Постановления Европейского Суда по правам человека от 14

Обзор постановления Европейского Суда
по правам человека
от 14 ноября 2013 года (вынесено I Секцией)
Блохин против России (№ 47152/06)
Заявитель, которому в период, относящийся к обстоятельствам дела, было 12 лет, и у него
были синдром дефицита внимания, гиперактивность и энурез, был задержан и доставлен в
отдел внутренних дел по подозрению в вымогательстве денег у девятилетнего. На основании
признания заявителя и показаний предполагаемого потерпевшего и его матери власти нашли
установленным, что заявитель совершил преступления, наказываемые в соответствии с
Уголовным кодексом. Поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности,
уголовное дело против него не возбуждалось. Вместо этого он был доставлен в суд, который
решил
поместить
его
в
центр
временного
содержания
для
несовершеннолетних
правонарушителей на 30 дней с целью "исправления его поведения" и предотвращения
совершения других правонарушений. Заявитель утверждал, что его состояние здоровья
ухудшилось в центре, так как он не получал назначенного ему лечения.
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Не оспаривалось, что в период заключения под
стражу у заявителя были синдром дефицита внимания, гиперактивность и энурез. Однако
педиатр, наблюдавший его в центре содержания, не имел опыта лечения его психического
расстройства, и Европейский Суд не имеет данных о том, что заявитель осматривался
неврологом или психиатром, несмотря на неоднократные рекомендации по этому поводу, или
что он получал лекарства, назначенные психиатром до его заключения.
Отсутствие наблюдения медицинским специалистом являлось неприемлемым и вызывает
озабоченность, что состояние заявителя ухудшилось во время содержания под стражей
настолько, что на следующий день после освобождения он был госпитализирован по причине
невроза. Отсутствие адекватной медицинской помощи составляло бесчеловечное и
унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции.
По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 5 Конвенции. Европейский Суд напомнил, что исходным
пунктом для определения того, имело ли место лишение свободы, должна быть конкретная
ситуация заинтересованного лица, с учетом целого ряда факторов, в том числе вида,
длительности, последствий и способа применения данной меры. Заявитель был помещен на
30 дней в центр содержания под стражей, который являлся закрытым и охраняемым
учреждением, исключавшим возможность ухода без разрешения. Имелись пропускной пункт и
сигнализация, препятствующие бегству заключенных, которые находились под строгим, почти
постоянным надзором. Они подвергались обыску при поступлении, и все их личные вещи
отбирались. Дисциплина поддерживалась дежурными отрядами, а нарушения карались
дисциплинарными санкциями. Эти элементы явно указывали на лишение свободы.
Что касается оснований лишения свободы, Европейский Суд не согласился с доводом
государства-ответчика о том, что содержание под стражей имело целью воспитательный
надзор в значении подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Хотя подпункт "d" указанной
статьи не запрещает временных мер, связанных с содержанием под стражей, используемых в
качестве предварительных по отношению к режиму контролируемого образования, за ними
должно безотлагательно следовать действительное применение режима воспитательного
надзора в приспособленной обстановке и с достаточными ресурсами для этой цели.
Заявитель был помещен в центр временного содержания в целях "исправления поведения" и
предупреждения правонарушений. Его содержание под стражей не являлось мерой,
предварительной по отношению к помещению в закрытое образовательное учреждение или
по отношению к любой другой мере, предусматривающей воспитательный надзор. Он не
имел регулярного и систематического воспитательного надзора, поскольку образование,
которое он получал, имело лишь второстепенное значение по отношению к основной цели
предотвращения новых правонарушений. Соответственно, его содержание под стражей не
регулировалось подпунктом "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции.
Оно также не относилось к сфере действия подпункта "b" или "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции
(содержание под стражей в целях обеспечения исполнении вынесенного в соответствии с
законом решения суда или воспрепятствования совершению преступления). Хотя суды
страны назвали в качестве основной цели содержания под стражей воспрепятствование
совершению новых правонарушений, ни они, ни государство-ответчик не указали конкретных
действий,
в
совершении
которых
заявителю
следовало
воспрепятствовать.
Общая
обязанность не совершать преступления в ближайшем будущем не являлась достаточной для
этой цели. Кроме того, что касается подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, содержание
заявителя под стражей не отвечало требованию о том, что оно должно "производиться с тем,
чтобы он предстал перед компетентным правовым органом".
Наконец, поскольку заявитель не был осужден за преступление, так как не достиг возраста
уголовной ответственности, его содержание под стражей не могло рассматриваться как
"законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом" в значении
подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Подпункты "e" и "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции
явно неприменимы.
Отсюда
следует, что заключение заявителя
в центр временного содержания для
несовершеннолетних нарушителей не имело законной цели, предусмотренной пунктом 1
статьи 5 Конвенции и, соответственно, являлось произвольным.
По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 5 Конвенции во взаимосвязи с подпунктами "c" и "d" пункта 3
статьи 6 Конвенции. (a) Применимость. Хотя решение о заключении заявителя в центр
временного содержания было вынесено в разбирательстве, формально не связанном с
уголовной проверкой, между ними имелась тесная связь. Действительно, формулировки
применимых правовых норм и решения явно указывали, что заключение заявителя было
прямым следствием вывода органов преследования о том, что его действия содержали
признаки состава преступления "вымогательство". Нахождение заявителя в течение 30 дней в
центре
содержания
для
несовершеннолетних
правонарушителей
в
соответствии
с
квазипенитенциарным режимом после вывода о наличии в его действиях признаков этого
состава преступления содержало карательные элементы, а также элементы профилактики и
сдерживания. Таким образом, характер преступления в совокупности с характером и
суровостью наказания был таков, что разбирательство против заявителя составляло
уголовное разбирательство в значении статьи 6 Конвенции, которая, следовательно,
являлась применимой.
(b) Существо жалобы. Заявитель не имел возможности контактировать с семьей или получать
юридическую
помощь
обстоятельства,
на
допросе
сопровождавшие
в
милиции.
допрос,
были
Ввиду
юного
психологически
возраста
заявителя
насильственными
и
способствовали подавлению его возможного отказа от дачи показаний. Кроме того, он,
несомненно, был затронут ограничениями доступа к адвокату, поскольку признание,
полученное в отсутствие юридической помощи, послужило основой для вывода о
необходимости помещения его в центр временного содержания. Исходя из изложенного его
права защиты были непоправимо нарушены и справедливость разбирательства умалена в
целом.
Европейский Суд впервые получил возможность рассмотреть специальные процедуры,
применяемые
в
России
к
несовершеннолетним,
совершившим
правонарушения
до
достижения возраста уголовной ответственности. Помимо признания заявителя, полученного
в отсутствие юридической помощи, которое было впоследствии отозвано, показания соседки
и ее сына были единственными и, следовательно, решающими доказательствами против
него. Тем не менее меры, обеспечивающие явку соседки в суд, не принимались, и
отсутствовали уравновешивающие факторы, компенсирующие невозможность допроса
свидетелей заявителем.
Вследствие специального правового режима, применяемого к лицам, не достигшим возраста
уголовной ответственности, права заявителя на защиту были ограничены в степени,
несовместимой со статьей 6 Конвенции. В частности, Федеральный закон "Об основах
системы
профилактики
безнадзорности
и
правонарушений
несовершеннолетних"
предусматривал оказание юридической помощи только с момента поступления дела в суд и
не гарантировал таких важных прав, как права на допрос свидетелей, отказ от дачи показаний
и презумпцию невиновности. Таким образом, нельзя утверждать, что заявителю было
обеспечено справедливое судебное разбирательство.
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 7 500 евро
в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба
отклонено.