Бабушкино детствоx1

Бабушкино детство.
Бадмажап не спала, боясь пропустить поезд. Уже
скоро светает, и, кто знает, может приедет отец? От
него не было никаких вестей с начала войны.
Девочка хорошо понимала тот день, 22 июня, когда
молчаливую летнюю жару ребятишки кричали, бегая
по улицам: <<Война, война началась!>> Война… Для
Бадмажап это было новое, странное слово, к
которому она уже потом привыкла… Война… Может,
все это только понарошку?
Бадмажап натягивает старый рваный платок и
выбегает на улицу. На ногах скрипят самодельные
унты с хитринкой: подошва сделана из кожи, а
сверху покрыто все тканью, да так, что никто не
догадается что из кожи. Кожу носить запрещено, но
что поделаешь если морозы.
Бадмажап вздохнула. Встречать на рассвете поезд
давно уже стало привычкой почти для всех жителей
деревни. Кто-то уже получил похоронку, а кто-то всё
ещё живет надеждой. Увидев тощих коров,
Бадмажап вспомнила, как тяжело приходилось в
прошлом году: весь скот погубил монгольский вирус,
пришедший через Селенгу к нам. Тогда коров они
гоняли к роднику в лес, где тёк чистый Аршан. Не
смотря, на это, коровы погибли. Бадмажап трясёт то
ли от холода, то ли от жутких воспоминаний.
На перроне прибывший поезд окружила густая,
скорбная толпа. Девочка увидела младших братьев,
залезших на столб, чтобы сверху всё хорошо
увидеть. Отец не приехал. Бадмажап догадалась
сразу. Стало больно, как будто защемило сердце.
Слёзы уже застилали всё: перед ней поплыла толпа,
коровы, братишки на столбах. Бадмажап часто
плакала втихомолку: она была старшой в семье, её
нельзя. Не до слёз сейчас. Ещё спозаранку, после
встречи поезда, ребятишки шли на колхозное поле
собирать колоски. Вечером они сдавали их в колхоз.
Дети возвращались домой уставшими. Не до игр уже
было. А хотелось есть. Если зерновые отход, редкой
радостью был сушеный творог. После того кого
ужина Бадмажап садилась с братишками у окна.
Младшие засыпали от голода и усталости, а
Бадмажап не спала, ждала мать. Та вечерами
уходила помогать дояркам и иногда приносила
голодным детям баночку молока. Бадмажап пила
нарочно не много, боясь, что не достанется другим.
Мама, больная женщина, отказывалась, но дети
насилу уговаривали её выпить немного. Бадмажап
было очень жалко маму: болеет, долго не протянет…
Наступала ночь. Братишки сопели, мирно уснув,
тревожно спала мать. Бадмажап осталась одна на
белом свете. Она стояла одна на крыльце подолгу,
её не было холодно: она уже привыкла. Было
страшно: она думала о фашистах в железных касках ,
об отце- и всё это превращалось в сон. И снился
опять перрон, толпа, братишки на столбе, слёзы…
Галсанова Саяна, 8 класс.