Артур Кац Дух Истины.
реклама
Артур Кац Дух Истины Оглавление книги Ходить в истине Истина, которая преображает Сотворен жить в истине Святой Дух Истины Истина в характере и поведении Абсолютная истина и дух лжи Истина: дух без лукавства Кротость: путь панны Ходить в истине Возлюбленный! молюсь, чтобы ты здравствовал и преуспевал во всем, как преуспевает душа твоя. Ибо я весьма обрадовался, когда пришли братия и засвидетельствовали о твоей верности, как ты ходишь в истине. Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине. — 3 Ин. 2-4 Нет большей радости Почему Иоанн выбрал слово "ходить" из всего того, чем можно назвать наше отношение к истине? И что же это за хождение в истине, которое вызывает у Иоанна самую большую радость? Можно было бы использовать более возвышенное выражение, которое наводило бы на размышления о чем-то величественном и духовном. Но ходить — настолько банальное и заурядное занятие, что обычно мы не задумываемся об этом. Это неосознанно, как дыхание, поэтому столь важно и показательно. Ходить — это точное слово, поскольку оно не предполагает ничего величественного или возвышенного. Оно приносит истину в будни, в каждую сторону жизни личности, в которую оно и направлено. Чем бы мы ни занимались, мы вынуждены ходить. Мы постоянно куда-то идем, то к холодильнику, то к кафедре. Едва ли можно найти слово более емкое, а потому и более соответствующее тому, чтобы описать нашу жизнь, чем слово "ходить". Поэтому неудивительно, что Иоанн выбрал его, чтобы определить наше отношение к истине, и неудивительно, что Иоанн, и, мы можем добавить, Сам Бог рад видеть Своих детей, ходящих в истине. "...Для меня нет большей радости..." Не следует ли из этого, что Ему печально слышать о Своих детях, наученных истине, но ходящих в притворстве, обмане и лжи? Хождение в истине — это не что-то, происходящее само собой. Хотя ходить в истинне так естественно, но нельзя достигнуть этого не размышляя или случайно. Мы учимся ходить в истине так же, как учатся ходить дети — шаг за шагом. Выбор за выбором, момент за моментом — так определяется пребывание любого человека в истине или в неправде. Становиться в позу или нет, вычислять с выгодой для себя результат слова или жеста, или нет, говорить соответствующую моменту, но неискреннюю речь, или нет — такой выбор возникает снова и снова в течение дня, и он свидетельствует о привычно истинной или неистинной жизни человека. Было бы серьезной ошибкой считать, что ходить в истине -— это значит правильно цитировать Библию или соглашаться с правильными доктринами. Человек может говорить только правильные слова, и, тем не менее, противоречить своим словам той неискренностью, с которой он говорит их. Бы слушаете его, и в то время, как ваш разум говорит — истина, ваш дух говорит — ложь. Можно знать истину и не ходить в ней. Истина живет в нас и мы в ней только в той степени, в которой мы действительно ходим в ней. Являть истину во всем Расширенный перевод Библии так передает утверждение Павла из послания Ефесянам: "...Дабы мы... истинною любовью являли истину во всем — говоря истинно, поступая истинно, живя истинно" (Еф. 4:14-15.Расширенная версия). Немногие утверждения так хорошо объясняют, что значит ходить в истине. "Во всем" — значит действительно во всем. Невозможно ограничиться истиной только на словах, не исполняя того, о чем говорит Павел. Мы склонны видеть нашу жизнь не как нераздельное целое, но думать о ней как о чем-то, состоящем из малых отдельных фрагментов. Мы склонны все отделять. Мы живем так, как будто наше здоровье, и душевное, и физическое, наша вера, наши доктрины, наши взаимоотношения — все существует в различных сферах, в каждой из которых есть свои правила и предписания, совершенно изолированные и не связанные между собой. Таким образом, мы подвергаемся опасности иметь неправильное представление о собственной природе как о состоящей из отдельных фрагментов, от чего и страдаем. И неудивительно, потому что мы неправильно истолковываем природу самой истины и считаем, что она относится только к нашим доктринам и нашему мышлению. И нам едва ли приходит в голову, что истина должна пропитывать все стороны нашей жизни, отражаться во всем, и что жизнь каждого из нас — это единое целое, где и должна проявляться истина. Именно истина, Дух Истины, объединяет и сохраняет нас как единое целое. Ограничивая истину малой словесной, доктринальной частью своей жизни, мы обрекаем себя к такому существованию, в котором всё происходит лишь отчасти, к существованию, полному внутренних противоположностей и противоречий; иначе говоря, мы обрекаем себя на жизнь в неистинности. Когда мы ходим, то идут не только ноги, но и все тело. Если все тело не идет, то никакая его часть не движется. "...Являли истину во всем..." И если мы не являем ее во всем, являем ли мы ее вообще? Может быть, мы и способны утверждать нечто истинное, но такие словесные формулировки — это просто следствие истины, они говорят о ней, сами же они не составляют ее сущности, не являют её. Истина, поскольку это прежде всего образ жизни, живой дух, требует жизни, чтобы Ходить в истине являть себя. Нужно жить по истине, или она перестает быть истиной. Бот почему Иоанн и Сам Бог радуются, когда мы ходим в истине. "Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине". Дом, разделенный в себе, не устоит. И человек, разделенный внутри себя, не сможет ни стоять, ни ходить. Иисус подошел к человеку, сидящему у купальни Силоам, который был расслабленным 38 лет, и спросил его, хочет ли он быть цельным (исцеленным, здоровым). Какой был бы наш ответ, если бы Он внезапно задал нам тот же вопрос? Многие из нас находятся в подобном расслаблении столько же или дольше, сидят, все понимают правильно, но не способны ходить в истине. Чтобы быть способным ходить в Духе Истины, нужно стать цельным. Хотим ли мы стать цельными? Когда Бог приходит и задает такой вопрос, Он спрашивает о чем-то гораздо большем, чем наше здоровье или наш счет в банке. Он спрашивает о всей нашей жизни. Хотим ли мы, чтобы истина пришла, как свинцовый отвес, во все уголки нашей жизни, открывая и исправляя всякое несоответствие ей? Хотим ли мыГчтобы всякие ложь и обман удалились, чтобы мы могли говорить истинно, поступать истинно и жить истинно? Мы все хотим ходить в истине, но хотим ли мы ходить в истине всю жизнь? Иисус сказал: "...Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня..." (Ин. 14:6). Чтобы стать цельными, чтобы быть способными ходить этим путем, мы не должны взывать: "Бог, дай мне больше истины", но "Бог, сделай меня истинным! Сохрани мое сердце в страхе имени Твоего!" Человека, ходящего в истине, нетрудно узнать. Он постоянен и целостен в браке, служении, на работе и в поклонении. Его гардероб, шкафчик с медикаментами и лицо не противоречат друг другу. Через целостность и искренность такого человека видна истина. Когда внутренняя и внешняя жизнь приходят в единство, это всегда видно. Это и есть истина. Это и есть спасение — жизнь, освобожденная от бремени и тяжести, вызванных старанием собрать все стороны жизни воедино, не быть разным на работе, в церкви, дома и наедине с самим собой. Но хотим ли мы так много истины? Хотим ли мы полного спасения? Хотим ли мы целиком посвятить жизнь Богу? Говорить: "Я люблю истину",— но не жить в истине — такое же противоречие, как говорить: "Я люблю Бога",— но не любить Его всем своим сердцем, разумом и силой. Наша любовь к Богу на самом деле не больше, чем наша любовь к истине. Б нас не может быть больше одного, чем другого. Истина, как и Бог, не будет принуждать нас. Она проникнет ровно настолько, насколько мы позволим ей жить в нас, ровно настолько, насколько мы желаем ее и хотим ходить в ней. Серебро внутри и снаружи Много лет назад, когда серебряные доллары были действительно сделаны из серебра, существовал простой способ определить, настоящие они или нет. Все, что нужно было сделать, это бросить их вниз и слушать, с каким звуком они упадут на землю. Если монета была поддельной, просто покрытой серебром, то издавала глухой звук при падении. Б то же время, настоящий серебряный доллар звенел по-настоящему, поскольку он был серебряный не только снаружи, но и внутри. Подделка могла быть серебряной сверху и выглядеть, как настоящая, но она все равно ничего не стоила. Доллар должен был быть из одного и того же материала как внутри, так и снаружи, иначе это вообще не был серебряный доллар. К сожалению, сегодня в церкви много "покрытых серебром христиан". На поверхности нашей жизни лежит слой настоящей истины. То, что мы говорим, звучит по-библейски. Однако наше настоящее состояние, истинное положение нашего внутреннего человека определяется не тем, насколько правильные с точки зрения Библии слова мы говорим, но тем, остаемся ли мы истинными, когда падаем. Что происходит, когда мы брошены вниз, то есть когда мы столкнулись с неожиданной ситуацией, несчастьем или искушением? Как мы реагируем, когда нет времени на то, чтобы сочинить религиозную фразу или сделать благочестивое лицо? Звучит ли наша жизнь истинно дома и на работе, и когда мы одни и никто не видит и не слышит нас? Каковы наши мысли, когда мы можем думать, о чем хотим? Мы серебряные целиком или только на поверхности? Б Псалмах Давид выражает свое понимание того, как Бог относится к истине. "Бот, Ты возлюбил истину в сердце..." (Пс. 50:8),— говорил Давид Богу. Он понимал в тот момент то, что Иоанн высказал намного позже: Бог радуется о своих детях, ходящих в истине. Заблуждение Давида Давид написал пятидесятый псалом в результате глубокого и болезненного откровения о своем внутреннем человеке. Это известная история. Не желая, чтобы был пролит свет на его прелюбодеяние, Давид устроил так, чтобы муж Вирсавии, Урия, был убит в сражении. Прошло немало времени, прежде чем пророк Нафан пришел к Давиду, чтобы обличить его. Он обличает косвенно, рассказывая сначала притчу. Он говорит о том, как богатый человек, которому была нужна овца, чтобы накормить гостя, берет любимую овечку бедного соседа. Чувство справедливости Давида было возмущено, и в гневе он произносит суровый приговор богатому человеку: "Жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это. И за овечку он должен заплатить вчетверо за то, что ои сделал это, и за то, что не имел сострадания" (2 Цар. 12:5-6). И в этот момент, а не минутой раньше, Нафан обращается к Давиду и говорит: "Ты — тот человек!" (2 Цар. 12:7). Много времени прошло между грехом Давида и днем, когда Нафан обличил его. Почему Бог не послал Нафана немедленно? Почему Он позволил Давиду двигаться в своем грехе? Ответ лежит в сердце самого Давида и в том, что ему необходимо было время, чтобы увидеть в себе грех. Он, вероятно, продолжал править Израилем как царь, не задумываясь о ежедневных взаимоотношениях с Бирсавией. Как такое могло случиться с ним? Давид был ужасно несправедлив, и тем не менее, его грех не помешал ему распознать и отреагировать с великим негодованием на несправедливость богатого человека из истории Нафана. Давид был всецело предан справедливости, и в то же время сам оставался несправедливым. Дело в том, что мы часто так же быстры и горячи в том, чтобы находить чужие ошибки, как Давид в своем гневе по отношению к человеку из притчи Нафана. Мы можем быть пылкими "мужами истины" внешне, в то же время внутренне жить во лжи о себе и не понимть этого. Когда Нафан сказал: "Ты тот человек",—Давид явно увидел разрыв между внутренним и внешним человеком. Он увидел несправедливое сердце посреди горящей ревности по справедливости. Это и сделало его покаяние таким глубоким и полным. Истина во внутреннем человеке Нам должно молиться Богу, чтобы Он послал немного больше Нафанов, и не только к нашему соседу, чье лицемерие мы видим так ясно. Бог желает истины и мудрости во внутреннем человеке. Если этого нет в нас, мы фальшивы, невзирая на все наши внешние исповедания. Истина — это дух, который связан в первую очередь с нашим духом, нашим сердцем, нашим внутренним человеком. Ходить в истине — значит ходить в Духе Истины и по Духу Истины. Ходить в духе — значит всегда говорить истину и думать истинно. Это значит, что наши слова и мысли не противоречат сердцу, а скорее наше сердце выражается и проявляется в них. Бот что значит ходить в истине. Живет ли Христос в нас? Мы говорим, что живет, и мы говорим об этом другим, но их это не трогает и не впечатляет. Мы можем сколько угодно убеждать себя, что это, так сказать, теоретическая данность, а не жизненный факт, что эта теория не относится к реальной ?кизни. Но это объяснение вряд ли устроит нас, не говоря уже о скептически настроенных неверующих. Иисус не сказал: "Я есть теоретическая истина" или: "Истина сделает вас теоретически свободными". Мы знаем, что это не Евангелие. Мы знаем интуитивно, что истина по своей природе — это что-то более сильное. Ложь делает нас рабами реально, а не теоретически, потому что ложь — это сильный дух. Истина должна быть, по крайней мере, настолько же сильна, как и ложь. Тогда почему она выглядит такой слабой и хилой? Слова, сила и полная уверенность Павел писал фессалоникийцам: "...Наше благовествование у вас было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением, как вы сами знаете, каковы были мы для вас между вами" (1 Фес. 1:5). У слов апостола была такая сила, потому что в его повседневной жизни те, кому он проповедовал, видели подтверждение его слов. Он был истинным, и поэтому истинные слова, которые он говорил, были сильными и убеждали. Ходить в Боге — значит ходить в истине, и другие узнают Его в нас настолько, насколько мы действительно ходим в Нем. Бот история, которая произошла, когда Чарльз Финней обходил текстильную фабрику в штате Нью-Йорк. Проходя через фабрику, он приблизился к женщине, которая управляла ткацким станком. Когда он подошел к ней, она перестала работать. Подошел ближе — женщина стала дрожать. Когда он вплотную приблизился к ней, она разрыдалась и, наконец, упала на колени, взывая к Богу о милости, хотя Финней не произнес ни одного слова. Как часто с нами происходит обратное: потоки слов не трогают нас? Как объяснить разницу между человеком, который ничего не говорит, однако приводит женщину к покаянию, и тем, кто говорит много, однако не оказывает на нас никакого влияния? Это зависит , в основном, от того, действительно ли человек ходит в истине. Истина пребывает в нас и мы в ней лишь настолько, насколько мы действительно ходим в ней. Истина, которая преображает Внешняя форма или внутренняя сущность? Осознание того, что истина — это дух, в котором нужно ходить, не только преображает нашу личность, но полностью изменяет наше понимание того, что такое церковь. Когда истина понимается только как сумма исповедуемых истин, тогда церковь воспринимается как сумма личностей, которые все исповедуют одинаковые истины. Поэтому мы считаем, что церковь находится в истине, только на основании правильности или ортодоксальности ее доктринальных положений. Но если церковь это что-то большее, чем слова и доктрины, тогда церковь, как и ее члены, должна ходить в истине, чтобы быть в истине. Духовное состояние церкви не выше духовного состояния ее членов. Как наши взаимоотношения могут быть более настоящими, чем мы сами? Бог желает, чтобы христиане стали самыми настоящими и истинными людьми на земле. Поэтому церкви следовало бы стать гаванью и пристанищем от лицемерия и самообмана этого мира, тем местом, куда могут убежать ищущие истину люди. Церковь сделают такой не потоки слов, а сплоченные люди, ходящие в истине ежеминутно. Мир полон людей, внимательно наблюдающих за церковью. Наше исповедание истины привлекает внимание. Люди из мира научились распознавать притворство. Они хорошо обучены искусству обмана и бпефа. Они хорошо знают, что такое удобство, выгода, неискренность и махинации. Они -могут отличить поверхностные и глубокие взаимоотношения. Если они не находят в церкви ничего существенно отличающегося от мира, если они не видят настоящей разницы в том, как используются деньги и власть, тогда никакие потоки слов, даже самых истинных, никогда не впечатлят их. Церковь, как и отдельный верующий, может иметь вид истинной только снаружи. Она может основываться на наиболее ортодоксальных (правильных) и фундаментальных доктринах. Может показаться, что церковь благословлена, богата и преуспевает. В ней даже могут проявляться духовные дары. Но истинна ли она глубоко внутри? Или внутри она изъедена притворством и увертками, поверхностными взаимоотношениями, неискренней любовью и невысказанной враждебностью, которые извращают ее слова и противоречат им, делая их, фактически, ложью? Бог желает, чтобы истина обитала в самой глубине нашего сердца. Мы должны начать оценивать истину так же, как и Бог, т.е. в соответствии с нашим истинным духовным состоянием, а не с нашим кажущимся, внешним состоянием. О том, насколько мы истинная церковь, свидетельствует не громкость и частота наших "аминь", "слава Богу" и "аллилуйя", но искренность нашего терпения и воздержания и то, говорим ли и слушаем ли мы истину в любви. Любовь и истина Может возникнуть возражение, что слишком много внимания уделяется истине, тогда как любовь более важна как для личности христианина, так и для церкви. Б конце концов, не сказал ли Иисус: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:55)? Любовь — вот что самое важное. Печально, когда ее не хватает. Это часто зависит от того, как мы понимаем соотношение любви и истины. Мир отчаянно нуждается в любви, он одержим поисками ее. Сегодня о любви говорят по телевизору и по радио, это излюбленная тема эстрадных песен и современной литературы. Но был ли мир когда-нибудь более грубым, склонным к насилию, нездоровым и непристойным, чем в наши дни? Мы все время гоняемся за любовью, но никогда не можем найти ее. То, что люди называют любовью, разоблачается в трудных обстоятельствах, вырождаясь в безжизненную обязанность, или похоть, или сентиментальность. Стало ясно, что мир не может достичь настоящей любви, и причину этого нетрудно найти. Иисус сказал: "...Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его..." (Ин. 14:16-17).Мир, по определению, не может принять Духа Истины, того самого Духа, которым любовь Божья излилась в наши сердца. Для мира так естественно добиваться любви, не считаясь ни с чем, ценой истины. Он настойчиво ищет любви, но не способен принять и не примет истины, а потому не найдет ни истины, ни любви. Мир утрачивает любовь, когда отворачивается от истины. Что же тогда происходит в церкви? Больше ли у нас возможностей найти подлинную любовь, чем у людей из мира, если мы ищем ее, не считаясь с Духом Истины? Второе Послание Иоанна начинается так: Старец — избранной госпоже и детям ее, которых я люблю по истине, и не только я, но и все, познавшие истину, ради истины, которая пребывает в нас и будет с нами вовек: да будет с вами благодать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа, Сына Отчего, в истине и любви. — 2 Ин. 1-3 Четыре раза в трех стихах апостола любви, голова которого покоилась на груди Иисуса в день их последней совместной вечери, упоминается истина. Любовь и истина настолько переплетены, настолько пропитаны друг другом, что они неразделимы для Иоанна. И поскольку они неразделимы для Бога, они должны быть таковыми для нас. "...Которых я люблю по истине..." — говорит Иоанн. Есть лиИстина, которая преображает какой-то другой путь любви? Если бы был, мы бы его уже нашли, поскольку мы так сильно и так долго пытались обнаружить Истину, пугающую нас. Мы живем в страхе истины и так строим наши браки, взаимоотношения и церкви, чтобы изолировать и защитить себя от нее. Церковь, семья и община развились в сложные системы, чтобы избегать конфликтов, разоблачений, чтобы не выносить сор из избы. Даже архитектура большинства церквей и сам метод проведения служений прекрасно приспособлены к тому, чтобы верующие как можно меньше вмешивались в повседневную жизнь друг друга. И тогда изолированные, действительно отрезанные от любой близости с Богом и людьми, мы в отчаяньи взываем о любви. Что же мы получаем? Обманчивое утешение, поверхностное исцеление и кое-какие разумные отговорки. Мы по-медвежьи обнимаем друг друга и говорим: "Будь благословен",— называя это любовью, и затем идем дальше, притворяясь, что все хорошо, когда все плохо. Голод все равно гложет наши сердца. Мы начинаем с того, что ограждаем себя от истины, чтобы защититься. Но заканчиваем тем, что ограждаем себя от любви. Изоляция от истины не защищает любовь, а убивает ее. Единственное, что сохраняется, укрывшись от истины,— сама ложь, как бы мы ее ни называли. Имеет ли какое-либо значение то, что голова Иоанна, впоследствии так много говорившего об истине, покоилась на груди Иисуса? Он даже сам называл себя учеником, которого любил Иисус. Есть ли здесь какая-то связь? Есть ли что-то общее в привязанности Иоанна к Иисусу и любви Иоанна к истине? Голова Иоанна могла наконец-то успокоиться на груди Иисуса, вопросы могли наконец-то прекратиться, страх и одиночество исчезнуть. Узы любви были запечатаны и прочны, потому что между ними не было ни защитной обособленности, ни притворства, ни тайн. Они были вместе в истине и поэтому объединены в любви. Если мы небрежны или безразличны к истине, если мы все еще притворны, на чьей груди будет лежать наша голова? Мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы успокоиться на груди Иисуса, как лично, так и все вместе. Что нам мешает? Ответ на этот вопрос можно найти не столько в богословии, сколько в нашей неспособности (или нежелании) ходить в истине. Возможно, нас отдалило от истины слишком сильное действие холодного, безжалостного света, притворявшегося истиной. Но это только имитация истины, которая может существовать без любви и не способна передать подлинную любовь. Нам необходимо вспоминать снова и снова, что милость и истина встречаются (Пс. 84:11); что Дух Истины — Утешитель; что Солнце правды всегда встает с исцелением в Его лучах (Мал. 4:2). Истина, наконец,— это не ровный, ослепительный свет полицейского поискового фонарика. Она не холодна и не безжизненна, но дух и высшая милость для всех, кто жаждет ее и любит ее. Очищенная душа Самое очевидное и самое пренебрегаемое средство при отсутствии любви — это большая степень истинности. Но простое накопление истин не произведет большей любви. Истины ничего не стоят до тех пор, пока они не проникают в сердце и не делают нас более истинными. Любовь может существовать только в атмосфере истины. Б любой другой атмосфере, независимо от того, какие слова сказаны, любовь обязательно будет притворной и неискренней. Вера в то, что мы можем любить или быть любимыми истинно, не живя при этом истинно,— это заблуждение и ложь. Петр это также имел в виду, когда писал: "Послушанием истине чрез Духа очистивши души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца..." (1 Пет. 1:22). Нелицемерная любовь требует прежде всего очищенной души. А развитой ум — это часть души, важная, но не единственная. Только послушанием истине чрез Духа, а не просто разумом, мы можем быть очищены от всего ложного и обманчивого, только после этого потечет из нас нелицемерная любовь друг к другу. Пока истина не достигла такой глубины, бесполезно ожидать или требовать горячей любви. "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:35). Люди узнают, потому что они увидят любовь, совершенно отличающуюся от любви, которую они видят повсюду, с которой они знакомы. Люди увидят реальную любовь, основанную на абсолютной истине. Нам нужно "откровенно спросить себя, в какой мере наша любовь истинна, а в какой — не более чем правильная доктрина или поверхностное отношение. Относительно легко для белого христианина исповедовать любовь к своему черному брату до тех пор, пока этот брат не переедет в соседнюю квартиру или не начнет посещать церковь. Относительно легко изливать любовь и заботу на евреев, пока мы не столкнемся с настоящим евреем. Эта встреча может обнаружить всю нашу скрытую ненависть и зависть. Мы исповедуем свою любовь друг к другу и поем об этом в церкви, но мир жаждет увидеть, что происходит с нашей любовью, когда испытания и тяготы жизни проверяют ее. Бог готов приводить нас к любви в истине, не иначе. Или мы покажем миру, что такое настоящая любовь, или мир вообще не увидит настоящей любви. Притворной любви будет недостаточно; только истина во внутреннем человеке может привести к нелицемерному, горячему братолюбию. Итак, мы опять вернулись к вопросу об истине. Оказалось, что истина далека от того, чтобы быть врагом или препятствием любви, но истина — обязательное условие любви. Настоящая любовь не испаряется в свете истины. Настоящая любовь — это свет истины. Но Божья истина будет рассеивать небожью любовь. Божий огонь поглотит то, что временно или ложно, но очистит и сохранит то, что вечно и истинно. Сотворен жить в истине Очень полезно и совершенно необходимо Пребывание с Господом, хождение в истине — это не роскошь, но что-то очень полезное и совершенно необходимое. Наш дух, вся наша сущность требует истины точно так же, как наше тело требует воздуха для дыхания. Мы созданы, чтобы жить в истине, иначе все наше естество страдает. Мы можем наблюдать, как вредно влияет на человеческое тело загрязненная окружающая среда. Длительное воздействие таких загрязнений, находящихся во всем, что мы едим, пьем и вдыхаем, вредно всем системам нашего организма. То же самое происходит, когда чистая духовная атмосфера истины загрязняется неискренностью, коварством, подделкой и обманом. И нужно всего лишь немного закваски, чтобы заквасить всю меру. Весь человеческий организм восстает против лицемерия и лжи. У меня может получиться убедить себя, что я ем настоящую пищу. По крайней мере, я смогу проглотить ее. Но мое тело мудрее, чем мои уста. Пищеварительные органы не имеют вкусовых рецепторов; их реакция не зависит от того, какой вкус у еды. Они реагируют только на настоящий внутренний состав того, что пришло к ним, и они знают безошибочно, настоящая это пища или нет. Мой внутренний чело- век настолько же честен в своих реакциях на неискренность и притворство. Не имеет значения, как долго я себя убеждаю, что хожу в истине. Внутренний человек не может быть обманут. Душа и дух сжимаются и восстают против неправды. Откуда приходят депрессия, беспокойство, язвы и расстройства? Не связаны ли они с жизнью, полной притворства и неискренности? Есть ли у них что-либо общее с моей ракцией на чьинибудь слова любви, если я знаю, что это неправда? С тем, что я вздрагиваю и съеживаюсь внутри, хотя в ответ улыбаюсь и бормочу глупые слова признательности? И когда я подделываю любовь, когда откликаюсь на неискреннюю молитву или на ложное слово пророчества, хотя знаю, что это ложь,— какое влияние это оказывает на мое тело и дух? Каждая ложь затмевает разум, смущает чувства, притупляет дух и того, кто ее говорит и того, кто ее принимает, и в то же время делает атмосферу, которой мы все дышим и от которой зависит наша жизнь, нереальной и неискренней. Мир вокруг нас отрезан от Духа Истины, и поэтому он задыхается до смерти в своей собственной лжи. Наверняка мы были бы глупцами, если бы думали, что в Церкви мы можем ограничить истину доктринами и затем ожидать жизни. Мы можем говорить истину, но если мы не живем ею, то будем становиться опустошенными жертвами духа лжи. Закваска лицемерия Когда меняется мое понимание истины, одновременно обязательно меняется восприятие сущности неправды. Если я вижу истину только в словах и доктринах, то я наверняка буду видеть и неправду только в словах и доктринах. В тот момент, когда я понимаю, что истина — это дух, который проявляется в каждой области жизни, тогда также приходит осознание того, что неправда — это, в сущности, тоже дух. Иисус не зря описывал лицемерие фарисеев как закваску. Лицемерие — это не просто внешняя скорлупа или маска, но внутренняя сила, перемешанная с самой сущностью жизни. Заквашивается ли тесто только сверху? На самом деле корочка может закваситься самой последней. Я могу стать лицемером даже тогда, когда словесная оболочка моей жизни остается истинной, если при этом моя внутренняя жизнь становится фальшивой. "Берегитесь закваски лукавства". Иисус предостерегает от склонности пренебрегать сокровенной истиной и позволять закваске, духу лжи, мешать нам ходить в истине. Когда это происходит, сохранившийся внешний лоск истины становится маской и ложью, крашеным гробом, скрывающим кости мертвого человека. Итак, если я не живу истинно, истины, которые я говорю, ухудшают, а не улучшают мое состояние, поскольку гниль скрыта от окружающих до тех пор, пока мои слова и доктрины сами не испортятся изнутри и не превратятся в ложные. Когда Адам и Ева поверили лжи змея в саду, изменилось что-то намного большее, чем только их отношения с Богом. Последствия этой первой лжи в сердце человечества распространились на все области жизни, включая саму природу. Каждый человеческий институт заквашен изнутри: политика, экономика, психология, религия, работа, семья — ничто не избежало разложения, хотя внешне они могут сохранять вид истинности, объективности и моральности. Ложь — это волк по своей природе, который всегда одевается в овечью шкуру и очень тщательно ухаживает за ней. Столкновение царств Столкновение истины с неправдой — это не словесные конфронтации, не грандиозные дискуссии, в которых побеждает участник, набравший больше всего очков в споре. Это столкновение царств, полная противоположность образов жизни, взаимоотношений, ведения дел и поведения мужа и жены. Истинные слова сами по себе не могут соперничать с неуловимым, всепроникающим духом неправды. Чтобы противостать лжи, христиане и христианская Церковь должны быть истинными. Новое человечество — Церковь — должно стать таким же абсолютным воплощением истины, как ветхое человечество является воплощением лжи. Дух Истины — это отличительная черта верующего и Церкви верующих от мира. Это так же отличает небеса от ада; новое творение от ветхого, в которое Дух Истины и был помещен. Как же проповедовать, если верующие живут в мире лжи? От начала был провозглашен призыв: "...Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!" (Мф. 3:2),— и тысячи были выхвачены из ветхого в новое творение. "...Спасайтесь от рода сего развращенного" (Деян. 2:40),— предупреждал Петр, и это как раз то, что делали люди! Какая сила и власть позволяла этим словам проникать и разрушать тиски лжи, обмана и тьмы, к которым они и обращались? Когда люди взывали: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие!" — слышавшие каялись, потому что царство было близко. Это было живое свидетельство того, что царство — новый Израиль, в котором нет лукавства,— уже пришло. Насколько сильным будет мой призыв, если в моей жизни остается лукавство, притворство и все те же проявления духа лжи, который держит в плену мир? "Спасайтесь от рода сего развращенного". Полностью отделитесь от жизни человечества, жизни мира, который задыхается, поглощен ложью и неумением видеть действительное положение вещей. Выйдите из смерти в жизнь, из лжи в ясность и истину, из вымогательства и алчности в нелицемерную любовь. Это та благая весть, которую поручено провозглашать церкви, но которая так редко звучит сегодня, а если и звучит, то чаще всего ей так недостает силы, достигающей сердец. Наша проповедь Евангелия — это проекция нашей христианской жизни. Когда спасение станет действительно преобразованием одного творения в другое, переходом из царства тьмы в царство света, мы сможем почувствовать разницу. А если в ежедневной жизни спасение значительно ниже этого стандарта, мы сможем почувствовать эту разницу также, несмотря на то, какимы бы словами это не прикрывалось. Если наша проповедь Евангелия стала поверхностной, то это лишь по той причине, что наше христианство стало неглубоким. Если наша проповедь Евангелия стала машинальной и предсказуемой, тогда более чем вероятно, что в таком же состоянии находится наша жизнь как верующих. Если наше провозглашение Благой Вести — просто формальные слова, то это верный знак того, что в нашем ежедневном следовании за Богом истина стала просто словами и формулами. Я не могу привести кого-то туда, где не нахожусь сам. Мы всегда можем нести это провозглашение, нужно только помнить правильные слова. Но для того, чтобы влиять на людей, мы должны быть этим провозглашением, а это требует жизни, погруженной в Дух Истины. Иисус очень хорошо знал, что недостаточно просто правильных слов. У учеников уже были все правильные слова, когда Он повелел им ждать силы в Иерусалиме, чтобы обратить эти слова в жизнь: "Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой, и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли" (Деян. 1:8). В чем сила быть Его свидетелем? Дух пришел и дал слова, чтобы говорить, дерзновение, чтобы произносить их и чудеса, чтобы подтверждать их. Но быть свидетелем — это больше, чем просто свидетельствовать. Мы постоянно ошибаемся, полагая, что наше свидетельство может быть отделено от нашей сущности. И это наше заблуждение вытекает из другой, более фундаментальной, ошибки: мы считаем, что Дух Святой, посланный Церкви в день Пятидесятницы,— это сила, отделенная от сущности Духа Истины. Дух сошел как сила. Он пришел также как Дух Христов, Дух Истины, благодаря Которому мы можем быть живым доказательством, свидетельством истины. Дух Истины был и остается той силой, которую велено было ждать новорожденной Церкви. Быть правильным или быть настоящим? Мир страдает от своего намеренно безразличного отношения к истине. Как мы собираемся принести ему исцеление, если мы сами безразличны к истине? Как христиане, мы можем быть очень строги к греху, и мы должны такими быть. Но мы поступаем так, как будто и не предполагаем, что притворство и лукавство — это тоже грех. Б каждом из нас так много притворства, старания скрыть свое истинное лицо, деланной, наигранной храбрости. Мы слишком долго ходили, говоря привычные слова, не соответствующие исповеданию наших сердец. Мь преуспели в том, чтобы быть "правильными", но потерпели поражение в том, чтобы быть настоящими. Бог очень милостив и терпелив к нам. Он сострадателен к нашим страхам и слабостям, но Он дал нам силу быть настоящими, и у Него есть право ожидать, что мы будем жить ею. Он долго ждал нас, но мы не должны предполагать, что Он будет ждать вечно. Начало хождения в истине — это болез-ненное, пугающее для многих из нас, но есть ли выбор? Наше здоровье требует этого, наш здравый рассудок требует этого, сама наша жизнь зависит от этого, потому что жизнь, которая не истинна,- это не жизнь. Святой Дух Истины Истина-повеление и истина-обетование Когда Бог требует чего-то от нас, то обеспечивает нас средствами достижения. Это Божий принцип. Каждая заповедь в то же время является обетованием. "Возлюби". Это самое главное требование и весь закон. Когда прочувствуешь его полноту, то сердце сжимается от отчаянья: сможешь ли ты когда-нибудь исполнить эту заповедь? Но в Новом Завете то же самое повеление преобразуется в обетование, которое производит надежду и жизнь. "Возлюби". Б чем отличие, что превращает требование в живую надежду? Павел называл это тайной, сокрытой от веков, сейчас открытой нам: "...Христос в вас, упование славы..." (Кол. 1:27). Понять Божье повеление — значит увидеть данные Им способы и условия для осуществления этого повеления. Надежда славы будет оставаться для меня покрытой тайной до тех пор, пока я буду считать, что моя цель и Божьи намерения — это что-то меньшее, чем слава. Апостол Павел был человеком, всю жизнь жившим по закону, и был вполне удовлетворен, что исполнял его. Он был Еврей из Евреев, фарисей, строго придерживающийся закона и скрупулезно истолковывающий Божьи требования. Он описывает себя непорочным по правде законной (Фил. 3:5-6). Но затем что-то случилось. "...Когда пришла заповедь... я умер..." (Рим. 7:9-10). Я думал, что понимал эти повеления. Я думал, что у меня есть все основания исполнить закон. Но потом закон пришел в полноте. Вся глубина Божьих повелений предстала в истинном свете, и я увидел, насколько эти повеления неисполнимы для меня. Нет надежды исполнить закон, пока не будет найден иной, лучший путь. Это в точности наша ситуация, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с Божьим повелением ходить в истине. "Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему..." (Еф. 4:25). Мы никогда не понимали, что требовалось от нас. Мы никогда не представляли, что это значит нечто большее, чем воздерживаться от очевидной лжи друг другу. Но затем заповедь пришла в полноте, и мы увидели, насколько глубока и хитроумна была лживость. Мы прочувствовали и осознали Божье повеление, которое проникло во внутренность нашего существа и распространилось на все области нашей жизни. Истина, как и праведность,— что-то намного большее, чем мы думали. Фактически все, связанное с Богом, намного превосходит наше понимание об этом. Как же тогда мы собираемся ходить в истине? Покрывало снято, и заповедь открылась во всей полноте. Но в то же самое время глубоко и по-новому открывается значение Божьего обетования. "И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя... Духа Истины... Он наставит вас на всякую истину..." (Ин. 14:16-17; 16:13). Вот повеление! Вот обетование! Вот основание! "...Лучше для вас, чтобы Я пошел..." (Ин. 16:7),— сказал Иисус. Многие ли из нас действительно верят в это? Бы когда-нибудь хотели, чтобы Он пришел во плоти, чтобы вы могли видеть Его и разговаривать с Ним, как Его первые ученики? Если бы мы были прямы и честны, мы наверное бы сказали, что было бы намного лучше, если бы Он остался с нами и правил, и судил, как царь всей земли. Он бы мог объективно ответить на каждый богословский вопрос, решить каждый спор, окончательно доказать, насколько на самом деле правы мы и наша деноминация. Действительно, мы могли бы искренне предположить, что то, что Иисус ушел, хуже для нас. Он оставил нам Свое Слово, но некому сказать, чье толкование правильное. Как же это лучше для нас, что Он ушел? Дух Святой- это Дух Истины До тех пор, пока Его заповедь не попадет в цель, пока Его намерение не достигнет наших сердец, нам не будет лучше, что Он ушел. Пока я вижу сущность истины в теориях и богословии, я очень нуждаюсь в осязаемом материальном Христе, который бы беспристрастно сделал за меня выбор между истиной и заблуждением. Это же справедливо по отношению к человеку, который все еще верит, что сущность праведности в правильных делах. С его точки зрения самое полезное, что мог бы сделать Бог — тщательно разработать подробные положения закона, применимые к каждой возмо?кной ситуации. Только когда мое понимание истины и праведности совершенно расширится и углубится, тогда я смогу согласиться с Иисусом, Который сказал: "Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду. Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам..." (Ии. 16:7). Только Дух Истины, обитающий внутри человека, который истинен, сможет восполнить самую глубокую нужду. Наша нужда в святости, силе, утешении может быть восполнена только Христом, живущим в нас, упованием славы. Наша беда в том, что мы упускаем из виду главное: этот Христос в нас, этот Утешитель, этот Дух Святости и Силы — он-то и есть Дух Истины. Дух, который сошел в день Пятидесятницы, он-то был и поныне остается Духом Истины. Джесси Пен-Льюис заметила, что имя Утешитель отображает работу Духа, но Его имя Дух Истины описывает сущность Его характера; поэтому все, что Он делает в человеке и для человека как Утешитель, Он должен делать в соответствии с характером Духа Истины. Все, что делает Дух Святой: утешение, наделение силой, совет и ободрение — Он может делать только как Дух Истины. Если мы безразличны к истине или противостали ей, то нам будет недоставать не только истины, но всего, что Дух Истины намерен давать. Бесполезно ожидать, что Он придет как утешение, когда Он отвержен как истина. Бог не может давать ложное утешение. Бог не может симулировать любовь. Все, что Он делает, отражает Его сущность, и Он должен быть истинен по отношению к Себе. Дух есть Дух Истины, потому что Бог есть Бог истины. Если я принимаю утешение, которое уводит от истины, мне нужно всерьез задуматься о природе и источнике этого утешения. Когда у меня горе и я страдаю, мне очень нужно утешение, но истина мне нужна так же сильно, если не больше. Это не милость — оставить кого-нибудь в иллюзиях и лжи. Я могу желать такой милости, но Бог любит меня слишком сильно, чтобы предлагать ее. Его утешение всегда приходит с истиной. Истина — это то, что не позволяет утешению разжигать самосожаление. Истина — это то, что не позволяет силе стать источником гордости и желания славы. Наконец, согласно апостолу Павлу, люди погибнут не потому, что они не приняли любви силы или любви утешения, но "...за то, что они не приняли любви истины для своего спасения" (2 Фес. 2:10). Желая искренности Иисуса Любить истину означает больше всего на свете хотеть быть таким же искренним и открытым, как Иисус. Это должно быть очень сильное желание, потому что с этой искренностью придет то, чего бы мы очень хотели избежать и что мы отвергаем. Принять любовь к истине и Духа, который и есть истина, значит смело идти навстречу будущему, не преувеличивая опасности, не обманывая во благо и не используя еще чего-то, с помощью чего мы привыкли возвышаться или защищаться. Это означает отказ от игры определенных ролей, занятия позиций. Это, откровенно говоря, пугает многих из нас. Дух Истины собирается погрузить нас в истину целиком, даже в такие ее части, которые могут смирить нас перед людьми, заставить нас томиться от неопределенности и сложности и разбить наши ложные и ограниченные представления о себе, других и, в конце концов, о Самом Боге. Это может быть не так, как мы надеялись. Мы искали чего-то намного более тихого и безопасного, что требовало бы от нас меньших жертв. Принятие любви к истине и Духа, который вводит во всякую истину, неминуемо приведет к страданиям, потому что разрушение иллюзий, неопределенность и смирение — это виды страдания, а страдание — это то, чего я отчаянно хочу избежать. И я буду избегать его, чего бы это ни стоило, даже ценою самой истины, до тех пор, тюка любовь к истине не победит страх перед ней. Не невежество мешает нам становиться истинными, а малодушие. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и ом будет Мне сыном; боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев,.и идо-лослужителей и всех лжецов — участь в озере, горящем огнем и серою; это — смерть вторая. — Откр. 21:78 Любовь к истине изгоняет всякий страх Где малодушие, там и неверие, потому что малодушие основано на нежелании верить Богу и полагаться на Бога, призывающего нас ходить в Истине. Только в истине вера и святость могут расти, только в ней может быть найдено истинное утешение. Бог никогда не скрывает, что истина иногда приносит боль, так же, как и Он Сам. По Он дает нам все основания любить и доверять истине так же, как Он дает нам все основания любить и доверять Ему. Когда я колеблюсь и не спешу доверять Богу, то это значит, что в глубине души я считаю, что невозможно выжить без скрытности и притворства. Фактически, я заявляю, что Утешитель не способен утешить меня в несмягченном свете истины, что Богу нужно избежать Своей собственной природы, чтобы утешить меня. Некоторые даже позволяют таким мыслям становиться подсознательными, однако, осознанные или нет, но однажды сформированные и внутренне утвержденные, они делают меня малодушным и неверным, любящим тень и пользующимся ложью. Я начинаю с малодушия и заканчиваю идолослужением. Если Бог истинен, если Дух Истины — это Его Дух, то кому я поклоняюсь, если я отказываюсь любить Духа Истины и ходить в Нем? Многие однажды окажутся там, где все иллюзии и тени рассеются в присутствии Иисуса. Они будут протестовать, говоря, что они делали великие дела и проповедовали истину во имя Его. И Он не будет спорить с ними, Он просто скажет: "Я никогда не знал вас. Баша жизнь никогда не была соединена с Моей. Бы никогда не любили Мой Дух. Бы боялись истины и никогда не любили ее, а значит, Меня, потому что Я есмь истина!" Наше малодушие не дает прийти утешению, в котором мы отчаянно нуждаемся. Мы уберегаем себя от боли, приносимой истиной, однако это та боль, которая покрывается совершенно удивительным исцеляющим утешением, "Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину..." (Ин. 16:12-13). Дух Истины еще и Утешитель и только Он может дать нам силы вынести истину. Без Духа Истины нам остается только ложное утешение. Ложное утешение — это путь в обход страданий. Истинное утешение — это путь через них. Ложное утешение никогда не может привести к Отцу, потому что оно так же отражает неправду, как истинное утешение выражает саму истину. Ложное утешение, как и все ложное, ведет только в рабство, а не в свободу; к отцу лжи, а не к Отцу Света. Мы можем отказаться любить истину. Такой отказ — не однажды совершенный акт. Это скорее совокупный результат всей жизни, в течение которой мы выбираем ложь и полуистины, предпочитаем истине утешение, водительству Духа — безопасный и безболезненный путь. Какова наша реакция, когда Дух приходит, чтобы вывести нас из иллюзий, полуистины и ввести в полную истину? Предпочитаем ли мы безопасность удобного и привычного? Прилепляемся ли мы к частичному знанию, которое так хорошо служило нам? Или мы приглашаем Его и в послушании, сколько бы это ни стоило, следуем за Ним туда, куда мы никогда не желали и не посмели бы идти самостоятельно, то есть во всякую истину? Наши ежедневные выборы делают нас любящими истину или малодушно убегающими от нее. Истина в характере и поведении Долина Иордана Приглашения взойти на вершины очень популярны. Но мало кто ищет приглашений к Иордану. Но если кто-то ищет Духа Истины, то долина, а не вершина — это то место, где он найдет то, что ищет. Иисус знал, что Ему нужен Дух в совершенной полноте, чтобы исполнить все, что было предназначено Ему. Он знал, что крещение Иоанна — это начало того пути, который приготовил Господь для Него, и что этот путь обозначает совершенное смирение. Для Него, хотя Он говорил с самим Илией на вершине, Иоанн был Илией в долине: "И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти" (Мф. 11:14). Если у тебя есть неугасимое желание видеть Господень путь, приготовленный для твоей собственной жизни, если ты желаешь стоять перед Пилатами этого века как живое воплощение истины, тогда Иоанн будет твоим Илией. Те, кто желают меньшего, чем Духа не мерою, не воспримут Иоанна как Илию и долину Иордана как место, где Его можно найти. Но если эта низменность была тем местом, где безгрешному Сыну Божьему следовало начинать, то как мы можем начинать подругому? Иоанн привлекал большие толпы народа. Многие вышли из Иерусалима, чтобы увидеть его. Некоторые — просто из любопытства. Некоторые просто делали заметки для семинарских исследований о покаянии или для проповеди в следующее воскресенье. Только те, которые искали истину, пришли, оставив всякую неискренность, и вошли в воду, чтобы быть крещенными. Такой вид покаяния — плод и признак стремления к истине и к Богу истины. Пока мы не решились ходить в истине, отвергнув всякую ложь, мы будем оставаться в своем Иерусалиме или, в лучшем случае, выйдем посмотреть на Иоанна из любопытства, на самом деле вообще не воспринимая его всерьез. Но как только решение принято, оно неминуемо приведет на берега и в воды Иордана. Истина: природа Христа в нас Первый шаг к тому, чтобы прийти на то место, где Дух сходит на человеческую плоть,— это осознание нашей нужды и рождение чистой, святой ненависти к своему притворству и лицемерию. Такое желание истины и такая ненависть ко всем формам лжи означает, что природа Сына Божьего оживает в нас. Только на человека с такими качествами голубь с небес сходит и на нем пребывает. Он инстинктивно чувствует подлинность, родственность характеру Христа. На человека с таким характером и с таким смирением Дух может сойти во всей полноте и явить не просто Свои признаки и дары, но Свою собственную природу и сущность, которая есть истина. Б тот же самый момент, когда небеса открылись и Дух Божий сошел, как голубь, и почил на Иисусе, голос Божий прозвучал с небес: "«..Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение" (Мф. 3:17).Отец выбрал этот момент, чтобы объявить Свое благоволение. Его выражение благоволения не пришло из-за чего-то, что Иисус сделал. Иисус еще ничего не сделал, Его служение еще не началось. Величайшая радость для Бога, как и для Иоанна,— видеть Своих детей, ходящих в истине. Благоволение Отца было и все еще остается в характере Его Сына. Сущность Иисуса выше и прежде Его дел! Все дела Иисуса, вся Его власть проистекали из того, Кем Он был. Если бы даже можно было повторить или превзойти дела Иисуса, то все равно было бы невозможно приобрести Его власть или понять радость Отца иначе, чем ходя в истине, как Его возлюбленный Сын. Бог приготовил Дух Святой и Свой слышимый глас одобрения для момента крещения Иисуса, и Он также дал откровение о личности Своего Сына Иоанну. Личность Иисуса была настолько переплетена с Духом Истины, что Иоанну Крестителю нельзя было признать его любым другим образом, хотя они были кровными родственниками, и никто не мог знать Иисуса по плоти лучше Иоанна. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю... Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: "на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть ..." И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий — Ин. 1:31,33,34 Вероятно, Иисус не был незнакомым для Иоанна. Их матери были близкими родственницами, и дети могли расти недалеко друг от друга. Иоанн, весьма вероятно, видел Иисуса. Но ничто личное не стало знаком того, кем был Иисус. Так что близкое знакомство не помогло Иоанну. Да и чудеса тоже не считались Богом определяющим признаком того, кем был Иисус. И только теперь Иоанн увидел ясное проявление Духа Божьего. Он сошел, и не просто сошел, но Иисус исполнился этого Духа. Это и было тем знаком, который Бог избрал для Иоанна, чтобы показать ему, что Иисус был ожидаемым Мессией. То, свидетелем чего был Иоанн, не было кратковременным соединением или единичным прикосновением Духа, который отвечал на сиюминутную нужду, но вечной связью, единством сущности и личности. Иоанну было мало увидеть прикосновение Духа к Иисусу, так же и наших современников не впечатляет то, что они видят, как Дух Святой иногда касается сегодняшней церкви. Иоанн видел, что Дух сошел и пребывал с человеческой плотью. Он увидел, что Дух Святой, Дух Истины в таком единстве с личностью человека, что Он мог обитать и жить с Ним. Все, кто наблюдает за нами: и скептики, и ищущие — должны увидеть то же самое. Смирение и покаяние Иоанн сказал, что он пришел крестить, чтобы Иисус мог быть явлен Израилю. Израиль должен был креститься, чтобы стать способным увидеть своего Мессию. Но Иоанн также крестил самого Иисуса. Насколько было важно для Иисуса быть крещенным, чтобы открыться Израилю? Мы ждем, пока эти "упрямые евреи" наконец увидят истинное значение всех ветхозаветных мессианских пророчеств и сдадутся вместе с языческим миром под напором наших евангелиза-ционных программ. Возможно, однако, что евреи и язычники, и Сам Бог ждут, пока мы проявим себя как дети Божьи, ходящие в истине. Мы же довольствуемся своим христианским "Иерусалимом", нам достаточно существующих знамений, доказывающих, что Христос жив. Для большинства (для мира и особенно для Израиля) все это неубедительно. Мы ожидаем, что что-нибудь побудит их войти в воды смирения и покаяния и сделает способными признать нашего Христа и Его церковь. Но, возможно, Израиль уже находится у берегов Иордана, и Его спасение придет тогда, когда мы войдем в воду, как вошел Сам Иисус. Возможно, Израиль и мир, с его растущим скептицизмом, прежде должны увидеть появление Церкви, отбросившей свое превозношение и притворство, сходящей со своих вершин в скромную долину Иордана к омытию в смирении и покаянии. Когда Израиль и мир смогут увидеть Духа Истины, сходящего и пребывающего на Церкви, и услышать, как Отец говорит Церкви: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение. Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине" (Мф. 3:17; 3 Ин. 4). Возможно, тогда это побудит их войти в воды покаяния и поверить. Терпение голубя Крещение Иисуса было не первым примером в Писании, когда голубь находил на земле место для обитания. Б дни Ноя вся земля была погружена в водяную могилу. После того, как дождь прекратился, Ной выпустил из ковчега двух птиц. Одной был ворон. Он не возвратился. Хотя воды потопа еще не ушли, ворон, очевидно, был удовлетворен тем, что приземлился на какой-то случайно всплывший остаток старой, осужденной земли. Другая птица вернулась в ковчег. В отличие от ворона, она не нашла себе места покоя. Это была более разборчивая птица. "Что попало" ей не подошло. Ей требовалось место, соответствующее ее безупречному характеру. Это был голубь. Только после того, как воды потопа ушли и появилась обновленная земля, этот голубь нашел место обитания. У того голубя должно было быть необычайное терпение. После того, как он был так долго в ковчеге, ему, должно быть, очень хотелось снова жить на свободе. Однако он не ухватился за первую возможность, которая у него была, чтобы сесть на что-то старое. Как долго Дух с небес терпеливо ожидал пришествия Иисуса? Изменился ли характер голубя со дней Ноя? Стал ли Он менее терпелив и менее разборчив? Утомился ли Он, кружа над нашей старой человеческой природой, настолько, что в конце концов удовлетворился тем, чтобы занять для обитания что-то зыбкое и ненадежное? Его характер не изменился. Дары и знамения не доказывают обратного. Голубь может милостиво коснуться и дать дары всем без разбора, но Он становится очень разборчив, когда речь идет о поиске места обитания, чтобы выразить Свой характер. Ною также требовалось огромное терпение. Буря закончилась, и снова засияло солнце. Более чем через семь месяцев заточения Ной почувствовал, что ковчег остановился на вершине горы. И Ной ждал. Бог закрыл дверь ковчега, но Ной должен был решить, когда ее открыть. Он выбрал голубя для знамения, что время пришло. Откровенно говоря, у Ноя не было выбора. Он должен был ждать, когда появится суша. Наш выбор сложнее. Мы спасены и крещены. Зачем еще ждать? Зачем теперь нужны ограничения? Можем ли мы допускать, что Бог будет благословлять нас, что бы мы ни делали и как бы мы это ни делали? Любящие истину ждут Нетерпение разрушительно. Оно обнаруживает, что на самом деле больше всего нас волнует. Проблемы и нужды, которые обступают нас, так велики и так тяжелы. Наша личная жизнь, наши семьи, наши церкви взывают о решениях, о чем-то, что будет создавать хоть какой-то порядок и стабильность. Финансовое давление; мир, которому нужно проповедовать; брак, который нужно спасать; наблюдающий за нами мир, которому нужно показать, что христианство, которое мы исповедуем,— истина. Кто может ждать в таких обстоятельствах? Действительно ли это настолько неправильно: притвориться и только чуть-чуть преувеличить, ухватиться за некоторые из старых проверенных путей и изобретений, которые так хорошо работали в прошлом и до сих пор работают в мире вокруг нас? Действительно, не будет ли "супердуховным" и безответственным ждать еще скольконибудь? Единственное, что побудит нас ждать, единственное, что может удержать нас от того, чтобы выйти из ковчега и хвататься за какие-то плавающие остатки нашей ветхой человеческой природы,— это страстная любовь к истине и ненависть ко всему, запятнанному ложью. Без такого внутреннего рычага мы будем скоры на то, чтобы хвататься за все, за что мы только можем, притворяться и обманывать других. И когда мы так поступаем, мы обнаруживаем уже не голубя, пребывающего на нас, но намного менее терпеливую, намного менее разборчивую "птичку"! Целая книга Нового Завета посвящена деяниям апостолов, но интересно то, что книга Деяний начинается с полной бездеятельности. Распятие уже в прошлом, Иисус воскрес, ученики уверовали в Него, однако Лука пишет, что "...собрав их. Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите..." (Деян. 1:4). Ждать всегда трудно. Особенно когда ты в опасности или в нужде. И вот ученики после трех лет близкого общения с Иисусом и после сорока дней наставлений о царстве от воскресшего Господа — должны ждать. Иисус был убежден, что задача, стоящая перед ними, была слишком сложна, чтобы ее выполнять на основании их знания и опыта. Им было сказано ждать силы не столько для того, чтобы они смогли свидетельствовать, сколько для того, чтобы быть свидетелями (Деян. 1:8). Требование быть всегда намного больше и ответственнее, чем требование делать! Число дней, в которые Иисус наставлял Своих учеников о царстве, такое же, как число дней дождя, во время которого Ной находился в ковчеге. Наверное, слышать о царстве даже непосредственно от Иисуса менее поучительно, чем пройти через крещение, в котором омываются и очищаются все наши собственные понятия о царстве, церкви и свидетельстве. Если бы мы пережили такое наставление, мы были бы намного более склонны к ожиданию. Мы были бы неспособны делать что-либо кроме того, чтобы ждать силы свыше. Не ваше дело знать Чему же учил Иисус в течение тех сорока дней? Если бы Лука запечатлел по крайней мере некоторые из Его слов, то мы, возможно, получили бы ответы на некоторые волнующие вопросы, которые верующие задают всегда еще с тех пор. Но Лука не говорит нам почти ничего. Он лишь записал вопрос, который ученики задали Иисусу уже после того, как их обучение было закончено, и ответ Иисуса. "...Не в сие ли время. Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?" (Деян. 1:6).Мы легко можем поставить себя на их место: "Когда же, о Господи, Ты нас возьмешь на небо, и когда именно придут гонения, и что точно обозначают слова "весь Израиль будет спасен", и это ли последние времена?" Мы всё хотим знать, и нет ничего плохого в том, что нас волнуют такие вопросы. Но гораздо более нас должен волновать ответ Иисуса ученикам: "...Неваше дело знать... но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями..." (Деян. 1:7,8). Знать — это не главное. Для того, чтобы принять силу и свидетельствовать, не нужно знать, как и когда придет Царство Божье. Мне не обязательно прежде знать всю истину; мне обязательно быть истинным. Слова "не ваше дело знать" очень трудно принимать как ответ, особенно когда думаешь, что уже знаешь. Горькая ирония в том, что наше знание, особенно знание о последнем времени и Царстве Божьем, может быть величайшим препятствием для того, чтобы стать Его свидетелями. Незнание зачастую может быть необходимым условием для того, чтобы быть живым инструментом, который Бог может использовать, чтобы исполнять Свои цели. Незнание освобождает человека от осознания своего места и роли, которое может искалечить его духовно. Незнание — это божественное противоядие духовной гордости. Знание истин о последнем времени и принципах Царства может, как ни странно, сделать человека менее истинным, и в результате — высокопарные слова, пустые и предсказуемые, затмевающие непосредственность и детскую искренность духа, которые действительно наследуют Царство. Слова Иисуса: "Не ваше дело знать",— могут остановить даже вернейшего ученика и последователя. Пятидесятница никогда не предназначалась для того, чтобы мы смогли свидетельствовать о том, что мы знаем. Цель Пятидесятницы — сделать нас свидетелями Ему. Путь в горницу, так же, как и тот, которым Иисус следовал к Иордану, ведет вниз, а не наверх. Все люди, остававшиеся в ожидании те последние десять дней в Иерусалиме, были унижены, глубоко смирены. Каждый из них мог вспомнить совсем недавно пережитое отречение от Иисуса. Они все говорили, что готовы умереть с Ним, и вот все их иллюзии о себе разбились вдребезги. К тому моменту, когда они достигли горницы, они были понижены до уровня истины и, следовательно, были готовы принимать Дух Истины в полной мере и в Его глубочайшем самооткровении. Пятидесятница сделала бы их только "пятидесятниками" — свидетелями о Пятидесятнице, а не свидетелями об Иисусе, если бы они сначала не прошли пути вниз, подобного спуску к Иордану, для того чтобы попасть в горницу. В истории Израиля все значительные переходы были связаны с пересечением водного пространства. Израиль вошел в Ханаан, пересекая Иордан, и покинул Египет, пройдя через Красное море. Уход из Египта был таким внезапным, таким всеобщим, что евреи не смогли даже взять с собой закваски для хлеба. Христианское крещение как минимум обозначает такой же переход. Это исход из старого мира через омытие, и он должен быть таким же полным и бесповоротным. Очень хороший способ измерить, насколько глубоко наша жизнь изменена через переход искупления,— просто попробовать хлеб, которым мы питаемся сами и кормим других. Был ли переход через воды крещения таким случайным и безразличным для нас, что нам удалось пронести с собой немного закваски для хлеба? Закваска превращает истину в ложь Прежде чем хвастаться своим искуплением и дарами Духа, нужно обдумать слова Павла к верующим в Коринфе. Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто? Итак, очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так-как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать не со старою закваскою... но с опресноками чистоты и истины. — 1 Кор. 5:6-8 Если хлеб нашего пира, хлеб нашего общения, служения и поклонения до сих пор содержит закваску лукавства, притворной любви и неискренности, так чем мы тогда хвалимся? Вопрос не в том, сколько закваски, а в том, есть ли она вообще. Нужно только немного закваски, чтобы заквасить все тесто. Нужно только немного лукавства, немного притворства, чтобы превратить весь каравай наших взаимоотношений и поклонения в ложь. Насколько полно и бесповоротно наше искупление, если у нас нашлось время и желание взять с собой немного старой закваски? "Очистите старую закваску",— говорит Павел. Вся закваска в Израиле должна была быть очищена перед тем, как евреи смогли праздновать свое искупление. У них не могло быть праздника с квасным хлебом, но только с опресноками искренности и истины. Мы сможем симулировать праздник, внешне все исполнить правильно, но невозможно истинно праздновать наше искупление в честь нашего Искупителя без искренности и истины. Закваска притворства и неискренности Если даже после вод крещения наш хлеб все еще заквашен притворством и неискренностью, тогда нужно честно спросить себя, действительно ли небесный голубь еще обитает с нами. Как часто духовные дары, поднятые в молитве руки и религиозная деятельность перестают быть живым выражением Духа и вместо этого становятся все той же закваской, подменой огорченному голубю, который вынужден был отречься и отойти? Малая закваска квасит все тесто! Ложь невозможно изолировать. Притворная любовь к брату ведет к притворному поклонению Богу. И божественный голубь не может пребывать там, где обитает ложь. Из-за того, что этого голубя нет с нами, мы вынуждены искать какой-то выход, делать вид, что голубь на нас, притворяться. Но от этого наша жизнь будет еще больше заквашиваться, поэтому Дух Святой сможет все меньше менять наши жизни. Если же мы научились при этом двигаться дальше и сохранять видимость присутствия Духа, то это характеризует нас не с лучшей стороны, а скорее указывает на наши недостатки и позорит нас. Мы наверняка не обманем Бога. Если бы мы остановились и задумались, то вынуждены были бы признать, что в действительности не обманем даже самих себя. Цена очищения старой закваски Очищение старой закваски будет болезненным, и придется платить цену. Это означает оставить все, на чем строилась прошлая жизнь: простое перемирие, которое заменяло подлинный мир в наших взаимоотношениях, блеф и браваду, заменяющие подлинную власть. Б нашей личной жизни и в истории церкви можно найти множество подтверждений тому, что альтернативы истине могут также "работать". Но если мы основываемся не на истине, то мы основываемся на пустоте, на ничего не стоящем, потому что это делает нас неистинными. А если неистинное столкнется с реальностью, что неминуемо, то оно разрушится, даже если раньше нам удавалось строить на этом жизнь. Перспектива взглянуть в лицо нашим супругам, нашим детям, нашим общинам и себе без защиты привычной и удобной лжи, которой мы пользовались так долго, может испугать. Но еще больше пугает перспектива смотреть в лицо действительности, вооружившись только ложью и блефуя. Крещение, через которое закваску можно с успехом пронести, весьма сомнительно. Это нечто только похожее на настоящее крещение, нечто, что портит красивые прически и мнет наши лучшие воскресные брюки. Всему поверхностному, всему внешнему наносятся смертельные удары в водах крещения. Переход от слов к действиям — это и есть истинное крещение. Но именно когда человек выходит из этих вод, тогда он слышит голос Отца и видит Духа, сходящего и пребывающего на нем! От полноты к силе Сразу же после крещения Иисус был искушаем в пустыне. Кто-то может думать, что это наименее подходящее время для испытания человека. Но парадоксально то, что именно присутствие голубя сделало искушения такими своевременными и сильными в жизни Иисуса. Согласно Писанию, Иисус пошел в пустыню в полноте Духа. И Писание также говорит, что не сатана заманивал Его, но сам Дух, который только сошел на Него в Иордане, повел Его туда (Иф. 4:1). Первое следствие исполнения Духом было иным, чем мы могли бы ожидать. Нам бы хотелось, чтобы Иисус вышел из воды и пошел прямиком в Иерусалим провозглашать Евангелие в великой силе. Однако вместо этого, согласно Луке, Дух повел Его одного в пустынное место, чтобы после сорока дней поста Он стал истощенным и голодным. Похоже, что Сам Дух создавал ряд обстоятельств, провоцирующих искушения, обстоятельств, которые делали человека более, а не менее уязвимым. Почему? Хотя бы потому, что Бог совершенно уверен в Своем Духе. Дух, пребывающий без ограничений в истинном сосуде, может наделять человека способностью противостоять даже наибольшим искушениям. Настолько Бог уверен в Святом Духе! Насколько уверены в Нем мы? Насколько я уверен в силе истины просто как истины, лишенной помощи благоприятных обстоятельств, не поддерживаемой естественной силой, в способности истины открывать и побеждать даже хорошо скрытую ложь, особенно когда она приходит ко мне в то время, когда я более всего нуждаюсь в утешении и силе, которую она предлагает/? Какой должна быть истина и какой должно быть отношение к ней, чтобы она вселяла уверенность и укрепляла дух настолько, чтобы противостоять лжи в таких суровых искушениях? Давление так велико, что просто слова истины не смогут поддержать меня. И если истина не может поддержать меня в пустыне, она не даст мне силы в Галилее и Иерусалиме, когда я буду провозглашать и являть Евангелие. Иисус был возведен в пустыню в полноте Духа (Як. 4:1). Он вышел из пустыни и пошел в Галилею в силе Духа (Лк. 4:14). Если нет полноты, когда входишь в искушение, не будет силы при выходе. Каждая нужда и желание, которые приходят к нам, как физические, так и духовные, приносят с собой искушение прибегнуть ко лжи, чтобы решить проблему. Чаще искушение приходит, когда мы одни в бесплодных местах, слабые и уязвимые. Если приходящее искушение находит в нас гордость, притворство, готовность к компромиссу и актерскую игру, оно проникнет сквозь нашу защиту, которая истинна только на словах, и оставит нас без какой-либо реальной силы, когда мы будем идти в Галилею. Но если мы только вышли из Иордана и Дух в полноте пребывает на нас, и у нас есть тихая, непоколебимая уверенность в благоволении нашего Отца, тогда искушение будет работать в нас как катализатор, превращая полноту в силу. Сила Духа становится реальной в нас настолько, насколько все другие ложные источники силы были отвергнуты. Испытание истины: в своем отечестве "И возвратился Иисус в силе духа в Галилею... и пришел в Назарет, где был воспитан..." (Лк. 4:14,16). Назарет — это последнее место, куда нам стоит идти, пока мы не уверены в силе Духа. Галилея и Назарет важны, поскольку в них Он был воспитан. Иисус пошел прямо к тем людям, которые знали Его. Самое большое испытание всегда ждет нас у крыльца родного дома, среди тех, кто знает все наши слабости, недостатки, кто ежедневно наблюдает, как мы ходим верою. Легче блефовать и обманывать как других, так и себя там, где мы неизвестны, где никто не мог бы взглянуть на нас и сказать: "Не Иосифа ли плотника это сын?" Но совсем другое дело — начинать каждому из нас в своем собственном Назарете, в своей собственной семье, среди друзей и на рабочем месте. И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: "Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное". — Лк. 4:16-19 Блеф или сущность? Было бы безрассудной храбростью для нас пойти в наши собственные Назареты сегодня и провозгласить, что Господь помазал нас исцелять сокрушенных сердцем и освобождать пленных. Тем более рискованно пытаться делать то, что мы провозглашаем, без небесного голубя, пребывающего с нами в полноте и силе, как это было с Иисусом. "И закрыв книгу...сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него" (Як. 4:20). Точно так же глаза всех будут устремлены на нас, когда они услышат подобные слова, исходящие из наших уст! Если мы блефуем и наши слова ничего не весят, нам лучше не привлекать так много внимания к себе. Мир вырос, привыкнув слышать слова и не обращать внимания на тех, кто говорит их. Одного проницательного взгляда достаточно, чтобы понять, что говорящего не нужно воспринимать всерьез. Когда Иисус сел и все устремили свои пристальные взгляды на Него, Он не смягчил Своих слов и не отказался от сказанного. Они призывали Его к блефу, проверяя Его сущность. Он в ответ сказал: "...Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами" (Лк. 4:21). Разбитые и плененные обитатели сегодняшних Назаретов жаждут услышать подобные слова снова. Им нужно повернуться и устремить свои циничные пристальные взгляды на сегодняшнюю Церковь, и сказать не с презрением, а с удивлением: "Не Иосифов ли это сын? Не те ли это христиане, которые всегда непостоянны, банальны и так же алчны, как и мы? Тогда что это за пыл любви, прозрачность, простота и ясность, на самом деле видимые в них?" Пусть придет такой день, когда то, что было сказано об Иисусе, будет сказано о Его Церкви. "И дивились учению Его, ибо слово Его было со властию" (Лк. 4:32). Такой день должен прийти, потому что приходит другой день, когда иллюзии, которым люди остаются верны ради подобия безопасности и здравого смысла, разрушатся и рассеются. Если люди выпрыгивали из окон во время экономического кризиса 1929 года, что произойдет с нашим намного более мягким, более изнеженным поколением, когда вся существующая мировая система начнет шататься и рушиться? Все, что может быть поколеблено, будет поколеблено. Все, что построено на иллюзиях и полуистинах, гордости и алчности, страхе, в конце концов столкнется с реальностью. Тогда будет намного больше измученных и сокрушенных сердцем, больше пленников, слепых и сбитых с толку. Будет ли Церковь последним оставшимся источником здравого смысла, к которому можно обратиться и удержаться, или она будет такой же опустошенной и разоренной, как мир, внезапно лишенный лжи и иллюзий? Когда Иисус читал слова из Исайи, Он не закончил предложение. Он завершил: "...Проповедовать лето Господне благоприятное..." У этого стиха есть продолжение: "...И день мщения Бога нашего" (Ис. 61:2). Мы призваны исполнить этот стих. Мир привык к виду странных людей на перекрестках, держащих плакаты, возвещающие гибель миру: "Покайтесь, ибо приблизился конец света!" Когда церковь не принимается всерьез, провозглашающие грядущий суд выглядят дураками. Это потому, что люди не видят, что этот день настает. Они слепы для того, чтобы видеть зарю этого дня, тот свет, который даже теперь открывает и показывает, что все в этом мире суета и ложь. Неспособность видеть, что ложь — это ложь, не связана с плохим зрением. Ложь не воспринимают как ложь именно потому, что ей верят. Ложь слишком выгодна, чтобы позволить себе признать ее обманчивую природу: дает чувство безопасности и силы, утешает верящих в нее. Способность видеть ложь как таковую не имеет ничего общего с простым, ограничивающимся словами пониманием доктрин последнего суда. Способность видеть ложь как ложь приходит от неверия в ложь, от отвержения и отказа от безопасности, удобства и утешения, которые предлагает ложь. Видим ли мы побиблейски и познаем ли мы весь мир как рожденный от лжи? Если нет, тогда мы настолько же слепы, как и неверующие, несмотря на наши правильные слова о конце света. И если слепые вожди проповедуют слепым Евангелие и предлагают видение, то они вместе упадут в яму. Суд: сначала Церковь Есть причина, почему суд, а не просто учение о суде, должен прийти сначала в Церковь. Церкви нужно, чтобы свет истины пролился на ее собственные ложь и заблуждения. Она нуждается в том, чтобы все, основанное на недействительном и взращенное во тьме, было сокрушено. Она должна видеть во свете все, включая саму себя, видеть себя такой, какова она в действительности, как Сам Бог, Который есть истина, видит ее. Свет истины судит всё, что неистинно. Церковь, если она истинна, живет во свете и излучает свет судного дня даже сейчас, живя посреди мира. Только такая Церковь и такие верующие, уже ставшие живым провозглашением грядущего скоро дня Божьего суда, могут благовествовать исцеление сокрушенным сердцем и прозрение слепым. Свет Божьей истины изменяет больше, чем человеческие теории — он изменяет человека. Исайя был уже великим пророком, но в год смерти царя Озии Исайя увидел нечто, преобразовавшее его. Исайя увидел Господа во славе, и следствием этого видения были не трактат и не захватывающие циклы проповедей. Исайя упал, как мертвый, и осознал, что он был человеком с нечистыми устами и обитал среди людей с нечистыми устами. "Горе мне? погиб я!",— вскричал он (Ис. 6:5). Он увидел мир глазами Бога. Он увидел все так, как оно было в действительности, а в действительности он был погибшим. Только потом он смог идти и провозглашать слова, которые Иисус читал в синагоге в Назарете, слова надежды и исцеления, потому что он был исцелен и восстановлен; слова суда и гнева, потому что он был очищен и прошел суд. Как же мы собираемся выполнять такое же поручение, как было у Исайи, провозглашать и исполнять то же, что и Исайя, в таком же помазании, если наши уста все еще нечисты от полуистин и неискренности? Как же мы намерены творить дела большие, чем Иисус, если у нас меньше силы, чем было у Него? Мы можем много говорить о скоро грядущем дне суда, но если мы уже не ходим во свете того дня, наши слова — насмешка над этой истиной. Наше глубочайшее стремление и цель Мы уже сыны Божьи, но еще не знаем, кем будем. Мы еще не знаем, что значит быть полностью подобными Ему (1 Ин. 3:2,3), но такое полное подобие и есть, или, по крайней мере, должно быть нашим глубочайшим стремлением и целью. Мы знаем, что когда Он придет, мы будем подобны Ему, потому что тогда мы увидим Его таким, каков Он в действительности. Наши иллюзии, страхи и желания не будут больше затмевать Господа. Если такова надежда человека, то он будет очищать себя, даже если Он чист. Церковь, которая живет в этой надежде и ради этой надежды, будет очищаться, братья и сестры будут говорить истину друг другу в любви, открывать глаза друг другу, поддерживать друг друга в истине. Очищение всегда происходит в любви и часто болезненно. Любовь к истине может потребовать определенных чрезвычайных действий. Тот день, в который Бог освятил левитов для служения Ему, был днем, когда Моисей спустился с горы и нашел весь Израиль утопающим в разврате и поклоняющимся идолам. Он сказал: "...Кто Господень,— иди ко мне!.." (Исх. 32:26). Малый остаток подошел и присоединился к нему. Им нужно было сделать выбор: либо пить, есть и развлекаться, либо следовать за Господом; либо предаваться утешениям лжи, либо довериться истине. Присоединившимся к нему Моисей сказал: "...Возложите каждый меч на бедро свое, пройдите по стану... и убивайте каждый брата своего... друга... ближнего" (Исх. 32:27). Насколько сильно мы любим истину? Достаточно ли, чтобы безжалостно взять меч и пройти по стану? Достаточно ли, чтобы пройти по нашим домам, бракам, общинам или собственным мыслям и уничтожить все неистинное? Меньшей любви не может быть у священника. Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу... Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости,праведности и истине. — Бф. 4:25,5:8-9 Истинность жизни — следствие и свидетельство отвержения всякой лжи во всех ее формах. Как всякий плод, это не нечто, чего можно добиться своими собственными усилиями. Истинность жизни может быть только создана Духом, сущность которого — такая жизнь. Способ познания дерева не изменился. Дерево познается по плодам. Если Дух Истины — сок и жизнь дерева, тогда плодом будет истинность жизни. Бесполезно искать любые другие плоды Духа, такие как любовь, вера, благость, смирение, если прежде не искать истины. Нет любви, веры, доброты, смирения, которые не выражают истинности жизни. В жизни нет легких, коротких путей. Путь не был расширен за столетия. Никакое накопление знаний или опыт хороших дел не может добавить дополнительную полосу на дороге. Путь — это истина и жизнь, и он очень узок. Это единственная дорога, по которой Бог призвал идти людей. Расширение дороги просто недоступно для нас. Зато для каждого, желающего ходить в истине, доступен Дух Истины. У Бога нет большей радости, чем видеть Его детей, ходящих в истине. Абсолютная истина и дух лжи Полная остановка Каждый, кто водил автомобиль, имеет опыт пересечения перекрестка: снизить скорость, оглянуться по сторонам и выбрать, остановиться или медленно катиться дальше. Знак "STOP" говорит: "Остановись!" — но... это только руководство к действию, предупреждение, в действительности это не обозначает "остановись полностью". Ведь останавливаться так невыгодно: теряется время, расходуется бензин и изнашиваются тормозные колодки. Знак "STOP" требует остановки в тот момент, когда машина все еще движется, он направлен против наших укоренившихся привычек и предпочтений, против нашей самоуверенности, легкости и удобства. Потому мы и не останавливаемся. Мы делаем истину соответственной нашему суждению, нашим нуждам и нашей субъективности. "Говорится... но не имеется в виду на самом деле..." А потом мы удивляемся, почему Дух, кажется, отсутствует в нашей жизни. Все мы виновны в этом. Все мы в той или иной степени, в том или ином случае не останавлива-емся полностью. Пока это удобно и служит нашим интересам, мы повинуемся останавливающему знаку истины. Когда на перекрестке движение или мы не видим пути и не уверены в своей безопасности, мы охотно останавливаемся полностью. Но что происходит, когда кажется, что нечего терять, когда нет видимой выгоды останавливаться и есть некоторые очевидные преимущества в том, чтобы еще проехать по инерции? Что происходит, когда мы, подобно Еве в саду, разглядываем запретный плод поближе и решаем, что он хорош для пищи, приятен для глаз и способен сделать нас мудрыми? "Бог сказал не есть... но на самом деле Он имел в виду, что..." "Сказано "Остановись полностью", но на самом деле это обозначает..." Мы никогда не пренебрегли бы знаком просто так. Мы замедляем движение, мы кажемся послушными, чтобы удовлетворить себя и других, но это только видимость. Результат уже предрешен. Раз уж истина стала соответственной нашим целям, низким или благородным, она перестала быть самоцелью. Истина, которая отвечает нашим целям,— наша служанка. Только та истина, которую любят и которой послушны ради нее самой, не считаясь с ее видимой полезностью,— наш Господь. Относительность — сердце мирской мудрости. Мир приветствует терпимость как главное благочестие, и готов потакать всему, исключая абсолютные ценности и абсолютную истину. Для мирской мудрости и просвещенности нет ничего более неприятного и презираемого, чем то, что называется догматизмом. Но за этой озабоченностью сложившимся положением стоит простое отрицание всех и всяких абсолютных истин. Б противостоянии догматизму мир превозносит терпимость над праведностью и уничижает истину. Прагматизм или послушание? У релятивизма есть свои типичные лозунги: "Это может быть истиной для тебя, но не для меня"; "Все зависит от того, как ты на это смотришь"; "Нет ничего черного и белого". Таким образом, прелюбодеяние, как и красота, зависят от точки зрения на них, и содомский грех представляется как иной образ жизни. Все ценности и суждения растворяются во всепроникающем сером тумане. Эта серость фатальна для истины. Это следствие относительности и смесь правильного и неверного, белого и черного, светлого и темного. Но Бог есть свет, и в Нем нет никакой тьмы. Свет — это истина, а серость, точно так же, если не более, чем тьма,— обман и ложь. Первые слова, сказанные Богом над хаосом творения, были: "Да будет свет",— и Он отделил свет от тьмы (Быт. 1:3-4). Акт отделения никогда не был отменен. Свет и тьма не могут смешиваться, не могут сосуществовать и истина с ложью. "Остановиться полностью" — значит "полностью остановиться", даже когда это неудобно. Мирская мудрость всегда старается развенчать вечные абсолютные Божьи истины, всегда старается стереть грань между истиной и ложью, всегда старается создать серую мглу, в которой пересматривается и оправдывается то, чем мы желаем быть и что желаем делать. Релятивизм привлекает, потому что, в отличие от истины, он так удобен! Божий стандарт истины абсолютен Божий небесный стандарт — абсолютная истина, абсолютная праведность, абсолютная любовь. Этот стандарт — Сам Иисус. В Нем все собрано воедино. Вне Его все распадается на части, все валится обратно в бесформенную пустоту. Вселенная не случайно представляет собой единое целое, потому что Бог — не бог случайностей, Он — Вседержитель. Иисус — не случайная истина, путь и жизнь. Вот почему Искупитель не очень популярен. Он совершенно свят, правдив и ужасно неудобен. Когда Он говорит: "Остановись!" — Он не имеет в виду "замедли движение и потихоньку катись". Он приходит, наполненный благодатью и истиной (Ин. 1:17). Дух века сего полностью противоречит такому Христу и такой истине. Он предпочитает свою истину — беззубую, безвредную и послушную, чтобы использовать ее, когда удобно, и затем спокойно вернуть ее на место. Он предпочитает серость. Кое-кто, следовательно, надеется жить в мире в серости, которая возникла от начала как следствие лжи. Змей сказал Еве: "Нет, не умрете" (Быт. 3:4). Этот порочный век — порождение принципа "цель оправдывает средства". Этот принцип — его кредо. Одиночество оправдывает измену, стресс и неудобство оправдывают аборт, стремление улучшить расу оправдывает геноцид. Мир просто живет в соответствии со своей духовной природой, когда отрицает абсолютную истину. Мир предпочитает серость. Это необходимое условие его выживания. Но Церковь была рождена словом истины. Это единственное место на земле, гдесерость никогда не должна быть обнаружена. Бог есть свет, и мы — дети света. Праведные любят свет (Ин. 3:19-21). Свет изгоняет все оттенки серого; он все делает явным. Праведные не должны обитать в тени. У них не должно быть личных целей или желаний, которые осуществляются в тени или оправдываются тенью. Бледность, блеклость, серость эти внешние признаки жизни в мире тени, полусвета никогда не должны проявляться в Божьем народе: ни в наших браках, ни в нашем поклонении, ни на наших лицах, если мы дети света. Небесная истина или мирская мудрость? Печальная истина, однако, заключается в том, что серость — характерная черта очень многих христианских жизней. Свет истины просто известен и признан, но в нем не ходят, его недостаточно, чтобы рассеять тени, отбрасываемые относительностью и прагматизмом, которыми мы живем. Наши исповедания истины распространяются только до границ наших собственных интересов и преимуществ. Когда речь идет о практических вопросах нашей жизни и служения, мы такие же относительные, как и мир. Наше знание — небесное, наша мудрость — мирская. Мы знаем, когда Господь говорит: "Остановись!" — но все мы, так или иначе, находим, как оправдать наше незаметное плавное движение. Каждый раз, когда мы не внимаем призыву остановиться и продолжаем медленно двигаться, мы выходим из сферы Духа Истины и входим в сферу и владение духа лжи. Если бы истина была удобной, весь мир пошел бы за ней. Но именно Духа Истины мир не может принять. Мир не хочет Духа Истины, потому что Он — помеха, преграда и ужасное неудобство. В мире нет места истине: она слишком большая для его собственного духа и для его мудрости. Сколько предприятий пострадали бы от немедленного краха и банкротства, если бы они решили основывать все свои сделки, рекламу и статьи расходов на истине и только на истине как в духе, так и в слове? Согласно мирской мудрости, человек глуп, если платит все налоги или возвращает излишек сдачи, или работает полную смену за полную дневную ставку. Такой вид истинности более чем глуп для мира, он опасен и пагубен! Это угроза для установившегося порядка, вызов предпосылкам, на которых основана вся система мира. Мир содрогнулся бы и пал, если бы все полуистины, преувеличения и махинации, которые поддерживали его, вдруг были бы выдернуты из-под него. Но что произошло бы, если бы церкви и христианские служения решили основывать все, что они делают, на одной только истине? Продолжали бы наши почтовые ящики быть полными воззваний, которые приходят к нам сейчас? Изобиловали бы письма восклицательными знаками? Было бы все, от "помогите" и "срочно" до "Дорогие друзья!", подчеркнуто тонкозаостренным карандашом? Когда начинают применяться расчет и манипуляция, даже с благими намерениями, следствием будет обман и ложь. Уступите на мгновение мирской мудрости, оставьте высокий стандарт угождения самому Духу, а не просто букве истины — и вы пересечете границу, разделяющую Царство и мир. Если вы начнете преувеличивать свои нужды и оправдывать это тем, что это же, в конце концов, "ради служения", то закончите тем, что оправдаете явную ложь. Если вы начнете подчеркивать слова "срочно", чтобы просто произвести впечатление, то закончите тем, что подчеркнете "Дорогие друзья!" для того же. Раз позволив себе проехать на знак "STOP", со временем вы начнете пренебрегать им всегда. Истина: постоянная бдительность Вся земля поколеблется, включая Церковь, которая находится на земле. Только то, что непоколебимо, основано на камне истины, останется стоять. Любое притворство и манипуляция, все, извращенное самооправдывающейся мирской мудростью, сокрушится. В день Божьего суда наши цели, которые мы преследовали, не оправдают наших неблагочестивых средств. Какова же наша цель, если мы допускаем, что для ее достижения могут использоваться нечистые средства? Если вы действительно ищете славы Божьей и хотите отражать Божью истину, вы не опуститесь до махинаций и обмана. Мы можем возражать, что наш первейший интерес — Божья слава и Божье служение. Но истина в том, что если мы пользуемся мирской мудростью и не отвергаем дух лжи, то наша цель — наша собственная репутация и слава. Истина — это сокровенные мотивы нашего сердца. Она требует неослабевающей, ежедневной, постоянной бдительности. Каждый кажущийся незначительным компромисс все более отдаляет нас от Духа Истины, пока святой голубь совсем не улетит. Мы же продолжаем как ни в чем не бывало, даже не понимая, что Он ушел. Чем более необходимой и более духовной кажется цель, тем больше соблазн прибегнуть к духу лжи, чтобы достичь ее. Как вы выражаете вашу нужду, если вы в служении и неспособны расселить тех, кто с вами работает, а морозы северной зимы Миннесоты уже на пороге? Сколько намеков, сколько недосказанных предложений, сколько завуалированных воззваний о денежных средствах! (Это не для наших личных нужд, в конце концов, но для нужд тех, кто задействован в служении. На кону служение Богу, а не личные интересы.) Но даже обоснованная нужда не оправдывает лжи. Если что-то не может быть высказано в свете, если оно требует маскировки, намеков, недосказанностей, то это не может быть высказано вообще. Всегда есть выбор между ложью и доверием Богу. Говорить истину — значит доверять Богу. Это всегда акт веры. Истинность зависит от веры. Если мы не движимы к даянию, к покаянию, к деланию чего-либо неприкрашенной истиной, то давайте не двигаться вообще. Наша любовь к истине измеряется тем, можем ли мы искать ее с риском для себя, не желая сохранить себя при помощи лжи. Из уст Иисуса вышло определение истинного израильтянина, а значит — и истинного Израиля или истинной Церкви. Он увидел Нафанаила, шедшего к Нему, и сказал: "...Вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства!" (Ин. 1:47). Это определение верно и поныне. Дух Христов, обитающий в нас, до сих пор реагирует, когда мы встречаемся с таким Нафанаилом. Нафанаил не сказал ни слова. Он не высказал ни одной теоретической истины, ничего не утверждал в тот момент, когда Иисус так назвал его. Он был подлинным, истинным израильтянином и был узнан не благодаря словам, а благодаря тому, что в нем не было лукавства. Иафанаил ходил в истине, в нем не было обмана, скрытых намеков, ничего неискреннего и показного. Он ходил и жил во свете, и это было видно. Истина: дух без лукавства Павел- настоящий израильтянин Павел был, как и Нафанаил, настоящим израильтянином без тени лукавства. И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого; и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией. — 1 Кор. 2:1-5 Никто не сомневался в том, что Павел был красноречив. Он говорил мудро, но это не была мудрость века сего. Его слова служили только духовному назиданию. Красноречие Павла было понятным, оно было полностью подчинено служению истине. Оно не сосредотачивало внимания на себе. Апостол совершенно не беспокоился о своей репутации. Он знал греческое ораторское искусство; он знал, как завоевать восхищение толпы, выступая по всем правилам риторики; он знал, как важно быть красноречивым оратором и обладать красивой внешностью; и знал, как привлечь внимание слушателей, делая свою речь более выразительной при помощи движений и жестов. Но он решил не делать этого. Павел знал, что всякий любящий истину понимает: чтобы говорить истину, нужно являть истину, а чтобы являть истину, необходимо быть смиренным и чистым, как сам Дух Истины. Говорить истину в силе Духа Каждое слово, которое произносил Павел, было рождено истиной, которую он говорил, а не личными расчетами. Когда уже осознана природа истины, форма и стиль так же, как и содержание, не зависят больше от говорящего. Павел твердо решил знать и возвещать только Христа, и притом распятого. Он твердо решил не возвещать Павла, чтобы не заботиться о своей собственной славе или репутации. Когда Павел говорит о Христе, его как будто распинают. Это было свидетельством того, что он умер для служения себе, для заботы о собственной репутации, для всякого желания впечатлять. И это справедливо не только для Павла. Всякий раз, когда мы проповедуем, мы стоим перед тем же выбором, перед которым стоял Павел: либо мы будем стараться представить себя как проповедников в более выгодном свете и обеспечить себе безопасность, либо мы будем уповать на то, что истина сама проявится через нас. Слишком часто то, что мы делаем во имя лучшего понимания сказанного, на самом деле — мера предосторожности, чтобы не казаться глупым. Мы боимся смущения больше, чем мы любим истину. Павел воздействовал не только словами, но проявлением и силой Духа. Пока мы не перестанем ораторствовать подобно грекам, наши слова будут бездоказательными и бессильными. Трудно даже представить, каким глупцом выглядел Павел в Коринфе. Ни один народ в мире не был таким изощренным спорщиком, как греки. Их культура вобрала в себя всю мудрость мира. Глупость Павла в Коринфе может сравниться только с одним примером в Израиле. Когда Иисус явился Израилю, Он был подобен поднявшемуся из сухой земли ростку. С точки зрения людей в нем не было ни вида, ни величия. Не было ничего в Его облике, чтобы привлечь людей к Нему (Ис. 53:2-3). Б Нем не было ничего, что могла бы принять мирская мудрость, ничего, вызывающего почтение, ничего, что могло бы привлечь к Нему мир или примирить с Ним. Он был неприкрашенной истиной, только ею и ничем более. И Он был пренебрегаем, покинут, презираем, прослыл глупцом и безумцем. Люди отворачивались от Него. Он понес отвержение и насмешки именно потому, что в Нем не было закваски. И таким же был Павел, настоящий израильтянин, в котором не было лукавства. Уверенность в истине или человеческие способности? Все, что могло сделать Павла убеждающим, впечатляющим, уверенным оратором, было отброшено. Он пришел со страхом, слабостью, трепетом в мир, полный собственной впечатляющей мудрости. Павел был глубоко убежден в силе истины, настолько, что мог полагаться на нее, не надеясь на свои силы. Павел искал только Божьей славы и скорее был готов к насмешкам и отвержению, чем согласился бы умалить проявление и силу истины. Такие слабость и трепет обязательно должны быть у любого служителя, предстоящего перед собранием, каждого евангелиста, каждого христианина, живущего в мире, каждого, кто разделяет любовь Павла к истине и его ревность по Божьей славе. Павел прошел через все для того, чтобы вера наша была в Боге, в истине, чтобы мы были движимы и убеждаемы истиною, а не лукавыми речами, порожденными гордостью и неуверенностью в себе людей, которые не любят истину и не доверяют ей. Вопрос, которым задавался Павел, проповедуя в Коринфе, точно такой же, какой возникает у нас каждое утро, когда мы созерцаем себя в зеркале. Свободен ли я от всякого порока? Тогда почему я так себя веду? Павел говорил только те слова, которые были понятны людям, чтобы позволить свету истины пролиться, а самому в то же время оставаться в тени. Павел говорил истину и только истину во всякое время. О чем говорят одежда, украшения, прическа и парфюмерия, которыми я пользуюсь? Прославляют они Бога или меня? Петр обращается именно к женщинам, но его слова применимы и к Церкви как невесте Христа: "Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом" (1 Пет. 3:3-4). Подобное пишет Павел: "Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, ни золотом, ни жемчугом, ни многоцветною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию" (1 Тим. 2s9-10). Петр и Павел не выступали в защиту тряпья и лохмотьев в этом послании так же, как Павел не защищал неграмотность и отсутствие логики, проповедуя в Коринфе. Все дело в мотивации и вере. Так буду ли я смущаться, готовясь к проповеди, если из-за моего смущения я смогу воздать меньше славы Духу Истины? Цель оправдывает средства Удовлетворен ли я тем, что отражаю? Настолько ли я предан истине, настолько ли хочу выражать истину во всем, что не позволю ничему в своей жизни: ни речи, ни одежде, ни манере поведения — помешать отразить истину, которая во мне? В нас сильно искушение создать свой образ, добавить немножко иллюзии к истине. Настолько же велико искушение оправдать свое стремление сделать более привлекательным и впечатляющим служение Богу. Но ложь никогда не сможет служить Богу истины, и каждая фальшивая копия — это ложь. Все, что делается из побуждения тщеславия, гордости или неуверенности — ложь. Действительно ли я доверяюсь Богу, чтобы Он жил, творил и являлся через меня, или я постоянно созидаю какой-то свой образ, физический или духовный, какой-то внешний облик и предлагаю Богу использовать это, творить и говорить через это? Цель никогда не оправдывает средств. Если цель — откровение Бога, который есть истина, тогда средства должны быть истинными во всех аспектах моей жизни. О книге можно судить по обложке Мир настолько свыкся с ложными образами, что придерживается неоспоримого принципа житейской мудрости, который гласит, что нельзя судить о книге по ее обложке. Но можно узнать Нафанаила по его одежде. И можно видеть Отца в Его Сыне. Если вся внутренность проповедника заполнена Духом Истины, то это выразится во всем, начиная от слов и заканчивая стилем прически. Истина в том, что книгу всегда можно узнать по обложке. Ничто жизненное не может быть просто внешним. Все внешнее всегда выражает и показывает то, что глубоко внутри. Если в сердце пустота или страх за свою репутацию, это же проявится во внешности и поведении. Как бы мы ни старались скрыть тайны своего сердца, но правдой остается то, что все тайное становится явным: "Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня... Говорящий сам от себя ищет славы себе; а кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем" (Ин. 7:16-18). Я могу говорить истинные слова, но если я говорю их от себя — они служат мне самому, а я сам не истинный. Иисус считает, что человек может говорить сам от себя, если он ищет славы себе. И какова бы ни была причина: то ли тщеславие, то ли отрицательные переживания, например, чувство опасности — но человек, ищущий чести для себя, перестает быть истинным. Но как же тогда насчет моих молитв или моей манеры одеваться, или моего выражения лица — не пытаюсь ли я с их помощью добиться признания, власти или чести для себя? Задержалось ли в моей душе ветхое, заставляющее меня наслаждаться и радоваться своей способности впечатлять, манипулировать, контролировать других своим телом, своим видом, своими словами, своими молитвами? Если мы любим истину, мы будем задавать себе эти вопросы постоянно. Недостаточно, чтобы Иисус сказал обо мне: "Он не говорил лживых слов". Его благоволение и одобрение выразятся только тогда, когда Он сможет сказать о человеке: "Он истинен, и нет неправды в Нем". Коварство обольщения Существует негласный договор между обманщиком и обманутым, который позволяет притворству оставаться. Нет такого проповедника, который может стать "актером", если собрание не станет зрителями. Есть самоугождение и там, и там. Говорящий и принимающий лесть, обольщающий и обольщенный — оба забыли любовь к истине по удовлетворяющим их обоих причинам. Наш дух должен вздрагивать всякий раз, когда собрание Божьего народа именуется зрителями. И, по правде говоря, часто так оно и бывает: они слушают человека на сцене и одобряют его. Проповедующий исполняет свою роль хорошо и принимает награды от тех, которые пришли посмотреть и послушать его. Он знает, как возбуждать эмоции. Его голос то поднимается, то плавно опускается в молитве, его поведение и манеры соответствуют нашему представлению о том, каким должен быть проповедник. Слова могут казаться правильными и даже волновать слушателей, но дух проповедника говорит: "Все нормально. На самом деле я не жду изменений от вас, я просто исполняю свою часть в негласном договоре, а вы — свою. Но все мы знаем, что это всего лишь спектакль". Мы стали добровольными соучастниками во лжи друг друга. Никто не желает обнаружить блеф другого из-за страха, что и его блеф выйдет на поверхность. Истина стала такой же относительной и зависимой от наших собственных нужд и желаний, как и у неверующих. До тех пор, пока истина подавляется в нас, мы не сможем быть Нафанаилами для мира, обманутого и околдованного коварством обольщения. Мы соучастники обмана друг друга. Но мы должны (и к этому мы призваны) участвовать в освящении друг друга. Мы очень нужны друг другу. Нет никого без единого порока. Мы все склонны к лицемерию. Если мы не можем и не будем противостоять друг другу в любви, мы будем оставаться в плену наших собственных иллюзий. Мы боимся ранить и обидеть, поэтому не говорим и называем наше молчание любовью. Чувство отвращения ко лжи, поглощающей души окружающих,— это то, в чем мы очень нуждаемся и в чем заключается истинная любовь. Любовь побуждает нас говорить, а не молчать; ибо если ревность по доме Божьем и чистоте Его Слова не поглотит нас, то это сделает дух лжи. Дух Истины не допускает компромисса Павел не боялся показаться слабым и глупым, обращаясь к коринфянам. Он точно так же не боялся показаться дерзким, не боялся оскорбить людей или даже апостола Петра в Антиохии. В послании к Галатам упоминается о том, как в Иерусалиме Павел противостал лжебратьям, спорящим об обрезании: "Мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас" (Гал. 2:5). Если бы он поддался хоть на час, хоть на мгновение, то закваска попала бы в тесто. Было бы так удобно просто оставить в покое лицемерного Петра в Антиохии. Зачем идти на риск обидеть столп Церкви, особенно если сам ты не из числа первых двенадцати учеников? Зачем идти на риск показаться выскочкой? Зачем идти на риск получить отпор Петра в присутствии тех, кого ты привел ко Христу? Никто не хочет получить клеймо фанатика или законника, или человека, ищущего не любви, а ссор. Но так как Павел был мужем истины, он знал через Духа Истины, что вопрос не допускает компромисса. Он знал разницу между осмотрительностью и трусостью, между самоправедностью и ревностью по Божьей истине. Он знал, когда любовь побуждала его противостоять лицемерию брата. Нежность и смелость: источник один Павел познал Евангелие позже, он был гонителем церкви. Б Антиохии он оказался лицом к лицу с Петром, который был одним из трех самых близких к Иисусу. Тот же самый Павел, который стоял перед коринфянами в страхе и в великом трепете, сейчас стоял перед Петром и противостал ему лично (Гал. 2:11-14). Источник его слабости и его смелости, его нежности и его твердости один, как одна цель, воодушевляющая его — страстное посвящение чистоте и истине Евангелия. Павел знал, что Петр спокойно ел вместе с верующими из язычников до тех пор, пока не появилась группа верующих-евреев, которые соблюдали старые постановления — не есть вместе с язычниками. Б тот момент поведение Петра изменилось. 'Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных" (Гал. 2:12). Изменение поведения Петра было вызвано не уважением или любовью, но страхом перед людьми. Павел наблюдал, как Петр, такой сокрушенный и одаренный, испугался неодобрения и отвержения и стал лицемерить. Корень всякой лжи — эгоизм. Аврам сказал Саре солгать, что она его сестра, "дабы мне хорошо было" (Быт. 12:13). Не будет свободы от искушения и силы лжи до тех пор, пока существует стремление понежить и защитить свое "я". Только распятая жизнь... Если даже Петр не избежал такого искушения, будет очень глупо думать, что мы его избежим. Если Петру необходимо было обличение Павла, то глупо думать, что мы можем соблюдать себя в истине в одиночку. Но кто обличит меня в лицемерии, если он сам опутан лицемерием? Если бы Павел боялся людей, если бы он полагался на человеческую поддержку и хвалу, он никогда бы не обличил Петра. Страх перед людьми, страх отвержения, страх издевательств заставит задрожать самые крепкие колени. Только Павел, который мог хвалиться только распятием Христовым, который был мертвым и возвращен к жизни во Христе, мог оказаться выше страха и говорить к Петру в истине и любви. Только распятая жизнь, а не просто доктрина о кресте освободит от страха перед людьми и сделает нас способными противостать, когда это необходимо, Петрам нашего поколения. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но тогда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех (курсив автора); если ты, будучи Иудеем, живешь поязычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? — Гал. 2:13-14 Немного закваски заквашивает всю меру. Лицемерие Петра было заразительным. Оно быстро распространяется даже без слов. Поступки действительно говорят лучше слов. Цена терпимости ко лжи не остается постоянной, она возрастает и продолжает расти до тех пор, пока не будет оплачена полностью. Если сегодня ты стараешься избежать маленькой жертвы, то завтра это твое старание может обернуться большими страданиями. Истина неудобна, и пока мы предпочитаем и выбираем комфорт и удобство, мы не ходим в истине. Дух лжи обеспечит удобство, самоудовлетворение и самооправдание для каждого, кто ищет их. Этот дух будет всячески пытаться убедить тебя, что страданий не только можно, но и нужно избегать во что бы то ни стало. Но ведь истинное и неподдельное всегда стоит дорого. А всё ложное и фальшивое нужно отбросить прочь. Путь истины — это всегда путь креста. Чтобы обличать брата (любя его) и чтобы позволить брату обличать тебя, твое прежнее "я", твой ветхий человек должен умереть. Ходить в истине- выбирать крест Мы носим крестики на шеях, цепляем их на ветровые стекла наших автомобилей. Но если мы действительно посвящаем себя истине, то из "безобидной" декорации крест неизбежно превратится в очень реальное ежедневное переживание. Освобождение от духа лжи не безболезненно. Каждый компромисс, каждое преувеличение, каждая ложь — это, по сути, уход от смирения и смерти ветхого человека. Начиная с первой лжи змея в саду, каждая последующая ложь возбуждает и возвышает амбиции, тщеславие, самообольщение и гордость, т.е. все то, что распинает Господа, все то, от чего Он хотел освободить нас — и для этого умер на кресте. Выбор ходить в истине — это выбор взять свой крест и следовать за Ним каждый день. Бот почему истина не очень популярна, вот почему намного легче говорить о ней, чем ходить в ней. Супругам придется идти на страдания и переживания, чтобы превратить взаимовыгодное перемирие, в котором они живут, в настоящий мир. Бот почему взаимовыгодное перемирие становится нормой в христианских браках точно так же, как и в мирских. Слегка притормозить перед знаком "STOP" и все-таки проехать не останавливаясь — это не девяностопроцентное послушание, но стопроцентное нарушение. Немного преувеличить, кое-где стать в позу, слегка притвориться, где-то сыграть на чувствах — для проповедника значит солгать в целом. Как будто Бог — это школьный учитель, а мы — все еще школьники и хотим знать лишь одно: "Какой минимум мне нужно сделать, чтобы не остаться на второй год?" И какой же проходной балл для такой христианской жизни? Достаточно ли истины на шестьдесят пять процентов? Истина абсолютна! И поэтому это или полная истина, или не истина вообще. Такой абсолют очень непривычен для нас. Мы настолько испорчены относительностью мирского, что нам кажется невероятным, что Божьим проходным баллом может быть только сто процентов. Даже немного закваски заквашивает всю меру. Выбор между истиной и ложью, между честью и удобством стоит перед нами постоянно, каждый день. Явление это столь же обычное и столь же важное для нашей жизни, как знак "STOP". Но до тех пор, пока мы не научимся останавливаться полностью, пока не станем абсолютными по отношению к истине и чести и не перестанем искать возможности обойтись минимумом истины, наша жизнь будет оставаться лишенной реальной силы, хотя и наполненной шумом и неистовством, не приносящими плода. И как это ни печально, если мы ищем малой доли истины, то сами обрекаем себя на то, что получим малую долю благодати и прощения. Бог не предлагает благодать так, чтоб ее едва хватало: Его прощение, когда мы согрешаем, так же абсолютно, как и Его цели. Тот, кто удовлетворяется неполной истиной, будет переживать неполное прощение. Свобода от осуждения и разочарования приходит тогда, когда мы нацелены на высшее, а не низшее. "Ибо Царство Божие не в слове, а в силе" (! Кор. 4г20). Сила и превосходство души не достигаются проездом на знак "STOP" — как бы медленно мы ни ехали. Но наоборот, они плод и доказательство полной остановки. Перед нами стоит задача — полная остановка должна произойти во всех сферах жизни: на рабочих местах, в спальнях, в служениях, в повседневном общении, перед зеркалом и в молитве. Бог ожидает, чтобы его дети всецело и полностью ходили в истине. Его Дух изливается без меры на тех, которые всецело, от всего сердца посвящены истине. Мы должны вместе искренне молиться о благодати, чтобы была сокрушена сила духа лжи, чтобы ходить перед Богом и перед миром в истине. Господь, мы просим Тебя, сделай нас не только слы-шателями, но исполнителями слова. Даже прося, мы трепещем, ибо знаем, что нам недостает мужества на это. Нам не достает смелости, мы боимся, что скажут люди, мы боимся, что скажут или сделают наши мужья или жены. Мы не знаем, как правильно отно- ситься друг ко другу. Мы даже не знаем, как начать говорить то, что истинно, потому что мы так долго молчали. Мы так долго были удовлетворены тем, чего едва хватало. Ты призвал нас к перевороту, к изменениям, но мы бессильны сделать это, поэтому должны сознаться в том, что предпочитаем удобство истине. Но, дорогой Господь, мы любим Тебя и желаем, чтобы Царство Твое утверждалось на земле. Как мы можем называть Тебя Царем царей, не подчиняясь законам Царства? Поэтому мы просто просим, Господь, Твоей благодати и милости, чтобы познать, как это — ходить в истине, и начать этот путь. Мы хотим, чтобы ты радовался. Мы хотим, чтобы сердце Твое ликовало, мы устали от простого повторения "аллилуйя" и "аминь", от пустых славословий. Мы действительно хотим Твоего удовлетворения и радости, когда Ты смотришь на Твоих детей, ходящих в истине. Поэтому, Господь, помоги нам. Давай начнем сегодня. Бережно и нежно укажи нам, где мы должны исправить что-то, где мы проехали на знак "STOP", даже не заметив этого. Вложи в наши сердца откровение о том, что Твой запрет требует от нас полной остановки. Когда Ты говоришь о любви, Ты имеешь в виду любовь, когда говоришь об истине, имеешь в виду истину, а не чтото подобное, ненастоящее, но что-то действительное, совершенное, цельное. Я прошу твоих благословений, Господь, на нас настолько, насколько мы определили в нашем сердце идти этим путем. Твоя благодать будет вести нас этим путем. Дай нам жить верою, быть готовыми отдать жизнь, ибо Ты Тот, кто дает жизнь из смерти. Мы лучше останемся "на второй год", чем будем еле-еле тянуть на "тройки". Дай нам войти в реальность Твоей благодати, которой мы никогда не знали раньше, чтобы всякая серость ушла из нашей жизни, из наших браков, наших собраний, по мере того как увеличивающаяся мера света и радости приходит вместе с Твоей реальностью и истиной. Спасибо, что Ты есть Бог, Который говорит о важном, Бог истины. Мы любим Тебя и славим Тебя за то, что Ты таков. Во имя Иисуса, аминь. Кротость: путь панны Часть вместо целого В пятой главе Книги Деяний записан случай продажи недвижимости. Произойди этот случай в наше время, было бы сделано совсем другое заключение. Если бы какие-либо современные Анания и Сапфира принесли старейшинам церкви, несомненно, значительную часть выручки от продажи своей собственности, то их, вероятно, похвалили бы и одобрили. Уважение к их духовности резко бы возросло. Анании могло бы быть обеспечено место в церковном совете или положение старейшины или дьякона. Но этот случай произошел в другие времена, когда Дух Святой пребывал в таком величии и чистоте, что то же действие, которое в наше время было бы поощряемо, в те дни привело к внезапному осуждению и смерти. Мы можем только подозревать, что Церковь отошла очень далеко от чистоты, силы и упорного стремления к истине, которыми она отличалась сначала. Но есть Бог, Который не изменился и Который намеревается вернуть нас к тому же высокому стандарту. Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Ио Петр сказал: "Анания? для чего ты допустил сатане вложить в сердцетвое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу". Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех слышавших это. — Деян. 5: 1-5 Анания и Сапфира, вероятно, принесли внушительную сумму. Их грех был не в том, что они были скупыми, но в том, что они выдали часть, хотя и большую, как целое. Мы могли бы спросить себя: "А что же они в действительности сделали неправильно?" Б конце концов, если я даю большую сумму, разве это фактически не то же самое, что отдать все, что есть? Ведь я оставляю только маленькую часть для себя, так что не будет ложью сказать, что я отдал все. Это выглядело бы так, как если бы я положил в корзину приношений всю сумму, которая у меня была. Если бы кто-то в моей церкви, видя мою щедрость, решил, что я отдал все, что у меня было, то было бы законничеством и дотошностью подойти и поправить его. Как бы то ни было, по сравнению с тем, что приносят в церковь другие, моя доля действительно равна приношению всего. Ее можно считать всей суммой. Это логика действий Анании и Сапфиры. Они были не последними христианами, которые представляют часть как целое и оправдывают то, что позволяют ей таковой казаться! Но Петр не основывался на такой логике. Он различил Духом Святым, вывел на свет ложь Анании и Сапфиры и противостал ей. Они смогли обмануть только самих себя, но не Духа Святого. Анания и Сапфира были не только лжецами; они были также ворами. Каждый лжец — вор, потому что каждая ложь — это путь к приобретению того, что не принадлежит ему по праву. Великая благодать и чистосердечность Непосредственно перед историей об Анании и Сапфире в Библии описана церковь, в которой ...у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее... Не бы ло между ними нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, при носили цену проданного и полагали к ногам Апостолов... — Деян. 4:32,34-35 Церковь в Иерусалиме была чистосердечной, и одним из последствий этого было то, что "...Апостолы же с великой силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их" (Деян. 4:33). Анания и Сапфира жили среди такой церкви. Они видели изобилующую благодать, радость, силу единства, которые переживали люди, отдающие все. Они желали великой благодати для себя, но не увидели связи между такой благодатью и чистосердечностью тех, кто переживал это. Они видели Варнаву и других, пришедших и положивших свои дары у ног Апостолов. Они сделали то же самое, но только с виду, только внешне. Они стремились получить силу, и радость, и благодать от приношения только части вместо целого. Нам нужно спросить себя, отличаются ли наши поступки от того, что делали Анания и Сапфира? Стремимся ли мы к великой благодати и силе, ожидаем ли ее, когда отдаем себя Богу только частично, заявляя, что отдаем себя полностью? Мы все хотим великой благодати, глубокого утешения, близкого общения, понимания и хождения во всем, что дает истина, но мы хотим этого ценой признания истины только в словах или доктринах. Мы хотим говорить истину, но не быть правдивыми, обладать истиной, но не быть послушными ей. Мы приносим нашу частичную, ограничивающуюся словами истину и кладем ее у ног апостольского стандарта, желая, чтобы нашу часть приняли как целое! В конце концов, действительно ли наше ортодоксальное, евангельское, фундаментальное, пятидесятническое утверждение намного весомее чем утверждения такого большого количества других христиан? Возможно, мы оставили маленькую часть для себя — право преувеличивать время от времени, иногда лгать во благо, казаться тем, кем не являемся. Ведь никто не совершенен, и требование ходить в истине — это законни-чество, в конце концов. И так объяснения, часто не соответствующие истине, остаются с нами точно так же, как и с Ананией и Сапфирой. Действительность такова, что если мы провозглашаем себя мужьями и женами истины, но в глубине души оставляем за собой право быть неискренними и оправдываем маленькие компромиссы и лицемерие, то это значит, что мы представили часть как целое и замыслили в сердце солгать Духу Святому. Иаков писал, что нарушивший одну заповедь нарушил весь закон (Иак. 2:10). Решиться допустить один обман — значит осквернить всю истину. Быть правдивым на девяносто девять процентов и выставлять это как полную правду — значит лгать целиком. Если истина не полная — она совсем не истина. Человек, принимающий большую часть истины, не обязательно ближе к ней, чем тот, кто вовсе ее не принимает. На самом деле он может оказаться гораздо дальше. Это видно на примере того, как далеко готовы неверующие зайти в своем признании сущности Иисуса. Они думают, что делают нам большое одолжение, соглашаясь считать его великим пророком, учителем и нравственным примером,— и мы хлопаем в ладоши, радуясь такой "открытости". Как легко мы приходим в восхищение, видя таких людей, якобы близких ко спасению! В конце концов, они ведь приняли 90% истины! Ну как же так: с их интуицией, с их способностью видеть так много духовных истин — они все еще враждебны истине? Сколько христиан чувствуют себя робкими и глупыми в присутствии такого "искателя истины", неспособными настоять на последней, пропущенной части. "Конечно же, такой человек и вправду христианин, как и я. Конечно же, его часть такая большая, почти целое, действительно равна целому". Все эти смущения и сомнения постигнут нас в том случае, если мы все еще не поняли природу истины. Утратив или никогда и не имев привычки требовать полной истины от самих себя, мы будем колебаться и отступать. Принятие полной истины Истина заключается в том, что признавать Иисуса пророком и учителем и при этом отказываться принять всё, что Он сказал о Себе — значит полностью отвергать Его. И нечему тут радоваться, а впору бить тревогу, ибо частичная истина вместо полной — это ложь и ужасный обман. Кто-то, видите-ли, так любезен, что готов признать за Иисусом массу достоинств и вознести Ему "большую часть" подобающей хвалы. Но не всю. А дело-то именно в этой "опущенной" части! Это та последняя доля истины, которая определяет наше отношение к истине. Писание, которое оскорбляет нашу гордость, которое идет вразрез с нашим собственным пониманием и которое, вероятно, оскорбит других, имеет наибольшее значение. Если мы принимаем это последнее утверждение, то именно оно — и ничто иное — окончательно и бесповоротно отдает нашу жизнь во власть Богу и определяет в ней все. Да, я верю всему, чему учит Писание, кроме... кроме учения об аде, или суде, или власти. Да, я верю, что Бог справедлив и всемогущ во всех Своих деяниях... исключая эту трагедию или личную потерю. Я буду благодарить и восхвалять Его во всех обстоятельствах, исключая это. Истоки веры, любви, господства зависят не от веры, любви или смирения, которые нам легко отдавать, но от части, которую мы чаще всего склонны оставлять для себя. Петр сказал Анании: "...Ты солгал не человекам, а Богу" (Деян. 5:4). Кому, как мы думаем, мы лжем, когда отдаем себя частично и преподносим это как целое, полное, когда поклоняемся частично, молимся частично, верим частично? "Услышав сии слова, Анания пал бездыханен, и великий страх объял всех, слышавших это" (Деян. 5:5). Когда Анания услышал "сии слова", величина обмана уничто?кила его, "Ты солгал не только мне, ты обманул не только себя самого. Разумность твоих объяснений, твоя самоправедность, твоя гордость основаны на том, что ты любишь истину и в то же время отказываешься принимать все, что сказал Бог. И это ложь против Самого Бога". Кажется ли нам наказание, сошедшее на Ананию и Сапфиру, слишком жестоким, слишком строгим? До тех пор, пока мы не осознаем величину их греха — и нашего собственного, их наказание будет оставаться оскорблением и загадкой для нас. Анания и Сапфира никогда не отвергали Христа, пришедшего во плоти. Они никогда не отрицали Его телесное воскресение. Они никогда не противоречили ни одной доктрине веры. Однако за свой обман они получили мгновенное наказание. Это осуждение было показателем того, как высоко Бог ценит истину. "И великий страх объял всю церковь и всех слышавших это" (Деян. 5:11). Все они были отрезвлены и укреплены страхом быть также вынесенными и похороненными не только за нарушение общепринятого, но и за предложение Богу части, назвав ее целым. Страх перед Богом истины Кто из нас хотел бы видеть Духа Божьего, поступающего так строго с теми, кто потакает обману и полуистинам в нашем поколении, как Он это делал тогда? Б нашем поколении нет "великого страха", который объял церковь в Иерусалиме; нет благоговения и трепета, которые наполняли верующих, стоявших перед Богом, не поощряющим ложь. Закономерно, что в нашем поколении отсутствуют не только высокое почтение истины и святой страх перед Богом истины. Последующие стихи говорят: Руками же Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса... Верующих же более и более присоединялось к Господу... так-что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них. Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все. — Деян. 5:12,14-16 Дух Божий был явлен в великой силе через исцеление больных и приведение многих к покаянию в то же время, когда Петр, движимый тем же Духом, противостал Анании и Сапфире. Эта сила отсутствует сегодня и не будет восстановлена до тех пор, пока в церкви не будет восстановлен стандарт истины, который Бог установил вначале, потому что Дух Истины — это Дух силы. То, что люди не падают мгновенно замертво в наших собраниях, не значит, что Бог потакает нашим обману и лжи. Наказание может быть не внезапным, но не менее верным. "Сладок для человека хлеб, приобретенный неправдою; но после рот его наполнится дресвою (песком)" (Пр. 20:17). Сколько уважения, веселья, авторитета, мира, которые сейчас приносят радость в церкви, обречены на превращение в песок в наших ртах. Эта сладость коротка. Нет Петра, который бросил бы нам вызов. Не боясь Бога, ненавидящего любые формы лжи, мы пренебрегаем истиной. Привычными и как бы уже нормальными стали ложь во спасение, преувеличения, жалкие попытки выдать желаемое за действительное. Все это часто воспринимается чуть ли не как непременные и обязательные черты поведения христиан или нормы христианской жизни. Извращенная логика обмана в конце концов кажется правдой. Если служители Божий, грешащие против истины, не падают замертво подобно Анании и Сапфире, то, должно быть, Бог изменился или истина изменилась со времен книги Деяний? Но действительность заключается в том, что Бог не изменился. Наша ложь до сих пор убивает нас, только более медленно. И мы истощаемся, потому что хлеб обмана, неважно, насколько он сладкий и обильный,— это ненастоящая пища. Каждая ложь — это акт удивительной самоуверенности. Что должно быть в моем сердце, чтобы верить, что Бог не заметит мой обман? Я должен превознести свои собственные мудрствования над Духом Божиим. Каждая ложь — это превозношение себя над истиной, над тем, кому солгали. Я не могу лгать кому-то и продолжать относиться к нему как к большему или хотя бы равному. Сам акт лжи возносит меня над обманутым; это унижает его в моих глазах. Солгав Духу Святому, Анания и Сапфира вознесли себя выше Бога. Неудивительно, что Петр затем сказал Анании: "Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому?.." (Деян. 5:3). Дьявол — лжец от начала и отец всякой лжи (Ин. 8:44). Он также отец гордости. Его падение было актом самопревознесения, высшей самоуверенности в вознесении себя до уровня Самого Бога. Его гордость была сама по себе ложью, попыткой быть больше, чем он есть на самом деле. Гордость и обман были связаны друг с другом от начала. У них общая природа, общий источник. Ясно же: чтобы лгать не кому-нибудь, а самому Богу, сердце Анании должно было наполняться не кем-нибудь, а самим сатаной. Корень каждой лжи в отце лжи Ложь Анании показала присутствие и работу духа лжи в его сердце. Корень и вдохновение каждой лжи в отце лжи. Но действие этого духа никоим образом не оправдывает Ананию. Б следующем стихе Петр спрашивает: "Для чего ты положил это в сердце твоем?.." (Деян. 5:4). Сатана наполнил, а Анания положил. Анания не был невинной жертвой, но полным и близким соучастником. Он приветствовал обман, он по своей воле согласился с ним. Анания и Сапфира были не более невиновны, чем Адам и Ева в раю, когда пришел змей и предложил им первую ложь: "Бы не умрете". И они сорвали и ели плод, обещавший возвышение и равенство с Богом. Каждая ложь — это самоутверждение, превозношение себя до уровня творца истины, самого Бога. Это, таким образом, от сатаны, это вызов Богу. Гордость и самоуверенность привлекают и притягивают к себе отца лжи. Земля обильно удобрена разумными объяснениями и оправданиями: "Это ради служения", "Мы играем на чувствах и преувеличиваем наши нужды, чтобы найти финансы, но это оправдано, потому что это для Божьего дела", "Люди должны уважать своих пасторов и лидеров. Мне нужно казаться более помазанным и святым ради них". Если сердце заполнено такими аргументами, только вопрос времени, когда может зародиться любой вид лжи. Сатана приходит в такое сердце и находит предоставленную ему возможность. Характер Царя Когда дьявол пришел к Иисусу, он ничего подобного не нашел в Нем. Иисус был полностью истинным. Б Нем не было ничего, что могло бы принять и питать ложь. Не было желания преступить границу истины или другие границы. Это подчинение ограничениям, которые Бог дал,— и есть истинное смирение и суть хождения в истине. Иисус был истиной, потому что Он был также совершенно и истинно кроток. Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя... Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек.— Фил. 2:3,5-7 Эти стихи описывают тайну воплощения Бога в человеческую плоть. Они применимы ко всем нам, ведь мы тоже называемся сынами Божьими. Как сыны Божьи мы подвергаемся искушению превозноситься и надмеваться, извлекать из своего сыновства выгоду, преувеличивать собственную значимость, поэтому нам нужно постоянно помнить, каков наш Царь и каково Его Царство. Иисус уничижил Себя и никогда более не превозносился. "...И по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (Фил. 2:78). Его смирение не было частичным. Оно было полным и совершенным, он не стал защищаться, не заботился о том, как сохранить доброе имя и авторитет, не пощадил Себя, перенес невыносимую боль отвержения и непонимания. Он был праведным и смиренным до конца. Б Его сердце не могло угнездиться никакое чувство самосохранения или превосходства, Он не помышлял в сердце своем, "как много полезного для Бога" Он мог бы еще сделать на земле, и даже уныние, испуг, разочарование, которые Он ясно видел на лицах Своих последователей, не могли заставить Его спасать Себя. Позор и унижение креста были последней проверкой, усовершенствованием Его смирения и запечатлением Его образа. Павел пишет: "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе" (Фил. 2:5). Как мы и этот мир сможем узнавать людей, живущих во всей истине Евангелия? Как люди узнают, что мы на самом деле 'Царские наследники", настоящие дети Царя? Ну уж не глядя на то, как высоко мы себя превозносим, в каких грандиозных архитектурных сооружениях мы собираемся или какого размаха и благосостояния достигло наше служение. Верный признак того, что мы в истине и в Том, Кто истинен,— это то, что в нас те же чувствования, что и в Нем. Не стоит хвастаться тем, что вы вместили всё Евангелие целиком, если у вас есть только малая часть образа Того, о Ком это Евангелие. Смирение: подчиниться хотению и действию Божьему "Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию" (Фил. 2гЗ). Если я изгоню из сердца своего эти два побуждения моих поступков и дел, то сердце мое будет чисто, ибо ложь и обман больше не найдут в нем почвы для произрастания. Но как же мне этого добиться, когда искушения любо-прения и тщеславия так постоянны, коварны и сильны? Неудивительно, что Павел продолжает: "...Со страхом и трепетом совершайте свое спасение" (Фил. 2:12). Б расширенном переводе это звучит так: "...Совершайте — развивайте, приводите к цели и полностью завершайте — ваше личное спасение с почитанием, благоговением и трепетом без самообольщения, т.е. сосредоточенно и совестливо, бодрствуя против искушения...". Требование праведности, если правильно его понимать,— это всеобъемлющее требование. Еще более беспрекословное требование смирения, смиренного сердца Христова — это та почва и то основание, на которых только и возможна праведность. Кто хоть на миг осознал коварство своего эгоизма и гордости и прочувствовал настоящее значение и цену истины, переполняется благоговейным страхом. Этот страх и трепет открывают нам духовное зрение, чтобы мы могли вовремя увидеть знак "STOP", увидеть самих себя в "зеркале" Духа — каждый жест, каждую интонацию, каждое выражение лица! — не проявляют ли они дух любопрения и тщеславия, дух гордости и эгоизма? "...Со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению" (Фил. 2:12-13).Знание того, что это Бог в нас вызывает и совершает то, что удовлетворяет Его, должно вызывать у нас еще больший трепет. Но трепет, который производит это знание, не похож на тот, который парализует и приводит в отчаяние. Знание о Божьем благоволении — это не только глубочайший источник трепета, но и глубочайший источник надежды. Если Дух Истины дает нам все необходимое, чтобы быть праведными, то Дух Христов — Бог в нас — дает все необходимое, чтобы быть смиренными. Но Божье обеспечение скрыто от тех, кто все еще полагает в своем сердце, что не нуждается в нем. Для тех, кто все еще считает, что собственными силами и благими делами он может достичь подобия Христа, даже Его смирения, и развить ум Христов, тот остается слеп к Божьему обеспечению. Полагать, что можно самому достичь смирения,— верх самомнения. Попытка подражать уму Христа собственными силами полностью проистекает от гордости и является самой тщеславной и богохульной ложью, исходящей от превозношения себя и неправильного представления смирения как цели, которую нужно достичь. Это все — следствие неспособности понять, что в состояние смирения человек может быть приведен только Духом Божьим. Кто способен к сему?... Божье обеспечение уготовано человеку, который восклицает вместе с Павлом: "...Кто способен к сему?" (2 Кор. -2:16). Осознание того, что именно Бог дает нам желания и действует в нас, одновременно творит как страх и трепет, так и совершенное смирение, которое делает нас свободными, чтобы мы стали истинными. Истина заключается в том, что мы не можем это делать сами. Нужен Бог в нас, чтобы делать нас похожими на Христа, делать нас истинными. Окончательное спасение от тирании своего "я" приходит с откровением, что мы не можем сделать себя смиренными и истинными. Мы должны только чистосердечно желать и ожидать этого. Мы не можем ни сберечь себя, ни совершенствоваться, а что может больше смирять и быть более истинным, чем это? Мы хотим восставать, восходить, подниматься, но почти неспособны осознать, что Божья стезя к высотам, к которым мы стремимся,— единственная, всегда ведущая вниз. Осознание того, что Бог в нас, делает нас истинными, кроткими, смиряет наши души. Иисус пришел с небес на землю, от божественности — к омытию ног Своим ученикам, к Иордану, к крещению, к позору, отвержению, немощи, публичной и унизительной смерти. "Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени../' (Фил. 2:9). Каждая ложь — это самопревозношение. Гордость способна только подниматься вверх. Если мы должны стать истинными, то нам нужно приготовиться к необходимости сойти, а не взойти, во всю истину. Нисхождение предшествует восхождению "А "восшел" что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедшнй превыше всех небес, дабы наполнить все" (Еф. 4:9-10). Б божественной экономике то, что восходит, должно прежде низойти. Всякий, кто входит в истину Божью любым другим путем — вор. Бы не можете перелезть через стену. Бы не можете достичь божественной истины, рассчитывая на свой ум, глубокие переживания или духовный опыт. Уже сама попытка сделать это — неопровержимое доказательство того, что можно стремиться приобрести истину вместо того, чтобы любить ее. Любящий истину влеком к ней и входит вратами смирения, слышит голос своего Господина и следует за Ним. Он водим Духом Христовым во всей истине по пути нарастающего смирения. У законно вошедшего в истину и пребывающего в ней не будет недостатка в откровениях и переживаниях, которые могут удовлетворить самый острый ум и самую чувствительную душу. Но они становятся благими и чистыми только через смирение. Обладание тем же самым разумом, который был у Христа — это начало и конец истинности. Триумфальный въезд Иисуса Иисус совершил еще одно нисхождение, описанное в Библии и известное как триумфальный въезд в Иерусалим. Слово "триумфальный" внушает мысль о кавалькаде машин, блестящих полированным хромом, длиной в километр, с эскортом из мотоциклов, развевающимися флагами и всеми атрибутами пышности и величия. Но Иисус въехал в Иерусалим на осле, спустившись с горы Елеонской. Осел был так молод, что еще никто никогда на него не садился. Представьте себе эту нелепую картину: качающаяся фигура, дергающаяся и останавливающаяся, молодой осел со взрослым мужчиной на спине, ноги Иисуса, едва касающиеся земли. Это был Царь, въезжающий в Иерусалим. Ни золота, ни роскоши, ни труб, ни носилок, которые несут рабы. "Всё же сие бы-ло,- комментирует Матфей,— да сбудется реченное через пророка, который говорит? "Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной" (Мф. 21:4-5). Первой реакцией людей была великая радость, как и сказал пророк Захария (Зах. 9:9). "И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида!" (Мк. 11:9-10). Но люди вели себя так недолго. Вскоре Иисус плакал над Иерусалимом, отвергающим Его и Его Царство, отказывающимся от Божьего утешения и не оставляющим себе надежды, Иерусалимом, обрекшим себя на опустошение и осуждение. "Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе!.. Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: "благословен Грядущий во имя Господне!" (Мф. 23:37-39). Жаждать Его кротости больше, чем Его силы Наш ответ Богу и Его Духу не изменился и сейчас. Сила и радость Духа — первое, что мы замечаем и на что отвечаем. Мы спешим воскликнуть: "Осанна!",— но не стараемся понять, что значит образ смиренного молодого осла, которого искал Господь и которого Он избрал для въезда в Иерусалим. Лишь погодя мы начинаем осознавать, что тот молодой осел был не случайной, необязательной деталью, а неотъемлемой частью въезда Царя. Он может войти в Свою Церковь или мир только благодаря самому совершенному смирению. Такова Его природа, таково само Его имя. Сегодня Бог так близок, что можно буквально слышать слова Духа Святого, взирающего на современный Иерусалим и повторяющего слова Иисуса: "Не увидите меня в первоначальной силе, и славе, и правде прежде, не?кели вы скажете: "Благословен грядущий не с почестями, но в унижении, не в надмении, но в смирении, верхом на молодом осле — во имя Господне". Если мы хотим принять Дух Господень в силе, не мерою, мы должны призвать Его, возжелать Его и почтить Его, жаждать Его смирения больше, чем Его силы. Если мы не призовем Его и не смиримся, то нас ожидает печальное будущее; наш дом останется забытым и заброшенным. Как такой Дух Христов собирается прийти в мир, безмерно жаждующий действительности и истины? Ему необходимо тело, в котором Он будет пребывать; Ему нужны плоть и кровь, чтобы передавать Дух Иисуса. Мы были слишком заняты, украшая себя всевозможными богатствами этого мира. Мы полагали, что Он хочет видеть свою Церковь уверенной в своей силе, способной соревноваться с миром и превозмочь его в умении отстоять себя, в великолепии и богатстве. По Он ожидает совершенно иную Церковь, совершенно другое тело, для того чтобы ввести Его в Свое Царство и в мир; Церковь, больше похожую на тихого молодого осла. И мы, и мир не увидим Его снова, пока не решимся быть такими. Если гордость и надменность — сердце лжи, то смирение — сердце истины. Ложь неотделима от гордости; она может жить и выражаться только через самоутверждение, самоугождение и самопрославление. Дух лжи ищет тело, соответствующее его природе. Оно надменно и самоуверенно. Дух Истины не может пребывать в таком теле и благословлять его. Ученики приняли Дух в полной мере, потому что они пребывали в смирении и истине. Этот закон не изменился и никогда не изменится. Все благие дары сходят с неба на тех, кто достаточно смирен, чтобы принять их. Если мы терпеливо ожидаем, верно служим нашему Господу, исполняя все Его требования к нашей земной жизни, если мы подобны молодому ослу, привязанному на пути Господа на Голгофу, то Иисус будет знать, где мы находимся, и в нужное время призовет нас, и освободит, и сойдет на нас, в нас и с нами в Свое Царство. Новый Иерусалим И наконец, Писание изображает еще нечто, сходящее свыше. И я... увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего... И пришел ко мне один из семи Ангелов... и сказал мне; пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на "великую н высокую гору, и показал мне великий город, святой Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как-бы камню яспису кристалловидному... а город был чистое золото, подобен чистому стеклу... Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец, И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его... И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни. — Отк. 21:2,9-11,18,22-24,27 Последнее видение Церкви, данное в Писании — это город, в котором каждый камень точно соответствует другому и который чист, как кристалл, без малейшей тени или дымки. Свет течет через такую Церковь без преград, без искажений. Она полностью видима для мира не потому, что возвысила себя, не потому, что овладела искусством общественных отношений и средствами информации, но потому, что что она прозрачна, истинна и исполнена светом. Она не нуждается в естественном свете. Слава Божия — ее освещение. И светильник, в котором и через который этот свет сияет,— Агнец Божий, Который сидит на троне и наполняет Церковь живым светом. Свет Церкви, которым будут ходить народы, приходит благодаря смирению Христа. Ничто нечистое, ничто мерзкое, никакая ложь не могут войти туда. Никакой камень, преломляющий свет на себя, старающийся обладать светом, контролировать и использовать свет или исправлять и приспосабливать его к своим собственным целям, не может быть частью этого города. Невеста Агнца — без пятна или порока. Она свободна от всякого лукавства. Она смиренна, она истинна. Она — слава Христова, Который есть слава Божия и свет народам. Все это Бог строит камень за камнем, и Он будет продолжать это до тех пор, пока не посмотрит вниз на нас и не возрадуется, видя Своих детей, ходящих в истине. Наше предназначение — быть более чем "правильными". Мы призваны быть наполненными светом. Нам нужно устремить наши взоры к этой цели — блестящему городу, сходящему с небес, и искать благодать, данную нам, чтобы стать прозрачными камнями, излучающими свет, славу и истину Божию. Аминь. Чистое словесное молоко на: http://smakun.ru