УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ РАН Потапов Вадим Валерьевич

УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ РАН
На правах рукописи
Потапов Вадим Валерьевич
ПАМЯТНИКИ ФИНАЛЬНОЙ БРОНЗЫ НИЖНЕГО ПОДОНЬЯ
Исторические науки:
Специальность 07.00.06 – археология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Москва
2010
2
Работа выполнена в отделе бронзового века Учреждения Российской
академии наук Института археологии РАН.
Научный руководитель: Доктор исторических наук
Максименко Владимир Евгеньевич
Официальные оппоненты:
Доктор исторических наук Пряхин Анатолий Дмитриевич
Кандидат исторических наук Вальчак Сергей Борисович
Ведущая организация:
Южный научный центр Российской академии наук
Защита состоится 21 мая 2010 г. в 11 часов на заседании диссертационного
совета Д002.007.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при
Учреждении Российской академии наук Институте археологии РАН по адресу Москва, ул. Дм. Ульянова, 19.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской
академии наук Института археологии РАН.
Автореферат диссертации разослан « 6 » «апреля » 2010 г.
Учёный секретарь диссертационного совета,
доктор исторических наук
Дэвлет Е.Г.
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Эпоха поздней бронзы и сменившая ее
эпоха железа кардинально отличаются друг от друга. Археологические материалы демонстрируют не только отличия в погребальном обряде, типах вещей, но
и заметное изменение набора артефактов. Меняются и условия жизни, быт, хозяйство населения степи. Главное содержание этих перемен – переход от оседлых в целом форм ведения скотоводческого хозяйства к кочевой. Переход этот
осуществляется в самом конце эпохи поздней бронзы – в финальную бронзу.
Именно общества и культуры этого времени несут черты обеих эпох. От эпохи
поздней бронзы остаются признаки оседлого быта – наличие поселений, численность которых все же сокращается, находки орудий земледелия и бронзолитейного производства. В предшествующую эпоху своими корнями уходят
архитектура строений и типология керамической посуды, формы орудий труда
(ножей, серпов, кельтов) и т.д. Вместе с тем, уменьшение количества поселений и погребений, особенно в Доно-Донецкой и Поволжской степи, упрощение
технологии домостроительства, изменение состава стада в пользу овцы и лошади, возрастание подвижности скотоводческого хозяйства являются проявлением тех тенденций, которые в полной мере находят свое развитие в начале
раннего железного века. Аналогичные тенденции проявляются и в материальной культуре – ослабевает унификация погребального обряда, все чаще на финальнобронзовых памятниках находят наконечники стрел, костяные детали
конской упряжи, оселки, бронзовые разнотипные бляшки и т. д.
Вектор указанных процессов на всей территории восточноевропейской
степи очевиден, однако, протекание их в различных областях имело свои особенности. Одна из них заключается в различном культурном наполнении отдельных территорий. Выделены культуры финальной бронзы (белозерская,
хвалынская, кобяковская и др.), уточнена их хронология и т. д. Вместе с тем,
степная полоса наполнена памятниками этого периода крайне неравномерно, а
культуры не охватывают ее полностью. В ряде случаев очевидна диспропорция
между бытовыми и погребальными памятниками. В некоторых регионах про-
4
блемы не только культурной идентификации финальнобронзовых памятников,
но и выделения таковых далеки от своего решения.
Одним из ключевых регионов в изучении проблем финальной бронзы
степного юга Восточной Европы является Нижний Дон. Динамика и интенсивность этнокультурных процессов, в том числе и в рассматриваемое время, во
многом обусловлена расположением этой культурно-исторической области на
стыке обширных природно-географических зон и крупных историкогеографических территорий – лесостепного Подонья, Поволжья, Северного
Кавказа и Днепро-Донецкого региона. Расширение источниковой базы создает
предпосылки для проведения обобщающего исследования, важность которого
очевидна, поскольку ранее подобных попыток не предпринималось.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы является комплексная характеристика периода финальной бронзы бассейна Нижнего Дона,
определение его места в системе древностей степной зоны Восточной Европы.
Достижение поставленной цели возможно при реализации следующих задач:
- обобщение результатов исследований прошлых лет и их оценка;
- введение в научный оборот новых источников, а также пересмотр хронологической атрибуции памятников с целью пополнения свода источников;
- культурная атрибуция памятников финальной бронзы Нижнего Дона;
- разработка проблем периодизации и хронологии памятников и культур;
- определение направления культурных связей и взаимодействий;
- оценка хозяйственно-бытового уклада.
Особенности решения этих задач заключаются в том, что памятники финальной бронзы на рассматриваемой территории оставлены двумя разнородными группами. Во-первых, это хорошо известная кобяковская культура (Шарафутдинова Э., 1971; 1980). Наблюдения и выводы, опубликованные Э.С.
Шарафутдиновой, актуальны и до настоящего времени. Вместе с тем, значительное пополнение источниковой базы позволяет дополнить и откорректировать характеристику этой культуры. Анализируя кобяковские материалы, автор
уделяет основное внимание тем вопросам, которые могут быть уточнены в свя-
5
зи с появившимися новыми материалами или научными разработками. Значительную часть территории занимают поздневаликовые1 памятники, оставленные наследниками срубной культурно-исторической общности. Деление объекта исследования на различные по культурной принадлежности группы и памятники определило структуру настоящего исследования.
Методология и методика. Методологической основой исследования является принцип историзма, предполагающий рассмотрение явления в возникновении и развитии, с учетом динамики исторического процесса. Методика исследования включает в себя традиционные для археологии способы анализа
источников. При изучении керамики, погребального обряда и инвентаря, приемов домостроительства применялись традиционные археологические методы
сравнительной типологии и статистики при использовании картографических
методов. Датировка типов вещей и отдельных экземпляров и базирующиеся на
них хронологические построения основываются в основном на поиске аналогий в датированных памятниках и комплексах различных культур. Учтены результаты палеоантропологических и археозоологических определений.
Географические рамки исследования охватывают часть бассейна реки
Дон в его нижнем течении, т.е. от устья р. Чир и г. Калач-на-Дону до устья Дона. Из рассматриваемого региона исключаются районы, расположенные в лесостепи – верховья Егорлыка и бассейн Северского Донца в его среднем и
верхнем течении. Органической частью этого региона являются бассейн Таганрогского залива, в древности представлявший собой донскую долину.
Хронологические рамки исследования замыкаются на периоде финальной бронзы. Материалы памятников и культур этого периода восточноевропейской степи синхронизируются с белозерской культурой. Дата её по центрально- и южно-европейским, и другим аналогиям устанавливается в рамках
XII-X вв. до н. э. согласно схеме А.И Тереножкина / Г.И. Смирновой.
Источниковедческой основой исследования являются материалы 29
Термин «поздневаликовые» используется здесь для памятников и культур финальной бронзы, входящих в
состав восточного блока общности культур валиковой керамики (Черных,1983; Горбов, 1995, 1996) и относящихся к позднему этапу ее развития. Использование этого термина для отдельных археологических памятников или их групп целесообразно в тех случаях, когда их культурная принадлежность неясна.
1
6
кобяковских и 40 поздневаликовых погребений, 4 кобяковских и 6 поздневаликовых поселений. Раскопки Хапровского и Мокрочалтырского поселений, кобяковского некрополя и шести поздневаликовых погребений осуществлялись
при активном участии автора. Кроме того, автор руководил раскопками на поселении Смела IV и курганном могильнике Целинский III. В работе в качестве
иллюстративного и опорного материала использованы памятники других, в
первую очередь, смежных регионов. В ходе работы над диссертацией изучались коллекции и архивные материалы, хранящиеся в фондах и архивах музеев, лабораторий ВУЗов, научно-исследовательских учреждений и органов
охраны памятников городов Москвы, Ростова-на-Дону, Саратова, Ставрополя,
Энгельса, Азова, Таганрога, Волгодонска, Аксая, Краснодара. Бóльшая часть
коллекций изучена автором лично.
Научная новизна исследования обусловлена тем, что ранее не предпринималось попыток создания сводных работ по археологии финальной бронзы
региона. Впервые обобщены и систематизированы все известные материалы, и
предложена их культурно-хронологическая интерпретация. Рассмотрены региональный и межрегиональный аспекты соотношения и взаимодействия культур
и их носителей. В научный оборот вводятся новые источники. В работе показано своеобразие финальной бронзы региона, обусловленное этнокультурной
неоднородностью его населения. Сравнительный анализ, разработка проблем
хронологии и периодизации позволили определить место материалов Нижнего
Дона в системе финальнобронзовых древностей юга Восточной Европы.
Практическая ценность работы. Результаты исследования могут быть
использованы при подготовке обобщающих работ, написании монографий и
статей по первобытной истории, создании сводов археологических памятников
и археологических карт; учтены при разработке охранных мероприятий на
объектах культурного наследия, включены в соответствующие спецкурсы и
пособия для студентов исторических факультетов. Целесообразно их привлечение при осуществлении экспозиционно-музейной и лекционно-пропагандистской деятельности, организации научно-популяризаторских мероприятий.
7
Структура работы подчинена целям и задачам исследования. Она состоит из введения, трех глав, заключения и приложений: свода сравнительных
и статистических таблиц, списка поздневаликовых погребений, иллюстраций.
Глава I посвящена истории изучения финальнобронзовых памятников региона,
глава II – поздневаликовым памятникам, глава III – кобяковской культуре.
Апробация результатов исследования. Основные положения настоящей работы неоднократно обсуждались в рамках работы научных конференций в городах Перевальске (1988), Энгельсе (1997), Ростове-на-Дону (1998,
2000, 2003), Саратове (2000), Воронеже (2000), Санкт-Петербурге (2002),
Москве (2003), Волгограде (2007), а также нашли отражение в 20 публикациях,
в том числе в статье, вышедшей в издании, реферируемом Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки РФ.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и
задачи исследования, кратко характеризуются основные источники и применяемые методические приемы, оценивается научная новизна работы. Кроме того, дана физико-географическая, природная и гидрографическая характеристика нижнедонского региона.
Глава I. Памятники финальной бронзы Нижнего Подонья – история
открытия, проблемы изучения.
В начале главы освещается истории открытия памятников финальной
бронзы на Нижнем Дону. До Великой Отечественной войны исследовались поселения кобяковского типа (А.А. Миллер, В.А. Городцов, Г.А. Иноземцев), и
осуществлялись небольшие раскопки на поздневаликовых поселениях в зонах
строящихся водохранилищ (А.А. Миллер, В.В. Гольмстен). В послевоенные
годы возобновляются раскопки кобяковских памятников (З.А.Витков, С.И. Капошина, И.С. Каменецкий), продолжавшиеся до 70-х годов (Э.С. Шарафутдинова). В 60-е годы исследуются первые финальнобронзовые погребения, а в 7090-е годы в результате масштабных раскопок курганов их количество значительно возрастает. В последнее десятилетие XX – в начале XXI веков в Ниж-
8
нем Подонье замедлился темп исследования курганов, однако большее, нежели
ранее, внимание уделяется бытовым памятникам, среди которых есть и поздневаликовые. С другой стороны, возобновляются исследования кобяковских
памятников – был открыт грунтовой некрополь Кобякова городища, проводятся новые исследования слоя финальной бронзы на Хапровском и Нижнегниловском поселениях. По значимости новый материал сопоставим с тем, который был использован в обобщающих исследованиях Э.С. Шарафутдиновой,
что позволило вновь обратиться к проблемам этой культуры.
Проблемы изучения поздневаликовых памятников на Нижнем Дону являются составной частью проблематики степной восточноевропейской археологии финальной бронзы и не могут рассматриваться вне широкого историографического контекста. Появление понятия заключительного периода в рамках эпохи поздней бронзы связано с работами О.А. Кривцовой-Граковой, которая в 50-е годы выделила позднейшие периоды срубной культуры – хвалынский в Поволжье и белозерский и сабатиновский в Поднепровье, относительная хронология которых была уточнена позднее в результате раскопок Д.Я. Телегина на стратифицированном поселении Ушкалка.
В 60-70-е годы памятники эпохи финальной бронзы рассматривались,
как правило, в контексте их принадлежности срубной культуре, большое внимание уделяется этнической и исторической интерпретации этой культуры с
точки зрения генетической связи их носителей с историческими киммерийцами
или скифами. В исследовании материальной культуры приоритет отдавался изделиям из бронзы, изучению комплексов готовых изделий и матриц для их отливки, типологии, культурной и хронологической интерпретации металлических вещей (Лесков А.М., 1967; 1971; 1975; Черных Е.Н., 1976). Осуществляется попытка типолого-хронологического анализа поселенческой керамики (Лесков А.М., 1970; 1971, 1975). Вопросы хронологии и периодизации, установления датировки различных типов вещей в это время становятся центральными.
Предложенная А.И. Тереножкиным (1965) хронологическая схема стала основой разработанных к середине 70-х годов двух хронологических концепций.
9
Одна из них связана с работами А.М. Лескова, который, омолаживая белозерский период, датирует его X – первой половиной VIII в. до н.э. (1971), а позднее, введя переходный сабатиновско-белозерский период, относит его ко второй половине X – первой половине VIII вв. до н. э. (1975). А.И. Тереножкин,
напротив, удревнил белозерский этап до середины XII-X вв. до н.э. (1976). Эти
две периодизационно-хронологические схемы, претерпевая различные модификации и уточнения, существуют и поныне.
В следующее десятилетие все эти направления получили дальнейшее
развитие. Продолжается исследование металлообработки (Bočkarev V.S, Leskov
A.M., 1980; Leskov A.M., 1981). Хронологическая концепция А.И. Тереножкина
была подтверждена Г.И. Смирновой (1985). Перекрестная датировка хронологических блоков, а также составляющих их культур, максимально полное и
широкое привлечение центрально- и южноевропейских аналогий, наполнив
хронологическую схему А.И. Тереножкина, позволили сделать ее настолько
устойчивой, что она почти без изменений используется до настоящего времени. Намечается перелом во взглядах на культурную принадлежность финальнобронзовых памятников, обозначившийся в трех направлениях. 1. Развивается
процесс вычленения из срубной культуры иных образований: сабатиновской
(Шарафутдинова И.Н., 1982; 1986), белозерской (Отрощенко В.В., 1985; 1986)
или белозерско-тудоровской (Черняков И.Т., 1985), хвалынской (Малов Н.М.,
1987) культур. 2. Появляется тенденция к снижению верхнего хронологического порога срубной культуры и, следовательно, памятники финальной бронзы
выводятся за ее пределы (Березанская С.С., Чередниченко Н.Н., 1985; Чередниченко Н.Н., 1986). 3. Культуры и группы финальной бронзы начинают рассматриваться в рамках более широкого, надкультурного образования. Е.Н.
Черных обосновывает выделение общности культур валиковой керамики
(1983). В 80-е годы впервые выходит исследование, в котором поздневаликовые памятники Нижнего Дона рассматриваются как самостоятельное, отдельное от кобяковской культуры, явление (Шарафутдинова Э.С., 1985).
В 90-е годы XX и в начале XXI века снижение объемов полевых иссле-
10
дований дало возможность обратиться к осмыслению, интерпретации и публикации добытого ранее гигантского археологического материала, что привело к
существенным сдвигам в развитии науки, в том числе и той ее части, которая
касается степной финальной бронзы. Абсолютную хронологию финальной
бронзы, разработанную А.И. Тереножкиным и Г.И. Смирновой, можно признать устоявшейся. Разрабатывается периодизация отдельных культур и групп
памятников (Ванчугов В.П., 1990; Горбов В.Н. 1991; 1993; 1994). Диспропорция между бытовыми и погребальными памятниками стимулирует поиск датированных погребений XII-X вв. до н. э. восточнее ареала белозерской культуры
(Шарафутдинова Э.С, 1991; Отрощенко В.В., 1997; Потапов В.В., 1997; 1998;
Ромашко В.А., 1999). Приоритетным для этого времени является установление
культурной принадлежности финальнобронзовых памятников. Анализ керамического комплекса позднехвалынских поселений демонстрирует его отличие от
собственно срубного (Изотова М.А., Малов Н.М., 1992; Изотова М.А., Малов
Н.М., Слонов В.Н. 1993; Изотова М.А., Слонов В.Н., 1994; Изотова М.А.,
1996), но культурное соотношение с другими поздневаликовыми образованиями остается неясным, четкое определение системы признаков и особенностей
хвалынской культуры валиковой керамики отсутствует. Попытка решения
проблем культурной атрибуции памятников финальной бронзы оформляется в
ряд гипотез. Первая подразумевает срубную принадлежность таких памятников. По мнению Э.С. Шарафутдиновой (1991; 1992; 1997), в позднесрубное
время по окраинам срубного пространства появляются культуры, генетически
связанные со срубной – белозерская, сабатиновская и хвалынская. На остальной же территории срубная культура продолжает существовать. В.Н. Горбов,
оперируя материалами поселений, разделил срубную культуру на пять горизонтов, последний из которых относится к финальной бронзе (Горбов В.Н.,
1994; 1995; 1996). Другой подход к этой проблеме подразумевает, что к финальнобронзовому этапу срубная культура прекращает свое существование
(Дьяченко А.Н., 1993; Алексеев А.Ю. и др., 1993; Отрощенко В.В., 1994; 1999).
В.В. Отрощенко ставит вопрос о выделении локального варианта белозерской
11
культуры, в которые он включает поздневаликовые памятники (1997; 1999;
2001; 2002). Я.П. Гершкович рассматривает такие памятники как пострубное
(по времени) и многокомпонентное (по содержанию) образование, включающее местные и пришлые элементы (1998). Сторонником близкого подхода является и автор (Потапов В.В., 1998; 2001; 2003; 2005). В.Н. Горбов (1993; 1995;
1996) предложил разделить общность культур валиковой керамики на два блока культур – западный и восточный. Признаками последнего являются орнаментация керамики воротничками, доминирование валика, орнаментированного косыми крестами и сетками, ломаной линией, оттисками штампа. Западный
блок характеризуют преобладание гладкого валика, наличие лощенной или заглаженной парадной посуды. Рассматривались в системе общности культур валиковой керамики и памятники Нижнего Дона (Потапов В.В., 2000). К раннему
этапу отнесены 4 поселения восточного блока, а к позднему – 7 поселений восточного блока и 4 западного (кобяковской культуры).
В последнее время особенно актуальны вопросы климатических изменений в финальную бронзу и связанных с ними хозяйственных, социальных и
культурных изменений. Большинство исследователей оценивают этот период
как время, когда под воздействием нарастающего иссушения степи увеличивается роль скотоводства, усиливается его подвижность, осуществляется процесс
перехода к кочевому скотоводству. Допускается существование в эту эпоху кочевого уклада (Махортых С.В., Иевлев, 1991; Бунатян Е.П., 2001).
В последние десятилетия появляются работы, посвященные анализу
поздневаликовых памятников Нижнего Дона и связанные с отдельными аспектами их изучения – выделением погребений, анализом погребального обряда,
культурной атрибуции, выяснению места нижнедонских памятников в системе
общности культур валиковой керамики.
В изучении кобяковской культуры выделяется два этапа. I этап (начало
XX века – 1970-е годы) характеризуется накоплением материала. Раскопки памятников кобяковского типа в первой половине XX века сопровождались попытками решения проблем их культурной интерпретации и датировки. Их свя-
12
зывали с катакомбной и майкопской культурами (Миллер А.А., 1926; 1929), с
историческими киммерийцами (Городцов, 1940; Кривцова-Гракова О.А., 1955),
датируя при этом финальной бронзой. Предлагались и более высокие датировки, вплоть до V в. до н. э. (Книпович Т.Н., 1934; Иессен А.А., 1947).
Накопление материала в результате раскопок этих памятников в 50-60-е
годы позволило выйти на качественно новый уровень их осмысления и изучения, завершившийся выходом работ Э.С. Шарафутдиновой (1971; 1973; 1980),
где подводится итог исследований, и достаточно полно публикуется и систематизируется весь имеющийся к этому времени материал четырех поселений кобяковского типа, обосновывается существование особой кобяковской культуры. Анализируется топография памятников, стратиграфия, домостроительство,
дается классификации глиняной посуды и ее орнаментации. Были выделены
шесть типов сосудов, подчеркивается не только своеобразие кобяковского керамического комплекса, его форм и пышной орнаментации, но и его органическое единство. Основываясь на мотивах орнаментации кубков, некоторых разновидностях посуды, находке костяного «площика», исследовательница указывает истоки кобяковской культуры на Северном Кавказе, в Закубанье. Опираясь на типологию керамических, костяных и бронзовых изделий, Э. С. Шарафутдинова обосновала одновременность кобяковской и белозерской культур, и,
допуская при этом частичное сосуществование черногоровских и кобяковских
памятников, датировала кобяковскую культуру X – началом VIII вв. до н. э. В
основе хозяйства кобяковцев, по мнению Э.С. Шарафутдиновой, находились
пастушеское придомное скотоводство и земледелие, при значительном удельном весе рыболовства и меньшем – охоты. Касаясь вопроса о дальнейшей
судьбе носителей кобяковской культуры, исследовательница предполагает, что
на Дону они были ассимилированы киммерийцами. Выходом обобщающих
трудов Э.С. Шарафутдиновой завершился первый этап изучения кобяковской
культуры.
II этап, начавшийся в 80-е годы и продолжающийся поныне, характеризуется эволюцией и корректировкой представлений о кобяковской культуре,
13
что обусловлено, с одной стороны, общим прогрессом науки, а с другой – постепенным пополнением источников.
Открытие и изучение памятников кобяковской культуры в Закубанье –
поселений Красногвардейское I и Красногвардейское II (Анфимов Н.В., Шарафутдинова Э.С., 1982; Шарафутдинова Э.С., 1987; 1989; 1991) – способствовало решению проблем происхождения и хронологии кобяковской культуры. С
этого момента она представлена двумя группами поселений: в дельте Дона и на
левобережье Кубани. Вместе с тем, оставался неясным ареал культуры, соотношение этих групп, причины и характер переселения кобяковцев на Дон. Э.С.
Шарафутдинова отнесла закубанские и нижнедонские памятники к позднебелозерскому времени и датировала XI – рубежом X-IX вв. до н. э. (1989, 1991).
И, несмотря на то, что верхнюю границу культуры она уже не выводит в ранний железный век, идея некоторого сосуществования черногоровской и кобяковской культур по-прежнему находит своих сторонников, впрочем, поразному, оценивающих длительность такого сосуществования (Лукьяшко С.И.,
1999; Потапов В.В., Отрощенко В.В., 2000). Вновь обратиться к проблемам кобяковской культуры Нижнего Дона позволяют новые материалы: погребения в
кургане 1 на ст. Хапры и на Кобяковском грунтовом некрополе, раскопки 2003
года на Хапровском и Кобяковском поселениях. Характеристика кобяковской
культуры теперь дополняется и параметрами самобытного погребального обряда. Открыты новые строительные комплексы, остатки оборонительного вала,
расширены представления о керамике культуры. Находки на дне хапровского
жилища позволяют по-иному взглянуть на хронологию кобяковской культуры.
Кобяковская культура на Дону изучена намного лучше, нежели поздневаликовые памятники. Для нее разработаны типология строительных комплексов и инвентаря, хронология, рассмотрены вопросы происхождения, система
хозяйства. Но заметны и значительные лакуны в характеристике этой культуры. Отсутствует характеристика погребений и погребального обряда, неясно
соотношение кубанской и нижнедонской групп, причины и обстоятельства появления последней, характер связей кобяковцев с местным, поздневаликовым,
14
населением, финальной датой кобяковской культуры и ее судьбой. И все же,
несмотря на то, что решение этих проблем и вопросов неизбежно вносит поправки в саму концепцию кобяковской культуры, главная проблема – выделение культуры – уже решена. Иначе дело обстоит с поздневаликовыми памятниками Нижнего Дона. Достаточно полно исследованные проблемы, например,
хозяйственный уклад и его эволюция, хронология, решались применительно к
более широкому региону. Пока отсутствуют комплексные исследования, посвященные всему кругу проблем поздневаликовой группы нижнедонского региона, не решен вопрос о культурной атрибуции этих памятников.
Глава II. Поздневаликовые памятники. В главе анализируются поздневаликовые поселения и погребальные памятники, решаются проблемы их
культурной атрибуции и соотношения с черногоровской культурой.
Из шести поселений наиболее полно исследовано Малаховский Ерик II.
Рассматриваются стратиграфия, остатки строительных комплексов. Семь построек – полуземлянки, и от предшествующих срубных отличаются слабой
углубленностью и небольшой площадью (до 40 м2), иногда облицованные камнем и, возможно, деревом. При сравнении керамики нижнедонских поздневаликовых поселений с посудой поволжских и восточноукраинских памятников
заметна близость отдельных форм и значительное сходство рельефной орнаментации. Общими признаками, характеризующими посуду финальнобронзовых поселений степного Юга, являются небольшая доля банок, расположение
валиков на плечиках, орнаментация валиков «косой сеткой» или «косым крестом», наличие несомкнутых валиков с опущенными концами и воротничков.
Сочетание в репрезентативном комплексе этих признаков позволяет отнести
тот или иной памятник к поздневаликовому горизонту, сопоставимому с комплексами V горизонта североприазовских поселений, синхронизируемого с белозерскими памятниками (XII - X вв. до н. э.) (Горбов В.Н., 1993; 1995; 1996;
Кабанова Е.В., 1996).
Погребения представлены 40 комплексами, значительная часть которых
концентрируется в юго-западной части региона. Четыре найдены на грунтовых
15
могильниках, остальные впущены в курганы. Большинство погребенных скорчены, представление о соотношении поз и ориентировок дает таблица:
положение погребенных
Ю
ЮВ
В
СВ
С
З
ЮЗ
Всего
скорченно на правом боку
3
3
6
скорченно на левом боку
5
4
11
4
2
26
скорченно ничком
1
1
2
вытянуто на спине
2
2
вытянуто на правом боку
1
1
вытянуто на левом боку
1
1
неопределенно
1
1
2
9
4
18
5
2
1
1
40
Всего
Выделяется не менее 5 вариантов положения рук, чаще всего руки согнуты перед лицом или грудью (1/4 всех погребений). Инвентарь – кости животных, ножи, пряслица, оселки, различные украшения, кремень. Выделены две
обрядовые группы (ОГ). К первой относятся 28 захоронений с костяками, ориентированными черепами в секторе север – юго-восток. При наличии слабо и
сильно скорченных погребенных преобладает умеренная степень скорченности. Два костяка вытянуты на спине. Инвентарь – ножи, украшения, кремень, в
пяти случаях – керамика. Во вторую ОГ включены 12 погребений, преимущественно с южной ориентировкой погребенных (по 1 с юго-западной и западной) и преобладанием сильной степени скорченности при существенной доле
умеренной. Два покойника вытянуты на боку. В 9 погребениях найдена посуда.
Она разнородна, аналогии отдельным формам представлены в материалах кобяковской, белозерской, хвалынской культур, памятниках Северного Кавказа.
Среди металлических предметов преобладают двулезвийные ножи (12 экз.),
некоторые имеют аналогии среди типов Н-18, Н-20 (по Е.Н. Черныху), а другие
– в памятниках Поволжья и кобяковской культуры. Однолезвийный нож с загнутым вверх острием близок раннекобанским экземплярам. Встречены также
бляшки трех типов, проволочные и пластинчатые височные подвески и кольца.
Установлено, что пластинчатые височные кольца характерны больше для финальной бронзы и практически исчезают к началу раннего железного века.
Найдены изделия из кости (наконечники стрел, пряслица, «застежка», пронизи), камня (кремневые отщепы или орудия и оселки), стеклянные бусы.
16
Анализ культурной атрибуции поздневаликовых памятников начинается
с рассмотрения существующих гипотез. «Срубная гипотеза». Материалы поздневаликовых поселений демонстрируют значительное изменение приемов домостроительства и керамического комплекса: появление новых форм, приемов
и стилей орнаментации, исчезновение классических срубных форм – баночных
и острореберных сосудов. Многие новации появляются на предшествующем
этапе, демонстрируя постепенное перерастание срубной культуры в иное образование. Существенны изменения в погребальном обряде (уменьшение степени
скорченности, разнообразие поз, ориентировок, положения рук, увеличение
доли погребений с мясной напутственной пищей и резкое уменьшение процента могил с посудой), при сохранении ряда позднесрубных черт – впускной характер могил, восточная и северо-восточная ориентировка, скорченная поза.
Первая ОГ отличается уменьшением степени скорченности, положением рук,
набором инвентаря, вторая – южной ориентировкой. Все это не позволяет рассматривать культурную принадлежность рассматриваемых памятников как
срубную. «Белозерская гипотеза». Белозерская керамика отличается от донской, также как и западная группа культур валиковой керамики от восточной:
преобладанием гладкого валика над орнаментированным, отсутствием типичных орнаментальных приемов (косые сетка и крест, воротничок, оттиски зубчатого штампа), наличием лощеной посуды, сковород-жаровен. Различия между погребальными памятниками сведены в таблицу:
№ признак
1 могильники
2
3
4
5
характер захоронений
форма
могильных ям
положение
покойников
поздневаликовые
одиночные курганные
впускные
преобладают овальные и
круглые.
скорченно на левом, реже
правом боку, изредка скорченно или вытянуто на
спине или боку
ориентировка преобладает восточная, реже южная
белозерские
курганные,
курганногрунтовые, грунтовые.
преобладают основные
преобладают прямоугольные и квадратные
скорченно на боку, чаще на
правом. Иногда на спине,
редко – вытянуто
южная
17
6
7
находки:
мясная пища 27,5 %
16 %
посуда (в т.ч. 37,5 % (60 %)
47% (88 %)
столовая)
ножи
32,5 %
8%
украшения
42,5 %
около половины
кремень
22,5 %
единичен
обрядовые
две ОГ
обряд унифицирован
группы
За пределами региона встречены 22 погребения, близких по обряду и, от-
части, по инвентарю. Таким образом, близкие в культурном отношении 62 погребения охватывают левобережье Дона, степное Ставрополье и Прикумье,
Доно-Кубанское междуречье и Закубанье, северные районы Калмыкии и Астраханской области, прирусловую полосу правобережья Дона, восточное Приазовье. На основе единства территории, времени, эпохи и отдельных категорий
вещей выделяется отрадненская культура, находящаяся в окружении инокультурных памятников: поздневаликовых восточноукраинских и хвалынских,
кобанской, кобяковской, бондарихинской и нурской культур. Погребальный
обряд этой культуры характеризуются впускными неглубокими могилами,
преобладанием скорченного на левом боку положения (41/66 %) и восточной
ориентировкой (28/45%) погребенных, при существенной доле южной (13/21
%), преимущественным положением рук согнутыми перед грудью или лицом
(18/29%), помещением в могилу мясной напутственной пищи (15/24%), кремня
в сочетании с серой (10/16%), ножей (18/29%), височных колец и подвесок
(17/27,5 %), бляшек (6/10%). Реже, чем в других регионах (Отрощенко В.В.,
1985; Ванчугов В.П., 1990; Костюков, Епимахов, 2005), в захоронения помещается посуда (22/34,5%). Для погребенных характерны различная степень скорченности и разнообразие ориентировок. Специфичный инвентарь – различные
типы пластинчатых височных колец, зачастую снабженных перехватом, разнотипные костяные пронизи и бусы, погребальная столовая посуда, чаще всего с
хорошо отмученным тестом, нередко тонкостенная с серой или сероватокоричневой заглаженной поверхностью.
При анализе соотношения отрадненской и сменяющей ее черногоров-
18
ской культур сопоставляются 112 предскифских погребений степного Подонья
с отрадненскими. Отличия. В начале раннего железного века появляются основные погребения, распространяются катакомбы и широкие прямоугольные
ямы, а также обряд вытянутого трупоположения, практически исчезает южная
ориентировка, а доля западной значительно возрастает, появляются новые варианты положения рук. Кроме того, увеличивается доля погребений с керамикой, появляются деревянные сосуды, почти в два раза уменьшается процент
погребений с украшениями, и более чем вдвое – захоронений с бронзовыми
ножами и кремнем. Отсутствуют обрядовые группы, аналогичные отрадненским. Сходство: впускной характер погребений, преобладание овальных или
подпрямоугольных ям, более трети погребений составляют скорченные на левом боку и ориентированные на восток погребенные, все варианты положения
рук сохраняются в черногровской культуре, продолжают встречаться костяные
пряслица, в четверти погребений в обоих случаях найдены кости животных.
Черты сходства возрастают, если сравнивать отрадненские погребения лишь со
скорченными погребениями черногоровской культуры, в которых доминируют
погребения с восточной ориентировкой, близко соотношение вещей в наборе
инвентаря. По-прежнему в одном комплексе с сосудом редко встречаются кремень, ножи, украшения. Таким образом, налицо преемственность погребального обряда. Черногоровский погребальный обряд практически в том же виде,
как он представлен на Дону, с начала эпохи раннего железного века распространяется по всей Европейской степи, не находя при этом нигде убедительных
соответствий в предшествующую эпоху. Очевидно, погребальный обряд предскифского населения степного Подонья и Предкавказья распространяется отсюда на весь ареал, занимаемый с IX в. до н.э. черногоровской культурой.
Сложнее определить преемственность культур по инвентарю. Большинство отрадненских форм сменяются общечерногоровскими: двулезвийные ножи однолезвийными, пластинчатые височные кольца проволочными. Керамика обеих
культур эклектична и зачастую инокультурного происхождения.
Итак, поздневаликовые памятники бассейна Нижнего Дона, формирую-
19
щиеся на основе позднего этапа бережновско-маевской срубной культуры, отличаются в культурном отношении как от бережновско-маевской, так и от белозерской культур. Нижнедонские памятники и ряд погребений из соседних
регионов по ряду признаков объединяются в отрадненскую культуру, являющуюся субстратом черногоровской.
Глава III. Кобяковская культура.
В 2003 году проводились раскопки на поселениях Хапры и Нижнегниловское. При раскопках Хапровского поселения обнаружены перекрывающие
друг друга две углубленных постройки и участок вала, защищавший поселок с
напольной стороны. Вал возведен на кобяковском слое, но до сооружения
позднего жилища. Остатки двух плохо сохранившихся полуземлянок частично
исследованы на Нижнегниловском. Наиболее полно исследованный жилой
комплекс кобяковской культуры – поздняя постройка на Хапрах. Это четырехкамерное жилище, котлован которого облицован камнем, было разделено каменными стенами на четыре помещения: два жилых, соединенных внутренним
тамбуром, и два хозяйственных с автономным входами. Углы помещений прямые и закругленные. После гибели жилища в пожаре жизнь на этом участке
поселения возобновилась лишь в первые века н. э., следовательно, это один из
позднейших кобяковских комплексов. Истоки кобяковской домостроительной
традиции неясны. Такие черты как неглубокие котлованы, преобладание в облицовке постелистой кладки, блокирующиеся системы со смежными стенами и
отдельными входами, сближают кобяковские и приазовские постройки V горизонта (Горбов, 1997), что особенно наглядно демонстрирует хапровское жилище. Очевидно, кобяковские переселенцы восприняли и переработали для своих
нужд местную технологию жилищного строительства. Материалы новых раскопок заставляют внести в классификацию керамики, разработанную Э.С. Шарафутдиновой, ряд корректив – выделяются категория тарно-кухонной посуды,
и тарно-столовые «бомбовидные» сосуды, уточнена морфология черпаков. Изделия из бронзы из Хапров (нож-кинжальчик, бляшки, проволочные височные
кольца, рифленая пронизь) происходят, в основном, из позднего жилища. Нож
20
сопоставим с отдельными сусканскими и алексеево-саргаринскими образцами,
а украшения – с раннекобанскими и отрадненскими.
Для 26 погребений кобяковского некрополя характерны рядная планировка, преобладание овальных, реже подпрямоугольных ям, перекрытых, как
правило, каменными закладами с остатками тризн. Погребенные скорчены,
преимущественно на правом боку. Ориентированы головой на юг (12), юговосток (9) и восток (4). Скудный инвентарь найден в трети погребений (остатки
височных колец, каменные, кремневые и кварцитовые изделия). Лишь одно (№
156) отличалось богатым набором бронзовых и стеклянных украшений. Три
могилы из кургана на ст. Хапры располагались в ряд. Покойники были уложены в узкие прямоугольные ямы, вытянуто на спине, головами к югу, и сопровождались кельтом (п.13), украшениями (бусы, височное кольцо, булавка (п.
19)) и костяным кольцом (п.20). Рядная планировка могил, ориентировка в
южный сектор, наличие каменных закладов, отсутствие в инвентаре посуды
сближают курганные погребения с грунтовыми. Сочетание грунтового и курганного обряда известно в белозерской культуре, вытянутого и скорченного
положения покойников – среди поздневаликовых погребений. Кельт с лобным
ушком своим происхождением связан с маклашеевской культурой. Височные
кольца и спиральные пронизи, многовитковые браслеты, бляшка, булавка,
стеклянные бусы находят себе в это время аналогии на Северном Кавказе, в
Причерноморье, юге Центральной Европы, на Нижнем Дону.
Новые материалы оказываются значимыми для решения вопросов хронологии кобяковской культуры.
Древнейшие слои и комплексы не содержат узко датирующих вещей, поэтому сложно определить нижнюю границу культуры. Выше уже упоминалось,
что финальная дата кобяковской культуры нередко выводится в начало эпохи
железа. Вместе с тем хронологическая позиция предметов, свидетельствующих
о таком сосуществовании, неоднозначна. Аналогичные кобяковским каменные
топоры и молоты появляются в раннекобанских памятниках, а оселки известны
уже в белозерских погребениях. Пулевидные наконечники эпизодически
21
встречаются на протяжении эпохи поздней бронзы. Контекст находки пирамидального наконечника в относительно древнем песчаном слое Кобяково заставляет предположить, что либо такой тип появляется достаточно рано, либо
он попал в слой случайно. Новые материалы доказывают местное происхождение чашевидных черпаков, которые в силу этого не могут служить свидетельством синхронности кобяковских и протомеотских памятников.
Ключевым для установления верхней даты кобяковской культуры является найденный на дне раскопанного позднего хапровского жилища набор
находок. Нож относится к группе двулезвийных ножей-кинжальчиков, не выходящих за пределы поздней бронзы. Бляшка-пуговица близка находке из одного из отрадненских комплексов. Нашивная бляшка и рифленая пронизь аналогичны кобанским изделиям, известным с X до н. э. Следовательно, временем
сосуществования этих предметов, X в. до н. э., датируется и жилище, и исчезновение кобяковской культуры на Нижнем Дону.
Особое значение приобретают проблемы локализации кобяковской культуры, памятники которой расположены на правобережье низовьев Дона и на
левобережье Кубани. Посуда этих территориальных групп демонстрирует существенное сходство в типах, приемах и мотивах орнаментации, которое не
может быть объяснено только однокультурностью керамического комплекса.
Этот вывод подтверждается новыми нижнедонскими материалами: найдена
керамика со следами обмазки, близкие красногвардейским формы черпаков.
Однако, в Закубанье отсутствуют горшки с уступами, орнаментированные и
несомкнутые валики, косые кресты, сетки, редки зерновидные и овальные
вдавления. Особенности керамического комплекса, при отсутствии возможности сравнения по другим параметрам, позволяют рассматривать эти территориальные группы в качестве локальных вариантов кобяковской культуры. Между
Кубанью и Доном, несмотря на проводившиеся масштабные раскопки, отсутствуют кобяковские памятники. Однако здесь открыты, пусть и немногочисленные, бытовые и погребальные памятники отрадненской культуры, что указывает на огромную лакуну между нижнедонской и закубанской локальными
22
группами кобяковской культуры. Следовательно, локальные варианты этой
культуры представляют изолированные друг от друга явления. Керамика, погребальный обряд указывают на неместный характер нижнедонского варианта.
Северокавказское происхождение кобяковских памятников Нижнего Дона доказывалась Э.С. Шарафутдиновой и подтверждается новыми находками: бомбовидными сосудами, кобанскими бляшками и пронизями. Следовательно, памятники нижнедонского варианта представляют собой основанный переселенцами с северо-западного Кавказа анклав кобяковской культуры, локализованный в приустьевой части правобережья Дона.
В финальнобронзовый период резкая аридизации климата вызывает кризис степного скотоводческого хозяйства, повлекший за собой распад бережновско-маевской срубной культуры и демографический кризис. Запустение
степи и вызвало приток населения, ориентированного на другие виды хозяйства. Однако кобяковский миграционный импульс привел не к расширению
ареала культуры, а лишь к образованию небольшого анклава.
Материальными свидетельствами связей носителей кобяковской и отрадненской культур являются немногочисленные общие типы: некоторые
формы столовой посуды, своеобразные горшки с уступчиками-плечиками, ножи с широкой гранью вместо ребра. Воздействие поздневаликового населения
на кобяковское находит отражение в технологии домостроительства, в орнаментации кухонной посуды (расчлененный валик, иногда несомкнутый, характерные вдавления, «елочка», косые «сетки» или «крест», внутреннее утолщение венчика), костяных орудиях (тупики, струги, гарпун). Поздневаликое пластинчатое кольцо найдено в погребении Хапры-1-19. Воздействие кобяковской
культуры на местное население отмечено только на поселении Малаховский
Ерик II: характерные каменные грузила, орнаментация налепами или веревочкой, керамика, которую по мотивам и приемам орнаментации можно расценить
как подражания кобяковской столовой посуде.
Переселившись с северо-западного Кавказа, кобяковцы налаживают контакты с ближайшими соседями и перенимают у них приемы ведения хозяйства,
23
черты быта. В Подонье они занимают особую хозяйственно нишу, занимаясь
рыболовством, в меньшей степени скотоводством и земледелием. Поэтому они
вряд ли могли конкурировать с автохтонами-степняками в борьбе за одно из
главных богатств высыхающей степи – пастбища. Контакты с коренным населением лежали, очевидно, в экономической сфере и имели форму обмена.
Этим обусловлено то, что кобяковское влияние ограничивается дельтой Дона.
В Заключении подводятся итоги исследования. Финальнобронзовые поселения и погребения Нижнего Дона принадлежат двум различным в культурном отношении группам. Одни из них могут быть включены в выделяемую отрадненскую культуру, охватывающую регион Нижнего Дона, степного Предкавказья и доходящей на востоке до низовий Волги. На основе этого самобытного в культурном отношении образования, сформировавшегося на основе
позднесрубных памятников, в начале эпохи раннего железного века складывается черногоровская культура. Вторая группа представлена памятниками нижнедонского локального варианта кобяковской культуры, который представляет
собой небольшой анклав кобяковской культуры Северо-западного Кавказа.
Вклад нижнедонского варианта в сложение раннечерногоровской культуры
минимален. Взаимовлияние орадненской и кобяковской культур друг на друга
неравнозначно, и если поздневаликовое население оказало серьезное воздействие на быт, домостроительство и хозяйство кобяковцев, то обратное влияние
прослеживается эпизодически.
По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:
Работа, опубликованная в ведущем археологическом издании, рекомендованном ВАК для публикации основных научных результатов диссертаций на
соискание ученой степени кандидата наук
1. Потапов В.В Пластинчатые и височные кольца и подвески на Нижнем
Дону и в Предкавказье (финальный этап эпохи бронзы) / В.В. Потапов //
Российская археология, 2010. № 1. – С. 155-157
Статьи и тезисы докладов
2. Потапов В.В. Погребения эпохи поздней бронзы у с. Хапры / В.В. Пота-
24
пов // Актуальные проблемы охраны и исследований археологических памятников в Центральном Донбассе. Тезисы докладов. Перевальск, 1988.–
С.30-31
3. Потапов В.В. Погребения кобяковской культуры на станции Хапры /В.В.
Потапов // Российская археология, 1993. №3. – С. 218-220
4. Потапов В.В. Погребения XII — X вв. до н. э. в Волго-Донских степях (к
проблеме отбора источников) /В.В. Потапов// Эпоха бронзы и ранний железный век в истории древних племен южнорусских степей. Тезисы докладов. Саратов, 1997. – С.128-129.
5. Потапов В.В. Погребения белозерского хронологического горизонта в
бассейне Нижнего Дона и Северо-Восточном Приазовье /В.В. Потапов//
Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. Тезисы докладов. – Ростовна-Дону, 1998 – С.61-63
6. Потапов В.В. Нижнедонские поселения финала поздней бронзы в системе общности культур валиковой керамики /В.В.Потапов// Донская археология в XX веке: становление, развитие, достижения. Тезисы докладов. – Ростов-на-Дону, 2000 – С. 33-35
7. Потапов В.В. Поселение Малаховский Ерик
II в дельте Дона
/Р.В.Прокофьев, В.В. Потапов// Донская археология. 2000. №1. – С. 45-55
8. Потапов В.В. Предскифские племена степей Восточной Европы /В.В.
Потапов// Донская археология. 2000. № 1. – С. 6-20.
9. Потапов В.В. Рец.: Лукьяшко С.И. Предскифский период на Нижнем
Дону. ДД. Вып. 7. Азов. 1999 /В.В.Потапов, В.В. Отрощенко// Донская археология. 2000. № 2. – С.98-104
10.Потапов В.В. Памятники конца эпохи поздней бронзы на р. Смела /В.В.
Потапов// Донская археология. 2000. – № 3-4. – С. 62-69
11.Потапов В.В. Древнейший некрополь Кобякова городища /В.А. Ларенок,
В.В. Потапов// Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V «Минаевские чтения» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тезисы докладов. Ставрополь, 2001. – С.24-26.
25
12.Потапов В.В. О хронологии стоянок нурского типа /В.В. Потапов// XV
Уральское археологическое совещание. Тезисы докладов. Оренбург, 2001. –
С.101-103
13.Потапов В.В. К вопросу о финальной дате срубной культуры /В.В. Потапов// Бронзовый век Восточной Европы: Характеристика культур, хронология и периодизация. Самара, 2001– С. 224-229.
14.Потапов В.В. Об одной группе погребений из Саратовского Поволжья
/В.В. Потапов// Степи Евразии в древности и средневековье. СанктПетербург, 2002. Книга I. – С.213-216
15.Потапов В.В. К вопросу об относительной хронологии нурских стоянок
/В.В. Потапов // Российская археология, 2003. № 1. – С. 117-123
16.Потапов В.В. Памятники финала поздней бронзы степного Подонья:
Проблемы культурной атрибуции /В.В. Потапов// Чтения, посвященные
100-летию деятельности Василия Алексеевича Городцова в Государственном Историческом музее. Тезисы конференции. Москва, 2003. Часть I.– С.
160-163.
17.Потапов В.В. Новые материалы кобяковской культуры на поселении
Хапры /П.А. Ларенок, В.В. Потапов// Проблемы археологии Нижнего Поволжья. Волгоград, 2004. – С. 141-146
18.Потапов В.В. Погребение из могильника Золотаревка I и некоторые вопросы генезиса черногоровской культуры /А.А. Калмыков, В.В. Потапов//
Старожитностi степового Причорномор`я i Криму. Запорожье, 2004. – С.
103-109
19.Потапов В.В. О культурной атрибуции памятников финала поздней
бронзы Нижнего Подонья /В.В. Потапов// II Городцовские чтения. Труды
Государственного исторического музея. Москва, 2005. Вып. 145. – С. 138150
20.Потапов В.В. Погребение с набором украшений в низовьях р. Сал. /В.В.
Потапов// Материалы и исследования по археологии Украины. Луганск,
2007. Вип. 7. – С.269-273