Yuliya Pankina - Moscow University Young Researchers'
реклама
Yuliya Pankina Lomonosov Moscow State University Faculty of Foreign Languages and Area Studies e-mail: juliana_100@mail.ru Панькина Юлия Анатольевна Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова Факультет иностранных языков и регионоведения e-mail: juliana_100@mail.ru The Communicative Model of the Translation Activity in Conformity with the Dramatic Text: German and Russian Languages Abstract This paper deals with proving the perspectivity of the culturological approach to the translation of the drama and the possibility of wider, than it is considered at present time, application of the communicative model of the translation activity by means of the descriptive analysis of gaps elimination methods while translating the dramatic work from German into Russian. Keywords: dramatic text, translation, culture, gap, pragmatic reconstruction of the text. Коммуникативная модель переводческой деятельности применительно к драматургическому тексту: на материале немецкого и русского языков Аннотация В данной статье посредством контрастивно-дескриптивного анализа способов элиминации лакун при переводе драматического произведения с немецкого языка на русский обосновывается перспективность культурологического подхода к переводу драмы и возможность более широкого, нежели это считается в настоящее время, применения коммуникативной модели переводческой деятельности. Ключевые слова: драматургический текст, перевод, культура, лакуна, прагматическая реконструкция текста. Как известно, лингвоцентрическому в конце подходу 70-х к гг. ХХ века теоретическим на смену исследованиям переводческой деятельности пришёл более широкий – культурологический – подход [5: с. 205]. По утверждению С.В. Тюленева, этот подход оказался особенно актуальным для перевода нехудожественных текстов, «требующих учёта культурно-образовательного, мировоззренческого уровня принимающей стороны» [Там же]. Данный подход подразумевает так называемую коммуникативную модель переводческой деятельности, рассматривающую текст на двух уровнях – фактическом (текст служит средством передачи заключённого в нём сообщения) и метауровне (текст служит средством достижения определённой цели) [Там же]. Привлекательность данной модели переводческой деятельности, согласно концепции С.В. Тюленева, заключается в том, что она решает проблемы, «возникающие при переводе вследствие различия культурного фона адресанта и адресата высказывания (текста), благодаря учёту экстралингвистических условий, в которых разворачивается переводимое общение, и расширительному пониманию функций переводчика» [Там же]. С.Г. Тер-Минасова пишет, что «человечество ищет способы общения между народами… Среди этих способов главный, самый распространённый и самый действенный – перевод межъязыковой и внутриязыковой… Перевод – самое прочное связующее звено между языками и культурами.» [4]. Перевод драматического произведения не является в этом смысле исключением, поскольку он позволяет осуществлять знакомство с культурой другой страны, причем не только в синхронии, но и в диахронии. Однако иная мировоззренческая специфика адресата перевода неизбежно составляет проблему для переводчика как интерпретатора инокультурного текста и вынуждает его не только расшифровывать заключённое в тексте сообщение (как упоминалось выше, на фактическом уровне), но и производить целый ряд трансформаций, направленных на адаптацию текста к принимающей культуре (на метауровне). Мы находим правомерным рассматривать коммуникативную модель переводческой деятельности применительно к драматургическому тексту как особой разновидности текста художественного. Являясь синтезом двух видов искусства – литературы и театра, отражающих специфику той культуры, в которой они возникли, драма неизбежно содержит национально-культурный колорит, представляющий определённую проблему при прагматической реконструкции переводного текста в культуре принимающей. Подобная проблема, как правило, выступает в виде лакун, которые переводчику необходимо заполнять. На материале Сцены шестой, “Hexenküche” («Кухня ведьмы»), из трагедии И.В. Гёте «Фауст» и двух ее переводов на русский язык в исполнении Н.А. Холодковского и Б.Л. Пастернака, мы произвели сопоставительно-описательный анализ случаев эмотивной лакунарности и способов ее элиминирования1 для наглядной иллюстрации заявленной в данной статье проблемы. Пример 1. Высказывание Мефистофеля о говорящих зверях ведьмы: Nein, ein Discours wie dieser da Ist grade der, den ich am liebsten führe! Лексема Discours (беседа, обсуждение, разговор)2 в составе словосочетания ein Discours wie dieser da am liebsten führen (больше всего любить вести беседу, подобную этой) является заимствованием из французского языка и выполняет в данном контексте коммуникативнопрагматическую и стилистическую функцию: номинация разговора См. подробнее: Макаров Д.М. Эмотивная лакунарность и способы ее элиминирования в художественном переводе. Дисс. канд. филол. наук, 2010. 2 Русско-французский и французско-русский словарь. М., 2008. 1 невоспитанных, необразованных говорящих зверей, прислуживающих злой ведьме, «изысканным» французским словом, употребляющимся, как правило, для обозначения светской беседы образованных людей, сообщает об ироническом отношении адресанта высказывания к подобным беседам, а стилистически способствует возникновению комического эффекта, что порождает у адресата соответствующее прагматическое отношение к сообщаемому. Н.А. Холодковский передаёт данное высказывание следующим образом: А мне так нравятся их речи и повадки; Беседу их люблю я от души. Во-первых, переводчик русифицировал французскую лексему Discours: в его интерпретации данная единица представлена в виде двух стилистических синонимов – речи (высок.) и беседа (нейтр.)3, первый из которых стилистически эквивалентен исходной лексической единице, что в небольшой степени сохраняет прагматику высказывания. Однако, тем не менее, приём русификации способствует утрате «культурного своеобразия текста» и порождает «другие по сравнению с оригиналом ассоциативные связи»4. Наряду с добавлением дополнительной информации в виде лексемы повадки (какие-либо черты поведения, присущие животным)5, рассматриваемые преобразования в целом нейтрализуют коммуникативное намерение автора исходного высказывания. Также в данном случае мы наблюдаем часто отмечаемое исследователями явление эксплицитности русскоязычных высказываний, выражающееся в приёме расширения передаваемой информации6. Согласно словарю С.И. Ожегова (онлайн-версия). См. подробнее: Игнатович М.В. Культурная адаптация интертекстуальных включений при переводе произведений английской литературы ХХ века (на материале романов Т. Пратчетта и их переводов на русский язык). Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2011. С. 20. 5 Согласно словарю С.И. Ожегова (онлайн-версия). 6 См., например: Стрельницкая Е.В. Эмотивность и перевод: особенности языковой передачи эмоций при художественном переводе с английского языка на русский. Дисс. канд. филол. наук. М., 2010. 3 4 Переводчик Б.Л. Пастернак интерпретирует это высказывание следующим образом: Напрасно! С ними я провел Часы приятнейших дискуссий. Второй переводчик переосмысливает словосочетание ein Discours wie dieser da am liebsten führen (больше всего любить вести беседу, подобную этой) → провести часы приятнейших дискуссий, при этом делая акцент на эстетике словесной формы благодаря использованию двойной гиперболы. Варваризм немецкого языка Discours передаётся на русский язык одним из вариантных соответствий – лексемой дискуссия7, которая, благодаря определённой степени созвучия с исходной лексемой, аналогичному статусу «иноязычное слово» в русском языке и контексту употребления, сохраняет в некоторой степени прагматику высказывания. В анализируемой сцене описываются колдовские действия ведьмы, выражающиеся в напыщенных церемониях, что, согласно комментариям А. Аникста, имплицитно пародирует церковную мессу. Пример 2. Высказывание Мефистофеля о магических ритуалах ведьмы: Sie muss als Arzt ein Hokuspokus machen, Damit der Saft dir wohl gedeihen kann. Словосочетание ein Hokuspokus machen, означающее «фокусничать», то есть «манерничать, вести себя неестественно, непросто»8, согласно этимологической теории из работы Карльхайнца Дешнера (Karlheinz Deschner) возникло случайно в результате непонимания церковными прихожанами латинского языка, на котором велась служба католическим священником: «Hoc est enim corpus meum <…> Подразумевалось тело Иисуса Христа. Люди в церкви, которые не понимали по-латыни, слышали только что-то вроде Hokuspokus. Так затем <…> было создано это заклинание»9 (перевод с немецкого наш – прим. авт.). В этом же источнике сообщается, Русско-французский и французско-русский словарь. М., 2008. Согласно словарю С.И. Ожегова (онлайн-версия). 9 См. подробнее: Deschner K. Ist Kirchenbeschimpfung überhaupt möglich? Oben ohne, Rowohlt Verlag, 1997. 7 8 что данное выражение часто употреблялось Гёте «для церковной церемонии, посвящения в Сикстинской Капелле»10 (перевод с немецкого наш – прим. авт.). Н.А. Холодковский передаёт это высказывание следующим образом: Она ведь тоже врач. Пусть будет ей потеха. Без этого питье пойдет не впрок. Автор анализируемого фрагмента перевода при интерпретации рассматриваемого словосочетания ein Hokuspokus machen нейтрализует его культурную коннотацию, лишая его таким образом саркастическо- аллюзивной функции. Вероятно, переводчик пошёл на это ввиду специфики отношения к религии в русской культуре того времени (XIX век, Российская империя – православное государство, высмеивать православие было не принято), а также отсутствия обыгрываемой исходным словосочетанием проблемы (православные церковные службы велись и ведутся на родном русском языке). Однако подобные преобразования не передают коммуникативного намерения автора оригинального текста. Б.Л. Пастернак интерпретирует данную фразу следующим образом: Пусть думает, что без приправы Действителен не будет сок. Второй переводчик пошёл по пути метафорического переосмысления исходного высказывания, что также имплицирует коммуникативное намерение автора. Таким образом, становится очевидно, что оба переводчика понимали и учитывали разницу между культурными контекстами оригинального и переводного текстов и адаптировали первичный текст при переводе к культуре своего времени. Это означает, что мы вправе говорить о наличии культурологического подхода к переводу драмы, то есть о более широком, нежели это считается в настоящее время11, применении коммуникативной модели переводческой деятельности. 10 11 Там же. См. подробнее: Тюленев С.В. Теория перевода: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2004. С. 205. Список использованной литературы и источников Игнатович М.В. Культурная адаптация интертекстуальных включений при переводе произведений английской литературы ХХ века (на материале романов Т. Пратчетта и их переводов на русский язык). Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2011. С. 20. Макаров Д.М. Эмотивная лакунарность и способы ее элиминирования в художественном переводе. Дисс. канд. филол. наук, 2010. Стрельницкая Е.В. Эмотивность и перевод: особенности языковой передачи эмоций при художественном переводе с английского языка на русский. Дисс. канд. филол. наук. М., 2010. Тер-Минасова С.Г. Проблемы перевода: Mission Impossible? // Вестник Московского университета. – Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2012. – №2 – С. 9. Тюленев С.В. Теория перевода: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2004. С. 205. Deschner K. Ist Kirchenbeschimpfung überhaupt möglich? Oben ohne, Rowohlt Verlag, 1997.
