«Маленькая трилогия»

«Маленькая трилогия»
Человек или вещь?
Во многих произведениях Чехова в центре сюжета стоит не человек, а вещь. Вещи в
произведениях мало того что самостоятельно живут своею собственною жизнью, но они
часто имеют большую власть над жизнью и судьбой героев. Записные книжки Чехова
хранят множество "законсервированных" сюжетов, где центр фабульности составляют
реалии мира вещей: "Человек собрал миллион марок. Лег на них и застрелился"; "Человек,
у которого колесом вагона отрезало ногу, беспокоился, что в сапоге, надетом на
отрезанную ногу, 21 рубль"; "Человек в футляре, в калошах, зонт в чехле, часы в футляре,
нож в чехле. Когда лежал в гробу, то, казалось, улыбался: нашел свой идеал".
Процесс одушевления вещи имеет и обратную сторону - овеществление человека,
превращение его в живой механизм. Автоматизм поведения, который породили лень
человека и стереотипность его поведенческих реакций, изображен в образах Дмитрия
Ионыча Старцева ("Ионыч"), Николая Иваныча Буркина ("Крыжовник"), профессора
Николая Степановича ("Скучная история"), Анны Михайловны Лебедевой ("Скука
жизни") и многих-многих других. Это галерея людей, личность которых подверглась
распаду. Человек, уподобившись вещи, предмету, живому механизму, погибает, при этом
(смерть может носить как характер умерщвления духа, так и характер физической гибели
героя.
Рассказы так называемой "Маленькой трилогии": "Человек в футляре", "Крыжовник",
"О любви" (1898) - широкоизвестны. Писатель избирает в “Маленькой трилогии”
композиционную форму “рассказа с обрамлением”. Писатель каждый раз меняет
основного рассказчика: учитель гимназии Буркин повествует о своем сослуживце
(“Человек в футляре”); в “Крыжовнике” Буркин уже один из слушателей, а рассказ (о
своем брате) ведет врач Иван Иванович Чимша-Гималайский; в центре рассказа “О
любви” – монолог-исповедь бывшего до этого слушателем помещика Алехина. Верный
своим художественным принципам, Чехов предоставляет читателю возможность
сопоставить различные варианты судеб и точки зрения различных героев, чтобы тот мог
подняться к осмыслению проблемы подлинности человеческого бытия.
«Футлярное» существование
"Человек в футляре"
«На самом краю села Мироносицкого, в сарае старосты Прокофия расположились на
ночлег запоздавшие охотники». Перед нами вариант рассказов охотников. «Не спали.
Иван Иваныч, высокий, худощавый старик с длинными усами, сидел снаружи у входа и
курил трубку; его освещала луна». Трубка – одна из деталей, которая связывает рассказы.
«Рассказывали разные истории. Между прочим говорили о том, что жена старосты,
Мавра, женщина здоровая и не глупая, во всю свою жизнь нигде не была дальше своего
родного села, никогда не видела ни города, ни железной дороги, а в последние десять лет
всё сидела за печью и только по ночам выходила на улицу». Так еще до появления образа
главного героя Чехов вводит тему страха перед жизнью, почти необъяснимого,
иррационального. Это расширяет рамки социальной темы рассказа. К этому надо
прибавить, что слуга Беликова - Афанасий «стоял обыкновенно у двери, скрестив руки, и
всегда бормотал одно и то же, с глубоким вздохом:
— Много уж их нынче развелось!»
Бессмысленное выражение, которое повторяет слуга, вводит еще одну важную для Чехова
тему – тему абсурда. Абсурд – отсутствие смысла станет особенно заметен в 20 в. XX век
по праву можно назвать веком абсурда, веком, когда огромное число людей ощущают
бессмысленность той жизни, которую им приходится вести, невозможность найти в ней
позитивный смысл из-за разрушения старых ценностей и традиций.
1
Но по законам художественного произведения, бессмысленная фраза Афанасия, имеет
глубокий скрытый смысл. «Их» для Беликова (то есть тех, кто «нарушает» какие-то
запреты) действительно много «развелось». Сам сюжет будет построен на столкновении
Беликова
с «ними». Такие, не заметные на первый взгляд детали, помогают
почувствовать поэтику Чехова.
Главный герой "Человека в футляре", учитель греческого языка Беликов, во всем и
всегда одержим страхом, его жизнь протекает, словно в футляре: (“И зонтик у него был в
чехле, и часы в чехле… и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал
его в поднятый воротник… и древние языки, которые он преподавал, были для него, в
сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни”). Однако
самое удивительное заключается в том, что это ничтожество не только всего боится, но и
держит в страхе весь город, заставляя подчиняться себе и своим убогим представлениям
даже умных и порядочных людей. Тема «добровольного рабства» - одна из самых
значимых в произведениях писателя. Беликов сам выбрал свой «футляр», стал его рабом.
Но и его сослуживцы, а потом и другие образованные люди в городе стали
«добровольными рабами». «Рассказ Чехова – о страхе. Страхе маленького слабого
человека без принципов и идеалов перед тревожащей, раздражающей, пугающей его
своей непредсказуемостью русской жизнью» (В. Сахаров).
Беликов с наслаждением произносит слово «антропос», то есть по-гречески – человек,
высокое создание богов, наделенное волей бороться с самим неумолимым роком, но сам
Беликов - скорее пародия на человека, редукция всего значительного в человеке. Он сам,
того не ведая, принижает слово, которое произносит с наслаждением, зажмурившись.
Критик А. Богданович писал: " Беликов - это общественная сила, страшная своей
неуязвимостью, потому что она нечувствительна, недоступна человеческим интересам,
страстям и желаниям". Но сам сюжет возник именно тогда, когда Беликов попытался
выйти за пределы своего «футлярного» существования. Как и во многих других рассказах
писателя, любовь становится двигателем сюжета, но в ситуации «беликовщины» живое
чувство терпит поражение. Беликов умирает подобно мелкому чиновнику Червякову из
раннего рассказа “Смерть чиновника” – не от оскорбления, а от страха, что его заподозрят
в неблагонадежности, от невозможности для себя вынести смех, который всегда являлся
выражением духовной свободы. “Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было
кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что, наконец, его положили в футляр,
из которого он уже никогда не выйдет”. Однако облегчение было недолгим – жизнь
потекла по-прежнему, “не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне”.
Соответственно акцент смещается на вопрос о причинах такого положения.
Завершается рассказ изображением пейзажа и двумя микроэпизодами.
«Была уже полночь. Направо видно было всё село, длинная улица тянулась далеко, верст
на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не
верится, что в природе может быть так тихо». Замечательный пейзаж противопоставлен
нелепой, абсурдной, лишенной красоты жизни многих героев рассказа.
Появление Мавры напоминает нам, что страх – чувство, которым одержимы многие герои
произведений Чехова.
А несостоявшийся диалог между учителем Буркиным и Иваном Ивановичем характерен
для произведений Чехова, в которых чаще всего герои не слышат друг друга и не могут
рассчитывать на сочувствие. Особенно это будет заметно в драматургии писателя.
Другой рассказ чеховского цикла 1898 года - "Крыжовник". Главный вопрос, который
ставится в этом произведении перед его героями и перед читателем, - вопрос о счастье.
Что такое счастье? Возможно ли оно для человека? Не становится ли и само счастье
своеобразным футляром?
« Еще с раннего утра всё небо обложили дождевые тучи; было тихо, не жарко и скучно,
как бывает в серые пасмурные дни, когда над полем давно уже нависли тучи, ждешь
дождя, а его нет». Безрадостное состояние погоды словно подхватывает рассказ о
2
безрадостном существовании людей в предыдущем рассказе, но природа остается в
произведениях писателя неким эталоном совершенства. «Теперь, в тихую погоду, когда
вся природа казалась кроткой и задумчивой, Иван Иваныч и Буркин были проникнуты
любовью к этому полю, и оба думали о том, как велика, как прекрасна эта страна»
Начавшийся дождь заставил героев пойти к Алехину. Он станет главным рассказчиком
третьего рассказа. Так еще раз подготавливается объединение всех трех рассказов в
трилогию. Внешний вид Алехина и его желание быть культурным человеком, не отстать
от мира, к которому он тянулся душой, противоречат друг другу. Он тоже попал в некий
«футляр», даже не мылся с весны. Таким футляром стало для него хозяйство, рутина,
затянувшая в себя. Это одна из самых важных тем Чехова.
Сюжет самого рассказа построен на том, что Иван Иванович поведал о своем брате,
Николае Ивановиче, и о приезде в имение к брату. Николай Иванович, чиновник казенной
палаты, устав от изнурительной службы, мечтает скопить деньги и на них купить имение,
и непременно с садом, в котором будет расти крыжовник. Крыжовник становится для
Николая Ивановича своеобразным символом, вещественным воплощением его мечты о
счастье. Жить вдали от городского шума и на своей земле тихо наслаждаться счастьем вот о чем помышляет Николай Иванович. Он осуществил свою мечту: купил имение. У
него есть собственный дом, своя земля, и на этой земле растет крыжовник. Но что
представляет собой в действительности с таким трудом обретенное счастье Николая
Ивановича? Оно достигнуто ценой утраты истинного жизненного предназначения, ценой
опошления высокого человеческого идеала. Разумеется, мечтать о своей усадьбе не
преступление, но потратить на эту мечту жизнь, жениться из-за этого на нелюбимой
женщине, фактически отправить ее на тот свет – и, морщась, есть кислый крыжовник,
будучи похожим на раскормленную свинью, “которая, того и гляди, хрюкнет в одеяло”…
Может быть причины такого странного несовпадения «счастья», каким оно
представлялось Николаю Ивановичу, и отчаянием его брата, увидевшего это «счастье», в
том, что Николай Иванович – бывший чиновник. А теперь еще и помещик? Но
неблагополучие залегает глубже ближайших социальных причин: привычный жизненный
уклад незаметно убивает в человеке высокое, подменяет подлинные ценности корыстью,
эгоизмом, бескрылой прозаичностью расчета. Не случайно рассказ о Николае Иваныче
встроен в рамку рассказа о молодом помещике Алехине, у которого герои остановились
на ночлег. Алехин не интересуется жизнью в широком смысле слова, “одичал” – и это
знак общего духовного неблагополучия, символом которого выступает тяжелый табачный
перегар от трубочки на столе (Буркин “долго не спал и все никак не мог понять, откуда
этот тяжелый запах”).
Третий рассказ трилогии – “О любви” предварен в предшествующем рассказе образом
красивой горничной Пелагеи, которая почему-то любит повара Никанора. Чехов не
объясняет причин этой любви, в этом его отличие от предшествующей русской
литературы. Писателя интересует не то, почему герой полюбил, достоин ли любви его
предмет и сам герой, а то, может ли любовь изменить человека. Алехин рассказывает о
собственной драме, причины которой отлично понимает! Это история умерщвления
любви самим влюбленным: оказывается, можно быть благородным и честным,
руководствоваться принципами морали и приличий – но следование общим правилам
ведет к духовной катастрофе, опустошает жизнь, истинный смысл которой всегда
заключается в индивидуальном поиске и неуспокоенности.
Ни Алехин, ни его возлюбленная не видят перспективы для иных, нежели просто
дружеские, отношений, и потому с годами между ними ничего не меняется. Алехин
ничего бы не мог дать влюбленной в него женщине, потому что сам опустился, ведет не ту
жизнь, о которой мечтал. После назначения Лугановича в другую губернию их семья
уезжает, и во время проводов, застав Анну Алексеевну одну в купе поезда, Алехин
наконец признается ей в любви. В эту минуту, по его словам, “со жгучей болью в сердце я
понял, как ненужно, мелко и обманчиво было все то, что нам мешало любить. Я понял,
3
что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего,
от более важного, чем счастье или несчастье, грех и добродетель в их ходячем смысле,
или не нужно рассуждать вовсе”.
Буркин, Чимша-Гималайский, Алехин по-разному – с чувством безысходности, страстным
осуждением, грустью утраты – каются в былых заблуждениях. Их неприятие серого,
суетного, ничтожного вызывает авторское сопереживание. Каждый из рассказов
начинается или заканчивается зарисовкой одухотворенной природы, к красоте которой
тянутся герои-рассказчики. Так писатель вносит в повествование лирическую ноту,
освещающую события светом авторского идеала, а сами герои смогли
только
прикоснутся к правде – и то лишь осмысляя собственные воспоминания.
Отношение Чехова к человеку было взыскательным. Писатель не боялся обнаружить
темные “закоулки” души, корни бессмысленного прозябания, но делал это, пробуждая
мучительное сожаление о растраченных впустую способностях.
4