований женщин с суфф. -ша, в том
числе в профессиональной речи. Их особенно много среди названий лиц по
профессии, по виду спорта. Среди производных конкурируют имена лиц на -ка
и на -ша: менеджерка и менеджерша; модераторка, модераторша, сноубордерша, байкерка — байкерша; тестерша, парфюрмерша, дилерша, маклерша,
брокерша, фронтменша, клабберша, рейверша и др.
Слово пиар дает такой ряд: пиарник, пиаровец — пиарша. Интересно, что
зафиксировано даже производное мэрша (хотя односложные слова не склонны
к образованию имен женщин). Вот пример из неофициального текста: Лордмэр, а вернее лорд-мэрша Дублина Мэри Фихилл, вручила всем пяти ⟨…⟩ ключи
от города и почетные грамоты [Ohnheiser 2006: 242]. Отметим, что между
чешским и русским языками имеется отличие: чешский язык предпочитает
суфф. -ка, русский широко использует и -ка, и -ша, особенно в новообразованиях.
-ница, -иха
Новых производных с суфф. -ница в наших материалах немного: [Настя]
в прежние времена числилась знатной свекловичницей (из газет); одногруппница. По нашему мнению, узуальным является слово одноклассница. Сл. 90
помещает слово абортница, не имеющее коррелята мужского рода.
Суфф. -иха производит названия женщин и самок животных: бомжиха;
мопсиха, стаффордшириха, пуделиха и др.
Именование женщин словами на -иха, производными от фамилий мужа,
относится к просторечию. Вот оценочное замечание Н. Вильмонта: …Пастернак с мальчишеской прытью подбежал к окну и потом, с наигранной
мужской грубоватостью, воскликнул: А, Нейгаузиха уже здесь! И чтобы
п р о с т о н а р о д н о - ю ж н о р у с с к о е о к о н ч а н и е (выделено мной. —
Е. З.) не показалось мне принадлежностью одной лишь Зинаиды Николаевны
[жены Нейгауза], поспешил что-то сказать об Ирине Сергеевне, назвав ее на
сей раз Асмусихой (Н. Вильмонт. О Борисе Пастернаке. Воспоминания и мысли. 1989, с. 167).
Иноязычные суффиксы -иса, -есса и старый русский -иня (ср. богиня, графиня, княгиня) не дают новых производных. Вот примеры из устной речи наших дней: редактриса, психологесса, хореографиня.
242
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Итак, женские наименования активизируются, число их возрастает. А как
ведут себя конструкции типа врач пришла, в которых согласование по роду
отсутствует? В этой сфере норма еще не установилась. Конструкции с несогласованием затухают, хотя нельзя сказать, что они совсем ушли из языка. В
официальной речи они сохраняются, хотя и не часто. Вот некоторые примеры из газет: Шеф-редактор «Досье.ру» признана невиновной и отпущена на
свободу (Ъ, 2006). Заголовок в той же газете: Канцлер ФРГ прибыла с визитом
в Китай (Коммерсантъ, 22.05.2006). И. Онхайзер приводит такой пример из
Интернета: Вот сейчас нам страшно необходима русскоязычный бэйбиситтер
[Ohnheiser 2006: 240].
Модификационные категории диминутива и аугментатива
Категории уменьшительности и увеличительности живут своей обычной
жизнью: у них нет ни особой активности, ни затухания. Эти категории также называют категориями субъективной оценки, так как помимо чисто размерных значений, они выражают множество других оттенков. Особенность
нашего времени, вызванная социальными причинами, состоит в утрате специфической функции уменьшительными производными. В советское время
они выполняли функцию «магазинной» вежливости. В ситуации «клиент —
должностное лицо» покупатель часто использовал уменьшительные формы: Двести граммов колбаски, пожалуйста! Десяток яичек; Сырку грамм
двести! Рыбки копченой небольшой кусочек. Подобное употребление менее
свойственно нашему времени.
Уменьшительные производные активны во всех сферах языка и обладают богатым набором суффиксов и выражаемых ими значений. Так, уменьшительные производные нередко выражают насмешливое отношение к тому,
что описывается: висюлечки и прибамбасики; сделай мне коктейльчик;
блокнотики для автографов; брелочек для ключей; повнимательнее с опечаточками…
Особый эффект возникает тогда, когда именуемый предмет имеет большой
размер: динозаврик; автобусик; грузовички, начиненные взрывчаткой.
Вместе с тем уменьшительность предназначена и для выражения ласки к
детям, животным, членам семьи и т. д. Существует также особая «врачебная
уменьшительность». Многие врачи используют ее в разговорах с больными
(температурку померить пора; сердечко не болит?). Ср. в разговорах с детьми (кашки поешь, молочком запивай; сопельки вытри; иди к маме на ручки —
о руках взрослого человека).
Вместе с тем значение уменьшительности совмещается с насмешливостью,
пренебрежительностью: мыслишка так себе; небольшая толпишка собралась;
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
243
да это тот еще фильмец; интересный сюжетец разворачивается; борщец неплохой; барахлишко сложили в коробку; результатишки ниже средних.
В таких случаях часто используются суффиксы -ишка, -ец.
Просьбу многие выражают с помощью уменьшительных производных:
Дай какой-нибудь детективчик почитать; Ему телефончик требуется; Документики предъявите!
Ирония, сарказм нередко усиливают свою выразительность с помощью
уменьшительных образований: Трупик пролежал двое суток; Коммунистики
хотели себя показать (рассказ о митинге).
Увеличительные производные менее распространены. Имеется лишь один
продуктивный суффикс -ище, присоединяющийся к существительным конкретной и (реже) отвлеченной семантики. Он может выражать размерность:
тортище; она томищи ваяет; котище, комарище; здоровенная бабища; спинища; забьют кулачищами; кровища хлестала; Парень пожал здоровенными
плечищами; Она меня обдала своими душищами; Вот бандюганище! Ну и
ручищи у него!
Реже суфф. -ище сочетается с существительными отвлеченной семантики:
испепеляющий был моментище; редкий талантище.
Слова с суфф. -ище, в отличие от уменьшительных, чаще выражают не
ласку, а отрицательное или насмешливое отношение к обозначаемому объекту.
Названия неодушевленных предметов
Новых производных слов, обозначающих неодушевленные предметы, не
так много. Основной их массив — технические наименования и жаргонизмы.
Среди слов литературного языка значительную часть составляют заимствования (типа компьютер, принтер, факс, сканер и под.). Они являются непроизводными словами русского языка. Нас они интересуют только как база для порождения слов-гибридов.
Рассмотрим некоторые собственно русские производные слова. Можно выделить несколько тематических групп.
Лексика, связанная с автодвижением, — названия машин, их видов и специальных приспособлений, необходимых автомобилям. Среди новых названий
выделяются антонимы: вседорожник (машина, обладающая наивысшей проходимостью) и паркетник (пригодный лишь для очень хорошей дороги). Сама
внутренняя форма объясняет название этого слова. Примеры: Nissan X-Trail.
У этого вседорожника гены Nissan Patrol, отсюда апломб — мол, я настоящий джип. Проходимость у него и правда выше, чем у любого «паркетника»,
он не спасует перед нашей грязью (Изв., 27.05.2005). Появились новые слова-
244
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
гибриды: электромобили, спортмобили, суперкары. Ср.: Спортмобиль будущего (Газ., 9.03.2005, заголовок статьи).
К числу нередко употребляемых относится существительное поворотник — световой сигнал (фара или подфарник), указывающий, что водитель
машины готовится к повороту. Несколько примеров: Он заморгал левым поворотником; Водитель включил поворотник. В словарях это слово не отмечено.
Словами тушка называют самолет Ту + цифра; сушка — вертолет.
Особняком стоит слово научник — судно, ведущее научную работу (Сл. 90).
Но по своей структуре оно могло бы именовать научного работника.
Цифровые фотоаппараты получили название цифровик: Газета «КП»
устроила конкурс: Как можно использовать цифровой фотоаппарат? Один
из шутливых ответов был такой: Цифровик должен открывать бутылки
(КП, 16.11.2005).
Словами двушка и однушка называют двухкомнатную и однокомнатную
квартиры. Ранее слово двушка именовало двухкопеечную монету.
Слово мыльница используется для называния дешевых штампованных фотоаппаратов (наименование по сходству). У этого слова есть и другое значение:
«небольшой катер, лодка» (в разг. речи — см. Сл. 90).
Среди новых разговорных слов много шутливых, иронических. Словом
бескозырка (первоначально — головной убор) называют жестяные крышечки
для бутылок (Сл. 80).
Сокращению подвергаются и серьезные, авторитетные наименования: нобелевская премия — нобелевка. Ср. заголовок статьи в газете: Нобелевка, сэр?
(Изв., 12.10.2001).
Вообще суффиксы -ник и -ка нередко используются в создании конкретных
наименований. Газета «Коммерсантъ» дает слова социалка и наружка в таком
контексте: «Социалка» поднимет цены на «наружку». Московские власти хотят довести долю уличной социальной рекламы рынка до 15 % (Коммерсантъ,
18.05.2006). Словом наружка называют наружную рекламу. Однако слово наружка более известно как милицейский термин — «наружное наблюдение»,
«тайная слежка» (Сл. Х.).
Растет число названий городов, именуемых по какой-либо важной особенности. Все они оканчиваются на компонент -град: Солнцеград (Коммерсантъ, 23.06.2005); НГ поместила карту: Наукограды России (НГ, 20.09.2000).
Эта карта включает 69 названий городов. Большой набор подобных слов дан в
[Земская 1992: 138—139].
Встает вопрос: почему среди новых слов имен лиц значительно больше,
чем имен предметов? Вероятно, это еще одно доказательство того, что язык
антропоцентричен.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
245
Словообразовательные игры с языком
Выше уже говорилось, что для нашего времени характерны игры с языком разного рода. В большинстве случаев игра создается нарушением нормы и
узуса, что порождает комический эффект — резкое изменение смысла целого,
шутку, каламбур, иронию, балагурство и т. п. Рассмотрим некоторые наиболее
распространенные виды игры.
1) В современных газетных заголовках игра часто создается изменением
одной буквы (реже — нескольких) в выражении, имеющем характер пословицы,
поговорки, устойчивого сочетания или просто сложного слова. Вот примеры:
Трудный вопрос снят трубным образом [имеется в виду газопровод]
(Коммерсантъ, 2005); Дракосочетание. Палач и золотой мальчик нашли
друг друга [ср. бракосочетание] (Коммерсантъ, 18.09.2004); Мылое дело
[ср. милое дело]. Подзаголовок: Сейчас в бизнесе все условия для процветания торговцев дешевым «мылом» [= мыльными сериалами] (Новая
газета, 7—10.04.2005); Окна нероста [ср. Окна РОСТа] (Коммерсантъ,
24.03.2006); Ценотрясение [ср. землетрясение]. Подзаголовок: На аукционе в Фотоцентре отмечено резкое падение курса «у. е.» (НГ, 7.06.2000);
Орех попутал [ср. грех попутал]: Михаил Шемякин укрупнил свою версию «Щелкунчика» (Коммерсантъ, 16.05.2005); Держи дурман шире [ср.
держи карман шире]. Антинаркотическое законодательство сделало шаг
назад (Коммерсантъ, 02.01.2006).
ГОМУ на Руси жить хорошо (Время, 31.03.2006). Этот заголовок не всякий сразу поймет: что такое ГОМУ? Строчка из Некрасова понятна каждому, а
ГОМУ? Оказывается, это аббревиатура: Главное организационное мобилизационное управление. Подзаголовок помогает невеселой шутке: «Аннулированы
девять из 25 отсрочек от службы» [в армии].
2) Построение сложных слов или словосочетаний, вопиющих против узуальности. Особое пристрастие к ним питает Василий Аксенов: …И все [эмигранты]… пожимали плечами: почему нет никакой реакции, никакого интереса к
русским потенциям, ко всей нашей «досто-толсто-пушко-гоглочеховиане»;
радио-хай-файки, игралки, музыкалки, тивиашки-висарки, все эти дела в их
технокрасоте; …я вообще возомнил себя артистом высокого искусства, всего
этого нашего жалко окуждавско-галичевско-высоцко-тарковско-любимовскокозловско-параджановско-корбаховского ренессанса? (В. Аксенов). Ср. иной тип
нарушения узуальности: Миллиарды не всегда все помогают понять, господин
президентствующий кузен, вернее кузенствующий президент (В. Аксенов).
Используя медицинский термин шизофрения, В. Войнович создает слова
солжефрения и солжефреник. Войнович ставит диагноз: «Род душевного заболевания», «солжефрения»; из породы солжефреников (Знамя, 2005).
246
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Приведем несколько более простых неузуальных сложных слов: питалась
космоедой (В. Аксенов); Людям подарят робо-руку [= руку робота] (Изв.,
3.06.2005); Он чаелюб (В. Аксенов); бредоплата (ср. предоплата) (Из устн.
речи, 2006); ценопад (из устн. речи, 2006; ср. водопад); чудесная страна Леталия, где вокруг парохода летают чайки (Звезда, 2003, № 11, с. 141). Роботизированная собака Sony учится новым трюкам… [Придумали] три новые
программные модуля для своего робопса (Изв., 15.05.2001).
Комической переделке, часто связанной с сокращением слова, подвергаются много городские наименования — улиц, стадионов, парков и т. п. Так, стадион в Лужниках называют «Лужей»: Еврочиновники довольны нашей Лужей
(Газ. Метро, 26.05.2006). Клинику Склифосовского называют Склиф; Горбушкой именуют Дом культуры им. Горбунова; мэра Москвы Лужкова называют
Лужок.
3) Продемонстрируем еще несколько неузуальных игровых слов, индивидуальных или малораспространенных. Некоторые из них имеют в качестве
образца узуальное слово: Произвел почесон в затылке (Шендерович, Итого,
4.06.2000; ср. закусон, выпивон); У меня есть сто долларешников (из устн.
речи, 2005); Покормил я своих пушистиков. Мамулька тоже была неравнодушна к этим сладким мяукалкам (из детектива); В этом основная распозновалка (из устн. речи, 15.09.2005); И А. А. закоролевилась [Чуковская 1997,
т. III]. Как вам наша «Русистика намедни» [вм. сегодня]? С лица хорошенькая
(Из устн. шутливой речи, 2003).
А вот диалог девушки, употребляющей в гостях малоизвестное ей слово
постоялица:
— Я тутошняя. Эта… постоянка. — Чего?
— (поправляясь) Постояница. То есть постоянщица.
— Я ничего не понимаю.
— Я хотела сказать -лица [т. е. постоялица]. [Непонимание возрастает]
— Какого лица?
Более подробно явление языковой игры, а также способы и средства, которыми пользуются говорящие при языковой игре, рассмотрены ниже, в главе 2
части VI.
Игра в два алфавита
как явление неузуального словообразования
Меняется набор букв, используемый в русских текстах. Из кириллических
букв, выведенных из употребления после революции, сохраняется ер (ъ), прежде всего в названии газеты «Коммерсантъ» и в некоторых рекламах, содер-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
247
жащих русские фамилии, а также буква и ее название «ять» (например, в
именовании гостиниц, кафе и т. п.).
Как средство игры используются и цифры, заменяющие буквы. Этот прием
действует не только в русском языке. Он широко распространен в США — в
рекламе, в вывесках и других видах письменности, которые вывешивают на
улицах. Вот примеры из текстов на русском языке: вы100ять (= выстоять), на4ертить (= начертить), обladaть (= обладать), пе6ком (= пешком).
В кириллический текст вовлекаются латинские буквы, а иногда и цифры. Возникает игра в два алфавита. Это явление привлекает внимание своей
необычностью и часто, но не всегда имеет шутливый характер. Вот реклама
из «Газеты» (16.12.2004): Z dobрым утром! В газете рекламируется альбом
Dar (04.02.2005). Русское имя собственное может передаваться латиницей:
Маечки уже давно стали Che Burashka хитом (ср. Чебурашка; Коммерсантъ,
02.08.2003).
Комический эффект достигается и другими способами. Например, когда
имя собственное вставляется в русский дискурс — русскими же буквами, создавая осмысленный текст. Пример газетного заголовка: «Без заПИНКи. В Москве выступила поп-звезда Пинк» (Газета, 08.07.2004).
Написания латиницей используются не только для шутки. Они привлекают
внимание своей необычностью, сообщая при этом данному понятию особую
интернациональную значимость. Ср.: Права человека. Совет Европы беспокоит dedovshchina (15.03.2006); Спор о государственности. Stolichnaya осталась
не русской (Коммерсантъ, 04.04.2006); Как боролись за Stolichnaya (Коммерсантъ, 16.09.2005). Это явление не раз отмечалось в литературе; см. [ЯруллинаТодорова 1995; Pykkö 1995; Mustonen 1997; Zemskaja 1997] и др. Особенно
разнообразно использование двух алфавитов — кириллического и латинского — в Интернете; см. об это в главе 1 части V.
Выводы
1. Начало XXI в. ознаменовано небывалым расцветом префиксации. Целый
каскад заимствованных и исконных префиксов (анти-, супер-, гипер-, пост-,
де-, ре-, контр-, сверх-, со-, после- и др.) сочетается со словами разных частей
речи — существительными, прилагательными, реже — глаголами. Это явление
интересно анализирует К. Гутшмидт [Гутшмидт 1998], убедительно показывая, что оно свойственно многим славянским языкам. Отметим, что иноязычные приставки тяготеют к существительным, а русские — к глаголам.
2. Значительные изменения происходят в соотношении разных способов
словообразования в разных славянских языках и в том, какое место они занимают в словообразовательной системе каждого из языков. Увеличивается
248
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
активность производства сложносокращенных слов, аналитических прилагательных, расширяется действие аббревиации. Это приводит к тому, что возрастает число многоморфемных слов.
3. В общем виде изменения в структуре слова, происходящие в русском
языке на рубеже веков, можно охарактеризовать так: синтагматические связи
морфем ослабевают, парадигматические связи крепнут. Это обнаруживается в
том, что возможности объединения морфем в пределах слова расширяются,
так как устраняются некоторые ограничения, препятствующие объединению
морфем в составе производного слова, увеличивается число словообразовательных типов, в которых действуют морфемы, фонемный состав которых не
подвергается изменению под влиянием соседних морфем, то есть имеющих
один и тот же фонемный состав в структуре слов разных типов.
4. Увеличивается число заимствований, среди которых много неизменяемых слов. Это ведет к росту аналитизма (см. [Панов 1984; Zemskaja 2004;
Гловинская 1996, Ильина 1996]). Рост аналитизма, отмечаемый в разных подсистемах русского языка, наблюдается и в словообразовании: увеличивается
число несклоняемых производных слов (буквенные и звуковые аббревиатуры), заимствованных существительных, появляется значительное число новых аналитических прилагательных, выступающих как неизменяемые пре- и
постпозитивные уточнители (см. [Голанова 1998]). Многоморфемные новообразования, как правило, имеют прозрачную структуру, и их семантика лишена
идиоматичности.
5. Рассматривая процесс заимствования, необходимо учитывать еще один
важный аспект этого явления — включение иноязычных элементов в грамматическую систему русского языка. Словообразование приобретает новые
функции — способствует включению иноязычных элементов в грамматическую систему русского языка. Назову несколько явлений, характеризующих
этот процесс:
— активное присоединение русских приставок к иноязычным глаголам:
пролоббировать, простимулировать, протестировать, отсканировать и
под.;
— активизация образования прилагательных от слов с исходом на ­нг —
типа маркетинговый, рейтинговый;
— более редкое явление — преобразование иноязычных слов в аффиксальные элементы; характерный пример нашего времени — создание суффикса
-гейт со значением ‘скандал’ из англ. gate ‘ворота’. Новейшие примеры: Моникагейт, мраморгейт, комбайнгейт, Кремльгейт, Пермьгейт. Это явление отмечено и в польском языке [Kreja 1993]; см. также [Земская 1997]).
6. Рост агглютинативности в структуре производного слова обнаруживается в таких явлениях, как ослабление или устранение многих видов чередова-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
249
ний на границе морфем (кроме чередований фонем, парных по твердости / мягкости), рост интерфиксации.
7. Сохранение фонемного состава базовой основы — характерная особенность новообразований второй половины XX в. (Роскомдрагмет, Газпром, Росагронефтепродукт; совбез, эмгэушник; написания типа СНГшник особенно
отчетливо обнаруживают эту особенность новообразований).
8. На рубеже XX—XXI вв. особую активность проявляет неузуальное словообразование. Оно связано с раскрепощением языка, ослаблением границ
между разными сферами языка. Неузуальное словообразование характерно для
всех сфер языка — разговорной речи, художественной литературы, жаргонов,
но наиболее интенсивно оно живет в СМИ — языке газет в первую очередь и
в Интернете. Можно предположить, что письменная речь удобнее для неузуального словообразования, так как сложные игры, в которые включены целые
серии слов, могут трудно восприниматься на слух.
9. Неузуальное словообразование охватывает разные части речи, но шире
всего — имя существительное. Наиболее активны неузуальные существительные со значением отвлеченного действия и признака, а также имена лиц. Это
обнаруживается не только в русском, но и в других славянских языках.
10. Неузуальное словообразование порождает и серьезные номинации, и игровые единицы, рассчитанные на комический эффект. Включение неузуального слова в словарь может быть свидетельством его вхождения в литературный язык.
Факты показывают, что узус может нарушать нормы языка, и делает это
нередко. Интересно, что журнал «Русский Newsweek» считает, что распространенное жаргонное слово тусовка стало уже нормой (16—22.05.2005, с. 53). На
этот путь становится слово киллер, вытесняя русское производное слово убийца. Наличие в семантике слов киллер дополнительного компонента наемный
повышает его шансы на выживание.
11. Многие из рассмотренных выше явлений свидетельствуют об активности процессов интернационализации и глобализации, действующих в славянских языках. Сходство между новыми явлениями словообразования в русском
и других славянских языках обнаруживается во всех тех тенденциях, которые
были перечислены выше. Различия касаются не сущности явлений, а состава
действующих аффиксов.
Список сокращений
БАС — Словарь современного русского языка. т. 1—17. М.; Л., 1948—1965.
Газ. — Газета
згл. — заголовок
Изв. — Известия
250
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
КП — Комсомольская правда
КЛЭ — Краткая литературная энциклопедия
Моск. н. — Московские новости
Сл. 70 — Новые слова и значения: словарь-справочник по материалам прес­сы и литературы 70-х годов / АН СССР. Ин-т русского языка; под ред.
Н. З. Коптеловой. М., 1984. С. 804.
Сл. 80 — Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прес­сы и литературы 1980-х годов / Под ред. Е. А. Левашова. СПб., 1997.
Сл. 90 — Новое в русской лексике. Словарные материалы. 1990 / Под ред.
Т. Н. Буцевой. СПб., 2004. С. 673.
СОЖ — Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И. Слова, с которыми мы
все встречались. Толковый словарь русского общего жаргона. М., 1999.
Сл. Скл. — Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения / Гл. ред. Г. Н. Скляревская. СПб., 1998.
Сл. Уш. — Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова.
Т. 1—4. М., 1934—1940.
Сл. Х. — Химик В. В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной
речи. СПб., 2004.
Литература
Аксенов 1999 — Аксенов В. Новый сладостный стиль. М., 1999.
Виноградов 1947 — Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение
о слове. М., 1947.
Гловинская 1996 — Гловинская М. Я. Активные процессы в грамматике //
Русский язык конца XX столетия (1985—1995). М., 1996.
Голанова 1998 — Голанова Е. И. О «мнимых» сложных словах (развитие класса аналитических прилагательных в современном русском языке) // Лики языка / Отв. ред. М. Я. Гловинская. М., 1998.
Гудайе 1993 — Гудайе Ж.-П. Языковые запреты и субъективные представления о языке // Экспрессивность в языке и речи / Отв. ред. Э. П. Береговская.
Смоленск, 1993. С. 60—62.
Гутшмидт 1998 — Гутшмидт К. Общие тенденции и специфические формы
их реализации в современных славянских языках // Jazykovedný časopis. 49.
1998. № 1—2. S. 15—26.
Ермакова 2003 — Ермакова О. П. Семантические оппозиции как отражение
жизни российского общества в последние десятилетия XX века // Processy innowacyjne w językach slowiańskich / Slavica. 2003. № 114. C. 51—62.
Земская 1959 — Земская Е. А. Речевые приемы комического в советской литературе. Исследования по языку советских писателей / Отв. ред. С. Г. Бархударов, В. Д. Левин. М., 1959.
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
251
Земская 1973 — Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование.
М., 1973.
Земская 1988 — Земская Е. А. Городская устная речь и задачи ее изучения //
Разновидности городской устной речи / Отв. ред. Д. Н. Шмелев, Е. А. Земская.
М., 1988. С. 5—43.
Земская 1992 — Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992.
Земская 1996 — Земская Е. А. Рост именной префиксации // Русский язык конца XX столетия (1985—1995). М., 1996. С. 110—118.
Земская 1997 — Земская Е. А. Активные тенденции словопроизводства //
Najnowsze dzieje języków słowiańskich. Русский язык / Red. naukowy E. Širjaev.
Opole, 1997. С. 167—201.
Земская 2002 — Земская Е. А. Специфика семантики и комбинаторики производства слов-гибридов // Sw. Mengel (Hrsg.). Slavische Wortbildung: Semantik und
Kombinatorik. Münster; London; Hamburg, 2002. S. 157—169.
Земская 2003 — Земская Е. А. Интерфиксация в русском языке XX—XXI вв. Тенденции функционирования и проблемы изучения // Проблемы теории и истории славянского словообразования / Отв. ред. Н. П. Баранова. Минск, 2003.
С. 14—15.
Земская 2004 — Земская Е. А. Язык как деятельность. Морфема. Слово. Речь. М., 2004.
Земская 2006 — Земская Е. А. Веселое словообразование // Комизм в языке / Отв.
ред. Н. Д. Арутюнова. М., 2006.
Земская 2006а — Земская Е. А. Активные процессы в русском словообразовании
нашего времени // Acta Neophilologica VIII. WYDAWNICTWO UNIWERSYTETU WAMIÑSKO-MAZURSKIEGO. OLSZTYN 2006. C. 9—22.
Земская, Китайгородская, Розанова 1983 — Земская Е. А., Китайгородская М. В.,
Розанова Н. Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест / Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1983. С. 172—214.
Ильина 1996 — Ильина Н. Е. Рост аналитизма в морфологии // Русский язык конца XX столетия (1985—1995). М., 1996.
Какорина 1996 — Какорина Е. В. Трансформация лексической семантики и сочетаемости : (на материале языка газет) // Русский язык конца XX столетия
(1985—1995). М., 1996. С. 67—89.
Капанадзе 2005 — Капанадзе Л. А. Грамматика гласности. Устная речь Михаила
Горбачева // Капанадзе Л. А. Голоса и смыслы. Избранные работы по русскому
языку / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2005. С. 329—331.
Козинцев 2002 — Козинцев А. Г. Смех: истоки и функции. СПб., 2002.
Кронгауз 1998 — Кронгауз М. А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. М., 1998.
Кронгауз 2004 — Кронгауз М. А. Трудновоспитуемые // Отечественные записки.
2004. № 3. С. 260—268.
Купина 1999 — Купина Н. А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной
культуры. Екатеринбург, 1999.
252
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Крысин 2004 — Крысин Л. П. Некоторые теоретические вопросы заимствования // Крысин Л. П. Русское слово, свое и чужое. М., 2004.
Лотман 1992 — Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн. 1992—
1993.
Нещименко 2003 — Нещименко Г. П. Функционирование модификационной
лексики в языке современной публицистики // Prace Slawistyczne. 114. Red.
Z. Rudnik-Karwatowa. Warszawa, 2003. S. 139—150.
Норманн 2004 — Норманн Б. Ю. Лингвистика каждого дня. М., 2004.
Падучева 2004 — Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М.,
2004.
Панов 1984 — Панов М. В. Аналитические и синтетические языки // Энциклопедический словарь юного филолога. М., 1984.
РРР-73 — Русская разговорная речь / Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1973.
РРР-81 — Земская Е. А., Китайгородская М. В., Ширяев Е. Н. Русская разговорная речь: Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М., 1981.
Русский язык 1996 — Русский язык конца XX столетия (1985—1995) / Отв. ред.
Е. А. Земская. М., 1996.
РЯиСО, кн. 2 — Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка / Отв. ред. М. В. Панов. М., 1968.
Санников 2002 — Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-е изд.
М., 2002.
Санников 2005 — Санников В. З. Об истории и современном состоянии русской
языковой игры // ВЯ. 2005. № 4. С. 3—20.
Сиротинина 2006 — Сиротинина О. Б. Узуальная норма и ее роль в развитии языка // Проблемы языковой нормы / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2006. С. 129—
131.
Скляревская 2004 — Скляревская Г. Н. Современный толковый словарь живого
русского языка. Обоснование концепции. Пробные словарные статьи. СПб.,
2004.
Чуковская 1997 — Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. I—III. М., 1997.
Эткинд 2004 — Эткинд А. Столетняя революция: юбилей начала и начало конца // Отечественные записки. 2004. № 5. С. 40—50.
Якобсон 1975 — Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и
«против». М., 1975.
Яруллина-Тодорова 1995 — Яруллина-Тодорова Т. О некоторых функциях латиницы как средства коммуникации в современном русском кирилло-пишущем
обществе // Проблемы на социолингвистиката. IV. Социолигвистика и коммуникация. Мат-лы на IV конф. по социолингвистике. София, 1995. С. 105—
108.
Gutschmidt 2003 — Gutschmidt K. Словообразовательные новации (преморфемные дериваты) в славянских языках с точки зрения когнитивной лингвисти-
Глава 2. Об одном типе нарушений синтаксической нормы
253
ки // Processy innowacyjne w językach słowianskich. Prace Slawistyczne, 114 /
Red. naukowa Z. Rudnik-Karwatowa. Warszawa, 2003. S. 63—76.
Kreja 1993 — Kreja B. Drobiazgi słowotwórcze 31. O formancie -gate ‘afera, skandal’ // Język Polski. LXXVIII. 1993.
KWJS — Komparacja wspólczeshych języków słowiańskich. 1. Słowotwórstwo. Nominacja / Red. naukowy I. Ohnheiser. Opole, 2003.
Mustonen 1997 — Mustonen L. Латинские инкрустации в русской печатной речи
нового времени // Studia Slavica Finlandensia. T. XIV. Оценка в современном
русском языке. Helsinki, 1997. P. 90—120.
Ohnheiser 2006 — Ohnheiser I. Zwischen Möglichkeit, Notwendigkeit und Usus: neue
Bezeichnungen weiblicher Personen in tschechischen mit einem Blick auf das russiche // Wiener Slawisticher Almanach. Sdb. 65. 2006. S. 231—244.
Pykkö 1995 — Pykkö R. Нетранслитерированные иноязычные выражения в современном русском газетном тексте // Studia Slavica Finlandensia. T. XII. Helsinki,
1995. P. 104—125.
Waszakowa 1994 — Waszakowa Kr. Tendencje rozwojowe w slowotwórstwie polszczny końca XX wieku. Przemiany wspólczesnej polszczyzny. Opole, 1994.
Zemskaja 1997 — Zemskaja E. Лингвистическая мозаика. Особенности функционирования русского языка последних десятилетий XX в. // Studia Slavica Finlandensia. T. XIV. Оценка в современном русском языке / Ed. Baschmakoff N.,
Helberg-Hirn E. Helsinki, 1997. P. 199—215.
Zemskaja 2004 — Zemskaja E. Analytische und agglutinative Tendenzen im Russischen // Die europäischen Sprachen auf dem Wege zum analytischen Sprachtyp /
Hrsg. von Uwe Hinrichs unter Mitarbeit von Uwe Büttner. Wiesbaden, 2004.
S. 285—292.
Глава 2. Иноязычные неологизмы
и их словообразовательные возможности
(Л. П. Крысин)
Адаптация слова к иной языковой системе — процесс постепенный и во многих случаях длительный. Достаточно часто иноязычные элементы так и остаются не до конца освоенными «чужаками»: например, они могут отличаться особенностями произношения (ср. несмягчение согласных перед [э] в словах типа
несесер, сеттер, темп и под.), не включаются в систему падежного склонения
(депо, какаду, кофе, радио, такси и под.), не имеют никаких производных.
Последнее обстоятельство — отсутствие производных — особенно характерно для несклоняемых существительных и неизменяемых прилагательных,
хотя здесь многое зависит от степени употребительности слова. Так, например, от слова манто производные не образуются (во всяком случае, они не
зафиксированы в словарях), а морфологически и акцентно сходное с ним пальто «обросло» словообразовательными дериватами типа пальтишко, пальтецо, пальтовый (преимущественно в профессиональной речи, ср. пальтовая
ткань); слово кофе имеет такие производные, как кофеёк, кофейня, кофейный,
кофейник, а слово того же тематического ряда и также несклоняемое (правда, имеющее несколько иное фонетическое строение) какао производных не
образует (фиксируемое «Грамматическим словарем» А. А. Зализняка [Зализняк 2003] прилагательное какаовый употребительно, по-видимому, лишь в
профессиональной речи). Ср. также другие несклоняемые существительные,
по-разному ведущие себя с точки зрения словообразовательной активности:
домино (доминошный, доминошник) — кимоно (производных нет), депо (деповский, деповцы) — кашпо (производных нет), декольте (декольтированный,
декольтировать) — фуэте (производных нет), купе (купейный) — канапе и др.,
а также разную продуктивность неизменяемых прилагательных типа беж (ср.
бежевый), бордо (ср. бордовый) — маренго (нет производных), хаки (нет производных), электри́к (нет производных).
«С точки зрения грамматики, — писал Л. Блумфилд, — заимствованные
формы подчиняются системе заимствующего языка как в отношении синтакси-
Глава 2. Иноязычные неологизмы и их словообразовательные возможности
255
са, так и в отношении облигаторных словоизменительных форм, а также наиболее продуктивных, “живых” конструкций словосложения и словообразования» [Блумфилд 1968: 497].
Если иноязычное слово адаптируется грамматической системой языка, —
существительные приобретают падежные и числовые формы, включаются в
тот или иной класс по признаку грамматического рода, прилагательные приобретают словоизменительные свойства русских прилагательных, глаголы
оформляются по образцу тех или иных глагольных классов и спрягаются по
существующим в русском языке моделям, — то это, как правило, расширяет
возможности образования производных от таких грамматически освоенных заимствований.
Так, неодушевлённые существительные с предметным и вещественным
лексическими значениями легко образуют относительные прилагательные
с суффиксами ­-н(ый), -ов(ый): абажур — абажурный, каюта — каютный,
майонез — майонезный; бомба — бомбовый, стенд — стендовый, грунт —
грунтовый; существительные со значением лица образуют относительные
прилагательные с суффиксом -ск(ий): президент — президентский, шофёр —
шофёрский, дама — дамский; у существительных, обозначающих различные
отрасли науки, направления в искусстве, социальные течения и т. п., появляются прилагательные с суффиксами -­ическ(ий), -истск(ий): зоология — зоологический, абстракционизм — абстракционистский, пуризм — пуристический,
пуристский и т. п.
На базе иноязычных глаголов с суффиксами ­ировать, -изовать, ­-изировать,
-фицировать образуются существительные с суффиксами ­-ание, ­-ация: конструировать — конструирование, стилизовать — стилизация, экранизировать — экранизация, электрифицировать — электрификация 1 и под.
Кроме того, и глаголы, и коррелирующие с ними отглагольные существительные, а также некоторые другие группы иноязычных слов могут образовывать префиксальные производные: блокировать — заблокировать,
разблокировать, деблокировать; инфляция — гиперинфляция; инвестиции —
реинвестиции и т. п.
Эти предварительные замечания о словообразовательных возможностях
иноязычного слова необходимы для того, чтобы ответить на вопрос: как ведут себя с точки зрения словообразовательной и функциональной активности
В данном случае мы не рассматриваем вопрос о возможном самостоятельном заимствовании некоторых из подобных существительных (ср., например, франц. stylisation, которое
могло послужить прототипом русского стилизация; см. об этом, в частности, [Крысин 1998]).
Синхронно, с точки зрения словообразовательных отношений в современном русском языке
указанные (и подобные им) пары «глагол — отглагольное существительное» должны рассматриваться, по-видимому, как содержащие производящее и производное слова.
1
256
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
новые иноязычные слова, только начинающие осваиваться системой русского
языка?
Среди новых иноязычных слов, появившихся в русском языке в конце
ХХ — начале ХХI вв., преобладают имена существительные 2, а из них бóльшая
часть — склоняемые. Это, например, общественно-политическая лексика: брифинг, импичмент, инаугурация, истеблишмент, популизм, саммит, спикер и
др.; финансовая и экономическая терминология: бартер, брокер, ваучер, дефолт, дилер, инвестиции, консалтинг, маркетинг, менеджер, менеджмент,
монетаризм, приватизация, риелтор, спонсор, субвенция, франчайзинг и др.;
технические термины: дисплей, дигитайзер, драйвер, интерфейс, компьютер,
ксерокс, модем, мониторинг, пейджер, принтер, сканер, телефакс, файл, хакер
и др.; термины спорта: армрестлинг, аэробика, бодибилдинг, боулинг, виндсёрфинг, допинг, кикбоксинг, могул, овертайм, скейтборд, сноуборд, фристайл
и др.; лексика таких сфер деятельности, как средства массовой информации,
мода, шоу-бизнес, музыкальное искусство, кино, художественное творчество:
бутик, гламур, имидж, имиджмейкер, клип, клипмейкер, попса, промоутер, римейк, триллер, шоумен и др.; общебытовая лексика: гамбургер, сауна, скотч,
степлер, хот-дог, шоп-тур и др.
Несклоняемые существительные немногочисленны, однако, несмотря на
их грамматическую неосвоенность русским языком, они весьма употребительны: евро, киви, кутюрье, ноу-хау, масс-медиа, паблисити, портфолио, профи,
хиппи, шоу, ток-шоу; из менее употребительных, но всё же встречающихся на
страницах прессы, в теле- и радиоэфире: боди (модное женское белье в виде
облегающих фигуру маленьких трусиков и лифчика), рóялти (вид авторского
гонорара), прет­-а-портé (готовое платье), уóки-тóки (портативное переговорное устройство) и нек. др. Наибольшие словообразовательные возможности —
у склоняемых существительных-неологизмов с согласным в конце основы.
Они легко образуют относительные прилагательные с помощью суффиксов
­н(ый), ­ов(ый), -ск(ий), например: бартер — бартерный, ваучер — ваучерный,
компьютер — компьютерный; маркетинг — маркетинговый, консалтинг —
консалтинговый, допинг — допинговый; брокер — брокерский, риелтор — риелторский, спонсор — спонсорский. Существительные, содержащие в своем
составе суффикс ­изм, образуют прилагательные с суффиксом ­истск(ий): монетаризм — монетаристский, популизм — популистский, существительные с
основой на ­иj — прилагательные с суффиксом -­онн(ый): инвестиция — инвестиционный, приватизация — приватизационный, субвенция — субвенционный, деноминация — деноминационный и т. п.
По данным В. Д. Бояркиной, глагольные неологизмы составляют только 9 % всех новых
слов, включая заимствования, — см. [Бояркина 1993: 8].
2
Глава 2. Иноязычные неологизмы и их словообразовательные возможности
257
Некоторые из склоняемых существительных коррелируют с глаголами,
либо образованными от этих существительных в русском языке (например, компьютер — компьютеризовать, компьютеризировать; ср. также разговорнопрофессиональный глагол ксерить ‘копировать что-либо на ксероксе’, образованный с усечением комплекса ­окс в иноязычной именной основе), либо
заимствованными параллельно с однокоренным существительным (например,
сканер — сканировать).
Среди перечисленных выше склоняемых существительных-неологизмов
есть и такие, которые «неохотно» образуют производные. Это касается, например, слов с финальным компонентом ­мент: импичмент, менеджмент. Они не
имеют производных (однокоренное со словом менеджмент — менеджер —
заимствовано параллельно, два эти слова не находятся в отношениях «производящее — производное»), хотя образование на их основе относительных
прилагательных вполне вероятно. Бóльшая часть названий новых видов спорта
с финальным комплексом -инг также малоактивна в словообразовательном отношении: прилагательные типа армрестлинговый, боулинговый, виндсёрфинговый имеют статус лексических раритетов, встречающихся в узкопрофессиональном речевом обиходе.
При реализации словообразовательных возможностей иноязычного неологизма имеет значение не только характер его морфологической структуры
и его грамматическая освоенность русским языком, но и то, насколько слово
употребительно. Попадая в фокус социального внимания, делаясь частотным
в средствах массовой информации и в речевом обиходе, некоторые новые заимствования могут порождать производные гораздо более активно, нежели
структурно сходные с ними слова, которые, однако, не столь популярны.
Например, на основе термина приватизация, который был широко употребительным в 90-х годах ХХ в., создано целое гнездо производных: деприватизация, реприватизация, приватизационный, приватизатор, приватизировать. Похожая картина — с терминами ваучер (ваучерный, ваучеризация,
ваучеризировать), инвестиция (инвестиционный, инвестор, инвестировать,
реинвестиция, реинвестировать), деноминация (деноминационный, деноминировать) — ср. с этим слово с той же финалью, но, несомненно, более редкое — инаугурация, которое имеет лишь одно производное — прилагательное
инаугурационный, но, например, не теоретически возможный глагол *инаугурировать. Неоднократно отмечалась функциональная и словообразовательная
активность недавно появившегося слова пиар: пиарить, пиарщик, пиаровский
и т. п.
Фактор коммуникативной актуальности слова, его широкой употребительности может оказаться сильнее фактора его грамматической неосвоенности:
некоторые несклоняемые иноязычные существительные, попадая в активное
258
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
употребление (иногда — лишь в определенной социальной среде), преодолевают свою грамматическую ущербность и образуют производные. Таково,
например, слово хиппи, от которого в жаргонно-просторечной среде образовались такие производные, как хипповый, хипповать, хиппарь, хиппист, хиппистка, хиппушка, хиппизм, хиппня, хипповский (см. [Юганов, Юганова 1997:
238—239]).
Иногда высокая частотность в речи неизменяемого имени способствует
тому, что оно превращается в изменяемое. Так, англицизм попс, первоначально
имевший в русском языке статус неизменяемого прилагательного (музыка в
стиле попс), довольно быстро перешел в разряд склоняемых существительных, получив ударную флексию -а́ и включившись в парадигму имен существительных женского рода: попсá, попсы́, попсóй и т. д. В таком статусе этот
неологизм уже имеет производные, употребительность которых, правда, ограничена средой музыкантов, деятелей шоу-бизнеса: попсóвый, попсови́к (представитель массового, коммерческого искусства), попся́тина [Юганов, Юганова
1997: 177—178].
Бóльшая часть несклоняемых иноязычных неологизмов, имеющих более
или менее ограниченную сферу употребления, неактивна в словообразовательном отношении: они не образуют в русском языке производных (ср. слова типа
бюстье, гран-при, ноу-хау, просперити, уоки-токи, экстези и под.).
Своеобразное противоречие между грамматической неосвоенностью иноязычного лексического элемента и его широкой употребительностью может в
значительной степени сниматься в случае, когда такой элемент приобретает
свойства словообразовательной морфемы. Это можно проиллюстрировать на
примере слова шоу. В современном русском языке употребительно не только
это несклоняемое существительное, но и сложения с ним: шоу-бизнес, шоугруппа, шоу-программа (включающие комплекс шоу слова шоумен и ток-шоу
целиком заимствованы из английского языка — ср. англ. showman, talk show).
В других случаях новые словообразовательные морфемы формируются
на основе неизменяемых иноязычных прилагательных типа ретро (ср.: стиль
ретро — ретростиль) путем вычленения повторяющихся комплексов из состава заимствований, однотипных по своей морфологической структуре, а
также путем появления у полнозначного слова функций словообразующей
морфемы. Так в русском языке наших дней появились иноязычные морфемы
аудио- (аудиокассета, аудиопродукция), видео- (видеофильм, видеопрокат;
ср. употребление видео в субстантивном значении: Купили новое видео), рок(рок­-музыка, рок-опера; ср. музыка в стиле рок; На сцене — сплошной рок),
панк- (панк-культура, панк-мода, панк-музыка; ср.: панки и представители
других молодежных групп) и нек. др. Эти морфемы пополняют быстро растущий ряд иноязычных морфем типа авиа-, авто-, био-, гидро-, космо-, моно-,
Глава 2. Иноязычные неологизмы и их словообразовательные возможности
259
нейро- (в иной интерпретации это — аналитические прилагательные: см. [Панов 1971], а также [Крысин 2001]); -дром, -ман, -пат, -филия, -фоб и др.
Стоит упомянуть также возникающие на наших глазах, совсем «свежие»
словообразовательные комплексы -мейкер (наряду с состоящими из иноязычных компонентов словами имиджмейкер, клипмейкер, ньюсмейкер, плеймейкер нами зафиксировано полушутливое слухмейкер — о том, кто распускает
слухи), -гейт (ср. уотергейт и более поздние по времени ирангейт, кремльгейт и под. 3).
Подытожим сказанное.
Иноязычные неологизмы обладают разными структурными и функциональными свойствами, а также неодинаковым словообразовательным потенциалом.
Наиболее активны существительные, освоенные грамматической системой
русского языка, то есть включенные в парадигмы склонения, имеющие числовые и родовые показатели и т. д. Наряду с фактором грамматической освоенности важную роль играет употребительность слова. Частотные иноязычные неологизмы, находящиеся в поле социального внимания (ваучер, приватизация,
пиар и т. п.), «обрастают» производными; это может происходить и со словами,
недостаточно освоенными грамматически, — например, с имеющими высокую частотность употребления несклоняемыми существительными.
Таким образом, функциональный фактор оказывается более сильным, чем
фактор структурный: при необходимости обозначить нечто с помощью словообразовательных дериватов язык преодолевает структурные ограничения,
обусловленные недостаточной адаптацией иноязычного элемента к языковой
системе.
Литература
Блумфилд 1968 — Блумфилд Л. Язык / Пер. с англ. М., 1968.
Бояркина 1993 — Бояркина В. Д. Новая глагольная лексика в современном
русском языке: Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1993.
Зализняк 2003 — Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка.
4-е изд. М., 2003.
Земская 1992 — Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992.
Эти и подобные им словообразовательные морфемы не являются аффиксами в привычном смысле термина, поскольку они сохраняют в значительной мере смысл тех знаменательных слов, на базе которых они возникли, хотя этот смысл может быть извлечен лишь
путем «перевода» с соответствующего иностранного языка (ср. гидро- — греч. hydor ‘вода’,
-мейкер — англ. to make ‘делать, создавать’ и т. д.). О словах со вторым компонентом -гейт
см. [Земская 1992: 52].
3
260
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
Крысин 1998 — Крысин Л. П. Словообразование или заимствование? // Лики
языка: К 45-летию научной деятельности Е. А. Земской. М., 1998.
Крысин 2001 — Крысин Л. П. Новые иноязычные аналитические прилагательные и явление хиатуса // Жизнь языка. Сб. статей к 80-летию М. В. Панова. М., 2001.
Панов 1971 — Панов М. В. Об аналитических прилагательных // Фонетика.
Фонология. Грамматика. К 70-летию А. А. Реформатского. М., 1971.
Юганов, Юганова 1997 — Юганов И., Юганова Ф. Словарь русского сленга.
Сленговые слова и выражения 60—90-х годов / Под ред. А. Н. Баранова. М.,
1997.
Глава 3. «Точки роста»
в системе современного словообразования:
аналитические прилагательные и их место в системе и норме
(Е. И. Голанова)
Среди разных типов современных сложных наименований выделяются
своей активностью и массовостью образования, лингвистический статус которых не вполне ясен: это слово или словосочетание? Например: авиабилет,
авиасервис, автовокзал, автокосметика, бензопила, веломоделист, велокольцо, видеозапись, видеотелефон, гелиопечь, дискоклуб, дископрограмма, евроремонт, киноафиша, киносценарий, космоинженер, космоснимок, лесопогрузчик,
лесопродукты, мотошлем, металлопрокат, сантехника, стройматериалы,
туриндустрия, турфирмы, фитобукет, фитодизайн и др. 1
Рассматривая этот тип номинаций, А. А. Реформатский назвал их «мнимыми сложными словами» [Реформатский 1967: 292]. М. В. Панов, развивая
идею о том, что такие образования представляют собой словосочетания, состоящие из существительного и «примкнувшего» к нему, неизменяемого определения — «аналитического» прилагательного [Панов 1960], подробно анализирует новую грамматическую общность, выделяя более десяти групп разных
по происхождению «аналит-единиц», объединяемых рядом общих признаков.
Главный из них — свободная сочетаемость (сочетаемость с неограниченным
рядом существительных, позиционно или семантически обусловленная), что
является основным признаком с л о в а [Панов 1971]. «Лишь только часть слова
становится семантически стабильна в сочетании с любой единицей данного
типа, — пишет М. В. Панов, — она перестает быть частью слова. Она дорасЭтот алфавитный перечень легко продолжить (см., например, «Банк русских неологизмов» в кн. «Новые слова и словари новых слов», Л., 1983; «Новое в русской лексике. Словарные материалы» (выпуски этой серии, начиная с 1977 г.), а также словари-справочники
«Новые слова и значения» (М., 1971; М., 1984; СПб., 1997)). Большие списки новообразований такого типа см. в работах Е. И. Голановой, Л. П. Крысина, Н. А. Николиной, M. Д. Котовой и др.
1
262
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
тает до отдельного слова. Так и появляются многие аналит-прилагательные…
Разношерстная толпа единиц стала особым и целостным классом. Однако до
сих пор немногие решаются признать, что это новый грамматический класс
слов» [Панов 1971: 252]. Эта идея, высказанная более тридцати лет назад,
была поддержана и развита в ряде исследований (см., например, [РЯСО 1968]),
однако в большинстве работ, посвященных сложным наименованиям, аналитические прилагательные не упоминаются. «Для многих все аналитические
прилагательные — это “фи!”-слова, неполноценные однодневки. Но день-то
оказался долог — и, видимо, будет длиться и длиться» [Панов 1971: 252].
Активное возникновение и функционирование в современном языке
сложных номинаций с разными типами таких определителей подтверждает
это предвидение. Наиболее употребительны и стабильно частотны аналитединицы, относящиеся к группам заимствованных основ на гласный (типа
авто, аудио, видео, микро, кино, теле и под.) и сокращенных основ на согласный (типа гор, диет, культ, пром, сан, спорт, строй и др.). Ср., например: Не разрешайте детям гулять вдоль автомагистралей, в промзонах!
Обращайте внимание на поведение и состояние детей, живущих недалеко
от оживленных автодорог или вблизи опасных промышленных предприятий.
Если вы просто не удовлетворены своим «авто» — или «пром»-окружением,
постарайтесь понять, что же это за окружение (Экология и промышленность России, 1997, № 3).
К классу аналитических прилагательных относится и ряд других типов единиц, которые тоже весьма активно ведут себя в современном языке 2: 1) части
сложных слов типа водо-, газо-, лесо-, металло-, нефте-, стекло-, хлебо-; ср.,
например: Производство всех элементов кровли по размерам заказчика в сжатые сроки на современном импортном оборудовании по европейским стандартам, в том числе: цельнолистовая металлочерепица, гофролист (Экстра М,
№ 41), ср. там же: металлопластик, металлорукав, стеклообои, стеклоленты,
стеклосетки, стеклоткани для производства гидростеклоизола; евроремонт,
евровагонка, европол и т. п.; 2) некоторые иноязычные и русские приставки со
вполне определившейся семантикой — анти-, гипер-, псевдо-, сверх-, со-, супер-: антипедагогический, антиракета, гиперзвуковой, гиперфункция, псевдоклассицизм, псевдогероический, созастройщики, сопроектировщики, соучредители, суперсовременный, суперзамки, суперлотерея и т. п. Ср.: Дальнейшее
развитие этого подхода привело к расширению понятия гипертекста за счет
других информационных ресурсов, включая графику, аудио- и видеоинформацию, до понятия гипермедиа (Научный парк, 1997, 1).
Вслед за М. В. Пановым выделяем эти типы «диахронически», по их происхождению,
«по-другому их классифицировать сейчас трудно» [Панов 1999].
2
Глава 3. «Точки роста» в системе современного словообразования
263
Эти препозитивные единицы обнаруживают важнейшую черту с л о в а —
способность вступать в свободные синтагматические сочетания. Сочетаемость
их с определенным типом основ по существу безгранична (см. об этом [Панов
1999: 161]). Наметившуюся самостоятельность поддерживает и фонетическое
оформление — отдельное словесное ударение, отсутствие редукции гласного
(обычно наблюдающейся при произношении префиксов).
Характерный пример — препозитивный элемент со-, соединяющийся с
именами существительными и сообщающий им значение взаимной связи, совместного действия, состояния и т. п., ср.: Наша дискуссия приглашает к соразмышлению об искусстве и жизни; Автор может быть сохудожником и
сорежиссером; В картине актриса выступит в качестве режиссера, сценариста, сопродюсера и исполнительницы главной роли (из современной публицистики). Показательно обыгрывание модели с этой препозитивной частицей
в следующем тексте:
Прославлюсь я на целый свет
Как сосатирик, сопрозаик,
Содраматург и сопоэт…
Все будут знать:
Я сомаститый,
Соклассик,
Солауреат!
Собрат мне будет крепкой базой,
Еще найдутся содрузья —
И вот, не изданный ни разу,
Переиздамся сразу я («Огонек», 1964, № 33).
Ср. еще один яркий современный пример: На путях «СОобщения» — так
называет поэт книгу стихов. В названии — состояние души, которая ищет собеседника, единомышленника… В жизни для нее только и ценно, что «СО» —
сочувствие, сопереживание, созвучие, согласие (из предисловия к книге стихов С. Серовой, Новосибирск, 2003).
Семантика «совместности» (совместной деятельности, совместного действия, состояния), присущая этой единице, активно используется и в таких
сферах языка, как терминология. Так, в психологической науке наряду с известными терминами возникают новые, например, сокризис (совместное изменение, взаимозависимое состояние человека и его «значимого близкого» —
мамы и ребенка, жены и мужа и т. п.). См. об этом подробнее [Валединская,
Голанова 2005].
Эти приставки стали продуктивными препозитивными компонентами, активно использующимися при образовании новых лексических единиц в разных
сферах современного языка. Легкость, автоматизм при соединении с именны-
264
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
ми основами дают возможность им переступить порог «морфемности» (поскольку приставка — типичная словообразовательная м о р ф е м а) и войти в
разряд аналитических прилагательных, которые, согласно М. В. Панову, имеют
статус с л о в а.
К этому новому грамматическому классу можно отнести и препозитивные
элементы, которые М. В. Панов назвал «кодовыми определителями» и которые участвуют в образовании таких единиц, как икс-лучи, гамма-установка,
СВЧ-печь, L-клуб, ОСП-студия, VIP-сервис, VIP-зал, Web-сайт и под. Ср.: Уже
через десять минут он в шляпе и длинном пальто восседал в кожаных креслах
VIP-зала аэропорта и отвечал на вопросы местных журналистов (из газет) 3.
Эта группа легко «прирастает» новыми образованиями, как бы доказывая правоту слов: «Очень сомнительная группа, хотя дьявольски продуктивна» [Панов
1971: 244].
В последние десятилетия (конец XX — начало XXI в.) разряд наименований с аналитическими прилагательными активно пополняется. Образуются
не только многочисленные номинации с уже известными аналитами, но, что
особенно важно, появляются новые аналитические определители. Среди них
становится заметной и высокочастотной разновидность, включающая иноязычные слова и компоненты (части сложных заимствований), например: арт­
галерея, арт-кафе, бизнес-план, бизнес-ланч, бизнес-проект, бизнес-букет,
видеоклип, видеоконтроль, видеодомофон, джаз-фестиваль, джаз-попурри,
джаз-фолк-рок, дизайн-ателье, дизайн-проект, евроремонт, европосуда, кантри-ансамбль, кантри-шоу, диско-бал, диско-клуб, дискомода, клипантракт, компакт-диск, компакт-кассета, компьютер-зал, компьютер-холл,
мастер-класс, мастер-фонограмма, офис-интерьер, офис-дизайн, поп-певец,
поп-лексикон, рок-ансамбль, рок-оракул, ретро-шлягер, ретро-вокал, суперкачество, супермодель, суперлотерея, фитодизайон, фитобукет, фитнес-курс,
фитнес-программа, фитнес-класс, фолк-клуб, чай-клуб, хит-лист, хит­парад,
шарман-шоу, шоу-сериал, шоу-концерт и т. п. 4
Вот некоторые примеры из современной публицистики:
3
Даже не зная точного значения аббревиатуры VIP (= Very Important Person ‘очень важная персона’) или ОСП (= Отдел Сумасшедших Проектов), можно понять общий смысл
номинаций: «какой-то зал», «какая-то студия». Такие «кодовые» определители в наше время активно используются в некоторых сферах речи, например, для названий современных
художественных выставок, галерей, клубов и т. п.
4
Многие из этих препозитивных единиц — арт-, бизнес-, поп-, рок-, шоу- и др. — зарегистрированы современными словарями в качестве самостоятельных словарных статей — см., например [РОС-2005; Захаренко, Комарова, Нечаева 2003; Крысин 2006] и др.
Написание рассматриваемых номинаций — то дефисное, то слитное — свидетельствует об
орфографическом разнобое, что во многом объясняется новизной и спорным статусом этих
единиц, см. об этом [Тимофеева 1992; Нечаева 2004; 2005; 2006].
Глава 3. «Точки роста» в системе современного словообразования
265
И сегодня профессора Московской консерватории часто приглашают
за границу вести мастер-класс; Сравнение с фирменными дисками этот
компакт вполне выдерживает — отпечатан он в Австрии и звучит тепло,
мягко, сочно. Во многом благодаря отличной мастер-фонограмме; При
всей наивной простоте этих песен, в них есть неплохие мелодии, а с этим
в современной поп-музыке совсем беда; Наконец-то наступило долгожданное изобилие на рынке отечественных компакт-дисков. Однако самым доступным и массовым музыкальным товаром по-прежнему остается
компакт-кассета; Ну вот и все новости дискорынка.
Вот еще несколько примеров:
Случилось так, что один из первых узоров в символичную мозаику
нового времени заложили… проворные и деятельные шоу-бизнесмены
да артистическая богема; Смелое освоение профессий, которым не учился… вот примета времени… Дерзания литераторов на ниве балета, рокмузыкантов — в области кинорежиссуры (Культура, 11.09.1997).
Многие из подобных образований воспринимаются как заимствования,
появившиеся вместе с новыми понятиями и реалиями современной жизни.
Ср., например, серии наименований, связанных с популярной в молодежной
среде музыкой, с «ключевыми» словами диско-, кантри-, поп-, рок-, фолк- и
т. п., где англо-американский источник очевиден. Однако во многих случаях
идут параллельные процессы и в самом русском языке с ориентированием на
иноязычные структурные образцы или с прямым использованием заимствованных компонентов 5. Поэтому иногда трудно безоговорочно решить вопрос:
перед нами заимствование или номинативная единица, созданная на русской
почве? Как писал М. В. Панов, обе эти возможности могут совпадать, и именно
такие случаи теоретически наиболее интересны.
Приведем некоторые примеры: Урмас Отт открыл для советского телевидения целое направление — ток-шоу (Комс. пр., 22.04.1995); О тонкостях
профессии расскажут гости ток-шоу Артура Крупенина; Отныне это не
только ток-шоу, но и новый журнал для женщин! (ТВ-программа, 2005).
Этот образец в 90-е годы прошлого века дал начало целому ряду названий
разнообразных телевизионных «представлений» 6: «Маски-шоу», «Магик-шоу»,
Ср.: «В целом русский язык оказывается сейчас не просто терпимым, но именно восприимчивым к любым новообразованиям по иноязычным… моделям» [Костомаров 1994,
184].
6
Слово ток-шоу (от английского talk — ‘разговор, беседа’, show — ‘показ, демонстрация,
представление, зрелище’) пришло к нам с американского телевидения. Оно было активно
уже в конце 60-х годов прошлого века и обозначало достаточно разнообразные телевизионные представления. Ср.: «Существительное шоу происходит от глагола to show — по5
266
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
«Мускул-шоу», «Телешоу», «Супершоу», «Шарман-шоу»; «Аэробика-шоу»,
«Детектив-шоу», «Джентельмен-шоу», «Довгань-шоу», «Дог-шоу» и нек. др.
По всей видимости, эти наименования возникли уже на русской почве и
представляют собой сложные номинативные единицы, первая часть которых
служит определением-уточнителем, сообщающим, какого рода шоу увидит
зритель. Эти примеры близки к тому типу аналитических прилагательных, который был упомянут выше под названием «кодовые определители» (икс-лучи,
СВЧ-печь и под.), семантика которых в большинстве случаев затемнена, размыта.
Примеры другого ряда, но также иллюстрирующие активность образований с новыми заимствованными элементами:
Цель проекта — создание в российской столице международного аэропорта для авиаперевозок бизнес-класса. В его состав войдут международный торговый центр «Тушино-маркет», международный бизнес-парк…
(Экстра М, 1995); Бизнес-план поможет предусмотреть многие неизбежные проблемы в развитии бизнеса; Днем клиенты … этого изящного ресторана отдают предпочтение проведению деловых встреч (бизнес-ланч)
(Ваш досуг, 1997); Туристическое агентство предлагает шоп-туры, бизнестуры… детские туры на каникулы (Туризм и отдых, 2006); Рекламное
агентство «Экспресс-тур» предлагает элитный отдых и эконом-туры (там
же); Северо-западное отделение Российского союза туриндустрии в пик
сезона провело опрос крупных турфирм Петербурга; Online-бронирование
отелей во всех городах Польши; Отель предлагает услуги дайвинг-центра
(«Отдых +» — рекламно-информационный еженедельник, 2006).
Ср. также: Сайт содержит подробное описание всех книг, online-обнов­
ление, прайс-листы (Книжное обозрение, 2006). Еще ряд примеров с «модными» номинациями:
Новый дом на Новом Арбате. Дизайн-проект фирмы 2R Studio, планировка, отделка, индивидуальный стиль разрабатывается непосредственно
для каждого покупателя… Какой облик хотите придать своему жилищу…
Это решаете Вы, а специалист фитодизайнер поможет воплотить Ваши
мысли в реальность; Вы пользуетесь всей гаммой целительных процедур.
Это и открытый термальный бассейн, фитнес-центр с биосауной… (Мир и
дом, 1); Кассета для тех, кто живет в напряженном рабочем ритме… очень
удобный и простой фитнес-курс, который можно легко приспособить
к Вашему стилю жизни (Ваш досуг, 1997); Александр Кушнир окончил
казывать. На профессиональном языке радио и телевидения слово обрело новые синонимы — показ, программа, рубрика… Но прежде всего, это — разнообразные телевизионные
представления. Шоу различаются по жанровому признаку. Есть музыкальные, политические, ковбойские, чисто информационные… Объединяют шоу ведущие» [Зубков 1970].
Глава 3. «Точки роста» в системе современного словообразования
267
механико-математический факультет МГУ. Публиковался в альтернативных рок-изданиях. Организатор и идеолог рок-фестивалей. Генеральный
директор музыкально-информационного PR-агентства, известного по
работе со многими культовыми поп- и рок-артистами. Автор книг о российской музыке: «Золотое подполье» (полная иллюстрированная энциклопедия рок-самиздата) (Деловые люди, март 2006).
Все эти примеры говорят об активном освоении иноязычных компонентов
и включении их в круг русских строительных единиц, в русский номинативный
процесс. Факт существования тождественных (или «универсальных») моделей
в разных европейских языках свидетельствует о некоторых общих языковых
процессах, которым способствуют многие экстралингвистические факторы 7.
Так, разнообразные международные контакты (деловые, научные, культурные
связи), широкое общение соотечественников из разных стран, интенсификация изучения иностранных языков, распространение глобальной сети «Интернет» — все это создает благоприятную почву для актуальных заимствований и
интернационализации словаря.
Такие экстралингвистические факторы усиливают и внутриязыковые процессы, к которым относится укрепление и развитие класса аналитических прилагательных. Это подтверждает и появление в последнее десятилетие серии
актуальных терминов и наименований, связанных с компьютеризацией и развитием глобальной информационной инфраструктуры, образованных при помощи интернациональных компонентов, в русском языке получающих статус
аналитических прилагательных:
Последние два года истории компьютерного мира прошли под знаком
Internet. Эта всемирная компьютерная сеть… стала явлением мирового порядка, которое затрагивает и даже реформирует основы нынешнего общества… Наиболее популярное приложение — Всемирная паутина — (World
Wide Web) — быстро растущее и удобное средство для электронных публикаций и торговли (Научный парк, 1997, № 1); Поисковые службы регистрируют от ста до трехсот сайтов (WWW–страниц) за сутки (там же); На
практике нужен сервер с конкретными характеристиками, который хорошо
работает именно с Internet, и прежде всего с World Wide Web. Желательно, чтобы в комплекте поставки были… WWW–сервер, набор авторских
средств для создания Web–страниц (Компьютерный еженедельник «СофтМаркет», 1997, 8—9, март); В основе Web–технологии лежит концепция
клиент / сервер… Через отдельную локальную сеть к этим машинам подключен компьютер с программой — «Web-мастером», которая координи7
Сопоставляя факты русского языка с иноязычными, исследователи подчеркивают однородность наших сложных наименований с неизменяемыми прилагательными и английских
сочетаний типа stone wall, немецких сочетаний типа Steinpflaster [Панов 1971].
268
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
рует действия клиентов (там же); Каждое Web–соединение представляет
собой целый набор независимых, скрытых соединений (Сети. Глобальные
сети и средства телекоммуникации, 1996, № 11).
Термины типа «Web-страницы», «WWW-страницы», «Web-технологии»,
«Internet-услуги» и т. п. стали сразу широко использоваться в русской периодике, связанной с этой новой областью. Вот еще ряд примеров:
Можно воспользоваться несовершенствами коммуникационных протоколов и ознакомиться с содержанием электронных Internet-писем…
Теперь, когда мы обсудили с технической точки зрения, как обеспечить
бесперебойные Internet-услуги, давайте зададимся вопросом, а кто, собственно, нуждается в таких услугах? (Сети… 1996, № 11); Сетевые Файловые Услуги (netwerk file services-NFS) — наиболее часто применяемая
сетевая файловая система… Однако, если для ускорения применяется кэширование, то данные в кэш-памяти будут потеряны (там же); При последующих запросах к этим страницам обращение производится к их копиям
на диске (локальном кэше)… Ценность кэширования как технологии сбережения ресурсов не вызывает сомнения, однако проблемы прав собственности и учета пользователей нельзя игнорировать. Тем владельцам Webузлов, которым необходимо знать о каждом доступе, возможно, следует
добавлять специальную директиву «no cache» к служебной информации,
посылаемой с каждой страницей …Когда содержимое документа изменяется, кэш-менеджер сервера Story Server переименовывает кэшированную
версию (Сети… 1997, № 3).
Приведенные примеры красноречиво говорят о том, что получившая широкое распространение новая сфера человеческой деятельности активно со­здает
свою терминологию на англо-американской основе, которая приобретает интернациональный характер, одновременно распространяясь в разных европейских языках. В русском языке, как уже было показано, возможны и прямые
заимствования многих терминов, и словообразовательные производные, составленные из иноязычных и русских основ.
Быстрое и легкое восприятие нашим языком подобных номинаций объясняется во многом тем, что большинство из них построено по известной и в русском языке модели, представляющей сложные номинации, в состав которых
входит аналитическое прилагательное.
Язык убедительно свидетельствует, что возник особый грамматический
класс, в который «стекаются самые разнообразные по происхождению единицы… Однако в новой грамматической общности, в новой семье их не попрекают происхождением: неважно, откуда они. Важно — где» [Панов 1971: 240].
Действительно, все подобные неизменяемые единицы, выполняя функцию
определителей при существительных и выражая свою прилагательность ана-
Глава 3. «Точки роста» в системе современного словообразования
269
литически — примыканием, имеют ряд общих черт 8, начиная с фиксированного положения в структуре сложного наименования. Для большинства — это
постоянная препозиция (см. рассмотренный выше материал) 9, что тоже косвенно доказывает прилагательность, которая особенно четко выступает при использовании их параллельно с однокоренными обычными прилагательными в
одном тексте 10, например:
Современная магистраль нуждается в современных автозаправочных
станциях… ей необходимы стоянки для кратковременного отдыха, рядом
с которыми расположены сервис-комплексы, магазины, кафе… Территория, которую занимает сервисный центр со всеми службами, не превышает 100 + 100 (Мир и дом, № 1); Музыкальная программа: приглашенные
блюз-группы… большой выбор пива, тигровые креветки, муз. программа:
выступления приглашенных блюзовых групп (Ваш досуг); Молодые люди,
приятные во всех отношениях, объявили бой масс-культуре… участники
движения в высшей степени отрицательно относятся к массовой культуре
как таковой (Итоги, 1997, № 42).
Эти примеры достаточно показательны. Класс аналитических прилагательных в наши дни развивается и укрепляется, о чем свидетельствует и новый тип
аналитов преимущественно иноязычного происхождения, рассмотренный выше.
Такие единицы используются в сложных номинациях, которые активно функционируют в разных сферах современной речевой практики. Естественно, что именно
номинации с различными «уточнителями» актуальны для обозначения некоторых
новых явлений (или их новых сторон, нового в современной жизни), например,
в сфере досуга, спорта, отдыха, деловых контактов, устройства быта, жилища,
рабочего места и т. п. Распространению новых номинаций, как и новых реалий,
активно способствуют современная публицистика и другие средства массовой информации, широко использующие их в названиях газетных рубрик, радио- и телепередач, во всевозможных объявлениях и материалах рекламы.
В самом начале 70-х годов ХХ в. М. В. Панов писал: «Когда в языке формируется новый грамматический класс, в него стекаются самые разные по происхождению единицы… в целом эта группа от нуля выросла до полутораста–
двухсот хорошо уязыковленных слов (не считая речевых однодневок).
Детальная характеристика признаков, которые дают основание считать подобные единицы словами, см. в работах М. В. Панова. Рассмотренный новый материал подтверждает
эти положения.
9
Примеров постпозиции немного, и они сокращаются. Так, например, сейчас широко
используются номинации «гала-концерт», «гала-представление» и под., хотя в 60-е гг. отмечали «концерт гала», «соус томат», ср. современное название — «томат-паста» и т. п.
10
Ср.: «Именно характер функционирования является еще одним доказательством того, что
подобные единицы являются скорее словосочетаниями, чем словами» [Земская 1992: 60].
8
270
Часть IV. Системные, нормативные и узуальные явления в словообразовании
И выросла всего за каких-нибудь полвека. Для языка это стремительные темпы» [Панов 1971].
Время показало, что процесс развития класса аналитических прилагательных активно продолжается. И если в 60—70-е годы ХХ в. во многом
это были явления скорее речевого плана, то в наши дни, когда такие единицы образовали стабильный и многочисленный класс слов, можно говорить о
том, что аналитические прилагательные стали фактом языковой системы.
Литература
Валединская, Голанова 2005 — Валединская О. Р., Голанова Е. И. «Сокризис»
с психологической и лингвистической точек зрения // Языки профессиональной
коммуникации. Мат-лы междунар. конф. Челябинск, 2005.
Захаренко, Комарова, Нечаева 2003 — Захаренко Е. Н., Комарова Л. Н., Нечаева И. В. Новый словарь иностранных слов. М., 2003.
Земская 1992 — Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992.
Зубков 1970 – Зубков Г. Глядя прямо в глаза. М., 1970.
Костомаров 1994 — Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.
Крысин 2006 — Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. 6-е изд. М., 2006.
Нечаева 2004 — Нечаева И. В. Правописание иноязычных слов в свете действующих правил орфографии // Русск. яз. в школе. 2004. № 5. С. 76—81.
Нечаева 2005 — Нечаева И. В. Мотивированность иноязычных заимствований:
орфографический аспект проблемы // Русск. яз. в науч. освещении. 2005.
№ 1(9). С. 83—95.
Нечаева 2006 — Нечаева И. В. Орфографические варианты иноязычных неологизмов, их словарное представление // Мат-лы междунар. науч. конф. «Русская
академическая неография (к 40-летию научного направления)». СПб., 2006.
Панов 1960 — Панов М. В. О частях речи в русском языке // НДВШ. Филологические науки. 1960. № 4.
Панов 1971 — Панов М. В. Об аналитических прилагательных // Фонетика. Фонология. Грамматика. М., 1971.
Панов 1999 — Панов М. В. Позиционная морфология русского языка. М., 1999.
Реформатский 1967 — Реформатский А. А. Введение в языкознание. 4-е изд. М., 1967.
РОС-2005 — Русский орфографический словарь. 2-е изд., испр. и доп. М., 2005.
РЯСО 1968 — Русский язык и советское общество. Кн. 1—4 / Отв. ред. М. В. Панов. М., 1968.
Тимофеева 1992 — Тимофеева Г. Г. Английские заимствования в русском языке
(фонетико-орфографический аспект): Автореф. дис. … докт. филол. наук.
СПб., 1992.
Часть V
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
СИСТЕМНЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЯЗЫКА,
ЛИТЕРАТУРНОЙ НОРМЫ И УЗУСА
В ПУБЛИЧНЫХ СФЕРАХ ОБЩЕНИЯ
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
(Е. В. Какорина)
— РУСЬ, КУДА НЕСЕШЬСЯ ТЫ?
ДАЙ ОТВЕТ.
— В INTERNET!
А. Вознесенский «WWW. ДЕВОЧКА С ПИРСИНГОМ.RU».
«Стихи и чаты третьего тысячелетия»
Интернет-коммуникация (ИК) как новый тип речевого общения
Интернет-коммуникация (далее ИК) — это коммуникация, которая проте­
кает в виртуальном (цифровом) пространстве. В англоязычной лингвистиче­ской традиции обычно используется термин CMC — Сomputer-Мediated Сom­
munication — ‘коммуникация, опосредованная компьютером’, содержащий указание на то, что само средство в какой-то мере определяет тип коммуникации 1.
Объединение компьютерных сетей в глобальное информационное пространство — WWW (World Wide Web) — создало новую коммуникативную
среду, оказывающую активное влияние на культуры и языки, вовлеченные в
это общение. Создание WWW максимально сблизило участников письменного общения, сделало любую точку на Земле доступной для индивидуального,
межличностного контакта, объединило гигантский массив текстов в один гипертекст, а значительное число носителей языка — в единый канал общения и
придала этому общению форму мгновенного интерактивного взаимодействия.
Проблемы языковой и речевой специфики Интернет-дискурса активно обсуждаются социологами, психологами и лингвистами, см., например [Бергельсон 1999, 2002; Галичкина 2001; Мечковская 2006].
1
Термин восходит к часто цитируемому в связи с «созданием» Интернета афоризму
60-х годов Маршалла Маклюэна: «The Medium is the Message» (средство и есть сообщение) [Marshall McLuhan 1964]. Cогласно этому взгляду, средство коммуникации, например,
телевидение, о котором шла речь, не столько отражает мир, сколько конструирует особое
видение мира и изменяет реальность.
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
274
Изучение ИК в аспекте соотношения системы — нормы — узуса представляет интерес, т. к. эта новая языковая подсистема находится в процессе
становления. Это саморегулирующаяся языковая подсистема, в которой сосуществуют элементы нормализации, с одной стороны, и активно проявляется
сознательное отталкивание участников коммуникации от литературной нормы,
с другой.
Интернет создавался как принципиально новая коммуникативная среда,
противопоставленная традиционной «статусной» культуре, среда, с которой
связывалось возникновение новой цивилизации [Barlow 1996], переход к новой культуре и революционное влияние на язык [Crystal 2001; Есо 1998].
Применимость к данной сфере коммуникации понятия кодификации, т. е.
сознательного внедрения, закрепления определенных правил общения и письма «сверху», вызывает справедливое сомнение, поскольку в Интернете не существует единого центра распространения, архивирования и редактирования
информации. Однако каждый Интернет-ресурс имеет рычаги воздействия на
процесс коммуникации.
Наиболее авторитетные Интернет-деятели, на мнение которых ориентируются остальные пользователи, именуются в ИК отцами Рунета. Это известные
авторы и редакторы крупных сетевых ресурсов, электронных журналов, произведений сетевой литературы и журналистики. Администраторы и модераторы
сайтов также могут выступать в роли нормализаторов. Их языковая компетенция
отражает определенную культурно-языковую и социально-групповую принадлежность, и нередко их рекомендации расходятся с литературной нормой. Так,
например, в узусе ИК было «узаконено» написание слова Интернет со строчной
буквы. В настоящее время такое написание является обязательным на многих
крупных Интернет-ресурсах: Яndex, Algorithm Group, Art. Lebedev Group, РОЦИТ, redaktor.ru, ezhe.ru/vgik, anekdot.ru, revision.ru, web­artel.ru, stalker.internet.
ru, clickz.ru, в журнале «Интернет» и мн. др.; при сохранении вариантности в
написаниях слова Интернет, наблюдается тенденция не склонять это слово.
Чаще всего нормализаторская деятельность в Интернете направлена на речевые нормы, делающие общение кооперативным и коммуникативно эффективным (например, правила общения большинства чатов и форумов не допускают грубости и нецензурных выражений).
15:34:56
15:35:02
15:35:11
15:35:14
15:35:20
15:35:22
На чат вошел Jimmi
Эмигрант: О, ламер приперся!
12345: Эй, народ, были на концерте «Crematory»?
Jimmi: Эмигрант: А ты, сволоч, хочешь проверить?
Теща: 12345: Ты что, мы только на Баскова ходим...хе-хе...
Эмигрант: Jimmi: Ты, ⟨censored⟩* долбанный, ⟨censored⟩,
⟨censored⟩...
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
15:35:23
*
275
Эмигрант выведен в сад. Отдохни, разговорчивый ты наш.
© Крематорий.
Если вы решили продемонстрировать народу на чате свое знание матов, то никто этого не увидит, так как «на выходе» —
на экране вместо такого точного слова — лишь ⟨censored⟩
(от англ. — цензура). Эту замену делает робот… (Из правил общения на «Сайте маньяков»).
Установка на полную речевую свободу, языковые эксперименты, нарушение языковых норм реализуется не только в тех Интернет-ресурсах, адресантами которых являются пользователи, не владеющие литературной нормой, но и
в т. н. сетевой литературе, а также на отличающихся массовостью участников
сайтах, представляющих словесное прозаическое и стихотворное творчество
«простых» пользователей (например, www.stichi.ru, www.XоXмA.ru).
Остается открытым вопрос о том, насколько едино коммуникативное пространство ИК. Поскольку используется общий канал общения, «нормы» (стихийно сложившиеся правила и стили общения, т. е. различные «узусы»), принятые в той или иной группе участников ИК, открыты для любого пользователя,
а иногда вольно или невольно навязываются всему остальному Интернетсообществу.
Русскоязычная часть Интернета является частью всемирной англоязычной
территории, и это ставит перед носителями русского языка — участниками
ИК — проблему активного иноязычного влияния на узус. Реакция языковой
системы на массовую экспансию другого языка можно наблюдать на примере
ИК. Ср.: «Наряду с бурным и необратимым развитием этого медиума [русского Интернета. — Е. К.], следует замечать и парадоксальное отказное движение — англо-русскую схватку, или, если угодно, нанайскую борьбу, новорусского взаимодействия жителей Интернета. В порядке сдерживания всеохвата
англицизмами носитель языка насыщает свою родную речь не только нововведениями, но и подновленными на современный лад просторечием и сквернословием… которые стали бы партнерами в сопротивлении чужому слову»
[Гусейнов 2000].
Привлечение в узус ИК языковых пластов из различных некодифицированных подсистем русского языка обусловлено не только сопротивлением иноязычному влиянию, оно поддерживается и другими факторами. Функциональная и
жанровая неоднородность и различный состав участников (интеллектуальная
элита — малообразованные пользователи) определяют такое свойство узуса
ИК, как многообразие языковых кодов, использующихся в процессе общения.
В настоящее время в узусе ИК возникли новые формы речевого общения (например, персональные Интернет-дневники), специфические ком-
276
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
муникативные стратегии (флейм 2, флуд 3, языковое творчество и языковая
игра), складываются новые формы социальной интеграции (Интернет-со­
общества).
Некоторые исследователи рассматривают ИК как множество узусов —
общепринятых устоявшихся способов использования языка, характерных для
каждого сетевого жанра [Компанцева 2004].
Несмотря на явную специфику отдельных жанров, по нашему мнению, существуют и языковые особенности, присущие ИК в целом.
Материалом для данного исследования служили различные сетевые
коммуникативно-речевые жанры (гостевые книги, форумы, чаты, домашние
страницы, персональные Интернет-дневники), которые объединяет неофициальное неделовое общение «простых» пользователей. Особенностью этих
жанров является совмещение межличностной и публичной коммуникации, что
во многом определяет характер и содержание общения.
Лингвистический статус интернет-коммуникации
Каково же место компьютерной коммуникации в современном русском
языке? Можно ли говорить о едином «языке ИК» или в ИК используется множество разных языков? Эти вопросы еще не нашли достаточно обоснованного
решения в русистике.
Некоторые исследователи рассматривают язык электронных средств коммуникации в качестве функциональной разновидности русского языка — «разновидности», имеющей особую сферу функционирования, систему жанров и
обладающую спецификой языковых средств [Иванов 2003: 791—793].
Более обоснованной выглядит другая позиция того же автора, который
предлагает следующее решение вопроса о функционально-стилистической
принадлежности языка глобальной сети:
«Особый ли это подъязык (профессиональный, специальный), жаргон или
особая функциональная разновидность, подобная языку публицистики или деловому языку?
По-видимому, ни то, ни другое, ни третье. Жанровое и функциональное
разнообразие… позволяет, скорее, предположить, что он представляет собой
образование, находящееся над подъязыками и отдельными функциональными
разновидностями…
2
флейм (от англ. flame — пламя) — намеренное разжигание конфликта в процессе речевого общения в сети путем провокационных или обидных реплик в отношении отдельных
участников общения или конкретного Интернет-сообщества.
3
флуд (от англ. to flood — затоплять, наводнять) — засорение коммуникации неинформативными сообщениями.
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
277
…На этом уровне представлены немногие крупные подсистемы в рамках
интернациональных и национальных языков: язык художественной литературы, совокупность функциональных разновидностей и специальных языков, а
также разговорная речь. В один ряд с ними, на мой взгляд, можно поместить и
язык ГС [глобальной сети. — Е. К.]» [Иванов 2000].
Более точно можно определить место языка ИК в качестве новой подсистемы РЯ в ряду других подсистем: языка художественной литературы, литературного языка, территориальных диалектов, профессиональных и социальногрупповых жаргонов и просторечия.
Главными критериями для выделения надстилевого образования служит,
по мнению Л. Ю. Иванова, жанровое и функциональное разнообразие внутри
«языка глобальной сети». По нашему мнению, электронный канал общения и
само техническое средство (компьютер) являются определяющими для нового
типа коммуникации. В параметры общения, язык общения и создаваемые тексты вносится нечто принципиально новое, что позволяет некоторым исследователям оценивать эти изменения как революционные [Эко 1997].
К этому можно добавить, что носителями языка, владеющими этой подсистемой в русском языке, являются две основные группы пользователей: интеллектуальная элита, с одной стороны, и малообразованная молодежная часть
общества, — с другой.
Но насколько едино это образование? Обладает ли оно признаками, достаточными для признания его целостной подсистемой или отдельным подъязыком?
Показательно, что, несмотря на понятийную и терминологическую неопределенность, язык неофициального, неформального общения «простых»
носителей языка в ИК имплицитно рассматривается как нечто единое, хотя и
разнородное. Например, Н. Б. Мечковская в статье о роли Интернета в развитии литературного языка говорит о «воздействии Сети», влиянии «языка и
стиля коммуникации в Интернете» на естественный язык [Мечковская 2006].
Употребляется также термин «русский подъязык информационных технологий» [Руденко 2000], компьютерный дискурс [Галичкина 2001]. В западной
традиции возникли термины Internet Language, Computer Language, e-English
(английский язык электронной коммуникации), а также многие другие: e-language, e-talk, wired-style, netspeak.
Каковы же особенности этого языка?
Ко м п ь ю т е р н ы й ж а р г о н
как одна из сост авляющих языка ИК
Одна из главных (но не единственная) составляющих языка, используемого в компьютерной коммуникации, — это компьютерная терминология
278
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
и компьютерный жаргон. Интересна позиция, высказанная в [Виноградова
2001]. Используя термин «компьютерный подъязык» по отношению к компьютерному жаргону, автор предлагает рассматривать его в качестве конкурента
общелитературного языка. (Хочется добавить — в данной сфере общения!)
«Появившись как профессиональный жаргон программистов и компьютерщиков, компьютерный подъязык быстро преодолевает границы профессионального средства общения. Он все больше приобретает черты группового,
корпоративного жаргона, число носителей которого растет (см. о групповом
жаргоне, а также о понятии «speech community» в книге [Wardhaugh 1999:
116—130]). …В данном случае имеется в виду корпоративная общность разных по социальному положению и возрасту людей, обладающих компьютерами, которые включены в мировую сеть» [Виноградова 2001]. Широкий
круг и языковая и социальная разнородность носителей такого корпоративного жаргона делают его максимально открытым и позволяют рассматривать
компьютерный — корпоративный — жаргон как язык особого типа.
«Главным отличием компьютерного подъязыка от обычного жаргона является наличие у него письменной формы. Более того, письменная форма его
существования доминирует. Это вносит определенный уровень стабильности в
его жизнь и позволяет с достаточной уверенностью фиксировать факты и явления, с ним связанные. Наблюдаются также попытки кодификации компьютерного подъязыка со стороны его носителей в виде многочисленных словарей…»
[Там же].
В появлении словарей компьютерного жаргона Н. В. Виноградова видит
не просто факты фиксации, но и отчасти нормализации рассматриваемого
подъязыка — процесс, характерный для литературного языка. Под нормализацией в данном случае, по-видимому, понимается процесс письменной
фиксации в Интернет-словарях, закрепление написания слова в той или иной
графической и морфемной форме, хотя оно и не носит в данной сфере коммуникации обязательного характера. Авторами и соавторами компьютерных
словарей, как правило, выступают как лингвисты, так и «простые» носители
языка (см., например, целый набор словарей на сайте «Жаргон.ру — Интерактивная Энциклопедия Современного Русского Языка» (www.zhargon.ry)).
О «кодификации» можно, по нашему мнению, говорить в той мере, в какой
фиксация лексем в словаре помогает «узаконить» способ написания слова и
его толкование. При этом сохраняется вариативность в написаниях слов и в
толкованиях значений.
Необязательность и неполнота такой «кодификации» очевидна. Однако
важно, что наличие письменной формы, частичная «кодификация» и стремление к открытости позволяют компьютерному жаргону выполнять широкий
спектр языковых функций, присущих литературному языку. Действительно,
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
279
в данной сфере коммуникации «компьютерный язык» выполняет следующие
функции:
коммуникативную (служит средством общения),
когнитивную (используется для освоения знаний из мира компьютерных
технологий),
консервирующую / тезаурусную (служит средством накопления и хранения знаний),
эстетическую / поэтическую (позволяет создавать эстетически значимые
тексты, играть со словом),
метаязыковую (используется в словарях жаргона и текстах-рефлексивах),
культурообразующую (служит средством формирования субкультурных
сообществ в ИК).
Такая постановка вопроса справедлива для данной сферы коммуникации,
где компьютерный жаргон и терминология используются наряду с литературным языком и другими составляющими. Необычная для жаргона письменная
форма его существования в ИК ставит его носителя перед необходимостью
самостоятельно выполнить труднейшую задачу графико-морфемного и лексического перекодирования иноязычного слова. Это часто провоцирует пользователей на языковую игру и обращение к творческому потенциалу русского
языка. Ср.:
Кстати, заметили, какие огромные преимущества здесь у русского
языка перед английским? «Они» для обозначения нового понятия используют в основном все те же старые английские слова, а «мы» можем
и у них слово перенять, и свое новое придумать. Например, Антон Носик
в «Вечернем Интернете» вместо «browser» уже говорит — «бродилка».
(Д. Вернер. «Все творческие возможности интернета еще только начинают осваиваться». Герои нашего времени, Russian Web Classic Award —
Классика русской паутины).
Однако перевод устных по своей природе форм обыденного общения в письменную форму в таких типологически устных жанрах ИК, как чат, не прибавляет использующемуся варианту русского языка «литературности».
Существенным аргументом в пользу «литературности» компьютерного
жаргона, на первый взгляд, выглядит высокая степень открытости жаргона, но
эта же черта характерна в современный период развития русского языка и для
других жаргонов, стремящихся к разгерметизации и экспансии в литературный
язык [Ермакова, Земская, Розина 1999].
С нашей точки зрения, наибольшим весом для признания конкурентоспособности компьютерного подъязыка в сравнении с литературным языком в
данной сфере общения может служить самый широкий состав носителей этого
подъязыка.
280
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Однако явная тематическая узость, привязанность к определенной тематической сфере не позволяет говорить о его роли в качестве конкурента или
«аналога» литературного языка.
«Стремление к нормализации, кодификации жаргона» через распространяемые сетевые словари есть, по нашему мнению, помимо необходимого инструмента вовлечения в процесс коммуникации возможно большего числа участников, еще и способ преодоления крайней степени вариативности, быстрой
сменяемости, неустойчивости жаргонных номинаций (cм., например [Ермакова 2001]). Сама такая вариативность номинаций обусловлена использованием
компьютерного жаргона множеством не связанных друг с другом мини-групп,
высокой скоростью обновления компьютерных реалий: Интернет-технологий,
технических объектов и т. п., — а также борьбой двух важнейших функций
жаргонного слова: номинативной и экспрессивной. Ср. примеры вариативного
именования базовых понятий их разных Интернет-словарей:
компьютер — комп, компик, компа, компутер, персоналка, контупер, карманник (карманный компьютер, КПК), машина, тачка, писюк, портфель;
мышка — мышь, мыша, мышак, муся, мышатина, крыса, хвостатая;
коврик для мыши — мышедром, крысодром, подмышка;
пользователь — юзер, юзарь, юзверь, лжеюзер и ЖЖ-юзер (от LJ — LiveJournal и от ЖЖ — живой журнал);
почтовый ящик — ящик, МылБокс (mail-box), мыльник, мыльница.
Показательно, что словари жаргона содержат разный набор единиц, поскольку,
по данным О. И. Ермаковой [Ермакова 2001], количество слов, известных всем
носителям жаргона — всего около 15 % (cр. [Зыков 1996; Садошенко 2006; Чадов 2004; Термины и жаргон Интернета…]).
Отсутствие единого стабильного словаря позволяет некоторым исследователям говорить и существовании множества компьютерных «поджаргонов»
[Ермакова 2001]. Однако группы носителей жаргона недостаточно замкнуты,
однородны и многочисленны, чтобы можно было считать их носителями отдельных жаргонов. Сами способы создания компьютерного сленга отличаются
общей спецификой и устойчивостью. Наряду с использованием «традиционных» способов пополнения словаря: метафорического переноса значений, префиксации и суффиксации, — широкое распространение получают специфичные для компьютерного жаргона способы образования новых слов:
— гибридное словообразование (сканить — сканировать, делетнуть —
от англ. delete, проапгрейдить — модернизировать, от англ. upgrade,
нагуглить — найти с помощью поисковой машины — программы
Google);
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
281
— усечение (проги — программы, инфа — информация, вирь — компьютерный вирус, подчерык — символ подчеркивания);
— универбация (персоналка — персональный компьютер, бродилка, стрелялка — виды компьютерных игр, пиратка — пиратская копия, полезняшка — полезная программа, прикладнушка — прикладная программа, лечилка — антивирусная программа, листалка — программа для
перелистывания страниц, обучалка — обучающая программа, звонилка — программа для осуществления телефонных звонков, локалка —
локальная компьютерная сеть);
— аббревиация (сисадмин — системный администратор, сисоп — системный оператор 4).
Активная эксплуатация разговорной словообразовательной модели универбации в настоящее время отмечается и в литературном языке.
Усечение же, по-видимому, специфично именно для компьютерного жаргона и — шире — ИК. Имеются случаи проникновения модели в другие сферы:
«Новые мульты» (надпись на обложке сборника мультфильмов).
Жаргон использует в основном продуктивные модели словообразования
существительных, примеры обращения к непродуктивным моделям, свойственным просторечию, немногочисленны: мышак, игруха (игрушка, груша —
компьютерная игра), гостевуха (гостевая книга).
Что касается глаголов, то здесь можно отметить рост продуктивности глагольного суффикса -и(ть) в сочетании с иноязычными основами. Такая же активизация гибридного глагольного словообразования зафиксирована в языке
русской эмиграции, где, как и в компьютерном жаргоне, большую роль играет
контакт двух языков, см. [Земская 2002]. По сравнению с литературным языком, в котором мы видим лишь единичные новообразования ((от)ксерить, пиарить), образование глаголов-гибридов в компьютерном жаргоне идет очень активно, что объясняется необходимостью называть соответствующие действия
(постить, рутить, апгрейдить, sms-ить).
При этом главными тенденциями можно назвать стремление к упрощению,
краткости и языковой игре.
Символично для современного русского языка, как журналист напол­нил известную фразу Л. В. Щербы, желая обыграть непонятность компьютерного языка: Глокая куздра забекапила комп и штеко виндрючит компёнка (Компьютерра, 2000, № 26, С. 20). Автор использует корни слов, которые можно назвать ключевыми словами современной эпохи (компьютер,
4
Для компьютерного жаргона еще более характерно переиначивание иноязычных аббревиатур (например, бибиэска от англ. BBC (Bulletin Board System) — электронные доски
объявлений).
282
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Windows), но помимо этого, еще и изменяет одну из словообразовательных
моделей: модель слова «будланула» меняется на одну из самых частотных в
компьютерной коммуникации (за- + -ить). Примечательно также, что компьютерная лексика дается в жаргонном варианте: используются корни слов
«копм», «винд», «бекап» (от англ. backup — резервная программа или копия).
Языковые игры в интернет-общении
Активное взаимодействие разных подъязыков и стилей речевого общения в
ИК, участие пользователей с разными культурно-языковыми предпочтениями,
соприкосновение и столкновение разных культурных и субкультурных кодов
не позволяет выработать внутри ИК единый язык или использовать единый
стиль речевого общения. На уровне ИК в целом, почти независимо от функциональной сферы использования или жанра текста, действуют все-таки некоторые общие тенденции, такие как установка на языковую рефлексию и языковую игру, а также ирония — авторская интенция, проявляющаяся в разных
языковых формах.
Для компьютерного жаргона характерно использование разнообразных моделей намеренного искажения исходных слов, часто с целью создания паронимической аттрации, каламбурное сближение слов, которое является своеобразным символом компьютерного сленга: брякпойнт (от англ. breakpoint) — точка
прерывания, место, в котором программа дает сбой (обычно сопровождается
звуковыми и световыми сигналами компьютера); дисплюй — дисплей, думать
(от англ. DOOM — название компьютерной игры); дятел — жесткий диск серии DTLA; каша (от англ. cache memory ) — специально выделенная область
быстродействующей памяти; самовар; шаровары, шароварный (от англ. shareware, to share — предоставить для совместного пользования программу или
ресурс) — бесплатная программа; ХРеновый — имеющий отношение к операционной системе Windows XP; энурез (от англ. unerase) — программа восстановления случайно стертых файлов.
Одним из видов такого искажения исходного слова являются псевдонимы:
Аська (программа обмена сообщениями ACQ), Емеля (e-mail — электронная
почта), Ирка (система онлайнового общения IRC), Егор (ошибка, от англ. error), Лазарь (лазерный принтер), Нюра (программа Nero Burning ROM), Оля
(программа Object Linking and Embedding для редактирования данных), Клава
(клавиатура).
Особое место в жаргоне занимают и неправильные прочтения английских
слов: мессага — от англ. message, пага — page, манагер — manager, проникающие в разговорный язык. Ср. в речи бизнесмена: «Это вы у нас / культур-
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
283
ные люди / а мы / простые манагеры» (руководитель частной фирмы о себе,
ирон.).
Активность и многообразие способов переиначивания и переосмысления
исходной терминологии объясняется, по нашему мнению, не столько недостаточным знанием английского языка, сколько творческим сопротивлением
системы превалированию английского — чужого — языка в данной сфере коммуникации. Система русского языка успешно справляется с лавинообразным
наплывом смыслов, облеченных в «чужую» языковую форму, используя при
этом богатые возможности русского языка для выражения экспрессивности.
Обычно в жаргоне переосмысляются общелитературные слова, в компьютерном жаргоне активны обе тенденции — образование новых слов и переосмысление старых или явление вторичной номинации.
Общеизвестно и одновременно удивительно с точки зрения приспособления системы языка к узусу, а именно к смысловой вариативности «одинаковых» единиц, то, что жаргон не просто не избегает омонимии, а напротив,
намеренно стремится к ней, создавая новые слова и переосмысляя старые:
пень (процессор Pentium), веник (от винчестер), сконвертить (от англ. convert — преобразовать), сервант (сервак, сервачок — сервер), тачка, машина,
карманник (компьютер карманного формата), чекист — тестовая программа
(от англ. check it), шнурок (провод), шароварный (от англ. shareware). В употреблении такого рода слов сказывается языковая ирония говорящих, юмор,
языковая игра, а не эвфемизация. Преобразование терминологического обозначения (винчестер → веник) и перемещение его жаргонного соответствия
в новое семантическое поле ведет, как правило, к намеренному снижению
стилистического ореола номинации. Что же позволяет носителям языка обходить возможные трудности общения? Помимо того, что помещение слова в
новый контекст сопровождается изменением лексических и грамматических
характеристик слова, избегать коммуникативных неудач при использовании
номинаций, омонимичных общеязыковым, помогает погруженность участников общения в определенную конситуацию, задающую код речевого общения.
Игра со значением слова — распространенное явление в ИК.
Новый вид конфет для хакеров: Мышки на сервере;
В Сети появился новый вирус БОМЖ: программы не трогает, просто
в корзине роется;
— Hе засоpяйте эхy, плиз! — попpосил экскypсовод веселых тypистов,
кpичащих в Великий Каньон (Эхо, эха, эхи — область для переписки);
Каждой твари по нетвари!!! (нетваря — от англ. Novell Netware — сетевое программное обеспечение).
284
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Другие составляющие языка ИК
Компьютерный жаргон является наиболее заметной, активно-творческой,
но не единственной составляющей языка ИК. Наряду с литературным языком
(книжным и разговорным) здесь употребляется просторечие, молодежный
сленг и другие жаргоны.
Объяснение значения нового, еще неосвоенного или недостаточно распространенного в узусе слова и внедрение его в лексическую систему подъязыка
происходит с использованием преимуществ ИК (массовости и интерактивности коммуникации, инструментов быстрого поиска и архивирования информации.) Активный обмен информацией между пользователями с разным
культурно-языковым опытом способствует распространению лексических и
других новаций в ИК.
Рассмотрим фрагмент текста форума И-сообщества «ru_words» сайта Живой Журнал, в котором пользователи выясняют значение слова хомяк, одно из
узуально закрепившихся в ИК значений которого — название домашней страницы (от англ. home page).
Пишет jumangy (jumangy) в ru_words
@ 2005-08-09 00:03:00
Кто такие «хомяки»?
aldragon
2005-08-08 06:33 pm UTC (ссылка)
В каком контексте?
home page, с некоторой долей вероятности
jumangy
2005-08-08 07:35 pm UTC (ссылка)
В каком-то странном «туристском» контексте: «Хомяки на Байкале» —
например. Людей так называют, а каких?
aldragon
2005-08-08 07:43 pm UTC (ссылка)
Нагуглилось вот это:
http://bartosh.com.ua/homyak/index.php
jumangy
2005-08-08 08:08 pm UTC (ссылка)
Ура! Спасибо. Это то, что было нужно. :)
ave_now
2005-08-09 03:59 am UTC (ссылка)
довольно часто слово «хомяк» в определенном кругу (по-моему, это
термин исходно из тусовки Бориса Золотова, но не уверена) употребляется
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
285
в отношении человека, который хороший, но такой... недальновидный что
ли, в дом — в семью, и типа никак не может поднять глаза к звездам :-))
что-то такое милое и домашнее, которое надо слегка пинать, чтобы
развивалось :-))
epo_london
2005-08-09 06:24 am UTC (ссылка)
в банковской сфере — богатый клиент
jumangy
2005-08-09 07:14 pm UTC (ссылка)
Интересно!
epo_london
2005-08-10 10:07 am UTC (ссылка)
Прошу прощения, все не так: хомяк, клоун — бедный клиент; кабан —
богатый клиент.
jumangy
2005-08-10 06:41 pm UTC (ссылка)
Ой. А так логично смотрелось... :)
epo_london
2005-08-11 05:54 am UTC (ссылка)
зато так правильнее ))
Для галочки
destym
2005-08-12 06:12 am UTC (ссылка)
По дедушке Далю хомяк — «Лентяй, вялый соня и лежебока». ;)
Re: Для галочки
jumangy
2005-08-12 07:00 pm UTC (ссылка)
Спасибо. Галочка принята. :)
Участвующие в дискуссии пользователи высказывают разные версии при
объяснении значения, обращаясь при этом к разным контекстам и к разным
сферам употребления слова хомяк — компьютерному жаргону, жаргону служащих банков, узкогрупповым жаргонам (упоминается Интернет-сообщество
туристического сайта «Хомяк», http://www.bartosh.com.ua/homyak; «тусовка
Бориса Золотова»), разговорному литературному языку. Носители языка, вовлеченные в ИК, опираются как на свой собственный языковой опыт, так и
на знания других пользователей. Компьютерный поиск с помощью различных
поисковых машин (Яndex, Rambler, Google и др.), позволяет учитывать боль-
286
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
шой объем гипертекстовой информации («нагуглилось вот это»). Учитываются
и традиционные лексикографические источники толкования слова: обращение
к словарю В. И. Даля дает пример переносного употребления слова хомяк для
обозначения типичных черт характера, внешности и социально значимого поведения человека: «лентяй, вялый соня и лежебока».
В результате обмена языковой и прагматической информацией по теме
«Кто такие хомяки?» участники ИК получают очень широкий спектр сведений
о возможных значениях слова хомяк:
— ‘домашняя страница’ (компьютерный жаргон);
— ‘бедный клиент’ (вероятно, слово из жаргона банковских служащих);
— член туристического Интернет-сообщества «Хомяк»;
— ‘хороший, милый, но слишком домашний человек, который нуждается
в каких-либо внешних стимулах для своего развития’ (принято в узкогрупповом молодежном общении);
— ‘лентяй, вялый соня и лежебока’ (согласно словарю В. И. Даля).
Приведем также текст, полученный по ссылке на слово хомяк, написанный
с профессиональной точки зрения и очерчивающий историю появления домашних страниц в ряду других постоянно обновляющихся ресурсов сети.
Первым этапом большого пути были BBC (Bulletin Board System) —
электронные доски объявлений, позволявшие при помощи модема обмениваться сообщениями. Они возникли четверть века назад, еще до появления привычного нам Интернета. Затем, ближе к 1995 году, настала эпоха
home page — домашних страниц, «хомяков», электронных рассказов о себе,
любимом, более-менее искусно реализованных средствами языка HTML.
Непременной принадлежностью всякого «хомяка» была «гостевая книга»,
позволявшая сообщить автору о чувстве глубокого удовлетворения, охватившего посетителя при изучении материалов, размещенных на странице
(пространная биография ее создателя, фотография его собаки, слова и аккорды песен группы «Ну-ну»). Затем на смену гостевым книгам пришли
форумы, где можно было открывать и обсуждать сразу много тем (А. Воробьев, Мир имени меня, http://www.isra.com/lit/item.phtml?id=28997, 2004.
Текст принадлежит программисту, владельцу одного из самых читаемых
сетевых дневников, http://www.livejournal.com/users/avva/).
«Широта и глубина» востребованной и доступной пользователям ИК информации позволяет выбрать среди возможных языковых интерпретаций нужное
значение. Используемые в форуме средства речевого общения отражают основные составляющие языка ИК: литературный язык, компьютерную терминологию, компьютерный жаргон, другие жаргоны, разговорный язык.
Наряду с фактами, облегчающими переход компьютерной терминологии
и жаргонизмов в литературный язык (письменная форма существования, ис-
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
287
пользование инструментов метаязыкового осмысления: словари как форма
толкования и распространения, тиражирования терминов и жаргонных слов в
ИК), можно отметить функциональную прикрепленность жаргона к определенной подсистеме внутри национального языка.
Преодоление границ профессионального и корпоративного средства общения все-таки происходит благодаря вовлечению в процесс компьютерной коммуникации широкого круга «простых» носителей языка.
Анализ текстов, принадлежащих к разным исконно сетевым жанрам
(Интернет-форум, чат, домашняя страница, персональный Интернет-дневник),
свидетельствует об их крайней языковой неоднородности и не позволяет говорить о компьютерном жаргоне как о главной составляющей языка ИК.
«Языки» интернет-сообществ
В ИК возникли новые формы социальной интеграции — так называемые
коммьюнити (от англ. community ‘группа, сообщество’). Объединения пользователей в коммьюнити происходит обычно через постоянное участие в какомлибо сайте. Основанием для объединения служат самые разные принципы:
увлечение, профессия, поведение в сети и др. Примерами Интернет-сообществ
являются Википедия, ЖЖ-коммьюнити, «Yahoo Groups», веб-форумы, чаты,
сетевые игры и т. п. (ru.wikipedia.org/wiki/каталог Интернет-сообществ).
Их участниками становятся, например, программисты, сетевые журналисты, хакеры, ЖЖ-исты (пользователи популярного сайта Livejournal «Живой
журнал», объединяющего авторов персональных Интернет-дневников), «падонки», флеймеры, а также пользователи, объединенные «по интересам», полу,
возрасту, роду занятий, «встретившиеся» в сети. Такие группы стремятся создать различимые языковые средства, выработать особые стили общения, маркирующие принадлежность к группе и выстраивающие особую субкультуру.
Ср.:
В какой-то момент, общаясь в сети, я поняла, что наш язык, на котором
мы пишем письма, говорим по аське и т. п., русский язык, отличается от
того, на котором мы общаемся вне сети. Многие слова приобретают иной
смысл, другие — мы пишем по-другому, заводя новый тон письма (например, всем известный стиль: встречаЦЦа, слоняЦЦа)... (ЖЖ).
Язык ИК представляет собой конгломерат «языков» (языковых кодов) различных Интернет-сообществ.
Обращения относятся к наиболее выделенным компонентам в структуре
текста и одновременно к коммуникативно весомым, важным элементам сообщения. Они несут информацию об авторе и являются «своеобразным «пропу-
288
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
ском» коммуникантов в то или иное Интернет-сообщество, создающим эффект
«своего» в этом сообществе» [Компанцева 2004]. Ср.:
Брошенная в Интернет на нашем родном языке фраза зачастую несет
гораздо больше информации о своем авторе, нежели о предмете разговора.
Вам, например, могут «написать письмо». Могут «отправить сообщение». А могут и «мылом кинуть». Что позволяет с некоторой долей обоснованности судить о возрасте, статусе, роде занятий и примерном количестве
извилин отправителя.
Что само по себе и не ново, однако помогает ставить фильтр на все сообщения, содержащие «Hello, всезнающий All!» Мелочь, а приятно (Н. Данилов, Языческие барьеры, Internet № 4, 1997).
В ИК актуальны обращения к абстрактному массовому адресату, подчеркивающие мировую общность: люди, народ, all, господа сообщники, Ру.люди! (последнее обращение означает пользователей, принадлежащих к русскоязычной
части Интернета — Рунету). Отметим, что такие обращения характерны для
молодежного сленга (там они являются обращениями к конкретному адресату), они отсутствуют во внесетевом публичном общении на русском языке, ср.
невозможное: все! народ! люди!
Ру.люди! Подскажите, где найти материал для…
Привет народ! Хочу познакомиться с русскими людьми, желательно
проживавшие в Австралии — я там же живу. Жду ваших ответов!
135. Имя: Тётя Юля, Город: Мск
Комментарии: Господа и товарищи, отцы и сыновья, а главное БРАТЬЯ! Поздравляю всех с праздником! Желаю мужественности, удачливости и денежности, ну и мирного неба конечно! :-)
Велкам,%20 друзи!!!
Высказывайтесь, господа сообщники... А я тем временем продолжу…
Обращения по имени сообщества настраивает на более камерный лад и предваряет, как правило, более конкретные по содержанию сообщения:
Граждане русские партизаны! Меня всегда интересовал вопросец
один... Как вы относитесь к матам? Вот некоторые мои знакомые люди
говорят, что без них и русский уже какой-то не такой. А сама я на дух не
переношу бранных слов и тот максимум, на что отважусь — «балда» (чат
«Сибирские Партизаны»).
Большие и долговременные сообщества, такие как ЖЖ, включающие в себя
множество сообществ, имеют больше возможностей для выработки язы-
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
289
ковых и стилевых особенностей и распространения их на все Интернетсообщество.
Превед!
Задумывались ли вы, дорогие участнеги, что мощнейший медиа-вирус
«ПРЕВЕД» может стать последней эпидемией в этой области?
Простота и автоматизм — основа успеха медиа-вируса. «ПРЕВЕД» —
практически идеальный вирус. Он (как и заразный падонкафский сленг)
паразитирует на языке, начинается с одного слова, это слово является автоматическим приветствием (любимый многими срыв шаблона — сказать
вместо привычного «привет» малопонятное «превед!», после чего можно
с гордостью рассказывать опешевшему встречному новую «мульку» из
сети), к тому же в самом происхождении «ПРЕВЕДА» раскрывается тема
секса (сообщество «Вербарий», ЖЖ).
Яркой приметой стиля ЖЖ-сообщества является игровое искажение в написании слов (т. н. стиль «превед», см. ниже раздел 3.3.). Эти нормы невольно
усваиваются остальными пользователями: филолог-русист с университетским
образованием, работающий в издательстве Московской Патриархии, признаётся в частной беседе: «Так и хочется написать в письме: “Превед!”».
Характерная для ИК словоцентричность: внимание к слову, языковые эксперименты, рефлексия, языковая игра — проявляется и в мотивации создаваемых Интернет-сообществ. Объединения могут возникать на самых неожиданных основаниях:
АИСТ
Ниже указана информация о сообществе ЖЖ «Ассоциация Искателей
Слов и Терминов».
Это сообщество для всех любителей слова и искателей новых слов.
Поэтому оно называется Аист…
В русском языке не хватает множества нужных слов. Пробелы заполняются английскими словами либо их неуклюжими переводами. А много
и таких пробелов, которые вообще не привлекали к себе внимания. Это
белые пятна, на которые еще не ступала мысль говорящих по-русски.
Приглашаем в наше сообщество АИСТ всех, кто замечает вокруг себя
неназванные вещи, понятия, ситуации. Вместе мы попытаемся найти
для них подходящие слова и словосочетания и ввести их в русский
язык…
Показательны коммуникативные цели: не только давать имена, отсутствующие в системе языка, но и «ввести их в русский язык».
Еще примеры часто посещаемых долговременных «языковых» сообществ:
290
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
hrenovina
Как называется эта хреновина? // «Как это называется?»
Вокруг миллион вещей и предметов, которые мы видим ежедневно, но
вот как они называются, мы не имеем ни малейшего представления. Одни
из них, к сожалению, вообще не имеет наименований в русском языке,
названия других нам просто неизвестны, но ведь часто нам очень нужно
как-то обозначить предмет, о котором мы говорим. Словом «хреновина», к
сожалению, не всегда удаётся создать полное представление о предмете.
Что же делать носителям великого...
pishu_pravilno
пишу правильно
Комьюнити создано с целью наведения быстрых справок для ленивых
рыться в словарях или споров на тему правописания. Давайте писать грамотно :) gradient ________________ Перед тем, как задать вопрос (особенно это касается часто задаваемых вопросов вроде на Украине / в Украине
или суши / суси), стоит заглянуть в FAQ и воспользоваться поиском по сообществу.
luchshe_molchi
Слышать этого не хочу
Вас раздражают «фотки», «шампусик», «психиатор» и «одеть пальто»? Добро пожаловать! Дым из ноздрей, копытом откинуть землю — и
к клавиатуре. Ирония приветствуется, «даю справку» — правильный настрой. Представьте, что ваши друзья сюда не ходят, вы ничего не должны
их тонкой душевной организации — и вперед! Одно слово — один пост.
Не приставайте к языку «падонкафф», это не смешно и неактуально. Все
остальное — на здоровье! Возмущайтесь,...
ru_slang
Слэнг // «ru_slang»
Общество языковых антипуристов — впрочем, пуристы приглашаются тоже. Все, что связано со всеми видами слэнгов извращения, изменения
и издевательства — над любым языком новые слова и словоупотребления
ссылки и примеры теории, гипотезы, научные трактаты защита от проникновения иностранной заразы апологетика иностранной заразы борьба за
чистоту языка борьба с борцами за чистоту языка и прочее Общество открытое, присоединяйтесь.
runglish
Говорим по-рунглийски: собирание английского лексикона, внедрившегося в русскую речь проживающих на территории англоязычных стран
и не только // «Runglish».
Интернет-сообщества отвечают разнообразным и разнонаправленным интересам носителей языка, они оказываются кругом общения единомышленников, могут служить средой обмена нормативными рекомендациями или сленго-
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
291
выми номинациями и быть средством их усвоения и распространения внутри
сетевого сообщества или вне его.
Обратимся к более подробному рассмотрению лексических особенностей
языка долговременных Интернет-сообществ.
К л юч е в ы е с е ма н т и ч е с к и е о бл а с т и
Речевое общение внутри малых социальных групп, возникших в ИК, а также особенности языка киберсообщества в целом 5, могут быть описаны по алгоритму, схожему с предложенным в [Щепанская 2004: 89—94] для описания
вербальных стереотипов субкультурных сообществ. Это тот культурный код,
который описывает наиболее значимое для данной группы содержание: обозначение границ своего и чужого мира, сообщества, его структуры, типа межличностных связей и форм коммуникации.
В данном случае, применительно к ИК, наиболее значимыми, маркированными семантическими областями, в которых возникают специфические
обозначения, являются названия ИК, этонимы Интернет-сообществ, имена
их структуры и ролевой стратификации, а также именования самого процесса
общения. В соответствии с этим, можно выделить ключевые семантические
области и ключевые слова киберпространства:
— киберпространство: общее название, границы ИК, ресурсы и средства
коммуникации (офф-лайн / онлайн, реал / виртуал, сеть, Инет, паутина, жители, живущая в сети; названия сайтов, форумов, аська…, соебщество, еубщество (от web-сообщество), ЧАВО (часто задаваемые
вопросы), дневник, страничка);
— самоназвание группы (имя сообщества — ЖЖ жж-исты, «падонки»,
по названию форума — хомяки, стихоруяне, дифнетчики);
— личности и роли внутри группы или ИК в целом («системные», сетевые имена — интернетчики / интернетяне, ник, АНА, виртуал, ламер,
чайник, профи, вебщик, сетевик, сетист, житель, живущий в сети,
чатник; принадлежность к группе: лжеюзер, тысячник; роль: житель, стрелок, модератор, отец Рунета, флеймер, спаммер);
— процесс коммуникации (обмен информацией, ее порождение, ее свойства — гейтоваться, чатить(ся), инфа, мессага, коммент, оффтопик / оффтоп / офф (отклонение от темы), креатив, общак, нагуглить;
коммуникативные стратегии — флейм, флуд, приват).
5
С необходимой оговоркой о том, что пространство ИК крайне неоднородно, и о существовании языка ИК мы говорим с известной степенью допущения. Например, Интернетсообщество ЖЖ дробится на множество мини-сообществ.
292
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Примеры:
В любом чате есть «общак» — общий канал, где пишется, кто заходит на
чат и кто покидает его, кого выгнали... и есть приват (перс) — общение лишь
с определенным собеседником(ами). Если в привате ваш обмен репликами может сохраняться даже до вашего следующего захода в чат, то «общак» может
быстро изменяться (это зависит от количества собеседников), бывает, даже не
успеваешь читать сообщения.
Что же возникает на пересечении «виртуального и реального миров? Отношения людей, не Непонимание может породить безразличие и межличностные конфликты людей-«виртуалов» и «реалов». Положительным следствием
может явиться «подтягивание» «реалов» к более высокому уровню развития
«виртуалов». Может быть противоположное влияние: «излечивание» от компьютерной заразы «виртуалов», возвращение в реальность. Смешение виртуального и реального миров. Взаимодействие реально знакомых людей через
Интернет и реальное знакомство с «виртуалами». Перспективы подобных знакомств, виртуально-реальные браки (интересно было бы рассмотреть статистические данные).
Заимствованные слова получают новое значение и, включаясь в систему
русского языка, проходят фонетико-морфологическую адаптацию, образуют
словообразовательные гнезда:
френд — френдлента, френдование, френжение, френдить, зафрендить (зафренжу, зафрендю), отфрендить.
Широко распространенное в ИК заимствование френд указывает на «нейтральный» тип взаимоотношений пользователей внутри популярного сайта
Livejournal «Живой журнал»: это знакомые или незнакомые пользователи,
дневники которых автор читает или просто помещает в список «друзей», ср.
пример обращения из [Занадворова 2005]: «друзья и френдЫ!».
Я стараюсь включать в френд-ленту друзей и знакомых, а также людей,
чьи дневники мне интересно читать, вне зависимости от того, насколько я
согласен с их взглядами и пр. и пр. Я не требую и не ожидаю взаимности
в френдовании;
К сожалению, френдов у меня и так больше, чем хватает времени читать,
поэтому многих очень хороших и интересных людей не получается зафрендить, а некоторых не менее хороших приходится иногда удалять из ленты,
чтобы вся жизнь не уходила в ЖЖ. Извините, если я вас как-то обидел.
Ключевые слова ИК обладают высокой словообразовательной активностью:
чат — чатить(ся), чатник, чатлане, сайчата;
сеть — сетист, сетевик, сетеголовый, сетевед, сетература, сетератор;
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
293
Нажимая кнопку «ЧатиЦа», Вы принимаете условия пользовательского соглашения…;
Початимся про...
Вариативность и разнообразие созданных номинаций позволяет выражать
стилистические окрашенные смыслы, иронию и экспрессивность. Игра со словом свойственна пользователям ИК: наряду с общепринятым названием дневник возникают вечерник, ночник, утренник. Нейтральному именованию пользователя юзер соответствуют оценочные юзверь, юзверг, усер.
Именования лиц женского пола по роду занятий или принадлежности к
группе, как и в литературном языке, становятся более активными, возникают
именования рунетчица, интернетчица, юзерша, юзерица. Ср.:
Пять миллионов рунетчиков на три миллиона рунетчиц;
Опросы Интернет в России (ссылка), с картинками! в СПб каждый десятый интернет-юзер — пенсионер (старше 55), в Сибири каждый двадцатый интернет-юзер не имеет даже среднего образования, в СПб мужиков
в интернете в два с лишним раза больше, чем женщин, но зато дальневосточных интернетчиц больше, чем интернетчиков (dm_lihachev.livejournal.com/2002/09/26)
Участники ИК ощущают неполную освоенность узусом, стилистическую маркированность данных номинаций:
Слово юзерица мне абсолютно не нравится. Простите, это дурной вкус
так говорить (Там же).
Возникают попытки придать более употребительным словам новые значения: Интердевочка — 1) девушка, выходящая в Интернет, общающаяся через
сеть и т. д.: Встретил вчера одну интердевочку в чате...; 2) девушка, работающая в провайдерском бюро (сфере услуг, связанных с Интернетом): Хотел
купить у интердевочки вчера Инет-карту, а она мне использованную попыталась всучить; 3) девушка, предлагающая интимные услуги в Интернете: Эту
шалаву я знаю, известная она интердевочка! (Дар).
Как известно, сленговые номинации не образуют системы, они используются как вкрапления в речь, маркеры принадлежности к сообществу. Для языка
Интернет-сообществ характерна неустойчивость, быстрая сменяемость, разная
степень узуальности номинаций. С одной стороны, Интернет-сообщества могут
служить (как и в реальном общении) источником и средством распространения
сленговых новаций. Аудитория такого сообщества очень широкая. С другой стороны, характерный для ИК «настрой» на языковую игру, иронию, переиначивание
привычных языковых выражений делает Интернет-сообщества не столько сред-
294
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
ством распространения каких-либо новаций, сколько творческой лабораторией,
экспериментальной площадкой, на которую приглашаются все желающие принять
участие в эксперименте (например, при написании коллективного романа или в
обсуждении и комментировании какого-либо поста одного из пользователей).
Аб б р е в и а т у р ы и а к р о н и м ы
как неологизмы интернет-коммуникации
Языковое творчество, распространенное в сети, направлено прежде всего
на ключевые семантические области, рассмотренные выше. Аббревиация является наиболее простым, но узуально закрепленным видом языкового творчества, т. к. отвечает условиям коммуникации служить средством экономии
усилий пишущего.
Многие аббревиатуры, используемые в ИК, имеют английский источник:
IMHO (в рунете чаще используется как ИМХО) означает «по моему скромному мнению» — от английского In My Humble Opinion. Есть, правда, еще
и IMNSHO — по моему не такому уж скромному мнению. И IMCO — по
моему взвешенному мнению. И просто IMO — по моему мнению. В общем, сколько людей, столько мнений;
AFAIK — as far as I know (насколько я знаю); BTV — by the way (между прочим, кстати); FYI — for your information (для вашего сведения); IOW — in
other words (иначе говоря, другими словами); TTUL — talk to you later (свяжусь с вами позже);
ROFL означает «катаясь по полу от смеха» — от английского Rolling On
The Floor Laughing;
плз — пожалуйста (pls);
ЧАВО — часто задаваемые вопросы, русское соответствие FAQ — Frequently
Asked Questions;
АКА (от англ. «Also Known As») — один из сетевых адресов человека,
у которого их несколько (ср. мультиакашник — человек, имеющий несколько адресов);
ИМХО (англ. акроним IMHO (In My Humble Opinion) — по моему скромному мнению) — обычно означает, что сказанное является мнением автора, и
оно никому не навязывается. Может трактоваться как аббревиатура «ИмеюМнение-Хрен-Откажусь», а также «Имею Мнение Х..й Оспоришь»;
ППКС — аббревиатура «Подпишусь-Под-Каждым-Словом», то есть полностью присоединяюсь к сказанному и не могу ничего добавить или сказать
лучше, чем уже сказано. Эмоционально усиленный аналог «+1»;
АПВС? — «А пачиму ви спгашиваете?» (имитация еврейского акцента) —
фраза из арсенала кащенитов (одного из Интернет-жаргонов);
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
295
КГ/АМ (аббревиатура «креатив гавно, афтар мудак») — крайне низкая оценка поста и клеймение его автора как аморальной и циничной персоны. Существуют попытки дать альтернативные (вплоть до противоположных)
расшифровки: «креатив гениален / гламурен, афтар молодец»;
СЗОТ (аббревиатура «сорри за оффтоп») — автор / комментатор заранее извиняется за несоответствие своего сообщения (поста / комментария) теме
обсуждения (топику/сабжу раздела/комьюнити/поста);
СК — от сука, но имеет более мягкий, дружелюбный оттенок;
Аббревиатуры также используются как эвфемизмы:
ПНХ — «пошёл на х…й».
ХЗ («х…й/хрен знает») — «не знаю», «без понятия» и т. п.
К числу общепринятых сокращений, создающихся для удобства общения,
можно отнести легко поддающиеся расшифровке на основе контекста аббревиатуры типа НГ, ДР (Новый год, День рождения) и др.:
Имя: Hell
ome page: to Черная Пантера
Комментарии: АЛЕНА ПОЗДРАВЛЯЮ С ДР ! ;)
Влияние английского языка сказывается в распространении аббревиатур
нового типа, ранее не характерного для русского языка: e-anekdot.net, e-book,
e­книга, e-kniga.
Освоение аббревиатур проявляется в их склонении:
Давайте возвращаться к топику.
КВ, Вы, в конечном счете, предлагаете морфемное письмо, и каждую
морфему Вы предлагаете обозначать одним алломорфом. Интересно, но,
по скромной ИМХЕ, для русского языка не подходит. Уж очень много алломорфов на каждую морфему и, плюс ко всему, само обозначение морфем
символами имеющими фонетическое значение, усложнит письмо и чтение
до невозможности. Это все ИМХО (сайт Lingvoforum » Русскоязычный
форум » Индоевропеистика » Русский язык » Реформа русского языка. Да
или нет?, October 11, 2003, 17:29:27);
В любом случае, напишите мне плиз смсом на московский номер… кде
и во сколько…
Отт алкивание от литературной нормы
(жаргон «падонкафф» и стиль «превед!»)
Впервые в истории культуры доступ к письменной публичной коммуникации получают группы носителей языка, либо не владеющие литературной
нормой, либо сознательно отталкивающиеся от нее или использующие нару-
296
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
шения норм в качестве культурно значимого речевого поведения. Печатное
(напечатанное) слово становится «непечатным» (не предназначенным для печати).
Благодаря большому количеству текстов, циркулирующих в сети, создается
впечатление о принципиальной ненормативности и культурной «неценности»,
пустоты узуса ИК. Как было отмечено выше, в ИК не существует единого центра распространения информации и редактирования текстов.
Именно поэтому новая сфера коммуникации представляет особый интерес в качестве объекта наблюдения. Вопросы, которые могут быть при этом
поставлены, касаются того, как сложная языковая подсистема может работать
«без нормы», может ли она при этом оставаться эффективной и существовать
достаточно долго, какие параметры нормы являются наиболее обязательными,
неустранимыми?
В узусе ИК возникли сообщества, провозгласившее демонстративный отказ от орфографии (например, Udaff.com).
Мотивировки такого отказа различны. С одной стороны, нарочитый отказ от орфографии — это реакция на многочисленные орфографические
ошибки в Интернет-публикациях и стремление использовать их в целях
языковой игры и для создания специфики языка субкультурного сообщества. С другой стороны, это форма негативного речевого поведения в сети,
вид социального протеста, отрицание иерархий и статусов традиционной
культуры: языковая норма воспринимается как наиболее жесткое и одновременно доступное для экспериментов выражение социальной нормы. Кроме
того, так проявляются свойственные молодежным по преимуществу сообществам ирония и юмор.
Возникли так называемые «язык падонкафф» — язык категории пользователей, которых остальное Интернет-сообщество именует «слабоадекватными», и «стиль «превед»», более распространенный и нейтральный язык, принятый во многих Интернет-сообществах, например, в ЖЖ (Живом Журнале).
Приведем в качестве примера статью из сетевой энциклопедии «Википедия»,
составленной самими пользователями.
Жаргон падонков
Жаргон падонков — распространившийся в Рунете в начале XXI века
стиль употребления русского языка c фонетически адекватным, но нарочито неправильным написанием слов (т. н. эрративом), частым употреблением мата и определённых штампов, характерных для сленгов. Наиболее
часто используется при написании комментариев к текстам в блогах, чатах
и интернет-форумах. Является жаргоном т. н. падонков. Среди яростных
противников (ортодоксальных приверженцев чистоты русского языка)
жаргон падонков также известен как «сленг дебилов».
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
Причины возникновения жаргонов и история их существования словами пользователей:
Первый возник и развивался в среде с сильным влиянием табуированной лексики и фактически зародился как попытка несколько замаскировать
инвективы при передаче / републикации текстов на сайтах, требующих несколько большего соответствия литературным нормам (как методом замены
букв или сокращения слов, ср.: «куй», «нах»). Второй тип («превед»), прежде всего предполагающий декоративную обработку фонетики, зародился
на развлекательных сайтах (несомненно, испытывавших сильное влияние
«падонкафской» традиции, но тем не менее вполне самостоятельных). Также следует отметить сильное влияние на развитие языковых штампов Живого Журнала, породившего ряд распространенных «каментов».
Важно заметить, что словарь языка «падонкафф» невелик, он ограничен практически одной семантической областью: это чаще всего комментарии к сообщениям других пользователей: «каменты» к постам, например
«первый, нах», «фдисятке» и «ниибет» (Можно предложить близкий перевод на литературный язык, соответственно: положительная оценка текста
и его автора — «первый, один из лучших»; средняя — «в десятке первых»;
отрицательная — «не нравится»).
Ср. примеры словарных статей из «словаря жаргона падонкафф»:
А́ффтар, афтар — автор поста / записи («креатива»), который комментируют остальные участники. Большинство жаргонизмов в этом словаре
представляют собой штампы для выражения отношения к посту и его
аффтару. Например «Аффтар жжот», «Аффтар, Песши есчо!», «Выпей
йаду» и т. п.
Аффтар жжот — (см. Жжот) автор зажигает. Выражает восхищение,
один из наиболее известных штампов.
Албанский (варианты Албанцкей, Олбанский и т. п.) — см. Учи албанский. Албанским называют русский язык. Иногда албанским называют
жаргон «падонков». Чаще употребляется в виде «Учи албанский!», в отношении лиц, плохо владеющих языком (обычно русским) или жаргоном.
Жы́зненна — положительная оценка, подчеркивающая жизненность
ситуации.
Зачот, зачод (превед-эрратив) — высокая положительная оценка. Очевидная студенческая пародия на двухбальную систему оценок (зачет / не
зачет). См. также низачот, напирисдачунах.
Зачотный — очень хороший.
Зачотка — воображаемая зачетная книжка для раздачи зачотаф и низачотаф. Например, «Давай зачотку, пять!».
Йад — яд. Обычно йаду предлагают (выпить) неинтересному и/или
излишне циничному автору / комментатору. Реже — автору крайне депрессивного поста. Также, автор может обыгрывать вариант собственного самоубийства (пойду выпью йаду) на почве недовольства собой или депрессии, или, наоборот, призыва не депрессировать (не пей йаду, пешы ещо).
297
298
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Популярны также альтернативные «способы самоубийства», например
«убить себя апстену», «убиться веником», но они, как правило, применяются только в комичном контексте (Интернет-энциклопедия «Википедия»).
И для языка «падонкофф», и для стиля «превед» характерны орфографические неправильности — употребления «а» вместо безударного «о» и наоборот,
«и» вместо безударного «е» и наоборот, «цц» вместо «тс», «тьс», «дс», также
«жы» и «шы» вместо «жи» и «ши», «щ» вместо «сч» и наоборот, «йа» вместо
начального «я», «ф» или «фф» вместо «в», взаимная мена звонких и глухих
согласных в слабой позиции, а также в написаниях слов без пробелов.
Так оформляется одно из самых частотных слов ИК:
Криати́фф, креати́в, крео и т. п. (от англ. creative — созидательный, творческий) — любой пост / запись в блоге / форуме, в дальнейшем подвергаемый/
ая комментированию. Обычно употребляется по отношению к положительно
оцениваемому, «качественному» тексту.
Намеренное нарушение орфографических норм может носить различный
характер. В одном случае используется принцип транскрипции, фонетического письма, которое сами пользователи воспринимают как экспрессивные номинации и иногда называют «декоративным». Это написания типа аффтар
жжот, днивниг, превед, красавчег, зачот, жызненна, йад, падонак / падонаг,
ржунимагу. Такие написания, отталкиваясь от существующей нормы, не нарушают произношения слова, т. е. остаются внутри системы русского языка.
Это «внутрисистемные» узуальные отклонения. Надо отметить такую деталь:
несмотря на то, что таким неправильным написаниям соответствует правильное произношение слов, носители жаргона, общаясь в реальности, произносят
слова, имитируя, искусственно воспроизводя «письменное произношение».
Например, превед — с [д] в конце слова, медвед — с [м’э д в ’э д ъ].
Жизнь таких «первичных» эрративов в текстах приводит к возникновению
искажений другого типа, связанных с нарушением произношения, которое
тоже фиксируется в написании: кросавчеги, участнеги, ужоснах. Например,
слово ужОснах, по-видимому, получилось в результате слияния двух слов и
переносе ударения: эрратива Ужос и эвфемизма нах.
Написания некоторых эрративов отражают вариативность произноше­ния слова: ка́мент, коммент (от англ. comment, может читаться как [ка]мент,
[ко]мент, — комментарий к посту.
Использование орфографических неправильностей носит ограниченный
характер: это вкрапления в текст отдельных слов или речевых стереотипов,
клише, иначе был бы нарушен / невозможен процесс коммуникации. Примеры клише: Кагдила? — «Как дела?»; В Бобруйск, жывотное! / Ф Бабруйск,
жывотнайе! — восклицание, выражающее негативную оценку, намекающее
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
299
на эстетическую, моральную, интеллектуальную и др. несостоятельность человека. (Предположительно, происходит от упоминания Бобруйска в «Золотом
теленке» И. Ильфа и Е. Петрова.)
Последний стереотип может употребляться по отношению к президенту Белоруссии А. Лукашенко для выражения негативной оценки и иронии
(См. [Вернидуб 2005]). Нами зафиксирован случай употребления этого клише
в СМИ. В Бобруйск, за наградами! — так был назван информационный выпуск программы НТВ 07.10.2006: Сегодня белорусский президент приехал в
Бобруйск, причем не с пустыми руками. Победители национального конкурса
по намолоту зерна получили из рук Лукашенко компьютеры и премии в четыре
с половиной тысячи долларов.
Характерны также варианты стереотипов на одну тему: Убей сибя апстену,
убейсибяапстену — выражает низкую оценку творчества автора и шутливое
предложение покончить жизнь самоубийством. Аналоги: Выпей йаду, Убей
сибя тапкам, убейсибямаркерамфухо, Укуси сибя гадюкай, Убейсибя абугол,
Убей сибя с расбегу апстену вымазаную йадом.
Вероятно, можно говорить об эвфемистической функции жаргонного искажения обсценного слова в случаях ниибаццо, ипацца. В первом случае обсценное слово «спрятано» в окружении, во втором — изменяется фонетический
облик слова. Ср. материалы «Википедии»:
Нииба́ццо — слово, имеющее много значений. Употребляется как вводное
слово («безусловно», «однозначно»), наречие («очень», «крайне»), как правило,
подчеркивает смысловую нагрузку, указывает на превосходство, исключительность («ниибацца крутая тачка»), используется в качестве междометия («и тут
сматрю — ниибацца!») и т. д.
Ипа́цца (эрратив матерного «е*аться») — заниматься сексом, или заниматься неблагодарной работой (например, долго возиться с настройкой чего-либо).
Как и в других жаргонах, многие эрративы употребляются в функции словпаразитов, претерпевая семантическое опустошение: нах, ниибаццо.
Носителям жаргона свойственно стремление семантизировать неправильные употребления. Ср.: «Еще гоблин Гога объявил копирайт на слово “ниибацо”. Есть что-то в этом японское и философское, можно сказать научное»
[Вернидуб 2005].
Слово «превед» — сознательно или бессознательно — воспринимается не
только как неграмотное написание в духе «падонкаффской» орфографии (хотя
это тоже есть, и это тоже важно), но именно как новое слово, неологизм — с изменившимся корнем («вед») и изменившейся приставкой («пре»-). «Превед»
может восприниматься и как знак «преведения», т. е. предзнания, предвидения,
предначертания, судьбы, рока и т. п. И в то же время, конечно, это и просто
привет, приветствие (Журнал «Я» YA Russian-American bi-weekly magazine).
300
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Подобные наиболее заметные внешнему взгляду признаки общения в
ИК: демонстративный отказ от орфографии или невладение орфографической нормой, употребление жаргонной, просторечной и нецензурной лексики, а также синтаксическая непростроенность высказывания, фрагментарность речи, содержательная пустота общения — принимаются за его
типичные черты. По нашему мнению, определяющей другие особенности
языка является установка на отталкивание от традиций, языковую свободу
и языковую игру.
Двуязычность и двуалфавитность письма в текстах ИК
Программист на приеме у глазного врача.
— Вы можете прочитать эту строку таблицы?
(врач показывает «КНШМЫБИ»)
— Доктор, у вас неправильно настроена кодировка.
Расширение возможностей языка или игра в бисер?
Английский язык как язык интернационального общения и язык информационных технологий стал важным фактором, оказывающим влияние на национальные языки, формирующие ИК.
Общение посредством компьютера включает в себя элементы общения на
английском языке. Большое число участников ИК в той или иной мере владеет
английским языком, часть из них используют и русский, и английский как в
бытовом, так и в профессиональном общении. Таким образом, полное или неполное двуязычие участников общения в ИК является необходимым условием
коммуникации.
Переход на новый канал общения (Интернет) и новые средства общения
(двуалфавитная клавиатура, содержащая помимо букв дополнительные знаки
и символы) позволяет ставить вопрос о влиянии прагматических факторов на
содержание коммуникации.
Это влияние выражается прежде всего в усложнении коммуникации. Использование двуязычного кода в общении регулируется реальными возможностями и потребностями узуса. С одной стороны, оправданное использование английского языка в определенных тематических и функциональных
сферах сдерживается, встречает сопротивление языковой системы и узуса
ИК. Например, иноязычная компьютерная терминология и другие заимствования русифицируются, перерабатываются, переосмысляются, проходя через
эту подсистему языка. Заимствованные на западе сетевые коммуникативноречевые жанры (форум, Интернет-дневник) преобразуются, приобретают
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
301
новые формы и наполняются новым содержанием в Рунете. С другой стороны, можно наблюдать «неоправданное» активное применение двуязычного
кода в неделовом повседневном сетевом общении русскоязычных пользователей.
Чем же обусловлено широкое использование двуязычного кода и двуалфавитного письма в ИК?
Одна из главных прагматических целей, реализующихся в текстах ИК, —
быть увиденным, замеченным в бескрайнем море информации. Поскольку текст
в ИК является частью гипертекста, границы которого не определены, важным
свойством конкретного текста становится привлечение внимания пользователей. Текст в ИК должен быть максимально выделенным, различимым, непохожим на другие. Функции привлечения внимания прекрасно отвечают новые
знаковые возможности клавиатуры.
Другое прагматическое свойство — существование текста на экране — обусловливает установку на графичность и визуальное восприятие текста, что
становится базовым свойством семиотической системы ИК.
Использование дополнительных знаковых возможностей клавиатуры можно разделить на содержательно обусловленное и декоративное или игровое.
Двуязычность и двуа лфавитность письма
Графико-лексические и графико-морфемные гибриды [Мечковская 2006],
графические макаронизмы [Капанадзе 2005: 319] стали отличительной приметой ИК. (О словах-гибридах см. также [Земская 2002].)
Они часто носят характер иноязычных вставок в русскоязычном тексте. Гибридность текста усилена в заголовках, мотивирована тематически; особенно
она характерна для различного рода «литературных» опытов, распространенных
в сети, но свободно допускается и в повседневном общении пользователей.
Поручик Ржевский: Кстати, о ключах-с. Давеча так упился — не мог
нормально keyword ввести-с.
(Пародия на гостевые книги. Мэри Шелли «Гостевая книга Бурати­но», www.teneta.rinet.ru/1998/humor/mary_shelley/index.html, www.zhurnal.
ru/nepogoda/buratino.html).
И пришла к Интелиту Fox-а —
Ой меня меня Pro-кусила OS-а.
И пришел к Интелиту DR-Dos —
А меня Cyrix клюнул в CMOS!
Всех запустит, выполнит
Новый мощный Интелит!
302
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
М. Н. Эпштейн пишет о «латинизации русского письма как о пугающей,
но вполне осязаемой перспективе электронной словесности XXI-го века» [Эпштейн 2003]. «Возможная латинизация — это лишь проекция ускоряющейся
варваризации. Русский язык наводняется английскими словами, которые предпочтительно читать на латинице, где их корень и смысл прозрачны. Скажем,
такие расхожие спортивные словечки, как “армрестлинг” (armwrestling), “бодибилдинг” (bodybuilding) и “виндсерфинг” (windsurfing), намного лучше выглядят на латинице, чем на кириллице, как и слова “шоу”, “менеджмент”, “экаунтинг”. По-русски они звучат и выглядят дико, мертво, как железобетонная
конструкция в березовой роще» [Эпштейн 2005].
По нашему мнению, макаронические вставки английских слов, передающихся
латиницей, не носят столь массового характера и используются не в случаях более
удобного «чтения» слова на латинице, а в случае большей краткости стандартного
английского выражения, а также — очень широко — в целях языковой игры.
Программист жене:
— CD молча и не DVD меня до белого кипения!
И даже самые преданные поклонники этого исполнителя продолжали упорно upload'ировать. Так вот, pешил pickup'нуть ее к себе домой.
Пpигласил, она согласилась. Так что, не раскисай, не мямли, забудь про
всё и иди Love'ить & Peace'ить! (animeplace.ru/showthread.php?s=dc4d61
718b01435699d97ee4f2aa9d3d&t=62&page=25). @дневники — ...Диагноз:
жизнь. Коша не может понять. [love]ить взгляды изумлённых цивилoff.
получать в лицо заряд дешёвого одеколона. [you]. не очень-то и хотелось.
(www.diary.ru/~etq-vtyz/?order=fromend)
Как нас love’ят операторы (обыгрывается графическое межъязыковое
соответствие слов «ловят» и «любят») (Пример из [Мечковская 2006]);
А чего его love-ить? (rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=11297437
&com=1&s=2); Ответ на вопрос, нужно или не нужно PR-ить топменеджера, вы сможете получить в статье (www.strategy.com.ua/strategy/
article.aspx?column=6&article=80).
SMS-ить, post’ить, rout’ить. Doom-ать, по-seek-ать, за-root’ить — частотные номинации в ИК.
EJB-ить или не EJB-ить, вот в чем вопрос — JAVA / JavaScript
С первых дней J2EE (Java 2 Platform, Enterprise Edition), технология
Enterprise JavaBean (EJB) была источником споров и противоречий, с разработчиками и архитекторами… (read.excode.ru/art1846p2.html).
Возможно, что с такой структурной расчлененностью, дискретностью образа слова в ИК связана тенденция создавать непонятные названия, в которых
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
303
слова могут интерпретироваться как часть слова: музыкальная группа «Пакава
Ить», ресторан «ИТЬ», имя пользователя «ИТь_зануда» (может быть, от просторечного варианта «ведь»).
Экспрессивизация названий достигается игрой алфавитов:
RUSская INTERнет COMмерция www.dataforum.ru
Рассмотрим название сайта: Bookashka.com — все книги интернета
Это образованное от англ. слова book — русское слово букашка, записанное
латиницей. Мини-текст (название Интернет-ресурса) строится по законам художественного текста, где создается необычное сопряжение слов, их сопоставление и
установление формальных и семантических связей между ними требует достаточно больших усилий. ИК как семиотическая система узаконила семиотически нагруженное сообщение — для восприятия рядовых пользователей очень трудное.
В узусе ИК распространены и более простые игры со словом:
Межъязыковое соответствие англ. net и рус. нет провоцирует на языковую
игру:
Русский edu.нет, или Нет edu;
www.deneg.net;
Недавно открылся сайт стоматологической клиники: WWW.Zubov.net;
А в ответ только INTERнет;
«Interнет или да?» — спросил Электронный журнал «Прием!» сам
себя, предлагая читателям новую тему;
Форум НеfoрмалоВ: InterНЕТ;
Записки о разработке Linux: InterНЕТ (то есть, то нет);
interНЕТ? -interЕСТЬ!!! www.anekdot.ru;
eTver.Ru | Служба знакомств | Абонент 1165:
Я интересный, с чуством юмора, привлекательный, больше положительного, вредных привычек net (almost like interнет:);
Новый кабиНЕТный вор / над страной нагНЕТает: «Нет». / Уронив
на струну вихор, / ПлаНЕТарно плачет Башмет. / ТЕНИ НЕТ (А. Вознесенский, WWW. ДЕВОЧКА С ПИРСИНГОМ.RU Стихи и чаты… «Сказка
о залатанной РЫ»).
Как отмечалось выше, двуязычность и двуалфавитность письма многократно усложняет коммуникацию. С этим прагматическим свойством текстов в ИК
могут быть связаны коммуникативные неудачи.
Нередко тексты-названия, которые должны быть прозрачными для адресата,
становятся похожи на шифровки. Сравним два образа написания названия сайта:
Infocity и InfoCity (сайт «Виртуальный город компьютерной документации»).
Трудность в создании названий для сайтов заключается в том, что имя сайта одновременно является адресом, который записывается латиницей по строгим законам — без пробелов, обозначающих деления на слова.
304
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Разбивка слова на части посредством прописной буквы сразу изменяет,
проясняет смысл, выделяет слово City, позволяет прочитать обе части сложного слова.
Интерференция двух алфавитов и двух языков ставит перед авторами текстов в ИК задачу создания читаемого сообщения, а от читателя требует дополнительных знаний и навыков чтения.
«Рунглиш»
В ИК используется так называемый рунглиш. Этим именем обозначаются
разные явления:
1. смешение языков (русского и английского)
«Эти проблемы — из вирусоподобных. Имхо — никаких походов на сайты мс,
касперски форева + освоенный хороший фаервол. Уязвим, на самом деле сам
инет, в глобальном смысле. В национальном — все в руках местного гавамента» (форум сайта диакона Андрея Кураева).
Как правило, такие смешения оправданы тематически, вызваны необходимостью кратко называть соответствующие явления.
2. система кодировки
Широкое распространение в электронной коммуникации (электронной почте,
мобильной связи) получает рунглиш — использование латинского алфавита
для передачи русского текста. Как показывают наблюдения за узусом, носители языка, как правило, используют существующие системы кодировки письма
непоследовательно. Этой теме посвящен ряд исследований [Архипов 2006; Зализняк 2006; Земская 2006; Сидорова 2006].
Двуалфавитность
К прагматически оправданным нетрадиционным написаниям можно отне-
сти
— передачу латиницы кириллицей (при наборе текста не переключается режим клавиатуры):
ЗЫ, З.Ы. (PS — Post Scriptum)
З.Ы. Мне очень не понравился «наезд» на системных администраторов. Может, не все, но они работают, но отвечают они не за внешний облик
Интернета, а за внутренний — за сердце Интернета.
Реже кириллицей предается игровое «произношение» латинского сокращения:
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
305
Друзья, вот благодаря стараниями нашим уважаемых можераторов и администраторов родился на свет банер на главной странице! Спасибо им огромное! вскоре тут можно будет и скачать все программы и новости узнать!
ПыСы: а про конкурс не забывайте!!!
— передачу кириллицы латиницей.
Этот способ написания связан с необходимостью передавать в ИК русские слова на латинском алфавите (например, в адресе Интернет-ресурса):
chatboltun.ru (чат «Болтун.ру»), au.ru (каталог Интернет-ресурсов
«Ау!»)
Приколы на www_ХоХmA_ru !!! , ХaKep.ru
В ИК встречаются тексты, написанные «латинской симуляцией русских букв»,
с использованием 12 букв латинского алфавита.
HE BE3ET MHE B KAPTAX, 3ATO BE3ET B CEKCE.
A Y BAC KAK? (Пример из [Гусейнов 2000]).
«Этот способ ввода текста нельзя назвать экономичным — напротив, он
требует значительных временных затрат и воображения, поэтому при общении
в веб-чатах и форумах не используется.
Существует два “стиля” такой симуляции:
1. Допустимые буквы — только заглавные:
A B E 3 U K (/\) M H O P C T Y X b bI
Например, OCTAHOBKA METPO
2. Допустимые буквы — заглавные + строчные по правилам русской орфографии:
A B E 3 U K (/\) M H O P C T Y X
abrgeukonpcmyx
Например, B Pocmobe nycmo (http://www.kulichki.com:8105/gusary/ras_kam/
index.html).
Можно сказать, что симуляция кириллицы с помощью 12 букв латинского алфавита является весьма распространенным видом творчества в Интернете —
именно видом творчества, т. к. с помощью символов ASCII создаются картины и литературные произведения, проводятся творческие конкурсы (Ср. http://
www.kulichki.com:8105/gusary/ras_kam/obraz.html; http://www.kulichki.com:8105/
gusary/ras_kam/index.html), но при общении в чатах и конференциях этот вид
письма не употребляется по причине неудобства и трудоемкости такого способа ввода текста» [Карнуп 2005].
Лытдыбр — так в ИК называется дневник, дневниковый пост, это транслитерация слова «дневник», по ошибке набранного в латинской раскладке
306
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
клавиатуры (т. е. «lytdybr»). Обычно так обозначается негативный отзыв, намекающий на неинтересность поста. Существуют и синонимы, распространенные среди многих сообществ в ИК: слив, отчот, а также слив защитан
(см. Интернет-энциклопедия «Википедия»).
Дополнительные знаки и символы
Использование дополнительных знаков и символов, как и использова­
ние двуалфавитного письма, может быть прагматически оправданным и
игровым. Цели выделения сообщения или его части служат разные приемы:
графические макаронизмы, прописные буквы, замена букв и слов цифрами
(например, цифре 4 могут соответствовать рус. ч, англ. for [fo:]), повтор
букв.
Регистр
Написание прописными буквами оценивается как повышение голоса.
Наконец-то пошли конкретные ссылки, благодарю вас :)
Так вот, НИЧЕГО, что у тт из мелкософта, я не желаю.
Они торгуют виндовсом? Торгуют. И на здоровье.
«Для сведения: по негласным правилам инетовского общения, ПРОПИСНОЙ регистр здесь означает:
крик о помощи,
невоспитанность и дурной тон.
Пользуйтесь им только по мере необходимости. Не утомляйте других своим выделением крупными буквами» (Правила чата «Завалинка»).
Чередование строчных и прописных букв в одном слове используется для выделения слова, привлечения внимания: ВсЕм ДрАсТЬ %)).
Буквы
Нестандартное использование букв, как правило, служит целям выражения
авторской экспрессии.
Ъ — отдельно стоящая буква ер используется в комментариях для выражения чувств (обычно — восторга), переполняющих читателя: «нет слов !» и т. п.
Например, «Ъ!!!». Существует предположение, что одна из причин такого использования твердого знака — близкое расположение клавиш Ъ и Enter. Твердый знак также используется в эрративах, для смыслового выделения слова
(«плакалъ», «труъ» и т. п.), а также в пародиях на дореволюционную орфографию (по материалам Интернет-энциклопедии «Википедия»).
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
307
ТруЪ (от англ. true — настоящий, истинный) — ироническое указание на
претензию казаться кем-либо: «ТруЪ гот», «ТруЪ хацкер». Также может употребляться как согласие с высказанным или для подтверждения хорошего качества креатива — «Креатифф ТруЪ» (Там же).
Повтор буквы в слове означает акцентирование смысла, логическое ударение на слове (Я ззззнаю!), чему соответствует усиление физического действия — продолжительного нажатия на клавишу соответствующей буквы в начале или в конце слова.
Цифры
Цифры используются как сокращения для слова или части слова.
4 — соответствует букве ч, звуку [ч].
c4k.ru — Сайт ИнтерNET центра чёрный квадрат Обсуждения игр.
Использование цифры 4 для обозначения буквы ч обусловлено, по-видимому,
влиянием SMS-коммуникации и связано с отсутствием однобуквенного соответствия для русских шипящих звуков в латинской азбуке, а также совмещением цифр и букв на кнопках мобильного телефона и клавиатуре. В ИК распространены написания devo4ka, 4as, no4’ (девочка, час, ночь). Такой же удобной
заменой для буквы ж служит символ *.
4 — соответствует фонетически совпадающим словам «four», «for»;
4U — for you;
2 — соответствует словам « two», «to»;
2U — to you, 2all — to all;
2B | ^ 2B (To be ore not to be? Быть или не быть?);
WANT2TLK? (Want to talk?);
5 — соответствует “слову” «пять».
Papilona, ты это чего куксишься, Папичка?
Погодка о5 наладилась, а вот замутим мы с тобой встречу для «Завалинцев» на своей территории — глядишь и настроение поднимется...
(http://zavalinkachat.borda.ru/?1-2-0-00000296-000-40-0 ).
Дополнительные знаки
— в функции эвфемизмов
к #$%^&й матеpи, на &й, е*ать их, зае@ать.
— в целях демонстративного отказа от орфографии
Обилие знаков делает текст трудночитаемым:
308
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Y тЫ/ прАфф [2-тчьиеё]нада > х0dДиттъ в interНЕт-к)Афе i пиiтъ
кАkаUO д/*лЯ > рAзвитIйя УМсштв^ннХ спАс’Бностей {точАк}
— Знак @ — буква а (рус. а, англ. а), украшение-декор
@llru.net — каталог интернет-ресурсов. текст ссылок: allru net Весь
ruсский интерnet…
www.allru.net 07.10.2006
Клякс@.net Информатика в школе. Компьютер на уроках. www.klyaksa.
net
«П@утина, выпуск 25»
— символ-разделитель
Знак @ имеет в русском языке названия собака, собачка, собакер, абезьяна (пишется через а), лягушка, жаба, улитка, ухо, плюшка.
Администратор и руководитель проекта Е-майл: admin_russtv(значок
собакера)list.ru
Знак @ используется в качестве разделителя между именем пользователя и
именем домена в синтаксисе адреса электронной почты. Американский компьютерный инженер Рэй Томлинсон, который ввел этот знак в широкое употребление, объяснил свой выбор так: «Я искал на клавиатуре знак, который не
мог встретиться ни в одном имени и вызвать путаницу». В английском языке
этот знак используется как сокращение от at.
Являясь иконическим знаком, символ @ обозначается во многих языках
через метафоры.
«Наиболее характерным является упоминание животных. Голландцы,
финны, немцы, венгры, поляки и африканцы видят в нем обезьяний хвост.
Улиткой (по-английски — snail) знак @ называют во Франции (petit escargot)
и Италии (chiocciola), а также на иврите, корейском и эсперанто (heliko). Парадоксально, что термин snail mail (буквально “улиточная почта” или “черепашья почта” — Прим. перев.) на сленге означает традиционную почту как
более медленную альтернативу электронной. Датчане и шведы могут назвать
этот знак snabel-a (слоновий хобот с буквой а на конце), венгры — червяком,
норвежцы — свиным хвостом, китайцы — мышонком, а русские — собакой
(или собачкой). Еще одним богатым источником названий для @ является
пища. Некоторые шведы предпочитают «булочку с корицей» (kanelbulle). Чехов же воодушевил «селедочный рольмопс» (zavinac), подаваемый в пражских
барах. Испанцы иногда называют его ensaimada — конфетой, имеющий форму
спирали, которую обычно делают на Майорке. А на иврите часто используется слово shtrudl («штрудель»), означающее хорошо известное кондитерское
изделие.
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
309
Но мое самое любимое название — это финское слово miukumauku, возможно, напоминающее свернувшуюся калачиком спящую кошку» [Гуиссани 2006].
Смайлы
В стандартный набор символов, используемых в ИК, входят смайлики, или
эмотиконы, — пиктограммы, набираемые на компьютере с помощью знаков
препинания, цифр, букв, скобок, математических и других знаков #, ^, $, ~.
Многообразие функций смайлов связано с «сопровождением» текста ИК:
они содержат дополнительную информацию о пользователе и его восприятии
текста, интонационно оформляют высказывание, а также, возможно, служат
своеобразным знаком препинания.
Гипотеза об использовании смайлов в этой функции — в качестве знаков
препинания и для выражения интонации, высказанная в [Сидорова 2006], требует специального исследования.
История смайлов
Обширное собрание смайлов, употреблявшихся в англоязычной ИК в течение нескольких десятилетий, можно найти в [Marshall 2003]. На протяжении
истории их использования смайлы не только отображали эмоции общающихся,
но и несли другую дополнительную информацию об авторе текста или о содержании сообщения.
фиксировали отличительные особенности внешности автора текста:
(:+)
Big nose
:-{#} From a person with braces
Messages teasing people about their braces
User is sick of messages teasing people about their braces
::-)
User wears glasses
User wears normal glasses
User has four eyes
:-O>-[o]
User is an American tourist (note big mouth and camera)
=:-#( User is punk rocker with a mustache
:-<)
Happy moustache man
другие характерные черты:
:Male
>Female
310
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
(:-) : 8- User is a male
{:-} 8 > User is a female
(-:
User is left-handed
действия пользователя:
|-I
User is asleep
:-GSmoking cigarettes
:~i
Smoking
(:-*
Kissing
~:-(
User is being flamed
Net flame
эмоции и настроение:
(:-(
Message indicating person is VERY sad
:-|
Disgusted
Man playing an harmonica
«Have an ordinary day» smiley
User is having an ordinary day
Grim
No expression
No expression face, ‘that comment doesn’t phase me’
Dead face
Blank look
Smiley monkey
:-c
Real unhappy
:-p
Bleahhh (sticking tongue out)
Smiley sticking its tongue out (at you!)
User is talking, talking, talking
&-|
Tearful
^^
Happiness (Japanese symbol)
^^;
Embarrasment (Japanese symbol)
;;
Sadness (Japanese symbol)
-When it's the occasion to bow (Japanese symbol)
<3~~~<3~~~<3 Hearts, love
изображали исторические личности:
/.#(
Adolf Hitler
((:- =)X
Charlie Chaplin
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
311
флаги стран:
[-+-] England
[ | | ] France Ireland Italy
[o]
Japan
рисунки:
@>+-+-A rose.
<')))))><
Fish
[#]|
Computer
<:3)~~~~~
Mouse
Русские смайлы
Основная функции смайлов заключается в выражении эмоций участников
коммуникации.
Реально используемый в процессе коммуникации набор смайлов невелик.
Можно констатировать в частотных пиктограммах разумный баланс между
рисунком и абстрактным обозначением, между небольшим числом основных
символов : ) ( - и стремлением использовать дополнительные ресурсы клавиатуры (чтобы клавиши не простаивали напрасно!).
Варьируя минимальный набор из четырех знаков, участники ИК передают
самые общие эмоции и оценки (весело — грустно, хорошо — плохо), такие
основные смайлы можно расположить на шкале, обозначающей «степень» накала эмоции или интенсивность оценки: :-))) :-)) :-) - :-( - :-(( :-(((.
Решил освежить в памяти, и послушал микс записанный для магазина
хаус (к сожалению был очень занят вчера так что не смог включить радио)
тот микс был слабеньким ((((((( но я надеюсь сейчас гораздо лучше.
Отметим, что узкогрупповые И-сообщества используют более специальные
смайлы, хотя их внедрение в узус требует дополнительных усилий пользователей и долговременного стабильного общения в сети.
Эмоции — трудная для «выражения словами» семантическая сфера, поэтому передача эмоциональных смыслов через «картинку» и шкалу, использование принципа градации — это наиболее простой и эффективный способ их
«письменной» передачи в ИК.
В последнее время в узусе ИК получают распространение движущиеся картинки-смайлики и картинки, изображающие печати с надписями-ком­
ментариями, содержащими оценку авторского сообщения (поста): «Ржунимагу», «Аффтар выпей йаду!» и т. п.
312
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
­ ­ ­
­ ­ ­ ­ ­
­ ­ ­
­ ­ ­
­ ­
­ ­
­
­
По-видимому, функция смайлов не исчерпывается выражением эмоций
пользователей. Пиктограммы и картинки являются многозначными средствами, восполняющими неполноту виртуального общения.
Один из вербальных способов восстановления целостности общения
в ИК — это авторские комментарии, которые сопровождают общение и воспроизводят ситуацию общения, — собственные ремарки беседующих. Театральные ремарки имеют цель более точно охарактеризовать место действия,
внешность, поведение, жесты, интонацию героев, поясняют ход действия.
В чате человек, являясь и автором текста и его действующим лицом,
комментируя свое сообщение, описывает воображаемые действия и воспроизводит воображаемую окружающую обстановку для других пользователей.
Имя: NU-NU, Город: Tallinn
Комментарии: Интересна реакция на мой коммент :-)
Уже хохочу
Отмечая стремление пользователей сделать более зримым виртуальное
общение, можно констатировать, что информативность таких дополнительных
сообщений, как правило, близка к нулю: «Пчела: помахала и убежала. Таймаут для Пчела», «что-то никого не видно (осматриваясь)», «ну, мне пора (зевая
и посматривая на часы)» и т. п. Их содержательная ценность, по-видимому,
связана с необходимостью строить общение в соответствии с определенным
стандартом как последовательность действий (помахала, убежала, пошел к выходу, посмотрел на часы). В целом же такие ремарки воспринимаются скорее
как общепринятая игра.
19:31:00 Pyshok: VAV:Как делы?
19:33:35 VAV: Pyshok, потихоньку кончаются. А как у тебя? Ты кто
будешь и откуда?
==> VAV почесал нос и пошёл к выходу...
19:44:33 VAV: Пока, мне пора!
Дикарка
То-то и оно, что очень сложно иной раз разобраться, понять, в чем дело.
Вроде все не плохо и нет причин для беспокойства, а все равно одиноко.
Может из-за того, что не хватает в жизни вспышек, фейерверка? А может
от того, что тебе уже 42, чувствуешь на двадцать с небольшим и хочется
выкинуть что-нибудь этакое… да хоть на дерево влезть как в детстве? Я
не знаю ***печально потупив глазки***
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
313
Ли пишет:
цитата:
***Втянувшись по стойке смирно рапортует*** Отставила блин в
сторонку!
(Одобряюще) ТО-то же! Смотри у меня! Не балуй больше...Никаких
блинов в одиночестве
Maruseshka пишет:
Ну вот ***насупившись*** только заныкала под подушку что б слопать в одиночестве и разжиреть как на те... отставляй его в сторонку
(http://zavalinkachat.borda.ru/?1-2-0-00000296-000-40-0)
Смайл как культурный знак
и символ интернет-сообщества
В ИК смайлы используются и как культурные символы, знаки принадлежности к тому или иному Интернет-сообществу.
Пример культурно «нагруженного» смайла:
[:]||||||||||[:] — Бая́н, боян, бойан, бaянчег (превед-эрратив), кана́ццкий баян,
[:]||||||||||[:] (смайл) — осуждающая реплика, говорящая о том, что «креатив» (см.;
т. е. пост / шутка / рассказ) является копией другого (зачастую давно всем известного). Например, «Баян. Было год назад». Происхождением баян обязан регулярному появлению на сайте anekdot.ru (с 07 марта 1999 года в рубрике Остальные
новые анекдоты) и других подобных бородатого анекдота: «Хоронили тёщу, порвали два баяна». Позднее «баянами» стали называть все повторные анекдоты и
постинги. Выражение «канаццкий баян» (то есть «канадский») изначально относилось к регулярно всплывающему в различных форумах и конференциях рассказу Дневник канадского эмигранта/Канада. Баянист — человек, неоднократно
замеченный в постинге баянов (Интернет-энциклопедия «Википедия»).
Y — смайл, стилизующий медведя с приветственно раскинутыми лапами и
говорящего: «Превед!» Используется как приветствие и одновременно означает принадлежность к сообществу ЖЖ. Ср.:
«…среда, в которой эта картинка буквально за неделю стала знаковой,
а эта среда — ЖЖ, т. е. русскоговорящий сектор Livejournal, насчитывающий
сотни тысяч персональных блогов. Т. е. “превед” — это не просто неграмотное написание, это своеобразный пароль, приветствие “посвящённых”.
Идею тут же подхватили рекламщики, сдабривая свои лозунги “пре­
вед”ствиями. “Превед” вышел на улицы вместе с протестующими, попал на
транспаранты-поздравления. Протестующие студенты выступили с лозунгами:
“Иванов, Превед. Нет призыву!”… Сегодня можно приобрести майки, кепки,
часы и даже презервативы с символикой наглого медведя» (Журнал «Я» YA
Russian-American bi-weekly magazine).
314
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
В заключение можно сделать вывод о том, что формально-структурные
свойства сообщения становятся в ИК очень весомыми, а часто и «перевешивают» его содержательные стороны. Для общения в ИК характерны сложность
правил и т. н. высокий «уровень креативности». Коммуникативная целесообразность в этом случае отступает перед увлечением языковыми экспериментами. Можно верить, что гармоничное сочетание всех возможностей, предоставляемых ИК, позволит избегать превращения содержательного общения в
«игру в бисер».
Языковой образ ИК
Метафоры Интернета
Эта тема привлекает к себе внимание лингвистов [Лейбов 1997], психологов [Войскунский 2001], ученых и журналистов, вызывает активный интерес и
у простых пользователей.
Метафорические образы помогают нам увидеть существенные черты Интернета как многогранного феномена: средства коммуникации, среды общения,
гипертекстового пространства, в котором протекает коммуникации и др. Кроме
того, важно, что метафорические образы Интернета представляют нам восприятие простого носителя языка, отражают наивную, а не научную картину мира.
Многие метафоры ИК заданы английским источником — исходной терминологией, которая на почве русскоязычного узуса получает новое осмысление,
обрастает специфическими культурными текстами и коннотациями.
По сравнению с англоязычным узусом (см., например, [Markham 2003])
в русском языке употребителен очень большой репертуар метафор, при этом
образы с отрицательными чертами скорее преобладают над образами с положительной оценкой.
Метафоры, раскрывающие внутреннюю форму слов
WWW, Интернет
WWW
Английская аббревиатура WWW подвергается в русскоязычном узусе ИК
игровому переосмыслению и обыгрыванию.
Во-первых, появляется соответствие на кириллице, набранное в другой
раскладке клавиатуры: WWW преобразуется в ЦЦЦ 6.
Для русского языка характерны ироничные и отрицательные коннотации шипящих звуков и ц, эти звуки часто используются в словах-экспрессивах.
6
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
315
Во-вторых, создаются соответствия на русском языке — ППП (Повсеместно протянутая паутина), MMM (эм-эм-эм — перевернутая буква W, намек на
финансовую пирамиду Мавроди). Эти аббревиатуры соотносятся и с узуальными образованиями ВВП (В. В. Путин) и ВВП (валовый внутренний продукт).
При погружении в русскоязычный узус происходит обрастание этого ключевого слова ассоциациями и культурными контекстами.
Из тоталитарной эпохи — в виртуальную. СССР и WWW.
Когда я вижу слово WWW, я вспоминаю СССР. В самом деле, оба
проекта выношены одним, глобалистским сознанием, которое любит
абстракции и аббревиатуры, любит сокращать слова и множить буквы в сокращениях. Сначала множилась буква С (союз, социализм, советы), которая обозначала соединение, сплоченность и прочие черты
общности-обобщения, милые сердцу левого интеллектуала. Потом проект ССС дал трещину — и на смену ему пришел проект WWW. Сознания
всех стран и времен, соединяйтесь! Удивительно, как плавно история
создания WWW вписывается в историю распада ССС как ее прямое хронологическое продолжение. Кончилась одна система, тоталитарная, —
на смену ей пришла другая, виртуальная, столь же огромная, всеобъемлющая, но уже не требующая крови и мук в оплату всемирного братства
[Эпштейн 2000].
В английском языке игровая расшифровка акронима идет в другом направлении: WWW — What Women Want, Wonderful World of Window, Woody's Windows Watch и др.
net
Неметафорические игры со словом Интернет, распространенные в ИК,
основаны на межъязыковом соответствии английского net и русского нет
(см. выше).
Форум Точек.нет — общение без границ.
bashne.net — название сайта по сбору подписей против строительства небоскреба «Газпром-Сити» в СПб.
При переводе слова net начинает эксплуатироваться богатый семантический потенциал слова сеть.
сеть, сетка, сети
Для этой метафоры характерна актуализация сем прямого значения слова,
оживление компонентов «приспособление для ловли рыбы или ловли птиц и
т. д.», «сплетение нитей», «перекрещивание нитей», «связь узлами». Переносное значение ‘быть связанными в единую систему’ характерно для частотных
нейтральных контекстов.
316
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Компоненты «ловить», «запутывать(ся) в сети» имеют отрицательные
коннотации. Компьютерная сеть может осмысляться носителями языка и как
положительное, и как отрицательное «изобретение». Пример отрицательного
образа: «Интернет — бесовские сети». Положительный образ Сети встречается реже: «Сеть поддерживает меня, как надежный гамак».
Перевод слова net — сеть встречается во всех славянских языках. Игра
слов попасть в сеть означает определенный вид зависимости от сетевой жизни, а также опирается на «рыболовное мировоззрение» — быть пойманным,
как рыба (Деян Айдачич. Новые славянские слова и метафоры в Интернете,
1999, Slavic Gate, kapija@narod.ru 2000-2001).
паутина
World Wide Web — всемирная, повсеместно протянутая паутина.
Это основная метафора, заложенная в официальном названии глобальной
сети и прежде всего Интернета как самого крупного международного объединения сетей.
Сеть и паутина представляют собой разные виды структур: равномерное перекрещивание сегментов в сети и цепочечно-радиальное соединение узлов в паутине. Отметим, что строение паутины изоморфно структуре семантического поля
и связям между разными значениями многозначного слова. Типу связей в Интернете более соответствует образ паутины, это менее регулярный, более свободный,
сложный, запутанный, имеющий разные центры тип соединений частей в целое.
Структура связей провайдеров представляет собой многолучевую
«звезду» с центром в Москве, но в последние два года на некоторых концах
этой «звезды» формируются свои «минизвёзды» с центрами в межрегиональных центрах развития Интернета (Ю. Росич, Российский Интернет:
пространственная картина паутины 01.12.2000).
В русском узусе ИК также распространены нейтральные названия на основе
образа паутины:
Интернет-кафе / Интернет-клуб / Интернет-магазин /учебно-игровой
молодежный центр /«Паутина»;
В Рунете 22 мая 2006 года были официально объявлены победители
«Золотой паутины 2006». На сайте «Золотая паутина 2006» можно найти
ссылки на работы победителей и всех участников конкурса;
«Картинки в паутинке» — сайт для детей и родителей.
Главная характеристика всемирной паутины — «огромная»:
Здесь в прекрасно оборудованной студии любой желающий за считанные секунды может побывать в огромной паутине Интернета, и достать
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
317
то, что необходимо...; Мой сайтец! Добро пожаловать в мой маленький уголок в этой огромной паутине Интернета.
Существенная особенность «русской паутины» (русского сегмента всемирной паутины) — отсутствие целостности, непростроенность связей, она «редкая» и «рваная»:
В рваной паутине сетей трудно найти нужную информацию;
Русская паутина редкая и рваная, сайты многих научных ресурсов не
связаны, от одного к университета к другому не ведет никакой ссылки.
Яркие оценочные компоненты исходной метафоры постоянно оживляются,
актуализируется в текстах ИК.
Черты Интернета соотносятся со свойствами паутины — она липкая, затягивает, в ней запутываются, она «засасывает». Активны многие позиции фрейма: паук, который подстерегает и ловит добычу, мухи, запутывающиеся в ней.
Однако типичны как отрицательные, так и положительные оценки, «преодолевающие» очевидные свойства и характеристики паутины: «липкость», использование как орудия охоты на жертву. Ср.:
Клуб поэзии — СТИХ
по сайтам и ссылкам в липкой паутине Интернета
Там есть интернет через GPRS, но замкнутая водой вокруг реальность
с живым общением у костра значительно круче бескрайних просторов липкой паутины LJ.
Вообще я очень люблю эту липкую паутину — интернет иногда провожу в ней сутки напролёт не замечая их (сутки) ну и пролёт тоже.
Стихи.ру — национальный сервер...
я очень рада что встретила тебя в этой липкой паутине интернета!
А Трилье — это выход из липкой паутины интернета, которое засасывает тебя с головы до пят и не отпускает.
Уходил я из липких объятий интернет паутины, а за время моего от­
сутствия…
...тяга к виртуальному общению давала о себе знать — и помнили мы
об оставшихся, запутавшихся в липкой паутине интернета и на встречу
ну никак не пришедших. ...
Культура опозорила нас, мы в оффлайне, мы вечно в оффлайне. Не хватит ни какой силы разума, сознания, чтобы распутать многочисленные
рваные паутины…
Тогда интернет из всемирной энциклопедии превращается во всемирную паутину, когда человек из пчелы, собирающей нектар, становится
мухой, перелетающей с одной нечистОты к другой. В детском возрасте
(или даже в любом возрасте на стадии осваивания интернета) возможности человека стать пчелой или мухой равны. Можно сказать больше: для
318
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
того чтобы стать пчелой, нужно потратить усилия. И технические средства
(как помощь, дополнение к самовоспитанию) могут в этом помочь. Вопрос
какие? (форум сайта диакона Андрея Кураева).
Метафора паутины приобретает в ИК перформансный характер, превращается в действо. На ее основе был создан один из первых виртуальных персонажей сети Мухин. Cр.:
Май Иванович Мухин — яркий пример виртуала, созданного именно
ради самой литературной игры как таковой, а не ради сокрытия личности
автора.
Май Иванович Мухин, автор аббревиатуры ППП («Повсеместно Протянутая Паутина») — пенсионер. Родился он в Вятке в 1917 г., за три дня до
печальных событий, потрясших мир, таким образом, в 1997 году Мухину
было 80 лет, но, не смотря на это, остается бодрым старичком. Компьютер
был подарен сыном: «Перед отъездом Анатолий мне решил подарок сделать. Хотел автомобиль подарить — но я говорю: какой мне автомобиль, я
уж и пешком с трудом хожу! И вот он взял и купил компьютер». К интернету подключил приятель из Москвы: «Он поглядел на то, как я в “Цивилизацию” с утра до ночи играю и говорит: “Вай, жаль мне тебя, Иваныч! Ты
с компьютером все равно как тот дикарь с микроскопом”. Пошел к своим
партнерам, наладили мне связь. Модем-то встроенный был».
Вот и стал Мухин первым пенсионером Сети. С 17 января 1997 года
начинают выходить его обозрения «Перелетные мухи». Всего до 6 мая
1997 вышло 16 номеров, после чего Май Иванович отбыл на конференцию
старейшин Интернета …Мухин был очень «добрым» виртуалом, что само
по себе редкость, учитывая то, что наиболее простой и действенный способ «раскрутить» виртуала — это устроить скандал, эпатировать публику, «наехать» на кого-нибудь, писать «обзирательства интернета», как это
делала Катя Деткина. Мухин даже если и журил, то по-доброму, выдавая
каждому сайту количество мух от одной до пяти, соизмеримое с качеством
сайта, чем напоминал англоязычный сайт Tucows, оценивающий качество
программного обеспечения в «коровах» [Смирнов 2002].
Вот что говорит в интервью «Русскому журналу» про виртуальность Мухина
его создатель — Роман Лейбов: «Мухин, насколько я понимаю, первый виртуал. Каждый может быть виртуалом как угодно, и когда Катя Деткина появилась, уже были понятны тенденции. А Май Иваныч был создан, такой виртуал
с человеческим лицом. Его не нужно было вылавливать, он не демонстрировал
своего паспорта, но зато он был душевным, отвечал на письма, причем не наезжал на своих корреспондентов» (Там же).
М. Н. Эпштейн говорит иронично о том, что Роман Лейбов писал некоторое
время в облике виртуала Мухина, а затем раскрыл мистификацию, с чем было
связано много претензий и разочарований пользователей:
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
319
Меня, правда, огорчило, что человек по имени Роман, один из зачинателей русского Интернета и изобретатель гипертекстуального «Романа»,
поменял гениальную свою фамилию «Мухин» на пресный псевдоним
«Лейбов». Ведь «мухин» — это просто нарицательное имя для всех нас,
барахтающихся в электронной паутине, которая запутывает нас в себе
быстрее, чем мы успеваем из нее выбраться, — и липнем, влипаем, смешно и беспомощно кувыркаемся. Может, и встречаются в этой паутине настоящие мастера-пауки, но себя я ощущаю именно мухой (М. Н. Эпштейн,
«О виртуальной словесности. Синеющая страна», Русский журнал).
пространство
Метафора Интернет — киберпространство (киберспейс) / виртуальное
пространство / гипертекстовое пространство принадлежит к числу базовых
общеязыковых пространственных метафор [Лакофф 1995]. Оно может осмысляться через разные манифестации культурного (город, деревня) и природного
(лес, степь, море, заповедник) пространства.
лес (чаща) — заповедник — степь — болото — море
Мне кажется, киберпространство живет в крови россиянина — как
некий зуд кочевья, как сверхземное приволье, еще не изгаженное экологически, — и технически более доступное, чем черная дыра космоса.
Виртуальное пространство компьютерных сетей — голубой сияющий
заповедник, где вольно бродится по бесконечно расходящимся дорожкам: забыться, затеряться, прожить много жизней, сменить много имен...
(М. Эпштейн «О виртуальной словесности. Синеющая страна», Русский
журнал);
Думаю, когда Россия технически освоит эти пространства, она обнаружит в них много сродного традициям своей культуры — в частности, электронную соборность, пренебрежение к частной собственности
и узкой специализации, метафизические пиянство и кочевье, дремучий
лес, широкую степь, «раззудись, плечо, размахнись, рука» и т. д. и т. п.
(Там же);
Интернет представляется темным дремучим лесом, один неверный
шаг и ты в глухой непроходимой чаще, где за каждым деревом горят
красные глаза хакера (слишком долго просидевшего за монитором). Напуганный такой картиной молодой неопытный юзер пугливо жмется к
стенке, и каждый раз настороженно озирается по сторонам, а не ждет
ли за этой ссылкой, смерть его жесткому диску? (www.i2r.ru/article.
shtml?id=11544, 07.12.2002);
Те, кто попал в кабалу новой эпохи — сначала текстового редактора
и компьютерной игры, а потом — бездонного болота Сети (Г. Гусейнов,
Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей, НЛО, № 43, 2000).
320
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Приведем пример стихотворного текста, посвященного чату «Сибирские
партизаны». Это достаточно типичный образец языкового творчества пользователей ИК. Образы, используемые в такого рода текстах, обычно носят узуальный характер.
В глубинке леса, на опушке
Новосибирских web-пространств
Стоят землянки и избушки
Между деревьев партизан.
Тропинки к тем деревьям главным
Протоптаны. И всей толпой
В ушанках, в валенках, с берданой
Все бродят, чатясь меж собой.
(Творческая страничка Плюснина Ивана.
Чату «Сибирские партизаны» посвящается,
18.04.1998).
море (грязной) информации
Общеязыковая метафора море информации часто предстает в ИК как клише с отрицательной оценкой: море грязной информации.
Стандартные обозначения работы в Интернете — выражения осваивать
просторы всемирной паутины и пробираться сквозь дебри киберпространства формируют разные образы информационного пространства с присущими им противоположными признаками (и способами передвижения):
необъятность, простор, широта, с одной стороны, и сложность его организации, наличие препятствий, которые приходится преодолевать, — с
другой. Эти смыслы отражены в названиях некоторых Интернет-ресурсов,
например, информационно-развлекательного портала «Чертовы кулички»
(www.kulichki.com), сайта «Перекресток», форума «Толкучка». Ср. также
такой контекст:
Интернет — настолько обширное пространство, что иной раз проторение тропинки от своей избушки до соседней — это «способ выживания
в пустом заснеженном мире». Сеть — антипод тому, о чем писал Пристли:
«Англичане живут в старой, густонаселенной стране. Живущий тут человек вынужден обособляться от других. Он молчит, потому что хочет побыть наедине с собой».
Пользователь ЖЖ [Живого Журнала. — Е. К.] — антипод описанного
персонажа… Ему хочется найти родную душу, увидеть такого же рыбака и
откровенно потолковать обо всем. Или быстро получить совет. Или решить
профессиональный вопрос (И. Терентьева, Рунет. Особенности русскоязычных диаспор в разных странах, 03.10.02).
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
321
Представлению о запутанности гипертекстового пространства Интернета и
сложности передвижения по нему, необходимости находить путь соответствует образ лабиринта как культурного пространства.
лабиринт
Это блуждание в бесконечном лабиринте, где то и дело наталкиваешься на
закрытую дверь:
«Невозможно найти страницу.
Возможно, эта страница была удалена, переименована, или она временно
недоступна.
Сервис временно не доступен.
Приносим свои извинения».
Ср. стереотипное выражение блуждание в компьютерном лабиринте из научного текста: «Возникая в результате… длительного блуждания в информационном компьютерном лабиринте, он характеризуется сильной зависимостью
от этой деятельности (своеобразной компьютерной наркоманией) и потерей
контроля над своими действиями» [Бабаева, Войскунский 1998].
дорога
Одна из самых общеупотребительных метафор Интернета в английском
языке — Information Superhighway — (информационная) высокоскоростная
магистраль, скоростная трасса. Характерно, что она, как и метафора дороги,
совсем не употребляется в русском языке, т. к. с понятием дороги у русско­
язычных носителей не связано представление о быстроте передвижения,
высокой технической оснащенности, удобстве этого вида связи и полноте
охвата сетью дорог территории пространства.
В английском же языке эта очень частотная метафора стала базовой для
обозначения Интернета и вытесняет исходные метафоры net и web [Markham
2003]. В русском языке примеры этой метафоры малочисленны: «…осваивались навыки интернационального общения, сетевая культура, английский язык.
Метафора информационной дороги развивается, как и сами дороги» (uchcom.
botik.ru/libr/tlm98.koi8.html).
Интернет может осмысляться и как открытое, незамкнутое, и как закрытое,
замкнутое пространство. Одно из основных действий пользователей в сети —
поиск информации — метафоризируется посредством разных глаголов. Эти
глаголы также характеризуют пространство Интернета.
Лексические обозначения передвижения пользователей по Сети
Обратимся к анализу глаголов, которыми пользователи обозначают установление доступа, подключение, «вход» в Интернет. Выбор того или иного глагола
322
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
имплицитно задает разные пространственные ориентиры, направление движения и характеристики пространства (движение вовне / внутрь, открытого / закрытого пространства). В ИК «простые» носители языка очень внимательны к
языковому воплощению своих сообщений. Словоцентричность общения в ИК
выражается, в частности, в повышенной языковой рефлексии пишущих. Ниже
приводятся материалы мини-опроса на тему «Как вы говорите: входить или
выходить в Интернет?», проведенного самими пользователями на музыкальном развлекательном сайте.
Войти, выйти
вход — выход
Tema: Входите или выходите в Интернет? | автор: #1313 | постов: 39
вот такой сложный и неоднозначный диалектический замут =)
апдейт голосов:
5 человек входят
4 человека выходит
Я честно говорю когда как. когда выхожу, когда вхожу *) Еще было пару
случаев когда я запускаю аську я кричу многим я наконецто заполз в этот
инет *)
ну всякие слова типа «залез», «заполз», «законнектился» и т. д. я специально отбросил. да, они самые популярные, но вопрос не в том =)
я говорю вышел в интернет... прям как в анекдоте... В розыскном деле сказанно: «Вышел в интернет и не вернулся!»
не знаю, как я ..
Но я обычно говорю: «выходи в инет!» — голосую за «выход».
Добавлено:
Входят... в Глубину
а я в интернет выхожу :-) каждое (буднее) утро сначала выхожу на улицу,
потом вхожу в офис, а потом выхожу в интернет. потому что входят туда, где
есть реальные, осязаемые границы — в комнату, в квартиру, в офис, в кабак,
в клуб :-) а выходят на улицу, где границ реально нет — можно идти, куда захочешь. в интернете границ тоже нет — всегда можно найти что-то новое,
что ты еще не видел. а учитывая то, что обычно интернет-терминалы стоят
именно в помещениях — то в интернет именно выходят. хотя если у вас кпк
и вы сидите под елкой в лесу, то это уже более философский вопрос :-)
Я смотрю, народ больше выходит, чем входит…
вот фиг знает ...
точно говорю что это самая интересная тема на этом форуме!!! БРАВО!
так что теперь включаем слежку, скоро напишу результаты =)
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
323
А я и вхожу, и выхожу..
а я всегда залезаю в нет, а не вхожу и не выхожу. почему — не знаю
Не знаю, как кто, лично я туда просто впихиваюсь и засовываюсь с головой
Я или залезаю, или захожу, или выхожу. А «вхожу» — как-то не замечала
за собой
Залезть или войти в интернет.
«Выйти из дома» еще можно, но «Выйти в Интернет» — это наверное
для впечатлительных людей для которых интернет стал почти реальностью.
Выхожу на мой взгляд звучит естественней, чем вхожу.
я включаю инет, а потом там сижу
Я в нём зависаю... часами
А я вообще говорю «пойду в и-нет» ухожу в Интернет
Обозначения, зафиксированные в процессе дискуссии-опроса, принадлежат к частотным узуальным номинациям ИК. Их вариативность отражает
значимые характеристики действия установления соединения с компьютерной
сетью: входить (в закрытое пространство) — выходить (в открытое пространство), заходить (ненадолго), залезать (двигаться по вертикали, проникать с
усилием), впихиваться (двигаться с трудом в узком пространстве). Наряду с
метафорическими названиями действия употребляется и заимствование, которое уже подверглось адаптации в русском узусе:
Бывают минуты, когда крокодил не ловится, комп не грузится, Инет
не коннектится, когда CD-ROM рвется, как бомба, и от надписи File not
Found не спастись, даже закрыв глаза… (Мой компьютер, № 48 (219),
02.12.2002).
Отметим, что жанр опроса принадлежит к числу самых распространенных и
любимых в ИК.
Поскольку одна из главных функций Интернета как технического средства
и среды общения — это распространение информации и обмен данными, глаголы движения выражают особенности взаимодействия пользователей в ИК.
Другие глаголы, выражающие движение пользователей в Интернете:
ходить
Я сходила по ссылке ЖЖ, присланной на френд-ленту, потом я узнала,
что там пишут многие известные литераторы, стала захаживать туда с
целью читать именно их;
324
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Заголовок: Re: Зачем вы приходите на форум?
Прихожу на форум потому, что это гораздо удобнее визуального общения. Это та же тусовка, вечеринка. Компьютер — это только средство.
Когда-то были ассамблеи, балы, вечера с музыцырованием, посиделки на
кухне. А теперь все это происходит в виртуальном мире
(http://zavalinkachat.borda.ru/?1-2-0-00000296-000-0-0-1163511828).
бродить (ходить в разных направлениях, медленно, бесцельно)
Привет, всем тем, кто забрел на мою страничку, в столь огромной паутине интернета!;
…всем случайно забредшим на эти страницы рад сообщить, что…
блуждать (ходить бесцельно, не зная точного направления)
Если Вы устали блуждать по просторам сети, зайдите на наш сайт и
отдохните!
гулять (ходить без цели, для удовольствия)
В то же время, число юзеров, гуляющих по интернету с помощью
обычных компьютеров, составило всего 66 миллионов человек, пишет
InfoWorld.
путешествовать
Представление о путешествии по Интернету задается метафорами-терми­
нами, принятыми в английском языке: route — маршрут, router — маршрутизатор, navigation — навигация и т. д.
Пользователь Интернета физически не покидает того помещения, в котором он находится во время путешествия по просторам Интернета, куда
он попадает через окно монитора…;
Путеводитель в море русских ЖЖ;
На этот раз объектами пристального внимания издания стали 9 универсальных устройств, объединяющих в одном корпусе ADSL-модем,
маршрутизатор с функциями межсетевого экрана…;
Путешествие по всемирной паутине станет легким и приятным с
нами!;
Обитель Хаоса. Приветствую тебя, путник, ты попал на мой сайт в
огромной паутине интернета.
лазить (перемещаться вверх — вниз, в разных направлениях, прилагая усилия)
Процесс перемещения по Интернету обозначается как действие, сопряженное с усилием, глагольные метафоры «залезть в Интернет», «лазить по сети»
в молодежной аудитории частотны.
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
325
погрузиться
— По разнообразию российское Интернет-сообщество может уже
сравниться с американским?
— Обобщать трудно. Представители всех направлений в России, естественно, есть. Но поскольку российская Паутина редкая, до сих пор в нее
не было возможности погружаться, по ней не скользишь так плавно, как
по американской (Computerworld № 26, 1997, интервью с поэтом А. Цветковым, ведущим рубрику об Интернете на радио «Свобода»);
Речь шла... о добровольном погружении в сеть, которая стала для десятков тысяч молодых людей милей родного дома (Научно-популярная
статья о языке ИК).
скользить
Предыдущий пример показывает характерное для узуса ИК смешение разных фреймов: погружаться в паутину, скользить по паутине.
заниматься серфингом, серфинг (to surf the Internet).
Уподобление движения в Интернете одному из самых экстремальных видов
спорта, пришло в русский язык из англоязычного узуса. В Рунете гасятся семы
«легкость, быстрота передвижения», «передвижение по волнам», «зримость
траектории», «опасность, риск, связанный с движением». На первый план выдвигаются семы «прерывистость траектории движения», «неопределенность
направления движения». Наряду с нейтральными контекстами появляется отрицательная оценка такого типа «навигации по сети».
Многие «зависают» в чатах и часами болтают ни о чем с виртуальными
собеседниками. Особенной популярностью пользуются графические чаты,
где каждый участник представлен на экране неким виртуальным персонажем… А многие «ловят кайф», занимаясь Интернет-серфингом — просто
перескакивая с одного сайта на другой [Сазонов 2006];
ТК Урал—Япония: мобильно жить не запретишь
В 2005 году общее число мобильных пользователей интернета, предающихся серфингу посредством сотовых телефонов, впервые превысило
число «фиксированных...
Серфинг — это, когда Вы находитесь в Интернет, занимаетесь своими
делами, а в это время у Вас запущена программа — viewbar, показывающая рекламу...
Клуб Гвоздоедов — Объединение пользователей Интернета, зарабатывающих серфингом по страницам рекламодателей…
Что подразумевается под Интернет-серфингом?
Вообще Интернет-серфинг это посещение страниц в сети интернет.
Также есть такая штука как серфы CAPы. Это системы где вам платят
мелочь за просмотр страниц в интернете. Так же есть так сказать Инвести-
326
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
ционные серфы. Это один из видов HYIP — Высокодоходных и высокорисковых финансовых пирамид.
рыскать (поиск информации)
…люди совершенно не умели работать в этой системе; а я и еще один
парень из нашего отдела, по образованию компьютерный инженер, — наш
начали рыскать в Паутине…
Глаголы, обозначающие перемещение информации:
выкладывать
выкладывать в сеть / в сетку / в сети / в сетях
зачем выкладывают в сети музыку в формате Mp3? Фильмы? Программы?;
в сетку выкладывают то, что самому досталось на халяву или ворованное. А то, что на свои кровные — хрен там:);
Даже если кто-то что-то выложит в сеть (хотя не вижу никакой мотивации в этом), это будет лишняя реклама православия и нравственности…;
Допустим, есть некое место в Сети, куда я выкладываю все мои статьи по
мере написания… Документ, выложенный в Сеть, имеет только один тираж.
И тираж этот равен единице: документ существует в Сети в единственном экземпляре… Распространяется только адрес документа, либо адрес сайта…
скачивать / скачка
Электронная библиотека: скачать бесплатно книги, справ...;
БОЛЬШАЯ БИБЛИОТЕКА, бесплатная скачка!
сливать
вывешивать, вешать
Поколение 20-летних — это поколение сайтов со свободной публикацией, где все кто угодно вешают всё что угодно, и общий уровень — сами
понимаете, какой… («Большая деревня Интернета. Дети в сети, или 50 тысяч новых писателей», Новая газета, 13.03.2006).
Глаголы, называющие положение в пространстве:
лежать
PS. В самом начале обещал написать об одной забавности. Так вот. Не
единожды замечено, что как только на АБС появляется какой-то, скажем
так, неоднозначный материал с упоминанием ВВП, на сервере, где находится сайт, случаются какие-то проблемы. Так, в своё время после размещения
текста с заголовком «Сука Путина стала бабушкой» сервер лежал полдня.
Сегодня вот подняли эту тему (никаких претензий с моей стороны!
сайте периодически случаются зависания... С чего бы это?
). На
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
327
сидеть
сидеть (находиться где-либо длительное время)
Незнакомка.RU / портал любви
Интeресы: люблю ходить в кино, читать и «сидеть» в Интернете;
Англичанам запретили сидеть в интернете больше недели — РОЦИТ: сводка новостей ... (РОЦИТ — Региональный Общественный Центр
Интернет-Технологий);
Кто дольше сидит в интернете: статистика.
Лидерами по времени пользования интернетом среди европейцев стали французы, которые в среднем проводят в сети 13 часов в неделю…
В дневное время интернет занимает второе место по популярности
среди СМИ после радио, а в вечернее уступает лишь телевидению (Газета.
Ru, 29.11.2006);
Добрый вечер. Не засиживайтесь в сети... (обращение к пользователям в Интернет-журнале «Домашний Компьютер»).
Метафорическое употребление изменяет сочетаемость глагола.
Хочешь знать как Я сижу в Интернете БЕСПЛАТНО?!;
Закажите более 40 способов бесплатного подключения к Интернету..
halav40.narod.ru · 2 КБ · 27.07.2006;
СБУ задержала студента, который «сидел» в Интернете за счет «Укртелекома»;
Multown — Мульт Городок. Опрос — С какой скоростью вы сидите
в интернете?;
Залезть в Интернет и сидеть в нём — моё любимое занятие.
Мои друзья сидят на Интернете.
Лексические обозначения места в Сети
Для называния места в сети используется несколько устойчивых обозначений: узел, сайт, страница.
При обозначении Интернет-ресурсов происходит конкуренция метафорических и прямых, исконных и иноязычных номинаций. Наряду с терминологическим иноязычным заимствованием сайт (от англ. site — место) употребляется русское соответствие страница. Процессы выбора и закрепления той или
иной номинации, распределения их значений находятся в стадии становления.
Ср.:
— Сейчас несколькими словами обозначают одно из ключевых понятий интернета. Например, «узел», «страница», «место», «сайт», «home
page». Какое слово вы предпочитаете и как относитесь к остальным? Что
приживется?
328
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
— Я пока использую слово «страница», хотя это и не совсем правильно, даже в качестве перевода соответствующего английского термина. В английской терминологии «home page» и «site» имеют разный смысл. Скажем,
«Анекдоты из России» — это «site», а я говорю «страница». Но прямой
перевод «site — место» вряд ли приживется. Само слово «сайт» имеет, помоему, хорошие шансы войти в русский язык… (Д. Вернер, «Все творческие
возможности интернета еще только начинают осваиваться». Герои нашего
времени, Russian Web Classic Award. Классика русской паутины, 1998).
В настоящее время для обозначения авторских и общих Интернет-ресурсов используются квазисинонимичные обозначения страница и сайт. Слово страница в
новых значениях — ‘ фрагмент текста на экране монитора’, ‘место в компьютерной
сети, тип Интернет-ресурса’ постепенно входит в русский литературный язык.
Город, деревня, село, дом, окно, кафе, кухня, курилка, библиотека, архив,
энциклопедия, кладбище, свалка
город
Я, на самом деле, отношусь к интернету с некоторым цинизмом, поскольку он, конечно, представляет собой «большой город». Мегаполис.
В нем можно обнаружить самые разнообразные сообщества. Временами
то, что можно там обнаружить, просто пугает (О. Киреев, «Антропология юзеров», интервью с англ. писательницей Сью Томас, автором книги
«Hello World!», 24.08.2004, Компьютерра от 10.08.2004);
Доказанные случаи хакинга.
Расшифровка: Без комментариев.
Мотивация: В особо серьезных случаях одним «виртуальным» киллом
дело не обойдется. Чатсити делали не идиоты, будьте уверены.
деревня
Исходная метафора мир — большая деревня Маршалла Маклюэна заключала в себе идею о том, что телевидение сделает мир одной «глобальной деревней» благодаря тому, что небольшим группам жителей вдали от городов будет
обеспечен такой же доступ к информации, что и в больших городах.
В эпоху Интернета образ «мир — глобальная деревня» становится более актуальным, чем во время возникновения телевидения в 60-х годах, т. к. главное преимущество Интернета перед другими средствами передачи информации, помимо
мультимедийности, является возможность мгновенной связи с индивидуальным
пользователем в любой точке планеты. Образ Интернет — глобальная деревня принадлежит к частотным узуальным метафорическим именованиям глобальной сети.
В августовском выпуске журнала «Подводная лодка» опубликована
четвертая часть эпопеи «Обживая глобальную деревню» (http://omni.zyxel.
ru/lines/hic);
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
329
А интернет, с одной стороны, это тусовка — такая же, какая была при
тоталитаризме (но на кухнях). Интернет — это кухня, но уже огромная.
Маршалл Маклюэн говорил, что мир — большая деревня, это и есть деревенская тусовка. А с другой стороны, интернет — спасение для молодой
литературы. Если правильно его использовать («Дети в сети, или 50 тысяч
новых писателей», Новая газета, 13.03.2006);
Можно сказать, что в этом отношении я представляю скорее деревню,
чем город, — и я более интересуюсь тем, что происходит в деревне, а не в
городе. И я рассматриваю интернет как нечто органичное, что изменяется
само по себе — люди изменяются, ландшафт (О. Киреев, «Антропология
юзеров», интервью с Сью Томас, 24.08.2004, Компьютерра от 10.08.2004);
Смерть ЖЖ произойдет по тем же причинам, по которым происходит
всякая смерть — от энтропии. Все больше комментариев от совершенно неизвестных людей. Деревенька, в которой все всех знают, становится городом, потом очень большим городом, из которого хочется уехать в деревеньку.
Писать для десяти человек или для тысячи восьмисот — это совсем разные
занятия. Появляются всякие ограничения — идиотская, например, ответственность за сказанное слово, если не сказать политкорректность, свят-свят
(Д. Горчев, Живой журнал глазами писателей. Вып. 5, 18.07.2003).
село
«Село Компьютеррово и его обитатели. Законы жизни компьютерной
и Интернет — культуры» (И. Васюков, сайт «“Флогистон”: Психология из
первых рук», 02.08.2000).
Примеры использования этой метафоры единичны. Данный пример интересен тем, что ироничное называние Интернета селом укореняет номинацию
в текстах русской культуры, используя соответствующие ассоциации (Село
Степанчиково…). Одновременно создается семантический и стилистический
контраст прямого и метафорического именований: новое техническое средство
и новая коммуникативная среда (компьютер, Интернет, Интернет-культура) соотносится с принадлежащей традиционной крестьянской культуре формой социального объединения (село).
жители
Пользователи ИК устойчиво именуются жителями, это представление используется и в никах: «живущая_в сети», «livininet».
СТАНЬ жителем КУЛИЧЕК:
Если у Вас есть интересный сайт,
Вы можете стать жителем Куличек.
Имя: chestnaj, e-mail: panta4@rambler.ru, Город: Спб.
Комментарии: ну вот я взяла и в так называемую «культурную столицу» перебралась из вполне милого города Пермь, зачем спросите?......так
330
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
люблю я его, т. е. город....и нашей с ним любви никому не понять…
Имя: DJKoty, e-mail: otvali@sigaret.net
Комментарии: Вам-то какая разница, всё равно в сети живете-)
дом
Метафора «дом» чаще всего употребляется не по отношению к Интернету
в целом, а для обозначения Интернет-ресурсов или частей их структуры (в значениях дом — строение, дом — помещение для жилья).
I. УГОЛОВНО НАКАЗУЕМЫЕ ДЕЯНИЯ
Мат в общем фрейме.
Расшифровка: Мат.
Мотивация: В чат иногда приходят дети, не стоим разучивать такие слова.
Оскорбления и ругань, пусть даже в цензурной форме.
Расшифровка: Обращения к одному человеку или ко всему чату в целом в
общем фрейме, изначально направленные на ущемление чести и достоинства присутствующих.
Мотивация: Считайте, что чат — наш общий дом.
Домашней страницей названа главная страница сайта.
Тематические блоки форумов и чатов принято называть «комнатами», а пользователей, общающихся на сайтах, — «жителями» или «гостями».
…Любой пользователь Интернета сталкивался с тем, что разговоры
в «общей комнате» любого чата выглядят одинаково при любом составе
участников. Это вполне закономерно: о чем говорить с теми, кого не знаешь? — Правильно, ни о чем [Травин 2006];
«Русская комната» на чате…
Сhat@mail.ru Многокомнатный чат. 6176 человек в чате.
Представляем нашу новую квартиру: очень удобная для общения, хотя
и населенная…
Как соответствие открытому характеру коммуникации в метафоре «дом»
появляется нестандартная сема «проницаемость, прозрачность стен», которая
противоречит фоновой семе «служит защитой от внешнего мира».
home page (домашняя страница)
Английское… home page может сохраняться, транслитерироваться, изображаться в виде домика, переводиться как домашняя страница, хотя было
выдумано также слово хомяк. Оно может означать страницы, на которых
человек представляет себя лично, и (реже) главную, начальную или основную страницу. Более узкое понятие в сербском Интернете определяется как
личная презентация. В русском для хоум-пейдж выдумано слово особняк.
Мирза Бабаев в тексте «Апология хоум-пейджа» в 14-ом номере электрон-
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
331
ного журнала «ИнтерНЕТ», кроме общих черт, указывает также на различия
между реальным и метафорическим пониманием дома: «Виртуальный дом
отличается от реального своей невещественностью: здесь нет стен, столов
или стульев, есть только тексты, картинки, звуки — информация, которую
нельзя потрогать, можно лишь пережить. Второе отличие — проницаемость:
гостем может быть здесь любой, а не только те, кого мы пригласили. Если
у этого дома все же есть стены, то они прозрачны, проницаемы для любого
взгляда, как комнаты в хрустальном дворце (Деян Айдачич. Новые славянские слова и метафоры в Интернете, 1999, Slavic Gate, 2006);
Пример употребления слова «дом» встречается в русском наречии домой, которые определяют цель движения к основной Интернет-странице
(Там же).
окно
Это одна из центральных метафор в текстах ИК, называющая самую распространенную компьютерную операционную систему Windows.
Терминологическая метафора сделала экран монитора окном, а также подготовила появление метафоры Интернет — окно (в виртуальный мир).
Сближение окна и Интернета (как средства коммуникации, средства
осуществления коммуникативного контакта) обусловлено схожестью функций. Окно — это граница между внешним и внутренним пространством,
место их контакта и связи, место перехода из одного мира в другой, в данном случае — из реального мира в виртуальный. При этом окно изменяет свои главные функции — служить местом проникновения света и воздуха в дом, а также средством визуального контакта 7 — и становится местом выхода во внешний мир, т. е. берет на себя обычную функцию двери. Однако если через дверь происходит физическое перемещение в реальный мир, то окно используется как «мысленный» выход в «иную» реальность.
В интересном исследовании, специально посвященном метафоре окно
[Krysmanski, Lohmann, MacCabe 2006] авторы цитируют Эриха Шефера (Erich
Schäfer): «Семантически окно символизирует — в отличие от двери, через которую физически можно пройти — маяк, из которого домашний человек имеет почти безграничную возможность рассматривать и изучать общественную
жизнь или природу, при этом сочетая выгодную позицию с возможностью отступления и защиты дома».
Метафора окно — выход в мир (чего-либо) принадлежит к числу нагруженных культурными ассоциациями, освоенных, ставших узуальными тропов.
7
Согласно этимологическим словарям [Фасмер 1987: 128, Черных 1993: 594], слово окно
происходит от слова око — «глаз», то же соответствие отмечается и в английском языке, где
слово window восходит к др.-исл. vindauga — «глаз ветра».
332
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
(Ср. прецедентные тексты разных культурных пластов и временных срезов:
русская народная сказка «Колобок», в которой путешествие героя начинается
именно через окно; пушкинская литературная метафора «в Европу прорубить
окно», ставшая афоризмом; фильм «Окно в Париж», построенный на этой метафоре). Тексты ИК продолжают русскую языковую традицию:
В данном случае чайнику описывают некоторый набор действий, каждое из которых, во-первых, выглядит «разумно» и «на пользу» …Это пример
того, что можете делать вы сами, войдя через окно-Интернет в фантастический «мир неограниченных возможностей» (почему-то во все сказочноцивилизованное мы входим через окно) (А. Андреев, «Рунет 90­-х: поколение
чайников и сторожей»).
курилка /кухня
Можно ведь, в конце концов, ничего не писать, но лишь читать дневники
своих знакомых и быть тем самым в курсе событий — ЖЖ заменяет собой
своеобразную курилку как место, где можно узнать последние сплетни.
кафе (место встречи)
Встреча — было ключевое слово. И теперь я скажу, почему Живой
Журнал (а правильнее было бы его назвать Живые Журналы) похож на
кафе.
свалка
В метафоре свалки актуализированы отрицательные характеристики и
оценки информации и способа представления ее в Интернете: разнородность,
ненужность, неупорядоченность.
Типичны такие клише: «Интернет — большая / огромная / грандиозная /
всемирная свалка (информации)».
Интернет — мировая помойка.
А потом всякие «чайники» и «ламеры» пишут в ту же сеть статейки о том,
что интернет — это свалка всякого барахла и мусора, какое только есть на
этом свете.
Интернет — это место отбросов и хлама, куда каждый может сваливать
свой мусор.
Интернет — помойка, отбросы, куча хлама, где все нагромождено, нерассортировано, и каждый может добавить в эту кучу свое.
Обилие мусора в сети, различные никому не нужные домашние странички, заброшенные проекты с претензией на мировое господство и прочее — результат двух свойств: схемы many-to-many, благодаря которой
каждый может быть в роли источника информации и низкой стоимости
создания электронного документа [Смирнов 2002];
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
333
Интернет — такая мусорная куча! Это как кисель, особенно когда просыпается Америка. Чтобы найти там нужную информацию, надо потерять
массу времени на поиски (А. Цветков, поэт, ведущий рубрики об Интернете на радио «Свобода», Интернет и свобода, Computerworld № 26, 1997).
Образ Интернета многозначен, суждения и оценки пользователей отражают двойственное восприятие и разные оценки этой новой коммуникационной
среды. Отрицательный образ Интернета как свалки часто противопоставляется
положительно оцениваемым образам:
Можно говорить «...о двух образах Интернета, представленных в современном массовом сознании. С одной стороны — это Телемская Обитель,
царство интеллектуалов, предающихся свободной игре и неподвластных
превратностям несовершенного социального мира. С другой — Свалка,
где беспорядочно копошатся ужасные Хакеры, Педофилы, Фашисты и
Сатанисты» (Р. Лейбов, «Бессрочная ссылка», 11.05.98, http://www.russ.ru/
ssylka/98-05-11.htm);
Интернет: всемирная свалка или клондайк?
Интернет-государство учителей
Пока интернет — это свалка, на которой набегами пытаются проводить кусочную инвентаризацию.
Интернет — свалка мусора или всемирная библиотека?
Прочитав статью «Интернет — паутина или свалка мусора?», я понял, что многие обитатели паутины слишком замкнулись и не хотят взглянуть на Интернет с точки зрения прогресса и представить его ступенью в
развитии человечества. Я не согласен, что Интернет стал свалкой, это не
свалка — это большая библиотека. Так давайте же примем Интернет за
библиотеку, а книги за сайты.
Как и в любой старой большой библиотеке, здесь много книг, но большинство самых хороших книг — это старые книги, и чтобы к ним прийти,
надо пройти множество стеллажей, убрать пыль и паутины и только после
этого ты найдешь то, что ты действительно искал.
Когда в первый раз мы попадаем в Интернет, мы полны энтузиазма и роемся по всей всемирной библиотеке дабы найти, что-то интересное. Со временем,
как и во всех делах, наш энтузиазм гаснет, а в руках остается всего несколько
книг, эти книги мы готовы просматривать и перечитывать по несколько раз…
(Underground InformatioN Center http://www.uinc.ru/, заключенный,
agapov25@uinc.ru)
В узусе гасятся отрицательные потенциальные семы образа свалки и выделяются положительные.
По словам начальника Мультимедийного отдела Андрея Дикарева,
«Интернет — это свалка». Свалка, в которой «юзеры» ищут полезную информацию.
334
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Интернет — большая свалка, в которой хорошие вещи нужно искать,
мы это делаем за Вас!
Городской Интернет — свалка ссылок на местные ресурсы, чаты, форумы и т. д.
кладбище
Через эту метафору выражается представление о быстро устаревающей,
теряющей актуальность, невостребованной информации. В ИК она сближается с метафорой мусорная свалка.
Сеть напоминает город, в котором никто не убирает трупов — но и
трупы, в свою очередь, не разлагаются, не воняют, а лежат себе тихонько,
никого не трогают, и только иногда споткнувшийся о труп ругнется раздраженно и дальше побежит.
Делать со всем вышеперечисленным, похоже, нечего. Вывод же напрашивается, мне кажется, простой и понятный: расширение сети и засорение сети — это, очевидно, практически одно и то же. По всей видимости,
сама концепция сети как свободного информационного пространства, где
каждая домашняя страничка есть не что иное, как СМИ для особо узкой
целевой аудитории, подразумевает, что крупные, регулярно обновляемые
ресурсы все более и более будут чувствовать себя, как искусственные
спутники на забитой космическим хламом земной орбите. С той лишь разницей, что сама мысль об очищении «орбиты» звучит применительно к
интернету не то утопично, не то преступно. (А. Ларьяновский. Сидели три
обозревателя, http://www.novocybersk.ru/internit/2000/02-11.html).
библиотека
Метафора «библиотека» в приложении к Интернет-коммуникации изменяет наше представление о библиотеке. Утрачивая конкретный денотат (здание,
конкретное место для хранения книг), библиотека становится абстрактным понятием: это база данных, место (адрес в сети) для хранения цифровой информации. То же самое происходит с понятием «книга» при образовании понятия
«электронная книга».
Части Интернета, нацеленные на сбор и хранение электронных текстов, называются более или менее справедливо электронными библиотеками или архивами. Часто библиотекам дается имя автора-собирателя (библиотека Евгения Пескина, Максима Мошкова, Алекса Фарбера и др.) или
имя важного деятеля истории культуры (электронная библиотека Проект
Растко названа именем первого сербского литератора и основателя сербской церкви). Русский проект Вавилон ассоциируется не только с древностью, но и с вавилонской библиотекой Борхеса. (Деян Айдачич. Новые
славянские слова и метафоры в Интернете, 1999, Slavic Gate, kapija@narod.
ru, 2000—2001).
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
335
архив
[Интернет], который представляется мне радикально трансформированной
версией архива. Это архив, приспособленный к эпохе прямой репортажной
коммуникации…
…Интернет — это колоссальное скопище всевозможных документов,
от сплетен и любовной переписки подростков до сочинений графоманов,
всевозможных справочников и коммерческой информации, это колоссальная свалка сегодняшней истории, архив неселекционированных материалов, решительно отменяющий интервал между архивированием и
использованием. Это — архив, мгновенно доступный всем желающим,
архив эпохи прямого репортажа. Вместо относительной закрытости старых архивов он агрессивно призывает к мгновенному использованию. Его
пора­зительная особенность заключается также и в том, что это архив, лишенный памяти. Материалы пятилетней давности в нем почти безнадежно
устаревают, в то время как в традиционных архивах они приобретают ценность именно по прошествии времени. Это — архив, максимально приближенный к моменту события… (М. Ямпольский, Интернет, или постархивное пространство).
энциклопедия
История сети — это сама Сеть, огромная энциклопедия, которая сама
себя пишет. И не только пишет, но и переписывает, не оставляя старых версий (А. Андреев. Фидо, Usenet и Wce- Wce-Wce, http://www.fuga.ru/lexa/
wse.htm).
магазин
…Существенно также и то, что Интернет — не только архив, но смесь
архива с огромным виртуальным универмагом. Это соединение архива и
коммерции — одна из замечательных черт сегодняшней информационной
ситуации, когда масс-медиа все в большей и большей степени становятся коммерческими сетями, а информация — товаром. «Отоваривание»
информации — одна из основных причин ускорения ее циркуляции (Там
же).
книжный магазин
Умберто Эко: Речь идет о простейших навыках. Благодаря практике я
при входе в книжную лавку мгновенно разберусь, где что лежит. С одного
взгляда на корешок книги я догадаюсь, что в ней заключено. Если на корешке стоит эмблема Гарвардского университета, значит, это не бульварный роман.
При вхождении в Сеть я таким навыком не обладаю.
Ли Маршалл: Как будто вы вошли в магазин, где книжки свалены кучей на полу.
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
336
Умберто Эко: Вот именно. Как мне разобраться с этой кучей? Я должен
ознакомиться с основными этикетками. Но тут возникают проблемы. Я
щелкаю «мышкой» на значке URLB, который заканчивается кодом indiana,
edu.
Я предполагаю, что имеется в виду университет Индианы. Черта cдва:
значок меня обманывает, за ним не скрывается ничего, что имело бы отношение к образованию. Путь приходится нащупывать вслепую
(Ли Маршалл и Умберто Эко. Под Сетью (интервью). Wired, 1997,
March, Перевод с англ. Н. Цыркун «Исскуство кино» № 9, 1997, http://www.
chat.ru/~yankos/ya.html).
«Вещи» в Интернете и их лексические обозначения
вещь
Дело в том, что инет у нас пока не необходимая каждому в быту вещь,
наподобие телевизора, телефона…, которой пользуется каждый ребенок и
пенсионер, а домашняя роскошь для одних и средство производства для
других.
зеркало
Вопреки всей красивости и умности таких прогнозов мне все чаще
вспоминается одна из наиболее простых и мудрых метафор Интернета —
зеркало. А вернее — мультфильм про Крошку Енота. Помните, как он
описывал страшное существо, поглядевшее на него из зеркала реки? Подошел к реке другой зверек — увидел другую картинку. О чем он расскажет после этого — о жизни или все-таки о себе? (А. Андреев, Рунет 90-х:
поколение чайников и сторожей, Русский журнал, http://old.russ.ru/journal/
netcult/98-05-14/andrey.htm)
игрушка
В эту заморскую игрушку играет по всему свету более полумиллиона человек. Однако именно русскоязычный «ЖЖ»… стал важным звеном
в создании новой литературной эстетики… (Д. Бавильский, Живой как
жизнь: Катахреза # 17: «Митин журнал» # 60 на фоне «Живого журнала»,
08.07.2002).
Среди уникальных и авторских метафор — бесконечный червяк, Солярис,
«Великое Нигде», черная дыра, слепок с ноосферы.
Разнообразные образные номинации Интернета отражают его разные ипостаси и функции:
— виртуальное пространство, в котором протекает коммуникация (лес, дебри, море);
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
337
— структура пространства (сеть, паутина, лабиринт);
— хранилище информации (библиотека, архив, куча, свалка);
— место общения (кафе, кухня);
— место «жизни» (город, деревня).
Рассмотренные нами примеры содержат помимо узуальных, общепринятых, и
авторские метафоры, если они находятся в границах тех образных парадигм,
которые успели закрепиться в языке ИК.
Выводы
В последние десятилетия ХХ века в русском языке появилась новая сфера общения — виртуальная коммуникация, в которой активно формируется новая подсистема русского языка. Ее отличительными чертами можно
назвать функциональную и жанровую неоднородность, широкий состав
участников и многослойность языковых составляющих: социальные и профессиональные жаргоны, просторечие, разговорный язык, литературный
язык.
В Интернет-коммуникации возникли новые формы письменного речевого
общения, совмещающие в себе публичную и личностно-ориентированную,
устную и письменную коммуникацию: сетевые коммуникативно-речевые жанры — домашние страницы, Интернет-форумы, гостевые книги, чаты, персональные Интернет-дневники.
Новая коммуникативная среда часто строится на противопоставлении традиционной языковой культуре, отталкивании от литературной нормы и от существующих в других сферах правил речевого общения.
Влияние таких прагматических факторов, как частичное двуязычие участников общения, двуалфавитность письма, использование компьютерной клавиатуры и экрана в качестве средств общения, приводит к усложнению кода,
создает конкуренцию формально-структурных и содержательных свойств текста, провоцирует пользователей на языковые эксперименты и языковую игру.
Узус пробует развивать новые возможности языковой системы.
В настоящее время происходит активное развитие узуса Интернеткоммуникации, в котором установка на языковые эксперименты постепенно уступает коммуникативно более оправданным и эффективным формам
обыденного и публичного речевого общения, хотя вербоцентричность узуса, внимание к слову остается его характерной чертой. Немаловажной чертой этого узуса является то обстоятельство, что в русском языке появляется новый круг метафорических образов, связанных с Интернеткоммуникацией.
338
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Литература
Архипов 2006 — Архипов А. О некоторых вопросах правописания на Рунглише.
Восприятие и порождение текстов электронной почты на русском языке в различных вариантах латинской кодировки. М., 2006.
Бабаева, Войскунский 1998 — Бабаева Ю. Д., Войскунский А. Е. Психологические
последствия информатизации // Психологический журнал. Т. 9. 1998. № 1. Гуманитарные исследования в Интернете / Под ред. А. Е. Войскунского.
Бергельсон 1999 — Бергельсон М. Б. Языковые аспекты виртуальной коммуни­кации. 1999. Интернет-публикация: http://www.rik.ru/vculture/seminar/index.
html.
Бергельсон 2002 — Бергельсон М. Б. Языковые аспекты виртуальной коммуникации // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация.
М., 2002. № 1. С. 55—67.
Вернидуб 2005 — Вернидуб. А. У языка есть афтар // Русский Newsweek.
16—22 мая 2005. № 17 (47).
Виноградова 2001 — Виноградова Н. В. Компьютерный сленг и литературный
язык: проблемы конкуренции // Исследования по славянским языкам. Сеул,
2001. № 6. С. 203—216.
Войскунский 2001 — Войскунский А. Е. Метафоры Интернета // Вопр. философии. 2001. № 11. С. 64—79.
Галичкина 2001 — Галичкина Е. Н. Специфика компьютерного дискурса на английском и русском языках (на материале жанра компьютерных конференций).
Автореф. дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2001.
Гуиссани 2006 — Гуиссани Б. Неизвестная жизнь «собачки» // Computerworld
Россия. 2006. http://www.inforcity.kiev.ua/other/content/other028.phtml
Гусейнов 2000 — Гусейнов Г. Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей // Новое литературное обозрение. 2000. № 43. С. 289—321.
Ермакова 2001 — Ермакова О. И. Особенности компьютерного жаргона как специфической подсистемы русского языка. М., 2001. http://www.dialog-21.ru/archive_article.asp?param=6683&y=2001&vol=6077/.
Ермакова, Земская, Розина 1999 — Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И.
Слова, с которыми мы все встречались. Толковый словарь русского общего
жаргона. М., 1999.
Зализняк 2006 — Зализняк Анна А., Микаэлян И. Переписка по электронной почте
как лингвистический объект, http://www.russian.slavica.org/article2533.html.
07­08-2006.
Занадворова 2005 — Занадворова А. В. Новые сферы Интернет-общения: осо­бенности коммуникативного взаимодействия в Живом журнале / Доклад
на конф. «Изменения в языке и в коммуникации: ХХI век». М., 2005. 24—
25 окт.
Глава 1. Язык интернет-коммуникации
339
Земская 2002 — Земская Е. А. Специфика семантики и комбинаторики производства слов-гибридов // Slavische Wortbildung: Semantic und Kombinatorik. Hamburg; London, 2002. С.157—169.
Земская 2006 — Земская Е. А. Русский язык «в чужой одежде»: e-mail как средство транскрипции и инструмент лингвистического анализа. 2006. http://www.
gramota.ru/mag_rub.html?id=38.
Зыков 1996 — Зыков Н. Краткий словарь ФИДОвого диалекта. Компьютерная
версия. 1996. http://lib.ru.
Иванов 2000 — Иванов Л. Ю. Язык Интернета: заметки лингвиста // Словарь
и культура русской речи. М., 2000. http://www.psynet.by.ru/index.html.
Иванов 2003 — Иванов Л. Ю. Язык в электронных средствах коммуникации //
Культура русской речи. М., 2003.
Карнуп 2005 — Карнуп Е. В. Особенности коммуникации в Интернете на примере влияния английского и русского языков. Дипломная работа. СПб., 2005.
Компанцева 2004 — Компанцева Л. Ф. Специфика нормы и узуса в интернетдискурсе // Наукові зап. Луганського нац. пед. ун-ту. Сер. «Філологічні науки»: Зб. наук. Праць [Поліетнічне середовище: культура, політика, освіта] /
Луган. нац. пед ун-т ім. Т. Шевченко. Луганськ, 2004. С. 31—55.
Капанадзе 2005 — Капанадзе Л. А. На границе письменного и устного текста:
структура и тенденции развития электронных жанров // Голоса и смыслы.
2005. С. 305—320.
Лакофф 1995 — Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М.,
1995. С. 143—184.
Лейбов 1997 — Лейбов Р. Г. Язык рисует Интернет // Internet. 1997. № 4.
Руденко 2000 — Руденко Е. Н. Подъязык информационных технологий как
объект лингвистического исследования. 2000. http://www.russian.slavica.org/
article2941.html.
Мечковская 2006 — Мечковская Н. Б. Естественный язык и метаязыковая рефлексия в век Интернета // РЯНО. 2006. № 12.
Садошенко 2006 — Садошенко Д. Словарь компьютерного сленга. http://lib.rin.ru/
doc/i/5650p.html.
Сазонов 2006 — Сазонов Д. О. Личность человека в компьютеризированном мире,
2006, www.np.vspu.ac.ru.html.
Сидорова 2006 — Сидорова М. Ю. Засоряют ли СМС-сообщения русский язык,
или На зеркало неча пенять… М., 2006.
Смирнов 2002 — Смирнов Д. В. Авторские проекты как пример адекватной реализации свойств интернета (на материале истории российской интернетжурналистики 1995—2002 годов). http://spectator.ru.
Термины и жаргон Интернета…— Травин А. Толковый словарь. Термины и жаргон Интернета. http://thelib.ru/…/tolkoviy_slovar_termini_i_zhargon_interneta.html.
Травин 2006 — Травин А. Виртуальная коммуникация как синтез письменной
и устной речи (2006). http://congress.demforum.ru/forums/637/PrintPost.aspx.
340
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Фасмер 1987 — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т. 3.
М., 1987.
Чадов 2004 — Чадов С. Г. Краткий словарь русского компьютерного жаргона.
Электронное издание. М., 2004.
Черных 1993 — Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного
русского языка. М., 1993.
Щепанская 2004 — Щепанская Т. Система: тексты и традиции субкультуры. М.,
2004.
Эко 1997 — Эко У., Маршалл Ли. Под Сетью (интервью) // Искусство кино /
Пер. с англ. Н. Цыркун. 1997. № 9.
Эпштейн 2003 — Эпштейн М. Н. Введение в книгу книг. www//INTELNET\kk_
vved1.html.
Эпштейн 2005 — Эпштейн М. Н. Русский язык в XXI веке. Проективный лексикон
русского языка // Дар слова. 11.09.2005. № 127.
Barlow 1996 — Barlow J. P. A Declaration of the Independence of Cyberspace.
http://www.eff.org/pub/Publications/John_Perry_Barlow/barlow_0296.declaration
Crystal 2001 — Crystal D. Language and the Internet. Cambridge, 2001.
Eco 1998 — Eco U. From Internet to Gutenberg // Новое Литературное Обозре­ние. 1998. № 32 (4). nlo.magazine.ru/philosoph/inostr/10.html.
Krysmanski, Lohmann, MacCabe 2006 — Krysmanski H. J., Lohmann I., MacCabe C. Windows. History of a Metaphоr. A Work in Progress. Overview. The Authors.
Windows in Painting. (Article for The Patek Philippe Magazine). 2006. http://www.
uni-muenster.de/EuropeanPopularScience/win-sample/win-overview1.htm#ch1.
Markham 2003 — Markham Annette N. Metaphors Reflecting and Shaping the Reality
of the Internet: Tool, Place, Way of Being. University of Illinois at Chicago, 2003.
Marshall 2003 — Marshall J. The Canonical Smiley (And 1-Line Symbol) List. 2003.
Marshall McLuhan 1964 — McLuhan M. Understanding Media: The Exten­sions of
Man (1st ed. McGraw Hill, NY; reissued MIT Press, 1994, with introduction by
L. H. Lapham; reissued by Gingko Press, 2003).
Wardhaugh 1999 — Wardhaugh R. An Introduction to Sociolinguistics. 3rd ed. Oxford,
1999.
Глава 2. Публичная речь.
Современное словоупотребление:
соотношение литературной нормы и узуса
(на материале дискурсивных слов)
(Е. И. Голанова)
Помимо содержания речи для нас
всегда существенны также и способы
речевого выражения.
Д. Н. Шмелев
Неумеренный пуризм любого толка ведет
к обеднению словаря.
Тезисы Пражского лингвистического кружка
Вводные замечания
Жанровое разнообразие современной публичной речи и многоликость говорящих субъектов порождают пестроту языковой мозаики и объясняют значительный стилистический разброс используемых речевых средств и встречающиеся отступления от традиционных литературных норм (в произношении,
ударении, словоупотреблении и т. д.).
Отправной точкой наших исследований лингвостилистических особенностей разных типов текстов современной публичной коммуникации (и в монологической, и в диалогической форме) является положение о том, что устная
публичная речь (УПР) строится на основе системы кодифицированного литературного языка (КЛЯ) и коммуникативно-речевой узус ориентирован на нормы
общелитературного словоупотребления 1. Ср.: «В каждом развитом литературном языке… создается общий «стандарт литературности»; вырабатывается лиСм. об этом [Земская, Ширяев 1980]. Определение понятий «норма» и «узус», принятое
в нашей работе, см. во Введении.
1
342
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
тературная норма, являющаяся общей (или в какой-то части представляющаяся
общей) для обеих форм (устной и письменной) языкового общения» [Шмелев
1977: 31].
Наблюдения показывают, что разные типы УПР в разной мере сближаются с разговорной речью (РР), обнаруживая черты разговорности, присутствие
сниженной лексики и т. п. Так, монологические жанры (например, жанр «публичной лекции») наиболее удалены от системы РР и здесь менее всего можно
ожидать отступлений от кодифицированного литературного языка. Жанры диалогического характера, отражающие живое, спонтанное публичное общение
(«интервью», «беседа», «круглый стол» и др.), не так контрастны по отношению к разговорной речи. Здесь могут встретиться самоперебивы, подыскивание нужного слова, многочисленные повторы и характерные для РР контактоустанавливающие средства, речевые сигналы, избыток дискурсивных слов,
излишняя насыщенность экспрессивными элементами (например, в женской
речи) и др.
Анализ текстов, звучащих в эфире в 90-е годы XX столетия, показал некоторые тенденции, проявившиеся в публичной речи тех лет, например, неоправданное использование коммуникантами сниженной и жаргонной лексики, многочисленные отступления от традиционных этических и эстетических
норм устной публичной речи. Эти и некоторые другие черты (смешение разных
стилистических средств в одном тексте, вольное отношение к слову и норме)
присущи были в той или иной степени всем участникам публичного общения,
отражали стилистический узус и языковые вкусы того времени [Винокур 1993;
Костомаров 1994; Голанова 1996; Китайгородская, Розанова 1999; Сковородников 2000].
Изучение современной публичной речи (начала XXI в.) приводит уже к
иным выводам: смещение речевых стандартов в сторону сниженной, разго­
ворно-просторечной стихии сейчас не имеет такого всеобъемлющего характера. Основной лексический фон современного радио- и телеэфира — общелитературное словоупотребление, ориентация на литературную норму. Многие
факты свидетельствуют о достаточно высоком языковом потенциале публично
говорящих, что проявляется и в сложных структурно-композиционных построениях устного высказывания, и в стремлении использовать выразительные
средства и приемы, усиливающие эмоциональность и образность речи (см., например, [Голанова 2008]).
К особенностям современного словоупотребления в спонтанной устной
коммуникации относится присутствие «упаковочного материала» [Щерба
1957], в том числе — дискурсивных слов. Ниже мы рассмотрим их функционирование и в диалогическом, и в монологическом узусе.
Глава 2. Публичная речь
343
Дискурсивная лексика в контексте публичной речи
Дискурсивные слова (ДС) представляют особый класс лексических единиц, разнородных по происхождению, но объединяемых общими текстовыми
функциями. Только, просто, прямо, ведь, как раз, пожалуй, вот, неужели, фактически, практически, естественно, кстати и др. функционируют в речевой
коммуникации, принимая непосредственное участие в создании и организации устного текста. Термин «дискурсивные слова» не является общепринятым,
но, как кажется, он наиболее удобен для обозначения таких текстовых единиц
(ср. другие названия этого круга лексики: «служебные слова», «неполнозначные слова», «коммуникативы», «дискурсивные коннекторы», «полифункциональные слова» и т. д.). «Большинство ДС относится к разряду единиц, которые В. В. Виноградов назвал модальными словами» [Баранов, Плунгян,
Рахилина 1993: 8].
Изучение дискурсивной лексики (в разных языках) имеет уже свою историю 2, однако у исследователей нет пока единого мнения не только по поводу
названия этого языкового объекта, но и относительно состава такого класса
слов, их функций, особенностей семантики и сочетаемостных свойств, и даже
методов описания. Возникают вопросы и в связи с источниками самогó материала.
Так, например, авторы монографии «Дискурсивные слова…» взяли за основу примеры из «современных литературных произведений разных авторов»,
включая и примеры из произведений Ф. М. Достоевского и М. А. Булгакова, а
также газетных и журнальных статей. Свое исследование они провели, таким
образом, на основе письменной речи.
Не менее важно уяснить роль, выявить функции таких лексических единиц в устном тексте. При изучении разговорной речи исследователи отмечали
активное функционирование подобных незнаменательных слов, употребляющихся «не только для выражения каких-то оттенков мысли и чувства, но и как
средство, помогающее говорящему строить свою речь» [Земская 1987: 91].
В этой роли, как пишет Е. А. Земская, в разговорной речи используются «разнообразные частицы и подобные им по функции слова», например, ну, вот,
значит, так сказать, только, прямо, просто, вроде, всё равно и др. «Широкая
употребительность частиц в разговорной речи объясняется такими ее экстралингвистическими особенностями, как непринужденность и неподготовленность, эмоциональность, экспрессивность, наличие в ней большого количества
высказываний, характеризующих личное мнение, состояние, оценку чего-либо
говорящим» [Земская 1987: 97].
См., напр., работы [Земская 1987; Николаева 1985; Кобозева 1991], см. также более подробную библиографию в [Дискурсивные слова… 1998].
2
344
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Такой незнаменательной лексике, в нашей терминологии — дискурсивным
словам, как видим, уделяется большое внимание при описании разговорной
речи. Но этой сферой не исчерпывается их роль в устной коммуникации. Они
присутствуют везде, где есть коммуниканты, говорящий и слушающий (реальный или потенциальный). Эти единицы, по нашим наблюдениям, широко
представлены и в публичной речи.
Функционирование дискурсивных слов в публичном диалоге
Тексты разных жанров (о жанрах и коммуникативно-речевых типах публичного монолога и диалога см. [Голанова 1993; 1996; 2000; 2002; 2008] и
др.) дают богатый материал для изучения дискурсивной лексики. Как справедливо пишут первые исследователи дискурсивных слов, такие единицы можно
изучать «только через их употребление», только в тексте (дискурсе), так как их
основное назначение — обеспечивать «связность текста… отражать процесс
взаимодействия говорящего и слушающего, выражать оценки, мнения говорящих» [Баранов, Плунгян, Рахилина 1993].
Вот ряд примеров из устной публичной речи наших современников 3.
Фрагменты беседы на радиостанции «Эхо Москвы» 16 мая 2003 г., в прямом эфире — журналист Ольга Бычкова (О. Б.) и архитекторы Евгений Асс
(Е. А.), Сергей Чобан (С. Ч.) и Никита Шангин (Н. Ш.):
О. Б.: Мы сегодня будем говорить / об архитектурном облике Москвы…
Красивый ли город Москва? // Это вопрос / на который у меня / честно говоря / нет строго положительного ответа //
Е. А.: …Сказать, что люблю / наверное нет // Но вместе с тем / привык / и лучшего города не знаю //
С. Ч.: Петербург для меня / навсегда останется / наверное / самым красивым городом //
Н. Ш.: Буквально рядом с вами / в двух шагах / архитектурная пошлость… В принципе / в каждом городе это имеет место… //
О. Б.: Это вы башенки имеете в виду? //
3
Здесь и далее для иллюстрации мы приводим значительные фрагменты публичных
текстов, так как только в этом случае со всей очевидностью обнаруживается их сложная
структура и особенности словоупотребления. Ср.: «Ясно, что некоторые особенности спонтанной устной коммуникации выявляются только при анализе обширных контекстов и объяснимы речевым поведением говорящих на протяжении всей коммуникации» [Кожевникова 1971: 34].
Это особенно необходимо при исследовании дискурсивных слов, отличающихся «своеобразием плана содержания», так как «значения ДС — категория более субъективная, чем
значения полнозначных слов. … Описание ДС (поэтому) обычно требует рассмотрения
значительно более “длинных” контекстов» [Дискурсивные слова… 1998: 10].
Глава 2. Публичная речь
345
Е. А.: В том числе // Но башенки / это просто одни из самых заметных
символов этой архитектуры // Архитектура / условно говоря / понятная народу //
Н. Ш.: Более зависимых от внешних обстоятельств людей / творческих / чем архитекторы / наверное / трудно себе представить // Пробиться
действительно цивилизованной архитектуре / актуальной / соответствующей XXI веку / не просто по стилю / но по уровню прежде всего / технологий… вот здесь мы еще очень отстаем // Есть все-таки некий уровень
архитектуры / некий уровень профессионализма //
Е. А.: Москва / это вообще уникальная градостроительная ситуация //
Вообще очень трудно найти аналог Москве… Москва просто уникальное
место // Ее шарм — вечная недостроенность… Хотя конечно / нужно сохранять то, что можно //
Фрагмент беседы в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы», 22 дек.
2005 г. Ведущий Алексей Воробьев (А. В.), гости: Артем Юхин — автор ряда
новых технологий (А. Ю.), Роман Шилко — член совета молодых ученых МГУ,
канд. психол. наук (Р. Ш.), Дмитрий Ливанов — статс-секретарь Минобразования и науки РФ (Д. Л.), Алексей Соседко — аспирант каф. проектирования
летательных аппаратов МАИ (А. С.). Тема беседы — перспективы молодых
ученых в России.
Д. Л.: Безусловно / есть такие данные // Если говорить об общем числе
исследователей / которые сегодня работают в России / то это около 400 тысяч человек // Доля тех из них / кто относится к молодым ученым / это мы
считаем до 29 лет / составляет примерно 25 % / это где-то 60 тысяч человек // Если говорить о миграции / а точнее / об эмиграции / то / в общемто / в течение последних лет в пределах тысячи человек в год / работающих в этой сфере / покидают Россию / уезжают в другие страны //
А. В.: Насовсем? //
Д. Л.: Насовсем / на постоянное место жительства // Те люди / которые числятся в российских научных организациях / часть своего времени
проводя / работая за рубежом / сюда / в эту цифру не входят // Они учитываются отдельно // Если говорить все-таки про темпы утечки ученых за
границу / то они / в общем-то / снизились по сравнению с теми / которые
были в 90-х гг. //
А. В.: Что явилось пиком / что явилось переломным моментом? Что
произошло в российском государстве / что ученые молодые перестали уезжать?
Д. Л.: Я хочу сказать / что не произошло / в общем-то / никаких качественных изменений // В 90-х годах уезжало примерно 2 тысячи человек в
год / а в последние годы / уезжает около тысячи // И / в общем / в этом нет
на самом деле ничего плохого / потому что миграция / это явление абсолютно естественное / оно характерно для всех стран //
346
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
А. В.: Разве что / не для США //
Д. Л.: Разве что / не для США // И мы знаем / что миграция именно
ученых из Германии / Франции / Великобритании / тоже является довольно
значительным явлением / которое заботит тоже власти этих стран //
А. В.: И еще немного цифр // Во сколько обходится обучение молодого
специалиста / молодого ученого? Подготовка его?
Д. Л.: Видимо / здесь неправильно просто суммировать все затраты /
которые понесло государство // Потому что часть из них / не может быть
выражена в цифрах / но по экспертным оценкам / которые есть / потеря от
одного специалиста / составляет 200—250 тысяч долларов //
А. В.: Навсегда //
Д. Л.: Навсегда //
А. В.: Понятно // 250 тысяч на тысячу мы должны умножить / правильно я вас понимаю?
Д. Л.: Да // Ну / вот / если мы просуммируем по всем годам / с 1989 до
нынешнего / то увидим / что где-то 25 тысяч ученых покинули пределы
России / на постоянное место жительства // И следовательно / общие потери России от этого / где-то 6—6,5 млрд. долларов // Но это очень условная
оценка / потому что прямые потери / здесь / безусловно / не полностью
описывают тот ущерб / который страна от этого несет //
А. В.: Первый же вопрос / который поступил на пейджер // «Интересно было бы узнать / выпускники и аспиранты каких факультетов
МАИ / наиболее востребованы на Западе?» / Борис // Понимаете / явный уже прицел существует в этом вопросе / подоплека / она весьма
существенна // Я хотел бы поделиться своей статистикой // Пять волн
эмиграции было всего в России / шестой / по всей вероятности / не будет / такой вывод делают эксперты // «Хотели бы вы навсегда уехать из
современной России?» / «нет» сказали 63 % опрошенных / 18 % затруднились с ответом / 19% сказали / что «уехали бы» // Но среди тех / кто
все-таки был востребован в чужой стране / на первом месте все-таки
оказались ученые // Активнее всего на Запад хотят уехать жители Петербурга / 59 %.
Д. Л.: Ну / они уже / в общем / практически там / на Западе // В Европе //
А. В.: К счастью / вывод делается такой / «многие говорят / а делают
только самые целеустремленные» // Вопрос теперь у меня к вам / уважаемые господа / молодые ученые / у вас возникало когда-либо желание уехать
из нашей страны на работу туда? //
А. С.: Естественно // Когда вы ищете работу / вы готовы взяться за
любую работу / главное / чтобы хорошо оплачивалась // Но как только
отбрасываются эмоции / берется в руки карандаш и бумага / начинаете
считать / вы понимаете / что никаких выгод особо от смены страны вы не
получаете //
А. В.: Ну / как же так? //
Глава 2. Публичная речь
347
А. С.: Ну / посчитайте сами // Вам нужно туда уехать // Значит / берем прожиточный минимум в Штатах / примерно 1300 долларов в месяц //
Плюс перелет // У вас здесь остается семья / родители //
Приведенные тексты представляют достаточно яркую картину использования дискурсивных слов в современной публичной речи. Анализ многочисленных примеров позволяет поставить вопрос об узусе и норме их употребления,
сделать некоторые выводы относительно смысловой и функциональной спе­
цифики и распространенности единиц только, ведь, лишь, разумеется, как раз,
кроме того, честно говоря, условно говоря, впрочем, вообще, в целом, на самом
деле, фактически, буквально, в принципе, все-таки и др.
Общее отличие таких лексических единиц от знаменательной лексики —
своеобразие плана содержания: «ДС не имеют денотата в общепринятом смысле; их значения непредметны» [Дискурсивные слова… 1998: 8]. Именно эта
особенность создает зависимость ДС от контекста, который выявляет нужное
значение, актуализирует тот или иной оттенок значения.
Частотность дискурсивной единицы связана с ее контекстной функцией,
определяется тем значением, с которым она выступает в данном конкретном
тексте.
Относительно значимой является, по нашим наблюдениям, зависимость
ДС от жанровых особенностей и формы речи (монолог — диалог). Но набор и
частота употребления дискурсивных единиц в каждом высказывании определяется фактором «языковой личности», ее индивидуальными пристрастиями,
языковой компетентностью.
Рассмотрим ряд примеров, свидетельствующих о степени значимости таких факторов.
1. Из беседы «молодых ученых» на радиостанции «Эхо Москвы» (см.
выше), декабрь 2005 года:
Д. Л.: Если говорить о тех людях / которые занимаются фундаментальными исследованиями / то безусловно / у них иные показатели результативности // Для них важно то качество результатов / которые они производят /
качество научных публикаций // и безусловно / уровень оплаты должен зависеть от этих показателей результативности // И в той системе оплаты
труда / новой / которая сегодня предлагается / как раз и предусматривается / что базовая часть зарплаты / не зависящая от результата / будет составлять примерно 50 % / а остальные деньги будут связаны действительно /
с активностью / результативностью деятельности ученого // Теперь / если
говорить о системе прикладных исследований / то безусловно / эта деятельность ориентирована на использование результатов в экономике // Эта деятельность результаты которой имеют / как правило / четкое экономическое
выражение // Просто здесь другая система индикаторов этой деятельно-
348
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
сти // Но безусловно / и я с этим согласен / что уровень зарплаты / должен
зависеть напрямую / от результативности / от успешности деятельности
того или иного человека // Кроме того / …необходимы специальные целевые мероприятия / направленные именно на привлечение молодых людей
к научной деятельности // То есть / здесь речь идет в общем / о целостной
сбалансированной системе мер // И мы считаем / что эти меры / безусловно / дадут результат //
2. Из беседы-интервью журналиста с министром культуры А. С. Соколовым, «Эхо Москвы», 16 сентября 2005 года:
А. С.: Буквально сегодня / я получил уже из Белого дома выписку / из
протокола заседания правительства / где как раз вся та резолюция присутствует // И я просто процитирую / чтобы было понятно // Здесь есть
такой пункт / принять за основу / представленное Минкультуры России
предложение «Об основных направлениях государственной политики по
развитию сферы культуры и массовых коммуникаций РФ» // И сейчас мы
уже имеем возможность / опираясь на эти утвержденные наши основные
направления / развивать / собственно очень широкий спектр всех наших
работ // То есть в законотворческой деятельности / в нормотворческой
деятельности / там / где мы / собственно / и уполномочены определять
развитие событий… Мы собственно говоря / это и делали // В частности /
крупная / завершенная уже министерством работа по концепции развития
телерадиовещания / она как раз до 2015 года // И сейчас / следом за ней
как раз и пойдут вот эти подзаконники / то есть те нормотворческие акты /
которые мы будем сейчас обрабатывать //
3. Из беседы журналиста (Ж.) «Радио России» с работником Штаба дорожного движения Александром Крылевским (А. К.), декабрь 1998:
Ж.: В эфире страничка для автолюбителей / и гость наш / Александр
Крылевский / начальник Штаба дорожного движения московской городской народной дружины // Добрый вечер!
А. К.: Добрый вечер!
Ж.: Александр Федорович! Поскольку вы вместе работаете с сотрудниками Госинспекции по безопасности дорожного движения / вот / э/э/ /
все-таки / как эти отношения складываются / на что вы ориентируете ваших сотрудников //
А. К.: И наших сотрудников мы ориентируем / и на это можно ориентировать всех участников дорожного движения / это на вежливость и корректность // Ведь практика показывает / что вот многие конфликты на дороге / которые происходят между водителями и инспекторами управления
безопасности дорожного движения / дружинниками / они часто основываются где-то / о/о / на грубости / невыдержанности водителя / зачастую //
Ну ведь не секрет / принято у нас обращение у водителя к инспектору /
Глава 2. Публичная речь
349
останавливает его / «командир» / на «ты» // Ну / временами / этому инспектору уже несколько месяцев до пенсии / как говорится // Он вдвое старше
водителя / ну / согласитесь / что это раздражает // И та мелочь / которая /
может быть вполне при нормальном общении можно было выяснить на
месте / она зачастую приводит к конфликту //
Ну / я не хочу сказать / что инспектор и дружинник всегда правы / бывают ситуации / что они неправы // Ну вот здесь опять же / совет водителям / выдержка / еще раз выдержка / И помнить же нужно / что инспектор
это не та инстанция / решения которой не оспариваются // И опять же
практика показывает / что многие обращения / они действительно находят
решения //
4. Из беседы журналиста (Ж.) с композитором Сергеем Баневичем (С. Б.),
ТВ, канал «Культура», 12 декабря 1998 г., передача «Откуда музыка берется?»:
Журналист (обращаясь к молодому потенциальному зрителюслушателю. — Е. Г.): Мы с тобой (нрзб.) фрагмент из Фильма «Николо
Паганини» / Музыка Сергея Петровича Баневича / нашего с тобой собеседника //
Ж.: Сергей Петрович / как Вы пришли к музыке? Любили её в детстве?
С. Б. Как всегда бывает в жизни / все намного прозаичнее и / проще //
Дело в том / что я / занимался музыкой в музыкальной школе помимо / э/э /
средней школы // Значит / я тянул / как говорят ля/лямку и музыкальной
школы / то есть / это была дополнительная / дополнительная нагрузка /
и конечно / нельзя сказать что / э/э / я / приходя домой из школы кидался
к роялю и начинал заниматься // Этого не было / и это было просто / просто / такие обыденные уроки / занятия / что я должен был выучить там /
э/э / Инвенции Баха / или Этюд Машковского / но поскольку я был ленив /
и кстати / и до сих пор я не без гордости говорю о том / что я и остался
ленивым человеком / э/э / то мне казалось очень сложным эти бемоли и
диезы / значит различать / определять / что это за ноты / я обычно менял
эту музыку // Скажем / начала я учил / а потом играл то / что мне приходило в голову / и / сам заканчивал эти пьесы // Образовалось такое любимое
занятие / придумывать то / чего нет в композиции //
Ж.: Вот Вы сказали / что рядом с Вашей квартирой жил такой известный знаменитый поэт Апухтин / бывал Петр Ильич Чайковский // Как это
в ощущениях // Это было давно / понятно //
С. Б.: Ну / видите ли / всегда нужно ощущать себя / особенно в таких ситуациях / как Вы сказали / жить / очень как бы / зная свое место /
очень осторожно / и во всяком случае / не кичиться этим / без гордости / а с
каким-то невольным смущением //
В отношении Чайковского я могу сказать так / что я люблю музыку
/ э/э / как это говорится / нерассуждающей любовью // Это та музыка /
350
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
которая оправдывает существование людей / всех / с пороками / с глупостью / с чем угодно //
И тем не менее / я решил ввести тему / только как бы тему / Чайковскому / поклон Чайковскому / поклон / ну / это моя какая-то / музыкальное
приношение //
Ж.: А Вы считаете / что это вот все сегодня нужно? Сегодня не уходит
духовность / о которой мы так много говорим / что она куда-то исчезает / и
может быть / нашим с вами зрителем сегодня / юным людям / как бы это не
близко / а близко совсем другое / скажем / вестерны / триллеры бесконечные? Ну вот нечто такое // И они очень боятся Паганини / и не станут об
этом думать //
С. Б.: Не знаю / кем было / кем это обещано / все-таки я читал / я помню эти слова / помню / что я их читал / какого-то французского писателя /
слова о том / что романтизм воскреснет // И он считает / что XXI век / это
будет век / э/э / романтики / что после такого перенасыщения вот тем / о
чем мы с вами сейчас говорили / то есть / концентрации / скажем там
/ бездуховности / отсутствия желания / э/э / прикасаться к чужому горю
/ даже через книги / через музыку / просто жить / так сказать / выпивая очередную фанту / так сказать / и ни о чем не думая / я думаю / это
пройдет так же как все другое // И все-таки останутся / останется то / что
тянуло всегда / останутся сентиментальные отношения между людьми /
влюбленность / первая любовь //
Какие выводы о функционировании дискурсивных единиц можно сделать,
основываясь на приведенных фрагментах публичных диалогов? Прежде всего,
очевидно, что существуют единицы, присутствующие почти в каждом тексте
(независимо от возраста, профессии и других социальных характеристик говорящих): просто, вот, как раз, конечно, только, в общем, все-таки и нек. др. Этот
набор дискурсивных единиц, постоянно использующихся в устной публичной
речи, совпадает лишь частично с инвентарем единиц, характерных для РР. Так,
широко представленные (по данным Э. А. Столяровой, Н. А. Прокуровской и
др. исследователей, см. [Земская 1987]) в РР единицы вроде, вроде как, в смысле, всё равно, это, это самое, значит и др. не типичны для публичной речи. Без
сомнения, можно согласиться с тем, что «разговорная речь отличается как инвентарем частиц, так и специфическим функционированием частиц, свойственных обеим разновидностям литературного языка» [Там же: 93]. Однако такие
единицы, как просто, вот, ну, также отнесенные Е. А. Земской к «специфически разговорным», активно используются и в современной публичной речи.
Существенно, что наряду с общими с РР для публичной речи характерны
и свои («книжные») ДС, отражающие семантику и стилистику книжной речи,
такие как в сущности, в целом, по существу, практически, фактически, по
меньшей мере, в известной степени, в действительности, действительно, в
Глава 2. Публичная речь
351
самом деле, тем не менее, в этом плане, в этом смысле, разумеется, скажем,
условно говоря, собственно говоря, соответственно, достаточно, безусловно
и под.
Ср.:
В правовом поле здесь ясности не прибавилось // Но тем не менее прибавилось понимания к чему дело движется // А дело движется все-таки к
утверждению той позиции… И собственно говоря / связано это было с этим
вопросом // И спор шел как раз по этой линии фронта // На последнем совещании… и была подведена если не последняя черта / то по крайней мере / достаточно осязаемая / для того / чтобы прогнозировать развитие событий //
Да / конечно / грядет приватизация // Безусловно / к ней нужно отнестись
самым серьезным образом // Мы должны очень четко провести разделительную черту / что подлежит приватизации / что нет // Пока это ясно только в
отношении особо ценных объектов культурного наследия / Они безусловно
не будут // …Мы фактически упускаем / очень мощное средство настройки
нашего общества на благое дело //…И собственно / по целому ряду профессий / тех ответственных профессий для нашего общества / фактически ведется такая разрушительная работа сферы искусства (из интервью министра
культуры А. С. Соколова на радиостанции «Эхо Москвы», 2005);
В свое время / до начала 90-х годов / я как некую уникальную ценность / листал в библиотеке Дома архитекторов Найдёновский альбом //
Это огромные папки фотографий / сделанных в 70—80 гг. XIX века / фотоателье Найденова запечатлело все храмы и монастыри тогдашней Москвы / и / соответственно / и облик города // И судя по этим альбомам
конечно / та гомогенность // о которой говорим мы сейчас применительно
к Парижу / безусловно была и в Москве // И в том виде Москва / на мой
взгляд / действительно не уступала ни Праге / ни Венеции // Именно как
пространственная среда / как явление пространственного пластического
искусства / безусловно / Москва в конце XIX века представляла уникальное
явление // Конечно / то / что жизнь пошла не по пути эволюции среды / а
по пути революционному / по пути ломки через колено / и возникла эта ее
не сходящаяся во многом многослойность / которая действительно / является ее особенностью / утрата той цельности / которая была / мне / лично /
безусловно очень жаль этого //… На мой взгляд / сейчас только портится
проект / и я могу лишь бесконечно посочувствовать авторам… Мы вообще
в большинстве своем живем в мире ошибок // Например / строительство
высотных зданий в Москве считать ошибками или завоеваниями? В какомто смысле / это безумие / но тем не менее / это прекрасные ошибки / —
(архитектор Н. Шангин) —
— И так по многим пунктам // В то же время / мне безусловно нравится
на том же Манеже Дом на Моховой / творение академика Жолтовского / это
здание прекрасно / безусловно // (архитектор Е. Асс — из беседы на радиостанции «Эхо Москвы», 2003 г.).
352
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Эти единицы с разной степенью «концентрации» присутствуют во всех
текстах публичной речи. Они показательны и с точки зрения индивидуальных
склонностей и пристрастий в употреблении ДС (ср.: «За каждым текстом стоит
языковая личность» [Караулов 1987]). Так, например, в диалоге, при обсуждении перспектив молодых ученых в России, в речи одного из собеседников
встречается, наряду с другими дискурсивными единицами, в общем(-то) —
4 раза, безусловно — 6 раз (см. текст выше). Характерно, что и в высказываниях министра культуры, отличающегося в публичном общении исключительно
литературной речью, можно отметить излюбленные словоупотребления: собственно, собственно говоря, как раз, тем не менее, фактически и др. В его речи
нередко встречается и словечко просто, широко распространенное в современной публичной речи; ср.: Я прочту просто первый абзац раздела «Основные
выводы»; Он просто знает / что если смотреть на общие цифры / то надо
помнить / что 62 % в этой общей цифре / это только потребности Большого
театра и Мариинского театра; Так вот я просто хочу сказать…; И я взял
просто за основу / тот текст; В этом законе найти необходимые корректировки / связанные просто с тем временем / в котором мы сейчас живём //
По нашим наблюдениям, эта коммуникативно-речевая единица выделяется
среди других ДС своей представленностью в устном общении. Вот еще несколько иллюстраций ее широкой употребительности:
Это было просто / просто такие обыденные уроки / занятия… я должен был выучить там / э-э / инвенции Баха // (из рассказа композитора о
своем детстве); Москва / просто уникальное место // Её шарм — вечная
недостроенность // (мнение архитектора);
Ну / насчет там семейных и иных традиционных ценностей / массовой
культуры / тут бы я просто поспорил (из высказывания журналиста и политолога В. Третьякова, ведущего «круглый стол» на телеканале «Культура»);
Когда они были в эмиграции в 50-х годах / Фидель коммунистом не
был // Есть по анализу кубинской революции работы / в которых говорится / что он был просто тайным коммунистом; Фидель просто был кубинец… Это конечно уникальный харизматик / человек / который способен
просто силой убеждения вести за собой миллионы людей // (из беседы —
воспоминаний Егора Гайдара на радио);
Женщины более выносливые / просто организм у них приспособлен
так / что они ко всем отрицательным социальным проблемам / совершенно
по-другому подходят… У нас сегодня мужчины просто не идут в эти отрасли // (из высказываний Е. Лаховой, депутата Госдумы РФ);
А коммерческая организация не может отдавать свою продукцию
одному по 230 долларов / а другому / по 50 // Потому что это довольно
странно просто // Особенно / когда одна и та же труба // Согласитесь / что
Глава 2. Публичная речь
353
это просто нонсенс // (из интервью Бориса Федорова, бывшего министра
финансов);
И надо сказать / что в последние 15 лет сформировалась такая
общественно-психологическая обстановка / когда вроде бы если ты не
обогащаешься / то ты просто дурак какой-то // …А этот человек бедный /
просто потому / что он честный // Хороший человек / как известно / это не
профессия // …с точки зрения их эффективности / достаточно хороших /
но просто кого-то надо увольнять // Просто при данном количестве ресурсов, при данном маркетинге, спросе и предложении такое количество
людей приводит ко всяким издержкам // (из диалога А. Запесоцкого, ректора Санкт-Петербургского гуманитарного университета, и шеф-редактора
газеты «Ведомости» Е. Осетинской).
Такие фразы, как «я просто хочу напомнить», «я просто это не помню»,
«я просто видел, что…», «я просто уверен, что…», «я просто говорю о
том, что…», «я просто хочу сказать» и т. п., превратились в своеобразные
формулы-штампы устной речи. В РР «частицы просто и прямо имеют значение «подлинного и несомненного признака»: Он просто красавец! Я просто не хочу больше терпеть! Прямо понять не могу, что это такое» [Земская
1987: 95].
В. В. Виноградов в своей широко известной работе о категории модальности в русском языке отмечает, что «класс модальных слов и частиц… очень
пестр по своему лексическому составу, по этимологической природе относящихся и тяготеющих к нему словесных элементов. Семантико-синтаксические
функции большей части относящихся к нему или по употреблению сближающихся с ним разрядов слов не изучены [Виноградов 1950: 68] 4. С категорией
модальности тесно связана основная масса частиц, например, «усилительноограничительные, или выделительные частицы», среди которых В. В. Виноградов называет и просто.
Однако с этим словом всё «не так просто». Относя эту единицу к «переходному типу между модальными словами, наречиями и усилительно-огра­
ничительными частицами» (в связи с чем семантика ее не очень определенна)
и объединяя ее с прямо, словно, точно в группу, слова-частицы которой чаще
выражают модальность предиката, В. В. Виноградов заключает: «Разные модальные значения и оттенки высказывания начинают выражаться формальными словечками» [Виноградов 1950: 72].
4
Несмотря на то, что в последующие десятилетия это положение было несколько исправлено (так, в 60—80-е гг. появился ряд исследований незнаменательной лексики, в том
числе частиц [Гр.-80; Николаева 1985 и др.]), упрек-замечание В. В. Виноградова о недостаточной изученности этого класса слов остается актуальным и в наши дни.
354
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Каков же грамматический статус «формального словечка» просто? Каковы
его семантика и стилистическая роль в современном высказывании?
Эта единица относится к классу слов, которые имеют не вполне самостоятельное значение. «Лексические значения этих слов совпадают с их грамматическими, логическими или экспрессивно-стилистическими функциями», —
отмечает В. В. Виноградов, указывая здесь же на то, что «семантический объем
этих частиц очень широк, их лексико-грамматические значения очень подвижны, они находятся во власти синтаксического употребления».
Основное назначение таких единиц, их функция в речи заключается в том,
что они выражают модальность высказывания в целом или отдельных его компонентов [Виноградов 1947: 725 и сл.]. Они выступают как показатели оценки
(в широком смысле этого слова), т. е. отношения говорящего к сообщаемой
им информации: как показатели степени объективности или достоверности
сообщаемого (буквально, несомненно, безусловно, вероятно, видимо, может
быть, условно говоря и др.); как показатели «допущения» определенной ситуации (тем не менее, всё-таки, только, только вот и др.); как единицы, подчеркивающие «порядок следования мыслей» (прежде всего, наконец, во-первых
и т. д.), уточняющие, поясняющие (именно, ровно так, в частности и под.);
выражающие количественную или качественную оценку (более того, по меньшей мере, по крайней мере), а также выражающие определенное обобщение,
итог речи (словом, таким образом, следовательно, итак) 5.
Необходимость той или иной дифференциации видят и другие исследователи, занимающиеся изучением таких единиц, ср.: «Значительный пласт
средств, вводящих в высказывание дополнительные смыслы, — это частицы
и целые «блоки» слов. Представляется целесообразным рассматривать эти
средства, объединяя их в группы на основании общности выполняемой ими
функции (сходства семантического «приращения» к высказыванию)» [Володина 2001: 94].
Выделенные нами группы, основанные на функционально-семантическом
принципе, в общем виде дают представление о составе и семантике таких единиц; функционально они, как говорилось выше, проявляют себя, конкретизируясь в каждом отдельном тексте. Вот ряд примеров:
Без эзопова языка было в то время просто невозможно… И значит /
я вспоминаю / как началась только перестройка // И вот / значит / что-то
такое / был намек / касаемый депутатов / или что-то там еще // И зал просто встал // Значит // Это был по-моему / МХАТ тогда // Наверное / здесь
5
При выделении этих групп мы ориентировались на классификацию В. В. Виноградова [1950]. Существуют и другие, несколько отличные от приводимой, классификации (ср.
ЛЭС-90, Гр.-80, «Русский язык-2004» и др.).
Глава 2. Публичная речь
355
можно уже просто конкретно говорить… Можно просто приводить достаточно много примеров // Просто отталкиваясь от Наташи / она вспомнила и привела вот этот пример // …для чего он это делает? К чему бы
все это? Ответ // Я просто уверен / для того / чтобы остаться приличным
человеком // Он просто упивается вот этими историческими хрониками //
И безусловно имеет в виду сегодняшнее время // А есть еще эзопов язык /
который / ну / это просто пиар-технология в чистом виде // (из беседы
журналистов А. Мельмана (А. М.), М. Максимовской (М. М.) и др. на тему
«эзопова языка» в современной журналистике);
М. М.: Я не пользуюсь / я говорю вот так / как думаю // Думаю я не на
эзоповом языке / а на нормальном русском // Ни на каком ни на новоязе //
…Кстати / вот это есть такой момент / что издания бояться публиковать
карикатуры на президента // Считается / что / вот опять-таки / вроде бы
никто не сказал // но тем не менее / чего-то они говорят / публикуют / рисуют // Здесь все-таки зависит от самого журналиста //
А. М.: Марьяна / надо отдать ей огромное уважение / делает на своем
месте все что только возможно // Просто надо еще вспомнить случай /
когда на том же канале случилось нечто другое // Марьяна наверное изнутри лучше знает / как / что / и почему // Марьяна осталась / за что ей /
кстати / большое спасибо // Кстати / если говорить немножко в другую
сторону / о юморе / вот как раз юмор у нас как раз резко ухудшился //
И когда сейчас впрямую просто / Петросян показывает пальчик / и все
смеются / этого достаточно //
М. М.: Мне важно то / что на каком языке мы разговариваем // Мы разговариваем на нормальном русском языке / без всякого товарища Эзопа //
Я вот пытаюсь это доказывать из недели в неделю в субботу / в 19.00 //
По-моему / мы ровно это и делаем / мы с моими коллегами // Просто вот
такая вот штука // И я кучу примеров знаю ровно таких // Вот ровно таких // …Более того / вот может не очень удобно про себя лично говорить /
но тем не менее / я сколько лет отработала в новостях / я естественно
была абсолютно уверена / что я не имею права / я не могу сказать «я» //
«Мы» / только вот «мы подготовили» // И тем не менее / вообще у нас
люди / к сожалению / не умеют говорить // И журналистов это кстати /
тоже касается // Я просто видела эти титанические муки / которые многие
испытывали / пытаясь так вот на ходу / формулировать свои мысли // (из
той же беседы).
Подобные диалоги дают представление как о роли таких единиц в создании
определенной субъективной модальности высказывания, так и о специфическом «стилистическом ключе» речи говорящего. Прежде всего, очевидна общая
черта, свойственная речи обоих журналистов, — обилие ДС, и, в частности, ни
один из собеседников не обходится без словечка просто. В приведенных контекстах оно используется много раз (см. выше). Раскованная речь А. Мельмана,
наряду с «книжными», обычными для публичной речи ДС (ср.: безусловно, до-
356
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
статочно много, кстати и нек. др.), пестрит типично разговорными значит,
ну вот, значит вот и т. п.
Речь Марианны Максимовской (имеется в виду лексическая сторона, словоупотребление) более соответствует характеру ПР с точки зрения использования дискурсивных слов. Ее речь отражает процесс размышления, дискуссионность высказанного, что проявляется и в употребляемых ею ДС, ср.: более
того, тем не менее, к сожалению, кстати, все-таки, видимо, действительно,
естественно и др. Характерно для ее речи и «модное» слово ровно (ровно это
мы и делаем, ровно таких, ровно то же…), близкое к значению ‘именно’. Активно используется в ее речи и слово просто.
На примере этого дискурсивного слова рассмотрим семантический диапазон и стилистический статус таких единиц в современной устной публичной
речи. Особенности семантики не препятствуют и даже обязывают уточнить
круг значений дискурсивных единиц, опираясь на словарные данные.
Просто представляется в толковых словарях как наречие, как частица и
как союз. В Уш эта единица характеризуется как наречие (значения которого
соотносятся с несколькими значениями прилагательного простой). Здесь же
отмечены еще два значения: «3. Употребл. как усилит. частица в знач. в самом
деле, вот действительно, истинно. Разг. 4. Употребл. как ограничит. частица в
знач. только, и ничего больше, не что иное, как».
БАС выделяет пять значений единицы просто, выступающей в качестве наречия, и два значения просто — частицы, ср.: «6. В значении ограничительной
частицы не что иное; как, всего лишь; 7. Частица усилительная. Разг. Употребляется для подчеркивания смысла какого-либо слова или всего предложения».
МАС также выделяет несколько значений просто, соотносимых с значениями прилагательного, отмечая и два значения просто-частицы: «2. в значении
усилительной частицы. Разг. Совершенно, прямо; 3. в значении ограничительной частицы. Разг. Лишь, только, всего-навсего».
Оба словаря, вслед за Уш, фиксируют один и тот же круг значений этой
единицы. Некоторое различие можно отметить лишь в стилистической характеристике слова просто, когда она выступает в значении ограничительной частицы (ср. наличие пометы «Разг.» в МАСе-2).
В СОШ-1997 единица просто (приводится в статье при прилагательном
простой) выступает как: «9. просто, частица. Усиливает слово, к которому относится, или высказывание в целом; 10. просто, частица. О том, что легко объяснимо, что нетрудно понять: именно, не иначе как; 11. просто, в знач. союза.
Соединяет предложения, выражая противопоставление. Я не болен, просто
устал; 12. просто, нареч. Как-то случайно, без особого намерения. Просто зашел на огонек; 13. просто, нареч. Без лишних сложностей, без церемоний. Зовите меня… просто Ваня».
Глава 2. Публичная речь
357
Характерно, что ни одно из значений здесь не отмечено специальными пометами, из чего можно заключить, что словарь относит эту единицу к стилистически нейтральной общелитературной лексике. Ср. также замечание о том,
что у многозначного слова просто наряду с усилительным значением имеется
значение, «близкое к значению ‘только’: просто P = ‘P, и ничего больше’ (Он
просто дурак; Ты что здесь делаешь? — Ничего. Просто сижу)’» [Крысин
1988: 103]; см. также [Вежбицка 1982].
Анализ значительного корпуса устных текстов (записи публичных диалогов последних десятилетий) показал, что просто используется в современной
речи как стилистически нейтральная дискурсивная единица преимущественно
в значениях ограничительной или усилительной частицы. Ср., например (из
приводимых выше текстов): Я просто процитирую; Я просто прочту; Я просто хочу сказать; Я взял просто за основу; Это были просто обычные уроки
музыки; Это просто пиар-технология (в значении ограничительной частицы);
Москва — просто уникальное место; Я просто уверен; Он просто упивался
своей славой; Если ты не обогащаешься, то ты просто дурак какой-то; Тут
бы я просто поспорил; Это просто нонсенс и др. (семантика усиления).
Таким образом, конкретное значение единицы зависит от контекста и проявляется в конкретном высказывании.
Особенности семантики таких слов, в частности частиц, привлекали неоднократно внимание исследователей, ср.: «Высказывания с частицами объединяют мир реальности с миром дополнительной скрытой семантики… Частицы
добавляют некоторое смысловое содержание… их мир — это мир дополнительной скрытой семантики» [Николаева 2000: 96]. Выявляя возможные смысловые признаки, связанные со скрытой семантикой, Т. М. Николаева приходит
к заключению, что типы скрытой семантики «включают в себя выражение личности говорящего, дополнительные сведения об излагаемом событии, отношение говорящего к той картине мира, которую он, как предполагается, разделяет
со слушающим» и нек. др. В результате своего исследования автор приходит к
такому нетривиальному выводу: «Частицы похожи на звезды в ярком ночном
небе… — они притягивают нас и в то же время непостижимы!» [Николаева
2000: 303].
Загадочность таких коммуникативно-речевых единиц каждый исследователь стремится раскрыть, применяя свои методики и подходы. Так, авторы
первых работ по дискурсивным словам в русском языке прямо говорят о том,
что попытки описания ДС в терминах традиционной семантики «оставляют
чувство неудовлетворенности». В рамках предлагаемого ими «контекстносемантического подхода» дискурсивная единица просто рассматривается
наряду с прямо и относится к группе единиц, связанных с идеей «минимизации».
358
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Контекстно-семантический подход, на наш взгляд, очень продуктивен и в
определенном смысле единственно возможен, так как в его основе лежит идея
«варьирования плана содержания слова под влиянием факторов контекста»
[Дискурсивные слова… 1998: 11] 6.
В наши задачи в данной работе не входит детальное исследование семантики таких единиц, так как основная цель — показать функционирование ДС
в устной публичной речи, изучить их употребление, соотнести их узус с общелитературными нормами. Различные вопросы относительно присутствия и
функций такой незнаменательной лексики в устной речи возникают и у других
исследователей, ср.: «Возникают вопросы: при каких условиях употребляем
вообще данные единицы и при каких наиболее эффективно; какие единицы используются чаще всего и в каком сочетании и т. д.» [Перфильева 2001: 112].
До недавнего времени таких наблюдений на материале устной публичной
речи не было. Модальные слова и частицы и близкие им по функциям единицы обычно рассматривались на материале языка художественной литературы
(«книжного» языка) или разговорной речи. Анализ текстов публичных диалогов дает материал, восполняющий пробелы в изучении функционирования таких единиц в живой устной речи. Многочисленные примеры (см. приведенные
нами выше) отражают узус словоупотребления современного публично говорящего человека 7.
Однако следует отметить и такое явление, как почти полное отсутствие
дискурсивной лексики в речи некоторых носителей русского языка. Вот показательный пример: гладкая речь одного из участников встречи с «лидерами
молодёжных движений» на радиостанции «Эхо Москвы» (октябрь 2005 г.) заставила ведущего беседу журналиста сделать характерное замечание: «Вы говорите, как пишете» (см. фрагменты этой беседы в Приложении).
Явление «гладкой речи» было отмечено и исследовано еще в середине прошлого века и интерпретировано следующим образом: «По теории Х. Джексона
существуют два принципиально различных вида речи: гладкая, хорошо организованная внутренне — низшая по функции, и речь сбивчивая, свидетельствующая о напряженной умственной деятельности — высшая по функции»
[Николаева 1970]. Исследование различного рода речевых явлений, возникающих в процессе коммуникации, продолжалось в работах этого направления и
позже [Там же: 118—120]. Т. М. Николаева, анализируя ряд работ, показывает
6
Ср. также описание группы дискурсивных единиц (метаязыковых синонимов фактически, по существу и др.) в работе [Гловинская 2002].
7
Выводы об активном использовании дискурсивной лексики в современной публичной
речи подтверждает сделанное нами исследование на материале таких слов, как конкретно,
все-таки, кстати, как раз, как бы и др.
Глава 2. Публичная речь
359
отсутствие в них единства во взглядах на эти явления: «В соответствии с теорией Джексона различаются два вида кода — ограниченный и выработанный…
Выработанный код характеризует напряженную умственную деятельность в
п р о ц е с с е р е ч и. Последняя оговорка существенна, так как позволяет предположить читателю, что из сказанного не должно следовать, что речь гладкая
есть всегда умственно низкий продукт; кроме того, необходимо учитывать наличие речевого навыка у лекторов, преподавателей и т. д.» [Николаева 1970:
118]. Отсутствие дискурсивной лексики, разного рода рефлексивов и других
«метаязыковых «подпорок»» [Вепрева 2002] может быть связано с рядом факторов, в частности: особенностями речевых навыков говорящего; намеренным
желанием избежать каких-либо оценок предмета обсуждения; определённой
коммуникативно-речевой ситуацией (научный доклад, рассказ экскурсовода
и т. п.) 8.
Функционирование дискурсивных слов в публичном монологе
Для современной публичной речи 9 характерен «монолог повествующий»,
имеющий ряд разновидностей 10. Их различия прежде всего связаны с двумя
факторами: 1) фактором адресата (это или «неперсонифицированный», «массовый» адресат средств массовой информации, или «коллективный», представляющий ограниченное количество слушателей, например студентов на лекции,
детей на экскурсии и т. п.); 2) фактором функционально-целевого назначения
и обсуждаемой темы.
Так, масс-медиа (например, ТВ-Культура) представляют такие типы, как:
а) рассказ известного, общественно значимого человека о своей жизни и деяЭто явление было замечено и другими исследователями, ср.: «Текст, где отсутствуют
вводные элементы и их эквиваленты, репрезентирует нам тип языковой личности, которой
не свойственна рефлексия собственной речевой деятельности, которая избегает личностной оценки излагаемой информации» [Перфильева 2001]; см. также [Брчакова 1979, Вепрева 2002].
9
Пространство современной публичной речи характеризуется не только многообразием
видов публичного диалога (ПД), но и разными типами публичного монолога (ПМ). Для нашего исследования представляют интерес прежде всего монологические тексты, звучащие в
электронных СМИ, а также такие жанры, как «устные рассказы» и публичные лекции (ПЛ).
10
Название этого типа идет от классификации В. В. Виноградова, выделившего «в кругу
непосредственного бытового говорения» четыре типа монолога, в том числе «повествующий», черты которого характерны и для ПР. «Изучение структурных типов монологической
речи почти не начато нашей лингвистикой. Поэтому классификации форм монолога с точки зрения его жанровых разновидностей у нас нет», — писал в 60-е годы прошлого века
В. В. Виноградов. Лишь в последние десятилетия разработке этих вопросов стало уделяться внимание, ср., например, [Лаптева 1982].
8
360
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
тельности (цикл телепередач «Линия жизни»); б) рассказ — исторический комментарий (например, циклы с единой сюжетной линией «Кто мы?»); в) рассказ,
чаще цикл рассказов, план содержания которых отражает темы искусства, музыки, науки (такие как «Партитуры не горят»; «Мой Эрмитаж»; «Век русского
музея»; «Атланты. В поисках истины» и др.).
Свободная, не жестко структурированная форма такого монолога допускает использование дискурсивных слов и даже способствует их употреблению.
Они выступают как семантико-синтаксические «скрепы» 11, как метатекстовые
единицы, сигналы связности текста 12.
Их частотность и набор зависят прежде всего от индивидуальной речевой
манеры, индивидуального словоупотребления и конкретной т е м ы монолога 13. Так, минимальное использование ДС в некоторых типах текста (таких,
например, как «Библейский сюжет» — ТВ-«Культура», «Слово пастыря» —
ТВ-1) объясняется, по-видимому, именно фактором темы. Например, в рассказе современного писателя («Радио России», 19 янв. 2006 г.) о Соловках и
крещении Новгорода почти нет дискурсивной лексики.
Рассказы об Эрмитаже, Русском музее и их замечательных художественных собраниях, о музыке и музыкантах, о гениальных людях и местах, где они
жили, дают представление об особенностях словоупотребления каждого рассказчика, но общая их черта — умеренное использование ДС, как правило,
принадлежащих «книжному» литературному языку, хотя у каждого из них есть
свои «предпочтения». Например, в речи ведущего рассказы о музыке и музыкантах (А. Варгафтика) встречается неоднократно словечко ровно (в значении
‘именно’), ср.: С «Итальянской» симфонией Мендельсона / происходит все
ровно наоборот //.
Монологи писателя Петра Вайля на фоне «городов и весей» отличаются образностью и изысканностью словоупотребления и книжностью дискурсивной
лексики, например: по сути, между тем, в самом деле, достаточно просты
Мы используем этот термин номинативно, вне связи с какой-либо теорией. Среди исследователей в настоящее время нет единства в понимании состава и функций «языковых
скреп». Ср., например, из работ последнего времени [Прияткина 2000].
12
Описание метатекстовых элементов дано А. Вежбицкой в работе «Метатекст в тексте»,
где было отмечено их возможное присутствие и внутри монологического текста. О метатекстовых элементах см. также в [Апресян 1995; Вепрева 2002].
13
На важность фактора «темы» указывал и Д. Н. Шмелев: «Тематика влияет на оформление речи, ее организацию, отбор и сочетание языковых средств» [Шмелев 1977: 31]. Ср.
также: «Фактор темы носит активный характер, его действие ведет к отбору такого комплекса языковых средств, который позволяет наиболее адекватно выразить данное содержание» [Барнет 1985: 91]. Правда, материал современных устных публичных текстов не
всегда подтверждает эту уверенность в полной «адекватности» речевых средств конкретному содержанию. Но связь темы и словесного оформления текста очевидна.
11
Глава 2. Публичная речь
361
и нек. др. под.: Вообще / все народы особенно любят цветение плодовых деревьев / должно быть / подспудно нравится / что они растут не только для
поглядения / но для варений и компотов // Правда / сакура / хоть и вишня / ягод
не даёт… Ноябрь / осеннее увядание // Впрочем / до увядания ещё далеко…
Страсть к фотографированию / была разумеется / заложена в японца / задолго до изобретения Дагера //.
Речь директора Эрмитажа М. Б. Пиотровского насыщена эмоциональноэкспрессивными оценками, он ведет живой рассказ, последовательно показывая «замечательные вещи» Эрмитажа, поэтому в его речи естественно появление как «книжных», так и «разговорных» ДС: «вот», «и вот» 14, «опять же»,
«в общем» и т. п. ср.: И вот Бог дал Моисею установления / и были выполнены
Скиния и Ковчег Завета //; У нас есть в Эрмитаже его потрясающие картины / нежные рощи / где присутствуют странные фигуры / встречаются /
сходятся / сидят // Вот есть знаменитая картина «Встреча» // Разумеется /
эта Встреча / сюжет библейский / разумеется / напоминает «Встречу» Пикассо / опять же в Эрмитаже / где можно много всяких толкований давать /
как религиозных / так и просто бытовых //.
Эти авторские программы ведут профессионалы, известные в своей области
специалисты, что дает основание рассматривать и план выражения таких монологов как своего рода эталон, образец текста, отражающего коммуникативно-речевые
нормы современной публичной речи и, в частности, нормы словоупотребления.
Следует рассмотреть и такой тип устного монолога, как «рассказыновеллы» (наговорённые, записанные на пленку). Этот жанр, появившийся в
силу определенных экстралингвистических причин, имеет замечательные образцы текстов, к которым относятся и «Устные рассказы» известного кинорежиссера Михаила Ромма. В «Обращении к слушателю» на первых страницах
книги (опубликованной много позже времени записи, в 1989 г.), М. Ромм говорит: «Главная моя цель — …рассказать новеллы… Что будет попадаться на
память, то и буду рассказывать».
Вот некоторые фрагменты его новелл, свидетельствующие о свободной и
яркой манере рассказчика, богатой лексической основе, включающей широкое
использование и дискурсивной лексики:
Случилось это, вероятно, в тридцать первом году, в конце, может
быть. Я был тогда ассистентом режиссера, а перед этим был драматургом,
14
Вот в функции дискурсивной единицы, по нашим наблюдениям, широко используется
в ПР (хотя обычно ее относят к типичным средствам РР), чаще всего выступая со значением
«ограничительно-выделительным» (Очень важно / вот / чтобы этюд картины / был на
своем месте //), а также выражая семантику определенной последовательности, указания
на какой-либо важный момент в ходе рассказа.
362
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
так сказать, писал сценарии. Как всякий пишущий, был немедленно причислен к попутчикам… Ну, в общем, был я попутчиком, малоизвестным
сценаристом, никому неведомым ассистентом. И вот по своим ассистентским делам попал я в знаменитое здание по Малому Гнездниковскому
переулку, тогда помещался там ГУК… Ходил я по этому ГУКу, и зашел в
просмотровый зал, и увидел, что сидит в этом зале вся режиссерская элита… Пришли смотреть новую картину Николая Шенгелая… Мне картина
не понравилась, резко не понравилась. В общем, я злой, вероятно, был,
и поэтому меня крайне поразило, что все стали картину хвалить. Все как
один, все пожимали Шенгелая руку, все его обнимали, все целовали, все
восхищались. И вот среди общего потока похвал я попросил слово. На
меня воззрились с недоумением — кроме Эйзенштейна. Эйзенштейн меня
знал, он, вероятно, понял, что я картину буду ругать. Со свойственной мне
в те годы дерзостью я измолотил картину Шенгелая в дым, я просто сделал из нее “отбивную котлету”. Речь моя была короткой, злой и, вероятно,
остроумной, потому что в зале наступило растерянное молчание. Я повернулся и вышел.
Закончивши свои дела в ГУКе, я вышел на улицу и вдруг вижу: идет по
переулку вся эта компании. И Коля Шенгелая между ними. Я, признаться, слегка струхнул, решил, так сказать, разминуться с ними. Попятился
куда-то в подворотню. И вдруг слышу голос, вижу — Шенгелая подзывает
меня. — Молодой человек, куда это вы? Если уж осмелились говорить,
пойдемте с нами! …Пришли мы в конце концов в “Метрополь”… Продолжалось это пиршество, вероятно, часа три. Подают уже мороженое, кофе,
а за меня всe нет тоста. А я знаю: по грузинскому обычаю тамада должен
выпить за каждого, кто сидит за столом, за каждого…
Речь рассказчика этих новелл, очень живая, полная юмора и иронии, непринужденная, во многом отражает черты РР. Может возникнуть вопрос: какую
разновидность литературного языка представляют эти тексты — разговорную
или публичную? Записанные на пленку и адресованные будущему потенциальному слушателю (читателю), такие рассказы-размышления, рассказывоспоминания, безусловно, следует отнести к пространству публичной речи и
рассматривать как разновидность устного публичного монолога 15. ЕстественТакие тексты отличаются от спонтанных текстов РР своей «целенаправленностью» и
определенной подготовленностью. Исключает «чистоту» РР и наличие магнитофона, ср.:
«Внесение любых, даже самых незначительных, искусственных условий в общение неизбежно спугнет разговорную речь; во всяком случае — сузит ее возможности» [Панов
1962].
В публичном диалоге также отмечен такой «пограничный» тип речи, представляющий
текст беседы в домашних условиях, но записанный на магнитофонную пленку и адресованный потенциальному слушателю (читателю) — ср., например, беседы с М. М. Бахтиным,
см. [Голанова 2001].
15
Глава 2. Публичная речь
363
ным образом вплетаются в словесную ткань и дискурсивные единицы, участвуя в создании общей тональности (модальности) текста.
Форма передачи информации важна для любого типа публичной речи, тем
более это важно для публичной лекции. Известно, что «живая речь во всех своих проявлениях обнаруживает рассудочную и эмоциональную сторону, представленные в очень различных пропорциях» [Балли 1961: 29]. Особые цели,
задачи и адресат такого вида коммуникации, как публичная лекция, определяют и особые пропорции и соотношение «рассудочного и эмоционального».
Основная функция публичной лекции — популяризация знаний — осуществляется благодаря тесному взаимодействию этих двух сторон высказывания,
которые формируют текст ПЛ, определяют состав лексикона. Словоупотребление в целом и функционирование ДС в этом типе устного публичного монолога определяется общей нормой жанра, темой и индивидуальной речевой манерой говорящего (лектора). Показательным примером могут служить лекции в
Политехническом музее, прославившемся общедоступными лекциями видных
российских учёных ещё в начале прошлого века и сохранившим свои просветительские традиции и ныне 16.
Приведём фрагменты одной из лекций, прочитанных д-ром фмн МГУ
С. А. Ламзиным в ноябре 2007 г.: «Рождение звёзд и планет» (из цикла «Звёзды
и галактика»):
…на самом деле / это облако в основном состоит из молекул водорода / водород вообще… к сожалению / обнаружить молекулярный водород
очень сложно / он практически ничего не излучает // а вот зато молекулы
СО / которые гораздо меньше / в миллион раз меньше / молекул H2 / они
излучают / поэтому / в этом смысле / молекулы СО можно рассматривать
как индикатор наличия холодного молекулярного водорода // Так вот / оказывается / таким образом / что в нашей Галактике имеются вот такие вот
большие образования //
В каждом конкретном случае, в конкретной лекции дискурсивная лексика может проявляться в разном наборе и в разной степени, но в целом её
присутствие в словесной ткани ПЛ естественно и закономерно (см. Приложение).
В текстах лекций, записанных нами в Политехническом в 90-е годы прошлого века и
в начале нынешнего (2006—2007 гг.), представлена разнообразная тематика (экономика,
история и социология, психология, фотодело, садоводство и огородничество и т. д.) и
широкий круг вопросов освещается профессиональными лекторами. Исследование разнообразных текстов ПЛ дает материал для выводов о языке и структурно-стилистической
организации этого жанра. Подробнее о языковых особенностях публичной лекции см. [Голанова 1993].
16
364
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Заключение
Анализ дискурса разных типов устного публичного диалога и устного публичного монолога с точки зрения представленности и функционирования
дискурсивных слов дает возможность сделать следующие выводы:
1) дискурсивная лексика — естественная составляющая речи (текста);
она не только является «строевым материалом», но и несет семантикофункциональную нагрузку, сообщая слову или всему высказыванию дополнительные смыслы;
2) присутствие дискурсивных слов в современной публичной речи определяется «нормой текста», «нормой жанра», которая основывается на «принципе
коммуникативной целесообразности» 17 и предопределяет особенности слово­
употребления и организации текста в определенной сфере общения;
3) узус, особенности функционирования дискурсивных слов в публичной
речи зависят от ряда факторов — от контекста, обсуждаемой темы, формы речи
(монолог или диалог), жанров общения, индивидуального словоупотребления
той или иной языковой личности 18.
Как писал Д. Н. Шмелев: «Естественно, наши сведения о функциональной
предназначенности тех или иных языковых средств (как и об их значении и
правилах употребления) извлекаются из текстов, т. е. речи» [Шмелев 1989].
Это утверждение самым непосредственным образом относится к дискурсивной лексике. Именно в тексте (дискурсе) обнаруживаются семантика и функции таких единиц, их узус и норма употребления.
Приложение (фрагменты текстов публичного диалога и монолога)
Фрагменты беседы «Откровенный разговор», прямой эфир «Радио России»,
1 марта 2006 г. Ведущая — журналист Регина Лукашина, гости студии —
В. Л. Поляков, руководитель Центрального аппарата российской экологической
партии «зеленых»; М. В. Медведева, член Общественной палаты, председатель
См. [Костомаров, Леонтьев 1966; Барнет 1985].
Исследователи устной научной речи (см., например, [Барнет 1985]) высказывали справедливую мысль о необходимости сочетать «нормативно-стилистический» подход к тексту с «функциональным» и о допустимости определенных индивидуальных отклонений от
общелитературной нормы. Как пример индивидуального словоупотребления можно привести следующий текст: «И у меня есть такое ощущение / что а-а-э- где-то вот / возможно /
та строгость / с которой он воспитывал дочерей была связана с тем / что он ощущал / что
внешний мир в общем / страшный / и к ней / к жизни вот в этом мире / надо быть очень хорошо подготовленным / иначе просто не выживешь / особенно как приличный человек //»
(фрагмент высказывания Веры Зилитинкевич, профессора Манчестерского ун-та, внучки
Д. С. Лихачева. ТВ-Культура, 30 ноября 2006 г.).
17
18
Глава 2. Публичная речь
365
правления общероссийского детского экологического движения «Зеленая планета»; В. В. Сливяк, сопредседатель Международной экологической группы
«Экозащита».
М. Медведева (М. М.) — Пользование природными достояниями / ресурсами
природными / то что мы привыкли называть / в общем-то вот это общение / благоприятно влияет на психологию людей // И / если у нас не будет
такого общения / то естественно / вот эта агрессия / она -э-э просто запланирована уже / запрограммирована //
Журналист (Ж.) — Это уже психологический фактор // А что будет со здоровьем населения? Еще один наш собеседник / Владимир Львович / Ваше
мнение?
В. Поляков (В. П.) — Я полностью согласен с предыдущим товарищем // Я бы
сказал и то / что мы должны исходить из того/ что леса / это / имеют решающее значение в экологическом балансе / глобальном // Поэтому / все
эти безобразия в лесах / они нанесут ущерб не только населению Московской области / но и в глобальном масштабе // … Это же ведь / просто вот
«Аргументы и факты» приводят / это же ведь ну просто уму непостижимо / что на территории Чеховского р-на / на территории психиатрической
больницы / которая / -э-э там 100 гектар леса / отбирают / отбирают для
постройки коттеджей / ну / жилья //
Ж. — но это все решают мелкие чиновники // Еще один наш собеседник / сопредседатель Межд. экологической группы «Экозащита» Влад. Влад. Сливяк // Владимир Владимирович! / А Ваша точка зрения насчет того что
происходит в Москве / э-э / и в Подмосковье тоже // Есть два риторических
вопроса / наших / общеизвестных / общероссийских / что делать и кто виноват //
В. Сливяк (В. С.) — Нужно сказать / что виновата прежде всего власть //
Ж. — Власть какая? У власти много ветвей и уровней //
В. С. — Ну например / сейчас в Государственной Думе -э-э рассматривается
Лесной кодекс / и периодически принимаются самые разные решения и /
на разных уровнях / которые касаются природных ресурсов / леса // И вот
создается такое впечатление / что при принятии экологически значимых
решений / которые касаются природных ресурсов / чиновники зачастую
преследуют лишь одну цель / цель наживы / они не преследуют цель сохранения природных ресурсов // … Вот вы вспомните как обычно / в Москве летом -э-э дышать практически нечем // …Не будет леса / нечем будет дышать совсем // Придется создавать какую-то принципиально новую
систему -э-э / то есть / искусственной окружающей среды / которая будет
обеспечивать нашу с вами жизнедеятельность //
366
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Ж. — Вот Вы говорите / Государственная Дума рассматривает / но тем не менее / существует какое-то вялотекущее сопротивление / вот в данной ситуации кто блокирует?
В. С. — Вы знаете / на мой взгляд / еще несколько лет назад / то есть корень
проблемы в чем / еще несколько лет назад был совершен крутой поворот /
был упразднен единственный государственный орган / самостоятельный /
«Охрана окружающей среды» // Это был Госкомитет / а перед ним / существовало Министерство окружающей среды // Безусловно / нужно начинать говорить о том / что Россия нуждается в отдельном органе по охране
окружающей среды //
Ж. — Марина Валентиновна / скажите / пожалуйста / Общественная палата
может повлиять? …Каким образом?
М. М. — Конечно // Ну / во-первых / конкретный вопрос / которым занимается
сейчас Общественная палата / это вопрос по принятию Лесного кодекса //
Общественная палата собирает экспертную группу специалистов для вынесения своего мнения по поводу Лесного кодекса / все «за» и «против» /
и в общем-то / мне думается / что самое главное / это не наступать на
грабли / и в общем-то / учиться на чужих ошибках //
Ж. — На чьих ошибках?
М. М. — На чьих ошибках можно научиться? Скажу // В Америке / уже была
такая ситуация // которую сейчас предлагают у нас / то есть это -э-э передача
в собственность лесов // Ни к чему хорошему это не привело / потому что не
в состоянии один человек / я имею в виду / одно семейство / у которого будет
собственность / оно не может реконструировать / э-э- как раз возобновление
вот этих вот природных богатств // Поэтому в Америке пришли как раз
к тому / что сейчас передается это все назад государству / государство выкупает // Канада / увидев вот этот неблагополучный опыт американцев / не
пошла по этому пути // А почему-то мы сейчас хотим это сделать //
Ж. — Ваше мнение, Владимир Львович?
В. П. — …Главное / это принять хорошие законы / Лесной кодекс // Но кто разрабатывал Лесной кодекс? Разрабатывали неспециалисты / а Министерство природных ресурсов / Федеральная служба лесного хозяйства / которая сейчас / Агентство лесного хозяйства / оно как бы так / сбоку / было //
…Сколько предложений было от лесной науки?! От академиков! Разве
учитывались?
М. М. — Это на самом деле очень серьезный вопрос // Надо / чтобы этим ⟨…⟩
вопросом в общем-то занимались специалисты //
Фрагменты беседы «За круглым столом» из цикла «Что делать?» на телеканале «Культура» 12 ноября 2006 г. Участники: ученые-специалисты в области
Глава 2. Публичная речь
367
астрономии, профессора Б. Шустов, А. Черепащук, И. Митрофанов, М. Маров;
ведущий — Виктор Третьяков.
Мнение одного из ученых: — Увеличивается общее финансирование / за счет
того / что урезаются остальные статьи / прежде всего / оборудование //
В. Третьяков (В. Т.) — А как без оборудования?
Ответ: — Вот так // Но что касается обеспеченности нашей астрономии / скажем / тем что есть / те инструменты / о которых говорил Анатолий Михайлович / на чем они держатся? Конечно / наши радиотелескопы / даже
квазары / это телескопы не самого современного уровня / не самого / и
конкурировать на международном рынке очень тяжело // Сподвижники /
наши вот друзья / коллеги / которые работают в САО / они делают мировую науку / но все это вот на таких / это не на классе / а просто на своем
энтузиазме / Это не так правильно // Наука должна делаться все-таки
на индустриально крепкой базе / на финансово-индустриальной, крепкой
базе //
В. Т. — Но все-таки / вот при всех этих сложностях /в мировой астрономии /
где российские ученые?
Б. Шустов (Б. Ш.) — Вот сейчас не очень высокое наше место // Если говорить о так называемом индексе цитирования / ну / оценка всегда сложна /
но вот как ссылаются на работы / наше место около 2% // Это мало для
такой страны как наша //
В. Т. — Да / Михаил / Вы хотели что-то сказать?
М. Маров (М. М.) — Меня / например / чрезвычайно удивляет / что в России /
которая претендует быть одной из ведущих / экономически развитых держав / нет национального проекта по науке // Есть разные национальные
проекты / и нет национального проекта по науке // …Больше того / произошел очень сильный сдвиг в сознании / прежде всего / в сознании людей
руководящих / то есть / ну считается так / что наука должна давать / как говорится / отдачу сиюминутную // Примат прикладной науки // Фундаментальная наука считается / вообще говоря // ну может быть в какой-то мере /
даже необязательной для страны … Высказывания людей / мягко говоря /
повергают в уныние // Осознание того / что Россия всегда была исключительно сильна фундаментальной наукой / ведущими научными школами…
и вот за какие-то десять–пятнадцать лет / мы это -э-э- потеряли в очень
сильной степени / а то что осталось / это / ну / в значительной мере сделано
трудом людей / которые действительно / в общем беззаветно преданы этой
области и на своих плечах очень многое вынесли // … То / чем мы всегда
гордились / имея заслуженно титул передовой космической державы / мы
фактически безвозвратно потеряли //
368
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
В. Т. — Да / да / пожалуйста // (дает слово другому собеседнику)
И. Митрофанов (И. М.) — Я хотел маленький комментарий сделать по тому /
по той теме / которую мы сейчас обсуждали / что у нас было / и что у
нас стало // Я практически со всем согласен / и я действительно считаю
что мы сейчас не прошли / а находимся в достаточно глубоком кризисе
астрономии и всей фундаментальной науки // И мне кажется / еще важно
сказать / а чего же у нас еще может не быть в связи с этим // Вот я хочу
сказать / практически все уверены / что XXI век будет веком освоения
Луны / будет полет людей на Марс // И значит уже сейчас мы должны
громко говорить и кричать нашим уважаемым налогоплательщикам / что
вот если вы хотите быть вместе со всеми на горизонтах нашего знания /
то / извините / тогда за это надо платить прямо сейчас //
В. Т. — Но не налогоплательщики распределяют налоги / они их только сдают // …Итак / сегодняшняя астрономия / вот зачем она нужна? Какое у вас
мировоззрение / на чем вы базируете ваши знания?
Ответ (И. М.) — На экспериментальных данных / но / вы знаете / что / ну
не секрет / что такие корифеи как Макс Планк и Эйнштейн в общем-то
были людьми верующими / и что -э-э- / значит / ну / в различных сообществах обсуждались вопросы / которые в какой-то мере граничили с теологией // Ну / в общем / люди / которое основывают сейчас знания действительно на экспериментальном материале и подводят под это строгие
научные теории / одновременно хорошо осознают / что есть предел нашему познанию // Есть такие области / куда пока человечество заглянуть и
понять не может //
Голос другого собеседника: — и это будет всегда //
И. М. — (продолжает) — абсолютно верно — я это как раз и хотел сказать —
и это процесс / образно говоря / может быть представлен как какой-то горизонт / и чем вы ближе к этому горизонту / приближаетесь / подходите / тем
горизонт больше от вас удаляется // В этом / собственно / и есть прелесть
того самого научного познания //
В. Т. — В пределах того горизонта / тех границ / -э-э где вы и ваши западные
коллеги могут что-то наблюдать / оценивать / фиксировать / вот там есть
место для чего-то потустороннего / иррационального?
А. Черепащук (А. Ч.) — На самом деле существует один экспериментальный
факт / который очень много / много обсуждается / я всё-таки считаю / надо
его упомянуть // Всё-таки есть такое свойство нашей природы / есть так
называемый антропный принцип // что она удивительно хорошо подогнана под то / что мы можем существовать на планете под названием Земля /
около звезды под названием Солнце // …Это удивительное свойство нашей
природы // Я всё-таки считаю / что есть в нашем знании нынешнем вот
Глава 2. Публичная речь
369
такое странное свойство / которое мы знаем / оно нам дано в экспериментах / и которое мы не можем объяснить //
Голос другого собеседника: — Современное состояние астрономии открывает новые формы материи / принципиально новые / которые ставят загадки
перед физиками //
Фрагменты беседы из цикла «Ищем выход» на радиостанции «Эхо Москвы»
11 октября 2005 г. Участники: Мария Гайдар, представитель молодежного движения «Да!», Илья Яшин, лидер молодежного «Яблока»; Александр Шалимов,
зам. пред. ЦК движения «Авангард Красной молодежи». Ведущий — журналист Матвей Ганапольский.
Матвей Ганапольский (М. Г.) — Сегодня у нас очередной выпуск нашей молодежной аналитической передачи // Я задаю только вопросы / и вы задаете вопросы // И мы видим / что происходит в стране сквозь призму их
понимания / их глазами // Я даже не буду обозначать темы / я просто спрошу / например / Александра Шалимова // …Вся Восточная Европа / которая поменяла свой общественный строй после развала этой Восточной
Европы / как некоего просоветского такого понятия / это же произошло без
революций / достаточно мирно //
Александр Шалимов (А. Ш.) — Вы же понимаете / что это была не революция в социальном смысле этого слова // Это скорее была реформация / подобно той / которая свершилась в начале — конце XVI в., начале XVII в. /
когда помните / Мартин Лютер клеил свои…
М. Г. (прерывает) — Не помню // Не жил тогда / как сейчас помню //
А. Ш. (продолжает) — Знаете из истории / клеил свои тезисы на дверях церкви // В Европе случилась Реформация // Примерно то же самое произошло в Восточной Европе в конце 80-х гг. / но там процессы были сложнее /
там все делалось специально / умышленно / огромные ресурсы были задействованы извне // А народ / как самостоятельная сила / в революции
участия не принимал //
М. Г. — Понятно // Спасибо // У меня вопрос к Марии Гайдар // Какая сейчас
самая главная проблема в России?
М. Гайдар — Я считаю / что самая главная политическая проблема в России /
это отсутствие политики как таковой // И самое главное / это отсутствие у
общества интереса к политике / отсутствие у общества / в частности / у молодежи / отсутствие интереса / понимания / что нужно брать ответственность за страну самим // И есть какие-то вещи / которые нужно делать
самим / не полагаясь на волю своих правителей //
М. Г. — Как Вы лично берете ответственность?
370
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Мария Гайдар — Знаете / я пытаюсь доносить свои мысли // Пытаюсь бороться с теми проблемами / которые существуют / в том числе / клеить плакаты / бегать по митингам / устраивать пикеты / встречаться с людьми // Иногда встречаться с людьми / которые тебя ненавидят / терпеть не могут / и
пытаться тем не менее / доносить свои мысли // Пытаться что-то делать //
Да / каждый человек может сидеть у себя дома / и быть просто чем-то недовольным // Но я считаю / что / да / важно что-то делать // Я считаю / что
задачи нужно ставить конструктивные //
М. Г. — Хорошо // Тот же вопрос у меня и к Илье Яшину // Если можно / коротко //
И. Я. — Мне представляется / что проблемы две на сегодняшний день // Основные / глобальные проблемы // Первая заключается в достаточно длительном
экономическом застое / который сформировался в российском обществе //
Он связан с запредельно высокими ценами на нефть / которые абсолютно
не дают российской экономике никаких дивидендов // Вторая проблема
заключается в том / что на фоне вот этой так называемой стабильности /
ликвидированы площадки для публичной политики… Власть должна заниматься своим делом / тем / что определено ей по Конституции //
М. Г. — Как вы относитесь к тому / что мы будем платить 100% за услуги
ЖКХ?
И. Я. — Плохо я к этому отношусь // Потому что проблема заключается не
столько в том / что власть повышает стоимость услуг ЖКХ / сколько в том /
что повышая стоимость / качество услуг совершенно не улучшается // Как
мы имели те услуги / которые мы имеем сейчас / так они и будут оставаться на таком же уровне //
М. Г. — Какое Вы видите решение проблемы?
И. Я. — Ну я думаю / что услуги ЖКХ должны быть переданы в частные
руки //
М. Г. — Как Вы знаете / частные руки / уже были такие эксперименты / они повысят цены просто запредельно //
И. Я. — Нет / совсем нет // Я думаю / что цены не будут повышаться / потому
что будет конкуренция // Вот если будут работать нормальные рыночные
механизмы / если будет работать нормальная конкуренция / то цены будут
сохраняться на вполне доступном населению уровне //…
М. Г. — Понятно // Пожалуйста / Маша Гайдар //
М. Гайдар — Я считаю / то действительно необходима децентрализация / переход жилищно-коммунального хозяйства в определенные мелкие районные частные руки // При этом / безусловно / естественно / это означает
то / что будет стопроцентная оплата коммунальных услуг / могут идти /
я считаю / действительно / для отдельных категорий людей могут идти
Глава 2. Публичная речь
371
государственные субсидии // Я считаю / что если говорить о мировом опыте / то мировой опыт как раз показывает то / что всё это будет протекать /
пока это действительно не уйдет от такой центральной государственной
в руки более мелкие // Возможна ситуация нормальная / мы переходим на
нормальную оплату ЖКХ / отдельным категориям людей / не всем / целевое субсидирование //
М. Г. — Всё / время нашей передачи подошло к концу // Спасибо //
Фрагменты публичного монолога из цикла «Мой Эрмитаж» Михаила Пиотровского (М. П.) на телеканале «Культура» 25 декабря 2006 г.
М. П. — У нас есть в Эрмитаже его потрясающие картины / Нежные рощи / где
присутствуют странные фигуры / встречаются / сходятся / сидят // Вот
есть знаменитая картина «Встреча» // Разумеется / эта Встреча / сюжет
библейский / разумеется / напоминает «Встречу» Пикассо / опять же в
Эрмитаже / где можно много всяких толкований давать / как религиозных /
так и просто бытовых //
Морис Дени / создатель «Истории Психеи» / ужасно средиземноморская
вещь / такая вся пропитанная солнцем // Она была создана для особняка
Морозова / и сейчас этот особняк в ведении Академии художеств…
Честно говоря / когда эти картины были в запасниках Эрмитажа и на
фотографиях / они не производили сильного впечатления чего-то необыкновенно удивительного… это такая плосковатость и / ну / скучноватость / что ли // Когда мы их повесили сюда / в эти комнаты летом /
на них стало падать довольно близко солнце / понятно / они защищены
всеми возможными пленками / но тем не менее / солнце попадает и светит / и вдруг оказалось / какое это потрясающее Средиземноморье! Яркое
солнце получилось ничуть не меньше / не слабее / чем Средиземноморье
Боннара // Весь пропитанный средиземноморьем и Италией рассказ / ну
рассказ опять же / как интересный / так и романтичный / ну истории /
понятно / Амура посылают к Психее / разные приключения / все кончается хорошо / хоть Венера как всегда строит интриги и портит жизнь //
Ну / за этим / понятно / и любовь / и душа / и всякая философия / всё что
угодно / но при этом / это вот такое жгучее Средиземноморье // Причем
известно / что Морис Дени в общем сознательно очень много цитировал
из произведений итальянского искусства // Ну / понятно / художник не
мог удержаться от того / чтобы изобразить себя и своих друзей / поэтому
Марта Дени изображена на одной из картин перед Вакхом… // И сами
они / и их любовь к Италии и итальянское солнце / всё это вместе сливается в общем с той глубокой мистикой / да / всё время / эта наполненная
372
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
солнцем история Амура и Психеи / Психеи и Амура / она на самом деле
созвучна этой полной тайн / таким явным метафорическим картинам Мориса Дени //
Фрагменты публичной лекции из цикла «Звезды и галактики» доктора
физ.-мат. наук С. А. Ламзина (С. Л.) «Рождение звёзд и планет».
С. Л. — Вы знаете / наверное / что / вот / вы знаете что / каждый атом / и каждая молекула / они могут излучать только свой характерный спектр // Я
всё равно могу определить химический состав / из чего состоит тело //
Вот / пример такого гигантского молекулярного облака // Оказывается /
что / вообще говоря / такое молекулярное облако … в тысячу раз больше /
чем масса нашего солнца / Так вот / значит / видно / что это облако распадается на много-много кусочков / и потом превращается в звёзды… //
Действительно / наблюдается много примеров других таких образований… // И мы видим вот такую вот / волокнистую туманность // Это /
так сказать / остатки того облака… // Ну / и в общем-то / по сути дела /
мы не имеем примеров / надёжно подтверждённых примеров / когда ни с
того ни с сего начала рождаться одна звезда / а рядом никакого образования нет //.
Фрагменты публичной лекции из цикла «Мы и наше поведение» доктора биол.
наук Л. В. Серовой (Л. С.) «Образ жизни и долголетие».
Л. С. — Возможная продолжительность жизни человека / более ста лет // Это /
в принципе / это реально // Конечно / каждый человек хочет долго жить //
Не надо мешать своему организму приспосабливаться к возрасту //…
Что определяет продолжительность жизни? // Разные факторы // Только
у 30—50% долгожителей / в роду были долгожители / родители //… Что
делать / если по прошествии стольких лет / мы всё ещё бедны / и вынуждены обращаться к медицине «бедных» / растительной медицине // Ведь
и большинство официальных лекарств / приготовлено из растительного
материала // Среди растений / овощей / фруктов / есть несомненно полезные //… Есть / конечно / и более сложные пути повышения общей
устойчивости // Умение продлить свою жизнь / это / прежде всего / умение не сократить её // Геронтологи рекомендуют придерживаться золотой
середины / избегать чрезмерной раздражительности / и вообще / беречь
нервные клетки //… На самом деле / не «продление старости» / а увеличение периода активной жизни / в изменении биологического возраста
человека //
Глава 2. Публичная речь
373
Литература
Апресян 1995 — Апресян Ю. Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Избранные труды. Т. II. М., 1995.
Балли 1961 — Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961.
Барнет 1985 — Барнет Вл. Проблемы изучения жанров устной научной речи //
Современная русская устная научная речь. Красноярск, 1985.
Баранов, Плунгян, Рахилина 1993 — Баранов А. Н., Плунгян В. А., Рахилина Е. В.
Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М., 1993.
Брчакова 1979 — Брчакова Д. О связности в устных коммуникатах // Синтаксис
текста. М., 1979.
Вежбицкая 1978 — Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М., 1978.
Вежбицка 1982 — Вежбицка А. Дескрипция или цитация? // Новое в зарубежной
лингвистике. Вып. XIII. М., 1982.
Вепрева 2002 — Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002.
Виноградов 1947 — Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о
слове. М.; Л., 1947.
Виноградов 1950 — Виноградов В. В. О категории модальности и модальных
словах в русском языке // Труды Института русского языка. Т. II. М.; Л.,
1950.
Винокур 1993 — Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. М., 1993.
Володина 2001 — Володина Г. И. Семантическая функция некоторых оборотов
разговорной речи // Русский язык: исторические судьбы и современность.
Междунар. конгресс. М., 2001.
Гловинская 2002 — Гловинская М. Я. Метаязыковые синонимы фактически 2, по
существу, по сути, практически 2 в современном русском языке // Проблемы
семантического анализа лексики. Тезисы докладов международной конференции. Пятые Шмелёвские чтения. М., 2002.
Голанова 1993 — Голанова Е. И. Устная публичная речь. Жанр публичной лекции // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматиче­
ский аспект. М., 1993.
Голанова 1996 — Голанова Е. И. Устный публичный диалог: жанр интервью //
Русский язык конца XX столетия (1985—1995) / Отв. ред. Е. А. Земская. М.,
1996.
Голанова 2000 — Голанова Е. И. Публичный диалог вчера и сегодня (коммуникативно-речевая эволюция жанра интервью) // Русский язык сегодня. I. М.,
2000.
Голанова 2001 — Голанова Е. И. Языковая личность в ситуации беседы // Жизнь
языка: Сб. ст. к 80-летию М. В. Панова / Отв. ред. С. М. Кузьмина. М., 2001.
374
Часть V. Взаимодействие системных возможностей языка
Голанова 2002 — Голанова Е. И. Публичный диалог: коммуникативно-речевая эволюция и современная речевая практика // Журналистика и культура русской
речи на переломе тысячелетий. Междунар. конф. М., 2002.
Голанова 2008 — Голанова Е. И. Активные процессы в сфере публичного общения // Современный русский язык. Активные процессы на рубеже XX—
XXI веков. М., 2008.
Гр.-80 — Русская грамматика. Т. I, II. М., 1980.
Дискурсивные слова… 1998 — Дискурсивные слова русского языка / Под ред.
К. Киселевой и Д. Пайара. М., 1998.
Земская 1987 — Земская Е. А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ
и проблемы обучения. М., 1987.
Земская, Ширяев 1980 — Земская Е. А., Ширяев Е. Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? // Вопр. языкознания. 1980. № 2.
Китайгородская, Розанова 1999 — Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Речь москвичей. Коммуникативно-культурологический аспект. М., 1999.
Караулов 1987 — Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
Кобозева 1991 — Кобозева И. М. Проблемы описания частиц в исследованиях
80-х годов // Прагматика и семантика. М., 1991. С. 147—176.
Кожевникова 1971 — Кожевникова Кв. Спонтанная устная речь в эпической
прозе. Прага, 1971.
Костомаров, Леонтьев 1966 — Костомаров В. Г., Леонтьев А. А. Некоторые
теоретические вопросы культуры речи // Вопр. языкознания. 1966. № 5.
Костомаров 1994 — Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи // М., 1994.
Крысин 1988 — Крысин Л. П. Гипербола в русской разговорной речи // Проблемы структурной лингвистики. 1984. М., 1988.
Лаптева 1982 — Лаптева О. А. Дискретность в устном монологическом тексте // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. Виноградовские
чтения XI. М., 1982.
ЛЭС-90 — Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
Николаева 1970 —Николаева Т. М. Новое направление в изучении спонтанной
речи // Вопр. языкознания. 1970. № 3.
Николаева 1985 — Николаева Т. М. Функции частиц в высказывании. М.,
1985.
Николаева 2000 — Николаева Т. М. От звука к тексту. М., 2000.
Панов 1962 — Панов М. В. О развитии русского языка в советском обществе // Вопр. языкознания. 1962. № 3.
Перфильева 2001 — Перфильева Н. П. Антропоцентрический и текстоцентрический аспекты при исследовании вводных слов и их эквивалентов // Русский
язык: исторические судьбы и современность. Междунар. конгресс. М., 2001.
Прияткина 2000 — Прияткина А. Ф. Скрепа-фраза. О новой модели организации текста // Активные языковые процессы конца XX века. Тезисы докл. Междунар. конф. IV Шмелёвские чтения. М., 2000.
Глава 2. Публичная речь
375
Русский язык 2004 — Русский язык сегодня. Т. 3. Проблема русской лексикографии. М., 2004.
Сковородников 2000 — Сковородников А. П. О соотношении процессов экспрессивизации и вульгаризации русской публичной речи конца XX века // Активные языковые процессы конца XX века. Тезисы докладов Междунар. конф.
IV Шмелевские чтения. М., 2000.
Тезисы Пражского лингвистического кружка // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
Шмелев 1977 — Шмелев Д. Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977.
Шмелев 1989 — Шмелев Д. Н. Функционально-стилистическая дифференциация языковых средств // Грамматические исследования. Функциональностилистический аспект. М., 1989.
Щерба 1957 — Щерба Л. В. Опыты лингвистического толкования стихотворений // Избранные труды по русскому языку. М., 1957.
Часть VI
СОЗНАТЕЛЬНЫЕ НАРУШЕНИЯ ГОВОРЯЩИМИ
ЯЗЫКОВОЙ НОРМЫ
Глава 1. Ирония в отношении
к лексико-семантической норме и к узусу
(О. П. Ермакова)
Языковая норма и типы иронии
Понятие нормы неодинаково применимо к разным видам иронии. Текстовая ирония — это всегда нарушение нормы, и прежде всего, — нормы согласования смыслов. Ср. прием иронического соответствия:
Он достаточно глуп и невежественен, чтобы быть министром образования, где нарушается нормальное соответствие — он достаточно умен и образован, чтобы быть министром культуры (образования, просвещения).
Но есть сложившиеся отработанные языковые механизмы иронии, которые обычны и типичны для определенных сфер языка. Следовательно, иронию
можно рассматривать с точки зрения узуса.
Ирония, локализованная в слове или словосочетании, нередко порождает
новые значения и клише. Некоторые из них становятся элементами лексической системы языка и фиксируются в толковых словарях. Ср.: Какая прелесть!
Как мило! (о низком поступке, подлости); Весело! (‘совсем невесело’); Сокровище (о ком-либо или о чем-либо плохом); Конечно! А как же!
Иронические клише формировались в разное время. Сейчас появились новые источники таких стереотипов (и прежде всего реклама). Сладкая парочка,
райское наслаждение, все в шоколаде, и более ранние — убить бобра, от большого ума, брожение умов, ум, честь и совесть нашей эпохи, …всех времен и
народов и др.
Ироническое клише-интенсификатор «всех времен и народов» вычленилось из словосочетания «вождь всех времен и народов» (о Сталине). Ср.: Ты
что — лучший детектив всех времен и народов? (Г. Куликова); Андрей считал,
что я буду лучшей матерью всех времен и народов; Это она входила в кабинет, раздевала его, великого идеолога всех времен и народов (Е. Юрская).
Любопытно, что это выражение с определенной долей иронии встречалось и в XIX веке. Например, у Салтыкова-Щедрина: …история всех вре-
380
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
мен и народов доказывает довольно убедительно, что обилие укреплений
всегда порождает известную долю подозрительности, и именно в те самые
минуты, когда подозрительность всего менее желательна (Письма о провинции).
Таким образом, ирония имеет отношение и к норме, и к узусу.
Нормой стало само явление иронии в той сфере, где в советское время ирония носила эпизодический характер, допускалась по отношению лишь к некоторым объектам. Я имею в виду прессу.
Даже по отношению к «врагам» (тем, кто считался врагом) или неявным
«друзьям» в советской прессе предпочитали не пользоваться иронией (ее ведь
могут не понять!), а употреблять прямые резкие негативные оценки, точнее
ругательства — шайка, клика, вредитель, лжец, выродок и т. п. (см. [Романенко
1995; Волков 1996; Романенко, Санджи-Гаряева 2000] и др.).
Когда в 1996 году О. А. Лаптева писала, что «газеты неудержимо ринулись в иронию» [Лаптева 1996: 151], она, думаю, прежде всего имела в виду
возможность иронически осмысливать доперестроечную, советскую действительность, потому что в повседневной жизни ирония не определялась
общественно-политическими факторами.
Некоторые исследователи даже высказывают такую мысль, что ирония
противостоит тоталитарному сознанию и разрушает его.
Наблюдаются ли какие-то новые явления в области иронии в современной
речи? По-видимому, нет, если говорить о языке в целом. Все приемы и механизмы иронических употреблений давно сложились, но их использование не
одинаково характерно для разных подсистем языка, для стандарта и субстандарта.
Нужно, однако, отметить одну тенденцию, которая может со временем лишить иронию одной существенной особенности, по крайней мере в разговорной (и вообще в устной) речи. Иронии, как отмечалось в [Ермакова 2005], не
свойственна грубость, в отличие от шутки, которая может быть грубой, пошлой, сальной и т. п. Но в настоящее время активизировались в диалоге довольно грубые формы иронической реакции на вопрос партнера коммуникации. Приведу несколько примеров.
— Его арестовали? [о бандите, которого увезла на глазах у всех милиция. — О. Е.]
— Нет, на курорт отправили (Г. Куликова, Дырка от бублика);
— Скажите, при каких обстоятельствах Вы попали в плен к чеченским
боевикам?
— А я был в плену у боевиков? [у человека амнезия. — О. Е.].
— Нет, Вы отдыхали на Канарах в пятизвездочном отеле (П. Дашкова, Херувим);
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
381
— Эй, детектив! Сашку что? Похитили? — закричали ребята.
— Нет. На прогулку повезли. Гамбургерами в «Макдональдсе» кормить.
Мальчишки в недоумении переглянулись. С чего это дядька вдруг взбеленился? (Д. Донцова, Покер с акулой);
В аквариуме плавали неправдоподобно огромные рыбы.
— Они живые? — спросила Юля.
— Нет, заводные, — пояснил Сережа.
— Что ты врешь?
— А ты что глупости спрашиваешь? (Д. Донцова, Покер с акулой).
Ироническая реплика — реакция на вопрос — часто строится по образцу:
Нет, ... , где после нет как бы утверждается нечто несообразное с ситуацией. Такая реплика, как правило, выражает раздражение по поводу глупого, по
мнению ирониста, вопроса, лишнего, поскольку «и так все ясно». Нет в этом
случае равноценно «да».
Другой тип как раз начинается с да, равноценного «нет».
— Это ты взяла у меня со стола папку, такая черненькая, она вечером
на столе лежала?
— Да, я ночью прокралась к тебе и выкрала папку! (устная речь).
Но, по моим наблюдениям, конструкции с нет представлены чаще.
Грубость заключена в самом типе этой реплики.
Но, разумеется, степень грубости определяется и выбором выражений для
отрицающего утверждения. Ср., например, явно наиболее грубую реакцию:
— Единственный выход для него — признаться в убийстве.
— Ты думаешь, что он?
— Нет, конь в пальто, — обозлился Аркашка. (Д. Донцова, Жена моего мужа);
— Ты думаешь, он убийца?
— Нет, дед Пихто! Улик полно. (Д. Донцова, Канкан на поминках).
При этом, по некоторым наблюдениям, такая реакция на вопрос, воспринимаемый как глупый, более характерна для речи мужчин. Ср.:
Лисица [фамилия. — О. Е.] бодро встал.
— Пойдемте, покажу ассортимент.
— Вы менеджер? — кокетливо изогнула бровь девица [в магазине, где
продавались предметы для секса. — О. Е.].
— «Нет, играющий тренер по сексу», хотела было ответить я, но,
сами понимаете, не произнесла фразу вслух. (Д. Донцова, Безумная кепка
Мономаха).
382
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Несомненно, приведенные типы иронических отрицаний и иронических
утверждений («Нет», … , «Да», …) далеки от вежливости.
Конечно, ирония вообще не бывает предназначена для выражения вежливости (ср. легкий смех с такой функцией).
Итак, проникновение грубости в иронию, по нашим наблюдениям, сравнительно новое явление и отражает общее усиление агрессии в нашем обществе.
Но выражение агрессии ироническими высказываниями, как известно, не обязательно связано с грубостью.
В связи с этим остановлюсь на том, как вообще связаны ирония и агрессия.
Является ли агрессия нормой для иронии.
Агрессивна ли ирония?
На этот счет есть разные мнения. Так, одной из форм языковой агрессии
рассматривается ирония в работе Марии Пайсерт [Peisert 2004: 132—133],
см. также [Hutchen 2002]. В статье И. А. Шаронова ирония прямо отнесена к
приемам речевой агрессии: «Стратегия насмешки и диалогической иронии —
достаточно жесткие и агрессивные приемы обороны» [Шаронов 2004: 50].
В. З. Санников, напротив, считает, что ироническое высказывание «маскирует»
и сглаживает невежливость. Он пишет: «Ироническое высказывание Да ты герой! неприятно для слушающего, но все-таки не в такой степени, как “прямое”
высказывание (имеющее, в сущности, близкое значение) Ты трус» [Санников
1999: 30]. Думаю, в некоторых случаях более агрессивной оказывается ирония:
невежливость можно списать на плохое воспитание, а ирония — часто высокомерие, а это задевает сильнее.
Очевидно, надо договориться о том, что понимать под агрессией. В очень
широком толковании, это любое «вторжение в личное пространство другого
человека». Как отмечают исследователи западного менталитета, даже такой речевой акт, как просьба, — это в известной мере обременение другого человека,
уж тем более, непрошенный совет.
Русские, как отмечают многие, любят давать советы, но нередко непрошенные советы также могут вызвать раздражение и соответствующую реакцию
(особенно, если советует старший младшему, в семье и не только).
Но, на мой взгляд, языковая агрессия — это те формы языка, которые направлены на оскорбление и унижение человека.
Однако здесь тоже не все так очевидно. Казалось бы, агрессия и вежливость никак не могут сочетаться. В то же время ирония в форме изысканной
вежливости может содержать насмешку, пренебрежение, оскорбительное высокомерие. Приведу пример из романа Д. Голсуорси. Молодой американец
(брат Энн, жены Джона), впервые приехавший в Англию, видит в доме Флер и
Майкла картину «Белая обезьяна». Картина ему понравилась, и он спрашивает
Майкла:
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
383
— Нельзя ли устроить, чтобы этот художник написал мне картину,
я бы отвез ее Энн и Джону [в Америку. — О. Е.]?
— Боюсь, что это будет довольно затруднительно, — говорит Майкл.
— Видите ли, он был китаец и уже лет пятьсот как отправился к праотцам (Сага о Форсайтах. Серебряная ложка. Пер. А. В. Кривцовой).
Вряд ли кто усомнится, что несмотря на очень вежливую форму выражения, в иронии Майкла содержится легкое издевательство над невежеством
молодого человека с чисто американской склонностью все понравившееся купить, приобрести и т. п.
Относя иронию к одной из форм языковой агрессии, исходят из того, что
иронии, как правило, свойственна насмешка, многие даже не допускают существования иронии без насмешки. Однако можно привести примеры иронии, не
заключающей в себе насмешки. Ср., например, диалог из романа Ч. Диккенса
«Жизнь и приключения Николаса Никльби». Речь идет о возможной работе на
корабле. Смайк, понимающий, что является обузой для Николаса и жаждущий
быть ему полезным, говорит:
— Я умею доить коров и ухаживать за лошадьми не хуже другого.
— Думаю, что немного найдется таких животных на корабле,
Смайк, — замечает Николас (пер. А. В. Кривцовой).
Здесь так называемая ирония преуменьшения (этих животных совсем нет
на корабле) не содержит насмешки над беспомощным и несчастным Смайком.
Она носит скорее грустно-сочувственный характер (об иронии в английской
прозе см.: [Походня 1989: 32] и др.).
Но хотя ирония не всегда содержит насмешку, чаще всего все-таки содержит, а насмешка — это агрессия.
Насмешка в иронии сплошь и рядом заключает в себе высокомерие, интеллектуальное превосходство, некий триумф иронизирующего: «Я умнее своей
“жертвы” и вообще выше ее».
Ирония может быть направлена как на актуального собеседника, так и на
отсутствующего или на лицо (группу лиц, партию и т. д.), и даже на не сосуществующего с иронизирующим лицом. Но явная агрессия, как правило,
требует актуальной «жертвы» иронии. Поэтому самая агрессивная ирония
проявляется чаще всего в естественном диалоге или в средствах массовой
информации.
Принимая тезис: «Ирония агрессивна, когда содержит насмешку», мы полагаем интересным выяснить, какие языковые механизмы иронии больше
всего используются для выражения агрессии (о языковых механизмах иронии
см. [Ермакова 2005]). Но прежде хочу отметить, что агрессивный характер иронии имеет две стороны:
384
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
1. Ирония в ы р а ж а е т агрессию.
2. Ирония в ы з ы в а е т агрессию.
Разные формы иронии, разные языковые механизмы в этом отношении заметно различаются.
Не перечисляя все отмеченные языковые механизмы иронии (их немало),
рассмотрю те, в которых определенно заложена агрессия. И тоже, разумеется,
не все, а среди них только те формы иронии, которые наиболее часто вызывают
агрессию. Среди тех, которые явно выражают агрессию, отмечу:
1. Ироническое поощрение.
2. Иронический вопрос (издевательский вопрос).
3. Ироническое согласие.
4. Ироническое сочувствие или солидарность.
5. Ирония как отрицание очевидного и др.
Приведем примеры этих форм и наиболее типичные реакции на них.
1. Ироническое поощрение. Ты не мог бы позвонить раньше? (приятель
звонит в 7 утра); Ты не мог бы говорить громче, чтобы весь автобус слышал
о моих делах? и т. п. Эта форма иронии явно содержит агрессию, но часто
не вызывает агрессии, потому что она сама — реакция на действия партнера
по коммуникации, который допустил бестактность, бесцеремонность, словом — виноват, поэтому ироническое поощрение скорее не издевательство,
а упрек.
И нередко в ответ на него может последовать оправдание, объяснение бесцеремонных или неразумных действий: Я боялся не застать тебя и т. п. Или
просто извинение: я не подумал и т. д.
2. Иронический (издевательский) вопрос. Этот вопрос чаще всего маскирует мнение о невежестве собеседника, неряшливости и других «достоинствах». Он — сама агрессия!
Вы книжки только пишете, или когда-нибудь вы их всё же читали?
(Фигль-Мигль, Мюсли — «Звезда», 2005, № 6).
Неудивительно, что иронический вопрос нередко вызывает ответную
агрессию:
С самого утра перед выездом Манюня горестно посмотрела на свою
ногу и вздохнула:
— Ну почему у меня колготки всегда рвутся в одном и том же месте —
на больших пальцах?
Денька посмотрел поверх кружки:
— Слушай, а ты не пробовала ногти на ногах стричь?
— Ну ты козел! — завопило мое чадо (Д. Донцова, За всеми зай­
цами).
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
385
3. Ироническое согласие тоже «заряжено» агрессией, но совсем не обязательно вызывает ответную агрессию. Хотя ироническое согласие, конечно, —
насмешка, но в ней нет, как правило, явного оскорбления собеседника. Тем более, что именно ирония этого типа не всегда понятна партнеру коммуникации
(хотя может быть понятна наблюдателю). Это относится не только к утвердительным словам в противоположном смысле — О, конечно! Безусловно! и т. п.,
но и к любым формам иронического согласия. Ср.:
— Правда, N очень симпатичный человек?
— Конечно! Чрезвычайно! (говорит иронически).
— Нет, правда, да?
Приведем примеры из произведений Тэффи.
— Вы вот, например, пишете, что под казаком лошадь плясала. К чему
бы это? Этого не надо. Вам надо работать над собой. Поехать куда-нибудь
в деревушку и хорошенько поработать [говорит видный общественный
деятель. — О. Е.].
— Спасибо. Я непременно. В деревушку.
Потом встретилась светлая личность (без определенных занятий) и
сказала: Что вы все мудрите? Волосы пишете лакированные. Хотите изобразить, что молодой человек сидит, так и изображайте: «На стуле сидел
господин. На нем волосы». Вот и все. И каждый сразу поймет, в чем дело.
— Да, вы правы. Так, конечно, скорее поймут.
Потом пришла дама. Милая, розовая, душистая, золотистая. Съела
конфетку, облизнулась и сказала:
— Не хочу сплетничать, но знаете, Степаниде Петровне ваши фельетоны не нравятся... Не хочу сплетничать, но она говорит про них, что это
не Бичер-Стоу.
— А нужно, чтобы Бичер-Стоу?
— …Ничего, что я вам передала?
— Наоборот, я очень рада. Это ценное указание... Значит — БичерСтоу... (Тэффи, Как быть?).
Скорее всего, судя по данным советам, советчики не понимали иронии.
4. Ироническое сочувствие, особенно, если оно преувеличено, как правило вызывает ответную агрессию.
— Представляешь, я приехал, а она — дома [жена. — О. Е.].
— Ужас, — сказал Данилов.
— Ты не фига не понимаешь — и заткнись (Т. Устинова, Одна тень на
двоих).
Причина, очевидно, сугубо психологическая: человек, рассчитывающий на
сочувствие, не готов к насмешке над ним и особенно оскорбляется — люди
386
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
обычно преувеличивают свои неприятности и юмор воспринимают как издевательство.
5. Ироническое отрицание негативных действий (особенно — позорящих
жертву иронии) может вызвать взрыв агрессии, взбесить человека, если он
улавливает хоть тень иронии. Это особенно ярко наблюдается в ситуации, когда иронизирующий выслушивает сообщение собеседника о «несправедливом»
обвинении: в присвоении денег, в доносительстве и т. п.
— А ты, конечно, на него не доносил.
— Ты сам подлец, если мне не веришь (устная речь).
Разумеется, здесь, как и вообще при коммуникации, имеет значение ряд
факторов: ситуация, типы участников диалога — кто говорит, о чем, каковы
характеры и воспитанность говорящих и многое другое. Но многочисленные
наблюдения убеждают нас в том, что отмеченные агрессивные формы иронии,
как и реакции на них, можно считать типичными.
Таким образом, ирония, несомненно, может быть формой агрессии, хотя,
как отмечалось, не всегда и не обязательно.
Но парадоксальность иронии заключается в том, что в определенных случаях ирония выполняет две противоположные функции: агрессию по отношению
к собеседнику и одновременно защиту того, на кого несправедливо нападает
партнер иронизирующего. Один бытовой пример.
В разговоре двух женщин одна, вечно подозревающая кого-то в присвоении
общественных денег, почти открыто обвиняет в этом третью, не участвующую
в разговоре (по общему мнению, вполне порядочного человека).
А.: Ты хочешь сказать, что она эти деньги в карман кладет?
Б.: Ну, так получается.
А.: Да уж, как же иначе! Она ведь известная мошенница! Кругом глубоко
порядочные люди, а она — мошенница. Ты ее разоблачила! Молодец! (наблюдателю при этом совершенно ясна ирония, понятна она и «обвинителю»).
Такое мнимое согласие с обвинением часто действует сильнее, чем горячность в доказательстве невиновности человека.
Все отмеченные типы иронических высказываний, заряженные агрессией,
очень характерны для современного естественного диалога, что и фиксируется
современной массовой литературой.
Но кроме агрессивных форм иронии, для современной литературы характерны и другие виды иронии — ирония-юмор, самоирония и т. д.
А что характерно для иронии в современной прессе?
Известно, что пресса наиболее ярко отражает современное состояние языка и общества. Попробую рассмотреть, как отражена в ней ирония.
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
387
Подчеркну еще, что речь пойдет именно о прессе, а не вообще о средствах
массовой информации. В телевидении ирония встречается преимущественно
в развлекательных программах и в некоторых других, в которых присутствует
диалог.
В прессе ирония представлена широко, наблюдается использование многих
языковых механизмов иронии, характерных для разговорной речи и художественной литературы. Но не всех.
Некоторые особенности иронии в прессе
1. Ирония, как известно, бывает явной и неявной [Muecke 2002: 62] и даже
иронией для себя. В языке прессы характерна явная ирония, ирония с «последующим разоблачением» (нередко, правда, «разоблачение» может предшествовать ироническому высказыванию — в заглавии статьи или другом предтексте,
а также явствовать из самого высказывания). См, например, заглавие статьи
«Смех без причины — признак юморины», после чего издевательски рассказывается о безвкусных низкопробных шутках как об очень «смешных»: «Обхохочешься!» Или заголовок: «Элита второй свежести», где само сочетание слов
делает иронию явной.
В письменной речи, как известно, одним из средств «разоблачения» иронии
могут быть кавычки. Но это не очень надежное средство: они нередко указывают на небуквальность выражения, совсем не обязательно ироническую, или
на цитирование чужой речи (об ироническом цитировании см.: [Винокур 1980:
71 и др., Лаптева 1996: 152, Земская 1996: 159]). В некоторых случаях кавычки
выделяют так называемые околоиронические высказывания (к ним я еще вернусь).
Но, так или иначе, пресса предпочитает явную иронию.
2. Существенно, на мой взгляд, что в этом отношении пресса значительно
отличается от художественной литературы, которая вполне может позволить
себе скрытую иронию, и от разговорной речи.
Так, известно, что многие тексты Пушкина, Л. Толстого, Достоевского, Некрасова, Чехова, Бунина и др. требуют размышления над тем, где кончается и
начинается ирония и есть ли она там вообще, об этом спорят. Без этого художественная литература не была бы тем, что она есть.
В разговорной речи также возможна скрытая ирония, от которой иронизирующий может получать удовольствие, как и автор художественного произведения, глубоко запрятавший свою иронию.
Кроме того, в разговорной речи, в силу ее динамичности, при необходимости есть возможность выяснить правдивость утверждения собеседника. Поэтому нередки вопросы: «Ты это серьезно?»
388
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Пресса рассчитана на массового читателя, и непонятая ирония может не
достигнуть цели. А уж если автор избрал своим оружием иронию, это весьма
нежелательно.
Мне, правда, встретился один из случаев иронии в предвыборной агитационной листовке (видимо, это особый жанр публицистики), где не было разоблачения: конкурента в предвыборной борьбе не ругали, а безудержно хвалили и
призывали голосовать за него: «Все знают, что работники торговли неустанно заботятся о благе народа» и т. п. Конечно, многие читатели поняли издевательский характер листовки, но доказать, что это ирония, было невозможно
(нельзя исключить и грубую работу сторонников объекта иронии).
Но такие случаи не часты.
Тяготение к явной иронии отчасти обусловливает и ограничение языковых
механизмов и некоторых типов масок в языке прессы.
Используются чаще те приемы, в которых ирония саморазоблачается, во
всяком случае — может разоблачаться. Например, структуры с ментальными
предикатами все знают, что..., известно, что..., как оказалось... типа: Все знают, что какого мента ни возьми, всякий за неделю раскрывает любое убийство, особенно заказное; или: Оказалось, что нет ничего смешнее несчастных женщин; И весь мир знает, как у нас борются с террористами. Сурово.
Просто уничтожают. Вместе с заложниками. (Нов. газ. 10.04.—12.04.06);
Оказывается, во всех газетах на туркменском языке всякие заметные деятели культуры, искусства и прочих областей знаний и талантов бывшего необъятного СССР выдвигали Туркменбаши на Нобелевскую премию мира (Нов. газ.
10.04.—12.04.06).
В дальнейшем автор статьи сообщает, что никто из названных деятелей
культуры — Э. Межелайтис, Р. Быков и другие не делали ничего подобного.
Чаще всего то, что «все знают», «известно», «оказалось» и т. п., настолько
не соответствует действительности, что для читателя газет ирония вполне очевидна.
Но о языковых механизмах иронии в прессе я еще буду говорить.
3. Для иронии характерна субъектно-объектная структура: субъект (иронизирующий), объект (или «жертва») иронии и наблюдатель (факультативно).
В разговорной речи при отсутствии третьего лица субъект и наблюдатель могут совпадать. При этом каждый член иронической структуры не поддается
типизации, он не постоянен и может быть кем угодно.
В прессе эта структура стандартна: субъект иронии — корреспондент, наблюдатель — читатель, объект иронии, как правило, тоже характеризуется некоторой постоянностью. Это — правительство; государственная дума; право­
охранительные органы; милиция; армия; политические партии, по отношению
к которым пишущий находится в оппозиции; реже — президент.
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
389
Чаще всего объект иронии в прессе носит обобщенный характер, хотя
встречаются в качестве «жертвы» иронии и отдельные лица. Разумеется, в зависимости от направления газеты и от лояльности по отношению к власти меняются объекты иронии; но обычно в пределах того же набора.
Конечно, жертвами иронии время от времени оказываются эстрадные артисты, певцы и др. Но чаще все же ирония направляется на обобщенный объект.
Снова наблюдается разделение на «они» и «мы», но уже с других позиций.
4. Отмечу еще одну особенность иронии в прессе. В ней очень мало юмора
(об иронии и юморе см. [Ермакова 2005: 22]). Ирония носит по преимуществу
агрессивный, издевательский или мрачный характер. Но мало — не значит совсем нет. Можно привести примеры иронии, вызывающей смех или нечто ему
подобное. Вот некоторые из них.
Хрюн — Степану [из предполагаемых событий 2026 года — накануне года 2006-го. — О. Е.]: ...Радостные вести мы получили с южного направления. Так, в ходе очередной зачистки Басаеву удалось отстрелить еще
одну ногу. Это уже пятая нога, оторванная правоохранительными органами
у известного террориста в прошедшем году (Нов. газ., 26.12.2005); Успехов
в строительстве чукотского флота достиг в этом году олигарх-губернатор
Роман Абрамович. Он купил третью дорогущую яхту. Нет, жить стали заметно лучше! Ну, может, не каждый, но в среднем лучше, это факт (КП,
29.12.05—5.01.06).
Сплошь иронически-комической является статья — «Волны и сгустки омыли вселенную» о «Всемирном» форуме поэзии членов Союза писателей России
(международный характер акции подтверждался присутствием китайской
аспирантки и сирийского лирика). Весь рассказ о том, как члены СПР «понесли
в массы высокую духовность», довольно забавен, хотя и сатиричен (Общ. газ.,
28.03.04, 2002);
Теперь Путин будет решать, кому править, к примеру, Тамбовской областью, — если, конечно, тамбовские депутаты согласятся с его кандидатом. Вряд ли они, однако, подведут президента — ведь им тоже хочется
остановить террористов [назначение, а не выборы губернаторов толкуется как одна из мер борьбы с терроризмом — О. Е.] (Нов. газ., 16.09.—
19.09.2004); Несознательной в быту проявила себя гражданка Алла Пугачева. Она, к негодованию общественности, развелась уже с четвертым
мужем — Ф. Б. Киркоровым, оставив его без средств к существованию
и алиментов... Ведь теперь трудоспособное население вместо того чтобы
увеличивать надои и повышать добычу угля, вынуждено обсуждать моральный облик этой, с позволения сказать, семейки и вычислять новые
пары для бывших супругов (КП, 29.12.05—5.01.06); А еще американцы
заставляют наших честных милиционеров брать взятки. Просто насильно
390
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
всучивают им свои вонючие доллары, когда ничего не подозревающие бойцы несут службу на блокпостах. И они закручивают нам гайки (Нов. газ.,
20—22.09.2004); Демократия в Украине приживается весьма уверенно. В
исторически недавнее время там [в парламенте. — О. Е.] долго обсуждали
проблему сала и пытались принять закон о его защите. То есть о защите
сала. Или еще точнее о защите, как теперь говорят, бренда сала. Чтобы никто не смог посягнуть. А то кто хочет, тот свое сало салом и называет. А это
не правильно (Нов. газ. 10.04—12.04.06).
Можно, конечно, привести и еще примеры иронического газетного юмора,
но их приходится выискивать в массе совсем не веселой иронии.
5. В прессе в настоящее время — добавлю: возможно, пока еще — нарушается такая особенность иронии, как ее иерархичность.
Вне прессы ирония, как правило, может быть или при равенстве партнеров,
или направлена сверху вниз (исключением бывает добродушная ирония).
Если допустить, что какая-то часть прессы носит независимый характер и
представляет собой какую-то по счету власть, то с другой властью — правительством, Государственной думой, правоохранительными органами она на равных,
но уж с президентом-то отнюдь нет. И все же некоторые газеты позволяют себе
иронию по отношению к президенту: Тем временем президентские инициативы — по искоренению народовластия в интересах народа — завоевывают поддержку масс (Нов. газ., 11—13.10.2004); Теперь с целью единения народа у него
отбирают право выбирать своих местных руководителей, а у беспартийных людей «из народа» — баллотироваться в парламент (Нов. газ., 20—22.09.2004).
6. Для прессы, как и вообще для иронии, характерно разнообразие масок,
«надеваемых» иронистом.
Чаще всего ирония в прессе преподносится в маске доверчивого глупца.
Это, как показывают наблюдения, вообще наиболее распространенная маска в
иронических текстах. Ср.:
Есть кому в Татарстане позаботиться о пожилом человеке. Есть кому
разъяснить пенсионеру, что в августе ему прибавили то ли сто, то ли сто
пятьдесят. А то ему, туго соображающему, все кажется, что не прибавили,
а убавили (особенно он путается после посещения магазинов) (Нов. газ.,
22—24.08.2005);
Как все-таки приятно, что дети высокопоставленных родителей почти
сплошь обладают выдающимися способностями... особенно это касается
детей политической элиты. Эти вообще сплошь сильно талантливы. Взять
хотя бы сына российского премьера Петра Фрадкова. Минувшим летом он
был назначен заместителем гендиректора крупнейшего Дальневосточного
морского пароходства; доверили парню такое дело, да и как не доверить
таланту-то!
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
391
На днях в Петербурге объявился еще один талант — не талант даже,
а талантище. Это сын петербургского губернатора Валентины Матвиенко
(МН, 16.11.2004);
Выяснилось, что терроризм остановят две главные меры. Первой станет запрет гражданам России самим выбирать себе губернаторов. Теперь
Путин будет решать, кому править, к примеру, Тамбовской областью, —
если, конечно, тамбовские депутаты согласятся с его кандидатом. Вряд ли
они, однако, подведут президента — ведь им тоже хочется остановить террористов (Нов. газ., 16—19.09.2004);
Хрюн: Тебе что, не все равно, избирают губернаторов из Кремля или
назначают оттуда же? Это все, Степка, делается в целях борьбы с терроризмом и сепаратизмом!; С нашей милицией ни терроризм, ни сталинизм не
пройдут. Ни Джугашвили, ни Берия какая-нибудь не пройдут и двух шагов
по Москве (Нов. газ., 20—24.09.2004).
Примеров такого рода в газетах огромное количество.
В некоторых случаях перед нами маска восторженного идиота:
Мы должны быть просто счастливы, что теперь не обязаны информировать органы государственной регистрации о любом походе в гости, если
мы идем туда не в первый раз, как это вытекало из проекта, принятого менее месяца назад в первом чтении. Спасибо Владимиру Владимировичу!
(Нов. газ., 22—25.12.2005).
Нередко в прессе встречается маска человека, не просто доверчиво принимающего то, что ему преподносят, но непонимающего, размышляющего и
предлагающего свои идиотические объяснения. Ср.: Что ты будешь делать —
любая попытка что-нибудь сделать ради народа, как нарочно, оборачивается
против него. Народ, что ли, попался такой непутевый? Все время под ногами
крутится, не дает толком реформы провести (АИФ, № 11, 2005).
Нередка в прессе и маска подленького человека, который якобы присоединяется к чужой подлости, восхищается неблаговидными действиями или одобряет шутку подлого характера. Ср.: В «Юморине» очень успешно нашли объект
веселья. Оказалось, что нет ничего смешнее несчастных женщин. И правда
ведь, обхохочешься! (КП, 12.03.2004); Работник ГИБДД Гусев (120 кг) одержал убедительную победу над 14-тилетним мальчиком (40 кг) (Нов. газ., 24 —
27.10.2004); А в Латвии решили демократическим путем исправить многочисленные ошибки господа Бога. Там по инициативе премьер-министра Эйнарса
Репше при правительстве республики создали бюро по борьбе с глупостями.
Заметил на углу идиота — позвонил куда надо. И пусть только не поумнеет.
Демократы. Даже завидно. (10.04—12.04.06).
Близка к этой — маска тупого агрессора. Один пример.
392
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Как видно из приведенного выше стихотворения [«Балалайка» А. Маркова], есть еще в СССР люди, с ухмылкой отворачивающиеся в метро от балалайки. Таких надо уничтожить. Тряпки на себя нацепили ихние, а документыто наши. А раз наши, то и разговор другой… домашний [Галковский 1992].
Хотя непосредственно юмор в иронических высказываниях не зависит от
типа используемой маски, все же можно отметить, что некоторая связь тут есть.
Так, маска подлого человека обычно исключает юмор, а наиболее «смешные»
маски — маски глупца и восторженного идиота. Примеры я приводила выше.
Но всего разнообразия масок, свойственного разговорной и художественной речи, по моим наблюдениям, в прессе нет.
Что же касается языковых механизмов иронии, то здесь наблюдается явная
избирательность их в разных сферах языка, и тем самым определяются некоторые дополнительные признаки, разграничивающие эти сферы.
Наиболее полно представлены все языковые механизмы иронии (и текстовой и вербализованной — выраженной на лексическом уровне) опять-таки в
языке художественной литературы и в разговорной речи. Пресса, на мой взгляд,
в этом отношении несколько более ограниченна.
Важно, на мой взгляд, отметить, что язык прессы — не однородное явление. И дело не только в том, что в ней представлены разные жанры. Это неоднократно исследовалось. И не только в том, что от различного типа газетной публицистики можно ожидать и различий в стиле, языковой манере. Но в
прессе отражаются и языковые пристрастия корреспондентов. Если говорить
об иронии, то, помимо общей склонности или несклонности к ироническим
высказываниям, могут обнаружиться и излюбленные приемы выражения иронии, которые не характерны для других корреспондентов.
Важно и то, что в прессе отражены обычно те приемы иронии, которые особенно характерны для русской речевой манеры. Так, по моим наблюдениям, для
выражения иронии в русском языке не очень характерно сильное преуменьшение степени отрицательной оценки лица или ситуации, что очень типично для
английской и американской литературы. Такого рода примеров много в текстах
Ч. Диккенса, Д. Джерома, Голсуорси, Р. Стаута и др. Вот некоторые из них.
— Кстати, — заметил я, — последние слова мисс Фосс я бы не назвал совершенно généreux. Скорее их можно было бы отнести к разряду обидных [Она назвала Н. Вульфа «дерьмом собачьим, чванливым
ничтожеством и разбухшим комом сала». — О. Е.] (Р. Стаут, Убийство
— не шутка, пер. А. Савина); Его тон ясно показывал, что воспоминания о наших встречах не принадлежали к числу тех, которыми он особенно дорожил (Р. Стаут, Бокал шампанского, пер. Т. Бляблина); — Я потрудился собрать информацию относительно Вашего образа жизни за
последние десять лет и смог убедиться — целомудрие не входит в чис-
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
393
ло Ваших добродетелей (Р. Стаут, Бокал шампанского, пер. Т. Бляблина); Элайн Ашер, как-никак, была у нас в гостях, и то, что хозяин лягнул ее в подбородок, а посетительница ударила по лицу, было не вполне
гостеприимно (Р. Стаут, Бокал шампанского, пер. Т. Бляблина);
— Меня лупили палкой по голове. Я счел это не очень деликатным (Джером
К. Джером, Трое в одной лодке…).
Из русских писателей, которые чаще других используют такое выражение
иронии, пожалуй, можно отметить Достоевского и Тэффи.
Ср. у Достоевского: Варвара Петровна не совсем походила на красавицу:
это была высокая, желтая, костлявая женщина, с чрезмерно длинным лицом,
напоминавшим что-то лошадиное (Бесы).
В публицистике XIX века этот прием тоже иногда встречался, например,
у Салтыкова-Щедрина. Ср.: Человек незаспанный не только сам желает понять, что ему говорят, но хочет, чтобы и говорящий был не совсем чужд
этому пониманию (С.-Щедрин, Письма о провинции).
В сущности этот прием — так называемый мейозис. Способность иронии
совмещаться с разными видами тропов была отмечена еще А. А. Потебней (см.
[Потебня 1990: 279]).
Для современной прессы это не очень характерно, но отдельные примеры
все же отметить можно. Ср.:
Музыкант написал о благоверной песню «Киш», в которой отзывался о
ней не самым лучшим образом, и вытатуировал пожелание: «Чтоб ты сдохла, Киш!» (Мир новостей, 2006, № 23); Насчет многоголосья — хорошо бы
уточнить, что имеется в виду, потому что, когда рота по команде старшины
заводит в сто глоток строевую песню, это, конечно, тоже многоголосье, но
(как бы это помягче выразиться) не вполне Верди (Нов. газ., 11—13.10.04);
В Краснодарском крае каждому милиционеру раздали книжечку под названием «Памятка сотруднику милиции о культуре поведения». Памятку
накропал зам. начальника ГУВД, полковник Владимир Зайцев. Чтоб, значит, повысить культурный уровень рядового состава, который до сих пор
был… не очень (Мир новостей, 19.10.04).
Теперь остановлюсь на том, как представлены в прессе типы иронии, связанные с разными уровнями языка.
Лексические средства выражения иронии в прессе
Вербализованная ирония в языке прессы не очень разнообразна.
Преобладает ироническое употребление слов с исходной положительной
(часто высокой) оценкой. И сам набор иронических характеристик тяготеет к
штампам:
394
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Свежие идеи (шутки, решения, проекты и т. д.), мудрые (правители, решения и т. п.), заботливое правительство, заботливые депутаты, доблестные
командиры и т. п.
Часты устойчивые иронизмы-оценки (в том числе и зафиксированные в
словарях) — перлы, прелести, подарочек, сюрприз, подвиги, геройство и др.
Если вспомнить, какой подарочек власти преподнесли народу в виде
лишения льгот, то нетрудно предположить, что в ближайшем будущем
количество людей с недопустимо низкими доходами и впрямь начнет сокращаться с бешеной скоростью (Мир новостей, 15.08.2005); В ленинском
районе обвиняемая [заведующая детским садом. — О. Е.] заявила, что
собирала деньги (от родителей) исключительно на нужды учреждения.
Однако «заботливую» заведующую признали виновной (Мир новостей,
17.01.2006); …Министр образования поделился «добрыми» новостями:
«К 2008 году все, без исключения, выпускники школ будут обязаны до поступления в то или иное учебное заведение пройти начальную военную
подготовку» (Мир новостей, 23.03.2004); …все эти юмористические программы цветут на ТВ буйным цветом: их (за исключением «свежей» Степаненко) много мучительных лет показывают в самое-самое рейтинговое
время… (АиФ, 15.04.2002); Лучшие «перлы» периодических изданий, разумеется, связаны с обложками и заголовками (КП, 4.05.2002);
— Сначала надо доказать, что приватизация проведена незаконно.
— Доказывайте, это ваша работа.
— Уверяю, мы занимаемся ею и без этих «ценных» советов (КП,
19.07.2002).
Надо сказать, что эта группа иронизмов используется в равной мере в прессе разных направлений.
Но в прокоммунистической и националистической печати иронически и
потому — оценочно используются и такие обозначения: демократы, демократический, реформаторы, правозащитники, друзья детей и т. п.
Кроме того, отвергая обвинения в шовинизме, антисемитизме, фашизме,
авторы статей в газетах и журналах этого типа практически цитируют соответствующие определения. Некоторые примеры:
Поколение, которое в «демократической» эйфории поспешно было названо «поколением next» или «pepsi», на поверку оказалось вовсе не таким политкорректным по отношению к «реформаторам» (Наш современник, 2005,
№ 3); Вот типично «правозащитный» рассказ, недавно услышанный нами в
Новосибирске (Наш современник, 2006, № 5); А. Яковлев восхищался «демократическими» действиями прибалтийских народов (Наш современник, 2006,
№ 6); Именно в эпоху их [реформаторов] деяний стали составляться списки
«фашистских» и «антисемитских изданий», списки, которые сегодня усилен-
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
395
но тиражируются; Как грибы, растут новые списки «фашистских изданий» и
фамильные перечни «русских националистов» (Наш современник, 2006, № 6).
Среди иронических клише в прессе демократической встречаются прежде всего советизмы. Это типичные для советской официальной печати выспренние выражения: исторические решения, эпохальное выступление, трудовые подвиги, повышенные обязательства, передовик производства, стать
на предпраздничную трудовую вахту, враги народа, друзья народа, будущий
штурм высот и завоеваний вершин и т. д.
Уже в первые годы после перестройки стали писать о том, как на предпраздничную трудовую вахту стали воры и бандиты, что проститутки взяли
на себя повышенные обязательства и т. п.
Многие из приведенных и подобных выражений и в последнее время являются источниками иронии. Приведу лишь некоторые примеры из прессы и
современной массовой литературы.
Поднять на недосягаемые высоты моральный облик народных избранников решили в Саратовской думе. Здесь готовится проект «Правила депутатской этики». Первым делом парламентариям запретят сплетничать
и материться (Нов. газ., 11—13.10.2004); …в подшефном колхозе можно
завести роман с покладистой дородной дояркой — передовицей (Мир новостей, 12.10.2004); Друзья народа. Защитники президента Путина нашли
его врагов; [на митинге. — О. Е.] плакаты с изображениями Ирины Хакамады, Владимира Рыжкова, Бориса Березовского, Сергея Глазьева и Шамиля
Басаева участники выбросили в мусорный бак. Митингующим объяснили,
что тем самым они отправляют на свалку «предателей» и «врагов народа» (Коммерсантъ, 29.10.2004); Очевидно, и она [заведующая. — О. Е.] заметила моментальную готовность своей работницы [аптекарши. — О. Е.]
приступить к свершению трудовых подвигов (Т. Устинова, Миф об идеальном мужчине); Как только он тебя с Гришкой увидит, по ночам спать перестанет, все будет думать, как тебя раньше него трахнуть. Эту карту надо
умело разыграть. Сможешь? — Не знаю, — ответила я, не желая брать на
себя повышенные обязательства (Т. Полякова, Амплуа девственницы).
Ставшее сравнительно недавно модным словечко как бы в настоящее время
активно используется как средство иронии. Один пример:
Эти мальчишки — хорошие, добрые, умные, талантливые мальчишки — ушли. Другие, которые вокруг Симки на дороге стояли, остались
наедине с миром, где жизнью правит нежить.
Как бы — не везде.
Как бы — в одном отдельно взятом районе Подмосковья.
В других местах как бы успешно ловят «оборотней» (Нов. газ.
02.08.2004).
396
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Ироническое употребление слов с исходной отрицательной оценкой в прессе встречается реже.
При этом, как правило, отрицательная оценка исходит не от самого иронизирующего — это предполагаемая оценка, как бы исходящая от объекта иронии.
Вот некоторые примеры:
Они, гады, хотели быть не как все, хотели, мерзавцы, вырваться из
мира сплошной непотребщины (хотели жить настоящей жизнью, не нищенствовать и т. п. Речь идет о милиционерах. — О. Е.), в которой мы
существуем. Вот их и повязали. Поделом! Чтоб и другим неповадно было
(МК, 26.09—2.10.2004); Журналисты в БНФ тоже собрались те еще. Враги
трудового народа, короче. Всякие там Би-би-си, радио «Свобода», «Голос
Америки»... Время от времени к этим клеветникам и очернителям выходил российский журналист Павел Шеремет... (АИФ, № 42, октябрь 2004);
Злые спонсоры потребовали от Анны Курниковой, получившей от рекламных контактов 11,4 миллиона долларов, выиграть хоть один из теннисных
турниров (АИФ, 15.04.2002); Несознательной в быту проявила себя гражданка Алла Пугачева… (весь текст уже приводился выше) (КП, 29.12.05 —
5.01.06); Яркий пример стиляги — Ксения Собчак. Ее никто не видел в русском сарафане, в кокошнике, рабочем комбинезоне, наконец. А вот в чулках
в крупную сетку или вообще без них — это пожалуйста! Так можно далеко
докатиться — до низкопоклонства перед всякими Гуччи, Прадо, Диорами.
У нас что, своих Юдашкиных мало?! (КП, 29.12.2005—05.01.2006).
И регулярность этих настойчивых требований [вовремя получать зарплату, иметь жилье и т. п. — О. Е.], этих желудочно-кишечных позывов,
конечно, не может не удручать власть, видящую перед собой куда более
привлекательные, глобальные цели. «Когда ему выдали сахар и мыло, / Он
стал добиваться селедок с крупой. / Обычная пошлость царила / В его голове небольшой» (Николай Олейников. «Неблагодарный пайщик») (Нов.
газ., 26.06.—28.06. 2006, № 47).
Это явление похоже на так называемую переадресовку оценки, которая рассматривалась раньше [Ермакова 2005].
Но если ироническое употребление слов со знаком «плюс» порождает обычно отрицательную оценку объекта иронии (часто явно антонимическую, когда
возникает энантиосемия), или (в другой терминологии) антифразис: ср. мило,
весело, перл в ироническом употреблении, то при ироническом употреблении
слов с исходной отрицательной оценкой этого не наблюдается. Так, в приведенных примерах вовсе не утверждается, что журналисты в БНФ друзья трудового народа, что спонсоры добрые, Пугачева проявила себя сознательной в
быту и т. п.
В прессе нет устойчивых иронических номинаций лиц. Исключение, пожалуй, составляет употребление слова гарант (о президенте). А еще раньше зла-
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
397
тоуст (о Черномырдине). Окказиональные иронические наименования типа
рейтингоносец, гимнюки и антигимнюки (сторонники и противники советского гимна) остаются, как правило, в пределах порождающего текста.
Устойчивые иронические номинации лиц, судя по данным словарей, характерны для жаргона и арго. Так, по данным словаря Елистратова, в жаргоне существует целый ряд названий лиц как номинации. Вот некоторые: апостол —
‘мент’; архангел — ‘милиционер’; Айболит — ‘садист’; Бельмондо — ‘человек
с претензией на особую красоту, силу’; агроном — ‘человек, который хочет показать, что он умный’; Арнольд — ‘культурист’; профессор — ‘недоучившийся
студент’ и др. [Елистратов 1994].
В. В. Химик в качестве устойчивых номинаций в арго приводит слова: кассир — ‘взломщик сейфов’; стекольщик — ‘вор, проникающий через разбитые
или выдавленные оконные рамы’; слесарь — ‘квартирный вор, вскрывающий
дверные замки’ и др. [Химик 2000].
Ср. также: Урки всегда старались подбирать друг для друга контрастные
клички. Толстяка величали Скелетом, лысого Кудрявым (П. Дашкова, Херувим).
Приведу также таблицу, составленную на основе анализа анкет школьников. Ее мне любезно предоставила доцент Обнинского гуманитарного университета О. Королева.
Прозвище
Худенький, Хилый
Малыш
Доцент
Толстый
Кудрявый
Кощей
Длинный
Лысая
Дюймовочка
Крошка
Слоняра
Восточная красавица
Аполлон
Отличник
Лысый
Снег, Снежок
Мачо
Мелкий
Значение
Очень рослый и толстый человек
Очень рослый человек (из фильма: 2-метровый друг Робин Гуда)
Плохой ученик
Высокий и худощавый мальчик (часто)
Лысый человек
Полный человек
Мальчик небольшого роста
С длинными волосами
Большая (толстая) женщина с одышкой
Очень полная девочка
Невысокого роста
Некрасивая
Маленький толстый учитель физкультуры
Плохой ученик
Волосатый
Смуглый
«Парень-ботан», зубрила
Очень высокий
В прессе иронические имена или именные группы употребляются только
как предикаты-оценки.
398
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Языковые механизмы текстовой иронии в прессе
Как уже говорилось, все виды языковых механизмов текстовой иронии
встречаются в разговорной речи и в художественной литературе.
В прессе почти не наблюдаются те виды иронических высказываний, которые свойственны диалогу, например, издевательский вопрос.
Однако в жанре интервью этот прием встречается. Разумеется, многое зависит от того, кем являются участники диалога и от позиции интервьюера. Ср.:
Ганапольский — Михаилу Леонтьеву:
— Минуту назад Вы сказали нечто противоположное тому, что говорите сейчас. Вы всегда так последовательны? (Эхо Москвы, январь 2006)
[пример, любезно данный мне Л. П. Крысиным. — О. Е.];
Интервью с Жан-Клод Ван Дамом:
— ...Я сидел на разработанной моей нынешней женой диете перед
каждым фильмом. Вина чуть выпить — и то нельзя.
— Неужели? Так это вашего двойника арестовали за вождение в нетрезвом виде? (Г. Зотов, АИФ, № 3, 2005).
Не характерен для прессы прием иронического поощрения, чаще всего
облеченного в форму вопроса (в том числе вопроса как просьбы) или совета.
Иронически поощряется продолжение или интенсификация действия, весьма нежелательного для говорящего или отрицательно оцениваемого им как нелепого, неразумного (см. примеры выше). Этот прием встречается преимущественно в устной речи.
Некоторое подобие этого приема изредка встречается и на страницах газет.
Но именно подобие. Ср. разговор Х. Моржова и Ст. Капусты в «Новой газете»:
Хрюн: А я считаю, что власть тут недоработала! Почему зарплаты и
пенсии не повсеместно задерживаются? Почему услуги ГКХ не доведены до
200 %? (Нов. газ., 26.06.—28.06.2006).
Здесь нет прямого диалога с властью, чьи негативные действия (или бездействие) как бы поощряются.
По причине недиалогичности большинства газетных текстов, очевидно,
нетипичны для прессы такие механизмы иронии, как ироническое согласие,
ироническая солидарность с переадресовкой иронии и другие.
Но довольно часто встречается ироническое сожаление, сочувствие к объектам иронии: Как устали депутаты Думы, целый год борясь непрестанно за
наше благосостояние! Как нужен им хотя бы скромный непритязательный
отдых где-нибудь на Мальте, на Кипре и других не самых плохих местах! (МН,
15 июня 2003).
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
399
Нередко наблюдается прием иронического возмещения, иронической компенсации:
Еще день спустя в Шалинском районе Чечни подорвалась колонна из
трех бронемашин с военнослужащими внутренних войск МВД России.
Зато задержали третьего подозреваемого в причастности к убийству
Кадырова (Нов. газ., 08.08.2004);
Один мой знакомый уже много лет путешествует автостопом. Занятие не простое, так как, сами знаете, народ в дороге попадается разный. И
убить пытались, и изнасиловать. Двадцать восемь раз грабили.
Зато сейчас, как инвалида, его берет первая же попутка. И, как заику,
без разговоров отпускают милиционеры (МК, 5.09.—11.09.2004);
Самое обидное, отечественному производителю от этого ни жарко, ни
холодно — пациент скорее мертв, чем жив [об ограничении количества
ввозимого «челноками» товара. — О. Е.]. Зато как «порадовались» миллионы россиян, одевающихся отнюдь не от кутюр (АиФ, № 11, 2006).
Общепринятым приемом иронии являются обороты, выражающие удивление, утверждение о странности, несообразности явлений, вполне естественных, отнюдь не странных. Для этого чаще всего используются конструкции,
начинающиеся словами как ни странно: Как ни странно, существуют страны (и их много), где законы пишутся прежде всего для защиты интересов
граждан, а не нанятых чиновников (Нов. газ., № 47, 26.06.—28.06.2006).
В прессе такие примеры не единичны.
Изредка отмечается в прессе ироническое принятие ругательных характеристик себя или другого. Иронизирующий как бы рядится в те одежды, которые навязывает ему оппонент. Так, Юлия Латынина, заканчивая свою статью,
пишет: С уважением представитель «образованщины»; нарочито и неуместно красавничающая; бредовая, сумбурная, жалкая, непрофессиональная и неудачливая; работающая «по заказу»; зарабатывающая клеветой и пр. и пр.
(Нов. газ., № 61, 14.08.—16.08.2006): она цитирует все характеристики, данные
ей Ю. Нудельманом в его статье-ответе на публикацию о нем.
В то же время в прессе начинает встречаться прием, прежде не характерный для этой сферы языка, — ироническое покаяние. Так, в статье «Явка с
повинной» читаем:
Вот уже два дня после прочтения вашего письма [начальника ГУВД
г. Москвы. — О. Е.] я не могу найти себе места, потерял сон и покой, аппетит и проч. (все, кроме стыда, поскольку стыд потерял задолго до этого)...
Да, действительно, упомянутый выше материал в «МК» был написан
мной с одной единственной целью — опорочить светлый образ сотрудников московской милиции (МК, 16.09.2004).
400
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
В диалоге и вопрос, и просто первая реплика диалога может содержать иронию, но также ее может содержать ответ и реплика-реакция на иронический
стимул:
— То, что рано начинает темнеть, как будто удлиняет интервалы между
завтраком и обедом... Или я уже делал такое замечание?
— Не очень часто, сэр. Максимум раз или два в день (Р. Стаут, Лига
перепуганных мужчин. М., сост. и пер. СКС, 1993);
— Я отправилась спать около полуночи, и поверьте, оставалась в своей
постели. Я редко поднимаюсь среди ночи, чтобы застрелить мужчину и
бросить его тело в яму.
— Да, это дурная привычка, — согласился я (Р. Стаут, Слишком много
клиентов, СКС, 1993).
Конечно, вне диалога, каждое из приведенных высказываний можно было
бы преобразовать, включив тексты из разных реплик.
Например: Он не очень часто делал такие замечания, всего раз или два в
день. Но в приведенном диалоге первый коммуникант может ожидать (и, наверное, ожидает) ответа: Нет, сэр, не делали. И поэтому ирония более эффект­
на. Она создает эффект обманутого ожидания.
Таким образом, существует некоторая зависимость между сферой употребления иронических высказываний, типом иронии и ее языковыми механизмами.
Самоирония в разных сферах языка конца XX и начала XXI века
Самоирония — явление довольно сложное, чем объясняется и разноречивость суждений о нем. Высказывалось, например, мнение, что самоирония —
скорее антиирония [Санников 1999: 447]. Но многие оценивают самоиронию
как единственный вид иронии, лишенный агрессии, разрушительной силы,
даже как вершину иронизма.
Ср. мнение писателя-врача Ю. Крелина: Самоирония — единственно созидательный вид иронии. По отношению к другим она чаще злобна и разрушительна (Ю. Крелин, Извивы памяти, М., 2003).
Ср. также: «Самоирония — венец иронизма. Способность к самоиронии —
одна из драгоценных черт, обретенных человечеством на долгом и тяжком пути
роста, развития и самопознания. Самоиронии обязаны мы рождением шедевров русской литературы» [Спаль 1992].
В другом месте статьи тот же автор пишет, что способность к самоиронии
свидетельствует о здоровье нации [Там же].
На мой взгляд, самоирония, несомненно, вид иронии. В ней есть та же небуквальность утверждения, то же лукавство — за истину выдается то, что говорящий
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
401
таковым не считает, сохраняется характерная для иронии субъектно-объектная
структура: субъект (иронист), объект («жертва») и наблюдатель. Только объект и
субъект представлены в одном лице. И так же, как в наиболее распространенных
видах иронии, мнимой представляется прежде всего похвала.
В уточнение к тому, что я писала раньше о цели самоиронии (самозащита,
а не нападение) [Ермакова 2005: 181], хочу сказать, что с этой точки зрения
разные случаи иронии неоднородны.
Бесспорно, для защиты от возможных язвительных замечаний используются иронические высказывания: Как я вовремя об этом вспомнила (когда совершенно не вовремя), С какой грацией я это проделала (уронив несколько вещей
по дороге), Конечно, положить всю зарплату в карман пальто могла я только
от большого ума (ее украли) и т. п.
В таких случаях иронизирующий полностью признает (и нельзя не признать), что заслуживает осуждения или язвительного замечания, и предваряет
его, показывая, что сам все понимает.
Но, иронически хваля свое произведение (книгу, статью, доклад, картину
и т. д.): Скоро сдам в печать свою нетленку; Где же я буду писать мою бессмертную прозу; Вы слышали мой блестящий доклад?, говорящий часто не
предполагает «нападения» со стороны собеседника (это обычно говорится доброжелательному окружению, нередко даже — друзьям). И нередко в глубине
души ожидает опровержения иронии: «Вы написали действительно прекрасную работу», так как иронист в этом случае также вовсе не считает свою работу плохой. Он считает ее хорошей, в отличие от такой же иронической оценки
другого лица: Ну, слышали вы блестящий доклад N? Бывают же болваны!
Здесь, таким образом, нет явной самозащиты, хотя она также возможна.
Что касается механизмов самоиронии, то она чаще всего выражается на
уровне лексики, разумеется, по природе предикатной, хотя может проявляться
и в виде иронического согласия в ответ на высокую оценку:
— Все считают эту Вашу работу открытием. Вы просто гений.
— О да, еще какой!
Так же, как собственно ирония, самоирония не может быть резко противопоставлена шутке.
Кроме отличия в целях, у самоиронии есть и еще одна существенная особенность: субъект самоиронии не располагает всем разнообразием масок,
свойственных иронисту. Он использует одну маску, у которой, правда, есть некоторый диапазон: от маски самоуверенного, даже самовлюбленного, человека
до бахвала, хвастуна, но это все лишь проявление степени одной сущности.
Ср., например: Из-за моей машины [иномарка. — О. Е.] они [менты. — О. Е.]
всегда норовят содрать побольше, выручают только моя красота и обаяние.
Ну и светлый ум, конечно (Т. Полякова, Тень стрекозы).
402
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Правда, исходя из распространенного убеждения, что откровенно превозносить себя может только глупец (хотя наблюдения показывают, что это совсем
не обязательно), можно допускать и соединение с маской глупости.
Но если в случаях откровенного самовосхваления у самоиронии можно
«усмотреть» и не очень явную маску глупости, то в других случаях самоиронии эта маска очень отчетлива: только по глупости можно считать свое напоминание, замечание «своевременным», если оно полностью утратило актуальность.
Так, вопрос «Не забыла ли ты выключить утюг?» в ситуации, когда из дома
ушли и прошло много времени, вряд ли можно считать заданным вовремя.
Как уже было отмечено раньше [Ермакова 2005: 184], к самоиронии я отношу, как и большинство исследователей, только ироническое самовосхваление.
Этим самоирония отличается от явления, близкого к ней, — самоуничижения.
Оно имеет дело с преувеличенной негативной оценкой себя, вынесенной на
поверхность текста. Но и в том и в другом случае субъект как бы рассчитывает
на положительную оценку (не обязательно вербализованную): при самоиронии — на опровержение иронии («Зря вы иронизируете…»), при самоуничижении — на опровержение самой оценки.
Можно было бы сказать, что самоирония и самоуничижение по существу —
две стороны одного явления, если бы не одна значительная, на мой взгляд, особенность, различающая их: самоуничижение, как правило, агрессивно. В самоиронии агрессии нет. Подвергая себя самоиронии, говорящий часто защищается,
потому что не вполне уверен. При самоуничижении он всегда нападает.
Чаще всего это выражение возмущения, раздражения, обиды, вызванное
чем-то в поведении партнера по коммуникации. Ср.:
Захожу к Марине. Слышу:
— А, это ты… Прости, работы много.
— Что еще за дела?
— Юбилей и все такое. Мы же люди серые, романов не пишем.
— Чего ты злишься? (С. Довлатов. Компромиссы. Компромисс пятый);
— Я приеду часа через два. Один [без любовницы. — О. Е.]. Если хочешь, можешь подняться [говорится приятельнице, которая приехала без
предупреждения. — О. Е.].
— Премного вам благодарна — мы уж как-нибудь в другой раз. Вы уж
извиняйте нас, дураков деревенских (Т. Устинова. Одна тень на двоих).
Так же употребляются и клише, выражающие ироническое самоуничижение: Где уж мне (нам)! Где уж нам уж выйти замуж! Куда нам за вами! Где
уж нам, дуракам, чай пить!
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
403
— И на чьей же теперь дочке ты женишься? Министра? Премьера?
— Ты все язвишь?
— Где мне! (Т. Устинова. Пять шагов по облакам).
Но в толковых словарях они — как иронические выражения — не отмечаются. Так, в словаре Ушакова где мне отмечено как разговорное со значением
‘невозможно’, ‘не по силам’ без указания на ироническое употребление [СУ, 1:
547].
— Понимаете, Лев Яковлевич не способен жить так, как все. Он не
простой человек.
— Да? — изогнула бровь Юля. — В чем же отличие богоподобного от
нас, убогих смертных? (Д. Донцова. Принцесса на кириешках).
Как и все виды иронии, самоирония проявляется ярче всего в диалоге — в
устной естественной речи и в воспроизведении диалога в художественной литературе.
Можно ли говорить о самоиронии в прессе? Я думаю, что можно, но в прессе самоирония, как и ирония вообще, имеет некоторые особенности.
Если исключить возможные единичные случаи собственно самоиронии у
отдельных корреспондентов, когда пишущий направляет иронию на себя как
личность, индивидуум с целью самозащиты или развлечения, то будет очевидным, что в отличие от естественной речи, в прессе объектом самоиронии является не «Я», а «Мы».
Содержание «Мы» укладывается в рамки: мы — ‘народ или какая-то его
часть’, мы — ‘жители столицы’ (или, наоборот, провинции), мы — ‘русские’
(в отличие от других россиян) и т. д.
Ср., например: Мы, как известно, самородки; мы не похожи на других, потому что неизмеримо выше их, тех, каких-то… У нас духовность, мы бессребреники, а они поклоняются золотому тельцу и т. д., и т. п.
В цивилизованных странах уже проверено, что выделять средства через
чиновников неразумно. Но мы уверенно идем по своему особенному спортивному пути, сплошь усеянному граблями (Нов. газ. 10.04.—12.04.06).
Надо сказать, что самоирония этого типа встречалась в отечественной публицистике издавна. Достаточно вспомнить Салтыкова-Щедрина и многих
других русских писателей и публицистов. Вот несколько примеров.
Уверенность в нашей талантливости так велика, что для нас не полагается даже никакой профессиональной подготовки. Всякая профессия доступна нам, ибо ко всякой профессии мы от рождения вкус получили. Свобода от наук не только не мешает, но служит рекомендацией,
потому что сообщает человеку букет «свежести» (С.-Щедрин, Господа
ташкентцы); Подобные приливы озлобленности небеспримерны и в
404
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
других странах [в литературе. — О. Е.], но там они объясняются решительностью политических и социальных кризисов… У нас же это, так
сказать, естественная дань преисполненных благородным энтузиазмом
сердец (С.-Щедрин, Итоги); Вопрос о «сближении» или «слиянии» [сословий. — О. Е.] необходимо рассматривать в связи с вопросом о «великолепных свойствах» русского народа, потому что ежели первый может
иметь какую-нибудь силу, то исключительно только благодаря второму
(С.­Щедрин, Письма о провинции); Но по мере того, как мы привыкаем к
такому savoir vivre, по мере того, как он доставляет нам деньги, комфорт
и всяческое уважение, наш умственный горизонт расширяется сам собою
и предъявляет миру такие перспективы, которых мы прежде не могли
даже и предвидеть [речь идет о мошенничестве. — О. Е.] (С.-Щедрин,
Признаки времени).
Но этот тип самоиронии был характерен и для советского времени. Он был
нормой для политических анекдотов, для диссидентской литературы и т. п.
Ср.: Мы ведь во всем — самые-самые; Мы впереди планеты всей; Россия —
родина слонов и т. п.
Найти виновников [авторов заведомо ложных сообщений об акте терроризма. — О. Е.] с «самой передовой в мире» техникой практически невозможно (АиФ, № 14, 2002).
Естественно, что в прессе может наблюдаться самоирония — восхваление.
Однако, она существенно отличается от этого вида самоиронии в естественной
речи. Как мы отмечали, называя свое произведение нетленкой, себя — красавицей и умницей, говорящий вовсе не считает, что написал нечто не стоящее
внимания, как и не считает себя некрасивой и глупой.
Утверждение (если оно ироническое) мы — великий народ, мы — самыесамые и т. п. содержит просто отрицание величия по сравнению с другими
народами, избранности и т. п., потому что отстраняется от этих оценок, это
всегда скрытое чужое суждение, всегда — цитирование, хотя не всегда выделяемое соответствующими знаками.
По причине отмеченных особенностей, самоирония не порождает новых
значений слов даже на уровне и в пределах контекста.
И все-таки самоирония для современной прессы не очень характерна. В борьбе за победу на выборах, за место в Думе ирония неподходящее
средство. В различных дебатах по телевидению и т. п. обычно не услышишь
самоиронии. Самоирония не свойственна лидерам, вождям, руководителям
партий и т. п.
Ср. такое высказывание о «вождях по природе» (выражение цитируемого автора): «Именно тяга к лидерству вынуждает их относиться к себе торжественно». И далее: «Сталин мог быть ироничным, но лишь по отношению к
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
405
другим. Самоирония иногда изображалась им, но это было даже страшнее гнева, поскольку в действительности более всего походила на угрозу, выраженную
казуистически» [Спаль 1992: 5].
По наблюдениям А. Спаль, мы [народ. — О. Е.] утратили способность
иронизировать над собой: «Мы теперь все восклицаем: “Что с нами стало!” Способности к самоиронии лишились, а ведь это здоровье нации» [Там
же: 5].
Замечания об «околоиронических» явлениях
и функциях кавычек
Существует мнение, что ирония в тексте проясняется с помощью кавычек.
Однако многофункциональность кавычек не позволяет им быть надежным сигналом иронии.
Главной функцией кавычек является указание на цитирование чужого, а
это, в свою очередь, тоже неоднозначно.
Это может быть прямое цитирование кем-то когда-то сказанного, может
быть отстранение от несвойственного пишущему слова или целого высказывания.
Между тем кавычки нередко воспринимают как безусловный знак иронии,
а иногда даже как средство создания иронического употребления.
Ср., например, следующие высказывания:
Когда журналист пишет: «С биркой “независимый кандидат” сегодня
идет во власть много “братвы”, людей “с растопыренными пальцами”»
(Общ. газ., 11—17.03.1999), то с помощью кавычек он иронически дистанцирует себя сразу от трех опознаваемых голосов: от официального политического языка («независимый кандидат»), от криминального жаргона
(«братва») и от бытового языка обывателя (люди «с растопыренными пальцами» — указание на «новых русских» через приписываемый им символический признак) [Чепкина 1999: 187];
Активно используются при этом, особенно для создания иронии, кавычки: «С помощью “выборов”… можно было взять на кормление район,
город, область…» (ЛГ, № 33, 2005) [Кормилицина 2006: 64].
Не вызывает сомнения, что посредством кавычек говорящий (пишущий)
обязательно дистанцируется от разных чужих голосов, но эта дистанция совсем не обязательно ирония, что, по-моему, и наблюдается в тексте, анализируемом Э. В. Чепкиной (об иронии с чужой позиции см.: [Ермакова 2002: 32]).
Кавычки нередко используются для выделения слова необычного, окказионального. Ср., например:
406
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Знаете, как милиция часто к лоточникам придирается? К «яичникам»
же никто не вязался [к продавцам яиц. — О. Е.], знали: свое обязательно
получат (Д. Донцова, Жена моего мужа);
— Я ведь не королева красоты, на «мисску» не тяну, ничего особенного
во мне нет (Д. Донцова, Две невесты на одно место).
Кавычками в прессе (и не только) выделяются и метафоры. Ср.: Само это
дело и станет настоящей «бомбой», которая в ближайшее время взорвет
общественное мнение (Арг. и время, 29.06.—5.08.2006).
О многофункциональности кавычек, в частности о выделении кавычками
слов и выражений с ироническим и переносным значением, пишет Б. С. Шварцкопф [Шварцкопф 1997: 172].
Кроме того, в разных текстах кавычками выделяется употребление слов со
значением ‘мнимый…’, которое легко можно принять за иронию, но, в отличие
от иронии, в нем нет ни насмешки, ни шутки. Вот один из примеров: Ольга
честно прождала «любовника» до закрытия магазина (Д. Донцова, Жена моего мужа).
Речь идет о ситуации, в которой Ольга должна была изображать якобы любовницу совершенно неизвестного ей человека, а он, естественно, любовника
для приманки ревнивого мужа.
Сдвиг в сторону иронии возможен, если употребление приобретает язвительную оценку истинного или предполагаемого любовника. В приведенном
примере нет никакой оценки, есть только сообщение о мнимости любовника.
Приведу еще некоторые примеры, когда отсылочность к чужой речи содержит и значение ‘мнимый’, но не содержит иронии.
Началось монотонное уголовное преследование 37-летнего Мозовина — чекиста, «афганца», «чеченца», «бойца сразу трех подразделений»,
«морского пехотинца». На деле — обычного мошенника;
…На границе появились казаки. Чинили проверки, собирали дань с
иностранцев. Сыщики установили за «казаками» наблюдение. И что вы
думаете? Один из «есаулов» никогда не был гражданином РФ, да еще и
разыскивался в сопредельном государстве за убийство. Один из «станичников» уже готовится к отлету на родину — его ждут не дождутся в азербайджанской тюрьме (Неделя, 28.06.2006);
Я обозрел украшение. Жуткий кич. Неровные «жемчужины», крупные
вперемешку с мелкими, а в центре висит «слеза» из большого «изумруда».
— Жемчуг пластмассовый, а камень из бутылочного стекла, — резюмировал я.
— Ну, в общем вы правы, хотя сымитировано здорово. (Д. Донцова,
Две невесты на одно место).
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
407
Ср. также: Все считали, что он доцент из Ленинграда. Тогда в этом вузе
доценты весьма котировались. «Доцент» оказался даже без высшего образования.
В этом случае мы имеем дело с цитированием чужой речи, которое нередко
содержит иронию. Например:
Она повторяла: «Я — уверенная в себе женщина. Я ничего не боюсь».
— Хотите пригласить меня на чашку кофе? — съехидничал Арсений.
— Да. Нет. Не знаю, — пробормотала «уверенная в себе женщина» и
бессильно привалилась спиной к стене (Т. Куликова, Рыцарь астрального
образа).
Что касается употребления доцент, то, скорее всего, оно адекватно выражению мнимый доцент — т. е. речь идет только о том, что тот, кто сам выдавал
себя за доцента (или так решили другие), на самом деле не доцент. Речь не идет
о неквалифицированности этого человека, к тому же говорили, что он был и
умным, и образованным.
Другое дело иной контекст: Этот «доцент» не знал элементарных вещей.
Но утверждение о мнимости чего-то нередко все же содержит в себе иронию.
Так, в журнале «Наш современник» в приведенных выше примерах выделение кавычками выражений «фашистский», «антисемитский» и подобных,
помимо указания на чужие слова, содержит явное отрицание сути таких определений («Это придумали враги русского народа!») и иронию по отношению к
тем, кто это употребляет без кавычек.
Таким образом, наши замечания имели целью показать:
1. Кавычки как средство «разоблачения» иронии в письменной речи — ненадежное средства в силу их многофункциональности.
2. Существует употребление слов и выражений, включающее компонент
‘мнимый’, близкое к иронии, почти всегда указывающее на отсылку к чужому
высказыванию.
Выводы
1. Ирония в ее языковом выражении стала узуальным явлением в естественной речи, в современной художественной литературе, воспроизводящей
естественный диалог, и в языке прессы.
В разных сферах языка наблюдаются разные виды иронии, в том числе самоирония. Но основная «среда обитания» иронии по-прежнему — естественный диалог.
408
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
2. Во всех сферах языка используются те языковые формы и приемы
иронии, которые сложились в предшествующие эпохи. Они (приемы) обнаруживают несомненную устойчивость, и обновление фактически не наблюдается.
3. В современном русском языке, в частности — на рубеже XX и XXI вв.
и в самом начале XXI века, не наблюдается и изменений общих особенностей
иронии, тех, что отличает иронию от шутки и других смежных явлений.
Однако в связи с общим усилением агрессивности в современном социуме
в иронию стала проникать грубость, прежде ей не свойственная, в отличие от
шутки, которая во все века могла быть и грубой, и непристойной.
Это явление наблюдается пока лишь в ответных репликах диалога, формализованных и специализированных именно для выражения иронического
утверждения.
4. При сопоставлении иронии в языке прессы с другими языковыми проявлениями ее (иронии) в других сферах языка можно установить ряд сходств
и различий. Это, как отмечалось, касается использования языковых приемов
иронии и на текстовом, и, отчасти, на лексическом уровне.
Некоторые ограничения в прессе касаются самих типов и приемов иронии,
ее субъектно-объектной структуры, типов иронических масок и других особенностей.
Литература
Винокур 1980 — Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования
языковых единиц. М., 1980. С. 7.
Волков 1996 — Волков А. А. Основы русской риторики. М., 1996.
Галковский 1992 — Галковский Д. Поэзия советская // Новый мир. 1992. № 5.
Елистратов 1994 — Елистратов B. C. Словарь московского арго. М., 1994.
Ермакова 2005 — Ермакова О. П. Ирония и ее роль в жизни языка. Калуга,
2005.
Ермакова 2002 — Ермакова О. П. Ирония и проблемы лексической семантики //
ИАН СЛЯ. 2002. № 4.
Земская 1996 — Земская Е. А. Цитация и виды ее трансформации в заголовках современных газет // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т. Г. Винокур. М., 1996.
Кормилицына 2006 — Кормилицына М. А. Полемичность текстов современных
газет: ее организация и средства выражения // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2006.
Лаптева 1996 — Лаптева О. А. Стилистические приемы создания языковой иронии в современном газетном тексте // Поэтика. Стилистика. Язык и культура.
Памяти Т. Г. Винокур. М., 1996.
Глава 1. Ирония в отношении к лексико-семантической норме и к узусу
409
Потебня 1990 — Потебня А. А. Из записок по теории словесности // А. А. Потебня. Теоретическая поэтика. М., 1990.
Походня 1989 — Походня С. И. Языковые виды и средства реализации иронии.
Киев, 1989.
Романенко 1995 — Романенко А. П. Образ языковой личности // Дом бытия: Альманах по антропологической лингвистике. Вып. 2. Саратов, 1995.
Романенко, Санджи-Гаряева 2000 — Романенко А. П., Санджи-Гаряева З. С.
Оценка советского человека (30-е годы): риторический аспект // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.
Санников 1999 — Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. М.:
1999.
Спаль 1992 — Спаль А. Гении и гулливеры // Новый мир. 1992. № 5.
Химик 2000 — Химик В. В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный
феномен. СПб., 2000.
Чепкина 1999 — Чепкина Э. В. Код иронии в журналистских текстах // Вопросы
стилистики. Вып. 28. Саратов, 1999.
Шаронов 2004 — Шаронов И. А. Приемы речевой игры: ирония и насмешка //
Агрессия в языке и речи. М., 2004.
Шварцкопф 1997 — Шварцкопф Б. С. Кавычки // Энциклопедия «Русский язык».
М., 1997.
Hutchen 2002 — Hutchen L. Ironia, satira, parodia — о ironii w ujęciu pragmatycznym // Ironia / slovo / obraz / terytoria // Archiwum przekładów «Pamiętnika Literackiego» pod redakcja Michała Głowinskiego. Gdańsk, 2002.
Muecke 2002 — Muecke D. S. Ironia: podstawowe klasifikacje // Ironia / slovo / obraz / terytoria // Archiwum przekładów «Pamiętnika Literackiego» pod redakcja
Michała Głowinskiego. Gdańsk, 2002.
Peisert 2004 — Peisert M. Formy i funkcje agresji werbalney. Próba typologii. Wroclaw, 2004.
Глава 2. Языковая игра
(В. З. Санников)
Вводные замечания
1. Эта глава во многом отличается от предыдущих. Хотя здесь язык рассматривается в том же аспекте (соотношение системы, нормы и узуса) — но в
о с о б о й, «н е с е р ь е з н о й», и г р о в о й ф у н к ц и и. Отсюда и вторая особенность главы — иллюстративным материалом послужили не только (и не столько) тексты из современной литературы и печати, сколько русская литература и
фольклор предшествующих периодов. Причин две: 1) этот материал с эстетической точки зрения более интересен; 2) он позволяет рассмотреть языковую
игру (ЯИ) в п е р с п е к т и в е (большое видится на расстоянии), оценить значение ЯИ не только для речевой практики, но и для развития языка: сейчас отчетливее видно, что́ из того, что было когда-то языковой игрой, вошло в язык,
стало нормой, нейтральным употреблением.
2. В русистике ЯИ исследуется давно и успешно — в работах В. В. Виноградова, А. Н. Гвоздева, А. И. Ефимова, Е. А. Земской, Е. П. Ходаковой, А. А. Щербины и др. Из более поздних работ следует отметить работы Ю. И. Левина
[1980], Е. В. Падучевой [1982], Э. М. Береговской [1984], Б. Ю. Нормана [1987],
С. И. Походни [1989], Т. А. Гридиной [1996], Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелева
[1997] и др. Наша работа находится в русле этих исследований, хотя и рассматривает языковую игру в ином аспекте.
3. Какой интерес может представлять языковая игра для лингвиста, исследующего соотношение системы, нормы и узуса в современном русском языке?
Ведь языковая игра, как и комическое в целом, — это отступление от нормы,
нечто необычное (даже, по Аристотелю [Аристотель 1975–1984], нечто безобразное!). Дело, однако, в том, что, по справедливому замечанию Томаса Манна,
патологическое, пожалуй, ясней всего поучает н о р м е («Лотта в Веймаре»).
Языковая игра — это всегда некоторая неправильность или необычность.
Но что такое «неправильность или необычность»? Известно, что и в этом отношении понимание говорящего и слушающего не всегда совпадают: ино-
Глава 2. Языковая игра
411
гда говорящий гордится своей шуткой, а собеседник слушает ее с каменным
лицом и без комментариев не способен ее понять. Все это хорошо известно,
и мы не будем на этих вопросах останавливаться. Скажем несколько слов о
другом различии, менее известном, — о несовпадении понимания «необычности», «ненормальности» у п р о и з н о с я щ е г о п и с ь м е н н ы й т е к с т и
у с л у ш а ю щ е г о э т о т т е к с т. Кажется, первый обратил на это внимание
А. Крученых [1922; 1924]. Он отмечал, что в речи встречается громадное количество неосознанных, неуместных каламбуров, сдвигов, которые способны,
особенно при чтении вслух, «превратить в фарс любую оду», напр.: «И шаг
твой землю тяготил» (ишак, у Брюсова). В число «зевак» попадает у Крученых
Пушкин! «Разобрав» только «1/2 Пушкина», А. Крученых нашел у него 7000
«незаконнорожденных» — неосознанных каламбурных и сдвиговых строк,
как, например, следующие:
Проклятье, меч и крест и кнут (На Фотия) [«Бедные меч и крест — они
икают!» — замечает Крученых]; носатые стихи: Но с рассудком вновь заспорит... (Евгений Онегин); Но с бочкой странствуя пустою... (Послание Лиде)
[у Лиды нос бочкой, да еще пустою!..]; Но с пламенной, пленительной, живой... (Голицыной) [у Голицыной пламенный нос] (подробнее см. [Санников
1999: 512—513]).
А. Крученых отмечает, что двусмысленности — эти и многие другие, найденные им у Пушкина, — проявляются не в письменном тексте, а п р и п р о ч т е н и и в с л у х — именно это восприятие Крученых считает основным, без
которого «звукового восприятия произведения нет, звучания нет» [Крученых
1924: 10]. Тем самым Крученых обращает внимание на резкие различия между
речью устной и речью письменной в одном очень важном отношении — в отношении сдвигов: в устной речи сдвиги, недопонимания гораздо более вероятны и опасны, чем в речи письменной, где есть разделение текста на слова, нет
редукции слов, нет нейтрализации звонких и глухих согласных и т. п.
4. Рассмотрим еще две интересные особенности ЯИ.
ЯИ — это н а м е р е н н о е н а р у ш е н и е г о в о р я щ и м, это не ошибка,
не описка. Другая важная особенность ЯИ, связанная с первой, — слушающий
более либерален в отношении нарушений, чем в процессе обычной письменной и тем более устной речи. Один пример:
Верная Пенелопа ждала его [Одиссея], коротая время со своими женихами ⟨...⟩ Днем Пенелопа ткала, ночью порола сотканное, а заодно и сына
своего Телемака (Н. Тэффи. Древняя история).
Любопытно, что снижение требовательности касается не только смысла
приведенного высказывания, довольно странного, но и его грамматической
правильности. Ведь, вообще говоря, сотканное не порют, а распускают, и мы
412
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
это отметили бы, не будь концовки ...а заодно и сына своего Телемака, которая
развлекает и отвлекает нас.
Еще пример — портрет старого «морского волка»:
Стои́т он могучий, как дуб,
Развешены рыжие баки,
И трубку не вырвать из зуб,
Как кость у голодной собаки.
ЯИ уникальна тем, что для нее — правила предельно мягкие, ей позволено
то, что недопустимо в «обычной» речи (ведь, вообще говоря, следовало бы
сказать: из зубов). Тем самым, ЯИ намечает к р а й н и е границы допустимого,
нередко за них выходя. И все-таки это не вседозволенность. Границы, пусть
размытые, существуют. Так, выражение Трубку не вырвать из зубей — грубейшая ошибка.
5. В ЯИ используются ресурсы всех языковых уровней. Обыгрывание единиц каждого из этих уровней и большой иллюстративный материал содержится в [Санников 1999; 2002], и во избежание повторений я иллюстрирую развиваемые положения минимальным количеством примеров.
Разные уровни — не равно используются в языковой игре.
Так называемые «низшие языковые уровни» — системы строго нормированные, определяемые жесткими правилами, и здесь «особенно не разгуляешься», здесь обыгрывание встречается довольно редко. С фонетической и фонологической системами осмеливались шутить лишь немногие смельчаки вроде
Андрея Белого и Алексея Крученых:
Я вообще презираю все слова на «еры», в самом звуке «ы» сидит какаято татарщина, монгольство, что ли, восток. Вы послушайте: ы. Ни один
культурный язык «ы» не знает: что-то тупое, циничное, склизкое (А. Белый, «Петербург», II); Я боюсь буквы Ы. Все дурные слова пишутся с
этой буквы: р-ыба (нечто литературно бескровное), м-ыло (мажущаяся
лепешка из всех случайных прохожих), п-ыль (нечто вылетающее из диванов необитаемых помещений), д-ым (окурков), т-ыква (нечто очень собой
довольное), т-ыл (нечто противоположное боевым позициям авангарда
(А. Белый. Письмо Э. К. Метнеру, 17 июня 1911); Ы — животный зародыш
[Белый 1922].
Морфология и синтаксис, бесспорно, более уязвимы. Впрочем, Д. Н. Шмелев в интересной статье, посвященной этому вопросу, пишет:
«Общепризнано, что поэт волен по-новому сочетать слова, придавать им
новый смысл, создавать новые или воскрешать старые слова, уместные в данном контексте. Но вряд ли кто-либо в настоящее время согласится с призывом
В. Шершеневича “ломать грамматику”; “несогласованность в родах и паде-
Глава 2. Языковая игра
413
жах, — писал он, — вот средства, краткий список лекарств застывающего слова”. Сейчас трудно найти поэта, который намеренно следовал бы этому лозунгу, но если считать, что “четыре женщин” — грамматическая неправильность,
что будет справедливо, придется признать, что Е. Евтушенко, по-видимому, невольно отдал дань этому давнему призыву:
Там живут четыре тоже старых
Некрасивых женщин у реки.
У одной из них, таких усталых,
Попрошу когда-нибудь руки».
Итак, основная «пища» для языковой игры — это высшие уровни языка —
синтаксис (некоторые его компоненты), лексика, словообразование, прагматика, стилистика.
6. Исследуя ЯИ, лингвисты описывают главным образом а р с е н а л используемых языковых средств (фонологическая система, стандартные морфологические средства и т. п.). Сами эти средства предполагаются заранее известными.
Гораздо меньшее внимание привлек другой аспект исследования — и з в л еч е н и е и з я з ы ко в о й и г р ы л и н г в и с т и ч е с к и с од е р ж ат е л ь н ы х в ы в о д о в. В работах последнего времени есть очень интересные наблюдения на эту тему. И все-таки я уверен: лингвисты недооценивают роль
языковой игры для исследования русского языка. Языковая игра — это уже
проведенный (и успешный!) лингвистический эксперимент (пусть проводился он с другими целями — для усиления выразительности речи, для создания
комического эффекта и т. д.). Лингвисту остается дать этому чужому эксперименту лингвистическую интерпретацию. Изучение этого «несерьезного»
материала может натолкнуть лингвиста на серьезные размышления, на новые
нетривиальные наблюдения и обобщения при изучении самых разных уровней
языка. Именно этот аспект был основным в моей работе [Санников 1999; 2002],
и я не буду здесь этого касаться. Задача данного раздела — другая: рассмотреть
отношение языковой игры к компонентам триады — система—норма—узус.
В разделе I рассматривается, чтó именно — система, норма или узус —
нарушаются в тех или иных видах языковой шутки. В разделе II анализируется воздействие ЯИ на говорящих, на их понимание нормы и принципов
эффективного пользования языком, т. е. обучающая функция ЯИ. Раздел III
посвящен рассмотрению того, чтó может дать или уже дала ЯИ для с а м о г о
я з ы к а, где она может привести или уже привела к изменениям в с а м о м
я з ы к е, в существующих в нем нормах. Понимаю, что это серьезные проблемы и мои наблюдения — лишь краткие предварительные замечания на
эту тему.
414
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
I
Языковая игра в соотношении с системой языка, нормой и узусом
1. В имеющихся определениях языковой игры речь идет лишь о н о р м е, о
е е нарушении. Однако в этих определениях представление о норме — крайне
неопределенное, включающее, видимо, и систему, и норму, и узус. Ближе всего языковая игра к узусу, это н е о б ы ч н ы й у з у с. Говорящие сознаю́т, что
«обычно так не говорят, но…». Дальше говорящие обычно не задумываются,
не пытаются определять, где они нарушают норму, а где — подшучивают над
самóй системой. Попытаемся разобраться в этом сложном вопросе: рассмотрим особенности использования языковой игры на разных языковых уровнях
в том аспекте, который для данной работы является основным — соотношение
системы, нормы и узуса. Точнее — на понимании этого соотношения говорящими, на том, как это понимание они отразили (пусть бессознательно) в форме
подшучивания над языком.
2. Для ЯИ «нет ничего святого», она иногда добродушно подшучивает, иногда подтрунивает, а то и издевается, глумится. При этом она посягает не только
на узус и не только на существующие нормы: она иногда весьма вольно обращается даже с самóй стоящей за ними системой русского языка. В системе,
например, предлог управляет падежной формой существительного, прилагательного или числительного. ЯИ может дерзко нарушать эти принципы. Ср.:
— Об чем я думаю? Об выпить рюмку водки, об дать кому-нибудь по
морде, об иметь немножко удовольствия с моей супругой («Чукоккала».
И. Бабель);
— Скажите, Максудов, а ваш роман пропустят?
— Ни-ни-ни! — воскликнул пожилой литератор, — ни в коем случае! Об “пропустить” не может быть и речи (М. Булгаков, Театральный
роман, 2).
3. Самое смелое нарушение, когда нарушается одновременно и система, и
норма, и узус, — это шутливая попытка обойтись вообще без одного языкового уровня, например, важнейшего — лексического, ограничиться грамматикой
без лексики:
Пуськи бятые
Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку. И волит:
— Калушата, калушаточки! Бутявка!
Калушата присяпали и бутявку стрямкали. И подудонились.
А Калуша волит:
— Оее, оее! Бутявка-то некузявая!
Калушата бутявку вычучили.
Глава 2. Языковая игра
415
Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит:
— Бутявок не трямкают. Бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые. От
бутявок дудонятся... (Л. Петрушевская).
4. Еще более резкое нарушение — попытка столкнуть грамматику и лексику: положительно окрашенная или нейтральная лексика оказывается побежденной грамматикой, и высказывание получает отрицательно-угрожающий
характер: Влюбленный волк приглашает в театр лису и обещает вести себя
прилично, не ругаться и говорить только о цветах. Волк сдержал обещание.
Увидев, что заяц занял его место, он сказал: «Эй, ты, Роза! А ну нарцись отсюда, а то я тебя так по жасмину тюльпану, что ты обсиренишься!»
5. Бесспорно, резкое нарушение русской языковой системы — совмещение
ее с чужой. Это макароническая речь, где слова и формы своего языка смешиваются с чужими. Л. П. Крысин отмечает двойственность в отношении говорящих к иноязычным словам — они воспринимаются всем коллективом говорящих или его частью как более престижные, однако «в чужой речи они нередко
раздражают» [Крысин 1996а: 147]. Не имея шансов стать нормой, макароническая речь остается ярким художественным приемом. Несколько примеров, ср.:
В Туле шнапс-тринкен, легкое опьянение и шляфен. Спал, скрючившись в 3 погибели (А. Чехов — Чеховым, 7 апр. 1887);
Бланшит вуаль солютидитный
В обскуре моря голубом...
Что шершит он в стране лонгитной,
Что обронил в краю родном?
(Mixtix. Стихозы Лермонтова.
Подражание новым поэтам).
6. Укажем еще один, очень распространенный вид шутки, где говорящие
подшучивают над самой системой, над ее либеральностью. Это довольно добродушный вид подшучивания и, пожалуй, самый распространенный. Я имею
в виду, в первую очередь, каламбур, где говорящие обращают внимание на
«странность» языка, допускаемую системой, — обозначение разных понятий
одним словом (омонимия, многозначность), и «спекулируют» на этой странности, обыгрывая омонимичные и многозначные слова. Казалось бы, система
предполагает (во избежание двусмысленности и недопонимания) четкое разграничение значений: один звук или один буквенный комплекс — одно значение. Однако язык, языковая система сквозь пальцы смотрит на омонимию
и многозначность. Может быть, с дальним прицелом — не лишать пользователей одного из основных (пожалуй, основного) способа пошутить? Не знаю
случая, когда норма вмешалась бы и запретила одно из значений многознач-
416
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
ного или омонимичного слова. Казалось бы, устранить омонимию слова брак
(брак1 — недоброкачественность, брак2 — супружество) вполне возможно,
используя другие слова: ерунда, чушь, халтура, vs. свадьба, женитьба, супружество. Точно так для каждого из значений слова туалеты есть несколько
синонимов (одежды, наряды; уборная, отхожее место, гальюн, ватерклозет
и т. д.), которые позволили бы избежать многозначности. Число подобных примеров можно множить до бесконечности. Язык однако мирится с омонимией,
а говорящие ее используют для создания шуток:
Что сказать о браках? — Хорошую вещь браком не назовут;
Разговор после бала: — Как тебе понравились туалеты? — Не знаю,
не был.
Каламбур, его виды, технические способы его создания, игра смыслов в
каламбуре детально анализируются в работе [Санников 1999; 2002]. Приведу
здесь лишь несколько примеров.
7. Чаще всего это лексическая омонимия или многозначность:
Пан директор как бы ни был завален работой, ему всегда удается ее
развалить (С. Мишулин, МК, 12 окт. 1998);
Танцы — трение двух полов о третий;
— У меня есть слепой брат, но мы редко видимся;
И в нелетную погоду можно вылететь со службы (Эмиль Кроткий);
Материя бесконечна, но ее все время не хватает кому-то на штаны
(Г. Малкин);
— Гоните, Штирлиц! — крикнул Мюллер, захлопнув дверцу. Штирлиц
включил мотор. Забулькало... В нос ударил приятный запах капающего в
кружку самогона;
Моча — единственное на свете, о чем нельзя сказать, что это — дерьмо;
С товарищем Сталиным трудно спорить. Ты ему цитату, он тебе — заключение. Ты — выдержку, он — ссылку (предполагаемый автор — К. Радек, из выступления на съезде; реакция на шутку общеизвестна);
Стóит ли есть поедом подчиненного, если его не перевариваешь?
(Журн. «Крокодил»);
«Эк тебя разнесло-то!..» — укорял Сидор Марфу, в которую угодил
артиллерийский снаряд (А. Кнышев);
Мужчина — как клубок: когда женщина выпускает его из рук — он распускается, а когда забирает его в руки — он сматывается (ТВ-программа
«Вокруг смеха», 9/XI-1991 г.);
Глава 2. Языковая игра
417
Лучше журавль в небе, чем утка под кроватью;
Больной нуждается в уходе врача. И чем дальше уйдет врач, тем лучше;
Вижу: пыль лежит. Дай, думаю, и я прилягу;
Хозяин обещал гостям, что их развезет. И их развезло.
8. Обыгрывается и с и н т а к с и ч е с к а я омонимия разного типа:
[Мальчика спрашивают о сестре]: — Что же твоя Иришка с петухами ложится? — Она с петухами не ложится — они клюются: она одна в свою кроватку ложится (К. Чуковский, От двух до пяти) — омонимия комитативной
конструкции, указывающей на совместное действие или состояние и обстоятельства времени.
Как плохо, что победы всегда за нами! (Г. Малкин);
— Гольдберг, за вами рубль!
— Где?!
[Семейная сцена] — «Я была дурой, выходя за тебя замуж!» — «Да, но
я был тогда так увлечен тобой, что этого не заметил»;
Рина Зеленая изобрела прекрасное средство от бессонницы: — Надо считать до трех. Максимум — до полчетвертого (журн. «Крокодил») — омонимия
обстоятельства времени и комплетива, указывающего на объем, границы действия.
— Хорошо ли в Армении с мясом?
— С мясом в Армении хорошо, а без мяса в Армении очень плохо!
Командированный посылает домой телеграмму: «Пришлите деньги», потом: «Пришлите деньги, выселяют из гостиницы», и, наконец: «Вашу мать
выселили из гостиницы». Ситуация заставляет переосмыслить, казалось бы,
однозначный (и совершенно приличный) текст последней телеграммы, увидеть в сочетании вашу мать не указание объекта действия, а ругательство.
Омонимия (зачастую неосознаваемая) пронизывает нашу речь, проникает
в самые бытовые ситуации. Вот некто, нежась в ялтинской воде, лениво замечает: Гальку намыло [= гальку (камушки) нанесло водой], а потом, увидев
проходящую дебелую даму, завершает разговор неожиданным каламбуром: …
ну и эту — тоже на мыло!
9. Нередки омонимия слова и словосочетания или же двух словосочетаний.
Ограничусь тем, что напомню классический каламбур этого типа, принадлежащий признанному королю каламбура Д. Минаеву:
Область рифм — моя стихия,
И легко пишу стихи я;
418
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Без раздумья, без отсрочки
Я бегу к строке от строчки,
Даже к финским скалам бурым
Обращаясь с каламбуром.
(Кстати, каламбурные возможности словосочетания с каламбуром этим не исчерпываются: уже в XIX веке здесь был обнаружен малоэстетичный «сдвиг» с
калом бурым).
Нередко (в том числе и в приведенных выше примерах) лексическая омонимия сочетается с синтаксической.
10. Не осталось незамеченным говорящими и другое, прямо противоположное явление — с и н о н и м и я. Эта разрешенная системой «странность»
языка («одно и то же называется по-разному») обыгрывается довольно часто.
Полная синонимия (типа крокодил — аллигатор) неинтересна, говорящие
обыгрывают неполную синонимию. Ср.:
[Девочка, басом]:
— Баба мылом морду моет!
— У бабы не морда, у бабы лицо.
Пошла поглядеть опять.
— Нет, всё-таки немножечко морда (К. Чуковский);
...Кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим
голосом: «Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!!» ⟨...⟩ и оркестр не
заиграл, и даже не грянул, и даже не хватил, а именно, по омерзительному
выражению кота, урезал какой-то невероятный, ни на что не похожий по
развязности своей, марш (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Этот прием любили И. Ильф и Е. Петров. Вот два примера из их повестей:
[Васисуалий Лоханкин говорит о своих соседях, которые ввели для
него телесные наказания]:
— Ведь в конце концов кто знает? Может быть, так надо. Может быть,
именно в этом великая сермяжная правда.
— Сермяжная? — задумчиво повторил Бендер. — Она же посконная,
домотканная и кондовая? Так, так («Золотой теленок», XIII);
[Разговор Воробьянинова с гробовых дел мастером Безенчуком]:
— Умерла Клавдия Ивановна, — сообщил заказчик.
— Ну, царствие небесное, — согласился Безенчук. — Преставилась,
значит, старушка... Старушки, они всегда преставляются... Или богу душу
отдают, — это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в
теле, — значит, преставилась. А, например, которая покрупнее да похудее — та, считается, богу душу отдает...
— То есть как это считается? У кого это считается?
Глава 2. Языковая игра
419
— У нас и считается. У мастеров. Вот вы, например, мужчина видный,
возвышенного роста, хотя и худой. Вы, считается, ежели, не дай бог, помрете, что в ящик сыграли. А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, приказал долго жить. А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят: перекинулся
или ноги протянул. Но самые могучие когда помирают, железнодорожные
кондуктора или из начальства кто, то считается, что дуба дают. Так про них
и говорят: «А наш-то, слышали, дуба дал».
Потрясенный этой странной классификацией человеческих смертей,
Ипполит Матвеевич спросил:
— Ну, а когда ты помрешь, как про тебя мастера скажут?
— Я — человек маленький. Скажут: «гигнулся Безенчук». А больше
ничего не скажут («Двенадцать стульев», II).
11. Словоформа — наименьшая текстовая единица. Она неприкасаема.
Иногда это требование дерзко нарушается:
Напишите мне нечто о Карамзине, ой, ых (А. Пушкин — Л. С. Пушкину);
Много — сколько мелких глаз в глазе стрекозы — оконные
Дома образуют род ужасной селезенки
(В. Хлебников. Журавль);
[Из анекдотов о рассеянном профессоре Клобукове]:
Выходя из аудитории, профессор говорит: «Следующая лекция состоится во вторницу», а потом кричит в дверь: «ник!»
Видимо, неприкосновенность структуры словоформы (при обязательности
основы) заложена в самой системе и вряд ли узус сможет ее расшатать и сделать нормой в нейтральной речи.
12. Чаще всего подшучивают или издеваются над н о р м о й, ее консерватизмом, над тем, что она слишком медленно утверждает то, что допускается
системой, ее динамикой и чтó даже и узус «уже понял». При этом систему
берут (разумеется, неосознанно) в союзники. Логика чаще всего такая: если
говорят походить — похожу; состригать — состриженный; плясать — пляша; настрочить — настрачивать, то странно, что нельзя или затруднительно
сказать победить — побежу, писать — пиша, просрочить — просрачивать.
Приведу несколько случаев обыгрывания этого явления:
Слово «счастье» не имеет множественного числа, а «несчастье» —
имеет;
Но он свинину ест не часто,
Желудок берегя,
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
420
И знает, что земные яства
Имеют берега
(Д. Самойлов);
Итак, Вы опять отсрочили свой приезд, любезнейший Анненков. Боюсь я только, как бы Вы, все отсрачивая да отсрачивая (экое странное
слово) — совсем к нам не пожаловали (И. Тургенев — И. В. Анненкову);
Хватит отсрачивать, пора подытаживать! (А. Кнышев, Уколы
пера).
Тонкое замечание, касающееся непоследовательности в употреблении морфемы полу- с близкими по значении существительными, делает Г. Малкин:
Мужчины бывают полубогами, женщины — только богинями (ср.:
Отличная пара: он полубог, она полубогиня);
??
Без кайфу нет лайфу.
Партитив ощущается носителями языка как более разговорный, чем родительный падеж: в последнем примере при замене родительным (Без кайфа нет
лайфа) комический эффект заметно уменьшается.
Форма местного падежа также ощущается как «не совсем литературная», —
ср. шутливое стихотворение, где она образована (вопреки нормам литературного языка) от существительного пляж:
Надену я черную шляпу,
Поеду я в город Анапу
И целую жизнь просижу
На соленом, как слезы, пляжу
(В. Шкваркин, Чужой ребенок).
13. Иногда норма особенно яростно сопротивляется, навешивая на какието явления (допустимые системой и, может быть, даже имеющие шансы на
утверждение в норме) ярлыки проф., прост., груб., простонарод. Интересно,
что именно ЯИ нередко является лазейкой, через которую они проникают в
литературный язык. Удачная шутка, как мы уже говорили, смягчает критику,
маскирует, затушевывает неправильность.
Обычно система воздействует на норму не непосредственно (через словари, справочники, грамматики), а через узус. Один из основных способов здесь
(если не считать неграмотное употребление) — языковая игра, нарушающая,
нередко высмеивающая норму. Иногда эти неправильности и насмешки в
какой-то степени справедливы, индуцированы системой и со временем могут
быть приняты, утверждены в качестве нормы (см. разд. III.а). Нередко однако — это простое хулиганство.
Глава 2. Языковая игра
421
14. Так, иногда у авторов встречается нарочитое н а р у ш е н и е д е й с т в у ю щ и х о р ф о г р а ф и ч е с к и х и п у н к т у а ц и о н н ы х п р а в и л.
Вспомним хотя бы шутливые написания в письмах А. Чехова к брату Александру: Братт!; долг порядочного чеаэка успокоить ее. Ср. также: Я, хоть и
кажусь наглым, человек весьма чюствительный, нервный, мнительный, тонкий (Ю. Казаков — В. Конецкому, 15 мар. 1958).
Любопытны также шутливые подписи, напр., одного из Полторацких, где
совмещаются буквы и цифры: 1½цкий, или подпись переводчика Федора Федоровича Фидлера — Ф.Ф.Ф. либо: Ф3 (эф в кубе) («Чукоккала»).
Сходную природу имеют случаи у с т р а н е н и я и н т е р в а л а между словами:
Фразы бессильны. Слова слиплисьводнуфразу. Согласные растворились (А. Вознесенский, Эскиз поэмы);
...графский-то титул и сделал из Толстого великого-писателя-землирусской (В. Набоков, Дар, IV).
Все эти отступления не затрагивают ни фонетическую, ни фонологическую
системы языка — это нарушения графических и орфографических норм и соответствующего узуса. Будущего у них нет.
15. Возможности л е к с и ч е с к о й и с л о в о о б р а з о в а т е л ь н о й систем русского языка используются в ЯИ довольно часто и в разных аспектах
(см., например, [Земская 1992; Санников 1999; 2002]).
Общеизвестен тот факт, что лексика — самый «подвижный» (как сама
жизнь) слой языка. Появляются новые слова. Иногда они заменяют старые,
стершиеся от долгого употребления, чаще — служат для называния новых вещей или обозначения новых понятий. Ни система, ни норма этому не препятствуют.
Вопрос о месте словообразования в ЯИ рассматривался в ряде исследований (см., напр., [Санников 1999, 2002]).
Ограничусь лишь несколькими замечаниями, делая упор на отношение
словообразовательной игры к системе, норме и узусу.
Как правило, при языковой игре не создаются какие-то новые словообразовательные модели или словообразовательные аффиксы — обыгрываются
старые. Тем самым они не противоречат системе и некоторые из них имеют
шансы стать нормой, войти в язык (см. ниже разд. III.а).
16. «Хулиганство», посягательство на саму словообразовательную систему встречается, но рассчитывать на долговременный успех не приходится.
Сюда относятся, например, смелые эксперименты на уровне словообразования, предпринятые А. Крученых, И. Зданевичем и другими создателями
«заумного языка». Обобщая результаты этих экспериментов, А. Крученых
422
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
приводит «рисунки слов» (т. е. механизмы создания «заумных слов»), напр.:
«свороченные головы» — мочедан (чемодан), «двухглавые слова» — зудовольствие, «однорельсные слова» — нра (нравится), глав, зав, «трехрельсные» — циркорий, слова «с выжатой серединой» — сно (сон) [Крученых
1922: 33—34]. Однако даже некоторые из них, в частности, «однорельсные
слова», могут войти в словарь. Так, существительное зав помещается (обычно с пометой разг.) во всех толковых словарях современного русского языка, — подобно давно утвердившемуся в языке «однорельсному» слову баки
(= бакенбарды).
17. К числу окказионализмов, лишенных перспективы, относятся также
случаи п е р е о с м ы с л е н и я словообразовательной структуры существующих слов. Базируются они на внутренней форме слова, которая допускает подобное переосмысление:
драпировка — отступление войск (А. Кнышев. Уколы пера).
заморыш — иностранец (М. Задорнов).
гордыня — дыня, выращенная в городских условиях (Л. Крысин).
Четвертовать — выставлять оценки за четверть («Бестолковый этимологический словарь» — «Лит. газета», по: [Гридина 1996]).
Экстаз — таз, пришедший в негодность.
Возможно, эта известная шутка заимствована из романа «Дар» В. Набокова: [Воспоминания детства]: Я ничего не помню из этих пьесок, кроме часто
повторяющегося слова «экстаз», которое уже тогда для меня звучало как
старая посуда: «экс-таз».
Любопытно переосмысление словообразовательной структуры слова сатирик в реплике певицы Аллы Пугачевой о сатирике Михаиле Жванецком:
Какой же он сатирик? Он сатир, сатирище!
18. Нарушение и обыгрывание словообразовательных моделей заключается
зачастую в несоблюдении правил сочетаемости основ со словообразующими
аффиксами, в сочетании того, что по разным причинам признаётся узуальным
(«обычным») словообразованием не сочетаемым. Экспрессивность (в частности, комический эффект) усиливается при наличии к о н т р а с т а в структуре
окказионализма, контраста между двумя основами или между основой и аффиксом. Несколько примеров:
Царишко, снарядик, сýкушка.
Пасквилянствовать (М. Салтыков-Щедрин);
В бульварах / буржуеныши / под нянин сказ,
медведям / игрушечным / гладят плюшики
(В. Маяковский, На Западе всё спокойно);
Он — кретиноват, она — мегеровата.
Глава 2. Языковая игра
423
19. Словосложение как способ образования неологизмов широко распространен на всех этапах истории русского языка (подробнее см. [Санников 1999]).
В ХIХ веке особенно часто этот прием использует М. Салтыков-Щедрин: белибердоносцы; клоповодство; мелкоплавание; пенкоснимательство; рылокошение; ерундоносная братия; умонелепствовать; душедрянствовать; натяфтяфкать; сцапцарапать (примеры заимствованы из [Ефимов 1953]), а в
XX — В.Хлебников. Вот некоторые из его неологизмов, приводимых в «Словаре неологизмов Велимира Хлебникова» Натальи Перцовой [1995]:
воздухолет; главнонасекомствующий; длинноречивец; звероокий; кровоумыйца; кумирообразный; лейб-вестник; лже-солнце; небохвост; облакоход;
подобнозвучный; перволюди; пулелюди; птицезвериный; свирепоокий; свободожадный; смелоликий; судьбоплавание; тайнодержец; тарарапиньпинькнуть;
трупноокий.
Еще несколько примеров обыгрывания новообразований:
Орденопросец, окладоискатель (примеры из: [Гридина 1996]);
П о б е д о н о с и к о в: ...шляешься по чужим квартирам ⟨...⟩ Шкодливая юбконосица! (В. Маяковский, Баня, IV);
Выговороносец (Эмиль Кроткий);
Евг. Сазонов — душелюб и людовед (Вл. Владин).
Приведенные примеры (их число можно было бы умножить) имеют две общих черты: 1) все они абсолютно понятны, выразительны и, тем не менее, лишь
один из них (пенкоснимательство) вошел в словарь. Они не противоречат ни
системе, ни нормам словообразования, но они не получили широкого употребления, узус их пока не утвердил, а без этого нет доступа в нормативный словарь.
20. Интересный словообразовательный прием — к о н т а м и н а ц и я. Это
«сплав» двух слов или частей слов.
Она часто используется для усиления выразительности речи или для создания комического эффекта. «Избегайте пастернакипи и мандельштампа», —
предостерегал в 1928 году молодых поэтов И. Сельвинский, умело используя
контаминации: Пастернак + накипь; Мандельштам + штамп (Рус. лит. ХХ в.).
Глубокие наблюдения над игрой смыслов в контаминации содержатся в работах М. В. Панова [1971; 1975], В. П. Григорьева [1986] и других исследователей.
Приведем несколько примеров контаминации:
...шурин очень меня зовет в торговую сеть. Там, понимаешь, надо не
ерундицию и не диссертации ваши, а голову нужно иметь (В. Ардов, Тяга
к науке);
424
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Генерал от инфарктерии; пустамент (С. Михалков);
Книжное оборзение [в обозрение вклинивается борз(ый)];
Ханастезиолог (Журн. «Крокодил», 1996) [хана + анестезиолог];
фортификция (из фортификация + фикция);
дегенерал (из дегенерат + генерал);
журналглист (из журналист + глист);
ошибка врача — эскуляпсус (из эскулап + ляпсус);
Лживопись; Натюрморд; Уединенция.
А. Ф. Журавлев отмечает: «Контаминация как разновидность словообразования принадлежит к явно искусственным, если она намеренна, или к “патологическим”, если она бессознательна, способам номинации» [Журавлев 1982:
86]. Действительно, у контаминации в силу ее сугубой изощренности нет шансов стать нормой, одним из активных способов словообразования в русском
языке. Впрочем, некоторые новообразования (бестер, мопед), как и словосложения типа зарплата, профбилет, получили широкое распространение и получили «пропуск в словарь», стали нормой.
21. Интересен «фокус-покус прием», когда какое-либо слово «повторяется с изменением начального звука или группы звуков, например: фокус-покус,
страсти-мордасти... Получается своеобразный рифмованный прицеп, как бы
отзвучие к базовому слову» [Янко-Триницкая 1968: 48—52]. Ср.:
И уроком поздних лет
Прогремел его обет:
«К богу-могу эту куклу!
Девы-мевы, руки-муки,
Косы-мосы, очи-мочи!
Голубая Волга — на!
Ты боярами оболгана!»
(В. Хлебников, Уструг Разина);
— А Мишка, — и он ткнул меня пальцем, — все рассказывал о вас...
Сядет, говорит, за стол и рассказывает... Часа три битых говорит... И политика, и малитика, и история-кистория... (А. Бухов, Громоотвод).
Многие исследователи предполагают, что прием рифмованного эха распространяется в русской речи под влиянием тюркских языков (см., напр., [Земская,
Китайгородская, Розанова 1983: 193]).
Интересно дальнейшее развитие приема — усложнение его за счет обсценных, матерных элементов. В несколько замаскированном виде эхо-конструкции
этого типа используются А. Солженицыным в «Одном дне Ивана Денисовича»:
Глава 2. Языковая игра
425
Шесть их, девушек, в купе закрытом ехало, ленинградские студентки
с практики. На столике у них маслице да фуяслице, плащи на крючках покачиваются, чемоданчики в чехолках...
— Хорошо положили, а? За полдня. Без подъемника, без фуемника.
Однако как словообразовательный этот прием останется, видимо, на уровне узуса, хотя некоторые лексемы, типа фокус-покус, входят в словарь.
22. Не только норму, но и систему нарушают новообразования, базой которых служит целое предложение:
От стихов она требовала только ямщикнегонилошадейности (В. Набоков, Дар);
— Господи, когда уж ты сдашь эту свою ничертанепонимательную
геометрию? (вм. начертательную; пример из [Гридина 1996]);
— Прошу не торопить меня, — сказал Иа-Иа, медленно поднимаясь. — Прошу не нудавайкать (А. Милн, Винни-Пух и все-все-все, в пересказе Б. Заходера).
В силу своей громоздкости новообразования этого типа вряд ли могут стать
нормальной словообразовательной моделью. Впрочем, отдельные неологизмы
(типа нудавайкать, немогузнайка) могут войти в словарь.
23. И уж совсем нет шансов стать нормой у тех окказионализмов, которые
(в отличие от приведенных выше) не выражают новых понятий, а являются
шутливыми перифразами, как, например, в стихотворении Кифы Мокиевича
из журн. «Стрекоза», предельно насыщенном перифразами (сморкалище вм.
нос; печеначальница вм. кухарка и т. п.):
Вошел усоносец небрежно,
Сморкалище дланью утер,
На печеначальницу нежно
Затем устремил он свой взор.
Под действием этого взора
Она к водкодавцу пошла
И водковместилище скоро
Оттуда с собой принесла.
Селедку в восторге немалом
Она подала с огурцом
И тыкало вместе с резалом
На стол положила потом...
Далее — описание пиршества, которое, несмотря на идиллическое начало,
окончилось драматически:
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
426
И печеначальница злости
Была равномерно полна
И гостю погладила кости
Печным горшкодержцем она.
24. С и н т а к с и ч е с к и е я в л е н и я обыгрываются довольно часто. Резкие
нарушения, затрагивающие саму систему языка, довольно редки. Это, например,
отмеченные во Введении случаи, когда предлог управляет глаголом. Ср.:
— Скажите, Максудов, а ваш роман пропустят?
— Ни-ни-ни! — воскликнул пожилой литератор, — ни в коем случае!
Об «пропустить» не может быть и речи (М. Булгаков, Театральный роман, 2).
Обычно шутки более безобидны, это подшучивания над нормой, над ограничениями, которые она предписывает.
Несколько случаев такого рода.
25. В конструкциях с глаголами передвижения (уезжать, отправляться,
приезжать, возвращаться и т. п.) типа Уехал Х-ом, Вернулся Х-ом определяемое существительное — это обозначение о б щ е с т в е н н о г о т р а н с п о р т а
(Вернулся поездом, автобусом, самолетом, дилижансом, но не: мотоциклом,
велосипедом, инвалидной коляской, лошадью, рикшей). Ср.: Уехал поездом, вернулся ослом.
26. В ЯИ нередки необычные употребления единиц измерения. Ср.:
Как жаль, что я не встретился с этой женщиной 20 килограмм тому
назад;
зад;
На одном из приемов к светской даме подходит галантный мужчина:
— Мадам Валуа, если не ошибаюсь?
— Вы опоздали, мосье. Мадам Валуа я была четыре мужа тому наСто тысяч сигарет тому назад
таинственно мерцал вечерний сад:
а нынче ничего нам не секрет
под пеплом отгоревших сигарет
(И. Губерман);
Молодой человек входит в большой ювелирный магазин.
— Сколько стоит это колье?
— Десять тысяч.
— Черт! А вот это кольцо?
— Два чёрта, месье!
Глава 2. Языковая игра
427
Казалось бы, подобные обстоятельственные группы далеки от нормального употребления. Ср., однако, вполне обычные фразы типа Две или три остановки я читал газету, где пространственные группы обозначают время.
27. Сравнительные конструкции используются в языковой игре очень часто. Разумеется, комический эффект производят не «обычные» сравнения типа
Оля высокая, как ее мать и не «избитые» сравнения типа быстрый, как ветер;
стройная, как тополь, а сравнения неожиданные и смелые. Приведем некоторые примеры, отвлекаясь от синтаксической структуры предложений, которая
может быть самой разной.
Чичиков увидел в руках его графинчик, который был весь в пыли, как
в фуфайке (Н. Гоголь, Мертвые души, т. 1);
Он слишком погрузился в негу своей семейной жизни и не может из
нее выбраться. Он подобен мухе, увязшей в меду (Ф. Тютчев, по: Рус. лит.
анекдот);
...родственники [невесты] еще плотнее обсели бедного кроткого Громова, — так что он, затертый ими, как бриг северными льдами, накренился
на бок и тихо примерз к своей съеденной молью невесте (А. Аверченко,
Подходцев и двое других, ч. 2, XVIII);
Кошка шлепнулась, как сырое тесто (Ю. Олеша, Три толстяка);
Попался навстречу негр в колониальной форме, — лицо, как мокрая
галоша (В. Набоков, Порт);
— Мама, слышишь? — кот кипит, как самовар (В. Ардов, Почки);
Домашнее хозяйство подобно кроссворду: жена — по вертикали,
муж — по горизонтали (А. Кнышев, Тоже книга);
Мужская свобода тоже кое-чего стоит. Когда мужчина холост, все женщины палят по нему, как развеселившиеся охотники по дикой утке (Б. Шоу,
Ларец острословов);
В нас что ни год — увы, старик, увы,
темнее и тесней ума палата,
и волосы уходят с головы,
как крысы с обреченного фрегата
(И. Губерман).
Андрей С., 3 года — про жирафа: Похож на подъемного крана.
Для нас важно, что, несмотря на смелость и неожиданность, все эти сравнения не противоречат ни узусу, ни норме, ни системе.
28. Интересен п р а г м а т и ч е с к и й аспект рассматриваемого вопроса,
в частности отношение ЯИ к так наз. «постулатам общения Грайса» [Грайс
428
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
1985]. Общий принцип кооперации гласит: «Добивайся взаимопонимания с
собеседником». Этот принцип конкретизируется в четырех коммуникативных
постулатах: 1) постулат информативности («Сообщай что-то новое»); 2) постулат ясности («Говори ясно, избегай неоднозначности»); 3) постулат связности
(«Не отклоняйся, не теряй нить»); 4) постулат истинности («Говори правду»).
Впрочем, правильнее говорить не об истинности, а об искренности. «Искренность и истинность в определенной мере покрывают друг друга» [Арутюнова,
Падучева 1985: 28]. В связи с этим постулат 4 предпочтительнее формулировать как постулат истинности или искренности («Говори правду, говори искренне»).
Н. Д. Арутюнова отмечает, что существует еще один принцип, регулирующий отношения между «я» и «другими», не менее важный, чем постулаты
Грайса. Это принцип вежливости, который может заблокировать любой из четырех указанных ранее постулатов общения: чтобы быть вежливым, говорящий зачастую недостаточно информативен, отказывается от связности речи, ее
ясности и однозначности и нередко даже грешит против истины.
Это общие закономерности общения, которыми бессознательно руководствуются все говорящие, на каком бы языке они ни говорили. Нарушение любого из этих постулатов затрудняет общение, может приводить к недоразумениям. Интересно, что это, казалось бы, грубое нарушение не только русской,
но любой языковой системы, пожалуй, чаще всего используется в языковой
игре. Об этом мы будем говорить в следующем разделе главы.
II
Что дает языковая игра говорящему?
1. Может создаться впечатление, что хулиганка-ЯИ учит небрежному отношению к языку, приучает к вседозволенности. Отнюдь нет. Кроме стремления
развлечь, обратить внимание на описываемое, ЯИ решает и чисто лингвистические задачи.
Шутка показывает говорящим богатейшие возможности языка, учит умело
им пользоваться. Интересна в этом отношении одна старинная притча:
Однажды восточный властитель увидел страшный сон, будто у него
один за другим выпали все зубы. В волнении он призвал толкователя снов.
Тот выслушал властителя и сказал с тревогой: «Владыка, я должен сообщить тебе печальную весть. Ты потеряешь, подобно зубам во сне, одного
за другим всех своих близких». Разгневанный повелитель приказал бросить
в тюрьму злополучного толкователя снов и позвать другого. Тот выслушал
сон и сказал: «Я счастлив сообщить тебе радостную весть: ты переживешь
всех своих родных». Властелин обрадовался и щедро наградил толкователя.
Глава 2. Языковая игра
429
Недоумевающим придворным толкователь объяснил: «Мы оба одинаково
истолковали сон. Но важно не только то, что сказать, но и то, как сказать».
2. Об этой, одной из основных — обучающей функции языковой игры хорошо сказал Н. И. Хмельницкий еще 160 лет назад (цитирую по статье В. В. Виноградова «Натуралистический гротеск»): «...напав на какое-нибудь слово,
играю им, как мячиком... Поверьте, если бы мы почаще играли таким мячиком,
то скорей бы приучились владеть языком, который не довольно еще гибок для
языка разговорного» (Невский альманах, 1846).
ЯИ ненавязчиво, шутя учит (часто того не осознавая) умелому и правильному пользованию языком, на конкретных примерах указывает на неточности,
смешные и досадные ошибки, приводящие к недоразумениям, предостерегает
от неправильных употреблений, подчеркивая их комичность.
Вот расхожие шутки — фразы из школьных сочинений:
Маша Троекурова имела сношения с Дубровским через дупло.
Евгений Онегин по утрам мочился духами.
Языковая игра показывает сложности, ловушки, учит не попадаться в них,
учит уважению к языку, к его тонкостям, его проблемам. Учит — весело, шутя.
3. Вот одно из предостережений: «Избегайте описок и опечаток! Вы рискуете попасть в смешное (а то и опасное) положение». Несколько примеров:
Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И все равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия» (И. Ильф, Записные книжки);
На титуле книги: Эта книга издана без очепяток;
И шестирылый серафим На перепутье мне явился (А. Пушкин) —
опечатка сообщена мне М. Григорян;
Высокие договаривающиеся стороны обменялись ослами...;
В одной одесской газете, при описании коронации, — не помню, Александра III или Николая II, — было напечатано: «Митрополит возложил на
голову его императорского величества ворону».
В следующем выпуске газеты появилась заметка:
«В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании их императорских величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная
опечатка. Напечатано: “Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону”, — читай: “корову”» (по рассказу В. Г. Короленко).
В сталинские времена редактор газеты за подобные опечатки (неважно, вольные или невольные) поплатился бы жизнью.
4. «Инклюзивное мы» (Как мы себя чувствуем? — см. о нем в разд. III.б)
интересно и тем, что, сочувствуя собеседнику, говорящий рискует попасть в
430
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
ловушку: у собеседника есть формальное основание понимать высказывание
буквально, спекулируя на этом сочувствии.
К итальянскому судье привели бродягу, обвиняемого в мелкой краже.
Судья, разбирая дело, был в затруднении, как обращаться к бродяге — на
вы или на ты. Первое казалось ему слишком уважительным, второе — некорректным. Судья решил обратиться на мы: «Итак, похоже, мы украли
часы», — сказал он. «Вы, может быть, и украли, Ваша честь, — ответил
обвиняемый. — Я же их не крал» (Н. Романова, А. Филиппов, «Русский
язык в СССР», 1991, № 10).
5. Не всегда несогласие с собеседником может служить опровержением, и
не всегда можно использовать здесь формулировки противника:
— Вы, милостивый государь, мне в подметки не годитесь!!
— Ну, это еще вопрос!!
6. ЯИ учит аккуратно обращаться с анафорическими словами (он, она, оно,
они).
Анафорическое отношение — это отношение между словами или словосочетаниями, непосредственно (синтаксически) не связанными между собой:
«в смысл одного выражения входит отсылка к другому» [Лингв. ЭС 1990].
В. Вересаев с негодованием писал:
«Иван Петрович подошел к столу. Он был очень весел».
Прочитав что-нибудь подобное, всякий считает себя обязанным притвориться идиотом и спросить: — Кто был весел? Стол?
Гомер нисколько не стесняется говорить: «он побежал», раз по смыслу
понятно, о ком идет речь, хотя бы в предыдущей фразе дело шло о столбе
(«Записи для себя»).
Следует признать, что негодование Вересаева вполне обоснованно: львиная доля случаев обыгрывания анафорических отношений падает на ошибочное указание антецедента — первого члена анафорического отношения. Приведем лишь два примера из множества имеющихся: Не успела доярка слезть
с трибуны, как на нее забрался председатель колхоза; Воспитание детей [в
Спарте] было очень суровое. Чаще всего их сразу убивали. Это делало их мужественными и стойкими (Н. Тэффи. Древняя история).
Единицы, входящие в состав фраземы, также не могут заменяться анафорическими местоимениями, ср.: ...голос его прервался: беднягу душили рыдания,
и душили они его добрых минуты две (Л. Кэрролл, Алиса в стране чудес, в пер.
Б. Заходера).
Это касается не только «классических» анафорических слов, но и используемых в анафорической функции (особенно при пересказе, в том числе в ху-
Глава 2. Языковая игра
431
дожественном повествовании) д е й к т и ч е с к и х слов (этот — тот; здесь —
там; сегодня — вчера — завтра и т. д.) (см. [Апресян 1995, т. 2: 630 и сл.]).
Е г о р Л и г а ч е в (видный коммунистический деятель): Тут меня обвиняют, будто я брал взятки... Это невероятно, товарищи, но это факт!
(1989 г.).
7. Приведем один интересный пример синтаксического ограничения на употребление языковых единиц: Фалалей ⟨...⟩ видел карету, наполненную дамами
и Фомой Фомичом (Ф. Достоевский, Село Степанчиково и его обитатели).
Фраза, бесспорно, аномальна, но эта аномальность, видимо, не связана со
смыслом и имеет чисто синтаксическую природу: предикат наполняться (или
заполняться, более обычный в этом значении в современном языке) характеризуется чрезвычайно жесткими сочетаемостными ограничениями; при нейтральном использовании он недопустим в контексте существительного в ед. числе (ср.
приведенный пример), а также: *Фургон наполнен (заполнен) Мишей, Петей,
Ваней и Катей ⟨*директором, экскурсоводом и туристами⟩. Здесь обязательно
множ. число существительного, напр.: Фалалей ⟨...⟩ видел карету, наполненную
дамами; Фургон (до отказа) заполнен учениками старших классов ⟨спортсменами и крестьянами, едущими на базар⟩, причем это существительное — н е
л и ч н о е м е с т о и м е н и е (ср.: *Фургон наполнен нами ⟨ими⟩).
Приведем еще две конструкции, предполагающие множественное число
входящего в них существительного, которое лишь в шутку может быть заменено на единственное.
При Александре I в официальных придворных объявлениях приглашались на приемы люди таких-то званий, а также знатные особы обоего пола.
Жуковский не имел определенного звания по службе при дворе. Он шутил,
что в торжественно-праздничные дни и дни придворных выходов он был
знатною особою обоего пола (Рус. лит. анекдот);
[Профессор Преображенский] Если я, вместо того, чтобы оперировать
каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха (М. Булгаков, Собачье сердце, III).
8. [Римский папа Борджиа Александр VI с сыном хотели отравить двух кардиналов, но, перепутав бокалы, сами выпили отраву]. Кардиналы им говорят:
«Что, дескать, с вами, папа с сыном?» А папа, к черту, под стол сползает
(М. Зощенко, Голубая книга).
Пример показывает, что в обращениях затруднительны комитативные группы — как, видимо, и сочинительные (плохо: «Что, дескать, с вами, папа и
сын?»).
Язык с настороженностью «приглядывается» и к некоторые ярким художественным синтаксические приемам, в частности к «зоологическим метафо-
432
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
рам» (типа акулы империализма, червь сомнения), даже к таким блестящим, как
пародии Вл. Соловьева:
На небесах горят паникадила,
А снизу — тьма.
Ходила ты к нему, иль не ходила?
Скажи сама!
Но не дразни гиену подозренья,
Мышей тоски!
Не то, смотри, как леопарды мщенья
Острят клыки!
И не зови сову благоразумья
Ты в эту ночь!
Ослы терпенья и слоны раздумья
Бежали прочь.
Своей судьбы родила крокодила
Ты здесь сама.
Пусть в небесах горят паникадила, —
В могиле — тьма.
В результате, метафоры такого типа, по мнению некоторых исследователей, не получили развития
9. Необходимо соблюдать правила сочетаемости того или иного конкретного определения или атрибута с определяемым существительным. Так, прилагательное чужой может сочетаться с существительным вещь, но не с близким
по смыслу существительным предмет, ср. (1); прилагательное любимый — с
параметрическим существительным цвет, но не объем, размер, ср. (2); прилагательное средний — с существительным упитанность, но не с существительным начитанность — ср. (3):
(1) — Ты, — говорит, — чужие предметы руками не тронь, а то, говорит, я сам за себя не отвечаю (М. Зощенко, Чертовинка);
(2) [Разговор ослика Иа-Иа с Пятачком о лопнувшем воздушном шарике] ...какого цвета он был, когда... когда он был шариком? — Красного. —
Подумать только! Красного... Мой любимый цвет, — пробормотал Иа-Иа
про себя. — А какого размера? — Почти с меня. — Да? Подумать только,
почти с тебя!.. Мой любимый размер! (А. Милн, Винни-Пух и все-все-все,
пересказ Б. Заходера);
(3) Человек средней упитанности и начитанности (Эмиль Кроткий).
10. Иногда обыгрывается присоединение наречий типа очень, совсем и т. п.
к прилагательным, в значение которых уже входит значение высшей степени
Глава 2. Языковая игра
433
признака. При этом возникает «чистая тавтология» (см. [Апресян 1995, т. 2:
623—624]), что и высмеивает ЯИ. Приведем примеры:
Очень превосходный оратор, говоря о прогрессе женского движения,
воскликнул: «Женщина всюду и всюду вытесняет мужчину!» (Н. Тэффи,
Причины и следствия);
Уважаемый старик
Был неистово велик,
Цель такого старика
Велика и широка!
(Н. Асеев, Юбилейная шутка (о Л. Толстом)).
Особенно любил этот прием М. Зощенко: Раздеваю пальто. Стою в рубашке, как сукин сын. А холод довольно собачий. Дрожу и прямо зубами лязгаю
(М. Зощенко, Прелести культуры); Тут у нас накопилось слишком громадное
количество разных фактов (М. Зощенко, Голубая книга, Коварство).
11. Нередко языковая игра (в том числе и невольная) выявляет в значении и употреблении слов тонкости, понимание которых полезно для говорящих: — Мама! Поехал покойник, а за ним идет большая очередь (К. Чуковский, От двух до пяти).
Приведенный пример содержит сразу две ошибки: 1) покойник не едет,
его везут; 2) в отличие от процессии, которая движется в пространстве как целое, очередь как целое — неподвижна, передвигаются (от «хвоста» к «голове»)
лишь ее элементы (о других различиях в значении этих двух слов см. [Санников 1999: 213]).
Несмотря на невеселую окрашенность, слово покойник и близкое по значению слово труп обыгрываются довольно часто, причем неточности в их употреблении замечены не только в речи малых несмышленышей, но и в произведениях великих писателей. Показательна в этом отношении строка из стихотворения
М. Ю. Лермонтова: Знакомый труп лежал в долине той. В романе «Дар» В. Набоков пишет: Вам никогда не приходило в голову, что лермонтовский «знакомый труп» — это безумно смешно, ибо он, собственно, хотел сказать «труп
знакомого», — иначе ведь непонятно: знакомство посмертное контекстом
не оправдано. Два замечания: 1) знакомство посмертное возможно: сочетание
знакомый труп — было бы нейтральным, например, в устах служителя морга;
2) фраза Знакомый покойник лежал в долине той тоже отнюдь не безупречна.
Остановимся на этих двух словах (покойник и труп), их значении и особенностях употребления несколько подробнее.
Слово труп обозначает тело умершего человека или животного (ср. недопустимость: *Труп любил французские романы). Это неодушевленное существительное, ср.: Труп (не: Трупа!) отправили в морг.
434
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
В отличие от слова труп, обозначающего мертвое тело человека или животного, слова покойник, покойный могут указывать и на ж и в о г о человека
(причем только человека, но не животного). В соответствии с этим в [МАС],
выделяются, в сущности, два значения слова покойник. Близкий подход встречаем и у Е. Урысон, которая различает покойник 1 — тело неживого человека,
но не сам умерший человек как личность (На столе лежал покойник), и покойник 2 — «человек, который умер и о котором говорят, вспоминая его живым»
(Покойник любил французские романы) [Нов. слов. син. 1997: 350—351]. Выделение двух значений слова покойник представляется мне несколько искусственным; приводимые ниже примеры свидетельствуют о том, что говорящие
не делят образ умершего на два — до и после смерти, но присваивают покойнику д в о й н у ю и п о с т а с ь, нечто вроде: ‘взрослый человек, который
до недавнего времени был живым, но в момент речи мертв’. Говорящие это
чувствуют и нередко обыгрывают:
[Разговор двух друзей]:
— Она сказала, что я напоминаю ей покойного брата.
— Очень может быть. В тебе есть что-то от трупа.
(А. Аверченко, Подходцев и двое других, ч. II, 3).
На одно важное условие употребления слова покойник обратила мое внимание М. Я. Гловинская (устно): у м е р ш и й в х о д и л в л и ч н у ю с ф е р у г о в о р я щ е г о. Фраза Хрущев умер в 1971 году. Покойник был способен на
необдуманные поступки естественна в устах человека, лично знавшего Никиту
Сергеевича. Говоря о прошлом, мы мыслим умершего человека живым, не забывая, что сейчас он мертв; говоря о настоящем, мыслим его мертвым, не забывая о том, что раньше он был живым. Единство слова, нерасчлененность его
на несколько значений, делает возможным совмещение двух временны́х планов в пределах одного высказывания, ср.: Покойник и в гробу, да и при жизни
был отменно некрасив.
12. ЯИ учит краткости и сжатости высказывания, ср., например, разговор
Иешуа Га-Ноцри с прокуратором:
— У меня нет постоянного жилища, — застенчиво ответил арестант.
— Я путешествую из города в город.
— Это можно выразить короче, одним словом — бродяга, — сказал
прокуратор (М. Булгаков, Мастер и Маргарита, 2).
13. Многие ученые отмечали, что в русском языке, в отличие от других
европейских, безличные предложения (Его убило молнией; Меня знобит)
занимают большое место и наблюдается их дальнейший рост, вытеснение
личных предложений безличными (см., напр., [Пешковский 1956: 345; Веж-
Глава 2. Языковая игра
435
бицкая 1996: 55—76]). При этом как будто действует какая-то неизвестная
сила.
Однако использование этих конструкций в случае, когда субъект действия — вполне определенное лицо или группа лиц, — это чисто художественный прием, нарушающий и систему, и норму, и узус: Всё стояло, всё молчало,
всё выжидало: немного подальше зашептало; немного поближе захохотало
(Ф. Достоевский, Двойник, IV).
ЯИ показывает, что серьезные ограничения существуют и при употреблении пассивного залога глаголов:
— Позвольте быть вам проводимой мной. Где вы живете? (А. Аверченко, Страшный человек, V);
Ах, дядюшка! Но вы его поймете
И не осудите профессии недуг,
Тем более, что очень часто тетей
в Семен Сергеича швыряется утюг.
(А. Архангельский. Октябрины).
Нейтральной была бы активная конструкция (...тетя часто швыряет в Семен Сергеича утюг).
14. Маленький червячок, плача, спрашивает мать:
— Мама, мама, а где наш папа?
— Замолчи. Папа ушел с мужиками на рыбалку (Анекдоты от
Никулина) — примеры этого типа учат правильному употреблению комитативных конструкций.
15. Иногда обыгрывается т е м о - р е м а т и ч е с к а я с т р у к т у р а фразы:
— Ты женишься на мне, потому что я унаследовала от тети Норы виллу?
— Что за чушь? Я женился бы на тебе, от кого бы ты ее ни унаследовала.
В первой реплике в рему входит 1-й комплетив (что наследуется?), а во
второй он включен в тему, а в рему включается 2-й комплетив (от кого наследуется?).
16. В обращениях аномально использование существительных, образованных от названий стран, ср.: ?Ну, как дела, немец ⟨африканец⟩? (скрытое
противопоставление сделало бы фразу допустимой: Ну, немец, как тебе в
России?; Ну, африканец, как тебе на Севере?). С другой стороны, сужение
географических рамок тоже делает конструкцию аномальной. Ср. след. шутку Стивена Ликока в «Очерках обо всем»: Друзья почему-то не хотели, чтобы мы обращались к ним таким образом: «Как дела, ты, из квартиры Б,
Гровнер­сквер?» или — «Ну-ка, давай, ты, с Марлборо, верхний этаж, квартира шесть...»
436
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Ср. также: ?Как дела, ты, с Ленинского проспекта; ?Куда идешь, Лиговка?
17. Нужно умело пользоваться союзами. Ср. неловкую фразу актрисы Пряхиной: Пряхина приложила кулак ко лбу и закричала резким, высоким голосом:
“Меня сживают со свету! ⟨...⟩ Да взгляни же хоть ты, пречистая матерь,
что со мною делают в театре!” (М. Булгаков, Театральный роман, 10).
Частица хотя (хоть) в одном из ее значений указывает на м и н и м у м, которым согласен довольствоваться говорящий или описываемое лицо. Странность
ВС состоит в том, что в качестве этого минимума указывается Богородица.
18. Языковая игра наглядно показывает, какие широкие возможности таятся в использовании стилистических языковых различий — столкновение
в одном тексте элементов разного стиля, смешение регистров и стилей речи.
Вкрапление специальной терминологии: спортивной — (1), военной — (2),
научно-технической — (3), финансово-экономической — (4) и т. п. в описание
обычных бытовых ситуаций — распространенный прием создания комического и достижения выразительности речи (хотя здесь есть риск попасть в смешное или неловкое положение). И чем резче межстилевые различия, тем сильнее
комический эффект. Своего максимума он достигает при столкновении высокопарных или сугубо научных выражений с выражениями просторечными или
диалектными.
(1) Когда мне исполнилось пятьдесят лет, я оставил большой секс и
перешел на тренерскую работу (М. Жванецкий);
На свадьбе спортсмена женщина обращается к молодому человеку:
— Простите, это Вы жених?
— Нет, я выбыл в четвертьфинале;
(2) [О дачном конфликте] Соседи замкнулись: они укрепили металлическую сетку на железных столбах, насыпали в стратегически важных
пунктах битого стекла, протянули стальной прут и завели страшного желтого пса (Т. Толстая, На золотом крыльце сидели...);
(3)
[Признание в любви студента-математика]:
Наташа, родная, желанная!
Изранил меня треугольник страстей
Заела любовь многогранная
(М. Исаковский, Формула любви);
Новости техники. Вчера с конвейера Семеновского автозавода сошли
три пьяных слесаря (Л. Измайлов);
(4)
Кредитом страсти изнывая,
Красавица! У ног твоих
Горю тобой, о кладовая
Всех мук и радостей моих!
Глава 2. Языковая игра
437
⟨...⟩
Тебе служить хочу и буду
Я всем балансом сил моих,
Лишь выдай мне с рукою в ссуду
Всю сумму прелестей твоих!
(И. Мятлев, Признание в любви
чиновника заемного банка);
— У меня всегда так, — сказал Бендер, блестя глазами, — миллионное
дело приходится начинать при ощутительной нехватке денежных знаков.
Весь мой капитал, основной, оборотный и запасный, исчисляется пятью
рублями... (И. Ильф, Е. Петров, Золотой теленок, II).
19. Говорящие осознают и обыгрывают некоторые опасности, поджидающие человека, употребляющего громоздкие синтаксические конструкции. Андрей Белый вспоминает одну ошибку в устном выступлении известного литературоведа А. Веселовского:
Джордано Бруно, стоя одною ногою во мраке средневековья, — и далее,
далее, далее (нагромождения придаточных предложений, во время которых
оратор забыл, что «ногою»), — другою приветствовал он зарю возрождения
(А. Белый, На рубеже двух столетий).
20. Особую область культуры речи должны составить правила речевого
такта. Необходимость этих правил отчетливо осознается говорящими и афористически выражается в принципе «В доме повешенного не говорят о веревке». Языковая игра разного типа, и в первую очередь каламбурный юмор учит
«грамотному» использованию языковых средств, показывает, в частности, что
в наличии омонимичных и многозначных слов и синтаксических конструкций
таятся богатые возможности для маскировки мыслей или для более яркого,
красочного их выражения (этими подсказками, иногда готовыми штампами
столетней давности охотно пользуются современные СМИ). Для каламбуриста
подобные случаи возникновения двусмысленности — хлеб насущный, однако в «серьезном» речевом общении каламбуры далеко не всегда желательны,
иногда они — неожиданные и нежеланные гости, за которых говорящие даже
извиняться вынуждены («Простите за невольный каламбур!», «Извините за
дурной каламбур!»). Это примеры так называемого «невольного комизма», о
котором хорошо сказал Томас Манн: «Иногда в мелочах язык шутит с нами
недобрые шутки, мы нечаянно придаем комический оборот слову, и в результате нам остается только вторить смеху слушателей ⟨...⟩ Собрание небожителей,
верно, сотрясается от гомерического хохота над таким бессилием наших уст»
(«Лотта в Веймаре»).
Нередко невольный комизм вызывает и более резкую реакцию, чем насмешка. Вот показательный пример:
438
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Офицер пришел на прием к Ростовцеву, который был заикой, и обращается с просьбой. Ростовцев отвечает:
— Нет, почтеннейший! Этого нельзя! Государь не согласится.
— Помилуйте, Ваше Превосходительство. Вам стоит только заикнуться...
— Пошел вон! — загремел Ростовцев в бешенстве (Рус. лит. анекдот).
Вряд ли также было бы тактично предлагать кривым побеседовать между собой с глазу на глаз, а хромого упрекать за то, что в каком-то вопросе он хромает.
Шутка учит принимать во внимание особенности конкретной ситуации,
которые делают затруднительным использование некой, вполне нейтральной
языковой единицы. Ср.:
[Стихи начинающего поэта]:
Лети, голубь мира! Лети, голубь мира!
Ни пуха тебе, ни пера!
(Е. Евтушенко);
Как называется каннибал, пожравший своих отца и мать? — Круглый
сирота [Фрейд 1925];
Преступник, которого в понедельник ведут на казнь, говорит: «Ничего
себе неделька начинается!»;
В помощь начинающему мужчине. Не следует также желать женщине
«выглядеть на все сто!» (А. Кнышев, Тоже книга);
Два преподавателя, один одноглазый, другой одноногий, принимают
письменный экзамен. Одноногий говорит одноглазому: «Я тут отойду на
минуту, а ты смотри в оба!» — «Хорошо, но ты давай одна нога здесь,
другая там...» (Журн. «Компьютера», 6 нояб. 1995);
В фильме «Соблазненная и покинутая» (Пьетро Джерми, 1964) адвокат
покинутой девушки уговаривает совратителя жениться на ней. «Неужели
вы думаете, что я женюсь на обесчещенной?» — отвечает тот. — «Но ведь
это сделали вы!?» — «Если это сделал я, значит, она уже не обесчещенная?
Хорошенькая у вас логика, господин адвокат!»
Вводные слова и словосочетания типа видишь ли, понимаешь и т. п., казалось
бы, уместны при любом обращении на ты. Однако, их использование на похоронах приводит к комическому эффекту: — Спи спокойно, дорогой товарищ!
Память о тебе, видишь ли, надолго сохранится в наших сердцах. Понял, нет?
Вспомним также остроумные (пусть достаточно вольные) переделки пушкинских и лермонтовских строк:
...в долине Драгестанна
С винцом в груди
Заснул отрадно я
(Н. Лесков. Полунощники, VI);
Глава 2. Языковая игра
439
Что в вымени тебе моем?..
21. Экзотичное употребление бранных слов для выражения морального
восторга в разговорной речи — не редкость (Колька, скотина, люблю я тебя,
черт!). Иногда оно встречается и в художественной речи, ср.:
...и такая, прямо сказать, к нему [встречному мальчику] нежность наступила, такое чувство — дышать нечем.
— Мальчишечка, — говорю, — сукин ты сын! Не чувствуешь, говорю,
подлец, небось полного своего счастья? (М. Зощенко, Счастливое детство).
Вот как Пушкин подшучивает в письме Н. Н. Пушкиной (11 мая 1836) над
этим явлением:
Перовский показывал мне Взятие Рима Гензериком (которое стоит Последнего дня Помпеи), приговаривая: заметь, как прекрасно подлец этот
нарисовал этого всадника, мошенник такой. Как он умел, эта свинья, выразить свою канальскую, гениальную мысль, мерзавец он, бестия. Как нарисовал он эту группу, пьяница он, мошенник. Умора.
Стать нормой подобные употребления не имеют шансов и останутся узуальными разговорными.
22. Необходимо соблюдать осторожность, ругая людей, связанных с
вами, особенно если это — родственники. Брань может обратиться на самого бранящегося. Если ты называешь сына поросенком, то кто ты сам? Такие
ругательства-бумеранги любил обыгрывать молодой Гоголь. Вспомним хотя
бы сельского голову из «Майской ночи», который в гневе кричит сыну: Это
ты, собачий сын! Вишь, бесовское рождение! ⟨…⟩ Невареный кисель твоему
батьке в горло!
23. ЯИ предостерегает от противоречий в собственном высказывании:
Ничего я на это не ответил. Только побледнел ужасно и говорю: —
Мне, говорю, товарищ деверь, довольно обидно про морду слушать. Я, говорю, товарищ деверь, родной матери не позволю морду мне арбузом разбивать ⟨...⟩ Ничего я на это не ответил, только говорю: — Тьфу на всех, и
на деверя, говорю, тьфу (М. Зощенко, Стакан);
[Утром за завтраком]: — Сёма, пей кефир, чтоб ты сдох, тебе нужно
поправляться!
24. Высмеивается совмещение элементов прямой и косвенной речи, объясняющееся безграмотностью или волнением, ср.: [Отец Федор в письме жене
рассказывает о стычке с Воробьяниновым] «Какой, говорю, срам на старости
лет ⟨...⟩ Вы, говорю, низкий человек ⟨...⟩ и охотник за чужим добром, которое
теперь государственное, а не его». Стыдно ему стало, и он ушел от меня
440
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
прочь, в публичный дом, должно быть (И. Ильф, Е. Петров, Двенадцать стульев, ХХ).
25. Мы уже говорили о принципе кооперации, который гласит: «Добивайся
взаимопонимания с собеседником». Этот принцип конкретизируется в четырех
коммуникативных постулатах: 1) постулат информативности («Сообщай что-то
новое»); 2) постулат ясности («Говори ясно, избегай неоднозначности»); 3) постулат связности («Не отклоняйся, не теряй нить»); 4) постулат истинности или
искренности («Говори правду, говори искренне»). ЯИ показывает, что нарушение этих постулатов затрудняет общение, может приводить к недоразумениям.
Особенно это относится к нарушениям постулата информативности и постулата связности.
26. Постулат информативности предписывает: «Твое высказывание должно
быть достаточно информативным»; «оно не должно содержать лишней информации» [Падучева 1996: 237]. Постулат нарушается (и обыгрывается) в трех типах
высказываний: 1) «пустые», неинформативные высказывания; 2) недостаточно
информативные высказывания; 3) излишне детализированные высказывания.
«Пустые», неинформативные высказывания.
Душа моя Павел,
Держись моих правил:
Люби то-то, то-то,
Не делай того-то.
Кажись, это ясно.
Прощай, мой прекрасный.
(А. Пушкин,
В альбом Павлу Вяземскому);
Известная артистка на вопрос: «Сколько вам лет?» — ответила, «наивно и стыдливо, опустив глаза»: «В Брюнне».
У ч и т е л ь: — Я вас спрашиваю: кто был Людовик Пятнадцатый? Варя
смотрит испуганно ⟨...⟩ — Ну-с!? — Людовик Пятнадцатый был... Вздохнула. — Был мужчина (Н. Тэффи, После праздников);
— Давно ль не видались? — Да как расстались [Даль 1957].
Недостаточно информативные высказывания.
Пример — толкования слов в «Пособии для сочинения юбилейных статей,
табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей», написанном Остапом Бендером:
АЗИАТСКИЙ ОРНАМЕНТ
ПЛОВ (пища)
БАЙ (нехороший человек)
Глава 2. Языковая игра
441
БАСМАЧ (нехороший человек)
ШАКАЛ (животное)
ТВОЯ — МОЯ НЕ ПОНИМАЙ, МАЛА-МАЛА и т. д. — выражения.
С другой стороны, детализация описываемого может оказаться не только
излишней, но и аномальной, вызывающей комический эффект.
Излишне детализированные высказывания.
Гражданин Сидоров осужден на 15 суток за то, что после 11 вечера
осквернял тишину песнями советских композиторов (Л. Измайлов).
Точная датировка в случае отсутствия важных событий или же при описании ничтожных бытовых событий необычна и потому производит комический
эффект.
Выдающиеся события, метеорология, пророчества ⟨...⟩ В сей день в
132 г. в Португалии ничего особенного не произошло (А. Чехов, Календарь
«Будильника» за 1882 год);
Однажды, рассердившись на мужа [Сократа], Ксантиппа вылила ему
на голову ведро с помоями (397 г. до Р.Х.) (Н. Тэффи, Древняя история).
27. Постулат связности («Не отклоняйся, не теряй нить»).
На важность следования постулату связности указывают многие авторы.
Хорошо сказал об этом «добродетельный Музаффар Юсуп Раджаби»: Не уподобляйся в рассказе щенку, что визжит и крутится, пытаясь схватить самого себя за кончик хвоста (Л. Соловьев, Очарованный принц, IV). Этот стиль
(по выражению М. Слонимского, «кунсткамера словесных уродств») был характерен для русских писателей «натуральной» школы и для советских писателей 20—30-х годов (в первую очередь, для М. Зощенко), ср. отрывок из рассказа «Происшествие»:
И едет, между прочим, в этом вагоне среди других такая вообще бабешечка.
У нее ребенок на руках. Вот она с ним и едет.
Она едет с ним в Новороссийск. У нее муж, что ли, там служит на заводе. Вот она к нему и едет.
И вот она едет к мужу. Всё как полагается: на руках у ней малютка, на
лавке узелок и корзинка. И вот она едет в таком виде в Новороссийск.
Едет она к мужу в Новороссийск. А у ней малютка на руках очень
такой звонкий.
Нарушения принципа связности обыгрываются и многими другими авторами: Наше житье-бытье сносно. Дядя жив, Дмитриев очень мил. Зубков член
клуба. Ушаков крив (А. Пушкин — П. А. Вяземскому, II пол. марта 1830).
442
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
28. Следует отметить, что ЯИ не только учит правильности и точности передачи мысли — она показывает, как можно смягчить, завуалировать мысль, ср.:
Некий сельский священник воззвал к прихожанам во время проповеди: «Дети
мои, помолимся за владельца этого замка, который скончался в Париже от
тяжких увечий» (Его там колесовали) (Шамфор).
При этом нарушаются постулаты общения Грайса, особенно постулат истинности или искренности («Говори правду, говори искренне») и постулат ясности («Говори ясно, избегай неоднозначности»).
29. Нарушением постулата истинности являются, например, высказывания,
содержащие гиперболу, или преувеличение (о них мы еще будем говорить).
Другое, весьма распространенное нарушение постулата истинности —
и р о н и я, которая рассматривалась выше, в главе 1 этой части. Обычно (не
всегда! — ср. [Санников 2002: 409—410]) ирония эквивалентна антифразису,
употреблению слов в отрицательном смысле, прямо противоположном буквальному, типа: Эй ты, неутомимый труженик, иди-ка сюда! (по отношению
к лежебоке, отлынивающему от работы).
Но, пожалуй, самое резкое нарушение постулата истинности — абсурдистская острота, этот, по З. Фрейду, — «своеобразный бунт против тирании рассудка» [Дземидок 1974: 42]. Вот несколько примеров этого «бунта» — из русского и английского фольклора:
Зашел в избу. Вижу: тесто бабу месит. Я усмехнулся, а тесту не понравилось;
Ехала деревня мимо мужика,
Вдруг из-под собаки лают ворота́;
В прошлое воскресенье рано утречком, часов примерно в шесть вечера, я плыл на всех парусах через горы, когда повстречался вдруг с
двумя всадниками в карете, сидевшими верхом на одном муле, и спросил
их, не знают ли они, на какой час назначена свадьба Билла Хэннефорда,
которого отпевали вчера в нашей церкви («Бабушкин дедушка»).
Очень интересны близкие к абсурду загадки Сфинкса у Вен. Ерофеева в
книге «Москва — Петушки»:
Если учесть, что стоимость пустого графина в шесть раз больше порции вымени, а цену хереса знает каждый ребенок, — узнай, какой счет был
предъявлен лорду Чемберлену, премьеру Британской империи, в ресторане
Курского вокзала?
— Как то есть «Курского вокзала»?
— Так то есть «Курского вокзала»!
— Так он же поскользнулся-то — где? Он же в Петушках поскользнулся.
Глава 2. Языковая игра
443
Позднее этот прием стал основным в «Ненаглядном пособии по математике» Г. Остера. Ср.: Сколько весил Коля, когда уходил со дня рождения Толи, если
известно, что подарок он унес с собой?
Здесь Ерофеев и Остер нарушают не только постулат связности, но, видимо, и другие постулаты общения.
Интересны случаи, когда принцип истинности сталкивается с принципом
вежливости. В некоторых ситуациях (таких как похороны, объяснения в любви, юбилеи) отступления от правды, сильные преувеличения почти обязательны. Как подметил Джером К. Джером, при объяснении в любви нейтральные,
«средние» оценки даже недопустимы:
...представьте себе человека, который, объясняясь в любви, принципиально ни на шаг не отступает от правды, не говорит ни одного комплимента, не позволяет себе никакого преувеличения и щепетильно придерживается фактов. Представьте себе, что он восхищенно смотрит в глаза
своей возлюбленной и тихо шепчет ей, что она далеко не безобразна, не
хуже многих других девушек. ⟨...⟩ Прижимая девушку к своему сердцу, он
объясняет ей, что носик у нее хотя и пуговкой, но симпатичный, и что ее
глаза, — насколько он может судить, — кажутся ему соответствующими
среднему стандарту, установленному для органов зрения.
Может ли подобный поклонник выдержать сравнение с человеком, который скажет той же девушке, что лицо ее подобно только что распустившейся пунцовой розе, что волосы ее сотканы из залетного солнечного луча,
плененного ее улыбкой, и что глаза ее — две вечерние звезды? («О суете
и тщеславии»).
30. В случае нарушения постулата ясности возникает неоднозначность или
двусмысленность. Языковая шутка, особенно каламбур, о котором мы уже говорили, строится как раз на сознательном нарушении этого постулата. В данном разделе мы рассмотрим другие случаи нарушения постулата ясности.
Н а м е к также представляет собой сознательное нарушение постулата
ясности. Истинная цель высказывания скрыта, важные смысловые звенья намеренно пропущены говорящим. Казалось бы, намек можно квалифицировать
как вид я з ы ко в о й д е м а г о г и и — и там, и там внушаемое слушателю завуалировано, не сообщается прямо. Однако, принципиальное отличие намеков
от демагогических высказываний заключается в том, что демагогическое высказывание рассчитано на «некритическое восприятие со стороны адресата»
[Булыгина, Шмелев 1997: 477], и говорящий предпочел бы, чтобы адресат не
пошел дальше прямого смысла, тогда как намек рассчитан, наоборот, на то,
что адресат, не удовлетворившись прямым смыслом, восстановит основной,
глубинный смысл. В этом отношении намек родственен загадке. Вот несколько
шуток этого типа:
444
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
(1)
Что такое идеальный муж? — Слепой и глухонемой капитан
дальнего плавания;
(2)
— Невеста в день свадьбы одевается во все белое, потому что
это для нее самый радостный день.
— Тогда я понимаю, почему жених одевается во все черное, —
говорит Рабинович;
(3)
[В ресторане посетитель говорит официанту, указывая на своего
приятеля]: — Свиные котлеты — ему! Ибо сказано: кесарево — кесарю!..
Неясность высказывания (3) позволяет завуалировать оскорбительный
смысл (нечто вроде: «Кесарево — кесарю, а свинское — свинье»).
(4)
— Как это случилось? Ты никогда красавцем не был, а дочь у
тебя такая красавица!
— Это бывает, — отвечал немедленно [Соллогуб]; — Попробуйка, женись! У тебя, может быть, будут очень умные дети (Рус. лит. анекдот);
(5)
Леди Астор сказала Уинстону Черчиллю: «Если бы вы были
моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе». Черчилль ответил: «Если бы
вы были моей женой, я бы этот кофе выпил»;
(6)
— С тех пор как запретили объявления о натурщицах, я сдаю
туда такое объявление: «Блондинка роскошного телосложения предлагает
карборунд, листовую сталь и фрезерные станки» (Журн. «Новый Сатирикон», 1917 г.).
Намек возникает в (6) благодаря описанию внешности особы, дающей объявление. Оно настолько не имеет отношения к делу, что не может оказаться
случайным и заставляет пересмотреть основной смысл объявления.
(7)
Объявление: «Мужчина средних лет ищет спутницу жизни.
Первые и последние этажи не предлагать»;
(8)
В магазине женщина придирчиво и очень долго выбирает метлу.
Продавец взмок. Наконец, выбрала: «Вот эту». — «Мадам, вам завернуть
или так полетите?» (Анекдоты от Ю. Никулина);
(9)
Джентльмен всегда поправит галстук, когда мимо канавы проходит женщина;
(10) Б р а к — Панихида по любви [= ‘После брака наступает охлаждение’]; Я м а — Место, куда прилежные лекари прячут плоды своего искусства (Я. Княжнин, Отрывок Толкового словаря).
Яркий пример нарушения постулата ясности — иносказание. Ср.:
Глава 2. Языковая игра
445
Уезжая в Париж, Василий Иванович уговорился с Петькой называть
походы к девочкам охотой. Петька систематически получал сообщения
типа: «Часто хожу на охоту», «Вчера опять с удовольствием поохотился»,
но вот пришло сообщение: «На охоту пока не хожу, чиню ружье».
М. Е. Салтыков-Щедрин пишет: «Создалась особенная, рабская манера
писать, которая может быть названа эзоповской, — манера, обнаруживавшая
замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств» (цит. по [Виноградов 1980: 168]).
Но, пожалуй, наиболее резким нарушением постулата ясности является
«заумный язык» (термин В. Хлебникова) — поэтические опыты русских футуристов 1920-х гг.
Довольно распространенный прием — использование эвфемизмов. Эвфемизм — слово или словосочетание, употребляющееся вместо наименований прямых и более точных, но признаваемых в условиях общения неприличными или грубыми. Л. П. Крысин отмечает, что в современной русской
речи тенденция к эвфемизации речи уживается с противоположной тенденцией — тенденцией к огрублению речи [Крысин 1996б: 384]. Обыгрывание
этого приема заключается в его гиперболизации (когда замена производится
там, где в ней нет необходимости) или же в его неузуальности, в индивидуальности:
Ни за что, бывало, она в гостиной не скажет, как другие, что «была,
дескать, я во всенародной бане», а выразится, что «имела я, сударь, счастие
вчера быть в бестелесном маскараде»; о беременной женщине ни за что
не брякнет, как другие, что она, дескать, беременна, а скажет: «она в своем
марьяжном интересе», и тому подобное (Н. Лесков, Воительница, II);
Это была облупленная беседочка, на полу ее, еще издали, виднелось
то, что остается от человека, когда он посидит (А. Толстой, Похождения Невзорова, или Ибикус, I);
— Вы говорите-говорите, да не заговаривайтесь!
— Скажите пожалуйста!
— Три буквы!
— Сам пять букв!
(А. Кнышев, Уколы пера);
О, оторви недвижимость от стула!.. (В. Вишневский);
Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке — детей
искать в какой-нибудь капусте
(И. Губерман).
446
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Нередко в эвфемистических высказываниях используются единицы со значением неопределенности (типа и так далее, неопределенных местоимений):
Не стремимся мы в дальнюю даль.
Ни в пустыню, ни к полюсу холода,
Ни на катере — к этакой матери!
(А. Галич, Старательский вальсок).
Кой-кому кой-что не кой-что; Пусти кой-кого кой за что, так он и кой-что
кой на что, — шутливая эвфемистическая замена пословиц «Дураку закон не
писан»; «Пусти свинью за стол, так она и ноги на стол».
Интересный пример эвфемистического использования неопределенных местоимений, вызванного цензурными ограничениями в СССР, приводится в работе
С. М. Кузьминой [1989: 231]. Вл. Волин в фельетоне под названием «И шестикрылый кое-кто» («Лит. газета», 1983 г.) пишет, как в книжке стихов А. Блока о русской природе, выпущенной в свет издательством «Детская литература», в стихотворении «Летний вечер» «крамольное» слово ангел было заменено на кто-то:
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету,
И кто-то поднял в высоту
Звезду зеленую одну...
Автор фельетона шутливо предлагает произвести сходные замены и в других случаях:
Вот, к примеру, «Демон», адаптированный для малышей:
«Печальный кто-то, дух изгнанья,
Летал над грешною землей...»
Пушкинский «Пророк» для дошколят:
«И шестикрылый кое-кто
На перепутье мне явился...».
Известные (но наименее интересные) виды эвфемизма — опущение середины слова — с и н к о п а (нас..л) или конца слова — а п о к о п а (ж...; г....),
а также умолчание или (в письменной речи) замена слова многоточием. Ограничимся одним примером, приписываемым Пушкину:
На К. Дембровского
Когда смотрюсь я в зеркала,
То вижу, кажется, Эзопа,
Но стань Дембровский у стекла,
Так вдруг покажется там...
Глава 2. Языковая игра
447
В поэтической речи нередки единицы, которые можно характеризовать как
п с е в д о э в ф е м и з м ы: грубое или неприличное слово заменяется другим, совершенно не связанным с ним по смыслу, но рифма с легкостью изобличает
подделку:
Если едешь на Кавказ,
Солнце светит прямо в глаз.
Возвращаешься в Европу —
Солнце светит... тоже в глаз.
31. Язык позволяет не только смягчить, завуалировать мысль, но даже солгать, не рискуя быть уличенным во лжи. «Язык умеет манипулировать, он умеет гримировать свои функции, умеет выдать одно за другое, умеет внушать,
воздействовать, лжесвидетельствовать» [Николаева 1988: 154].
Прогресса столпы и титаны труда, —
Я с гордостью это признаю всегда! —
Свое мне вниманье дарили...
Автора этих стихов Анкудина Козодоева из пародии А. Измайлова нельзя обвинить во лжи: ему, действительно, уделили внимание такие люди, как
Некрасов и Тургенев: Н е к р а с о в — написал две записки (одна говорит:
«не подходит рассказ», другая: — «стихи не годятся»), Т у р г е н е в — «при
встрече случайно задев, чуть слышно сказал: “Извините”».
32. Осуждение можно переадресовать самому́ осуждающему. Ср.:
[Брюллов в мастерской рекомендует своего ученика Н. А. Рамазанова]:
— Рекомендую — пьяница.
Рамазанов, указывая на Брюллова, прехладнокровно ответил:
— А это — мой учитель (Ист. рассказы).
33. Существует множество способов уклониться от ответа на неприятный
вопрос. Вот как Остап Бендер избегает полного разоблачения, занимая активную позицию упрекающего:
[Разговор председателя Исполкома с посетителем, Остапом Бендером,
назвавшимся сыном героя революции — лейтенанта Шмидта]:
— Простите, а как ваше имя?
— Николай... Николай Шмидт.
— А по батюшке?
— «Ах, как нехорошо!» — подумал посетитель, который и сам не знал
имени своего отца.
— Да-а, — протянул он, уклоняясь от прямого ответа, — теперь многие
не знают имен героев. Угар нэпа (И, Ильф, Е. Петров, Золотой теленок, I).
448
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
34. Очень близки к этим «уклончивым» высказываниям (настолько близки,
что я затрудняюсь провести границу между ними) высказывания д е м а г о г и ч е с к и е, которые наиболее детально рассматриваются в работе [Булыгина, Шмелев 1997]. А. Д. Шмелев следующим образом определяет это явление:
«...языковая демагогия как таковая предполагает некритическое восприятие
со стороны адресата. А навязываемые ему мнения подаются как данность,
обсуждать и тем более отрицать которую просто глупо. Именно этот механизм и лежит в основе всего разнообразия приемов языковой демагогии»
[Там же: 477].
На вокзале пассажир спрашивает у служащего:
— Скажите, здесь вход для депутатов парламента?
— Да, проходите, пожалуйста.
Его спутница: «Разве вы депутат парламента?» — «А я и не говорил,
что я депутат. Я просто спросил, здесь ли вход для депутатов».
Языковая демагогия использует самые разные приемы. Вот некоторые из
них (подробно см. [Санников 1999; 2002]):
1) Ассерция (утверждение), маскирующаяся под пресуппозицию (т. е. под
бесспорную и не нуждающуюся в обсуждении предпосылку):
Дайте простой и ясный ответ на следующий рыбацкий вопрос: «Что, рыбалка делает из человека враля или рыбачат одни только врали?»
Мысль: «Все рыбаки — врали» маскируется здесь альтернативным вопросом, выдается за нечто само собой разумеющееся.
2) Возражение под видом согласия:
Хорошо, приходи, если тебе жизнь не дорога;
Да, сделает, когда рак на горе свистнет;
— ... хочешь, мы завтра приволокем тебе Веру Дулову?
— Конечно, — отвечает, — если вы хотите, чтобы я ее, вашу Веру Дулову, удавил струною от арфы, — тогда, пожалуйста, волоките (В. Ерофеев, Москва-Петушки).
Чаще всего это достигается доведением до абсурда:
Две дрессировщицы собак хвастаются:
— Моя Джильда читает газеты.
— Знаю, мне про это говорил мой Шарик (Анекдоты от Никулина).
Интересный тип вежливого несогласия приводит А. Аверченко в рассказе
«Оккультные тайны Востока»:
[Разговор хироманта с клиентом]:
— Итак, вот передо мной ваша левая рука... Ну, что ж я вам скажу?..
Глава 2. Языковая игра
449
Вам пятьдесят два года.
— Будет ⟨...⟩ Пока только двадцать четыре.
3) Согласие под видом возражения: «Прекрасная Галатея! Говорят, что
она красит свои волосы в черный цвет?» — «О, нет: ее волосы были уже черны, когда она их купила» (Г. Лессинг).
4) Сравнение.
Известно, что сравнение ⟨...⟩ является одним из основных приемов познания и освоения мира, окружающей человека действительности. Меньше
обращается внимание на то обстоятельство, что этот «один из основных способов освоения мира», является в то же время одним из основных (по-моему,
основным) приемом «языковой демагогии». Сравнение склонно в меру доверчивости собеседника сближать по смыслу компараты, а иногда и целые ситуации, которые имеют лишь внешнее сходство. При сравнении поверхностное
сходство выдается нередко за доказательство истинности некоего утверждения, зачастую весьма спорного, — с целью убедить собеседника. Несколько
примеров:
На бракоразводном процессе женщина просит оставить дочку ей, поскольку она ее родила. Мужчина категорически не согласен: «Ваша честь!
Если вы опустили монету в автомат для продажи воды, то кому принадлежит стакан воды — вам или автомату?»;
— Как ты живешь со своей женой?! Она тебе изменяет с половиной
города!;
— Рабинович, как человек деловой, ты должен знать, что лучше 10 процентов в хорошем деле, чем 100 — в плохом.
5) Еще один, сходный со сравнением, демагогический прием — поставить
собеседника перед выбором из двух заведомо неравноценных альтернатив.
Чтобы добиться согласия на нечто, собеседнику предлагается выбирать между
этим «нечто» и чем-то совершенно неприемлемым. Ср.:
[Спор родителей Никиты о продаже лошади]: «В таком случае, — отец
даже расшаркивался, — я прямо заявляю: или эта проклятая кобыла в хозяйстве или я!» В конце концов, матушка, как и догадывался Никита, предпочла отца (А. Толстой, Детство Никиты).
— Девочка, ты хочешь на дачу или чтобы тебе оторвали голову?
(К/ф «Подкидыш»).
35. В заключение этого раздела отметим, что языковая игра учит не только
обычных говорящих, но и специалистов-лингвистов, обращает их внимание
на явления, которые могли бы остаться незамеченными. Этот аспект языко-
450
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
вой игры детально, на большом материале рассматривается в [Санников 1999;
2002], и я не буду на этом останавливаться.
III
Что дает языковая игра для развития языка?
Теперь поговорим еще об одной важной проблеме. Способствует ли языковая игра развитию языка, или же это — вечная неконструктивная оппозиция, а
то и откровенное хулиганство?
Королевский шут, забавляя придворных, иногда заставлял их, а то и самого
короля, корректировать свои действия. Так и языковая игра иногда принимается
языком, теряет свой шутливый характер, и какие-то морфологические формы,
слова, синтаксические конструкции становятся нормальными (нейтральными)
единицами языка.
В соответствии со сказанным данный раздел делится на два подраздела.
В подразделе III.а мы рассмотрим некоторые из вопросов, которые с т а в и т
языковая игра как «оппозиция», «намекает» на возможность узаконивания некоторых языковых явлений. В подразделе III.б указываются языковые явления,
которые из разряда языковой игры уже перешли или постепенно переходят в
разряд нормальных языковых употреблений, обогащают язык.
III.а
Языковая игра вскрывает слабые «недонормированные» точки языка и, бесспорно, подталкивает к их нормированию. Укажем некоторые из этих точек.
1. Говорящие справедливо подчеркивают несовершенство принятой русской орфографии, отмечают случаи, когда звуковой состав слова ясен, однако
при его отображении на письме возникают такие сложности, что говорящие
предпочитают пренебречь истиной, чем выбирать один из возможных вариантов написания. Ср. след. шутку:
— Вот это да! Какая у тебя прелестная роза в петличке!
— Это не роза, а хризантема.
— Хризантема? А как она пишется?
— Э... а... гм... ты, пожалуй, прав, это роза.
2. В послереволюционные годы широчайшее распространение получили
сложносокращенные слова и графические сокращения. Языковая игра реагировала на это явление, обыграла его. Шутки этого типа, кроме желания развлечь, содержали — возможно, бессознательное — желание предостеречь от
чрезмерного увлечения этим приемом.
Глава 2. Языковая игра
451
Замком по морде (заместитель командующего по морским делам);
Главпивпаф — Главное управление пивной и парфюмерной промышленности (В. Ардов);
[Бендер приходит снять комнату по объявлению] — Это у вас «Сд. пр.
ком. в. уд. в. н. м. от. ин. хол.»? А она на самом деле «пр.» и имеет «в. уд.»?
(И. Ильф, Е. Петров, Золотой теленок, XIII).
— Мы с мужем объяснились в любви, совсем как Кити и Левин в
«Анне Карениной». Только те много разных букв писали, пока столковались, а мы сразу друг друга поняли. Он всего три буквы написал: «я В. л.».
А я ему в ответ четыре: «и я В. л.» (В. Вересаев, Невыдуманные рассказы
о прошлом, II, 6).
3. — Ну, как прошел последний звонок? — Нормально! Учители говорили трогательные речи, родителя дарили «трогательные» подарки [Гридина
1996]. Подчеркивается некоторая условность распределения окончаний а/я и
ы/и в именит. падеже мн. числа: близкие морфологически и даже семантически
слова имеют однако разные окончания: учителя, но: родители.
4. Наряду с такими словами «общего пола» (типа староста, невежда) существуют слова типа москвич, актер, которые указывают всегда на мужской
пол (лицо женского пола обозначается словами москвичка, актриса) (см. [Панов 1966: 70—71; Булыгина, Шмелев 1997: 364]). Интересно, что есть третья
группа — слова типа поэт, которые могут обозначать лиц не только мужского,
но и женского пола (ср. поэт Ахмадулина) — несмотря на наличие слова поэтесса, обозначающего лиц женского пола. Однако возникают трудности при
согласовании слов типа поэт, обозначающих лиц женского пола, с глаголами
и прилагательными — нежелательно: замечательная поэт Ахмадулина сказала; нежелательно: замечательный поэт Ахмадулина сказал. Предпочтительнее здесь постановка прилагательного в мужском роде, а глагола — в женском:
замечательный поэт Ахмадулина сказала. Если же имя поэта-женщины не
указывается, то и этот вариант нежелателен: ?замечательный поэт сказала.
Евгений Евтушенко в известных строках игнорирует это обстоятельство:
За медом на Черемушкинском рынке
Поэт стояла...
— и становится легкой добычей пародиста, который, продолжая игру с
правилами согласования по роду и полу, делает объектом игры уже самогó
автора пародируемых стихов — Евгения Евтушенко (формальная «зацепка» у
пародиста была: существительные на -о обычно указывают на средний род):
Евтушенко писало,
что стояла поэт.
452
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Евтушенко считало,
что родов больше нет.
Евтушенко старалось
доказать — все равно
у народа осталось
Евтушенко одно
(пример заимствован нами
из «Книги о пародии» [Новиков 1989]);
[О Софье Лихутиной]: Ангел Пери в этот день оставался один; мужа
не было: он заведовал — где-то там — провиантами; непричесанный ангел
порхал в своем розовом кимоно... (А. Белый, Петербург, 3).
Любопытно отметить, что в отношении грамматического согласования
наши предки были бóльшими «формалистами»: в Древней Руси были вполне
обычными и стилистически нейтральными фразы типа ...бежати ⟨...⟩ съ своею воеводою Жирославомъ (Лет. Ипат., л. 14); Дружище наше старое Феодор
Ртищев («Житие протопопа Аввакума»); Идет Иванище сильное; Купчишко
пришло — (см. [Санников 1978: 161—163]).
5. Язык не всегда «учитывает последствия принимаемых решений».
Вот пример из области согласования, кажется, никем не отмеченный (на
него мое внимание обратил Л. Г. Митюшин). Известно, что в русском языке (в отличие от многих других языков) составные числительные, оканчивающиеся на один, требуют постановки существительного в ед. числе,
хотя по смыслу это — множественное число: Я купил двадцать одну книгу (не: книги). Результатом явились сложности в согласовании количественной именной группы с ее зависимыми. Если фразы типа Я купил
двадцать одну интересную книгу; На полке стояла двадцать одна книга не кажутся странными, то дальнейшее расширение конструкции, например, за счет придаточного с который, весьма затруднительно. Ср.:
Я купил двадцать одну книгу, которую? которые? мне доставят завтра.
6. Употребление русских словообразовательных суффиксов в этнонимах (названиях народов, племен и т. п.), географических названиях, казалось бы, не нарушает нормы, однако, зачастую кажется необычным.
Ср.:
Солнце жаркое палит
Кафра, кафриху и кафрика.
Бур за камешком лежит.
Это — Африка.
(«Чукоккала». Федор Сологуб);
Глава 2. Языковая игра
453
Рыцари [ливонского ордена] никогда не вступали в брак, но с каждым
годом население их увеличивалось и немало ливонят бегало в домах самых строгих рыцарей (О. Д’Ор, Русская история).
Это употребление не оговорено строгими правилами, и довольно часто
обыгрывается:
Разговор следователя с обвиняемым.
— Так вы продолжаете настаивать на том, что вы литовец, потому что
родились в Литве.
— Конечно!
— Так что же, по-вашему, если голубь родился в конюшне, то он —
лошадь?
Интересно в этой связи, что при нейтральном близнята, дошколята, цыганята, татарчата, казачата нейтральное еврейчата (у В. Астафьева) может
вызвать, по моим наблюдениям, резко отрицательную реакцию.
7. ЯИ указывает на несовершенства языка. Но далеко не вся критика может
быть учтена, да и не вся критика справедлива.
Вряд ли язык «исправит» такую вот неточность. Мы нередко опускаем высоковероятное подлежащее, дополнение, определение, обстоятельство: Он любит (= Он любит некую женщину); Он пьет (= Он пьет спиртные напитки);
Он снимает шапку (= ‘с себя’); У него давление (= У него ненормальное давление). Это явление, именуемое «семантической компрессией» («стяжением»,
«конденсацией», «универбацией») — см. [Журавлев 1982: 60—62], заключается в том, что из слов, входящих в некоторое словосочетание, остается одно,
«вбирающее в себя значение всего словосочетания» [Шмелев 1964: 14]; по
школьной терминологии: член предложения опущен, но он подразумевается.
Значения этих опущенных компонентов (их можно было бы называть нулевыми) различны, они определяются контекстом. Несколько примеров обыгрывания этого явления.
Жена моя в гробу!
Рабу
Устрой, господь, твою
В раю.
Подчас она хитрила
(Нельзя же без того!)
Но искренно любила...
Соседа моего
(Беранже, Плачущий муж,
в пер. В. Курочкина).
454
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Говорящий вводит нас в заблуждение: делает вид, что дополнение при глаголе
любить опущено (и, тем самым, заставляет нас подставить на свободное место
высоковероятное здесь существительное мужа), а потом «срывает маску» —
вводит другое дополнение (соседа моего), резко меняя смысл и добиваясь
определенного комического эффекта.
Любимый призыв советской милиции: Граждане, не нарушайте!
[О низкопробном журнале]:
Пять очерков, стихи и даже пьеса
(Сплошной алмаз, украсивший журнал!)
О том, конечно, как один профессор
Сначала не хотел, потом признал
(А. Архангельский, Подписка принимается).
Опущено дополнение революцию, что было характерно для литературных
штампов 20—30-х годов.
Завтра в Ялту прибудет Вукол со своими почками [вм. со своими больными почками] (Письмо А. Чехова В. А. Гольцеву 20 янв. 1899);
— Ведь это свинство: мы пьем, а ты не пьешь!
— Почему же свинство? У меня почки...
— А у нас нет почек? А у юбиляра нет почек? У всякого человека есть
почки. Это уж, брат, свыше...
— Ну, я только одну... (А. Аверченко, Чад);
«Восемь лет, как жизни нет», — как выразился один философ в общественной уборной [вм. нормальной жизни] (И. Ильф, Записные книжки);
На курорт он ездил только с женой. Если не со своей, то с чьей-либо
(Эмиль Кроткий);
— Вы слышали? Андропов сломал руку!
— Кому?
8. Язык охотно идет на сокращения, на экономию в средствах выражения — даже при обозначении «жизненно важных понятий» (ср., например, сокращение зарплата), однако обыгрывание некоторых синтаксических явлений,
в частности сочинение разнотипных синтаксических групп, не имеет шансов
стать нормой, ср.: Я вчера встретился на работе с большими трудностями и
с Иваном Петровичем.
В этом синтаксическом моменте язык вряд ли уступит: нормой по-прежнему
будет расширенное высказывание типа: Я вчера встретился на работе с большими трудностями. А в коридоре я встретился с Иваном Петровичем (еще
лучше: …встретил Ивана Петровича) .
Глава 2. Языковая игра
455
9. Не остались незамеченными и несовершенства в значении и правилах
употребления сочинительных союзов, которые и с точки зрения научной логики далеко не безупречны (это проявляется, в частности, в возможности разного
понимания одного и того же предложения).
В работе много нового и интересного. К сожалению, то, что ново, — неинтересно, а что интересно — не ново.
В приведенном примере соотношение признаков (новое; интересное) —
полное несовпадение. Однако начало высказывания (В работе много нового и
интересного) не отвергает и абсолютно другие смысловые продолжения: полное совпадение признаков (Буквально все новое интересно, а интересное —
ново) или же промежуточные, например: многое из нового интересно; почти
все новое интересно и т. д. Это свидетельствует о том, что в общем случае союз
и (как и союз или) не определяет соотношение компонентов сочинительной
конструкции, говорящий вообще о нем не задумывается, оно, как мы видели,
может быть любым (подробно см. [Санников 1990]). Научная логика такой неопределенности не допускает.
10. В случае союза но доминирующим по смыслу является второй компонент, вводимый союзом но. Смысловое различие между фразами Он лентяй,
но умница и Он умница, но лентяй, особенно ощутимо при расширении фразы,
ср.: С заданием он справится — он лентяй, но умница, но не: *С заданием он
справится — он умница, но лентяй; *С заданием он не справится — он лентяй, но умница (подробнее см. [Санников 1989: 151—152]). Язык заставляет
выбрать один из противопоставляемых компонентов как доминирующий. Ситуация смыслового равенства компонентов «не предусмотрена», при ее возникновении говорящий испытывает трудности. В романе Л. Н. Толстого «Война и
мир» французский офицер рассказывает Пьеру о полковнике наполеоновской
армии: Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.
Говорящий, чувствуя, что в его речи получилось доминирование второго
компонента (славный малый) над первым (немец), пытается уравновесить их
вторичным напоминанием о национальности полковника (Но немец).
Обыгрывание этого смыслового компонента союза но находим в юмористической сценке М. Жванецкого: Вчера раков давали. Большие, но по пять
рублей. Но большие. Но по пять рублей. Но о-очень большие и т. д.
Герой никак не может решить, какой из двух признаков описываемой ситуации (величина раков или их цена) важнее, и без конца меняет их местами,
нанизывая всё новые «но».
11. Обыгрывается еще одно «несовершенство» языка. Сочинительные
конструкции с соединительными союзами (и; и... и; да... да) дают зачастую не
полный перечень описываемых элементов, а носят и л л ю с т р а т и в н ы й характер (см. [Санников 1989: 196]). Это свойство сочинительных конструкций
456
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
обыгрывается в след. шутке: В старину ⟨...⟩ один критик по поводу прелестной
«Тамары» Лермонтова издевался над строками: «На голос невидимой пэри
шел воин, купец и пастух». — «А по какой причине, — вопрошал он, — столь
несправедливо обойдены гражданские чиновники?» (А. Измайлов, Пятна на
солнце, III).
12. Одной из любимых мишеней являются для языковой игры косвенные
речевые акты, которые «прикидываются» одним, а на поверку оказываются
чем-то совсем другим. Вопросы типа Вы не могли бы открыть окно? по существу являются побуждениями. И все-таки они, как справедливо отмечается
в [Падучева 1985], «сохраняют нечто от семантики вопроса». Это «нечто» может усиливаться и обыгрываться говорящими. На этом строится целый рассказ
М. Зубкова:
Вот подходит недавно один:
— Слушай, ты не мог бы одолжить трешку?
— Мог бы, — говорю. И иду своей дорогой.
— Куда ты? — спрашивает.
— В булочную, — отвечаю.
— Мне трешка нужна, — говорит.
— Мне тоже, — говорю.
— Так ты не можешь одолжить, что ли? — спрашивает.
— Почему? Могу, — отвечаю.
— Так чего же не одалживаешь? — спрашивает.
— Так ты же не просишь, — отвечаю.
Один из собеседников не понимает (или делает вид, что не понимает), что высказывание Ты не мог бы одолжить трешку? — не вопрос, а высказывание
Мне трешка нужна — не утверждение: и то и другое — п р о с ь б а.
Высказывание, по форме являющееся вопросом, может иметь и другие
(противоположные по смыслу!) значения — побуждение или запрет:
Жена в ярости бьет пьяного мужа:
— Будешь пить, скотина? Будешь пить, скотина?
— На-ли-ва-ай... Уговорила...
Двое, сойдя на полустанке, идут лесополосой. Вдруг один выхватывает нож и грозно спрашивает:
— Деньги есть?
— А тебе зачем? — отвечает другой, достав из-за пояса топор.
— Да разменять думал.
Первый вопрос (Деньги есть?) — это, в сущности, требование, а второй
(А тебе зачем?) — отказ его удовлетворить. Однако, именно то обстоятельство, что в обоих случаях все-таки остается нечто от семантики вопроса, по-
Глава 2. Языковая игра
457
зволяет грабителю перестроиться и выдать свое требование за невинный вопрос.
13. Далеко не всегда ЯИ «идет впереди прогресса». Иногда она с целью
привлечь внимание, шокировать, «ошарашить» играет роль консерватора, использует отжившее или обреченное на отживание.
Это, например, использование архаичных (древнерусских и старославянских) слов или морфологических элементов:
Я же во всю мою жизнь ⟨...⟩ не пожелал жены ближнего моего, ни раба
его, ни вола его, ни всякого скота его ⟨...⟩ Правда, в лености житие мое
иждих, без ума смеяхся, объедохся, опихся, блудил, но ведь все это личное
(А. Чехов — И. Л. Леонтьеву (Щеглову), 22 мар. 1890);
— Господи! ⟨...⟩ За что наказуеши? — взвыл декадент, решив, что к
Богу удобнее адресоваться по-славянски. — Наказуеши за что?! (Н. Тэффи, Забытый путь);
...и возседох на колеснице, и возбрыкахся кобыла; и понесе ⟨...⟩ И возопих гласом велием: «Извощиче, извощиче! Укроти клячу сию!» И бысть
велий глас: «Тпру, чертова дочь!» И остановишася кони, яко вкопанни
(А. Белый, Серебряный голубь, В чайной).
Вряд ли даже Тэффи, Андрей Белый, даже Чехов подвигнут к возрождению
форм аориста и имперфекта (да они, собственно, к этому и не призывают).
14. Случай, по природе своей приближающийся к современному. В современном русском языке притяжательные прилагательные редки, их судьба
«лишена перспектив» [Виноградов 1972: 167]. Этот прогноз оправдывается:
Е. А. Земская из 3000 новообразований, зафиксированных в словаре «Новое в
русской лексике. Словарные материалы-81. М., 1986», нашла лишь одно притяжательное прилагательное — Гулливеров (см. [Земская 1992: 75]). Еще одно
яркое (но, вообще говоря, вполне естественное) свидетельство непродуктивности притяжательных прилагательных — тот факт, что их использование в
языковой игре встречается редко и производит особенно сильный художественный и комический эффект. Ср.:
[О Медном Всаднике]: ...зыбкая полутень покрывала Всадниково лицо;
и металл лица двусмысленно улыбался (А. Белый, Петербург, 5);
Кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево (Вл. Владин);
Зое очень-очень хотелось пасть в кровавые хирурговы объятия. Но инженер — тоже хорошо (Т. Толстая, Охота на мамонта).
Аномальность (и комический эффект) усиливаются в случае, если в качестве прототипа берется заимствованное слово:
458
Часть VI. Сознательные нарушения говорящими языковой нормы
Самогоном упился метранпаж. Лишь свистят под ротационкой ноздри
метранпажины (В. Маяковский, Газетный день; пример из [Виноградов
1972]);
...вскоре весь цивилизованный мир был успокоен телеграммой таймсова корреспондента (М. Булгаков, Багровый остров, 4).
15. Вряд ли пойдут дальше забавных «хулиганских» выходок шутливые
употребления типа Я пою плохо, зато долго. Они не приведут к изменению
значения союза зато: ‘содержание второй части, вводимой союзом, с избытком компенсирует содержание первой’.
16. Вряд ли также имеют будущее чужие (раньше по преимуществу латинские или французские, а сейчас английские) грамматические или графические
элементы. Вероятно, они останутся на уровне эпатажа. Ср.:
— Скажите, пожалуйста, как потом жила Софья Михайловна? — С
десятью тысячами-то? Плохиссиме... (А. Чехов, Старость);
Beau frère Васенька болтал веслами, языком и ногами и кричал, что
задел веслом рыбу (Н. Тэффи, Из весеннего дневника);
SOSеди — рубрика газеты МК о событиях в ближнем Зарубежье; Шоу
must go on; ВУЗnews (МК, 25 сент. 2003); Цветкоff [о питерском певце
Алексее Цветкове] («Новости Петербурга»).
В этой связи укажем более экзотический случай использования элементов
чужого. Это макароническая речь, где слова и формы своего языка смешиваются с чужими. Л. П. Крысин отмечает двойственность в отношении говорящих к
иноязычным словам — они воспринимаются всем коллективом говорящих или
его частью как более престижные, но «в чужой речи они нередко раздражают»
[Крысин 1996а: 147]. Однако, не имея шансов стать нормой, макароническая
речь остается ярким художественным приемом. Несколько примеров:
Пардон, еще пардон (И. Ильф, Записные книжки);
Ардальон Панкратьевич (нос свеклой, глаза — тусклые) вошел в палату и (кислым голосом):
— Мать, поднеси чарочку.
Ардальоновы девы всполохнулись, закивали туловищами, учиняли политес с конверзационом:
— Пуркуа, фатер, спозаранку водку хлещете? (А. Флит, Пародия на
А. Толстого, цитирую по [Новиков 1989]).
В последнем примере комический эффект усилен и оправдан характерным
для петровских времен смешением трех языков — русского (включая просторечия) с немецким и французским.
Глава 2. Языковая игра
459
III.б
Любое употребление оказывает (пусть ничтожно малое) воздействие на
язык. Оно усиливается, если говорящий имеет достаточно высокий социальный статус. Удачная шутка в силу своей эстетической ценности многократно
усиливает эффект, и поэтому большое число слов и конструкций, употребленных «в шу
