Содействие развитию цифровой грамотности населения РФ в сфере правового регулирования цифровой среды

Содействие развитию цифровой грамотности населения РФ в сфере
правового регулирования цифровой среды
1. Нормативное регулирование цифровой среды
В Указе Президента Российской Федерации «О национальных целях и
стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024
года» поставлена задача по созданию системы правового регулирования
цифровой экономики, основанной на гибком подходе в каждой сфере, а также
внедрению гражданского оборота на базе цифровых технологий.
Решению этой задачи посвящен федеральный проект «Нормативное
регулирование цифровой среды», разработанный Минэкономразвития России
совместно
с
АНО
«Цифровая
экономика»,
фондом
«Сколково»
и
федеральными органами исполнительной власти.
Необходимо решить две ключевые задачи. С одной стороны,
сформировать нормативные предпосылки
для
развития
современных
технологий и внедрения их во все сферы общественной жизни. С другой
стороны, дать ответы на многочисленные проблемные вопросы, связанные с
развитием цифровой экономики.
Предусматривается разработка порядка 70 пакетов законопроектов,
которые охватывают абсолютно разные темы: начиная с вопросов
идентификации
личности
и
заканчивая
налоговыми
льготами
для
инновационных предприятий.
Из их числа сформирован перечень приоритетных законопроектов,
который был одобрен наблюдательным советом АНО «Цифровая экономика»
и вошел в паспорт национальной программы «Цифровая экономика». В
перечень включено более 20 приоритетных документов, которые в ближайшие
полгода-год станут законами.
Перечень приоритетных законопроектов можно условно разделить на
несколько блоков.
Первый блок – регулирование вопросов оборота цифровых финансовых
активов
и
краудфандинга.
Законопроекты
разработаны
и
приняты
государственной думой в первом чтении 22 мая 2018 года, сейчас
дорабатываются для второго чтения.
Второй блок – это формирование электронной цифровой среды доверия.
Подготовлен
законопроект,
который
ужесточает
требования
к
удостоверяющим центрам, выдающим электронную подпись. В результате
работа удостоверяющих центров станет более прозрачной и подконтрольной.
При
этом
законопроект
предусматривает
сохранение
частных
удостоверяющих центров, что позволит остаться на рынке организациям,
которые имеют положительный опыт работы и отвечают требованиям
законодательства.
Также для создания цифровой среды доверия необходимо расширить
способы и виды идентификации граждан в онлайн-среде, чтобы облегчить им
пользование услугами различных организаций.
Третий блок – это регулирование электронных сделок. Подготовлен
законопроект,
который
закрепляет
за
электронной
формой
сделки
самостоятельное значение, тождественное письменной форме.
Кроме того, требуется урегулировать правила ведения электронных
архивов. С развитием цифровой экономики взаимодействие все больше
переходит в цифровой формат, и документы уже не нужно составлять на
бумаге. При этом организации по-прежнему несут серьезные издержки на
создание и поддержание бумажных архивов. Исходя из этого, необходимо
закрепить механизмы создания электронных архивов, а также продумать
вопросы юридической значимости создаваемых и сохраняемых документов:
как поместить электронный документ на архивное хранение, какой подписью
заверить, что делать, если истек срок действия электронной подписи, и многое
другое.
Для
дальнейшего
перехода
гражданско-правовых
отношений
в
цифровой формат также подготовлен ряд законодательных инициатив в
области нотариата. Они предусматривают возможность использования
электронных
документов
и
совершения
дистанционных
действий
нотариусами.
Четвертый
стимулированию.
блок
предусматривает
Сейчас
продолжается
ряд
мер
дискуссия
по
налоговому
вокруг
перечня
конкретных мер.
Наконец, пятый блок – это регулирование оборота данных. Это
деликатная тема, требующая внимательного сопоставления интересов бизнеса
с защитой прав граждан. Все признают, что согласие на обработку
персональных данных, оформленное и подписанное на бумаге, – это крайне
устаревший и неэффективный механизм. Также сложно каждый раз требовать
согласие гражданина на каждую новую задачу для работы с персональными
данными.
Необходимость облегчения работы с согласиями на обработку
персональных данных не вызывает серьезных нареканий, в то же время есть
задачи, которые требуют содержательной дискуссии. Например, при каких
условиях
обезличенные
данные
следует
выводить
из-под
действия
законодательства о персональных данных или можем ли мы на подзаконном
уровне расширять случаи обработки чувствительных категорий персональных
данных,
касающихся
расовой
или
национальной
принадлежности,
политических взглядов или состояния здоровья.
Помимо перечисленных пяти блоков есть и другие приоритетные
задачи.
Например, это внесение изменений в трудовое законодательство,
позволяющих перевести трудовые книжки в электронный вид и ввести
электронный кадровый документооборот внутри организаций. В части
электронных трудовых книжек законопроект предполагается принять в
середине следующего года. Вопрос по переходу к электронному кадровому
документообороту в целом планируется законодательно решить в 2020 году.
Также предстоит разрешить описывать объекты интеллектуальной
собственности в виде цифровых моделей при их государственной
регистрации, установить приоритет электронных записей в реестрах над
бумажными документами и многое другое.
Помимо
разработки
отдельных
законопроектов,
есть
и
более
комплексные задачи, связанные с формированием нормативной среды
цифровой экономики.
Минэкономразвития России планирует подготовить две концепции:
концепцию комплексного правового регулирования и концепцию управления
изменениями.
Эти документы должны адаптировать существующие инструменты
регулирования к меняющейся реальности и задать новую систему координат
для регулирования цифровой среды.
Например, при работе над концепцией управления изменениями
планируется разработать законопроект о так называемых «правовых
песочницах». Тема развития и применения «правовых» или «регулятивных»
песочниц в последние годы весьма популярна. Уже есть проекты, призванные
создать такие песочницы не только внутри стран, но и на международном,
трансграничном уровне. Есть аналогичные инициативы и в России. Например,
Банк России принял три приказа и уже запустил в работу финтех-песочницу,
и по итогам ее работы в следующем году будет обсуждаться необходимость
изменений
в
законодательство
страны.
Одновременно
с
этим,
Минэкономразвития России работает над законопроектом, который определит
статус «регулятивной песочницы», ее основные особенности и требования,
условия и преференции для ее участников, а также урегулирует иные вопросы.
Полагаем, что перечисленные меры позволят придать новый импульс
развитию цифровых технологий и создать благоприятные условия для
формирования цифровой экономики в России.
2. Информационное право и информационное законодательство в
условиях инновационного развития
За последние 200 лет человечество сформировало техносферу, которая
представляет собой основу современной цивилизации. До изобретения
паровой машины основными движущими силами были мускульная сила, сила
ветра и воды. Мы не нарушали баланс в природе. После третьей
информационной революции, связанной с изобретением электричества, мы
построили информационную сферу (часть ноосферы), которая может вступать
в противоречие с биосферой. Это может приводить к конфликтам в социуме и
ставить перед современной правовой системой, а также научной доктриной
многочисленные правовые проблемы (например, проблемы идентификации
лиц, борьбы с кибернетической преступностью, внедрения новых "живых"
технологий, оборота генетической информации, борьбы с глобальным
потеплением и др.).
Все большее значение приобретает информационное право. Сегодня
существуют все предпосылки для того, чтобы признать его в качестве
комплексной отрасли права и научного направления исследований. Кроме
того, информационное право выступает в качестве учебной дисциплины,
связанной с преподаванием нового знания, основанного на последних
достижениях науки и техники.
Можно выделить следующие тенденции становления и развития
информационного права как отрасли права и формирующейся юридической
науки.
Во-первых, происходит расширение понятийного аппарата этой
отрасли, причем как в Российской Федерации, так и в других странах.
Наблюдается процесс обогащения нормативных правовых актов новыми
понятиями и последовательного их закрепления. Это касается таких
категорий, как поисковая система, оператор поисковой системы, блогер,
доменное
имя,
инсайдер,
инсайдерская
информация,
организатор
распространения информации в сети Интернет, сетевой адрес, сетевое
издание,
провайдер
хостинга,
единая
система
идентификации
и
аутентификации, электронный документ, электронные денежные средства,
информационная
классификация
продукция,
оборот
информационной
информационная
безопасность
информационной
продукции,
детей,
продукции,
информационная
информация
услуга,
порнографического
характера. Однако многие понятия еще пока не находят своего закрепления в
современном российском законодательстве (например, электронная торговля,
электронная
экономическая
деятельность,
спам,
киберпреступность,
киберпреступление, сетевой договор и т.д.).
Во-вторых, это реализация второго этапа Государственной программы
Российской Федерации "Информационное общество (2011 - 2020 годы)", а
также последовательное введение в гражданский оборот универсальной
электронной карты (УЭК). Это касается и финансирования многих пилотных
проектов по вопросу развития концепции информационного общества,
которые должны эффективным образом заработать к 2020 - 2025 годам. На
сегодняшний день можно отметить положительную работу официального
сайта Российской Федерации в сети Интернет для размещения информации о
проведении торгов в системе государственных закупок (www.torgi.gov.ru).
Важной задачей, сформулированной во многих программных документах по
информационному обществу, является повышение качества предоставляемых
услуг, а также рейтинга конкурентоспособности нашей страны в мировом
информационном пространстве.
В-третьих, это последовательная реализация на практике новых законов,
которые можно причислить к информационному законодательству. Они
имеют особое значение для последующего развития информационной сферы
общества и ее подсистем. В первую очередь это касается Федерального закона
от 5 мая 2014 г. N 97-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об
информации, информационных технологиях и о защите информации" и
отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам
упорядочения обмена информацией с использованием информационнотелекоммуникационных сетей", Федерального закона от 2 июля 2013 г. N 187ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской
Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационнотелекоммуникационных сетях", Федерального закона от 29 декабря 2010 г. N
436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и
развитию", который вступил в силу с 1 сентября 2012 г., Федерального закона
от 27 июня 2011 г. N 161-ФЗ "О национальной платежной системе",
Федерального закона от 6 апреля 2011 г. N 63-ФЗ "Об электронной подписи"
и др.
В 2014 году на июньском форуме "Интернет-предпринимательство в
России" В.В. Путин встречался с главами "Яндекса", Mail.Ru Group и других
компаний и заявил, что представителям интернет-отрасли "надо вылезать изпод коряги". После данной встречи можно также отметить появление нового
субъекта в области медиации интернет-споров (технологии альтернативного
урегулирования конфликтов) - интернет-омбудсмена. Основная его задача
сформулирована так: сделать интернет-индустрию значимой отраслью для
экономики.
В-четвертых, появляются новые субъекты информационного права, а
именно разнообразные посредники, которых можно разделить на два вида:
традиционных
информационных
посредников
(например,
операторов
поисковой системы, блогеров, инсайдеров, регистраторов доменных имен) и
торговых информационных посредников. К последним можно отнести
крупные сетевые площадки, организаторов торговли. Здесь также можно
выделить оператора платежной системы, то есть организацию, определяющую
правила платежной системы, а также выполняющую иные обязанности,
предусмотренные Федеральным законом "О национальной платежной
системе". Это также касается оператора услуг платежной инфраструктуры,
который представляет собой операционный центр, платежный клиринговый
центр или расчетный центр и осуществляет также информационные
посреднические функции на профессиональной основе (ст. 3 Федерального
закона от 27 июня 2011 года N 161-ФЗ "О национальной платежной системе").
В-пятых, наблюдается процесс закрепления в нормативных правовых
актах новых блоков общественных отношений, а именно: информационных
отношений, возникающих, изменяющихся и прекращающихся в блогосфере;
отношений в сфере обработки персональных данных; отношений в сфере
использования электронных документов; отношений по ведению электронной
торговли и др. И в этом плане интересным будет законодательный опыт, в
частности, Республики Беларусь, Украины, Казахстана, где имеют место
расширение правового регулирования сферы электронной торговли и
электронного
документооборота,
а
также
повышенное
внимание
к
информационной безопасности. Поэтому в среднесрочной перспективе можно
было
бы
ставить
информационного
вопрос
о
выделении
законодательства
из
отдельных
общего
подотраслей
информационного
законодательного массива.
В-шестых, это последовательное развитие законодательства о системах
блокировки вредной информации, размещаемой на страницах сайтов в
Интернете.
Важным этапом регламентации процедурных норм информационного
права в данной социальной сфере является принятие Федерального закона от
13 июля 2015 года N 264-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об
информации, информационных технологиях и о защите информации" и статьи
29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации" (так
называемый Закон о праве на забвение в Интернете). Закон вступил в силу с 1
января 2016 года. Насколько он будет эффективным, покажет время. Закон в
некоторой степени учитывает аналогичный европейский опыт по блокировке
и удалению недостоверной информации в Интернете.
Он предусматривает, что поисковые сети по требованию гражданина
обязаны удалить информацию:
- являющуюся недостоверной;
- являющуюся неактуальной;
- утратившую значение для заявителя в силу последующих событий
(действий) заявителя.
Исключение составляет информация о событиях, содержащих признаки
уголовно
наказуемых
деяний,
сроки
привлечения
к
уголовной
ответственности по которым не истекли, а также информация о совершении
гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость.
Удалять информацию обязали и иностранных операторов поисковых
систем, распространяющих рекламу, адресованную россиянам.
Поисковые ресурсы имеют право требовать документ, удостоверяющий
личность обратившегося гражданина.
Требование заявителя должно содержать:
1)
фамилию,
имя,
отчество,
паспортные
данные,
контактную
информацию (номера телефона и (или) факса, адрес электронной почты,
почтовый адрес);
2) информацию о заявителе, выдача ссылок на которую подлежит
прекращению;
3) указатель страницы сайта в сети Интернет, на которой размещена эта
информация;
4) основание для прекращения выдачи ссылок поисковой системой;
5) согласие заявителя на обработку его персональных данных.
В течение 10 дней оператор поисковой системы рассматривает запрос и
в случае его отклонения должен предоставить мотивированный отказ. При
этом поисковики не имеют права раскрывать информацию о факте обращения
пользователя.
Оператор
поисковой
системы
направляет
заявителю
уведомление об удовлетворении требования заявителя или мотивированный
отказ в его удовлетворении в той же форме, в которой сам получил указанное
требование. Если заявитель считает отказ необоснованным, он может подать
иск в суд.
В-седьмых,
современный
этап
характеризуется
постепенным
разворотом государственной политики от развития четвертого сектора
экономики к реиндустриализации. Представляется, что в ближайшие пять лет
приоритетным будет именно второй сектор экономики, в частности
промышленность. Так, 27 февраля 2015 года прошли парламентские слушания
на тему "Реиндустриализация экономики регионов России как базовое условие
реализации
политики
импортозамещения".
Это
касается
и
оборота
информационной продукции. В этой связи следует переосмыслить роль и
значение информационного права в период замедления экономики и
геополитических шоков. Можно прогнозировать повышенное внимание
законодателя к таким институтам информационного права, как институт
информационной безопасности, институт интернет-права, институт правового
регулирования электронного документооборота, институт рассмотрения
информационных споров и др.
В-восьмых, последовательное закрепление в учебных планах находит
дисциплина "Информационное право", а также вводятся в обучение смежные
с этой дисциплиной спецкурсы. Например, в специальности 080500 "Бизнесинформатика" (бакалавриат) курс "Информационное право" относится к
базовой части гуманитарного, социального и экономического циклов, то есть
является основной дисциплиной. Это касается также специальностей 080200
"Менеджмент по профилю "Антикризисное управление", 100700 "Торговое
дело" (профиль "Реклама в торговой деятельности"), где дисциплина
"Правовое
обеспечение
информационной
деятельности"
относится
к
вариативной части математического и естественно-научного циклов.
В настоящее время можно отметить повышенное внимание со стороны
экономических и юридических вузов страны к дисциплинам: "Правовое
обеспечение информационной безопасности", "Интернет-право", "Правовое
регулирование отношений в сфере электронного документооборота",
"Правовые
проблемы
интеллектуальная
электронной
собственность"
и
торговли",
др.
Что
"Интернет-право
касается
и
дисциплины
"Информационное право" для юристов, то в основном этот курс относится к
вариативной части учебной программы или читается как дисциплина по
выбору студентов.
Все эти процессы постепенно ведут к становлению новой субкультуры
общества - информационной культуры и формированию нового типа
информационного правосознания. В наших работах информационная
культура рассматривается:
а) через деятельность нового типа, связанную с умением работать с
информацией и технологиями (деятельность программиста, регистратора
домена, пиар-менеджера, лиазона);
б) через продукты такой деятельности (например, сайты, социальные
сети и т.д.).
Информационная культура индивида определяет сегодня его качество
жизни,
выражает
определенный
уровень
развития
информационного
общества. Она связана с определенными навыками по использованию
технических средств, с развитием сектора наукоемких технологий, а также с
умением извлекать различную информацию из разных источников.
3. Право киберпространства
XXI век можно смело назвать веком цифровой революции. Эта
революция уже произошла, но ее итоги предстоит осмысливать еще
длительное время. Новые технологии передачи информации не только
кардинально ускорили процессы всемирного обмена знаниями, но и
серьезнейшим образом изменили структуру общественных отношений.
Усложнение общественных отношений, в свою очередь, поставило новые
вызовы перед правом.
Еще в 2000 г. М.А. Федотов предложил рассматривать информационнотелекоммуникационные сети не просто как новый способ коммуникации, а как
новую сферу обитания человечества и новую сферу применения права.
Ученый отметил, что в процессе своего развития информационное право со
временем должно сформировать внутри себя такие подотрасли, как
информационное гражданское право, информационное уголовное право и т.д.
Эта идея была поддержана многими отечественными правоведами,
однако дискуссия о целесообразности расширения предмета правового
регулирования информационного права и перспективах его развития не
завершена и по сей день. В развитие этой дискуссии учеными поставлены
вопросы
об
обоснованности
киберпространства"
и
(Cyberspace
целесообразности
Law)
как
выделения
самостоятельной
"права
отрасли
(подотрасли) права и его соотношения с информационным правом.
Следует
заметить,
что
вопрос
о
правовом
регулировании
киберпространства актуален не только для России, но и для всех развитых
стран мира.
В 1998 г. профессор Гарвардского университета Лоуренс Лессиг
впервые предложил термин "laws of Cyberspace" - "право киберпространства".
Уникальность киберпространства, по Лессигу, состоит не просто в
невиданном ранее уровне интерактивности и скорости обмена информацией,
но в том, что оно порождает принципиально новые общественные
правоотношения, в том числе с точки зрения пределов действия норм права в
пространстве, во времени и по кругу лиц. "Киберпространство неизбежно
развивается, но при этом не поддается (правовому. - А.Д.) регулированию. Ни
одно общество не может жить без киберпространства, но ни одно общество не
может контролировать поведение в нем. Киберпространство - это место, где
индивиды по своей сути свободны от контроля со стороны государственной
власти". С этой характеристикой трудно не согласиться.
Термин "право киберпространства" пока не получил должного
признания в российской правовой доктрине, несмотря на то, что впервые он
был введен в отечественный научный оборот еще в 1998 г.
Наиболее близким по значению к Cyberspace Law является термин
"информационное право" при условии его трактовки в расширительном
смысле. Основоположник науки российского информационного права И.Л.
Бачило справедливо отмечает, что даже спустя много лет после признания
информационного права в качестве дисциплины для преподавания в вузах и
введения отдельной специальности для защиты диссертаций (12.00.14)
сомнения некоторых юристов в легитимности выделения этой отрасли не
исчезли.
Определяющим для информационного права, по мнению И.Л. Бачило,
является особый предмет правового регулирования - информационные
отношения, а также информация как фундамент этих отношений. Природа
этих отношений столь специфична, что они не могут быть урегулированы при
помощи традиционных методов правового регулирования. Это в полной мере
относится и к киберпространству.
Несколько упростив классическую теорию права, можно выделить два
подхода к выделению самостоятельных отраслей в праве: на основе
специфического предмета и метода правового регулирования или же на основе
специфического
круга
правовых
институтов,
объединенных
общими
функциями и принципами.
Второй
подход
вряд
ли
может
быть
применим
к
праву
киберпространства, поскольку специфические правовые институты в нем еще
не сформировались, а основные принципы взаимодействия пользователей
(например, нетикет) имеют, скорее, морально-этическую, а не правовую
природу. Существование таких неписаных правил, поддерживаемых большей
частью интернет-сообщества, создает необходимые предпосылки для
развития в киберпространстве механизмов саморегулирования, которые, в
свою очередь, в ближайшем будущем могут свести
к минимуму
необходимость использования мер государственного принуждения.
Еще в догосударственный период человеческой истории первые
социальные нормы поведения предполагали в качестве одного из самых
строгих наказаний изгнание человека из общины (семьи, племени),
объявление отверженным. Ценность человеческой жизни в то время была
крайне невысока, поэтому даже смертная казнь не внушала людям такого
ужаса, как перспектива быть изгнанным.
Возможность изгнать современного Homo interneticus из отдельно
взятого участка киберпространства ("забанить" на форуме, аннулировать
учетную запись и др.) дает основания вновь говорить об актуальности
неправовых способов регулирования общественных отношений. Право, как
известно, есть est ars boni et aequi, и в киберпространстве "доброта" права, т.е.
минимальное использование императивных правовых конструкций, а также
"равенство" всех пользователей в отношениях с государством и друг с другом
крайне важны для создания эффективной системы правового регулирования.
Отделить
предмет
права
киберпространства
от
предмета
информационного права довольно сложно, но именно этот критерий
выделения отрасли права является в нашем случае определяющим. Вопрос о
методе правового регулирования, как известно, является дискуссионным и при
наиболее узкой трактовке позволяет выделить лишь две отрасли права частного и публичного. Но даже при расширительном толковании выделить
собственный метод правового регулирования для права киберпространства
пока
довольно
рассматриваемых
трудно,
поскольку
отношений
на
практике
применяется
в
для
основном
регулирования
национальное
императивное регулирование.
Сложности с определением предмета информационного права и права
киберпространства проистекают в первую очередь из некоторого сходства
общественных отношений, составляющих предмет правового регулирования
этих отраслей. Разграничить их можно, основываясь на том, что информация
является объектом права, а киберпространство представляет собой саму
(интерактивную) среду, где непрерывно происходит создание и обмен
информацией.
Но не все отношения по созданию и обмену информацией имеют место
в киберпространстве - они могут иметь место и вне его. Аналогичная ситуация
наблюдается и применительно к киберпространству: не все отношения,
возникающие в киберпространстве, обязательно связаны с созданием или
обменом информацией - многие из них имеют совершенно другое
предназначение.
Таким образом, отношения по поводу информации и отношения в
киберпространстве пересекаются, но не совпадают полностью.
Исследование предмета правового регулирования неизбежно приводит
нас к вопросу о допустимости рассмотрения информации в качестве объекта
прав.
Как известно, до вступления в силу четвертой части ГК РФ информация
была названа в ст. 128 ГК РФ в качестве объекта гражданских прав. Вводным
законом к части четвертой ГК РФ с 01.01.2008 информация была исключена
из числа объектов гражданских прав, что породило известные научные
дискуссии.
Исключение информации из числа объектов гражданских прав
способствует отграничению информационного права от гражданского. В то же
время это противоречит фактически существующей практике, поскольку
участники оборота могут договориться между собой о возмездной передаче
любой
(даже
общеизвестной)
информации
посредством
заключения
гражданско-правовой сделки.
Одной из возможных причин, побудивших законодателя исключить
информацию из числа объектов гражданских прав, мог быть тезис о том, что
информация якобы не существует сама по себе, а находит свое выражение в
материальных или нематериальных объектах, например, в результатах
интеллектуальной или иной творческой деятельности. По нашему мнению,
напротив, следует говорить о несводимости понятия "информация" к иным
объектам гражданских прав, т.е. о ее самостоятельности в качестве объекта
прав.
Кроме того, законодатель, приняв решение об исключении информации
из числа объектов гражданских прав, в дальнейшем, кажется, сам запутался в
терминологии.
Так, Закон об информации определяет информацию как "сведения
(сообщения, данные) независимо от формы их представления" (п. 1 ст. 2). При
этом оговаривается, что положения этого Закона не распространяются на
правоотношения,
возникающие
при
правовой
охране
результатов
интеллектуальной деятельности (п. 2 ст. 1). Но в то же время Закон об
информации неоднократно упоминает такую категорию, как "информация,
содержащая объекты авторских и (или) смежных прав" (ст. ст. 15.2, 15.6, 15.7).
Следовательно, выделяется два вида сведений - сведения, являющиеся
информацией и не относящиеся к объектам гражданских прав, и сведения, не
являющиеся информацией и относящиеся к объектам гражданских прав.
Обратившись к положениям части четвертой ГК РФ, можно увидеть, что
при определении понятия секрета производства (ноу-хау) в ст. 1465 ГК РФ
использован термин "сведения", который невозможно противопоставить
термину "информация". Это позволяет сделать вывод о том, что информация
(сведения) признается объектом гражданских (исключительных) прав по
крайней мере применительно к ноу-хау. Кодекс требует от правообладателя
введения режима коммерческой тайны в отношении секрета производства,
причем ст. 1 ФЗ от 29.07.2004 N 98-ФЗ "О коммерческой тайне" (далее - Закон
о коммерческой тайне) устанавливает, что режим коммерческой тайны может
быть установлен именно в отношении информации (а не сведений). Но в п. 2
ст. 3 Закона о коммерческой тайне вновь поставлен знак равенства между
понятиями
"информация"
и
"сведения":
информация,
составляющая
коммерческую тайну, определена как "сведения любого характера".
Неопределенность в рассматриваемый вопрос добавляет и то, что
административное
и
уголовное
законодательство
устанавливает
ответственность то за разглашение информации, то за разглашение сведений,
не позволяя определиться в части соотношения данных понятий. Так, ст. ст.
7.31.1, 13.14 КоАП РФ устанавливают ответственность за разглашение
информации, а ст. ст. 13.15, 17.13 КоАП РФ и ст. ст. 183, 283, 311, 320 УК РФ
- за разглашение сведений.
Таким образом, понятие "информация" определяется через понятие
"сведения" в нескольких федеральных законах, но не в части четвертой ГК РФ,
где понятие информации вообще отсутствует.
В связи со сказанным нельзя не вспомнить правовую позицию КС РФ,
согласно которой любая правовая норма должна отвечать общеправовому
критерию формальной определенности, ясности и недвусмысленности, а ее
несоответствие данным критериям само по себе является угрозой нарушения
основных прав и свобод граждан. В контексте широкого использования
термина "информация" в текстах нормативных правовых актов различных
уровней представляется, что он мог бы быть конкретизирован как минимум
путем ответа на вопросы: о чем могут быть сведения и в какой именно форме
они могут быть представлены?
Понятие и предмет информационного права не охватывают всей
палитры
отношений,
происходящих
в
информационно-
телекоммуникационных сетях, в сети Интернет ежесекундно возникают
отношения, подпадающие под предмет регулирования гражданского,
административного, уголовного, финансового и других отраслей права.
Обширный массив отношений складывается в иных информационнотелекоммуникационных сетях, таких как FTP-сети, пиринговые и TOR-сети,
которые в совокупности с сетью Интернет и составляют киберпространство.
Необходимость
ограничения
предмета
информационного
права
рамками общественных отношений, связанных с оборотом информации,
вызвана спецификой информации как особого объекта прав, а также
стремлением выделить во всем массиве отношений, происходящих в
киберпространстве, относительно точно идентифицируемую область. Стоит
еще раз подчеркнуть, что такие отношения могут происходить и вне
киберпространства.
В свою очередь, действие правовых норм в киберпространстве требует
учета ряда важных моментов.
Как известно, все правовые нормы имеют ограниченную сферу
действия. Эти ограничения диктуются их временными рамками, охватом
определенного географического пространства и тем кругом лиц, для кого они
обязательны к исполнению (на кого распространяются). Применительно к
действию правовых норм в киберпространстве затруднительно говорить,
например, о территории их действия, поскольку речь идет не об охвате
географического пространства.
Например, неверным было бы определить доменные зоны .ru и .рф в
качестве
территории
национальная
Российской
доменная
распространения
зона
российской
Федерации
вовсе
не
юрисдикции
в
киберпространстве
-
означает
автоматического
на
правоотношения,
все
происходящие в этой доменной зоне. Сайт в домене .ru и .рф могут
зарегистрировать иностранные юридические и физические лица, контент
сайта вовсе не обязательно должен быть на русском языке, продавцами и
покупателями товаров на сайте могут быть иностранцы и т.д. Развивая эту
мысль, следует признать, даже если согласиться с тем, что все отношения,
происходящие в национальных доменных зонах (.ru, .de, .fr и других),
подчиняются национальному законодательству страны этого домена,
невозможно будет определить право, подлежащее применению к отношениям
в зонах доменов общего назначения (.com, .org, .net и др.).
С учетом сказанного является очевидным трансграничный характер
киберпространства, это позволяет говорить о том, что киберпространство
выходит
далеко
информационного
за
рамки
права
и
правового
дает
регулирования
основания
для
отечественного
выделения
права
киберпространства в качестве самостоятельной отрасли (подотрасли) права.
В подтверждение сказанного можно вспомнить проблематику правовых
режимов открытого моря или космического пространства. Споры вокруг
выделения в качестве самостоятельных отраслей международного морского
права и международного космического права все еще продолжаются, однако
развитие общественных отношений подтверждает обоснованность такого
подхода. В связи с этим нельзя не вспомнить слова И.А. Ильина, который еще
в 1915 г. обратил внимание на следующее: "История свидетельствует о том,
что развитие и усовершенствование положительного права совершается
медленно, но неуклонно; медленно потому, что всегда есть группы людей,
которым старое право полезнее и выгоднее и которые обыкновенно
соглашаются на его отмену лишь после долгого и упорного сопротивления;
неуклонно
потому,
неудовлетворенные
что
всегда
старым
появляются
правом,
новые
считающие
его
группы
людей,
вредным
или
несправедливым". Этот вывод, сделанный более века назад, не потерял своей
актуальности и сегодня.
Применительно к действию правовых норм в киберпространстве
особенности усматриваются и в части распространения правовых норм по
кругу лиц.
В качестве субъектов права в киберпространстве могут быть упомянуты,
в частности, провайдеры (магистральные, сервисные и др.), администраторы
доменов, владельцы сайтов, интернет-пользователи - отношения между ними
возникают посредством технических устройств, подключенных к сети. Между
тем, учитывая, что все чаще подобные связи возникают не только между
людьми, но и между людьми и техническими устройствами, а то и только
между техническими устройствами, исключением участия человека (см.
интернет-вещей), все чаще звучат утверждения о допустимости признания
правоотношений с участием технических устройств. Однако субъектами прав,
на которых распространяется действие правовых норм, на сегодняшний день
признается только физическое или юридическое лицо, но не техническое
устройство. Хотя общие тенденции и готовящееся законодательство о
роботах, не исключено, изменят это правило.
Изложенное, на наш взгляд, создает предпосылки для формирования
самостоятельной отрасли (подотрасли) права, регулирующей отношения в
киберпространстве. Причем следует констатировать три возможных подхода
к правовой институциализации и теоретическому осмыслению отношений,
происходящих в киберпространстве.
При
первом
подходе
отношения
в
киберпространстве
будут
рассматриваться как отношения, связанные исключительно с оборотом
информации, функционированием информационных систем и обеспечением
информационной безопасности, т.е. как отношения, регулируемые сегодня
информационным правом. В то же время иные общественные отношения,
даже и возникающие в киберпространстве, будут отданы "на откуп"
традиционным отраслям права
- гражданскому, уголовному и т.п.
Используемые методы правового регулирования вряд ли претерпят при этом
существенные изменения, но законодательные предписания, на наш взгляд,
будут малоэффективными.
При втором подходе все отношения, происходящие в информационнотелекоммуникационных сетях, составят предмет новой, комплексной отрасли
(подотрасли)
права
-
права
киберпространства.
Метод
правового
регулирования, необходимый для этой отрасли, входящие в ее состав
институты и категории и т.д. только предстоит определить. Однако
предпочтительность
рассмотренными
использования
выше
такого
особенностями
подхода
общественных
обусловлена
отношений,
происходящих в киберпространстве.
Третий подход предполагает отказ от выделения новой отрасли,
связанной с отношениями в киберпространстве. Но изложенное выше
позволяет говорить о бесперспективности такого пути.