рассказ в формате doc

Николай ДИМЧЕВСКИЙ
ДОРОГА В СИНЕВУ
У самого берега, среди плоских камней, торчащих из воды, села стая уток. Ружье в палатке, в десяти шагах. Н. Н. Немнонов – опытный таежник и фотограф, обычно предпочитающий «охоту» на птиц с фотоаппаратом, тихонько поставил на песок свою миску и отошел
от костра. Через мгновенье – выстрел. Утки со свистом выскочили из воды, сделали круг над
Ангарой, скользнули над самими палатками и сели… на прежнее место. Лишь после второго
выстрела они перелетели подальше и Николай Николаевич, преследуя их, отошел от костра.
Мы бросили подстреленную птицу к палатке и продолжали завтрак. Несколько выстрелов за редкими кустами, и наш охотник несет еще двух. Не успел он приняться за свою кашу,
из-за лодок, жалобно покрякивая, выплыл подранок, которого мы не заметили впопыхах
раньше. Бедняга тут же лег к своим собратьям у палатки…
Обед из дичи был обеспечен, но судьба оказалась щедрей, чем нам казалось. Не успели
ложки стукнуть по дну, как кто-то крикнул:
– Смотрите – коршун! А в когтях утка!
Груз был слишком тяжел. Хищник летел низко над рекой. Он спешил. Мы дружно закричали и замахали руками. Над прибрежными кустами коршун разжал когти, и утка полетела вниз.
Охотничий азарт овладел всеми. С мисками в руках, на ходу продолжая черпать кашу,
хохоча и толкаясь, мы бросились за добычей…
До последней черточки помню осенний натюрморт: по низкой густой траве рассыпана
яркая брусника и распластаны серо-коричневые утки. Кровь, капелькой застывшая на мохнатом трилистнике, тоже кажется ягодой. А за синей рекой, на черной полосе тайги, переливаясь, словно огромные перламутровые раковины, лежат облака.
2
Щедрость и красота этой земли неиссякаема. Вот уже третий месяц наш отряд инженерно-геологической съемки на катере и двух лодках спускается вниз по Ангаре, и не было дня,
не было восхода и заката, которые походили бы друг на друга.
По заданию московского института Гидроэнергопроект мы работаем в местах, где возможно строительство плотин – на «створах», как говорят специалисты. Обычно это наиболее
узкие участки реки с высокими скалистыми берегами. На одном из этих створов будет построена Богучанская ГЭС (условно обозначенная так по крупному селу Богучаны, расположенному на левом берегу Ангары). Совсем недавно это название знали очень немногие. С
трибуны ХХII съезда в отчетном докладе ЦК КПСС оно прозвучало на весь мир.
Богучанская ГЭС будет почти такой же мощной, как Братская. Каждый год она даст в
десять–двенадцать раз больше энергии, чем все электростанции дореволюционной России.
Но это в будущем. А пока… Гудят буровые станки, с помощью которых геологи «исповедуют» недра скал, геофизики электрическим током прощупывают землю, сложную и трудную
работу ведут топографы.
В большой труд изыскателей вносит свой посильный вклад и наш отряд. Под руководством И. Е. Маляровой, с тридцатых годов изучающей Ангару, трудятся молодые геологи
Васильев, В. Тер-Агапов, В. Чупаева и студент-дипломник Е. Миловидов. Н. Н. Немнонов и
автор этих строк ведут фото- и кино-документацию.
…К вечеру сырые пласты туч прижались к вершинам сопок, подул сильные ветер, по
реке пошла волна. Мокрым парусом загородил дали дождь. Он то приближается, то удаляется. Здесь такая ширь, что даже большая туча теряется в ней и всегда видно, подходит дождь
или уходит. Ни один ливень ни разу не застал нас врасплох. Заметив его мутную полосу, мы
всегда успевали пристать к берегу и растянуть палатку или тент.
Сейчас дело проще – палатки уже стоят, и ветер хлопает их отсыревшими створками. За
день вода поднялась. Прибой вот-вот начнет лизать крайние колышки. Разбивая лагерь на
берегу, здесь никогда нельзя быть уверенным, что к утру река не подойдет к палаткам, и выбраться из них можно будет, лишь, ступив в воду.
Ночью шторм продолжался. Волны грохотали, как на море. Ветер старался поддеть парусину и снести наше жилье в яростно кипящую тайгу.
После дневного маршрута спишь хорошо, но чутко – все кажется – подмоет колышек,
упадет палатка, и придется вылезать под дождь. Однако выбираться из теплого мешка пришлось, хоть и не поэтому.
Среди ночи стук по брезенту и тревожный голос начальника отряда И. Е. Маляровой:
– Катер сносит! Вставайте!
3
Выскочили из палаток. В ночной мути видно, как серый корпус качается на волнах. Черная полоса между ним и берегом увеличивается. За несколько часов вода еще прибыла и вымыла песок, на котором прочно сидел катер, и кол, к которому он был привязан… А старшина, убаюканный волнами, спокойно спит на своей посудине.
Прежде чем пуститься в погоню на лодке, – кричим. Наши голоса не пробивают стальных бортов. Но после нескольких попаданий камнями по корпусу, на катере вспыхнула фара,
и заработал мотор.
…Опять мы в маршруте. Тайга совсем зеленая. Лишь изредка у березы проступит желтая прядь, да на фоне черно-зеленых пихт осенним факелом вспыхнет осина. Непогоды как
не бывало. Солнце. Мы поднимаемся на сопку по гари. За причудливыми угольными стволами сгоревших когда-то сосен, видна густо-синяя Ангара с зеленовато-голубыми пластами
низких островов. Над ней прозрачное небо.
Идти по гари трудно. Выше головы – ватные бороды отцветшего кипрея. Пух летит в
глаза, мешает дышать. За стеной травы трудно держать направление – видно лишь на полметра вперед. А с реки эта гарь казалась гладким зеленым лужком, на котором только мяч
гонять… Ноги путаются в цепкой траве. Каждый шаг делаешь осторожно, ведь всюду обугленные стволы с острыми, как рогатина, сучьями. Часто стволы лежат друг на друге и сильно
заплетены травой, поэтому проще всего сломать ногу или, споткнувшись, пропороть бок.
Солнце припекает. В этих зарослях раздолье мошке. Она вьется у глаз, больно жалит лицо и руки. Натираемся диметилфтолатом. Становится легче – мошка его боится. На лицо –
сетку. Диметилфтолатом редко кто любит смачивать лицо: он затекает в глаза и сильно щиплет. Лучше всего сетки, которые местные жители плетут из черного конского волоса. Они
прозрачны и непробиваемы для мошки, но достать их трудно: кустарей немного, а спрос велик.
– Вот если бы догадались наши хозяйственники наладить фабричное производство таких
сеток из черного капрона! – не раз мечтали мы в тайге. Как облегчило бы это работу изыскателей! Но пока в тайгу засылают лишь тюль, да пчеловодные сетки, которые от пчел, конечно, спасают, но вот беда – мошка никак не вырастает до размеров пчелы…
Пролетел вертолет. Наверное, почтовый. А впрочем… В тайге всякое случается. Правда,
если вылет вызван несчастьем, это чувствуется по полету машины. Месяца полтора назад,
когда мы только начинали работу, вертолет тревожно метался над тайгой – то снижался, то
поворачивал, то взмывал ввысь. И так по нескольку раз в день. А как-то вечером, когда все
собрались в заброшенной избе, где у нас была стоянка, в дверях появился человек. С первого
взгляда можно сказать – заблудился в тайге: обтянутое кожей острое лицо и огромные глаза.
4
Потом уж, отоспавшись, он рассказал, как все случилось. Пошел за водой к ручью и
увидел совсем рядом, в кустах, рябчика. Решил поймать. Рябчик отлетал на несколько шагов
и садился. Так, незаметно для себя, парень углубился в лес и когда опомнился, назад найти
дороги не мог. Его хватились, но отыскать не могли.
С собой ни компаса, ни спичек. Пошел наугад. Шел день и ночь. Хорошо попалось зимовье, в котором оказались спички и немного вялой картошки. Потом помнит отрывочно,
как выходил к Ангаре, но к самой воде с двух сторон спускались отвесные скалы, и пробраться вдоль берега было невозможно. Снова побрел по тайге. Лес в тех местах очень густой и летчики, как ни старались, не могли отыскать его. Спасла случайность. Вышел к речке, притоку Ангары, увидел лодку, отвязал и поплыл по течению. Чудом миновал семикилометровый порог и выплыл в Ангару неподалеку от нашей стоянки.
Парень оказался топографом, родом из Белоруссии. Звали его Николай Дзалба. Вскоре
за ним прислали вертолет.
Не просто работать в этих необжитых еще местах. На каждом шагу человек противостоит первобытной природе со всеми ее хитростями, неожиданностями и жестокостью. И может
быть, поэтому здесь особенно ценишь великий труд людей, превративший огромные просторы дикой земли в поля и угодья, в города и дороги; представляешь грандиозность работ, которые предстоит проделать в этой тайге на этой реке. И каждой клеточкой тела начинаешь
ценить все удобства, которые изобрел для себя человек и которые в иных условиях мы просто не замечаем, как не замечаем собственного дыхания.
Чувство, что ты с глазу на глаз с необузданной природой не покидает, когда плывешь
через ангарские пороги на лодке. Один из них – Мурский – мы проходили в то время, когда
ожидалось падение воды. Ангару перекрывали у Братска, начиналось заполнение водохранилища Братской ГЭС. Тогда через пороги не перебраться – их черные клыки совсем обнажатся и перегородят реку, поэтому ангарцы спешили закончить свои речные дела. Нужно было
месяца на два раньше обычного забросить с Енисея горючее, продовольствие и материалы на
всю зиму. По Ангаре тянулись караваны барж, шли самоходки. Везли большие белые цистерны с горючим, мотки толстой проволоки, ящики, столярку, бочки, кирпич…
Был яркий день. Казалось, что река, небо и воздух раскалены до синевы. Нашей лодкой
правит Володя Тер-Агапов, молодой, но уже опытный геолог. Подплыли к Брянской шивере.
Течение здесь очень быстрое. Воду крутит воронками, она ворчит и пенится. Да еще низовой
ветер. Лодка громко стучит днищем по валам. Летят брызги и видна зелено-синяя подкладка
волн. Мы вымокли до нитки. Хорошо, что ветер теплый.
Мигом пролетели мимо вешек, которыми «обставлен» проход в шивере – красный и белый шесты, закрепленные на якорях. Течение клонит их к самой воде. Но шивера эта лишь
5
преддверие к Мурскому порогу. Вон он, недалеко. Против солнца скалы, у подножья которых он раскинулся, кажутся совсем черными.
Догоняем буксир. Он тащит огромный «кошель» леса. На синей воде сосновые бревна
кажутся красными. «Кошель» протянулся на десятки метров. Проход через Мурский порог
не широк. Если в него влезет эта махина, нам придется не сладко… Вот уж и сейчас бревна
заняли весь фарватер, пролегающий справа, у острова. Потом фарватер поворачивает влево,
к скалам.
– Обгоним! – Твердо говорит Володя. В трудных переделках он всегда решителен, ясен
и весел. Брызги обдают нас крупным дождем.
– Вот так, хорошо! Не нужно будет купаться, – смеется он и вытирает ладонью лицо.
Лодка обогнала буксир. Остров остался позади, и сразу открылся порог. Мы идем близко у
левого берега, а направо, во всю ширину Ангары, вытянувшись двухкилометровой хребтиной, торчат из воды черные спины камней. Здесь уже не слышно голоса – нужно кричать.
Вода превращается в пену и рычит, точно морские львы дерутся на реке.
Между вешек влетаем в самое пекло порога. Здесь вечно стоят на месте высокие валы,
отлитые из пены.
Володя сросся с ручкой мотора. Сейчас и лодка, и жизнь в его руках. Дрогнет он, лодка
встанет бортом к волне, ее мгновенно перевернет, затянет вниз и раскрошит о подводные
камни. Спастись здесь невозможно.
Даже в этом хаосе звуков слышно, как глухо хлопает лодка днищем по валам, и всякий
раз Володя кричит в такт:
– Так! Так! Так! Хорошо!
Действительно, хорошо – все доски выдержали, и мы вылетели в полосу бурунов за порогом. Потом пошла зыбь – совсем пустяки. Пронесло!
Отсюда хорошо видно, как вся необъятная громада реки сливается через порог. Отчетливо различим верхний уровень и нижний, а между ними – чудовищная ступень, зазубренная
каменными глыбами. Но Мурский порог, конечно, далеко не самый опасный.
Летом этого года А. Вахмистров, буровик из поселка Ново-Ангарск, что в низовье Ангары, прошел на дюралевой лодке через пороги Верхнего Енисея. От Кызыла его забросили
самолетом вверх по одному из истоков, и оттуда он начал свой маршрут. Наиболее трудный
участок пути начинается от устья реки Кемчик. Енисей прорывается здесь через Западный
Саян. Полноводная река так сжимается скалами, что ширина ее доходит до 70–100 метров.
Енисей неистовствует в этой каменной щели. А. Вахмистров рассказывал, что вода там вздувается посредине гребнем, а по краям образуются глубокие крутящиеся воронки. Когда по
этому участку сплавляют плоты, целым выходит лишь тот плот, который прошел по гребню.
6
Плот, скользнувший в воронку, долго не появляется на выходе. Лишь потом начинают выскакивать отдельные бревна, совсем белые, очищенные от коры… Нашему смельчаку удалось вывести свою лодку точно на гребень, и он благополучно пролетел опасное место.
Правда, едва он повернул к берегу, у него сбило о подводные камни нижнюю часть мотора
«Москва». Дюралевые и стальные части срезало, точно бритвой.
Единственно, о чем жалеет А. Вахмистров – не было с ним напарника – сфотографировать лицо человека, проходящего порог. Он делает фотоальбом Енисея от истоков до устья, и
такая фотография была бы не лишней…
Прежде, чем обуздать неистовые реки, нужно узнать их характер, понять законы их
жизни. Для этого на Ангаре и ее притоках созданы водомерные посты. Круглый год капля за
каплей соблюдают наблюдатели данные об уровне, расходе и температуре воды. Эти капли
потом сольются и помогут определить многое из того, что необходимо для создания будущих сооружений.
Помню такой пост на речке Каменка. Только что прошел короткий летний ливень. Туча
отплыла и остановилась у крутых лесистых гор, спускающихся к реке. Ударило солнце, и
вспыхнула необыкновенной красоты радуга. Над ней – вторая, послабее. А за ними по совершенно спокойной воде бьют отвесные серые струи дождя.
Когда мы отошли от берега, казалось, что радуга, как арка повиснет над головой. Не
всякая моторка пройдет по этой порожистой, «шиверистой» речке. Лодка наблюдателя гидропоста Ивана Егорова особенная: чтоб не поломать винт о камни, он приделал к днищу
продольную доску, кончающуюся подальше винта, поэтому на порогах и мелях по дну пашет
лишь доска, а винт – в безопасности.
Слева, у самого устья, осталось отвесная скала. Местные жители называют ее «камень».
Отсюда название речки и деревни, раскинувшейся около устья. Вода Каменки мутна (на ее
«вершине» моют золото) и поэтому резко выделяется в струях кристальной Ангары. Поверхность речки, там, где не «шиверит» настолько тиха, что отражение деревьев выглядит даже
более ярким, чем сами деревья.
Вот и пост. На берегу вóрот и от него до другого берега протянут трос с белыми отметками, показывающими, где мерить уровень, а где расход воды. Цепляясь за него, наблюдатель перескакивает речку на лодке и дважды в сутки делает замеры.
Тайга в этих местах небезопасна. Совсем недавно неподалеку Иван Егоров «добыл»
медведя. Зверь весил два центнера. И сейчас объявился в здешних местах его собрат.
– Задрал, паршивец, семерых телят из колхозного стада. Наказать его надо. – Спокойно
решает наш проводник, записывая в журнал результаты замеров.
7
…И снова мы на Ангаре. Надвигаются черно-синие скалы, плывут навстречу голубые
острова, синей дымкой подернута тайга. Наш путь по этой звенящей всплесками дороге – в
синеву.
8