О.Ю.Малинова Символическая политика: Политическое использование прошлого и другие аспекты Школа Каспий 12 декабря 2015 г. Лекция 1.1 Концепция символической политики Проф. Малинова О.Ю., omalinova@hse.ru Курс «Технологии символической политики» О роли «идеальных» факторов в политических исследованиях • В современной политической науке «материалистические» объяснения, сводящие поведение участников политических процессов к «интересам», заметно превалируют над «идеалистическими», связанными с идеями, представлениями, убеждениями, ценностями, нормами, когнитивными моделями и проч. (“Politics is about power, interests, values”). • Почему так”? 1) следствие позитивистских установок (фокус на выявление и обобщение «объективных» связей между наблюдаемыми признаками), • 2) Принцип экономии (the principle of parsimony): предпочтительность наиболее простого объяснения наибольшего числа наблюдаемых случаев «Старое» понятие идеологии • Антуан Дестют де Траси (ca. 1817-1818): идеология как наука о том, как сознание производит идеи из ощущений. • Карл Маркс: идеология как ложное сознание, выражение господствющих материальных отношений • Karl Mannheim: «тотальная» концепция идеологии (мышление социальных групп формируется их положением в обществе) любое социальное знание носит идеологический характер • Негативные и нейтральные подходы «Старое» понятие идеологии • Сложность концепта идеологии (Hamilton, 1987: 27 элементов, из которых состоят разные определения) • «Парадокс Маннгейма» • Споры о «конце идеологии» (1960-е, 1990-е) • Но: одновременно - реконцептуализации понятия [Ideology and Discontent / ed. D.Apter, 1964] и важные эмпирические исследования belief systems [Converse, 1964; Lane, 1962; Lane, 1972 etc.] • В конце ХХ века – реконцептуализация в контексте «лингвистического поворота» [Kress, Hodge, 1979; Kress, 1985; Thompson, 1990; Balkin, 1998; Van Dijk, 1998 etc.] Символическое + политика как «параллельная» линия исследований • С 1960-х – работы о “symbolic uses of politics”, “symbolic power”, “symbolic conflicts”, “symbolism of politics”, “symbols in politics”, “symbolic politics” • Авторы, выступившие в качестве пионеров исследования символической составляющей политики, попытались отказаться от целого ряда дихотомических противопоставлений, задающих границы теоретических «лагерей» в социальных науках • нет жестких границ между субъектом и объектом, индивидуальным и коллективным, материальным и идеальным • Использовали интерпретативные подходы, не отказываясь от цели изучения повторяющихся и устойчивых социальных связей • отсутствие «встроенной» оптики, задающей причинно-следственные векторы от материального к идеальному Почему «символическая» политика? Символ = знак, «представляющий» нечто (явления, идеи, понятия); выражение определенного содержания. ЗНАК ВЫРАЖЕНИЕ СИЛЬНАЯ КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ СВЯЗЬ СОДЕРЖАНИЕ В семиотике символ = знак, обладающий особыми свойствами 1) имеет сложное содержание (ассоциируется с комплексом смыслов) 2) связь с тем, что символизируется (А.Ф.Лосев: символ – это упорядоченный образ, он содержит в себе всегда какую-то идею, которая оказывается для него законом всего его построения) 3) воспринимается как нечто самостоятельное по отношению к символизируемому объекту Что понимается под «символическим» в политике? Ю.Лотман: «выражение «символическое значение» широко употребляется как простой синоним знаковости». КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ СВЯЗЬ ВЫРАЖЕНИЕ СОДЕРЖАНИЕ • Большинство исследователей используют прилагательное «символический» применительно к политике (власти, деятельности и т.п.) в его широком значении: оно связывается с социально разделяемыми смыслами, опосредующими восприятие и поведение участников политических (в разных значениях этого понятия) отношений. • Хотя некоторые говорят о «символах» в более узком смысле (напр., о государственной символике) Концепция политики как «символического действия» М.Эдельмана М.Эдельман «Политика как символическое действие» (1961), М.Эдельман «Символическое использование политики» (1964) • Альтернатива парадигме рационального выбора, рассматривающей отношения власти и подвластных в логике «очевидных» интересов • Действия власти не столько удовлетворяют или не удовлетворяют запросы граждан, сколько влияют на их восприятие реальности меняют их потребности и ожидания • Опираясь на концепцию информации А.Моля, Эдельман рассматривал символы как инструмент когнитивной селекции, организующей репертуар представлений • Способность символически оперировать чувственными данными делает возможными эффективные действия. Но также может предрасполагать к иллюзиям, ошибкам понимания, неправильным и неудачным действиям Пьер Бурдье: концепции символической власти и символического капитала (ок.1979) • Власть как способность мобилизовать капитал 4 dimensions that give power – 4 типа капитала • Символический капитал: the extent to which one has the power to institute, to NAME, to define who is who. Symbolic power rests on RECOGNITION • Чтобы понять поведение, нужно изучить, как люди воспринимают (make sense) мир • Восприятие мира – продукт двойного социального конструирования: 1) «объективно»: существование в самой социальной системе объективных структур, не зависящих от сознания и воли субъектов 2) «субъективно» : то, что представлено в языке, «есть продукт предшествующей символической борьбы и выражает в более или менее видоизмененной форме распределение символических сил» Факторы, определяющие значимость символической политики в современных обществах • а) демократические способы легитимации власти (предполагают коммуникацию власти и публики по поводу объяснения и оправдания готовящихся решений) • б) визуальные коммуникативные технологии («общество спектакля») Узкая интерпретация символической политики Нередко используется в значении противопоставления: Политические действия, влекущие Vs. за собой материальные результаты • Но: вполне «материальные» меры (напр., распределение финансовых ресурсов) может быть инструментом борьбы за утверждение определенных способов интерпретации действительности Символическая политика Vs. Действия, сугубо символические • А «символическая» политика может иметь вполне материальные последствия Реальная политика С.П.Поцелуев: символическая политика = особый род политической коммуникации, нацеленной не на рациональное осмысление, а на внушение устойчивых смыслов посредством инсценирования визуальных эффектов. Широкая интерпретация символической политики Символическая политика = деятельность политических акторов, направленная на производство и продвижение/навязывание определенных способов интерпретации социальной реальности, их утверждение в качестве доминирующих Символическая политика > Идеологическая борьба 1) в современных обществах «системы» идей играют не столь большую роль («гибридные», «мини» идеологии) 2) образы, жесты, символическое значение действий не менее значимы, чем вербально выраженные «идеи» «Символическая политика» как зонтичное понятие • Символическая политика как politics (т.е. борьба различных альтернатив), и policy (т.е. совокупность действий, решений и высказываний, направленных на достижение неких общезначимых целей) • Есть целый набор понятий, которые могут используются для описания символических функций социально конструируемых смыслов: дискурсы, идеи, представления, образы, мифы, фреймы, нарративы, собственно символы (в более узком значении знака или изображения, условно «воплощающего» некие явления или идеи) Государство и другие акторы символической политики ПУБЛИЧНАЯ СФЕРА ДР. АКТОРЫ НО ГОСУДАРСТВО располагает эксклюзивными ресурсами и возможностями НАПРИМЕР: государство располагает уникальными инструментами для конструирования идентичностей, такими как официальный язык, школьные программы, требования, связанные с приобретением гражданства, национальные символы и праздники, переименование топографических объектов и т.п. • Доминирование интерпретаций социальной реальности, поддерживаемых государством не предрешено • Даже в авторитарных режимах у индивидов остается возможность «лукавого приспособления» и «двоемыслия» Акторы символической политики (symbolic politics) • Политические лидеры • Выборные должностные лица (в т.ч. парламентарии) • Активисты политических партий • Публичные интеллектуалы • Журналисты • Блоггеры Лидеры «партии власти» - ? Прокремлевские публичные эксперты? Глава государства как «главный спикер» Высокопоставленные чиновники, участвующие в принятии решений? НО: непубличный характер принятия решений! ВЛАСТВУЮЩАЯ ЭЛИТА - ? Кто «делает» символическую политику (symbolic policy) государства? Цели символической политики • Легитимация и делегитимация власти • Конструирование и воспроизводство идентичностей и границ групп • Определение и переопределение интересов • Мобилизация поддержки • Стимулирование солидарности и др. Как можно наблюдать/изучать символические аспекты политики? ПОЛИТИЧЕСКАЯ РИТОРИКА (анализ текстов) МЕДИЙНЫЙ ДИСКУРС (анализ текстов + визуальных образов = способов репрезентации политических объектов) ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ (структурнофункциональный и институциональный подход реконструкция символических «импульсов») СОЦИАЛЬНО РАЗДЕЛЯЕМЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ (опросы, интервью, анализ контента социальных сетей) Политическое использование прошлого как область символической политики Политика и социальные [Коллективная] проекции прошлого ИСТОРИЯ: научная и память: спонтанный и нерефлексивный процесс / представления о прошлом как разделяемое КУЛЬТУРНОЕ ЗНАНИЕ поколений теоретическая реконструкция прошлого, основанная на критическом отборе; стремится к порождению ПРОШЛОЕ устойчивого и USABLE PAST = объективного ЗНАНИЯ проект идентичности, имеющей место в ПОЛИТИЧЕСКАЯ настоящем ИНСТРУМЕНТАЛИЗАЦ конструирование ИЯ ПРОШЛОГО предпочитаемого образа («МИФ») группы ПРОШЛОЕ КАК НЕВОСПОЛНИМЫЙ РЕСУРС КОНКУРЕНЦИЯ ПАМЯТЕЙ Концепция «коллективной памяти» • Понятие введено в научный оборот в 1920-х гг. французским социологом М.Хальбваксом для изучения влияния социальных структур на индивидуальное сознание • Концепция коллективной памяти рассматривает представления о прошлом как производное от символов и нарративов, доступных в публичном пространстве, а также социальных средств их сохранения и передачи • Членство в группе и участие в ее дискурсе формируют социальные рамки памяти, не только «оформляя» индивидуальные воспоминания, но и позволяя «помнить» о событиях, в которых мы не участвовали непосредственно • НО: избыточно широкое понятие (описывает все, от воспоминаний участников событий и устной истории до традиций, мифов, дискурсов, ритуалов коммеморации и в некотором смысле – даже языка и культуры) • Конкурирует с другими понятиями (историческое сознание, миф, политическая культура) Историческая политика = особая конфигурация методов, направленных на «использование государственных административных и финансовых ресурсов в сфере истории и политики памяти в интересах правящей элиты» [Миллер А., 2012] 1. Создание специальных институтов, призванных насаждать определенные трактовки прошлого, выгодные той или иной политической силе 2. Политическое вмешательство в деятельность СМИ 3. Манипуляция архивами 4. Особые меры контроля за деятельностью историков (моральное давление на оппонентов, система поощрения политически близких историков 5. Политическое вмешательство в содержание учебников и программ преподавания Политическое использование прошлого как элемент символической политики Апеллируя к прошлому, участвует в символической борьбе за его интерпретацию Властвующая элита Зависит от наличного репертуара «политически пригодного прошлого» при реализации своих целей Т.О. существующая конфигурация представлений о Нас для элиты – и ресурс, и объект «управления» Политика памяти в сравнительной перспективе: • Nation building (изобретение традиций; фреймы «пригодного» прошлого) • Проработка [этически небезупречного, преступного, травматического] прошлого • Конструирование идентичности объединенной Европы (конкуренция режимов памяти) Проблема «неудобного прошлого» • «Общепринятые» представления о прошлом – одна из основных опор коллективных идентичностей • Особенно – макрополитических (поскольку они ориентируются на модель, заданную идеей нации) • Но: прошлое не всегда «удобно» для формирования позитивных и нормативно приемлемых представлений о Нас: оно может быть этически небезупречным и/или не соответствовать политически и культурно одобряемым моделям • Наконец, оно может быть криминализировано (современные практики обращения с прошлым в политических контекстах в значительной мере заданы международными правилами, сложившимися после второй мировой войны Наказание виновных в военных преступлениях и дискредитация германского нацизма и японского милитаризма как прецедент) Как эта проблема решалась в разных странах? Режимы памяти в Европе: 1945-1989 • Т.Джадт (T.Judt): границы Европы и связанные с ними формы европейской идентичности определялись двумя факторами: ялтинскими соглашениями, определившими водораздел между Восточной и Западной Европой, и общим для обеих их них желанием забыть о прошлом и строить будущее Миф о войне, отражавший точку зрения победителей • Всеобщее признание ответственности Германии о наличии концентрационных лагерей на территориях Польши, Чехословакии, Франции и коллаборационизме можно было забыть • Денацификация, о которой уже в начале 1950-х забыли • В условиях освобождения все стремились отождествить себя с победителями – союзниками по АГК и теми, кто был на их стороне • Изобретение Европы как результат «подведения черты под прошлым» • 1960-е: частичный «реванш истории» Режимы памяти в Европе после 1989 года: фокус на Вторую мировую войну + «до» и «после» [Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов: Западный нарратив • Рассматривает нацизм как главное зло, холокост – как уникальное событие; евреи Европы представляют травму и victimhood. • Война началась 1 сентября 1939 г., когда Гитлер напал на Польшу, и закончилась 8 мая 1945 г., с капитуляцией Германии союзным войскам. • Поражение и разделение Германии стало результатом войны и Холодной войны, разделившей континент. • Хотя и национал-социализм, и сталинизм могут рассматриваться как тоталитарные режимы, преступления коммунизма рассматривались под др. категорией, нежели холокост. Режимы памяти в Европе после 1989 года: фокус на Вторую мировую войну + «до» и «после» [Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов Советский/российский нарратив • Фашизм – бесспорное главное зло. • Жертва советского народа – главная травма нацистского/фашистского нашествия. • Солдат Красной Армии – герой и освободитель Европы, а не оккупант Восточной Европы. • Великая Отечественная война; началась 22 июня 1941 г., закончилась 9 мая 1945 г. Значение 1939-1941 гг., когда СССР был союзником нацистской Германии, умаляется • Есть отчетливая преемственность путинской России с советским нарративом ВОВ. • Отказ официально признать оккупацию Прибалтики – часть истории о советском освобождении Европы Режимы памяти в Европе после 1989 года: фокус на Вторую мировую войну + «до» и «после» [Kattago, 2009]: конкуренция трех широких (master) нарративов Посткоммунистический/постсоветский нарратив • Два зла: коммунизм и национал-социализм. Первый хуже, поскольку дольше и интенсивнее. • Главная травма – национальная жертва, которая в годы Холодной войнв замалчивалась. • Холокост считается периферийным явлением по отношению к национальным страданиям во время войны и двойной оккупации, особенно в Прибалтике. • И нацисты, и солдаты Красной Армии рассматриваются как оккупанты. • Конец войны – не 8 и не 9 мая, а с восстановлением независимости и прекращением советской оккупации в 1991 г.