ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА: ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ МЕЖДУ МОСКВОЙ И БРЮССЕЛЕМ Любовь ШИШЕЛИНА
реклама
Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 73 Любовь ШИШЕЛИНА ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА: ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ МЕЖДУ МОСКВОЙ И БРЮССЕЛЕМ Ближайшие два года будут для восточных европейцев юбилейными. Как никак два десятилетия по пути реформ: от собрания круглых столов представителей оппозиции и власти, избрания новых парламентов на многопартийной основе, перехода немцев ГДР через венгеро-австрийскую границу и падения Берлинской стены до членства этих стран в НАТО и Европейском Союзе… Из плена иллюзий В Восточной Европе с каждым годом наблюдается всё меньший размах торжеств по поводу событий новейшей истории. Последние годы новые даты и вовсе отмечаются скорее в клубной обстановке, нежели в общенародной атмосфере праздника. Те события сегодня воспринимаются более как повод для размышлений теперь уже о результатах реформ, утраченных надеждах и упущенных возможностях, когда с новой неизбежностью встаёт вопрос “что делать”. В то же время весьма внимательно к юбилейным датам, связанным с “освобождением восточноевропейского региона от СССР” относились и относятся западные страны. Приверженность западных европейцев символизму, эстетике пропагандистского действия нашла своё отражение в практическом совпадении десятилетия реформ с приёмом вишеградских стран в НАТО. Пятнадцатилетие “освобождения” было отмечено в мае 2004 года принятием пяти восточноевропейских стран и трёх бывших республик СССР в Европейский Союз. И наконец, к двадцатилетию “демократических реформ” Чехия и Польша получают по эле_________________________________________________________________ © Шишелина Любовь Николаевна – д.и.н., зав Отделом восточно-европейских исследований ИЕ РАН. Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ № 08-03-00301а. 74 Любовь Шишелина менту американской системы ПРО. Это, очевидно, заключительный аккорд к тому процессу, который начинался более 20 лет тому назад, в том числе и с выдвижения требований о выводе иностранных войск с территории восточноевропейских государств. И если это действительно так, то на первый план выступают совсем другие (нежели превалировавшие ранее) размышления об исключительно возвышенных целях перемен на пространстве Восточной Европы и СССР. Запад вполне в духе маккиндеровского учения1 продолжает, несмотря на изменившиеся реалии, воспринимать Восточную Европу как ключ к огромному евроазиатскому пространству, вожделенному хранилищу всех известных человечеству природных ресурсов. Именно поэтому восточноевропейские трансформации стоили западному миру больших усилий. Однако водружение голубых флагов над столицами бывших восточноевропейских государств не привело, как это сформулировал Маккиндер, к автоматическому овладению Хартлендом. И то ли потому, то ли почему-то другому, Восточная Европа не показалась в итоге Западу тем призом, за который он боролся более полувека. Скорее ценность представляют уже сами даты и символы, как победные вехи во все ещё продолжающейся, как показали последние события вокруг Южной Осетии, мировой “холодной войне”. Среди причин разочарования Запада в Восточной Европе можно выделить несколько. Это и характерные черты восточноевропейского менталитета, и культурологические, если хотите, даже цивилизационные, особенности этого региона. Его особые взгляды на экономику и особое восприятие политики, в том числе международной, коренящееся в специфике местных проблем. Всё это в пылу борьбы с СССР, когда считалось, что все средства хороши, не было в должной мере оценено Западом с его собственным “специфическим менталитетом”, основанным на незыблемом чувстве собственного цивилизационного превосходства. Например, на Западе ошибочно восприняли сигнал о желании восточных европейцев изменить дистанцию с СССР как беспрекословное принятие западных ценностей. Между тем исторически складывавшееся “межцивилизационное”, “промежуточное” положение восточноевропейских государств научило их с настороженностью и известной долей критики относиться к обоим геополитическим полюсам. На самом деле наиболее приемлемым в Восточной Европе считался вариант равной удалённости или равной приближённости по отношению к ним. В современной истории, как ни странно, о равноудалённости заботилось лишь Словацкое государство пребывавшее в начале 1990-х годов в поисках 1 Хальфорд Джон Маккиндер (1861–1947), основатель британской школы геополитики, автор “теории Хартленда”, сердцевинного региона Земли (географически совпадающего с территорией России), овладение которым через близрасположенную к нему Восточную Европу сулит державам контроль над всем миром. Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 75 национальной идентичности. Большую часть своей новейшей истории оно наиболее решительно сопротивлялась попыткам реформирования по западным образцам и дольше других поддерживало интенсивные отношения с Россией. Даже пришедший к власти в 1998 году Микулаш Дзуринда, прозванный за свою преданность США “восточноевропейским Тони Блэром”, не смог за два срока правления настолько отвернуться от России, чтобы дестабилизировать выстроенные отношения. Относительно спокойная внутренняя ситуация и сравнительно неплохие показатели социально-экономического развития позволили Словакии стать наиболее успешной страной в Восточной Европе. В январе 2009 года Словакия станет второй (после Словении) восточноевропейской страной, которая войдёт в зону евро. Другие страны региона осознали важность отношений с Россией гораздо позже, уже тогда, когда сделали слишком много шагов в направлении Запада и в отрыв от РФ. Несомненно, что такой крен стал одной (хотя, конечно же, не главной) из причин того, что взявшие крутой старт в реформах Венгрия и Польша сегодня переместились в разряд наиболее неблагополучных стран ЕС. Конечно, обе страны крупнее Словакии и, тем более, Словении – первой восточноевропейской страны, принятой в зону евро1. Сложнее экономическая инфраструктура Польши и Венгрии, а также роль этих стран в истории и геополитике региона. Как странам с “более устоявшимися историческими традициями” им сложнее привыкнуть к новой роли и новым условиям. Эти же составляющие с самого начала реформ повлияли и на стремление поляков не допускать чрезмерного сближения с Россией. Были востребованы исторические идеологемы, ставшие составной частью “превентивных мер” со стороны Польши. В Венгрии, с конца 1990-х годов проявилась достаточно основательная попытка вернуться на российский рынок. Однако, в противоположность польскому варианту развития отношений, именно это обстоятельство на фоне неприятия внутренней политики руководства социалистов позволило оппозиции нагрузить российско-венгерские отношения многочисленными враждебными стереотипами. Очевидно, что первая, то есть польская линия приносит стране больше дивидендов в Евросоюзе и приветствуется США. Евросоюз стремится “приглушить” первый год неудач Польши в ЕС, а заодно и ярую критику в свой адрес, крупнейшими финансовыми вливаниями. До 2014 года ЕС вложит в эту страну в целом 67 миллиардов евро, что составляет примерно пятую часть всех инвестиций Евросоюза, запланированных на этот срок. Вторая, то есть венгерская линия приносит больше экономических выгод, измеряемых “российскими возможностями”. Неслучайно самые богатые люди Венгрии сделали и продолжают делать свой капитал именно на рынках России и Восточной Европы. Однако поскольку обе страны – Польша и Венгрия – уже 1 Даже маленькая, по нашим меркам, Венгрия в два раза по территории и населению превышает Словакию и в пять раз – Словению. Любовь Шишелина 76 четыре года являются членами ЕС, то здесь возникает вопрос иного свойства: почему наиболее успешные государства дореформенной Восточной Европы, не когда озадачивавшие Запад своими конкурентными возможностями, стали наиболее проблемными в рамках западной интеграции? Неужели ЕС выгоднее держать их на дотационной игле, нежели иными способами, требующими некоторой гибкости со стороны ЕС, способными стимулировать их собственную экономическую активность и опосредованно влиять на политическую стабильность? Совершенно незамеченными на фоне майских праздников оказались четырёхлетние даты вступления в Европейский Союз стран Вишеградской Европы, Словении и Прибалтики. А между тем скоро уже будет два года, как членами Евросоюза стали ещё две страны – некогда члены СЭВ – Румыния и Болгария, к которым у ЕС сегодня есть пока только претензии и санкции. И это со всей очевидностью выдаёт то, что Евросоюз реально устал от своей программы расширения на восток. А по мнению некоторых экспертов, хорошо знающих работу Евросоюза, так сказать, изнутри, он и вовсе “выдохся”1. Становится очевидным, что Хорватия станет последним членом, принятым в эту организацию “на общих основаниях”. Поэтому сегодня в недрах европейского сообщества возникают новые предложения как в отношении новых членов, так и объектов Европейской политики соседства. Евросоюз на пределе возможностей Четыре года в Евросоюзе – это уже достаточный срок и для “новых”, и для “старых” членов ЕС, чтобы присмотреться друг к другу, соизмерить ожидания с реальностями и сделать выводы. Заметно, что в последнее время ЕС стал придирчивее к восточноевропейским странам, начал меньше им прощать и больше требовать. Так, была существенно снижена квота Польши на вылов рыбы, а Будапешту было предложено потрудиться над снижением бюджетного дефицита. Одновременно ЕС отказал Венгрии и Словакии в выделении некоторых ранее обещанных грантов2. Всё это свидетельствует о сужении возможностей, а не исключено, что и желания продолжать игру “в поддавки” со стороны ЕС. Европейский Союз начинает заниматься проблемой пределов расширения и уточнения своих окончательных границ. Так, нынешней весной ЕС решил 1 2 Balázs Páter, Európa ZRt . Élet és irodalom. 2008, Aprilis 18, 16 szám. В частности, весной 2008 года Еврокомиссия отказала Венгрии в выделении ранее одобренного гранта в размере 9,5 млн евро из фонда регионального развития на модернизацию процесса очистки нефти на заводе компании IBIDEN. Одновременно Еврокомиссия также отказалась выделить помощь в 2,9 млн евро словацкой компании Аlas Slovakia. Кроме того, по решению Еврокомиссии, Словакия должна предстать перед Европейским судом справедливости по делу о возврате 13 млн евро, нелегально предоставленных заводу по производству спиртных напитков Frucona Kosice, и т. п. Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 77 определиться с перспективами отношений с Украиной и Молдавией1. По решению министров иностранных дел ЕС эти отношения будут уровнем ниже “членства”, но на уровень выше “соседства”. Таким образом, получается уже третья, промежуточная, программа под названием “усиленное партнёрство”. Этому предшествовала развернувшаяся в Европарламенте дискуссия, в ходе которой представители христианских демократов выступили с предложением об ужесточении критериев способности новых стран к интеграции, то есть пресловутых четырёх “копенгагенских критериев”2. Наконец, в Евросоюзе задумались над практически неизбежными последствиями свершившегося расширения: “Любое последующее расширение без предшествующей консолидации приведёт к многочисленным конфигурациям внутри ЕС”3. Собственно, евродепутаты испугались того, что можно было предугадать и раньше и что было очевидно нам: что Восточная Европа всё-таки другая и далеко не все подходы ЕС могут быть здесь столь же эффективны, сколь и на Западе. Европа разных скоростей, как это стало очевидно, в частности, для немецких депутатов, приведёт лишь к неуправляемости внутри ЕС, ослаблению его институтов и международного влияния. Во избежание подобного сценария было предложено разработать для стран, имеющих ныне статус объектов Европейской политики соседства (Украина, Молдавия, Грузия, Армения, Азербайджан), политику, подобную средиземноморской программе ЕС4. Однако из хода обсуждений вокруг идеи Восточноевропейского союза можно уловить, что на восточном направлении опять востребованы стереотипы “холодной войны” и “санитарного кордона”5. Правда, сегодня он облачён в мягкие формы “третьего пути”, чего-то среднего между членством и соседством. Такой “санитарный кордон”, как называют его сами европарламентарии, позволит пяти государствам “без особого реформирования продвигаться в течение ближайших 20 лет в направлении большей консолидации с ЕС, не требуя от последнего немедленных заверений о будущем членстве”6. Модификацию решения этой проблемы предложили в мае 2008 года министры иностранных дел Польши и Швеции Радослав Сикорский и Карл Бильдт. В апреле 2008 года комиссар по внешней политике Б. Ферреро-Вальднер заявила о значительном прогрессе, достигнутом Украиной со времени начала в прошлом году переговоров “об усиленном партнёрстве”. Но, очевидно, именно “усиленным партнёрством” всё дело и ограничится. Именно такие намерения были высказаны 22 июля 2008 года на совещании министров иностранных дел ЕС. 2 Bulletin Quotidien Europe 9638 – 9.04.2008. 3 Из заявления депутата фракции Народные демократы (христианские демократы)/Европейские демократы Эльмара Брока. Там же. 4 Предложение депутата Аллена Ламассюра. Он, в частности, предложил в ходе выборной кампании 2009 года ясно обозначить окончательные границы и цели ЕС. 5 Предложение евродепутата Инго Фридриха. Bulletin Quotidien Europe 9699 – 23.05.08. 6 Там же. 1 78 Любовь Шишелина В их интерпретации, конфигурация из пяти бывших республик СССР получила название “Восточное партнёрство”1. Однако и за этим названием просматривается всё то же старое стремление европейских стран отгородиться санитарным кордоном от России. Вопрос только в том, где этот кордон будет проходить и из каких стран состоять. Ведь всем ещё памятны попытки Польши в декабре 2005 года формировать “Сообщество демократического выбора”, с включением Грузии, Латвии, Литвы, Македонии, Молдавии, Румынии, Словении, Украины и Эстонии, как “оси демократических стран, которые не желают находиться в зоне влияния России”2. В итоге, 20 июня 2008 года Европейский совет призвал Комиссию к весне 2009 года разработать предложения по “Восточному партнёрству”, увязав его с планами Черноморского союза и Северного измерения. Можно было и раньше предположить, что ЕС рано или поздно приступит к выстраиванию аналога Средиземноморской политики и на восточном направлении соседства. Однако полной аналогии здесь быть не может. Запутавшиеся в своих границах европейские политики часто произносят термин “санитарный кордон”, и это существенное отличие “Восточного партнёрства” от средиземноморского. Напрашивается вопрос: а не пора ли взглянуть на Россию по-новому, соответственно изменившимся реалиям, и, для того чтобы это было убедительно с точки зрения новизны предлагаемого, пригласить к решению проблемы и Россию? Впрочем, Россия в Европе и Россия за пределами ЕС – это давняя головная боль Европы и Европейского Союза. Как писал ещё Ф. Достоевский, “нас замечательно не любит Европа и никогда не любила; никогда не считала она нас за своих, за европейцев, а всегда лишь за досадных пришельцев”3. Однако писатель всегда надеялся, что “ход событий, кажется, должен изменить отношения к России европейских народов в весьма недалеком будущем”4. Тем не менее до сих пор никто не предложил реальной и конструктивной формулы совмещения интересов всех европейцев, включая Россию. А между тем совершенно очевидно, что как всей Европе сегодня не обойтись без конструктивного диалога с Россией, так и, тем более, Европе Восточной. Отмечалось также, что при улучшении политической ситуации к ВП могла бы присоединиться Белоруссия, а также Калининградская область РФ. 2 В июне 2008 года с собственной инициативой по укреплению восточного фланга ЕПС выступила социалистическая фракция. Она предложила создать Черноморский союз, куда вошли бы наряду с Украиной, Молдавией, Грузией, Болгарией и Румынией также Россия и Турция. По мнению авторов этого проекта, участие России и Турции серьёзно укрепило бы безопасность данного региона, а также удовлетворило бы турецкие амбиции в отношениях с ЕС. 3 Ф.М. Достоевский. Дневники писателя. Дневник писателя за 1876 год. 4 Там же. 1 Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 79 Факты – упрямая вещь! Восточноевропейских экономических экспертов настораживает тот факт, что последние данные о торговле внутри Союза показывают тенденцию к наращиванию товарообмена внутри восточноевропейского региона на фоне снижения объёма товарооборота этих стран с государствами “старой Европы”1. Это можно воспринимать как свидетельство явного снижения интереса стран старой Европы к дальнейшему повышению уровня сотрудничества с новыми членами, как желание, по крайней мере на время, законсервировать эти отношения. Возможно, это вызвано “экономическими неуспехами” восточноевропейских стран, которые ЕС осознал почему-то именно сегодня. Так, по оценкам Еврокомиссии, в 2008 году восточноевропейские страны продолжают удерживать первенство по росту себестоимости промышленного производства. Словакия и Словения соответственно с 2,4 % и 1,4% возглавили общий список удорожания в производственной сфере, а по росту удорожания в энергетической сфере в первых рядах списка оказались Литва, Болгария и Румыния соответственно с 17,3%, 14% и 13,6%. Только Чехия и Словакия в 2007 году успешно справились с проблемой бюджетного дефицита. Венгрии и Польше и дальше предстоит выполнять условия ЕС по снижению государственного долга. Если в целом инфляция по Евросоюзу в апреле снизилась с 3,6% до 3,3%, то в Латвии этот показатель в апреле подпрыгнул до 17,4%, в Болгарии – до 13,4% и в Литве до 11,92. Одновременно в Латвии и Литве в начале года выросла цена рабочей силы3. Но есть и достижения. По опубликованным в апреле данным Экостата по итогам 2007 года, Словакия по росту ВВП существенно опередила даже страны старой Европы с показателем 3,3% (по сравнению со средним показателем по старой Европе в 2,9%). Неплохие результаты показали Польша и Чехия – соответственно рост в 2% и в 1,7%. По данным Европейского агентства, в феврале Словения, Литва и Польша оказались и среди стран с лучшими показателями по ежемесячному росту промышленного производства, соответственно с 4,5%, 3,6% и 2,2%4. Если же обратиться к торгово-экономическим отношениям с Россией, то в последние годы здесь можно наблюдать не только стремительный количественДрыночкин А.В. Восточная Европа как новый элемент в глобальной рыночной системе. Выступление на заседании 5-го круглого стола обществоведов РАН и ВАН. Будапешт, 30 ноября, 2007 года. 2 Существенным оказался рост цен в топливной и мясо-молочной отраслях, значительно выросли цены на хлеб. В апреле в ЕС наблюдалось дальнейшее повышение цен на сельскохозяйственную продукцию. В общем по ЕС оно составило 7,1%. Больше всего цены на сельскохозяйственную продукцию подскочили в Болгарии – на 25,4%, в Латвии – на 21,7%, в Эстонии – на 18,3% и в Литве – на 18,1%. 3 В Латвии рост составил 33,3%, в Литве – 26,2%. Для сравнения в Германии – лишь 1,6%. 4 Причём рост в зоне – 27 на 0,2 % превысил рост в старой Европе (3,1% к 3,3%). 1 Любовь Шишелина 80 ный рост (и по ценовым показателям, и с учётом растущей доли российских энергоносителей), но и изменение векторов сотрудничества. Россия и восточноевропейские страны всё активнее применяют современные механизмы финансового взаимодействия, инвестиций, кредитования и лизинговых операций. Их граждане становятся владельцами и совладельцами иностранных предприятий, совместно выходят на рынки третьих стран. Этого не так просто было добиться даже в годы СЭВ. Так что наше сотрудничество выходит далеко за рамки простого товарообмена, что свидетельствует о качественном росте в этой области. Статистика также показывает, что со времени вступления вишеградских стран в ЕС товарооборот с Россией возрос в среднем в 2,5 раза1 и составляет сегодня около 9% всего торгового оборота РФ с зарубежными странами. Здесь лидерские позиции удерживает Польша, за ней следует Венгрия, чьи показатели по объёмам лишь в два раза меньше, и с небольшим отрывом – Чехия и Словакия. Причём важно отметить, что в случае Венгрии и Словакии произошло убедительное выравнивание торгового дисбаланса, связанного с традиционным преобладанием российских энергоносителей. Всё это говорит о положительных тенденциях в развитии нашего экономического сотрудничества. Однако политическое, а отчасти и культурное взаимодействие, продолжает оставаться в замороженном состоянии. И это несмотря на констатацию в 2005 году российским МИД реального улучшения наших отношений2 и последовавшего затем визита президента В. Путина в Венгрию и Чехию. В поисках новой роли Что касается политической роли восточноевропейских стран, то сегодня она уже не та, что у Маккиндера, и даже не та, что 20 лет назад. Понятно, что в формуле английского геополитика отражена конкретная ситуация начала ХХ века, с конкретными задачами, методами и инструментами осуществления. За столетие человечество сделало впечатляющий прорыв в области технологии, и сегодня, при сохраняющейся стратегической важности регионов, следует считаться с множеством других факторов. Действительно, американская ПРО размещается именно в Восточной Европе, хотя совершенно очевидно, что за Афганистаном и Ираком куда перспективнее следить из дружественной страны – и к тому же состоящей в НАТО – Турции. Трудно просчитать, сколько здесь “маккиндеровского”3 и сколько “юбилейного” символизма. Кроме того, “юбилейный подарок” США оставляет меньше простора для оптимистичных прогнозов по поводу дальнейшего развития отношений России со странами Восточной Европы. Или, по Здесь и ниже – данные Таможенного комитета РФ. Новый этап отношений России со странами Центральной и Восточной Европы. Доклад МИД РФ от 22-07-2005. http://www.mid.ru/ns-dos.nsf/45682f63b9f5b253432569e 7004278c8/432569d800223f34c32570430031545d?OpenDocument. 3 То есть с намёком на угрозу для России. 1 2 Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 81 крайней мере, с Польшей и Чехией. Кроме того, спровоцированное таким образом выделение Польши и Чехии, безусловно, сблизит эти две страны и, вполне возможно, создаст новую разделительную линию уже не только между вишеградской и балканской Европой, но и внутри самой вишеградской Европы с её единственным пусть и вяло, но действующим форумом восточноевропейских государств. Даже если судить о нынешней позиции восточноевропейских стран по грузино-осетинскому конфликту, то среди вишеградских стран две (Словакия и Чехия) устами своих первых лиц признали неправоту М. Саакашвили, одна (Польша) военные действия Грузии поддержала, а четвёртая (Венгрия) предпочла дипломатически отмолчаться, оставив осуждение России оппозиции. Таким образом, в Восточной Европе налицо растущая разобщённость, впрочем, как и в остальной Европе. Вместо консолидации региону, скорее всего, предстоит дальнейшее дробление. Хотя уже и сегодня голос этих стран в международной политике едва слышен. В мировой и европейской политике регион сегодня говорит преимущественно голосом Польши. И как некогда все народы СССР были для Запада “русскими”, так Восточная Европа для остального мира сегодня преимущественно “польская”. Однако реально позицию Польши в Восточной Европе на сегодняшний день периодически поддерживает лишь Чехия. В целом же Польша остаётся достаточно непредсказуемой страной для Запада и, увы, всё ещё стабильно негативно настроенный по отношению к России. Справедливости ради надо признать, что в этом году западным европейцам в положительном свете явилось лицо Словении – первой из стран Восточной Европы, вступивших в ЕС в 2004 году, которой было доверено председательство в Совете ЕС. Принимая во внимание сложность проблем, которые выпали на долю ЕС в первой половине 2008 года, можно считать, что Словения достойно, хотя и без особо амбициозных планов, свойственных обычно “старшим партнёрам по ЕС”, справилась с проблемами, реально сопоставимыми с предкризисным состоянием. Это проблема Косова, затем блокировка базового договора с Россией Польшей и Литвой и, наконец, венец всего – отрицательный исход ирландского референдума по Лиссабонскому договору. Все эти проблемы так или иначе увязаны с трудностями расширившегося, но так и не углубившегося Сообщества, и новые страны сыграли в этом процессе прямо или косвенно не последнюю роль. Запад узнает новых членов ЕС постепенно. Мы же – Россия и Восточная Европа – знаем друг друга давно, но не можем похвалиться тем, что наши отношения за прошедшие двадцать лет стали более предсказуемыми, вышли, наконец, на путь стабилизации на новом, устраивающем обе стороны уровне. Пока мы делаем шаг навстречу и два шага вспять… Россия – Восточная Европа: работа над ошибками Понятно, что тенденция к снижению уровня наших отношений уходит корнями в начало 1980-х годов. Однако очевидным является и другое: вопрос о 82 Любовь Шишелина вступлении восточноевропейских стран в ЕС и, тем более, в НАТО, ни тогда, ни в самом начале 1990-х не стоял на повестке дня. Это уже были шаги скорее рефлексивного свойства, нежели долгосрочная стратегия. Шаги, предпринимавшиеся в ответ на геополитические реалии. Очень быстро прошло восхищение политикой Горбачёва. Её заменило осмысление вопроса реальной цены национального суверенитета. Слишком быстро наступил испуг перед внутренней политикой Бориса Ельцина, заставивший восточноевропейские страны после 1993 года окончательно сконцентрироваться на западном направлении интеграции. Было и то, что изначально ввело эти страны в заблуждение по поводу своих возможностей, – это стремление любой ценой завысить долг России и навязать ей компенсационные выплаты, а также пренебрежение российским рынком. Однако формулировка о прагматизации наших отношений постепенно становится единой, приемлемой обеими сторонами моделью новых взаимоотношений. Экономика вышла на первый план и осталась там надолго. В 1990-е годы кануло в лету такое понятие, как “межрегиональные отношения”. Полноценной региональной интеграции за двадцать лет не сложилось ни в Восточной Европе, ни на пространстве бывшего СССР. Да и ЕС после своего восточного расширения утратил былую устойчивость. Экономические связи буквально обвалились к середине 1990-х годов. Восточные европейцы наивно искали партнёров на Западе, а России были навязаны выплаты по долгам практически всеми бывшими союзническими странами, кроме Польши. Лишь первые очевидные неудачи в торгово-экономических отношениях с Западом, когда тот освоился на новых восточноевропейских рынках, но одновременно обусловил квотами и стандартами выход на свой рынок для стран Восточной Европы, заставили страны региона вновь обратиться к России. Главным предлогом возобновления связей стал их региональный характер и заключение договоров напрямую с российскими предприятиями и регионами, минуя Москву. Россия в это время активно сотрудничала с новыми многочисленными и разнообразными торгово-экономическими партнёрами, представлявшими уже весь мир. Россия 1990-х годов в смысле торгово-экономических отношений – это, конечно, совершенно уникальное явление, своеобразный Клондайк для предприимчивых и напористых. С очевидными для Запада “хартлендовскими” возможностями и неподъёмными для оскудевшей казны перспективами. Восточная Европа – регион замороженных идей, втиснутый в рамки правил ЕС и медленно, но верно осознающий свой реальный экономический потенциал. Казалось, к концу 1990-х годов обоюдное понимание геополитических реалий и пределов национальных возможностей, да к тому же близившееся к развязке выяснение экономических отношений, неизбежно приглушавшее исторические обиды, открывало перспективу возникновения совершенно нового диалога между Россией и её бывшими союзниками в Восточной Европе. Однако два события помешали реализации новых возможностей. Это были российский дефолт 1998 года и война НАТО в Югославии. Российский дефолт Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 83 в одночасье уничтожил едва окрепшую прослойку среднего класса. Массовые банкротства предпринимателей, ориентированных на закупки, в том числе и привычной нам “восточноевропейской продукции”, вновь сразили начавшую было подниматься во второй половине 1990-х годов кривую российсковосточноевропейского товарооборота. Обязательства стран Восточной Европы, уже вступивших в НАТО до начала войны на Балканах или подписавших с этой организацией договоры о намерении, не позволив России осуществить помощь народу Сербии, вновь притормозили наши отношения. К тому же война на Балканах, через которую НАТО решило осуществить апробацию своей геополитической силы в новых условиях, заставила Россию в первую очередь сосредоточиться на выработке своей политики именно в этом регионе. Остальная часть Европы в тот момент оказывается за пределами российского внимания. Балканская война действительно вновь развела “по разным окопам” Россию и Западную Европу, возродила стереотипы “холодной войны”, потребовала от стран Восточно-Центральной Европы окончательного определения, с кем они и каковы их отношения с теми, “кто, по их разумению, не с ними”. Следует отметить, что к началу 2000-х годов российская внешняя политика по-прежнему не имела восточноевропейской стратегии, но цифры тороговоэкономического оборота упрямо свидетельствовали о том, что наиболее успешно и динамично бизнес развивается именно со странами, вступившими во время балканской войны в НАТО, то есть со странами так называемой Вишеградской группы1. В отсутствии стратегии все больше внимания, по аналогии с западными странами, стало уделяться личным отношениям с восточноевропейскими лидерами. В конце концов именно этот фактор стал перевешивать все остальные. Субъективизм же стал определяющим в 2000 годах. Если отношения между лидерами расстраивались, то они разлаживались и между странами. Самым ярким примером в Восточной Европе может служить Польша. Сначала внушавшие оптимизм, не замедливший отразиться на торгово-экономических показателях, личные отношения В. Путина и А. Квасьневского достаточно быстро сменились разочарованием. Впрочем, выбор А. Квасьневского между расположением старших партнёров по ЕС и президентом России можно было предугадать заранее. Отсюда, пожалуй, главный вопрос внешней политики РФ постсоветского периода: что реально способно заполнить идеологический вакуум в наших отношениях? Другой случай – это российско-венгерские связи. При продолжающихся в целом стабильных и конструктивных отношениях между лидерами двух стран, 1 Дрыночкин А.В. Восточная Европа как элемент системы глобальных рынков. М.: Олита, 2004. С. 240. Любовь Шишелина 84 образ России стал жертвой нарастающего негативного отношения венгерского населения к премьер-министру Ф. Дюрчаню, проводящему непопулярную экономическую политику и оказавшемуся вовлеченным в многочисленные политические скандалы. Ещё один пример – личная приверженность Москве словацкого премьера В. Мечияра и унаследованное нынешним премьером Р. Фицо уважение к РФ. Для В. Мечияра образ России играет роль моральной поддержки в становлении словацкого государства и словацкой идентичности в противовес изначально “вестернизирующейся” Чехии. Примерно то же место занимает Россия и в нынешней политике национально-социалистического правительства Словакии. Роберт Фицо вполне успешно использует благорасположение к России во внутренней и во внешней политике. Выходящая сегодня на передовые позиции с низшего старта Словакия удачно заняла роль моста между Востоком и Западом, что, по мнению многих политических деятелей Восточной Европы, является наиболее прагматичной линией для этого региона. С одной стороны, Словакия станет второй постсоциалистической страной, которая войдёт в зону евро, и с другой – страной, поддерживающей наиболее ровные, уважительные отношения с Россией. И всё же словацкий вариант “личных отношений” – качественно иной. Он опрокидывает строившуюся до сего времени в Москве схему, доказывая, что возможны весьма выгодные и спокойные отношения не только с социалистами, но и с национально-консервативными силами. Отсюда вывод: на самом деле ставка Москвы на партийные и личные связи не стала гарантией динамичного развития отношений и укрепления образа России в этих странах. Здесь явно назревает необходимость поиска новой формулы, затрагивающей не только экономическую, но и политическую, и культурную область. Всматриваясь в будущее Если балканский регион исторически сближала панславянская идея, правда отнюдь не всегда находившая отклик в славянских землях, то в вишеградской Европе отношения пишутся каждый раз заново и скорее спонтанно. Выстраивание этих отношений – шанс для нового поколения как российских, так и восточноевропейских политиков. Ведь признаемся, до сих пор наши страны занимались преимущественно лишь распутыванием старых проблем. Характерно высказывание в 1918 году Н. Бердяева по поводу Польши: “Русская политика в отношении Польши давно уже стала историческим пережитком, она связана с далёким прошлым и не даёт возможности творить будущее”1. Похоже, сегодня эти слова можно распространить на весь регион. Новые отношения восточные 1 Бердяев Н.А. Судьба России. М. Эксмо-пресс, 2001. Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем 85 европейцы тем временем строили с западным миром, с НАТО и с ЕС1. У нас же нет пока ни предложений, ни реальных структур, с которыми можно что-либо создавать. Ведь восточноевропейские страны на данный момент ещё не до конца освоились со своим местом в новых альянсах, в расширившейся Европе, поэтому искать среди них равноценных партнёров в рамках каких-то двусторонних инициатив ещё рано. А может, наоборот, как раз пора? Здесь вопросов больше, чем ответов… К тому же, восточных европейцев и тогда и сейчас продолжают пугать отношения с неравным в масштабах партнёром (заметим, однако, что это не относится к их связям с США…). Может, всё дело в более ясной артикуляции намерений сторон, в интенсификации как раз прагматики политического диалога? Пока Европа реально придерживается блокового разделения, наши шансы невелики, но они и не исключены. И пока одни страны стремятся использовать любую возможность, чтобы поссорить Россию с Западом, объединяясь в антироссийские альянсы, России стоит обратить внимание на те, которые хотя бы избегают конфронтации с Россией. В сегодняшнем мире, при достаточно сложных геополитических раскладах, со стороны небольших государств Европы это уже позиция. Если к середине 1990-х годов мало кто видел перспективу улучшения двусторонних отношений между Россией и странами Восточной Европы, то к концу 1990-х – началу 2000-х годов тенденция к их улучшению стала вполне зримой. Вспомним, что на укрепление этой тенденции повлияли два обстоятельства. Первое – улучшение отношений России с Евросоюзом, в результате чего странам Восточной Европы просто некуда было деваться, кроме как следовать общей линии сообщества, к вступлению в которое они стремились. Второе – это действительно сдержанная позиция России на фоне достаточно требовательных и настойчивых претензий новых западных партнёров. Эта тенденция не осталась без внимания российского МИД, который, не касаясь стратегии, выдвинул основное правило отношений со странами Восточной Европы: не форсируя ситуации, отвечать на их готовность к развитию конструктивного взаимодействия2. Эта позиция была услышана, и надо отметить, что с самого начала 2000х годов наблюдался ощутимый рывок в двусторонних отношениях. Однако вскоре наметились признаки того, что этот компромиссный вариант слишком прямолинейно понятого экономического прагматизма постепенно исчерпал себя. На повестке дня, причем для обеих сторон, неизбежно возник вопрос разра- 1 2 Несмотря на наличие и там исторических обид и не самых “удачных” периодов. Авдеев А.: Выступление на IV международной научной конференции “Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях”. // Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях. Материалы IV международной научной конференции./ Ред. Шишелина Л.Н. М.: ИМЭПИ РАН, 2002. С. 15–20. Любовь Шишелина 86 ботки новой стратегии отношений, основывающейся на современных геополитических реальностях. * * * В отечественной политологии с середины 1990-х годов сложилось мнение, что отказ от идеологизации связей – это главный элемент построения новых отношений со странами Восточной Европы. Однако понято это было весьма своеобразно: “вы нам – деньги, мы вам – стулья” и никакой идеологии. Министерства иностранных дел наших стран взяли на себя функции торговоэкономического посредничества, фактически подменив собой все экономические ведомства. А посольства выполняют поручения не только государств, но и деловых кругов, и частных предпринимателей, взяв на себя задачи торгпредств. Параллельно в некоторых наших экспертных кругах сложилось и другое мнение: восточноевропейские страны не должны оставаться в поле российских интересов, как всего лишь стагнирующий регион Европы, без которого можно обойтись. Однако такая позиция не учитывает того важного обстоятельства, что континентализм российской геополитики призывает её не только к поиску себя и своего места в мире, но и своего окружения. И даже если американская ПРО осложнит наши связи с Чехией и Польшей, то с другими странами они останутся и рано или поздно вернутся на путь интенсивного развития, к чему надо быть готовыми. Свидетельствами этого являются: – очевидная усталость самого ЕС и достаточная разочарованность в его возможностях среди восточноевропейских стран; – динамичное развитие российского рынка. Россия оказалась обширным полем для инвестиций, с новыми возможностями для восточноевропейских стран проявить себя в новом качестве, к тому же при отсутствии суровых экономических ограничений; – вопреки поискам ЕС альтернативных источников, растущая ресурсная зависимость от российских нефти и газа; – транзитное положение России для расширения связей с динамично развивающимся Азиатско-Тихоокеанским регионом. В то время как одни страны региона активно устремились на Запад, другие уже возвращаются на Восток. И кроме России их, естественно, привлекают сверхдинамично развивающиеся Китай и Индия. По крайней мере в трёх последних пунктах уже просматривается и реальная программа действий, требующая проработки экспертами. Это основа диалога и новые возможности для нашего политического и культурного взаимодействия. Восточная Европа: два десятилетия между Москвой и Брюсселем ___________________________________________ 87
