Номинация «Поэты -участники Великой Отечественной войны» «Александр Трифонович Твардовский «Фронтовая хроника» Проект выполни ла уч ащаяся 5 А класса МОУ СОШ №2 г.Петров ска В ялова Карина Руковод и тель Уч итель русского языка и литерат у р ы Сунц ева Е.А. 2010г. Александр Трифонович Твардовский родился 8 июня (21 н.с.) в деревне Загорье Смоленской губернии в семье кузнеца, человека грамотного и даже начитанного, в чьем доме книга не была редкостью. Первое знакомство с Пушкиным, Гоголем, Лермонтовым, Некрасовым состоялось дома, когда зимними вечерами читались вслух эти книги. Стихи начал писать очень рано. Учился в сельской школе. В четырнадцать лет будущий поэт начал посылать небольшие заметки в смоленские газеты, некоторые из них были напечатаны. Тогда он отважился послать и стихи. Исаковский, работавший в редакции газеты "Рабочий путь", принял юного поэта, помог ему не только напечататься, но и сформироваться как поэту, оказал влияние своей поэзией. После окончания сельской школы молодой поэт пришел в Смоленск, но не мог устроиться не только на учебу, но и на работу, потому что у него не было никакой специальности. Пришлось существовать "на грошовый литературный заработок и обивать пороги редакций". Когда в московском журнале "Октябрь" Светлов напечатал стихи Твардовского, тот приехал в Москву, но "получилось примерно то же самое, что со Смоленском". Зимой 1930 он опять вернулся в Смоленск, где провел шесть лет. "Именно этим годам я обязан своим поэтическим рождением", — сказал впоследствии Твардовский. В это время он поступил в педагогический институт, но с третьего курса ушел и доучивался уже в Московском институте истории, философии и литературы (МИФЛИ), куда поступил осенью 1936. Произведения Твардовского печатались в 1931 — 1933, но сам он считал, что только с поэмы о коллективизации "Страна Муравия" (1936) он начался как литератор. Поэма имела успех у читателей и критики. Выход этой книги изменил жизнь поэта: он переехал в Москву, в 1939 окончил МИФЛИ, выпустил книгу стихов "Сельская хроника". В 1939 поэт был призван в ряды Красной Армии и участвовал в освобождении Западной Белоруссии. С началом войны с Финляндией, уже в офицерском звании, был в должности спецкорреспондента военной газеты. Первое утро Великой Отечественной войны застало Твардовского в Подмосковье, в деревне Грязи Звенигородского района, в самом начале отпуска. Вечером того же дня он был в Москве, а сутки спустя - направлен в штаб Юго-Западного фронта, где ему предстояло работать во фронтовой газете «Красная Армия». "Война с Германией. Еду в Москву", - эта короткая запись, сделанная 22 июня 1941 года Александром Твардовским, положила начало его военным дневникам и рабочим тетрадям, которые поэт будет вести изо дня в день все четыре года войны. 24.VI.1941 "Интенданту 2-го ранга т. Твардовскому. Командировочное предписание. Приказом начальника Главного Управления политической пропаганды Красной Армии N 0045 от 24.VI.41 г. вы назначены литератором редакции газеты Киевского Особого военного округа "Красная Армия". Срок выезда 24.VI.41 г. Маршрут: Москва - Киев. Корпусной комиссар Ф. Кузнецов Из дневника писателя: «26.VI Станция Хутор Михайловский - деревня Грязи ...Поезд Москва-Киев остановился на станции, кажется, Хутор Михайловский. Выглянув в окно, я увидел нечто до того странное и ужасающее, что до сих пор не могу отстранить это впечатление. Я увидел поле, огромное поле, но был ли это луг, пар, озимый или яровой клин - понять было невозможно: поле все было покрыто лежавшими, сидевшими, копошившимися на нем людьми с узелками, котомками, чемоданами, детишками, тележками. Я никогда не видел такого количества чемоданов, узлов, всевозможного городского домашнего скарба, наспех прихваченного людьми в дорогу. На этом поле располагалось, может быть, десять тысяч людей. Здесь же был уже лагерь, вокзал, базар, привал, цыганская пестрота беженского бедствия. Поле гудело. И в этом гудении слышалась еще возбужденность, горячность недавнего потрясения и уже глубокая, тоскливая усталость, онемение, полусон, как раз как в зале забитого до отказа вокзала ночью на большой узловой. Поле поднялось, зашевелилось, тронулось к полотну дороги, к поезду, застучало в стены и окна вагонов, и казалось - оно в силах свалить состав с рельсов. Поезд тронулся... 26.VII. Киев-Москва ...Мы все время в движении. Из трудностей жизни самая главная - "недосып", то есть почти без сна. Но переношу все это довольно легко. Часок вздремнул, и свеж как огурец... Очень радует одно: наши не боятся немца, презирают его и при малейших условиях необходимой организованности бьют его как сидорову козу. Не унывай, раздумывая о нашем отходе. Он будет, может быть, даже большим, чем ты представляешь, но это путь к победе. Родине нашей случалось и без Москвы оставаться на время, а не то что...» Твардовский пишет стихи, очерки, фельетоны, статьи, песни, заметки. К сожалению, тетрадка с записями Твардовского о первых месяцах работы пропала. Но остались строки, запечатлевшие первые дни войны, — самого страшного и горестного периода Великой Отечественной. То была печаль большая, Как брели мы на восток. Шли худые, шли босые В неизвестные края, Что там, где она, Россия, По какой рубеж своя? Весной 1942 года Твардовский пишет стихотворение "Партизанам Смоленщины". Народ воспринял его как весть об освобождении, первую искру надежды. Смоленщина — родина поэта, и можно понять, чего стоили эти строки Твардовскому. Каждое слово — крик души, боль сердца: Я б вовеки грабителям Не простил бы твоим, Что они тебя видели Вражьим оком пустым; Что земли твоей на ноги Зацепили себе; Что руками погаными Прикоснулись к тебе; Что уродливым именем Заменили твое; Что в Днепре твоем вымыли Воровское тряпье... Твардовский на пепелище родного дома Родная Смоленщина более двух лет мучилась в плену там жили его родители и сестры, - и чего только он за это время о них не передумал! Правда, ему, можно сказать, повезло: Смоленскую область в 1943 году освобождали войска Западного фронта, с которым уже давно была связана армейская судьба Твардовского, и он в первые же дни после освобождения от оккупантов смог увидеть свои родные места. «Родное Загорье. Только немногим жителям здесь удалось избежать расстрела или сожжения. Местность так одичала и так непривычно выглядит, что я не узнал даже пепелище отцовского дома». 27.V .1942 Москва - Чистополь (с оказией) ...Я сегодня не могу сказать, что со мной будет завтра. Вдруг позвонят и прикажут садиться в поезд "Красноармейская правда", которая может убыть со дня на день. Меня туда настойчиво сватают, так как А. Сурков переходит в "Красную звезду". Правда, в "Красной звезде" идет какая-то речь и обо мне самом. Но так как я сам туда не суюсь, инициативу не проявляю, то ничего покамест не слышно. А в этой газете, передовой по очерку, статье и фельетону, не хватает только солидного поэта. ...В недавнем докладе на парторганизации Сурков заявил, что стоило появиться Твардовскому в Москве, как появилась новая и особая линия в поэзии Отечественной войны... 8.VII 1942 Москва - Чистополь (письмо второе, с оказией) ...Итак, я в Москве до 1 августа. Это командировка "для выполнения спец. задания", иными словами, - для работы над поэмой. Как и почему все это получилось,... не знаю сам... ...Тут не поймешь, чего желать, чего не желать в личном плане. Меня прогнали с Юго-Западного, я очень мучился этим, а может быть, меня уже не было бы в живых, как нет уже многих наших товарищей. Немец рвется к Воронежу. И еще одна вещь, которая склоняет к некоему житейскому фатализму. Назначение в "Красноармейку" было для меня несчастьем. Но именно в поезде этой редакции, лежа на нижней полке писательского купе, я вдруг решил возвратиться к "Теркину", а сейчас эта работа мне представляется моим подвигом (в случае успеха) на этой войне. Работая над поэмой, Твардовский ставил определенную цель: помочь фронтовику преодолеть трудности войны, облегчить и хоть как-то скрасить его суровый быт, вселить чувство веры в свои силы и возможности. Из писем Твардовского жене: «3.X. 1942 Москва - Чистополь (с оказией) ... "Теркин" имеет успех у разнообразных людей, от бойца Виктора Теркина, приславшего мне письмо с просьбой переменить имя Василий на Виктора, до К.Е. Ворошилова, который, как мне передавали, очень любит это мое сочинение. Поэма уже запланирована к изданию в двух издательствах (Военгиз, "Молодая гвардия")... 14.X .1942 Москва - Чистополь (с оказией) Разнообразные люди с большим волнением жмут мне руку при встречах, из частей в редакцию приходят трогательнейшие письма, в которых спрашивают, есть ли живой Теркин, его так любят, что хотят, чтоб он был живой человек, к которому, может быть, хочется написать, обратиться "с запросом" и т. п.» Бойцы за чтением «Василия Теркина» 5.XII.1942 (Из рабочей тетради) Пишется Теркин трудно, но не нудно. Почти без отходов. Но что бы ни задумал отдельное - все под него. Наброски, остатки последних дней: Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то. ...Та подарок, та белье Собрала, быть может... И что дальше без нее, То она дороже. И дороже этот час Памятный, особый, Взгляд последний этих глаз, Что забудь - попробуй. Поэма Твардовского "Дом у дороги" начинает печататься со 2 декабря 1943 года. После вступления, завершившегося грозной строкой: "Гром грянул — началась война..." — следовала глава "Голощение". Строки этой главы напоминали давний плач-голощение, когда вся деревня Чернове огласилась воплями женщин. В главе "Беженцы" рассказано о бесконечном людском потоке, что "на восток от фронта гнал колеса". Глава "Гостинчик" повествует о тех же горестных воспоминаниях страшных дней отступления. Поэт говорит о невозможности забыть те муки: "Нет, мать, сестра, жена, И все, кто боль изведал, Та боль не отмщена И не прошла с победой". Закончена была поэма уже после войны. И заканчивает ее поэт страстным призывом: "Не Забывать!" Прошла война, прошла страда, Но боль взывает к людям: Давайте, люди, никогда Об этом не забудем. В творчестве Твардовского военной поры очень примечательна детская тема. Поэт написал и несколько фронтовых зарисовок, в которых конкретные люди рассказывают о своей военной жизни. К подобным стихам относится, например, «Рассказ танкиста». В центре этого стихотворения - фигура мальчонки, помогшего обнаружить замаскированный артиллерийский расчёт врага. Это произведение рассказывает о прифронтовом детстве, и, что особенно важно, подчёркивает необходимость участия всех и каждого в военных буднях страны. Мысленному взору читателя явлена такая картина: Что ж, бой не ждёт. Влезай сюда, дружище! Стоит парнишка - мины, пули свищут, И только рубашонка пузырём… Картинка эта запечатлевается в памяти танкиста навсегда, и, хотя он не знает имени мальчика, он уверен, что узнает его среди тысяч лиц. Поэтом подчёркнута сплочённость народа - каждый хорошо помнит своего боевого товарища, с которым вместе они боролись против общего врага. И, на самом деле, все люди сами хотят помочь бойцам в военные будни. Сказанное выше можно охарактеризовать так: крепкая связь фронта и тыла. Но не только люди принесут победу России. В лирике Твардовского встречается образ танка, который значит для поэта гораздо большее, нежели просто гусеничная машина. Известно его стихотворение, которое так и называется – «Танк»: И, как будто первопуток Открывая за собой, В сталь одетый и обутый, Танк идёт с исходной в бой. В этих строчках слышатся какие-то былинные мотивы: богатыри на Руси тоже обладали такой огромной мощью, что могли одним пальцем проложить «первопуток», а слова «одетый» и «обутый» также явно указывают на сходство танка с богатырём. Таким образом, танк – это символ скорой победы России в войне. Разнообразны произведения Твардовского, вошедшие в его «Фронтовую хронику» (1941-1945). Это и публицистические стихотворные агитационные «листовки» («Бойцу Южного фронта», «Партизанам Смоленщины», «Зима на фронте»), и сюжетные «новеллы» о героях войны и подвигах («Сержант Василий Мысенков», «Рассказ танкиста», «Дом бойца», «Награда»), и картины солдатского быта («Когда пройдёшь путём колонн…», «Армейский сапожник», «Ночлег»). Некоторые из стихов прямо перекликаются с отдельными эпизодами «Василия Тёркина» и «Дома у дороги» («Баллада о товарище», «В пути»). В 1944 году вся редакция «Красноармейской правды» вошла в состав третьего Белорусского фронта. Вместе с бойцами и офицерами этого фронта Твардовский встретил День Победы. В сентябре 1945 года подполковник Твардовский демобилизованный первым из своей писательской группы, покидает Бобруйск, где находилась после войны редакция. Впереди - Москва, встреча с семьей и новые страницы жизни, творчества. В свои 35 лет он знаменит и занимает ряд ответственных постов: избран в правление союза писателей; является членом Комитета по Государственным премиям СССР; назначен председателем Комиссии по работе с молодыми авторами; назван во всех учебниках советской литературы. Твардовский и смоленские писатели 1945 год Тем не менее, самому Твардовскому, «любителю жизни мирной», как выразился он о себе в «Книге про бойца», было очень нелегко и непросто в послевоенные годы вновь обратиться к мирным темам: то, что было пережито за четыре года кровавой войны, цепко удерживало его музу. Неслучайно именно в эти годы, когда война стала событием недавнего прошлого и уже стало возможно осмыслить ее с позиций послевоенных, он создает такой шедевр, как «Я убит подо Ржевом Над произведением поэт работал в конце 1945 – начале 1946 года. Вначале оно имело другое заглавие – «Завещание воина». Какие жизненные факты побудили поэта к его написанию? В небольшой статье «О стихотворении "Я убит подо Ржевом"» автор отметил запавшие в его память два эпизода. Поездка осенью 1942 года под Ржев. Там шли тяжёлые бои. Осложняло положение наших войск страшное бездорожье. "Впечатления этой поездки, – писал Твардовский, – были за всю войну из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце". Запечатлелась также встреча в московском трамвае с офицеромфронтовиком, который приехал на сутки в Москву, чтобы похоронить жену, и должен вновь вернуться на фронт. Он был "такой выкрученный, перемятый, как его потемневшая от многих потов гимнастёрка". Конечно же, не только эти факты легли в основу содержания произведения, в нём воплощён богатый опыт поэта, участника финской и Отечественной войн. Стихотворение Твардовского воспринимается как завещание всех павших, не доживших до Святой Победы, тем, кто дошел, осуществил, добил фашизм в его «логове». Это и предупреждение всем последующим поколениям, чтобы не допустили повторения кровавой бойни, ибо остановить войну сложнее, чем не допустить ее. Из своего «далека» поэт говорит с потомками, чтобы помнили тех, кто заплатил за победу безмерную цену — свою жизнь. Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дальше служить. И беречь ее свято, Братья, счастье свое — В память воина-брата, Что погиб за нее. До конца своих дней Александр Трифонович Твардовский пронес как бы чувство смущения своей судьбой и судьбой тех, кто вернулся живыми из страшной круговерти войны. Он писал: Я знаю, никакой моей вины, В том, что другие не пришли с войны, В том, что они — кто старше, кто моложе — Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, — Речь не о том, но все же, все же, все же...