Волкогонова О.Д., д.филос.н., проф. и Сохраняева Т.В., к.филос.н., доц. (МГУ им. М.В.Ломоносова, Москва) Научное творчество, научная работа и научное образование: единство или трилемма? Различение научного творчества, научной работы и научного образования можно встретить в различных статьях и книгах В.И.Вернадского 1. Это разделение в современных условиях приобретает ряд интересных особенностей, на которых мне хотелось бы остановиться. 1.Одной из характерных черт развития современного мира является противоречие между процессом глобализации мирового сообщества в его различных аспектах, а значит, нарастающими тенденциями стандартизации и унификации многих видов человеческой деятельности, с одной стороны, и потребностью информационного общества в творческом человеке, в нетипичности как характеристике мышления. Оригинальность мышления, нестандартный подход к решению проблем особенно необходимы в научной деятельности (причем не только в научном творчестве, но и в научной работе). Любая культура и любой исторический период могут быть рассмотрены с точки зрения амбивалентного взаимодействия общепринятого, стандартного, стереотипного и креативного, оригинального, самобытного элементов в сознании общества. Как показал Ю.М. Лотман, их противоречивое единство составляет обязательное условие динамического развития культуры. Доминанты культуры и эпохи определяют границы развития индивидуальности, стимулируя развитие интеллектуальной оригинальности или обуславливая дефицит способности мыслить самостоятельно. Острота сегодняшнего переживания проблемы «доминанты культуры – границы индивидуальности» обусловлена тем, что количество факторов, объективно обуславливающих массовизацию сознания, увеличивается; мир массовой культуры «производства» и массового массового человека потребления следует расширяется. признать Процесс объективной закономерностью современной культуры. А значит, расширяется и сфера стандартизированного массового сознания, которое по своим характеристикам не 1 Например, в «Очерках по истории естествознания в России в XVIII столетии». 1 соответствует потребности информационного общества в развитии науки, в инновационной активности и креативности его членов. Этот «диагноз» подтверждается теми новыми способами и правилами интеллектуальной Провозгласив деятельности, движение от которые сформулировал законодательного разума в постмодернизм. сторону разума интерпретативного потребностью и целью современного мира, постмодернизм основаниями знания признаёт коммуникацию, диалог «здесь и сейчас» действующих индивидов. В терминах Вернадского, это означает доминирование «научной работы» над «научным творчеством». На первый взгляд, интерпретативный разум мало применим в областях естественнонаучного знания или точных технологий, но, как показали Т.Кун и П.Фейерабенд, общепризнанность научного результата ещё не является гарантией его безусловной ценности; всё может определяться системой ценностей научного сообщества и господствующими в них авторитетами. И хотя невозможно существование «научной работы» без «научного творчества», тем не менее, дальнейшая профессионализация науки, внимание к ее прикладным аспектам, сращение науки и технологии (то, что в западной литературе получило название «techno-science») оправдывает повышение роли «научной работы», объясняет эту тенденцию в развитии современного знания. 2. В современной ситуации «коллективная» природа массового человека может сыграть и положительную роль в истории, поскольку насущные задачи становления ноосферы, гармонизации мира (как в природном, так и в социальном аспекте) не могут быть решены без кооперации людей самых разных национальностей, культур, конфессий. В условиях постиндустриального общества транснациональный характер массового сознания становится всё более очевидным. Специфическая роль массовой культуры в современном обществе со стертыми сословно-классовыми границами начинает проявляться в том, что она берёт на себя функцию первичной социализации личности. Последствиями этого процесса могут быть не только усреднённость эстетических или интеллектуальных запросов, но и те не лишенные позитивного содержания явления, о которых в настоящее время размышляют теоретики глобализации: восприятие мира как «общего дома»; осознание уникальности этого «дома» и возрастающей уязвимости перед лицом технологических воздействий, 2 стремление людей разных стран и континентов к сходным жизненным целям, рост настроений демократической солидарности. Рассмотренный с такой точки зрения, массовый человек выступает как носитель формирующейся системы общечеловеческих ценностей и устремлений, закладывающий основы «мира без границ». Современного космополита, в позитивном смысле слова «гражданина мира», способного не просто легко адаптироваться к различным средам, но и открытого для диалога культур, характеризующегося «планетарным» сознанием, можно рассматривать как проявление «положительного смысла» прошедшего столетия. В чём-то названные тенденции коррелируют с прогнозами В.И. Вернадского относительно формировании единого человечества, выступающего субъектом процесса создания ноосферы. Вернадский осознавал возрастающую социальную, научную и культурную связанность человечества2, значение «вселенскости» человеческой деятельности. 3. Одним из основных каналов социализации в современных условиях выступает образование. В постиндустриальном обществе социальная эффективность образования возрастает, что обусловлено ролью информационного ресурса и зависимостью распределения этого ресурса от уровня образования общества. Уровнем и качеством образования определяются уже сейчас и будут все в большей мере определяться впредь пропорции так называемого «дигитального неравенства» стран и регионов, а также то, пассивными пользователями или активными создателями новых производственных и социальных технологий будут выступать люди. Образование приобретает характер базисного феномена, и это актуализирует проблему его содержания и направленности: как посредством образования задать такие «векторы» человеческой деятельности, чтобы она способствовала гармонизации мира, сохранению планетарного равновесия? Вернадский в своих работах вел речь не обо всей системе образования, а о научном образовании. Причем он не довольствовался трюизмом, согласно которому высокий уровень научного образования в обществе способствует развитию науки, он отмечал и другую сторону взаимодействия науки и образования, гораздо реже привлекавшую внимание историков научной мысли: «распространение научного мировоззрения может даже иногда мешать научной работе и научному творчеству, 2 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. - М.: 1988. 3 так как оно неизбежно закрепляет научные ошибки данного времени, придает временным научным положениям большую достоверность, чем они в действительности имеют»3. Подход Вернадского в этом вопросе перекликается с парадигмальной моделью развития науки Т.Куна, который, наряду с внутренней логикой движения научной мысли, учитывал и другие факторы, влияющие на науку – в том числе, распространенность и «укорененность» парадигмы в общественном сознании. Тем не менее, опасность того, что «распространение научного мировоззрения» будет сдерживать научное творчество, крайне мала сегодня. Скорее можно говорить о подлинном ренессансе, который сейчас переживает паранаука. Это, конечно, не российское явление, – подобное происходит и в других культурах, даже в тех, что всегда славились рациональностью и прагматизмом (американской, например). Ситуация парадоксальна: общество как никогда ранее зависит от достижений науки и технологий, тем не менее, переживает настоящие «научные войны» (именно так был назван бурный и долгий спор между сторонниками науки и ее противниками в американских научных журналах). 4. Разумеется, происходящее имеет свои причины. Одной из них является спорность критериев научного знания. Попытка провести четкую демаркационную линию между наукой и не-наукой не удалась ни «Венскому кружку», ни современным философам науки. В ситуации постнеклассической рациональности ни один из критериев классического научного знания – системность, непротиворечивость, упорядоченность согласно определенным принципам и т.п. – не могут служить той «лакмусовой бумажкой», которая четко отличает науку от паранауки. Прагматическая эффективность учения тоже не позволяет однозначно выделить собственно науку из области псевдонаучного знания: многие учения оказывают на свои последователей психологическое воздействие, приводящее к удовлетворительным результатам - речь может идти об эффекте «плацебо», - что затрудняет оценку. Таким образом, получается, что единственным критерием остается человеческая интуиция, ответ на вопрос: ориентировано учение на рациональность и естественнонаучное объяснение («натурализм») или нет? Этот довольно расплывчатый критерий оставляет решение за самим человеком, и, в конечном счете, является делом мировоззренческого выбора, а не применения четкого алгоритма. 3 Вернадский В.И. О Науке. Т.1. – Дубна: 1997, с. 221. 4 5. В немалой степени способствовали росту паранаучных построений процессы, происходящие плюралистическая наука в самой породила науке. Современная ощущение, которое «открытая» ярко и было сформулировано П. Фейерабендом: «anything goes» - «все сойдет». С позиций такого «методологического анархизма», концепции принципиально несопоставимы и несравнимы, каждая из них может содержать компонент знания, который будет востребован, а значит – «пусть распускаются все цветы». Призывы к толерантности привели к инверсии в науку различных паранаучных положений. 6. Другой не менее важной причиной распространения паранаучного знания является высокая специализированность науки сегодня и низкий уровень научного образования. Для большинства наших современников даже основные положения квантовой теории так же загадочны, как шумерская письменность. К сожалению, образование (во всяком случае – школьное) не в состоянии преодолеть разрыв между учеными и «публикой». Современная цивилизация все больше превращается в цивилизацию "черного ящика", когда мы осознаем стимул (потребность, которую надо удовлетворить) и видим результат, базирующийся на применении разработанных наукой технологий, но не представляем, что находится посередине – в самом «черном ящике». Мы пользуемся компьютером, имея весьма смутное представление об информатике, пьем лекарства от головной боли, но лишь в самых общих чертах знаем о проблемах современной медицины, у нас нет теоретического понимания того, что происходит, когда мы пользуемся своим мобильным телефоном. Научная картина мира все меньше и меньше согласуется с нашей повседневной жизнью, она – вне нашего «жизненного мира» (Э.Гуссерль). Вспоминается нашумевшая книга "Неясная наука", написанная Эдгаром Дженкинсом и его коллегами в Лидсе несколько лет назад и посвященная концепции публичного понимания науки. Все более очевидно, что мы живем в обществе, где страстно желают и в тоже время боятся продуктов высоких научных технологий. Согласно опросам National Science Foundation (USA), 10% американцев, например, видят в науке вред, а не пользу!4 Кроме такого «осторожного» отношения к деятельности ученых, надо констатировать и ситуацию безнадежного незнания науки. Буквально через пару лет после окончания школы огромное количество 4 William W. Cobern. The cultural nature of the concept "scientific worldview". http://homepages.wmich.edu/~cobern/ 5 выпускников не в состоянии сформулировать законы Ньютона, верят, что КПД может быть 120%, не знают, кто такой Нильс Бор. Отчужденность науки от общественной жизни отчасти – неизбежный итог специализации и профессионализации научного знания, отчасти – результат ухудшения качества научного образования, отчасти - следствие трагического исторического опыта человечества, в результате которого обыватели стали недоверчивы к целям, ценностям и методам науки, отчасти – положение, сложившееся в результате отсутствия широких публичных дискуссий о науке, ее целях, ценностях, задачах. В такой ситуации научные взгляды нередко терпят поражение в общественном мнении от агрессивных псевдонаучных учений. 7. Такое положение дел не снимает вопроса о необходимости видеть науку в более широком социальном и культурном контексте: наука - часть культурного наследия, но не единственная его составляющая. Наука обладает могущественными идеями о сохранении энергии, существовании экосистем, гомеостазе и т.п., но есть и другие не менее могущественные и великие идеи – демократия, верховенство закона, свобода личности. Интересы научного сообщества и общественные интересы в сфере научного познания не всегда совпадают. Именно такие несовпадения и мешают достижению консенсуса о месте и роли науки в культуре, настороженному отношению к деятельности ученых. Научное сообщество поставлено перед необходимостью осознания того факта, что в башне из слоновой кости или в республике Касталии наука обречена на неприятие и усиливающуюся критику. Наука должна жить не только в лабораториях и университетах, у нее должна быть и публичная жизнь. Продвижение публичного понимания науки лишит обаяния многие псевдонаучные учения: современная наука - настолько захватывающее и увлекательное дело, что при распространении научного мировоззрения количество магов, астрологов и колдунов на душу населения неизбежно сократится. Без эффективного научного образования и распространения в обществе научного мировоззрения формирование ноосферы представляется невозможным. 6