Школьники и студенты о Холокосте. Мы не можем молчать.
реклама
Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. Российская библиотека Холокоста. Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. Выпуск 5. Составитель Д.В.Прокудин. Российская библиотека Холокоста (ЛОГОТИП). Москва. Центр и Фонд «Холокост». 2008. УДК 63.3(0)62 ББК 94(100) «1939/1945» М94 ISBN «РОССИЙСКАЯ БИБЛИОТЕКА ХОЛОКОСТА» И.А. Альтман (отв. составитель), А.Е. Гербер (отв. редактор), Е.Х. Зарецкий, Д.И. Полторак, Е.Л. Якович Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. Выпуск 5: Сборник / Составитель: Д.В. Прокудин. // Под ред. И.А.Альтмана. - М.: Центр и Фонд «Холокост», 2008 - С. Сборник работ победителей и лауреатов YI Международного конкурса работ о Холокосте включает исследования, эссе и рисунки школьников и студентов 6 регионов России, а также из Беларуси, Украины, Израиля. Многие работы – результат интервью с жертвами и свидетелями Холокоста, поиска в архивах, тщательного изучения литературы. Сборник рассчитан на исследователей Второй мировой войны, преподавателей, студентов, школьников. При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 30 июня 2007 года № 367 – рп. © Центр и Фонд «Холокост», 2008 © Издательство «МИК», художественное оформление, верстка, дизайн обложки, 2008 Оглавление Прокудин Дмитрий. Предисловие ……………………………………… Часть первая: Размышления школьников. I. Из истории Холокоста. Перенкова Полина (г. Нижний Новгород) Дилемма гуманистического выбора митрополита Андрея Шептицкого в условиях тоталитарных режимов…………. Ситковская Гражина. (г.Новогрудок, Беларусь). Как погибла половина жителей моего города. Холокост в Новогрудке……………………………………………… Борохов Рахель (г.Иерусалим, Израиль). Холокост в Березе-Картузской ………………………………………………………… Нееврейские жертвы Холокоста. II. Ганжа Иван, Радионов Сергей (п.г.т. Новотроицкое, Украина). Трагедия цыганского народа в годы Второй мировой войны………………………………………………………………………. I. Холокост: культурологический аспект. Виноградов Виталий (г.Москва) Вечные вопросы Симона Визенталя…………………………………………………………… Шагалова Дина (г. Москва). Нацистский парад смерти и советский карнавал жизни глазами итальянского узника. По книгам Примо Леви "Человек ли это?" и "Передышка"……………………. Мелик – Саркисян Роман (г. Москва). Улыбка по дороге в крематорий. Хасидские притчи эпохи Катастрофы……………………………………………………………… Часть вторая: Исследования студентов. I. Теоретические и историографические проблемы Холокоста. Новиков Игорь (г. Москва). Холокост и право: теоретические аспекты……………………………………… Билалутдинов Азат (г. Томск). Историографическо - методологический анализ ревизионизма Холокоста как феномена исторического познания…………………………….. Каминская Евгения (г. Великий Новгород). К вопросу о теориях, оправдывающих нацистских преступников……………………………………………………… II. Проблемы преподавания темы Холокоста в российской школе. Грязева Дарья (г. Санкт – Петербург). Причины межнациональных конфликтов и пути их преодоления. (Экспликация урока обществознания)…………………………………… Пашкова Елизавета (г.Калининград). Письма в прошлое………………………………………………………… Сведения об авторах и научных руководителях……………………… Предисловие. Перед Вами – Пятый выпуск сборника «Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте». Своего рода полуюбилей. Можно даже подводить промежуточные итоги. И главный из них – очень прост. Надо перестать выражать безмерное восхищение по поводу детских и студенческих «стараний», по поводу «неравнодушия к прошлому молодого поколения», «неприятия фашизма» и прочих, в общем- то правильных понятий, которых, тем не менее совершенно недостаточно, чтобы попасть в число победителей конкурса «Память о Холокосте – путь к толерантности» и оказаться в числе авторов сборника. Работы победителей обладают научной значимостью. Только это оправдывает их первые места, только это оправдывает вынесение их на суд научной и педагогической общественности. А учитывая бедность российской и в целом русскоязычной историографии Холокоста, научная значимость этих работ вырастает вдвойне: они полноправный элемент отечественной историографии одной из ключевых проблем ХХ века. И именно серьезного историографического анализа заслуживают, с моей точки зрения, работы авторов сборника. И поэтому, в процессе работы было принято решение структурировать его не как сборник детских сочинений, а, сохранив традиционные «школьную» и «студенческую» части составить его все-таки как сборник научных работ, выделив в каждой из них тематические разделы. «Школьная» часть сборника состоит из трех таких разделов. Первый посвящен конкретным сюжетам Холокоста на оккупированной территории СССР. При этом все в большей степени на первый план выходит проблема, которая является, пожалуй, одной из ключевых для исследования темы Холокоста в рамках советской истории. На территории нашей «большой родины» все аспекты Катастрофы европейского еврейства приходится рассматривать в контексте существования и взаимной борьбы двух тоталитарных режимов. Эта ситуация в каждом конкретном случае порождала (и продолжает порождать) тяжелейшие нравственные и политические коллизии, ставила конкретных людей перед неразрешимыми нравственными дилеммами. Об этом работа П.Перенковой, посвященная одной из самых сложных фигур в истории войны и Холокоста в Украине – митрополиту Андрею Шептицкому. Лидер украинского национального движения и принципиальный враг антихристианской советской власти, благословивший украинских националистов на сотрудничество с нацистами вплоть до создания дивизии СС «Галичина». И, вместе с тем, спаситель целой группы львовских евреев, укрывавший в своих монастырях еврейских детей, в своем письме к Папе Пию XII давший нацистскому режиму самую жесткую оценку. Яд Вашем отказал в присвоении А.Шептицому звания Праведник народов мира большинством в один голос! Что пишет о сложной фигуре украинского митрополита П. Перенкова? «ХХ век подорвал естественную биполярность добра и зла. Он породил тоталитарных близнецов — два полюса зла, каждый из которых попеременно облачался в одежды добра. Настоящий полюс добра был тогда рассеян между их жертвами — умирал в муках от голода в 33-м, стенал в застенках ГУЛАГа и гестапо, задыхался в газовых печах нацистских концлагерей… В этой глобальной турбулентности зла митрополит Шептицкий стремился прежде всего «не дать сильным погубить человека» и направить верующих на исполнение Божьих законов». Спорно? Может быть. Даже наверняка. Заслуживает обсуждения? Безусловно. Работа Г.Ситковской – относится к тем маленьким краеведческим исследованиям, которые являются фундаментом всей обобщающей историографии темы. Сейчас они актуальны как никогда по той простой причине, что еще есть возможность собрать устные свидетельства участников и наблюдателей событий, выяснить досконально, что происходило в каждом городе или местечке, ставшим местом развернувшейся трагедии. Найти малоизвестные факты. Особенно (и это удалось автору) факты сопротивления, героизма. К той же группе работ, реконструирующих конкретные факты геноцида, относится и очерк израильской школьницы Рахель Борохов « Холокост в Березе - Картузской» : история гибели еврейских жителей маленького местечка в Белоруссии, восстановленная по материалам библиотеки Яд Вашем. Особую трогательность этой работе придает личная нотка: впервые увиденная в семейном альбоме фотография деда автора. Участие в нашем конкурсе привело Рахель летом 2008г. в Брест, на международную конференцию школьников. Смогла побывать она и в тех местах, которым посвящена ее работа… В мировой науке в последнее время объектом исследований и дискуссий стала тема нееврейских жертв Холокоста. В науке отечественной она затронута совершенно недостаточно. И не может не радовать тот факт, что в нашем сборнике есть серьезная и обстоятельная работа (для нее выделен целый раздел), посвященная геноциду цыган на территории Южной Украины. Работа И.Ганжи и С.Радионова одно из первых на русском языке исследований, опирающихся как на основательный историографический анализ, так и на уникальные устные источники, свидетельства, собранные авторами в Херсонской области. Авторы четко выделяют главную проблему историографии Пораймоса (геноцида цыган) – вопрос о том, носил ли он расовый или социальный характер, излагая аргументы ученых, придерживающихся как одной, так и другой точек зрения. На основании анализа как правовых актов гитлеровской Германии по цыганскому вопросу, так и региональных краеведческих материалов И.Ганжа и С.Радионов приходят к выводу, что начавшись в русле борьбы с «асоциальными элементами» нацистская политика по отношению к цыганам начиная с 1941 – 1942 гг. приобретает отчетливый расистский характер, а в 1943 – 1945 гг.приобретает уже все черты расового геноцида. Третий раздел в числе школьных сочинений составили работы культурологического плана, обращенные к произведениям искусства, отражающим тему Холокоста, феномену, который в предисловии к предыдущему сборнику был обозначен мной термином «постхолокостная культура. Особую роль в социокультурной интеграции опыта Холокоста играет документальная литература – художественные произведения, созданные людьми, пережившими эту трагедию. К ее исследованию и обращаются В.Виноградов, Д.Шагалова и Р.Мелик-Саркисян. В центре внимания В.Виноградова личность и тексты человека, ставшего одним из символов постхолокостного мира – Симона Визенталя. Биграфия «охотника за нацистами» и его произведения с точки зрения автора – единое целое и это целое – важнейший аспект современного самосознания человечества. Ведь на самом деле нам всем в течение всех этих прошедших десятилетий может быть просто (просто!) надо осознать, что значат эти слова: «Нацисты лишили нас большего, чем жизнь: могилу матери я ношу в себе»… В работе Д.Шагаловой, посвященной творчеству узника Освенцима и выдающегося итальянского писателя Примо Леви, ставится важнейшая проблема образной системы, художественного языка, с помощью которого европейская культура пытается осмыслить происшедшее. Ведь за разговорами об уникальности Холокоста мы нередко забываем простую вещь: для того, чтобы говорить о любом, даже абсолютно уникальном событии нужен язык, культурный код, образная система. А взять ее культура может только из своего прошлого: новый опыт может быть осознан только с помощью опыта предшествующего. Анализируя культурные коды Примо Леви, автор находит истоки его творчества в итальянском Ренессансе. «Человек ли это?» содержит множество явных и скрытых цитат из «Божественной Комедии», а персонажи советского пересыльного лагеря в «Передышке» предстают в виде образов комедии масок. Р.Мелик-Саркисяна интересует литература совершенно другого культурного круга - объектом его исследования становится своеобразный фольклорный жанр, родившийся в той культурной среде, которая оказалась главной жертвой Холокоста – в среде религиозного восточноевропейского еврейства. Речь идет о хасидских притчах (или хасидских историях). Проблема, которую ставит в своей работе автор, чрезвычайно важна для ответа на вопрос: а как этот – самый многочисленный - круг жертв отвечал на вопросы: «Что произошло»? и «Как жить дальше, оставаясь самим собой»? Исследуя фольклорные хасидские тексты, автор предлагает свой вывод: «Но самое странное заключается в том, что после всего этого на лице появляется улыбка. Такая одинокая, бесконечно печальная улыбка, она говорит только об одном – за 2000 лет своего существования мы ничему не научились. Пророки, знамения, бесконечные войны – все это транзитом проходит через наше сознание и уходит в прошлое, растворяется в нем. Мы идем по кругу и не делаем никаких выводов». Это не пессимизм, это скорее вера в то, что нет никакого глобального решения глобальных проблем, не стоит ждать ничего хорошего от великих мира сего. Чудом является обычная жизнь маленького человека и только в ней и можно ожидать настоящего чуда. Даже в самых страшных и безнадежных обстоятельствах. Студенческая часть сборника открывается разделом, посвященным теории и историографии. На философском аспекте проблемы «Холокост и правосознание» концентрируется в своем исследовании И.Новиков. Его работа интересна еще и тем, что относится она к редкой для нашей науки дисциплине – философии права. С точки зрения автора факт Холокоста и шире – факт тоталитарной атаки на основы правосознания - требует пересмотра самых основ этой области философских знаний, сложившихся в общих чертах в XIX веке и не включившей пока опыт века ХХ. Автор пишет: «Холокост и право обычно рассматриваются исключительно в разделенном, обособленном состоянии. Мы ограничиваем право, видя в нем исключительно обслуживающий механизм. Право больше механизма, оно метафизично. Проблема «Холокост и право» - это пример того, как на интуитивном уровне мы создаем практику, опережая разум и теорию». В Холокосте автор видит самое яркое, буквально слепящее проявление того разрушающего право подхода, который он определяет как «концепцию вины a priori». Именно эта идея – вины без причины, «по происхождению» расовому, национальному, классовому и привела в ХХ веке к попыткам разрушить саму метафизику права, его бытийную основу, породила не просто неправовые, но принципиально антиправовые социальные и политические системы. Автор с горечью отмечает существенную черту современной правовой мысли: «Многим может показаться, что изучение целого ряда проблемных моментов права, переосмысление уже сложившихся юридических конструкций и институтов сквозь призму Холокоста есть дело допустимое, но уж точно не определяющее ход развития современной правовой проблематики. Таково мнение многих, причем если одни просто не видят в этом какой-либо научной ценности либо смысла вообще, то другие даже допускают жизнеспособность этого вопроса и отводят ему «соответствующее» место, жаль только, что последнее вне поля видимости и надобности». Результат такого способа мышления – попытки сначала «не замечать» Холокост и другие трагедии ХХ века, потом приуменьшить их значимость («отвести соответствующее место») и, наконец, перейти к прямому отрицанию трагической судьбы жертв тоталитарных режимов и к оправданию палачей. Об этом работы А.Билалутдинова и Е.Каминской. В первой из них автор дает научную классификацию видов исторического ревизионизма применительно к истории Второй мировой войны и Холокоста, выделяя научный («спор историков» в ФРГ) и радикальный, псевдонаучный ревизионизм. Особое внимание уделяется последнему. А.Билалутдинов выбирает самый эффективный способ борьбы с фальсификаторами истории вроде Д.Дьюка или Ю.Графа: он не полемизирует с ними (основательно обосновывая бессмысленность дискуссии с конспирологами и, по сути – сектантами), а подвергает их «творчество» добросовестному анализу, видя в нем специфический феномен социальной мифологии. Существенно, что автор ставит отрицателей Холокоста в некоторый современный общекультурный контекст, выдвигая задачу сопоставления ревизии истории Холокоста и ревизии исторических сюжетов начала Великой Отечественной войны. Такое сопоставление может, на мой взгляд, привести к чрезвычайно интересным результатам. Обратим внимание хотя бы на тот факт, что все ревизионисты Холокоста приходят к той или иной форме оправдания нацистских палачей, а главный из «ревизионистов 1941г.» - В.Суворов, начиная с обличения агрессивных планов Сталина, заканчивает оправданием массовых репрессий и фактической апологией сталинизма. А.Билалутдинов обещает продолжить свое исследование, мне кажется, что результаты могут быть весьма интересными. Работа Е.Каминской посвящена частному, но весьма важному сюжету. По словам автора: «В данной работе рассматривается лишь один аспект огромной проблемы отрицания Холокоста, а именно разнообразные юридические увертки, созданные для оправдания нацистских преступлений, различного рода предложения, направленные на искусственное смягчение, полное устранение наказаний и реабилитацию преступников второй мировой войны». Анализируя работу «адвокатов дьявола» Е.Каминская выстраивает детальную классификацию этих «уверток» и, по средневековой пословице, находит искомого дьявола именно в деталях. Например, замечательно выглядят в сопоставлении два тезиса нацистской адвокатуры: 1. Исполнители ни в чем не виновны, так как исполняли приказы; 2. Организаторы ни в чем не виновны, так как лично никого не убивали. Можно не комментировать. Но самое серьезное и актуальное в работе А.Каминской – это анализ правоприменительной практики российских судов по преступлениям на национальной почве. Здесь у автора оптимизма мало… Последний раздел сборника имеет практическую направленность. В нем выполненные студентами ВУЗов работы, посвященные преподаванию темы Холокоста в школе. Экспликация урока обществознания, представленная Д.Грязевой продолжает серию работ, выполненных по этой тематике в РГПУ им. А.И.Герцена под руководством И.А.Лапиной. Можно только поддержать упорство петербургских методистов и педагогов, вносящих эту тему в курс обществознания. В какой-то степени это практический вывод из размышлений И.Новикова: как и в случае с правом можно сказать, что «Холокост шире обществознания», иными словами, всякое обществознание не опирающееся на факт и опыт Холокоста будет неизбежно архаичным и, как таковое, пройдет мимо сознания школьника. Текст Е.Пашковой фактически имеет соавтора – замечательного учителя литературы из Калининграда С.П.Горбачеву – победителя одного из наших конкурсов. Работа поразительно интересна для любого педагога тем, что вводит нас в творческую лабораторию неординарного учителя, раскрывает методы сотворчества педагога и ученика, показывает то самое искомое всеми методистами «единство воспитательного и образовательного процесса в проектной деятельности учащегося». А если по- человечески: дает нетривиальный ответ на вопрос: как учитель воплощается в творчестве ученика и в его нравственном облике. Сборник получился междисциплинарным. Это естественно, поскольку междисциплинарной является сама проблема. Сборник получился научным: даже то краткое изложение рассматриваемых тем, которое предложено вниманию читателя в предисловии показывает, насколько серьезны и чрезвычайно важны для русскоязычной научной литературы по Холокоста эти работы молодых исследователей. Сборник, как мне кажется, получился интересным. Очень надеюсь, что в этом со мной согласятся его читатели. Работы публикуются в сокращении. Дмитрий Прокудин. Размышления школьников. I. Из истории Холокоста. Перенкова Полина (г. Нижний Новгород) Дилемма гуманистического выбора митрополита Андрея Шептицкого в условиях тоталитарных режимов. О роли митрополита Андрея Шептицкого в истории до сих пор нет единого мнения. В чем же состояла дилемма гуманистического выбора митрополита в условиях тоталитарных режимов того времени? И почему ему до сих пор не присвоено звание Праведника народов мира? В 1963 году Давид Кахана - человек уважаемый, до войны - известный львовский раввин и педагог, в войну - узник Львовского гетто и Яновского концлагеря, после войны - главный раввин израильских военно-воздушных сил и главный раввин в аргентинской столице Буэнос-Айресе, рассказал в "Яд Вашем", что в годы войны его спас митрополит Андрей Шептицкий. Спустя три года Давид Кахана подал в "Яд Вашем" официальную просьбу воздать положенную почесть спасителю. Отдел праведников "Яд Вашем" завел папку за номером 421 - дело о присвоении звания "Праведник мира" украинцу Андрею Шептицкому. Обсуждать его начали в 1967-м. Сегодня 2007-й, успело наступить следующее тысячелетие. Четыре десятилетия гадают: давать звание? не давать? Спаситель - личность значительная: по отцовской линии граф, из семьи галицийских бояр и киевских митрополитов, по материнской линии внук знаменитого польского драматурга А. Фредро, интеллектуал, тремя европейскими университетами обученный философии, теологии и праву, религиозный и народный лидер, глава греко-католической (униатской) церкви Восточной Галиции и президент Украинского национального совета во Львове. В годы войны он и руководимые им священники укрывали евреев, при этом авторитет Шептицкого у нацистов сыграл спасительную роль. Дело совершенно, кажется, бесспорное, но как возмутительно затянулось. В компетентности и беспристрастности тех, кто заседал в Комиссии по Праведникам «Яд Вашем» и в учрежденных по делу А. Шептицкого подкомиссиях, кто определял решение и непосредственно решал, трудно усомниться — каждый с убедительным и удивительным прошлым: член Верховного суда, генерал, дипломат, историк, государственный обвинитель на процессе Эйхмана, раввин, парашютист — командир легендарной Ханы Сенеш, узник гетто, редактор «Энциклопедии Катастрофы», участник восстания Варшавского гетто, автор книги о Катастрофе, партизан... Они собирались для обсуждения дела Шептицкого в 1967 году (дважды), в 1979м, 81-м, 84-м, 90-м и еще, и еще — к середине 1996 года набралось 12 заседаний, а потом опять говорили не раз. Большинством в один голос просителям отказано в присуждении звания Праведника! Политика, Ватикан и Гитлер, христианский антисемитизм и христианская любовь, убийство и спасение - что только не окутывает фигуру митрополита Андрея Шептицкого! Митрополит Украинский, руководитель церкви в Восточной Галиции. Здесь переплелись перед войной разнонаправленные интересы поляков, украинцев и евреев. Украина всегда жила то под Польшей, то под Россией. Крохотный период независимости после русской революции 1917 года выглядел лишь издевкой истории. В 20-30-е годы Восточная Галиция оказалась в составе Польши. Поляки и украинцы пестовали традиционную вражду. Шептицкий и по своему положению главы греко-католической (униатской) церкви, нацеленной на единение поляков-католиков и православных украинцев, и по своему знаменательному происхождению от польки и украинца стоял на сшибке польской великодержавности и украинской самостийности. Духовный вождь украинского национального движения за независимость, он в то же время старался умерить накал борьбы, доходивший до убийств противников, до угроз ему самому, пастырю. Положение осложнялось тем, что во Львове треть населения были евреи. Их веками не любили: ни поляки - хозяева страны, ни украинцы - творцы хмельничины, гайдамацких и петлюровских погромов. В годы становления польского государства при польско-украинских столкновениях каждая сторона громила евреев, обвиняя их в союзе с противником. Шептицкий интеллектуал и гуманист христианского толка, знал иврит, дружил с евреями, он мог устроить у себя концерт еврейского религиозного хора, он встречался с еврейскими деятелями, помогал беднякам-евреям. Обратимся к перечню событий согласно документам и свидетельствам: 22 июня 1941 года. Нападение Германии на Советский Союз. Бомбардировка Львова. Из Кракова во Львов направились шесть украинцев-националистов для подготовки немецкой оккупации; они провели координационную встречу с митрополитом А. Шептицким. 30 июня 1941 года. Во Львов входят немецкие войска и сформированные немцами из 700 бежавших к ним украинских националистов батальоны «Роланд» и «Нахтигаль». Приветственные плакаты на улицах города заканчиваются призывами: «Бейте жидов и большевиков! Да здравствует Адольф Гитлер! Да здравствует Степан Бандера!» В городе находится 160170 тысяч евреев. 30 июня — 3 июля 1941 года. Начало уничтожения евреев Львова украинцами — «Тюремная акция». В погромах на улицах и в тюрьмах погибло около семи тысяч евреев Львова. 30 июня 1941 года. К Шептицкому пришел его личный друг и главный раввин Львова профессор И. Левин с просьбой повлиять на украинских убийц: «Спасите тысячи жизней!» Шептицкий выразил надежду, что толпа скоро успокоится, и предложил Левину личное спасение в его резиденции. Левин отказался, на обратном пути был схвачен на улице, избит и затем убит в тюрьме после публичных пыток. 1 июля 1941 года. Митрополит Шептицкий публикует обращение к народу: «Мы приветствуем победоносную немецкую армию, которая освободила нас от врага». Он призвал украинцев быть верными Богу и правительству новой Украины во главе с Я. Стецько. Июль 1941 года. Шептицкий встречается с руководителем ОУН (Организация украинских националистов) С. Бандерой и, как глава церкви, дает согласие на борьбу бандеровцев с большевиками. Евреев в те дни не отличали от большевиков. 25 июля 1941 года. Первый из «Дней Петлюры» — трехдневного погрома, в котором убито примерно 2000 евреев. Львовское радио передает призыв митрополита Шептицкого к населению помогать немецким властям; крестьян митрополит просит обеспечивать немецкую армию продуктами в благодарность за избавление от большевистского ига. Август-октябрь 1941 года. Создание трудовых лагерей и облавы на евреев, высылаемых в эти лагеря. Начало уничтожения евреев Львова в Бельцском и Яновском лагерях. 23 сентября 1941 года. Письмо Шептицкого Гитлеру: «Как глава украинской греко-католической церкви я передаю Вашему превосходительству мои сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины — златоглавым городом на Днепре Киевом... Я буду молить Бога о благословении победы, которая явится залогом длительного мира для Вашего превосходительства, германской армии и германской нации. С особым уважением Андрей граф Шептицкий, митрополит». 8-15 октября 1941 года. Выделение в городе «еврейского квартала» и переселение в него, сопровождающееся уничтожением 5000 евреев. 15 ноября 1941 года. Шептицкий пишет архиепископу Б. Твардовскому: «Безнаказанно действуют большевики-партизаны и жидовские банды». 14 января 1942 года. Шептицкий во главе группы националистических руководителей подписывает письмо Гитлеру: «Мы заверяем Вас, Ваше превосходительство, что руководящие круги на Украине стремятся к самому тесному сотрудничеству с Германией, чтобы объединенными силами немецкого и украинского народа... претворить в жизнь новый порядок на Украине и во всей Восточной Европе». Февраль 1942 года. Шептицкий в письме рейхсфюреру СС Гиммлеру выражает сожаление по поводу обращения немцев с местным населением, особенно с евреями, и протестует против использования украинцев в антиеврейской деятельности. (С. Редлих, израильский историк, пишет в 1989 году: «По меньшей мере три свидетеля утверждают, что видели письмо Шептицкого Гиммлеру, однако мы не располагаем ни оригиналом, ни копией текста». Сам Шептицкий позднее в письме папе римскому также упоминает, что писал Гиммлеру). Март 1942 года. Уничтожение в лагере Белжец 12 тысяч львовских евреев. 24 июня 1942 года. Уничтожение во Львове 6-8 тысяч евреев, которым прежде разрешили жить вне «еврейского квартала». 10-29 августа 1942 года. «Большая акция», уничтожено около 60 тысяч евреев. 29-31 августа 1942 года. Письмо Шептицкого папе римскому Пию XII: «Немецкий режим, может быть, злее большевистского, он поистине дьявольский. Нет дня, чтобы не происходили наистрашнейшие преступления... Евреи их первые жертвы. Число евреев, убитых в нашей маленькой стране, вероятно, превышает 200000... Власти поначалу пытались сфабриковать документы, которые могли бы доказать, что авторами убийств были местные жители или полицаи. Но с течением времени они начали убивать евреев на улицах на глазах всех людей и без всякого стыда... Я протестовал пастырским посланием против убийств, послание было конфисковано, но прочитано пять или шесть раз на собраниях священников... Я также протестовал в письме, адресованном Гиммлеру, и пытаюсь повлиять на молодежь, чтобы не записывалась служить в полиции, где придется действовать против собственной совести...». 24 августа 1942 года. Шептицкий публикует разрешение крестьянам по воскресеньям и праздникам работать и не поститься, чтобы собирать урожай для немецкой армии. 7 сентября 1942 года. Часть «еврейского квартала» ограждена стеной и объявлена еврейским гетто. Сентябрь 1942 года. Шептицкий принимает беглецов из гетто, сыновей раввина И. Левина, Курта и Натана, а также сыновей раввина К. Хамейдеса, Герберта и Леона, после чего священники митрополита скрывают их до конца войны. Шептицкий пишет письмо римскому кардиналу Тиссерану, в котором снова недоволен использованием украинцев в полиции для «развращающих душу действий». Ноябрь 1942 года. Шептицкий публикует пастырское послание «Не убий», в котором напоминает пастве об известной библейской заповеди. В послании нет ни слова о евреях. 18-23 ноября 1942 года. Вывоз около 15 тысяч евреев из гетто на уничтожение в лагерях Белжец и Яновский. 5 декабря 1942 года. «Декабрьская акция» по уничтожению евреев. 1 января 1943 года. За полтора года оккупации истреблено примерно три четверти львовских евреев. 5-7 января 1943 года. Около 10 тысяч евреев отправлено на уничтожение. Зима 1943 года. Еврейка Цецилия Стерн-Абрахам и ее дочь Лилит получают убежище сначала во дворце Шептицкого, затем в монастырях и приютах его епархии. Начало марта 1943 года. 2000 евреев отправлены на уничтожение. Весна 1943 года. Бежавший из Яновского лагеря раввин Д. Кахана скрывается до конца войны в резиденции митрополита А. Шептицкого. Прежде того Д. Кахана переправил А. Шептицкому еврейские книги и религиозные реликвии, они также были спрятаны. Жена и дочь Д. Кахана спасаются в других местах священниками униатской церкви. 17 марта 1943 года. «Акция отмщения» за убийство эсэсовца предположительно евреем. Убито около 1000 евреев. Апрель 1943 года. Акция уничтожения еврейских полицейских и их семей. Шептицкого посещают высшие чины СС и руководитель германской разведки адмирал Канарис, чтобы заручиться поддержкой в деле создания украинской дивизии СС «Галичина». Шептицкий проявил заинтересованность в создании дивизии. Он назначил старшим священником дивизии своего приближенного Лава и поручил епископу Иосифу Слипому провести церемонию присяги. Май 1943 года. Убито 6000 евреев. 16 мая 1943 года. Дивизия СС «Галичина» приведена к присяге. Желающих вступить в нее оказалось больше, чем требовалось. До отправки на фронт дивизия в течение года выискивала и уничтожала в городе и окрестных лесах сбежавших от казней евреев. 2-16 июня 1943 года. Акция «окончательной ликвидации». Убито 20 тысяч евреев. Львов объявлен «юденфрай» — свободным от евреев. 22 июля 1944 года. Во Львов вступает Советская армия. К 21 сентября в городе и окрестностях обнаружено 3400 евреев, в том числе менее 100 детей. Уничтожено 98 процентов львовских евреев. 1 ноября 1944 года Андрей, митрополит Галицкий, умер. Похороны состоялись в воскресенье 5 ноября, гроб был положен в крипте Собора Св. Юра. Был венок и от Советской власти. Весь период оккупации Шептицкий и его священники укрывали евреев. А ведь митрополиту Шептицкому в 1941 году было 76 лет, и он парализован почти полностью, двигаются только голова и, по некоторым сведениям, кисть правой руки. Помимо указанных выше известны имена спасенных Одеда Амаранта, Адама Ротфельда (Червонский в годы войны), Иосифа и Анны Подошиных и их сына Людвика. Спасено еврейских детей от 50 до 150, по данным очевидцев, а по газетным и книжным публикациям — несколько сот (у некоторых смелых авторов — тысячи). Эти факты и стали предметом обсуждений историков, юристов, журналистов, бывших узников, общественников... Противоречивость фигуры Шептицкого особенно видна в факте поддержки на определенном этапе немецкой власти. Необходимо учитывать, как все было изначально, и как поведение Шептицкого изменилось через определенный промежуток времени. Риск при спасении является одним из необходимых условий подвига Праведника. Но уж очень нужен был немцам Шептицкий, именно он, а не другие украинские националистические лидеры, вроде Бандеры или Стецько, которых они арестовали. Не зря почти на поклон ездил к митрополиту сам адмирал Канарис, главнейший гитлеровский разведчик, когда решалась задача вовлечения украинцев в армейские соединения. Шептицкий оправдывал ожидания нацистов, подпирал всем своим авторитетом их военные усилия - кто режет курицу, несущую золотые яйца?.. Другим условием являются, как сказано в Положении о Праведниках, активные действия при спасении. Митрополит вел переговоры, принимал ответственные решения - деятель, а не заморенный инвалид. И в спасении евреев, надо думать, он не больной и полуотсутствующий свидетель, а инициатор и распорядитель. Но, соглашаясь с достаточной его активностью при спасении, тут же и оказываешься перед невозможностью снять с него в связи с немощностью ответственность за поддержку убивающего евреев режима. Создание "Галичины" - глыба на пути к Праведничеству Шептицкого. Это не 1941 год, когда выступление Шептицкого можно объяснить наивным представлением о нацистах-"освободителях". Уже позади: арест немцами первого украинского правительства, прихлопнувший мечту о независимой Украине; реки еврейской крови; такие толпы украинцев-охотников в палачи, что Шептицкий боится массового растления душ увлекающихся хлопцев. О том его тексты-протесты, и ненайденные, и опубликованные, - все бумаги 1942 года. А в 1943 году, все уже зная и переживая, митрополит безоговорочно поддерживает создание еще одного скопища убийц, которые будут, как ясно по предыдущему опыту, поливать еврейской кровью ростки "нового порядка" и губить гадким занятием собственные христианские души. "СС" и "Христос" - слова несовместные, тьма и свет, а пастырская рука осеняет убийство крестом. Рука Праведника? Политика. Шептицкий, митрополит и президент Национального совета. Он народный вождь, и он в гуще величайшей войны. Как ему без политики охранить своих верных? Он старался. Кланялся Гитлеру, а пришлось - так и безбожному Сталину. В 1944 году, сразу после входа во Львов Советской армии, Шептицкий отправил Сталину поздравительное послание, а затем и делегацию, которая "верноподданнейше" посетила московскую патриархию, Верховный Совет и НКВД - всех почтила, душу свою скрепя, беду от клира отводя. От гитлеровцев Шептицкий своих украинцев и поляков, в общем, уберег. Из 5200 тысяч украинцев и поляков Восточной Галиции войну пережили 4730 тысяч (91,2 процента). А евреев выжило тысяч десять-пятнадцать из 570 тысяч - примерно два с половиной процента. За каждой цифрой политика. В XX веке политикой повязаны все и всё. Пронацистская политика Шептицкого не позволяет ему, пособнику убийства, стать Праведником. Вслед за смертью Шептицкого сталинская власть, сопроводив его гроб лицемерным венком, тут же рассовала по тюрьмам-лагерям его священников и монахов, включая спасителей евреев (среди них брат митрополита Климентий, член его посольства в Москву). Историческое пространство не является линейным, а потому все без исключения «линейные» идеологические конструкции несостоятельны. ХХ век подорвал естественную биполярность добра и зла. Он породил тоталитарных близнецов — два полюса зла, каждый из которых попеременно облачался в одежды добра. Настоящий полюс добра был тогда рассеян между их жертвами — умирал в муках от голода в 33-м, стенал в застенках ГУЛАГа и гестапо, задыхался в газовых печах нацистских концлагерей. Шептицкому суждено было оказаться как раз между этими громадными тоталитарными динозаврами, которые поначалу дружно размежевали свои зоны охоты, а потом и сами сцепились в кровавом поединке. В этой глобальной турбулентности зла митрополит Шептицкий стремился, прежде всего «не дать сильным погубить человека» и направить верующих на исполнение Божьих законов. Логические разногласия мира, в котором мы живем, лежат в самой его сути. Поэтому обязанностью человека является непрерывная динамика — каждый раз сверяться с нравственным компасом и решать дилеммы нравственного выбора. Именно это всю свою жизнь и делал митрополит Андрей Шептицкий. Таким образом, он являлся отражением дилемм сосуществования евреев и украинцев в Галичине в трудные для обеих наций времена. И это необходимо тщательным образом изучать, чтобы постичь полную историческую картину, чтобы понять, что означала моральная ответственность человека тогда и как мы должны понимать ее сегодня, чтобы понять проблематику общего существования на этой земле – в прошлом и настоящем, для углубления взаимопонимания, для борьбы против проявлений антисемитизма. *** Ситковская Гражина. (г.Новогрудок, Беларусь). Как погибла половина жителей моего города. Холокост в Новогрудке. Когда заходит речь о Холокосте, часто возникает вопрос: почему евреи не боролись за свою жизнь, почему они не сопротивлялись? Подобного рода вопросы отражают незнание фактов и реальной обстановки, в которой оказались евреи в годы войны. В действительности довольно часто евреи, обреченные гитлеровцами на полное истребление, сопротивлялись нацистам, участвовали в вооруженной борьбе против оккупантов и боролись за свою жизнь другими способами. Я решила изучить историю евреев Новогрудка более подробно, так как во время оккупации в Новогрудке погибло около 11 000 евреев, существует много мест, где были похоронены эти мирные люди, которые стали жертвами фашизма. Новогрудок был оккупирован фашистской Германией с 4 июля 1941 г. по 8 июля 1944 г.. Еврейское население в городе до войны составляло около 6000 человек. Остальные горожане были белорусы, поляки и татары. Когда немцы захватили Новогрудок, они сразу ввели анти-еврейские законы. Евреи должны были носить жёлтые латы на груди и на спине. Все евреи в возрасте с 12 до 60 лет должны были работать. Они были лишены всех гражданских прав. Также им запрещалось ходить по тротуарам. Многие очень тяжело переживали это унижение. Они сразу стали людьми второго сорта. Если, например, еврея кто-нибудь обидел, украл что-нибудь у еврея, ему некуда было пожаловаться. Это было ужасно, ведь каждый человек должен иметь право на защиту, право на человеческую жизнь. 26 июля 1941 немцы собрали людей на площади и провели отбор. В процессе отбора они выбрали 50 евреев и расстреляли их. Это было начало Холокоста в Новогрудке. Я прочитала воспоминания Иегуды Слуцкого. 26 июля 1941 года, утром, город был окружён полицией. Глава еврейского совета ходил из дома в дом и приказывал собираться и выходить всем на площадь. Вот он пришёл в дом Иегуды и вызвал Иегуду, его отца Давида и брата Мулика на площадь. Когда они пришли на площадь, то увидели, что всё вокруг было окружено вооружённой полицией. Всем приказали стать в длинные ряды. Немец начал отбор. Он отправлял людей направо и налево – на смерть или на жизнь. Таким образом, собралась группа, состоящая из 50 человек. Отбор закончился, и немецкий командир отдал приказ взять 10 человек из группы 50 и поставить их напротив 10 вооружённых немцев. Затем он приказал стрелять. Это было ужасное зрелище. Ни в чём не виноватые люди не понимали, почему их расстреливают. Они не сделали ничего плохого. Так, по 10 человек, немцы расстреляли всех 50. На площади пролилось много крови. Люди вокруг стояли в шоке и смотрели. И, наверное, каждый стоял в ожидании, что он станет следующим. Еврейским женщинам было приказано вымыть кровь с вымощенной булыжниками площади. Это было еще ужаснее. Ведь немцы даже не задумывались о чувствах. Возможно, это была кровь кого-то близкого, родного. Возможно мужа?! Или сына?! Иегуда тоже стоял и смотрел, как убили его отца и брата. Потом пригнали подводы и приказали погрузить тела убитых и отвезти на еврейское кладбище. Он похоронил своего отца и брата, при этом, его самого избили. Что может быть ужаснее, чем стоять и смотреть, как расстреливают твоего отца или брата? И быть не в силах помочь родному человеку. После прочтения воспоминаний Иегуды Слуцкого я была глубоко поражена трагедией евреев моего города. Я знала от дедушки, что ситуация была трудной во время войны, но я не могла представить, что жители моего города прошли через такую катастрофу. Это место называется Скрыдлево. Моя школа заботиться об этой могиле. 18000 людей, похороненых здесь, были людьми разных национальностей, но сейчас они все в одной могиле. А ведь эти люди ни в чём не виноваты. Они родились, чтобы жить, создать семью, благополучие. И они все хотели быть похоронены достойно, а не так, как это сделали немцы. Я прочитала воспоминания Эшки Левин. В то время ей было 15 лет. Она, её отец и братья хотели бежать из города, когда всех начали сгонять в гетто, но окраины Новогрудка патрулировали немцы и белорусские полицейские. Ее братьев схватили и убили. Также немцы убили собаку и бросили ее в общую яму. Старшему брату Исраэлю было 18, а младшему Арону - 14. Остальная семья попала вместе с другими в суд. Это – большое здание на улице Минской, в войну она называлась Кореличской. Во дворе суда проводили отбор, после которого люди, обречённые на смерть, уже не могли вернуться к жизни. Пятнадцатилетняя Эшка набралась смелости. Она подошла к немецкому начальнику, обняла его руками за шею и попросила подарить ее семье жизнь. Она сказала, что её отец был книгопереплётчиком и мог бы пригодиться на службу. Тогда немец сказал: «Книгопереплётчик, подойди!» Но отец растерялся и подошёл без матери и сестёр. Человек был потрясен. Им владел страх быть убитым. Он находился в ожидании смерти. Мама и сёстры Эшки остались во дворе суда. Их вместе с остальными людьми расстреляли. Эшка и ее отец были единственными из собранных во дворе суда евреев, кто остался в живых таким образом. Я думаю, что пятнадцатилетняя Эшка, которой было столько же лет, сколько мне сейчас, действовала очень отважно. Я не знаю, смогла бы я так же. Я восхищаюсь ею. Она рисковала собой, чтобы спасти свою семью. Ведь она действительно своими действиями смогла спасти…хотя бы своего отца и остаться в живых сама. Только около 1500 евреев остались в живых. Их перевели на Пересеку, где было открыто гетто. Каждый день они должны были работать. У них было 2 мастерские: мастерская для портных и столяров в суде и ещё каждый день отправляли на строительные работы в недостроенные советские казармы. Вся работа, которую выполняли евреи, проходила под чётким надзором и сопровождалась избиваниями. Их всех плохо кормили, не давали возможности помыться, нормально поспать. Жили они в одноэтажных деревянных домах по 50 человек в каждом, где не было даже света, а иногда и пола. А спали они на деревянных нарах, построенных в два или в три этажа. 8 августа 1942 г. немцы и литовская полиция проводили очередную акцию расстрела в гетто на Пересеке. Накануне они перевели специалистов и их семьи в суд, но приказали всем построиться, чтобы отделить детей. Немцы ходили между рядами и забирали детей. Они обыскивали чердаки и подвалы, и вытаскивали тех, кого нашли. Они бросали их на грузовики и вывозили к ямам возле деревни Литовка. После этого расстрела в гетто на Пересеке только 500 евреев остались живыми. Они прожили совсем недолго, гетто было ликвидировано 4 февраля 1943 г.. И ещё 500 специалистов оставалось в гетто в суде. 7 мая 1943 г. был день последнего расстрела в суде. В тот день погибли 250 человек. Остальные решили бежать. Они решили строить туннель, чтобы бежать. Это был грандиозный план побега, учитывая то, что у них не было возможностей для строительства, таких как сейчас. Они не имели сил, рабочих инструментов, за ними надзирала полиция. Но всё же, побег – это хоть какой-то шанс спастись, какая-то возможность остаться в живых. Я узнала об этом из воспоминаний Елияху Берковича. «Это было фантазией, но фантазия вскоре стала реальностью. Когда план был готов, Берл Йоселевич и Якубович были назначены главными. Работа была начата с большим энтузиазмом и в строгом секрете. 50 молодых мужчин были выбраны на работу. Каждый день каждый мужчина должен был работать 2 часа в шахте. Рыть туннель начали из барака, в котором жили. Одной из первых проблем было, как доставать землю из туннеля. 60 мужчин сидели через каждые несколько метров. Земля передавалась в маленьких мешках от одного к другому и транспортировалась на чердак. Вскоре чердак был заполнен. Тогда были построены двойные стены, и землю прятали между стен. Общение происходило на языке жестов. 2 или 3 метра вырывали ежедневно. Вскоре возникла техническая проблема – вытаскивать землю на большое расстояние. Столяр из Дятлова сделал 2 платформы на рельсах. Следующей проблемой были нехватка воздуха и темнота. Были сделаны керосиновые лампы, но они не работали без воздуха. Лионке Партной сделал трубочки и вставил их одним концом наружу, а другим в туннель. Это решило проблему снабжения воздухом. В это время туннель был 60 сантиметров в ширину и 70 сантиметров в высоту, и 1 метр под землёй. В туннеле был проведён электрический свет. В начале сентября 1943 туннель был 250 метров длиной. Мы решили бежать, как только будет возможность. Проблема была, кто будет бежать первым, а кто последним. Каждый хотел быть первым. Ведь у первого больше возможностей остаться незамеченным и успеть убежать. Каждому был дан листок с именем того, кто шёл впереди. Несколько людей с оружием стояли у выхода и несколько людей стояли у входа. Мы решили бежать в воскресенье». План был осуществлен успешно 26 сентября 1943 г. Эти люди смогли противостоять смерти. Строительство туннеля было их единственным шансом спастись. Люди, измученные голодом, физически бессильные строили туннель. Ведь если бы они не решились на побег, то неизвестно, что бы стало с ними. Скорее всего, их бы тоже расстреляли. Мы знаем сейчас, насколько всё было тогда на грани жизни и смерти. В данной ситуации риск – это последняя попытка выжить. Ведь терять было нечего. Около 150 человек из тех, кто бежал, спаслись. Холокост в Новогрудке унёс более чем 11000 жизней. Но новогрудские евреи не всегда послушно умирали. Они продемонстрировали способность противостоять смерти, построив туннель и организовав успешный побег. Я восхищаюсь этими людьми. В них было столько мужества и желания жить! В них была способность бороться с физическим и психологическим бессилием. *** Борохов Рахель.(г.Иерусалим. Израиль). Холокост в Березе-Картузской. Береза - Картузская – некогда маленькое еврейское местечко близ восточной границы Польши. До 1919 года оно находилось на территории России и РСФСР. С 1920 до 1939 года оказалось в составе Польши, а в начале Второй Мировой войны было присоединено к территории Советского Союза. Сегодня г. Береза находится в Брестской области Республики Беларусь. Береза была одним из многочисленных еврейских местечек, расположенных на территории Восточной и Центральной Европы. Известность местечко получило, в основном, из-за концентрационного лагеря, который был построен польскими властями на его территории и предназначался для политических заключенных, по большей части, коммунистов. Сидел в нем и украинский националист С. Бандера. Этот лагерь существовал до начала Второй Мировой войны. Тогда в городе проживало 4500 евреев. Все, что было типично для восточно-европейского еврейского местечка: синагоги, благотворительные организации и фонды, школы и больницы – все это было и в Березе. В «новое время» появились новомодные веяния: различные молодежные сионистские движения и партии, школы, где преподавание велось на идише и иврите. Следа не осталось от всего этого … Все было разрушено, все уничтожено… В лесу на Бронной Горе, где когда-то еврейская молодежь отмечала Лаг ба Омер, разжигая костры и соревнуясь в стрельбе из лука, нацисты собрали более 50. 000 евреев из окрестных городов и местечек. Среди них были и почти все евреи из Березы. Там их расстреляли: мужчин, женщин, детей, всех – от глубоких стариков до грудных младенцев. Ничего сегодня в Березе не напоминает о когда-то существовавшей здесь еврейской жизни. Лишь немногие из жителей местечка уцелели. Некоторые репатриировались в Палестину или переехали в другие места еще до начала Катастрофы, некоторые выжили в концентрационных лагерях, находившихся в Европе. Все остальные погибли. Ничего не осталось… Но осталась человеческая память; память тех, кто выжил, кто не забыл. Эти люди возвращаются мыслями, чувствами в прошлое, и мы можем увидеть ту Березу, которой уже давно нет, их глазами, через призму их воспоминаний. Вот что пишет о Березе одна из жительниц местечка, Пнина Гольдберг: «Я закрываю глаза и вижу внутренним взором все местечко: дома, сады, улицы и людей, которые жили там. Все друг друга знали. Это было типичное еврейское местечко, хотя жили там и русские, и поляки, правда, их присутствие не очень ощущалось, так как жили они на окраинных улицах, а не в центре. В нашем местечке не было биржи труда, но существовала благотворительность, нуждающимся оказывалась помощь. В местечке была организация под названием «Линат цэдек», которая занималась множеством различных вещей. Например, к концу зимы лед складывали в погреб, там хранили на случай, если какому-нибудь больному понадобятся примочки, обеспечивали больных также необходимыми лекарствами. Была в местечке «касса взаимопомощи», в которой можно было получить беспроцентную ссуду. Опекала община и семьи, которые оставались без источника дохода. Например, жил в местечке старый резник с двумя дочерьми-вдовами и их детьми. Резник умер, и семья осталась без кормильца. Община позаботилась о том, чтобы внука резника, молодого парня, обучили ремеслу деда, дабы он смог обеспечить всю семью. Четыре школы работали в нашем местечке. Одна – польская, субсидируемая властями, и три еврейские. Кроме того, многие учились на дому. Несмотря на то, что в польской школе можно было учиться бесплатно, евреи крайне редко отправляли туда своих детей. Было в нашем местечке и четыре синагоги. Когда я думаю обо всем этом, то мне трудно поверить, что жители местечка занимались работой всех этих общественных учреждений со всеми их многочисленными проблемами совершенно бесплатно, как сейчас говорят, «на общественных началах». Я до сих пор чувствую себя в неоплатном долгу перед ними…». А это отрывок из воспоминаний другого жителя местечка, Натана Шапиро: «В 1882 году городским главой Березы был избран Барэль Рибак. Затем он избирался еще девять раз подряд. Рибак оставался на этой должности до 1915 года, когда в местечко вошли немцы… В сложных случаях Рибаку оказывал помощь его зять Шимшон-Давид Шапиро, который был одним из образованнейших людей в местечке. С помощью Шапиро и на деньги Израиля Гринберга (мой прадед – Р.Б. ), одного из самых богатых евреев в Березе, в 1905 открылась в местечке новая еврейская школа, в которой изучали русский язык. В этой школе учились 120 детей, девочек и мальчиков. С помощью этих же двоих жителей местечка, Шапиро и Гринберга, в Березе была основана в 1909 году первая касса для выдачи ссуд и хранения сбережений, то есть, по сути, первый банк. Шапиро собрал библиотеку, где были книги на русском языке, идише и немецком – и для многих молодых людей она стала любимым местом досуга. В феврале 1919 г. Береза была завоевана поляками. Нафтали Левинсон, упоминавшийся выше, был назначен заместителем городского головы, а мэром стал Йехиэль-Нисан Закхейм, зять Шапиро, исполнявший эти обязанности в течение десяти лет (до своего отъезда из местечка), на протяжении которых ревностно пекся об еврейских интересах. Он был успешным дельцом и щедро тратил деньги на благотворительность. В 1939 году Закхейм вернулся в Березу, активно включился в общественную жизнь, а во время нацистской оккупации всемерно старался облегчить жизнь евреев в гетто. Он предвидел трагический конец евреев и вместе со своей женой, еще несколькими родственниками и руководителями общины покончил с собой в ночь перед ликвидацией гетто. Из его детей выжили двое сыновей. Оба – прекрасные инженеры. Они были участниками еврейского подполья во Франции и героически сражались до конца войны. В 1939 г., незадолго до начала Второй Мировой войны, в лагерь в Березе отправили большую группу евреев, которых обвиняли в спекуляции и взвинчивании цен. Евреи были посажены в лагерь вместе с женами. Здесь же оказались и немцы из Силезии, обвиненные в анти - польской пропаганде. Со временем в лагере собралось около 7000 человек, среди них – 500 женщин. 200 полицейских охраняли лагерь. Заключенных в лагере подвергали жестоким пыткам. По католическим праздникам узников заставляли чистить центральную улицу, ведущую к церкви. Конные и пешие охранники сторожили заключенных и следили за исполнением работы. Чистить улицу надо было очень быстро, так как вслед за работающими по улице мчалась телега, в которую были тоже впряжены узники, и надо было успевать забрасывать мусор в телегу. Заключенные, которых освобождали, боялись рассказывать кому-либо о том, что происходит в лагере, так как опасались, что могут вернуться сюда, и тогда охранники отомстят им за болтливость. Даже в левых либеральных изданиях ни слова не было написано об этих ужасах. Перед немецким вторжением, 17 сентября 1939 г., охрана бежала из лагеря. 18 сентября 10 добровольцев из числа жителей местечка, на которых возложили ответственность за лагерное имущество, вошли в лагерь и объявили заключенным, что те свободны. Но узники не поверили в свое освобождение, подумав, что это провокация охранников. И только, когда женщины-узницы, оказавшиеся решительнее, ворвались в лагерь и начали искать своих мужей, заключенные поспешно оставили лагерь. В 1944 году, уходя из Березы, нацисты сожгли все здания и в лагере, и в местечке. И еще долго оставались нетронутыми развалины лагеря, напоминая о страданиях его узников. Но тогда, в 1939 году, во время ликвидации польского концлагеря никто даже не подозревал, что предстоит пережить, какую чашу страданий придется испить вскоре еврейской общине Березы. Вот что рассказывают об этом уцелевшие жители местечка. 22 июня 1941 года немцы напали на Советский Союз. На следующий день они были уже в Березе. Началось все с экспроприации еврейского имущества. Через несколько дней после немецкого вторжения, 26 июня, была сожжена синагога «Кадиша»; огонь перекинулся на жилые кварталы, сгорели многие жилые дома. Главными «составляющими» жизни евреев Березы в то время были голод, болезни, и отправка на принудительные работы. 25 мая 1942 г. в Березу пригнали евреев из Сельца и других еврейских местечек в округе. В июле 1942 года было создано еврейское гетто, которое разделили на две части. В гетто №1 поместили трудоспособных евреев; в гетто №2 - всех остальных. 15 июля 1942 года нацисты окружили «непродуктивное» гетто №2. Узникам объявили, что их переводят в Белосток. Они были отправлены на железнодорожную станцию, а оттуда их перевезли в лес на Бронной Горе и расстреляли всех рядом со рвами, которые были заранее выкопаны. Только двум евреям удалось убежать с места расстрела и пробраться в гетто №1. Они рассказали жителям гетто о произошедшем. Многие жители гетто попытались убежать в окрестные леса, но большинство из них были убиты местными крестьянами. 15 октября 1942 года гетто №1 было окружено. Жителям сообщили, что их отправляют на работы в Россию. На этот раз евреи не поверили немцам. Они подожгли все, что оказалось у них под руками. Огонь распространился на жилые кварталы гетто. Члены юденрата покончили с собой. Многие евреи были убиты на улицах гетто. Около 1800 евреев были вывезены за пределы местечка и там расстреляны. Бронная Гора упоминается в «Черной книге», которую составили Илья Эренбург и Василий Гроссман. В ней приведена выписка из акта комиссии, занимавшейся расследованием преступлений фашистов на советской территории: «По заранее подготовленным планам немецко-фашистскими захватчиками в районе Бронная Гора, в 400 метрах северо-западнее станции Бронная Гора в мае и июне 1942 года начала производиться копка могил на площади 16800 кв. метров. Для копки могил немцы мобилизовали граждан из прилегающих деревень Березовского района. Использовалось от 600 до 800 человек в день. Для быстрейшего окончания работ немцами были применены взрывчатые вещества, как-то: тол и снаряды. По окончании копки могил, в середине июня 1942 года немцы начали доставлять эшелонами по железной дороге на станцию Бронная Гора советских граждан различных национальностей – русских, белорусов, евреев, поляков, мужчин и женщин – от грудных детей до глубоких стариков. Вагоны прибывших эшелонов сопровождались специальным конвоем немцев в форме СД и СС. Вагоны прибывали из различных мест Белоруссии, со станции Береза, Брест, Дрогочина, Янов, Города и других. Доставка советских граждан в район Бронной Горы производилась также и пешим порядком. Вагоны прибывших эшелонов были крайне переполнены, в результате чего среди измученных граждан находились и мертвые. Прибывшие эшелоны подавались на ответвление железной дороги, которая подходила к военным складам на расстояние 250 метров от центральной железной дороги, станции Бронная Гора. Эшелоны останавливали возле заранее подготовленных могил, после чего производили разгрузку вагонов на заранее подготовленной площадке, обнесенной колючей проволокой. При разгрузке вагонов людей заставляли раздеваться догола и сбрасывать одежду в кучу, после чего по узкому коридору из колючей проволоки отводили к ямам и по лестницам спускали в ямы, заставляя ложиться лицом вниз, вплотную друг к другу. После заполнения первого ряда, немцами в форме СС и СД производился расстрел из автоматов. Таким же образом располагали второй и третий ряды, до полного заполнения могилы. Все эти мучительные действия сопровождались душераздирающими криками мужчин, женщин и детей. После полной разгрузки эшелона и расстрела граждан одежда и вещи последних сгружались в вагоны и отправлялись в неизвестном направлении. Подача эшелонов на площадку, где производился расстрел, и отправка обратно производились и строго контролировались начальником станции Бронная Гора – Хейлем и дежурными по станции Пикэ и Шмидтом. Все трое по национальности немцы. В целях сокрытия следов преступления, совершенных в районе Бронная Гора, немцы расстреляли все гражданское население (более тысячи человек), проживавших на территории бывших военных складов. С июня по ноябрь 1942 года немцами в районе Бронная Гора расстреляно более 30 тысяч мирных советских граждан». К счастью, не все жители Березы погибли. Некоторым удалось спастись. Большинству их них удалось добраться до Израиля. Там они нашли друг друга. Ежегодно выходцы из Березы собираются и делятся своими воспоминаниями. Многие из этих воспоминаний вошли в книгу «Береза – Картузская », изданную на иврите и идише. В этих воспоминаниях оживают давно погибшие люди. Они будут «вечно живыми», пока живет память о них. Я родилась в Израиле, в Иерусалиме. До недавнего времени не слышала ни о Березе, ни о Бронной Горе. Как-то на глаза мне попался старый альбом с фотографиями, привезенный из Петербурга. На многих из фотографий стояла надпись: «Береза - Картузская». Так я впервые увидела своего прапрадеда Израиля Хаймовича Гринберга, имя которого упоминается в мемуарах жителей Березы. Желание узнать побольше о жизни тех людей на фотографиях привело меня в библиотеку музея Катастрофы Яд Вашем, где я и обнаружила книгу воспоминаний жителей Березы. II. Нееврейские жертвы Холокоста. Ганжа Иван, Радионов Сергей (п.г.т. Новотроицкое, Украина). Трагедия цыганского народа в годы Второй мировой войны. Параимос (или Пораймос, на цыганском языке «пожирание») — политика геноцида цыган в нацистской Германии; термин создан самими цыганами и в конце XX века становится международным. Параимос стоит в одном ряду с Холокостом. Статистических исследований Параимоса крайне мало, итоговые данные по погибшим людям сильно разнятся (от десятков до сотен тысяч человек). Целью данной работы стало исследование проблемы Параимоса на примере судьбы цыган юга Украины в годы Второй Мировой войны. Историография. Теме геноцида цыган посвящено много работ и наиболее полно проблему историографии Параймоса рассматривает Михаил Тяглый в своей работе «Чингене – жертвы Холокоста. Нацистская политика в Крыму в отношении Цыган и евреев, 1941 – 1944 гг. Первой из научных работ, которая привлекла внимание исследователей Второй мировой войны к проблеме нацистского геноцида цыган, была в 1951 г. статья Филиппа Фридмана «Уничтожение нацистами цыган – нацистский геноцид «арийского народа». Общественное звучание проблема истребления нацистами цыган получила лишь с середины 1960-х гг. благодаря усилиям Симона Визенталя, который в 1965 г. собрал и передал документы об этом в Центральное бюро по расследованию нацистских преступлений в Людвигсбурге. В изданных на сегодняшний день исследованиях содержится рассмотрение преследований цыган в Германии и Австрии, анализ того, как происходила трансформация нацистского подхода к цыганской проблеме от использования «социальных» к использованию «расовых» критериев руководством Рейха, описание депортаций цыган в концентрационные лагеря и в лагеря смерти. Есть работы, посвященные судьбе рома в период Второй мировой войны во Франции, Румынии, Хорватии. Вместе с тем, сравнивая уже имеющиеся подходы, мы обнаруживаем разногласия по концептуальному вопросу о том, являлся ли Пораймос феноменом, сопоставимым с Холокостом? Иными словами, было ли уничтожение цыган тотальным, расово-идеологически обусловленным, осуществлявшимся на основе расовой идеологии и выполнявшимся повсеместно в соответствии с имевшимся заранее намерением и оформленным затем планом, с использованием мобилизованных для этого технических ресурсов и административных звеньев различных уровней, работавших для достижения одной цели? Являются ли рома жертвами Холокоста? Положительный ответ в своих работах дают исследователи С. Милтон, Я. Хэнкок, Б. и Дж. Лутц. На противоположном полюсе обнаружим мнение, выраженное, например, в трудах историков И. Бауэра, М. Циммерманна, Г. Леви, Г. Маргалит: антицыганская политика нацистов имела совершенно иной характер, нежели антиеврейская – то есть не носила ярко выраженной расово-идеологической основы, не являлась выполнением принятого относительно всех цыган единого плана, не носила черты универсальности, не имела целью повсеместного тотального уничтожения цыган – а известные нам случаи массовых убийств явились результатом стечения конкретных обстоятельств, которые под влиянием обстановки «на местах» на фоне брутальной атмосферы военного времени вкупе с идеологическим отношением к цыганам как к расово неполноценным привели к гибели отдельных общин». Одной из работ, посвященной Параймосу стала книга Аладар Адама, Юлии Зейкан и Евгения Навроцька „Білого камня из черного застенка”, которая увидела мир в „Видавництві Александры Гаркуши”. Книгу составляют воспоминания закарпатских цыган, которые собирались на протяжении 1998 - 2001 лет и оформлялись также как заявления-анкеты для представления в Окружной суд Лос - Анджелеса – иски против швейцарских банков, в которых сохранялись деньги, изъятые у цыган во время Второй мировой войны. В издании помещенные и некоторые документы, которые касаются преследования цыган. Интересно, что материалы в книге представлены на двух языках - украинском и цыганском. Книга подготовлена общественной организацией “Ужгородский центр ромології” в рамках проекта “Гражданское образование: права человека и проблемы меньшинств” при поддержке Посольства США в Украине. Вместе с тем тираж данной книги составил всего 200 экземпляров. Проблеме геноцида цыган в годы Второй Мировой войны посвящена глава «Период нацистского террора» в монографии Надежды Деметер и Николая Бессонова «История цыган – новый взгляд». Вопросы Параимоса рассматривают и Кенрик Д., Паксон Г. в книге «Цыгане под свастикой», вышедшей на русском языке в 2001 году. Этой же проблеме посвящена статья Нович М. «Полмиллиона цыган - жертвы нацистского террора», вышедшая в журнале «Курьер ЮНЕСКО» в 1984 году. Практически во всех работах, посвященных Холокосту, тема уничтожения евреев идет параллельно с цыганской темой, но ей уделяется существенно меньше внимания. Так геноцид цыган упоминается в книге Альтмана И.А. «Жертвы ненависти. Холокост в СССР, 1941-1945 гг.» и Кнопп Гвидо «Холокост» и других изданиях. На пути к геноциду. 14 июля 1933 г. кабинет Гитлера проводит закон , который предусматривал стерилизацию - в первую очередь цыган. Закон касался также евреев и других "социально нежелательных представителей". Закон отменял немецкое гражданство цыган, которые не могли подтвердить документально факта рождения в Германии, и "восточных евреев", которые попали в страну после Первой мировой войны и революции в России. С января 1934 года цыган Германии отбирают и направляют в лагеря для "обработки" (фактически для стерилизации). В следующие три года такие лагеря будут работать в Дахау, Дизельштрасе, Заксенхаузене, Марзах, Венгхаузене. В июне этого же года, один за другим, в г. Нюрнберг выходят два закона, которые запрещают немцам вступать в брак с "евреями, неграми, цыганами". Следующим этапом стал период с 1935 по 1938 год, когда полиция и ведомства социального обеспечения во многих городах стали помещать цыган в лагеря принудительного содержания, зачастую обнесенные колючей проволокой, и подчинять их там строгому лагерному распорядку. В 1935 году были приняты два закона, объявлявшие людей неевропейского происхождения существами второго сорта, цыгане попали в эту категорию. Ученые расисты подчеркивают: «На самом деле в Европе есть только два народа, в чьих жилах течет чужая кровь: евреи и цыгане...» (Штукарт-Глобке). 16 июля 1936 года в связи с Олимпийскими играми, проводившимися в тот год в Берлине, цыгане были изгнаны за черту города и отправлены на участок, впоследствии получивший название «площадки для привала Марцан». «Площадка для привала» — придуманное нацистами кодовое название, вводящее в заблуждение своей безобидностью. Через лагерь Марцан прошли как минимум 1500 цыган. Это был накопитель, первая станция на пути к уничтожению. Подавляющее большинство находившихся в нем людей было депортировано в мае 1943 года в лагерь уничтожения Освенцим. Выжили лишь немногие. Между 1936 и 1942 годами доктор Роберт Риттер в Швабии с небольшим штатом сотрудников проводил исследования, изучая родословные «бродяг, тунеядцев и обманщиков» из «расово чуждых и полукровок — цыган, евреев». Псевдоученые называли это «биологией бастардов». В 1936 году Риттер был назначен директором вновь созданного Отдела расовой гигиены и биологии населения Имперской службы здравоохранения. Когда по результатам его исследований о цыганах в 1941 году против этого национального меньшинства стали приниматься практические меры, Риттер встал во главе нового Криминальнобиологического института при полиции безопасности, размещавшегося в помещении V отдела Главного управления имперской безопасности. Из 40 000 германских и австрийских цыган, зарегистрированных группой Риттера, убиты были 25 000. В Антропологическом институте Тюбингенского университета до самого последнего времени хранилась картотека 20 тысяч умерщвлённых цыган: шестнадцатиметровые стеллажи, уставленные папками с данными обмеров, фотографиями, отпечатками рук и ног, с перечнем близких и далёких родственников. Вердикт "смертная казнь" выносился не юристами, а биологами, которые, "изучив" дело, неизменно приходили к выводу: данный экземпляр не только не представляет ценности для общества, но и опасен для него. Роберт Риттер даже не был осужден как военный преступник, хотя он принимал живейшее участие в подготовке геноцида. До своей смерти в 1951 году Риттер руководил Домом ухода за нервно- и душевнобольными во Франкфурте. В июле 1936 года большое число цыган было вывезено из Баварии в один из первых концентрационных лагерей, Дахау. Это было начало того нескончаемого потока, который хлынул туда впоследствии. Даже в 1936 году Дахау был несравненно хуже трудового лагеря, а любые попытки побега карались смертью. Указ о борьбе с преступностью (1937 год) касался, прежде всего «а- социалов», то есть «тех, кто своим антиобщественным поведением, пусть и не совершив преступления, продемонстрировал, что не хочет быть членом общества. Имеются в виду нищие, бродяги (цыгане), проститутки, инфекционные больные, отказывающиеся лечиться, и прочие». Интересно отметить, что в этом раннем законе цыгане проходят как социальная группа. Позднее законодательство стало использовать расовые ярлыки, такие, как «евреи, цыгане». 16 мая 1938 года по приказу рейхсфюрера СС Гиммлера в берлинское управление уголовного розыска было включено управление по борьбе с «цыганской угрозой», образованное из Службы информации по цыганам. Тем самым завершилась первая фаза уничтожения цыган: создание псевдонаучного инструментария, селекция и концентрация в лагерях, а также создание централизованного и отлаженного аппарата для координации дальнейших преступных проектов в масштабах всего государства на всех административных уровнях. А 12-18 июня 1938 г., подобно "Хрустальной ночи", была проведена "Неделя уничтожения цыган". Насколько известно, первым законом, прямо и непосредственно направленным против цыган, был циркуляр Гиммлера от 8 декабря 1938 года «О борьбе с цыганской угрозой». В нем говорилось об «урегулировании цыганского вопроса исходя из расовых принципов». Гиммлер потребовал «отбирать по определенным критериям цыганполукровок, цыган-рома и не имеющих немецкой крови представителей цыганских родов балканского происхождения и в ходе акции в течение нескольких недель поместить в концентрационный лагерь». В иерархии жертв геноцида было, таким образом, три ступени: первая, численно небольшая группа (около 300 человек) — «чистокровные» или «хорошие в цыганском понимании полукровки». Они рассматривались как «наследие арийских предков» и должны были быть оставлены в живых для научных исследований; вторая группа — «социально адаптированные». Они подлежали стерилизации по достижении 11-летнего возраста; третья группа, согласно критериям гиммлеровского указа и инструкции по его выполнению, подлежала отправке в Освенцим. С весны 1940 года по приказу Гиммлера (циркулярное письмо от 27 апреля) начались первые депортации цыган на территорию Польши — в трудовые и концентрационные лагеря, а также в еврейские гетто. Затем последовал приказ о принудительном переводе на оседлое положение польских цыган: их размещали в еврейских гетто, а имущество конфисковывали. Знаменитое Варшавское гетто, где жили, умирали и боролись сотни тысяч евреев, стало для бесчисленных цыган промежуточной станцией на пути в лагерь уничтожения Треблинку. Многих даже не депортировали в концентрационные лагеря: облавы и казни проводили на месте. Почти во всех лагерях цыган содержали отдельно от представителей других национальностей. В таких лагерях уничтожения, как Майданек, Белжец и Собибор, было убито огромное количество людей. В Австрии строятся и начинают действовать концлагеря в Максглане, Зласбургу, Лакенбаху. В Бухенвальде 250 цыганских детей, которых используют, как подопытных морских свинок для экспериментов, подвергают испытанию действие газа "Циклон-Б" в виде порошка, или газовых кристалликов. В 1941 г. за подписями Геринга и Гиммлера выдается декрет о классификации цыган. В отличие от еврейского этноса, который определялся в 2-х поколениях, цыганам за расовой и биологической оценкой делились на три группы. Это - "Z" - "чистые", не смешанные цыгане; "ZМ" - цыгане, из наполовину смешанных браков; "МZ" - лица, в которых лишь 25 % крови цыганская. В этом же году цыганские дети, как и еврейские, были исключены из школ. Письменных распоряжений, санкционирующих массовые убийства цыган и евреев при вторжении немцев в Советский Союз, не сохранилось. На рабочей встрече командиров айнзацгрупп бригадный генерал Штрекенбах заявил, что «все расово и политически нежелательные элементы, представляющие угрозу безопасности» должны быть истреблены. Возможно, Штрекенбах и не выделял цыган и евреев в отдельную группу, но командиры айнзатцгрупп поняли, кого он имел в виду. Когда судили Олендорфа, командира айнзатцгруппы Д, он заявил: «На основании приказов, полученных от бывшего бригадного генерала Штрекенбаха, на подведомственной мне территории было уничтожено значительное число нежелательных элементов, в числе которых были русские, цыгане, евреи и прочие». В зоне ответственности вермахта на территории России (Брянск, Смоленская область), Белоруссии и Украины (в том числе в Киеве) истребление цыган началось уже осенью 1941 г. Военный комендант Белоруссии Бехтольсхайм подписал приказ об уничтожении цыган 24 ноября 1941 г. Аналогичная ситуация была и в Причерноморье. Немецкая армия, пройдя просторы степей, практически не встречая сильного сопротивления, установила оккупационный режим, который сразу же начал решать проблемы с «недочеловеками», в первую очередь с евреями и цыганами. К сожалению полную информацию о происходившем получить сложно, т.к. свидетельских показаний нет, а в советское время данные вопросы не рассматривались. Вместе с тем положение с цыганами было такое же, как и на других территориях. Еще наступающие войска вермахта уничтожали попадавшиеся кочевые таборы, а айнзатцгруппы продолжили геноцид. Вот что вспоминают очевидцы: Дымухин Владимир Иванович, 1944 года рождения, вспоминал, что рассказывали родители и старики: «Во время войны немцы не уважали цыган, цыган убивали, наши старики прятали детей, чтоб не убивали. Я родился в селе Червона Долына, мы кочевали. Во время войны кочевали, зимой нанимали квартиры, май месяц наступал и все уезжали. Табор, в котором я жил, кто разбежался, кого убили. Расстреливали цыган везде, в Чаплынке, в Кайманах, на Турецком валу, в каждом селе были цыгане, вот их и убивали. В селе Христовка Чаплынского района была цыганская свадьба, когда немец наскочил, всех загнали в силосную яму и начали засыпать, кто пробовал убежать, того убивали. Почти все в яме остались, человек 40, два дня яма дышала, один ребенок живой остался, и кузнец, которого немцы оставили коней подковывать. Это было в последний раз, когда немцы уходили, в 1944 году. Много цыган кочевало по Херсонской области, а после войны осталось их мало, всех постреляли». Баранов Константин Леонтьевич, 1941 года рождения, вспоминал, что рассказывали родители и старики: «В декабре 1941 года, немцы хотели расстрелять всю мою семью, спасибо народу, не дали, защитили старика и детей, Деда немцы заставили в кузне работать, 70 лет ему было. Он что-то делал для танков, чтобы на буксир тянуть. Дед поработал, за это разрешили ему остаться, а сами пошли вперед, а потом дед резал скот, покажут что резать, и он режет, за это нашу семью не тронули. В Узгуях семья была, муж на фронте, она уехала на похороны, а дети остались дома, девочке лет 12, пацану лет 14, так он, когда немцы зашли, запрятался в курник, когда немцы забрали девочку на мотоцикл и повезли расстреливать, он запрятался у соседки, та женщина и сейчас живая. Она припрятала этого мальчика, а кто-то выдал, из наших, местных, сказали, что там пацаненок запрятался, полицаи пришли и забрали этого пацаненка, и отвели к яме. Там немец был, он бросил что-то и сказал мальчику, что, иди, подай, тот пошел подавать, а его убили, Их в яму, где бомба упала, всех бросили, а потом на следующий день дали приказ и похоронили их. Во время оккупации расстреляли семью, они родственники наши, постреляли их и кинули в скотомогильную яму, один мальчик раненый выкарабкался, за бурьян уцепился и выкарабкался, это было в селе Петровка Генического района, фамилия Огловы, 6 человек расстреляли. Немцы выгоняли из домов и гнали всех, стариков, девок, деток, и всех постреляли в посадке, а потом приехали наши, пошли за хворостом, а там, в посадке лежат, все убитые. В Воскресенке расстреливали цыган, в Покровке расстреляли, кто там жил и крестился, кого жители не смогли отбить, всех постреляли, В селах расстреливали наших людей, село Боевое возле Геническа, там 8 семей расстреляли, выловили всех и расстреляли. Расстреливали только немцы, полицаи приводили, а немцы расстреливали». Из воспоминаний Залаты Ивана Андреевича, жителя п.г.т. Сивашское, Новотроицкого района Херсонской области, 1926 г. р. : «Это было в 42 году, мне было 15 лет. Мы жили на улице Шевченко, а цыганская семья напротив. Это было часов в 5 утра, проснулся я от крика, это кричала цыганка, старая цыганка. Отец их ушел на фронт, а они жили впятером, старая цыганка, ее невестка и младший сын, и двое маленьких детей. Сына своего Колю, который приходил ко мне играться, она постоянно вылавливала, он прятался в лесопосадках, вот и сейчас она его поймала. Смотрю, возле дома стоит подвода, подошел посмотреть, а там был начальник полиции Галушка и солдат СС, мы их отличали по большой медной бляхе на груди, на цепочке. Цыганка кричит, а они грузят всех в повозку, Коле руки связали и посадили в повозку. Погрузили всех и стали ехать вверх, на гору, а я шел сзади, так далеко, вдоль хат. Приехали они к свинарнику, нет, там барашек держали, а я запрятался за кормушками. Они стали разгружать, а цыганка кричит, детей поставили и Колю поставили и женщин. Немец что-то сказал Галушке, а потом старую цыганку застрелил, потом Колю, чтоб не сбежал, а потом и молодую цыганку. А потом повозчий, что повозкой управлял, стал детей подкидывать, а Галушка из нагана по ним стрелял, немец смотрел, он был с автоматом, а я лежу, боюсь, увидят меня и убьют. Потом повозчий какое-то барахло побросал в повозку, и стали они ехать. Как отъехали метров на 50, я заплакал и побежал домой. Мой отец был на фронте и цыган был на фронте, Намазов его фамилия. На месте расстрела после войны поставили памятник из железа». По переписи населения, проведенной в 1926 году, в СССР проживали 60 000 цыган, из них 42 000 - в европейской части, во время войны попавшей под власть немцев. К 1941 году на территории Украины цыганское население насчитывало примерно 60 000 человек. По оценкам экспертов за 1941 1945 годы на территории Белоруссии, России и Украины было убито 30 000 цыган. Таким образом, политика гитлеровской Германии на оккупированной территории по отношению к цыганам имела только одну направленность – уничтожение. Ее реализация в Причерноморье привела практически к полному уничтожению цыган, как и евреев. Подводя итоги можно сделать ряд выводов. Данных о геноциде по отношению к цыганам в настоящее время очень мало, и если в Западной Европе ситуация меняется, то в странах бывшего Советского Союза она почти катастрофическая, полномасштабных исследований просто нет, а время для сбора данных уходит, т.к. люди, которые могли бы рассказать об этом уже старые или умерли, а архивных данных очень мало. Политика гитлеровской Германии была направлена на полное уничтожение цыган по национальным признакам. Хотя нет точных данных о приказах по массовому уничтожению цыган, но целенаправленные действия и сформированное отношение к цыганам, как «недочеловекам» дают полное право говорить о геноциде по отношению к цыганам. В 1944 г. Гиммлер приказывает ликвидировать в концлагерях всех цыган. 2 августа 1944 г. четыре тысячи цыган были уничтожены за одну ночь в концлагере Аушвиц-Биркенау. Этот день и стал Днем цыганского Холокоста (Параймос). III. Холокост: культурологический аспект. Виноградов Виталий (г. Москва). Вечные вопросы Симона Визенталя. «Нацисты лишили нас большего, чем жизнь: могилу матери я ношу в себе» Симон Визенталь. Слово «Холокост» я впервые услышал в 7 классе. Оно прозвучало в рассказе ветерана о зверствах фашистов в годы Великой Отечественной войны в отношении мирного населения, и, в особенности, в отношении к евреям в Европе и на территории СССР. Я узнал, что фашисты уничтожили около 6 миллионов евреев. Это, безусловно, трагедия, думал я, но ведь в годы войны погибло около 20 миллионов мирных граждан разных национальностей нашей страны. Да и мало ли в истории Земли случаев массовой гибели народов. Но когда я глубже познакомился с историей Холокоста, я был потрясен. Наверное, еще не было в истории такого, чтоб одна нация в плане государственной политики поставила целью уничтожение другой нации в мировом масштабе, обосновав философски и идеологически свою цель, создав страшный технический комплекс уничтожения. Как известно из документов, 31 июля 1941 года Геринг приказал руководителю Главного управления имперской безопасности подготовить «окончательное решение», «людоедский» план уничтожения евреев. В январе 1942 года руководство СС, включая Адольфа Эйхмана, главу Еврейского отдела, провело однодневное совещание на вилле Ваннзее под Берлином и там согласовало технические и организационные вопросы. Чиновничья машина фашистской Германии заработала с немецкой методичностью и четкостью. После окончания войны и Нюрнбергского процесса возмездие нашло не всех нацистских преступников, а потом началась «холодная война» и бывшим союзникам стало не до беглых эсэсовцев. Конечно, поиски продолжали вести, но прежнего рвения уже не было. И лишь один человек, прошедший 12 концлагерей, пытки и унижения, потерявший в огне Холокоста 87 родных и близких, считал, что ни один нацистский преступник не должен уйти от наказания, сколько бы лет ни прошло. Это был Симон Визенталь. Симон Визенталь родился в 1908 году в городе Бучач в Галиции. После начала немецкой оккупации в 1941 году, Визенталю с женой удалось избежать немедленной казни, но вскоре их направили в концлагерь Яновский на окраине Львова. Осенью 1944 года, пройдя тяжкий путь в 7 трудовых и 4 лагерей смерти, он оказался в лагере смерти Маутхаузен в Австрии и освобожден американцами 5 мая 1945 года. Сразу после освобождения Визенталь начал детальное изучение множества захваченных нацистских документов в специальном бюро США по борьбе с военными преступниками, располагавшимся в американской оккупационной зоне в Австрии. Огромная работа, проделанная им в 1945 – 47 годах по привлечению к суду скрывающихся нацистов сделала его имя легендарным. Позднее Визенталь основывает Еврейский центр документации в городе Линце. За годы руководства центром Визенталь помог разыскать и привлечь к суду многих нацистских преступников, написать десятки книг и статей. Критики Визенталя часто утверждали, что охотником за нацистами во всех его поисках двигало исключительно чувство мести. Но человек, прошедший все круги нацистского ада, потерявшии за годы войны почти всех своих родных, имел право на пристрастное отношение к розыскам нацистских преступников. Сам Визенталь неизменно настаивал, что добивается не мести, а справедливости. В одном из концлагерей безымянная молодая еврейка сказала ему: «Кто-то должен запомнить и жертв, и убийц». И Визенталь взял эту задачу на себя. Отвечая своим критикам, он пишет: «Когда я вышел из концлагеря, то думал, что в течение двух-трех лет справедливость восторжествует - все эсэсовские преступники окажутся в тюрьме. Я не знал, что буду искать их до конца своей жизни. Ведь пока на свободе остается хоть один убийца из СС, война не закончена». В списке нацистов Визенталя было 22 500 имен. Он нашел и помог предать правосудию 1100 человек. Еще на 6000 преступников он имел подробные досье. Один из старых друзей Визенталя, ювелир по профессии, спросил его как-то, почему тот не работал по специальности архитектором, а избрал такую странную профессию охотника за недобитыми преступникамифашистами. Визенталь ответил: «Мы с тобой старые люди и верим в загробную жизнь. Когда-нибудь Господь призовет нас к себе, и евреи, которые уже на небе, спросят, чем ты занимался на земле? Один скажет, что строил дома, другой учил детей, ты скажешь, что шлифовал алмазы. А я им скажу: я всегда помнил о вас». Симон не хочет сказать: я мстил за вас, не хочет употреблять слово «месть». Одна из его книг так и называется: «Правота, а не месть». Но в данном случае по отношению к извергам рода человеческого слово «месть» - далеко не самое жестокое. Но ведь должно быть противоядие той ненависти, которую разжег фашизм. Чтобы противостоять человеческой ненависти, считал Визенталь, нужно воспитывать в людях идеи терпимости, т.е. толерантности. Симон Визенталь написал ряд книг о своей жизни и работе. Среди них: «Концлагерь Маутхаузен» (1946), «Я охотился на Эйхмана» (1961), «Убийцы среди нас» (1967), «Случай Кристины Яворской» (1975), «Бегство от судьбы» (1988), «Каждый день - день памяти» (1988), «Правота, а не месть» (1988), «Потому что они знали, что творят» (1995), «Подсолнух» (2001). Пожалуй, именно в последней книге он пытается дать ответы на мучившие его «вечные вопросы». Вот они, эти вопросы: Кто такие евреи? «Соль земли», как говорил ему один старый еврей? «Богоизбранная нация», как утверждали многие философы? Из разговоров, споров с товарищами по несчастью вытекает ответ. Евреи – многострадальный народ, на протяжении веков привыкший к выживанию и сохранивший благодаря трудолюбию, целеустремленности и терпению свой национальный характер и образ жизни. Что такое антисемитизм и на какой почве он вырос? С горечью пишет Визенталь: на почве расовой и религиозной нетерпимости, на почве духовной темноты и бытового невежества, на почве «грязной политики», использующей национальный вопрос в корыстных целях. Как антисемитизм превратился в фашизм, в нацизм? На примере эсэсовца Карла, его семьи, его исповеди и в разговоре с матерью Карла, Визенталь показывает процесс формирования таких нравственных уродов, как Карл, как начальник лагеря, натравляющий своего пса на заключенных. Прежде всего, «Подсолнух» - это правда о страшной обыденности исполнения плана «окончательного решения». Но только ли нацисты виноваты в трагедии Холокоста? Нет, Визенталь пишет и о польских антисемитах, и о русских «аскари», и об украинских националистах, и о матерях, вырастивших таких детей, как эсэсовец Карл. Ведь в годы детства – до 33 года – Карл был, безусловно, «хорошим мальчиком». Но эпоха, презревшая совесть, порядочность, достоинство, честь, милосердие и человечность, сделала из него убийцу. Одна из тем книги – исповедь эсэсовца Карла. Волею случая Визенталь становится свидетелем исповеди умирающего убийцы, участника страшного преступления «сверхчеловеков». Карл рассказывает о том, что заставило его усомниться, пережить сильное потрясение. Как и другие эсэсовцы, он был участником жестокой расправы над евреями. Многоэтажный дом был битком набит евреями. Входную дверь дома заперли. Затем по команде бросили гранаты в открытые окна. Пламя перекинулось с этажа на этаж. Из дома доносились душераздирающие вопли. «В огне второго этажа, - говорит Карл, - я вижу мужчину, который держит на руках маленького ребенка. Одежда на нем горит. Рядом с ним стоит мать ребенка. Свободной рукой мужчина закрывает ребенку глаза – затем взбирается на подоконник и спрыгивает вместе с ним на улицу. То же делает женщина. Мы расстреливаем их… о Боже! Эту семью я никогда не забуду – прежде всего глаза ребенка. задыхаясь, говорил Карл, и просил дослушать свою историю, - Под Таганрогом мы ждали команды, чтобы идти в атаку. Когда команда последовала, мы выбрались из окопов. Но на меня что – то нашло, я застыл, как вкопанный. И тут я отчетливо увидел ту, охваченную огнем семью – отца с ребенком на руках и позади мать, - они шли мне навстречу. «нет, во второй раз я не буду в них стрелять!» Я потерял сознание… Мое тело было одной сплошной раной. Когда я лежал без сна и ждал смерти, я все время ощущал потребность рассказать это какому – нибудь еврею и попросить у него прощения». Измученный смертельными ранами, ослепший, он переосмысливает свою жизнь и хочет искупить свою вину перед евреем как представителем всех евреев. Прощать или не прощать – поистине шекспировский вопрос – обсуждается автором на многих страницах произведения и переходит к нам, читателям. «Сможем ли мы когда – нибудь достичь того, чтобы люди, подобные Карлу, не становились убийцами?» - это, наверное, самый главный вопрос из тех, который поставил перед нами, своими читателями, Симон Визенталь. И особая тема повести: подсолнухи на могилах немецких солдат тянутся ввысь. По мнению Визенталя, подсолнух – символ связи мертвых с миром живых. И возникает вопрос: чего же хотят погибшие немцы? Может, просят прощения, как Карл? А может, утверждают, что они не виноваты, им приказали? По мнению автора, на эти вопросы трудно дать ответ. Но мы должны учитывать и то, что если бы Карл не был смертельно ранен гранатой под Таганрогом, ему представилась возможность совершать новые преступления. Удержало бы Карла потрясение, испытанное им при виде горящего дома и гибнущих людей, от последующих преступлений? И как бы вел себя бывший эсэсовец, если бы спустя четверть века его привлекли бы к суду? Признал бы он перед судом то, в чем исповедался, глядяв глаза смерти. Сила этой маленькой повести в громадности сомнений, во множестве вопросов. В ней нет ни ненависти, ни озлобленности – в ней есть боль. Я читаю повесть Симона Визенталя в те дни, когда политики разных стран снова эксплуатируют, будят национальные чувства, особенности, национальную гордость в своих корыстных интересах. Неужели уже забыли, что доведение национализма до крайности приводит к нацизму. Автор повести предупреждает нас: «Я часто думаю о юном эсэсовце… И я думаю также о том, что каждый день рождаются люди, подобные ему, которые, возможно, завтра уже поддадутся на пропаганду и позволят использовать себя в преступных целях». А вот и подтверждение: Эстония, Литва, Латвия официально разрешают марши бывших эсэсовцев и ставят памятники бывшим фашистам . одновременно убирая памятники советским воинам – освободителям. А европейские и американские политики заявляют, что это не их дело. Поэтому Симон Визенталь спрашивает каждого из нас в своем произведении «Подсолнух»: «Прощать или не прощать, забывать или не забывать преступления фашистов?». Я думаю, что выскажу не только свое мнение: такое ни простить, ни забыть нельзя! Замечательно отозвалась о повести Алла Гербер: «Книга Симона Визенталя – это подсолнух не на могиле. Эти гордые, обращенные к солнцу цветы напоминают мне несломленных, непреклонных в своем достоинстве людей. Не отчаяние после «Подсолнуха», а вера в Человека, который силен сомнениями, а не утверждениями». Книги Визенталя – страшная правда о сущности «окончательного решения» еврейского вопроса в Германии, а исповедь Карла в «Подсолнухе» - мучительная сцена отношений двух людей: палача и жертвы, а вернее – двух жертв одного режима, название которому – нацизм. В 2004 году Визенталь получил от Великобритании почетное рыцарское звание «за жизнь, отданную служению человечеству» Визенталь также был удостoeн Золотой медали Конгресса США, голландской Медали Свободы, люксембургской Медали Свободы, французского ордена Почетного Легиона и других государственных наград, а также наград от французских и австрийских групп ветеранов Сопротивления. Президент Австрии Хайнц Фишер вручил ему Золотую награду за заслуги. Несмотря на возраст, он продолжал работать, хотя ему было уже далeкo за 90 лет, вплоть до смерти жены Цили в 2003 году. В тот же год Визенталь - объявил о своей отставке. «Я пережил их всех, - сказал Визенталь. - Если еще кто-то и остался в живых, то они слишком старые и больные, чтобы предстать перед судом. Моя работа завершена». Симон Визенталь умер после долгой и продолжительной болезни 20 сентября 2005 года. В соответствии с его последней волей, Симон Визенталь похоронен в Израиле, 23 сентября 2005 года на кладбище города Герцлия. «Этот человек был совестью Холокоста», - заявил в связи с кончиной Визенталя раввин Марвин Хеер. *** Шагалова Дина (г. Москва). Нацистский парад смерти и советский карнавал жизни глазами итальянского узника. По книгам Примо Леви "Человек ли это?" и "Передышка" Моя задача – сравнить отношение автора к Человеку и его роли, к действиям Человека в книгах «Человек ли это?» и «Передышка». В первой описываются события, происходящие в Освенциме, во второй – путь Примо Леви домой в Турин, нахождение в польских и советских пересыльных лагерях, занявший почти 9 месяцев. Большая часть этого времени прошла в Польше (в основном, в Катовицах), а также в СССР. Начинается книжка с освобождения Освенцима. Решить эту задачу, на мой взгляд, можно установив, к каким системам образов, к каким культурным кодам, языкам обращается автор, решая задачу описания того, что по единодушному мнению свидетелей вряд ли вообще может быть описано. Важно, что книги очень различаются по времени написания: «Человек ли это?» написана в 1947 году, сразу после возвращения Примо Леви домой, а «Передышка» появилась спустя 16 лет. В «Передышке» вследствие этого виден «взгляд из будущего» на то, что происходило после войны. Все авторы, описывающие события Холокоста, сталкиваются с проблемой выбора языка. Венгерский писатель и узник Освенцима Имре Кертес в статье "Язык в изгнании" называет этот язык атональным. Примо Леви, как и Имре Кертес, был далек от еврейских традиций. Он воспринимает и описывает происходящее с ним в Освенциме, а также в пересыльных лагерях, сквозь призму итальянской культуры. Он также считает Холокост всемирной трагедией. Культурной подосновой к книге «Человек ли это?» является первая часть «Божественной комедии» Данте, а в «Передышке» Примо Леви использует образы из комедии дель арте. В произведениях других авторов чаще используются образы из литературы 19 века, то есть, более приближенной к современности, более «аристократичной». Например, произведение Жана Амери называется «По ту сторону преступления и наказания», то есть содержит ссылки на роман Достоевского и трактат Ницше. Примо Леви использует более древние источники. Парад смерти в книге «Человек ли это?» Сравнение Освенцима с Адом осознанно присутствует уже во время пребывания в Освенциме: в книге есть глава «Песнь об Улиссе», где Примо рассказывает своему напарнику-французу Жану, что такое «Божественная комедия», переводит на французский отрывки из 26 песни «Ада». Сама идея книги Примо Леви, понятная уже из названия «Человек ли это?», взята из этой главы и особо подчеркивается автором в разговоре с Жаном: «Подумайте о том, чьи вы сыны: Вы созданы не для животной доли, Но к доблести и к знанью рождены». Примо выбрал из всех песен «Ада» «Песнь об Улиссе» (то есть, об Одиссее), скорее всего, не случайно, а указывая на мотив возвращения домой. В первой части «Божественной комедии», Человек является грешником, он ничтожен. В книге «Человек ли это?» другое отношение: у Человека нет вины, но также нет существ выше и лучше него. Ад для Данте предстает в виде череды картин, которые автор-путешественник наблюдает со стороны. Освенцимский ад для Примо Леви – тоже серия картин, но в них он непосредственно участвует и эти картины разворачиваются для него своеобразным парадом – парадом смерти, в котором он является одной из тысяч фигур-марионеток. Основой парада смерти можно назвать процесс обезличивания человека. Процесс обезличивания присутствует во всех элементах парада в жизни узников лагеря. Сразу после прибытия в лагерь заключенному дают номер, лишая имени. В книге есть персонаж «Ноль Восемнадцать», показывающий крайнюю степень обезличивания. Он потерял все человеческие свойства, не помнит своего имени, «… кажется, что от него только оболочка осталась, а внутри - ничего». День заключенного содержит в себе множество элементов парада. Начинается день с команды «Подъем» («Wstawać!»), Леви называет ее «ежедневным приговором». ««Wstawać!» - чужое слово камнем падает на дно каждой души, обманчивое ощущение тепла под одеялом, хрупкая броня сна – вся наша, пусть и мучительная иллюзия ночного укрытия рушится; в одно мгновенье мы оказываемся безвозвратно, бесповоротно бодрствующими, чудовищно неприкрытыми и уязвимыми, выставленными на позор». Позже узников строят в колонны и разводят на работу. Строй воспринимается как высшая степень превращения человека в животное. «Немцы добились, чего хотели: десять тысяч шагают в ногу без чувств, без мыслей; они – безликая, четко отлаженная машина». Маршировку сопровождает оркестровая музыка. В книге 2 раза описывается играющий музыку оркестр. Первый раз – сразу после приезда автора в Освенцим, оркестр играет «известную сентиментальную песенку «Розамунда». Потом оркестр переходит на маршевые мелодии и у ворот появляются первые колонны возвращающихся с работы заключенных. «Они маршируют по пять человек в ряд, не сбиваясь с заданного оркестром ритма, но как-то неестественно, странным, механическим шагом, словно они на шарнирах, словно куклы, а не люди». Музыка тут воспринимается как последний элемент прежней жизни, смена мелодий и появляющийся строй – переход в новый мир. Признаки парада заключаются и «крайних точках» жизни в лагере – в прибытии и смерти. Первые действия при прибытии в Освенцим – построение, отбор трудоспособных, увиденные новыми заключенными колонны узников – «…Возникли в свете фонарей две колонны странных существ. Они шли по трое в ряд неестественным скованным шагом. <…> На всех были одинаковые дурацкие шапки и несуразные полосатые хламиды…». Смерть – это селекция и казнь. Казнь – публичный ритуал на Аппельплаце, убивают людей за кражу на кухне, саботаж, попытка побега и т.д. Примо Леви описывает казнь человека, который участвовал в организации взрыва одного из крематория в Биркенау. Публичная казнь является элементом парада смерти, так как это действие так же, как и команда «Подъем», направлено на выставление на позор. Но в случае, описанном автором, немцам этого не удалось: «до немцев никогда не дойдет, что для него эта смерть, к которой они его приговорили, смерть в одиночку, смерть почеловечески – не позор, а великая честь». Из героев книги также можно составить некий парад. В книге всего около 20 героев, это очень мало по сравнению с тем количеством людей, которые окружали автора в лагере. Следовательно, здесь также виден процесс обезличивания. Героев можно выстроить в некую иерархию. Ниже всех находится персонаж «Ноль Восемнадцать», про которого было сказано раньше. Дальше можно поставить соседей Примо в Ка-бэ (санчасти). Они первыми рассказывают Примо правду о смерти в лагере, о селекции, а после они оказались жертвами селекции. Потом следуют четверо «спасенных». В главе «Канувшие и спасенные» рассказывается о путях спасения в Освенциме. Автор считает, что способов спастись два: стать «комбинатором», то есть с помощью сообразительности и деловитости приобретать не только материальные блага, а также еще и репутацию и покровительство имеющих власть, второй способ физически спасти жизни – стать «придурком» - так называются все, не работающие на общих работах, а имеющие в лагере должность – от лагерного старосты до банщика. Примо Леви рассказывает о четырех людях, которые смогли спастись, о четырех примерах людей спасшихся физически, но теряющих человеческие свойства. В произведении Данте упоминаются имена четырех античных поэтов, которые заслуживают спасения. Однако у Данте эти герои эти герои достойны спасения, они лучшие, а у Леви четверо спасенных не только не возвышаются над остальными, но и становятся хуже них. Первый спасенный из книги «Человек ли это?» – Шепшель. Он в лагере уже четыре года – это практически невероятно, пребывание в Освенциме полгода считалось редкостью. Когда-то жизнь Шепшеля была достаточно удачной, но она осталась далеко позади и «теперь он думает о себе не иначе как о емкости, требующей периодического наполнения». В лагере он изредка занимается мелкими махинациями – крадет метлы и продает их старосте блока, занимается починкой обуви, плетет из электрического провода подтяжки и т.д. Шепшель не обладает ни крепким здоровьем, ни особой хитростью, ни смелостью, но ему удается выжить благодаря тому, что даже он сам перестал осознавать себя человеком. Следующий спасенный – Альфред Л., в отличие от простоватого Шепшеля, является в некотором роде аристократом. У себя на родине он руководил большим производством, его имя было известно. В лагере он делал все, чтобы выделиться из общей массы, его руки и лицо были безупречно чистыми, стирал свою рубашку каждые две недели, несмотря на технические трудности этого дела, лагерная полосатая одежда идеально подходила к его фигуре, с товарищами он держался в высшей степени вежливо, подчеркивая дистанцию. Не будучи еще «придурком», Альфред Л. делал все, чтобы его за такового принимали, это стоило ему части скудного лагерного пайка. Когда создавалась химическая команда для производства синтетического каучука, его сразу же назначили старшим технологом команды. (Примо также попал в химическую команду, что, во многом, спасло ему жизнь). Третий спасшийся герой – Элиас. Главные его достоинства – физические. Он обладал удивительно развитой мускулатурой в сочетании с карликовым ростом. Он был очень крепким и выносливым, в нем чувствовалось что-то звериное. Элиас являлся человеком универсальной профессии: «он и портной, и столяр, и сапожник, и брадобрей, он плюет на невероятное расстояние, поет низким и довольно приятным голосом…». Элиас работал, не останавливаясь, и «работающий Элиас – зрелище завораживающие, порой даже немцы останавливались, чтобы полюбоваться работой Элиаса. Но представить Элиаса в облике свободного человека практически невозможно. Последнего из четырех спасенных – Генри – можно назвать «организатором», никто не умеет лучше него обводить вокруг пальца английских военнопленных и других. Генри описывается как абсолютно бесчувственный человек, хитрый, враждебный и жестокий, использующий четко отработанную маску при общении с людьми. Описывая истории четырех спасенных, Примо Леви показывает, что, несмотря на физическое спасение, несмотря на осознанную или нет борьбу за выживание, эти люди теряют человеческие свойства, то есть, оказываются мертвыми в понимании автора. В отборе персонажей для книги видно влияние Данте. Существует фигура Вергилия, то есть проводника по аду – это пятидесятилетний Штайнлауф, бывший сержант австро-венгерской армии, прошедший Первую мировую войну, который убеждает недавно прибывшего в Освенцим Примо в том, что, например, мытье, имеющее в лагере чисто ритуальное значение, «необходимо как средство поддержания в себе воли к жизни», как попытка сохранить в себе признаки цивилизации. «Именно потому, что лагерь – это гигантская машина, фабрикующая животных, в животных мы превратиться не должны». Штайнлауф больше не упоминается в книге, то есть, является проводником только в начале, а не на протяжении всего действия. Если смотреть по появлению героев, то в начале, после 3х связывающих персонажей, появляются наиболее обезличенные герои, потом они идут практически точно по иерархии снизу вверх (то есть, с понижением степени потери человеческих качеств), последний значимый герой в книге – Лоренцо, который находится в самом низу иерархии смерти. В «Божественной комедии» также качества персонажей и читателя постепенно улучшаются, они проходят путь от «Ада» к «Раю». Но по ситуациям, парад смерти в книге Примо Леви имеет противоположную тенденцию, в конце описывается селекция, казнь, а также подводится итог: «Уничтожить человека трудно, почти так же трудно, как и создать. Но вам, немцы, это в конце концов удалось. Смотрите на нас, покорно идущих перед вами, и не бойтесь: мы не способны ни на мятеж, ни на протест, ни даже на осуждающий взгляд». Карнавал и комедия дель арте в «Передышке» Многие герои в книге «Передышка» являются не только ярко выраженными карнавальными персонажами, но еще и похожими на маски комедии дель арте. Первый такой персонаж – Грек, которого Примо встречает на пути в Краков. Леви описывает самые примечательные атрибуты Грека, то есть костюм и маску персонажа: «…он был ничем не примечателен, если бы не его ботинки (кожаные, изящного фасона, почти новые, по тем временам и обстоятельствам – просто роскошные) да огромный мешок за спиной…» Грека звали Мордо Нахум, по внешности он был похож на хищную птицу. Грек был родом из Салоник, одно это говорило о его способностях как торговца. По словам Грека, не существует товара, который он никогда не продавал. Грек оказался попутчиком Примо по пути из Освенцима в Краков. На следующий день Грек и Примо отправляются на рынок. Без знания польского языка и практически без товара Греку удается заработать достаточно денег. Через несколько месяцев Примо Леви встречает Грека в совершенно комической роли – в России, в Слуцке, Мордо Нахум организовал публичный дом, состоящий из румынских девушек, для русских. Он объяснял возникновение своего нового бизнеса так: «Раньше здесь царил беспорядок, но когда я взял это дело в свои руки, все стало замечательно: чистота, ассортимент, анонимность, никаких споров из-за оплаты. Это выгодный бизнес и даже приятный…» Грек изображается плутом, эгоистичным, суровым, но не злым. Из масок Грек похож на Бригеллу. Бригелла – один из Дзанни - слуг (как и Арлекин), умелый, изобретательный, хитрый, немного злой, не останавливающийся ни перед чем для того, чтобы устроить свои дела, извлечь пользу. В сюжете Бригелла – пружина интриги. Бригелла умнее и менее наивный, чем Арлекин, хотя они оба – деревенские жители. Но не смотря на карнавальность персонажа, именно Грек произносит фразу, выражающую основную идею книги: «Война никогда не кончается», в тот момент эта мысль является новой для Примо Леви. Также карнавальным героем является один из русских персонажей Инспектор – в книге даже не называется его имя. Однажды в лагере в Катовицах ночную тишину прервала невообразимая суматоха. Обитателям лагеря велели срочно встать и одеться. «В чем дело? Вернулись немцы? Нас переводят в другое место? Никто ничего не понимал. Нет, немцы фронт не прорвали, но случилось кое-что похуже – инспекция!» Инспектора из Москвы ожидали утром. Всю ночь длилась уборка. Инспектор прибыл через несколько недель и остался в Катовицах на несколько месяцев. Он ежедневно инспектировал кухню. Первую проверку инспектор провел со всей серьезностью. На следущий день он где-то раздобыл мотоцикл и никогда не расставался с ним. «Церемония проверки превратилась в публичное зрелище, которое пользовалось все большим успехом, в том числе и у жителей Катовиц. Испектор на бешеной скорости подлетал к кухне около одиннадцати, со страшным скрежетом тормозил, налегая всем телом на руль, отчего заднее колесо прочерчивало четверть круга, и, не останавливаясь, с низко опущенной, как у бодливого быка, головой, направлял мотоцикл на штурм высоких ступенек. Подпрыгивая, он заезжал внутрь, описывал под аккомпанемент выхлопов две стремительных восьмерки вокруг плит, снова пересчитывал ступеньки, теперь уже в обратном направлении, с лучезарной улыбкой отдавал честь зрителям, склонялся к рулю и исчезал в грохочущем облаке сизого дыма». Образу Инспектора соответствует маска Капитана. Капитан – хвастливый и тщеславный, но трусливый человек, любит всех устрашать, его обязательный атрибут – большая шпага, которую он никогда не пускает в ход. Феррари из Милана – вор - неумеха. В Милане он учился в воровской школе, но при обучении у него никогда не получалось незаметно вытаскивать кошельки, поэтому ему не давали лицензию, не разрешали воровать, а оставляли на шухере. В тот единственный раз, когда Феррари пытался украсть самостоятельно, его поймали, в 44 году его перевезли из Италии в Германию, позже он оказался в Польше. С тех пор Феррари был самым послушным и кротким. «Перестав проявлять инициативу, он и сопротивляться перестал. Даже вшам». Целыми днями в лагере Феррари занимался достаточно комичным делом – читал все, что попадалась под руку на всех языках, не понимая при этом смысла слов: ««читал» любую книгу от корки до корки, шевеля губами, разбирая буквы, складывая слоги и мучительно реконструируя слова, смысл которых его не интересовал». Феррари похож на Пьеро, хотя Пьеро не является изначально персонажем комедии дель Арте, его образ сформировался во Франции, но корни образа лежат именно в комедии масок. Женских персонажей в книге мало, но почти во всех присутствует что-то карнавальное. Например, Марья Федоровна Прима – военная медсестра в лагере в Катовицах. «Марья была похожа на лесную кошку – раскосые, дикие глаза, приплюснутый нос с широкими ноздрями, движения быстрые и бесшумные». В лагере Примо стал фармацевтом и помощником в санчасти, Марья фактически управляла санчастью. От Марьи исходили чисто формальные и бессмысленные требования, она «жила по раз и навсегда заведенному порядку». С Примо и другими Марья часто общалась официальным тоном, периодически поучала всех, кто младше ее. Марьи соответствует мужской персонаж комедии масок – Панталоне – старый богатый венецианский купец, потерявший свое могущество. Панталоне самоуверенный и скупой, вечная жертва чьих-то проделок. Отличия карнавального персонажа и живого человека – то, что у карнавального персонажа сильно подчеркивается какая-то определенная черта характера. Эта черта кристаллизируется, и персонаж перестает восприниматься как человек, как личность. В карнавале часто эта черта утрируется, становится гротескной. Примо Леви в «Передышке» описывает своих героев, подчеркивая одну сторону их характера и деятельности. Существуют герои без имени, как, например, Инспектор, а имя Грека упоминается, но чаще всего он обозначается просто как Грек или даже маэстро Грек. И в книге «Человек ли это?», и в «Передышке» Примо Леви для описания событий Холокоста и возвращения после него к нормальной жизни пользуется языком итальянской культуры эпохи Возрождения. В «Человеке ли это?» перед нами язык «Божественной комедии», язык, с помощью которого описывается главное, что происходит в Аду - обезличивание, превращение в покорное животное, в номер, в котором пропадает человеческая сущность. А в «Передышке» - перед нами комедия дель арте, в которой человек превращается в маску, подчеркивающую, иногда до гротеска, одну сторону человеческой сущности. Какое же восприятие для Примо Леви важнее? Какой язык для него основной? Ответом на этот вопрос может служить эпиграф к «Передышке»: Нам снились в лютые ночи Неотступные, жестокие сны, Снились душе и телу: Вернуться, поесть, рассказать. Снились, пока не раздастся Отрывистая команда: «Wstawać!» И сердце рвалось на части. Наконец мы опять дома, Наши желудки сыты, Мы все уже рассказали. Скоро снова услышим Команду на чужом языке: «Wstawać!» Война, лагерь воспринимаются как вечность, как бытие. А свободная жизнь – лишь короткие моменты. *** Мелик – Саркисян Роман (г. Москва). Улыбка по дороге в крематорий. Хасидские притчи эпохи Катастрофы Моя цель – понять позицию хасидов в контексте еврейского геноцида и выяснить причину ее возникновения. Я пользовался сборниками классических хасидских притч XVIII – 1-ой пол. XX веков и книгой Яффы Элиах «Бог здесь больше не живет. Хасидские притчи периода Катастрофы». Хасидизм – религиозно-мистическое движение первой половины XVIII века, возникшее среди еврейского населения Волыни, Польши и Галиции. Первоначально хасидизм был оппозицией против ортодоксального иудаизма; своим появлением он обязан такой выдающейся творческой фигуре, как Исраэль бен Элиезер, прозванный Баал Шем Товом, что с древнееврейского переводится как “Владетель Святого Имени ” (сокращенно БЕШТ). Словосочетание Баал Шем, по сути, является титулом чудотворца, знающего Тетраграмматон, одно из тайных имен Бога, с помощью которого можно творить чудеса. Исраэль был далеко не первым чудотворцем. Но вот приставка ТОВ (“добрый”) приписывается не кому-нибудь, а именно ему. Согласно его учению, “весь мир образовался из Божества и есть его проявление. «Бог во всем и везде, он наполняет и самые незначительные предметы, и высокие помыслы человека, он непрерывно вмешивается во все человеческие дела. Посему к каждому человеку нужно относиться как к праведнику, ибо никто не падает настолько низко, что уже не может подняться к Богу». Отсюда вытекает утверждение о том, что самостоятельного зла не существует, что зло – это тоже проявление Бога. Ибо сказано в Писании, что “Бог прибывает с грешником среди нечистот его”. Он часто заходил в кабаки, чтобы послушать грустные песни пьяных мужиков, беседовал с безбожниками, ворами и прочими людьми, встреча с которыми для него имела огромное значение. Он всегда оказывался в нужное время в нужном месте, всегда готов был оказать помощь. Баал Шем уверял, что простая, но искренняя молитва гораздо важнее любого философского утверждения. “Извозчик, целующий святые свитки Торы, милее Богу, нежели ангелы, поющие ему хвалу и ничем другим не занимающиеся”. Искренность в простоте – вот то, что Бешт ставил превыше всего. Хасидизм – это священная радость бытия, радость от каждого шага, от каждого произнесенного слова. В хасидизме даже самые обыкновенные слова приобретают сакральное значение. В сегодняшнем мире никто не задумывается над тем, что он делает для своего собеседника, когда говорит ему «спасибо» или «доброе утро». Это вошло в привычку, это стало нашим стереотипом, и большинство из нас даже не подозревают о наличии какогото внутреннего смысла в этих словах. Мы не испытываем ничего особенного, когда обсуждаем наши ежедневные дела, за банальностью бытовых сцен мы не видим главного – мы не видим Бога. Для простых евреев рассказывались и ими же передавались из уст в уста хасидские притчи. “… В трудные для Израиля времена Баал Шем уходил в лес, в одно известное ему одному место. Там он зажигал Священный огонь и страстно пел хасидскую молитву. И тогда освобождался Израиль от бед своих. Его ученик, Великий Магид, не знал, где находится это место. Он тоже уходил в лес, зажигал Священное пламя и читал всю ту же молитву. И этого было достаточно, Израиль освобождался от бед своих. Элимелех, ученик Маггида, не знал ни тайны места, ни тайны Священного огня. Зато он знал слова той самой молитвы – и этого было достаточно, Израиль освобождался от бед своих. Исраэль из Рижина не знал ни места, ни молитвы, ни то, как зажигать огонь. Он просто рассказал нам эту историю. И этого оказалось достаточно, Израиль освободился от бед своих. Ныне же нашим бедам нету конца. Мы разучились рассказывать истории”. Об этом думали. Этого боялись. Чувствовали. Предостерегали. Только никто не мог понять, о чем именно идет речь. Майданек, Треблинка, Берген-Бельзен, Собибор – вот она, плата разъяренного человечества народу Израиля, народу, который сквозь пыль веков нес нам слово Божье, Тору, передающуюся из уст в уста, из поколения в поколение. Об этом многие писали, в том числе, Эли Визель, прошедший весь ужас концентрационной системы в юношеском возрасте. Здесь очень кстати вспомнить эпизод из его произведения “Рассыпанные Искры”, когда братья Элимэлех и Зуся, ученики Великого Маггида, рабби Дов-Баэра из Межирича, cтранствовали в поисках Божественной истины. Остановились они около одной деревушки и решили там переночевать. Что-то им не понравилось и они как можно скорее решили покинуть это место. Знаете, как оно называлось? Освенцим… Реакция жертв на происходящее была самой разной. Кто-то кончал жизнь самоубийством. Кто-то пытался бежать. Кто-то понимал, что ему все равно не выжить; и даже если он выживет, он никогда больше не увидит свою семью, своих детей, своего рабби, никогда больше не перешагнет порог своего дома, потому что дома уже нет. Такие люди мирились с происходящим, им было просто наплевать на свою судьбу. В основном, это были старики. Они знали, что теперь уже ничего нельзя изменить. Бог оставил свой народ. Народ отрекся от своего Бога. Действительно, многие люди теряли веру, даже если они доживали до дня освобождения и выходили на свободу, то утверждали, что Бога не существует. Ну или, во всяком случае, что Ему глубоко на нас наплевать. Но такими были не все. Несмотря на крайне тяжелую ситуацию, в еврейских гетто работали школы, работали синагоги, в стенах которых каждый день звучала музыка хасидской молитвы, праздновали Пейсах, Пурим, Рош ха-Шана. Даже когда немцы ликвидировали гетто и толпой загонял евреев в товарные вагоны, даже тогда на помощь своим хасидам приходили рабби, чтобы поддержать их в трудную минуту. В качестве примера можно привести следующую картину, изложенную в книге Элиах. “Молодой еврей Моше, оказавшийся в одном бараке со своим любимым рабби, получает от него ответственное задание – он должен изготовить шофар из бараньего рога. Учитель говорит ему, что заслуга эта сохранит ему жизнь. Моше известно, что если кто-то из эсэсовцев его заметит, ему конец. Но Моше не придает этому никакого значения. Он тайно пробирается в мастерскую. Вместе с хозяином мастерской, набожным польским евреем, он подбирает все необходимые инструменты. За час до наступления праздника Рош ха-Шана, шофар был в руках у рабби. На следующий день заключенные исполнили заповедь трубления в шофар. Сердца их зажглись священным огнем, и уже никакой Маутхаузен не мог их сломать. Как и обещал раввин, Моше пережил Холокост.” Такое парадоксальное, на первый взгляд, явление, как продолжение традиции хасидских притч в эпоху Катастрофы показывает всю несокрушимость еврейского народа. А приглянувшись, понимаешь, что никакого парадокса здесь нет – для того, чтобы одолеть зло окружающего тебя мира, нужно справиться с внутренним злом, которое сидит в твоем сознании, которое искушает твою душу. Как говорил Баал Шем Тов, “для того, чтобы вытащить кого-то из грязи, нужно самому вступить в грязь”. Принципиальным моментом для выживания в концлагере была связь хасида и цадика. Эта связь всегда имела место. Хасид без цадика - как тело без души. Цадик без хасида – как душа без тела. - Не понимаю… Разве такое возможно, чтобы был только один рабби? - Да. Это возможно и вполне правдоподобно. Ведь у каждого рабби только один хасид, у каждого хасида только один рабби. И один не может существовать без другого. - Разве это не признак слабости? - Нет. Именно в этом их сила. Здесь также к месту будет вспомнить еще одну историю, приведенную в книге Яффы Элиах. “Два еврея, рабби Исраэль Шапира и его друг-атеист стоят перед огромной ямой неподалеку от транзитного лагеря Янова во Львове. Нацисты придумали еще один способ поиздеваться над заключенными тот, кто перепрыгнет через яму, останется в живых. Тот, кто промахнется, будет расстрелян из пулемета. Ребе и его товарищ приближались к краю ямы, которая быстро наполнялась телами. Ребе посмотрел на свои ноги – вздутые ступни пятидесятилетнего еврея были искалечены болезнями и голодом. Он взглянул на своего молодого друга – скелет с горящими глазами. Подойдя к яме, ребе закрыл глаза и властным шепотом приказал: «Прыгаем!» И когда они открыли глаза, то были уже на другой стороне ямы. - Шапира, мы здесь! Мы живы! – снова и снова повторял друг, и теплые слезы текли из его глаз. – Шапира, благодаря вам я жив. В самом деле, должен быть Бог на свете! Скажите, ребе, как вы это сделали? - Я надеялся на заслугу моих предков, держался за полы одежды своего отца, своего деда своего прадеда, благословенна память их – сказал рабби, глядя наверх, на черные облака. – Но скажи мне, друг мой, как ты достиг другой стороны? - Я держался за вас – был ответ.” Законы выживания приобретают новую форму. Для того чтобы выжить в подобных условиях и не потерять при этом рассудок, нужно располагать некой аксиомой, недоказуемой и неопровержимой, которая своим существованием говорит хотя бы о том, что твои действия имеют смысл. Аксиома эта – Бог. Цадик, раввин – это инструмент для ее достижения. Реакция на Холокост у всех может быть разной. У кого-то он вызывает липкий страх на уровне ментальных глубин, непостижимых, как и сам факт этого явления; у кого-то желание покрепче помолиться Богу, если после Освенцима от этого Бога еще хоть что-то осталось; у кого-то забиться в угол и неудержимо рыдать, чувствуя чужие раны на собственном теле и зная, что они никогда не заживут. Но самое странное заключается в том, что после всего этого на лице появляется улыбка. Такая одинокая, бесконечно печальная улыбка, она говорит только об одном – за 2000 лет своего существования мы ничему не научились. Пророки, знамения, бесконечные войны – все это транзитом проходит через наше сознание и уходит в прошлое, растворяется в нем. Мы идем по кругу и не делаем никаких выводов. Не значит ли это, что Бог замолчал не просто так? Может, он тоже отчаялся и понял, что к человеку бесполезно взывать, что он все равно Его не услышит? А если так, то вообще зачем с ним держать связь? Пусть делают все, что хотят, пусть убивают друг друга, пусть оскверняют чужие святыни, пусть упиваются порнографией, пусть мир летит ко всем чертям. Может быть, тогда человек осознает цену свободы, дарованной ему Богом и поймет, что самое страшное происходит тогда, когда эта свобода попадает в его руки. Но все же, вернемся к этой загадочной улыбке. Откуда она появилась и что, собственно, она из себя представляет? Ведь совершенно непонятно, как она вообще могла появиться на лице прошедшего через Освенцим. Здесь необходимо рассказать еще одну истории, приведенную в книге Яффы Элиах. “В одном польском городе жил хасидский раввин. По утрам он часто прогуливался по его окрестностям, приветствуя каждого встречного теплой улыбкой и сердечным «Доброе утро!» За пределами города раввин встречал г-на Мюллера, работающего среди полей, и спешил его поприветствовать. «Доброе утро, г-н раввин!» доносился ответ, сопровождаемый добродушной улыбкой. Началась война. Мюллер облачился в эсэсовскую униформу, раввин был депортирован в Освенцим, где потерял всю свою семью. Однажды во время селекции он стоял в шеренге и дожидался своей очереди. «Направо! Налево! Налево!» приближался голос. Неожиданно раввину захотелось посмотреть в лицо этому человеку в белоснежных перчатках, с маленьким жезлом и стальным голосом, подобно Богу, приговаривающему к жизни и к смерти. И тогда он услышал свой собственный голос: - Доброе утро, г-н Мюллер! - Доброе утро, г-н раввин! Вы то что здесь делаете? По губам раввина скользнула слабая улыбка. Жезл двигался вправо-влево. На следующий день раввин был переведен в относительно безопасный лагерь. Много лет спустя раввин сказал: «Такова сила пожелания доброго утра – человек всегда должен приветствовать своих ближних»” Взгляните на лицо этого раввина. Его улыбка – это нечто мистическое и нечто совершенно типичное для хасидизма. Хасиды и цадики всегда соблюдали свои традиции. Это во-первых. А во-вторых, главной их целью было наслаждаться жизнью, петь, танцевать, играть с детьми и при этом не забывать о Боге. Здесь ровно то же самое. Нельзя забывать о своих ближних. В устах раввина эти слова приобретают форму благословения, а из других притч нам известно, ЧТО значит благословение цадика. Вот одна из них. “Однажды Баал Шем путешествовал в сопровождении одного мальчика, сына раввина. Они остановили повозку возле постоялого двора и зашли внутрь. Там танцевали и играл на скрипке. - Что-то ваша скрипка плохо играет, – сказал Баал Шем. – Пусть лучше мальчик, что со мной, споет, а вы спляшете. Мальчика поставили на стол, своим серебряным голосом он запел хасидскую песнь без слов. Крестьяне, обезумевшие от счастья, пустились в пляс вокруг стола. Затем один из них вышел и спросил мальчика: - Как тебя зовут? - Шаул. - Спой еще. Мальчик запел, а юноша пустился в пляс и посреди танца стал повторять: «Ты Шаул, я Иван! Ты Шаул, я Иван!» Спустя 30 лет равви Шаул, ставший богатым торговцем и знатоком Талмуда, ехал куда-то по своим делам. Неожиданно на него напали разбойники, отняли все деньги и собирались отправить на тот свет. Он молил их сжалиться над ним, они послушались и взял его с собой в стан. Атаман разбойников, увидев Шаула, внимательно на него посмотрел. - Как тебя зовут? - Шаул. - Ты Шаул, я Иван, – вдруг сказал атаман и повелел своим людям вернуть равви Шаулу деньги и повозку.” Эта притча является прообразом диалога равви и Мюллера в Освенциме. Как учитель благословляет своего ученика, так и этот раввин благословляет Мюллера. Баал Шем Тов говорил: «Бог – это тень человека. Подобно тому, как тень следует за жестами и движениями тела, так Бог следует за движениями души. Если человек милосерден, милосерден и Бог. Имя главной тайны человека – Бог, а имя Бога – это слово, изобретенное самим человеком – Любовь. Любя, человек любит Бога.» Таким образом, проявляя любовь к ближнему, мы делаем еще один шаг на пути к Богу. Мюллер, получающий благословение от раввина, как бы становится его учеником. Это благословение говорит о том, что в нем еще осталось что-то человеческое. А раз человеческое, то и божественное, первородное. Мюллер, нацистский садист и палач, делает свой первый шаг к Богу. Ибо сказано в Талмуде: «Спасший одну человеческую жизнь спасает весь мир.» Нацистам удалось создать хорошо отлаженную машину смерти, разработать собственный алгоритм уничтожения: синильная кислота, газовые камеры, бесконечные пулеметные очереди, крематории – разнообразие и жестокость методов убийства поражает воображение. Человеческий разум не способен охватить весь ужас произошедшего. И мы, будучи уже не в состоянии обращаться к одним только фактам, обращаемся к свидетелям, чудом выжившим в горниле Катастрофы. Чем обусловлена столь непривычная реакция жертв на происходящее вокруг них? И в чем, собственно, ее суть? Ответ можно сформулировать следующим образом: нельзя выжить, потеряв человеческое лицо. Потеряв лицо, ты становишься номером; став номером, ты перестаешь быть человеком, ибо тебя больше ничего не интересует, кроме лишней тарелки супа и куска черствого хлеба. Хасид принимает все, как есть, уповая на волю Божью. Хасид продолжает изучать Талмуд, праздновать Пейсах, молиться. Хасид стремится выжить, но выживание не является его конечной целью. Что чувствует еврей, когда решается вопрос о его дальнейшем существовании? Он испытывает жалость к своему палачу. И если он говорит ему «Доброе утро», если он благословляет его, то это вовсе не значит, что он просит чегото взамен. Он пытается вернуть его на путь Истины, при этом не делая ни одного упрека. Вот тогда и появляется эта улыбка – улыбка идущего на смерть, который встречает своего врага приветствием. Как передать неописуемое? Как рассказать то, что не поддается человеческому пониманию? Именно в этом состоит наша задача – передать своим детям, чтобы те передали своим, чтобы передавали это из уст в уста, из поколения в поколение. Теперь наше время рассказывать истории. Исследования студентов. II. Теоретические и историографические аспекты проблемы Холокоста. Новиков Игорь (г. Москва). Холокост и право: теоретические аспекты. Введение. XX век имеет особое значение в ряду человеческой истории. Стремительный прогресс и плата за его результаты – вот что главным образом характеризует минувшее столетие, которое показало человечеству его главного врага – самого человека в его безудержных проявлениях, одним из которых был Холокост. Холокост трудно изучать – приходится сталкиваться со странным смешением научных устремлений на фоне человеческой, личной и всеобщей скорби, страха, непонимания. Что особенно усиливается, когда речь идет о правовом исследовании. Возможно поэтому взгляд на Холокост с позиций права не менее актуален, чем историческое исследование. Многим может показаться, что изучение целого ряда проблемных моментов права, переосмысление уже сложившихся юридических конструкций и институтов сквозь призму Холокоста есть дело допустимое, но уж точно не определяющее ход развития современной правовой проблематики. Таково мнение многих, причем если одни просто не видят в этом какой-либо научной ценности либо смысла вообще, то другие даже допускают жизнеспособность этого вопроса и отводят ему «соответствующее» место, жаль только, что последнее вне поля видимости и надобности. Холокост и право обычно рассматриваются исключительно в разделенном, обособленном состоянии. Мы ограничиваем право, видя в нем исключительно обслуживающий механизм. Право больше механизма, оно метафизично. Проблема «Холокост и право» - это пример того, как на интуитивном уровне мы создаем практику, опережая разум и теорию. Право – это одно из тех явлений, которые характеризуются тем, что они, с одной стороны, абстрактны, а, с другой, они фактически проявляются исключительно лишь к конкретным историческим ситуациям, которые дают нам материал для теоретических изысканий. Таким образом, чем ярче историческое событие, тем ярче и проявление права. Холокост занимает особое место в историческом пространстве. В этом и есть главный урок Холокоста в его взаимосвязи с правом: использование этого бесценного, трагического опыта для предотвращения новой трагедии. Холокост увековечил абсолютный человеческий грех, несовершенство самоуничтожение. Теперь мы знаем: реально все, даже самое глупое, невероятное и страшное. Поэтому, должны стремиться к поиску любых зацепок, открывающих путь к непостижимым истинам. Для меня, как и для любого человека, стремящегося к достижению результата, важно наличие четкого понимания своей внутренней цели. На сегодняшний день мне представляются наиболее интересными и важными три таких цели: во-первых - постановка проблемы, обоснование необходимости работы в данном направлении; во-вторых - формирование основных вопросов, решение которых является первостепенным; в-третьих формулировка в основных чертах своей позиции по каждому из этих вопросов. Некоторые вопросы методологии Первой целью любой работы является постановка проблемы. Холокост – это явление столь многоаспектное и сложное, что сама его природа остается не под одним знаком вопроса. Это не просто отрезок времени, точка на ленте исторического развития, либо просто событие. Это целый комплекс человеческих проблем, как минимум, явление особого рода. Именно поэтому определения Холокоста есть также не меньшая проблема. Таких определений может быть несколько, и все они будут относительно верными, даже скорее пригодными. Если попытаться абстрагироваться, то можно выделить как бы два рода или даже две плоскости определения явления Холокост: метафизическое и гносеологическое. Для нас, в первую очередь, важна не гегелевская традиция противопоставления диалектике, но та традиция, выработанная русской религиозной философией, где метафизика есть основное условие построения «цельного знания». Что именно подразумевается под гносеологическим? Я вижу в этом именно ту часть определения, которая отвечает требованиям, которые при их использовании дают возможность идентифицировать какое-либо знание о Холокосте как необходимое при познании какого-либо стороннего явления сквозь призму Холокоста (в нашем случае речь идет о праве). Во многом при наличии тех или иных гносеологических «возможностей» явлений, мы можем говорить о степени допустимости их взаимопознания. О комплексности Холокоста уже говорилось, именно поэтому я использовал слово «явление», а не событие и т.д. Однако стоит разобраться в употреблении категории «явление» применительно к Холокосту. Говорить о «явлении Холокост» вполне уместно, но такое словоупотребление должно быть целенаправленным и ситуационно обоснованным. Явление всего лишь часть от целого, поэтому разумно будет говорить о «понятии Холокост» и его составляющих – сущности и явлении. Такое деление наиболее отвечает комплексности Холокоста и имеет больше возможностей содержательного вмещения. Однако стоит определиться с тем, что мы вкладываем в сущность, а что в понятие конкретно применительно к Холокосту. Что есть сущность Холокоста? Поистине философский вопрос. Холокост в своей сути есть непостижимый для человеческого разума предмет. Тем не менее, вполне допустимо логическое отграничение сущности и явления. Говоря о явлении Холокост, мы тем самым отделяем его сущность. Мы вполне можем допустить под явлением все, что нам доступно в Холокосте. Кроме того, явлением охватывается историческое проявление Холокоста. Нужно ли такое разделение вообще? Зачем выделять непостижимую сущность, которую в принципе постичь нельзя? Во-первых, одной из центральных потребностей в изучении Холокоста для нас является постижение его уроков, а это требует поиска некой универсальности. Любая универсальность, в свою очередь, требует системообразующего компонента. Во-вторых, говоря о непостижимости сущности Холокоста, я готов согласиться лишь с невозможностью научного постижения. Ваше сознание чувствует неправильность случившегося, либо происходящего даже в том случае, если вы не были в школе, в институте ни разу, и если бы Маугли показали те ужасающие синдромы XX века, он бы ужаснулся. Я уверен, человеческая природа, также как и социальная, содержат в себе причины такого понимания, но что самое страшное, также причины совершенно противоположного понимания. По сути, мы можем разделить все исследования, связанные с Холокостом, на два уровня: первичный и рефлексивный. О первом речь может зайти только в том случае, когда объектом исследования представляется явление Холокост. В то же время, познание сущности Холокоста возможно исключительно на рефлексивном уровне. В некотором смысле вполне уместно употребление другой категории – «проблема». Оно более предпочтительно в нашем случае, т.к. Холокост – это проблема которая была, есть и будет. Таким образом, комплексность проблемы Холокоста представляет собой следующее. Во-первых, следует обратить внимание на то, что Холокост – это реальное историческое событие, имеющие свои хронологические рамки и событийный состав. Во-вторых, Холокост – это социальное явление, имеющее свою обусловленность, структуру и закономерности развития. В-третьих, мы безусловно признаем историческую уникальность Холокоста, как и любого другого явления имеющего свойство историчности, но в то же время, мы можем обнаружить в истории достаточно примеров таких явлений, которые хотя и не идентичны Холокосту, но тем не менее, имеют ряд похожих и, даже, почти соответствующих в институциональном плане институтов (например, категория вины a priori, имела место как до, так и после холокоста). И это всего лишь одна плоскость комплексности проблемы Холокоста. Право также обладает чертами историчности и институциональности, однако, в отличие от Холокоста, который обладает чертой уникальности, о праве этого сказать в полном объеме нельзя. Право – это постоянно эволюционирующий институт, оно не идентично в каждый отдельный период, т.е. отсутствует присущая Холокосту цельная, единая событийность. В отношении права мы можем говорить лишь об исторической конкретности, т.е. о праве раннегосударственного периода древних славян, либо о праве развитого либерализма. Для Холокоста в целом не характерно понятие исторической конкретности, в указанном смысле, а исключительно лишь к некоторым подинститутам этого явления. Поэтому, Холокост много шире права, первое частично содержит в себе второе. Об этом уже говорит сама структура права, которая по сравнению с комплексностью Холокоста, более стройна или даже более подстроена под социальную эволюцию. Эта структура имеет то, что характерно праву на всех этапах его развития, и то, что дается конкретной исторической ситуацией. В то же время, Холокост – это уже историческая ситуация, состоящая из институтов, подверженных эволюции. Если право – это отражение конкретно- исторических потребностей общества, то Холокост – это есть время, история, люди. Можно подразделить Холокост на три уровня: индивидуальное; групповое; всеобщее. При этом, право соприкасается со всеми тремя уровнями, а не только с третьим и вторым, как может показаться. Традиционно право разделяют на два уровня: уровень непосредственно права; уровень внешней формы права (закон, как конкретное проявление права). Я могу предположить в отношении права наличие трех уровней, сопоставимых с аналогичным делением Холокоста, а именно: личность; власть; группа. Институт права образовался в результате насущных потребностей группы индивидов, в результате борьбы этой группы за выживание. Никогда право не существовало для одной личности и существовать не будет. Именно группа в целях самосохранения создает власть для реализации права. Роль личности лишь в том, что ее интерес ограничивается правом в интересах группы. Можно возразить: но ведь закон, являющийся проявлением права, в большинстве случаев защищает именно личность, ведь очевидно, что от этого выигрывает именно она, именно ее интерес защищается. Но дело в том, что данный конкретный интерес отдельной личности совпадает с интересом группы, но от этого он не становится на первое место, а лишь косвенно получает защиту. В пользу выделения именно этих уровней, как наиболее значимых точек соприкосновения, говорит тот факт, что система право-закон хотя и соприкасается с Холокостом, и тому есть конкретные примеры, но все же не является определяющим во взаимоотношении Холокоста и права, в отличие от системы личность-власть-группа. Постановка основных вопросов Начать следует с вопроса о соотношении права как сущности и закона как ее формы в рамках проблемы Холокоста. Данный вопрос касается целого спектра проблемных моментов в рамках темы Холокост – право. Во-первых, для юристов соотношение права и закона всегда являлось острым, и не потому, что проблема малоизученна, скорее она наиболее очевидна. Холокост является примером того, как право и закон находятся на наиболее далеком друг от друга расстоянии. Пример этому как нюрнбергские законы, так и множество других законодательных актов, составляющих систему права фашистской Германии. Право не может отвечать за закон. Так, если законодатель примет закон, запрещающий человеку дышать, не будет означать, что человек не имеет право дышать. Однако данному положению можно возразить: а как же те, кого суд приговорил к смертной казни? Они тоже имеют право на жизнь? Конечно, это уже частично проблема другого плана, но, тем не менее, она четко дает понять, что необходимо исследовать механизм диалектики права и закона, необходимо выработать правила, руководствуясь которыми, мы сможем точно сказать, соответствует ли этот закон правовой действительности. «Закон суров, но это закон», - классика жанра. Но эта же классика в том числе повинна в кошмарах XX века, когда закон и право выступали, по сути, инструментами формирования общей, коллективной воли, были неким оправданием происходящего. Необходимо другое мышление, кардинально меняющее наше представление о праве. Здесь необходимо выработать систему четких принципов, возможно. Следующим вопросом является проблема допустимости применения к праву таких характеристик как несправедливость и преступность. Исходным является то, что право не может быть преступным и несправедливым. Право существует в интересах всего общества, при этом интерес личности как бы вливается, подавляется коллективным. С одной стороны это необходимость недопущения персонифицированного произвола, но, с другой – это однобокая конструкция, отвернувшаяся от личности в противоположную сторону и лишь своим присутствием пытающаяся вселить в нас чувство безопасности. Кроме того, данный тезис отчетливо проявляется в рамках проблемы ответственности. Формула оценки будет таковой: если благой поступок перекрывает негативный, то человек невиновен, т.к. право справедливо, а закон должен соответствовать праву, и, если несоответствие все же существует, человек за него не отвечает. Под благим поступком мы должны понимать лишь те, которые имеют такое значение в границах одной конкретной личности, но не группы, т.к. только так, индивидуализирую данные положения, мы можем избежать произвола. Юристами проблема Холокоста если и рассматривалась, то исключительно в рамках позитивного права, закона. С теоретической стороны никаких продвижений сделано не было, а ведь применяемые к Холокосту правовые категории, как правило, являются результатом научной аналогии и, тем самым, не отвечают в полной мере запросам практики. Как пример можно привести использование категории преступление. Последнее можно рассматривать как необходимый составной элемент другой категории, новой, глубже отражающей явление Холокоста. Что мы понимаем под преступлением? Для наших целей наиболее эффективным будет обзор основных принципов преступления. К таковым мы можем отнести, во-первых, факт нарушения закона, во-вторых, вину совершившего, в-третьих, степень опасности. Как видно, лишь первый из указанных принципов отличается точностью, остальные же зависят от конкретного места и эпохи. В свою очередь, есть ли преступление, если нет закона? В принципе, такая же ситуация сложилась при вынесении обвинения против главарей рейха. Созданный статут международного трибунала впервые отразил в позитивной форме категории преступлений, за совершение которых через короткое время были осуждены преступники. По сути, преступления совершались в отсутствии закона. Однако мы должны признать, что возможно преступление и отсутствовало, но правонарушение было. Поэтому, можно предположить, что категория преступления не является универсальной. Категория преступления не может охватить все аспекты явления Холокост, которое уже по своей сути имеет противоправный характер. Есть ли смысл создавать отдельную категорию преступления для Холокоста? Скорее нужно создать универсальный механизм, позволяющий вовремя квалифицировать то или иное явление как правонарушение, преступление, при отсутствии соответствующих категорий в законе. Мне кажется, что к явлению Холокоста удобнее применить категорию панубийства, впервые использованную в данном контексте М.Я.Гефтером. Он писал: «Панубийство – из недр человека. Это освобождение его от избирательной свободы и избирательной гибели – высоких завоеваний истории. Это истребительное равенство, сокрушающее продуктивное неравенство цивилизаций «всеобщего эквивалента». Возможно ли такое, что право само допустило Холокост? Представим себе ситуацию: СССР и Германия, обе страны в сложном экономическом, идеологическом положении, происходит ломка нравов. История показывает, что в таких ситуациях общество стягивает ремни, происходит тоталитаризация, авторитаризация «по доброй воле», свобода, личность сводятся к минимуму, преобладает лишь один интерес – коллективный. Такой переход произошел в обеих странах, с той лишь разницей, что в СССР были иные последствия. Такой механизм необходим, его замены нет. Он обусловлен как человеческой психологией, так и законами социума. Тем не менее, объективно существует точка на ленте развития права, с которой начинается кардинальное отклонение, и право переходит в новую категорию – неправо. Так произошло в Германии. Переход к абсолютизации коллективной воли и есть эта точка, но это еще право, вопрос лишь в том, как оно будет развиваться дальше. Поэтому право может создать условия, способствующие возникновению ситуации, схожей с Холокостом, но быть причиной не может по определению. Другим немаловажным и актуальным вопросом является анализ категории вины a priori. Это понятие ранее не использовалось, но мы можем проследить моменты его формирования как в научной, так и в художественной литературе. Данная категория относится к тем институтам явления Холокоста, которые, хотя и являются неотъемлемыми его институтами, тем не менее, существовали до него, существуют сейчас и обладают свойством эволюционировать. Что понимать под этой категорией? Вина от рождения, в первую очередь. Нацистский режим прежде обвинил, именно обвинил жертв, чем как бы оправдал палачей, ибо нет преступного в осуществлении наказания, и лишь затем «осуществил наказание». Но это была преступная расправа, а не наказание. Если власть, группа обвиняют, и характер вины a priori, речь уже должна идти о противоправном поведении такого обвинителя. К сожалению, и сегодня вина a priori часто используется как средство социальной борьбы. Часто приходится слышать подобные обращения к душевнобольным (если не можем вылечить, то зачем их содержать, проще уничтожать), в отношении лиц нетрадиционной ориентации, лиц иной национальности (особенно это характерно для современной России, причем речь часто идет о согражданах). Если вдуматься, то можно сделать вывод, что все преступления совершаются от корысти и от страха. Наличие вины – лучший способ оправдаться, но вина должна быть за конкретный факт деяния. А когда человек боится, ему главное стремиться к уничтожению источника страха. Как раз в этот момент вина a priori играет свою главную роль. *** Билалутдинов Азат (г. Томск). Историографическо - методологический анализ ревизионизма Холокоста как феномена исторического познания. Введение. Главной целью работы является определение места и роли ревизионизма в развитии исторической мысли и исторического сознания о Холокосте. Для достижения данной цели необходимо поставить следующие конкретные задачи. - типологизировать ревизионизм на радикальный псевдонаучный и научный по источниковедческим, идеологическим и методологическим признакам. Это необходимо, чтобы на примере Холокоста попытаться разграничить научные и псевдонаучные концепции. Ведь это совершенно разные явления, соответственно к их изучению нужно подходить с разным методологическим инструментарием. - охарактеризовать основные тезисы доминирующего направления западной историографии Холокоста. Это необходимо для того, чтобы представлять, какие именно положения интерпретации данного явления пересматриваются. Актуальность исследования заключается в том, что это одна из немногих попыток дискурсивного анализа ревизионизма как историографического феномена, его типологизации и анализа не только фактических ошибок ревизионистских авторов, но и методологических, источниковедческих, нарративно-лексических и идеологических аспектах их творчества. В контексте работы разделение ревизионизма на псевдонаучный и научный будет проходить следующим образом: -радикальный псевдонаучный ревизионизм («отрицание Холокоста»). -научный ревизионизм как непризнание уникальности Катастрофы Следует заметить, эмпирическая основа классификации лежит не в масштабности пересмотра, как это может показаться на первый взгляд, а в характере используемых методов выведения причинно-следственных связей. Ведь наука отличается от других способов познания, прежде всего тем, что научные исследования ведутся в соответствии с определёнными правилами, организующими и направляющими научный процесс. Проблема уникальности Холокоста в историографии. Уничтожение евреев приобрело парадигматическое значение. Это произошло благодаря самим носителям памяти, оставшимся в живых свидетелям и всеобщему осознанию уникальности данного преступления. Для последующего рассуждения необходимо выделить основные признаки уникальности Холокоста, которые выделяет доминирующее направление мировой историографической традиции: 1. количество жертв. 2. цели (поголовное уничтожение европейского еврейства) 3. методы (применение газовых камер). 4. «наполненность историческим смыслом». Это тезис известного отечественного учёного-языковеда, ректора еврейского университета в Москве А. Ю. Милитарёва. Сравнивая Холокост с другими геноцидами, имевшими место в XX столетии, он замечает, что последние: «чудовищны по своей бессмысленности проявления злодейства, «безумия»» А. Ю. Милитарёв видит уникальность Холокоста, в том, что он способствовал изменению мировоззрения всего западного мира. 5. Уничтожение шести миллионов евреев - закат западной цивилизации? Испанский журналист Себастьян Вилар Родригес в своей статье «Европа погибла в Освенциме» связал Холокост с проблемой заката западной цивилизации: «Мы сожгли в Освенциме культуру, интеллигенцию, творчество. Сожгли всем миром народ, объявленный богоизбранным. Причина: этот народ дал миру образы-символы, которые влияли на историю человечества (Иисус, Маркс, Эйнштейн, Фрейд...), и он является источником прогресса и создания богатств в мире » . 6. «коллективная вина» немецкого народа за Холокост. Этот тезис наиболее ярко выразил гарвардский профессор Д. Голдхаген. Его версия сводится к тому, что главной причиной Холокоста был глубоко укоренённый в сознании немцев антисемитизм. Аргументирует он это утверждение тем, что он нашёл множество документов, где говорится о том, что во многих случаях простые немцы, проявляли «излишнюю добровольность» и почти всегда желающих участвовать в актах убийства евреев было больше, чем нужно. Проблема преодоления тоталитарного прошлого и оправдания немцев за нацистские преступления, как будет показано ниже, является побудительным мотивом для ревизионизма, как псевдонаучного, так и научного. 7. Некоторые исследователи, в частности, политолог Джеймс Петрас, видят уникальность Катастрофы в том, что это был единственный геноцид, виновники которого были наказаны. «За исключением еврейского Холокоста и, возможно, японского геноцида в Китае, ни один из учинителей геноцидов не выделяют два предстал перед мировым правосудием». Некоторые исследователи значения уникальности: «несравнимость» (incomparable) и «беспрецедентность» (unprecedented). Несравнимость означает, что Холокост не может быть сравнен ни с прошлыми, ни с будущими подобными явлениями. Однако рассматривать Холокост вне компаративистских аналогий с другими подобными явлениями значит признать его внеисторичным явлением, которое не может быть предметом исторического исследования. Необходимо обратиться к критике уникальности Катастрофы ревизионистами и историческим аналогиям, которые они используют. Наиболее продуктивная дискуссия по этому вопросу - «спор историков» (Historikerstreit), который развернулся среди немецких историков в середине 80-х годов XX века и задал тон дальнейшим исследованиям. Хотя главной темой дискуссии была собственно природа нацизма, проблематика Холокоста и Освенцима заняла в ней ключевое место. В ходе дискуссии выявилось два направления, выдвигавших противоположные тезисы. "Леволиберальное направление" ("интернационалисты") было представлено известным немецким философом Юргеном Хабермасом. Последний утверждал, что антисемитизм глубоко укоренен в германской истории и психологии немцев. "Националистически-консервативное направление", представленное Эрнстом Нольте и его последователями, отстаивало позицию, согласно которой Холокост не был уникальным явлением, а может быть сравним и помещен в один ряд с другими катастрофами XX века, такими как армянский геноцид 1915-1916 годов, вьетнамская война. Но главный тезис, это так называемое «уравнение памятей», то есть признание того факта, что преступления сталинского режима - явление того же ряда, что и нацистские преступления. Концепция превентивной войны Германии против СССР, реанимированная в ходе «спора историков» тоже служит решению этой цели. Французский философ Ален Безансон, сравнивая нацизм и коммунизм, называет их «разнояйцевыми близнецами». Эти явления, пишет он, сближает уверенное наделение себя правом и даже обязанностью убивать. В контексте данной работы приведение примера мотива сравнения нацизма и большевизма важно, так как его использование можно показать и в аргументации радикальных псевдонаучных ревизионистов. Радикальный псевдонаучный ревизионизм. Радикальный псевдонаучный ревизионизм Холокоста возник и начал развиваться сразу же после войны. Как утверждают сами ревизионисты, основателем их «движения» был участник Французского Сопротивления, побывавший в «лагерях смерти» Поль Рассинье. Дэвид Дюк, бывший руководитель Ку-клукс-клана и кандидат на выборах президента США в 1992 году формулирует основные тезисы ревизионистов следующим образом: 1) Цифры убитых сильно преувеличены; 2) Не было центрального плана по уничтожению евреев. Гитлер не знал об уничтожении евреев. Ревизионисты аргументируют это утверждение тем, что не найдено ни одного документа за подписью А. Гитлера; 3) Не было газовых камер. Газовые камеры были слишком дорогим способом уничтожения; 4) Евреи сами скомпрометировали себя как опасный для нацистского режима элемент. Д. Дюк пишет: «Я нашел идеальный пример двойного стандарта морали «мы» и «они» в книге «Германия должна исчезнуть!», написанной американским евреем Теодором Н.Кауфманом. Книга напечатана в 1941 году до вовлечения Америки в войну и в предисловии говорится: Это издание показывает всеобъемлющий план уничтожения немецкой нации и тотального искоренения немцев с лица земли. Так же здесь содержится карта, иллюстрирующая возможное территориальное разделение земель Германии»; 5) Большинство евреев погибло от голода, эпидемий тифа и других болезней. И. Кацман пишет: «Большинство ревизионистов считает, что всего за годы войны в ходе боевых действий, от голода, болезней и непосильного труда в лагерях и гетто, а также в результате погромов, организованных прибалтийскими и украинскими националистами, погибли от 600 тысяч до миллиона. Именно тысячи превратившихся в скелеты жертв голода и тифа и засняты на знаменитых кадрах, украшающих каждую более или менее серьезную работу о нацистских преступлениях»; 6) научные и документальные доказательства поддерживают точку зрения ревизионистов; 7) сторонники ортодоксальной теории вынуждены безжалостно подавлять, если хотят, чтобы их история выжила. Ревизионисты заявляют, что Холокост – это великая ложь, распространяемая коллективным заговором историков, средств информации, правительств разных государств, главные участники которого - евреи. Все эти инстанции знают настоящую правду, но стремятся держать людей в неведении. Как было отмечено выше, «еврейский заговор», с точки зрения ревизионистов является мотивом для совершения нацистских преступлений. В этой связи, исследователь Джон Циммерман справедливо замечает сходство и преемственность теории «еврейского заговора», эксплуатировавшегося нацистами и конспирологических мотивов ревизионистов. В работах ревизионистов прослеживается мотив эзотеризма, т.е только их сообщество является первооткрывателем и носителем правды о Холокосте и только они могут донести эту информацию до простых людей. А мешают этому «священники Холокоста». Д. Дюк в своей работе «Вопрос Холокоста» говорит о том, что ему с детства твердили об уникальности Холокоста и он в это верил. Но внезапно он начал сопоставлять факты и пришёл к выводу, что его сознанием манипулировали. Какие же факты сопоставлял Д. Дюк и какие аналогии используют в своих работах ревизионисты? Приведём наиболее используемые и наиболее актуальные в контексте нашего исследования: а) аналогии с «еврейским геноцидом палестинцев»: «Показывали ли девятилетним школьникам убийства палестинских женщин и детей, которые были вырезаны в лагерях Сабра и Шатила на территории оккупированного Израилем Ливана»? Аналогии и признание следствием Холокоста современную ситуацию в Палестине можно встретить и у швейцарского ревизиониста Юргена Графа. Он пишет: «…безграничная поддержка США, которая обеспечивается ссылкой на Освенцим и Треблинку. Расплачиваются за это палестинцы главные жертвы молоха Холокоста». Вообще, уклон в сторону критики существования Государства Израиль является характерной чертой ревизионистов. В ход идут различные аргументы, в том числе и религиозные. Участник Тегеранской конференции ревизионистов Холокоста Мойше Арие Фридман пишет: «Эти евреи (ортодоксы-антисионисты- А. Б.) считают создание государства Израиль богохульством; по их убеждению, согласно Божьей воле, еврейский народ должен жить в рассеянии до пришествия Мессии». б)«геноцидом устроенным коммунистами» Ю. Граф пишет: «Ни один серьезный историк больше уже не спорит, что жестокий большевистский режим привел к гораздо большим жертвам, чем режим национал-социалистов». Такие утверждения имеют целью оправдать националсоциалистический режим и снять груз «коллективной вины» немцев. У радикальных ревизионистов аналогии между геноцидами проводятся, зачастую, по одному признаку, выражающемуcя в формуле «там тоже убивали людей». Однако, аналогия как логическая основа научной компаративистики должна использовать как можно больше разнородных признаков для сравнения. Принимая во внимание примеры аналогий, которые были приведены выше, выделим два главных направления в идеологии ревизионистов, которые они всячески пытаются закамуфлировать: - Антисемитизм. Ревизионисты маскируют его под «антисионизм». Швейцарский ревизионист Б. Швауб в своём выступлении на Тегеранской конференции сказал: «Первым оратором был, к немалому удивлению многих участников, Мойше Арие Фридман, ортодоксальный раввин из Вены. Он приехал вместе с рабби Ароном Коэном из США и несколькими другими ортодоксами - антисионистами, чтобы поддержать конференцию… Кроме того, они были колоритной иллюстрацией для СМИ и подчёркивали своим присутствием, что конференция хотя и была антисионистской, не имела юдофобской тенденции». -Антикоммунизм камуфлируется в стремление рассматривать Холокост в «историческом контексте», то есть в сравнении с другими геноцидами. Конспирологическая картина прошлого радикально отличается от стандартной академической науки. Наука учитывает множество факторов, чтобы объяснить исторические изменения; конспирологи нашли единую теорию или "монистическую систему", объясняющую все. Следующие источниковедческие признаки присущи радикальному псевдонаучному ревизионизму. - отрицание подлинности источников, не вписывающихся в их концепцию. Ревизионисты считают, что признания нацистов на Нюрнбергском процессе не могут быть доказательством, так как они были добыты под давлением: «Нюрнбергский процесс был организован не для отправления беспристрастного правосудия, а для политических целей». - отрицание подлинности показаний коменданта Освенцима Рудольфа Гёсса: «Если поближе приглядеться к показаниям Гёсса, то сразу бросается в глаза совершенно абсурдный факт - показания были сделаны на английском языке. Судя по анкете, Гёсс действительно в какой-то степени знал английский - он выучился ему в середине 1920-х годов, когда долгое время сидел в бранденбургском централе за соучастие в политическом убийстве, но смешно думать, будто он добровольно изложил по-английски судьбоносное признание. Логичнее предположить, что оно было сочинено английским оперуполномоченным и Гёссом только подписано». - отрицание подлинности «Дневника Анны Франк» «Доктор Роберт Фаурисон, либеральный профессор, специализирующийся в установлении аутентичности литературы, и работающий в университете Лиона, Франция, сделал веское заявление о тот что книгу подобного содержания и формы, по крайней мере в её опубликованном варианте, не может написать девочка подросток. Мне также показалось странным, что эта девочка, которая является наиболее известной жертвой Холокоста, проведшая большую часть войны в Аушвице (Освенцим) не погибла в газовой камере». Ревизионисты признают отдельные фрагменты признаний нацистов если они им выгодны. - некорректное цитирование и вырывание из контекста. «Вебер цитирует отчёт от 24 июля 1941 таким образом, словно в нём говорится о создании службы здравоохранения в районе проживания евреев, пытаясь создать впечатление, что айнзатцгруппы были в действительности для евреев благом. В действительности в отчёте сказано: «Вся еврейская интеллигенция Минска была ликвидирована (учителя, профессора, юристы и т.п.) кроме медицинского персонала… Для предупреждения эпидемий в еврейском квартале было создана служба здравоохранения». (Д.Циммерман). - поиск противоречий в источниках, противоречащих их концепции Например, ревизионист Ф. Брукнер пишет: «На крыше «газовой камеры» имеются четыре отверстия, через которые якобы сыпали вниз шарики Циклона-B. Но ни один из двух ключевых свидетелей по газовым камерам не упоминал эти четыре отверстия: на суде, проходившем в Кракове в 1947 г., бывший комендант лагеря Освенцим, Рудольф Гесс, говорил об одном отверстии, в то время, как Пери Брод, эсэсовец, захваченный британскими войсками после войны, который дал наиболее подробное описание предполагаемых умерщвлений газом в этом помещении, упоминал о шести отверстиях в крыше». Заключение. Подводя итоги нашему опыту разграничения научных гипотез от псевдонаучных вымыслов на примере Холокоста, хотелось бы сделать несколько теоретико-методологических замечаний. Псевдонаучное знание отличается от научного крайней авторитарностью и пониженным критицизмом, игнорированием эмпирического опыта, противоречащего собственным постулатам, неразвитостью понятийного аппарата, отказом от рациональной аргументации в пользу веры. При этом для псевдонаучного знания характерна тенденция к экспансии, стремление распространить собственные идеологические и конспирологические схемы на все прочие сферы знания с целью преодоления их "одномерности". Ревизионизм Холокоста является частью масштабного пересмотра Второй мировой войны, наметившегося в мировой историографии. Дальнейшее исследование ревизионизма как историографического феномена будет нами продолжаться на основе рассмотрения ревизионизма Холокоста и ревизионизма начального периода Великой Отечественной войны. Что же касается научного ревизионизма Холокоста, то в дальнейшем планируется более подробное углубление в германские материалырассмотреть теоретико-методологические аспекты «спора историков» и «преодоления тоталитарного прошлого» Ревизионизм Холокоста помимо большого количества минусов, имеет один большой плюс - он стимулирует осмысление профессиональными историками и обществом проблем уничтожения европейского еврейства и смежных с ним проблем. *** Каминская Евгения (г.Великий Новгород). К вопросу о теориях, оправдывающих нацистских преступников После 1945 года в публицистике ряда европейских стран появились работы, подвергающие сомнению многие выводы Международного Нюрнбергского трибунала над нацистскими преступниками. Особенно активно стал разрабатываться тезис о том, что нацисты вовсе не истребляли евреев. Это положило начало идеологии «исторического ревизионизма», выступившей за пересмотр истории Второй Мировой войны и реабилитацию нацизма. Одним из главных тезисов этой идеологии стало отрицание Холокоста – геноцида еврейского народа нацистами и их пособниками в 1933-1945гг. В нашей стране сейчас стоит важная проблема – историческая память о Холокосте оказалась нарушенной в результате самых разных причин, в том числе политики государственного антисемитизма и идеологических установок в послевоенный период. В итоге, это событие не было в должной мере осознано, не сформировалась преемственность в его изучении, утратилась связь времен и поколений. А беспамятство, как известно, грозит повторением ошибок прошлого. Не потому ли так легко возрождается в нашей стране национал - экстремизм, а идеологические постулаты антисемитизма чаще и активнее звучат с различных трибун, в том числе и высшего законодательного органа страны. Примечательно, что за осуждение антисемитских высказываний члена фракции КПРФ в Государственной Думе РФ прежнего созыва генерала Макашова проголосовало только 107 депутатов; против больше половины – 120. Государственная А.Федулова с Дума так осуждением же отклонила антисемитизма. резолюцию Вице-спикер депутата Госдумы В.Жириновский и часть депутатов активно протестовала в апреле 2001г. против предложения почтить минутой молчания память жертв Холокоста. Актуальность данной темы состоит в том, что сейчас мы не должны допустить, чтобы были забыты уроки Холокоста. Отрицание Холокоста в России затронуло определенные общественные круги и нашло своих явных сторонников в среде псевдопатриотических и экстремистских движений. Удивительно совпадение позиций, терминологии и аргументов редакторов и авторов изданий времен Третьего рейха с современной национал- патриотической прессой. Та же антисемитская риторика, те же агрессивные лозунги и призывы расправляться с евреями... Тот же неприкрытый расизм, ксенофобия и единый для всех времен «образ врага». Подобные явления пространстве. Так в проявляются не только на постсоветском США и европейских странах представители этого направления называют себя «ревизионистами» и разоблачителями «одного из главных мифов» истории ХХ века, претендуя на «научное» обоснование своих идей. В Европе законопроект об объявлении преступлением «публичного оправдания, отрицания или существенного приуменьшения геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений», когда подобные заявления способствуют разжиганию вражды или служат призывом к насилию против меньшинств, является предметом горячих обсуждений уже на протяжении многих лет. В ряде стран (Германии, Австрии, Великобритании) отрицание Холокоста уже считается уголовным преступлением. В России, к сожалению, есть немало возможностей и предпосылок для распространения идей нацизма. Одна из них – почти полвека забвения памяти о Холокосте и его жертвах. Да и сегодня эта тема еще только начинает рассматриваться на страницах школьных и вузовских учебников. Выросли целые поколения, искренне убежденные, что нацисты не делили своих жертв по национальностям. Знание о Холокосте (в том числе посредством раскрытия истинных целей идеологов его отрицания и оправдания) должно стать составной частью образовательных программ по отечественной истории. Историография Холокоста велика и растёт день ото дня. На эту тему уже написано не менее сотни тысяч книг, очерков и статей, и, судя по обилию специализированных институтов, журналов, университетских и архивных центров, будет написано ещё больше. Сейчас этой теме посвящены сотни научных монографий, сборников документов и воспоминаний, десятки документальных и художественных фильмов, завоевавших («Список Шиндлера», «Жизнь прекрасна» и др.) самые престижные кинопремии. Музеи и мемориалы Холокоста созданы во всех уголках мира: в США и Европе, Аргентине и Южной Африке, Канаде и Японии. Тем не менее, в России практически не публикуются работы на данную тему, проблемой отрицания Холокоста в нашей стране серьезно занимается лишь И.А. Альтман, который выпустил целый ряд книг: «Жертвы ненависти», «Отрицание Холокоста: история и современные тенденции» и др. Как видно, подход к разработке данной темы недостаточен, она нуждается в дальнейшей разработке и исследовании. В данной работе рассматривается лишь один аспект огромной проблемы отрицания Холокоста, а именно разнообразные юридические увертки, созданные для оправдания нацистских преступлений, различного рода предложения, направленные на искусственное смягчение, полное устранение наказаний и реабилитацию преступников второй мировой войны. Основными направлениями этого процесса являются: Отрицание международно-правовой правомерности суда над главными военными преступниками международно-правовых в норм Нюрнберге, об наличия ответственности и обязательности за этого рода международные преступления; Рассмотрение нацистских злодеяний как обычных уголовных преступлений и применение к ним положений уголовного закона, изданного в прошлом веке; Утверждение о «добросовестном заблуждении» лиц, совершивших злодеяния (так называемые «ошибки относительно запрета»); Стремление «классифицировать» нацистских преступников так, чтобы большая их часть избежала наказания («отдающие» и «исполняющие приказы», «исполнители» и «пособники», субъекты, действовавшие в состоянии «меньшего и большего эксцесса», и т. д.); «Тотальное» освобождение всех нацистских преступников от ответственности под предлогом распространения на совершенные ими преступления срока давности. Одной из первых попыток освободить от ответственности нацистских преступников было стремление поставить под сомнение законность деятельности Международного военного трибунала для суда над главными немецкими военными преступниками в Нюрнберге и выработанных и признанных современным международным правом принципов его Устава. Адвокаты, выступавшие на Нюрнбергском процессе, утверждали, что в международном праве якобы не содержится четких указаний на запрещенность тех или иных деяний во время воины, что наказание военных преступников есть «расплата» победителей с побежденными. Однако еще до второй мировой войны были выработаны четкие международно-правовые нормы, содержащиеся в ряде международных конвенций и определяющие ответственность за нарушение законов и обычаев войны, которые нарушали нацистские главари. Кроме того, уголовное преследование могло вестись и на основании существующих норм германского уголовного кодекса. К числу попыток различного рода «теоретическими конструкциями» полностью отвергнуть нюренбергские принципы, объявить «несостоятельной», «незаконной» практику привлечения к уголовной ответственности фашистских убийц и поколебать правовые основания неотвратимости наказания нацистских преступников относятся и утверждения о значении исключительной правопреемственности ФРГ. Некоторые ученые пытаются доказать, что злодеяния нацистов, совершенные ими по директивам, приказам и указаниям руководителей рейха, преступлениями исключительной не считались, правопреемницей а так Третьего как ФРГ «является рейха», никакой ответственности не должны нести ни исполнители, ни соучастники злодеяний, проводившихся во исполнение и осуществление правомочий «законной власти». К подобным аргументам защиты прибегали на первом Освенцимском процессе во Франкфурте-на-Майне. Такого рода «оправдательные аргументы», во-первых, полностью игнорируют факт не только военной, но и политической капитуляции фашистской Германии и Потсдамские соглашения. Во-вторых, игнорируют преступный характер нацистского государства. В-третьих, открыто ревизуют нюренбергские принципы и приговор Международного военного трибунала над главными немецкими военными преступниками, установивший преступный характер ряда учреждений рейха и тягчайшие преступления его высших руководителей. Учение об «ошибке в запрете» Использование для освобождения от ответственности нацистских преступников таких институтов, как «действие по приказу», «наличие крайней необходимости», «коллизии обязанностей» и прочих традиционных правовых положений, в последнее время пополнилось учением об «ошибке в запрете». 18 марта 1952 г. палатой по уголовным делам Верховного суда ФРГ было издано специальное руководящее постановление. «Огромное значение представляет проблема ошибки в праве для осуждения преступников против человечности... В этих случаях речь идет, в общем, о деяниях, противоправность которых по немецкому праву не подлежит сомнению, но нередко встречаются случаи, когда субъект предполагает, что его деяние правомерно ввиду обязывающего его к повиновению приказа государственного руководства или каких-либо не предусмотренных в законе оснований» – писал Буш. Введение неопределенных, не основанных на законе критериев ответственности, вроде «затемненная совесть», «преступник по убеждению», «правовая слепота», «напряжение совести», «заблуждающаяся совесть» и т. п., ведет к тому, что тот, кто не принадлежит к «боннскому культурному кругу», не поддерживает политику ремилитаризации, действует в состоянии «виновной» ошибки и «правовой слепоты» из «враждебности праву». Таким образом, решающим критерием при определении уголовной ответственности становится политика правительства ФРГ. Значение приказа Значение приказа определяется, во-первых, тем, что при организованности и массовости злодеяний, совершенных фашистскими преступниками, приказ являлся иногда средством подготовки и осуществления чудовищных преступлений; во-вторых, «необходимость подчинения приказу свыше» для оправдания совершенных преступлений была распространенным доводом защиты как на Нюрнбергском процессе главных немецких военных преступников, так и при судебном разбирательстве дел о преступлениях нацистов в современных условиях. Верховный суд ФРГ в своих определениях по делам о военных преступниках и преступниках против человечности почти всегда рассматривал их деятельность не как убийство из низменных побуждений (§211 УК ФРГ), а как простое убийство (§212 УК ФРГ). В качестве «обоснования» такой квалификации верховная судебная инстанция ФРГ ссылалась на то, что убийства совершались «по приказу», а это, по ее мнению, не могло считаться низменным побуждением. Несмотря на то, что многие военные преступления совершались по приказу начальства, нельзя забывать о том, что для солдата могла возникнуть обязанность неподчинения. Подобная моральная обязанность могла быть, например, при получении приказов об уничтожении беззащитного мирного населения. Ни на одном судебном процессе не было доказано возникновения какойлибо опасности для лиц, отказывающихся исполнять преступные приказы об уничтожении мирных граждан. Единственными последствиями отказа выполнять подобный приказ могли быть соответствующие отметки в личном деле с упреком в «мягкости», задержка производства в следующий чин и перевод в другую местность, например, с оккупированной территории на территорию рейха. В частности, профессор университета Такомы Браунинг отмечает, что отказ от участия в истреблении не означал неотвратимого и жестокого наказания, а значит, все убийства беззащитных женщин и детей осуществлялись добровольно. далеко не все преступления совершались по приказам, а в числе преступников имеется много лиц, обладавших правом отдавать приказы и распоряжения и широко использовавших это право в преступных целях. существуют международно-правовые принципы об ответственности лиц за исполнение преступных приказов В Декларации, подписанной 13 января 1942г., специально говорилось о наказании «путем организованного правосудия тех, кто виновен и ответственен за … преступления, независимо от того, совершены ли последние по их приказу, ими лично или при соучастии в любой форме». Такое предупреждение было сделано от имени Советского Союза, США и Великобритании всем германским комендантам, охране лагерей и служащим гестапо. Наконец, в статье 47 военно-уголовного кодекса Германии 1940 года устанавливалось: «Если исполнением приказа по службе нарушен уголовный закон, то за это отвечает один отдавший приказ начальник. Однако выполнивший приказ наказывается как соучастник: 1) если он превысил отданный ему приказ или 2) если ему было известно, что этот приказ имел своей целью совершение общего или воинского преступления». На Нюрнбергском процессе главных военных преступников проблема ответственности при совершении злодеяний во исполнение отданного по службе приказа была разрешена и было установлено, что наличие приказа не освобождает исполнителя от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания. Формы соучастия Почти в каждом процессе о нацистских преступниках в ФРГ возникал вопрос о квалификации действий привлеченных лиц как исполнителей или как соучастников. Действующий в ФРГ уголовный кодекс определял ответственность соисполнителей следующим образом: если несколько лиц совершают преступное деяние совместно, то каждый наказывается как совершивший это деяние. «Пособником считается лицо, советом или действием заведомо оказавшее виновному помощь в совершении деяния, запрещенного под угрозой наказания как преступление или проступок» (§ 49). Именно по пути признания обвиняемых по делам о преступлениях нацистов лишь «соучастниками-пособниками», а не «соисполнителями» идет западногерманская судебная практика. Так, почти по всем процессам над убийцами из эйнзацкоманд в первой инстанции обвиняемые осуждались как пособники, а не как исполнители. Суд присяжных в Мюнхене присудил руководителя «эйнзацкоманды-8» Братфиша, расстрелявшего 15 тыс. человек, как «пособника» в убийстве к 10 годам заключения. Характерно, что вскоре после процесса Братфиша тот же суд приговорил к 12 годам тюремного заключения бывшего заключенного концлагеря, убившего после войны из мести двух видных национал-социалистов— эсэсовцев. Практика квалификации деяний нацистских убийц лишь как «пособничества» приводит к тому, что исполнителями оказываются лишь Гитлер, Гиммлер и Гейдрих, являвшиеся высшими руководителями фашистской машины уничтожения. Такая конструкция ответственности уже на Нюрнбергском процессе главных военных преступников была полностью разоблачена и отвергнута. По так называемой «субъективной развиваемой сейчас юристами ФРГ, теории ответственности», исполнителем считается лицо, реализующее свою волю в преступном деянии и имеющее в достижении преступного результата «свой интерес». Если же преступное деяние субъект совершает без наличия у него воли совершителя, он рассматривается как пособник. Другой теорией определения степени участия в совершении преступления является так называемая «объективно-материальная теория». В соответствии с этой теорией исполнителем считается лицо, непосредственно лично совершающее преступное деяние. При совершении военных преступлений и преступлений против человечности нельзя считать исполнителями только лиц, действующих «в последнем звене преступной цепи», то есть фактически причинивших смерть. Это относится и к ответственности нацистских преступников, в особенности к так называемым «убийцам за письменным столом». Они никого лично не убивали, но организовывали и приводили в действие фашистскую машину уничтожения ни в чем не повинных людей. Говорим ли мы сегодня о свободе слова, смешанных браках, абортах или вторжении на Балканы — мы так или иначе учитываем опыт Холокоста. Британское издание The Guardian предоставило слово журналисту Джонатану Фридленду, выросшему в семье, пережившей нацистские преследования. По его словам, еврейский народ все послевоенное время долго и болезненно пытался преодолеть "страх Холокоста", когда в повседневной жизни ведешь себя так, будто концлагеря были только недавно. Как и евреям, немцам тоже было сложно адаптироваться в мире, который не был полностью во власти нацистской идеологии. Но прошло два десятилетия, и евреи, которые в свое время держались подальше от Германии, теперь едут туда без лишних размышлений. Частично это реакция на процесс переоценки, который произошел в самих немцах за 60 лет после краха Гитлера. Страна честно признала свое прошлое. Она рассказывает своим детям ужасную правду о Третьем рейхе и в результате изменила национальный образ собственного "я", а возможно, даже свой национальный характер. С начала 1960-х гг. Холокост стал практически неотъемлемой частью нашей интеллектуальной, моральной и духовной жизни. Уроки Холокоста, если использовать их бережно и в разумных пределах, на самом деле могут служить путеводными маяками в современном мире. Наша задача состоит в том, чтобы использовать их для углубления нашего понимания прошлого и будущего. Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы: В связи с развитием разнообразных ревизионистских направлений сейчас наша задача не допустить того, чтобы последующие поколения забыли опыт Холокоста или получили о нем искаженные данные Вследствие этого остро встает вопрос о необходимости внесения в школьные и вузовские программы темы Холокоста, проведении специальных семинаров и разработки методик преподавания темы Необходимо, принимая во внимание опыт европейских коллег, принять ряд законодательных актов, запрещающих публичное оправдание, геноцида, отрицание преступлений или существенное против приуменьшение человечности и военных преступлений. III. Проблемы преподавания темы Холокоста в российской школе. Грязева Дарья (г. Санкт – Петербург). Причины межнациональных конфликтов и пути их преодоления. (Экспликация урока обществознания) Проблема межнациональных конфликтов очень актуальна для современной России. Ежедневно из средств массовой информации мы слышим о волнах ксенофобии, национализма и шовинизма. Подрастающее поколение, как губка, впитывает в себя такие популярные идеи нашего времени, которые, к сожалению, не всегда отвечают нормам морали и права. Поэтому сегодня перед учителями стоит очень важная задача: формирование у детей толерантного сознания - уважения к правам человека любой национальности и любого вероисповедания и способности к пониманию другого. Для России - многонациональной страны - это представляется особенно важным. Необходимо объяснить детям, то, что у разных народов есть много общего, но есть и различия, которые нужно воспринимать с интересом и пользой для себя. У каждого народа своя история и свой путь, которые необходимо уважать каждому из нас. Урок обществознания «Причины межнациональных конфликтов и пути их преодоления» - пример профессиональной попытки такого разговора с детьми. Урок предполагается проводить в контексте темы, установленной Образовательным стандартом среднего общего (полного) образования по обществознанию. В качестве примера был избран Иерусалим: город, являющийся святыней для миллионов людей, принадлежащих к различным национальностям и вероисповеданиям, и, в то же время - предметом многочисленных этноконфессиональных конфликтов. Задачи урока состоят в том, чтобы: - раскрыть суть межнациональных и этноконфессиональных конфликтов; - расширить представления, связанные с понятиями: межнациональный конфликт, этноконфессиональный конфликт, национализм, антисемитизм, шовинизм, расизм, геноцид; - помочь осознать необходимость собственной нравственной оценки; - привить детям уважение к людям любой этнической и конфессиональной принадлежности и представление о равенстве их прав (толерантное сознание); - формировать их активную гражданскую позицию. Основные понятия: межнациональный конфликт, этноконфесиональный конфликт, национализм, антисемитизм, шовинизм, расизм, геноцид. Урок «Причины межнациональных конфликтов и пути их преодоления» планируется проводить в два этапа. На первом занятии рассматриваются примеры (этноконфессиональное соперничество и культурное добрососедство в Иерусалиме, история Катастрофы), а также углубляются некоторые основные понятия. Следующее занятие полностью посвящёно теории и закреплению изученного материала. Первое занятие основывается на мультимедийной презентации, посвященной Иерусалиму и сопровождаемой рассказом учителя. Почему – Иерусалим? На наш взгляд, очень важно вызвать у детей эмоциональный отклик, заинтересовать темой, прежде чем переходить к ее теоретическим аспектам. Эмоциональная подготовка позволит легче ориентироваться в материале, воспринимать его, а также делать собственные выводы. Сама презентация будет состоять из трёх частей. В первой (вступительной) части планируется кратко рассказать о природе этнических конфликтов, об их классификации, о мировой ситуации в этой области в настоящее время. Одновременно демонстрируется карта этнических конфликтов современности. Во второй части кратко рассматривается история Иерусалима со дня его основания. Очень важно показать, то, как этнические конфликты сменялись в нём один за другим, как в «городе мира» постоянно проливалась кровь по сути невинных людей, страдающих из-за своих религиозных убеждений, а не из-за своих противоправных действий. Внимание детей обращается на то, что Иерусалим - город очень древний, здесь находятся святыни трёх мировых религий, и он воспринимается как святое место и общекультурное достояние миллионами людей по всему миру. Мы показываем слайды, посвященные еврейскому, христианскому и мусульманскому Иерусалиму: археологический раскоп в городе Давида, реконструкцию Второго Храма, знаменитую Стену Плача, Виа Долорозакрестный путь Христа, Храм Гроба Господня, мечеть Аль-Акса –место вознесения Мухаммеда - и мечеть Омара. Третья часть показа посвящена современному Иерусалиму: посредством рассказа о музеях Иерусалима и показа фрагментов некоторых экспозиций повествуется о том, как в этом городе в наши дни соседствует несколько культур и религий. Показывается Музей библейских стран, Музей исламского искусства, Музей истории Израиля. Особо освещается деятельность знаменитого мемориала Яд Вашем. Это – зримое напоминание о величайшей трагедии XX века. Очень важно не только эмоционально рассказать о Катастрофе еврейского народа, но и дать наглядный материал, который в полной мере освещал бы содержание описываемых событий и, в то же время, соответствовал бы ограничениям возраста. Видеоряд включает Долину общин, Зал Имен, Зал детских душ, Аллею Праведников, Памятник борцам и узникам Варшавского гетто, Зал Памяти с вечным огнем. К этому времени, учащиеся уже должны быть знакомы из курсов новейшей истории зарубежных стран и истории Отечества с событиями Второй мировой войны и Холокоста. Поэтому учитель задаёт вопросы на повторение, восстанавливая в памяти основные сюжеты и понятия. Используя выход на внешние ресурсы, можно выйти на сайт Яд-Вашем и провести виртуальную экскурсию по новому музею. В контексте данной темы необходимо объяснить учащимся, что в развитии наций и этнонациональных отношений существуют две основные тенденции - центробежная и центростремительная. Первая проявляется в естественном стремлении к саморазвитию, самостоятельности, развитию национальной культуры, экономики, политики и т.д. Вторая тенденция ведёт к расширению связей между различными нациями, ломке национальных перегородок, к восприятию всего лучшего, что создано другими народами. Действие указанных тенденций прослеживается на протяжении всей истории человечества. Они в равной мере способствовали прогрессу цивилизации в целом, т.к. вели к культурному развитию народов. Но, обращаясь к истории, мы видим, что за всё время существования наций и народностей отношения между ними были нередко напряжёнными и даже трагическими. Достаточно вспомнить, что только в XX веке произошли две мировые войны, вызванные ростом национализма и шовинизма, в ходе которых беспощадно уничтожались или подвергались жесточайшему угнетению отдельные нации и народности. Таким образом, мы переходим к следующему уроку. Планируется, что на этом занятии даётся только теория, а также закрепляются уже полученные знания. В конце урока проводится проверочная работа, состоящая из двух частей. Первая часть состоит из вопросов, выясняющих степень усвоения основных понятий, а во второй планируется задание творческого характера, дающее возможность понять, были ли выполнены задачи урока. Главным здесь является не только запоминание понятий, но и формирование активной гражданской позиции и собственного отношения учащегося к конфликтам на почве национальной розни. Такой урок необходим в школе в качестве «профилактической прививки» даже при отсутствии настроений выраженной ксенофобии или шовинизма в подростковой среде. Но если учителю удаётся изменить чью-то националистическую точку зрения (если таковое имеет место быть), либо как-то повлиять на негативную атмосферу в классе, то, конечно же, это будет самым ярким показателем педагогической победы. Дети не должны забывать о том, что современное человечество представлено примерно двумя тысячами различных народов, а в нашей стране их больше ста. Сколько бы ни была каждому из нас память о своих корнях, нам важно понимать другое: все мы живем, и будем жить в соседстве с людьми разных национальностей и разной культурной принадлежности. Это требует от каждого из нас особой личной деликатности и ответственности в отношении с другими людьми. *** Пашкова Елизавета (г.Калининград). Письма в прошлое. В 2006 году я закончила школу. Она была моим вторым домом. Я благодарна учителям: они на многое открывали мне глаза. О конкурсе «Холокост: память и предупреждение» мне рассказа ла учитель русского языка и литературы Горбачева Светлана Павловна. Мы беседовали с ней о Второй мировой войне, о том, что на побережье Балтийского моря, в красивейшем сейчас месте, в январе 1945 года расстреляли семь тысяч евреев, которых пригнали из польского лагеря Штутхоф. По совету Светланы Павловны прочла дневник Анны Франк, девочки, погибшей в концлагере во время Второй Мировой войны. Когда я читала его, мне казалось, будто Анна Франк разговаривала со мной как с близкой подругой. Ведь мы были на то т момент ровесницами. Мне захотелось ей ответить. Так и возникла идея «ответного письма». Выделив из дневника Анны Франк некоторые очень важные, с моей точки зрения, мысли, я напечатала их на двух страницах пожелтевшей, будто от старости, бумаги. В этом пр идуманном мною «дневнике» в письмах ответила на некоторые ее вопросы… «Может быть, хоть ты сможешь мне объяснить, почему все люди так тщательно прячут от других свой внутренний мир? Почему в обществе я всегда веду себя совсем не так, как нужно? Почему люди так мало доверяют друг другу?» «Самых порядочных людей отправля ют в концлагеря, сажают в тюрьмы и одиночные камеры, подонки прав ят страной, и любой должен остерегаться их: стар и млад, богачи и бедняки. Один попадется, торгуя на черном рынке, другой – помогая евреям и другим нелегалам, никто, кроме нидерландских национал - социалистов, не знает, что с ними случится завтра…» «Нам, молодым, вдвойне трудно сохранить свои взгляды во времена, когда всякий идеализм разрушен и сокрушен, когда люди показывают себя с самой отвратительной стороны, когда возникают сомнения в истине и справедливости, и в самом Господе Боге…» И я ответила Анне: «Да, ты права, люди так мало доверяют друг другу… Причина заключается в том, что человек боится, что его не поймут, не оценят, бо ится остаться один, он подчиняется законам общества, которое его окружает, и все же в мое время есть люди, которые хоть как -то выделяются из повседневности, выражают свою индивидуальность. Возможно, некоторые считают их странными, но на самом деле это интересные и открытые миру люди – творческие личности. Я даже не представляю, как ты могла прожить в Убежище столько времени, не выходя на улицу, да еще такое тяжелое время! Я считаю, что ты достаточно сильная личность, так как сумела сохранить свои прекрасные надежды и, несмотря ни на что верила в доброту человеческой души. Жаль, что ты так и не сумела претворить свои идеалы в жизнь…» Спустя год я вернулась к дневнику и решила дополнить его, так как эта тема не дает мне покоя, заставляя вновь и вновь возвращаться к ней. Впечатлениями о дневнике Анны Франк я поделилась со своей подругой. Зачитывала ей, понравившиеся мне эпизоды, мысли. Рассказала, о чем писала в своем дневнике. И у нее это родило ответный отклик: под впечатлением от услышанного чуть позже она написала стихи и прочитала мне. Я описала наше общение в своем рассказе. Мне хотелось знать, насколько тема национализма актуальна в молодежной Международном среде. молодёжном Вскоре фестивале я узнала социальной о IV рекламы «ART.START». Отослала свою раб оту, и она вошла в число лучших работ в номинации «Публикация на социальную тему». Это был рассказ, в основу которого лег мой диалог с подругой на тему Холокоста. Я зачитывала ей отрывки из дневника Анны Франк и своего дневника. И этот факт говорит о том, что эта тема действительно интересна и нужна. Ведь на фестиваль было подано более 900 работ от более 700 участников из разных регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья. Я задумалась, как было тяжело детям во время войны. Анна прожила в убежище несколько лет, не выходя на улицу. Для ребенка в таком возрасте это просто наказание сидеть взаперти, находится все время с одним людьми каждый день в замкнутом пространстве… А детей, живущих под гнетом, было очень много. Они видели смерть, насилие, жесток ость и убийства каждый день. Война разрушала представления о справедливости, доброте, милосердии. Она рушила дома и семьи…уют и тепло…уносила любовь. А те люди, что помогали, в нелегкие времена страдали вместе с теми, кого спасали. Когда я через год продолжала свой дневник, я описывала эпизод из воспоминаний русского мальчика, который любил еврейскую девочку. Она была его лучшим другом, понимала его. Больно читать отрывки в которых он описывал гибель своей любимой. Как ужасно потерять любимого и близкого человека из-за чьих-то безумных идей… Но духовное сопротивление было сильным. Люди открывали школы, ставили спектакли, концерты. В гетто было запрещено устраивать религиозные собрания, но, по свидетельствам выживших, существовали тайные синагоги. Не устаешь удивляться и восхищаться духом людей… Я ненавижу фашизм. Как случилось, что в послевоенном мире вновь появился нацизм? Молодые люди читают жизнеописание Гитлера, развивают в себе жестокость, злость и неприязнь к людям из -за их иного цвета кожи или разреза глаз. Я думаю, что они никогда не держали в руках дневник Анны Франк, не пытались прочувствовать чужую боль, не узнали, как тяжело, как страшно было жить в то могущественными время. и Им сильными просто в хочется их показать «переходном себя возрасте». Незнание ведет к безрассудным, жестоким действиям…Как это ни страшно, но история может повториться, если не остановить неонацизм. В наше время молодым людям важно знать всю правду о войнах, страданиях, голоде. Рассказ о Холокосте поможет более объемно представить себе картину войны и геноцида, осуществлявшегося нацистами. Холокост — это всечеловеческая трагедия. И надо, чтобы о ней дети узнавали еще в школе на уроках истории, литературы. Обращение к истории – работа с фактами, чтение книг, подобных дневни ку Анны Франк, достоверных, пронзительных, научит чувствовать чужую боль, пропуская ее через себя, через свое сознание. Жаль, что на эту тему не выделяется нужного времени в школьной программе. Было бы здорово уделять больше внимания социальным проблемам на уроках истории, обществознания, литературы . И чтоб каждый смог высказать свое мнение, прочесть свои повести, рассказы и стихи, показать картины и фотографии, поделит ься историей свой семьи и рассказать о жизни и своих бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек, которых коснулась Вторая мировая война и другие исторические события. Ведь это подлинные рассказы, которые будут интересны не только семье этого ученика. История противоречива. И наряду со «страницами доблести и славы» были страдания миллионов людей. Зная историю Холокоста, молодые люди смогут лучше понять людей, чья молодость пришлась на годы войны, увидеть прошедшее их глазами и осознать, насколько это тяжело им было жить. Чем больше информации, исторических фактов человек знает, тем больше проявл яется толерантное поведение по отношению к другому человеку. Важно еще показывать исторические фильмы. Он и словно воссоздают другую реальность, в которую попадаешь на время просмотра, и тогда проникаешься болью и переживаниями людей того времени. Психология человека так устроена, что, если что-то не касается его напрямую, то его это, в общем-то, и не волнует. Поэтому многие молодые люди считают Холокост еврейской темой. Но на самом деле это могло случиться с любым другим народом. Мы должны учиться на ошибках истории. Итак, чтобы мои сверстники в России узнали и задумались о судьбе Анны и других жертв Холокоста , необходимо больше рассказывать о печах Освенцима, о гетто, о гитлеровских законах, направленных на притеснение евреев, рассказывать в школе, университете, проводить форумы, мероприятия, международные встречи и при этом подчеркивать, что Холокост – всечеловеческая трагедия и могла коснуться каждого народа. Сделать рекламные, социальные плакаты, билборды и разместить по городу. Можно объявлять конкурс среди студентов и школьников: придумать эскиз скульптуры небольшого размера, посвященной Анне Франк и жертвам Холокоста, и лучший воплотить в жизнь и поставить в парке или сквере. Запустить рекламный, социальный ролик на экраны по городу или создать международный литературный форум, посвященный дневнику Анны Франк с темой: «Письма Анне Франк». И пусть людям захочется продолжить переписку, пусть она пойдет от человека к человеку, от сердца к сердцу. Все больше людей национализма, будут задумываться войны, над жестокости.. . темами Люди Холокоста, разных национальностей, вероисповеданий научатся уважать культуру, обычаи, религию друг друга, ценить мир, который 63 года назад достался такой ценой! Сведения об авторах и научных руководителях: Билалутдинов Азат – студент 4 курса Томского Государственного Университета (ТГУ), г. Томск. Научный руководитель – Бочаров Алексей Владимирович – доцент ТГУ. Борохов Рахель – ученица 9 класса школы «Мофет», г. Иерусалим (Израиль). Научный руководитель – преподаватель Ракефет Нешер. Виноградов Виталий – ученик 11 класса школы № 463 г. Москва Научный руководитель – Беленькая Елена Эрнстовна, преподаватель МХК. Ганжа Иван, Радионов Сергей - ученики 9 класса Новотроицкой гимназии, п.г.т. Новотроицкое, Херсонская обл., Украина. Научные руководители - Охредько Олег Эдуардович, Коломеец Лариса Геннадиевна – учителя истории Новотроицкой гимназии. Грязева Дарья – студентка 1 курса магистратуры Российского Государственного педагогического университета им. А.И.Герцена (РГПУ), г. Санкт – Петербург. Научный руководитель – Лапина Ирина Александровна, доцент РГПУ им. Герцена, кандидат исторических наук,. Каминская Евгения – студентка 2 курса Государственного университета им. Ярослава Мудрого, г. Великий Новгород. Научный руководитель – Ковалев Борис Николаевич – профессор Государственного университета им. Ярослава Мудрого, доктор исторических наук. Мелик – Саркисян Роман – ученик 10 класса школы № 1199 «Лига Школ», г. Москва. Научный руководитель – Прокудин Дмитрий Владимирович – учитель истории школы № 1199. Новиков Игорь – студент 5 курса Государственной академии им. Маймонида, г. Москва Научный руководитель – Сопредседатель НПЦ «Холокост», кандидат исторических наук Альтман Илья Александрович. Пашкова Елизавета – студентка 2 курса Московского Государственного университета культуры. Научный руководитель – Горбачева Светлана Павловна – учитель литературы, школа «Балтийский Лицей», г. Калининград. Перенкова Полина – ученица 11 класса ГОУ СПО НОУОР№1 (училище олимпийского резерва) г. Нижний Новгород. Научный руководитель – Горева Татьяна Артемовна – учитель истории ГОУ СПО НОУОР№1. Ситковская Гражина – ученица 9 класса гимназии №1, г. Новогрудок, Гродненская обл., Беларусь. Научный руководитель - Вершицкая Тамара Григорьевна – директор Новогрудского государственного краеведческого музея. Шагалова Дина – ученица 11 класса школы № 1199 «Лига Школ», г. Москва. Научный руководитель – Прокудин Дмитрий Владимирович – учитель истории школы № 1199.
